Серая мышь и первая красавица класса, что может быть у них общего? Оказывается, мужчина! Казалось, время излечило раны и первая любовь забыта, но всё не так просто. Сердце разрывается от тоски, в крови кипит страсть и толкает на безрассудство. Невеста уверена — жених никуда от неё не денется, а свидетельница уже ведёт свою игру. Кто из них станет женой? Пока не прозвучал марш Мендельсона, шанс оказаться у алтаря есть у каждой из подруг. И в борьбе за счастье в ход идёт всё: ложь, интриги и соблазнение.
Внимание! 18+
КТО ИЗ ВАС НЕВЕСТА? Тайна Ли
Серая мышь и первая красавица класса, что может быть у них общего? Оказывается, мужчина! Казалось, время излечило раны и первая любовь забыта, но всё не так просто. Сердце разрывается от тоски, в крови кипит страсть и толкает на безрассудство. Невеста уверена — жених никуда от неё не денется, а свидетельница уже ведёт свою игру. Кто из них станет женой? Пока не прозвучал марш Мендельсона, шанс оказаться у алтаря есть у каждой из подруг. И в борьбе за счастье в ход идёт всё: ложь, интриги и соблазнение.
— Просыпаемся! — раздвигая мощным бюстом нерасторопных пассажиров, сквозь вагон прошла проводница, оставляя за собой шлейф из аромата кофе и запаха дешёвого дезодоранта. — Через час прибываем!
Вера потёрла друг о друга ладошки: руки заледенели. И сквозняки тут ни при чём. Ещё несколько часов, и начнётся дневная жара. Вера нервничала. Каждый час в дороге сжимался кольцом на её груди, мешая нормально дышать. Прошло два года с тех пор, как сразу после окончания юрфака она против воли родителей уехала из родного города. В памяти знакомых Вера всё ещё оставалась серой мышью. Она не знала, изменит ли их отношение то, что теперь она работает помощницей юриста в большой столичной фирме и вот-вот получит повышение.
Сейчас идея стать свидетельницей на свадьбе подруги детства уже не выглядела такой хорошей. Увидят бывшие знакомые её брендовые шмотки, послушают рассказы о столичной жизни, а дальше что? Ещё вчера ей казалось, что они посмотрят на неё и сразу поймут: Мышь теперь Вера Александровна. А сегодня сосёт под ложечкой, и влажные ладони мнут без того не идеальную ткань льняных брючек.
В соседнем отсеке разревелся ребёнок. С другой стороны разгорался скандал. Потянуло сквозняком от туалета. Начинается. Вера поморщилась и спрятала нос в шёлковый шейный платок, единственный яркий аксессуар в её облике. Запах любимых Mademoiselle Chanel ослабил ароматы плацкарта. Других билетов в кассах не оказалось — лето.
Выспаться в плацкарте — занятие в любом случае нетривиальное. Вера встала раньше других, успела привести себя в порядок и свернуть матрас на нижней полке. Ужасно хотелось есть, и это не улучшало настроение. Соседи зашуршали остатками ужина.
— Девушка, вы не едите? — не старая ещё тётка обдала Веру запахом варёных яиц и свежих огурцов из пластикового контейнера. — Тогда уступите людям место за столиком.
Совершенно уверенная, что её немедленно послушаются, она поставила свою снедь прямо перед девушкой и теперь нависала над ней всем крепко сбитым телом, пахнущим дешёвым стиральным порошком и потом. Вера инстинктивно дёрнулась, чтобы освободить место, и тут же себя остановила. С какого перепуга она должна жертвовать остатками комфорта ради чужого и к тому же несимпатичного человека? Достаточно того, что ей приходится всё это нюхать. Гораздо приятнее это делать, глядя в окно.
— Когда люди просят о чём-то и надеются получить желаемое, они говорят «пожалуйста», — как можно холоднее произнесла Вера. — Это моя полка и уступать её я не собираюсь.
— Да тебе что, трудно, что ли?! — возмутилась соседка.
— Просто не хочу, — она достала из кожаного саквояжа наушники и демонстративно водрузила на голову.
Музыка защитила от окружающего бедлама. Голос Сандры Крету унёс Веру в другую реальность. Внизу живота потеплело, а по телу патокой растеклась приятная истома. Так бывало всегда, когда Вера вспоминала вечер, перевернувший её жизнь. Можно сказать, что именно тогда она потеряла невинность, хотя к ней даже не прикасались.
Рядом что-то упало. Вера приоткрыла глаза. Толстый том «Войны и мира». Таким и пришибить можно. Девушка с тоской покосилась на проплывающие за окном деревянные хибары. И это называется дачи. Тьфу. Лучше сидеть с закрытыми глазами.
Слава богу, у неё хватило характера вырваться из вязкой серой безнадёги. Недавно она купила однушку в спальном районе и теперь нацелилась на загородный дом. Вера Александровна собой гордилась, а Мышке ужасно хотелось одобрения родных и знакомых.
***
Вера путалась в подоле, пытаясь застегнуть босоножки. Слышала бы сейчас Лерка свою свидетельницу! Таких проклятий в её адрес наверняка ещё никто не произносил. Это же надо такое удумать: подружки невесты и свидетельница должны прийти в ЗАГС в длинных свадебных платьях! И ведь упёрлась, коза безрогая! А как ей откажешь? «Мы же сто лет знакомы, столько слёз вместе пролито, тортов съедено, диет перепробовано!» Тьфу!
Только парней подруги никогда не делили: Лерка красотка, на её фоне Веру не замечали. Ещё бы! Валерия умела себя подать. «Я выгляжу как актриса немого кино», — говорила она, тщательно подводя алой помадой тонкие губы. «У меня прабабушка — польская аристократка», — будто невзначай сообщала Лерка новым знакомым. Верили в это легко. Горделивая осанка, тонкие брови вразлёт, аккуратный носик — хоть сейчас надевай корону.
Хрупкая платиновая блондинка весьма выигрышно смотрелась рядом с обычной шатенкой. Завидовала ли Вера подруге? Ещё как! Одно время она даже хотела сделать пластику носа. Потом подумала, посчитала и решила потратить деньги иначе. Фитнес, курсы макияжа, консультации со стилистом — и через год Вера сама себя не узнавала.
Вера покрутилась перед зеркалом, привычно потренировала лицо: улыбка лёгкая, холодная, открытая. Поворот головы надменный, изящный, приглашающий. Чёрт! Взгляд оставался испуганным, сколько она ни щурилась и ни таращилась. Придётся оставаться нежной ланью.
По жизни тихоня, на работе Вера частенько удивляла коллег и клиентов. Вообще, с точки зрения женских журналов, дева в беде — отличный вариант. Мужчинам нравится чувствовать себя рыцарями, это и без прессы всем известно. Но пользоваться своей внешностью Вере удавалось с трудом.
Мышка. Детское прозвище прилипло намертво. Въелось в подсознание, проникло под кожу. Даже года аутотренинга не хватило, приходилось постоянно контролировать осанку и поведение. А теперь ещё и возвращение в родной город, где все её знают и помнят, как серую мышь.
Родственники и знакомые назвали её только так, совершенно не обращая внимания на недовольство Веры. Мама даже ругала: «Против природы не попрёшь, нечего и стараться. Чего зря кобенишься?» Из-за этого Вера не рискнула жить у родителей, побоялась. Сняла гостиницу на неделю, а родных решила навестить после свадьбы.
В их компании, кроме Веры и Лерки, все уже были замужем. Имя жениха она скрывала. Даже устроила у себя в ВК голосование. У Веры глаза на лоб полезли от количества претендентов. Ведь просто так их не могли предложить, значит, со всеми этими парнями невеста встречалась. Не факт, что спала, но на свидания ходила точно. Некоторые имена были ей знакомы, а при виде одного сердце и вовсе сжалось.
Вера была в курсе похождений подруги. Только всё ли та рассказывала? Учились девушки в одном институте, но Лера осталась, а Вера уехала. Её ждала перспективная работа в столице. Сколько её ни пытали, она так и не созналась, как смогла пробиться наверх. Отшучивалась через силу: «Должна же в женщине быть какая-то загадка!»
Скелетов у неё полный шкаф. Его дверцы она держала закрытыми на ключ даже от лучшей подруги. Чтобы не молчать весь разговор по Скайпу, Вера придумывала о себе истории. Обычно она вычитывала их из любовных романов.
Живёт-то Вера в другом городе, кто проверит? Иногда ей всё-таки казалось, что Лерка догадывается, кто помог ей с работой и переездом. Очень ушлая была подружка, всегда всё про всех знала. Вера часто вспоминала вечер, ставший переломным моментом в её жизни.
***
— Верочка, голубушка, вы себя не цените, — не молодой, но подтянутый профессор обошёл вокруг испуганно замершей посреди его гостиной студентки. — Для такого алмаза нужны правильная огранка и достойная оправа.
Испуганная брюнетка в приталенной белой блузке навыпуск и клетчатой юбке до колен плотнее прижала к груди тетради с конспектами. Чёрт-чёрт-чёрт! Что такое не везёт и как с ним бороться? Свалилась с гриппом, когда осталось сдать последний зачёт! Потом заболел препод.
Но кого и когда волновали проблемы студенток? Нет оценки, нет стипендии. В деканате ей равнодушно сунули листок с телефоном профессора. Он любезно согласился принять зачёт на дому. У Веры тогда никаких мыслей не возникло. Пётр Константинович на вид мужчина вполне интеллигентный: благородная седина на висках, строгие костюмы, белоснежные рубашки, трость. Пахнет от него приятно. Дистанцию со студентами держал всегда, никаких слухов о нём не было. Он же вообще старый, ему лет сорок, не меньше! И вот на тебе.
Ходит кругами, косит глазом в скромное декольте. Принюхивается. Когда тёплые пальцы коснулись её подбородка, Вера вздрогнула и отшатнулась. Сбежать? Силой такой мужчина удерживать не станет, он же не извращенец. Стипендию терять не хотелось.
— Не тряситесь вы так, милочка, — профессор отошёл и опустился в глубокое кресло. — Я не ем молоденьких студенток на обед. Тем более вы принесли коробку моих любимых пирожных.
До этого он два часа гонял её по всем темам налогового права. От обилия дополнительных вопросов трещала голова. Зачётка лежала на столе рядом с креслом, и подпись в ней пока не появилась. Если смотреть правде в глаза, профессор оказался интересным собеседником. Несколько старомодная манера общения Вере даже понравилась.
Только к концу беседы в поведении Петра Константиновича что-то неуловимо изменилось. И смотрел он теперь на свою студентку совсем не как преподаватель. Под его оценивающим взглядом Вера чувствовала себя крайне неловко. Блузка казалась слишком обтягивающей, юбка — короткой, причёска — лохматой. Вместо того, чтобы немедленно бежать из этого дома, Вера мялась посреди гостиной. Страх в ней отчаянно боролся с природной нерешительностью.
— А как же зачёт? — пискнула отчаянно краснеющая девушка.
— А как же чай? — приподнял бровь Пётр Константинович. — Должен же я получить хоть какую-то компенсацию за потраченное время?
Он слегка приподнял уголки рта, обозначив улыбку. Она отразилась в тёмных глазах, смягчила резкие черты лица. Даже нос с чётко очерченными ноздрями больше не казался хищным. Вера слегка расслабилась, сделала крохотный шажок к столу.
В универе она славилась способностью рационально мыслить. Раз ничего предосудительного профессор не предлагал и не делал, Вера решила договориться. Подумаешь, захотел вместе со студенткой выпить чая. Может быть, все так делают. Ага. И о личной жизни тоже расспрашивают все. И про заклятую подружку Лерку, и про козлов-парней, которым лишь бы списать на халяву.
В конце задушевной беседы Вере было жалко себя до слёз. Пётр Константинович сочувствовал. Кивал. Гладил по руке. Подливал чай. Он уже не казался надменным и холодным. Да её родной отец никогда так внимательно не слушал.
— Верочка, у вас же до окончания института остался последний год? — профессор придвинул к ней вазочку с пастилой и выжидающе умолк.
— Да, — она насторожилась.
Это если не присматриваться, Пётр Константинович казался старым. При неформальном общении было видно, что рука у него твёрдая, под домашними брюками скрываются сильные ноги. Двигался профессор уверенно и плавно, как боец из фильма про ниндзя.
— Вы ведь хотите всем доказать, что не какая-то серая мышка, а личность, способная добиться успеха? — голос его вдруг сделался вкрадчивым, будто он боялся спугнуть жертву.
— Да, — Вера вжалась в спинку кресла.
— И вы готовы ради этого трудиться и даже переехать в другой город? — профессор неопределённо покрутил кистью руки.
Красивой, надо признать, руки. С длинными музыкальными пальцами, аккуратными ногтями и широким запястьем. Вера даже засмотрелась, как под бледной кожей двигаются суставы и сухожилия.
— Д-д-да, — было бы странно, если бы она ответила «нет».
Все нормальные люди хотят лучшей жизни. А уж девушки из небогатых семей, где кроме них имеются голодные рты, и подавно. Так что и трудиться, и переехать из хрущёвки, в которой жило три поколения семьи Птицыных, она действительно хотела.
— Тогда я готов стать вашей феей-крёстной, — Пётр Константинович почти улыбнулся.
Тёмные глаза сверкнули. Вера посмотрела в них и почувствовала себя бабочкой, попавшей в плен мягкой паутины. Вроде опасности не видно, а сердечко ёкает и пальчики на ногах поджимаются.
— Это как? — она уставилась на преподавателя испуганными глазищами.
— Я работаю здесь последний год, после чего уеду в Москву. Если вы согласитесь, я стану руководителем вашего диплома, — снисходительно сообщил мужчина, сделав маленький глоточек чая. — А потом мы вместе уедем в столицу, и там я для начала устрою вас стажёром в юротдел хорошей фирмы.
— И что я за это буду вам должна? — Веру вдруг накрыло олимпийское спокойствие.
Собственно, что ей терять? Первая любовь давно прошла, оставив о себе память из тетрадки с девичьими стихами и засушенного цветка жасмина. Никто из одногруппников Верой не интересовался, рядом было слишком много богатых и красивых девушек. Юристы же всегда думают на перспективу.
— Вы же большая девочка, должны понимать, — тёплая ладонь накрыла дрожащие девичьи пальчики. — Вот, выпейте ещё горячего чая с вареньем.
— Вы же не замуж меня зовёте? — настороженно уточнила Вера.
— Упаси бог! — всплеснул руками профессор. — Не принимайте это на свой счёт, но я старый холостяк и не намерен менять привычки. У вас будет своя жизнь, у меня своя.
— Я правильно поняла: вы готовы помочь мне с дипломным проектом, обеспечить хорошей работой, а я за это должна стать вашей любовницей?
— Не совсем. Я буду полноценным руководителем вашей дипломной работы. Вполне возможно, что после защиты вы получите направление в аспирантуру. Я, кстати, и в этом случае готов взять на себя руководство вашей научной работой. — Пётр Константинович сцепил пальцы на колене и слегка покачивал тапком. — Вы также сможете рассчитывать на обеспечение жильём и неким прожиточным минимумом, сумму мы обговорим отдельно.
— И что, за все эти блага вам хватит двух встреч в неделю?
На её взгляд, условия были почти сказочные. Ещё и жить сможет одна. Она каждый день об этом мечтала последние десять лет! Вера чуть не ляпнула про составление договора. Нет, можно было бы попытаться, но ей самой это нужно?
— Да, но на моих условиях, — профессор моментально вернул себе внимание студентки.
— На каких же? — подобралась Вера.
— Общаться мы будем на вашей территории. Значит, обеспечивать комфорт наших встреч придётся вам. Чистота, уют, и всё такое прочее будут полностью в ваших руках. — Пётр Константинович сел ровнее и продолжил тоном, не допускающим возражений: — Полное подчинение. Мои желания для вас закон на всё время сотрудничества. И никаких случайных или не очень связей на стороне. Если вы захотите встречаться с другим мужчиной, то сообщите мне об этом за две недели, чтобы я мог подобрать замену. После этого мы разрываем наши договорённости, и ежемесячные выплаты на ваш счёт прекращаются.
Вера облегчённо выдохнула. Такой подход ей понятен. Неромантично? Она как-нибудь обойдётся. Главное, вырваться из удушающей атмосферы сонного городишки. А то, чего от неё хочет профессор… Он импозантный мужчина с интересной внешностью. Наверняка за годы практики научился обращаться с женщинами.
— Я бы согласилась попробовать, — Вера густо покраснела.
— Тогда начнём прямо сейчас, — в голосе профессора появились глубокие бархатные нотки.
— Но я никогда… — она растерялась.
— Ш-ш-ш-ш. Расскажете, если я спрошу. А пока просто выполняйте мои указания. Для начала расстегните блузку.
— И всё? — Вера почему-то испугалась и двумя руками вцепилась в воротничок.
— Верочка, мы говорили о полном подчинении, — немного устало произнёс мужчина. — Делайте, что я велел.
— Я не согласна на БДСМ и другие извращения, — раздеваться прямо сейчас ужасно не хотелось.
— Обещаю, ничего противоестественного с вами происходить не будет. Тем более против воли. — Пётр Константинович вздёрнул подбородок, а Вере показалось, что на неё смотрят сверху вниз, хотя она стояла, а профессор сидел. — Сегодня я хочу на вас только посмотреть, давно об этом мечтаю. Доверьтесь мне. Итак, блузка.
Вера медленно подняла руки к верхней пуговице. Пальцы будто одеревенели и никак не могли справиться с противным кругляшком. Профессор закинул ногу на ногу и из кресла наблюдал за борьбой с фурнитурой. Он по-прежнему выглядел несколько отстранённо, и только лёгкий румянец на скулах показывал его заинтересованность.
Пуговицы закончились, полы блузки разошлись, обнажая подтянутый живот и скромный трикотажный бюстик с простеньким кружевом по краю. Вера непроизвольно подняла руки и прикрылась от пристального взгляда мужчины.
— Верочка, вы меня удивляете. На пляжах бикини гораздо откровеннее вашего белья. — Девушку бросило в жар от одобрения, горящего в глазах мужчины. — У вас красивое молодое тело. Не стоит его стеснятся. Снимите блузку.
— Повернитесь. — Он явно наслаждался смущением девушки и её неопытностью. — Сложите вещи на стул, не надо держать их в руках.
— Теперь юбка. — Кисть руки описала дугу, будто он откинул ненужный предмет гардероба в сторону. — Снимите её.
Вера раздевалась медленно. Конечно, она стеснялась, но отказываться от договора не собиралась. Профессор вряд ли будет афишировать связь со студенткой, и её это вполне устраивало. Главное, сейчас не опозориться. Будет крайне неловко испортить о себе впечатление неуклюжестью.
— Колготки.
Она аккуратно стянула с ног тонкий нейлон. Стараясь двигаться плавно, подошла к стулу и положила их поверх остальной одежды. Стоять перед мужчиной в одном белье было странно, но очень волнующе. Вера понимала, что возбудилась, и её это удивило. А как же чувства?
— Хорошо. Мы подошли к самому интересному. — Пётр Константинович подался вперёд. — Я хочу видеть вас обнажённой.
— Мы будем обращаться друг к другу на вы?
Этот вопрос почему-то показался очень важным. Вере вдруг стало смешно. Так общались только герои исторических мелодрам, да и то пока не попадали в постель.
— Именно так, — с серьёзным видом кивнул профессор.
— Даже в постели? — не поверила Вера.
— Конечно. И в дальнейшем я не буду вас уговаривать. — Пётр Константинович раздражённо дёрнул уголком рта. — Или вы выполняете мои просьбы, или мы расстаёмся. Договорились?
— Хорошо, — она покорно опустила голову.
— Я жду.
Вера завела руки за спину, нащупала застёжку. Очень хотелось сделать это эротично, но мешал румянец, заливавший щёки, тонкую шею и стекавший к груди. Она уже не знала, что её смущает сильнее: необходимость раздеться или ласкающий тёмный взгляд мужчины.
— У вас прекрасной формы грудь, — глубокий бархатистый голос запустил по её телу мириады мурашек. — Приятно смотреть и, уверен, прикасаться. Попробуйте.
— Что? — опешила Вера.
— Погладьте свои восхитительные груди, поиграйте с сосками, — ободряюще улыбнулся Пётр Константинович. — Вам приятно?
Руки девушки заметно подрагивали. Она несмело прикоснулась к тонкой коже, подсвеченной голубыми венками. Соски напряглись и теперь бесстыдно торчали.
— Мне неловко, — пряча глаза и едва шевеля губами, произнесла Вера.
— Это естественно, — профессор одобрительно кивнул. — Но ощущения, ощущения какие? Опишите мне их.
— По телу от груди будто слабость расползается. — Вера даже склонила голову на бок, прислушиваясь к собственному телу. — В сосках щекотно и очень приятно. А ещё там внизу тоже…
— Что, не стесняйтесь, Верочка, говорите.
Рот мужчины слегка приоткрылся. Обнажились белые крепкие зубы. «Такой укусит, мало не покажется», — подумала Вера и кинула на своего единственного зрителя быстрый взгляд. Он сидел нога на ногу, и явной реакции на её действия Вера не заметила. Хотя дышал мужчина тяжело.
— Приятно. И щекотно. Горячо. Так и должно быть? — она неуверенно посмотрела на профессора.
— Да, красавица. Теперь повернись спиной. Молодец, — голос Петра Константиновича заметно охрип. — Попка выше всяческих похвал. Бег или фитнес?
— Йога, — Вера так и стояла, прижав лицо к коленям.
— Давно? — профессор встал и обошёл по кругу сложившуюся пополам девушку.
— Шесть лет, — на выдохе произнесла Вера.
— Потрясающе! Выпрямись. Наклонись вперёд. — Её попки едва уловимо коснулись кончики пальцев. Так легко, что могло и показаться. — Вид незабываемый! Вас надо снимать в студии или писать картины.
— Нет, я против! — такая известность будущему юристу точно не нужна.
— Забудьте, это у меня от избытка эстетического восторга. — Пётр Константинович вернулся в кресло. — Поставьте ноги шире. Эпиляцию когда-нибудь делали?
— Нет, — Вера вдруг снова сложилась и так посмотрела на него: вверх тормашками между собственных ног.
Профессор дрогнул. Сжал руки до побеления костяшек. Его ноздри хищно раздувались, грудь вздымалась. Вера испугалась. Вот накинется он на неё сейчас — и что делать? «Ноги раздвигать», — внутренний голос ехидно напомнил о договоре.
— Надо сделать. А ещё лучше красивую интимную стрижку, но без пошлостей типа страз и милых рожиц. К следующему визиту.
Квартиру профессора Вера покинула на подгибающихся ногах. Внизу живота болезненно тянуло. Ткань жутко раздражала соски. Домой она пришла в мокрых насквозь трусиках и сразу бросилась в душ. Упругая струя впервые дарила ей новые острые ощущения.
Стоило немного расслабиться, как в дверь ванной заколотил дед:
— Верка, ты здесь не одна живёшь! Сама будешь за воду платить, а мы станем плескаться по часу, тогда узнаешь!
Мать, как и всегда, промолчала, лишь проводила вышедшую из ванной дочь осуждающим взглядом. Вера, из последних сил подрабатывающая где можно и нельзя, не понимала, как можно тянуть деньги у пенсионеров. Сама она уже давно не брала у родителей ни копейки. Лучше ходить в одних и тех же вещах, но не слышать брошенного в спину: «Дармоедка». Так что решение она приняла легко и ни разу за два года об этом не пожалела.
***
Лерка обещала, что свидетель ей понравится: «Ты себе не представляешь, какой он классный! Красавец, умница, свой бизнес, кубики на животе». «Так почему он свидетель, а не жених?» — подколола Вера. «Сама увидишь. Уверена, ты меня поймёшь как никто. Мы же подруги!» — рассмеялась Лера.