Залесье. Право на выбор. Рина Михеева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. Вместо пролога. Фаина
• ГЛАВА 2. Светания. Леяна
• ГЛАВА 3. Отступник и Лума
• ГЛАВА 4. Чувства и тревоги
• ГЛАВА 5. Те же и Сай
• ГЛАВА 6. Райяна. Цена ошибки
• ГЛАВА 7.Верен. Цена свободы
• ГЛАВА 8. Лабиринт Лориша
• ГЛАВА 9. Откровенно о тайном
• ГЛАВА 10. Тепло и Свет
• ГЛАВА 11. В пути
• ГЛАВА 12. Первый Хранитель
• ГЛАВА 13. Енот и Единорог
• ГЛАВА 14. Ярон и Тремир
• ГЛАВА 15. Райяна. В плену
• ГЛАВА 16. Райяна. Разговор
• ГЛАВА 17. Миражи и реальность
• ГЛАВА 18. На той стороне
• ГЛАВА 19. Тигорд
• ГЛАВА 20. Ночь счастливая и опасная
• ГЛАВА 21. Первая размолвка
• ГЛАВА 22. Начало пути. Райтарский лес
• ГЛАВА 23. Тарны
• ГЛАВА 24. Ночной бой
• ГЛАВА 25. Ярон. Долг и чувства
• ГЛАВА 26. Тамила
• ГЛАВА 27. В темноте
• ГЛАВА 28. Побег
• ГЛАВА 29. Побег. Продолжение
• ГЛАВА 30. Наверху
• ГЛАВА 31. И снова вниз
• ГЛАВА 32. Освобождение
• ГЛАВА 33. Подходящее место
• ГЛАВА 34. Новая жизнь
• ГЛАВА 35. Возвращение Хранителя
• ГЛАВА 36. Хранитель и шаманка
• ГЛАВА 37. Передышка
• ГЛАВА 38. Путь к Лоришу
• ГЛАВА 39. Истинное святилище
• ГЛАВА 40. Живое Пламя. Фая и Сай
• ГЛАВА 41. Счастливая долина
• ГЛАВА 42. Легенда о Деве Моря
• ГЛАВА 43. Затишье
• ГЛАВА 44. Хранитель и Отступник
• ГЛАВА 45. На грани
• ГЛАВА 46. Лазурная лагуна
• ГЛАВА 47. Сила проклятия
• ГЛАВА 48. И сила прощения
• ГЛАВА 49. Противостояние
• ГЛАВА 50. В логове Отступника
• ГЛАВА 51. Ярон и предательство
• ГЛАВА 52. Леяна и возмездие
• ГЛАВА 53. Отступник, ворон и горлица
• ГЛАВА 54. Круг судьбы
• ГЛАВА 55. Размыкая круг
• ГЛАВА 56. Искра жизни
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Полина нашла свою любовь и сделала выбор. Отныне Залесье — её мир. Но всё ли она знает о том, кому доверила своё сердце?

   Верен раскрыл свою силу, но всё ещё пытается избежать того, что уготовала ему судьба. Служить смерти, чтобы сохранить жизнь и свободу любимой? Сможет ли он пройти узкой тропой над пропастью и не сорваться в бездну…

   Что ждёт их в прекрасном и загадочном мире оборотней и магии, где плетёт свои сети зловещий шаман-Отступник и сыны Мрака блуждают по лесам и дорогам, подстерегая путников?

   Мало найти любовь, надо суметь её не потерять. И если для этого придётся отыскать Хранителей Залесья, разрушить жестокие планы коварной светлейшей княгини, спасти наследников Теновии и Светании и договориться с забытым подземным народом, то… пора браться за дело! Время Великого Перепутья уже наступило.

ГЛАВА 1. Вместо пролога. Фаина

Метель ярилась несколько дней, превращая весь мир в снежную круговерть, где не найти дороги и не разобрать ничего на расстоянии вытянутой руки. Посёлок, получивший имя Залесье в стародавние времена, было не удивить капризами погоды, но такой многодневной метели да в первой половине ноября… и старожилы не могли припомнить.

   Некоторые его жители и в наши дни помнили, что основали Залесье выходцы из другого мира: те, в чьих жилах текла кровь оборотней Лоаниры. Здесь мир Лоаниры смыкался с Землёй, миром обычных людей, здесь порой сами собой открывались проходы-порталы. А случалось, их открывали намеренно.

   Фаина не сомневалась, что так и было, когда пропала Полина. И Таша — шаманка — подтвердила. И как теперь жить, если знаешь, что внучка должна платить по твоим долгам, а ты и помочь ей ничем более не в силах?! Вон и погода будто с ума сошла: чтобы в ноябре да такая вьюга… Фаина за всю свою жизнь такого не помнила! Кружит и кружит… заметает всё, запутывает…

   Вот так и судьбы их запутались и перемешались — её, Фаины, Полины, Ярона и… женщины той, что любил он прежде. А ведь там ещё и дочь была… Фаина тяжело вздохнула. Она не думала об этом в юности, когда, оскорблённая, сбежала от жениха обратно на Землю, да ещё и часы волшебные прихватила, чтобы он не мог прийти за ней снова. А теперь вот, на старости лет, с высоты жизненного опыта, всё виделось иначе.

   Ему пришлось расстаться с любимой женщиной и ребёнком, чтобы жениться не по любви, а по долгу — ради сильных наследников. Но он старался, чтобы Фаина там прижилась, был внимательным и заботливым… Как сложилась бы жизнь, если бы она осталась? Если бы не послушала нашёптываний фальшивой и завистливой, как теперь понимала, подружки Тамилы? Что толку теперь гадать. Прошлого не вернёшь.

   Для неё прошла вся жизнь. А для Ярона — из-за временных аномалий, связанных с похищенными часами, — всего двенадцать лет. Или целых двенадцать лет? Много это или мало, если годы текут в одиночестве и сожалениях о том, что и счастье упустил, и необходимым наследником не обзавёлся? Вестимо, много.

   И как там у них теперь с Полей?! Если б знать… И дочка места себе не находит. Хорошо хоть, что не одна она теперь — и муж хороший, и сын — хоть и приёмный, а такой же любимый, как и родной. Но одним ребёнком другого не заменишь. Если бы не Ташино волшебство, Нина, наверное, с ума бы сошла от тревоги за дочь.

   Метель улеглась только через неделю. И Фаина, не в силах больше выносить неизвестность, снова, в который уж раз, пошла на окраину посёлка, где на границе между человечьим жильём и загадочным лесом, принадлежащим разом двум мирам, стоял дом шаманки.

   Таша открыла сразу, чему Фаина уже не удивилась. Это даже успокаивало. Если точно знает, когда к ней придут, значит, и другое знает! Значит, правда всё… Ведь сомнения, несмотря ни на что, нет-нет да и поднимали голову, ещё больше тревожа и пугая.

   — Ну проходи, — шаманка посторонилась. — Чайку с травками налью, раз дома тебе не сидится. Нового всё равно ведь ничего не скажу. Хотя… — Таша хитро прищурилась.

   — Что "хотя"?! — едва ли не подпрыгнула на месте Фаина.

   — Да не пугайся ты! Хорошо всё пока. Любовь свою Полинка твоя нашла.

   — Ярон? — выдохнула Фаина.

   — Нет. И не спрашивай более ни о чём. Всё пока зыбко, как тени на воде… Однако она судьбу свою менять начала — не ломать! — Таша грозно воздела палец, — как ты сделала. А менять. Право на выбор — его заслужить надо. И внучка твоя это понимает. Молодец она, в общем, — закруглила тему Таша и двинулась на кухню, загремела чайником и чашками.

   Фаина покорно поплелась за ней. После вспышки эмоций, груз прожитых лет снова навалился, придавливая к земле. Хотя не такая уж она старая, но в последнее время всё чаще ощущала, будто срок её земной идёт к концу. Это не пугало и даже не печалило. Фаина боялась только за близких, а своя жизнь ощущалась, как нечто завершённое. Несуразное, может быть, не такое, как должно быть, но что есть — то есть. Дочь она вырастила хорошую, внучку — и того лучше! А больше ничего уже не сделать. Только им бы ещё чем помочь…

   — Вот, пей, — Таша поставила перед гостьей кружку с горячим напитком, пахнущим пряной смесью трав и ягод.

   — Спасибо… — Фаина вздохнула. — Может, ещё чего скажешь?

   — А ты за этим разве? — шаманка приподняла одну бровь.

   — Я… спросить хотела… Может, ещё чем смогу помочь?

   — Ты уже помогла, свою силу оборотня отдала, помнишь?

   — Как не помнить… Но, может, ещё чем?

   — Теперь из-за того и болезни к тебе подступают, и срок твой жизненный сократился. Но пожить ещё можешь… не так уж и мало… — продолжала женщина, будто не слыша.

   Фаина молча ждала, чувствуя, что шаманка скажет что-то ещё.

   Таша покачала ложечкой в своей чашке, глядя в неё так, будто там, во влажных бликах, отражающих свет низко висящего светильника, читала неведомые письмена, рассказывавшие о прошлом и будущем.

   — Ты можешь помочь. Но не Полине. Для неё ты всё, что могла, сделала.

   — А кому? — удивлённо спросила Фаина.

   — Ярону. У той помощи цена высокая будет. Сейчас три пути у него. Умереть скоро — путь не худший. Для него не худший. Для княжества это плохо.

   — А какой же тогда худший? — испугалась Фаина.

   — Одному остаться до смертной черты.

   Несколько минут было очень тихо.

   — Я виновата перед ним, — сказала наконец Фаина. — Я хочу помочь. Так какая цена-то будет?

   Шаманка остро взглянула на гостью.

   — А что у тебя, голуба, есть?

   — Так это… почитай, что и ничего.

   — А ты подумай.

   Фаина вздрогнула, будто посреди тёплой кухни налетел на неё порыв ледяного метельного ветра. Она отлично понимала, что речь не о скудных сбережениях, не о фарфоровом сервизе или новом телевизоре. И не о домике — добротном, уютном, хотя и маленьком. Нет. Тут совсем другие категории.

   — Жизнь… — прошептала она.

   Таша удовлетворённо кивнула.

   — Ты подумай. Я к тебе зайду, если что. Пока ещё время есть.

   — Сколько?.. — спросила Фаина онемевшими губами.

   — Немного, — отрезала шаманка. — Несколько дней, пара недель… — точно не скажу. Но когда дойдёт до дела, времени на сомнения не останется, поэтому и говорю тебе сейчас.

   — Я подумаю, — угрюмо кивнула Фаина. — Спасибо тебе.

   По дороге домой Фаина вспоминала Ярона. Она любила его. И сейчас, с высоты опыта и прожитых лет, не таким уж важным казалось, любил ли он её. Он старался её полюбить. Наладить отношения. Ему было нелегко, но он старался.

   Её юношеский максимализм, коварство ложной, как она поняла много позже, подруги — и вот результат. Но ей удалось прожить хорошую жизнь. Да, мужа она не любила настолько, насколько могла бы любить иномирного князя, да, жизнь её не была похожа на сказку, но… она не была одна. Муж был хорошим человеком, и сейчас вспоминался с теплом и грустью.

   А Ярон один… Таша рассказала ей кое-что, из чего Фаина сделала вывод, что жизнь его одинока и полна опасностей. Нет, так не должно быть. Не должна торжествовать та змея, которая когда-то надоумила её бежать. Не должен Ярон бесконечно расплачиваться за то, что пытался следовать долгу, а не голосу сердца — про это тоже рассказала шаманка.

   Фаина смахнула набежавшую слезу и заспешила дальше, по утоптанной односельчанами тропке. Теперь и у неё появилось то самое право на выбор. Нелёгкое это дело — выбирать. Она ещё подумает. Но на всякий случай надо проверить, что у неё там с документами на дом. На всякий случай, да.

ГЛАВА 2. Светания. Леяна

Залесье. Мир людей и оборотней, а ещё — забытых всеми норенгов, таинственных подземных жителей. Мир магии и волшебных превращений, по преданию хранимый тремя сверхъестественными существами: единорогом, драконом и… тем, о ком все забыли.

   Давно уже никто не видел ни дракона, ни единорога, а третий хранитель и вовсе потерян. Осквернено древнее святилище норенгов, беды пришли на прекрасные земли Лоаниры, как называют свой мир местные жители. Всё сильнее становится Шешхат — Мрак, тёмный дух. Всё чаще пропадают тёмные оборотни, чтобы потом вернуться кровожадными чудовищами — сынами Мрака, рыщущими в ночи, убивающими всех без разбора — обычных ли людей или оборотней.

   Людские города и селения замерли в страхе. Спешат гонцы, призывая на помощь тёмных оборотней, чтобы защитили людей от сынов Мрака. Ярон — князь Теновии и тёмных оборотней, чья власть простирается на большинство тёмных кланов, делает всё, чтобы сдержать наступление мраков, организует оборону, ведёт изматывающую войну, в которой никогда неизвестно, откуда и когда появится противник.

   Леяна — княгиня Светании, чья власть распространяется на все кланы светлых оборотней. Да и многие серые, к которым относятся те, что превращаются во всеядных зверей, тоже подпали под её власть. Она не воюет с мраками, объясняя это тем, что оленям, белкам и прочим зайчикам такое не по силам. Но что если это — лишь часть правды? И почему сыны Мрака почти никогда не нападают на её подданных и обходят стороной селения людей, признавших её власть?

   Здесь было о чём подумать. Но ответа не найти, пока не станет ясно, каким образом оборотни становятся сынами Мрака.

***

Замок княгини Светании купался в лучах утреннего солнца, сиял подобно жемчужине, пронизанной солнечным светом. Золотом сверкали шпили, розовели в рассветном сиянии белокаменные стены, в саду на все голоса пели птицы, на изысканных цветах искрилась хрустальная роса.

   Но сама хозяйка всего этого великолепия не радовалась тёплому нежному утру. Княгиня с каждым днём становилась мрачнее, хотя тем, кто знал её не слишком хорошо, трудно было бы заметить разницу, если только она сама того не хотела.

   Однако сегодня кому-то не повезло. Леяна и не думала скрывать дурное расположение духа от призванного к ней слуги.

   — Повторяю, — цедила она холодно, яростно глядя заледеневшими голубыми глазами. — Я хочу знать, почему эта девка до сих пор не в твоей постели?! Или ты — не в её. Неужели все умения вашего племени не более чем старые сказки? Но я отлично знаю, что это не так… Так что же… Ты, видимо, забыл о том, что один мой приказ и…

   — Смилуйся, госпожа! — красивый молодой парень рухнул на колени, умоляюще глядя на княгиню большими тёмными глазами. — Я… я всё сделаю! Она уже начала поддаваться… Я не знаю, почему и как она так долго сопротивляется… Прости, госпожа! Я очень стараюсь! Может быть, это потому, что она из другого мира? Может быть, поэтому она более устойчива к нашим чарам?

   Леяна опасно прищурилась.

   — Но скоро всё получится! — поспешил добавить несчастный.

   — Я начинаю думать, что ошиблась в тебе, Сай, — с деланой печалью проговорила Леяна. — Наверное, лучше выбрать другой способ… А ты…

   — Позволь мне попытаться ещё!

   Леяна молча качнула головой — неопределённо, но скорее отрицательно, чем положительно. Она явно наслаждалась страхом и отчаянием юноши.

   — Умоляю, госпожа, дай мне ещё два дня!

   — И две ночи? — холодно усмехнулась княгиня. — Слишком много, — отрезала она. — Один день. Может быть… Если я не передумаю. А теперь убирайся!

   Сай вскочил, быстро, но почтительно и низко поклонился и поспешил прочь.

   Когда дверь закрылась, княгиня поднялась из кресла, больше напоминавшего трон, нервно прошлась по комнате, щуря холодные голубые глаза. Приближалось время, которого она так долго ждала, и это подтачивало её выдержку. В последнее время все отмечали нервозность Леяны, а в сочетании с её и без того непростым характером, состояние княгини внушало её подданным серьёзные опасения… Опасения за собственные судьбы и жизни.

   Леяна подошла к витому шнуру и резко дёрнула его несколько раз. В комнате для слуг раздался звон хрустального колокольчика, но не ласкающий слух, а бьющий по нервам: по этому звону сразу было ясно, что госпожа не в духе.

   Служанка появилась настолько молниеносно, будто стояла за дверью. Может быть, так оно и было.

   — Что угодно госпоже? — поклонилась низко, в глазах метался страх.

   Леяна взглянула на неё брезгливо, но пока что не нашла, к чему придраться, а главное — сейчас ей было не до этого.

   — Позови ко мне Торо, — отрезала холодно.

   — Слушаюсь, госпожа, — девушку-белку будто унесло порывом ветра.

   Леяна не терпела обычных человеческих женщин. Горничными у неё были оборотни, и только самые последние судомойки на кухне могли быть простыми женщинами, при условии, что они никогда не попадутся на глаза княгине.

   Явившийся по вызову княгини оборотень тоже был напуган, и у него для этого имелись серьёзные основания.

   — Что это значит? — вопросила княгиня, швыряя в немолодого высокого мужчину, мосластого, как большинство его сородичей лосей, свиток с донесением. — Как это он пропал?!

   — Не могу знать, госпожа, — выдавил Торо и сглотнул. — Я… меня призвали уже после того, как он пропал…

   — А кто может знать?! — ярилась княгиня, расхаживая по своим роскошным покоям. — Кто тут вообще хоть на что-то способен?! Я что, сама должна всё делать?! Разве это сложно — уследить за каким-то несчастным мальчишкой?! Разве я многого хотела?!

   Торо слушал возмущённые возгласы княгини, опустив глаза, с тоской думая о том, что пощады от неё ждать не приходится, хорошо ещё, что он пока нужен княгине. Но она вполне способна отправить его родных на тяжёлые работы, где все трудятся на износ "во благо Светании"…

   — Что ещё тебе известно? — наконец спросила княгиня.

   — Я слышал лишь, что это, возможно связано с той девушкой… На которой он хотел жениться.

   — С той приблудной девкой?! — снова взвилась Леяна. — Я же велела отправить её на рудник!

   — Да… да, госпожа… Её хотели схватить… Но как раз перед этим они и сбежали… Наверное, что-то почуяли…

   — Бездари, тупицы, косорукие слепоглухие кретины, выкидыши слабоумных ящериц!!! — выдала Леяна, растеряв всю свою напускную "утончённость".

   — Хорошо, — выдохнула она, выпустив пар. — Ты не знаешь, как ему удалось сбежать. Но разве не ты должен был его догнать?! Выследить!

   — Я сделал всё возможное, госпожа… Я продолжу поиски…

   — Разумеется, продолжишь, — едва ли не прошипела княгиня, которую сейчас никто не назвал бы красивой, настолько злоба исказила прекрасные от природы черты. — И найдёшь его! Иначе… У тебя, кажется, трое детей?

   — Двое, госпожа… — выдавил Торо.

   — Лоси, как и ты? — Леяна нарочито ласково улыбнулась, и от этой улыбки Торо стало ещё страшнее, чем от криков и ругани. — Ваша порода такая выносливая… это очень кстати…

   — Умоляю, госпожа! — Торо рухнул на колени. — Я найду мальчишку! Найду!

   — Надеюсь… — протянула Леяна. — Ради твоего же блага… И твоей семьи, разумеется. Семьи тех, кто упустил его, отправятся трудиться на благо Светании завтра же! Ну а тебе я дам время… немного времени.

   — Благодарю, госпожа… — подчиняясь небрежному жесту княгини, Торо быстро поднялся, снова поклонился и вышел.

   Он быстро шёл по коридору и думал о том, как сильно рисковали соглядатаи княгини, закрывая глаза на побег той девушки. Рисковали своими семьями. Они не смогли выполнить приказ. Девушка была беременна, уже на большом сроке... И все знали, что это ещё хуже, что Леяна будет этому рада и отдаст бедняжку Отступнику, а уж что он сотворит с ней… Один Мрак ведает! Поэтому о беременности не сказали, утаили… а потом и на побег глаза закрыли.

   Они все были сыты по горло этим кошмаром, затягивавшим их всё дальше, всё глубже… А что делать?! Как вырваться?! Если бы только княгиня… Давно свергли бы её! Но Отступник… Это не шутки. Его боялись все. Кажется, даже сама Леяна его боялась, хотя, конечно, никогда бы не призналась в этом. И что теперь делать ему, Торо? Что?! Ловить несчастных беглецов? Парнишка и девушка, любящие друг друга, она ждёт ребёнка… Как можно поймать их и отдать Отступнику?! И как можно не поймать — и поставить под удар собственных детей… Когда же закончится этот кошмар…

ГЛАВА 3. Отступник и Лума

— Ты хотела меня видеть, светлейшая и лучезарнейшая? — мягко спросил голос, струящийся, словно тёмная вода, обволакивающий, лишающий воли…

   Леяна, вздрогнувшая при первых его звуках и готовая взорваться возмущением из-за того, что её напугали, быстро успокоилась. Этот магнетический голос действовал на неё безотказно.

   Княгиня медленно повернулась. На галерее её личных покоев, выходившей в сад, где Леяна пыталась привести в порядок чувства и мысли, она уже была не одна. Да, в глубине души её раздражала манера Отступника появляться неожиданно, входить не только без зова, но и без предупреждения в её личные комнаты, но… Во-первых, она не могла на него злиться, потому что он завораживал и успокаивал её одним своим присутствием, во-вторых, она его боялась, ну а в-третьих, он всегда подслащивал эту горечь, представляя дело так, будто явился он потому, что этого хотела она!

   — Жаль, что твой слуга не справился, — продолжил Отступник, а Леяна, как заворожённая смотрела туда, где под низко надвинутым капюшоном длинного плаща клубилась дымная тьма.

   Конечно, это была лишь иллюзия. На самом деле у Отступника было лицо, самое обычное лицо, возможно, именно это ему в нём и не нравилось. Но ещё вероятнее, что он желал быть неузнанным. Лишь немногие точно знали, кем был Отступник прежде, какое имя носил, к какому клану принадлежал. Остальные терялись в догадках. И догадках отнюдь не праздных, так как знакомый или даже родственник, слуга княгини, воин или воон тот незнакомец, идущий мимо, — каждый может оказаться Отступником. Верить можно только самым близким, всю жизнь знакомым, да и то с оглядкой, ведь Отступник — мастер набрасывать личины, а вслух говорить лишь то, что и при княгине повторить не страшно, то есть — ни слова правды…

   Леяна пыталась выяснить, кто такой Отступник, но не преуспела. Он дал понять, что знает об этих попытках, и княгиня оставила их. Неважно, кем был он раньше, решила она. Важно, что теперь он служит ей! Так она думала, не осознавая, что сама служит Отступнику, а через него и тёмному духу Шешхату, а вовсе не наоборот.

   — Он просит ещё немного времени, — ответила Леяна, помедлив. — Обещает, что всё получится.

   — Сомневаюсь, — в голосе Отступника послышалась усмешка. — Очень сомневаюсь. Я видел их вчера. Полина и её так называемый телохранитель связаны куда более тесными и личными узами, чем узы долга. Чего и следовало ожидать, раз он оставил князя и последовал за ней, но тебе присягнуть не спешил. Значит, им руководило не желание сменить клан и двор, а нечто другое…

   — Ты думаешь, у них любовная связь?

   — Думать надо было раньше, — отрезал Отступник. — Теперь всё очевидно, хотя они и пытаются это скрывать. Но от меня не скроешь, — Леяна почти видела, как он самодовольно усмехнулся.

   — Ты… видел их? — осторожно уточнила она.

   — Да. Набросил личину слуги, это несложно.

   Княгиня опустила взгляд, думая о том, сумела бы она отличить слугу от Отступника, накинувшего его личину. На самом деле думать тут было не о чем: конечно, не сумела бы, но признавать это не хотелось.

   — Получить от этой иномирянки приплод в ближайшее время не выйдет… — задумчиво продолжил Отступник. Только с енотом можно было надеяться на быстрое наступление беременности. А её дружок… Он, похоже, не медведь…

   — Вот как? — удивилась Леяна.

   — Он совсем не похож на медведя. Вряд ли это его единственная или хотя бы основная ипостась. Видно, что он хищник. Медведи… шире в кости и двигаются по-другому.

   — Неужели он многоипостасный? Лин?

   — Вероятно. Точнее смогу сказать, когда мы посадим их в клетки и как следует изучим… этот вопрос. И не только этот… Жаль. Я хотел получить от землянки ребёнка естественным путём… Но ничего не поделаешь. Впрочем, остаются другие методы, можно попробовать одурманить её, или… испробовать кое-что другое… И всё равно это займёт слишком много времени. — Отступник недовольно поёжился. — Быстрая какая! Только попала сюда, и уже нашла себе любовника! Ладно. У меня много планов. И все трое мне пригодятся. Хотя волчица… — это неинтересно. Её можешь забрать себе. А этих двоих заберу я.

   — Хорошо, — Леяна безразлично пожала плечами. — Когда?

   — Сейчас мне нужно ещё кое-что подготовить. Думаю, сегодня вечером.

   — Только приходи за ними сам. Мои слуги… им ничего нельзя доверить! Они упустили мальчишку! — глаза княгини сверкнули при воспоминании о недавней неудаче.

   — Упустили… того самого?! — Отступник сжал руки в кулаки и сделал шаг вперёд, так что княгиня невольно попятилась. — Надо было давно отдать его мне!

   — Но… почему он тебя так заботит, не понимаю? — недовольно протянула Леяна. — Да, он сильный оборотень, но не настолько, чтобы…

   — Не настолько, чтобы сместить тебя? — холодный смешок послышался в голосе мага. — Да, возможно. А видеть дальше, чем на один ход, ваше светлейшество не способно… — прошипел он, резко развернулся и вышел, оставив возмущённую его поведением княгиню приходить в себя, а также с тревогой размышлять над его словами.

   Лума, пожилая чуть полноватая женщина с добрым круглым лицом, сидела у себя в комнате, вся дрожа. Она сжимала в руке маленький камешек — парный к тому, который вставила недавно в драгоценный гребень княгини. Камни-братья, редкий и ценный артефакт, если владеешь одним из них, то можешь слышать то, что происходит рядом со вторым.

   Лума когда-то училась у самого Восточного мастера. Он приходил в их клан во времена её юности, клан заплатил ему, чтобы выбрал самого талантливого ученика и научил делать несложные, но полезные, нужные в повседневной жизни амулеты, обереги и тому подобное, чаровать камни и кристаллы.

   Поначалу мастер учил Луму вполне обычным вещам: делать простенькие обереги для ребятишек, сказочные камни, которые успокаивают детей и навевают им сладкие сны, прогоняя кошмары, сигналки, подающие знак, если с ребёнком что-то случилось. Собственно они являлись простейшими прототипами камней-братьев. Но последние очень сложны, и Лума лишь недавно сумела создать идеально работающие и при этом не имеющие выраженного магического фона камни.

   Это было очень важно. Если Отступник что-то заметит… Страх долгое время останавливал Луму. Однако Отступник не всеведущ, он лишён значительной доли сил шамана, но, разумеется, всё равно очень опасен.

   А потом мастер начал учить юную зайчиху куда более серьёзным вещам. Луме всё было интересно, хотя она и не понимала, зачем ей это. Но любопытство побуждало осваивать всё новые и новые знания и приёмы. Однако в конце концов Лума всё же спросила мастера, почему он учит её всему этому, обучает так, будто готовит себе преемницу.

   — Нет, девочка, — рассмеялся старик с молодыми голубыми глазами на смуглом лице. — Нет, не преемницу. Ты будешь кем-то другим… кем-то нужным. Не скоро… но будешь. Так сказала мне Великая Шаманка Востока и отправила сюда, учить тебя. Когда-нибудь это понадобится. Но ещё нескоро. Больше ни о чём не спрашивай, я и сам не знаю.

   Эти слова поразили Луму, но время шло, проходили годы и десятилетия, она успела их забыть, но не забыла того, чему научил мастер. И вот, на стрости лет, пригодилось…

   Лишь спустя многие годы Лума осознала, что Восточный мастер открывал молодой любознательной зайчихе такие секреты, которыми ни мастера, ни шаманки обычно не делятся ни с кем, кроме доверенных учеников. Наверное, Великая Шаманка уже тогда что-то такое видела в будущем… Знала, что придёт время, когда эти знания потребуются для помощи многим. И уже не от ночных кошмаров придётся защищать вчерашних и нынешних детей, а от куда более страшных — дневных.

   Было страшно, очень страшно, но она вспомнила те слова мастера и поняла, что ждать больше нечего. И так слишком много времени она потеряла, потому что не хотела верить в то, что всё действительно так плохо, что милой девочки Леяны давным-давно нет, её место заняла жестокая и безжалостная женщина.

   Как это получилось, Лума не могла понять, и ни за что не хотела в это верить. Всё казалось, что это не всерьёз, что временно, что Леяна не пришла ещё в себя из-за любовных разочарований, но скоро обязательно станет лучше… Но становилось только хуже.

   Однажды Лума поняла, что всё зашло слишком далеко, а она сама слишком долго не хотела этого видеть. Хорошо, что Леяна доверяет ей. Раньше Лума думала, что княгиня её любит… Теперь — поняла, что Леяна не способна на любовь, однако привязанность и привычка тоже кое-что значит. Для тех, чьё сердце холоднее льда, порой значит довольно много. Надо же кому-то доверять, надо знать, что рядом есть кто-то любящий.

   Прошло время, и Лума поняла, что больше не любит Леяну, а боится её. На глазах старой зайчихи, вырастившей множество детей, нянчившей своих и чужих внуков и правнуков, выросло чудовище. И она не могла понять, как это произошло, в какой момент изменения стали необратимы.

   Когда Лума смирилась со случившимся и признала горькую правду, пришло время действовать. Страх сковывал по рукам и ногам, душил, вымораживал всё внутри, но Лума решилась. Кто-то же должен. А она прожила очень долгую жизнь, ей и умереть не страшно. Так она себя уговаривала. Но, конечно, страшно было всё равно и очень. Потому что она боялась даже представить, что может сделать с ней Отступник, и уже не верила, что Леяна вступится… Напротив — если узнает, что старая няня противодействует её планам, наверняка разъярится и сама может потребовать для неё ужасной кары.

   А ещё больше пугало, что гнев Леяны обрушится на многочисленную родню… Дети, внуки, правнуки и праправнуки, племянницы и племянники, двоюродные, троюродные и ещё одному Светану ведомо какие. Клан зайцев — большая и дружная семья, многочисленная с разветвлёнными и запутанными родственными связями. По сути — можно хватать любого зайца, и он почти наверняка доведётся Луме какой-то роднёй. Потом она вышла замуж за оленя и жила в его клане — поблизости от заячьего, нянчила детей там, и каждый из них ей родной! Её сердце болело за всех, не только за сородичей. Но именно поэтому она не могла бездействовать! Не могла…

   Лума тщательно спрятала брат-камень в потайной кармашек на поясе под туникой, а другой, позволяющий ненадолго укрыться от окружающих, достала и зажала в ладони. Прежде она носила платья, но с тех пор, как в её жизни произошли эти мрачные перемены, начала носить штаны и туники, как делают тёмные оборотни. Леяне сказала, что от старости стала мёрзнуть, и в штанах ей лучше. Но на самом деле в широком поясе можно много чего спрятать…

   Зайчиха вышла из комнаты и отправилась на поиски Сая. Очень удачно получилось: она встретила его в безлюдной узкой галерее, ведущей в сад. Всё ясно: там снова Полина и не одна, а бедный парень боится к ней подступиться, до ужаса боится, что ничего не выйдет. Ведь УЖЕ ничего не вышло, и он это отлично понимает, как понимает и чем ему это грозит.

   — Сай, — прошептала Лума, сжимая морок-камень. — Послушай… Я… не хотела тебе говорить…

   — Что, тётушка? — парень вскинулся, глядя на зайчиху огромными испуганными глазами. Сейчас он был совершенно не похож на балагура и сердцееда, каким обычно выглядел.

   — Понимаешь… Они… их больше нет, Сай.

   Глаза енота стали ещё больше, губы задрожали.

   — Это… правда?

   — Да… Я не хотела тебе говорить. Но твоих родителей и брата… больше нет. Я узнавала. Леяна… лжёт, говоря, что они живы. Ты знаешь, что делать. Ты можешь пойти к ним, — Лума кивнула в сторону сада, — не вызывая подозрений. Вот, держи… — она протянула ему два небольших кристалла и мешочек, в котором лежало ещё несколько. — Этот откроет проход в святилище. А это — карта Светании. Самая лучшая. Кабаны могут укрыть вас… Может быть. Никто не знает точно, что у них на уме, но шанс есть. В мешочке деньги и свет-камни, может, пригодятся. Или продать можно. Отступник хочет забрать их уже сегодня вечером, — она снова кивнула в сторону сада, где сейчас, должно быть, находились "гости", а вернее сказать пленники княгини — Полина, Верен и Райяна. — Времени уже не осталось. Ни у них, ни у тебя.

   — Я понял, тётушка. Спасибо тебе.

   — И этот возьми, — она протянула морок-камень. — Его хватит ещё на какое-то время. Сможешь поговорить с ними. Храни тебя Светан, Сай.

   — И тебя, тётушка, — Сай почтительно поклонился Луме и направился к беседке, отчаянно надеясь, что кроме тех троих, которые ему нужны, там сейчас никого нет.

ГЛАВА 4. Чувства и тревоги

Полина слушала очередную лекцию феи, тщетно пытаясь сосредоточиться. Ей снова вспоминалась волшебная ночь с Вереном… Всего два дня назад, а кажется, что уже прошла целая вечность, и в то же время всё ощущается так, словно его поцелуи, прикосновения, ласки и сейчас пылают на её губах, на коже, отзываясь истомой во всём теле.

   Да и как не вспоминать, когда он и сам рядом — только руку протяни. Но нельзя. Даже насмотреться на него вдоволь — и то нельзя. Кругом глаза и уши.

   Вчера вечером им удалось снова поговорить скрытно от всех, во всяком случае они надеялись, что защита, созданная Вереном на основе магии озёрного хрусталя, была достаточной.

   И этот разговор тоже вспоминался и мешал воспринимать рассказы феи, отзываясь в мыслях и чувствах тревогой и, что уж там скрывать, страхом. Верену так и не удалось найти способ преодолеть смертоносную преграду, отделяющую верхнее фальшивое святилище от нижнего — настоящего, но осквернённого. Да и как найти — за один-то день?! А времени у них нет… Проход, через который их проводили в ночь прибытия, выходил в сад. Верен отыскал его — они делали вид, что гуляют. Но и там вход оказался запечатан, чего и следовало ожидать.

   Оставалось бежать напролом — поверху, где их будет легко найти и настигнуть. Да ещё ограда эта вокруг замка… Если Верен и Полина предположительно могут её перелететь (хотя Полину мучил страх, что перекинуться в птицу не получится, ведь она даже не запомнила ничего от своего спонтанного обращения в горлицу) — но, допустим, у неё получится. А Райяна? Она уж точно не лина, а волки уж точно не летают.

   И ещё этот случай вчера вечером, когда они сидели в беседке, а слуга, подававший горячий ягодный чай едва не облил кипятком Верена. Верена и Сая, если быть точной. Слуга разлил кипяток как раз между ними. В результате всё обошлось — так казалось Полине, но Верен был крайне озабочен и сказал, что это не слуга.

   — А кто же? — изумилась Райяна.

   Верен отвёл взгляд и несколько секунд молчал.

   — Я почувствовал его силу. Возможно, это был сам Отступник, накинувший личину слуги.

   — Вот как… — волчица нахмурилась. — Но зачем?!

   — Он споткнулся специально. Я это почувствовал. Он не испытывал страха, а был собран и пристально наблюдал за нами. Вернее — за Полиной.

   — И зачем всё это? — не выдержала Полина.

   — Он хотел увидеть твою реакцию, — Верен взглянул на неё с нежностью. — Им зачем-то нужно было, чтобы ты увлеклась Саем. Ты прекрасно держалась всё это время, но когда этот якобы слуга чуть не обварил нас с Саем, ты испугалась за меня. Ты смотрела на меня. А "слуга"… смотрел на тебя. Думаю, это было проверкой. Отступник — не шаман больше. Его сила велика, но он не может читать в душах, как шаманы. Поэтому ему понадобился этот фарс, чтобы убедиться, что у них ничего не вышло.

   — Но зачем им, чтобы я увлеклась Саем?

   Верен нахмурился.

   — Не могу сказать точно, но догадываюсь… Хотели получить от тебя ребёнка. Ребёнка, зачатого добровольно.

   — Какая им разница-то, — буркнула Райяна. — После всех ужасов, которые они творят… Забирают силы у душ… Могут и детей у местных матерей позабирать — рожениц и младенцев, слава Тене, пока хватает.

   — Какая-то есть, — пожал плечами Верен.

   — Так, стоп, — напряглась Полина. — Они тут хотели, чтобы я забеременела?! Им-то зачем? Сначала Ярон…

   — Дети, рождённые от тех, кто пришёл из другого мира, могут иметь особую ценность, — спокойно ответил Верен. — Не волнуйся так.

   — Я не понимаю, — Полина тряхнула головой. — Тогда какая им разница, от кого я забеременею? Почему именно от Сая? Чем ты не подходишь, в конце концов?

   — Дело в том, что оборотни обычно не беременеют так быстро, как человеческие женщины. Может потребоваться и год, и два, и три, а то и больше. У нас вообще рождается намного меньше детей. Но еноты — исключение. Им не только свойственна магия очарования, но и беременеют от них быстро и почти с гарантией.

   — Вот же гады! — Полина невольно сжала руки в кулаки. При одной мысли о том, что её могли использовать подобным образом, а потом отнять ребёнка для своих, явно тёмных, целей, её окатила волна незнакомой прежде ярости. — Надо срочно убираться отсюда!

   — Да, — серьёзно согласился Верен. — Теперь — тем более.

   Полина и Райяна уставились на него с одинаковым вопросом в глазах.

   — Если я не ошибся, и это был Отступник, а не растяпа-слуга, то… Он понял, что по доброй воле у них не выйдет.

   — Ты думаешь, женщина-оборотень может забеременеть от насилия? — усомнилась Райяна.

   — Этот вопрос в своё время следовало бы задать Ярону, — Верен усмехнулся уголком губ. — Но князь, похоже, слишком верил в совместимость, на которую указали священные камни. У Отступника же могут быть свои методы. Например, одурманить и подчинить сознание. Я не знаю, сработает это или нет, но уверен, что лучше не проверять.

   — Да что же это такое, — тяжело вздохнула Полина. — Как будто у вас тут рожать некому, кроме меня!

   Райяна положила ладонь на руку Полины и ободряюще сжала.

   — Ничего. Убежим и отсюда. Надо найти Хранителя. Хотя бы одного. Для начала. И вот ещё что… если не получится убежать всем…

   — Это как? — вскинулась Полина.

   — А так! — резко перебила Райяна. — Я сама за вами увязалась, но не для того, чтобы задерживать, чтобы ты из-за меня пострадала. Если решите уходить по воздуху, обо мне не думайте. Ясно? — Райяна требовательно посмотрела на Верена.

   Он угрюмо кивнул.

   — Да вы что?! — возмутилась Поля. — Мы не можем тебя здесь бросить!

   — Мы не можем допустить, чтобы ты попала в лапы к Отступнику, — волчица упрямо наклонила голову. — Ему нужна девушка из другого мира и, похоже, её ребёнок или дети. Ты же не хочешь, чтобы твой ребёнок достался этому гаду? Ещё неизвестно, что он с ним делать собирается… Может, в жертву Шешхату принести! Ну вот, а раз не хочешь, то и не спорь. Я тоже не горю желанием здесь остаться. Но я — простой оборотень, каких много. Ты и Верен — вы точно должны выбраться отсюда. А я… — как получится.

   — Ты… — Полина развернулась к Райяне и обняла её. — Таких не много. Таких, как ты, больше нет!

   — Ладно, ладно, — смутилась волчица. — Нет так нет. Я просто не хочу, чтобы в ответственный момент ты попалась, потому что беспокоилась обо мне! Когда надумаете бежать — бегите! И не оглядывайтесь, если я отстану. Обещай мне, Верен! Ты должен защитить Полину.

   — Мне это не нравится, но я так и поступлю, не сомневайся, — кивнул он.

   Полина опустила голову, не желая мириться с тем, что подобное может случиться, но и возразить ей было нечего. Ладно ещё — она сама, но ребёнок… Нет, она не должна попасть "в лапы к Отступнику", — Райяна права.

   Полина невольно вспоминала этот вчерашний разговор, слушая очередные разъяснения Фаи, открывавшие незнакомые и порой неожиданные реалии нового мира. Вот кто бы мог подумать, что тут такие сложности с беременностью? А сейчас Фая рассказывала о линах, так что это точно имело к Полине прямое отношение.

   — Считается, что у двоих линов, вступивших в брак, почти наверняка родятся дети, которые не будут оборотнями. Слишком много наследственной силы — это приводит к тому, что она засыпает, а пробудиться может в следующем поколении или через несколько поколений. Хотя, конечно же, возможны исключения. Только при помощи священных камней можно точно предвидеть большую силу потомства. В остальных случаях — это непредсказуемо.

   — Ну надо же, — удивилась Полина, одним глазом покосившись на невозмутимого Верена. — Наверное, лины стараются не вступать в брак…

   — Как правило, лины вступают в брак по велению сердца, они считают, что сила должна течь свободно. Не людям решать, кому и сколько её будет отпущено, — негромко проговорил Верен, казалось, думавший о своём, наверное, о плане побега, и даже не слушавший Фаю. А вот поди ж ты: всё слышит, всё замечает.

   — Лины часто ощущают законы этого мира лучше других, потому что их восприятие более… широко. Особенно многоипостасные лины. Если ипостасей всего две — это ещё не настоящий лин. Если же их три и более, то такие лины часто становятся шаманками, если это женщины. Или мастерами — если мужчины. Крайне редко встречаются такие, у кого есть и тёмные, и светлые ипостаси. Иногда лины живут отдельно от всех или вообще уходят к обычным людям, хотя оборотни об этом редко говорят.

   — Главная сила — внутри человека. Сила в том, что дано каждому — в душе, в бессмертном духе. Кстати, лины всегда рождаются или от смешанных браков — оборотня и простого человека, или и вовсе от обычных людей. Кровь не должна застаиваться — вот главный закон. И сама жизнь стоит на его страже. Если ей не мешают те, кто хочет подчинить силу себе.

   — И всё же лины — самые сильные оборотни, — задумчиво проговорила Полина. — Но ведь Ярон — не лин?

   — Нет, — слегка удивлённо откликнулась Райяна.

   — Но ты говорила, что он самый сильный из тёмных оборотней. И Леяна, как я понимаю, тоже не лина, — уточнила Полина.

   На несколько мгновений стало очень тихо. Райяна, кажется, думала о своём, то есть — о побеге. А вот Верен и Фая замолчали как-то… многозначительно. И Полине даже показалось, что Верен бросил на фею предостерегающий взгляд. Да нет, почудилось, наверное.

   — В Светании и Теновии не принято ставить князьями линов, — ровным тоном ответил Верен. — Считается, что они… не годятся для правления. Кроме того, у них нет родного клана, к которому они принадлежали бы по рождению. Даже если есть основная ипостась, всё равно — имеются ведь и другие. Так что лины изначально одиночки.

   — Понятно, — задумчиво кивнула Полина. — У нас сказали бы, что они вне системы.

   Фея тревожно смотрела то на Верена, то на Полю, Верен в ответ прищурился почти угрожающе, а Полина, погружённая в свои мысли, ничего не заметила. Понятно, что прямо сейчас лучше промолчать, но потом, когда рядом не будет Верена, надо ли сказать Полине о том, что он скрыл? Или лучше не вмешиваться? Они сами разберутся, и Поля всё узнает, когда придёт время? Почему Верен избегает этой темы?

   Столько вопросов, и совершенно не понятно, какое решение лучше принять. Судя по всему, ни одно не является полностью верным. Фея вздохнула, думая о том, что она, должно быть, изрядно нагрешила в прошлой жизни, раз служение ей досталось такое непростое…

ГЛАВА 5. Те же и Сай

Полина смотрела на какую-то птичку, сидевшую на ветке так близко, что почти можно было коснуться рукой. Смотрела широко раскрытыми сияющими глазами и, наверное, не подозревала, насколько прекрасна сейчас.

   Верен не понимал, что такого чудесного она видит в этой мелкой и невзрачной пичужке, с его точки зрения обладавшей единственным достоинством: это точно не оборотень, а значит — не доносчик на службе у Леяны, но раз Полине нравится, значит, что-то в этом создании есть.

   Для него же удивительным чудом была она сама — её чистая душа, её ясный взгляд, локон, выбившийся из хвоста волос и упавший на розовеющую щёку, нежный изгиб шеи… Тонкие пальчики лежат на подлокотнике скамьи — такие хрупкие, как и вся она — воплощённая хрупкость и сила одновременно. Внутренняя сила, присущая тем, кто умеет любить и сострадать.

   Мучительно хотелось прикоснуться… Хотя, нет, лучше не касаться, иначе пытка станет почти непереносимой. Если прикоснёшься, хочется большего и… большего… и — ещё большего! Того, что они пережили позапрошлой ночью, того, что снилось ему ночью прошлой, не давая покоя, заставляя то и дело просыпаться с бешено колотящимся сердцем.

   Рисковать, снова проводя ночь вместе, было немыслимо. И без неё — невыносимо. Но не о том сейчас нужно думать. Защитить, защитить её любой ценой, но как вырвать Полину из этого капкана, в который он сам её привёл?! Конечно, не подозревая, насколько тут всё страшно…

   Предполагал, что у Леяны есть свои интересы, разумеется. Думал, что княгиня может помочь отправить Полину домой, хотя уже тогда Верену было бы ужасно тяжело с ней расстаться, но дома она была бы в безопасности. Наверное.

   Наверняка ведь неизвестно ничего. Только шаманки могут смотреть на пути судьбы — не только на пройденные, но и на те, что лишь предстоят. Но даже они видят лишь вероятности, и не все, и не ясно. А всем остальным остаётся и вовсе полная неизвестность. Ничего нельзя утверждать. Можно уцелеть там, где смерть собирает обильную жатву, а можно погибнуть там, где всё тихо, мирно и спокойно.

   Вот и здесь: разве мог он знать, насколько отравлена Мраком Леяна? В Теновии ходили слухи про Отступника, но наверняка не знали ничего. Можно было надеяться, что слухи и вовсе беспочвенны. А уж то, что Отступник фактически правит Светанией, как теперь предполагал Верен, и вовсе никому в Теновии не могло прийти в голову.

   Нужно бежать… Немедленно! Неужели всё же придётся прорываться поверху… Здесь погоня за ними отправится немедленно, а все близлежащие земли густо заселены светлыми оборотнями, до дрожи боящимися своей княгини. Сбежать-то, скорее всего, удастся, да только далеко ли они уйдут?!

   Внизу же был шанс выбраться где-то в малонаселённом месте, шанс, что их след потеряют. И не зря же Тайра говорила об этом. Значит, там вероятность успеха выше! Но как преодолеть убийственную завесу… Положиться на защиту браслета? Нет, его силы может не хватить на третий заход.

   Губы Райяны, сидевшей напротив, неожиданно слегка изогнулись — недовольно и презрительно. Неужели снова этот Сай?! Ну конечно… его же не было рядом целый час, наверное, а то и все два!

   Верен зло прищурился, но тут же справился с собой, вернув лицу прежнюю невозмутимость. Да, теперь он верил, что Полина сделала свой выбор и этот выбор не в пользу енота, но не мог не признать, что присутствие Сая действует ему на нервы не только потому, что тот на службе у Леяны, но и… Ревность — это яд.

   Верен медленно повернулся навстречу спешащему к ним Саю, и глаза ворона невольно расширились. Куда подевалась его обычная улыбочка, казавшаяся Верену мерзкой и лживой, хотя Райяна с издевательской усмешкой заявляла: улыбка у енота обаятельна настолько, что чувствительные девушки от такой могут в миг забыть обо всём на свете и упасть в обморок или в постель, причём не в свою. И Верен подозревал, что она, как обычно, говорит чистую правду.

   Однако сейчас Сай был совершенно не похож на беззаботного покорителя девичьих сердец. Бледный, с несчастными глазами и даже, кажется, дрожащими губами, он явно старался взять себя в руки, но пока не слишком преуспел. Приблизившись, Сай выдохнул, будто собирался нырять или выпить нечто, намного более крепкое, чем ягодная настойка, затравленно осмотрелся и сжал что-то в руке.

   — Нам… надо поговорить, — выдавил он и замолчал, раскрывая рот и снова закрывая, словно у него что-то застряло в горле.

   — Что случилось, Сай? — участливо спросила Полина.

   — Вам нужно бежать отсюда, — выдохнул он.

   Преграда была прорвана и дальше енот так зачастил, что Райяна даже привстала от напряжения — как бы не пропустить ни слова.

   — У меня морок-камень, заряд небольшой, но пока хватит, нас сейчас никто не услышит, — слова сыпались как горох из дырявого мешка. — Княгиня делает всё, что говорит Отступник, а Отступник решил схватить вас сегодня, тогда уже поздно будет, он хочет, чтобы тея Полина родила ребёнка, хотел от меня, но понял, что ничего не выйдет, теперь будет что-то ещё пробовать, вам это точно не понравится. Надо бежать! — притормозил он наконец на самом главном, но тут же понёсся дальше:

   — У меня есть амулет, он отключит защиту в святилище, мы сможем пройти вниз, а там есть надежда выбраться, там много ходов наверх, почти все закрыты, но я знаю один, который точно открыт!

   — Стоп, — поднял руку Верен. — Ты собрался бежать с нами?

   — Да, — Сай посмотрел на него жалобно, почти умоляюще. — Мне больше незачем оставаться здесь. Мне не поздоровится, если я здесь останусь.

   — Почему? — резко спросила Райяна. — Почему — незачем?

   — Моих родителей и брата больше нет… Я старался ради них, — прошептал Сай.

   Взгляд его погас, не было больше озорного блеска, переливов света и тени, самой жизни, казалось, больше не было в тёмных глазах, ставших вдруг пустыми и тусклыми.

   — Я знал, что так будет… всегда знал. И всё же надеялся. Она ненавидит нас.

   — Кого это — вас? — спросила Райяна.

   — Сейчас на это нет времени, — остановил её Верен. — Покажи амулет, — он требовательно протянул руку.

   Сай после секундной заминки покорно положил ему на ладонь чёрный овальный камень, оправленный в серебро.

   — Его хватит, чтобы нейтрализовать защиту на несколько минут — полностью. Потом он нуждается в обновлении силы.

   — Ты не врёшь, — задумчиво пробормотал Верен, сжимая камень в руке. — Откуда у тебя всё это? И откуда ты знаешь о планах княгини? Вряд ли она тебя посвящала…

   — От Лумы. Она многое знает. И амулеты дала мне она. Вы должны взять меня с собой! — вскинулся Сай.

   Верен скривился, но ничего не сказал, переглянулся с Райяной, взгляды их были одинаково угрюмы.

   — Мы должны взять его с собой, — Полина мягко коснулась руки Верена. — Ведь он предупредил нас, и амулет принёс.

   Она не стала говорить о том, что он лишился семьи, но Верен и так понял, что это тоже важно для неё, она уже жалеет этого… соблазнителя. А вот он не пожалел бы её — наградил бы ребёнком, отлично зная, что его отберёт Отступник.

   Верен стиснул зубы и только молча кивнул. Да, взять его с собой придётся. И если быть честным с самим собой — еноту он не завидовал, такого не пожелаешь и врагу. Он сам, наверное, пошёл бы на всё ради близких. Хорошо, что пока не пришлось проверять, способен ли он на подобную подлость ради Полины, к примеру.

   — Когда? — спросил он коротко.

   — Прямо сейчас, — выдохнул Сай. — Сделаем вид, что вам захотелось снова побывать в святилище, помолиться… А я провожаю. — Сила морок-камня скоро иссякнет, — прибавил он.

   — У меня в комнате меч, — досадливо взмахнула рукой Райяна. — И вещи!

   — Обойдёмся, — отрезал Верен.

   — Без вещей — да, но меч…

   — Нельзя медлить! — Ворон схватил её за плечо и слегка тряхнул. — Нельзя! У нас появился шанс, который был так нужен.

   — Нет, я не могу оставить оружие, — Райяна упрямо помотала головой. — Я быстро сбегаю. Там арбалет!

   Она злилась ещё и от обиды, что у Верена оружие с собой, он умудрялся практически незаметно носить его под плащом, а ей с первого же дня пребывания в замке дали понять, что тёмный оборотень, разгуливающий по их мирному замку и саду с оружием — это уже явный перебор! Она и так хищник. Пришлось смириться и оставить при себе только пару коротких кинжалов и метательные стрелки.

   — Я быстро, я догоню вас. Тут и крюк-то совсем небольшой. Но если что — уходите без меня! — бросила волчица и метнулась к их комнатам, припоминая, как много там у них полезного. И деньги, в конце концов — тоже очень нужная вещь, раз придётся скрываться от оборотней.

   Полина попыталась ухватить Райяну за руку, но, конечно, не успела, да это и не могло помешать.

   — Оставь, — быстро проговорил Верен. — Раз она решила, её проще убить, чем остановить. Идём.

   — Надо дождаться её, — Полина переводила взгляд с быстро удаляющейся спины Райяны на Верена и бледного чуть ли не до синевы Сая.

   — Нельзя ждать, — прошелестел енот. — Отступник в любой момент может что-то заметить. Тогда нам всем конец.

   Верен подхватил Полину под руку, увлекая её за собой. Сай семенил рядом, бросая по сторонам испуганные взгляды.

   — Если ты не возьмёшь себя в руки немедленно, — процедил ворон, — нам придётся тебя оставить. Амулет у меня. А ты можешь и дальше трястись здесь без помех. Лучше всего выбрать для этого какой-нибудь тёмный уголок.

   Сай бросил на Верена обиженный взгляд, но всё же подобрался и больше не выглядел хотя бы настолько пришибленным.

   — Я только что узнал о смерти близких, между прочим, — прошипел енот.

   — Сожалею, — холодно проговорил Верен. — И повторяю: тебе нужно выбрать — предаваться скорби или действовать и попытаться спастись.

   Сай сжал губы.

   — Улыбайся, — прошипел Верен. — Улыбайся, подлая тварь… — последние два слова он проговорил едва слышно. — Как улыбался, когда рассчитывал успешно погубить ни в чём не повинную женщину и её дитя.

   Сай вздрогнул всем телом, будто его хлестнули плетью, но через секунду всё же растянул губы в улыбке.

ГЛАВА 6. Райяна. Цена ошибки

Райяна догадывалась, что совершает ошибку. Ещё не поздно было повернуть назад, но её злосчастный характер не позволял ей этого сделать. Да, было ужасно жаль бросать меч, арбалет, сменную одежду и деньги. Но стоили ли они риска? На самом деле в подобных делах всё решает их исход. Если всё получится, она сама и другие признают, что это было правильно. А если нет…

   Должно быть, ей не доставало того неповторимого чувства, когда рядом — вожак. И его решение, если оно окончательно, следует принять, нравится оно тебе или нет. Верен… пожалуй, он годился на роль вожака по своим качествам — уму, быстроте реакции, выдержке, силе, знаниям и умениям. Но… Верен сам был одиночкой. Тем, кто защищает лишь тех, кто ему особенно дорог и близок.

   Такие, как он, не умеют и не любят ни подчиняться, ни подчинять. Полина была для него его стаей, но не Райяна. Поэтому волчица не могла смириться и принять его решение без дальнейших рассуждений. Волк либо подчиняется вожаку, либо решает всё сам. Она решила, но сомнения в собственной правоте усиливались с каждым шагом. Повернуть назад? Нет… Уже совсем близко комнаты.

   Райяна тенью скользнула внутрь, с молниеносной быстротой собрала самое необходимое, накинула плащ, выглянула в коридор — никого. Стараясь выбирать самые малоиспользуемые коридоры, лестницы и галереи, устремилась к святилищу. Ещё чуть-чуть… Всё должно получиться! Пока что никто не обратил на неё внимания. Она бы почувствовала. Наверное.

   Вот уже и святилище совсем рядом. И тут накатило это чувство — недоброго, ледяного пристального взгляда, окатившего её со спины, будто из ведра холодной водой облили. Райяна на миг замерла. Очень хотелось обернуться, но она этого не сделала, пошла дальше. Спокойно… только спокойно. Она не торопится, просто быстро идёт, она всегда быстро ходит, терпеть не может "прогулочный шаг", так что её скорость не должна вызвать подозрений.

   Волчица вошла в святилище, где сейчас почти никого не было. Только у статуи Тены застыла на коленях немолодая женщина. Значит, и светлые обращаются к ней, когда допечёт…

   Райяна подошла к круглому отверстию в полу, покосилась на женщину, но та не обращала на неё никакого внимания. Вот и амулет — чёрный камень лежит в гнезде, расположенном на золотистой окружности. Зелёной мути не видно. Значит, Верен, Полина и Сай уже благополучно прошли здесь, и она, Райяна, тоже успела!

   Волчица начала спускаться, остановилась, взглянула на амулет. Может, надо его забрать с собой? А то он может вызвать подозрения и обратить внимание на их побег раньше, чем их отсутствие будет замечено. Она протянула было руку, чтобы забрать амулет, но тут пожилая женщина с неожиданной прытью поднялась с колен и кинулась к ней.

   — Оставь его! Уходи, быстро! Тебя заметили… Отступник только что сказал об этом княгине, а она приказала вас догнать!

   Райяна в ужасе уставилась на неё.

   — Откуда ты знаешь… — прошептала волчица, узнавая в женщине няню княгини — Луму.

   — Знаю. Беги. Постой! Вот… — Лума протянула ей браслет, какого Райяна никогда прежде не видела — совершенно красный, красный, как свежая кровь. — Это на крайний случай. Он может остановить преследователей и удержать их. Но не слишком долго. Пока будет пить твою силу.

   — То есть…

   — Он должен быть на ком-то. И будет удерживать всех, кто окажется рядом, пока хватит твоих сил… Беги!

   Райяна схватила страшную вещь и бросилась вниз по лестнице, проклиная своё упрямство. Конечно, это она виновата, это её кто-то заметил и заподозрил неладное. Возможно даже, это был сам Отступник. Почему не остановил её? Не хотел терять время, наверное. Ведь ему нужна не она. Ему нужна Полина.

   Нагнать остальных Райяне удалось без труда — не далеко они ушли, стояли у дальней стены святилища, превращённого в Мрак знает что, решали, какой туннель выбрать для бегства.

   Волчица быстрым взглядом окинула систему зарядки кристаллов — так вот куда сила утекает! Ужаснулась тёмному огню, пылающему в чаше, где место священному пламени, отметила, что Верен пока ещё окончательного решения не принял, а потому и продолжает слушать сбивчивый рассказ Сая о том, к какому именно выходу он знает дорогу, и где тот выход находится, но слушает вполуха и вряд ли собирается воспользоваться этой дорогой.

   — Тайра говорила о другом, — уронил Верен, осматриваясь.

   Сейчас он как никогда был похож на хищную птицу и даже опасно прищуренные глаза и раздувающиеся крылья носа только усиливали сходство, хотя у птиц нет носов и глаз они обычно не щурят.

   Райяна поняла, что он использует те загадочные способности, которые не без оснований приписывают воронам. Преувеличивают — да, но всё же эти слухи возникли не на пустом месте.

   Полина стояла притихшая и тоже будто прислушивалась к чему-то и снаружи, и внутри себя, но это выглядело совершенно иначе — натуральный суслик! Испуганный, неуверенный, но… если его прижать или если опасность будет угрожать тем, кто ему дорог, — он может броситься и на опасного зверя, которого ему не победить, конечно, но ошеломить — вполне! Фея тревожно мерцала у неё на плече.

   — Погоня уже в пути, — мрачно объявила Райяна, подбегая к ним. — Да, я виновата! — предупредила она обвинения Верена, который, впрочем, не собирался устраивать разборки прямо сейчас.

   — Откуда знаешь? — спросил отрывисто.

   — Лума сказала.

   Сай снова попытался увлечь беглецов в облюбованный им туннель.

   — Туда мы не пойдём, — вынес вердикт Верен. — Мне там не нравится… — он пронзил Сая острым взглядом, но тут же отвернулся: нет, енот не пытается заманить их в ловушку, он сам до смерти напуган и мечтает оказаться как можно дальше от Леяны, Отступника и всех, кто им служит.

   — Тайра сказала, что я найду путь… — Полина уткнулась побледневшим лицом в плечо Верена, тот порывисто обнял её.

   — Если ничего не чувствуешь, тогда дорогу выберу я, — ответил он мягко.

   Полина взглянула ему в лицо, прерывисто вздохнула, словно собиралась заплакать, и перекинулась в суслика. Зверёк замер, застыл столбиком — большие испуганные глаза, поджатые к груди лапки, только шевелится носик, но это длилось всего несколько секунд, потом суслик упал на все четыре лапки и помчался прочь с такой скоростью, что остальные, пребывающие пока в человеческих телах, еле за ним поспевали.

   Они мчались, куда-то поворачивали, мелькавший впереди зверёк лишь на мгновение замирал на развилках, и всё-таки их настигали — пока что далеко позади уже слышался негромкий, но для чуткого слуха оборотней вполне уловимый, топот и тяжёлое дыхание преследователей. Медведи и ещё кто-то — помельче.

   Райяна с отчаянием подумала, что они идут по её следу! Полина вообще ничем не пахнет, и Верен — тоже! Всё у него не как у всех… Правда, тут не она одна виновата, ещё и Сай. Запах енота и волчицы — вот что их выдало, вот почему не удалось скрыться в переплетении туннелей.

   — Мы должны разделиться! — на бегу сказала она. — На первой же развилке.

   — Не вздумай, — рыкнул Верен. — Нам не отделаться от Сая, и запах останется.

   Райяна подумала, что он прав. Енот не станет жертвовать собой, чтобы позволить Полине сбежать. Значит, если она отделится от остальных, то максимум чего добьётся — враги тоже разделятся. Нет… это не гарантия спасения для Полины…

   Внезапно остановились, едва не налетев на стену. Тупик! Суслик обернулся и жалобно засвистел.

   — И это — выход?! — возмутился Сай. — Надо было…

   — Заткнись, — бросил Верен таким тоном, что енот будто поперхнулся воздухом.

   Полина снова повернулась к стене, преградившей им путь, засвистела, заскребла лапками, Верен положил ладонь на шершавую поверхность.

   — Это земля, — сказал он. — Не камень. И земля не такая уж плотная, похоже, это сделано недавно. Выход действительно здесь! Но его надо прокапывать.

   Фея, вспорхнув в воздух и увеличившись, нырнула прямо внутрь земляной стены, вернулась через пару секунд.

   — Да, это не тупик! Но копать надо… метра полтора, если не два…

   Райяна издала тихий стон и развернулась лицом к приближавшимся преследователям.

   — Да, — согласился Верен. — Мы с тобой можем сдерживать их, пока Полина не уйдёт.

   — А я? — вякнул Сай.

   На этот раз хватило одного взгляда ворона, чтобы енот не только замолчал, но и отшатнулся.

   Суслик протестующе пискнул и перекинулся в девушку.

   — Как это — пока я не уйду?! Я никуда не пойду без вас!

   — А теперь послушайте меня, — угрюмо и твёрдо произнесла Райяна. — Я их остановлю. Вот, — она показала красный браслет. — Мне дала это Лума. Он задержит их. И не спорь сейчас! — остановила она Верена, но тот и сам осёкся, увидев эту вещь. — Ты и сам отлично понимаешь, что одна или с этим… енотом Полина пропадёт! И вряд ли успеет сама выбраться… У них, — она махнула рукой назад, где погоня, останавливаясь на развилках и теряя некоторое время, всё же находила их след, неумолимо приближаясь, — наверняка есть боевые кристаллы. И тогда они быстро сомнут нас. Здесь даже не увернёшься! Я останусь и задержу их. Не стой столбом! — рявкнула она на Сая. — Копай! Копай, скотина, если не хочешь к Отступнику!

   Позеленевший от ужаса парень моментально перекинулся и взялся за дело, не издав ни звука.

   — Не смотрите на меня так, — Райяна отвела взгляд. — Это моя вина! Если бы я не пошла за оружием… Они не убьют меня. Вы должны выбраться! И найти помощь.

   — Мне очень жаль, — горько проговорил Верен, — но она права.

   — Райяна! — Полина всхлипнула, слёзы хлынули у неё из глаз.

   Волчица быстро отдала Верену добытое дорогой ценой оружие, вещи и деньги, порывисто обняла девушку и бросилась прочь, чтобы перекрыть проход подальше отсюда.

   Ноги сами несли Райяну вперёд, а мысли в это время кружились, мелькали, перепрыгивая с одного на другое: а точно ли подействует браслет? Она даже оружие отдала… И Верен не возразил, значит, поверил в его действенность? Можно ли доверять Луме? Почему няня княгини вдруг решила помочь им? Или не вдруг? Может, она давно в ужасе от того, что здесь происходит? А этот енот… Не станет ли шпионом или просто обузой? И сколько им там нужно времени?! Как узнать? Сколько они будут копать… Верен, наверное, не сможет помочь… Медведь и ворон… У медведя вроде бы подходящие лапы… Или он может стать кем-то ещё?

   А вот и враги! Они оторопели, увидев, как их добыча сама несётся навстречу. Остановились, подозревая подвох. Сколько их? Неважно! Их больше, чем она могла бы одолеть, нужно это признать. Медведи — сильные бойцы, а ещё там светлые оборотни — наверняка искусные в иллюзиях. Если иллюзии мешают увидеть движения противника… шансы на победу падают ниже уровня подземелья!

   Первый из медведей — в боевой звериной форме, взревел и кинулся на неё. У того, что двигался на полшага за ним и пребывал в человеческом теле, в руке сверкнул боевой кристалл. Всё ясно: не хотят рисковать, не оставляют ни единого шанса тому, кто попытался бы вступить с ними в честный бой! Райяна мгновенно защёлкнула браслет на запястье и выставила руку вперёд — ладонью к противникам.

   Атакующий медведь будто со всего маху врезался в стену и взревел от боли и неожиданности. Боевой кристалл описал в воздухе сверкающую дугу и упал на землю, мертвенное сияние разлилось по невидимой преграде, растеклось желтовато-зелёной мутью и угасло, словно о прозрачную стену разбилось огромное яйцо. Райяна ощутила лишь холод, охвативший кисть руки, как будто опустила её в холодную воду или засунула в мягкий снег.

   Из-за широкой медвежье спины показался невзрачный человечек — бегающий взгляд, тревожно подёргивающийся нос. Даже в человечьем теле он напоминал грызуна. Наверное, крыса, — предположила Райяна. Крысы опасные противники. Они умеют и сражаться, и наводить иллюзии. Но для боя нужно много крыс, а для иллюзии хватит и одной. Поговаривали, что стая крыс и вовсе способна свести своих врагов с ума.

   Человечек осторожно приблизился к той черте, у которой топтался теперь растерянный медведь, поводил в воздухе рукой, скривился, будто раскусил стручок перца, что-то сказал тому, у кого был кристалл. Теперь все они угрюмо уставились на Райяну, ощущавшую себя донельзя странно. Это не бой, а какая-то пародия на него! Но, конечно, оставалось лишь радоваться нежданному подарку. Он действительно работает! А время идёт… и это отлично!

   Но радоваться ей пришлось не слишком долго. Крыс оказался более сообразительным или знающим, чем ей бы хотелось, так что вскоре все, кроме него, уже бросались на преграду так, чтобы не покалечиться, но расходовать силы — силы Райяны. Каждый их удар забирал частицу её сил.

   Они не пожалели и ещё одного боевого кристалла — более мощного, чем первый. После этого Райяна по-настоящему ощутила, как браслет пьёт её силы, как они тают, оставляя её пустой оболочкой, а не воином, каким она всегда была. Это оказалось неожиданно тяжело. Просто стоять и ждать, когда все силы утекут в пустоту, стоять и понимать, что от тебя больше ничего не зависит.

   — Надеюсь, это не зря, — прошептала она, вздрагивая от озноба, усиливавшегося с каждой минутой и гоня прочь мысли о том, что будет с ней дальше.

   Вряд ли браслет убьёт её, вытянув всё до капли. Райяна не боялась смерти, но рассчитывать на такой исход не приходилось. Дурнота подступала, ей становилось всё холоднее, и она поняла, что потеряет сознание, преграда станет слишком хрупкой и тогда… Она попадёт в руки к врагам — совершенно беспомощная. Вряд ли что-то могло напугать её сильнее, разве что перерождение в дочь Мрака.

   Внутренний холод сковал её, ноги уже не держали, и волчица медленно сползла на земляной пол, опираясь спиной на стену. Сознание мутилось и когда сил не оставалось уже даже на то, чтобы держать глаза открытыми, она услышала над собой голос, полный злобы и мстительного предвкушения:

   — Ты ответишь за то, что посмела стоять у меня на пути…

   "Отступник", — подумала Райяна и с трудом приподняла отяжелевшие веки.

   Над ней склонился человек в плотном плаще с капюшоном, вместо лица — лишь непроницаемая чернота. Райяна отчаянно взмолилась Тене, чтобы Полина и Верен успели скрыться, и сознание её угасло.

ГЛАВА 7.Верен. Цена свободы

— Что с ней будет?! — в ужасе спросила Полина, когда Райяна бросилась прочь, навстречу преследователям.

   — Знаю только, что она не умрёт, — ответил Верен. — И вряд ли Леяна и Отступник убьют её, значит, надежда на освобождение останется. Останется, если мы выберемся.

   Полина угрюмо кивнула, вновь обернулась сусликом и заработала лапами рядом с енотом, с отчаянием осознавая, что ей понадобится много, очень много времени, чтобы прорыть здесь нору, в которую она сможет протиснуться, не говоря о Сае. И скорость его рытья тоже оставляет желать лучшего, несмотря на явное усердие.

   А как же Верен? — подумала она с внезапным обжигающим ужасом.

   Но потом вспомнила, что он ворон, а ворон хоть и крупная птица, но точно пройдёт там, где пройдёт енот. От лап Сая земля так и летела в разные стороны, Полина то и дело оказывалась осыпана ею с головы до хвоста. Она попыталась отгребать землю в сторону, но лапки были маловаты для таких масштабных работ.

   — Эй ты, поаккуратней! — прикрикнул на енота Верен и замер.

   Полина мельком глянула на него, вновь сосредоточившись на своих ощущениях, которые подсказывали, что всё правильно — выход должен быть где-то здесь… Чутьё суслика и правда оказалось волшебным, стоило только сосредоточиться на том, чтобы найти выход… такой выход, где их не ждут враги! Здесь… он здесь… копать-копать-копать… В этом даже было какое-то совершенно незнакомое удовольствие. И лишь по краю сознания зверя скользили ледяным холодом отчаяние и боль — Райяна… Что они сделают с ней?!

   Верен мучительно искал другой способ. Он же должен быть! Такой, чтобы уйти всем, не бросать Райяну. Но не видел его. Было бы легче пойти с ней, встать плечом к плечу… Это легче, чем знать, что она жертвует собой, возможно обрекая себя на что-то ужасное, а он спасает себя — такой ценой. Но рядом Полина. Райяна права — он не может оставить Полину одну.

   И вскрыть выход — Тайра сказала, что он сможет это сделать. Значит, Полина не сможет? Тогда всё лишается смысла и попадутся все. Стиснув зубы, он заставил себя не думать об этом больше. Не сейчас. Раз способ уйти всем не найден, продолжать обдумывать это и предаваться угрызениям совести бесполезно. Значит, надо помочь Полине.

   Муфра говорила, что у него много ипостасей… Каким же дураком он был! Не желал ничего менять, не желал быть никем иным — только медведем, как отец. И теперь даже не знает, на что способен! Собраться. Собраться и представить… Копать… он должен копать… кто умеет копать? Нет. Это не тот способ. Не разум может ему помочь, а инстинкт!

   Представить… как копает, он копает… ему нужно копать… Знакомое ощущение накрыло с головой — тело его будто на миг растворилось в пространстве, а потом снова собралось из мельчайших частиц, сгустилось и возникло! Он не медлил ни секунды, не понял даже, кем стал, ощущая главное — это тело рождено, чтобы копать!

   Барсук с угрюмым ворчанием оттеснил в сторону енота, и его лапы с тупыми когтями, самой природой предназначенные для рытья, вгрызлись в податливую, хотя и плотно утрамбованную землю. Енот бестолково тыкался где-то сбоку.

   — Отгребай землю! — мысленно рявкнул Верен, и, судя по всему, Сай услышал и понял.

   Барсук рыл с таким остервенением, с такой скоростью, что енот и суслик едва за ним успевали. И когда его лапы встретили пустоту, они ещё несколько мгновений продолжали копать, перемалывая воздух. Наконец он осознал, что рыть больше нечего, и вывалился из норы.

   Следом за ним, пыхтя и еле протискиваясь, пробирался енот, и Верен не смог удержаться — от души цапнул его за ухо! Не за прошлые делишки, нет! А за то, что этот трусливый мерзавец оттеснил Полину, спеша спасти свою красивую шкурку! Енот обиженно взвизгнул и отскочил в сторону.

   Следом наконец-то показался суслик, которому не составляло труда передвигаться по проходу, прорытому барсуком. Даже в этом виде и засыпанная землёй от макушки до лап, Полина выглядела изящной, хрупкой, трогательной… Её хотелось прижать к груди и унести на край света, укрыть ото всех невзгод, чтобы даже тень печали или страха не касалась её. А он… ничтожество, раз не способен на это.

   Зачем его сила? Что она может дать ей? Холодная и страшная сила. Он не решился пустить её в ход против тех, кто преследовал их. Не решился. Боялся не справиться. Тем более, что там в любой момент мог оказаться сам Отступник, против него ему сейчас точно не выстоять. Цена ошибки слишком высока. Райяна расплатилась собой. А ему пришлось бы платить Полиной.

   Верен встряхнулся. Полина и Сай тоже пытались привести себя в порядок, отряхивая землю, хотя особой необходимости в этом не было — при обороте грязь исчезала. Распрямившись уже человеком, Верен осмотрелся, пытаясь понять, где они оказались. Перед ними лежал туннель, который кто-то перекрыл той самой насыпью, что осталась у них позади. Кто, зачем и как? Сейчас это было неважно, сейчас имел значение только путь к свободе. Верен подхватил суслика на руки и побежал вперёд. Енот спешил следом. Фея улетела вперёд и тут же вернулась.

   — Что там? — ощущая холодное дыхание отчаяния, спросил Верен.

   — Там… — жёлтый шарик замерцал испуганно. — Там…

   — Что?! — рявкнул ворон, останавливаясь. — Враги?! Тупик?!

   — Нет… Там… Печать смерти…

   Верен ничего больше не сказал и не спросил, он ворвался в небольшой зал, из которого был только один выход, не считая того, что остался за спиной, и выход этот действительно преграждала магическая печать. Суслик у него на руках тревожно свистнул, прижимаясь к его груди. На сердце стало теплее. Он справится, он со всем справится. А с этим — уж точно. Теперь ему есть, ради чего. Ради кого.

   — Не бойся, — шепнул он Полине, бережно опуская трогательную зверюшку на пол. — Это просто… Печать Лориша.

   — Бога Смерти, — угрюмо сказал енот, уже обернувшийся человеком.

   Полина тоже перекинулась и замерла, рассматривая то, что преградило им путь. Поперёк выхода протянулась серебряная паутинка — редкие тончайшие нити, чуть блестевшие, хотя здесь было почти совсем темно — клочья пепельников по стенам тускло мерцали лиловым и багряным.

   Паутинка светилась собственным светом — потусторонним, манящим… А самое главное находилось в её центре — сгусток бархатной черноты, как небо самой тёмной ночью, как… Нет, не было в мире живых такой абсолютной темноты, она завораживала, парализуя волю, притягивала к себе, заставляла смотреть-смотреть-смотреть… пока разум не перестанет воспринимать что бы то ни было ещё, а ноги сами не понесут вперёд… и руки сами протянутся… Разве можно устоять? Совершенная темнота — это и есть истинное совершенство, которого не понять тому, кто никогда его не видел. Полина сделала шаг вперёд, и Сай тоже. Даже фея заворожённо подлетела поближе.

   — Стоять! — Верен схватил их за плечи — Полину мягко, Сая — грубо и жёстко, тут же отдёрнув руку.

   Фея встрепенулась, метнулась назад и уселась на Полино плечо.

   Верен медленно приблизился к Печати. Вот так поймала его жизнь. Или, скорее, смерть. Он не хотел этого, не желал проходить посвящение, становиться одним из Воронов Лориша. А теперь у него нет выбора.

   Наверное, Муфра сказала бы что-то вроде: если не хочешь выполнять свой долг и служить этому миру, тогда закрой своё сердце и живи в безразличии ко всему и всем, если это можно назвать жизнью.

   Кажется, что-то такое она ему говорила. Но тогда ему и правда было почти безразлично всё и все. А теперь нет. Шаманка права: это прозябание не стоит того, чтобы называться жизнью. И если ради жизни любимой он должен служить смерти, он будет ей служить. Лишь бы не оказалось слишком поздно.

   Верен поднял руку, медленно приближая ладонь к мягкой черноте, казавшейся одновременно пушистой, словно безобидный маленький зверёк, и в то же время она выглядела провалом в абсолютную пустоту иного мира, который, конечно же, не был пустым, но ничего привычного там не было, ничего, что могли бы воспринять ограниченные материей органы чувств, потому это и казалось пустотой. Хватит ли у него сил? Не поглотит ли его эта ласковая бездна?

   — Верен! — испуганно ахнула Полина.

   — Не бойся, — спокойно ответил он, не оборачиваясь. — Мне это не повредит.

   — Он, что же, ворон? — изумлённо спросил Сай.

   — Да, — кивнула Полина, не отрывая взгляда от напряжённой спины Верена.

   Енот поражённо присвистнул.

   — Значит, ещё не всё потеряно! — оптимистично заявил он и взъерошил каштановые кудри.

   Полина раздражённо покосилась на него и шёпотом спросила фею:

   — Что он делает, Фаюшка? Ему это правда не повредит?

   — Не должно… — без особой уверенности откликнулся жёлтый пушистик и тут же подпрыгнул на Полином плече, метнулся куда-то назад. Теперь и остальные услышали, что там какой-то шум.

   — Отступник… — одними губами прошелестел Сай, развернувшись.

   Полина тоже обернулась. К ним катился вал удушливого дыма, разрываемый багровым пламенем. Внутри вспухающей огненной стены двигались монстры, тянувшие к ним чешуйчатые лапы с длинными загнутыми когтями. Полина не могла вдохнуть, ноги у неё начали подгибаться.

   — Полина! — голос Верена придал ей сил, чтобы повернуться и взглянуть на него. — Не смотри! Это морок! Сюда, быстрее! Сюда!

   Одна рука Верена была погружена в черноту Печати, другой он отвёл в сторону нити "паутины". Фея встрепенулась и пискнула Поле в ухо:

   — Беги! Бежим!

   — Это иллюзия! — снова крикнул Верен. — Но Отступник и правда сейчас будет здесь!

   Поля наконец очнулась и ринулась к Верену, к серебряной паутине с дышащим цветком иномирной тьмы в центре — они уже не казались такими пугающими по сравнению с тем, что накатывало сзади. Потом повернулась к Саю, дёрнула его за руку — один раз, другой. Енот встрепенулся и тоже бросился к проходу.

   — Сначала она, — процедил Верен, глядя на Сая таким опасным взглядом, что тот съёжился и едва ли не присел.

   Полина осторожно протиснулась в образовавшийся просвет между нитями, ощущая всей кожей, чутьём, интуицией, что прикасаться к ним опасно, а может, и смертельно.

   — Скорей! — рявкнул Верен Саю, замершему рядом, только взгляд его метался, останавливаясь то на Печати, то на Верене, то на иллюзорных чудовищах в огненном мареве.

   Верену захотелось отпустить удерживаемые нити, чтобы они полоснули по еноту… он почти увидел, как это будет, но тут же удержал себя, прикрыл глаза, заставил безумное желание истаять под опаляющим огнём воли. Енот перебрался на другую сторону, то и дело вздрагивая и замирая.

   "Это тоже часть испытания", — думал Верен, стараясь отрешиться от страха за Полину, раздражения, вызываемого Саем, ото всего отрешиться, как должно проходящему Посвящение Лоришу.

   Он не хотел этого, видит Тена, не хотел. Но сила Лориша, смертоносная сила, вливалась в его руки — с каждым мгновением её становилось всё больше. Её не было бы столько, пройди он Посвящение давно — по собственной воле. Но он не желал этого. А теперь… Теперь пути назад нет. Отныне он один из Воронов Лориша.

ГЛАВА 8. Лабиринт Лориша

В последний миг, прежде чем скрыться за Печатью, Верен ощутил, как его толкнула в спину чуждая сила. Отступник был уже здесь, явившийся вслед за насланной им иллюзией. Но он опоздал. Верен обернулся, и от его улыбки — страшной улыбки истинного Ворона Лориша, чёрный маг отшатнулся, а потом и вовсе едва не упал — сила, которой он пытался ударить Верена, вернулась к нему, но не прежней, а будто окунувшейся в черноту смерти.

   Это не могло убить Отступника, но удар был весьма чувствительным, и пока бывший шаман приходил в себя, Верен одним плавным движением проскользнул между серебряных нитей. Мог ли он сейчас убить Отступника? Хватило бы сил? Вероятно, мог бы, но лишь ценой своей жизни.

   Безразличие к ней осталось в прошлом. Сейчас Верен хотел жить. И она хотела, чтобы он жил, — та, что пробудила его от существования, похожего на долгий и бессмысленный сон.

   Многие вороны в юности чувствуют себя именно так, они словно посланцы Иного, запредельного, несущие в себе его часть, которой трудно найти место в обычной жизни, и потому они часто ощущают себя чужими среди живущих, не в силах нащупать прочную связь с их изменчивым, мятущимся миром. Но Верен не знал об этом. Каждый ворон взрослеет в одиночестве, как говорит поговорка. И смысл её каждый ворон тоже понимает сам — на собственном примере.

   Только оказавшись по другую сторону Печати, Верен отнял руку от затягивающей, крепко держащей черноты сердцевины Печати, выдернул её, преодолевая упругое сопротивление. Фая, видя это, широко распахнула испуганные глаза. Сколько силы Лориша влилось в него? Сумеет ли он совладать с ней?

   Только сам Верен и фея видели, как густая бархатная чернота перетекала в его руки, пока он касался печати, как впитывалась, наделяя силой, что может обернуться против своего обладателя, против кого угодно. Лишь истинный Ворон Лориша может удержать её и направить так, как сочтёт нужным он сам или же… — как сочтёт нужным Лориш. Но столько силы шаманки не позволяли принимать при посвящении.

   Верен невольно встряхнул руками, но холод не отступил — они словно окоченели до полного онемения, он их почти не чувствовал. Так вот как оно — когда твои руки тебе не принадлежат. Это руки Лориша. И всё остальное тоже достанется ему, если не совладать с силой.

   Верен посмотрел на свои ладони, словно видел их впервые, потом тревожно взглянул на Полину. Лучше ему не касаться её. И лишь после — осмотрелся вокруг.

   Снова небольшой зал, но лиловые пепельники здесь светятся сильно и ровно, хотя их свет сам по себе неяркий и какой-то мистически потусторонний. Второй выход — напротив первого, перекрытого Печатью, — широкий, очень широкий, свод выгнут дугой и видно, что дальше расходятся в разные стороны три узких туннеля.

   — Отступник не сможет последовать за нами? — осторожно спросила Полина, оглядываясь на Печать, что словно подрагивала, дышала, жила своей загадочной жизнью.

   — Не сможет, — Верен усмехнулся уголком губ.

   — Только ворон может пройти через Печать Лориша и провести других, — тихо прошептала фея, снова опускаясь на плечо своей подопечной.

   — С тобой всё в порядке? — Полина коснулась плеча Верена, и он, вздрогнув, сделал шаг в сторону, уходя от прикосновения.

   — Да, — ворон мотнул головой, — да, всё в порядке. Я просто… хочу прочесть, что там написано, — он взмахнул рукой.

   Над выходом из этого зала действительно была вырезана надпись, но слова частично закрыли веточки пепельников. Наверное, прежде им не позволяли этого, обрабатывая участок стены с надписью соляным раствором. Но, видно, давно здесь никто не бывал, а если и бывал, то не заботился о сохранности невесть когда выбитых в камне слов.

   Верен невольно подумал, что мог бы сейчас приложить ладонь к пепельникам и пожелать избавиться от них. Картина того, как нежный бархатистый ковёр темнеет, чернеет и опадает на пол зала прахом и пеплом, возникла перед его внутренним взором мгновенно. Озноб прокатился вдоль позвоночника, окатил смертным ужасом. Страшен дар Лориша… К счастью, ничего такого не потребовалось.

   Фея вспорхнула и, трепеща радужными крылышками, зависла в воздухе напротив надписи. Медленно перемещаясь вдоль неё, она прочла:

   — Все пути смертных ведут к Лоришу, Приносящему покой. И лишь на одном из них ждёт Лоана, Возрождающая для жизни. Отыщи свой путь.

   — Ясно. Это тот самый Лабиринт Лориша, что находится на пути к святилищу Лоаны, — вздохнул Верен. — Когда-то паломники блуждали здесь, пока не находили дорогу к святилищу. А тех, кто не сумел отыскать дороги, через три дня вылавливали служители святилища и выводили обратно.

   — То есть в святилище они так и не попадали? — уточнила Полина.

   — Да. Считалось, что им нужно совершить паломничество к Лоришу или хотя бы поговорить с кем-то из шаманок, которые могут объяснить, что делать дальше. Боюсь, нас выводить некому да и некуда. И блуждать здесь долго…

   — Некогда, — завершила Полина.

   Верен кивнул.

   — И куда же всё это делось? Паломники, служители… — проговорила Полина, осматриваясь. — Леяна всё это прекратила?

   — Не думаю, — коротко бросил Верен, размышляя о дальнейших действиях.

   — Нет, это всё заглохло само собой, — неожиданно ответил Сай. — Находилось всё меньше желающих блуждать по Лабиринту, далеко не всем из паломников удавалось найти выход к святилищу. Ну и… Старики говорят, что благочестие угасло, никто больше не хочет знать правды и искать свой путь, все хотят просто жить, и жить как можно лучше, потому и настали для нас тёмные времена. Может, они и правы, — закончил он тихо.

   Все трое медленно подошли к развилке. Туннели выглядели абсолютно одинаковыми, не считая совершенно незначительных различий вроде валяющегося где-то мелкого камешка или другого рисунка пепельников на стенах — он всегда был разным.

   — Может, мне попробовать? — нерешительно предложила Полина и, не дожидаясь одобрения Верена, снова перекинулась в суслика.

   Окружающая реальность в очередной раз обрушила на неё лавину нового, незнакомого, удивительного и волнующего. Восприятие зверя — это дверь в другой мир, мир, где не один запах, а десятки и сотни, где звуки и образы воспринимаются совершенно иначе, где всё, что молчит для человека, обретает голос — каждый шорох за гранью слышимости человеческого уха, каждое дуновение ветерка — за пределами ограниченного человеческого восприятия.

   Несколько мгновений Полина просто стояла, впитывая, вбирая, узнавая и не узнавая мир вокруг. Только что это были тёмные туннели — узкие, пугающие, непонятные. И вот — это стало необъятным пространством, звучащим, пахнущим и… зовущим. Но куда? Она попыталась отрешиться от звериного восприятия, которое могло завести куда-нибудь, где будет пища и безопасность — для маленького зверька. Ей нужен был выход для троих человек и одной феи.

   Помимо восприятия зверя, было и иное — ощущение магии, которое не описать и не понять ни зверю, ни человеку, пока не испытаешь сам. Вокруг неё, под ней, над ней, повсюду текли потоки силы, будоражащие, шёрстка от них приподнималась, будто наэлектризованная, а кожу слегка щекотало и покалывало. Такую силу она не ощущала прежде — она была… лиловой, как растущие по стенам пепельники, она обещала умиротворение и покой… Покой неподвижности, умиротворение смерти. Сила Лориша — мягкая и властная, ласкающая и усыпляющая… Опасная. Была и другая… Тонкий золотистый ручеёк… Поймать его! Это похоже на скользящий солнечный лучик…

   Она с наслаждением втянула воздух и побежала вперёд. Да, выход есть! Она его чувствовала — он звал, пел запахами, звучал дуновениями и золотил пол перед ней неуловимым солнечным бликом. Лабиринт? Это просто очень большая хитросплетённая нора с одним выходом, если не считать того, что позади. И этот выход — ну вот же! Очень просто… Суслик бежал вперёд, фея летела следом, Верен держался рядом, Сай шёл чуть позади, опасливо посматривая на ворона.

   Идти пришлось долго. Не зря служители святилища в прежние времена вылавливали заблудившихся паломников только через три дня после начала паломничества. Даже если точно знать дорогу, тут нужно идти целый день, а то и больше. Суслик может двигаться достаточно быстро, но всё-таки он не птица, не олень и не волк, и лапки у него коротенькие, и к таким долгим переходам он не приспособлен.

   Судя по субъективному ощущению времени, уже наступила ночь, когда они решили остановиться. Наверное, паломники прежде тоже делали здесь привал — стены большого округлого зала покрывал ковёр из золотистых пепельников с небольшими вкраплениями лиловых, что символизировало близость святилища Лоаны, Приводящей в Жизнь. У стен стояли сундуки без запоров, в которых ещё сохранились тюфяки, одеяла, сухари и сушёные ягоды. В центре зала, за оградой из неровных диких камней, виднелась глубокая расщелина, на дне её журчала тёмная вода подземной речушки, и всё ещё стояло рядом неглубокое ведро, хотя верёвка уже подгнила и доверия не вызывала. Стояли небольшие деревянные плошки.

   Верен снял с плеча дорожную сумку, достал верёвку, споро приладил её к ведру, и скоро все они смогли напиться. Вода была чистая, хрустальная, ледяная до ломоты в зубах. Сухари размочили в плошках, добавили сушёных ягод, и получилось почти королевское угощение — во всяком случае для беглецов.

   Потом расстелили на полу тюфяки, бросили на них одеяла — всё оказалось довольно-таки чистым и в хорошем состоянии. Полина хотела лечь рядом с Вереном, но он всё как-то сторонился её, оттаскивал тюфяк в сторону, чтобы между ними оставалось свободное пространство.

   Она посмотрела недоумевающе, бросила взгляд на енота — может, Верен его стесняется? Так ведь она ничего такого не имела в виду, лежать рядом, согревая друг друга — чего тут стыдится, особенно перед этим… соблазнителем. Да и на Верена это было не похоже: он демонстративно относился к Саю как к пустому месту.

   И всё же, когда енот опустился на тюфяк, брошенный на пол поодаль от спального места Полины и Верена, и потянул на себя одеяло, ворон сел, уставившись на Сая пристальным пронизывающим взглядом и сказал вдруг:

   — Рассказывай. И не вздумай врать.

ГЛАВА 9. Откровенно о тайном

— Что рассказывать? — Сай вздрогнул, будто его ударили.

   — Всё, — отрезал Верен.

   — Но…

   — Хорошо, облегчу тебе задачу, — Верен отвёл глаза в сторону, словно где-то там, на противоположной стене у него был набросан конспект предстоящего разговора. — Начни с того, за что княгиня Леяна ненавидит вас. И кто такие эти "мы", сказать не забудь.

   Сай сглотнул и опустил голову.

   — Я жду, — тихим и угрожающим тоном сказал Верен.

   Полина, сидевшая рядом с ним — но снова не вплотную, и снова потому, что он этого не захотел, — с опаской покосилась на Верена. Таким она не видела его прежде, такого тона, каким он сегодня разговаривает с Саем, прежде у него не слышала.

   А что, собственно, она о нём знает? Он скрытный и замкнутый. Секретов у него хватает… Райяна была на этот счёт права. Райяна… Сердце стиснуло болью, на грудь легла тяжесть и глаза защипало. Где она сейчас? Что с ней?! И как ей помочь…

   Было бы хоть немного легче, если прислониться к тёплому боку Верена, взять его за руку… Но он отдёргивает от неё руки, словно испачкаться боится. Но этого же не может быть, правда? Не может! Остались в прошлом её бесконечные комплексы, здесь им не место. Если она позволит им заслонять от неё реальность, если будет прятаться от них и из-за них, то может пропустить что-то очень важное.

   Важное — это то, что происходит с Вереном. Ведь он стал так отстранённо держаться с тех пор… с каких пор? Да с тех, когда на их пути встретилась та ужасная Печать! Печать Лориша… Печать Смерти. И хотя на самом деле ужасной она Полине не казалась — слишком много в ней было манящего, зовущего обаяния, но по сути своей, наверное, она была ужасна, страшна и…

   Что там случилось?! Почему Верен изменился после соприкосновения с ней… Задумавшись об этом, Полина даже пропустила кое-что из сказанного Саем, а там явно было, что послушать. Она отвлеклась от своих мыслей только на вопросе Верена:

   — Ты хочешь сказать, что Леяна была влюблена в Ярона? — в голосе ворона проступило едва заметное недоверчивое удивление.

   — Ну, влюблена или нет — того не знаю, — Сай ухмыльнулся. — Может, она вообще любить не способна! Но что она замуж за него мечтала выйти, это уж точно… — он понизил голос, будто и здесь его могли услышать шпионы княгини. — Меня тогда здесь не было, но этим слухам можно верить…

   — Допустим, — кивнул Верен, глядя на енота немигающим тяжёлым взглядом. — Но я спрашивал не об этом.

   Сай поёжился и отвёл глаза.

   — Ну… вот… потом…

   — Не мямли! У нас есть на что потратить время, кроме как на твоё блеяние.

   Полина невольно поёжилась, она и не представляла раньше, насколько жёстким может быть Верен, всегда такой мягкий по отношению к ней.

   Сай вздохнул, подобрался и продолжил:

   — А потом… когда стало ясно, что с Яроном ничего не выйдет… светлейшая наша княгиня решила, видно, выйти замуж по любви. Или не решила… Короче, она на моего отца засматривалась. А что, енот он видный! — Сай встряхнулся и заговорил оживлённо — почти так, как раньше, когда пытался соблазнить Полину.

   — Что скрывать, еноты вообще обычно всем нравятся. А мой отец даже среди енотов — один из первых красавцев. Хотя не только в красоте дело… От его улыбки все таяли, голос бархатный, ухаживать умел… Видел бы ты его!

   Верен едва заметно скривился, но Сай не заметил этого, может быть потому, что здесь было не слишком светло, но скорее — он просто перестал обращать внимание на ворона, ощутив себя, как много раз прежде, рассказчиком, находящимся в центре внимания благодарных, а то и восхищённых слушателей. Дело было не в том, что он говорил, а в том — как! Знаменитое обаяние енотов…

   — Тыщщу лет бы вас не видать… — чуть слышно прошипел Верен, но услышала его только Полина.

   Неужели всё ещё ревнует?

   — В общем, княгиня решила, что он в неё влюблён без памяти, а это было… не совсем так. Она, конечно, красивая, но тепла в ней нет. Сейчас-то вовсе — ледяная и ядовитая. Тогда, наверное, ещё такой не была, но задатки имелись. А мы, еноты, что бы кто о нас ни думал, очень ценим семью, она для нас главное! И семья должна быть любящей, жена — это святое! Но это должна быть такая жена, чтобы от неё тепло на душе становилось, а не только глаз радовался.

   Полина буквально кожей ощутила раздражение Верена, но внешне он ничем его не выдал и слушал, не перебивая.

   — Но с другой стороны… Молодая княгиня, красавица! Конечно, отцу польстило её внимание, и я его понимаю! Он тогда тоже был совсем ещё молод… Короче говоря, дело у них шло к свадьбе. Но то ли Леяна что-то заподозрила и нарочно подослала к нему свою подружку-белку, то ли так случайно вышло… В общем, отец выпил… больше, чем нужно. И выложил этой… белке, чтоб её на том свете Шешхат драл, что у него на сердце. Мол, не так уж она и хороша, княгинюшка, и любви он к ней особой не чувствует, но от княгини кто ж откажется?! Вот, мол, станет князем, при нём все еноты заживут по-княжески! Что говорить… это быстро дошло до Леяны. А может, она и вовсе с белкой этой заранее договорилась и поблизости пряталась, уши вытягивала... Она была в ярости. Отец тогда сбежал и больше в княжеский дворец и носа не казал. Думал, что тем и обойдётся. Да только Леяна не из тех, кто прощает обиды. Выросла девочка… Цветочек голубенький, ядовитенький…

   — Уж ты-то молчал бы! Невинная ромашечка в полосочку! — не выдержал Верен. — Это, значит, твоему папаше мы должны в ноги поклониться за то, что тут происходит! Но он у тебя весь в белом, чисто светлый дух безгрешный! А что он молодой княгине в душу наплевал — это ерунда, мелочь, каждый бы на его месте, да?! Так вот — не каждый! А только подлая и мелкая душа!

   Сай побледнел, прижавшись к стене.

   — Ты это… полегче… Он умер между прочим… Княгинюшка сгубила… Всю семью мою! И скольких ещё енотов… Только те и уцелели, что разбежались да попрятались или в Теновию ушли, присягнули Ярону. Их пока не трогает… Только надолго ли это.

   — Вот-вот, — угрюмо уронил Верен. — Ты только о енотах и думаешь. А о том, сколько других пострадало, задумывался когда-нибудь? А что умер… Так это, знаешь ли, не оправдание. Все умрём. Только кто-то с чистой совестью, а кто-то… как подлец.

   Сай отвернулся, уткнувшись головой в согнутые колени. Полина переводила взгляд с него на Верена и обратно.

   — Считаешь, что я был с ним слишком груб? — тихо спросил ворон, не глядя на неё. — Можешь пойти — утешить несчастного.

   — Зачем ты так, Верен? Да, я думаю, что не стоит так резко высказываться, когда речь идёт о погибших близких, — ответила она и положила руку ему на плечо.

   Верен дёрнулся, сбрасывая её ладонь, склонил голову, волосы, выбившиеся из перехватывавшей их ленты, скрыли его лицо.

   — Прости, — сказал он через минуту, которая показалась Полине вечностью. — Ты права, терять близких всегда тяжело, какими бы они ни были для других. И… я не хотел тебя обидеть. Но нам лучше… держаться подальше друг от друга. Какое-то время.

   — Подальше?! Я прошу тебя, не молчи! Объясни, что происходит. Не отгораживайся от меня. Это… так тяжело… Я не могу так!

   — Я не могу, — он упрямо качнул головой. — Я готов умереть за тебя, но объяснить — не могу.

   — А мне не надо, чтобы за меня умирали, — горько проговорила Полина. — Мне надо, чтобы ты был рядом со мной — живой.

   Ответом ей было молчание.

   Наконец не выдержала фея. Она вспорхнула с Полиного плеча и опустилась на пол напротив Верена.

   — Если ты не хочешь говорить, — начала она возмущённо, сложив крылышки за спиной, — тогда скажу я!

   — Не смей!

   — А кто мне запретит?! — жёлтый пушистик прищурил голубые глазки. — Я здесь не для тебя, а для Полины. И главное для меня — её интересы, а не твои! — она подпрыгнула, будто ножкой топнула.

   — Ты думаешь, ей станет лучше, если она узнает…

   — Не тебе решать, лучше ей станет или хуже! Сейчас ей точно плохо, разве не видишь?! Значит так, — Верен взмахнул рукой и фея отпрыгнула подальше, с упрёком на него покосившись.

   — Некоторые вороны проходят Посвящение Лоришу и после этого становятся Воронами Лориша, получая часть его силы — силы смерти. Соприкоснувшись с Печатью Лориша, Верен прошёл Посвящение и получил силу Лориша. Поэтому он и сторонится тебя! Боится с ней не совладать. И совершенно напрасно, кстати! Если Ворон Лориша кого-то любит, это делает его сильнее, и уж точно он не причинит вреда тем, кто ему дорог!

   — Это ты так думаешь, — угрюмо уронил Верен и посмотрел на свои раскрытые ладони. — Посвящение проводят шаманки. И они следят за тем, сколько силы получит ворон. Я сегодня явно перебрал… Видишь?! — он протянул ладони вперёд, из них выплывала густая бархатная чернота, точно такая же, какую они видели в центре Печати.

   Чернота поднималась, собираясь в небольшие облачка, двигалась, дышала, пульсировала… Верен запрокинул голову, лицо его было напряжено. Чернота втянулась обратно.

   Фея, Полина и Сай смотрели на его руки с одинаковым потрясением в глазах.

   — Я не верю, что это причинит мне вред, — уверенно произнесла Полина и мягко положила свою руку на его раскрытые ладони. Верен дёрнулся всем телом и наконец-то прямо посмотрел на неё.

   — Холодные… — Полина нахмурилась. — У тебя такие холодные руки… Давай, я их согрею. — Не дожидаясь его ответа или реакции, она взяла его ладони в свои, и Верен подчинился.

   — Ты замёрз? — озабоченно спросила она.

   — Нет, — он усмехнулся уголком губ. — Только руки. Они… будто не мои. И это действительно опасно! Ворон Лориша может убивать одним касанием…

   — И зачем такое Посвящение? — нахмурилась Полина. — Что с этой силой делать и как от неё избавиться?

   — Избавиться… Только использовать, больше никак не избавиться.

   — Убивая? — она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и Верену хотелось завыть от бессилия, от желания всё изменить, быть тем, кто согревает её, а не тем, кого должна согревать она, да ещё и опасным.

   — Да, — выдавил он.

   — Это не совсем так, — менторским тоном завела фея. — Действительно, Вороны Лориша могли служить своего рода… — она замялась, пытаясь отыскать подходящее слово.

   — Говори уж как есть, раз начала, — вздохнул Верен. — "Своего рода" палачами они могли служить. И служили. Если кого-то из оборотней или людей приговаривали к смерти, то призывали Ворона Лориша.

   — Но отличие огромно! — возразила Фая. — Если приговорённый оказывался невиновен, то он мог остаться в живых!

   — Мог, — уронил Верен, — но ещё не факт, что оставался. Это зависит от того, насколько Ворон Лориша беспристрастен, насколько он на самом деле является проводником Воли Лориша, а не просто носителем его Силы.

   — Также Вороны Лориша могли сами находить и карать, скажем, бандитов, насильников, убийц, — продолжила фея. — Считается, что Лориш сам ведёт их и приводит туда, где они нужны. Иногда они избавляли безнадёжно больных или раненых от страданий. Но это не всё! Вороны Лориша могли и исцелять! Те же раны, например, а иногда и тяжёлые болезни. Сила Лориша может и восстанавливать, а не только убивать! Например, при тяжёлой лихорадке или эпидемиях чёрной смерти Вороны Лориша являлись настоящим спасением!

   — А почему в прошедшем числе? — уточнила Полина.

   — Потому что их давно не видели.

   — Они, наверное, могли бы и мраков… остановить?

   — Могли бы, — кивнул Верен. — Но именно сейчас их и нет. Значит… такова Воля Лориша. Она непознаваема и непонятна для смертных.

   — Но один теперь точно есть, — протянул со своего места Сай, внимательно прислушивавшийся к разговору.

   — Да, один есть, — кивнул Верен. — Извини, что был так резок, говоря о твоём отце. По сути сказанного я, впрочем, от своих слов не отказываюсь. Но мне жаль… что ты потерял семью. Я знаю, что это такое. Отлично знаю. Лучше, чем мне бы хотелось.

ГЛАВА 10. Тепло и Свет

Полина сама подтащила свой тюфяк к тюфяку Верена, и он больше не пытался отодвинуться — смирился. Убедившись, что Сай завернулся в одеяло и отвернулся к стене, Полина и вовсе придвинулась вплотную и обняла ворона.

   — А твои руки уже не такие холодные, — прошептала она ему на ухо.

   — Это ты их согрела, — одними губами ответил Верен, глядя в её глаза, чувствуя, как отступает холод и страх.

   Разве он может причинить вред ей?! Нет… это невозможно. Вот Сая ему действительно лучше не трогать, а то мало ли… А Полина… — это Полина. Его любовь и его тепло.

   — Я буду твоим теплом, — улыбнулась она, словно подслушав его мысли. — Раз любовь может помочь Ворону Лориша, значит, всё будет хорошо. Обязательно.

   — Да, — согласился он, касаясь губами её лба, век, щёк и наконец губ — сначала невесомым, потом нежным и наконец пылающим, подчиняющим поцелуем.

   Они сплелись в тесном объятии, забыв, что поблизости есть посторонний. Для них сейчас не существовало никого больше в целом мире. Они целовались до изнеможения, одними только объятиями через все слои одежды утверждая полную принадлежность и единение.

   Когда Верен начал покрывать поцелуями шею Полины и попытался расстегнуть на ней тунику, она всё же вспомнила, что они здесь не одни. И казалось, что Верен уловил её мысль, потому что сказать она ничего не успела, но он уже что-то почувствовал — промелькнувшую, как дуновение холодного ветерка, отстранённость, ощутил, что она не совсем с ним — не целиком и полностью, до последней частицы существа, а вот вдруг какой-то своей частицей подумала о чём-то другом. И само это — то, что он настолько чувствует её, чувствует, как часть себя самого, если не лучше, наполнило её невыразимым счастьем.

   — Прошу тебя, я тебя прошу, — зашептала она. — Никогда не отдаляйся от меня, не закрывайся. Я не смогу так. Теперь не смогу… Отдельно от тебя, понимаешь?

   Он серьёзно кивнул глядя ей в глаза — близко-близко, так что и видно-то ничего не было — всё расплывалось, но они видели главное — видели больше, чем могло показать зрение, видели душу, чувства — всё до дна.

   И в этот момент единения Полине показалось, что Верен открыл ей не всё. Но она не стала ни о чём спрашивать.

   Да, ему тяжело быть открытым. Он замкнутый и скрытный, давно привык к одиночеству, неизвестно был ли у него хоть когда-нибудь по-настоящему близкий человек, с которым можно поделиться всем — до самого дна. Может быть, отец? Но его давно нет. А мама… наверняка Верен берёг её, всего, что думал и чувствовал, ей не говорил. Вообще, наверное, мало что говорил. Вот и привык — беречь именно так — молчанием. Уходить в себя, скрывать. Ничего. Она его отучит. Но не всё сразу — тут нужна осторожность.

   Полина улыбнулась своим мыслям — надо же, сколько в ней оказывается хитрости и чуть ли не коварства! Женской хитрости, которая, должно быть, просыпается тогда, когда женщина встречает настоящего мужчину, ради которого стоит пойти на всё, лишь бы привязать, удержать и… согреть.

   — А руки у тебя теперь не просто тёплые — горячие, — прошептала она.

   — Это всё ты. Ты меня согреваешь. Я и чувствую их теперь иначе… Онемение прошло. Они снова — мои.

   — Для этого и нужна любовь, — улыбнулась она. — Любовь ведь сильнее смерти.

   Верен на миг задумался. Ему открылся смысл того, что Ворон Лориша должен кого-то любить. Действительно — именно это и может удержать его на краю, не позволить стать холодным и равнодушным убийцей, не позволить потерять себя, растворившись в темноте и холоде выпавшей на его долю страшной власти. Да, вот в этом-то всё и дело. Только любовь и может быть сильнее смерти, только она может обуздать Силу Лориша.

   Верен проснулся первым. Развитое чувство времени подсказало ему, что утро уже наступило. Но Полина ещё спала, уткнувшись ему в грудь, тихонько посапывая, даже во сне продолжая держать его за руку. Около получаса Верен лежал не шевелясь, наслаждаясь этим непривычным невероятным ощущением — полное доверие, тепло, нежность…

   Потом поднялся Сай, зазвенел ведром, и Полина встрепенулась. Верен едва не зарычал от злости на енота и тут же почувствовал холодок в ладонях. Нет, нельзя. Он должен владеть собой. Всегда умел, а теперь… Теперь ему нужна железная выдержка, иначе Сила Лориша в его руках превратится в разрушительную мощь, уничтожающую всё живое без разбора.

   Он глубоко вдохнул, выдохнул, посмотрел в такое милое и беззащитное спросонья лицо Полины и улыбнулся. Да, вот его сила, вот что позволит ему сохранить выдержку. Ему есть ради кого бороться, хотя Силы ему досталось больше, чем способен вынести один ворон.

   Они умылись, перекусили, убрали на место тюфяки и одеяла и двинулись в путь — до святилища явно было недалеко. Это место предназначалось для отдыха, чтобы те, кто нашёл верный путь, могли поспать и перекусить, дабы со свежими силами вступить в благословенное место.

   Единственный туннель был широк и даже потолок его выстилали золотистые пепельники, сила здесь била через край, но уже очень давно никто не приходил сюда приобщиться к ней. Да, правильно говорила Фая — забыли люди Лоаниры своих Богов…

   Идти пришлось недолго, перед путниками распахнулся зал — не слишком большой, но весь пронизанный косыми лучами утреннего светила, падающими сверху — туда взмывала широкая белокаменная лестница с резными перилами.

   — Это и есть святилище? — тихо спросила Полина.

   Торжественность золота пепельников и льющегося сверху света вызывала благоговение и душевный трепет.

   — Это только преддверие, — едва слышно прошелестела фея и притихла, привычно сидя на плече. — Самое главное — наверху.

   Верен и Сай молчали. Так, в полном молчании, поднимались по лестнице с высокими ступенями. Только один раз Фая всё же прошелестела Полине на ухо:

   — Эти уникальные белые пепельники растут только здесь… Они светятся не только ночью, но и днём.

   Полина и сама уже заметила и восхитилась непередаваемой нежной красотой белоснежных искрящихся, словно снег, пепельников, устилавших стены наклонного туннеля, через который их вела лестница. Их радужное сияние завораживало, настраивая на встречу с чем-то прекрасным, чистым, готовя к принятию Небесного Света.

   Лестница вывела их на площадь, вымощенную разноцветными каменными плитками, в центре высилась окружённая стройными колоннами белокаменная ротонда, накрытая резным куполом. Каким чудом мастерам удалось сделать изящные сквозные прорези в камне, Полина не могла даже предположить, но сейчас об этом и не думалось.

   Всё строение, насквозь пронизанное светом, лёгкое, словно парящее в воздухе, похожее на волшебное видение, было чудом. Но ещё большим чудом предстали перед ними две статуи, стоявшие под куполом. Мужчина и женщина. Лориш и Лоана. Брат и сестра. Жизнь… и смерть.

   Оба были прекрасны и неуловимо похожи, но и отличия бросались в глаза, и дело было не в одинаково совершенных чертах прекрасных лиц, а в их выражении, в том послании, которое гениальный — никак не меньше! — мастер когда-то вложил в каждую из скульптур.

   Лоану окутывали волны золотых локонов, глаза светились небесной ясной синью. Взгляд её был устремлён вверх, она смотрела скорее в Небо, чем на тех, кто подходил к ней. Одухотворённое, обращённое к Вечности лицо. Правая рука приподнята, словно она призывает и других посмотреть вверх.

   Полина призыву вняла, посмотрела. На внутренней стороне купола ротонды сияла Золотая Звезда — священный символ Всетворца. В левой руке Лоана держала плоскую чашу, и правая рука Лориша поддерживала её вместе с рукой его сестры. Рука Лоаны покоилась на ладони Лориша. В чаше пылало белоснежное пламя.

   Сначала Полина подумала, что это на свету оно кажется таким, но, присмотревшись, поняла — нет, оно и правда белое! Искрится и переливается всем многоцветьем радуги, как снег на солнце. Невероятное пламя… Пламя Жизни.

   Лориш — тёмные глубокие глаза, гладкие чёрные волосы — смотрел вниз — на тех, кто к нему приближался. И лицо его, такое же прекрасное и одухотворённое, как у сестры, было исполнено мягкости и сострадания. Левая рука его была протянута вперёд и чуть вниз — к ним, к людям. Протянута так, словно он предлагал помощь, словно спасал утопающих.

   Смерть, дарующая отдых от трудов, невзгод и болезней, освобождающая, милующая. Смерть, соединяющая с потерянными близкими. Совсем не страшная. Лориш был похож на Милостивую Тену, что так тронула душу Полины во время ритуала пробуждения духа. Хотя Тену породила Лоана, насколько Поля помнила из рассказов феи, но ведь Лориш ей брат — всё равно родня.

   Она невольно улыбнулась при этой мысли. Да, Тене определённо что-то досталось от Лориша, а вот Светан удался в мать — похож на Лоану. Твёрдость черт и бескомпромиссность. Жизнь требует силы. А смерть… принимает всех… — отчаявшихся, обессилевших, немощных… И если есть в их душах свет, даёт им отдых и новый шанс — не зря рука Лориша поддерживает руку Лоаны с пылающим в ней Пламенем Жизни. И лишь те, в ком ничего доброго нет, попадают в тёмную бездну к злобному Шешхату.

   Ещё раз взглянув на Звезду Всетворца, Полина опустилась на колени — вслед за Вереном и Саем. О чём просил каждый из них? Полина ощущала себя пустым сосудом, в котором не осталось ни единой связной мысли, она лишь чувствовала, как свет и тепло наполняют её, дают ей силы жить, надеяться, любить и верить. И уходит страх.

   Да, на каждом пути смертного ждёт Лориш. Но смерть — не самое страшное. Страшнее пустая жизнь без тепла и света. Страшнее душа, доставшаяся в добычу Шешхату, что станет терзать её пока не уничтожит вовсе.

   Как красиво называют Лориша — Дарующий покой. Покой — это не уничтожение. Личность будет жить — в мире духа или в мире материи, если возродится вновь. Только Шешхат может уничтожить её. Полное уничтожение, небытие — это действительно жутко. И невозможно представить. Немыслимо хотя бы на миг вообразить, что тебя не будет вовсе — совсем, нигде… Но уничтожается лишь зло. Мироздание никогда не выбрасывает на помойку ничего доброго, оно лишь преобразует его.

   — Ой, я, кажется, вспомнила, — пискнула фея, когда невольные, но благоговейные паломники поднялись с колен.

   — Что вспомнила? — оживилась Полина.

   — Как позвать Хранителя!

ГЛАВА 11. В пути

Все трое внимательно уставились на фею. Полине сделать это было сложнее других, но и она старательно выворачивала шею, чтобы увидеть радостно помахивающее крылышками создание, сидящее у неё на плече.

   — И как же? — осторожно спросил Верен, словно боясь слишком активным интересом спугнуть ответ.

   — Надо… надо пойти туда, куда указывает правой рукой Лоана! И там где-то… будет родник, бьющий из-под земли… Нужно опустить в него руки и…

   — И? — Верен приподнял бровь.

   — И… позвать Хранителя, — неуверенно закончила Фая.

   Теперь всё смотрели на руку Лоаны. Несколько секунд смотрели. Молча. Первым не выдержал Сай:

   — Ну что же… думаю, способ верный! Если мы отправимся на Небеса, куда, собственно, Лоана и указывает, то там мы точно найдём… много чего интересного, в том числе и Хранителя, почему бы и нет? Они же не бессмертные, так что кто-то из них наверняка уже преставился! Правда, родник вызывает у меня сомнения… Но всё возможно. Может, там и родники есть, и по ним ищут тех, кто тебе нужен! Осталась самая малость — определить, кого посылать и каким способом. Подозреваю, что вам захочется послать меня. Однако сразу предупреждаю: лично я против!

   — Никто и не сомневался, — усмехнулся Верен. — Побереги лучше своё красноречие для Хранителя. Или для охмуряемых девиц — они точно оценят. Лоана, конечно, указывает на Небеса — в символическом смысле. Но если посмотреть более приземлённо… Она указывает вправо и слегка вверх, а там, если зрение мне не изменяет, имеется небольшой холм. Поищем там родник. — Сказав это, он поклонился изваяниям и пошёл в указанном направлении.

   Полина и Сай двинулись следом. За пределами вымощенной камнями небольшой площади, где располагалась ротонда, клонилась под тёплым ветерком сочная трава, покачивались нежные головки белых, лиловых и золотисто-жёлтых цветов, каких Полина никогда не видела прежде. Холм, к которому вёл их Верен, смотрелся изумрудно-бархатным. Сам воздух, казалось, был напоён не только запахами зелени, земли и цветов, но и чем-то неуловимым — мерцающим волшебством, хрустально звенящей, на грани слышимости, музыкой.

   Святилище Лоаны… Оно было не только там, где высилось её изваяние и пылал невероятный белый огонь в чаше, оно было везде… Везде, где есть жизнь, поняла сейчас Полина. Но здесь — её было особенно много, она словно переливалась через край, наполняя всех приходящих. И как жаль, что этих приходящих не было здесь так давно…

   Дорога не утомляла, казалось, что они не идут, а плывут по зелено-цветочному сказочному морю. Даже подъём на холм не был тяжёлым. Иногда из травы высовывались любопытные мордочки — Полина раз увидела суслика и невольно рассмеялась. Почти родственник!

   Отдельно стоящие кусты и деревья местами сливались в небольшие заросли и рощицы, оттуда доносились птичьи голоса, в траве густо и бархатно жужжали шмели, навевая сладкую дремоту. Сказочный край. Лечь бы на эту траву и смотреть в бездонную синеву, гадая на кого похожи проплывающие вереницы пушисто-изменчивых облачных странников, пока не накроет сладкий сон… Хотя зачем ей сон? Теперь, когда рядом Верен, и явь может быть слаще любого самого прекрасного сна!

   С вершины холма открывался такой вид, что его хотелось запечатлеть в памяти навечно. Холмы и холмики, рощицы, перелески, большое озеро — овальная чаша, наполненная небесной голубизной и волнами облаков, в центре озера — островок — купы пышных кустов, деревья. Он выглядел таким манящим, что на миг Полине вспомнилось ощущение полёта и показалось, что крылья вот-вот готовы распахнуться за спиной.

   Но тут Верен сказал:

   — Слышите?

   Полина и Сай вопросительно посмотрели на него, а Фая взлетела и устремилась вперёд.

   — Ручей журчит, — добавил ворон.

   — Там источник, да! — радостно объявила вернувшаяся фея. — Идёмте скорей!

   — Хранитель точно там, — пробормотал Сай.

   — Где? — удивилась Полина.

   — На острове. То есть, если он вообще здесь есть, то он там. У нас верят, что острова в центре озёр или рек — это мистические и священные места. Там наш мир соприкасается с другими.

   — И я могла бы оттуда попасть домой? — оживилась Полина, не столько потому, что ей сейчас этого хотелось, просто это был привычный вопрос, прочно поселившийся в подсознании ещё в первые дни в Залесье.

   Верен быстро взглянул на неё и тут же отвернулся, а Поля пожалела о вырвавшемся вопросе.

   — Не думаю, — задумчиво ответил Сай. — Это связь с мирами, где больше магии, чем у нас, а в твоём мире её меньше.

   Подошли к роднику. Он весело журчал, взметаясь из под земли невысоким фонтанчиком, потом бежал вниз, огибая камни, даря свежесть траве и, наверное, впадая в озеро у подножия холма.

   — И что теперь? — спросил Сай.

   Верен ничего ему не ответил, даже не глянул в его сторону. Посмотрел на родник, на озеро, опустился на одно колено и погрузил руки в воду, но тут же дёрнулся и поднял их.

   — Что? — встревожилась Полина. — Что-то не так?

   — Я просто вдруг подумал, что это, возможно, не самая удачная идея — делиться силой Лориша с родником и озером, предположительно окружающими священный остров.

   — Водная преграда вокруг такого места символизирует именно… — Фая замялась, пытаясь подобрать слова.

   — Смерть? — приподнял бровь Верен. — А ведь верно… Это древний символ — реку или другую водную преграду пересекают, когда переселяются в мир за гранью… Ну что же, попробуем. Присоединишься? — он взглянул на Полину.

   — Да, конечно, — она присела рядом с ним и опустила руки в хрустальную ледяную воду.

   — Нам нужен Хранитель, — тихо проговорил Верен. — Мы просим помощи.

   Он взял Полину за запястье и потянул её руку из воды.

   — Хватит, вода ледяная. Если он может услышать — уже услышал. Если захочет отозваться…

   — Смотрите! — фея высоко подпрыгнула.

   Верен и Полина распрямились, пристально глядя на озеро и остров, — его берег оказался значительно дальше, чем казалось с вершины холма. Радужное сияние разлилось над островом, Полине даже вспомнился какой-то мультик из детства, про Конька-Горбунка, кажется. Там так сияло перо жар-птицы.

   — Кажется, это приглашение, — выразил общую мысль Верен и начал спускаться, бережно поддерживая Полину, чтобы не споткнулась о камни, незаметные в траве.

   До берега озера добрались быстро.

   — Что делать будем? — спросил Сай. — Я плавать не умею!

   Верен, собиравшийся ответить, что с ним они ничего делать не собираются и лучше ему на остров не соваться, поперхнулся словами и уставился на енота с искренним изумлением.

   — Ты же енот, — сказал он с полувопросительной интонацией.

   — Ну енот, да, — Сай вздохнул. — Притопили меня хорошо, когда маленьким был. С тех пор я… воды боюсь. И потом, — вскинулся он, — енот — не водоплавающее животное! Если у берега поплескаться — это одно, но плавать…

   — Ну и сиди здесь, — пришёл в себя Верен. — Вообще-то мы тебя с собой не приглашали.

   — Ладно, — Сай вздохнул и уселся на траву, скрестив ноги. — Лети к цели, о бесстрашный и смертоносный ворон! — он патетически простёр руку, потом опустил и закончил буднично: — А Полина может со мной подождать…

   — Размечтался, — фыркнул Верен и посмотрел на Полину.

   Во время этой перепалки она смотрела на остров и, кажется, почти не слышала их слов. Радужное сияние, появившееся после того, как Верен обратился к Хранителю, давно истаяло в прозрачном воздухе ясного нежаркого летнего утра. Но Полине всё виделось хрустальное мерцание, слышался нежный перезвон — далёкий, зовущий, сулящий прикосновение к сказке, хотя она и так уже в сказке… Но сказка эта местами страшная, пугающая, а то и трагичная, а хотелось прекрасного доброго волшебства… И сейчас она чувствовала его рядом — только позволь себе поверить, только протяни руку, только… взлети!

   Она прикрыла глаза, снова открыла — глядя в небо, бесконечное, чистое, зовущее небо… Момент преображения и в этот раз не запомнился, словно и не было его. Она осознала себя, когда крылья уже взбивали воздух — миг паники, когда ветер ударил в грудь, инстинктивное стремление поймать воздушную волну… И вот — она уже не летит, а скорее — плывёт! Плывёт в небе… Поток несёт её — она не знает, куда, она только чувствует невероятное, невместимое не только в тело, но и в сердце, счастье свободы, простора и полёта!

   Полина не знала, сколько её носило по воле ветра, потому что в эти минуты забыла обо всём — не только о том, зачем она здесь, но и о том, кто она и где! Она — есть. И небо — есть. И она — в небе. Это всё, что имело значение. Ликующее счастье полёта…

   Но человек — создание, не умеющее терять себя надолго, это его сильная и слабая сторона. Так и Полина очнулась, попыталась осмотреться, не поняла, где находится, и тут же рефлексы дали сбой, она начала падать… Но рядом мелькнуло чёрное крыло, в сознании прозвучал уверенный голос:

   — Успокойся. Всё хорошо. Ты умеешь летать, просто доверься своему телу. А если что-то случится, я тебя поймаю.

   Полина взмахнула крыльями, мысленно улыбаясь. Какое же счастье, когда рядом есть тот, кто дарит тебе крылья и всегда готов тебя поймать, если ты всё же упадёшь…

ГЛАВА 12. Первый Хранитель

Полина мягко планировала вниз — к острову. Воздух больше не казался ненадёжным — он мягко обнимал, он нёс и поддерживал. Белая горлица устремилась к удобной ветви дерева, на которую уже опустился ворон, но в последний момент не решилась. Теперь уже пугал не полёт, а посадка. Она снова взмахнула крыльями, ловя ими тугие воздушные струи, поднялась, описывая круг. Ворон тоже взлетел, держался рядом.

   — Не волнуйся, — его мысленный голос обволакивал сознание тёмным бархатом, успокаивал и придавал уверенности. — Тебе не нужно контролировать это, не нужно думать, как это будет и что нужно делать. Твоё тело само знает, как это сделать. Тебе нужно только дать ему понять, чего ты хочешь.

   Со второй попытки посадка удалась — Верен был прав, тело всё знало само.

   — Белая горлинка и ворон, — послышался снизу молодой мужской голос, в котором легко угадывалась улыбка. — Прекрасная пара.

   Верен хлопнул крыльями, слетая вниз и оборачиваясь у самой земли. Полина не успела задуматься, как это делается, испугаться, что у неё не получится, а машинально последовала его примеру — так захотелось поскорее увидеть Хранителя, и так сильно было чувство, что сейчас здесь просто не может произойти ничего плохого.

   У подножия дерева их ждал высокий и статный русоволосый мужчина, одетый в простую белую тунику и коричневые штаны, заправленные в сапоги. Широкие плечи, добрые серые глаза — примерно так Полина представляла себе былинных богатырей — заступников всех сирых и немощных.

   — Давно у нас гостей не было, — улыбнулся мужчина. — Рады вам!

   Полина и Верен поклонились, синхронно удивляясь множественному числу.

   — Вы — Хранитель? — осторожно спросил Верен.

   — Я-то? — мужчина хохотнул. — Не-ет. Я муж её. Простой человек, не маг, не оборотень. Каждому Хранителю положено в браке состоять. И не с кем-нибудь, а с самым обычным человеком.

   — Почему? — не удержалась от вопроса Полина.

   Мужчина нахмурился.

   — Ну… там закон какой-то есть волшебный — большую силу надо уравновешивать. Иначе она не может полностью раскрыться. Я, признаться, в подробности не вникал.

   — И не только поэтому, — прозвенел хрустальный голос — мягко прозвенел, словно это был такой… шёлковый хрусталь.

   Отголосок подобного звона слышался Полине раньше — при одном только приближении к этому чудесному месту.

   — А ещё — чтобы не забывали, что главная сила — она в душе и в сердце, не в магии. Всем, кто особыми силами владеет, так легко об этом забыть… Люди кажутся им слабыми. Но если у волшебных существ или магов слабеет их человеческая суть… Они несут только беды — и себе, и другим. — Из-за деревьев медленно вышел единорог.

   Такой сверкающей, но не слепящей белизны Полина никогда не видела. И такого невероятного тепла во взгляде. Большие лиловые глаза словно окутали её мягким золотым покровом любви и понимания. Витой рог сиял расплавленным светлым серебром. Трепетное чудо, волшебное видение… Верен тоже замер. Им обоим сейчас казалось, что неловким движением или звуком можно спугнуть это удивительное чудо, непредставимое даже в волшебном мире оборотней и магии.

   — Хранительница… — выдохнул Верен, опускаясь на одно колено.

   — Не нужно, — единорог рассмеялась, словно ветер чуть тронул нежные колокольчики. Голос её звучал в голове и, казалось, повсюду вокруг, но бархатные губы не шевелились.

   — Подойди ко мне, дитя иного мира.

   Полина, как зачарованная, медленно подошла. Переливы белоснежной волнистой гривы, атласная шкура — всё это выглядело искрящимся белым золотом — шёлковым и бархатистым. Поля сама не заметила, как протянула руку… но в последний момент удержалась.

   — Ты можешь ко мне прикоснуться, — единорог слегка склонила голову. — Я не растаю. Можешь погладить. Почему бы и нет? Мне будет приятно.

   Полина коснулась сначала кончиками пальцев, потом осмелела: гладила бархатную шею, пропускала сквозь пальцы невесомый шёлк гривы, но сама неотрывно смотрела в лиловые глаза — тёплое море понимания и любви.

   — Ты поможешь нам, Хранительница? — спросила она.

   Единорог шумно вздохнул и переступил точёными ногами, опуская голову.

   — У меня почти совсем не осталось сил… Я мало что могу… теперь.

   — Теперь? — нахмурился Верен.

   — Да. Вы же видели, что происходит. В святилище Светана горит тёмное пламя во славу Мрака. Святилище Лоаны заброшено. В Светании властвует Отступник, и все, кто не служит ему, трепещут от страха.

   — Хранитель… не может менять судьбу мира. Судьбу мира выбирают те, что живут в нём. Здесь осталось так мало Высшей Светлой Силы… Так мы называем ту силу, которую вырабатывают души, деятельно стремящиеся к Свету. Многие тут тоскуют о Свете… о добре, о милосердии, о благе… Они стремятся… но стремление это бессильно… Хотя и оно много значит. Благодаря ему у Светании ещё есть надежда. Но я могу направлять лишь Высшую Силу — силу действия и подвига. А её здесь мало… Хотя есть и она. И начала прибывать, но медленно…

   — Я даже не могу теперь оставаться в этом мире — почти постоянно живу на родине — на Фаомире. Я услышала ваш зов, потому и пришла. Меня очень давно никто не звал. Поэтому… вам придётся справляться самим. Вы имеете больше власти и силы, чем я! Да-да… не волшебство здесь нужно, а сила сердец, воля, самоотверженность… Только они вылечат этот край.

   — Но ты можешь хотя бы подсказать нам… Хоть что-то, — попросил Верен.

   — Да, могу, что-то — могу. Подойди ко мне, Ворон Лориша. Не думай, что меня смущает твоя новообретённая сила. Жизнь и смерть — это брат и сестра. Вы же были в святилище, видели их. Они едины. И смерть — не есть небытие. Только Мрак действительно страшен. Он — полное уничтожение. А твоя сила может служить жизни. Хотя это и нелегко… Но у тебя есть любовь. Она поможет. Коснись меня.

   Верен осторожно протянул руку и положил её на шёлковую искрящуюся гриву.

   — Ты чувствуешь тепло?

   — Да…

   — Оно перетекает в тебя… проникает до самого сердца… Ты думаешь, это моё тепло?

   — Да, — уверенно согласился Верен, удивлённый таким вопросом.

   — Нет… — в лиловых глазах единорога заплясали озорные искорки-смешинки. — Оно не моё. Оно твоё! Я лишь дала тебе почувствовать его. Ты чувствуешь? Уже не тепло… Настоящий жар! Пламя… Священное Пламя Истинной Любви! Оно твоё… И я благодарна тебе за то, что ты позволил мне прикоснуться к нему. Это прекрасный дар… Запомни это тепло и этот жар. Они помогут тебе, когда будет нужно. Ты получил много Силы Лориша. И тебя ждёт непростое испытание. Ты не должен тратить её. Должен сохранить.

   — Сохранить?! Для чего…

   — Для кого… Эту силу подарил тебе Лориш, чтобы ты избавил Лоаниру от Отступника. Убить его почти невозможно. Он напитан магией и силой, вытянутой из душ… Он знает множество тёмных тайн и все их использует, чтобы упрочить свою власть и сделать себя неуязвимым. Ни один оборотень ни в одиночку, ни объединившись с другими, не сумеет остановить его. Только Сила Лориша… Тебе нужно сохранить её. Запомни. Когда придёт время, Лориш приведёт его к тебе. Или тебя к нему. А до тех пор — ты должен сберечь её. Знаю, это тяжело… Нести в руках лёд и не оледенеть… Но если в сердце пылает пламя, это возможно. И всё же… — она замолчала, кося загадочным лиловым глазом.

   — Что? — тихо спросил Верен.

   — Не забывай, что милосердие — выше всего в мире… — прошептала Хранительница тихо-тихо.

   Верен нахмурился, пытаясь понять, что она хотела этим сказать. В целом-то всё ясно. Но ведь это имеет отношение к чему-то вполне определённому. Конкретно — что?!

   — Не думай сейчас… Сейчас не поймёшь, но, может быть, поймёшь после. У меня хватит сил, чтобы переместить вас — поближе к второму Хранителю. Может быть, он знает, что делать с сынами Мрака… Я не знаю. Но второй Хранитель сильнее меня. В Теновии больше Светлой Силы. Так сложно устроен мир, что далеко не всегда назвавшиеся светлыми, являются таковыми. И не все, кого называют тёмными, в самом деле темны.

   — А как же Райяна? — требовательно спросила Полина. — Мы должны ей помочь… Что с ней теперь?

   — Она жива, — печально ответила Хранительница. — И если вы всё сделаете правильно, то… скорее всего, она будет жить.

   — Скорее всего? — нахмурился Верен. — Этого мало.

   — Это самое большее, что может предложить жизнь в мире, где переступили запретную черту и призвали Шешхата. Прямо сейчас вы ничем не можете ей помочь. Разве что…

   — Что? — мрачно спросил Верен.

   — Я могу отдать ей часть силы, что у меня сейчас есть, но тогда ваш путь до второго Хранителя будет длиннее, а значит и опаснее.

   — Отдай, — твёрдо проговорила Полина. — Отдай ей. Она должна жить!

   — Вы тоже, — единорог печально склонил голову. — Вы нужнее этому миру.

   — А она — нужна нам. Помоги ей. Пожалуйста!

   — А что скажешь ты? — единорог поднял голову и посмотрел в глаза Верену, застывшему в мучительной попытке найти правильный ответ.

   Он очень хотел, чтобы Райяна выжила, спаслась. Но Полина… Полина была всем его миром. Можно ли рискнуть хотя бы частью её безопасности ради другой, которую он уважал, которой желал только добра, но Райяна… Если она умрёт, ему будет больно и, наверное, часть этой боли останется с ним навсегда. Но если умрёт Полина… его мир рухнет. И силу Лориша ему тогда не удержать.

   Это уже за гранью возможностей смертного существа. Даже простой ворон, потерявший любимую, становится смертоносным, а Ворон Лориша… смертная сила выжжет его изнутри и превратит в палача — безжалостного и неудержимого. Он будет сеять смерть, пока сам не растворится в ней. Это было так же ясно, как ясно, что за ночью следует утро, а за днём — вечер. Это неизбежно.

   — Верен… — Полина положила руку ему на предплечье, заглянула в глаза. — Это же Райяна… Мы должны ей помочь!

   — Да, — он устало прикрыл глаза. — Да, должны. Помоги ей, Хранительница.

   — Хорошо. Пусть будет так, — единорог кивнул, прикрывая свои необыкновенные глаза.

   — Скажи нам, откуда берутся сыны Мрака? — спросил Верен, вспомнив о важном, о том, что давно мучило тёмных оборотней.

   — И куда исчезают оборотни? — вопросом на вопрос ответила Хранительница.

   — Понятно, что они становятся сынами Мрака, но как и почему?! Ведь пропадают не худшие!

   — Их похищают… — едва слышно прошелестел мысленный голос единорога. — Вы узнаете правду — позже. Не сейчас. Сейчас вы должны отыскать второго Хранителя. Он может знать, как остановить это. И он… сильнее меня. Вам нужно спешить.

   И тут, словно в подтверждение этих слов, на них спикировала перепуганная, беспорядочно машущая крылышками фея.

   — Скорее! — пискнула она. — Он тонет!

ГЛАВА 13. Енот и Единорог

— Кто тонет? — хором спросили Верен и Полина.

   — Ну Сай же! — возмутилась Фая их непонятливости.

   — А что он вообще там делает? В воде? — прошипел Верен.

   — Да я же говорю — тонет!

   — А полез туда зачем?! — рявкнул ворон, тут же перекидываясь и устремляясь к берегу.

   — Испугался… — прошептала ему вслед фея.

   — Чего? — удивилась Полина.

   — Что вы его бросите…

   — А вы можете ему помочь? — Полина повернулась к Хранительнице, наблюдавшей за ними, как взрослый за милой детской вознёй, — в её глазах Поля увидела улыбку и умиление.

   — Не могу, — Хранительница качнула тяжёлой головой. — Ваш спутник не должен был пересекать границу. Он не готов. Его страх и эгоизм тянут его на дно. Таков закон. Он или справится, или утонет. Если вы не спасёте его. Хранители здесь не для того, чтобы…

   Полина не дослушала. Она, конечно, понимала, что это невежливо и что мрачные мысли о том, что Хранители, похоже, вообще ничего не могут и непонятно, зачем они тут вообще, — это плохие мысли. Но раз уж спасение утопающих дело рук самих утопающих — или их знакомых, то лучше отложить на потом обсуждение причин и следствий, перейдя непосредственно к действиям. Не то чтобы Полина думала, что Верен не сумеет спасти Сая без её участия, — нет. Но она, если быть с собой честной, не была уверена, что Верен захочет его спасать.

   Горлинка взмыла в небо, почти моментально достигла берега острова и увидела, как енот беспомощно барахтается точно посередине водной преграды — полпути до острова он всё же преодолел, а теперь бестолково взбивал воду лапами, словно собрался масло из неё вспахтать, и несмотря на всю эту весьма бурную деятельность, он то и дело совсем скрывался под водой. Верена нигде не было видно.

   Полина вспомнила свой опыт плавания из прежней жизни и отчётливо поняла, что в самом лучшем случае она сумеет не утонуть — если будет одна. А если с таким вот барахтуном — точно пойдёт на дно. Где же Верен… Она собралась уже опуститься на берег и попробовать "представить того, кто ей нужен", как советовала Тайра: вдруг удастся обратиться кем-то водоплавающим?! Хотя она даже не знала, кого "заказывать"! Не утку же! Да, водоплавающая, а толку-то?! Кто может вытащить енота?

   Но тут Полина заметила целеустремлённо продвигавшуюся к утопающему почти слившуюся с водой уплощённую голову. Она и увидела-то не саму голову, а дорожку расходящейся воды, которую этот пловец стремительно разрезал. Кто это? Какой-то хищник?! Или… Ну где же Верен? Это он? Или это не он…

   Белая горлинка заполошно металась в небе, не зная, на что решиться, а когда услышала знакомый спокойный и вселяющий уверенность мысленный голос, едва не свалилась в воду от облегчения.

   — Успокойся. Я здесь. Я вытащу этого надоеду… — мысли Верена "звучали" ворчливо, но это нисколько не уменьшило Полиной радости.

   Даже Верену управиться с "надоедой" оказалось не так уж легко. Кажется, в конце концов он слегка придушил енота и тогда уж сумел вытащить на берег. Полина уже перекинулась и с весёлым изумлением наблюдала за Вереном в образе выдры. А сам он, когда увидел, что на него смотрят, почему-то смутился.

   — Не нашлось никого более подходящего, — проговорил он, перекинувшись в человека и приводя в себя Сая — отнюдь не нежно.

   — Ты что… ты зачем… — забормотал енот, тоже вернувший себе человеческий облик. — Ты зачем меня покусал? Почему ты меня всё время кусаешь?!

   — Всё время? — удивилась Полина.

   — Ну… второй раз уже, — пояснил Сай.

   — Потому что лезешь куда не надо! Чего тебя понесло в воду, если плавать не умеешь?! И потом… ты так брыкался, что мог бы утопить даже выдру, хотя это в принципе невозможно! Надо же было тебя утихомирить…

   — Я думал, вы меня бросите, — совсем другим тоном, серьёзным и печальным, сказал Сай, подтянув колени к груди и с грустью глядя на остров. — Я понимаю, меня даже остров не принял… Я… не герой.

   — Я заметил, — язвительно согласился Верен.

   — Но ты всё-таки преодолел страх воды, — решила подбодрить енота Поля.

   — Потому что другой страх оказался сильнее, — поник Сай.

   — Она идёт сюда! — фея словно возникла из воздуха и уселась на привычное место — на плечо Полины.

   — Хранительница, — продолжила она, не дожидаясь дальнейших расспросов.

   Но теперь уже все они увидели, как нежное млечное сияние перемещается над гладью озера. Или по ней.

   — Не знал, что единороги могут ходить по воде, — пробормотал Верен.

   — Они могут создавать мосты через любые препятствия, — сообщила фея.

   — А говорила, что сил у неё нет… — не унимался ворон.

   — Это не та сила… — уже совсем рядом прозвенел нежный голос. — Я могу переместиться на берег — благодаря своей собственной силе. Но вмешательство в судьбы этого мира — другое.

   — Зачем же тогда нужны Хранители? — выдавила Полина.

   Ей было очень трудно задать этот вопрос, глядя в любящие и понимающие лиловые глаза, но она чувствовала, что честность не только допустимый, но и единственно возможный способ общения с единорогом.

   — Не самое удачное название, — единорог опустил голову, едва не коснувшись сияющим рогом земли. — Только те, что живут здесь, могут сохранить свой мир. Мы помогаем, когда нам позволяют это делать. Но люди и оборотни Лоаниры перестали приходить к нам. И намного хуже, что они перестали приходить к своим святыням. Мы сохраняем их — пока можем. Пока их просто оставили, но хотя бы не пытаются разорить или осквернить. Святилище Лориша сохранилось, как и святилище Лоаны, в котором вы уже побывали. А третье… почти мертво. Но не совсем. Вы сумеете отыскать его и призвать третьего Хранителя, если захотите. Чтобы призвать его, нужна жизнь. Запомните.

   — Что это значит? — испугалась Полина.

   Верен нахмурился, но ничего не сказал. Сай же во время этого разговора только смотрел на единорога во все глаза, кажется, не слыша ни слова, потрясённый её явлением.

   — Вы поймёте после. Пока просто запомните: чтобы призвать третьего Хранителя нужна новая жизнь.

   — Новая… — Верен приподнял бровь. — Мы запомним. Но прежде, насколько я понял, нужно найти второго?

   Единорог кивнул.

   — И как призвать его?

   — Второго Хранителя можно призвать только через Священное Пламя. Так же, как вы призвали меня через воду в источнике. Это святой источник, берущий начало под святилищем Лоаны. Живая Вода. Для второго Хранителя нужно Живое Пламя. Но помните — Ворон Лориша не может коснуться Живого Пламени. Вода его приняла, но Пламя — нет. Пока ты Ворон Лориша, ты не можешь этого сделать. И ты, Полина, тоже. Потому что Священного Пламени можно коснуться лишь единожды в жизни.

   — Кто же тогда? — прошептала она.

   — Возможно, кто-то найдётся… Отыщите святилище Лориша. По вашему желанию я отдам часть силы Райяне. Остального хватит, чтобы перенести вас за пределы Светании — вы окажетесь в Теновии, не слишком далеко от границы Светании, к сожалению. Но всё же… В Светании для вас слишком опасно. Здесь и шагу нельзя ступить, чтобы вас не заметили слуги княгини и Отступника. Больше я ничем не могу вам помочь… Сожалею… — Единорог опустил голову.

   А потом его силуэт расплылся и на месте, где он стоял, возникла юная и невыразимо прекрасная девушка. Белоснежные волосы окутывали её хрупкую фигурку шёлковыми волнами, а глаза казались прежними — лиловые, печальные, понимающие…

   — Простите, что ничем больше не могу помочь… Чем могущественнее существо, тем больше ограничена его свобода. Иначе оно просто перекроит мир по своему разумению. Но решать должны люди. Решать должны вы. Иначе всё теряет смысл. Иначе Всетворец должен просто лишить вас свободы и превратить в послушных кукол. Тогда во всех мирах воцарился бы рай. Рай для кукол… Но Он дал вам свободу, которую никто не может отнять. Мы лишь помогаем. Но это ваша жизнь, ваши решения и ваши битвы… Идите. Пусть хранят вас Лоана и Лориш.

   Она взмахнула рукой и перед ними возникла белоснежная сверкающая арка, внутри которой всё плыло, рассыпаясь лунными и солнечными бликами, искрилось льдисто, переливалось.

   Верен покосился на Сая и, схватив его за руку, дёрнул вверх. Тот нехотя поднялся. Он по-прежнему как заворожённый смотрел на единорога — теперь в образе девушки.

   — Благодарим тебя, Хранительница! — Верен поклонился, Полина последовала его примеру. Они взялись за руки и шагнули в арку. Верен тащил за собой ошеломлённого енота.

ГЛАВА 14. Ярон и Тремир

Замок князя Теновии тонул в волнах вечернего тумана.

   На приветствия встречных Тремир лишь коротко кивал, а их заинтересованные взгляды игнорировал. Только спросил у попавшейся навстречу служанки, у себя ли князь, и, получив утвердительный ответ, стремительно поднялся по лестнице, прошёл десяток метров по коридору и рванул дверь княжеских покоев на себя, даже не постучав.

   Он знал, что Ярон ждёт его с нетерпением. Так оно и было. Князь стоял у окна, смотрел на мягко стелющиеся волны тумана, на лениво перелетающих с места на место светов и наверняка не видел их — думал о своём. Когда дверь открылась, быстро обернулся, впился в лицо Тремира тревожным взглядом. Перед старым другом отца можно было не прятаться за маской спокойствия и уверенности.

   — Просто скажи — получилось? — выдохнул Ярон.

   Тремир слегка качнул головой — скорее отрицательно, чем положительно.

   — Тут одним словом не скажешь. Вороны отнеслись с пониманием к ситуации с подменой писем. Они заверили меня в уважении к князю Теновии, а от предательства и подлости, мол, никто не застрахован. Иной раз можно обмануть даже ворона, а остальных — и подавно. Они приняли наши извинения и готовы наладить отношения, но…

   — Но?!

   — Но они не готовы оказывать военную помощь. Отказались участвовать в войне с мраками и даже искать их для нас, чтобы мы сами с ними разбирались.

   Ярон выглядел изумлённым. Он ожидал чего угодно, но не этого. Если бы вороны вовсе отказались иметь с ним дело — он бы понял. Но того, о чём говорил Тремир, он понять не мог.

   — Но почему?!

   — Сейчас объясню подробнее… — Тремир обвёл комнату взглядом.

   — Садись! Я распоряжусь, чтобы тебе принесли…

   — Мне ничего не надо, — махнул рукой седой волк. — Я останавливался в ближайшей деревне и там подкрепился. Сейчас закончим этот тяжёлый разговор, тогда и пойду отдыхать. — Тремир опустился в кресло.

   — Тут такое дело… Не знаю, помнишь ли ты, но вороны главу своего клана называют Князь-вороном.

   — Помню, конечно, — кивнул Ярон.

   — Так вот. Этим Князь-вороном может быть только многоипостасный лин, у которого основная ипостась — ворон. В отличие от нас и от Светании, воронами правят только лины. А ежели такого чуда не уродилось, то во главе клана встаёт наместник. Как они там его выбирают — не суть важно. Важно, что полной власти он не имеет и важные решения принимать не может. Сейчас у них за главного Одал. Мы считали, что он правит кланом, но это не так. Одал — только наместник. Он может поддерживать с нами отношения, торговать всякой чепухой — не боевыми артефактами, от которых мы бы не отказались! И всё. Военная помощь — вне его власти. Так они объяснили.

   — Отговорки? — угрюмо спросил Ярон.

   — Я сначала тоже так подумал. Но, похоже, что нет. Пока у власти наместник — вороны не участвуют ни в каких конфликтах и военных действиях. Они могут только защищаться, если нападут на них. И всё — точка. Мраки на воронов не нападают. Ни один ворон от них не пострадал, ни один не пропал. Да и мудрено похитить ворона.

   — Конечно… — Ярон угрюмо смотрел в сад. — На них если и нападут, то в последнюю очередь. Неужели они не понимают…

   — Понимают! — Тремир раздражённо махнул рукой. — Всё понимают! Нет, я не думаю, что они хотят, чтобы Теновия ослабела и упала им в руки, то есть — в крылья. Конечно, я могу ошибаться… Но я им поверил. Понимаешь… у них другой взгляд на всё. Ты же знаешь — вороны странные, и это ещё мягко сказано. Они отвели меня в святилище Лориша и поклялись на Чаше со Священной Водой Забвения, что говорят правду. Они не будут вмешиваться, потому что им запрещает это вера!

   — Их божество — Лориш. И они верят, что нельзя стоять у него на пути. Если он собирает жатву среди людей и оборотней — значит, так должно быть. Понимаю, что эти слова вызывают у тебя возмущение. Меня они тоже возмутили поначалу… А потом… Я не могу передать тебе того, что почувствовал там… Вороны верят: случится то, что суждено. Все смертные всё равно умрут, потому они и называются смертными. Смерть с их точки зрения — не есть зло. Сама по себе. Хотя, конечно, когда происходит убийство — они не считают её и благом. Но… для того, чтобы спасти одних — всё равно нужно убивать. Других.

   — Мраков, — мрачно уточнил Ярон.

   — Да, — Тремир кивнул. — Они считают, что не вправе решать, кому жить, а кому нет. У них, видишь ли, есть сомнения, что мраков нужно убивать. Одал сказал: их шаман знает, что их можно исцелить! То есть… убивая их, мы лишаем их этой возможности.

   — Так пусть исцелят, раз можно! — взорвался Ярон.

   — Они пока не знают как, — развёл руками Тремир. — Не думай, что я не возмущался. Я сказал им всё, что мог бы сказать ты, князь, или любой из нас. Я настаивал и повторял одно и то же снова и снова! А они терпеливо повторяли своё. Одал в конце концов сказал мне, что это мы поставили себя и свою волю выше Богов и воли Высшей. Мы… разграбили святилище Шере-Лоа-Ри, Великого Змея Времён. Так он сказал. Забрали Часы и Священные Камни. Вороны никогда не пользовались Камнями, никогда не пытались управлять судьбой. И не намерены делать это впредь.

   — Они — самые совершенные убийцы нашего мира. Особенно Вороны Лориша. И именно поэтому их силу может направлять лишь сам Лориш. Если Лориш сочтёт, что они должны вмешаться, Он пошлёт им Князь-ворона и внушит ему верное решение. Остальные не могут быть уверены, что верно понимают волю Лориша. А без этого понимания они и пером о перо не ударят!

   — Так значит, и мы тоже должны просто смотреть на убийства и ничего не делать?!

   — Я спросил их о том же… Нет, они так не считают. У каждого своя роль. Мы должны защищать слабых, в том числе и убивая. Это наше предназначение. А их предназначение — убивать только по воле Лориша. Когда у них там наступит прояснение, отыщется Князь-ворон и на него снизойдёт понимание, — Тремир усмехнулся, — они сразу возьмутся за дело! Но не раньше.

   — Ясно, — выдохнул Ярон и покачал головой. — Ладно. Хорошо уже то, что отношения удалось наладить. Спасибо тебе, Тремир.

   — Да не за что… — протянул волк, доставая из-за пазухи послание, скреплённое светлой печатью с изображением чёрного пера посередине. — Вот, послание от Одала. Ничего интересного. Заверения в дружбе, подтверждение союза и сожаление о том, что не могут помочь в войне с мраками. Пока не могут. Когда появится Князь-ворон — всё ему передадут, он и решит! Мне Одал дал прочесть, прежде чем запечатал.

   — Значит, принимали тебя хорошо?

   — Вполне!

   — Ладно. Спасибо и на этом.

   — А у тебя тут какие новости?

   — Никаких, — Ярон вздохнул. — За Тамилой проследили. Она сняла домик в людском поселении. Я велел обязать тамошнего старосту доложить мне, если она пропадёт. Оставить кого-то из наших следить за ней — сам понимаешь, сейчас не могу. Каждый воин на счету. Да и Тамила — опасна. Где гарантия, что она не околдует того, кто будет следить? Так что смысла я в этом не вижу. Лишишься одного из верных оборотней, а гарантии, что за ней точно следят, всё равно нет. Староста обещал, что попросит присматривать за ней всех в посёлке, кому доверяет. Так больше шансов узнать, если что-то изменится. Тамила может очаровать того, кто будет за ней следить из наших, может и на старосту внимание обратить, но не весь же посёлок она зачарует!

   — Думаешь, она пропадёт? — спросил Тремир.

   — Подозрительно всё. Домик слишком прост и мал. Явно не по её вкусам. И она его не купила — сняла! Значит…

   — Ну, что мал и прост, так, может, деньги экономит. Но раз сняла, значит, в любом случае ожидаются какие-то перемены, — кивнул Тремир. — С другой стороны — это разумно. Снять что-нибудь попроще, чтобы поискать более постоянное жильё и выкупить его. Однако… Думаю, что ты прав, подозревая: она на этом не успокоится. Но неужели кто-то из оборотней примет её после всего, что о ней теперь известно?!

   — Кто-то… кому княжеская власть по ночам снится… Почему бы и нет?

   — А что слышно из Светании?

   — По-прежнему ничего. И чем дальше, тем всё более странным мне кажется, что мраки обходят стороной земли Светании и подданных Леяны.

   — Да, пожалуй, это и вправду странно… Если только они возвращаются туда, где… родились. Где жили прежде…

   — Да, мы так и думали долгое время. Но сам посуди: они же бродят там и сям, тот, кого видели около одного поселения, пока до него доберутся воины, может оказаться уже у другого или далеко в лесу. А наши с Леяной земли не только граничат, но и накладываются друг на друга. Поселение светлых оборотней или присягнувших ей людей может быть окружено землями, относящимися к Теновии. И даже в этом случае — мраки не трогают светлых. Я мог бы подумать, что дело в их святости и наших грехах! Но я знаю, что это не так. И невинные дети — невинны повсюду. Нет, тут что-то другое. Это уже не совпадение. Кроме того, разведчики заметили, что подданные княгини Светании что-то уж очень боятся своей светлейшей госпожи… Причины страха выяснить не удалось. И ещё — у них тоже то и дело кто-то пропадает…

   — Вот как? — изумился Тремир.

   — Да. Мы узнали об этом только недавно. Они же молчат. Но кое-кого удалось разговорить — подкупить, подпоить… Приходится действовать и так, хотя мы никогда не опускались до подобных методов, но сейчас не время отказываться и от них. Они боятся Леяны, и у них пропадают оборотни. Но их, вероятно, просто забирают слуги Леяны. Вроде бы на какие-то тяжёлые работы. Пока это всё, что удалось узнать.

   Тремир вздохнул.

   — Ну а дочь? — спросил осторожно, словно касаясь открытой раны.

   Ярон отвернулся, сжав губы.

   — Ничего. Я не могу разослать лучших, чтобы искать её. Сейчас это немыслимо. А тех, кто искать не умеет, рассылать бессмысленно. Мраков всё больше… Главы кланов обещали мне, что каждый в своём клане, на подвластной территории, разведает всё, что можно. Наши охотники тоже спрашивают во всех селениях, где бывают. Я разослал почтовых птиц и назначил награду за сведения о ней. Териш шутит, что скоро в замок набежит толпа темноволосых и темноглазых девиц в возрасте от шестнадцати до шестидесяти и все будут бросаться мне на шею с криком "папа!"

   — Зубоскал, — сердито проворчал Тремир.

   — Он прав, — махнул рукой Ярон. — Одна уже приходила. И это только начало. Если бы я мог сам её искать… Я узнал бы её! Я уверен.

   — Мне жаль, Ярон, — Тремир поднялся, подошёл, положил тяжёлую руку на плечо князю. — Жаль… Сейчас ты не можешь этим заниматься. Сейчас народу Теновии необходим князь. Как никогда необходим.

   — Она может быть в опасности… Пока я спасаю других… — Ярон опустил голову.

   — Если ты перестанешь спасать других, она может оказаться среди тех, кого ты не спас! — жёстко ответил Тремир.

   — Ты прав. Благодарю тебя, старый друг.

ГЛАВА 15. Райяна. В плену

Райяна не чувствовала своего тела. Только сознание, оглушённое, обессиленное, но всё же живое, парило где-то — она не знала где. В пустоте и темноте, в полном беззвучии и безразличии. Потом до него донеслись голоса — далёкие, приглушённые. Один — отчётливый, повелительный, мужской, другой — неразборчивый, испуганно бубнящий, старческий, звучащий лишь беспокоящим монотонным фоном. Первый голос произнёс:

   — Оставь. Пока ей не нужен ограничитель. И клановую искру пока тоже оставь. Разве не видишь, дурак, она и так того и гляди концы отдаст! Налей ей чистой воды и мяса положи. Да не этого! Жрать не станет — и всё, сдохнет. Она нужна живой, дохлая волчица нам ни к чему. Если напортачишь, я тебя на корм пущу! Пусть сначала окрепнет хоть немного, там разберёмся.

   Голос отдалился и затих. Где-то рядом послышалось звяканье, журчание. Медленно, словно преодолевая внутреннее сопротивление, к ней потянулись запахи. Вода… мясо… свежее. Кажется, свинина. За ними другие — сырости, плесени, земли, камня, немытого тела, испражнений… Так пахнет неволя, поняла она. Так пахнет то, что для неё хуже смерти. Не нужно ей мясо и вода не нужна…

   Сознание медленно меркло, не желая смириться с новой реальностью, отключая её постепенно — уходили звуки… тусклый свет, пробивающийся под закрытые веки, уходили мысли… и последним уходило самое тяжкое — затхлая вонь рабства.

   Снова стало темно, тихо и безразлично. Волчица дышала всё реже. Она не хотела брать силы у клановой искры. Она устала бороться. Всю жизнь она была бойцом. Но теперь у неё не осталось сил. Лучше уйти, пока она может, пока сделать это легко, ведь обессиленное тело не сопротивляется. Тихо, темно, безразлично…

   Далеко впереди разливалось сияние — золотое, белое, тёплое и манящее… Край отдыха для уставших, для обессилевших. Там хорошо… Её подхватил мягкий поток и понёс туда — к сиянию, к отдыху, к безмятежности… К пониманию, принятию, к всеобъемлющей любви…

   Внезапно её окатило волной силы — будто из ведра облили! Горячим, будоражащим, пробуждающим! Сила влилась в тело, захватила разум, душу, притягивая их обратно — прочь от манящей безмятежности, назад — к реальности.

   Райяна на миг застыла между зовущим покоем и властно призывающей жизнью. Сейчас она могла выбрать. Сознание прояснилось, она отчётливо поняла и вспомнила, кто она, что с ней случилось и почему. Нет, ей рано отдыхать. Она должна вернуться, она будет бороться! Может быть, удастся сбежать… Она понимала, что надежды мало, но силы вернулись, а вместе с ними пробудилась и её неукротимая воля. Назад! Она вернётся. Безмятежность подождёт. Она терпеливая, она всегда ждёт — всех и каждого. И уходить в неё не страшно. Теперь Райяна это точно знала.

   Она пошевелилась и открыла глаза. Было почти совсем темно. Почти, потому что чахлая поросль болезненно-бледных, серых пепельников всё же пробивалась на стенах туннеля. Местами виднелись буро-красные, каких Райяна никогда не встречала прежде, и чутьё подсказало ей, что эта болезненная растительность изменилась, вскормленная испарениями боли и отчаяния.

   Волчица находилась в небольшом отнорке, перекрытом прочной решёткой с низкой дверцей. Отнорок выходил в широкий туннель. Вероятно, здесь было много таких нор-клеток. Опять же чутьё говорило ей, что поблизости есть другие пленники. Она осторожно приподнялась, изучая своё узилище. Земляной, плотно утрамбованный пол, почти целое ведро чистой воды, железная мятая кружка, большая миска с крупно нарезанным свежим мясом. Дальше — в глубине — бадья, явно предназначенная для отправления естественных надобностей. Сейчас она была пустой, но, поскольку её использовали ранее, по запаху всё было ясно. И ещё что-то… или кто-то?

   Райяна нахмурилась, всматриваясь в темноту, оттуда — из темноты — послышался жалобный скулёж, будто там сидел брошенный и голодный щенок. Райяна вдохнула поглубже и за отвратительным запахом бадьи и ещё более сильной вонью, доносящейся из туннеля — наверняка из таких же, как эта, темниц других пленников, различила запах человека. Не очень чистого, но всё же этот человек был здесь недавно и провонять не успел. Она снова втянула воздух. Да, кажется, молодая женщина. Райяна медленно поднялась. Поскуливание усилилось, переходя в жалобные всхлипы. В самом дальнем и тёмном углу сжалась в комочек девушка, совсем юная, почти ребёнок.

   — Эй, ты чего… меня, что ли, боишься? — удивлённо спросила Райяна.

   — Не… не делай мне больно, пожалуйста, — сквозь слёзы выдавила несчастная. — Пожалуйста… ты… быстро… — Она приподняла голову и подставила ошеломлённой Райяне открытую шею.

   — Ты чего… спятила? — шёпотом спросила волчица.

   — Так… ты… я…

   — Давно ты здесь? — решила начать с самого простого Райяна.

   — Нет, недавно, — девушка ещё раз всхлипнула, но панический ужас постепенно отступал, осмысленное выражение возвращалось в большие светлые глаза.

   Райяна опустилась на пол рядом, скрестила ноги, демонстрируя, что бросаться не собирается, задумалась — с чего начать расспросы, увидела, что у девчушки запёкшиеся сухие губы.

   — Там вода стоит, — кивнула в сторону ведра. — Чистая, хорошая. Почему не пьёшь?

   — Там… ты…

   — А теперь я — здесь, — усмехнулась волчица. — Иди, попей. Ну и мне кружку принеси, пожалуй… — она откинулась на холодную стену с выпирающими боками шершавых камней.

   Девушка пила долго и жадно, потом принесла воду, осторожно протянула, но всё же страха у неё сильно поубавилось.

   — И мяса поешь, — сказала Райяна.

   — Я не могу… У меня тут… — она покопалась в том углу, где сидела раньше, подняла кусок мешковины. — Тут орехов немного. Хочешь? — доверчиво протянула Райяне на раскрытой ладони.

   — Нет, это ты сама. Ты белка, что ли?

   — Да…

   — А здесь почему? Давай, рассказывай! Выкладывай всё.

   Девушка помотала головой.

   — Нельзя…

   — Почему нельзя?

   — Накажут…

   — Слушай, малахольная, тебя уже наказали — отдали злой и голодной волчице. Чего ещё тебе бояться? О тебе забыли, списали, как корм. И меня тоже… Что мы думаем и о чём говорим, никого больше не волнует. Никого, кроме нас. Так что давай, начинай. Как тебя зовут? И почему ты здесь, если светлая? И молоденькая совсем… Чем ты могла насолить Леяне? Это же она устроила это кошмарище.

   Девушка робко кивнула.

   — Я Талиса… Я… ничем не насолила. Это отец мой… Он должен был следить за парнем одним, чтобы, значит, он никуда не уходил. Чтобы жил, где поселили. А парень сбежал. Отца с матерью и брата старшего на рудники отправили, а от меня там толку не будет, сказали. И сюда притащили. Здесь…

   — Здесь держат похищенных тёмных оборотней и делают из них сынов Мрака, — угрюмо проговорила всё вдруг ясно осознавшая Райяна.

   Белка снова испуганно кивнула.

   — Тебе еду дали, потому что ты очень слабая была, — прошептала она. — А так…

   — Еды не дают, запирают с живым человеком, — Райяна зажмурилась. — Ну и… светлая княгиня… ну и… лань, Мрак её дери! И ведь задерёт — непременно! Всем своя награда будет — не в этой жизни, так за чертой. Слушай, а что за парень, за которым следить надо было?

   Талиса замялась, сказала тихо:

   — Не знаю…

   Но так сказала, что Райяна не поверила. Всё знает, просто страх пропитал её, въелся, от него так просто не избавишься.

   — Тебе больше нечего бояться, — весомо проговорила Райяна. — Нечего. И никто нас не слушает. Кому какое дело, о чём говорят смертники.

   — Это сын… сын…

   — Чей?!

   — Княгини…

   — Вот те на… — поражённо выдохнула волчица. — У её светлейшества есть сын?!

   — Тише… — умоляюще прошептала Талиса.

   — Ладно-ладно… Только объясни, откуда приплод?

   — Об этом почти никто не знает. Это тайна.

   — Да поняла уже!

   — Княгиня выбирала себе супруга по ритуалу Священных Камней… Это давно было — ещё в начале её правления.

   Райяна подавила желание снова выразить своё изумление и обратилась в слух.

   — Но надолго тот мужчина здесь не задержался. Вроде как… не сложилось у них. Да только говорят…

   — Ну-ну, — Райяна даже толкнула Талису в бок, чтобы подбодрить и поторопить.

   — Говорят, что он Леяну любил без памяти, а она… Ну кто её знает… Отправила его обратно — в другой мир, в общем.

   — Хорошо, если не в иной мир, — хмыкнула Райяна, и Талиса смущённо хихикнула.

   — Вроде как на этом всё и закончилось. Но на самом деле… княгиня родила сына. Вот.

   Талиса замолчала.

   — И что с этим сыном не так? — озадаченно спросила Райяна. — Оказался недостаточно сильным? Или вообще не оборотнем, да?

   — Наоборот, — прошептала белка. — Он очень сильный оборотень… Княгиня родила тайно — пряталась всю беременность под чарами отвода глаз, так что живота никто не видел. Потом родила, а потом… какое-то время он жил в замке — его считали дальним родственником Лумы — няни. Когда мальчику исполнилось пять, стало ясно, что он сильный оборотень. Наверное, сильнее, чем сама Леяна. Отец считал, что дело в этом. Леяна надеялась, что родится сильный наследник, но не хотела, чтобы он был сильнее неё. Тогда она велела его устроить среди людей. И чтобы… никто не знал, чей он сын! За ним тайно следили. И вот…

   — Что?

   — Он сбежал.

   — Почему, зачем и куда?

   — Не знаю, — Талиса пожала плечами. — Отец сказал, что он полюбил девушку, вроде бы она тоже оборотень, но об этом княгине не докладывали, боялись, что она разгневается ещё больше. Она не хотела, чтобы он женился. Потом… та девушка забеременела… В общем, княгиня велела отправить девушку на рудник, а они… Наверное, кто-то их предупредил. И они сбежали.

   — Понятно, — Райяна откинулась на стену и прикрыла глаза. — Ничего себе… мамаша… Если власть ей дороже родного сына… то всё остальное меня уже нисколько не удивляет. А твой отец — он нарочно их "упустил", так ведь?

   Талиса тяжело вздохнула.

   — Наверное… Мать плакала, говорила, что надо было думать о своих детях, а не о чужих!

   — Да… я её понимаю, — Райяна тоже вздохнула. — Но, может, ещё окажется, что твой отец, думая о чужих детях, помог и своим. Сейчас в это трудно поверить… Но я знаю, что скоро всё может измениться. Иди-ка сюда, — она приглашающе подняла руку, — вместе теплее, а то холодно тут у вас, даром что лето. А это у тебя что? — она коснулась железного браслета — грубого, будто его топором тесали, охватывающего хрупкое девичье запястье.

   — Это ограничитель… чтобы обернуться не могла, — прошептала девушка, опасливо придвигаясь к Райяне.

   — Не буду я тебя есть, не бойся, — она обняла девушку за плечи.

   — Мне отсюда всё равно ходу нет… Не тебе, так другому кому скормят… А не захочешь так — заразят ядом мрака…

   — Да, вот это проблема, — Райяна нахмурилась.

   — Так лучше уж ты! — выдохнула Талиса. — Ты добрая… Не будешь меня мучить. Раз — и всё! — она снова подставила шею, но без расчёта, что Райяна сделает просимое прямо сейчас, а скорее — на будущее, показывая свою готовность.

   — Ты мне это брось! — зашипела на неё волчица. — Мы выберемся отсюда, — придвинувшись вплотную, она прошептала это прямо в ухо девчонки. — Слышишь? Выберемся.

   Та открыла рот, собираясь возразить, да Райяна и сама отлично понимала, насколько всё должно быть безнадёжно, если до сих пор не выбрался никто, если все пропавшие оборотни или возвращались монстрами, или умирали в этих подземельях. Но вера жила в ней, светилась золотисто вместе со странной силой, что влилась и вытащила с преддверья, с самой границы Смерти. И Талиса тоже ощутила что-то — тёплое дыхание этой веры, кивнула уже не испуганно, а с надеждой.

ГЛАВА 16. Райяна. Разговор

Около часа Райяна молча сидела, согревая теплом своего тела несчастную пленницу и согреваясь сама. Она хотела привести мысли в порядок, но это было нелегко. Тогда вспомнила наставления Муфры, проводившей несколько занятий со всеми воинами-оборотнями, служившими князю Теновии. Муфра говорила о внутреннем покое, о той точке внутри, в которую нужно собрать себя, чтобы обрести равновесие.

   Какое-то время Райяна честно пыталась претворить те наставления в жизнь, но результат казался ей недостижимым… И всё же вскоре она почувствовала себя лучше. Осторожно уложила крепко заснувшую Талису, подошла к миске с мясом, обернулась волком, поела немного, хотя аппетита не было.

   Если на неё тоже нацепят ограничитель, сырое мясо будет для неё куда менее привлекательным. Она, конечно, всё равно могла его съесть, но предпочитала делать это в зверином теле. Да и вообще отнять могут, если поймут, что ей лучше.

   Откуда взялись силы? Они же явно пришли к ней откуда-то… А это значит… Это значит, что надежда есть! Полина и Верен о ней не забудут. Если передадут весточку Ярону… Хотя… это, наверное, плохая идея. Леяна никогда не признается, никогда сама не отпустит Райяну — особенно теперь, когда та побывала в её тайных застенках. Значит, война? Мраки, а теперь ещё и это… Нет, не "ещё и это" — это всё звенья одной цепи! И воевать с Леяной, видимо, придётся — рано или поздно. Райяна потрясла головой. Если Полина и Верен найдут Хранителей, может быть, тогда что-то изменится. А они их обязательно найдут. Обязательно. Да.

   Волчица насторожила уши. Ей показалось, что она чувствует кого-то из других пленников.

   — Кто здесь? — она осторожно послала мысленный вопрос.

   Несколько секунд было тихо. Но Райяна чувствовала, что это — не пустая, а прислушивающаяся тишина.

   — Новенькая? — пришёл ответ.

   — Да, — не стала отрицать Райяна. — А ты давно здесь?

   — Давненько… — голос был усталым, тяжёлым, но в то же время отчётливым.

   — Кто ты?

   — Фер. Я из медведей. Здесь рядом ещё Тьер. Сейчас заснул, видно.

   — Росомаха? — мысленно ахнула Райяна.

   — Ты его знаешь?

   — Видела как-то. Но больше слышала. Он же самый сильный из росомах!

   — Да… Леяна уже почти не скрывается. Наверное, скоро нападёт…

   — На Ярона?

   — Да. Она спит и видит, как одна воцарится на всей Лоанире! А наш придурок… — Фер замолчал.

   — Что? И какой придурок?

   — Да глава клана… Думает, что самый умный. Леяна и Ярон передерутся, ослабят друг друга, а он со свежими силами подомнёт всех! Я тоже придурок… Надо было идти к Ярону, а я ж честный… дурак. Сказал главе в лицо, что думаю о его заигрышах с Леяной и о желании княжить. Вот и оказался здесь… Без всякой пользы.

   — Вот как… — поразилась Райяна… — Вот оно что… А его сын при Яроне…

   — Да-да, такой же умник, как папаша…

   — Значит, Грон предатель?!

   — Да не ори ты… — Райяна почти увидела, как её мысленный собеседник поморщился.

   — Слушай, а нас никто больше не слышит? Ну… Леянские прихвостни?

   — Да нет… Тут только Отступника опасаться следует. Остальные, кто тут служит, носят глушилки, чтобы нас не слышать даже случайно. Думаю, если тут всех и всё слышать — спятить можно без проблем. Наверное, уже было такое, вот и обвесили их глушилками. Это сейчас тихо — тех, кто спёкся и стал мраками, недавно выпустили. Ну а что мы тут болтаем, у кого ещё силы есть и кто в своём уме — так им от этого никакого вреда. Так что можешь говорить спокойно. Пока Отступника нет. Но сейчас он ушёл. Тебя как приволокли, он здесь покрутился, распоряжения отдал и ушёл. Странно, кстати, что ты такая бодрая. Когда тебя принесли, я думал, может, повезёт тебе — отдашь концы, может… Ты не обижайся. Здесь это лучше…

   — Да я понимаю, — вздохнула Райяна. — Мне тоже так казалось. И я уже почти… А потом случилось что-то… Не знаю, откуда сила взялась.

   — Хм… Может, от клановой искры? Она же при тебе? Вроде Отступник приказал оставить.

   — Да, при мне, — задумчиво ответила Райяна. — Только сомневаюсь, что она могла дать столько сил…

   — Тогда лучше прикинься пока немощной. Если сумеешь.

   — Я бы рада, да как? Отступник наверняка чувствует силу, вряд ли я смогу его обмануть.

   — А ты попробуй в искру силу закрыть. Вдруг получится? Я слышал, что она может накапливать силу, чтобы отдать в нужный момент.

   — Хорошо, попробую. Спасибо за совет. У тебя тоже… живая еда?

   — А как же… — Фер тяжело вздохнул. — Мальчишка ещё совсем… Я даже поговорить с ним не могу — он не оборотень, а я не могу перекинуться человеком. Поначалу боялся меня — жуть как! А теперь ему уже всё равно, кажется… Спим в обнимку, а то мёрзнет очень… — Фер не сдержался и мысленно взревел, так что у Райяны чуть искры из глаз не посыпались, но она не стала осаживать или упрекать нового знакомого в нарушении неписаных законов мысленного общения, она его отлично понимала. — Скоты последние! Они сами хуже всяких мраков! Только что вид человечий, а под ним… Скотыыы! — он снова заревел.

   — Ну что ты разорался… Я только заснул, — проворчал недовольный голос.

   — Тьер? — пристыженно спросил Фер.

   — А кто же? Значит, у нас новенькая… Волчица?

   — Да, — тихо ответила Райяна.

   — Из клана князя?

   — И даже из его стаи…

   — Ну… разошлась Леяна не на шутку…

   Райяна хотела сказать, что она сама подставилась, но решила промолчать, ведь по существу Тьер прав — Леяна разошлась. И Отступник тоже. Видимо, скоро состоится решающая схватка, а она так глупо попалась и теперь ничем не может помочь!

   — А почему они не заражают вас ядом мрака? — вспомнила Райяна вопрос, который давно уже пришёл ей в голову. — Чего ждут?

   — Отступник считает, что Шешхату больше радости от таких рабов, которые становятся монстрами добровольно. Хотя, конечно, не совсем… Выбирать-то приходится между этим и голодной смертью, но всё же. Заражение помрачает рассудок — и это уже не то. Но если не удаётся сломать голодом, заражают…

   — Жаль, что не предупредить Ярона… — вздохнул Тьер. — Мне, кстати, почему-то принесли еду. Извини, Фер, я бы с радостью с тобой поделился. Ещё не ел. Не понимаю, почему принесли. Пахнет нормально. И всё-таки…

   Внезапно до всех троих донеслось будто далёкое эхо мысленного голоса, тяжкий вздох, словно с ними пытался заговорить некто, обессиленный и погружённый в забытьё.

   — Ярон… — прошелестело тихо, на грани восприятия. — Кто говорил о Яроне?.. Мальчик мой… Ярон…

   Первым пришёл в себя Фер.

   — Кажется, я уже слышал этот голос. Ещё подумал тогда, что эти пленники здесь очень давно. Но почему-то до сих пор живы и не обращены в мраков.

   — Пленники? — озабоченно переспросила Райяна. — Не один?

   — Вроде бы двое. Пара.

   — Пара… — Райяна ошеломлённо смотрела в полумрак. — Дарина, — позвала она. — Княгиня Дарина, это ты?!

   — Ярон… — снова прошелестел голос. — Он жив?

   — Жив! И свободен, — прибавила волчица.

   — Наш сын жив… — это был уже второй голос, явно мужской, что ощущалось даже в мысленной речи. — Я говорил тебе, Дарина…

   — Князь… — Райяна замерла, чувства и мысли в ней бурлили, не давая прийти в себя. — Вы живы?! Князь Рамиен и княгиня Дарина?!

   — Мы… наверное… живы… — снова ответила женщина. — Мы почти всё время в забытьи… Сколько времени прошло? Сколько мы здесь?

   Райяна едва не разрыдалась, но волчье тело не слишком хорошо годилось для этого, хотя завыть ей хотелось отчаянно.

   — Год, — сказала она. — Прошёл год.

   — Как долго… Наш сын…

   — У него всё хорошо. Он ищет вас, он вас обязательно найдёт!

   Фер и Тьер отлично слышали, сколько боли в голосе волчицы, поэтому ничем не возразили, хотя в первый момент от них и донеслась волна изумления.

   Для князя и княгини время остановилось, оно текло мимо них, зачем-то запертых здесь и одурманенных. Узнать, что прошло уже десять лет и все, даже Ярон, давно уверены в их смерти, было бы для несчастных пленников слишком тяжёлым потрясением.

ГЛАВА 17. Миражи и реальность

— Ты уверен, что Тьер подойдёт и его кровь заменит княжескую?

   — Дело ведь не в княжеском достоинстве, — вкрадчиво ответил княгине Отступник, склоняясь над её плечом.

   Леяна восседала на кресле в своих покоях, словно императрица всей Лоаниры — на троне. Отступник кружил рядом — как стервятник над падалью. Кем она для него, собственно, и являлась. Скоро Леяна перестанет быть нужной, и тогда он с наслаждением уничтожит её. Изобретение различных способов унижения и убийства княгини было одним из его любимых развлечений.

   — Дело в силе, — закончил он холодно и распрямился. — Для того, чтобы подчиняющие амулеты держали в повиновении мраков, необходима кровь тех, кто может справиться с их ядом, у кого достаточно и магической силы, и силы духа, и воли. Росомахи сами по себе очень сильные оборотни со стальной волей, а Тьер — сильнейший из них. Всё должно получиться. Но на всякий случай доза яда мрака должна быть минимальной. Потом можно её увеличить. Если всё пройдёт так, как я рассчитываю, его кровь отлично заменит кровь Рамиена и Дарины. Но пока… пока я всё же не советую их убивать. Если Тьер не станет бороться и поддастся действию яда, всё сорвётся. И придётся искать кого-то другого. Кстати, эта новая волчица — довольно перспективная. Так что её тоже пока не стоит трогать. Мы можем попробовать с Тьером, а если вдруг не получится, — с ней. Она-то уж наверняка будет бороться!

   — Сколько ещё амулетов для подчинения мраков нам нужно? — недовольным тоном спросила Леяна. — Мне кажется, уже пора переходить к активным действиям. Мы слишком долго готовимся.

   Отступник поморщился, радуясь, что княгиня не видит его лица.

   — Мы хорошо готовимся, — он сделал ударение на слове "хорошо". — А это всегда требует времени, труда и предусмотрительности.

   — Скажи, Рамиен и Дарина точно слишком слабы, чтобы переродиться в мраков? Мне хотелось бы… — Леяна мечтательно посмотрела в окно. — Чтобы они растерзали Ярона!

   Отступник закатил глаза, но, разумеется, княгиня этого не увидела.

   — Будет нелегко вернуть им силы. Вряд ли они восстановятся в достаточной степени, оставаясь в подземелье. И я не думаю, что разумно устраивать их на поверхности, чтобы они могли окрепнуть. Это рискованно.

   Леяна раздражённо дёрнула плечом.

   — Чем мы рискуем? Как бы ты не тянул, всё равно — победа на пороге.

   — Пока на пороге схватка, — заметил Отступник, думая, что Леяна права: победа на пороге. Его победа!

***

Ярт, старший сын прежнего князя Светании, уродился очень сильным оборотнем, и всё детство он рос как наследник, но когда ему исполнилось шестнадцать, он обратился другим зверем — не лосем, как его отец, а беркутом! Редкое сочетание — светлый и тёмный оборотень разом. Четвероногий и крылатый! Он был счастлив в тот день. А на следующий ему объявили, что он не наследник больше, ведь линам запрещено править Теновией и Светанией.

   Он пытался это принять, пытался смириться, пытался не замечать зависти одних, которым и не снилась такая сила, как у него, и злорадства других, довольных тем, что вчерашний наследник лишился своего положения и никогда не станет князем. Но, видимо, пытался он плохо, а может быть, душа его была с червоточиной и прежде.

   Ему всегда нравилось утверждать своё превосходство, добиваться, чтобы перед ним склонялись, ему уступали, им восхищались. Разочарование было сокрушительным. Он не мог найти себе места — места в мире, который внезапно лишил его того, что он считал давно своим. И почему? По какому праву?! Ему отказывают в праве бороться за княжеский престол потому, что он сильнее других! Это же… нелепо! И глупо.

   Спустя годы Ярт пожелал получить посвящение шамана. На этот раз его не обескуражили отказы. Он уже не ждал, что его примут с распростёртыми объятиями, что мир даст ему то, что его по праву, без борьбы. На самом деле Ярт не хотел быть шаманом, но он жаждал знаний, знаний, дающих власть! Однако в то время он даже сам себе в этом не признавался. Думал, что это будет подходящее место для него. Место в мире, который отверг его из зависти — потому что он сильнее других!

   Он обращался к одной шаманке, другой, третьей — все отказывали. Тогда Ярт снова вернулся к Тайре — одной из сильнейших шаманок. Она была первой, к кому он пришёл, и она стала последней, когда он обратился к ней во второй раз.

   В первый раз Тайра очень странно смотрела на него, когда Ярт попросил посвящения. И бормотала что-то неразборчивое. Долго смотрела — то на него, то куда-то вдаль — мимо него. Остальные отказывали сразу. И он вернулся к Тайре. Просил её, умолял не отказывать. Давал какие-то клятвы, которые для него ничего не значили.

   Она не могла этого не видеть, не могла не понимать, но снова в ней было что-то ещё, помимо отторжения и отказа. Она вновь смотрела вдаль, думала о чём-то, хмурясь и шевеля губами, будто говоря с кем-то третьим, кого Ярт не видел.

   — Зло будет, если посвятить тебя, — наконец вымолвила она. — И если отказать тебе — будет зло. Иное… Потом… Много позже. Как быть… как быть… — она качала головой, то опуская её, то поднимая и всматриваясь в небо, будто хотела прочитать ответы в плывущих волнах облаков.

   Тайра повернулась и ушла, не пригласив его внутрь своего жилища. Ярт знал, что это значит — она не отказала. Но и не согласилась. Она будет думать или вопрошать богов. А он может уйти, если сомневается, или ждать, если его желание сильно. О, оно было сильно! А может, даже и не желание, а упрямство, упорное стремление настоять на своём, хотя он вовсе не уверен, что это именно то, что ему нужно.

   — Тьма! Мрак… — донеслось из шатра, в котором остановилась Тайра во время очередного путешествия по землям Светании.

   Она славилась своей неугомонностью, часто переходя и переселяясь с места на место. Сила её была особой. Говорили, что Тайра видит много дальше других. Другие — на десятилетия, а она — на века. Но это ведь как с дальнозоркостью: хорошо видишь в даль, зато в близи — хуже.

   Тайра вышла к нему через несколько часов. Ярт всё так же терпеливо стоял у порога. Если хочешь добиться желаемого от шаманки, следует быть терпеливым, как камень.

   — Входи, — сказала она мрачно. — Я видела недоброе. Недоброе о тебе и ещё худшее — без тебя. Твоя судьба — проявить зло, дабы оно было уничтожено. Если не проявить и не уничтожить, полчища Мрака явятся из другого мира, когда ни тебя, ни меня уже не будет на этой земле. Но подумай, — она резко развернулась к уже вошедшему в её шатёр Ярту. — Подумай, хочешь ли ты быть тем, кто выпустит зло нашего мира. Не знаю… что будет, если ты откажешься… не знаю… — забормотала она. — Но в конце концов, — её лицо прояснилось. — Зло всегда может отыскать для себя кого-то… Ты не обязан быть его орудием. Не обязан служить Шешхату. Слышишь?! Ты не обязан служить Шешхату!

   — Конечно. Я желаю служить только Светану и Тене! — Ярт поклонился, думая, что Тайра всё-таки не вполне в своём уме, а может быть, и в своём, но понять, о чём она говорит, могут только духи! На самом деле он просто не хотел понимать. И не понял. Забыл её слова.

   Снова миновали годы, и слова Тайры начали сбываться. Служение шамана было не для него. Служение, требовавшее самоотречения, чистоты души и полного отказа от малейшей воли к власти.

   Власть была его страстью. Как он мог от неё отказаться? Да, он лишился большей части дара, когда нарушил свои обеты, принесённые перед ликами богов и перед самим Всетворцом. Но кое-что осталось. И кое-что даровал ему Шешхат — тот, кто не требует отказываться от власти. Вообще ни от чего отказываться не требует. Только от светлой части собственной души — но это же мелочь.

***

Райяна улеглась под боком у Талисы. Девушка, сквозь сон ощутив рядом тёплое и меховое, доверчиво прижалась, обхватив волчицу руками и снова засопела.

   Райяна постаралась сосредоточиться на искре, заключить свою силу туда. Собрать её, собрать… собрать — в одно целое, в одну точку… сжать… Секреты изготовления клановых искр, кристаллов и многого другого некогда открыли мастерам Лоаниры стихийники, приходившие из другого мира. Но до сих пор не были известны все возможности этих артефактов.

   Райяна ощутила, как искра нагрелась, а потом и вовсе стала почти обжигающе горячей. Потом накатила слабость, глаза закрылись сами собой. Кажется, у неё получилось… Это было последней связной мыслью, после которой Райяна уплыла в сон — глубокий, похожий на забытьё. Она погружалась куда-то, словно плыла в тёплом и мягком потоке. А потом увидела Ярона.

   Он стоял у окна, смотрел в ночь, хмурился. Наконец вздохнул, отошёл от окна и начал раздеваться, явно готовясь лечь спать. Райяна хотела отвернуться, но не могла… а потом уже и не хотела. Под гладкой кожей перекатывались литые мускулы, волна тёмных волос ложилась на широкие плечи, и волчице до ноющей боли в сердце захотелось прикоснуться к нему, запустить руки в волосы, прижаться губами к его плотно сжатым, чётко очерченным губам, разгладить вертикальную морщинку между бровями…

   Ей стало тяжело дышать — так привычно, знакомо тяжело, как обычно бывало, когда обуревали подобные желания. Она всегда держала их в узде, а они в отместку теснились внутри, почти душили… А сейчас Райяна вдруг подумала, что ведь это же сон! Она помнила, где она и что с ней. А это вот — сон. Просто такой ясный и отчётливый, наверное потому, что всё так странно с ней… Эта неизвестно откуда взявшаяся сила и её попытка упрятать эту силу в клановую искру… Вот и снится… Так и хорошо! Может, ей и жить осталось всего ничего. Может… никогда в её жизни не будет такого — не только наяву, но и во сне.

   Райяна тряхнула головой, чувствуя на губах бесшабашную улыбку, выдохнула, выпуская на волю свои мечты, желания — всё, что горело, бурлило и рвалось у неё внутри. Она сделала шаг вперёд… Ярон уже опустился на кровать, и Райяна легла рядом, провела рукой по его волосам, по щеке… Увидела, как изумлённо расширились его глаза. Изумлённо и радостно. В них она увидела отражение той же бесшабашности, что искрилась сейчас у неё в крови, наполняя её лёгкостью и никогда прежде не испытанной свободой.

   Он рад ей. Пусть это сон. Всего лишь сон, в котором она видит то, что хочет видеть. Пусть так. Но это её сон, и она имеет полное право сполна им насладиться! Райяна склонилась к Ярону, коснулась губами его губ — всё же нерешительно, робко, ведь впервые… И так вдруг стало страшно проснуться! Но она не проснулась.

   Твёрдые мужские губы едва заметно дрогнули, а потом раскрылись навстречу. Ярон тоже коснулся её волос, пропустил пряди между пальцами и вдруг обхватил её, переворачивая на спину, рассматривая так, будто видел впервые и увиденное казалось ему невероятным, небывалым, немыслимым чудом. Подарком судьбы, счастьем. Любовью…

   Он коснулся её губ пальцами, а потом снова губами, сначала нежно, а потом всё более настойчиво, дурманно, страстно. Они обнимались, вжимаясь друг в друга так, словно надеялись слиться в одно существо, слиться так, что никто и никогда больше не сможет их разделить. Яростная и жадная нежность — она бывает и такой, поняла Райяна. И именно такой она хотела. Яростной нежности, жарких объятий, до боли, до стона. Словно две волны в бушующем море против всех законов природы ринулись навстречу друг другу, схлестнулись, сливаясь и поглощая, напитываясь друг другом с ненасытной жаждой.

   — Мой, — шептала она, — ты мой. Мой. Я люблю тебя…

   — Я тоже… — выдохнул Ярон ей в ухо и слегка прикусил за шею, будто метил.

   Райяна выгнулась от пронзившей её сладостной судороги, наслаждение вспыхивало внутри, окатывая её с ног до головы жаркими волнами.

   — Люблю тебя! — Ярон положил ладони на её пылающие щёки, пристально глядя в глаза. — Тебя, Райяна. Не камни должны выбирать нам любовь, а сердце! И моё выбрало.

   Она смотрела ему в глаза, желая запомнить навсегда. Навсегда сохранить в сокровищнице души этот взгляд — тоскующий, отчаянный, яростный и нежный.

   И вдруг вспомнила — она же должна его предупредить! Конечно, если это сон… Или, может быть, это что-то другое? Надо попробовать! Так много всего теснилось в мыслях… Родители его живы! Нет, это не то… Ему грозит опасность!

   — Леяна враг! Грон — предатель! — почти выкрикнула она, но Ярон, так хорошо слышавший шёпот любви, только нахмурился непонимающе.

   — Что? — прошептал он. — Что ты говоришь?

   — Предатель… Грон — предатель!

   — Я предатель? — беспомощно переспросил Ярон и побледнел.

   В его вопросе не было протеста. Он был готов в это поверить. Его чувство вины играло с ним в игры, которые сейчас могли слишком дорого стоить.

   — Нет! — Райяна чувствовала, как её сон, видение или что это было такое, истончается, как отдаляется от неё желанное тепло Ярона, жар его рук, яростное пламя его глаз. Она догадалась помотать головой, и лицо князя просветлело. Как же объяснить ему?!

   — Грон! — выкрикнула она и… очнулась. Рядом тихонько сопела Талиса.

***

Ярон стиснул подушку так, что прорвал ткань и наружу полезли пух и перья. Он уткнулся лицом в растерзанную ткань и на миг ему показалось, что от неё пахнет Райяной.

   Неужели это был сон?! Настолько реальный, настолько… До боли, до крика, до невыносимости реальный! Её сильное, горячее, гибкое тело в его руках, её дрожь и стон, её глаза… И пламенная, и нежная синь, ставшая его личным небом, в котором хотелось раствориться и потеряться навсегда. В котором можно летать — даже волку.

   И что она пыталась ему сказать? Он разобрал слово "предатель"… Но это она не о нём. Тогда о ком?! И может ли быть, что всё это всего лишь мираж? Игра сознания, бунт слишком долго подавляемых чувств? Или, не приведи Тена, Ночной Морок. Говорят, к одиноким оборотням может повадиться и пить их силы ночами, принимая облик тех, кто им дорог.

   Ярон тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Нет… он не мог поверить, что это был Ночной Морок — мерзкая низшая сущность, рабыня Шешхата. Нет… Сердце говорило ему, что это была Райяна. Где же она и что с ней?.. Но если подобное повторится, надо будет обратиться к Муфре. Шаманка может изгнать Ночной Морок. Райяна…

   На глазах вскипели слёзы, но он не позволил им пролиться, и осталась только жгучая, разрывающая боль. Райяна…

ГЛАВА 18. На той стороне

Мир по другую сторону портала был совсем другим — более тёмным и мрачным, но в то же время сама эта мрачность казалась чистой и искренней, какой-то освежающей и почти родной. Рядом послышался деловитый стук дятла, которому издали вторило нежное "ку-ку". Полина вдохнула лесной мшистый и хвойный запах, улыбнулась и неожиданно ощутила, что вернулась домой. Теновия была ей роднее и ближе — тоже опасная, но не фальшивая, похожая на дремучий лес, но не на обманчивую зелёную трясину, которую так приятно освещает солнышко, а сделай шаг — и можешь никогда больше не выбраться.

   Полина, Верен и Сай стояли на узкой просёлочной дороге, ведущей через лес — не слишком густой, но всё равно не очень приветливый. Разлапистые высокие ели простирали колючие лапы, норовя "приласкать" по шее зазевавшегося путника. Центральная часть дороги поросла невысокой травкой, по краям — колеи, как от телег. Впервые Полина задумалась о том, как здесь перемещаются с места на место, — помимо ног, лап и крыльев.

   — А лошади у вас есть? — спросила она, вызывав изумление в невозмутимых тёмных глазах Верена.

   Да, такого вопроса он не ожидал. Его удивление развеселило Полину, и она мысленно хихикнула.

   — У людей есть. Оборотни редко ими пользуются. Отчасти — это дело привычки. Оборотни привыкли полагаться на себя, на скорость лап или крыльев. Отчасти — проблема в том, что лошади не любят оборотней. Нужно вложить немало труда и потратить немало времени, чтобы приучить их.

   — Понятно, — Полина задумчиво кивнула.

   Пожалуй, это для неё скорее плюс — она всё равно верхом ездить не умеет, а из романов отлично знает, что путешествие на лошади для неподготовленного человека — "удовольствие" незабываемое.

   — А как ещё вы перемещаетесь? Ярон доставил меня в замок каким-то… порталом.

   — Портальные и перемещающие кристаллы, — кивнул Верен. — Это дорогое удовольствие, а главное — редкое. Сейчас ими почти не торгуют, потому что время такое… Ярон бережёт их на случай войны, нападений и прочего, использует только, чтобы настигнуть мраков. Даже сам в замок потом часто возвращается своим ходом. Кристаллы можно зарядить только в местах силы, а самое большое место силы, доступное для нас — святилище Тены, где ты пробуждала дух. В общем, нам их взять неоткуда, придётся полагаться на ноги, лапы, крылья или, в крайнем случае, лошадей. Их можно купить у людей — это не проблема, проблема в том, чтобы ими… воспользоваться. Сегодня ты вряд ли способна на большой перелёт, тебе нужен отдых, — прибавил он.

   — Надеюсь, это и правда уже Теновия, — пробормотал Сай, озираясь.

   Верен тоже осматривался — прищуренные глаза и словно сжатая пружина глубоко внутри — кажется, что он стоит расслабленно, но по уловимым лишь для подсознания и животного чутья приметам ясно: в любой момент его неподвижность может перетечь в стремительное движение.

   — А мне Лума карту Светании дала, — вспомнил Сай. — Теперь не пригодится, выходит… Сказала — хорошая.

   — На кристалле? — заинтересовался Верен.

   — Ага. Я таких и не видел раньше.

   — Зато я видел, — Верен протянул руку. — Давай сюда.

   Енот недовольно нахмурился, но полез в поясной кошель и достал кристалл, положил на ладонь ворона.

   — Зайдём в лес, — бросил Верен, сходя в дороги и углубляясь в быстро густеющий ельник, — а то тут увидеть могут. Если это и правда хорошая карта, а плохие на кристалл не записывают, то там должна быть не только Светания, — пояснил он.

   — Да-да! — оживилась фея. — На кристалл можно записать сколько угодно большую карту, поэтому обычно записывают все земли, о которых известно. И ещё она показывает, где находится её владелец!

   — Здорово, — улыбнулась Полина. — Волшебный джипиэс навигатор прямо!

   — Чего? — удивился Сай.

   А Верен ничего не спросил — понял, что это что-то из её мира, из прошлой жизни, как понял и то, что она пошутила. Он глянул на неё, и в его взгляде скользнула стремительная, почти неуловимая улыбка, от которой сразу стало тепло на душе.

   — Да так, — Поля махнула рукой. — Это из моего мира. Из моего прежнего мира…

   Наконец Верен счёл, что они отошли достаточно далеко, остановился под огромной елью и вытянул руку с кристаллом, одновременно раскрывая ладонь и касаясь серебристого камня одним пальцем.

   Полина и Сай ахнули, Фая взлетела, восторженно трепеща крылышками. Прямо в воздухе развернулась объёмная полупрозрачная карта, где текли миниатюрные реки, поднимались горы высотой почти в мизинец, обширные леса топорщились крохотными деревцами, похожие на кусочки бархата. На всё это великолепие была накинута тонкая сеточка — серая, почти незаметная, но стоило прикоснуться к ней — она проявлялась отчётливо, а следом и надписи проступали — "Светания", "Теновия", "клан рысей", "клан белок", "поселение Тихий Пруд", "город Равнинный". Верен ткнул пальцем себя в грудь и снова в изображение — показался маленький огонёк.

   — Мы здесь, — сказал он. — Как и обещала Хранительница, мы на земле Теновии, но граница Светании близко, вот она. Рядом Тигорд — довольно большой город, центр торговли.

   — Ничего себе, технологии… — потрясённо прошептала Полина, наблюдая, как ворон приближает и увеличивает интересующие его части карты.

   — Действительно, здесь нанесено почти всё, что нам известно. Даже море и острова. Говорят, что Хранитель Теновии живёт именно там — на одном из островов. А вот и святилище Лориша, которое нам нужно. Оно… находится на территории клана Воронов, — губы Верена сжались в твёрдую линию.

   Такое расположение святилища его явно не радовало.

   — Наверное, это хорошо, — полувопросительно произнесла Полина.

   — Надеюсь, — Верен вздохнул. — Надеюсь.

   Фея, летавшая над чудесной картой и даже несколько раз нырнувшая прямо в неё — внутрь объёмного изображения, что вызвало лёгкую рябь, подлетела к Полине и посмотрела на Верена с непонятным упрёком.

   — Это твой клан, — сказала она тихо. — Тебе не нужно скрываться… от него.

   — Скрываться? — встревожилась Поля.

   — Ты не хочешь… этого, — проговорила Фая, игнорируя вопрос Полины и по-прежнему обращаясь к ворону. — Я понимаю… наверное. Но нет другого пути. Полина же приняла свою судьбу. И ты должен принять.

   Верен ответил ей угрюмым взглядом. Угрюмым и, как показалось Полине, предостерегающим. В нём словно читалось: "ни слова больше!"

   — О чём она говорит? — растерянно спросила Полина.

   — Да, — Сай подбоченился. — Вот и мне интересно!

   На какой-то миг показалось, что Верен готов что-то ответить, но слова Сая развеяли зыбкую надежду на откровенность.

   — Тебя это уж точно не касается, — почти прошипел ворон. — Интересно ему…

   Сай уже и сам понял, что надо было помалкивать и виновато понурился под упрекающим взглядом Полины.

   — Значит так, — Верен взмахом руки свернул карту и убрал кристалл в поясной кошель. — Пойдём в Тигорд. Там можно поесть и отдохнуть. Думаю, Полине это необходимо. Ну и тебе там будет несложно затеряться, — он взглянул на Сая.

   — Затеряться? — растерянно переспросил енот.

   — Ну да. Торговый город. Там бывает много и светлых, и тёмных оборотней. Осмотришься… Решишь, куда двигаться дальше. В Теновии живут еноты и, кажется, вполне неплохо себя чувствуют под рукой Ярона.

   — Так значит, ты всё же хочешь меня бросить? — насупился Сай.

   — Что значит — бросить?! Ты не грудной младенец, а мы не обязаны тебя нянчить! Если нам добираться до святилища Лориша, то проще это сделать в птичьей ипостаси, а у тебя такой нет. И что ты предлагаешь? Тащиться по земле со скоростью енота? Ты помог нам выбраться, спасибо тебе. Хотя, насколько я понимаю, благодарить тут надо Луму. А дальше наши пути расходятся. И я не понимаю, зачем тебе оставаться с нами? Если только шпионить. Без нас тебе же будет безопаснее и легче скрыться.

   — А может я… помочь хочу!

   — И чем же? — Верен криво усмехнулся. — Тем, что задержишь нас в пути? Тем, что будешь тонуть в каждой луже? Не удивлюсь, если помимо воды, ты боишься высоты, темноты, мышей, гусей и… ах да! Чуть не забыл! Боишься, что тебя оставят одного! Может, хватит уже крутить? Это Леяна тебя с нами отправила? Или сам Отступник? — Верен сделал шаг вперёд, приближаясь к обиженному еноту вплотную. Тот упёрся спиной в дерево.

   — Ты что?! Нет! Я ненавижу Леяну! А Отступника…

   — Боюсь до потери сознания, — кивнул ворон. — И почему же тогда не хочешь просто сбежать? Затеряться в Теновии — что может быть лучше в твоём положении?

   Сай опустил голову.

   — Может, ты и прав. Всё дело в моих страхах. Я действительно боюсь остаться один. Не знаю, куда идти, что дальше делать… Это вы — решительные и свободные. А я… мне всегда говорили, что делать. Всегда, понимаешь? — он поднял голову и посмотрел Верену в глаза — прямо и открыто.

   — Я не знаю, что делать с собой и своей жизнью. У вас есть цель… А у меня… Ничего. Семьи больше нет, все, с кем вместе рос… Не знаю, остался ли хоть кто-то в живых… И вернуться туда я не могу. Меня сразу схватят. Я не хочу оставаться один! Боюсь, да! — в его взгляде проступил вызов, а за ним — отчаяние.

   — Боюсь… — повторил он тихо. — Боюсь не воды, высоты, темноты… Их тоже, это правда. Но их меньше. Больше всего я боюсь пустоты.

ГЛАВА 19. Тигорд

— Доброго денёчка, уважаемые теи, тея.

   Крепкий мужичок, правивший телегой с таким достоинством, будто сидел на козлах кареты самого короля, остановил лошадь и наклонил голову.

   — Не в Тигорд ли направляетесь? Могу подвезти. Конечно, тряско у меня, зато чистенько, не сомневайтесь, сегодня только свежего сенца кинул, чистой рогожкой прикрыл, — он повёл рукой, с гордостью демонстрируя плоды своих трудов.

   На телеге были аккуратно сложены мешки и мешочки — с овощами и яблоками, стояли большие корзины с ягодами и зеленью и пара бидонов со сметаной, но с краю оставалось достаточно места, чтобы трое путников могли устроиться с относительным удобством. Сивая коренастая лошадка косила на Верена испуганным глазом, мотала головой и фыркала.

   — Ну-ну, Яблочко, успокойся, — ласково прогудел её хозяин. — Нешто ты оборотней не видала?

   — И тебе доброго дня, уважаемый, — ответил за всех Верен.

   Он подсадил Полину, сел рядом, дальше устроился Сай. На ухабах действительно трясло, но Поля всё равно была рада. День катился к вечеру, и она чувствовала себя усталой, голодной и растревоженной полной неопределённостью предстоящего им пути. Ещё и постоянный давящий страх за Райяну… Как она там, что с ней?..

   — Вы не от князя ли к нам? — степенно спросил мужичок.

   — Нет, мы сами по себе, — с прохладцей ответил Верен.

   Крестьянин кивнул, признавая за своими попутчиками право на скрытность. Его достоинство и спокойствие позволяло не испытывать неловкости молчания, за что Полина была ему очень благодарна, как и за то, что подвёз, конечно.

   До Тигорда ехали около часа — сначала через постепенно редеющий лес, потом немного по равнине, через мост над неширокой вертлявой речушкой и наконец уже рукой подать до городской стены из светлого камня. Раньше она была совсем невысокой, скорее символической, а теперь на ней велись масштабные работы — стену надстраивали, возводили дополнительные сторожевые вышки. Видимо, готовились держать оборону от мраков.

   Тяжёлые, окованные железом ворота были открыты настежь, двое дюжих парней в самой обычной одежде — простых штанах и рубахах из грубого полотна навыпуск, подпоясанных кожаными ремнями, сидели рядом на земле и закусывали, чем Светан послал. А послал он им краюхи пахучего хлеба, крутых яиц, луку, огурцов и домашней колбасы. Полина почти не чувствуя запаха этой снеди и то чуть слюной не захлебнулась.

   Мужик, правивший телегой, сказал лениво: — Стой, Яблочко.

   Кобыла с готовностью подчинилась — она тоже косилась на провизию стражей. О том, что это не простые парни, расположившиеся поужинать у ворот города, говорили немаленькие железные бляхи у них на груди, на бляхах было выбито: "Городская стража Тигорда".

   Бляха, только раза в два поменьше, как оказалось, имелась и у мужика с телегой. Он извлёк её из кармана штанов, как некую драгоценность, подышал на тёмный металл, протёр рукавом и с гордостью предъявил терпеливо ожидавшим парням. Они, впрочем, не теряли времени даром, с живым интересом рассматривая Верена, Полину и Сая.

   — Доброго здоровья, дядюшка Лекс, — хором выдали парни, изучив предъявленную бляху, что было для них лишь частью приятного ритуала.

   Они и без бляхи отлично видели, кто перед ними, и знали, что дядюшка Лекс имеет дозволение от князя на беспошлинную торговлю в ближайших городах. Как и все, подобные ему землевладельцы, по очереди возившие на продажу и своё, и соседское. Пошлины за провоз товара в города взимались лишь с тех, кто жил одной торговлей, ничего не производя самостоятельно.

   — А вы, часом, не от князя ли будете? — спросил более старший из стражников, безошибочно определив Верена как главного в их компании.

   — Мы сами по себе, уважаемые, — с достоинством ответил ворон.

   — А… ну да… ну ладно… А то мы подумали, может, работу нашу проверять, — парень взмахнул рукой в сторону стены, откуда доносились голоса рабочих и прочий строительный шум: резкий — металлический и глухой — каменный, не радующий слух, но успокоительный, обещающий надёжность и безопасность. — Князь распорядился стены надстроить и укрепить, вышки поставить, закрывать всё на ночь, да ещё костры на вышках жечь, чтобы, значит, горящими стрелами в мраков палить, ежели что… Ну, не проверка и ладно. Мы уж и так стараемся как можем, — парень усмехнулся.

   — Городской голова уж кряхтел-кряхтел, говорят, а всё же средства и работников выделил! — вступил второй стражник — постарше. — Хотел, ишь, чтобы горожане бесплатно горбатились по жребию, значится. Да только, шалишь! Князь велел работникам из городской казны платить! А ежели денег в ней мало, так он де пришлёт кого, чтобы проверили, куда налоги пошли, ежели он сам который год нас с нас ничего не берёт! Да… Ну вы поезжайте! Добро пожаловать, значит.

   Полина только подивилась простоте, открытости и мягкости нравов. Никто не пытался обобрать крестьянина, и не потому, что рядом с ним оборотни, — было заметно, что дядюшка Лекс чувствует себя в этом мире уверенно и спокойно, не то что подданные Леяны, вздрагивающие на каждом шагу… Дальнейшие наблюдения лишь подтвердили первое впечатление.

   Город выглядел таким мирным, приветливым и процветающим, что Полине, глядя на него, вдыхая его запахи, вбирая его звучание, не верилось в реальность всех ужасов, о которых она узнала. Казалось, что только где-то очень-очень далеко — в другом мире, никак не ближе, а то и через три мира — в следующем, может существовать жестокая княгиня и Отступник, страшное изуродованное святилище Душ, где из них выкачивают силу, да и Печать Лориша — тоже.

   Вот озеро с Единорогом — это да! Это вполне может быть в этом мире, где на чистые, мощёные камнем улицы выходят разноцветные фасады небольших, но явно уютных и ухоженных домов, где озабоченные люди спешат по своим делам, но при этом не забывают приветливо здороваться и улыбаться знакомым, дети смеются, грызут разноцветные леденцы на палочках и шлёпают по лужам, несмотря на недовольство мам, где пахнет выпечкой, жареным мясом и, откровенного говоря, лошадьми тоже пахнет — не слишком приятно, но всё это вместе настолько безмятежно, что хочется улыбаться — просто так, просто тому, что живёшь. Улыбаться всем встречным и ещё уютным домикам с цветами на окнах и вон — забавной вывеске "Самые вкусные караси".

   Пользуясь тем, что Верен шёл медленно — видимо, присматривался и выбирал место, которое его чутьё могло бы воспринимать без особой тревоги, — Полина засмотрелась на вывеску, на которой был изображён толстенный карась — как следовало из надписи, самый вкусный, но почему-то один. Она хихикнула, подумав, что остальных уже съели.

   — Жареные в сметане! — с энтузиазмом сообщили ей едва ли не прямо в ухо, так что она заметно вздрогнула, а Верен немедленно прищурился на зазывалу, будто решая, стоит ли его проступок примерного наказания.

   Сай облизнулся и покосился на ворона. Полина тоже смотрела на карася плотоядно, а на зазывалу — вполне добродушно. Верен ещё раз осмотрелся и махнул рукой.

   — Вроде нормальный трактир. Комнаты свободные у вас есть? — сурово спросил он зазывалу.

   Тот даже растерялся на секунду — от суровости, а не от вопроса, но быстро пришёл в себя и, отодвинувшись на всякий случай в сторонку, закивал:

   — Есть, как не быть! Есть! Хорошие комнаты, чистые! А караси какие! Самые вкусные караси! И пироги! С рыбой, с мясом, с ягодами! И творог свежайший, и сметанка… — зазывала облизнулся и сглотнул.

   — Знаешь, — Полина тоже облизнулась невольно. — Или давай скорее пойдём дальше… или давай уже чего-нибудь съедим. Я не могу больше это слушать!

   Верен усмехнулся уголком губ, и они зашли в трактир.

   Внутри оказалось действительно чистенько и почти уютно. Несколько небольших столов вдоль стен и один большой в центре. Вышитые простым ярким орнаментом занавески и скатерти, деревянные лавки со спинками, украшенными резьбой, дородная румяная хозяйка за стойкой в обнимку с огромным кувшином морса, из которого она сноровисто наполняла большие кружки. Эта картина сразу же напомнила Полине о сестричках Ай и Ой. Она украдкой вздохнула, надеясь, что хотя бы у них всё в порядке.

   Большая часть столов была занята, свободным оставался центральный — для большой компании, и пара небольших — у самого входа. Все посетители производили впечатление солидных и достойных людей, совершенно не склонных к неумеренным возлияниям или буйному поведению. Между столиками неторопливо вышагивала с подносом румяная круглолицая девица в белом фартуке с оборками, очень похожая на хозяйку. И никто даже не пытался ущипнуть её, только улыбались и благодарили за исполнение заказа. Приличное семейное заведение.

   Внимание Полины привлёк столик в самом дальнем углу — там сидела молодая пара, почему-то показавшаяся Полине испуганной. Высокий и широкоплечий светловолосый юноша пристально и тревожно смотрел на новых посетителей. Девушка, черноволосая и темноглазая, выглядевшая усталой и почти измождённой, тоже взглядывала и тут же опускала глаза, ковыряясь в тарелке, где из волн картофельного пюре выглядывал бок недоеденного карася. Зато хозяйка обрадовалась им неимоверно.

   — Доброго денёчка! — густо пробасила женщина, отставляя в сторону кувшин. — Чего подать вам, гости дорогие? Окромя, само собой, карасей!

   — А что, хозяюшка, карасей у вас бесплатно подают? — расплылся в улыбке Сай, озадачив добрую женщину. — Раз оно само собой?

   — Ну как же… бесплатно-то… как же… Ежели вы, конечно, совсем того… без денег в смысле совсем… Тогда, конечно, я могу хлебушка дать, ну и это… Пюре вчерашнее есть. А чтобы карасей в сметане бесплатно, это уж извините! Они ж у нас… мы ж их… И костей-то в них нет, почитай! Готовим по семейному рецепту, так что там хребет один и есть! Остальное всё мягонькое-мягонькое, аж тает во рту! — Тут она спохватилась, что расхваливает карасей тем, у кого всё равно денег нет, и замолчала, выжидательно глядя на непонятных посетителей. С виду — приличные вроде… Даже… ох…

   — Батюшки! Да вы же… Вы из тёмных оборотней будете?

   Полина напряглась, и Сай тоже, Верен же остался совершенно спокоен и с достоинством кивнул.

   — Да конечно! — бас хозяйки сорвался едва ли не на фальцет. — Для вас-то… Защитники вы наши! Сейчас! Будут вам караси бесплатно и пироги и… — не закончив, она развернулась и стремительно поплыла на кухню, подобная ледоколу, пока что рассекающему пустое пространство, но было ясно, что он снесёт любое препятствие, если тому не посчастливится оказаться у него на пути.

   Полина и Сай недоуменно переглянулись, Верен ухмыльнулся:

   — Вот и объясняйся теперь с ней сам. Простые люди твоего… утончённого юмора не понимают.

   — Ну, не понимают, так не понимают, — беспечно пожал плечами енот, устраиваясь за столом. — От бесплатного не откажусь!

   — Не откажется он… — зло прошипел Верен. — Ты хоть знаешь, сколько пахать надо, чтобы своё дело поднять? Сколько у плиты стоять, сколько возиться с одними этими карасями, не говоря обо всём остальном.

   Полина кивнула, соглашаясь. Сай вспыхнул, запунцовел щеками и опустил глаза.

   — У меня мать в прислугах большую часть жизни была, — тихо пояснил Верен, — я-то знаю, какова эта работа. И это ещё у Ярона людям неплохо живётся. В деревнях тяжелее. Мать рассказывала, да и у родни я бывал. Потом они уже хорошо жили, им мой отец денег дал — тоже трактир завели. И работали там… чуть не круглые сутки, чтобы вот так-то, как здесь, чистенько да вкусненько было.

   Хозяйка натащила им и карасей, и пирогов, и тушёных овощей с мясом, и кролика жареного, и ягод в сливках. Верен буквально заставил её взять деньги, что, впрочем, удалось ему быстро и без труда — хватило одного, но очень серьёзного взгляда, и двух слов: "Я настаиваю".

   — Не обижайся, хозяюшка, — добавил он после. — У меня родня трактир держит, знаю, что это за труд.

   После этого "тётя Мелиса", как она отрекомендовалась, и вовсе не отводила от гостей практически влюблённого взгляда, с радостью наблюдая за бодрым исчезновением съестных припасов.

   — А что, хозяюшка, зверствуют мраки-то у вас? — осторожно спросил Верен.

   — Ох, родимые… ну как сказать… не то чтобы прямо… Но страшно жить-то стало! Я слыхала, что в Дальней Плотине задрали корову. Это деревенька тут, недалече. Не то одну, не то и несколько… Дней десять тому было. До людей-то не добрались, нет… Но где-то в округе шастают! Страшно-то… ох же страшно! А вот муж мой тех карасей сам ведь ловит! Река у нас рядом, так и называется Карасёвка! Заводей в ней много, и карасей там… видимо-невидимо! Так ведь страшно же… Я уж говорю, не ходи сам-то… Мы ещё у мальчишек там покупаем карасей-то… А он говорит: это что же, я буду в трактире отсиживаться, а мальцы карасей для меня ловить одни, без присмотру?! А что с того присмотра-то… Разве ж он мрака-то остановит?! Эх…

   — Ну, не по ночам же вы карасей ловите, — успокаивающе заметил Верен. — Мраки выходят ночью, значит, главное быть дома, за крепкими стенами, в тёмное время суток.

   — Вот! Вот и муж так говорит! Да только… всё равно жеж страшно! Хотя тебе, гость дорогой, верю! — радостно объявила она.

   — Не думала, что обычные люди настолько любят оборотней, — тихо проговорила Полина, когда хозяйка в очередной раз отправилась на кухню.

   Верен дёрнул плечом.

   — Не все, не везде и не всегда. Те, кто подвергаются нападениям мраков, частенько вспоминают о том, что мраки — тоже оборотни. Вернее, были ими. И простая мысль: не было бы оборотней, не было бы и мраков, нередко посещает их головы… Но те, кого пока не затронуло, конечно, надеются на защиту, поэтому… сама понимаешь. Они будут встречать нас радушно, даже если эта мысль и их навещала не раз.

   Полина печально кивнула, провожая взглядом ту самую молодую пару, что показалась ей испуганной. Когда девушка поднялась из-за стола, стало видно, что она беременна и явно на большом сроке. Парень — наверное, муж поддерживал её под локоть, пока их было видно, — они скрылись из виду на лестнице, ведущей на второй этаж, значит, тоже собирались заночевать здесь.

ГЛАВА 20. Ночь счастливая и опасная

Комнаты на втором этаже "Самого вкусного карася" были такими же, как и общий зал внизу, — чистенькими и уютными. Верен и Полина поместились в одной на двоих, предназначенной для супружеских пар, а Сая отселили в другую — совсем крохотную. Здесь имелась даже, хоть и примитивная, но достаточно удобная ванная комнатка.

   Хозяйкин сын при помощи несложного насоса, установленного во внутреннем дворе таверны, заранее накачал воды на чердак, где, как он гордо сообщил, у них живёт жар, купленный у оборотней ещё его бабушкой и с тех пор изрядно выросший. Так что здесь имелось подобие душа, хотя воду надо было расходовать экономно, исходя из расчёта ведро на одного жильца. Грязная вода утекала в сток, ведущий в сточную канаву, которая, в свою очередь, выводила в пруд-отстойник, каких было несколько в каждом городе.

   В таких прудах обитали чистяки — Полине довелось их увидеть, когда Сай демонстрировал ей замок княгини Леяны. Чистяки тогда вызвали у Полины отвращение, хотя она отлично понимала, насколько это полезные создания. Они были похожи на толстых морских угрей, слегка фосфоресцирующих и совершенно слепых.

   Когда водные процедуры были окончены, Полина с наслаждением вытянулась на широкой кровати, занимавшей большую часть комнаты. Бельё самое простое — из небелёного полотна, но чистое и приятно пахнущее травяным мылом. За окном ещё не стемнело, внутрь проникали последние розовые отблески заката и изредка голоса тётушки Мелисы и её домашних — окно выходило на задний двор. Верен задёрнул тяжёлую штору и осторожно опустился рядом, словно боялся спугнуть Полину.

   Она протянула руку, тут же завладев его ладонью.

   — Тёплая, — улыбнулась Полина.

   — Благодаря тебе, — тихо и серьёзно ответил он, глядя на неё с такой нежностью, что перехватывало дыхание, а сердце сладко ныло и будто хотело вырваться из груди, чтобы прильнуть к тому, кто стал для него необходим, без кого теперь и дышать тяжело, не только жить.

   Их губы встретились, руки переплелись, и окружающий мир, кружась и качаясь, уплыл куда-то, оставив двоих любящих где-то за пределами повседневной реальности, вне времени, вне пространства. Все тревоги и страхи таяли и исчезали в этом мире, созданном любовью двоих, созданном из их любви и для неё. Там вспыхивали невиданные звёзды, едва слышный шёпот звучал ангельской музыкой, сердца бились вместе, тела растворялись и плавились от ласк, качаясь в волнах наслаждения, а души соединились в одну, сияющую счастьем немыслимой полноты.

   Они заснули, не размыкая объятий, не в силах насытиться друг другом,