Последняя метель. Мария Захарова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Не все в мире однозначно. Кому веришь – отворачивается, кого ненавидишь – протягивает руку помощи. Главное правильно расставить точки.

   Или же… Счастье возможно, если забыть об ошибках прошлого. Поверить и отпустить…

ПРОЛОГ

Она уходила с болью в сердце, размазывая соленую влагу по щекам, оглядываясь. Сама не ожидала.

   Нет! Не слез! Того, что так сложится! Что усложнится! Запутается!

   Что задумывалось как протест, попытка утвердиться в собственной самостоятельности, в чем-то отомстить, вдруг превратилось в нечто совершенно иное. Она привязалась. Стала мечтать о большем, лучшем, долгом, но не судьба.

   Слова матери засели глубоко внутри – если надумаешь взбрыкнуть, мало не покажется. Сомневаться в этом не приходилось. Довелось испробовать, прочувствовать.

   Да и обещала она, повторила клятвы. А все что имела в жизни непоколебимого – это слово. Не сдержит – предаст саму себя. То, что от нее осталось. Еще осталось.

   Беззвучно всхлипнув, Лена бросила самый последний взгляд вглубь квартиры. Максим… Макс… Максик… Он бесился, когда она называла его так. Грозил самыми страшными карами, но все это лишь игра. Ведь Макс – он внимательный, чуткий. Не обидит. Даже если настроение отвратительное сдержится, промолчит, отложит. Многие принимают это за холодность, бесчувственность, но она-то знала, какой он на самом деле. Успела изучить, понять, проникнуться. И от того уходить еще больнее. Еще тяжелее.

   Поддавшись сиюминутному порыву, Лена не смогла отказать себе в прощальном прикосновении. Скинув с ног балетки, прошла в комнату. Он спал, привычно заняв большую часть кровати – большой мальчик.

   Комок вновь подкатил к горлу. Стало тошно до невозможности. Как она сможет вернуться в этот ад? В пустую супружескую постель? Под прицел внимательных глаз матери? К упрекам, обвинениям, не пониманию? Как сумеет дальше жить под этим прессом? Представить невозможно!

   Рука невесомо коснулась мужской щеки. Щетина колется. Макс не брился два дня. Заявил, что у него выходные и имеет право побыть моджахедом. Она смеялась до слез, на тот момент не подозревая, что долгосрочная командировка мужа подходит к концу, и Юрий прилетит в понедельник. Что пора ставить точку.

   Лена сглотнула и тут же отпрянула – Максим зашевелился. Пора. Лучше ему не знать, почему так. Не поймет, не простит, возненавидит. Хотя возненавидит в любом случае. Такое количество лжи! Беспрецедентное количество лжи! Самой противно! Но она не могла иначе. Поклялась, обещала, отдала себя не ему задолго до их знакомства. Пора!

   Уходя, она бесшумно закрыла за собой дверь. Постояла немного, окончательно осознавая – все. Ключи навсегда остались по ту сторону. Ничего не вернешь.

   Он не сможет найти ее, даже если захочет. Пути оборваны, нити запутаны, Яровой Ольги Владиславовны не существует в природе. Она призрак. Она никто. Ее нет…

ГЛАВА 1

К черту все! Все к черту! С нее достаточно! Лена на мгновенье закрыла глаза. Терпела, мирилась… Хватит! Никому ничего не должна! Никому больше! Разве что сыну. Ваня…

   Он ждал ее дома. Хотя нет – это больше не их дом! И не был им никогда! Как только перешагнет порог, соберет вещи и прочь. Плевать на обязательства! Прошедшие пять лет крепко стоят поперек горла!

   - Ненавижу… - яростный шепот привлек внимание соседа по авиаперелету.

   - Что простите? – седовласый мужчина поправил на переносице окуляры. Сквозь них глаза точно у придушенного щенка – видела в детстве. Смешно, если бы не мерзко.

   - Не ваше дело! – рыкнула и пожалела.

   Человек же не виноват. Этот точно. Взяла себя в руки.

   - Извините. Мысли вслух. Не хотела мешать.

    Собеседник почесал бровь. Привычка, видимо. Помолчал.

   - Я вообще-то немного туговат на ухо. Старость… - смущенно.

   Лена подавила раздражение.

   - Простите, я не хотела вам мешать, - на полтона громче. – Думаю о своем.

   - А-а-а… Ясно. Я тоже часто размышляю вслух, - камерно. – Иногда так проще.

   Лена пригляделась к попутчику. Лет семьдесят навскидку. Страдает избыточным весом. Лысоват. Улыбчив. Кого-то напоминает. Кого - стало ясно немногим позже.

   - Еще раз простите, - чуть приблизившись, чтобы наверняка. – Больше не побеспокою.

   Реакция не обнадеживающая.

   - Ой, да бросьте! Мне только в радость. Летать боюсь, а за беседой… Время летит…

   Вот и договорились! Но проигнорировать намек старика не получилось. Загнанность во взгляде перевесила собственный негативный настрой. Она хорошо знала, что значит превозмогать себя!

    - Вы домой возвращаетесь?

   Мужчина благодарно заулыбался.

   - Да, домой. Внука навещал. Он у меня программист. В Испанию с семьей перебрался.

   - Давно?

   - Перебрался? Да уж пять лет как. Место хорошее предложили, вот…

   - Ясно.

   - А вы? Отдыхали или по работе?

   Самолет тем временем набрал высоту, и ее путешествие в другую жизнь началось. Лена твердо решила для себя – назад дороги нет. Как только вернется, заберет Ваню и подаст на развод. Хватит! Она никому ничего не должна – новая мантра ее жизни. И так достаточно долго шла на поводу желаний других. Бизнесу Климента давно ничего не угрожает. Мать… Мать окончательно пошла по наклонной. Ее страсть к спиртному пересилила даже жажду красивой жизни. Так почему она - Лена должна терпеть, мучиться? Все! Не станет!

   Соседу ответила неопределенно.

   - Скорее второе, чем первое, - хотя, в общем-то, так и есть.

   С самого начала брак был для нее только работой. Нелюбимой, опостылевшей работой, не приносящей ни капли удовольствия, а моментами и вызывающей омерзение. Совместный отпуск в Испании не исключение. Но вспоминать об этом сейчас она не станет. Достаточно!

   - А теперь возвращаюсь к сыну. Ему четыре. Соскучился уже наверное, - тем самым переключив и себя и собеседника на Ваню. – Новый год без мамы встречал…

   Сосед сокрушенно замотал головой, точно укорял, а на словах попытался ободрить.

   - Это ничего… В таком юном возрасте память коротка. Забудется. Вот вы… Многое помните из своих четырех? Пяти? И даже шести? Я так практически ничего, а жаль… - с откуда-то взявшейся меланхоличностью. – Многое сохранилось только там.

   Лена невольно задумалась. А ведь верно… Воспоминаний по пальцам пересчитать – одной руки хватит. И все они блеклые, далекие, точно дымкой подернутые. Она редко возвращалась к ним. Скорее даже сознательно гнала прочь, ибо каждое так или иначе связано с ним – тем, кто отказался от нее.

   - Вот и я о том же…

   Судя по всему, за ней внимательно наблюдали. Во взгляде соседа всеобъемлющая печаль.

   - В пять лет я потерял мать, а помню лишь ее похороны. И как за печку тянул, чтобы накормила, - объясняя. - Вот такие дела…

   Лену же осенило. Этот тучный мужчина до безобразия похож на ее преподавателя из института! Даже фамилия всплыла – Пименов Владлен Николаевич. Ох и доставалось ему несчастному от студентов! Как только не обзывали! А все из-за стремления некоторых родителей ощутить причастность к чему-то глобальному. Помниться у них на курсе учились брат с сестрой – близнецы: Риваль и Люция. Вот она – революция в лицах на татарский манер. И смех и грех. Предки однозначно шутники!

   Все еще мысленно посмеиваясь над этим забавным воспоминанием, Лена прослушала вопрос соседа.

   - Что простите? – когда поняла, что смотрят на нее выжидающе.

   - Муж ваш, говорю, где? Дома? С сыном?

   - Муж? – последив за взглядом, соскользнувшим с лица к руке. Лена взялась за кольцо. - Мы больше не вместе, - скоропалительно избавившись от свидетельства обратного. Почему раньше не сделала?! – Так вышло… - прозвучало испугано, а зря.

   На этот раз сокрушительного качания головой не последовало. Только разочарованный выдох.

   - В жизни всякое бывает. И, к сожалению, не все зависит от нас. Иногда обстоятельства не преодолимы.

   Лена спешно кивнула, отчего-то абсолютно уверенная, что поняли ее неправильно. Но так даже лучше! Вдаваться в подробности собственного супружества желания не было.

   А про «непреодолимые обстоятельства» ей ли не знать. Сначала отец бросил мать, потом мать бросила дочь. Не в прямом смысле, конечно, от нее не отказывались, но благополучно забыли о существовании собственного ребенка в угоду других, как выяснилось, гораздо более интересных вещей. Так что да – обстоятельства вещь неодолимая.

   Лена зло усмехнулась, спроецировав на себя. Сама-то как будто лучше! Вся жизнь сплошное преодоление. Добиться любви матери так и не смогла. Отстоять право на собственную жизнь тоже. Ведомая. Послушная овечка, которая до сегодняшнего дня даже блеяла по разрешению.

   - Но ничего… Теперь все изменится.

   Она не сразу сообразила, что говорит вслух, но на этот раз ее, слава богу, не услышали. Попутчик отвечал на вопросы стюардессы.

   Лена также попросила кофе. После сюрприза мужа уснуть уже не удалось. Мысли, метания, сборы, окончательное решение ознаменовали эту ночь. Восемнадцать часов кряду она была на взводе, а сейчас помаленьку начало отпускать. Не то чтобы клонило в сон, но взбодриться не помешает. Впереди еще четыре часа полета, и она точно знала, что вздремнуть не удастся. Никогда не получалось отключиться на высоте.

   После еще немного поговорили. Теперь уже о пустяках, не тревожащих душу. А вскоре Елена заметила, что сосед начинает кимарить, и подозвала бортпроводницу. Та помогла мужчине устроиться поудобнее, и буквально через несколько минут дрема перешла в сон.

   Девушка вздохнула. Их общение помогло не только ему. Сама она также отвлеклась. Почувствовала себя спокойнее. Ненадолго забылась.

***

В Шереметьево сели по расписанию – в семнадцать сорок пять по Москве. Лена спешно простилась со значительно повеселевшим попутчиком, чтобы никогда больше не увидеться. Далее два с половиной часа на штурм столичных пробок, и вот она на пороге.

   Дом… Родным язык не поворачивается назвать даже в мыслях. Так и не смогла полюбить, хотя, в некотором роде, построила.

   Звонить не стала, открыла своим ключом. Окна первого этажа смотрят пристально, освещая укрытый подтаявшим снегом двор – бессменный караул на страже порядка. Накатило!

   Выпустив ручку дорожной сумки, Лена привалилась к решетке ворот. В горле запершило, на глаза навернулись слезы. Боевой настрой покрылся рябью сомнений.

   Пять с лишним лет этой жизни! Пять с лишним лет точно белка в чертовом колесе – не вырваться! А теперь все? Неужели это реально? Неужели она действительно сможет?! Господи!

   Лена судорожно сглотнула. На языке горечь. Неуверенности? Страха? Боли? Гремучая смесь! Она точно червь на крючке – и проглоченной быть не хочет, и слезть не может. Наркоманка!

   Где-то за воротами просигналила машина. Кто-то уезжал или возвращался, а она застряла на перепутье. Двинуться дальше – значит шагнуть в неизвестность. Какой она будет? Кто бы знал!

   Она уже пыталась раньше и не справилась. Не нашла точки опоры, не выплыла. Сдалась. Кто сказал, что сейчас получится? Что все срастется? Но ведь если не попробуешь - не узнаешь? Разве нет?

   И все же страх не отпускал. Сомнения разъедали душу. Как бы плохо не было в настоящем – оно предсказуемо. У нее есть крыша над головой, деньги, стабильность. Если отвернуться от всего этого что останется? Мать бы сказала – разбитое корыто.

   Девушка зажмурилась. А может пусть? В конце концов, совсем без ничего она не останется. Спасибо Клименту, настоявшему на брачном контракте. Десять процентов нажитого в совместном браке отойдет ей. Юрка не станет ерепениться, побоится отца. Да и огласки не захочет, ведь ей есть о чем рассказать, значить жить будет на что. Главное выстоять.

   Вновь засигналил автомобиль, разорвав тишину ночи басистым звуком клаксона. Лена вздрогнула, сморгнула пелену слез с глаз. В слабости сила – кажется, так говорят. Сейчас самое время обратиться к ней. Сейчас или никогда!

ГЛАВА 2

В доме пахло сдобой. Видимо, на ужин была свежая выпечка. Надежда Филипповна часто баловала детей чем-то вкусненьким. По собственной инициативе. В ее обязанности готовка не входила.

   В зале работал телевизор. Судя по звуковому ряду, смотрят мультики. Фиксики? Немудрено - сыну очень нравится Нолик.

   Елена бесшумно закрыла за собой дверь. Вновь не заперто! Еще вчера отчитала бы, а сейчас… Смысл? Ей здесь больше не работать, им не жить. Так что неважно.

   Свет включать не стала. Ее не ждут, так пусть будет сюрприз. Иван обрадуется – она на это надеялась.

    Торопливо избавившись от верхней одежды, Лена бросила ее тут же – рядом с обувью. Шубка - подарок мужа к льняной свадьбе. Преподнесен помпезно, на глазах у родителей. Как охала мать – «из шиншиллы, красотища»! Пусть валяется!

   Сердце в груди все еще бухает, но сомнений уже нет. Спокойствия, в принципе, тоже. Но оно придет – Лена старательно убеждала себя в этом. Главное сделать первый шаг. Отрезать пути назад.

   В гостиной идеалистическое полотно - няня сидит на диване, Иван прижимается к ее боку, Ирина на ковре, не столько смотрит, сколько занимается своими делами. Что печально - картина привычная. Вновь в горле ком.

   - Ваня… - негромко.

   Сын не услышал. Чересчур увлечен. Никто не услышал.

   Лена повторила.

   - Иван!

   Первой встрепенулась Надежда. Обдала удивленным взглядом. Потормошила ребенка, указывая на дверь. Привстала. Ваня оторвался от телевизора.

   - Смотри, кто приехал.

   Лена сглотнула. Сын не торопился сорваться с места. При всем притом, что девушка боготворила собственного ребенка, их взаимоотношения идеальными не назовешь. Мальчик больше тянулся к няне, с которой проводил значительную часть времени. Елена даже ревновала раз от разу. Не на глазах у мужа.

   - Иди ко мне, кнопка, - присев, чтобы заключить сына в объятья. – Мамочка соскучилась. Очень-очень…

   Теперь уже Иван не сомневался. Соскочив с дивана, опрометью бросился к ней в руки, чтобы припасть к груди.

   - Мальчик мой… - Лена сморгнула слезы.

   Вот ради кого стоит немедленно бежать отсюда! Не ради себя – ради него! Ради сына!

***

Уложив Ваню спать, Лена первым делом приняла душ, решив, что горячку пороть не стоит. У нее в запасе как минимум двое суток. Юрий ни за что на свете не пропустит долгожданный аукцион, не откажется от возможности показать себя, а значит ждать его раньше вторника не имело смысла.

   И, тем не менее, тянуть с реализацией собственного плана не стала. Уже рано утром оповестила Надежду Филипповну о пересмотре ее неписанного трудового соглашения.

   - Вы простите меня ради бога, что вот так… без предупреждения. Но обстоятельства изменились. В услугах няни мы больше не нуждаемся, - протягивая женщине конверт с расчетом. - Здесь жалование за полный месяц. Компенсация с нашей стороны.

   Она сознательно говорила во множественном числе, позиционируя, что муж в курсе дела. В конце концов, нанимал ее именно он. Вдруг решит поинтересоваться, «что» да «как». Этого ей не нужно.

   Няня кивнула. По глазам видно, хочет что-то спросить, но не решилась. Субординация.

   Вместо этого женщина покосилась на плиту: там на медленном огне уже разогревалась сковородка. Рядом на столешнице лежали разделочная доска, ветчина, яйца.

   - Мне уйти прямо сейчас или сначала покормить?

   Лена нахмурилась.

   - А Инна где? - Вообще-то это она должна заниматься завтраком!

   Надежда извиняюще улыбнулась.

   - Инна заболела, и я велела ей не приходить. Побоялась, что детей заразит, - в качестве оправдания.

   Лена вновь окинула взглядом плиту.

   - Ясно. Тогда покормите. И еще… - после паузы. - Соберите, пожалуйста, Ванины вещи. Все самое необходимое. Если не трудно…

   Ответ положительный.

***

Пять дней в низкосортной, малобюджетной гостинице, точно в вакууме. Телефон отключила в тот же день, когда Ваня, играя, забрел в записную книжку и вызвал домашний. Далее без связи, хотя без телефона, как без рук. Непрекращающееся штудирование объявлений, в поисках временного жилья. Никогда не думала, что это настолько сложно – найти что-то удовлетворяющее запросам и не сильно бьющее по карману.

   Последнее весьма существенный аргумент. Как выяснилось, со средствами у нее дела не очень. В сейфе было совсем немного денег, а кредитку она опустошила еще в Мадриде – последние деньги ушли на билет.

   К друзьям и знакомым обращаться не стала. Слишком хрупким было обретенное ею равновесие, слишком пугающим ожидающее впереди, чтобы позволить себе влияние извне. Да и научена горьким опытом. Сталкивалась. Никому не нужны чужие проблемы. Своих достаточно, даже если они во многом иллюзорны.

   Хотя, конечно, выговориться хотелось. Выплеснуть вовне все то, что накопилось. И иногда это желание становилось настолько всеобъемлющем, неодолимым, что захлестывало с головой. Тогда приходилось прятаться под одеяло. Лежать и кусать губы, сдерживая крик и слезы. Думать не о себе, а о сыне. Ване этого лучше не видеть! Детей пугают истерики взрослых. Выбивают почву из-под ног.

   За все это время Лена позволила себе лишь одну единственную встречу с человеком, имеющим непосредственное отношение к ней и супругу, или даже точнее к свекру – с юристом. И здесь также столкнулась с проблемой. Владимир ей отказал.

   - Вы поймите, Елена Владиславовна, я не занимаюсь бракоразводной практикой. Это вне сферы моих интересов.

   Они встретились в кофейне на проспекте Андропова, после того, как Лена наведалась в офис и лично договорилась о встрече. Жутко переживала, что доложит мужу, но рискнуть пришлось. Не знала к кому еще обратиться.

   - Да и Игнатий Сергеевич не обрадуется, если я вмешаюсь. Сами понимаете, - многозначительно разведя руками. – Вам лучше обратиться к кому-нибудь другому, - тем самым окончательно поставив точку - ей здесь не помогут.

   Девушка отодвинула чашку с нетронутым кофе. Посмотрела на сына. Тот, уже наевшись, от нечего делать ковырял ложкой остатки пирожного и успел значительно накрошить.

   - К кому?

   Вопрос сорвался сам собой. Пришло понимание, что убедить не получится. Сизифов труд! Накатило опустошение, как будто ее в очередной раз выжали досуха!

   Мужчина тем временем ответил.

   - Мало ли адвокатских контор по городу… - неопределенно. - Зайдите в любую, там обязательно найдется нужный вам специалист. И в отличие от меня он не будет связан по рукам и ногам. Сами понимаете…

   - Да-да. Спасибо. Я понимаю… - Лена поспешила перебить. Пора! Больше ей здесь делать нечего! – Вам не нужны проблемы. Простите, что побеспокоила, - изо всех стараясь выглядеть достойно. Пусть ни уверено, но достойно.

   Вдруг стало очень важным сохранить свою беспомощность в тайне. Выглядеть сильнее, чем есть на самом деле. Как только голос не дрогнул!

   - Ваня, вытирай ротик, мы уходим, - положив перед сыном салфетку. Сама полезла за кошельком, мысленно коря себя за зря потраченные средства. Деньги таяли просто на глазах, а в обозримом будущем взять их ей негде.

   - Елена Владиславовна, ну что вы? Обижаете… Позвольте мне вас угостить, - когда пятисотрублевая купюра легла на стол.

   Девушка покосилась на собеседника. Неужели так заметно, в каком стесненном положении она находится?! Но гордость все же усмирила.

   - Спасибо, что согласились встретиться со мною, - убрав деньги обратно. – И еще раз простите за беспокойство.

   Лена поднялась. Стряхнула с груди сына осевшие на свитере крошки.

   - Пошли, кнопка, - улыбаясь.

   А у самой комок в горле. Хочется если не взвыть, то застонать от обиды. Какая же она дура! Раскрыла свои планы! И кому?!

   Внезапно ее окликнули.

   - Елена Владиславовна, подождите!

   Девушка обернулась.

   - Вот… - мужчина достал из портфеля блокнот и ручку. – Обратитесь к этому человеку - Калинина Алла Александровна. Возможно, она тот, кто вам нужен.

   Лена невольно закусила губу, когда принимала листок.

   - Спасибо, - эмоции душили.

   Владимир кивнул.

   - И не переживайте. Мы не встречались, – выдержав паузу. - Я в курсе, чем грешит ваш муж.

   Уточнение было неожиданным и, в то же время, каким-то обнадеживающим. Ее понимают, ее решение поддерживают - точно бальзам на душу! Сразу стало намного легче. Конечно, абсолютное спокойствие и непоколебимая уверенность на нее не снизошли, но задышалось свободнее.

   - Спасибо, - еще раз повторила девушка, теперь уже по-настоящему улыбнувшись.

   Владимир поддержал, продемонстрировав неожиданно идущие ему ямочки на щеках.

   - Удачи, - благосклонно.

***

Но было и еще кое-что, помимо стремления разделаться с узами брака, о чем Лена думала постоянно.

   Именно за этим она тогда вернулась в дом – стереть записи с камер видеонаблюдения - но отвлекшись на сына, вдруг совершенно неожиданно замурлыкавшего какую-то мелодию – показалось «В лесу родилась елочка» - решила сохранить для себя и для него прошедший праздник. О том, с кем его встречал мальчик, Елена узнала спустя неделю.

   Они тогда только перебрались на новое место. В среднегабаритную квартиру, сдаваемую покомнатно – ничего более подходящего по средствам Лене найти не удалось. Ваня привередничал, ни в какую не хотел здесь оставаться, просился домой к любимой, затасканной игрушке. Ну почему о ней нужно было вспомнить именно сейчас?!

   Лена заставила себя не психовать.

   - Прости, кнопка. Мама растыка, забыла твоего мишку. Хочешь, купим тебе нового? - потрогала лобик ребенка, опасаясь, что его капризное состояние связано с начинающимся недомоганием. Но нет – температуры вроде бы не наблюдалась.

    Сын, естественно, против. Как это обычно бывает с детьми – вынь да положь. Сию секунду. Девушка вздохнула, уже не зная, что предпринять. Соседи хоть и молодая пара, но вдруг не понравится присутствие ребенка? Нажалуются хозяйке. Начинать все с начала просто нет сил!

   Елена заозиралась в поисках планшета.

   - А хочешь на деда Мороза посмотреть? Помнишь, он к тебе в гости приходил? И Снегурочка тоже? Вы песенку про елочку пели?

   Мальчик заинтересовался.

   - Иди сюда, кнопка, - заметив гаджет, Лена дотянулась до него не вставая с дивана. – Подожди, сейчас включу, - когда сын попытался отобрать «игрушку». – Подожди, говорю! – предостерегая.

   Ваня, недовольный отсрочкой, вновь принялся кукситься, а Лена взялась за перемотку, и в итоге была неприятно удивлена – Надежда Филипповна приводила в дом мужчину!

   Сколько раз после девушка пересматривала эту запись даже представить сложно. Уже улеглись первые эмоции, уже перестало волновать «как посмела» и «как совесть позволила». Впоследствии интересовало только одно – кто этот человек, которого Надежда называет Владиславом? И почему он так настойчиво кажется ей знакомым?

   Вывод напрашивался сам собой, и он не мог оставить равнодушной.

ГЛАВА 3

Аллу Александровну Калинину Елена представляла себе как женщину средних лет, собранную, строгую, отчасти жесткую, и была весьма удивлена, встретившись взглядом с пышногрудой, невысокой брюнеткой до тридцати пяти. Существенный диссонанс между сложившимся визуальным рядом и реальным оказался настолько неожиданным, что девушка застыла на пороге - что называется, не войти не выйти. Вопрос «дверью ошиблась» настойчиво крутился на языке.

   Ее колебания были встречены усмешкой.

   - Входите, не стесняйтесь… - брюнетка сверилась с настольным календарем. – Елена Владиславовна. Вы по адресу.

   Не убедила.

   - Вердиханова. Развод. – Откуда ни возьмись в руке брюнетки появилась ручка, стержень которой опустился на невидимую Лене запись в блокноте. – Двенадцать тридцать. Или я ошибаюсь? – продолжая улыбаться. – Если так, не смею задерживать.

   Лена попыталась собраться.

   - Простите, - не представляя, как объяснить собственное замешательство. – Спасибо, что согласились принять меня.

   Она покрепче перехватила руку сына, понукая того следовать за собой.

   - Я…

   Брюнетка, успевшая устроиться в массивном офисном кресле, нахмурилась.

   - Сын? – не позволив договорить.

   Лена спешно кивнула, подтверждая.

   - Сын. Я…

   - Сколько ему? – вновь постучав ручкой по блокноту. – Три?

   - Четыре.

   Складка между бровей стала глубже.

   - Катя! Зайди!

   Лена едва успела посторониться и оттащить Ивана, как на пороге появилась чопорная девица, встречавшая их в приемной.

    - Да, Алла Александровна.

   - Займи ребенка, - точно само собой разумеющееся. И уже совсем иным тоном. – Ты любишь мультики? Какие?

   Растерянный Ваня застыл на месте, переминаясь с ноги на ногу. Глаза точно два блюдца, даже не моргает.

   Лена попыталась ответить за сына, но была остановлена призывающим к тишине жестом.

   - Ш-ш-ш… - Алла Александровна поднялась. Обошла стол, и совершенно не заботясь о сохранности капроновых чулок, опустилась перед мальчиком на одно колено. – Я вот очень люблю. Хочешь, покажу какие? - обращаясь непосредственно к Ване. – Это будет наш секрет.

   Неожиданно для Лены, сын кивнул.

   - Пошли? – юрист предложила ребенку руку, и тот без тени сомнений ухватился за нее.

   Алла Александровна поднялась.

   - А еще у нас есть замечательная доска для рисования. Ты любишь рисовать? Давай попросим тетю Катю, дать тебе разноцветные мелки? Тетя Катя… - понукая помощницу выйти первой. К слову, тетя Катя существенно преобразилась – мила и радушна.

   Уже на пороге хозяйка кабинета обернулась.

   - Вы пока присаживайтесь, Елена Владиславовна. Не переживайте, - точно само собой разумеющееся. - Я скоро вернусь, - приготовившись закрыть за собой дверь.

   Обескураженная Лена кивнула.

***

Общение с адвокатом было недолгим, но плодотворным. На поверку Алла Александровна оказалась профессионалом. Сразу вычленила главное, обозначила необходимое, расставила акценты и отправила решать поставленные задачи, напутствовав словами:

    - Все будет хорошо. Увидимся на следующей неделе.

   Вот только задачи эти во многом казались Лене невыполнимыми - предъявить копию брачного договора, принести справку с места работы о трудоустройте, документально подтвердить наличие жилья, пусть временного, но обязательно пригодного для проживания несовершеннолетнего ребенка. Впору за голову хвататься! Что, фигурально выражаясь, и сделала, стоило оказаться в салоне автомобиля.

   Спрятав лицо в ладонях, Лена уперлась лбом в рулевое колесо. Ну почему все так сложно? Почему трудноразрешимых задач становится все больше? Вместо того чтобы убывать, они накладываются одна на другую, и конца этому не видно! Господи!

   А если о насущном… Где искать этот чертов контракт, если она смотрела на него один раз в жизни, когда подписывала? Не мужа же просить снять копию?!

***

Впрочем, вскоре выяснилось, что к мужу обращаться совершенно не обязательно – спасибо мировой паутине и онлайн консультациям различного рода! Достаточно запросить копию в нотариальной конторе – в установленный срок обязаны выдать дубликат. Вот только ни фамилии нотариуса, ни местонахождения самой конторы девушка не помнила. Последнее даже не знала никогда – этим вопросом занимался Климент.

   После некоторых раздумий Елена решилась позвонить отчиму. Благодаря матери их отношения, конечно, испортились, но не настолько, чтобы тот отказался хотя бы выслушать. А, быть может, и помочь. В конце концов, не мог не догадываться в какие руки ее пристраивает – время платить по счетам!

   Лена включила телефон, но и здесь, что называется, черная полоса. Номера Климента не оказалось в записной книжке! Девушка мысленно застонала, моментально сообразив, в чем дело. Сын уже не раз подчищал список ее контактов, но если раньше этот факт не казался критичным, то сейчас ощущался точно удар в спину.

   - Кнопка, кнопка…

   Ваня спал, обхватив руками подушку и оттопырив попу – излюбленная поза. Злиться на него – себя не уважать. Елена вернула на место беспечно скинутое одеяло – прохладно: но не любил укрываться и все тут. Не сладишь!

   Запоздало посыпались смс-ки от оператора связи, сообщающие о непринятых вызовах, и девушка поспешила выйти из комнаты. Пытавшихся выйти с нею на связь немного – всего пять человек, но удивило другое. В число этих пяти не входили ни муж, ни мать, ни кто-либо иной из членов ее так называемой семьи. Неужели их до сих пор не хватились? Ответа на этот вопрос не было, как и на многие другие.

   Но искать их приходилось. Когда Иван проснулся, Лена спешно засобиралась. Ей предстоит встреча с матерью, и чтобы лишить себя возможности передумать, стоило поторопиться.

***

У порога московской квартиры семейства Буторовых Елена остановилась без четверти шесть. Сверилась с часами - поздновато, но раньше быть не получилось. Потратила время на то, чтобы уговорить сына остаться в игровом центре под присмотром воспитателя. Ему совсем не обязательно становиться свидетелем неприглядной сцены - мать давно не считала необходимым сдерживать себя в общении с ней.

   Позвонила, сочтя лишним открывать своим ключом - дополнительный повод нарваться на грубость, хотя… Без этого все равно не обойдется. Рассчитывать на обратное по меньшей мере наивно.

   - Вот так сюрприз… - по всему видно мать изрядно подшофе – дверную ручку не выпускает, точно боится лишиться опоры, в руке бокал с остатками янтарного содержимого, но настроение благодушное. Улыбается.

   Лена вздернула подбородок.

   - И тебе хорошего дня, мамочка. Давно не виделись… - продавив себе путь в квартиру. – Что на этот раз отмечаешь? Или как обычно – без повода…

   Не язвить не получается. Иммунитет к негативному материнскому отношению так и не выработался. Всякий раз больно, будто в первый.

   - Не твое дело… – знакомо отмахнувшись, Ольга прошествовала в гостиную, плеснула себе добавки, прежде чем утонуть в массивном кресле из белой кожи. – Зачем явилась? Поздравить с прошедшим Рождеством? – салютнув бокалом.

   Лена устроилась напротив.

   - Так это ты все еще от Рождества не отошла? Бьешь рекорды…

   Насмешка оставлена без внимания. Мать в образе. На нее нет-нет находит – особенно под этим делом.

   - Могла хотя бы позвонить, неблагодарная. Я столько для тебя сделала… - картинно взмахнув рукой.

   Лена фыркнула.

   - Переигрываешь. Еще скажи, что ждала.

   Обиды в голосе прибавилось.

   - Естественно, ждала. Как иначе? Ты же моя дочь! – в процессе успев пригубить.

   Лена попыталась унять раздражение.

   - Может, повременишь пока? Я ненадолго – поговорить, - произнесла насколько смогла примирительно. Продолжать в том же духе не имело смысла. Если мать употребляет в это время, значит отчима нет в городе, и рассчитывать на его помощь не стоит. Впрочем, и на ее тоже не стоит, но попытаться следовало. Выбора нет.

   Во взгляде даровавшей жизнь промелькнул интерес, но со спиртным она не рассталась. Наоборот обновила, хотя и так чуть ли ни до краев.

   - Слушаю…

    Лена глубоко вздохнула.

   - Мне нужна копия нашего с Юрой брачного контракта. Я знаю, у Климента есть. Можешь посмотреть? – внутренне приготовившись.

   И без того сверх меры заигрались. Вышли за рамки привычного! Лимит исчерпан!

   Мать ожидаемо изменилась в лице. Елена мысленно зааплодировала - представление окончено. Занавес! Овации! На бис!

   - Копия чего? Что ты опять натворила?! – резко подавшись вперед, Ольга едва не расплескала коньяк. – Только не говори мне, что Юрий тебя выгнал! - еще неверяще, но уже зло.

   Лена ничуть не удивилась. Отклик ожидаемый – обвинять во всем дочь ее правило. Всегда, в любой ситуации одеяло на себя! Всегда во главе угла собственное благополучие! Я любимая!

   Заставила себя не реагировать.

   - Нет, сама ушла. Надоело… - максимально ровно.

   Хотя сколько сил на это положено, знают только кожаные подлокотники. Максимальный надрыв – физический и душевный, но сдержалась.

   А вот мать совладать с эмоциями не смогла. Вскочила, и таки выплеснула содержимое собственного бокала на журнальный столик.

   - Что ты сказала?! Что ты сделала?! – не обратив внимания на оказию, в любое другое время максимально значимую - настолько сильно взволновало другое. – Совсем ума лишилась?! – шлепнув бокал в лужу. – Ты вообще понимаешь, что творишь?!

   Лена заставила себя усидеть, в буквальном смысле. Все нутро против!

   - Понимаю, - рассказывать, сколь долго и трудно шла к этому решению предать саму себя. – Я собираюсь подать на развод.

   - Развод? Какой развод?! – мать заметалась по комнате. – Никакого развода не будет, ясно! Ты сейчас же вернешься обратно, поняла?! И чтобы больше не слышала от тебя ничего подобного! – ни на мгновение не прекращая возбужденной беготни. – Слышишь?!

   Елена прочистила горло.

   - Я к нему не вернусь, – твердо.

   Оставаться в кресле и демонстрировать уверенность все сложнее и сложнее. Так и подмывает вскочить, остановить, наорать, тем более что продолжение следует.

   - Дура! Идиотка! На развод она собралась подавать! Как бы ни так! Как бы ни так! Я покажу тебе развод! - для пущей острастки погрозив кулаком. – Я тебе не позволю! Никакого развода не будет! – Нависнув над креслом, Ольга обдала дочь сивушными парами, и это стало последней каплей.

   Выдержка подвела. Или наоборот сослужила службу?! В конце концов, всему на свете есть передел - даже дочернему благоговению! И лучше поздно, чем никогда!

   Лена в сердцах отпихнула мать, чем изумила даже себя.

   - А я твоего разрешения не спрашиваю! Мне плевать, что ты думаешь! – вскочив на ноги, она вынудила родительницу попятиться. - Не хочешь помочь – черт с тобой! Сама разберусь! Ясно?!

   Интонационный вызов – то что удалось, внутри совершенно обратное - подспудное желание согласиться. Отступить, ибо столь многое способствует! Сдаться, потому что до сих пор не знает, как справиться со всем этим! Приходилось противостоять.

   - Да что ты можешь… сама она… Как же…

   Мать на удивление быстро пришла в себя – в голосе сарказм, во взгляде уничижение. От недавних алкогольной расслабленности и панического старта не осталось и следа – стоит столпом: трезва, рациональна, спокойна.

   - Да кто ты такая? Ноль? Пустое место? Уйдешь из семьи, опозоришь меня – пеняй на себя. Ничего не получишь. Поняла?! – как будто выплюнув. Таким угрозам обычно веришь!

   Но Лена с трудом сдержала рвущийся наружу смех – испугала!

   - Тебя опозорить невозможно. Ты сама это делаешь, - схватив мать за руку – откуда только силы взялись! За другую! Затем выше! – Не вынуждай меня звонить Клименту. Он не обрадуется, узнав о твоих шашнях со сватом. «Игнаша, дорогой… я так устала»… - передразнив лепет матери, случайно услышанный однажды. - И на этот раз истерика вроде «ты совратил мою дочь» не поможет! Я подыгрывать не стану, можешь поверить!

   Она, наконец, раскрыла все карты и почувствовала удовлетворение. Видеть шок на лице матери, знать, что ты причина сему - ни с чем несравнимое удовольствие! А дальше резьбу сорвало… Полилось не остановить…

   - Ты ни мать – мачеха! Не любила, не понимала, не поддерживала! Ты…

***

Она очнулась, почувствовав острую боль в бедре. Как выяснилось, ударилась об угол стола. Или ей помогли. Господи!

   Они уже в кабинете Климента. Мать ошарашено молчит, в глазах паника. Пытается избавиться от сковывающей дыхание руки – пихается, брыкается, бьет. Ловит ртом воздух.

   Елена отшатнулась. Сама себе не верит.

   - Что…

   - … пять, четыре, семь… - не наигранно хрипя, схватившись за горло. – Два, пять, четыре, семь… Я не вру!

   Лена огляделась. Сейф открыт взгляду. Она догадывалась, где он, но никогда не видела. Нужды не было.

   - Два, пять, четыре, семь… - на автомате.

   Мать кивнула.

   - Да. Бери, что нужно и уходи, - заняв позицию рядом с дверью. – И не приходи больше. Слышишь?! Не открою!

   Елена, не задумываясь, согласилась.

   - Так даже лучше… - самой себе.

   Чем дальше, тем безопаснее! Только…

   Лена развернулась к матери.

   - Мне нужна фотография отца. И не говори, что у тебя нет – не поверю!

   Последнее требование пришедшее на ум. И она от него не откажется! Как там говорят – все или ничего?

ГЛАВА 4

Была не была! Засунув изученную вдоль и поперек фотокарточку под солнцезащитный козырек, Лена выбралась из автомобиля. Думала, хотела, рвалась – так вперед! Смысл тянуть? Подтверждение само не придет, не постучит в окно, не скажет – прошу любить и жаловать. Тем более что уже позвонила, договорилась, приехала…

   Лена открыла заднюю пассажирскую дверь.

   - Давай, сынок. Сейчас пойдем к Надежде Филипповне, – Ваня задремал в дороге и теперь никак не мог сориентироваться. – Ты же хочешь увидеться с Ириной? - когда сын воспротивился ее попытке добраться до защелки ремня безопасности. – Будете с ней играть…

   Уловка подействовала: сонливость как рукой сняло. Иван засуетился, стремясь самостоятельно справиться с удерживающим устройством. Девушка помогла.

   Поставив сына на тротуар, Елена забрала пакет из машины. В нем сменка для Вани и запасные колготки с кофтой – на всякий случай. Точно знала, если обольется или испачкается, заставит переодевать – ее маленький чистюля!

   Внезапно уволенная няня на удивление обиды не таит. Лена утвердилась в этом мнении еще при дистанционном общении, а сейчас, когда Надежда Филипповна, приветливо распахнув дверь, стала зазывать на чай с плюшками, окончательно убедилась.

   - Спасибо большое, но я тороплюсь. В другой раз, - помогая сыну избавиться от верхней одежды, девушка на ходу сочиняла оправдания. - У меня важная встреча. А еще добраться нужно. Сами знаете – пробки наше все.

   Хозяйка квартиры подтверждающе закивала.

   - Да, да… Конечно. Но быть может, тогда по возвращении отужинаете с нами. Я фарша накрутила. Котлет нажарю. Пюре сварю, - Елене показалось что взволнованно. Или она проецирует собственное состояние на других?

   - Там видно будет, - стараясь не смотреть на бывшую наемную работницу.

   Собственно, она и сама не понимала, с чего вдруг принялась отказываться. Ведь явилась сюда с вполне определенной целью – пересечься с мужчиной, заснятым камерой видеонаблюдения. Удостовериться в своих подозрениях или же наоборот - разочароваться. Так где, как не здесь, искать с ним встречи, если симпатии последнего очевидны?!

   И все же остаться не смогла. Повторила с мысленной оговоркой.

   - Будет видно...

   Пообещав вернуться как можно скорее, Елена закрыла за собой дверь и уже на площадке тяжело привалилась к стене, чтобы в который раз задаться одним и тем же вопросом – зачем она это делает? Почему увидеть отца вдруг стало для нее острой необходимостью? Столько лет не вспоминала о нем, а сейчас думает непрестанно. В чем причина этого навязчивого желания?

   Хотя, конечно, кривила душой – причина очевидна. Очень хотелось посмотреть в глаза, спросить, каково это без сожаления отказаться от собственной дочери? Вычеркнуть ее из жизни, точно ничего не значащий пустяк? Забыть?

   Даже мать в этом отношении лучше него! Пусть не любила, толком не заботилась, иногда предпочитала не замечать, но не бросила. Растила, как умела. Или хотела, что, в общем-то, значения не имеет. Важен результат.

   Лена на мгновенье смежила веки, отгоняя образ задыхающейся матери. Вздохнула. С ответными действиями она явно переборщила. Воспоминание, рождающее дрожь в руках. Даже не подозревала, что способна на подобное!

   Этажом ниже хлопнула входная дверь. Кто-то стал спускаться по лестнице, и Лена заставила себя оторваться от бетонной опоры. Смысл здесь стоять, точно караулящий врага подросток? Нужно либо вернуться и спросить в лоб, либо уходить. Выбрала второе. Пусть сын немного порадуется – он скучал.

   Уже в лифте вновь задумалась об отце. Интересно, он в курсе, в чьем доме встречал новый год? С чьим сыном сидел за одним столом? С кем водил хоровод вокруг елки? Очень хотелось, чтобы не знал. Чтобы можно было выплюнуть правду в лицо. Обвинить еще и в этом!

   Лена точно знала, что скажет ему при встрече. Не раз прокручивала обличительную речь в голове, подогревая тем самым собственную злость. И даже представляла его реакцию – шаг за шагом, во всех красках: от растерянности до глубочайшего сожаления. Она мечтала причинить ему боль не меньшую, чем он ей! Мечтала, но причинила себе. Стоило услышать взволнованное «Лена» и узнать – внутри что-то оборвалось.

***

- Что ты делаешь? Почему свет горит? Время половина двенадцатого!

   Никто не ответил.

***

Удивительная вещь – память. Иногда целая жизнь укладывается в миг настолько краткий, что не успеваешь даже моргнуть. Так было и с Леной. Едва она взглянула на окликнувшего ее мужчину, осознала кто это, как заново прожила каждую минуту воспоминаний о нем, заново пролила все слезы, снова прошла длинный путь от бесконечной любви до неизбывной ненависти. Все нутро скрутило в тугой комок.

   А он спускался. Шаг за шагом сокращал расстояние между ними. Лена расцепила зубы.

   - Все-таки не ошиблась. Это был ты.

   Сказано скорее себе, нежели ему. Высказанное вслух подтверждение собственных ожиданий.

   Он рванулся вперед.

   - Лена… Ленточка… - Ощущалось точно пощечина, данная наотмашь – хлесткая, болезненная, которую еще долгое время чувствуешь кожей.

    Лена мысленно дернулась.

   - Выйдем на воздух, - сквозь зубы, на выдохе.

   Ей вдруг стало невыносимо тесно, словно многоквартирный жилой дом, в подъезде которого они находились, в краткий миг уменьшился до размеров собачьей будки и теперь выталкивал ее из себя, дабы освободить пространство для настоящего жильца.

   Она не стала дожидаться его согласия, оглядываться, смотреть… Рванула прочь, превозмогая внезапную окостенелость собственного тела – чужое! Все чужое – руки, ноги, мысли, она сама! С жадностью глотнула зимнего воздуха, благодарная именно за его морозность. Чуть-чуть, самую малость отпустило.

   А далее, не останавливаясь, к припаркованному совсем рядом автомобилю – сесть на водительское сидение, коснуться ногами педалей, почувствовать руками руль. Что-то знакомое и понятное – точка опоры. И несколько мучительных мгновений ожидания, прежде чем он устроится рядом.

   - На воздух?

   В этом абсолютно незнакомом голосе какое-то вселенское спокойствие.

   Лена подавила истеричный смешок. Ну просто ангел!

   - Не люблю замкнутых пространств. Тебе машина задешево не нужна? Продаю. Срочно, - постфактум удивившись сорвавшемуся с языка предложению.

   О чем это она?! Что за бред?! Заставила себя собраться, и все же заговорила не о том, о чем планировала изначально. Каким-то непостижимым образом важным стало другое – а вдруг все не просто так? Вдруг он здесь все-таки из-за нее?

   - Что ты делаешь в Москве? Как ты нас нашел? Что тебе нужно? – Даже для самой себя вопросы звучат странно, но назад пути нет. Ждет ответа.

   Просто необходимо видеть выражение его лица, только посмотреть страшно – эдакое имманентное противоречие, из которого на данный момент состоит вся она. И хочется и колется…

   Не видя, продолжила смотреть в окно.

   Сердце стучит везде – в груди, в висках, в ушах. Оглушает! Хорошо есть руль – бездушный громоотвод: все стерпит, все выдержит, обо всем промолчит. Жаль, что ей подобного не дано!

   - Я здесь работаю. Живу. Недавно переехал. Лен, я очень виноват перед тобой…

   Воображаемый ожог на лице взорвался свежей резкой болью. Лена вздрогнула, чуть было не схватившись за щеку. Затопил гнев.

   Он серьезно думает, что банального извинения достаточно?! Что им можно замолить любой грех?! Что она вот так легко обо всем забудет?! Как бы ни так!

   - Ой, вот только не надо! Все эти покаянные речи… Они никому не нужны! Ясно?! – облекая гнев в слова, подкрепленные прожигающим взглядом.

   Он как будто не слышит, хотя и подтвердил:

   - Ясно. А что тебе нужно? Я могу помочь…

   Лена не поверила своим ушам. Он? Помочь? Издевается?

   - Помочь? Ты? – Это был неприкрытый сарказм. Его всепонимающий взгляд неимоверно бесит! – И вообще с чего ты взял, что мне нужна помощь? – с вызовом.

   Рассчитывала поставить на место, но в итоге спасовала сама. Он как будто и правда все понимал. Не отвернулся, не изменился в лице. Даже не моргнул! Елена, запаниковав, вернулась взглядом к окну.

   - Сама справлюсь, - бесконечно злясь на себя. – Думаешь, после стольких лет имеешь право вмешиваться в мою жизнь?! Да кто ты вообще такой?! – Обличительной речи не получилось. Стало тошно. Посетила мысль – зря все это. Почти забыла, пережила, так зачем ворошить прошлое?

   Но основательно задуматься об этом не успела.

   - Я твой отец, - как нечто значимое. Будто провел рядом годы и имел право голоса.

   Лена истерично расхохоталась, до слез. Смахнула влагу с ресниц.

   - Отец?! - Да как он только посмел! - Мой отец умер! Давным-давно! Когда отказался от меня!

   Показалось, что, наконец, смогла пробиться сквозь броню невозмутимости. Ненадолго.

   - Я тебя не бросал. Это Ольга меня бросила и увезла тебя.

   Стремление приплести мать, попытка переложить ответственность на ее плечи была настолько предсказуемой, что Лена растратила весь свой пыл. Стало обидно до слез.

   - Ну да… Конечно. Твоей вины в этом нет. Кто бы сомневался.

   Скрыть того, что на душе не получилось. Боль прорвалась в словах.

   Он вроде бы вздохнул.

   - Я этого не говорил. И своей вины не отрицаю, - завозившись. - Вероятно, прозвучит банально, но тогда мне казалось, что тебе будет лучше с матерью, - настолько проникновенно, что помимо воли хочется посочувствовать.

   Лена сцепила зубы. Ну уж нет… Жалеть его она не станет! И пытаться понять тоже. Она достаточно натерпелась – от матери, от жизни, от мужа, теперь его очередь.

   И все же по новой завести себя не получилось. Хочется забыть, сбежать, перечеркнуть.

   Последнее возобладало.

   - Зря я все это затеяла. Не нужно было, - обеими руками вцепившись в рулевое колесо. – Выходи, - после паузы.

   На самом деле так даже лучше. Меньше боли, меньше сомнений, меньше всего!

   - Лена, пожалуйста…

   Нет! Она не слышит!

   - Выходи! – насколько смогла жестко. – Я должна забрать Ванечку. Сейчас же… - схватившись за ручку дверцы.

   Но он опередил ее, первым выбрался из машины. Преградил путь.

   - Давай поговорим. Мне, правда, очень жаль, что так вышло. Если бы я знал, как все сложится, я бы…

   - Раньше надо было думать! – Она изо всех сил пыталась высвободиться, но он удерживал. - Когда дальше жил – без нас! Когда повторно женился! Настрогал себе новых «ленточек»! Вот и катись к ним! - злыми словами подпитывая физическую силу. Получилось! Вырвалась!

   Лена отшатнулась. Бросилась к подъезду. В голове только одно – прочь. Как можно скорее. Без жалости, без сожалений, также как он когда-то. И не вспоминать никогда. Больше никогда!

   Она уже давно не та запутавшаяся, одинокая девочка, которая лила слезы, не понимая мать и скучая по отцу. Она выросла, перетерпела, смирилась. Теперь у нее есть Ваня – кнопка, сынок! Его достаточно. А все остальные – чужое, лишнее, ненужное. Им будет лучше без них! Им будет лучше…

ГЛАВА 5

Просыпаться после кошмара не страшно - страшно осознавать, что реальность, ожидающая тебя вне его, немногим лучше того, что приснилось. Лена испытала на себе. Стоило разбуженному сознанию включиться и заработать, девушка мысленно застонала. Открывать глаза моментально расхотелось, и она плотнее зажмурилась.

   - Господи!

   Мысленное воззвание осталось без ответа. Вместо этого память еще больше активизировалась и принялась забрасывать картинками из дня минувшего - вот он помогает ей подняться, осматривает, сажает в такси, собственноручно возит на кресле-каталке по больничным коридорам, изучает рентгеновские снимки, стоит рядом, пока кто-то другой – более сведущий - вправляет плечо, и уже сам фиксирует косыночную повязку, беспрестанно подбадривая и успокаивая. Стало совсем тошно.

   - И что теперь?

   На этот вопрос также никто не ответил. Впрочем, она и не ждала. Заставила себя разлепить веки. Осмотрелась. Комната, в которой находилась, также отпечаталась в памяти – белый потолок, трехрожковая люстра, обои с рисунком, картина на стене: все еще у Надежды Филипповны!

   Захотелось вернуться в кошмар, и, тем не менее, заставила себя пошевелиться. Плечо моментально отреагировало – заныло, но уже терпимо. Едва переносимая боль осталось в прошлом. Лена откинула одеяло и вновь мысленно застонала. Ночная рубашка! Кто-то переодел ее в ночную рубашку!

   - Только не он! Господи, только не он! – теперь уже вслух и моля всем сердцем. Она не переживет, если он приложил к этому руку! Сгорит со стыда!

   Следующим шагом стало осознание, что практически не помнит, как возвращались из больницы. Как отказывалась остаться в стационаре помнит, а дорогу нет. Стало страшно. Только бы ничего не натворить, не сказать лишнего… Ему совсем не обязательно знать, что у нее в душе! Совсем не обязательно! Разозлилась, на кого непонятно.

   Собственная одежда нашлась на тумбочке рядом с кроватью. С большим трудом ей удалось переодеться. Повязка существенно сковывала движения, да и лишний раз шевелить рукой не хотелось – все-таки больно.

   Но самая большая проблема, как оказалось, состояла не в этом. Уже собравшись выйти из комнаты, Лена застыла перед дверью, не в состоянии решиться на последний шаг. А вдруг он все еще здесь? Не уехал. Вдруг придется столкнуться лицом к лицу! Что ей говорить? Как вести себя? Как реагировать?

   Не то чтобы вчерашний день существенно изменил ее отношение к нему. Ничуть! Она по-прежнему злилась, по-прежнему винила, все также не собиралась прощать, но какая-то часть ее вопреки всему испытывала признательность, и не обращать на нее внимания не получалось. Ей придется благодарить… Ей, однозначно, придется благодарить, только как?

   Но откладывать до бесконечности невозможно, тем более что сквозь закрытую дверь до исполненной сомнений Лены долетали звуки, недвусмысленно заявляющие – проснулась не только она. Кто-то ходил, звякала посуда, шумела вода. А еще доносились ароматы, от которых в животе многозначительно заурчало – вчера ей было не до обеда и, соответственно, не до ужина.

   Девушка собрала волю в кулак. Чему быть, того не миновать! Вышла. И первой кого увидела была Надежда Филипповна, закрывающая за собой дверь в кухню.

   - Проснулись… Доброе утро! Как раз завтрак готов, - ободряюще заулыбавшись. – Сейчас я вам свежее полотенце дам. И, кажется, у меня есть новая зубная щетка, - приглашая следовать за собой в ванную.

   Лена ненадолго замешкалась. Окинула взглядом пяточек перед входной дверью на предмет мужской обуви – отсутствует. Чуть-чуть отпустило.

   - А Ваня?

   - Ванюша спит еще. Вчера еле уложила – разыгрался на радостях, - вручив обещанное. А после окинула сочувствующим взглядом. – Что ж вы не позвали? Я бы помогла, - непреднамеренно усилив неловкость и, в то же время, успокоив: ночная рубашка – ее рук дело!

   Лена поспешила ответить.

   - Спасибо большое. Мы и так доставили хлопот, стеснили… Сейчас…

   Надежда Филипповна перебила.

   - Хлопоты - это хорошо. Хлопоты – это жизнь. Не забивайте голову, - одарив еще одной ободряющей улыбкой. – Вы тут пока умывайтесь и приходите завтракать, пока не остыло, а я пойду наложу.

***

Дверь в кухню Лена открывала с легким сердцем. За время гигиенических процедур успела утвердиться в мысли, что коли обувь на пороге отсутствует, то и смотреть в лицо отцу не придется. Напрасно. Он сидел за столом и выглядел вполне по-домашнему. Стало ясно, никуда не уезжал - ночь они провели под одной крышей.

   Справляясь с разочарованием, Елена помедлила на пороге, прежде чем составить компанию за столом.

   Он сама любезность.

   - Доброе утро. Как ты себя чувствуешь? Болит? – Прозвучало натужно, как будто связки сорваны или горло болит.

   С чего бы?

   - Ноет, но терпеть можно. Жить буду. – Проигнорировать совсем уж некрасиво, тем более что Надежда Филипповна рядом, слушает.

   Он прокашлялся.

   - Позавтракаешь, я посмотрю лонгету. Руке нужен покой…

   На этот раз никаких сомнений. Интонационный ряд однозначен – жалеет. Вчера жалел и сегодня тоже… Как же тошно от этого!

   Лена закусила губу. Хочется отказаться и даже послать куда подальше, но это лишь только эмоции – разум говорит о другом.

   Взявшись за вилку, она кивнула, наипростейшим способом выразив согласие. В конце концов, он врач, а ей, чтобы двигаться вперед, нужны обе руки. Да и думать следует о другом – о сыне и о работе.

   Хотя, конечно, за ум взялась с изрядным опозданием. Вчера об этом следовало думать! Когда собиралась, горя праведным гневом. Когда ехала, лелея собственные обиды. Когда стремилась непонятно к чему.

   Но мысли мыслями, а на деле удержаться Лене не удалось. Едва хозяйка квартиры покинула кухню, заспешив на зов дочери, девушка стрельнула взглядом на отца. Усаживаясь, она старалась не смотреть, а сейчас… Сейчас небрежно расстегнутая рубашка и отчасти взъерошенный вид вернули к вопросу о близости его знакомства с бывшей работницей.

   И все же напрямую спросить не решилась.

   - Я думала, ты уехал.

   Он предельно лаконичен. Вроде бы ничего не сказал, но и так все ясно.

   - Собирался, но Надя настояла.

   - Надя? - В душе протест. Есть внезапно расхотелось. - Вы с ней близки, да?

   Для чего этот вопрос и самой непонятно, но уже задан – остается ждать ответа.

   Он долго не думал. Раскрыл все карты.

   - Да, - твердо. - И очень рад этому. Она замечательная женщина. Такую поискать… - не только многозначительно – с напором, будто заранее пытался пресечь любые возражения.

   Лена уткнулась взглядом в тарелку.

   - Ну конечно… - с опозданием сообразив, что произнесла вслух.

   Аппетит окончательно пропал. Елена отложила вилку, глотнула чаю. Тот обжег нёбо, пришлось сквозь силу протолкнуть внутрь. Стало жарко. Сейчас бы встать и уйти, но Ваня спит, а отсиживаться в комнате и ждать совсем уж по-детски. Она себе этого не позволит!

   Сглотнула ком в горле. Какое ей дело до его личной жизни? Никакого! Абсолютно! Но убедительно соврать самой себе не получилось. Дело было. Очень даже было! Раз уж нашлись, он обязан в первую очередь думать о ней - о своей дочери. О той, перед кем виноват, а не о…

   Додумать не получилось. Голос отца ворвался в стройный ряд ее мыслей, и что-то в нем – в том, как он произнес ее имя, вынудило Лену оторваться от содержимого чашки.

   - Что?

   В вопросе все, о чем думалось – обида, протест, неприятие. На лице, в глазах, вероятно, тоже. Но он собран, серьезен. Таким еще не был - ни вчера, ни сегодня.

   - Не стану ходить вокруг да около… - медленно, внятно, точно взвешивал произносимое. - Мне известно о твоем положении, и я прекрасно понимаю, насколько это сложно, - после паузы. - Конечно, решить всех твоих проблем я не смогу, но в чем-то помочь – да.

   Он вновь смолк, по-видимому, подбирая слова, а она не удержалась от горького, саркастичного:

   - Да что ты знаешь?..

   Он нахмурился. Что-то непонятное промелькнуло во взгляде – на этот раз не жалость.

   - Ты не единственная кому приходится начинать с чистого листа.

   - С чистого листа? – смешок сорвался сам собой. – Я смотрю, у тебя неплохо получается. Натренировался?

   Вертикальная складка между бровей стала глубже. В чертах лица появилась определенная жесткость.

   - Хочешь огрызаться – огрызайся. Только это не выход. Любому человеку нужны поддержка и понимание. Я предлагаю тебе и то и другое, - он вскинул руку, опережая готовые сорваться возражения. – Дослушай! – строго. – Естественно ты можешь отказаться. Я принуждать не стану. Но сначала подумай и реши для себя, кто тот человек, к которому ты пойдешь, когда станет невмоготу. А стать – станет, я гарантирую. Что бы ты там не думала обо мне, кем бы не считала – моя жизнь далеко не сахар. И я знаю, о чем говорю. Можешь поверить.

   Лишенное любезности «приятного аппетита» подвело черту под вышесказанным. Он поднялся, забрал со стола тарелку с недоеденным завтраком, отнес к мойке. Вернулся за чашкой с нетронутым чаем. Лена, безмолвствуя, наблюдала. На ум пришло, что ничего – совершенно ничего – не знает о нем, одно лишь то, что навоображала. Была ли у него другая семья на самом деле? Есть ли у нее братья, сестры? Сколько ему сейчас – к пятидесяти? Больше? Она не помнила, а мать никогда не рассказывала. Зачем? Он для нее умер тысячу лет назад. Сейчас казалось, что еще до развода.

   Навеянные его словами мысли переросли в любопытство.

   - Вы давно знакомы с Надеждой Филипповной? – не позволив покинуть кухню.

   Та, к слову, отсутствовала уже довольно долго. Специально? Давала им возможность побыть наедине?

   После его признаний Лена ни капельки не сомневалась, что бывшая няня глубоко в курсе их родственных взаимоотношений. И, видимо, именно Надежда Филипповна способствовала тому, чтобы эта встреча состоялась так скоро. Сама она, как ни крути, не представляла чего и как долго придется ожидать.

   Он отпустил дверную ручку, обернулся. Во взгляде так и читалось – это имеет значение?

   Лена вздернула подбородок.

   - Давно?

   Он что-то прикинул в уме, покачал головой.

   - Не очень. Пересеклись недели за две до нового года. Она плохо себя почувствовала в электричке, я помог. Работа такая, - исчерпывающе.

   - Это она привела тебя к нам? – старательно усмиряя разбушевавшееся сердце.

   Он понимающе скривил губы.

   - Нет, - теперь уже без отсрочки. – Ее присутствие стало приятным дополнением. Я шел к тебе и внуку.

ГЛАВА 6

- Ну вот мы и дома, - открыв дверь, он первым перешагнул порог и включил свет. – Здесь кухня, зал, ванная, а там будет ваша комната – я только вещи свои заберу, - поочередно жестом определив каждое из направлений.

   Не предпринимая попыток раздеться, Лена огляделась. Из прихожей, конечно, многого не увидишь, но приблизительно оценить можно – косметический ремонт навскидку пятилетней давности, мебель не новая, но прилично выглядящая, видавшие виды двери. В поисках съемного жилья она бы прошла мимо такой квартиры, но он не она.

   - Вы давайте проходите, а я в магазин схожу и вещи остальные принесу, - пристроив дорожную сумку возле стены. – Тебе помочь раздеться?

   Лена покачала головой – сама справится.

   - Ванюше что-нибудь особенное купить?

   Она ответила не задумываясь, на автомате.

   - Сок ФрутоНяня яблочный и Барни молоко.

   - Хорошо. Ладно. А на ужин что? У меня ничего нет – готовить придется, так что…

   Лена поспешила перебить. Скорее бы уже ушел - его навязчивая заботливость чрезвычайно напрягала!

   - Мне все равно. Смотри сам, - принявшись расстегиваться. - Хотя… Ване нужно суп сварить, - вспомнив о сыне. – Лучше куриный. Он любит.

   - Понятно. – Он похлопал себя по карманам. Достал и засунул обратно кошелек, ключи. – Скоро вернусь, - сделав шаг по направлению к двери.

   Лена собралась выдохнуть с облегчением, но не тут-то было. Он передумал.

   - Давай-ка я Ванюшу раздену, - присаживаясь на корточки. – А то тебе неудобно будет одной рукой.

   Оспорить нечем. Пришлось проглотить возражения и наблюдать, как он помогает внуку избавиться от верхней одежды.

***

Воспользовавшись отсутствием отца, Лена позволила себе осмотреться. А что? Ей здесь жить! Хотя определенная доля неловкости присутствовала. Прежде чем войти в обещанную им с сыном комнату даже помедлила перед дверью, решаясь.

   В целом первое впечатление оказалось верным. Обои не так давно переклеивали, потолки, видимо, натянули, а линолеум, двери, плитку в ванной и туалете трогать не стали – сэкономили. Из того что приятно удивило – кухня: все современное оборудование имеется, в том числе вытяжка, и плита с духовкой новые – встроенные.

   Ревизию в холодильнике и шкафчиках Лена наводила с усмешкой. На самом деле ничего нет, а точнее – шаром покати: даже корочки хлеба не завалялось.

   Интересно, он здесь питается вообще? Складывалось впечатление, что нет. Только кофе пьет и что покрепче – этого добра обнаружилось на любой вкус.

   Увиденное не обрадовало. Елена нахмурилась. Неужели прикладывается не хуже матери? Этого ей ненужно! Хватило! Но вскоре отказалась от собственных подозрений, сообразив, что нигде не встретила ни одной открытой бутылки, а бар – так он наверняка есть у любого хирурга, ведь такова российская традиция – одаривать врачей дорогим спиртным.

   После вернулась в гостиную. Ваня по-прежнему сидел на диване и с увлечением смотрел мультики. Казалось, его совершенно не волновал свершившийся переезд, что удивительно. Лена прекрасно помнила, с какой неохотой малыш обживался в снятой ею комнате, а сейчас просто вошел, просто сел и чувствовал себя превосходно. Даже не хватился, пока она бродила по квартире.

   Потрепав сына по голове, девушка обратила свой взор к стенке из серии горка. Несколько полок заставлены книгами, судя по всему принадлежащими фактическим хозяевам. Пара декоративных вазочек, подсвечник родом из прошлого века, стопка журналов. Последние, однозначно, имеют отношение к отцу – медицинские. Вот только не прикасались к ним довольно давно – на верхнем тонкий слой пыли.

   Лена вытащила тот, что под ним. «Лапароскопическая хирургия. Атлас» - значилось на обложке. Стало не интересно и даже как-то не по себе. Спешно положила журнал на место. Вовремя. Хлопнула входная дверь.

   - Я вернулся! – голосом заряженным позитивом и еще чем-то.

   Спустя пару мгновений заглянул в гостиную.

   - Смотрю, с телевизором разобрались… Молодцы. - Пальто еще не снял, в руках два объемных пакета.

   Лена, успевшая устроиться рядом с сыном на диване, поднялась.

   - Сумку тоже принес. Сейчас с покупками разберусь, и будем вас устраивать, - бодро.

   - Хорошо, - потому как что-то сказать нужно. Что-то не имеющее принципиального значения, но предполагающего настроенность на диалог.

   Он улыбнулся.

   - Я позову.

   И позвал, когда она окончательно извелась, успела пожалеть о принятом решении и практически утвердилась в мысли, что вновь наступила на те же грабли – станет диктовать свои условия.

***

Но Лена ошиблась. Три недели спустя ничего не изменилось – все та же навязчивая заботливость, стремление облегчить жизнь, оградить от обязанностей и никаких требований. Точнее практически никаких. С должной убедительностью он настаивал на необходимости беречь руку и выполнять все предписания врача - таскал на физиотерапию, контролировал выполнение гимнастических процедур, договорился с массажистом.

   А также взял на себя заботы о Ване. Гулял с ним, играл, читал сказки и бесконечно баловал, ежедневно снабжая дозволенными детям вкусностями. В общем, вел себя, как заправский дед.

   Ваня в свою очередь за считанные дни привязался к новообретенному родственнику. В определенные моменты стал делать выбор в его пользу – например, играть в машинки с тем однозначно интереснее, чем с мамой. С катанием на качелях сходная ситуация – дед раскачивает не стесняясь. И вообще, практически во всем идет на поводу. Дети – те еще психологи! Мгновенно просекают, где и с кем добьются большего.

   Плюс ко всему у Лены не клеилось с поисками работы. Не потому что рынок трудоустройства беден или невразумителен – нет! Вакансий полно – на любой вкус, но по тем или иным причинам они друг другу не подходили.

   А еще они практически не разговаривали. Он, следуя собственной логике поведения, ни на чем не настаивал, она не стремилась найти общий язык. Откладывала. Родные, но чужие под одной крышей. Связующее звено все тот же Иван - единственная точка соприкосновения, и та подливает масла в огонь.

   Срыв случился на двадцать третий день. Не без вмешательства извне. Лена психовала после очередного телефонного собеседования и, когда зазвонил забытый отцом сотовый, позволила себе ответить на входящий. Вернее Ваня, вопреки запрету, принял вызов, а она выхватила мобильный и буквально прорычала «алло».

   На том конце несколько секунд молчали, а затем мужской голос с сомнением поинтересовался:

   - Пап… Это ты?

   Накрыл ступор. Лена отняла телефон от уха, посмотрела на экран. На том ничего не значащее «Костик».

   - А вам кого? – теперь уже с опаской.

   Руки задрожали, в ногах слабость – девушка присела на диван. А тут еще Ваня решил настоять на своем – пытается забраться на колени с требованием «дай». Думать мешает. Пришлось подняться.

   Пауза затягивалась. На ее вопрос не реагировали, и Лена решила зайти с другой стороны.

   - Вам Владислава Евгеньевича? Он телефон дома забыл. Что-нибудь передать?

   На этот раз ее услышали, вот только ответ облегчения не принес. Скорее даже наоборот – взволновал еще сильнее. Елена не поверила.

   - Извините, я, кажется, ошибся. Простите.

   Связь оборвалась, а осадок остался. Некоторое время девушка терроризировала телефон немигающим взглядом. Тот продолжал скромно молчать, отвечая ей темным экраном - повторно звонить не станут.

   По-хорошему положить бы или сыну отдать – все еще просит, но идея уже родилась, и теперь настойчиво требует реализации. Лена открыла журнал входящих, нажала на контакт, перешла в историю. С неизвестным ей Костиком отец разговаривал с завидным постоянством. Не менее двух раз в неделю, а то и чаще.

   Мандраж усилился. Сакраментальное «пап» не шло из головы. Неужели все-таки… Верить не хотелось.

***

Он задержался. Ненадолго - минут на тридцать, сорок, а ощущение будто пропал на сутки. Когда, закрываясь, хлопнула входная дверь, Елена уже давно сама не своя. Встречать вышла с телефоном.

   - Ты забыл, - едва справившись с желанием бросить под ноги.

   - Спасибо. – Он забрал мобильный и, положив на полку в шкафу, продолжил раздеваться. – Весь день думал, что потерял.

   - Мог бы позвонить, я бы ответила, - перехватив устремившегося к деду сына.

   Он посмотрел на нее, на внука, пристроил пальто на плечики, повесил в шкаф.

   - Глянь, что у меня есть… - присев на корточки. На ладони «Киндер Сюрприз».

   Удерживать бесполезно. Лена отпустила сына. Дед с внуком обнялись, Ваня получил презент и умчался разворачивать. Милейшая картина!

   - Из-за тебя он зубы испортит, - едко. Их взаимная тяга сейчас совсем не радует. Наоборот, еще больше злит. – Сам к стоматологу поведешь.

   Отец не отреагировал, во всяком случае, словесно. В глубине глаз вроде бы осуждение, но ей плевать. Протопала следом в гостиную.

   - Тебе звонили. Хочешь, скажу кто? – наблюдая за тем, как достает из шкафа домашний костюм.

   Ноль эмоций. Будто не слышит. Лена сцепила руки на груди.

   - Мы даже поговорили немного… с Костиком… Велел привет передавать, - все с теми же язвительными интонациями.

   Он наконец-то соизволил прислушаться к ее словам. Обдал взглядом. Только выражение лица совсем не то, что хотелось бы. Ничего хоть отдаленно напоминающего сожаление – усталость.

   - Хочешь поговорить об этом – поговорим. Позже. Сначала я приму душ и переоденусь. У меня был тяжелый день, - ровно.

   Лена же едва не задохнулась от переизбытка эмоций. Затрясло, в прямом смысле. Остатки самоконтроля канули в Лету.

   Она преградила путь.

   - Сейчас! Слышишь! Мы будем говорить сейчас! – сжимая и разжимая кулаки. – Он мой брат, да?! Он мой брат! – буквально выплюнув то, о чем думалось.

   - Да, - по-прежнему спокойно. И точно в душу плюнул: – Дай пройти.

   Лена не успела подумать, а отпечаток руки уже алел на мужской щеке. Оба замерли. Она потрясена, а он… Он губы поджал. Поднял руку и вынудил повернуться.

   - Успокой Ваню, - в затылок. - Я скоро вернусь, - пошел прочь.

   А Лена спрятала лицо в ладонях, не в силах смотреть в глаза сыну – два бездонных озера на бледном личике. Что это – страх, неверие, непонимание? Разбираться не хотелось. Рухнув на колени, она развела дрожащие руки. В горле ком.

   - Иди ко мне, кнопка. Мамочка хочет тебя обнять, - натужно. – Я так больше не буду…

***

Справлялась с чувством вины долго – все то время, что отец пропадал в ванной. А он, к слову, не торопился. Ваня уже отошел от шока, забыл о случившемся и вовсю играл с миниатюрным слоненком из «Киндера».

   Плюс ко всему травмированное плечо напомнило о себе – не простило резкого движения. Ныло. Но так даже лучше – своеобразная совесть.

   В конце концов, пришло время встретиться взглядом с отцом. Тот если и злился, никак не показывал. Скала.

   - Теперь давай поговорим, - переключив телевизор на круглосуточный канал мульттрансляций, пригласил следовать за собой.

   Сели в кухне.

   Лене не по себе. Понимает, что перегнула палку, позволила лишнее, а попросить прощения, как немногим ранее у сына, язык не поворачивается. Отголоски терзавшей весь день злости вопреки состоявшемуся раскаянию до сих пор живы.

   - Спрашивай.

   Он облокотился на стол, сцепил руки в замок. В голосе прохладца. Все-таки задела.

   Хотя как иначе? Пощечина – то еще унижение! Многие дают сдачи.

   Она закусила щеки. Потупилась.

   - Уже спросила… Он мой брат?

   - Уже ответил - да. Константин твой сводный брат. Старший брат, - скрестив руки.

   Лена сглотнула.

   - Старший? – с сомнением.

   - Да. Старший.

   - Но… как…

   - Я твоей матери не изменял. Даже не думай об этом. Он уже родился, когда мы встретились. Только я об этом не знал, - с видимым сожалением.

   - Не знал? – ничего лучшего на ум не пришло.

   - Не знал. Так бывает… - теперь уже с недовольством.

   Лена не поняла, кто адресат – она, он сам или некто иной? Впрочем – какая разница?

    Следующий вопрос сформулировать не успела. Он поднялся. Отошел к окну.

   - С его матерью у нас была единичная связь. О том, что у меня есть взрослый сын, узнал совсем недавно. Прежде чем ты спросишь, знай – других детей у меня нет. Только ты и он, - не оборачиваясь. – И перед ним я виноват едва ли не больше, чем перед тобой, – взял паузу.

   Лена терпеливо ждала. Сказать, что ошарашена – промолчать. Еще ни разу он не виделся ей таким… Уязвимым.

   Наконец, отец продолжил.

   - Теперь у тебя есть возможность ужалить побольнее. Хочешь – вперед. Только одно я тебе не спущу – запомни… - Он развернулся, и она столкнулась с непримиримостью. – Чтобы Иван этого не видел!

ГЛАВА 7

Свыкнуться с мыслью, что перешагнув порог в четверть жизни, вдруг заимела старшего брата, было непросто. Но, в конце концов, данность на то и данность – ее не изменишь. Пришлось принять сей факт, как надлежащее – есть и есть.

   И все же без оговорок не обошлось. Лена решила для себя, что их кровное родство чисто номинальное и ни к чему ее не обязывает. Встречаться, мило улыбаться, жать руку она не станет. Тем более делить едва-едва обретаемого отца. Да, с этим стало налаживаться.

   После памятного рукоприкладства Лена приказала себе остановиться, и в целом справлялась с поставленной задачей. Они стали больше общаться, узнавать друг друга в быту, но об абсолютной открытости речи пока не шло. Она по-прежнему ничего не рассказывала о своей жизни, все также обходила стороной причины их с матерью развода, не спрашивала, как и чем он жил все эти годы, не называла отцом, разве что в уме и то раз от разу. Их связью являлось настоящее - «здесь и сейчас».

   Впрочем, даже «здесь и сейчас» осложнялось некоторыми «но». На внимание отца претендовали не только она с Ваней. Были еще Надежда Филипповна, опять-таки брат с семейством – девушка уже знала, что является тетей двух более или менее взрослых девочек, а так же совсем еще маленького племянника – и, конечно, работа. Если с последней отнимающей большую часть отцовского времени хочешь не хочешь приходилось мириться, то с остальным дела обстояли сложнее. Адекватно реагировать у Лены не получалось. Осознанно или нет, но девушка начинала ревновать, когда отец заводил речь о бывшей няне ее сына, и уж тем более о внуках. Отчего-то они воспринимались как соперники, и поведение ее по отношению к ним приняло вполне определенную форму непримиримой конкуренции – «либо – либо». В большинстве случаев удавалась перетянуть одеяло на себя.

   Кроме того наметились и другие перемены в жизни Елены. С мертвой точки сдвинулось дело с разводом. Состоялась первая двусторонняя встреча – точнее встреча адвокатов обоих сторон: ни Лена, ни ее муж на ней не присутствовали. И даже притом что разрешить все спорные вопросы мирным путем не удалось, девушка радовалась – поступательное движение налицо.

***

- Ты с кем? Я думала, вернешься до обеда, и мы сводим Ваню на детскую площадку, - случайно услышав, как в ходе телефонного разговора отец пообещал заглянуть после работы. – Он расстроится.

   Иван очень вовремя оторвался от игры и теперь смотрел на деда глазами полными ожидания. Тот потер лоб.

   - Могла бы предупредить… До обеда это во сколько? В любом случае раньше одиннадцати мне не успеть.

   - Ну вот... Как раз с двенадцати до часу поиграл бы, а потом домой – есть и спать. Он уже неделю дома сидит из-за соплей, - пригладив непослушный чуб ребенка.

    Отец, окинув внука взглядом, вернулся к сборам на работу.

   - Ладно… Хорошо… Только если буду опаздывать, выходите сами. Там найдемся.

   Она мысленно улыбнулась.

***

Успел вовремя и огорошил новостью.

   - Я Надежду с Ирочкой к нам пригласил. Ты не против?

   Лена с трудом обрела дар речи – добивалась одного, получила другое.

   - Когда? – с досады слишком сильно хлопнув дверью.

   Он глянул с удивлением, но тут же переключился на внука – тот настойчиво тянул ему шарф: не терпелось пойти гулять.

   - Сегодня. Часам к четырем приедут. Как раз Ванюша проснется. С Ирочкой поиграет.

   - Иван, - поправила на автомате. В последнее время стала критично относиться к уменьшительно-ласкательным. Почему? А шут его знает. – Я сегодня не могу, - неожиданно даже для себя.

   - Не можешь? Почему?

   Почудилось, что обо всем догадался, но со своего уже не свернула. Не станет она смотреть, как они милуются. Без нее, пожалуйста!

   - В пять встреча с юристом. Нужно кое-что обсудить, - доставая из шкафа дубленку. Вроде бы правдоподобно.

   - Ты же про четверг говорила… – не глядя.

   Лена мысленно дала себе подзатыльник. Совсем забыла, как уточняла график его работы.

   - Перенесли, - на самом деле недалеко от истины. Алла Александровна и правда передвинула встречу, только на неделю позже.

   Отец понимающе кивнул.

   - Жаль. Думал, хорошо время проведем. И Ване весело.

   С последним не поспоришь. Сын действительно будет на седьмом небе от счастья. А вот она…

   - В другой раз, - скрипя сердцем.

***

Потратив четыре с половиной часа на бессмысленное шатание по магазинам, Елена решила достаточно. Что она – враг самой себе? Ноги уже гудят!

   К дому подъехала в пятнадцать минут девятого. С гигантским трудом припарковалась – в это время найти свободное место практически непосильная задача, но ей можно сказать удалось: с одним небольшим «но» - пришлось подпереть другой автомобиль.

   Покрутившись некоторое время рядом с двумя машинами, девушка решила была не была. Оставит номер телефона и станет надеяться, что посреди ночи перегонять не придется. Одна загвоздка – ручка и блокнот остались дома. Не помадой же на стекле писать? Очевидный перебор. Не поймут! Вздохнув, она покосилась на окна отцовской квартиры. Оставалось надеяться, что лифт заработал и не придется дважды лезть на шестой этаж. Она не переживет!

    В этот момент из-за угла дома вырулил неопределенного цвета седан, обдав светом фар не только асфальтовое полотно, вереницу оставленных на ночь машин, стволы деревьев, но и саму Лену. Остановился возле второго подъезда – там небольшая выемка, позволяющая беспрепятственно разъехаться встречным машинам. Авто Елены туда не помещалось из-за габаритов, а этот влез без особого труда.

   Девушка решила - шанс. Чем черт не шутит? Должно же ей хоть раз повезти! Устремилась к автолюбителю.

   - Простите, - дождавшись, пока на ее стук отреагируют: водитель выходить не торопился. - У вас случайно не найдется, чем номер записать? – когда стекло опустилось и из глубин салона донеслось вопрошающее «что».

   Ответом ей стал зажегшийся свет.

   - Телефон подойдет? – шутник сверкнул широкой улыбкой.

   Лена растерялась.

   - Мне бы ручку… Ну или карандаш. И…

   - … ли фломастер?

   Вот теперь стало смешно. Лена не удержалась от улыбки.

   - Нет. Клочка бумаги. Я тут зажала кого-то. Хотела номер оставить, на всякий случай.

   Ее собеседник повертел головой. Откинул и вернул на место козырек. Заглянул в бардачок.

   - Как назло сегодня без портфеля. Прогуливаю… - с деланным сожалением, вынудившим ее вновь справляться с приступом веселья. – А давайте посмотрим. У меня глазомер отличный… Вдруг…

   Лена с благодарностью посторонилась.

   - Давайте. – И правда, вдруг? Может ей только кажется, что места для маневра недостаточно?

   И мечта сбылась. Неожиданный спаситель успокоил.

   - Если сдадите немного назад, то ни у кого проблем не возникнет. Хотите я?

   - Нет-нет, спасибо, - Лена засмущалась. – Я сама. Просто не привыкла еще. Необходимости не было, - не объяснять же первому встречному, что раньше парковалась во дворе собственного дома или вместительном гараже.

   Он усмехнулся.

   - Я когда переехал, тоже не понимал, как это работает. Потом приловчился.

   - Так вы не местный? – удивления скрыть не удалось. Московский номер отпечатался в памяти.

   Еще одна усмешка.

   - Можно сказать и так. Хотя… Вся моя семья здесь, так что отныне здешний. Не коренной, но...

   - Понятно. – После его слов и блеснувшего в свете фонарей кольца, Лена сочла – пора заканчивать. Но от помощи отказаться не решилась – на парктроник в этом деле не понадеешься. – Посмотрите?

   Он похлопал рукой по капоту.

   - Давайте все-таки я? На правах уже привычного… - видимо, побоявшись обидеть.

   Она сдалась, не сопротивляясь. Только на словах.

   - Если пообещаете не поцарапать…

   Ответ подобающий:

   - Клянусь Отечеством!

   Как тут не поверишь?

***

С задачей справились и даже номер для связи оставили – случайный помощник вспомнил-таки про ручку, завалявшуюся в дверце.

   - Дочь себе тату рисовала, пока в пробке стояли, - исчерпывающее объяснение.

    Клочок бумаги Лена организовала сама – магазинный чек подошел: пока убивала время, купила сыну две пары колгот. Менять не придется, больше похоже, что на вырост.

   А после прощания у нее поинтересовались:

   - Вы в третий? Пустите? – заставив притормозить в двух шагах от подъезда.

   - Решили до квартиры проводить? – не то чтобы в открытую кокетничая, но в некотором роде. Это был новый опыт для нее или забытый за годы брака – почувствовать себя симпатичной женщиной. Открыла дверь.

   Он представлялся таким открытым, незамысловатым, ни на что не претендующим, что ни к чему не обязывающий флирт всего лишь шутка - попытка поднять настроение, не больше.

   Поняли ее превратно. Или же наоборот – правильно.

   - Вообще-то я женат. Хотя до квартиры можно… но не выше шестого, - когда Лена, разочаровавшись из-за не отреагировавшей на вызов кнопки лифта, стала подниматься по лестнице. – До десятого провожать не стану, даже не просите.

   - А до одиннадцатого?

   Он рассмеялся.

   - Какой вы, однако… неспортивный, - лишь только ответив, Елена осознала смыл его слов. - На шестой? А вы к кому? – Ноги сами по себе перестали шагать. Остановилась. – В сто вторую?

   Свет в подъезде горел через площадку или даже две. В потемках, да и от неожиданности на нее налетели, но Лена не почувствовала.

   - Ох тыж… Не ударил? Простите ради бога!

   - Все нормально, - что далеко от истины.

   Ударил! Не в прямом смысле, но ударил.

   - Так вы к кому на шестом? – справившись с эмоциями и продолжив подъем. – В сто третью? – отчего-то не рассчитывая.

   - Нет, в сто вторую. Черт, если бы знал, что лифт не работает, остался в машине.

   Лена вновь остановилась. Обернулась.

   - Константин… - жалея, что не может разглядеть выражение его глаз.

   Ее спаситель молчал долго.

   - Елена?

ГЛАВА 8

Передавать послание брата Елене не пришлось. Когда вошла в квартиру, отец уже разговаривал с ним по телефону. Коротко кивнув готовой выходить Надежде Филипповне, девушка быстро разделась и скрылась в своей комнате, предварительно сняв с сына ботинки с шапкой – куртку ему одеть еще не успели.

   От приподнятого настроения ни осталось и следа. Во многом язвительные слова брата «и как же я тебя сразу не узнал» продолжали звучать в ушах наряду с прощальным напутствием: «Будь добра, передай, что я в машине. Надеюсь, не переломишься?»

   Хотелось рвать и метать. А еще выяснить – какого дьявола он должен был узнать ее?! Они что – виделись?

   Когда отец вернулся, Лена потребовала ответа:

   - Что ему нужно было?

   Собственная резкость заставила обернуться на сына – слишком хорошо помнила испуганный взгляд. Тот, слава богу, засел с планшетом и отключился от реальности, но дверь в зал на всякий случай прикрыла.

   - И? – тише и спокойнее.

   Отец тяжело выдохнул.

   - Ты рано. Думал, позже вернешься, - окинув ее усталым взглядом – по-другому трактовать не получилось. Хотя с чего бы? Не мешки таскал, проводил время в приятной компании!

   - Это не ответ. – Елена категорична. Невербальное выражение эмоций девушка проигнорировала, как и то, что родитель выглядит расстроенным.

   - Попросил отвезти Надю домой. Ничего особенного, - с едва-едва ощутимым раздражением. Большего себе не позволил. Впрочем, как всегда. Правильный до мозга костей!

   Лена поджала губы.

   - А что… такси в этом городе отменили? - привалившись к стене.

   Он всунул ноги в тапочки, потер лоб.

   - Нет, но мне так спокойнее. К тому же Костик сам предложил.

   - Сам предложил… – собственные растрепанные чувства взяли вверх. – Твоему Костику, видимо, заняться нечем? По щелчку готов примчаться? – с язвинкой.

   Отец протяжно выдохнул.

   - Просто он хороший сын, - прежде чем направиться в кухню. – Иди чай попей - не ужинала. Надя блинчиков напекла. Вкусные.

   - Кто бы сомневался, - себе под нос, даже не подумав оторваться от стены. О талантах Надежды Филипповны Елена знала не понаслышке.

***

Следующая неделя пролетела быстро, но случившегося разлада не изменила. Узнав о том, где и при каких обстоятельствах они с Костиком пересекались, Лена еще сильнее распсиховалась. Затаила обиду.

   Он должен был ей рассказать! Если не сразу, то хотя бы когда правда о существовании брата вскрылась! И объяснение, что опасался именно такой неадекватной реакции – неадекватной! - ее не устраивало. Был обязан и все тут!

   В итоге они вновь перестали разговаривать. Точнее она перестала, а он усердно делал вид, что ничего не изменилось. Приходил с работы, здоровался, расспрашивал о том, как прошел день, нарочно не замечая, что его игнорируют.

   Находиться дома стало в тягость, но перешагнуть через себя ради разрежения атмосферы у Лены не получалось.

   - Ты куда на ночь глядя? – Ей удалось сбить отца со ставшей традиционной линии общения.

   - У меня встреча через час. Еще доехать нужно, - как само собой разумеющееся.

   Она уже давно собралась, и предстала перед ним практически готовой к выходу, осталось верхнюю одежду накинуть и в ботильоны влезть, чем, собственно, и занялась.

   - Что еще за встреча? Время сколько? Это насчет раздела имущества? – Он все еще растерян, что бесконечно радует. Хотя вопрос немного смутил - она не рассказывала на какой стадии находится бракоразводный процесс. Или все-таки обмолвилась? Хотя… Неважно!

   С независимым видом Елена затянула поясок плаща.

   - Во-первых, причем здесь время? В современном мире большинство вопросов решается за ужином и фужером вина. Забыл? – с язвинкой. – А во-вторых – ты решил читать мне нотации? Не поздновато ли?

   Отец поморщился.

   - Ни о каких нотациях речи не шло. Я всего лишь поинтересовался, куда ты собралась.

   - Поинтересовался. Дальше что? – небрежно поправив прическу.

   - Дальше? А как же Ванечка?

   Пришла ее очередь хмурить брови. Вчера разговаривал с кем-то по телефону, рассказывал про внука и о чем-то договаривался.

   - Ваня… - Лена обернулась. – А что Ваня? Ты же дома. Ляжете спать. Какие проблемы? И я, кажется, просила не называть его так, - после паузы. - Что за Ванечка? Он уже большой мальчик. Иван… Ваня… Это у тебя от Надежды Филипповны. Вечно она со своими – «чка», – впервые столь категорично, и пока отец не успел прийти в себя, поспешила ретироваться. - В общем, я пошла, - взявшись за ручку двери. – Буду часа через три-четыре. Не скучайте, - послав вышедшему проводить сыну воздушный поцелуй.

   С Ваней они пришли к консенсусу. Сегодняшний вечер он проводит с дедом, а завтра она ведет его кататься на паровозике.

***

Убить три часа, когда вышла из дома с одной лишь целью - назло, занятие непростое. Но прежде чем голову ломать, отъехала на два квартала. После Лена заправилась, потратив четыреста рублей из выделенных родителем трех тысяч, и, припарковавшись на стоянке торгового центра, минут двадцать сидела в автомобиле, наблюдая за входящими и выходящими покупателями. Хоть и запрещала себе, мысли то и дело возвращались к отцу и брату. «Просто он хороший сын» - кольнуло в сердце. Параллель напрашивалась сама собой – она плохая дочь. Плохая дочь! Не думать об этом невозможно!

   - Сам виноват! Нужно было воспитывать! – вконец разозлившись на себя, девушка выбралась из салона.

   Хватит голову ломать! Чем так сидеть, лучше пойдет погуляет. Она такая, какая есть. И не от хорошей жизни, между прочим! Это у братца может все сложилось, а у нее нет. И нечего их сравнивать! Она достаточно натерпелась и имеет право хотеть чего-то для себя, а не для других!

   Чтобы не мотаться попусту, в магазине поставила перед собой цель купить сыну толстовку и штаны в сумме не дороже полутора тысяч рублей. В последние дни погода заметно взяла курс на потепление, совсем скоро в жилете будет жарко, а из более легкой одежды он, как выяснилось, вырос.

   Впрочем, задача эта оказалась невыполнимой. За такие деньги приобрести комплект невозможно – разве что-то одно, а потратить больше она не могла – завтра нужно купить продукты, и паровозиком, вероятно, дело не ограничится, а отказывать сыну девушке не хотелось.

   - Черт бы тебя побрал, Юра! – до кучи разозлившись на мужа.

   Тот сознательно затягивал дело с разводом. Во всяком случае, именно так считала Алла Александровна и настоятельно советовала, в конце концов, согласиться на двустороннюю встречу, повторяя - вы в любом случае столкнетесь в суде. Только Лена боялась встречаться с мужем тет-а-тет, как он настаивал. Собственно, и предстоящий суд страшил ее не меньше, но здесь хотя бы будет на кого опереться в случае необходимости. Да и не станет Юрий прилюдно демонстрировать собственное негодование. Слишком дорожит репутацией. Слишком зависим от отца.

   К слову, со свекром Елена предпочитала не иметь дел, едва ли ни больше, чем с мужем. Этот - не мать! Ему безнаказанно в лицо обвинение не бросишь – терпеть не станет. И шантажом уж точно ничего не добьешься – себе хуже сделаешь. И не только себе, если на то пошло.

   От мыслей о свекре Лену отвлекли доставивший на первый этаж эскалатор и восторженный оклик:

   - Ленка?! Ленка Буторова! Ты что ли?

   Девушка даже запнулась, ступая на кафельный пол. Во-первых от неожиданности, во-вторых - ее давно так никто не называл. Заозиралась, но первой вычленить из толпы окликнувшею не успела. Ее хлопнули по плечу со словами:

   - Точно ты! Даже не верится!

   Елена пригляделась.

   - Катя? Катя Смолина… - с сомнением.

   Звезда их курса. Успевала и парням головы кружить, и девчат злить, и учиться на отлично, и бальными танцами заниматься. Или не бальными? Еще какими-то? Из головы вылетело.

   А вот насчет учебы точно были подводные камни. Поговаривали о родственных связях с деканом. Досужая болтовня или нечто большее – Елена никогда не интересовалась. Мастаков распускать слухи в любое время хоть отбавляй! Да и не интересовало ее это. Сама тогда кайфовала, освободившись от «опеки» матери. В отрыв не ушла, но свобода однозначно пьянила.

   Эффектная брюнетка заулыбалась еще шире.

   - Она самая… Только сейчас Мартынова. Блин, ты совсем не изменилась!

   Вернуть комплимента Лена не смогла. Да и комплимент ли?

   Констатировала:

   - Ты отлично выглядишь.

   Екатерина благодарно и одновременно понимающе кивнула.

   - Случаются в жизни метаморфозы… Главное решиться, - подмигнув.

   Видимо имелась в виду кардинальная смена имиджа – огненная девочка осталась в прошлом.

   Пришлось согласиться.

   - Тебе идет.

   - Слушай, а давай как-нибудь встретимся, поболтаем? Расскажешь что у тебя, как… Я бы и сейчас с удовольствием, но тороплюсь – муж ждет, - разведя руки.

    Лена растерялась с ответом. Они никогда особо не дружили. С чего вдруг начинать?

   Но собеседница явно придерживалась иного мнения.

   - Что думаешь насчет пятницы? Следующей? Через неделю? – на мгновенье задумавшись. - Часиков в семь? После работы? Посидим, винца попьем… Я как раз своего в командировку ту-ту… Отправлю. Можно будут расслабиться, - точно проказливая девчонка вскинув вверх большой палец.

   Лена не успела слово вставить, а у той уже в руках телефон.

   - Так… Давай номер диктуй. Я наберу в четверг - обо всем договоримся.

***

От напора бывшей сокурсницы Лена отошла не сразу. Успела покинуть стоянку, миновать два светофора, когда задалась вопросом – почему сразу не отказалась? На кой черт им встречаться? Если раньше общих интересов не было – спустя годы откуда возьмутся? Оставалось рассчитывать, что Екатерина, поостыв, придет к тому же выводу, и звонка не последует.

   Но надежды не оправдались. Смолина напомнила о себе, как обещала – в четверг. И озадачила не абстрактным предложением, а конкретным местом и временем. Лена вынуждено согласилась. Идти на попятную как-то неловко. Пошла к отцу на поклон. После памятного ультиматума решила, что ставить перед фактом все же не стоит. «Плохая дочь» не должно перерасти в «очень плохая», и уж тем более в «паршивая мать». Последнее являлось неоспоримо важным фактором, да и соперничать с во всех отношениях положительным братом сложно. Особенно когда о том практически ничего не знаешь.

   Отец смотрел новости.

   - Ты завтра в день, посидишь с Ваней вечером? У меня встреча с сокурсницей… - выдавила все-таки и вроде бы даже неплохо - с должным смирением.

   Он оторвался от телевизора.

   - Я завтра не могу. Забыла – пригласили на юбилей?

   Елена закусила губу. Забыла! Он упомянул вскользь, да и она не очень слушала тогда.

   - Юбилей?

   - Да. У Алексея Игоревича. Я обещал быть. Вас кстати тоже звали – я говорил.

   Говорить-то говорил, только в памяти не отложилось. Хотя сейчас вроде бы всплыло. Она, кажется, отрезала, что им и дома хорошо – не пойдут.

   - Я уже согласилась. И ты, насколько помню, особой радости не испытывал.

   - Лена… - отец убавил звук. – Согласилась – перенеси. Я своих планов менять не стану. Не могу. Это поважнее встречи с одноклассницей, - назидательно. – И я уже с Надеждой договорился. Нас ждут.

   Елена поджала губы.

   - Однокурсницей… - старательно припоминая, кто такой Алексей Игоревич.

   Вспомнив, не обрадовалась. Добиться своего стало делом принципа.

   - Он тебе вообще кто? Чужой человек! И ради него откажешь дочери?

   Отец зримо напрягся. Полностью отключил звук.

   - Откажу, - неожиданно жестко. – И больше не стану обсуждать эту тему. Завтра вечером меня дома не будет.

   Точкой стал заговоривший в голос диктор. Лена сцепила зубы. Это мы еще посмотрим! Целый день впереди…

ГЛАВА 9

Закончив разговор, Лена в сердцах отшвырнула телефон. Тот шлепнулся на подушку, подпрыгнул и, скатившись по гладкой ткани, замер на краешке сидения. Негодование переполняло. Отец продолжал стоять на своем, и свернуть его никак не получалось. А она пыталась! Звонила, просила, даже угрожала – впустую: что об стенку горох. «Я все сказал», и хоть ты тресни!

   Плюхнувшись на диван рядом с телефоном, Лена в бессилии сжала кулаки. Ваня спал, и сдерживаться необходимости не было.

   - Ладно… Юбилей так юбилей, - еще не оформившаяся окончательно мысль сорвалась с языка.

   Их тоже приглашали? Ее и сына? Разве нет? Так почему бы…

   - Праздник, значит... Праздник - это хорошо… Праздник – это веселье…- даже не замечая, что говорит вслух.

   Будет им веселье! Раз не захотел по-хорошему – жди подарка! Времени на подготовку предостаточно.

***

Далее по плану. Ну или почти. Потребовалась небольшая корректировка. Огорошить отца на работе не получилось - без предупреждения явился домой. «Обрадовала» на пороге.

   - Почему «мучить»? Ты же говорил, что там будет много детей. Ване понравится.

   Получилось удивить. Он сперва не поверил.

   - В смысле – много детей? Ты куда собираешься?

   Она с удовольствием пояснила.

   - Как куда? Знакомиться с родственниками. Забыл, как звал нас с собой?

   Один – ноль. Безоговорочное попадание в ворота противника!

   А вот над братом, приехавшим забрать отца, одержать верх не вышло. На ее саркастичное «наконец, поближе познакомимся» тот ответил не менее язвительным «не то слово». Впрочем, настроения этим не испортил, скорее наоборот – подзадорил. Умеет держать удар – тем лучше! Тем интереснее.

   Мысли о сладкой мести грели всю дорогу. Она прокручивала в голове варианты, отметала, вновь возвращалась. Придумывала реплики, способные задеть. Перекраивала их, подбирая наиболее подходящие слова. Разочаровывалась и начинала сначала. И получала от этого удовольствие.

   Но на пороге вдруг одолели сомнения. Точнее не на пороге – во дворе, когда увидела вышедших встречать хозяев. Она миниатюрная, даже кукольная, темноволосая, с раскосыми все понимающими глазами. Он крепкий, статный – на фоне жены просто гигант - с массивным подбородком и колючим, прожигающим насквозь взглядом. Впечатляющая пара! А еще очень гостеприимная.

   Они встретили отца, Надежду, как своих. Очень тепло поприветствовали Ваню. Совершенно неожиданно подарили ему подарок. И даже ее – Лену Эля… Эмиля… знакомясь, приобняла за плечи.

   Стало неловко. Внезапно подумалось, что отмстит самой себя. Однажды уже постаралась. Сколько слез пролила?

   Только отступать поздно. Их пригласили в дом. Да и мысли эти не к месту, не ко времени. С чего вдруг вспомнилось? Лена покрепче сжала ладошку сына.

   В доме желание развернуться и уйти заговорило с новой силой. Народу больше, чем она себе представляла. И детей немереное количество – в этом отношении отец ни приукрасил. Шестеро собирают крупногабаритный пазл: точнее трое собирают, один мешается, а самые маленькие восседают на коленях у дающих советы женщин.

   Понять, кто именно виновник торжества, труда не составило. Сухонький старик при полном параде – в костюме при галстуке - восседающий в кресле единственный кого сводный брат мог бы именовать дедом. На остальных сосредоточиться не успела. Началось представление.

   Их появление в гостиной, естественно, привлекло всеобщее внимание. Лена невольно спряталась за отца: благо тот с Надеждой впереди. Выпячивать собственную персону внезапно расхотелось, а вот посмотреть и понять кто есть кто весьма любопытно.

   Брат ее брата удивил – ни малейшего сходства. Высоченный, улыбчивый, симпатичный… Хотя, конечно, в этом Лена кривила душой. Там – у машины Костик ей понравился. Иные мысли пришли позже.

   На Алексея Игоревича уже не смотрела – с ним все понятно. Также как на Владимира с Ларисой – друзья семьи девушку не интересовали. Изучала красавицу блондинку, которая по логике вещей должна являться женой брата. Весьма и весьма яркая. Кое-кто, похоже, везунчик! Но тут услышала знакомое имя. Внутри что-то перевернулось. Максим?

   Взгляд заметался по гостиной. О том, что людей нареченных также на свете пруд пруди, сейчас не думалось. Для нее существовал один единственный Максим, и так сложилось, что иных встретить не довелось. Выбитая из колеи Лена отступила на шаг… два… Ранее отец закрывал обзор, а тут увидела его - сидящего на диване. Сердце ухнуло в пятки.

   Далее все точно в тумане. Как приглашали за стол – пропасть. Как оказалась за ним – бездонная. Только каждой клеточкой ощущала его присутствие – близкое. Протяни руку - дотронешься. И мысли, мысли, мысли… Помнит? Узнал? Нет? Скажет что-то? Не скажет? Захочет ли? Все остальное отошло на задний план.

   Время шло, Максим молчал, а застолье продолжалось. Лена на автомате кормила сына, поддерживала тосты, проглотила пару кусочков чего-то - вкуса не почувствовала. И заставляла себя не смотреть!

   Но как не смотреть, когда столько не видела? Когда голова сама поворачивается? Когда вот он – дыхание слышно. Если нет-нет мелькает перед глазами тянущаяся за закусками рука, и сошедшее с ума сердце замирает в ожидании чего-то. Как?

   И, тем не менее, его новый образ стоит перед глазами. Точно слепок отпечатался в памяти. Он изменился, возмужал. Уже не парень, начинающий специалист – мужчина. Раздался в плечах, сменил прическу. Такого Максима она не знала, никогда не видела и уж точно не хотела столкнуться. Такой Максим ее пугал.

   В конце концов, судьба смилостивилась. Дети отправились играть. Ваня – на удивление – не остался в стороне, присоединился к общей компании. Лена моментально воспользовалась предоставившейся возможностью и увеличила расстояние между ними на один стул. Задышалось легче, и голова постепенно начала работать. Включился рационализм.

   Приоритеты кардинально изменились. Просто встать и уйти она не могла, позволить себе остаться тоже. Следовало так подгадать момент, чтобы ее исчезновение как можно дольше оставалось незамеченным. Возможно, когда все выйдут из-за стола, удастся потихоньку забрать Ваню и уехать? Интересно, каков план дальнейших мероприятий? Жаль, что не удосужилась уточнить у отца, что их ждет. Но кто же знал!

   Вскоре стало ясно, что одним застольем дело не ограничится. Мужчины перебазировались в гостиную, оставив женщин наводить порядок. Хозяйка дома гнала помощниц – всех кроме Ларисы, но те решили поддержать. Лена в том числе.

   Покидать столовую страшно. Уходя, он обжег ее взглядом. Никаких сомнений – узнал. А еще будто пообещал что-то. Вот только что? Выяснять не хотелось.

   Когда стол освободили от посуды, жена брата – имя из головы вылетело – сообщила:

   - Пойду посмотрю как там дети. Кто со мной?

   Лена подалась вперед.

   - Можно мне?

   Блондинка заулыбалась.

   - Конечно. Ален, я близнецов забираю? – переведя взгляд за спину.

   Ей ответили.

   - Нет, я сейчас сама поднимусь. Хотя, Зой… - видимо передумав. – Если не трудно. Они там, наверное, мешаются.

   Зоя кивнула и пригласила следовать за собой.

   - Да вы не переживайте. Мы не первый раз приглашаем этого аниматора. Всегда очень довольны. Детям нравится, - когда поднимались по лестнице. – Да и Вика если что приглядит. Она у нас девочка сознательная. Спокойно остается за старшую. Справляется.

   Лена проглотила комок. Спину в буквальном смысле жгло. Чтобы понять, кто смотрит, оборачиваться необязательно.

   - Я не переживаю, - хрипловато. – Просто Иван… Он обычно не идет с чужими.

   Зоя рассмеялась.

   - Моя дочь умеет уговаривать. Хотя когда-то тоже не отходила ни на шаг, - посерьезнев. – Но жизнь не стоит на месте. Так ведь? - Показалось, что вовсе не о детях.

   Увидев ее, сын обрадовался и потянул за собой. Но довольно быстро переключился. Лена осталась не удел.

   Стало понятно, что прямо сейчас отвлечь от игры не получится. Может быть и к лучшему. Лишний раз не попадется на глаза Максиму.

   Собственная мысль испугала. До этой минуты не задумывалась об этом. Привыкла считать, что Ваня только ее, но ведь это не так! Не совсем так… Затрясло с новой силой.

   - Елена, не поможете? У нас тут похоже беда приключилась? – заставив вздрогнуть. – Вик, а ты куда смотрела?

   - Мам, он только что обделался, - оправдываясь. – Я собиралась вас звать.

   - Обделался? Фу… что за слово. Вика!

   - Дядя Роман всегда так говорит, - со смешком.

   - Дяде Роману давно язык с мылом не мыли, - строго. - Отведете Дёму к Алене? А я пока этого товарища переодену… - совсем другим тоном. Воспитательный момент исчерпан.

   Лена кивнула, взяв за руку второго близнеца.

   - Тёмка, ты почему на горшок не просишься, а? Такой большой мальчик… ай-яй-яй… Бери пример с брата… - Дальше не слышала, с мальчиком на руках Зоя вышла из комнаты.

   Елена оглянулась на сына. Тот, повторяя за аниматором в костюме пирата, выделывал замысловатые па. К детям уже присоединилась Виктория, и стала помогать кружиться самому младшему. Веселье бьет ключом. Ей бы так. Смеяться, радоваться и ни о чем не думать.

***

Передавать сына Алене не пришлось. На пути в гостиную девушка столкнулась с братом. Тот, не спрашивая, забрал мальчика из ее рук.

   - Где Зоя? – сухо.

   Лена посторонилась, освобождая проход.

   - Переодевает. – Сейчас не до прохладцы в его голосе, не до осуждения во взгляде. Да и вообще не до него. Пусть думает, что хочет, а ей нужно выбираться отсюда!

   В гостиной отца не оказалось, а вот Максим был на месте - разговаривал с Романом и… и Владимиром: из-за обилия незнакомых людей Лена путалась в именах. Стоял спиной. Она прошмыгнула мимо, намереваясь отыскать и приготовить вещи – свои и сына. Помнится, все убиралось в гигантский шкаф-купе у входа. Ее сумка, кстати, тоже где-то там - оставила зачем-то. Но, уже отодвинув дверцу, сообразила, что покинуть дом без участия хозяев все равно не удастся. Машина во дворе, а ворота на пульте, самой ей их не открыть.

   - Черт, черт, черт… - проклятья посыпались сами собой. Лена прижалась лбом к стеклянной дверце.

   Ну почему ей так не везет?! Вопрос риторический. Потому что дура! Потому что сама виновата! Потому что нечего лезть на рожон! Осталась бы дома, и проблем не имела, а теперь…

   Правильно говорят - что посеешь, то и пожнешь. Вот они плоды ее стремлений! Хотела насолить отцу – насолила себе. Себе и сыну… Если Максим узнает, догадается, как поступит? Предугадать невозможно. Когда-то она всерьез считала, что не откажется от ребенка, а теперь… Вдруг захочет отобрать?

   На глаза навернулись слезы. Девушка смахнула их, шмыгнув носом. Нельзя плакать. Сейчас нельзя – потом. Вот уедет отсюда и потом, дома, вволю. Не сейчас.

   Вовремя. Услышала шаги. Кто-то еще собирался выйти в прихожую.

   Лена заметалась. Спешно закрыла шкаф. Ринулась в сторону гостиной, но тут же передумала. Лучше на воздух! Охладить голову, осушить глаза, подумать. Схватилась за ручку, открыла, но выйти не успела.

   - Вновь уходишь по-английски? - насмешливо, лишив возможности вздохнуть. - А как же прощальный поцелуй?

   Она медленно обернулась. Сердце точно молот по наковальне бьет в грудь.

   Он ждет ответа, прислонившись плечом к стене, скрестив руки. Внешне расслаблен, но впечатление обманчиво. Она видит, чувствует.

   Через не могу растянула губы в улыбке.

   - Никуда я не ухожу. Хотела воздухом подышать, - рассчитывала, что прозвучит с вызовом, но голос подвел, дрогнул.

   - В прошлый раз ты, наверное, тоже подышать вышла? – Язвительности в его интонациях прибавилось. - И заблудилась, забыв мне кое-что сообщить, - теперь уже со злостью.

   Он оторвался от стены. Стал приближаться. Обуял страх.

   - Да что тебе от меня нужно?! Подумаешь, один раз перепехнулись и то от скуки! – не понимая, чего рассчитывает добиться. Остановить? Навряд ли это возможно!

   И верно… Миг – он уже рядом. До боли сжимает предплечье, цедит слова.

   - Даже так? От скуки? Занятно… А моего сына ты тоже от скуки растишь? Или есть причина повесомее?

ГЛАВА 10

Раненым зверем Елена металась по комнате, уже не понимая, от чего именно сходит с ума – боли, злости, страха. Все запуталось, перемешалось. Ссора с отцом, несвойственная тому безапелляционность, ни пойми откуда взявшийся Максим, его претензии, собственная ложь – превратились в глобальных размеров снежный ком, стремящийся раздавить ее. А еще эта чертова фобия, неожиданно напомнившая о себе! Лена с детства до дрожи, до жути боялась запертых дверей! Никогда не закрывалась, даже в ванной – помнится, кое у кого эта привычка вызывала беспокойство, но до корня проблемы она добраться не позволила. Быть может зря.

   Постепенно накрывало все сильнее и сильнее. И комната уже не комната – чулан. И окон как будто нет. И злость на отца рассыпалась прахом. Главное чтобы поскорее вернулся. Чтобы распахнул эту чертову дверь. Чтобы выпустил ее!

   Воздуха катастрофически не хватало. Дышать все труднее, во рту сухость. Липкий пот сползает все ниже и ниже, в руках дрожь, в ногах слабость, но остановиться страшно. Если остановится, станет только хуже. Знает точно!

   Постоянное перемещение – ее все. Оно создает иллюзию пространства, свободы. Идти… Идти!

   Господи! Думала давно прошло, переросла, забылось, но нет. Как и прежде перед глазами пелена, звон в ушах, и паника, паника, паника… Выпустите ее отсюда!

   Уже практически не способная передвигаться, находясь на грани обморока, Лена каким-то чудом услышала щелчок отворяемого замка. Окрыленная надеждой в безумном рывке бросилась к двери, но ноги подвели, подкосились, и девушка рухнула на колени, как раз в тот момент, когда ее личную темницу озарил свет.

   - Не закрывай… - с хрипом.

   Она почти не видела того, кто перед ней - влага застилали взор. С трудом сдерживаемая дрожь превратилась в неконтролируемую колотню, и только губы каким-то чудом продолжали шептать:

   - … пожалуйста, не закрывай… пожалуйста…

   Сознание отключилось.

***

Возвращение к действительности было внезапным и ужасающим. Рванулась, но запуталась в крепких, удерживающих объятьях, услышала голос – откуда-то издалека. Чужой и знакомый одновременно.

   - Ш-ш-ш.. сожми руку. Знаешь, что это? Ключ… Он твой. Он в твоих руках. Вот… здесь… Только ты им распоряжаешься… Больше никто… Почувствуй его… Крепче… еще…

   Разум отреагировал, тактильное восприятие подтвердило – прохлада метала, колечко впивается в кожу. Вздрогнула.

   - Ш-ш-ш… Все хорошо. Теперь все хорошо. Ты можешь выйти, слышишь? Ты можешь выйти…

   Выдохнула.

   - Слышу... – но не больше. На большее пока не способна.

   Учащенное сердцебиение стало замедляться, реальность приобретать очертания. Она на полу, пред ней открытая дверь, за дверью коридор, держат только руки. Его руки! И его грудь опора, не позволяющая упасть!

    - Макс… - Она ему верит!

   Навалилась усталость. Тело само собой обмякло, растеклось. Затопила благодарность.

   - Спасибо, - искренне.

   Он крепче сжал ее руку.

   - Не за что. Встаем? Сможешь?

   - Смогу.

   Они переместились на диван-кровать. Ключ по-прежнему зажат в руке, греет, как и распахнутая дверь. Но еще сильнее греет его тепло – такое родное, такое любимое, почти забытое…

   Прижалась плотнее – на миг, на мгновенье… Голова уже включилась, и разбавляет кровь ядом сомнений, но до сердца пока не дошло. Сердце пребывает во власти чувств, и еще есть несколько секунд, пока настоящее не станет явью. Пока реальность вновь не разведет их. Пока он не перестанет смотреть на нее вот так - с теплом, с сочувствием, с… любовью?

   Подобно самоубийце она кинулась в омут. Точно приговоренный к смерти, рванулась в прощальное объятье. Его плечи крепки, тело – камень. Губы теплы и сухи, но под ее напором дрогнули. Он дрогнул! Ответил!

   Голова закружилась, на этот раз от почти забытого удовольствия. Никто, никогда не целовал ее так, как он! Ни с кем более она не чувствовала себя настолько желанной. В груди вновь загрохотало, в ушах зазвенело, но теперь по другой причине – не от страха, - и захотелось раствориться, распасться, исчезнуть в этом моменте, где только он и она, встреча из губ, тел, чувств. Где нет обид, злости, лжи. Где прошлое забыто, будущее неопределенно, а настоящее сводится к прекрасному «сейчас».

   Сводилось…

   Он рывком поднялся. Отошел на пару шагов, прежде чем обернуться и спросить:

   - Жалеть не будешь?

   Лена качнула головой, не отвечая, собираясь с силами.

   Максим понял превратно.

   - Уверена? Ты, вообще, умеешь – сожалеть…

   В его голосе больше нет тепла. Он отрешен, чужд. Лена вскинула взор: на лице ровным счетом ни одной эмоции - маска. Потупилась.

   - Прости…

   Стало зябко, но не от внешнего холода – в комнате тепло, замерзало что-то внутри.

   - За что ты просишь прощения? – все в том же бесстрастном ключе, и от этого только хуже. Уж лучше бы накричал, сделал что-то, как там у выхода, лишь бы не стоял с видом лишенного чувств каменного изваяния. Будто не человек!

   - За все… - Лена обняла себя за плечи.

   - «За все» не прощают. Простить можно конкретное действие конкретному человеку совершенное в отношении другого лица с причинением какого-либо ущерба – материального, морального, физического, - точно лектор перед аудиторией. - Так что именно я должен простить тебе?

   Елена вздрогнула, и, тем не менее, ответила. Скрывать в любом случае бесполезно - сама не скажет, за нее это сделает отец. Расплаты не избежать.

   - Сына.

   Поднялась. Так лучше. Так спокойнее. Хотя о чем это она? Какое спокойствие? Это не про нее – внутри буря, просто сил на выражение эмоций не осталось. Выжата досуха.

   - Понятно…

   Максим отвернулся, но Лена успела заметить проблеск эмоций на его лице. Зацепила. Видимо, не был уверен. Предполагал, а теперь услышал подтверждение.

   С губ сорвался истеричный смешок – ее развели, взяли на понт, вырвали признание. Как глупо! Сдала саму себя.

   Елена отошла к окну, но что такое десять шагов по сравнению с той пропастью, что разверзлась между ними. Ее не преодолеть, не перепрыгнуть. Во всяком случае, она не представляет как. Особенно теперь.

   - Ты знала?

   Она не стала оборачиваться. Зачем? Иногда лучше не видеть.

   - Нет.

   - Врешь? – не обвиняя, спрашивая.

   - Нет.

   - Когда?

   - Спустя две недели.

   - Почему?

   Хороший вопрос. В двух словах на него не ответишь, да и не хочется.

   - Это имеет значение? Ты все равно не поймешь.

   - Самое распространенное из заблуждений. Наипростейший способ оправдать себя.

   Задело. Повернулась лицом.

   - Ты ничего не знаешь… - с оттенком вызова.

   Он усмехнулся.

   - Естественно… Откуда мне знать… Я лишь только пешка в твоих руках, и ее пустили в расход.

   - Чего ты хочешь?

   Узнать позицию Максима она не успела. Зоя, собиравшаяся пройти мимо,