Остров дождей. Ветер Морвейн

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Случайно оказавшийся в борделе в пятничный вечер ведьмак, ветеран забытой войны, берётся выполнить странный заказ: незнакомка приглашает на дом хастлера. Она ставит три условия: хастлер не должен дотрагиваться до неё; у хастлера должны быть завязаны глаза; хастлер должен быть и покорен, и груб. Удастся ли Трэйну угадать её желания? Какое прошлое стоит за этой девушкой, и что за тайну не должны увидеть его глаза?

   Внимание!18+.

   Всего в цикле три книги. В каждой: свои герои, а вот злодеи связаны между собой. Так что можно читать и отдельно, но чтобы собрать всю головоломку - потребуются все три.

ГЛАВА 1

Дождь лил который день, застилая серой пеленой дома, статуи и морской горизонт. Изо дня в день острова тонули в сизом тумане, так что кэбмены не желали выходить на службу, опасаясь не заметить в бесцветном мареве ограждения мостов и набережных и отправиться вместе с повозками в вечное плаванье по реке времён.

   Приближалась осень — моё любимое время года с тех пор, как закончилась война. Дни становятся короче, залы библиотек пустеют, и нам остаётся только дремать за своими столами и ждать наступления ночи, когда можно будет разойтись по домам. Ночью же можно выпить отвара горных трав и уснуть, не думая ни о чём и не терзая себя воспоминаниями. Да, я люблю осень, и любовь эта становится лишь сильнее год от года. Но любви моей не разделяют мои друзья, которые считают своим долгом раз в неделю собираться все вместе в борделе у Барни и туда же вытаскивать меня.

   Все вместе — значит вчетвером. Сам Барни, Лиаро — некогда целитель великой армии света, а ныне такой же лишённый поместья аристократ, как и я. Лиаро сохранился лучше многих из нас. После войны он смог остановиться. Говорит, что сам. Третий в нашей компании — Дайкон. Он как раз завязать не смог. С каждым годом мы видим, что ему становится хуже, но он никого не желает слушать. В глазах его с самой победы затаилась какая-то намертво вбитая, загнанная в самые тёмные уголки сознания жестокость. Я знаю, что Дайкон старается, и именно ему больше всех нас нужны эти встречи, чтобы не утонуть окончательно в мёртвой тишине бессмысленного одиночества. Вплоть до конца весны был ещё Киран, наш командир. В июле его тело нашли в глухой заводи возле порта. В те дни стоял такой же туман, как теперь…

   Так что теперь нас осталось четверо. Четыре абсолютно разных человека — хозяин борделя, спивающийся аристократ, учитель музыки — да, Лиаро теперь учитель музыки, без иты он не смог лечить, а до войны успел освоить только игру на фортепиано, — и выжженный итой стражник. Каждую неделю мы собираемся в «Рубиновой пышке», пьём порфорский лагер и травим свои жуткие ведьмачьи байки. Ах да, забыл сказать, что объединяет нас всех: мы четверо — последние выжившие ведьмаки отряда «Чёрный лис».

   «Пышек» мы заказываем нечасто. Бордель стал местом встреч в основном из-за Барни. Дела у него идут лучше, чем у любого из нас, и он не любит покидать своё заведение по вечерам. Зато Барни всегда готов принять старых друзей и напоить их бесплатным пивом, а значит, всё одно к одному, «Рубиновая пышка» — лучшее место для встреч.

   Сегодня пятница, а значит, состоится очередная. Туман ватным одеялом накрыл дома, острова и заводи, утопив в сером мареве всю Атоллу от северных рифов до мыса Вестей. Я был бы рад закончить работу с бумагами и отправиться на боковую, но в ярко освещённом зале «Рубиновой пышки» меня уже ждала дружная ведьмачья компания со своими страшными сказками и некрасивыми воспоминаниями. Так что дорога моя лежала туда.

***

Барни не слишком разборчив. Наверное, у всех нас, прошедших войну, насмерть оторвало представления о морали. Он держит у себя девочек, мальчиков и, кажется, даже что-то среднее. Самые доверенные клиенты могут получить у него самые острые ощущения. Здесь есть и коренные островитянки, и дикарки с континента, и даже запрещённые к продаже и никогда не приезжающие в Атоллу по доброй воле уроженки острова Фей. Конечно, широк не только выбор, но и спектр услуг. Снизу и сверху, нежно и жёстко, с цепями и с перьями, в воде и в воздухе — Барни разрешает всё. Достаточно лишь заполнить небольшую анкету, и хозяин сам подберёт оптимальный персонал. А не найдет у себя — отыщет за пределами борделя и доставит в течение недели. Таковы правила и таков закон успеха «Рубиновой пышки». Девиз заведения — «Никто не уйдёт недовольным».

   Мы, ведьмаки, имеем в этом плане своеобразные вкусы. Одни обходят девочек за полмили стороной, другие предпочитают мальчиков – потому что те не так пронзительно кричат. И многие нуждаются в возможности выпустить пар так, как за пределами борделя это не позволит сделать ни один партнёр.

   Поэтому я не удивился, когда, заглянув в приватный кабинет, записанный за нашей доброй компанией, обнаружил на коленях у Лиаро худенькую девчушку, рыжую, как и сам клиент, и такую же гибкую. Лиаро всегда был ласков. Даже с теми, кого брал без взаимности, хоть и случалось такое не слишком часто. Зато в глазах Дайкона, наблюдавшего за мягкими движениями бёдер девчушки, горела неуёмная жажда. Барни не было, и я, не здороваясь, присел на один из диванчиков.

   — Что празднуем? — спросил я, подхватывая со стола кружку и подставляя её к дубовой бочке. Струя бурой жидкости ударила о стекло и вскипела белой пеной.

   — Годовщина, — сообщил Дайкон.

   — Годовщина чего?

   — Семь лет назад мы вытурили армию тьмы на континент, — Дайкон наконец отвернулся от парочки и посмотрел на меня, — неужто забыл, Трэйн?

   Я фыркнул. Очередная годовщина очередной бестолковой победы. Я их не праздновал. Впрочем, я не праздновал даже свой день рождения — просто не хотел.

   — Не начинайте, ребята, — Лиаро выглянул из-за подрагивающей спины девчушки. — Смотрите, что я нашёл.

   Он подхватил любовницу подмышки и развернул, демонстрируя симпатичное личико и закушенную губу. Послушно развернувшись, та продолжила двигаться, но уже лицом к нам. Она явно была здесь недавно, или же Лиаро нарочно заказал «невинную» — рыженькая старательно отворачивалась, избегая наших взглядов, и скромно пыталась прикрыть ладошкой интимные места.

   — Ты только хвалишься, — бросил Дайкон. — Когда уже начнёшь делиться?

   Девчушка сильнее сжала руки, теперь уже пытаясь обнять себя за бока. Кажется, перспектива быть поделенной её не радовала. Стыдно признаться, но именно это бессилие перед неизбежностью, написанное на её лице, заставило мою плоть дрогнуть и начать подниматься. Ничего не могу с собой поделать. Что-то неправильное засело в нас, доблестных воинах света. Быть может, ита несёт в себе эту заразу жестокости… Не знаю. Только жалость в нас заменило что-то другое — желание причинять боль.

   Я с трудом отвёл взгляд от девчушки. Хотел было ответить Дайкону, но не успел. Дверь открылась, и на пороге показался Барни с кипой папок в руках.

   — Привет, привет, можно не вставать, — бросил он, хотя вставать никто и не собирался.

   Барни плюхнулся на диван и бросил папки рядом с собой. Его мучила одышка. За последние годы наш друг изрядно располнел. Теперь он вряд ли смог бы поднять меч. В этом смысле ему было хуже, чем нам всем, такова была его плата за привыкание.

   — Ну, — отдышавшись, он кивнул на Лиаро и его всадницу, — как вам Нели?

   — Он с нами не делится, — пожаловался Дайкон.

   — Просто отлично, — Лиаро притянул девчушку, заставляя лечь спиной к себе на грудь, и принялся медленно оглаживать едва заметные холмики груди, то ли нам назло, то ли ещё зачем-то.

   — А я только пришёл, — сообщил я, делая большой глоток лагера, — и не хочу никаких девочек. Мне хватит пива.

   Барни усмехнулся.

   — Зря, Трэйн, ох зря. Эта малышка сладка, как карамель. Мне привезли её три дня назад, я думал, придётся долго успокаивать, но, смотри-ка, она уже привыкла.

   Демонстрируя покорность девчушки, Барни опустил руку ей на живот, и та тут же крупно задрожала, опровергая слова хозяина.

   — Ну, Нели! — сказал Барни строго. — Не расстраивай папу.

   Губы девчушки дрогнули.

   — Оставь её, — Лиаро отвёл руку Барни в сторону и заменил её своей, — моя куколка.

   — Что, так понравилась? Смотри, Ли, я на ней хорошие деньги сделать собираюсь.

   Лиаро пробормотал что-то неразборчивое и крепче притянул девчушку к себе, ласково целуя за ушком.

   — И правда, оставь их, — я перевёл взгляд на Барни. — Сам-то как?

   Барни потёр ладонью глаза.

   — Да тебе ли не знать, Трэйн. У меня от буковок перед глазами всё плывёт. Поставки, закупки, заказы, отчёты… Надо взять помощника, да только помощники все воруют как один. Ну, и эти… — он потряс в руках красной папкой с анкетами «особых» клиентов, — один другого хуже. Скоро начнут заказывать людоящериц. Придётся повышать сроки доставки — всё же такое чудовище не одну неделю растить.

   Я усмехнулся. Сомнений в том, что ради денег Барни может скрестить человека с крокодилом у меня не было.

   — А ещё партнёры… Ты знаешь, что я придумал?

   Я пригубил пива и кивнул, приглашая продолжать.

   — Есть много борделей. Большинство конкурирует друг с другом, и бизнес от этого идёт только хуже. А ведь нам нечего делить. Никто из них не может предоставить таких сладких северянок, как Нели, зато у меня ни одной дамы за пятьдесят. Я связался ещё с парочкой хозяев, и теперь мы обмениваемся клиентами. Очень выгодно брать «особых» — вряд ли у кого есть такие каналы, как у меня. Но иногда просто голова лопается. Причём порой попадаются странные случаи. Вот, например, уже три борделя пытаются сплавить мне такой заказ: клиентка хорошо платит. Имя не называет. Просит мужчину средних лет. Вроде всё просто, так?

   Я пожал плечами. И правда, ничего особо странного я пока не видел. Но я и в деле этом мало что смыслил.

   — Она называет пару условий: глаза должны быть завязаны, руки без спроса не распускать, делать всё, как прикажет. Ну, предположим, не совсем стандартные требования, но, согласись, не человека-волка она хочет купить.

   Я кивнул и сделал ещё глоток.

   — Так почему три солидных заведения не могут её удовлетворить? Я бы послал туда кого-то из своих ребятишек, но рисковать персоналом я не хочу. А объяснить, в чём тут дело, никто не может.

   — Маньячка, — фыркнул Дайкон, — режет шлюшек, как козлят.

   — Я попрошу, — Барни повысил голос, — в моём заведении без подобных словечек.

   — Ладно, ладно… Представителей сферы интима?

   — Уже лучше, — согласился Барни и, потянувшись, погладил Нели по голове. Та уже не двигалась, и Дайкон не преминул обратить на это внимание.

   — Я наслаждаюсь, — отрезал Лиаро и шевельнул бёдрами, понукая девчушку продолжать.

   — Так что там с этой клиенткой? — попробовал я отвлечь друзей, потому что Лиаро делиться явно не собирался, а Дайкон уже начинал нервничать.

   — Да ничего. Вот думаю, кого туда послать, так чтобы и лицо не потерять, и мальчиками не рисковать. Уже думал, может с улицы кого нанять, но там болезни, да и качество не то.

   — На улице ты такой типаж не найдёшь, — фыркнул Дайкон. — Хочешь, решу твою проблему?

   Барни посмотрел на него с сомнением.

   — Сам, что ли, съездить решил? Что у тебя там, свербит, а, Кон?

   Дайкон усмехнулся.

   — Вроде того.

   — Я бы тоже не отказался.

   Барни взглянул на меня с удивлением, и я пожал плечами. Осень. Холод. Дождь и туман. Казалось бы — какой, к Изначальным, интим, когда так хорошо лежать под одеялом в одиночестве съемной квартиры и слушать свист ветра за окном? Но почему-то мне стало интересно. Давно уже ничего не было мне интересно, кроме свитков и книг. А тут, как верно выразился Барни, что-то у меня засвербело, и я вновь почувствовал себя молодым.

   Дайкон недовольно посмотрел на меня. Второй раз за вечер у него из-под носа уводили шанс с кем-то переспать.

   — Бросим жребий, — предложил я примирительно.

   — Эй-эй-эй, — перебил меня Барни. — Я не давал согласия. Посмотрите на свои рожи, ребята. Какие из вас хастлеры?

   Я посмотрел на Дайкона. Остатки его величия — длинные чёрные волосы — обрамляли потасканное лицо с глубокими тенями под глазами. Он смотрел на меня так, будто я выглядел ничуть не лучше, хотя я не сомневался, что до такого дело в моем случае все же не дошло. Я часто бывал на людях и старался держать себя в форме. Если на тренировки порой не хватало ни времени, ни сил, то уж лицо-то ещё утром было на месте, и девушки на него никогда не жаловались. Волосы мои были заметно светлее и лежали на плечах, по моим представлениям, пышными волнами. Впрочем, что об этом думали другие, понятия не имею.

   — Лицо будет под маской, — сказал я на всякий случай. Барни окинул оценивающим взглядом наши торсы. Тут, кажется, всё было в порядке. Правда, на моём красовалась парочка шрамов от стрел, а грудь Дайкона под одеждой украшал дышащий пламенем алый дракон.

   — Ну… — протянул Барни, — даже не знаю… Один плюс, если зарежут — не жалко.

   — Спасибо, друг, — я хлопнул его по плечу.

   — Тогда жребий, — Дайкон достал из кармана коробок спичек. — Кто вытянет сломанную?

   — Э-э, нет! — я усмехнулся. — Я твоими краплёными колодами не играю. Барни, придумай ты что-нибудь.

   Барни почесал затылок.

   — Ну… Давайте так, — он покопался в кармане и извлёк оттуда игральные кости. — Ли, ты участвуешь?

   Продолжавший играть с ушком девчушки Лиаро лишь махнул рукой.

   — Тогда, чёт — Трэйн, нечет — Кон.

   Мы оба согласно кивнули. Барни потряс костями в ладонях и швырнул их на стол.

   — Три, — сообщил он и, разведя руки в стороны, посмотрел на меня извиняющимся взглядом.

   Я пожал плечами. Велика беда.

   — Когда выезжать? — спросил Дайкон, заметно оживившись. Теперь и он показался моложе на десяток лет.

   — А когда готов? Клиентка ждёт уже пять дней, так что…

   — Отлично, — вставая, Дайкон хлопнул Барни по плечу, — готовь снаряжение, капитан. Сегодня идём в лобовую.

   Я осушил кружку до дна и встал.

   — Пойду-ка я спать.

   Меня не останавливали. Перина в тот день показалась мне на удивление жёсткой, а свист ветра — угрожающим.

   * Ита, она же пыльца Фей она же порошок - расширитель сознания, который позволяет ведьмакам применять магию. Вызывает что-то вроде привыкания, ускоряет старение и чревата прочими побочными эффектами. На ите основаны все магические эликсиры Атоллы.

ГЛАВА 2

День выдался суматошный и бестолковый. После обеда пришла очередная наводка от Магистра. Я поморщился — сегодня ж пятница. Делая непростой выбор между работой в выходные и напряжённым днём, я выбрал второе и решил отработать предложенную им ветку за пару часов. Дело в том, что магистр Артарий вот уже полгода гоняет нас, хм… Специальных сотрудников? Проще говоря, тех, кто соглашается помогать ему за небольшую доплату или из других соображений. Магистр ищет в архивах и библиотеках всё, что связано с пропавшими несколько столетий назад магами Света.

   Меня он зацепил на удочку, подходящую большинству ведьмаков — он стал говорить со мной об ите, о возможностях человека, ещё о какой-то лабуде, которая производит почти магическое воздействие на нас всех. Слишком хочется нам поверить в то, что война, и правда, велась во имя чего-то. Что не просто кучка завистников истребила более способных и умных, а армия света противостояла армии тьмы.

   В общем, он взял меня тёпленьким. Конечно, была и доплата, ну и, само собой, это чёртово чувство — я-часть-чего-то-большего. Кроме того, наверно, мне было просто скучно… Не знаю, терзает ли скука Барни, но нас с Дайконом — безусловно. Наверное, то же чувство терзает и Лиаро, только он не подаёт виду. Более того, я уверен, что именно скука загнала в гроб Кирана, пусть небо накроет его плащом.

   Так что задачи, которые начал ставить передо мной Артарий, показались мне очень своевременными и интересными. Однако, моего энтузиазма хватило ненадолго — хоть и во имя Света, а пыльные бумаги остаются пыльными бумагами. Задания Артария я продолжаю выполнять всё так же исправно, но слабо верю в успех этих поисков.

   К шести часам пополудни стопка старинных книг на моем столе переместилась с правой части на левую, куда я привычно складывал просмотренное, а я, позёвывая, встал и начал застёгивать плащ. Хотелось спать, но меня в очередной раз ждали старые друзья, и, значит, блаженное небытие откладывалось на пару часов.

***

В отдельном кабинете, который как обычно предоставил нашей компании Барни, было тихо. Только сидел на одном из кресел Лиаро, низко пригнувшись и покручивая в руках бокал вина. При моём появлении он вскинулся, и я прочёл на его лице целый ворох чувств — радостное ожидание, отвращение, злость, и все их стремительно стёрло одно — разочарование.

   — Что-то не так? — я опустился в кресло напротив.

   Губы Лиаро дрогнули. Он выглядел очень странно. Будто помолодел на десяток лет. Сейчас передо мной сидел тот самый целитель, который не раз спасал наши жизни, и по спине пробежали странные мурашки от этой мысли.

   — Нет, — сказал он и снова глотнул вина.

   Он молчал довольно долго, и я взялся было рассказывать ему о своих бумагах и книгах, когда Лиаро меня перебил.

   — Послушай, Трэйн… Тебе можно доверять?

   Я вздрогнул.

   — Глупый вопрос.

   — Не в том смысле… — он повёл плечами. — Я вам доверю жизнь, это понятно. А как насчёт… — он замешкался, не решаясь произнести какое-то слово.

   — Ли, да говори уже, — не выдержал я.

   — Ладно, — он выдохнул, — я заказал ту девочку… Помнишь?

   Я наморщил лоб.

   — Рыжую, — сказал я после минутного размышления.

   — Нели, — выдохнул Лиаро тихо, и я понял, что целитель попал. Нельзя запоминать имена девочек для секса.

   — Так, — сказал я осторожно.

   — Я заказал её на неделе. Мне сказали, она не может, много клиентов. Сегодня я заказал её опять… — он покрутил бокал в руках. — И она опять занята…

   — Ли… — я запнулся, вспомнив, с какой неуверенностью друг начал разговор.

   — Я всё понимаю, Трэйн. Не трави душу. Просто… Просто… она какая-то не такая. Не могу объяснить, но я это чувствую. Она не должна быть здесь.

   — Ли, никто не должен быть здесь. Даже мы.

   — Да, — Лиаро вздохнул, — ты прав. Зря я об этом заговорил. Ладно, я тебя перебил?

   Я подошёл к бочке и стал не торопясь нацеживать пиво. Говорить о бумагах явно было не к месту. Положение спасла хлопнувшая дверь. Обернувшись, мы оба увидели на пороге Барни. Хозяин улыбался и явно пребывал в хорошем настроении. Впрочем, и он, увидев меня, испытал какое-то разочарование.

   — А где Кон? — спросил он с порога.

   Мы лишь пожали плечами.

   — Зачем он тебе? — спросил я.

   Барни усмехнулся.

   — Помнишь ту клиентку? Со странностями...

   Я кивнул.

   — Три сотни золотых. Хочу ещё.

   — Не забудь поделиться, — я усмехнулся.

   — А то. И она тоже хочет ещё. Срок исполнения заказа истекает завтра, так что Дайкон мне нужен, как вода в пустыне.

   — А я хочу Нели, — вставил Лиаро мрачно.

   Барни посмотрел на него и поднял бровь.

   — Так кто ж тебе мешает?

   — Мне её не дают.

   Брови Барни поползли вверх ещё сильнее.

   — Минуту.

   Он скрылся за дверью, снова оставив нас пялиться друг на друга в тишине.

   — Ты болен, — сообщил я другу.

   — Пошёл ты, — только и прозвучало в ответ.

   Барни вернулся через пару минут, настроение его упало, но не сильно. Лицо приобрело выражение «Я здесь босс».

   — Пятнадцать минут, — сообщил он сухо, — как только нынешний клиент закончит.

   Лиаро кивнул, но как-то без особой радости. Видно было, что он бы предпочел сбросить нынешнего клиента куда-нибудь в океан.

   — Ну… рассказывайте, — предложил Барни, подбирая складки живота и пытаясь дотянуться до бочки.

   Я отобрал у него кружку, наполнил до краёв и снова запихнул в пухлую руку. Поскольку Лиаро явно не собирался делиться переживаниями, я снова заговорил о бумагах. Вечер не клеился. Рассказ, казавшийся скучным даже мне, прервало появление рыжеволосой девчушки в одном лишь шёлковом платке, повязанном вокруг бёдер. Красотка ощутимо прихрамывала на правую ногу и придерживала рукой обнажённый живот. Краем глаза я заметил, как радостный взгляд Лиаро переместился с девчушки на Барни, стремительно теряя всё дружелюбие.

   — Господин, — девчушка склонила голову и остановилась напротив заказчика.

   — На колени, — бросил Лиаро жёстко и, видя, что та скособочившись пытается опуститься на пол, перехватил её за плечо, — ко мне на колени, дурочка.

   Нели повернулась спиной и неловко опустилась верхом на бёдра Лиаро, явно пытаясь не причинять себе боль. Не дожидаясь, пока та устроится поудобнее, Лиаро перекинул одну её ногу в сторону и, развернув чуть боком, прижал к груди, как большую куклу. Губы ведьмака зашевелились у самого уха красотки, но что он говорил — мы не слышали, и, наверное, к счастью, потому что есть вещи, услышав которые, люди не живут.

   — Что-то ты не досмотрел, — сообщил я Барни рассеянно.

   Тот скрипнул зубами.

   — Есть клиенты, которым не возразишь, — бросил он, снова мрачнея, и глотнул пива.

   — Я думал, с богатыми садистами работает особая категория персонала.

   — Да если б я про них говорил, — ядовито сообщил Барни. — Знаешь, кто постарался?

   Я не успел ничего предположить, потому что в комнату вошёл необычайно довольный Дайкон. Улыбка так и цвела на его лице. Увидев девчушку, он весело подмигнул, и та сильнее прижалась к груди Лиаро. Тот тут же опустил руку ей на спину, медленно поглаживая.

   — Что? — спросил Дайкон, заметив, что все взгляды устремлены на него.

   Я только покачал головой. Барни и вовсе промолчал. Дайкон обзавёлся собственной кружкой пива и уселся на оставшееся кресло.

   — Ну, как дела, старички?

   Это было очень странно — наблюдать весёлого Дайкона. Я не видел улыбки на этом посеревшем лице, наверное, с самой войны. Я посмотрел на Барни. Тот колебался. Затем не выдержал.

   — Помнишь клиентку, к которой ты ездил на той неделе?

   Улыбка медленно сползла с лица Кона.

   — Помню, — сказал он насторожённо.

   — Вот, — Барни бросил на стол мешочек с деньгами, — твоя сотня. И она снова просит хастлера.

   Дайкон побледнел. Он удивлял меня раз за разом, потому что я не видел, как бледнело это лицо так же давно, как не видел на нём улыбку. Я всегда думал, что чувства у Дайкона отшибло полностью, как ненужный атавизм.

   — Нет, — торопливо ответил он.

   Барни с удивлением посмотрел на него.

   — Как хочешь, — медленно проговорил хозяин борделя, — тогда скажи, что ей нужно. И что там такого страшного.

   Дайкон помотал головой.

   — Не хочу, — взгляд его с лица Барни перебрался на моё, — вон, Трэйн хотел сходить.

   Я с недоумением переводил взгляд с одного на другого. Будь там что-то опасное, Дайкон вряд ли промолчал бы. Но на кой-чёрт он отправляет туда меня?

   — Вообще, — сказал я, — я собирался лечь спать пораньше.

   Два взгляда, воткнувшихся мне в переносицу, никуда не делись. Я пригубил пива. Скука. Она мучит нас днём и ночью. Слишком много чувств осталось позади, и всё, что окружает нас теперь, кажется сизой дымкой, лёгкими касаниями. И вот происходит что-то настолько необычное, что Дайкон едва может справиться с собой… Я могу пойти и узнать, что же его выбило из колеи, но отказываюсь, потому что хочу спать? В самом деле, это уже не спишешь на иту. Это откровенная старость.

   — Уверен? — спросил я у Барни. — Я — не твои мальчики-девочки, — я кивнул на Нели. — Если что — церемониться не стану.

   Барни уверен явно не был, но медленно кивнул.

   — Она же просит серьёзного мужика, — сказал он. — Ну, а если и правда что не так — уж я надеюсь, ты с ней разберёшься получше, чем хастлеры.

   Я тоже кивнул.

   — Тогда давай маску. Только поплотнее. Раз уж я её не увижу, то и она не должна меня узнать.

ГЛАВА 3

Кроме маски мне достались узкие кожаные брюки, белоснежная рубашка и кожаный же жилет. Пока Барни натягивал всё это на меня, я не сопротивлялся — появляться в доме «клиентки» в своей одежде мне не хотелось и самому. Кроме того, он заставил меня вымыть и тщательно расчесать волосы, так что, взглянув на себя в зеркало, я увидел мужчину почти молодого и вполне достойного ночных приключений. Особенно если надеть маску — что мы с Барни и сделали, заканчивая подготовку. Когда ткань коснулась моих скул, я по понятным причинам ослеп, и мне стало порядком неуютно.

   — Барни… — позвал я.

   — Всё отлично, — прозвучал голос друга.

   — Барни… у тебя есть?..

   Даже не глядя, я чувствовал, что друг колеблется.

   — Есть, — сказал он тихо.

   Лёгкий шорох, и конвертик с итой лёг мне в руку.

   — Трэйн, только не паникуй.

   Я раздражённо кивнул. Спрятал пакетик в карман брюк и протянул руку.

   — Веди.

   Барни вывел меня на улицу и усадил в какой-то экипаж с мягкими сиденьями. Затем чьи-то незнакомые руки ощупали повязку, и от их касаний мне захотелось потянуться к порошку. Что же будет дальше? Я заставил себя успокоиться. Щелчок двери — и равномерный стук колёс.

   Пока мы ехали, начался дождь. Холодные капли залетали даже в кэб — если это был кэб. Когда же меня взяли за плечо и помогли выйти наружу, ледяные струи ударили наотмашь по щекам. Волосы и одежда стремительно промокали. Кем бы ни был мой перевозчик, его это не волновало. Он молча подтолкнул меня куда-то, провёл десяток метров. Снова скрип двери, и я оказался в тепле. Чёрт. Здесь влажные одежда и волосы казались куда неприятнее.

   — Достаточно, — услышал я мелодичный женский голос, и рука кучера исчезла с моего плеча.

   Первое же произнесенное клиенткой слово заставило меня подобраться. Голос был приятным, даже мягким, а вот интонация… В ней сквозил холод. Впрочем, чего я ждал? Я ведь мальчик на одну ночь. Рука дамы, с которой я собирался в скорости переспать, причем переспать за деньги, ощупывая, легла на моё лицо — будто не я был сейчас слеп, а она. Пальцы были сухими и осторожными. Прикосновения оказались неожиданно приятными на фоне грубых рук кучера и абсолютной темноты, и я не заметил, как потянулся к ней, желая также ощупать её лицо.

   — Нет! — резкий окрик и удар по руке — будто она отдавала приказ нашкодившему псу.

   Повисла тишина. Клиентка перевела дыхание и снова заговорила холодно, почти спокойно:

   — Первое правило — никаких прикосновений без необходимости.

   — Хорошо, — сказал я, стараясь сохранять такое же спокойствие. Она раздражала меня, но интриговала куда больше. — Может, ознакомишь с остальными, пока не поздно?

   Секундная задержка. Не ожидала строптивого? Что ж, изображать покорность я не люблю.

   — Выполнять всё, что я скажу, — она снова целиком взяла себя в руки, — не пытаться снять повязку. И не трогать, пока не разрешу.

   Я усмехнулся.

   — Да, госпожа.

   Всё это приключение странно влияло на меня. Груз последних лет напрочь выветрился из головы. Мной овладел азарт, который знаком только заядлым игрокам. Я замер, позволяя клиентке ощупать меня. Покинув скулы, её пальцы скользнули по шее и дальше на грудь. Быстро отдёрнулись, наткнувшись на мокрую ткань.

   — Там дождь, — сказал я. Почему-то захотелось извиниться.

   — Я поняла, — слова прозвучали неожиданно мягко. — Идём.

   Она взяла меня за руку и потянула вперёд. Наткнувшись на ступеньку, я потерял равновесие, но она тут же поддержала меня за плечо. Мы поднялись наверх, открылась дверь, и теперь я оказался в новом помещении. Сухие пальцы скользнули мне на плечи, снимая так тщательно приготовленную Барни одежду. Жилетка упала на пол, следом отправилась рубашка, с которой разве что не текло. Когда пальцы клиентки легли на ремень моих брюк, я невольно поймал их. Не хотелось расставаться с заветным конвертиком.

   — Мы уже начинаем? — спросил я.

   — Нет.

   Руки клиентки исчезли, и в следующий миг моей груди коснулось мягкое полотенце. Оно прошлось по всё ещё рельефному узору мышц и замерло у маленького шрама под правым соском.

   — Что это? — спросила моя клиентка, и голос её снова заледенел.

   Я пожал плечами.

   — Шрам. Я воевал.

   — Воевал… — повторила она медленно, — и ты пахнешь итой.

   М-да… ничего себе у неё обоняние. Впрочем, и я прокололся.

   — Я волновался, — сказал я честно, — это мой первый вызов.

   Секунду клиентка молчала.

   — Ведьмаки теперь занимаются «этим»?

   — Ты и не представляешь, чем порой занимаются ведьмаки, — ответил я резко и тут же пожалел, вспомнив, что здесь не место для исповедей.

   Она помолчала.

   — Так даже лучше, — сказала она, — тогда ты знаешь, что делать.

   Она взяла мою руку и опустила на своё плечо. Я почувствовал под пальцами мягкий шёлк.

   — Одежду не снимать, — голос её теперь звучал сухо и отстраненно, — в остальном — делай что хочешь. Ты — мой хозяин, пока я не скажу… Скажем, «Брен-Тиан». Твоя задача… Твоя задача сделать так, чтобы я кончила. Всё просто.

   Я кивнул. И правда, задача ясна.

   — Начали? — спросил я для надёжности.

   — Да.

   Я провёл ладонью по закутанной в шёлк руке, изучая параметры партнёрши. Она была довольно высокой. Ростом, наверное, с меня - или на полголовы ниже. Стройная, но не хрупкая. Клиентка недовольно зашипела, когда мои руки пустились в путешествие по её груди, и я решил не тянуть.

   — Где кровать? — спросил я.

   Она взяла мою руку и положила на деревянный столбик. Оказалось, мы стояли совсем рядом с ней. Я взял её за талию и без лишних слов швырнул на матрас. А что ещё мне оставалось делать, если даже трогать нельзя?

   Склонившись, я удостоверился, что она оказалась на животе, и с силой дёрнул наверх ту шёлковую ткань, которая скрывала её тело — то ли халат, то ли мантию, чёрт его знает. Клиентка снова попыталась протестовать, но я не обратил на это внимания. По сути, она лишала меня любой возможности выполнить задачу. Нежности она не хотела, грубость её не устраивала. И правда, капризная персона.

   Опустившись на одно колено рядом со своей одноразовой любовницей, я другой ногой раздвинул её бёдра. Вопреки новому шипению прошёлся рукой по ягодицам и замер, насквозь пораженный противоречивыми чувствами. Под пальцами вздымались едва заметные бугорки шрамов. На гладкой, нежной, как шёлк, коже мягких округлых ягодиц. Наверное, если бы она и не разрешила мне делать всё, что я хочу, в этот миг я бы не сдержался. То самое чувство, которое одолело меня при виде искусанных губ Нели, проснулось с новой силой; а то, что я не видел жертву, срывало крышу до конца.

   Не обращая внимания на протестующие звуки, которые относились к моим поглаживаниям, я резко просунул пальцы ей между ног и с удовлетворением обнаружил, что клиентка потекла. Расстегнув штаны одной рукой, другой я приподнял её за живот и поставил на четвереньки. Перешагнув через ногу девушки и придерживая её за одно бедро правой рукой, левой направил себя внутрь и вошёл до конца. Клиентка резко выдохнула. Я замер, не столько заботясь о ней, сколько пытаясь привыкнуть к взорвавшим тело ощущениям. Я так давно не был внутри другого существа, что мне порой казалось, что я не буду там уже никогда.

   — Давай, — приказала она, но я подождал ещё секунду, понимая, что если шевельнусь прямо сейчас, то она точно ничего не получит от нашей встречи.

   Я начал двигаться медленно, стараясь привыкнуть к тугим мышцам, окружившим мой член, и тут же поймал её недовольный стон. Опустив руку, нащупал бугорок между её ног и принялся медленно ласкать в такт движениям своих бёдер. Как ни странно, тело её толком не отозвалось. При том, что сам я едва сдерживался, задача мне явно предстояла сложная. Я ускорил движения, продолжая также ласкать её спереди, но, как и опасался, просто излился – прямо внутрь неё. Хорошо, что на такой случай Барни тоже дал мне выпить одну необходимую траву.

   Она ещё пару раз толкнулась мне навстречу, но её этого явно не хватило. Я сосредоточился на её промежности, но и это не помогало. Ужасно хотелось погладить её живот, приласкать грудь… хотя бы просто в благодарность, но почему-то я не смел нарушить запрет.

   Я опустил свободную руку на её бёдра и огладил. От одного только ощущения этой изорванной кожи под рукой член снова наливался кровью, но хотелось большего. Я шлёпнул её по выпяченному полушарию и тут же услышал тихий стон. Ей нравилось, так же, как и мне, в этом я не сомневался. Я повторил шлепок, но с новой силой. Затем ещё и ещё, пока пульсация между ног не стала невыносимой.

   В этот раз я двигался резко и рвано, не жалея ни себя, ни её. Стоны внизу становились чаще. Я опустил руку на её промежность и обнаружил, что губки распухли, требуя ласки, однако она тут же оттолкнула мою руку.

   — Скажи, — прохрипела она, явно задыхаясь, — скажи, кто я.

   «Клиентка» — подумал я равнодушно и добавил уже вслух:

   -…с отличной задницей.

   — Кто? Я вызываю чужих мужчин к себе, чтобы они имели меня без разговоров, так кто я?

   — Шлюха, — выдохнул я, хотя от этого слова в груди кольнуло. Нет, всё было куда сложнее. Я пока не мог до конца понять её желаний, но дело было не в стремлении трахаться или, по крайней мере, не только в нём.

   — Ещё, — потребовала она.

   — Похотливая дрянь, — я толкнулся особенно сильно, — подставляешься, — толчок, — кому, — толчок, — попало, — ещё сильнее.

   Всхлип внизу — но я его уже не слышал, потому что второй оргазм оказался куда сильнее первого. Ещё одно слово, и, не дослушав его, клиентка изогнулась иобмякла, кончая — я почувствовал это, потому что вход её бешено запульсировал, доводя меня до экстаза. Толкнувшись напоследок, я вышел из неё. Сил не было. Хотелось рухнуть на простыню и уснуть, но негромкий приказ не позволил:

   — Вон.

   Меня будто обожгло.

   — Собирай свои тряпки — и вон.

   Проклятье… Ведь я сделал только то, чего хотела она сама, не так ли? Тогда отчего так паршиво внутри? Я опустился на мягкий ковёр и принялся собирать свои вещи. Это заняло не так уж много времени, они лежали кучкой у самой двери.

   Я замер на пороге, пытаясь справиться с неприятным посасывающим чувством в груди.

   — Вон! — почти выкрикнула она.

   — Прости, — только и смог сказать я прежде, чем выйти за дверь.

   Кучер — или слуга? — ждал меня внизу. Он вытолкнул меня за двери так же грубо, как недавно затолкал внутрь. Запихнул в кэб и тронул лошадей. Я заметил краем сознания, что копыта простучали по нескольким улицам с различным мощением и несколько раз карета свернула, но направления я не запоминал. Внутри был полный раздрай. Высадив меня напротив «Пышки», кэбмэн снова пустил коней вскачь. Я даже не сразу сообразил, что могу теперь снять повязку.

   Город уже спал. Тихий осенний дождь накрапывал по мостовой, выстукивал по крышам. Прохожих не было, так что, к моему счастью, некому было увидеть меня в столь непристойном виде. Я медленно побрёл домой, поднялся на второй этаж и, не раздеваясь, упал на кровать.

   Я сделал только то, что она просила. Так почему мне по-прежнему было так тошно?

ГЛАВА 4

Неожиданно для себя к вечеру воскресенья я осознал, что мне нужно повидаться с Барни. Зачем — я сам плохо понимал. Покоя не давала недавняя встреча с клиенткой. Я то и дело вспоминал её мягкий голос и осторожные руки в самом начале. И тут же — будто она маску надела, холод и резкость, когда до неё дошло, кто я. Она врезалась в мои серые будни, как нож в тёплое тело, разрывая и не позволяя срастись.

   Я держался два дня — до вторника. Затем сгрёб бумаги в стол, пожелал удачи коллегам и, выйдя из библиотеки, двинулся в направлении «Пурпурной пышки». Как оказалось, я свихнулся не один. Уже у входа я услышал знакомый голос Лиаро, втиравший что-то маловразумительное хозяину борделя.

   — Я же всё отдам! — услышал я от входа.

   — Отдашь — тогда приходи.

   — Тогда будет поздно, Барни. Барни, ты не можешь так со мной поступить.

   Я открыл дверь в кабинет. Бывший лекарь в горячке спора схватил трактирщика за ворот рубашки. Костяшки пальцев его побелели.

   — Так… — сказал я, прикрывая за собой дверь. — Вас на улице слышно. Что у вас тут творится?

   Лиаро обернулся ко мне. Взгляд его лихорадочно блестел. Он отпустил ворот Барни и резко отошёл к окну, делая вид, что вглядывается в тусклое марево набережной.

   — Всегда рад старым друзьям, — сообщил Барни, отряхивая одежду, — когда они не бьют мне морду. Ну что там, Трэйн, у тебя тоже не все дома?

   Я осторожно присел на подлокотник кресла.

   — Можно и так сказать.

   — Тогда пока не начинай, — Барни замахал руками в воздухе. — Я принесу выпить. Мне это нужно.

   Я пожал плечами. Выпить и я был не прочь. Барни вышел, и мы с Лиаро остались вдвоём.

   — Опять та девчонка? — спросил я, и плечи друга дрогнули. Он резко развернулся.

   — Да, опять, — он наградил меня яростным взглядом своих медового цвета глаз. — Ты знаешь, что с ней сделали?

   Я вздохнул.

   — Это бордель, Ли. Барни ещё неплохо следит за своими.

   — Мне плевать, — он отвернулся и прошел к противоположной стене, явно не в силах стоять на месте. Затем развернулся и сделал ещё два шага ко мне. Взял за ворот рубашки. — Трэйн, у тебя есть деньги?

   Я не успел ответить, потому что в комнату вошёл Барни с бамбуковым подносом в руках. На подносе стояло три пинты лагера.

   — Он и к тебе пристаёт? — спросил Барни, наградив рыжего ведьмака мрачным взглядом. — Лиаро, уймись!

   Я вдохнул и снова посмотрел на целителя.

   — Сколько тебе нужно?

   — Он хочет полторы тысячи.

   — И что потом?

   Лиаро отпустил мою рубашку, скрестил руки на груди и пожал ссутуленными плечами.

   — Полторы тысячи? — спросил я у Барни. — Не много ли за девчонку, которая долго не продержится?

   Барни поджал губы.

   — Она была нормальной, — бросил толстяк, — пока не попала к этому, — Барни мрачно кивнул в сторону Ли.

   Я покосился на приятеля.

   — Брось, Барни. Какая разница, что было? Я так понимаю, сейчас девочка быстро теряет цену.

   Барни вздохнул.

   — Тысяча! — сказал он упрямо. — Я отдал за неё тысячу двести, а она не отработала и ста.

   Лиаро сжал кулаки и зашипел.

   — Сколько заплатила та леди в пятницу? — спросил я, перекрывая другу дорогу к нападению.

   Барни помялся.

   — Триста, — сказал он.

   — Барни, — повторил я, потому что в глаза мне он не смотрел.

   — Чёрт бы тебя побрал, — трактирщик грохнул поднос на стол, — пятьсот, при условии, что ты придёшь ещё! Но ты же не придёшь, так?

   Я улыбнулся. Видимо, как-то не так, потому что Барни попятился.

   — Когда она хочет меня видеть?

   Барни удивлённо приподнял бровь.

   — В пятницу, — сказал он, — так же. Но это не твои пятьсот! Заведение берёт…

   — Заведение возьмёт двести, как и с Дайкона. Я схожу к ней ещё два раза, и ты отдашь Лиаро его игрушку. По рукам?

   Барни сделка явно не нравилась.

   — А если в третий раз она не позовёт? Я не торгую в кредит, Трэйн. Я уже сказал нашему приятелю, будут деньги — будет сделка. Я и так в убытке.

   — Хорошо, — я снова перегородил дорогу Лиаро, готовому броситься в бой, — будут деньги — будет сделка. А пока — отложи её для нас. Никаких агрессивных партнёров.

   — Вообще никаких! — перебил меня Лиаро.

   — Вообще никаких, — согласился я. — Содержание я оплачу. Так что, по рукам?

   Барни покачал головой.

   — Ненавижу вести дела с друзьями. Чёрт с вами. По рукам.

   Мы задержались ещё ненадолго, чтобы распить принесённое пиво, и вместе с Лиаро вышли на набережную.

   — Трэйн… — позвал он, нарушая долгое молчание.

   — М? — я подошёл к парапету и облокотился, глядя на плескавшееся у ног море.

   — Что там за заказ? Почему никто не может его выполнить?

   Я пожал плечами и развернулся, опираясь о парапет спиной.

   — Понятия не имею, — честно сказал я, — спроси у Кона.

   Мы попрощались, а я ещё какое-то время смотрел вслед Лиаро, удалявшемуся прочь по набережной. Он был самым милосердным из нас. Сломался он как-то внезапно. Я даже не мог бы сказать, почему. Просто в один прекрасный день глаза его потускнели, и он перестал верить. Он работал всё так же, проводя бессонные ночи с ранеными и уводя с того света нас, солдат. А когда война закончилась, он не стал ждать, пока ита уничтожит его изнутри. Он отказался от неё легко, как отказываются от того, что ненавидят сильнее самой жизни. И всё равно продолжал приходить на наши встречи. Что притягивало его? Не знаю. Наверное, на его месте я постарался бы забыть неприятное прошлое как можно быстрее. Отбросить старые связи. А он приходил. Терпел и меня, и Кирана, и даже Дайкона. И только теперь мне стало казаться, что он всё-таки сорвался.

ГЛАВА 5

Оказавшись дома, я тщательно протёр зеркало и посмотрел на своё отражение, что делал нечасто. В целом, я не ошибся. Вряд ли мне можно дать больше тридцати пяти, волосы и кожа по-прежнему в порядке. Щёки слегка припухли, но это легко исправить — просто сократить количество соли в еде. Тем более, щёки под маской не видны. А вот фигуру я немного переоценил — мышцы всё ещё на месте, но слегка заплыли жирком.

   Не знаю, почему всё это вдруг обеспокоило меня, но я подошёл к стенному шкафу, извлёк оттуда меч, которого не касался добрую пару лет, и, не выходя из комнаты, сделал несколько выпадов. Движения давались заметно труднее, чем я ожидал. Вернувшись к шкафу, я достал остальную часть боевого облачения — стёганый доспех, подкольчужник, пару ножей, надел всё это на себя и спустился по винтовой лестнице на хозяйственный двор.

   Соседские дети пялились на меня, как на клоуна, но мне было плевать. Мне вообще давно уже наплевать, что думают обо мне люди. А потому было особенно странно, что для незнакомой женщины мне захотелось привести себя в порядок. Может, сказывался недостаток свиданий? Я хмыкнул, признавая эту версию правильной. Выгнал из головы лишние мысли и принялся вспоминать основные дорожки.

***

Дни летели, как листья с деревьев — быстро и незаметно. Спать я стал меньше. Хотя в сон клонило куда сильней. Теперь до и после работы, каждое утро и каждый вечер я полчаса тренировался во дворе. Конечно, к пятнице результат был не слишком заметен, зато мешки под глазами немного стаяли. Я быстро разделался с работой, состряпал Артарию очередную порцию бестолковых отчётов и, запечатав конверты, передал гонцу.

   До борделя я добрался за пятнадцать минут, хотя этот путь всегда занимал у меня полчаса. Дайкона не было — при мысли об этом в груди неприятно кольнуло беспокойство. Не хотел я ещё одного Кирана. Лиаро уже сидел в кабинете, и его девчушка сидела напротив него. При виде меня она попыталась встать и поклониться, но Лиаро удержал её за руку.

   — Нели, это Трэйн.

   Я небрежно кивнул. Подошёл к бочке, намереваясь налить пива, но тут же передумал — не хотелось создавать душок.

   — Нели, Трэйну можно верить. Ты покажешь ему?

   Я заметил, что девчушка вжала голову в плечи и торопливо замотала головой. Она опасливо оглянулась на дверь.

   — Не надо мне ничего показывать, — согласился я, тоже усаживаясь напротив девчушки и рассматривая её лицо. На скуле красовался заживающий синяк. Как неосмотрительно. Не ожидал такого от «Пышки».

   Вошёл Барни. Хозяин критически оглядел меня. По лицу было видно, что он всё ещё недоволен сделкой.

   — Пошли, — кивнул он мне, и я встал.

   — Трэйн, — Лиаро поймал мою руку, и я бросил на рыжего косой взгляд, — спасибо.

   И снова я оказался в карете с повязкой на глазах, одетый «по моде». Капли дождя стучали по деревянным стенкам, вторя стуку колёс. Экипаж нёс меня навстречу моей болезни.

***

Хозяйка открыла дверь сама — и тут же захлопнула её за моей спиной. Она молчала.

   — Госпожа, — сказал я осторожно, вытягивая руку перед собой. Похоже, клиентка была где-то сбоку, потому что прямо передо мной оказалась пустота. — Простите меня.

   — За что? — голос звучал прохладно, но настороженно. Я снова поразился тому, насколько этот странный тихий голос, испуганный и высокомерный, ласковый и отстранённый, ласкает слух, будто бархат кожу.

   — Мне кажется, я вас оскорбил.

   Она медлила.

   — Нет. Иначе я не позвала бы тебя снова, — кажется, её слова прозвучали чуть мягче.

   — Госпожа, — повторил я и облизнул губы, — разрешите спросить?

   Она колебалась. А потом вместо ответа подтолкнула меня вперёд. Я снова споткнулся на той же ступеньке, и снова сухая рука поддержала меня. Чертовски приятная на ощупь рука. Так почему она не даёт себя касаться? Из-за шрамов? Знает же, что я видел и не такое. Я будто бы ненароком перехватил её запястье — закутано в шёлк до середины ладони. Шрамы прощупать невозможно, как ни старайся. Мы поднялись в комнату, которую я окрестил спальней, и она подтолкнула меня в грудь, заставляя опуститься в кресло. Раздался звон стекла, и мне в руку лёг наполненный чем-то бокал.

   — Я сама была… груба, — негромко произнесла она.

   Её голос звучал откуда-то издалека, видимо, она села в другое кресло. Я сделал глоток. Вино. Хорошее. Странно расходовать такое на мальчика по вызову.

   — Так вы позволите… спросить?

   Она помолчала.

   — Да. Но я тоже спрошу.

   Я кивнул.

   — Как мне вас называть? — начал я, без особой надежды получить внятный ответ.

   Однако, поколебавшись, она ответила:

   — Талия.

   Ого! Это было очень много для второй встречи.

   — Госпожа Талия?

   — Нет.

   Я кивнул.

   — Талия, вы объясните, чего хотите от меня?

   Она снова колебалась. Да что ж такого в том, чтобы назвать вещи своими именами? Цель нашей встречи ясна как день, вопрос один — как мне достичь её кратчайшим путём. Примерно так я и объяснил вслух. Она помолчала и возразила:

   — Сначала скажи — почему ты вернулся?

   Я пожал плечами.

   — Мне нужны деньги, — сказал я.

   — И тебя ничего… не смущает?

   Я снова пожал плечами.

   — Тот, до тебя… — продолжила она, — тоже был ведьмак. Почему не прислали его?

   — Вы хотите его?

   — Нет! — ответ слишком поспешный. Что бы это значило? Дайкон и тут наследил?

   — Тогда ответьте мне. Я не любопытствую. Я хочу лучше выполнить свою работу.

   И опять она заметно колеблется.

   — Как в тот раз, — выдохнула она наконец, — говори… Говори со мной. Можешь сделать больно…

   — Ты хочешь, чтобы я управлял тобой?

   Она не ответила. Я встал и наощупь подошёл к её креслу.

   — Тогда не ограничивай меня. Я не говорю про глаза. Но мне нужно тебя касаться.

   Я протянул руку и нащупал её плечо. Я отчётливо ощущал, как дрожит оно под моими пальцами.

   — Сквозь ткань, — сказала она по-прежнему негромко, но резко.

   Я потянул её вверх, заставляя встать.

   — Мне решать, — прошептал я ей в лицо. Дрожь усилилась.

   Я положил руки на плечи партнёрши и огладил их, скорее изучая, чем успокаивая. Ничего не видно, конечно, но на ощупь очень гармоничные. Я провёл руками дальше, но не вниз, а вверх, нащупывая её лицо, и обнаружил длинные волосы. Вплёл в них пальцы и понял, что дрожь стала ещё крупнее. Чем аккуратнее и ласковее были мои движения, тем сильнее её трясло. Но я всё равно не хотел по-другому. Она была мягкой и доброй, я чувствовал это. Она вытерла моё тело полотенцем, когда я промок, и напоила меня вином, хотя могла бы использовать и выгнать. Мне не хотелось её унижать, как бы ни просила она об этом.

   Я осторожно провёл по её волосам вниз, к плечам.

   — Прекрати, — прошептала она. Ни следа прежней уверенности.

   Мои руки опустились её на спину.

   — Сквозь шёлк… — сказал я тихо. — Он такой же, как твоя кожа?

   Дрожь достигла опасного состояния, и мне показалось, что сейчас меня снова вышвырнут. Не дожидаясь этого, я притянул её к себе, смыкая кольцо рук на спине клиентки, и замер, не давая отстраниться.

   — Прекрати, — выговорила она куда-то мне в шею, обжигая горячим дыханием, но вырваться не пыталась.

   Я опустил руки вниз, сквозь ткань оглаживая её поясницу и бёдра. Талия была тонкой, спина прямой, бёдра мягкими. Всё как нужно. Нет, не так. Всё просто идеально. Я снова скользнул руками вверх, ощупывая её бока. Как же хотелось увидеть, да что там увидеть, хотя бы коснуться этого тела без одежды… Она так испугалась слов о коже… Там шрамы? Я вспомнил, как касался в прошлый раз неровных рубцов, и понял, что одна мысль о них отдаётся жаром в промежности.

   Я снова прошёлся пальцами по её лицу. Как там, хастлеры не должны целовать клиентов? Но что делать, если так хочется?.. Я наклонился и приник к её виску, а затем опустился ниже, в направлении уха, и огладил сомкнутыми губами раковину. Она по-прежнему дрожала, будто я собирался её пытать.

   — Чего ты боишься? — прошептал я в самое её ухо, и тут же руки Талии напряглись, пытаясь меня оттолкнуть. — Нет, — резко произнёс я, и движения тут же прекратились. Она замерла в моих объятиях, как пойманная птица.

   — Проводи меня до кровати, — скорее приказ, чем просьба, и она повиновалась, заметно успокаиваясь при звуках моего голоса. Будто приказы были ей привычнее чего-то другого. Я встречал такое… У молодых ведьмаков, вернувшихся с войны. Первые месяцы очень странно жить без приказов. Хочется слышать эти вибрирующие интонации в голосе командира и чувствовать… Чёрт… Чувствовать это проклятое «я-часть-великого-целого». Ведьмачка? Вряд ли. Она слишком мягкая. Невозможно. Я стремительно успокоил себя. Она испугалась меня, когда поняла, что я ведьмак. Впрочем, это ничего не значит. Порой мы и сами боимся себя.

   Добравшись до постели, я подтолкнул её, заставляя опуститься на спину, и, подставив локоть, упал следом. Почти невольно — ведь я ничего не видел — натолкнулся на её мягкие губы. Она замерла, а я медленно отстранился. Какими же нежными они были…

   — Извини, — я постарался не терять всё тех же интонаций, которые так успокаивали мою клиентку.

   Снова прошёлся рукой по её груди и скользнул к промежности. Интересно, тут мне тоже нужно гладить через одежду? К чёрту. Она сама хотела, чтобы я принимал решения за неё. Я развёл в стороны полы непонятного шёлкового одеяния и коснулся её дрожащего тела. Специально легко очертил пальцами сокровенное место, едва касаясь мягких складочек и чутко прислушиваясь к усиливающейся дрожи. Да, тут тоже были шрамы. Не знаю, кто сделал это с ней, но если это был человек… Внезапный озноб пробил меня, когда я понял, кто мог бы сделать такое, но я тут же отогнал от себя эту мысль.

   Рука проникла дальше и начала движения. Как у любого нормального мужчины моего возраста, у меня был опыт в этом деле. Как некоторые мужчины моего возраста, я знал, как делать это не с собой. И всё же клиентка не реагировала. Мне становилось стыдно. Тоже мне хастлер…

   — Возьми меня, — прошептала она, и я обнаружил, что её бёдра раздвигаются, приглашая меня устроиться между них.

   Она просила сама… И всё равно отвратительно думать, что я буду брать её вот так, напряжённую до предела.

   — Сделай это сама, — я отодвинулся и откинулся на кровать, удачно угадав, где искать подушки, — давай, — повторил я твёрже, — попрыгай на мне. Это приказ.

   Шорох шёлка, и она двинулась ко мне. Уверенные пальцы расстегнули мой ремень, я приподнялся, позволяя ей слегка спустить мои штаны.

   В следующий миг я ощутил, как скользит её кожа по моей — даже внутренняя сторона её бедра была изрезана шрамами, но этого касания было не избежать, она не могла не понимать. Я положил руки ей на талию, помогая устроиться удобнее, и чуть надавил, заставляя сесть на меня верхом.

   — Пожалуйста, — сказала она совсем тихо и как-то потерянно, — скажи.

   Я сжал зубы. Я не знал, кто она, но чувствовал, что она не имеет ничего общего с теми словами, которые хочет слышать. Хотелось сказать ей, что она прекрасна, и я хочу видеть её. Что её голос сводит меня с ума. Но что-то подсказывало, что эти слова ей слышать будет куда больнее.

   — Мразь, — сказал я внезапно охрипшим голосом, — шевелись, я не хочу ждать.

   Я чувствовал животом, как напрягается её тело. Проклятье, отвратительно. Я — отвратителен.

   — Ты сама хотела этого, так работай.

   Я крепче зажмурил глаза под повязкой. Не помню, что ещё я говорил. Да, она возбуждалась, вот только я не мог заставить получать удовольствие даже то извращённое существо, которое появилось во мне во время войны. Я хотел слышать её мягкий голос и чувствовать на себе её сухие руки. Не по приказу, а потому что она бы этого захотела. Я сжал пальцами её бёдра, отшвырнул в сторону ткань и проник между складочек нащупывая самое чувствительное место. Она тихо выдохнула и сжалась в конвульсии экстаза, не успев оттолкнуть мою руку. Толкнувшись в неё последний раз, я кончил без всякого удовольствия.

   Она сидела неподвижно ещё с секунду, приходя в себя. Затем соскользнула в сторону.

   — Вон, — услышал я холодный и равнодушный приказ, но прежде, чем клиентка исчезла, поймал её руку.

   — Прости меня, — я притянул ладонь к губам и поцеловал. Она попыталась вырвать запястье, но ей не хватило сил, — я не думаю так, и ты это знаешь, — снова эта дрожь, пробивающая её насквозь.

   — Уйди… — тихо и мягко.

   — Ты вызовешь меня ещё?

   Ладонь снова рванулась прочь.

   — Тебе так нужны деньги? — опять этот ледяной тон.

   — Не важно. Просто скажи.

   Она молчала.

   — Скажи, — повторил я, не решаясь ни приказывать, ни просить, потому что все мои интонации на эту незнакомку производили обратный эффект.

   — А ты придёшь? — и опять тихо, будто одинокий ребёнок.

   — Да. Обязательно. Да.

***

Кэб доставил меня на набережную, которая постепенно становилась мне родной. Подождав, когда стихнет шум колёс, я сорвал порядком надоевшую повязку и двинулся прочь.

   Этой ночью я не уснул вообще.

ГЛАВА 6

Первым звоночком, что неделя покатится к чертям, стало то, что суббота началась с Дайкона.

   Я проделал уже привычную серию упражнений и обтёрся мокрым полотенцем. С того момента, когда я проснулся — если можно считать таковым момент, когда ты продираешь глаза и понимаешь, что на улице утро, а ты так толком и не спал — в голове моей крутился вечер. Воспоминания о клиентке немного отступили в сторону, сменившись мыслями о весёлой компании безумных ведьмаков, с которыми мне доводится делить досуг.

   Барни меня не беспокоил. Я не сомневался, что он получит свои деньги и забудет о том, что у него вообще когда-то была рыжая сотрудница по имени Нели.

   С Лиаро дело обстояло хуже. Ну, выкупит он эту девчонку, что дальше? Это Барни со своими связями может держать невольниц. Для обычных граждан рабства в Атолле не существует. Возникнут вопросы, кто эта Нели и откуда? И почему учитель музыки держит у себя дома девчушку, едва достигшую совершеннолетия? Перспективы передо мной представали не самые радужные. Понятно, что у Лиаро в тот момент голову заменили другие части тела, но ведь это пройдёт, а девчонка останется. Впрочем, эти двое хотя бы были живы и собирались прожить ещё не один месяц, как минимум.

   А вот что с Дайконом? Его пропажа не нравилась мне совсем. Дайкон — стражник. Так что первая мысль — сгорел на работе. Возможно, буквально. Заканчивая тренировку, я твёрдо решил, что прежде, чем заняться обычными субботними делами, наведаюсь к приятелю.

   Дайкон обитал в самой глубине острова Забвения — самого дешевого района Атоллы, где жили только стражники и рыбаки. Дом, в котором он снимал квартиру, был обшарпанным да и вообще годился разве только под снос. Хозяйка — тощая женщина с волосами, стянутыми в тугой пучок — одарила меня тяжёлым взглядом впалых глаз и выругалась не по-женски, ткнув костлявым пальцем наверх по лестнице. Вежливо раскланявшись, я стал подниматься в указанном направлении.

   Дайкон лежал в постели, свернувшись калачиком. Шерстяное одеяло сползло на пол, и ведьмак не торопился его поднимать. Волосы больного в конец спутались, а лицо осунулось. Я инстинктивно бросился к нему и, опустившись на корточки у постели, обследовал лежащее передо мной тело. Выругался. Нет, на работе он не сгорел. Дайкон был вполне себе жив и здоров… Если так можно назвать человека, который мучился тяжелейшим похмельем.

   — Кон, — позвал я, но, получив в ответ лишь невнятное мычание, влепил приятелю пощёчину, — вставай, старый дурак, на службу пора.

   Кон дёрнулся и приподнялся. Всё же у него ещё оставалось что-то святое. Сесть у него не получилось, но он уставился на меня вполне осмысленным взглядом.

   — Трэйн?

   — Я думал, ты уже в канаве валяешься, — заметил я, не скрывая злости, — а ты напился без нас?

   Он помотал головой. Хотел что-то сказать, но промолчал. Сел и стал яростно тереть лицо, отгоняя сон.

   — Трэйн, — повторил он наконец, когда смог смотреть на меня, не проваливаясь поминутно в тяжёлый сон, — вот почему тебя при Брен-Карат не зарезали, а? Сейчас бы спал я, как младенец.

   — Потому, — я ткнул ему под ребро, — что ты, дурак, меня вытащил. Теперь будешь расплачиваться.

   Кон помотал головой, окончательно приходя в себя.

   — Где был? — спросил я уже напрямую.

   — Пива хочется, — сообщил он.

   Я поморщился. В отличие от него, мне абсолютно не хотелось накачиваться пивом с самого утра. С другой стороны, завтра воскресенье… Чёрт с ним.

   — Пошли.

   Преодолев сопротивление хозяйки, которая решила получить с жильца несуществующие деньги за жильё, мы добрались до ближайшей таверны. Пахло здесь отвратно, но Дайкон явно не собирался идти дальше.

   — Ну, — потребовал я, когда мы, наконец, сели и получили в руки по кружке желтоватой жидкости, — рассказывай.

   Дайкон поморщился и залпом проглотил половину пинты.

   — Да нечего рассказывать. Работал я.

   — Ага… у тебя на лице написано, как ты работал.

   Дайкон одарил меня мрачным взглядом из-под лохматых бровей.

   — Я работал, Трэйн, — повторил он спокойно, — что бы ты сейчас ни думал.

   Так…

   — Ита? — спросил я, прихлебывая из кружки и морщась.

   Он кивнул и тоже сделал глоток.

   — А без неё никак?

   — Без неё? — Дайкон пришёл в такую ярость, что посторонний мог бы и испугаться. Он смотрел на меня сверкающими глазами и почти рычал. — А как, чистоплюй ты наш, без неё? Когда их пятеро, а нас трое, и один уже навострился драпать, красавчик такой, из академии только что. А у них девчонка лет семнадцати…

   Дайкон замолчал и снова уткнулся в кружку. Я кончиками ушей ощущал, что половина зала уставилась на нас.

   — И эта, — Дайкон мотнул головой в сторону своего дома, — промывает голову три раза в день, денег хочет. А я этих денег не видел столько же, сколько она.

   Я потёр висок.

   — И сколько хочет?

   — Сотню. И ещё одну вперёд.

   Я покопался в кармане. Сотни не было.

   — Кон… — я замолчал.

   Я собирался предложить ему сменить работу, но это был старый разговор. Кон не видел себя нигде, кроме как в страже. Я пытался свести его с Артарием, но они не договорились. Кон хотел работать на улицах — и никак иначе. Я вздохнул и представил мрачное лицо моей дорогой Марты.

   — Вещи собирай. У меня дома есть сотня. А вторую не дам. Обойдёшься.

***

Надо сказать, необыкновенно трудно думать о великом деле Света, когда у тебя дома заводится старый ведьмак, застрявший в войне. За следующие три дня я пожалел о своём решении не менее чем десять раз. Столько же раз в голове мелькали мысли о том, что сплавить его обратно в трущобы будет стоить мне всего лишь сто золотых, в то время как терпеть рядом — может вылиться в окончательную потерю сна.

   Плюс в совместном проживании был один — Дайкон с радостью поддержал мою идею с тренировками и даже будил меня ещё на полчаса раньше, чем вставал я сам. Я обнаружил, что он в куда лучшей форме, чем я, хотя по виду его сказать об этом было трудно. Минусов же обнаружилось множество. Начиная с того, что, увидев его нечесаную голову, моя хозяйка Марта впала в близкий к священному транс и около получаса лопотала что-то о правилах проживания и лице заведения. Почесав подбородок, я попросил Кона побриться и причесаться, что её немного успокоило — впрочем, не сильно.

   Кроме того, уже на третий день я обнаружил, что он с одинаковым успехом может прийти домой как на закате, так и в три часа по полуночи. Причём я не был уверен, что лучше — слушать его кровавые истории весь вечер или не спать почти до утра, гадая, когда он вломится в дверь и вломится ли вообще. Естественно, он занимал место. Он, правда, оказался куда аккуратнее меня, сказывалась, видимо, армейская выучка. За ним не оставалось грязи и, даже наоборот, воцарялась подозрительная чистота, но я вовсе не был уверен, что хочу видеть столько изменений в своей небольшой квартирке.

   Сам Дайкон, впрочем, к середине недели повеселел. Он, правда, каждый день пытался вытащить меня на экскурсию по окружающим пивным, но, получив отказ раза три, успокаивался и снова шёл во двор, тренироваться. Вообще, отсутствие пивных сказывалось на нём положительно. Но долго так я бы, безусловно, не протянул.

   В понедельник Артарий подкинул новое развлечение. Мне в помощь была выделена напарница. Одно это известие заставило волосы топорщиться у меня на затылке. Когда же я увидел, что меня ждёт, мне и вовсе захотелось сбежать на континент. «Напарником» оказалась молодая леди лет двадцати пяти с длинными чёрными волосами и серыми глазами. Она не просто когда-то была отступницей, она кичилась этим, как медалью. Её наглухо застёгнутая чёрное платье навевало на меня мысли о монастыре, где меня когда-нибудь похоронят. Считалось, что она неплохо разбирается в магии. Считалось в основном ей самой, потому что Артарий ничего такого не сообщал. Во мне она видела кого-то вроде лакея, которого назначили приносить ей книги. Естественно, всё происходящее приводило меня в ярость, но я молчал и лелеял план по захвату собственной библиотеки, оккупированной противником.

   Каплей мёда в бочке дёгтя стало то, что уже в понедельник я наведался к Барни и помимо Лиаро, целомудренно сидевшего в десятке сантиметров от своей девочки и читавшего ей книгу (будь я художником, нарисовал бы картину), обнаружил на столе мешочек с монетами и записку от Барни. Толстяк уехал подбирать персонал, а моя клиентка ждала меня в пятницу. На том же месте, в тот же час.

ГЛАВА 7

Стоит ли говорить о том, что это мерзкое создание, посланное мне свыше (то есть начальством), чтобы превратить мою жизнь в ад, покусилось и на мою священную пятницу? Когда до окончания рабочего дня оставалось не больше часа, Гретхен, как звали мою «помощницу», грохнула на стол передо мной кипу свитков и произнесла своим высокомерно-равнодушным голосом:

   — Это нужно вернуть в хранилище, господин Трэйн.

   Я откинулся на спинку кресла и посмотрел на неё. Проклятая магичка знала, что ключи от хранилища я ей не оставлю. Вот только не хотела понимать — лишь по той причине, что это моё хранилище, а не потому, что я должен ей прислуживать.

   — Просто интересно, Гретхен, вы не могли принести их час назад?

   — Час назад я с ними работала.

   — Со всеми.

   Я окинул злым взглядом ворох из не менее чем двадцати свитков. Нужно было быть тысячеглазой гусеницей с материка, чтобы читать их одновременно.

   — Именно так.

   — Боюсь, что вам придётся сторожить их до утра, потому что мой рабочий день окончен. И у меня хватает планов на вечер.

   — Боюсь, что нет, потому что мой — тоже.

   Мы уставились друг на друга ожидая, кто сдастся первым. Моя позиция была слабее — я отвечал за эти свитки головой.

   — Вы меня ненавидите, — сказал я наконец.

   — Само собой, — вот скотина, — такие, как вы, истребили почти всех подобных мне. Было бы странно, если бы я вас любила.

   — Думаете, это повод опускаться до мелкого пакостничества?

   — Думаю, это повод не считаться с вашими планами на ночь. В существовании коих я вообще сомневаюсь — кому, к чёртовой матери, нужен старый, провонявший итой ведьмак?

   Я вымученно улыбнулся. Хотелось её убить. Нет, правда, свернуть шею как курице — и дело с концом. В войну было бы именно так. А для моей совести одним тёмным больше, одним меньше — разница невелика.

   — Вы не посмеете, — сказала она, будто прочитав мои мысли и, развернувшись, пошла к выходу.

   И что самое скверное, эта гадюка была права: теперь — не посмею. Тот день, когда тёмных признали полноправными гражданами Атоллы, стал чёрным днём в календаре всех ведьмаков. В эту пятницу я понял это особенно чётко.

   Рассортировав свитки и занеся факт их возврата в три соответствующих журнала, я накинул плащ и под струями проливного дождя помчался к «Пышке». Тэдди не было, но я видел во дворе кэб, наверняка тот самый, что отвозил меня. Я припустил скорее и в итоге буквально ворвался в наш привычный кабинет, где уже сидели Дайкон и Лиаро. Они встретили меня насмешливыми взглядами. Дайкон был уже целиком в курсе моего безумия, Лиаро — лишь наполовину. Впрочем, они не имели ничего против того, чтобы помочь мне натянуть карнавальный костюм и маску. Бросив свою дневную одежду ухмыляющемуся Дайкону, я рванул во двор. Кучер как раз взялся за вожжи, собираясь уезжать. Лошади тронулись, я закричал и замахал руками. И лишь убедившись, что этот человек меня заметил и натянул вожжи, останавливая упряжку, поспешно нацепил на себя маску.

   — Ты — для леди Т?

   Вот так, без имени. Ну-ну.

   — Да.

   Он молчал. Возможно, оглядывал меня.

   — Ты в третий раз, — сказал он наконец.

   — Так точно.

   Кучер хмыкнул.

   — Залезай.

***

Переступив порог, я едва удержался, чтобы не стиснуть приветствуюшую меня Талию в объятиях. Я и правда сошёл с ума — так мечтать о встрече с девушкой, которую никогда не видел, с которой толком не говорил. Я был уверен, что моя странная клиентка боится. То ли меня, то ли собственных желаний, которые, наверняка, казались ей постыдными. Но при этом то, как ей удавалось скрывать свою неуверенность и затаенную боль, которую я чувствовал буквально кожей, за маской холодной сдержанности, покоряло меня.

   Она ощупала моё плечо.

   — Опять промок.

   — Там осень, — я не удержался и, перехватив её руку, прижал к губам.

   Я чувствовал, как её тело замирает, будто на мгновение скованное заклятьем льда, а после медленно оттаивает.

   — Не делай так, — сказала она с уже знакомой мне интонацией. Опять это противоречие, которое, должно быть, и сводило меня с ума: покорная мягкость тела и обжигающий холод в её по-прежнему негромком голосе.

   — Не буду, — легко соврал я.

   Она потянула меня наверх и, пропустив вперёд, закрыла за мной дверь.

   — Раздевайся, — команда на самом деле не требовалась, потому что я уже и без того стягивал промокшую рубашку. Может, вообще её не надевать? Двойная трата времени.

   На плечи легло махровое полотенце, и руки клиентки подтолкнули меня к креслу. Послышались удаляющиеся шаги. Я старательно растирал плечи мягкой тканью, пока не почувствовал её присутствие совсем рядом — не знаю как, но от неё будто бы исходило тепло, как от маленькой печки. В руки мне легла шершавая кружка, от которой остро пахло специями.

   — Пей.

   Она оставалась где-то рядом, пока я не приник к кружке губами. Горячее вино. Просто отлично. Один минус — есть шанс, что меня накроет. Мягкие шаги и скрип пружин — она опустилась в другое кресло.

   — Ты поговоришь со мной? — спросил я, отрываясь от чашки.

   Она долго молчала. Затем спросила:

   — Зачем?

   — Говорят, проститутка — исповедник для падших.

   Лёгкий смешок. Как приятно, что она умеет смеяться. Надо будет говорить побольше глупостей.

   — Мне не в чем исповедоваться, — сказала она, когда молчание стало затягиваться.

   — И нечего рассказать?

   — Нет.

   Я сделал ещё один глоток. Вино в самом деле отлично согревало… и не только мышцы.

   — Всем есть в чём исповедоваться, — возразил я.

   — Слова ведьмака.

   В груди кольнуло. Слишком уж часто в эти дни я слышал о том, что я ведьмак. Но избавиться от меня не так легко.

   — И ты не скажешь, — продолжил я, — почему не позволяешь касаться тебя?

   Молчание становилось угрожающим. Я залпом осушил кружку до дна и, встав, нащупал дорогу к её креслу. Опустился на корточки и положил руки к ней на колени.

   — Я не причиню тебе зла, — я огладил знакомый уже шёлк. Он начинал казаться мне её второй кожей.

   — Не смей, — выдохнула она, когда мои руки поползли по её груди и замерли у ворота.

   — Встань, — потребовал я и поднялся сам.

   Вопреки собственным словам она послушалась. Даже через ткань я чувствовал, как дрожат её плечи. Мои пальцы вернулись к вороту её одеяния. Я рванул его в стороны, не дожидаясь, пока Талия меня остановит, и её руки в самом деле не успели. Я замер, удерживая в ладонях мягкий шёлк. Она могла бы прогнать меня, но не делала ничего. Просто стояла и тяжело прерывисто дышала. Я решил, что это разрешение продолжать. Отпустил шёлковую ткань, позволяя ей осесть на пол, и взял в руки её лицо. Она дрожала. Мелко-мелко.

   — Я ничего не вижу, — сказал я, пытаясь её успокоить.

   Наклонился и коснулся губами твёрдой скулы, а затем чуть опустился вниз, к изящной шее. Здесь кожа и правда была как шёлк. Нежная, даже холёная. Я провел дорожку из поцелуев чуть ниже, и услышал слабый выдох:

   — Нет!

   Всё верно. Вот здесь, у ключицы — первый шрам. Я старательно исследовал его губами, а затем прошёлся языком в обратную сторону. Дрожь усилилась, она попыталась вырваться, и мне пришлось перехватить её, удерживая руками уже за стройную спинну… Ее всю, целиком, покрывали рубцы. И это не было простым пересечением порезов. Даже мои грубые руки чувствовали, что шрамы складываются в какие-то знаки.

   — Нет… — повторила она, безвольно оседая в моих руках.

   Я притянул её к себе и осторожно погладил дрожащие плечи. Теперь уже её сотрясали откровенные рыдания.

   — Чего ты боишься? — прошептал в самое её ухо.

   Она всхлипнула. Я прижал её ещё крепче, поглаживая по исчерченной рубцами спине.

   — Ничего, — прошептала она, пытаясь успокоить дыхание.

   — Вот и хорошо, — я снова погладил её и легко коснулся губами плеча. — Талия… — я будто пробовал это имя на вкус. — Тали?

   Не слышно ответа, ну и ладно.

   — Тебя так приятно касаться, — прошептал я, продолжая оглаживать её спину и бока, — ты изящная, как лань. И дрожишь, как пойманная дичь. Зачем? Я здесь, чтобы принести тебе удовольствие, а не боль.

   — За мои деньги, — она чуть успокоилась.

   Да, этими словами она основательно утихомирила моё самодовольство. Не согласиться с ними было нельзя, и я кивнул:

   — За твои деньги.

   Пусть так, если эта мысль её успокоит. Я прочертил вдоль её плеча ещё одну цепочку поцелуев.

   — Тебе не противно? — она явно не выдержала.

   — Мне приятно, — я прошёлся губами обратно и снова скользнул по шее.

   — Ну да… Наверное, ты хорошо знаешь своё дело.

   Я отстранился. Если бы не повязка, я бы заставил её посмотреть себе в глаза.

   — Не так хорошо, как ты думаешь, — я и сам не ожидал, что могу повторить эти ледяные нотки.

   Она успокаивалась. Сомнений не было. Вот только я не был уверен, что она нравилась мне такой ядовитой. Мы оба молчали, выжидая, кто не выдержит первым.

   — Продолжай, — попросила она наконец тихонько.

   — Понравилось? — я усмехнулся. — Отведёшь меня?

   Она взяла меня за руку и потянула в сторону. Наткнувшись коленями на кровать, я сел.

   — Всё так же? — спросил я.

   — Да.

   — Тогда сними с меня сапоги, — приказ.

   А почему бы и не получить чуточку удовольствия, если без этого она не может? Куда лучше заставить её делать то, что приятно нам обоим, чем выдавливать из себя то, что причиняет нам боль. Когда оба сапога оказались на полу, я коснулся ногой её груди, по-новому ощущая этот замысловатый узор. Кто бы ни был этот извращённый художник, он поработал на славу.

   — Теперь ремень, — новый приказ, который она бросилась исполнять. Я опустил руки ей на плечи, и когда холодок коснулся моей плоти, чуть пригнул её к себе: — Оближи.

   Лишь секунда колебания, и она принялась старательно исполнять мой приказ, не упуская ни кусочка кожи. Уверен, она делала подобное не первый раз. Она отлично находила самые чувствительные местечки. Я чуть притянул её к себе, и когда головка оказалась у неё во рту, сам откинулся назад и застонал. В темноте, не видя её лица, не зная, кто делает это со мной… А её губы были такими мягкими, язык таким горячим…

   — Хватит… — едва успел прохрипеть я, и она отстранилась.

   Определённо, мне нужна была передышка. Я потянул её вверх, укладывая на постель, и сам стал исследовать губами её грудь и живот.

   — Вот видишь, — пробормотал я, отрываясь от израненной кожи, — как договаривались, никаких рук.

   Неловкий смешок. Ну и хорошо, что не всхлип. Я прошёлся языком вдоль длинного изогнутого шрама и, скользнув мимо пупка, очертил его и вернулся опять к груди. Вуаля! Мы обошлись без ругательств. Только бы не потерять завоёванную территорию. Я облизал набухший сосок и с удовольствием ощутил, как вплетаются мне в волосы тонкие пальцы.

   — Не надо, — совсем уж растерянно. Даже не просьба. Ну, нет.

   Не прекращая мягких поцелуев я пробрался рукой ей между ног и принялся неторопливо ласкать. Какая же она нежная... Особенно тут.

   Другой рукой я мягко сгрёб холмик её груди и чуть поиграл с ним, вырывая неровный всхлип. Вряд ли она всхлипывала от страха. Эта мысль согрела. Пробравшись пальцами глубже, я надавил на узкую щёлочку. Проник внутрь и погладил стенки, заставляя её задрожать сильней.

   — Да… — выдохнула она, — ещё…

   Ещё — так ещё. Я отстранился и, перевернувшись, уселся на постель. Опёрся о спинку. Затем потянул её на себя, усаживая к себе на колени, спиной к моей груди. Она быстро поняла, чего я хочу, и, оказавшись на мне верхом, потёрлась бёдрами о мою промежность, снова вызывая у меня опасения, что я не выдержу. Надо что-то делать, если я хочу и дальше играть в проститутку.

   — Давай.

   Подчиняясь команде, она стала медленно опускаться. Я поймал её тело в свои руки и погладил живот, как хотел уже давно. Какая же она вся правильная. Жаль, что не моя…

   — Начинай.

   Она стала двигаться, плавно и сильно, впуская меня до конца. Кажется, и в этом у неё был немалый опыт. Мои руки сползли ей на бёдра, продолжая беспорядочно гладить, и сам я стал двигаться ей навстречу. Каждый раз, когда наши тела сталкивались, из горла Талии вырывался рваный всхлип.

   — Скажи! — выдохнула она наконец.

   Да чтоб её! Я снова перехватил её за талию, чуть наклонил к себе, а сам приподнялся, чтобы дотянуться до её уха. Отодвинул носом шелковистые волосы и прошептал в тонкую раковину:

   — Моя маленькая шлюшка…

   Пожалуй, это был уже не всхлип, а вскрик. Талия изогнулась, стенки её входа напряглись, сжимая мой член в тисках её тела, и мне не потребовалось уже ничего, чтобы последовать за ней. Я лишь откинулся обратно на спинку, крепче прижимая Талию к себе и целуя в самое ушко. Я чувствовал, как рванулись её руки, то ли силясь оторвать мои, то ли пытаясь просто сжать собственное тело в неловких защитных объятиях, и тут же бессильно опали.

   — Ты чудесна, — прошептал я вместо порядком надоевших извинений. Она ничего не ответила.

   — Пусти, — сказала она тихо через какое-то время.

   — Хорошо, — я не шевельнулся, вдыхая цветочный аромат её волос.

   Мы снова замолкли. Наверное, она ждала, пока я выполню обещание. А я не спешил. Она была такой тёплой. И, несмотря на шрамы, похожей на шёлк. Просто её нежная гладкость была словно украшена вышивкой. Уж не знаю, как это смотрелось, а под пальцами ощущалось именно так — тонкая гладкая кожа и стежки узоров на ней.

   — Они все уходили… — сказала она вдруг, и только тут я понял, что вычерчиваю пальцами этот узор на её животе. — Уходили, увидев шрамы. Даже те, кому хорошо платили.

   — Ну и хорошо, — сообщил я. Она вздрогнула и попыталась обернуться. — Хорошо, потому что иначе я бы не встретил тебя.

   Не знаю, что нашло на меня в тот миг, когда я ляпнул эту глупость. Наверно, ударило в голову горячее вино. Я как-то совсем забыл, кто я и зачем здесь, целуя эту нежную кожу. А теперь в воздухе повисло неловкое молчание.

   — Тебе нужно идти, — прервала она тишину первой.

   Я кивнул. По-прежнему чертовски не хотелось её отпускать, но я разомкнул объятия и, когда она встала, сама соскользнула с постели.

   — Я помогу, — она поймала мою руку, шарившую на полу, и протянула мне сапог. Затем, пока я обувался, принесла рубашку и жилет. Не удержавшись, я притянул её к себе и коснулся поцелуем лба. Снова хотелось извиняться. Хотя бы за то, что ей приходится обслуживать меня сейчас.

   — Идём, — как же я был рад, что теперь в её голосе не было ледяных ноток — лишь бархатистое тепло.

   Она помогла мне спуститься и сама довела до кэба. В этот момент я почти не сомневался, что она позовёт меня опять.

ГЛАВА 8

Сомнения пришли в понедельник, когда я вдруг понял, что наши встречи — не тайный роман сумасшедших любовников, а услуги хастлера богатой, пусть и экстравагантной клиентке. Мне и правда нужны были ещё четыреста золотых. Я потряс старые кошельки и нашёл двести, но не больше. Брать с неё деньги за секс мне почему-то не казалось неестественным. Это было игрой, не больше. Но брать деньги за её доверие оказалось куда тяжелее. С другой стороны, бросить Лиаро с его манией я тоже не мог.

   Но даже не в том дело. Я-то знаю, кто я. Я отработаю ещё две встречи и… И что? Ответа у меня не было. Размышляя о превратностях своих ночных приключений, я полностью выпал из тренировки и крепко получил мечом по плечу.

   — Трэйн? — Дайкон остановился, ожидая, когда я приду в себя.

   — Всё, — я отвернулся и направился к дому, — с меня хватит.

***

На работу я опоздал. Ещё неделю назад это бы никого не смутило, потому что кроме меня там обычно никого и не было. Ну, зайдёт изредка какой-то искатель истины, покопается в бумагах, бросит это дело и отправится в другое место. Теперь же так легко все не обошлось. Гретхен стояла у дверей библиотеки надутая как индюк и злая, как десять Изначальных.

   — Господин Трэйн, — процедила она, завидев меня издали.

   Я инстинктивно поморщился.

   — Если вы не можете прибыть вовремя, почему бы вам не дать такую возможность мне?

   Я скривился ещё сильней.

   — Вы знаете, что я не могу дать вам ключи.

   — Тогда не опаздывайте.

   — Почему вы говорите со мной так, будто я вам что-то должен? Это моя библиотека. Артарий послал вас помогать мне, а не наоборот.

   — Да, потому что вы мне ничем помочь просто не можете. Вы ничего не делаете, только спите на рабочем месте и составляете описи.

   Она уставилась на меня, как на комара, усевшегося ей на руку.

   — Вот, — я отпер дверь и, церемонно поклонившись, пригласил чародейку войти, — прошу.

   Не обращая внимания на сарказм, Гретхен проследовала внутрь. Всё время, пока я развешивал мокрый плащ и делал записи об открытии библиотеки, Гретхен ходила из угла в угол, демонстрируя своё нетерпение. Она немного успокоилась, лишь когда я закончил с бюрократией и отпер перед ней дверь хранилища. Оказавшись среди рядов полок, убегающих вдаль, она будто очутилась у себя дома. Медленно, слегка скользя кончиками пальцев по корешкам, она двинулась в полумрак.

   — Что вы ищете сегодня? — спросил я.

   — То же, что и всегда, — откликнулась она, продолжая вести пальцем вдоль полок. — Магию.

   — Отличный ответ.

   Она остановилась и повернулась ко мне.

   — Вы разбираетесь в магии?

   — Насколько может разбираться в ней человек, который ищет её полгода.

   Губы её искривила ядовитая улыбка.

   — Полгода — это так мало, господин Трэйн.

   Высокомерная зараза. Я возвёл глаза к потолку, спорить с ней с утра пораньше не хотелось.

   — Я ищу символ, — «сжалилась» она надо мной.

   — Какой?

   Она поколебалась.

   — Пойдёмте.

   Мы снова поднялись в читальный зал, и, вынув из-под моей кружки листочек бумаги, она начертила на нём знак, состоящий из переплетения ромбов и зигзагов.

   — Похоже на письмо антауров, — сказал я задумчиво.

   Она резко повернула голову ко мне.

   — Похоже?

   Я кивнул.

   — Вы искали в гримуарах Артэ Табиуса?

   — Искала, — она поджала губы, — я видела четыре его гримуара из шести. Ещё два, по слухам, погибли. Тот, где Табиус писал об Изначальных…

   — И тот, где он писал об истоках магии. Они не уничтожены, они пропали незадолго до войны. Считается, что они хранились здесь, в библиотеке Атоллы.

   Она вздохнула и, запрокинув голову, прочертила в воздухе полукруг собственным затылком. Видимо, спала не лучше меня.

   — И в чём разница, господин Трэйн? После войны многие не могут найти людей, не то что фолианты.

   — Людей — это не ко мне, — сказал я рассеянно, — а вот насчёт фолиантов дело проще. Если кто-то его брал, пусть даже до войны, в архиве должны были сохраниться записи.

   Гретхен резко подняла голову. Глаза её блеснули.

   — И вы сможете его отыскать?

   Я колебался. Чёрт меня дёрнул повыделываться. Эти записи можно перекапывать годами. И Гретхен вряд ли поможет мне в этом. Она смотрела на меня в упор. Я видел волнение в её глазах, но она не торопила. Видимо, догадывалась, что требовать от меня что-то бесполезно — я ведь могу их и никогда «не найти». Но и упрашивать не хотела.

   — Могу, — сказал я наконец, — если вы мне объясните, что это за знак и почему он так вам запал.

   Она снова поджала губы.

   — Я не могу.

   — Что значит — не можете? Или мы не должны работать вместе?

   Она отвернулась и снова прошлась по комнате, меряя пространство размашистыми шагами. Эта её закрытое до самого подбородка платье смотрелось так странно… Многих дам подобное делает похожими на книжных червей или школьных наставниц, но у Гретхен лишь подчёркивала изысканную грацию, стройность и быстроту движений.

   — Ну, хорошо, — сказала она, — этот знак, — она ткнула в бумажку тонким пальцем с острым ногтем, — как считает Артарий, может заблокировать магические способности. Если мы найдём, откуда он взялся, и поймём, как он работает…

   — То, возможно, сможете привить магические способности тем, у кого их нет. Гретхен, а вы, собственно, что ищете, магию или магию света?

   Она остановилась и посмотрела на меня.

   — А в чём разница, Трэйн? Свет и тьма, как вы их разделяете? Тьма — это те, кого можно убивать, свет — те, кого нельзя? Так? Ещё разница есть?

   — Только не начинайте, — я поднял руку перед собой, — у меня от вас и так голова болит.

   — Но вы сами завели этот разговор, вам и заканчивать.

   Я вздохнул.

   — Скажем так, те, кого можно убивать — это те, на кого указал император. Тьма и свет тут ни при чём.

   Кажется, в её взгляде промелькнуло любопытство.

   — Удивлена, что вы это понимаете.

   — Ведьмаки стареют не только лицом, Гретхен.

   — Ну, хорошо, — она присела на один из столов, — так в чём тогда разница?

   Я смотрел на неё какое-то время. Ответа у меня не было.

   — Свет, — сказал я наконец, — это то, что приказал искать Артарий. А Тьма — то, чего он искать не приказывал.

   Гретхен расхохоталась. Затем, успокоившись, опять посмотрела на меня.

   — Да вы философ, Трэйн. Правда.

   — Ну, хорошо, — я тоже скрестил руки на груди, — а каково ваше объяснение?

   Она пожала плечами.

   — Пока ваше — лучшее из тех, что я слышала. Мне плевать на Свет и на Тьму. Я просто хочу найти этот знак и понять, как он работает.

   — Это приказал вам Артарий? — я постарался, чтобы мой вопрос звучал небрежно.

   Гретхен легко улыбнулась.

   — Скажем так, в этом есть и мой личный интерес.

   Я молча смотрел на неё. Улыбка её медленно гасла. Видимо, она вспомнила, что от меня зависит, найдёт ли она свои фолианты. Но, сама не зная того, она назвала причину, которую я мог понять. Свет, Тьма, великие цели и великие магистры… Всегда есть чей-то личный интерес. И когда знаешь чей — мир становится проще.

   — Хорошо, — сказал я, — я поищу записи. Только очень вас прошу, Гретхен, мне не мешать.

   Конечно, последняя просьба оказалась слишком сложной. С того момента, как я притащил два ящика с описями и грохнул их на стол, магичка выписывала вокруг моего стола плавную дугу, разворачивалась и повторяла маршрут.

   Не то чтобы это мне мешало. Меня просто укачивало.

   — Гретхен, — сказал я, подняв голову от бумаг через пару часов, — вам больше ничего не надо исследовать?

   Она замерла и как-то странно посмотрела на меня. Открыла рот, чтобы что-то сказать. И опять закрыла.

   — Гретхен, — я усмехнулся, — вы что, боитесь, что я брошу работу, если вы отойдёте?

   Она снова прислонилась к столу напротив.

   — Согласитесь, — сказала она, — пока вы не демонстрировали особого трудолюбия.

   Я усмехнулся.

   — А зачем?

   Она пожала плечами.

   — Вы же любите приказы.

   — Обожаю, — я опять усмехнулся. — Сплю и вижу, как бы исполнить очередной, — я откинулся на спинку кресла. — Вы же сами сказали, разницы между светом и тьмой особой нет. Так зачем мне лезть вон из кожи ради возрождения магов Света, если я свою жизнь положил на то, чтобы истребить магов Тьмы? Какая-то глупость получается, вам не кажется? Сегодня убивай — завтра ищи, как спасти.

   Она повела бровью.

   — Тогда зачем вы работаете на Артария?

   Я пожал плечами. Она задала отличный вопрос.

   — А вы?

   Мы привычно уставились друг на друга.

   — В любом случае, — я опустил глаза на пожелтевшие листы бумаги, — я не собираюсь бросать ваше дело. Расслабьтесь. Сделайте себе кофе или прогуляйтесь.

   Её хватило ещё примерно на час. После чего она нависла надо мной, вглядываясь в корявый почерк моего предшественника.

   — Что вы ищите? — спросила она.

   Я покосился на неё, не поднимая головы от бумаг.

   — Вот, смотрите. В этой колонке названия книг. Просто листайте, пока не найдёте нашу.

   Она пододвинула к моему столу ещё один стул и тоже погрузилась в пожелтевшие листы.

***

Надо сказать, первый же день довёл меня до такого исступления, что я с трудом дополз до дома. О том, чтобы заглянуть в «Пышку», не могло быть и речи. Только из верности данному слову я полчаса отмахал мечом и свалился спать. Не потому, что хотел забыться, а просто потому, что у меня не было сил ходить, говорить и думать. Так же прошёл и вторник. Радовало одно: мы стали меньше ругаться. Только утром, перед работой, и вечером, перед тем, как разойтись по домам. В среду мы нашли первый обнадёживающий звоночек.

   — Посмотрите, — сказала мне Гретхен, тыкая пальцем в еле читаемую кляксу, — Артэ Табиус. «Ткани, поля и духи».

   — Это не совсем то, — сказал я, бросив на запись короткий взгляд, — смотрите, — я указал пальцем на строчку рядом, — это трактат. Но это лучше, чем ничего. Он здесь, в библиотеке. Хотите посмотреть?

   Она подняла лицо, и я увидел, что, несмотря на усталость, глаза её блестят.

   — Пожалуйста.

   Я встал и потянулся. Проверил ключи на поясе и стал спускаться к хранилищу. Гретхен шла следом. Отперев дверь, я пропустил её вперёд, как предписывала инструкция, и мы двинулись вдоль полок с книгами. Трактат стоял где-то очень далеко. Свет за спиной уже померк, когда я остановился.

   — Сто шестьдесят пятая полка, — сказал я, — нам нужна сто шестьдесят шестая.

   Я подошёл к следующей полке.

   — Гретхен, что здесь написано?

   Она приблизилась ко мне и всмотрелась в полустёртые цифры.

   — Сто шестьдесят семь, — сказала она.

   Мы посмотрели друг на друга.

   — Я не сошёл с ума? — спросил я.

   — Нет, — ответила она и, подойдя к стене между стендами, положила на неё руку, чуть сдвинула ладонь и постучала, — прислушайтесь.

   Теперь уже я встал рядом и прислушался к её стуку. Облизнул губы.

   — Ломать нельзя.

   Она поджала губы — у неё явно была такая идея.

   Я оглянулся на Гретхен. Она переминалась с ноги на ногу, ожидая, пока я отойду с дороги. Едва путь оказался свободен, она вошла в комнату и взяла в руки первую попавшуюся книгу.

   — Триано Веете. «Путь говорящего с духами», — прочла она и посмотрела на меня. — Поздравляю. Мы выполнили приказ.

   Находка меня, конечно, взбудоражила, но не могу сказать, что обрадовала. Новые книги пришлось срочно описывать. Всё, что мы нашли в комнате, было посвящено Изначальным, их поиску и подчинению. Гретхен закопалась в пыльные гримуары, как ребёнок в конфеты, и, к счастью, почти мне не мешала.

   До борделя я добрался лишь в пятницу, надеясь, что там меня ждёт письмо. Так и оказалось.

ГЛАВА 9

Я выскочил из кэба, как болт из ложа арбалета. Направление я примерно помнил, а потому, не дожидаясь, пока кучер ухватит меня за плечо, рванул к дверям моей клиентки. Определённо, я сошёл с ума. Только у порога, о который благополучно споткнулся, я понял, что не знаю, где звонок и есть ли он тут вообще. Я постучал, попутно успокаивая дыхание, но ответили мне не сразу. Зато сразу после того, как дверь распахнулась, цепкие пальцы ухватили меня за ворот рубашки и втащили внутрь.

   — Ты с ума сошёл? Ещё солнце не зашло.

   Да, я сошёл с ума. Я просто стоял и вслушивался в её дыхание, в цветочный запах её волос. Не удержавшись, я притянул Талию к себе. Какая же она тёплая…

   — Пошли наверх, — шепнула она, неловко выворачиваясь, и только тут мне пришло в голову, что дом может быть не её. Скажем, такая же съемная квартира, как у меня, только в квартале получше. А я свечусь тут в своих блядских шмотках, с чёрной повязкой на глазах. И порчу, как это… лицо заведения.

   — Пошли, — перехватив её руку, я потянул её вверх. Ноги сами нащупывали ступеньки — как же легко человек привыкает к трудностям. Кажется, эта повязка уже стала мне родной.

   Оказавшись в спальне, я остановился, пытаясь понять, что происходит. Здесь появились новые запахи — свежей выпечки и варенья. Может, она только что проводила кого-то? Интересно, кого? Я чувствовал, как топорщатся волосы на затылке, занимая боевую стойку. Дверь за спиной закрылась.

   — Сегодня секса не будет, — сказала она, как обычно, негромко.

   Моё сердце дрогнуло. Хорошо это или плохо? Понятия не имею. Чёрт с ним, с сексом, когда это чудо стоит рядом, но почему она решила изменить обычный распорядок? Неизвестность пугала.

   — Как, совсем? — попытался я отшутиться. — И поцелуи тоже нельзя?

   Она вся заледенела и ощетинилась, как котёнок, которого погладили против шерстки.

   — Если хочешь, — тихо и неловко.

   Хочу ли я? Я схватил Талию за плечи и, прижав к двери, принялся покрывать её лицо поцелуями. Да что же она со мной делает!

   — Очень, — прошептал я, когда мои губы замерли напротив её.

   Секундное колебание, и её губы коснулись моих. Такие же мягкие, как я и представлял, только очень сухие.

   — А говорят, вы не целуетесь… — пробормотала Талия, едва я слегка её отпустил.

   Меня будто ледяной водой окатило.

   — Нет. Хастлеры не целуются.

   Мы оба замерли, чувствуя неловкость момента.

   — Так почему не будет секса? — спросил я, меняя тему.

   — Да… — она явно приходила в себя, — не будет. Сегодня у меня день рождения. И я не придумала ничего лучше, чем позвать на него проститутку, — она помолчала, — вернее, никого лучше, наверное.

   Я бы соврал, если бы сказал, что она меня не ошарашила.

   — День рождения… — повторил я. — Тебе следовало сказать. Написать.

   — Ну, это ведь ничего не меняет. Я оплачу это как полную ночь, — торопливо добавила она и замешкалась. — Или на это другие расценки?

   Я сжал руки на её плечах, пытаясь справиться с бешенством.

   — Я бы принёс подарок, Талия.

   Кажется, я в первый раз назвал её по имени. Тут же вспомнилось, как я смеялся над Лиаро. Запоминать имена проституток… А если запоминаешь имя клиентки — это не то же самое?

   Она медленно расслаблялась в моих руках.

   — Не нужно подарка. Просто побудешь со мной. Этого хватит.

   Я кивнул.

   — Говори, что делать, — я усмехнулся. — Я не праздную дни рождения, так что в этом я полный профан.

   — Я тоже, — сказала она и, потянув меня за руку, усадила на какой-то диван, которого я раньше здесь не замечал, — довольно глупо праздновать в одиночестве. А ты? У тебя тоже никого нет?

   Она, видимо, села рядом, потому что диван прогнулся.

   — У меня есть трое друзей, — я помешкал, подбирая слова. — Не могу сказать, что они очень хорошие люди. Просто они - мои друзья, и они всегда рядом. Но праздники, — добавил я, — это, наверное, не моё. Для меня свободный день — лишь повод завалиться на кровать и уснуть.

   — Никогда бы не подумала, — я почувствовал тепло на руке и понял, что она прислонилась ко мне. Она чуть дрожала, но вот так — ткань через ткань — прикосновения, видимо, давались ей легче. А для меня это тепло было лучше, чем грелка больному лихорадкой.

   Какое-то время мы посидели в тишине, и она была мягкой и доверчивой, согревая мне этим душу, но затем вдруг снова заледенела. Как оказалось — от воспоминаний.

   — А все мои погибли. В войну. Мне тогда было девятнадцать. Нашу общину сожгли. Целиком…

   Она словно бы споткнулась и резко замолчала, поняв, что проговорилась. Медленно отстранилась.

   — Забудь об этом, — произнесла совсем холодно, как раньше.

   Чёрт.

   — Я догадывался, — сказал я, но слов было мало, и я снова потянул её на себя, укладывая спиной себе на грудь, — ты была с мятежниками. Поэтому ты ненавидишь ведьмаков.

   — Да.

   Тишина. За эти несколько секунд она стала от меня так же далека, как и в самом начале. Я попытался осознать то, о чём думал и раньше. Только до этого разговора я точно не знал, кто передо мной — ведьмачка или тёмная. Хотя в глубине души понимал, что как раз ведьмачкой она быть не может. Не похожа. Наверное, месяц назад эта новость стала бы для меня ударом. А теперь, когда заноза в чёрной хлмаиде сновала вокруг меня целыми днями… Не знаю, они стали как-то… Человечнее. Да, Гретхен выводила меня из себя, но врагом она не была, детей в жертву демонам не приносила. А Талия и вовсе не казалась опасной. Как может быть опасна та, с кем ты не боишься остаться с завязанными глазами?

   — Шрамы… — сказал я, и она поняла мой вопрос. Я чувствовал, как она прижимает руки к груди.

   — Почти, — прошептала она.

   Я наклонился и поцеловал её в макушку, пытаясь хотя бы чуточку успокоить. Она молчала очень долго. Я уже думал, она не заговорит, когда ледяной капелью в мёртвой тишине прозвучал её голос — отстранённый, будто она говорила не о себе.

   — Большинство было убито в первые дни. Выжило трое. Нас выходили чуть-чуть и отвели на суд, — она снова замолчала и продолжила через некоторое время. — Чтобы так судили вас, ведьмак. У нас не было ни защитников, ни присяжных. А приговор был прост — нас отдали отряду, который разрушил наш дом, — снова пауза. Долгая. Она будто выдавливала из себя слова по капле. — Семь дней. Я бы ставила зарубки, если бы могла. Эти ведьмаки с нами делали всё. Всё…

   Она опять замолчала. Я не знал, что делать — плотнее прижать её к себе или отпустить, только бы не подтолкнуть обратно к её пропасти.

   — Я выжила. Одна. Они решили, что я достойна награды. Меня снова отдали целителям, которые сшили меня по частям, как разорванную куклу. А потом отправили уже к другому ведьмаку. С седой бородой и такими же седыми волосами. Он посадил меня в клетку, как чёртова зверя. В темноте. Я была так слаба, что не могла сотворить ни одного заклятья. Не знаю, сколько я провела там. А потом меня вынули и отвели в какую-то башню. Привязали к дубовому столу, и я думала, что меня снова будут насиловать. Но вышло по-другому. Его помощники отошли в сторону, а сам он приблизился ко мне с ножом… и сделал это.

   Она оставалась всё такой же холодной и неподвижной всё время, пока говорила, и эта неподвижность передалась мне. Одно дело — знать, что не все твои жертвы были виновными. Другое — говорить с тем, кого вот так равнодушно и спокойно раздавили и изуродовали.

   — С тех пор магии у меня нет. Я поняла это, когда перестала выть от боли. Так что я снова стала настоящим гражданином Империи — ведь больше я не опасна.

   Она замолчала. Я положил руки ей на плечи и наткнулся на уже лежащие там тонкие кисти.

   — Мне очень жаль, — сказал я. Её крупно затрясло. — Тали, мне правда сейчас очень, очень жаль. Мы все многое потеряли на той войне. Но она кончилась. Мы можем только забыть и жить дальше. Такими, какими мы стали.

   Она всхлипнула, а потом как-то резко совладала с собой.

   — Да, — сказала она тихо, — только так.

   Я обнял её покрепче и положил подбородок ей на плечо — поверх наших соединенных рук.

   — Интересно, — сказала она через какое-то время, когда я уже решил, что этот праздник, как и все мои праздники, превратится в вечер плохих воспоминаний, — теперь ты не будешь так стесняться?

   — Я стесняюсь? — вот уж не замечал.

   — Когда я прошу тебя… Ну… Унизить меня.

   Я крепче сжал руки.

   — Я не стесняюсь. Я не хочу делать тебе больно. Но что бы я ни делал, ты пугаешься лишь сильней. А так… как ты просишь… Так я не хочу.

   Талия очень живо фыркнула, но тело её осталось таким же зажатым.

   — Вот уж это никого до тебя не смущало.

   — Может, поэтому ты захотела меня, а не других?

   Она переплела свои пальцы с моими, сжимая их, и я понял, что попал в точку.

   — Зачем тебе это?

   — Я по-другому не могу, — произнесла она холодно, но этот холод больше не казался мне угрожающим. Я видел, что она леденеет тогда, когда хочет скрыть свою боль, — ты видел сам.

   — Я видел, что можешь.

   — Нет.

   Мы замолчали, потому что я пока не знал, как преодолеть это упрямое сопротивление.

   — Ну, хорошо, — сдался я. Почему-то ей я всё время сдавался. — Но я хочу быть уверен, что ты понимаешь — я так не думаю. Я видел, как близко к сердцу ты принимала эти слова в наши первые встречи.

   Она сжалась ещё сильней и долго не отвечала.

   — Я не буду ругать тебя, — сказал я твёрдо, — даже сейчас тебе от этого больно. Я плохо тебя знаю, но то, что я знаю… Ты — самое чудесное существо, которое я встречал за долгие годы. Я не хочу, чтобы ты испытывала боль.

   — Но я… — выдохнула она и замолчала. Потом продолжила совсем по-другому. — Я так хочу. Мне это нужно. Поэтому я вызываю тебя.

   Я вздохнул. Теперь уже подумать надо было мне.

   — Сегодня я выплачу долг, — сказал я, и она вздрогнула, понимая, к чему я веду, — мне больше не нужны твои деньги.

   Она сникла. Осела, как стаявший по весне снеговик.

   — Но эту ночь… — сказал она неуверенно, — эту ночь я оплатила.

   — Конечно.

   Она резко перевернулась и перекинула ногу через мои бёдра, усаживаясь мне на колени. Потом положила свои тонкие длинные пальцы на ворот моей рубашки и чуть помедлила.

   — Ты коснёшься меня? — спросила она, и я тут же опустил руки на гладкий шёлк её одеяния. — Сделаешь, как в прошлый раз?

   — Конечно.

   Я чуть наклонился, находя губами её шею, и принялся покрывать лёгкими поцелуями. После распустил пояс, заставляя полы разойтись в стороны, а затем просто уткнулся лицом в её горячую грудь. Как же не хотелось её отпускать… Никуда. Ни на утро, ни через неделю. Никогда. Её руки легли мне на затылок, будто желая, но опасаясь прижать плотнее к себе. Я потёрся носом о бугристую кожу и коснулся её губами, изучая и вслушиваясь в её дыхание, ожидая вздоха или протеста.

   — Стой, — она чуть отстранила меня.

   — Можно снять маску?

   Опять этот холод, но все же постепенно она оттаивала.

   — Нет, — уже совсем мягко.

   Жаль. Как же чертовски жаль.

   Её руки торопливо расстёгивали пуговицы моей рубашки, чтобы стащить её прочь вместе с жилеткой. Затем она замерла в моих руках, а через пару секунд грудь обожгло касание мягких губ.

   Всё недоступное — так сладко, и она не была исключением. В первый раз она ласкала меня сама, и от этого мои скукожившиеся ведьмачьи мышцы превращались в патоку под её губами. Кажется, я застонал, не знаю, потому что весь мир для меня превратился в эти горячие губы. Она поймала мой сосок и нежно пощекотала языком. Чуть прикусила и выпустила, подставляя холодному воздуху, а потом легко дохнула, согревая. Её губы поползли ниже, и сама она соскользнула на пол, оказываясь между моих ног. Расплела ремень и уткнулась носом в промежность. Я чувствовал её горячее дыхание на своём теле, и от него мне хотелось с силой рвануться навстречу. Ещё труднее было от того, что я знал: она сама хочет такого обращения.

   Я опустил ладонь ей на затылок и мягко погладил.

   — Скажи, — потребовала она.

   Я ничего не сказал. Просто сжал её затылок сильнее и вошёл в приоткрывшийся навстречу рот. Сжимая пальцы на шелковистых волосах, я всё яростней насаживал её на себя, не задумываясь о том, как глубоко вхожу. Повязка не давала мне видеть её лицо, и я понял, что нужно остановиться, лишь когда услышал хрип. Я резко дёрнул её вверх, придерживая другой рукой за плечо, и, притянув к груди, прижал к себе.

   — Прости, — руки сами двигались по её волосам и спине, — прости, прости, прости.

   Грудью я чувствовал, как текут по её щекам слёзы.

   — Всё в порядке, — прошептала она, едва отдышавшись.

   Я последний раз огладил её спину и, опустив руки ниже на бедра, потянул вверх, заставляя пересесть ко мне на колени. Отвёл полы одежды в стороны, чтобы коснуться уже обнажённого тела.

   — Давай.

   Она на секунду замерла, а затем приподнялась и стала медленно опускаться. Она была узкой. И сухой. Чёрт, я так привык, что она уже возбуждена, что даже не подумал об этом. Кажется, весь этот вечер я лишь огорчал её. Я торопливо облизал свои пальцы и осторожно обвел ими вход в её тело и собственный член, который уже распирал его. Она вздохнула и, кажется, всхлипнула. Но всё, что я мог сделать, чтобы искупить вину, это покрывать поцелуями её обнажённую грудь, пытаясь хоть чуточку отвлечь от накатившей боли. Одну руку я опустил на его плоть и попытался приласкать чуть припухшие складочки. На сей раз тело партнёрши откликнулось, а сама Талия наклонилась, почти падая мне на плечи.

   — Больно, — прошептала она.

   — Тогда перестань. Давай по новой.

   — Нет. Хочу так.

   Я вздохнул. В каком-то смысле это было даже лучше. Порой боль тела не так страшна, как боль в сердце. Я качнул бёдрами, проверяя её реакцию. Она тихо вскрикнула, и я замер, продолжая её целовать, играть пальцами с набухшими губками.

   — Ещё, — шепнула она.

   Не потребовала, именно шепнула. Что бы это значило? Я окончательно свихнусь, разгадывая эти перепады. Я стал медленно двигать бёдрами, стараясь не причинять ей лишнего дискомфорта. Входил не слишком глубоко и после каждого движения замирал, прислушиваясь.

   Нервные вздохи скоро затихли, и она стала потихоньку двигаться мне навстречу. Впрочем, саму Талию боль волновала меньше всего. Она плавилась в моих руках, подставляясь под каждый поцелуй. Хотя бы это радовало. Она больше не дрожала. Я крепче сжал руку у неё на пояснице, чувствуя, что осталось недолго.

   — Как ты? — спросил я.

   — Скажи.

   Да чтоб ей пусто было!

   — Золотко моё, — я наклонился и впился зубами в нежный сосок.

   Талия протяжно застонала и сжалась вокруг меня, тело её запульсировало изнутри. Я опустился щекой ей на грудь, наслаждаясь моментов, и излился, спокойно и неторопливо, без бури эмоций и ощущений, куда большую радость получая от того, что её нежное тело не дрожит под моей щекой.

   Потом она поила меня вином и пыталась кормить пирожными. С закрытыми глазами сам я угощаться никак не мог. Не знаю зачем, но эти минуты я вспоминал потом много раз, куда чаще, чем минуты, когда находился в ней. Она смеялась, когда я промахивался или, напротив, кусал слишком жадно, пачкаясь в креме, и слизывала его с моего носа. Я чувствовал себя идиотом, но какая разница, если на коленях у этого идиота сидело это изящное существо и смеялось. Этот смех. Я слышал его впервые и подумал, что запомню на всю жизнь…

   Многие ведьмаки навсегда остаются одни, как Дайкон. Некоторые женятся на толстых трактирщицах, которым нужен в доме мужчина — всё равно какой. А у меня была Талия. Три недели, из которых вместе мы провели три дня, но всё-таки она была. Невидимая, ощущавшаяся только на вкус и на слух, а от того ещё более любимая. Я не заметил, как пролетело время, и понял, что за окном начался рассвет лишь по тому, что Тали встала и пошла тушить лампы.

   — Идём, — сказала она, касаясь моей ладони своей и поднимая меня с дивана, — я провожу тебя.

   И она вывела меня во двор, не говоря больше ни слова и продолжая держать мою ладонь в своей мягкой руке. Мы остановились у кэба. Шёл дождь — лёгкий и по-летнему тёплый. Откуда-то сбоку слабый ветерок приносил запахи моря. Наверняка выглядели мы очень странно — этакий герой-любовник в узких штанах и с повязкой на глазах и стройная молодая леди в каком-то халате… Или что там у неё было? Я так и не понял. Я опустил руки ей на плечи.

   — Значит, ты больше не придёшь? — спросила она тихо.

   Я усмехнулся, потому что ждал этого вопроса всю ночь.

   — За деньги — нет.

   Она вздрогнула.

   — За… — она резко выдохнула.

   — Если захочешь увидеться — оставь записку у Барни. Я всё ему объясню.

   Не знаю, что крутилось в её голове в эти минуты. Возможно, она думала о том, что не хочет встречаться с хастлером. А может, ей просто нужно было время, чтобы открыться. Я не стал ждать. Запечатлел у неё на лбу последний поцелуй и запрыгнул в кэб.

ГЛАВА 10

Новая неделя началась с очередной ссоры. Гретхен чуть не силой выдирала из моих рук фолианты, которые я описал, и собирался отправлять Артарию.

   — Да успокойтесь вы, — бросил я, кое-как отобрав у магички очередной недочитанный том, — наше дело — отыскать книги, а не выучить их наизусть.

   — Ваше дело! — она ткнула в меня костлявым пальцем.

   Как же она мне надоела.

   — Безусловно. Вы рождены для большего.

   Она наклонила голову, будто кобра перед броском, и издала звук, похожий на шипение. Делая вид, что ничего не заметил, я продолжил упаковывать книги. Тонкие пальцы легли мне на рукав, я поднял глаза и встретился взглядом с её пронзительными серыми глазами. Уверен, она хотела что-то сказать, потому что губы её дрогнули — но магичка лишь убрала руку, и я продолжил заниматься своим делом.

   С того момента, когда я упаковал книги и отправил их Артарию, Гретхен перестала со мной разговаривать. Она скользила по библиотеке, как привидение, сливаясь с тенями от шкафов. Иногда брала в руки какие-то книги и свитки, но быстро теряла к ним интерес. Кажется, она впадала в то же состояние безнадёги, что было обычным и для меня.

   Всё, что мы ищем — мы ищем для кого-то. А что мы получим от этого сами? Медаль за труд? Помню я медали, которые выдавали ведьмакам. И как потом их отбирали, тоже помню. Больше я на эту удочку не попадусь.

   Вечером в среду у самых дверей библиотеки меня встретил Лиаро. Рядом с ним стояла уже знакомая мне девчушка. В первый раз я видел её в нормальном платье. Лиаро разорился на недорогое, но очень аккуратно сшитое зелёное платье. Рыжие волосы юной ночной бабочки, собранные на затылке, как обычно, слегка пушились, руки сжимали локоть нашего целителя.

   — Нели, — голос бывшего ведьмака был сладким, как патока. Даже я бы растаял. Но Нели лишь крепче вцепилась в своего защитника. — Нели, это Трэйн.

   Я кивнул и протянул девчушке руку.

   — Добро пожаловать в мир живых.

   Та оглянулась на Лиаро и, получив кивок в ответ, пожала мне руку. Пальчики её были маленькими и нежными. Вряд ли она когда-то занималась настоящей работой.

   — Ты узнал, откуда она? — спросил я Лиаро.

   Тот покачал головой.

   — Пошли ко мне? — спросил он вместо ответа.

   Я кивнул, так же, как и он, не желая разговаривать на улице.

   Остров, где обитал Лиаро, назывался островом Памяти и был немногим престижнее моего. Так же, как и на моей улице, здесь были в основном двухэтажные доходные дома, где снимали жильё бюрократы всех мастей, не самые глупые художники и учителя. Одним словом, все те, кто не любил марать руки и был достаточно умён, чтобы работать головой за деньги.

   Я редко бывал в гостях у друга просто потому, что не любил ходить в гости. Поэтому, оказавшись в его небольшой квартирке, я с неведомо откуда взявшимся любопытством разглядывал шторы из изумрудного бархата и кресла из гевеи. Обладая той же площадью, что и я, и примерно теми же деньгами, Лиаро на удивление удачно ими распорядился. Если моя квартира создавала впечатление ночлежки, то в его хотелось остаться и попить чаю. В углу стояло потрепанное пианино, которое многое объясняло — здесь же Лиаро встречал учеников. Впрочем, думаю, что если бы он обставлял дом только для себя, здесь было бы не менее уютно.

   — Садись, — он ткнул пальцем на стул и повернулся к Нели. Не дожидаясь приказа, девчушка торопливо кивнула и умчалась на кухню. — Я решил назначить её своей горничной. Я бы взял её в ученицы, но мне нечему её учить. А просто девушка, обитающая в доме с незнакомым мужчиной — это довольно… странно.

   — Это не странно, — я усмехнулся. — Это вполне прозрачно. Рад, что ты не сошёл с ума окончательно.

   Он улыбнулся в ответ, но тут же помрачнел.

   — Так что ты хотел рассказать?

   Лиаро вздохнул.

   — Я расспросил Нели о том, как она попала к Барни. Сам видишь, девочка домашняя. Она что-то скрывает про войну… Так мне кажется. Но говорит, что семью её убили, и я ей верю. Её спас какой-то имперский травник, который осматривал трупы, искал выживших. Травнику было далеко за пятьдесят — уже тогда. Но он взял Нели в ученицы. А с полгода назад старика обвинили… — Лиаро замялся.

   — Обвинили в ведьмачестве, — закончил я за него. — Мало убили магов, теперь давайте истребим и ведьмаков.

   — Ну… не совсем так. Основные суды этот лекарь пережил, и никто его не трогал. А где-то год назад нашлись охотники на его лавку, и тут же вспомнилось, что построена она на трофейные деньги. Ему угрожали, но старик не сдался. Он умер от старости или, вернее, от разрыва сердца, и всё имущество оставил Нели. А охотники за наживой тут же закончили дело, и девочка попала в долговую тюрьму. Её продали с аукциона, и за полгода она сменила трёх хозяев или больше.

   Лиаро взял со стола статуэтку и покрутил в руках. Я видел, как белеют костяшки его пальцев.

   — Девочка умненькая, — сказал он наконец, — хоть и запуганная. Зря не рыпалась, но и не сдавалась. Барни на фоне прошлых хозяев показался ей почти подарком, пока её не заметил… — Лиаро резко выдохнул, и я снова закончил за него:

   — Кон.

   — Да, — Лиаро поджал губы и поднял на меня большие зелёные глаза. — Трэйн, не пойму, зачем он так?

   Я пожал плечами. Объяснить что-то Лиаро мне было бы трудно. Сам я отлично понимал жажду Дайкона, но никогда бы не стал изливать свой гнев на того, кто этого не заслужил.

   — Теперь-то всё в порядке, — сказал я.

   Взгляд Лиаро стал каким-то странным.

   — Трэйн, не думаю, что для Нели это «в порядке».

   Я непонимающе посмотрел на него.

   — Её жестоко насиловали две недели. А теперь человек, который это делал, наверняка будет появляться у меня дома.

   Я молчал.

   — Она боится, — сказал Лиаро. — Она вроде бы мне доверяет, но больше никому.

   — Ну, а от меня-то ты что хочешь? Я последний, кому стоит общаться с жертвами Империи.

   — Я так не думаю, — сказал Лиаро тихо, и я поднял бровь, требуя объяснений. — Хочу, чтобы ты познакомился с ней поближе. С тобой она будет в безопасности, но ей придётся, — он помешкал, — привыкнуть к тебе. Ты будешь для неё как вакцина от внешнего мира.

   Я улыбнулся и покачал головой.

   — Вот это комплимент. Так меня ещё не обзывали, — я пронаблюдал, как меняется лицо Лиаро, который судорожно ищет подходящие слова. — Ладно, расслабься, Ли, если будет время, может быть. Но не уверен, что сейчас.

   Я не успел закончить, когда Нели вошла в комнату с серебряным подносом в руках. Она выставила на столик рядом с нами чайник и две чашки и остановилась в полушаге, убрав поднос за спину, в ожидании нового распоряжения.

   — Иди сюда, — позвал Лиаро ласково, указывая себе на колени. Девочка тут же уселась на подставленное колено и поцеловала своего хозяина в щёку.

   Я покачал головой.

   — Ты так её к нормальной жизни возвращаешь?

   Лиаро покраснел. Нели нервно оглянулась на меня. Только теперь, а не тогда, когда Ли отдал ей этот интимный приказ. «Ладно», - решил я, - «не моё дело». Потом не удержался, встал и, подойдя к креслу друга сбоку, потрепал девчушку по голове. Та тут же съежилась и вопросительно посмотрела на Лиаро.

   — Не бойся, — сказал я, — я тебя не трону, — девчушка всё ещё нервничала. — Нели, ты училась у травника. Ты умеешь читать?

   Кажется, вопрос её удивил, но после паузы она кивнула.

   — Да, сэр.

   — А любишь?

   Девчушка бросила вопросительный взгляд на Ли, но тот пожал плечами. Нели колебалась.

   — Я любила сказки, сэр. До войны. А в последние годы мастер Амитус давал мне читать только расписки и заказы на товары, так что не очень, сэр.

   Я усмехнулся.

   — Ну, я тоже не слишком люблю читать расписки и описи. Если бы я знал, что именно это мне и придётся делать, никогда не пошёл бы служить в библиотеку.

   — Библиотеку? — глаза девчушки расширились.

   Я усмехнулся.

   — Не ожидала, да? Я библиотекарь. Просто небритый.

   Нели снова вопросительно посмотрела на Лиаро, теперь уже ища подтверждения моим словам.

   — Точно, — сообщил друг, — это он только мордой похож на безмозглого солдафона. А вообще-то тоже умеет читать.

   Я не выдержал и ткнул приятеля пальцем под рёбра.

   — Су… — он запнулся и, посмотрев на девчушку, покраснел. Удивительно, как забота о других делает нас лучше, чем мы есть.

   — А этот рыжий, — я снова ткнул пальцем в Ли, — когда-то тоже был травником. Но это он тебе сам расскажет.

   — Правда? — глаза девчушки стали похожи на огромные яблоки, когда она снова посмотрела на Лиаро.

   — Был, — Ли вздохнул, — только вряд ли расскажу. Если Трэйну так уж нечего делать, пусть сам плетёт тебе байки.

   Теперь уже Нели с любопытством посмотрела на меня. Забавно, возможность узнать что-то о своём новом хозяине увлекла её куда больше, чем книги. Но от идеи с книгами я всё же не отказался — загрузить её чтением было бы куда проще, чем чесать языком каждый вечер.

   — Может быть, — согласился я, — я тебе завтра занесу пару книжек, и если Лиаро куда-нибудь уберётся, расскажу, как он трижды спас мне жизнь.

   Ли ничуть не покраснел. Отлично он придумал — конечно, я наплету про его подвиги куда больше, чем смог бы вспомнить он сам.

   — Ладно, — сказал я, поворачиваясь к двери, — зачем ты меня звал, я понял. Пора и честь знать.

   — А чай? — рыжики спросили это хором, и мне это безумно понравилось. Спелись, стало быть. Ну, может что-то у них и получится.

   Я послушно вернулся на своё кресло.

ГЛАВА 11

Уже в субботу я зашёл к Барни проверить, нет ли письма, и затем заходил каждый вечер. Самого хозяина я так и не застал, и потому оставил записку у его помощницы — немного располневшей бывшей «девочки» Марго. Пятницы я ждал, как конца света — и, как и с концом света, обманулся.

   Я пришёл на работу чисто выбритый и причёсанный, но не успел даже дверь открыть, когда ко мне подскочил мальчишка-гонец с гербом городской ратуши на плече.

   — Господин Трэйн? — выпалил он.

   Я кивнул.

   — Вам письмо!

   Я отобрал у мальчишки конверт и, надорвав краешек, прочитал. Затем с тоской посмотрел на дверь показавшейся вдруг такой родной библиотеки. Писал секретарь Артария. Мне предлагалось в срочном порядке прибыть к магистру.

***

Ах, как я люблю эту срочность, когда тебе приходится ждать в коридоре несколько часов, пока вызвавший тебя человек примет всех родственников, выпьет чаю, примет ещё парочку тех, кто проходит без очереди, и тогда, быть может, обратит взор на тебя. Есть свои преимущества в том, чтобы занимать высокий пост. Впрочем, не удивлюсь, если Артарий раз в месяц так же сидит на узком кресле в приемной императора, ожидая минутного внимания со стороны того, кто сильнее его.

   Если бы на затянутом уже привычными серыми тучами небе было солнце, оно давно перевалило бы за полдень. Я не раз прокрутил в голове все дела, которые мог бы успеть сделать за день, когда Артарий показался на пороге и обвёл приёмную глазами. Взгляд его остановился на мне, и он, возможно, всё-таки перешёл бы к нашему срочному делу, но из другого конца коридора раздался невнятный возглас, что-то наподобие:

   — Айа!

   Обернувшись, мы оба увидели невысокую молодую магессу с русыми волосами, разлетевшимися по плечам.

   Артарий улыбнулся, магесса проскользнула по коридору, и дверь снова захлопнулась.

   Я уже говорил, что я ненавижу тёмных магов?

   Тем временем на улице стемнело. Для меня это стало прекрасным доказательством того, что дело моё было не таким уж срочным. Ещё вчера, в четверг, письма от моей клиентки в борделе не было, но ведь ей нужно было подумать. Я почти не сомневался, что она оставила записку сегодня.

   Я должен был бы уже сидеть в кэбе с завязанными глазами, но вместо этого таращился на закрытую дверь приёмной вместе с тремя такими же неудачниками, не попавшими в число избранных гостей. Наконец, когда над островами зажглись огни, дверь открылась, и Артарий показался на пороге с той же худенькой магессой. Они трижды пожали друг другу руки, прежде чем разойтись в разные стороны. Я проводил посетительницу мрачным взглядом и только тогда услышал голос магистра:

   — Господин Трэйн, я ждал вас.

   В кабинете Артария было тепло и светло. Магистр любил уют и регалии древности, так что стену над камином украшал начищенный каплевидный щит с гербом Империи и древним девизом «At lumen» — «Во имя Света». Другие две стены украшали картины известных художников, в основном изображавшие батальные сцены. Я поёжился. Мне вполне хватило настоящих баталий, и я никогда не стал бы вешать что-то подобное у себя над столом.

   — Присаживайтесь, — Артарий благодушно махнул мне на одно из кресел, повёрнутых к камину.

   Я поблагодарил и сел.

   — Вина?

   Надо сказать, я знаю Артария с войны. Под началом у него не воевал, но пару раз встречал после боя в кабаках. Это всегда был сильный духом и твёрдо уверенный в своей правоте мужчина. Не поколебали его ни расправы над тёмными, ни суды над ведьмаками. Будучи одним из немногих, кто делал своё дело осознанно, он остался таким же и после войны. Он выплыл в свою гавань через все невзгоды, и, когда многие из ведьмаков спивались, оказался настолько близок к власти, насколько это возможно. Тайная стража его набирала влияние год от года, особенно в последние месяцы. Но сам Артарий изменился. Не то чтобы перестал верить… Нет. Сначала появилась какая-то таинственность. Потом мягче стал характер. Наверное, потому я и взялся всё же ему помогать — теперь Артарий говорил очень красиво. Глаза его больше не сверкали праведным гневом, как когда-то, и почти к каждому он умел найти свой подход. Впрочем, водились за ним теперь и вот такие странности — вызвать к себе с пометкой срочно и оставить ждать в коридоре на весь день. Я списывал это на обычную рассеянность, хотя и подозревал, что для такого старого вояки всё должно быть куда сложнее.

   — Вина, — согласился я, и вполглаза проследил, как льётся в изящный бокал алая жидкость.

   Это стало ещё одной его странностью — он полюбил изящные предметы. Кто знает, может быть, старость? Хотя старостью тут и не пахло. За последние года два Артарий окреп так, будто бы нашёл лекарство от иты. Впрочем, не думаю, что он стал бы скрывать такую находку. Хотя волосы его оставались седыми, кожа разгладилась, а и без того сильное тело окрепло. Сейчас я с особым вниманием разглядывал его тонкие пальцы — не уверен, что раньше они были такими. Аккуратно подстриженные ухоженные ногти, а на правой руке — изящный перстень. Во вкусе ему не откажешь, нечего сказать.

   — Вы задумались? — спросил Артарий и улыбнулся, усаживаясь в кресло напротив с таким же бокалом, какой только что вручил мне.

   — Простите, магистр, я немного устал.

   Он понимающе кивнул.

   — Столько дел… До самого главного часто просто не доходят руки.

   — Ага, — я пригубил вина, не желая развивать тему. Каждая сказанная фраза отдаляла меня от моей Талии.

   — Итак… Ваши поиски в последние две недели оказались на удивление успешными. Более успешными, чем всё, что вы сделали за последние полгода.

   — Повезло, — буркнул я.

   — Мне кажется, моя протеже на вас положительно влияет.

   Я хмыкнул. Артарий внимательно следил за моим лицом какое-то время, а затем снова улыбнулся.

   — Но вы, надеюсь, понимаете, Гретхен — тёмная, и у неё свои интересы.

   Я кивнул. Это-то как раз я понимал. Вот только чьи интересы лучше? Пока