Академия целителей. ДТП для варвара. Ясмина Сапфир

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ. Вахтер — существо полезное, но вредное
• ГЛАВА 1. Пожар, алхимия и профпригодность
• ГЛАВА 2. Ректор — существо загадочное
• ГЛАВА 3. Варварский массаж и новые внезапности
• ГЛАВА 4. Женщина-физик на боевом крещении
• ГЛАВА 5. Медицина — дело темное. Особенно когда имеешь дело с темной материей
• ГЛАВА 6. Лекция — это не только ценные знания, но и три-четыре седых волоса у преподавателя
• ГЛАВА 7. Мастгури много не бывает
• ГЛАВА 8. Женщина-физик против темной материи
• ГЛАВА 9. Роженица с кастрюлей — все равно что Ламар с электротоком
• ГЛАВА 10. Сила тяжести и лабораторные работы
• ГЛАВА 11. Обед 21+
• ГЛАВА 12. Не Спецфак — огонь, вода и медной трубой по голове!
• ГЛАВА 13. Усмирить темную материю — это вам не наррина объездить
• ЭПИЛОГ. Свадебное ДТП

АННОТАЦИЯ

Если неведомые шутники пообещали тебе погасить долг, не расслабляйся. Вполне возможно, спустя минуту ты окажешься неизвестно где и с новыми, куда более серьезными обязательствами. А конкретнее - преподавателем в Академии целителей. Здесь все шиворот-навыворот. Больных лечат энергией жизни, прогульщиков пугают безграничным исцелением, а руководят всем знаменитые врачи-варвары Айливерт Мастгури и его старший сын Димар, больше похожие на диких воинов, чем на светил медицины. И если расстраиваться поздно, то радоваться - пора. Потому что мечта - широкоплечая, мускулистая, да еще и любвеобильная - вот она, прилагается бесплатным бонусом к переезду. Ну а дальше уже все будет зависеть только от тебя!

ПРОЛОГ. Вахтер — существо полезное, но вредное

В Медицинской Академии перекрестий о человечности не слышали, да и при слове «гуманизм» только округляли глаза и пожимали плечами.

   Наверное, потому, что здесь почти не было людей. Руководил вузом незабываемый глава династии Мастгури — Айливерт. Это его знаменитые сыновья успешно наводили страх и ужас среди прогульщиков и лоботрясов всех Академий перекрестий.

   Чтобы попасть сюда в аспирантуру, достаточно повестись на обещания ректора по скайпу. Но уволиться можно только ногами вперед… Причем даже в этом случае тебя могут восстановить энергией жизни и снова вернуть на работу.

   Мой научный руководитель, Димар Мастгури, прохаживался по своему просторному кабинету с электроустановками у каждой стены и с явным наслаждением зачитывал заявление. Вернее, служебную записку. Во всяком случае, так мне велел озаглавить сей документ сам Димар. И добавил: «Можешь написать «служебная отписка»… Сути не изменит, зато народ развлечет».

   Бархатистый грудной бас Димара разносился по кабинету, и я невольно поймала себя на мысли, что руководитель затмил бы не одного артиста эстрады. Тем более что и пел Мастгури неплохо. Правда, обязательно частушки и зачастую ругательные. Но большинству нравилось. Да и как может не нравиться, когда частушки исполняют поставленным голосом оперного певца с серьезным лицом чиновника, что зачитывает очередной доклад.

   — «Я, Гульнара Каштанова, нижайше умоляю предоставить мне недолгий допуск к собственному рабочему месту. Дабы забрать оттуда списки студентов и программы лекций. Конечно же, я оставила бы их в качестве подарка нашим замечательным новым вахтерам. Но увы! Без списков отмечать студентов очень сложно, очередная их перепись займет ползанятия. Ребятам приятно, но хочется немного рассказать им про физику. Просто хотя бы ради приличия и разнообразия. Читать лекции я, конечно же, могу на любые темы. Но наш ректор требует, чтобы я не рассказывала варварам о том, как получить радиоактивный газ из руды, а удерживалась в рамках общих понятий о физике. Третьи глаза и пятые уши, конечно, эксклюзивно, не побоюсь этого слова, креативно, но они не всем к лицу…»

   Димар сделал паузу, метнул в меня хитрый взгляд с прищуром и продолжил чтение:

   — «Я понимаю, что мое вчерашнее незаконное проникновение на собственное рабочее место стало вопиющим случаем в истории знаменитого вуза. Вахтеры не видели меня целых два дня и, конечно же, могли предположить, что за это время меня подменили инопланетяне, желтые карлики или хуже того — зеленые великаны крипсы. Я также могла уволиться, а наличие удостоверения вообще ни о чем не говорит. Этот никчемный бюрократический атрибут только раздражает властелинов шлагбаума и вертушки. Ведь всем известно — каждый первый способен подделать удостоверение с печатью нашего вуза, личной подписью ректора и его энергетическим клеймом».

   Я молча застыла посреди кабинета, усиленно сдерживая смех и улыбку, уж больно с выражением зачитывал Димар — старался мужчина произвести впечатление. И ему, как всегда это прекрасно удавалось.

   — «Мне глубоко стыдно, что позволила себе вскрыть замок двери с моим именем собственным ключом и даже набралась коварства отключить сигнализацию. Без нее каждый первый мог лишить Академию самых главных ее ценностей — преподавательских бронзированных столов весом в десятки килограмм. И самых ценных ее достоинств — репутации вуза, откуда ничего и никогда не уносят. Только ноги и только во время сессии… Конечно же, я легко могла сунуть мебель в дамскую сумочку и пройти с ней через пункт нашей строгой охраны. И тогда вуз лишился бы самого важного — имиджа Академии, где абсолютно все кабинеты укомплектованы столами для преподавателей. Мне очень стыдно за мой отвратительный поступок. Посему нижайше прошу наших многоуважаемых вахтеров позволить совершить последнее незаконное проникновение в свой кабинет и забрать оттуда списки и программы. Торжественно клянусь, что после этого больше никогда и ни за что даже близко не подойду к своему рабочему месту, а полоску ватмана с моим именем на двери сожгу и развею по ветру».

   Димар остановился, присел на рабочий стол, воззрился на меня взглядом сытого кота в разгаре марта и уточнил:

   — Не пояснишь — что означает сей трактат? Ну, кроме попытки рассмешить начальство и повеселить студентов перед сессией? Нездоровое любопытство заставляет меня жаждать подробностей твоей схватки с вахтерами и нашей доблестной охраной. Тем более я только вчера лечил одного из них от фингала после твоего фирменного хука. Зачем же бить мужчину по самому больному — по самолюбию? Залепила бы между ног. Попыхтел бы, потренировался в перекрестной брани — и очухался. А теперь только ленивый не показывает на парня пальцем и не напоминает, что хрупкая девушка поставила ему фингал. Разве ж это дело? У нас тут достаточно народа с психическими отклонениями. Земные психиатры приняли бы Академию за выездной филиал дурдома. А теперь прибавился еще один — охранник с фобией. Как завидит женщину твоей комплекции, шарахается, как от шаровой молнии. А потом долго молится и плачет. Уж лучше бы глаз ему выбила. Надел бы повязку и делал вид, что потерял глаз в схватке с врагом. Ладно, рассказывай, женщина-физик! Я весь в нетерпении!

   Димар водрузил мой трактат на кипу бумаг и сложил руки на коленях. Яркое солнце за спиной начальника очерчивало его мощную фигуру, какой позавидовал бы любой богатырь. Честно говоря, я и не ожидала получить от Димара подпись. Скорее, надеялась, что он урезонит вахтеров. Объяснит им, что бюрократия хороша только в одном случае — когда не хочешь, чтобы кто-то ходил на работу. Причем на том справедливом основании, что его не пускают в здание. Но Мастгури сегодня проснулся с повышенным любопытством.

   Пришлось взять себе кресло, любезно указанное Димаром, сесть, а затем вскочить и облокотиться на спинку. Ну не могла я сидеть, рассказывая о вчерашнем спектакле с вертушкой и сигнализацией. Терпения не хватало. Возмущение бурлило внутри, выплескивалось рваными жестами и ускоряло речь.

   Димар замер, прищурился и молчал.

   — Как вы знаете, я ездила на роды, к Марделине Зарзелази. Она подбила оба глаза местному акушеру еще на этапе первичного осмотра. И тот потребовал подмогу. Ребенка мы приняли. Вначале, правда, акушеры приняли мрагулской настойки. Наша подруга, ваша родственница — Слася Мастгури, принесла нам ее перед потугами. И слава богу! После Сласиного пойла акушеры едва держались на ногах. Шатались так, что Марделина ни разу больше не попала им в глаз ногой. Только одного смогла достать на подлете. Он попытался принять ребенка. Младенца перехватила я, практически на лету. В общем, все обошлось почти без приключений.

   Димар закинул ногу на ногу, хохотнул, но промолчал.

   — Я вернулась в Академию ночью и поняла, что забыла бумаги в кабинете. Прибежала на работу пораньше, прошла через вахтера, трижды показав ему удостоверение…

   — Стоп! Почему трижды? — удивился Димар.

   — Да там такая вышла петрушка с вертушкой… В общем, на кафедру пытались пройти аспиранты с лабораторными лягушками. Их не пускали. У одного было удостоверение, другие забыли в кабинетах. На лягушек требовали документ от владельца. Аспиранты не понимали — брать его у болота, где и выловили живность, или же у самой госпожи Флоры. Вахтеры разозлились, потребовали, чтобы «лабораторное оборудование» оформили правильно. Началась ссора. Лягушки разбежались. Вахтеры рассвирепели. Аспиранты расстроились. И меня снова попросили предъявить документы. Второй раз.

   — А третий?

   — Я собиралась пройти через вертушку, но ее заело. Вызвали местного электрика. Он отказался чинить вертушку с лягушкой на голове. Одна все время туда запрыгивала. Думала, кочка, наверное. Электрик-то — леплер, невысокого роста. А тут он еще приседал, чтобы легче работалось. Лягушку поймали, оформили как неучтенный груз, вертушку наладили. Вахтер посмотрел на меня, не вспомнил и снова потребовал удостоверение.

   Димар сглотнул и тихо выругался.

   — А потом?

   — Потом я вошла, открыла кабинет, и врубилась сигнализация. Ее забыл отключить вахтер, занятый лягушками, электриком и удостоверением. Прибежал охранник и попытался меня скрутить. Защитить, так сказать, вузовские тайны от вандалов с ключами, пропуском и даже фамилией-именем местного преподавателя! Да что там фамилией! Ведь и лицо мое предательски напоминало фотографию в корочках! Такого охранник стерпеть не мог — набросился, как барс на трепетную лань. Драться я абсолютно не планировала. Просто как раз в этот момент зачесался затылок. Ну и охранник глазом наткнулся на мой локоть. Упал, я прошлась по нему… совершенно случайно. Чтобы не рухнуть самой. А как иначе выйти наружу, если под ногами развалился детина под два метра, шириной с платяной шкаф? Я вернулась к вахтеру. Он снова проверил документы… Очнулся охранник… Дополз до вертушки и попросил пропуск, мотивируя это тем, что упал, ударился головой и не помнит, как я показывала корочки.

   Димар спрыгнул со стола, прошелся по кабинету и задал сакраментальный вопрос:

   — А зачем мы наняли новую охрану?

ГЛАВА 1. Пожар, алхимия и профпригодность

Неделька выдалась просто адская. Дождь лил, не прекращая. Словно пытался превратить наш обычный российский город в филиал Венеции. Грузовики выезжали из-под моста как баржи, легковушки «отрывались от корней» и мирно плавали в глубоких лужах. Погода тихо сходила с ума. Горожане сходили с ума намного громче. Ругались на чем свет стоит на небесную канцелярию, что по ошибке выписала средней полосе России годовой объем осадков.

   По интернету гуляли шутки, что пора закупать лодки, весла и нанимать рабов-гребцов. Желательно мускулистых мачо, чтобы вода неспешно стекала по их телам, подчеркивая шикарные мышцы.

   Зонт перестал называться аксессуаром. Перешел в разряд самых необходимых вещей, почти вытеснив оттуда кошелек и косметичку. Не каждый рисковал под проливным дождем рвануть в магазин даже за хлебом, перебиваясь макаронами и выпрашивая у соседей последние яйца.

   И, конечно же, по закону подлости, именно в эти дни мне понадобилось отправиться на прежнее место работы. Увольнялась я из родного вуза уже месяца три. Вначале все выглядело просто. Подписать обходной лист у ста человек, поставить четыре печати в десяти кабинетах — а вот так вот, количество кабинетов и печатей не обязано совпадать! Иначе каждый дурак сможет уволиться! Получить подписи трех проректоров, помощника ректора и, наконец, — самого главы вуза. Еще каких-то четыре печати — и я свободна!

   Неделями я гонялась за всеми этими жутко занятыми людьми, что никогда не сидели на рабочем месте. Более того! Выследить их на территории вуза оказалось сложнее, чем найти иголку в стоге сена. Всякий раз, когда я приезжала в отмеченные черным маркером на двери «приемные часы», сиятельные персоны либо отправились на совещание, либо уходили обедать, либо уезжали по архисрочным университетским делам. В какое именно место они ушли, уехали или отправились, не знал никто. Секретарши жестко держали оборону, угрожая дыроколами, карандашами и чашками. А потом, для успокоения нервов давали печеньку. Использовали метод кнута и пряника.

   Ближе к концу третьего месяца я изловчилась застать всех неуловимых вузовских начальников, получила печати и даже вызволила трудовую книжку. Казалось бы — можно вздохнуть с облегчением. Но начальница отдела кадров забыла поставить какую-то закорючку.

   Учитывая, что пенсия в нашей стране всегда была понятием эфемерным, вроде единорогов, сфинксов и кентавров, за стаж я не боролась. Да и едва разменяла четвертый десяток, далеко еще до заслуженного отдыха. Но нервная девушка на том конце провода убедила — если не приеду, звонки участятся. Надрывные просьбы посетить отдел кадров перейдут в угрозы. Боюсь, даже банки не обзванивают должников с таким усердием… В общем, я сдалась.

   Надела кожаные лосины, плащ-непромокайку, стянула длинные каштановые волосы в тугой пучок, уныло вздохнула и вышла на улицу.

   Пешеходы смачно хлюпали резиновыми сапогами по лужам. Радостная зелень придомовых клумб цвела и благоухала так, как еще никогда за всю мою жизнь. Свинцовые тучи нависали над головой. Толсто намекали, что надеяться на прекращение дождя не стоит, а вот на новые ливни — пожалуйста.

   С подъездного козырька прямо на голову с бульканьем скатились ручейки воды. Зонт я открыть не успела, пришлось попрощаться с прической, легким макияжем и хорошим настроением.

   Автобусы резво рассекали по мокрому асфальту, выписывали крутые виражи и мастерски обливали прохожих с головы до ног. Этот нехитрый аттракцион, наверное, не надоест водителям общественного транспорта никогда. Иначе как объяснить, что неповоротливые красные громадины двигались так, словно враз превратились в гоночные авто? Автобусы подлетали к остановкам, фонтанируя брызгами на несколько метров, и притормаживали в самых глубоких лужах, больше похожих на озера. Водители щурились в зеркала заднего вида. Пассажиры пытались растянуться в шпагате и забраться в салон, не утонув по колено.

   По счастью, мне ехать никуда не требовалось. Любимый вуз располагался в пешей доступности. Вернее, нужный корпус, со статуей неизвестного мыслителя перед входом. Мужчина сурово хмурился и тыкал пальцем в небо. Видимо, осуждал один из самых известных способов сдачи зачетов и экзаменов.

   У дверей мялись мокрые студенты. Надеялись, что дождь хоть немного ослабнет. Наивная молодежь! Все еще верят в светлое будущее… Наверное, и в повышении стипендии со следующего семестра тоже не усомнились… Хотя это объявление ректор делал уже в седьмой раз за последние годы. Блаженные… Что с них взять?

   Я заскочила в корпус, закрыла зонт, с которого немедленно натекла лужа, и поставила ногу на ступеньку. Бзинн-динн-динн… Бзинн-динн-динн…

   Звонок скайпа на сотовый удивил несказанно. Большинство знакомых перешли на ватсап. В крайнем случае, по старинке набирали номер мобильника. Но чтобы скайп! Я отошла под лестницу и приняла вызов.

   Мое собственное лицо в окошке камеры выглядело не столько удивленным, сколько ошарашенным. Темно-карие глаза расширились, бледные щеки стали еще белее. По счастью, привлекательности я не потеряла — ну какая же женщина согласиться выглядеть плохо даже по скайпу? Наверное, такая же безумная, как мужчина, который признает, что по умственным способностям недалеко ушел от гориллы. Меня сравнивали с куколкой за маленький нос, губы бантиком, аккуратный овал лица и брови вразлет. Правда, для канонов Барби пришлось бы убрать излишне округлые бедра и грудь. Зато талия вполне соответствовала пропорциям пластиковых красоток.

   Неведомый собеседник решил не сражать меня своей красотой и видео не включил. Низкий грудной бас прямо завораживал, обволакивал и почти вводил в транс:

   — Гульнара Сергеевна, доброго времени суток! — с явным намеком на незнание моего часового пояса начал неизвестный. — Я хотел бы предложить вам работу…

   Хм… работу… предложить. Мне бы уволиться для начала.

   — Уволиться помогу! Хоть прямо сейчас! — пообещали на том конце скайпа, словно прочли мои мысли. — Видите ли, нам очень нужны такие кадры. Академия у нас необычная, немного странная. Зато работа интересная. И самое главное — мы готовы выплатить за вас ипотеку. Интересно?

   Фраза «выплатить ипотеку» в последние годы означала примерно тоже, что в средние века — «изгнать беса» из одержимой. Кризис выкосил средний класс подчистую, а банки пощады не знали. Едва ли не все мои деньги уходили в чертову долговую яму — на оплату квартиры, которой уже лет десять.

   — Я вижу, вам интересно, — радостно произнесли на том конце «провода». Складывалось ощущение, что незнакомец читает мои мысли, как открытую книгу.

   Мне следовало еще тогда насторожиться. Но какой же русский откажется от халявного закрытия ипотеки? Наверное, только мертвый. И то не факт! За него вступят в игру дети, внуки, правнуки!

   — Вы оплатите ипотеку в этом месяце? — растерянно уточнила я, потому что не знала, что еще спросить.

   — Конечно! — заверили меня. — Хоть сегодня! Уверяю вас, у нас отличные отношения с вашими банками. От вас требуется исключительно устное согласие. Просто отчетливо произнесите в трубку: «Я согласна работать в Медицинской Академии перекрестий». И все. Вы уволены, трудоустроены и избавлены от долгов. Что скажете?

   Наверное, в ту минуту все выглядело настолько неправдоподобным, похожим на розыгрыш, фантасмагорию, что я не подумала: чем рискую? Решила — была не была. Не получу обещанное, так хоть пошучу над юмористом.

   — Я согласна работать в Медицинской Академии перекрестья! — отчеканила я, хотя совершенно не понимала — каким образом обычный преподаватель физики связан с медициной. И уж тем более, что за перекрестье имеется в виду. В трубке шумно порадовались и отключились.

   Брр… Бывают же такие шутники! И вот стоило мне так подумать, как мир вокруг начал стремительно меняться. Только что над головой наискось расчерчивал пространство угол под лестницей. Сбоку мигали ртутные лампы. Заменять их в нашем вузе начинали, только если приборы отказывались светить наотрез. Пунктирное освещение никого не смущало. Никого из руководства. Мнением учащихся и преподов пренебрегали так же, как третьими цифрами после запятой в студенческих задачках. Ребята выходили с занятий с нервным тиком, лекторы — тоже. Но кого это смущает, когда речь идет о десятках тысяч рублей? Правильно — только не начальство!

   Внезапно вместо коричневой будки вахтера образовался длинный голубой коридор. Потолок взмыл на недосягаемую высоту. Запахло паленым и перченым.

   Вдалеке раздался взрыв, а затем еще несколько — один громче другого. Полыхнуло неслабо. Навстречу мне потянулись языки пламени, будто приветствовали после долгой разлуки страстными объятиями. Я инстинктивно отшатнулась, поскользнулась на чем-то мокром и едва не распласталась на полу. Чьи-то сильные руки подхватили меня под мышки и водрузили на ноги. Эти же руки крутанули на сто восемьдесят градусов, и перед моим лицом оказалась мускулистая мужская грудь, туго обтянутая светло-голубой футболкой.

   Я вскинула взгляд. Так, волевой подбородок, льдистые серо-голубые глаза, мужественное, по-своему красивое лицо и длинные черные волосы, собранные в тугую косу. Почему-то вспомнился Джейсон Мамоа в фильме «Игра Престолов». Фигура незнакомца тоже ничуть не уступала телосложению звезды. К футболке прилагались черные брюки, явно на размер больше нужного, и высокие армейские ботинки, весом килограмм по пять каждый… М-да… оригинальный наряд.

   — Если уже нагляделась, может, попробуем спастись? — без малейшего намека на страх спросил великан. Я коротко кивнула, просто потому, что вообще перестала понимать, что творится вокруг.

   Заметив мою растерянность, незнакомец указал на языки пламени — они все еще ползли по коридору, твердо намереваясь заключить нас в объятия. Мужчина ткнул в ручку ближайшей двери. Та немедленно отворилась, как по волшебству, и меня втащили в просторную аудиторию, похожую на вузовскую.

   По крайней мере, длинные ряды парт и скамеек, правда, почему-то наглухо вмонтированных в пол, выглядели очень знакомыми. Вот только на преподавательском столе столпились колбы, мензурки и прочие стеклянные и пластиковые сосуды. В них бурлила, дымилась, текла и сочилась разного цвета жидкость. Казалось, угодила в кабинет алхимика, который зачем-то решил поделиться таинствами мироздания с молодежью.

   Незнакомец окинул взглядом сосуды, удовлетворенно хмыкнул и… ткнул пальцем в розетку. Вот тут я было решила, что вижу ужасный сон. Ну кто же в трезвом уме и твердой памяти будет спасаться от огня, тыча пальцем в розетку? Если, конечно, он не собрался покончить с собой, дабы не сгореть на пожаре.

   Однако в руке великана обнаружился странный искрящий прибор, внешне похожий на ручку. Его встреча с розеткой привела к яркой вспышке, от которой у меня перед глазами заплясали желтые кружочки. Незнакомец ухмыльнулся, легким движением руки отодвинул преподавательский стол вместе со всем, что на нем зазвенело, и ткнул прибором в одну из колб. Раздался тихий хлопок, в воздух взметнулся пар, во все стороны потекла странная синяя субстанция, а следом за ней зеленая и фиолетовая.

   Я тряхнула головой с твердым намерением проснуться. Но не тут-то было. Фантасмагория вокруг лишь набирала обороты.

   Жидкость в сосудах шипела и пузырилась, стремительно превращаясь в пену. Мужчина наблюдал за процессом с лицом человека, только что получившего глубокое моральное удовлетворение. А возможно, и физическое тоже. Снова запахло паленым, перченым и даже жареным.

   Почему-то вспомнилось, как бывший муж сжег суп. Я пришла домой и едва не задохнулась от едкой вони и дыма. На мой вопрос невозмутимый супруг терпеливо пояснил:

   — Вначале выкипает вода. Затем догорает содержимое. Потом обугливается кастрюля. Следом отлетает эмаль…

   Мои размышления прервал незнакомец.

   — Так, дорогая! — сфамильярничал он. — У нас тут зевать нельзя. Чуть зазеваешься — и все, ты в медблоке. Энергия жизни дело такое… Восстановит быстро, но другие-то потратятся. Оно нам надо?

   Я пожала плечами, потому что из всего монолога великана поняла только «У нас тут зевать нельзя» и «дорогая». Не дожидаясь моей реакции, незнакомец схватил под руку, и мы ракетами вылетели в коридор. Следом потянулась неведомая субстанция, которую великан заставил покинуть уютные склянки и колбы.

   Туман схлынул, осел на пол и будто бы просочился сквозь плиты, огонь потух практически бесследно. Лишь раскаленные камни пола напоминали о недавнем происшествии. Я подняла глаза на великана. Тот спокойно скрестил руки на груди и сообщил:

   — Добро пожаловать на кафедру безграничного исцеления имени Айливерта Мастгури!

   Я даже дернулась от очередного потока словесной абракадабры. Но мужчина криво усмехнулся, сверкнул глазами и добавил:

   — Шутка! Тебя же приняли на кафедру исцеления энергией жизни. Значит, безграничным займемся попозже. Так, для общего развития. К тому времени и пленных подтащат… Будет на ком безгранично практиковаться… А пока я провожу тебя к нашему ректору. Пообщаетесь, подпишешь документы — и можешь приступать к обучению.

   — К чему? — поразилась я. Безумие набирало обороты. Каждый раз, когда чудилось — ничего более странного уже не случится, происходило нечто еще более невероятное.

   — Ну тебе же нужно освоить исцеление энергией жизни? Иначе как ты будешь обучать студентов этой науке? Помимо занятий физикой… У нас тут такая физика, кстати-и… В общем, тебе понравится, — терпеливо пояснил великан. — Обучением магии займемся сегодня же. Считай, я принял тебя в аспирантуру. Я, правда, никогда не беру женщин. И мужчин, ниже двух метров. Они с установками не гармонируют. Не сочетаются, издалека кажутся тумбочками. Только вообрази! Две тумбочки тащат шкаф! Странно, правда ведь? Тумбочки же маленькие…

   Тот факт, что мебель вообще не должна ничего носить, а совсем наоборот — просто обязана стоять на месте на всех четырех ножках, незнакомца не смущал ни капли. Он продолжал, без малейших пауз и выражения — будто судебный протокол зачитывал:

   — Но ты меня впечатлила. Не испугалась огня, не завопила, не упала в обморок. Считай, тест на профпригодность прошла с блеском.

   — Эм? А я думала — профпригодность заключается в способности работать по специальности. В вузах требуется владение предметом, на худой конец — научная степень… А не флегматичное наблюдение за пламенем и странными шипящими жидкостями, — протянула я.

   — Молодец! Чувство юмора здесь просто необходимо! Без него у нас никак! Только ногами вперед. Но должен тебе заметить, что смерть — вовсе не повод увольняться! Никто не обязан отрабатывать чужие часы, если их владелец решил передохнуть в уютном гробу. В общем, оживим, взбодрим и настроим на долгую и плодотворную работу. Пойдем.

   Пока я переваривала тот факт, что уволиться отсюда невозможно даже после смерти, великан уже привычно взял меня под руку и стремительно повел в потушенный коридор.

   И с каждым шагом я все больше проникалась ощущением, что попала из огня да в полымя. Только начальников меньше, печатей, видимо, тоже. Часть меня безудержно захотела, чтобы все оказалось сном. Зато другая часть восторженно радовалась новым приключениям. Была еще и третья, которая считала, что я сбрендила.

   Наверное, первая именовалась благоразумием, вторая — адреналиновой наркоманией, а третья — здравым смыслом. Но менять что-то оказалось уже поздно. И — что самое поразительное — я не очень-то и переживала по поводу потери нормального мира, стандартного начальства и обычной преподской работы в вузе.

   Словно вся моя прошлая жизнь стала лишь трамплином для полета в удивительный новый мир, где, как позже выяснилось, обитают даже не люди.

ГЛАВА 2. Ректор — существо загадочное

Коридоры и впрямь походили на вузовские. Те же длинные лампы на потолках, те же двери в аудитории, тот же шум и гул за ними. Студенты и на неведомом перекрестье студенты. Вот только здесь все выглядело масштабней и делалось с гораздо большим размахом.

   В коридорах легко разъехалась бы пара-тройка бронетранспортеров. Бронзовые двери были высотой метров пять, если не больше, а потолки — все десять. Если в аудитории поднимался галдеж, то казалось — неподалеку звучит канонада или тысячи революционеров вышли на площадь. Если гудели лампы — казалось, в ухо орет кит-горбатка в брачный период. Смотреть прямо на светильники не стоило — перед глазами немедленно выстраивался хоровод ярких пятен. В лифт уместилась бы футбольная команда, вместе с тренером. И ребята легко сыграли бы тайм, чтобы не скучать в пути. До пульта с кнопками я доставала с огромным трудом. И цифра 600 на нем впечатляла.

   Пока я озиралась, незнакомец счел нужным представиться. Ударил себя кулаком в грудь, как заправский Тарзан, криво улыбнулся и поведал:

   — На всякий случай, я Димар Мастгури, заведующий твоей кафедрой и проректор по лечебной работе. Совмещаю приятное с полезным. Заведую, чтобы никто не расслаблялся и не лодырничал. Лечу так долго, как хочу. Настоящего врача не интересуют мнение пациента, его болезни, анализы и прочие незначительные мелочи. Довести любого до безграничного исцеления и шока — вот наша задача! Дабы организм больного навсегда уяснил — еще один поход к врачу он не переживет. Поэтому лучше никогда и ни за что не болеть. Даже совсем чуть-чуть, даже самую малость. Вот так мы и достигаем полного и безграничного исцеления!

   Я вскинула глаза на великана. «Шутит, конечно же, шутит!» — твердил мой здравый смысл. «Да ты глянь на его мускулы, квадратную челюсть и невозмутимый вид», — верещало благоразумие. А чисто женская тоска по сильному плечу томно вздыхала и всеми силами восхищалась Димаром. Так и состоялось наше судьбоносное знакомство.

   К моменту, когда лифт остановился на отметке 232, я узнала, что династия Мастгури восходит к древним шаманам варваров-скандров. Их главной обязанностью в родном племени считалось пытать пленных и, в свободное от этого чудесного занятия время, врачевать энергией жизни чужие недуги. Чувствовалось, что последнее «великие и опасные», как назвал свой род Димар, делали с гораздо меньшим рвением.

   Двести лет назад Айливерт Мастгури — глава знаменитого на все перекрестья миров врачебного клана — открыл Медицинскую Академию. Где и обучал всему, чего его семья достигла за долгие годы практики в поселениях скандров и во время набегов на чужие государства.

   Кроме названной расы в Академии работали и учились еще четыре народа. Мрагулы — такие же варвары, как скандры. Леплеры — «пеньки-фотомодели», как нарек их Димар за женоподобные черты лица и маленький рост, всего лишь с меня. Сальфы — «слизняки, и этим все сказано». Истлы — «похожие на оборотней, которым не хватило сил для полного обращения». И таллины, по прозвищу «деревяшки». Насколько я поняла, внешне сальфы походили на эльфов из земной мифологии, а «деревяшки» — на гуманоидов с корой-кожей и волосами на вид как металлическая проволока. Истлы же имели гриву, клыки и когти, но в остальном выглядели как земляне.

   Чем больше сведений сыпалось на мою неподготовленную голову, тем больше бунтовала женская психика. Истериками, паникой, буйством эмоций я никогда не отличалась. Я обладала редким для женщины почти нордическим темпераментом. Наверное, поэтому и стала той единственной, что исхитрилась уволиться из прежнего вуза за считанные месяцы. Не плюнуть на все раз пятьсот, совершенно случайно попадая слюной на двери кабинетов больших университетских начальников. Не закатить скандал в приемной одного из проректоров, в десятый раз не застав хозяина на рабочем месте в приемные часы. И даже не спровоцировать на сайте вуза анонимную дискуссию на злободневную тему: что проще? Найти в российском лесу финиковую пальму или в родном универе — проректора? И затем подогревать «больную» для многих отставных преподов тему комментариями вроде: «А сегодня мне сказали, что он отбыл в неведомом направлении, но… на очень важное заседание»… Или: «Вот даже любопытно, нашим проректорам доплачивают за подработку секретными агентами, которых не поймать никогда и никому? Или они выполняют эти роли исключительно из любви к искусству? К роману Герберта Уэллса "Человек-невидимка"».

   Димар подробно объяснил, что жить придется в общежитии со всеми неудобствами. Сверху поселились сальфы и заунывно храпят по ночам. Справа и слева, скорее всего, живут мрагулы и бодро маршируют на зарядку спозаранку. Зато снизу точно этаж скандров, и там тишина, покой и благоденствие. Потому что именно там, прямо под моей квартирой — апартаменты самого Димара. Храпеть рядом с ним нельзя — придет и будет лечить электроприжиганием носовых пазух. Жаловаться и стенать на несданную сессию или маленькую зарплату неразумно. Прибежит поднимать настроение «легким ударом электротока, который бодрит и радует как ничто другое».

   Когда лифт остановился и выпустил нас на нужном этаже, Димар уже по-свойски приобнимал меня, слава богу, не за талию — за плечи. Широкий коридор вывел нас к аудитории с высоченной бронзовой дверью. Думаю, открыть ее смог бы далеко не всякий тяжелоатлет. Димар отворил дверь легким движением руки, едва подцепив ручку пальцем, и мы вошли в самый удивительный кабинет ректора, что я видела.

   Кабинет напоминал нечто среднее между лабораторией какого-нибудь биолога, пыточным подвалом и чиновничьей вотчиной. Неудивительно, что приемной не оказалось вовсе, секретарши тоже. Мы сразу очутились перед главой Академии.

   Айливерт Мастгури поднялся с кресла, куда поместилась бы небольшая вьетнамская семья, и устремился навстречу. Наверное, так выглядит гора, что вздумала прогуляться по равнине, размять затекшие склоны.

   Ректор напоминал гибрид Илья Муромца, йети и Конана-варвара, только хорошо выбритый и длинноволосый. Каштановая коса Айливерта доставала ему почти до талии, стального цвета глаза, казалось, все время смеялись. Или издевались, тут как посмотреть. Лицо ректора походило на лицо супермена из американских комиксов. Квадратная челюсть, крупные, но гармоничные черты и кустистые брови, Брежневу на зависть.

   Одевался Айливерт почти так же, как сын: в белую футболку и брюки на размер больше нужного. Правда, на спинке его кресла одиноко висел черный пиджак. Но что-то подсказывало — это скорее так, деталь интерьера.

   Как и гигантские шкафы-установки непонятного вида, стоявшие вдоль стен и между окнами. Из каждого неведомого агрегата торчал большой крючок с внушительной катушкой электропроводов. Заканчивалась катушка либо трубкой, либо иглой. Мне даже думать не хотелось — для чего применяла свои чудотехнологии «славная династия Мастгури» в походах. Не говоря уже об Академии. На шкафах стройными шеренгами выстроились закрытые аквариумы, литров на пятьсот каждый. Внутри искрили разрядами насекомые, больше похожие на жителей земных лесов времен динозавров. Огромные и явно не слишком дружелюбные.

   Из стен в зазорах между установками спускались на пол толстые цепи непонятного назначения. Так и представлялись узники, прикованные в пыточном подвале.

   — Рад, что наша новая установка для перемещения работает исправно. Практически телепортация из зейлендских фантастических фильмов. Только без спецэффектов и голливудских актеров, накачанных стероидами и силиконом, как резиновые матрасы — воздухом, — сообщил Айливерт знакомым грудным басом, что зазывал меня в Академию по скайпу. — Рад, что вы уже прибыли, Гульнара. Мы выудили вас с огромным трудом. — Ректор сделал такой жест, словно ловил сетью рыбу. — В мутной воде вашей Зейлендии с колдунами так же туго, как с настоящими воинами. Однако вдруг выяснилось, что зейледнские женщины — очень хорошие маги и… жены… Впрочем, это несколько другая история. Вот мы и решили вас позаимствовать. То есть пригласить у нас поработать…

   — С-с… магами? — удивилась я. — У нас полно книг и фильмов о магах, между прочим…

   Айливерт оскалился в улыбке. Так улыбаются вампиры, прежде чем высосать из жертвы всю кровь. Не зря мы о фильмах-то заговорили… «Между нами льется кровь…» — вспомнилось невзначай.

   — Объясню по-порядку. Вы называете собственный мир «Земля», а мы — «Зейлендия». Черт его знает почему. Наверное, потому что ваши всегда зеленели, когда встречали наших на боксерском ринге. Так вот… В Зейлендии очень мало магов, но они всегда уникальны. Чего только стоят сестры Зубровы из соседней Академии Войны и Мира. У обеих редкий дар магнетика, а у Ольги, старшей сестры, еще и электрические способности. Глядя на них, мы тоже решили пригласить зейлендскую женщину-преподавателя… А вот у тебя средний дар энергии жизни. Просто неразвитый и не открытый. Мы его тут быстренько откупорим, выпустим, как джинна из бутылки, и ты сможешь работать, преподавать и лечить. Правда, здорово? — на долю секунды на суровом лице ректора промелькнуло почти ребяческое выражение.

   К горлу медленно, но верно подкатывала паника, отсроченная при прибытии сюда шоковой терапией. Тогда я еще не знала, что шок — это главное оружие семьи Мастгури. Не всякий человек, стоя на лестнице родного вуза, пусть даже почти бывшего, внезапно переносится в иной мир, да еще на пожар. Про розеточно-алхимические опыты Димара вообще молчу. В общем, я начала медленно пятиться и оседать на пол. Голова слегка закружилась.

   Мысли заметались, как обитатели общежития, когда там появлялся Димар.

   Так-с… Я маг? Но это же бред? Какой из меня маг?

   Самым волшебным моим фокусом до сих пор оставалось обучение студентов деревообрабатывающего факультета азам физики. Я бы сказала — нулевому уровню. Хуже них знали физику только мухи, которые вечно пытались взлететь даже с одним крылом. Не понимали принципов аэродинамики, неверно оценивали силу притяжения. Даже летучие мыши с их ультразвуковым навигатором и рацией, даже обезьяны с их манипуляциями законом тяготения в беготне по деревьям, и те превосходили моих студентов в понимании физики.

   Мы начинали с азов, входили медленно, осторожно, как в ледяную воду. Вначале я объясняла ребятам, что физика — это не химия, не биология и даже не литература.

   На лабораторных работах порой казалось, что я — единственное живое существо в помещении. Так мне чудилось, когда аудиторию покидала лаборантка. Двенадцать-пятнадцать пар неподвижных, расширенных глаз, статуи студентов с методичками в руках… Все это я наблюдала полсеместра! Подходить к установкам ребята не рисковали. И я их очень понимаю. Один раз мы попытались включить агрегат, что демонстрировал пружинные колебания. И все бы ничего, только работал он через реостат, к которому подавался ток. В инструкции просили установить максимальное сопротивление, чтобы изначальные колебания получились слабыми. Но у реостата неожиданно оказалось два конца, и оба неподписанных. Грузы мгновенно оторвались «от корней» — от петли на пружине, а сама пружина выскочила и едва не выбила глаз соседу экспериментатора. Спасла парню зрение только ветхая мебель аудитории — под ним очень вовремя подломилась ножка стула.

   Лаборантка оказалась «стреляным воробьем». Потом она рассказывала, что на занятиях деревообрабатывающего факультета не расслабляется никогда. Даже если в аудитории остался всего один студент и он вот также застыл соляным столбом. Этот факультет нередко превращал лаборатории в тир. В общем, лаборантка уклонилась от двух грузов легко, третий едва не проворонила — он летел слишком низко, наверное, к дождю. В последний момент подпрыгнула. Груз неприятно шваркнул по бетонному полу и уехал куда-то в коридор. Похоже, решил проветриться.

   Когда кто-то из этих студентов умудрялся правильно произнести на экзамене несколько физических терминов, я мысленно поздравляла себя с очередным педагогическим подвигом. Вернее, с его завершением. Хотелось пить, гулять и отмечать недели три. Меня устраивало все. Угольная скорость вместо угловой, «моментально дверцами» (видимо, ударить) вместо момента инерции и, наконец, мое любимое — удар в лоб вместо лобового удара. Я считала это настоящим чудом, а себя — магом высшего уровня.

   Но колдовать по-настоящему? Как Гарри Поттер? Врачевать какой-то там энергией жизни? Да не-ет! Они шутят! Или серьезно? Я буду обучаться кого-то лечить… с помощью энергии жизни… Хотя понятия не имею, что это такое. Мало того, меня принял в аспирантуру сам Димар Мастгури, что без устали и выходных доводит студентов до безграничного исцеления током и шоком.

   Неужели это правда? Не сон, не галлюцинация от передозировки общения с чиновниками и неуловимым вузовским начальством? Воздуха не хватало, в животе разросся холодный комок. Мое нордическое спокойствие дало заметную трещину. Женская истеричная сущность протиснулась сквозь эту брешь наружу и в кои-то веки радовалась частичной свободе.

   Я попятилась сильнее и наткнулась спиной на каменный торс Димара. Проректор ласково приобнял, подвел к громадному креслу для посетителей и чуть нажал на плечи. Казалось, на меня каменная плита навалилась. Еще немного, и я просто распласталась бы по сиденью. Благо, его размеры, рассчитанные на местных великанов, позволяли и не такое.

   Колени сами собой подогнулись, и я рухнула вниз. Айливерт оглядел меня с легким прищуром и обратился к Димару:

   — Вот видишь, девушка прошла проверку. В истерику не впала, в панику тоже. Умница! Молодец, что выбрал именно ее. Одобряю, сын! Думаю, такая отважная женщина ничего не побоится. Даже работать под нашим руководством.

   Мой будущий начальник показал ректору большой палец и улыбнулся так, что если бы я уже не сидела — точно рухнула бы на пол.

   — Обучать тебя магии энергии жизни поручим нашей лучшей медсестре запаса. Она умеет запастись терпением, когда прогульщики распинаются, что не могут идти на лекцию из-за контузии большого пальца среднего уха. И очень терпеливо успокаивает ребят после настоящей, реальной контузии… Ну должны же мы научить их отличать хроническое воспаление лени от настоящего, зубодробительного нокаута? Мало ли… В жизни все пригодится. Любой опыт можно считать удачным, если экспериментатор выжил и доволен собой. Ощущениями подопытного можно пренебречь. Зовут твою будущую учительницу Шейлана Мастгури. Сама понимаешь, она моя дочь и сестра, не побоюсь этого слова, преподавателя и завкафедры Димара Мастгури.

   Я ошарашенно кивнула, понимая, что врачебная династия больше, чем казалась вначале, и обложила меня со всех сторон. Бежать бессмысленно. Наверняка в дверях встретит еще какой-нибудь Мастгури. С электротопором на плече или аппаратом для шоковой эпиляции наперевес. Таким, что волосы сами собой выпадают от ужаса и не растут всю оставшуюся жизнь. Оставалось лишь соглашаться.

   В конце концов, ипотеку за меня выплатят. Я почему-то знала это наверняка, несмотря на все заскоки будущих работодателей. Если захочу, в родном мире сдам квартиру или буду наведываться туда в дни особой тоски по нормальной, безопасной жизни.

   Работа мне все равно нужна. Куда же деваться? Вряд ли ласковый сайт хедхантера предложит что-то более креативное и необычное, чем местные чудо-врачи. До пранического питания воздухом и энергией космоса я еще не доросла. Не заслужила окончательного и непоправимого просветления, после которого только в желтый дом или под капельницу. Как ни старались довести меня до нужной кондиции родные студенты и любимое правительство, твердо убежденное, что рост цен всегда приводит к росту зарплат… олигархов, не желающих жить скромнее и отдыхать в четырехзвездочных отелях на Канарах. Только пять звезд и ни одной меньше! Население-то при чем? Ну и, в конце концов, прогоню тоску, развеюсь. Что-что, а скука мне здесь точно не грозит. Из всех опасностей эта — самая нереальная.

   В последнее время меня все чаще посещала депрессия. Круговерть: работа — дом —домашняя работа в выходные и снова работа в понедельник — начала утомлять. Подруги завели семьи, детей, собак, попугайчиков. Ездили помогать на дачу к родителям. И вот только я одна осталась неприкаянной. Ни родителей — я осиротела в 20 лет, ни мужа, ни сына, ни дочки. Только молчаливые голубые цихлиды в аквариуме, что делят территорию и ревниво охраняют мальков. Так себе соседство.

   Как-то не складывалось у меня с сильным полом, только с кафельным и паркетным. Долгая «холостяцкая жизнь» сделала разборчивой и чересчур проницательной. Недостатки претендентов я видела насквозь, сразу и бесповоротно.

   Разного цвета полоски на несвежих носках моментально рождали в воображении горы грязного белья на всех свободных поверхностях квартиры. Коробки от пиццы в самых неожиданных местах, включая люстру и полку для шапок. Потеки грязи всех цветов на рабочем столе, больше похожем на неубранный пол в свинарнике.

   Гель на волосах мужчины, до глянца отглаженные костюмы и навязчивый запах туалетной воды наводили на мысли о щеголеватом доморощенном принце. Вот лежит он себе на диване в семейных трусах и переключает каналы, пока женушка переставляет ноги супруга с одной тумбочки на другую и пыхтит по хозяйству.

   Недовольная гримаса кавалера по поводу опоздания заставляла вспомнить о садистах-педантах, при которых ни крошки на столе ни оставить, ни тарелки возле раковины. А уж если, не дай бог, после ванны останутся капли на полу… Все… Конец света, апокалипсис в чистом виде! Лекция на четыре часа о том, как можно затопить соседей, как они придут и потребуют возмещения… Спустя двадцать минут хочется отдать возмещение в тройном размере и убежать куда глаза глядят.

   Преподавание студентам из далеких деревень сделали меня требовательной и нетерпимой к чужой лени и глупости. Ошибки подруг — разводы из-за измен и алкоголизма супругов — подозрительной и въедливой. Не знаю, какой мне требовался мужчина. Но прежде чем я бы его к себе подпустила, кавалеру пришлось бы попасть в ДТП — долгие тщательные проверки.

   И большинство срезались на первом же этапе. Я приводила мужчину домой, кокетливо предложив кофе-чай. Ухажер всерьез настраивался на кофе-чай в постели со всеми вытекающими последствиями, и вовсе не из кружки… А я ласково так просила вначале помыть посуду. И небрежно махала рукой в сторону забитой до отказа раковины. Ни один не остался после этого даже на секс. Не верил, что не потребую «для настроя» постирать, погладить, помыть полы и пропылесосить бабушкины паласы.

   А зря! У меня в запасе оставались самые интересные этапы эстафеты на выживание ухажера. Встреча с незамужней красавицей-подругой, за которую прибежит бить морду ее абсолютно холостой супруг. И неважно, что девушка вела себя как профессиональная кокотка! Это стиль у нее такой — ОМОН называется. Обаятельная, миловидная, опасная недотрога. Не имеет значения, что мой «бойфренд» пальцем подруги не коснулся. Пусть докажет, что не верблюд, а заодно не трус и не слабак. Муж красавицы-подруги — дзюдоист, в самом расцвете спортивных сил. К тому же глуховат на одно ухо. Но договориться с ним все же можно. После первого уклонения от удара.

   И — на десерт — поездка за город, где ближайшая компания обязательно примется к нам приставать. «Клеиться» ко мне, задирать кавалера. Объяснять — где его место в этой тяжелой российской действительности и в доме, где много плинтусов и мусоропровод в придачу.

   Тогда я еще не знала, что впервые в жизни столкнулась с мужчиной, которого ни ДТП не остановит, ни самосвал, ни ядерный взрыв. А уж компании подвыпивших друзей-десантников сбегут от него быстрее, чем молоко от нерадивой хозяйки…

   Айливерт довольно ухмыльнулся — похоже, заметил, что активно возражать я не собираюсь. Димар оскалился возле моего кресла в том же духе и облокотился о его спинку.

   Ректор в два шага вернулся к рабочему столу и нажал небольшую кнопку, размером всего-то с апельсин. Я думала — все. Сейчас раздастся такой звук, что уши заложит, а звон в голове придется слушать еще неделю. Но нет. Тишина удивила. Впрочем, глухое беззвучие в Медицинской Академии для варваров оказалось явлением редким и очень недолгим. Сзади громыхнула дверь, ручка звонко встретилась со стеной, и зычный женский голос провозгласил на весь кабинет:

   — Слушаю?

   Я оглянулась, ожидая увидеть богатыршу с косой саженью в плечах, способную ударом свалить быка, пинком отправить булыжник в космос.

   Голубой халатик медсестры сидел на Шейлане как влитой, выгодно подчеркивая изгибы и выпуклости. Белые кожаные сапожки красиво обтягивали мускулистые, но стройные ноги.

   — У нас пополнение в штате! — провозгласил Айливерт так, словно пытался докричаться до моей родной Земли, похвастаться новой сотрудницей в стиле «была ваша, стала наша». — Я тебе говорил об этой девушке. Она маг энергии жизни. Не раскрытый и не инициированный. Надо обучить магии, показать общежитие, познакомить с Академией. Я пока дам задание включить ее в расписание занятий по физике.

   Шейлана кивнула, подошла так, что я залюбовалась ее грацией и пластикой — кто бы ожидал, что скандрина на такое способна, и предложила:

   — Ну что, идем? Покажу, расскажу, на вопросы отвечу, обучать начну завтра. Думаю, на сегодня хватит с тебя впечатлений? — Шейлана махнула рукой в сторону мужчин и кивнула на дверь.

   — Мы с тобой еще вечером свидимся. Зайду, узнаю, как устроилась, — подмигнул Димар, словно намекал на нечто большее.

   Что ж, если заявится, устрою я ему ДТП! Мало не покажется! Начну, пожалуй, с десятка грязных кастрюль. Такому верзиле гора немытых тарелок — семечки. Нужно что-то покруче. Такое, чтобы ни мыло не брало, ни кислота! Помнится, был у бабушки один рецептик леденцов… Вся семья прописалась у зубного на неделю. Сковородки пришлось выбросить — расплавленная сладкая слюда отдиралась от них только вместе с кусками днища. Надеюсь, сахар у них тут в общей доступности? Никто, кроме меня, не догадался, насколько «белый песок» — страшная сила?

   Мысль сразу приободрила. Я поднялась с кресла, мазнула прощальным взглядом по мужчинам и двинулась за Шейланой.

   Айливерт проводил нас репликой:

   — Наш человек. Не паникует, не кричит: «О боже, куда я попала?» Не мечется и не умоляет отправить обратно. Сработаемся.

   — Еще как сработаемся! — поддакнул ему Димар.

   Шейлана потянула меня за собой в коридор и легким движением ноги захлопнула дверь. Заглянула в лицо, приветливо улыбнулась — прямо как не скандрина — и мягко произнесла:

   — Дорогая, ты наших громил не бойся. Они только с виду такие грозные. На самом деле, скандры с мрагулами — добродушные великаны. Больше пугают, чем вредят. И все эти их присказки о том, что в лечении главное как следует шарахнуть током или напугать до нервного тика, — это так, тест. На прочность проверяют. Мальчишки!

   Она усмехнулась, махнула рукой, и мне сразу стало легче. Вдруг, ни с того ни с сего.

   — Видишь ли… Наши студенты, в основном, варвары. Есть и цивилизованные народы — сальфы с истлами. Но они быстро ловят общий настрой и ассимилируют. А как иначе-то? Все, кто не с варварами, те — против них… Сама понимаешь. Инстинкт самосохранения. Так вот… Строить студентов придется изрядно. Представь гориллу, которая только с дерева слезла, разговаривать научилась. Выяснила, что есть одежда и надежда общаться с себе подобными не только на тему еды и продолжения рода. Так вот — наши студенты недалеко ушли. Вот руководители Академии и тестируют новичков-преподавателей. Смогут те противостоять стае горилл с редким вкраплением питекантропов и неандертальцев — истлов и сальфов — или сразу уйдут. В затяжной обморок.

   М-да… Оказывается, черный юмор мужчин семейства Мастгури — отца и сына — все же слегка вывел меня из душевного равновесия. Слава богу, я такая спокойная. Последний мужчина называл меня мороженой рыбой в красивой упаковке. Другая давно бегала бы по потолку и умоляла вернуть ее на Землю. Утроить ипотеку, удвоить часы в родном вузе, несмотря на увольнение. Даже в рабство сдалась бы, даром, что его давно отменили. Значит, экзамен на профпригодность я прошла. Теперь Димар планирует нанести визит, попытаться за мной приударить. Судя по его взглядам, ужимкам и объятиям — начальник очень впечатлен моей неземной красотой и земной выдержкой. Ну что ж! Посмотрим, способен ли варвар из племени скандров, перекрестный чародей шока и электротока, выдержать мои проверки на прочность. Держитесь, господин варвар! Ваша очередь сдавать тест на мужественность, смелость и решительность! Свой-то я уже прошла. А вот у вас все еще впереди…

   Шейлана ухмыльнулась, развернула меня к лифту и уже в кабинке, пока панель высоко над нашими головами отсчитывала этажи, продолжила инструктаж:

   — Видишь ли. Мы находимся на одном из перекрестий нескольких миров. Что-то типа пересечения их границ или вроде того. Здесь особенная магия, аура, и колдовству учишься в сотни раз быстрее. Окрестные планеты изобилуют нехорошими чародеями. Там есть смертные расы, есть добрые волшебники, как говорят в Зейлендии. Опыт общения, однако. Маги часто к вам наведываются, просто память частично стирают. Так вот… Есть в перекрестных мирах и колдуны, что спят и видят, как завоевать чужие территории. Так уж повелось. Тем, кто сильнее, всегда неймется. Могущество в голову ударяет похлеще мочи, уж поверь. И вот не живется им на родине, так и хочется откусить ломоть чужой земли. Ну и у себя в мирах чудят некоторые. Три Академии перекрестий готовят магов, которые усмиряют сильных сородичей, ступивших на сколький путь. Что в родных мирах, что в соседних. Ну а мы… мы занимаемся исцелением раненых и… пытками пленных. Последнее мужчины обожают. Варвары, что с них взять?

   Шейлана подмигнула, тепло улыбнулась, и лифт распахнул двери.

   — Общежитие у нас уютное. Все здание, мебель и остальные предметы — с вкраплениями бронзы. Она защищает от остаточной энергии магов. Иначе помещения, столы-стулья и вещи начнут страдать чем-то вроде полтергейста. И придется бежать куда глаза глядят, — рассуждала Шейлана, ведя меня по сизому коридору с множеством дверей без номеров и табличек.

   Отличались они, пожалуй, только рисунком. На каждом бронзовом прямоугольнике двери красовались символы. Большие, грубовато выбитые. Что они означали, Шейлана пояснять не стала. Подвела к одной из комнат, ткнула пальцем в изображение птицы, отдаленно похожей на лебедя, и сообщила:

   — Вот! Ориентируйся на этот знак! Тебе надо устроиться, пока все на занятиях. Потом лучше выходить из комнаты уже во всеоружии. И в прямом и в переносном смысле слова. Папка, весом килограмм под пятнадцать, у нас не помешает. Если студенты сразу не проникнутся уважением к преподавателю, стоит напомнить — кто тут главный. Прямым обращением к мозгу учащихся — ударом папки по лбу. — Скандрина смерила меня взглядом и покачала головой: — Ну или по тому органу, до которого допрыгнешь…

   Я думала, Шейлана откроет дверь сама, как и прежде. Вместо этого она взяла мою ладонь и подтянула к ручке. Едва пальцы коснулись прохладного металла, я ощутила то ли укол, то ли слабый удар тока. Отшатнуться скандрина мне не позволила, удержала на месте и пояснила:

   — Идентификация. Защитное заклятье с тобой познакомилось, приняло и теперь будет оберегать квартиру от чужаков.

   — Вроде Димара? — хихикнула я, входя в дверь вслед за скандриной.

   Шейлана проследовала в просторную комнату, не меньше вузовской лаборатории. Меблированная бежевой кроватью, размером с пять обычных, тройкой кресел и рабочим столом с компьютером, она выглядела почти пустой. Скандрина потянула на кухню. Обвела рукой помещение тех же габаритов, что и спальня, с бежевым гарнитуром, столом персон на двадцать, и ответила:

   — Нет. Димара ничто не остановит. Кажется, он положил на тебя глаз.

   Звучало как приговор. Я даже немного струхнула, но скандрина хитро прищурилась и посоветовала:

   — Ты просто спуску ему не давай. Вот и все. Помни, что Димар — варвар и прет напролом. Если понравился — постарайся устроить ему несколько испытаний на прочность. Как Димар тебе. Еще больше зауважает, уж поверь. Если не пришелся по душе — резко отшей. Так, чтобы другой мужчина в слезах утонул. Несколько дней считал себя половым ковриком. Но, мне кажется, он тебе по душе.

   Я пожала плечами, потому что не знала, как ответить. Димар и правда вызывал симпатию. Как ни поразительно, но после пламенной встречи в Академии, речей Айливерта с сыном, почти таких же дружелюбных, как вопли дикарей перед атакой, я вспоминала о новом начальнике с улыбкой. Шейлана, похоже, поняла все без слов. Э-эх, если бы все скандры обладали такой проницательностью, интеллектом, смекалкой! Я обучила бы их не только физике — инженерии космических кораблей… Но об этой моей здешней боли вспомним попозже…

   Скандрина показала уборную, с просторной душевой и ванной таких габаритов, что она походила на мини-бассейн. Впрочем, чего удивляться? Местные обитатели тоже больше смахивали на великанов, чем на нормальных людей. Поголовно двухметровые или чуть выше, с фигурой человека-горы и статью боевого генерала. Даже Шейлане я доставала только до плеча.

   — Продукты тут!

   Скандрина ткнула пальцем в холодильник, который почему-то притулился у входа на кухню. Хотя в просторном помещении хватило бы места для десятков таких агрегатов — от пола до потолка, несмотря на то, что холодильник был огромный. Кажется, местные всерьез планировали держать в холодильнике буйволов или кабанов.

   — Сухофрукты, печенье и чай — здесь, — Шейлана махнула в сторону одного из шкафчиков. — Посуда рядом. Разберешься. Отдохни, проверь свои вещи: одежду и косметику. Я так понимаю — их уже перебросили в гардероб и тумбочки. Если что не на месте, переложи. Расписание занесу чуть позже. Возможно, после визита Димара. На случай, если брат слишком тебя допечет. Он может. Уж поверь.

   Я вообразила начальника, что держит меня над костром на сковородке или с видом каннибала племени Мумба-Тумба запихивает в духовку.

   Фуф… придет же в голову такая фантазия!

   Впрочем, после сегодняшнего безумного дня нет ничего удивительного. Шейлана подмигнула, весело улыбнулась и скрылась за дверью прежде, чем я успела поблагодарить ее.

   Хм… А она очень быстрая. Что ж… Надо проверить вещи. Раз уж их сюда «перебросили». Только вначале стоит перекусить, принять душ и подготовиться к встрече с Димаром. Варвары в мои ДТП еще не попадали.

   Странно, но я внезапно поняла, что растерянность и усталость как рукой сняло. Страх, что все же закрался в душу после общения со скандрами, исчез как не бывало. Я предвкушала новую жизнь и новые впечатления так, словно была рождена для укрощения диких варваров-магов и студентов, больше похожих на людоедов. По крайней мере, такой вывод напрашивался из рассказа Шейланы.

   Наверное, пробуждалась магия, а вместе с ней — и боевой характер. Без такого тут явно не выживали. Во всяком случае, в здравом уме и твердой памяти…

ГЛАВА 3. Варварский массаж и новые внезапности

Чашки оказались под стать окружению — литровые, не меньше. Впрочем, меня это очень даже устраивало. А еще отсутствие на них узоров, цветочков, зверушек и прочих «мимишных» украшений. Легкие и вместительные, из материала, похожего на очень дорогой пластик, они годились и для самозащиты и для атаки. Самое то на новом месте работы, если верить Шейлане. Я улыбнулась своим мыслям. Даже вот интересно — если кулак варвара встретится с такой синей кружкой, кто победит? Тогда я еще не знала, что скандров одолеть невозможно. Можно сдаться, проиграть им, попросить пощады. Но победить… Нет, немыслимо.

   Сухофрукты впечатляли. Две вакуумные упаковки, рассчитанные, кажется, на роту солдат. Там жались друг к другу цветные ломтики папайи, серпики яблок, блестящие финики, темно-коричневый «сердечный» урюк и даже ананасы с инжиром.

   Упаковку я вскрыла не сразу. Надрезанный уголок оторвать сумел бы, наверное, только местный варвар. Я провозилась минут десять, пустила в ход даже зубы, но в итоге отрезала верхушку пакета гигантом-секатором. Думаю, так аборигенам виделись ножницы. Надеюсь только, не маникюрные.

   В лицо пахнуло кислинкой и медом. М-м-м… А здесь умеют делать сухофрукты! Заварочный чайник походил на ведро с носиком, обычный — на двадцатилитровую бочку. Хорошо, что кипяток наливался из крана. Иначе пришлось бы просить Димара. Причем всякий раз, наливая чай.

   Зато разновидности травяного напитка очень даже впечатляли. Я долго принюхивалась к содержимому небольших металлических бочонков, величиной всего-навсего с трехлитровую банку. Из одних упоительно тянуло мятой, из других — горьким шоколадом, из третьих — приятно пахло ромашкой. Я выбрала черный чай «черника со сливками». Казалось, полчашки занимают сливки, все остальное — ягоды. Вку-усно. Я с удовольствием цедила напиток, смаковала сухофрукты, наслаждалась тишиной и покоем. Что-то подсказывало — здесь это явление очень редкое, на вес золота.

   И это что-то, похоже, было моей интуицией. В самый неподходящий момент, когда я совершенно расслабилась, разглядывая в окне башенку соседнего корпуса, похожую на готическую, входная дверь шумно хлопнула. Вспомнилось предупреждение Шейланы — мол, Димара никакая магия не сдержит. Дверь это подтвердила — смачно ударилась о стену и жалобно скрипнула. И пока скандр шагал на кухню, я судорожно соображала — чем бы его на сегодня занять. Без ДТП Димар не уйдет! Не такая я женщина, чтобы не помочь мужчине почувствовать себя мужчиной. Ну или слабаком и неудачником — тут как пойдет.

   Сахарную эпоксидку я сварганить не успела, придется импровизировать. Э-эх! Где наша не пропадала? Наверное, много где пропадала, только не здесь и не сейчас!

   Я обернулась, чтобы увидеть, как Димар входит на кухню. Льдисто-голубые глаза прищурены, походка настоящего варвара — уверенная, твердая, неспешная и почти бесшумная. Я даже залюбовалась. Верзила остановился возле стола, взял себе стул и разместился напротив. Без приглашения, словно так и надо. На лице Димара прописалось выражение «Ну и что ты на это скажешь?».

   Хм. Скажу. И еще как. Попал ты, варвар. В ДТП.

   — Скажите, а это у вас так в деревне учили или походы повлияли на воспитание? — Я изогнула бровь и хитро улыбнулась.

   Димар чуть приподнял уголки губ, поднялся со стула, сделал круг возле стола, словно акула возле добычи, остановился напротив и спросил:

   — Многоуважаемая Гульнара Сергеевна, не будете ли вы столь любезны и не пригласите ли усталого воина к столу? Военные учения совсем измотали мой слабый организм. Душа нуждается в порции прекрасного. А заодно в порции хорошей еды и чая. Не соблаговолите ли вы подарить мне несколько часов своего драгоценного времени, немного сытного мяса и свежего чая? А заодно вашего незабываемого общества, которое с успехом заменило бы и то и другое, познакомься мы немного поближе.

   Я сглотнула. Ага. Мы не лыком шиты. И комплимент отвесил, и разрешения попросил, а все равно умудрился спошлить, как истинный варвар. Глаза Димара лучились весельем, и смотрел он так, что я поневоле теряла ощущение реальности. Ноги слабели, колени подгибались. Хорошо, что я уже сидела, не то пришлось бы срочно искать место для «парковки». И что-то подсказывало — скандр нашел бы удобные коленки для новой подчиненной.

   Ну что ж! Я-то соблаговолю все и сразу. Где наша не пропадала? Вот только не сбежите ли вы, господин усталый воин?

   — С преогромнейшим удовольствием разделю с вами трапезу, — улыбнулась я во все зубы.

   Неспешно поднялась со стула, допила чай и двинулась к холодильнику. Обернулась и словно бы невзначай произнесла:

   — Только вы пока не садитесь. Видите ли, увольнение из другого вуза и перенос сюда вымотал мой слабый женский организм. Совершенно растерзал мои и без того потрепанные нервы. Выжал как лимон. Поэтому, не соблаговолите ли вы…

   Я сделала паузу, открыла морозилку и нашла то самое, на что очень рассчитывала в вузе, где учатся и преподают сплошные варвары. Большой кусок мяса, определенно какого-то крупного зверя. Я с трудом вытащила ломоть размером с пятилетнего ребенка и плюхнула на стол перед Димаром.

   — Не соблаговолите ли вы приготовить этот чудесный бифштекс? Так сказать, на правах принимающей стороны. Вы же приняли меня на работу?

   Верзила замер, переступил с ноги на ногу. Ага! «Один — один»! Не будем останавливаться на достигнутом. Вперед, к новым высотам!

   Я устало опустилась на стул, плеснула себе еще чаю и томно добавила:

   — Я не люблю с кровью, только хорошо прожаренный.

   Димар посмотрел на мясо, перевел взгляд на меня, и на секунду почудилось — бифштексом тут скоро будут называть вовсе не кулинарное блюдо. Я поежилась на стуле, косясь по сторонам. Так-с. Какие у нас пути к отступлению? Есть спальня, но спрятаться там не вариант. Из шкафа добудут, с кровати стащат, из тумбочки выловят, с письменного стола соскребут. Есть ванная, и там даже есть защелка. Но стоит ли так рисковать дверью? Боюсь, Димар избавится от препятствия так же, как викинги от ворот осаждаемого города. Уничтожив дверь подчистую. Что же мне, мыться в распахнутой ванной?

   Есть окно кухни. Лететь высоко, но какая же русская попаданка не способна пролететь сто этажей вниз и встать как вкопанная, совершенно не пострадав? Наверное, только настоящая, не книжная…

   Внезапно рядом раздался чпок, и Димар гаркнул так, что пустые чашки, неосторожно оставленные мной на столе, зазвенели оркестром колоколов.

   — Рарха-ар! Сделай как вчера! Нам нужен шашлык из местной говядины! Кровью врагов просили не поливать. Гостья любит более изысканный соус.

   Я сфокусировалась на варваре-начальнике. Димар возвышался посреди кухни с моим ломтем мяса, надетым на миниатюрные вилы. Назвать ЭТО вилкой не поворачивался язык. Прибор был размером с мою руку, от запястья до плеча.

   И не успела я толком удивиться, как Димар подскочил к окну. Распахнул его и высунул мясо наружу. Я грешным делом решила — варвар пытается избавиться от надоевшего ломтя, а заодно заявить, что он уже готов. То есть совсем готов, бесповоротно. Но в этот момент мимо окна понеслись шаровые молнии. Огромные, оранжевые, они словно живые летели в точности в одном направлении. И обволакивали кусок мяса, как огромное огненное мороженое.

   Зрелище впечатляло, а заодно опровергало все законы физики — по отдельности и вместе. Шаровые молнии никогда не летают так направленно, тем более скопом. И уж точно так прицельно не «обнимают» мясные ломти. Мало того, на Димара даже искорки не попало. А металлическая ручка его вил не нагрелась. Во всяком случае, металл совсем не поменял цвет, а варвар и не подумал обзавестись прихватками.

   Я наблюдала за скандром с широко открытым… всем: глазами и ртом. Совершенно забыв о том, насколько странно это выглядит со стороны. Димар подбоченился, вскинул глаза к потолку и разве что не зевал, пока мясо прожаривалось, источая вокруг приятный аромат шашлычка.

   — Р-ратмир! — гаркнул скандр так, что высоченные кусты за окнами зашумели и цветы на них предусмотрительно закрылись в бутоны. — Давай по-нашему!

   Я уже испугалась, что теперь на кухню ворвутся языки пламени и будет мне шашлык… Из меня. Но вместо этого откуда-то сверху посыпались… соль и специи. Они кружили в воздухе затейливой пыльцой, капельки красного вина и уксуса моросью падали сверху. Димар вращал вилы, и приправы почти равномерно оседали на мясе.

   Зрелище впечатляло больше, чем дрессировщик, что сует голову в пасть аллигатора. Там-то все подстроено — животное сытое, неповоротливое, полусонное. А здесь пахло не только вкусным блюдом, но и откровенной импровизацией. Димар покрутил мясо еще, и молнии прожарили его окончательно.

   Словно по волшебству их стремительный полет прекратился. Димар свободной рукой достал из моего шкафа блюдо, куда поместился бы целый кабан, но мясо на него не водрузил. Вытащил нож, больше похожий на казацкую секиру, подкинул гигантский шашлык в воздух и нашинковал на лету. Совершенно не напрягаясь, улыбаясь в своей обычной манере — немного хитровато, с прищуром, скандр сделал то, на что другому потребовались бы сотни тренировок и десятки суматошных рывков. На мой пораженный взгляд Димар только подмигнул и победоносно вскинул голову. Ну да! Сделал ты меня, варвар, сделал! Но это лишь цветочки — ягодки впереди.

   — Вот так примерно мы поступаем с недружественными магами, если те суются в чужие миры. Или надумают в своих почудить, — невозмутимо сообщил Димар. Подвинул тарелку коленкой — и ломти мяса смачно на нее плюхнулись.

   Я вгляделась. Прожаренное, с ароматными специями… М-м-м… Димар вскинул бровь, устроился напротив, не сходя с места, достал из дальнего ящика шкафа приборы и положил возле меня вилку с ножом.

   — Кушать подано! — сообщил с победоносным видом. — Ну что? Теперь усталому путнику положен бонус?

   Льдисто-голубые глаза Димара скользнули по моей груди. Захотелось прикрыться, а затем, наоборот, полностью раздеться и снова прикрыться. Я ошарашенно смотрела на скандра и понимала — первый раунд он выиграл.

   «Два — один» в пользу скандра.

   Что ж. Русские не сдаются перекрестным варварам! Особенно, если они наполовину татары, на четверть узбеки, на десятую часть поляки, и родились в какой-нибудь автономной башкирской республике.

   Я положила себе кусочек мяса, попробовала. Да-а-а… Лакомство просто таяло на языке. Такое ощущение, словно не скандр готовил, а какой-нибудь повар из элитного ресторана. Да уж. Местным варварам хоть в вуз, хоть в больницу, хоть в цирк, хоть на конкурс лучшего кулинара. И даже можно все вместе. Шоу Димар устроил потрясающее.

   Скандр проследил за выражением моего лица, положил себе кусок размером с курицу, за считанные минуты уничтожил его и удовлетворенно спросил:

   — Ну что? Прошел тест или еще ожидаются?

   Черт! А ведь это вызов! Я спокойно отрезала себе еще ломтик, положила в рот, неспешно прожевала, запила чаем и самым невинным голосом произнесла:

   — Да, еще самую малость. Штук двадцать.

   — М-м? — Димар чуть приподнял брови и широко улыбнулся — так, наверное, улыбались палачи, перед тем как пытать военнопленных. — Ну давай, давай! Люблю женщин с фантазией. А то вешаются на шею при первом же знакомстве. Особенно ваши зейлендки. Почти рыдают. «Боже! Я таких мужчин только в журналах, только в кино, только в романах… Вы такой… такой…» А ты, смотрю, разбираешься… в проверках.

   Я пристально на него посмотрела и уточнила:

   — Ты хотел сказать, в мужчинах? — вдруг, ни с того ни с сего переходя на «ты».

   Скандр усмехнулся.

   — Да нет! Именно в проверках! Те, кто разбирается в мужчинах, таких, как я, хватают сразу. Слышал, в Зейлендии вашей некоторые дамочки их даже привязывают к кровати, а иногда и пристегивают наручниками. Мой приятель Вархар из соседней Академии говорил, это называется… как же там?..

   Льдисто-голубой взгляд с прищуром, тигриный оскал и добродушная до холодного пота физиономия истинного варвара. Пауза — короткая, но томительная.

   — Ну, в садофазах. Я вот все думаю. Есть противофаза, есть просто фаза. А садофаза — это фаза, когда маятники саданулись друг о друга? Или звезданули экспериментатору по лбу?

   Невинный взгляд аллигатора, который терпеливо караулит зебру у берега, но делает вид, что просто загорает, косточки прогревает, — и Димар кивнул, предлагая парировать.

   Конечно же, все он знает о садомазо. Возможно, даже больше моего. Но наш флирт без развязности и пошлостей увлекал все сильнее. Димар меня и пальцем не коснулся… По крайней мере, с тех пор, как его рука по-хозяйски исследовала мою талию и даже немного бедра, пока мы шли в кабинет Айливерта. Но мне ужасно хотелось снова ощутить себя в сильной мужской хватке скандра. Уверенной настолько, словно я принадлежу ему вся, без остатка. Хватке, твердой, как сталь, и горячей, как знойное солнце юга. Даже мурашки побежали по спине, сладко потеплело в животе.

   Черт! Этот мужчина и впрямь мог соблазнить почти любую женщину. Исключая глухих, слепых и парализованных. Хотя… и у них оставалось мало шансов против Димара. Глухих можно потрясать действиями и внешностью, слепым дать ощутить рельефные мускулы настоящего богатыря, парализованные вряд ли надолго останутся неподвижными от такого зрелища…

   Ладно, мы еще потрепыхаемся! Я откинулась на спинку стула, допила чай и небрежно так произнесла:

   — Следующее испытание — помыть за нами посуду. Во-первых, ты испачкал блюдо. Я шашлык в фольгу заверну, чтобы сок остался, — и в холодильник. На завтра. Во-вторых, после меня осталось шесть тарелок.

   Димар удивленно хмыкнул. А я демонстративно положила себе на каждую тарелку по малюсенькому ломтику. Добавила сметанного и сырного соуса. Ну как добавила? Залила все тарелки жирной желтоватой массой и смачно вилкой размазала. И принялась за трапезу.

   Димар наблюдал с таким выражением лица, словно мытье посуды — вовсе не самое страшное, что только может представить себе мужчина. Хм… Разрыв шаблона. При одной мысли, что придется запачкать руки, отдраив парочку чайных чашек, мои кавалеры чуть ли не падали в обморок. Немедленно обнаруживали у себя самые невероятные и ужасные заболевания. Заворот пальца, вывих среднего глаза, опущение позвоночника… Наверное, на пол, от натуги и шока. Придется придумать что-то покруче. Этот варвар обязательно должен испытать на себе всю силу ДТП.

   И вот на этой чудесной ноте за окном раздался мужской возглас и ответ Шейланы:

   — Гвенд, давай мы потом поговорим. У меня сейчас куча дел.

   Я инстинктивно рванула к окну. Единственное, что объединяет всех женщин: русских и иностранок, юных и пожилых, красивых и серых мышек — так это наше невероятное любопытство. Хоть прищемляй носы, хоть отрезай насовсем — не можем мы удержаться, не узнав, чем дышит ближний.

   И вот тут мой шаблон порвали еще раз. Даже можно сказать — разодрали на сотни мелких кусочков.

   За окном Шейлана беседовала с… видимо, с сальфом. Высокий, немного худощавый, но жилистый мужчина выглядел очень даже привлекательно… Если вам нравятся кавалеры аристократической наружности. А если вы спите и видите себя в объятиях светлого эльфа, с придыханием вспоминаете Леголаса из «Властелина Колец»… ваши шансы противостоять кавалеру Шейланы чуть больше, чем шансы долететь до Юпитера без космического корабля и скафандра. Персиковый цвет лица, гладкая кожа, шикарные золотистые волосы, собранные в тугую длинную косу — любой косметолог-парикмахер умер бы от ужаса. Понял бы, что если все станут выглядеть так, — сидеть ему без работы, хлеба и масла.

   А еще у этого Гвенда были голубые глаза, пушистые светлые ресницы, как у девушки, и костюм, для сальфа очень даже скромный. Во всяком случае, если верить тому, что рассказывал о моде их расы Димар. Черные кожаные брюки и белая рубашка со шнуровкой на вороте. Сразу вспомнились картинки из старинных книг — с благородными вельможами и дамами, на которых пудры, помады и кружев столько, словно они и не женщины вовсе, а пирожные с кремом.

   — Шейлана…

   Сальф преградил скандрине дорогу. Та встала, подбоченилась и посмотрела на мужчину снизу вверх так, словно она выше кавалера на две головы. Уметь надо! А мне учиться. Чувствую, Димар уже думает, что я покорена, восхищена и не рыпаюсь.

   Вот дудки! Русские женщины позиций не сдают. Исключительно карты в игре на раздевание, макулатуру и нерадивых мужей в пользование менее требовательным женам.

   — Да я уже лет семьдесят как Шейлана. И что с того? — изогнула бровь скандрина.

   Ага. Зейлендию они тут все хорошо знают. Фольклор тоже. Фразеологизмами швыряются во все стороны, по принципу — кто не спрятался, мы не виноваты.

   — Послушай, — мягко начал сальф. — Ради тебя я перевелся сюда проректором по учебной работе. Мы встречаемся уже почти год! А ты все не хочешь перейти на другую ступень отношений.

   Скандрина сделала лицо «я у мамы дурочка, тресну в переулочке».

   — Значит, так, — невозмутимо ответила она. — Хочешь развития? Будет тебе развитие. Согласна даже выйти за тебя замуж. Но при одном условии.

   Тишина во дворе разряжалась только шумным дыханием соседей из окон. Условие, которое наверняка повергнет сальфа в затяжной шок, а может — и в ужас, жаждали услышать все в округе. Как и реакцию бедолаги на требования скандрины. Женщина варварского племени, что с нее взять!

   Сальф вздохнул, почти так же, как соседи из окон, только чуть более обреченно и грустно. Но выпятил грудь, вскинул голову и произнес:

   — Говори свое условие!

   Шейлана улыбнулась так, как, наверное, улыбаются безумные медсестры в дурдоме, когда им удается выскользнуть из смирительной рубашки и достать трехлитровые шприцы с мочегонным. Да-а-а! Девушка умела обращаться с мужчинами. Надо взять на вооружение. Для Димара.

   Скандр зря времени не терял. Его горячий, каменный бок прижался к моей спине. Я ощущала, как ходит ходуном грудь Димара, чувствовала его рваное дыхание на затылке и понимала, что не только я млею от близости скандра. Он и сам волновался неслабо. Только виду не подавал.

   От этой мысли я едва не упустила ответ сальфа за окном — вся ушла в ощущения. Сладко засосало под ложечкой, захотелось прижаться к Димару, пропитаться его жаром, снова ощутить крепкие объятия.

   — Значит, так, — словно издалека послышался ответ Шейланы. — Ты должен победить в поединке одного из моих братьев. Любого, на выбор. Вот победишь — и я вся твоя.

   На долю секунды на лице сальфа появилось выражение: «Женихи умирают, но не сдаются. Придется погибнуть во цвете ухажерства».

   Кажется, даже схватку с гризли мужчина воспринял бы более позитивно. Да что там с гризли — с драконом, тираннозавром, василиском. С каждым по отдельности и со всеми сразу.

   Скандрина воззрилась на кавалера немигающим взглядом, не прекращая скалиться в фирменной улыбке. На лице ее крупными буквами было написано: «Настойчивость в общении с варваром — первый признак того, что вам жить надоело. А вот хитрость в переговорах со скандром — верный признак того, что вскоре вас признают в доску своим. Главное, чтобы не доской…»

   Сальф несколько раз нервно сглотнул, но вновь вскинул голову, будто убирал со лба челку, которой и в помине не было, и ответил:

   — Я выбираю Ламара! Но сражаться будем в сложном таком виде поединка. Эм… Кто лучше внушит хулиганам, что они неправы. Я с помощью «мозгокрутства», как выражаются скандры. Внушатель я или где? Не знаю, почему варвары так говорят, но зато, как видишь, полностью соответствую. Раз уж я манипулирую сознанием, внушаю, наваждение создаю, буду сражаться своим любимым оружием. А Ламар применит варварское «мозголомство», электроток и шок.

   Сальф застыл, скрестил руки на груди и расставил ноги на ширине плеч. Стойки местных варваров он изучил в совершенстве. Мог бы даже преподавать слабым духом сальфам и истлам.

   Шейлана собиралась что-то ответить, но вместо нее за моей спиной гаркнул Димар. И придержал меня за плечо, чтобы не вывалилась наружу от трубного гласа начальника.

   — Шейлана! Соглашайся, не раздумывая! У Ламара свои способы убеждения. Оригинальные, а главное — очень веселые. Уж развлечемся, так развлечемся.

   Скандрина подняла голову, смерила брата возмущенным взглядом, показала ему кулак и… согласилась.

   — Договорились! — бросила она сальфу, развернулась и пошла в сторону корпуса. Оглянулась и добавила: — Завтра зайдешь к Димару. Он все организует.

   Внушатель проводил Шейлану восхищенным взглядом. Казалось, сейчас он скажет: «Какая женщина! За такую и с Ламаром встретиться не страшно…»

   Но вместо этого речью разразился Димар.

   — Не сомневайся! Все сделаем по высшему разряду! Тока, шока и шоу! — крикнул начальник то ли сальфу, то ли сестре и уже точно в сторону внушателя добавил: — Через недельку все и устроим. Ламар приедет. Опять же радость. Эйдигера позовем в качестве рефери. У них жены беременные, им полезны тихие развлечения и положительные эмоции. Ты ведь обеспечишь? — в голосе Димара промелькнула скрытая угроза.

   Я думала, сальфа наконец-то допечет — и он рванет, куда глаза глядят. Забудет про сватовство, радуясь, что цел, невредим и почти не пострадал морально. Но парень оказался не промах, даром что не скандр. Он неторопливо поднял голову и, не отводя взгляда, серьезно изрек:

   — Я-то гарантирую девушкам отличное, практически интеллигентное представление. Деликатное внедрение в чужие мозги, их поворот в нужную сторону, завинчивание в трубочку и прочие геометрические изменения. На счет Ламара с Эйдигером ручаться не могу. Они все-таки ваши родственники. И этим все сказано. В последний раз, когда Ламар темным вечером выпрыгнул из-за угла своей Академии с электрошокером и двумя пластиковыми скелетами, я четыре дня внушал трем истлам, что у них случились массовые галлюцинации. Нет, ребята, конечно, прогуливали и даже прогуливались во время лекции… Причем далеко не в первый раз. Рецидивисты, что с них взять? Но вы хоть представляете, чего мне стоило убедить их, что это не мертвые ученые встали из могил, чтобы возмутиться столь вопиющим пренебрежением к труду всей их жизни? Потребовать, чтобы парни вернулись и немедленно вызубрили физику наизусть? А потом сдали зачеты, ночью, на кладбище? Истлы всерьез собирались это сделать! Я сутки внушал, что Кюри с Резерфордом не явятся к парням ночью, чтобы превратить их в драмены. Истлы не верили, что речь о доменах, физическом термине, а не о драных менах, то есть разодранных в клочья студентах. Пришлось убеждать, что всему виной массовая истерия, общие видения, эффект от испарений мрагулской настойки. Ваши варвары распивали ее в соседнем общежитии. Слава богу, от одного запаха этого жуткого пойла пьянеют все вокруг, в радиусе многих километров. Иначе истлы не поверили бы. Да и анестезия какая-никакая… Опять же — успокоительный эффект. Ребята до сих пор ходят, словно пляшут — плечи дергаются, колени непроизвольно подгибаются, глаза подмигивают то вместе, то попеременно.

   Димар удивленно развел руки в стороны и уточнил:

   — А зачем ты им внушал-то? Неужели Ламар не справился с задачей? У него же чудо-установка для нежного электроукалывания! Любого избавит от галлюцинаций. Сразу и навсегда. Даже мертвых ученых.

   — Да-да! А заодно от сна, аппетита и желания жить дальше в этом полном электрошока мире. Чтобы уж наверняка, — парировал сальф. — Не помогла ваша чудо-установка. Парни как орали, так и орали. Три дня подряд. Езенграс, ректор Академии Войны и Мира, где работает Ламар, выставлял их как сигнализацию, при необходимости. Затихли они только после моего деликатного внушения. Ну как деликатного? Конечно, частично мозги истлов оплавились. Но после Ламара это уже не так бросалось в глаза. Как дергались, словно марионетки у пьяного кукловода, так и дергаются. Как вопили от каждого шороха за углом, так и вопят. А углы теперь вообще обходят за несколько метров, по касательной. Шарахаются от каждой тени, уверяя, что это тени ученых, чьи формулы они еще до конца не вызубрили.

   М-да… Рассказы о местных методах преподавания и воспитания произвели на меня неизгладимое впечатление. Даже не знаю, как не сбежала после столь красочного монолога сальфа. Наверное, только потому, что близость Димара все еще действовала просто гипнотически. Не верилось, что рядом с этим мужчиной со мной случится хоть что-то нехорошее. Да он же любого мертвого ученого загонит в гроб еще раз! Дважды, если потребуется.

   — Да ты парень не промах, — одобрил методы сальфа Димар. — Мне нравится твой подход, с огоньком. Что ж! Посмотрим, как вы с Ламаром справитесь с задачей. Хулиганов и прогульщиков у нас пруд пруди. Варвары, что с них взять. Все думают, что тут как в родной деревне. Не выполнил задание отца — честно схлопотал подзатыльник. Лишился ужина и пошел себе на все четыре стороны — играть в догонялки камнями с дружками. Игра такая, кого камень догонит, тот и водит. Как только очнется. На крайняк вернется к друзьям при помощи энергии жизни. Мы же врачи! Наше дело калечить… ой, лечить, конечно, лечить! А на ужин можно кого-нибудь поймать в ближайшем лесу и зажарить в ближайшем дворе. Тоже мне наказание!

   У меня закралась мысль, что скандр делился личным опытом. Он так умильно закатил глаза, словно не про наказания рассуждал — так, про легкие и веселые приключения.

   — Да-а-а! — с внезапной ностальгией в голосе закончил Димар. — Давненько мужчин нашей семьи не вызывали на поединок. Были же времена-а-а…

   — Я даже знаю почему, но воздержусь от объяснений, — бодро сообщил снизу сальф и стремительно замаршировал к соседнему корпусу.

   Приостановился, махнул рукой, словно говорил: «Э-эх! Перед приездом остального семейства Мастгури мне уже ничего не страшно», и все-таки добавил:

   — Наверное, у вас противники закончились. Скоропостижно.

   И нарочито неспешно продолжил свой путь. Словно демонстрировал, что уже ничего не боится. Ну да… Для сваренного рака все худшее уже позади.

   — Видала?! Орел! — похвалил его Димар. — А видела бы ты его в начале знакомства с нашим другом, Вархаром… А потом с Ламаром… А потом еще с некоторыми скандрами…

   — Я поняла, почему парень так окреп духом! — вырвалось у меня.

   Димар чуть сильнее прижался, погладил по плечу, наклонился к уху и жарко сообщил:

   — Умница моя. Уловила нашу специфику. А вот приедут братья… И, может быть, даже мама…

   Тогда я еще не подозревала, что столько Мастгури в одном месте — это не просто опасно, это убийственно смешно. Для всех, кто выживет. А «тихие развлечения» знаменитого семейства лишь чуть менее громкие, чем ракетная бомбардировка. И совсем немного менее опасные. Для зрителей за бронированным стеклом или клеткой из титана.

   Несколько минут я слушала рваное дыхание варвара за спиной, ощущала Димара всем телом и мечтала прижаться покрепче. Но затем разум взрослой женщины возобладал над девочкой, что грезила о сильном плече и таком вот мужчине — диком, но не глупом, отчаянном, но добром.

   Я осторожно проскользнула между Димаром и окном, вернулась за стол и небрежно напомнила:

   — Я что-то не поняла? А как же посуда?

   Начальник криво ухмыльнулся, смешинки затерялись в его голубых глазах, и я впервые познала скорость скандров. Потом мне рассказывали, что эта раса способна опередить даже электроток, которым Мастгури столь нездорово оздоровляли всех вокруг. Но лучше сто раз увидеть, чем один раз услышать. Сто раз, потому что удивляли меня в этой Академии по сто раз на дню.

   Димар рванул от окна, за секунды зачистил тарелки от остатков еды и загрузил в посудомойку. Когда внушительный агрегат утробно загудел, сообщая о бурной деятельности, скандр неспешно повернулся ко мне и не без вызова констатировал:

   — Хиленькие у тебя испытания. Так, на какого-нибудь слабака. Максимум на сальфа. И вообще, мне казалось, что в Зейлендии живут поцивилизованней. Неужто там еще нет посудомоечных машин? А я-то еще думал, что это мы варвары?

   Он подмигнул и расплылся в довольной улыбке.

   — Ну и какие еще экзамены ты мне подготовила? В поте лица драить полы с помощью моющего пылесоса и не заснуть в процессе от скуки? Действительно, непростая задачка! Выбить ковры как боксерскую грушу или забить соперника до смерти? Я слушаю, даже можно сказать — вхожу во вкус… Еще немного, и совсем увлекусь… А то у нас тут никаких развлечений. Учеба да пытки. А во время экзаменов, в сессию, эти понятия вообще почти неотличимы друг от друга.

   Димар подпер стену богатырским плечом, закинул ногу за ногу и продолжал ухмыляться.

   Я судорожно соображала. Так, пока он уверенно ведет в счете. «Три — один», ничего не попишешь. Изнутри поднимался небывалый азарт. Еще никогда я не чувствовала себя так рядом с мужчиной. А скандр не переставал иронично подзуживать:

   — Учти! Если решишь сдаться сразу, разочаровываться не стану. Я ж понимаю — таких мужчин в Зейлендии просто нет и не было. Они на одном мытье посуды срезаются, как голова на гильотине. Окончательно и бесповоротно.

   Начальник лукаво прищурился, смерил меня внимательным взглядом и остановился на груди. С минуту не мог от нее оторваться, но затем восстановил наш зрительный контакт. И тут меня внезапно осенило. Немного безрассудная, слегка нудистская, совсем нескромная идея пронеслась в голове зигзагом молнии в ночном небе. Ладно! Была не была! Проигрывать Димару вот так, всухую, выглядело неспортивным и неинтересным.

   Нужно испытать скандра по-настоящему! В конце концов, предыдущие ДТП показались ему детскими забавами. Сдаваться обаянию варвара в первый же день знакомства я не планировала. Вначале хотелось его помучить, больше ценить будет, уважать как личность. Да и наша маленькая игра — кто кого — очень веселила и вдохновляла.

   — Так, когда у меня начнутся первые занятия? — деловито уточнила я у начальника.

   — Завтра. Начнутся примерно с полудня. Шейлана придет и расскажет, попозже, — судя по интонациям Димара, двойное дно вопроса он угадал моментально.

   — Значит, пока я совершенно свободна? — Я сладко потянулась, отметив, что скандр вновь исследует грудь. Скользит взглядом ниже и заметно напрягается. Признаться, мне это очень понравилось, можно даже сказать — вдохновило. Приятно осознавать, что мужчина увлечен тобой. Если и не целиком, то некоторыми частями тела — определенно. Я повторила приятный жест. Димар расплылся в кривой ухмылке, давая понять, что эффект достигнут.

   — Все верно. Часа три полной свободы тебе гарантированы, — ответил скандр после многозначительной паузы. — Уверен, сестра слышала наш разговор с Гвендом и отправилась вызывать братьев сюда. Так сказать, на братское развлечение. Их разговор по энергофону — это что-то вроде вашего телефона, но работает на энергии Перекрестья, поэтому бесперебойно — наверняка затянется. Какой же скандр с ходу поверит, что сальф вызвал его на поединок? Вначале Шейлане предстоит убеждать братьев, что она не шутит. Затем ждать, пока те нагогочутся. Говорить и хохотать одновременно — целое искусство. Многие принимают такой монолог за хрюканье. Потом сестре надо изложить суть дела. Тут братья еще посмеются… с полчаса… как минимум… Ну а там, глядишь, Шейлана доделает свои дела — и к тебе на инструктаж. В общей сложности не меньше трех часов, как я и говорил!

   Я радостно улыбнулась, потянулась опять — как можно изящней и грациозней. Так, что у Димара разве что слюнки не потекли.

   — Боже! Я так устала с дороги. А тут пожары, электричество, ректоры-горы, сальфы-самоубийцы. Тот еще денек… — Я приостановилась, Димар выжидающе оскалился в улыбке. — Хочу помыться, освежить голову, но сил на все про все не хватает. Надеюсь, что истинный воин поможет в беде? Потрет слабой женщине спинку, вымоет мои густые волосы. Галантно и целомудренно, как истинный джентльмен?

   На лице Димара крупными буквами высветилось: «Где ты вообще тут нашла джентльменов? Девочка, ты уверена, что попала по адресу? Убеждена, что это слово я не принимаю за непереводимое зейлендское ругательство?»

   Скандр скользнул по мне лихорадочным взглядом, быстро сглотнул и облизал губы. На долю секунды я даже испугалась. Подумала, что зря так играю с огнем. Цивилизованный варвар — он все-таки варвар. На скользкие предложения реагирует соответственно. Кто знает, как он развлекался в военных походах и взятых городах?

   Я инстинктивно обхватила себя руками. Слегка подвисший, возбужденный Мастгури резко отмер и расхохотался.

   — Спокойно! Варвар красавицу не обидит! Потереть спинку, так потереть спинку. Без приставаний, так без приставаний. Посмотрим, кто из нас из какого текста слеплен!

   И он лихо сбросил одежду — с истинно-воинской скоростью и настоящей варварской ухмылкой. Я только ахнула, обнаружив, что Димар уже в шортах-плавках. Белье скандра впечатлило несказанно. Тогда я еще не знала, что это фирменные плавки мужчин этой расы. Спереди, на самом интересном месте прямо вверх торчала дубина-аппликация. Ах, нет, все-таки палица. Толстые металлические шипы выступали из нее во все стороны.

   С минуту я молча пялилась на скандра, причем так, как недавно — он на меня. Фигура Димара привлекала внимание ничуть не меньше его фееричных плавок. Скандр опять напомнил мне Джейсона Мамоа — двухметровую гору мышц с непередаваемым диким обаянием. Ни капли жира, ни единого варикозного сосуда, ничего перекачанного, ненатурального. Все в этом мужчине выглядело идеальным.

   Когда ко мне вернулся дар речи, стало ясно: счет «четыре — один». Еще немного — и безнадежно продую. Пора делать собственный ход. До мата, возможно, и не дотяну, но шах Димару поставлю непременно. Зря, что ли, столько лет йогой занималась?

   Я поднялась, выгнулась кошкой, изящно сдернула трикотажную блузку. Черт! Вот ведь я склеротик несчастный! Вещи-то в шкафу я так и не проверила! Вдруг там свежих и вовсе нет? Или того хуже — по ошибке притащили на перекрестье гардероб какой-нибудь пышной дамы, размера эдак семидесятого. Носи потом как мешок для картошки…

   Ладно, не будем паниковать, разберемся. Где наша не пропадала? В конце концов, обернусь раз пять. Введу моду на платья-гармошки. Ну а что? Мы, физики, народ с фантазией! Хочешь — водородную бомбу сварганим, хочешь — ракету с самонаведением… Пусть радуются, что я ограничилась дизайном. Главное, сейчас разобраться с Димаром. Скандр наблюдал за мной неотрывно, несколько раз облизал губы и засверкал глазами так, что спалил бы гектары леса без усилий. Я неторопливо расстегнула брюки, сбросила их и грациозно переступила. Димар слегка подался вперед, немедленно отклонился обратно и с хрипотцой в голосе произнес:

   — С огнем играешь, женщина-физик? Хочешь проверить, насколько я варвар?

   И сделал недвусмысленный жест бедрами, будто планировал пронзить воздух палицей. Я в нерешительности отступила. Димар неспешно двинулся следом. Шаг, другой, третий… Дверь ванной, мой здешний полубассейн для мытья. Я включила теплую воду и отошла от края подальше. Димар ухмыльнулся, не скрывая желания, резко выбросил вперед руку. Я аж дернулась, поскользнулась и… кубарем полетела вниз. Секунда ужаса в ожидании травмы, как минимум сотрясения мозга, — и я бултыхаюсь в руках Мастгури. Димар поймал меня одной левой, в прямом смысле этого слова. В правой руке его появилась мочалка.

   — Белье снимешь? Или поостережешься? — с вызовом уточнил начальник, небрежно касаясь резинки плавок. Намек я поняла моментально. Что ж, и в белье можно помыться…

   Димар сверкнул лихорадочным взглядом — весь его вид кричал о желании, даже губы окрасились ярче. Но варвар произнес относительно спокойно:

   — Вот и ладушки. Хорошая девочка. Садись и хорошенько выпрями спину… Сейчас ты познаешь вершины удовольствия.

   На долю секунды я снова испугалась. Слишком уж многообещающе выглядел варвар, чтобы не заподозрить сального намека. Димар хохотнул, поднажал на плечи — и пришлось послушно опуститься в воду. Она наливалась с невероятной быстротой и уже плескалась возле моей талии.

   Димар тщательно намылил мочалку и… принялся массировать мне спину рукой. Пальцы скандра творили чудеса! Мышцы становились мягкими, податливыми, сладкая нега растекалась по телу. Я несколько раз обращалась к массажистам, но такого прежде никогда не испытывала. Мочалка тоже проходилась по разнеженным мышцам, горяча кожу и разгоняя кровь. Бодряще пахло терпкое мыло, мерно и приятно журчала вода. Я совершенно сомлела от удовольствия, хотелось урчать, как сытая кошка. Но я с усилием прикусила губу и, когда Димар закончил со спиной, всучила ему шампунь с полки.

   Варвар хрипло рассмеялся за моим плечом. Какой счет, становилось неясным.

   Мытье головы вышло не менее приятным. Пальцы Димара осторожно массировали и слабо нажимали на нервные центры. И вскоре я чувствовала себя совершенно обновленной. Усталость и нервозность куда-то испарились, мышцы стремительно приходили в тонус. Теплая вода окутала тело, руки скандра творили волшебство. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Но Димар прервался и хрипло заявил:

   — Голова чистая, спина отмыта! Остальное мыть будем или поостережемся? Запланированы ли еще испытания в ванной? Или дадим друг другу отдышаться?

   Вид варвара говорил о желании лучше тысячи слов, взгляд повествовал еще красноречивей. Я смогла только кивнуть. Димар крутанулся и исчез за дверью.

   М-да… Раунд закончился со счетом «один — один». Значит, скандр пока сильно выигрывает. Но судьба подкинула мне чудесную возможность: шансы уравнять наши с Димаром очки. Наверное, чисто из женской солидарности. Не зря же слова «судьба» и «фортуна» в русском языке женского рода.

   За окном раздался требовательный оклик — такой, что аж стекла задребезжали. С полочки в ванной упал шампунь, смачно плюхнулся в воду и поплыл. Видимо спасался от нашествия варваров, планировал улизнуть в открытое море. Из-за двери донесся возглас Димара — ага, кинофильм «Варвары возвращаются», естественно, с начальником в главной роли. Ненадолго же он покинул мою скромную обитель!

   — Давайте-давайте! Срочно собирайтесь! — кого-то так поторопила Шейлана, что у меня даже уши слегка заложило.

   — А ну поторапливайтесь! Чего уснули? — гаркнул Димар из окна моей квартиры.

   — У вас двадцать минут, чтобы сесть в автобус! — объявил откуда-то сверху Айливерт, и у соседей что-то гулко упало. Наверное, смыло звуковой волной. Варвар дунул — и город пал, в прямом смысле этого слова.

ГЛАВА 4. Женщина-физик на боевом крещении

Я торопливо закончила мыться, как можно тщательней вытерла волосы и завернулась в любимый махровый халат — он обнаружился на крючке у двери.

   В квартире по-хозяйски орудовали Мастгури. Так, словно это их собственное жилище. Димар вытаскивал мои вещи из шкафа, Шейлана ловко складывала их в чемоданы. Вещи выглядели довольно знакомо, сумки же я впервые видела. Окованные металлом гигантские чемоданы выдерживали, наверное, даже тяжелое оружие. Размер сумок впечатлял несказанно — туда легко уместилась бы я сама. Причем даже не очень напрягаясь.

   Заметив, что я появилась в комнате, Димар протянул стопку одежды и невозмутимо сообщил:

   — Прости, женщина-физик, но отдых отменяется. Придется срочно ехать на роды. Принимать, так сказать, новых скандриков.

   Признаться, теперь я совсем растерялась. То, что покой здесь даже не приснится, стало понятно с самого начала. То, что с Димаром придется видеться часто, сомнений не вызывало совершенно. Но не в собственной же квартире и не каждую свободную минуту! Особенно, когда я собиралась отдыхать! Скандр покосился с хитрым выражением и принялся перебирать мое… белье…

   — Вот знал, что ты носишь только хлопок. Никаких поролоновых обманок, никаких поддерживающих дужек, — прокомментировал скандр походя, метнул в меня сверкающий взгляд и спокойно вернулся к прежнему делу.

   М-да… Я свои вещи еще даже не проверила, не убедилась, что одежда на месте. А ее уже планируют перевозить снова, белье перерыли, как при обыске спецслужбами. В деталях изучили каждую чашечку, словно там вшито опасное оружие или, на худой конец, видеокамера.

   Впрочем, упаковали скандры немного — всего месяца на два отпуска. Большинство платьев остались в гардеробе. Пока Димар возился в шкафах, где уместилось бы человек десять, я порадовалась, что одежда невредима. Но вот зачем и куда меня собрали, по-прежнему оставалось неясным.

   — Одевайся, женщина-физик, чего застыла? — покрутил рукой в воздухе Димар. Захлопнул чемодан и понес на выход.

   Я обернулась к суетливой Шейлане. Скандрина планировала уйти вслед за братом, но мой ошарашенный вид остановил ее.

   — Спокойно. Мы срочно едем на роды, — еще сильнее поразила Шейлана. — Как аспирантка и личный помощник Димара, ты должна присутствовать тоже. Учиться нашему акушерскому делу. Поверь! Так будет даже лучше! Курсы по управлению энергией жизни — это же нудно, скучно и монотонно. А тут и драйв, и веселье, и тренировка! Ка-ак увидишь счастливых рожениц — мигом все способности раскроются. Это называется боевое крещение!

   — Всегда думала, что при родах раскрывается нечто другое, — инстинктивно съязвила я.

   Мастгури мастерски выводили из равновесия, и вернуться туда в ближайшие часы мне явно не светило. Несмотря на устойчивую психику и нордический темперамент. Наверное, почти как у тех рожениц, что подпускают к себе местных акушеров.

   — Собирайся! В дороге немного покемаришь. Автобус уже ждет! — поторопила Шейлана.

   — Эм… А расписание, объяснения, занятия физикой? И ничего, что я как бы не врач? Даже близко не медсестра? — окончательно растерялась я.

   — Не переживай! Раз обещали — выполним непременно! Медсестрой сделаем в процессе. Расписание запишешь по пути. Инструктаж получишь между схватками. Мы тут и не такое сотворяли… Или вытворяли… Не знаю, как уж правильно по-зейлендски, — спокойно парировала скандрина. — А сейчас одевайся уже. Автобус у ворот. Айливерт скомандовал — значит надо ехать. Отец не любит дважды приказывать. Он от этого… эм… расстраивается. И мгновенно расстраивает всех остальных.

   — У каких ворот? Какой еще автобус? И почему я? — затараторила я в спину Шейлане — она уже почти скрылась за дверью.

   Скандрина грациозно обернулась, задорно подмигнула и бросила через плечо:

   — Ты помощница моего брата. Тебе надо пройти боевое крещение. Ну и вообще… Димар так решил.

   Последняя фраза прозвучала так, словно начальник решал все на свете, распоряжался в своей вотчине как царь и бог. Даром, что он даже не ректор. Я постояла посредине комнаты, комкая в руках знакомую одежду — серые спортивные лосины и голубую трикотажную блузку.

   — Гульнара-а! Женщина-физик! Выходи уже! Мы ждем только тебя! — донесся из окна оклик Димара. Я вздохнула и быстро оделась. М-да… Не Медицинская Академия, а филиал желтого дома. Выездной, к тому же, судя по последним событиям.

   Куда именно мы так срочно отправляемся, узнаю, видимо, сильно позже. По дороге, если очень повезет. Если не подфартит — то уже на родах. Что мне там делать, выясню на месте. Единственное, что пока приходило в голову: отвлекать рожениц законами физики. При рассказе, как электрон превращается в волну, всего лишь потому, что его фотографируют, любая забудет о схватках и потугах. Будет думать лишь об одном — чтобы я поскорее замолчала…

   На этой веселой и оптимистичной ноте я зашнуровала любимые кроссовки — они обнаружились в нижнем ящике гардероба — и поспешила выйти.

   Димар снаружи не переставал поторапливать так, что шкафы в комнате жалобно скрипели, а кран в ванной подозрительно гудел.

   В коридоре творилось невообразимое. Только теперь я отчетливо уяснила — почему студенческие группы, что занимаются по одной программе, кто-то нарек словом «потоки». На меня мчался бурный поток учащихся. Конечно, Димар с Айливертом выглядели среди них, как атланты возле баскетболистов. Зато я напоминала ящерку, по ошибке брошенную в бассейн с аллигаторами.

   Скандров и мрагулов — знаменитых варваров перекрестий — я узнала по описанию начальника сразу же. И даже поняла, почему одежда мрагулов «женоподобная», «практически бабские шмотки». Эта раса носила шорты-юбки с самыми обычными, почти земными футболками. Истлы с хищными остроносыми лицами и львиными гривами выделялись тоже. Таллины наряжались, как буддийские монахи: в балахоны-туники и мешковатые брюки. Эти гуманоиды с кожей-корой и волосами, похожими на металлическую проволоку, выглядели долговязыми и нескладными. Самыми безобидными казались сальфы — напоминали фейри из земных мифов. Одевались непременно в шелковые рубашки и классические брюки. На «пеньков» леплеров я смотреть не рисковала, только косилась — и то с прищуром. Низкорослые по сравнению с остальными студенты — всего-навсего на голову выше меня — наряжались так, будто планировали подрабатывать ночными витринами. Все, что на них не блестело, то сверкало, все, что не пестрело, било по глазам. Каждый напоминал живую палитру из ярких, несочетаемых цветов и оттенков, с пятью-семью ремнями в придачу. Разного цвета аксессуары венчали к тому же светящиеся пряжки. Краски венецианского карнавала меркли по сравнению с палитрой одежды леплеров.

   Студенты неслись стадом бронтозавров и об окружении заботились так же — сметали все, что попадалось на пути. И я почти уже собралась с духом, решилась нырнуть в бурную реку учащихся, как справа появился Димар Мастгури. Он словно вырос из-под земли, переместился снаружи здания порталом. Только что скандра и поблизости не было, и вот он, собственной персоной, отчитывает меня за ужасную нерасторопность.

   — А все женщины-физики такие медлительные? Да еще стеснительные и нерешительные? Чего растерялась? Тарань учащихся, всего делов-то! — задорно подмигнул Димар. Схватил меня, как плюшевую игрушку, закинул на плечо и понес на выход. Я летела над затылками студентов и размышляла над поведением скандра. Бесцеремонность — второе имя начальника. Ввалился в квартиру, хотя его не звали, перерыл гардероб, включая белье, и вот теперь тащит, как варвар — добычу. Нет, варвар-то он, конечно, настоящий. Тут и слепой не рискнул бы усомниться. Но даже варвара можно воспитывать. По крайней мере, мне всегда так думалось.

   События прокручивались в голове кинолентой, возмущение закипало в груди все сильнее. Смятение и растерянность из-за внезапности событий, шок от череды невероятных приключений, уступали место праведному гневу. Разумная женщина внутри меня отступала, сдавалась под напором взбунтовавшейся феминистки. Все опасение смело как ураганом, я видела цель и собиралась атаковать.

   Димар вынес меня из черного хода — сразу в глухой университетский дворик. Тупик образовывали четыре корпуса, по центру одного изогнулась арка. Автобус не заметить было невозможно. Просто не всякий догадался бы, что перед ним именно автобус — большинство приняли бы его за поезд. Длинный транспорт, высотой под шесть метров, состоял из множества зеленых вагонов. Впереди виднелась кабина водителя и его голова, определенно скандровская.

   Димар занес меня в средний вагон и усадил на полку напротив Шейланы. И тут мое терпение лопнуло напрочь, забрызгав окружающих фонтаном возмущения.

   — Да что здесь такое вообще происходит?! Что это вы себе позволяете? Вваливаетесь в комнату без приглашения, лезете в мои вещи без разрешения! Собираете их без моего же согласия! Тащите меня, куда глаза глядят! Я только сегодня поступила на работу. Мне не показали ни расписания занятий, ни списки групп, ни название курса! Вообще ничего! В конце концов, хотелось бы увидеть учебные программы! Надеюсь, в вашем дурдоме знают — что это такое? Увидеть список тем, которые нужно дать за семестр! Или это тоже в процессе, по ходу? В рамках боевого крещения между родами? Преподы входят в аудиторию — и у них сразу открываются способности. Вот только к чему способности, спрашивается? К марафонскому бегу куда подальше или фигурным прыжкам из окна? Вы не назвали мне мою должность. Старший преподаватель, доцент, профессор? Вы вообще в курсе — что это такое?

   Я кричала что-то еще — то ли членораздельное, то ли междометья. Шейлана смотрела с полуулыбкой, даже подперла голову кулаком. Будто всю жизнь мечтала увидеть, как «женщина-физик» распекает брата. Димар тоже не смутился ни капли, ничуть не расстроился и даже не удивился. Слушал меня с широкой улыбкой, слишком добродушно, с умилением приподняв брови.

   Когда мой словесный поток иссяк, скандр легонько хлопнул по плечу — я даже отшатнулась от неожиданности — и совершенно невозмутимо изрек:

   — Ничего-ничего, это всего лишь нервы. Доедем до места, сразу освоишься… Покажем мы тебе и профессоров, и доцентов… и даже программы — учебные и не очень…

   Вот теперь внутри закипела ярость. Давненько я не доходила до такого состояния. В последний раз это случилось на зачете. Студент полчаса вдохновенно рассказывал, как согласно закону Дальтона о давлении дальтоники видят зеленое красным и признаются под давлением обстоятельств. Энергию запасают в бутылках энергетика. А Ньютон — название сорта яблок. Поэтому и стоит поставить ему тройку.

   Я сжала кулаки, выпятила подбородок и… из глаз пролился пучок света. Коснулся густой брови Димара — и середина ее мгновенно облысела. Скандр пораженно вытянулся по струнке, Шейлана захохотала, держась за живот. Димар провел по брови рукой, и волосы начали отрастать заново.

   Я думала — все, теперь мне конец! Лицо скандра напоминало каменную маску, на которой торопливо отрастала бровь. Так вот, оказывается, как действует энергия жизни! То-то бы лысые на Земле порадовались! Провел рукой, дунул, плюнул — и получи густую шевелюру.

   Димар подошел, устроился рядом, нарочито осторожно приобнял меня за плечи и наставительно произнес:

   — Женщина-физик! Ты с даром поосторожней. Ну ладно, бровь уничтожила напрочь. А если бы стрельнула чуток пониже? В то место, которое тебе самой пригодится! Я про руки, естественно! А ты о чем подумала?

   Хитрый прищур тираннозавра перед добычей, смешинки в уголках голубых глаз. Да-а-а. Димара так просто из равновесия не вывести!

   — Да хватит доводить девушку до истерики! — внезапно осадила брата Шейлана.

   Встала, убрала руку Димара с моего плеча и указала скандру на его прежнее место. Начальник добродушно пожал плечами — и пересел без особых возражений. Шейлана опустилась справа от меня, налила чая из пятилитрового бочонка — он висел на стене неподалеку. Для скандров ничего далекого не существовало — они легко доставали все вокруг. Чайники, ящики и… окружающих.

   — Выпей, успокойся и послушай, — вдруг вполне серьезно начала Шейлана. — У тебя совершенно уникальный дар. Энергия жизни и энергия иссушения.

   Я пораженно уставилась на скандрину, залпом выпила горячий напиток и нервно выдохнула, не понимая ни слова.

   — Вот все ты неверно, сестра, объясняешь! — нетерпеливо вмешался Димар. — Слушай меня, женщина-физик. Отец сразу тебя раскусил. Еще когда по Земле путешествовал, магов искал в нашу копилку. Поэтому мы так спешно тебя и вытащили. К сожалению, пришлось без передышки везти тебя на нынешнее задание. Тебе бы обучиться, обстреляться… то есть отстреляться от пациентов… электротоком… В общем, ты поняла идею. Но твой дар может понадобиться нам срочно. Извини, Гульнара, ничего не попишешь. Простые физики только преподают, а ты у нас лекарь-физик, как и сказано в трудовом договоре. Помнишь, папаня красиво продекламировал: мол будешь работать, преподавать и лечить… Жаль, что пришлось сразу тебя так озадачить — с родной Земли да прямо в бой. То есть на массовое иссушение-исцеление. Но девушки категорически отказались рожать попозже. Уж мы их уговаривали, уговаривали, уламывали младенцев всеми способами. Но беременные пошли на редкость упрямые — рожают, и все тут! Хоть кол на голове теши.

   Твой уникальный дар отец заприметил мгновенно. Обычные маги энергии жизни могут только лечить, не калечить. Тебе же удается и то и то. Но стоит все же колдовать поосторожней. Мало ли что там у кого еще исчезнет.

   Он так многозначительно поиграл бровями, подвигал бедрами и посмотрел на штаны, что кровь бросилась мне в лицо. Несколько минут я только молчала, пила чай и слушала Мастгури. Они повествовали об уникальном даре, как о незначительной непогоде за окнами.

   Легкий ветерок треплет крыши зданий, нежным посвистом развевает арматуру, гоняет стайки джипов по дворам и дорогам. Слабый дождик смывает прохожих, кошек и собак в ближайшее море. Небольшое, почти незначительное похолодание — и в средней полосе России Северный полюс.

   Чего переживать? Дело-то житейское.

   — Твой дар — вообще отличная штука! Захотел — и разом лишил врага пальца. Сильнее разозлился — иссушил самое дорогое! — не переставал пошлить возбужденный Димар. Не знаю уж, что такое на него нашло, но эти фантазии скандра не отпускали.

   — Да хватит уже смущать нашу девушку! — бойко возражала брату Шейлана. — Не слушай его, что с него взять-то? — отмахивалась она в сторону Димара. — Твой дар — отличная штука при ампутации. Ты уничтожаешь органы совершенно бесследно. Иссушение — очень хорошая вещь. Нужно удалить, например, бородавку. Чуть разозлилась — и та пропала.

   — А когда разозлишься намного сильнее, ниже пояса на меня даже не смотри! — не сходил с любимой трибуны Димар. — Даже в ноги, пожалуйста, взглядом не впивайся. Ноги для варвара — крайне ценные органы. Чем же еще зубы противнику выбить? Если руки уже заняты его пальцами. Ломаешь пальцы и выбиваешь зубы. Без ног тут совсем ничего не получится.

   — Да хватит уже твоего черного юмора! — резко перебивала брата Шейлана. — Смотри, Гульнара, как здорово все выходит. Нужно удалить поврежденный ноготь? Раз — испарила, два — ранку залечила. Действительно, дар у тебя замечательный.

   — Да ничего ты не понимаешь в искусстве иссушения! — не унимался Димар, сверкая глазами. — Берешь врага и убираешь ему ухо. Тот удивляется несказанно. Пока соображает — куда чего делось, ты потихоньку убираешь ему глаз. Враг поражается еще сильнее. И наконец доходишь до самого главного… До…

   — Да перестань ты уже смущать Гульнару! — вставала на мою защиту Шейлана.

   В общем, спутники разошлись не на шутку. Театр двух актеров, ни больше, ни меньше. Ближе к концу бешеного инструктажа я понимала только междометья — скандры перешли на повышенные тона. Казалось, я тут несколько лишняя, так увлеклись брат с сестрой юмореской. Но стоило мне попытаться подняться, даже помыслить о соседнем вагоне, Шейлана рукой пригвождала к сиденью, а Димар привставал, видимо, страхуя.

   Пришлось ждать, пока варвары, наконец, угомонятся. Понимала я из их слов немного, о даре узнала — еще меньше. Зато баек наслушалась по самое не хочу. Первой надо мной сжалилась Шейлана. Посмотрела с сочувствием и резюмировала:

   — Что-то ты у нас какая-то бледная. Наверное, перетратила энергию с непривычки. Ты пока приляг, поспи, отдохни. Мы посидим и покараулим.

   Хотелось высказаться очень откровенно. Что энергию я перетратила вовсе не на дар — на попытку понять объяснения скандров. Что устала я совершенно не от эпиляции брови — от потока бесконечных варварских прибауток. Но глядя на сочувствующие лица Мастгури, я решила воздержаться от подобных исповедей. Пока скандры разрешают поспать-отдохнуть, надо срочно воспользоваться случаем. В другой раз такой может и не представиться. А что творится на варварских родах, я уже даже вообразить боялась. Не хотелось совсем перетратить энергию. Мой нордический темперамент потихоньку сдавал позиции, нервная система теряла устойчивость. Скатываться на истерики и нервные вопли выглядело уже совсем не спортивным. Тем более я и так прокричалась достаточно. Мало ли какой дар откроется ненароком? Лучше пока воздержаться от подобного. Новые часы объяснений Мастгури мой организм может и не выдержать. У меня и так жесткая передозировка, можно даже сказать — отравление.

   Димар немедленно уступил мне койку, даже подушку взбил до неузнаваемости — теперь она походила на ассиметричный шарик. Я устроилась на широкой полочке, закуталась одеялом до самого носа и моментально уплыла в сон…

   Мне снился Димар в плавках с изображением палицы и с речью о том, как иссушать бронтозавров. Вернее, самое ценное в их организме — мозг, размером с обычный грецкий орех. Шейлана, в купальнике и без халатика медсестры, рассказывала про бесследные ампутации… ошибок. Табун студентов спасался от иссушения. Твердил, что бронтозавры-одногруппники вымерли еще на первой лекции — не выдержали интеллектуального шока. А ошибку ребята допустили только одну — поступили учиться в Академию Мастгури…

   Но всех заглушили странные выкрики, перемежаясь с… лекцией по общей физике. Еще ни разу на своей памяти я не слышала, чтобы ругались научными терминами, а также формулами и законами механики. Обычно крикуны переходили на чертыхания, самые «культурные» обращались к мату… Но для загадочных перекрестий миров не существовало ничего невероятного.

   Я осторожно открыла один глаз, другой и обнаружила, что автобус уже не движется. Радостная Шейлана возвышается рядом, а из окна доносится лекция по механике. Женский голос так выкрикивает определения, словно студенты находятся в другом мире, сдабривает формулами, ойками и айками, охами, ахами, чертями и проклятьями…

   Димар из вагона куда-то испарился.

   Шейлана приветливо мне улыбнулась — наверное, так и улыбаются санитары, прежде чем скрутить опасного психа.

   — Вставай, Гульнара. Роды в самом разгаре, — весело сообщила мне скандрина.

   — А лекция по физике?

   — Это у нас одна беременная пытается отвлечься. Преподаватель физики, как и ты. Учит ребенка ничего не страшиться. Даже формул и научных терминов. После такого вхождения в наш мир маленький скандрик ничего не испугается. Ни врагов, ни взрывов, ни стихийного бедствия… Что они такое, на самом-то деле? Особенно в сравнении с маминой лекцией? Вот тут мозги взрываются по-настоящему.

   Теперь я уже совсем заинтересовалась. Бодро встала и последовала за Шейланой — скандрина уверенно выскочила из двери.

   В лицо пахнуло липовым цветом, вишневым пирогом и чаем с брусникой. Домом, как бы нелепо ни прозвучало…

   Снаружи ждало невероятное зрелище. Долина, припорошенная синеватым туманом, простиралась до самой линии горизонта. Под ногами кустилась изумрудная травка — красивая, идеальная, былинка к былинке. Вдалеке текли бирюзовые реки, небо сияло чистейшей лазурью, солнце светило тепло и приятно.

   — Женщина-физик! Давай уже, отомри! Это перекрестье, особенное место. Потом тебе все расскажу и покажу. Еще пожалеешь, что заинтересовалась. А пока поторопись на здешнее представление. Нам может понадобиться твоя помощь.

   Я торопливо огляделась по сторонам, но начальственной фигуры нигде не обнаружилось. Шейлана ухмыльнулась и развернула назад. Мы поспешно обогнули автобус и обнаружили второй, в точности такой же. Из окон его среднего купе и доносилась знакомая истошная лекция, время от времени прерываемая воплями:

   — Черти забери! Физика хуже родов! Кто-нибудь! Пожалуйста! Помогите нечастной! Мне срочно нужна мозговая анестезия! Схватки я терпеть еще готова. Но эти формулы, определения, термины… На такое я, забеременев, не подписывалась! Я требую этого… Гуманитарного подхода!

   — Гуманного! — подсказал бедолаге Димар. — Не то нарвешься на лекцию по философии… Хотя… Наверное, тогда родишь моментально… Вот только ребенок может переселиться в бочку. Сразу, как только научится ходить. А ходить он, боюсь, научится немедленно. После такого-то мозголомного приветствия. Тут не ходить — бегать навостришься. Причем, в первые же секунды жизни и дыхания.

   Начальник, видимо, находился в автобусе, но кричал так, что время от времени заглушал рожениц.

   — А ну-ка, давайте! Чего вы застыли! Ну ладно Вархар, он все-таки проректор. А ты, братишка? Ты врач или где? А ну-ка отставить панические настроения? Родит твоя женушка, куда ж она денется? Беременная женщина не родить не может. Это я тебе как врач заявляю. Само оно уже никак не рассосется. Что ни предпринимай… Говорю авторитетно, как медик с большим опытом, и авторитарно, как старший брат…

   — Я где… Я совсем не понимаю, что делать! — ответил дрожащий скандровский голос.

   — О-отставить панику, применим физику! — разразился неожиданным предложением Димар, пока мы с Шейланой подходили к автобусу. — Представим это как сообщающиеся сосуды.

   — Какие сосуды? О чем вы талдычите? Я хочу побыстрее родить ребенка и выйти наружу от лекции Ольги! — жалобно простонала несчастная роженица.

   — Ничего не получится, я уже закончила! — отчеканила преподша и радостно выдохнула. Даже стекла в купе нервно задребезжали.

   — Так, нам срочно нужна еще помощь! — истошно заорал очень нервный скандр.

   — Тихо! У нас как раз есть нужная сотрудница! — слишком уверенно пообещал Димар и подтвердил мои самые худшие подозрения. — Гульнара, женщина-физик, ну где же ты?

   — Еще один физик? Только не это! Пытки беременных запрещены законом! Я буду жаловаться… Айливерту! Отцу! В общем, кому-нибудь обязательно пожалуюсь! — возмутилась еще «не закончившая» роженица.

   Я выдохнула, словно ныряла в холодную воду. Так-с, на родах мне бывать уже приходилось. Хотя бы тут не совсем растеряюсь. У подруги начались преждевременные роды, прямо в лаборатории, на седьмом месяце беременности. Так что процесс я примерно представляла.

   Ничего нового я и впрямь не увидела. Вагон показался ужасно тесным, хотя там уместились бы три учебных лаборатории. Уж больно много скандров собралось в одном месте. Один такой варвар заменял трех человек, а четверо превращались огромную толпу.

   Великан, выше остальных на голову, с длинной русой косой за спиной и тремя родинками над правой бровью почти баюкал маленькую женщину. Рыжая, красивая и совершенно расслабленная, она мирно спала на руках у мужчины. Ногой скандр покачивал коляску — нечто вроде пластиковой емкости на высокой стойке с шестью колесиками. Там мирно спал пухлощекий младенец.

   Димар внезапно подскочил сзади, развернул меня и указал рукой на проблему.

   Перед нами распласталась беременная мрагулка. Тужиться девушка уже перестала, бессильно лежала и слабо постанывала.

   — И что? Ей не хватило силы выталкивания? — всерьез поинтересовалась я у Шейланы. Справа от широкой просторной каталки, где и лежала незадачливая роженица, застыл варвар с почти нечеловеческим лицом. Он походил на Бармалея-йети. Густая борода, кустистые усы, улыбка голодного дикаря-людоеда, сверкающий взгляд — безумный и раздосадованный. Я даже немного попятилась от дивного зрелища.

   — Не уходите, пожалуйста! Муж хороший. Он просто это… Доктор Шока, — жалобно простонала беременная мрагулка. — А борода, усы и страшные гримасы — это такая монтировка…

   — Маскировка, — машинально поправил Бармалей.

   — У меня это… Ребенок почему-то не выходит, — закончила причитать пациентка.

   — Шел по кривой траектории, что ли? — растерянно уточнила я у Шейланы.

   — Еще один физик на мою голову? — взвизгнула роженица дурным голосом. — Я вас умоляю, только не импульс! Хотя бы скорости, на худой конец — ускорения, — взмолилась она ослабевшим голосом. — Согласна даже на систему координат! — вскрикнула, будто торговалась. — Хоть с двойным размером ос, хоть с тройным. Даже если эти осы будут метровыми…

   Я кивнула, Димар тоже. Кажется, отвечал на мой предыдущий вопрос.

   — Можешь временно испарить часть прохода, ну чтобы ребенок спокойно родился? — вполне серьезно спросила Шейлана. Я обвела присутствующих потрясенным взглядом. Великан с родинками исчез за дверью — унес жену в соседний вагон. Коляска с младенцем исчезла тоже. Бармалей смотрел на меня с явной просьбой, Шейлана — с надеждой, что все получится, Димар — и вовсе с полной уверенностью.

   От ужаса я торопливо попятилась. Наткнулась на стену и робко промямлила:

   — Народ! Вы вообще понимаете, о чем просите? Я в этих родах как свинья в апельсинах. Что там такое испарять — не ведаю. Силами владеть совсем не умею. Как восстанавливать — не представляю.

   — Да восстановить-то мы сами восстановим, не боись, — небрежно отмахнулся от возражений Димар. Бармалей закивал, как китайский болванчик. Шейлана подошла и пожала мне руку.

   — Давай! Подруга, не подведи!

   Даже не знаю, что меня подвигло на этот безумный шаг. То ли несчастный вид мрагулки — она откинулась на кушетку в изнеможении, то ли бешеный взгляд Бармалея — он прямо пронзал, как средневековая пика, то ли уверенность на лице Димара. Почему-то казалось — он не ошибается. И будь «операция» слишком опасной, наверняка нашел бы иное решение.

   Я прислонилась плечом к Шейлане, ощутила приятную близость Димара и представила, что ребенок движется по туннелю. Там, где он сужается, немного расширим, да, стенки слегка истончаются, но проход становится гораздо свободней. Энергия медленно потекла из пальцев. Я ощущала ее как тепло, слабое покалывание и мертвецкую усталость. Вот теперь она навалилась как следует. Ноги налились свинцовой тяжестью, плечи потяжелели, голова опустела. Зрение заволокло мглой, тяжелый воздух не проходил в грудь. Внезапно меня оглушил детский плач — такой, что даже уши заложило. Мир неожиданно решил покачнуться, словно превратился в гигантские качели. Верх и низ резко поменялись местами, и я поняла, что оседаю на пол. Сердце забилось медленно и рвано, на висках выступила испарина слабости.

   — Держите ее! — истошно заорала мрагулка. А ведь еще недавно лишь бессильно стонала.

   Сильные руки подхватили быстро, теплые объятия окутали успокоением. Я попыталась открыть глаза, но разлепить веки сил не хватило. Цветные пятна плясали в поле зрения — будто из радуги взвился костер. Я медленно уплывала в вязкое забытье.

   — Женщина-физик! Отставить обморок! Ну вот и зачем ты так перетратилась? Я-то ведь рядом, в полной доступности! Черпанула энергии из Димара Мастгури, наполнилась ей до краев — и колдуй себе. Нет, она из себя вытягивала. Ну вот и что мне с тобой такой делать? У всех срабатывает инстинкт энерговампиризма. Хватают отовсюду, даже если не дают! Воруют только так, на подсознательном уровне! А у тебя все шиворот-навыворот! Ну вот откуда ты такая взялась-то?

   Впервые на мой памяти в голосе начальника не слышалось ни единой нотки иронии, ни капли сарказма, ни грамма самоуверенности. Он звучал взволнованно, немного нервно и даже чуть вздрагивал на высоких тонах. Что, Димар Масгтури умеет волноваться? Правда или мне это только чудится? Варвар, который надо всем подтрунивает? Наверное, он даже взрыв под ногами — и тот умудрится замучить язвительностью, убедить в собственной неполноценности.

   За день я окончательно уверовала в магию, в загадочное место между мирами — перекрестье, в иные расы, что населяют вселенную. Но в то, что Димар способен переживать, чего-то бояться и так сильно нервничать… В это мне уверовать никак не удавалось.

   Меня куда-то суетливо несли, затем под телом появился матрас, теплое одеяло окутало уютом. Я чувствовала ногой чье-то бедро — очень мощное и поразительно горячее. Несколько реплик затерялись в небытии. Кто разговаривал, я не осознавала, по-прежнему балансируя на грани обморока.

   Вздрагивающие пальцы погладили по волосам — как-то слишком осторожно и торопливо. И в тело влился поток энергии. Меня словно враз накачали энергетиком, витаминами и минералами в придачу. Глаза открылись легко и быстро. Я находилась в знакомом купе, в котором мы сюда и приехали. Димар сидел у моих коленей, всматривался в лицо и напряженно молчал. Шейлана обнаружилась на соседней койке и выглядела какой-то слишком серьезной.

   Когда взгляд сфокусировался окончательно, начальник издал облегченный вздох. Скандрина налила три чашки чая — небольших таких, всего-то литра на полтора — и быстро сервировала столик. Появились блюдца с сухофруктами, крекерами, вяленым мясом и рыбой. Желудок немедленно заурчал от предвкушения. Я осторожно взглянула на Димара. Думала, скандр не удержится от шутки. Выдаст что-нибудь про чревовещание, плавно переходящее в чревотребование поесть, которое вполне может закончиться чревомитингом. Но начальник помог мне осторожно подняться, усадил поудобней и придвинул кружку с чаем.

   Мастгури выглядели такими сосредоточенными, серьезными и по-прежнему немного взволнованными, что я невольно начала беспокоиться.

   Считала, скандров из равновесия не вывести.

   Поду-умаешь, вулкан извергся под ногами! Доски для серфинга — и вперед на гребне волны из магмы.

   Поду-умаешь, наводнение затопило город! Плот чуть побольше земного корабля, бравая команда семейства Мастгури — и веселое путешествие всем гарантировано. Главное, чтобы любители электротока не принялись тыкать знаменитыми установками прямо в воду, в целях безграничного исцеления тамошних жителей…

   Поду-умаешь, наступил ледниковый период! Коньки, лыжи, какие-нибудь снегоходы размером с небольшой космический корабль — и можно развлечься на полную катушку. Кататься на снежных лавинах, прыгать с айсбергов, как с трамплинов, прямо… в замерзшие моря-океаны… Пробивать корку льда и хватать моржей за бивни, по традиции доводя их до полного шока.

   И раз уж оптимизм Мастгури испарился, лица чуть вытянулись, а взгляды посуровели — значит, случилось нечто из ряда вон выходящее. Я глотнула немного мятного чая, покосилась на соседей и собиралась уже спросить, но автобус резво тронулся с места. Сзади появился транспорт с роженицами. Машины стремительно набрали скорость, словно водители устроили состязания. И только тогда Димар разродился.

   — Женщина-физик! Поешь, отдохни. Вечером прибудем обратно в Академию. Сегодняшние занятия у тебя отменяются. Отдохнешь, выспишься, изучишь расписание. Нагрузку, должность, специальности, потоки — все тебе будет по высшему разряду. Завтра начнешь с лекций по физике. А после них — сразу на тренировку способностей. Я лично буду тебя натаскивать. Пока ноги таскаем, уроки не закончим… Надо обучить тебя побыстрее. Иначе в следующий раз можем и не откачать…

   Он осекся, осушил чашку чая, протянул руку и достал с верхней полки трехлитровую бутылку зеленоватой жидкости. В руках начальника появился любимый прибор для обеззараживания током. Он быстро приложил его к пробке и убрал. Раздался слабый хлопок, шипение — и пробка вылетела со смачным «чпоком».

   Шейлана стремительно открыла окно, звякнуло стекло соседнего автобуса, и роженица-мрагулка возмущенно закричала:

   — Эй! Вы! Родственнички! Ламар только угомонился! Я напоила его мрагулской настойкой. Он укачал сына и сам успокоился... вплоть до полного засыпания обоих. А теперь Ламар ищет того гада, который залимонил ему пробкой в глаз. И почему-то опять подозревает меня… А я ведь сегодня почти не пила! Так, пригубила… бутылочки две… На нервной почве, после тяжелых родов! У нас с Олей и сроки-то через месяц-полтора… Все перекрестье, вот и катайся по нему беременной! Зато нас ждет невероятный турнир! Самоубийца против скандра! Ой-ой… Сальф против скандра...

   — Спокойно! — утешила счастливую маму Шейлана. — Сейчас Димар во всем признается!

   Начальник терять времени не стал. Перегнулся через столик и гаркнул в окно — разбитые стекла фейерверком осыпались на дорогу.

   — Мало-ой! Тебе чего, показалось мало? В детстве я сильнее тебя наказывал за панику. Сегодня ты паниковал нехило. Тут у меня еще кое-что завалялось…

   В соседнем автобусе послышались ойки и трубный глас Бармалея с родов:

   — Братишка? Так это твой чудесный подарок? Так сказать, неожиданный сюрприз? Прости, не признал, глаз не сразу открыл. Спасибо, я всем абсолютно доволен. Уже практически даже исцелился. Не надо ничего больше предпринимать. Я так рад нашей семейной идиллии. Просто счастлив! Когда еще вот так соберемся вместе… Дружно пообщаться, кого-нибудь побить, победить… — в голосе «малого» звучала искренняя ностальгия. Особенно на последних словах.

   — А ну прекратили орать как потерпевшие! — послышался возглас другого скандра. Он тоже возмущался из соседнего автобуса. — Жена с сынишкой только уснули. И если вы их сейчас разбудите… Трупы врагов начнут вам сочувствовать. А мертвые на кладбище — и вовсе соболезновать.

   Димар показал в окно большой палец, словно одобрял угрозы товарища, вернулся на место и встряхнул бутылку. Пахнуло из нее оливками и клюквой. Странновато, конечно, но вроде нестрашно. Шейлана водрузила на стол два стакана, похожих на граненые, советские, и Димар плеснул туда зеленой жидкости.

   Я проследила за действиями Мастгури, демонстративно оценила количество стаканов и вопросительно посмотрела на начальника.

   — Прости, женщина-физик. Это мрагулская настойка. Для нас — как сок, а для людей — хуже яда. Пробовали уже тут на одной… Пришлось лечить. А тебя мы и так с трудом привели в чувство. Поэтому должны немного расслабиться. Так сказать, подорванные нервишки подлатать. Нервы у варваров — как железные канаты. Уж если порвались, без сварки не восстановишь.

   Димар придвинул мне тарелку с прозрачными кусочками вяленого мяса и залпом осушил свой бокал. Шейлана последовала примеру брата.

   Я успела съесть лишь четыре ломтика мяса, закусить пятью крекерами и запить чаем, а бутылка с мрагулской настойкой опустела окончательно. Димар посмотрел на нее с подозрением, потряс в руке, словно проверял — не обманывают ли его глаза после такого пойла, и достал с верхней полки еще бутылку…

   Прибор для обеззараживания током, «чпок» — и какой-то местный хищник, похожий на гиену, плюхнулся с дерева, оставив птичье гнездо в покое. Пернатые восторженно благодарили начальника, пока тот невозмутимо разливал зеленую жидкость по стаканам. Арию в свою честь Димар почти не заметил.

   Наверное, мне стоило удариться в панику, как минимум расстроиться, как максимум — ужаснуться. Если врач настолько усердно выпивает за твое здоровье, значит, ему что-то действительно угрожало. Но меня слишком быстро отвлекли от происходящего.

   После третьей опустошенной бутылки скандры заметно развеселились. Начали травить походные байки, рассказывать военные анекдоты, делиться впечатлениями о моей «Зейлендии». Но пьяными или навеселе Масгури не выглядели. Я еще подумала, что, наверное, легче свалить бочкой спирта мамонта, чем скандра ведром мрагулского яда. И оказалась убийственно права. Переживать варвары перестали совершенно, как на смертницу, на меня больше не смотрели. Истории полились как из рога изобилия. Я только успевала хихикать и ухохатываться. Слушать спокойно откровения скандров не вышло бы, наверное, даже у мертвых.

   — Пришли мы однажды в ваш зейлендский музей, — изливал на меня всю силу варварского красноречия Димар. — А там рыцарские доспехи. И написано: мол, экспозиция открыта для посетителей. Ламар слово «открыта» понимает вполне однозначно. Вот и решил те доспехи примерить. Дернул стекло, за которым пылился бедный манекен-рыцарь, а оно не поддается. Решил — заело. Вынул стекло и попытался нацепить доспехи. А они все крохотные, как на ребенка. Кираса не выдержала напора малого — сломалась прямо на груди брата. Ламар согнул одну ногу — правый наколенник вдребезги, другую — левый наколенник в хлам. Малой настолько удивился, что даже выругался по-зейлендски. Сказал что-то типа: сока мне, сока! И тут прибегает дама неопределенного возраста. То есть определить ее возраст невозможно. Вроде бы и пожилая, можно сказать — бабушка. Но ка-ак звезданет Ламару клюкой в глаз… Ка-ак заедет с размаху по ноге. Никакой наколенник от удара не спас. Брат, бедолага, безнадежно подвис. Вроде бы давать сдачу пожилой женщине нельзя. Некрасиво и даже предосудительно. Бургузы — и те не поймут. Это звери в нашем мире такие, вроде больших собак. Довольно вкусные, кстати. Но месила-то бабуля малого так, что иная амазонка обзавидуется. В общем, полный разрыв шаблона и кризис среднего мозга, как говорят у вас в Зейлендии. Потом нам объяснили, что это, мол, пенсионерка, сторож музея. Вроде как они у вас почище спецназа. Говорят, натренированные в этом…

   — ЗАМЕСЕ! — подсказала брату Шейлана. — Там, наверное, народ месят только так, как в мясорубке, — добавила таким тоном, словно рассказывала о встречах при луне, и даже мечтательно вскинула глаза к потолку.

   — Где-где? — уточнила я, еще не совсем понимая всей глубины и красоты аллегории.

   — Да в какой-то вашей соцзащите, — отозвался Димар. — Там, видимо, зейлендцев защищают от социума. Или социум от некоторых индивидов. Вот бабушек там, видимо, сражаться и натаскивают. Готовят, так сказать, к работе с социумом. Тут уж — кто не спрятался, пенсионерка не виновата. У нее и зрение уже не то, и рефлексы давно не молодецкие. Может залимонить, куда не хотела, да так, что только искры из глаз. Ничего не попишешь — возраст все-таки. Не та скорость мысли, чтобы силу удара рассчитывать, не та реакция, чтобы точно прицелиться. А уж когда пенсионерка-сторож увидела шлем в руках Ламара… похожий на металлический блинчик… Она ка-ак топнет, свистнет, крикнет — наши генералы устыдились бы своего слабого голоса. Никакой сигнализации не надо. Полиция даже с другого конца города услышит. Но прибежала к нам совсем не полиция — еще две такие же пожилые женщины. Ух, что тут началось! Одна тыкала в Ламара метлой, наверное, ее обучали ведьмовскому делу. Хорошо, что на брата враждебная магия не действует абсолютно. Так, по мелочи, нахватал пощечин… тряпкой для мытья пола… У ворожеи она на метле болталась. Третья принялась лупить Ламара зонтиком. Скажу тебе, даже двуручник отдыхает… Причем это оружие массового поражения всякий раз еще и раскрывалось, как только встречалось с телом брата. В общем, выяснили мы на своей шкуре, вернее на шкуре Ламара. Слабенькие ваши древние доспехи против пенсионерок из Замеса.

   — Собеса? — внезапно осенило меня.

   Шейлана радостно взмахнула рукой и продолжила за брата:

   — А потом смотрим — «Салон дизайнерской одежды». Чего Эйдигера туда потянуло, не знаю. Но одежда там была такая, словно ее до нас носило не одно поколение варваров. Причем не на праздники — в долгие военные походы. Выгоревшая, драная, в заплатках разного размера и цвета. Заплатки все с бахромой из ниток. Даже обметать толком не сумели. Я и то управляюсь с иглой получше!

   Словно в доказательство Шейлана невесть откуда извлекла шприц, литра на три, и самозабвенно ткнула им в воздух. Димар автоматически уклонился и перехватил инициативу рассказчика:

   — А главное, на одежде висели бирки с цифрами. Вначале мы подумали, что это годы носки. Одни вещички четыре тысячи лет носились, другие всего три, а третьи — и вовсе десять. Тут уж, конечно, износишь до безобразия. И заплаты нашьешь, чтобы тело прикрыть. А оказалось-то на поверку, что это ценники! Представляешь — одежда как ваш антиквариат. Чем старее вещица, тем дороже стоит. Правда, нас долго пытались убедить, что это мода в Зейлендии такая. А пошита одежда вот только что. Заслуженным китайским народным цехом под названием «Подвал с пятью швеями и шестью иголками». Стиль называется винтаж. Видать, через винты прокрутили все те вещицы, а сами свинтили куда подальше. Чтобы с покупателями не пересекаться…

   — А самый интересный магазин у вас называется фи-гня-те-лия! — восторженно взмахнула шприцом Шейлана. Если бы не удивительная скорость реакции Димара, игла вонзилась бы ему прямо в ухо, так что варвар вполне смог бы носить серьгу. — Не уверена в точности произношения. Но в том, что в названии есть фигня, убеждена на все сто процентов. Продают они, действительно, откровенную фигню. Почтовые марки за бешеные деньги. На почте они стоят раз в десять дешевле. А покупатели потом еще и хвастаются. Мол, вот, посмотри — какую фигню я купил на всю последнюю зарплату! Завидуй и попробуй переплюнуть!

   — Не-не! Самый забавный магазин — «Хозяйственный». Ламар гоготал у входа часа три кряду, пока живот не прихватило. Я уже боялся, что у малого начнется истерика. Ну, ты же в курсе, что в вашем мире называют мужским хозяйством? — подмигнул мне Димар. — Малой решил, что там продают запчасти… Ну или эти, предметы ухода…

   В общем, скучать не приходилось. Когда пулеметные очереди варварских баек плавно перетекли в одиночные выстрелы походных анекдотов, я собралась с духом и спросила уже всерьез:

   — Скажите-ка лучше. А я что, могла умереть? Ну, когда помогала вашей роженице?

   Димар замер каменным истуканом, выпрямился, словно солдат на плацу, и залпом осушил стакан мрагулской настойки… который только что налила себе Шейлана. Попытался запить моим чаем, но скандрина резво остановила руку брата:

   — Так! Не учись плохому у сальфов! — осадила она начальника и пояснила для тех, кто в танке — то есть для меня: — Гвенд при нашем первом знакомстве слегка застеснялся собственного восторга моей неземной красотой. И для храбрости все напитки соседей уничтожил. Даже острым соусом не побрезговал и жидкой горчицей. Видимо, намекал, что я девушка с перчинкой.

   Димар сделал несколько коротких глотков прямо из бутылки мрагулской настойки. Я подумала — все, сейчас он мне скажет такое, что желание работать и учиться в Академии Айливерта отпадет напрочь. Так же, как отпадают листья в осеннем лесу Зейлендии — сразу и навсегда. Димар немного придвинулся, прижался горячим боком и почти задушевно объяснил, обдавая меня запахом оливок и клюквы:

   — Женщина-физик! Ну как ты могла такое подумать-то? Чтобы я позволил тебе откинуть копыта? Ой… Ну то есть коньки отбросить… У вас ведь там, на Земле, почти все женщины — ведьмы. Только сами не знают об этом. Ведьмы, ведьмы! — закивал начальник на возмущенные жесты Шейланы — та размахивала руками, скрещивая их и так и сяк. Но Димар оказался непреклонен в своей откровенности: — Да я бы тебя и с того света достал! Я энергией жизни владею лучше всех в семействе Мастгури, и магия у меня гораздо мощнее остальных. Могу даже почти воскресить.

   — Точно-точно! — едва не угодила брату в глаз шприцом Шейлана. Хорошо, что Димар даже после мрагулской настойки очень ловко уклонялся от ударов — видимо, сказывалась очередная фамильная черта. — Димар любого достанет! Даже не сомневайся.

   В том, что начальник с легкостью достанет даже мертвого, я как раз не сомневалась. Но вот оказаться в роли этого самого трупика желания не возникало абсолютно.

   — Да не могла ты умереть, успокойся, Гульнара, — продолжила скандрина, потому что у Димара резко закончились слова.

   И снова я поразилась так, словно наблюдала, как стегозавр, мурлыча «Зайка, моя…» из репертуара Киркорова, мирно пасется на колхозном лугу. Казалось — уж кто-кто, а Димар за словом в карман никогда не полезет. В любой ситуации ввернет такую шутку, что у остальных челюсти еще долго будут волочиться по полу, а глаза топорщиться с затылка, как у краба.

   — Что за нелепые мысли? — Шейлана попыталась выколоть брату другой глаз шприцем, но членовредительство снова не удалось — Димар отклонился и ушел вправо. Причем не убирая руки с моей талии.

   — Вы же сами сказали: «Мы тебя едва откачали»! Как я должна понимать эту фразу?

   Шейлана посмотрела на Димара, Димар на Шейлану, и брат с сестрой хором отчеканили:

   — Едва откачали у тебя плохую энергию, чтобы наполнить хорошей.

   — А что делает плохая энергия с человеком вроде тебя? — спросила меня скандрина с таким видом, словно она преподаватель, а я нерадивый студент, что в пятый раз приходит на переэкзаменовку. Но мозгов сдать предмет все равно не хватает. И я вынуждена была ответить в точности так же, как ответил бы этот несчастный, волею судеб, а скорее родителей, заброшенный в вуз, вместо того чтобы счастливо постигать рабочую профессию. Хотя там он наверняка добился бы гораздо большего успеха и почета.

   — Что делает плохая энергия? — вконец растерялась я.

   — Лишает львиной доли способностей! — хором продекламировали Мастгури. Эти два человека-оркестра легко входили в роли преподавателей, студентов, двоечников и академиков. И мне это все больше импонировало.

   — То есть я не умирала? — уточнила еще раз — ну так, чисто на всякий пожарный. Переживания давно отпустили, хотелось развеять остаток сомнений.

   — Женщина-физик! — к Димару наконец-то вернулся дар варварского красноречия. Назвать его даром речи — все равно, что назвать океан аквариумом. — Угрожай тебе смерть, да хотя бы нездоровье, я бы тебе вообще использовать дар не позволил.

   Он выглядел и рассуждал настолько серьезно, без малейшего признака ерничества, что я поверила — сразу и без оговорок. Горячая ладонь Димара слегка погладила талию, глаза внезапно потеплели. С минуту скандр смотрел так, что тепло собралось где-то в животе, и предательски потекло ниже. Что-то невероятно нежное, невыносимо ласковое таилось в льдисто-голубом взгляде начальника. Словно и не суровый варвар рядом со мной — любящий, заботливый мужчина. Сразу вспомнился новоиспеченный отец из соседнего автобуса — тот самый, с тремя родинками над бровью. Как он ласкал свою женщину взглядом, как баюкал ее и ребенка, как беспокоился, что их кто-то разбудит… Перед глазами всплыл и образ Бармалея. Его нечеловеческий взгляд, безумный, встревоженный. Как он переживал за свою жену! Как упрашивал меня помочь. Эти варвары и впрямь необычные мужчины, вдруг подумалось ни с того ни с сего. Стоят они того, чтобы попробовать прижиться в странной Академии тока и шока. Попытаться освоить неведомый дар иссушения и исцеления, о котором еще недавно даже не подозревала.

   С минуту мы с Димаром неотрывно смотрели друг на друга, молчаливо о чем-то беседовали, волновались и возбуждались. Грудь скандра заходила ходуном, губы стали ярче, щеки окрасил румянец. Рука на моей талии просто обжигала. Я ощущала, как сладко сосет под ложечкой и нечто приятное, почти подростковое будоражит тело и эмоции серьезной, зрелой зейлендки Гульнары.

   Прервали наши «гляделки», как обычно, по-варварски. Шейлана в одиночку прикончила бутылку мрагулского пойла и взмахнула шприцом с таким упоением, с каким не всякий дирижер размахивает палочкой. Димар отодвинул меня с его траектории и сам очень вовремя уклонился — игла остановилась в миллиметрах ото лба начальника.

   — Не надо проделывать мне третий глаз! — возмутился скандр. — Я и этими неплохо вижу. Ты просто забыла, сестра, что не успела выколоть мне ни правый, ни левый.

   Я невольно зашлась хохотом. Шейлана удивленно посмотрела на Димара, на меня и убрала шприц от греха подальше. Лично я сразу вздохнула с облегчением. Еще сутки назад я твердо уяснила — в любом помещении, даже в ангаре для орбитальных станций, пара скандров легко создадут толпу. Никто и ничто не укроется от их поразительных сюрпризов. Вернее, разящих, но это уже мелочи. Либо шприца, либо инструмента для электрообеззараживания. Либо чего-то побольше и потяжелее.

   Внезапно Шейлана высунулась в окно и прошептала в разбитое окно соседнего автобуса так, что уж лучше бы заорала. Последние остатки стекла мелким градом осыпались дорогу.

   — Лама-ар! А где Алиса и Эйдигер?

   Из окна высунулся не Бармалей, а его жена-мрагулка. Высунулась так, что почти достала до наших ставен. Приложила руку к губам и ответила таким же громогласным шепотом:

   — Они приедут попозже. У Эйдигера какие-то опыты со студентами своего курса.

   — Какой у Алисы срок? — уже почти в голос уточнила Шейлана.

   — Четыре месяца, думаю, еще не родит на перекрестье, как мы, — гаркнула мрагулка.

   И мы услышали очередное замечание заботливого скандра с родинками.

   — Так! Еще одно слово, и у меня родят все без исключения. Даже те, кто не беременел. Включая мужчин и водителей автобуса. Ну-ка цыц! Потом наговоритесь! Мы на место прибудем через пару часов!

   Мрагулка ойкнула и пропала в окне автобуса.

   То ли от страха, то ли на всякий случай, но наш водитель крепко поднажал на газ, и транспорт с роженицами остался далеко позади.

   — В общем, так, — внезапно взялась за меня Шейлана. — Давай пока не доехали, посвящу тебя в наши семейные дела. Новоиспеченные мамаши — это жена нашего младшего брата Ламара, того, что с Гвендом едет состязаться, и жена друга семьи — Вархара. К сожалению, Вархар у нас сирота. Родители его и бабушка с дедушкой погибли в одной из магических войн. Вот поэтому он и поехал работать в Академию Войны и Мира. Предотвращать, так сказать. Наш брат Эйдигер и его беременная жена Алиса воспоследуют, как выражаются на вашей Зейлендии. Брат, видать, испытывает новый пыточный инструментарий. Слышала, у них пленных прибавилось. В одном мире наконец-то поймали преступников. Сальфов, конечно же! Какой же нормальный скандр пойдет на преступление? Или тот же мрагул? Вот на войну, на драку, на пытки — совсем другое же дело! Так вот, там поймали шайку-лейку, которая пыталась подставить руководство другого перекрестного вуза — Академии Внушения и Наваждения. Неких братьев Баструбов и еще парочку их помощников и сообщников. Хотели их в тюрьму отправить, замариновать на сотни лет. Эйдигер предложил их не мариновать, а поджарить… На своих чудо-установках. Ну, ему преступников и отдали — на опыты. Только крысы интригуют в родной Академии, вот их теперь как крыс и используют. Слышала, они уже накатали три петиции. Мол, неправильно так издеваться над заслуженными преступниками и опытными интриганами. На что президент их мира, даром что не скандр — всего лишь истл, ответил. Дескать, согласен. Так издеваться неправильно... Надо издеваться гораздо усерднее, чтобы уж наверняка усвоили, больше не помышляли даже. Но у семейства Мастгури пока нет более мощных установок для пыток. Придется потерпеть. Недолго, лет пять…

   Я млела от близости Димара, его горячей ладони на талии, и пыталась судорожно вникнуть в хитросплетения семейных связей Мастгури. Становилось ясным — скандры считают родственниками всех, кто близок им по духу. Поддерживают, помогают и защищают так, как не защищает регулярная армия собственную державу. Вархара Шейлана называла братишкой, Димар поддакивал и повторял за сестрой. И я все больше проникалась к варварам. Широкая душа, доброе сердце и умение видеть во всем позитив — вот чем покоряли скандры. Наверное, именно этого мне и не хватало в серой и слякотной осенней Зейлендии, где каждый прохожий ухохатывался до колик, если кто-то поскальзывался и падал в лужу. А уж если его еще и машина окатывала с головы до ног легким прохладным и грязным душем… Собирался табун зрителей и ржал на все окрестные улицы. Уверена — скандры подняли бы бедолагу. Добродушно съязвили — ну как же без этого? Дескать, закаливание — это хорошо, очень даже по-мужски, можно сказать — брутально. Здорово, что прохожему так не терпелось начать оздоровительные процедуры… Но обливаться лучше все-таки чистой водой, в собственной квартире, купаться — в холодном озере, а не на улице в грязных лужах. Или уж тогда сразу отправляться в пансионат, на лечебные грязи… И осторожно довели пострадавшего до родного жилища. Потому что скандры… это скандры.

   Примерно через час меня сморило. Мерное покачивание автобуса, убаюкивающие рассказы Шейланы с Димаром и отдача от нервных потрясений дня сделали свое дело — я начала клевать носом. Начальник аккуратно уложил меня на полочку, заботливо укутал одеялом, и я отключилась… А проснулась… в своей комнате, в общежитии.

   За окнами сгустились сиреневые сумерки, постепенно меняя цвет на темно-синий. Словно неведомый мне художник никак не мог определиться с фоном. Фонари светили так, будто пытались прижечь сетчатку. Смотреть на них без черных очков рисковали, наверное, только местные.

   Я тряхнула головой, поднялась с огромной кровати и задумалась — а не сном ли все было? Мастгури, самозабвенно пакующие мои вещи, стадо мастодонтов-студентов в коридоре, Димар, что несет меня на плече, как добычу, автобус, роженицы, иссушение-исцеление. Военные байки и анекдоты скандров, горячий бок начальника рядом. Может, мне все это только пригрезилось? Такой боевик-блокбастер с элементами эротики… Ну а что? Вполне в духе современной зейлендской литературы и кинематографа… Там без эротики вообще почти ничего не писали и не делали. Даже в сатирические заметки ее вставляли… Герои язвили и желали, желали и язвили… И наверняка желали бы вырезать к чертям все неуместные откровенные сцены. Вырубить топором, раз уже не пером написано — так, всего лишь в ворде напечатано.

   Я судорожно огляделась по сторонам. Фуф… Нет, я уже не в Зейлендии. А на самом настоящем варварском перекрестье, в Академии Айливерта Мастгури.

   Вот только комната в чем-то слегка изменилась. Я внимательно обвела интерьер взглядом.

   Три кресла, хаотично разбросанные по помещению, стол, компьютер… ага…

   Попался! Возле плоского, как лист бумаги, монитора притулился сувенирный воин-варвар. Пластиковая игрушка в меховых шортах и унтах, слепленная по образу и подобию скандров.

   В руке воителя торчал не меч — скрученная в трубочку плотная бумажка. Я приблизилась к новой детали интерьера, вытащила трубочку, и та развалилась на части. Пришлось собирать листки с пола. Один из них рассказывал про мое расписание. Ничего страшного, вполне обычная нагрузка. Пара лекций, две практики и семинар. Сильно преподов здесь не нагружали, зато платили намного больше, чем в моей Зейлендии. По крайней мере, цифра, выписанная в углу листка и заботливо переведенная в евро, впечатляла… Еще один плюс работы в Академии. Посмотрим, что мне тут еще понаписали.

   Другая бумажка содержала длинный список. Мое звание и должность — доцент кафедры исцеления энергией жизни, преподаватель физики и медик на полставки. Ага… Чувствую, здесь и таится подвох. Следующая бумажка оказалась запиской. Размашистые буквы, без завитушек, четкие и даже вполне аккуратные, почти говорили голосом Димара Мастгури.

   «Женщина-физик. Мы приехали. Не то чтобы совершенно, в плохом смысле этого слова. Но мы вернулись в родную Академию. Расписанием мы тебя обеспечили. Ты спала, как варвар после десятой бутылки мрагулской настойки, и мы с Шейланой решили не беспокоить тебя понапрасну. Первая лекция у тебя только в час. Успеешь и выспаться, и привести себя в чувство. Кафедра у нас небольшая, но веселая. Заседание завтра в три, после твоей лекции. Вот там с коллегами и познакомишься. Потом легкий ненавязчивый обед в честь твоего прибытия. Постарайся никому ничего не иссушить. Наши мужики к такому непривычны. Могут слишком сильно удивиться. А это грозит разрушением Академии. К вечеру прибудут Эйдигер с женой. Вот я вас там сразу и познакомлю. Турнир Ламара назначен на послезавтра. Готовься к небывалому зрелищу! Ужин на кухне, бургуз в холодильнике. Внимание! Если ты раньше его не пробовала, вначале попытайся откусить хотя бы небольшой кусочек. Если зубы начинают подозрительно шататься, брось это занятие к черту».

   Я перечитала записку дважды. М-да, чувствую, завтра повеселимся. А уж послезавтра — тем более. Тогда я еще не ведала, что в Академиях перекрестий любая лекция сравнима с укрощением тигров, любое заседание кафедры — с выступлением пародистов, а чаепитие — с цирковым представлением. Все это мне предстояло познать лишь завтра. Как и новое, опасное, но увлекательное приключение. О нем не догадывался даже сам Димар Мастгури. Да что там Димар — Айливерт даже помыслить не мог. Впрочем, на перекрестьях стоило усвоить одно непреложное правило — здесь никогда ничего не шло по плану и постоянно разражались катаклизмы. Академии защищали окружающие миры, оберегали их от опасных ситуаций и помогали справиться с внутренними проблемами.

   Что ж… Ужин так ужин…

   Надеюсь, на ужин не мрагулская настойка? Так сказать, в качестве превентивной анестезии. Чтобы потом уже ничего не чувствовать, только уворачиваться от карающего шприца Шейланы, отгрызать каменные куски бургуза, хрустя зубами и скалясь в улыбке…

   Кухня развеяла ироничные картинки немедленно.

   Стол мне накрыли — настоящую русскую «поляну». Казалось, не для зейлендки старались — для десятка друзей-варваров с женами и детьми за компанию.

   Кухню наполнял сытный запах мяса на гриле, немного терпкий — шашлыка, пряный — запеченных овощей в сырном соусе. Надо всем витал медовый дух нарезанной дыньки и бодрящий — шиповникового чая. Ломтики мяса в собственном соку могли поспорить только с жареными кусочками птицы, еще теплыми, мягкими и не менее сочными. Золотистый «картофель по-домашнему» теснил поджаренные кабачки с баклажанами. М-м-м… Ну просто праздник живота.

   В самом центре стола красовалась тарелка с мясной ляжкой, похожей на ногу крупной собаки. Рядом возвышалась записка-инструкция: «Сюрпри-из! Бургуз не в холодильнике — разогрет и полностью готов к употреблению! Напоминаю! Слабозубым есть не рекомендуется. Но лизнуть для понимания вкуса все-таки можно».

   Я почти устроилась за столом, когда заметила, что на приоткрытом окне болтается записка поменьше, развеваясь на ветру бумажным флажком.

   «Приятного аппетита, женщина-физик. Если что понадобится, ты знаешь, где я живу».

   Послания Димара подписей не требовали.

   Бургуза стоило попытаться куснуть хотя бы разок, чтобы понять — каким жестким может быть мясо. Куриные кости рядом не стояли. Я любила погрызть их под настроение, всласть похрустеть мослами и сухожилиями. Бургуз оказался гораздо тверже. Поэтому, в итоге, я просто лизнула. Мясо как мясо, ничего выдающегося. Слабый кисловатый привкус, немного терпких специй, каких-то трав… Ничего особенного, если ты не скандр. Для них поедание бургуза, видимо, становилось очередной игрой на выживание. Кто остался с зубами — тот и мужик. Без зубов — тоже мужик, значит пытался.

   Остальные блюда оказались выше всяких похвал. Я с наслаждением, неторопливо поела и понежилась в ванной. Там обнаружилась даже моя любимая морская соль с ароматом лаванды, не говоря уже о шампунях-кондиционерах-бальзамах, кремах для лица и тела. Все богатство моей домашней коллекции косметики переехало в просторные шкафчики и на полки.

   На зеркале, явно тоже добытом из моей зейлендской ванной, красовалась четвертая записка. На сей раз черным маркером, по диагонали.

   «Женщина-физик! Второй раз ты меня сюда затащишь только с последующими постельными утехами. Больше никакого массажа бесплатно. Не забывай! Мой варварский организм не привык к долгому воздержанию, если рядом объект вожделения. Так что следующее испытание постарайся перевести в более целомудренную плоскость. В противном случае, считай, я тебя предупредил. Горилле в период гона бесполезно рассказывать про больную голову и плохое настроение. Пикнуть не успеешь — окажешься в постели. А там у меня все по старинной зейлендской пословице. Когда я с ней, я глух и нем… Если не так запомнил, мне все равно».

   Я улыбнулась, потянулась в теплой воде и вспомнила прикосновения Димара… Боже! Вот это было наслаждение! Сильные руки начальника на моих плечах, горячие пальцы, жаркое дыхание варвара. У-ух… Воспоминания вызвали приятное томление где-то внизу живота, тепло и желание снова испытать скандра в таком же ДТП. Со всеми вытекающими последствиями. Включая те, на которые столь «тонко» намекалось черным маркером.

   Казалось, вода больше не теплая — горячая, и мне жарко, томно и хочется срочно позвать Димара… В истинно варварской манере постучать чем-нибудь тяжелым в пол и крикнуть так, чтобы зазвенели все окна в общежитии: «Мужчина-медик! Зайди-ка на пару движений!» Приглашать варвара на пару слов выглядело уж совсем несерьезным.

   Я неохотно вынырнула из воспоминаний, эйфории и ванны. Быстро помылась и отправилась отдыхать. Как ни удивительно, в сон клонило сильно, хотя покемарила я в автобусе, похоже, на славу. Даже не почувствовала, как варвар нес меня в общежитие. Уверена — Димар лично доставил меня в квартиру. Почему я это знала? Да просто знала.

   А потом еще записками разразился. Чтобы проснулась и не заскучала. Мужчина с чувством юмора, способный носить женщину на руках и на плече сколько угодно, увернуться от карающей иглы Шейланы и сделать массаж лучше любого дипломированного специалиста… Такими кадрами не разбрасываются.

   Но ДТП я ему все равно устрою. Придумаю нечто забористое и посмотрю, как Димар справится с задачей. Пусть докажет серьезность намерений. Желания скандра и все остальное я вполне в автобусе прочувствовала. Но это лишь вершина айсберга.

   С этими мыслями я отправилась в царство Морфея. Наверное, даже он на этом перекрестье мускулист, брутален и отпускает варварские шуточки. Не удивлюсь, если и песочный человечек здесь ростом под два метра и при встрече назовет меня «женщина-физик».

ГЛАВА 5. Медицина — дело темное. Особенно когда имеешь дело с темной материей

Раньше думалось — разбудить меня в пять утра под силу разве что соседу с перфоратором, который радостно приветствует новый день попыткой повесить очередной шедевр авангардизма. Например, кухонный шкафчик, чьи дверцы, открываясь, упираются в пол и стену, позволяя даже просунуть руку и наугад нащупать содержимое. Ну а чего хотят покупатели мебели для среднего класса, которую собирают пьяные дворники в промежутках между пошивом китайской обуви из корейской картонной искусственной кожи? Кризис… Все меньше хочется творить, все больше вытворять…

   Ан нет! Скандры удивлять не переставали.

   Я вскочила с постели как ужаленная, потому что невесть откуда, примерно из района потолка, громыхнул трубный глас Айливерта Мастгури. Наверное, ректор построил бы даже мертвых, не говоря уже о вампирах, зомби и Франкенштейнах. Никакого дневного сна, если Айливерт уже бодр и весел! Пора на войну, то есть на работу!

   — Всем внимание! Темная материя движется на соседнее перекрестье, к Спецфаку всех перекрестных академий. На место она прибудет где-то через неделю. Остановить такой огромный сгусток не способен даже Езенграс, мой коллега из Академии Войны и Мира. Хотя управлять темной материей — его главный магический дар. Колдуны одного измерения постарались — начудили. Пытались разместить мелкие сгустки темной материи в одну ловушку. Короче говоря — горе от ума. С мозгами всегда так. Либо они есть, либо их нет. Причем одно не сильно отличается от другого. Потому что умные существа зачастую совершают гораздо большие глупости, чем недалекие и несмекалистые — этим не хватает таланта и воображения совершить нечто уж совсем нелепое и разрушительное. Но я отвлекся. Короче! Академия! Слушай мою команду! Ой, объявление, конечно же, объявление… У нас осталось меньше недели спокойной жизни. Новички — осваивайтесь, начинайте преподавать. Старички, насладитесь спокойствием и благоденствием. Через пять дней выдвигаемся. Едем в командировку. Всех медиков рекрутируем на место происшествия. Пострадавших может оказаться немало. Эвакуировать нам Спецфак некуда. Да и смысла нет. Похоже, сгусток нацелился на энергетику того перекрестья. Увезем народ — и темная материя последует за ним. Пострадает больше существ, чем ожидается сейчас. Будем вытаскивать травмированных