Оглавление
АННОТАЦИЯ
"Я - преподавательница в провинциальном вузе. Моя жизнь достаточно интересна, но при этом спокойна и размерена. Всё меняется, когда появляется он. Могла ли я подумать, что этот мужчина займет такое место не только в моей жизни, но в жизни... В прочем, читайте историю, и всё узнаете сами".
ГЛАВА 1
- Ну, пожалуйста, - канючил студент. – Ларисгенадьна, ну, хотя бы троечку!
- Петряков, вы даже на двоечку не ответили, - я подняла усталый взгляд на студента.
- Ларисгенадьна, ну, что вам стоит? Я же читал. Я, блин, даже латынь сдал! – громко сказал студент. – Остался только ваш предмет.
- A fortiori, - ответила я, - на мой вопрос должны знать ответ. Я более чем конкретно сформулировала вопрос: дайте определение термину «супин». Это и в латинском языке присутствовало.
- Супин… - задумчиво протянул парень. – Да, блин, не помню я!
- Петряков, вы должны знать мой предмет аb imis unguibus ad verticem summum. А вы даже банальных терминов не знаете. В коридоре ждут пять ваших товарищей по несчастью, то бишь одногруппников, дайте и им возможность попробовать сдать.
- Ларисгенадьна!
- До свидания, точнее до пересдачи, Петряков.
Парень печально вздохнул, направился к двери. Приоткрыв дверь, все же остановился:
- И что такое супин?
- Это, Петряков, глагольная форма, обозначающая цель при глаголах движения. До свидания!
Студент еще раз вздохнул и вышел. «Ну, хотя бы интерес проявил», - подумала я, глядя ему в спину. До 10 часов утра я успела послушать еще пару человек, остальным назначила на завтра.
После третьей пары я, наконец-то, направилась в сторону кафедры. Мой путь получился долгим: мне встретились два заочника, попросивших вопросы к экзамену, три очника, желавших пересдать зачет, мой дипломник, требовавший личной встречи для обсуждения ошибок в его тексте, пожилой профессор, жаждущий ущипнуть меня за ягодицу. А говорят, филфак – женский факультет: хоть бы одна женщина попалась на встречу.
И только, когда я закрыла за собой двери кафедрального кабинета, я нашла подтверждение этой фразе. Мои коллеги, рассевшись перед компьютерами, проходили очередной тест на знание иностранного языка. Десять женщин сосредоточено читали тексты на мониторах, пытаясь уложиться с ответами в выделенное системой время. Новая прихоть ректората – теперь такие тесты сдавались раз в полгода. Естественно, сотрудники филологического факультета каждый раз показывали высокий уровень знаний. Но руководство не унималось, и заставляло нас тратить время на эти проверки. Вообще последнее время ситуация в вузе была сложной: началась аккредитация. Ректорат каждый день придумывал новые задания для профессорско-преподавательского состава. Комиссия для проверки вуза уже работала, и тучи сгущались. Каждый готовился, как мог. Я решила просто хорошо выполнять свои служебные обязанности.
- Ларочка! У тебя опять полгруппы не сдали? Не жалко тебе деток?
- А почему я их должна жалеть? Я свои обязанности выполняю: лекции читаю, новый материал ищу, консультации предлагаю. У них обязанность одна – освоить предложенный мной материал. Спрашиваю у Петрякова, что такое супин, а он ответ не знает, но при этом хвастается, что латынь сдал.
- Ох, этот Петряков. Он вроде что-то знает, но знания не систематизированы. Но мальчик хороший, думаю его взять. По крайней мере, курсовую напишем, а до диплома еще далеко, - отозвалась преподавательница латинского.
- Лариса, тебя заведующая хотела видеть. Позвони ей, она уехала уже.
Звонок заведующей кафедрой хороших новостей не принес, она попросила меня остаться сегодня вечером на кафедре, дождаться комиссию. Вчера члены комиссии были на педагогическом факультете, сегодня очередь филфака. На мой вопрос, во сколько они приедут, мне было сказано, что никто не знает. Прекрасно.
A fortiori (лат.) - тем более
Аb imis unguibus ad verticem summum (лат.) - от кончиков ногтей до самой макушки
ГЛАВА 2
- Господа, проходите! – сначала в дверях появилась пышная прическа зав.кафедрой, и только потом появилось остальное тело женщины. – О, Ларочка, вы не ушли еще?
А куда я уйду, если мне приказали ждать эту комиссию? Заведующая кафедрой – Ольга Валентиновна - была та еще штучка, любила прикинуться дурочкой. В общем-то, она была неплохим руководителем, у нее везде были знакомые (о ее связях в ректорате ходили слухи): подписать документы вне очереди, получить спонсорскую помощь, выбить для студентов путевки на море, оплатить преподавателям и аспирантам поездки на конференции.
Она была пышная. Это единственное слово, которое ей подходило. Ольга Валентиновна была женщиной в теле. В теле необъятном. Помимо этого она носила странную прическу: густые волосы были оформлены в высоком, беспорядочном начесе. Меня всегда удивляло то, как эта, казалось бы, крайне неповоротливая женщина, шустро бегала между корпусами кампуса и по лестницам факультета. Она была филологом-фольклористом, и необычайно образованным человеком. В 80-е гг. она руководила успешной экспедицией по сбору фольклора, вместе со студентами они объехали все отдаленные районы, собирая по крупицам устное народное творчество. Из-за своей глубокой увлеченности фольклором, она могла позволить себе перескакивать с официального языка на странную смесь просторечных выражений и пословиц-поговорок.
- Лариса Геннадьевна, знакомьтесь, это члены аттестационной комиссии. Сегодня нас радуют своим вниманием, - стоя ко мне лицом и спиной к комиссии, она скорчила смешную мордочку после этих слов, мол «ага, очень радуемся!». – Это Похомов Игорь Анатольевич, начальник сектора образовательных технологий. Менщиков Олег Маркович, руководитель программы по введению ФГОСа, и Пархоменко Мария Артемовна, наш специалист, поможет комиссии в оформлении документации, и представитель министерства образования, Герман Александрович Ларин.
Ольга Валентиновна загораживала своим телом обзор, я просто кивнула в обозримое пространство за ее спиной, хотя видеть могла только Машу Пархоменко, нашего документоведа. Мужчины тенями стояли около темных окон. Я бросила взгляд в ту сторону: на улице уже совсем темно. Я могла бы сейчас заниматься в своем любимом спортзале, могла бы сидеть дома у компьютера и сосредоточенно писать очередную статью, или позволила бы себе поваляться с бокалом вина и новой книгой. А я? А я сижу до ночи в пустом кабинете кафедры русской филологии в пустом корпусе филологического факультета в пустом сибирском городе N в ожидании каких-то пустых мужчин, которые будут разбирать каждый пустой документ, детище бюрократии, на составные и прилежно искать ошибки и неточности. От этих мыслей я неожиданно для самой себя тяжело вздохнула.
- Да ладно Вам, Лариса Геннадьевна, сегодня только рабочие программы посмотрим, - шутливо начал самый главный из комиссии, начальник какого-то сам сектора: седоватый, подтянутый мужчина, который, очевидно, уже давно не имеет никакого отношения к педагогике, и работает только с бумагами. - И то не все, только пару направлений. Вы уж извините нас, что мы так поздно до вас добрались, но англичане слишком настойчиво угощали нас чаем.
Конечно, кафедра теории и практики английского языка, как обычно, подготовились. А я только после третьей пары узнала, что сегодня наша очередь «проверяться». «Девочки, это как у гинеколога: сначала страшно, а потом 2 минуты – и свободна». Кафедра женская, поэтому и шутки на гендерную тематику были популярны. Но ситуация с проверкой вуза была куда серьезнее, чем поход к врачу. За полгода до ее старта начиналась подготовка: проверялись вся рабочая документация, экономические показатели, рабочие программы преподавателей, соответствие руководителей подразделений занимаемым должностям, и вообще – соответствие всего всему. Эти полгода атмосфера в вузе была перманентно накаленная, даже студенты чувствовали это. Ну а как еще, если у преподавателей голова была забита только подготовкой к предстоящему испытанию? Я пыталась держать баланс и хотя бы на парах не думать об ожидающих меня дома кипах документов, которые нужно было переписывать, менять, править, дополнять. Но это не всегда удавалось, пришлось однажды даже отпустить второй курс заочников с лекции, чтобы успеть доделать рабочий план их направления. А про сотрудников ректората и говорить нечего – все в мыле и крайне озлоблены. И все ради того, что бы пришедшие только что мужчины, надев очки и сделав серьезные лица, смогли поцокать языками при виде закравшейся ошибки. Можно подумать, что опечатка в сто восемьдесят седьмой строчке как-то могла сказаться на качестве образования…
Пока эти мысли витали у меня в голове, я рассматривала членов комиссии: пожилого Похомова, средних лет весьма симпатичного Менщикова, нашего измученного документоведа Машу. Эти трое были мне знакомы, девушку я часто видела в ректорате, а о мужчинах слышала из разговоров зав.кафа. Четвертый был мне незнаком. Герман. Хм, имя редкое. Я знала только одного человека с таким именем, и его слишком редко называли полным именем, чаще просто Гера. Мой сокурсник, который вечно звал всех выпить, был душой компании и человеком легким и праздным. Стоящий неподалеку от меня Герман явно не был весельчаком. Серьезное выражение лица, цепкий взгляд. Да, вот что меня напрягло: он как-то пристально рассматривал кабинет, а пока мы шли в комнату, отведенную для комиссии, тщательно осматривал коридор, заглянув попутно в пару открытых лекционных аудиторий.
- Герман Александрович, вам где будет удобно? Этот кабинет подойдет? – спросил у Германа Похомов.
Хм, а я думала Похомов и есть ГЛАВА комиссии. И звание у него вроде как повыше, начальник все-таки. Хотя должность Германа Ларина никто и не озвучивал, Ольга Валентиновна расплывчато отметила, что он из министерства образования. На прозвучавший вопрос мужчина утвердительно кивнул головой. Ольга Валентиновна начала выкладывать со стеллажа документы, выходящие на проверку. Похомов и второй мужчина, Менщиков, сели за круглый стол и начали листать бумаги, делая время от времени пометки на полях. Герман же уселся на подоконник, достал из внутреннего кармана пиджака телефон, и сосредоточил все свое внимание на экране. Я удивленно посмотрела на Ольгу Валентиновну: и зачем спрашивать у него удобно ему или нет, если он все ровно ничего не делает? Она махнула на меня рукой, мол, не твое дело. В наступившей тишине слышались только звуки перелистывание страниц и короткие замечание Похомова, которые записывала в какой-то бланк Маша. Я устало прислонила голову к стене, закрыв глаза. Но тут же открыла обратно, услышав звуки чарующего голоса: хриплый, завораживающий оттенок в сочетании с гортанностью и тем тоном, каким было сказано – властно, не терпеливо к возражениям.
- У вашего факультета за истекший период на 10% превышен порог расходов. Если верить ведомостям, то смета превышена вашей кафедрой. На что были израсходованы средства?
Не смотря на абсолютную асексуальность сказанного, я вдруг разволновалась. Удивленно взглянула на Германа, который был источником этого голоса. Он внимательно смотрел на Ольгу Валентиновну в ожидании ответа.
- У меня все чеки сданы в бухгалтерию. И там мне ни слова не сказали о перерасходе. Давайте завтра зайдем к нашим бухгалтерам, и посчитаем на месте.
- Давайте, - равнодушно ответил мужчина. – Если вам скучно, то вы можете быть свободны.
Через пару секунд я поняла, что последняя фраза предназначалась мне. Пять пар глаз приковали взгляды ко мне.
- Эмм... Я действительно устала, я провела сегодня 5 пар, и приняла зачет. И я не очень понимаю свою роль в этом действе, - как можно спокойнее сказала я.
- Повторюсь, вы можете быть свободны.
Я посмотрела на заведующую кафедрой, она кивнула головой.
- Прошу прощения, - я посмотрела в сторону Похомова и Менщикова. Еще я перед этим индюком из министерства не извинялась. – Я вас покину. До свидания!
С гордо поднятой головой вышла из комнаты, быстро забрала свои вещи с кафедры и замедлила шаг только на выходе из корпуса. Да, из всех рассматриваемых мною полчаса назад вариантов досуга я выберу только один. Я поплелась в сторону ближайшего магазина. In vino veritas.
In vino veritas (лат.) - истина в вине
ГЛАВА 3
На следующий день всё началось заново и по кругу: с 8 утра зачеты. Началась зачетная неделя, лекции практически закончились, у меня в расписании осталось буквально пара занятий. Осталось совсем немного до нового года. Я собиралась поехать к сестре, ровно десять дней назад я стала второй раз тетей. Эля родила здоровую девочку, семейным советом было решено назвать ребенка Олесей. Решение было единогласным, спор вызвало только написание имени: Алеся или Олеся. Мы с сестрой были поклонницами творчества Куприна, и еще в детстве условились, что одна из нас назовет дочь Олесей. Первым у Эли родился сын, и даже то, что мы любим передачу «Что? Где? Когда?» и команду Алеся Мухина не заставило сестру назвать сына таким именем. Алесь Кукошко – это перебор. С нашей девичьей фамилией, Бергины, звучало бы неплохо, но в сочетании с украинской фамилией мужа Эли звучало бы странно. Старший ребенок сестры – любовь всей моей жизни! Мальчишка был невероятно обаятелен: рыжие кудряшки, милые веснушки и непоседливый характер. И, конечно же, самое подходящее имя – Антошка. Семья сестры жила в соседнем городе, и это было мне на руку: если остаешься на новогодние выходные в городе, кто-нибудь обязательно решит воспользоваться твоей близостью к вузу. В прошлом году я осталась на Новый год дома, отмечать с друзьями моего бывшего молодого человека, но по итогу все каникулы просидела перед компьютером, переделывая документы к госэкзамену. Поэтому я с нетерпением ожидала 29 декабря, последнего рабочего дня. Наверное, это будет один из самых счастливых дней в уходящем году! Я буду свободна, отключу телефон, улечу к сестре, буду все праздничные дни объедаться мандаринами и читать то, что хочу, а не то, что нужно прочитать по работе. Кто бы знал, как я жду этот день…
- Долгое время наряду с языком, на котором разговаривал народ, употреблялся и старославянский – в книгах, в церкви. В XVIII—XIX веках происходило постепенное вытеснение старославянского, стали проникать в язык заимствования из иностранных языков, в частности из западноевропейских… - тараторила студентка-отличница.
Я улыбнулась девочке, начала расписываться в зачетке.
- Светочка, вы как всегда большая молодец. Работать с вашей группой одно удовольствие, кстати, мне кажется, что вы всех мотивируете!
- Лариса Геннадьевна, вы самая лучшая преподавательница. С Новым годом вас!
- Светочка, спасибо. И вас тоже с наступающими праздниками!
В приподнятом настроении я вернулась на кафедру, где лаборанты украшали елку.
- Ларисочка Геннадьевна, вы такая красотка! Украшение нашей кафедры, да и факультета, - восторженно сказала лаборант Катя, наблюдая за тем, как я подкрашиваю губы.
- Сегодня все сговорились поднимать мне настроение? – с улыбкой спросила я, рассматривая свое отражение в зеркале.
Да, с внешностью мне повезло. Гены родителей удачно сложились. В студенческие годы я даже работала в модельном агентстве. Но дело не только в генах, конечно: я очень тщательно следила за своим внешним видом. Длинные, прямые, черные волосы всегда были аккуратно уложены, на лице безупречный макияж, идеальный маникюр. От отца мне досталась прекрасная конституция: больше 66 кг я никогда не набирала, и даже год жизни в сытой, аппетитной Италии никак не сказался на мне. Как и героиня книги «Ешь, молись, люби» я активно злоупотребляла пиццей и итальянским вином, но в отличие от нее – всегда помещалась в джинсы, купленные на 1 курсе университета. Помимо осиной талии и стройных ног, я получила грудь 3 размера и пышные бедра. Подарок от мамы – так шутили в нашей семье про мои пропорции. Оттачивала я все это богатство в спортивном зале 2 раза в неделю, и даже в самые загруженные времена не позволяла себе «забить» на тренировку. И даже в период подготовки к защите диссертации (самый сложный период в моей жизни) не расслаблялась. И именно тогда вывела для себя точное правило гармонии: с высокими умственными нагрузками помогает безболезненно справляться физическая активность. На самом деле я не испытывала никакого удовольствия от выпадов и приседаний, просто они позволяли отвлечься от мыслей, теснившихся в голове после очередного трудового дня.
Так же подарком от мамы стали черты моего лица – я была точной копией мамы, а Эля была больше похожа на отца. Я унаследовала большие карие глаза, прямой нос, острые скулы и, может быть чуть более тонкие, чем мне хотелось, губы. Все это подчеркивалось грамотным макияжем в сочетании с ежедневным использованием уходовых средств. Честно признаюсь, что внешний вид некоторых преподавателей нашей кафедры вызывал у меня недоумение: умные женщины наплевали на себя. Одевались в мешковатые вещи, не пользовались косметикой (хотя в силу возрастных изменений уже следовало бы). Это нисколько не сказывалось на моем отношении к ним, или отношении студентов, они все ровно оставались первоклассными специалистами. Но я их не понимала как женщина. Я любила видеть свое отражение, любила ловить на себе заинтересованные взгляды мужчин, слушать комплементы. При всем этом я не замужем. Для этого есть несколько причин: 1) долгие три года жизни были отданы аспирантуре и защите диссертации: в эти напряженные 36 месяцев я не могла думать ни о чем, кроме конечной цели – защиты; 2) все мои партнеры, и даже те, кто задерживались дольше остальных, в итоге мне надоедали; 3) у состоявшихся женщин есть проблема: трудно найти мужчину твоего социального, финансового, интеллектуального уровня. Мне нравились многие преподаватели нашего вуза, но в подавляющем количестве случае они были давно и безнадежно женаты. Те, кто остались к 40 годам холостыми, имели какие-либо проблемы: были женоненавистниками, бабниками, или настолько увлеченными наукой, что отношения их уже не интересовали. Хоть наш город и был миллионником, я по-прежнему перебивалась на «сухом пайке» - паре встреч для секса, мимолетными интрижками. Самый бурный роман за все мои 28 лет произошел в Италии, но из-за неразрешимых противоречий (ни я, ни Адамо не хотели навсегда переезжать в чужую страну) через полгода мы расстались. Я потосковала еще полгода, а потом вернулась на Родину, и здесь достаточно быстро излечилась от душевных ран домашним теплом.
Так же от матери мне досталась любовь к языкам: к сегодняшнему дню я знала 6 языков. Латынь, старославянский, английский, итальянский, немецкий и хинди. Хинди был моей прихотью, и нигде, кроме как в двухнедельном отпуске в Индии, мне не пригодился. Однако любимым был русский. Мне посчастливилось застать живой прабабушку, сибирскую крестьянку, переселенку из Украины, которая смогла по наитию органично соединить в себе знания о культуре украинцев и коренных сибиряков. Фаина Евстафьевна, так звали прабабушку, пела мне колыбельные, рассказывала народные сказки и истории из своей долгой жизни. Я смутно помню их содержание, я была слишком мала, что даже понять смысл этих рассказов, однако, во мне остались жить ощущения. Я ощущала особую атмосферу этих историй, песен, былин. Четко я запомнила только пару фраз из одной песни, и то скорее потому, что она очень пугала меня. Содержание ее я не помню, помню только то, что в припеве пелось «мизгирюшка-батюшка…». Я представляла мизгиря каким-то страшным чудовищем. И даже частое использование бабушкой поговорки «Запутался, что мизгирь в тенетах» не натолкнуло меня на мысль. Только после смерти прабабушки я узнала, что так в просторечье звали паука. К моему глубокому сожалению, я так и не нашла ни в одном фольклорном сборнике этой песенки. И даже моя заведующая Ольга Валентиновна, с ее многолетним опытом этнографо-фольклорных экспедиций, не смогла подсказать, что же это за песня. Благодаря прабабушке Фаине я с ранних лет точно знала ответ на вопрос взрослых «Ларисонька-кисонька, а кем ты будешь, когда вырастешь?». Я отвечала «Буду знать все-все сказки». Моего детского сознания не хватало на то, чтобы как-то более конкретно сформулировать название будущей специальности, да и слова «филолог» я тогда не знала. Но точно знала, что буду, как бабушка, знать много историй и уметь их рассказывать. Уже будучи взрослой, я горько жалела, что была слишком мала, чтобы записывать бабушкины рассказы: какой бы был источник…
- Ларочка, вы вчера некрасиво поступили, - аккуратно начала зашедшая в кабинет Ольга Валентиновна. – Я понимаю, что вы устали, но это же то самое событие, к которому мы полгода готовились. Вплоть до начала каникул комиссия будет на нашем факультете. И в будущем мы составим график, кто и когда будет тут сидеть с ними. Но все-таки, вы так больше не делайте: раз уж остались, то не спите в присутствии гостей.
- A buon intenditore poche parole, - спокойно ответила я на итальянском, чтобы не выдать фразу похуже на русском.
- Лариса, вы же знаете, что я не знаю итальянского.
- Я сказала, что поняла вас.
- Отлично. Тогда сегодня останетесь с комиссией. Кстати, выглядите изумительно!
- Bella in vista, dentro e trista, - больше своему отражению, чем женщине сказала я.
- Лариса! Хватит!
Я показала язык зеркалу, и пошла на следующую пару. Как раз семинар, смогу подумать, как технично отмазаться от такой «приятной» компании на вечер.
A buon intenditore poche parole (итал.) - мудрый понимает с полуслова
Bella in vista, dentro e trista (итал.) - снаружи краса, внутри печаль
ГЛАВА 4
- Герман Александрович, я думал, вы улетели уже, - я ловила отрывки разговора, долетавшие из коридора. – Мне казалось, что вы только осмотреться...
- Решил задержаться, - опять этот чарующий голос.
Голос Германа оказывал на меня такое же действие, как март на кошку. Мужчина был красивым, и явно пользовался популярностью у женщин, но был не в моем вкусе.
Я была от природы жгучей брюнеткой, но нравились мне люди с противоположной моей внешностью: с русыми, рыжими, пепельными волосами, и голубыми, зелеными, серыми глазами. Герман был по цветотипу похож на меня: черные волосы, карие глаза, смуглая кожа. Приличный рост, так как если я сама не была маленькой (во мне 175 см роста), то он на голову был выше меня. Под идеально подобранным костюмом и накрахмаленной рубашкой угадывалось подтянутое, накаченное тело. До блеска начищенные ботинки. Я, как и героиня фильма «Москва слезам не верит», люто ненавидела грязную обувь. Да и вообще фильм мне нравился: Гоша был для меня с детских лет идеалом мужчины. Мужчина, который «будет все решать сам, на том простом основании, что он мужчина». Который столь же властен и принципиален, которому можно будет сказать «как долго я тебя ждала!».
Герман с Похомовым тем временем зашли на кафедру, расселись по разным углам и углубились в чтение проверяемых документов. Зачем я здесь вообще нужна? Чтобы потом дверь на ключ закрыть? И почему я? Я второй день подряд торчу с этими товарищами по вечерам в университете. Они проверяют – я сижу. Они проверяют – я сижу. Они проверяют – я...
- Игорь Анатольевич, - решила рискнуть я, обращаясь к Похомову. – А я вам нужна еще?
- Да, Лариса Геннадьевна, - не отрываясь от бумаг, ответил мужчина.
Я не смогла подавить вздоха. На что Герман ответил мне многозначным взглядом, и сказал:
- Это ваши служебные обязанности.
- Знаете, вот как раз это не входит в мои служебные обязанности.
Герман отложил ручку, сложил руки на груди, и вопросительно посмотрел на меня.
- Да, не входит, - начинала злиться я. - В мои обязанности входит учить студентов, а не сидеть тут с вами. Я с 8 утра на работе, а сейчас уже 8 часов вечера. Вы думаете, мне заняться нечем?
- Вас дома муж ждет? Или дети?
- Дома меня ждет кот, но это вас не касается!
- Действительно не касается, вы правы. Послушайте, в ваши служебные обязанности входит не только обеспечение учебного процесса, но и помощь университету в прохождении процесса плановых и неплановых проверок. Если вы удосужитесь прочитать документ, который висит прямо позади вас, на котором, кстати, крупными буквами написано «Должностная инструкция преподавателя», то вы узнаете, по всей видимости, много нового.
- И с какой бы стати вы со мной разговариваете в таком ироничном тоне?
- Почитайте-почитайте, хотя бы не уснете, - с ухмылкой сказал мужчина, вернувшись к документу, тем самым показывая, что диалог окончен.
Я встала, потянулась к файлу, в котором и лежал этот злосчастный список моих обязанностей. Наша лаборант Катя обладала завидным ростом 195 см. Я встала на носочки, протянула руку к файлу, но он висел слишком высоко: до него я достала, но снять его с гвоздика не смогла. Попробовала еще, и почувствовала как и без того короткая юбка поползла вверх по бедрам. Я обернулась к мужчинам, и наткнулась на внимательный взгляд Германа. Он не стесняясь, внимательно осматривал мои ноги. Похомов все так же листал бумаги. Я прямо посмотрела в глаза Герману: меня давно не пугали ни мужские взгляды, ни даже действия. Как говорилось в одном анекдоте про Красную Шапочку: «лес знаю, секс люблю». Мне показалось, что в моем взгляде мужчина прочитал вызов. Так как в следующую секунду он порывисто отодвинул кипу документов, резко встал и в доли секунды преодолел расстояние между нами, подошел впритык ко мне, я даже ощутила запах парфюма и его легкое дыхание на макушке. Я задержала дыхание: мне показалось, что он сейчас сделает что-то совершенно непредсказуемое. Что он и сделал. Потянул руку, легко снял файл со стены и вручил его мне. Пока я ошарашено хлопала ресницами, мужчина вернулся на свое место, и как ни в чем не бывало, продолжил читать.
Индюк-бюрократ. Я села обратно, показательно закинула ногу на ногу, и открыла папку.
Через час я уже прочитала все на два раза, прошлась по пустым коридорам факультета, выпила кофе.
- Мужчины, девушка притомилась, давайте завтра продолжим? - я решила поискать в них мужское сочувствие к слабой женщине.
Похомов потянулся, и игриво сказал Герману:
- А что, Герман Александрович, и правда, может по домам? Точнее по гостиницам?
- Сегодня проверяем программы на направление 45.03.01. Все программы, - отчеканил Ларин, не поднимая глаз от бумаг.
Похомов посмотрел на меня и пожал плечами, мол «ничего не поделать».
- Если вам скучно, можете помочь мне с оформлением протокола, - сказал Герман, обращаясь ко мне.
- Да, давайте, иначе я усну.
Я пересела к столу, за которым сидел Ларин. Он протянул мне бланк, и начал тихо диктовать. Я пару раз переспросила, потом мужчине надоело повторять, и он безапелляционно притянул стул, на котором я сидела, поближе к себе. И не обращая внимания на мое возмущение, продолжил диктовать. Благодаря моему участию справились мужчины быстрее. В 21:20 мы вместе вышли из корпуса, Похомова ожидало такси, Герман щелкнул брелоком и на стоянке моргнул фарами габаритный внедорожник.
- Вас подвезти? – спросил он у меня.
- Нет, спасибо, я как-нибудь сама доберусь. Мне хватило на сегодня общения с вами.
- Как знаете. До свидания, - вежливо попрощался мужчина.
Пфф, «до свидания». Да хоть бы этого свидания никогда больше не было! «Я хочу 29 декабря, я хочу 29 декабря, я хочу 29 декабря», - пульсом била в моей голове одинокая мысль.
ГЛАВА 5
В последние дни работы ректората перед новым годом всегда было сложно чего-либо добиться от руководства. Там все были заняты сдачей каких-то отчетов, отправлением документов в министерство, а в условиях аккредитации поймать кого-нибудь, кто подпишет документы, было вообще нереально. Я просидела в приемной проректора 40 минут, так и не заметив хоть каких-нибудь подвижек. В кабинете была тишина, секретарша (по совместительству любовница проректора, судя по слухам) монотонно стучала по клавишам, часы на стене тикали.
- Скажите, мне вообще стоит ждать? – устало спросила я у девушки.
- Ждать всегда стоит.
Философ, мать ее. У меня экзамен у заочки через полчаса начинается, билеты еще не распечатаны, а я тут сижу. Я набрала номер коллеги.
- Лена, я застряла в ректорате, - при этих словах секретарша подняла меня взгляд. – В 13:20 у меня экзамен у 404 группы. Если я опоздаю, открой им аудиторию, скажи, чтобы повторяли. Хорошо? Спасибо.
В этот момент двери кабинета проректора открылись, хозяин кабинета быстро сказал секретарше, что сейчас придет важный человек и никого, кроме него, не пускать.
- Эээ, - ошарашено протянула я.
Секретарша пожала плечами, и опять начала что-то печатать. Бюрократия, мать ее. Через пару минут в приемную вошел Ларин, стряхнув снег с плеч, что-то шепнул секретарше, которая радостно рассмеялась. Вот, видимо, и тот самый важный человек пожаловал. Меня он не видел, пока не повернулся к вешалке, держа пальто в руках.
- Добрый день, эмм… Лариса… эмм, - мужчина мучительно пытался вспомнить мое имя.
- Геннадьевна.
- Да-да, я помню, Лариса Геннадьевна. Как ваши дела?
- Плохо мои дела, Герман Александрович. Я уже битый час пытаюсь попасть вот в тот волшебный кабинет, - показала я рукой на дверь проректорского кабинета. – Чтобы подписать одну единственную бумажку. Но теперь я туда еще долго не попаду, так как господин проректор кроме вас никого видеть не желает.
- Давайте ваши документы.
Герман, забрав у меня папку, скрылся за дверью буквально на пару минут. Вернувшись, молча подал мне документы, и ушел обратно. Я даже не успела поблагодарить. Проверила наличие подписи проректора на всех листах, и, довольная, побежала в корпус филфака.
- Лариса, вы подписали новый план? – встретила меня заведующая кафедрой.
- Да, с трудом, но да.
- Хорошо. Сегодня с комиссией сидит Верочка, завтра вы.
- Ольга Валентиновна, позвольте спросить, почему я практически одна отдуваюсь за всех?
- Лариса Геннадьевна, - серьезным тоном начала зав.каф. – А, простите, кого мне еще просить? Семенова, Алантьева, Покажитова, Веревских уже бабульки пенсионного возраста, их после 18:00 из дома не вытащить, я им даже 3 смену в расписание не ставлю. У Корнеевой, Суминой дети маленькие, их из сада забирать надо, да и потом не с кем оставить. Ольгу Борисовну я даже просить не хочу, сами знаете, какой у нее характер. Остаемся я, вы и Вера. Так что простите, но придется вам завтра приехать вечером. До 18:00 я буду с комиссией, сначала проверяем финансовую документацию, потом, когда вы приедете, учебную.
- Да поняла я уже, - резко ответила я. – Держите на кафедре кучу пенсионеров.… Надо преподавательский состав обновлять!
- Вот защитите докторскую, Лариса…. Тогда и поговорим. Я сейчас вам откровенно скажу: после аккредитации будет массовое сокращение. Сейчас проверяют личные дела профессорско-преподавательского состава, показатели успеваемости групп, процент успешных защит выпускных квалификационных работ студентов, научные показатели, количество опубликованных статей и рейтинги изданий, в которые они вышли…. Ну, это вы сами все знаете. А вот новая информация: у вас нет доцентского звания, за истекший период вы опубликовали только две статьи… - я начала открывать рот для возражения, но женщина знаком дала понять, что сейчас не время спорить. – Да, они вышли в ВАКовских журналах, но у нас кафедра, в первую очередь, славится высокими показателями в научной работе, и те же пенсионерки за этот период издали 6 монографий, а про число статей я вообще молчу. Я понимаю, что вы молодая, у вас личная жизнь кипит, и у вас не всегда есть время на все эти вещи. Однако на данный момент, конкретно по нашей кафедре, под угрозой могут оказаться Вера, как не остепенённая, Маринка, как человек, который уже 5 лет тянет с защитой, и две профессорши…. Понимаете, о ком я. Они уже одной ногой в маразме.… Ну, и вы. Поэтому будьте добры, приложите максимум усилий для того, чтобы мы прошли аккредитацию. Иначе можете оказаться без работы.
Ольга Валентиновна закончила свою пламенную речь, и скрылась в своем кабинете. Отлично. Мне еще работу не хватало потерять. Я, конечно, знала, что у нас в вузе ведется гонка за остепененностью: кандидат наук уже не котировался, нужно было быть доктором. Но мне до докторской как пешком до Китая, я всего пару лет назад защитила кандидатскую диссертацию, и даже если я смогу (а я не смогу) быстренько написать докторскую, то меня ни один совет до защиты не допустит – слишком рано. Конечно, я могла бы уехать работать в другой город, устроиться в другой вуз, меня даже звали. Но я обещала маме помогать с папой: он уже год не встает, после инсульта оказался парализован ниже пояса. Есть в нашем городе другие институты, но я и так подрабатывала в одном из них совместителем, и успела прочувствовать особенности работы там. И, честно говоря, перейти туда работать на постоянной основе меня не тянуло.
В любом случае, я дорожила своей работой: уезжать мне не хотелось, я любила свой город, свой родной вуз, которому было отдано столько лет (сначала студенческие годы, потом аспирантура, работа ассистентом, защита диссертации, получение полной ставки преподавателя), здесь были все мои друзья, родители, к тому же я прикипела душой к кафедре отечественной филологии.
Что ж, остаемся зимовать, как пела моя любимая группа.
ГЛАВА 6
- Лара! Да не расстраивайся ты, - успокаивала меня лучшая подруга Оля. – Подумаешь. Ну, посидишь с этими мудаками, пусть себе проверяют. Возьми книжку, или планшет. Займи себя чем-нибудь.
Я дослушала фразу, и поплыла дальше. Каждый вторник мы с Олей ходили в бассейн. Я просто ради удовольствия, а Оля тренировалась: она мастер спорта по плаванию. Мне всегда нравилось смотреть на то, как она плавает: отточенные движения, невероятная пластика, грациозность, сила… Мне было далеко до ее уровня, я освоила только кроль и брас. И то на дилетантском уровне. Оля проплыла туда-обратно десять раз, и теперь отдыхала на бортике. Я за это время успела преодолеть расстояние в 3 раз меньшее.
- А какой он, этот Герман?
- Красивый. Причем он знает, что красивый. Ну, знаешь… Есть такие мужики, по которым сразу видно, что он в курсе своей привлекательности. Они такие…
- Кокетки? – с улыбкой спросила Оля.
- Да. Но этот не кокетка. Он наоборот, суровый какой-то. Я так и не смогла у заведующей узнать его статус, но судя по его важности, он сам министр.
- А гугл тебе на что? Ты забивала его имя?
- Нет, сдался он мне.
- Значит, я посмотрю. Как его там?
- Ларин Герман Александрович.
Подруга вытащила из-под полотенца мобильный телефон, проворно застучала по сенсорному экрану.
- Тааак…. Ну, ничего тут нет. Написано, что место службы – минобрнауки, а должности нет. Загадочный мужчина.
- Ой, да пошел он. Бесит меня. Еще завтра весь день его видеть.
- Потерпи, дорогая. Еще чуть-чуть и ты укатишь к Эльке, будешь там Антошку тискать, на малую посмотришь, - примирительно сказала Ольга, разглядывая экран смартфона.
- Только ты меня понимаешь. Знаешь, как я жду 29 числа? Последний день работы, принять один экзамен и – свободааа, - мой радостный визг эхом отозвался в пустом помещении бассейна.
- О, а он доктор наук, профессор! – подруга не отпускала мысль найти еще какую-нибудь информацию о Германе.
- Да? Хм. Молодой такой, а уже доктор.
- Ну, как молодой. 38 лет, если верить этому сайту.
- А выглядит моложе…
Домой я вернулась в невероятно хорошем настроении: общение с подругой и физическая нагрузка сделали свое дело. Я решила не терять настрой, и принялась за уборку. Квартира мне досталась в наследство от дедушки. Двухкомнатная квартира практически в центре города. Я вложила всю душу в обустройство своего жилища! Родители, поздравляя меня с защитой диссертации, подарили весьма крупную сумму денег. Плюс у меня самой имелись небольшие накопления. На эти деньги я сделала идеальный ремонт, результат которого каждый день радовал меня. Я, как в том афоризме, с радостью утром иду на работу, а вечером с радостью возвращаюсь домой. Я любила готовить, поэтому кухня была оформлена по последнему слову техники: варочная панель, ультрасовременная духовку, вместительный холодильник, мощная, но тихая вытяжка, блендеры-миксеры-соковыжималки. Эргономичные кухонные шкафы, широкая рабочая поверхность, большое количество посуды. Дом был старый, и, вместе с некоторыми проблемами старой застройки, я получила высокие потолки и большие комнаты. Кухня вмещала в себя 12 человек – это было проверено на практике во время многочисленных посиделок с друзьями.
Моя спальня была идеальным местом для релаксации: большая кровать, плотные шторы, создающие полную темноту. Напротив кровати было вмонтировано в стену огромное зеркало: когда у меня оставались мужчины, я всегда с удовольствием смотрела в это зеркало на наши сплетенные тела. Правда, последний раз это было два месяца назад. И я откровенно тосковала по физической близости.
Вторая комната была моим персональным раем. Помимо большого телевизора, которым я пользовалась исключительно для просмотра скаченных фильмов, моя гостиная радовала меня стеллажами, плотно набитыми книгами. Я собирала свою библиотеку, начиная с 15 лет. За эти года пришлось от каких-то экземпляров отказаться, так как место хранения было ограничено, тем не менее, к сегодняшнему дню скопилось приличное собрание изданий, в том числе библиографических редкостей. Это была моя слабость: редкие, коллекционные издания книг. Все знакомые знали, чем меня порадовать: чем реже встречалась книга, тем больше была моя радость при получении ее в подарок. Последнее приобретение – одно из первых дореволюционных изданий собраний сочинений Куприна. И дело даже не в том, что это из моих любимых писателей. Это издание было самой историей: его читали тысячи тысяч людей. Биографией этой книги стали первые листы: их наполняла череда печатей. Это и печати государственных библиотек, и экслибрисы частных лиц, и печати о запрете выдачи книги на руки, и автографы людей ее читавших, и какие-то каракули, явно нарисованные детской рукой. В общем, книга была волшебной: она содержала в себе ароматы духов читавших ее женщин, пометки карандашом на полях, закладки (например, фантик от конфеты 40-х гг. XX века). Экземпляр безо всякого отражения личности владельца или читателя меня не интересовали. Многие знают это чувство - чувство погруженности в книгу. Кого-то привлекают яркие иллюстрации, кого-то авторский взгляд переводчика, кого-то, как меня, история книги.
Ванная комната отражала мое пристрастие к принятию ванн. Все было заставлено бутыльками с разнообразными пенами, солями, растворами. Стены ванной были отделаны деревом: когда я сказала мастеру, делавшему ремонт, о таком желании, он нервно икнул, тем не менее, исполнил его. Дерево было прихотливо в уходе – об этом я вспоминала каждый раз, делая уборку. Как, собственно, и сегодня.
Вечером в гости собирались прийти подруги, поэтому суровая необходимость сделать генеральную уборку перед праздниками соединилась с желанием встречать гостей в чистом доме.
Девочки не заставили себя ждать, и буквально через пару часов мы (такая сложилась традиция) смотрели «Дневник Бриджит Джонс». И, все так же традиционно, фильм вызывал море эмоций, не смотря на то, что смотрим мы его уже в сотый раз. «Всеми признанная истина заключается в том, что как только что-то в твоей жизни начинает улучшаться, что-то другое разваливается на части», - говорила героиня, и я поймала себя на мысли, что согласна с ней. Как только в самочувствии отца наметились улучшения, так сразу мне угрожают сокращением на работе. Что ж, видимо, фильм перешел в разряд «классики», раз уж кто-то успешно примеряет на себя ситуации из него.
Мы выпили пару бутылок вина, и на меня снизошло расслабление и, как говорит Оля, «полный релакс». Когда была домыта последняя тарелка, и девочки засобирались домой, зазвонил мой телефон. Хм, Вадик. Какого черта тебе нужно, Вадик, если мы расстались пару месяцев назад? Но вместо этого я изобразила любезность:
- Привет, дорогой! Не ожидала еще когда-нибудь услышать твой голос.
- Привет, Лариса. Почему же? Все-таки расстались мы по твоей инициативе. Наоборот, я не надеялся, что услышу твой.
- Я не особо хочу вспоминать плохое. У меня сегодня невероятно замечательное настроение, - пропела я, отпивая еще глоток красного сухого.
- Вот и отлично! Можно я к тебе заеду?
«Это подозрительно?», - я маячила Оле: разговор она слышала, так как была включена громкая связь. Девчонки уже вышли на улицу, ожидать такси, а Ольга прыгала в одном сапоге по прихожей, пытаясь застегнуть замок на втором. «Нет, не подозрительно!» - очень бурно замахала руками подруга, и завалилась на пуфик, не удержав равновесие. Я не выдержала и рассмеялась, тут же услышала напряженный голос Вадика:
- Да, ты права, наверное, еще рано нам начинать общаться. Тебе будет неприятно…
Я прервала мужчину:
- Не-не, ты не так понял, я просто наблюдаю за котом, он очень смешно завалился на бок, - Оля показала мне язык, и, помахав рукой, закрыла за собой дверь. – Приезжай, я буду рада! Только купи по дороге красного сухого.
- Отлично! Какого именно?
- Ну.… Давайте пить, что пили, - это была, как говорится, наша с ним шутка. В ответ Вадик рассмеялся. - Я уже пью «Chianti Classico Riserva».
- Понял. Жди, еду.
- А через сколько будешь?
- Я в Кировском сейчас. Так что где-то через 1,5 часа.
- Хорошо, жду.
ГЛАВА 7
Так, полтора часа….
Отлично, я уже успею помыться, поскрабиться, побриться, уложиться и может даже поменять постельное белье на шелковое… Конечно, я решила воспользоваться ситуацией. То есть Вадиком. У меня не было секса 2 месяца. Кто бы знал, как хотелось…. Если б кто-нибудь знал, то не стал бы меня осуждать.
Я очень люблю секс! Но чтобы без проблем найти партнера для разовой акции или на пару встреч, мне нужно было бы ехать в другой город. А такой вахтовый метод меня не устраивает. В нашем городе я давно не искала разовых встреч: хоть и миллион жителей, а все ровно, через 6 рукопожатий все друг друга знают.… Ой, да даже 3 рукопожатия! Мне хватило случая четырехлетней давности.
Оля потащила меня в ночной клуб, чтобы я познакомилась с кем-нибудь. Я тогда уже работала преподавателем в самом крупном вузе региона, и отсюда появлялась опасность: быть узнанной кем-нибудь из студентов. Если бы мы просто столкнулись в клубе – ничего страшного: преподы тоже люди, тоже хотят веселиться. Но если студент будет наблюдать за процессом «охоты» своей преподавательницы на какого-нибудь мужичонку…. Но в тот вечер в этом клубе был бал-маскарад, который заключался только в требовании иметь маску, которое скрывает все лицо. И только поэтому я согласилась. Оля принесла мне маску на подобие венецианской: с перьями. На мне было очень откровенное маленькое черное платье: тонкие лямки, плотный лиф, который позволил отказаться от бюстгальтера, длина платья доходила до середины бедра. Черные чулки, резинка которых была видна при не острожных движениях. Черные туфли на огромной шпильке. Не знаю, решилась бы я сегодня на такое…. Хотя, честно говоря, мне и сейчас тот наряд кажется весьма соблазнительным и притягательным, а ведь именно с такой целью он и был надет: привлечь мужчину.
Продолжение истории: в клубе мы быстро разогрелись самбукой, на танцполе я познакомилась с габаритным мужчиной с приятным голосом. По дороге в гостиницу он предложил снять маски, и сделал это первым. Думаете, он был уродом? Или оказался моим студентом? Хуже! Он оказался мужем нашей заф.кафедрой Ольги Валентиновны. Это было фиаско. Я неловко пошутила, попросила остановиться возле аптеки, он понял «намек», пошел за презервативами, а я позорно сбежала. Дошла до ближайшей горящей в ночи двери круглосуточного продуктового, где продавщица помогла мне вызвать такси.
Ольге Валентиновне я ничего не рассказала, мужа ее больше никогда не видела, а в прошлом году они развелись: она сказала, что тяжело жить с мужчиной, который гораздо моложе тебя. И я, как никто другой, понимала, о чем она….
С тех пор я решила так не рисковать. И знакомиться либо в отпусках, либо встречаться с уже хорошо известными мне людьми. С Вадиком мы были знакомы около 5 лет, в прошлом году начали встречаться. В общем и целом, все было более менее хорошо. Однако, спустя некоторое время, он начал меня терроризировать своим желанием побыстрее пожениться и нарожать детей.
К чему я точно не готова: и тогда, ни сейчас, и точно не с Вадиком. Я не была настолько уверена в своих к нему чувствах, чтобы перейти на такой серьезный уровень отношений. Думаю, многие проходили в своей личной жизни такой этап: вроде бы всё ладненько, но что-то все ровно не так.
Вадик приехал как раз во время - я только что досушила волосы, и ощущения, что я тщательно готовилась, не было.
- Ты, как всегда, изумительно выглядишь! – начал мужчина.
- И чем я обязана твоему визиту?
- Просто соскучился.
- Честно говоря, я тоже, - врать мне было не стыдно, так как я уже предвкушала приятное время препровождение. – Проходи.
Вино налито. Разговор завязался. Пора действовать. Я, как будто бы не зная, как провокационно это выглядит, закинула ногу на ногу – шелковый халат соскользнул с бедра, оголив его. Мужчина чутко отреагировал, скользнув взглядом с моих ног на глубокое декольте. Я поставила бокал, обошла журнальный стол, погладила Вадима по коротко стриженым волосам, и мягко опустилась к нему на колени. Мужчина обнял меня одной рукой за талию, пальцы другой руки переплелись с моими пальцами. Аккуратно начал целовать меня, крепче сжимая мою руку. Вино и воздержание сделали свое дело – я просто таяла в руках бывшего любовника. Легкая дымка в голове превратилась в густой туман: я сильнее прижалась к груди Влада. Он плотнее притянул меня к себе, при этом никаких действий больше не предпринимая. Я поерзала на его коленях, намекая на то, что моему телу хочется больше внимания, хочется более откровенных ласк. Но никакого эффекта это не возымело. Поцелуй хоть и стал страстнее, но он длился уже десять минут, и терпение мое заканчивалось. Я решила действовать сама, запустила руку в ворот рубашки, погладила шею, высвободила вторую руку и начала расстегивать пуговицы. Опустилась ниже, ухватившись за пряжку ремня. Влад обхватил мое запястье, и вернул руку себе на шею. Я поняла это как намек на то, что он сам будет инициатором активных действий. Но мужчина просто продолжал ласково целовал меня. Я предприняла вторую попытку: соскользнула с рук Влада, опустившись на колени перед его раздвинутыми ногами. Погладила его икры, прошлась по внутренней стороне бедер, ощущая ладонями грубую ткань брюк. Но как только я добралась до ширинки, мои руки опять были отодвинуты.
- В чем дело? – промурлыкала я.
- Лар, я не за этим приехал.
- Ну, не за этим…. А будет это, - игриво прошептала я.
- Лариса, я приехал серьезно поговорить.
- О, только этого не хватало. Я сейчас, конечно, серьезно настроена, но не на разговоры.
- Послушай меня. Да встань ты!
Я поднялась с колен, опустилась на диван рядом с мужчиной.
- Ларочка, я все это время думал только о тебе. Мне кажется, нам не стоило расходиться, мы были прекрасной парой. Я так и не понял, почему ты захотела прервать наши отношения.
- Влад, я не хочу об этом говорить.
- А о чем хочешь?
- Говорить вообще не хочу. Хочу секса.
- Ты все время об одном и том же.
После этих слов я вспомнила еще одну причину нашего расставания: Влад относился к сексу больше, как к процессу, необходимому для зачатия, чем как к просто приятному занятию. Когда мы встречались, я пару раз намекала ему, что мне претит его отношение к сексуальности. После разговоров он некоторое время изображал изменения, а потом все возвращалось на круги своя. Он не был плох к постели, но был как робот: последовательность поз всегда была стабильна, ласки достаточно качественны, но однотипны, и всё только при выключенном свете и ночью. Я так и не смогла разгадать, какие именно у него были комплексы, но его поведение о них говорило.
- Ларочка, давай поженимся?
Я нервно рассмеялась.
- Я люблю тебя!
- Влад. Мне пока всё это не нужно.
- Ты просто пока не поняла, что тебе это нужно, вот когда…
Дальше я не слушала, так как, по сути, Влад говорил следующее «Ты пока не встретила такого мужчину, с которым бы хотелось иметь прочные, постоянные отношения». При этом он сам, по всей видимости, не осознавал, что почти прямым текстом произносит вслух мое мнение о нем, как о неподходящей кандидатуре на роль потенциального мужа. Он мне не подходит. Да и не подходил никогда.
- Я устала. Давай больше никогда не будем это обсуждать?
- Давай ты успокоишься за ночь, и по-другому взглянешь на этот вечер: я не воспользовался тобой, а, как порядочный мужчина…
Я прервала его:
- Влад, я хотела, чтобы ты мной, как ты выразился, воспользовался. Более того, я сама хотела воспользоваться тобой. Так что по итогу – это самое бесполезное наше свидание за все время общения. Будешь уходить – захлопни дверь, - сказала я, и отправилась в душ.
Включила воду, дождалась, пока после минутной тишины, хлопнет входная дверь. Если бы я недостаточно близко знала Влада, я бы решила, что теряю хватку: не смогла соблазнить мужика. Однако я была хорошо знакома с его тараканами, и теперь меня мучила одна мысль: как же хочется секса! Я достала с полки в ванной своего старого друга. Покрутила вибратор в руке… Идея не плохая, но уже надоело, честное слово.
Хотелось настоящего мужика.
ГЛАВА 8
- Лариса, ты пойдешь на корпоратив?
- А у нас будет корпоратив? Первый раз слышу.
- Он неожиданно организовался – в честь окончания проверки. 29 декабря, в актовом зале главного корпуса. Ректорат проводит.
- Эм… Я собиралась к сестре уехать 29 числа.
- Билет взяла?
- Нет пока.
- Значит, бери на 30 декабря. Интересно же! В программе: озвучивание предварительных итогов аккредитации. По слухам прошли проверку не все, - коллега шепотом сказал, - сейчас начнется драка за ставки. «И пусть победит сильнейший!»
Я мрачно подумала, что мне, вероятно, тоже придется принять участие в этих университетских «Голодных играх»… И для этого нужно знать, какова ситуация на поле боя.
- Да, пойду. Деньги, алкоголь, еда – что-нибудь требуется?
- Красиво выглядеть, радовать взгляды ректоратских мужчин, так как все за их счет. Точнее за счет вуза, конечно, - девушка опять опустила голос до шепота.
Я заказала билет на 30 декабря. Жалко, конечно, но я бы все ровно прилетела 29 ближе к ночи.
29 с утра я сходила к девочке-парикмахеру, моему бессменному мастеру красоты – вот уже 10 лет я ходила только к ней. За это время она уже, извиняюсь за каламбур, перестала быть девочкой, а я так и не изменила себе – длинные прямые волосы были визитной карточкой моего образа. Жанна аккуратно уложила их в незамысловатую, но эффектную прическу. Времени потребовалось минимум, а результат очень порадовал. Краситься я предпочитала сама. Ярко красный цвет платья идеально сочетался с моими черными волосами и смуглой кожей. Красная помада. Черные стрелки. Никаких украшений, только кольцо с крупным камнем. Критично осмотрела себя в зеркало: увиденное мне понравилось.
В 20:00 было начало, мы с коллегой приехали чуть позже. Осмотрев зал, я поняла, что принять приглашение ректората решили, наверное, все сотрудники. Столько своих коллег одновременно я никогда не видела. На ученом совете собирались только отдельные представители кафедр, и то казалось, что народу много, а тут… Естественно, что 80% из присутствовавших я не знала: общаться приходилось только с преподавателями с твоего факультета, и с некоторыми с межфака. Кого-то знала с аспирантуры, с кем-то сталкивались на университетских мероприятиях. Однако подавляющее большинство оставалось совершенно незнакомым. Чувствовалось всеобщее радостное настроение – последний рабочий день (не считая тех бедолаг, у кого еще стояли экзамены 30 и даже 31 декабря), проверка закончилась, скоро новый год и 9 дней каникул.
Ректор выступил с речью, в которой поблагодарил всех сотрудников за работу в уходящем году, особенно за помощь в прохождении проверки. Проректора выступали каждый по своей «больной» теме: научная работа, экономические проблемы, внеучебная деятельность, инновационные разработки. После этого слово опять взял ректор, после которого общий уровень позитива снизился: аккредитацию не прошла пара направлений, сняли с должностей пару руководителей магистратуры, кое-кого уже сократили, после Нового года сменятся даже пару руководителей подразделений, в том числе два проректора. Ого! Что говорить о сокращении преподавателей (в частности, под угрозой была я), если даже проректоры «летят»…
Ближе к 11 вечера ряды празднующих поредели. С нашей кафедры осталась я одна, присоединившись к хорошей знакомой с химфака. Она очень живо рассказывала про своего нового кавалера, я допивала шестой бокал шампанского (кстати, весьма недурного), общая атмосфера расслабленности располагала, опять процитирую Ольгу, к «полному релаксу». И всё было так безмятежно и легко…. Пока я не услышала знакомый чарующий голос. А я думала комиссия уже уехала. Я оглянулась в поисках источника этого волнующего, хриплого голоса – Герман стоял в паре метров от меня, и что-то говорил ректору. Похомова и Менщикова я не увидела. «Видимо, цирк уехал, а клоуны остались», – пронеслась в голове злобная мысль. А клоун ничего такой. Строгий костюм сменил более легкий вариант: плотно обтягивающие брюки, подчеркивающие сильные ноги, рубашка в мелкий, приятный глазу орнамент, яркий, насыщенно-изумрудного цвета галстук. Волосы были аккуратно уложены, и хоть и выглядело это весьма естественно, я только сегодня с утра в салоне наблюдала, как мужской мастер сооружал такие «небрежно взъерошенные волосы» молодому парню. Мы еще посмеялись с моим парикмахером, что тому парнишке укладку делали дольше, чем мне. Герман чуть повернул голову, чтобы кивнуть кому-то в знак приветствия, и я чуть не выплюнула шампанское – в свете люстр сверкнула сережка. У него сережка! Этот франт был полной противоположностью тому сварливому бюрократу, что мучил меня своей дотошностью поздними вечерами еще буквально день назад. Мужчина повернулся в мою сторону, приподнял бокал и улыбнулся. Я поборола желание, как в фильмах повернуться назад, чтобы убедиться, что он приветствует именно меня, а не кого-то за моей спиной. От осознания этой нелепости я рассмеялась, что он, очевидно, принял на свой счет. Коллега заметила наши переглядывания.
- Это кто?
- Это Герман Александрович Ларин, член проверочной комиссии.
- Да? А на нашем факультете не был. Я бы такого запомнила…. Какой франт, - прочитала девушка мои мысли. – И как он? Туп, как и многие чиновники?
- Доктор наук, профессор.
- Да ты что? А такой молоденький.
- 38 лет.
- Да? Не выглядит, - задумчиво протянула коллега. – Подожди, а ты откуда знаешь?
- Врага нужно знать в лицо, - уклончиво ответила я.
Мы не были такими близкими знакомыми, чтобы я призналась ей, что мы с подругой гуглили, кто он такой.
Вечер шел своим чередом: пару пьяных пожилых профессоров уже отправили домой, музыку сменили на более современную, даже пытались включить медленный танец (это, как сказал проректор по воспитательной работе «для сплочения коллектива»). Но только третья попытка увенчалась успехом, и то после того, как ректор показал пример, пригласив главбуха. Я отбрыкалась от профессора Маркова, который вечно пытался ущипнуть меня за попу в коридорах филфака, потом он какого-то товарища с химфака и от моего аспиранта, который, как оказалось, устроился ассистентом на кафедру немецкой филологии. Я поспешно поздравила мальчика и слишком резво попыталась повернуться: получилось не очень – я впечаталась в каменную мужскую грудь. Мне не надо было поднимать глаза, чтобы понять с кем я столкнулась: знакомый запах парфюма, изумрудный галстук, и обволакивающий голос.
- Я пытался записаться в вашу, ммм, Agenda, однако, у вас все расписано, - название столь архаичного предмета мужчина вспомнил только на немецком.
- Desto besser, – ответила я, подыгрывая ему.
- Почему же?
- Я думала, вы уехали, проверка ведь окончена, - проигнорировала вопрос я.
- Федя попросил задержаться.
- Это кто?
- Эмм.… Это ректор, Лариса Геннадьевна.
Ну, да. Просто суровый Федор Валерьевич и «Федя» как-то не складывались в моей голове в одного человека.
- Вы позволите? – мужчина протянул руку к моему бокалу.
- Вы принципиально хотите из моего пить?
Герман рассмеялся.
- Я поставлю ваш бокал, и пить из него будете только вы. Боюсь, с ним вам будет неудобно танцевать.
Я оценила уровень вежливости (обычно Ларин общался со мной в ироничном тоне), отдала бокал, и подала свою руку. Музыка играла какая-то трудноопределимая: знакомая классическая мелодия, но вспомнить композитора я не могла. Наверное, хватит шампанского. Рука мужчины тяжестью легла на талию. Пальцы задели оголенную спину: вырез на спине спускался примерно на 5 см ниже талии. Я вздрогнула, но Герман, кажется, не обратил на это внимание. Я положила свою руку на мужское плечо, провела до шеи: при этом я ощущала, как двигаются мышцы под рубашкой. Наши свободные руки переплелись, это вызвало еще одну вспышку дрожи: от воспоминаний о вечере с Владом, который оставил меня возбужденной и ушел.
Теперь я вблизи могла рассмотреть лицо мужчины: правильные черты лица, темные, почти карие глаза, пушистые ресницы (вот бы мне такие), легкая сексуальная небритость. Маленькая серьга гармонично вписывалась в образ: внутри нее был вставлен изумруд. Взгляд переместился влево. Губы. Вот так выглядят губы, которые хочется целовать. Ой, что-то меня не туда понесло. Я встряхнула головой, чтобы избавиться от этого наваждения, и шелковистые волосы задели руку мужчины. Он, видимо, решив, что случайно прижал их, переместил пальцы ниже. Волосы теперь действительно не касались его руки, зато его рука касалась моей оголенной спины чуть ниже поясницы. Пульс участился, стало жарко, дыхание сбилось. Вот что бывает после нескольких месяцев воздержания: от обычного прикосновения уже в жар бросает. Ладно-ладно, надо себе признаться: Герман мне нравится.
Agenda (нем.) - бальная карточка.
Desto besser (нем.) - тем лучше.
ГЛАВА 9
После того, как призналась сама себе, что мне нравится жутко бесивший меня человек, стало легче. А в чем, собственно, проблема? Он сегодня в нашем городе последний день. Проверка окончена, и в ближайшие пять лет повторная нам не грозит. Да и через пять лет он может и не попасть в комиссию, а если и попадет, то к тому времени, возможно, я не буду тут работать. Сокращение, или, может быть, перееду все-таки в другой город, или даже страну. Но о последнем можно будет думать только тогда, когда отец поправится.
В общем-то, ничего не мешало мне насладиться обществом приятного мужчины, которого я, скорее всего (не будем забывать про превратности судьбы), вижу в последний раз в жизни: всё-таки Москва настолько же близка к нашему городу, как, например, Пекин.
Около полуночи остатки гулявших собрались в могучую кучку и решили: нужно ехать в ночное заведение. В такое, где есть алкоголь, музыка, «и доступные женщины!» - добавил доцент кафедры прикладной математики. Вот уж от кого не ожидала!
Заведение было выбрано из следующих соображений: подороже (чтобы не встретить студентов) и поближе к нашему местонахождению (иначе, если мы будем долго ехать, доцент кафедры прикладной математики уснет, а всем так хотелось увидеть, как он будет обхаживать доступных женщин!). Такой клуб нашелся, и там как раз закончился корпоратив какой-то небольшой организации, и на кухне оставалась еда, а в баре алкоголь.
Во мне весело плескалось шампанское, и наступила та кондиция, когда все можно и ничего не страшно. На входе в клуб мы сказали, что мы тоже из какой-то «маленькой организации», чтобы в случае эксцессов не увидеть в завтрашних сводках новости о «шальных преподавателя вуза». Пусть шальными лучше будут сотрудники некой маленькой организации. Оставалось нас человек 15, еще трое «отсеялись» по дороге в клуб.
Герман был невероятно галантен: запихивал пьяную бухгалтершу в такси, потом помогал пьяной бухгалтерше выбраться из такси, заплатил за такси и вызвал новое такси сильно утомившемуся доценту кафедры прикладной математики. И все потому, что Герман не пил. Я спросила у него, является ли причиной трезвости принципиальная позиция или болезнь, на что он ответил, что его принципиальной позицией является желание попасть на самолет, вылет которого в 6 утра. Эти слова оказали на меня какое-то не предсказуемое действие (хотя скорее состояние опьянение оказало это действие): я подумала, почему бы не пофлиртовать с Лариным, тем паче, что я больше его не увижу?
В клубе он еще раз позвал меня потанцевать, при этом мои волосы уже были забраны в высокий хвост, однако, рука почему-то все ровно оказалась на уровне поясницы. Но я была не против. У мужчины были большие руки с длинными пальцами, мне казалось, что если он захочет, он обхватит меня за талию и кончики его пальцев сойдутся. Никто не обращал на нас внимания: всех больше увлекала игра в «Пьяные шахматы». Воспользовавшись этим, я сильнее прижалась к Герману, опустив голову ему на грудь.
- Вам плохо? Может вас домой отвезти?
- Мне очень хорошо.… Хотя, да, хочу домой, - созрел в голове коварный план обольщения.
- Я вызову вам такси.
Через 15 минут я выходила из клуба под руку с объектом своего вожделения.
- Поедете со мной?
- Эмм…. Зачем? – недоуменно спросил мужчина.
«В смысле зачем? Ты совсем дурак что ли?» - кричал мой мозг.
- Вам здесь все ровно скучно. А так посмотрите последний раз наш город, пусть и из окна машины, удостоверитесь, что ваш партнер по танцам благополучно добрался до дома, - промурлыкала я.
Мужчина посмотрел на часы.
- Да, так будет лучше. Доставлю вас до подъезда и поеду в аэропорт.
В дороге Герман рассказывал про впечатления от нашего города, от вуза. По прибытию, я посмотрела на экран телефона, увидев время, «невзначай» предложила зайти ко мне, на кофе. Мужчина, недолго сопротивляясь, согласился.
Я, раз уж предложила, сварила кофе. В это время Ларин рассматривал мою библиотеку.
- У вас прекрасное собрание, Лариса… - он задумался. – Можно просто Лариса? Еще мне очень нравится вот этот торшер. Он такой… Атмосферный.
- Торшер сделал мой отец. Думаю, можно и просто «Лариса», обстановка к этому располагает, - с улыбкой ответила я.
- Мне подарили коллекционное издание «The Chase» Уильяма Сомервиля, - мужчина замялся, - и я вам честно признаюсь, удовольствия от ее прочтения я не получил, а хранить книги, которые не читаю, не вижу смысла.
Я поперхнулась:
- Вы с ума сошли?!
- Извините?
- Это очень редкое издание. Какого года? 1802? Ну, естественно, что не 1796, - торопливо сказал я. – Во-первых, это реликвия книгопечатания, во-вторых, она стоит невероятных денег. Если вы не способны ее оценить – отдайте в Российскую национальную библиотеку.
Мужчина рассмеялся.
- Вы такая смешная, когда злитесь. Смешнее только то, как вы заманивали меня к себе на секс. – Мужчина сделал вид, что смутился, и наигранно продолжил. - Ой, извините, на кофе.
Я даже потеряла дар речи, от того как прямо это было сказано. Желание реализовывать план обольщения пропало.
- Вы меня неправильно поняли, Герман Александрович, - начала я.
- Да-да, - монотонно проговорил мужчина, - сами разденетесь? Или мне помочь?
ГЛАВА 10
- Вам пора, - сказала я, придав своему голову наибольшую уверенность.
Да, первоначально секс входил в мои планы. Но в моей голове это выглядело, как соблазнение, я представляла, как мужчина будет поражен моей раскованностью и сексуальностью. В моих мыслях я сама хотела «поиметь» его. А теперь дело приняло другой оборот. Теперь я выглядела не просто как «доступная женщина» (хвала доценту кафедры прикладной математике за столь чудесное определение), а как настоящая блядь. Мое сознание не коробило употребление этого слова – оно было в лексиконе моей прабабушки Фаины, и его значение я узнала очень рано. Доступная женщина – это та, которую все-таки придется уговаривать, но по итогу она сдастся, а вот блядь – та, которую и просить не надо, она сама повиснет на первом попавшемся мужчине. Как я и сделала. Меня опьянило не только шампанское, но и осознание, так скажем, безнаказанности: осознание того, что можно развлечься с понравившимся мне мужчиной, при этом последствий не будет.
Герман посмотрел на часы, потом мне в глаза:
- Если мы не будет зря терять время на демонстрацию вами актерского этюда «Я не такая», то у нас есть час.
Мужчина был внешне идеально спокоен, не настроен на насилие или какое-либо применение силы. Я попробовала разрешить ситуацию диалогом, откровенно и глупо солгав.
- Вы меня не так поняли. Вы мне понравились, не буду скрывать, но позвала я вас из желания помочь – до самолета еще много времени, не сидеть же вам в аэропорту все это время.
Герман рассмеялся.
- Сколько у вас талантов! Вы еще и врете фантастически. Но раз вам нравится эта игра… Что ж. Во-первых, у меня до завтрашнего дня снят номер в гостинице, во-вторых, я мог остаться с вашими коллегами, в-третьих…. Да хватит! Вы специально это делаете?
Я поймала его взгляд, и опустила глаза на точку, которую он рассматривал. Злосчастный шелковый халат из-за моих нервных покачиваний ногой сполз с бедра до недопустимого уровня: мужчине открывался вид на оголенное бедро и кружевную полоску белья. Я запахнула полы халата.
- Лариса, давайте честно поговорим…
- «Вы хотите поговорить об этом»? – в шутку сказала я известную фразу, которая позиционировалась как любимая у психологов.
Герман сделал такое выражение лица, принял такую позу, что я сразу всё поняла.
- О… Вы доктор психологических наук?
- Вас это удивляет?
Я отрицательно помотала головой, и вспомнила то, что было зарыто в глубине памяти. Такое бывает: ты что-то мельком читал, смотрел, услышал где-то, и эта информация была тебе не нужна, и поэтому сохранилась в тех самых «чертогах разума», как у Шерлока Холмса, но потом встречаешь какой-то «маячок», который тут же помогает этим сокрытым знаниям выползти наружу.
Ларин, Ларин… Лариновские! Лариновские – это же одна из самых известных династий докторов-психиатров. Моя мама училась у кого-то из родственников Германа, в МГМУ. Она мне рассказывала про невероятно интересные лекции по социальной психиатрии, я помнится, даже какой-то учебник по психиатрии потом прочитала, находясь под впечатлением. Я пыталась "незаметно" соблазнить доктора психологических (!) наук, который при этом по первому образованию психиатр (!), а минуту назад попыталась соврать ему... Это фиаско.
- Лариновские…. А почему фамилию видоизменили? - задумчиво протянула я. - Что же вы плотно наукой не занялись? Как вас закинуло в бюрократию?
- Фамилию сменил по молодости. Хотел независимости от семьи. Чтобы судили по делам, а не громкой в определенных кругах фамилии. Наукой я занимаюсь. В министерстве я, так скажем, совместитель. Были проблемы с реализацией некоторых программ, мне сказали, что если «отработаю барщину» в минобре, то помощь от правительства в реализации кое-каких проектов будет обеспечена. Это крест нашей семьи. Престижно иметь в штате какого-нибудь департамента ученого с мировым именем: и деда, и отца периодически призывали на гос.службу. Вернемся к более интересующей меня теме: вы подавали невербальные знаки о желании более близкого общения. Мне стоило больших усилий начать отвечать вам взаимностью при ваших коллегах. Боюсь, что это могло бы как-нибудь повлиять на вашу репутацию.
- Мы в XIX веке что ли? – с усмешкой спросила я.
- Дело не в том, что вы откровенно вешались на мужчину, - я наигранно сделала оскорбленное лицо. – Дело в том, кто этот мужчина.
- А что с вами не так?
Герман пару секунд задумчиво разглядывал меня, потом улыбнулся и ответил:
- В общем-то, это не важно. Я вижу, что желание у вас пропало.
- «Да и не было его», - со смехом процитировала я смешной диалог из фильма «Особенности национальной охоты».
- Часто врете сами себе? – доверительным тоном спросил Герман-психолог.
- Вы на мне попрактиковаться решили? – я рассмеялась.
- Смех и использование шуток говорит о том, что я задел уязвимую точку. И это у меня желания не было. А вы целенаправленно заманивали меня к себе в постель. У вас проблемы с половой жизнью?
- Ничего себе! Резкий переход, - озадаченно сказала я. – Думаете, даже если бы они были, я бы захотела обсудить это с вами? И к чему было это «разденетесь сами или помочь»?
- То есть заняться со мной сексом вы хотели, а поговорить о сексе со мной нельзя? Про раздевание… Ммм, хотел посмотреть на вашу реакцию, вы так искренне смутились, - с улыбкой ответила наглец.
- Ладно, вы победили: и смутили, и унизили. А единственной моей проблемой является длительное отсутствие секса. Иначе я бы на вас так не отреагировала.
- То есть все-таки отреагировали? – мужчина удовлетворенно кивнул сам себе. – Признание - уже большая часть терапии. Согласно теории защитных механизмов Фрейда…
- Вы мне лекцию сейчас прочитаете? Постулаты фрейдизма я и сама хорошо знаю.
- Знать – одно, умение применить к себе – совершенно другое, и это более сложный этап. Согласно теории защитных механизмов Фрейда, вы уже прошли некоторые стадии, сейчас находитесь в фазе «рационализации»: вы воспринимаете только ту информацию, которая подтверждает ваше поведение как правильное. В данный момент вы пытаетесь любым образом восполнить нехватку физической близости, при этом, не потеряв самоуважения. Завлечь малознакомого мужчину, удовлетворить физическую потребность, а дальше…. А дальше перейдете на этап «замещения» – будете заменять в памяти свое истинное поведение на что-то более приятное: типа «это было маленькое приключение».
- Ого, за прием заплатить надо будет, доктор? – иронично спросила я.
- Опять защищаетесь. Если будете пытаться забыть наш разговор, то перейдете в фазу «вытеснения». Лариса, о чем вы думаете?
- Думаю, не мешает ли вам ваш Фрейд нормально трахаться? – злобно спросила я.
- Почему вы злитесь? – напротив, крайне спокойно и миролюбиво спросил мужчина. – Нет, мне не мешает.
- Вы женаты?
- Разведен.
- А дети есть?
- Да, сын.
- И вас не смущает мой допрос?
- Мне нечего скрывать, я честен с собой и соответственно с окружающими.
- Ну, раз вас невозможно смутить…. Почему вы в разводе?
- Мы давно развелись. Она хотела остаться жить заграницей, и когда у меня закончился контракт с психиатрической клиникой в Мюнхене, отказалась поехать со мной в Россию. Знаете, как Сергей Бодров говорил? «Если любовь проходит, значит, это была не она». Из-за того, что любовь моей бывшей жены к Германии со временем не прошла, а ко мне явно угасла – мы решили развестись и жить отдельно. Сын большую часть года живет в Германии, так как учится в хорошей немецкой школе, в летние месяцы, обычно у него каникулы выпадают на июль-август, живет в Москве. Я летал в Германию почти каждый месяц, когда он был маленьким, теперь в связи с увеличением моей занятности, я бываю там реже.
- И не скучаете? – я даже забыла про свой ироничный тон, я так сильно скучала по племянникам, а тут родной сын…
- Скучаю. Очень. Но так сложились жизненные обстоятельства. Жена не хочет отпускать его от себя, и я ее понимаю, а я не хочу постоянно жить в Германии, мне там никогда не нравилось. Марк, с самого раннего детства мечтает стать врачом, и пока строит планы приехать учиться в Москву.
- И, конечно же, он хочет стать психиатром? – с улыбкой просила я.
- Пока что он хочет стать военным врачом. Но в детстве я мечтал о том же. Однако потом все мы становимся психиатрами, - в ответ улыбнулся Герман.
- Марк Германович… Красивое сочетание, - протянула я.
- И мальчик очень хороший, - отметил Ларин. – Лариса, я поеду в аэропорт. Надеюсь, когда завтра шампанское выветрится, вы сможете вспомнить наш разговор.
- Я не настолько пьяна.
- Отлично. Значит, завтра вы обдумаете мои слова. Посмотрите на проблему свежим взглядом. Многие люди живут без секса годами, и нисколько не страдают. Но для вас это важный аспект жизни, вы уделяете этому много внимания. Не знаю, устраивал ли вас ваш последний партнер, но опыт подсказывает, что нет. Поэтому можете увеличить свой срок воздержания на тот срок, когда были не удовлетворены. Будет не пара месяцев, а гораздо больший срок. Как врач, хочу сказать, что это абсолютно нормально, что вы тяготитесь отсутствием секса. Вам нужно решать эту проблему, а не сублимировать на работе.
- Доктор, а можно будет попасть к вам на повторный прием? – не удержалась и съязвила я.
- Можно. Загадайте это, как желание, на Новый год. Действуйте старым, проверенным способом: пока будут бить куранты, напишите желание на листочке, потом подожгите, а пепел бросьте в шампанское, и выпейте ровно в полночь. Если все сделаете точно, как я сказал, следующий прием будет! Я вам обещаю.
- Ага, - насмешливо сказала я, провожая Германа к двери. – Прощайте, доктор!
Герман улыбнулся на прощание, и закрыл за собой дверь. «Удивительный мужчина!» - засыпая, подумала я.
ГЛАВА 11
Сказать, что мне было стыдно с утра (ну как с утра, встала я ближе к обеду) – ничего не сказать.
Я напилась, пыталась завлечь малознакомого мужчину в постель, мою затею вычислили, на что я стала дерзить и устроила какой-то допрос с пристрастием. Лариса, ты позор семьи.
Подруга Ольга приехала через полчаса после моего звонка, привезя с тобой успокоительные 0,5 пива и 2 кг мороженного. Я рассказала ей про вчерашнее, она посмеялась. Я любила Олю за кучу самых разных вещей, но главное: она всегда была невероятно позитивной. Даже если я была в отчаянии или даже истерике, она всегда могла найти подходящие слова и приободрить меня.
- Лар, не гноби себя! А лучше так: забудь ты про него. Нет, не так: запомни всё, что он тебе сказал по существу проблемы, а его самого забудь. Зато смотри, как хорошо вышло: получила высококвалифицированную психологическую помощь. Я же, кстати, потом нашла, что он психолог! Просто тебе забыла сказать... Когда в бассейне искала, открыла какой-то сайт, там много было про него, но все на немецком. Нужно было дать тебе прочитать. Ты бы перевела, все бы знала, не опозорилась бы, - последние слова Ольга говорила уже с плохо сдерживаемым смехом.
Я накрылась пледом с головой, прячась от нее. Вот тебе и 29 декабря. А я так ждала этот день! Ждала, видимо, чтобы опозориться. Конечно, знай я, что этот мужчина читает меня, как открытую книгу, я бы не стала даже думать о возможности какого-то общения с ним. Да, мне очень не хватает секса, но легкие связи меня перестали прельщать (эта выходка стала исключением, результатом пьянства), а последние длительные отношения не принесли удовлетворения. И что теперь делать? Самоудовлетворение осточертело, мужчина, с которым я бы хотела связать жизнь, все как-то не находился. С женщинами я не пробовала. Ммм, женщины… Я высунула голову из-под пледа, посмотрела на Ольгу. Подруга смотрела что-то по телевизору, слизывая мороженное с ложки: несколько капель упали на обнаженные колени девушки. Легкая пищевая эротика. Но единственная мысль, которая появилась у меня в голове от созерцания открывшегося вида, была фраза: «Измазалась, как свиненок». В это время Оля повернулась ко мне:
- Ээ, что за взгляд? О чем ты думаешь?
Я подмигнула девушке, и послала воздушный поцелуй.
- Ооо, мать, - протянула она. - Совсем плохо что ли? Может еще тебе за пивом сходить?
Нет, лесбиянкой мне не быть.
- Нет, пива точно больше не надо. Нужно остатки вещей собрать, самолет в 18:15.
Пока я упаковывала чемодан, Оля вызвала такси. Сама осталась у меня, чтобы моему воображаемому коту не было скучно. А я не говорила? Да, у меня есть воображаемый кот. Я очень сильно люблю кошек, но у меня аллергия на шерсть. Не такая, когда чихают и чешутся, а такая, что «твою мать, почему вся моя одежда в шерсти, как я пойду на работу?!». Поэтому мы с Олей лет пять-шесть назад придумали кота, которого обе полюбили и по очереди кормили-гладили. Даже Влад после пары месяцев привык к коту. Однажды даже пошутил, что он не может заниматься сексом, потому что кот смотрит.
Хотя после разговора с доктором Германом, меня эта шутка больше печалит, чем смешит.
В аэропорт я приехала во время, даже ждать не пришлось. В самолете я старательно гнобила себя, клятвенно пообещав себе две вещи: 1) никогда больше не пить; и, неожиданно, 2) более тщательно искать информацию о человеке в интернете.
Перелет (пусть и небольшой) прошел нормально, но я долго добиралась до сестры. Я просила меня не встречать, а лучше приготовить за меня все салаты, так как обычно это была моя обязанность. Ближе к ночи я наконец-то добралась до загородного поселка, где обитала семья Кукошко – моя сестра Эля, ее муж Егор, сын Антошка и маленькая-маленькая девочка Олеся. От родителей я везла кучу гостинцев, а обратно обещала привезти свежие фотографии детей и носочки Олеси (мама собирала первые носки всех детей в роду - у всех свои причуды). Малышка спала на руках у Эли, спрятав личико. Поэтому женскую половину семьи в первый вечер мне увидеть не удалось, зато с мужской я пообщалась будь здоров. С Антоном поиграли во всевозможные игры, с Егором попробовали всевозможные сорта домашних наливок (обещание больше не пить не распространяется на домашние наливки зятя!). «Как хорошо, что ты приехала», - одними губами прошептала мне сестра, когда я уходила спать.
31 декабря с детства был моим самым любимым праздником. Родители очень много работали, и только новогодние дни были гарантом их нахождения дома. Мама была врачом, одна из первых в городе (а возможно и в стране) открыла частную медицинскую клинику. После этого в ней умер врач, и родился администратор. У меня были какие-то отрывочные воспоминания из детства о «маме в белом халате», но уже в школьные годы я знала маму «не мешай мне составлять отчет для минздрава». Нет, она была замечательной родительницей в плане реализации моих потенциалов: в детстве мне читались книжки на английском (мама его боготворила), мама же рассмотрела во мне способность к языкам, и отдала в языковую школу. Но внимания мне часто не хватало. И его восполнял отец: душа компании, балагур, знающий все анекдоты и умеющий их феерично смешно рассказывать, папа-сочувствущий, папа-понимающий, папа-поддерживающий. И, как всегда говорила мама, «но папа-безработный». Да, так сложилось, что в 90-е он потерял работу, ушел с головой в процесс творческой самореализации – «папа-краснодеревщик». Творчество со временем переросло в работу, работа начала приносить хорошие деньги. Папа мастерил такие волшебные предметы интерьера! У меня в квартире стоит торшер, сделанный отцом. Он как из сказки: выглядит как небольшое дерево, в кроне кроется лампочка, посередине ствола есть дупло (там у меня всегда хранятся запас конфет, и иногда там прячется мой выдуманный кот), стоит дерево на широких, основательных корнях. И все это из дуба! Именно
