Сказки древнего леса. Яна Черненькая

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ 1 — Серый волк Иван-царевич
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1 — По дороге в сказку
• ГЛАВА 2 — Когда приходишь в гости — здоровайся!
• ГЛАВА 3 — Наталья Премудрая
• ГЛАВА 4 — Серый волк
• ГЛАВА 5 — Лес, грибы и Ванечка
• ГЛАВА 6 — Клад под старой сосной
• ГЛАВА 7 — Берегиня
• ГЛАВА 8 — Лесная дорога
• ГЛАВА 9 — Тоска старого храма
• ГЛАВА 10 — Сказка про Ивана-царевича и Серого волка
• ГЛАВА 11 — Русалок дружный хоровод
• ГЛАВА 12 — «Я назову тебя Ванечкой!»
• ГЛАВА 13 — Лесная дипломатия
• ГЛАВА 14 — Был ребенок — станет рысь
• ГЛАВА 15 — Иван-царевич
• ГЛАВА 16 — Навью станет Явь, а Явью — Навь
• ГЛАВА 17 — Навьи дети
• ГЛАВА 18 — Пустота
• ГЛАВА 19 — Война объявлена
• ГЛАВА 20 — Спасательная операция начинается
• ГЛАВА 21 — Исчезнуть, чтобы остаться
• ГЛАВА 22 — Следствие ведут…
• ГЛАВА 23 — Ванькина тайна
• ГЛАВА 24 — Древо познания
• ГЛАВА 25 — «Имя тебе Василиса — возвращайся в Явь»
• ЭПИЛОГ
• ЧАСТЬ 2 — Прощение Лады
• ГЛАВА 1 — Возвращение
• ГЛАВА 2 — Гусеница и махаон
• ГЛАВА 3 — Сказка о людях, потерявших душу
• ГЛАВА 4 — Ваня бунтует
• ГЛАВА 5 — «Но, слава Богу, есть друзья…»
• ГЛАВА 6 — Димыч из Олеши
• ГЛАВА 7 — Домовой Афанасий
• ГЛАВА 8 — Купальская ночь
• ГЛАВА 9 — Цветок папоротника и приворотное зелье
• ГЛАВА 10 — Домовушка-хозяюшка
• ГЛАВА 11 — Кладбищенский страж
• ГЛАВА 12 — Река Смородина и Калинов мост
• ГЛАВА 13 — Испытание
• ГЛАВА 14 — Ночные приключения
• ГЛАВА 15 — Шкатулка
• ГЛАВА 16 — Ведовская книга
• ГЛАВА 17 — Один доллар для ангела
• ГЛАВА 18 — Два года спустя
• ГЛАВА 19 — Выпускной
• ГЛАВА 20 — Полушка
• ГЛАВА 21 — Предательство
• ГЛАВА 22 — Серый волк
• ГЛАВА 23 — Прощальный дар Нава
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Что происходит, когда заканчивается сказка и начинается жизнь? Царевич женился на красавице, а Серый Волк… Не стал счастливым конец сказочной истории, ведь не волком был серый побратим, а оборотнем. Сыном царя лесного. Не царевич глянулся прекрасной Настеньке, а его тезка Серый Волк. Только не захотел оборотень связывать судьбу со смертной. Отрекся от нее… но забыть не смог. Чтобы избавить сына от тоски и сожалений, Леший взял его светлые воспоминания и вложил их в душу мальчишки, который никогда не сможет повзрослеть. Так и случилось, что с тех пор у лесного владыки стало целых два сына: младший Ваня и старший Иван. Но боги любят шутить над жителями Яви. Придет срок, и появится во владениях Лешего юная девушка, как две капли воды похожая на Настеньку. Только лесных царевичей теперь... двое.

ЧАСТЬ 1 — Серый волк Иван-царевич

Герои книги вымышлены, совпадения с реальными лицами случайны. Надеюсь, те, которые «вымышленные» и которые «случайные» меня простят, ведь в правду все одно никто не верит, а потому можно ее и рассказать, раз уж все равно это выдумка. Прим. автора

ПРОЛОГ

Этот день ничем не отличался от тысяч других. Иван-царевич проверил лес около Дальнего наволока. Обернувшись волком, распугал лесорубов-любителей, которые хотели повалить деревья на продажу. Убрал с десяток капканов. Расчистил кусочек старой вырубки.

   Дом встретил его извечным молчанием, которое нарушало лишь пение птиц за окном и возня белок на крыше. В лесном тереме всегда было пусто, темно и как-то по-особому сиротливо — не важно, находились ли дома отец или Ванька. Иван-царевич привык к этому ощущению пустоты. Смирился с ним, сжился. Спасибо отцу. Лучше пустота, чем бесконечная тоска о том, что ушло без возврата. Интересно, испытывал ли что-то подобное Ваня? Иван-царевич никогда не говорил с ним об этом. Как ни странно, но отношения между «почти братьями» оставляли желать лучшего.

   Лесной царь всегда был занят своими делами — с каждым днем работы прибывало. Люди слишком злоупотребляли рубкой леса, не убирали за собой, стреляли зверье почем зря. Тут не до отдыха, который для лесных духов навроде баловства. Сны посмотреть иной раз хорошо, но вовсе не обязательно.

   Шалопай Ванька в последние годы редко появлялся дома. Добро б еще делами занимался, а так больше ерундой страдал. Ждал «друзей». Так это у него называлось. И не то чтобы в окрестностях детей не было — были, хотя и не так много. Просто у Ваньки, по его словам, «к ним душа не лежала». Он искал «особенных», чтобы «сердце чистое и душа крылатая». Придумал тоже. Однако находились и такие. Появлялись они иногда в вотчине лесного царя. Но все реже. А в последний раз уже приехали издалека на лето погостить. Выросли и пропали. Ни слуха, ни духа. И младший царевич затосковал.

   Вот уже больше двух десятков лет он, с небольшими перерывами, гостил у своей бабки Ярины Горынишны на окраине села Олешь. Удумал. Терем ему не мил, а изба в человеческом поселении — в самый раз. Вроде и не простой смертный, а тянуло его к людям со страшной силой. Несладко, наверное, быть вечным ребенком. Но жизнь в древнем лесу уже давно сладкой не была. Многие сотни лет…

ГЛАВА 1 — По дороге в сказку

— Лиска, вставай, Рассолово! Скоро приедем, смотри-смотри! — Димка нещадно теребил сестру, взобравшись на ступеньку между спальными полками. Он и не думал реагировать на вялые попытки Василисы лягнуть его ногой. — Да смотри же ты, соня — озеро проезжаем!

   Лиса открыла один глаз и хмуро уставилась на непоседливого мальчишку:

   — Сколько времени? — спросила она.

   — Пять утра! — с гордостью ответил Димка и, отвернувшись от сестры, уставился в окно. С затаенным восторгом он смотрел на большое озеро, мимо которого они проезжали. Спать не хотелось абсолютно. Еще бы, в первый раз они с сестрой едут в легендарное Емелево, о котором так много всего рассказывали папа и бабушка. Говорят, будто там до сих пор есть разбойники, зарывающие свои сокровища под развесистыми деревьями.

   Димка тут же проверил, на месте ли подаренный ему отцом древний кусок кожи, на котором указано одно такое место. Подарок, разумеется, был в кармане. Мальчик развернул его и еще раз внимательно рассмотрел. Так… Огромный валун. Сосна с тремя могучими ветвями. Перекрестье дорог. Скелет рядом с деревом. Конечно же, первым делом он найдет зарытые рядом со скелетом сокровища. А Лиска может дрыхнуть сколько угодно.

   Василиса, между тем, уже проснулась — ей тоже было любопытно и интересно, только в пять утра вставать… тяжко это. Впрочем, после того, как она свесилась с честно отвоеванной у брата верхней полки и выглянула в окно, спать расхотелось — за мелькающими у самой железнодорожной колеи полями цветущего иван-чая величественно проплывали темные еловые леса, влажно блестели небольшие придорожные пруды… От всей этой совершенно невозможной красоты Василисе даже плакать захотелось. Она шустро спрыгнула со своей полки и подсела к брату. А тут уже и родители вернулись с чаем.

   Димка и Василиса, непоседливые двойняшки, страстно любили поезда и путешествия. Летом они обычно ездили на море, но в этом году взрослые приняли решение купить дом в деревне, где родилась бабушка. Дети с восторгом восприняли эту идею — они еще никогда до этого не бывали в сельской местности, а рассказы отца создали в их воображении идиллическую картину сказочного мира. Густые леса, полные неведомых чудищ, дикие звери, по ночам подходящие к людскому жилью… В чем-то, наверное, двойняшки были очень наивны для своего возраста. Это и понятно — любимые домашние дети, которые привыкли общаться в основном друг с другом, выросшие в мире отцовских рассказов и сказок.

   Василиса была круглой отличницей, училась игре на фортепьяно, взахлеб читала книги. Димка учебу не любил. Читать терпеть не мог, зато обожал слушать. И при всей своей склонности к озорству и розыгрышам, был очень доверчивым. Василисе ничего не стоило заставить его поверить в любую ее выдумку.

   Вот так и жили они в своем маленьком замкнутом мирке, полном чудес и загадок. Потому так и обрадовались, когда появилась возможность вынести этот мирок за пределы своей квартиры и побывать в настоящих лесах, о которых раньше только мечтали.

   Выпив чай, дети помогли родителям собрать вещи. Лиса спрятала в своей дорожной сумке книжку, которую читала перед сном. На белой обложке красовался мальчик, летящий на драконе, и красными буквами значилось: Урсула ле Гуин «Волшебник Земноморья». Необыкновенная история про мальчика-чародея. Василисе купили книгу вчера на вокзале, и она еще не успела ее дочитать, а потому на впечатления от новых мест накладывались мысли — а что же там будет дальше. Но они ее тревожили очень недолго, потому что поезд уже начал тормозить перед небольшим деревянным вокзалом. Двойняшки так и прильнули к двери вагона, пока еще преграждающей путь к новому чудесному миру. Скоро, уже скоро дверь откроется, и в лицо подует ветер приключений…

   Поезд остановился, сцепки вагонов в последний раз скрипнули, проводница отодвинула детей, мешающих ей открыть дверь… И долгожданный миг настал. В легкие ворвался прохладный, свежий, утренний воздух, пахнущий хвоей, полевым разнотравьем и, одновременно, железной дорогой.

   — Идем на вокзал, нам нужно будет подождать автобус, — сказал отец, надевая на плечи рюкзак. Василиса забрала у него свою сумку с одеждой, то же сделал и Димка. Мать шла налегке.

   До вокзала дойти было всего ничего. Перейти пути, подняться по небольшой лестнице и пройти несколько метров по дорожке. Ветхая дощатая дверь отворилась, и путешественники вошли в святая-святых, вокзал города Галича. Здесь пахло старой древесиной, ранним утром и лесом. От растворенного в воздухе кислорода кружилась голова и, одновременно, хотелось бежать, бежать, бежать, куда глаза глядят. А за спиной словно выросли крылья — туда, вперед, там ждут тайны и загадки, там ждет сказочная страна и иначе быть попросту не может.

   Зал ожидания — ряды кресел. Кассы сбоку. Одно окошко открыто, но желающих купить билет нет — это касса дальнего следования. Люди спят, положив под голову вещи.

   — Теперь вы можете погулять, или же немного поспать, — предложила мама.

   — Погулять! Погулять! — запрыгал Димка.

   — Конечно, погулять! — подхватила Василиса.

   — Хорошо, идите, — разрешил им отец и, порывшись в карманах, достал купюру. — Скоро откроется киоск с мороженым — очень рекомендую.

   — Спасибо! — сказала Лиса и, взяв у отца деньги, спрятала в маленькую дорожную сумочку, висевшую у нее на плече.

   Киоск с мороженым еще не работал, зато открылся соседний с ним газетный киоск. Поднявшись на цыпочки, Лиса увидела марки с лесными животными. Таких в коллекции еще не было.

   — Димка, смотри! Новые марки! — позвала она брата. Тот не заставил себя долго ждать и, отстранив сестру, рассмотрел новинку.

   — Давай купим! — предложил он.

   — Давай! — поддержала его Василиса.

   Купив пополнение к коллекции, дети присели на лавочку в скверике перед вокзалом.

   — Ой, Лиска, смотри, вылитая ты, — засмеялся Димка, показывая пальцем на марку с изображением лисы.

   — Я темнее, — фыркнула Василиса и встряхнула своими длинными, до пояса, золотисто-каштановыми волосами. Солнце, увидев новую игрушку, не упустило свой шанс и щедро рассыпало свои лучи по волосам девочки, словно в насмешку сделав их огненно-рыжими.

   — Зато все остальное — точь-в-точь! — не отставал брат.

   — На себя посмотри! — ответила Лиска и взъерошила Димкины волосы, чуть более темные, чем ее собственные, но все с тем же золотистым отблеском. Солнце в это утро решило оставаться справедливым и, слегка мазнув по коротким взъерошенным вихрам мальчика, раскрасило их все в тот же лисий цвет.

   Дети рассмеялись. Димка дернул сестру за косу, она отмахнулась от него, и еще некоторое время дети гонялись друг за другом по скверику. Они так увлеклись, что даже не заметили, как открылся киоск с мороженым. И только окончательно выдохнувшись, они увидели человека, в руках у которого был вафельный стаканчик. Сообразив, что киоск открыт, дети рванули вверх по лестнице. Мороженое действительно оказалось очень-очень вкусным.

   И если так чудесно выглядело преддверие сказки, то что же будет дальше?

   Когда двойняшки вернулись, родители уже стояли в очереди за билетами на таинственный автобус, называющийся Галич-Муравьище.

   — А почему Муравьище? — тут же поинтересовалась любопытная Василиса. Отец только пожал плечами.

   — Не знаю, село старое очень. Хотя, думается мне, что его могли назвать так из-за того, что в лесах вокруг него было много муравейников. Чем не гипотеза? — предположил он.

   Очередь подошла, билеты купили, а вскоре подошел и автобус — старенький, но все еще крепкий ПАЗик. В него начали погружаться люди — старушки с корзинками, толстые, и не очень тетки, краснолицые дядьки… Василиса даже смутилась — слишком уж мало все они напоминали жителей сказочной страны. По всей вероятности, ее брат подумал то же самое, потому что обвел всех собравшихся людей долгим взглядом и многозначительно приподнял брови. Немного потолкавшись в дверях автобуса, все же удалось занять три сидения — два рядом, одно позади. Димка с Лисой ухитрились разместиться на единственном ближайшем к окну сидении, и тут же чуть не поссорились, выясняя, как будут делить отвоеванное окно. В итоге отец предложил Димке просто взять сестру на колени. Тот хоть и поворчал, что Василиска тяжелая и много ест, но согласился, что это единственный устраивающий всех выход. Наконец, все споры и ссоры были преодолены. Багаж погрузили в ноги. Отец занял освободившееся место, а ПАЗик тронулся, оглушительно гремя и дребезжа на ухабах. Дети прильнули к окну.

   — Смотрите, справа — Шемякина гора! Говорят, будто когда-то князь Галича Дмитрий Шемяка зарыл здесь свой клад, — сказал отец, показывая рукой направление.

   Гора была крутая и высокая. Казалось, что тропинки, ведущие от ее подножья к вершине, располагаются чуть ли не вертикально.

   — А что, там, правда, зарыт клад? — не выдержал Димка.

   — Про то, наверное, один Шемяка и знает, — улыбнулся отец. — Но легенды ходят, что правда, то правда. А еще говорят, будто в озере на дне лежат корабли, груженые несметными сокровищами. Клад, разумеется, охраняет заклятие. Страшное, как водится. Чтоб добыть сокровища, нужно закопать в землю своего сына-первенца. Тогда корабли, груженные драгоценностями, поднимутся со дна озера… По одной легенде Шемяка был охоч до сокровищ и хотел добыть клад такой ценой. Говорят, будто бы корабли даже показались наполовину из воды, но только жена Шемяки прибежала и вытащила сына из ямы. Разумеется, корабли тут же и пропали.

   — Обидно, — шмыгнул носом Димка. — Зато никто не пострадал, — добавил он.

   Между тем автобус выехал из города и покатился по пыльной дороге, все еще окутанной остатками утренней туманной дымки. По обочинам сначала появился густой кустарник, вдалеке показался темный лес. Дети с восторгом смотрели, как мимо них проносятся поля, холмы и маленькие, словно вышедшие из сказок, деревеньки. Покосившиеся домики, сараи, полуразрушенные церквушки, пасущиеся козы и овцы… А на заднем фоне неизменно маячила темная громада леса. Казалось, будто мановением волшебной палочки их автобус перенесся в те времена, когда не было ни телевизоров, ни компьютеров. Даже машин, и тех тоже не существовало. Разве что только вот этот, старый, словно весь этот мир, ПАЗик, всегда колесил по пыльным дорогам, соединяя в единое кольцо прошлое, настоящее и будущее.

***

Ваня сидел на поваленном стволе и играл на дудочке. Ему нравилось играть. Казалось, будто тоска, гнездящаяся в его душе, уходит вместе с веселыми звуками музыки. И становилось легче. Старший царевич, Иван... он многого не понимал. В его душе всегда царили сумрак и спокойствие.

   А Ваня нуждался в друзьях. Сердце, привыкшее любить и дружить, тосковало, когда не было тех, кого можно радовать лесными приключениями, вместе с кем можно стремглав бежать к реке купаться, с кем можно печь картошку по ночам и рассказывать страшные истории. Весна, лето — пора веселья. И когда не с кем его разделить… Это страшно. И больно. И тоскливо. А самому что делать? — Вот только на дудочке играть, обучая птиц новым песням.

   Эта весна опять принесла смятение. Ваня чувствовал, что скоро приедут новые друзья. И несколько лет они проведут вместе с ним. И снова будут веселые дни и ночи. И снова будут те, кому Ваня станет рассказывать старые сказки древнего леса. Друзья царевича вырастут, слушая эти сказки, вдыхая растворенное в воздухе волшебство. И их живые души уже никогда не поглотит пустота. Они всегда будут немножечко иными. Пусть взрослыми, но теми, у кого в душе всегда царит детство.

ГЛАВА 2 — Когда приходишь в гости — здоровайся!

Проехав по городу, автобус свернул со старого шоссе на проселочную дорогу, и лес, до того казавшийся далеким, обступил трассу со всех сторон. Высокие сосны, темные, раскидистые ели странным образом перемежались с белыми клиньями березовых рощ. Порой лес немного отступал от дороги, оставляя место болотинам. Но даже там, в воде, росли деревья — пусть чахлые и не такие высокие.

   Пассажиры автобуса говорили громко и почти скороговоркой, при этом все время окая. Их произношение показалось детям очень странным и оригинальным. Василиса и Димка тут же решили, что, наверное, так и должны говорить все сказочные жители.

   Иногда ПАЗик останавливался, высаживая людей. Не всегда было понятно, куда они направляются — остановка из четырех бетонных плит, лес и тропинка, ведущая куда-то вдаль. Ни домика, ни сарая — ничего. Зачем же люди здесь выходят?

   Василиса задала этот вопрос отцу. Тот улыбнулся и рассказал, что деревни могут находиться в нескольких километрах от остановок, и пассажиры, выйдя из автобуса, еще долго идут пешком.

   Там, где в итоге вышли путешественники, даже остановки не оказалось — только маленькая лавочка, на которой можно сидеть в ожидании своего автобуса.

   Чуть поодаль виднелись два старых дома. Один, ближайший — был очень большим и горбатым, словно от старости у него болела спина.

   — Вот и наш дом, — сказал отец, указывая на горбатое строение.

   — А почему он такой… странный? — спросила Василиса.

   — Фундамент проседает, — ответила ей мама. — Вот одна часть и сгорбилась.

   — Надо будет его поднять, но, боюсь, дерево не выдержит, — вздохнул отец. — Больно старое тут все. Пусть уж так пока будет.

   — Ерунда — по-моему, он замечательный! — тут же заявила Василиса, которой внезапно стало жалко постаревший дом. Ей показалось, что здание все слышит и даже может обидеться на них.

   — Главное — он большой! — поддержал сестру Димка.

   Дети наперегонки добежали до калитки и, войдя в нее, осторожно постучали в окно. В доме еще с весны жили их любимые прабабушка, бабушка и дедушка. Старики с нетерпением ждали внуков и уже давно не спали. Серая дощатая дверь скрипнула, и на пороге показалась бабушка. Она обняла детей и тут же запричитала:

   — Димочка, Лиса, заходите в дом быстрее, поди все ноги уже в траве промочили…

   Ребята зашли внутрь, а следом зашли и родители. В коридоре их встретили прабабушка и дедушка.

   — Ступайте в дом, ангелы мои, — пригласила гостей прабабушка Маша. Слово «ангелы» она произносила по-особенному. В ее исполнении оно звучало как «анделы». Не удивительно, ведь прабабушка Маша всю жизнь прожила здесь, в этих краях, и лишь преодолев восьмой десяток лет, перебралась поближе к дочке, внукам и правнукам.

   В доме путешественников ждало особое блюдо: прабабушкины оладьи и бабушкины пирожки с картошкой. Василиса и Димка, увидев все это, пришли в неописуемый восторг. Решительно день уже удался — а ведь еще даже утро не закончилось. Выпив чай, дети побежали исследовать дом. Все здесь было им непривычно. Дом состоял из двух разделенных коридором половин. Одна — жилая. В ней находилась большая русская печка, кухня и три комнаты. Другая — нежилая. Внизу нежилой половины располагался так называемый хлев — раньше здесь держали коров, овец, коз и кур. Теперь же дедушка поместил здесь свой верстак, где мастерил всякую всячину. Длинный стол был усыпан разными инструментами, а в жестяных банках ждали своего часа винтики, гвозди, шурупы и гайки всевозможных размеров. Чуть в стороне стоял садовый инвентарь — лопаты, грабли, вилы и даже косы.

   Над хлевом вторым этажом располагался повить — огромное усыпанное сеном пространство. Там же, на повите, находилась маленькая горенка. Димка углядел ее первым и шмыгнул в дверку. Вскоре оттуда донесся его крик: «Чур, я буду тут спать!». Василиса забежала в комнатку и поняла, что спать здесь будет она и только она. Но спорить с братом прямо сейчас девочка благоразумно не стала, ведь главное — не тот, кто первым закричал «Чур, мое!», а тот, кто первым сообщил об этом родителям. Димка зачастую забывал об этом правиле.

   Василиса прошла по сену в сторону огромных ворот, закрытых с помощью массивной перекладины.

   — Дим, смотри, как думаешь, зачем нужны ворота на втором этаже? — спросила она.

   — Может быть, раньше здесь был еще один выход? — предположил мальчишка, пытаясь вытащить перекладину из пазов. Лиса помогла ему, и вдвоем им удалось освободить двери. Димка толкнул одну створку и она, заскрипев, открылась. Солнечный свет ударил в глаза. Дети зажмурились. Перед ними простиралась страна чудес. Там, впереди, начинался усыпанный цветами луг, а еще дальше — лес, разумеется, волшебный и зачарованный — а как иначе? И маленький огородик, и крохотный пруд, заросший осокой и камышом.

   Близняшки спрыгнули в траву, и направились через луг к лесу. Лиса увидела крупные ярко-желтые бутоны незнакомых полевых цветов и хотела сорвать один, но в последний момент остановилась. Ей показалось, будто кто-то укоризненно на нее посмотрел. Ощущение чужого взгляда сделалось столь явным, что Василиса испуганно отдернула руку и оглянулась. Кроме Димки рядом с ней никого не было и все же… Все же она откуда-то знала, что кто-то на нее смотрит, и этот кто-то очень не хочет, чтобы она рвала цветок.

   — Как же тут здорово! — воскликнула она. Димка невольно залюбовался сестрой. В этот момент она была похожа на ожившего солнечного зайчика — такая же сверкающая, яркая и задорная. Глядя на Василису, рассмеялся и Димка — просто так. Просто потому, что хорошо и привольно. Потому что солнце ласково греет землю. Потому что лес невдалеке приветливо шумит и зовет под сень своих деревьев. Потому что каникулы и не нужно в школу. Потому что впереди еще много приключений.

   Дети дошли до конца луга и выбрались на дорогу. Отец предупреждал их о том, что лес в этих краях очень густой и просил временно отложить самостоятельные прогулки. Но как можно устоять, когда деревья — вот они, два шага и ты уже стоишь под их кронами?

   — Давай заглянем туда, хоть на чуточку? — предложил Димка, авантюрный характер которого часто втягивал его с сестрой в разные неприятности. Хотя, чего скрывать, Василиса тоже была весьма любопытной девочкой, а потому не слишком-то препятствовала брату в его проказах.

   Дети спустились по откосу, пробрались через кусты малины у обочины, по кочкам миновали небольшое болотце — похоже, не так давно здесь прошли дожди — и оказались в лесном царстве. Под ногами захрустели ветки. Птицы приветствовали гостей веселым щебетом. Лиса склонилась над крохотным кустиком земляники:

   — Смотри, какая красивая! — сказала она брату, слегка касаясь кончиками пальцев маленьких белых лепестков. В чашечке цветка ослепительным бриллиантом блеснула капля воды.

   — Роса еще не высохла, — заметил Димка. — Я себя здесь как-то странно чувствую. Столько всего случилось, а еще и полдень не наступил.

   — Да уж, в это время мы с тобой только просыпаемся, — засмеялась Лиса. Она уверенно пошла дальше, брат последовал за ней. Вскоре дети вышли на небольшую полянку. На ней росли папоротники — огромные, разлапистые, невообразимо красивые. Василиса пришла в полный восторг.

   — Смотри, какие красавцы! — прошептала она, осторожно дотрагиваясь до дрожащих зеленых веток. — Настоящий папоротник… Слушай, через полмесяца будет праздник Ивана Купалы, надо будет убежать и ночью прийти сюда — вдруг найдем жар-цвет? — предложила Василиса. Димка задумался.

   — Ты про цветок папоротника? — уточнил он у сестры. Та кивнула в ответ. — А ты не боишься? — удивленно спросил Димка. — Ночью же в лесу страшно и ничего не видно. Не помнишь, что ли, что нам папа рассказывал?

   — Помню. Но я темноты не боюсь, — отважно заявила Лиска и подобрала с земли палку. — А ты боишься? — спросила она с вызовом.

   — Не боюсь, — тут же ответил Димка, хотя идея ему не нравилась. Он сестре никогда не признавался, но темнота его пугала. Тем более, если еще и в лесу ночью… Страшно. Но Василиске об этом рассказать нельзя — засмеет. Внезапно внимание мальчика привлек яркий листочек желтого цвета. Очень заметный. Димка подошел к нему и глазам своим не поверил — перед ним был не упавший с дерева лист, а маленький аккуратный грибок — лисичка. Он их до сих пор видел их только на картинках.

   — Лиса, иди быстрее сюда, тут такое… — позвал он. Сестра сразу же прибежала.

   — Как ты думаешь, а можно ее сорвать? — спросил Димка, вдоволь налюбовавшись. Папа говорил, они вкусные, если пожарить.

   — Кто ж тебе запретит? — фыркнула Василиса, хотя уже поняла, что брат не случайно спросил ее об этом.

   Димка протянул руку к грибочку и осторожно сорвал его.

   — И точно, никто не запретит, — выдохнул он с видимым облегчением.

   — Ой, смотри, еще лисички! — Лиса увидела неподалеку еще несколько рыжих шляпок и устремилась к ним. — Сколько же их?!

   Одна лисичка, другая, третья… Потихоньку добыча перестала умещаться в руки. Димка снял майку, завязал ее горлышко и рукава, после чего они начали складывать свои находки в импровизированный мешок. Комары тут же облепили мальчишку, он ругался, отмахивался, но ему и в голову не приходило повернуть домой и взять корзинку. Увлеченные собиранием и выглядыванием лисичек дети спохватились очень нескоро и к ужасу своему поняли, что не знают, в какой стороне находится дом.

   — Я сейчас на дерево залезу и посмотрю, — предложила Василиса.

   — Я сам, — возразил ей Димка и начал выбирать дерево. Он долго приглядывался к лесным великанам, но так ничего подходящего не нашел. У сосен слишком толстые стволы, а ветки — высоко над землей. С березами дела обстояли точно так же. Ели, наоборот, ветки свои держали у самой земли, но их лапы были очень хрупки и, казалось, ни одна из них не выдержит веса мальчика. Дима начал нервничать. Заметив его беспокойство, Василиса положила руку на плечо брату.

   — Подожди, сейчас я попробую залезть вон на ту елку! — предложила она, показывая на высокое разлапистое дерево.

   — Упадешь! — испуганно воскликнул Димка, когда Лиса начала свой подъем.

   Василиса не упала. Пользуясь тем, что она меньше ростом и значительно легче брата, девочка забралась довольно высоко, правда, при этом сильно ободрала руки о шершавую еловую кору. Но куда она ни смотрела, повсюду видны были только макушки ближайших деревьев. Пришлось спускаться.

   — Куда ни глянь — везде лес, — уныло сказала Лиска. — Что будем делать?

   Димка почувствовал, что ему становится страшно. Но промолчал. Негоже рассказывать сестре про свою трусость. Особенно сейчас.

   — Скоро нас хватятся и пойдут искать, — предположил он. — Будут кричать, мы услышим. Не так уж далеко ушли.

   — Только никто не знает, куда мы направились. Тут же лес повсюду. А вдруг мы ушли в противоположную сторону, и они начнут поиски оттуда? Да и достанется нам… Ох, достанется… — сокрушенно сказала Василиса. — Слушай… Ты только не смейся, — добавила она после длинной паузы и почему-то шепотом. — Тебе не кажется, что на нас все время кто-то смотрит?

   Димка долго смотрел на нее, потом подошел и шепнул на ухо:

   — Постоянно это чувствую, но думал, просто мерещится. Боюсь я немного, вот и придумываю… — он виновато развел руками.

   — Слушай, я читала одну штуку… Может, дело в этом. Мы, когда пришли, с царем лесным, с лешим, не поздоровались, — Может он на нас и обиделся? Вон, грибы-то собрали, а ни «Спасибо», ни «Здравствуй» не сказали, — смущенно пояснила Василиса.

   — Да ладно тебе, все это детские сказки — леших не бывает! — заявил Димка, правда, голос его звучал совсем неуверенно.

   — Но с нас же не убудет, если мы извинимся, и попросим вывести на дорогу? — предложила Лиса. — Все равно больше ничего не остается. Если мы не вернемся к обеду, родители нас хватятся… И ой-ой…

   — Давай, попробуем, — понуро согласился с сестрой Димка. — А что делать-то надо?

   — Не знаю, — пожала плечами Василиса. — Давай, как будто мы с человеком разговариваем. И, кстати, я пирожок прихватила на всякий случай… В общем, повторяй за мной.

   Девочка прокашлялась и звонко сказала:

   — Дедушка леший! Прости нас, пожалуйста! — Димка повторял ее слова вполголоса. Ему было как-то дико просить прощения незнамо у кого — у какой-то сказочной личности, которую он даже не видит. Нет, он, конечно, верил в чудеса. Но одно дело верить, что они где-то есть, а другое — пытаться с этим незримым чудом разговаривать. Тем более, кто знает — есть это чудо, или его и вовсе не существует. Может они сейчас, как два дурака, перед кем-то извиняются, а никого вокруг и нет.

   — Мы не хотели быть невежливыми, — продолжала Василиса. Голос ее звучал вполне искренне, словно она и впрямь верила в то, что говорит с лешим. — Просто в первый раз пришли в лес и еще не знали, как нужно себя вести. Честное слово, мы больше не будем. Выведи нас, дедушка леший, к нашему дому, пожалуйста! А еще… еще спасибо за подарок! — Лиса показала на собранные ими грибы. — Ты очень добрый и щедрый! Позволь, и я отблагодарю тебя. Вот тебе, дедушка леший, вкусный пирожок, его наша бабушка приготовила.

   Последние слова Димка за ней не повторял. Прощения попросил — и будет.

   Василиса неловко поклонилась лесу и положила пирожок на поросший мхом пенек. Потопталась немного, словно к чему-то прислушиваясь, и растерянно посмотрела на брата.

   — Пойдем, что ли? — предложила она.

   — Куда? — спросил ее Димка.

   — Все равно. Если дедушка леший нас услышал, мы выйдем из леса, куда бы ни шли. А если нет — то какая разница? Хуже не будет.

   Димка поднял майку с собранными грибами и побрел за сестрой. Они шли в молчании некоторое время. Внезапно Лиса остановилась:

   — Прислушайся, — сказала она. — Слышишь? Машина!

   Девочка еще немного постояла, пытаясь определить направление звука. Димка даже дышать боялся. Звук-то он слышал, но определить, откуда он доносится, не получалось. Казалось, будто машина едет одновременно отовсюду.

   — Точно, дорога там! — обрадовано воскликнула Василиса, указывая рукой туда, откуда, как ей казалось, звук был более четким и громким. — Это совсем рядом! Бежим!

   Димка припустил вслед за сестрой. Вскоре деревья расступились. Впереди показалась дорога. Но прежде чем выйти из леса, дети, как по команде, обернулись к деревьям и дружно сказали:

   — Спасибо, дедушка леший!

***

— Приехали! Приехали! Дети приехали! — загалдели сороки. Ваня поднял голову. — В Емелево приехали новые дети! — лицо младшего царевича озарила улыбка.

   — Дети? Их много? — спросил он у лесных сплетниц.

   — Двое. Мальчик и девочка.

   — А сколько им лет?

   — Они как царевич… Такие же, как царевич! — засуетились сороки, радуясь, что Ваня обратил на них внимание.

   Белка кинула шишку с высокой сосны.

   — А у девочки волосы цветом почти как мой хвост! — важно сообщила она. — И у мальчика тоже.

   — Они живут в горбатом доме у самой дороги, — тут же загалдели сороки, спеша переключить внимание на себя. — Только что приехали. Их семья купила дом. У самой дороги!

   Ваня радостно улыбнулся. Наконец-то. Он чувствовал, что это скоро случится. Но одно дело — чувствовать, другое — знать, что свершилось. Однако сначала нужно было закончить с делами. Ваня торопливо очистил небольшую полянку от поваленных недавно деревьев, убрал несколько совсем уж гнилых коряг. Сегодня у него было слишком хорошее настроение, поэтому приходилось особенно тщательно себя контролировать, чтобы невзначай вместе с гнильем и мусором не уничтожить новую поросль. Энергия била в нем ключом.

   Закончив с заданием отца, он уже хотел идти в Емелево знакомиться, но прилетела очередная сорока и, потрясая хвостом, сообщила:

   — А дети в лесу заблудились! Пошли гулять и заблудились! Нашли лисички и заблудились! Глупые дети! Совсем глупые!

   — Отведешь меня к ним? Посмотреть хочу, — попросил царевич.

   — Конечно, царевич, отведу!

   Ребята ухитрились заблудиться у самой дороги. Вот уж точно, как говорится, в трех соснах. Наверное, сбил с толку бурелом у трассы, который ни царевичи, ни царь лесной не убирали из принципа — чем сложнее людям пройти в лес, тем спокойней его обитателям. Мальчик и девочка, как и рассказали сороки. Ваня смотрел за ними из-за дерева и улыбался. Вот только когда девочка повернулась в его сторону, улыбка исчезла с лица царевича, сменившись смертельной бледностью. Она смотрела почти на него. Похоже, почувствовала взгляд.

   Царевич юркнул за дерево, прислонился затылком к шершавому стволу и закрыл глаза. По виску скользнула капля пота. Вздохнув несколько раз, чтобы успокоиться, Ваня еще раз выглянул из своего укрытия. Он не боялся, что его заметят — морок наводить — детское развлечение.

   Тем временем ребята надумали задабривать лешего. Ну, в каком-то смысле они правильно сделали. Ваня в другое время, может быть, поводил их по лесу, диковинки показал, прежде чем вывести. Но сейчас ему стало совсем не до шуток. Эта девочка… Она оказалась так похожа на… Царевич даже в мыслях боялся произнести это имя. А если Иван узнает?.. Хотя… Что значит «если»? Узнает непременно.

   Не желая тратить время понапрасну, Ваня торопливо приказал лесу вывести детей на дорогу. Ему нужно было крепко подумать над тем, что делать дальше.

ГЛАВА 3 — Наталья Премудрая

Они успели почти вовремя. Приближался час обедать. Родители начали волноваться, так как просили детей надолго не уходить. Василиса и Димка ворвались в дом как два маленьких вихря. Оба взволнованные, но счастливые. Высыпали на стол собранные грибы.

   — Вот это погуляли! — всплеснула руками бабушка.

   — Не выдержали все-таки? — насмешливо спросил отец. — Впрочем, я б, наверное, не понял, если бы вы устояли перед таким искушением. Скоро будут у вас прогулки по лесам. Вечером к нам придет дядя Леша. Это мой друг — он охотник и живет через дом от нас. Вон там, — он указал рукой вглубь деревеньки.

   Несмотря на то, что с дороги виднелись только два дома, на деле в Емелево их было шесть — четыре жилых и два разрушенных. Дом дяди Леши находился на самом краю деревни. Почти на границе с лесом. Вдали от дороги.

   — А почему он сейчас не придет? Или мы можем сами к нему сходить, — спросил Димка.

   — Во-первых, его сейчас нет дома — он ушел в лес. Во-вторых, после обеда пойдем в Олешь — это село примерно в трех километрах от нас. Как вы, должно быть, уже заметили, в Емелево магазинов нет и хлеб купить негде. Сегодня я схожу с вами, а в дальнейшем, когда мы с мамой уедем, вы будете бегать туда самостоятельно — за хлебом и молоком. А еще полагаю, что для тебя Василиса, в Олеши будет еще один приятный сюрприз.

   — Какой? — тут же поинтересовалась Лиска.

   — Там увидишь, — загадочно пообещал отец.

   Увидев выставленные на стол яства, Василиса подумала, что даже несмотря на скорый отъезд родителей (что поделать — у них работа!), лето обещает быть замечательным. Яичница с жареным луком и щавелем, оставшиеся после завтрака прабабушкины оладьи и бабушкины пирожки с картошкой, которых та наготовила целую кастрюлю, подняли девочке настроение. В конце концов, когда еще можно будет поесть столько всяких вкусностей?

   Судя по тому, как старательно Димка уничтожал пирожки, он придерживался такой же точки зрения.

   Закончив трапезничать, дети выжидательно посмотрели на отца. Тот кивнул в сторону выхода:

   — Собирайтесь, сейчас пойдем.

   Двойняшки не заставили себя ждать. Невзирая на только что завершившийся праздник обжорства, они весьма проворно надели кроссовки и выбежали во двор. Отец вышел следом — в руках он держал трехлитровый бидон, а из кармана его джинсов выглядывал полиэтиленовый пакет.

   — Куда побежали? Молоко-то нести не в чем. Держи. Доверяю тебе, — с этими словами Димке вручили бидон, который мальчик тут же схватил и начал им размахивать. Эмалированная крышка громко звякала.

   — Попробуй только меня задень! — предупредила его Василиса.

   — Нужна ты мне. Бидон об тебя еще покалечу, — отмахнулся от нее Димка, не прерывая своего занятия. Отец улыбался, глядя на них, но не вмешивался. Они вышли из деревни и направились по дороге в сторону того самого Муравьища, куда следовал утренний автобус. Буквально через две сотни метров дорога нырнула в лес. Высокие деревья закрыли путников от жаркого солнца. Разбитая грунтовка сделала крутой поворот, и Димка увидел то самое дерево, которое было изображено на его карте.

   — Пап, это же оно, оно самое, дерево, под которым зарыт клад! — закричал мальчик, указывая на старую сосну с тремя мощными ветвями.

   Отец вгляделся в дерево.

   — Да, похоже, во всяком случае, — ответил он. Только я перекрестья дорог не вижу. Где оно?

   — Может, это раньше здесь был перекресток, а сейчас одна дорога заросла — вот и нет больше этой приметы, — отмахнулся мальчик.

   — А скелет? — лукаво поинтересовался отец.

   — Так кто ж скелеты оставляет вдоль дороги? — резонно заметил мальчишка. — Наверняка его давно уже закопали. Да это все так, ерунда, главное — дерево нашли.

   — И когда мы будем откапывать твои сокровища? — тут же заинтересовалась Василиса.

   — Ночью, конечно же, — презрительно фыркнул Димка. — Зачем нам нужны лишние свидетели?

   — Сегодня?

   — Нет, сегодня вечером вы ляжете спать пораньше, — перебил их отец. — Здесь в воздухе кислорода намного больше, чем в городе, и эту неделю вам лучше не переутомляться — привыкайте к климату.

   Василиса для виду скуксилась, но в душе не слишком огорчилась. Она-то прекрасно знала, чем займется этой ночью — две трети «Волшебника Земноморья» все еще не были прочитаны. Жаль только потом читать будет нечего. В отличие от сестры Димка приуныл не на шутку.

   — Надеюсь, его никто за это время не откопает, — пробурчал он, и пнул подвернувшийся под ноги камень.

   — Столько лет не нашли, думаешь, сегодня перед твоим носом утащат? А ты азартен, Парамоша, — засмеялся отец.

   Некоторое время они молча шли по дороге. Димка сердился, а отец с Василисой наслаждались окружающими красотами и демонстративно игнорировали его насупленный вид. Все те же сосны, те же ели, березы и осины, но это не приедается, не надоедает, не становится скучным. И воздух… Чистый-чистый лесной воздух… И жужжание немногочисленной мошкары. Иногда, правда, на шею или неприкрытые одеждой руки садились слепыши, с виду напоминавшие мух, но только намного более надоедливые и кусачие. Это несколько портило удовольствие, но, в целом, все равно места были дивные.

   Примерно через час лес расступился, и впереди показались небольшие деревянные и кирпичные домики, полуразрушенная колокольня заброшенной церкви и большая водонапорная башня. Немного в стороне от села, по другую сторону дороги, тянулись здания фермы, рядом с которыми на специально огороженном участке паслись коровы.

   Отец свернул на одну из улочек, и почти сразу ребята увидели перед собой огромный обветшалый красный ангар. Над входом в него висела потускневшая от времени вывеска «Магазин». Дверь была гостеприимно открыта. Отец сделал приглашающий жест рукой, и дети зашли внутрь. На потолке, прикрепленная к допотопному вентилятору, медленно вращалась липкая лента с прилипшими к ней мухами. Темно-бурая полоска и ее несчастные узники лениво колебались под легкими дуновениями сквозняка.

   Три деревянные стойки вдоль стен. На полках с одной стороны — весьма скромный ассортимент круп, печенье, консервы, хлеб и газированная вода. С другой — вешалка с сомнительного вида одеждой. С третьей стороны находились промышленные товары: акварельные краски, кисточки, пальчиковые батарейки, лампочки, клей и неожиданные для этого времени года новогодние хлопушки и карнавальные маски.

   Увидев хлопушки с сюрпризами, Димка тут же разразился проникновенной речью, смысл которой сводился к тому, что ему просто позарез необходима вся эта пиротехника общим числом не менее десятка единиц. Разумеется, выпросил, папа вообще почти ни в чем не мог отказывать детям, чем те беззастенчиво пользовались. Лиса в свою очередь выразила настойчивое желание приобрести краски с кисточкой и альбом под предлогом, что собирается заняться рисованием. Здесь же, в магазине, были приобретены три буханки хлеба — следующий завоз ожидался только через три дня — и килограмм песочного печенья с джемом.

   Выйдя из магазина, они прошли дальше по улице мимо церкви. Димка тут же сделал себе заметку на память — слазить в заброшенные помещения храма и посмотреть... Просто посмотреть, вдруг что-то интересное обнаружится, мало ли? Сразу за полуразрушенным зданием стоял старинный дом из красного кирпича. Отец повел детей внутрь. За массивной дверью скрывалась узенькая скрипучая лестница на второй этаж, а вот на втором этаже… Василиса просияла — на втором этаже располагалась небольшая, но очень ухоженная и уютная библиотека. Это было тем более неожиданно, что пока шли по селу, Василиса и Димка увидели только один прилично выглядевший домик с красивым ажурным забором и веселыми рисунками на стенах. Остальные строения находились в разной степени запущенности и заброшенности. Словом, аккуратная, ухоженная и, по всей видимости, весьма недурная библиотека оказалась приятной неожиданностью, во всяком случае, для Лисы. Димка же, наоборот, слегка пригорюнился — он-то чтение не слишком жаловал, а когда сестра обнаруживала интересные книги, ему приходилось скучать в одиночестве. Василиску-то от книг и на аркане не оттащить.

   За столом с картотекой библиотекаря не оказалось, но вскоре из-за стеллажей плавной походкой вышла, или даже выплыла, настоящая русская красавица. Такая, какими их в книгах изображают — отнюдь не худенькая, но необычайно красивая. Русые вьющиеся локоны, улыбчивое румяное лицо, огромные голубые глаза. Василиса даже ахнула от восхищения. Ей-то, худенькому и невзрачному заморышу, даже во сне не мечталось о такой красоте. Сбоку от входа висело зеркало в полный рост. Девочка глянула туда краем глаза и тоскливо вздохнула — худенькая, невысокая, угловатая. Светло-зеленые глаза, тонкие губы, острый любопытный носик. Черты лица чем-то напоминают маленького лисенка. Да и улыбка… Василиса грустно вздохнула, рассматривая свое отражение. Немного выдающиеся вперед, чуть более острые, чем обычно полагается, глазные зубы, усиливали сходство с лисой. Если добавить к портрету еще и вечно распущенные золотисто-каштановые волосы, то получится типичный маленький лисенок в человеческом обличье. Только хвоста не хватает и острых лисьих ушей.

   — Здравствуйте! — поздоровался отец, красавица учтиво поздоровалась в ответ. — Я хотел бы записать к вам свою дочь. Мы ее оставляем на лето здесь. Она очень любит читать. Надеюсь, вы разрешите ей брать здесь книги?

   — Разумеется, — еще больше просияла девушка. — У вас с собой паспорт есть?

   — Да, — извлеченный из кармана документ перекочевал к ней в руки.

   Красавица величаво прошествовала к своему столу, вытащила из ящика чистую карточку, переписала все необходимые данные и вернула паспорт обратно.

   — Вот и все, теперь можно выбирать книги. Как тебя зовут? — спросила девушка Лису.

   — Василиса, — робко ответила девочка.

   — А меня — Наташа, — прозвучало ей в ответ. — Очень приятно с тобой познакомиться.

   Лиса очень быстро осмелела. Ей достаточно было просто пройтись мимо нескольких полок с книгами, как растерянность и смущение сменились охотничьим азартом. Библиотека оказалась пусть и небольшая, но очень хорошо подобранная. Биология, история, география, очерки о путешествиях, фантастика и приключения… Чего там только не обнаружилось. Василиса спохватилась только тогда, когда отобрала уже около семи книг. Она выглянула из-за стеллажей и спросила:

   — А сколько книг можно взять?

   — Сколько унесешь, — прозвучал обнадеживающий ответ. — Вообще-то по правилам не больше пяти, но ко мне так редко приходят увлеченные ребята, что для них я всегда готова сделать исключение.

   Лиса опять погрузилась в изучение ассортимента — там действительно было от чего потерять голову. Пришлось бить себя по рукам, чтоб не набрать больше десяти книжек — ведь их еще домой придется тащить.

   Тем временем Наташа о чем-то спрашивала Димку. Василиса, когда закончила выбирать себе литературу, вышла из-за стеллажей и ахнула — ее брат в руках держал целых три книги. Для него это было просто неслыханное чудо. Летом он вообще не признавал чтение в качестве способа времяпровождения.

   Наташа быстро записала все выбранные ребятами книжки в карточку. Они попрощались и пообещали через неделю или две опять сюда зайти.

   Выйдя из библиотеки, Василиса спросила у брата:

   — Как это ты дошел до жизни такой?

   — Какой? — не понял он.

   — Она про то, что ты взял в библиотеке книги, — пояснил ему отец.

   — Так это же интересно: рассказы про Шерлока Холмса, «Хроники капитана Блада» и «Тайны знаменитых пиратов», — обиженно произнес Димка.

   По дороге за молоком, они немного отстали от отца, и мальчик шепнул сестре:

   — Мне кажется, Наташа — не простая девушка!

   — Мне тоже, — ответила Василиса. — Наташа у нас не простая, а Премудрая!

   Димка с готовностью закивал, соглашаясь с ее вердиктом.

   Сметану и молоко, как выяснилось, нужно было брать на самой окраине села, которая ранее являлась самостоятельной деревенькой под названием Селиваново. Теперь от нее остался только один дом, в котором жил бывший местный егерь со своей женой. Дядя Паша и тетя Надя, как их представил отец.

   Встречать гостей выбежала крупная лайка. Она была настроена весьма дружелюбно. Даже Лиса, которая всю жизнь боялась собак, отважилась погладить ее по загривку. Папа постучал в дверь и на пороге показался крепкий пожилой мужчина. Увидев гостей, хозяин дома замешкался на мгновение, а потом заулыбался и спросил:

   — Николай?..

   Отец кивнул. Мужчины обнялись.

   — Совсем большой стал, — сказал дядя Паша. — А это твои? — он кивнул на Димку с Василисой.

   — Мои, — с гордостью в голосе подтвердил отец.

   — Надо же, как время летит, — бывший егерь обернулся в сторону дома и крикнул. — Надя, выходи, тут Коля из Емелева со своими ребятами приехал! Встречай гостей!

   Буквально через несколько минут прибежала тетя Надя. Увидела, кто пришел, прослезилась, обняла отца, которого знала еще ребенком, заохала, увидев какие взрослые у него дети. Потом они все вместе вошли в дом. Хозяева усадили гостей за крепкий деревянный стол. Как по велению волшебной палочки буквально за несколько минут его поверхность оказалась уставлена яствами.

   Дядя Паша сидел во главе стола и рассказывал про жизнь общих знакомых. Хотя вообще-то правильней было бы сказать, что он все больше рассказывал о том, как не стало почти всех их общих знакомых: этот утонул, этот спился и замерз в лесу, этого разорвали кабаны, этого убили собутыльники, а этот повесился… Василиса и Димка недоумевали — как так может быть? В сказочной стране все жители, судя по словам дяди Паши, только пьют и воруют. Такого же быть не может! Еще хорошо, что спустя некоторое время, тема разговоров переместилась на лес. Но и здесь ничего особенно приятного все равно не сказали. Скорее уж, наоборот, новости были тревожными — на людей нападали звери, падали подрубленные деревья, а порой кто-то вовсе исчезал без следа.

   — Неладно в лесу, — говорил дядя Паша. — Зверье лютует. Правда, повывели его в последнее время — из города приезжает начальство — охотится. Только теперь и они начали остерегается: один вот собрался на медведя, да так и не вернулся — ружье дало осечку, а мишка не растерялся… Завалить-то косолапого, завалили, но мужика уже не спасли — задавил его зверь. Опять же, лес рубят — как без этого? — и тоже мрут, как мухи: то деревом придавит, то на кабанов нарвутся, то рысь кого задерет. Чертовщина опять же… говорят, будто блуждающие огоньки на болотинах появились… Ты поостерегись детишек-то пускать одних гулять. Не тот нынче лес, что был двадцать лет назад, не тот…

   Объяснить что-либо дядя Паша затруднялся, равно как и сказать, почему он не считает несчастные случаи случайными. Тем не менее, он несколько раз повторил, чтоб дети не вздумали куда-либо ходить в одиночку.

   Вышли от дяди Паши уже к вечеру. Димка тащил бидон с молоком, а папа — книги и покупки. Василиса шла налегке. Тетя Надя наотрез отказалась брать с них деньги да еще и творог со сметаной вручила, мол, в другой раз заплатите, а сейчас это подарок.

   Без особых приключений еще до темноты они вернулись в деревню. Как раз вовремя — гости только начали собираться.

***

Сороки во все стороны разнесли весть о том, что к Ване приехали друзья. Услышал ее и старший царевич. Посмотреть на новые игрушки «брата» было любопытно, но… дела, дела. Решил отложить на следующий день, благо, раз приехали, то вряд ли в ближайшее время уедут.

   Ночью не спалось. Снились тревожные сны. Предчувствие скорых перемен витало в воздухе. Иван встал. Походил по комнате. Поднялся на чердак. Подошел к старому сундуку. Постоял немного рядом с ним, но открывать не стал. Спустился вниз. Через недолгое время из окна терема выпрыгнул огромный серый волк.

ГЛАВА 4 — Серый волк

Бабушки и мама расстарались — наготовили много вкусностей.

   Первой пришла тетя Тоня из соседнего дома. Худенькая, подвижная старушка. Она душевно со всеми поздоровалась и, пройдя в зал, выставила на стол большую банку с маринованными грибами — подарок хозяевам. Емелевские жительницы славились своим умением делать разносолы. Что и неудивительно — ведь они всю жизнь здесь живут, каждый год делают заготовки на зиму.

   У тети Тони был все тот же костромской говорок, и понять ее иногда оказывалось сложно — слишком уж быстро она говорила. Как стало ясно из дальнейших разговоров, бабушка знала ее с самого детства — семьи дружили домами.

   Следующими пришли тетя Нина и ее сын, дядя Леша. Последний был папиным другом. Тетя Нина принесла огромный пирог с черникой и земляникой. Димка облизнулся — он очень любил сладкое.

   Дядя Леша с первого же взгляда понравился детям — крупный мужчина с бородой, внешне похожий на мультяшного капитана Врунгеля. Да он и сам оказался капитаном дальнего плавания. Только в отставке. Голос дяди Леши звучал громко, уверенно.

   Он поздоровался с Димкой за руку, по-мужски. Поцеловал протянутую ему для рукопожатия ладошку Василисы, заявив в рифму:

   — Дамам руки пожимают только хамы!

   Лиса покраснела от смущения.

   За столом царила весьма непринужденная атмосфера. Взрослые обменивались последними новостями, рассказывали про общих знакомых. Постепенно разговор свернул и на странности, которые творятся в лесу. Дядя Леша к словам бывшего егеря отнесся скептически:

   — Руки надо иметь нормальные, тогда и деревья на голову падать не будут. Пить надо меньше — и, глядишь, в лесах перестанут плутать. Что до зверя, то тут тоже знать нужно где ходишь и что делаешь. Местные же пойдут в малинник, лес не слушают, знай, туда-сюда шмыгают. Вот на мишек-то и нарываются. Зверя тоже понять можно — он на своей территории, жирок к зиме нагуливает, а тут эти топочут. А то еще на медведицу с малышами выйдут. Я б на ее месте и сам бы их порвал. Что же до полковника, так он пьяный был наверняка. Они ж сначала напьются до поросячьего визга, а потом на охоту. Словом, не бойся, — успокаивал он друга. — Ничего с твоими ребятами не случится. Я лично пригляжу.

   За одни эти слова Димка был готов дядю Лешу возвести в ранг национального героя. По всей вероятности, отец тоже успокоился, так как за весь вечер он так и не поднял вопрос о том, что детям запрещается ходить в лес без взрослых.

   Над землей поднимался вечерний туман, белые, вышитые прабабушкой занавески лениво колыхались от свежего ветерка. Дедушка принес в комнату огромный самовар, а бабушка вытащила из старого буфета банку с ананасами и мятные пряники. Под окнами пели сверчки. Сгущался туман, вечерело. Капитан дядя Леша все рассказывал и рассказывал истории о дальних странах, о смешных или просто интересных событиях, о том, на каких судах он ходил.

   Гости расходились ближе к полуночи. Ребята условились идти утром с дядей Лешей в лес за грибами.

   Перед тем, как отправится спать, Василиса в яростном сражении с Димкой выбила себе право ночевать в горнице. Брат обиделся на нее и, даже не пожелав спокойной ночи, удалился к себе в одну из комнат жилой части дома. Василиса знала, что от его обиды завтра уже и след простынет.

   Кровать в горенке была застелена. Василиса удивилась, когда поняла, что и матрас, и подушка набиты свежим сеном. Ей еще ни разу не приходилось сталкиваться с подобным. Девочка надела ночнушку, укрылась теплым одеялом — ночи были довольно холодными — и устроилась читать книжку.

   Приключения Геда Ястреба так захватили ее, что она не смогла остановиться, пока не прочитала книгу целиком. Добравшись, наконец, до последних строчек, Василиса еще какое-то время просто валялась на кровати, вслушиваясь в ночную тишину. Она посмотрела на часы, лежавшие на маленьком прикроватном столике, и поняла, что скоро начнет рассветать. Лиса еще никогда не наблюдала за тем, как восходит солнце, а потому решила исправить это упущение. В горенке на улицу выходило только малюсенькое оконце и, оно не слишком подходило для наблюдений. Чтоб не перебудить всех в доме, Василиса решила выбраться на улицу через ворота повитя. Наверное, правильно было бы разбудить Димку, но идти в жилую часть дома означало попросту переполошить всех и сразу. Бабушки спят чутко, стоит только открыть дверь или наступить на скрипящую половицу — тут же сбегутся и порушат планы. Лучше уж пока предпринять самостоятельную вылазку, а потом озаботиться переводом Димки в нежилую часть дома — что стоит поставить раскладушку на повить?

   Девочка быстро оделась, осторожно извлекла из пазов тяжелую перекладину и, приоткрыв одну из створок, выглянула наружу. Полная луна призрачным светом заливала влажное от росы поле. Воздух с растворенными в нем капельками воды, казалось, звенел от тишины. Ночные птицы, и те молчали.

   Предрассветный туман поднимался от земли, угрожая в скором времени закрыть своим покрывалом весь дремлющий мир.

   Словно в каком-то забытьи Василиса спрыгнула с повитя. Ноги ее коснулись влажной травы, и кроссовки почти сразу промокли. Но девочка не чувствовала ни холода, ни страха. Туман серыми клочьями переливался в воздухе, звал ее, манил вперед. Лиса быстрым шагом прошествовала мимо пруда и выбралась на дорогу, по которой направилась в сторону леса. Солнце должно было взойти совсем в другой стороне, но в данный момент девочка и думать забыла о том, что собиралась встречать рассвет. Там, в тумане скрывалась та самая дорога в волшебную страну. Василиса точно это знала. Откуда взялось это понимание — она не смогла бы объяснить, но… Туман звал. Туман манил. И девочка шла. Там впереди находилось что-то очень важное. Торопливые шаги вскоре сбились на бег. Лиса, задыхаясь, бежала по дороге. Добравшись до границы леса, девочка немного сбавила ход. Она поняла, что теперь ее путь лежит туда, под полог сосен и елей. Из леса пахнуло ночной сыростью. Темнота поджидала свою гостью под мерно шуршащими кронами. Василиса почти вслепую продвигалась вперед. Минуты проваливались в вечность. А рассвета все не было и не было. Еще немного, уже скоро…

***

Иван-царевич проснулся. Открыл глаза и долго смотрел в темноту. Что-то происходило. Он чувствовал это. Мир изменялся. Пока неощутимо. Пока лишь на грани восприятия. Древние силы пробуждались, лениво ворочаясь в оковах Яви. По земле катился глухой гул. Колдовской туман стелился по лесу, вспыхивал мертвенными бледно-голубыми огнями, клочьями оседал на лапах папоротника. То здесь, то там на влажных листьях мелькали призрачные огоньки. Травы говорили. Их голоса звучали непривычно громко.

   Такого на памяти царевича еще не было... Хотя нет, однажды случилось нечто похожее. В ночь перед тем как… Царевич невольно вспомнил то, о чем не вспоминал уже очень и очень долго. И не должен был. Сама суть целительного проклятия препятствовала этому. Но в мире действительно произошло нечто важное. Иван-царевич понятия не имел, что именно, однако не сомневался — вскорости все равно доведется об этом узнать.

   Целительные проклятия… Да, и такое тоже случается. Чары, разрушающие душу, выжигая в ней огромные дыры, оставляя искалеченные обрывки того, что некогда составляло самую суть человека. Зло? — Несомненно. Вот только иной раз приходится жертвовать рукой или ногой, чтобы сохранить жизнь. А жить Иван-царевич хотел. Точнее, он не хотел умирать.

   Как это было? С чего все началось?

***

Ох, Купальская ночь, ты нарочно создана для волшебства и любви. Костры до небес, звонкие песни, таинство самой жизни. Ночь огня и воды. Ночь цветения папоротника. Ночь, когда силы природы не знают границ.

   — Пусть. Я не боюсь гнева Лады. Я не хочу видеть, как она стареет, не хочу… — Иван обвел шальными глазами незабудковую поляну. — Нет! Я так не хочу!

***

Волк резко поднял голову, неожиданно сообразив — совсем рядом с ним кто-то стоит. Точно не браконьер. Девушка… точнее, девочка. От нее пахло… Иван-царевич принюхался. От нее пахло солнцем, травой, сеном, железной дорогой. И чувствовалось еще что-то знакомое в этом запахе. Чуть ли не родное, но вот что? Девочка боялась. Он напугал ее своим воем. Волк жалобно заскулил. Эта девочка была его единственной надеждой избежать гибели. Пока она стояла на одном месте.

   Иван-царевич вновь опустил голову. Попавшая в капкан лапа болела так, что хотелось выть, но выть было нельзя. Девочка пошевелилась. Потом сделала несколько шагов. Царевич с надеждой посмотрел в ту сторону, откуда могло явиться спасение. И она пришла, легко ступая по мягкой земле. Маленькая, худенькая, с длинной темно-каштановой, в рыжину, косой и светло-зелеными глазами. Нескладный подросток. Но Иван-царевич понял — ушедшая давным-давно Настя вернулась. Пророчество не лгало.

***

Девочка с веткой в руках так и стояла неподвижно, прижавшись спиной к стволу сосны и вслушиваясь в лесные звуки. Ей было страшно даже пошевелиться. А совсем рядом определенно кто-то находился. Лисе казалось, что она даже различает чье-то быстрое, неровное дыхание.

   «Раз, два, три…» — считала она про себя. Никто не приближался, никто не пытался напасть. Спокойствие потихоньку возвращалось к девочке. Наконец, стало достаточно светло для того, чтобы идти, не спотыкаясь о корни и сломанные ветки.

   Василиса перехватила поудобней свое «оружие». Стараясь ступать как можно тише, она пошла в сторону, где находился тот, кто ее напугал. Вскоре она увидела лежащего на земле серого пса. Сначала Лиса испугалась — кто знает, что может прийти в голову незнакомой собаке? Потом, все-таки рискнув приблизиться, девочка поняла, что перед ней вовсе не пес, а очень крупный волк. Зверь лежал неподвижно. Василиса осмелела, подошла еще немного и поняла причину его странного поведения — правую лапу волка зажал капкан. Серый хищник посмотрел на девочку. Он не боялся, не злился, не пытался рычать. Он просто смотрел. В необычайно умных для дикого зверя глазах, читались обреченность и покорность судьбе, однако вскоре они сменились несвойственным обычным животным удивлением. Лиса отбросила палку в сторону.

   — Бедняжка, кто ж тебя так? — Василиса старалась, чтоб ее голос звучал спокойно и дружелюбно. — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Можно, я посмотрю, что с твоей лапкой? Я не сделаю тебе больно, бедный волчонок.

   «Бедный волчонок», размером больше самой девочки, прижал уши к голове, но встать или оскалить зубы не попытался.

   Лиса осторожно приближалась, показывая открытые ладони в знак того, что не желает ему зла. Волк не двигался. Только внимательно смотрел на нее. Наконец, Василиса подошла настолько, что смогла дотронуться до лежащего зверя. Она медленно протянула руку и провела по его загривку. Волк не двигался. В его позе чувствовалось крайнее напряжение, но погладить себя он позволил. После этого Лиса и вовсе осмелела. Внимательно осмотрела лапу. Похоже, капкан ее раздробил, причем очень сильно. В первый раз Василиса видела вблизи это охотничье приспособление. Оно показалось ей настоящим орудием пыток. Толстые скобы буквально расплющили волчью лапу. К этому времени из нее уже натекла приличная лужица крови.

   — Какой ужас… Что же мне с тобой делать? — сказала девочка волку, впрочем, не ожидая, что он ответит. Тем не менее, ответ прозвучал. Зверь жалобно заскулил и, словно собака, подставил свою голову под Василисину ладонь. Та машинально провела рукой по серой шерсти и, приглядевшись, обнаружила на его шее небольшое белое пятно. Лиса удивленно посмотрела на зверя. В ее представлении волки должны были быть серыми, да и не могут дикие животные так себя вести. Быть может, ей встретился ручной зверь — помесь собаки с волком? Если так, тогда…

   — Ты потерпи. Сейчас будет больно. Но это нужно сделать, — сказала Василиса, осматривая капкан. Насколько она поняла, чтоб его открыть, нужно было надавить на две стальные пружины. Сделать это оказалось не так-то просто, потому что сам механизм сильно заржавел. Лиса всем своим весом навалилась на одну из пружин и кое-как ухитрилась отвести ее вниз. Волк взвыл и попытался выдернуть изуродованную лапу из ослабевшей хватки капкана. Брызнула кровь. Серый пленник дернулся сильнее. Василиса коленом зажала один замок, а потом обеими руками надавила на второй. Капкан раскрылся. Волк оказался на свободе. Но освобождение из западни отняло у него много сил, поэтому, едва отойдя на несколько шагов, он опять лег на землю. Василиса присела рядом с искалеченным зверем и уже безо всякого страха погладила его по голове. — Что с тобой сделали, бедняга, как же ты теперь? — говорила она, касаясь жесткой серой шерсти. — У меня не хватит сил донести тебя до моего дома. Да я и не знаю, в какой он стороне... Мне нужно уходить, может быть, я успею найти дорогу домой прежде, чем меня хватятся. Но я не могу тебя оставить... Что же мне делать?... — Лиса была напугана. Она очень боялась, что ее отсутствие заметят родители. Вдруг они решат в наказание увезти ее домой? Но что делать в городе летом? Да еще и без Димки! Есть от чего приуныть.

   Серого бедолагу Василиса уже не боялась вовсе, и бросать его на произвол судьбы не хотелось. А тут еще и холод начал пробирать до костей — зуб на зуб не попадал. Легкая ветровка была плохой защитой от утренней прохлады. Замерзшая Лиса дрожала как осиновый лист. Волк заворчал, через силу поднялся. Сделал шаг, другой.

   — Ты куда? — спросила Василиса, стараясь сильно не стучать зубами. Она попыталась пойти следом, но, неожиданно, волк обернулся и зарычал. Пока лишь предупреждающе, мол, оставайся здесь и следом не ходи.

   Девочка остановилась, испуганно прошептала:

   — Ты уходишь? Оставляешь меня одну? — она, конечно, понимала, что зверю до ее проблем нет дела, но оставаться в лесу в одиночестве было страшно.

   Волк опять зарычал, но на сей раз в его рычании слышалась виноватая нотка.

   Лиса остановилась, не пытаясь больше идти за ним. Ей стало обидно. Она села на ближайший пенек, обхватила себя руками за плечи, пытаясь хоть немного согреться, и заплакала. Девочка знала, что у нее есть еще где-то около четырех-пяти часов, чтоб выбраться из леса и дойти до дома. Но ей было очень холодно, хотелось спать и есть. Ночная пробежка, волнения и начинающаяся простуда полностью лишили ее сил. Василиса встала с пенька, подобрала брошенную палку и медленно побрела, куда глаза глядят.

***

Солнце медленно поднималось над горизонтом и начало прогревать землю, но еще довольно долгое время теплее не становилось. Лиса сильно мерзла. Через какое-то время ноги стали ватными, навалилось полнейшее безразличие ко всему. Девочка села прямо на землю, прислонилась спиной к дереву да так и впала в тяжелое забытье. Ей снилось, будто к ней подходит какой-то высокий и могучий старик, укутывает в одеяло, поднимает без труда на руки и куда-то несет. Лиса хотела проснуться, но не могла это сделать. Потом опять сгустилась темнота, старик исчез, появилось ощущение падения в бездонную пропасть. Василиса вздрогнула и проснулась. Она все еще лежала на земле, но только на боку и, прижималась всем телом к теплому волчьему меху.

   — Вернулся… — сказала она, разжимая руки. Волк тут же поднялся и лизнул ее в щеку. Девочка зажмурилась и рассмеялась от облегчения. Потом посмотрела на своего серого должника и удивилась — его лапа выглядела абсолютно здоровой. Следов капкана на ней тоже не осталось. Лиса пригляделась к зверю — нет, это был все тот же самый волк, вплоть до белого пятна на шее. Но лапа… Не могла раздробленная кость срастись так быстро. Это совершенно невозможно!

   — Сколько же я спала?.. — испуганно прошептала Василиса. Она быстро огляделась и не узнала места. Ей казалось, что засыпала она вовсе не здесь. Волк отбежал на несколько шагов и обернулся, будто приглашая следовать за собой. Василиса послушно побрела следом, стараясь не думать, какая встреча ожидает ее дома. Не прошло и десяти минут, как они вышли на дорогу. Лиса радостно вскрикнула — отсюда до дома осталось не более десяти минут ходьбы.

   Волк подошел и на прощание лизнул ей руку, отвернулся и потрусил обратно в лес. Девочка какое-то время смотрела ему вслед, а потом побежала со всех ног домой.

   Дверь повитя была все еще приоткрыта. Василиса подпрыгнула, подтянулась немного на руках и забралась внутрь. Ночнушка лежала на том же самом месте, где она ее бросила и книга… По всему было видно, что вернулась Лиса в тот день, когда и убежала. Но как же тогда зажила лапа волка? Девочка пожала плечами — одной загадкой больше. Зато теперь точно известно, что сказочная страна находится именно здесь — где ж еще могут водиться такие волки?

   Василиса дотронулась до книги «Волшебник Земноморья» и вздрогнула — там описывались маги, которые могли превращаться в зверей. Неужели приснившийся ей старик и был таким волшебником, который на время обратился в волка? Это он отнес ее поближе к дому, а потом вывел из леса. Может быть, они когда-нибудь встретятся еще раз? Тогда Василиса точно не растеряется и попросит обучить ее магии. Вот будет здорово! Но пока… Девочка опять одела ночнушку, закуталась в одеяло и крепко заснула.

   Разбудили ее только в полдень — за детьми, как они ранее договаривались, зашел дядя Леша.

ГЛАВА 5 — Лес, грибы и Ванечка

Ему было страшно. И радостно. И грустно. И… Он не знал, как к этому относиться. Ему дали второй шанс. Нужно лишь подождать несколько лет, а потом появится возможность все исправить. Лада сжалилась над ним. Лада готова его простить…

   Простить?.. Простить и выжечь дотла? Простить и обратить в угли?..

   Настроение царевича скакало из крайности в крайность. То он представлял счастливое будущее, пусть недолгое, но такое светлое. И тогда он клялся самому себе, что будет ценить каждый день, каждый час, каждую минуту, проведенные вместе с Настенькой, пусть даже сейчас ее зовут иначе. То он, напротив, представлял более отдаленное будущее, когда рядом с маленькой незабудковой поляной появится еще одна. Какая она будет? — Ромашковая, фиалковая? И тогда царевич начинал метаться из угла в угол, заранее оплакивая и Настеньку, и свою еще не прожитую с ней жизнь.

   Хлопнула дверь и в горницу влетел Ваня:

   — Они приехали! Сегодня я пойду знакомиться.

   — Кто приехал? — не сразу понял Иван-царевич.

   — Друзья. Новые друзья, — Ваня сиял как начищенный пятак, но что-то в нем было как будто излишне... радостное. Так бывает, когда человек за весельем пытается скрыть что-то иное.

   — Друзья? — повторил за ним старший царевич. — И кто ж они? Откуда?

   — Они поселились в Емелево. Брат и сестра. Двойняшки. Димка и Василиса, — когда Ваня произнес имя девочки, его голос еле слышно дрогнул.

   — Так вот оно что, — тихо произнес Иван-царевич. — Так вот оно как… Что ж… Но теперь хотя бы понятно.

   — Что понятно? — насторожился Ваня.

   — Не важно. Прежде чем идти, займись вырубкой рядом с просекой у запретной чащи. Вчера там люди крутились. Проверь, что наворотили и наворотили ли.

   — Но… — попытался возразить мальчишка.

   — Я сказал? — Делай. Познакомиться успеешь, — грубо перебил его Иван-царевич.

***

— Лиска, ты только проснулась?! — дядя Леша искренне удивился. — Ну и горазда ты, красавица, поспать!

   — Она до утра читала книжки, — наябедничал Димка.

   — Умница, — похвалил дядя Леша. — Книжки — это хорошо. Но злоупотреблять ими тоже не стоит — для глаз вредно. А вам сегодня ваши глаза понадобятся. За грибами идем. Даю вам десять минут на сборы. Опоздавший догоняет бегом.

   Димка быстро сориентировался и удрал к себе переодеваться. Василиса оглядела себя и решила, что так и пойдет, но дядя Леша решительно воспротивился:

   — Куртку надень! — сказал он.

   — Так жарко же, — пожала плечами Лиска.

   — В лесу без куртки комарье живьем съест!

   Девочка едва не проговорилась про свою ночную прогулку. Хотела спросить, почему комары ее не трогали, но вовремя спохватилась — еще не хватало объясняться потом с родителями. Сняла с вешалки легкую ветровку и накинула ее на плечи. Надо было, конечно, рассказать про ночные приключения Димке, но возможности не представилось. Все время поблизости взрослые крутились. Лиска решила отложить свой рассказ до леса. Наверняка там проще пообщаться наедине.

   Прибежал Димка — уже в куртке, старых походных брюках и потрепанных кроссовках. Даже корзинку с собой приволок. На ремне у него висел нож, который раньше Василиса еще не видела. Она подошла к брату и спросила, указывая на обновку:

   — Где достал?

   — Дядя Леша подарил. Он сам их делает.

   — Здорово! — ответила Лиска, слегка завидуя. Ей тоже хотелось получить такой же. — Можно посмотреть? — спросила она.

   — Бери, только не порежься, — великодушно разрешил Димка.

   Лиса взяла нож в руку и осмотрела — деревянная полированная рукоять со стальным упором, лезвие, чуть изгибающееся ближе к острию, аккуратно наведенная заточка. Красиво…

   — Нравится? — спросил дядя Леша.

   Василиса молча кивнула и вернула оружие Димке.

   — В лесу без ножа никак, — сказал папин друг и вытащил из кармана почти такой же, как у Димки, но немного меньше. — Держи. Думаю, этот тебе подойдет больше.

   — Спасибо! — Лиса буквально засияла от счастья. Она тут же повесила ножны себе на пояс и положила ладонь на рукоятку.

   — Настоящая охотница, — похвалил девочку дядя Леша. — Что ж, теперь можно и выходить. Но для начала инструктаж для салаг. Для тех, кто вырос в городе, все деревья выглядят одинаково, и для вас еще некоторое время это тоже будет так. Но есть хороший способ, с помощью которого вы всегда сможете выйти на дорогу и по ней дойти до Емелева.

   — Какой способ? По мху на деревьях? — поинтересовался Димка, пытаясь показать свою осведомленность.

   — Нет, Дима, на самом деле ориентироваться по мху на деревьях вы с Лисой вряд ли когда-то сможете. Зайдем в лес, обрати внимание — мох растет на деревьях как придется. Все потому, что всезнайки, которые пишут книги по туризму, срисовывают их друг у друга. А того не учитывают, что кроме солнца мху нужно еще много чего. Дерево выросло на холме — одна картина, у подножия холма — другая, на болоте — третья, а ежели дерево склонилось, то четвертая. И потому мох может вырасти на какой угодно стороне — северной, южной, западной или восточной на выбор. И с муравейниками та же картина. Нет. Самый надежный компас для новичков — солнце. Смотрите, — дядя Леша указал рукой немного правее дороги на Олешь. Вот там солнышко восходит. А вот там… — махнул в противоположную сторону, — оно заходит. Прежде чем зайти в лес, вы просто должны запомнить, в какой бок оно вам светило, а когда захотите вернуться домой, вы должны повернуться к нему противоположным боком. Только про время не забывайте. Это я вот к чему — допустим, вы зашли в лес утром, и солнце светило вам в спину справа. Гуляли вы по лесу, допустим, до заката. Вот тут-то вы и должны учесть, что солнышко не стояло все это время на месте, а двигалось по небу, и вы помните в каком направлении. Поэтому нужно просто сделать поправку на его новое расположение и выходить так, чтобы солнце светило в лицо, но ближе к правой руке, а не к левой. Все поняли?

   Дети дружно кивнули.

   — Нам, емелевцам, повезло — солнышко перемещается по небу почти точно поперек дороги. Так что даже если вы запутаетесь с тем, держать ли солнце по правую руку или по левую, все равно выйдете на дорогу, правда, возможно в нескольких километрах от Емелево. Все бы хорошо, да есть одна проблема — если небо затянет тучами, вы выйти не сможете. Так что будьте осторожны в первое время. Если на небе появляются тучи — не рискуйте — поворачивайте к дому. Все поняли? — дети кивнули. — Тогда отправляемся.

   Дядя Леша уверенным шагом направился как раз в сторону того участка леса, где Василиса уже побывала сегодня ночью. Девочка поежилась. Ничего страшного, конечно, не случилось, но все равно было немного жутковато.

   «Интересно, а где сейчас этот волк? Который и не волк вовсе. Даже почти наверняка не волк», — размышляла Лиса, шагая по пыльной дороге.

   В посадке она заметила какую-то незнакомую женщину с ведром.

   — А кто это? — спросила девочка дядю Лешу.

   — Это тетя Аня, она рядом с нами живет, — ответил мужчина.

   — А почему ее вчера не было?

   — Она... как бы вам это объяснить... — дядя Леша замялся. — В общем, она немного дикая и ни с кем не общается.

   — Как это? — тут же влез Димка.

   — Ох уж эти ваши вопросы, — покачал головой дядя Леша. — Знаете, когда человек всю жизнь один и один... На пользу это ему не идет. Тетя Аня всю жизнь прожила одна и... в общем, просто не трогайте ее и все. Он показал рукой на сосны, растущие вдоль дороги. — Здесь маслят растет видимо-невидимо. С утра собираем ведро, в обед ведро, и вечером — тоже ведро, только успевай чистить. Маслята очень вкусные грибы, так что если сейчас спуститься, можем и в лес не ходить — корзинки за полчаса наберем. Но ведь мы не ищем легких путей?

   — За маслятами мы вечером сбегаем, если они так близко. Дядь Леш, пойдем в лес! — перебил его Димка, от нетерпения даже подпрыгивая на месте.

   — Да я и не собирался вас отговаривать. Это я так, чтоб вы запоминали, — улыбнулся мужчина. — Меня ваш папа попросил вас с лесом познакомить, так что, хотите вы или нет, а придется учиться.

   — А мы хотим учиться! — сказала Василиса, не отводя глаз от темной черты, отделяющий мир людей, от мира сказок. Теперь-то уж точно ее никто не смог бы убедить в том, что сказки — плод чьей-то фантазии. Главное, не упустить свой шанс. Обязательно нужно найти того волшебного волка. Он обязан ей жизнью, а раз так, то не откажет в просьбе научить ее магии. Девочка твердо знала, что волк вскоре появится. Как и когда — неизвестно, но то, что появится — факт.

   И вот опять лес. Из-за рассеянного света все кажется зыбким и нечетким. Сложно выхватить какую-то конкретную деталь. Все пестрит оттенками коричневого и зеленого. Мозаика.

   Димка потер глаза: чем дальше в лес они заходили, тем больше расплывалось все окружающее.

   — Что, лесная слепота мучает? — спросил дядя Леша, заметив попытки мальчика вернуть нормальное зрение.

   — А что это такое? — спросил Димка.

   — Это когда в глазах все расплывается и сложно разглядеть что-то конкретное, все мельтешит.

   — Да, да, у меня тоже такое, — пожаловалась Василиса. — Это теперь всегда так будет?

   — Не беспокойся, привыкнете, просто в первые дни будет тяжело, — успокоил их дядя Леша. — Вот сейчас будем искать грибы, как раз будет повод поупражняться. А со зрением такая штука потому, что вы в городе привыкли к открытым пространствам, правильным линиям, четким геометрическим фигурам. Лес же совсем иное. Здесь почти нет открытых мест. Повсюду деревья. Листья все время двигаются. Свет тусклый, неяркий. Даже почва под ногами и та разных цветов. И ни одной четкой фигуры. Конечно же, пока вам это кажется непривычным, и в глазах все расплывается.

   — Понятно, — вздохнул Димка. — А почему мы тогда вчера нормально все видели?

   — Вы вчера в лесу были? — удивился дядя Леша.

   — Да, любопытно стало.

   — Тогда, вероятно, вы не так далеко забрались, гуляли где-нибудь около дороги. Там света еще достаточно и глаза худо-бедно справляются.

   Двойняшки переглянулись.

   — Это мы около дороги заблудиться ухитрились? — шепнул сестре Димка, когда дядя Леша ушел вперед.

   — Похоже. Впрочем, если леший захочет, то и в трех соснах можно заблудиться, — ответила ему Лиска. — Кстати, поздороваться бы с ним незаметно…

   Они чуть отстали от своего проводника и, спрятавшись за раскидистую елку, тихо сказали:

   — Здравствуй, дедушка леший! Мы тебе угощение принесли. Позволь немного погулять в твоем царстве и грибов набрать, если тебе не трудно, — дети изо всех сил старались быть вежливыми и не гневить больше лесного царя. Василиса достала из кармана бумажку с завернутым в нее печеньем и положила угощение на ближайшее поваленное дерево. Саму бумажку она спрятала опять в карман — вряд ли Лешему понравится, если гости будут мусорить в его владениях.

   После этого нехитрого ритуала дети припустили за дядей Лешей, опасаясь потерять его из вида. Однако это опасение было напрасным — провожатый давно заметил их маневр и теперь ожидал детей, сидя на пеньке.

   — Ну что, поздоровались? — спросил он, хитро улыбнувшись. — А вы догадливые. Многим это объяснять приходится, а многие этого и вовсе никогда не понимают. Вы же почти сразу правила уяснили. Хвалю. Но в другой раз меня можете не стесняться.

   — Вы все слышали? — оторопело спросила у него Василиса. — Мы же говорили совсем тихо…

   — Тут лес. Умеючи любой разговор можно услышать, — прозвучал ответ. Потом дядя Леша встал, отряхнул брюки и пошел дальше. Дети последовали за ним.

   Вскоре они подошли к границе очередного березняка.

   — Вот отсюда и начнем. Правила нашего соревнования просты — у каждого из вас корзинка — кто наберет в нее больше грибов и сделает это быстрее, тот и победил. Сейчас вы разбредетесь и время от времени будете перекрикиваться, чтоб не потеряться. Оно, конечно, в лесу кричать не стоит, но сейчас — случай особый. Через каждые несколько минут зовите меня. Слышите мой голос, значит, все в порядке, если понимаете, что я уже далековато, бросаете все и идете обратно. Иногда я тоже буду звать вас — отвечать обязательно. Все поняли?

   Ребята дружно кивнули.

   — Тогда вперед. Димка налево, Василиска — направо. Кстати, примечайте, где и под какими деревьями вы находите грибы. Это в дальнейшем сильно вам поможет.

   Лиса поморщилась: опять не удастся Димке про волка рассказать. Придется вечером время выкраивать. Она медленно удалялась от полянки, на которой остался дядя Леша. Девочке вовсе не хотелось проиграть соревнование с братом, хотя, признаться, сейчас ее мысли были посвящены больше тому, как найти волка и как его убедить взять ее, Василису, в ученики.

   Лиса задумалась, и чуть не наступила на гриб с яркой красной шляпкой. Она даже вспомнила его название — сыроежка. У них с Димкой в коллекции марок была серия, посвященная съедобным грибам, поэтому кое-какие названия они знали. Лисички, сыроежки, маслята, белые грибы, подосиновики и подберезовики — вот те грибы, которые двойняшки запомнили по картинкам. Лисички оказались очень похожи на свои фотографии. Сыроежки тоже. Оставалось надеяться, что и прочие находки так же будут соответствовать своим изображениям. Василиса присела на корточки рядом с грибом, аккуратно срезала его и положила в корзинку.

   Встала, повернулась, чтобы идти и чуть не врезалась в того самого серого волка, которого несколько минут назад хотела найти. Тот настолько бесшумно подошел, что Лиса вздрогнула от неожиданности, обнаружив его за своей спиной.

   — Ой! — вырвалось у нее. — А… это… ты?.. Вы? — поправилась она, не зная, как правильней обращаться к волшебнику, превратившемуся в волка.

   Желтые глаза зверя внимательно оглядели ее. Волк склонил голову, потом сделал несколько шагов от девочки и обернулся, будто приглашая следовать за ним. Лиса послушалась. Идти пришлось недолго. Вскоре, буквально через несколько метров, Василиса увидела поляну с россыпью лисичек на ней.

   — Как их много… — удивилась Лиса и побежала срезать добычу. Это заняло довольно много времени. Дядя Леша уже дважды успел окликнуть детей. Волк терпеливо ждал в сторонке. Когда все грибы были собраны, зверь повел девочку дальше. Так они и шли: волк показывал Василисе, где растут грибы, иногда даже сам лапой раскидывал листву, если девочка что-то пропускала. Лиса долго решалась заговорить со своим помощником и попросить научить ее магии, но все как-то что-то отвлекало — то один гриб, то другой. Когда, наконец, решилась, корзина была полна. Василиса срезала очередной гриб, повернулась к волку, чтобы начать разговор и поняла, что его уже и след простыл. От досады девочка чуть не заплакала. Успокаивало только то обстоятельство, что, скорее всего, это была не последняя их встреча и, коль скоро волк один раз уже объявился, то появится и еще. Василиса позвала дядю Лешу и, ориентируясь на его голос, вернулась к нему.

   Она успела первой. Дядя Леша, увидев ее трофеи, от удивления даже присвистнул. Он-то думал, что дети соберут всяких поганок, ну и пару-тройку хороших грибов. У Василисы же корзинка оказалась полна белых грибов, лисичек, подосиновиков и подберезовиков.

   — Ох, и горазда же ты собирать грибы, Лисичка! — сказал дядя Леша, ласково потрепав девочку по голове. — Да еще и все хорошие собрала, правильные, — он срезал на пробу ножку одного из больших подосиновиков, — еще и не червивые… Что говорить, удивила ты меня. Коля говорил, что вы с Димкой еще ни разу не собирали грибы, откуда ж ты тогда знаешь, какие съедобны, какие — нет?

   — У нас с Димкой марки есть, а там разные грибы нарисованы, — ответила Василиса. — Я только такие и брала.

   — Понятно. Удивляться, в таком случае, следует только твоей скорости. Я думал, что вам понадобится намного больше времени, да и переходить с места на место несколько раз еще придется.

   Лиса огляделась и только сейчас обратила внимание, что дядя Леша ждал ее уже не в березняке, а между раскидистых елей.

   — Не заметила, — вздохнул дядя Леша. — Что ж, за грибы пять, за внимательность двойка. Будем работать над этим. Давай позовем Димку, посмотрим, что он набрал.

   Разумеется, у Димки дела обстояли куда хуже. Корзинка была наполовину пуста, а из того, что он все-таки набрал, половину пришлось сразу же и выкинуть — грибы оказались несъедобными. Остались только сыроежки и пара лисичек. Мальчишка был очень недоволен тем, что его обошла сестра, и рассерженно молчал вплоть до самого дома. Василисе даже стало стыдно за свое жульничество: все-таки все грибы, кроме первой сыроежки, нашел для нее волк.

***

Ее звали Василиса. Он хотел еще раз ее увидеть, чтобы приглядеться и понять — она это или все-таки нет. Сходство сильное, но… Он помнил Настеньку. Помнил ее алые губы, помнил ее соболиные брови и горделивую стать. Василиса была жалким заморышем, по сравнению с нею. Пройдет два или три года, но станет ли она такой как Настенька? Иван-царевич в этом теперь сильно сомневался. Не тот мир, не та семья и… она не его Настенька. Она другая. Возможно, пророчество и не лгало, вот только Анастасия не вернулась. Иван-царевич чувствовал это. Он это почти знал. Хотя крошечный червячок сомнения все-таки был.

***

Дома детей ожидал сюрприз. Отец сидел на лавочке около дома и беседовал с незнакомым мальчишкой. По виду тот был их сверстником. Увидев идущих к ним Димку и Василису, отец улыбнулся и представил детям своего собеседника:

   — Знакомьтесь, это сын моего давнего друга, Ваня. Мы с его отцом все детство провели, а вот, так вышло, теперь наши дети будут общаться. А где дядя Леша?

   — Сейчас подойдет, он еще по посадке хотел пробежать, посмотреть, как там маслята, — ответил Димка, ревниво косясь на папиного собеседника.

   — Меня зовут Василиса, — не растерялась его сестра и, немного поколебавшись, протянула руку новому знакомому. По правилам-то девочкам этого делать не полагалось, но многие среди ее знакомых все-таки так поступали. И, поскольку Димка продолжал играть в молчанку, пришлось хоть как-то сгладить неловкую ситуацию.

   Мальчишка повел себя точь-в-точь как дядя Леша: поклонился и, взяв протянутую ему руку, осторожно коснулся ее губами. Василиса даже замерла от неожиданности. От деревенского мальчишки сложно ожидать такого воспитания. А то, что мальчишка именно деревенский, было понятно, стоило только посмотреть на его одежду — полотняные серые штаны, вылинявшую черную майку и стоптанные матерчатые кеды.

   Отец, видя такое, рассмеялся:

   — Что, Василиса, не ожидала? Это наш емелевский обычай. Мы с друзьями были поклонниками трех мушкетеров. Так что с детства усвоили: девочкам руки не пожимают! Видно, и наш Ванька не забыл передать это знание своему сыну. Жалко, я этого не сделал, хотя и надо было, — добавил он, глядя на насупленного Димку.

   — Вас с отцом зовут одинаково? — не удержалась Лиса.

   Ваня кивнул.

   — Как интересно. Наверно, вы часто путаете, кого позвали — тебя или твоего папу?

   — Нет, — просто ответил мальчишка.

   — Димка, а ты чего застыл? Не хочешь с Ваней поздороваться? — нахмурился отец.

   — Ну, привет! — протянул Димка, придирчиво оглядывая нового знакомого.

   — Привет! — в тон ему ответил Ваня.

   — Да, дружелюбные вы… — недовольно заметил отец и хотел еще добавить, но в этот момент на дорожке показался дядя Леша.

   — А вот и я с добычей! — похвастался он, заходя во двор. — О, да у нас новенькие! — удивился он, увидев Ваню. Потом встал и внимательно осмотрел мальчишку. — Надо же, ты Ваньке Шемякину из Олеши не родственник ли? — спросил он.

   — Я его сын, — ответил мальчик.

   — Во дела… А сам Ванька где? — тут же поинтересовался дядя Леша.

   — Мы теперь в Шарье живем, а сюда я к бабушке на лето, — сказал мальчишка и покраснел.

   — Эх, жаль, отец с тобой не приехал. Мы в детстве с ним… Эх… были же времена… Все теперь не то, да и Емелево тоже. А помнишь, Коля, — сказал дядя Леша, обращаясь уже к другу. — Двенадцать дворов было, выгон, стадо свое... Помнишь, как мы его по очереди пасли?

   — Помню, — услышал он в ответ. — Такое, пожалуй, забудешь. А Ваньку коровы всегда боялись и ему не разрешали их пасти. Он за это еще на нас обижался, что, мол, не берем его с собой. Как он сейчас живет, кстати? Чем занимается?

   Ваня, понимая, что вопрос адресован ему, опять покраснел и тихо сказал:

   — Здоров. Сейчас шофером работает…

   — Надо же, осуществил, чертяка, свою мечту! — обрадовался дядя Леша. — Ведь все детство мечтал стать шофером!.. Ванька, а ты, кстати, давно ли здесь? Что-то я тебя до сих пор в Олеши не видел, — тут же спросил он.

   — Давно, — ответил мальчишка. — Только я все в лесу и в лесу…

   — А не страшно?

   Ваня пожал плечами:

   — Я третий год на лето к бабке приезжаю, освоился уже.

   — Это к Ярине Горынишне? — уточнил отец двойняшек.

   — К ней, — подтвердил мальчишка.

   — Как она жива-здорова?

   — Все нормально. Что с ней станется? — беспечно ответил Ваня.

   — Ярина Горынишна — это практически легенда здешних мест, — сообщил детям дядя Леша. — Она олешеская ведунья. Мы мальчиками здесь бегали, а бабка Ярина уже была старой. Теперь вот вы здесь, а она все в одной поре. Не иначе как и впрямь волшебству не чужда. Да, Ваня? Она же не бабка твоя, а прабабка? Бабкой, насколько помню, она твоему отцу доводилась.

   — Есть такое дело, — неохотно ответил Ваня. — Но я все равно ее бабушкой называю.

   — Ну это понятно. И ты уже третий год, значит, к ней на лето приезжаешь... Очень странно, — пожал плечами дядя Леша. — Я вообще-то почти всех местных знаю, а тут третий год и ни разу не пересекались… Впрочем, всякое случается. Ты, Иван Иванович, видно, лесник изрядный, может, и Лису с Димкой под покровительство возьмешь? А то я не всякий день могу с ними бродить. Одних же пока оставлять нельзя.

   — Можно, — ответил Ванька и искоса бросил взгляд на Димку.

   — А с олешескими ребятами ты как, общаешься? — поинтересовался дядя Леша.

   — Мало, — покачал головой Ваня. — Мне с ними не очень интересно.

   — Ишь ты, — засмеялся отец двойняшек. — Лиса, похоже, вы с Ваней просто обязаны найти общий язык. Не поверишь, Леша, постоянно слышу от нее эту фразу: «Мне с ними не особо интересно». Так и сидит со своими книжками в четырех стенах.

   Услышав эти слова, Димка ревниво посмотрел на Ваню. Василиса тотчас поняла, что надо срочно этих двоих подружить, а то драки не избежать. Уж она-то знала: Димка очень не любит, когда кто-то начинает претендовать на ее, Василисину, дружбу. А затеять драку по этому поводу для него легче легкого. Поэтому она как можно более благожелательно улыбнулась Ване, сунула каждому мальчику по корзинке с грибами и потянула обоих домой, заявив:

   — Раз уж мы теперь друзья, пойдем все вместе грибы разбирать. А потом будем обедать!

   Оба мальчика послушно последовали за ней, видимо, растерявшись от такого напора.

   Войдя в жилую половину, Лиса сообщила маме, которая вместе с бабушкой что-то готовила на кухне:

   — Мам, мы грибы принесли, как их чистить, объясни!

   Потом она подтолкнула ребят, шепнув обоим:

   — Разуваемся, проходим в дом!

   Мама вышла из кухни, увидела Ваню и, улыбнувшись, сказала дочке:

   — А к нам, оказывается, гости пожаловали? Может, представишь молодого человека?

   — Да, мам, — опомнилась Лиса. — Это Ваня — он сын папиного друга. Сейчас живет с бабушкой в Олеши.

   — Очень приятно с вами познакомиться, — смущенно сказал Ваня и слегка покраснел.

   — И мне приятно с тобой познакомиться, — мама, видя, что мальчик смущен, махнула детям рукой. — Проходите в гостиную. Василиса, постели на стол газету, возьми с полки три ножа и налей в тазик воды из ведра, которое стоит в коридоре. Все очистки от грибов можете скидывать в полиэтиленовые пакеты — в буфете их много. Как грибы чистить, я сейчас объясню…

   — Я сам им покажу, — предложил Ваня и опять покраснел.

   — Вот и отлично, — обрадовалась мама. — Тогда ты назначаешься старшим! В грибах разбираешься? Съедобные от несъедобных отличить можешь?

   — А как же, — пожал плечами мальчишка. — Уже не первый год здесь грибы собираю.

   — Тогда следи, чтоб ребята какие-нибудь поганки не просмотрели. Василиса, Дима, все грибы пусть сначала Ваня просмотрит. А потом приступайте к их очистке.

   Мама ушла, Дима опять бросил ревнивый взгляд на чужака, но ничего не сказал. Василиса, видя, что Ваня стесняется, взяла его за руку и потащила в зал. Дима пошел за ними вслед. Когда все приготовления были закончены, Ваня осмотрел все грибы и нашел целую кучу несъедобных в Димкиной корзине, за что заработал еще один злой взгляд. Василиса обреченно подумала, что драки не миновать. Хотя, конечно, она будет не здесь и не сейчас.

   Ваня, между тем, объяснил, как нужно чистить грибы. Ничего сложного в этом не оказалось. Всего-то срезать кончик ножки, потом почистить немножко шляпку, сполоснуть в воде и гриб чистый. С лисичками и того проще. Правда, по рассказу нового знакомого, с маслятами мороки больше, но так как сейчас их никто не принес, то и проблем не было.

   Пока чистили грибы, Василиса нет-нет, да разглядывала нового знакомца, благо, сидел он напротив нее. Внешность мальчишки оказалась куда как примечательна. Темно-серые волосы, что уже само по себе не очень привычно, немного длинней, чем это принято, а одна прядь и вовсе снежно-белого цвета. Лиса поняла, что это именно цвет такой, а вовсе не седина. Глаза… Красивые, немного вытянутые к вискам, серого цвета. Сам худой. Черты лица тонкие, словно ручкой по линейке нарисованные. Очень необычное лицо. Хотя, конечно, здесь, в этой местности, обычного вообще мало.

   Грибы Ваня чистил просто виртуозно — Димка и Василиса не успели и десяток обработать, а этот уже с одной корзинкой справился и ко второй приступил. Ножик так и порхал в его руках, а грибы ложились в миску чистые и аккуратные. Во второй, Димкиной корзине, толком и чистить-то было нечего — несколько лисичек и пяток сыроежек, так что с ними расправились и того быстрее.

ГЛАВА 6 — Клад под старой сосной

После того как работу закончили, а со стола все убрали, мама подала на стол горячие пирожки. Оголодавшие ребята с радостью набросились на угощение. Пирожки показались им на диво вкусными. Обед прошел весело. Василисе даже показалось, что ее брат нашел общий язык с новым знакомым. Но после еды, когда ребятам вручили четыре ведра и отправили поливать огород, драка все же случилась.

   Предполагалось, что Ваня, как гость, работать по хозяйству и не должен. Но тот решил иначе — молча отобрал ведра у Лисы, а на ее робкие возражения ответил: «Вот меня рядом не будет — таскай воду пока не надоест, а до тех пор, извини». Димка, решив, что это ужасная несправедливость, вручил Лисе одно ведро из своих. Увидев это, Ваня удивленно приподнял бровь и заметил: «А мне показалось, что ты и без помощи сестры мог бы донести воду до огорода. Тут всего-то метров двадцать». Вот так и началось. Димка тотчас полез выяснять отношения, попытался толкнуть Ваню в пруд, но вместо этого сам полетел в воду. Злой как рой лесных пчел Димка выбрался на сушу и бросился на обидчика, но Ваня опять, как и перед этим, отступил на шаг в сторону и, почти бережно, бросил задиру в траву.

   — Дим, не советую! — сказал он, видя, что мальчишка и не собирается останавливаться. — Мы так до вечера будем. Может, огород все же польем?

   — Димка, перестань! — попыталась урезонить брата Лиса, заранее зная, что у нее ничего не получится. В школе Димка был известен, как отъявленный задира, который не боится бросить вызов даже старшеклассникам, а тут... какой-то деревенский мальчишка...

   На сей раз он попробовал сделать подсечку, но Ваня оказался намного быстрей. Шаг в сторону, почти неуловимое движение рукой, и Димка с глухим стуком приземлился на копчик.

   — Ты как? Не очень больно? — участливо спросил Ваня, протягивая ладонь своему несостоявшемуся обидчику.

   Димка около минуты с подозрением рассматривал противника, выискивая подвох. Потом, убедившись, что никто не собирается с ним воевать, вздохнул и воспользовался предложенной Ваней помощью.

   — Ты где так драться выучился? — спросил он с интересом.

   — Дед научил, — Василиса, внимательно наблюдавшая за мальчишками, приметила легкую грусть, промелькнувшую по лицу Вани.

   — А меня научишь?

   Димку было просто не узнать. И куда только подевалась его злость.

   — Научу, если глупости делать перестанешь, — пообещал Ваня и, подобрав ведра, вручил их задире. — Лиса, а ты, пока мы огород поливаем, сходи-ка вон туда, — он показал пальцем на другой конец пруда. — Почти наверняка там уже есть спелая земляника. Поешь сама и брату собери.

   Вдвоем мальчишки управились с делом очень быстро, правда, управлялся в основном Ваня, пока Димка бегал домой переодеваться. Лиса за это время успела набрать для них пригоршню ароматной лесной земляники. Ясное дело, себя она при этом тоже не обидела. Ваня от ягод отказался, уступив свою долю новому другу, чем окончательно покорил его сердце.

   — А пойдемте клад копать? — решил проявить щедрость Димка. — У меня есть карта. Подождите здесь, сейчас принесу.

   Схватив пустые ведра, мальчишка побежал домой. Василиса обреченно вздохнула — она была уверена, что никакого клада они не найдут, но переубедить брата не получалось.

   — Что за карта? — спросил Ваня, оставшись наедине с Лисой.

   — Да ничего особенного, — махнула рукой девочка. — Обычный кусок кожи с рисунком. Думаю, его папа сам нарисовал, чтоб нас заинтересовать. Но Димка такой... во все подряд верит.

   — А вдруг там все же что-то есть? — еле заметно улыбнулся Ваня.

   — Тогда я очень сильно удивлюсь, — ответила ему Василиса и махнула рукой брату, спешащему к ним с картой в одной руке и лопатой — в другой.

   Все вместе они пошли по направлению к Олеши. Не успели они пройти поворот, как с одной из сосен у дороги прямо перед ними спрыгнула белка. Зверек и не думал пугаться. Напротив, подбежав к Ване, белка села на задние лапы и помахала в воздухе передними. Мальчик вздохнул:

   — Ну и попрошайки же эти белки. Проходу не дают. Кто хочет угостить этого рыжего бандита?

   — Я!

   — Я! — хором закричали двойняшки.

   — Что, Рыжик, тебе сегодня везет, — улыбнулся Ваня и, достав из кармана пригоршню лесных орехов, протянул ее Василисе. Еще одна горсть досталась Димке.

   Ребята наперегонки кормили белку, а обнаглевший Рыжик, знай, выбирал себе орешки побольше и повкусней. Вот только через пару минут у него появились конкуренты: увидев, что их собрата угощают, к пиру присоединились еще две белки. Такими темпами орехи быстро закончились, и ребята, попрощавшись с забавными зверьками, продолжили свой путь.

   Дорога проходила над оврагом, по дну которого протекал ручей. Там Ваня указал рукой на глубокую яму, заросшую травой.

   — Это воронка от бомбы, — сказал он. — Во время Великой Отечественной в эти места прилетел немецкий бомбардировщик из тех, что бомбили Буй. Он целил в машину, но не попал. Думаю, никаких заданий у него здесь не было, просто возвращаться с бомбой на борту опасно. Вот и сбросил, куда пришлось. Но вообще в этих местах даже в те времена было относительно тихо и мирно. Так что именно здесь это, пожалуй, единственное свидетельство войны. Если, конечно, не считать большого количества погибших. Вы ведь знаете, к примеру, что вашего папу назвали Николаем в честь брата вашей бабушки, который не вернулся с фронта?

   — Нет, — удивленно ответили двойняшки.

   — А ты откуда это знаешь? — с подозрением в голосе спросила Лиса.

   — Я многое знаю про местных жителей. У меня бабка любит истории рассказывать, — ответил Ваня. — Еще вот знаю, что ваш прадедушка Дмитрий всю войну на подводе прослужил. От начала и до конца. До Кенигсберга дошел и даже получил медаль за его взятие.

   — Ну у тебя и память, — удивился Димка. — Я и то такого не знаю.

   — Ой, молчи уж, знаток родословной, — засмеялась Лиса. — Ты только дедушкины рассказы и слушаешь, да и то — в одно ухо влетает, в другое вылетает.

   — А где служил твой дед, который тебя так здорово драться научил? — спросил Димка.

   Ваня некоторое время молчал, то ли вспоминая, то ли пытаясь правильно сформулировать ответ, потом тихо сказал:

   — Он тоже воевал. Тогда все воевали. Даже он.

   — Ну и в каких войсках? — повторил свой вопрос Димка. — И почему «даже»?

   — Я бы не хотел об этом говорить, — нахмурился Ваня. — Войну он начинал в пехоте, его вместе с вашим дедушкой Колей призвали.

   — А заканчивал? — не сдавался неугомонный Димка.

   — Дим, ну не приставай к человеку! — вмешалась Лиса.

   — Ну что там за тайны? — возмутился Димка. — Теперь-то какая разница?

   — Дим, это было нелегкое время и страшная война. О таком вспоминать тяжело и неприятно. Кстати, вот мы и пришли, — оборвал Ваня беседу. — Вот та сосна, которая обозначена на вашей карте.

   Забыв обо всем на свете, в том числе и о странном разговоре, Димка подбежал к сосне и принялся отмерять шаги.

   — Так, шесть шагов на север от скелета. Скелета нет, значит, считаем от сосны плюс один шаг... Или два. Вань, а где тут север?

   Махнув рукой в сторону от дороги, мальчишка устроился возле дерева и принялся наблюдать за двойняшками, лениво покусывая сорванную по случаю травинку. Лиса тоже не особенно рвалась искать клады, так что вскоре, обнаружив, что Димка вполне способен самостоятельно вести все розыскные мероприятия, уселась рядом с Ваней.

   — Думаешь, он найдет что-нибудь? — спросила она.

   — Найдет, — кивнул Ваня. — Вопрос только в том, что именно.

   — Угу. Дождевого червяка и кусочек корня. Надеюсь, он не будет здесь все перекапывать, а то и до конца лета не управится.

   — Управится, — серьезно кивнул Ваня. — До конца лета — точно успеет, только вот сосну жалко. Он ее выкорчует. Смотри, как яростно роет. Его б энергию да в мирных целях...

   Ребята переглянулись и рассмеялись. Услышав их смех, Димка оторвался от своего дела и укоризненно сказал:

   — Лучше бы помогли, чем смеялись. А то клад делить — все сбежитесь, а помогать — вас не дозовешься.

   — Ты копай, копай, — подбодрил его Ваня. — Карта у тебя настоящая, так что ты почти у цели.

   — А ты откуда знаешь? — Димка смерил его подозрительным взглядом. — Неужто и об этом тебе твоя бабка рассказала?

   — Копай, Дима, копай, — Ване надоело сидеть, и он лег на траву, уставившись в небо. — Лиса, смотри, облачный жираф, — махнув рукой, мальчик указал на облако, и впрямь напоминающее жирафа.

   — А рядом — бегемот, — подхватила игру Василиса.

   Осознав, что помощи ждать не от кого, Димка сердито прихлопнул очередного комара и с еще большей злостью накинулся на непослушную землю, копать которую было просто невозможно из-за переплетенных корней и густой травы. Наконец, продравшись через траву, Димка начал копать яму. Со стороны сосны до него то и дело доносились жизнерадостные возгласы:

   — Видишь, видишь? Это автобус едет, а вон там как будто дерево растет!

   — Не дерево, Лиса, это же светофор!

   — Да нет, дерево! Ой, а теперь уже не автобус и дерево, а динозавр с длинной шеей!

   — Помощнички, — сердито ворчал Димка, продолжая копать.

   Так прошел час. Ваня с Лисой успели сходить домой за корзиной и набрали маслят, а Димка все копал и копал. Яма становилась глубже, а толка никакого. Несколько раз мальчишка готов был сдаться, но уж больно хотелось откопать зарытые сокровища.

   — Возьми немного правее, — посоветовал Ваня, в очередной раз глядя на его бесплодные старания.

   — Почему правее? — пробурчал Димка.

   — Мне так кажется, — на Ванином лице отразилась немного грустная но, вместе с тем, ироничная усмешка.

   — Может, лопату возьмешь и сам все сделаешь? — предложил ему Димка.

   — Да нет, лучше рядом посижу. Можешь меня не слушать, но лично я взял бы правее. Вон там, где корень сосны выходит на поверхность. Сразу за ним. Лучшее место для клада.

   С подозрением посмотрев на нового приятеля, Димка, тем не менее, послушно сменил место раскопок. Не прошло и получаса, как его лопата наткнулась на что-то металлическое. Не веря своим глазам, мальчишка отбросил лопату и стал руками выгребать землю. Вскоре в его руках оказалась небольшая жестяная коробка. Довольно тяжелая и проржавевшая едва ли не насквозь.

   — Нашел... Я нашел клад! — завопил он, чуть не подпрыгивая на месте от восторга.

   На его крик прибежала Василиса, а после неторопливо подошел Ваня.

   — Дай посмотреть! Что там? — прыгала вокруг Димки сестра. — Ну открывай же скорее!

   — Не лезь! — отмахивался тот. — Сам знаю, когда открывать. Тут крышка ржавая, не вдруг подцепишь.

   — Держи, — Ваня вытащил из кармана небольшой перочинный нож и протянул приятелю.

   Не сразу, но Димке все же удалось подцепить крышку, и азартный кладоискатель добрался-таки до содержимого заветной коробки. С помощью Василисы на свет божий были извлечены: пожелтевший от времени небольшой бумажный свиток, перевязанный бечевкой; два значка — на одном — красное знамя, а на другом — герб с ладьей и надписью «Галич»; самодельное увеличительное стекло; несколько монет шестидесятых годов и небольшая, потрескавшаяся от времени, деревянная дудочка.

   Нетерпеливо Димка стащил со свитка бечевку, развернул ее и прочитал: «В этот день, 29 августа 1971 года, союз четырех прекращает свое существование, но мы клянемся, что никогда не забудем о нашей дружбе и встретимся здесь двадцать лет спустя». Дальше шли подписи «Эдик, Коля, Леша, Ваня».

   — Погоди, — удивилась Лиса. — Это что же такое получается? Эдик и Коля — папа и его старший брат, Леша — это дядя Леша, ну а Ваня — это, получается, твой папа? — сказала она, повернувшись к Ване. — Мы, выходит, откопали их клад. Значит, они нарушили обещание, ведь двадцать лет с тех пор давно прошло.

   — Не все клятвы можно выполнить, — философски заметил Ваня. — Их чаще всего и приносят-то для того, чтобы сгладить горечь расставания и оставить надежду на встречу в будущем. А потом проходит время и все забывается. И остаются только клады в земле.

   — Погоди, но ведь сейчас как минимум двое из союза четырех уже здесь. Может быть, ты попросишь своего отца приехать сюда хоть на день? — предложила Лиса.

   — Это невозможно, — покачал головой Ваня. — Даже пытаться не буду. Дим, а можно мне дудочку взять?

   — Бери, конечно, — великодушно разрешил Димка. — А ты на ней играть умеешь?

   — Умею. Эту дудочку положил сюда... мой отец, — сказал Ваня, отводя глаза. — Он же научил меня на такой играть.

   — Сыграешь? — тут же попросила Лиса.

   — Если хочешь, — пожал плечами Ваня.

   — Хочу! Очень!

   Мальчишка вытряхнул труху из дудочки, встряхнул головой и поднес немудрящий инструмент к губам.

   — Что это? — Алексей прислушался к еле слышимой далекой мелодии и погасил сигарету.

   — Эта мелодия... Это же... — начал было говорить Николай, с которым они вместе сидели на крыльце.

   — Ванька?! — сказали они одновременно.

   На дороге из-за поворота показались трое ребят. Один нес на плече лопату, а другой играл на дудочке. Между ними шла девочка в венке из полевых цветов и несла в руке корзинку с грибами.

   — Если б я не знал, что это невозможно, то сказал бы, что это он, — почти шепотом произнес Николай.

   — Только такого не бывает, — ответил Алексей, нервно приглаживая усы.

***

— Давненько тебя видно не было, — звучный голос князя Ивана звучал недовольно. Ему сравнялось всего-то шестнадцать лет, но властности достало бы и на пятерых. — Эй, Гринька, вина нам! — окликнул он слугу. — Чего нынче пожаловал? Заскучал али дела какие привели?

   Иван-царевич хотел возразить, но желание увидеть Настеньку пересилило. Сейчас у него был хоть какой-никакой, но повод.

***

Иван-царевич нехотя отложил в сторону старинный портрет. Подумал. Убрал его в крепкий дубовый сундук. Прошлое возвращалось. Пусть не полностью. Пусть лишь фрагментами. Воспоминаниями, утратившими яркость и краски. Но и это было для него слишком. Он привык к спокойствию. Привык жить одним днем. А вернется прошлое, как знать, не последует за ним и будущее? Ведь в пророчестве явно говорилось о том, что он снова станет самим собой. Единым. Неделимым. Исчезнет Ваня, исчезнет Нав. Вернется Иван-царевич. Тот, каким он был. Лада послала испытание. Не прощение — только испытание. Знать бы, как его выдержать.

ГЛАВА 7 — Берегиня

— Просыпайся, соня, Ванька уже пришел! Все только тебя и ждут! — Димка с такой силой тряс хлипкую дверь горенки, что, по всем законам, она должна была уже слететь с петель. Мальчишка злился на сестру: Лиса как всегда читала до рассвета, и вот опять пытается проспать все самое интересное — ведь сегодня Ванька обещал отвести их на Затоку. Уже давно настал полдень, припекало солнце. Ванька предупреждал, что нужно выходить пораньше, чтоб не было жарко в пути.

   Со времени их знакомства с внуком олешеской ведуньи прошло около двух недель. И за это время ребята успели сдружиться. Они ходили в лес, собирали землянику, грибы, ловили рыбу в пруду и строили плот. Димка хвостиком вился вокруг своего нового приятеля. Лиса держалась немного на расстоянии. Мальчишки все делали лучше нее — бегали, прыгали, стреляли из луков, которые им сделал дядя Леша. Ей было обидно, поэтому она старалась не участвовать в соревнованиях с ними, а делать вид, что ее все это вовсе не интересует. Ну и, конечно, читала, читала и еще раз читала. В основном по ночам, когда никто не мешал. Вот и сегодня, несмотря на планы, Василиса не смогла пройти мимо соблазна прочитать очередную книгу. Легла на рассвете и, разумеется, проспала, что и вывело ее брата из себя. Димка с другом успели уже позавтракать, обсудить планы на будущее и последние новости, а Лиска все спала и спала. Димка бы уже давно пошел ее будить, но Ванька не велел — говорит, мол, пусть выспится, а то носом клевать будет всю дорогу.

   — Можно я еще десять минут посплю… — раздался из-за двери сонный голос Василисы.

   — Нельзя! А то мы из-за тебя сегодня вообще никуда не пойдем! — Димка был непреклонен. Там, в лесу, скрывается разрушенная усадьба, заброшенная церковь. Затока… Название-то какое! Наверняка там клад запрятан — в церкви или в усадьбе — какая разница. И промедление смерти подобно… Ну или не смерти, но то, что еще через час можно будет уже никуда не ходить — факт. Родители вчера уехали, оставив детей на попечение бабушек и дедушки — отпуск закончился. Следует признать, свободы это не добавило. Старики сильно переживали, что с детьми в лесу может что-то случиться, а потому требовали, чтоб к девяти вечера все были дома. А восемь часов на дорогу туда и обратно — это же так мало, особенно, если учесть, что Ваня предупреждал: идти придется долго.

   В горенке скрипнула кровать, потом раздался шорох и, наконец, дверь распахнулась, явив миру встрепанную и заспанную Василису в черных спортивных обтягивающих штанах, майке с изображением лисы и пыльных кроссовках.

   — Быстро умываться! — скомандовал Димка, смерив сестру оценивающим взглядом. — Позавтракаешь в дороге!

   — Угу, — хмуро сказала Лиса, направляясь к лестнице на первый этаж.

   Димка тем временем забежал в жилое помещение, рассовал по карманам все доступное печенье и сухари и, схватив Ваню за руку, потянул его к выходу.

   — Бабушка, мы будем поздно, не волнуйся! Если что — ложитесь спать, нас не дожидайтесь. Мы пойдем в сторону Березовца к малинникам, там, говорят, сейчас земляники много, а потом к Ваньке зайдем. Если будет поздно, мы у него и заночуем, — заявил мальчишка бабушке, втайне надеясь, что возражений у нее не возникнет. Напрасно.

   — Еще чего не хватало! — всплеснула руками бабушка. — Во сколько же вы вернетесь, если даже в Олеши будете затемно? И что там за малинники такие, куда идти так далеко? Или вы не на выруба собрались, а на болото?

   — Ну что вы, бабушка Тоня, какие болота, — вмешался в их разговор Ваня. — Хотите, я дам вам честное словом, что ни сегодня, ни завтра на болота их не поведу?

   — Обещаешь? — строго спросила бабушка.

   — Честное слово! — ответил ей мальчишка, глядя на нее честнейшими глазами. Впрочем, он ведь и не врал — на болота друзей он в ближайшее время действительно тащить не собирался. — Я всего-то хотел с ними погулять до малинников за Олешью, а потом нас бабушка приглашала на блины со сметаной. А ночевать лучше у нас, чтобы затемно не пришлось идти — мало ли что.

   — Что ж, если твоя бабушка приглашала, тогда… Идите, но завтра домой!

   — Проснутся, позавтракают, и лично их домой приведу! — пообещал Ваня.

   Бабушка покачала головой, но больше ничего не сказала.

   Чтобы никто не понял, куда они направились на самом деле — дети прошли немного по дороге в сторону Олеши, хотя нужно им было в противоположную сторону. После того, как поворот надежно укрыл их от взрослых, ребята свернули в лес. Лиса и Димка еще ни разу не заходили в эту его часть. В глаза сразу бросалось засилье бурелома и крапивы. Последняя достигала воистину гигантских размеров. Казалось, будто весь лес состоит из сплошных зарослей крапивы. Гигантские жгучие стебли закрывали солнце, порой даже вздымаясь над некоторыми деревьями.

   — Идите за мной след в след, — сказал Ваня, вставая во главе отряда. Он кроссовками приминал стебли крапивы у самого корня, и они падали вперед, выстилая узенькую тропинку. Василиса ругалась всякий раз, как получала очередной ожог. Тонкие тренировочные трико не спасали. Она уже раз эдак тысячу успела проклянуть себя за то, что не надела джинсы, Ваню, за то, что не предупредил про крапиву, и Димку… так, до кучи, чтоб не расслаблялся.

   Внезапно крапива закончилась, и ребята оказались на обрывистом берегу маленькой речушки.

   — Осьмушка, — с непонятной нежностью в голосе произнес Ваня.

   — Это так речка называется? — спросила Василиса.

   Мальчишка в ответ только кивнул и ловко спустился по скользкому склону. Осьма оказалась неглубокой. Тихо и как-то по-особенному мелодично журчала вода, задумчиво перебирая разноцветные окатанные камни. Резвые мальки стайкой вились вокруг небольшой, наполовину затопленной коряги.

   Ваня присел на корточки, дотронулся рукой до хрустальной воды и застыл, словно окаменев. Друзья некоторое время наблюдали за ним, потом Димка не выдержал и тихо спросил:

   — Эй, у тебя все в порядке?

   Ответом ему послужила тишина. Прошло еще несколько минут. Василиса хотела спуститься вниз, но тут Ваня пошевелился, обернулся к ним и махнул рукой:

   — Идите ко мне!

   Дети осторожно спустились к нему.

   — Знакомьтесь, это наша Осьмушка, — сказал Ваня, когда друзья оказались рядом с ним. — Самая красивая речка на свете… — он немного потоптался, словно в нерешительности, потом добавил. — Я могу вам доверять?

   — Ты о чем? — не поняла Василиса.

   — Вы умеете хранить секреты? — уточнил Ваня.

   — Умеем, к тому же нам их и рассказывать-то некому, — тут же заявил Дима.

   — Тогда… Только не пугайтесь… — мальчик еще раз оглянулся, прислушался к чему-то. И тихо позвал. — Беляна! Выходи, я тебя с друзьями познакомлю!

   Лиса испуганно спряталась за брата. Ей было не по себе — уж слишком странно звучал голос Вани. Да и кто такая Беляна? Девочка огляделась, но ничего странного не заметила. Вот только… Она еле сдержала испуганный вскрик — там, на противоположном берегу, рядом с низенькой невзрачной березкой, словно из тумана появилась светловолосая девушка в белом платье, расшитом слабо переливающимся золотым узором.

   — Привидение! — только и смогла сказать Лиса. Она очень хотела убежать, вот только ноги отказали. Димка испугался ничуть не меньше сестры, пальцы которой сейчас до боли сжимали его плечо. Ваня обернулся и, заметив испуг друзей, тепло улыбнулся и подошел к ним.

   — Это не привидение. Ее зовут Беляна. Она берегиня и ничего плохого вам не сделает. Обещаю, — он посмотрел в глаза Димке, а потом, переведя взгляд на Василису, протянул ей руку. — Не бойся, пойдем, я вас познакомлю. Клянусь, что не позволю причинить тебе вред.

   Василиса загнанно посмотрела на призрачную девушку. Та все так же стояла на своем берегу реки, не делая попыток приблизиться к детям. Лиса посмотрела на Ваню, а потом нерешительно отпустила плечо Димки и вложила ладонь в протянутую ей руку. Девочке стало стыдно: они с братом так хотели увидеть сказку, а увидев, испугались ее. Видимо, точно такие же мысли пришли в голову и Димке, потому что он тоже сделал маленький шажок в направлении берегини.

   — Беляна! — позвал Ваня и свободной рукой махнул девушке на том берегу. Она отошла от березки и медленно полетела, не касаясь ногами земли. Василиса сильнее сжала руку своего защитника, но с места не сдвинулась. Когда берегиня перелетела речку, Ваня представил ей ребят:

   — Беляна, это Василиса и Димка — мои друзья. Ты не обращай внимания на то, что они сейчас напуганы, просто еще не привыкли к нашим… особенностям. Ты — первая, с кем я их знакомлю.

   Девушка ласково улыбнулась, и Василиса тут же перестала ее бояться — не может злое существо быть таким красивым и таким грустным. Вот не может и все! Длинные русые волосы отливали зеленью и струились водопадом до самой земли. Огромные синие глаза, черные, словно накрашенные тушью, ресницы. Тонкая ниточка бровей… Двойняшки с восторгом рассматривали красавицу.

   — Лиса, Димка — это Беляна. Наша лесная берегиня. Она тут одна. Так уж получилось, — Ваня смутился.

   — Это и хорошо, — сказала Беляна, подплывая к Василисе. — Не самая лучшая это судьба — берегиней быть…

   Беляна замолчала, вглядываясь в лицо девочки.

   — Ты будешь красивой, когда вырастешь, — сказала она, наконец, и перевела взгляд на Ваню. — Непростых ты ко мне гостей привел, ой, непростых… — девушка задумалась, а потом добавила, словно про себя. — Жаль будет, если нас станет больше.

   — Ты что-то увидела? — встревожился Ваня.

   — Про то я сейчас не скажу, не нужно вам этого знать. Нерешенное это дело. А и как оно потом выйдет — лишь от вас самих зависит, — Беляна тихо рассмеялась. — Но мне интересно, очень интересно… — она подошла к Димке, дотронулась рукой до его щеки. Мальчик с удивлением ощутил прикосновение холодных, почти таких же ледяных, как родниковая вода, пальцев. — Ты тоже непрост, и дорога твоя скрыта за пологом тумана, — на ее лице отразилось смятение. — Калинов мост ждет тебя. Ты придешь к реке Смородине по следам друга, но не найдешь его там. Спасибо, что привел их сюда, Ваня. И, вот еще что... Пророчество скоро сбудется. Черепки разбитой чаши станут единым целым. К добру ли, к худу ли. Готов ли ты к этому?

   — Разбить посуду — к счастью, а вот склеить — кто знает? Но я готов. Когда бы это ни случилось, пусть случится, — тихо ответил Ваня.

   — Что ж, быть по-твоему, — в тон ему ответила Беляна. После этих слов берегиня

   отвернулась от детей и направилась обратно к своей березке.

   — Беляна! Подожди! — крикнула Василиса и без раздумий шагнула в речку, даже не почувствовав холода, хотя вода в Осьме была ледяная. Четыре шага и девочка оказалась на противоположном берегу. Призрачная красавица выжидающе замерла. Девочка остановилась рядом с ней, нерешительно помялась, потом спросила. — Берегиня — это та, которая бережет? Правда?

   Беляна неопределенно пожала плечами. В уголке ее губ затаилась улыбка.

   — Что ты увидела про нас? Ты видела наше с Димкой будущее? — не сдавалась Лиса.

   — Не совсем. Скорее, возможность, — тихо ответила Беляна.

   — Скажи, какую возможность ты увидела? Я же имею право знать! — Василисе было любопытно. Это же так интересно, проведать, что будет дальше.

   — Любопытное дитя… Не стремись заглянуть вперед — жизнь потеряет свой вкус, -в голосе Беляны послышалось осуждение. — Не торопись. Ты же не знаешь, что услышишь в ответ. Что, если я скажу, что увидела твою близкую смерть. Захочешь ли ты узнать о том, как и когда это случится? Подумай… Это всего лишь возможность, но узнав о ней, ты приблизишь ее к себе. Ты ведь любишь жизнь? Правда?

   Лиса испуганно смотрела в глаза берегини. Там читалась боль, тоска, ужас… Два удара сердца — неужели это и есть то, чего не хотела говорить ей Беляна? Но ведь это неправда, такого просто не может быть… С каждой секундой ледяные нити ужаса все больше и больше сковывали девочку, мешая дышать, отнимая воздух.

   — Остановись, Беляна. Она не хотела с тобой спорить! — в тот момент, когда у Василисы сердце готово было разорваться от страха, между ней и берегиней появился Ваня. Его, обычно тихий голос, показался Лисе оглушительными раскатами грома. — И… это вовсе не то, что ты хотела сказать, и не то, что ты прочитала, не так ли? Зачем ты ее пугаешь?

   — Глупых детей нужно учить… Ваня. Не стоит им увлекаться гаданиями. Не стоит стремиться заглянуть в свое будущее — это опасно, — берегиня опять обернулась к Василисе. — Увидеть будущее нельзя, но можно его себе накликать. Каждый раз, когда ты гадаешь, не важно, каким образом, ты выбираешь себе лишь одну дорогу вместо тысячи, которые полагаются тебе по праву. А что будет, если эта одна дорога окажется короткой и закончится обрывом? Я тоже об этом не думала тогда, давно. А теперь уже поздно… Я ничего тебе не скажу, девочка, вырастешь, сама узнаешь. Запомни одно: оперение сойки куда краше, чем наряд соловья, вот только никогда ее голос не скрасит предрассветное небытие.

   — И что это значит? — озадаченно посмотрела на нее Василиса.

   — Вырастешь, узнаешь. Вот это ты узнаешь точно. А теперь, до встречи, милые дети! До скорой встречи!

   Берегиня отвернулась от своих юных собеседников, подошла к березке, обняла ее и словно растворилась в воздухе.

   — Ушла, — сказал Димка, выдержав некоторую паузу. — А она красивая, — добавил он.

   Ваня улыбнулся, ловко перепрыгнул речку и подал руку Василисе.

   — Теперь нам придется остановиться, разжечь костер и просушить твои кроссовки, — сказал он ей. — Без этого ты себе все ноги сотрешь.

   — Ну вот, — расстроился Димка. — Погуляли до Затоки. Застряли напротив дома. Не могла перепрыгнуть?

   Василиса покраснела.

   — Мне интересно было…

   — Ничего страшного, сейчас жарко, костер разведем, за час все высохнет, — успокоил друзей Ваня. — Пойдем, неподалеку есть разрушенный мост и шалаш — там иногда пастухи отдыхают.

   До моста оказалось рукой подать. Через несколько минут, пройдя вдоль реки, ребята вышли на поле. Здесь русло Осьмы раздавалось вширь, образуя бочаг, через который некогда был перекинут бревенчатый мост. Одна из его несущих балок обрушилась в воду, поэтому передвигаться по нему пришлось очень осторожно и по одному. Но этого и не требовалось — шалаш обнаружился на том же берегу, на котором находились ребята.

   — Сними кроссовки и носки. Димка, за хижиной сложен хворост и дрова — тащи все сюда, — распорядился Ваня и захлопотал возле кострища. Вскоре над сухой древесиной уже полыхал маленький веселый огонек. Ваня притащил две рогатины и ввернул их в землю, на некотором расстоянии от костра. Затем развесил на них Василисину обувь и носки, от которых вскоре повалил пар. Около костра сидеть жарко, потому ребята дружно устроились на соломе, выстилающей шалаш. Он стоял в тени деревьев, поэтому здесь было даже прохладно, что, безусловно, радовало.

   — Ваня, а кто такие берегини? — спросила Василиса. — Я встречала упоминания о них в книгах, но там они вроде как русалками являлись. Как становятся берегинями?

   — Да, точно, расскажи про Беляну? И как вы с ней познакомились? — тут же встрял неугомонный Димка.

   Ваня помолчал немного, задумчиво вертя в руках соломинку, потом неохотно ответил:

   — У меня бабушка ведунья… Она всю окрестную нечисть знает. Хотя слово это не очень правильное. Для кого нечисть, а для кого и самая настоящая чисть. Места здесь древние. А до христианства тут тоже много чего было. Вот и Беляна, к примеру. Какая из нее нечисть? — он склонил голову к друзьям и тихо сказал, словно опасаясь, что его услышат. — Бросил ее жених накануне свадьбы. А она его любила. Ей гадалка в детстве предсказала, что смерть ее настигнет до того, как станет она чьей-то женой. Вот Беляна и решила… Взяла поясок, нашла в лесу березку… А так, может еще бы пожила.

   — Ужас какой. И давно она так мыкается? — спросила Василиса.

   — Очень давно. Уже и сама не помнит. Она и имени-то своего настоящего уже не помнит. Беляной — это мы ее называем. Здесь она бывает лишь в Русальную неделю. Отпускают ее из Ирия погулять вместе с другими русалками.

   — Ирий? Это рай, в смысле? — уточнила Лиса. — А разве Беляна русалка? Ты же сказал, она берегиня.

   — Русалка и берегиня — это как бы почти одно и то же, но не совсем. Сейчас объясню… — Ваня нахмурился, пытаясь подобрать правильные слова. — Раньше, когда этот мир был еще совсем молодым, существовала одна единственная берегиня и ее звали Ладой. Богиня Лада… Одна из самых главных и сильных. Говорят, будто именно она и являлась прародительницей жизни. Но потом люди предали старых богов. В ответ те лишили людей своего покровительства и ушли далеко-далеко. И Лада тоже покинула этот мир. Но это были великие боги, а те, что поменьше, а то и вовсе не боги, а всего лишь их создания, остались здесь. Кто-то сгинул, а кто-то живет и поныне. Берегини тоже остались. А русалки появились позже. Они бывают двух видов — те, которые утопленницы, и те, которые… ну в общем, которые удавились. Различают их по цвету волос — у удавленниц они зеленым отливают, а у утопленниц — в синь отдают. А еще у одних русалок в волосах можно различить березовые листья, а у других — водоросли. Так становится понятно, как и какая приняла свою погибель… Берегини же утопленницами, как правило, не бывают…

   — Подожди, я что-то совсем ничего не понимаю. Так Беляна — это кто — берегиня или русалка? — перебила его нетерпеливая Василиса.

   — Я еще не закончил. Дослушай и все узнаешь, — невозмутимо ответил ей Ваня и продолжил рассказ. — Берегинями становились девушки, почитающие древних богов. Русалками же — погибшие христианские девушки. Берегини немного иначе воспринимают этот мир, потому они, как правило, добрей русалок. Они могут пожалеть тонущего человека и помочь ему доплыть до берега, могут вывести заблудившегося. Они ценят жизнь других людей. Русалкам же только бы посмеяться. Впрочем, они тоже ничего, с ними весело…

   — Интересно, а я в кого бы могла превратиться? — задумчиво спросила его Лиса, наматывая на палец рыжеватую прядь своих волос. — Я не крещеная, но и в языческих богов я не то, чтобы верю…

   — А давай ты ни в кого превращаться не будешь? — поспешно оборвал ее Ваня. — Думай, что говоришь! Вечно вы, девчонки, глупость какую-то сморозите. Чтоб стать берегиней или русалкой тебе умереть нужно. Оно тебе надо?

   — Не надо, — поскучнела Василиса.

   — Вот и я тоже так думаю! — повеселел Ваня.

   — А русальная неделя — это что такое? — задал Димка следующий вопрос.

   — Это неделя накануне праздника Купалы. Вот только люди уже давно забыли, когда точно она празднуется. Они и купальскую ночь празднуют не в то время, в какое надо.

   — И в какое же надо? — иронично спросил Димка. — Ты сам-то знаешь?

   — Конечно. Это ночь на двадцать первое июня. А люди празднуют в ночь на двадцать четвертое. Праздник-то изначально был приурочен к самой короткой ночи в году. Так что и настоящие русалии проходят вовсе не с девятнадцатого на двадцать четвертое июня по старому стилю и даже не с первого по седьмое июля — по-новому. Настоящие русалии проходят с пятнадцатого по двадцать первое июня. И именно так.

   — Сегодня, кажется, как раз пятнадцатое? — сказала Лиса.

   — Верно. Беляна как раз недавно появилась. Утром… А вечером у меня будет еще один сюрприз. Вы удивительно вовремя успели. Приехали бы в конце июля — многое бы пропустили, — сказав это, Ваня встал, подошел к костру и повернул Василисины кроссовки другой стороной, чтоб равномерно подсыхали.

   — Еще сюрприз? А какой? — Лиса никогда не оставалась равнодушной к сюрпризам.

   — Вечером узнаешь. Иначе можно все испортить! — ответил непреклонно Ваня.

   Василиса заерзала, но поняла, что мальчишку расколоть не удастся и упорствовать не стала.

   — А Беляну никак нельзя спасти? — неожиданно спросил Димка.

   — Спасти? А от чего ее спасать? — удивился Ваня.

   — Ну ее душа мучается, страдает. Так в книгах пишут. Все привидения хотят освободиться, — ответила ему Василиса.

   — Видимо, не все, — сказал Ваня, стирая прутиком свои рисунки. — Это только христианские привидения. А берегиням да русалкам-то чего? Живут себе и живут… Только что взрослым парням лучше с Беляной нашей не сталкиваться. Она в них может увидеть своего жениха, а тогда со свету сведет. Но нам можно не бояться. Для нее мы еще дети, — он замолчал, не желая больше говорить про Беляну.

   Димка с Василисой, поняв, что их расспросы Ваню почему-то огорчают, перевели разговор в другое русло, а там уже и обувь подсохла, можно было идти дальше.

   Уходя от реки, Лиса обернулась на прощание и заметила тонкую девичью фигурку на берегу. Девочка улыбнулась и махнула ей рукой, а потом зашагала вслед за ребятами.

ГЛАВА 8 — Лесная дорога

За рекой простиралось огромное поле, засеянное клевером. Огромные красные соцветия чем-то напоминали Василисе шмелей. Круглые, пушистые…

   Ваня сорвал красный клеверный шар и, выдернув из него один цветок, протянул его Василисе, а другой передал Димке:

   — Попробуйте — нужно втянуть в себя сладкую капельку, которая находится на конце трубочки. Это очень вкусно, — он показал пример, и вскоре друзья уже вовсю лакомились вкусным клеверным соком. Маленькие сладкие капельки таяли во рту, оставляя еле уловимый цветочно-травяной аромат.

   — Никогда не думал, что это может быть так вкусно, — сказал Димка, с трудом оторвавшись от лакомства. — В городе тоже клевер растет — теперь будем лакомиться.

   — С ума сошел? — Ваня даже для наглядности пальцем у виска покрутил. — Здесь клевер чистый, настоящий, а там на нем грязь, пыль и всякая другая отрава. Заболеете оба!

   — Это да, — поддержала его Василиса, срывая еще один красный шар. — Не будем есть грязный клевер, особенно сейчас, когда вокруг чистого полно!

   — Кстати, если вы еще не знаете, мы сейчас идем по Шахову полю, — просветил их Ваня.

   — Шахово поле? Тут что, шах на слонах ездил? — пошутил Димка.

   — Для слонов тут холодновато, — заметил Ваня. — А название это старое. Тут раньше деревня стояла — Шахово. Вот теперь ее нет, а название на поле перешло. Признаться, сколько себя помню — всегда деревня так называлась. А что еще раньше — не знаю, не интересовался как-то… — он покраснел, словно устыдился своего незнания.

   — А ты что, застал эту деревню? — удивилась Василиса. — Тут же ничего уже от нее не осталась, ни бревнышка, ни кирпичика. Я думала, она здесь была не меньше, чем лет десять назад…

   Ваня споткнулся и закашлялся.

   — Не… Деревню я, конечно, не застал, — сказал он излишне торопливо. — Я имел в виду поле — оно всегда так называлось, сколько себя помню. Мне про деревню бабушка рассказывала. Тут про Шахово вообще столько жути рассказывают. Говорят, страшные там дела творились.

   — Расскажи! — тут же пристал к нему Димка — большой любитель страшных историй.

   — Потом расскажу. Днем не интересно, — отмахнулся от него Ваня.

   — Да-да-да! А давайте на Затоке заночуем! — предложил Димка. — Нас все равно отпустили на ночь, откуда они узнают, что мы находились не у тебя в гостях?

   — Я так и собирался сделать. Потому и отпрашивал вас. Заметьте — все обещания выполняю — на болото мы не идем! — мальчишка, похоже, был весьма доволен своей проделкой. — У меня на ночь такие планы…

   — Расскажи! — в один голос потребовали двойняшки.

   — Нет уж, терпите! Я сказал — сюрприз, значит — сюрприз!

   — Тоже мне, конспиратор, — фыркнула Василиса. Ваня в ответ показал ей язык и отпрыгнул, уворачиваясь от затрещины.

   — Не попала, не попала! — вредный мальчишка показал ей «нос» и припустил по полю. Лиса хихикнула, но догонять не стала — все равно не угнаться.

   Так, обмениваясь шутками и дразнилками, они пересекли поле и опять зашли в лес. Здесь никакого бурелома уже не было, напротив, было очень чисто и темно — пушистые ели закрывали своими роскошными лапами свет. Прочая лесная растительность в таких условиях чахла, потому кроме низенькой травки, похожей на заморенный клевер, в ельнике больше ничего не росло. Зато этой травки там было видимо-невидимо. Она образовывала скопления, немного напоминающие по виду маленькие зеленые коврики.

   Ваня сорвал несколько травинок и тут же с удовольствием их съел.

   — Кисленько! — сказал он удивленным ребятам. — Это заячья капуста. Она вкусная и полезная. Ее по-другому еще кислицей называют.

   Димка тут же сорвал себе целый пучок листьев и принялся их уминать. Василиса осторожно взяла у него один листочек и попробовала.

   — Ой… вкус почти как у щавеля! — удивилась она.

   — Ну да, у меня бабушка иногда кладет кислицу в яичницу вместо щавеля — точно так же вкусно, — сообщил ей Ваня, пережевывая очередную порцию заячьей капусты.

   — Вот мы сейчас наедимся этой «капусты» и станем зайцами! — заявил Димка и скорчил страшную морду, пытаясь изобразить каким он станет зайцем.

   Ванька рассмеялся:

   — С такой физиономией ты больше похож на рысь, которую вот-вот стошнит! — заявил он.

   — Почему это? — обиделся Димка.

   Василиса присмотрелась к брату и засмеялась:

   — У тебя волосы рядом с ушами как кисточки у рыси торчат! — объяснил ему все Ваня.

   Димка тут же бросился приглаживать свою шевелюру.

   — А я ни разу не пробовала яичницу с щавелем, — сказала Василиса, возвращаясь к прерванному разговору.

   — Так попробуй, или я бабушку попрошу — она приготовит. Там не только щавель. Готовится все просто — режешь зеленый лук, поджариваешь его, чтобы мягким стал, потом к нему добавляешь щавель или заячью капусту, мешаешь все, а потом заливаешь яйцом. Ничего сложного. Я часто это на завтрак такую делаю.

   — Сам? — удивился Димка. Для него даже яичница казалась верхом кулинарного искусства.

   — Сам, конечно, — кивнул Ваня.

   — Вот и умничка, не то, что некоторые, которые бутерброд намазать не в состоянии! — поддела брата Лиса.

   — Бутерброды мазать я умею, а готовить — это для девчонок! — заявил Димка.

   — А если рядом девчонки нет — будешь голодным сидеть? — спросил Ваня.

   — Нет, бутерброд намажу! — ответил ему Димка и сам рассмеялся.

   — А хотите, я вам фокус покажу? — предложил Ваня.

   — Покажи! — опять одновременно ответили ему двойняшки.

   Мальчишка подошел к очередному зеленому «коврику» из кислицы и сказал:

   — Смотрите внимательно на листья. Видите, они сейчас развернуты и напоминают клевер?

   Дети кивнули.

   — А теперь я сделаю вот так, — Ваня провел рукой по поверхности зеленого «коврика». И дети ахнули. Тоненькие зеленые листики начали закрываться прямо у них на глазах. Вскоре «коврик» приобрел прореженный вид.

   — Как это ты сделал? — поинтересовалась Василиса.

   — Легко. Вы тоже так можете — просто кислица такая травка боязливая. Если притронуться к ее листикам, она их сама смыкает.

   — Вот это да, — ошарашено сказал Димка и побежал к ближайшему скоплению заячьей капусты, чтобы проверить слова Вани.

   За ним побежала и Василиса. Она себе тоже выбрала маленькую зеленую полянку для экспериментов. В ответ на прикосновение ее руки, трилистники кислицы начали смыкаться — восторгам не было границ. Лиса тут же начала себя воображать всемогущей волшебницей, которой послушны лесные травы. А что? Может и получится ей стать магом. Только волка сначала нужно упросить, чтоб научил. До отъезда родителей она еще раз видела своего серого должника, когда ходила в лес на сей раз с мамой, папой и братом. И тогда она опять принесла целую корзину грибов, в отличие от остальных грибников, которым не так «повезло». Волк охотно показывал грибные места, но отвечать на просьбы девочки не торопился: делал вид, что ничего не понимает. Только Василиса точно знала: притворяется серый хитрюга. Все он понимает. Лиса прислушалась. До нее донеслось отдаленное журчание воды. Димка, похоже, тоже его услышал.

   — Мы опять на Осьму пришли? — спросил Димка друга.

   — Да, только выше по течению. Мы сейчас около старой мельницы, — сообщил ему Ваня.

   — Здесь мельница есть? — заинтересовалась Василиса.

   — Была. Еще когда Шахово существовало. Теперь-то от нее одни сваи остались.

   — Давай все равно посмотрим, — попросил Димка.

   — Если хочешь, давай, тут близко, — пожал плечами Ваня и свернул направо.

   Они прошли метров сто, когда им открылся обрывистый берег, а внизу журчала Осьмушка, перебегая по небольшим порожкам. Здесь она делалась глубже и шире. Дна видно не было, а на поверхности торчали верхушки двух огромных свай.

   — Тут глубоко? Можно купаться? — обрадовалась Лиса.

   — Здесь омут. Но очень вас прошу — не надо здесь купаться. Со дна до сих пор всякие доски могут торчать, к тому ж еще и глубоко очень. Опасно! — сурово ответил Ваня.

   — Ты чего такой занудный? — насупилась девочка. — Прямо как мама: тут опасно, там опасно. Я, между прочим, в бассейн хожу и хорошо плаваю. И Димка тоже. И вообще… Вот прямо сейчас и здесь искупаюсь — зажарилась уже вся! — она принялась расшнуровывать кроссовки.

   — А на дне могут лежать сокровища! — подхватил ее идею Димка. — Сейчас поднырну.

   — Даже не вздумайте! — рассердился Ваня. — Полезете в воду, и я тогда больше никуда вас не поведу. И на Затоку тоже! Между прочим, я за вас отвечаю.

   — Ты серьезно? — расстроилась Василиса. — Никогда не думала, что ты можешь быть таким… занудой, — она зашнуровала кроссовки.

   — И правда, Вань, ты как-то уже слишком… — повел плечом Дима. — Чего там может быть, в этом омуте? Он, может, и глубокий, да только тут в ширину метров пять от силы будет. Где здесь тонуть-то?

   — В водоворот затянет, и утонете, — сказал Ваня и, повернувшись спиной к реке, зашагал прочь от опасного места. Дети, поскучнев, последовали за ним.

   — Обещайте мне, что без меня сюда ходить не будете, — попросил через некоторое время Ваня.

   — Обещаю! — сказала Лиса, скрестив пальцы за спиной. Это у них с Димкой обычай такой был. Перед тем, как соврать, они скрещивали пальцы и тогда вроде как ничего, вроде как и совесть не мучает.

   — Обещаю! — сказал Димка, повторив жест сестры.

   Ваня ничего не заметил, или просто не понял, а потому тут же повеселел, даже какую-то песенку под нос мурлыкать начал. Василиса прислушивалась к ее словам, но никак не могла понять, на каком языке он поет. Вроде и на русском, но как-то не совсем.

   Lepi Ive terga roze

   Tebi, Lado, sweti boze.

   Lado! Sluiaj nas, Lado!

   Pewke, Lado, pewomo ti,

   Sedca nase wklaniamo ti.

   Lado! Slusaj nas, Lado!

   Наконец, любопытство взяло верх, и она спросила:

   — Вань, а что ты такое поешь? Это не на русском языке?

   — Хорватский, — ответил мальчик, будто это было в порядке вещей. — Но могу и на русском петь. Языки в целом-то очень похожи, — и он без особых проблем перешел на русский. Мотив у песни оказался не так чтобы сильно затейливый, но чувствовалась в ней старина.

   Я в саду рву алы розы,

   Тебе, Ладо, светла боже.

   Ладо! Слушай нас, Ладо!

   Песни, Ладо, тебе поем мы,

   Сердца наши к тебе склоняя

   Ладо! Слушай нас, Ладо!

   — Красивая песенка, — сказала Лиса. — А Ладо — это имя первой берегини?

   — Ага, — кивнул Ваня. — Ладо — это просто такое обращение к ней на древнерусском языке.

   — А откуда ты хорватский знаешь? — заинтересовался Димка.

   — У отца был друг-хорват, он и научил, — пожал плечами Ваня. — О, кажется, я знаю, чем вас развлечь! — сказал он через несколько минут и, покопавшись в кармане, вытащил оттуда дудочку из клада под сосной, которую отдал ему Димка...

   — Ой… здорово! — подпрыгнула Лиса. — Сейчас будет музыка!

   Ваня улыбнулся ей, поднес дудочку ко рту и провел пальцами по отверстиям на пробу и к небу полетела озорная, веселая и бесшабашная мелодия. В самый раз для летней прогулки по лесу. Лиса на ходу пыталась подтанцовывать, Димка хлопал в ладоши. Когда музыка закончилась, дети тотчас потребовали сыграть им еще что-нибудь. И понеслось. Ваня отлично играл на своей дудочке и знал очень много разных композиций, а, может, даже и на ходу их выдумывал. Поэтому время летело, словно стрела из тугого лука, а дорога уводила путешественников все дальше и дальше от дома. Когда они вышли из леса, время близилось к раннему ужину или позднему обеду, как посмотреть. Перед ними раскинулось узкое заброшенное поле с тремя развалившимися домиками, а вдалеке виднелись какие-то низкорослые деревья, судя по всему высаженные нарочно.

   — Вот мы и вышли к усадьбе, — обрадовал их Ваня. — Видите, заброшенный сад? Старые яблони еще помнят, как тут все было раньше.

   — А где усадьба? — непонимающе огляделся вокруг Димка. В самом деле, нельзя же же посчитать заброшенные деревянные дома усадьбой.

   — Так нет ее больше, — пожал плечами Ваня. — Давно уже нет. Вон там она стояла, — он указал рукой в сторону сада. — Чуть поодаль от деревьев. Красивая. Белокаменная. Помещик жил там богатый — на его деньги церковь на Затоке и построили — там несколько зданий, колокольня. Такое и в городе не вдруг сыщешь. Село было богатое. А потом здесь все в упадок пришло — в церкви хранилище сделали, потом завод… Варвары…

   — Да, жалко. Правда, с другой стороны, после революции не до церквей стало — самим бы выжить, — сказала Лиса. — Церковь ведь живет за счет людских пожертвований, а если их нет, то кто ее содержать будет? Какой тогда прок в огромных зданиях и храмах?

   Ваня только головой в ответ покачал.

   — Здесь дело не в пользе, а в смысле. Люди сначала рушили капища, сжигали и гнали своих богов, предавали их из-за нового единого бога, а потом и его, пришлого, постигла та же судьба. Видно, в саму человеческую породу заложено предательство.

   — И вовсе это неправда! — возмутилась Лиса. — Я, к примеру, тоже человек, но при этом считаю, что предательство — это то единственное, чего нельзя простить никому, даже себе. Предавший раз, предаст снова. Это как… как привычка ручки грызть — если уж начал так делать, то дальше вроде и не хочешь, а получается само собой.

   — Это предательство куда страшнее — не один человек предал, предал весь народ, — сказал Ваня, и было в его лице и голосе что-то такое, что Василиса от него отшатнулась. Ей вдруг показалось, что не знакомый мальчишка из соседней деревни сказал эту фразу, а один из позабытых древних богов.

   — Слушайте, мне уже скучно стало с вами. Предали, предали, боги одни, другие, — заворчал Димка. — Может, пойдем, посмотрим, где находилась эта усадьба? Вдруг от нее что-то осталось?

   Мальчишка свернул с вытоптанной тропинки и проворно устремился к стоящим неподалеку деревьям.

   — Димка, осторожно, там где-то два старых колодца под травой, не свались туда, — крикнул ему вдогонку Ванька и припустил за другом. Василиса пошла за ними. Она старалась идти за мальчиками след в след. В старый колодец ей проваливаться не хотелось. Димка добежал до низенького раскидистого дерева и юркнул под его ветви.

   — Лиска! Иди сюда! — крикнул он сестре.

   Когда Василиса до них дошла, мальчишки уже расположились на привал под старой яблоней. Ее ветви клонились к земле, образуя своего рода беседку, где было сухо и в то же время не припекало солнце.

   — В августе на ней будет много яблочек-дичков. Они мелкие и кислые, но из них получается очень вкусный компот, — рассказал Ваня. — И если над костром запечь, тоже пальчики оближешь.

   — Вань, расскажи про твоих родителей, — неожиданно попросила Василиса. — Кто они такие? Я слышала, твой папа шофером работает, а мама?

   — Умерла, — сказал Ваня и посмурнел.

   — Ой… прости, — смутилась Лиса. Она совсем не хотела причинять своему другу боль, но его поведение иногда казалось ей странным, и девочка никак не могла понять причины этого. Теперь, кажется, все стало ясно.

   — Ничего. Это было уже очень давно, — пожал плечами Ваня, но разговор после этого сам собой прервался. Мальчишка вытащил из кармана куртки пакетик с ванильными сухарями. — Наш обед, — сказал он и передал угощение Димке.

   Немного перекусив, двинулись дальше. По словам Вани, до Затоки оставалось совсем немного. Дорога, на которую они вскоре выбрались, пересекала поле и опять уходила в лес. Вступив на нее, ребята пожалели, что не идут как раньше через чащу. Это была разбитая грунтовая дорога с огромными лужами и колдобинами. Глина налипала на кроссовки, делая их неподъемными. У Василисы обувь и вовсе моментально промокла — она оступилась и по щиколотку провалилась в одну из рытвин, наполненную грязной водой.

   — Я ехал к вам то вплавь, то вброд.

   Меня хранили боги.

   Не любит местный ваш народ

   Чинить свои дороги.

   Строку из Библии прочти,

   О город многогрешный:

   Коль ты не выпрямишь пути,

   Пойдешь ты в ад кромешный!

   Процитировала Василиса одно из запомнившихся ей стихотворений Бернса. Она как раз вчера закончила читать сборник переводов Маршака и это стихотворение в числе прочих ей очень глянулось. Как оказалось — в тему.

   — Да какой тут местный народ? — хмыкнул Ванька. — Тут почти никого и нет. Только заброшенные дома да пара-трое стариков на много километров вокруг. Дорога старая-престарая. Правда, в сенокос тут ездят грузовики, но от этого еще хуже. Они только еще больше грязи создают.

   Постепенно дорога выправлялась, становилась суше и шла в гору. У Василисы с непривычки начали болеть ноги. Димка тоже стал ощутимо прихрамывать.

   — Долго еще? — спросила Лиса у Вани, когда стало совсем невмоготу.

   — Почти пришли, потерпи. Я же предупреждал — Затока далеко, — ответил он.

   Вскоре деревья начали расступаться, и впереди показалось еще одно поле. Василиса сделала еще несколько шагов и ахнула — там, дальше, среди деревьев возвышался старый шпиль церкви. Было в этом что-то… волшебное, необыкновенное, загадочное и очень старое. Казалось, время здесь, на этом поле застыло, загустело. Лиса закрыла глаза, и ей показалось, что она даже слышит голоса тех людей, что когда-то ходили и ездили здесь, слышит колокольный звон, скрип повозок… Кто-то взял ее за руку. Она вздрогнула от неожиданности. Это был Димка.

   — Ты слышишь? — спросил он.

   Василиса кивнула.

   Двойняшки одновременно повернулись к Ване.

   — Что такое? — спросил он недоуменно.

   — Ты что, не слышишь? Тут люди. Только мы их не видим, — испуганно сказала Лиса. — Но они вокруг нас.

   Мальчик изумленно посмотрел на нее, потом на Димку.

   — Хотите сказать, что вы их слышите? — спросил он.

   — А ты нет, что ли? — фыркнул Димка.

   — Я — это одно, а вы… Словом, странно, что вы слышите. Недаром вас Беляна приметила.

   — Но что все это значит? — спросила Василиса.

   — Солнцестояние скоро… — задумчиво сказал Ваня. — А тут место особое. То ли еще будет через несколько дней. В это время сюда местные и заходить-то боятся. Но они ничего не слышат, просто страшно им и все. А вы слышите. Я не знаю, что это значит, но это может быть важно. Мне надо с отцом… — он запнулся. — В смысле, с бабушкой поговорить. Что еще она скажет? Пойдем дальше, к церкви. Дело уже к вечеру, а нам нужно осмотреться и на ночлег устроиться.

   Ваня устремился к храму, ребята последовали за ним.

   Пройдя буквально несколько шагов, Димка заметил, что в пыли что-то слабо блеснуло. Он наклонился и поднял маленький серебристый кружочек. Не совсем, правда, кружочек — его форма оказалась не совсем правильной. На одной стороне находки можно было разглядеть какого-то смешного человека, судя по всему, со щитом и мечом. Другая сторона сохранилась хуже, но все равно там виднелся тот же самый человечек, с той лишь разницей, что он, судя по всему, переложил меч на плечо, а вместо щита взял какую-то короткую палку.

   — Смотрите, что я нашел! — крикнул Димка, бегом догоняя ушедших вперед Ваню и Василису.

   — Это какая-то висюлька, наверное, от украшения, — предположила Лиса, рассмотрев его находку. — Отломилась, вот и выбросили.

   — Можно посмотреть? — спросил Ваня. Димка пожал плечами и протянул ему «висюльку». Лиса заметила, что Ванька чем-то очень взволнован. У него даже руки тряслись, когда он брал у друга этот, с виду совершенно безобидный, кусочек металла.

   — Это что-то непростое? — спросила Василиса, заметив, его волнение.

   — Она вот так и лежала на дороге? — повернулся Ваня к Димке, словно не услышав заданного вопроса.

   — Ну да, я шел, шел. Смотрю — блестит что-то. Подобрал. Вот и все.

   Ваня, как завороженный, вертел кругляш в руках, словно что-то решая для себя.

   — Это не «висюлька». Это полушка. Очень старая монетка, — сказал он, наконец. — Дим… — мальчишка вскинулся, словно хотел о чем-то спросить, но потом передумал и понурился. — Знаешь, эта монетка непростая. Сам понимаешь, не с чего ей здесь было взяться. Тут в те времена и деревень-то не существовало, разве хутор какой затерянный. А если учесть, какое сейчас число и время… Береги ее, никому не отдавай и не продавай. Такие вещи должны быть у того, кого они выбрали.

   — А что мне с ней делать? — удивился Димка. — С другой стороны, она красивая, я хочу ее Лисе подарить. Провертим в ней маленькую дырочку, и будет у нее подвеска. Чем плохо?

   — Подвеска? Что ж, это мысль, — с видимым облегчением выдохнул Ваня. — Думаю, что это даже хорошая идея, Василиса — твоя родная сестра, так что большого ущерба быть не должно. Лис, тебе понравилась бы такое украшение?

   — Конечно! Ее можно еще зубным порошком почистить, и будет красиво! — обрадовалась Василиса.

   — Отлично! Вернемся, я сам все устрою — у меня есть шило нужного размера, — предложил Ваня.

   — Вот и договорились, — обрадовался Димка. — Лисе достанется подвеска, и она будет ее хранить и никому не отдаст, правда?

   — Еще чего. Я такими редкостями не разбрасываюсь, — фыркнула девочка. — А сколько этой монетке может быть лет?

   Ваня не ответил ей ничего. Просто неопределенно повел плечами и рукой указал на храм, мол, хватит лясы точить, нужно идти. До здания оставалось метров пятьсот, не больше.

ГЛАВА 9 — Тоска старого храма

Вступив под своды старинной колокольни, Василиса ощутила внутренний трепет, словно здесь действительно незримо присутствовали какие-то всемогущие, загадочные силы. Гулкое эхо шагов отдавалось от стен…

   Вновь ударил колокол. Лиса подняла голову вверх, но ничего не увидела. Только старые облупившиеся стены, остатки перекрытий. Девочка вспомнила, что на колокольне не было видно никаких колоколов. Но откуда же тогда раздавался этот звон? Звон из прошлого. Звон колоколов из небытия. Звон памяти. Звон — призыв… к чему?

   Колокольня. Дальше коридор. Еще дальше зал. Все пустое, запущенное, разграбленное. Храм, как старая собака, выгнанная на улицу, все так же никак не мог поверить, что он больше не нужен, что к нему больше никто не придет. Каждый пришелец — надежда. Вдруг — все-таки нужен. Вдруг это была ошибка? По щеке Василисы стекла первая слезинка. Тоска, растворенная в воздухе, мгновенно заполняла собой все мысли, все чувства.

   — Лиса, что случилось? — спросил Димка, обернувшись к сестре. Та в этот момент уже стояла, прижавшись к стене, и горько плакала.

   — Лиса?! — позвал Ваня и осекся. Быстро подбежал к девочке и несильно, но ощутимо ударил ее несколько раз по щекам. — Это не твое, слышишь? Не твоя грусть!

   Василиса вздрогнула и будто внезапно очнулась. Огляделась, вытерла слезы со щек.

   — Ой… Я задумалась и…

   Ваня покачал головой:

   — Ужас какой! Правду Беляна говорила, сюрпризов с вами не оберешься. Ты раньше ничего необычного за собой не замечала? Никаких странных способностей?

   Девочка задумалась, потом ответила:

   — Нет, вроде.

   — Ты знаешь, что сейчас с тобой случилось?

   Лиса покачала головой.

   — Шла, шла, и вдруг так стало тоскливо, хоть волком вой. Вот и все.

   — И все… — передразнил ее Ваня. — Ты хоть понимаешь, что сейчас ухитрилась понять мысли храма? Почувствовать то, что он чувствует?

   Василиса удивленно на него посмотрела, а Димка, стоявший за спиной у Вани, переглянулся с сестрой и покрутил пальцем у виска.

   — А разве здания что-то чувствуют? Они же неживые, — нерешительно спросила Лиса.

   — Не все. Некоторые здания, где часто бывают люди, где они живут, где случаются важные для них события со временем становятся живыми. В них хранится память о том, что было, чувства многих людей, их мысли. А еще через какое-то время у них появляются и свои переживания. Вот тогда они и оживают окончательно. То же и со всеми остальными предметами. Вот, скажем, игрушка. Когда ее покупают, она мертвая. Она ничего не значит. Но проходит время. Ребенок постоянно с ней играет. Вырастает. Потом игрушка переходит к его детям. И они тоже с нею играют. В конце концов, игрушка становится живой. Разница только в том, что она, как и здание, как и все остальные якобы неодушевленные предметы, не может двигаться и говорить. Впрочем, говорить она как раз может. Только не со всеми. Только с такими как ты, Лиса.

   — Ой, выходит, мой мишка и впрямь живой? — встрепенулась девочка.

   — Какой мишка? — недоуменно посмотрел на нее Ваня.

   — Мой. Он раньше папе принадлежал. А потом мне достался, — сказала Лиса.

   — Ну да, она с ним повсюду таскается. Уже здоровая деваха, а все с медведем тряпичным бегает! — зловредно сообщил Димка.

   — И нечего дразниться. Он просто не любит оставаться один, — фыркнула девочка, покраснев как маков цвет.

   — А ты говоришь, ничего странного с тобой не случалось, — покачал головой Ваня и посерьезнел. — Знаешь, тут места все больше заброшенные. И все сплошь живые. Ты поосторожней будь, а то так затянет, не выберешься. Ты лучше песенку какую мурлыкай, стихи вспоминай. Главное, в свои мысли не уходи, а то и не заметишь, как они чужими сделаются.

   — Ребят, а может, домой пойдем? — внезапно предложила Ласа, испуганно озираясь по сторонам.

   — Еще чего, — возмутился Димка. — Зачем было так далеко идти? Чтоб сразу обратно повернуть? А как же сюрприз?

   — Не бойся, все будет хорошо, — ободряюще улыбнулся девочке Ваня. — Мы сейчас наведем тут небольшой порядок, обживемся, и все страхи отступят. Давай руку, пойдем.

   Они миновали один зал, прошли во второй. Он был куда меньше. В конце него зияли три темных дверных проема.

   — Там раньше алтарь стоял, — пояснил Ваня. — Перед ним возвышался огромный иконостас… — мальчик помолчал немного, словно что-то вспоминая, потом угрюмо хмыкнул и добавил. — Его потом на дрова порубили.

   Лиса и Димка замолчали, отчего-то почувствовав себя виноватыми в подобном кощунстве.

   — Ладно, — пожал плечами Ваня. — Что было, того не вернуть. А на этой неделе праздник. У нас русалии, а здесь… пусть здесь тоже будет праздник.

   Мальчишка покопался по карманам и достал три небольших яблока.

   — Держите, — он передал по одному яблоку Лисе и Димке, потом жестом указал им следовать за собой и зашел в правый дверной проем. Ребята последовали за ним. За дверью оказалась еще одна комната. Узкая, длинная и темная, без единого оконца. Свет шел только через дыру в потолке. Вместо алтаря в центре комнаты возвышалась гора битого кирпича. Сверху что-то капало. Среди кирпичной кучи выделялось небольшое углубление, словно кто-то вынул оттуда несколько обломков, создав тем самым некое подобие чаши.

   Ваня положил в эту чашу свое яблоко и негромко произнес:

   — С праздником вас, забытые боги! С праздником вас всех!

   Лиса поняла, что настал их с братом черед поздравлять неведомых забытых богов. Она подтолкнула Димку. Мальчик, повинуясь ее знакам, положил свое яблоко в чашу и смущенно сказал:

   — Ну, с праздником вас, значит…

   За ним свой дар поднесла и Лиса. Когда ее яблоко коснулось чаши, сверху донесся шелест крыльев и в дыру на потолке вылетел белый голубь. Откуда он взялся в этой комнате и где все это время сидел, ребята так и не поняли. Лишь Ваня довольно улыбнулся:

   — Наши дары приняли с благодарностью. Не ожидал. Ни разу такого не было. Видно, понравились вы местным обитателям. Пойдем что ли теперь устраиваться на ночлег.

   — Мы остановимся прямо здесь? — испуганно спросила Лиса.

   — Не в этой комнате, конечно. Тут не очень удобно, но в соседнем зале вполне можно, — ответил ей Ваня. — Хотя, честно говоря, сегодня я планирую остановиться в другом месте.

   — А, может вообще лучше в лесу заночевать? — предложил Димка. — Мне здесь тоже как-то… не по душе. Грустно и все время кажется, что кто-то на нас смотрит. И могилы вокруг.

   — Как хотите, — пожал плечами Ваня. — Но тут неподалеку есть более удобная стоянка. Думаю, вам понравится. Это чуть дальше, за кладбищем.

   — А можно где-нибудь как можно дальше от кладбища? — робко спросила его Лиса.

   — Да не бойся ты, — рассмеялся он в ответ. — Все покойники здесь мирные и тихие. Никто тебя не побеспокоит и не тронет. Тем более на этой неделе и в моей компании.

   — Тоже мне, охотник за приведениями, — недоверчиво фыркнул Димка.

   — Не охотник, но, поверь мне, нас они не тронут, — отмахнулся от него Ваня. — Идем! А то скоро уже стемнеет. Нам к этому времени хворосту и дров бы набрать на ночь. О, кстати, чуть не забыл…

   Мальчишка зашел в маленькую комнатенку в одной из частей центрального помещения храма. Ребята свернули за ним. В комнатке оказалась огромная яма, а в ней — полузасыпанная землей мраморная плита со сколотыми краями.

   — Что это? — шепотом спросила Лиса, робко выглядывая из-за Ваниного плеча.

   — Склеп, — ответил Ваня. — Тут раньше была могила. Можете посмотреть — здесь все написано, — он показал рукой на полузатертые буквы на плите.

   Димка с опаской приблизился к ней и прочитал: «Здесъ лежит тъло генералъ-маiорши Анны Федоровны Голостiъновой, скончавшеися 1819 года декабря 21 дня жiтiя ея…»

   — Дальше разобрать не могу… Кажется «…на 64 году…»

   — А почему здесь яма? — спросила Лиса, уже зная ответ на свой вопрос.

   — Генерал-майорша — дама, наверняка, не бедная, — ответил Ваня. — А люди здесь очень… — он замялся, словно не зная, как лучше сказать, а потом выдал на едином дыхании. — Им все равно. Они здесь пьянствуют беспробудно. А когда на выпивку не хватает, чего бы и не разорить могилу? Им уже сам черт не брат. Перстни, поди, искали, цепочки и другие драгоценности. Гробокопатели… Еще не понятно, как до сих пор до другой старой могилы не добрались. Там только иконку из памятника вынули, — он покачал головой. — Нет для них ничего святого. Хотя здесь у многих на шее крест висит. Вот только ни чести, ни совести у них от того не прибывает. А крест… украшение, не более. С древними богами все было честнее. Люди хотя бы своих предков почитали и не рушили их последние пристанища. А теперь вся Русь болтается — и не православная, и не языческая. Безверная. Бессовестная. Бесчестная, — Ваня рассерженно ударил кулаком по стене.

   Василиса и Димка растерянно молчали, слушая его монолог. Они никогда не задумывались о подобном и до сих пор с таким не сталкивались. В городе жизнь проще, правильней, в чем-то спокойней. А про религию они и вовсе никогда не задумывались — ни отец, ни мать у них верующими не были, а потому темы такие в семье никогда не обсуждались. Лишь один раз они все вместе ходили в православный храм — просто потому, что стало любопытно, как он выглядит изнутри. Детям там не понравилось — душно, запах неприятный, люди какие-то странные, кланяются, крестятся. Лиса зашла туда с непокрытой головой и на нее тут же злобно зашипели какие-то бабки. Одного этого хватило, чтобы отбить у нее интерес к посещению подобных мест. Но все это было в городе. А теперь… Такая желанная сказка повернулась к ним иной стороной. И вовсе не красоту и блеск они увидели.

   — Зачем мы сюда пришли? — Василиса дернула Ваню за полу куртки. Он, словно очнувшись, пробормотал:

   — Да, верно, сейчас, — после чего отошел в противоположный от могилы угол комнаты и, вытащив из кладки несколько кирпичей, достал из тайника за ними котелок, пакетик картошки, две проросшие луковицы и пачку сахара. — Я всегда здесь храню котелок и немного еды — вдруг забреду. Главное, иногда все запасы менять на новые, иначе картошка и лук прорастут. Придется их выкидывать.

   — Слушай, — сказала внезапно Василиса. — Ты вот сейчас говорил про гробокопателей, а сам здесь продукты держишь. Правильно ли это?

   Ваня пристально на нее посмотрел, Лиса даже удивилась, до чего взрослыми стали в этот момент его глаза. Помолчав немного, мальчик светло улыбнулся.

   — Ты хорошая, — сказал он. — Конечно, это было бы неправильно, если бы я это сделал, когда могила еще не пустовала. Но она пуста, а, кроме того, мне разрешили и даже показали этот тайник.

   — Кто разрешил? — спросил Димка.

   — Секрет, но он имеет право разрешать такие вещи, — улыбнулся ему Ваня. — Пойдем, нам уже давно пора идти.

   Они вышли из храма и, пройдя около двух-трех сотен метров, свернули в крохотную березовую рощицу. Деревья в ней стояли, образуя неправдоподобно правильный круг. Стройные белые березки росли в два ряда, а между ними ютились низенькие рябинки. Пространство между деревьями было заполонено невысокими кустами серой ольхи. Казалось, будто через такие заросли продраться невозможно, но Ваня, почти не сбавляя хода, небрежно взмахнул рукой и деревья тут же расступились, образовав небольшую щель. Дети, стараясь не отставать от своего проводника, юркнули вслед за ним.

   Василиса не удержала восторженного вздоха, когда оказалась под куполом сомкнутых крон. Там, внутри рощицы, находилась маленькая полянка, надежно укрытая деревьями от ветра. Странным образом изогнутые и переплетенные между собой вершины березок образовывали естественный зеленый полог, защищающий скрытую стоянку от дождя. С одного края раскинулся небольшой пруд, частично заросший камышом. Поваленное дерево образовывало маленькие мостки, позволяющие подобраться к самой воде. Центр полянки занимало благоустроенное костровище.

   — Ну как, нравится? — гордо спросил Ваня друзей.

   — Очень, — выдохнула Василиса.

   — Здорово, — сказал Димка.

   — У меня здесь даже одеяла запрятаны, — похвастался Ваня. Он пошарил рукой в кустах и извлек оттуда два теплых одеяла.

   — Ты их тут оставляешь? — удивился Димка.

   — Ага.

   — А ты не боишься, что их украдут, или они намокнут и испачкаются?

   — Ни капельки. Это особое место. Зайти сюда можно только с моего разрешения, и, разумеется, непогоды здесь можно не опасаться, — сказал Ваня, раскладывая одеяла возле кострища. — А теперь пойдем, наберем дрова на ночь.

   Мальчик направился к выходу из зачарованной рощицы, а друзья послушно последовали за ним.

ГЛАВА 10 — Сказка про Ивана-царевича и Серого волка

Невысокое пламя веселого костерка отгоняло наступающую мглу за пределы уютной полянки. Над огнем на перекладине висел котелок с водой.

   Несмотря на жар, исходящий от костра, ночная прохлада напоминала о себе, поэтому, невзирая на протесты, мальчишки укутали Василису в одеяло, а сами уселись на второе.

   Ваня разворошил палочкой костер, положил туда несколько картофелин и забросал их углями.

   — Печеная картошка? — обрадовался Димка. — Нам папа рассказывал, что это очень вкусно.

   — Сейчас попробуете, — снисходительно ответил Ваня и положил поверх углей несколько веток, чтоб вода быстрее закипала.

   Опять воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом листьев на ветру. Лиса сидела и лихорадочно соображала, как бы так расспросить Ваню про ее знакомого волка, чтоб он при этом ни о чем не догадался. Наконец, она решилась.

   — Ваня, а какие звери водятся в нашем лесу?

   — Лоси, медведи, кабаны, рыси, лисы, волки, зайцы, белки, бобры, ондатры, еще енотовидных собак завезли... — перечислял мальчишка.

   — Ой, как много, — удивился Димка.

   — А ты видел живых волков? — тут же спросила Лиса, не желая уклоняться от нужной темы.

   — Конечно, видел, — ответил ей Ваня с таким видом, будто у него спросили, умеет ли он читать.

   — Слушай, а вот скажи, это нормально, когда у волка белое пятнышко на шее?

   — А ты что, видела такого волка? — заинтересовался мальчик.

   — В лесу, когда за грибами ходили, — не моргнув глазом, соврала Василиса. — Я шла, шла и на полянке увидела большую собаку. Потом пригляделась и поняла, что это был волк. Он меня увидел и убежал.

   — И при этом ты разглядела пятнышко у него на шее? — удивился Ваня.

   — И ничего мне не рассказала? — рассерженно добавил Димка.

   — А что рассказывать-то? — пожала плечами Лиса. — Он так быстро удрал, что я до сих пор понять не могу: то ли привиделось все, то ли наяву было.

   — Но пятнышко ты все же разглядела... — вредный Ваня никак не желал замять тему. Василиса досадливо поморщилась.

   — Так уж получилось, — неопределенно сказала она.

   — Понятно, — задумчиво произнес Ваня. — Нет, обычно такого не бывает. Но иногда, у волков с собаками появляются щенки, те могут быть и с пятнышками. Наверное, ты видела одного из таких.

   — И ты не знаешь никаких легенд про волков с белыми пятнышками? — с надеждой в голосе спросила Лиса.

   — Нет, — ответил мальчик. Потом, чуть помедлив, сказал. — Впрочем, знаю я одну сказку. Если хочешь, расскажу. Но только, учти, это всего лишь сказка.

   — Давай, рассказывай! — тут же подхватился Димка, которого просто хлебом не корми — дай послушать какую-нибудь историю, сказку или рассказ.

   — Сейчас только чай заварю, — ответил Ваня и потянулся за ворохом молодых земляничных листьев, которые они попутно нарвали, когда ходили за дровами.

   — А где же заварка? — спросил Димка.

   — Вот это и есть — заварка и чай, — прозвучал ответ, и сорванные листья полетели в котелок.

   — Интересно, никогда не слышала, что чай можно делать из земляники, — сказала Лиса, зябко кутаясь в одеяло.

   — Можно. Он очень полезен, — ответил Ваня, задумчиво помешивая палочкой земляничный отвар.

   — Ну что, ты расскажешь нам сказку? — заерзал Димка.

   — Угу, — Ваня снял котелок с огня, поставил рядом с костром, закрыл его крышкой и пояснил. — Чай еще некоторое время будет настаиваться... Сказку, значит, рассказать? Ну что ж, слушайте...

   Василиса с Димкой внимательно уставились на Ваню. Мальчик сел на одеяло, сложив ноги по-турецки, и начал свое повествование:

   — Давным-давно, хотя, может и не так уж давно, если разобраться, жил-был великий князь Василий, и было у него два сына — Иван и Юрий. Но беда пришла, откуда не ждали. Умер князь, умерла княгиня. Юные наследники остались одни во всем белом свете. Власть перешла к боярам, а от бояр добра не жди. Изведали братья «добра» от своих «радетелей». Однако ж княжич Иван и сам оказался не лыком шит. Вырос и показал зубы. Пришлось боярам поумерить аппетиты.

   В ту пору было великому князю пятнадцать лет. И начал он совершать поездки по землям своим. Дошел и до северных владений. Суровые густые леса понравились молодому князю. А пуще того увлекла Ивана охота. С утра до ночи пропадал он в погоне за диким зверем.

   И случилось так, что однажды, увлекшись преследованием раненого сохатого, Иван оторвался от своих спутников. Сердито шумели старые сосны, по небу ползли тяжелые тучи. В ногах у великого князя лежал убитый лось. Вот только солнце отказывалось показать направление, и не слышно было окликов ловчих и лая собак. Стоял Иван, оглядывался и не мог понять, куда ему идти и как быть. Пришлось бросить добычу и направить коня, куда глаза глядели. А лес становился все темней. Сосны сменились елями. Долго ли, коротко ли ехал юный князь, но вот прямо перед его конем откуда ни возьмись появился огромный серый волк...

   — У которого на шее было белое пятно! — ввернула Василиса.

   — Верно, — кивнул ей Ваня. — И было у него на шее белое пятнышко. Сверкнул волк глазами и взвыл. Да так страшно, что сбросил конь седока и умчал, не разбирая дороги. Упал Иван, ударился об землю и лишился чувств. Опомнился, видит — стоит перед ним добрый молодец с седой прядью в серых волосах и смотрит эдак неприветливо:

   «Кто ты и как смел ты охотиться в лесу моего отца, не спросив на то дозволения?» – сердито спросил молодец у князя.

   «Как смеешь ты говорить со мной столь дерзко? Эти леса и все земли вокруг принадлежат мне по праву наследному! А кто твой отец – про то я и ведать не ведаю», – вспылил Иван.

   «Отец мой – царь этих лесов, — ему отвечает молодец. — А я – наследник его – Иван-лесной царевич».

   «А я — великий князь и земель окрестных владелец!»

   «Так вот кто изволил посетить наши леса, — лесной царевич испуганным не выглядел. – Великая честь. Что ж, не буду мешать, погуляй, поблуждай, государь, вежества не знающий».

   Оборотился лесной царевич волком огромным и исчез в чаще.

   Ходил, бродил князь Иван по лесу. Нескончаемой была дремучая чаща. Проголодался – ни ягодки, ни грибочка, ни зверя, ни птицы. Воду пил из луж и болотин. Устал. Взмолился:

   «Дух лесной, прости меня за мою неприветливость, не дай сгинуть в твоих владениях. Коли выведешь из чащоб дремучих, братом тебе стану названным. А покуда жив я, не узнают земли твои невзгод или бедствий».

   Услышал его лесной царевич, сжалился. Вывел непутевого князя на дорогу проезжую, вернул и коня его златогривого. Смешали они кровь по обычаю древнему, став навеки побратимами.

   Ваня запнулся, задумался, потом продолжил:

   — Но недолго дружба длилась. Частенько заезживал князь к собрату лесному. А и побратим его, оборотившись человеком, хаживал в палаты белокаменные. Случилось так, что однажды встретил лесной царевич девушку красоты невиданной. Звали ее Анастасия. Была она дочерью царского окольничего. Воспылало любовью к ней сердце царевича. Долго он не решался подойти к девушке, все ходил вокруг да около, но судьба сама все за них порешила. О ту пору князь Иван жениться надумал. Велел свезти к нему самых красивых девушек со всего государства. Выбрали и Настеньку. А пока везли ее в стольный град, напали на обоз разбойники.

   Словно вихрь налетел на лиходеев лесной царевич. Кого сразу убил, кого в лес прогнал с тем, чтоб звери их разорвали. А после поклонился боярской дочери, поклонился и ее матушке.

   Зарделась Настенька, будто цветочек аленький — больно молодец ей по сердцу пришелся. Смотрит она на лесного царевича и взгляд отвести не может. Предложил молодец сопроводить их к граду столичному. Скрепя сердце согласилась боярыня — уж больно не понравилось ей, как спаситель глядел на ее дочь-кровиночку. И права она была, как в воду глядела. Полюбился Настеньке лесной царевич, а и она ему еще глубже в сердце запала. Но любовь между духами и людьми редко к добру приводит. Век человеческий короток, а лесной царевич и в несколько сотен лет молодым считается.

   Последний день остался им вместе. Метался Серый волк Иван-царевич, места найти не мог. Оставить Настеньку — что лапу себе отгрызть, попавши в капкан. Посвататься к ней — затосковать на долгие века после ее неминуемой смерти.

   Но девице невдомек, что за молодец ей приглянулся, зато ведомо ей, что княжеские смотрины вскоре будут, а оттуда можно не воротиться. Улучила Настенька минутку, когда матушка отошла, взяла Ивана-царевича за руку и высказала все, что на сердце у нее лежало. Открылся ей тогда и лесной царевич. Все как на духу выложил. Думал, отшатнется от него девица прекрасная, побоится связать с ним судьбу свою. Но не испугалась Настенька, попросила:

   «… Возьми меня с собой, назови своею, коль по нраву я тебе…»

   «Настя… Нас...» — голос Вани осекся. Мальчик уставился в огонь и долгое время сидел молча, глядя на пламя.

   — Ну? И дальше что? — не выдержала Василиса — очень ей нравились сказки про любовь, которая все побеждает.

   Ваня поднял голову и посмотрел на нее странно, словно одновременно узнавая и не узнавая ее. Наконец, он вновь заговорил, по-прежнему глядя на Лису.

   — Глядел лесной царевич в глаза девице и боролся между желанием обнять ее и страхом потерять спустя время недолгое.

   «Будь я человеком, я бы уже сегодня был у твоей матушки и просил ее благословения. Но ты же знаешь... Ты же все знаешь…»

   Девочка отвела взгляд от Вани и уставилась в землю. У нее создавалось странное ощущение, что он сейчас не рассказывает сказку, а говорит эти слова ей самой.

   — «Человек ли, зверь ли, дух ли лесной — я люблю тебя, кем бы ты ни был. Если нужно, я сбегу. От матушки, от сестры, от людей. Только позови», — звенел от волнения голос девичий. Решился царевич, взял любушку за руки белые, привлек к себе, хотел поцеловать, но только с березы неподалеку громко каркнул ворон-горевестник. Птица вещая. Заскрипели, предупреждая о беде, ветви деревьев.

   «Нет, — сказал тогда Иван, отстраняясь. — Никогда нам не бывать вместе. В давние времена все могло быть иначе, но не сейчас. Твой путь — путь человека, а мой... Прости, Настенька. Прости... и будь счастлива!»

   Лесной царевич, не оглядываясь, скрылся в чаще лесной, а Настенька осталась на поляне наедине со своей бедою.

   Так случилось, что на смотринах глянулась Настенька князю Ивану, побратиму лесного царевича. Сыграли свадебку. Стала Настенька княгиней. А после венчался Иван на царство, стал царем, а жена его — царицею.

   Но горела любовь в сердце Серого Волка. Не выдержал он разлуки с любимою, стал приходить под окна царского терема, стал выглядывать, не покажется ли Настенька. Долго ль, коротко ли, встретились они в саду зеленом. Упал в ноги любимой Иван-царевич, покаялся. Горек был ответ Анастасии-царицы:

   «Поздно, Иван-царевич, раскаиваться. Что было — то прошло. Ты сам судьбу себе выбрал горькую. Что ж теперь слезы лить напрасные? Теперь я царица, женщина мужняя, несвободная. Уходи, царевич подобру, поздорову, покуда муж мой, царь Иван не пожаловал…»

   Только молвила царица слова свои жестокие, как, глянь, из-за терема вышел сам царь. Гневом пылают очи гордые. Смотрит царь на побратима своего и молвит такие речи:

   «Спас ты мне жизнь, а потому долг тебе возвращаю я. Ступай, пока цел и молись, чтоб не пересеклись отныне пути наши. Не брат ты мне боле, не друг, но враг заклятый.

   С тех пор не стало мира между миром людей и миром лесов заповедных».

   Прошло несколько лет, занедужила и умерла царица Анастасия. Тяжела для нее была жизнь в палатах царских. Душно и страшно было в светлом тереме. Рвалась душа на свободу белой птицею. И вырвалась…

   Ваня замолчал, снова уставившись на огонь.

   — Как же это? — возмутилась Лиса. — Выходит, Настя вышла замуж за нелюбимого? Что же это за сказка-то такая? Сколько ни читала разных историй, а такая в первый раз встретилась!

   — Ты просила рассказать про волка с белым пятнышком, вот я тебе и рассказал, — что ж я могу поделать, если сказка такая печальная? — пожал плечами Ваня.

   — Но так же не бывает! — поддакнул сестре Димка. — А где «И жили они долго и счастливо»?

   — В этой сказке бывает, — нахмурился Ваня. — Люди говорят, умерла Настя вскоре, а ее муж после... хуже зверя лютого сделался. Вот тебе и «долго и счастливо»...

   — Это какая-то неправильная сказка, — возмутилась Лиса. — Что за глупые оправдания? Она же молодая была. Все умрут рано или поздно, так зачем отказываться от счастья? И вообще, когда от Насти он отказался, то покоя не лишился что ли, и тоска его не донимала? А когда она умерла по его вине, он даже и не печалился, вроде как так и надо?

   — Так то сказка же, откуда мы знаем, как оно на самом-то деле случилось? — ответил ей Ваня. — Может, этот лесной царевич был просто трусом…

   — Мало того, что трусом, так он еще и не любил ее ни капельки! — возмутилась Лиса.

   — Почему же?

   — Внешность он в ней любил, а не ее саму. Только и рассуждений, что красота увянет. Он ведь, поди, даже не знал ее толком. У нас есть в классе Оксанка Кудрина. Считается первой красавицей класса. Я посидела с ней разок за одной партой. Вот не завидую тому, кто на ней женится. Она же два слова связать не может. Все, что ее заботит в этой жизни — это кто, куда и на кого посмотрел, а еще какие-то браслетики с бусинами.

   — Просто ты ей завидуешь, — вмешался Димка. — Она красивая и на нее все смотрят…

   — Ты хочешь сказать, что я страшненькая? — возмутилась Лиса.

   — Нет, просто ты для меня красивая, а для остальных… — мальчишка смутился, понимая, что вступил на скользкий путь.

   Василиса вспыхнула и замолчала. Она знала, что по сравнению с Оксаной выглядит форменной неказистой дурнушкой, но чтоб это сказал Димка. Да еще и при Ваньке. Просто настоящее предательство!

   — Лис, как считаешь, а ты красивая? — вдруг спросил Ваня.

   — Смотря для кого, — упрямо сжала губы Василиса. — Если меня кто-то полюбит, то я для него буду самая красивая, а остальные… плевать мне на них. Мне папа как-то сказал, что женился на маме, потому что она не только его любимая, но и друг. И он сказал, что так и надо. Любовь может пройти, но любовь, подкрепленная дружбой — не проходит никогда.

   — Ты так уверенно говоришь, — чуть улыбнулся Ваня. — Ты когда-нибудь влюблялась?

   — Я? — захлопала глазами Лиса. — Нет. А ты влюблялся что ли?

   — Нет.

   Дети замолчали, чувствуя, что тема исчерпана.

   — Выходит, он где-то и сейчас бродит? — задумчиво произнесла Василиса, когда молчание стало каким-то вымученным.

   — Отчего бы и нет? — сказал Ваня. — Он же сын лесного царя. От старости ему помирать не по чину, вроде.

   — Я вот тут вспомнила одно стихотворение, — проговорила Лиса. — Оно как раз про лесного царя. О том, как тот похитил мальчика... Одно из моих любимых. Его Жуковский написал, мы в школе его проходили. Уж не о том ли царевиче лесном в нем речь идет?

   — И что за стихотворение? — поинтересовался Ваня.

   — А вы что, не проходили его? — удивился Димка. — Нас с Василиской в пятом классе его наизусть учить заставляли. Она выучила, а я урок прогулял!

   — Нет, — покачал головой Ваня, на лице его промелькнула лукавая улыбка и он тут же опустил голову, чтоб друзья не заметили. — У нас сельская школа. До шестого класса даже не по всем предметам были учителя.

   Лиса и Димка удивленно на него посмотрели. Им сложно было поверить, что такое вообще бывает.

   — Хорошо, я расскажу тебе это стихотворение. Я его до сих пор помню, — сказала Василиса, наконец, и начала с выражением декламировать:

   Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?

   Ездок запоздалый, с ним сын молодой.

   К отцу, весь издрогнув, малютка приник;

   Обняв, его держит и греет старик.

   «Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?»

   «Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:

   Он в темной короне, с густой бородой».

   «О нет, то белеет туман над водой».

   Димка поежился и опасливо покосился на еле заметную туманную дымку, поднимающуюся над прудом.

   «Дитя, оглянися, младенец, ко мне;

   Веселого много в моей стороне;

   Цветы бирюзовы, жемчужны струи;

   Из золота слиты чертоги мои».

   «Родимый, лесной царь со мной говорит:

   Он золото, перлы и радость сулит».

   «О нет, мой младенец, ослышался ты:

   То ветер, проснувшись, колыхнул листы».

   Когда Василиса произнесла последнюю строчку, на рощицу налетел порыв ветра и березки громко зашелестели листьями. Ваня улыбнулся и прикрыл глаза. Димка опять опасливо оглянулся. Лиса замолчала. Ей стало не по себе.

   — Продолжай, пожалуйста, — попросил ее Ваня.

   Девочка, помолчав немного, нерешительно продолжила:

   «Ко мне, мой младенец; в дуброве моей

   Узнаешь прекрасных моих дочерей:

   При месяце будут играть и летать,

   Играя, летая, тебя усыплять».

   «Родимый, лесной царь созвал дочерей:

   Мне, вижу, кивают из темных ветвей».

   «О нет, все спокойно в ночной глубине:

   То ветлы седые стоят в стороне».

   Димке почудилось, что он расслышал там, за деревьями, легкий шорох, словно кто-то осторожно шел по траве. Он дотронулся рукой до плеча друга и взглядом указал ему в сторону, откуда раздавались шаги. Ваня усмехнулся и махнул ладонью, мол, все нормально, ничего не происходит. Лиса зябко поежилась, еще больше закуталась в одеяло и придвинулась к мальчишкам. Ей стало страшно.

   — Красивое стихотворение, — сказал Ваня. — А что дальше? Или это все?

   — Не все... Вань, тут рядом кто-то ходит, — ответила ему Лиса.

   — Это полевые мыши или зайцы, — отмахнулся от нее мальчик. — Ты дальше, дальше продолжай! — сказал он с непонятным нетерпением в голосе, словно ему было жизненно важно узнать, что там дальше.

   «Дитя, я пленился твоей красотой:

   Неволей иль волей, а будешь ты мой».

   «Родимый, лесной царь нас хочет догнать;

   Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать».

   Ездок оробелый не скачет, летит;

   Младенец тоскует, младенец кричит;

   Ездок подгоняет, ездок доскакал...

   В руках его мертвый младенец лежал*.

    (*На самом деле Василиса немного напутала: стихотворение принадлежит перу Гете, а Жуковский его только перевел. Прим. авт.)

   На полянке воцарилась полная тишина. Ваня сидел с закрытыми глазами и как будто все еще слушал стихотворение. А шаги, между тем, никуда не удалялись, более того, теперь, судя по звукам, вокруг рощицы ходило уже несколько существ, и это были вовсе не зайцы и не мыши.

   — Ваня, мне страшно, там кто-то есть, — не выдержала Лиса и дернула мальчика за рукав куртки, тот открыл глаза:

   — Картошка готова, можно приступать к трапезе, — сказал Ваня, словно не замечая слова Василисы. — Чай тоже готов. К сожалению, у нас только один стакан, так что будем пить по очереди.

   — Какая трапеза? — почти выкрикнул Димка. — Ты что, глухой? Тут кто-то ходит!

   — Да не кричи ты, — ответил ему Ваня раздраженно. — Ну и что, что ходят. Здесь нам ничего не грозит, — он выкатил из костра несколько почерневших картофелин. — Кушайте на здоровье! — мальчишка подхватил одну из картошек и, даже не очищая ее от углей, откусил от нее кусочек.

   — А почистить? — спросил его Димка.

   — Так вкуснее, угли они как соль, — ответил ему друг, с аппетитом уминая картошку.

   Василисе передалось его спокойствие, и она тоже взяла картошку. Черная обугленная корочка показалась ей просто пищей богов, что и не удивительно — они уже давно не ели. Димке ничего не оставалось, как последовать примеру сестры.

   Ваня набрал полную кружку земляничного чая, кинул туда два кубика сахара и с удовольствием сделал глоток. После передал чашку Лисе. Девочка осторожно пригубила напиток. Сложно сказать, на что был похож его вкус и аромат, но ей понравилось. Димка тоже остался доволен. Благодаря теплому и вкусному напитку, ребята, наконец, согрелись.

   Когда последние клубни были доедены, а последние капли чая выпиты, Ваня встал и подошел к ограждающим полянку березкам.

   — А теперь самое время для обещанного сюрприза, — он взмахнул рукой, и деревья послушно расступились перед ним, разомкнув защитный круг.

   Василиса испуганно вскрикнула и отпрянула. Димка вскочил на ноги.

ГЛАВА 11 — Русалок дружный хоровод

Доброе тепло костерка, уютный ночной мирок остались на зачарованной полянке. Вокруг же царствовало веселье, хотя «веселье» — это не совсем то слово, которое идеально подходит в данной ситуации.

   Белые призрачные тени водили хороводы на лугу, кружились вокруг берез и кустарника. На ветвях деревьев то тут, то там, сидели девушки, расчесывающие гребнями свои длинные волосы. Тихий, приглушенный потусторонний смех доносился со всех сторон.

   Ваня вел Василису за руку. Девочка до боли в пальцах сжимала его ладонь. Димка старался показать, что ему ни капельки не страшно, но удавалось это не слишком хорошо. Из-под ног выкатывались и разбегались в сторону необычайно яркие болотные огоньки.

   — Да что ж вы так дрожите? — выговаривал Ваня друзьям. — Беляну, вон, не сильно испугались, а русалки чем вам не глянулись? Они точно такие же, как и она… Ну, или почти такие же. Давайте я вас познакомлю с ними, сами поймете, что девчонки вовсе не страшные. Аленушка! — позвал он. — Подойди к нам, я тебя с друзьями познакомлю.

   От призрачного хоровода почти сразу же отделилась маленькая, хрупкая девушка, которая затем направилась в сторону ребят.

   — Ваня, я так рада тебя видеть! — восторженно воскликнула она и тут же повисла на шее у мальчика.

   — Да ну тебя, — отстранился от нее мальчишка. — Что ты ко мне лезешь? Я тебя позвал, чтоб с людьми познакомить. Алена, это Димка и Василиса, мои друзья. Ребята, это Аленка, самая младшая из наших русалок и самая… общительная.

   Услышав последнюю фразу, девушка фыркнула и залилась звонким смехом.

   Димка с Лисой во все глаза смотрели на новую знакомую. Русалочка была очень низенькая, почти одного роста с Ваней. Пушистые светлые, почти белые, волосы укрывали ее до самых колен. Скромный легкий сарафанчик выглядел вполне современно. На голове у девушки красовался венок из речных водорослей. С виду Аленушке было лет шестнадцать-семнадцать, вряд ли больше.

   — Приятно познакомиться, — сказала русалочка, насмеявшись вволю. — Но не дело в такую ночь девушкам без дела слоняться. Пойдем, Василиса, в хоровод, танцевать будем!

   Аленушка схватила Лису за руку и, не обращая внимания на ее вялые протесты, потащила в сторону вьющихся между деревьев белых призраков. На проверку они оказались такими же точно русалками, только одетыми в белые одежды. Но голове у девушек были венки — у кого из осиновых и березовых ветвей, а у кого и из водорослей. Василису тут же подхватили под руки и закружили в танце. Призрачное веселье затянуло девочку в свой омут. Хоровод провел ее под сенью берез, вокруг заповедной рощицы, потом под своды заброшенного храма, где все было подсвечено зеленоватым и голубоватым сиянием болотных огоньков. Казалось, будто в эту ночь миллионы свечей освещают заброшенное здание. Где-то по углам теснились темные как сама вечность, тени, но Лиса не обращала на них внимание. Ей стало весело. Она смеялась вместе с новыми подружками и их смех пугал ночную тишину, гнал прочь все страхи и сомнения. Болотные огни под ногами больше не казались холодными и потусторонними — всего лишь праздничная мишура, ничего более. И опять перед глазами мелькали березки, луг, ручей, родник и папоротники — целое море папоротников… Василиса даже не заметила, откуда у нее на голове появился венок. Из водорослей. Точно такой, как у Аленки…

***

Димка сначала сильно испугался, когда русалки увели его сестру танцевать, но, заметив, что Ваня абсолютно спокоен, решил, что это не опасно. Прошло совсем немного времени, как Аленка опять присоединилась к ним.

   — А где Василиса? — тут же спросил Дима, вновь начиная волноваться.

   — С подружками моими пляшет, — ответила русалочка, присаживаясь на пригорок рядом с мальчишками. — Ничего ей не сделается. Она милая, правда, Ваня? — спросила она.

   — Очень, — ответил Ваня и тут же спросил. — А чего ты не танцуешь?

   — Мне с тобой интересней, — пожала плечами Аленушка. — Кстати… Я придумала, чем развлечь второго нашего гостя. Мне Беляна сказала, он мечтает клад найти. Сегодня подходящее для этого время.

   Услышав слово «клад» Димка тут же подобрался. Ему еще Лиса рассказывала, будто многие клады можно найти только в ночь на праздник Купалы. А до него осталось всего ничего, может, сегодня удача тоже может улыбнуться.

   — Варя! — позвала Аленушка, и вскоре к ним присоединилась еще одна русалка с венком из осиновых ветвей. — Знакомьтесь, это Варя.

   — Очень приятно, — ответил Димка.

   — Привет! — коротко поздоровался Ваня.

   — Здравствуйте! — Варя низко поклонилась мальчишкам. Димка удивленно захлопал глазами, а Ваня поморщился.

   — Не стоит, — сказал он русалке. Та выпрямилась.

   — Варя, наш гость кладами интересуется. Отведи его к усадьбе, покажи… Хоть бы и сундучок того генерал-майора. Пусть выберет себе подарок по нраву, — распорядилась Аленушка.

   — А можно? — недоверчиво спросил у нее Димка.

   — В русальную ночь многое можно! — ответила ему русалка.

   Варя склонила голову и поманила мальчишку за собой. Тот, боясь упустить такой чудесный шанс, молча последовал за ней. Они прошли луг, вышли на дорогу и вскоре уже были рядом со старыми яблонями.

   — Осторожней, молодой барин, здесь колодези старые. Вот тут, а еще вот тут, — предупредила Варя Димку, показывая, где прячутся старые колодцы.

   — Почему ты меня так странно называешь? — спросил ее Дима. — Какой я тебе барин?

   — А кто же вы? — удивилась девушка. — Вас же молодой господин привел.

   — Ээээ… какой молодой господин? — удивился Димка.

   — Наш молодой господин, — Варя явно не понимала, что мальчик пытается у нее узнать.

   — Это Ванька-то ваш молодой господин? — высказал Димка свою догадку.

   — Так точно, барин, — поклонилась русалка.

   — Что-то ты меня запутала, — мальчишку так заинтересовала Варина обмолвка, что он на время даже про клад забыл. — Как Ваня может быть вашим господином, если он сын простого шофера и внук сельской ведуньи?

   Услышав это, Варя сделала огромные глаза и даже рот приоткрыла от удивления.

   — Ой, — сказала она. — Так это не молодой господин там на поляне?

   — Это у тебя нужно спросить, — пожал плечами Димка. — По мне, так он как был Ванькой, так и остался.

   — Обозналась я, барин, уж простите вы меня, — суетливо запричитала Варя. — Простите дуру-девку. Попутала я, как есть попутала.

   — И все равно барин, — хмыкнул Димка. Он уже понял, что ничего больше русалка ему сказать не сможет, или же не захочет, как знать. — Ладно, веди к кладу. Его нужно будет откапывать? Лопату искать придется?

   — Это ж русальная неделя, барин. В эти дни схороны сами в руки даются. Надо только знать, что и как нужно сказать, и что именно при этом сделать.

   — Если б я еще и знал, что… — протянул Димка.

   — Так я же вам о том завсегда расскажу, — запричитала Варя.

   Мальчишка нахмурился. Ему отчаянно не нравилась манера поведения русалки. С другой стороны — чего только не стерпишь, только бы клад выкопать?

***

Оставшись наедине с Ваней, Аленка деловито придвинулась к нему.

   — Ну что же, не передумал ли ты, друг мой милый? — ее нежный голосок стал и вовсе медовым.

   Ваня поморщился.

   — Лен, ты когда-нибудь угомонишься? — спросил он раздраженно. — Я тебе уже давно сказал, во-первых, жениться мне еще рано, как ни крути. Во-вторых, жениться я не желаю. Мне это вовсе не нужно. В-третьих, ты девочка хорошая, но не в моем вкусе, не обижайся.

   — Но годика через четыре… — не унималась русалка.

   — И что? — перебил ее Ваня.

   — Ты станешь взрослым, — пояснила Алена.

   — Ага, стану… почти взрослым и совсем ненадолго…

   — Ну и что? — развела девушка руками. — Тебе всего-то и надо, что жениться на мне, и я перестану быть русалкой. Стану обычной… ну, почти обычной девушкой, как была.

   — Насмешила, — хмыкнул мальчишка. — И чем тебе доля русалки не угодила?

   — Холодно мне, Ваня, — в голосе Алены явственно зазвучали слезы. — Холодно мне и пусто. И сердце совсем не бьется. Руки холодные. Я вся словно изо льда. Нет боле сил моих терпеть эту муку.

   — Жалко мне тебя, Лена, но не я в беде твоей повинен, — ответил Ваня. — И не мне за то ответ держать. Если б чем другим я мог помочь — помог бы. А в этом, уж извини. Ты просишь о невозможном. Не могу я на тебе жениться. Ни сейчас, ни позже. Не могу, да и не хочу.

   — А на ком хочешь? — Алена обиженно закусила губку.

   — А почему я вообще должен хотеть жениться на ком-то? Забыла, кто я такой? Я и повзрослеть-то не могу, а ты все о своем! — возмутился Ваня. — Тоже мне, придумала. Девчонка! Только всякая ерунда у вас на уме. Любит — не любит. За внешность или за душу… Нет, чтобы делом заняться! Иди, хоровод поводи и за Василисой пригляди, чтоб она не заблудилась, не потерялась.

   — За Василисой?! — прошипела Алена. В этот момент ее бледное узкое личико стало совсем белесым, а глаза темными, бездонными. — За Василисой, значит?!

   — Лена… — Ваня удивленно смотрел на эту метаморфозу. — Ты что это удумала?.. — он немного помолчал, а потом неожиданно расхохотался в голос. — Ой… не, ну вы, девчонки, даете. Ой… насмешила совсем… Ой… Василиса… — мальчишка от хохота повалился на землю. Алена раздраженно вскочила, сжала кулачки.

   — А ты… ты… ты…

   Она развернулась и бегом припустила к танцующим подружкам.

***

Шаг, другой, березы склоняют головы, их ветви мягкими пальцами гладят лицо. Болотные огни соперничают в блеске с сиянием звезд.

   Ветром в ночи

   Песня звучит

   Купало, Купало,

   Славься, Купало!

   Как заклинание звучит песня, которую поют сотни звонких девичьих голосов. Голос Василисы легко вплелся в этот ночной хор.

   Разрыв-травы цвет -

   Нескоро рассвет

   Купало, Купало,

   Славься, Купало!

   Русалкам дана

   Неделя одна

   Купало, Купало,

   Славься, Купало…

   — Пойдем, отдохнем в ветвях! — Аленка схватила Василису за руку и вытянула из хоровода. Только теперь девочка почувствовала, как устали ее ноги. Она с радостью ухватилась на предложение немного передохнуть.

   — А давно ты с Ваней знакома? — неожиданно спросила ее Алена.

   — Нет, совсем недавно, недели две, не больше. Он сын папиного друга, — ответила Лиса.

   — Понятно.

   — А ты его давно знаешь? — задала встречный вопрос Василиса.

   — Целую вечность, — ответила русалочка. — Правда, он милый?

   — Ваня? — переспросила Лиса. — Скорее, интересный. С ним здорово. Я никогда и не думала, что на свете все еще существуют русалки и берегини. Все эти чудеса… А он столько всего знает и умеет. Даже несмотря на то, что учится почти что в сельской школе.

   — Какая разница, где он учится? — фыркнула Аленка. — Ты что, не заметила, какой он красивый?

   — Он? — пожала плечами Лиса. — Да обычный он мальчишка. Ничего такого.

   Русалка что-то неразборчиво пробурчала, а потом вытащила из волос затейливый деревянный гребень и начала расчесываться. Василиса залюбовалась. Алена плавно водила гребнем по своим роскошным волосам. Ни единой запутки, ни единого выпавшего волоска. Белые волосы нежным шелком струились по плечам и спине русалочки. Василиса задумчиво покрутила вокруг пальца свой локон. Она по праву гордилась своими волосами, мало кто в школе мог похвастаться такими же. Но теперь, увидев Алену, Лиса ощутила легкий укол зависти.

   Русалка заметила движение девочки и на мгновенье задумалась. На ее лице появилась усмешка, доброй которую назвать не получилось бы при всем желании. Стараясь не выдать голосом свое ликование, Алена предложила Василисе:

   — Хочешь, я дам тебе свой гребешок расчесаться? Он особый, волшебный. Волосы не рвет, не путает и растут они после него быстро.

   Лиса просияла:

   — А можно? — спросила она с надеждой в голосе.

   — Тебе все можно, — ответила Алена и протянула девочке гребень. Василиса провела по волосам раз, другой, третий — о чудо — ни одной запутки. Поправила венок на голове. Странно, водоросли в нем и не думали высыхать, при этом украшение вовсе не мешало расчесываться. Василисе показалось, что капельки воды, срываясь с венка, текут по ее волосам, заставляя их струиться и переливаться всеми оттенками рыжего.

***

Оставшись один, Ваня еще немного побродил между русалок, здороваясь со старыми знакомыми. Потом ему стало скучно, и он отправился искать друзей. Василису он нашел довольно быстро — она сидела в ветвях деревьев рядом с Аленой. Сначала Ваня решил не беспокоить мирно разговаривающих девушек, но тут он разглядел в руках у Лисы деревянный гребень и, не сдержавшись, выругался.

   — Василиса, брось его немедленно! — закричал он так громко, как смог и повелительно махнул рукой. Дерево, словно испугавшись, настолько быстро склонило перед ним свою крону, что еще немножко, и могло бы сломаться. Когда обе девушки были спущены на землю, Ваня бросился к Лисе, вырвал гребень из ее рук и бросил на землю.

   — Как ты посмела, мерзавка? — закричал он на Алену. — Что ты себе позволяешь?

   Русалочка смерила его презрительным взглядом:

   — Я не твоя подданная, — сказала она. — Почему я должна перед тобой ответ держать? Если тебе что не нравится, обращайся к Водяному хозяину. А на меня орать не смей, слышишь? Мелкий еще. Подрасти сперва.

   — Да я… я никогда тебе этого не прощу, — прошипел Ваня. Лиса и не подозревала, что этот кроткий и застенчивый мальчик может до такой степени разозлиться. Впрочем, Алену это не впечатлило. Она демонстративно отвернулась и присоединилась к танцующим.

   Лиса ломала голову, пытаясь понять, в чем же дело.

   — Пойдем отсюда, — Ваня взял Василису за руку и, не слушая ее возражений, потащил к зачарованной рощице. Там, на полянке, он молча расстелил возле потухшего костра одно одеяло и сверху положил второе.

   — Ложись, — тоном, не терпящим возражений, сказал он. — Тебе давно пора спать. Рассвет уже не за горами, а нам еще обратно идти.

   — А где Димка? — сонно спросила Лиса. Стоило ей только прилечь и укутаться в теплое одеяло, как глаза сами собой начали закрываться.

   — Скоро придет, — ответил ей Ваня, ногой подвинул небольшое бревнышко к стволу дерева и присел на него. Некоторое время он просто молча сидел, собираясь с мыслями. Затем постучал пальцем по земле и шепотом, чтоб не разбудить задремавшую Василису, проговорил:

   — Мышка-норушка, забавная зверушка, все-то ты слышишь, все-то ты видишь. Сбегай, проведай, где друг мой находится. Разузнай, что он делает, все ли с ним ладно. Да обратно воротись, доложись.

   Притоптанная трава зашевелилась и из нее выбежала крохотная мышка. Сверкнула на Ваню черными бусинками глаз, пошевелила тонкими усиками и юркнула обратно.

***

Варя не соврала — достать клад оказалось минутным делом. Русалка указала Димке на небольшое квадратное углубление в земле, похожее на след от некогда стоявшего здесь строения. Для того, чтобы получить заветное сокровище, достаточно было всего-навсего порезать себе палец ножом, выдавить на землю три капли крови, да сказать: «Рудою заплачено, золотом возвернется».

   Димка все сделал, как сказала Варя. Палец резать не хотелось, но клад манил со страшной силой. После того, как кровь ушла в землю, и прозвучали заветные слова, земля словно взорвалась изнутри и на поверхности появился небольшой кованый сундучок.

   Когда Димка заглянул под крышку, у него просто разбежались глаза. Там лежали и кольца, и брошки, и серьги, и кулоны… Но следовало выбрать что-то одно, так наказала ему Аленка. Мальчик хорошо помнил страшные сказки, которые они с Лисой любили рассказывать друг другу перед сном. Там часто тот, кто жадничал с волшебными вещами, оставался ни с чем. Одна вещь… Всего одна вещь…

   Димка не был жадным. Клад для него являлся элементом волшебства — еще одно приключение. Он перебирал побрякушки и думал, что же делать — кольца, например, очень красивые, но только куда их потом денешь? Сережки? Лисе, конечно, понравятся, но глупо использовать такой случай только для того, чтобы сделать приятное сестре. Что-то сильно, до крови, укололо Димкин палец. От неожиданности он отдернул руку. На подушечке указательного пальца уже набухала алая капелька крови. Димка вытер палец о штаны и начал искать то, что его укололо. Наконец, он извлек из сундучка две переплетенных цепочки с небольшими подвесками, изображающими лису и рысь. Подвески оказались непростые, а с длинными иглами сзади, об одну из которых мальчик и укололся. Благодаря этим иглам подвески можно было носить не только на цепочке, но и в качестве брошек. Димка залюбовался. Золотая рысь, словно настоящая, напружинила лапы перед прыжком. Ушки с трогательными кисточками на ушах, были прижаты к голове. Глаза — два маленьких изумруда, даже в темноте вспыхивали двумя зелеными искорками. Фигурка лисы выглядела не хуже: настороженные ушки, рыжий хвостик, кокетливо обвитый вокруг лап, такие же точно, как у рыси, изумрудные глаза.

   — Это одна вещь, или две? — спросил Димка у Вари.

   — Ой, не знаю, барин, — заохала русалка, когда он показал ей подвески. — Вы бы другое что выбрали. Покраше. А то ж это старые какие-то безделушки, потертые, — мальчик еще раз внимательно посмотрел на кулоны. Да, действительно, они явно были сделаны очень давно. Но привлекательности от того не потеряли.

   — Ничего, что потертые, зато красивые, — ответил Димка. — Так что, можно оба взять?

   Варя помялась, словно пытаясь возразить и понимая, что не имеет на это право, а потом неохотно кивнула и со вздохом произнесла:

   — Да, барин, можно.

   Они двинулись в обратную дорогу. Русалка молчала, будто воды в рот набрала. Когда они подходили к лугу перед храмом, дорогу им перебежала крошечная мышь, села прямо под ногами и нервно пискнула. Варя тут же остановилась.

   — Барин, вас молодой господин к себе зовет, — сказала она, когда мышь вдоволь на нее напищалась и убежала.

   — Ваня зовет? — уточнил Димка.

   — Да, я же и говорю, молодой господин, — ответила русалка.

   — А где он?

   — На полянке своей заповедной, — сказала Варя. — Ступайте, барин, отсюда не заблудитесь.

   Девушка убежала к подружкам, а Димка пошел в сторону рощицы, до которой было уже рукой подать.

   Ваня сидел на бревнышке, прислонившись к дереву. Хмурый и злой. Рядом с кострищем спала Лиса, закутанная в теплые одеяла.

   — Что-то случилось? — спросил Димка, подсаживаясь к другу. Мальчику уже отчаянно хотелось спать, но выяснить причину Ваниного плохого настроения было нужно.

   — Случилось, — прозвучал ответ.

   — И что же?

   — Василиса Аленкиным гребнем волосы расчесывала. Вот что случилось, — Ваня вскочил на ноги и нервно заходил туда-сюда.

   — И что? — непонимающе уставился на него Димка.

   — Предсказание Беляны помнишь? Помнишь, когда она сказала «Жалко будет, если нас больше станет?»

   — Помню…

   — Аленка — водяная русалка, гребень у нее непростой. Кто расчешется им, тот долго на этом свете не задержится — утонет. Какой же я дурак! — Ванька обхватил руками голову. — Думал, вас порадовать, русалии показать, а вышло…

   — Ты что?! — Димка, подскочил, как подброшенный и схватил друга за грудки. — Ты хочешь сказать, что Василиска скоро того…?! Умрет?! А если ее подальше от воды держать? Купаться не давать?

   Ваня сокрушенно покачал головой:

   — Водяной царь не отступится от своего. Рано или поздно…

   — Да сделай же хоть что-нибудь! Это ты ее в эту историю втянул! Ты ее с Аленкой этой познакомил! Что хочешь делай, но чтоб Василиса была жива! — Димка раздраженно толкнул Ваню. Тот оступился и упал бы, если б на его пути не оказалось дерево.

   — Не смей! Слышишь, не смей руки на меня поднимать! — в его голосе послышалось звериное рычание. — А то я…

   — Что ты? — не отступал Димка.

   Слово за слово и мальчишки не на шутку сцепились. Димка толкнул Ваню, а тот отчего-то и не подумал уклоняться, и они покатились по земле, отвешивая друг другу тумаки. От шума проснулась Василиса. Увидев, что друзья дерутся, она откинула одеяло и побежала их разнимать…

ГЛАВА 12 — «Я назову тебя Ванечкой!»

Димка хмуро прижимал к опухшему глазу мокрую тряпицу. Ваня с независимым видом готовил очередную порцию земляничного чая. Кровь из носа у него уже не текла, но он все равно периодически шмыгал.

   Мальчишки не разговаривали друг с другом. Как Василиса ни старалась, а на мировую идти они не хотели. Более того, Димка всякий раз начинал ершиться, когда Ваня приближался к его сестре. Даже когда он всего-навсего передал ей чашку чая, бывший друг тут же зло его окликнул:

   — Отойди от нее! Слышишь?

   — Да пошел ты… — отмахнулся от него Ваня.

   — Что ты сказал? — тут же опять полез задираться Димка.

   — Мальчики, да что ж это такое?! — возмутилась Василиса. — Хватит вам уже. Объясните, что вообще случилось?

   — Ничего, — ответили оба одновременно.

   — Я уже заметила, что ничего, — фыркнула Лиса. — А теперь объясните мне, что такое это ничего, из-за которого вы готовы друг другу горло перегрызть?

   — Да ну его, — неопределенно махнул Димка рукой в сторону Вани. — Смотри лучше, какой я подарок тебе принес, — с этими словами он вытащил цепочку с лисой и протянул сестре. — Она на тебя похожа…

   — Ой, — всплеснула руками Лиса. — Какое чудо!

   Ваня поднял глаза и увидел кулон. На его лице промелькнула целая гамма чувств от испуга, до надежды.

   — Это в кладе было? — подлетел он к Димке. Тот сначала шарахнулся от приятеля, но потом кивнул головой.

   — Лиса, позволь… — Ваня взял у девушки подвеску осмотрел иглу и неожиданно спросил. — Василиса, ты мне веришь?

   Девочка растерялась.

   — В чем верю?

   — Ну… доверяешь ли ты мне?

   — Доверяю, — озадаченно ответила Лиса. — А что?

   — Дай мне свою руку, пожалуйста, и закрой глаза, — попросил Ваня.

   Василиса протянула ему ладонь и зажмурилась. Мальчик задумался на секунду, а потом кивнул, будто приняв окончательное решение. После этого он быстро вонзил иглу в указательный палец девочки. Лиса вздрогнула и попыталась отшатнуться, но Ваня держал ее на удивление крепко. Он выдавил из ранки каплю крови и лишь после этого выпустил ладонь Василисы.

   — Зачем ты это сделал? — со слезами в голосе спросила девочка, сжимая левой рукой ноющий палец.

   — Так было нужно, — ответил Ваня, возвращая ей кулон с лисицей.

   — Знаешь, что, — Димка встал. — Хватит уже твоих выкрутасов. Сейчас мы все идем спать, утром ты отведешь нас домой и больше к нам не приходи. Вот уже где сидят твои выкрутасы. Тоже мне… шаман-недоучка.

   Мальчик пожал плечами и ничего ему не ответил.

   Всю обратную дорогу они молчали, а когда вернулись, Ваня тут же ушел, даже не попрощавшись.

***

— Если узнаю, что ты к ней еще хоть раз приблизился... — сверкнул глазами Иван-царевич, глядя на дело рук своих. За художества с русалками Ване досталось по полной программе. Царевич был в страшном гневе, когда мыши поведали ему о случившемся. Давно лес не видывал подобной ярости от старшего сына лесного царя. Мальчишка посмел вовлечь в опасные игры Настю… Василису. Кто знает, станет ли она хоть отдаленно такой, как была, но царевич хотел это узнать наверняка, а не лишиться своего шанса, не успев даже решить, нужен ли он.

   Ваня отер кровь с разбитых губ. Поднял голову.

   — За что ты любил Настю? Что именно ты в ней любил?..

***

Вся челядь, все домашние высыпали к крыльцу, когда ко двору вдовы окольничего с превеликим грохотом и шумом прискакал великий князь со товарищи. Стучаться он не стал. Распахнул ворота и, чуть не сбив с ног зазевавшегося слугу, вошел во двор Захарьевых-Юрьевых. Следом за ним как тень шел сердечный приятель и наперсник, о котором шла молва, будто не чужд он колдовству. А после уже повалили дружинники. Почтенная вдова встретила гостей честь по чести: караваем, хлебом и солью. Кланялась низко, смотрела ласково. Князь был доволен. Улыбался, шутил.

   Ни слова больше не говоря, государь развернулся и вышел из терема. За ним вослед ринулись дружинники. Только Иван-царевич задержался ненадолго. Взгляд Настеньки горел, словно тысяча звезд, а сердце сына леса грозило разорваться на тысячи кусочков. Они не сказали друг другу ни словечка. Даже не приблизились. Но в тот вечер, засыпая, Настенька думала вовсе не о визите великого князя, а о его пригожем друге. А ночную тишину далекого осеннего леса ближе к рассвету спугнул полный беспросветной тоски волчий вой.

***

— Не твое дело, — глаза старшего царевича были желтыми волчьими. Так случалось с ним в минуты гнева.

   — А любил ли ты ее вообще? Или тебе просто нравилась красивая обертка? — глаза младшего царевича все больше и больше наливались желтизной, становясь отражением глаз его визави. Он встал и с вызовом посмотрел на Ивана.

   — Да что ты знаешь о любви, мальчишка? Щенок… — в голосе Ивана-царевича слышалось волчье рычание.

   — Какие цветы она любила? Что ей было интересно? Что ее смешило? Как она относилась к людям? Умела ли она петь? Что ей нравилось и что не нравилось? Ты знаешь ответы на эти вопросы? Или ты просто любил ее за красоту, ничего не зная о ней самой?.. — Ваня знал, чем все закончится, но уже не мог остановиться, чувствуя за собой правду.

   Старший царевич нанес один удар. Быстрый и сильный. Младший не успел уклониться. Врезался в стену лесного терема и потерял сознание. Лицо было разбито в кровь. Нос сломан. Но это все ерунда. Придет в себя, превратится в волка и станет как новенький. Рана, которую нанес Ваня старшему царевичу оказалась куда больнее.

***

Холодные ветры выстудили лес. Здесь было пусто, одиноко, бесприютно. Иной раз хотелось упасть в сугроб и заснуть до весны. И повсюду царила ночь. Одна ночь. Иван-царевич мерил шагами просторную горницу. Ему даже холодно не было. И он почти завидовал людям. У них сейчас в избах горит яркий огонь, ведутся вечерние беседы… Смутно царевич еще помнил свое детство. И братьев. И отца с матерью. И даже, как сквозь густой туман, вспоминалось лицо деда.

   Зверь повернулся и, пачкая кровью белый снег, медленно потрусил прочь под полог темных елей».

***

Он не пришел ни на следующий день, ни через день. На день Купалы Василиса дернулась было пойти в лес, искать цветок папоротника, но Димка неожиданно воспротивился, и пришлось остаться дома.

   Прошла неделя. Без Вани все валилось из рук. Прогулки с дядей Лешей по лесу были, конечно, по-прежнему интересны, но он не мог каждый день ходить с ребятами. Довольно много времени двойняшки проводили, предоставленные самим себе. Они попытались построить в лесу шалаш, но он почти сразу развалился. Ходили ловить рыбу, но ничего не поймали.

   Димка придумал глупую игру — выслеживать бабушку Аню. Предложил поиграть в нее Василисе, но та отказалась. Несмотря на это мальчишка пару дней развлекался этим. Правда, ничего особенно интересного обнаружить не удалось. Странная женщина то в огороде копалась, то в лес по грибы и ягоды ходила, ну и в Олешь разок наведалась. Закончилось это тем, что мальчишка попался старухе на глаза и она, потрясая палкой, погнала его прочь, не стесняясь в выражениях.

   После того, как закончилось и это развлечение, Димка стал выглядеть вовсе несчастным. Василиса почти перестала выходить на улицу. Все больше сидела с книгами.

   И Лиса, и Димка очень скучали по Ване. Два раза они сходили в Олешь за хлебом, но, как ни старались они высмотреть своего пропавшего приятеля — все впустую.

   Когда стало совсем скучно, Василиса предложила брату сходить на заброшенную мельницу и понырять в омуте. Димка с таким испугом от нее шарахнулся, словно она предложила ему выучить наизусть «Войну и мир» Толстого.

***

Ваня тосковал. Сидел в своей горнице и смотрел в окно. В лес не выходил. Ничего не делал. Просто сидел. Отец попытался с ним поговорить, но понял, что толку никакого. Иван устроил ему встрепку и запретил приближаться к друзьям. Ваня не мог ослушался. Таковы правила стаи. Встревать в волчьи отношения леший не стал. Покачал головой и оставил все как есть. Младшего царевича еще и лечить пришлось пару дней — уж очень изрядно ему досталось. А нечего бросать вызов вожаку, если в силах своих не уверен.

   Иван затеял по ночам ходить в Емелево. Просто ходил и чего-то ждал у дома, в котором жили друзья Вани. То ли охранял, то ли следил. Леший качал головой и ничего не говорил — дело молодое.

***

Несмотря на то, что ребята все это время в лесу бывали не так уж и редко, серого волка нигде не было видно. Василиса думала о том, где он, вспоминала рассказанную Ваней сказку и пыталась понять, правда ли этот волк — лесной царевич, или же все это просто вымыслы. Фантазировала, как он выглядит, когда превращается в человека. Ничего конкретного нафантазировать не удавалось, на ум лезли разве что актеры из фильма «Гардемарины вперед». Они с Димкой пересматривали этот фильм раз пять. Брату нравились Ледащев и Бергер (последний в основном потому, что смешной), а Лисе по душе пришелся Никита Оленев. Вот она иногда и представляла лесного царевича, похожим на любимого героя. Иногда ей становилось смешно, но что-то в рассказанной Ваней сказке не давало покоя. Она была какая-то живая. И Ваня рассказывал ее так… будто сам все видел.

   Лиса пыталась представить, что бы она сделала на месте той девушки. Пойти замуж за нелюбимого — дудки! В лес бы ушла, к лесному царевичу, была бы ему другом, раз так у него все сложно. Или же…

   Она мечтала, мечтала… По ночам, сидя за книгой и глядя в окно. И вот, однажды ночью она услышала какую-то возню под окошком, открыла ворота повитя и выглянула наружу. Звезды и луна светили ярко, поэтому девочка сразу узнала своего серого лесного приятеля. Она тут же спрыгнула на землю и подошла к нему. Волк сверкнул глазами и в нерешительности потоптался на месте.

   — Пойдем, что ли, на звезды посмотрим? — смущенно предложила Лиса. Она не знала, как себя вести и очень сильно волновалась.

   Волк опустил голову и медленно пошел в сторону небольшого стога сена. Девочка последовала за ним.

   Звенящая, прозрачная, словно кристалл, темнота казалось вечной. Все спало в этом мире. Даже вездесущие комары и сверчки решили сделать перерыв.

   Василиса села на душистое, еще немного сырое, сено. Волк устроился у нее в ногах. Девочка подняла глаза на небо, и голова тут же закружилась. Мириады звезд затягивали ее в свой вечный танец. Лиса почувствовала себя совсем крошечной и жалкой, а потом ей показалось, будто ее и вовсе нет и никогда не существовало. Сверкнув напоследок, упала звезда. Василиса как всегда не успела загадать желание. Да она и не знала, чего желать. Все в этот миг казалось таким нелепым, ненужным, сиюминутным. А там, далеко, вот она, бесконечность. Смотрит и улыбается.

   — Как ты думаешь, а что было, когда не было ничего? — спросила девочка у волка. Тот дернул ухом, но, как и следовало ожидать, ничего не ответил, и Лиса продолжила всматриваться в ночное бескрайнее небо.

   — Если долго смотреться в бездну, то бездна отразится в тебе, — произнесла Василиса где-то вычитанную фразу.

   — Послушай, скажи мне, только честно. Ты и есть лесной царевич, или ты простой волк, а сказка, которую нам рассказал Ваня — просто сказка? — выпалила Василиса на одном дыхании. Сердечко сильно заколотилось: а ну как и впрямь сейчас волк станет человеком. Лиса была мечтательной девочкой, и всем сердцем верила в чудеса. В свое время этим воспользовался Димка, который наплел сестре, что одна из лягушек в городском пруду — зачарованный принц. Только надо найти нужную и поцеловать. Василиса до сих пор удивлялась, сколько же она отловила этих лягушек. Целовать, правда, сразу всех не стала. Усадила их в ванную и велела той, которая принц, подать знак. А тут как раз и родители домой вернулись… Ох и закатили они скандал за лягушатник в ванной… Но все это было тогда. А сейчас…

   Ничего не изменилось. Волк и не думал превращаться в человека. Просто лежал у ног своей спасительницы, будто охраняя ее.

   «Ну и пусть», — подумала Лиса. Зато можно спокойно мечтать. И, в конце-то концов, волк тоже ничем не плох.

   Что делать с принцем? Вот превратился бы сейчас ее друг в человека, встал бы перед ней на одно колено и предложил бы руку и сердце. А что дальше? Родители бы этого не поняли, и школу надо закончить, и вообще… А волк — это куда лучше. Папу с мамой можно уговорить, чтоб разрешили его взять домой. Она будет его каждый день выгуливать. И все ребята со двора обзавидуются. У нее будет не какая-то там собака, а настоящий волк. Умный и красивый. Василиса умилилась и нежно потрепала своего сторожа по загривку.

   — Ты самый красивый на свете, слышишь? — в порыве нежности Лиса опустилась на колени рядом с волком, обняла его и поцеловала в нос. Зверь, видимо, такого не ожидал, потому что в ужасе отшатнулся от девочки.

   — Привыкай, — сказала она ему. — Теперь ты мой волк и я буду тебя целовать столько, сколько захочу… раз уж ты все равно не принц.

   Заметно было, что хищника подобная перспектива не слишком обрадовала, но вырываться он все же не стал. Лиса сама его отпустила, решив, что приручать дикого зверя нужно постепенно.

   — Завтра я принесу тебе колбасы. Прости, сегодня не знала, что ты придешь, не приготовила, — виновато сказала она, опять уселась на сено и запрокинула голову, глядя на звезды. — Интересно, а был ли на самом деле лесной царевич, или это всего лишь сказки? Вот бы он существовал на самом деле, — прошептала девочка, опять погружаясь в мечты. Волк завозился, устраиваясь поудобней. Они сидели долго. Лиса мечтала, ее охранник спал. Правда, к утру похолодало, потому Василиса, недолго думая, растолкала волка, заставила его сесть рядом с нею, и обняла — так стало намного теплее.

   — Я назову тебя… Назову… Вот! Будешь Ванечкой, как лесной царевич... и еще как наш Ваня, — шепнула девочка на ухо своему питомцу, а потом вздохнула и добавила. — Эх, как же без него скучно...

   Они сидели вместе до самого рассвета, но когда солнце взошло, волк осторожно вырвался из объятий своей «хозяйки» и ушел в лес.

   — Проголодался, наверное! — вздохнула Василиса и ушла спать.

ГЛАВА 13 — Лесная дипломатия

Много дней Иван-царевич искал выход из создавшейся ситуации. История, в которую Ваня впутал Василису, не могла закончиться ничем хорошим. Не следовало вообще позволять им знакомиться, но кто же знал… Не смея нарушить прямой приказ вожака, самонадеянный щенок теперь знай себе стоял у окна и мечтал не пойми о чем со скорбным видом. А Ивану-царевичу пришлось идти на поклон к отцу. Тот обещался помочь и сходить к сородичу. Но шансы были очень уж невелики — не ладили лесной царь с водяным. В день, когда леший отправился вести переговоры, Иван зашел к Ване.

   — Кашу заварил. Радуешься? А чем все это лесу отольется? — сердито вымолвил старший царевич едва ступив на порог. — Отец пошел переговоры вести. Как думаешь, что взамен потребует водяной?

   Ваня молчал, будто и не слышал ничего.

   — Вот что… умник, — Иван присел на кровать. — И ты, и я понимаем, к чему дело идет. Лада решила дать мне еще один шанс, о котором я не просил. Поразительная настойчивость с ее стороны. Я не решил, как к этому отнестись, но все же не в моих и не в твоих интересах, чтоб Василиса погибла, не успев даже повзрослеть. Вырастет, тогда и будем решать. Но надо, чтобы выросла. Ты прекрасно знаешь — водяной царь не отступится. Может быть, подождет год, а может и ждать не будет. И это все твоих рук дело. Зачем полез их с нашим миром знакомить? Они чужие. Им опасно здесь.

   Младший царевич по-прежнему хранил молчание.

   — Хотел блеснуть? Получилось? — голос Ивана-царевича задрожал от еле сдерживаемого гнева. Покой или нет, но сейчас его переполняли словно сорвавшиеся с поводка уже порядком забытые чувства.

   — Чего ты хочешь? — нехотя ответил Ваня.

   — Я хочу, чтобы ты занимался своими делами, вместо того, чтобы у окна торчать. В лесу работы выше крыши. Заварил кашу, расхлебывать нам с отцом, а ты тут баклуши будешь бить? И молись всем богам сразу, чтобы нам удалось спасти Василису. Встану я на этот путь или нет, но если девочка умрет по твоей вине… Или, может, в этом и дело? Может ты просто боишься и решил…

   — Если и боюсь, то не я, — Ваня вздрогнул, словно от удара, и резко повернулся. — Я совершил ошибку, но… Лиса и Димка… Они больше не смертные. Я все исправил… почти.

   Иван-царевич ошарашенно уставился на мальчишку.

   — Как это…

   — Судьба. Иначе не объяснить. Димка нашел амулеты, выкованные Древним Кузнецом. Лиса и Димка — оборотни Велеса. Амулеты сами их выбрали. Скорее всего так. Так что тебе не придется видеть ее увядание. Она вырастет, расцветет и всегда будет с тобой. Если ты заслужишь ее.

   — Оборотни?.. — почти шепотом сказал Иван-царевич и, в досаде толкнув Ваню рукой, бросился вон из терема. Теперь он знал, что делать.

***

— Знаешь, Старый, я бы и рад тебе помочь, да только правило такое — ежели дева юная расчешет волосы гребнем русалки, быть ей в царстве моем, — говорил, развалившись на троне, толстый старик с водорослями в длинной бороде.

   Его собеседник казался моложе и даже как будто здоровее — эдакий коряжистый старик с окладистой бородой, в которую, будто нарочно, были вплетены листики березы и еловые шишки.

   — Она сына моего спасла, должок теперь за нами, — сурово басил он.

   — Так давай меняться — твой сын возьмет в жены мою меньшую дочурку, а я тебе эту девчонку отдам! Хоть и хороша из нее русалка будет, ох, хороша… Второго дня ночью купаться на пруд ходила, хотел утянуть, да, раз уж тебе обещал подождать, не тронул, — предложил толстый старик, который, очевидно, был никем иным, как Водяным.

   — Не люба Ивану твоя дочурка, не люба. Я ж не против, но дело-то молодое — сердцу не прикажешь, — гнул свою линию лесной царь (тот самый, в бороде у которого прятались листья и шишки).

   — И как же мы с тобой договоримся тогда? Ты от своего отказываться не желаешь, а просишь меня отказаться от моего? А ведь я в своем праве! — Водяной сердито стукнул ногой об основание трона. — Называй свою цену. Эту деву я задешево не отдам — красавицей она, конечно, еще не стала, но будет, будет! Справим мы ей новый веночек с лилиями, гребешок с перлом речным… Вот и будет загляденье и моя отрада.

   — Кладов у тебя едва ли не больше, чем у меня, потому вряд ли тебя можно прельстить каменьями самоцветными, — начал перечислять Леший. — Зато речушка-Осьмушка пересыхать надумала — поверху ферма воду отбирает и мои бобры-молодцы плотин настроили. А что, ежели повелю я не строить больше запруды… скажем, пять лет? За то время ты и царство свое расширишь: что сможешь забрать — твое будет.

   — Ты, старый дурень, говори да не заговаривайся! — сурово ответствовал Водяной. — У меня и речушки есть, и озера с бездонными омутами. А речушка-Осьмушка еще дольше твоих лесов просуществует! Вот тебе мое последнее слово — отдавай своего Ивашку за мою Аленку, не то не взыщи, заберу свое себе!

   Леший хотел что-то возразить, но только и успел, что рот открыть. Настежь распахнулись ворота тронного зала, и вошел туда Иван-лесной царевич. Хмур он был и неприветлив. С Водяным даже не поздоровался — сразу к делу перешел:

   — Василису ты не тронешь. Я должник ее и долг, по закону лесному, должен вернуть, — сказал он. — А потому не бывать ей среди твоих русалок холодных. Оборотень она, Сердцу лесному посвященный, а, значит, не может стать русалкой. А ежели задумаешь что против нее, знай, погибнет она, я все царство твое со свету сживу, а тебя под землю загоню. Будешь там в своих подземных озерах сидеть!

   Оба старика с удивлением посмотрели на лесного царевича. Леший первым опамятовался:

   — Когда ж это случилось? — спросил он.

   — Не так давно, потому ты и не заметил, — ответил ему сын. — Нашли они с братом талисманы заветные. Последние, что сохранились еще со времен древних богов. Укололи пальцы иглами и после того в нашем они подчинении. Не в твоем, Бородатый завистник, — обернулся он к Водяному. — Но в нашем. И мы в своем праве!

   — Обошли вы меня, — недовольно сморщился речной царь, брюхо свое почесал. — Только право ваше лишь в том, чтоб запретить мне сделать ее русалкой. А что мне помешает утопить ее? — Ничего! Она волосы русальей гребенкой чесала? — Чесала. Значит, есть у меня право на то, чтоб потопить ее в омуте глубоком или даже в пруду деревенском. Не пожелали вы, чтоб стала она русалкой, так станет утопленницей.

   — Не зли меня, дядька Водяной, ой, не зли, — сурово ответил ему лесной царевич. — Я предупредил тебя! Аленке своей скажи, чтоб больше не смела приближаться ни ко мне, ни к брату моему младшему, не то я за себя не ручаюсь. Василису же не тронь! Она моя. Тронешь — пожалеешь! Ох, пожалеешь, — глаза его в этот миг сверкнули желтым недобрым пламенем. Даже царь Водяной поежился, не по себе ему стало.

   — А ты не пугай меня, — буркнул он. — Мальчишка еще — указывать мне. Твоего прадеда еще на свете не существовало, а я уже был стар!

   — Ты, Водяной, сына-то моего не тронь, — от баса Лешего светящаяся водоросль на потолке испуганно вспыхнула, а после почти погасла. — Небось, я про твою Аленку ничего не говорю. А следовало бы — сама она деве смертной гребешок свой предложила, да не просто так, а для того, чтоб женился Иван на ней, бесстыднице.

   — Все так и есть! — подтвердил лесной царевич отцовские слова. — Не хотел я прежде на Аленке твоей жениться, но не потому, что она нехороша, а потому, что свободу свою берег. А теперь я и видеть русалку твою не желаю. Так ей и передай! Брата же моего меньшого и вовсе стороной обходите. Не про вашу он честь.

***

В открытое окно влетал озорной по-летнему теплый лесной ветерок. Лесной царевич задумчиво сидел на подоконнике и читал старую книгу. Иногда он водил по строчкам пальцем и, потом, будто что-то припоминая, печально улыбался. Добравшись почти до конца страницы, он прочитал отрывок из книги вслух. Оказалось — это были стихи, причем вовсе не на русском языке:

   «Ich liebe dich, mich reizt deine schone Gestalt;

   Und bist du nicht willig, so brauch ich Gewalt».

   «Mein Vater, mein Vater, jetzt fa?t er mich an!

   Erlkonig hat mir ein Leids getan!»

   Он облокотился спиной об оконную раму и, подняв голову вверх, уставился на мелькающие там, за кронами лесных великанов, облака и лазоревое небо. Губы еще раз прошептали любимую строфу: «…Und bist du nicht willig, so brauch ich Gewalt»* (*»Неволей иль волей, а будешь ты мой». Гете «Лесной царь» в оригинале. Прим. авт.).

   Царевич еще немного посидел на подоконнике, увидел отца, выходящего из ворот терема и, выпрыгнув из окна, пошел за ним.

   — Отец! — крикнул он вдогонку. Леший остановился, поджидая названного сына. — Кое-что уже случилось, — сказал Иван-царевич. — Во время русалий брат моей спасительницы нашел полушку. Монетка чеканена моим родным дедом, в этом нет никаких сомнений. И делать ей здесь совершенно нечего. Как думаешь, откуда она могла появиться?

   — Монетку? — отчего-то встревожился лесной царь. — Полушку?

   — Ну да, а что? Ты что-то знаешь? — заинтересовался царевич.

   — Пока не уверен. Добудь мне ее. Поглядеть нужно, — ответил ему отец и, посчитав разговор законченным, отправился восвояси.

   Иван кивнул и пошел, было, в свою комнату, как вдруг вздрогнул, словно от боли, глаза его внезапно сменили цвет с серого на желтый. Опрометью он вбежал в терем, и спустя несколько мгновений из окна его комнаты выпрыгнул огромный серый волк и стремглав бросился в лес. В зубах он держал узел с одеждой.

***

В этот день Лисе было особенно скучно. Димку бабушка с дедушкой забрали в Галич за продуктами, прабабушка хлопотала на кухне. Василиса же провалялась до двух в кровати, потом взяла книгу и одеяло и ушла загорать на луг, где провела еще около часа.

   Когда от чтения в глазах начали мельтешить солнечные зайчики, Лиса сложила книгу и задумалась, что бы еще такого сделать. Димка должен был вернуться еще нескоро.

   Она решила пойти на пруд искупаться, но к своему удивлению обнаружила там постороннего мальчишку. Тот сидел на пригорке и ловил рыбу.

   — Привет! А что ты здесь делаешь? — спросила Лиса незнакомца.

   Мальчик посмотрел на нее и пожал плечами. Внешность у него оказалась примечательная. Светлые, почти белые, выгоревшие на солнце, волосы. Пронзительно голубые большие глаза и при этом темный загар. В волосах торчала солома, трава и было видно, что не причесывался мальчишка очень и очень давно. Наполовину стертая красная надпись на сизой, некогда черной, майке, считывалось с трудом. Растянутые на коленях тренировочные штаны украшали дырки и небрежные латки, но их владельца это, похоже, нисколько не смущало. Он ловил рыбу, а посторонние девочки ему были только помехой.

   — Эй, послушай, это наш пруд, я не против, если ты будешь ловить здесь рыбу, но ты мог бы хотя бы поздороваться! — обиделась Лиса.

   — Привет, — хмуро отозвался мальчишка.

   — А ты откуда здесь взялся?

   — Я с тобой поздоровался. Теперь не мешай, — прозвучал невежливый ответ.

   Лиса фыркнула. Она не привыкла к такому обращению.

   — Это наш пруд, раз ты такой невежа, то и нечего здесь рыбу ловить! Еще раз увижу, брата позову!

   Вместо ответа мальчик смерил ее презрительным взглядом и, как ни в чем не бывало, продолжил свое занятие.

   Клокоча от возмущения, Василиса направилась к дому. Купаться в пруду ей уже расхотелось. И тут она вспомнила про омут рядом с заброшенной мельницей. Димка все время отказывался составлять ей компанию в походе туда. Все время находил предлог, чтобы самому туда не идти и ее не пустить. Василиса даже не знала, что и подумать: ну не мог же Димка всерьез стараться сдержать обещание, данное Ване, тем более, что пальцы-то за спиной они вместе перекрестили. А уж где-где, а у старой мельницы точно не будет никаких посторонних.

   Сказано — сделано. Лиса прихватила полотенце, маску для ныряния, коробок спичек, два пряника и направилась в сторону Шахова поля. Она решила самостоятельно обследовать омут, пока не вернулся Димка и не испортил ей все предприятие.

   Остатки мельницы удалось найти очень быстро — достаточно было просто идти от Шахова поля против течения Осьмушки.

   Добравшись до омута, девочка сняла с себя одежду, оставшись в одном купальнике, надела очки для подводного плавания и смело зашла в речку по щиколотку. Дальше ее смелости слегка поубавилось — вода оказалась холодная, ключевая. Простояв в ней некоторое время, девочка решилась и, слегка побрызгав на себя, плюхнулась в речку. От холода в груди перехватило дыхание. Василиса еще немного постояла на месте, чтобы привыкнуть к температуре, а потом бесстрашно нырнула.

   Вода оказалась прозрачная-препрозрачная, но дна все равно не было видно. Почувствовав, что воздух уже на исходе, Лиса выплыла наверх. Вышла на мелководье, отдышалась. Кожа горела, но жар был весьма приятным. Она несколько раз вдохнула и полностью выдохнула, как их учили на плаванье, а потом опять нырнула. На сей раз девочка погрузилась довольно глубоко. Вода, сначала светлая, стала темнеть, а потом Василисе показалась, что начался подъем на поверхность, но при этом она знала, что точно ныряет. Ощущение верх-низ размылось, стало очень холодно, а потом судорогой свело правую ногу. Вот тут Лиса по-настоящему перепугалась и начала задыхаться. Воздуха не хватало, горло перехватило. Девочка лихорадочно пыталась выплыть, но даже не знала, в каком направлении двигаться. Гребок руками, еще, еще… Несколько секунд панического страха. Последний, судорожный вздох и вода, заливающая легкие.

***

— Водяной! Покидай свои хоромы, выплывай ко мне, не то как бы войны между нашими царствами не случилось! Водяной! — царевич даже кулаком по воде ударил. Тишина. Иван присел на корточки, дотронулся до белой рубашки, брошенной прямо на голубые, как небо, незабудки, и закрыл лицо руками. Потом, словно набравшись сил, опять крикнул. — Дед Водяной!

   — Ну чего тебе? — раздалось лениво. Со дна омута, на своем похожем на огромную корягу троне, поднялся длиннобородый Речной царь.

   — Ты Василису на дно утянул? — царевич еле сдержался, чтоб не броситься с кулаками на обидчика.

   — Нет, — покачал головой Водяной. — И не думал даже. Она сама нырять удумала, впрочем, от судьбы-то не уйдешь. Гребешком русалки расчесалась, так я могу и не утаскивать, как ни крути, а сама утонет.

   — Все равно — верни ее! Она принадлежит лесу!

   — А ежели вот, к примеру, мышь в воду попадет да захлебнется, вы тоже будете ко мне с претензиями бегать? — недовольно заметил Водяной.

   — Верни Василису! Немедленно! — с угрозой в голосе сказал ему Иван-царевич и прорезалось в его голосе звериное рычание, да сверкнули глаза желтым блеском.

   — И нечего на меня рычать… Тоже моду взял… Мальчишка! — обиделся его собеседник, на всякий случай отплывая на своем троне подальше от берега.

   — Верни Василису, после поговорим! — лесной царевич вовсе не намерен был спорить. Похоже, Водяной это тоже понял, потому, пробурчав что-то непонятное, нырнул в воду.

   Должно быть, прошло не больше минуты. Ивану показалось, будто миновала целая вечность. Но вот река забурлила, а на поверхности показалось бездыханное тело Василисы. Ее холодная как лед кожа приобрела синеватый оттенок, а губы и вовсе стали фиолетовыми. Царевич подхватил почти невесомую девочку под руки и вытащил ее на берег.

   — Поздно, — с отчаянием в голосе прошептал он, но руки сами собой уже давили на грудную клетку. Девочка не дышала. Дальнейшие действия шли на полном автоматизме: вдохнуть, пять раз надавить на грудную клетку, еще вдох... Он хорошо понимал, что все его старания, возможно, уже не дадут никакого результата — по всем признакам вода попала в легкие и минуты, в течение которых еще возможно было вернуть девочку к жизни, скорее всего уже истекли. Тем не менее, он продолжал свои попытки.

   Отчаянье сказало: «Все кончено». Царевич, уже ни на что не надеясь, изо всех сил встряхнул безжизненное тело Лисы:

   — Да очнись же! Очнись! — закричал он на нее, будто девочка сама могла что-то изменить.

   Когда он готов был окончательно признать свое поражение, Василиса закашлялась. Иван-царевич тут же перевернул ее лицом вниз, и из легких хлынула вода. Девочка мучительно кашляла, но самое страшное осталось позади. Во всяком случае, на это уже можно было надеяться.

   Иван уложил спасенную на свою рубашку. Лиса к тому моменту опять потеряла сознание, но она уже дышала, а губы стали розоветь, поэтому лесной царевич не волновался. Конечно, если бы девочка осталась человеком, ее следовало немедленно отправить в больницу, но для оборотня, пусть даже еще ни разу не превращавшегося, все это уже не имело значения. Главное — дышит, остальное само восстановится.

   Пугать родных девочки он не стал — вместо этого Иван-царевич просто отнес спасенную в отцовский терем, благо, идти было не так уж и далеко, особенно если знать короткие тропы. Леший, увидев, какую «добычу» принес сын, сокрушенно покачал головой:

   — Добрался-таки он до нее…

   — Нет, это она сама… Несносная девчонка!.. — ответил ему царевич, особенно выделив последнее слово.

   — Родные не забеспокоятся? — спросил лесной царь.

   — А к ним Ваня зайдет, скажет, что она у его бабки остановилась.

   — Ну смотри, смотри, — добродушно проворчал Леший, но спорить с сыном не стал. — А монетка-то на ней?

   — Не знаю, она оставалась у них с братом. Если отверстие проделать успели, то, может быть, где-то в вещах лежит.

   — Так ступай, отнеси девочку в свою комнату, уложи. Пусть спит, выздоравливает. А сам между тем посмотри монетку! — в голосе лесного царя послышалось нетерпение.

   В лесной терем гости наведывались редко, и не было нужды в большом количестве спален, поэтому Ивану пришлось отдать гостье свою комнату. Но, правду сказать, он все равно редко в ней ночевал. Уложил Василису на кровать, кликнул лешачиху-служанку, велел ей растереть гостью насухо полотенцем, переодеть в сухое и укутать как следует, чтоб спала в тепле. Сам же быстренько ощупал карманы прихваченных с берега джинсов, но монетки не обнаружил. Хотел уже уйти, но взгляд его упал на рубашку девочки. На ней был нагрудный карман, в котором удалось обнаружить полушку на кожаном шнурке. Иван радостно улыбнулся и понес монетку показывать отцу.

   — Смотри-ка! Она! Она самая! — радостно басил Леший, вертя крохотную в его огромных руках монетку.

   — Она самая — это ты о чем? — спросил его царевич, удивленно приподняв бровь.

   — Монетка возвращения. Теперь… Теперь мы им всем покажем! Всем-всем этим! — лесной царь, забыв про свою степенность и солидность, пустился в пляс.

   — Этим — это кому? — уточнил Иван.

   — Людишкам, которые леса наши рубят, мусорят в них, уважение ко мне забыли! Вот кому! Сынок, как ты смотришь на то, чтобы отправиться в прошлое да деду своему помочь? Ты будешь помнить все, что было, у тебя останется все, что есть. Ты сможешь многое изменить. И, что самое главное, ты сможешь вернуть людей к почитанию древних богов. В то время это еще можно было сделать, — Леший не на шутку увлекся своими планами по изменению прошлого. — Тебе нужно лишь помочь деду стать единоличным владыкой всей Руси, а после занять его место по праву наследника. Ты сможешь — ведь ты знаешь наперечет все ошибки, которые он совершит, все промахи его противников, ты многое знаешь и умеешь сам. Наша победа предначертана. Под твоей властью люди вернутся к природе, научатся ценить гармонию мира. Ты, главное, смотри только, не позволяй им создавать всякую эту их технику. Как кто что изобрел — сразу на кол его. В природе многое есть из того, что поможет людям достойно жить и без их порочных механизмов и машин. Ты, главное, сделай все по уму. Я верю в тебя, сынок.

   — Отец, ты хочешь сказать, что изменить весь мир можно с помощью вот этой полушки? — удивился царевич.

   — Не простая это полушка, Ваня, и дед твой был ой как непрост. Дружбу мы с ним водили в давние времена, потому ведаю я, что велел он отчеканить монетку, да не простую, а из кусочка небесного серебра.

   — Отчего же попала она не мне в руки, а обыкновенному человеческому мальчишке?

   Пожал плечами Леший:

   — Про то никто покуда не ведает. Быть может, мальчик этот еще сыграет свою роль в твоей судьбе и судьбе нашего леса. А может, он нашел зачарованную полушку лишь для того, чтоб передать ее нам? И эта девочка, она так похожа на ту, что разбила тебе сердце. Случайно ли это? Случайно ли она спасла тебе жизнь? Что она делала ночью в лесу и в тот час, когда тебе действительно понадобилась помощь? Как ты сам узнал сегодня, что ей грозит опасность? — Можешь не отвечать. Я знаю ответ — между вами есть связь. И чем дольше общается с ней Ваня, чем чаще видишь ее ты, тем связь эта становится сильней. К добру ли, к худу ли. Я уже сказал, что пророчество Хранительницы вскоре может исполниться. Сейчас я почти уверен в этом.

   Леший похлопал названного сына по плечу и пошел прочь. Потом остановился, что-то вспомнив, повернулся и повелел:

   — Монетку отдай обратно. Пока от нее нам проку мало, действует она лишь один день в году, в ночь Купалы, когда ее зачаровал твой дед. К тому же эта вещица слушается лишь хозяина. Ее можно выкрасть или забрать, но только использовать в таком разе не выйдет. Из рук в руки ее можно передать лишь как подарок. Вот тогда сила останется. Так что теперь год ждать придется, а после думать, как уговорить девочку подарить монетку тебе. Но что нам год или два? У леса ныне есть надежда — ты его надежда, сынок!

   Ничего не ответил ему лесной царевич, только головой покачал.

   В горнице было темно. И жутко. Сегодня именно жутко. Ваня сидел, закутавшись в одеяло, и смотрел в окно. Иван спас Лису. Теперь она в безопасности. Спит. Всего-то несколькими комнатами дальше. Испугалась.

   Ваня не мог ее ненавидеть. Она была похожа на Настю. И она была Лисой. И он просто не мог ее ненавидеть — эту маленькую посланницу весны. Рыжее лесное солнце с глазами цвета свежей листвы. От нее становилось светло и хорошо.

   Уколов Василисе палец зачарованным амулетом, Ваня спас ей жизнь и, одновременно, подписал себе смертный приговор. Теперь Лиса вырастет и… проклятие развеется. Вани не станет. Все, что составляет его суть сейчас: память, привязанности, желания — все отойдет Ивану. А самого Вани уже не будет — только Иван. Законный хозяин всего. Три части разбитой души станут едины.

   Осталось всего несколько лет. Это было страшно. Но… он все равно не мог ненавидеть. Он просто, наверное, не умел ненавидеть. Он умел только любить. Любить всем сердцем. Без оглядки. Без нужды во взаимности.

ГЛАВА 14 — Был ребенок — станет рысь

Бабушка, дедушка и Димка вернулись домой на вечернем автобусе. Дома они застали Ваню и прабабушку. Старушка с радостью потчевала друга своих правнуков вкуснейшими оладушками. Василисы нигде не было видно.

   — А… Лиса где? — только и смог сказать Димка, увидев опального друга.

   — Василиса к нам в гости пошла, — ответил Ваня, глядя при этом на дедушку. — Они с моей бабушкой сейчас пироги пекут, так увлеклись, что просили меня к вам сбегать. Лиса хочет у нас сегодня заночевать, спрашивает разрешения.

   — Пусть ночует, — разрешил дедушка. — А Димку тоже берете?

   — Нам сначала поговорить с ним нужно, — серьезно сказал Ваня. — Как решит, так и будет. Но там в основном женские посиделки. Бабка моя Лисе рецепты всякие рассказывает, вряд ли ему будет интересно. Дим, пойдем, поговорим, — сказал он виновато.

   Мальчики вышли из дома и побрели в сторону пруда.

   — Василиса сегодня в омуте решила понырять… — сказал Ваня, когда они отошли за пределы слышимости взрослых.

   Димка, услышав эту фразу, на месте подскочил:

   — Где она?! — спросил он, побледнев.

   — У меня дома. Я успел ее вытащить из воды, но она без сознания. Боюсь, сейчас не могу тебя к ней отвести, — добавил Ваня виноватым голосом. — Она не у моей бабки сейчас, а в тайном месте. Ей смогут помочь, но посторонних туда не пускают.

   Димка походя пнул торчащую из земли палку.

   — Еще я бы хотел тебе рассказать, почему я уколол твою сестру найденной тобою брошью, — продолжил свой монолог Ваня. — Ты мне тогда и слова сказать не дал. Но теперь знаю, что не ошибся. Не сделай я этого тогда, сейчас Василисы бы уже не было с нами.

   — Почему же? — полюбопытствовал Димка.

   — Это не простая безделушка. Некогда, еще в старые времена, великий Кузнец сковал много амулетов, изображающих священных зверей. В те времена у каждого рода был свой зверь-покровитель, которого почитали. По одной подвеске Кузнец подарил каждому роду. Уколовший руку таким амулетом попадал под особую опеку духа-покровителя. Такой человек становился оборотнем. К примеру, если на подвеске был изображен медведь — человек получал возможность превращаться в медведя, если кабан — в кабана. Амулет мог принадлежать только одному хозяину. Кто-то другой мог получить на него право только после смерти бывшего владельца. Причем безвременной смерти — оборотни не старились. Шло время, подвески терялись, уничтожались, роды исчезали. Ты, случайно, нет ли, нашел две последние.

   — Ты что же хочешь сказать, что Лиса теперь оборотнем стала? — Димка побелел, как полотно, когда вспомнил, что и сам он тоже уколол руку о второй амулет. — Теперь она будет в полнолуние превращаться в огромную лису и охотиться на людей?

   Ваня фыркнул, а потом не удержался и в голос захохотал. Димка осуждающе на него посмотрел:

   — Чего ржешь? Я тебе что, анекдоты рассказываю?

   — Ха-ха-ха, лиса… людоед… Василиса, — стонал Ваня, захлебываясь от смеха. Его друг обиженно нахохлился и терпеливо ждал, когда он отсмеется.

   — Ой, прости, — сказал, наконец, Ваня. — Сейчас я тебе рассказал не о тех оборотнях, которых люди выдумали. Это совсем другие оборотни. Начнем с того, что они превращаются только и исключительно по своему желанию и всегда помнят то, что делали, когда были зверем. После оборота их сознание вовсе не меняется. И они никогда на людей просто так не нападают. Лиса, к примеру, станет просто маленькой красивой лисичкой.

   — Но зачем ты это сделал? — спросил Димка. — Зачем ты ее уколол?

   — Оборотни более живучие, чем люди и они принадлежат лесу. Водяной никогда не может сделать оборотня русалкой. Я пытался защитить твою сестру от этой доли. Русалкой быть хуже, чем оборотнем.

   — Но она все же утонула, — возразил ему Димка.

   — Зато я смог ее оживить. Если бы она была человеком, скорее всего, я не успел бы прийти к ней на помощь. Да и сейчас ее пришлось бы в больницу везти. А так она всего лишь до завтра полежит и вернется живая и невредимая. К тому же Водяной потерял на нее право. И вообще…

   — Понятно, — прозвучал ответ, а потом, спустя минуту, Ваня услышал. — Послушай, а ты не знаешь, как можно превращаться с помощью амулета?

   — Бабка мне рассказывала как-то раз. Но для начала тебе тоже нужно уколоть иголкой руку и надеть амулет на себя.

   — Уже уколол, — признался Димка. — Еще тогда, когда подарок себе из клада выбирал.

   — Ну, ты быстрый, — улыбнулся Ваня. Было похоже, что он не особенно удивился известию. — Амулет сейчас на тебе?

   — Да, мы с Лисой договорились их не снимать.

   — В таком случае, все придет само собой, просто тебе нужно принять тот факт, что ты теперь не человек и не рысь, ты оборотень — ты посередине. Кстати, после первого оборота у тебя даже что-то рысье во внешности появится.

   — Что, например? Надеюсь, не хвост? — испугался Димка.

   — Не переживай, у рысей он маленький, — «успокоил» его Ваня.

   — Что??? Ты серьезно? У меня может вырасти хвост? — заволновался мальчик. — Я не хочу быть рысью. Не хочу быть оборотнем. Меня же засмеют! А у Лисы? У нее тоже хвост будет? Лисий?!

   — Да ладно тебе, пошутил я, — рассмеялся Ваня. — Не будет у тебя никакого хвоста и у Лисы его тоже не будет. Отличие будет почти незаметное.

   — Обещаешь? — с надеждой в голосе спросил Димка.

   — Гарантирую, — заверил его Ваня. — Так вот, теперь будем тебя учить превращаться. Итак, представь себе рысь. Как она прыгает с одной ветки на другую, какие у нее мощные лапы, как она охотится… — его голос звучал тихо, приглушенно, навевал сон. У Димки закружилась голова, он не удержался и упал на землю, но успел подставить руки, чтоб не удариться… Земли коснулись мощные рысьи лапы. Мальчик хотел что-то сказать, но рысьи голосовые связки не предназначены для речи, поэтому он просто невнятно зарычал. Попробовал сделать шаг, но запутался в ногах и чуть не упал. Ваня весело засмеялся, глядя на него. Со стороны все выглядело очень смешно — крупная рысь, одетая в майку с коротким рукавом, шаталась из стороны в сторону как пьяная, путаясь длинных штанах. Она пыталась пройти несколько шагов, вопреки заплетающимся лапам и мешающей ей одежде, периодически заваливаясь на бок. Димка посмотрел на хихикающего друга и приглушенно зарычал, мол, попрошу без комментариев. Сделал еще шаг. Потом попытался прыгнуть, но перепутал ноги и наступил на рукав, в результате чего врезался носом в землю. Сильно обиделся, злобно посмотрел на сползающего по стене Ваню — тот уже даже смеяться не мог — только воздух глотал и тер глаза. Наконец, Димке надоело спотыкаться об одежду, и он вылез сначала из штанов, потом, с помощью Вани, снял и майку. Собственно, ею пришлось пожертвовать. Проблема кроссовок и носков решилась сразу, они в самом начале с него сползли. Теперь рысь оказалась почти свободна от оков одежды, если не считать трусов с оптимистичным темно-синеньким горошком. Такой модный элемент гардероба было жаль портить, а потому мальчишки потратили довольно много сил и времени на то, чтоб их снять целыми и невредимыми. Им это удалось, но Ваня в процессе вволю нахихикался. Димка сразу понял, что тот ему еще долго прохода не даст своими дурацкими шуточками.

   Сначала Димке было несколько неловко расхаживать перед другом нагишом, но потом он вполне к этому привык — тело зверя — не человеческое, в одежде не нуждается. Спустя час вокруг Вани уже вовсю бегала крупная рыжая рысь. Зверь то подпрыгивал, пытаясь ухватить зубами пролетающую бабочку, то принюхивался к траве, с удивлением обнаруживая все новые и новые запахи. Наконец, Димке удалось подцепить крупную бабочку, но он не слишком правильно рассчитал прыжок, поэтому часть крылышка пришлось проглотить, от чего на мальчика напал неудержимый чих. Ваня, видя это, решил, что на первый раз хватит и, когда рысь в очередной раз пробегала мимо него, сбил зверя с ног заставив перекувырнуться через голову. В конце кульбита перед ним лежал Димка. Разумеется, абсолютно нагой. Ваня, чтоб не смущать друга, не глядя кинул ему рубашку и штаны.

   — Теперь ты и сам сможешь превращаться, тебе нужно только ощутить себя рысью и захотеть ею стать. А для обратного превращения достаточно просто кувыркнуться через голову. Я ж говорю, с амулетом все это сделать совсем просто. Но теперь ты и без него справишься. Амулет нужен только для первого превращения.

   — Круто! — подпрыгнул одевшийся к этому моменту Димка. — Теперь в нашей индейской общине меня будут называть Свирепая Рысь!

   — Это в какой такой общине? — не понял Ваня.

   — В индейской! Мы ее тут создадим. И у нас тоже будет разделение по тотемам. У меня тотемом будет рысь, у Лисы, конечно же, лиса, а у тебя… ну, сам придумаешь. Тебе, к сожалению, не повезло, ты не оборотень, зато можешь сам себе тотем выбрать. Хочешь, будешь Тигром или Львом? Или даже Ягуаром? Как тебе такое прозвище — Стремительная тень! Нет… Лучше пятнистая…

   — Серый охотник — так мне больше нравится, — перебил его размышления Ваня.

   — А твой тотем? — спросил его Димка.

   — Пусть будет просто волк! — ответил ему Ваня и добавил, словно извиняясь. — Слушай, Дим, ты сильно обидишься, если я сейчас домой пойду? Уже вечереет, бабушка волноваться будет.

   — Да нет, все в порядке, — улыбнулся Димка. — Ну что, мир? — он протянул Ване руку.

   — Конечно, мир! — сказал ему друг.

ГЛАВА 15 — Иван-царевич

Василиса открыла глаза и с удивлением поняла, что лежит вовсе не у себя дома. Мучительный приступ кашля тут же напомнил ей о последних событиях. Девочка поежилась, ей стало не по себе от мысли, что совсем недавно она могла погибнуть. К тому же она абсолютно не понимала, каким образом ей вообще удалось спастись. Ведь, когда она ныряла, вокруг не было ни души, откуда же мог взяться спасатель? Лиса испуганно подскочила и судорожно начала искать пульс на запястье. Не сразу, но нашла, после чего немного успокоилась: у нежити сердце не бьется, следовательно, если есть пульс, то русалкой она не стала. Выяснив это, Василиса откинулась на подушку и попыталась вспомнить все, что происходило: она нырнула, потом растерялась, свело ногу, потом кончился воздух, потом… потом — пустота, а потом… кто-то ее звал, требовал, чтоб она очнулась. Только лицо вспомнить не получилось.

   Девочка еще раз внимательно огляделась. Кровать огромная, таких в больнице точно не бывает. Открытое окно, из которого видны деревья, причем вовсе не яблони и черемуха, а ели и сосны. Стены без обоев — бревенчатые, но не такие старые, как дома, в Емелево. У кровати небольшой столик, на котором в небольшой вазочке стоял трогательный букетик лесных фиалок. Напротив кровати возвышался массивный письменный стол, сделанный из какого-то темного дерева. Глядя на него, Лиса вспомнила исторические фильмы, где за такими столами короли подписывали свои указы. На стене, сбоку от двери, было прибито несколько крючков, на одном из которых висела вешалка, а на ней — Василисина одежда: джинсы и рубашка. Судя по тому, что с белой рубашки пропали зеленые пятна от травы, ее еще и постирали. Девочка быстро оделась и направилась к выходу из комнаты, но как раз в этот момент дверь резко распахнулась. Лиса еле успела отшатнуться. На пороге стоял… Иван-царевич. Пусть Василиса его и представляла вовсе не так, пусть он даже отдаленно не напоминал ее любимого актера, но она сразу его узнала: аристократически-бледная кожа, темные брови, удивительно умные темно-серые глаза, прямой нос, тонкие губы, в уголках которых словно затаилась усмешка. Пожалуй, самой необычной его чертой были длинные, чуть ниже плеч, густые пепельно-серые волосы и седая прядь на виске. Лиса подумала, что он чем-то напоминает Ваню. Уж во всяком случае, седая прядь у них будто одна на двоих. Василиса смутилась. Молодой человек оказался слишком уж хорош. Девочка почувствовала, что ее щеки и уши начали стремительно краснеть.

   — Я тебя не ушиб? — спросил парень обеспокоенно. Глубокий приятный баритон очень соответствовал его внешности.

   — Н-н-н-е-т, — заикаясь, произнесла Лиса.

   — Извини, я не знал, что ты уже встала, — произнес незнакомец и по-хозяйски присев на кровать, жестом пригласил Василису последовать его примеру. Та молча повиновалась, робко примостившись на дальнем от собеседника уголке.

   — Ну что ж, давай знакомиться, меня зовут Иван, — улыбнулся молодой человек. — А тебя — Василиса, я знаю.

   — Откуда? — удивилась Лиса.

   — От друга твоего.

   — От какого друга? — девочка решительно ничего не понимала.

   — От Вани, конечно, — рассмеялся парень. — Только не говори, что не заметила нашего родственного сходства. Мы с ним двоюродные братья.

   — Так мы в Олеши? — догадалась Василиса.

   — Не совсем, — покачал головой Иван. — В Олеши живет наша бабушка, а сейчас мы с тобой у меня дома.

   — А как я сюда попала? — поинтересовалась Лиса.

   — Я как раз к омуту вышел, когда ты нырнула. Увидел круги на воде и одежду на берегу, решил понаблюдать. Через несколько минут понял, что с тобой что-то случилось, прыгнул в воду и вытащил. Поскольку не знал, откуда ты взялась, отнес к себе домой, а вечером зашел Ванька, увидел тебя и рассказал кто ты.

   — А что, уже вечер? — обеспокоено спросила Василиса.

   — Утро, — ответил Иван.

   — Как — утро? — подпрыгнула девочка. — Ой, какой кошмар! Дома меня убьют. Они уже, наверное, в милицию ходили.

   — Никуда они не ходили, — успокоил ее парень. — Ванька им передал, что ты у бабушки в Олеши осталась на ночь, будто бы она тебя учила готовить пирожки. Вот это и расскажешь дома, если спросят.

   — Уффф, — Лиса тяжело плюхнулась обратно на кровать. — Ваня — гений, я всегда это говорила.

   Иван улыбнулся и спросил:

   — Как ты себя чувствуешь?

   — Горло побаливает, но так, ничего, — ответила Василиса и опять покраснела. — Спасибо…

   — Ох, и напугала же ты меня вчера, красавица, — покачал головой Иван. — И что тебя понесло в омуте нырять? Неужто Ванька не предупредил, что нельзя там купаться? Если нет, я ему по ушам надаю, когда явится.

   — Предупредил, — потупилась девочка.

   — А почему ослушалась?

   — Я… я плаваю хорошо, — Лисе было ужасно стыдно и неловко, но ничего лучше в свое оправдание она все равно сказать не могла, потому что Ваня и впрямь ее предупреждал. И они с Димкой даже слово ему давали не купаться и не нырять в этом злосчастном омуте.

   — Я заметил, — покачал головой Иван и рассмеялся. — Ладно, чудо, не красней. Пойдем, я тебя домой отведу.

***

Дом, в котором жил Василисин спаситель, снаружи оказался очень большим. Не дом, а целая усадьба. Ухоженная и довольно новая, но при этом одиноко стоящая в лесу и явно без электричества. Во всяком случае, ничего напоминающего провода и столбы, поблизости не наблюдалось.

   Василиса удивилась. До сих пор в этих краях она видела только старые, покосившиеся избы, в лучшем случае, небольшие кирпичные коттеджи. Тут же был почти дворец.

   — У вас красивый дом, — сказала она, когда они вышли со двора и углубились в лес.

   Ее попутчик рассеянно кивнул.

   — Скажите, а мы с вами никогда да этого не встречались? — Василиса действительно никак не могла понять, где же она видела своего спасителя. Его лицо казалось ей знакомым, причем вовсе не из-за сходства с Ваней. Нет. Она была уверена, этот парень ей еще кого-то напоминает. Но вот кого?

   — Встречались, — улыбнулся Иван.

   — А где?

   — Это сейчас уже не важно, — отмахнулся парень и легко ее обогнал.

   Они шли очень быстро — деревья словно расступались на их пути. Василисе показалось, будто прошло не больше десяти минут, а перед ними уже показалась знакомая дорога, ведущая в Емелево. Иван из леса выходить отказался, отговорившись, что ему нужно спешить по делам. Однако было в его уходе что-то поспешное, словно он наотрез не хотел идти в деревню. А еще он, что показалось Лисе особенно странным, просил ее никому о нем не рассказывать. Даже Димке. Объяснить, почему, он отказался.

   Попрощавшись со своим спасителем, и еще раз его поблагодарив, Василиса направилась в деревню.

   Проходя мимо пруда, она опять заметила на берегу давешнего белобрысого мальчишку. Тот снова удил рыбу. Девочка спустилась вниз и подошла к нахальному незнакомцу. Одет он был точно так же, как и в тот раз, только штаны на коленке перепачкались донельзя.

   — Привет! — поздоровалась Лиса.

   Белобрысый мальчишка смерил ее презрительным взглядом и отвернулся, ни слова не говоря.

   — Ты откуда тут такой «воспитанный»? — возмутилась девочка.

   — Ну что хоть привязалась? — на сей раз во взгляде незваного гостя появилась досада. — Тебе что, рыбы жалко?

   — Причем тут рыба? Ты сидишь на нашем пруду, ловишь нашу рыбу и даже не здороваешься!

   — Пруд не ваш, а общий. Здесь таблички про то, что он ваш, нет!

   — Зато наш дом — вот он, — девочка махнула рукой в сторону дома. А ты здесь и вовсе чужой. Ты даже не из нашей деревни.

   — Ну из Олеши я, так что?

   — Ничего, просто нельзя же быть таким невоспитанным! Если с тобой здороваются, так отвечай!

   — Мне можно, — пожал плечами мальчик.

   — Почему это? — растерялась Лиса.

   — Я олигофрен, вот почему!

   — Что-то ты не очень похож на олигофрена, — девочка даже обошла вокруг рыболова, пытаясь найти хоть какие-то признаки ненормальности. Она примерно знала, что «олигофрения» — это какая-то болезнь, связанная с слабым умственным развитием, но внешне мальчик выглядел абсолютно нормальным, если не считать его дурного характера.

   — Много ты знаешь, — фыркнул мальчишка и отвернулся. — В общем, я дурак, поэтому не лезь ко мне.

   — И на дурака ты не похож! — решительно заявила Лиса и добавила. — Кстати, меня Василиса зовут, а тебя как?

   — Димка, — неохотно ответил мальчишка.

   — Ой, прямо как моего брата!

   — Радость-то какая! — фыркнул Димка.

   — А ты Ваню Шемякина знаешь?

   — Я много кого знаю, так что ж? — судя по выражению лица, мальчика уже изрядно достали назойливые расспросы.

   — Это наш с братом друг.

   — И что? Нет, ну, правда, чего ты пристала-то ко мне?

   — Да ну тебя, — разозлилась Лиса. — Какой-то ты... странный.

   — Сразу же сказал — я дурак, а ты лезешь!

   Мальчик проверил червя и снова закинул удочку. Раздраженно пожав плечами, Лиса направилась к дому.

***

Едва завидев сестру, Димка со всех ног бросился к ней. По тому, как он при этом взволнованно выглядел, Василиса поняла, что уж ему-то Ваня сказал всю правду.

   — Как ты? — спросил Димка и не выдержал, обнял сестру. Сама мысль о том, что она могла погибнуть, приводила его в ужас, ведь Лиса являлась неотъемлемой частью его мира — самой, пожалуй, родной. Она лучше всех его знала и понимала, она рассказывала ему истории, заступалась за него перед родителями, когда он в очередной раз приносил из школы двойки и тройки. Весь прошлый вечер и всю ночь, пока Василисы не было, Димка изводил себя всякими ужасами и мыслями «Что было бы, если бы…». Сейчас, когда Лиса живая и невредимая, вернулась домой, ему хотелось кричать и прыгать от радости.

   Впрочем, так делать он все же не стал — не к лицу мальчишкам нежничать. Поэтому, когда первый порыв схлынул, он просто взял Василису за руку и потащил в дом завтракать.

   Глядя, как внуки охотно поедают чечевичную кашу, прабабушка одобрительно качала головой, мол, растут детки. А детки, почти не пережевывая, поглощали угощение, потому что торопились как можно быстрее обсудить произошедшее накануне без свидетелей. Наконец, каша была доедена, чай выпит, и Димка с Лисой, взяв два одеяла, удрали в поле, якобы загорать.

   Сразу, как только они остались наедине, Димка отчитал сестру за то, что она его не послушалась и полезла в омут.

   — У нас на пруду какой-то мальчишка рыбу ловит, представляешь! Из Олеши, — тут же нажаловалась Лиса. — Я с ним здороваюсь, а он — нет. Белобрысый такой. Увидишь — узнаешь.

   — Поглядим, — торопливо пообещал Димка и тут же приступил к самому главному. — Лис, обещай мне, что если я тебе кое-что покажу, ты никому о том не расскажешь и не испугаешься, — попросил он.

   — Обещаю, — удивленно ответила Василиса.

   Димка тут же стянул с себя майку.

   — Смотри, — сказал он и неподвижно застыл, словно задумавшись о чем-то.

   Некоторое время ничего не происходило, Лиса даже хотела посмеяться над братом, но тут… Димкино лицо стало очень быстро изменяться, превращаясь в кошачью морду и обрастая шерстью, вьющиеся волосы разгладились и стали короче. И, уже буквально через несколько секунд, перед Василисой стояла довольно крупная рысь.

   — Ой, — только и смогла сказать она, вскочила на ноги и попятилась. От бегства ее удержало только то, что на рыси были надеты Димкины брюки. — Это ты? — спросила девочка почти шепотом.

   — Рысь кивнула и тут же, подскочив, забавно кувыркнулась через голову, превратившись обратно в Димку.

   — Ну как тебе фокус? — спросил он.

   — Ничего себе… — только и смогла сказать Василиса.

   — Ты тоже так можешь, — порадовал ее брат. — Только тренироваться нужно. Я всю прошлую ночь тренировался, чуть в виде рыси не заснул. Вот был бы номер — бабушка приходит меня будить, а там — рысь, — он захихикал, представив эту картину.

   — А давай того мальчишку на пруду напугаем? — предложила Лиса.

   — Который не хотел с тобой здороваться?

   — Угу.

   — А давай! — радостно согласился Димка. Быстро добежав до сосновой посадки перед прудом, он сбросил с себя одежду и превратился в рысь. За это время Лиса успела занять наблюдательный пункт за густыми кустами неподалеку от пруда.

   Рысь тихо потрусила к увлеченному рыбалкой мальчишке. Дойдя до него, она громко и грозно зашипела. Чужак, увидев рысь, дал такого стрекача, что Лиса расхохоталась в голос. Вскоре к ее веселью присоединился и Димка, вернувший к этому моменту свой человеческий облик.

   — А как? Как ты это делаешь? — спросила Лиса у брата. Ей, разумеется, тоже хотелось попробовать стать рысью.

   — Представь себе, что ты не ты, а лисица… — начал Димка.

   — А почему лисица?

   — Потому что потому! Не выйдет у тебя ни в кого другого превратиться — вот почему, — нетерпеливо ответил мальчишка.

   — Но ты же превращаешься в рысь...

   — Потому что вот этим укололся, — не желая долго спорить, Димка показал кулон, который сейчас висел у него на груди.

   — А мой с лисой, — догадалась девочка. — Так они волшебные.

   — Угу! — подтвердил Димка.

   — Ну ладно, лиса так лиса, — вздохнула его сестра, которая перед этим уже успела перебрать в уме всех хищных кошачьих.

   С первого раза у них ничего не получилось. Василиса упорно не могла понять, как же ей перестать быть девочкой и стать лисицей. Вмешался случай — у соседки, тети Тони, во дворе жила злая собака по кличке Альма. Ее все время держали на цепи, но иногда она срывалась, и это «иногда» случилось именно тогда, когда дети с головой ушли в свои эксперименты. Они опомнились только тогда, когда собака с лаем набросилась на них. И вот тут натура взяла свое. Василиса в мгновенье ока превратилась в маленькую юркую лисичку, благодаря чему буквально вылетела из своей одежды и в одних беленьких трусиках припустила в сторону леса, размахивая длинным пушистым хвостом. Со стороны это выглядело так смешно, что Димка даже забыл испугаться собаки. Он разразился таким хохотом, что Альма отскочила от него в ужасе, а потом припустила за лисицей. Только потом, когда он сообразил, что будет, если Василису догонят в облике лисы и ему стало не до смеха.

***

Между тем Василиса, не помня себя от страха, и даже не совсем понимая, что произошло, летела в сторону леса, как ей велело звериное чутье. Альма потихоньку сокращала дистанцию. Лиса слышала, как непривычно быстро колотится ее сердце, замечала какими огромными стали деревья, но сейчас было не до новых ощущений. Уже второй раз за прошедшие два дня она оказывалась на волосок от гибели. Собака настигала. Василиса слышала тяжелое дыхание преследовавшей ее Альмы. Она знала, что совсем еще немного, и огромные зубы сомкнутся на ее спине. Лиса как стрела неслась вперед и тут…

   Раздался странный звук, а потом страшный визг и рычание. Василиса, отбежав еще немного, остановилась и оглянулась назад. Огромный волк сбил ее преследовательницу с ног и сейчас они дрались не на жизнь, а на смерть. Во все стороны летели ошметки шерсти, сосновые иголки. Альма была крупной собакой и не слишком сильно уступала волку в размерах. Силы оказались почти равны.

   Воспользовавшись паузой, Василиса избавилась от неуместной для лисы и стесняющей движения одежды и только после этого начала думать, как ей помочь своему серому заступнику. Ему к этому времени уже здорово досталось. Но, следует признать, Альма выглядела еще хуже.

   Лезть в драку было бессмысленно — лисичка совсем маленькая, вмешайся она, ее попросту раздавили бы. Но ситуация разрешилась очень быстро. Через поваленное дерево перепрыгнула крупная рысь, встала рядом с дерущимися и очень громко то ли зарычала, то ли зашипела. Волк от неожиданности отпустил горло своего противника. Собака, оценив ситуацию, отпрыгнула в сторону, а потом попятилась назад, не забывая при этом угрожающе рычать. Закрепляя свой успех, рысь зашипела еще громче и рывком подалась вперед. Нервы у Альмы сдали и она, прихрамывая и поджав хвост, со всех ног припустила в сторону деревни.

   Только теперь участники потасовки получили возможность перевести дыхание и внимательно оглядеть друг друга. Димка смотрел настороженно — увидеть здесь волка он не ожидал и резонно опасался, что лесной хищник из союзника может превратиться в противника. Лиса, нимало не смущаясь, подошла к волку и совершенно по-кошачьи потерлась головой об его лапу, выражая признательность за спасение.

   Волк выглядел довольно жалко. Кровь из рваных ран на боках пропитала шерсть и теперь на серой шкуре красовались темно-бурые подтеки. Совершенно не отреагировав на лисье изъявление благодарности, он отвернулся и, поджимая правую переднюю лапу, похромал в лес. Лиса попыталась пойти за ним, но он, обернувшись, оскалился и зарычал.

   Превращаться в людей здесь, в лесу, было глупо: пока голышом до дома добредешь — комары съедят, к тому ж еще и в чем мать родила перед людьми появляться тоже не стоило. Поэтому двойняшки в зверином обличье добежали до дома. Там, в летней душевой кабинке, Димка оставил одежду — свою и сестры. Рысь приоткрыла лапой дверь и забежала внутрь, а спустя несколько минут оттуда вышел уже одетый мальчик. Быстро объяснив Василисе, как превращаться обратно в человека, он загнал лису в кабинку. Прошло значительно больше времени, прежде чем оттуда появилась его сестра.

   — Какой-то кошмар, — пожаловалась она, выбирая из своей шевелюры запутавшиеся в ней листики и веточки. — И кто только до такого додумался? Я целый час соображала, как бы так поджать лапы, чтобы кувыркнуться и шею себе не свернуть. Чуть вовсе не убилась!

   — А меня в первый раз Ванька перекинул, — похвастался Димка. — И откуда он столько всего знает?

   — Не знаю, — пожала плечами Лиса.

   — Слушай, а что это за волк был? Я ошибаюсь, или вы с ним знакомы? — спросил Димка.

   Лиса вздохнула — не хотела она до времени рассказывать кому-либо про своего лесного друга, а тут пришлось.

   Брат сначала на нее обиделся — до того у них с Василисой друг от друга секретов почти не было, а тут… Несколько недель она дружит с волшебным (ну явно же не с обыкновенным!) волком, и ни словом, ни полусловом ему не обмолвилась. Однако его обиды надолго не хватило.

   — Слушай, а это точно не тот самый Иван-царевич, о котором нам Ваня рассказывал?

   Василиса задумалась: слишком уж все гладко сходилось. Она спасла волка с белым пятном на шее, а вскоре появился Ваня, который рассказал, пусть и после отдельной просьбы, сказку про Ивана-царевича. Потом появился его брат. Девичье сердечко забилось сильно-сильно. Вот же, вот она — разгадка! Ее волк и есть тот самый несчастный лесной царевич. Тот самый! И он же — Ванькин брат. Это объясняет все странности: и то, что Ваня так много знает о лесе, и его волшебных обитателях, и то, что их с Димкой сразу же допустили к лесным тайнам, и, конечно же, тот странный сон, который ей снился в ночь, когда она спасла волка. Получается, что тот могучий старик был лесным царем. Ее на руках нес сам леший!

   — Ты не простудилась? — прервал ее размышления Димка. — У тебя щеки горят.

   — Нет, — рассеянно отмахнулась от него Лиса. — Мне нужно Ваню увидеть, срочно!

   — Зачем? — удивился мальчишка.

   — Надо! Очень надо!

   — Так ты же только что от него пришла, — возразил Димка, совершенно не понимая, какая муха укусила его сестру.

   — Не от него. Я у его родственников была: у него тетка — врач в Березовце, — неуклюже соврала Василиса. Брат, разумеется, это заметил, но отчего-то в длительные расспросы не ударился. Только бровь чуть приподнял и сказал:

   — Что с тобой происходит? Странная ты какая-то стала — тайны появились, хитрить пытаешься. Ты чужим врать не умеешь, думаешь, со мной получится? Лучше бы просто сказала, что секрет и все… — он нахмурился. — Пойдем, отведу тебя к твоему Ванечке ненаглядному.

   — Он не мой ненаглядный, — Лиса покраснела.

   — Я заметил, — Димка показал ей язык и побрел в дом предупреждать бабушек и дедушку, а заодно взять деньги и бидон для молока. Не впустую же бегать.

***

До этого Димка с Василисой ни разу не были у Вани дома, поэтому они сильно удивились, когда местные жители показали им на ветхую избушку за пределами селения. Как оказалось, бабушка их друга, жила на другом берегу реки Олешанки. Речка словно служила границей населенного пункта — за ее пределами стояла лишь одна избушка. Именно здесь и жила Ярина Горынишна — бабушка Вани.

   Дети сильно удивились, услышав непривычные им имя и отчество.

   Ребятам пришлось пройти по тропинке мимо разрушенной церкви, миновать сельское кладбище и по мостику перейти реку.

   — Давай, стучи, — толкнул Димка сестру в бок, когда они оказались перед крепкой на вид, но очень старой дверью.

   Василиса робко постучала. Никто не ответил.

   — Не умеешь, — проворчал Димка и со всех сил замолотил кулаками по двери.

   Вскоре дети услышали шарканье и дверь распахнулась. Они увидели перед собой сгорбленную старуху.

   — Чего надо, анделы? По делу какому пожаловали? — прошамкала она.

   — А… — открыл рот мигом оробевший Дима.

   — Ярина Горынишна? — с трудом выговорила Василиса.

   — Она самая, деточка, она самая, — подтвердила старуха.

   — А Ваня дома? — выдавил из себя Димка.

   — Ваня? Так вы, милки, стало быть, и есть друзья маво шалопая? — спросила Ярина Горынишна и посторонилась, пропуская гостей. — Так он, ить, болеет. Простыл, сердешный.

   Прихожая оказалась очень тесной и темной, сильно пахло сушеными травами. Старушка проковыляла вперед и распахнула одну из дверей в коридоре.

   — Заходите, — пригласила она. — Токмо он сейчас в беспамятстве. Горячка у него.

   Ребята зашли в маленькую комнатенку с низким потолком. Там, на узкой и, по всей видимости, жесткой кровати, лежал Ваня. Бледный, с закрытыми глазами, теперь он казался совсем другим человеком. Ярина Горынишна ушла, оставив их наедине с больным другом.

   Василиса приблизилась к кровати и, охваченная подозрением, откинула одеяло, под которым лежал Ваня. Вопреки ее опасениям, никаких страшных ран и даже шрамов на его руках и плечах не обнаружилось.

   — Ты тоже думала, что это он? — шепотом спросил у сестры Димка.

   Та кивнула.

   В душе она ощутила несказанное облегчение от того, что Ваня все же не оказался ее спасителем. Ведь, в сущности, он обычный сельский парнишка. Пусть даже у него есть необычные родственники, все равно… До старшего брата ему далеко. А ведь куда приятней, когда тебя спасает красавиц царевич, чем обыкновенный мальчишка простой как три копейки.

   Василиса наклонилась и губами дотронулась до Ваниного виска. Мама ее учила так проверять температуру. Жара не обнаружилось.

   — Нет у него никакой горячки, — шепотом сказала она Димке.

   — А чем же он болеет? — удивился тот.

   Василиса пожала плечами.

   — Понятия не имею…

   Димка легонько потряс друга за плечо и позвал:

   — Ваня!

   Мальчик тихо застонал и приоткрыл глаза.

   — Ваня, что с тобой? — тут же спросила Василиса.

   — Горло, — одними губами ответил больной.

   — Но у тебя нет температуры, — заметил Димка, на что Ваня не ответил, только жестом попросил воды. Сделав несколько глотков из протянутого ему стакана, он опять свалился на подушку и потерял сознание.

   — Его к врачу надо, — решительно сказала Василиса. — Пойдем на почту, там телефон есть, вызовем скорую из города.

   — Пойдем!

   Они попытались незаметно выскользнуть из дома, но в коридоре их перехватила Ярина Горынишна.

   — Вы завтра заходите, анделы мои, завтра он уже поправится, — сообщила она ребятам.

   — Его надо в больницу! — безапелляционно заявил Димка. — Он же без сознания лежит и нет у него никакого жара! И это вовсе не простуда! Мы сейчас вызовем скорую… — он замолчал, когда Лиса изо всех сил дернула его за рукав куртки.

   — Что вы тут удумали… Скорую, — заворчала старуха. — Не в первый раз у него эта хвороба. Что тут ваши врачи сделают? Завтра Ванютка опять бегать будет, а сегодня пущай полежит, в себя придет. Оно так завсегда было. Вот ежели завтра не встанет, тогда и пойдете вызывать свою скорую.

   Ребята переглянулись. В чужой монастырь со своим уставом лезть, конечно, не хотелось, но за Ваньку они опасались не на шутку.

   — Мы завтра утречком зайдем тогда, — наконец, сказала Лиса и потянула брата из дома.

   Когда они распрощались с Яриной Горынишной и вышли на улицу, Димка накинулся на сестру с упреками:

   — Ты чего?! Он же до утра умереть может! Она ж его по старинке лечит. А его врачу надо показать.

   — Не надо, — сердито отмахнулась от него Лиса. — Вот если завтра не придет в себя, тогда и вызовем.

   У девочки были свои соображения на этот счет. Ведь если Ваня — брат лесного царевича, то и болезнь у него вполне может быть не совсем обычного свойства. Ведь в книгах, к примеру, столько пишут про всякие проклятья и заговоры. А вдруг на него тоже порчу кто-то наслал. Старуха в этом всяко лучше их с Димкой разбирается. Лиса была почти уверена в своей правоте, но ничего рассказать брату не могла — мешало слово, данное Ивану-царевичу.

   Когда они вдвоем опять проходили мимо церкви, Василиса предложила:

   — А давай зайдем внутрь, посмотрим, что там!

   Димка, разумеется, согласился.

ГЛАВА 16 — Навью станет Явь, а Явью — Навь

Памятуя о том, что случилось с ней на Затоке, Лиса сразу, как только они вошли под своды заброшенного храма, начала мурлыкать себе под нос первую песенку, какая пришла ей на ум. Это оказалась наивная и совсем уж детская песенка из мультика «Шелковая кисточка»:

   …Есть на свете цветок алый-алый

   Яркий, пламенный, будто заря.

   Самый солнечный и небывалый

   Он мечтою зовется не зря…

   Димка хотел ее одернуть, но сдержался в последний момент. Понял, что это делается вовсе не прихоти ради.

   Здесь было менее страшно, чем на Затоке. Может быть, потому, что вокруг все еще жили люди. Храм питался их чувствами, пусть и простыми, как правило, исчерпывающимися желанием выпить и забыться, но все равно это были живые люди. Люди, а не призраки прошлого.

   Колокольня, потом вход в храм. Остатки фресок, почти стертые и содранные. Чуть подальше — пустые проемы иконостаса и опять небольшой зал. Дети уже знали, что в былые времена там находился алтарь.

   Переступив через порог, Василиса ахнула. На нее с купола глядел мудрыми, понимающими и невыразимо красивыми глазами грозный старик. Так мог бы смотреть на глупых детей уставший древний воин. Его белоснежная борода ниспадала на грудь, словно образуя очертания птицы. Чуть приглядевшись, Лиса с удивлением поняла, что это и впрямь птица — голубь. Такой же белый, как и борода старца.

   Просторные одеяния напоминали летние пушистые облака. Создавалось ощущение, что старик, широко раскинув руки, смотрит прямо с небес, укутанный белесой дымкой, словно одеждой.

   Девочка опомнилась и посмотрела назад. За ее спиной стоял Димка и с любопытством рассматривал фрески. Он куда более спокойно, чем сестра, отреагировал на роспись, а потому раньше нее увидел две странные фигуры, которые не разглядела Василиса.

   Первый загадочный силуэт виднелся у старика на уровне груди. Вероятно, художник изобразил там кого-то невысокого, но ныне от фрески остался лишь овал лица и два черных злобных глаза. Низкий лоб, асимметричный разрез глаз, словно один больше, другой — меньше. И в самом облике угадывалось что-то птичье.

   Второй была фигурка девочки в старинном длинном платье. Она стояла уровнем ниже. Издалека она напоминала складки на одежде старца, но вблизи отчетливо различалась женская фигура. Белые завитые волосы, тонкая талия, длинное платье…

   — Лиса, ты тоже их видишь? — спросил Димка, указывая на оба изображения.

   — Кого? — не поняла Василиса.

   — Девочку и карлика, — пояснил мальчик и ладонью обрисовал силуэты.

   Лиса зажала рот, чтобы не вскрикнуть. Теперь она явственно увидела тех двух, о которых говорил ей брат. Карлик напугал ее, а от белой девочки веяло грустью и одиночеством. Захотелось бежать со всех ног из оскверненного храма, но, вновь посмотрев в глаза старому воину, Лиса передумала. Эти усталые и мудрые глаза вселяли уверенность и обещали защиту. Переведя взгляд на стены, девочка обратила внимание на еще два сохранившихся изображения. В центре на стене был изображен коленопреклоненный мужчина. На месте его глаз виднелась белая дырка. Зато очень хорошо сохранилась прическа, усы и борода. Лицо мужчины выражало отчаяние. Он словно просил старика о защите. Лиса припомнила, что когда они с родителями ходили на экскурсию в церковь, им с братом объясняли, что примерно так изображают сына христианского бога — Иисуса Христа. Правда, его чаще все же рисуют на кресте, где его распяли римские власти. За что — Василиса так и не поняла.

   Справа на стене были изображены трое: красивый молодой мужчина в белых одеждах, судя по всему, тоже Иисус, а кроме него — ангел и римский легионер. Иисус поднимал свою правую руку в приветствии, а левой будто пытался успокоить двух своих спутников, изображенных по обе стороны от него. Во лбу у божьего сына было пулевое отверстие. Василиса видела много таких выбоин в стенах домов в Ленинграде, куда их с братом однажды возила бабушка. Еще пять отверстий виднелись справа, около лица. Тем не менее, ни следы пуль, ни облупившаяся краска, не смогли скрыть благородство и достоинство изображенного на стене богочеловека. Огромные синие глаза смотрели прямо на детей, а бородка и ухоженные узкие усы напомнили Лисе кардинала Ришелье из фильма «Три мушкетера».

   Справа от Иисуса стоял ангел… Даже несмотря на рыжие волосы и то, что половина его лица уже неизвестно сколько лет валялась на прогнившем полу в виде цветной крошки, Василиса узнала профиль… Ну конечно, он как две капли воды напоминал Ивана. Словно его специально с него рисовали. Девочка даже зажмурилась, пытаясь отогнать наваждение. Но оно никуда не исчезло. Чтобы отвлечься, Василиса начала рассматривать человека, изображенного слева. Но разглядывать было особенно нечего — просто некто с копьем и в одеждах легионера уходил вдаль, тяжело опираясь на свое оружие. Лицо его не сохранилось и оставалось только гадать, каким оно задумывалось изначально. В его фигуре было что-то трагичное. Лиса показалось, что с этим человеком явно произошло нечто очень плохое.

   — Правда, красиво? — нарушил затянувшееся молчание Димка.

   Лиса вздрогнула — слишком уж она погрузилась в свои мысли и впечатления.

   — А? Да, да… Очень, — рассеянно ответила она. Теперь, когда на одной из картин, она обнаружила ангела, столь похожего на ее недавнего спасителя, стало спокойно, и появилась уверенность, что злобный карлик бессилен перед старым воином и лесным царевичем. Лисе даже показалось, что, когда она это поняла, старик с купола ей одобрительно подмигнул, мол, умница, девочка, сама все сообразила.

   Еще немного полюбовавшись фресками, ребята направились во второе здание церкви. Оно состояло из одного единственного зала, правда, очень большого. На стенах не сохранилось никаких рисунков, за исключением аляповатых и вычурных изображений ромашки и кораблика. Инородные картинки смотрелись здесь настолько пошло, что не совсем понятно было, кому вообще пришло в голову рисовать подобное на стенах церкви. Пусть даже и разрушенной.

   Только подняв голову наверх, дети нашли последние следы исконных росписей. На самом куполе. Там, куда не смогли забраться даже вандалы, разрушившие все вокруг. Вот только так ли уж это было хорошо: с купола вниз смотрели злые ангелы. Жестокие, угрюмые лица очень сильно напоминали карлика из первого храма. За тем лишь исключением, что ангелы сохранились почти идеально. Они стояли по парам, а вокруг них летали детские головы с маленькими крылышками. Кто-то из ангелов ехидно и брезгливо улыбался, кто-то разговаривал со своим напарником, кто-то… Им не было дела до мелких людишек. Они их презирали и ненавидели. И, что самое страшное, у них имелись на то веские основания.

   Лиса поежилась.

   — Не знаю, кому в этом храме молились, но сейчас здесь как-то жутко, — сказала она.

   — Да уж, а вон те головы — вообще мороз по коже, — поддержал ее Димка.

   — Мне здесь не нравится, пойдем отсюда, — попросила Василиса.

   Они вышли из церкви и сразу будто попали в другой мир. Здесь по-прежнему светило солнце, над цветами суетились пчелы. Жизнь шла своим чередом. Природе не было ни малейшего дела до разрушенных церквей. Крупная желтая бабочка села Василисе на голову.

   — Тебя приняли за цветок, — сообщил ей Димка.

   — Ну и ладно, — махнула рукой Лиса. — Мне не жалко.

   — Привет! — услышали они с дороги чей-то голос. Обернувшись, ребята увидели Наташу.

   — Здравствуйте! — поздоровались они с нею.

   — А что вы здесь делаете? — спросила Наташа. — К Ярине Горынишне ходили?

   — Да, — ответила Лиса. — Ваня заболел. Мы хотели вызвать врача, но нам не разрешили. Его бабушка сказала, что завтра он и сам поправится. Только я все равно не понимаю, как так можно. Он ведь почти без сознания. Вдруг с ним что-то серьезное.

   — Не переживай, Лиса, ничего с Ваней не случится. К тому же врача здесь все равно нет, — покачала головой Наташа. — В селе есть фельдшер, но, сказать по правде, это не самая лучшая замена врачу. Скорую вызвать можно, но пока она приедет из города, пройдет не меньше часа. И что делать потом? Диагноз они не поставят, предложат везти его в больницу. А больница... там Ване делать точно нечего, уж поверьте мне на слово. Самый лучший врач у нас в селе — это Ярина Горынишна. Выходит, как ни крути, Ваня сейчас в самых надежных руках.

   — Ну, если вы так считаете... — недоверчиво протянул Димка.

   — Я в этом уверена, — улыбнулась Наташа. — Но я видела, что вы вышли из церкви. Вы бы там поосторожней лазили. Потолки могут обрушиться.

   — Да мы так только, с самого краешка зашли посмотреть, — соврала Лиса и тут же поинтересовалась. — Наташа, а почему в одном из зданий на стенах нарисованы ромашки и кораблики? Кому пришло в голову такое рисовать?

   — Понимаешь, — Наташа задумалась, подбирая слова. — После революции было такое время, когда разрушали все подряд, не очень думая о том, насколько все это правильно. Вот и эту церковь закрыли, а священника арестовали. Но не стоять же двум большим зданиям пустыми. Церковь Николая Чудотворца, из которой вы только что вышли, превратили в пекарню. Церковь Троицы — ту, к которой прилегает колокольня, — сделали колхозным складом. Чуть позже, уже в пятидесятых годах, вместо пекарни открыли магазин. Вот тогда-то эти кораблики и цветочки и нарисовали. Там еще сделали перекрытие на второй этаж и выложили две печи. В этом смысле церковь Троицы еще неплохо сохранилась — в ней хоть стены никто не закрашивал.

   — Неужели не жалко стирать красивые картины и замазывать их краской? — удивилась Лиса. — Это же настоящее варварство!

   — Не знаю, — пожала плечами Наташа. — Это было очень непростое время. Я не могу осуждать тех людей, но и на их место тоже не могу себя поставить. Так что лучше просто не буду давать никаких оценок. И тебе, между прочим, не советую, — подмигнула она девочке.

   — А мне бабушка рассказывала, что знала последнего священника и его жену, — похвасталась Лиса. — Она даже к ним на чай ходила, когда девочкой была. Не сама, конечно, а со своей бабушкой. Еще мне рассказывали, что церковь с колокольней, построил наш дедушка, ну, то есть не дедушка, а кто-то из предков. Он был купцом, у него наклевывался какой-то очень крупный заказ, вот он и дал зарок, что если все получится, то построит церковь. Как видим, построил. И так жалко, что она сейчас разрушается.

   — В этом я с тобой полностью соглашусь, — кивнула головой Наташа. — К сожалению, тут уже ничего не поделаешь.

   — Вот вырасту, стану реставратором и все восстановлю! — заявила Лиса.

   Димка фыркнул:

   — Ты же хотела быть палеонтологом.

   — Сначала палеонтологом, а потом и реставратором, — обиделась девочка. — Подумаешь, что мешает получить две профессии!

   — Ничего не мешает, — подтвердила Наташа, скрывая улыбку. — В таком случае, нам остается лишь ждать, когда ты вырастешь.

   На этом они и распрощались. Наташа поспешила по своим делам. Ребята пошли в магазин за хлебом, а после за молоком к тете Зое, которая жила как раз напротив.

   По дороге в магазин им повстречался белобрысый Димкин тезка. Увидев двойняшек, он перешел на другую сторону улицы и сделал вид, что никого не видит.

   Купив в магазине хлеб, Димка с Лисой направились за молоком, но наткнулись на лежащего на земле человека. Лиса хотела побежать к Наташе, чтобы вызывать скорую, но Димка остановил ее.

   — Он, похоже, просто пьян, — сказал он. — Пойдем к тете Зое, спросим у нее, кто это и не нужна ли ему помощь.

   Сказано — сделано. Позвав тетю Зою, дети показали на лежащего у магазина мужчину. Увидев его, женщина равнодушно махнула рукой.

   — А, это Федька, опять напился. Не обращайте внимания.

   Дети переглянулись — подобное зрелище им было в новинку.

   Тетя Зоя налила им молока, а еще к нему добавила банку сметаны и пакет творога. На обратном пути рядом с прудом Димка с Лисой предусмотрительно насобирали немного земляники, так что вечером их ждал вкусный десерт.

***

До темноты Лиса просидела с очередной книгой, а после полуночи ее неожиданно сморил сон.

   Ей снилось, будто она встает с кровати, одевается и идет по пустынной дороге в сторону Олеши. Было очень холодно и страшно. Темный лес обступал дорогу со всех сторон. Огромные диковинные птицы внимательно смотрели на одинокую девочку, пробирающуюся вперед к какой-то неизвестной цели. Их зеленые фосфоресцирующие глаза светились как болотные огоньки. Василиса не знала, зачем и куда идет. Во сне она ничего не могла изменить, даже проснуться и то не получалось. Помощи ждать было неоткуда.

   Вперед, вперед, только вперед. Вот и Олешь, окутанная ночной мглой. Ни огонька в пустых оконных проемах. Пусто… Так же пусто, как во всех остальных покинутых деревнях. И только черный шпиль колокольни окружает россыпь мертвых огней.

   «Огни святого Эльма», — вспомнила Василиса. Упоминание об этих огнях часто встречается в книгах про морских разбойников. Говорят, будто они появляются перед грозой. И если загорятся на мачте корабля — он неминуемо утонет. Теперь эти огни горели на шпиле колокольни…

   Дорога вела Лису к церкви.

   Туда, где спали вечным сном под заросшими травой неприметными холмиками последний сельский священник со своей женой. Туда, где на стене был сын бога с дырой от пули во лбу. Туда, где со сводов ухмылялись злые ангелы. Туда, куда точно не стоило ходить ночью.

   — Привет! — дорогу Василисе преградила какая-то девочка. Незнакомка была одета в длинное белое платье, на руках — белые перчатки, на ногах — белые туфельки. Светлые волосы, уложенные в затейливую прическу, оттеняли мертвенно бледное лицо. Лиса попыталась вспомнить, где она видела эту девочку, но не смогла. В голове царил такой хаос, что подцепить нужное воспоминание представлялось почти невозможным.

   — Привет! — ответила Лиса через силу — голос тоже не желал ее слушаться и звучал хрипло и тихо.

   — А как тебя зовут? — спросила девочка, склонив голову на бок.

   — Василиса, — сказала Лиса, закашлявшись.

   — Ва-си-ли-са, — по слогам повторила незнакомка, словно смакуя названное ей имя. — Хорошее имя. Пойдем играть, Василиса? Со мной давно никто не играл…

   — Играть? — растерялась Лиса. — Во что играть?

   — В куклы, — предложила странная девочка. — Или в скакалки…

   — Ты играешь в куклы? — переспросила ее Василиса. — Сколько же тебе лет?

   На вид девочке в белом можно было дать лет двенадцать-тринадцать. В представлении Лисы, в этом возрасте в куклы играть уже не полагается, да и скакалки будут выглядеть глуповато.

   — Не знаю, — пожала плечами незнакомка.

   — Ты не знаешь, сколько тебе лет?!

   — Не знаю. Но какая разница? — она схватила Василису за руку и потащила в сторону церкви.

   — Куда мы идем? — спросила Лиса.

   — Ко мне домой, разумеется!

   — Ты живешь в церкви? — удивилась Василиса.

   — Дома! — сообщила девочка и продолжила упорно тащить новую свою подружку к разрушенному темному зданию.

   — Я не хочу туда идти! — попыталась отказаться от навязанной прогулки Лиса, но ноги сами несли ее вслед за навязчивой девчонкой. — Я не хочу играть, я хочу домой! — жалобно добавила она, видя, что все попытки сопротивления не возымели никакого эффекта.

   — А мы сейчас и идем домой! — не сдавалась навязчивая незнакомка.

   Теперь у Василисы не было ни малейших сомнений в том, кто является организатором ее похищения.

   Черный провал — вход в храм…

   — Там темно! Я ничего не увижу! Как же мы будем играть?! — Лиса почти плакала.

   — Привыкнешь! — судя по голосу, девочка улыбнулась. — Там все привыкают!

   — Отпусти меня немедленно! Я не хочу ни к чему привыкать! Меня все равно Иван-царевич спасет! — почти выкрикнула Василиса и еще раз попыталась выдернуть руку из ставшей почти железной ладошки похитительницы. Та, услышав про лесного царевича, споткнулась и остановилась.

   — Царевич, — прошипела она как разгневанная гадюка. Ее нежное лицо исказилось, превратившись в злобную маску. — Не придет сюда твой царевич. Он сейчас в берлоге своей лежит, раны зализывает. И лесной хозяин за тебя не заступится — нет ему сюда хода: не лес здесь, не поле, и даже не речной омут. А мне твою жизнь подарили. Теперь ты моя, и тело твое принадлежит мне, а ты ступай туда, где я столько лет ожидала своего часа!

   — Подожди, пожалуйста, подожди! Ты ошибаешься, мою жизнь никто не мог подарить тебе. Никто не может этого сделать! — Лиса из последних сил тянула время.

   — Русальим гребешком расчесывалась? — ехидно сказала девочка. — На русальей неделе? Можешь не отвечать — я и так все знаю. Ты сама свою жизнь отдала русалкам. По своей воле. Пусть даже Водяной царь отказался от своего права, но это не значит, что твоя настоящая хозяйка про все забыла. Не забыла. А из Ирия сюда рукой подать. Вот мы с Аленушкой и договорились. Мне — твое тело и имя, а ей… впрочем, это как раз не важно, — похитительница толкнула Василису вперед. Протащила ее по большому залу и швырнула на пол. — Сиди здесь! Жди!

   Лиса при падении сильно ударилась коленкой о камень, валявшийся на полу, но даже не почувствовала боли. Она ничего не видела. Вокруг нее была только невозможная, нереальная чернота. Девочка попыталась отползти обратно к выходу, но ее тут же кто-то ухватил за волосы.

   — Сидеть, — прорычал незнакомый хриплый голос. От ужаса Василиса лишилась дара речи. Словно во сне она стояла на коленях, чувствуя, как острый камень впивается ей в ногу, как болят, захваченные жестокой рукой волосы, как холод проникает все больше и больше в ее тело.

   — Пожалуйста… — из последних сил прошептала девочка, уже понимая, что теперь ее никто не спасет.

   — Не переживай, все будет очень быстро, — раздался чей-то шепот.

   Кто-то схватил Василису за руку, и почти сразу она почувствовала резкую боль на запястье. Не удержалась — вскрикнула. Ноющая боль в раненой руке быстро усиливалась. Кто-то, судя по голосу, таинственная похитительница, начал нараспев читать странные стихи:

   — Кровь к крови, мертвое к живому, живое к мертвому, Навь к Яви, а Явь к Нави… — за этими словами к порезанной руке прижали что-то, и Лиса почувствовала, как ужасный, могильный холод проникает в ее тело и поднимается все выше и выше. — Станет Навью Явь, а Явью — Навь. Имя твое станет моим, моя пустота — именем твоим. Как ночь темна моя цена, пусть оплатит сполна кровная сестра. Слово мое крепко! Ступай же, сестрица, в Навь, а я пойду в Явь!

   Василиса закричала от ужаса и боли. Ей казалось, что в этот момент вся кровь в ее венах замерзла, превратившись в колючий лед. Неведомая сила протащила ее по пыльному жесткому полу и, приподняв, отшвырнула к стене. Только почему-то удар о камень так и не последовал. Тело стало невесомым, а полет все длился и длился... Спустя несколько десятков секунд, голова закружилась, и Лиса потеряла сознание.

***

Тускло горела свеча. По ее краям оплывал воск. Он стекал и падал на руку Ивана-царевича. Но тот ничего, похоже, не чувствовал, сидя на чердаке у сундука и глядя на старый портрет. Ему нужно было знать… Знать точно. Наверняка. На сей раз он не хотел рисковать. Ничем. Слишком высоки ставки.

   Царевич выдвинул из-за сундука большое — в человеческий рост — старое зеркало, завешенное тяжелой тканью. Его почти не было видно у темной стены. Покрывало с тихим шорохом сползло на пол. Тусклая матовая зеркальная гладь казалась живой. Пульсирующей. Иван-царевич поднес к зеркалу свечу, вглядываясь в свое отражение. Желтые волчьи глаза горели недобро, скрывая страх, который испытывал в этот миг сын леса. Сейчас он готов был сделать то, на что никогда не решился бы ни при каких обстоятельствах. Смотреть в будущее — словно пить смертельный яд. От него нет противоядия. Увидев самую вероятную дорогу из возможных, ты принимаешь ее неотвратимость, отказываешься от иных шансов. Но сейчас… сейчас Иван-царевич должен был сократить количество дорог до одной. Одной единственной. Какой бы она ни была.

   Лесной царевич не нуждался в заговорах и волшебных зельях. Хватило лишь желания видеть будущее и одного единственного слова:

   — Покажи!

***

Синеватое древнее прощальное пламя гудит, принимая русалочьи дары. Русалок ждет Ирий. По одной они подходят к костру и кидают туда венки. Конец священной купальской ночи. Маленькая русалка с тяжелыми рыжими волосами ниже пояса. Лесное солнышко. Подходит к костру, боязливо переступая босыми ногами. Медленно снимает с головы венок и бросает в огонь.

   К венку бросается тень… Ваня. Пальцы мальчика сжимают увядшие цветы. Его рука принимает на себя жар вечного пламени.

***

Иван-царевич оттер с подбородка кровь, крупными каплями текущую из прокушенной губы.

   — Дальше, — велел он.

***

Ваня. Опять Ваня. Стоит и почти обнимает юную Лису. Уже так похожую на Анастасию, что дух захватывает. Он шепчет ей что-то на ухо. Настя… Василиса поднимает голову и смотрит на Ваню…

***

— Нет! Нет! Нет! Да будь ты проклята, Лада! Будь ты проклята! — яростный крик Ивана-царевича распугал лесное зверье на поляне у терема. Отдался рокотом в темном небе. Луна, будто испугавшись его слов, спряталась за облаком.

***

Две женщины и трупы. Ему нужно было торопиться.

   Та ничего не ответила. Только скупо кивнула и чуть не силой запихнула дочь обратно в возок. Иван-царевич подобрал кнут. Сел на козлы. И возок вновь заскользил по заснеженным просторам к стольному граду.

ГЛАВА 17 — Навьи дети

— Дима, вставай, к тебе Ваня пришел! — бабушка тихонько тормошила внука. Неугомонный мальчишка заявился с утра пораньше. Еще и девяти не пробило, а он уже стучал в дверь. Конечно, старики в это время давно не спали, но Василиса и Димка никогда раньше одиннадцати не просыпались, да и в одиннадцать тоже вставали редко. Вот бабушка и переживала — совсем ребенок не выспится теперь — а ведь лето.

   — Ну, бабушка, ну еще чуточку! — заныл Димка, натягивая одеяло до самого носа.

   — А с другом твоим что делать? — укоризненно спросила бабушка. — Сказать, чтоб подождал?

   — С каким другом? — очнулся Димка. — Ванька пришел?

   — А я тебе что говорила? — усмехнулась бабушка. — Вставай, он уже битый час на лавочке сидит. В дом пойти не захотел. Тебя ждет. И просил Василису разбудить. Но это уж ты сам. Лисонька, поди, опять всю ночь читала, жалко мне ее ни свет, ни заря поднимать.

   Мальчик, окончательно проснувшись, потер глаза, натянул штаны, майку, как смог, пригладил всклокоченную шевелюру, надел кроссовки и выбежал во двор. Действительно, на лавочке сидел понурый Ваня.

   — Ты выздоровел? — спросил его Димка. — Что с тобой было?

   — Да, — Ваня неопределенно махнул рукой. — У меня такое иногда бывает, но больше дня не длится — проходит быстро.

   — Это болезнь такая? — уточнил Димка.

   — Не совсем, но вроде того, — видно было, что мальчик не желает говорить всю правду, но и врать другу тоже не хочет. — Так… Врачи говорят — ничего опасного, но и вылечить не могут.

   — А часто у тебя бывает… такое?

   — Нет, — Ваня отрицательно помотал головой. — Очень-очень редко, раз в год, а то и реже. Бабка уже знает, и не волнуется. Не бери в голову, у меня уже все в порядке. Ты можешь Василису разбудить? Сейчас по утречку я вас на Бачманов пруд свожу, искупаемся.

   — Да ты что, она не проснется — рано же! — Димка сделал круглые глаза. Спросонья Василиска была просто невыносима. Могла и подушкой засветить, и ногой, и вообще…

   — И все же попробуй. Ну, правда, очень нужно! — Ваня так умоляюще посмотрел на друга, что тому ничего другого не осталось, как зайти в дом и подняться в горенку к Василисе.

   — Лиса! Вставай! К нам Ванька пришел, на Бачманов пруд зовет купаться! — преувеличенно жизнерадостно сообщил Димка, молотя руками и ногами по хлипкой двери.

   Из горенки послышалось недовольное сопение, но ответ так и не прозвучал.

   — Лиска! Вставаааай! — продолжил кричать Димка. На своем опыте уже убедившийся, что лучше всего на Василису действуют монотонные, на одной ноте, вопли. Рано или поздно они ей надоедают, и она просыпается. Главное после этого ноги вовремя унести.

   Спустя минут десять Димка услышал приглушенное рычание, и первая подушка врезалась в дверь, заставив хрупкую конструкцию содрогнуться и в ужасе заскрипеть.

   — Лискаааа! — потянул вредный мальчишка, одновременно готовя себе пути к отступлению. — Вставаааай! Твой ненаглядный пришел! — выкрикнув последние слова, Димка со всех ног припустил по лестнице, резонно полагая, что такого издевательства сестра ему не простит. А если и простит, то не сразу.

   Он ошибся. Они с Ваней прождали на улице минут пятнадцать, прежде чем дверь скрипнула и на пороге показалась Василиса. Мальчишки, завидев ее, удивленно переглянулись — девочка была одета… в ночнушку.

   — Чего глаза вылупили? — сердито выкрикнула она. — Ступайте, принесите мне подобающее платье! Да мигом!

   Ваня с Димкой уставились на нее, как на привидение.

   — Лиска… Что с тобой? — наконец выговорил Димка. — Вся твоя одежда лежит на полке у тебя в комнате, какое платье-то еще нужно?

   Девочка, которая явно хотела что-то сказать, услышав эти слова, резко развернулась и бросилась обратно в дом.

   — Что это с ней? — недоуменно спросил Димка.

   Ваня не ответил ему, только присел на лавочку и крепко задумался.

   Василиса долго не показывалась, наконец, примерно через полчаса она появилась вновь. На сей раз на ней красовалась белая выходная кофточка с длинными развевающимися рукавами и черные выходные же брюки. Длинные золотисто-каштановые волосы девочка уложила в сложную прическу.

   Димка в очередной раз изумленно раскрыл глаза, а Ваня, мельком скользнув взглядом по «прелестной фее», опять погрузился в размышления.

   — Ты куда-то собралась? — спросил Димка, не понимая, что же с его сестрой произошло.

   — Никуда, — пожала плечами Василиса. — А ты вообще кто такой, мне вопросы задавать? — добавила она настороженно-враждебным тоном.

   — Лиса… Ты чего? — побледнел ее брат. До него только сейчас начало доходить, что поведение Василисы уже нельзя объяснить никакой логикой.

   — Ты не Лиса, так ведь? — подал голос Ваня.

   — Меня зовут Василиса, — приосанилась девочка.

   — Вы что, оба свихнулись? — удивился Димка. — Как это не Лиса, а кто тогда? Что я, родную сестру не узнаю?

   — Отвечай, куда ты дела Василису? — Ваня медленно, с какой-то потаенной угрозой, поднялся с лавки и, подойдя к девочке, заглянул ей в глаза. — Где та, чье имя ты украла, отвечай! — он схватил Лису за плечи и сжал их так сильно, что девочка вскрикнула от боли.

   — Не тронь мою сестру! — тут же вклинился между ними Димка. Девочка спряталась за него.

   — Это не твоя сестра! — ответил Ваня.

   — А кто тогда?

   — Ты все равно не поверишь… Отвечай, дрянь, куда Василису дела! — мальчишка, воспользовавшись Димкиной невнимательностью, оттолкнул его с дороги и опять схватил Лису.

   — Братик, спаси меня! Он сошел с ума! — жалобно взмолилась девочка. Димка тут же вскочил на ноги и бросился на Ваню. Тот выпустил Василису, и мальчишки покатились по траве, отвешивая друг другу удары.

   Лиса тем временем отбежала на достаточное расстояние и с некоторым удовольствием во взгляде наблюдала за дракой. Из дома выбежала прабабушка с веником в руках.

   — Вот, ирод окаянный, — запричитала она, размахивая своим «грозным» оружием. — На кого руку поднял! А ну отстань от Димочки, — она принялась охаживать драчунов веником, стараясь, при этом попадать по Ване, а не по любимому внуку.

   Вскоре за прабабушкой, не торопясь, вышел дедушка. Взглядом бывалого вояки он оглядел «поле боя», а потом за шкирки растащил сорванцов в стороны. Дедушка в доме всегда являлся высшим авторитетом — его просто нельзя было не слушаться, хотя он ни разу ни на кого голоса не поднял. Он всегда говорил медленно, неторопливо, на все случаи жизни находил соответствующую притчу, всегда мог помочь советом. Когда Димка понял, что дедушка недоволен тем, что они с другом подрались — тут же присмирел.

   — Рассказывайте, — велел дедушка, присаживаясь на лавочку.

   — А нечего рассказывать, — с вызовом в голосе ответил Ваня, вытирая рукавом ссадину на щеке. — Подрались и все!

   — Он меня обидел! — тут же подбежала Василиса. — У меня теперь синяк на плече будет!

   — Девочек обижать нельзя, разве тебя этому не учили? — строго спросил дедушка у Вани. Мальчик потупил взгляд и смиренно молчал. — За что ты обидел Василису, скажи?

   Тишина.

   — Он меня дрянью обозвал! — тут же насплетничала Лиса.

   — Сплетничать тоже нехорошо! Кажется, я тебе это уже говорил! — перебил ее дедушка. Девочка насупленно замолчала. — Кто-нибудь из вас может мне сказать, с чего все началось?

   Все трое отрицательно покрутили головами.

   — Если никто не может сказать, по какой причине произошла драка, значит, эта причина недостаточна для того, чтобы ссориться. Вам следует помириться и попросить друг у друга прощения. И больше никаких драк! — дедушка сурово нахмурился, но глаза его смотрели больше иронично, чем сердито. Для того, кто прошел Великую Отечественную войну и выжил в ней, мальчишеская драка вряд ли покажется чем-то значимым. — Помиритесь и завтракать идите. Бабушка оладушки испекла.

   Дедушка все так же медленно, с достоинством, удалился.

   — Дим, мне нужно с тобой поговорить, — виновато произнес Ваня.

   — Говори, что нужно и уходи, — зло ответил ему Димка, отряхивая пыль с одежды и ощупывая рукой опухшее ухо.

   — Наедине…

   — У меня от сестры секретов нет. Говори, что нужно и уматывай! — Димка не желал идти на мировую даже вопреки мнению дедушки. Тот, кто обидел его сестру, не имел права на снисхождение.

   — Это очень важно, — настаивал Ваня.

   — Говори здесь или не говори вовсе! — рассердился Димка.

   — Ты уже один раз не пожелал меня выслушать. Напомнить, чем все закончилось? — вспыхнул Ваня. — Может быть, уже начнешь мне доверять?

   — Ты хочешь, чтоб я доверял тебе больше, чем собственной сестре? — с вызовом ответил ему Димка.

   — Отлично! В таком случае, нам с тобой больше не о чем говорить, — окончательно разозлился Ваня и, уходя, сильно хлопнул калиткой.

   Димка повернулся к сестре. Пришло время выяснить причины столь странного ее поведения.

   — Что на тебя нашло? — спросил мальчик. — Тебя что, поднять подняли, а разбудить — забыли?

   — Мне просто сон приснился, — потупилась Лиса. — И я спросонья никак не могла привыкнуть, что нахожусь здесь, а не во сне.

   — Расскажешь? — спросил Димка.

   — Да ну его, даже рассказывать противно! — отмахнулась Василиса.

   — Тогда пойдем завтракать. Позже расскажешь, когда сможешь, — великодушно разрешил ей Димка.

   — Ладно, — ответила девочка.

   — Слушай, а что ты так странно вырядилась? — этот вопрос все еще терзал мальчика. Уж слишком чудно смотрелась Василиса, разгуливая в городской одежде по деревенскому дому.

   — Да так, просто захотелось… красивой быть… — призналась Лиса.

   — Ой, ну ты даешь, тебе что, Ванька и впрямь нравится что ли? — расхохотался Димка. — Ты перед ним что ли хвостом вертишь?

   — Какой Ванька? — удивилась Василиса. Ее брат опять недоуменно на нее посмотрел:

   — Тот, который тебя обозвал, и с которым мы только что подрались, — сердито ответил он ей. — Или у тебя сотня ванек на примете? Может, хватит придуряться?

   — Ну прости, прости, — поспешно сказала девочка. — Я не хотела тебя разозлить. Пойдем, я помогу тебе привести себя в порядок. Негоже к завтраку спускаться в неподобающем виде.

   Услышав эти слова, Димка с подозрением посмотрел на сестру. Он уже начал понимать, что в чем-то, возможно, его друг был прав.

***

Ванька, злой, обиженный и расстроенный ворвался в лесной терем и тут же побежал в потайную каморку, где стояло зачарованное зеркало. Достал свечу, поставил ее на подставку, закрыл дверь, устроился поудобней на стуле.

   — Просыпайся… братик, новости есть! — в мальчишеском голосе плескалась ничем не прикрытая злость.

   Зеркало слабо засветилось, и в нем возник мужской силуэт. Именно силуэт — ни лица, ни одежды разглядеть не удалось.

   — Знаю я твои новости, — ответил тихий голос. В нем слышалась усталость. — Ты прав, это не Василиса.

   — Спасибо, что сообщил, — ехидно фыркнул Ваня. — А то я сам не понял.

   — Поубавь свой тон, не я девочку таскал на русалии, — ответил ему невидимый собеседник. — Покрасоваться хотел? Показать, какой ты умный и сколько всего знаешь? Показал?

   — Причем тут русалии? — смутился мальчик. — Как они с этим связаны?

   — А если подумать? — с усмешкой в голосе ответили ему. — Она русальим гребнем волосы расчесывала?

   — Да, но Водяной же отказался от своих прав на нее! — почти выкрикнул Ваня.

   — Зато Аленушка и не подумала отказываться. Гребешок-то ее был, — теперь в голосе слышалась злая ирония. — Об этом ты, разумеется, не подумал?

   — Она же в Ирии сейчас… — сказал Ваня, но запнулся.

   — Она в Ирии, но долго ли ей до Пекла прогуляться?..

   — Хочешь сказать…

   — Я ничего не хочу сказать. К сожалению, это так и есть. У меня есть кое-какие связи по ту сторону…

   — И ты так спокойно об этом говоришь? — вспыхнул Ваня. — Она…

   — Мы с ней в расчете! — грубо перебил его собеседник. — Я вернул свой долг с лихвой. И, если уж кому заниматься спасательными работами, то только тебе. Это ты втравил ее в историю. Как ты себе это представлял? Познакомишь друзей с русалками, берегинями, и вот уже они будут свои для леса? Ты думаешь, познакомить их с чудесами достаточно? А о том, что жизнь в сказке — это не только спокойная и добрая Беляна, молчаливая Варя, и спасатель в лице Серого Волка, но, черт подери, и многочисленные опасности, поджидающие на каждом шагу... Ты забыл об этом?! Им не место здесь. Понимаю, тебе нужны друзья, но не обязательно перед ними держать душу нараспашку! Люди в нее непременно наплюют — они иначе не могут!

   — Да что с тобой такое? Почему ты так зол? — Ваня вскочил со стула и заходил по комнате. — До сих пор ты не считал, что люди всегда плохие. До сих пор ты всегда им помогал. В чем дело?! Что изменилось?! Почему ты так ненавидишь именно этих моих друзей?! Почему ты никогда не протестовал против всех других?! Ты баловал Эдика, Кольку, Лешку, ты не мешал нам дружить. И те, что были раньше… Что изменилось?!

   Его собеседник молчал.

   — Что особенного в Димке и Василисе? Чем они тебе не приглянулись? За что ты их ненавидишь? Или… — Ваня напряженно вглядывался в зеркало. — Ты боишься только Лису… Она опасна для тебя? Пророчество, да? Ты что-то узнал? Такое, что...

   Мужчина в зеркале молчал.

   — Тебе этого знать не полагается, — ответил он, наконец.

   — Почему же? С каких таких пор меня может не касаться хоть что-то из происходящего с тобой? — возмутился Ваня.

   — С тех самых… А что делать с Василисой… Думай сам. Я помогать не стану, — свечение зеркала угасло.

   Ваня в раздражении пнул ногой стул и вышел за дверь.

***

— Слушай, я вообще не понимаю, что эта рухлядь делает в моей комнате? — с этими словами Василиса двумя пальчиками приподняла за ногу своего старого мишку. — Неужели для меня ничего получше найти не смогли?

   Димка, увидев такое, совсем лишился дара речи. Зная, что значил для его сестры этот старый заштопанный медведь, он вновь вспомнил странные слова Вани о том, что Лиса — это не совсем Лиса. Василиса могла забыть обо всем на свете, начать странно одеваться, вести себя странно, странно говорить, но она никогда на свете не сказала бы, что ее любимый мишка — рухлядь. Между тем, девочка, не обращая внимания на удивление брата и сомнения, промелькнувшие на его лице, продолжала наводить в своей комнате порядок. Она выпросила у бабушки огромный полиэтиленовый мешок, куда скидывала все, что по ее мнению было хламом: старого мишку, воздушного змея, свой лук и колчан со стрелами, подаренные ей дядей Лешей, любимую, пусть и полинявшую, майку с изображением лисы и даже книга с русскими сказками не миновала мусорного пакета.

   Закончив сгребать «мусор», Василиса протянула потяжелевший мешок Димке.

   — Если не сложно, выброси его, или старьевщику отдай, сам решай, как лучше! — попросила она.

   — Кому отдать? — рассеянно переспросил ее Димка.

   — Старьевщику! — повторила Лиса.

   — Хорошо, — мальчишка не стал с ней спорить. Он молча пошел в сторону дома дяди Леши. Прошел мимо дома тети Ани. Странная женщина копалась в огороде. Увидев мальчика, она демонстративно повернулась к нему спиной. Пожав плечами, Димка пошел дальше к красивому дому с резными ставнями, где жил дядя Леша.

   Ему открыла тетя Нина. Увидев соседского мальчишку, она всплеснула руками:

   — Димочка! Ты как раз вовремя, я испекла черничный пирог, сейчас чай пить будем. А где Василисушка?

   — Дома… — ответил мальчишка. — Теть Нина, мне бы с дядей Лешей поговорить… — попросил он.

   — Сейчас, — ответила пожилая женщина и крикнула. — Леша! К тебе пришли!

   Отцовский друг быстро к ним присоединился.

   — Ну, боец, по каким делам пожаловал? — спросил он, поглаживая свои усы.

   — Дядь Леш, а можно мы с вами по полю погуляем? — попросил Димка.

   — Что-то секретное?

   — Да, — ответил мальчик. — И, вот еще что: мне бы пакет этот у вас оставить на сохранение… Можно?

   — Конечно. А там что, твои сокровища? — усмехнулся дядя Леша.

   — Нет, но я вам сейчас все расскажу, только вы уж не смейтесь надо мной, тут действительно дело очень странное! — мальчик нервно коснулся все еще ноющего после драки с Ваней уха.

***

Димка рассказал дяде Леше про Василису. Про то, что она, проснувшись вчера утром, начала вести себя странно. Рассказал про то, что лежит в полиэтиленовом мешке, который он принес и почему это нельзя выкинуть.

   — Понимаете, дядя Леша, этот мишка — ее самая первая игрушка, Лиса на него молилась, даже дома не могла оставить на лето, а тут раз — и в мусор. А воздушный змей — мы же с ней его столько времени мастерили. Про лук я и вовсе молчу. Честное слово, как будто ее подменили. Внешне — она, а то, как ведет себя, что говорит — не она и все тут.

   — Странно это, Димка, — задумался дядя Леша. — А в последнее время с ней ничего такого не происходило? Она не падала, не ударялась?

   — Нет, ничего… — ответил Димка, но запнулся, вспомнив про то, что Лиса не так давно ухитрилась утонуть, а еще стала оборотнем — вот это как раз сложно было не отнести к странностям и необычностям, но как ты о таком взрослому расскажешь? И мальчик решил промолчать. Зато спросил. — А раньше здесь ничего похожего не случалось? Или, может, сказки какие рассказывали?

   Дядя Леша задумался, потом сказал:

   — Да ладно тебе, Димка, в сказки верить. Мало ли что рассказывают. Тут дело, наверняка, не в сказках. Могу предположить, что Василиса твоя просто повзрослела, или же хочет это показать другим, или сон ей какой-нибудь приснился. Много чего можно предположить. А сказки… Слышал я, к примеру, от бабки историю одну. Ты знаешь, кто такие навьи дети?

   — Неа, — мотнул головой Димка.

   — Это дети, которые умерли некрещеными или еще как-нибудь по злому умыслу… Так раньше считали. Так вот, говорят, будто навьи дети мечтают вернуться в этот мир. У них это редко получается, но горе тому, чьим телом они могут овладеть — его душа никогда не найдет покоя, скитаясь между Навью и Явью. А тело их перейдет к навье. Только…

   — Что только? — спросил Димка, уже понимая, что дядя Леша зря иронизирует. Ваня вот сразу догадался. А он, Димка… был ослом.

   — Только они во время русалий волю имеют, а русалии давно прошли, — дядя Леша рассмеялся. — Ты не волнуйся, страшные сказки останутся страшными сказками, а с Василисой я вечерком поговорю, хорошо? Зайду к вам в гости и поговорю. И все будет нормально.

   — Хорошо… Хотя не надо. Правда. Вдруг она просто повзрослела. Или, может… Я скажу, если надо будет. Спасибо, — торопливо пробормотал Димка, уже сообразив, что не туда и не по тому адресу он со своей бедой побежал. В Олешь нужно было идти, к Ване. Только он и никто другой может помочь ему вернуть сестру.

ГЛАВА 18 — Пустота

— Милое дитя, поднимайся, дай мне руку, я тебе помогу!

   Василиса открыла глаза. Перед ней стоял мужчина с длинными слегка вьющимися волосами, аккуратной бородкой и тонкими усиками. Одет незнакомец был очень странно: в какой-то белый то ли халат, то ли просто в какую-то простыню, которая, тем не менее, смотрелась как одежда.

   Лиса удивленно на него уставилась.

   — Кто вы? — спросила она.

   — Я? Пожалуй, правильней меня назвать Тенью, — смущенно ответил мужчина. — Впрочем, здесь очень много теней. Почти всех нас можно так называть.

   Василиса все же решилась и ухватилась за протянутую ладонь. Тень помог ей встать.

   — Где я? — спросила девочка, удивленно оглядываясь. Однако вокруг нее разглядывать-то было нечего. Приглушенный голубоватый свет шел отовсюду, но ничего не освещал — без конца, без края, без границ — только пустота. У Василисы закружилась голова. Она пошатнулась и зажмурилась.

   — Непривычно, правда? — сказал Тень и подхватил ее под руку. — Ничего, это только пока. В Пустоте тоже есть свои приметы. Просто ты пока еще их не видишь. — Пойдем, я познакомлю тебя с остальными. Знаешь, в Пустоте лучше держаться вместе. Если ты один, то вокруг тебя Пусто. А если рядом кто-то есть, то, вроде бы, уже и не так Пусто, и даже можно сказать, что и вовсе не пусто. Ведь в настоящей Пустоте совсем ничего нет. И никого.

   — Я не понимаю, — сказала Лиса. — Я просто хочу проснуться. Это же сон, правда?

   Тень покачал головой.

   — Очень бы хотел сказать тебе, что ты скоро проснешься, но не могу. В Пустоте никто не спит, здесь нет снов.

   — Подождите, я же спала, мне снился кошмар, но какой бы кошмар не снился, я обязательно должна проснуться! Так было всегда, — Василиса едва не заплакала. В этот момент единственное, чего ей хотелось — это проснуться дома, в своей кровати, увидеть рядом добрую мордочку любимого старенького мишки. И чтобы потом пойти завтракать, увидеть Димку, дедушку, бабушку и прабабушку. И чтобы все было как обычно.

   — Бедное дитя, — Тень погладил Лису по голове. — Мне так жаль, но я совсем ничем не могу тебе помочь.

   От проявленного сочувствия, Василиса и вовсе разрыдалась. Тень, не зная как ее утешить, просто гладил девочку по голове. Когда слез уже не осталось, Лиса шмыгнула носом, зло вытерла кулаком глаза и, почти твердым голосом спросила:

   — Как я сюда попала?

   Тень покачал головой.

   — На этот вопрос тебе должен ответить другой. Мы сейчас как раз к нему идем. Вы почти знакомы…

   — Почти? — переспросила Василиса.

   — Почти, — кивнул головой Тень. — Скоро поймешь, — он взял девочку за руку и повел, рассекая своим белоснежным одеянием мерцающую Пустоту.

   Как долго они шли — Лиса не знала, видимо, здесь и времени-то не существовало. Просто среди Пустоты появились тени. Они росли, становились материальными, превращаясь в людей.

   Василиса, к удивлению своему, увидела римского легионера. Точь-в-точь такого, какой был нарисован на старой фреске из олешеского храма. Затем появились два злых ангела, правда, как раз они-то не выглядели такими уж злыми на фоне всех остальных своих собратьев. Еще тогда, когда Лиса разглядывала роспись во втором здании церкви, она обратила внимание, что один из ангелов больше похож на женщину. Теперь она убедилась — это действительно была суровая пожилая женщина с длинной седой косой. Наконец, последним появился ангел, так похожий на Ивана-царевича.

   — Спасибо, что привел! — сказал он Тени и повернулся к Василисе. — Мне нужно будет с тобой поговорить. Ангел протянул руку девочке, она в нерешительности посмотрела на Тень. Тот кивнул головой, мол, все в порядке, иди. Лиса нерешительно вложила свою руку в протянутую ей широкую ладонь.

   — Ты можешь называть меня Навом, — представился ангел, когда они удалились на некоторое расстояние от остальных.

   — Нав? Какое странное имя, — сказала Василиса.

   — Имя? — невесело улыбнулся ангел. — Нет здесь ни у кого имен. Только прозвища.

   — А почему нет имен? — тут же заинтересовалась Лиса.

   — Здесь Пустота. Здесь не может быть ни имен, ни названий. Здесь не может быть ничего, даже нас. А мы… мы тут случайно. Просто потому что нигде больше нам места не нашлось. Просто потому, что мы никому не нужны.

   — Это неправда! — топнула ногой Василиса. — Я нужна! Димке, маме, папе, дедушке, бабушкам — они будут без меня скучать!

   Нав покачал головой.

   — Они вряд ли узнают, что ты здесь. Вот об этом-то я и хотел с тобой поговорить. Лиса, ты помнишь, как здесь оказалась?

   Девочка задумалась, припоминая события прошедшей (или еще не прошедшей?) ночи.

   — Я проснулась, оделась, пошла в Олешь. Там была девочка… в белом. Она предложила мне поиграть в куклы. А потом сказала, что ее дом в старой церкви. Было совсем темно. Я испугалась. Девочка стала говорить какие-то слова. Ах, да! Точно, она сказала, что ей Аленушка, это русалка такая, мою жизнь подарила. Я на русалиях