Предавая любовь. Наталья Самсонова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Тильса самая продаваемая модель модного агентства «Виайр». У нее есть роскошный дом, внушительный счет в банке и изумительная внешность. А еще она на четверть оборотень и обрела свое истинное счастье. Вот только от этого «счастья» ей хочется сбежать. И кто знает, может быть политический скандал, в который оказалась втянута Тильса, принесет не только свободу, но еще и любовь?

ГЛАВА 1

Солнце было настолько ярким, что отблески от снующих далеко внизу ярких машин ослепляли. Сидя на подоконнике, я отгородилась от них сжимаемым в правой руке томиком довольно популярного бульварного романа. Левую же руку обнюхивал какой-то молодой оборотень. Весьма безнадежно, кстати, обнюхивал и даже немного поскуливал от разочарования.

   Я — кварта. Спасибо неизвестному шутнику обозвавшему так людей имеющих четвертинку оборотнической крови. Эта самая четвертинка крови подарила выносливость, гибкость, красоту и теоретическую возможность оказаться чьей-то истинной парой. По роду занятий пересекаться с оборотнями не приходилось, но не всё в этой жизни так просто и радужно, потому что необходимость раз в три месяца посещать Бал Истинной Любви никто не отменял. Все с больших букв, прямо как на рекламных плакатах.

   «Найдите свою любовь и живите полной счастливой жизнью!» — это звучит немного издевательски, учитывая, что женщина законодательно не может отказать оборотню признавшему в ней свою пару. На «притирку» выделяется аж четырнадцать дней, после чего самка…то есть, простите, женщина должна перезрелой грушей упасть в объятия своего оборотня.

   Увы, первым связь ощущает самец. Уверена, если бы было наоборот, многие женщины до последнего скрывались бы.

   Юнец беспомощно вздохнул и отпустил мою руку.

   — Вы даже ничего не скажете?

   — Невероятно устала за все эти годы, — ответила не оборачиваясь и добавила, — но лучше раз в сезон приходить на Бал, нежели встретить свою истинную пару и сидеть в этот день дома.

   Мальчишка, оскорбленно фыркнув, ушел. А я повернулась в сторону залитого золотым светом пространства. Именно здесь семь лет назад мой друг впервые меня сфотографировал. И уже через неделю меня пригласили на первые полупрофессиональные съемки. Я — единственная коммерческая фотомодель без специального образования, пробилась благодаря врожденной пластике и способности часами стоять в одной и той же позе. Все же эта четвертина оборотнической крови очень помогает.

    И мешает: вместо того чтобы наслаждаться выходными, я сижу здесь, на подоконнике, читаю мало интересный романчик о пылкой любви пылкого альфы к его пылкой паре (кроме шуток, там так и написано) и наблюдаю, как обнюхиваются совсем молоденькие мальчики и девочки. И вот хочется спросить: куда вы так спешите? Неужели оно того стоит?

   Видимо, стоит. Девушки, смущенно краснея, с надеждой протягивают руки к юношам. Те склоняются к запястьям и смешно дергают носами. Чаще всего — безрезультатно.

   Посмотрела на часы — прошло уже два часа. Все, до следующего бала никому и ничего не должна. Бросив романчик, спрыгнула с подоконника и, стуча каблуками о мрамор, уверенно направилась к выходу.

   Неожиданный тычок в бок отбросил меня прямо в руки того юнца, что последним отирался о мое запястье. С трудом удержав ругательства, я оттолкнулась от мальчишки и, пылая гневом, развернулась к обидчику.

   — Под ноги смотри, — вместо извинений бросил он.

   — Вы в порядке, госпожа Тильса? — несостоявшаяся пара нехотя выпустил меня из рук и заглянул в глаза.

   — Отойди от нее, свободному волку незачем тереться о продажную женщину.

   И голос, и запах, и манера разговора… Мне даже не нужно было смотреть, чтобы его узнать. Эверард, мать его, Штерн. В сопровождении своего ближайшего помощника Лайнена. Последний, впрочем, стоял в стороне и делал вид, что рассматривает маленькую волчицу, которая явно нервничала от оказанного ей внимания.

   Я старательно возмутилась:

   — Немедленно извинитесь!

   — В моих словах нет лжи, — холодно бросил альфа, — вы продаете свое тело. Ваше имя знает каждый, и у каждого подростка есть ваши откровенные фото. Пусть люди называют это искусством, но не стоит тешить себя — это порнография.

   — Что ж, по меньшей мере, вы можете извиниться перед той, которую толкнули, — едко выплюнула я.

   Да, если к человеческим моделям у оборотней претензий не было, то ко мне… Я была первой из волчиц, кто рискнул обнажиться перед камерой. Да и как сказать, «обнажиться»… Что бы ни говорил этот оборотень, но нет ни единого моего порнографического снимка. Все по-настоящему интимные места скрыты в тени. А то, что додумывает фантазия зрителей… Это уже не моя беда. Вот только Штерн считал это личным оскорблением.

   — Поделом, — буркнул он и ушел.

   — Позвольте я провожу вас, — жалко промямлил мальчишка, не смевший даже пикнуть в присутствии сильного оборотня. — Знать бы, кто это был. Ужасно, так нельзя обращаться к женщине!

   — Эверард Штерн. Он прибыл с дальнего круга, пример того, что сильный альфа может всего добиться сам. Уверена, его пара будет ему под стать. Запуганная идиотка, — едко процедила я.

   Очаровавшийся мальчик проводил меня до машины и на прощание еще раз прижался носом к запястью.

   — Какой ваш настоящий цвет волос? — выпалил он, отпустив мою руку.

   — Я связана контрактом и не могу ответить, — покачав головой, соврала я.

   Три года назад я впервые покрасила свою роскошную медно-золотую гриву. И впоследствии выяснила, что мне идут все оттенки. Вик Вайгер, мой агент, негодовал целых полчаса, а потом перестал попусту тратить время и довольно быстро связался с нужными людьми; так я стала лицом «Fashion natural fruits», благодаря чему пополнила свой счет на весьма приятную сумму и примирила Вика с новым имиджем его самой востребованной модели. Теперь именно рекламный отдел ФНФ решает, как, когда и в какой цвет будут окрашены мои волосы, из-за чего многие считают, что мой прежний, настоящий цвет, тоже был делом рук стилистов.

   — Остановите у суши-бара на пересечении восьмой и одиннадцатой улиц. И подождите меня, — коротко бросила я.

   В этом маленьком ресторанчике готовят суши так себе, но запеченные роллы — м-м-м, просто невероятное объедение. И да, именно в такие моменты я восхваляю свою оборотническую сущность — мне не нужно сидеть на изнуряющих диетах.

   Обычно беру на вынос, но сегодня мне хотелось неспешно поесть и посмотреть на окружающих.

   В столице одинаковое количество людей и оборотней. Многие популярные блоггеры шутят на тему того, как именно достигают такого четкого равновесия, а мне нравится думать, что это следствие объединения культур. Знаю, звучит наивно, но так приятно.

   Поужинав, отправилась домой. «Зеленая аллея» — самый респектабельный район столицы. Это настоящий парк, заполненный детскими площадками, цветами, фонтанчиками и замысловатыми памятниками и стоящими хаотично небольшими домами на две-три семьи. Кто-то, как я, выкупает домик полностью, разбирает его и строится заново. Расположена «Зеленая аллея» далековато от центра — сорок минут езды, если использовать платную полосу дороги. Если не использовать — два часа.

   На втором этаже горел свет. Ожидаемо и неприятно. Прикоснувшись пластиковой картой к замку, вошла. Принюхалась — морской аромат туалетной воды, табак и черный перец. Хоть бы раз ошиблась…

   Оставив клатч на низком столике, сменила уличные туфли на домашние и поднялась наверх, в гостиную. Он стоял у окна с заложенными за спину руками. Широкий разворот плеч, прямая спина. Хмурый взгляд направлен на улицу.

   — Та же машина и тот же водитель, что забрали тебя от здания мэрии. Ты всегда используешь платную часть дороги. И где ты была?

   — Ела суши, — равнодушно ответила я.

   Из моей гостиной можно сразу попасть в кухню. Чем я воспользовалась. Запущу кофемашину, все отвлекусь.

   — Кофе?

   — Ты сидела там и позволяла себя облизывать, — сухо произнес он, игнорируя предложение. – Все эти мальчишки только что из штанов не выпрыгивали.

   — Это нормально, Эв, — с фальшивым сочувствием произнесла я. — У меня нет истинной пары и каждые три месяца я должна бывать там.

   Он резко развернулся ко мне и сверкнул янтарными глазами:

   — Не забывайся, Тильса.

   Эверард Штерн — идеальный альфа. Высокий и широкоплечий, он идеально сложен по меркам оборотней. Изумительный цвет волос — стальной, со светлым отливом. Стилисты подобрали идеальную для него стрижку в стиле гранж. Янтарные глаза, твердая линия челюсти и умопомрачительные губы могли просто свести с ума. Когда он просто подошел на улице и сказал, что мы истинные, я влюбилась.

   Вот только всё вышло несколько не так, как принято. Сильнейший альфа испугался общественности: как же так, его истинная пара — фотомодель. Коммерческая модель, которая не гнушается практически никаких съемок. А ведь на самом деле я весьма и весьма переборчива.

   — Прими душ и иди в спальню, — приказал он. — Я подойду позже.

   — Нет.

   — Что? — лицо его несколько вытянулось. Наверное, я впервые смогла его так удивить.

   — Мы с тобой никогда не занимались сексом в моем доме, — спокойно и ровно произнесла я. - Ты купил милую квартирку для соитий, кажется, ты назвал это так. И, кажется, у нас договор встречаться только там. Я не звала тебя в гости. И если ты не уйдешь, я вызову полицию.

   — Не успеешь.

   — Только сейчас я могу сделать это тремя разными способами. Эв, когда я окончательно осознала, что ты за…экземпляр, — я вздохнула, — тогда же я перестроила свой дом. Это — моя крепость. И для тебя в ней нет места. До воскресенья.

   Одно не отнять у моего истинного — он не хлопает дверьми. Я стояла и смотрела через окно, как он вышел на улицу, вытащил мобильник и кому-то позвонил. Такси или личный водитель? Через три минуты к моему дому подъехал роскошный черный суизи. Все же личный водитель.

   На кухне загудела кофемашина и я, включив по пути TV, пошла за чашкой.

   — А я хочу напомнить нашим зрителям, что сегодня во всех магистратах проходит Бал Истинной Любви. Спешите присоединиться, и пусть именно сегодня и именно вы встретите свое счастье!

   От приторности улыбки ведущей затошнило. Я невольно вспомнила свою первую встречу с Эверардом и то ощущение жгучего счастья, что он мне подарил. Чтобы через два дня ощутить не менее жгучее унижение.

   «- Что это? — он бросил на стол фото и повторил вопрос: — Что это?

   — Я думала, ты меня узнал, — улыбнулась я. — Это мои фото. «Золото и кашемир», работа фотографа Алеззи.

   — Это твой голый зад, — прошипел мой возлюбленный. — Точно такой же голый зад смотрит на меня с экрана компьютера моего заместителя. И, держу пари, он не один такой. Заместитель. Как, впрочем, и зад.

   — Эверард…

   — Я много думал, Тильса. Я не могу признать тебя своей истинной парой. Это невозможно. Ради всех богов, моя пара — проститутка!

   — Не смей! Ты взял мою девственность, — я вскочила на ноги. — Я ни с кем кроме тебя…

   Он только мотнул головой.

   — Я куплю квартиру. Попробовав тебя, я не смогу сойтись ни с кем другим. Будем видеться там.

   — По воскресеньям, — бросила я, желая, чтобы хоть что-то было по моему».

***

Мое утро началось с Вика. В спальню проникал потрясающий аромат свежесваренного кофе, что-то бубнил TV. Потянувшись, я поднялась и побрела в ванную.

   И позднее, сидя над поздним завтраком, слушала болтовню Вайгера.

   — Сегодня дам тебе отдохнуть. Ты очень несчастная после этих балов. Неужели так хочешь стать счастливой?

   Вздохнув я потерла запястье, и криво улыбнулась.

   — Если я открою тебе секрет, от которого зависит моя жизнь, как быстро ты его продашь?

   — Если ты прям умрешь, — он поджал по-девичьи пухлые губы и пожал плечами, — то сохраню. Ты ведь моя золотая волчица.

   — У меня нет второго облика, — напомнила я Вику.

   Разговор угас. Мы вместе подчистили приготовленный им омлет и переместились в гостиную на диван.

   — Я принес диск с тем самым сериалом, — он смешно пошевелил светлыми бровями.

   — Ты находка, дорогой.

   Короткий и абсолютно бессмысленный мультсериал про синеглазую волчицу постоянно влипающую в переделки и о её альфе, который постоянно её спасает. И пока общественность кляла волчицу за то, сколько проблем она приносит любимому… Я ценила этого персонажа именно за создаваемый хаос. Хотела бы и я приносить Эверарду проблемы.

   — Итак, секрет.

   — Я истинная пара Эверарда Штерна.

   — Твоего попугая, — ругнулся Вик. — Может, потянете с объявлением? Отработаем то, что уже есть и переведем тебя в порядочные жены. А там и матери. Знаешь, некоторым фотографам не хватает моделей в положении.

   Я захохотала. Даже мой прожженный циник и пройдоха Вик ни на секунду не усомнился в Штерне.

   — Тиль? Воды? Истерика? Девочка моя, что случилось?

   — Уже три года, — отсмеявшись и смахнув слезинки, я заговорила: — уже три года я являюсь парой господина Штерна. Он прикупил квартирку в центре столицы и по воскресеньям мы там…сношаемся. Так что тебе не светит продать меня в роли порядочной жены.

   — Если решишь покончить жизнь самоубийством, — серьезно произнес Вик, — то давай поговорим с Алеззи. У него сейчас зашибенный проект «смерть в каждом из нас». Ты сделаешь меня богатым.

   — Надо подумать, — кивнула я и включила следующий сезон «Синеглазой волчицы».

ГЛАВА 2

Это воскресенье я провела в одиночестве на съемной квартире, ибо Эверард уехал на другой конец страны. Было ли это совпадением или он хотел как-то поставить меня на место — не знаю. В любом случае, я объедалась сладостями, смотрела глупые теле-шоу и старательно переключала «свадебные ролики». Последние лет десять репортеры повадились снимать короткие сюжеты об истинных парах: об их жизни до, во время встречи и после. Отвратительно слащавые ролики, надо сказать, и я не могу не отметить, что хотела бы такой же о себе и Эверарде. Только чтобы там была показана правда.

   На ночь я устроилась на диване, укладываться в постель не хотелось. Промаявшись полночи без сна, утром чувствовала себя как выжатый лимон: желтоватая, кисловатая и абсолютно без сил.

   Я дожидалась только что позвонившего Вика:

   — Должен же я узнать, как выглядит любовное гнездышко, — пошутил он и бросил трубку. — Скоро буду.

   И его «скоро буду» оказалось правдивым: через двадцать минут он звонил в дверь.

   — Ты сам сел за руль, без водителя? — удивилась я.

   — Тиль, мой водитель такой же делец, как и я. А я все же хочу первым придумать, как сделать деньги на тебе и этой ситуации. Подумать только: альфа-оборотень, самец — и отказывается от своей истинной пары! Раньше это происходило только с трепетными барышнями, а теперь гляди-ка.

   — Хочешь сказать, ему пойдет розовая кружевная юбка трепетной барышни? — заинтересовалась я.

   — Я уверен, что в розовом он будет прекрасен, — захихикал Вик и бесцеремонно подвинул меня в сторону, — дай же мне рассмотреть это любовное гнездышко, в котором наш альфа скрывает свою «недостойную истинную пару»!

   Разуваться Вик не стал, и я только вздохнула: мой старый друг (не дай бог сказать вслух, обидится) таким образом высказывал свое презрение.

   — А полы-то ведь мне мыть придется.

   Он резко развернулся и вытаращил глаза:

   — Тебе?! Тиль, Тиль, девочка моя, у тебя размягчение мозга? Ведущая коммерческая модель, самая продаваемая модель… Моё сокровище с огромнейшим счетом в банке — и моет полы? Если у твоего альфы нет денег на персонал, найми сама.

   — Это как бы секретное место, — я пожала плечами.

   — А, прости, это разве тебе нужно оставить в секрете ваши отношения?

   — Нет.

   — Значит, проблема грязного пола, нестираного белья и посуды тоже не твоя, — Вик покачал головой, — ты ничего в жизни не смыслишь, да?

   — Я смыслю, как сниматься по двенадцать часов в день с разными фотографами и без перерыва, — обиделась я, — или как сниматься в купальнике на морозе, как купаться в снегу и выглядеть счастливой. Мне за это платят!

   — Конечно платят, попробовали бы не платить, — закивал Вик. — Тиль, он никогда не признает тебя своей вслух, потому что ему удобно. Эверард Штерн — трудоголик, он пашет, как и ты, сутками. И в воскресенье у него под боком потрясающая женщина, жратва из лучших ресторанов, секс и никаких проблем. Каждую неделю у него «перезагрузка». Он даже не понимает, что может быть лучше.

   — Не надо считать меня идиоткой, я это понимаю.

   — Ты другого не понимаешь, — он с сожалением посмотрел на меня. — Эти отношения в большей степени нужны твоему альфе, а не тебе. Когда ты в последний раз выезжала из страны?

   Я пожала плечами, а что тут думать? Три года назад мы снимали на островах несколько стори. Эти снимки принесли мне пару сотен тысяч на счет и… И маленькое бунгало — подарок от влюбленного в меня бизнесмена. Ну, на самом деле тот бизнесмен был не совсем правильной ориентации и подарок был сделан на публику, чтобы все знали, что господин N любит правильных женщин. Тем не менее, бунгало всё ещё принадлежит мне.

   — Вижу, ты потихоньку осознаешь, — Вик покачал головой, — Тиль, ты ведь пропадешь без меня.

   — Говорят, что самкам оборотня необходим вожак, — я пожала плечами и пояснила, — это из гембиологии, пятый класс. Учебник был изъят лет десять назад, и сейчас дети учатся по более политкорректным книгам.

   — Что ж, раз твой альфа любезно отошел в сторону, твоим вожаком стану я. В конце концов, я твой агент, твой промоутер, твой…

   — Властелин моих дум и герой моего банковского счета, — захохотала я. — Давай Вик, я целиком и полностью тебе подчинюсь. Потому что хуже — некуда.

   — Ну ты уж аккуратней, на самом деле всегда есть куда хуже, — тут же возразил Вик. — Истинное днище не имеет дна, а имеет жидкую зловонную дрянь, в которую ты погружаешься все глубже и глубже и хм… Прости, увлекся.

   — Ничего, пойдем, я угощу тебя кофе.

   И, направляясь на кухню вместе с Виком, я вдруг другими глазами посмотрела на наше с Эверардом «гнездышко». Здесь не было души. Дизайнерская обстановка, какие-то малопонятные картины, статуэтки. Много пыли, ведь ни разу её никто здесь не протирал. Пустота. Я ведь этого совсем не замечала.

   Мой беспардонный агент проскочил мимо кухни и сунул любопытный нос в спальню:

   — Красное, серьезно? Из всего многообразия вариантов у вас полностью красная спальня? И зеркальный потолок? Это зачем? Чтобы ты в ночь с воскресенья на понедельник трещинки в потолке не считала?

   Я заглянула в кричаще-алую спальню, скользнула взглядом по золотым столбикам кровати и пожала плечами:

   — Моего мнения по поводу ремонта, количества комнат или еще чего-нибудь никто не спрашивал. Я получила электронный ключ через курьера и график встреч «для здоровья». Как и хотела, эти встречи происходили строго по воскресеньям.

   — Да-а, а я слышал, что у оборотней после встречи с истинной начинается прям сексуальный гон и так до тех пор, пока не появится пара щенков.

   — Не ко мне вопросы, — фыркнула я.

   — Может он у тебя непрокий? — засмеялся Вик. — Потому что даже я, глядя на тебя, ощущаю томление весьма определенного рода.

   — Кстати, — я встрепенулась, — а ты-то? Ты ведь, как и я, с четвертушкой оборотнической крови. Не нашел еще пару?

   — Я свою истинную любовь обрел еще в шестнадцать лет, — мечтательно закатил глаза Вик и плюхнулся на постель.

   — Серьезно?

   — А то! Это отношения на всю жизнь, — он сел и подмигнул мне, — я люблю деньги, а деньги любят меня. Это — самый крепкий брак из возможных! И, потеряв свою любовь, я мир переверну, лишь бы вернуть назад.

   — Дурак, — фыркнула я. — А я поверила.

   — Поверила? Мы столько лет знакомы, а ты веришь, что у меня есть сердце? Тиль, девочка, нельзя быть такой мягкотелой. Вот и Эверард твой творит, что хочет. Нет, теперь за дело берется Вик Вайгер, и клянусь своим банковским счетом, к концу года все это как-то утрясется.

   И я ему поверила. Потому что ну кому еще, кроме него? У меня есть Вик, электронная рыбка и работа. И суррогатный заменитель отношений — крышесносный секс по воскресеньям. Но мне этого мало.

   Работоспособность Вика всегда зашкаливала. Если я могу сниматься без перерыва на отдых, выдерживать аномальную жару и такой же холод, то он способен говорить сутками. По смартфону, одновременно переписываясь по электронке и также одновременно говоря с кем-то присутствующим рядом с ним. И никого это не возмущало.

   Так что за понедельник и вторник, пока я приводила себя в «продавабельный вид», он договорился о новых съемках и вызвал меня в наше любимое кафе. «Янтарный слон» — дешевая забегаловка. Здесь варят дрянной кофе и подают черствые булки, и всё это предлагалось в помещении с пластиком с рисунком под янтарь. Почему мы всегда собираемся здесь? На этот вопрос я ответить не могу. Просто потому что. Семь лет мы обсуждаем серьезные вещи либо в моем доме, либо тут.

   Вик поджидал меня у входа. Вручил маленький букет цветов и галантно открыл дверь. Такое поведение моего циничного друга говорило об одном — будет что-то интересное. Что-то такое, что может нас поднять на гребень волны или же потопить, переломав кости.

   Набрав на панели наш обычный заказ — кофе и соленые сухарики, Вик торжественно произнес:

   — Я договорился с Алеззи.

   — Я еще не определилась с датой самоубийства, — фыркнула я и попыталась приладить поудобнее букет цветов.

   Подошедший официант побледнел и чуть не пролил кофе. Держа спину неестественно прямо, он слишком спешно ушёл, из-за чего не удалось удержаться от смешка. Вокруг меня не утихает шумиха все семь лет, но впервые может появиться новая нотка в коктейле сплетен.

   — Опять слухи пойдут, — хмыкнул Вик. — Нет, это другая съемка. Ты же знаешь Алеззи, он работает над десятком проектов одновременно.

   — И что за проект? — я с удовольствием понюхала ароматный напиток, но пробовать не стала. Увы, вкус запаху не соответствует.

   Мой агент деланно-смущенно улыбнулся, и негромко, вкрадчиво, промурлыкал:

   — Очень скандальный. Проект «Поправка двадцать девять».

   Он явно рассчитывал на какую-то особенную реакцию.

   — Поправка? — я нахмурилась, соображая, что это может быть. — У нас поправки выходят каждый месяц, причем пачками.

   — Та самая, особенная поправка! Тиль, ну ты же сама от нее страдаешь! Та самая, запрещающая истинным парам расходиться.

   — Не четкая формулировка, — нахмурилась я. — Женщина не имеет права голоса, все решает мужчина.

   — Вот-вот, — покивал он. — Неизвестный спонсор выделил Алеззи нереальное количество денег за качественное фото.

   Нереальное? Для Вика? Никогда бы не поверила, что есть такие суммы.

   — Не томи, — поторопила его я. — Тебе бы на подмостках выступать, актер.

   — Да, я мог бы, — гордо вскинул подбородок он. — Но, увы, не нашлось второго Вика Вайгера, чтобы раскрутить первого Вика Вайгера. Итак, полное название нового проекта «Поправка двадцать девять. Истинное счастье». Цвет — черно-белый, антураж — цепи, веревки, шипы… Ну тут Алеззи еще думает. Над образом тоже думают, пока что в работе имитация ссадин и кровоподтеков.

   — Обнаженная натура?

   — Скорее всего нет. Алеззи что-то думает с платьем под горло, — он пожал плечами, — будет интересно. Предварительный договор готов. Ты в деле? Я подтверждаю твоё участие?

   Прикрыв глаза я представила, что будет после выставки. У Алеззи свое помещение, огромная толпа почитателей. Более профессионального и востребованного фотографа попросту не существует. И он решился… Вряд ли из-за денег. А решусь ли я?

   В нашей с Эверардом жизни уже были ссадины и кровоподтеки. Один раз. Нет, он не поднял на меня руку. Банальные засосы и как будто случайные царапины. На следующий день мне предстояла тяжелая и ответственная фотосессия. Гримерам пришлось потрудиться, чтобы скрыть следы страстной ночи. А я получила первый в своей жизни штраф.

   — Конечно в деле, — фыркнула я. — Нам хорошо заплатят?

   — Нереально хорошо, Тиль. Нереально. Ты сможешь уйти и никогда больше не работать, как и хотела. Это будет страховка на тот случай, если…

   Он не стал договаривать. Но я поняла — наш проект можно будет подвести сразу под три уголовно-наказуемые статьи.

   — Я хотела уйти из индустрии до того как встретила свое «истинное счастье», — усмехнулась я. — Теперь я буду работать пока не сдохну.

   — Вот и славно. Значит, будем готовиться. Тебе нужно сбросить семь килограмм, чтобы проступили ребра и подвздошные кости. Ключицы у тебя прекрасны, но все же.

   — Первым у меня худеет лицо.

   — И запавшие щеки — просто идеально, — промурлыкал Вик. — Как славно, что ты оборотень. Лиши тебя мяса и — вуаля! — оживший скелет с маниакальным блеском глаз. Только витамины не забывай пить, чтобы волосы не посеклись.

   Вик разглагольствовал, а я кивала. И гадала — стоит ли оно того? Не зря ли я ввязываюсь в откровенно политический проект?

   Рассчитавшись (каждый сам за себя), мы с Виком поехали ко мне. Неугомонный агент собирался перетряхнуть мой холодильник и оставить только овощи.

   — А то знаю я твою хищную душу, — посмеиваясь, ворчал он, — небось все-все полки забиты мясом и колбасами.

   — Дай хоть сегодня поесть по-человечески! — взмолилась я.

   — Вот именно сегодня ты и будешь есть по-человечески — овощи и фрукты, — хмыкнул Вик. — Сердце моё, Алеззи готовит площадку. Ты же не хочешь, чтобы вместо тебя там оказалась эта доска Астория?

   — Как она может в этом участвовать, если она чистый человек? — возмутилась я.

   — Линзы плюс обработка в графическом редакторе. Конечно, Алеззи предпочтет тебя, ведь больше возможностей и меньше мороки.

   — Ладно, все, поняла. Как только узнаешь дату съемки, отпиши мне. Устрою голодовку в последние сутки.

   — Вот за что я люблю с тобой работать, — промурлыкал Вик и похлопал по водительскому креслу, — Брок, притормози и оплати полосу. Звезду, как-никак, везешь.

   Сам Вик чаще пользовался обычными дорожными полосами. Ему-то что? Он с любой окраины способен договориться. Его машина оснащена всеми благами цивилизации: лэптоп, интернет, несколько смартфонов. И все это только для машины. Дома еще несколько устройств связи. Все гаджеты связаны между собой и дублируют контакты, так что Вик из любой пробки способен работать. Что он и делает.

   Вот и сейчас, потеряв ко мне интерес, он переписывается с Алеззи. Гениальный фотограф не любит телефонных разговор и предпочитает смс. Узнав об этой не афишируемой слабости, Вик выбил мне первую съемку с ним. И с тех пор четыре из семи съемок — съемки с Алеззи.

   Подняв голову, Вик коротко бросил:

   — Съемки в следующий понедельник. Сдюжишь голодовку? После сексуальных игрищ оборотни страдают обострением аппетита.

   — В любом случае, даже если не удержусь, то поправиться не успею, — ответила я.

   И задумалась. Покусав губу, пожала плечами — Эверард пропустил наше свидание, сделав выбор в пользу работы, и я поступлю точно так же, только, как хорошая девочка, предупрежу его об этом заранее.

   Вытащив смартфон, лаконично-черный, без узоров и страз, открыла контакты. «Недо-альфа» — моя маленькая и очень приятная месть.

   Вик, как всегда, заглянул мне через плечо, захихикал и показал большой палец, после чего вернулся к диалогу с Алеззи.

   «В это воскресенье не смогу, в понедельник важные съемки. Буду сидеть на воде и воде и ненавидеть весь мир. Тиль», — я всегда подписываюсь. Потому что, если честно, то я не уверена, что мой номер у него записан. Или что его номер на самом деле его, а не какого-нибудь доверенного помощника.

   — Молодец. Хочешь, свожу тебя на озеро? Хотя нет, не хочешь, нам не нужен лишний загар.

   — А я обрадовалась, — буркнула я.

   — После съемок, — Вик серьезно посмотрел на меня, — после съемок я заберу тебя на озеро. Со вторника и по субботу. Чтобы ты успела к своему, хех, «недо-альфе». А вообще, я ему немного завидую. Хорошо устроился, мерзавец.

   — Ты уже говорил.

   — Но завидовать не перестал.

   — Подумай о своем обещании, — напомнила я агенту, — ты сказал, что поможешь устроить ему сладкую жизнь. Пропала зависть?

   — Немного уменьшилась, — Вик широко ухмыльнулся. — Ты же понимаешь, что я весь в предвкушении смс о пополнении моего банковского счета.

   — Я знаю, что у тебя есть секретный конверт. Ты распечатываешь самые приятные смски и складываешь их внутрь.

   — Ведьма, — буркнул Вик. — Злобная ведьма, сующая свой любопытный нос во все щели.

   — Так я у тебя научилась, — отозвалась я. — Пусть Брок остановит у магазина.

   — Зачем? — подозрительно спросил Вик.

   — Затем, что овощей у меня нет. И когда ты заберешь все мясо и сыры, — я пожала плечами, — у меня останется только вода и петрушка. Я не согласна так жить целую неделю.

   — Брок, ты слышал? Звезда хочет в магазин!

   Я выразительно закатила глаза. Со своими подчиненными Вик был невыносим. Клянусь, если бы он со мной общался так же, как с Броком и Лайрой, я бы его загрызла. Лайру, секретаря Вика, мне особенно жалко. От девушки нет проку, всеми делами Вик занимается сам, но с большим удовольствием пилит ее за безделье и неумение готовить пристойный кофе. Мне иногда кажется, что в их с Лайрой прошлом что-то зарыто.

   В магазине Вик тщательно следил за тем, что я укладываю в корзину и даже комментировал:

   — Клубника? Возьми сливки и пошли пару фотографий своему…тому самому.

   — Он не терпит моих фото.

   — Хм? Может, он просто не все видел?

   — Вик, давай сосредоточимся на работе, а за «того самого» возьмемся с понедельника. И вообще, если эту поправку уберут, — я неуверенно пожала плечами, — может быть, мы и попрощаемся.

   — Ты его любишь?

   — Любила. А сейчас… Не знаю. Он не груб, но и так жить, — я начала выкладывать покупки на кассовую ленту, — так жить нельзя. Такое отношение убивает чувства.

   Вик помог донести покупки до машины и вновь углубился в свой смартфон. А я пустым взглядом провожала ухоженные дома и с откровенной завистью смотрела на детские игрушки разбросанные по ухоженным газонам. Мне эта радость не грозит…

   — Не спим, выгружаемся, — Вик тронул меня за плечо и я осознала, что уже минуту смотрю на свой идеальный пустой газон.

   — Как думаешь, может, мне пару гномов поставить? — спросила, выходя из машины.

   Темно-вишневый суизи отъехал, чтобы развернуться, и Вик, проводив свой автомобиль взглядом, повернулся ко мне.

   — Гномы? Зачем? Хочешь сад камней?

   — Надо полистать журналы, — вымученно улыбнулась я.

   Я не думала, что Вик меня поймет, но то, как он на меня посмотрел, говорило совсем о другом. И мне в голову закралась мысль: а так ли он любит деньги? Или же за этой золотой лихорадкой кроется нечто большее, чем просто жажда наживы?

   Ведь мы с ним сейчас одни из самых обеспеченных людей. Черт возьми, я два с половиной года в строчке топ-100 «Бизнеса» была выше Эверарда. Только в этом году он смог перещеголять нас с Виком. Но ничего, работа с Алеззи должна поправить эту финансовую несправедливость. Хотя вряд ли Штерн смотрит эти рейтинги. А даже если и смотрит, есть ли ему дело до моих дел?

   — Ох как вкусно я сегодня ужинаю, — напевал Вик и перекладывал мои мясные запасы в пакет. — Люблю твои вкусняшки, ты всегда выбираешь лучшее.

   — Слух, нюх и выносливость, — вздохнула я, — только второго облика нет. Вик, я тебе уже предлагала: могу ходить по магазинам с твоей Лайрой. Иногда. И только за мясом.

   — Нет, вот еще. От нее и без того толку нет. А если ты еще и мой холодильник на себя возьмешь, за что я ей платить буду? Ну все, кошечка моя волчистая, до послезавтра. Я заеду, проверю тебя и вернусь к своим мелким рыбешкам. У нас юниор-показ, и там есть весьма перспективный мальчик. Надо его перехватить, пока не поздно.

   Через окно я смотрела, как подъезжает суизи Вика, как он машет мне на прощание рукой, садится и уезжает. Что-то не меняется: у меня плотные шторы, но Вайгер знает, что я наблюдаю за его отъездом.

   Звук смски заставил меня вздрогнуть.

   «Нарушаешь договор».

   «Мне все равно. Это важная съемка и я не дам тебе ни шанса ее испортить», — отбила я в ответ и отключила смартфон. Если понадоблюсь Вику, он использует наш аварийный личный канал связи.

ГЛАВА 3

За неделю я исхудала и обозлилась. Морковный салатик, капустный салатик, салатик из салатика… Мне начало сниться мясо. Роскошное, вкусное, ароматное мясо. Сало с прожилочками (хоть обычно я его и не люблю), крупные кольца свиной колбаски.

   Клянусь, когда я просыпалась, на языке оставался фантомный привкус мясной вкуснятинки. Ничего. Сегодня воскресенье, завтра съемки и я начну есть. Вот сразу после съемок в магазин и все. Усну у телевизора с сосиской в зубах. Ну, это я конечно преувеличиваю, но что-то такое будет обязательно. М-м-м, обязательно с самого утра закажу суши. Из того самого магазинчика. И порцию возьму побольше.

   Зазвенел аварийный смартфон.

   — Вик?

   — Включи трубку и поговори со своей истеричкой, — со смешком, не здороваясь, произнес мой агент. — Что-то он от тебя хочет.

   — За что мне это? — вопросила пустоту, потому что мой лаконичный друг уже отключился.   Найти некрупный, черный, выключенный смартфон — целый подвиг. Особенно в большом доме, особенно, если не помнишь где его оставила.

   И, хоть я уверена, что отключала звонилку в гостиной, нашелся он на полочке в ванной комнате. Хм-м, кажется, что-то припоминаю такое…

   Сразу после того, как пропал экран приветствия, посыпались смски и голосовые сообщения. Переслушивать и перечитывать их желания совершенно не было, поэтому все полученное благополучно было удалено, а Эверарду отправлена смс:

   «Что хотел? Ничего не читала. Не дергай Вика, он занятый человек».

   И через минуту получила ответ.

   «Приезжай. Важно».

   С минуту я размышляла, что ему ответить.

   «Вечером».

   «Сейчас».

   Я разозлилась и сжала в руках смартфон. Да что он о себе возомнил?

   «Вечером. Сейчас у меня нет на тебя времени».

   Ответ не пришел. Вот и хорошо. Вот и славно. Нет, ну надо же! Вик оказался прав — как только Эверард ощутил угрозу своему спокойствию наша жизнь пришла в движение. Что за «важно» у него могло появиться? Нет, он бизнесмен и в его жизни полно нюансов, но чтобы это было связано со мной? Вот уж вряд ли. А значит, все это не более, чем попытка манипулирования.

   Время до вечера пролетело незаметно и овощной суп, съеденный перед выходом, показался таким вкусным, что я навернула дополнительную порцию, после чего сама себе напомнила маленького ребенка, который перед тем как лечь спать, начинает хотеть пить, кушать и писать. Иными словами, хотеть всего чего угодно, лишь бы потянуть время.

   Но в десять вечера я уже открывала дверь «сексуального гнездышка». Принюхавшись, я уловила запах Эверарда и совсем слабый Вика. Агент был здесь?

   И тут же, вспомнив как Вик плюхался на кровать, захихикала. Так вот что за важное дело у Штерна. Ревность. Мой недо-альфа ощутил на своей дурной голове фантомные рога.

   — И чем же ты была так занята? — он, как и всегда, стоял ко мне спиной. Заложив руки за спину и вперив взгляд в пространство за окном. Дежавю.

   — М-м-м, смотрела сериалы, разгадывала онлайн-кроссворд, — я плюхнулась в кресло. — Ты лучше скажи, что у тебя такого важного случилось? Секс сегодня тебе не обломится. Зачем я неслась сюда?

   — Что делал Вайгер в нашей квартире?

   Я с жадностью принюхалась к восхитительному аромату жаренного мяса и, сглотнув слюну, ответила:

   — Мне надоело ему врать. Теперь Вик знает о твоей квартире и моем в этом всем участии.

   Он резко развернулся и ожег меня взглядом.

   — И когда запланирован выход сенсации?

   — Я тебя умоляю, Штерн, — фыркнула я. — Кому ты нужен? Эпоха когда о моей личной жизни судачили газеты уже прошла. Есть ты или нет — на меня это никак не повлияет, а значит Вик будет молчать. По меньшей мере до тех пор, пока не придумает как это продать.

   — Ты похудела.

   Отвечать не стала. За неделю я потеряла почти десять килограмм. Скулы заострились, глаза запали. Губы, как и всегда, чуть припухли.

   — Почему?

   — Что почему? — мясной запах отвлекал меня.

   — Почему ты похудела? У тебя что-то случилось? Я могу чем-то помочь?

   Признаюсь, давно я так не удивлялась.

   Помню, когда у нас с Виком дела шли из рук вон плохо — совсем короткий момент, но он был — мне потребовались услуги адвоката. Так Штерн меня гордо проигнорировал, и я обратилась к бесплатному специалисту. Суд выиграла только чудом.

   — С чего вдруг? Мне казалось, что вне постели мои дела это мои дела, а твои — твои. Впрочем, спасибо, что спросил. Нет, у меня все хорошо, готовлюсь к резонансным съемкам. Ну и как бы не думай, что я когда-либо еще буду к тебе обращаться за помощью. Оно того не стоит, знаешь ли.

   — Ты отказалась от мяса, это подрывает здоровье оборотня, — он подошел ближе и сел в соседнее кресло.

   — Моего здоровья хватит на сотню таких экспериментов, — отмахнулась я. — Эв, что случилось? С чего вдруг ты начал интересоваться чем-то кроме постели? Я не уверена, что мне нравятся эти изменения.

   Эверард откинулся на спинку кресла и негромко спросил:

   — Значит, и я могу привести сюда кого-то? Уложить в нашу постель?

   Скосив на него взгляд, я чуть резковато ответила:

   — Стоп-стоп, меня не приплетай. Это твоя квартира, твоя кровать, и ты можешь делать всё что хочешь, я не вправе как-то тебя ограничивать. Мы не пара, помнишь? У нас общего — ночь воскресенья. Просто не забывай тщательно мыться. Знаешь, было бы неплохо прекратить этот странный, неприятный разговор. Ложись спать.

   Он посмотрел на меня и негромко спросил:

   — А если я пойду спать, то что будешь делать ты?

   — Тоже лягу, но на диване. Решайся уже.

   — Давай вместе посмотрим фильм, и я уйду спать, — осторожно произнес Эверард.

   Нахмурившись, я пожала плечами. Ну давай.

   Фильм он, конечно, выбрал сам. Разочаровалась в самом начале (крутой альфа + слабая женщина + нереализованное желание слабой женщины научится готовить). Потому, осторожно вытащив смартфон, отбила смску Вику.

   «Сижу на диване. Как дура. Смотрю «Стальной Перевал».

   «Большего тупизма не смотрел. Сочувствую».

   Я так увлеклась перепиской с агентом, что не заметила, как уснул Штерн. С неудовольствием отметив, что оборотень занял весь диван, я осталась в кресле. Ладно. Алеззи нужна измученная мышь. А излишние следы усталости подотрет визажист.

***

Вик заехал за мной на квартиру. Дверь ему открыл Штерн и с большой неохотой пропустил внутрь.

   — Привет, — радостно улыбнулась я. — Что у нас со временем? Кофе успеваем выпить?

   — Успеваем, — кивнул мой агент и помахал передо пакетом, — я тебе привез маленький сандвич ветчиной.

   — О-о-о, дай же мне его, — чуть не взвыла я.

   Каюсь, но крошечный сандвич был мной проглочен еще до того, как я нажала кнопку кофеварки.

   — Алеззи ждет нас через час. По платной полосе ехать полчаса, — Вик потянулся. — Так что допиваем и в путь. Там еще на подхвате будет Астория.

   — Групповой снимок? — я скривилась.

   — Увы. Алеззи ее навязали. Дать дорогу таланту и все такое.

   Придется быть весьма осторожной. Этот «юный талант» из тех талантов, что в пуанты подкладывают лезвия.

   — Что ты мне раньше не написал? Я бы успела смотаться домой. У меня профессиональная косметичка как раз для таких случаев.

   Вик снисходительно посмотрел на меня и погладил по голове:

   — Детка, тебе не о чем беспокоиться. У тебя есть я. И я съездил утром к тебе домой и забрал твой гримерный чемодан. Ну что, в путь?

   — В путь. Ты на суизи?

   — Разумеется. Я же помню, что мою голодную модель укачивает во всех остальных машинах. А когда ты сыта?

   — Когда я сыта, меня можно с вертолета скинуть, — потянулась я.

   Съеденный сандвич еще больше разжег во мне голод. Но вместе с тем в организме кипела дурная энергия. Я хотела бегать, прыгать, танцевать — делать уже хоть что-нибудь. И только выходя из подъезда я вспомнила, что не попрощалась со Штерном. Черт, это было довольно невежливо. И уж точно не специально.

   Вытащив смартфон я набила сообщение:

   «Не попрощалась. Прости. Забыла про тебя». Ну вот и все, приличия соблюдены. Впереди работа и Астория. Кстати, настоящего имени и фамилии девицы не знал никто. Хотя Вик считает, что это оттого, что она никому не интересна. Ну, не интересна настолько, чтобы ее искать.

   Суизи притормозил у промышленной зоны.

   — Если бы не знала тебя так долго и так хорошо, сейчас бы начала паниковать, — пошутила я.

   — А? А, нет. Спросишь у нашего гения. Он за неделю поставил на уши весь город и в итоге перевез половину своих вещей сюда. Даже бригаду строителей нанимал.

   Пожав плечами, я вылезла из машины и осмотрелась. От пункта охраны к нам шел невысокий человек. В руках он сжимал фотографию и ручку. Ясно.

   — Добрый день. Тиль, вы могли бы дать мне свой автограф?

   — Конечно. Что писать?

   — Что-нибудь для Рольфа.

   Привычное «С любовью, Тиль. Для Рольфа». Дата и роспись. Дежурная улыбка, и я уже иду по узкой заасфальтированной дорожке.

   Алеззи занял пустующий цех и… И сотворил в нем инфернальную сказку. Роскошь соседствовала с нарочитой нищетой. Алые драпировки с одной стороны были абсолютно новыми, со второй выцветшими и подранными. И так со всеми предметами. До и после. Тогда и сейчас.

   — Тиль, милая, прекрасно выглядишь, — фальшиво пропела Астория.

   Ее уже загримировали — запавшие глаза, побледневшие губы. Но это не скрывало того, что в целом у модели был вполне себе здоровый вид.

   — Ты тоже невероятно хорошо, — привычно отозвалась я.

   Ко мне подошел Брок и протянул мою косметичку. И мы, я и косметичка, направились к Лайре. А Лайра уже передала меня в руки гримера. И если девушка и удивилась тому, что косметику я использую свою, то вида не подала.

   На грим ушло почти полтора часа. За это время Алеззи успел трижды поругаться с Виком и сделать несколько пробных снимков с Асторией.

   — О, моя птичка, моя муза, — промурлыкал фотограф. — Обожаю твой ответственный подход, моя пушистая девочка.

   — Но-но, — я погрозила ему когтистым пальчиком, — у меня волосы только на голове. Больше нигде. И когти нарощенные. И то, они только для тебя.

   Дальше все слилось в бесконечный поток фотовспышек.

   — Ногу чуть вытяни. Носок. Да. Хорошо. Еще. Отлично. А теперь перевернись, да. Посмотри на меня.

   Я стояла абсолютно обнаженная и при этом искусно задрапированная в черный, полупрозрачный шелк. Расположившись так, чтобы быть ровно в точке слияния «до и после» я выполняла все приказы Алеззи.

   Шелк медленно стекал по обнаженным плечам и прекрасно оттенял очень красивые профессионально-киношные ссадины и синяки. Потертости на запястьях и шее. Следы укусов.

   Финалом стала съемка в широком поддоне с водой. Я сидела, лежала, вставала. А в итоге свернулась в комок, позволив воде скрыть половину лица, после чего Алеззи пришла в голову гениальная идея, и он притопил меня так, чтобы скрыть лицо в воде полностью.

   Это был убийственный кадр. Черно-белое фото, обреченное лицо модели скрыто под водой. Зато ярким контрастом грудь с напрягшимися сосками, ключицы и выставленная в молитвенном жесте рука. Остальное скрадывает темнота. Гениально.

   — А совместное фото? — напомнила Астория.

   — Прости, не люблю делать лишнюю работу, — Алеззи уже был не с нами. — Можете заселфиться. Да, Тиль? Кошечка, заселфись с Асторией, а то ее брат меня с ума сведет. Все. Две недели меня нет.

   — А когда выставка? — крикнула я в спину уходящему гению.

   — Через две недели! И ты должна там быть!

   Астория умчалась следом за ним, ко мне подошел Вик.

   — Ну что, голодающая, везти тебя в супермаркет?

   Я сглотнула голодную слюну и потянулась за смартфоном. Там был список моих «хочу». И пока я переодевалась, Вик, похмыкивая, читал длиннющее полотно текста.

   — Планируешь умереть счастливой? — хмыкнул он. — Даже организм оборотня столько переварить не сможет.

   — Ты настолько в меня не веришь?

   Так, ворча и переругиваясь, мы вышли на улицу и побрели к суизи. Я в который раз задумалась о собственном авто с водителем. И в который раз не смогла найти повода — ну куда мне ездить? На съемки меня возит Вик. Сама я предпочитаю такси.

   В супермаркете за мной тенью скользил Брок. Представляю, как мы выглядели: я с тремя красивыми ссадинами на лице и он — огромный, преследующий меня мужчина.

   На кассе, когда Брок отошел, меня тихо спросили:

   — Вызвать полисменов?

   — Нет-нет, спасибо, все в порядке, — я улыбнулась. — Это просто грим со съемок. Слишком хотелось домой.

   Кажется, кассир мне не поверила. Ладно, если пойдут слухи, Вик разберется. У него уже давно есть особая папочка куда он складывает особенно выдающиеся перлы СМИ.

   Пискнул смартфон.

   «Мне нужен твой особый номер».

   Несколько секунд я соображала, о чем Эверард говорит. Потом фыркнула: вот еще. Мой «особый» номер есть только у Вика. Он — моя семья. Родители от меня отказались, они целиком разделяли мнение Штерна о позорной профессии. И даже деньги их с этим не примирили.

   «Нет».

   Мне хотелось дописать, что три года назад я была согласна на все. И что ради него могла оставить профессию. И что Вик даже смог бы сделать все это тихо. В конце концов, Тильса такой же псевдоним как и Астория или Алеззи. Единственное, за что мне благодарны родители, так это за то, что я не засветила свою фамилию.

   Хотя последний раз отец намекал на то, что я могла бы оплатить брату колледж. А я… Я просто спросила, значит ли это, что я могу вновь посещать семейные воскресные обеды? Получив в ответ категорическое нет я пожала плечами и предложила отцу выйти на работу. Нельзя же сидеть у матери на шее всю жизнь. В общем, продуктивно пообщались.

   Но за колледж я заплатила. На своих условиях. Ректор поставил брату планку — если дорогой братик не будет успевать, то будет вынужден платить самостоятельно. Прогулы, хамство и игнорирование преподавателей туда же. Я слишком хорошо его знаю и не собираюсь позволить ему вырасти копией отца.

   — Тиль? О чем задумалась? — Вик погладил меня по щеке. — Мы уже приехали, и Брок с пакетами стоит и ждет тебя. Проходить не буду. Дела. Наклевывается кое-что.

   — У тебя всегда что-то наклевывается, — я улыбнулась.

   — А то, — подмигнул мне Вик и неожиданно серьезно добавил, — помнишь, ты спросила меня про любовь? Однажды была. Я пришел с одной розой и дешевой плиткой шоколада. На большее у тогдашнего студента-нищеброда просто не было денег.

   Он не договорил, отвернулся. А я не стала спрашивать. Не дура все-таки, понимаю. Хоть и хотелось встряхнуть друга, напомнить, что есть и другие. Что не все смотрят на деньги. Вот взять хоть мою семью… Мда, не лучший пример.

   — До встречи, — проронила в итоге.

   Брок оставил пакеты на кухне и вышел, а я по давней привычке вновь подошла к окну и посмотрела вслед отъезжающему суизи. Интересно, он ее все еще любит? Если так горит работой, если не нашел себе никого постоянного… Значит, еще болит?

   Долго рефлексировать не стала. Голодным оборотням это не свойственно. Даже если от оборотня всего лишь четвертинка.

   Напластав мясо и от души его присолив, я побежала в гостиную раздвигать журнальный стол. Сегодня буду есть как не в себя и смотреть TV. Вряд ли Вик позволит мне отдыхать больше двух дней. Увы, пусть я не старею, но народная любовь проходит. Еще год-полтора и все, не интересна людям. И потому у меня на жизнь выделена весьма скромная (по меркам шоубизнеса) сумма. Все мои драгоценности застрахованы и пропиарены — случись что, я смогу продать их не в ломбард, а на аукционе.

   Господи, что только не полезет в голову. Бросила на толстостенную сковороду мясо и быстро напластала сыр, ветчину и колбасу. В кастрюльке весело побулькивая варились яйца. А в духовке стоял противень с уже замаринованной индейкой. Просто покупай и запекай!

   Белый хлеб, зерновые лепешки, немного зелени, свежий сладкий перец — я все-все стаскивала на столик.

   Пискнул смартфон. Недо-альфа:

   «Я приеду».

   Вообще-то я, как и Алеззи, не особо люблю телефонные разговоры без какой-либо причины. Просто так. Может, даже переняла привычку того, кем восхищаюсь. Не знаю. Но сейчас я считала гудки в телефоне и одновременно тряслась от ярости. Трубку он не взял.

   «Даже не вздумай. Дом под охраной. Дверь не открою. Я неделю ждала этот вечер и ты его не испортишь!» Отправлено.

   И даже потрясающий аромат жарящихся стейков не мог меня успокоить. Я на секунду представила, что пустила Штерна. И что? Неловкая тишина. Он будет недовольно кривиться глядя тот канал, что я выбрала. Съест половину приготовленного… Не для него, кстати! А потом захочет переспать со мной. Я не против, любовник он хороший. Но в моем доме для секса места нет. Нет уж. Ни за что. Раз уж я стала его постыдной тайной, раз уж мне не хватило перцу сразу настоять на своем, то теперь все любовные обтирания на его территории. Мой дом — только мой!

   «Мне нужно поговорить с тобой».

   «Если сильно зудит могу приехать завтра. Или ты не про отработку пропущенного воскресенья?».

   Он долго не отвечал. Затем все же разродился:

   «Нет. Но я бы тоже мог…отработать пропущенное. То, что по моей вине».

   Я поперхнулась воздухом и быстро настрочила ответ:

   «Пойдет взаимозачетом. До завтра».

   «До завтра».

   Все-таки с этим оборотнем начало происходить что-то странное. Я перестаю его узнавать.

ГЛАВА 4

С утра я, плотно и с наслаждением позавтракав, направилась на квартиру. Вик, которому я на всякий случай отчиталась, куда иду, предложил три варианта названия «любовного гнездышка». Но я краснела даже просто читая его смски, так что вряд ли что-то из его предложений приживется.

   Когда я выходила из такси пришла смс. От Вика.

   «Пятый квадрат. Послезавтра. С 14:00 до 16:00. Винтажная съемка. Фотограф Гвориан».

   Скривившись, убрала смартфон. Не слишком люблю Гвориана. А вот он, напротив, очень мне радуется. Возможно, моя неприязнь растет из того, что он дружит со Штерном? И мой недо-альфа несколько раз присутствовал на съемках. После чего Вик поставил Гвориану условие: никаких посторонних. Фотограф долго мялся, но в итоге принял наши условия.

   А я поставила условие Вику: из пяти предложений Гвориана три должны быть отклонены. За мои нервы и слезы, за дрожь и страх во время съемки. И просто потому что я женщина и имею право быть не только мстительной, но и мнительной.

   Стоило открыть дверь, и я сразу же попала в объятия Штерна. Он прижимал меня к себе, оглаживал по спине и заднице, согнувшись, шумно дышал в шею.

   — Мы сразу в спальню?

   — Я сделал заказ в ресторане, — проворчал он.

   — Тогда убери руки, — холодно сказала. — Не выноси секс за пределы спальни.

   И хотя мне самой хотелось нежиться и ласкаться, я отодвинула его, разулась, надела свои тапки и прошла в комнату. Раньше я сразу же шла на кухню, смотрела что да как и варила кофе.

   — Не сваришь кофе? — спросил посмурневший Штерн.

   — У тебя крутейшая кофеварка, два раза на кнопку нажми, — буркнула я и уткнулась в смартфон.

   Как-то раньше было проще. TV, его недовольство моими каналами, еда, секс и сон. Я притворялась, будто засыпаю. И когда засыпал он — уходила в душ, чтобы утром уйти сразу, не размениваясь даже на чистку зубов.

   А вот среди недели, да еще и с самого утра — как-то странно.

   — Ты хотел серьезно поговорить, — напомнила я.

   — Не так чтобы совсем серьезно, — усмехнулся он. — Мне не нравится то, что сейчас происходит.

   Поерзав в своем кресле, повернулась к нему. Он стоял в дверях и смотрел на меня. В упор. Как тогда, когда увидел впервые.

   — Мне тоже, — пожала я плечами. — И что? Мне это никогда особо не нравилось.

   — Если ты перестанешь быть оборотнем, потеряешь свою кровь — это может вылиться в серьезную болезнь.

   — Ничего умнее чем страшилки прошлого века ты не вспомнил? — фыркнула я. — Штерн, то, что я идиотка — мне и самой прекрасно известно. Идиотка, но не клиническая дура. Мне стоило послать тебя, а не соглашаться на этот фарс. Тем не менее, я к тебе привыкла.

   Он самодовольно усмехнулся и сделал шаг ко мне.

   — Это твоя кровь. Ты не можешь без меня. Я купил дом, — он сел в соседнее кресло. — И хочу, чтобы ты в него переехала.

   — Ты собираешься взять замуж фотомодель? — вскинула я брови, — наступил правильный этап? Все крупные бизнесмены в определенный период жизни покупают себе жен-моделей. Поддался поветрию?

   — Я не сказал жениться, я сказал — переехать. За прошедшее время я кое-что ощутил — мне необходимо твое постоянное присутствие. Тактильный контакт между истинными парами очень важен. Тебе это тоже на пользу пойдет.

   — Нет.

   — Что — нет? Это был не вопрос.

   — Ты понимаешь, что теперь преимущество на моей стороне? — вдруг рассмеялась я. — Три дня назад глава одной крупной корпорации сообщил о своем браке с истинной парой. Вот только пара его несколько лет работала в борделе. Визажистом, но в борделе.

   Штерн передернулся.

   — И ты увидел, что его решение поддержали. Потому что истинная пара — счастье и… и что там еще по телевизору предлагают? Не помню. Так вот. Ты понял, что истинную пару фотомодель общество вполне могло принять. И засуетился.

   — Ты не права, — спокойно произнес он. — Я купил дом до того, как узнал об этом…происшествии.

   — Тем не менее, если я сейчас расскажу свою мелодраматичную историю, — я чуть прикрыла глаза и прижала к пальцы к левому виску, — о трех годах боли, одиночества и пренебрежения… Тебя осудят. А самые ортодоксальные оборотни даже разорвут контракты.

   — Ты не посмеешь, ты моя пара. Я должен…

   — Ты должен был меня защищать, любить и баловать. А я должна была рожать тебе щенков, любить и баловать. Но ты выбрал другую модель семьи. И, Штерн, мне понравилось. Я свободна, у меня есть любимая работа. И даже качественный, безопасный секс.

   — Безопасный? — глупо переспросил он.

   — Я про заболевания. Поэтому теперь все будет так, как я хочу.

   Он встал и отошел к окну.

   — И что же ты хочешь?

   — Я хочу проводить с тобой минимальное количество времени. Приезжаем сюда уже сытыми. Ты приезжаешь заранее, моешься. Приезжаю я, принимаю душ. Мы занимаемся сексом, я уезжаю. Считай, как бесплатная леди по вызову.

   — Это неприемлемо.

   — Неприемлемо, Штерн, стыдиться своей пары. СМИ сделают из Тошии и мистера Оливера звезд. Уже сделали. Их романтичная история муссируется везде. И если ты не согласен, — я пожала плечами, — значит, предадим огласке наш флирт. Секс сегодня будет или до воскресенья?

   — До воскресенья, — процедил он.

   — От переживаний упал и не шевелится? — на меня вдруг такая злость накатила, что я подошла к нему, — а ты знаешь, что три года назад я собиралась бросить ради тебя карьеру? Что я уже успела придумать имя нашему будущему щенку?

   — У нас могут быть дети, — шепнул он.

   — О, вот уж от этого я себя надежно защитила. Даже не надейся удачно меня обрюхатить, — фыркнула я. — Приятного дня, мистер Штерн.

   Ночью этот план мне скинул Вик. Показать оборотню, что он может лишиться пары. Вот только чем дольше я читала то, что написал мой друг, чем больше над этим думала, чем больше рассматривала варианты… Тем отчётливее понимала, что притяжения истинности больше не чувствую. Оно и было слабым, я все же лишь на четверть оборотень. Все, что осталось — дикий, животный секс. Но если убрать из моей жизни излишний стресс — а в девяти из десяти случаев виновник моих переживаний Штерн — то и секс не потребуется. Меня, как и Вика, трахает работа.

   На улицу выскочила взъерошенная и сердитая. В СМИ нет-нет, да мелькали репортажи об истинных парах, о тех парах, кому не повезло. О госпитализированных женщинах и осужденных мужчинах. Зная об этом, я не могла сказать, что совсем уж страдаю. Но… даже если кому-то хуже, чем мне, неужели только поэтому я должна чувствовать себя лучше? Что-то вроде «кушать нам сегодня нечего, но зато у соседей еще и воды в кране нет, так что попейте и успокойтесь».

   — Госпожа, куда вам? — с легким нетерпением спросил водитель.

   И только тогда я осознала, что стою рядом с такси. Ничего себе. Задумалась и даже не заметила, что машина уже подъехала.

   — К зданию центрального телеграфа.

   На самом деле никакого телеграфа там уже давно не было. Но бывают такие названия, которые в людской памяти держатся куда лучше и дольше чем новомодные словечки.

   Я хочу связаться с семьей. На самом деле, звоню им стабильно раз в полгода. Не знаю, зачем. Вик считает, что мне хочется признания и что я не могу жить, не растравливая себе душу.

   — Спасибо, у вас есть безналичный расчет?

   — Приложите карту к экрану, — водитель протянул мне свой смартфон. — Спасибо, приятного дня.

   Я заметила, что внутреннее убранство здания меняется каждые полгода. Тонкие колонны и искусственные цветы сменились на тумбы с прекрасными образцами современного искусства. На стенах вывешены картины абстракционистов, а на окнах вместо портьер повисли рыболовные снасти. Какая прелесть. Хорошо, что я здесь редко появляюсь.

   Очередей к стойкам связи не было. Обычно вырвавшиеся в столицу люди вспоминают об оставшейся в секторах родне только перед праздниками. Или вообще не вспоминают… Как повезет. Родне, разумеется.

   — Здравствуйте, можно связаться с пятым удаленным сектором? Улица Градная, дом одиннадцать. Семья Толминсон.

   — Пройдите в кабину, через минуту я начну устанавливать видеосвязь, — доброжелательно произнесла сотрудница центра связи.

   За минуту я успела удобно в мягком кресле, посмотреться в зеркало и поправить волосы. На темном экране появился обратный отсчет. 5…4…3…2…1…

   — Здравствуйте, — я всегда здороваюсь первой.

   Мама сильно постарела. Тяжелая работа и тяжелая жизнь погасили яркие искры в ее красивых темных глазах. А еще она коротко постриглась, из-за чего еще сильнее видно, как сильно она похудела.

   — Что случилось? — обычно вторая реплика принадлежит отцу.

   — У нас родился ребенок, — с гордостью произнес отец. — Девочка. И мы приложим все усилия, чтобы она не пошла по твоим стопам. Я ждал этого дня, чтобы приказать тебе больше нам не звонить. Малышке уже месяц, не хочу, чтобы ребенок знал о наличии такой родственницы.

   А я смотрела на мать: на ее осунувшееся, несчастное лицо, на огрубевшую кожу. Сколько она работала, прежде чем выйти в декрет? Не удивлюсь, если ее увезли рожать с работы. Отец выжмет из нее все соки, а потом сделает виновной в собственных несчастья. Так нельзя.

   — Если ты захочешь, мама, то я заберу и тебя, и твою дочь. Если захочешь, найдешь способ со мной связаться, — коротко произнесла я. — Всех благ.

   Почему жизнь не может быть простой? Или справедливой? Мама пахала как проклятая — содержала своего «героического» мужчину. Как же, он ведь взял за себя оборотня, полукровку. И в любой момент мама может встретить свою истинную пару! А еще, подумать только, замужняя женщина ходит на эти бесовские балы… В общем, поводов для страданий у господина Толминсона было предостаточно. Вот и лежал он на диване, а мать прыгала вокруг него. А я на это смотрела и понимала: мне так жить не хочется. А будет именно так, ведь я тоже оборотень.

   — Госпожа, оплаченное время окончено.

   — Да, благодарю. Будьте любезны, вызовите такси.

   В дороге я размышляла над тем, что пора организовывать свой бизнес. Штерн заговорил о детях, и я вдруг поняла, что по большому счету не против. Но работать моделью и проводить время с детьми — невозможно. Жить, растрачивая накопленное — не по мне. Значит, нужно что-то придумать. Нет, нужно вернуться домой, попить кофе, послушать музыку и, успокоившись, в тишине кабинета составить план. Первоочередная задача обеспечить матери и моей младшей сестре возможность покинуть сектор. А это можно сделать сразу.

   «Вик, ты обещал вытащить мою мать в столицу. Выбей разрешение для нее и для дочери. А отца чтобы оставили в секторе. Сможешь?»

   Он долго не отвечал. Потом прислал короткий ответ:

   «Придется сняться для мужского журнала».

   «Хорошо. Но по моим правилам».

   «Разумеется».

   Ну вот, одной проблемой меньше. Если мама захочет выбраться из сектора, она воспользуется разрешением. Жилье и работу я ей найду. Точнее, пока сестра маленькая, она сможет посидеть дома. Выплаты мизерные, но я буду добавлять от себя. Тайком. Пусть думает, что она диво самостоятельная.

   Дома я проверила почту. Там оказалось письмо от Вика, а в нем целый перечень того, что я должна сделать со Штерном. Да еще и в скобках указаны варианты, как он на эти действия отреагирует. Ну Вик…

   А мне все больше хотелось бросить эту затею. Вик хотел всколыхнуть Штерна, заставить его переосмыслить происходящее… Что ж, ему это удалось. Вот только и я вся исколыхалась. И я — не хочу. Да, другого мужчины, после Штерна, у меня не будет. Как-то на съемках я пробовала поцеловать своего напарника — липко, портивно и, по самому краю, неприятный запах.

   Я хочу детей. Но не хочу Штерна. И других мужчин тоже не хочу. Значит, необходимо держать нос по ветру и выжидать. Что-то должно произойти. Но одно я знаю точно: свой шанс быть крутым альфа-самцом Штерн продолбал. Теперь мы на равных.

ГЛАВА 5

Эверард Штерн

   Сосредоточиться на деле было крайне сложно — изменившееся поведение Тиль сильно ударило по мне. Знать бы, кто и как испортил наш договор.

   Я никогда не хотел истинной пары, слишком уж хорошо запомнилось, как изменилось поведение нашедшего пару брата. Он сдувал с наглой девицы пылинки, прыгал вокруг, как слюнявый щенок, и позабыл про все свои обещания. Девица вынудила его бросить семью и уехать с ней.

   Что ж, оттого особенно приятно было отказать брату в помощи. Когда у меня появились деньги, его девка захотела вновь общаться. Я знал, что их щенок влез в неприятности, и что просьба о встрече связана именно с этим. И я отказал.

   — Господин Штерн, к вам господин Лайнен.

   — Пропусти.

   Лайнен, самый скользкий и талантливый помощник. Я «купил» его на самой заре карьеры. Тратил все заработанное на мать и ему на взятки, зато это помогло мне пройти выше — он сливал мне информацию, к тому же, смог вытащить мать из дальнего сектора в столицу. Ведь когда мой драгоценный старший братец уехал, он бросил не только сопливого щенка, но и нашу мать. И, клянусь, если бы он забрал ее с собой, я бы простил его. Но раз уж нет… Сейчас матушка единовластная владетельница моего дома и никакие левые девки ей жизнь не испортят. Нет, может быть, будь моя пара тихой и вежливой девушкой, воспитанной оборотницей, может, они бы и поладили. Но с Тиль? Нет, мне слишком дорога мать. Слишком часто ее подводит слабое сердце. Никакие «истинные пары» не омрачат и не укоротят ее жизнь.

   — С чем пришел? — спросил я пошедшего Лайнена.

   — Поправка к закону, — он сел, не дожидаясь моего разрешения, — это уже данность. Необходимо скорректировать проекты.

   — Отправить на пересмотр не выйдет?

   — Увы, за продвижение поправки взялся кто-то очень и очень ловкий. А главное — продуманный. Завтра грянет гром, очередной слетевший с катушек оборотень искалечил свою пару. Девчонка оказалась полукровкой и не захотела расставаться со своим мужем. В итоге один труп и одна искалеченная девка. Оборотня взяли по горячим следам.

   — От этой истинности одни проблемы, — я побарабанил по столу пальцами.

   — Ученые считают, что истинных можно разлучить химически. Но это может ослабить нашу расу.

   — Мы вышли из леса, Лайнен. Второй облик больше не нужен. Когда ты оборачивался последний раз?

   Помощник пошло усмехнулся и, понизив голос, произнес:

   — Я часто оборачиваюсь. У меня любовница с особыми вкусами.

   — Человек или оборотень?

   — Человек, — Лайнен развел руками, — оборотницы редко любят такие игры. Но в целом я с тобой согласен. По делу я последний раз оборачивался в секторе. Охотился, чтобы выжить. Ты же меня поэтому выбрал — мы одинаковые. Просто ты хитрее и умнее.

   — Верно. Как поживает твоя пара?

   — Сидит на острове, я выкупил его и оставил ее там. Навещаю время от времени. Может, вскоре щенки появятся. Хотя есть у меня подозрение, что она как-то скидывает.

   — Не смирилась?

   — Рыдать уже перестала, — пожал плечами Лайнен. — Хорошо, что у нас не такая крепкая связь и мне не пришлось бросать свою Конфетку. Она хочет, чтобы я ее так называл. А мне-то что. Главное, чтобы теперь не спросила, как ее зовут.

   Мы захохотали. Наверное, я ступил. Но Тиль не так просто увезти на остров. Увы, эта девка известна, ее станут искать. Что ж, слава проходит быстро. И как только ее звезда угаснет… Остров я ей покупать не стану, а вот дом куплю. Уже купил. Осталось только укрепить его, найти людей. Да, года за три справлюсь.

***

Тильса

   Суббота выдалась невероятно тяжелой. Пришлось несколько раз съездить к Алеззи, творец желал выбрать фото на фоне которого мы оба будем сниматься во время выставки. Выбрали. Я уехала, но не успела добраться до дома, как он позвонил и попросил вернуться, чтобы выбрать еще раз.

   Потом Вик меня обрадовал: в понедельник мать и сестра приедут в столицу. А им вдогонку летит судебный иск. Отец объявил себя инвалидом и требует алименты, ведь старший сын у него уже совершеннолетний. А если ребенок не может выплачивать алименты, то пусть это бремя берет на себя мать.

   Вик на полном серьезе предложил нанять особого человека, который способен гарантированно убрать проблему. И, к своему стыду, прежде чем отказаться, я размышляла целую минуту.

   — Суд ты выиграешь, — бурчал Вик, — но убрать ублюдка надежней.

   — Этот ублюдок — мой отец. Я не могу переступить через кровь.

   В общем, не удивительно, что воскресным днем я чувствовала себя выжатой тряпкой и меньше всего хотела видеть Эверарда. Для кого-то альфа опора и поддержка, а для кого-то та самая соломинка, что вот-вот переломит хребет.

   Но, тем не менее, договор есть договор. Да и, как я поняла, мы с Алеззи работаем на мою будущую свободу. Сенатор Адвизор выдвинул законопроект относящий полукровок и четвертькровок к людям, а не к оборотням. И это значит, что я смогу на законодательном уровне сказать Штерну «нет».

   Хорошо, что со временем связь притупилась. Я с ужасом вспоминаю дни, когда рядом с ним растекалась лужицей расплавленного воска, как с восторгом внимала каждому его слову и с восхищением следила за каждым жестом и движением. Я ловила каждый взгляд, каждое мимолетное прикосновение и все истолковывала в пользу взаимной любви.

   «Конечно, — думала я, — он видный оборотень.

   Теперь я вижу, что Эверард не лучший и не худший представитель альфьего племени. Авторитарный самец. Все должно быть только так, как он решит и никак иначе. Вот только все равно у меня возникает вопрос — а что раньше-то? Я ведь была самой тихой и покорной из всех волчиц, просто тряпкой под его ногами. Почему у нас не срослось? Он сам кого-то любил, что ли?

   Мысли перескочили на более насущное: интересно, если я забеременею от него, он сможет отсудить у меня ребенка? По человеческой части законодательства дети остаются с матерью. По оборотнической — и мать, и ребенок принадлежат отцу. Глупо, конечно, так рисковать. Но… не зря же мы истинные? Наверняка малыш получится крепенький и здоровый?

   — А это значит, что мне нужен свой бизнес, — процедила я вслух. — И собираться на свидание.

   Через пару часов я уже привычным путем поднималась по ступеням к квартире. Внутри приятно пахло специями.

   Разувшись, босиком прошла внутрь. Эверард сидел в кресле. Я села в соседнее и негромко произнесла:

   — Здравствуй.

   — Я купил мясо и специи, — обронил он.

   — Готовить не буду, — покачала я головой. — Можем заказать доставку из ресторана.

   Он медленно повернулся ко мне:

   — Тебе сложно?

   — Я просто не хочу.

   — Не хочешь готовить или не хочешь готовить для меня?

   — Не хочу готовить для тебя, — уверенно произнесла я. — Не обессудь, но иногда я забываюсь и мне кажется, что мы нормальная семья. Особенно это ощущение усиливается, когда я стою на кухне. Приятная ненавязчивая музыка, хорошие продукты. Потом мы едим, потом идем в постель. А потом утро и ощущение, что мне нужно забрать деньги с прикроватного столика.

   — Какие деньги?

   — Которые мужчины платят женщинам за бурную ночь. Знаешь, ты можешь уже начинать думать о нашем будущем, — серьезно произнесла я. — Мне нужна определенность. Либо мы семья, либо нет.

   — Хочешь стать хозяйкой в моем доме? — вскинул бровь Эверард.

   — Ты знаешь, а вот это, на самом деле, самая главная проблема, — я решила быть откровенной. — У меня есть свой дом. Архитектор создал его с учетом всех моих пожеланий. То есть, проект был разработан с нуля. И мне в этом доме очень уютно. Я не могу представить себя ни в каком другом месте. Но самое главное, я не могу представить тебя в своем доме. Мне не нужно чужого, у меня есть свое. Вот только, как выясняется, своим я делиться не способна.

   Помолчав, добавила:

   — Вероятно, если ты решишь, что мы семья, мне придется походить к психологу, потому что сейчас идея пустить тебя к себе или съехать к тебе вызывает у меня панику.

   И мне впервые удалось пронаблюдать дивную картину под названием «Эверард Штерн не знает, что сказать».

   Возможно, поэтому он молча встал, достал смартфон и заказал мои любимые суши. Признаюсь честно, я вот не могу назвать его излюбленных блюд. Пока я готовила, он ел то, что ставилось на стол. В прессе упоминались привычки нового главы корпорации Ади-тех, но я те статьи не читала.

   Мы еще немного посмотрели TV, и наступило то самое время. Штерн одним движением вытащил меня из кресла, прижал к себе и впился поцелуем-укусом в сочленение плеча и шеи. В то самое место, где у семейных пар находится метка. В то самое место, где у меня иногда возникает засос. Но не метка. Нет.

   Звериная страсть, напор, сила, мощь и скорость — я не понимаю, как люди могут спать с оборотнями. Моему крепкому выносливому организму и то тяжело. А если представить на моем месте слабую, мягкую человеческую самочку… Воистину не понять.

   Понедельник и вторник я занималась мелкими делами, которые едва не погребли меня под собой, что не помешало мне подстроить встречу нанятого адвоката и моей гордой, но несчастной матери. Адвокат по нотам сыграл благородного и отзывчивого человека. Нашел для нее жилье, «выбил» льготы и пенсию (все в один день, потому как все эти блага уже давно ее дожидались). Так что я жду звонка от мамы. И приглашения в гости. Надеюсь, я достаточно хорошо ее знаю.

   А вот в среду я замучила Вика вопросами. Мне нужен бизнес, но я умею только сниматься. Значит, этот бизнес должен косвенно касаться моей работы. И, затираненный мною Вик, наконец нашел решение.

   — «Кассандра», — буркнул мой агент, и щелчком пальцев подозвал официанта.

   Мы опять сидели в том самом, любимом, кафе.

   — Зачем нам этот умирающий журнал? — удивилась я.

   — Затем, что ты купишь в нем пятьдесят один процент акций, — проворчал Вик. — И мы выведем его в первые строчки рейтинга.

   — Как?

   — Ты интересна людям, — Вик поправил модный узкий галстук. — Мы состряпаем журналистское расследование и обнаружим твоего таинственного возлюбленного.

   — Решил продать тайну Штерна?

   — Не продать, но намекнуть. Плюсом пойдет твой архив фотосессий с неопубликованными фото. У меня есть пара мальчиков-моделек, их век короток, но сейчас они на виду.

   — Мы не так долго будем в центре сплетен, — я покачала головой. — Пока что да, я могу подбросить пару жареных фактов. Но потом — кто ж мне будет докладывать?

   — «Кассандра» самый непопулярный сплетник столицы. Но если сменить название, например, на какой-нибудь «Beauty amazing news», то может получиться.

   — А почему именно на старом языке?

   — Увы, все менеджеры сходятся в одном: этот язык лучше всего продается. Так что в твоем новом журнале всего будет по чуть-чуть. Рецепты красоты, статьи о новинках косметики и сплетни. Можно добавить короткие любовные истории, государство за это платит. Если герои истинные. А когда раскрутишься, тебе будут платить за то, что ты будешь писать о косметике. То есть не ты, а твои подчиненные.

   — Дашь мне Лайру? На время?

   — Дам, — кивнул Вик. — Я наигрался.

   Последнюю его фразу комментировать не стала.

   — Открытие выставки назначено на субботу.

   — Так быстро? А как же подготовительная работа, реклама? — поразилась я. — Никто же не придет!

   — О нет, ожидается аншлаг. Прошла агрессивная реклама: «Выставка Алеззи! Только один день! Ее могут запретить!». И все в том же духе. Вы же уже выбрали фото, на фоне которых будете вещать?

   — Мы еще и вещать будем? Обычно я стою молча, улыбаюсь и держу бокал с шампанским.

   — Люди нашего заказчика готовят тексты. Твоя задача — выучить и рассказать. По итогам первого дня выставки тебе будут перечислены еще деньги.

   — За риск?

   — За исполнительность.

   Мы посмеялись, пригубили отвратного кофе и разошлись. А дома меня ждали две вещи: костюм для открытия выставки и текст. Пробежав глазами предложенную речь, я передернулась и позвонила Вику.

   — Только же разошлись, — проворчал мой друг.

   — Я тебе текст скинула на почту. Посмотри. Я просто боюсь, что меня закопают.

   Читал Вик в «прямом эфире». Похмыкивал, вздыхал и чем-то шуршал.

   — Ты там шоколад лопаешь?

   — Шоколад и секс — вот два главных источника гормона счастья. Секс у меня исключительно с работой и счастья не приносит. Вот, шоколадом пробавляюсь. Слушай, я не думаю, что тебя закопают.

   — Я не думаю, что закопают и не закопают — разные вещи, — вздохнула и отключилась.

   Остаток вечера читала речь. Весь четверг репетировала перед зеркалами и привыкала к новой одежде — мне прислали винтажное, длинное платье. К нему прилагались туфли на тонкой и высокой шпильке. Тут вынуждена признаться: мне привычней сниматься в такой обуви, не ходить.

   Два падения на мягкий диван, и я перестала наступать на собственный подол. Хорошо еще, что никто не видел. Тихая вкрадчивая мелодия смартфона заставила вздрогнуть и замереть. На все входящие звонки стоит одна и та же, стандартная. И только мамин старый номер имеет свою… Неужели она решила мне позвонить? И сохранила тот номер, что был у нее раньше? В Секторе?

   — Алло, слушаю, — хрипло выдавила я.

   — Привет. Тебя ведь теперь Тиль зовут, верно?

   — Мам, если хочешь, то можешь называть меня как раньше.

   — Не хочу. Я ничего не хочу, как раньше, — тихо-тихо ответила мама. Она вообще говорила едва слышно. Возможно, потому что спал ребенок. Или потому что просто привыкла. — Спасибо тебе.

   — Ой, да за что?

   — Тиль, я живу достаточно давно, чтобы понимать: не бывает на свете таких совпадений, — грустно произнесла она. — Я думала вернуть свою девичью фамилию.

   — Мам, тут я тебе не советчик.

   — Придешь завтра в гости? — без перехода сказала она. — Знаешь, весь разговор было только ради этого. Или, знаешь, если не хочешь — я пойму. Я была плохой матерью.

   — Ты была лучшей матерью. До завтра.

   — Думаю, адрес тебе не нужен.

   Я услышала тихое кряхтение и плач. Мама тут же попрощалась и отключилась. А я бросилась набирать смс.

   «Где лучший детский магазин?»

   «Без меня ты беспомощна. Через сорок минут за тобой заедет Брок».

   «Зато ты — лучший, Вик».

   Выпутавшись из платья и осторожно его убрав, я натянула джинсы и футболку. Собрав волосы в хвост, я до самого прихода Брока разыскивала кроссовки в тон. Не нашла. Пришлось надевать туфли.

   «Спускайтесь».

   Смс от Брока всегда отличаются крайней лаконичностью. Да он и сам предпочитает действовать, а не говорить. И смотреть. Он просто прожигает взглядом, будто подозревает в чем-то. Меня, если честно, в жар от него бросает. Но, вместе с тем, он само олицетворение спокойствия и надежности. Этакая скала в бушующем море.

   — Возраст ребенка? — скупо бросил он и открыл передо мной дверь.

   — Я бы спереди села. Так удобней,- невпопад ответила я.

   — Хорошо.

   — А, и ребенок совсем маленький. Еще даже голову не держит. А откуда ты знаешь, куда ехать?

   — Господин Вик участвовал в благотворительной акции. Тогда многие крупные производители участвовали.

   Разговор затих. Брок оплатил платную полосу, и я на полчаса зависла в смартфоне.

   — И стоило садиться вперед? — поддел меня Брок.

   — Я просто немного стесняюсь, — я пожала плечами.

   — Мы знакомы семь лет.

   — Да. Знаешь, у меня сестренка родилась. Ты поможешь мне выбрать для нее игрушки? И, наверное, кроватку. Я даже не знаю, в муниципальной квартире не самые лучшие вещи.

   — Я племянникам брал авто-люльку. Она поет песни и укачивает детей. А еще, если младенец сделал свои дела, срабатывает сигнал. Классная вещь. Можно спокойно отойти на кухню или в ванную. Марша, сестра моя, счастлива была до одури.

   Я тоже была счастлива. Носилась по магазину как угорелая. А следом за мной таскался Брок. Спокойный как удав, он вытаскивал из покупательской тележки лишние вещи. Да, вероятно идея купить трехколесный велосипед не самая здравая. Но… Но у меня прорва денег и есть маленькая сестренка.

   — Верни велосипед на место! – возмутилась я, – он классный!

   — А куда твоя мать его поставит?

   — Я хочу забрать ее к себе, — искренне призналась я.

   Вспышки фотокамер заставили Брока поморщиться. Мне-то это было уже привычно.

   — Кажется, ты прославишься, — хмыкнула я.

   — Всю жизнь мечтал сфотографироваться с велосипедом и люлькой, — в тон мне ответил Брок. - Вик закрепил меня за тобой до завтра. Так что сейчас предлагаю заехать в текстильный магазинчик. Там хорошая ткань.

   — Веди.

   Фотограф, ослепивший нас, исчез. Но и я, и Брок уже давно привыкли к нежданным атакам. Просто раньше ему, Броку, удавалось понаблюдать за этим с водительского места. А теперь он сам попал на место Вика. Или Лайры.

   — Интересно, что придумают?

   — Ну, меня уже раз пять выдали замуж за Вика, — я плюхнулась на сиденье и захлопнула дверь. — Раза два приплели роман с Лайрой. Думаю, тебя объявят отцом моего ребенка. Особенно, если мама разрешит мне погулять с сестрой и кто-нибудь это заснимет.

   — А может не разрешить?

   Я вздохнула и негромко сказала:

   — Вик не говорил? У меня не лучшие отношения с семьей. Они не видят разницы между фотомоделью и проституткой, «Ведь и там, и там платят за использование тела».

   «И Эверард тоже так думает. И стыдится моих фото».

   В тканях мы надолго не задержались. Я помню, что мама любит шить, поэтому просто взяла несколько отрезов, нитки и какую-то «беечку». Сама я ни разу не швея, но продавцам (и Броку) верю.

   Дома я с удовольствием и гордостью обозрела гору подарков и заманила Брока на кухню. В конце концов, он таскал коробки, да и вообще, хороший человек.

   — Голодный?

   — Как оборотень, — хмыкнул мужчина.

   — Я знаю, как с этим бороться!

   Через минуту на сковородке аппетитно шкворчали стейки, а я нарезала салат. Все крупными кусками - есть чем жевать.

   — Ты так и живешь одна?

   — Да, —врать, что до сих пор себе никого не нашла было неприятно. — Надеюсь, что скоро сюда переедет мама и сестренка.

   — Дети быстро растут, — серьезно произнес Брок. — Так что советую заранее ограничить выход к дороге. Машины тут редкость, да и ограничение по скорости есть, но маленькому ребенку сильный удар и не нужен. Хватит и слабого.

   Я так живо представила, как моя еще не виденная сестренка на неверных ножках, покачиваясь, выходит на дорогу и… Бррр. Завтра же позвоню благоустройщикам. Даже если мама откажется переезжать, в гости-то они все равно будут приходить.

   Уже укладываясь спать я поняла, что весь мандраж из-за субботы исчез. Осталось только пятничное нетерпение и спокойное ожидание открытия выставки, уж убивать-то там не будут.

ГЛАВА 6

Надо признать, спонсор сегодняшнего дня — «неловкость». Неловкость, когда близкие родственники не знают, что сказать!

   И это даже не преувеличение. Мы трижды кипятили чай, потому что в тишине и бездействии было особенно гадостно. А вот если чай пьешь и купаж нахваливаешь, так вроде и ничего.

   — У меня еще один сорт есть, — предложила мама.

   Я кивнула и в пятый раз поднялась посмотреть на спящую сестренку. Малышка была очаровательна, как и все маленькие детки.

   — Неужели мы так и будем? — тихо спросила я пустоту.

   — Время пройти должно, — ответила мама.

   — Не доверяешь? Боишься одну к сестре допустить?

   — Не знаю как прощения у тебя попросить, — серьезно сказала она.

   — Никак не надо, — в тон ответила ей и повернулась. — Подумай над тем, чтобы ко мне переехать. Дом у меня огромный, места хватит. Да и лужайка перед домом есть. Район хороший. Не отвечай сейчас, не надо. Просто подумай. Я чай не буду, уж прости, но он у меня уже где-то на уровне зрачков плещется. Броку отпишу, чтобы забирал меня.

   Вик отдал мне своего водителя — заявил, что раз от Лауры как от секретаря проку нет, пусть за рулем сидит. Что-то мне кажется, что в этих их сложных отношениях есть какая-то тайна.

   — Дай хоть обниму, — негромко сказала мама, — первый раз за последние десять лет.

   Всю обратную дорогу я стирала с лица слезы. Брок обеспокоенно косился, но вопросов не задавал. Интересно, он часто видит молодых женщин со счастливой улыбкой и мокрыми от слез щеками?

   — Вик на вечер вызвал к тебе «отряд красоты», так что госпожа Туви сегодня сделает тебя «самой-самой», — на прощание сказал, явно цитируя, Брок, невесело усмехнулся и уехал.

   Я посмотрела в след суизи и тяжело вздохнула. История у нашего водителя была на редкость паршивая: огромный сильный мужчина поседел в одну ночь. Похоронил и жену, и сына из-за чьей-то шальной машины — навороченный внедорожник вылетел с платной полосы прямо на детскую площадку. Ужас, не хочу это себе представлять.

   До приезда «отряда красоты» мне удалось спокойно попить кофе и принять ванну. Волосы еще не успели просохнуть, как в дверь уже позвонили.

   — Тиль, моя дорогая! Обожаю с тобой работать! Чистая кожа, яркие волосы — одно удовольствие, — прочирикала Туви. — Сутки на подготовку это мало, но в твоем случае вполне достаточно. Ты уже помылась, как я посмотрю? Сейчас сделаем шоколадное обертывание.

   — Сначала скраб, — мурлыкнула одна из помощниц Туви.

   На последующие шесть часов я отключила мозг. Меня вертели как хотели, разминали плечи и спину, обтирали вкусно пахнущими натуральными составами, гоняли то под горячий, то под холодный душ. Потом замотали в мягкое полотенце и занялись волосами. Каюсь, я уснула. И проснулась только утром. Девочки Туви по прежнему оставались у меня дома. Но мне дали спокойно позавтракать, посмотреть утреннюю программу и даже прогуляться.

   Помня о предложении Вика, я дошла до магазина и попросила свежий выпуск «Кассандры».

   — А вам повезло, — засмеялась продавщица и подслеповато прищурилась, — последний остался! Ух и сенсация.

   С сенсацией я ознакомилась по дороге до дома. «Топ-модель Тильса и неизвестный мужчина: фото-шок!». Так вот чей это был фотограф, поразительно. Просто поразительно.

   Но фотографии получились неплохие. Вот как он так подгадал? На одном из фото мы с Броком стоим так, будто вот-вот поцелуемся. И… надо признать, он очень привлекательный мужчина, просто таки образец мужественности…

   Так, кыш, кыш, таким мыслям не место в моей голове.

   — Тиль, котик, ты слишком долго ходишь. Ты же хочешь роскошные локоны или тебе придутся по вкусу кудри болонки? Так за этим не ко мне!

   — Нет-нет, только локоны, Туви.

   Открытие выставки в шесть вечера. Добираться до туда час. Сейчас одиннадцать, вполне успеваем.

   В пять за мной заехал Вик. И восхищённо замер:

   — Я всегда знал, что мне повезло. Но теперь я просто не понимаю, где были глаза остальных агентов, и как они могли тебя проворонить, Тиль.

   — Нам обоим повезло, что из тысячи тысяч портфолио ты выбрал моё, — улыбнулась я. — Возможно, это мой последний выход в свет.

   — Вероятно. Зато «Кассандра» тебе достанется без долгов. Я слышал, — Вик выразительно поиграл бровями, — что ее владелец проиграл суд и обязан уплатить свои кредиты, а значит вся выручка за фурор с репортажем о тебе и Броке пойдет на оплату долгов.

   — Но он может отказаться продавать журнал, раз уж высунет нос из кредитной ямы, — я бросила последний взгляд в зеркало и пошла к Вику.

   — Мне не отказывают, — промурлыкал Вик, — ради своих я готов постараться. Очень жаль, что мои модельки не понимают, что именно твое имя позволяет им зарабатывать деньги.

   Мне не было страшно. И восхищение в глазах Брока подняло мое настроение на заоблачную высоту. Даже если сегодня мой последний день в статусе самой продаваемой модели, что ж, не беда. Не все могут уйти на пике, оставив после себя водоворот политического скандала.

   Туви уложила волосы незамысловатым образом, тем самым, который так сложно получить, потому что граница между лёгкой небрежностью и неаккуратной растрёпанностью очень тонка.

   Длинное платье шоколадного цвета с золотыми искрами смотрелось воистину шикарно, облегая тело второй кожей и расходясь от колена волной с недлинным шлейфом, но на практике было невероятно неудобным.

   — Изумительный фасон, — отметил Вик, — если бы в прошлом женщины так одевались, в настоящем мы переживали бы кризис перенаселенности.

   — Мы и так его переживаем, — буркнула я.

   — Брок заверил меня, что сможет унести тебя на руках, — ухмыльнулся Вик, — с выставки. Да и вообще, я смотрю, у вас уже ребенок общий.

   Выдав это, мой агент захохотал, как гиена. Гиена довольная собой и жизнью.

   — Ты явно счастлив, — с осуждением произнесла я.

   — А то! Тиль, милая, нам не дано предугадать, что будет. Но… Но! Не каждому дан шанс принять участие в таком громком процессе. Это не просто отмена поправки двадцать девять. Это изменение всего мира.

   — Так уж и всего? — нахмурилась я.

   — Ты гораздо умнее среднестатистической модели, — серьезно произнес Вик. — Но, видимо, недостаточно.

   — Эй!

   — Смотри, есть истинные пары. Ключевое слово — пары. Твой пример говорит о том, что и среди кварт есть пары для чистокровных. Верно? Верно. Итак, нечистокровные оборотни отнесены к человеческой правовой семье. И значит, среди оборотней появятся несвязанные с истинной парой самцы. Это будет интересно. Вероятно, возобновятся подпольные бои насмерть, когда самку будут оспаривать два самца. Не красней! Я сказал оспаривать, а не спаривать.

   Чаще всего в дороге я успевала заскучать, но в этот раз Брок привез нас очень быстро. Вик вышел из машины и подал мне руку.

   — Ты готова?

   — Нет, — честно ответила я и шагнула вперед.

   Мы, как и Алеззи, приехали заранее. И пронаблюдали как гений носится среди стендов.

   — Тиль, детка, все пропало! — он эксцентрично взмахнул руками. — Эти идиоты не смогли правильно расставить стенды. Все разрушено.

   Я тут же принялась сочувствовать Алеззи. Это было чем-то вроде ритуала; всякий раз открывая выставку, наш гений находил к чему придраться, и это выливалось в небольшую истерику. Мне кажется, так маэстро выпускал пар.

   — До открытия выставки три минуты, — объявила Лайра по громкой связи. — Двери разблокированы.

   Мне редко доводилось открывать выставки. Нет, не так. Я открывала выставки только с Алеззи. Это часть их договора с Виком.

   Забившись в уголок, я наблюдала, как мельтешат официанты, бегает Лайра с перекошенным от злости лицом — кто-то завалил стойку с металлическими розами. Как по мне, так туда им и дорога.

   Первыми всегда приходят журналисты. Минут через пятнадцать от открытия начинают приходить особые приглашенные гости. И через сорок минут начинают запускать простых смертных — фанатов Алеззи.

   Мне такое деление не слишком нравится. Как и самому маэстро, ведь именно почитатели, фанаты сделали его популярным. Их лайки и перепосты в сети, комментарии, поддержка. Наверное, именно поэтому Алеззи частенько делает уличные выставки. Это уж не говоря о том, что на его странице в сети море «вкуснятины».

   — Тиль, вот вечно ты забиваешься в угол, — недовольно проворчала Лайра. — Пора идти позировать.

   — Опять наш гений будет ворчать, что у журналистов кривые руки и что никто не способен нормально снимать, — хмыкнула я и пошла следом за Лайрой.

   — Это из-за носа, Алеззи его ломали несколько раз, и на фото это особенно заметно. Тут уж как ни сними, — Лайра призадумалась и добавила, — если только со спины. Но публика вряд ли оценит.

   Я сдержала смешок, на секунду прикрыла глаза, настраиваясь на работу, и подошла к Алеззи. Фотограф сразу же всучил мне свой бокал шампанского; он уважал исключительно коньяк и исключительно стаканами.

   — Тиль, дорогая, ты хочешь что-нибудь сказать нашим гостям? — спросил меня Алеззи, — не стесняйся, у тебя прекрасный голос.

   — Спасибо, маэстро, — улыбнулась я и негромко начала: — сказать можно много чего. Например, честно признать, мне заплатили за съемки.

   Слушатели усмехнулись.

   — Но на самом деле, я бы приняла в них участие и без денег. Теперь, когда мой счет пополнился на кругленькую сумму, об этом можно сказать, — подмигнула я. — Как вы все знаете, я единственная модель с кровью оборотня. Но потому ли, что остальные менее красивы? Нет. Не потому. Наше общество растет, растет духовно и морально…

   — Вы говорите о морали, стоя рядом с собственными обнаженными фото? — холодный голос Эверарда заставил меня вздрогнуть, сбиться с мысли. Ну уж нет, сегодня я не могу проиграть.

   — Именно так. Мы растем, мы уже выросли достаточно сильно, чтобы видеть в женщине не только сексуальный объект. Это — искусство. Все помнят выставку «Я могу не хуже!».

   Журналисты зафыркали, а вот гости не все были в курсе.

   — Очень часто звучало мнение, что если дать обычному мужчине хороший фотоаппарат и красивую модель, он сможет не хуже, а лучше. Не смог.

   Штерн отошел куда-то в сторону. А я, незаметно переведя дыхание, продолжила:

   — Итак, мы выросли. И закон… нет, он не мешает нам. Но он подрубаем крылья многим другим. Я хочу помолчать за всех тех, кто погиб, исполняя «поправку двадцать девять». И среди пострадавших есть не только женщины, но и мужчины.

   Я говорила и говорила, перемежала свою речь шутками, не моими, а написанными каким-то гением. И меня слушали. Затем вступил Алеззи, и я ушла в сторону, в тень. На сегодня я свое «отсияла».

   — Быстро в машину, — на моем запястье капканом сжались пальцы Штерна.

   — Я еду домой.

   — В мой дом. Там и поговорим.

   — Если ты вдруг не понял, то поправке двадцать девять осталось всего ничего, — процедила я, не пытаясь вырвать руку. — Так что остынь и подумай над тем, как тебе убедить меня наладить с тобой отношения.

   Он разжал пальцы только тогда, когда к нам шагнул Брок. Готова поспорить, что его послал мой всевидящий Вик.

   — Все в порядке? Госпожа Тильса, я должен отвезти вас домой, — негромко произнес мой спаситель.

   — Мы с Тиль давние друзья, — включил «обаяшку» Штерн, — сам отвезу и даже одеялко подоткну.

   — Сожалею, господин Штерн, но я наемный работник и не могу манкировать своими обязанностями, — склонил голову Брок.

   — Приятного вечера, господин Штерн, — мило прочирикала я.

   И, уже на улице, привстала на цыпочки и чмокнула Брока в щеку:

   — Ты мой спаситель. Спасибо, что настоял на своем. Тебя Вик послал?

   — Я увидел, как он тебя тащит, — буркнул он. — И не только я. Вас даже щелкнули пару раз. Садись, домчу до дома и вернусь за Виком.

   А я наконец вспомнила фамилию своего спасителя — Брок Ламертан, отставной военный. Награжден за мужество, но что конкретно он совершил — неизвестно.

   Удобно устроившись на переднем сиденье, я наблюдала за тем, как по каменно-неподвижному лицу скользят блики вывесок мимо которых мы проезжали. Как-то мимоходом отметила, что мышцы у него на руках не меньше Штерновых. Да и вообще, довольно привлекательные руки, особенно жилы и… Стоп. Окстись, Тиль. У тебя слишком много проблем в жизни, и вообще, ты почти замужняя женщина.

   Мысли плавно перешли на Эверарда. Есть ли надежда, что он одумается? Просто… Просто я не знаю, но ведь не зря же эта истинность нам дадена? Да, взаимопонимания нам судьба не отсыпала. Но бескомпромиссная радость бывает только в TV роликах.

   Так ни до чего и не додумавшись я попрощалась с Броком и поднялась к себе. И не сразу поняла, что дом обесточен. Постояв на пороге своей ранее неприступной крепости, я опрометью бросилась к соседу. Благо, что он приглашал меня заходить в любое время. Кажется, рановато я отпустила Брока Ламертана.

   — Тиль?

   — Закрой дверь!

   На улице прозвенело разбитое стекло, а вот шума падения мы не услышали. Неужели это был Штерн? В звериной форме? Кажется, глупо ждать его поумнения.

   Равно как и того, не придет ли ему в голову вломиться в дом. По сути, между мной, моим соседом и зверем стоит лишь тонкая фанера, стекло и закон. И если бы о нашем с Эверардом партнерстве было объявлено официально, он имел бы право разметать здесь все в клочья.

   Будто издеваясь надо мной, он появился на садовой дорожке. Огромный, угольно-черный волк с желтыми-желтыми глазами. Он шел к стеклянной двери уверенной походкой победителя. Мне же оставалось только пятиться и молиться чтобы он передумал.

   — Тильса, соседка, — а вот мой неунывающий сосед молиться и не собирался, — я уже вызвал особый отдел. Понимаю, ты трепетная барышня, но я-то нет. У меня силовое поле вдоль всего периметра дома и голова на плечах. Сейчас этого урода подвергнут принудительной кастрации.

   «Урод» понял, о чем говорит мой нежданный спаситель, и исчез. Но его угольная морда осталась в памяти камер слежения. А я без сил опустилась на диван и разрыдалась.

   Мой сосед (как же его зовут? И как спросить, чтобы он не обиделся?) принес воды и стопку коньяка. От последнего отказалась, первое выпила залпом.

   — Я забыла, как тебя зовут. И как меня зовут, — вдруг произнесла я.

   — Ты Тильса, а я Стерек, — захохотал сосед.

   — Точно. Я еще и олениха. Отпустила водителя.

   — Где ты оборотня-то подцепила? — он сел с противоположного конца дивана и выпил коньяк.

   — Сегодня была выставка. Он там на меня окрысился, но мой агент разрулил ситуацию. А потом… вот. И как он умудрился оказаться здесь раньше?

   Стерек посмотрел на меня с искренним сочувствием и спросил:

   — Соседка, ты же оборотень. Неужели про собственную расу ничего не знаешь?

   Я секунду рассматривала соседа и ругнулась. Точно. Оборотень в истинной форме способен следовать особыми тропами. Их в нашем мире становиться все меньше, и староверы кричат, что в этом повинны технологии. Мол, из-за них уходит магия. Да всей той магии — жалкий телекинез, после которого старовер неделю пластом лежит и кровью харкает. Я не хочу променять свой телефончик или комфортабельный суизи на голубиную почту, карету и телекинез в нагрузку. А так же медицину и TV, и …Да вообще все не готова променять. Особенно смущает то, что женщин не держали за разумных существ. У оборотней и сейчас с этим проблемы, а уж тогда…

   — Ты чего там гневно пыхтишь?

   — Да про магию вспомнила, — буркнула я.

   — Одно вытесняет другое, — пожал плечами Стерек, — я так мыслю: где-то убыло, а где-то прибыло. Ушла магия от нас, пришла в другое место. И это нормально. Если есть круговорот воды в природе, почему не быть круговороту магии?

   Вот бы еще оборотней с собой забрало, подумалось мне. И тут же передумалось, вдруг и меня за собой утянут? В чисто оборотническом доле я долго не проживу. Либо сама убьюсь, либо меня порешат.

   — Можно еще воды?

   — Хочешь апельсиновый сок? — радушно предложил Стерек.

   — Я хочу есть, — честно призналась я. — На открытии выставки мне не удалось попробовать ничего, кроме шампанского. Но я его не стала, во-первых, бокал был не мой, а во-вторых, пузырьки так гадко бьют в нос. Но выдохшееся холодное шампанское — превосходно. Жаль.

   Но пояснять, чего именно мне жаль, я не стала. Как объяснить, что я давно не пила такого шампанского? Ведь нет никакой сложности в его приготовлении. Открой утром бутылку и поставь в холодильник. Вечером будет готово.

   — Держи, сандвичи «все, что было в холодильнике» и выдохшееся красное вино. Вообще, оно, наверное, даже скисло, но вдруг тебе понравится.

   Вино не скисло, да и вкус был терпимым. Но пила я его только для того, чтобы порадовать Стерека. Собственно, мы и познакомились из-за моих странных (с его точки зрения) вкусовых предпочтений. Это была местная ярмарка, и я ела стейк средней прожарки с фисташковым мороженым.

   — Спасибо. Очень вкусно.

   Постепенно я успокоилась. И к приезду вызванных оперативников у меня в голове билась только одна мысль: я больше никогда не останусь наедине со Штерном. Нельзя жить с тем, кого боишься. Что бы ни произошло дальше, я всю жизнь буду помнить его желтые глаза и его же медленные шаги. И свой панический страх. Сегодня я полностью осознала, что мне нечего ему противопоставить. Нож, пистолет, да господи, особый отдел — и тот запаздывает. Будто дает зверю возможность расправиться с нами.

   — Странно, они задерживаются, — Стерек подошел к окну. — Не типично.

   — Думаешь, он их мог подкупить?

   Сосед пожал плечами и подлил мне вина.

   — Что будешь с домом делать?

   — Перестраивать, но для начала вкачу охранной компании … иск, — я позволила себе крепкое словцо. И Стерека оно не шокировало:

   — Думаешь, накосячили?

   — Неет, не накосячили. Выдали аварийный код, — я немного опьянела и потихоньку начинала ненавидеть весь мир.

   Поэтому стоит написать Броку. Пока я при памяти.

   «На меня покусился Штерн. Сижу у соседа, жду особый отдел. Тильса».

   «Еду».

   Наверное, Броку можно выдать медаль за немногословность. Вот только куда он денет Вика? Хотя, он что-то говорил о том, что водитель моего агента теперь Лайра. Вот и славно. Я бы к Броку еще и переехала, если честно. У него наверняка со времен службы в армии завалялось пара пистолетов.

   Особый отдел отличился: они вынесли дверь.

   — Где тварь! — рявкнул какой-то молоденький, чуть прыщавенький мальчик.

   — В лесу, — глубокомысленно выдала я и допила вино. Стерек тут же подлил мне и шепнул:

   — Пей-пей, у меня много его. Ненавижу красное вино.

   — Стажер Чилрок, снимите показания с камер, — устало произнес огромный, нет, не так, огромнейший мужчина, вошедший в дом. Несчастная дверь под его ботинками жалобно захрустела. Стерек приложился к моему вину.

   — Рассказывайте. Нет, госпожа, пусть говорит господин.

   — Мое имя Давид Олтарн Стерек, я сосед госпожи Тильсы. Сегодня она прибежала ко мне с перекошенным от ужаса лицом. А следом за ней примчался угольно-черный оборотень. Я вызвал вас. Но хочу заметить, что если бы не защитное поле, вы могли найти здесь менее красивую картину, чем Тиль с вином.

   — По всему городу отказали платные полосы, — коротко ответил оперативник.

   А мне лениво подумалось, что в роду этого человека определенно были медведи. Обычные, не оборотневые.

   — Госпожа? Вы можете ответить на наши вопросы?

   — Могу, — я широко улыбнулась. Потому что по разбитой двери шел мой герой.

   — Ламертан, — человек-медведь встал и протянул руку Броку.

   — Ордвич, — отозвался он. — Что здесь произошло? Тиль, ты же не пьешь!

   — Тут запьешь, — философски выдала я.

   Но увы, вино у меня отобрали, выдали чашку крепкого кофе и заставили отвечать на вопросы. Зато Брок надежной скалой сидел рядом и держал меня за руку. Это как-то сглаживало… все сглаживало.

   — Что ж, — Ордвич что-то высмотрел в своем планшете, — волк господина Штерна действительно имеет черный окрас.

   промт

   — Угольно-черный, — наставительно поправила я.

   — Хорошо, угольно-черный, — покладисто кивнул человек-медведь. — Сейчас мы осмотрим ваш дом и сад.

   — Лужайку, — поправила я.

   — Лужайку, — согласился Ордвич.

   — Только не заглядывайте в ящик с нижним бельем, — вдруг попросила я. — Оно абсолютно обычное. Нет, вы ничего не подумайте, но просто был один обыск в моей жизни… Так потом меня еще и обвинили, что в моем белье рыться не интересно. А вот обувь… вы знаете, у меня много обуви…

   — Ламертан, увози-ка ты свою подопечную спать. А завтра привезешь ее в отдел.

   И, когда он уходил, я услышала, как он проворчал: «Во дела, в жизни пьяного оборотня не видел». Это кто здесь пьяный, я?!

   — Тиль, ты выпила почти всю бутылку вина, — укоризненно заметил Брок. — Пойдем, я отвезу тебя в гостиницу.

   — Ты останешься со мной?

   — Пока нужен — всегда, — серьезно ответил он и поднял меня на руки.

   Раньше я не верила в такое понятие как светлые слезы. Это казалось смешным, ведь люди плачут от боли. Душевной или телесной, но боли. «Мне было так хорошо, что я заплакала. — Да? А может ты заплакала потому что тебе было очень плохо, но нужно держать марку?»

   А сейчас сама прижималась к сильной, надежной груди Ламертана, слушала ровное, размеренное биение его сердца и смаргивала редкие слезы. Хотя, возможно во мне плакало вино? Все же Стерек влил в меня целую бутылку. Если верить Броку. А не верить ему я не могу. Мне сейчас необходимо поверить хоть кому-то. А Вик слишком далеко. Хотя ему я верю всегда. Ну, кроме тех моментов когда он говорит: «Тиль, закрой глаза и открой рот». Никогда не верьте Вику в такие моменты, неизвестно, какую пакость вам закинут на язык.

ГЛАВА 7

Квартира у Брока оказалась маленькой и тесной: одна комната, кухня, совмещенные ванна и туалет. Почему мы оказались у него дома? Позвонил Вик и в категоричной форме велел «переждать бурю» у Ламертана.

   — Какую бурю? — сонно вздохнула я.

   — Возможно, скандал вокруг выставки. Новостные сайты обновляются круглосуточно, — равнодушно пожал плечами Брок. И мрачно воззрился на единственную кровать. — Ляжешь в постель. Сейчас принесу свежее белье.

   Перестелив постель, я посмотрела, как Ламертан пытается устроиться в кресле. Которое даже не было раскладным.

   — Брок, бери одеяло и укладывайся рядом. Клянусь, что твоя честь останется нетронутой, — проворчала я, опустила голову на подушку и уснула.

   Половину ночи мне снилось, как я убегаю от высокого и тощего человечка, а вторую половину — как догоняю Алеззи. И, догнав, натыкаюсь на чуть насмешливый и добрый взгляд маэстро:

   — Тебе сюда нельзя.

   — Только для мальчиков? — неловко пошутила я, — вроде бы не туалет.

   Маэстро рассмеялся и поцеловал меня в кончик носа:

   — Все будет хорошо.

   Больше я из своего сна ничего не запомнила. Но зато когда проснулась, сразу ощутила аромат жарящегося бекона, чуть подтаявшего сыра и чего-то восхитительно-коричного.

   — М-м-м, а где корица? — вчера я уснула в белье, и сегодня вышла на кухню, завернувшись в одеяло.

   — Кофе с корицей, — чуть скованно улыбнулся Брок.

   — Ты какой-то странный. Я домогалась тебя ночью?

   Он немного смутился и покачал головой.

   — Бро-ок, не томи. Я же такого навыдумываю!

   — Я думал, что задавил тебя, — признался Ламертан. — Проснулся, а ты подо мной. Ничего пошлого, просто вот так вот неудачно перекатились.

   Я рассмеялась и поняла, откуда мне снились такие сны. Видимо, полночи я пыталась выбраться из-под Брока, а потом смирилась.

   — Мне Алеззи снился, — вдруг сказал Ламертан. — Так странно. Я уже четыре года не вижу снов. А тут все помню, как будто наяву.

   — А что снилось?

   — Попросил беречь тебя, — ответил Брок и поставил передо мной тарелку с омлетом и беконом. — Будто я и так этого не делаю.

   — Вероятно, это игры подсознания, — важно произнесла я. — Ты же спас меня вчера. Мне тоже снился наш маэстро, я его догоняла-догоняла, а потом он чмокнул меня в нос и сказал, что все будет хорошо.

   Смартфон пискнул.

   — Что это?

   — Звук входящего сообщения, — хихикнула я. — На сайте эта мелодия называется «мышкин крик».

   — Больше похоже, что твою мышку кто-то раздавил, и это звук того, как воздух покидает мертвое тело.

   Пофыркивая от смеха и непривычной болтливости Ламертана я достала смартфон и открыла сообщение. От Вика.

   «Алеззи убит оборотнем. Жду в главном управлении Особого Отдела».

   Сил произнести это вслух не было. Я просто повернула смартфон экраном к Броку. Ответом мне стала тяжелая, злая тишина.

   — Твари. До политика не добраться — убили творца, — произнес Ламертан. — Ешь и выезжаем.

   — Я перехотела.

   — Ешь. Твой организм вспомнит о еде в самый неподходящий момент.

   Вкуса не почувствовала. Просто заглотила все положенное на тарелку, выпила залпом кофе и поднялась.

   — У меня есть твоя старая сценическая одежда. Вик привез.

   — Зачем?

   — Я ее, по распоряжению Вика, молодым моделям одалживаю. Из перспективных. Якобы оберег на удачу.

   — А почему ты?

   — Потому что Вик суровый шеф с каменным сердцем и ему не положено быть добрым и понимающим.

   В этот раз Брок пошел на откровенное превышение скорости, но я была только «за». Мне так хотелось, чтобы эта смс оказалась дурновкусной шуткой. Да, Вик не играет с такими вещами, но пусть он потеряет телефон, и какая-нибудь дура-завистница окажется виновной. Видит бог, я куплю ей туфли от Ойлэ Диттора.

   Мне никогда не приходилось бывать в Особом Отделе. Экзальтированные личности, фанатеющие от боевиков и шпионских саг, называли это место Конторой. И да, пусть кто угодно говорит, что нельзя произнести какое-либо слово с большой буквы — у этих получалось. С придыханием, трепетом и выразительным закатыванием глаз. Или, что еще хуже, с заговорщицкими ухмылками псевдопричастных людей.

   Нет, не то чтобы я не люблю оную контору. Просто слишком часто они не вмешиваются, когда надо, и влезают — когда не надо. И к нам со Стереком опоздали. Ходят упорные слухи, что в конторщики идут пострадавшие от оборотней. Мол, именно оттого они так хорошо тренированы — личные обиды на подвиги толкают.

   — Алиса Ферран-Толминсон, творческий псевдоним — Тильса, — коротко отчиталась я на проходной.

   — Брок Ламертан, капитан в отставке, личный номер 3322, — сухо произнес Брок.

   — Ваш временный пропуск, — за пуленепробиваемым стеклом сидела очаровательная блондиночка. — Вас ожидают на седьмом этаже, в семьсот тринадцатом кабинете.

   Пока мы добирались до указанного кабинета, не встретили ни единой живой души.

   — Здесь вообще есть люди?

   — Повсюду камеры, — пожал могучими плечами Ламертан. — Конторе не нужны «просиживальщики задниц». Аналитики беспрестанно работают, если нет дел касающихся непосредственно Особого Отдела, то берутся за полицейских. Или за социальную аналитику. Через час обед, тогда в коридорах будет не протолкнуться.

   — Ты здесь служил? — тихо спросила я.

   — Недолго. После… после их гибели я стал нестабилен, — Ламертан не смотрел на меня, — психологи со мной были не согласны. Но я себе доверять не мог. Ушел. Встретил Вика, мы учились вместе с ним. Он нанял меня водителем и охранником.

   После этого короткого экскурса в собственное прошлое Брок замолчал. И даже когда мы вошли в семьсот тринадцатый кабинет, все равно продолжил молчать. А ведь с нами поздоровались. Точнее, с ним. Но Ламертан встал у дверей, сложил руки на груди и остался глух к предложению «быть нормальным человеком и сесть за стол».

   А я вдруг подумала о том, что у него есть какая-то тайна. Что-то большее, чем «я перестал доверять себе». Может, он перестал доверять им?

   — Вик, я надеюсь, ты пошутил? — наконец мы все расселись, и я смогла обратиться к своему агенту. Хотя по красным, опухшим глазам Лайры прекрасно поняла: не шутил.

   Вместо ответа Вик стиснул мою руку:

   — Эверард Штерн был задержан сегодня утром. Ты можешь сказать им, девочка.

   Легкий, почти незаметный нажим в голосе Вика подсказал мне, что все не так просто. Поэтому я закрыла лицо руками и сгорбилась. Меня начало немного потряхивать. Смерть Алеззи, задержание Штерна и «ты можешь им все рассказать». Что именно?

   — А я предлагал подготовить ее к этому, — сокрушенно вздохнул Вик. — Эверард Штерн ее истинный партнер, и он причинял своей паре боль. Как физическую, так и душевную. Вы ведь уже побывали в той, с позволения сказать, квартире?

   Меня затрясло еще сильней. Что происходит, они хотят обвинить меня в смерти Алеззи? В пособничестве Штерну?

   — Как вы понимаете, в этом и состоит причина участия Тиль в скандальной фотосессии. Она как никто другой заинтересована в отмене поправки двадцать девять.

   Это верно. После того как Штерн показал мне свое истинное лицо, я даже думать о нем боюсь. Боюсь оставаться с ним наедине. Что он мог бы со мной сделать? Любая другая на моем месте вошла бы в дом. Там, между первым и вторым этажом пульт управления с которого можно перезагрузить охранную систему.

   — Госпожа Ферран-Толминсон, расскажите, как вы познакомились с господином Штерном.

   — Какое это имеет значение? — я выпрямилась и положила руки на подлокотники офисного кресла. — Алеззи мертв, вот что сейчас важнее всего.

   — Нам интересен этот случай с точки зрения психологии, — спокойно произнес один из конторщиков.

   Я оглядела серое помещение, таких же серых людей и поделила их чисто по внешним данным на две группы: силовики и аналитики. И, немного успокоившись, процедила:

   — Я не подопытная крыса. Если вас интересует вчерашний день, то пожалуйста.

   — Вся выставка восстановлена нами поминутно, — спокойно произнес один из аналитиков.

   — Никто из вас представиться не хочет?

   — Мы не называем имен.

   — Ясно.

   Они пытали меня на тему нашего со Штерном знакомства и нашей же жизни, я открещивалась от всех вопросов и попеременно посылала всех к прародителю оборотней.

   — Госпожа Ферран, возможно, вы не понимаете, но мы пытаемся установить психологический портрет господин Штерна. Отношения в семье могут рассказать о нем куда больше, чем все тесты.

   — Я не помню, как мы познакомились, — честно сказала я. — Там каким-то боком замешан фотограф Гвориан. Но как именно — не помню. Я была счастлива, у меня появился сильный, любящий мужчина. Целых три дня он носил меня на руках, мы планировали свадьбу и совместную жизнь. А на четвертый день он узнал, что я модель. Такому видному бизнесмену позорно связываться с той, чьи разнообразные фото давно разлетелись по сети. С тех мы встречались по воскресеньям на тайной квартире. Занимались сексом, иногда очень грубым и расходились.

   Я стиснула пальцы. Поверить не могу, что всего лишь неделю назад собиралась воспитать Штерна. Найти в нем что-то хорошее и надавить на светлые струны его души. Или как там выразился Вик?

   Нас тиранили еще несколько часов. Затем отпустили. Вик попросил Ламертана подержать меня у себя, что-то было не в порядке с моим домом. А я вдруг поняла, что не хочу туда возвращаться.

   — Останови у гостиницы «Серый Дол», — глухо попросила я Брока.

   — Вик сказал…

   — Я совершеннолетняя девочка, Брок. А ты слишком выразительно молчишь.

   Ламертан остановил машину и, не глядя на меня, спросил:

   — Почему не сказала?

   — А что ты мог сделать? Или не так, а почему я должна была думать, что ты что-то будешь делать? — я провела пальцем по стеклу. — Я верила, что он изменится. Что пройдет немного времени, чуть-чуть,