Оглавление
АННОТАЦИЯ
Особняк Анемона Арахуэнте овеян дурной славой, а его обитатели вызывают разносторонние чувства - от восхищения до испуганного трепета. И именно в этот дом устраивается работать Тея, амбициозная девушка с зашкаливающим темпераментом и манерами дровосека. Правда, ей приходится обуздать свой нрав, прикинувшись холодной и расчётливой дамой, но насколько её хватит? И сможет ли она выполнить тайную миссию и найти загадочную Зелёную Хризантему?
В наличии имеется: таинственный дом, призраки, герцоги, много цветов, чаепитие, красивая посуда... и белый кот ;)
ГЛАВА 1. День знакомства. Подвал в опасности
Лучше не пить.
А если пить, то лучшее!
Анемон Арахуэнте
Анемон... Как только так сразу Анемон! Почему? Ну почему он это делает? Уж сколько раз себе клялся и божился, что больше никогда, ни за какие блага мира не спустится в подвал, в это гиблое, проклятое место, и вот опять его принесло сюда за каким-то духом.
– Оно мне надо? Нет, оно мне не надо. Нет, ну оно мне надо?.. – Бормотание почти стихло, едва он ступил на лестницу, ведущую в подвал. Тёмные стены, обшитые деревянными панелями, хорошо поглощали звук; ни одна ступенька не скрипнула, ни одна жалобно не застонала под его ногой. Анемон осторожно спустился вниз, ибо в прошлый раз, не в меру разогнавшись, оскользнулся и, не устояв на ногах, нехотя пересчитал все сорок три ступеньки, затормозив лбом об дверь. Обойдясь на сей раз без трагичного появления, он заметил, что его там уже ждут...
– Где ты шлялся? – раздался сердитый голос из темноты за кругом света от яркой масляной лампы, стоящей на столе.
– Э-э-э... а по-моему, я пришёл несколько раньше, – не растерялся он.
– Раньше?! – в голосе прозвучала ирония. – Ну что ж, может быть.
Невидимый собеседник вступил в круг света, показавшись во всей красе. Это был маленький сухонький старикашка в чёрном обшарпанном и местами поштопанном плаще. Под капюшоном горели два глаза. В иссохшей руке клюка с набалдашником в виде головы кошки с зелёными камешками глаз. Он смотрел на пришедшего юношу так, будто видел нечто такое, о чём вообще стоит промолчать.
– Дядюшка... – Анемон не очень жаловал старикашку. И вовсе не потому, что в его присутствии начинал нервничать. Конечно же, не из-за этого...
Спускаясь в тёмные стены подвала, он тешил себя надеждой, что не застанет старичка в его берлоге. Однако ж... Никогда не знаешь, что придёт магистру Тараканиану в голову – то неделями невесть где пропадает, то из дома не выставишь, словно корнями к полу прирос.
– Подойди ближе, сын мой-й-й, – нараспев велел обитатель подвала, величественно подняв руку в призывающем жесте.
– Э-э-э... да я вроде как ваш племянник, – неуверенно пробормотал Анемон. Неуверенно, потому что в принципе ни в чём нельзя быть уверенным. Тем более когда дело касается их семьи.
– Да?! – удивился магистр. – А ну да, правда, забыл... – Он насупил кустистые брови, вздохнул, подумал и грозно выдал: – Подойди, Анемон Арахуэнте!
Анемон поморщился, помянул нехорошим словом дальних родственников, но всё же подошёл к дядюшке. Так или иначе, а от магистра лучше держаться на расстоянии, дабы избежать сюрпризов, плохо сказывающихся на здоровье, но разве скажешь ему об этом прямо и притом без последствий?
Старичок неожиданно повис на его руке. Вялая попытка освободиться результатов не дала, что называется – прицепился, как примёрз. "Ну поглядим" – подумалось Анемону – у него тоже есть козырь в рукаве, так просто его не возьмёшь!
– Ты принёс? – Алчный огонь зажёгся в глазах дядюшки, что ему было так свойственно, когда речь заходила о редких ингредиентах для отваров и зелий, коими он не раз пытался напоить племянничка, даже если тот не хотел. А Анемон почти всегда не хотел, за исключением тех случаев, когда речь шла о жизни и смерти.
Юноша вытащил из-за пазухи плотно перевязанный верёвкой куль. Старичок тут же вцепился в него костлявыми дрожащими пальцами, прижал к себе и принялся баюкать, как дитя, что-то тихонько лепеча. Анемон не стал прислушиваться, стариковых бредней ему и без того хватало выше крыши. Живо припомнился случай, когда магистр принял его за кокетливую девицу и начал гоняться по дому, дабы ущипнуть за щёку. По крайней мере, Анемон решил, что за щёку. Очень на это надеялся. "И почему сразу девица? Подумаешь, длинные волосы, и что с того?"
Анемон почувствовал, что ему пора.
Интонация нашёптывания кулю вдруг изменилась, и старичок отвлёкся от своего "сокровища", выпучившись куда-то поверх плеча племянника. Если это очередной отвлекающий манёвр, чтобы сбить с толку противника, в его, анемоновском, лице, то такие штучки не пройдут. Единственная оплошность заключалась в том, что стоило пораньше смотаться, пока Тараканиан был занят, а теперь вот...
Собственно говоря, что-либо ещё Анемон подумать не успел. Кто-то со всей дури чем-то – судя по ощущениям, скорее всего, кирпичом – огрел его по голове.
"Сзади нечестно!" – сверкнула мысль в угасающем сознании.
***
Тея с недоумением взирала на две половинки кирпича и пошатывающегося от удара молодого человека. По идее, он должен был уже упасть, так нет же – шатается, но стоит. Тея легонько подтолкнула его и удовлетворённо кивнула при виде бессознательно осевшего на пол тела. Теперь её жертва была прямо перед ней. Она перешагнула через поверженного юношу и улыбнулась своей непосредственной добыче.
– Ну, старикашка, отдавай мешок! – Тея изобразила свирепую ухмылку, хотя и считала, что топора из лунной стали за ее поясом вполне хватит для устрашения. И тем не менее...
– Не дам, дочь моя-я! – нараспев протянул старикан.
– Тьфу ты! Дедуля, мы с тобой не родственники. – Она шагнула к нему, не ожидая достойного сопротивления от старого пня. С какой стороны не посмотри, а он еле на ногах держится, того и гляди без посторонней помощи копыта откинет.
Но старик ткнул её под дых своей корявой клюкой, и когда девушка, задохнувшись, перегнулась пополам, ухватившись обеими руками за телобитное орудие, вытащил клюку из её ладоней, как извлекают меч из ножен, и приканчивающим ударом тюкнул набалдашником по маковке. Тея уткнулась носом в пол и услышала скрип двери, а затем звук подошвы стариковых обутков, возносящихся вверх по лестнице.
– Вот духи! Старый хрыч унёс с собой светильник! – вырвалось у неё с хрипом, подытоживая воцарившийся густой дёготь темноты.
***
Бледный, чуть вздрагивающий свет маленького огонька свечи, водружённой на массивный деревянный стол, и смутная круговерть мыслей – это первое, что осознал Анемон, приходя в себя. В голове гудело, и пару минут он лежал неподвижно, соображая, как очутился на полу в подвале, где холодные серые стены не видели солнца много лет, а воздух напитался ароматом разных алхимических соединений, что недвусмысленно давало понять, чьё это логово. Дядюшка Тараканиан имел репутацию не только пронырливого, изворотливого и коварного старикашки, но и чародея, благодаря эликсирам и зельям сомнительного действия, не брезговавшего испытать свои зельеварительные способности на домочадцах. В основном на Анемоне. Именно поэтому тот постоянно поддерживал в себе стойкость к ядам... Но повергла-то его сейчас на пол, без сомнения, не одна из "изысканных" настоечек дядюшки. Молодой человек точно помнил, что сегодня не пил ничего, кроме чая собственного приготовления.
Единственное, что радовало... пусть он и в подвале магистра, пусть и растянувшись на голых плитах… но у себя дома, а значит, ничего особенно скверного не предвидится. Хотя...
Он сфокусировал зрение на незнакомой девушке, с увлечённым видом обшаривающей комнатушку чародея, совершенно игнорируя то, что Анемон перетёк из лежачего положения в сидячее, поморщившись от тупой боли, расплывающейся под черепом.
– Ты кто? – не особенно задумываясь, спросил он.
Незнакомка бросила на него быстрый взгляд и засунула голову в высокий шкафчик, из которого немедленно посыпались маленькие разноцветные склянки с непонятной дрянью: что странно – склянки не бились. Девушка что-то пробубнила себе под нос.
– Чего? – переспросил Анемон.
– Тея, – отчеканила она.
Анемон как-то расслабился.
– Тея. А дальше?
– Просто Тея. И всё.
Странно. Кем она приходится магистру? Приятельницей? Кредитором? Или… подружкой?!
Девушка хмуро рассматривала содержимое полок.
– Что ты ищешь? – спросил Анемон, поднимаясь с пола.
– Что-нибудь, чем можно открыть дверь – она заперта, – пояснила незнакомка.
– А если топором? – с содроганием приметил он холодное оружие у нее на поясе.
– Пробовала, не получается.
Анемон притронулся к затылку и отдёрнул руку от резкой боли. "Что за?.."
Он шагнул к двери, проверить, правда ли она заперта, и оступился... из-под ноги вывернулся камень, едва не уложив его на прежнее место. При ближайшем рассмотрении злополучный камень оказался половинкой кирпича; рядом обнаружилась и другая его часть. "Однако!" У Тараканиана в подвале, конечно, не идеальная чистота – тут и там валяются обрывки старого пергамента, кучки пепла и просыпанные ингредиенты снадобий, – но не до такой же степени! Сопоставить боль в затылке и находку даже при медленном соображении оказалось делом нехитрым. И незваная гостья в "апартаментах" старого мага... А ну как это она его, Анемона, и приложила?
– Тея, значит? – переспросил он. «Интересно».
Девушка с увлечением выгребла из шкафчика оставшиеся колбы и пузырьки, попридержав в руке одну склянку.
– Жаба, – выговорила она, разглядев содержимое, и хмыкнув, откинула в сторону.
Ответ напрашивался сам собой.
Крадучись, как тень, Анемон приблизился к нарушительнице покоя и легко коснулся ее шеи. Девушка судорожно вздохнула и повалилась в его объятья. Он крякнул, не ожидая такой тяжести – судя по всему, на ней был доспех, хоть и не полный... например, имелись наплечники, сделанные наподобие крыльев... А сколько весит её топор, представляющий собой два спаянных полумесяца, прикрепленных к топорищу длиною в три ладони? Экипировка отнюдь не женская. Кто она? Воровка? Наёмница? Убийца?..
Анемон оттащил её подальше от распотрошённого шкафчика и уложил на деревянный сундук у стены.
Предстояло раздобыть верёвку и связать незваную гостью, иначе при допросе, который Анемон намеревался учинить, когда девушка придёт в себя, она может оказать нежелательное сопротивления.
Содержимое первого же шкафа буквально поразило его воображение.
Не то чтобы оно было уж столь сверхъестественным, но уж больно неожиданно в личной и тайной комнатке древнего чародея обнаружить... Во-первых, ящик нижнего белья. При ближайшем рассмотрении бельё оказалось женским, – Анемон задумчиво подцепил белый кружевной чулок. А во-вторых, под чулком оказалось что-то тёмное и блестящее, как выяснилось впоследствии, когда Анемон взял это в руки – бутылка вина с длинным горлышком и без этикетки. Он аккуратно вытащил пробку и настороженно вдохнул аромат. Тот оказался божественным. Анемон не удержался и сделал глоток. Вкус более чем соответствовал запаху. За первым глотком последовал второй. Потом третий. За ворохом белья обнаружились ещё четыре бутылочки божественного нектара.
– Недурно! – похвалил он, прихлебнув ещё, и ещё.
Анемон уже начал прохаживаться с бутылкой по комнате с таким видом, будто в руке у него изысканный фужер на тонкой ножке, деловито разглядывая женский кружевной пояс для чулок, когда Тея дрыгнула ножкой, подавая первые признаки жизни.
Не выпуская бутылку из рук, Анемон освободил ящик от всего содержимого, но более ничего примечательного не обнаружил и выдвинул следующий, доверху набитый какими-то бумагами, среди которых нашёлся пожелтевший пергамент, исписанный словами на неведомом языке… Более ничего интересного. А вот следующий оказался весьма интригующим, он содержал четыре таинственных ларчика. Первый был безнадёжно заперт, и его пришлось отставить в сторону. На потом. Во второй плоской шкатулке лежали письма, перевязанные цветными ленточками. Их он тоже пока отложил, за ненадобностью. А вот третий ларчик ему очень понравился – чёрное атласное дерево и серебро скрывали в своих недрах драгоценные камни и жемчуг. Анемон залюбовался бликами и игрой света от тусклой свечи на гранях камней и мягким сиянием жемчужин.
Из зачарованного созерцания его вывел нежный, манящий голос...
– Как скверно с твоей стороны...
Но не успел он и глаза скосить, как почувствовал, что пол уезжает из-под ног... вернее, старенький холщёвый коврик, на котором он стоял, а теперь лежал. Шкатулка, украшенная драгоценными камнями, и бутыль выскользнули из рук и потонули в тени угла, но о них он перестал думать уже в следующее мгновение. Кто-то запрыгнул на него сверху и удобно расположился на спине, окончательно придавив к полу, лишая возможности даже вздохнуть. Он догадывался кто эта особа, сумевшая так удачно его обезвредить.
– Тея, радость моя, слезь с меня, – единым духом выпалил Анемон, с намереньем умаслить девицу.
– Теперь "радость моя", а как сзади подкрадываться? – зло прорычали сверху. – И чего я тебе сделала, дорогой мой?
Анемон благоразумно промолчал, что кирпичом был бит именно её лёгкой (или тяжёлой?) рукой.
– Сказала бы я тебе, кто ты после этого! – злилась Тея, связывая ему руки за спиной.
Покончив с этим, она поднялась, отряхиваясь, приводя одежду в порядок.
– Может, договоримся? – предложил он осторожно, пробуя почву для мирных переговоров и прочность пут, усевшись на полу.
Тея не отвечала, разглядывая сундук с железным массивным замком, нависающим на дужке. А Анемон разглядывал ее… стройные ножки в чёрных чулочках, обутые в невысокие сапожки с отворотами с парой маленьких помпончиков, приталенное чёрное платье из тонкой кожи, отороченное по низу пушистым белым мехом, тёмные волосы, забранные в два хвоста с вплетёнными низками красных бус.
– Ты же снимешь с меня это? – намекнул он на путы, поднимаясь на ноги.
Девица подобрала с пола топор, выпавший при борьбе, и начала мастерски крутить его в руках, только блики судорожно маячили на серебристом лезвии. Повернулась к Анемону вполоборота, да так резко, что он невольно отпрянул. Замахнулась и…
Только звон металла о металл услышал юноша, а у него в глазах уже стояла темнота.
– Хм… – донёсся хмык. – Хм… Ничего интересного.
В глазах стояла всё та же темнота – бесформенная и неосязаемая.
– Тьфу! Соль, что ли?
Анемон обнаружил, что закрыл глаза.
Тея потёрла нос, сжимая в руках серый куль.
– Апчхи!.. Перец!.. Апчхи!!! – зачихала она зверски.
– Да будь же ты здорова! – не выдержал Анемон.
– Проклятый перец!.. Апчхи!! Чтоб его!!! Апчхи!!!
«Должно быть, в окованном медью сундуке годовые дядюшкины запасы специй», – подумал Анемон.
Тея швырнула в утробу сундука серый куль, продолжая немилосердно чихать, перегибаясь чуть ли не пополам, клонясь с каждым разом всё ниже и ниже. Того и гляди носом в пол уткнётся.
В одну из пауз между чихами, Тея захлопнула крышку сундука и опёрлась на него, обессилев. Она прикрыла глаза и постаралась придержать дыхание. Анемон вдохнул. Потом чихнул. Перец успел добраться и до него. Тея, похоже, решила его просто игнорировать. Не самое разумное решение с её стороны. Надо как-то выбираться отсюда. В конце концов, кто эта девушка и что ей надобно, можно выяснить и потом. Главное, знать нужных людей. Анемон знал. Благодаря дядюшке он перезнакомился с таким количеством тёмных и сомнительных личностей… Были бы деньги.
Он бросил взгляд на девушку. Тея сидела на крышке сундука и разглядывала себя в зеркальце, аккуратно промокая платочком выступившие слёзы. Ну, если действовать осторожно, то…
Анемон изловчился и, благодаря собственной гибкости, перекинул руки вперед. Решительно подошёл к заветному шкафчику и принялся потрошить его дальше.
Тея отвлеклась от своего занятия и внимательно посмотрела на него.
– Что ты делаешь?
Анемон, не поворачиваясь, ответил:
– Не хочу провести здесь остаток жизни. Ищу, чем открыть замок. – Если бы дверь не была столь прочной и толстой, то можно было бы и топором проделать выход, а так…
– А! Ну ладно. – Девушка сердито шмыгнула носом, чихнула и продолжила своё занятие, казалось, и не заметив, что руки пленника завязаны уже не сзади, а спереди.
Анемон тем временем незаметно набивал карманы драгоценными камнями, его камнями, которые по странной случайности так внезапно нашлись. И где? У дядюшки Тараканиана! Скоро камни кончились, а место ещё было. Анемон вздохнул и решил оглядеться – вдруг чего пропустил? В свете пламени одной единственной свечи в подвале, у которого в принципе отсутствовали окна, могло притаиться всё что угодно. Включая Тею.
Он вздрогнул, почувствовав чью-то руку у себя на плече. Обернувшись, с некоторым даже облегчением узнал Тею. «Надо же, какие у неё холодные руки». Так близко он её ещё не разглядывал. Она оказалась очень даже ничего. По крайней мере, фигурка у неё закачаешься! Эх, если бы не этот её топор… да ещё эти верёвки… Анемон насупился и раздражённо спросил девушку, на лице которой застыло довольно странное выражение:
– Ты чего?
Тея озадаченно нахмурилась и, посмотрев ему прямо в глаза, спросила:
– Ты почему в тёмных очках?
– Привык уже.
– Не понятно. – Тея понизила голос. – Может, ты шпион? И очки для конспирации?
Анемон рассмеялся как можно веселее, но к концу смех его стал каким-то истеричным, и он его оборвал.
– Шпионаж? – «Да за такое голову отхватят». – Нет. Что ты! – «А, может, она знает? Хотя официально ничего такого нет… О, Лулон! Как раз если копнуть официально…» – А ты сама-то кто такая будешь? – решил он зайти издалека.
– Я-то? – девушка раздраженно мотнула хвостиками. – Я ж говорила, Тея! А вот ты кто?
Анемон прищурился. Ситуация, как и сама гостья, нравилась ему все меньше и меньше. Запертый подвал, освещение близкое к нулевому, связанные руки, неизвестная особа с топором в трёх дюймах от его носа, причем явно не из его поклонниц… Да ещё если учесть, что это комнатенка Тараканиана…
– Ну-у, я-то, в принципе, Анемон Арахуэнте, – осторожно выдал он, поскольку реакция была непредсказуема.
Время потянулось, как липкая смола. Тея разглядывала его не спеша и о чём-то размышляя. Анемон прикинул свой шанс на выживание, если ей вздумается помахать топориком. И решил, что шанс всё же есть, но весьма вероятно ему оттяпают голову.
– Что за дурацкое имя, – произнесла наконец Тея.
«Духи!»
Анемон поглубже вздохнул и очень медленно выдохнул. Успокоиться и начать мыслить логически. Ни Лайнерии, ни Торми в доме нет. Тараканиан предательски бежал с поля боя, поскольку следов его присутствия в виде бездыханного тела нигде не видно. Следовательно, выбираться придется самостоятельно. Анемон всегда ненавидел эту комнатёнку, а вино оказалось крепким. Мысли отказывались подавать признаки жизни. Сдаться на милость Теи?
Он грохнулся на сундук, который недавно потрошила Тея, и нашарил в темноте недопитую бутылку.
– Так ты что, даже не в курсе куда залезла? – Анемон отхлебнул глоток и криво улыбнулся. – Обалдеть!
Тея озадачено нахмурилась, прикусив губу.
И юноша, встряхнув бутыль с вином – на дне осталось не так уж много, ещё раз приложился к горлу и продолжил:
– Ты в весьма пикантной ситуации, должен заметить. С одной стороны, ты проникла в чужой дом, ты преступница, а с другой – заперта в подвале с хозяином этого самого дома. И ты полагаешь, что вопросы с твоей стороны уместны?
Тея заколебалась, быть может, только сейчас осознав всю щекотливость ситуации. Анемон решил немедленно воспользоваться слабиной и напереть пожёстче:
– Сними с меня веревки и тебе не придётся сидеть в тюрьме. Тюрьма это, знаешь ли, не место для хорошеньких девушек вроде тебя. Там не будут церемониться и выслушивать твои вопросы. Там…
Тея улыбнулась, чем сбила Анемона с толку.
– Что ты пьёшь? – спросила она неожиданно.
– Вино.
– Отлично! – Она выхватила бутыль из его рук. Опробовала содержимое. Посмаковала. – Истинно нектар богов! А ещё есть?
Анемон припомнил, что в личных запасах дядюшки он обнаружил вроде как четыре бутылки вина, тёмного и густого, как кровь.
– Есть.
– Давай сюда!
***
– Ты знае-е-е-ешь, что я боше всего не любл-лю в мужчи-и-инах? – спросила Тея, держа нетвёрдой рукой бутыль с плескавшимся на дне вином. Язык её тоже не всегда слушался и выдавал порой такие заковыристые словеса, что загрузился бы любой мудрец от полного отсутствия смысла. Но Анемон её прекрасно понимал, будучи ненамного трезвей собутыльницы.
Шёл не первый час их совместного времяпрепровождения, и уже далеко не первая бутылка была распита – нашли ещё один винный тайничок дядюшки и не замедлили его опустошить. Улов вышел небольшой, но если к четырём прибавить три…
– Я понимаю, понимаю, – кивал Анемон в знак согласия со своей новообретённой знакомой, находя в её словах потаённый смысл, который, впрочем, не смог бы объяснить.
– Нет! – возразила Тея, подняв вверх палец руки, удерживающей бутылку. – Ты ни духа не понимаешь! Я не л-люблю, когда м-мною командуют. Меня это нап-п-прягает.
– Однозначно, – кивнул Анемон.
– У тебя есть девушка? – неожиданно спросила Тея, вперив в него мутный взор.
– Нет! – честно сознался оппонент и, немного подумав, добавил: – Но у меня есть бабушка.
– Что? Как? – немного протрезвела Тея.
– Не пойми неправильно, но у меня действительно есть бабушка. И в то же время её нет. – Анемон попробовал переварить то, что сказал. Не удалось.
– Ты морочишь мне голову? – неуверенно предположила Тея, вероятно, тоже попробовав переварить.
– Я могу объяснить… наверное… но ты всё равно меня не поймёшь. Ик! – завершил Анемон более весомо. – Ух, и меня проняло. Ик! Ладно, давай расскажи о себе, – решил он не углубляться в мутную тему о своей бабушке, тем более что он и не собирался посвящать Тею в страшные тайны своей семьи.
– Нет. Лучше выпьем, – аргументировала свой отказ девушка, и, как ни странно, с ней нельзя было не согласиться.
Тея подняла бутыль. Анемон тоже. Они чокнулись. По пространству подвального помещения разнёсся невнятный звон полупустых винных тар.
– За твою бабушку! – произнесла тост Тея.
– Угу, – согласился Анемон и добавил: – Да упокоится её дух в вечности! Аминь! – И не раздумывая, приложился к горлу.
Тея едва не захлебнулась.
– Че-чего? – выпучила она на него ошалело-дикие глаза.
– Ничего, – противопоставил ей спокойный взгляд Анемон. – Просто не думай об этом.
Но по обеспокоенному лицу Теи и её расширенным глазам юноша понял, что не думать об этом она уже не могла.
Огрызок свечи вспыхнул и едва не погас. Тея и Анемон затаили дыхание.
– Может, дверь попытаемся открыть? – предложила Тея.
– А оно тебе надо? Давай просто помолчим.
– Нет, – возразила Тея. – Я хочу петь!
***
В доме на удивление было тихо. Ни мягких шагов учителя, бродившего по комнатам в ожидании учеников, ни шелеста ветра, влетавшего в распахнутые окна, что он так любил. Даже из подвала не доносилось никаких звуков, что совсем не походило на магистра Тараканиана. Совершенная тишина в этом доме всегда была предвестником больших неприятностей.
Торми с легким удивлением осмотрел распахнутые настежь входные двери, но все-таки прошел внутрь и оставил в холле дорожную сумку. Ворота перед домом тоже были раскрыты. Странно. Как-то не похоже это на учителя. Конечно, в этот дом вряд ли кто сунется в здравом уме и твердой памяти, не считая отдельно взятых девушек, помешанных на учителе, но уж больно самонадеянно…
Торми взлохматил рыжую шевелюру и зевнул. Спать, конечно, хотелось, но не настолько, чтобы не выяснить причины столь неожиданного гостеприимства. Ждали уж точно не его: не мог же учитель догадаться, что он вернется на два дня раньше, чем предполагалось? Пройдя до кухни, он сполоснул лицо от дорожной пыли и уселся за стол, подумывая, а не поесть ли ему сначала? Но любопытство резко пересилило все остальные чувства, когда со стороны подвала послышалось вполне отчетливое пение. Торми крадучись прошел по коридору, спустился по лестнице в сорок три ступеньки, чудом не загремев вниз… «Хвост Лулона! Кто сделал эту лестницу?» И обнаружил подвальную дверь, подпертую стулом. Картина начала проясняться.
Торми взял стул и, удобно расположившись на нем, приложил ухо к двери.
Слегка неуверенный женский голос выводил:
За тёмной водой Мерондера,
За лесом зловещим Эмон
Скрывается в Чаще Адрофера
Великий козел Лелендон.
Герой Лелендон, Лелендон!
Победитель зловещих огней!
О грезы девичьих очей,
Великий козел Лелендон!
Под тёмным ночи покрывалом
В кустах и рвах, и на соснах
Враги валяются навалом
В чудесных Лелендона снах.
Враги пытаются всё встать,
Но им никак не устоять.
Ведь грозен в гневе Лелендон,
Ведь бочку пива выпил он!
Герой Лелендон, Лелендон!
Победитель зловещих огней!
О грезы девичьих очей,
Великий козел Лелендон!
О, ужас! В Чащу Андрофера
Пришли Зловещие Огни!
И в темных водах Мерондера
Плясали яростно они!
А что герой наш, Лелендон?
Неужто побоится он
Каких-то там дурных Огней,
Что гонят сон с его очей?
Герой Лелендон, Лелендон!
Победитель зловещих огней!
О грезы девичьих очей,
Великий козел Лелендон!
И вот уже поблекли звезды,
Собрал наш Лелендон прям в грозди
Зловещих духов подземелья,
Немного мучаясь с похмелья.
О глупые зловещие Огни!
Зачем напасть на Лелендона
Решили вдруг они?!
Ведь слава Лелендона
Гремит по всей стране,
Не меркнет и не тускнет
В общественном огне.
Герой Лелендон! Лелендон!
Герой Лелендон, Лелендон!
Победитель зловещих огней!
О грезы девичьих очей,
Великий козел Лелендон!
Последние два куплета начал подпевать еще один голос, с энтузиазмом выкрикивающий вместо каждого «герой» слово «козел». Затем послышался возмущенный вопль, звон разбитого стекла и новый вопль уже в два голоса. Торми чуть не раздавил ухо, пытаясь услышать что-нибудь ещё, кроме невнятного бормотания, но дверь была слишком толстой. Стоило применить более решительные меры…
***
– Зачем ты разбил бутылку, придурок? – Тея трясла за рукав Анемона исключительно потому, что только до него и смогла дотянуться. Соображала она слабо, но помнила, что в бутылке что-то оставалось. Кажется.
– Она всё равно была пустой, и ты сама сказала, что там тарак-к-кан, – невнятно оправдывался Анемон, пытаясь кивнуть головой в сторону темного угла.
– Тараканиан, идиот! Я сказала, что твой дядя Тараканиан редкостная сволочь, а вовсе не прикончи таракана бутылкой! Ужас, моя голова! Что за дрянь мы пили? Ты где, кстати?
Тея поморщилась и с некоторым усилием села.
В этот момент дверь отворилась, впустив в темную комнатенку некое подобие света и чей-то силуэт на его фоне. Силуэт уважительно присвистнул. Тея поморщилась как от света, так и от свиста. Попривыкнув к новому освещению, она с некоторым удивлением обнаружила себя сидящей на столе в окружении разнообразных склянок и бумаг. На приличном расстоянии от нее в глубокой задумчивости обнаружился Анемон, удобно закинувший ноги на ручку кресла, в котором он и разместился. Собственно, сначала она увидела белые сапоги на обалденной шпильке – бесспорном предмете зависти, – а уже потом до нее дошло, что сапоги одеты на ноги Анемона, которого Тея признала по удивившим ее накануне темным очкам. Странно, что пару минут назад она могла до него дотянуться – между столом и креслом было метра полтора пространства заваленного разнообразным мусором, включая пустые бутылки.
– Тер… тьфу, духи! Торми! – раздался голос умирающего с кресла. – Это ты?
– Учитель Анемон? – удивлённо произнёс вошедший, которого ещё не могли разглядеть непривыкшие к свету глаза Теи. О нём можно было сказать только одно: роста он был небольшого. И, судя по голосу, ещё ребёнок. – Я могу зайти и в другое время, если вы тут заняты.
– Нет! Стоять! Не двигайся-ся! Ты раздолбал эту лулонову дверь?! Я в-всегда знал, что ты достойный уче-ченик своего учи-чителя, – запинаясь чуть ли не через слово, прогнусавил Анемон.
Он плакал?
– Я вообще-то не… Да ну фиг с ним. Да! Я сломал эту дверь исключительно ради вас, учитель. Я всегда помню, что должен быть вас достоин!
Тея икнула совсем не к месту. Речь ученика Анемона её растрогала. Взор затуманили непрошенные, но вполне понятные слёзы. Такая преданность своему учителю, такая самоотверженность тем более сейчас ценилась Теей. Она ещё плохо соображала.
Анемон издал странный звук, похожий на сдавленный всхлип. Тея поневоле пригляделась к Анемону, к учителю, которого хотел быть достоин этот ребёнок с драгоценным преданным сердцем, и проглотила вставший в горле ком горечи. Анемон забылся в рыданиях, закрыв лицо руками. Он содрогался от переполняющих его чувств и уже ничего не замечал вокруг себя. О, он был жалок!
Тея попыталась вспомнить, зачем она вообще припёрлась в этот дом, однако память ей безжалостно отказала. «И всё равно не повод задерживаться». Она встала… Сделала попытку встать, но ноги сами по себе разъехались, и девушка с ужасом поняла, что так просто ей из подвала не выбраться. Зависнув над полом и из последних сил держась за ножку стола, Тея оказалась в очень неудобном положении. Голова предательски кружилась, мысли вертелись, как запутавшиеся в клубках котята. Перед внутренним взором промелькнула извилистая дорожка в гостиницу «Зияющая дыра», которая таковой являлась не только по названию, и в её голове окончательно помутнело…
ГЛАВА 2. Подруга учителя Анемона?!
А может, это и не так плохо,
Как показалось сначала.
Может даже и выгодно…
Торми
Во тьме мрачных мыслей бродил поутру Анемон. "Неплохо, неплохо вчера сообразили на двоих. Неплохо!" – думал он. Бросал страдальческие взгляды на закупоренную бутылку прекрасного изумрудного вина, привезённого из Диффенбахии, хмурился, хватался за голову и опять думал: «Неплохо, неплохо вчера сообразили на двоих. Неплохо».
Так продолжалось всё утро, пока в кабинет, словно ураган, не влетел Торми, рыжая шевелюра которого была, как всегда, взлохмачена, будто каждый день его с особым усердием тащили вниз головой через два квартала. В его голубых глазах, осветлённых озорством и догадливостью, плескался глубочайший интерес.
– Доброе утро, учитель! – громко отчеканил мальчик и плюхнулся в кресло, поставленное с другой стороны стола, за которым сидел Анемон.
На Торми сегодня был белый костюмчик с оранжевыми ромбовидными вставками и белые сапожки. В руках он нетерпеливо крутил конверт, запечатанный воском с оттиснутой печатью, и ёрзал на месте, словно сидел на гвоздях.
– Доброе! Что там у тебя?
– Отчёт от Лайнерии! Работа проделана отлично! – не замедлил похвалиться ученик, сияя как начищенное блюдо.
Анемон принял конверт, буквально трепетавший от нетерпения в руках курьера, и отложил в сторону, не торопясь углубиться в чтение.
– Как впечатления от задания?
– О! Это было здорово! – расцвёл летним цветком мальчик, подавшись вперёд. – Староста деревеньки сначала не поверил, что мы с Лайн прибыли от вашего имени, чтобы изгнать расшалившегося духа, но потом Лайнерия весьма наглядно его в этом убедила. Правда, после её убеждений половина деревни разбежалась, называя Лайн демоном во плоти, зато оставшаяся половина во главе со старостой усердно нам помогала. Так что мы в два счёта выкурили из разваливающейся сараюшки зарвавшегося духа. Им оказался лулончик, – вытащил он из кармана бирюзовый камешек. – Он запечатан тут.
– Оставь себе. А Лайнерия где?
– Она решила заглянуть в Каланхоэ к своим мастерам, а я с ней не захотел. У неё тренировка, а я бы что там делал?
Семейная пара мастеров – Эрса Сцилла и Солия Шаон Тэ – занималась обучением Лайнерии владению мечом. Не удивительно, что она решила к ним заехать по пути домой.
– Учитель, – зажёгся Торми, как свечка, – а что это за девушка, с которой вы сидели в подвале?
Анемон сделал вид, что внимательно изучает печать на конверте. Он и сам не знал, что это за девица.
Попробовал ногтём сковырнуть воск. Не получилось.
– Вы плакали, когда я помог вам выбраться из подвала.
– Плакал? – Анемон в раздумьях почесал висок. Хотелось бы ему знать, что они вчера пили, что его так проняло. – Что-нибудь ещё?
Торми отрицательно помотал головой.
– Тогда иди. – Мальчик подскочил, словно подброшенный пружиной. – И полей цветы в саду, – докончил Анемон.
Торми запнулся на полпути к двери и степенно вышел из комнаты, придавленный нелёгким поручением. Цветов в саду была уйма!
«Тея, значит… Что она забыла в подвале магистра? Стоит, наверно, встретиться с ней ещё раз… или лучше не надо?» – нащупал Анемон на затылке шишку.
– УЧИТЕЛЬ АНЕМОН!
Из коридора раздался оглушающий ор ученика. Анемон поморщился. И в обычном-то состоянии от его голоса, бывало, уши закладывало, сейчас же возникло чёткое ощущение, что на голову надели ведро и от души постучали шваброй.
В комнату совсем не торопясь, вошел Торми:
– Учитель Анемон!
– Ну, зачем так орать? Что опять случилось?
– Там... э-э-э... ваша гостья... – Торми забавно наморщил лоб, соображая, как бы получше преподнести ситуацию. – Соседи... В общем, ваша гостья принимает ванну! – наконец выдал Торми, засунув руки в карманы. – Я пошёл поливать цветы и вдруг вижу...
– Ну и при чём здесь я? И тем более соседи?
– Она принимает ванну в нашем пруду!
Анемон задумчиво поглядел на бутылку:
– Надо пойти посмотреть. – Заметив недоверчивый взгляд голубых глаз нахального ученичка, добавил: – Посмотреть, чтобы не утонула!
«Что я несу? Какое, к духу, "утонула"? В этой луже и захочешь – не утопишься. Я ж два раза пробовал...»
Взгляд Торми стал ещё более недоверчивым.
– Ну что стоишь? Веди на место происшествия.
Ученик захлопнул рот, вытянул руки из карманов и опрометью бросился за дверь.
Солнце пекло жарко и настойчиво. И почему именно сегодня? Даже через очки Анемон слеп от его яркости. «Лучше бы шёл дождь. А ещё лучше с градом». И если посчастливится, то какая-нибудь градина посолидней вырубит Торми, чтобы тот больше не шнырял по округе, выискивая неприятности на учительскую больную голову.
Свернув с тропинки, обсаженной душистым жасмином и ласковыми фиалками, учитель и ученик вышли к пруду.
Кольцо кустарников, как в колыбели, хранило идеально круглый и неколебимый, словно стекло, водоём с беседкой для отдыха. Белые, нежные лилии, безмолвные и прекрасные в своей невинности, покоились на зеркальной глади пруда, раскинув широкие плотные листья.
Анемон шёл абсолютно замученный догадками, зачем Тея залезла в пруд?
Он сбился с шага, ощущая похмельное недомогание, стучащее в виски настырным дятлом… Если у Теи в голове творится нечто подобное, а скорее всего это так, то ответ очевиден: от такой боли возникает желание не только сунуть голову в воду, но и в прямом смысле – залечь на дно!
К моменту прибытия Анемона к месту событий, Тея вылезла из пруда и на четвереньках ползла к беседке. В её волосах запуталась лилия, следом, зацепившись за ногу, тянулась лента водорослей. Меховая оторочка платья намокла, утратив пышность, а стекающие с купальщицы струйки воды вызывали желание выжать её как мокрое полотенце. И всё равно выглядела девушка на удивление привлекательно.
Всё портили набежавшие в сад посторонние личности. Голос одного из нежелательных гостей Анемон услышал ещё на подходе. Он принадлежал старикашке, являющемуся по совместительству не самым замечательным соседом. Для лучшего обозрения тот не поленился взгромоздиться на забор и оттуда, махая клюкой, обещал наломать хребет Анемону за то, что тот ТАКОЕ сотворил с невинной девушкой!
Анемон так и не понял, при чём тут он и что здесь вообще творится.
Поблизости от деда, забравшись на дерево, из-за листвы выглядывал его внук сорванец, с любопытством рассматривая Тею.
Но хуже всего было то, что здесь присутствовала ОНА! Фанат своего дела, блюстительница нравов, охотница, уверенно загоняющая свою добычу в сети, непоколебимая, настойчивая, непреклонная, незабвенная и жутко надоедливая, ярая поклонница своего идола в лице Анемона Арахуэнте – Хамидорея Изящная! Аминь!
Анемон едва не застонал, заприметив эту хрупкую на вид девушку, отличающуюся жгучим нравом и мстительностью, но нужно было держать себя в руках.
Хамидорея сверлила убийственным взглядом соперницу, оказавшуюся на запретной территории, на которую без её ведома не ступала нога ни одной представительницы прекрасного пола. Ни одной, кроме Лайнерии. Ах! Какая жалость, что сейчас её тут нет. Лайн! Милая Лайн! Ее присутствие непроизвольно избавляло от присутствия всех остальных, исключая Торми, конечно. На него даже она не производила никакого эффекта, как например на Хамидорею – та бы и не приблизилась к дому, если бы не строго отведенные часы на занятия. А про соседа и говорить нечего. Стоило тому заприметить пепельные волосы девочки, как старикан со всех своих кривых ножонок мчался запирать двери на все засовы. В остальное же время он, как мог, костерил Анемона на все лады.
– Что здесь происходит? – спросил Анемон, замерев столбом у куста жимолости.
При взгляде на него в карих глазах Хамидореи вспыхнули искорки обожания. Она попыталась ответить, но её голос потонул в словесном бурном потоке соседа Аукубы – тот никак не унимался, пришлось идти на крайние меры. Анемон снял очки и пронзительно поглядел в сторону обнаглевшего соседа. Тот замер, как кролик, парализованный взором удава, и свалился с забора в свой сад.
От взгляда Анемона мужчины впадали в ступор, загипнотизированные его зелёными глазами. С женщинами же дело обстояло сложнее…
Хамидорея смотрела на него как на божество, сошедшее с небес в неземном сиянии, и он поспешно натянул обратно тёмные очки. Когда-нибудь он освоит эту свою особенность, и очки ему будут не нужны.
Он попытался взять ситуацию под контроль:
– Торми! Принеси нашей гостье полотенце.
Рыжая зараза имела наглость поинтересоваться:
– Которой, учитель?
Анемон подавил вспыхнувшее было желание придушить ученика, кстати, в последнее время это давалось все легче, и скорректировал указание:
– Принеси нашей мокрой гостье полотенце. И не спрашивай какое, – добавил он, заметив готового расплыться в улыбке Торми. – Что-нибудь из тех, что ты вечно пытаешься загрести себе.
Торми ещё пару минут постоял, переминаясь с ноги на ногу, после чего свалил в указанном направлении. «Так, теперь самое трудное».
– Хамидорея, что ты здесь делаешь?
К этому моменту девушка уже в прямом смысле кипела. Анемон прикрыл уши руками, предвидя бурю.
– ЧТО ОНА ТУТ ДЕЛАЕТ? – громогласно поинтересовалась смуглокожая поклонница, указывая на Тею, которая тоже прикрыла уши руками.
– С ней я разберусь позже.
– В таком случае и со мной разберись позже! – упрямо сложила девушка руки на груди. – Меня ты, по крайней мере, знаешь, а кто эта, с позволения сказать, девица?
– Анемон… – подала голос Тея.
– Анемон?! – взъярилась Хамидорея. – Как ты смеешь называть так Анемона? Для тебя он господин Анемон! Ты его родственница? Приятельница? Ты даже не его домработница! И никогда не будешь! Потому что я не допущу, чтобы в доме Арахуэнте работал кто-то красивее старой швабры!
– С чего такие выводы? – нахмурилась Тея, поднявшись с беседки и приблизившись. – Может быть, и родственница… – повело её в сторону, – двоюродная племянница.
– У господина Анемона родственники все приличные… – парировала Хамидорея. – И все знакомые – тоже.
– Мой топор не видел? – игнорируя провокаторшу, обратилась Тея к Анемону. – Я его не у тебя оставила?
– Что? Ты была в доме Анемона? – чуть не хватил удар юную поклонницу. – Да что тут происходит? – схватила она Тею и под треск ткани оторвала меховую оторочку от её платья.
Тея мимоходом оценила ущерб.
– Анемон, кто это? – кивнула она на незнакомку.
– Я – Хамидорея! – гордо вскинула девушка голову.
– Тьфу на тебя, Хамидорея! – отвернулась от неё Тея.
– Ах так! – разозлилась та и бросилась на противницу, повалив на землю.
– Я тут принёс… – с целой горой восхитительно-махрового добра появился запыхавшийся Торми. – Куда это?
– Вон, – кивнул Анемон в направлении закипающей драки.
И Торми вывалил всю кипу полотенец на головы сражающихся девиц.
«Дурень!» – радостно подумалось Анемону.
Возня в куче полотенец нарастала. Слышались проклятья и придушенные хрипы. Вокруг кучи-малы закружил Торми, азартно присвистывая и выкрикивая слова поддержки обеим девушкам. К нему присоединился соседский внук Лумо. Мальчишки делали ставки, кто кого уделает, не обращая внимания на крики старикашки, залезшего обратно на забор – вот ведь настырный! – который обещал своему внуку сладкую жизнь «…обожди, только домой верни-ся, гадёныш!!!»
Анемон хватался за голову, не понимая, как прекратить весь этот беспредел.
– Торми! Торми!! – позвал он. – Торми!!! Чтоб тебя! – В голове что-то взорвалось и расплылось по стенкам черепа.
– Да, учитель! – тут же откликнулся ученик.
– Торми, – чуть слышно молвил Анемон, боясь пробудить новую вспышку боли. – После... прибери здесь всё. Я пойду вздремну.
– А как же ваша подруга? Что делать с ней?
– Проводи за ворота. Обеих…
***
Сражение разъярённых девиц продолжалось. Они кусались, царапались, драли друг друга за волосы и шипели, словно дикие кошки. Торми подивился тому, как они похожи. Обе темноволосые, с зашкаливающим темпераментом, правда, физическая подготовка у новой знакомой учителя явно повыше. Так что, поставив на неё три медяка, Торми чувствовал себя в выигрыше.
В ходе битвы подверглась разорению любимая клумба учителя с настурциями и повален куст мускатной розы. Изничтожена целая полянка ирисов и утоплен в пруду сачок для ловли бабочек, чему Торми особенно расстроился, но потом сообразил, что за ним можно будет и нырнуть.
– Какие у тебя ко мне претензии? – вопросила знакомая учителя, пустив в полёт лейку.
– Чего не понятно? – увернулась Хамидорея, вооружившись граблями. – Ты господина Анемона соблазнила!
– Пили вместе – да, пели – тоже, бабушку его поминали, а соблазнять не входило в мои планы.
– А всё остальное входило? – кинулась в атаку Хамидорея, размахивая садовым инвентарём.
Легко уйдя от атаки, собутыльница учителя поставила подножку противнице. Та повалилась на землю, где ей и скрутили руки полотенцем.
– Да ты знаешь, с кем связалась? – В бессильной злобе Хамидорея пыталась лягнуть соперницу, но безрезультатно. – Начинай упаковывать свою изъеденную молью рвань! Я лично прослежу, чтобы тебя вышвырнули из Феланды!
– Нашла чем пугать! – усмехнулась подружка учителя и деловито запихала сооружённый из оранжевого полотенца кляп в рот поверженной. Встала и напоследок потрогала ту ногой. Хамидорея возмущённо мычала и извивалась, как змейка.
Лумо неохотно расстался с тремя медяками, поставленными на кон, и недовольно бубня, скрылся в кустах. Внук с дедом одного поля ягоды, оба прижимистые, оттого Торми и не дружил с Лумо – выгоды никакой.
– Ты случайно не видел мой топор? Эй!
Торми, увлёкшись монетками, не сразу понял, что вопрос адресован ему.
– Не знаю, – пожал он плечами.
– И в пруду его нет… – грустно вздохнула девушка.
Умылась и вытерлась розовым полотенцем, не обращая внимания на гневные стоны Хамидореи.
– Куда идти до ворот? – вопросила она, закончив приводить себя в порядок. Торми махнул в сторону. – Спасибо!
Загадочная незнакомка зашагала в указанном направлении. Мальчик двинул было за ней, собираясь расспросить о её неожиданном появлении в доме учителя, но красноречивое мычание Хамидореи принудило остаться.
– За что соседский мальчишка с тобой расплатился? – спросила та, отплёвываясь от кляпа. – Вы спорили, кто из нас победит? И ты поставил на неё, не так ли? – В голосе Хамидореи прозвучала обида.
– На неё. – К чему отрицать? Он не испытывал угрызений совести за свой поступок.
Развязал путы девушке.
– Ладно, забудем, – смилостивилась она. – Но в следующий раз ставь на меня, я намерена выиграть у этой жабы!
Торми неопределённо повёл плечами. И что с того, что Хамидорею он знает дольше, чем ту, из подвала? Монетки-то с него возьмут!
Хамидорея с достоинством оправила своё всегда безупречно чистое, а теперь невообразимо изгвазданное платье с оторванным кружевным рукавом.
– Передай Анемону, что я позабочусь о том, чтобы его покой больше не тревожили.
Она повернулась и зашагала прочь, споткнувшись о грабли.
Торми задумчиво смотрел ей вслед, пока она не скрылась за белым кустом акации, а потом кинулся спешно выполнять поручение учителя – собирать полотенца с поля боя, в надежде, что ещё успеет догнать таинственную незнакомку. Среди махровых волн неожиданно что-то блеснуло. Это был серебряный кулон с вязью из белого золота. Торми нахмурился, разглядывая находку. Откуда он тут взялся? Выпал у одной из сражающихся девиц? Но у кого? А если здраво рассудить, то он никогда ничего подобного не видел у Хамидорее, уж больно необычная вещица, вряд ли бы она её не надела, чтобы покрасоваться перед Анемоном. Получается, что…
Мальчик быстро собрал разбросанные полотенца, бегом отнёс их в дом, накарябал учителю записку, сообщив, что вышел прогуляться, чтобы тот его не потерял, и выскочил за ворота. Если не поздно, он догонит знакомую учителя...
– Эй ты, лис!
Торми притормозил у калитки и обернулся на оклик. Из-за дерева вышла та самая девушка.
– Я не лис. Я – Торми!
– А я – Тея, – протянула она руку, и он с чувством её пожал. – Ого! Сила есть.
– Ещё бы! Я ученик Анемона!
– Понятно. А кто та сумасшедшая, что набросилась на меня с кулаками?
– Хамидорея. Она без ума от учителя, и каждый, кто положит на него глаз – её личный враг. Избежать этого можно только одним способом: вступить в сообщество Изумрудные Глазки.
– С чего такое название? – усмехнулась Тея.
– С того, что у учителя Анемона глаза зелёные.
– Я не заметила.
– Неудивительно. Он же всё время в тёмных очках.
Тея измерила мальчика смешливым взглядом.
– Значит, ученик. Ладно, пойдём проводишь.
Торми согласился, расставаться сразу не хотелось… Учитель не часто принимал гостей, а тем более малознакомых девушек и, уж конечно, не пил с ними в подвале под покровом ночи. Тут что-то крылось, и Торми во что бы то ни стало хотел это выяснить.
День выдался на удивление жарким. Они брели по иссушенному солнцем тротуару, тёплый ветер гонял пыль под ногами, оседающую на клумбах и пышных цветниках. Волосы Теи, собранные в два хвоста, высохли, покачиваясь в такт шагам.
– Чему обучает твой учитель? – спросила она.
– Ходить на высоких каблуках и танцевать.
– И тебя? – повеселела девушка.
– Меня – нет. Я его индивидуальный ученик.
– И что это значит?
– Да так… Больше всех бегаю на посылках и выполняю работу по дому. Сейчас вообще трудно. Даже домработницы нет, некому убирать и готовить, – пожаловался Торми, грустно вздохнув, вспомнив, насколько это всё тяжело, особенно по части готовки.
– Платить, что ли, нечем? Никогда бы не подумала. Такой особнячок отгрохали!
– Дело не в этом. Работать у нас никто не хочет. Боятся.
– Анемона?
– Призрака.
– Призрака? – сбилась Тея с шага.
– И странностей всяких.
– Каких странностей?
– Ничего особенного, – улыбнулся ученик Анемона. – А можно вопрос?
– Валяй!
– Как ты оказалась запертой в подвале с учителем?
– Это всё проделки старого кренделя.
– Магистра Тараканиана?
Тея нахмурилась.
– Проворный старикашка. Родственник?
– Дальний, очень дальний... А может, и не родственник.
– Вижу, ты осведомлён о делах учителя самым лучшим образом, – подколола Тея.
– Пытаюсь. Но учитель, как бы это сказать, немногословен.
– Я заметила. Ходит вокруг да около, а ничего существенного не говорит.
– Давно его знаешь?
– Вчера познакомились.
– Не знал, что учитель на такое способен.
– На какое?
– При первом знакомстве приглашать девушку в дом. – «Воспользовался нашим отсутствием, не иначе».
– Ну, меня не так-то просто "пригласить". Я сама пришла. У меня было дело... к магистру.
– Какое дело? – оживился Торми.
– Да так. А Хамидорея действительно обладает реальной властью в городе? – сменила тему Тея.
– Её папаша мэр Феланды, а она у него любимая дочка. Так что, если Хамидорея возьмётся всерьёз, тебе несдобровать.
– Это мы ещё посмотрим! – решительно заявила Тея; глаза её воинственно вспыхнули. – Дальше не провожай. Спасибо за компанию! Ты, правда, очень милый, – потрепала она его за щёку. – А как мило покраснел.
– Удачного пути! – отвернулся мальчик. Вот ещё, чтобы он краснел!
Духи! Забыл спросить про кулон.
Торми обернулся, но девушки и след простыл.
Площадь Серебряных Пятаков, куда привела его Тея, жила своей обычной жизнью. Женщины в шляпках, украшенных цветами, отгоняли веерами духоту и мух. Мужчины держали над головами дам кружевные зонтики от солнца. Кругом шныряли дети – мимо клумб с весёленькими цветочками, мимо апельсиновых деревьев и аккуратно подстриженных кустарников. Неброские вывески предлагали посетить кафе, булочные, кондитерские и прочие вкусные заведения.
И нигде не видно Теи.
Всё слишком скучно.
Торми дошагал до фонтана, изливающего звенящие струи хрусталя, и уселся на бортик. Достал из кармана кулон. Солнечные блики танцевали на золотой поверхности. Где-то он такой уже видел, или похожий на него. Казалось, кулон взывает к нему из прошлого… из далёких веков, когда на земле ещё жили боги… Неожиданно кто-то схватил его за руку.
Он уставился на фигуру, укутанную в бордовый плащ, нелепо смотрящийся в знойный день, и попытался освободиться.
– Не бойся, я не причиню тебе вреда. Не убегай, – ласково раздалось из-под надвинутого на глаза капюшона.
Торми медленно кивнул, избегая резких движений, и рука, затянутая в перчатку, его отпустила. Тут он рванул от фонтана подобно молнии.
– Стой, погоди. Я угощу тебя пирожным, – последовало ему в спину соблазнительное предложение.
Ноги сами остановились, и мальчик повернулся к незнакомке.
Она неторопливо подошла – случайные прохожие провожали её взглядами, то ли удивляясь одежде не по сезону, то ли плавности походки.
Торми не смог разглядеть её лица, ему были видны только губы, сложенные в лёгкой улыбке, почему-то вызывающей доверие.
Убедившись, что мальчик не собирается никуда бежать, девушка шепнула следовать за ней и больше не оборачивалась проверить, идёт он следом или нет. Торми шёл, ему было интересно узнать, к чему такая таинственность, ведь недаром она скрывает своё лицо в тени капюшона.
Вскоре он обнаружил, что его ведут в премиленькое кафе "Майский жук", где подавали самые восхитительные десерты: шоколадное и фруктовое мороженое, пироги и булочки в глазури, эклеры со взбитыми сливками и сладкой пудрой и прочие вкусности, которых было не счесть. Глаза разбегались от изобилия сладостей.
Провожатая велела ему занять столик, а сама подозвала молоденькую подавальщицу в аккуратном передничке и чепчике, из-под которого выбивались светлые пряди. Торми разместился возле окна, хотя в просторной зале и так было светло. За соседним столиком неторопливо что-то рассказывала своей соседке пожилая дама. Мимо пробежала миловидная подавальщица, неся на подносе слоёный пирог, украшенный черникой. В знакомой, спокойной обстановке, вдыхая вкусные запахи выпечки, ягод и ванили, Торми как-то расслабился.
– Прошу прощения за своё поведение у фонтана. – Напротив присела особа в бордовом плаще. – Мне неловко, что так получилось.
– Всё в порядке, не берите в голову, – успокоил её мальчик. Он всё никак не мог разглядеть её лица.
Принесли чай и пирожное, одно, для Торми: нежный бисквит с творожно-лимонным кремом и мармеладными дольками. Мальчик почувствовал вдохновение, берясь за серебряную ложечку, но, вспомнив, что не один, с разочарованием её отложил.
– У вас ко мне какое-то дело? – Пусть говорит начистоту, что нужно, но одним пирожным его не купишь. Хотя бы дюжиной!
– У тебя есть одна примечательная вещица.
– Какая вещица?
– Золотой кулон. Ты его где-то нашёл? Он же не твой. Знаешь, кому он принадлежит? Пожалуйста, отдай его мне.
Торми хранил молчание. Он что, вляпался в какую-то историю? Тогда лучше помалкивать, но этот неторопливый, проникновенный голос призывал к ответу.
Вместо разъяснений и увиливаний мальчик выложил находку на стол.
– Договоримся о цене?
***
Драцена имела покладистый, уравновешенный характер, не склонный к конфликтам – внешне. Её неторопливый и мягкий голос, манера держаться дружелюбно и непринуждённо располагали к ней всякого попавшего в зону её влияния. К тому же она была крайне вежлива и сыпала своими «спасибо, пожалуйста, прошу, умоляю» и прочими словесными уловками с таким утончённым мастерством, что отказать ей в её просьбе было практически невозможно. И только Тею все эти лебезения ни в коей мере не могли одурачить, она точно знала, что хочет сказать Драцена своим «будьте любезны» и всегда мысленно доканчивала не высказанную мысль: «будьте любезны удавиться самостоятельно, чтобы мне не пришлось марать об вас руки».
Ничего удивительного, что Тея не обрадовалась, узрев на пороге бордовый плащ, в коей облачилась незваная гостья, располагающе улыбаясь по случаю своего прихода. Тея вымучила из себя гостеприимное выражение лица, недоумевая, с чем, собственно, к ней пожаловали, но ввиду того, что Драцена являлась не только её сестрой, но и работодателем, сразу же выдала на-гора, что у неё всё схвачено и вскоре добыча будет при ней. Улыбка пришелицы стала невероятно милой, и Тея поняла, что жить ей осталось недолго. Но Драцена неожиданно смягчилась – если о ней вообще такое можно сказать – и из её руки скользнуло украшение. Тея даже не попыталась обшарить себя на предмет кулона, семейной реликвии, которую, как выяснилось, она успела посеять. Как он очутился у Драцены?
Медальон раскачивался в руке гостьи, как маятник, завораживая однообразным движением…
Когда наваждение исчезло, в комнате Тея была уже одна.
ГЛАВА 3. Всё случается впервые
Если хорошенько подумать,
то жизнь не такая уж и плохая штука.
Но и не такая хорошая, как можно было бы подумать!
Тея
Обхватив ладонями голову, хорошенькая черноволосая девушка жалобно хныкнула и плюхнулась на кособокую табуретку, всем своим видом грозившуюся развалиться от любого неосторожного чиха. Болезненно поморщившись, красотка поставила локти на знававший и лучшие дни стол и взглядом, сочетавшим в себе подозрительность, раздражение и бездну жалости к себе любимой, уставилась на столешницу, словно оная одна могла ей дать ответы на все вопросы бытия.
Вся эта глупость произошла из-за банальнейшего отсутствия информации. Вернее, её явной недостаточности. А небольшая разведка обернулась ночной попойкой неизвестно с кем в подвале чужого дома и утренней дракой с психованной девицей. Интересно, сколько у неё времени, прежде чем эта стервозного вида Хамидорея возжелает выпроводить её из города? Никогда в жизни Тея не проваливала задание, едва начав! Но всё случается впервые… Впрочем, сказать, что она что-либо провалила, тоже было нельзя, ибо и само задание, несмотря на конкретную цель, оказалось на редкость неопределенным по самой своей сути. Звучало оно очень просто: найти Зелёную Хризантему. НО! Вот это самое «но» заключало целую бездну препятствий, главным из которых было то, что информация о том, что эта самая Зелёная Хризантема из себя представляет, отсутствовала как вид.
Феланда… Тея приехала в этот небольшой городишко чуть больше недели назад и за этот незначительный промежуток времени уже начала его тихо ненавидеть. Апельсиновые и мандариновые деревья, посаженные на солнечных тихих улочках и маленьких припылённых площадях с крошечными фонтанами на оных, вкупе с неторопливо вышагивающей почтенной публикой, неизменно нагоняли тоску на деятельную натуру девушки. Некоторое оживление в жизни города наблюдалось лишь к вечеру на узеньких и кривеньких улочках в захолустных кварталах, где собирались сомнительные личности, и где становилось как-то даже слишком оживленно, что мало способствовало созданию хорошего мнения о городе. Установившаяся как раз со дня её приезда утомительная жара с иссушающим ветром, поднимавшим тучи мелкого песка и пыли, только усугубляли ситуацию. «Если такое здесь в начале мая, то что же будет летом?» Девушка ужаснулась. «СТОП!!! Я что, собралась оставаться тут до лета?! Нет, этого нельзя допустить!»
– Никак нельзя! – добавила она, сопроводив возглас ударам кулака по столу и резко вскинув голову. О чем немедленно и пожалела. Стол, как можно было бы ожидать, не развалился, а вот табуретка… табуретка – да.
Лёжа на полу поверх развалин табурета, Тея размышляла, стоит ли считать сей унизительный инцидент последней каплей, переполнившей чашу её терпения, или в чашу сию ещё что-нибудь влезет? Может, смысла и практической пользы в этих размышлениях было и немного, но зато плакать больше не хотелось. Да и злость слегка поулеглась.
А ведь вчера вечером всё так хорошо начиналось! Тея наконец-то нашла хоть какую-то зацепку, способную привести к таинственной Зелёной Хризантеме. И это через неделю осторожных расспросов, наблюдений и анализа всех подцепленных слухов по крайне сомнительным заведениям, где имела обыкновение скапливаться, распространяться и продаваться самая разнообразная информация. Честно говоря, к концу недели девушка всерьез засомневалась, что в Феланде вообще хоть кто-нибудь слышал о Зелёной Хризантеме, пока не забрела в своих поисках в соседнее с её гостиницей заведение столь же сомнительного толка и тем же, собственно, кругом деятельности. За туго набитый серебряными монетами мешочек, с которым Тея рассталась не без сожаления, ей выложили, что, дескать, есть тут один старичок. И не абы кто, а сам магистр Тараканиан! имеющий репутацию торговца редким товаром, и у него вполне может заваляться Зелёная Хризантема. Девушка уцепилась за новую информацию, обрадованная, что дело сдвинулось с мёртвой точки. А за отдельную плату ей сообщили, что Тараканиан ждёт товар с доставкой на дом. Затаившись за углом, она наблюдала за особняком Арахуэнте, чтобы не упустить курьера…
Уже смеркалось, когда у калитки, наконец, появился высокий юноша с кулём подмышкой и скрылся в доме. Девушка метнулась следом и успела как раз к концу передачи товара… Но мерзкий старикашка оказался проворней и удрал вместе с добычей.
Решив на сей раз действовать наверняка, Тея поднялась с обломков табуретки и меньше чем за полминуты придумала поистине гениальный план. По крайней мере, ей так казалось.
Достав из-под кровати видавший виды пропыленный чемоданчик (согласно плану) и запихав ногами на его место дрова (бывшие некогда табуреткой – чтоб не мешались), Тея, довольная собой, вывалила его содержимое на кровать. Выудила из получившейся кучи хлама и вполне приличной одежды малость потрёпанный парик сложно определяемого цвета и рассмотрела со всех сторон. Наконец удовлетворенно кивнув своим мыслям, девушка приступила к следующей части плана, в некоторой степени даже наиболее важной на данном этапе.
Тея спустилась вниз, нашла хозяина заведения, в коем обреталась последнюю неделю, и, позвякивая у него под носом монетками вожделенного достоинства и чеканки, завела беседу. Беседа получилась крайне интересной, содержательной и информативной. Тея одновременно обрадовалась, ибо полученные сведения обещали непременный успех её плана, и глубоко задумалась, настолько, что безропотно отдала в протянутую ладонь всю плату за проживание, чего изначально делать вовсе не хотела, и поднялась обратно.
Собрав вещички и приведя себя в порядок, девушка вновь спустилась вниз и преисполненная довольства вышла под палящее солнце Феланды. Следующим пунктом плана значилось посещение лавки старьевщика, где Тея впервые в жизни намеревалась приобрести поношенную одежду. Возвращаться в гостиницу в ближайшее время она не собиралась.
***
Анемон пребывал в задумчивости.
День плавно переходил в вечер, и тёплые лучи предзакатного солнца приобрели густой оранжевый оттенок, заливая золотом всё, к чему прикасались. Проникая сквозь распахнутое напольное окно, сквозь слои зелёных, жёлтых и белых прозрачных занавесей, они наполняли комнату с зелёными стенами и светлой мебелью янтарным светом, создавая непередаваемое ощущение застывшего в вечности мгновения. Золотили молочно-белое блюдце и полупрозрачный фарфор чайной чашки, кожу рук сидевшего в низком удобном кресле Анемона и зажигали искры в длинных блестящих прядях его волос. Они играли на гранях хрустальной вазы с кремово-жёлтыми нарциссами – так и не поставленной на чайный столик, но прекрасно смотревшейся и на полу возле него – и словно сконцентрировались, превратившись вдруг в жидкость в чайной чашке в руках сидящего за столиком человека.
Наклонившись чуть вперед, Анемон пристально разглядывал прозрачный, приятно тёплый, удивительного янтарного оттенка напиток. Точнее, он просто не мог оторвать глаз от чаинки, плавающей на поверхности, смотрел на неё и хмурился. «Всплывшая чаинка – к удаче». Почему-то эта мысль вовсе не вызывала радости. «Странно». Анемон ещё больше нахмурился, вздохнул и отставил чашку с чаем обратно на стол, едва не опрокинув на полдороге нарциссы.
День выдался хлопотным и довольно неприятным. И, несмотря на чарующее спокойствие вечера, некоторые факты не давали насладиться его тишиной и безмятежностью в полной мере. Пожалуй, даже одним из самых настораживающих фактов и была как раз эта тишина. Возникало сразу два вопроса одинаковой степени важности. Первый – где дядюшка Тараканиан? Второй – где Торми? Впрочем, их номера вполне можно поменять местами – эффект присутствия/отсутствия хоть одного из перечисленных, хоть обоих вместе взятых примерно одинаков. То есть с тем, что они успеют натворить в доме или вне его, разбираться придется и так и так Анемону, но в доме было как-то предпочтительнее, ибо если в доме ему приходилось иметь дело максимум с уничтоженной комнатой, то вне его – жертвами могли стать люди, что гораздо проблематичнее.
Третий вопрос, беспокоивший Анемона, для него лично тоже был немаловажен. А именно: КАК в сад попала Хамидорея, ведь замки на воротах, калитках, запасных дверях были сменены буквально на прошлой неделе, потайные лазейки заделаны и вообще поставлен новый капитальный забор, через который ни одна нормальная хрупкая и нежная девушка, да и не хрупкая и не девушка тоже, перелезть не в состоянии?! Появление этой особы возле его пруда не предвещало ничего хорошего для его дальнейшей личной жизни. Ибо если Хамидорея рядом, то о какой бы то ни было личной жизни можно забыть. Хотя какая тут личная жизнь…
Волнующей проблемой был вопрос порядка в доме и приготовления пищи, ибо ни за какие деньги никто не желал здесь работать – это было опасно для психики, здоровья, благополучия и жизни. Хотя, честно говоря, ещё никто из работающих тут слуг не умер, но некоторые стали заикаться… Вот после пары таких случаев не совсем хорошая слава об этом доме распространилась и за пределами Феланды.
Ещё Анемона интересовало, что и с кем он пил накануне и куда всё-таки Торми подевал Хамидорею. Четвёртый, пятый, шестой и седьмой вопросы постоянно всплывали на задворках сознания, но как-то лениво и эпизодически, скорее для порядка.
Да и вообще молодой человек очень старался ни о чём не думать и просто наслаждаться приятным вечером, чаем и обществом белого кота, лениво развалившегося на подушках соседнего кресла, принадлежащего лично ему. Обществом друг друга они наслаждались во взаимном молчании уже второй час. Анемон периодически подливал ароматный зелёный чай себе и коту, вздыхал, перечитывал маловразумительную записку, оставленную его учеником, снова вздыхал, рассматривал нарциссы, расписные веера, развешанные на стенах, пейзаж за окном, чай, свои руки и косился на кота, словно хотел у него что-то спросить, но никак не решался. Кот только щурил разноцветные глаза, мурчал и поудобнее растягивался на подушках, пренебрежительно взмахивая хвостом на остывающий чай.
На самом деле Анемона действительно интересовало, где вышеупомянутый кот шлялся всю неделю, явившись лишь сегодня после обеда, и зачем они тут сидят. Так как при малейшей попытке человека покинуть комнату, животное сильно возмущалось, громко и противно мяукало, пришлось пить чай и сидеть здесь. А то мало ли что этот котяра мог выкинуть. Он ведь тоже был необычный…
Их идеалистическое времяпрепровождение и романтичную тишину роскошного золотого вечера нарушил мелодичный звон дверного колокольчика, означавший, что кого-то зачем-то принесло к вратам сего дома. Молодой человек поморщился, ибо только начал входить во вкус пятой чашки чая, и, дождавшись повторного звонка, нехотя нацепил свои тёмные очки. Переглянувшись с котом и получив разрешение покинуть пределы комнаты, не торопясь пошел выяснять, кто это там такой смелый и зачем пожаловал.
Пройдя пугающих размеров и обстановки холл, он вышел на улицу и по широкой вымощенной светлым камнем дорожке не спеша зашагал к воротам, парадному входу в дом Арахуэнте. Казалось, каждый шаг он делает всё медленнее и неохотнее, невидящий взгляд скользит по цветочному бордюру: фиолетовым и голубым анемонам, белым ирисам в лучах золотящего всё солнца. В голове проносились тысячи мыслей: кто, зачем, а не проще ли не открывать, а если там Лайн или Торми, или, что много хуже, Хамидорея… а если просто курьер со срочными письмами… или… «А… да, собственно, может быть всё что угодно!» Раздраженно махнув рукой на собственную удручающую нерешительность, столь ему несвойственную, Анемон ускорил шаг. И споткнулся, едва не упав, о кота, собравшего тоже поприветствовать незваных гостей.
– Хамло! Э… прошу прощения, Хамелеон, – осознав свою ошибку, исправился юноша, глядя на чётко реагирующего на грубости в свой адрес кота.
Хамелеон уселся посреди дороги, щурясь на него золотым глазом, раздраженно помахивая хвостом. Но колокольчик зазвенел снова, и кот, не долго думая, запрыгнул Анемону на плечо, пребольно вкогтившись. Молодой человек поморщился, но промолчал, лишь поудобнее усадив кота на плече – одним небесам известно, как он там умудрился усидеть! – преодолел четыре оставшихся шага и открыл-таки дверцу.
За дверями стояло лицо женского пола… кажется...
Кот ошёломленно мяукнул.
Определённо женщина, даже и не старая, как показалось сначала, хотя её возраст понять было сложно. Просто волосы под неопределенного фасона шляпкой были странного серо-рыжего оттенка, словно обильно припорошенные пылью. Да и э-э… лицо… слишком бледное, болезненно бледное, вообще-то, синевато-жёлтое, упорно навевающее мысли о трупах, но, в общем, вполне терпимо. Губы сжаты в столь тонкую линию, что кажется, будто их и вовсе нет, узенькие очочки на узеньких же тёмных глазках. Всё остальное тело по самые уши закутано в строгое аккуратно отглаженное чёрное платье, руки в перчатках, что смотрится несколько дико по такой жаре. Впрочем, сам он тоже в перчатках, так что не ему придираться. Увесистый чёрный саквояж, чёрные ботинки на очень толстой подошве. В принципе сносно, но слегка страшно.
Анемону хватило полминуты, чтобы поразиться чёрно-белому явлению, разглядеть новоприбывшую и даже собраться с мыслями, чтобы вежливо начать:
– Здравствуйте! Вы не ошиблись домом?
Женщина нервно передернула плечами, ещё больше сузила глаза и высокомерно осведомилась:
– Это дом Арахуэнте?
Голос её был неожиданно низким.
– Да.
– Тогда нет, не ошиблась.
Анемон переглянулся с котом, не понимая, что этому чуду понадобилось в его доме. Возможно, это новая знакомая Тараканиана или дальняя его родственница, понаехавшая навестить родню, что являлось само по себе удовольствием не из приятных. Он даже подумал, что несколько поторопился сознаться, что дом принадлежит Арахуэнте, однако идти на попятную было поздно. Оставалось выкручиваться каким-то другим способом.
– Слушаю вас? Что вам угодно? – вежливо поинтересовался он с приятной улыбкой.
Гостья не оценила, нахмурила сросшиеся брови, что сделало её лицо далеко не симпатичным, если не сказать жутким. Расчищая себе дорогу саквояжем, дама бесцеремонно отпихнула молодого человека и прошла во дворик.
– Позвольте! – взмахнул рукой Анемон и кинулся наперерез. – Я не ждал никаких гостей!
Женщина остановилась, вперила в него пронзительный взгляд тёмных глаз и, измерив, казалось, до унции, скривилась в вялой улыбке. Затем щёлкнула саквояжем и извлекла из его холодной чёрной глубины пожелтевшую бумагу с потрёпанными краями. Сунув её под нос Анемону, дама выпустила листок, и юноше пришлось ловить его на лету. Кот, не удержавшись на плече, сорвался вниз, больно оцарапав когтями. Анемон охнул от неожиданности и весьма неуклюже подхватил и без того настрадавшейся лист бумаги.
Незнакомка ничего не сказала, защёлкнув сумку.
Анемон расправил плечи и как можно аккуратней развернул предоставленный документ – в чём сразу же и убедился. В нём значились личные данные некой неизвестной Анемону госпожи, которая родом была из Вриезии и училась в школе Святого Каллистемона, кою с успехом и окончила. Дважды была замужем, притом оба раза оставалась вдовой. Детей не имела. Какое-то время работала преподавателем в школе, а теперь занималась ХЗ чем. По крайней мере, напротив графы «настоящая работа» стояла аббревиатура ХЗ.
Анемон искоса глянул на гостью, занятую разглядыванием анемонов на клумбе, снова прочитал имя, указанное в документе.
– Полагаю, вы и есть госпожа Мазахака Бильбергия?
– Именно так, – ответила она, не отвлекаясь от своего эстетического занятия.
– И ваша настоящая работа?..
– Хозяйственная Занятость. Одним словом, я ваша будущая домработница! – торжественно объявила она и, шагнув вперёд, наступила на хвост мирно разлёгшегося у ног Хамелеона. Издав ужасающий дикий ор, кот выдрал пострадавший хвост и белой молнией шмыгнул в кусты. Не приходилось сомневаться, этого он ей никогда не простит и ещё припомнит.
Захлопнувшаяся от дуновения ветра калитка застала Анемона врасплох. Мурашки пробежали по его спине. Было в этой Мазахаке что-то неумолимое, как буря, и столь же ужасающее. Анемон кинулся вслед за непредвиденной на сегодня домработницей, на ходу соображая, как поступить дальше. Он ещё не определил своего отношения к данной ситуации, но точно знал – она ему не нравится.
***
Тея очень надеялась, что не перестаралась с образом, но от намеченного плана отступать в любом случае не собиралась. Проявить твердость и выиграть битву! – таков был её девиз. Невзирая на дрожание рук, она смело дёрнула за верёвочку дверного колокольчика. И не один раз. В результате проявленной на первом этапе твердости, ей даже отворили дверь. Признаться, зрелище за этой дверью открылось крайне занимательное, несмотря на то, что девушка знала, чего ожидать, и всё же это было ошеломляюще. Больше всего поразили белые сапоги на обалденной шпильке и снежный кот на плече одетого во всё зелёное молодого человека с удивительно изящными чертами лица и легким налётом надменности в движениях. Но Тея не растерялась, а с блеском провела наступательную кампанию и проникла на территорию предполагаемого противника. Радужные перспективы и довольство собой слегка омрачил отдавленный хвост. Пока девушка в своей новой роли следовала к дверям дома с весьма примечательными жильцами, она чувствовала спиной взгляд злобно горящих из кустов кошачьих глаз.
Тея уже взялась за ручку входной двери, когда хозяин особняка, наконец, опомнился.
– Госпожа Биль-бергия!... – Догнал он её и еле отвоевал ручку, которую девушка не желала уступать. После смехотворного противостояния, он любезно распахнул перед ней дверь и дружелюбно улыбнулся. – Прошу!
Тея постояла с минуту, изображая невесть кого и созерцая стремительно увядающую улыбочку, и величаво молвила:
– Благодарю! Можете звать меня госпожа Мазахака.
Улыбка окончательно исчезла.
– Как пожелаете.
Пропустив Анемона вперед, Тея последовала за ним и оказалась в странном месте. Она даже обрадовалась, что накануне в темноте не успела ничего рассмотреть, и поняла, почему с такой легкостью вчера заблудилась, хотя вроде бы никогда не страдала топографическим кретинизмом. Пять разных лестниц в трёх разных направлениях, колонны и запылённые скульптуры, частью занавешенные простынями. Осколки и черепки огромных ваз на мраморном полу цвета морской волны с выложенным чёрно-белым узором, совершенно терявшимся под покрывающим его многоцветьем разнообразного мусора из поломанной мебели, высушенных цветов, пожелтевшей бумаги и серостью пыли. Сквозь разноцветный витраж на зрелище вселенского запустения эффектно падали рассеянные зелёные, голубые и жёлтые солнечные лучи, придавая разгрому черты удивительной завершенности. Тея судорожно сглотнула, начав догадываться, что слухи об ЭТОМ доме и вполовину не отражают правды. Анемон небрежно отодвинул ногой мешавшийся лазурно-голубой черепок и непринужденно пояснил:
– Вообще-то, в этой комнате не убирались ровно полтора месяца, после того как мой многоуважаемый дядюшка решил, что обстановка холла крайне угнетает его, и разнёс тут всё... В общем, прибраться он тоже не разрешает, говорит, что ещё не готов новый дизайн... а нам тут приходится… Но в остальных комнатах почти всё нормально, особенно в некоторых. – Юноша непонятно чему нахмурился, но потом вновь оживился и даже почти улыбнулся. – В общем, не стоит беспокоиться, кухня, например, теперь вообще в превосходном состоянии, а также оранжерея, все ванные комнаты, чердак и подвал… был…
Тея уже начала подумывать о том, столь ли уж блестящ её план и не унести ли отсюда ноги, плюнув на всё и огрев на прощание саквояжем подозрительно оживившегося хозяина дома. Но Анемон, похоже, вошел в роль и, найдя какую-то выгоду в создавшемся положении, в чём девушка совершенно была уверенна, потащил надменную будущую домработницу по одной из лестниц куда-то наверх.
– Знаете, госпожа Мазахака, вам стоит с часик отдохнуть. Сейчас я отведу вас в вашу комнату, а потом покажу дом, мы всё внимательно обсудим, напишем круг ваших обязанностей и наших обязательств, составим контрактик, чтоб всё как положено, где будет указано: что, где, как и за сколько. – Тея покосилась на расписывающего что и как молодого человека, но никаких тревожных намеков не заметила. – Подпишем контракт и тогда… ну да, тогда… А, собственно, вот мы уже и пришли.
Пара стояла перед затейливо украшенной дверью со вставками инкрустированного розового дерева в довольно тёмном коридоре. Анемон вновь любезно распахнул дверь, едва не втолкнул девушку внутрь и, на секунду зависнув на пороге и велев чувствовать себя как дома, немедленно скрылся, захлопнув за собой дверь. Несмотря на то, что комната была более чем приличной, едва ли не роскошной, с леотской* лакированной чёрно-голубой мебелью, светлым шёлком на двух больших окнах, двумя картинами кисти Майна и даже почти непыльной, в Тее моментально поселилось чувство, что она угодила в хитроумную ловушку, из которой не так-то просто будет выбраться. Но девушка быстро выкинула подобные мысли из головы, достала из саквояжа топор и нежно провела пальчиком по лезвию, хищно улыбаясь. В конце концов, всё случается впервые.
ГЛАВА 4. Жизненные обстоятельства
Оно нагрянуло внезапно,
Когда его никто не ждал.
Торми
Прохладно. Почти холодно. Беззвучная серая тишина рассвета медленно вырывает из цепких объятий сна. Удивительно, что беззвучие способно разбудить... Хотя тишина ли?.. беззвучие?..
Тепло… слишком близко к лицу. Да… Чье-то дыхание чувствуется кожей…
Дыхание?!
Чёрные изогнутые ресницы вздрагивают, трепещут крыльями бабочки и резко распахиваются, являя миру бездонную сверкающую синеву голубых глаз.
Глаза в глаза. Сонная лазурь небес против непроглядной темноты ночи, вспыхивающей искрами безумия. Сосредоточенное сопение буквально в волоске от собственного лица.
– Хамидорея! Что за мерзкая у тебя привычка пугать ещё не проснувшихся людей?! – Торми с раздражением отодвинул в сторону лицо темноглазой девушки и, зевнув, принял сидячее положение. Вчера он до дома так и не дошел, решив, что скамейка на маленькой уютной площади в тени огромного дуба тоже вполне подойдет, чтобы выспаться. А всё почему? Да потому что некоторые из того десятка пирожных, которые он выторговал у незнакомой леди в обмен на кулон, оказались с ликёрным кремом…
Хамидорея изящно поморщилась, за что, видимо, и получила своё прозвище – Хамидорея Изящная, и, раздраженно вздохнув, села рядом с мальчиком на скамейку. В руках она держала небольшую корзинку с украшенной лентами и фиалками ручкой. Из-под прикрывавшей её содержимое льняной салфетки исходил аппетитный аромат свежей выпечки. Потянувшийся было на запах Торми, немедленно получил устное уведомление, сказанное весьма строгим голосом:
– Это не тебе! Кремовые булочки и черешня для Анемона!
Мальчик обиженно надулся и покосился на алое солнце, едва оторвавшееся от земли в стылые небеса. Полупрозрачные усики тающего тумана обвивали щиколотки.
– Можно подумать, что я это не поем. Всё равно ведь он сначала даёт пробовать мне. Жадина.
– Вовсе нет. Просто это для Анемона. Понимаешь?
– Нет.
– Ну и не надо.
Торми помолчал с минуту, наблюдая медленный восход светила и отмечая его насыщенный цвет – предвестник смены погоды и дождей, столь долгожданных в изнывающей от жары Феланде. Легкий ветерок принес пару кремовых лепестков отцветающих яблонь и погонял их по пустынной площади. Немного зябко. Торми поёжился и зевнул.
– Зачем ты пришла?
Хамидорея вскинула руку, убирая прядь волос от лица, как всегда изящно, чем ужасно напомнила ему учителя, и спросила:
– Как ты думаешь, чем он сейчас занят?
Торми пренебрежительно фыркнул и, раздраженно кивнув на чуда рассвета, безапелляционно заявил:
– Медитирует!
– Я серьезно! – с невозможной серьёзностью подчеркнула Хамидорея.
– Все равно медитирует! – настаивал на своём Торми.
Девушка тяжело вздохнула и, нахмурившись, уставилась на корзинку на коленях. Пока она молчала и с угрюмым видом рассматривала вышитые на салфетке колокольчики, Торми успел два раза зевнуть, вскочил и, пытаясь прогнать сонливость, немного попрыгал вокруг скамейки. Придя от такой импровизированной зарядки в прекрасное расположение духа, мальчик остановился перед девушкой и, уперев руки в бока, надменно повелел:
– Всё, вставай! Нечего тут рассиживаться, я уже почти проголодался!
Его сияющая улыбка не особо взбодрила Хамидорею, но она всё же поднялась и, с достоинством разгладив короткую тёмную юбку, слегка улыбнулась, едва приподняв уголки губ.
– Ну, пошли!
Неспешно проходя мимо ажурных кованых оград и ещё по-весеннему нежной зелени ранним утром, наполненным ароматом тысяч отцветающих деревьев, в лучах рассветного солнца колоритная парочка предпочитала упорно молчать. Каждый думал о своём. Пройдя пару кварталов, Торми резко надоело лицезреть красоты природы, и он озадаченно нахмурился, прекратив напевать мотивчик уличной песенки.
– Хамидорея?
– М-м?
Мальчик немного помолчал и, засунув руки в карманы, всё же спросил:
– Хамидорея… А чего ты так в учителя вцепилась-то?
– Тебе-то какое дело? – недовольно выдала девица.
– Ну я просто не пойму! – с детской непосредственностью упорствовал Торми. – Ты ведь очень симпатичная девушка, не глупая, богатая и интересная во всех отношениях… Дочь мэра, в конце концов! И учитель? Ты же его просто преследуешь! Воздыхательниц организовала, завтрак с утра каждый день кто-нибудь приносит… Нет, я, конечно, не жалуюсь на это, но… Чего ты хочешь? Неужели у тебя совсем нет поклонников? И твой отец… его что, совсем не волнует твоё поведение?
– Ты что, правда не понимаешь? – с видом оскорбленного достоинства поинтересовалась Хамидорея.
– Лулон! Неужели ты действительно его любишь? – почти в ужасе спросил мальчик, невольно остановившись.
Девушка тоже остановилась и повернулась к нему лицом.
– Ха! Не будь наивным. Не отрицаю, Анемон чудо, как хорош собой, а перед его взглядом вообще невозможно устоять… – Хамидорея даже мечтательно прикрыла глаза. На пару секунд. И деловито продолжила: – Но дело-то не в этом. Говоришь, поклонники? Ну да, есть. Находится немало желающих увидеть меня в качестве своей жены. Всё так, как ты говоришь: я красива, богата, мозги вроде имеются, дочь мэра, в конце концов… Характер, правда, тяжеловат – я это с удовольствием признаю. Ещё я капризна, несносна и неуправляема. Но, несмотря на всё это, у меня создается впечатление, что каждый второй холостяк в этом городе, да и не только в нём, считает своим долгом просить моей руки у отца. Попадаются даже вполне приличные кандидаты, которым не особо-то и нужны все выгоды брака со мной. Мало кто из них интересуется моим мнением. Но это меня тоже устраивает. Я не против идеи политико-экономических взаимовыгодных договоров, по странному недоразумению именующихся браком. Вот только никому из них ничего не светит.
Распалившись своей речью, девушка говорила всё громче и эмоциональнее, начав размахивать руками и едва не огрев корзинкой пару раз уже трижды пожалевшего о своей настойчивости Торми. Она шумно вздохнула и откинула за плечи тёмные пряди волос. Слегка напуганный неожиданным монологом и фанатичным блеском в глазах, мальчик всё же не мог заставить себя заткнуться.
– Почему?
Хищный собственнический оскал сопровождал ответ.
– Потому что, как дочери мэра, мне прекрасно известно, что никто из них не сравнится с Анемоном Арахуэнте, Стражем Империи, Мастером Ордена Цветов, обладателем большей части Феланды и близлежащих территорий… – Хамидорея как-то задумчиво шмыгнула носом и раздражённо продолжила: – И ещё наверняка много чего, о чём я толком не знаю. Но одних этих фактов хватит, чтобы папенька смотрел сквозь пальцы на практически всё что угодно творимое мной, ибо до тех пор, пока целью является Анемон со всеми его титулами, званиями и правами – МНЕ МОЖНО ВСЁ!!!
Девушка закончила речь, торжествующе возвысив голос, и победно взглянула на Торми.
– Чего-то я не понял… Так Анемон тебе-то зачем? Деньги и земля? Но ведь…
– Вот именно, что не понял! Подчеркиваю, МНЕ МОЖНО ВСЁ до тех пор, пока я говорю папеньке, что это совершенно необходимо для того, чтобы выйти замуж за Анемона Арахуэнте.
– Так тебе нужна всего лишь абсолютная свобода?
– Всего лишь?! Ну, знаешь ли!
– Ну, так цель – свобода, а средство – Анемон? И ты им совершенно не интересуешься в более личных, так сказать, целях?
– Про более личное я ничего не говорила! Я ж не совсем дура, понимаю, что как цель Анемон стоит очень многого, но цель-то эта непростая…. Так! А какого я тут с тобой откровенничаю, а?
Торми наивно хлопнул голубыми глазами.
– Ну… Наверное, тебе, Хамидорея, хотелось с кем-нибудь поделиться, а тут как раз я.
– Да-а-а?! – слегка озадаченно протянула девушка.
– Ну разумеется! – Мальчик рискнул ободряюще улыбнуться. – Вот видишь, теперь, когда ты мне всё рассказала, я стал лучше понимать тебя и смогу лучше помогать тебе, – «если это мне будет выгодно, конечно» – подумал он и, взяв девушку за руку, потянул в сторону Анемонова дома, уже попавшего в их поле зрения.
***
Оказавшись перед воротами, украшенными орнаментом из виноградных лоз, птичек и бабочек, Торми вставил ключ в замочную скважину и повернул.
– Что ты там говорила передать Анемону? – хитро прищурился он. – Извини, что не приглашаю войти. Ты же знаешь, как нервно на это реагирует учитель.
Хамидорея держала корзинку обеими руками, понимая, что мальчик её обхитрил. Теперь не было необходимости звонить в колокольчик, дабы вызвать хозяина на ковёр… тут присутствовал его ученик, которому можно вручить завтрак, приготовленный её заботливыми нежными ручками… Но доживёт ли тот до адресата?
– Только учти, всё должно быть доставлено в целости и сохранности! – предупредила она на всякий случай.
– Я что, не понимаю?! Ты же мне всё объяснила, – возмутился Торми. – Учитель съест всё до черешенки… если сочтёт нужным.
– Ты же не собираешься отговаривать его от этой затеи?
– Я? Конечно, нет!
– Можешь особенно не стараться, – строго проговорила Хамидорея, а потом смягчилась: – Я немножко больше положила булочек, чем Анемон в состоянии съесть, и черешни тоже.
Торми слегка удивился, но заграбастал корзинку и приоткрыл калитку, понимающе улыбаясь. Тут Хамидорея вспомнила, что хотела кое-что спросить.
– А в доме Анемона больше никого подозрительного не находилось, или там, в саду у пруда? – намекнула она.
Торми задумался.
– Когда я уходил, всё было чисто. А поскольку это было вчера, то… Не уверен.
– Хочешь сказать, эта мочалка может оказаться у вас в гостях? – перешла на повышенные тона девушка. – Разве ты её вчера не выставил? И как после всего не прийти ночевать? Безумие оставлять Анемона одного исходя из ранее сложившихся обстоятельств! – Хамидорея старалась держать себя в руках, но одно только воспоминание о нахальной особе её выводило. А чего стоят синяки, которыми она отоварилась вчера – и всё на глазах Анемона! Сегодня и вправду лучше с ним не встречаться.
– Вряд ли учитель позволит повториться вчерашнему, – как-то неуверенно произнёс Торми. – В любом случае это только его забота, верно? – Голубые глаза упорно смотрели в душу, и Хамидорея неохотно кивнула.
Улыбнувшись напоследок, мальчик шагнул за ворота. Через щель в калитке она видела, как он зашагал по дорожке, весело размахивая корзинкой. Развернувшись, девушка задумалась. Как всё же несправедлив мир, раз позволяет такому беззаботному существу, как Торми, свободно прогуливаться там, куда ей хода нет.
Скрипнула калитка. Хамидорея озадаченно уставилась на зачем-то вернувшегося Торми, бледного и уже без корзинки.
– Что-то с Анемоном? – обеспокоилась она, готовая почти на любые жертвы.
– Там… там что-то похуже мочалки! – кивнул мальчик в сторону дома и начал заваливаться набок. – Воды! – изобразил он хватательное движение.
– Где я тебе её возьму посреди дороги? – Хамидорея тщетно пыталась вообразить что-то похуже той девицы.
Снова скрипнула дверца. Оба в недоумении оглянулись и, как по команде, отпрянули. Перед ними стояло нечто в шляпке, одетое в чёрное, с болезненно-серым лицом и волосами невнятно-рыжего оттенка. От вида вышедшей на свет мрачной особы по спине Хамидореи поползли мурашки.
– К-кто Вы? Что здесь делаете? – пролепетала она.
Этот ужас ночи смерил девушку хмурым взглядом, будто оценивал, стоит ли той вообще отвечать, и высокомерно обронил:
– А вот это, милочка, уже моя привилегия задавать подобные вопросы.
Хамидорея вопросительно посмотрела на Торми. Мальчик ответил ей столь же непонимающим взглядом.
– Я смотрю, от вас ничего доброго не дождёшься, – пробурчала неприветливая дама, неясно как тут очутившаяся, глядя на Хамидорею. – Так вот что я вам скажу, молодая леди: вы либо представьтесь, кем приходитесь господину Арахуэнте, либо убе… либо я вынуждена попросить вас удалиться подобру-поздорову.
Хамидорея глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и посмотреть на ситуацию под привычным углом. Разве она позволит какой бы то ни было женщине крутиться возле Анемона? Но с другой стороны, можно ли ревновать к этой… шваброподобной?!
– Меня знают в Феланде, да и за её пределами, как Хамидорею Лейрон, – представилась девушка, изящно проведя рукой по тёмным волосам, блестящим на солнце. – Я ученица господина Анемона и его доверенное лицо всего, что касается других, пожелавших проходить у него обучение.
– Неужели?! По мне так в тебе ничего особенного. И я сомневаюсь, чтобы господин Анемон доверил тебе нечто большее, чем вынести из дома мусор, – с азартом отчеканило бледнолицее существо и не подумав улыбнуться.
Хамидорея удивлённо открыла рот. Это было невиданное оскорбление! Да и откуда-то взявшееся чувство, что её нарочно распекают в каких-то своих личных интересах, не давало покоя. Но с чего бы? С какой стороны не глянь, а эту страшненькую дамочку она видела впервые в жизни и была в этом совершенно уверена! Раз увидев такую физиономию в обрамлении ужасающе рыже-серых волос… и услышав эту бесподобно оскорбительную манеру общения… Такое не забудешь!
В глазах женщины почудилось злорадство.
Хамидорея тряхнула головой, прогоняя наваждение.
– Если мне будет позволено сказать… – встрял Торми.
– А с тобой что? – стрельнула глазами в сторону мальчика грозная дама, похоже, не очень довольная, что ей не дали закончить с выбранной для расправы жертвой.
– Я тут живу! – выпалил он. – И что-то раньше вас не видел.
– И что с того?
– А всё с того, что могли бы и представиться. Мы уже минут десять здесь стоим, а я, между прочим, сегодня ещё не завтракал. Если вам интересно, то меня зовут Торми.
– Мне не интересно, – буркнула особа и отступила с прохода, который всё это время загораживала. – Иди, но завтрак раньше, чем через полчаса не жди.
– Завтрак?! Через полчаса?! И кто же мне его приготовит? – оживился Торми.
Женщина приосанилась и с чувством собственного достоинства выдала:
– Я! На правах единственной и неповторимой домоправительницы сего дома! Можете звать меня госпожа Мазахака Бильбергия. – Её улыбка стала многообещающей и зловещей.
Хамидореи стремительно подурнело, и, судя по округлившимся глазам ученика Анемона, не только ей.
***
Торми ошалело уставился на странную особу в воротах. В голове неторопливо укладывалась новая информация: еда каждый день дома будет готовиться… но эта жуткая… дама. От одного её вида аппетит как-то сразу идёт на убыль. С другой стороны, есть вероятность, что учитель перестанет теперь посылать его мести пыль на чердаке, полоть грядки, мыть окна, полы и далее по списку. Хотя у мальчика создавалось впечатление, что Анемон с особым удовольствием поручает всю эту уборочную рутину именно ему, но, может, это только казалось.
Торми задумчиво нахмурился, кинул тяжёлый взгляд на мрачный наряд домоправительницы и легкомысленный – Хамидореи, и, оставив одну в глубокой растерянности, а вторую – в торжествующем ожидании, засунул руки в карманы и поплёлся к дому. Подальше, не ожидая разрешения конфликта и непременной попытки втянуть его в спор со стороны Хамидореи, тем более что реакция этой самой Мазахаки пока непредсказуема.
Мальчик подхватил оставленную на ступеньках корзинку, забытую при встрече с домоправительницей – кто его знает, когда она ещё сподобится сготовить поесть, – и тихо скользнул через приоткрытую дверь в захламлённый холл. Облегчённо вздохнул – хоть здесь всё осталось по-прежнему: пыль, осколки и черепки, статуи – кусками и целиком – расставленные как придется, цветные пятнышки света и учитель, выглядывающий из-за перил белой мраморной лестницы, ведущей на второй этаж. Анемон посмотрел на ученика, приложил палец к губам, призывая к тишине, кивнул головой в сторону гостевого кабинета при библиотеке и бесшумно скрылся в указанном направлении. Создавалось впечатление, что учитель здесь намеренно сидел в засаде, поджидая явление Торми. Мальчик пожал плечами, признавая, что по обыкновению странное поведение учителя сегодня ещё более странное.
В кабинете царили образцовая чистота и порядок: ни единой бумажонки не на своём месте, аккуратно расставленные письменные принадлежности на массивном письменном столе, папки, книги и даже декоративные безделушки, казалось, десятилетиями не покидали раз и навсегда установленных за ними мест. Никаких следов бурной деятельности герцога Миено, стихийного скандала с участием магистра Тараканиана, Анемона и его бабушки и последующего примирения, от которого помещение пострадало более всего – имевшего место полторы недели назад. Торми искренне восхитился – от уборки этого вдохновенного бардака он отнекивался всеми правдами и неправдами – похоже, новое лицо в доме вовсе не плохая идея, если это, конечно, её рук дело. Он присел на краешек кресла, не выпуская из рук корзинки, и выжидательно уставился на задумчиво помахивающего сложенным веером учителя.
– Торми.
Учитель очень серьёзно посмотрел ему прямо в глаза. Мальчик с удивлением отметил, что на нём нет уже привычных тёмных очков и взгляд зелёных завораживающих глаз в полной мере способен подавить волю и сознание неподготовленного человека. Торми поёжился и порадовался, что себя он вполне может отнести к категории подготовленных – скрытую силу учителя вполне себе видно, но обычного действия не оказывает.
– Да-а-а?
В голосе мальчика отчетливо слышались озадаченные интонации: учитель вёл себя всё более странно.
– Я хочу поручить тебе очень важное и ответственное дело.
– Да-а-а?
Торми в нетерпении поёрзал, едва не свалившись со скользкой светлой обивки креслица.
– Да, – немного подумав, учитель утвердительно кивнул. – Собственно, основная твоя задача – молчать и наблюдать.
Ребёнок обиженно скис.
– Да я только этим обычно и занимаюсь.
– Нет, обычно ты суёшь свой неуёмно любопытный нос везде, где надо и где не надо, – улыбнулся Анемон, – но сегодня меня очень интересует твоё мнение по поводу нашей неожиданной домоправительницы, госпожи Мазахаки, как сия особа изволила представиться.
– Вот как.
– Полагаю, что с ней ты уже познакомился.
– Некоторым образом.
– И что? – Изумруд глаз учителя засветился изнутри, зачаровывая.
Мальчик стиснул ручку корзинки, боясь проболтаться о первом впечатлении, произведённом на него нанятой хозяйственной единицей – уж больно выражения были неадекватны, но, безусловно, отражали суть ситуации на все сто!
– А что? Я не совсем уверен, в качестве кого вы хотите её видеть, но то, что она будет… устрашать непрошеных гостей, это точно. Как она готовит ещё неясно – стоит дождаться первого завтрака. Насчёт всего остального…
– Как раз насчёт всего остального, – встрял в пространную речь Анемон, – я тебе и поручаю узнать. Ну как ты?
Торми снова поёрзал в кресле, чувствуя себя перед лучезарными глазами учителя как под светом нежного, тёплого солнышка – расслабленным и умиротворённым.
Учитель никогда не говорил делать что-то просто так, во всём был глубинный смысл. Если Анемону заблагорассудилось приставить его к Мазахаке как личного шпиона, то так тому и быть. А вопрос – зачем? – не обязателен. «Сам придумаю». Особенно хорошо думается за едой.
– Я согласен.
– Прекрасно! Начни сию же минуту. – Анемон надел очки, лишая удивительного света своих глаз – будто грозовая туча закрыла солнце.
– А это… – поднял Торми обеими руками корзинку. – Что мне с ней делать?
– А что там? – присел на край стола Анемон.
– Булочки и черешня, с любовью от Хамидореи. – Мальчик не удержался от улыбки и приоткрыл краешек салфетки, чтобы аппетитные запахи достигли учительских ноздрей.
– Знаешь, это очень мило с её стороны, – проникся доставленным завтраком Анемон. – Не вижу ничего плохого в том, чтобы мы с тобой позавтракали. – Он отложил веер и предложил Торми разместиться за письменным столом.
День начинался чудесно, и вкусная и сладкая черешня наполняла соком рот, и мягкие свежие булочки с молочным кремом таяли на языке, и учитель, представляющий неразгаданную загадку, сегодня был наиболее странен, чем обычно, что вызывало особый интерес. Но день, который был чудесен, являлся таковым лишь потому, что только начинался. О том, как он продолжится, не знал ни один обитатель сего дома, а события тем временем развивались с необдуманной скоростью.
ГЛАВА 5. Дом, в котором…
Иногда, чтобы выжить, приходится идти на крайние меры.
Анемон? Тея? Торми? Кот?
Авторство не установлено
Гордо задрав нос и презрительно хмыкнув, Тея полностью вошла в образ суровой домоправительницы, оберегающей покой и нравственные приличия своих господ. Помедлив у ворот, она в сухой форме сообщила Хамидореи, что её присутствие в особняке Арахуэнте и близ него крайне нежелательно, и лучше было бы им избежать повторной встречи, что может закончиться для «юной леди» не так хорошо, как той бы хотелось.
Не дожидаясь, как девица воспримет сообщение, Тея скользнула в ворота и заперла их на замок, после чего полная достоинства пересекла залитую солнцем площадку перед домом и вошла в прохладу помещения. «Прекрасно! Великолепно!» – нахваливала она успешно проделанную работу. Маскировка удалась – Хамидорея её не только не узнала, но даже не заподозрила в высокомерной и надменной домоправительнице бывшую противницу, отметелившую её у пруда. Теперь не нужно опасаться гнева разбалованной дочки мэра, что повлекло бы несвоевременный отъезд из Феланды, а сие не было предусмотрено, поскольку дел у Теи в городе имелось невпроворот.
Мысль, что она, наконец, напала на нужный след и больше не придётся тратить драгоценное время впустую, вселяла надежду.
Итак, для начала стоит установить дружеские отношения с обитателями сего дома, войти в доверие, а для этого придётся хорошо и добросовестно выполнять всю хозяйственную работу. Дел в доме было столько, даже на первый мимолётный взгляд, что Тея не знала, за что схватиться. Поэтому, едва освоившись в комнате, выделенной Анемоном, она принялась за уборку. Первым пунктом в сём многотрудном деле стал кабинет при библиотеке – место умственной работы и познания интересного, – который всем своим видом почему-то напоминал район боевых действий. Тею это обстоятельство поразило до глубины души. «Что же делается в остальных комнатах?» С этим инспекционным вопросом ещё предстояло пройтись по всему дому. Если уж ей выпала роль хозяйственника – она сыграет её на «отлично»!
Оглядывая погром в холле, Тея обдумывала своё поведение относительно Торми: не была ли она с ним излишне резка в образе Мазахаки? Ничего хорошего не выйдет, если мальчик проникнется к ней неприязнью, ведь он может пригодиться: говорит много, а, как известно, болтун – находка для шпиона. А Тея именно тем и намеревалась заняться, что выслеживать и вынюхивать полезные сведения. Если магистр Тараканиан действительно является счастливым обладателем Зелёной Хризантемы, то его домочадцам тоже может быть что-то известно, и сбрасывать со счетов Торми не следует. Она должна произвести на него самое благожелательное впечатление, даже если первое было не очень. Учитывая же, как загорелись глаза ребёнка при упоминании завтрака, Тея знала с чего начать.
Осмотр кладовки, где, по идее, должны были храниться продукты различных сроков хранения – не то чтобы обескураживал, но наводил на определенные размышления. Девушка задумчиво помахала пучком трав и салатных листьев, созерцая полупустые полки. Собственно, отправившись на поиски зелени в сад, она-то и встретила Торми и уже поверженную однажды, а теперь и вовсе дезориентированную противницу. Победа приятно грела душу, и завтрак представлялся чем-то блистательным и великолепным, что непременно позволит получить власть над душами Анемона и Торми, заставит их рассказать всё известное о Зелёной Хризантеме и содействовать в поисках.
Однако действительность была безжалостна к мечтам.
Возможно, начать всё же стоило с кладовки. Принесенный с огорода пучок занял место на пустой полке и временно был забыт впавшей в легкий ступор девушкой. Обещанный завтрак грозил не состояться по причине отсутствия пригодных в готовку продуктов и стать грандиозным провалом в новой карьере. Конечно, мешок муки, бочка соли, бочка капусты и невероятное количество разнообразного варенья не то чтобы целиком исключали возможность состряпать завтрак, но Тея чувствовала, что приготовленное вряд ли покорит обитателей дома невообразимостью и приятностью вкуса.
А ведь на самой кухне ничто не предвещало подобного. Напротив, девушка была приятно удивлена, обнаружив немаленькие запасы специй, приправ и целый шкаф набитый исключительно чаем и второй такой же со сладостями, пребывающими под замком, ключ от которого был доверен ей с утра странно молчаливым Анемоном. А обнаружившееся в вазочке на столе печенье даже подарило призрачную надежду на то, что Торми не столь прожорлив, как показалось. Правда, быстро развеявшуюся – Тея так и не поняла, то ли это был искусно раскрашенный камень, то ли печенька, доведённая до камнеподобного состояния.
Обнаружившиеся на удивление сочные груши и кусок мягкого сыра в результате более тщательного осмотра наполнили девушку небывалым воодушевлением: с победным криком Тея с добычей выскочила на кухню, изрядно напугав задумчиво разглядывающего содержимое вазочки мальчика.
Фанатично разгоревшиеся глаза отметили наличие простокваши, в которую превратилось припасённое для кота молоко, и впились в попятившегося со ставшей небезопасной кухни ребёнка.
– Орехи грецкие где?
Загоревшийся надеждой взгляд, брошенный Торми на запертый шкафчик, говорил о многом. Но умолчал о главном: в закрытом шкафчике не было сладостей или хотя бы ожидаемых орехов, там тоже был чай. Жестяные коробочки и стеклянные баночки с разноцветным содержимым преимущественно серо-зелёных тонов. Тея сосредоточенно потянула носом – дивные ароматы, застоявшиеся в чайнохранилище, обещали неземное блаженство и манили отрешиться от проблем бытия за чашкой божественного напитка.
Девушка с треском захлопнула дверцы.
– Это что?!
Обвиняющий глас опалял возмущением и требовал незамедлительного признания.
– Чай. – Торми сглотнул и попытался улыбнуться – Тея в образе Мазахаки внушала опасения. – Учитель иногда экспериментирует с новыми сочетаниями сортов и вкусов.
– Ясно.
Тея упёрла руки в боки, соображая, какую тактику разумнее применить по отношению к стоявшему перед ней мальцу, в небесно-голубых глазах которого без труда можно было разглядеть бездну любопытства и лукавства. Как-то раньше дел особых с детьми вести не приходилось. Кроме того, интуиция подсказывала ей, что в отношении Торми всё может быть ещё сложнее.
– Так где, говоришь, орехи?
– А очень надо?
Девушка промолчала, выразительно приподняв бровь, втайне надеясь, что грим не сильно от этого пострадает.
Мальчик вздохнул и молча достал из кармана бумажный кулёчек.
– Банка из-под орехов на второй полке шкафчика со специями. Остатки… – Торми полным сожаления взглядом посмотрел на довольно оскалившуюся Тею, прихватившую орехи. Однако отступать с занятой кухонной территории, похоже, не собирался. – А когда завтрак?
Тея не торопясь подошла к подставке с ножами.
– Скоро, милый, скоро.
Сладкая улыбка подействовала куда убедительнее слов и взглядов: мальчик, стараясь не поворачиваться спиной, осторожно вышел из помещения. Тея вздохнула и оглядела кухню. Так и есть, одна из груш пропала. И девушка даже догадывалась в чьём желудке.
Однако завтрак никто не отменял. Приготовление салата из груш, сыра и салатной зелени, приправленного поджаренными орешками, много времени не заняло. Да и простенькие, но вкусные оладьи делались быстро. Сложнее пришлось с заваркой чая.
Судя по всему, в этом доме чаю уделялось много времени и внимания, да и выбор заварки был столь широк, что мог затянуться до обеда. Тея с сомнением покосилась на ключ от запертого шкафчика и решительно направилась к незапертому. Всяко выходило, что в нём более безопасное содержимое. Остановившись на пятой по счёту банке, из которой она взяла ложку заварки, как и из предыдущих, девушка решила остановиться и пошла накрывать завтрак в имевшейся по слухам столовой.
То, что подать завтрак в столовую не самая блестящая идея, стало ясно сразу при взгляде на обломки немаленького такого стола. В целом помещение не внушало опасений – приглушённо-синие тона стен в сочетании с молочно-белой отделкой и мебелью настраивали на торжественно-умиротворённый лад. Да и ничего не говорило о причинах не лучшего состояния предмета столовой обстановки: ни пыли, ни мусора, никаких признаков ожесточенной борьбы, – просто развалившийся пополам стол, всё ещё накрытый кипенно-белой скатертью.
Философски пожав плечами, девушка развернулась обратно: кухня ничем не хуже столовой. Кроме того, Тее уже хотелось поскорее покончить с завтраком и обследовать дом под предлогом знакомства с помещениями в плане будущей уборки с тайной целью в виде поиска Зелёной Хризантемы. По крайней мере, теперь было ясно, что в кладовке и столовой её нет. Девушка достала наскоро набросанный накануне приблизительный план дома, поставила крестики на их месте и с чувством выполненного долга принялась накрывать на стол.
В шкафчике обнаружилось несколько сервизов довольно приличного вида, и как подозревала Тея, некоторые из них стоили столько, что ей бы пришлось работать с утра до ночи, чтобы рассчитаться хотя бы за одну разбитую чашку. Поэтому, руководствуясь благоразумием, она выбрала сервиз, по её мнению, имеющий не заоблачную цену. Расставила чайные чашечки и блюдца нежного светло-розового фарфора на две персоны. Задумалась, закусив пальчик. По всему выходило, что обитателей особняка трое, но будет ли завтракать магистр Тараканиан? Она не имела представления, дома ли тот вообще. Вспомнила, как коварно он разделался с ней в подвале, и поняла, что хочет отомстить. Бить женщин в живот, а потом ещё по голове – не самая удачная идея, и он это вскоре поймёт, прочувствует на собственной шкуре! Он вспомнит её ещё не раз. Не раз она придёт к нему в кошмарном сне, и… И?..
Тея с удивлением обнаружила, что погнула серебряную ложечку, превратив в подковку – и всё из-за переполнившего её праведного гнева. Попыталась куда-нибудь заныкать страдалицу и в результате уронила под стол. Полезла доставать, опустившись на колени и выставив на обозрение...
В такой-то неординарной позе её и застал вопрос:
– Вам помочь?
Мгновенно позабыв о ложке, понимая в какой нелепейшей ситуации очутилась, Тея почувствовала, как кровь прилила к щекам. «И принесла же нелёгкая!» Выползла из-под стола и поднялась на ноги, оправляя платье. «За дверью, что ли, караулил?!»
Анемон стоял перед ней слегка расслаблено, с полуулыбкой. Одежда его была белой за исключением лимонно-коричневого жилета с золотистым отливом и перчаток ему в тон. Он смотрел на неё, наверное. Из-за тёмных очков никогда нельзя точно сказать, куда он пялится. Тея поборола нахлынувшее было смущение, вспомнив, что не так давно они вместе пили...
– Господин Анемон, – учтиво склонила голову девушка, надеясь, что её замешательство полностью скрыл плотный слой пудры.
– А вы неплохо справляетесь.
– Попрошу не делать поспешных выводов и для начала опробовать мои кулинарные успехи, если вы их таковыми сочтете. Присаживайтесь!
Анемон проследовал к столу и занял место удобное для наблюдения за дальнейшими действиями домоуправа-и-всё-что-хотите – других-то слуг в доме не имелось. «Дорогой хозяин хочет убедиться в исполнительности нанятой работницы? Прекрасно! Чтоб его Лулон загрыз!» Она ему покажет, что умеет. В своё время ей пришлось усвоить уроки домоводства. Как утверждала Драцена, под чьим руководством они усваивались: «девушка должна быть подкована в любом хозяйственном деле, ибо никогда не знаешь, какой из навыков пригодится».
И уроки пошли впрок.
– Вынуждена вас оставить. Позову к завтраку Торми.
– Не нужно.
В руке Анемона возник золочёный колокольчик с повязанной зелёной ленточкой. Хрустальный звон разлился по кухне, рождая образы весенней капели. И в комнату тут же вошёл Торми. Учитель с учеником подозрительно переглянулись, и последний уселся на стул, пожирая глазами ещё пустой, но уже подающий надежды стол. Тея в очередной раз обеспокоилась из-за неуёмного аппетита Торми, учитывая, как загорались его глаза при упоминании еды, и подумала, что при таком раскладе её могут просто-напросто запереть на кухне, и тогда ни о каком поиске речи быть не может. Но невеликая фигурка мальчика всё же внушала надежду – слишком много съесть он физически не сможет.
Как она оказалась не права!
Вначале были поданы хрустальные розетки с мёдом и вареньем нескольких видов, далее горячий душистый чай, процеженный через ситечко, и поджаристые золотистые оладьи на большом блюде. Торми было сунулся к ним с горящими глазами, но получил по шаловливым ручонкам незнамо как оказавшимся в руке Анемона сложенным веером, который так же незаметно и исчез. Тея чуть не выронила пиалу с заботливо приготовленным салатом, при виде фокусничества, но вовремя опомнилась. Хорошо бы тогда она себя зарекомендовала! Решив более не отвлекаться по мелочам, девушка аккуратно разложила салат по блюдечкам, держа себя предельно бесстрастно и чопорно. И по завершению миссии, пожелав приятного аппетита, отошла, но осталась поблизости на случай, если снова понадобится.
Анемон принялся вкушать пищу деликатно и с изяществом аристократа, каковым он в принципе и являлся. Торми же… Скорость исчезающих с блюда оладий значительно превышала все самые страшные предположения Теи. «Жуёт ли он их вообще?»
Из зависшего состояния Тею вывел какой-то странный звук. Со стороны Анемона Арахуэнте послышалось неуместное мурлыканье. Он спокойно отставил чашку на блюдце и обратился к кончику белого кошачьего хвоста, мелькавшему туда-сюда из-под стула.
– Опаздываешь сегодня, Хамелеон.
Тея с любопытством воззрилась на пушистого представителя семейства Арахуэнте. Золотой и голубой кошачьи глаза уставились на неё не менее пристально. Вроде бы именно этому животному она вчера отдавила хвост. Кошатина мяукнула, и Тее показалось, что мяуканье прозвучало как-то вопросительно и было обращено к Анемону.
– Познакомьтесь, уважаемая госпожа Мазахака, это Хамелеон. Э… кот, как видите.
Клубок шерсти, раздражённо помахивая хвостом, обошёл вокруг неподвижно стоящей Теи и нагло запрыгнул на стол. Девушка отметила, что ученик чести быть представленным не удостоился. Впрочем, его это, по-видимому, нисколько не волновало, и он со счастливым видом методично уничтожал горку оладий, щедро сдабривая их вареньем.
– Очень приятно, – протянула Тея; как-то подозрительно кот на неё поглядывал.
Анемон с задумчивым видом отпил глоток чая, не особо реагируя на наличие неуместной живности на столе и увлеченность Торми завтраком, грозившую оставить прочих без оного. Тея решила выждать и не предпринимать пока решительных действий ни в отношении кота, ни в отношении мальчика. И дождаться результатов задумчивости Анемона.
– Поставьте, пожалуйста, ещё один чайный прибор для Хамелеона.
– На стол?
– Ну, разумеется. И чай налейте слегка тёплый.
Тея скептически посмотрела на стол и восседающего в центре кота, но чашку достала и чай налила.
– И варенье, – вставил Торми.
Девушка не знала, вздохнуть ли ей облегчённо, поскольку ребёнок прекратил проглатывать оладьи и сосредоточенно смотрел на Хамелеона, или рано.
– И варенье, – согласно кивнул Анемон.
– Персиковое, – оторвавшись от разглядывания кота, мальчик со вздохом сожаления отодвинул блюдо с двумя оставшимися оладушками в сторону учителя и принялся за салат.
Кот лакал чай и попеременно лакомился вареньем, окуная мордочку в розетку, отчего белые усы приобрели золотистый оттенок и застывшую сладкую капельку солнечного цвета.
Завтрак продолжался. Анемон иногда сообщал какую-нибудь житейскую мелочь, как то, что он нашёл давно потерянный старинный веер из шёлка, или о соловье, что заливался всё утро под окном. Причём обращался он к Хамелеону. Тея сделала мысленную пометку, что ей следует также по-особенному относиться к коту, как бы странно это не выглядело. Она обязана влиться в семейство Арахуэнте, пусть даже ей самой придётся разговаривать с живностью, как с равным по интеллекту.
Она несколько раз подливала чай, и кошаку в том числе. Трапеза затягивалась. Никто никуда не торопился. Торми с маниакальной решимостью опустошал розетки, видимо, не дающие ему покоя своей несъеденностью. Тея забеспокоилась, что завтрак такими темпами может плавно, но уверенно перетечь в обед, а ей ещё на базарчик наведаться надо.
Дождавшись, когда Торми покончит с последним сливово-абрикосовым вареньем, девушка предложила всем проследовать в… Тут она задумалась: а куда бы их перенаправить? Лучшим вариантом была бы гостиная, но Тея понятия не имела, в каком состоянии та находится, учитывая разгромленные холл, столовую и кабинет при библиотеке… Она рисковала оказаться в неловком положении, и потому был выбран вариант ни к чему её не обязывающий:
– Пройдите в более удобное место.
Я подам туда чай.
Три пары глаз уставились на неё: Хамелеон прищурив голубой глаз, Анемон… впрочем, с ним неясно, а вот хитроватый взгляд Торми слегка насторожил.
– А что, ещё что-нибудь покушать осталось? – с надеждой осведомился он.
Тея растерялась, не зная, что ответить. Нужно было больше сготовить, но разве гора оладий мало?
– Много есть вредно, – как-то придушено изрекла она, но, вспомнив, что неуверенность не в характере Мазахаки, расправила плечи и почти высокомерно добавила: – Потрудись вытереть руки. Порядочный ребёнок никогда не будет ходить с жирными и сладкими руками.
Тишина удивления обрушилась на неё. Даже кот выглядел озадаченно, под конец фыркнув, словно тем самым сообщив, что он обо всём этом думает. Торми огляделся в поисках, чем бы утереться, ничего подходящего не нашёл, пожал плечами и остался на месте. Тея поняла, что допустила-таки ошибку, вовремя не осознав важность салфеток. Еле удержалась, чтобы не кинуться на их розыск, резонно полагая, что может ничего и не найти, зато её метания туда обратно изрядно повеселят находящихся за столом… и на столе. Она вытащила из кармана чистенький кружевной платок и протянула мальчику, который не замедлил его заляпать.
– Что ж, – поднялся Анемон, не обронивший за последние минуты ни слова, – Чайная комната подходящее место для продолжения беседы. Хамелеон?!
Белый шарик семейства кошачьих отрывисто мяукнул и опустил усы в остатки чая.
– Вот как, – немного расстроился Анемон, чуть склонив голову, и обратился к домоуправу: – Госпожа Мазахака, вынужден вас просить позаботиться о Хамелеоне. Поговорите с ним о чём-нибудь, чтобы он не скучал... – Кот недовольно мяукнул, и юноша торопливо исправился: – Чтобы вам не было скучно.
Тея с сомнением покосилась на своенравную животинку, не понимая, о чём можно говорить с котом, будучи в своём уме, но оставила свои мысли при себе.
– Как пожелаете, – ограничилась нейтральным ответом и поспешила заняться приготовлением обещанного свежего чая.
Анемон наконец удалился. Хоть кого-то удалось выпроводить. Оставался ещё Торми, который, неторопливо обойдя дважды вокруг стола, поинтересовался, что умеет готовить госпожа Мазахака из сладкого.
– Ну… – Тея задумалась; легче сказать, чего она не умеет, о чём девушка и поведала притихшему мальчику. Притихшему, будто от её ответа зависело что-то важное, допустим, чья-то жизнь.
Голубое море в глазах ребёнка заискрилось, как вода под лучами солнца, и он принялся излагать, чего бы хотел поесть в ближайшее время... Список потянулся за пределы кухни, выкатился в холл, пролез под дверью и очутился на улице, прошелестел по разгорячённой зноем каменной дорожке, направляясь к воротам, протиснулся в щель под калиткой…
– Стоп! – Мысленно остановила его триумфальное шествие Тея, у которой от обилия всевозможных названий стряпни чуть не случилось помутнение рассудка. – Позволь мне самой… – начала сердито, но ясная лазурь распахнутых глаз, обрамлённых длинными ресницами, пробудила в её сердце умиление, и она мягко докончила: – Позволь самой выбрать, чем тебя порадовать. А теперь ступай! Хотя постой! – Она поставила на поднос фарфоровый расписной заварник и чашки. – Поможешь донести чай.
Тея не стала освещать истинную причину просьбы – она понятия не имела, где у них тут Чайная комната.
***
Возвращаясь из похода по лавкам со съестным, Тея раздумывала о превратностях бытия и роли случая в судьбах народов, и более конкретных случаях проявления указующего перста судьбы. Впрочем, если ещё более конкретно, то почему её лично судьба приняла образ мило улыбающейся сестры, вручившей ей маловразумительные инструкции и пославшей в Феланду; почему она сейчас находится именно здесь и сейчас в нехарактерной для себя роли, изображая одарённую во всех отношениях, кроме внешности, прислугу в доме не совсем нормального человека?
Тея в задумчивости покосилась через гору свёртков на идущего следом рыжеволосого мальчика. Торми явно был недоволен своей ролью носильщика, и на его обманчиво невинном личике периодически возникали забавные гримасы: мечтательно-одухотворённые означились Теей как «фантазии на тему обеда», а раздражённо-гневные как «составление плана страшной мсти». Причем девушка не была уверенна, касается ли этот план непосредственно её, или опасаться следует учителю, который столь безжалостно послал ученика на самый солнцепёк в качестве сопровождающего Мазахаки. Как оказалось, Торми являлся своеобразной визитной карточкой, и торговцы, радостно улыбаясь, выполняли любые гастрономические, и не только, прихоти арахуэнтовского домоуправа, и ещё более радостно улыбаясь, записывали стоимость прихотей на счет господина Арахуэнте. И ученик был послан для подтверждения прав устрашающей особы. Имеющееся положение вещей сулило немало привлекательных перспектив, крайне выгодных для Теи во всех отношениях.
Открывая дверь в холл, она почувствовала себя неуютно. Словно повеяло ледяным холодом, добирающимся до самого сердца, вымораживая из него тепло. Торми обогнал её и, бросив на ходу, что отнесёт провизию на кухню, скрылся из виду. Тея шагнула в дом, убеждая себя в нелепости странных ощущений, которые, впрочем, от этого никуда не делись. Девушка огляделась в попытке найти им объяснения и застыла: косые зеленоватые лучи с потолочного витража падали прямо на кресло, освещая танцующие в воздухе пылинки. Кругом царил всё тот же беспорядок, что и прежде. В кресле с закрытыми глазами сидел Анемон. Его локти касались подлокотников, руки сцеплены на животе. На спокойном лице лежала печать умиротворения, а с уголка рта стекала рубиновая капелька… Крови? Тея сглотнула. Ей показалось, что это от его остывающего тела исходят ледяные эманации, вытягивающие жизнь из всего живого. Она уж было собралась окликнуть господина Арахуэнте, чтобы убедиться наверняка, жив тот или нет, когда воздух в десяти шагах от неё всколыхнулся и уплотнился, являя полупрозрачную фигуру в красных тяжёлых одеяниях. Призрачная женщина с правильными чертами лица и старинной парадной причёской – тугими тёмными локонами, заколотыми золотыми спицами со звенящими подвесками – улыбнулась сладостно-манящей улыбкой и протянула к ней руки, унизанные драгоценными кольцами. По комнате поплыл шипящий звук, растягиваясь и складываясь в слова: и… ди… ко… мне…
Тея, не помня себя, вылетела из холла, чувствуя, как бешено колотится сердце. Мёртвый Анемон в холле? Приведение? Этого не может быть! Это какая-то шутка. Ей слышались голоса и чей-то таинственный смех. Тея металась по коридору и даже пыталась открыть попадающиеся двери, которые, наверно к счастью, оказались запертыми.
«Спокойно, Тея, спокойно», увещевала она себя, но дрожь не проходила.
Кухня! Даже не верилось, что она до неё добралась. Дыхание сбивалось, и девушка простояла несколько секунд, не шевелясь, пытаясь прийти в себя. Торми в кухне не обнаружилось, к большому сожалению, а ведь он направлялся именно сюда. «Почему всё так?» Что там говорили про дом Арахуэнте... Что ни один нормальный человек не продержится здесь больше одного дня. Одного дня! А для Теи день ещё далеко не закончился. Нет, она не сдастся. Не сдастся!
Управдомша дошагала до столешницы на потяжелевших ногах. Промочить горло это как раз то, что поможет полностью прийти в себя и разобраться в ситуации. К её разочарованию чайник оказался пуст, хотя в его недрах что-то подозрительно звякало. Тея открыла крышку и наклонилась, вглядываясь внутрь посудины: там было настолько темно, что дна не видно. «Что за ерунда?» Вдруг в тёмной глубине чайника зажёгся фосфорический огонёк, разгораясь сильнее. Чайник вырвался из её рук и закружил по кухне, весело громыхая крышкой, злобно хохоча и изрыгая из носика зелёное демоническое свечение.
Девушка едва не села прямо там, где стояла. Агрессивное поведение чайника никак не вписывалось в её представления о Мироздании, но мало ли чего туда с утра не вписывалось! Если реальность не желает соответствовать мировоззрению, значит, следует исправить реальность. И первым делом следует водворить чайник на надлежащее ему место!
Тея, наблюдая за беснующейся посудиной, внимательно огляделась: вроде бы всё остальное на месте и не проявляет признаков неподобающего кухонной утвари состояния. Значит, первым делом – чайник, а потом следует заняться и… мёртвым Анемоном Арахуэнте. Тея поёжилась и покрепче ухватилась за подобранную скалку – лучшего оружия поблизости не нашлось.
Чайник её откровенно злил, не давая себя поймать. Попытка сбить его в полёте сковородником и коллекцией подвернувшихся под руку вилок с ножами не увенчалась успехом, зато ближайшая стена стала похожа на ежа, ощетинившись столовыми приборами.
– Проклятый чайник! Убью! – Она скакала за ним по всей кухне, размахивая колотушкой, но он как в насмешку уворачивался от всех атак, зато остальная посуда, а также застеклённые шкафчики этого не делали, брызгая стеклом и фарфором. – Ты значит так! – выпалила Тея, скрежеща зубами, и, выставив скалку перед собой, сжала её обеими руками. – Ну держись, строптивый кофейник, сейчас ты у меня натанцуешься!
Скалка отправилась в столь стремительный полёт, что, краем навернув носик чайника, врезалась в стену, снеся приличный кусок дверного косяка и разломившись от удара на две части. Чайник, обиженно заверещав, закрутился на месте и, возмущённо подпрыгнув, заскакал по кухне ещё быстрее. Девушка огляделась в поисках следующего метательного орудия. Взгляд её упал на топорик для разделки мяса: лишённый общества прочих режущих собратьев, он сиротливо притулился у стеночки, маня блеском отточенного лезвия.
Тея зловеще оскалилась. Это, конечно, не её боевой товарищ, но справиться с разбушевавшейся утварью подойдет. И тут случилось непредвиденное. То ли она чересчур вошла в образ зловещего врага сосуда для чая, то ли неведомая сила потянула оживший предмет куда-то за грань, но коварная жестянка покинула стены кухни, и Теи пришлось увязаться следом, дрожа от еле сдерживаемого гнева.
Пролетая холл, она даже не взглянула на предполагаемый труп Анемона, увлечённая преследованием. Кровь неслась по венам с оглушительной скоростью. Тея уже не ведала страха и была готова порвать одержимого злым духом пыхтельщика голыми руками.
В следующий миг время будто остановилось. Как в страшном сне медленно и с надрывом отворилась парадная дверь. Чайник замер на месте, плавно покачиваясь в воздухе, испуская из покорёженного носика зеленоватый дымок. Через порог переступила девочка с длинными волосами цвета седых небес и отточенным неспешным движением извлекла из ножен меч.
В её тёмных спокойных глазах таилась смерть…
ГЛАВА 6. Дом, в котором… – 2, или Приключения почтальона
Когда не знаешь, что впереди, а позади - не то,
что хотелось бы, стоять на месте - тоже не выход.
Ней,
один из восьми герцогов, основываясь на личном опыте
Шензу определенно гордился своим отражением в зеркале и своей новой работой. Тёмно-зелёная с голубыми и оранжевыми нашивками униформа сотрудника почтовой службы без сомнения ему шла. По-крайней мере, Шензу в этом был абсолютно уверен, тем более что ничего подобного ему ещё не доводилось одевать.
Поправив воротничок, он пригладил соломенного цвета волосы и со сдержанной улыбкой кивнул своему отражению. Первый рабочий день в качестве почтальона наполнял юношу воодушевлением и стремлением узнать как можно больше нового. Серые глаза предвкушающе блестели, а на простоватом лице то и дело расцветала блаженная улыбка. Он непременно будет лучшим и покажет себя с самой презентабельной стороны.
– Я готов. Что нужно делать?
Небольшая почтовая конторка выходила окнами на площадь. День давно разгорелся. И лишь Шензу то ли по рассеянности, то ли ещё из-за чего только сейчас очутился на работе, и этот факт, судя по недобро прищуренным глазам распорядителя почты, обещал ему мелкие, но всё же неприятности.
– Вот.
Господин Фитеума выложил на стойку небольшую коробочку, упакованную в непривычную лиловую бумагу. Тонкие шнуры бечёвки перетянули её во
