Малышка. Варвара Федченко

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ЭПИЛОГ
• ГЛАВА БОНУС

АННОТАЦИЯ

«Я дотронулась до обнаженного плеча пациента, параллельно отмечая, что кожные покровы теплые. Покачала мужчину за плечо. Никакой реакции. Наклонилась ближе, нащупывая пульс на сонной артерии, слегка повернула мужчину к себе, и только тогда заметила кровь.

   Пульс не прощупывался. Я наклонилась ближе, рассматривая рану: огнестрельное. В панике осмотрела помещение, и тут услышала неторопливые шаги, раздавшиеся со стороны кухни. Помочь пациенту я уже не могла: нужно было спасать себя…

   Испытывала ли я до этого случая чувство страха? Нет».

   «Мужчины в ваших книгах слишком идеальные, таких не бывает» -в комментариях к предыдущим историям автор часто видел такие слова. Что ж, ловите неидеального!))

ГЛАВА 1

   6 утра. Я никогда не заводила будильник – в этом не было нужды: я просыпаюсь сама. Утренние часы приносили мне чувство умиротворения, я рано вставала, и посвящала время себе. Контрастный душ, свежезаваренный фруктовый чай, горячие хрустящие тосты, по которым растекается сливочное масло, ранние радио-эфиры, где сонные ведущие пытаются шутить, бодря народ, и иногда зевают прямо в эфире, полчаса неторопливого чтения на подоконнике в кухне. А еще я люблю слушать, как просыпается дом: где-то будят ребенка, говоря ласковые слова и подгоняя, где-то слышен радостный лай собаки, зовущей хозяина на улицу, где-то уже с утра ругаются, выясняя отношения.

   Я вставала в 6 утра, даже в выходные. Исключением были ночные дежурства в клинике – там уж как получится. Знакомые считали меня сумасшедшей, их жизненным кредо была фраза Чендлера из сериала «Друзья»: «Сегодня воскресенье. Я не двигаюсь по воскресеньям». Пару раз я пыталась вытащить их утром в парк, но наслушалась такого, что бросила эту затею. Но и я не разделяла их интересы: поздние посиделки в барах и походы в клубы были не для меня. Подруги периодически вытаскивали меня в ночные заведения, но я так и не поняла, что моих сестричек привлекает в таком досуге. Все мои подруги по профессии медсестры.

   В 11 классе я неожиданно поняла, что хочу быть врачом. Родители тяжело приняли мое решение, и полгода отговаривали меня. И мама, и папа были школьными учителями, и надеялись, что я продолжу педагогическую династию Малышкиных. Полгода ушло на отговоры, и полгода осталось на подготовку. Моя школьная учительница химии и биологии помнила еще революцию 1917 года (шучу, конечно, но она была очень пожилой женщиной, которая так и не смогла понять сути нововведенной системы тестирования), и помочь с «натаскиванием на ЕГЭ» мне не могла. Был нанят репетитор, с которым мы встречались 3 раза в неделю. Дома я бесконечно учила окислительные и восстановительные реакции, структурные изомеры, формулы веществ и реагентов, вникала в термины «электролиз» и «электрон», силилась запомнить схемы иммунитета, формулы ДНК, рисовала, высунув язык от старания, анатомическое устройство позвоночных…

   Биологию я сдала на высокий балл, а вот химию «провалила».

   Вступительный балл по химии в медицинскую академию в том году, по сравнению с предыдущим, повысился, и на бюджет я не прошла. Общая сумма 6-летнего обучения в академии (по моим подсчетам) составила бы стоимость всего имущества нашей семьи. Родители настаивали на том, чтобы я пошла на любую специальность в госуниверситет (учитель биологии, химик, эколог), а через год попробовала снова поступить в медакадемию. Но я не хотела ждать! Прием в местный медицинский колледж был закрыт. Но зато в соседнем городе был объявлен дополнительный набор на специальность «медицинская сестра». Туда я и поступила. Все сложилось удачно: в этом городе у маминой сестры была квартира, которая пустовала, и она разрешила мне там жить, пока учусь. Под конец 2 года обучения меня взяли работать в частную медицинскую клинику. Сначала санитаркой, затем младшей медицинской сестрой. Отбор был серьезный, и меня выделили среди нескольких желающих. Это была моя первая победа в этой войне. В войне за право осуществления своей мечты – стать хирургом. Да, еще тогда, в 11 классе я четко поняла, что хочу быть именно хирургом. Конечно, первое присутствие на настоящей полостной операции было для меня шоком. Но, в отличие от второй практикантки, я не жалась к стене, и не прятала глаза от вскрытой брюшной полости. Хотя какое-то время после увиденного, мне казалось, что я поторопилась с выбором специализации. Однако спустя пару дней я осознала, что постоянно прокручиваю в голове сцены операции, и пытаюсь тщательно зафиксировать в памяти действия операционной сестры и врача-хирурга. Придя (спустя неделю) вместе с оперировавшим доктором в палату к тому пациенту, чьи внутренности я имела честь наблюдать, и, увидев его благодарные глаза, я поняла, что выбор сделан верно.

   После того, как я получила диплом медицинской сестры, я прошла специальную подготовку по работе в операционно-перевязочном блоке, и меня перевели на должность «медсестра оперблока». Пару раз мне даже разрешали ассистировать. Это был второй выигранный бой в моей личной войне. В одиночестве я упрямо повторяла все действия, которые мне нужно выполнять во время операций. Хирургия – не самая предсказуемая область медицины, и бывает что-то идет не по плану. Но именно поэтому я и хотела довести типовые действия (подача инструмента, материалов, их обработка, помощь при эндоскопии и пр.) до автоматизма. Конечно, особенность хирургического отделения в частной клинике заключается в том, что пациенты здесь лежат с хорошим достатком (все-таки операция и наркоз – дело дорогое), да и набор операций нетиповой. Все они были плановыми (отделения экстренной помощи у нас нет), чаще диагностическими, не было ни ампутаций, ни реплантаций. Очень часто проходили косметологические операции, операции по колопроктологии, лапароскопия и эндоскопия. Многих видов оперативного вмешательства я так и не увидела – их просто не проводили в частной больнице. Но зато на тех, что были, я не просто присутствовала и помогала, но настолько тщательно все запомнила и впитывала каждое слово врача, что сразу два хирурга отделения отметили мои способности и старательность, и просили работать с ними. Обычно у каждого хирурга есть любимая медсестра: с ней комфортно, удобно, и вместе получается работать как единый, слаженный механизм. И такая честь, оказанная мне, молоденькой девочке сразу после выпуска, стала третьей победой.

   Сейчас я параллельно с работой готовилась к поступлению в медакадемию. Нет, мне недостаточно быть медсестрой. Я хочу стать тем человеком, который сам выберет себе ассистента. Теперь, с моими знаниями и навыками, поступить будет легче, но я, тем не менее, опять ходила к репетитору. Сертификат ЕГЭ действует 4 года, но за прошедшее время баллы, необходимые для поступления в медицинский вуз, снова выросли. Поэтому я решила сдавать экзамены по химии снова. Репетитор, пожилой мужчина, доцент кафедры биологии пединститута, был очень требовательным. А это именно то, что мне нужно.

   Сегодня мы встречались в 11 утра. Я неторопливо собиралась, параллельно повторяя про себя формулы и проверяя правильность решения химических уравнений. Солнце ослепляло, проникая сквозь приоткрытое окно. Я потянулась, и накинула на голое тело легкий халат. Настроение зашкаливало, но только до тех пор, пока я не вышла на улицу. Сразу у подъезда, сидя в песке, истошно кричал чей-то ребенок, бабки на лавочке громко обсуждали «безответственную мамашу», какой-то мудак на синей «семерке» чуть не проехался мне по ногам, а на автобусной остановке меня начал осматривать маслеными глазками мужик в спортивном костюме. Помимо него на остановке стояла старушка, которая прохаживалась вдоль скамейки. Взгляд мужчины мне не нравился, и я уже подумывала, не пойти ли мне пока пешком, как у остановки резко, со свистом шин, притормозила большая черная машина с тонированными окнами. Из нее выпрыгнули несколько человек в камуфляже и масках, и повалили того самого мужика с маслеными глазами на грязный тротуар. Они что-то громко и грубо говорили ему, а я, оглянувшись на старушку, поняла, что только я одна испугалась: бабулька с интересом присматривалась, и даже комментировала происходящее. Но на нас никто не обращал внимание. Из черной машины вышли еще два мужчины: один в таком же камуфляже, только без маски, другой – в привычной для нас форме с погонами. Он подошел к уложенному на асфальт мужику, и, показывая ему какие-то бумаги, что-то негромко говорил. Старушка даже подошла поближе, чтобы услышать его монолог. До нас долетали отдельные слова: «задержаны по подозрению», «ваши права», «обыск». После того, как схваченный выслушал полицейского, он грубо выругался и начал пытаться вырваться.

   Второй мужчина, вероятно, главный среди камуфляжных, равнодушно рассматривал задержанного, лежавшего на асфальте. Потом он жестом показал, чтобы того подняли на ноги. Наклонился к мужику в спортивном костюме, и что-то тихо сказал, от чего задержанный попытался попятиться, но уперся в стоящих позади камуфляжных. После мужчина без маски повернулся к нам, и я не смогла отвести взгляд от его лица: одновременно и красиво, и страшно. Правильные, даже красивые, черты в сочетании с холодностью и какой-то жестокостью. Он не хмурился, и не пытался делать страшное выражение лица, нет, он был абсолютно расслаблен, но выглядел при этом угрожающе. Это и пугало.

   - Понятых ищи, - хрипло обратился он к следователю.

   - А эти что? – не поднимая глаз от бумаг, спросил мужчина в форме.

   - Бабка сойдет. Ищи второго.

   - Их там как раз двое, - следователь что-то писал на форменном листе, положив его на папку, которую прижимал к капоту машины.

   - Юра, - раздраженно сказал камуфляжный. – Думаешь, девке есть 18?

   Я ошарашено повернулась к старушке: такая неприкрытая грубость меня всегда поражала. Мы же здесь, рядом, мы все слышим. «Бабка» и «девка» - не особо лестные термины. И, конечно, мне есть 18 лет. Хотя я прекрасно знала, как выгляжу со стороны. Генетическим наследством стали невысокий рост и субтильная комплекция. Мы с мамой были живой иллюстрацией народной фразы «Маленькая собачка - всю жизнь щенок». Когда мама была в роддоме, акушерка сказала: «Господи, несчастное дитя. Сама еще ребенок, а уже рожать собралась». А «дитю» тогда было 27 лет. Да и я, когда устроилась в клинику, сначала воспринималась всеми как маленькая девочка, которой, кроме как влажной уборки, ничего и доверить нельзя. При сочетании телосложения и фамилии Малышкина я еще в школе получила прозвище «Малышка», которое неотступно следовало за мной: одногруппники в колледже звали меня только так, да и на работе коллеги редко звали меня Леной, и уж тем более Еленой Вячеславовной. Поэтому я понимала сомнения представителя закона, но обидно все ровно было.

   - Девушка, вы совершеннолетняя? – наконец поднял голову следователь, обращаясь ко мне.

   - Да, - слишком громко ответила я.

   - Вы, и вы, женщина, - он посмотрел на старушку, - подойдите сюда, пожалуйста. Меня зовут Петренко Юрий Константинович, я следователь прокуратуры центрального района. Вы стали свидетелями задержания подозреваемого по уголовному делу…

   - Кого он натворил-то? – с неприкрытым интересом выкрикнула бабулька.

   - Не перебивайте меня, пожалуйста. Сейчас при вас будет произведен обыск личных вещей задержанного. По статье 60-й уголовно-процессуального кодекса вы можете оказать следствию помощь. Я бы хотел попросить вас быть понятыми. Вы знакомы с задержанным? У вас паспорта с собой?

   Мы со старушкой начали искать документы. При этом она беспрестанно болтала, получая неодобрительные взгляды следователя.

   - Я ж так на базар опоздаю. Доня, - обратилась она ко мне, - тебе сала не надо? Вон тощая какая. У меня в 3-м ряду такое сало можно купить, хоть рожу им мажь, все одно – на пользу будет. А вам сала не надо?

   Следователь закатил глаза, и практически вырвал из рук бабушки паспорт. Главный над камуфляжными курил, и рассматривал задержанного, у которого, как я только что заметила, разбита губа. Он сплевывал кровь на асфальт, и недобро обводил всех своими маслеными глазками. Но наткнувшись на внимательный взгляд командира камуфляжных, опустил голову. Я, напротив, вглядывалась в лицо мужчины, и, задумавшись, не сразу поняла, что он так же смотрит мне в глаза.

   - Девочка, тебе плохо? – спросил камуфляжный.

   - Нет, - протянула я, нагло разглядывая его равнодушное лицо.

   Следователь переписал данные из паспортов, потом посмотрел сначала на меня, потом на камуфляжного, и присвистнул:

   - Ого, она вам в глаза смотрит! – и ухмыльнулся. – Итак, мы приступаем к обыску вещей задержанного.

   - Туда смотри, - щелкнув пальцами перед моим лицом, сказал камуфляжный, указывая на то, как его подчиненные начали выворачивать карманы задержанного.

   На капот машины были выложены обычные для типичного кармана вещи: монетки, автобусные билетики, проездной метро, магазинные чеки, пачка сигарет и две зажигалки. Следом была осмотрена спортивная сумка: среди множества мужских вещей был обнаружен пистолет. Раньше я оружие видела только в кино, и мне почему-то дико захотелось потрогать его. Задержанный в очередной раз сплюнул, и громко сказал:

   - Это не мое!

   - Сумка ваша?

   - Сумка – да, а оружие не мое.

   - А чье? – усмехнулся следователь.

   - Не знаю. Вы подбросили.

   - Понятые, при вас из сумки задержанного Гобенко Игоря Семеновича…

   - Кого он сделал-то? - опять подала голос бабулька.

   - Подозреваемого в убийстве…

   - Батюшки святы! Душегубец! - воскликнула старушка, хотя было видно: она не прочь узнать подробности. – А кого убил? У нас вот случай был на базаре: торговку беляшами нашли…

   - Из сумки был извлечен пистолет "ТТ" калибра 7,62, - продолжил следователь, не проникнувшись историей бабульки. - Пистолет изъят, упакован и опечатан печатью прокуратуры центрально района, скреплен подписями понятых, следователя. Поставьте подпись вот здесь. И здесь.

   Мы с бабушкой подписали предложенную бумагу, и нас отпустили, предупредив, что, в случае, если мы понадобимся, нас вызовут в прокуратуру. Я проводила взглядом камуфляжного мужчину. Он, после того, как мы подписали протокол, так ни разу не посмотрел в нашу сторону. Уже полностью измазанного кровью мужика погрузили в машину, и он, перед тем, как скрылся в салоне, успел бросить на меня свой масленый взгляд. Я поежилась, и даже как-то рефлекторно сделала пару шагов назад, плотнее прижав к груди рюкзак.

   - Как в кино прямо, - одобрительно причмокнула старушка. – Доня, а тебе куда ехать? Мне на базар. На 16-й маршрутке езжу. Ну, так вот, че говорю то. Торговку беляшами тогда нашли…

   Я скупо попрощалась, и сев в подошедший автобус (к счастью, не № 16), оставила словоохотливую старушку в одиночестве.

ГЛАВА 2

   Нас следующий день я уже позабыла о вчерашнем происшествии. Работа – репетитор – работа. Моя жизнь замкнулась на этом цикле, и думать о чем-либо другом я просто не успевала. Каждую свободную минуту на дежурстве я посвящала зубрежке. Некоторые вопросы до сих пор оставались для меня загадкой. Время бежало слишком стремительно, притом, что до экзамена оставалось чуть больше недели. Я не попала в волну предварительной мартовской сдачи. К счастью, репетитор как-то хитро закрепил меня за вечерней школой: я якобы слушала там курсы по химии, и поэтому могла сдавать ЕГЭ со всеми школьниками в июне. В данный момент, на дежурном посту, я в очередной раз сверлила глазами открытую тетрадь с конспектами. Из состояния крайней сосредоточенности меня вывел звонок сотового телефона. На экране смартфона высветился незнакомый номер.

   - Алле.

   - Елена Вячеславовна? Добрый день. Вас беспокоит следователь Петренко. В понедельник вы подписали протокол обыска и изъятия в качестве понятого. Это было… - мужчина громко шуршал бумажками. – Это было в 10:25 на остановочном комплексе в районе Бывшего Машзавода.

   - Да, я помню. Могли бы не уточнять, - улыбнулась я. - Не так уж часто я бываю в такой ситуации, чтобы мне нужно было напоминать время и место.

   - После вчерашнего допроса задержанного выяснились новые обстоятельства. Я прошу вас явиться в прокуратуру для дачи показаний.

   - Если так нужно, то я, конечно, приеду, - заверила я.

   - Это дело безотлагательное, и я хотел бы поговорить с вами сегодня.

   - Сегодня точно нет, - категоричность в моем тоне заставила следователя чуть-чуть смягчить тон.

   - Завтра? Но надо утром!

   - У меня дежурство заканчивается в 7 утра. Сразу после могу приехать.

   Следователь продиктовал мне адрес прокуратуры и номер кабинета. Я задумчиво уставилась на погасший экран телефона. Что за срочность?

   - Малышка, ты чего такая задумчивая? – под моим носом оказалась ладонь с лежащей на ней конфетой.

   Я улыбнулась: лучший хирург больницы был не только профессионалом, но и обаятельным мужчиной. Среднего роста (но при моем росте он казался мне высоким), широкоплечий, брюнет. Местами затылок уже стали охватывать залысины, но в целом, он был еще очень привлекательным. Егору Михайловичу было около 60 лет (мужчина следил за своим здоровьем и внешностью, и выглядел максимум на 50), и к этому возрасту он накопил невероятный опыт в области урологической диагностики и хирургии.

   - Хорошо все, - я не любила рассказывать о своих проблемах, у всех сразу же включался рефлекс «старшего брата»: приласкать, пожалеть, обогреть маленькую девочку Лену.

   Через четверть часа начиналась операция по маммопластике. Я только готовила пациентку, а на операции работала другая сестра. Женщина уже не первый раз лежала в нашей клинике, и совершенно не волновалась. Перед началом врач сфотографировал ее грудь, рассказал о ходе операции, заодно посмотрел уже зажившие шрамы на ее ушах. Дама планомерно меняла свою внешность, и мне начинало казаться, что ее совершенно все в себе не устраивает. Она попутно спросила, можно ли ей сделать ринопластику, хотя ее носик был вполне аккуратным. Мы с напарницей обменялись взглядами. Женщина заметила это, и спросила я у меня:

   - Неужели вы бы ничего не хотели поменять в своем теле?

   - Нет, не хочу, - с вежливой улыбкой ответила я.

   - А я бы вам посоветовала грудь увеличить, - она окинула меня критичным взглядом. – Как бы ваш мужчина обрадовался!

   Я не стала отвечать, вместо этого помогла ей перелечь на каталку. Кое-что я хотела бы изменить в себе, но таких операций не существовало. Все медицинские эксперименты по увеличению роста человека провалились еще в XX веке. Я пыталась «наесть» массу тела, но калории категорически не хотели откладываться. Подруги обычно использовали приевшуюся мне шутку про «ведьму», мол, есть много и все подряд, но не поправляется.

   Операция прошла успешно, по крайней мере, врач остался доволен своей работой. Пациентка мирно спала под наркозом, пока я меняла капельницу. В соседней палате четвертые сутки тяжело отходил после кардиологического вмешательства известный в городе бизнесмен. Вот уж кого я запомню, так это его. На всю жизнь. Сколько гадостей я выслушала за время его нахождения здесь. Мою сменщицу он довел до слез своими претензиями, при этом обвиняя ее во всех смертных грехах. Основа его недовольства мной заключалась в, цитирую, «малолетку мне какую-то подсунули, ни черта не умеет, а все туда же, врачишка». Первые его комментарии выводили меня из равновесия, а после я уже перестала обращать внимание. Хотя внутренне все ровно содрогалась, подходя к его палате. Самое противное было то, что оперативное вмешательство было относительно легким, и прошло успешно. Даже наркоз был местным. Но мужчина упорно стонал, и пытался привлечь к себе как можно больше внимания. Симулянт.

   Я постучала, и заглянула: мужчина спал. Женщина с почти новой грудью, очень легко проснулась в положенное время, и, со знанием дела, промочила губы водой, не делая глоток.

   - Леночка, - я вышла на зов старшей сестры. – Ковалева проснулась?

   Я кивнула, раскладывая свои тетради на столе.

   - А как наш «товарищ»? – главная имела в виду капризного бизнесмена.

   - Уснул наконец-то. Есть отказывается. Кардиограмма хорошая, ритм ровный. Пархоменко велел раствор ему поменять. С обеда капаю новый.

   Женщина удовлетворенно кивнула, и покинула пост, оставляя меня наедине с двумя пациентами и задачей по химии. Все не дежурившие начинали расходиться по домам, поликлиника уже опустела, только в лаборатории горел свет. Дежурный лаборант спала, опустив голову в цветастой медицинской шапочке на руку.

   - Полина, - я потрепала девушку по плечу. – Ты чего в 9 вечера засыпаешь?

   Девушка сонно потянулась, и жеманно ответила:

   - А я ночью не спала.

   - Рассказывай! А давай чаю? – взбодрилась я, зная, что ночь будет долгой.

   - Чаю не хочу, а рассказывать сильно нечего. Познакомилась в парнем в клубе, приехали ко мне, утром проснулась одна. То ли что-то не понравилось, то ли спешил. Не знаю. Но зато сестра позвонила в обед, сказала, что мне цветы курьер доставил.

   - Значит, все понравилось, - подмигнула я Полине.

   - Наверное, - она еще раз зевнула, вызывая зевоту и у меня. – Уже бы подцепить кого-нибудь на «постоянку». Надоели эти мимолетные встречи.

   - Может быть, тогда стоит начать знакомиться не в ночных клубах, а в других местах.

    - А ты у нас вся такая правильная, - отчеканила девушка. – Всё принца ждешь.

   - Мне не нужен принц, мне нужен король, - рассмеялась я, а в голове почему-то мелькнули серо-зеленые глаза камуфляжного.

   - Полина, у меня к тебе личная просьба, - я сложила ладони вместе, делая милую мордашку.

   - Я вся твоя, - дурачилась девушка.

   - Мне очень неловко, но … ЕГЭ по химии через неделю. Я все еще не могу разобраться с некоторыми темами. Помоги мне, пожалуйста.

   - Малышка! – умильно протянула Поля. - Ну, конечно! Надо было раньше просить. После 12 приду к тебе на пост.

   Я чмокнула Полину в щеку, и с облегчением выдохнула, закрыв за собой дверь лаборатории. Мой репетитор был замечательным педагогом, но некоторые темы совершенно не поддавались, а он уже и не знал, как мне объяснить. А Полина – химик с красным дипломом, и если не она, то мне уже никто не поможет. Химия упорно не желала поддаваться мне. Но и я сдаваться не собиралась.

   Прооперированный бизнесмен нахамил мне на сутки вперед. Молодец, подготовился, знает, что я с утра снимаюсь с дежурства, и постарался перевыполнить план. В этот раз претензия заключалась в том, что оставляю его одного, и не сижу рядом. Я, не жалея его, подробно рассказала ему о его состоянии. Обилие медицинских терминов из уст «врачишки-малолетки» его несколько осадило. Тетка с новой грудью мирно спала: во сне она улыбалась, вероятно, ей снились потрясающие результаты операции.

   Почти полночи Полина терпеливо объясняла мне органическую химию, при этом показывая кое-что в микроскоп и на мониторе компьютера. «То, что ты увидишь своими глазами, запомнится непременно», - так всегда говорит мой папа. Он – учитель географии, и всегда руководствуется этим принципом. Его ученики регулярно выезжают в зоопарк, в заповедники, на выставки редких животных, ходят в походы в лес, собирают гербарии, и содержат «живой уголок» в классе. Кто-то однажды сказал ему, что такие методы – это «сплошная совдепия». Папа ответил так: «Знаете, если метод приводит к тому, что ребенок никогда не пнет на улице бездомную кошку, и не станет бросать фантик мимо урны, то вы можете называть этот метод как угодно. Он работает вне зависимости от ваших комментариев».

   Проверив мирно спящих прооперированных, я спокойно задремала на посту. В 7 утра пришла смена, я не торопясь, сходила в душ, переоделась, и даже успела перехватить бутерброд в сестринской.

ГЛАВА 3

   На входе в прокуратуру у меня проверили паспорт, и подсказали, как найти кабинет следователя Петренко, предупредив, что у него «уже кто-то есть на приеме», и меня вызовут. Я села около кабинета, решив скоротать время чтением вчерашних Полиных заметок. Спустя 10 минут дверь открылась, и вышел следователь, выводя под руку мою напарницу-понятую. Старушка что-то жалостливо рассказывала. Петренко кивнул мне на дверь, мол, заходите. Напротив двери стоял массивный дубовый стол, на котором горел ночник: жалюзи все еще были закрыты, и комната находилась в полутьме. Судя по виду следователя, он тоже ночевал на работе. В кабинете стоял тяжелый запах кофе. Через минуту хозяин кабинета вернулся, и, усмехаясь, сказал.

   - Вот бабка. Умеет втюхивать. Я у нее только что чуть-чуть 5 кг сала не купил.

   Я с недоверием проводила его взглядом: и зачем он мне это сказал?

   - Здравствуйте, Елена Вячеславовна. Присаживайтесь, - он с усилием подавил зевок, и кивнул на стул. – Сразу к делу: ситуация довольно щекотливая, так как ваша подружка-старушка отказалась от своего свидетельства, и теперь утверждает, что она не видела никакого пистолета.

   - Это как? Она же рядом стояла!

   - Вообще-то, это уголовная ответственность. Но ей 79 лет. Она сослалась на особенность действия таблеток, и на деменцию. Даже справки мне какие-то принесла, - я пожала плечами. – Теперь что касается вас.… Почему вы не сказали, что знакомы с задержанным?

   - Потому что я с ним не знакома, - улыбнувшись, ответила я.

   - Это не шутки. Я только что вам сказал, что быть понятым – дело серьезное, и отказы, махинации с дачей показаний – уголовно наказуемое деяние. Я же вас спрашивал, знаете ли вы Гобенко. Почему вы честно не признались, что знаете? Сейчас начнете от показаний отказываться? Оно мне надо? – сыпал вопросами следователь.

   - Я вам честно говорю, я видела этого мужчину первый раз в жизни.

   - Странно. А он с вами знаком. Сначала не признавался, а на вторые сутки решил поделиться подробностями своей личной жизни. И говорит, что вы состоите с ним в близости.

   - Какой близости? – я все еще не понимала, о чем говорит следователь.

    - Интимной.

   Следователь покашлял, и откинулся на спинку стула.

   - Послушайте, это ерунда какая-то. Я этого мужчину видела первый и, надеюсь, последний раз в жизни. Ни в какой близости я с ним не состою. Почему я вообще должна оправдываться?– злясь, сказала я.

   Следователь достал из папки форменный бланк, заполненный размашистым подчерком, и зачитал:

   - «Елена работает в медицинской клинике «Рanacea». Медсестрой. Она же молодая, просто обиделась на меня, и решила так отомстить. Все ровно свои показания обратно заберет».

   - Что это? – ошарашено спросила я.

   - Это показания задержанного Гобенко Игоря Семеновича, 1973 года рождения. Хотя вы это, наверное, и так знаете… - иронично протянул следователь, потирая глаза. – Я полночи общался с ним. Он мне много интересного про вашу жизнь сообщил.

   - Прекратите разговаривать со мной в таком тоне! Я не знаю вашего Гобенко.

   - Допустим. Но объясните мне тогда, как мне еще трактовать его показания? – Петренко снова открыл папку. – «Мы с ней вместе жить не можем. У нас график жизни не совпадает. Я сплю до обеда, а она рано встает. Каждый день, даже если не на работе, в 6 утра».

   От последних слов у меня мурашки по спине побежали. Ладно имя и место работы.… Хотя я даже предположить не могла, откуда он это знает. Но расписание моего дня! Стало страшно. Я восстановила в памяти лицо того мужчины в спортивном костюме: толстые губы, покатый лоб, слишком короткие рыжие волосы (казалось, что он лысый). Нет. Я абсолютно точно его раньше не встречала.

   - «Ты не смотри, что она мелкая такая. В койке способная. И фигурка у нее интересная, знаешь, как мы с ней развлекались? Я сейчас с другой сошелся. Так бывает. Жизнь ведь. Вот Лена и сбрыкнула, понятой пошла», - без интонации, как компьютер, прочитал следователь.

   Я громко сглотнула: стало мерзко и противно. Чувство страха перемкнуло чувство отвращения.

   - Знаете, какое ему будет предъявлено обвинение? – следователь покашлял. – Когда-нибудь будет предъявлено. Заказное убийство. Статья 105 УК. Может быть, вы просто не знали, что он совершал преступления, и оказались под влиянием? Он опытный бывалый человек, а вы еще юная девушка. Мне такие случай знакомы. Признайтесь. Тогда мы с вами найдем способ урегулирования сложившейся ситуации.

   - Сколько раз мне еще повторить, что я не знакома с ним? - я говорила спокойным тоном, но внутри меня боролись злоба и страх.

   - Ну не может посторонний человек столько знать о вас, согласитесь? – следователь опять достал этот злополучный бланк. – «Как вы можете доказать факт близкого знакомства с гражданкой Малышкиной? – То есть то, что могу знать только я? Ну… У Ленки татушка есть. Ее из-под одежды не видно. На лопатке набита». Елена Вячеславовна, у вас есть татуировка?

   Вот теперь мне стало действительно страшно. Я, как обладательница белой кожи и склонности к моментальному сгоранию, даже на пляже летом не оголялась. О татуировке вообще никто не знал! Я сделала ее на 1 курсе, и никому, даже родителям, не говорила о ней. Она действительно была расположена на лопатке, а открытой одежды я никогда не носила. Сейчас я уже жалела о том, что сделала ее, проклинала юношеский максимализм, и мечтала свести ее. Из-за этого я еще более тщательно начала скрывать ее. Следователь терпеливо ждал моего ответа, молчание затянулось.

   - Давай ее разденем и проверим? – раздался хриплый голос из темного угла кабинета.

   - Илья Леонидович, вы толкаете меня преступление, - с усмешкой ответил следователь. - На превышение полномочий.

   Раздались неторопливые шаги, и рядом появилась мощная фигура главного над камуфляжными. Серо-зеленые глаза вцепились в мое лицо. Сегодня он был одет как обычный человек: черные брюки, черная водолазка. Одежда плотно обтягивала мужское тело, выдавая движение каждой мышцы. Я сама себя смутила, скользнув взглядом по его бедрам. Но вовремя спохватилась, и посмотрела ему в глаза. Следователь ухмыльнулся, пробормотав что-то типа «она опять смотрит вам в глаза». Камуфляжный, которого, как оказалось, зовут Илья Леонидович, взял из рук следователя папку и пролистал пару страниц, мельком просмотрев содержание. А потом протянул ее мне.

   - Почитай. Может, вспомнишь.

   Я недоверчиво протянула руку, опасаясь подвоха. Но мужчина просто передал мне папку, и сел в кресло напротив.

   «Лена любит, чтоб пожестче. Не смотрите, что тощая такая. И сосет как пылесос. Медички они такие: без комплексов, анатомию хорошо знаю...». Дальше текст слегка поплыл перед моими глазами. Стало обидно, что они обсуждали меня, слушали и записывали эти грязные слова. Я пождала губы, и несколько раз моргнула, прогоняя слезы. Не хочу показывать этим жестоким мужчинам, что я уязвима, и меня легко вывести из равновесия чьими-то пошлыми фантазиями.

   - Татуировка у меня есть, но показывать я вам ее не собираюсь. Откуда он про нее узнал, я сказать не могу. А это… - я с отвращением потрясла папкой. – Мерзко.

   - Девочка, - хрипло позвал камуфляжный. – Вспоминай. Может быть, в ночном клубе была, выпила, познакомилась с ним, трахнулась, потом забыла.

   - Со мной такого не могло случиться, - скупо ответила я.

   - Со всеми могло случиться. Мы же тут не для осуждения вашего морального облика собрались, - подал голос следователь. – Илья Леонидович имеет в виду, что вы могли с ним познакомиться, например, действительно в клубе, может быть даже пару лет назад, и просто забыли.

   - Такого не могло быть, - я покраснела, и опустила голову.

   - Понятно, - протянул Илья Леонидович. – Юра, если ты его сейчас отпустишь, то он опять на дно ляжет. Последний раз я на месяц его потерял из вида. Давай эту к нему в камеру закинем, пусть выяснят отношения…

   - Эй, вы сумасшедший?! – я нервно перебила его.

   - Он так шутит, - поспешно вставил следователь. – Илья Леонидович, не пугайте мне понятую.

   - Илья Леонидович, вы ведет себя недостойно мужчины, и сотрудника прокуратуры, - я придала своему тону как можно большую серьезность, хотя мне казалось, что я готова разрыдаться.

   - К прокуратуре я не имею никакого отношения. А знать мнение ребенка о себе, как о мужчине, конечно, бесценно, но выслушивать я его не буду.

   - Можно я пойду? – я решила игнорировать хама.

   - Подождите, подведем итог: факт знакомства с Гобенко вы отрицаете, но от своих показаний как понятого не отказываетесь?

   - Все верно. От показаний я не отказываюсь. Можно я пойду? – я чувствовала, как меня сверлят серо-зеленые глаза, но запретила себе смотреть на Илью Леонидовича.

   - Елена Вячеславовна, да, вы можете идти, но я хочу попросить вас поддерживать со мной связь. Если вы что-то вспомните, например, где могли столкнуться с задержанным, то позвоните мне. Так же я могу вызвать вас в прокуратуру для повторного разговора. Возьмите, пожалуйста, визитку, - следователь долго копался в ящике стола, ища ее, затем подписал пропуск и отдал мне. – Держите.

   Я молча кивнула, и поспешно покинула это хмурое здание. Так всегда и бывает, если мужик красивый, то обязательно имеет какой-нибудь серьезный изъян. Илья Леонидович оказался банальным грубияном…

ГЛАВА 4

   Практически до вечера я просидела у репетитора, который порадовался моим успехам с органической химией. Я не стала говорить дедушке, что это заслуга моей коллеги, а просто поблагодарила его. Репетитор жил в одном из спальных районов, находящихся далеко от центра, но плюсом был расположенный здесь крупный торговый центр. Каждый раз, после занятий, я заходила в кулинарию на 3 этаже: там пекли невероятно вкусные пироги с вишней. Идентичные тем знаменитым пирогам из сериала «Твин Пикс». Я, как агент Купер, брала один кусочек и кружку черного кофе. Но сегодня у меня были другие планы. Отчего-то захотелось нарядно одеться на предстоящий экзамен. Наверное, потому, что для меня это действительно будет праздник. Я долго к этому шла, и помимо естественного волнения, испытывала чувство предвкушения. Потратила пару часов, но все же нашла подходящую блузку: белую, такую, какие, к примеру, надевают на 1 сентября. Строгая модель, но благодаря белоснежности и необычным пуговицам она выглядела празднично.

   Долго прождала автобус, а ближайшая станция метро находилась на таком расстоянии, что все ровно пришлось бы ждать троллейбус. Начал моросить легкий дождик, и тучи полностью перекрыли и без того темное небо. Прохожие торопливо прыгали через лужи, и только один из всех прошедших мимо остановки был рад погоде – маленький мальчик, топавший прямо по воде, не пытаясь хоть как-нибудь обогнуть препятствие. Я с улыбкой посмотрела ему в след, садясь в наконец-то подъехавший автобус.

   Район, в котором находилась квартира маминой сестры, назывался «Бывший Машзавод»: завод закрыл здесь все цеха в 90-е года, переехав в промзону. Со временем город начала расти на северо-запад, и сейчас Бывший Машзавод уже не считался окраиной, скорее он тяготел к центру. Но уличные фонари здесь так и появились. И в подъезде та же беда, света нет постоянно. Первое время я звонила в управкомпанию, а потом плюнула и купила себе фонарик. Освещая себе дорогу до лифта, я с трудом добралась до заветной кнопки, и узрела кошмар всех жильцов верхних этажей: «Лифт не работает». Тяжело вздохнув, плотнее перехватив пакеты, я начала взбираться на свой родной 10 этаж. Между 7 и 8 у меня кончились приличные слова, а между 9 и 10 – силы.

   Шопинг и подъездный альпинизм ненадолго отвлек меня от тяжких мыслей, но как только я захлопнула за собой дверь, на меня напала легкая паника. Откуда этот Гобенко знает место моей работы, во сколько я встаю, что у меня есть татуировка? Такая осведомленность шокировала. Я начала вспоминать, где я могла оголиться? В бассейн и спортзал я не хожу, общественные бани и сауны не посещаю, на пляже не была с 8 класса, вся моя одежда закрывает спину полностью. Чтобы отвлечься, я решила еще раз померить новую блузку. Пока я любовно разглядывала свои покупки, зазвонил телефон. Незнакомый номер, наверное, по работе.

   - Я вас слушаю.

   - Это я тебя слушаю, - сказал незнакомый голос.

   - Простите?

   - Пока прощаю. Завтра пойдешь к следаку, откажешься от показаний. Напишешь заявление на имя главного прокурора, что тебя заставили подписать протокол, а сама ты ничего не видела.

   Меня начало потряхивать.

   - Слышишь меня, дорогуша?

   - Я… - горло пересохло.

   - Ты-ты. Один день тебе даю. Иначе всё, что я под протокол говорил, с тобой сделаю. Читала протокол?

   - …

   - Я следаку подробно описал, как ты любишь, и в каких позах.

   - Вы…

   - Я-я. Поняла меня? Хочется поломаться, вспомни: знаю, где ты живешь. Кстати, не боишься одна шататься по темным улицам? – сказал мужчина, и положил трубку.

    Сердце судорожно силилось выпрыгнуть из груди. Он не только знает мой номер и адрес, он похоже еще и следит за мной. Или не он? Его же не могли выпустить? Как только представила, что буквально двадцать минут назад я беспечно вышагивала по абсолютно неосвещаемым тропинкам, а в это время кто-то шел следом или стоял в зарослях кустарника.… Я почувствовала себя загнанным зверем. Дрожащими руками нашла визитку следователя, и набрала номер. Пока в трубке монотонно раздавались гудки, я рассмотрела визитку. Странная какая-то: на черном квадратике только номер телефона, без личных данных владельца. И уже после того, как человек на другой стороне соизволил ответить, я поняла, что следователь случайно (или специальность?) дал мне не свой номер телефона.

   - Вараксин. Слушаю, - отрывистые фразы резали слух.

   - Юрий Константинович? – без надежды спросила я, зажмурившись.

   - Не тому звонишь, девочка, - по хриплым ноткам я поняла, что мне дали визитку хама Ильи Леонидовича.

   - Извините, вы могли бы мне дать номер следователя? – я пыталась унять дрожь в голосе, но получалось плохо.

   - Что случилось?

   - Дайте, пожалуйста, номер Петренко, - о нет, я сейчас разрыдаюсь.

   - Он дежурит по району. Я за него буду. Рассказывай.

   Тишину, царившую в квартире (даже вечно ругающиеся соседи сегодня молчат), разорвал дверной звонок.

   - О боже, - прошептала я, сильнее сжимая трубку.

   - Что случилось? – повторил хриплый голос.

   - Илья Леонидович, я вас прошу, дайте номер Петренко! – шепотом попросила я.

   Звонок в дверь повторился, при этом он был настойчивым: человек усиленно давил на кнопку. «Я закрыла дверь? На все замки?» - вихрем пронеслось в голосе. Не помню, когда мне было настолько страшно. Но ноги будто бы приросли в полу, я не могла заставить себя сдвинуться с места и подойти к глазку.

   - Эй, ребенок, что-то случилось? – уже более настойчиво спросил мужчина, услышав мои всхлипы.

   - Да, - шепотом сказал я.

   - Почему ты шепчешь?

   - Он звонит в дверь. Я боюсь. Что мне делать?

   - Кто он?

   - Ваш Гобенко. Мне очень страшно.

   - Адрес диктуй. Бывший Маш?

   - Да, Сибирская, 11. 2 подъезд. 10 этаж. 80 квартира. Что мне делать?

   - К двери не походи. Сейчас я приеду.

   - Подождите… - но в трубке уже была тишина.

   Я на цыпочках подкралась, и выглянула в коридор. С облегчением выдохнула: я автоматически закрыла все замки, в том числе внутренний, еще советский засов. Трель звонка заставила меня подскочить на месте. Господи, да что же тебе надо?! Я забилась в дальний угол, еле поборов желание спрятаться, как в детстве, под одеяло. Так прошли следующие двадцать минут: в дверь еще пару раз позвонили, а потом наступила тишина, которая пугала еще больше. Потому, что я не знала, есть там кто-то, или он уже ушел. Неизвестность пугает гораздо больше, чем осведомленность, даже о самом страшном. Из-за нервного перенапряжения я начала засыпать. Из дремы меня вытянул телефонный звонок.

   - Дверь открой, - хриплые ноты прорезали мое сонное сознание.

   Я быстро сползла с дивана, и не глядя в глазок, открыла. Илья Леонидович окинул меня равнодушным взглядом серо-зеленых глаз.

   - Ты одна?

   - Да, - сиплым голосом ответила я. – Если бы я была не одна, я бы вам не позвонила.

   - Я всяких баб встречал... Может вы с Гобенко меня тут ждете, - ничуть не шутя, парировал грубиян.

   Мне отчего-то стало опять жалко себя, и я позорно разрыдалась. Мужчина подтолкнул меня от порога внутрь квартиры, закрыл за собой дверь, и медленно обошел мое небольшое жилище: заглянул в комнату, в кухню и санузел. Удовлетворившись пустотой, он устало прислонился к косяку.

   - Как тебя звать, я забыл?

   - Лена-а, - из-за слез последний слог уродливо вытянулся.

   - Лена, хватит рыдать. Иди воды выпей.

   Я никак не отреагировала, только продолжала сквозь пелену, наблюдать, как мокнет от слез ткань домашнего ситцевого платья, собравшаяся на коленях в складки. Мужчина скрылся на кухне, и вернулся со стаканом воды. Мои руки дрожали, и к точечным пятнышкам от слез добавилось крупное пятно от выплеснувшейся воды: по колену противно поползла капля. Илья Леонидович присел передо мной на корточки, и, придерживая дно стакана, помог мне сделать пару глотков.

   - Что случилось? – я вздохнула. - Конструктивного диалога не получается. Я поехал.

   - Нет! – я вцепилась в огромную мужскую ладонь. – Пожалуйста! Не оставляйте меня одну! Я боюсь, вдруг он опять позвонит?

   - Не бери трубку, - равнодушно ответил Илья Леонидович.

   «Я одна в чужом городе. Мне даже обратиться толком не к кому», - с тоской подумала я, и по щеке опять поползла слеза. Так одиноко мне не было никогда.

   - Ты знакома с ним? – мужчина поднял мой подбородок, разглядывая заплаканное лицо сверху вниз.

   - Нет, – я обессилено сползла обратно на стул, ощутив всю силу серо-зеленых глаз.

   - Теперь верю, - хрипло подытожил мужчина. - Дай мне телефон. Этот номер?

   - Да, - я запомню эти цифры надолго.

   Илья Леонидович позвонил со своего телефона, и дал команду собеседнику проверить номер.

   - Что сказал? – мужчина имел в виду Гобенко.

   - Сказал, чтобы я отказалась от показаний, написала заявление, что вы меня принудили подписать документы. Иначе…

   - Иначе?

   - Иначе он сделает со мной все то, что рассказал вам, - потупилась я.

   - Несладко тебе придется, - ухмыльнулся Илья.

   - Почему вы его отпустили? – перевела тему разговора я.

   - Юра погорячился, - было видно, что мужчина зол. - Решил наобум задержать, в надежде, что у Гобенко с собой что-нибудь будет. Все улики у нас косвенные. Я не успел Петренко остановить. Главный прокурор ему постановление подписал. Ты бы знала, как я был рад, когда ТТ-шку достали…

   - М-да? – недоверчиво протянула я. – А выглядели вы крайне равнодушно.

   - По итогу на стволе отпечатков нет, - проигнорировал мое замечание Илья. – По пулегильзотеке тоже не прошел. На допросе вел себя очень грамотно, адвокат самый лучший в городе. Потом еще эти проблемы с вами: бабка отказалась от свидетельств, ты якобы его… Эм… Любовница. По итогу ему можно предъявить только 222 статью, незаконное хранение оружия. Его адвокат добился подписки о невыезде до выяснения обстоятельств, и через законных 48 часов его отпустили из ИВС. Рано, - мужчина горячился. – Конечно, рано постановление выдали. Его полгода «пасли». Он казался одиночкой, но теперь-то ясно, что за ним кто-то стоит.

   От его рассказа я успокоилась, но задумавшись, кое-что поняла, и хитро посмотрела на мужчину.

   - Вы изначально знали, что он врет про наше знакомство?

   - Естественно, - Илья Леонидович ухмыльнулся. – Он про тебя начал говорить только после общения с адвокатом наедине, на вторые сутки. К этому времени адвокат уже успел просмотреть протоколы, и, вероятно, сообщил Гобенко твои данные. Но его осведомленность о твоей личной жизни… Это явно не адвокат. Либо он связался с кем-то из своего окружения, а последнее время мне кажется, что там целая ОПГ, либо он следил за тобой.

   - Зачем?

   - Не знаю. Понравилась.

   - Фу, - я брезгливо дернула плечами. – Не хочу об этом думать.

   - А придется. С учетом того, что он уже дает о себе знать.

   - Мне отказаться от показаний? – доверительно спросил я у мужчины.

   Илья Леонидович смерил меня равнодушным взглядом, и ухмыльнулся, направившись к двери.

   - Я просто боюсь оставаться одна. Вдруг вы уедете, а он вернется? Если он кого-то убил, то что ему помешает замок взломать?

   - Ничего не помешает. Поэтому позвонишь 102. Скажешь, что в твою квартиру пытаются проникнуть посторонние. Местный отдел через две улицы находится, по такому вызову через 4 минуты наряд прибудет.

   - За 4 минуты он меня успеет изнасиловать и застрелить… - я уронила голову.

   - За 4 минуты? Придется что-нибудь одно выбрать, - улыбнулся Илья Леонидович. – Всё, я пошел. Закрывайся, и ложись спать.

   - Ага, - бесцветным тоном откликнулась я: на меня напала апатия.

   - Закрой дверь за мной, - мужчина не рекомендовал и не просил, он отдал приказ.

   Я встала, и не глядя на него, дождалась, когда фигура скроется в темноте подъезда. Прижалась лбом к дверному косяку, и закрыла глаза. Прошла минута, и я услышала, как дверь открылась.

   - Я тебе четко сказал: закройся на все замки. А ты встала на пороге у открытой двери. Можешь тогда сразу лечь и ноги раздвинуть.

   - Я боюсь, - вяло ответила я, язык не слушался.

   - Зачем я вообще взял трубку…? – задал себе риторический вопрос мужчина, и зашел внутрь квартиры, запирая за собой входную дверь.

   Не помню как, но я доплелась до неразобранного дивана, и свернулась в клубочек. Ночь дежурства, репетитор, долгий поход по магазинам, стресс от звонка этого Гобенко, грубая манера общения Ильи Леонидовича и слишком много юридической информации, моя истерика – все сошлось в одной точке, как и мое сознание. Я провалилась в сон: последнее, что я видела, как мужчина прошел по комнате и встал у окна, вглядываясь в темноту.

ГЛАВА 5

   Проснулась я в дурном настроении, но как обычно в 6 утра. Ужасно болела голова. С трудом добравшись до своей обширной домашней аптечки, вытянула пачку обезболивающего. Кажется, у меня жар. Мне не хватало только заболеть прямо перед экзаменами, которых я так долго ждала. Тяжело опустилась на диван, подтянув ноги к груди. Не знаю, когда ушел Илья Леонидович, возможно сразу же после того, как я уснула. Но спала я спокойно, и ужасы меня не мучали. Пусть он и грубиян, но с ним я чувствовала себя в безопасности. Интересно, у него есть оружие? И где он служит, если тогда, в кабинете у следователя, сказал, что не имеет отношения к прокуратуре?

   Начать учить я так не смогла, просто праздно шаталась по квартире. Сегодня я выходила в ночную смену, и теперь темнота меня пугала. Я приехала на работу раньше, чем начиналось мое дежурство. Пока шла к остановке, судорожно оглядывалась: я боялась встретить в толпе масленые глаза Гобенко. Даже фамилия теперь казалась мне опасной и несущей страх.

   В клинике было шумно: день рождение у главной медсестры. В сестринской топтались доктора, младший медперсонал накрывал на стол. Уходившая смена могла позволить себе лишнего, но принимавшая - чисто символически подержали в руках бокалы, больше налегая на закуски. Я не любила алкоголь, но выпила стопку виски, удивив всех. До начала моей смены алкоголь выветрится, но я хотя бы на некоторое время смогу расслабиться. Операций сегодня не было, только две диагностические эндоскопии. Егор Михайлович, наш хирург, написал заключения: у первого пациента патологии бронхов найдено не было, у второго – в ходе уретроскопии обнаружено новообразование. Врач сам сообщил пациентам о результатах, я только проводила взглядом расправившиеся плечи первого пациента, и опустившиеся – второго.… Оба полчаса полежали в стационаре, и, забрав выписки, ушли, оставив меня с Ковалевой, которая непрозрачно намекала на снятие корсета с прооперированной груди, и хамоватым бизнесменом, которому за сутки значительно полегчало физически, но морально он продолжал гнобить и окружающих, и себя. Остальные в отделении готовились к скорой выписке, и внимания (кроме как общения) не требовали.

   «Не хочу домой. Буду жить на работе. Я даже согласна жить в палате капризного бизнесмена, и чтобы под ухом трещала Ковалева, которая будет как по будильнику, через каждые 10 минут просить показать ей её новую грудь «хотя бы чуть-чуть», - подумала я.

   - Нельзя пока корсет снимать, - категорично ответила я на очередную мольбу. – Завтра врач посмотрит, и скажет, каков дальнейший план. Я только медсестра, и отменять назначение врача не имею права.

   «Я только медсестра…» - эхом отозвалось в голове. Надо садиться и учить. Если я не сдам эту проклятую химию на «5», то потом буду винить себя до следующего года, до следующей пересдачи. Мне нравилась моя работа, но я спала и видела, как операцию веду именно я. Еще в колледже мне сказали, что хоть я и "рукастая" (хорошая мелкая моторика, сильные пальцы), мне придется долго доказывать свою способность к хирургии. Я всегда отвечала одно и то же: была такая знаменитая женщина-хирург, ее рост составлял 149 см. Ей либо устанавливали помост, либо опускали операционный стол. В первом случае было удобно всем, во втором – только ей. Но при любом раскладе она делала блестящие операции на головном мозге. Конечно, после этого мне говорили о «стремлении и упрямстве», «силе воле и нацеленности на результат». И знаете что? У меня все это есть. Я всегда добивалась того, чего хотела. Может нелегко и не с первой попытки, но с самого детства я знала: эта игрушка будет моей, сосед по школьной парте будет носить мой портфель, зачет по анатомии я сдам с 1 раза, меня возьмут на работу в клинику и прочее. Я прогоняла череду этих мыслей в голове, пока меняла капельницы, сверяла списки использованных материалов и лекарств, измеряла давление, заполняла прикроватную карту. Затем перешла в процедурную, и пока готовила перевязки, повторяла про себя формулы окисей, проверяла условия и результаты химических задач.… Но я все ровно возвращалась к своему страху перед возвращением домой, в ту квартиру, возможно, следил мужчина с маслеными глазами. Так вот почему он так рассматривал меня на остановке в тот день! Всем это знакомо: всегда интересно в живую увидеть человека, о котором тебе рассказывали, или ты видел его только на фотографиях. Из оцепенения меня вывел голос:

   - Малышка, будь другом, сходи в «Дионис»? Нам не хватило, - жалостливо попросил врач из поликлиники.

   - Да, Малыш, мы же видим, что ты всё сделала. Кстати, все, как обычно, идеально, - хирург осмотрел вылизанную мною процедурную, аккуратные стопки внутренней документации, закрытые на ключ лекарственные шкафы.

   - Честно говоря, я не очень хочу на улицу выходить. Да и Света ушла за результатами гистологии… - вяло отнекивалась я.

   - Малышка-а, - ласково протянул хирург. – Мы за тебя на посту посидим, Светлану дождемся, гисту посмотрим. Вот тебе денежка, купи еще виски.

   - Так, я надеюсь, вы не пьете? – подозрительно посмотрела я на дежурного врача по отделению.

   Он игриво дыхнул на меня, обнаружив полное отсутствие запаха алкоголя.

   - Я дурак что ли? Сергеич пьет, я – сочувствующий. Приятно посмотреть на вкусно пьющего и аппетитно закусывающего человека. К тому же у меня давление скачет сегодня. Дай мне «Лозартанчика» таблеточку?

   - Вы бы сходили на прием к Инессе Георгиевне, я вам за неделю уже целую пачку скормила, - заворчала я, открывая замок аптеки.

   - «Излечи себя сам», как завещал нам наш великий… - мужчина запил таблетку. – Гиппократ. Малыш, ну сходи ты до лабаза, а то если Сергеич уедет домой, я от скуки умру. Или лучше так: я буду мешать тебе готовиться к химии, буду тебя отвлекать, а то еще от тоски приставать начну...

   Я саркастично подняла бровь, и все же согласилась помочь мужчинам. На город медленно наползали сумерки. Алкомаркет был в соседнем здании. На полках с виски я быстро нашла любимую марку Сергеича - «Four Roses», и пересчитала выданные мне врачом деньги.

   - А говорила, что не пьет, - раздался над ухом хриплый голос.

   - Это не мне, - быстро ответила я, чем вызвала улыбку Ильи Леонидовича.

   - Знала бы ты, девочка, как часто я слышу эту фразу, - с улыбкой ответил мужчина. – «Это не мне», «Не мое», «Мне подбросили».

   - Врачи попросили сходить, - я тоже улыбнулась. – Извините меня за вчерашнюю истерику. Я просто испугалась.

   Илья молча кивнул, склонив голову к плечу.

   - А когда вы ушли?

   - После того, как ты уснула. Всю ночь я сидеть рядом с тобой не мог – служба.

   - О, вы и ночью работаете?

   - Я всегда работаю, - абстрактно ответил мужчина.

   - Молодые люди, это не место для свиданий… - мужчина-консультант не закончил свою речь: Илья повернулся к нему, вцепившись в лицо продавца взглядом.

   Тот попятился, и невнятно произнес что-то типа «извините».

   - Пугаете людей, - позволила я себе комментарий.

   Я осмотрела Илью: сейчас он был в обтягивающих черных брюках с массивной пряжкой, кожаных туфлях, легкой ветровке, из-под которой была видна белая футболка с V-образным вырезом. Если бы я встретила его на улице, то никогда не связала бы с системой МВД. Легкая щетина, равнодушный взгляд, явная самоуверенность, небрежное отношение ко всему, кроме работы… Он выглядел респектабельно, и бутылка очень дорогого коньяка (я украдкой посмотрела на цену на витрине) добавляла ему статусности. Во время одернула себя, так как привлекла своим взглядом внимание мужчины.

   Девушка на кассе, с бейджиком администратора, пугливо посмотрела на Илью Леонидовича, поспешно пробила выбранную им бутылку коньяка. Он оплатил картой, и пока убирал портмоне, девушка пробила мою бутылку, но потом, боязливо кинув взгляд на Илью, попросила у меня паспорт. Мне было лень переодеваться из-за 100 метров, и я накинула на форму легкое пальто. Причмокнув, я пошарила по карманам, хотя и так знала, паспорт оставила в рюкзаке. Илья, глядя в лицо девушке, небрежно показал удостоверение.

   - Подтверждаю, что она совершеннолетняя, - на что девушка кивнула.

   Пока я рассчитывалась, мужчина, не прощаясь, покинул магазин. Девушка выдохнула, и внимательно посмотрела за мою спину. Из подсобки выполз консультант, встал рядом с администратором.

   - Какой тяжелый взгляд у вашего…эмм… товарища, - пожаловался он мне.

   - И звание тоже тяжелое, - пробубнила администратор.

   - Что именно вас поразило? – как можно равнодушнее спросила я, пытаясь не обнаружить свою неосведомленность.

   - Не часто, знаете ли, сталкиваюсь… - консультант толкнул девушку в бок, сделав такое выражение лица, мол, "что там было-то?". - Подполковник.

   Да уж, звание тяжелое. А взгляд… Я задумалась, напрягая память. Да, ему никто не смотрит в глаза. Ни подчиненные в камуфляже, ни следователь, ни задержанный Гобенко, и консультант этот.… И когда я засмотрелась в его серо-зеленые глаза, то следователь Петренко усмехнулся, обратив на это внимание. Глаза Ильи завораживали меня, но не пугали, как, по всей видимости, остальных.

   - Леночка, спасибо, чудо наше! Дам тебе в среду посмотреть вазэктомию, - прощебетал хирург, забирая из моих рук бутылку и сдачу.

   - О, оно того стоило… - иронично прошептала я, и вернулась на пост.

ГЛАВА 6

   Через два дня выписался бизнесмен: врач предлагал ему остаться еще на пару дней, но тот настаивал на срочной выписке. Ему настоятельно рекомендовали не волноваться, и соблюдать постельный режим. Капризный мужчина ответил, что не нервничать, при его-то работе, вряд ли возможно. Напоследок нахамил всем присутствующим, и под руку с охранником покинул клинику.

   Последнее занятие с репетитором прошло на волне эйфории: экзамен еще не сдан, а ощущение свободы отчего-то уже появилось. Я внутренне поругала себя – сначала сдай, потом расслабишься.

   - Лена... Леночка, - ласково обратился ко мне репетитор. – Мы с вами проделали очень большую работу! У вас была хорошая база, даже лучше, чем дают в вашем колледже, плюс работа по специальности. Я, как педагог, не должен такого говорить, но… Я уверен, что вы сдадите.

   - У меня почему-то тоже есть такая уверенность, - не стала скромничать я.

   - Самое главное – не волноваться перед экзаменом. Это и так стресс. И лишние причины для паники вам не нужны. Возьмите отгул, спокойно почитайте все записи, отоспитесь, - наставлял репетитор.

   Настроение было волшебным. Я уже видела, как через пару недель посмотрю свои баллы после проверки, и буду спокойна за удачное поступление в медакадемию. У меня двое суток на подготовку. Кое-какие вопросы все еще требовали зубрежки, и оставшегося времени должно было хватить. Дома я уселась за рабочий стол, попытавшись разложить на нем все свои записи. Даже половина не уместилась: кипы учебников, стопки тетрадок, бесчисленные записные книжки, решебники… Я обвела взглядом все свое «богатство», и переместилась на пол. После прочтения 3 главы зазвонил сотовый, и я не глядя, нажала кнопку приему вызова, не отрываясь от последнего абзаца.

   - Леночка, доброго вам вечера, - пропел в трубку заведующий отделением.

   - Здравствуйте, Егор Михайлович.

   - Малыш, у меня к тебе просьба… - ну началось.

   - У меня в понедельник ЕГЭ, - отчеканила я. – Выйти на смену не могу. Заменять никого не буду.

   - Я знаю, Малышка. Делов на 10 минут. Премию выпишу…. – Егор Михайлович замолчал, и я поняла, что он подбирает слова. – Да что вокруг да около ходить? Лена, в общем, надо завтра на домашний вызов съездить.

   - К кому? – я знала, что за вызовы на дом хорошо платят.

   - Ты сразу-то не отказывайся… - эти слова уже напрягали. – К нашему капризуле.

   - О нет, - разочаровано протянула я. – Пусть Светка едет.

   - Он ее шалавой назвал, она категорически отказалась, - ухмыльнулся заведующий. – Он жалуется на боли, послушаешь его. Думаю, это психосоматическое. Абляция очень хорошо прошла.

   - То есть если Свету назвали «шалавой», то это уважительная причина, а если меня «мелкой недотепой», то нет?

   - Леночка, чудо мое, ну съезди. Я тебе в двойном размере премию выпишу.

   Хитрый мужик. Знает, что мне деньги нужны. Я репетитору еще за 2 урока осталась должна.

   - Хорошо, - я изобразила покорность. – Взамен я требую: 1) премию в 2-м размере; 2) позволите ассистировать на вазэктомии; 3) отгул в день сдачи ЕГЭ, то есть в понедельник.

   - Эй, с двумя первыми согласен, но кто в ночь в понедельник выйдет?

   - Света. Надеюсь, заработать на лишнем дежурстве для нее не станет столько оскорбительным, как слова о том, что она «шалава»? – я и не скрывала иронию.

   - Упрямая ты.… Ладно, согласен. Вышлю тебе адрес и время приема смс-кой. Не опаздывай! У него там какая-то пауза между совещаниями.

   - Естественно, - сладко ответила я, предвкушая и отгул, и вазэктомию, и премию.

   На следующий день я заехала на работу, взяла дежурную сумку-укладку, которая была заботливо собрана Светой. «Всё, что угодно делает, лишь бы не ехать», - подумала я. Зажимы, иглы, ножницы, шприцы, бинты, жгуты, салфетки, лейкопластыри, бинты, вата, повязки, антибактериальные, таблетки, растворы…. Заведующий сказал взять что-нибудь из опиоидов: бизнесмен жаловался на боль в районе сердца. Врет, скорее всего, но зав.отделением очень дорожил им, как клиентом, и был согласен на любые меры, лишь бы улучшить состояние больного. Проверила наличие всех препаратов, сунула в боковой карман укладки бланк-вызов. Водитель клиники был занят доставкой какого-то нового оборудования, и я вызвала такси.

    Дом бизнесмена был расположен в элитном районе города. Я подняла голову, рассматривая строение: сталинская застройка, колонны, лепнина под крышей…. Не то, что мой Бывший Машзавод. В кармане завибрировал телефон: «Егор Михайлович». Нет уж, дорогой мой начальник, трубку я брать не буду, а то сейчас меня «заодно» еще куда-нибудь пошлют. Когда готовиться-то?

   Дверь в квартиру была открыта. Значит, ждет. Я села на стоящий в коридоре диван, надела бахилы, и прошла вглубь квартиры. В доме царила тишина, я даже начала волноваться: вдруг капризуле стало плохо. «Операция прошла хорошо, выписался он сам», – перебирала я у себя в голове очевидные мне факты. Заглянула в кухню, затем в гостиную с огромной люстрой, и только после попала в спальню хозяина: он лежал на огромной кровати, лицом к стене.

   - Алексей Алексеевич, - позвала я пациента. – Вы спите? Просыпайтесь! Мне ваш лечащий врач сказал, что вас беспокоят боли. Светлана приехать не смогла, поэтому...

   На этих словах я дотронулась до обнаженного плеча пациента, отмечая, что кожные покровы теплые. Покачала мужчину за плечо. Никакой реакции. Я наклонилась ближе, нащупывая пульс на сонной артерии, слегка повернула пациента к себе, и только тут заметила кровь.

   Пульс не прощупывался. Я осмотрела рану: огнестрельное. И тут услышала неторопливые шаги, раздавшиеся со стороны кухни…. Испытывала ли я до этого случая чувство страха? Нет.

   В панике начала оглядываться в поисках убежища. Только обширная портьера могла спрятать меня. Шаги приближались. Я кинулась к окну, пытаясь сохранить порядок складок на тяжелых шторах, не привлекая внимание входящего. Господи, как же страшно! Лучше бы я и дальше слышала шаги или голоса, но теперь воцарилась тишина. Бархатные портьеры не просвечивали, и видеть то, что происходило в комнате, я не могла. За моей спиной шумел равнодушный ко всему город. «Хочу оказаться на улице. Пусть где-то рядом бродит Гобенко. Но на улице! - подумала я. - А что, если он меня заметит, и убьет, как свидетеля?» Неожиданно для себя я подумала, что последствия могут меня опечалить по двум причинам: 1) я не сдам экзамен по химии, не поступлю в медакадемию; 2) я никогда больше не увижу серо-зеленые глаза и не услышу хриплый голос. И тут я ощутила, как же остро хочется жить. Для того чтобы осуществить все свои мечты. Я хочу сдать химию, хочу стать врачом, более того, конкретно хирургом, и.… И я хочу заполучить внимание Ильи Леонидовича. Особенно последняя идея отдавалась болезненной пульсацией в мозгу. Да, он мне нравится. До этого момента, угрожающего опасностью жизни, я не могла себе сознаться в симпатии к нему: он грубый, гораздо старше меня, не выказывает по отношению ко мне никаких добрых чувств. Я вообще как-то внутренне запретила себе думать о нем. Но, видимо, не шутят люди, говоря о «последнем желании перед смертью». И теперь я четко видела свою цель: выжить, чтобы реализовать два своих заветных желания. Одно – обозримое и реальное, второе – неожиданно пришедшее и пока призрачное.

   «Если меня не заметят, и если я выберусь живой, то я позвоню ему, и честно признаюсь, что он мне нравится», - по-детски, наивно мечтала я. Даже экзамены отошли на второй план: химия, и мечты о хирургии чуть-чуть меркли по сравнению с мечтой покорить такого мужчину.

   Я держалась на ногах исключительно благодаря силе воле. Хотя мне каждую секунду казалось, что сейчас колени подогнутся, и я упаду прямо в объятия невидимого для меня убийцы (что это именно убийца я не сомневалась ни на долю секунды). Тишина становилась совершенно невыносимой. Сразу вспомнилось ощущение из детства. Однажды мы с ребятами со двора играли в прятки поздно вечером. Я спряталась в пустой ящик для песка, стоящий возле второго подъезда. В ящике не было щелей, крышка закрывалась плотно. Внутри создалась гнетущая атмосфера: я знала, что меня ищут, и представляла, как где-то совсем рядом стоит галящий, и пристально смотрит на мое убежище. Детский хоррор. Но тогда можно было соврать, что тебя зовет мама, и раньше времени покинуть игру, а если прятки были «московскими», то вообще попробовать перепрятаться. Сейчас, стоя за плотной черной тканью портьер, боясь выдохнуть, я была согласна и на ящик для песка, и на вызов мамы, и даже рискнула бы перепрятаться, лишь бы видеть, где находится источник опасности. Мое богатое воображение нарисовала пугающую картину: якобы убийца стоит прямо передо мной, и нас отделяет только ткань… «Лицом к лицу лица не увидать…».

   И действительно, совсем недалеко от места моего сокрытия, раздался мужской голос. Я практически подпрыгнула на месте, больно зацепившись локтем за край подоконника. Стиснула зубы, чтобы не проронить ни звука, и прислушалась. Не заметил.

   - Здорово! Я план перевыполнил, - раздался противный гнусавый смех. – Пришел к клиенту, а тут встретил кое-кого из списка.… Да-да, прикинь, удача? 2 в 1. Я его на балкон вынес пока. Охладиться.

   Мой затылок будто бы покрылся изморозью, и не безосновательно: прямо за моей спиной был балкон. Тремор усиливался, вслед за руками и ногами стала трястись голова. Возникло непреодолимое желание проверить, нет ли позади меня трупа. С логикой это желание не имело ничего общего. Я максимально вжалась в стену, пытаясь не задеть штору, и повернулась к балконной двери. И тут же вернула себе прежнюю позу, за считанные секунды обнаружив то, что искала....

ГЛАВА 7

   Нет, мне не стало плохо, и меня не напугал вид убитого выстрелом в лоб мужчины, усаженного на табурет на балконе позади меня. Меня напугало то, что, если убийца отдернет штору, то.… Не успела я об этом подумать, как мужчина вновь заговорил.

   - Чё делаешь? – спокойно продолжал разговор убийца. – А-а, но, прикольное кинцо. В общем, скажи шефу, что я закончил. Попробуйте потом сказать, что я не бог. Сейчас я на свою работу гляну…

   Штора резко отодвинулась, но из-за того, что мужчина отдернул одновременно обе части портьер в одну сторону, они сбились, накрывая меня мрачным, густым облаком черного гобелена. Я даже на секунду не успела зафиксировать взгляд на открывавшем балкон мужчине. Меня охватило острое желание бежать. Либо сейчас, либо уже будет поздно. Я тут же ринулась мимо него в коридор, ведущий к спасительной двери. Слышала, что он кинулся за мной, но где-то между этажами отстал, или скорее намеренно остановился. «Почему он не бежит за мной?» - вопрос цепко впивался в своды черепа. Выскочив в широкий вестибюль, я запнулась, ударилась коленом о мраморную ступень, но тут же поднялась, и выбежала на улицу. Куда выходят окна? Я судорожно прижалась к шершавой бетонной стене, и посеменила вдоль нее, и только когда оказалась со стороны торца, на котором не было окон и балконов, побежала. Через километр легкие начали плавиться, а мозг просил остановиться, так как совершенно не понимал, где вы находимся. Я просто бежала. Наугад. Лишь бы подальше от этого дома.

   Силы кончились в районе трамвайной остановки. Я, не глядя на номер маршрута, на ходу запрыгнула на ступеньку, повалившись на ближайшее сидение. Кондукторша смерила меня взглядом: белый медицинский костюм покрылся дорожной пылью и до колен был забрызган грязью. С трудом отдышавшись, я с придыханьем прошептала:

    - У меня нет денег.

   - Да я поняла уже, - бросила кондуктор, и ушла на свое место в начале вагона.

   В другой ситуации мне было бы жутко стыдно, но сейчас мне было плевать, что обо мне думает кондуктор, водитель, и все трамвайное депо вместе взятое. Меня продолжало трясти, я вцепилась в поручень, действуя вопреки своим знаниям: необходимо, напротив, расслабить все мышцы, и тремор пройдет. Но пальцы до белых костяшек сжимали металлический поручень, и я ничего не могла с ними поделать.

   Спустя полчаса трамвай остановился на конечной. Эта часть города была мне совершенно незнакома.

   - Мы где? – жалостливо спросила я у кондуктора.

   - Чкалова, - равнодушно бросила она, и вгрызлась острыми зубами в яблоко. – У нас обед 15 минут. Потом увезем тебя, бедовая, до центра. Что стряслось-то? Чумазая вся.

   Я не ответила, и зашла за ближайший угол: у дома № 56 стояла скамейка. Устало опустившись на нее, я достала из кармана штанов сотовый. Как же хорошо, что я тогда купила на ярмарке спецформы именно этот костюм – у него застегивались карманы, иначе я, пока бежала, выронила бы этот единственный шанс к спасению. Дрожащими руками выбрала номер. Единственный человек, к которому я могла обратиться…

   - Вараксин, - знакомый хриплый голос стал последней каплей, и я наконец-то разрыдалась.

   - Я… Мне.… Видела… А он…

   - Что опять случилось? – устало спросил Илья Леонидович.

   - Я… Я видела. Он.… Убил человека.

   Интонация, голос, скорость ответа мужчины моментально изменились.

   - По порядку давай. Ты где?

   - Чкалово, 56.

   - Как тебя туда занесло?

   - На трамвае. Он остался там, с трупами, - выдала я нелепую фразу. - Я села на трамвай, и меня привезли сюда. Я сижу на лавочке. Тут так красиво, цветы… - всё, мозг начал давать сбой.

   - Не отвлекайся. Говори со мной. Я уже сел за руль. Где кто и кого убил?

   - Я пришла на дом к пациенту, проверить его после операции. А там и смотреть нечего, - протянула я тихо. – Я услышала шаги, спряталась.

   - Адрес.

   - Ленина, 12. Квартира.… Забыла. На 3 этаже. Она там одна.

   Дождь, пока я ехала в трамвае, временно перестал идти, но теперь возобновился и с каждой минутой усиливался. Но я не замечала, как мокнут волосы, одежда. Я только беспокойно оглядывалась, и сильнее прижимала трубку к уху.

   - Он… Он сначала бежал за мной, потом отстал. - Илья усмехнулся. - В смысле по своему желанию отстал. Ну, вы поняли… Меня кондуктор бесплатно прокатила на трамвае, - по-детски поделилась я. - О боже… Я оставила там сумку! – и заревела снова.

   - Другую купишь, - не понял проблемы мужчина.

   - Нет, - простонала я, захлебываясь слезами. – Не обычная сумка, а медукладка! Там же бланк-вызов с моим именем.

   - А это уже не очень хорошо, - спокойно прокомментировал эту новость Илья.

   - О! – я не сдержала вскрика. - У меня там «Анилэридин»! Мне теперь не сдаться будет! Я набрала опиоидов, раз он на боль жаловался, заведующий разрешил… Боже, мне конец…

   - Дура, - равнодушно ответил мужчина. – У убийцы, возможно, твои данные уже есть, а ты о своих таблетках беспокоишься. Так, Чкалова – это Северный район? Я по объездной через ЖД доеду? – скорее сам с собой советовался мужчина. - Я скоро буду.

   Дождь заливал лицо, и вскоре разошелся так, что если бы я вытянула руку, то не увидела бы ладонь. Я подергала двери ближайших подъездов, но везде были установлены домофоны. Поджав губы, я наклонилась вперед, спрятав, таким образом, телефон от влаги в укрытии между грудью и коленями. Стало до слез обидно: я была такой жалкой. Действительно, ребенок, как говорит Илья Леонидович. Где-то рядом притормозила машина, и я испуганно вжалась в спинку скамьи. Сильные руки подняли меня, перемещая в салон автомобиля. Серо-зеленые глаза мелькнули передо мной в пелене дождя.

   Как только Илья Леонидович сел на водительское сидение, и захлопнул дверь, на меня сразу же накатила волна чувства защищенности. Рядом с этим мужчиной было безопасно, казалось, что за его спиной можно спрятаться от абсолютно любых проблем.

   Я смущенно поерзала, понимая, что сейчас намочу мокрой формой все вокруг. Илья откинулся на широкую спинку сидения.

   - Я н-намочу в-вам машин-ну, - извиняясь, пробормотала я.

   - Салон кожаный. Не могла зайти куда-нибудь?

   - П-подъезды з-закрыт-ты, - я перенервничала: что зуб на зуб не попадал.

   - За углом магазин, буквально 10 метров надо было пройти, - кинул мужчина, и вышел из машины.

   Хлопнула дверца багажника, через секунду Илья вернулся, и подал мне плед. Я поспешно обернула ткань вокруг груди, до подбородка прячась в спасительное шерстяное тепло. Мужчина провел рукой по волосам, и мелкие капли воды разлетелись по сторонам. Он достал сигарету, прикурил, и глубоко затянулся, выпуская следом легкое облако дыма. Я засмотрелась на Илью: дождевая капля медленно скатывалась по мужественному лицу. Очертив немыслимую траекторию, сползла на верхнюю губу, и мужчина провел по ней языком, задумчиво глядя вперед, на плотную стену дождя. Я вспомнила про свое «предсмертное» обещание себе – рассказать Илье Леонидовичу, что он мне нравится. Но сейчас, когда первый страх сошел, я осознала, что затея пахнет безнадежностью.

   - Рассказывай, - последнее слово было выдохнуто вместе с колечком сигаретного дыма.

   - Мне надо на работу, - промямлила я. – В укладке опиоиды.

   - Сначала тебе надо в участок.

   Я вопросительно посмотрела на мужчину.

   - У тебя возьмут показания, смывы с рук, дактилоскопируют.

   - Это зачем? – я вжалась в сидение.

   - Затем, что работа у нас такая – ловить преступивших закон.

   - А я то где преступила? – нелепая формулировка заставила Илью улыбнуться. – Вы думаете это я...? Я их убила?

   - Я пока ничего не думаю. На месте происшествия не был.

   - Я случайно там оказалась, вообще не я должна была ехать…

   - Вот это все ты расскажешь дежурному следователю. В любом случае надо будет твои отпечатки отделять от отпечатков хозяина дома.

   Мы ехали молча. Я распутала мокрые волосы, и легко перебирала пряди, пытаясь просушить их. Волосы были моей гордостью: тяжелые, густые, длинные – ниже талии. Быстро согрелась, и поймала то самое ощущение уюта. В салоне было тепло, приятно пахло кожей, хорошим парфюмом и легкой примесью терпкого табачного аромата. Мужчина уверенно вел машину, держась за руль одной рукой. Широко расставленные ноги с мощными бедрами. Расслабленная поза. Он явно был человеком, уверенным в своей силе и в правильности выбранных им путей: профессии, жизненных позиций, приоритетов.

   Он смерил меня взглядом, и нажал какую-то кнопку. В салон стали поступать потоки теплого воздуха. Я неловко раскутала свой кокон из пледа, и оглядела себя: форма была уже не насквозь мокрой, но все же влажной. Помимо этого еще и грязной. Я брезгливо оттянула край блузы, прилипший к животу. Скупо пождала губы: мне бы переодеться.

   - Можно мне сначала домой?

   - Нет, - коротко ответил Илья, давая понять, что это не обсуждается.

   В дежурной части нас уже ждали. При появлении Ильи Леонидовича все в помещении встали, а те, кто был в форме, еще и отдали честь. Он привычно кивнул, и передал меня в руки криминалиста. Это был высокий худой мужчина с козлиной бородкой. Но у него было столько позитива и энергии! И абсолютно неуместный юмор.

   - Ну что, дева, принесла нам под конец отчетного периода труп? – проводя ватным тампоном по моим рукам – по каждому пальцу в отдельности.

   - Я вам больше скажу, их было два, - решила я ответить в его же манере.

   Криминалист запаковал каждую ватку в отдельный пакетик, и сложил в бюксы.

   - Ты мне не рассказывай байки! С места происшествия звонили. Труп там абсолютно точно один. Огнестрельное. Ранение. Поймал. Наш. Труп, - последние слова он выдавал с паузами, которые соответствовали нажимам на мои смазанные красителем пальцы.

   - Я видела, что огнестрельное.

   - Коллега, значит? – с улыбкой спросил долговязый мужчина, потрясся бородкой. – А я и думаю, что твой грязный наряд сильно напоминает мне медицинскую форму. На чем специализируешься?

   - Хирургия.

   - А выстрел точный-точный, - пропел криминалист. – Тут либо профессиональный убийца, либо медицинский работник.

   Я посмотрела на Илью Леонидовича, который стоял на входе, прислонившись плечом к дверному косяку. Мужчина равнодушно наблюдал за разыгрывающейся сценой. Я поджала губы, неловко отряхивая грязные штаны, о былой белизне которых можно было только догадываться. Форма противно прилипла к телу.

   - Женя, у тебя есть запасная форма?

   - Такого махонького размера, конечно, нет. Илья Леонидович, но для вас халатик найду, - рассмеялся криминалист, и увел меня в лаборантскую.

   Мне был подан медицинский халат, который был всего на 2 размера больше нужного. Затем следователь пригласил меня в свой кабинет.

   - Елена Вячеславовна, вами было устно сообщено об обнаружении тел с огнестрельным ранами, расположенными по адресу Ленина, 12, кв. 48. Все верно? – ох, уж этот бюрократический язык.

   - Верно.

   - Расскажите, пожалуйста, как вами были обнаружены тела.

   - Приехала на прием к пациенту.

   - Давайте поподробнее. Где вы работаете? Какой пациент?

   - Я работаю медсестрой в частной клинике «Рanacea». Пациенту Лиханскому была проведена радиочастотная абляция. Это малоинвазивный метод вмешательства, никаких осложнений у пациента не наблюдалось …

   - Зачем проводилась данная процедура? – следователь прервал меня, и видя, что я замялась, добавил. – Ваш бывший пациент уже мертв. А материалы следствия никто разглашать не будет.

   - У Лиханского была тахикардия. Потому что … - почувствовала, что болтаю лишнее.

   - Договаривайте. Потому что, что?

   - Потому, что отказывался следить за своим здоровьем: ожирение, курил по 2 пачки в день, и выпивал, наверное, тоже. Хотя последнее – это мои догадки, просто на обследование с похмелья приезжал пару раз.

   - Я вас понял. Продолжайте.

   - Мой начальник, Ступин Егор Михайлович, заведующий хирургией, попросил меня съездить на домашний вызов к Лиханскому вместо моей сменщицы. Я согласилась.

   - Почему сменщица сама не поехала?

   - У нее был небольшой конфликт с пациентом.

   - Интересно. Какого характера?

   - Да никакого, - буркнула я. – У него со всеми конфликты были.

   - Я вас понял. Для чего убитый вызывал врача? Вы же сказали, что всё прошло без осложнений.

   - Он жаловался на боли в области сердца. Абляция прошла как по медучебнику. Просто пациент… Эм… Сложный. Легко внушаемый. Стоило врачу сказать, что мы хотим проконтролировать успешность вмешательства, как ему тут же стало казаться, что «сердце болит». Да и какое это имеет отношение к делу? – не люблю, когда вмешиваются во внутренние дела клиники.

   - Я просто уточнил цель вашего визита. Продолжайте.

   - Я приехала по указанному адресу…

   - Где был указан адрес? – уточнил следователь.

   - Должен быть указан в бланке-вызове. Я не смотрела. Адрес мне устно назвал заведующий.

   - Ступин?

   - Да. Наш водитель был занят с утра, я не стала его ждать, и поехала на такси. Поднялась на 3 этаж. Дверь была приоткрыта. Я знала, что пациент ждет меня, и решила, что он заранее открыл ее. В комнате я обнаружила пациента.

   - Опишите, в каком положении находился Лиханский.

   - Он лежал на боку, спиной ко входу, и подумала, что он спит. Затронула его за плечо, потрогала пульс, и после этого увидела ранение в районе сердца.

   - Сердцебиения не было?

   - Абсолютно точно нет.

   - Вы уточнили, что ранение огнестрельное.

   - Да. Круглое маленькое отверстие, края раны неровные, вокруг поясок осаднения.

   - Приятно иметь дело с профессионалом, - улыбнулся мужчина. – Прямо как на акт осмотра трупа надиктовали.

   - Затем, я услышала шаги из глубины квартиры. Не зная, кто это, я выбрала единственный верный вариант – спрятаться. Встала за портьеры. Убийца…

   - Кто является убийцей, мы пока не установили, - попутно прокомментировал следователь, намекая на меня.

   - Убийца вошел в комнату, пару минут была тишина. Затем он позвонил по телефону.

   - Вот это интересно, - оживился следователь. – Какого было содержание разговора? Назывались ли какие-то имена, фамилии?

   - Он сказал, что «перевыполнил план», убив сразу двух человек. Насколько я поняла, он пришел убить Лиханского, и встретил там того, второго мужчину. После его слов я посмотрела на балкон, там был второй труп. Потом они мерзко обсуждали какое-то кино, то есть говорили повседневных вещах, - я прикусила губу, - будто и не было убитых людей. Потом он сказал, чтобы передали шефу, что он все сделал. И потом была странная фраза «попробуйте потом сказать, что я не бог».

   - Знаете, убийцы, особенно серийные, часто считают себя богами или посланниками богов, миссиями. Елена Вячеславовна, понимаете, труп в квартире был обнаружен один. И это тело хозяина, руководителя региональной строительной группы «Вертикаль», Лиханского Алексея Алексеевича.

   - Но я видела второго. Он был на балконе!

   - Кроме тела Лиханского ничего обнаружено не было. Ни следов крови, ни следов нарушения порядка в квартире. Конечно, может быть биологические следы затерты… Может отпечатки пальцев где-то удастся найти.… В любом случае, группа еще работает на месте происшествия.

   - Ну, не могло же мне привидеться? – разозлилась я.

   - Хорошо, опишите того, что был на балконе.

   - Средних лет, седой, в строгом костюме. Я на него буквально секунду смотрела, никаких особых примет запомнить не смогла.

   - Так, ясно.… В любом случае, я прошу вас не покидать переделов города, и поддерживать со мной связь. Я еще вызову вас на допрос, и, возможно, на выезд на место преступления.

   - Закончили? – Илья широко распахнул дверь кабинета.

   - Илья Леонидович, а подписка…? – осторожно спросил следователь.

   Илья бросил на него свой фирменный взгляд, и следователь, пробормотав что-то типа «да понял я», закрыл папку с допросными листами.

   - Такси тебе вызвать? – равнодушно поинтересовался мужчина.

   - Нет. У меня денег нет, - ответила я, потупившись. – И я боюсь одна.

   - Тогда жди. Как закончу, увезу тебя.

ГЛАВА 8

   Мы вместе вышли в коридор, где Илья остановил какого-то парня в форме.

   - Кабинет Семенова свободен? – парнишка подобострастно кивнул, – Принеси ключ.

   Мы дошли до конца длинного коридора. Парень торопливо подбежал, подавая ключ с номерком. В кабинете некоего Семенова стояли стол, два сейфа, и коротконогий диван. Большие окна показали мне живописную картину солнца, клонящегося к линии горизонта. Я посмотрела на часы: ого, уже 7 часов вечера! Мне показалось, что с момента моего появления на пороге квартиры Лиханского до этой минуты прошло не больше часа, а уже вечер…

   - Здесь жди. Сейчас вернусь, - сказал Илья, при этом сняв с себя пиджак, под которым оказалась наспинная кобура, плотно обтягивающая тело.

   Мужчина снял ее, аккуратно положив на стол, и вышел из кабинета. Я не смогла побороть свое любопытство, подошла поближе, с любопытством вытянув голову. Пистолет в кобуре был один. Он приятно блестел в свете ламп, и так и манил прикоснуться к себе. Не знаю, откуда появился этот спонтанный интерес к оружию, но тянуло меня нещадно. Я только что видела двух человек, ставшими жертвами владельца такого же пистолета. Не табельного, конечно, хотя, кто знает.… Однако его вид меня не пугал, а наоборот притягивал взгляд. Я даже пропустила момент, когда Илья Леонидович вернулся. И только хриплый голос из-за спины заставил меня очнуться.

   - Интересует? – небрежно спросил мужчина.

   - Странно, но да.

   Илья вытащил пистолет из кобуры, протягивая мне. Я осторожно взяла оружие, сразу же с непривычки опустив руку. Он оказался очень тяжелым! Мне даже пришла мысль о том, что стрелять из такого, как показывают в кино, прямо вытянув руку, невозможно. Мужчина понаблюдал за мной, параллельно доставая из принесенной только что сумки другую одежду. Он стянул черную водолазку, предоставив мне для осмотра мощную грудь, каждая мышца на которой, при движении, выделялась. Я даже на секунду забыла про весовую вещицу в моих руках. Илья Леонидович небрежно надел другой свитер, следом кобуру, в и итоге забрал у меня пистолет, вдевая его в кожаный переплет.

   - Оружие ты раньше в руках не держала. Очень хорошо.

   - Это был тест? – по-детски спросила я.

   - Эксперимент. Ты даже за ствол неправильно взялась, - с равнодушной констатацией ответил мужчина. – Поехали.

   - А можно укладку забрать?

   - Нет, она в участке останется, пока криминалист с ней работает. Бланк-вызов внутри, я проверил. Правда не открывал, касаться пока нельзя: может, есть отпечатки, кроме твоих.

   - Мне надо ее сдать.

   - Тебе выпишут справку, что твоя укладка - вещдок.

   Я рассеяно забралась в машину. И погрузилась в безрадостные мысли: до экзамена всего ничего, я расклеилась, хочется спрятаться или уехать куда подальше. Но я не могла бросить полугодовую подготовку, свои мечты, оставить мысли о дальнейшей карьере.

   - Как выглядел труп на балконе? Если его забрали, значит, он был важнее, чем Лиханский.

   - Я уже следователю говорила, я всего на секунду повернулась, - промямлила я. – Седой, средних лет. Высокий, наверное. По крайней мере, мне так показалось…. Зачем убивать Лиханского?

   - За последний год было совершено 7 убийств. Все жертвы - крупные предприниматели, занимавшиеся строительным бизнесом. Скорее всего, спор идет за территорию порта. Там в 2020 году планируется обширная стройка по госконтракту, переделка всех участков вдоль проспекта. Видимо, кто-то пытается физически исключить всех конкурентов. С учетом того, что 60% всех застройщиков в нашем городе - бывшие уголовники, то подозревать можно каждого второго. Мы полгода отрабатываем все версии, но уже ясно, что это не просто случайные нападения, а тщательно спланированная акция – планомерная чистка. При этом работают профессионалы, задержали только одного. Ему удалось предъявить один эпизод, он сейчас в Корском СИЗО. Пока молчит. Гобенко, кстати, по этому же делу был задержан, но улики все косвенные. Да и адвоката ему хозяин первоклассного нанял. А У Лиханского доля в порту – 35 участков вдоль 1 линии.

   Я напряженно потерла виски.

   - Вспомнила! Убийца по телефону говорил, что он перевыполнил план, и что тот второй, на балконе, «тоже из списка»!

   - Скорее всего, это и есть список всех, кто мешает кому-то одному забрать контракт по порту в свои руки. Убитые предприниматели, по понятым причинам, автоматически исключаются из списка подозреваемых. Поэтому нам важно знать, кто был на балконе. Он, конечно, потом «всплывет».

   - Как он его вынес? Мужчина не маленький. Был...

   - Вот это для меня как раз не является загадкой. Это район, в котором дома застроены по типу ленинградских домов-колодцев. У всех есть внутренний глухой двор с одним выходом – аркой. Из подъезда два выхода, в улицу и во двор. Из двора есть вполне удобный для легковушки выезд.

   - А там нет камер? - оживилась я. - Все-таки жилье элитное.

   - В квартире нет. Лиханский туда переехал пару недель назад, плюс неделю у вас в клинике провел. Не успели установить. На 1 этаже, на лестничных площадках есть. Но, как сказал местный техник, из-за проблем с электрикой, камеры два дня как отключены. Дом элитный, но живут там, в основном, пожилые люди из творческих кругов – художники, бывшая балерина, скульптор какой-то…. Им особо нечего бояться, кроме воровства, поэтому за камерами никто не следит. Сейчас ищем записи с видео-регистраторов из тех машин, которые стояли рядом с домом. Завтра продолжится поквартирный обход, опрос жильцов, особенно тех, чьи окна во двор выходят.

   - Вот видите, там все было спланировано…. А машин у подъезда было мало, - грустно констатировала я. – У него же охранник был? Где он?

   - Его сейчас допрашивают. Я на начале разговора присутствовал. Парень сказал, что он довел Лиханского до квартиры, и тот его отпустил домой. Сказал, что по плану у него была встреча, при этом дома, и защита ему не требуется. То есть это уже больше личная встреча, чем официальная. Скорее всего, они были знакомы с твоим товарищем с балкона.

   - Господи, я вообще не должна была туда ехать… - прошептала я, глядя на свои голые ноги, выглядывающие из-под чужого медхалата.

   Я так углубилась в размышления, что пропустила большую часть дороги. Огляделась, и поняла, что мы едем на Бывший Маш. Беспокойно заерзала, осознавая, что убийца, скорее всего, посмотрел мое имя в бланке-вызове, и моя квартира – далеко не самое безопасное место.

   - Я не хочу домой! – запротестовала я.

   - А куда тебя вести? – Илья Леонидович на секунду повернулся ко мне.

   - Не знаю, - я запаниковала. – Но домой я не поеду! Я боюсь! Вы что, не понимаете? Он знает мое имя, знает название клиники, в которой я работаю. У нас такая клуша на ресепшене сидит, она в прошлом месяце какому-то левому мужчине домашний номер уролога назвала!

   - Может, мужику срочно нужна была помощь, - ухмыльнулся мужчина. – Все я понимаю. Я тебе бойца под дверь поставлю. Если хочешь – еще одного в квартиру.

   - Нет! Еще и мальчишки ваши пострадают.

   - Мальчишки? – Илья рассмеялся. – Они тебе в отцы годятся.

   - Не важно! Мне и так достаточно страданий на сегодня! – чуть не плача, выдала я. - Я не пойду домой! Я там даже уснуть не смогу.

   - Хорошо, а куда ты пойдешь? – судя по интонации, Илья спрашивал больше для проформы.

   - Остановите! – я, даже к собственному удивлению, закричала. – Я хочу выйти!

   - Здесь? – искренне удивился мужчина, поглядев по сторонам.

   Место и правда было непривлекательным: пустырь между районами. Гаражи, дома-долгострои, теплотрасса, лесополоса. Да и плевать! Мысль оказаться в одиночестве в квартире меня настолько пугала, что я была согласна забиться в щель между гаражами, и ожидать утра там.

   - Да, здесь! Я пешком пойду!

   - Куда? – уже даже с интересом спросил мужчина.

   - Да какое вам дело? – я дернула дверцу, она оказалась заблокирована. – Выпустите меня! Немедленно! Вы не имеет право меня держать взаперти!

   - Да пожалуйста, - спокойным тоном ответил Илья: дверца поддалась, и я выпрыгнула, неудачно ступила на ногу, ощутив боль в лодыжке. – Только тебя в таком виде снимут через 10 минут. Не продешеви.

   Машина за считанные секунды скрылась из моего поля зрения. Да и плевать! Какая разница, где переждать ночь? В подъезде, на чердаке, или в гаражах? На улице тепло, глубокая ночь, ни одной машины мы не встретили, да и людей вокруг не видно. Я уверенно, но прихрамывая, поковыляла вдоль линии гаражного кооператива.

   А чего ты ожидала, Малышка? Что он, как в фильме, медленно поедет за тобой, а ты, покапризничав еще пару минут, сядешь обратно, сделав ему, таким образом, одолжение? Он – чужой человек, чужой мужчина, ему неважно, как ты проведешь остаток ночи, ты интересуешь его только как предполагаемый убийца или свидетель, который, кстати, и так уже рассказал, все, что знал. Пока весь этот шквал мыслей обрушивался на меня, я не заметила, как прошла мимо скопления гаражей. Впереди замаячила автобусная остановка. Я решила пока остановиться там, а уж потом решить, что делать дальше.

   Тяжело опустившись на сидение внутри остановочного комплекса, я вытянула ногу, осматривая ушибленную лодыжку. Вроде все цело, просто растяжение. Так, куда я могу податься? Из пяти одногруппников, с которыми я близко общалась, в городе осталась одна Таня. Но она работала без выходных в туберкулезном диспансере. Он был, конечно, недалеко от города, но все же нужно было ехать на электричке. Сбежать к родителям? Отличная идея, но ЕГЭ.… Да и с работы меня не отпустят. А потерять я ее не могу. Я продолжала осматривать ногу, низко склонив голову, бесполезно крутя голеностопом. Может поехать в клинику? Там есть душ, охрана, чистая форма, а в сестринской всегда найдется, чем перекусить. Надо только дозвониться до кого-нибудь из медсестер, чтобы вынесли мне денежку - заплатить таксисту. Я уже была намерена набирать номер таксопарка, как услышала визг шин и голос мужчины:

   - Эй, красавица! Как жизнь?

   Я испугано подняла голову: рядом остановилась 9-ка. Вишневая. Как в мечтах всех девушек периода молодости моей мамы. Пассажирское стекло было опущено, и из него торчала морда давно небритого мужика.

   - Ну, чё молчишь-то? Поехали, прокатимся?

   - Я жду друга, - соврала я, дрожащим голосом.

   - Так мы тебя потом обратно привезем. Такую красотку, медсестричку, - из салона раздался взрыв хохота. – Полюбасу дождется. Садись, не обидим.

   - Нет, спасибо, - еще тише ответила я, оглядываясь по сторонам в поисках хотя бы одной живой души.

   - Харэ ломаться. Говори, сколько? – перешел бородатый в контрнаступление.

   - Вы не так поняли. Я не проститутка. Я просто жду здесь друга.

   - Да ты чего, лапушка? – под еще более громкий смех, продолжил мужик. – Мы тебя за проститутку и не приняли. Думаем, сидит скромная девочка, надо ей предложить помощь. В костюме медсестры, потасканная, в грязи вся, ножками своими любуется. Ну, мы сразу поняли, - он уже не сдерживал смеха. – Приличная девушка.

   Я оглянулась, хотя уже и без надежды на подмогу. На город медленно опускалась ночь, и фонари, которые еще буквально полчаса назад горели для проформы, теперь действительно стали единственными источниками света. Ближайшие посадки ярким зеленым пятном выделялись на фоне гаражей и труб теплотрасс, пугая своим равномерным шумом крон. Сейчас я была бы рада даже бродячей собаке: просто знать, что я здесь не одна. Но от того, что я бесполезно вертела головой ничего не изменилось. По-прежнему на дороге стояла потасканная машина и по-прежнему на лавке сидела потасканная я. И от пережитого стресса я, к сожалению или счастью, впала в состояние апатии. Рука безвольно упала за колено, хотя еще минуту назад была мысль бежать в сторону лесополосы, спрятаться среди гаражей, и оттуда позвонить в полицию. Но нога нещадно болела, а бегала я всегда очень медленно.

   - Лапушка, садись уже!

   На этом, видимо, конструктивный диалог закончился, так как мужик открыл дверь и направился ко мне.

ГЛАВА 9

   Никогда в жизни до и никогда после я не была настолько рада видеть машину Ильи Леонидовича. Она плавно подъехала к тротуару, а мужчина, не торопясь вышел, прикуривая сигарету. Мужик, уже хватавший меня за руки, замер, при этом не отпуская меня. Илья взглядом из разряда «я говорил тебе», посмотрел на меня, и только потом удостоил взгляда обитателя вишневой машины.

   - Мужик, мы ее первыми заметили… - шуточно начал бородатый, но наткнувшись на взгляд Ильи, замолчал.

   - С ними поедешь? – без усмешки спросил у меня Илья.

   Я судорожно затрясла головой. После такого поворота событий я готова была ехать с главным над камуфляжными куда угодно.

   - Сядь в машину, - мужчина выпустил дым из легких.

   Бородатый мужик отпустил мои руки, попятившись к своим друзьям, которые поспешно начали выбираться из 9-ки. Мне буквально на секунду стало страшно: Илья Леонидович один, а их похоже пятеро. Но посмотрев на его расслабленную, вальяжную позу, как он лениво наклонил голову к плечу, медленно выдыхая сигаретный дым, я поняла, что это безосновательный страх. Он источал уверенность, опасность, особую энергетику.

   Он – хищник. Эти парни – шакалы.

   Разговор длился недолго. Последнее, что я слышала, перед тем, как захлопнула дверцу машины, были оправдывающиеся слова парней, избегавших взгляда Ильи.

   - Экстрима захотелось? – спокойно спросил Илья Леонидович, садясь в машину.

   - Не ругайтесь, - апатично ответила я. – Что же вы не уехали?

   - Я и не собирался уезжать. Проверил, через сколько минут ты снова вляпаешься в историю, - мужчина посмотрел на приборную панель, с мигающими электронными часами. – 6 минут прошло. Новый рекорд.

   - Хватит издеваться, - я даже попыталась изобразить улыбку. - Но домой я все ровно не поеду.

   - Да? Тогда догоняй этих джентльменов. Они, наверное, хотели тебя в безопасное место увезти.

   - Спасибо вам, - поздно осознала я необходимость поблагодарить мужчину. – Илья Леонидович, я не смогу находиться дома.

   - Я же сказал тебе, что обеспечу твою безопасность. Вызову парней.

   - Нет, – я вытерла бегущую по щеке слезу. – Мне кажется, я теперь никому не смогу довериться. Я видела трупы, слышала его голос! Ему вообще все пофиг! – апатию сменила истерика. – Он кино обсуждает! Стоит рядом с мертвым человеком, и про «прикольное кинцо» говорит.

   В голове опять закрутись воспоминания, и я окончательно потеряла самообладание. Сначала подавила пару всхлипов, но затем все равно разрыдалась. При этом я еще пыталась говорить.

   - Конечно, вы – здоровый мужик, и у вас оружие есть, а я что? Мне страшно! А если он уже у меня дома?! Что ему ваши парни?! Он и их убьёт. Я не буду чувствовать себя с ними в безопасности.

   Илья резко прервал мою горячую речь и поток слез всего одним вопросом:

   - А со мной будешь?

   После еще пары всхлипов я осознала, что мне не показалось, и я верно услышала вопрос.

   - С вами - да, - прошептала я, не поднимая глаз.

   Машина мягко тронулась. Мы ехали в тишине. Потом я решилась задать волнующий меня вопрос.

   - Вы правда думаете, что я имею отношение к убийству?

   - Нет, конечно, - с усмешкой ответил мужчина. – Я похож на идиота?