Голос Тайра. Жертва порока. Кристина Кандера

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Никогда не иди на поводу у собственных амбиций и желаний – так говорила маменька, пытаясь втолковать в мою светлую голову житейские правила и мудрости. Никогда не ввязывайся в спор с тем, кто умнее, хитрее и опытнее. И никогда – никогда! – не связывайся с аристократами! Ни к чему хорошему это не приведет.

   Я нарушила все заповеди. Теперь бы разобраться с последствиями.

ГЛАВА 1

- Свадьба! Представляешь? Этот идиот надумал жениться!! И когда?! Когда?!

   В кабинете дяди Фила было прохладно – магический вентилятор исправно крутился под потолком, гоняя еще не успевший раскалиться с утра воздух - окна были плотно закрыты, что исключало попадание уличного шума. Сам же господин главный редактор газеты «Голос Тайра» и по совместительству владелец этой самой газеты бегал из угла в угол, то запуская пальцы в собственные волосы, то потрясая кулаками.

   - Это немыслимо! Это катастрофа! Это конец всему!!

   Я опустила глаза, мысленно представляя себе картинку: спина прямая, руки сложены на коленях, складки на платье аккуратно расправлены. Этакая благородная барышня. Сущий ангел, на первый взгляд. И на второй. И даже на третий.

   - Ты понимаешь, чем мне все это грозит?! – дядя Фил, вероятно устав бегать из угла в угол, остановился напротив и, уперев руки в бока, принялся сверлить меня злым взглядом своих карих глаз. Стоит ли говорить, что я почувствовала себя очень неуютно под таким прицелом? Но, памятуя о том, для чего меня всей редакцией слезно уговаривали прийти в этот кабинет, утвердительно кивнула, соглашаясь со всеми доводами своего родственника.

   В ответ на мой жест, редактор газеты «Голос Тайра» закатил глаза и со стоном опустился на соседний стул.

   - Да ничего ты не понимаешь! – взвыл дядя Фил. – Ровным счетом ничего! Этот… этот… даже не знаю, как обозвать его, женится! Ты можешь себе представить, что все это значит для меня? Для газеты? Для Империи, в конце-то концов?!!

   Я снова кивнула, молча соглашаясь со всем, что вещал мой родственник. Зная дядю Филиппа, прекрасно понимала, что единственная возможность пережить бурю и не оказаться во всем виноватой – это соглашаться со всем, что он скажет и - ни в коем случае! – не противоречить и не вступать с ним в споры. Знали об этом и остальные сотрудники «Голоса Тайра», но не умели усмирять своего работодателя, так, как я, а потому, именно мне и пришлось сидеть здесь, в его кабинете, выслушивать возмущенные выкрики господина главного редактора, кивать в ответ и, – что самое невыносимое! - молчать.

   Поняв, что другой реакции, кроме как молчаливого согласия, он от меня не дождется, дядя Фил поднялся со стула и принялся снова расхаживать по кабинету. Но на этот раз он уже не бегал из угла в угол, а степенно прохаживался по светлому пушистому ковру, заложив руки за спину, рассуждая сам с собой:

   - Я его уволю… нет, - тут же поправился он, - это будет слишком легким для него наказанием. К тому же, если я его уволю, то «Вестник» и этот падальщик Доргван тут же подхватит моего лучшего журналиста. Не-е-ет, - тут же протянул главный редактор «Голоса Тайра», мстительно прищуриваясь, - такой радости я им не доставлю. Ни-за-что! Я лучше что-нибудь другое придумаю, - я исподлобья следила за метаниями родственника, безошибочно определив именно тот момент, когда в его светлую голову пришла очередная идея наказания нерадивого журналиста, единственным прегрешением которого было – о, ужас! – то, что он решил устроить свою личную жизнь в такой неподходящий, по мнению моего дядюшки, день. – Я его сошлю. Да, точно! – дядя Фил остановился на месте и поднял вверх указательный палец правой руки. – Будет он у меня до конца жизни про бездомных котят статейки клепать. Или, лучше отправлю я его в провинцию, освещать достижения магов-селекционеров в области растениеводства. Вот тогда он у меня попляшет! Вот тогда я буду торжествовать!

   Когда дядя заговорил про селекцию, я поняла, что пора вмешаться. Ну, просто потому что, все работники газеты, и я в том числе, прекрасно знали, что никуда он Тома Брайта не отправит, и не уволит. Просто Том, он же звезда не только «Голоса», он - пример для всех журналистов в Империи. Он же что угодно разнюхает и так преподаст, что любо-дорого. А потому, когда дядя стал придумывать особо грязные способы отмщения несчастному Тому, я решила вмешаться.

   - Так, а что такого случилось, что Том так срочно понадобился?

   Дядя Фил застыл на месте с поднятой ногой – он как раз собирался следующий шаг сделать, но мой вопрос застал его на середине действа. Постоял так с секунду, затем поставил ногу на пол, развернулся ко мне всем корпусом, слегка наклонился вперед, чтобы было удобно смотреть мне в глаза, и так спокойно-преспокойно спросил:

   - А ты здесь зачем сидишь?

   - А? А… я… это… - и вот тут я поняла, что попала. Что надо было мне еще немножко про методы селекции в растениеводстве и естественный отбор в природной среде послушать, потому что теперь дядя Фил на меня переключится.

   - Я тебя спрашиваю, - очень спокойно, даже как-то ласково, вопрошал у меня главный редактор газеты «Голос Тайра», - ты здесь что забыла? Тебя кто звал-то?

   - Так это… ты же сам и звал, - не слишком уверено кивнула в ответ, стараясь не смотреть дяде в глаза.

   - На меня смотри, когда я с тобой разговариваю! – рявкнул он, и я, вздрогнув, тут же подняла глаза. – Эти бездельники опять тебя подослали? Да…

   - Да нет, - покачала я головой. – Я сама, честно.

   Вообще, я дядю не боялась. Я его знала, как облупленного, все-таки последние пять лет он мне и вместо отца и вместо матери был, когда я, сбежав из провинции, появилась на пороге его дома и заявила, что теперь меня из столицы никто не увезет, принял активное участие в моей судьбе. Даже с маменькой договорился, что вроде как опекать меня будет, бумаги там какие-то состряпал. Так что бояться я его не боялась, но опасалась. Потому как последние полгода работала тут же, в редакции «Голоса Тайра», правда на должности младшего помощника корректора. Почему младшего и почему помощника? А это дядюшка так поиздевался специально. Даже должность эту самолично придумал.

   Меня же когда из Магической императорской академии выгнали, ну не выгнали, а выпустили, по всем правилам, правда, диплома я так и не получила, но это совсем другая история. Так вот, после того, как мое обучение закончилось, я чтобы дядю лишний раз не нервировать, на курсы журналистов отправилась, трехмесячные. Ну, откуда же мне было знать, что это какой-то мошенник просто денег подзаработать решил и на самом деле ничему меня учить не собирался?

   А когда он исчез в неизвестном направлении спустя всего неделю, после того как деньги за обучение оказались уплачены, я и призналась во всем дяде Филиппу. А он… он тогда долго смеялся и даже статью в «Голос» написал. Сам. О том, как бестолковых дур (правда он покорректнее выразился, но сути это не меняет) разводят на деньги разные проходимцы. Еще и мораль в конце вывел, что благовоспитанным девушкам, надо не по курсам разным-всяким бегать, мужские профессии осваивая, а дома сидеть, пироги печь, да детям сопли утирать. Ох, и зла же я тогда была! Но делать было нечего, замуж меня в скором порядке дядя Филипп выдать не удосужился (кандидата подходящего не подвернулось), к маменьке на юг империи я уже сама ехать отказалась наотрез, а занять меня чем-нибудь надо было, чтобы, по словам самого дяди: «Не влипла в очередные неприятности, людям на смех».

    Вот он меня и пристроил в редакцию на смешную должность, с оговоркой, что если я год не проработаю младшим помощником корректора, если не выдержу, то тогда придется мне паковать чемоданы и возвращаться к маменьке под бок.

   Ну а я в провинцию не собиралась никаким образом. Я не для того в четырнадцать лет из дома сбежала и сама, тайком ото всех, в столицу пробиралась, чтобы в девятнадцать обратно возвращаться с поджатым хвостом. Вот и приходилось терпеть и работать, и молчать… иногда.

   Пока я предавалась размышлениям, дядя Фил снова вошел в раж и теперь уже поносил на чем свет стоит всех сотрудников редакции и меня в том числе. Только вот исходя из его разглагольствований, я не очень поняла, он нами недоволен или все же восхищается сообразительностью?

   - Так, а чего случилось то? – перебивая родственника на полуслове, повторила я свой вопрос. – Зачем так срочно Том понадобился?

   - А ты не знаешь? – выдохнул дядя.

   Я честно помотала головой.

   - Ну вот! – снова закатил глаза мой родственник. – Все знают. Весь город гудит. Вся Империя в курсе, а у меня в редакции никто ни сном, ни духом! Ох, Брайт, Брайт, на кого ты меня оставил, на кого променял, - и, не обращая больше на меня внимания, дядя Фил, понурив голову, направился к своему столу и рухнул в кресло. Тяжело облокотился о столешницу и закрыл лицо руками.

   Я тут же подскочила со своего стула, метнулась к небольшому столику в углу, налила в стакан воды из графина и услужливо поставила перед дядей.

   - Ну, дядя Фил, - легонько погладила его по плечу, - ну, не берите все так близко к сердцу. Расскажите лучше, что такого стряслось.

   Несмотря на то, что мой родственник так сокрушался о том, что какое-то важное событие прошло мимо нашей газеты, я была уверена, что на самом деле все это не совсем так, вернее, совсем не так. Слишком хорошо знала, как у дяди налажена агентурная сеть, прекрасно себе представляла, что у него есть свои информаторы везде, где только можно и зачастую благодаря такому ведению дел, именно «Голос Тайра» являлся той самой газетой, которая освещала самые громкие мероприятия и становилась кузницей сенсаций.

   Да к тому же, учитывая, что дяде понадобился именно Том Брайт, я могла предположить, что в столице случилось что-то нехорошее. Просто, Том, он же в основном о криминальных событиях писал, проводил журналистские расследования, частенько раскрывал истинного преступника раньше, чем доблестные работники имперской полиции. Да-да, и именно поэтому, «Голос Тайра» так не любили доблестные слуги правопорядка.

   - Что стряслось? – убрал ладони от лица дядя Филипп. – А то стряслось, что не далее, как этой ночью убили дочь лорда Нейроса. Единственную дочь. Наследницу немаленького такого состояния. А написать про это некому. И на место преступления мне отправить некого. А этот паразит Доргван, я уверен, уже вовсю своих падальщиков натаскивает. И это «Вестник», а не «Голос Тайра» будет освещать этапы расследования. Небось, проходимцы, которых выкармливает этот мерзавец Доргван, уже крутятся на месте преступления, а то и статейки клепают.

   - Поручите эту статью кому-нибудь другому, беды-то? – я пожала плечами.

   - Кому? Вот кому мне ее поручить, если по криминалу у нас только этот паршивец Брайт специалист? Ты мне не подскажешь? Может быть, мне стоит попросить написать об этом леди Истар? – я скривилась от такого предположения. Леди Истар, конечно же, была достойной дамой, но она чересчур сильно любила животных и писала в основном только про них. Люди же, тем более мертвые, ее интересовали мало. Вернее, не интересовали совсем.

   - Или господину Молару? – продолжал высказывать предположения дядюшка.

   После этого дядиного предположения я скривилась еще больше. Молар вел колонку светских новостей. И в случае убийства леди Как-ее-там, скорее всего, написал бы не об этом, а о том кто, где, с кем и каким образом. У него это лучше всего получалось. А убийство? Убийство – это, по его мнению, мерзко и не стоит внимания. Вот о том, с кем перед смертью развлекалась покойная, господин Молар написал бы, ох, как бы он об этом написал. Еще и магоснимки бы приложил и интервью, взятое за минуту до смерти. Он на это мастер, каких поискать. К слову сказать, именно из-за его колонки на «Голос Тайра» чаще всего в суд подают. Но и из-за этой колонки нас больше всего и читают. Всем же интересно, кто, с кем и в какой позе.

   - Или, на крайний случай, вон, - и дядя кивнул на дверь, - Малкольму? – стоит ли говорить, какая гримаса появилась на моем лице после упоминания имени моего заклятого врага – секретаря дядюшки Филиппа? - А может, ты прикажешь мне самому этим заняться и забросить все остальные дела?

   В этот момент так некстати раздался сигнал из переговорника – кто-то усиленно пытался связаться с господином главным редактором. Этот факт еще больше вывел моего родственника из себя и он, подхватив переговорную трубку, изо всех сил рявкнул в нее:

   - Я занят!!

   А затем, бросив трубку на подставку, заорал еще громче:

   - Малкольм!!

   По тому, как быстро отворилась дверь, я сделала вывод, что дядюшкин секретарь по своему обыкновению далеко не отходил и подслушивал с той стороны.

   - Д-да, госпо…

   - Сделай так, чтобы меня никто не беспокоил! Почему я должен это повторять по нескольку раз?! Неужели ты настолько бесполезен, что не можешь понять мои слова и выполнить распоряжение раз и навсегда?! – и он еще что-то кричал невозмутимому, как и всегда, секретарю.

   А я немного развернулась в кресле и бросила на Малкольма ликующий взгляд, как бы показывая этим свое превосходство. Мелочно и низко? Возможно. Но, мне это доставило удовольствие, да и настроение как-то сразу стало улучшаться. Предпочитаю, чтобы дядя Филипп срывался и кричал на кого-нибудь другого, потому что когда он начинает учить жизни меня, я не сдерживаюсь, и тогда рычим и ругаемся мы уже вдвоем. А после таких «семейных разговоров» я чувствую себя так, словно меня заставили пробежать, по крайней мере, несколько километров, причем в туфлях на каблуках, шляпке и многослойных юбках.

   Малкольм зло глянул в мою сторону и скрылся за дверью, а дядя Фил откинулся на спинку собственного кресла и устало прикрыл глаза.

   - И почему вокруг меня одни идиоты? – пробормотал он.

   Я посчитала вопрос риторическим и не стала на него отвечать, как не стала и уточнять, что в данный конкретный момент вокруг дяди есть только его единственная и горячо любимая племянница, а себя я к идиотам уж точно не отношу.

   - Что еще ты от меня хотела? – дядя Фил приоткрыл один глаз и пытливо уставился на меня. – Зачем приходила-то?

   - Да так, - отмахнулась я. Ну не сдавать же мне разъяренному господину главному редактору работников его же газеты, которые меня сюда и направили, слезно умоляя «сделать хоть что-нибудь»? Мелочно это как-то и непрофессионально.

   - Ну, говори уже, пока я добрый. Вдруг даже сделаю, как попросишь.

   А вот такой шанс упускать было никак нельзя. Не часто дядя Фил готов вот так взять и что-то сделать. Я стала лихорадочно раздумывать о том, чего мне больше всего хочется сейчас? Магический вентилятор в кабинет? Повышение зарплаты? Все не то, все не то…

   Как назло, в этот момент в голове крутилась всякая ерунда вроде новой шляпки или набора для письма, но это все такие мелочи за которыми я уже лет с восемнадцати не обращаюсь к дяде. Можно было бы еще попросить личный магопереговорник. Они как раз в моду вошли, маленькие такие, в карман или в сумочку помещаются. А женские модели, так и вовсе разноцветные делают, розовенькие там или голубенькие, камешками украшены. Я вон давече читала в колонке господина Молара о том, что дочка императорского советника по финансовым вопросам приобрела себе такой, так на его декорирование брильянтов ушло на такую сумму, какую я в «Голосе Тайра» за всю жизнь не заработаю. Взгляд мой заметался по сторонам, мысли пришли в движение. «Что же попросить? Что? Что?»

   Мой взгляд вдруг зацепился за листы бумаги, раскиданные на столе главного редактора. Под исписанными бумагами затесалось пара магоснимков, возможно даже…

   Вот оно! Я даже подпрыгнула в кресле, сообразив, что вот он – мой шанс и сделав глубокий вдох, выпалила:

   - Отдай мне статью о смерти той… дочки этого… ну, которую Брайт должен был писать! – от нахлынувшего вдохновения и чувств, я даже забыла, кто есть кто, но вроде бы смогла вполне внятно изложить свою просьбу.

   По крайней мере, дядя Фил точно понял, что именно я от него хотела, потому что сразу его глаза округлились от удивления, а потом он весь просто затрясся от смеха.

   - Тебе? Отдать статью Брайта? Ха-ха-ха… ой, насмешила… ой, не могу… ха-ха-ха!

   - И что в этом смешного? – обиженно насупилась я. – Думаешь, что я не справлюсь? Так вот, я справлюсь и даже не хуже Брайта! - я демонстративно скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла, продолжая смотреть на родственника исподлобья.

   - Ой, Рианка, ой, повеселила старика. Я даже забыл, что злился, - не унимался тем самым дядя, демонстративно смахивая мизинцем слезинку с ресниц.

   - Да почему нет?! – я не выдержала и вскочила с места. – Почему нет? Думаешь, что не справлюсь? Так проверь! Испытай меня! – подобные разговоры происходили у нас с дядей как минимум раза два в неделю и обычно они заканчивались одинаково – меня отправляли и дальше править чужие тексты.

   - Я не думаю, - мой родственничек, любимый и единственный, кстати, потянулся вытирать глаза кончиком шейного платка, которые несколько лет назад вошли в моду вместо галстуков, - я в этом уверен. Честно признаться, даже Брайт не справился бы, а он на этих делах собаку съел. Лорд Нейрос – это не бабулька из рабочего квартала. Лорд Нейрос – это прежде всего имя, положение и связи. Он в Совете Империи не последний человек – это раз, отец его, вице-канцлер – это два, семейка эта в родстве с самим императором – это три. Еще предложения будут или ты уже пойдешь на свое рабочее место и не будешь мне тут надоедать?

   - Так не честно! – я всплеснула руками и еще быстрее забегала по кабинету, благо места здесь было предостаточно. – Ты даже не хочешь давать мне шанс, даже крохотный, даже малюсенький! – я выставила пальцы, показывая какой именно шанс мне нужен.

   - Ри, детка, - дядя уже не смеялся, но и злиться надо признаться, он перестал, - это ж надо не только побывать на месте преступления, поговорить с родственниками и следователями, опросить судмедэкспертов – а эта братия, скажу тебе, вообще неразговорчива, по сути своей - это же еще написать все это связно надо, на корректуру отдать, мне на утверждение. Это ж кроме всего прочего, надо никого не обидеть из сильных мира сего. Даже Брайт бы не справился.

   - Конечно, - ядовито произнесла я, останавливаясь посередине кабинета и упирая руки в бока, - потому что вот уже три месяца, как все его статьи корректирую и правлю я. От Брайта там – только идея и материал.

   - Идея тоже важна! – не сдавался мой родственничек. – А без материала нет статьи.

   - Ну, дядя! – я тоже не собиралась идти на попятный. – А если я справлюсь?

   - А если нет?

   - А если да? Ты же даже испытать меня не хочешь и самой проявить инициативу не даешь! А тут такой шанс!

   - У меня завтра номер выходит, обзорную статью надо сдать до пяти утра.

   - Я успею!

   - Не успеешь!

   - Успею!

   - Ладно, - вдруг протянул главный редактор газеты «Голос Тайра», - но если не справишься, то вернешься к матери и выйдешь замуж за того, кого она там тебе выбрала.

   На мгновение я задохнулась от негодования. Это же надо, настолько сильно желать от меня избавиться, чтобы своими руками толкнуть замуж! Ну, дядя! Не ожидала от тебя такого! Вот уж точно не ожидала.

   Но в ответ не стала возмущаться, лишь прищурилась и кивнула с достоинством.

   - Принято! Но, - я подняла вверх указательный палец для пущей убедительности и дополнительного эффекта от своих слов, - если я справлюсь, то тогда, ты принимаешь меня в штат.

   - Идет! – тут же подхватился со своего места дядя Фил.

   - По рукам!

ГЛАВА 2

О том, в какой глубокой яме я оказалась, понимать начала почти сразу, как мы с дядей Филом ударили по рукам. Просто не мог он вот так взять и отдать мне важную статью. Вот никак не мог. Дядя Фил, он, конечно, замечательный. И меня любит очень, как-никак я его единственная племянница – своих-то детей у него нет. Но еще он не один раз неоднозначно высказывался, что приличной девушке нечего лезть в мужское дело, а все, что от нее нужно – это удачно выйти замуж.

   Именно по причине этих самых его убеждений, я и съехала из его особняка сразу же после того, как меня выпустили из академии. Просто кому понравится, когда эти самые «удачные» женихи шастают вокруг в любое время дня и ночи? Вот и мне это не нравилось, а дядя… он же ничего слушать не желал, все твердил о том, что раз с академией у меня ничего не вышло, то прямая дорога мне – замуж.

   И вот сейчас он сам, по собственному желанию, так сказать, предложил мне написать статью об убийстве? Нет, что-то здесь однозначно не так.

   Я прищурилась и подозрительно покосилась на довольного дядю Фила, настроение у которого из отметки «порву любого» вдруг резко доросло до точки «сегодня просто чудо какой замечательный день». Подозрительность моя только возросла.

   - Ну, что, Рианка, - потер ладони главный редактор «Голоса Тайра», улыбаясь так широко, что мне вот уж совсем не по себе стало. – Иди, твори. Не забудь только, что статья должна в завтрашнем номере выйти. Ступай-ступай, не мешай серьезным дядям работать.

   Я насупилась, встала и даже почти дошла уже до двери, как услышала в ответ:

   - Документы заберешь у Малколма через час.

   - И кристалл дашь? – резко развернувшись, я удивленно посмотрела на дядю. Просто самозаписывающий кристалл, был штукой очень дорогой, на всю редакцию только три такие штуки приобретены были. И выдавались они под роспись.

   - Еще чего! - вскинулся он. – Не доросла еще до таких игрушек. Ручками все, ручками.

   И коварный главный редактор ехидненько так захихикал, потирая ладони и приговаривая о том, что уже завтра пойдет заказывать костюм на мою свадьбу.

   - Потому что у Бердолини всегда такая очередь, - посетовал этот… этот… - У него ведь весь цвет нашей столичной аристократии одевается.

   Я лишь хмыкнула в ответ и решительно вышла из кабинета, предварительно стребовав магический амулет-оповещатель, с его помощью главный редактор в любой момент может связаться со своим работником и вызвать того в редакцию.

   В приемной обретался Малкольм. Он покосился на меня с пренебрежением, губы так поджал, точно перед ним не я, умница и красавица, а что-то уж и вовсе неприятное.

   Я только фыркнула в ответ, и больше не обращая на дядюшкиного секретаря никакого внимания, гордо так направилась к выходу. Идти то я шла, только вот чем ближе была дверь, тем отчетливее я понимала, что… плохо все. А мысли в голове вертелись разные. И нехороших было куда как больше, чем приятных. Это ж во что я такое сейчас ввязалась? Это что же мне не сиделось в том пыльном чулане, который отвели младшему помощнику корректора, да статейки не правила? И вот что сейчас делать-то?

   Эйфория от удачно выигранного спора лопнула, как мыльный пузырь, оставив после себя неприятный липкий осадок. Вышла в коридор, дверь за собой прикрыла и взвыла тихонечко от осознания того, как все плохо-то. Это что же мне сейчас делать-то? Куда бежать? Кого опрашивать? Да я же ничего не знаю и даже не представляю себе с чего начинать!

   От понимания всей ситуации я взвыла уже в полный голос. Хорошо еще, что в коридоре второго этажа никого не было. Это внизу всегда царил хаос и гвалт: бегали журналисты, курьеры, приходили и уходили осведомители и другой сброд, дверями там еще любили хлопать от души и ругаться так, что у приличной барышни уши вяли. Дядя сразу хотел, чтобы я там сидела, но когда сам с полчаса послушал, о чем его «мальчики» разговаривают, быстренько приказал специально для меня кабинет приготовить.

   Ну как кабинет – каморку для метелок, а приготовить – это в его понимании все метлы и ведра оттуда вынести и стол письменный занести. А то, что когда там стол установили, я к этому самому столу могла, разве что по воздуху добраться его уже не интересовало никак.

   Я вздохнула. Огляделась еще раз. На втором этаже редакции находились кабинеты самых лучших дядиных журналистов. Сюда-то и посторонние не допускались, потому и царили в большинстве своем тишина и покой. Взгляд мой скользил по рядам глухих дверей, отмечал таблички, на которых были написаны имена и фамилии. Вон, в самом конце коридора кабинет Тома Брайта, святая святых, туда и дядя-то частенько с опаской входил, а рядом с ним кабинет господина Молара, чуть ближе к лестнице обретается леди Истар.

   Так… озарение пришло внезапно. Точно вспышка.

   - Ну конечно! – воскликнула я и даже подпрыгнула на месте. – И как это я сразу не догадалась?

   Круто развернувшись, я влетела в приемную.

   Малкольм, сидевший за своим столом и важно что-то разглядывающий на листе бумаги, аж подскочил от неожиданности.

   - Что? – возопил он, подрываясь с места и бросаясь мне наперерез. – Туда нельзя! Господин главный редактор занят!

   Он и, правда, попытался меня не пустить. Меня! Но я оказалась быстрее и наглее. Оттолкнув мерзкого секретаришку с дороги, я влетела в кабинет дяди и захлопнула дверь прямо перед носом у Малкольма.

   Дядя Фил сидел за своим столом, на том же самом месте, где я его и оставила несколько минут назад и, нацепив очки, что-то увлеченно рассматривал.

   - Ри? – он удивленно вскинул голову, когда я вбежала в его кабинет. – А что….

   Но я не обратила на него никакого внимания. Решительно прошла к шкафу, что гордо возвышался вдоль одной из стен и, распахнув дверцы, практически нырнула во встроенный туда бар. Весело зазвенела посудой и бутылками, пока не отыскала собственно то, ради чего и вернулась.

   Прижав к груди непочатую бутылку лучшего коньяка – а дядюшка мой в этом толк знал определенно, - я вынырнула обратно и с победным выражением на лице, обернулась к дяде Филу. О, это надо было видеть! У него было такое выражение, такое… глаза выпучены, рот открыт, очки на бок съехали… Я даже пожалела о том, что у меня под рукой не было магического кристалла. Такие моменты нужно запечатлевать. Горестно вздохнув, понимая какого компромата лишаюсь, все еще прижимая бутылку к груди, я, гордо расправив плечи, поплыла к выходу.

   И только взялась за ручку двери, как сзади раздалось:

   - Растешь, Рианка, растешь. Не ожидал от тебя, если честно. Но, что уж тут, моя школа.

   И вот эти слова для меня, как бальзам на душу подействовали. Так хорошо сразу стало, тепло внутри разлилось, а за спиной точно крылья выросли. В приемную я прямо-таки выпорхнула. Дверь за собой прикрыла аккуратненько и даже Малколму улыбнулась, от чего противный секретарь едва мимо стула не сел.

   Но я на него уже внимания не обращала. Передо мной стоял он. План! И я спешила на всех парусах к его выполнению.

   Когда ты хочешь узнать что-нибудь, что касается кого-нибудь из богатых и знаменитых, у тебя есть только одна дорога – к господину Молару.

   Старый джентльмен знал на память все аристократические семейства, он прекрасно разбирался в генеалогии и мог быстрее самих аристократов проследить их родословную до десятого колена. А еще, господин Молар был непревзойденным сплетником. У него был нюх на разного рода слухи. Ни один скандал в более-менее достопочтимом семействе не проходил без того, чтобы штатный сплетник «Голоса Тайра» не написал об этом. Хотя, стоит признать, что большую часть этих самых скандалов, господин Молар создавал сам.

   Именно к этому весьма и весьма интересному господину я и направилась, рассудив, что кто как не он должен знать все-все про семейство Нейрос. А чтобы он меня точно выслушал и даже посоветовал хоть что-нибудь дельное, прихватила дядюшкин коньяк. А что такого? Дяде Филу лекари еще два года назад прописали спокойный образ жизни, меньше волнений и полный отказ от спиртного, жирного и жареного. Только вот бессменный редактор и он же по совместительству хозяин газеты «Голос Тайра» вместо того, чтобы жить в свое удовольствие и греть пу… хм… отдыхать на водах, как то положено господину его положения, решительно отказывался освободить кресло главного редактора и вести куда более спокойный образ жизни, тратя те денежки, что успел заработать за столько-то лет.

   А раз так, то и… короче, я решила, что лишиться коньяка, пусть даже он отличнейший и безумно дорогой – это не такая уж беда, для того, кому на этот самый коньяк даже смотреть нельзя. Здоровее будет, вот!

   Господин Молар отыскался в своем кабинете, а у него был именно свой собственный кабинет. Потому как, помимо всего прочего, сей почтенный джентльмен считал, что вокруг него находятся одни завистники, которые только и смотрят, как бы украсть у него прямо из-под носа очередную сплетню или «сенсацию», как он сам называл свои новости.

   - Господин Мола-а-ар! – я приоткрыла дверь в его кабинетик и просунула туда нос. – Господин Мола-а-ар, доброе утро!

   - А, Рианна! – морщинистое лицо старого джентльмена просияло. – Входи, у тебя есть, что мне рассказать, проказница?

   Не знаю почему, но старый сплетник полюбил меня с самого первого взгляда и всегда улыбался при встрече и даже немного заигрывал. Я же со своей стороны никогда ничего против него не имела, потому в меру сил и благоразумия поощряла его совершенно ненавязчивые и ничего не требующие взамен знаки внимания. Да и нравился мне этот старичок, если честно, с ним, по крайней мере, всегда было интересно поговорить. А уж сколько пикантных подробностей он знал…ммм…

   - У меня? – весьма натурально состроила удивленную рожицу я, закрывая дверь, и тут же многозначительно добавила. – Может быть, очень может быть, - и с самым невинным видом протянула ему бутылку коньяка.

   - Так-так-так, - потер сухонькие ладошки друг об друга этот старый сплетник, а затем увидел бутылку у меня в руках и замер, только и смог, что выдохнуть дрожащим шепотом: – Это что?

   А на коньяк смотрел таким взглядом, точно бы я ему несметные сокровища принесла или, что для господина Молара было куда предпочтительнее, магоснимки с принцессой в пикантной ситуации.

   - Это взятка! – бодро отрапортовала я и тут же снова скорчила просительную мину. – Господин Молар, а господин Молар, а вы же мне не откажете?

   - А? – сухонький старичок, кажется, даже не услышал, что именно я спросила. Он смотрел на коньяк, как смотрят моряки на возлюбленную после двадцати лет в море. – Что ты спросила, милая?

   - Мне помощь нужна, - вздохнула я грустно. – Без вас, ну никак.

   Вот как знала, что подарок ему понравится. Ну, любил наш штатный сплетник хороший коньяк, очень любил. Причем, это если учесть, что пил он совсем немного. И я даже один раз имела счастье быть приглашенной к нему на рюмочку. Молар делал из этого целый ритуал.

   - Ну конечно, - он отмер, улыбнулся и, протянув сухонькую руку, цапнул бутылку, прижал на миг к груди, погладил ее нежно по блестящему стеклянному боку, а затем спрятал в шкаф. – Все что попросишь, роза моя майская, сирень благоухающая, лилия…

   - Болотная, – закончила я за него.

   Мы переглянулись и расхохотались.

   - А не выпить ли нам? – отсмеявшись, поинтересовался старый джентльмен.

   - Что вы господин Молар, - я округлила глаза и в притворном ужасе захлопала ресницами. – Как можно?! Еще же раннее утро!

   - Чаю, моя дорогая, чаю. А вы что подумали? – тут же выкрутился господин Молар.

   - Именно так я и подумала, господин Молар, именно так. – Это была наша с ним своеобразная игра, которая всегда начиналась и протекала по одному и тому же сценарию, ну за исключением, некоторых моментов, вот как сегодня.

   Несмотря на то, что этот старый сплетник несколькими словами мог разрушить жизнь или карьеру какому-нибудь аристократу или богатею, он никогда не делал гадостей тем, кто ему нравился. А я нравилась. Чем и гордилась.

   После того, как чай был приготовлен и все необходимое появилось на столе, а из чашек поднимался ароматный парок (кстати говоря, в такую жару, горячий чай разве что нюхать и было можно), мы с господином Моларом уселись, по обе стороны стола друг напротив друга, он, наконец, первый задал вопрос:

   - Итак, птичка моя, что ты хотела мне рассказать?

   - Мммм… - я в этот момент весьма неосторожно сунула в рот конфету и, ожидаемо, увязла в ней зубами, потому могла лишь невнятно мычать и страшно вращать глазами.

   - Ох, Рианна, - покачал головой главный сплетник нашей страны. – Вы же привлекательная молодая женщина, магически одаренная, к тому же, когда же вы научитесь правильно вести себя в приличном обществе? Ведь зачастую, то впечатление, которое вы производите при первой встрече, имеет самое большое значение для развития дальнейших отношений.

   - А что, я плохое впечатление произвожу? – я, наконец, расправилась с конфетой. – Вроде никто никогда не жаловался на отсутствие у меня манер.

   - Конечно, никто и не пожалуется, - кивнул седой головой господин Молар, - но выводы сделают и сплетни пустят. А это, как вы прекрасно знаете, моя дорогая, еще никого до добра не довело! – он наставительно выставил вверх указательный палец. - Приличной молодой леди негоже, чтобы о ней сплетничали.

   - Так я и не леди, и дара у меня нет. Вон, даже из Академии выгнали на третьем курсе, чтобы не позорила их, - фыркнула в ответ и потянулась к следующей конфете. – Ай! За что?! – это меня бесцеремонно шлепнули по запястью.

   - Для профилактики, - резюмировал мой оппонент. – Излагайте, что вы там хотели мне рассказать.

   Я смирилась с тем, что сладкого мне больше не видать, а горячий чай пить в такую жару не хотелось совершенно, поэтому сложила ручки на коленях, опустила реснички и тихим, молящим голоском начала излагать.

   - Да я, в общем-то, не рассказать пришла. Я к вам за информацией пришла, господин Молар. Мне очень-очень-очень… - в этом месте я молитвенно сложила ладони перед собой и жалобно-жалобно посмотрела на старого джентльмена, - нужна ваша помощь.

   - Ай, молодец, - покачал головой дядюшкин журналист. – Ай, актриса. Сцена по тебе плачет, негодница.

   - Это почему это я негодница?

   - Да потому что совершенно не жалеешь старика. А у меня годы уже, сердце слабое, лекари вон опять-таки на сосуды пеняют, суставы ломит…

   - Ой, да ладно вам, - я махнула рукой и сбросила с себя невинно-просящую личину. – Вы еще многим молодым фору дадите.

   - Ладно, хватит уже подхалимничать, - и не обращая внимания на мои нахмуренные брови и горячее желание доказать, что подхалимничать и не собиралась, господин Молар продолжил, - говори уж, помогу чем смогу.

   Я победоносно улыбнулась, сцапала все-таки еще одну конфету и, откинувшись на спинку стула, произнесла:

   - Мне бы побольше информации о лорде Нейросе. И еще больше, о его доченьке, не знаю, как зовут, но она у него вроде бы единственная.

   - Единственная, - подтвердил господин Молар, - но из его глаз тут же исчезло всякое веселье, и он как будто бы подобрался весь, стал серьезным, - а что там с его дочерью?

   - А что с ней? – я хлопнула ресничками и отложила так и не раскрученную конфету на край стола. – Вот я к вам и пришла узнать, что там с ней.

   Но господин Молар не спешил отвечать, более того он удивил меня безмерно, когда оперся обеими руками о столешницу, приподнялся и подался вперед, чтобы быть поближе ко мне. А потом как рявкнет, я аж подскочила, вместе со стулом, между прочим:

   - Ты куда влезла, паршивка малолетняя!

   - Вы это чего? – на этот раз я не играла и на самом деле испугалась, в таком состоянии я господина Молара еще ни разу не видела.

   - Я чего?! – старый сплетник побагровел от гнева, и самое страшное, что гнев этот был далеко не наигранным. – Это ты куда лезешь?!

ГЛАВА 3

- А чего это вы на меня накинулись? – обижено встрепенулась я. – И никуда я еще не лезу. Это мне дядя Фи… господин главный редактор задание дал, между прочим, - я надула губы и даже всхлипнула тихонечко, вроде как обиделась сильно. Хотя, стоит признать, страшно мне стало. Ну, самую чуточку. Просто, очень уж господин Молар выглядел внушительно, несмотря на возраст и худобу, и вообще на всю свою джентльменскую выдержку.

   - Задание? – выдохнул почетный сплетник столицы и сразу как-то сник. На стул тяжело опустился и глаза закрыл, а для пущей убедительности еще и рукой их прикрыл. – Ох, Рианка, Рианка, что же тебе дома-то не сидится, а?

   Я сглотнула. Но подбородок задрала гордо так, с достоинством истинной Сольер.

   - Я, между прочим, будущий журналист и мне первое задание дали. Самое что ни на есть настоящее. Я к вам, господин Молар, по дружбе обратиться решила, а вы… вы… вот как вы мне за всю мою доброту отплатили!

   - Ладно, - устало махнул рукой господин Молар, тяжело поднялся и протопал к шкафчику, куда немногим ранее коньяк презентованный спрятал. Вытащил бутылку, не ту что я принесла, но тоже весьма дорогую с виду, правда початую, две рюмки и тарелочку с нарезанным лимончиком и кусочками сыра. Все это сгрузил на стол, отодвинув подальше вазочку с конфетами, которую я, кстати сказать, проводила весьма печальным вздохом. Налил коньяк в обе рюмки, одну пододвинул ко мне, вторую опрокинул в себя. Без предварительного ритуала опрокинул, крякнул, хекнул, и тут же сунул в рот дольку лимона. – Не влезла, говоришь? Это хорошо. Еще лучше было бы, чтобы ты и дальше держалась подальше и от задания этого и от семейства Нейрос.

   - Да не собираюсь я… - тут же вскинулась и так же быстро затухла под пронзительным взглядом стариковских глаз. – Ну, мне бы только информацию узнать. И то, не про лорда же, а про дочку его. Ее убили. А Том не может, вот дядя и попросил меня, а я… ну это же возможность наконец-то выбраться из подсобки и что-то значимое делать и… ну и вот… а кто как не вы все-все и про всех знаете… - зачастила я. Правда под конец понимала уже, что как-то очень неубедительно выглядят все мои оправдания и замолчала. Про то, что дядя Фил грозился меня замуж отдать, если со статьей в срок не управлюсь, решила промолчать. А то с этого старого перечника станется мне специально ничего не рассказать.

   - Точно? – недоверчиво переспросил господин Молар, наливая себе еще коньяку – я к своей рюмке так и не притронулась. Не люблю крепкий алкоголь, вернее, пить я его не умею совсем.

   Был как-то один раз, еще на первом курсе в Академии. Мы тогда всей группой отмечали что-то… Вот после того, как утром я проснулась в мужском общежитии в мантии преподавателя по линейным заклинаниям на голое тело и никак не могла вспомнить ни как я там оказалась, ни где делось мое платье, зареклась никогда больше не брать в рот ничего крепче разбавленного десертного вина. А те обещания, которые я сама себе даю, я выполняю всегда… ну или в большинстве случаев точно.

   Я вздохнула, припомнив тот случай и в очередной раз порадовалась тому, что преподаватель по линейным заклинаниям так и не вспомнил, где дел свою мантию.

   - Точно, - уверенно кивнула мистеру Молару и принялась с независимым видом расправлять складки на платье. Руки у меня ощутимо дрожали.

   Просто, если при одном только упоминании имени лорда Нейроса, господин Молар так взъерепенился, то меня ожидает что-то уж совсем нехорошее. Совсем-совсем. А мне оплошать никак нельзя. Дядюшка мне такого точно не простит.

   - Ну, а зачем тебе тогда знать про Нейроса?

   - Так дядя Фил попросил…

   - О чем? – снова подозрительно сузил глаза журналист.

   - Помочь.

   - Рианна!

   - Да ладно вам. Рассказывайте, чего там с этим лордом такое, что вы вон аж позеленели при одном его упоминании и за бутылкой полезли.

   - Девочка моя, лучше тебе вообще ничего не знать об этом лорде. Целее будешь, - продолжал напускать туману Молар. Но, я уже почувствовала азарт, меня уже было не остановить. К тому же, мне и, правда, не мешало бы побольше узнать о семействе девушки про чью смерть я буду писать.

   - Господин Молар, ну миленький, ну расскажите уже мне что-нибудь, а? Вы же понимаете, что у меня это можно сказать последний и единственный шанс. Дядя Фил же меня замуж выдать грозится, и домой в деревню отослать, детей воспитывать. А мне же никак нельзя в деревню, и замуж. Я же не для того от маменьки в четырнадцать лет сбежала и через всю империю в товарном составе ехала в столицу, чтобы в девятнадцать опять туда вернуться.

   - Лорд Нейрос – глава Совета Империи, - качнул головой старый интриган и наполнил свою рюмку в третий раз. – А это… даже я не решаюсь лишний раз упоминать его имя в своей колонке. Поверь мне, Рианна, страшный это человек. Очень страшный. А отец его, - и он вздохнул, покачав седой головой. – Вице-канцлер империи тоже далеко не простой лорд. К тому же, они в родстве с самим императором. Дальнем, правда, но все же.

   - Ладно, - я тряхнула головой, - вы меня убедили. Они страшные и всемогущие. А дочка лорда? Ну, которая внучка? С ней-то чего? Вы же должны знать… ну там слухи какие, сплетни… опять-таки, кто ее убил.

   - А вот тут и начинается все самое интересное, девочка моя. Леди Ариэлла Нейрос три года назад получила лицензию лераны, - он произнес это таким торжественным тоном, при этом так пристально посмотрел на меня, что я… я…

   Я воздухом поперхнулась и закашлялась и кашляла так долго и надрывно, что даже слезы на глаза выступили.

   - Да вы шутите, - просипела я, когда дышать стало полегче. – Не может такого быть.

   - Как же не может, когда я сам, своими глазами видел запись о выдаче ей лицензии в книге гильдии.

   - А что и у леран своя гильдия есть? – я сглотнула.

   - Эх, какой же ты еще ребенок, роза моя садовая, - вздохнул господин Молар. – Есть у них своя гильдия, что они – не люди, что ли? У нас в империи, знаешь ли, равноправие.

   Я закрыла на миг глаза и выдохнула. Просто… просто… ну не понятно мне, как дочка лорда, который Глава Совета Империи, внучка вице-канцлера и вообще… леди от корней волос до кончиков ресничек… как такая девушка вообще решилась на то, чтобы торговать своим телом?

   Да такого просто быть не могло потому что… потому что… да потому что так попросту не бывает!

***

Усевшись в солан и, продиктовав извозчику адрес дома, в котором снимала квартиру покойная ныне леди Ариэлла Нейрос, я откинулась на спинку кожаного сидения и глубоко задумалась: уместно ли называть ее леди? Она же… она… нет, лераны, конечно, дамы особые, дорогие, элитные даже, но все же они лераны и то, чем зарабатывают себе на жизнь – это… это… совсем неприлично. А титул леди он сам по себе говорит о приличиях, морали и строгих правилах этикета, которые стоит неукоснительно выполнять.

   Я поморщилась, вспоминая матушку и ее навязчивое желание привить мне подобные манеры. Брр… до сих пор, как вспомню, так мороз по коже. Это же лишний раз не вздохни, не чихни. Кошмар, одним словом!

   Но, то я, ни разу не леди и совершенно не аристократка, а то – девушка из древнего рода, приближенного к императору. Странно. И непонятно. Несмотря на то, что сама я считала себя барышней довольно раскрепощенной и лишенной большей части предрассудков, матушкино воспитание все же сказывалось. Даже три года в магической академии, среди студентов, которые практически начисто были лишены такого понятия как этикет и приличия, я не смогла полностью избавиться от матушкиного воздействия. И пусть в кругу друзей-магов старалась «держать планку» и слишком сильно не выделяться, некоторые моменты все же обошли меня стороной.

   Так, например, я все же не решилась избавиться от девственности на спор, как то сделали все три мои лучшие подруги по Академии. Вот как-то… не решилась и все тут. Наверное, раскрепощенность и свобода нравов, все же тесно связана с уровнем магического потенциала. А у меня этот самый уровень настолько низкий, что моих способностей хватит разве что на то, чтобы запустить магическую музыкальную шкатулку. Даже удивительно, что мне позволили отучиться целых три года – базовый курс, который проходят все маги, поступившие в Академию. Раньше, чем после третьего курса даже самых отпетых прогульщиков и двоечников не исключают.

   Хотя, оно и неудивительно, что в Академию меня приняли, даже когда уровень магического потенциала измерили. Попробовали бы они не принять дочку самого Антуана Сольера.

   Я вздохнула и загрустила, как было всегда, стоило мне вспомнить об отце. Папенька мой происходил из рода совершенно не знатного в плане всех этих титулованных заморочек, но довольно-таки известного, уважаемого и почитаемого. Магическая династия – это не шутки, совсем-совсем не шутки. Это даже не просто почет и уважение – это почти императорское благоволение и всеобщее поклонение. Магов в нашей империи предостаточно и они бывают разные, маги в смысле, сильные и слабые, талантливые и так себе, ни о чем. Но вот с магическими династиями как-то сложно все, потому как магия, она по наследству не передается. Вернее у всех не передается, а вот у рода Сольер до недавнего времени передавалась. Единственным исключением из этого правила стал дядя Филипп. Ему семейного дара не досталось от слова совсем, но он вот как-то не слишком этим опечалился и нашел себя в журналистике.

   «Голос Тайра» дядя Фил создал сам. Да, у него была поддержка семьи и связи, да, его куда как милостивее встречали в различных инстанциях, поскольку род Сольер довольно-таки известный, но, тем не менее, газету мой родственник создавал сам. Своим трудом, потом и кровью. Наверное, именно поэтому, когда «Голос» стал самым популярным изданием в империи и начал приносить нешуточный такой доход, дядя Фил так и не оставил кресло главного редактор – он просто не мыслил себя без всего этого.

   Но то дядя, а вот папенька мой, он как раз получил щедрую порцию магического сольеровского дара. Его до сих пор называют не просто талантливым – гениальным изобретателем. К слову, вот этот самый солан, в котором я сейчас трясусь по столичным улицам, есть ни что иное, как изобретение моего дражайшего папеньки. Его даже назвали в честь отца – Сольер Антуан – солан. Император за безлошадную повозку, работающую на каком-то там магически измененном топливе, моему родителю даже титул давал, правда, папенька отказался, и гордо подхватив меня и матушку, убрался в закат. Ну, то есть, на юг, чтобы «творить, не отвлекаясь на всякие там мелочи».

   Угу, это он императорское благоволение мелочью обозвал. Его величество, правда, не обиделся… или обиделся, но ничего поделать не успел, поскольку, папенька мой трагически погиб даже не дожив до того счастливого момента, как соланы войдут в обиход. Ну и соответственно, патент на изготовление уникального средства передвижения, был подарен императорскому дому, поэтому особых денег ни папенька, ни я, как его единственная наследница не получили. Нет, не хочу сказать, что нас с матушкой бросили на произвол судьбы. Пожизненное содержание, назначенное императором, парочка ферм и поместье, дающее вполне себе приличный доход, тоже значат немало. К тому же, спустя два года после смерти отца, матушка весьма успешно вышла замуж за местного промышленника-южанина и живет теперь с ним и двумя сыновьями-близнецами, забот не зная. Это мне дома не сиделось и замуж за сынка компаньона моего отчима не хотелось, вот я и подалась в столицу, к дяде Филу, а там и в Академию, поскольку какие-то крохи сольеровского дара мне все же перепали.

   Но, увы, стать великой магичкой мне совершенно не светило и это понимали все, а потому, принять на обучение меня все-таки приняли, но после третьего курса быстренько выпроводили с общим дипломом. Куратор наш, мэтр Андаризи на выпускном даже скупую мужскую слезу пустил, когда понял, что больше меня среди студентов не увидит. От радости, не иначе, потому что крови мы за три года друг другу попортили изрядно.

   Я вздохнула и покосилась на проснувшуюся уже столицу. Утро было в самом разгаре, до полудня, когда солнце находится в зените, и жарит особенно сильно, еще было прилично времени, но духота все одно чувствовалась. Передернув плечами, снова задумалась.

   На этот раз, все же о леди Нейрос.

   Итак, что мы имеем. Леди Ариэлла Нейрос, дочь лорда Итона Нейроса и леди Дарлы, в девичестве Ларинстей, жила в апартаментах многоквартирного элитного дома. Сначала я удивилась, почему эта дамочка не изволила проживать в фамильном особняке, но узнав ее род занятий, это стало понятно. К сожалению, господин Молар не смог дать мне каких-либо исчерпывающих сведений.

   - Страшное семейство, милая моя, - качал головой старый сплетник. – Страшное. И очень злопамятное.

   И вот немного подумав, я тоже пришла к выводу, что это и в самом деле так. Просто, почти про всех аристократов в газетах пишут. И не просто пишут, а смакуют подробности, иной раз, даже перевирая их. А вот про Нейроса в газетах почти не писали, а если и писали, то только как про Главу Совета. Даже о том, что дочь такого высокопоставленного аристократа лерана, никто и словом не обмолвился, а уж я-то знаю журналистскую братию. Этих хлебом не корми, дай только какую-нибудь сплетню в народ пустить или грязное белье сильных мира сего прополоскать на всю империю. А коль про род занятий леди Нейрос-младшей никто не соизволил обмолвиться, то, что это значит? А значит это, что никто не желает связываться с семейством досточтимого Главы. А это уже не шутки, поскольку у нас в империи гласность и все такое, и даже про императора иной раз такое могут понаписать, что ужас просто.

   Итак, я потерла подбородок и подвела итоги.

   Лераны появились в империи Рагвар лет пятьдесят назад, когда предыдущая наша императрица, поборница морали и нравственности при дворе, весьма обеспокоилась вспышкой венерических заболеваний среди представителей аристократии. А все потому, что желая получить легкодоступного удовольствия, молодые, и не очень, господа искали острых ощущений в домах терпимости или попросту – борделях. А тамошние барышни не особо заботились о собственном здоровье.

   Напуганная происходящим и понимая, что в принципе запретить своим приближенным искать удовольствий в подобных местах она не может, императрица пожелала легализовать этот бизнес. И подошла она к этому с поистине императорским размахом. Обычные ночные бабочки и обитатели «веселых домов» не имели права называться леранами. Для того чтобы получить этот «титул» необходимо было не только заплатить взнос в императорскую казну, для получения лицензии, но и ежегодно отчислять туда процент от прибыли. Также для подобных «леди» предусматривался ряд правил, которые они должны были неукоснительно выполнять, в противном же случае, если наблюдатель (а с возникновением правил возникла и собственно необходимость в службе, которая будет следить за их исполнением) выявит факт нарушения какого-либо из установленных нерушимых положений, то тогда имеет право либо назначить штраф, либо и вовсе лишить такую несознательную лерану лицензии.

   Стоит отметить, что в связи со всеми этими правилами и налогами, лераны и брали за свои услуги прилично. Так что их обычными клиентами были в основном аристократы и люди состоятельные, могущие позволить себе подобные траты. А в отличие от девушек увеселительных заведений, лераны никому не подчинялись и могли позволить себе выбирать клиентов, назначать встречи когда им будет удобно и тому подобное. Всякие там «мадам» и иже с ними у леран попросту не существовали.

   Вот именно такую стезю и выбрала для себя дочь аристократов из старого и уважаемого рода. Зачем? Почему? Что и кому она пыталась этим доказать, я, конечно же, не имела ни малейшего представления. Но стоит признаться, мне стало жутко любопытно: что такого могло случиться в жизни молодой, хорошо воспитанной девушки из блистательного аристократического рода, наследнице состояния, что она решила посвятить свою жизнь тому, что стала зарабатывать, торгуя собственным телом?

   Фантазия разбушевалась, подкидывая совершенно невероятные версии о несчастной любви или чем-то подобном. Но развить эту мысль я не успела, солан остановился напротив подъезда приличного дома, в квартале Магнолий.

   Расплатившись с возницей, я вышла из солана и окинула двухэтажное строение придирчивым взглядом. А неплохо так живут лераны, очень даже неплохо. На апартаменты в таком вот домике, лично моего содержания не хватит. Точно знаю, потому что пару месяцев назад сама съехала от дяди и искала жилье. Чтобы снять квартирку в этом квартале надо быть как минимум… ну вот, к примеру, лераной и надо быть. Эх, не ту профессию я выбрала, вот совсем не ту.

ГЛАВА 4

Даже не зная, в каком именно доме проживала ныне покойная леди Нейрос, я не могла бы ошибиться. У подъезда одного из элитных жилых домов собралась целая толпа журналистов. Мои коллеги по перу толпились, шумно переговаривались, ругались, то тут, то там появлялись яркие вспышки фотографов – каждая из редакций Тайра, а может и не только столицы, поспешила прислать сюда своего представителя. Другое дело, что дальше широкого, выложенного брусчаткой двора, их не пускали.

   - А ну, разошлись все! – раздался зычный голос, и на крыльце появилась… амазонка. Никак не меньше.

   Я застыла с открытым ртом, во все глаза рассматривая высоченную женщину с короткой стрижкой и в форменном синем мундире. Если древние воительницы, о которых ныне рассказывали легенды и писали книги, и существовали на самом деле, то выглядели они вот так. Точно. Косая сажень в плечах, мощные бедра и ноги обтянутые синими же штанами – матушка моя лишилась бы сознания, если бы увидела подобное безобразие – пудовые кулачища и зверское выражение лица.

   Журналисты заволновались, а некоторые так даже и отступили на несколько шагов от ступенек высокого крыльца. Небольшой уютный дворик буквально взорвался от ярких вспышек магических аппаратов, переносящих изображения на специальную бумагу. А амазонка только прищурилась, ощерилась и, как дикий зверь, повела носом.

   - Ну! – буквально прорычала она. – Долго я еще тут стоять буду? А ну, кругом! И шагом марш отсюдова! Вы мне жильцов нервируете.

   И вот после этой эскапады во дворике сразу стало очень суетливо – журналисты разбегались, фотографы уносили ноги, не забыв прихватить с собой свои ящички с аппаратами. Всего несколько минут и стало тихо и безлюдно.

   Я, правда, ни минуты не сомневалась, что все это ненадолго. Мне журналистская братия хорошо знакома – этих ничем серьезно не запугаешь.

   Амазонка обвела взглядом стремительно опустевший дворик, удовлетворенно вдохнула и почти уже собралась снова скрыться в подъезде, как взгляд ее зацепился за меня. Страшная – а именно такой она и выглядела – женщина прищурилась, и уже даже открыла рот, чтобы, видимо, повторить свой пассаж, как я перехватила инициативу.

   Мило улыбнулась и сделала несколько шагов вперед, очень надеясь на то, что голос не задрожит, произнесла:

   - Здравствуйте, - и глазки опустила. Маменька всегда повторяла, что вежливость города берет. Ну, пожалуй, эта воительница могла бы посоперничать с какой-нибудь укрепленной крепостью, но… я же Рианна Сольер и мне очень не хочется замуж, так что… вздохнула и продолжила: - А вы здесь работаете, да?

   - Ну, положим, работаю, - кивнула амазонка, подбоченившись и недобро так поглядывая на меня. – А что за интерес?

   - А я… а мне… - мысли разбегались как тараканы от тапка, придумать хоть что-нибудь толковое просто не получалось. Я сглотнула, вздохнула, взглядом заметалась по сторонам. – А мне задание дали, - пропищала едва слышно и добавила вообще шепотом: – в редакции…

   - А! – понимающе протянула амазонка. Но вот странно, в голосе ее послышалось столько неодобрения, что мне еще больше не по себе стало. – Тоже про несчастную барышню из восемнадцатой писать вздумала. Ну-ну, топай давай отсюдова, пока я полицию не вызвала. А то, ишь, цельное утро у подъезда ни пройти, ни проехать. Сбежались, стервятники. Никакого продыху от вас нет. Только жильцов мне тут нервируете. Ни стыда, ни совести у вас, как я погляжу. У людей горе, а они… - и она смачно сплюнула на брусчатку.

   - Ой, нет, - я тут же замотала головой. Слова полились быстрее, чем я соображать успевала. - Я не про барышню писать буду. Вернее, может и про барышню, я еще не знаю. Но я вообще… я про вас написать хотела, вот.

   Выпалила все это и испугалась. Даже дыхание перехватило и перед глазами сразу так потемнело все.

   - Ой, - слабо пискнула и стала оседать на брусчатку.

   - Эй, ты это… - зычный бас амазонки раздавался как из-под земли. Я почувствовала, что меня подхватили сильные руки, не давая совсем уж упасть на землю, затем слегка встряхнули и, не дождавшись никакого эффекта, потащили куда-то. – Помирать мне только не вздумай. А то меня тогда точно с работы попрут. Вторая смерть в мое дежурство – это ж кому сказать, не поверят.

   Я тихонько вздохнула и приоткрыла один глаз. Чуть-чуть совсем, только для того, чтобы оглядеться и оценить обстановку. В этот момент меня сгрузили на что-то твердое и горизонтальное.

   - Эй, как ты там? Живая? – амазонка склонилась к самому моему лицу и…

   - Все в порядке, - пропищала я, распахивая глаза. Просто эта… женщина, она ж размахнулась, явно собираясь похлопать меня по щекам. А вот выживу ли я после такого – вопрос был спорный.

   - Ну и ладушки, - закивала амазонка, опуская руку.

   Я села на низком топчане гигантских размеров и огляделась по сторонам. Это была сторожка, или как называются такие вот закутки, в которых обычно обретаются вахтеры в элитных домах. Стеклянная перегородка с окошком с одной стороны открывала вид на широкий холл. Здесь было красиво. Мозаичный паркет, аккуратная мебель с неброской обивкой, раскидистые деревья в кадках. Напротив входа располагалась широкая лестница, ведущая на этажи. Мда… вот это я понимаю, сервис, не то, что в моем доме.

   - Так что ты там говорила? – поинтересовалась амазонка. – Про меня писать будешь?

   - А? – я вскинула на нее удивленный взгляд. – А… ага. Мне задание дали в редакции, написать про женщин, выполняющих мужскую работу, - самозабвенно врала я, молясь про себя, чтобы прокатило.

   - Аааа! – понимающе протянула амазонка. – Ясно все. Лады, тогда. Пиши. Меня, кстати, Мартой звать.

   - Рианна, - представилась я в свою очередь и закашлялась. От пережитого в горле запершило.

   - Ой, а что это я, - Марта тут же всплеснула руками, засуетилась, замельтешила, и совсем скоро на узеньком столе в углу появилась вышитая цветочками скатерть, несчетное количество тарелочек с закуской, две рюмки и огромная – вот просто таки ужасно огромная – запотевшая бутыль чего-то мутного.

   – Самогон! – довольно определила Марта, указывая на бутыль. – Сама делаю. Очень уж мой муж его жалует. Да и сама я, тоже, питаю к нему слабость.

   Я сглотнула, покосилась на бутыль с самогоном, затем перевела взгляд на входную дверь. Сбежать хотелось вот просто очень-очень. Я даже приподнялась неосознанно. И вскрикнула, когда на плечо мне опустилась неподъемная лапища Марты.

   - Иди к столу.

   Я всхлипнула. Снова покосилась на дверь и вдруг, точно наяву услышала смеющийся голос дяди Фила: «Замуж, Рианка. Только замуж!»

   Ну уж нет!

   Я тряхнула головой, стащила шляпку, которая и так держалась уже на честном слове и решительно сползла с топчана.

   Я напишу эту статью, чего бы это ни стоило. Даже если… даже если… взгляд зацепился за бутыль с самогоном. И предательская мыслишка о том, что все же выйти замуж будет не так уж и страшно, закрутилась в голове. Но отступить мне не дала уже Марта. Ухватила за локоть, ловко всунула меня в угол между каким-то шкафом и столом. Мебель в этой сторожке стояла таким хитрым образом, что этот закуток из холла не прослеживался совершенно. Сама амазонка села так, что перегородила все пути к отступлению.

   Я обреченно вздохнула.

   - Ну, за знакомство! – произнесла торжественно и поднесла рюмку, наполненную самогоном, ко рту.

   - Погоди-ка, - мощная лапища перехватила мою руку, не давая даже пригубить напиток. – Сначала спрашивай, что ты там хотела. А то ты вон какая, - Марта окинула меня жалостливым взглядом, - соплёй перешибешь, а этот самогон я сама гнала, на травах настаивала. Он лошадь свалить может.

   Я сглотнула и очень осторожно отставила рюмку, доверху наполненную мутной вонючей жидкостью.

   - Да и я, пожалуй, пока не буду, - подумав немного, Марта отставила и свою рюмку. – А то ж сутки на дежурстве – это не шутки. Поплыву еще, а мне никак нельзя.

   - А почему сутки-то? – я деловито вытащила из ридикюля новенький блокнот и карандаш. Приготовилась записывать, раздумывая о том, как перевести разговор на убитую утром девушку.

   - Так сменщик мой не явился, - вздохнула Марта. – Я-то начальству чин по чину все доложила, еще сыскари тут шастали. Мне было велено сидеть на посту и никуда не уходить.

   - А сыскари…

   - Так убийство ж, - Марта шумно вздохнула и поникла как-то вся, - да еще и в мою смену. Ужасть, что творится. Ну да ладно, - она встрепенулась, пододвинула ко мне тарелку с нарезанной ветчиной, мисочку с какой-то закуской, вилку всучила. – И ешь давай, а то смотреть на тебя больно, одни глаза и нос только и видать.

   Отказываться не стала. Утром я позавтракать не успела, так как не была приспособлена к домашнему хозяйству, а конкретно, к готовке. Маменька меня этому не учила, здраво рассудив, что благовоспитанной девице такие тонкости ни к чему – слуги справятся и сами.

   Ветчина была ароматной, закуска, явно собственного приготовления, остренькой, но тоже безумно вкусной. Марта, как рассказчица, интересной. Я только и успевала, что совать ложку в рот, да строчить в блокноте.

   - Папенька мой, - рассказывала вахтерша, - служил. Ну и хотел очень, чтобы дети по его стопам пошли. Только с сыновьями не повезло, - Марта вздохнула, - маменька ему трех дочек народила. Старшие-то мои сестрицы в нее пошли, мелкие, тощие, только о тряпках да женихах и думать могли – куда таких в армию. Ну а я, - она развела руками, - вот она какая. Папаня меня к себе в полк и пристроил. Только прослужила я недолго, замуж вышла. Сестры все хихикали по углам, на жениха моего поглядывая. Он у меня, - тут Марта улыбнулась и лицо ее, грубое, некрасивое словно бы стало чуть краше, в глазах блеск появился, на щеках румянец, - некрасивый совсем. Нос в детстве сломал и тот сросся криво. Да и сам, что уж тут… но и я не красавица. Зато добрый очень и меня любит. Так и живем вот уже почитай двадцать лет, трех парней растим.

   - А как получилось, что вы здесь оказались? – я сунула в рот еще один кусочек ветчины и поняла, что вот он-то и был лишним. Но выплюнуть воспитание не позволяла, вот и мусолила. И пусть маменька бы меня за разговоры с набитым ртом заругала нещадно, все одно. Тут-то на этикет и церемонии никто не смотрел.

   - Так из армии мне уйти пришлось, - продолжила Марта. – Замуж-то я вышла, потом детки пошли. А куда с дитем в казарму-то? Теперь вот сынки подросли, старшие решили по отцовским стопам пойти, младший пока еще в школу ходит. А мне что дома делать? Скукота. Вот и пошла работать. Да и копейка лишней не будет. Тут хорошо, - она вздохнула, - обычно. Люди, опять-таки кругом. Интересно наблюдать за ними. Я теперь уже кажного насквозь вижу. Почти с первого взгляда могу отличить, где аристократ, где так, торгаш какой или мануфактурщик из тех, кто побогаче. Интересно.

   - Вот как? – последним высказыванием я заинтересовалась. – И как же вы их отличаете? Аристократов от мануфактурщиков?

   - Да как, - Марта хохотнула и закинула в рот ломтик ветчины, - вот смотри, аристократы они ж все такие… ну такие… - вахтерша поиграла бровями, прожевала ветчину и выдала, - у них у всех выражение лица такое, будто бы под носом чем-то жутко смердючим намазано. И ходят этак важно, голову задравши, даже несмотря на то, что карманы дырявые. А вот богачи из простого люда вышедшие, те, наоборот, свое богатство показать пытаются. В шелка да бархат рядятся, золотом обвешиваются с ног до головы.

   Она хмыкнула и улыбнулась широко, вспомнив что-то любопытное.

   - Был тут один, промышленник с севера. Вот как раз к жиличке из восемнадцатой, ныне покойной, все хаживал. Сам мелкий, мне чуть выше пояса, кругленький, толстенький, лоснящийся, что тот пончик. И ухи лопухами торчат. А цепочка от часов на пузе – как якорный канат толщиной. И все из чистого золота. Смешной такой.

   - А что, - поинтересовавшись, зацепившись за последнее высказывание, - к этой жиличке часто посторонние хаживали?

   - А то, - Марта усмехнулась, - ты, небось, тоже по этому поводу тут появилась. Тоже про лерану-покойницу писать вздумала.

   Я сделала честные глаза и головой усиленно замотала, но Марту было не провести.

   - Да, ладно, - махнула рукой вахтерша, - что уж тут. Спрашивай, чего надобно. Расскажу. Это я тех, - она кивнула на дверь, - гоняю, так как порядок соблюдать нужно, а они, шакалы, с самого утра тут толкутся, только жильцов мне нервируют.

   - А расскажите про леди Нейрос, - улыбнулась я, выдохнув с облегчением, что все получилось даже лучше, чем я планировала.

   - Да что рассказать-то? – Марта задумалась ненадолго. – Красивая она была. Вся такая… ростом с тебя где-то, но… - она обрисовала руками в воздухе какую-то фигуру, - красивая жуть. Вся такая тоненькая, но где надо, там кругло. А кожа мраморная, прозрачная почти. Глазюки огромные, синие-синие, а волосы чистым золотом отливали. Мда… - покачала она головой, - красота красотой, только вот несчастная она была.

   - С чего вы это взяли?

    Я строчила карандашом в блокноте, только и успевая, что странички переворачивать. Никто от меня полноценного расследования и имени убийцы леди Нейрос не ждал. Дядя Фил особо отметил, что нужна только обзорная статья: что, где, как.

   - Так кто ж при такой-то внешности да с такой родословной в лераны подастся по своей воле?- воскликнула Марта. – Да и потом, видела я ее. Не один раз видела и в глаза ее синющие смотрела. Бывало, войдет в подъезд, оглядится по сторонам так, словно бы впервые здесь оказалась и вздохнет эдак трогательно, что аж у меня внутрях защемит. И разговоры разговаривала со мной частенько. Ты вот погляди: кто я и кто она, казалось бы, о чем ей со мной говорить. Ан, нет, рассказывала.

   - А вчера она рассказывала что-нибудь? – поинтересовалась я. – Может у нее случилось что? Или… не знаю, клиент какой-нибудь попался… ну… не знаю я какие они бывают, если честно.

   - А и случилось, - кивнула Марта. – Вчера леди Нейрос домой заявилась в девятом часу. Я как раз смену приняла, обошла все и обратно сюда вернулась. И тут она вошла. Красивая, как и всегда, только вот глаза у нее блестели. От счастья. И сама она словно бы… словно бы светилась вся изнутри. И говорит мне, мол, милая Марта – она всегда меня так называла – завтра разбуди меня часиков в шесть поутру. Я ж удивилась было – никогда-то леди так рано не вставала, все больше до полудня изволила почивать, а тут, говорит – в шесть. Ну, я и спросила, не случилось ли чего. А она… ты представляешь? – Марта подалась ко мне, почти легла необъятной грудью на стол и зашептала: - Случилось, говорит. Устала я от столичного зноя и хочу отправиться на кислые воды, отдохнуть, здоровье поправить, цвет лица, опять же, улучшить. А еще, говорит, встретила я того единственного, ради которого стоит все бросить и пересмотреть жизненные… жизненные… арити… ритира…. Короче жизнь свою изменить, вот. Ну, я только и порадовалась за нее.

   - А дальше что? – я тоже вперед подалась и теперь едва не касалась своим носом носа Марты.

   - А что дальше? – вахтерша выпрямилась. – Дальше она к себе пошла, а я тут осталась.

   - И все? – разочарованно произнесла я.

   - Ну да. Все. До утра от нее ничего слышно не было, а утром, как и договаривались, я к ней в апартаменты поднялась, постучалась, значит, ну, как она и просила. А дверь-то оказалась открыта. Я и вошла. А она там… - Марта передернулась вся, лицо ее приобрело землистый оттенок. Я даже испугалась на минуту, что ей сейчас плохо станет. Но нет, доблестная вахтерша сглотнула шумно, головой мотнула и вроде как опять в себя пришла. – Сколько я в своей жизни всякого-разного повидала, такое видела в первый раз.

ГЛАВА 5

Я подалась вперед и с придыханием, призванным добавить ситуации трагизма, произнесла:

   - И что там?

   Марта поежилась и точно таким же тихим полным плохо скрываемого трагизма шепотом стала рассказывать:

   - Свет, красный такой, точно из самой преисподней. Не понять откуда он и взялся-то. А еще песнопения демонические, от которых у меня аж мурашки по спине побежали. - Она передернулась, в очередной раз оглянулась по сторонам, точно бы боялась, что нас может кто-то подслушать, и снова зашептала: - И знаки магические по стенам начертанные. А леди Нейрос на полу лежит, в кругу магическом, а в груди, аккурат там, где сердце, рукоятка от кинжала торчит.

   Марта замолчала, глаза закрыла, начала раскачиваться, точно бы вот прямо сейчас в транс вошла. А я тоже молчала, грызла карандаш и чувствовала, как по спине мурашки бегут. И мысли… суматошные, дерганные, в голове крутились.

   Ритуал. Неужто, и в самом деле ритуал?

   Страшно так стало. Вот просто до одури. И так захотелось вдруг бросить все. И статью эту, и газету, и дядю Фила со столицей вместе и рвануть домой. К маме. Там юг. Тепло всегда, правда и в столице по летнему времени жара стоит удушающая, но то другое. На юге… люди другие. И магии там меньше. Намного меньше. А еще…

   Вспомнились вдруг заголовки газет трехлетней давности. Я тогда только-только в Академию поступила, и первый семестр нам всем строго-настрого запрещалось покидать защищенную территорию, вроде как из-за того, что молодые необученные маги иной раз не могут справиться со вспышками своего дара и бед натворить. Только вот не в том дело было. Ведь не выпускали за ворота не только первокурсников. Академия превратилась в крепость, куда не то, что извне попасть – выйти из нее только по особым пропускам было можно. Это мы уже потом, когда все закончилось и Академию открыли, узнали, что в столице появились сектанты. Приверженцы темного магического искусства. А темная магия, она, как известно, жертв требует. И жертв, всегда кровавых. А еще человеческих.

   Ужас, что тогда в Тайре творилось. Людей резали почем зря. Столько смертей, столько горя те сектанты принесли. А когда их вычислили и арестовывать пошли, они сами себя в жертву принесли. Бабахнуло тогда знатно. Полквартала снесло, хорошо еще, что полицейские в купе со службой безопасности и тайной канцелярией успели людей оттуда эвакуировать, так что в результате последнего демарша сектантов жертв среди мирного населения не так и много было. Но до того сколько несчастных они порешили – не счесть. Даже дядя Фил, когда потом мне про все это рассказывал, бледнел и за сердце хватался, а его ничем не прошибешь, он и не такого за свою жизнь насмотрелся.

   И вот опять. Ходили же тогда слухи, что не все сектанты погибли, самым ярым удалось бежать и затаиться, хоть полиция и пыталась успокоить общественность и заявляла, что эта напасть искоренена. А если все же нет? А если сектанты на самом деле не все уничтожены были и теперь вернулись? Сил поднакопили и снова принялись за свои ритуалы темномагические?

   - А что за знаки были начертаны? – поинтересовалась я у Марты, которая уже вроде как пришла в себя и потянулась к рюмке с самогоном, отставленной в самом начале нашего разговора. Признаюсь честно, и у меня возникло желание заглотнуть горячительного, и желательно, совсем забыть о том, что вот только что стало известно.

   - Да откуда ж мне знать-то? – пожала плечами доблестная вахтерша и опрокинула в себя стопку. Зажмурилась, головой мотнула, потом выдохнула, сунула в рот ломтик ветчины. – Я ж, - говорила она жуя, - магическим наукам не обучена, распознать знаки колдовские не могу. Но сыщик, что тут все вынюхивал и высматривал, что-то про петли какие-то говорил.

   Моя рука, держащая в это время вторую, все еще наполненную до краев рюмку с самогоном, дрогнула и расплескала мутную жидкость по скатерти. Марта на это дело глянула недобро так, но ничего не сказала.

   А желание сбежать к маме стало только сильнее. «Черная петля» - это как раз таки один из ритуалов темной магии, призванная зацепить беспокойную душу жертвы и привязать ее к тому, кто, собственно, этот ритуал и проводил. И чем больше таких душ маг к себе привяжет, тем сильнее становится.

   Сердце колотилось, как безумное, во рту пересохло, страшно так стало. Я принялась оглядываться по сторонам, в поисках путей к бегству. Мне все время чудилось, что вот сейчас, откуда-нибудь (может, даже из-под стола или вон того топчана, что притулился у стеночки) выскочит какой-нибудь сбрендивший сектант, у которого на поводке болтается мятежная душа леди Нейрос и огреет меня чем-нибудь по затылку.

   Я зажмурилась. Помотала головой, чтобы разогнать наваждение. Вздохнула глубоко несколько раз, беря эмоции под контроль. В любом случае, здесь уже была полиция. Даже вон следователь какой-то осматривал и тело, и место преступления. А среди этой братии в основном маги, способные распознать и следы остаточные и ритуалы темные и… хорошие маги, в общем. Метр Андаризи, куратор нашего курса в Академии, любил хвастать своими выпускниками. И про сыскное дело отзывался уважительно, как и про следователей. Так что… они разберутся, справятся.

   Но на всякий случай:

   - А как звали его? – поинтересовалась я у Марты, когда дыхание пришло в норму и сердце уже не колотилось, точно ненормальное. – Ну, сыщика того, который тут все осматривал?

   - Вроде господином Аланом, - она почесала макушку. – Точнее не скажу, к нему тут все просто «шеф» обращались.

   Алан. Алан. Повторила имя следователя про себя несколько раз, раздумывая. Вроде бы что-то знакомое, но вот так с ходу и не скажу, слышала о нем или нет.

   Одно хорошо, все эти мыслительные процессы привели к тому, что я немного успокоилась и снова вспомнила собственно, для чего я здесь. Нет, написать о том, что в столице опять появились сектанты, приносящие людей в жертву – это, конечно, огромное искушение. Но, стоит правильно расставлять приоритеты – мне пока на такую статью замахиваться не резон, не осилю. Да и потом, тут доказательства нужны железные. А у меня с этим делом негусто. Мда… Но вот шепнуть дяде Филу, о том, что со всем этим убийством что-то нечисто – это да, это я обязана сделать. Все ж таки «Голос Тайра» - это ведущее печатное издание столицы. А темная магия и жертвоприношения – это всегда сенсация.

   Решив обязательно рассказать все дяде Филу, я окончательно успокоилась и принялась заново перечитывать свои заметки. Марта рассказала много интересного, но что-то от меня явно ускользало. Наконец, это что-то я нащупала… вроде бы…

   - Марта, вы говорили, что покойная леди Нейрос не единожды с вами беседовала?

   - Ну да, - покосилась на меня бывшая воительница. – Было дело.

   - И в тот вечер, свой последний вечер, она обмолвилась, что встретила мужчину, ради которого была готова оставить свой род занятий?

   - А? – Марта выпучив глаза, уставилась на меня.

   - Ну, она влюбилась и собиралась бросить свое ремесло, - перефразировала я свой вопрос.

   - А! – закивала Марта. – Ну да.

   - А имя своего возлюбленного, леди Нейрос вам случайно не назвала? Может быть, в доверительной беседе, она упомянула о том, кто покорил сердце лераны настолько, что она решила стать на путь истинный?

   - Ой, мудрено ты что-то завернула, - фыркнула Марта. – Имя кавалера своего она не называла. Но вот… - и тут бравая вахтерша как-то скукожилась вся, глаза опустила, вроде бы даже покраснела слегка.

   Все это навело меня на мысль, что знает она намного больше, чем говорит.

   - Ма-а-арта! – протянула я, ласково улыбаясь. – А вы ведь знаете, ради кого леди Нейрос собиралась бросить свое занятие. – Я пристально наблюдала за ней и понимала, что вот сейчас надо быть очень осторожной. Очень-очень. Потому что, если я перегну палку и надавлю чуть сильнее, чем требуется, Марта просто замолчит и ничего мне больше не расскажет. – Вы представьте, какой для него это будет удар – узнать, что твоя возлюбленная ушла из жизни таким трагическим способом, сразу после обручения. Они ведь строили планы, мечтали о доме, - я скрестила пальцы под столом наудачу, - о том, как заведут детей. А тут…

   Марта всхлипнула, утерла кулаком увлажнившиеся вдруг глаза и пробурчала.

   - Имя она мне не говорила. Даже не намекала, но… когда вчера к себе подниматься стала, я услышала звук отъезжающего солана и… в окно выглянула.

   - И что вы там увидели?

   - Солан, - буркнула Марта. – Как раз стартовал от входа.

   - И вы знаете, чей это был солан?

   - Ага, - Марта кивнула. – Я когда увидела, то еще и подумала, что только он леди Нейрос и мог понравиться настолько, что она будто бы ожила. Светилась вся.

   - И? – чуть настойчивее, чем следовало, подтолкнула я Марту к ответу.

   - Ну и, - вздохнула вахтерша. – Только ж вместе я их не видела. А вдруг то не он, а…

   - Чей был солан, Марта!

   - Так Прэттовский.

   Я икнула.

   - Точно его. Черный, блестящий весь, и герб на дверце. Родовой.

   Я закрыла глаза и уронила голову на сложенные на столе руки. Час от часу не легче.

    Из дома по улице Магнолий, я вышла за час до полудня. Остановилась на крыльце, прищурившись, посмотрела на солнце, что палило нещадно. Вздохнула. Двухчасовой разговор с Мартой многое прояснил, но еще больше напустил тумана.

   Кто убил лерану? За что? И как ему удалось скрыться, если сама Марта клялась мне, что пост не покидала даже на минуточку, и спать всю ночь не спала.

   - Леди желает солан? – вежливый мужской голос заставил меня вынырнуть из собственных размышлений и оглядеться по сторонам.

   Приятный молодой человек, в модном полосатом пиджаке, песочного цвета узких брюках и начищенных до блеска туфлях замер рядом. Я окинула его придирчивым взглядом. Мужчина был красив той особой красотой, которая выдает светского модника, темноволос и темноглаз. Сразу мне показалось, что он едва ли на год-два старше меня, но приглядевшись, я переменила свое мнение. Уж слишком цепким был взгляд карих глаз, да и лучики морщинок, расходящиеся от внешних уголков к вискам, говорили если не об опыте, то о возрасте.

   - Вы так потеряно выглядите, - улыбнулся мужчина, - что я не могу не предложить вам свою помощь.

   - Благодарю вас, - мило улыбнулась в ответ. – А вы…

   - О, простите мою навязчивость. И позвольте представиться, Риккард Алардо, - он чуть склонил голову в приветственном поклоне, - к вашим услугам. Я навещал приятеля и заметил вас, леди. Мне показалось, что вы расстроены, вот я и осмелился предложить вам свою помощь.

   - Рианна, - представилась в свою очередь и я, умышленно умолчав фамилию.

   Стоило этому пижону назвать свое имя, как все встало на места. Риккард Алардо – журналист из «Вестника», вечный соперник нашего Тома Брайта. Понятно теперь, какого приятеля он здесь навещал и почему решился заговорить со мной. Бравая Марта распугала дежуривших у подъезда журналистов и, конечно же, никому ничего не рассказала. А сенсации желают все.

   Эти мысли с небывалой скоростью пронеслись у меня в голове и тут же появился план, как использовать это неожиданное знакомство. Алардо явно принял меня за жиличку из этого дома, а это значит, что ему известно еще меньше, чем мне. Что ж, я мысленно улыбалась и предвкушающее потирала ладошки, используем это знакомство с пользой не только для себя, но и для «Голоса».

   На самом деле, «Вестник» и конкретно вот этот мужчина ничего мне не сделали и не любить их у меня особых причин не наблюдалось. Но я была племянницей своего дяди, и за годы, проведенные в столице, столько всего выслушала о конкурентах, что уже давно стала воспринимать и «Вестник» и всех его работников как своих личных кровных врагов.

   - Вы так любезны, - взмахнула ресницами и попыталась изобразить смущение, - на самом деле мне необходимо попасть в Императорскую библиотеку, и…

   - О, - воскликнул Риккард, - у меня как раз есть дела неподалеку от Главной площади. Не сочтете ли вы нарушением приличий, если я предложу подвезти вас? Мой солан припаркован неподалеку.

   Ну, кто же в здравом уме откажется от подобного предложения? Правильно, никто. Вот и я не отказалась и принялась с горячностью заверять господина Алардо, что буду безумно рада его помощи.

   - А вы давно живете в Тайре? – поинтересовался Алардо, когда мы уже уселись в солан.

   - Всего несколько месяцев, - без зазрения совести солгала я. – Приехала поступать в магическую Академию. Вот как раз скоро испытания начнутся.

   Соврать про академию мне показалось удобнее всего, по крайней мере, я могу многое рассказать и про испытания и про поступление, и вообще.

   - Могу себе представить, какого ужаса вы натерпелись из-за всей этой истории, - в голосе Алардо звучало настолько искреннее сочувствие, что не знай я, с какой целью он вообще со мной заговорил, поверила бы в участие. – А вы хорошо знали несчастную леди Нейрос? – тут же перешел в наступление журналист.

   - Ах, - я постаралась придать лицу скорбное выражение, но когда поняла, что получается не очень, просто опустила голову, принявшись рассматривать складки на платье, - мы жили по соседству, но… на самом деле, особого знакомства не водили. Вы же понимаете, что род ее занятий… - я замялась, вздохнула, - наше общение бросило бы тень на мою репутацию.

   - О, да, - закивал головой Алардо, но, к чести его, продолжать эту тему не стал. Приступил к самому главному, - а еще неизвестно, кто… ну, кто повинен.

   И я пожала плечами, вздохнула и… начала самозабвенно врать:

   - Ну, господин следователь, кажется, обмолвился, что все дело в каком-то клиенте. Не знаю, что там и как произошло, но причиной убийства стала ревность.

   - Вот как, - задумчиво протянул Алардо. – А имя этого клиента, вы случайно не слышали?

   - Нет, - я качнула головой, - но, кажется, этот человек очень богат и давно, очень давно пользовался особым расположением леди Нейрос. И вот… как оно все получилось.

   Возможно, журналист хотел бы спросить у меня что-нибудь еще, выведать какие-либо тайны леди Нейрос, но мы уже подъехали к Императорской библиотеке, и ему пришлось выбраться из солана, чтобы открыть передо мной дверь. Покидая давнего противника звезды «Голоса» Тома Брайта, я не испытывала ни капли угрызений совести из-за своего вранья. Наверное, все же журналистский дух захлестнул и меня, а как всегда говорил дядя Фил: в борьбе за сенсацию все средства хороши!

ГЛАВА 6

Большая Императорская библиотека располагалась на Главной площади Тайра, и являла собой огромное здание, в три этажа, с белыми мраморными колоннами и шестью полукруглыми ступеньками крыльца. Я была здесь дважды. В первый раз, посещала библиотеку вместе с дядей Филом, в первый год своего пребывания в Тайре, второй раз попала сюда в составе группы первокурсников от Академии.

   Не могу сказать, что огромные залы, уставленные книгами, высокие потолки и витражные стекла произвели на меня какое-то особое впечатление. Никогда не испытывала раболепного благоговения перед таким большим скоплением книг. Другое дело – сами фолианты. Древние, пыльные, в вытертых кожаных переплетах или же вовсе без них. Они дышали древностью и буквально приглашали окунуться в то, далекое и не до конца изведанное, прошлое.

   Но вот конкретно сейчас мне было совершенно не до книг, и в Императорскую библиотеку я явилась с единственной целью – как можно больше узнать про лорда Прэтта.

   Нет, так-то лорд Николас Прэтт был личностью вполне себе известной и очень даже публичной. Месяца не проходило, чтобы о нем не написали в газетах. Да что там, даже господин Молар, этот старый сплетник, почитай, карьеру сделал, описывая похождения данного аристократа.

   К чести самого лорда, к газетным сплетням он был вполне равнодушен. И если и бесился из-за того, что его древнее имя полощут в прессе, то никогда никаким образом этого не показывал, даже в суд за клевету ни разу не подал, что бы про него ни написали и в каком бы свете не выставили. Удивительный аристократ!

   Я бодро прошествовала по ковровой дорожке к стойке администратора зала с периодическими изданиями и звонко потребовала выдать мне подшивку «Герольда» за последний год. Честно говоря, не была уверена, что именно там найду ответы на интересующие меня вопросы, но информация была нужна, а получить ее можно было только таким образом. Сплетни желтой прессы мне сейчас ничем помочь не могли, поскольку, если бы у этого самого лорда и была интрижка с леди Нейрос, то она осталась тайной для журналистов. Даже господин Молар, а его можно было спокойно назвать специалистом по скандалам с участием лорда Прэтта, ничего про это мне не говорил.

   «Герольд» - императорская газета об аристократах и для аристократов. Честно признаться, сама я всегда считала, что «Герольд» - это самое скучное чтиво, какое только можно придумать. Ну, вот кому может быть интересно читать об аристократических родах, их родовых связях и особенностях, о браках, детях, связях. Ну, скука же смертная!

   Только вот сейчас, мне требовалось узнать все, что можно о лорде Прэтте, причем интересовали меня вовсе не сплетни или последние магоснимки с курортов, где вышеозначенный красавчик с обнаженным торсом обнимает сразу двух танцорок в купальных костюмах.

   Расположившись за ближайшим к окну столиком, я с тяжким вздохом принялась листать желтоватые страницы «Герольда».

   Итак, Прэтт.

   Древний аристократический род. Дворянство получили - я едва сдержалась, чтобы не присвистнуть – почти одновременно с образованием империи Рагвар. И род свой ведут чуть ли не от первого в нашей истории императора. С тех пор являются приближенным к императорскому двору, однако, близкой кровной связи с правящей фамилией не имеют. Вроде как пару столетий назад какая-то леди Прэтт стала второй женой тогдашнего императора, но ее дети престол не наследовали.

   Так, что еще. Предыдущий, тринадцатый лорд Прэтт долгое время занимал пост начальника службы внешней безопасности империи. А вот это уже интересно. Я прикусила кончик карандаша и задумалась.

   Папочка был шпионом и шпионами же командовал. А сынок что? Решил не идти по его стопам и прожигает жизнь, гоняя на соланах и участвуя во всевозможных гонках, обжимается с девицами, причем, не имеет ничего против того, чтобы его физиономия (и не только) украшала первые полосы всех скандальных хроник империи? Хотя, что я понимаю в аристократах? То-то и оно, что почти ничего. Может, для них такое поведение в порядке вещей.

   Вон, даже наша принцесса, и та не особенно то и прячется от магических кристаллов, когда, приняв на грудь пару-тройку бутылок спиртного, купается в фонтане перед ратушей или танцует почти обнаженной на столе во время приемов.

   Я вздохнула, перевернув страницу. Про выбрыки принцессы Марии Леонисии в империи знают даже дети. И о том, что восемнадцатилетняя дочка нашего императора несдержанна в своих порывах, активно участвует в оргиях, балуется не только крепким алкоголем, но и запрещенными наркотическими препаратами, меняет любовников чаще, чем белье и любит оставлять на теле горничных ожоги от щипцов для волос, в газетах, само собой, не пишут, но… И скрывать особо не скрывают. К счастью, она всего лишь самый младший ребенок в императорской семье, и трон не наследует.

   Я потерла кончиком карандаша нос и снова углубилась в чтение.

   Скучные статьи, нудные описания родовых гербов и девизов, перечисление всех предков до двадцатого колена, и описание их вкладов в жизнь и развитие империи… Зевать я начала уже спустя полчаса. Вот никогда особо не увлекалась подобным чтивом. А ведь в Академии со мной училась одна девушка, Марианна Ларон, происходящая из семьи потомственных промышленников. Там денег столько, что мне даже и представить-то было страшно. И Марианна была весьма недурна собой, но вот имелась у нее одна-единственная мечта – выйти замуж обязательно за аристократа, чтобы стать леди. Она делала все возможное, чтобы приблизиться к этой цели, знала родословную порядка трех десятков самых древних аристократических родов империи, могла с ходу рассказать про любого представителя нынешней аристократии. Вот ее бы сейчас сюда, с тоской подумала я, перевернула страницу и замерла, разглядывая магоснимок мужчины.

   Подпись под отпечатком гласила, что это как раз и есть тот самый лорд Николас Прэтт, который меня и интересовал, танцующий на балу в честь именин нашей принцессы, с этой самой принцессой.

   Фотограф явно был мастером своего дела, потому что на снимке саму принцессу рассмотреть почти не получалось, все внимание привлекал к себе мужчина спортивного сложения с темными волосами и удивительной улыбкой. Роста, судя по снимку, он был не самого высокого, но его это как-то не портило. На снимке. А вот как в жизни, за то я отвечать не берусь.

   Я заворожено рассматривала черно-белый отпечаток и… в общем, начала прекрасно понимать леди Нейрос. Ради такого красавчика можно было не только свое занятие бросить – а и вовсе разума лишиться. Красив. Однозначно красив, но это не все. Даже черно-белый отпечаток передавал то особое очарование, харизму, ауру, что ли, которую излучал двадцативосьмилетний лорд Николас Прэтт.

   «Герольд» же сухо уведомлял о том, что вполне возможно, именно этот красавчик в скором времени породнится с императорской фамилией, поскольку сама Мария Леонисия очарована молодым лордом, спортсменом и просто красавцем.

   Я передернула плечами, про себя пожалев лорда Николаса. Это ж как надо было нагрешить, чтобы тебя в результате осчастливили такой супругой? Теперь мне кажется вполне понятным, почему он на Нейрос повелся. По сравнению с Марией Леонисией, леди Ариэлла – святая женщина, сама кротость, доброта и невинность. Ага, и это учитывая род ее деятельности.

   Больше ничего интересного о лорде Прэтте я из «Герольда» не узнала, а потому вернув подшивку, направилась на выход. Остановилась на ступеньках перед библиотекой, зажмурилась и подняла лицо к солнцу.

   По большому счету, я уже сейчас могла написать о смерти леди Нейрос. Той информации, что мне дала Марта, вполне хватило бы, но… было нечто такое, что царапало изнутри. И дело даже не в том, что дядя Фил всегда повторял своим «орлам», что любую информацию необходимо тщательно проверять. И даже не в темном ритуале, что вполне возможно мог проводиться в доме по улице Магнолий в апартаментах номер восемнадцать, и даже не в загадочном лорде Прэтте, за которого вроде как собиралась замуж наша жертва…

   Нет, всего этого было бы вполне достаточно для статьи, которую, кстати, я просто обязана сдать до того, как будет утвержден завтрашний номер.

   Мне просто стало любопытно. До дрожи в кончиках пальцев стало любопытно, что заставило леди Нейрос презреть традиции, отринуть память о своих предках и уничтожить собственную репутацию, став лераной. Меня не оставляла мысль, что с ее убийством все же что-то нечисто. Темные или не темные, но ритуал и «Петля», и тот факт, что Марта клялась и божилась, что никого постороннего в доме не было, и никто не входил и не выходил всю ночь.

   А еще противной занозой засела мысль о лорде Николасе Прэтте. Просто… просто не могла я понять он-то тут каким боком?

   Что аристократу, красавчику с огромным счетом в императорском банке и кучей семейных предприятий (да, «Герольд» не брезговал и такой информацией и активно делился со своими читателями подобными сведениями), одному из самых популярных мужчин империи, спортсмену и, если судить по тем немногочисленным статьям в «Голосе», которые я все же прочитала, многократному чемпиону каких-то там гонок на соларах, понадобилось от какой-то лераны? Пусть даже она и из древнего рода?

   Хотя…

   Я открыла глаза и обвела чуть расфокусированным взглядом Главную площадь Тайра.

   Они вполне могли быть знакомы и до того, как леди Нейрос решила стать лераной.

   В общем, мне еще много чего оставалось выяснить. А главное, нужно было подтвердить те сведения, что я получила от Марты. И вовсе не потому, что я не доверяла рассказам бравой вахтерши.

   Я вытащила из ридикюля свой блокнот, пролистала, выискивая в записях имя того самого следователя, что задавал вопросы.

   И вспомнила.

   Мартин Алан – один из самых непримиримых врагов нашей звезды, Тома Брайта. Следователь по особо важным делам, который терпеть не может журналистскую братию и даже – о, ужас! – два раза был причиной того, что Том ночевал в кутузке.

   Я улыбнулась, вздернула подбородок, расправила плечи и неторопливо спустилась по ступенькам. Взмахнула рукой, подзывая извозчика и звонким, но полным достоинства голосом, назвала адрес:

   - Полицейское управление! И побыстрее!

   Управление доблестных стражей порядка располагалось недалеко от Главной площади Тайра, почти напротив ратуши. Внушительное трехэтажное здание со множеством входов и выходов, с шестью массивными белыми колоннами, украшающими широкое крыльцо с пятью ступеньками, с гербом Тайра над входом и двумя гипсовыми фигурками бульдогов по обе стороны от входа должно было производить впечатление. Оно и производило, но совершенно не такое, как было задумано изначально. По крайней мере, у меня, так точно.

   Глядя на все это трехэтажное великолепие, я могла думать только о том, что внутрь мне попасть вот никак невозможно. Нет, войти-то я, войду. А вот дальше?

   Что мне делать дальше и как встретиться именно с тем, с кем требовалось? Поначалу я думала притвориться потерпевшей, но потом решила отбросить эту идею. Сомнительно, что сам господин следователь по особым поручениям будет принимать заявление о краже там или нападении. Устроить истерику и потребовать, чтобы меня проводили именно к нему? Можно, но гарантий это не дает никаких.

   Оставалось последнее – притвориться, что у меня есть информация по текущему расследованию убийства леди Нейрос. Но и тут оставалось слишком много нюансов, когда все могло пойти совсем не так, как мне бы того хотелось.

   Нет, я, конечно же, могла просто остаться здесь, на этом самом месте, аккурат напротив входа и терпеливо ожидать пока появится господин Алан. Но, во-первых, я смутно представляла себе, как он выглядит, а во-вторых, совершенно не была уверена, что господин Алан сейчас в управлении или что прибудет сюда в ближайшее время.

   Так что оставался только вариант со свидетельством убийства.

   Уверенно кивнув своим мыслям, расправила плечи, огляделась по сторонам, просто для порядка и бодро потопала к ступенькам управления. Придется действовать по ситуации. Что-нибудь да придумаю, или я не Рианна Сольер.

   Приблизилась к крыльцу, улыбнулась клыкастым стражам, едва удержалась от того, чтобы не щелкнуть ближайшего монстра, доходившего мне до пояса, по носу, в очередной раз вздохнула и… почувствовала, что застряла.

   Едва не выругалась в голос, когда поняла, что зацепилась юбкой за подставку, на которой гордо восседал гипсовый бульдог. Вот только со мной могла произойти подобная неприятность. Пришлось снова остановиться, сжать кулаки и прикрыть глаза на несколько мгновений. Вокруг туда и сюда снова люди, бегали курьеры, спешили по своим делам доблестные полисмены, степенно прохаживались господа в строгих костюмах, шныряли какие-то странные личности непонятного мне рода деятельности. И только я стояла на месте, едва сдерживаясь от злости.

   Пришлось еще раз выдохнуть – все-таки дядя Фил был прав, когда утверждал, что дыхательная гимнастика по методике какого-то восточного мудреца очень успокаивает – и обернуться, чтобы отцепить собственный подол.

   Мне пришлось сделать шаг назад, под прикрытие внушительного гипсового монстра, и чуть наклониться, чтобы рассмотреть, за что именно мне не повезло зацепиться. При ближайшем рассмотрении, кстати, бульдог оказался до невозможности пыльным, в потеках и разводах, оставленных последним дождем, а еще на нем штукатурка потрескалась и теперь облазила, оставляя некрасивые проплешины. Все это я отметила с каким-то ядовитым ехидством, пообещав себе, что обязательно подкину кому-нибудь из дядиных журналистов идею написать о том, что городские службы не заботятся о достопримечательностях города. Дернула за подол – раздался треск, что никак не могло добавить мне хорошего настроения. Пришлось согнуться еще ниже, чтобы нащупать, за что именно там зацепилась моя юбка. Гипсовый бульдог взирал на меня с выражением крайней невозмутимости, столичные голуби, важно прохаживающиеся вокруг, так и вовсе фыркали неодобрительно, проклятая юбка никак не хотела отцепляться и я уже почти решилась дернуть изо всех сил, чтобы вырваться из плена, как рядом раздался чей-то веселый голос:

   - Ну, Мартин дает! – с другой стороны гипсового монстра остановились двое мужчин. Один из них, молодой, довольно симпатичный, и одет прилично – в летний светлый костюм-двойку что-то рассказывал мужчине постарше, в обычной рубашке и темных брюках и с шикарными пышными усами. Меня они то ли не видели, то ли просто не обратили внимания на девицу, что присела на корточки за бульдогом, хотя, как по мне, то зрелище это было презабавное. – И что, сразу двоих?

   - Ага, - хохотнул его собеседник. – Специально таких выбирал, чтобы сомнений не осталось о роде их деятельности ни у кого.

   - И что сделала госпожа Алан? – поинтересовался тот, что постарше.

   - А что ей оставалось? – красавчик в костюме-двойке развел руками. – Поджала губы, как только она и умеет, и скептически заявила, что Марту все равно никак не уклониться от знакомства с той милой девочкой, которую она пригласила на ужин.

   - Во Март попал, - покачал головой его собеседник и усмехнулся в пышные усы. – Этак маменька его и вправду скоро женит.

   - Причем заочно, - подхватил его собеседник.

   И вот если так подумать, то этот их разговор мне точно был не нужен, но стоило прозвучать вот этому «Март», как у меня в голове что-то щелкнуло. Вспомнилось вдруг утро пару недель назад, когда дяде Филу пришлось в очередной раз вызволять Тома Брайта из кутузки, куда его упрятали за излишнее рвение, проявленое при сборе информации для написания очередной статьи.

   Дядя тогда на Тома долго ругался. И громко так, что даже в приемной было слышно. И я совершенно случайно оказалась тогда под дверью, противного Малкольма куда-то вызвали. Вот тогда-то я и услышала от Тома небрежно оброненную фразу: «Март совсем с катушек съехал, господин Сольер. Этак он скоро всю нашу редакцию в кутузку упечет».

   Разговор шел именно о следователе Алане, и Том называл его не иначе, как Март. И вот что-то мне сомнительно, что в полицейском управлении есть еще один следователь, которого будут так величать.

   Я улыбнулась, в очередной раз дернула за подол и чуть не запрыгала от радости, когда он, наконец-то, отцепился, выпрямилась, поправила платье, стараясь не обращать внимания на странные взгляды окружающих и гордо так расправив плечи поплыла ко входу в управление.

   Теперь у меня был план.

ГЛАВА 7

Спустя четверть часа я стала подозревать, что госпожа Алан святая женщина. А как иначе, если стоило мне только упомянуть, что в управление я пришла по ее поручению, как вокруг меня едва не хороводы водить стали. И улыбались так мило, и в глаза заглядывали, и о том, не желает ли прекрасная госпожа (я, то есть) чего-нибудь выпить или съесть спрашивали, и присесть предлагали. Раз пять.

   Прекрасная госпожа не желала. Ни пить, ни есть, ни присаживаться и развлекать доблестных полисменов и господ следователей, которых в общем зале управления почему-то набралось изрядно. И что же они все не работают-то? Ведь за то время, что все эти работники правопорядка мне в глазки заглядывали, и комплименты отвешивали, уже раз пять успели кого-нибудь ограбить и, очень может быть, что и убить. Нет, никакого порядка в управлении полиции нет, и не будет до тех пор, пока все эти мужчины ведут себя подобным образом.

   И потому, мне пришлось все брать в свои руки. Прекрасная госпожа, то есть, это без сомнения я, выразила желание немедля увидеться с господином Мартином Аланом. Причем просьбу свою произнесла тоном, не терпящим возражений, и решительно направилась к виднеющейся на противоположном конце общего зала двери.

   И что вы думаете?

   Конечно же, я пошла не в ту сторону, но это не важно, учитывая, что меня в тот же миг перехватили, аккуратно так развернули в нужном направлении и даже сопровождающего выделили. Молодого совсем полисмена, постоянно краснеющего, заикающегося и вообще… младше меня, вот.

   Прямо не полицейское управление, а цирк какой-то, честное слово.

   Очевидно, все эти размышления были написаны у меня прямо на лбу, потому что, стоило только мне оказаться на лестнице, подальше от большого скопления мужчин, как мой провожатый принялся виновато извиняться.

   - Вы уж не судите нас строго, госпожа Рианна. – Я старалась не светить фамилию, мало ли что, вдруг кто-нибудь узнает. Не с папенькой-изобретателем соотнесет, так с дядей Филом уж точно сопоставить могут. «Голос» издание в столице известное, одно из лучших, а кто им управляет, тоже все знают хорошо. Не даром дядя Фил входит в список самых перспективных холостяков столицы. Аж целое двадцать первое место там занимает. – Просто, Март… шеф… господин следователь Алан, - наконец-то сумел подобрать подобающее случаю обращение полисмен, - он же легенда. Лучший следователь, просто гениальный сыщик. Его у нас в управлении все любят и подражать пытаются. Правда, не у всех это получается, но… - и он покраснел. Мило так.

   - Конечно, - улыбнулась я в ответ и мстительно добавила все тем же елейным голоском, - госпожа Алан мне так много рассказывала о нем.

   - Д-да, - сглотнул мой провожатый, - госпожу Алан здесь тоже все хорошо знают. И любят, - добавил полисмен и почему-то принялся озираться по сторонам, точно бы эта самая госпожа Алан пряталась где-нибудь под лестницей или вон за той гардиной. Пыльной, кстати гардиной, даже с моего места это было видно. Сама бы ни за какие деньги не стала там прятаться.

   Хотя, если так подумать…

   Я даже приостановилась на минутку, пристально разглядывая пыльную занавеску, и пытаясь определить, какого же она изначально цвета-то была и можно ли за ней спрятаться? Решила, что очень даже можно, если судить по размеру, но опасно, если исходить из ее древности – еще не приведи боги, рассыплется от прикосновения и вся конспирация насмарку. Нет уж, в таких делах, как добывание сенсации, надо двигаться проверенными путями, а не полагаться наобум.

   К счастью, больше мне не пришлось ничего выдумывать, потому что мы, наконец, пришли. Молоденький страж порядка, улыбнулся мне, коротко кивнул на одну из закрытых дверей в длинном полутемном коридоре, пробурчал что-то на предмет того, что светило сыска сейчас у себя, и ретировался, оставив меня в одиночестве и некотором недоумении.

   Я огляделась по сторонам, в коридоре никого не наблюдалось, а значит, мне никто не мог помешать немного разведать обстановку. Конечно же, я отдавала себе отчет в том, что порядочная, хорошо воспитанная барышня в подобной ситуации смутилась бы, смешалась и вполне возможно, ретировалась, так и не сделав то, что собиралась. И мне бы тоже не стоило светиться перед следователем Аланом, но была у меня одна черта, которая передалась от папеньки вместе с каштановыми волосами и смуглой, чисто сольеровской, кожей. И называлось это мое наследие не иначе, чем азарт. Маменька всегда говорила, что я похожа на отца, особенно, когда чем-то увлекаюсь. Вот просто вылитый он становлюсь в такие моменты.

   Правда, матушка такое поведение называла «шлея под хвост попала», но сути дела это не меняет.

   Вот и сейчас, чувствуя, как кипит кровь, как сильно колотится сердце в преддверие необычностей, я вместо того, чтобы повести себя разумно или подобающе молодой девушке моего положения и воспитания… прижалась ухом к двери, пытаясь расслышать, что происходит в кабинете следователя. Там было тихо. Интересненько, чем же это таким занимается светило от сыска за запертой дверью рабочего кабинета? Появилась у меня предательская мыслишка, подсмотреть в замочную скважину, но только я присела, как в конце коридора с шумом распахнулась одна из дверей. Пришлось тут же выпрямляться и с независимым видом стучать в святая святых господина Мартина Алана.

   - Я занят! – в ответ на мой вполне себе вежливый стук, из-за двери донесся весьма натуральный рык.

   Я нахмурилась и постучала еще раз. На этот раз громче и настойчивей.

   - Я же сказал, что занят! – из-за двери послышался какой-то грохот, затем скрип двигаемой мебели, и звук приближающихся шагов.

   И вот мне бы сейчас сбежать, но не тут-то было. Я только и сделала, что чуть отступила назад. Всего на шажочек, но этот маневр уберег меня от шишки на лбу, а то и чего похлеще.

   Дверь в кабинет господина следователя по особым поручениям распахнулась, явив мне… собственно, самого господина следователя. Злого, взъерошенного, и с отчетливым отпечатком на щеке.

   Ага! Так господин Алан изволил почивать во время несения службы, когда от его оперативности зависит скорость раскрытия преступления. Ну, знаете, вот это вот уже наглость, как по мне.

   - Кто такая? – господин Алан наконец-то смог сфокусировать взгляд на мне.

   - Рианна, - я гордо вздернула подбородок и в свою очередь принялась разглядывать это светило сыска.

   Ну что можно сказать. Как по мне, он был слишком молод для всех тех восхвалений, что я слышала от его коллег, лет тридцать или около того. Несмотря на некоторую помятость и лохматость, невзирая на кровожадный оскал и злобный блеск синих глаз, в целом, господин Март был очень даже симпатичным мужчиной. Высокий, я ему с макушкой только до подбородка доставала, широкоплечий и спортивный. Именно, что спортивный, такой подтянутый, жилистый, без основательных бугров мышц, но у меня даже мысли не возникло бы назвать этого мужчину хилым. Слегка вьющиеся волосы цвета гречишного меда небрежно топорщились на затылке и очень даже миленько ниспадали на лоб. Красавчик, одним словом. Очень злой красавчик.

   - Рианна и что? – недружелюбно поинтересовался следователь.

   - Рианна и это все, что вам стоит знать, - я гордо задрала подбородок, пытаясь при своем росте посмотреть на него сверху вниз. Ага, не вышло.

   Мартину Алану хватило лишь одного ехидного хмыка, чтобы я тут же почувствовала себя маленькой и слабенькой, и очень захотелось чтобы меня пожалели. Но я решительно затолкала подальше предательские мысли, и сама не веря в то, что это именно творю, шагнула вперед, с намерением пройти внутрь кабинета, оттеснив его владельца в сторону.

   Этот маневр был мной подсмотрен у дяди Фила. Любил мой родственник «давить на окружающих авторитетом». И вот когда он так делал, то перед ним обычно все расступались.

   Но, как выяснилось, у меня авторитета для подобного маневра было явно недостаточно. Или все дело в том, что господин Мартин Алан просто не приемлет когда кто-то лучше него, не знаю. Но отступать он не стал, а я не захотела признавать свое поражение и потому очень красочно впечаталась в него всем своим маленьким телом.

   Еще и язык прикусила.

   - Ой! – от боли на глазах выступили слезы.

   А этот гад, который следователь по особым поручениям, вместо того, чтобы пожалеть, ну или извиниться, на крайний случай, просто взял меня за плечи и отодвинул от себя на расстояние вытянутых рук. Как вещь какую-нибудь. Еще и скривился брезгливо.

   И вот как тут можно было стерпеть? Я и не стерпела.

   Прищурилась мстительно и пошла в наступление.

   - Вы! – выкрикнула слишком громко и тут же понизила голос, чтобы никто посторонний не услышал: - Что вы себе позволяете? Да как вы смеете так себя вести?

   - Что? – синие глаза следователя по особым поручениям расширились от удивления. – Что я себе позволяю? Мисс, вы не заблудились часом?

   - Вы, вы! – я воинственно наступала на него, и даже не утерпела и потыкала указательным пальцем в грудь, ну чтобы наглядно продемонстрировать, кто именно виноват в том, что мне больно. – Именно вы. Мужлан! Шовинист! Я буду на вас жаловаться! Я… я в суд подам! – про суд это я в самый последний момент придумала, просто вспомнила, что если у дяди Фила что-нибудь не получалось, то он частенько своим оппонентам именно что судебными разбирательствами грозил. Выпалила все как на духу и еще раз, самый последний, ткнула указательным пальчиком в грудь Марта Алана.

   А он просто посмотрел… сразу на мой пальчик, затем перевел взгляд на мое лицо и… В этот момент я отчетливо поняла, что перегнула палку и руку за спину спрятала. Не стоило мне ему судом грозить. Ох, не стоило. Синие глазюки следователя вдруг потемнели, породистая мор… лицо перекосилось, мне даже на миг показалось, что я слышу отдаленные раскаты приближающейся грозы. А в воздухе отчетливо запахло озоном. И как-то… похолодало, что ли.

   Но это я заметила, а вот господин Мартин Алан ничего подобного явно не ощущал, потому что решительно сделал шаг по направлению ко мне. И лицо его при этом имело самое зверское выражение. Я попятилась и в этот самый момент вдруг поняла, как это, когда на тебя «давят авторитетом».

   Поняла и взгрустнула, потому что мне вот так точно не светит. Или все же попробовать перед зеркалом вот этакое выражение лица потренировать? Хотя нет, вряд ли у меня так натурально выйдет, наверное, это все анатомические особенности. У мужчин это лучше получается.

   Март приближался ко мне, я отступала. Но отступала с умом, не назад пятилась, а сдвигалась чуть в сторону, так, чтобы не прижаться спиной к стенке, когда он совсем близко окажется.

   И вот, наконец, я решилась. Всхлипнула. Тихонько так. Жалобно.

   Март остановился в недоумении.

   - Мисс… как вас там, - пробурчал несколько растеряно, - вот давайте только без слезоразлива обойдемся. И вообще, кто вы такая и что вам от меня надо?

   - Я Рианна Сольер, - смысла и дальше скрывать свое имя уже не видела. И не прогадала, услышав знаменитую в империи Рагвар фамилию, Мартин Алан удивился настолько, что замер на месте, с недоумением глядя на меня.

   А мне только это и надо было. Сделала шаг в сторону. Подождала мгновение, никакой реакции с его стороны не было. Ну разве что прищур стал еще чуть более подозрительным. И я решилась.

   Быстро, чтобы у мужчины не хватило времени, оббежала господина Ожившую Легенду Сыска по кругу и впорхнула в распахнутую дверь кабинета. Прошла чуть дальше и остановилась почти в самом центре, оглядываясь.

   Скривилась, рассмотрев небольшое помещение, с низким потолком, украшенным паутиной, с желтыми потеками в одном из углов – видимо крыша протекает. Стены, вдоль которых тянулись глухие шкафы непонятного назначения, были выкрашены какой-то мутно-зеленой краской, потрескавшейся от времени и изрядно облупившейся. Пол был вытерт так, что даже страшно было сделать лишний шаг – а вдруг проломится?

   Единственное, что совершенно не подходило обстановке и выглядело дорого и внушительно, был письменный стол. Из дорогого красного дерева, полированный, массивный, украшенный причудливой резьбой и позолотой. Очень красивый стол. И дорогой. Точно знаю, поскольку точно такую модель дядя Фил себе недавно для домашнего кабинета заказывал. Все нервы мне истрепал, пока с изготовителями договаривался.

   - А вам палец в рот не клади, - фыркнул за спиной Мартин Алан. – Удивительно, на что только не пойдет этот пройдоха, Филипп Сольер, чтобы заполучить информацию для своей низкопробной газетенки.

   За «Голос» стало обидно.

   - И вовсе она не низкопробная, - я развернулась, с вызовом глядя на мужчину. – «Голос Тайра» признана лучшим периодическим изданием в Рагваре в прошлом году. И в этом нас тоже признают лучшими. И вообще… кто бы говорил!

   Господин Алан удивленно приподнял одну золотистую бровь.

   - И да, - я кивнула и снова огляделась, на этот раз в поисках куда бы присесть, - дядя Филипп совершенно ни при чем. Я пришла к вам по собственной инициативе.

   Заметила стул с круглыми подлокотниками, аккурат напротив письменного стола, и решительно направилась к нему. Села, хоть и было страшно – мебель выглядела настолько ненадежно, что я боялась даже вздохнуть лишний раз, чтобы она подо мной не развалилась - ридикюль повесила на подлокотник, платье на коленях разгладила, спину выпрямила, ручки сложила – ну чисто благовоспитанная барышня. Матушка могла бы мной гордиться.

   Господин следователь хмыкнул что-то неразборчивое, обошел меня по кругу, почти так же, как недавно я его в коридоре, и опустился на свое место. Положил руки перед собой на столешницу, пальцы сцепил в замок и уставился на меня. Нет, он, конечно, улыбался, только вот синие глаза смотрели насторожено, выжидающе и чуть-чуть насмешливо. У меня от этого взгляда даже мурашки по спине побежали, но я не позволила себе растеряться еще больше, улыбнулась ослепительно. А то, что улыбка моя была ослепительной, не сомневалась ни минуты. Я ее целый год перед зеркалом тренировала, теперь все на автомате получается. Не знаю, как на легенду от сыска, а вот на дядю Фила и всех тех женихов, которых он мне подсылал, всегда действовала безотказно.

   - Господин Алан, - начала я.

   - Господин старший следователь, - тут же поспешил перебить меня этот невозможный сыщик.

   - Господин старший следователь, - послушно повторила за ним, - я хотела бы поговорить с вами относительно утреннего происшествия на улице Магнолий…

   - Я не даю интервью, - снова холодно перебил меня сыщик, - а обстоятельства дела не разглашаются в интересах следствия. Так что все эти ваши ужимки были совершенно напрасны.

   - А если я предложу вам равноценный обмен? – я все еще удерживала на лице улыбку, несмотря на то, что очень хотелось встать и приложить этого непрошибаемого типа чем-нибудь тяжелым по голове.

   - И что вы можете мне предложить? – фыркнул следователь, но я успела заметить, как в синих глазах его блеснул интерес. Всего на миг он утратил над собой контроль, но мне этого было вполне достаточно.

   - Ну, - я снова разгладила складки на платье, пожала плечами и отвела взгляд. Принялась рассматривать обшарпанную тумбочку. Лет ей было явно раза в два больше чем мне, одного ящика не хватало, на втором была выдрана ручка «с мясом». А сверху, на потертой крышке, примостился стеклянный графин с водой, опять-таки без ручки. И вода в этом графине была зеленющей, точно бы внутри лягушек выращивали. Рядом же стоял щербатый мутный стакан. Я непроизвольно поежилась и напрочь отказалась от первоначального плана – имитировать обморок. Просто вдруг подумалось, что если господин старший следователь решит мне в лицо именно этой водичкой брызнуть, то вся конспирация пойдет коту под хвост, и мне останется только прямиком отправиться к дяде Филу и признаться в том, что как журналист я совершенно несостоятельна.

   - Мисс Сольер, - с едва скрываемой угрозой в голосе произнес господин Алан, - если вы обладаете информацией, имеющей непосредственной отношение к расследованию, то обязаны ею поделиться.

   - Вот уж нет, - мотнула я головой. – Ничего я вам не обязана. Так что, - я снова растянула губы в улыбке, - давайте меняться. Я расскажу вам то, что знаю сама, а вы поделитесь со мной теми сведениями, которые можете рассказать. И заметьте, в отличие от вас, я не требую ничего секретного. Так, кое-какие мелочи, что придадут моей статье достоверность. И еще право сослаться на ваше имя.

   - А вы нахалка, мисс, - протянул Мартин Алан, улыбаясь так мерзко, что мне еще больше не по себе стало. – У меня к вам встречное предложение. – Он замолчал, выдерживая трагичную паузу и явно пытаясь сыграть на моих нервах. Ну-ну, я столько лет в одном доме с отчимом прожила, так что меня вот таким шантажом точно не проймешь. – Я сейчас позову стражника, и вас препроводят в камеру. И будут держать там до тех пор, пока вы все мне не расскажете.

   - Не имеете права! – я вскочила на ноги. Честно признаться, чего-то подобного и стоило ожидать, особенно учитывая рассказы Тома Брайта.

   - Еще как имею, - мужчина тоже поднялся. – До выяснения вашей личности, я очень даже имею права задержать вас на двое суток. А если будет доказано, что вы препятствуете расследованию…

   - Да мою личность все ваши полисмены и сыщики подтвердят! – выпалила я. – Так что я даже не дойду да этой вашей камеры. А если, - я чуть понизила голос и даже подалась вперед, глядя прямо в синие глаза господина следователя и улыбаясь вот просто обворожительной улыбкой – тоже долго тренировала перед зеркалом, - посмеете меня задержать, то я всем в этом управлении расскажу, что я ваша обманутая невеста.

   Выпалила все это и сама немного испугалась эффекта. Просто вид у этого господина главного следователя сделался такой страшный, что я попятилась, на ходу пытаясь сорвать свой ридикюль с подлокотника.

   В воздухе уже не просто пахло грозой – я, кажется, почувствовала, как вокруг меня заворачиваются воздушные вихри. И потому решила больше не рисковать. Распрямила плечи, посмотрела на своего оппонента с вызовом и твердо произнесла:

   - Так что подумайте, господин главный следователь Мартин Алан, я предлагаю вам вполне равноценный обмен информацией.

   Сказала все это и, развернувшись, выскочила за дверь. И даже притворила ее тихо-тихо, хотя и чесались руки хлопнуть изо всех сил.

   Пошла по коридору в направлении лестницы в общий зал, про себя считая шаги.

   Один, два…

   Он точно должен заинтересоваться. Обязан просто.

   Пять, шесть…

   Марта клялась и божилась, что никому не рассказывала про прэттовский солан, кроме меня.

   Девять, десять…

   Я ступила на лестницу и принялась спускаться. Осторожно, не торопясь, исполненная достоинства и собственной значимости.

   Тринадцать…

   - Мисс Сольер, - раздалось сверху, - будьте так любезны вернуться. Мы не закончили наш разговор.

   А в общем зале вдруг сделалось так тихо, что было слышно, как по улице проезжают соланы и какая-то муха, случайно залетевшая в помещение, бьется изо всех своих мушиных сил в оконное стекло. На нас все смотрели. Вот все.

   И молчали.

   Я улыбнулась победоносной улыбкой, обвела общий зал королевским взглядом и все так же медленно, не торопясь, развернулась. Чуть присобрала одной рукой юбку, чтобы под ногами не мешалась и принялась подниматься обратно, глядя при этом в глаза Мартину Алану.

   И вот если у меня взгляд выражал всю степень моего собственного превосходства и радости от того, что все получилось. То господин Алан выглядел так, что в другое время я бы просто побоялась к нему подойти.

ГЛАВА 8

На этот раз господин старший следователь пропустил меня вперед. И даже дверь в кабинет придержал, вежливо так, с легким намеком на почтение.

   Я вплыла внутрь и потопала прямиком к уже исследованному мной стулу. Опять примостила ридикюль на подлокотник, уселась, чинно разгладив складки на платье. Ладошки на коленях, правда, складывать не стала. В ожидании пока господин Алан займет свое место, вытащила блокнот, уже почти наполовину исписанный, карандаш, и приготовилась внимать.

   Господин Легендарный Сыщик снова занял свое место за столом, точно так же, как и в первый раз, сложил руки на столешнице, переплел пальцы и вперил в меня напряженный взгляд.

   - Я вас слушаю, мисс Сольер.

   Я улыбнулась, раскрыла блокнот и посмотрела на собеседника с легкой иронией во взгляде.

   - Нет, господин старший следователь, это я вас слушаю.

   - Мисс Сольер, - он нахмурился, - не испытывайте мое терпение. Если вы обладаете информацией, имеющей отношение к текущему расследованию, то обязаны ею поделиться. Или, - тут он прищурился нехорошо и усмехнулся даже, - все ваши слова были всего лишь ложью, чтобы привлечь мое внимание.

   Пришла моя пора фыркать пренебрежительно.

   - Вот еще, - заявила, гордо задрав подбородок, - с чего бы это мне охотится за вашим вниманием?

   - Ну, - следователь улыбнулся и откинулся на спинку собственного кресла, - начнем с того, что вы вдруг решили выставить себя моей невестой.

   - Я? – удивилась натурально так, ресницами захлопала, - Да боги упаси меня от такой чести! Нет уж, это пусть матушка ваша переживает по поводу вашей личной жизни, мне это совершенно ни к чему.

   Расслабленность и небрежность тут же слетела с господина старшего следователя. Он напрягся, поджал губы.

   - Когда вы успели пообщаться с моей матушкой? Что вы ей сказали?

   - Да ничего я ей не говорила. Мы незнакомы.

   Следователь расслабился и снова откинулся на спинку кресла. А я даже выдохнула облегченно, сжала покрепче блокнот и мило улыбнувшись, стала приводить аргументы:

   - Господин старший следователь, я понимаю, что вы не горите желанием делиться со мной какой бы то ни было информацией. Знаю даже, что вы, в общем, не особо жалуете журналистов, - господин Алан фыркнул в ответ как-то чересчур пренебрежительно. Я осеклась на мгновение, но быстро взяла себя в руки и продолжила: - И даже в какой-то мере могу вас понять. Но, вы тоже должны войти в мое положение. Эта статья, - я помахала блокнотом, а этот гад снова фыркнул, - многое значит как для меня, так и для жителей Тайра. Общественность должна знать, что происходит вокруг них. У каждого есть такое право. И поверьте, я точно так же как и вы, радею за то… - господин старший следователь сдавленно хохотнул, и я сбилась с мысли.

   Закрыла глаза, выдохнула, потом снова глаза открыла и посмотрела на собеседника.

   - А вы не могли бы сдерживаться и не фыркать, когда я говорю? – спросила, не скрывая ехидства. – А то я сбиваюсь.

   Мне тут же жестами показали, что больше мешать не намерены, что слушают со всем почтением и вниманием. Я не поверила ни на мгновение, и толкать бравурную речь передумала. Вместо этого раскрыла блокнот на чистой странице и с напускной серьезностью заявила:

   - Вы ответите на мои вопросы, позволите сослаться на ваше имя в статье, а я взамен расскажу, с кем провела вечер леди Нейрос, и кто провожал ее до дома.

   - Откуда вам это известно? – не выдержал следователь. Он отлип от спинки кресла и подался вперед, с сомнением в синих глазах глядя на меня. Едва грудью на стол не улегся.

   В ответ я только тонко улыбнулась и загадочно произнесла:

   - У меня свои источники, господин старший следователь Алан. И выдавать их я не намерена.

   - Если ваши источники что-то знают, то…

   - Да прекратите уже, мы вполне можем сотрудничать. У меня нет ни малейшего желания мешать вам искать преступника, и я прошу не так уж и много. Всего несколько ответов для полноты картины. И заметьте, готова на ответную любезность со своей стороны. А вы, вместо того, что бы благодарить меня за помощь и искать преступника, играете тут со мной в словесные игры!

   Легенда сыска вздохнула. Посерьезнела на глазах и буркнула:

   - Спрашивайте.

   Я воодушевилась, поудобнее устроила блокнот на коленях и с восторгом посмотрела на следователя:

   - У вас уже есть подозреваемые?

   - Подозреваемые есть всегда, - все же не удержался от фырканья господин старший следователь, - ведется расследование и разглашать…

   Я перебила его, махнув рукой, и задала следующий вопрос:

   - Как быть с тем, что, по словам вахтерши, никто не входил и не выходил из дома всю ночь?

   - Вахтерша могла уснуть, могла солгать, могла… не заметить, - пожал плечами господин старший следователь. - Ей могли заплатить, в конце концов, или зачаровать.

   - Остаточных следов магии там не чувствовалось, - нахмурилась я, вспоминая свой разговор с Мартой и время пребывания в ее закутке.

   - Уже рассеялись, - пожал плечами следователь.

   - А ее сменщик? Ведь остается вероятность того, что убийца проник в дом до того, как вернулась со своей прогулки леди Нейрос? Что говорит сменщик вахтерши?

   - Ничего не говорит, - буркнул сыщик. – Его ищут. Домоправитель утверждает, что у него не хватает кадров и временно сейчас работают только два вахтера – один дневной, второй ночной.

   - Но это же нарушение! – воскликнула я.

   Господин Алан пожал плечами:

   - Я не инспекция по труду, мне нет до этого никакого дела. Но сейчас сложилась такая ситуация, что вчерашний вахтер сегодня не вышел на смену и… его не могут найти.

   - Значит ли это, что он замешан?

   - Все может быть, - отмахнулся следователь. И я чуть поубавила пыл. Господин Алан и так вон как вежливо себя ведет и даже отвечает на мои вопросы в полном объеме.

   - Как быть с тем, - осторожно начала я, поглядывая на него искоса, - что леди Нейрос стала жертвой темномагического ритуала? Я ведь не ошибаюсь, это была «Петля»? В Тайре снова появились сектанты?

   - Нет, - резко бросил следователь.

   - Но как быть с тем, что в апартаментах погибшей…

   - Мисс Сольер, - жестко произнес господин Алан, - меньше всего нам всем сейчас надо, чтобы началась паника. Леди Нейрос убили, убили жестоко, но темной магии там не было. Да, присутствовали некоторые элементы ритуала, даже пентаграмма была нарисована почти верно, но на этом все.

   Я вздохнула и потупилась. Слишком напряженным и злым стал взгляд мужчины, он словно бы прожигал меня глазами, и я просто не выдержала, перевела взгляд на его руки, сцепленные на столешнице. Красивые руки, с длинными пальцами, ухоженными ногтями. На среднем пальце правой руки поблескивал перстень. Серебряный, массивный, с квадратным черным камнем, с выгравированной на нем руной. Я сглотнула, опознав знак. Руна смерти.

   Как же я забыла, что в управлении правопорядка берут только магов. Сильных магов, закончивших образование в академии. А этот конкретный следователь, был магом смерти. Некромантом. И если судить по тому, что камень был чернее ночи – очень сильным некромантом.

   Я сглотнула и подняла глаза. От господина следователя не укрылся мой взгляд на его руки. Он улыбался. Тонко, понимающе, без насмешки, но мне вдруг стало страшно. И да, спрашивать не ошибся ли он в своих выводах относительно ритуала и призыва «Петли» смысла не было. Маги такого уровня не ошибаются.

   Я даже порадовалась про себя, что заметила признак его мастерства только сейчас. Если бы перстень мага высшей категории некромантии попался мне на глаза в тот момент, когда я пыталась «задавить авторитетом» господина старшего следователя, то не уверена, что мне вообще хватило бы смелости заговорить с ним. И уж точно я не стала бы грозить ему судом.

   - Итак, мисс Сольер? – наконец нарушил затянувшееся молчание господин Алан. – Ваша очередь. Что вы можете сообщить следствию относительно смерти леди Нейрос?

   Я вздохнула, сильнее сжала пальцы, откашлялась. От волнения в горле пересохло, но быстрый взгляд в сторону грязного графина с зеленющей водой как-то быстро вернул меня в реальность.

   - Мой источник сообщил, что незадолго до своей смерти, леди Нейрос в доверительной беседе обмолвилась, что желает прекратить заниматься тем, чем она собственно и занималась.

   Господин старший следователь только хмыкнул, ехидно приподняв одну бровь. Я даже позавидовала ему. У меня вот никогда так не получалось. Сколько я ни старалась, сколько не репетировала, но мои брови поднимаются только вместе. Обидно, мда…

   - Еще она сообщила о том, что встретила мужчину, ради которого собственно и собирается пересмотреть свои жизненные приоритеты.

   Алан снова хмыкнул, а я не выдержала:

   - Я же просила не хмыкать. Вы мешаете мне сосредоточиться!

   - Простите, - с таким видом произнес господин старший следователь, что я вот сразу поняла, что он нисколько не раскаивается. Ну ни капельки. – Только эта ваша информация, она… имеет мало отношения к расследованию обстоятельств смерти леди Нейрос. Итак, у нас получается, что вы нагло вторглись в Управление правопорядка, шантажировали представителя закона, угрозами заставили поделиться с вами конфиденциальной информацией, а в результате… - он улыбнулся, предвкушающее так, словно уже смаковал, как лично отведет меня в камеру и запрет там.

   И да, я ни минуточки не сомневалась, что господин следователь именно так и поступит. Гад он, хоть и правопорядочный.

   - А вы бы дослушали сразу, - обиженно поджала губы, хотя, честно признаться, холодок по спине у меня прогулялся. Страшно-то не стало, я была уверена в том, что дядя Фил не оставит меня в беде, но все же не хотелось бы расписываться в собственной несостоятельности. Да и потом, я была уверена, что мой любимый и единственный в столице родственник не погладит меня по головке, когда узнает, как именно я добывала информацию. И за то, что явилась к старшему следователю, да еще и самому Мартину Алану, дядя меня тоже не похвалит. Не любит он его. Сильно не любит. Еще за Тома обижается.

   - А что? – господин Алан улыбался и снова приподнял одну бровь – ну никак решил добить меня и заставить захлебнуться от зависти окончательно, - вы еще не все сплетни мне рассказали?

   - К вашему сведению, к сплетням моя информация не имеет никакого отношения, господин старший следователь. Это только факты. Но раз вы считаете, что мои слова не имеют под собой никакого веса, то позвольте откланяться, - я поднялась и принялась снимать ридикюль с подлокотника, - не смею и дальше отнимать ваше драгоценное время. Вы же не спите и не отдыхаете – ищете преступника, посмевшего отнять жизнь у невинной девушки.

   - Сядьте! – рявкнул мужчина, и я сразу вздрогнула, а затем поспешила исполнить его приказание. Просто, когда со мной таким тоном разговаривают, я обычно теряюсь сразу. Это потом уже в себя прихожу и начинаю злиться, а вот сразу… - И выкладывайте, что вы там еще узнали!

   Закрыла глаза, вздохнула глубоко, кулаки сжала. Сильно-сильно, впиваясь ногтями в ладони. И все же решила рассказать остаток информации. Просто… ну если так посмотреть, то господин Алан же поделился со мной, рассказал все, что знал… ну или то, что мог рассказать. Значит и я должна исполнить обещание.

   Выдохнула и сухим, почти полностью лишенным эмоций голосом, отчиталась:

   - Вчера вечером, леди Нейрос вернулась домой поздно, уже после девяти вечера. Время для визитов было совершенно не подходящее, для покупок и прогулок – тоже. Если предположить, что она была в театре – то тогда, наоборот, слишком рано вернулась. Клиентов она принимала в своих апартаментах. Значит, скорее всего, леди Нейрос была на свидании. И очень возможно, что как раз с тем самым мужчиной, ради которого собиралась бросить свое ремесло. Она, кстати, замуж за него хотела, - тут я все же не выдержала и взглянула на следователя из-под ресниц. Он смотрел на меня испытующе, а вот в глазах его читался интерес. Да и вообще, выглядел сейчас господин Алан, как гончая взявшая след.

   - И вы можете назвать мне его имя? – поинтересовался так мягко, даже, можно сказать, вежливо.

   - Я не уверена насчет имени, мой источник его не знает, но… после того, как леди Нейрос вошла в подъезд, от ее дома отъехал солан. Очень приметный.

   Следователь аж вперед подался, упираясь сцепленными в замок пальцами в столешницу.

   - И?

   - И это был без сомнения солан лорда Прэтта. Николаса Прэтта.

   В кабинете воцарилось молчание. Я в этот момент слышала даже стук собственного сердца. А господин Алан... он просто сидел неподвижно смотрел на меня и, кажется, о чем-то лихорадочно размышлял. Затем вдруг как-то весь встряхнулся, расцепил пальцы рук, побарабанил ими по столешнице. Снова передернул плечами и обеими руками взъерошил волосы.

   - Однако, - хмыкнул, после проведения всех этих манипуляций. – Сведения в самом деле довольно интересные. Только боюсь, что совершенно не имеющие отношения к расследованию.

   И вот тут мне вдруг стало обидно. Я, понимаешь, полдня провела в Императорской библиотеке, выискивая информацию о лорде Прэтте, пришла к нему, поделилась информацией. А ведь вполне могла бы и промолчать, учитывая, что господин следователь в свою очередь вот совершенно ничего интересного мне не рассказал. Все что он соизволил мне выдать, я узнала и без него. Ну, возможно, за исключением того, что неизвестный пока убийца, пытался сымитировать темномагический ритуал. И вот, после того, как я по доброте душевной рассказала, все, что знала сама, этот… этот… нехороший человек, делает такие вот выводы.

   - Ну, знаете! – я снова подскочила на ноги, сорвала ридикюль с подлокотника – на этот раз у меня это очень даже легко получилось, вероятно, сказалась практика. – Я рассказала все, что знала. И да, вы, конечно, главный следователь и все такое, наверное, и преступлений на вашем счету раскрытых не счесть. Только я все равно уверена, что без лорда Прэтта здесь не обошлось! И я это докажу!

    Мартин Алан удивился. Точно удивился, потому что на этот раз обе его брови взлетели на лоб, а глаза словно бы увеличились в размере. Он даже приподнялся со своего кресла, опираясь ладонями на столешницу, и явно пытался мне что-то сказать. Да кто ж его слушал. Я обиделась. И сильно!

   - И можете быть уверены, что я первая найду убийцу леди Ариэллы Нейрос. Да! И напишу об этом. А вы… вы… как всегда останетесь не у дел, вот! – выпалив все это, я развернулась на каблуках и заторопилась поскорее покинуть кабинет главного следователя по особым поручениям, пока он не опомнился и не приказал спровадить меня в кутузку.

   Нет уж, такого удовольствия я ему точно не доставлю. В след мне что-то кричали, но останавливаться и слушать, я не стала. Во мне клокотала злость. Эмоции бурлили внутри, требуя выхода, но я держалась, только в бессильной ярости сжимала кулаки и печатала шаг. Каблуки гулко процокали по коридору, затем по лестнице. В общем зале мне вслед все оборачивались. Кто-то даже пытался задержать или что-то сказать, но я не стала слушать.

   И только на улице, оказавшись рядом с тем самым бульдогом, который уже один раз помог мне, я остановилась и резко выдохнула. Не помогло. Повторила выдох еще раз.

   - Ну, ничего, - сказала, обращаясь почему-то именно к молчащей фигуре доблестного охранника Управления правопорядка, - я ему еще покажу. Я им всем покажу. И докажу!

   Бульдог промолчал, но это было и к лучшему.

ГЛАВА 9

Как бы мне ни хотелось скорее приступить к расследованию, следовало сразу немного успокоиться и подумать, систематизировать полученную информацию и выработать хоть какой-нибудь план.

   По словам матушки, в этом я очень похожа на покойного отца. Сразу загорюсь идеей, взбудоражу все вокруг, а уже потом, когда немного отойду, начинаю думать и анализировать, прикидывать, что и как. Папенька тоже таким был, увлекающимся. Он мог вспыхнуть в один миг, потом чуть остыть, но каждое дело свое до конца доводил. Вот и мне придется…

   Да и статью написать тоже надо было. Поэтому потоптавшись немного у подножия лестницы Управления, то и дело, поглядывая на молчаливого бульдога, я все же отправилась ловить солан. Извозчику дала адрес редакции. Уже в салоне, когда солан мягко скользил по улицам Тайра, вытащила свой блокнот и перечитала все записанное. Не густо, стоит признать, но для обзорной статьи информации было вполне достаточно. Главное – правильно все это преподать.

   Расплатившись с извозчиком, я почти никем не замеченная, проследовала в свою каморку. Заперлась там и расчехлила наборную машинку. Писалось легко, пальцы так и порхали над клавиатурой, текст ложился ровно, мысли выстраивались в голове в порядке очереди, что не могло не радовать.

   Но все равно, когда я в очередной раз набрала уже исправленную статью, наступил вечер. Редакция почти опустела.

   Подхватив печатные листы, я потопала на второй этаж, в кабинет дяди Фила. Почему-то была уверена, что он еще на месте. Не ошиблась.

   В приемной скучал Малкольм, смеривший меня уничижительным взглядом, но, что странно, задерживать не стал. Даже не попытался преградить путь и не фыркал оскорбительно мне в спину, когда я решительно пересекла приемную и без стука вломилась в кабинет любимого дядюшки.

   Дядя Фил сидел за своим рабочим столом, только вот вид у него был совершенно не рабочий. Пиджак расстегнут, галстука так и вовсе уже не наблюдалось, наверное, засунул его в карман, с него станется. На столе перед моим любимым родственником стояла початая бутылка коньяка, тарелочка с нарезанным лимоном и еще какой-то снедью и бокал, на палец заполненный янтарной жидкостью дорогого напитка. Точно знаю, что дорогого, мой родственник абы чего в себя не заливает, а коньяк так и вовсе покупает за бешеные деньги, точно его на чистейшем золоте настаивали.

   Родственник мой сидел в пол оборота к столу и с упоением читал сегодняшний выпуск «Вестника», подхихикивая себе под нос. Вот никогда не могла понять эту его привычку – злорадствовать над конкурентом. А вот дядя Фил находил какое-то болезненное удовольствие в том, чтобы найти нестыковки в очередном выпуске «Вестника» и посмеяться над ними. Не удивлюсь, если он еще и с господином Доргваном сейчас свяжется по магпереговорнику и всласть потешит свое самолюбие.

   - А, Ришка, - протянул мой родственник, заметив, что я вошла в кабинет, - ты только посмотри, какую ересь печатает у себя этот мерзопакостник Доргван. Опять про трущобы. Да еще и на первую страницу эту новость…хи-хи… поставил. Никак чувствует, что скоро самому придется там себе местечко подыскивать, вот и суетится, - и дядя Фил залился смехом, оставшись довольным собственной шуткой.

   Я лишь сдержанно улыбнулась и приблизилась к его столу.

   - Вот, - только и сказала, опустив прямо перед его носом ворох исписанных листов.

   Дядя Фил оторвался от чтения, спустил на кончик носа очки и уставился на мою статью.

   - И что это? – поинтересовался таким тоном, точно бы я ему счета на оплату принесла. Причем не просто счета, а от покупки солана последней модели, никак не меньше.

   - Статья. Та самая, которую ты обещал пустить в завтрашний номер. О смерти леди Нейрос, - отрапортовала я.

   - Правда, что ли? – недоверчиво переспросил дядя Фил и, отложив «Вестник» в сторонку, сгреб мои листы.

   А мне вот как-то очень неприятно стало. Такое ощущение создалось, будто бы он вообще забыл о том, что отправил меня собирать информацию или не верил, что у меня что-то получится. Гадко так себя почувствовала, что вот просто хоть плачь. Но я сдержалась. И ни слова больше не произнесла, так и осталась стоять перед его столом, гордая, несломленная и полная собственного достоинства.

   - Нуу… - мой родственник читать закончил, снял очки и воззрился на меня со странным выражением в глазах, - что я могу сказать, Ришка.

   - Что я справилась, и ты пустишь эту статью в завтрашний номер, - непререкаемым тоном заявила в ответ. Еще и кивнула для пущей убедительности.

   - Видишь ли… - замялся дядя Фил и прикусил дужку очков, - в таком виде, я ее пустить в печать не могу.

   - И почему же? – в моем голосе послышался перезвон хрусталя, и дядя Фил поморщился, различив эти нотки, всегда выдающие, что я держусь из последних сил. И еще немного, вот буквально совсем чуть-чуть, и грянет взрыв.

   - Ну, скажем так, информация не подтверждена. Анонимный источник и твоя фантазия – это все, конечно, замечательно, но…

   - Я не просто так сослалась на главного следователя Алана. Вся информация получена от него.

   - Ришка, - дядя Фил будто бы даже расслабился немного, потянулся, откинулся на спинку кресла, продолжая держать в руках мою статью, - ну будет тебе. Признаю, утром я погорячился немного, ну так прости родственника, с кем не бывает. Еще и спор этот, будь он неладен. Это все этот поганец Брайт виноват, чтоб ему жена рога наставила в первый же месяц семейной жизни. Не кипятись только.

   - Чем плоха моя статья? – по-прежнему ледяным тоном поинтересовалась я.

   - Да не дает Алан интервью! - воскликнул дядя Фил, отбросив листы с текстом на столешницу. – Никогда и никому. Так что за фантазию тебе ставлю отлично, а вот то, что такие детали не проверила, это, прости, дорогая, неуд. Так и проколоться недолго.

   - Вам, - четко проговаривая каждое слово, произнесла я, наклоняясь вперед и упираясь ладонями в столешницу, - может и не дает. А со мной он очень даже дружелюбно пообщался. И все рассказал. Все, что мог, я имею в виду, чтобы не навредить расследованию, - я еще чуть подалась вперед, и теперь мое лицо находилось всего в нескольких сантиметрах от лица дяди. Улыбнулась и посмотрела прямо ему в глаза. – Так что, пятерка мне, по всем показателям.

   Резко выпрямилась и даже отошла на шаг, борясь с искушением схватить стакан с недопитым коньяком и выплеснуть жидкость дядюшке в лицо, а еще лучше надеть на голову.

   - Можешь связаться с господином Аланом и уточнить у него.

   - Эээ… Риш… ты это, серьезно? Март с тобой разговаривал? – опешил дядя Фил. – Правда что ли?

   - Конечно, правда, - гордо задрала подбородок я. – В отличие от этих твоих, - я небрежно помахала в воздухе кистью правой руки, - неучей, я смогла найти к нему подход. Милейший человек, этот ваш Март, надо сказать. И такой любезный, даром, что не аристократ.

   - Вообще-то он лорд, - как-то неуверенно произнес дядя, потирая затылок и снова принимаясь за чтение моего опуса, - только не любит, когда об этом ему напоминают. Да и… титул не наследует – у него старший брат есть.

   А вот это интересно. Но допустимо. Не даром этот Март мне показался… слишком неуместным в том забитом кабинетике. Да и… печать высшего некроманта…

   - Мне все равно, лорд он или нет, гораздо интереснее то, что он мастер смерти. Причем самой высокой категории.

   Дядя Фил икнул, передернул плечами и посмотрел на меня виновато.

   - Правда, что ли, с Мартом разговаривала?

   - Ну дядя Фил! – не выдержала я и всплеснула руками. – Ну сколько можно уже? Это оскорбительно, в конце концов.

   - Ну, будет, будет, не кипятись, - принялся суетиться мой родственник, сгребая рассыпавшиеся по столу листы с текстом моей статьи. – Ты это, присядь, подожди тут чуток, а я это… я сейчас.

   И он выскочил из своего кабинета так быстро, словно за ним сам господин Доргван гнался, потрясая очередной своей сенсацией.

   Я садиться не стала. Прошлась по ковру взад-вперед, подошла к одному из шкафов, потрогала статуэтки и кубки, затем в тысячный, наверное, раз перечитала грамоты, которыми в разные годы был награжден «Голос Тайра», в окно выглянула и поморщилась.

   День уже давно уступил свои права вечеру. Фонари на улицах еще не зажигались, но в домах напротив кое-где горел свет. Жители столицы спешили со службы по домам, к накрытым для ужина столам. Стало как-то тоскливо, что ли.

   Дома, на юге, маменька тоже всегда ратовала за то, чтобы к ужину собиралось все семейство. Даже братьев не отправляла наверх, хоть детям и не полагалось есть за одним столом со взрослыми. Когда я только перебралась в Тайр и стала жить с дядей Филом, он тоже предпочитал ужинать дома, ну за исключением тех случаев, когда иного требовала работа. И в академии ужин у нас всегда проходил весело – все курсы собирались в столовой. Это только в последнее время, когда я гордо покинула особняк дяди Фила и перебралась в свою небольшую квартирку на Речной улице, ужин перестал быть для меня таинством. Сама я готовить умела не очень, так что перекусывала в большинстве случаев «на бегу» или в небольшом ресторанчике по пути из редакции.

   За спиной хлопнула дверь. Вернулся дядя Фил.

   - Ну Ришка, молодец! – воскликнул он. – Порадовала старика. Достойная смена растет. Может, если так пойдет и дальше, то лет через десяток-другой, я смогу смело уйти на покой, оставив тебе свое детище.

   Я удивленно воззрилась на родственника, откровенно не понимая, что он хотел сказать. А когда поняла…

   - Это ты меня вроде как похвалил сейчас? – не удержалась от шпильки. – Премного благодарна.

   - Эх, Ришка, Ришка, мужа тебе надо достойного. Такого чтоб в узде держал, - и мой любимый родственник, который с каждым своим словом приближался к отметке «уже не очень любимый», потряс в воздухе сжатым кулаком. – Ну ладно, уважь старика, поехали домой, миссис Ольсен на ужин твое любимое мясо запекла.

   - Прости, - я виновато улыбнулась, хотя, стоит признать, что согласиться хотелось. И не только из-за ностальгии или чего-то такого, а сколько из-за запеченного в вине и пряностях мяса от миссис Ольсен, кухарки моего дяди. – Но я хотела сказать еще кое-что. Вернее, сообщить, что буду вести расследование смерти леди Нейрос. Независимое журналистское расследование. И освещать его в «Голосе».

   Дядя Фил застыл на месте с открытым ртом, глядя на меня округлившимися от удивления глазами. Постоял так минуту, потом рот закрыл. Потом снова его открыл и опять закрыл. Почесал затылок.

   Я все это время просто стояла спиной к окну и смотрела на него. Ждала бури.

   - Ришка, - наконец выдал мой родственник, - не дури. Одна статья – это хорошо, но это не делает тебя журналистом. Да и потом…

   - Если ты откажешься печатать, я пойду к Доргвану, - спокойно произнесла я. Улыбнулась даже.

   - Ты…

   - Дядя Фил, - я приблизилась к родственнику, остановилась напротив и заглянула ему в глаза. – Я в любом случае буду вести это расследование. Даже если все вокруг будут против. Я так хочу, чувствую и вообще… мне пора уже искать свое место в жизни. Сколько можно протирать шта.. гхм… юбки в той подсобке, которую ты мне тут выделил. Я хочу проявить себя хоть в чем-то, доказать в первую очередь себе самой, что чего-то стою и могу. Хочу, чтобы весь Тайр, а там и вся империя узнали о Рианне Сольер, как в свое время узнали о гениальном Антуане Сольере, великом изобретателе! Имя моего отца вошло в историю, и я не имею права предать его забвению! Я обязана сделать все от меня зависящее, чтобы люди знали это имя и помнили его!

   Произнесла все это и выдохнула. Ну надо же, никогда не думала, что способна на ходу такую вдохновенную речь сочинить. Даже сама себе почти поверила, еще и отца сюда приплела. Это, конечно, не совсем правильно, прикрываться покойным папенькой, да только ж не признаваться дяде Филу, что я по дури перед Мартом поклялась раскрыть преступление раньше него.

   Дядя Фил растроганно морщился, глаза его, не скрытые стеклами очков, опасно заблестели, и я решила, что на этот раз хватит. Подскочила к нему, чмокнула в щеку, улыбнулась, шепнула:

   - Люблю тебя, - и прежде чем мой родственник успел прийти в себя и перехватить меня на пути к великой цели, поспешила ретироваться.

   Выскользнула за дверь, притворила ее аккуратно, на миг прижалась спиной и глаза закрыла, удовлетворенно улыбаясь. Дядя Филипп не дурак у меня, он быстро в себя придет и поймет, что что-то в этом моем выступлении не чисто. А когда поймет, то сделает все возможное, чтобы не допустить меня к расследованию. С него станется и запереть меня, и даже, связанную по рукам и ногам, отправить к маменьке. Знаю я его, как облупленного знаю.

   - Ну, наконец-то, - раздался рядом противный голос, возвращая меня с небес на землю. – У некоторых девиц ни стыда ни совести нет. На все готовы ради своих прихотей.

   Я поморщилась, открыла глаза и с неприязнью покосилась на сидящего за своим столом Малкольма. Хотела было сразу огрызнуться, да передумала. Улыбнулась ему, нежно так, как будто передо мной самый дорогой человек в мире. Полюбовалась на растерянное выражение малкольмского лица и не торопясь направилась к выходу из приемной.

   - И документы сдайте, будьте так любезны, - все-таки он не растерялся, как мне показалось поначалу. Быстро сообразил, что к чему. – В отличие от вас, мисс Сольер, в этой редакции работают люди, которые добросовестно относятся к своим обязанностям и не ждут, что работу за них выполнит кто-то другой. Мне за удостоверение и маячок отчитаться надо.

   - Ну, так и отчитывайтесь, господин… Малкольм, - пропела я, оборачиваясь уже на самом пороге, - я то здесь каким боком? И к вашему сведению, с этого дня, перед вами новый внештатный корреспондент газеты «Голос Тайра», - заявила таким тоном, точно бы призналась в том, что я пятая пропавшая принцесса соседнего государства.

   И тут же выскочила за дверь, сжала кулачки и даже попрыгала на месте от переполнявших меня эмоций. Надо было видеть противное лицо Малкольма, когда я назвалась внештатным корреспондентом. У него даже очки больше раза в два стали, а рот скривился как у лягушки. И на миг, мне даже показалось, что я снова вижу перед собой того тощего длинного и вечно голодного студента, каким был Малкольм всего несколько лет назад.

   Ах, что это было за время…

   Я познакомилась с Малкольмом Свеном на третий день моего пребывания в Тайре. Я как раз успела отъесться вволю, залечить почти все синяки и царапины, полученные в результате нелегкого путешествия окольными путями из родного городка в столицу, пришла в себя и успокоилась настолько, чтобы почувствовать себя хозяйкой в роскошном особняке дяди Фила.

   И вот тогда-то мой любимый родственник и совершил свою первую ошибку, за которую кстати, так и не соизволил раскаяться до сих пор. Ну ничего, я злопамятная и того вечера никогда ему не прощу. Несмотря на свой вес и положение в обществе, заработанные капиталы и славное имя Сольеров, к тридцати восьми годам дядя Фил так и не озаботился приобретением жены и наследников. И соответственно не представлял себе в ту пору, что ему делать с нежданно-негаданно свалившейся на голову четырнадцатилетней малявкой. И решил пойти по пути наименьшего сопротивления, а именно – он решил найти мне жениха.

   К его счастью, в тот момент я еще не успела нажаловаться на отчима, да и признаваться в том, что сбежала из дома накануне своей помолвки с противным сыном компаньона второго мужа моей маменьки, тоже не торопилась. Честно говоря, немного переживала, что если дядя Фил узнает об этом, то решит вернуть меня домой. А мне туда вот никак не хотелось. Совершенно. И замуж за противного Роберта тоже не хотелось.

   Стоит заметить, что вернуть меня обратно на юг срочной бандеролью – а иначе у него бы все равно ничего не вышло – дядя Фил даже не подумал. Но и заниматься мной он не желал, или, как потом сам признавался, понятия не имел, что делают с молодыми девицами, пусть даже они и родственницы. И потому позвал Малкольма и – это было феерично! – представил мне его как моего будущего мужа.

   Сказать, что я этому не обрадовалась – ничего не сказать. Мне хватило одного только взгляда на тощего, девятнадцатилетнего, какого-то всего несуразного студента в квадратных, удивительно неподходящих ему очках, чтобы он мне не понравился. Вот так – с первого взгляда и на всю жизнь. И чувства мои оказались взаимны. Я Малкольму не понравилась тоже, и он даже не попытался скрыть презрительно поджатые губы и неодобрительный взгляд, хотя при дяде пытался вести себя вполне даже прилично. По крайней мере, первые несколько минут.

   Но то он, а то я. Я молчать не стала и за несколько минут ужина успела довести бедного студента до заикания и такого состояния искренней ничем не замутненной ненависти, что сама собой гордилась. Но даже это еще не все. Мы подрались. По-настоящему. Я разбила ему нос и поставила синяк под глазом, а этот гад выдрал у меня клок волос и порвал платье. К его чести, бить меня он все же не стал, только защищался.

   Дядя Фил пришел в бешенство. И наказал меня. Меня! Отправив под замок и оставив без сладкого и прогулок до конца недели. А этот гад, который Малкольм, отделался только строгим выговором и наставительным: «Будь умнее, ты же мужчина!»

   И разве могла я смириться с подобной несправедливостью? Конечно, нет. И потому стала ненавидеть Малкольма еще сильнее и третировать его в два раза усерднее.

   Что ж, после нашего первого знакомства Малкольм и в самом деле стал вести себя куда сдержаннее, то есть до рукоприкладства со своей стороны больше не опускался. А вот язвить и осыпать меня обидными насмешками стал с утроенным рвением. Я ему тоже не уступала и частенько совместные ужины стали заканчиваться битьем посуды или швырянием тяжелых предметов. Ровно до того момента, как госпожа Ольсен, кухарка дядя Фила и просто потрясающая женщина, не заявила, что если еще раз мясная запеканка, поданная ею к столу, окажется не в наших желудках, а на физиономии Малкольма, она уволится. Мне пришлось немного придержать собственные порывы и ограничиться только оскорблениями и разными мелкими пакостями. Дядя Фил вполне доходчиво объяснил, что если он лишиться миссис Ольсен, к плите встану я. Это, как по мне, было вполне себе серьезной угрозой.

   Стоит, конечно, отметить, что сам дядюшка был весьма доволен своим воспитанником. И частенько повторял мне, что подержит его при себе пару лет, даст возможность немного пообтесаться, завести нужные знакомства, а затем подыщет ставленнику должность поприличнее секретаря.

   Я могла только вымученно улыбаться на это и кивать. Во время ведения боевых действий, я не знала, как оказалось, что мой дядя вдруг стал опекать какого-то мальчишку. Это потом, спустя несколько лет, когда я поступила в академию, а Малкольм уже закончил университет и пришел в редакцию работать, дядя Фил, все еще не терявший надежды «выгодно меня пристроить», поведал мне его историю. Грустную историю.

   Малкольм Свен был сыном старинного приятеля моего дяди. После школы пути их разошлись. Господин Свен не обладал ни изрядным богатством, ни положением в обществе, начал свой тяжкий трудовой путь на одной из фабрик Тайра. Женился, обзавелся детьми, в количестве четырех штук. Жила семья не слишком богато, перебивались с горем пополам, на заработок отца семейства, ровно до того момента, как однажды на той фабрике, где трудился господин Свен не случилась авария. Несколько рабочих серьезно пострадали, господину Свену не повезло – он погиб. Ну а, как известно, беда не приходит одна, спустя месяц или около того, после трагического происшествия, семья оказалась на улице – платить за дом стало нечем, хозяин фабрики, где работал отец семейства, предпочел сделать вид, что не несет никакой ответственности, защитить простых работяг было некому, и пенсию никто вдове не назначил.

   Пришлось несчастной женщине, вместе с четырьмя детьми, старшему Малкольму тогда было всего двенадцать, перебираться в трущобы. Приличной работы она найти не могла, самому младшему из детей на тот момент исполнилось всего два года. Деньги в семью приносил только Малкольм. Только вот, что мог заработать двенадцатилетний мальчишка? Сущие гроши.

   Семья неуклонно скатывалась в нищету. Малкольму пришлось бросить школу. Он разносил газеты, выполнял различные поручения на рынках и в конторах, где требовались посыльные, иногда нанимался на разгрузки вагонов, но это случалось редко, потому что никто не желал брать на работу тощего двенадцатилетнего мальчишку с голодным взглядом.

   И вот однажды, когда старший сын обивался на рынке в поисках заработка, в трущобах случился пожар. Сгорело сразу несколько домов, один из них – тот самый, в котором жила семья Свен. В огне пострадали и хозяева. Мать и трое младших братьев Малкольма так и не смогли выбраться. Мальчишка остался совсем один, и никто не знает, чем бы все это закончилось, если бы одному не в меру деятельному журналисту, пытающемуся стать на ноги и создать собственную газету буквально с нуля, не стрельнуло в голову написать про условия жизни в бедных кварталах.

    «Голос Тайра» тогда только-только начинала нарабатывать аудиторию. Не было еще ни имени, ни поклонников, ни именитых журналистов и дядюшка сам частенько брался за перо и писал статьи. Вот и в тот раз, лично отправился в трущобы, чтобы посмотреть на все своими глазами, собрать информацию, пообщаться с местными жителями. Там он и натолкнулся на потерянного полумертвого мальчишку, спящего на пепелище – больше идти Малкольму было некуда.

   Дядя Фил накормил его, как-то сумел разговорить и выяснил, что перед ним сын его старинного приятеля. Ну а дальше - больше. Мой родственник никогда не был злым. Да, дядюшка всегда любил позлорадствовать над конкурентами, пустить пыль в глаза менее удачливым партнерам, похваставшись собственными достижениями, но он никогда не злорадствовал над настоящей бедой.

   Он взял осиротевшего мальчишку к себе, отмыл, попытался накормить – но как по мне это было делом безуспешным – заставил окончить школу, оплатил учебу в университете. Теперь вот даже на работу взял. И я уверена, что и дальше будет оказывать ему протекцию и поддерживать во всем.

   Малкольм, стоит отдать ему должное, в самом деле оказался для дяди Фила подарком небес. Учился он хорошо и университет закончил в числе лучших студентов – точно об этом знаю, потому что столько слышала про успехи этого «замечательного мальчика» в свое время, что возненавидела его еще больше, хотя поначалу казалось, что это невозможно.

   И да, Малкольм был беззаветно предан дяде Филу. И служил ему верой и правдой. Только вот единственный раз подвел – когда отказался наотрез на мне жениться. И за это я его даже зауважала чуток, правда, ни за что не покажу этого и не дам понять, что благодарна ему за то категоричное «нет» перед моим отбытием в академию. Все же, если бы Малкольм пошел на поводу у дяди Фила, одной мне против них двоих было бы не в пример сложнее.

   Но в тот вечер, я сидела на полу перед запертой дверью кабинета дяди и, припав ухом к замочной скважине, даже дышать боялась, чтобы не пропустить ни слова.

   Дядя Фил бушевал. Кричал, стучал кулаками по столу, кажется, даже швырялся чем-то тяжелым, показывая истинно сольеровский характер во всей своей красе.

   - Неблагодарный мальчишка! За все, что я для тебя сделал, ты так решил мне отплатить?! Так?! – орал мой родственник.

   - П-прост-тите, г-господин С-с-сольер, - в то время Малкольм еще и заикался время от времени, - н-но эт-то не р-разумно.

   - Я сделаю тебя своим помощником. За пару лет всему обучу, а потом оставлю «Голос» на тебя. Да пойми ты, что лучшей партии тебе никогда не сделать. Сколько понадобится еще времени, чтобы тебя приняло общество, чтобы тебе стали доверять? Даже с моими связями и деньгами не так-то это просто, - от угроз дядюшка перешел к уговорам. – И потом, Ришка хорошая девочка. Ты не смотри, что взбалмошная, это сольеровская кровь в ней кипит. Папаша ее таким же был, ярким и вспыльчивым, в миг из себя выходил. И ничего, повзрослел, научился себя обуздывать. И она научится. Ведь хорошая же партия.

   - Да п-поймите же вы! – все-таки вспылил Малкольм. – Мы с ней в одном п-помещении б-больше пяти минут провести не можем, чтобы не поругаться. Да б-брачная ночь об-бернется катастрофой, если мы оба до нее доживем. Нет, господин Сольер, не просите. Что угодно для вас сделаю, но только не это.

   Вот тогда я его даже зауважала. Все-таки надо быть поистине бесстрашным, чтобы осмелиться противостоять моему дяде, когда ему «шлея под хвост попадает», как часто выражалась моя матушка. Правда, она это про меня говорила, но мы все же родственники и темперамент у нас схож.

   После того, как дядя Фил сдался, и Малкольм отправился в свое общежитие – жить он предпочитал там, я его подстерегла. Выступила из темноты в холле, не удержавшись, чтобы не напугать, и поблагодарила, почти даже искренне:

   - Спасибо. Если бы ты согласился, мне пришлось бы переходить на военное положение.

   - Не думай, малявка, что я тебя испугался, - фыркнул Малкольм. – Но связывать свою жизнь с взбалмошной невоспитанной девицей, которая в своей жизни ничего не добилась и не добьется, потому что привыкла, что за нее всегда все решают другие, далеко не предел моих мечтаний. Такая как ты мне даже в комплекте с «Голосом» не нужна.

   - Вот как, - быстро избавилась от чувства благодарности я. – Неужели думаешь, что я согласилась бы выйти замуж за такого прыщавого хлыща как ты? Да ни за что. Кусалась бы и упиралась изо всех сил, впрочем, это я и демонстрировала последние два года. Да ни одна девушка ни за что не посмотрит на такого хлюпика, даже если за ним в придачу будет идти миллион.

   На этом мы и разошлись. Наутро я уехала в академию и три года мы с Малкольмом не пересекались вовсе. Только от дяди Фила я слышала об успехах его воспитанника.

   А когда, после завершения академии, пришла работать в «Голос», то честно признаться, даже не сразу узнала Малкольма. От долговязого, тощего и нескладного мальчишки не осталось ничего. Малкольм повзрослел, возмужал, кажется, он стал заниматься спортом, и на его костях наросло не только мясо, но и какие-никакие мышцы. Теперь он всегда выглядел, как заправский щеголь, в своих костюмах-тройках, с идеально повязанным галстуком, в стильных очках без оправы. Он, в самом деле, очень изменился, только вот неприязнь ко мне осталась прежней. Да и я все еще недолюбливала его. А наши перепалки и шпильки стали до того обычным делом, что, лично мне было бы скучно и неуютно, реши однажды Малкольм, что пора прекратить доставать меня обидными высказываниями.

   И потому я сейчас так радовалась, когда удалось ошеломить его новостью о моем новом статусе в «Голосе».

   - Так его! – тихонько шепнула я и подпрыгнула еще раз от небывалого душевного подъема.

   И вот вроде бы мелочь, а как настроение поднялось.

ГЛАВА 10

Я вышла из редакции и остановилась на пороге. Солнце уже скрылось за крышами домов, но в воздухе все еще чувствовался летний зной. От мостовых так и жарило. Хотелось дождя, влажности, запаха свежей листвы и мокрого камня. Прохлады. По проезжей части туда и сюда сновали соланы, развозя пассажиров по их уютным домам и квартирам, спешили пешеходы.

   Мне вдруг тоже захотелось домой. Спрятаться за стенами моей уютной квартирки на Речной улице, свернуться комочком на диване, который купила всего две недели назад, потратив на него аж два своих месячных жалованья в редакции, взять в руки какой-нибудь роман из тех, что периодически мне подбрасывает единственная моя подруга в столице – Мириам Лавальон. Девица крайне романтического склада и неуемной фантазии. Мы потому и подружились с ней, что обе не могли долго усидеть на месте и все время впутывались в различного рода переделки. И наказания отбывали тоже вместе.

   Я вздохнула и покосилась на ясное небо. Стало чуточку грустно. Мириам сейчас в академии, в отличие от меня, у нее резерв был вполне себе достаточным, и перевестись на профильное обучение она смогла. Правда, мэтр Андаризи отдал бы что угодно, чтобы она тоже покинула стены оплота науки, но… против господина Лавальона, владельца одного из крупнейших банков в империи и по совместительству деда моей неугомонной подружки, даже наш строгий и принципиальный куратор ничего поделать не мог. К тому же и экзамены Мири сдала вполне прилично.

   Я снова вздохнула.

   Искушение плюнуть на все и отправиться домой было велико. Даже слишком. Но, хитрая я, не один раз общавшаяся с Томом Брайтом – а поговорить наша звезда любила всегда, - помнила еще его разглагольствования, что самые запутанные преступления обычно раскрываются в течении первых суток.

   А вот если за двадцать четыре часа найти преступника не удалось, то все, пиши пропало, дальше становится уже труднее.

   Ну и потом, не могла же я вот просто так взять и сойти с дистанции и уступить право первенства этому вредному Мартину Алану. Да ни за что. Я скорее съем свою шляпку, чем признаюсь в том, что какой-то там главный следователь по особым поручениям, магистр смерти, лорд и что-то-там-еще, хитрее, быстрее и умнее Рианны Сольер. Нет уж! Сольеры не сдаются на полпути!

   Подбодрив себя таким образом, вытащила из ридикюля блокнот со своими записями и с удивлением заметила, что он почти весь исписан. Вот это да! Вот это я разошлась в поисках информации. Сделав мысленную зарубку, завтра с утра обязательно заскочить в лавку канцелярских товаров и накупить себе еще тетрадей и блокнотов, принялась листать странички.

   Начать расследование решила с лорда Николаса Претта. Стоило удостовериться в том, что он не имеет никакого отношения к смерти своей возлюбленной. Да и вообще, надо было точно узнать, за него ли покойная собиралась замуж? И потому действовать придется очень и очень осторожно, не выдавая всех своих секретов. А то получится, что леди Нейрос на самом деле питала нежные чувства не к самому лорду, а к его водителю, например?

   Нет, тут нужна хитрость и осторожность.

   Из «Герольда» я выписала адрес столичного особняка лорда Претта, а из статей господина Молара, помнила, что вышеозначенный лорд любит проводить время в мужском клубе «Алигатор» (и кто додумался дать такое название клубу?). Своих многочисленных подружек красавец-лорд предпочитал кормить в «Короне» - самом дорогом ресторане не только в столице, но и во всей империи.

   Время приближалась к ужину, и можно было предположить, что Прэтт сейчас как раз вкушает деликатесы в «Короне». Я на миг задумалась.

   Ужин в «Короне» я себе позволить могла. Особо в средствах стеснения у меня не наблюдалось. Императорская благодарность, пожалованная моему папеньке за создание соланов, а также довольно внушительная сумма, которую мой родитель заработал посредством своих изобретений, плюс его наследство в семейном фонде – составляло приличное состояние. Ну, а еще ко всему этому приложил руку мой отчим, человек, рожденный со счетной машинкой во рту.

   Сразу после трагической гибели моего отца, маменька пыталась сама вести дела. Получалось у нее это не очень, если честно. Я, правда, в то время была еще слишком мала, чтобы разбираться хоть в чем-то, но кое-что из разговоров помнила. И жалобы маменьки на то, что она вот совершенно не разбирается в делах и в том, как надо управлять предприятиями. И потому, сразу после очередного замужества, она, как истинная женщина, тут же спихнула все дела на нового супруга.

   Отчим мой всегда был умелым дельцом. Имея около двадцати мануфактур по всей стране, контрольный пакет акций в «Южном императорском банке» - и это только то, о чем мне известно – заниматься какой-то мелочью – это, кстати, его собственные слова – особого желания не имел, но супруге не отказал. Он, вообще, маменьку всегда баловал чрезмерно и любил до беспамятства. Да и меня никогда ни в чем не ущемлял. Разве что, запрещал сбегать с соседскими мальчишками на речку рыбачить или вот на плотах спускаться, да прыгать с крыши сарая, чтобы научиться летать. Да еще пару раз отправлял в комнату без десерта и слугам – гад какой! – запрещал тайком таскать мне пирожные и сладости, вроде как в воспитательных целях. Но последнее наказание было мной заслуженно – это стоит признать. Я тогда его партнерам, дяденькам очень сурового представительного вида, в чай чернил налила и вместо сахара подсунула порошочек какой-то, в папенькиной шкатулке найденный. Они его когда в чай насыпали, оттуда пена повалила и вонять стало мерзко так, горничные потом три дня кабинет проветривали, а от запаха так и не смогли избавиться.

   В общем, жили мы с отчимом вполне мирно и даже можно сказать, что душа в душу, ровно до того момента, как он не решил посредством меня укрепить свои деловые отношения с господином Ширдо, нашим соседом, и тоже одним из богатейших предпринимателей южной провинции.

   Вот тогда-то и нашла коса на камень, поскольку становится средством для развития бизнеса и укрепления партнерства я становиться не желала. А Роберта Ширдо, того самого за которого меня сватали, так и вовсе терпеть не могла, с самого детства. И вот как-то тот факт, что папеньке этого самого Роберта принадлежит почти половина всего судостроительного бизнеса в Рагваре, меня тоже не вдохновляло.

   И тогда я сбежала в столицу, к дяде Филу. Нет, поначалу я даже не вспоминала о дядюшке. Видела я его всего-то раза два в своей жизни, последний аккурат на маменькиной свадьбе, мне тогда всего-то пять лет было. Это уже в столице, когда я с товарного поезда соскочила и чуть не убилась, а потом лежала в кустах, вдоль железнодорожного полотна, и пыталась заново научиться дышать, услышала, как рабочие какие-то разговаривали. И один из них жаловался на несправедливость и на профсоюз, и еще на что-то, а второй ему ответил, что у Сольера в «Голосе» всегда правду печатают и надо к нему в редакцию обратиться и все рассказать.

   Вот тогда-то я и вспомнила о том, что у меня в столице дядя имеется. И даже адрес его раздобыть смогла. Чудом отыскала, и еще большей удачей оказалось то, что дядя Фил меня признал и принял.

   Ну а когда он опекунство стал оформлять, то отчим и наследство мое передал, отряхнул руки, как он сам выразился. Потом погрозил мне кулаком, усмехнулся и сказал, чтобы не смела мать забывать и в гости приезжала. Первое время, я домой часто ездила, потом уже, когда в академию поступила, то за три года – один раз только и была, полтора года назад, да весной маменька с братьями приезжала, гостила у дяди Фила, по лавкам ходили вместе, мальчишкам столицу показывали.

   Весело было. Братья у меня, несмотря на то, что отцы разные, истинно сольеровский характер как-то умудрились заполучить. Этим я, кстати, маменьке и попеняла, когда она пыталась было меня жизни учить и упрекать в том, что в возрасте восемнадцати лет приличные девицы на женихов засматриваются и наряды перебирают, а не помогают двум школярам, двенадцати лет от роду, вскрывать оружейную да на заднем дворе из винтовки по бутылкам стрелять. А дядя Фил еще и подзатыльников нараздавал, всем троим, потому как оружейная была на мне. А вот бутылки мальчишки из дядюшкиного кабинета утащили. И не все из них даже початые были.

   Матушка тогда на мои возмущения как-то смутилась, покраснела слегка, а затем заметила, что несмотря на бурную молодость, она в мои годы уже и замужем была и меня под сердцем носила и вообще, исправилась и теперь жизнь ведет приличную и никаких каверз никому не устраивает и все правила этикета соблюдает неукоснительно.

   Дядя Фил, никогда особо мануфактурами не занимался, да и фермерское хозяйство его не увлекало, потому он просто нанял управляющих, учредил фонд, и объявил, что в полное владение наследством я вступлю только по достижении двадцати пяти лет, либо если замуж выйду. Ну а до двадцати пяти лет мне выплачивается ежегодная рента… размер которой весьма и весьма недурен. И если в последнее время, я как-то несколько увлеклась: апартаменты сняла, чтобы от дяди с его женихами съехать, мебель там, гардины, финтифлюшки-статуэточки разные, наряды поприличнее. А вот за три года в академии да год до ее поступления, я своей ренты не касалась вовсе, так что сейчас на счету у меня приличная сумма в распоряжении, да на горизонте маячит очередная выплата.

   И потому ужин в «Короне» вот никак не мог стать для меня сколько-нибудь существенной проблемой в плане финансовом. Но вот с другой стороны, назревало сразу два неразрешимых вопроса.

   В такие места, как «Корона» зайти с улицы без предварительного заказа практически невозможно. Но, даже если мне бы и удалось заказать там столик, то… появиться в самом фешенебельном ресторане столицы, где, по слухам, не брезгует обедать и сам император (врут, как по мне) без сопровождения, в дневном платье, без украшений меня не пустят даже на порог.

   Нет, можно было бы вернуться обратно в редакцию и подольститься к дяде Филу, для которого нет ничего невозможного, но тут меня останавливало то, что отправляться на поиски информации в компании с родным дядюшкой как-то… Да глупо это!

   Если дядя Фил только узнает о том, что именно я собираюсь делать – точно запрет в каком-нибудь подвале, без права на помилование.

   Но даже если и рискнуть, то мне все равно придется ехать домой, чтобы сменить платье, а это, на минуточку, через полстолицы, да в час пик. Да потом еще через вторую половину столицы добираться в «Императорский банк», где хранятся мои немногочисленные драгоценности. Этак я до утра туда-сюда кататься буду и ни в какую «Корону» точно не попаду.

   В мужской клуб мне так и вовсе попасть будет невозможно, даже при содействии любимого дядюшки.

   Так что остается только один вариант – особняк лорда Прэтта.

   Вот туда-то я и направилась, остановив пустой солан.

   По дороге к особняку лорда попыталась набросать список вопросов и придумать, как завязать разговор, но ничего путного в голову не пришло. Решила, что буду действовать по ситуации, и принялась рассматривать столицу через окно солана.

   Тайр по праву считается одним из прекраснейших городов Рагвара. С его белоснежными дворцами, куполообразными храмами, многочисленными фонтанами и парками.

   Но не это привлекает меня в Тайре. Здесь особый воздух. Здесь пахнет свободой. После жаркого юга, его бескрайних плантаций и зеленеющих полей, Тайр, словно бы весь состоящий из белого камня, с бешеным движением соланов по вымощенным булыжником мостовым, с бесконечным потоком людей на тротуарах стал для меня отдушиной.

   Мне нравилось здесь. В Тайре я чувствовала себя на своем месте. И ни за что бы не променяла суетливую и шумную столицу, на спокойный и неторопливый юг. Мне было тесно там, душно, я все время чувствовала себя зажатой в рамки со всех сторон. На меня давили условности, правила приличия и необходимость всегда и во всем оглядываться.

   Тайр же в этом отношении был куда как раскрепощение и свободнее.

   Солан остановился перед высокими сплошными воротами, я расплатилась с извозчиком, выпорхнула на мостовую и огляделась по сторонам.

   Особняк Прэттов находился на одной из тех улочек, которые в Тайре называют «элитными». Широкая мостовая, высокие заборы, за которыми не видно ничего, за исключением раскидистых крон деревьев. Здесь всегда тихо, всегда спокойно и никогда ничего не происходит. На таких улочках живут аристократы, любящие уединение. Честно говоря, мне почему-то казалось, что лорд Николас Прэтт выберет для себя другой район, более шумный, модный, наполненный светом магических фонарей и шумом снующих туда и сюда соланов.

   Но нет, несмотря на всю свою неуемную фантазию, жить лорд Прэтт предпочитает в тишине и спокойствии. Любопытно.

   Я приблизилась к воротам и, отыскав магический извещатель, нажала на него. Прислушалась, пытаясь различить переливы звонка, но, к сожалению, ничего не расслышала.

   Ждать пришлось недолго. Всего через минуту, смотровое окошко отворилось, явив собой привратника… наверное?

   - Добрый вечер, - я была сама любезность, - мне необходимо повидаться с лордом Прэттом. Николасом Прэттом.

   - Сегодня приема нет, - ответили мне и захлопнули окошко.

   Я опешила. Направляясь в резиденцию лорда, которого уже подспудно считала виновником страшного преступления, я видела в своих мечтах, как умело вывожу его на чистую воду и обличаю в совершенном преступлении. Я даже представить себе не могла, что меня банально к нему не пустят. Да как так-то!

   Я еще раз нажала на магический извещатель. На этот раз противный дядька-привратник не торопился общаться со мной, и пришлось жать долго. До тех пор, пока смотровое окошко не откроется снова.

   - Покиньте территорию, - возвестили мне каким-то неживым тоном. – В противном случае я буду вынужден вызвать полицию.

   - Но мне очень нужно поговорить с лордом! – воскликнула я, делая самые несчастные глаза, на которые только была способно. – Очень-очень. Это вопрос жизни и смерти! – с горячностью добавила в конце и даже прижала молитвенно сложенные ладошки к груди.

   По ту сторону ворот вздохнули. Тоже несчастно.

   - Не имею права пускать. Вас нет в списке посетителей.

   - Но как вы можете знать, что меня там нет, если даже не спросили, как меня зовут? – воскликнула я, лихорадочно соображая, что будет, если я назовусь сейчас именем леди Нейрос. Поймет этот дядька-привратник (хотя, какой он дядька, суровый военный, ни больше, ни меньше, который не понятно что забыл в привратницкой лорда Прэтта), что я нагло сочиняю или нет?

   - Сегодня вообще посетителей нет, - усмехнулся привратник. – Так что ступайте-ка домой, мисс. И не ищите приключений. Лорд Прэтт не принимает.

   - Но мне очень нужно, - взмолилась я. – Ну только на минуточку.

   - Да нет его, не вернулся еще, - наконец смилостивился привратник.

   - А когда появится? – тут же поинтересовалась я.

   - Ступайте домой, мисс, право слово. Не гоже это, молодой девице к неженатому мужчине в дверь ломиться, что люди-то подумают.

   И он снова захлопнул смотровое окошко. И сколько я ни пыталась, сколько не нажимала на извещатель, сколько не колотила по воротам, никто больше не торопился со мной разговаривать.

   - Ну ты, Ришка, и попала, - выдохнула я и обхватила себя руками за плечи. – И что теперь делать?

   Я постояла еще несколько минут перед запертыми воротами. Затем прошлась туда-сюда, пнула носком туфельки какой-то камешек, немыслимым образом появившийся на идеально выметенной мостовой, и решила прогуляться вдоль забора. Нет, перелезть через него я не думала. Увы, но даже в пору моего бурного непоседливого детства на пыльном юге, такие высоты были мне не под силу. Да и зацепиться здесь совершенно не за что.

   Я медленно брела по мостовой, делая вид, что прогуливаюсь и размышляла, что делать дальше. Нет, с одной стороны, можно было бы отправиться сейчас домой, а завтра с утра явиться в редакцию и пытать господина Молара на предмет контактов лорда Прэтта. Старый сплетник уж точно должен знать, как можно связаться с сиятельным аристократом, не раз и не два мелькавшем на страницах светской хроники. Но, честно говоря, мне хотелось как можно дольше сохранять в тайне ход расследования. Не оставляла меня уверенность в том, что дяде Филу точно не понравятся некоторые мои методы. А то и все сразу. Не понравятся. Определенно.

   И поскольку вариант с обращением к главному сплетнику столицы отпадал, у меня оставался только один выход – ждать.

   Привратник обмолвился, что лорда нет дома. Это значит, что рано или поздно, он сюда вернется. Вот и придется прогуливаться под забором до тех пор, пока это не случится. Я только буду надеяться, что это произойдет сегодня, и не слишком поздно.

   Приняв решение, я воспрянула духом и уже куда бодрее затопала по мостовой. В одну сторону, затем в другую. Неторопливо так, точно бы совершая вечернюю прогулку.

   Спустя два часа, я уже люто ненавидела лорда Прэтта, который по какой-то причине не торопился возвращаться домой засветло – на столицу опустились сумерки. К этой ненависти добавилось глухое раздражение на тесные туфли, которыми я натерла ногу. И ведь куплены они за приличные деньги и башмачник клялся мне, что изготовил это произведение искусства из мягчайшей кожи. Врал, поганец. Как есть врал. Мягчайшая кожа никак не могла натереть мне ногу всего за каких-то два часа. Еще мне хотелось пить, есть и, желательно присесть куда-нибудь. А еще лучше – прилечь. А лорд Прэтт все еще не возвращался.

   Я шумно выдохнула, резко развернулась и потопала обратно к воротам. Ни о какой прогулочной походке речи уже не шло, я едва переставляла ноги от усталости. Прибавить к этому еще то, что с наступлением темноты, в воздухе заметно похолодало, и можно было сделать вывод о том, в каком отвратительном настроении я находилась.

   Вариант с тем, чтобы завтра с утра смиренно просить помощи у господина Молара уже казался мне единственно верным. Я остановилась неподалеку от смотрового окошка, прислонилась плечом к фонарному столбу и прикрыла глаза от усталости.

   Вот сейчас чуть-чуть отдохну и пойду искать солан, чтобы добраться до дома. Мысли тут же переключились на то, что за все время моего променада мимо проехало от силы пять или шесть соланов, и ни одного наемного.

   - Вот же невезение, - выругалась я в полголоса, - это куда же мне тащиться придется, чтобы поймать экипаж? Что за день-то сегодня такой.

   И в этот момент я услышал рокот приближающегося солана.

ГЛАВА 11

Не знаю, как было бы правильно поступить в этот момент, но я поддалась своему внутреннему чутью и отступила подальше от яркого пятна света. Почти прижалась спиной к шершавой ограде и затаилась в ожидании. Все Сольеры обладали отличной интуицией. Дядя Фил даже как-то рассказывал, что мой дед, его отец, мог предсказывать будущее. Не часто и не точно, но иногда он видел небольшие кусочки того, что вскоре должно произойти. Мой отец умел чувствовать, какое изобретение принесет наибольший успех, ну а сам Филипп Сольер, хоть и не получил в наследство магии, прекрасно ощущал себя в мире бизнеса. И да, это касалось не только «Голоса». Именно сольеровское чутье заставило дядю Фила несколько лет назад вложиться в строительство Западной ветки железной дороги, и на этом проекте он заработал столько денег, что мог бы купить еще с двадцать «Голосов».

   Ну а мне хоть почти и не досталось магии – разве что музыкальную шкатулку могу запустить или вот свечку зажечь и то не всегда с первого раза – но крохи сольеровской интуиции тоже перепали. Будущее я не вижу, прибыль не чувствую, но иной раз что-то словно толкает меня на определенный поступок. Я даже не всегда сразу понимаю, что именно я делаю, но еще ни разу это не привело к беде или серьезным неприятностям.

   Вот и сейчас, ноги просто сами отнесли меня поближе к ограде, а тело прижалось к ней, совершенно не подчиняясь разуму.

   Подъехал солан. Остановился напротив ворот. Окошко, то самое, через которое мне выговаривали о приличиях, открылось. Привратник видимо опознал солан, потому что спустя всего несколько минут, ворота распахнулись, давая транспорту возможность проехать на территорию поместья.

   Ну и я тоже ждать не стала. В тот момент, если честно, вообще не думала о том, что делаю, просто метнулась к воротам и под прикрытием темноты и распахнутой створки, проскользнула внутрь.

   Солан лорда Прэтта неторопливо проехал мимо. Сердце у меня колотилось так, словно бы я пробежала несколько кварталов, в голове не было ни единой мысли, но тело действовало само. Я тенью скользнула вдоль створки ворот, пробежала несколько шагов по открытому пространству и юркнула в кусты, росшие по обеим сторонам. Согнулась там в три погибели и затаилась на время.

   Подъездная дорожка освещалась магическими фонарями по обеим ее сторонам, но от кустов падала длинная тень, что для меня и стало спасением. Охранники, а их оказалось двое, споро закрыли ворота и, слава всем богам, свернули в сторону, противоположную той, где пряталась я. Там, возле забора виднелось небольшое сооружение, видимо, сторожка.

   Я осторожно высунула нос и огляделась. По обеим сторонам подъездной дорожки тянулись высокие – мне по грудь – густые кусты, а дальше начинался парк, тонувший в темноте. Сам особняк, круглый, выложенный брусчаткой двор с фонтаном перед ним, ярко освещались.

   Выдохнув, я пригнулась, как можно ниже, и стала пробираться поближе к дому. Было жутко неудобно, каблуки застревали в земле, цеплялись за траву, я даже ногу подвернула, хорошо еще, что не сильно и обошлось без растяжения, длинная юбка только мешала, цепляясь за ветки кустарника. Но к крыльцу все-таки добралась, выглянула из своего убежища, чтобы оценить обстановку.

   Из солана вышел сам лорд Прэтт – я, кстати, сразу его узнала по газетным снимкам – обошел свой транспорт и открыл дверь с пассажирской стороны, галантно подавая руку даме.

   И вот когда на мощенный крупным булыжником широкий двор, ступила маленькая ножка госпожи Аметисты Баррио, я засомневалась в том, что поступаю правильно. Ожидая появления лорда Прэтта, я как-то не подумала, что он может появиться не один. А тут…

   Госпожу Баррио невозможно было не узнать, даже несмотря на черную полумаску. Я поняла, что это именно она, наверное, еще до того, как женщина чуть обернулась, поправляя тонкий кружевной палантин, и переливисто расхохоталась на какое-то замечание лорда. Госпожа Аметиста являлась звездой Императорского театра, о ней писали все газеты, на спектакли с ее участием билеты разлетались в течение получаса. Я сама была в диком восторге от ее таланта. Потрясающая женщина. Красивая, элегантная, талантливая. Обладающая такой ярко выраженной харизмой, что ей просто нельзя было не верить, когда она на сцене. Я плакала вместе с ее героинями, смеялась с ними и переживала все перипетии их судеб. И точно знаю, что дядя Фил вывалил целое состояние, чтобы попасть за кулисы и иметь возможность вблизи лицезреть королеву сцены и поцеловать ее тонкую, всегда затянутую в белую перчатку, руку.

   И, наверное, будь рядом с лордом Прэттом какая-нибудь другая женщина, я бы не сомневалась, а тут… мне стало очень неловко. Просто, они так удивительно гармонично выглядели вместе в свете магических фонарей: невысокая хрупкая блондинка и темноволосый сильный лорд, что мне показалось кощунственным нарушать эту гармонию.

   И я, скорее всего, просто повернула бы обратно и попыталась покинуть территорию поместья, но тут сзади меня кто-то боднул пониже спины.

   Понятное дело, что ничего подобного я не ожидала и вскрикнула, привлекая к себе внимание. А уж когда обернулась, посмотреть, кто это, то и вовсе завизжала и ломанулась со всех ног через кусты к свету и людям.

   Собак я не любила с детства. Вот как-то не получалось у меня найти с ними общий язык. И они это чувствовали всегда. А псина, которая свободно гуляла по парку вокруг особняка лорда Прэтта, так и вовсе выглядела устрашающе настолько, что у меня сердце от страха зашлось в бешеном ритме.

   - Это еще кто? – воскликнула своим удивительным, точно звон хрусталя, голосом госпожа Аметиста. – Ники?

   - Эм… - лорд Прэтт был не настолько многословен.

   А я пятилась и пятилась от собаки, которая медленно наступала на меня и только и молилась, чтобы не споткнуться и не наступить на подол. Псина чуть рыкнула, я вздрогнула и, развернувшись, метнулась вперед и не нашла ничего умнее, как спрятаться за самого лорда.

   - Мисс? – удивления в его голосе было столько, что даже собака остановилась. А может, она просто узнала голос хозяина? – Мисс, - лорд Прэтт принялся оглядываться, но я не отпускала его пиджак и двигалась таким образом, чтобы между мной и собакой была преграда. - Да отпустите же меня! – не выдержал лорд и резко развернувшись, схватил меня за плечи, отрывая от своей одежды. – Вы кто? И что здесь делаете?

   - Я… я… мне нужно было с вами поговорить по очень важному делу, а охранник не хотел пускать, - пустилась в длинные и не совсем понятные объяснения я, - ну и вот… так получилось. Я здесь и… вы здесь и… Это очень важно, правда! Дело касается вашей невесты!

   - Что? – брови лорда Прэтта взметнулись вверх.

   - Николас? – госпожа Аметиста, наблюдавшая за нашими с лордом «танцами», скривилась. – Это просто возмутительно. Вы обещали мне сюрприз и… я так понимаю, это он и есть? Что ж, очень мило. Я впечатлена, - она изящно передернула плечиками и отвернулась. В голосе ее появились капризные нотки, - прикажите отвезти меня обратно.

   Лорд Прэтт, все еще почти обнимающий меня, тихо сквозь зубы выругался. Мне даже показалось, что в глубине его глаз зажглись нехорошие огоньки, но может это просто отблески фонарей были?

***

Я сидела в удобном кресле в домашнем кабинете лорда Прэтта, куда меня препроводили под конвоем из дворецкого и двух – двух! – лакеев и пыталась изобразить из себя приличную хорошо воспитанную барышню.

   Сам лорд, отдавший приказание своим людям, глаз с меня не спускать, остался во дворе умасливать госпожу Аметисту. Я же уселась в кресло напротив массивного стола, тщательно разгладила складки на платье. Поморщилась, заметив, на что собственно стало похоже мое платье. Сегодняшние приключения явно не пошли ему на пользу. Подол был измят, испачкан в земле и с одной стороны болталась оборванная оборка. Я вздохнула и попыталась замаскировать дыру в складках.

   За этим занятием меня и застал лорд, стремительно ворвавшийся в свой кабинет. Он остановился на пороге, оглядел меня, застывшую в кресле с прямой спиной (матушка бы точно меня похвалила за такую осанку) и руками, сложенными на коленях (пальцы с такой силой сжали уже почти исписанный блокнот, что у меня были сомнения, получится ли их разогнуть). Махнул рукой лакеям, которые меня сюда и привели и с тех пор стояли, вытянувшись по стойке смирно по обе стороны двери. И только после того, как они удалились, прошел к своему столу и сел в кресло. Принялся меня рассматривать.

   Я улыбнулась, хотело верить, что получилось не вымучено, поскольку проклятые туфли так натерли ноги, что даже сидя, я чувствовала как пульсируют сразу обе пятки, а боль поднималась, кажется до самых коленок. Закончу с расследованием и точно напишу разгромную статью про того обманщика-обувщика, который продал мне это орудие пыток под видом высококачественной обуви.

   Лорд молчал, и я в свою очередь принялась разглядывать его в ответ, сравнивая оригинал с теми снимками, что видела в газетах. Ну что можно сказать, вживую, лорд Николас Прэтт был намного привлекательнее. В сто раз. Или даже больше.

   И чем дольше я на него смотрела, тем больше млела от эстетического удовольствия. Какой же красавчик. Вот просто… просто даже слов нет, чтобы передать, насколько привлекательным был лорд Прэтт. На газетных страницах он, конечно, тоже выглядел очень даже, но вживую… Теперь я понимаю, почему у него нет отбоя от женщин. Это же не мужчина – ожившая мечта любой женщины. Темные, почти черные волосы, чуть длиннее, чем нынче было модно, легкими волнами спадали на шею, не достигая плеч, ровный нос, полные губы, темно-карие глаза и светлая, слегка тронутая золотистым загаром кожа – все это вкупе с длинными черными ресницами просто приводило меня в восторг.

   Нет, я не влюбилась в лорда Николаса Прэтта с первого взгляда. Даже подумать про это не могла, я просто смотрела на него и… завидовала. И его блестящим волосам с легкой волной, и потрясающей глубины глазам, и ресницам, и даже оттенку кожи.

   - Нравлюсь? – бархатистым голосом, от которого у меня по позвоночнику мурашки побежали, спросил лорд.

   - Ага, - кивнула я, прежде чем вообще успела осознать, о чем у меня спрашивают. А когда увидела, как приподнимается левая бровь лорда в изумлении, так и вовсе чуть не лопнула от зависти. Нет, это вот просто невозможно! И этот туда же. И где справедливость? – Но вы, наверное, и так знаете, какое впечатление производите на женщин, так что в моем восхищении вами нет ничего удивительного. Поэтому, я предлагаю сразу приступить к делу и объяснить причину моего появления в ваших владениях.

   Лорд изумился еще больше.

   - Однако, - усмехнулся он, – не часто мне встречаются настолько непосредственные молодые леди. Будьте любезны, повторите еще раз, как вас зовут?

   - Рианна Сольер, милорд, - с вежливой улыбкой произнесла я. – Я являюсь внештатным корреспондентом газеты «Голос Тайра» и хотела бы…

   - Так вас прислал Молар! – воскликнул лорд и словно бы расслабился. Даже улыбка его стала чуть более приветливой, хоть и до этого он не скалился зло или недоброжелательно. – Вот старый пройдоха! Мы же с ним вполне удачно сотрудничали уже столько лет, что изменилось? Или, - тут лорд чуть встревожился, - с господином Моларом все в порядке?

   - Да-да, - поспешила заверить я лорда Прэтта. – Все в полном порядке.

   - Но тогда я не понимаю, - он пожал плечами, - что заставило такую милую барышню из газеты так настойчиво добиваться свидания со мной? Да еще и такими методами.

   Нет, вот когда он так искренне удивлялся тому, зачем я искала с ним встречи, я ни капли не смутилась, а когда заговорил про методы… Я покраснела. И даже глаза опустила, принявшись с преувеличенным вниманием разглядывать собственные пальцы, сжимающие блокнот. Просто, и в самом деле не очень прилично получилось.

   - Простите, - произнесла очень тихо, - я не хотела мешать вашему… вашей встрече с госпожой Баррио. Мне правда очень жаль, что так получилось, но ваша собака меня напугала и… Простите.

   Извиняться я не очень умела, хоть и приходилось мне это делать частенько. Но обычно хватало покаянного: «я так больше не буду». Маменька и отчим верили и проникались, магистр Андаризи только вздыхал, а дядя Фил… дядя Фил видел меня насквозь и никогда не заставлял извиняться, точно зная, что толку от этого не будет.

   - К этому мы еще вернемся, мисс Сольер, - произнес лорд Прэтт, запнулся на мгновение, а затем поинтересовался: - Антуан Сольер вам не родственник?

   - Это мой отец, - кивнула я, отмечая про себя, как ловко этот аристократ обошел тему с моими извинениями. А ведь воспитанный человек должен был мило ответить, что все в порядке и он не держит на меня зла. Однако. С этим лордом надо быть настороже, а то не заметишь, как окажешься должна ему что-нибудь не совсем приличное.

   Я вздохнула и быстро глянула на лорда Прэтта. Сидит, смотрит на меня не без интереса и пойми, чем этот интерес вызван.

   - Вот даже как, - протянул, наконец, лорд Прэтт, поднимаясь с кресла и неторопливо огибая стол. – И все же, если вас послал не Молар, то, что вы делаете в моем особняке, мисс Сольер?

   - Я ведь уже говорила, что являюсь внештатным сотрудником газеты «Голос Тайра» и провожу свое собственное независимое расследование. Меня интересуют ваши отношения с ныне покойной леди Ариэллой Нейрос.

   И вот произнесла я имя покойной лераны и вздрогнула. Почудилось вдруг, как воздух вокруг меня сгущается, а в кабинете лорда, ощутимо холодает. Точно бы не лето за окном, а самая настоящая осень, а слуги забыли растопить камин. Я непроизвольно поежилась и не удержалась от того, чтобы бросить быстрый взгляд вправо, на тот самый камин, который был пуст и основательно вычищен. И правильно, кто ж в здравом уме топит камины, когда за окном середина лета и в Тайре стоит такая духота, что даже дышать нечем.

   - Вот как, - снова произнес лорд и чуть подался вперед, сверля меня пристальным взглядом.

   Мне стало очень неуютно. Вот как-то совсем-совсем неуютно и даже чуточку страшно. Просто в этот вот момент показалось вдруг, что вокруг меня разворачивается невидимый кокон, и виски прострелило болью, а перед глазами вспыхнул яркий свет. На миг всего, и тут же пропал, но я не удержалась и прижала пальцы к вискам. Больно было очень, и тошнота подступила к горлу, а в глазах появилась резь, будто бы я плакать собралась.

   - Кто вас послал? – резкий, холодный голос раздался будто бы у меня в голове, но такого ведь быть не могло, просто не могло, и я вздрогнула, распахнула глаза и вскрикнула.

   Лорд Прэтт больше не стоял, прислонившись небрежно к своему столу, теперь он нависал надо мной, ухватившись обеими руками за подлокотники кресла, в котором от боли корчилась я, и смотрел… даже не на меня, а будто бы… вглубь меня. И от этого его взгляда мне стало в тысячу раз больнее. Слезы брызнули из глаз, рот заполнился чем-то вязким, теплым и отвратительно-неприятным… Было страшно, холодно и хотелось забиться куда-нибудь в уголок, спрятаться там и тихонечко скулить от боли и жалости к себе. В голове словно бы что-то взорвалось, ослепляя на миг яркой вспышкой, и эта вспышка точно бы отсекла меня от боли.

   Вдруг все закончилось, я вынырнула из неприятного зыбкого марева и осознала, что все еще сижу в кресле, в кабинете лорда Прэтта, вжавшись в спинку, а сам сиятельный аристократ по-прежнему нависает надо мной и смотрит… точно в самую душу.

   - Что… - голос осип и не слушался, горло сдавило спазмом, слезы все еще текли по щекам, - что вы… что вы делаете?

   - Кто вас послал? – снова раздался холодный, точно потусторонний голос, и я задрожала от страха. Потому что точно видела, что губы лорда Прэтта не шевелятся.

   Я всхлипнула, задохнувшись от нового приступа боли, сильнее закусила губу и уже приготовилась упасть в обморок.

   Но мне никто не позволил даже такой малости. Лорд Прэтт ухватил мое лицо за подбородок, сжал с такой силой, что точно синяки останутся и прорычал:

   - В глаза смотреть! И повторяю в последний раз: кто вас послал? Лучше сразу признавайтесь.

   Я всхлипнула, мотнула головой, пытаясь вырваться, но не получилось, а в следующее мгновение голова взорвалась болью. Я попыталась закричать, но из горла вырвался только какой-то хлюпающий звук, по подбородку щекотно потекло что-то теплое…

   Последнее, что успела услышать, был звук распахнутой двери и слова:

   - Именем импера… что здесь происходит?

   И все, потом я потеряла сознание.

   Пришла в себя уже лежа, голова, что странно не болела, только в горле першило. Попыталась приоткрыть глаза, но отказалась от этой идеи, стоило только услышать злое:

   - Ты совсем ума лишился? Ты что творишь? А если бы она умерла? Или превратилась в растение?

   - Но не умерла же, - флегматично отозвался лорд Прэтт, а я едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Вот гад. Чуть не отправил меня на тот свет, используя ментальное воздействие, и даже не сожалеет об этом.

   - Ник, ты идиот. Кретин… у меня даже слов нет, чтобы выразить всю глубину моих искренних чувств к тебе. Вот зачем, скажи мне, ты полез ее взламывать? У девчонки природный ментальный блок стоит, это даже я заметил.

   - Вот потому и полез, - фыркнул лорд Прэтт. – Должен же был я узнать, какого демона она ко мне явилась, и кто ее послал, снабдив такой защитой от ментального вторжения.

   - А просто спросить не мог?

   Наконец я опознала второго говорившего. Старший следователь по особо важным делам Мартин Алан, ну или лорд Мартин Алан. О, как! Так наш следователь прекрасно знаком с подозреваемым. Более того, они еще и дружбу водят. И весьма близкую, стоит заметить, коль скоро Март позволяет себе обращаться к сиятельному лорду на «ты» и по имени.

   И во мне закопошилось подозрение. Так вот почему он так отнесся к моим словам и почему старался убедить меня в том, что информация об отношениях лорда Прэтта с погибшей не имеет никакого значения. Вот жук! Так это он от приятеля своего подозрения отводил!

   Я аж задохнулась от негодования и почти уже решилась вскочить и высказать этим аристократишкам все, что я о них думаю, но тут услышала кое-что еще интересное и решила пока не показывать, что пришла в себя.

   - Да ты понимаешь, кто она? – возопил старший следователь по особо важным делам. – Да Сольер мне два часа плешь проедал, чтобы я присмотрел за его племянницей.

   - Ээээ… - со стороны лорда Прэтта раздалось нечто нечленораздельное.

   - И ты можешь себе представить, что будет, если Филипп Сольер затаит на тебя злобу. Или мне тебе все в красках расписать, как опасно ссориться с информационным магнатом? И на что способен тот, кто формирует общественное мнение в империи?

   - Не надо, - глухо отозвался Прэтт.

   А вот я бы послушала. Честно, так сразу интересно стало, чего такого мой дядя Фил может. Нет, я и так знала, что любимый дядюшка не последняя фигура в Рагваре. Знала и о том, что даже сам император предпочитает именно «Голос» всем другим газетам. Ну, и потом, дядя Фил же не только газетой владеет, да. Другое дело, что он сам больше всего любит именно «Голос» и получает истинное удовольствие от этой работы.

   Но я бы все равно послушала о том, как боятся эти все сильные и могущественные аристократы всего такого неаристократичного дядю Фила. А еще хотелось узнать, чего там дядя Фил этому следователю говорил и как именно просил «присмотреть за мной». Вот же старый жук, и тут решил вмешаться и подстраховать. Никак он не может меня в покое оставить. Небось, специально просил Алана, чтобы тот мне ничего интересного и важного не рассказывал. И когда успел-то?

   Хотя, если так прикинуть, то с того времени, как я покинула редакцию и до момента появления в прэттовском особняке следователя времени прошло в избытке.

   Хотела сразу разозлиться на дядю, но потому передумала. Хочет он меня контролировать – пусть думает, что контролирует. Зато у меня теперь рычаг воздействия на Алана появился. Я мысленно потерла ладошки, прикидывая про себя, как буду требовать у старшего следователя информацию.

   - Откуда же мне было известно, что она племянница Филиппа Сольера? – возмутился лорд Прэтт, а мне вот еще больше захотелось встать и огреть его чем-нибудь тяжелым по голове. Как это откуда, если я сама назвалась?

   - Ты придурок, Ник, - тяжко вздохнул Март, - Полный. Ты же видел блок, и все равно полез со своим ментальным сканированием. Да нам на втором курсе рассказывали о сольеровской аномалии. У них же, единственных, у кого магический дар передается по крови, от родителей – к детям.

   - Но в этой девчонке магии всего пол капли!

   - Магии нет, а сольеровский природный блок она унаследовала!

   Ну да, так и есть на самом деле. Резерва у меня почти нет, а вот все остальное имеется, как то защита от ментального считывания, интуиция, опять же, характер вот у меня тоже сольеровский. И дядя Фил может сколько угодно вопрошать, в кого я такая уродилась, а все одно признает, что мы с ним похожи очень. Да и матушка всегда со вздохом говорила, что – просто вылитый папенька.

   - Зачем ты вообще ее сканировать полез? – все не унимался Алан.

   - Должен же я был узнать, кто она такая и что ей от меня нужно! Мало ли что она там говорила про газету и все остальное. Знаешь, сколько таких девок ко мне каждый день ломится? И то террористки, то сектантки, то заговорщицы, то еще не пойми что! И чем эта от них отличается?

   А вот за девку я обиделась вообще страшно и не удержалась, фыркнула. Тут же по наступившей вокруг тишине, сообразила, что выдала себя и разлепила веки. Огляделась.

   Лежала я на диванчике напротив пустого камина. А оба лорда (так и хотелось назвать их весьма и весьма неприличными словами, но я даже в мыслях сдержалась. Маменька всегда говорила, что воспитанная барышня должна быть воспитана всегда и даже когда находится наедине с собой) стояли чуть поодаль. Друг напротив друга. Мое шевеление они, конечно же, заметили, и старший следователь тут же кинулся ко мне.

   Присел на корточки подле диванчика, в глаза стал заглядывать, даже улыбался, вроде как приветливо. Ну-ну, решила про себя, сделаю вид, что поверила в искреннее участие.

ГЛАВА 12

- Мисс Сольер, как вы себя чувствуете? Ничего не болит?

   - Н-нет, - я мотнула головой и поморщилась. Болеть-то у меня ничего не болело, а вот в горле саднило.

   - Вот и хорошо, - улыбка старшего следователя стала еще более дружелюбной.

   - Да ладно, Март, - язвительно встрял лорд Прэтт, - мисс Сольер уже давно в себя пришла и даже подслушивала самым бесстыдным образом.

   Я прищурилась и выразительно посмотрела на лорда. Вот если бы он хотя бы попытался изобразить видимость раскаяния, или вот, как Алан, взглянул на меня с сочувствием, возможно, мое к нему отношение и изменилось бы, а так… Я затаила обиду. Нешуточную такую. И попыталась выразить взглядом всю глубину моего презрения. Лорд Прэтт, правда, не впечатлился совершенно. Ухмыльнулся еще и даже позволил себе подмигнуть. Мне! Подмигнуть!

   Этого я уже стерпеть не могла.

   - А вы, я так понимаю, ни капли не раскаиваетесь в содеянном? – почти прошипела, отодвигаясь от старшего следователя и спуская ноги на пол. Поморщилась, когда стертые пятки дали о себе знать. – Неужто не боитесь, что я на вас…

   - В суд подадите? – встрял старший следователь, за что тоже удостоился ненавидящего взгляда. Вспомнил, небось, как еще днем я ему самому судом грозила.

   - А хоть бы и в суд! – я вскочила и вызывающе скрестила руки на груди. – Это незаконно, то что вы сделали. Вы… вы… да я сейчас в полицию заявление напишу, что вы меня похитили и незаконно удерживали в своем особняке, пытаясь ментально внушить что-нибудь неблаговидное.

   - Мисс Сольер, - укоризненно произнес старший следователь, выпрямляясь и взглядом призывая своего друга к молчанию, - прошу вас, давайте не будем горячиться.

   - О нет, - пропела я, распрямляя складки на платье, - будем… о, боги! – в этот момент я заметила, во что превратилась моя одежда. Платье спереди было все сплошь в бурых уже подсохших потеках крови.

   - Прошу, - этот гад, который лорд Прэтт, вдруг оказался рядом и с нарочито вежливым поклоном протянул мне белоснежный платок.

   - Что?

   - Утритесь, - с милой улыбочкой проговорил он, - а то вид у вас… словно бы вы только что перегрызли кому-то горло.

   Я задохнулась от возмущения, тут же взвилась, уже даже рот открыла, чтобы высказать этому мерзопакостному аристократишке все, что я о нем думаю и тут мой взгляд упал на его руку. Ту самую, в которой он платок держал. На самом-то деле, рука была как рука: широкое запястье, длинные пальцы, тонкие, ухоженные. Только вот на одном из них поблескивал перстень. Очень приметный и многоговорящий, надо признать. Массивный, серебряный, как и у Алана, только с той разницей, что камень в нем был вовсе не черный, как у старшего следователя, а зеленый, овальный. И руна в центре другая.

   Разум.

   - Менталист, - прошипела я, сверля лорда ненавидящим взглядом, - мастер. Ну и ну, а ведь никто в свете и понятия не имеет о том, что лорд Прэтт маг. Причем не просто маг, а мастер-менталист. Даже в «Герольде» об этом не писалось.

   Лорд скривился. Недобро так на меня взглянул, затем, видимо, осознав, что сверкать глазами бесполезно (а это истинно так, поскольку Алан был прав, Сольеры, все как один, имеют иммунитет против ментального воздействия. И даже у дяди Фила есть этот самый природный блок), посмотрел на старшего следователя. Тот в ответ только плечами пожал, понял уже, видимо, что со мной лучше дружить. То есть, не то чтобы вообще со мной, но через меня – с дядей.

   Главный редактор лучшей в империи газеты – это не просто так, это сила, с которой приходится считаться. А ну как дяде Филу завтра взбредет в голову начать освещать в прессе работу нашей доблестной полиции, да не просто так, а со всеми подробностями. Или же он вдруг решит вытащить на свет божий какую-нибудь грязную подробность из родословной того или иного аристократа? Эдак ведь и до того дойти может, что не только титула, а и свободы лишиться можно, а то и головы. Император у нас пусть и справедлив, но иной раз и на него находит, и тогда головы летят направо и налево. А за грязные разбирательства, освещенные в прессе, он по головке никого не погладит. Аристократия – это подножие трона, свет империи, те, на кого принято равняться.

   Нет, оно конечно можно, и судиться, и справедливости требовать, только ведь гласность она, как известно, еще больше вреда нанести может. А ну как всплывут факты, что какой-нибудь твой предок лет сто назад, а то и поболее, родился месяцев через десять после смерти своего папочки? Или еще что-нибудь такое? Вовек не отмоешься.

   Старший следователь вот сразу догадался, чем может грозить ссора с дядей Филом, а до блистательного лорда Прэтта это только что доходить стало. То-то у него цвет лица изменился.

   Я же больше ничего говорить не стала, руку только протянула и платочек взяла. Ну, то есть, попыталась взять, просто лорд этот, который Прэтт, так пальцы и не разжал. И как я ни дергала тонкий батист на себя, отпускать не намеревался. Еще и прищурился, глядя на меня.

   Ну, тут уж он сам напросился.

   - А вот интересно, как быстро раскупится номер «Голоса», в котором напечатают, что результаты Больших императорских гонок на соланах подтасованы?

   - Что? – прохрипел лорд Прэтт и пальцы на платочке разжал.

   Я улыбнулась, сжимая тонкую ткань в кулаке.

   - Или о том, что лорд Прэтт бессознательно пользуется своими ментальными способностями, чтобы очаровывать девиц? Бедняжки и не подозревают, как гнусно их используют, внушая симпатию и восхищение. Или… - я понизила голос и подалась вперед, поближе к лорду, и заговорщицки прошептала: - этак ведь может и до чего неприличного, а главное, незаконного дойти. Нет, вы не подумайте, ничего такого в газете не напечатают, но ведь наши читатели они сообразительны, они сами до чего надо додумаются. А кто сам не поймет, тому соседи подскажут.

   - Я ее сейчас придушу, - выдал лорд Прэтт, обращаясь к своему приятелю, когда я говорить закончила и с самодовольным видом отвернулась от него, разглядывая собственное изображение в одном из зеркальных шкафов.

   Что там ответил своему другу старший следователь, меня уже не интересовало, поскольку я узрела собственное отражение и едва повторно чувств не лишилась. Это же ужас что такое! На меня смотрело настоящее чудовище. Встрепанное, чумазое, с лихорадочно блестящими кровожадностью глазами. Тут не платок, тут ванна нужна, горячая, с ароматной пеной, шампунь, массаж и недельный отдых с успокаивающими и отбеливающими примочками.

   Я попыталась оттереть лицо от пятен, но получилось у меня из ряда вон плохо. Кровь засохла и без воды привести себя в надлежащий вид не получалось, да и шляпка совсем сбилась и теперь болталась где-то за ухом. Из груди вырвался несчастный вздох. В таком виде мне нельзя появляться на людях, вот совсем никак нельзя. Слухи пойдут, дядя Фил обо всем узнает и тогда плохо будет. Мне-то, само собой, любимый родственник ничего не сделает, а вот вести и дальше расследование точно запретит.

   Я вздохнула еще раз.

   И вдруг дверь в кабинет распахнулась. В отражении я увидела, появившегося на пороге дворецкого. Того самого, который провожал меня в этот вот кабинет немногим раньше, когда я еще верила в то, что лорд Прэтт джентльмен и порядочный человек.

   - Мой лорд? – поклонился дворецкий своему хозяину.

   - Симменс, - произнес тот, кто стал самым большим моим разочарованием на этой неделе. – Проводи мисс Сольер в гостевую комнату, ей необходимо привести себя в порядок.

   Я хмыкнула и выпрямилась. Обернулась, оценивающе посмотрев на Симменса. Тот на меня не смотрел, он вообще ни на кого не смотрел, и делал вид, что ничего странного или ужасного вообще не происходит. Словно у лорда Прэтта в кабинете каждый день можно лицезреть расхистанную девицу, со следами крови на лице. А впрочем, вполне может быть и такое, говорил же этот… Прэтт, что вокруг него девицы пачками вьются. А ну как я не единственная, кому пришло в голову пробраться сюда тайком.

   Ну что же, привести себя в порядок мне определенно стоило, и потому я не стала возмущаться или возражать. Лишь огляделась в поисках своего ридикюля. Он отыскался в кресле возле стола, блокнот, кстати, тоже был там. Оставлять свои вещи без присмотра я не намеревалась. И вовсе не потому, что маменька с детства учила меня рачительности и бережливости, а еще и потому, что… ну не доверяла я этим вот господам, стоящим всего в двух шагах и взирающих на меня с таким видом, точно побирушку увидели и пожалели. Да и в блокнотике моем столько всего интересного записано было, что разбрасываться такой информацией точно нельзя.

   Но стоило мне сделать всего один шаг по направлению к креслу, как проклятые туфли снова заявили о себе. Это пока я стояла, стертые ноги не давали о себе знать, а вот стоило мне пошевелиться, как правую ногу прострелило болью до самого бедра. Крик сдержать мне удалось, а вот с равновесием не вышло, и я пошатнулась, неловко взмахнула руками.

   Оба лорда тут же оказались рядом и подхватили меня под локти. Ах, какая слаженность! Я даже умилилась на секундочку, и тут же вырвала свою руку из цепких лапок лорда Прэтта. Подумала немного и высвободила локоть из захвата Алана. Хотя, надо признать, что главный следователь по особым поручениям мне пока импонировал. И если лорд Прэтт уже прочно занял одну из первых строчек в штате моих кровных врагов (а список этот надо признать, не так уж и велик), то Мартин Алан пока находился на внештатном месте. Но то пока. Мало ли, что там у него на уме. Поблажек я никому делать не собираюсь, а потому до кресла добралась без посторонней помощи, даже старалась не хромать, хотя только боги ведают, чего мне это стоило.

   Собрала свои вещи и тут заметила на полу, возле самой ножки, карандаш. Мой карандаш, которым я сегодня весь день писала. И вот не сказать, что он мне был особо как-то дорог, но вид, в котором пребывало ни в чем не повинное орудие письма меня поразил до глубины души. Мало того, что его сбросили на пол, так еще и наступили и, судя по тому, что от моего карандашика осталось, еще и потоптались изрядно. И вот я точно знала, кто именно это сделал. Тут даже следователем по особым поручениям быть не надо.

   Стараясь не вскрикнуть от боли в искалеченных ногах, я присела и подобрала осколки, выпрямилась и, сжимая в кулаке щепки от карандаша, обернулась к лордам. Посмотрела укоризненно.

   И вот если Мартин взирал на меня с удивлением и искренним непониманием, то лорд Прэтт все понял без слов и… закатил глаза. Я выдохнула.

   - Я пришлю вам коробку, - с издевательской усмешкой произнес вредитель. – Даже две.

   - Прекрасно, - я тоже попыталась изобразить улыбку, правда, уверена, что на самом деле получилось нечто наподобие кровожадного оскала. – Ловлю вас на слове.

   И после этого осторожно, чтобы еще больше не потревожить искалеченные ноги, направилась к двери, где все это время ожидал меня невозмутимый Симменс.

   Вышла вслед за ним в коридор с единственной мыслью – поскорее снять проклятущие туфли, но когда увидела двух полисменов, подпирающих стенку, едва не застонала. И как сдержалась, непонятно. На подгибающихся ногах плелась за дворецким и про себя костерила лорда Прэтта на чем свет стоит. Почему именно его? Да потому что в этом месяце я назначила его главным виновником всех своих неприятностей. И это еще его счастье, что со мной обычно редко происходит что-то плохое, а то лорду грозила бы смерть от икоты или сглаза.

   Симменс невозмутимо топал впереди, показывая мне дорогу к гостевой комнате, и когда увидела впереди широкую и, что самое главное, высокую лестницу, сдержать стон стало выше моих сил. Я уже была готова сесть прямо на пол и заплакать от боли, как невозмутимый дворецкий (видимо, он все-таки заметил страдальческое выражение моего лица в одном из зеркал, развешенных здесь повсюду) свернул под лестницу в небольшой полутемный коридорчик, распахнул первую же дверь и посторонился, давая мне пройти внутрь.

   - Прошу вас, мисс Сольер, - с холодной учтивостью произнес он, - чем я еще могу быть полезен?

   - Благодарю вас, - да-да, я тоже умею обливать вежливостью, точно презрением. – Дальше я справлюсь сама, вы можете быть свободны.

   - Я подожду за дверью, если вам вдруг что-то понадобится.

   - В этом нет необходимости, я справлюсь сама и обратную дорогу тоже найду сама, - сейчас мне так сильно хотелось сбросить проклятые туфли, что я готова была убить за малейшее промедление.

   Симменс все же не зря служил в такой почетной должности, потому как понял все прекрасно и с вежливым поклоном закрыл дверь. А я больше ждать не стала, сбросила ненавистные орудия пыток и испустила такой душераздирающий стон, что сама себя пожалела и одновременно за себя же порадовалась.

   Комнатка, в которую меня привел дворецкий противного лорда Прэтта, была небольшой, в ней-то и мебели почти не было: вдоль одной стены небольшая софа, напротив нее низкий столик на витых ножках, да пара кресел. В углу стоял секретер, рядом с ним на стене портрет в золоченой раме.

   Я подошла поближе, рассматривая нарисованную красавицу в белокуром пышном парике и карнавальной маске, скрывающей всю верхнюю половину лица. Ничего особенного, не удивительно, что портрет этот повесили в такой комнате, здесь его почти никто и не увидит. Красавица на картине смотрела аккурат на неприметную почти дверцу рядом с софой.

   Ванная!

   Туда то я и направилась. Умылась тщательно, вытащила уцелевшие шпильки из волос и заплела обычную косу, вернула на место шляпку и принялась рассматривать в зеркале свое отражение. Мда… если лицо и прическу удалось более-менее привести в порядок, то платье точно придется выбросить. Никто не отчистит эти отвратительные бурые разводы на белоснежных кружевах. Вот ведь! Это я тоже припомню лорду Прэтту. И даже отомщу. Как-нибудь, как только придумаю, как именно.

   Я вернулась в комнатку и уже почти решилась покинуть ее, как мое внимание снова привлекла дама на портрете. Не знаю, чем она меня заинтересовала, но я приблизилась, благо босиком ходить было не в пример легче, и принялась рассматривать картину.

   Смотрела, смотрела, а потом мне показалось, что у нее на лбу какое-то темное пятно. Ну я и потянулась его стереть, случайно задела картину и она чуть сдвинулась с места.

   Ничего особенного, в общем-то, если бы не одно «но». Стоило портрету немного изменить положение, как я услышала голос Мартина Алана:

   - Ты понимаешь, что тебя видели вместе с ней! Перед самым убийством.

   - И что? – невозмутимо отозвался лорд Прэтт. – Это еще ничего не доказывает. Да и потом… не было у меня ничего с Ариэллой. Не было. Боги, Март, мне в очередной раз повторить тебе о том, что я не приемлю ничего общественного? И прекрати сверкать на меня глазами.

   - Леди Нейрос во всеуслышание заявляла, что со дня на день ждет предложения руки и сердца, - не унимался старший следователь по особым поручениям. А я скривилась, вот ведь жук, а мне сегодня утром втирал, что отношения убитой и лорда Прэтта ничего под собой не несут и никакого веса в расследовании убийства не имеют.

   - Март, - мне показалось, что в голосе лорда Прэтта послышалась угроза, - если она и собиралась замуж, то уж точно не за меня. Я вообще жениться не собираюсь… в ближайшем будущем. И потом, даже если и соберусь, то точно не на… леране. Пусть даже она и из древнего дворянского рода.

   - А как ты объяснишь, что убийца пытался сымитировать темный ритуал? Тот самый, для которого просто необходим ментальный уровень?

   - Не смотри на меня так, - отозвался Прэтт, правда, в его голосе больше не было пренебрежения. Мне даже показалось, что я уловила отдельные тревожные нотки. – Я не убивал Ариэллу, не имитировал никакой ритуал и уж точно не воздействовал на вахтершу. Тво… …, Март, да ради всех богов прекрати на меня так смотреть!

   - Тебе лучше все мне честно рассказать, Ник. Потому что сейчас я склонен думать, что у меня все-таки есть подозреваемый. И это ты. И еще, лорд Нейрос рвет и мечет, требует найти убийцу его дочери и повесить его. Он сегодня уже был у императора. Если кто-то узнает о том, что между вами что-то было…

   - Да не было ничего! Не было! По крайней мере, ничего из того, что ты думаешь! – лорд Прэтт сорвался на крик.

   - А что было? – вкрадчиво поинтересовался старший следователь по особым поручениям.

   И я тоже дыхание затаила, прислушиваясь к каждому шороху и стараясь ничего не упустить. Это же не просто сенсация. Это бомба! И да, я все же была права, лорд Прэтт – именно тот мужчина, за которого леди Нейрос собиралась замуж. Иначе просто и быть не могло. Это, может, у него с покойной ничего не было, а вот у нее, судя по всему очень даже все с ним было.

   - Март, - протянул лорд, - ты же понимаешь…

   - Ой, вот только не надо мне сейчас утверждать, что ваши встречи были продиктованы исключительно деловой необходимостью, - отмахнулся старший следователь. – И что ты, весь такой несчастный, был вынужден пожертвовать собой на благо империи. Не надо, я слишком хорошо тебя знаю и помню еще, как ты облизывался на Ариэллу с пяток лет назад.

   Я чуть не вскрикнула от возмущения, в самый последний момент только спохватилась и прикусила губу. Сильно так прикусила, почти до крови. Это что же получается, они все знакомы были? Вот совсем все-все? И лорд Прэтт, и старший следователь Алан и… и покойная ныне леди Ариэлла Нейрос? Мамочки, это что же происходит-то? Это как так-то?

   И никто об этом не знает, кроме меня? Вот уж точно, сенсация.

   Видеть, что происходит в кабинете, я не могла, зато отчетливо все слышала. И после слов старшего следователя, наступила тишина. Ну, относительная тишина, в смысле того, что лорд Прэтт отвечать не торопился. Вместо этого до меня донесся приглушенный звук шагов, затем легкий скрип, звон стекла и характерное бульканье. О, как, они там еще и пить собираются!

   Я потерла ладошки, предвкушая много всего интересного, и поморщилась. Вот все же жизнь несправедлива. Двое мужчин, не последних в империи, стоит отметить, оба даже с претензией на гордое звание джентльменов сейчас сидят в удобных креслах, потягивают дорогой коньяк (а я почему-то не сомневалась в том, что лорд Прэтт не приемлет дешевого алкоголя. Впрочем, моя уверенность была основана еще и на том, что я заметила краем глаза у него в кабинете бутылку коньяка на столике у камина. Очень дорого коньяка, такого же, как тот который я сегодня утром экспроприировала у дяди Фила ради достижения благородной цели – добывания информации), сплетничают. А я, милая девушка, уставшая до безобразия, подвергшаяся самому беспринципному нападению и пострадавшая на благо империи и во имя гласности и справедливости, вынуждена топтаться босиком на холодном полу. И ведь даже и присесть тут некуда. Нет, кушетка и кресла имеются, только вот сомневаюсь я, что мне удастся сдвинуть их с места.

   Я вздохнула, еще раз посетовав про себя на несправедливость мироустройства, в сотый, наверное, раз пообещала жестоко отомстить лорду Прэтту за все издевательства, и снова приникла к слуховому окошку.

   - Видишь ли, Март, - вещал невидимый мне лорд, - все дело в том, что мое отношение к леди Нейрос изменилось в тот момент, когда из недоступной девушки-мечты она превратилась в весьма доступную особу. Прости, друг, но не мне тебе рассказывать о том, что подобного пятна на репутации ей бы никто не простил. Никогда. И даже положение и связи Нейроса-старшего не исправили бы ситуацию.

   Я вынуждена была признать правоту лорда Прэтта. А ведь и в самом деле, еще сегодня утром, я думала о том же. Девушка из знатного рода, дочь такого известного политика, как лорд Нейрос, просто обязана была хранить кристально чистую репутацию вплоть до замужества. А она, вопреки всему, получает лицензию лераны и занимается самым древним в мире ремеслом. Странно? Еще как. И непонятно.

   - Не мне тебе объяснять, друг, - в тон ему ответил старший следователь, - что на все это можно закрыть глаза. О занятии Ариэллы не распространялись. Об этом не говорилось вслух и даже шепотом не обсуждалось. Нейрос обеспечил так же и полнейшее молчание в прессе. Так что… превосходный, кстати, коньяк, - вдруг невпопад произнес Алан, и я словно бы наяву увидела, как он делает глоток из бокала, чуть прищуривает глаза, перекатывая его на языке, как откидывается на спинку кресла, с выражением безграничного удовольствия на лице. Затрясла головой, чтобы отогнать картинку. Что за дела? Еще мне тут не хватало о всяких следователях и их повадках раздумывать. У меня расследование, сенсация, у меня слово чести, в конце-то концов, мне некогда разной ерундой голову забивать.

   - Молчали, - согласился Прэтт, - но все об этом знали. А допустить подобного пятна на репутации рода Прэтт у меня нет никакого морального права. Нет, Март, моей супругой, если она у меня вообще когда-нибудь появится, станет благородная девица, послушная, красивая и совершенно, просто-таки абсолютно, благонравная. Я не могу позволить, чтобы славное имя моих предков склоняли в свете на все лады. Так что, сам понимаешь, Ариэлла на эту роль вот ни капельки не подходила.

   - И что? Случись Нейросу угодить императору, и попросить в качестве благодарности мужа для дочери, причем не простого, а родовитого, и считаешь, у тебя был бы шанс избежать брака? Приказы его величества не обсуждаются, а, насколько мне известно, после последней выходки ее императорского высочества Марии Леонисии, наш правитель стал особое внимание уделять репутации дворян. И не только юных леди, а и не совсем юных лордов. Не зря Нейрос делал все возможное, чтобы замять скандал и сохранить занятие Ариэллы в тайне. Я вообще не понимаю, как он это допустил?

   - Меня это тоже интересовало и… Ариэлла кое-что рассказала.

   У меня все внутри дрожало от нетерпения. Это ж сколько всего интересного мне довелось подслушать. Это ж просто чудо, что за комнатка такая. Осознавать и анализировать информацию буду потом, а пока… ну говорите уже, говорите! Я даже пританцовывать стала на месте, так мне не терпелось поскорее узнать тайну леди Нейрос.

   - Вот как? – кажется, Март удивился.

   - Ага, она сказала, что у старика Нейроса не было выхода и ему пришлось принять ее решение.

   - Думаешь…

   - У нее был компромат на отца. Причем, настолько серьезный и грязный, что тот предпочел смириться с занятием дочери, но не допустить, чтобы тайна эта стала известна.

   - Интересно, - протянул Март, - а могли ее убить из-за этого?

   - Не знаю, Мартин, Ариэлла не сказала, что это была за информация, но… среди ее клиентов было несколько очень опасных людей. Очень, Март.

   - Ты знаешь кого-нибудь из них? – даже голос старшего следователя изменился. В нем не было больше ленивых тягучих ноток, теперь он звучал резко, профессионально. Сразу было видно, что господин старший следователь Алан умеет вести допросы, даже у меня по спине мурашки побежали.

   - Знаю. И… Март, я не могу сказать. Правда. Единственное, что тебе надо знать, это то, что Ариэлла имела контакты с людьми, которые были ответственны за ту историю. Не думаю, что сама она была в чем-то замешана, но…

   - Да…! И… на… и… через…! – старший следователь не просто ругался, он так виртуозно выражал свое возмущение и отношение к словам старинного приятеля, что я заслушалась и остро пожалела, что записать нечем. Придется полагаться на память или потом попросить, чтобы он повторил все это специально для меня. – Так и знал, что ты влез в это дело! – наконец принялся выражать свои мысли уже понятными и, главное, приличными словами следователь.

   - Я из него и не вылезал, Март, - сухо отозвался лорд Прэтт. – Если ты помнишь, они остались мне должны. А я привык получать выплаты по всем счетам.

   - Это опасно, в прошлый раз тебя по кусочкам собирали, Ник, - в голосе Мартина Алана звучало такое неподдельное беспокойство, что даже я заволновалась. Что же там за история-то такая? И что за страшные личности были в клиентах у леди Нейрос?

   И, самое главное, как мне это узнать? Вот бы как-нибудь раздобыть список ее клиентов? Интересно, где он может быть? В полиции, среди вещественных доказательств или же… все еще в ее квартире?

   Я поморщилась. Ни один из вариантов меня не устраивал. Сомневаюсь, что старший следователь по особо важным поручениям позволит мне пролистать записную книжку покойной. А в квартиру не попасть, пока не снимут магическую печать против вторжения. Мда… жаль, очень жаль. А так хочется-то.

   - Я знаю… что такое Симменс? – отвлекся лорд Прэтт. Судя по всему, в кабинет вошел дворецкий.

   А я скрипнула зубами. Вот ведь, не мог этот Симменс появиться на пару минут позже. Или вообще не приходить. Я же так умру от любопытства.

   - Я взял на себя смелость, - раздался сухой, лишенный каких-либо эмоций, голос дворецкого, - напомнить вам о молодой леди.

   - Точно! – хлопнул в ладоши лорд Прэтт. – Мы совершенно забыли о госпоже Сольер. Март, это не делает нам чести. Она еще в доме?

   Последний вопрос адресовался Симменсу, а я скрипнула зубами. Вот ведь, принесла его нелегкая. Не мог подождать еще пару минут. Только-только, о самом интересном речь зашла.

   Сименс заверил своего господина в том, что госпожа Сольер, то есть я, все еще в доме, и он очень волнуется на предмет того, что я не подаю никаких признаков жизни.

   - Быть может, леди стало нехорошо и требуется доктор?

   - Да нет, - как-то неуверенно отозвался лорд Прэтт, - я же сканировал ее состояние перед тем, как она вышла. Все было в относительном порядке. Может, девчонка уснула?

   - Ты идиот, Ник, - простонал Алан, - если с этой девочкой что-нибудь случится, Фил раскатает нас обоих тонким слоем и употребит на завтрак. Делай, что хочешь, но госпожа Сольер должна забыть обо всех неприятностях, связанных с тобой и со мной, само собой.

   - Ой, да ладно, Март, - хмыкнул в ответ лорд Прэтт. – А то я не знаю, как сделать так, чтобы эта малышка вообще обо всем забыла. Не переживай, все будет в лучшем виде. И ее дядюшке даже в голову не придет сердиться на тебя.

   Я застыла на месте, глядя на картину с дамой в парике и карнавальной маске и очень медленно осознавая смысл только что произнесенных слов.

   Он это серьезно?

   Нет, вот он сейчас серьезно все это сказал?

   У меня от удивления даже злиться не получалось. Стояла столбом и ресницами хлопала. Минута. Вторая…

   - Ужин при свечах, театр, пара дорогих подарков и госпожа Сольер вовсе голову потеряет. И заметь, ничего предосудительного, - продолжал лорд Прэтт. – К тому же, девушка симпатичная, с чувством юмора. Мы оба получим удовольствие от общения.

   Я зажмурилась крепко-крепко, головой помотала. Снова глаза распахнула, чтобы увидеть перед собой портрет дамы в карнавальной маске. Почему-то отметила, что парик у нее светлый, а вот брови и ресницы черные. Гадость какая.

   - Или она тебе приглянулась? – слова лорда Прэтта стали глуше.

   Оторопь стала проходить. Даже изумление растворилось.

   Я улыбнулась. Широко. Кровожадно так.

   Март ничего не ответил, но это было и не важно. Главное я услышала – меня будут соблазнять.

   Ну, наконец-то. Свершилось. Этот лорд еще не подозревает о том, что его ждет. Я же… я же его… с ним… Ух, как же я довольна. У меня даже ладошки зачесались что-нибудь этакое вытворить и прямо сейчас, но нет. Нет. Торопиться я не буду, чтобы продлить удовольствие.

   Из кабинета больше не доносилось ни звука, видимо, когда я отпустила портрет, он снова стал на место и закрыл слуховое отверстие. Подслушивать дальше было опасно и потому, я подхватила юбки и направилась к двери. Рывком распахнула ее, почти столкнувшись, нос к носу с Симменсом.

   - Мисс, - произнес дворецкий, чуть склонив голову.

   - А знаете что, Симменс? А найдите-ка мне солан, - повелела я и, не дожидаясь пока этот памятник невозмутимости скажет или сделает что-нибудь еще, решительно направилась вон из комнаты.

ГЛАВА 13

И только покинув коридор и оказавшись в холле, я вспомнила о том, что мои туфли остались в той каморке, с очень интересным портретом на стене. Замерла на месте, прикрыла глаза, выдохнула и уже собралась развернуться и отдать распоряжение дворецкому, чтобы мне доставили мои туфельки, как услышала ехидное:

   - Мисс Сольер, ну наконец-то! Вы заставили нас волноваться.

   Пришлось открывать глаза и смотреть на сияющего, точно новенькая золотая монетка, лорда Прэтта. У меня от вида его самодовольной улыбки даже зубы заныли.

   - Лорд Прэтт, - постаралась ответить в том же тоне, - а по вашему виду и не скажешь, что волнения и вовсе вам знакомы.

   - Так это Март весь извелся, - не остался в долгу противный менталист, кивком указывая мне на старшего следователя. Тот и вправду был мрачнее тучи.

   Я вздохнула. Хотела было тонко огрызнуться, а потом подумала, что оно того не стоит. Чтобы я ни сказала сейчас, чтобы ни сделала, это только затянет время. А день сегодня был долгим, насыщенным. Я устала, ножки у меня болят, спину ломит, в висках начинает стучать. А еще есть вдруг захотелось. И ведь этот противный менталист понимает прекрасно, что я не верю ни единому его словечку, а все равно ведет себя так, словно бы мы на светском рауте находимся, а не в холле его же особняка да еще и в такой, стоит признать, компрометирующей ситуации. Но для него игра уже началась, а из меня сегодня игрок никудышный, того и гляди допущу оплошность, последствия которой будут неисправимы. Так что нет, буду мило улыбаться и молчать. И пусть этот раунд я проиграю, зато у меня появится куда больше шансов выиграть в финале.

   Я вымучено улыбнулась, огляделась по сторонам, отмечая и двух полисменов, что замерли у входа. Они вроде и старались сохранять невозмутимое выражение на лицах, но практики в этом деле у них явно было поменьше, чем у того же Сименса, и потому, я отчетливо видела любопытство в их глазах. Могу себе представить, какие слухи поползут завтра по столице.

   Нет, я не была леди, не имела никакого веса на рынке невест (ну, это если не считать папенькиного наследства и перспективы так и остаться единственной наследницей дяди Фила), так что за свою репутацию могла быть спокойна. Ну, кому какое дело до того, что творит какая-то там Рианна Сольер? Вот если бы мне не удалось в свое время избежать представления ко двору, вот тогда да, тогда бы за каждым моим шагом следили бдительные кумушки из какого-нибудь комитета отчаянных девственниц или праведниц или как там они себя называют. А так, могу творить все, что мне вздумается, главное – не попасть на первые страницы газет или не быть замеченной в откровенно компрометирующей ситуации. И то, последнего мне стоит опасаться только из-за дяди Фила, поскольку точно знаю, что если меня напечатают не в «Голосе», то родственник мой точно обидится, что упустил такую сенсацию.

   Лорд Прэтт слегка заволновался, когда очередная его едкая реплика осталась без парирующего ответа с моей стороны.

   - Мисс Сольер, - наконец не выдержал старший следователь. Он приблизился ко мне почти вплотную, предложил локоть. Я даже умилилась, правда, вяло как-то, не иначе как из-за усталости. Ну что же, сдается мне, что лорд Мартин Алан определенно вышел из списка моих внештатных врагов, и имеет все предпосылки обосноваться в небольшом списке тех, кого я могу назвать хорошими знакомыми. Наверное. – Идемте, отвезу вас домой. Поздно уже, и не пристало молодой девушке в одиночку раскатывать на общественных соланах. Это небезопасно.

   Ну все, теперь я точно готова простить ему некоторые оплошности и промашки. Март же просто лапочка. И даже забуду на время про его спор с Прэттом. Старший следователь не виноват, вот нисколечко, это его противный менталист с толка сбил.

   Я довольная до невозможности направилась к своему спасителю. Честно говоря, я все же очень устала за этот длинный день. У меня болели стертые ноги, слегка подташнивало, и начинала кружиться голова, хотелось спать, и перед глазами то и дело появлялись темные пятна. Нельзя заставлять Ришку так сильно нервничать в один день, вот нельзя.

   Но противный лорд Прэтт все равно решил оставить последнее слово за собой. Едва мы поравнялись с ним, он окинул меня придирчивым взглядом, задержался немного на испачканном на груди платье, не оставил без внимания и пострадавший подол и… то что виднелось из-под него, и все же не удержался:

   - А почему вы босиком? Неужели в «Голосе» так скудно оплачивают труд журналистов, что у вас не хватает жалованья на приличную обувь?

   Я замерла, глядя прямо перед собой, и сжимая пальцы на локте Алана с такой силой, словно бы хотела ему руку сломать.

   Ну, на самом деле хотела, только не руку старшему следователю, а шею лорду Прэтту, но… пришлось довольствоваться тем, что было в пределах досягаемости. Замена так себе, стоит отметить. Март, вместо того, чтобы продолжить путь тоже остановился и отошел на шаг, принялся разглядывать мои босые ноги, виднеющиеся из-под измятого, грязного, местами оборванного подола.

   Нет, мне не было стыдно. Мне было… было… так обидно за то, что я никак не могла придумать достойного ответа. Вот стояла посреди холла, хлопала ресницами и совершенно не знала, как ответить.

   А тут еще и примороженный Симменс решил проявить себя. Так-то он позади меня следовал, а тут вдруг решил вперед пройти. Обошел меня, и с учтивым поклоном протянул… мои туфли. Те самые, которые я в той комнате с портретом оставила.

   - Вы забыли, мисс.

   Я словно во сне протянула руки, взяла растреклятую обувку, прижала ее к груди, точно ничего дороже у меня в жизни не было. Скулы свело, открывать рот и что-то говорить, я не рисковала. И честно говоря, дальнейшее меня и саму поразило не меньше чем остальных.

   Просто мне вдруг так жалко себя стало. Я весь день крутилась, как белка в колесе, встречалась с какими-то людьми, разговаривала с ними, вытягивала из них подробности. Я устала до черных точек перед глазами, ни разу нормально не ела за весь день (утренний чай и ветчина у Марты не считаются, когда то было-то?), стерла ноги до крови, замерзла, пока два часа слонялась под забором прэттовского особняка, пострадала от ментального воздействия и только наследие папеньки и счастливое вмешательство господина старшего следователя спасло меня от помешательства и слабоумия. Я столько всего пережила, а какой-то… лорд, который, кстати, едва меня на тот свет не отправил еще и потешаться вздумал?

   Всхлип вырвался непроизвольно, и я тут же закусила губу. Нет, плакать уж точно не собиралась, глаза были сухие совершенно, но…

   - Ник, прекрати, - суровый окрик Мартина Алана заставил меня чуть вздрогнуть и… отвернуться. Да-да, я позорно отвернула от этих лордов совершенно сухое лицо. А ведь никогда не верила матушке, когда она говорила, что сила женщины в ее слабости и своевременных слезах. А поди ж ты. Мудрая женщина моя маменька, надо будет ей письмо благодарственное послать и безделушку какую прикупить по случаю, она у меня любит всякие редкие штучки.

   - Мисс Сольер, идемте, прошу вас, - Мартин, лапочка мой, сам меня под локоток взял и к дверям повел, и даже пытался шептать что-то успокаивающее.

   Ну чудо же, а не мужчина. Ему еще список приятелей своих пересмотреть, и я даже готова подсказать его имя дяде Филу, когда тот в следующий раз начнет составлять примерный список моих вероятных женихов. Да, было у моего любимого родственника такое увлечение: где-то с периодичностью раз в полгода он вспоминал о том, что его единственная и горячо любимая племянница все еще «не пристроена» и с усердием начинал записывать имена известных ему холостяков с целью потом пригласить их на ужин и познакомить со мной. Ох, и развлекались мы с ним на пару во время таких смотрин.

   Мне даже казалось, что дядя Фил специально все это устраивал, чтобы повеселиться. Просто, не мог же он не знать, как я отнесусь к очередному наплыву женихов? И что издеваться над ними начну. А если знал, то зачем тогда все это устраивал? Определенно, чтобы развлечься.

   Я задумчиво покосилась на идущего рядом старшего следователя. Оценила и высокий рост, и внушительную фигуру и волосы вот у него светлые, и глазки синие и вообще, он весь такой… настоящий мужчина, вот. Может мне в него влюбиться?

   На этот раз я задумалась серьезней.

   Нет, ну а что? Мне уже скоро двадцать лет, а нормальных отношений так ни с кем завести и не успела. Ухажеров-то хватало, и в академии и за ее стенами (одного только Малкольма вспомнить или тех несчастных, которых дядя Фил в дом пачками таскал, а про студентов-магов так и говорить нечего, иной раз прятаться приходилось от особо ретивых), а вот так чтобы по-настоящему, у меня еще ни разу не было. Я и на свидания-то ходила без особого удовольствия. Ну, то есть, чтобы поесть в хорошем ресторане или посмотреть спектакль какой, на балах вот, что иной раз в ратуше устраивали, потанцевать чтоб было с кем. А то что за удовольствие на бал явиться и простоять у стеночки весь вечер? Да и не принято появляться девушке в обществе без сопровождения. А так чтобы, как у остальных, с чувствами там, вздохами-поцелуями, с бабочками в животе или кто там порхать должен, такого не было ни разу. Да и не очень-то хотелось, если честно. Или просто кавалеры мои не ко двору все время приходились?

   А тут вдруг мысль пришла: как бы я отреагировала, если бы Мартин меня, скажем, на ужин пригласил? Или в театр?

   Последняя мысль всколыхнула воспоминания о начале сегодняшнего вечера и об Аметисте Баррио. А еще о том, как она смеялась, прижимаясь всем телом к лорду Прэтту. И вот как-то в театр сразу мне перехотелось. Да и госпожа прима вдруг перестала казаться такой уж талантливой, великолепной и все такое прочее. И что в ней мужчины находят?

   Ну и ладно, и без театра можно куда-нибудь сходить, чтобы приятно провести вечер в компании Марта. Придумать бы только, как так сделать, чтобы он меня пригласил?

   На крыльце прэттовского особняка, господин старший следователь остановился, обернулся ко мне и без улыбки произнес:

   - Мисс Сольер, подождите минутку здесь, я подгоню солан.

   Я только кивнула в ответ и вздохнула тихонечко. Нет, все-таки этот следователь по особым поручениям просто прелесть. Понял, что обуваться я не собираюсь, а вести меня к транспортному средству, оставленному за фонтаном, босиком по вымощенному брусчаткой двору, посчитал кощунственным. С нежностью посмотрела в спину, сбегающему по ступенькам следователю. Еще немного и я точно влюблюсь. И как я сразу не заметила, какой он весь замечательный, внимательный, расчудесный просто.

   Память, правда, подкидывала картинки того, как этот вот расчудесный и замечательный стращал меня в управлении полиции и даже тюрьмой грозился, но я решительно отогнала эти воспоминания. Могут же у мужчины быть его маленькие недостатки?

   - Почему вы босиком? – раздался за спиной голос лорда Прэтта, и я едва сдержалась, чтобы не застонать.

   А вот он-то зачем потащился за нами? Проводить? Так не велика честь, и без хозяйственного присмотра дорогу найдем.

   - Мисс Сольер? – Прэтт осторожно взял меня за локоть, заставляя обернуться к нему.

   Я фыркнула, и локоть свой вырвала. Отвечать не собиралась. И вообще, я на него все еще обижена.

   Лорд что-то буркнул себе под нос, а потом вдруг опустился на колени передо мной и прежде, чем я успела сообразить, что он собирается делать и отскочить в сторону, приподнял подол моего платья. Я взвизгнула, подпрыгнув на месте.

   - Что вы себе позволяете?

   - Ну, вы же отвечать отказываетесь? – противный лорд Прэтт поднял лицо и улыбнулся мне, снизу вверх. Магический фонарь хорошо его освещал, и я даже слегка залюбовалась и глазами его, темными, точно два омута, и улыбкой этой… такой заразительной, что так и тянуло улыбнуться в ответ.

   - Если девушка не желает отвечать на ваш вопрос, то это значит, что вопрос бестактен! – зашипела я, отмахиваясь от навязчивой симпатии к отвратительнейшему лорду. – Это… это просто неслыханно! Вы ведете себя, как… как… - я замялась, подбирая подходящее сравнение. Так-то я за словом никогда в карман не лезла и парочка не совсем приличных сравнений вертелась на кончике языка. Но я сдержалась, не стала ничего такого говорить. Мало ли, а вдруг он меня после этого соблазнять передумает? А мне же интересно, как это вообще происходить-то будет в исполнении всеобщего любимчика и дамского угодника с мировым именем.

   - Как? – а он словно бы подначивал меня. И улыбка стала такой… такой… понимающей, что я вспыхнула. Вот так вот взяла и вмиг залилась румянцем, чего со мной никогда еще не случалось.

   - Лорд Прэтт… - начала дрожащим голосом и облегченно выдохнула, когда к крыльцу подкатил солан с господином следователем на месте управления, - прекратите меня смущать. Ваше поведение, по меньшей мере, недопустимо, не говоря уже о том, сколько правил приличия вы сейчас нарушаете.

   - А вы всегда яро придерживаетесь правил, мисс Сольер? – заговорщицким шепотом, от которого у меня мурашки по спине побежали, поинтересовался лорд. – Всегда-всегда?

   - П-почти, - ну а что я могла ему еще ответить? Да и в горле вдруг пересохло так, что только шепот и получился. Хриплый, неуверенный какой-то.

   - Тогда, давайте будем считать, что сейчас как раз тот случай, когда вы позволите себе немного отступить от приличий, - лорд хмыкнул в ответ, легко поднялся на ноги и… прежде чем я успела сообразить, что происходит и увернуться, подхватил меня на руки. Я от неожиданности только пискнуть успела и, что есть силы, вцепилась ему в плечи.

   А Мартин, лапочка мой, вместо того, чтобы отбить меня у этого отвратительного лорда, выскочил из солана и дверцу придержал, чтобы тому было удобнее меня на сидение опустить.

   - Спокойной ночи, мисс Сольер, - прошептал мне на ухо лорд Прэтт, уже после того, как устроил меня на сидении солана.

   Я только вздохнула в ответ, пытаясь разогнать противные мурашки, которые табунами по спине побежали. А лорд Прэтт снова улыбнулся загадочно, ухватил мою руку и легонько прикоснулся губами к кончикам пальцев, погладил ладонь и отпустил, прежде, чем я успела сама вырвать свою конечность. Вот ведь.

   Мартин Алан уселся на свое место и завел солан. А я молчала, слегка ошеломленная напором лорда и сильно расстроенная собственной реакцией на его прикосновение. Мне что, понравилось? Нет, это просто от усталости. И растерянности. И ничего больше.

ГЛАВА 14

Родная квартирка встретила меня тишиной и темнотой. Я заперла дверь, включила настенный светильник, отбрасывающий мягкий красноватый свет, прошла в гостиную и плюхнулась на любимую софу. Выдохнула и закрыла глаза, откидывая голову на спинку. Тело словно налилось свинцом, в висках стучали молоточки, ноги горели огнем и встать, хотя бы для того, чтобы раздеться, сил не осталось.

   Мартин довез меня до дома, даже хотел проводить до квартиры, но я решительно отказалась. Сил не было даже на то, чтобы молчать в чьем-нибудь присутствии. И вот, наконец, я одна, в тишине, в своей квартирке, которую просто обожаю. А мысли настойчиво возвращаются к разговору, подслушанному в особняке лорда Прэтта. Особенно, к той его части, где этот самый лорд намеревался меня соблазнить, увлечь и… что там еще? Не помню.

   И ведь только сейчас я поняла, что все его поступки были продиктованы именно стремлением соблазнить меня. Вот ведь! Игра началась, а я даже не заметила этого.

   - Блеск, - прошипела, распахивая глаза. – Просто блеск. Ришка, ты такая дура, слов нет! Правильно маменька говорила: не связывайся с аристократами, ничего хорошего из этого не выйдет. Ох, Ришка, Ришка, пора тебе взрослеть и браться за ум.

   Тряхнула волосами, отбросила в сторону туфли, которые все еще прижимала к груди, стащила с волос шляпку и со вздохом поднялась. Подумаю обо всем завтра, а сейчас… спать.

   Уснула я сразу, стоило только упасть в постель. Даже одеяло натянуть не успела, так и спала полночи поверх него, хорошо еще, что сейчас лето и не холодно.

   А вот проснулась злая на весь белый свет и в первую очередь на лорда Николаса Прэтта. Вот кто его просил всю ночь мне сниться? Вот кто? Мало того, что вчера вечером разозлил неимоверно, так еще и ночью в покое никак оставить не мог.

   - Гад! Мерзавец! Да как он посмел мне присниться! – бушевала я, ворочаясь в своей кровати. И ведь проснулась на целый час раньше, чем собиралась. И все из-за отвратительного лорда Прэтта, который нагло улыбался мне во сне. И на свидание приглашал. Не помню, правда, куда именно.

   - А вот возьму и соглашусь! – я ударила кулачком по одеялу. – И посмотрим, как выкручиваться будет.

   Я повертелась в постели еще немного. Сон не шел, наоборот, он сбежал от меня с неимоверной скоростью. Пришлось вставать. Топать в кухню, делать себе чай с бутербродом. Потом умываться. Одеваться.

   Настроение было никаким. После вчерашней прогулки под забором особняка лорда Прэтта, горло немного саднило, пришлось выпить две столовые ложки настойки от простуды. С детства ненавижу эту гадость, но одного у нее не отнять – она помогает. Но привкус во рту от нее мерзопакостный остается и не избавиться от него никак.

   Я вздохнула и принялась крутиться перед зеркалом. Сегодня я собиралась нанести визит господину старшему следователю, а потому выглядеть должна безупречно. Нет, сразу-то я намеревалась гордо отказаться от его помощи (хоть он мне ее и не предлагал), но потом подумала, что это глупо. Дядя Фил лично просил Мартина присмотреть за мной, так чего же я буду теперь стесняться?

   Глупости какие. У меня появился такой шанс быть в самом центре расследования, а я от него добровольно откажусь? Да ни за что!

   И потому пришлось наряжаться. Платье в тонкую синюю полоску с отложным воротничком шло мне неимоверно, новая шляпка (только три дня назад приобретенная) нравилась до щенячьего писка. Да и сама я была весьма и весьма мила.

   Не красавица, но очень даже ничего: темные волосы с легким красноватым оттенком, истинно сольеровское наследие, смуглая гладкая кожа, аккуратный носик, пухлые губки, глазки светло-карие, как дядюшкин коньяк. Мила, свежа, симпатична.

   Улыбнулась своему отражению, повертелась еще немного перед зеркалом, и пошла обуваться. И вот тут поняла, что день у меня точно не задался. Причем, виноват во всем лорд Николас Прэтт. Точно он. Не зря он мне приснился.

   Ноги, стертые вчера почти до крови, отказывались влезать в аккуратные туфельки, подходящие к платью. А когда я все же заставила себя обуться, то и шага ступить не смогла. На глазах даже слезы от боли выступили.

   - Ну и вот что за невезение! – воскликнула я, отшвыривая обувку в сторону. – И что мне теперь делать?

   Поджала губы, уперла кулаки в бока и мстительно огляделась по сторонам. Настроение было такое, что впору что-нибудь разбить на тысячу мельчайших кусочков, а потом еще и потоптаться на осколках. Прищурилась, разглядывая обстановку и выбирая что-нибудь ненужное или не очень любимое, что можно разбить и не жалеть потом. Как назло ничего такого на глаза не попадалось.

   И я уже даже почти пригорюнилась, как послышался стук в дверь.

   Интересно, кто это ко мне с утра пораньше заглянуть решил? Задумалась на минутку, прокручивая в голове варианты, и так ничего и не придумала. Стук повторился.

   Вздохнула и пошла открывать.

   - Мисс Рианна Сольер? – поинтересовался прыщавый парнишка в форме посыльного.

   - А? – удивленно округлила глаза, а потом закивала. – Да, я.

   - Вам посылка. Распишитесь.

   Сбитая с толку неожиданной новостью, я расписалась, приняла из рук мальчишки сверток, и еще несколько минут стояла перед открытой дверью, глядя на противоположную стену и недоумевая.

   Затем перевела удивленный взгляд на увесистый сверток в руках. Моргнула. Сверток никуда не делся. Интересно, и кто это мне тут посылки с утра пораньше шлет? Неужто, матушка? Или дядя Фил?

   - Интересно, - буркнула себе под нос, закрыла дверь и принялась распаковывать коробку.

   Подарочная лента никак не желала поддаваться, и я изо всех сил рванула ее.

   - Ай! – вскрикнула от острой боли в порезанном пальце и уронила ненавистную уже коробку, засунув пострадавший палец в рот. – И что за ненормальный так ее запаковал, что и не откроешь сразу?

   Пришлось топать в комнату за ножницами, затем возвращаться за коробкой, потом снова идти в гостиную. Наконец лента была разрезана, бумага разорвана, крышка с коробки убрана. Я застыла, рассматривая содержимое, и медленно начинала звереть.

   Сомнений в том, кто отправил мне этот «подарок» не осталось. Только один человек во всем мире мог послать мне сегодня с самого утра… легкие тканевые тапочки на завязках.

   - Убью, - прорычала, сжимая кулаки и борясь с собой, чтобы вот прямо сейчас не броситься прочь из дома и не наведаться в печально известный особняк.

   Взять себя в руки удалось далеко не с первой попытки. Удивительно даже, как я умудрилась не разорвать многострадальные тапочки на много маленьких кусочков. Но, тем не менее, когда спустя несколько минут, красная пелена ярости перед глазами развеялась, я узрела, что в коробке помимо обувки был еще длинный футляр. Нахмурившись, так как не ожидала ничего хорошего от лорда Прэтта, я вытащила деревянную шкатулку и принялась ее рассматривать.

   Карандаши. Как и было обещано вчера, целая коробка новеньких, остро заточенных карандашиков.

   - Ну, хоть какая-то польза, - фыркнула себе под нос, но стоит отметить, что этот подарок понравился мне не в пример больше. Может потому, что карандаши лорд Прэтт прислал мне в уплату долга?

   Вздохнула, покосилась на тапки, перевела взгляд в прихожую, где сиротливо валялись туфельки, которые сегодня стали для меня орудием пыток. Снова посмотрела на тапки. Выбросить их хотелось. И сильно. Вздохнула. Подумала еще минуту и сдалась.

   Присела на софу и принялась натягивать презентованную противным лордом обувку. Удивительно, но матерчатые синенькие тапочки пришлись как раз впору. Я осторожно встала, прошлась по комнате. Даже подпрыгнула пару раз. Ничего не болело, нигде не натирало. Как раз то, что нужно сегодня моим пострадавшим ножкам.

   - Вот же паразит, - тихо ругнулась про себя. – И тут не придерешься. И с размером угадал, и вообще… И вот что мне делать?

   Последняя мысль вызвала тоску. Вчера-то, когда я услышала разговор лорда Прэтта и Мартина о том, что меня будут соблазнять, даже воодушевилась немного, обрадовалась перспективе неплохо развлечься. А что? Цветы, конфеты, подарки, театры там, ужины в ресторациях – чем не повод принять ухаживания лорда. Влюбляться в него я все равно не собиралась, принимать все эти знаки внимания близко к сердцу – тем более. А проучить наглого и слишком самоуверенного менталиста стоило.

   А теперь.

   Теперь я задумалась. С одной стороны, все мое нутро просто вопило о том, что это будет весело. И справедливость просто обязана восторжествовать, а лорд Прэтт получит свое наказание за то, как обошелся со мной вчера. А вот с другой стороны… Тут все было не так радужно. Здравый смысл, который полжизни пыталась воспитывать у меня маменька, вдруг так некстати активизировался и нашептывал, что мне с этим менталистом не тягаться. Мы в совершенно разных весовых категориях. Вот абсолютно.

   И то, что воздействовать на меня ментально лорд Прэтт не может, а значит, не способен залезть мне в голову и заставить делать что-то против моей воли, не спасало.

   - И вот что мне делать? – вопросила я у своего отражения.

   Отражение отвечать не торопилось. Смотрело на меня светло-карими глазюками, рожи корчило, хмурилось.

   - А, - мотнула головой, подхватила ридикюль, в который предусмотрительно запихала целых два карандаша и новенький блокнот, - будем действовать по ситуации. Где наша не пропадала. Главное, самой не потерять голову от неземной красоты и привлекательности лорда Николаса Прэтта.

   Произнесла все это и испугалась своих же слов. Это что же? Это я уже рассматриваю вариант влюбиться в мерзкого менталиста?

   Зажмурилась и замотала головой, пытаясь вытрясти предательские мысли. Нет, так дело не пойдет. Нет и нет, Ришка. Влюбляться мы ни в кого не будем. От этой любви, одни неприятности только.

   Вон, маменька отца до безумия любила. Угождала всячески, света белого без него не видела. И что? К чему эта ее любовь привела? Нет, папенька тоже ее любил и не обижал, но… магию свою и лабораторию он все же любил больше.

   Я вздохнула, вспоминая мамины рассказы об отце. И глаза ее, горящие точно фонарики праздничные, когда она о нем вспоминала. Столько лет прошло, а эту любовь ничто так и не смогло приглушить.

   - Нет, Риша, - частенько говорила матушка, - любовь – это прекрасно. Это чувство, от которого не просто летать хочется – обнять весь мир, сделать счастливыми всех вокруг. Но, больно. Очень больно бывает, когда любовь рушится. Мне без твоего отца белый свет не мил был, день ночью казался, жизнь свою дальнейшую совсем не представляла. Только ты и память о нем меня тогда на этом свете удержали. А не будь тебя, ушла бы следом.

   Мне всегда страшно становилось, когда мама об этом говорила. Сердце сжималось, а на глаза слезы выступали.

   - А как же отчим? – спросила я однажды. Взрослая уже к тому времени была, лет двенадцать, наверное, стукнуло.

   - А он тоже меня любит, - грустно улыбнулась мама и погладила меня по волосам. – Почти так же, как я любила твоего отца.

   - А ты?

   - А что я. Мое сердце только на одну настоящую любовь способно. А отчим твой, он хороший человек. Достойный. Ко мне относится трепетно, тебя, вот, мелочь непослушную, любит и балует, в мальчишках так и вовсе души не чает. Для женщины лучшей судьбы и представить трудно. И я тоже люблю его и уважаю, но… - она тогда вздохнуло тихо-тихо так, грустно улыбнулась своим мыслям и ушла.

   А я сама себе поклялась, что никогда никого не полюблю. Вот так, как мама, беззаветно, себя теряя и растворяясь в другом человеке без остатка. Никогда-никогда.

   А теперь вот значит, о лорде Прэтте задумалась и о глазах его черных. Не бывать этому. Уж лучше… уж лучше Март, или вон, Малкольм. Так в случае, если я последнего выберу, хоть дядя Фил счастлив будет.

   На выходе из квартиры я чуть замешкалась. Оглянулась, выискивая взглядом коробку, присланную лордом Прэттом. И твердо про себя решила, что как бы там ни было, отомстить за тапки я просто обязана. Ну и что, что они пришлись впору и вообще, очень даже пришлись?

   Солан остановился аккурат напротив лестницы, ведущей в полицейское управление. Я расплатилась с возницей, выбралась на мостовую и, прищурившись от яркого солнца, огляделась. Со вчерашнего дня ничего тут не изменилось.

   Вся та же площадь, соланы, спешащие отвезти пассажиров по адресам, люди, торопящиеся по своим делам, бульдоги, что молчаливо несут свою вахту, старший следователь по особым делам Мартин Алан, садящийся в припаркованный у тротуара солан…

   - Эй! – я даже подпрыгнула на месте. – Эй, куда?

   И не долго думая рванула наперерез. В голове билась одна лишь мысль: только бы успеть, только бы добежать, пока он отъедет.

   Вот уверена, что господин старший следователь заметил меня сразу же, но виду не показал и попытался скрыться. Да-да, самым наглым образом нырнул в солан и захлопнул за собой дверь. Даже активировать транспортное средство успел. Но и я не мешкала. К тому же, в тапочках от лорда Прэтта оказалось так удобно бегать.

   Солан со старшим следователем успел уже тронуться, когда я бросилась наперерез. Взвизгнули шины, из-под колес во все стороны брызнули мелкие камешки, которые каким-то непостижимым образом оказались на мостовой – и это посреди площади! – кто-то закричал, заохал.

   - С ума сошли! – заорал старший следователь по особым поручениям, выскакивая из солана и бросаясь ко мне. – Жить надоело?

   - А куда это вы без меня собрались? – воинственно подбоченилась, сверкая глазами в его сторону. Испугаться я просто не успела, хоть и следовало, надо признать. Просто… если бы не отличная реакция Мартина, лежать бы мне теперь на мостовой в бессознательном состоянии и тапочки бы не спасли. Намекнуть, что ли Прэтту, чтобы в следующий раз мне кирасу с каской подарил?

   - Мисс Сольер, вы… - старший следователь сжал кулаки и шумно выдохнул. Потом еще раз, пытаясь взять себя в руки. О том, что он пережил несколько не совсем приятных мгновений, говорила выступившая на висках испарина и бешено колотящаяся жилка на шее. – Вы смерти моей хотите?

   - Нет, - честно ответила я. Еще и головой качнула. А потом добавила: - вы мне еще с расследованием помочь должны и вообще, обещали дяде Филу, что будете присматривать. Так что, даже не мечтайте, что получится так просто от меня избавиться.

   - О, богиня! – воскликнул старший следователь, возводя очи в небо.

   Я тоже туда посмотрела. Ничего интересного, кроме легких облачков и нескольких голубей не заметила и снова перевела взгляд на Мартина.

   - Не поможет, - многозначительно кивнула. – Матушка всегда говорила, что боги свой взор от меня отводят. Я так думаю, чтобы не краснеть. Так что… - развела руками и страдальчески вздохнула. – Куда мы направляемся?

   - Мисс Сольер, вы… вы… ааа… - Мартин махнул рукой и даже не стал продолжать то, что хотел сказать.

   А я... Мне вдруг стало его немножечко жалко. Совсем чуть-чуть, и вовсе не настолько, чтобы отказаться от совместного расследования, но для себя решила, что если вдруг когда-нибудь случится так, что дядя Фил внесет имя лорда Мартина Алана в свой список моих потенциальных женихов, то я ни за что не буду издеваться над этим мужчиной. Он и так еще натерпится от общения со мной.

   - Так куда мы с вами сейчас отправимся? – повторила свой вопрос. На самом деле, мне очень хотелось поскорее убраться с площади, поскольку свидетели моего безнравственного маневра с киданием наперерез солану, как этого можно было ожидать, никуда не делись и толпились теперь на обочинах, переговариваясь между собой и поглядывая в нашу с Мартином сторону с нескрываемым любопытством. Вряд ли кто-то мог слышать, о чем именно мы говорим, а потому всегда оставалась возможность, что о предмете нашего разговора будет додумано без непосредственного нашего участия.

   До меня даже кое-какие шепотки долетели и… ну, в общем, не совсем приличные предположения высказали некоторые из присутствующих. И да, я понимаю, что моя персона присутствующим вряд ли известна, а вот лорд Алан… Он фигура публичная, если не как наследник одного из старых аристократических родов – а я кое-что почитала о нем и теперь доподлинно знала, что род Алан на самом деле мало уступает в родовитости роду Прэтт, разве что представители семейства Мартина не так богаты и занимают не такие высокие посты, предпочитая жить на доход с родовых земель – то, как один из лучших полицейских. Не зря же он старший следователь по особо важным делам. Да и в газетах о нем часто пишут, и портреты печатают, не самого лучшего качества, стоит признать, но вполне себе узнаваемые.

   Так что, я улыбнулась Мартину и шустро забралась внутрь солана.

   - Ну, - позвала старшего следователя перед тем, как захлопнуть дверь. – Долго вы там стоять будете? У нас еще убийца не найден.

   Лорд Алан только вздохнул, еще раз покосился на небо – зря, как по мне, в борьбе со мной никто из божественного пантеона не поможет, точно знаю, дядя Фил не раз к ним взывал, к богам, а от них ни ответа, ни привета – и, не дождавшись никакого знака, вернулся на свое место за управлением солана.

   - Итак, - произнес наставительно-поучительным тоном, оборачиваясь ко мне, - сейчас мне необходимо посетить семейство Нейрос. Сегодня похороны Ариэллы. И вам, мисс Сольер, совершенно нечего там делать.

   - Это почему же? – удивилась я. – Очень даже интересное мероприятие. Не поймите неправильно, я вовсе не злорадствую. Просто… если кто-то из родных леди Нейрос имеет хоть какое-то отношение к ее убийству, то вполне возможно…

   - Мисс Сольер, вы понимаете, что это, по меньшей мере, неприлично, вот так врываться в дом к семье погибшей? Этим вы не только нанесете оскорбление родственникам, но и подвергнете расследование риску. Лорд Нейрос не тот человек, который допустит, чтобы его имя трепалось в прессе.

   - Так я же не врываюсь, - честно говоря, чувствовала я себя сейчас не очень уверено. Встречаться с лордом Нейросом мне не хотелось совершенно, и да, я на самом деле понимала, что мое появление на похоронах леди Ариэллы – это не просто нарушение приличий, это неуважение к покойной. И потому произнесла очень проникновенным тоном, глядя прямо в глаза Мартину: - Обещаю, что не отойду от вас ни на шаг, ничего не натворю и… и вообще буду молчать и скорбеть. Никто даже внимания на меня не обратит. И я не собираюсь ничего писать о похоронах или о семействе Нейрос. Честно.

   И он поверил. Вздохнул, осмотрел меня с ног до головы, кивнул каким-то своим мыслям и вернулся к управлению соланом. Я а… а что я? Я просто поразилась тому, каким наивным может быть старший следователь по особо важным делам. Хотя это можно списать на то, что он еще меня плохо знает. Просто… в моей семье уже давно не верят вот таким вот моим искренним заверениям в том, что я буду вести себя тише воды, ниже травы. И правильно делают, на самом-то деле. И ведь не то, чтобы я специально нарушала правила, вовсе нет, обычно оно как-то само получается. Но в этот раз я твердо решила, что буду вести себя именно так, как пообещала. Никаких сюрпризов!

ГЛАВА 15

Какое-то время мы ехали в молчании. Я давала себе обещания, а старший следователь… ну, буду надеяться, что он раздумывал над тем, какие вопросы задать лорду Нейросу, а вовсе не о том, как поскорее избавиться от меня.

   Наконец, тишина стала угнетать. Я вздохнула. Нарочито громко, чтобы привлечь к себе внимание. Мартин точно услышал, но даже ухом не повел, продолжал все так же смотреть на дорогу и управлять соланом. Молча.

   Я вздохнула еще раз.

   Та же реакция.

   - Ну, ладно, - наконец, не выдержала и первой начала разговор, - что мне надо знать относительно предстоящего визита?

   - Ничего, - бесстрастно отозвался старший следователь. Я надулась. Даже на миг пожалела о том, что вчера вычеркнула Мартина Алана из штата своих врагов.

   - Господин старший следователь… - начала было, но мене перебили:

   - Мисс Сольер, когда ваш дядя просил меня присмотреть за вами, он ничего не говорил о том, что я обязан буду возиться с вами, как нянька. – И даже соизволил оторваться от дороги и посмотреть на меня.

   - Я уже вышла из того возраста, когда мне полагалась нянька, - не могла просто проглотить оскорбление.

   Мартин выразительно так хмыкнул и снова отвернулся. Ну вот же гад! Но я не собиралась сдаваться. Хотя, если так посмотреть, то все я прекрасно понимала. И то, что господин старший следователь вполне может просто отмахнуться от меня и наплевать на любые договоренности с дядей Филом, тоже понимала. И честно признаться, никак не могла взять в толк, почему он еще этого не сделал.

   Но, не стоит отмахиваться от того, что само плывет тебе в руки. Так маменька говорила. Правда, она еще добавляла что-то насчет того, что стоит все же присмотреться, что именно подбираешь, а то не ровен час и вляпаться во что-нибудь неблаговидное, а потом и самой неприятность и перед людьми стыдно. Но, не суть.

   Главное, это то, что если старший следователь возится со мной, значит ему это зачем-то выгодно. А раз так, то и я не буду отказываться от такой возможности. И потом, мне еще статью писать. Сенсационную. Так что, Ришка, улыбаемся и ведем себя воспитанно.

   - И все же, - я улыбнулась приветливо. – Мне стоит знать, чего ожидать от этой поездки. Вы рассматриваете семейство Нейрос, как причастных к убийству? Предполагаете, что они могут знать, что-либо о делах дочери или о причине, по которой ее желали бы убить? Может быть…

   - Боги с вами, мисс Сольер! – несколько нервно воскликнул старший следователь. – Не смейте говорить подобное в резиденции Нейросов. Более того, даже в мыслях этого не допускайте, кто их знает, аристократов этих. Мне и так стоило неимоверных усилий добиться этой встречи.

   Я хмыкнула, а про себя сделала мысленную пометку: старший следователь определенно что-то знает. Или подозревает. Интересно, а что именно?

   Но вслух сказала совершенно другое:

   - Но для чего-то же вы решили нанести визит семье покойной? И мне надо знать, как себя вести.

   - Честно говоря, я надеялся, что вы подождете меня в солане.

   - Ну уж нет! – решительно оборвала Мартина. – Я не буду сидеть за воротами пока вы там… развлекаетесь. Я принимаю участие в расследовании, вы… вы… мой куратор, вот. И потому просто обязаны взять меня с собой.

   - Когда это я успел стать вашим куратором? – возмутился старший следователь, поворачиваясь ко мне. Он уже остановил солан перед высокими коваными воротами, и необходимости следить за дорогой не было.

   - Только что, - с достоинством кивнула я.

   - А вы не слишком много на себя берете, мисс Сольер? О таком мы с вашим дядей не договаривались.

   - С дядей, может и нет, зато со мной только что договорились, господин старший следователь, - я постаралась сменить гнев на милость и даже улыбнулась той самой, обворожительной улыбкой, которую демонстрировала ему вчера во время посещения управления полиции, - давайте будем дружить. Поверьте, это вам только на руку.

   Как же хорошо, что я вспомнила о кураторстве. На самом деле, такая практика существовала в академии магии среди адептов выпускных курсов. И точно знаю, что студенты, мечтающие связать свою карьеру с правоохранительными органами, частенько проходят практику в полицейском управлении, где им назначается куратор, который всему их и обучает «в поле», так сказать. Мне об этом один из парней рассказывал. Тощий, прыщавый некромант, который почему-то решил, что влюблен в меня. И ладно бы еще он это сам для себя решил и страдал молча, но адепт этот почему-то считал, что я буду просто счастлива от проявлений его знаков внимания и полгода мне прохода не давал. А потом у них началась эта самая практика, и ему стало не до меня.

   - О, Творец Вседержатель, - закатив глаза, вздохнул Мартин, - когда же я успел тебе так насолить?

   - Не знаю, - небрежно пожала плечами и обратила свой взор на привратника, появившегося из бокового входа в воротах особняка Нейросов. – Но расплата еще не наступила, это я вам авторитетно заявляю.

   Все остальное время, пока Мартин объяснял привратнику, что ему назначено, пока ждал, когда неторопливый служка вернется в свою сторожку, проверит списки приглашенных на погребение леди Ариэллы Нейрос, и распахнет перед нами ворота, пока долго ехал по длинной подъездной дорожке к особняку, я молчала. И так уже наговорила достаточно.

   Эх, и ведь матушка мне не единожды повторяла, что в любой ситуации лучше промолчать, особенно, если контроль над этой самой ситуацией находится не в твоих руках. А я? И ведь слушала матушку. Честно слушала, даже запоминать старалась ее поучения. Только вот на практике всегда получается, что у меня слова поперед мыслей торопятся.

   Эх, Ришка, Ришка, непутевая ты.

   Я тихонько вздохнула и покосилась на угрюмого Мартина. Подумала немного, пожевала губами и все же не выдержала и осторожно прикоснулась к его плечу.

   - Простите, - повинилась едва слышно. – Я буду вести себя очень тихо и незаметно. Честно. – Закивала утвердительно, а потом подумала и добавила: - По крайней мере, очень постараюсь ничего вам не испортить. Только и вы не бросайте меня.

   Господин старший следователь чуть расслабился, даже позволил себе улыбнуться.

   - От меня ни на шаг, - в голосе его послышались приказные нотки, но я согласно закивала в ответ. Не время сейчас характер показывать. И потом, не стоит забывать, что этот мужчина – мой единственный шанс на хорошую статью. И не стоит ссориться с ним раньше времени. – Ни с кем не разговариваете, ни к кому с вопросами не пристаете и вообще, не афишируйте, что вы из газеты. Нейросы терпеть не могут публичности, и если лорд Итон поймет, что вы журналист, пусть и внештатный, - не мог сдержаться, чтобы не уколоть меня старший следователь, - то мы с вами оба вылетим за ворота в два счета.

   - Вы ничего не сказали по поводу подозрений.

   - Их нет, - решительно мотнул светловолосой головой Мартин. – А даже если и были бы, то поверьте, озвучивать такие вещи я бы точно не стал. И вам не советую. И вообще, постарайтесь думать о чем-нибудь отвлеченном, не связанном с расследованием и вашей статьей. Лучше… вон о шляпках или туфельках или о чем там молоденькие барышни чаще всего думают?

   О том, что нормальные молоденькие барышни чаще всего думают о замужестве или кавалерах, я решила господина старшего следователя не просвещать. Пусть себе живет спокойно, заблуждаясь и дальше.

   - А впрочем, - пожал плечами лорд Алан, - вас все равно прочитать невозможно, так что думайте, о чем хотите, но не высказывайте свои мысли вслух.

   Я только вздохнула тихонько. В очередной раз сама себе пообещала быть тихой и незаметной. Даже кулачки на удачу сжала. А еще поняла, что с семейством Нейрос надо держать ухо востро, ибо по оговоркам моего куратора, понятно, что кто-то из них менталист. Интересненько как, а ведь нигде об этом ни слова, ни полслова, даже в «Герольде» ничего подобного не было.

   Мартин, как истинный джентльмен, вышел первым, обогнул солан и распахнул дверцу с моей стороны, даже руку подал. Выбравшись на воздух, я тут же принялась вертеть головой по сторонам, осматриваясь.

   Особняк Нейросов впечатлял. Трехэтажное массивное здание из серого камня, обвитое плющом, с башенками по углам, напоминало скорее замок. Рассматривая окрестности, я притормозила, но Мартин не дал мне возможности насладиться видами. Ухватил под локоть, поторапливая, зашипел прямо в ухо:

   - Не задерживайтесь, нечем здесь любоваться. Нас уже ждут.

   Уверена, была бы у него возможность, он бы меня вообще на плечо закинул и так потащил, не давая и шанса рассмотреть особняк Нейросов снаружи.

   За это я на него обиделась и даже принялась шепотом выговаривать. Мартин же только усмехался. Но даже слова в ответ не проронил, но и локоть мой не отпускал. Держал крепко, точно бы и в самом деле боялся, что я вырвусь и влипну в какую-нибудь неприятность.

   Дверь открыл дворецкий. С первого взгляда мне показалось, что я перенеслась во вчерашний вечер и снова нанесла визит лорду Прэтту, настолько этот высокий, сухой старик во всем черном, был похож на Симменса. Я моргнула. Наваждение не развеялось, дворецкий Нейросов и в самом деле был очень похож на дворецкого Прэттов. Копируют их что ли? Правда, при более детальном рассмотрении, становилось понятно, что это два разных человека, просто… они и в самом деле были похожи и если не столько чертами лица, сколько его бесстрастным выражением. На рукаве я рассмотрела траурную повязку. И вот зачем она ему, если он и так похож на ходячий источник скорби: ни единой эмоции на морщинистом лице, ни проблеска мысли в выцветших голубых глазах. Даже жутко стало. Дворецкий дяди Фила, Джаральд, вот как-то совершенно не походил на этого грача. Да и у отчима тоже был дворецкий, невысокий пухленький, не старый еще Мартиз, любящий похохотать на кухне с кухаркой и частенько покрывавший мои детские шалости. Именно Мартиз тайком таскал мне сладости в комнату в далеком детстве, когда отчим наказывал меня за очередную провинность и отправлял в свою комнату без десерта.

   Я окинула дворецкого Нейросов пристальным взглядом и подумала, что он вряд ли вообще умел смеяться, не говоря уже о прочем.

   Впрочем, про себя я отметила, что у Симменса все же выражение лица чуть приятнее, и в глазах дворецкого Прэтта нет-нет да и проскальзывало лукавое выражение. Ага, от хозяина научился, не иначе.

   Это же неприятное подобие Симменса сухо поприветствовало нас, и соизволило проводить.

   - Мартин, - я тихонько позвала своего сопровождающего, когда мы шествовали за дворецким коридорами особняка. Старший следователь не отреагировал, и мне пришлось подергать его за рукав, чтобы привлечь внимание, - а скажите, у вас тоже есть вот такое вот? – и кивком указала на прямую, точно палка, спину дворецкого.

   - Что есть? – не понял меня старший следователь.

   - Вы тоже у себя мумию дома держите?

   Мне показалось или дворецкий сбился с шага? Всего на миг и почти незаметно, но поскольку я следила за ним, то не пропустила это.

   - Какую мумию? – Мартин удивленно моргнул.

   - Вот такую вот сухую, невозмутимую, во всем черном.

   - Нет, у него нет, это прерогатива только особо избранных и снобов, - раздался веселый шепот позади и меня ухватили за локоть. От неожиданности я взвизгнула, чем несомненно привлекла к себе внимание, поскольку противный дворецкий как раз в этот момент приоткрыл дверь в гостиную, наполненную народом.

   Все взгляды обратились в нашу сторону.

   - Мисс Сольер, - зашипел Мартин, сжимая пальцы на моем локте с одной стороны.

   - Да, мисс Сольер, - ехидно зашептал лорд Прэтт, беря меня под руку с другой стороны, - ведите себя прилично.

   - Вы… - у меня даже слова от злости закончились. Только и могла, что злостно сверкать глазами на появившегося из неоткуда лорда Прэтта. – Что вы здесь делаете?

   Мне не ответили, только лучезарно улыбнулись.

   - Господа, благодарю за то, что нашли время почтить нас своим присутствием в такой час, - пока я сверкала глазами в сторону Прэтта, к нам подошли.

   Портреты лорда Итона Нейроса, отца леди Ариэллы, изредка появлялись в газетах, и потому я сразу узнала высокого блондина, приблизившегося к нашей компании. Пока мужчины здоровались и выражали соболезнования, я не отказывала себе в удовольствии рассматривать одного из влиятельнейших лордов Рагвара.

   Лорда Итона Нейроса можно было бы назвать красивым мужчиной. Он был высок, подтянут, ухожен. Светлые волосы аккуратно уложены, темный костюм придавал ему импозантности, черты лица поражали гармоничностью, но… во всем облике этого аристократа чувствовалась какая-то незавершенность. Точно бы я смотрела на портрет, в котором художник начисто забыл про краски. На бледном лице не было ни тени румянца, голубые глаза казались блеклыми и невыразительными. Если бы я не знала, что лорд Итон Нейрос на самом деле занимает видное положение в Совете Империи, подумала бы что передо мной бледный образчик мягкотелого аристократишки, который всю жизнь только и делает, что эту самую жизнь прожигает.

   - Позвольте представить, лорд Итон, - пока я рассматривала хозяина дома, лорд Прэтт решил в свою очередь представить меня, - мисс Рианна. Они с Ариэллой были дружны в школе.

   Блеклые голубые глаза уставились на меня не мигая, и, честно признаться, под этим взглядом я смешалась, почувствовала себя неуютно. Чтобы хоть немного развеять впечатление, принялась сбивчиво выражать соболезнования.

   И в этот момент что-то случилось. Шумно выдохнул сквозь сжатые зубы лорд Прэтт, сжались на моем локте пальцы Мартина, причиняя боль. А я… я друг почувствовала, как меня обдало жаром. Я пошатнулась, но упасть мне не дали. Лорд Прэтт ловко подхватил под второй локоть.

   Ментальная атака.

   Второй раз за сутки. Этак и с ума сойти можно. Если бы не мой сольеровский блок, то точно бы на ногах не удержалась.

   - Простите, лорд Итон, - услышала голос лорда Прэтта. Только звучал он как-то странно, точно бы лорд стоял не рядом со мной, а находился на другой стороне улицы, наполненной шумом соланов и голосами пешеходов. – Мисс Рианна очень впечатлительная молодая особа. Она так расчувствовалась от известия о случившемся, что ей с трудом удается держать себя в руках.

   - Конечно, - так же глухо раздался голос хозяина дома, - проводите мисс, пусть придет в себя до начала церемонии.

   Дальше почти ничего не помню. Меня куда-то вели, поддерживая с двух сторон, потом усадили… кажется…

   Голову резко сдавило, и я даже вскрикнула и тут же пришла в себя. Оказалось, я сидела на низкой софе в какой-то комнате. Передо мной на корточках находился старший следователь, лорда Прэтта я видеть не могла, но чувствовала его теплые ладони, обхватывающие мою голову сзади.

   - Еще немного, - тихо произнес невидимый лорд и мягко помассировал мои виски. – Вот так. Фух! – выдохнул он и отпустил мою голову. Обошел софу и плюхнулся рядом, вытянул вперед длинные ноги. – Ментальная атака второй раз за последние сутки и вы все еще в сознании. Поздравляю, мисс Сольер, вы исключительно уникальная особа.

   Я всхлипнула от жалости к себе. И пусть больно уже не было, но общее состояние оставляло желать лучшего. Вспомнила о том, что в первый раз ментальную атаку на меня направил именно лорд Прэтт, мстительно пихнула его локтем в бок.

   - За что? – обиженно округлил глаза лорд.

   - Для профилактики, - прохрипела я. В горле, оказывается, пересохло, и голос звучал точно скрип несмазанных ворот.

   Мартин отпустил мои руки, которые мягко массировал все то время, что лорд Прэтт пытался привести меня в чувство после ментальной атаки, поднялся с колен и отошел в сторону. Сил даже проследить за ним не было – последние ушли на то, чтобы пихнуть сидящего рядом менталиста.

   Это что ж за напасть-то такая? Второй раз меньше чем за сутки на меня покушаются.

   «Эх, Ришка, Ришка, - мелькнула грустная мысль, - и нет бы хоть за дело пытались тебя со свету сжить, а то… даже обидно становится. Этак и платьев не напасешься никаких. Вчерашнее вон сгинуло, от крови-то его теперь никак не отстираешь».

   Старший следователь вернулся к дивану со стаканом воды, протянул мне. Руки дрожали так сильно, что вода плескалась за края стакана, благо еще, что каким-то чудом не попала на платье.

   - Грубо сработано, - хрипло произнес Мартин, забирая у меня уже пустой стакан. Но смотрел он при этом исключительно на лорда Прэтта.

   Я тоже на него посмотрела. Сиятельный аристократ выглядел… так себе он выглядел. Кожа посерела, под глазами залегли тени, темные волосы на лбу взмокли и прилипли к коже. И дышал он судорожно, с хрипами выталкивая воздух из себя. После слов Мартина, лорд Прэтт поморщился и потер пальцами виски, встряхнул головой.

   - Он слабый, если бы не шандарахнул со всей дури сырой силой, я смог бы отразить атаку, а так… - лорд Прэтт снова поморщился, - тебя прикрыл, но не учел, что мисс Сольер вчера уже подверглась ментальному воздействию и поверхность ее щита еще не восстановилась.

   - Это что же, - я тоже подала голос, переводя взгляд с одного мужчины на другого, - лорд Нейрос менталист? Еще один?

   - Лорд Итон? – удивленно вскинул брови Прэтт. – Нет, он не маг. – Правда, уверенности в голосе не было. Менталист задумался на миг, снова головой мотнул, и уже куда уверенней добавил: - Нейрос точно не маг.

   - У Нейроса на службе есть менталист, - точно бы нехотя отозвался Мартин. Он все еще стоял возле софы, засунув руки в карманы брюк, только смотрел куда-то в сторону, - мы давно подозревали, что он играет нечестно, но доказательств нет. Всех его людей перебрали, даже лакеев, дипломированного мага среди них нет.

   - Дипломированный менталист не станет так глупо и топорно расходовать силу, - ворчливо отозвался Прэтт. – Самоучка. Не очень сильный, совсем не образованный, потому и такой наглый. Влиять может, скорее всего, только на верхний слой эмоций, не больше.

   Я тихонько фыркнула, тоже потерев висок пальцами.

   - Голова болит? – тут же среагировал на мои действия Мартин. Забеспокоился, присел передо мной на корточки.

   - Не должна, - саркастически отозвался Прэтт.

   - А завидовать нехорошо, - все, что я могла сейчас ему сказать. Чудом удержалась от того, чтобы еще и язык не показать, но это было бы уже совсем по-детски, а я все же барышня воспитанная, образованная, целый внештатный журналист лучшей в Рагваре газеты.

   - Мисс Сольер, простите, - Мартин, лапочка моя, ладошки мои своими пальцами сжал и от этого прикосновения по коже мурашки бежали. Я улыбнулась ему, силу вливает, переживает, заботится. Хотела было сразу сказать, что все в порядке и ничего у меня не болит, да не стала.

   А что? Пусть переживает. Ему еще перед дядей моим оправдываться, если со мной вдруг что-нибудь приключится, Вслух же сказала иное:

   - Так значит, лорд Нейрос пригрел возле себя необученного менталиста и с его помощью… А зачем ему такой менталист вообще может понадобиться?

   - Ну как это? – воскликнул Прэтт. Выглядеть он, кстати, стал намного лучше. И глазки вон заблестели уже, и румянец на щеки вернулся и даже тени под глазами побледнели. Мне даже завидно стало от того, что он так быстро восстановился. – Менталист очень даже полезен, особенно в Совете Империи. Склонить на свою сторону большинство голосов, протащить особо выгодный лично тебе проект закона… Да мало ли что еще!

   Так вот как значит, действует лорд Нейрос? Ну-ну. У меня так сразу столько мыслей появилось, как поинтереснее использовать эту информацию, что едва усидела на месте и не рванула прямиком в редакцию очередную статейку писать про несознательных политиков. С трудом удержалась, если честно.

   Мартин только губы скривил в ответ и поднялся. Опять засунул руки в карманы брюк и даже перекатился с пятки на носок.

   - Но… это же незаконно, - нерешительно начала я, поглядывая поочередно то на одного лорда, то на другого, в ожидании еще каких-нибудь интересных подробностей. – Влиять на разум.

   Да и потом, интересно было побольше узнать о менталистах. О том, что они самые скрытные из всех магов, мне и еще со времен учебы известно было. Сталкивалась ранее с теми, кто выбирал работу с разумом, и точно знала, что общаться они не очень желали. Кому понравится, если твой приятель в любой момент может к тебе в голову влезть и не только мысли и память считать, а еще и сознание поработить? На последнее, правда, только Мастера способны, но у страха глаза велики. А щиты ставить от ментального воздействия адептам академии магии запрещено было, меня в свое время из-за этого даже отчислить еще на первом курсе пытались, да потом все же успокоились, когда вспомнили о том, что у Сольеров блок ментальный врожденный. Потому-то про действие менталистов на разум человеческий я знала мало, только то, что в энциклопедиях да справочниках прочитать можно. Вот и стало интересно. А кто может про действие ментальной магии рассказать подробнее, чем Мастер менталист?

   - И что? – Прэтт флегматично пожал плечами. – Попробуй   те доказать, что ментальное воздействие имело место быть. При должном умении, обычный человек и не почувствует, что в его голове кто-то копался. А если не пытаться влезть поглубже, а только чуть-чуть изменить эмоциональный фон, вызвать доверие к себе со стороны оппонента, так и вовсе никто ничего не узнает и доказать не сможет. Это только маги могут почувствовать, когда в их разум вмешиваются, а менталисты еще и засечь направление.

   - Так вы знаете, кто это на нас там… - я кивнула в сторону двери.

   - Нет, - мотнул головой лорд Прэтт. – Не знаю, поскольку атака была не просто внезапной, она была бесполезной совершенно.

   - Почему бесполезной? – не поняла я.

   - Да потому что наш менталист ничего не добился этим. Вы бы, мисс Рианна и вовсе не заметили, что на вас направлен удар, если бы вчера не подверглись сканированию.

   Я фыркнула.

   - И кто в этом виноват? – не смогла промолчать. Вот просто не могла и все. – И потом, я вам не позволяла обращаться ко мне по имени, лорд Прэтт.

   Менталист ничего не ответил, только глянул на меня как-то странно, испытующе. А я нос задрала повыше, да и отвернулась от него, собой довольная. Это еще что, так, присказка только, месть моя часа своего ждет еще, и дождется.

   - Вот и остается гадать, - снова подал голос Мартин, - на кого эта атака была направлена? На меня или на тебя?

   - На меня, вряд ли, - тряхнул темной челкой Прэтт. – Я Нейросам ничего плохого не делал. А вот ты… явился в дом в день похорон, вынюхивать принялся бы. И кто знает, что ты уже разнюхал по этому делу. Так что, бить они намеревались в тебя, но как-то… коряво все это. Ах, коряво.

   - Это-то и смущает, - пожал плечами Мартин. – Если бы за этим стоял сам лорд Нейрос, то… ему все равно бояться нечего. Даже, если я могу его в чем-то подозревать, то все равно, права на арест у меня нет. Даже права на то, чтобы свои подозрения обнародовать я не имею.

   - А лорд Нейрос и правда виноват? – встряла я, почувствовав, что разговор снова возвращается к тому, что меня интересует в первую очередь – убийство леди Ариэллы. А про свои ментальные заморочки, так и быть, пусть без меня разговаривают. Жила я девятнадцать лет ничего об этом не зная и дальше проживу. Не велика печаль.

   - А вот об этом, мисс Рианна, - произнес Мартин, тоже обращаясь ко мне по имени, - даже думать не смейте. А хотя… - он вдруг улыбнулся и рукой махнул, - вам можно. Вас точно не прочитают.

   - Не понимаю, - насупилась я.

   Вот что за люди такие, одним словом, аристократы. Говорить-то говорят и даже не отмахиваются от моих вопросов, да все одно ничего из сказанного не понятно.

   - Итона Нейроса призвать к порядку имеет право только император, - сжалился надо мной лорд Прэтт. - И больше никто. У него вотум неприкосновенности.

   - Но… - я растерялась. Нет, про что-то такое слышала и раньше, не только из газет, но и в академии рассказывали, что некоторые из древнейших аристократических родов Рагвара имеют полную или частичную неприкосновенность. Это значит, что судить их и выносить приговор имеет право только император. – Это же нечестно! А если бы он меня убил, менталист этот?

   - А вы как хотели, - фыркнул Прэтт, растирая лицо руками и поднимаясь на ноги, - голубая кровь, древность рода, заслуги перед престолом. Наш дорогой старший следователь даже заикнуться не может о том, что кто-то из Нейросов может быть причастен к преступлению. А про мисс Рианну Сольер, случись ей пострадать от действий кого-либо из членов славного рода Нейросов, никто и не вспомнит. И это я вам не для того говорю, чтобы вы на меня волком смотрели, а чтобы задумались о своих действиях и… не проникали больше в дома аристократов под покровом ночи и без приглашения.

   Он замолчал, встряхнулся весь, точно большой пес от воды, плечами передернул. А я… мне вдруг страшно стало. Даже мороз по коже прошелся. А ведь он прав, что ни говори. Во всем прав. Кто я? Дочка изобретателя, императорской волей обласканная, да племянница информационного магната. Нет, случись что со мной, дядя Фил, конечно же в стороне не останется, но… много ли он может? Да, гласность – это своего рода оружие, только вот и поднять его против такого противника, как тот же Нейрос или вот Прэтт, к примеру, тоже сила нужна немалая. Ох, не зря мне матушка всегда говорила, что лучше держаться подальше от аристократов. Ничего-то хорошего с их стороны не дождешься.

   - Да не переживайте так, мисс Рианна! – нарочито бодро воскликнул тут же лорд Прэтт, напрочь игнорируя мое требование не фамильярничать. – Если что, знайте, что я за вас отомщу. В отличие от нашего дорогого Марта, я-то как раз имею полное право говорить против Нейросов. И обвинения выдвигать. И даже воззвать к суду и справедливости его императорского величества. В моем роду неприкосновенность причисляется каждому члену в момент рождения, а вот у Нейросов им только двое старших представителей пока обладают.

   Я едва воздухом не поперхнулась. Ну, утешил, так утешил, слов нет… приличных.

   - И с чего это мне такая честь выпала? – не могла сдержаться, чтобы ехидностью на сарказм не ответить.

   - Ну как же… - лорд Прэтт улыбнулся. А у меня от его улыбки этой ладошки враз вспотели, и сердце в груди забилось, пойманной в силки птицей. Ох, чует оно (да и не только сердце, другая часть тела тоже зудеть начала, явно предчувствуя неприятности), что ничего хорошего от лордов этих не дождусь. И уйти бы. Вот встать с дивана, да гордо так плечи распрямивши, как маменька учила, выплыть из комнаты, а потом и вовсе замок Нейросов покинуть, чтобы больше никогда в жизни своей ни с одним из героев этой истории не встретиться. Да только предчувствие – это, конечно, хорошо, спору нет. А вот жажда приключений, да характер неуемный, а еще та самая часть тела, которая всегда все чует и сейчас зудит, не пускают. Нашептывают на ухо, что ничего-то со мной не случится. И вот смотрю я на лорда, слушаю, что он говорит, слово его каждое слышу прекрасно, а смысл мимо ускользает.

   - А? – переспросила, когда поняла, что ничего-то и не поняла из того, что мне только что сказали.

   - Послушайте, мисс Рианна, - ответил мне вовсе не Прэтт, а старший следователь. Присел снова передо мной на корточки, ладошки мои, потные кстати, в своих сжал, в глаза своими синими глазищами заглядывает и говорит: - я понимаю, что вы можете отказаться и будете правы, но… другого выхода у нас просто нет. Вы единственная, кто может попасть туда незаметно.

   - Куда попасть-то? – уточнила я, начиная раздражаться. Вот ведь, словесные кружева тут плетут, а про то, что я все пропустила и ни словечка не услышала, догадаться не могут. – Что вы от меня хотите?

   - У Ариэллы была записная книжка, - встрял Прэтт. Сейчас он нависал над нами, точно символ возмездия. – И дневник. Да хоть бы и личные записи, должна же она была куда-то записывать имена клиентов. Ни за что не поверю, что она всех их в памяти держала.

   - И что? – не поняла я.

   - А то, что в ее апартаментах мы ничего не нашли, - Мартин чуть сжал мои ладошки. – Вообще. Ни одной бумажки, ни письма, ни книжки записной – ничего.

   - А я тут при чем? – не выдержала и руки свои из ладоней Мартина вырвала. – Я вообще не была в ее апартаментах.

   - В апартаментах не были, - кивнул Прэтт, - а вот в спальню ее проникнуть можете. Только вы и можете туда проникнуть, мисс Рианна.

   - Почему я?

   - Да потому что любой разум оставляет после себя след. Даже со щитом, все равно оставляет, и менталист этот след обнаружить может. А вот вы…

   - И что я? – прищурилась недобро, однако, понимала уже, к чему эти лорды разговор ведут.

   Правда их, я следов не оставляю. Никаких. Меня нельзя обнаружить ни поисковыми заклинаниями, ни направленными, ни ментальным поиском. Я – белое пятно для любого поиска. А всему виной сольеровский щит, что мне от отца в наследство достался. Раньше-то я этому радовалась. А то как же, благодаря этому из дома сбежать удалось и до столицы добраться. Будь я обычной, отчим бы мага нанял да еще в тот же день меня с поезда снял. И в академии я единственная, кто никогда не попадался после проказ именно по этой причине. Нет, все-то знали, кто и чего утворил, да только доказать нельзя было. А теперь вот выходит снова придется…

   - А то, - продолжал гнуть свое лорд Прэтт, - что вы можете беспрепятственно проникнуть в спальню Ариэллы здесь, в доме, и поискать там ее записи. И никто на вас даже не подумает, если вы не попадетесь, конечно, - закончил он, задорно сверкая глазами.

   Я улыбнулась, глядя на него, затем перевела взгляд на старшего следователя, по-прежнему сидящего подле дивана на корточках, пожала кокетливо плечами и промурлыкала:

   - А что мне за это будет?

ГЛАВА 16

- Мисс Сольер! – возмущенно воскликнул старший следователь, вскакивая на ноги.

   - О, - не смогла сдержать ехидства, - я уже стала мисс Сольер. А что так? Еще буквально несколько минут назад, вы имели неосторожность называть меня по имени. Без разрешения, стоит отметить. Значит ли смена с вашей стороны формы обращения, что моя ценность в ваших глазах и значимость моей фигуры в проводящемся расследовании существенно повысились?

   Нет, я, конечно же, понимала прекрасно, какими именно соображениями это было обусловлено, но… маменька часто повторяла, что нельзя позволять себе нарушать приличия даже в мелочах. И уж точно нельзя спускать фамильярность от посторонних. А то забудешься как-нибудь и совершишь непоправимую ошибку на публике. А потом все, репутация загублена, имя вымарано в грязи… ну, маменька, правда, добавляла еще, что приличный молодой человек опозоренную меня не возьмет в жены. Но, как по мне, то последнее утверждение было не так уж и страшно. Я замуж пока не тороплюсь, однако, не стоит плевать в колодец, из которого потом вполне вероятно напиться придется. Кто там знает, как повернется жизнь? Вдруг я выйду из этого вот особняка и повстречаю свою большую и самую настоящую любовь, а из-за того, что какой-то там старший следователь позволил себе лишнее, эта моя любовь не захочет связывать свое будущее с опозоренной девицей? И кому ты что будешь тогда доказывать? Только и останется, что рыдать в подушку и проклинать и собственную безалаберность, и непорядочность некоторых лордов.

   Нет, я в себе нисколько не сомневаюсь, но все же, все же… если есть возможность избежать огласки, то лучше ею воспользоваться. Это, кстати, житейская мудрость, не раз озвученная мне ни кем иным, как Томом Брайтом, тем самым лучшим дядюшкиным журналистом, который карьеру и имя себе сделал именно на том, что предавал огласке чужие тайны, так что не верить этому правилу, у меня никаких оснований попросту нет.

   - А вы корыстная особа, мисс Рианна, - не удержался от шпильки лорд Прэтт. Впрочем, это он так думал, что меня его слова заденут, я же… Нет, ну на правду же не обижаются, какой бы неприглядной она не была.

   - Ну что вы, милый Николас, - промурлыкала я, с удовольствием глядя на то, как вытягивается лицо лорда от моей фамильярности, - корысть для меня в предложенном вами предприятии очень уж сомнительной выходит. Голову бы сохранить, да репутацию не подмочить.

   Лорд Прэтт хмыкнул, но от дальнейшего спора удержался. А жаль. Мне вот эти наши с ним перепалки истинное удовольствие доставляли. И потом, практика, все же. Если я и дальше хочу делать карьеру в газете, то надо быть не просто зубастой, а еще и кусачей, иначе и моргнуть не успеешь, как у тебя все сенсации из-под носа уведут. Журналисты народ особый, мелочный, склочный и изобретательный донельзя, а за хорошую статью, они маму родную под удар подставят, не говоря уже о сопернике или сопернице.

   - Ладно, - выдохнул Мартин, усаживаясь на софу рядом со мной, - давайте оговорим условия. Что вы хотите за помощь?

   - И что? – я перестала сверлить взглядом лорда Прэтта и обернулась к его приятелю. Усмехнулась. – Вы сделаете все, о чем я попрошу?

   - Не обещай ей ничего, - тут же вмешался Прэтт. – С нее станется сейчас потребовать луну с неба.

   - Ну что вы, милый Николас, - вот не смогла удержаться, вид перекошенного второй раз лица сиятельного аристократа действовал на меня как чек на внушительную сумму, вдохновляющее. И ведь молчит, гад этакий, не осаждает, понимает прекрасно, что ничего-то он мне сделать не сможет, и придется проглотить. Сейчас ведь не темные века, когда даже закон был принят о том, что к лордам из настолько древних родов, как Прэтт, обладающих полнейшей неприкосновенностью, обращаться по имени имеет право только тот, кто допущен в ближний круг. Чаще всего это родители, дети, очень редко – супруги. Друзья, любовницы и иже с ними могли обращаться, используя сокращенное имя, но никогда полное, без высочайшего дозволения. Лет триста назад подобная фамильярность расценивалась как кровное оскорбление, причем не важно, кто его нанес. Кажется, я как-то читала, что один из аристократов, таким образом, избавился от неугодной супруги, просто объявив ее своим кровным врагом и отправив на плаху. Теперь-то порядки уже не такие строгие, да и сами аристократы перестали так уж ревностно соблюдать это правило и закон тот давно упразднили. – Зачем мне луна? Что я с ней делать-то буду? У меня квартирка маленькая, луна там уж точно не поместится. А вот информация…

   Оба лорда синхронно закатили глаза и застонали в унисон, радуя меня безмерно. Все же приятно, когда тебя понимают с полуслова.

   - Да-да, милейшие лорды, - усмехнулась будущая звезда на ниве журналистики, - я хочу полный доступ ко всем материалам расследования, всю информацию, что вам удалось уже собрать и что вы соберете в будущем и… неприкосновенность, если меня вдруг поймают. И да, вы оба обещаете, что мое имя никак не будет замешано в скандале, связанном с этим делом.

   И если лорд Прэтт только фыркнул, подтверждая, что чего-то подобного он ожидал, то старший следователь застонал снова. Ну а я… добила его очередным условием:

   - И после того, как дело будет раскрыто, вы дадите мне эксклюзивное интервью.

   Жаль, конечно, что я не успела придумать никакого условия для лорда Прэтта, но, как ни старалась, так и не смогла связать его с этим расследованием. На самом деле, причина его участия в сегодняшнем спектакле оставалась для меня загадкой. Вероятно, он просто решил помочь приятелю, а потому пока был совершенно недоступен для моих требований. Однако не стоит забывать, что сам лорд Прэтт был знаком с убиенной леди Нейрос и даже попадал под подозрение, хоть он и пытался отнекиваться всеми способами. Но это пока, я еще вчерашнее его нападение не забыла и подколки его тоже, и… еще какой-нибудь грех обязательно придумаю, но позже.

   В общем, выторговать у старшего следователя эксклюзивное право на это расследование удалось удивительно легко. Даже и сама не ожидала, что будет так просто. И интервью мне старший следователь Алан пообещал, что было уж и вовсе расчудесно.

   - Знаете, господа, - улыбнулась я, когда мы, обсудив дальнейший план, покинули гостиную, направляясь в тот самый зал, из которого меня увели после ментальной атаки, - на самом деле, я согласилась бы в любом случае.

   - А что я тебе говорил, - пробурчал лорд Прэтт, обращаясь к Мартину.

   Я только плечами передернула и улыбнулась. День обещал быть не менее насыщенным, чем вчерашний. И интересным, что уж греха таить. Внутри меня так и булькало нетерпение, и азарт подогревал кровь, хотелось как можно скорее приступить к выполнению операции под кодовым названием «Проникни в спальню Ариэллы».

   Там мы и шли, втроем: оба лорда по бокам от меня, и я, довольная сверх меры, точно бы мне наследство неизмеримое вдруг прямо на голову свалилось. В коридорах особняка Нейросов народа было немного: один раз нам повстречалась горничная, торопившаяся куда-то с подносом, да несколько гостей, видимо из тех, кто решил освежиться. И вот это-то меня и насторожило. Вернее, насторожилась я в тот момент, когда нам на пути встретилась одна леди. Немолодая, дородная, в высоком тюрбане, полностью скрывающим волосы, в платье, более уместном, на мой взгляд, во время какого-нибудь бала или приема, чем на похоронах. Леди эта была мне незнакома, но оба мои спутника ее поприветствовали, к ручке приложились, справились о житье-бытье-здоровье.

   Когда же пришла очередь представить этой даме меня, лорд Прэтт повторил тот же трюк, что и с лордом Нейросом:

   - Леди Иваш, позвольте представить вам мисс Рианну. Она была подругой леди Ариэллы в пансионе.

   Леди Иваш окинула меня пренебрежительным взглядом, поджала свои пухлые губы и отвернулась. И вот тут-то я вдруг поняла, как наше шествие выглядит со стороны.

   Репутация, которую мне удавалось сохранять на протяжении последних лет жизни в столице, трещала по всем швам. Мой уход с двумя неженатыми мужчинами и продолжительное отсутствие в их компании, сделал свое дело. И неважно уже, что я не была представлена императору, без разницы, что я не являюсь аристократкой. Мое имя довольно громкое и находится на слуху, мой дядя – один из влиятельнейших и богатейших людей Тайра, а то и империи, его недоброжелатели и завистники не оставят без внимания такой факт, как мое недостойное поведение.

   Леди Иваш направилась по своим делам, мы тоже пошли дальше. У меня в голове крутилась только одна мысль – как сделать так, чтобы спасти свое доброе имя. И ведь не докажешь никому, что на самом деле никто из сиятельных лордов, вышагивающих по обе стороны от меня, ни в коем разе не являются моим любовником, что ничего неподобающего мы с ними не делали уединившись… Хотя, нет, вообще-то делали: готовили план, как нарушить закон и проникнуть в спальню погибшей леди с весьма и весьма преступными целями. Но… этого-то никому говорить нельзя.

   - Мисс Рианна, - лорд Прэтт явно подумал о том же, потому усмехнулся, - могу вас поздравить. Теперь в глазах света вы будете выглядеть весьма… хм… экзотично.

   - С чего вдруг такие выводы? – не понял намека старший следователь, и даже шаг замедлил.

   А мне вдруг стало страшно. Ну, не то чтобы вот вообще страшно-страшно, но мысль о том, что в случае, если произошедшее выплывет наружу, то дядя Фил точно выдаст меня замуж за Малкольма. И самое ужасное в том, что мне ничего иного не останется, как согласиться.

   - А вы представьте, как все это выглядит со стороны, - хмыкнул Прэтт. Его явно веселило происходящее. Конечно, не его же репутация разлетелась на тысячи мельчайших кусочков. - Незамужняя девица провела приличное количество времени в компании двух неженатых мужчин. Это скандал! Больше вам скажу, вас, мисс Рианна, - и он гаденько так усмехнулся, - вас предадут анафеме. Леди Иваш первая сплетница в столице. Такой шанс почесать языком она точно не упустит.

   Я застонала, прикрыв глаза.

   - Да ладно вам, – пожал плечами старший следователь, - никто ничего не узнает. Фамилии мы не называли, из присутствующих, вас вряд ли кто-то узнает. А там… пусть ищут ту мисс Рианну, которая училась с леди Ариэллой Нейрос сколько их душе угодно.

   Я выдохнула чуть облегченно, послала Мартину слабую благодарственную улыбку. Даже не поленилась вознести короткую молитву богине покровительнице.

   - На самом деле, - не унимался Прэтт. Он явно поставил себе целью вывести меня из себя, - леди Иваш уж точно не остановится. Она не одну репутацию разрушила. Но не бойтесь, мисс Рианна, - мужчина усмехнулся и, склонившись ко мне, прошептал прямо в ухо: - если ваша репутация все же пострадает, тогда я сам на вас женюсь.

   - Да не приведи богиня! – вырвалось у меня прежде, чем я вообще поняла, что именно он сказал.

   После невольно вырвавшихся у меня слов, лорд Прэтт сразу удивленно вскинул брови, а затем, прищурившись, окинул меня насмешливым взглядом. Я интуитивно внутренне напряглась, разглядев в его темных глазах странные искры и приготовившись отбивать ехидные атаки, но ничего не произошло. Лорд Прэтт, точно бы рассмотрел во мне нечто странное, видимое только ему одному (поскольку сама я точно ничего такого в себе не упомню), хмыкнул и никак не откомментировал мой выпад. Даже обидно стало. Чуть-чуть. А я-то уже приготовилась к очередному витку подколок.

   - Ну, хватит, - вмешался Мартин, беря меня под локоть и направляясь в залу, откуда слышались приглушенные голоса. – Идемте, и… мисс Рианна, постарайтесь не привлекать к себе особого внимания. Ник, тебе и вовсе лучше держаться подальше.

   - Это почему? – вскинулся было лорд Прэтт, но старший следователь спокойно, а главное, уверенно, ответил:

   - Потому что ты всегда вызываешь повышенное к себе внимание, особенно у леди. И те, кто появляется с тобой в обществе, тоже привлекают внимание… этих самых леди. А нам такого не нужно.

   Лорд Прэтт поджал губы, но ничего не ответил на это. Только кивнул и в залу вошел перед нами. Голоса и шепотки стали чуть громче, наметилось явное оживление.

   - Итак, - Мартин посмотрел на меня с легкой улыбкой, - помните, что вам стоит делать?

   - Дождаться, пока все отправятся в усыпальницу Нейросов и ускользнуть, не привлекая к себе внимание, - бодро отрапортовала я. Этот момент я помнила хорошо, проблема состояла в том, чтобы в хитросплетении коридоров и лестниц отыскать спальню леди Ариэллы, не заблудившись по дороге. Нет, господа заговорщики, конечно же, вполне подробно просветили меня, где именно она находится, и я даже запомнила, но… всегда оставалась возможность того, что могу что-нибудь напутать и не отыскать нужную дверь. Не хотелось бы вместо пустой спальни леди Ариэллы, вломиться в комнату к какому-нибудь лорду. А если при этом лорд будет еще и не один… мда, может получиться очень некрасиво, а главное, мы не добьемся того, чего собственно и добиваемся.

   В этот момент мы тоже вошли в огромную залу, наполненную людьми. Я вздохнула, оглядываясь. Лорд Прэтт обнаружился неподалеку от входа – он попросту не успел отойти – в компании сразу трех молодых леди. Девушки кокетливо вздыхали, опускали ресницы, что-то пытались говорить ему, перебивая друг друга. Вот же коб… дамский угодник! Фыркнула презрительно и отвернулась. Внутри неприятно царапнулось раздражение.

   И не то чтобы я ревновала, вот точно нет, просто… как-то все это неприлично выглядело. Сиятельные господа собрались здесь для того, чтобы почтить память и проводить в последний путь леди Ариэллу Нейрос, а вместо этого ведут себя, как на смотринах.

   Мерзко, на самом деле.

   Чтобы хоть как-то избавиться от неприятного чувства, обернулась к старшему следователю.

   - Расскажите мне, кто есть кто, - шепотом попросила Мартина, чуть склоняя в его сторону голову.

   - Зачем? – удивился старший следователь.

   Оказывается, он тоже был весьма популярен среди аристократов, по крайней мере, почти каждый из мужчин приветливо кивал лорду Алану, дамы милостиво улыбались, если на пути попадались молодые девицы, то они смущенно опускали глазки, едва слышно бормоча приветствия.

   - Чтобы знать, - я поджала губы. – Можете начать с семейства Нейросов. Мне интересно.

   - Ладно, - легко пожал плечами старший следователь и начал представление. – Вон там, у камина, вице-канцлер, лорд Нейрос-старший.

   Я осторожно обернулась в ту сторону и замерла, разглядывая высокого мужчину во всем черном. Мне даже не по себе стало немного. Вице-канцлер не нуждался в особом представлении, и пусть я никогда не сталкивалась с ним лично, наслышана была немало. Жесткий, непримиримый, несгибаемый, властный – его можно было назвать только так. В нем ярко прослеживались нейровские черты. Сын пошел в него и если бы Мартин не назвал мне имя этого мужчины, я могла бы и сама догадаться. Те же светлые, гладко зачесанные назад волосы, что и у отца леди Ариэллы, только густо покрытые сединой, отчего казались серебристыми, колючие голубые глаза, квадратный подбородок. Они были очень и очень похожи, отец и сын, и не только чертами лица, но и фигурой, да и роста были приблизительно одинакового.

   - Рядом с ним, его старшая внучка, - продолжал представление семейства Нейрос Мартин, - леди Катарина Милош.

   Я закусила губу, пытаясь вспомнить это имя, но ничего не приходило на ум. О леди Милош в «Голосе» не писали точно, по крайней мере, в последние годы.

   - Она сирота. Старшая дочь вице-канцлера и ее муж погибли, когда девочке исполнилось двенадцать лет. С тех пор она воспитывалась в доме своего дяди, вместе с Ариэллой. Хотя, - старший следователь передернул плечами, - у них приличная разница в возрасте и насколько я знаю, они не очень ладили. Леди Милош уже за тридцать, но она не замужем. Однако в последнее время ходят слухи о ее помолвке с князем Венгарии.

   Я принялась рассматривать леди Милош с преувеличенным любопытством. Она тоже походила на Нейросов. Светловолосая, высокая, горделивая, могла бы быть красивой, если бы не зализывала так гладко волосы и не была такой худой. То ли леди Милош понятия не имела о том, как можно использовать корсет, чтобы придать своей фигуре объема, то ли просто считала, что и так сойдет. Тоже можно было сказать и о прическе. Черный траурный цвет был ей к лицу, но гладко зализанные волосы ничуть не красили и так бледную физиономию. Кстати, скорби или печали в выражении лица леди Милош, я так и не смогла отыскать.

   Кузина леди Ариэллы что-то тихо говорила своему деду, стоя рядом с ним, а потом вдруг обернулась, обводя взглядом зал и собравшихся почтить память ее племянницы. Лицо ее было невозмутимо, но мне показалось, что губы на миг презрительно поджались, ноздри дрогнули, точно бы леди собиралась скривиться, но затем смогла удержать гримасу. А затем леди Милош вдруг резко изменилась. Она словно вспыхнула вся, глаза ее зажглись огнем, на бледных щеках появился лихорадочный румянец.

   Я обернулась, пытаясь понять, кого она там увидела, что так разительно переменилась, но так и не смогла понять. В той стороне, куда был направлен взгляд леди Милош, находился ее дядя, стоящий в компании из трех или четырех лордов, так что определить, кто именно так взволновал эту женщину, было практически невозможно.

   Мартин что-то еще говорил по поводу предстоящей помолвки и того, что в связи со смертью Ариэллы семья оказалась в неудобном положении, а я рассматривала зал, старательно отводя взгляд от того места, где в окружении девиц находился лорд Прэтт.

   - Ой, а это брат леди Ариэллы? – поинтересовалась у старшего следователя, указывая на светловолосого молодого человека. Впрочем, ответа не требовалось, нейросовские черты и здесь взяли вверх.

   - Да, это лорд Арчибальд Нейрос, - подтвердил мою догадку Мартин. – Старший сын лорда Итона Нейроса и его наследник.

   Что ж, лорд Арчибальд был похож на своего отца и деда, но являлся скорее их бледной копией. Такой же высокий, но в то же время слишком худой и сутулый, светлые волосы и голубые невзрачные глаза делали его похожим на снулую рыбу. Не было в нем ни жесткости и властности деда, ни упрямства и жестокости отца. Возможно, с возрастом он еще изменится, станет шире в плечах и во взгляде его появится твердость, а на лице отпечаток власти, но сейчас лорд Арчибальд впечатления на меня не произвел. Слишком бледный, слишком… бесцветный, блеклый.

   - А кто рядом с ним? – поинтересовалась я личностью мужчины, о чем-то оживленно беседующего с лордом Арчибальдом.

   - О, - старший следователь хмыкнул, - это очень интересный человек. Кандидат в неучтенные менталисты номер один – личный помощник лорда Итона Нейроса господин Шейрон Диролл.

   - О, как! – встрепенулась я и тут же принялась разглядывать кандидата в менталисты с преувеличенным интересом.

   На самом деле у меня было не так уж и много знакомых менталистов, и самым ярким представителем этой братии, был, конечно же, лорд Прэтт. Еще из первых вводных лекций в академии, я помнила о том, что вид магии накладывает незримый отпечаток на внешность самого мага. Это правило работало, само собой, не стопроцентно, стоит только обратить внимание на Мартина. Он некромант, а выглядит… да как менталист скорее и выглядит или предметник, например. Некроманты чаще всего бледные, темноволосые, чаще хрупкого телосложения. Почему так? Из-за того, что много времени проводят в закрытых помещениях и редко бывают на солнце, отрабатывая призывы, ритуалы и… чем там они еще занимаются? Темные волосы, конечно же, не является общераспространенным признаком, но почему-то все знакомые мне некроманты, кроме старшего следователя, были именно темноволосы и бледны, как поганки.

   А вот менталисты обычно имеют привлекательную внешность, чаще всего это улыбчивые красавцы, умеющие расположить к себе. В общем и целом, лорд Прэтт, конечно же, соответствовал, если бы не его темная шевелюра и мерзкий характер. Но это скорее, брак или же отклонение какое, чем правило.

   А вот собеседник лорда Арчибальда не то, что на менталиста, он вообще на мага был мало похож. В академии нам рассказывали, что магия корректирует внешность своего носителя, не сильно и не меняет ее кардинально, выпрямляя, скажем нос или кривые зубы, но сглаживает непропорциональности, добавляет чертам выразительности. Едва заметно, но маги всегда вызывают чуть больше доверия и больше располагают к себе, чем обычные люди. Господин Шейрон Диролл был невысок, лысоват и… нет, назвать его толстым я не могла, но была в его теле некая рыхлость. Некрасивое лицо с грубыми чертами, бегающие маленькие глазки, суетливые движения – в жизни бы не подумала, что он маг. Вот ни за что на свете.

   - Вы уверены? – скептически посмотрела на старшего следователя, оторвавшись, наконец, от созерцания этого «кандидата». – Какой-то он… неказистый для менталиста.

   - Не уверен, - вздохнул Мартин, - но он очень странный. Появился тринадцать лет назад на пороге Рагварского императорского университета. Блестяще сдал вступительные экзамены на один из престижнейших факультетов и был зачислен на бюджетное обучение, чего не случалось уже очень давно. Закончил университет экстерном за три года до официального выпуска, причем экзамены сдал блестяще и пропал.

   - Как пропал?

   - А вот так, - старший следователь усмехнулся, пожимая плечами. – После получения диплома он просто исчез. Никто ничего не слышал о нем на протяжении трех лет. А семь лет назад объявился опять и был принят личным секретарем лорда Нейроса. Узнать кто он, кто были его родители, даже где он родился и где пропадал те самые три года, не получилось. Никакой информации просто не сохранилось.

   - Да ни за что не поверю, что полиция не смогла выяснить всю его подноготную! – шепотом воскликнула я.

   - Больше вам скажу, - раздался у меня за спиной голос лорда Прэтта, - не только полиция не смогла вывести господина Диролла на чистую воду. Даже у моего отца это не получилось.

   Я поджала губы и снова покосилась на «кандидата в менталисты». Да нет, не может он быть магом. Даже необученным не может. Маги они же… они дисциплинированные, им хочется доверять, а это недоразумение вызывает только брезгливость.

   В этот момент господин Диролл обернулся в мою сторону, точно бы почувствовал на себе взгляд, и пришлось быстренько отворачиваться, чтобы не быть пойманной на горячем. В результате на какое-то мгновение, я встретилась глазами с вице-канцлером. Меня словно бы молния ударила, а потом еще и сверху чем-то тяжелым приложило, настолько неприятным и… угрожающим был этот взгляд.

   Лорд Нейрос-старший смотрел не мигая, прямо в глаза, и у меня сердце зашлось в бешеном ритме от неконтролируемого страха. О, Творец, понимаю теперь почему его в свое время называли Стальным Канцлером. Противостоять человеку с таким тяжелым взглядом просто невозможно и не приведи все боги Рагвара вызвать его неудовольствие. Не удивлюсь, если лорд Нейрос-старший умеет убивать одним лишь взглядом. Да что там! Ему этого не нужно, его противники сами закопаются поглубже.

   Лорд Нейрос презрительно скривил губы и отвел взгляд, мельком осмотрел обоих лордов, что стояли подле меня и снова обернулся к внучке, продолжая прерванный разговор.

   Мда, теперь мне еще больше непонятно, как с таким дедом, леди Нейрос отважилась стать лераной.

ГЛАВА 17

По залу вдруг словно волна пробежала. Приглашенные отдать последние почести леди Ариэлле замолкали, все головы поворачивались к одному из входов. Я тоже обернулась, поддавшись всеобщему поветрию и с удивлением осмотрела невысокую леди, с ног до головы закутанную в черное. Бледное лицо, покрасневшие глаза, скорбная складка у губ, узнаваемые нейросовские черты. Под черным плотным покрывалом, скрывающим волосы, было не рассмотреть какого они цвета, но я не сомневалась, что леди блондинка.

   - Леди Нейрос, - едва различимым шепотом произнес Мартин. Но я не нуждалась в этом его пояснении.

   Эта женщина была единственной из всех присутствующих, кто искренне испытывал самое настоящее горе. Кто как не мать будет скорбеть о рано ушедшем ребенке? Я тихонько вздохнула. Мне было жаль эту женщину. Очень жаль. Сердце сжалось, к горлу подступил комок, я часто-часто заморгала, чтобы сдержать непрошенные слезы.

   Я никогда не думала об этом раньше, но сейчас вдруг попыталась представить, что чувствовала бы моя матушка в такой ситуации. Стало страшно от того, какую картину нарисовало воображение, по коже пробежалась противная холодная дрожь, и я передернула плечами, едва удержавшись от того, чтобы не обхватить себя руками, чтобы хоть немного согреться.

   Леди Нейрос же замерла на пороге с отсутствующим выражением на лице. Она смотрела в одну точку прямо перед собой, и я была уверена, что несчастная женщина не понимает, где она находится и не видит никого из присутствующих. Возле нее вдруг оказалась леди Милош, что-то прошептала на ухо, затем взяла под локоть, повела за собой к противоположному выходу. Следом за ними потянулись остальные члены семьи, давая понять, что пора пройти в усыпальницу и отдать последние почести покойной.

   Гости тонкой струйкой потекли следом за Нейросами, перешептываясь между собой. Мы выходили из зала в числе последних. В холле я замешкалась, сделав вид, что что-то ищу в ридикюле, огляделась по сторонам и скользнула под лестницу. Мартин и лорд Прэтт продолжили путь, делая вид, что так и надо и никакой девицы с ними и вовсе не было.

   Выждав для верности несколько минут, я выглянула из своего укрытия, убедилась, что все гости покинули особняк, а слуги, видимо были занятыми своими делами где-то в другой части дома, и отправилась на поиски спальни леди Ариэллы Нейрос.

   Страшно мне не было совершенно. Скорее мной овладело предвкушение и азарт. Осторожно скользя вдоль коридоров в особняке Нейросов, я вдруг вспомнила о первом курсе в академии.

   Это было весело. Тогда в Тайре как раз появились сектанты, и студентам было запрещено покидать охраняемую территорию. Практически запертые и отрезанные от большинства столичных развлечений, мы отрывались, как могли. Помню, как однажды посреди ночи, проникли в зал для собраний и устроили там небольшой сюрприз. Тогда мы вот также пробирались полутемными коридорами учебного корпуса к дверям зала, замирали на каждом шагу, прислушиваясь к малейшим шорохам, задерживали дыхание и весело переглядывались.

   Сюрприз удался на славу, собрание было сорвано, виновные наказаны. Правда, не все. О моем присутствии так никто и не узнал, к счастью, друзья по шалостям умели держать языки за зубами, а ментальных и энергетических следов, как заметил лорд Прэтт, я не оставляю.

   Эх, я мечтательно улыбнулась, вспоминая счастливые деньки в академии, про себя отсчитывая двери.

   Вот и нужная мне. Я приблизилась и взялась за ручку, про себя молясь, чтобы спальня леди Нейрос не оказалась заперта. Открывать замки с помощью шпильки для волос я умела не очень. Нет, меня учили этому, конечно же, но… чего не дано – того не дано. В лучшем случае вскрыть замок подручными средствами я смогла только два раза из десяти попыток. Поэтому мои опасения были далеко не надуманными.

   К счастью, запереть спальню покойной никто не догадался, и я смогла беспрепятственно попасть в ее апартаменты. Вошла, прикрыла за собой дверь и огляделась.

   Красиво. Богато, даже роскошно. Белоснежные ковры и обивка на мебели, везде позолота, виньетки, золотые розаны и зеркала, мебель светлого дерева, украшенная инкрустацией и причудливой резьбой.

   Я тихонько фыркнула. Красиво, конечно, но я сошла бы с ума среди всего этого золота уже через несколько недель.

   Поиски в гостиной комнате не увенчались успехом. Я методично обследовала все предметы мебели, где по моим представлениям можно было бы устроить тайник и спрятать дневник или письма или что там надо было искать. Не нашла ничего.

   Пришлось переместиться в спальню и начать все заново. И тоже пусто. Ничего. Ни клочка бумаги, ни единого письма, даже счета за какую-нибудь шляпку или платье не завалялось. Такое впечатление, что до меня тут уже изрядно пошуровали и вынесли все, что так или иначе было сделано из бумаги.

   - Вот же мерзость! – воскликнула я, плюхаясь в изящное кресло на витых ножках, стоящее подле письменного стола. Было обидно, что моя вылазка не увенчалась успехом. А так хотелось утереть нос тем двум высокородным лордам. Вот просто до невозможности хотелось.

   И разгадать, наконец, тайну леди Ариэллы тоже хотелось. Ведь почему-то же она стала лераной? Не просто же так, девушка из очень обеспеченной и родовитой семьи вдруг решила продавать свое тело. Что-то должно было ее подтолкнуть к этому.

   Нет, я была наслышана о том, какие нравы царят нынче среди «золотой молодежи», примером тому могут стать похождения ее высочества принцессы Марии Леонисии и ее свиты. Оргии, наркотические вещества, пьяные выходки, и многое другое стали неотъемлемой частью жизни дочери нашего императора, и все об этом знают, но… Все равно не обсуждают вслух. Если кто-то из «благородных» дворян вдруг попадает в некрасивую историю, то его родственники делают все возможное, чтобы это дело «замять» и не допустить сплетен.

   Дядя Фил как-то даже прочитал мне целую лекцию на эту тему. Я тогда приехала на двухнедельные каникулы после второго курса, а следом пришло письмо от моего куратора мэтра Андаризи, где он в красках описывал мои похождения на выпускном балу.

   Вот тогда-то дядя Фил и сорвался. Сразу он пытался кричать на меня, потом стыдить, затем стал читать нотации или цитировать «Руководство по совершению безрассудных поступков без последствий для репутации», как он сам это называл.

   Не скажу, что я так уж внимательно слушала, хоть и пыталась делать вид, но после бала, который закончился на рассвете, я проспала всего несколько часов и отчаянно зевала. Еще у меня очень сильно болела голова от громкой музыки и ноги от танцев. Потому-то большую часть лекции в исполнении любимого родственника я просто пропустила мимо ушей, но кое-что все же дошло до моего сонного сознания:

   - Запомни раз и навсегда! Ты свободна в своих поступках, но до определенного момента. Нельзя, чтобы окружающие говорили о тебе вслух. Шепотом и за спиной – сколько угодно, это расценивается как обычные сплетни и на них можно не обращать внимания, поскольку они не подтверждены фактами или свидетельскими показаниями. Но как только твое имя начинает произноситься громко и во всеуслышание – дело плохо. Ты поняла меня?

   Кажется, я тогда просто кивнула, в попытке не уснуть окончательно и не сверзиться со стула, на котором сидела. Дядя Фил посчитал это за знак того, что его проникновенная речь на полчаса дошла до моего сознания, и милостиво отпустил спать.

   И это было сказано мне, дочери императорского мага, гениального изобретателя, но ни разу не дворянина. Что уж говорить о тех, в чьих жилах течет кровь благородных аристократов?

   Я вздохнула и, опершись локтями на столешницу, обхватила ладонями лицо. Сидела вот так, думала, пыталась понять, где еще стоит поискать. Взгляд скользил по спальне. Широкая кровать под белым балдахином с золотыми кистями, тканое белоснежное покрывало с вышитыми на нем золотом розами, такие же шторы на окнах и обивка на мебели. Снежный ковер с высоким ворсом. Стол, за которым я и сидела у окна, два кресла и низкий кофейный столик у камина напротив кровати, какой-то ларь вдоль стены. Рядом с кроватью две двери: одна вела в гардеробную, вторая – в ванную.

   Все. Больше ничего. В гардеробной почти пусто, всего лишь несколько пустых чехлов от одежды, пара забытых чулок, бальные туфли с протертой подошвой. В ванной ничего кроме самой ванной и раковины, даже полотенец нет. Под кроватью и ковром я искала, обивку на мебели тоже прощупала, за всеми картинками проверила, даже каминную решетку подергала, пытаясь нащупать какой-нибудь скрытый механизм, ножки у мебели осмотрела основательно в поисках тайника. И ничего не обнаружила, либо тайников в апартаментах леди Ариэллы Нейрос не было, либо я просто не могла их отыскать. Единственное, что мне осталось, это простучать панели у кровати, а если и это не поможет, то тогда просто сдаться.

   Я вздохнула и откинулась на спинку кресла. Обвела спальню взглядом еще раз. Ничего. Вот совсем.

   - Вот же невезение, - тихонько фыркнула себе под нос. Оперлась одной рукой о столешницу и начала вставать, каким-то непостижимым образом (а раньше за мной не замечалось подобной неуклюжести, явно сказывались события последних дней и нахождение в непосредственной близости от меня одного противного менталиста) наступила на подол, запнулась о край ковра и едва не полетела на пол, но вовремя успела схватиться второй рукой за ножку стола. Раздался треск, затем грохот и от днища стола отвалился кусок.

   Я присела, чтобы оценить причиненный ущерб и едва слышно присвистнула. Под столом лежала небольшая деревянная пластина, явно она предназначалась для того, чтобы скрыть тайник, довольно пухлая тетрадь в мягкой обложке, плоская деревянная шкатулка без украшений и пачка каких-то бумаг, перевязанная простой белой лентой.

   - Ох, ну и ничего же себе! – выдохнула я, сгребая все это богатство и прижимая к груди. – Как вовремя во мне проснулась неуклюжесть.

   Ручки просто чесались от желания повнимательнее рассмотреть находку, и я не стала себе отказывать. Уселась прямо на пол, почти под столом и первым делом принялась вертеть шкатулку. Плоский футляр, чуть больше, чем в палец толщиной, из светлого дерева, покрытого лаком. Гладкий, теплый и приятный на ощупь, без каких-либо украшений. Последнее меня расстроило почти до слез. Шкатулка не открывалась. На глянцевой поверхности не было ни отверстий под ключ, ни каких-нибудь завитушек, на которые надо нажимать в правильной последовательности, ни заковыристого замочка – ничего. Но это точно была шкатулка! Едва различимый шов явно говорил об этом.

   - Как же ты открываешься? – шипела я, пытаясь рассоединить обе половинки силовым методом.

   Не получилось. Я вертела шкатулку и так и этак, крутила ее в разные стороны, даже постучала ею по полу, но она так и не открылась.

   - Ладно, – пробурчала себе под нос, - отдам Мартину. Пусть найдет какого столяра