Принцесса-следователь. Том 3. Эрика Легранж

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 12. Дело вне расследования – испытание короной. Часть 1
• ГЛАВА 13. Дело вне расследования – испытание короной. Часть 2
• ГЛАВА 14. Новое дело – украденная честь короны. Часть 1
• ГЛАВА 15. Новое дело – украденная честь короны. Часть 2
• ГЛАВА 16. Новое дело – украденная честь короны. Часть 3
• ГЛАВА 17. Незавершенное дело – чернокнижник в стенах дворца
• ГЛАВА 18. Королевское дело – бал, чернокнижник и признание в любви

АННОТАЦИЯ

И, казалось бы, что с поимкой Отравителя, приключения наши должны закончиться, а вместо этого обретение новой должности целительницы и возрастающее увлечение сыщиком. Но беда приходит оттуда, откуда ее не ждали. Нашими подвигами заинтересовался министр внутренних дел, и даже сам король. А вниманием короля нельзя пренебрегать, но как же мне выпутаться из новой неприятности и остаться не узнанной? Я прилагаю все усилия, но тщетно… я становлюсь узницей монаршего замка, загнанная в клетку, запертая в огромных залах. И даже кузен не желает меня слушать, а дядюшка намеревается насильно выдать замуж. И как же поступит ваша преданная повествовательница? Как сумеет вновь свидеться с любимым, и не пропасть в омуте политических интриг. А еще сама начнет расследование и даже повстречается с затаенным врагом, желающим мне смерти. Держись, леди Франка, дни до торжества сочтены, но я все равно не сдамся.

ГЛАВА 12. Дело вне расследования – испытание короной. Часть 1.

   - Ну что же, - молвил сэр Монтейн, недовольно поглядывая на сыщика, который находился в пяти шагах от него, - мы выслушали ваши доводы, подкрепленные аргументами, ознакомились с теорией ядов и прочли свидетельства подозреваемых; а теперь готовы передать два этих дела под суд, для вынесения окончательного вердикта. Только наши подсудимые утверждают, что вы выбили признания с помощью какой-то адской твари, а они соглашались на все под угрозой немедленной расправы. Что вы можете мне сказать?

   Персиваль стоял так же спокойно, как и прежде, даже глазом не моргнул, хотя в некотором смысле писали свои дознания эти двое под неусыпным наблюдением Счастливчика, который не отходил от них ни на шаг. Мы прибыли с рассветом в участок, выгнали сторожа и засели за показания обвиняемых. А потом я отправилась отдыхать, пряча от всех перехожих своего питомца, почетно зачисленного в любимцы. Элен немедленно сбегала за сладостями и за сытной пищей для меня. Признаюсь, в то утро меня знатно колотило, я даже слегла с головной болью на пару дней, давая себе время отдохнуть.

   - Я не могу ведать о чем конкретно говорят подозреваемые, может статься, что все это побочное действие того раствора, который опрокинула на себя целительница. Они ведь сидели связанные в карете с плотно прикрытыми дверцами и надышались испарений ядов.

   - Но они утверждали, что это было после их прибытия, а еще эта тварь сторожила их в карете, а до этого напала на целительницу, хм, вполне возможно они надышались паров, - старший комиссар решил не ронять лицо среди общественности, его слова показались остальным придумкой двух преступников, поэтому он разумно умолк. – Дальнейшие свои решения я озвучу немного позже, обдумав кого же назначить на пост старшего коронера.

   - Премного вам благодарен, ваша светлость, - почтенно отозвался сыщик, садясь обратно на свое место. Только его возвращение дало толчок новым шепоткам, коллеги Персиваля то и дело перешептывались между собой. Кажется, наш участок претерпел череду неудач, теперь за ним водилась не очень добрая слава, когда общественность разведала, что в стенах правосудия долгое время скрывался неуловимый убийца и чокнутый профессор.

   Поначалу сэр Монтейн, желая замять дурную славу, предпринял некоторые меры, чтобы скостить провинность сэра Лавайе. Вот только сыщик Гланж не стал молчать и заявил в статьях нескольких газет об этом человеке, пытавшемся нас отравить во имя своего безрассудства. Пришлось старшему комиссару отступиться и подать дело на всеобщее разбирательство. Его протеже и его втянул в трясину скандалов. Первым выступил граф Анжу – оппонент Монтейна - и завязалась такая кутерьма в высшем полицейском ведомстве, что сам министр вынужден был издать указ, запрещающий подобные раздоры. А мы с Персивалем оказались в центре этих событий, поэтому я продлила свое недомогание до пяти дней, не желая возвращаться в участок. Сыщик наведался ко мне, осведомиться о здоровье, мы с ним выпили чаю и поговорили о делах. Но тогда Персиваль не выглядел угнетенным, наоборот, его переполняли энергия и силы, он был готов сражаться за правду.

   - Вам придется свидетельствовать в суде, поскольку одного моего слова недостаточно. Но думаю с теми аргументами, которые я привел, его отправят в ссылку на Мур, а целительнице грозит казнь в присутствии короля. Это будет громкое дело, газеты уже пестрят громкими заголовками, а что же тогда будет после окончания суда - Ганжан просто заполнится слухами и пересудами, - он снова отпил, чтобы унять волнение.

   - Мосье сыщик, вы теперь у нас неписаная знаменитость, - отозвалась Элен, поднося нам фрукты, она постоянно теперь хлопотала возле Счастливчика, наш питомец потерял в весе за то время, что приходилось ему бывать в боевой форме. А теперь он восстанавливал силы, поглощая подносами принесенные сладости, ну и обжора. Я потрепала его за ушком, от чего он завалился набок, продолжая грызть сладкие леденцы. Персиваль скорчил серьезное выражение лица, хотя насмешливо взирал на нас:

   - Он же скоро и ползать не сможет от переедания, а вы потратите много денег на его содержание, - он лукаво мне подмигнул, пытаясь вогнать в смущение, но я ответила:

   - Нет, я потрачу намного меньше денег на его содержание, чем вы во время последнего нашего расследования. Представляю, какие посулы вы пообещали извозчику и сколько тратили на частые разъезды, - но сыщик лениво передернул плечами, вознося все потраченное в ранг необходимых трат, мне казалось поначалу, что он живет за счет жалования, но теперь я пришла к выводу, что у него имеется небольшой доход извне.

   - Я не совсем скромный сыщик, мадемуазель и располагаю некоторыми средствами, позволяющими мне в будущем беспрепятственно обзавестись спутницей жизни со скромными взглядами на жизнь. Увы, дочери барона моя скромная персона покажется стесненной в средствах, а еще скучной и не пригодной для светской жизни.

   - Вот как, и кого же вы пророчите себе в жены, если дочь барона вас не устраивает?

   - Она мне будет неинтересна, потому что такие дамы чаще увлечены пустячными забавами. Нет, я слишком скромен в своем выборе – подойдет милая и воспитанная девушка без приданного, но с лукавым огоньком в очах, умеющая понимать и поддерживать, к тому же не лишенная некоторой искорки азарта. Но как знать, подойду ли я в качестве супруга такой девушке, она ведь может мне попросту отказать, как вы думаете?

   Мне показалось, что он подразнивает меня, намекая на некую соперницу. Но я не должна показывать истинных своих чувств – не предаваться ревности и отчаянию.

   - Мне прежде нужно с ней познакомиться, вдруг ваша милая, образованная избранница почитает в своем сердце другого кавалера, и вы можете ему проигрывать в чем-то.

   - Вот как, интересно разузнать о предпочтениях ее сердечка, потому что я же не могу заявиться в обжитый дом и заявить на него права, так же и с сердцем – насильно мил не будешь, - он говорил это с некоторой горячностью, меня удивил его тон. Казалось, что до того мы разговаривали в шутку, а теперь сыщик вдруг вспылил, перестал лукавить.

   - Вот именно, поэтому нечего гадать на пустом блюдечке, нужно получше разузнать о своей избраннице, может больше с ней пообщаться, тогда вам откроются некоторые секреты.

   - Странно, я думал, что уделяю ей достаточно внимания, но раз вы предложили познакомиться с ней поближе, обязательно прислушаюсь к вашему совету. А теперь извините, я еще обещался забежать в одно местечко и поговорить о делах. Доброго вечера.

   И он ушел так стремительно, что я не успела ничего пожелать в ответ. Элен, до того наблюдавшая за нами с укромного местечка, сдержанно хохотнула. Моя служанка вела себя так же странно, как до этого Персиваль. Они будто сговорились обоюдно, а я ощущала себя недалекой девушкой, не понимающей, в чем кроется суть. И если сыщика мне стыдно было допрашивать, то Элен точно не уйдет от ответа, поэтому я подозвала ее по поручению:

   - Скажи мне, а ты чего хохотала? Что я такого сказала, что он так вспылил?

   - Вы ему такое ответили, что он, бедолага, теперь не успокоится, пока не выяснит правду. Это ж надо было ляпнуть, что предпочтения у сердца иные. Хотя, если взглянуть с другой стороны, то все вполне закономерно, ведь не просто так приезжал тот красавчик.

   - О чем ты говоришь, Элен?! Ваши головоломки сводят меня с ума.

   - Да не берите в голову, госпожа. От судьбы мы не сбежим, а торопить ее не обязательно, - она мне кивнула и удалилась, а я сидела некоторое время, полностью запутавшись в этих лабиринтах загадочных слов. О каком красавчике шла речь, не понимаю.

   На следующий день мне захотелось приступить к практике, чтобы занять ум более полезными вещами, а не разгадыванием недомолвок моих товарищей. Элен похвалила меня - работа пойдет на пользу, избавит от всякого рода глупых мыслей. Наверное, я ей наскучила, валяясь днями без дела. А еще я там легко смогу объяснится с Персивалем, теперь-то нам не запретят порой видеться. Я намеревалась с ним поговорить, вернуться к нашей теме и сказать, что все сказанное воспринимала в качестве шутки и не могла предположить, что он обидеться. Но как всякий злой рок, подстерегающий нас за ближайшим углом, в тот день нам не дали поговорить, потому что случилось нечто важное, которое перекрыло всякие пути к отступлению. Утром я благополучно добралась к себе. Непривычно было входить в пустующую препараторскую, бродить по ней, словно привидение, и не слышать привычной речи мадемуазель Палэтт. Как же непривычно нам вдруг осознать, что друг может оказаться предателем, и мы с ним по разные стороны баррикад. А потом пришел кто-то из констеблей, попросил осмотреть бродягу, которого выловили под мостовой. Кажется, теперь я буду исполнять роль целительницы, пока не найдется другой кандидат. Значит, буду хозяйкою в палатах Кандалиньи, смогу заглянуть во все углы и изучить все то, что доселе мне запрещалось. Я охотно согласилась. Осмотр проходил в присутствии двум крепких мужчин, бедняга вырывался, когда я доставала сучок из его пятки, когда обрабатывала самогоном ногу и зашивала. Порой полиция ловила бродяг и сдавала их в такие заведения, где они работали за койку и пищу. Но чаще бродяги тянулись к свободе и сбегали.

   А когда закончила, наступило время обеда, и мне предстояло перебежать через улицу и войти в ближайшее кафе, где любезно обслуживали представителей правопорядка. Многие отправлялись по домам, где их ждали семьи за обеденным столом, а некоторые (в том числе и мой знакомый сыщик) обедали вон в том здании под миролюбивым названием «Цветок сирени». Хозяйка здешнего заведения неплохо пекла пироги, да и основные блюда у нее получались. Поэтому я отправилась туда, чтобы немного откушать, заодно свидеться с Гланжем. Он сидел в уединении, никто не подходил к его одинокому столику в самом углу, потому что он мало общался со своими коллегами. Зато мне было разрешено скрашивать его компанию, а поскольку разговор наш был неизбежен, я отправилась прямиком к нему. Персиваль как-то странно на меня посмотрел, но не торопился заговорить первым или осудить меня за наглость.

   - Здравствуйте, как там продвигается судебное разбирательство? – поинтересовалась я у него, и он кратко изложил мне, что сегодня был у судьи, а еще ездил с письмом к графу Анжу, и что эта возня его уже утомила. А потом поинтересовался, как я провела день.

   - Очень хорошо, наверное, я пока буду исполнять обязанности целительницы, пока не найдется достоянная замена прежней, - я решила не упоминать имени Кандалиньи.

   - Быть может, вы останетесь в качестве целительницы, ведь недаром же вас направили практиковаться, - молвил сыщик, заказывая мне мясной бульон и поджаренный хлеб.

   - Не знаю, моя семья вряд ли согласится, чтобы я тут осталась. Мать взяла с меня слово, что я приеду домой к празднованию Феодора Тарийского, и я могу остаться надолго…

   - Вероятней, ваша матушка решила подыскать вам жениха.

   - Почему вы так решили, мне об этом ничего неизвестно?

   - Да потому что все браки заключаются в неделю празднования этого святого, значит, у нее уже есть кандидат на примете, - молвил сыщик, внимательно меня разглядывая, а я пожала плечами, мы с ней нечасто списывались, но она ничего не писала относительно брака. Но почему эта тема так взволновала Персиваля, неужели ему трудно со мной расстаться? Стало теплее на душе, все же он испытывает ко мне расположение, как говорила Мадлен. И, быть может, сейчас ревнует. Как же я раньше об этом не подумала?

   - Моя матушка вправе желать мне любого жениха, но я отдам сердце только самому достойному, которого искренне полюблю, и дело даже не в выгоде…

   - Но разве ваше сердце еще не отдано достойному молодому человеку с множеством достоинств, превосходящих меня? – поинтересовался Персиваль.

   - Что? Я вам такого не говорила, откуда вы решили, что я в кого-то влюблена?

   - Вы вчера мне сами об этом намекнули.

   - О, светлые силы, я ничего такого не говорила, да и вообще, мы вчера с вами разбирали вашу предполагаемую невесту, вот я и подумала, что она может оказаться влюблена в другого человека, а про себя я ничего такого не говорила.

   - Мадемуазель Билль, вы больше так не шутите над бедным сыщиком, я был уверен…

   Но тут нам помешали, прежде всего, в лице некого лицемера Марко, которого я так и не простила. Но он целенаправленно шел к нам, поэтому Персиваль умолк, спокойно допивая остывший кофе. Молодой констебль подошел к нам вплотную и обратился к сыщику:

   - Персиваль, вас срочно вызывают в кабинет старшего коронера, вас и вашу спутницу, потому что хотят видеть обоих. Это приказ свыше и вы должны явиться прямо сейчас.

   Я чуть не выронила чашку из рук, хотя нас могли вызвать в качестве свидетелей, тогда ничего необычного в этой просьбе нет. Но право же, могли дождаться окончания обеда, вот уж людям не терпится приступить к допросу, не осведомившись, не оторвали ли меня прежде от важного дела. Я так и не успела съесть свой мясной бульон с клецками, и даже не притронулась к поджаристой гренке. Но мы с сыщиком достойно поднялись, он помог мне и предложил свой локоть. Марко хмыкнул, потому что предварительно он предложил мне локоть, но я даже не взглянула на него, вот уж нет, он тогда продал меня сэру Лавайе и думает, что я все это позабыла. Мы важно перешли улицу, Персиваль был сосредоточен на своих мыслях, сколько раз ему доводилось говорить одно и то же, и так каждый раз, но мы были рады, что скоро все закончится, и преступники получат сполна. Мы шли важно и умеренно, хотя Марко нас пытался подгонять, но Персиваль заявил, что бегать по каждому призыву не будет. Признаюсь честно, я ожидала увидеть комиссара Монтейна, а то, с чего бы наш констебль так суетился? Но мы ошиблись в предположениях, потому что вместо привычных нам людей, увидели статного седовласого мужчину в черном фраке и мантии, и еще на нем был не привычный нам цилиндр и конусная шапочка с кисточкой, свисающей позади.

   Человек этот производил впечатление степенного и выдержанного джентльмена. Мосье Гланж напрягся, поскольку не знал, с кем имеет честь говорить, а Марко низко откланялся и быстро удалился. И стало как-то неловко, потому что мы не были представлены, как подобает, поэтому опасливо молчали. Но господин этот решил, что условности не имеют значения и заговорил сам, голос его звучал ровно, не было в нем ни раздражения, ни досады:

   - Что ж, волею судьбы и волею короля я направлен к вам, уважаемый сыщик и милая целительница. Позвольте представиться самому, поскольку обстоятельства выглядят печально – в вашем ведомстве нет старшего коронера, вы брошены на произвол судьбы. Меня зовут сэр Кристобальд Дорне, я министр внутренних дел и третий советник короля.

   Ого, к нам прислали птицу высокого полета, мне даже стало не по себе от его проникновенного взгляда. Быть может, не он внушал опаску, а его должность.

   - Приветствуем вас, ваша светлость, - поклонился сыщик, я тоже сделала торжественный реверанс, с опаской глядя на этого человека, что именно ему от нас понадобилось, что заставило приехать в маленький участок, да еще и без свиты?

   - Не стоит, право же, - молвил опытный министр, хотя я видела его взгляд, полный торжества. Сыщик поступил в точности предписанию – выказал уважение старшему по чину. – Я приехал сюда не за почестями, наоборот, возблагодарить вас и назначить вознаграждение, но только прежде вы должны поехать со мной.

   На душе становилось все тревожней и тревожней, почему этот человек хочет, чтобы мы куда-то ехали, неужели нельзя вручить вознаграждение здесь и разойтись спокойно? Я даже невольно затряслась, министр это сразу же подметил и по-отечески улыбнулся:

   - Мадемуазель, мы не причиним вам вреда, это обычное торжественное приветствие, поверьте, к вашим геройским похождениям относятся благосклонно, прежде всего наш император. Именно он и поручил мне приехать за вами, чтобы лично поздравить вас с поимкой такой опасной преступницы, угрожающей безопасности всех жителей столицы.

   И мне совершенно не хотелось встречаться с дядюшкой, потому что тогда о моей маленькой тайне станет известно Персивалю. Одобрит ли сыщик то, что перед ним наследная принцесса? А ведь он собирался мне что-то сказать, что-то важное, но недосказал.

   - Я не знаю, прежде мне не доводилось удостаиваться таких высоких почестей…

   - Франка, - мягко молвил Персиваль, - это очень важное событие и мы обязаны там быть, ибо тогда можем невзначай нанести обиду монарху. – А потом он обратился к министру, выражая свое согласие от нас обоих, а мне не хватало духу воспротивиться. Министр милостиво прошел вперед, предоставляя нам несколько минут, чтобы собраться духом. Я стояла, словно прикованная к месту, сминая свою верхнюю юбку, перепугано размышляя, как же мне выкрутиться из подобной ситуации; а ведь мы действительно не могли не поехать, нас ведь и под конвоем могут доставить, да еще и в темницу бросить, не меня, а моего спутника. Персиваль подошел ко мне, мягко взял за руку и поднес к губам, я оторопела, но это вывело меня из предыдущего ступора. Сыщик уверенно держал мою руку в своей, его пальцы были горячими, а мои просто заледенели.

   - А разве нам обязательно видеться с королем? – тихо и отчаянно спросилась я. – Неужели так важно вам вознаграждение, мосье Гланж? Мне деньги совершенно ни к чему.

   - Дело не в деньгах, милая Франка, нас оправдал сам король и сколько бы недоброжелателей теперь не судачили над нашими головами, монарх в одночасье прекратит всех их пересуды. Я бы тоже отказался от официального приема, но увы, не могу. Не думаю, что нас будут там держать вечность, едва ли король удостоит нас своим вниманием.

   А я про себя подумала, что если на сыщика он едва и посмотрит, то как оценит свою племянницу? Но выбора все равно не было, меня мягко подтолкнули идти вперед. Персиваль следовал за мной, и я ощущала на себе его взгляд. Только вот на душе лежал грузом камень сомнений, как же дядюшка воспримет мою затею? Если матушка еще согласилась, то ее брат обладал отнюдь не миролюбивым нравом, хотя все отмечали справедливость суждений, но порой он бывал вспыльчив, не сдержан со слугами: мог запросто разораться на своего камердинера или согнать злость на личном секретаре, или даже шикнуть на сына. Я однажды была свидетельницей их ссоры, правда тогда мой кузен был младше и ветреней, и вот он затеял лошадиные бега в королевском саду с двумя товарищами. Я была назначена на роль судьи, но появился Его Величество, который отозвал двух приятелей сына, приказав им уйти, а меня мягко отослал к матушке. Но я отошла всего на десять шагов и спряталась в розарии, и могла наблюдать, как он схватил сына за чело и что-то долго ему выговаривал, держа юнца не в очень удобной позе. А его секретарь стоял поодаль и делал вид, что ничего не видит и не замечает. Но на людях дядюшка был образцовым монархом, вот только самые приближенные знали о его вспыльчивом характере.

   Может быть, этого я и опасалась, что дядюшка прогонит всех, схватит меня так же и будет выговаривать, словно глупую девицу. Но ведь он со мной был всегда вежлив. Теперь уже нечего гадать, что случится, нужно встретиться с этим бурлящим океаном и принять его пенящиеся волны (в данном случае, пенящегося от злости императора Галлатийского). Но ведь Персиваль этого всего не ведает, как я взгляну ему в глаза и буду после этого утверждать, что намеренно скрыла свое происхождение, опасаясь быть осужденной им. А еще он мне что-то недосказал, когда Марко так не вовремя заявился. Мог бы и задержаться минут на десять, но уже поздно досадливо скрипеть зубами, остается только верить в дядюшкино благоразумие, и объяснить ему мою маленькую историю с практикой. Ах, но тогда пострадает Бенедикт Гранжалье, ему и так доведется узнать, что привязанность его молодости – мадемуазель Палэтт, оказалась неуловимым убийцей, которого искали столько лет. Нет, буду всячески выгораживать всех, в конце концов, насильно на практику меня никто не гнал, я согласилась сама, да еще и уговорила родных.

   Мы подошли к карете, где внутри уже восседал министр. Персиваль подсадил меня внутрь и сам уселся. Он был образцовым сыщиком, а вот на мне неприметное платье, хорошо хоть передник стянула, а то очутилась бы перед взором родственника, как обычная служанка. Сэр Кристобальд оказался приветливым собеседником, его интересовали все подробности расследования, а еще он был недоволен действиями сэра Монтейна, когда узнал от сыщика, что тот хотел замять дело со своим протеже. Персиваль охотно отвечал на все вопросы, логично излагал свои доводы, которые свидетельствовали не в пользу профессора.

   - Это очень печальная история, но теперь я лично прослежу, чтобы не было новых попыток прекратить следствие, что же касается дамочки, ей будет уготована высшая мера наказания. Убивать без разбору столько людей и при этом отделаться легкой карой – да меня король упрекнет в безволии. Поэтому я рад, что с вами встретился и переговорил, мои советники не слишком-то интересовались подробностями, а сэр Монтейн выгораживал преступника, - досадливо молвил министр, разглядывая мелькающие мимо дома.

   - Мне содействовал граф Анжу, ваша светлость, именно благодаря действиям этого человека, дело профессора дошло до суда. Я очень благодарен второму комиссару.

   - Быть может, но между этими двумя влиятельными людьми уже давно точится соперничество, что ставит под удар справедливость их решений, которые должны быть непредвзятыми, а они действуют наоборот. Но об этом не стоит говорить сейчас… - и после этого сэр Кристобальд умолк, а Персиваль решил его не допрашивать, пока мы не подъехали к главным замковым воротам. Стражник поинтересовался кто мы, и немедля пропустил.

   Сколько себя помню, этот дворец вызывал во мне восхищение: прямоугольный сад, с подстриженными лужайками, ровными насаждениями остролиста и боярышника, увенчанный каштанами, привезенными из-за границы, и буковыми насаждениями позади дворца. Десятки сортов вьющихся роз, окаймляли небольшие беседки и мансарды на заднем дворике, мраморные арки и колонны под которыми мы проезжали.

   - Красивый дворец, монарх не скупится на его содержание и обновление, - заметил сыщик, министр улыбнулся и ответил, что Галлатия должна своей красотой соперничать с великолепными замками Ильсуфа Хонрийского, который каждый свой дворец приказывает расписывать согласно легендам восточного халифата Хонри. А ведь у них очень обширное верование и легенды красочные: райские птицы, поющие божественными голосками, золотые и рубиновые горы в долине Хальфа, в которой даже река увенчана драгоценными жемчужинами и сапфировыми кувшинками. В детстве я мечтала увидеть эту сказочную долину, сорвать парочку кувшинок и собрать жемчужинки, но теперь упоминание о них вызывало лишь ноющее чувство неизбежности; дядюшка может оскорбиться, если узнает, на какую должность поступила его венценосная племянница. И вот мы подъехали к главному крыльцу, с высеченой вручную из моренного дуба, входной дверью, на которой примостились две головы иссурийского льва, держащего в своей пасти тяжелое, медное кольцо.

   Нас встретил лакей, который завидел карету издалека. Министр спустился первым, что-то ему сказал и тот отправился немедленно докладывать о нашем прибытии. Я спускалась на дрожащих ногах и шла, будто плыла в неизвестность, по бурлящей реке, спадающей водопадом. Расписные стены не впечатляли, хотя здесь снова произошли обновления; дядюшка всячески поддерживал великолепие замка, приглашая состоятельных архитекторов из-за границы, проектируя замок на подобии дворцов зятя. Пока что мы шли нижними дворцовыми залами, минуя всю анфиладу, но все великолепие находилось на втором этаже, где стены были украшены золотыми пластинами и драгоценными разноцветами. Здесь же, на первом этаже, принимались не столь влиятельные гости, и для нас вполне годилось получить награду его величества. Я надеялась, что кто-то из его придворных выдаст нам мешочек с монетами, поздравит и отправит восвояси. Эта надежда разгоралась все сильней, отчего на душе посветлело. Потому что тогда я достойно сохраню свою тайну и, быть может, уговорю родителей еще немного побыть на практике. Юность полна надеждами, порой даже безрассудными, - так говорила всегда моя матушка, но я сейчас остро верила своим догадкам.

   - Постойте здесь, - молвил министр, когда мы прибыли в гостевые покои дворца. Сам он вышел. С нами остался только стражник, который замер, будто ледяная статуя. Это вышколенная дворцовая гвардия дядюшки, они способны даже не моргать, если понадобится. В детстве мы не раз с Фредди их дразнили, когда молодой принц показывал, что у них невероятная выдержка. Хоть бы мои проказы и мое личико позабылось этим людям, правда, с тех пор я выросла и перестала вестись на все шалости кузена.

   - Нас приняли, как почетных гостей, мадемуазель Билль, - молвил сыщик, оглядываясь вокруг. Для его непривычного взора все казалось образчиком роскоши, хотя это далеко не самые нарядные покои во дворце. Я бы даже сказала, что самые простенькие: здесь стены обшиты обычными панелями, лепнина украшена золоченной краской, да и диван и кресла уже с обветшалой вышивкой. Но для неискушенного горожанина это просто великолепная гостиная в богатом доме. Я позволила себе слабость присесть, потому что ноги все еще дрожали, и я не могла найти места рукам. Невольно посмотрела на себя в зеркало, на меня смотрела девица с простенькой прической, с которой торчали непослушные волоски, да и глаза у меня были настолько печальными, что вот-вот с них хлынут потоками слезы.

   Дядюшка, вероятно, испугается, увидав в таком состоянии свою племянницу, или же меня попросту не узнают, поскольку принцесса Булонии должна блистать во всем великолепии, а не ходить на манер простолюдинки. Оставалось дождаться торжественного вручения вознаграждения, и уже потом основательно раздумывать над своей судьбою. Сыщик расхаживал вокруг, изучая вид из окна, навесные картины каких-то почетных аристократов, которыми украшались стены первого этажа и разложенные томики стихов, для развлечения ожидающих. Но не я, ни он стихи не любили, а посему читать их никто не собирался. За окном тоже было мало интересного, всего лишь прошел пару раз садовник и лакей, и только шелестела листва подстриженных кустарников и арочного дерева.

   Стражник был молчаливым дополнением нашего ожидания; при нем мы не могли свободно разговаривать, делиться впечатлениями, и рассуждать. Быть может, если бы нас оставил наедине, мы могли бы выразиться более точнее. Я ожидала ироничного замечания от сыщика, но он разумно помалкивал. Прошло уже более получаса, про нас и вовсе могли позабыть, я надеялась, что министр снова объявится, извинится и вручит нам вознаграждение. Каким же это будет наилучшим выходом из щекотливой ситуации, не придется трястись от понимания, что тебя увидит ближайший родич и осудит.

   Действительно, про нас и вовсе могли позабыть, дышать становилось легче, уже я не тряслась от каждого шороха, да и сыщик постоянно не оборачивался в сторону двери. Со стражником бесполезно разговаривать, он не отойдет от нас ни на шаг, пока мы не покинем пределы дворца, оставалось ждать какого-нибудь лакея или самого министра. Впрочем, этот человек оставил приятное впечатление после тесного с ним общения: не было в его манерах надменности и высокомерия, он говорил с нами наравне, не ставя свое положение выше. Мысли понемногу начинали оживать, роится в голове, я могла рассуждать о сегодняшнем дне, о моем спутнике, что стоял теперь спиной ко мне, разглядывая пейзаж. Он гордился своей профессией, это была профессиональная гордость, поскольку он всегда прямо держал спину, и никогда, ни перед кем не заискивал. А еще у него красивая каштановая шевелюра.

   Я так залюбовалась сыщиком, что не сразу услышала звук отворяющейся двери. А когда проснулась от забвения, то увидела министра и выдохнула с облегчением:

   - Простите, что так долго заставил вас ожидать, Его Величество был занят и не сразу выслушал мой доклад о вашем прибытии, - он кивнул стражнику и тот вышел.

   - Видно, Его величество занят? - с неуверенностью в голосе молвила я, надеясь услышать утвердительный ответ, с трепетом ожидая хотя бы легкого кивка головой.

   - Что вы, для императора Галлатийского найдется время для каждого его подопечного, и о ваших подвигах он наслышан, чтобы лично захотеть с вами встретиться.

   Вот этого я и опасалась, что мой дядюшка захочет личной аудиенции, тогда уж мне точно не сбежать от его взора, и быть может стать центральною фигурой скандала, который из-за этого учиниться. Я с трепетом поднялась, чуть не рыдая, сыщик подошел ко мне, и в ту же самое мгновенье в комнату вступил Его величество Луи-Филлипо Красивый, прозванный так за внешний облик в молодости. Да и теперь он не растерял своих мужских достоинств, являясь причиной тайных вздохов многих молодых и видных красавиц при дворе, и это воплощение величественности и мужской красоты стояло перед нами. Я инстинктивно опустила голову, опасаясь встретиться с ним взглядом, может быть, еще удастся провести судьбу и быть неопознанной собственным дядюшкой. Его, как обычно, окружала свита: первый советник, секретарь, и начальник дворцовой охраны оставались неизменными спутниками в часы официальных визитов. Эту троицу никто и не замечал, когда велись переговоры или встречи с придворными и вассалами. Собственно, теперь они отступили назад, потому что министр внутренних дел королевства выступил вперед, представляя нас:

   - Эти молодые люди совершили героичный поступок – выследили и задержали Отравителя, который оказался женщиной, да еще и целительницей при участке полиции. Мы бесконечно скорбим, что недоглядели в наших лавах змею, но надеюсь, больше такого недосмотра не случится. Теперь каждый новый полицейский будет проходить специальный отбор, а все нынешние должны будут отчитываться о своих похождениях в нерабочее время.

   - Что ж, эта печальная история должна завершиться для нас всех уроком – нельзя недооценивать женщин и нельзя халатно относиться к подчиненным, - ответил король, изучая нас. Персиваль смотрел ему в глаза, а вот я не могла поднять головы перед знакомым человеком. – Итак, поскольку эта парочка доказала свой героизм, надобно их наградить по достоинству, такие честные и отважные люди нужны империи, они способны восстановить порядок, и не струсят в час столь важный, как война или переворот.

   - Благодарим вас, ваше величество, - произнес сыщик и поклонился, я последовала за ним, пытаясь выглядеть невидимкой, маленький лучик надежды теплел в груди.

   - А вы, дитя… - обратился он ко мне, и тут я спохватилась и подняла голову… Вот же, теперь не отвертеться, поскольку король опешил и замолчал, а я побледнела и хотела рухнуть в обморок прямо здесь и чтобы меня увезли и поскорее, и, желательно, подальше.

   - Франка, - неуверенно молвил монарх, немного поморщившись, а у меня все внутри рухнуло, и ноги стали ватными. Но ведь не должна проявить здесь свой страх и показать дядюшке, что опасаюсь быть узнанной. Ох, я прошла сквозь смертельные опасности, но испугалась по-настоящему именно тогда, когда опасность миновала. Помню, как дрожали мои руки, я не могла их никуда спрятать, не отводя взгляда от собственного родственника.

   - Да, ваше величество, это я, - дыхание мне чуть не изменило, но держалась достойно.

   - Что ты здесь делаешь, и что ты делаешь в этом облике? – недоуменно молвил король, а его свита с интересом меня разглядывала. О, горе на мою пустую голову, вот же угораздило так по-глупому попасться ему на глаза, нужно было свалиться в обморок еще в кафе и пожаловаться на недомогание, чтобы только не ехать сюда. Поздно спохватилась.

   - Я… я прохожу практику на целителя, - молвила я, с трудом переводя дыхание.

   - Моя племянница – принцесса Булонии - проходит практику на целителя, да еще в полиции, при этом рискует своей жизнью, ловя опасных преступников?

   Теперь я могу точно сказать, что судьба моя предрешена, поскольку дядюшка был в бешенстве; я с опаской наблюдала его округлившиеся глаза, когда он вслух произносил каждое слово, отчетливо давая понять, как не приемлет подобное. А я находилась рядышком, стараясь не впасть в отчаяние, не броситься умолять о пощаде. Но нестерпимо было думать, что рядышком стоит тот, кто все это слышит и превратно обо мне судит. Я опасалась встретиться с взглядом сыщика, он не вступал в разговор, сохраняя ледяное молчание.

   - Да, дядюшка, - тихо молвила я, ища во взгляде его свиты хоть искорку понимания, но для этих людей я тоже поступала немыслимо. Министр отступил назад, сам не ожидая такого поворота. Предчувствую, что для него неприятный разговор только начинается.

   - Куда катиться мир! – тривиально молвил монарх, осуждающе посмотрел на министра и на собравшихся поданных. – Равно же, коли такое творится, мне пристало тоже пойти поискать уличных разбойников, потому что этим занимается полиция и девушка королевской крови. Вы хоть понимаете, что страну ввергнут в хаос, если мы все будем заниматься не предназначенными для нас делами? Каждая ступень общества должна заниматься только своими занятиями, не мешая соседям, - все согласно кивали на пламенную речь короля.

   Нет, он не обвинял меня, но сказал достаточно для того, чтобы я почувствовала себя предательницей. Но ведь в моем поступке не было ничего оскорбительного, разве я нанесла урон короне, помогая уличать убийц в преступлении? А теперь мне доводилось отвечать, словно я и есть обвиняемая, которой грозит страшная расправа. Мне стало до того стыдно, что я повесила нос в фигуральном смысле, и не смела ему возражать.

   - Скажи, дитя, неужели тебе не жаль свою матушку, которая волнуется за тебя?

   - Моя матушка в курсе, она разрешила мне пройти практику, так что в этом плане я не виновна ни в каком грехе, дядюшка, - но он еще более осуждающе взглянул на меня.

   - Ты хочешь сказать, что Пьетра разрешила тебе шататься по улицам Ганжана без сопровождения, наводненным опасными преступниками? Это немыслимо, я напишу ей!

   А что я могла сказать, матушка ведь тоже не догадывалась, что я стану ловить преступников, она ведь гадает, что я сижу в чистеньком помещении и читаю записи. Стало быть, судьба моя не только предрешена, но и печальна, потому что теперь меня запрут в покоях и не разрешат никуда выходить без численного сопровождения.

   Я промолчала, предательски и трусливо, не пытаясь оправдаться, и впервые за эти мгновенья взглянула на Персиваля. Его глаза… О! Его взгляд выражал всю гамму чувств: он мог казаться рассерженным, но был печален, каким бывает человек, отправляя в последнюю путь близкого и любимого родственника. Персиваль верил в меня, Персиваль верил мне, а теперь меня заберут домой и, быть может, мы уже больше никогда не свидимся, потому что мне не дадут встретиться с ним без свиты, и поговорить персонально. Сыщик также опустил голову, выслушивая претензии короля, словно был повинен в том, что я подвергаюсь постоянным опасностям, но ведь никто этого ему не говорил. И вообще, это очень жестоко:

   - Дядюшка, я сама… не ругайте никого, я сама решилась ловить преступников, матушку может хватить удар, если узнает, она ведь не за тем отправила меня на практику.

   - Но я ведь должен известить свою сестру, в каком виде обнаружил племянницу! – возмутился монарх. – Дитя, не переживай, я не допущу гласного проявления ее гнева, но просто не могу опустить это вопиющее событие, ты ведь понимаешь, к каким последствиям могло привести твое безрассудство? Твоя мать не пережила бы потерю наследницы, кто бы стал править этой провинцией, даже страшно представить, что целое государство отошло бы в чужие руки, да еще и не известно с какими намерениями. Война, нас бы охватила война.

   Вот теперь я действительно могла предаваться отчаянию, слова дядюшки резали, как острое лезвие. Как-то мне раньше не приходило в голову, что моя жизнь столь важна для судьбы многих поданных Булонии. В этот момент я поняла, что вела себя, как эгоистичная девчонка, не считаясь с мнением народа, обманывая родных. Дядюшка говорил истину, пусть она и казалась горькой пилюлей, но такой необходимой, чтобы его племянница поняла всю ничтожность своих принципов и важность своих решений. Но он ласково постучался по руке, ободряюще улыбнувшись. А я плакала, хотя и беззвучно, но плакала.

   - Прошу прощения, господа, - молвил монарх, - но моей родственнице нужно удалиться на покой. А с вами, сэр Кристобальд, мы поговорим попозже и без свидетелей, - при этом министр поклонился и удалился, а вместе с ним и сыщик, ничего так и не сказав за это время. Я хотела что-то сказать, я тоскливо смотрела Персивалю вслед, но дядюшка осторожно повел меня иным путем, где немедля приказал позвать фрейлин тетушки. А те, словно горстка пестрых павлинов, обступили меня со всех сторон и утащили в покои монарших гостей. И все это время я пыталась с окна увидеть сыщика, и единственное, что мне удалось заметить, как министр ему что-то сказал, от чего Персиваль наклонил голову, потом поклонился и торопливо сел в экипаж. И теперь мы разлучены навеки, потому что я не представляю, когда свижусь с ним в следующий раз, и увижусь ли вообще.

   Вокруг меня роились удивленные служанки и щебечущие фрейлины. Они сдержанно переговаривались о моем простеньком наряде, и многие качали головой. Да уж, видеть монаршую дочь в таком обличии было непривычно для их изысканного вкуса, все они блистали при дворе и потому видели вокруг только лоск и роскошь. А я уже привыкла видеть иную грань Ганжана: голодных мятежников, голодранцев-детишек, просящих милостыню или ворующих еду, работников фабрик, бредущих после работы в свои лачуги. Но все это было непостижимо для моего окружения. Вскоре служанки удалились за горячей водой, десятками расчесок и заколок, а фрейлины (бурно перешептываясь) ушли в покои королевы. Я ненадолго осталась одна, и непроницаемая маска сменилась горькими слезами.

   - Как же мне быть? – спрашивалась у своего незримого слушателя, оплакивая свое нынешнее положение. Признаю, многие бы променяли все, чтобы очутиться в королевских покоях, где не нужно волноваться о каких-либо трудностях, но вместе с тем, они лишались свободы. Недолго пришлось сидеть в тишине, меня вновь окружили служанки, принеся сюда медную ванну, три ведра теплой воды и многочисленные мочалки, а также экстракт мыльного дерева с различными эфирными маслами. Сейчас же меня велено отмыть и привести в порядок. Я стойко перетерпела все их процедуры, но не успела облачиться в нательную рубашку, как вслед разноцветная стайка фрейлин приволокла различные дамские наряды, чтобы принцесса вновь могла выглядеть согласно своего статуса. Все это мне было безразлично, я все время оглядывалась в окно, представляя, как где-то в городе уже прибыл обратно мой спутник, и что он теперь обо мне думает, узнав правду. И как у меня не хватало духу ранее во всем ему признаться, но ведь я опасалась, что тогда он побоится быть со мной откровенным. Муки совести жалили, словно дикие пчелы, но я рада была этим укусам.

   Я спустилась к ужину полностью преображенная: на мне было роскошное платье, чересчур нарядное для обычного, скучного вечера; высокая, модная прическа с венчающей диадемой моей тетки, к которой был подобран ансамбль остальных украшений, а еще мне подкрасили губки кармином и подвели глаза угольным карандашом. Да, я была красавицей, с томными глазами, потому что перед этим достаточно их выплакала, но в то же время, несчастной девушкой, которой предстояло одиночество в «золотой клетке». Дядюшка приветливо меня встретил, поклонился, сравнивая со свежестью утренней розы, только-только распустившейся с рассветом. Тетушка отсутствовала, поскольку на несколько недель отправилась проведать дочь, прихватив с собой Марселя, поэтому нам пришлось ужинать в маленьком кружке – король, я и Фредди. Мой кузен сверкал своими белоснежными зубами, пытаясь модно скалиться мне. В последние годы мода отбеливать зубы мелом перекочевала с востока к нам, и теперь все знатные господа широко открывали рот, выставляя на показ красоту своих клыков. А мой кузен, наверное, занимал почетное место среди этих «зубоскалов». Он так же принялся меня приветствовать, вставляя поочередно витиеватые, но лишние комплименты, дядюшка его не отдергивал, предоставляя свободу действий.

   - Моя дорогая, роскошнейшая кузина, со времени школьного бала вы немного подросли и преобразились. Как я видел вас там, после длительной разлуки, то был восхищен, а сейчас вы просто слепите мне глаза своей неземной красотой – нежная, легкая, обворожительная.

   Скажу по правде, я выслушала его поток излияний всяческих комплиментов без особого энтузиазма, восхищения и робости. Будь мы наедине, я бы спросилась, с чего вдруг такие «соловьиные заливания», и обязательно бы выудила предмет настоящих намерений моего кузена. Но при дядюшке не решилась в лоб задавать ему столь откровенные вопросы, вместо этого сделала реверанс, поблагодарила за красивые слова и спокойно села. Хотя нет, спокойно сесть мне помешал опять же кузен, он бросился мне помогать отодвинуть стул, от чего слегка зацепился за угол стола и едва не перевернул на себя добрую половину поставленных приборов и супницу. Я искоса посмотрела на своего дядюшку. Король скривился, словно съел только что самый кислый лимон в королевстве, наблюдая за своим неповоротливым сыном, его неуклюжими действиями, и манерой выставить все в лучшем свете. Да уж, мадам Буфало ошибалась относительно моих невыносимых манер. Интересно, чтобы она сказала, увидев сейчас неловкость кронпринца? У старушки сдали бы нервы, однозначно, и она бы немедленно покинула королевскую столовую, а потом и королевский дворец. Да и вообще, уехала бы прочь с королевства, чтобы не наблюдать больше подобный позор монарших детей. Но что-то я отвлеклась, вспоминая выражение своей учительницы по этикету с приятной улыбкой на устах, и отвлекаясь от более насмешливой картины.

   В общем, когда принцу все же удалось не ударить в грязь лицом, и он справился с дребезжащими фарфоровыми тарелками, вдруг упавшими на пол вилками и прочими приборами, подошел ко мне с таким видом, будто ничего подобного не происходило. Я подивилась его выносливости, окажись я в такой щекотливой ситуации, уже бы покраснела от стыда, а у принца даже бровь не дернулась, он продолжал мне зубоскалить дальше.

   - Присаживайтесь, дорогая кузина, быть может, вы уже отвыкли немного от нормального общества и таких изысканных манер, но теперь ваша драгоценная персона может снова оценить прелесть и галантность здешнего общества.

   - Да, ваше высочество, давненько ко мне на всех парах не подлетал джентльмен, стараясь не упасть по пути, и меня не свалить заодно, чтобы отставить для меня стул.

   И я села, больше ничего не говоря, посматривая лукаво на принца, и с иронией на своего дядюшку. Король понял мой намек, а вот его дражайшее чадо ничуть не смутилось, отошло важно к своему месту, заняло его и продолжало на меня посматривать. Его величество подал знак, и внесли еще несколько изысканных блюд, мы принялись кушать. По большей части разговаривал дядюшка, перечисляя мне последние новинки, которые он претворял в своей королевстве, туманно намекая, что однажды оставит все это своему сыну и дражайшей невестке, в надежде, что они продолжат его дело.

   Я все больше убеждалась, что намеки касаются меня непосредственно, поэтому император Галлатийский и вспылил так при других, обнаружив первую претендентку на жену его сына в неподобающем виде, да еще в компании сыщика – мосье благородного, красивого и разумного, но бедного по меркам короля. Поэтому меня немедленно оградили от других господ, и посадили под замок. Правда тут король намекнул, что уже отправил письмо матушке, извещая ее, что нашел меня и недоволен тем, что она поступила так опрометчиво, позволяя дочери впутываться в опасные авантюры. Теперь мне не избежать еще и нудного разговора с родительницей, которая будет подыгрывать своему брату, и может пойти на его условия. И вот тут меня постигла неприятная мысль, что они вполне могут подумать о скорой свадьбе. Нет, не бывать этому, потому что я тоже имею право слова и буду отказываться от навязанного брака, доколе хватит у меня сил, и пусть сажают хоть под замок, хоть в монастырь, я пойду замуж только добровольно. Дядюшка пытался меня отвлечь от опасных мыслей, и встретил негодующий взгляд. Монарх непонятливо на меня посмотрел и обратился к сыну, спрашиваясь, как продвигаются его занятия с придворным магом Галлийем.

   - Превосходно, ваше величество, я уже освоил все азы магии, вы не пожалеете, что добавили к моему распорядку еще и занятие с этим мудрецом.

   О, Фредди с таким восхищением рассказывает о занятиях, да он же на дух не переносит все эти бесконечные учебы и тренировки. Вспоминаю наш последний разговор, он рад был немного повеселиться, и жаловался на свою трудную судьбу. Однако, хороший из него актер получился, раз так умеет пускать пыль в глаза да еще и собственному отцу.

   - Хорошо, думаю, ты продемонстрируешь нам некоторые из своих навыком, твоей кузине интересно будет наблюдать за тобой, не так ли, дорогое дитя?

   - О, я с нетерпением буду ожидать открытого урока, дядюшка. В Институте нас такому не обучали, всего лишь скудные знания по изысканной магии, не более.

   - Хорошо, тогда на неделе наш несравненный Фредерикко будет выступать перед нами.

   Немедля к королю подошел лакей и что-то шепнул о срочном и безотлагательном деле, монарх задал несколько вопросов, но тот отрицательно покачал головой. С этого мгновенья лицо монарха переменилось: на нем проступила досада и гнев. Он немедля перед нами откланялся, извиняясь за свой скорый уход, но дела заставляют его немедленно отдать нужные указания и самому проследить за их выполнением. Мы остались наедине с кузеном, вот теперь уже нам никто не помешает поговорить на чистоту. Фредерикко проводил отца гневным взглядом, а потом с укором посмотрел на меня:

   - С нетерпением буду ожидать… я бы посмотрела, - вторил он мне, передразнивая мой голос.

   - Ну, ты сам встал на тропу войны, милый кузен Фредди, так что не жалуйся теперь. Чего мне стоило выслушать твои комплименты и не расхохотаться, такая щедрость слов.

   - А что ты хотела услышать – «Привет, кузина», ну и учудила же ты, ища приключений на свою дражайшую пятую точку. Король чуть не лопнул от злости, проведя тайный совет. И кстати, с тобой был какой-то сыщик? Поговаривали, что молодой и нахальный, ты с ним что, интрижку завела? – вот теперь я увидела истинное лицо своего родича, без прикрас.

   - Нет, мы были надежными напарниками, расследуя различные дела. И этот господин не удостоен порицания, даже из твоих уст: он был предельно мил и обходителен со мной, и в его помыслах не было даже намека на что-то неестественное и предосудительное.

   - Ого, да ты в него часом ли не влюбилась, кузина?

   - Какое тебе дело, в кого я могу влюбиться или кого имею право хвалить?

   - Самое что ни есть прямое – отец настаивает на нашем с тобой браке и немедля.

   - Кузен Фредди, я не могу выйти за тебя замуж, это исключено, - спокойно отозвалась я, но моего кузена такой решительный отказ не отпугнул. Видно, он был настолько уверен в своей неотразимости, что до его ушей не долетали слова отказа, как такового.

   - А что, я идеальная для тебя партия – наследник великой империи, да еще такой красавчик, - отозвался он, - многие барышни из нашего с тобой окружения сочли бы за честь станцевать со мной, а уж замуж…

   - Решительно и бесповоротно нет, дорогой кузен, мы ведь родня и росли вместе, разве могла бы я выйти замуж за родного брата исключительно из политических мотивов?

   - Ну вот, нам и знакомится незачем, мы уже знаем друг друга, как никто иной…

   - То есть, я должна буду согласиться выйти за ветреного, недалекого, самодовольного молодого человека, который увиливает за всеми прелестными дамами, да еще и за моими приятельницами с Института? И всю оставшуюся жизнь терпеть твои похождения?

    - Неужели ты такого плохого мнения обо мне? И откуда ты узнала про своих приятельниц? – озадаченно спросился меня принц, обиженно посматривая на меня.

   - Да, к тому же я наблюдала, как Кэмилла Семеньяк флиртовала с тобой в присутствии своего жениха, быть может, ты и не заметил свою кузину, облаченную в будничное платье, зато я видела вас в опере, во время выступления дивы Рожен. Вот так вот.

   - Я исправлюсь, - ответил принц, галантно подавая мне руку, - разве я могу хоть в чем-то отказать своей дражайшей кузине, и быть может, моей будущей невесте.

   Нет, он решительно неисправимый молодой человек с множеством пороков, которые все воспринимают за достоинства. Но если учесть, что сызмальства знакома с этим сорванцом, я бы могла воспринимать его исключительно, как брата. Так, мне казалось, будет лучше. К тому же, близкородственные браки порождали много нехороших легенд, начиная от вырождения рода, а заканчивая уродцами-детьми. Недавно прочитала один занятный трактат в личной библиотеке моей бывшей наставницы. Я нахожусь в замке не долее дня, а уже все недавнее прошлое кажется сном, кроме одного единственного лица, которое я изучила настолько хорошо, что могла бы передать каждую черточку, если бы лучше рисовала. Болтовня Фредди уже не отвлекала меня от раздумий, его не особо интересовало мнение собеседника, поэтому он продолжал себя нахваливать, а я размышляла о сыщике. Если бы мне дано было право посетить его и немного поговорить наедине, быть может, я бы смогла рассказать свою историю, и что опасалась в его глазах превратиться в надменную аристократку, с которой невозможно поговорить о расследованиях, поделиться идеями.

   Мы прохаживались разукрашенными залами дворца, нам порой попадались редкие придворные (сейчас был не сезон балов и король выдворил большую часть двора отдыхать в своих имениях, чтобы немного проветрить и обновить дворец). Все вежливо кланялись мне, восхищались моей красотой (признаюсь честно, в нынешнем положении их елейные речи уже порядком раздражали, не было в этом никакой искренности, лишь давно заученные фразы и вздохи), а вот кронпринцу подобное проявление внимания нравилось, он привык к почитанию, находясь по большей части только среди поданных. Это натолкнуло нас обратно начать прерванный разговор:

   - Видишь, Франка, эти люди готовы преклонить перед тобой колени, когда ты будешь их повелительницей, и тебе решительно ничего не нужно будет делать для этого.

   - Мне не нужны все эти преклонения, милый кузен, к тому же, я и так стану владычицей небольшой страны, не обязательно для этого выходить замуж, что ты на это скажешь?

   - Но ваша Булония – провинциальное государство, тогда как здесь куда больше возможностей развлекаться, разве ты не восхищалась раньше королевскими балами?

   - Это было в те время, когда я не осознавала прелесть настоящей жизни, наполненной искренними чувствами, человеческими судьбами и счастьем. Что по сравнению с этим ваши светские балы, где все завуалировано и неестественно, где нет друзей, только плебеи?

   - Удивительно же ты преобразилась, кузина, и о чем мы теперь с тобой поговорим, если тебя совершенно не будут интересовать светские развлечения?

   - Мы теперь будем говорить о влиянии искусства на становление человеческой души, о сиротах, которые претерпевают от холода и голода в невыносимых условиях, о жизни рабочего класса, о ценах на необходимые вещи и еду, о забастовках, о преступности…

   - Разве это интересные темы для разговора, к чему мне знать, как там живут сироты и что делают бедняки? Для этого существуют министры, вот пусть и разбираются…

   - Король должен ведать, что творится с его подданными, не затевают ли они мятеж и переворот из-за непосильных налогов, не косит ли их холера или чума, и достаточно ли в городе колонок с питьевой водой. Вот чем должен заниматься монарх прежде, а не думать, с кем флиртовать на ближайшем балу и какой наряд одеть для охоты, милый кузен.

   Принц на мгновенье отшатнулся от меня, словно я стала для него мерзким слизнем, и он не мог допустить расстояния между нами менее четырех шагов, но потом, опомнившись, вежливо предложил свою руку и пошел рядышком, задумчиво перебирая в голове все то, что я только что сказала. Даже смешно спросится, неужели он, будучи уже в таком возрасте, ни разу не задавался вопросом, в чем состоит суть королевства и чем занимается истинный монарх? Отец всячески подталкивал его изучать науки, но не раскрывал главной сути своего служения людям, а принц рос беспечным юнцом, которому нужно отсидеть положенное время и сбежать к своим друзьям на очередное авантюрное похождение.

   - Да уж, кузина, вы меня порядком озадачили, - молвил Фредди, рисуя носком своей легкой туфли незримую фигуру и пристально рассматривая окончание своих трудов. На меня он не смотрел, ощущая себя то ли виновным, то ли глупым в моих глазах.

   - Нет, разве вам до того не втолковывали с самого рождения о таких простых и очевидных вещах, как обязательство монарха перед своими поданными? - молвила я и словила себя на мысли, что ведь не даром Луи-Филлипо не спешит вручать сыну бразды правления, считая его неоперившимся юнцом, не способным заботиться о государстве.

   Неужели мне придется стать тем фрегатом, который будет равномерно плыть по бурлящей реке политических интриг, и пытаться не напороться на острые углы прибрежных скал? Раньше я наивно полагала, что роль мужчины – править, а роль его жены – блистать. Но теперь, глядя на кузена, поняла, что и мое виденье было ошибочным. Правда, дядюшка не производил впечатления глупого человека: он был разумен и опытен, а его жена полагалась во всем на него, только дети удачей пошли в нее, чему король не раз огорчался. И потому самым лучшим выходом оставалась скорейшая свадьба старшего наследника и выгодный политический брак младшего; дочь уже и так занимала видное место (оставаясь невидимкой при властном муже), однако халифа Франсуаза ни разу не приехала погостить к родителям, зато ее матушка могла свободно посещать дочь. Мне стало даже, по-своему, жаль Фредди, потому что он будет марионеткой на политическом поприще, ничего не решающий, прислушивающийся к советам других, и хорошо, если его советники окажутся добропорядочными людьми, не ищущими собственной корысти от решений короля.

   - Не берите все близко к сердцу, дорогой кузен, я немного вспылила и приношу свои извинения вашей драгоценной и августейшей особе, ну а вы не обижайтесь на глупости своей кузины, я пробыла несколько месяцев среди обычного народа и приобщилась к их претензиям. Думаю, что ваши предыдущие занятия науками помогут вам принимать верные решения, когда вы станете императором столь огромного государства Галлатия.

   - И для этого мне нужна разумная супруга, умеющая меня предостеречь, если что-то пойдет не так, - серьезно произнес кронпринц и посмотрел на меня так проникновенно, что я не смогла устоять и опустила глаза. Да уж, впервые его таким вижу – растерявшимся и обескураженным. Неужели в его светлую голову пришли такие мысли, как грядущее будущее. Но ведь король еще крепок здоровьем, и может править долгие десятилетия, к чему принцу вдруг становиться таким печальным? К власти, как таковой, он не рвется, ожидая, когда ему все вручат на золотом подносе. Но разговор мы завершили (признаюсь, что такая щекотливая тема и меня смутила, если в первые мгновенья я негодовала от его не прозорливости, то теперь смущалась его печальным думам). Хорошо, что мы ни о чем не разговаривали, вид со второго этажа главной лестницы простирал перед нами мраморные узоры огромного замкового холла, вещающие о могуществе империи. И несколько человек казались мелкими и нестоящими внимания, если бы они не представляли собой первых лиц королевства. Сам Луи-Филлипо, его секретарь, первый советник и начальник охраны носились по холлу в состоянии негодования и растерянности. Монарх был недоволен действиями своих подчиненных, он их сдержанно корил, не повышая голоса, а те клонили в повинности головы, не смея возражать королю. Фредди с таким же интересом смотрел на эту стайку, даже про себя хмыкнул, а я была не в курсе того, от чего же король недоволен верноподданными, видно что-то произошло, выходящее за границы его понимания.

   - Странно они себя ведут? – заметила я, посматривая на кузена, может быть он мне объяснит поведение его отца, как бы мог объяснить другой человек, о котором я вспоминаю с щемящим чувством тоски в груди. Но принц был не таков, он пожал плечами, и решил меня отвести в мои покои. Только король нас заметил, переменился в лице и стал подыматься главной лестницей. Теперь уже мрачное выражение понемногу прояснилось, он даже улыбнулся, наблюдая нас вместе. Когда он подошел поближе, я сделала изящный реверанс (мадам Буфало в этот момент бы мной гордилась, узнай старушка, что ее подопечная оказалась не настолько бестолочью), а кузен поклонился королю.

   - Приятно видеть вас вместе, вы столь красивая парочка, которая украшает это здание, - молвил монарх, переводя взгляд от меня к сыну, мы скромно приняли его комплименты.

   - Благодарим вас, дядюшка, я давно не прогуливалась сводами замка, здесь произошли перемены, а Фредерикко был столь любезен, что проводил меня до главной лестницы.

   - Вы знаете, я разделяю мнение, что вам нужно тут задержаться, леди Франка. Двор уже давно жаждет вашего возвращения, мы думали, вы дебютируете на праздник Феодора Тарийского, тогда я открою сезон праздничных балов, и многие наши подданные сыграют свадьбы. Но теперь вы ведь можете пожить с нами до окончания зимы, а потом я отправлю с вами моего сына, пусть навестит свою тетку, и сопроводит вас. Тем более, что королева рада будет свидеться с любимой племянницей, она почитает вас почти дочерью…

   - Я очень рада буду свидеться с тетушкой, Марсель уже подрос, мы ведь не виделись пару лет, жаль только, что Франсуаза живет так далеко…

   - О, моя жена поехала навестить дочь, и привезет оттуда свежие новости, я уверен… Фредерикко, ты показал нашей милой гостье сад, мы ведь снесли старые беседки и построили новый флигель, в котором теперь можно проводить летние торжества, не толпясь в душном замке? - принц поклонился, и ответил, что еще не успел провести меня.

   - Тогда поторапливайтесь, с заходом солнца там зажигаются всеми красками привезенные кристаллы, особенно у пруда. Я увидел подобное у зятя и загорелся идеей воссоздать подобную красоту и у себя. Получилось даже лучше, мастера не поскупились на мрамор и золотые слитки. Сейчас же прикажу позвать туда наш оркестр, хватит им бездельничать, - король тут же удалился и дал распоряжение своему секретарю, а потом снова заговорил о делах с начальником стражи, и вот мы увидели министра сэра Кристобальда, что спешил к монарху с донесением. Правда о чем они говорят, я уже не слышала. Фредди мягко уволок меня подальше, мы решили спуститься через винтовую лестницу со второго этажа. Эта лестница была выполнена из толстого хрусталя, отсвечивала разными красками, особенно в закатных лучах. Я спускалась словно оранжевой рекою, светящейся по краям, а все благодаря сплошному застеклению. Но зимой здесь было прохладно, поэтому эту часть замка мало посещали, а вот летом мы любили с Фредди спускаться на перилах и наблюдать за солнечными зайчиками, отсвечивающими от лестницы. А когда разливали воду, то казалось, словно здесь побывала радуга. Вот только служанки бегали за нами с тряпками, наспех вытирая лужи воды.

   - Ты помнишь, как здесь прекрасно, кузина? - спокойно произнес кронпринц. - Все осталось прежним, и когда-то этот замок перейдет в распоряжение новой королевы…

   - Она будет счастлива, катаясь с тобой на перилах, кузен.

   - Наверное, но мне кажется, что со временем такие детские забавы утратят для нее свою прелесть, она ведь будет взрослой женщиной, и думать будет по-взрослому.

   - Кузен, вам хандра не идет, потому что трагиком по жизни вам не дано быть. Излечитесь поскорее от этих прискорбных мыслей, а то, не дай боги, еще несварение случится, и будете вы весь сезон балов пролеживать в спальне, попивая куриные бульончики. С кем же мне тогда танцевать, коли весь цвет государства не слезет с горшка?

   Фредерикко расхохотался, услышав мои шутливые речи, видно представляя себя в таком плачевном состоянии. Вот теперь он возвращался в себя, был прежним балагуром.

   - Я представляю, с какой миной личный секретарь короля будет отвечать на вопрос, почему Его высочество не явился на бал. Он и так порой заикается, когда отчитывается за меня, а тут сказать королю, что принц не может «слезть с горшка», да еще с видом серьезным и не обескураженным. Ох, ну вы меня и повеселили, дорогая кузина.

   - Я бы не выдержала ваш томные вздохи слушать еще весь оставшийся вечер. И какая прелесть прогуливаться по саду, если над ухом жалобно скулят и горестно обнимаются с каждым приличным деревом. А еще трагики советуются с листвою и травами, плачут над цветами, и с кислым видом слушают пение птиц. Бр-р-р, увольте меня от подобного занудства. Лучше расскажите, чего ваш отец так нервничает: не закончил ужин, призвал министра внутренних войск в столь поздний час, гневно отчитывал свою свиту?

   - Да тут такое дело… можно сказать, ничего серьезного не произошло, и вообще, я бы на его месте так не носился по дворцу. Но мой отец – приверженец старых традиций и чтит все, заповеданное нам предками, а посему при утере одной безделушки, не может найти места. Но вещь эта уже не актуальна, я бы вообще не бросился перерывать личные покои и ставить верх дном замок, чтобы отыскать эту медяху. А вот он серьезно нервничает.

   - А что, пропало что-то из его коллекции? – поинтересовалась я, зная, что мой дядюшка одно время увлекался старинным оружием и собирал уцелевшие экземпляры по всей стране.

   - Да нет, его ржавые мечи все так же хранятся в сокровищнице, тут дело в другом, но в подробности я не посвящен, поэтому мне подобная суета кажется излишней. А теперь давайте уже спустимся, кристаллы разгораются все ярче, хочу показать вам наши перемены до самой буковой аллеи, да еще потанцевать. Зря ли для нас оркестр пригнали. Вот уж эти лодыри удивились, когда к ним прибежал один из дворцовых слуг. Теперь они преспокойненько проживают в небольших домиках, около ближней дворцовой сторожки, получают жалование, выходят в город, летом выступали от силы несколько раз и в последний раз опечалили матушку своим исполнением. Но я им такого с рук не спущу, мне скорбные мелодии играть не нужно, я люблю мазурку или польку, вальс уже под настроение.

   Мы спустились в сад, прогуливаясь среди подсвеченных аллеек, посетив новую постройку, потанцевав три спаренных танца, после чего Фредди провел меня к пруду, любоваться восходящей луной. Мы говорили о прошлом, вспоминая детские шалости. О нынешнем, где я поведала ему обо всех приключениях, связанных с расследованием. Мой кузен был впечатлен услышать, в какие перепалки мы попадали сыщиком и как выкручивались, и что у меня появилась преданная морская свинка (я не уточнила какой она породы, и откуда у меня взялась), которая помогла перегрызть веревки. Потом просила Фредди позаботиться о бедняжке Элен, чтобы ее перевезли в мой замок, вместе с немногочисленным багажом. Она теперь, видно, беспокоится обо мне, гадая, куда вновь запропастилась ее госпожа. Принц обещался помочь, завтра же уладить переезд служанки. А еще я хотела, чтобы он передал письмо Персивалю, только Фредди отказался выполнять это мое поручение, не понимаю, неужели ему так трудно:

   - Твой сыщик уже извещен обо всем, что требовалось, кузина, я бы на его месте сидел тихо и помалкивал обо всем, что здесь произошло. А если ты передашь ему послание, это ведь заведомо компрометирующие тебя записки, поэтому я не одобряю подобного. Относительно твоей служанки и питомца, я об этом побеспокоюсь лично.

   - Мосье Гланж не будет меня компрометировать, он для этого слишком благороден и воспитан, - обиженно заметила я, негодуя на пренебрежение моего кузена к сыщику.

   - Откуда тебе известно, что у него на уме на самом деле?

   - Я знаю, что вреда он мне не причинит ни в помыслах, ни на деле.

ГЛАВА 13. Дело вне расследования – испытание короной. Часть 2.

   Со дня моего затворничества в королевском дворце миновало уже две недели. Я не скажу, что была полностью лишена собеседников, или посещений людей, или свежего воздуха во время прогулок. Но я была лишена главного – самой себя, не могла действовать в соответствии со своими решениями или желаниями, и поговорить с тем человеком, который, быть может, думал обо мне сейчас дурно. Вот этого я действительно не имела, хотя располагала властью и средствами. Ответ от матушки пришел незамедлительно, но приехать сию минуту она не могла из-за важных дел в королевстве, они ведь тоже готовились к началу сезона балов, тем более, что Пьетра была владычицей Булонии, и без ее решений много чего не происходило. Так что, временно оказалась заперта в королевском дворце, с гневным письмом от родительницы, которая написала, что выпила целый пузырек успокоительных капель, прочитав послание брата. Как я могла так беспечно ввязываться в различного рода авантюры, искать преступников, как обычный ищейка? Как? Для принцессы Булонской это позор, и ничего кроме позора. Но если на первый взгляд обычному читателю может показаться, что надо мной нависла ее кара, они ошибаются. Матушка со временем остынет, и когда приедет, то ничего, кроме кроткого укора я не услышу. Вообще-то, Пьетра была отходчивым человеком, она могла накричать на двух спорщиков, обвиняя каждую сторону, но потом попытаться помочь двум сторонам одновременно. Поэтому ее записку я отложила в свой бювар, положено отписалась ей и отправила послание в родовой замок. Мой отец сделал всего лишь приписку, мягко добавив, что недоволен моим прошлым поведением. Меня поддерживал разве что дядюшка Люпен, которому я изложила свои наблюдения по поводу Отравителя и расписала обо всех приключениях во время расследования.

   Он был горд тем, что вовремя обнаружил тайное убежище одновременно обоих преступников, только просил при матери об этом не упоминать. Чтобы ему не досталось от нее, вот уж кого она может отругать, так это дядюшку, поскольку он живет под боком. Я обещалась про него ничего не рассказывать, и вообще, эти письма поручала отсылать через Фредди, прося, чтобы их не проверяла никакая тайная королевская канцелярия. Кронпринц обещался письма дядюшке Люпену отсылать через проверенных лиц, остальную корреспонденцию я доверяла главному лакею его величества, с таким бесстрастным выражением лица, что казалось, он родился с таким непроницаемым видом.

   А еще я каждый день просила его принести мне свежих газет-листовок, которые хоть немного скрашивали мой досуг до лэнча. Дворец рано не просыпался, слуги вставали примерно в шесть-семь утра, а вот остальных обитателей до полудня не тревожили. Король был ранней птицей, но ему достаточно было внимания своего камердинера, секретаря и парочки советников. Его высочество мог проваляться до обеда, хотя являлся он в столовую уже элегантно причесанным, одетым и выбритым. И вот я коротала утрешние часы за чтением; мне предоставили любую литературу из королевской библиотеки: служанка приносила новые томики почти ежедневно, а для тренировки ума читала газеты.

   И именно из газет я узнала, что следствие по делу Отравителя уже завершилось, и вынесен окончательный приговор – смертная казнь через сжигание заживо. Довольно-таки старомодный и жестокий приговор, Но ведь она отравила столько невинных горожан, не руководствуясь ни милосердием, ни состраданием. К тому же, сам министр внутренних войск столицы ратовал за этот приговор, и выступал в качестве свидетеля от некой девушки, имя которой не упоминалось. Поняла, что это связанно со мной, поскольку с Персивалем должна была свидетельствовать я, а не сэр Кристобальд. Но пришлось переиграть все карты, имеющиеся у сыщика. Ох, интересно, как он там и до сих пор ли думает обо мне плохо?

   Казнь должна вот-вот состояться, и сам король будет присутствовать при ней, поскольку раньше все общественные наказания проходили в присутствии владык. А посему я намеревалась серьезно переговорить с дядюшкой и попроситься поехать вместе с ним, и, быть может, одним глазком увидеть сыщика, пусть издали, но увидеть. Служанка вошла и принесла мне новое платье, которое только что доставили от именитой портнихи, которая сшивала наряды для всех королевских особ. Оно было нежное, светло-бирюзовое, открывало плечи, расшито королевскими цветами из золотой нити. А еще к платью подходил новый комплект украшений, который недавно преподнес мне кузен. Порой это напоминало ухаживание, хотя с моим-то родичем невозможно точно определить, что именно он имеет ввиду, преподнося подарок. Этот он мне вручил, и сказал, что он совершенно не походит под цвет его пиджака, а я так же в шутку поинтересовалась, зачем он тогда заказывал себе сапфировое ожерелье и диадему. На что опять же мой кузен ответил, что у ювелира из приличного были только эти камни. А ему теперь придется дожидаться своих рубиновых запонок, боги знают сколько времени. Была бы матушка здесь, одолжила что-то из своих драгоценностей, а от папеньки он и ломаной, медной брошки не дождется.

   - Фредди, неужели твой отец так скуп? – не выдержала и задалась я тогда ему такой вопрос, на что мой кузен скорчил рожицу, попивая обеденный кофе, и ответил:

   - Да нет, но он не одобряет моего пристрастия ко всякого рода ювелирным украшениям, говорит, что это прерогатива женщин – обвешивать себя золотом, жемчугом, драгоценностями. Хотя сам потакает своей слабости и натягивает на голову невообразимой длины парик из конского волоса с завитушками, короткие шелковые панталоны, белые чулки и кожаные туфельки с острым носком, а еще бесформенный, велюровый камзол с пестрой вышивкой. И прохаживается так во время любого торжества, махая веером. Представляешь, мой отец сам наряжается, как барышня, только юбок не носит, а ведь этой моде невообразимо сколько веков.

   - Ты не должен так критиковать отца, Фредди, он придерживается манер и моды своих предшественников. К тому же, не так часто король так выряжается, на балу он бывает всего пару раз, а потом мы привычно видим его в военной форме или в деловом сюртуке.

   - В детстве его наряд казался мне забавным, но я не буду так никогда наряжаться, придерживаясь моды теперешней, а не старомодной. Так что бери эти украшения, кузина, скоро тебе наряд пришлют бирюзового цвета, будешь носить все вместе.

   Теперь я вспоминала тот забавный разговор, разворачивая шуршащую тонкую бумагу. И закралось подозрение, что все сшито и куплено с ведома одного человека – моего дядюшки. Он пытается всячески обставить нашу свадьбу, подтолкнуть меня к решению выйти за Фредерикко, и хотя я по-своему люблю своего кузена, все же это не любовь между мужчиной и женщиной, это взаимная привязанность между родственниками. Но ведь Персиваль однажды намекнул, что и общественность ожидает нашей свадьбы. Короче, все против меня; матушка тоже не будет вмешиваться, она бы могла приехать и забрать меня или вызвать домой, но оставила здесь на неопределенный срок. И опять же, не с подачи ли короля, ее брата? Казалось, что даже стены моей спальни стали уже теснее. А ведь опочивальня была величественна, богато обставлена, украшена тканным балдахином, тянущимся от самого потолка с расписными розами. Моя спальня была великолепна, туалеты самыми модными по меркам столицы, еда изысканной. Вся эта роскошь обязана изнежить привыкшую к такому принцессу, но я стойко придерживалась своих принципов, потому что, до этого жила в более бедных условиях, но была счастлива и свободна. Жаль, я не могла написать Элен, принцессе не положено переписываться со служанкой, хотя мы с ней прогуливались раньше куда угодно, смеялись и дерзили друг другу. Она была моим единственным настоящим другом, готовая вступиться за мою честь, идущая на риск. Мне не хватало Счастливчика, может быть с помощью него смогла бы сбежать в город. Но теперь это выдавалось сумасбродной идеей, кто позволит принцессе вольно разгуливать по Ганжану? А город продолжал жить своей жизнью, только за отдаленной парковой оградой из цельного камня или кованых прутьев.

   Оставалось только терпеливо ожидать дальнейших ходов Его величества, продолжая играть роль недалекой родственницы. Но на казнь я обязана попасть, поэтому во время совместного лэнча, когда и Его высочество соизволило спуститься к нашему маленькому кружку, я намекнула, что прочла о завершении расследования и о том, какой приговор вынесли моей бывшей наставнице. И что, согласно давних традиций, монарх должен посетить публичную казнь и присутствовать при сожжении преступницы. Принц сразу же скривился, заявив, что мы не можем никак избавиться от варварских наказаний, а король согласно кивнул и подтвердил свою готовность там быть, при этом заметив:

   - Фредерикко, тебе бы тоже не помешало туда поехать, однажды ты так же будешь присутствовать при открытой для общественности казни, приучайся к этому заранее.

   - Дядюшка, тогда и мне позвольте быть с вами, в некотором смысле, я заинтересована в этом деле, поскольку была главной свидетельницей ее преступлений…

   - Дитя, для женских очей это может оказаться слишком кровавым зрелищем. Представь, как она будет вопить, а ее тело постепенно обугливаться. Ты же можешь сомлеть от непривычки, я бы посоветовал тебе остаться в замке, твой кузен обязательно все перескажет.

   Фредди посмотрел на своего отца с таким видом, будто намеревался ответить: «И не надейтесь, моей драгоценной персоны с тонкою душевной организацией там заведомо не будет». Но увидел мой интерес к этому делу и промолчал. Вот кто сомлеет, так это он. Король молчал, заставляя меня нервничать, но я не отступалась, смотрела на него, не сводя взгляда. И снова к нам подоспел личный секретарь, шепнув на ухо что-то важное, Луи-Филлипо помрачнел, но в этот раз не спешил уходить, зато приказал секретарю написать еще и Донжону, чтобы тот приехал во дворец. Я догадалась, что дело касается утерянной вещицы, которую монарх так рьяно желает вернуть, но у него ничего не получается.

   Донжон – казалось, что я уже однажды слышала это имя, только не припомню где? Но меня больше волновало решение короля, теперь он может улизнуть от ответа, ссылаясь на срочные дела, поэтому я набралась смелости и наглости, и заявила о себе:

   - Дядюшка, так что вы ответите относительно моей просьбы, могу ли я побывать на казни? – я встретилась открытым взглядом с его, увидела интерес и ужас в глазах секретаря, но не отступилась, словно от его решения зависел исход моей жизни.

   - Ладно, дитя, коли вы настаиваете, я сделаю для вас исключение. Если что, Фредерикко будет постоянно к вашим услугам, не так ли?

   - Да, отец, я всячески поддержу кузину, если ей станет дурно или захочется покинуть столь ужасное зрелище, - ответил обреченно принц, теперь и ему не отвертеться от поездки.

   - Хорошо, тогда я покидаю вас, чай я выпью уже в своем кабинете, а вы наслаждайтесь обществом друг друга, - молвил монарх и покинул нас со своим секретарем.

   - Кто такой Донжон? – поинтересовалась я у кузена, который уплетал еще порцию пирожных, тот посмотрел на меня непонятливо, но ответил на вопрос.

   - Элитный частный сыщик, к которому обращаются в случае щекотливых ситуаций, если не хотят обнародовать преступления, которые происходят в высшем свете. А что, тебя так интересует эта личность? Говорят, он иностранец: смуглый, с акцентом.

   - Значит, дядюшка продолжает искать свою вещицу?

   - И безуспешно, как я полагаю, поскольку отец не может успокоиться и по сей день.

   - Я не знаю личности этого Донжона, но уверяю, в обычной полиции служат не менее достойные сыщики, умеющие хранить тайны и раскрывать мотивы преступлений и персоны самих преступников. Но почему-то монарх твердо отвергает этих достойных личностей.

   - Ты снова про своего сыщика, отец теперь тебя и за милю к нему не подпустит. Смирись, Франка, вы с ним из разных общественных кругов: ты принцесса, наследница, а он голодранец с кое-какими навыками джентльменства. Но ты продолжаешь о нем торочить день и ночь напролет, и меня заставляешь все это выслушивать.

   - Я говорю о его квалифицированных навыках, Фредди. Они будут ходить по кругу, а у Персиваля настоящий талант к сыску. Почему-то именно ему удалось найти Отравителя.

   Принц осуждающе вздохнул, на этом мы покончили с лэнчем. Я немедля поднялась к себе, чтобы спокойно обдумать обо всем произошедшем. Мне удалось убедить дядюшку, лед тронулся, а если я и дальше продолжу в том же духе, то смогу поговорить с Персивалем. Ведь я многого не требую, всего лишь персонального разговора с человеком, мнение которого мне важно, как ничье другое. Оно непосредственно, лишено наигранности и фальши. Будь он моим советником, было бы намного легче принимать столь важные для меня судьбоносные решения, такие, как брак с моим кузеном и вступление в наследство.

   Я подошла к окну и впервые ощутила себя немного свободней, нежели чувствовала утром свою зависимость. Впервые камень пошел трещинами, а несгибаемые, кованые прутья, потихоньку претерпевали изменений. Сердце запело только от одной мысли, что там будет присутствовать он, и я его увижу. Я прислонилась горячими щеками к прохладному стеклу, изнуряющая жара покинула наш край, солнце уже светило мягче, отдавая все меньше тепла. Впереди еще большое празднество, которого я опасалась, но ведь можно сделать все возможное, чтобы ненадолго отстрочить неизбежные события в моей жизни.

   Предполагалось, что казнь произойдет уже завтра, вот поэтому я так торопилась заручиться согласием дядюшки. На обед я спустилась полная идей и надежд, мило болтала с кузеном, к вящей радости его отца: спрашивалась Фредди о каких-то научных мелочах, которые и сама знала со времен обучения в Институте, но мне хотелось доказать монарху, что его сын образован, даже более глупенькой кузины. Фредерикко посматривал на меня с недоверием, с чего бы вдруг я преподнесла его в качестве обученного молодого человека. Но потом начала интересоваться делами дядюшки, сетуя на то, что без королевы ему приходится одиноко в этих огромных залах. Король заверил меня, что поскольку я здесь, ему хватает женского внимания, а в остальном – визит королевы запланирован был наперед и ее отсутствие необходимо, потому что их дочери нужно уделять родительское внимание.

   - Так же и ваша матушка будет порой навещать вас, или вы ее. Но чаще она, потому что вы станете королевой, у вас будет много занятий и обязанностей монархини. Просто моя сестрица не успокоится, даже после того, как сложит с себя полномочия монархини, она ведь заведует благотворительностью, придумает еще чего-то на старости.

   - Моя матушка еще полна сил, и вовсе не стара, как и вы, ваше величество.

   - Да, я надеюсь, что судьба отвесила для меня достаточно лет, чтобы я пожил дольше некоторых моих предшественников. Но все в руках богов - и моя жизнь и ваше благополучие, будем лишь надеяться на их благосклонность к нам, как старых, так и новых.

   - Помилуйте, мы с вами сейчас совершаем огромный грех, прославляя старых богов, нас бы сожгли в прежние времена за ересь и святотатство, - молвила я, напустив на себя образ праведницы, ни разу не приступившей черту. И хотя моя совесть была чиста, но я не являюсь ярой почитательницей храмов и ездила молиться лишь изредка.

   - Мы можем позволить о подобном поговорить в тесном семейном кругу. А нашим верноподданным и храмовникам не обязательно о том слышать, - в шутку ответил король.

   - Но все же, завтра мы отыграем назначенные нам роли, и побываем на казни? – уклончиво спросилась я, Луи-Филлипо улыбнулся, наблюдая за мной. Клянусь, старалась выглядеть, как самое невинное в мире создание, но быть может, меня сдало лукавое выражение глаз. Увы, ничего не могу поделать со своим лицом, от того Персиваль Гланж так легко мог прочесть по лицу, о чем я размышляю или какие чувства испытываю.

   - Из вас выйдет прекрасная правительница, - многозначительно добавил монарх, - столько лукавства в этих глазах и живости мышления. Ни один мужчина не устоит перед этой невинностью, вы сможете успокоить даже самых непримиримых врагов. И да, завтра мы отыграем назначенные роли, только мне бы хотелось, чтобы ваше личико прикрыла вуаль. Все же нельзя еще появляться принцессе без официального представления двору.

   Я бы поспорила, все же уже не раз бывала на королевских мероприятиях, но была вынуждена сейчас согласиться на эту небольшую просьбу. Быть может, король опасался, что меня узнают обычные обыватели и разнесут по Ганжану различные толки, а не того, что кто-то из его приближенных придворных еще не видел или забыл лицо принцессы. Принцу он тоже посоветовал одеться построже, поскольку нельзя в толпе народа выглядеть, как разряженный павлин. Отчасти, это касалось тех многих мятежей, что порой вспыхивали в разных уголках столицы. Принц любил блистать, и эта просьба пришлась ему не по душе, но он дал слово отцу. Король просидел с нами до конца обеда, а потом удалился по своим делам, а мы немного еще прогулялись по саду перед ужином. Я просила кузена почитать мне что-то из стихов, он терпеливо согласился, но его речь не была наполнена пламенем, она казалась скудной и сдержанной. И все же, я получала наслаждение в тот день от любого разговора или действия, предвкушая, что следующий принесет мне больше пищи для размышлений.

   На следующий день, примерно к девяти часам, была подана карета к главному крыльцу дворца. Моими сопровождающими вызвались быть две фрейлины Ее величества, чтобы всячески опекать титулованную гостью, а с королем, кроме Фредди, ехала обычная его свита с министром Дорне. Кавалькада из трех карет и пары всадников отъехала ближе к десяти, когда мы все собрались. И хотя казнь назначена была на полдень, если мы прибудем позже, соответственно, нашу преступницу немного дольше подержат живой. Я сидела в одной карете с дамами, они были одеты скромно (по их аристократическим меркам), но недовольны тем, что король приказал своей свите не рядиться слишком броско. Я надела светло-серое платье, в котором посещала занятия в «Институте благородных леди», оно ничем особым не выделялось, и было скромным и прилежным; свою шляпку я украсила дымчатой вуалью, что скрывала мое лицо, и никто из обычных горожан не мог меня рассмотреть. Интересно посмотреть, кого из знакомых мне удастся увидеть, и удастся ли увидеть того, кого хочется?

   Одна из фрейлин была молоденькой девушкой, не старше меня, ее звали Колин Лекур, третья дочь маркиза Рейни, которую родители специально отослали под протекторат королевы, чтобы она смогла составить себе приличную партию с небольшим приданным. Этот маркиз недавно разорился, ему пришлось даже заставить родовое имение, но только с благосклонности короля получил ссуду, которую теперь вынужден был выплачивать с доходов виноградника и призамковых земель. Благо, что две старшие дочери успели выскочить замуж раньше, а вот Колин не повезло, она была еще маленькой девочкой, а когда наступил ее выездной возраст, осталась без приданого. И теперь эта вертушка приставлена ко мне в качестве собеседницы. Второй фрейлиной была дама постарше, которой не посчастливилось выйти замуж из-за крючковатого носа и сильного косоглазия. Но меж тем, не обладая физической красотой, она поражала своими душевными качествами: была блестяще образована, имела утонченный вкус и хорошо разбиралась в выборе духов. Но, кажется, свою младшую наперсницу недолюбливала. Поговаривали, что из-за интрижки в молодости с ее отцом. Итак, я оказалась в довольно оживленном дамском обществе, поскольку две фрейлины хотели составить о себе хорошее мнение. Быть может, Колин лелеяла надежду, что она сможет так выйти поскорее замуж, а леди Элоиза Бастьен остаться далее при дворе. Только мне не повезло быть их соседкой, поскольку дамы за те полгода, что Колин была при королеве, успели хорошенько оточить язычки друг на дружке.

   Колин Лекур была лишена возможности получить образование в знаменитом «Институте для благородных леди», и теперь оживленно принялась расспрашивать меня об этом заведении, его порядках и тех знакомствах, которые я там приобрела (смешно звучит для принцессы, обзаводиться некими знакомствами, но для юной протеже это была единственная возможность оказаться в своем кругу, и по наивности она предполагала, что так поступают все). На что разумная и опытная леди Элоиза ответила, не меняя интонации, и лишь слегка насмешливо поглядывая на юную дебютантку, я уловила ее взгляд, и не смогла удержаться от улыбки сама:

   - Леди Лекур, доводилось ли вам однажды оказаться в крестьянской деревне и усердно заводить там знакомства? – при этом Колин непонимающе посмотрела на собеседницу.

   - Нет, но окажись я там, зачем мне заводить знакомства с крестьянскими женщинами?

   - Тогда скажите, зачем принцессе Булонии – богатой престолонаследнице – заводить эти самые знакомства? Ей даже не обязательно знать всех по именам, тогда как другие будут помнить, что обучались с монаршей дочерью и будут за это благодарны.

   - Действительно, зачем вам заводить знакомства? - спохватилась юная фрейлина. - Вы ведь и так наделены той степенью власти и богатства, когда на поклон приходят к вам.

   Я улыбчиво кивнула, и Колин ненадолго успокоилась, краснея от своей недогадливости. Поначалу мы плелись медленным шагом, но стоило выехать за ворота, и кучер сразу же погнал своих лошадок. Все же, опаздывать имеют право только короли, но и королям нужно бы поддерживать достойно репутацию. Наш кронпринц пожелал ехать верхом, облачившись в темно-синий вельветовый костюм и высокий цилиндр, накинув легкий плащ с соболиным воротником для гармоничности. Колин взглянула на Его высочество и некоторое время с любованием на него поглядывала, что сразу же подметила ее оппонентка, и не упустила возможности напомнить небогатой дебютантке о ее положении:

   - Кронпринц красиво смотрится в седле, как я погляжу, и некоторые дамочки готовы им любоваться, вот только если невеста не располагает королевской кровью и приданным, ей не следует забываться. Звезда на то и звезда, чтобы оставаться недостижимой, не так ли, леди Лекур? – и снова Элоиза Бастьен выдержала паузу, смотря в глаза оппонентке.

   - А-а-а, ну да, наследный принц наделен всяческими благами, в том числе и мужской обаятельностью, - невпопад начала Колин, - и всякая бы девушка согласилась за него выйти.

   - Но выйдет только та, которой это предназначено.

   - Не обязательно, как помнится, Его высочество пока что свободен от всяких обязательств, - заговорила я, потому что намеки Элоизы меня раззадорили. Леди Бастьен сразу же с испугом уставилась на меня, она ведь думала (как и остальная часть придворных), что его невеста уже определена. А мне не по душе подобные намеки, коли я еще не решила.

   - Простите меня, ваше высочество, но я лишь хотела доказать нашей леди Лекур не слишком увлекаться кронпринцем Фредерикко, не более.

   - Отчего же ей им не увлечься, если наш кронпринц еще свободен?

   - Но, но… ему положено выйти только за девушку своего круга?

   - Отчего же, наша леди Лекур тоже входит в этот самый круг, и ей не достает лишь богатого приданного, а во всем остальном, она отличная пара даже принцу.

   Колин зарделась, я увидела этот особый блеск в ее глазах. Если она что-то испытывала к Фредерикко, то теперь эта привязанность дала прочные ростки. Одно только обстоятельство становилось у нее на пути – желание короля соединить нас с кузеном. А в остальном, она бы подошла на роль принцессы Галлатийской. А я могла хоть немного отвлечься от своих печальных дум, загнанная в последние недели в угол обстоятельствами. Я посмотрела на принца, и не испытала к молодой протеже ни единой искорки ревности, потому что не любила кузена. Вот если бы на моем пути встала эта девушка за руку и сердце другого человека, как та предполагаемая невеста, о которой мы с Персивалем спорили, быть может, я бы сейчас вспылила. А здесь сердце молчало, и тихо билось в груди.

   А меж тем, мы уже домчали до той площади, где городские власти оборудовали все для казни: поставили посреди толстый ствол дуба, обложили его хворостом и рядышком соорудили помост, каким пойдет в свой последний путь обвиняемая. Саму заключенную еще не привезли, ее карета была на подходе. Мы прибыли до полудня, потому что король предусмотрительно выгнал нас всех пораньше. Фредди и так задерживался на полчаса, разглядывая себя в зеркале, а потом мы могли застрять на запруженной улице, поэтому у нас в запасе было достаточно времени. Для монарха и его свиты возвели соответствующую трибуну, накрытую от солнца тентом. Сиденье монарха возвышалось над всеми остальными, а так это был такой же обычный стул без излишеств. Зато толпы собралось столько, что некоторые смельчаки взобрались на ближайшую колокольню. Для обывателей столицы подобные казни стали чем-то непривычным. Такие суды происходили раз в столетие, обычно обвиняемых отправляли на рудники. Кстати, подобная участь ждала профессора Лавайе за его попытки отравить представителя закона. Но об этом типе я узнала у министра Дорне лишь из любопытства и больше не хотела размышлять о его жалкой жизни.

   Монарха приветствовала вся толпа - кто махал шляпами, кто посвистывал. Луи-Филлипо помахал своим вассалам и занял почетное место, а мы собрались вокруг него. И тут же подкатила черная карета с решетчатыми окошками, и оттуда вывели женщину в холщовом наряде – простое платье работницы и косынке. Она оглянулась вокруг, ее гневно освистали, кто-то кричал, чтоб она сгорела в вечном огне за все свои преступления. Дело целительницы Палэтт не обсуждал разве что ленивый, среди обычного народа. Это во дворце подобным не интересовались, и мне приходилось все узнавать из газет, но здесь стояли многие вдовы и их дети, и корили эту женщину. Одна кричала, что из-за этой сумасшедшей она потеряла кормильца и все ее дети погибли с голоду. Мне было больно представить, что многие вдовы оказались на улице, а их дети без отца превращались в уличных жуликов.

   - Сгори, ведьма! – кричала толпа. – И чтоб душа твоя не нашла покоя даже там, в другом мире…

   После этих слов особо рьяных противников мадемуазель Палэтт, принц наклонился ко мне и неожиданно заговорил. Я ощутила его теплое и мягкое дыхание возле своего уха, но не обернулась:

   - Франка, я считаю, что нужно устраивать казнь без лишних свидетелей. Эту женщину могли обезглавить на территории тюрьмы и забыть о ней, а теперь мы вынуждены слушать возгласы черни и смотреть, как она будет корчиться и вопить от боли.

   - Ваше высочество, вы постоянно отзываетесь о своих подданных с долей презрения. Здесь много тех, кто пострадал от рук неумолимого убийцы. Они вправе отвести свой гнев на ней сейчас, пока она слышит их и видит. Пусть понимает, что лишая других жизни, она однажды поплатиться сама. Мне не жаль мою наставницу, она могла быть прилежным членом общества и служить ему во благо, но избрала совершенно иной путь.

    Кто-то в толпе пристально за мной наблюдал, пока я разговаривала с принцем. Я заметила лишь мелькнувший цилиндр, как только закончила свою проповедь. Уверена, это был Персиваль, но я его не заметила тогда, а теперь потеряла из виду. Но, быть может, он снова о себе напомнит, стоит только подождать. Пока мы с принцем переговаривались, заключенной вынесли окончательный приговор с сожжением на костре при многочисленных свидетелях, а также позволили сказать последнюю свою волю, прежде чем ее бренное тело погибнет, а душа отправится к предкам. Что ж, Кандалинья не встала на колени перед монархом, клянча пощады, она посмотрела на нас с вызовом и мрачно улыбнулась:

   - Вы все глупые марионетки! – воскликнула она, но голос ее померк в возгласах негодующей толпы, и только судебные приставы призвали всех к тишине, постукивая деревянными молоточками по перекладине. Пришлось им справляться долгих минут семь, а то и больше. Все это время Фредерикко морщился, а моя молоденькая фрейлина прижималась ко мне поближе и вся тряслась. Я уловила уже не один ее взгляд в сторону кузена, но она пока не решалась с ним заговорить или как-то привлечь внимание. Зато не отставала от меня, ожидая получить в моем лице поддержку, подобную той, что я оказала ей в карете. Правда, теперь подобное плебейство начинало меня раздражать, я не буду ничего ради нее предпринимать. Она сидела по левую сторону от меня, Фредди стоял по правую.

   - Ваше высочество, я так опасаюсь этих простолюдинов, они ведь сейчас просто озверели и могут на нас броситься. Я же не перенесу, если их ручонки ко мне потянутся.

   - Бросьте, леди Лекур, в толпе полно патрульных, никто вас не обидит и пальцем не прикоснется. Да и негодуют они на нашу преступницу, выражая свое к ней отношение.

   - Ох, вы меня спасли, я уже опасалась, что сейчас такое начнется…

   Тем временем толпа поутихла, и приговоренной дали возможность договорить, но она обвела всех нас взглядом, потом возвела руки к небу и снова воскликнула:

   - Вы все марионетки в руках кукловода! А женщины – добровольные рабыни своих отцов и мужей. Сидите в своих кандалах и дальше, опоясавшись многочисленными домашними заботами, детьми и приготовлением еды. Вот и все на что вы способны. А я хотела доказать, что место женщины на одной ступеньке с мужчиной, и доказала. Ни один профессор не добился тех успехов, как я. Мужчины трусливы, а мы можем возглавить не одну революцию, как воительницы прошлого уничтожали своих врагов голыми руками…

   Ее снова освистали негодующе, а потом среди толпы протолкнулся один господин, и чуть не попал в лапы патрульных. Он просился напоследок поговорить с приговоренной. Это был никто иной, как Бенедикт Гранжалье. Мой декан приехал лично, узнав о громогласном деле над своей возлюбленной, но его не пускали к помосту, попытались оттолкнуть в толпу:

   - Сэр Кристобальд, позвольте этому человеку высказаться, - молвила я, обращаясь к министру. – Я его знаю и могу поручиться, что он не представляет опасности ни для кого.

   Король посмотрел на меня, но потом утвердительно кивнул министру и тот подозвал одного из старших патрульных и приказал ему пропустить моего декана. Бывший учитель собрал свою волю в кулак и вышел вперед, в этот самый момент Кандалинья смотрела на него, и больше ничего не говорила, лишь тоскливо разглядывала бывшего возлюбленного.

   - Уважаемые дамы и господа, ваше величество! Я пришел сюда покаяться перед вами! – неожиданно молвил мой декан, все изумились, ненадолго воцарилось молчание, даже задние ряды угомонились, все хотели услышать его признание, и поэтому шикали на громогласных соседей. Даже король удивился, но разрешил вышедшему профессору взять слово.

   - Вы думаете, будто я помешанный, раз решился сейчас в чем-то покаяться. Но ведь здесь есть и моя доля вины. В свое время я отказался от этой женщины, жестоко ее обидел, и только поэтому она стала такой. А по природе Кандалинья не злобная, она была милой и разумной девушкой, всеми любимой и уважаемой, это я глупец, потому что не сдержал своего слова и не женился на ней из мнимых опасений…

   Я снова перевела взгляд на Кандалинью, да и мой декан на нее посмотрел, в этот момент губы ее задрожали, с глаз потекли ручьем слезы. Пусть считают меня мягкотелой и слишком романтичной натурой, но именно этого признания она ждала многие годы. И жаль, что уже ничего нельзя исправить и вернуть вспять время. Но если бы мосье Бенедикт на ней женился тогда, быть может сейчас бы она не стояла на эшафоте перед негодующей толпой, а где-то блестяще защищала очередную свою теорию, а вечером спешила к мужу и детям. Я увидела перед глазами проплывшее мимо счастье и сломанную человеческую судьбу. И ведь недаром мой учитель поспешил сюда, чтобы признаться в страшной повинности, которую совершил много лет назад. Я видела позади его брата, как негодующе поблескивали стеклышки его пенсне, но Бенедикт приехал сюда ради Кандалиньи, отвергнув все доводы ректора. Жаль, что смелости ему стало только сейчас, а не тогда… Увы, все кончено.

   - Бенедикт, что ты городишь? – воскликнул Пьер, пытаясь угомонить своего брата, его пропустили молчаливо, без согласия монарха. А толпа замерла в ожидании развязки, никто не шелохнулся, даже шепотков не было. Я бы сказала, языком поэтов, что: «… даже птицы умолкли в судный день…». – Перестань нести чушь, ты ни в чем не виноват.

   - Нет! Я виновен, и готов стать с ней рядышком и получить должное наказание, ибо все ее преступления совершенны по моей вине. Уйди, брат, ты не дал мне тогда выразить свои нежные чувства этой милой девушке, и сейчас не пускаешь отправиться вслед за ней!

   - Ух ты, ну я такого даже в театре не наблюдал… - насмешливо проронил мне принц на ухо, снова склонившись надо мной. В этот момент я не могла открыто его осудить, сейчас каждый вздох слышен, но он просто бессердечное чудовище, раз не понимает всего происходящего, видя в этом лишь театральное представление. А ведь перед нами разыгрывается настоящая трагедия, только она реальна, а не выдуманная заранее кем-то.

   - Ты рехнулся! – воскликнул ректор, пытаясь оттащить Бенедикта, который решил взобраться на эшафот, но ему помешала охрана, не подпустив к заключенной.

   - Ваше величество, позвольте мне понести должное наказание, без всякого мирского суда! – загнанно произнес профессор, не в силах справившись с военными молодчиками.

   - Полноте, - спокойно заявил король, - ваше признание не является преступлением, и мы нарушим все уставы, если позволим оказаться рядом с преступницей. Это не на ваших руках кровь стольких жертв, и не вы травили их по ночам. Никто ведь не подталкивал приговоренную осуществлять ее жестокие убийства, и раз вы высказались, идите обратно к зрителям. – Моего декана снова оттолкнули к толпе, где его перехватил братец.

   - Кандалинья я любил, люблю и буду любить тебя всегда! – проронил напоследок отчаявшийся Бенедикт, умоляюще поглядывая на монарха. В этот момент мадемуазель Палэтт прикрыла лицо руками и громко разрыдалась, когда охранники подхватили ее под руки и потянули к столбу. Скорее всего, столь толстый слой не прогорит до основания и останется почерневшим остовом. Мне сердце сжалось от жалости, только я не могла понять, кого именно жалею, скорее всего, нежное чувство молодых влюбленных в прошлом.

   - Ну и дела, не думал, что отец окажется таким черствым и не позволит этому жалкому учителю добровольно уйти из жизни. Таких мелодраматичных казней у нас точно не было, - склонился над моим ухом кузен, как только толпа начала освистывать обвиненную и ее возлюбленного. А поскольку я уже могла свободней высказаться, то повернулась к Фредди:

   - Кузен, как вы не понимаете, перед вами не спектакль разыгрывают, где сейчас черти спляшут, а потом все артисты выйдут целые и невредимые. Это настоящая трагедия, которая разворачивается перед нашими глазами. Вряд ли декан обретет спокойствие до конца жизни, коря себя за безрассудство, и вряд ли для этой женщины есть дорога покаяния.

   - Но его высочество прав, такой казни в королевстве точно никогда не было, чтобы кто-то бросался на верную смерть, во имя любви, - вмешалась Колин, поддерживая принца. И как меня теперь раздражала эта пигалица, уже каюсь, что поддержала ее в карете, нужно было не вмешиваться, пусть бы мудрая леди Элоиза наставила молодое поколение на путь истины. Мое добродушие сыграло со мной злую шутку, это точно. А Фредерикко, ощутив слабую поддержку, решил и дальше эту тему развивать, все более вызывая мое негодование:

   - Итак, представим, если этот мужчина вдруг надумает, что его просьбу зря не исполнили, и станет убивать так само обычных горожан, и теперь мы заимеем еще одного маньяка, которого опять будем годами безуспешно ловить, поскольку в нашей полиции служат одни дубы. Не лучше ли сейчас совершить возмездие, а не дожидаться прискорбных происшествий, пока кто-то однажды додумается проверить эту теорию.

   - Я не думаю, что такой уважаемый господин, как мой бывший декан, станет на путь убийцы. Он для этого слишком набожный и совестливый человек. И пусть ты смеешься над человеческой трагедией, но он скорее заморит себя голодом, чем кому-то причинит вред. А еще благодаря тем дубам, как ты обзываешь наших полисменов, в городе поддерживается порядок, и никто бы никогда не подумал на уважаемую всеми целительницу, если бы она сама себя не обнаружила, так что нечего заранее клеветать на людей, коль не знаешь их.

   Моему кузену не понравилось, что я так резко его отчитала, но чаша терпения вконец переполнилась. Устала слушать его оскорбления и насмешки в адрес других. А теперь смотрела, как связывают мою наставницу, а Бенедикт все еще пытается к ней прорваться, но его уже держали двое, и одним из них оказался Персиваль. Его мужественные черты гармонировали к образу хранителя порядка, и теперь я могла свободно за ним понаблюдать, жаль только, что нельзя откинуть вуаль или подойти поближе, чтобы поговорить с ним и с моим деканом. Бедный мой преподаватель, он совершенно отчаялся. Обычно спокойный, теперь выглядел каким-то неестественно возбужденным, даже лицо покрыл багрянец. Но потом мой сыщик с ним заговорил, и тот перестал вырываться и вовсе повис у них в руках, и заплакал, не сдерживая своих истинных чувств. Толпа его не поддерживала, вдовы готовы были плюнуть Бенедикту в лицо, если бы не присутствие остальных мужчин и стражи.

   Судебный пристав снова читал молитву Пресветлой Деве, чтобы та упокоила душу и забрала к себе на суд небес. Несколько факельщиков подошли к обреченной, держа зажженные факелы, но пока знак не подаст монарх, они не поднесут огонь к хворосту. Луи-Филлипо ожидал, пока улягутся все страсти вокруг обвиняемой, когда толпа умолкнет и примется слушать своего «поводыря». Только тогда король поднялся со своего почетного места, обвел всех окружающих взглядом и молвил:

   - Пусть знают все недруги нашего королевства, попирающие закон Галлатии, что мы можем вернуть те времена, когда людей на костре сжигали чуть ли не ежедневно. Этот суд доказал, что мы чтим традиции предков, какими бы варварскими они не казались теперь, в нынешний век. Понесшая наказание женщина, повинна в десятках смертей, значит, она осознанно убивала их, и скрывалась в лавах правосудия, чтобы скрыть свои преступления. Это нас огорчает, но правосудие достало ее даже там, не заметно подкравшись, сопоставив все доказательства. Мы могли бы оставить ей жизнь, отправив на рудники, но ведь она никого не жалела, когда убивала, а значит и мы должны относится к ней без милосердия. Но после ее смерти, пусть простят ей те, кому она причинила боль, ибо тогда ее судьбу будут решать боги, и только в их руках ей воздастся за доброе и плохое. А теперь, пусть казнь начнется, и пусть никто уже не вмешивается в судьбу ее, кроме сил небесных.

   Он сел и подал знак рукой, факельщики мгновенно приставили огонь к хворосту, заранее пропитанному особо горючими маслами. Пламя сразу же расползлось вокруг обреченной, она с ужасом смотрела, как оранжевые языки подбираются к ее суконному наряду и ногам. Кандалинья тряслась, ее губы шевелились в безмолвной молитве, которую мы не могли услышать, поскольку она находилась довольно далеко от нас, в огненном ореоле, охватившем даже край помоста. Пристав и факельщики, а также охранники, убрались оттуда, и наблюдали за ней снизу. Бенедикт тоже молился, наконец вырвавшись из цепких рук своего брата. Он уже ничего не мог сделать и не смел к ней подойти, ибо так приказал король в своем обращении. А вскоре Кандалинья закричала от невыносимых мук, потому что ее ноги уже обгорали до костей, и не было уже в ее возгласе ничего человеческого, это был вой зверя, томящегося от медленной смерти. Я закрыла глаза, не в силах видеть ее муки, а крик охватил мое существо, словно это я там находилась. Фредди не комментировал происходящее, хвала светлым силам, иначе я бы его отпихнула, нельзя так кощунственно относиться к страданиям, пусть она и убийца, но все же. Колин хотела прижаться ко мне, но я ей не позволила, и она обхватила себя руками, а потом полностью прикрыла уши. Король и остальные сидели спокойно, леди Элоиза тоже отвернулась, но очень грациозно и ненадолго.

   Скоро крики прекратились, деревянный ствол уже пылал огнем, который столбом вздымался к небу. Силуэта приговоренной целительницы почти не было видно, оно тлело где-то внутри. Вот и все, ее жалкая жизнь оборвалась, а еще недавно она обещалась это самое сделать со мной и с Персивалем, и почему-то не хотела нас пожалеть. Даже больше, хотела обставить все так, будто нас отравил профессор, а мы успели его застрелить, разве она тогда кого-то собиралась щадить? Толпа еще некоторое время пораженно наблюдала за кострищем, а потом потихоньку начала разбредаться. Монарх тоже решил, что пора бы ему приняться за свои важные государственные дела, и поэтому наша кавалькада поднялась и последовала за ним. Но в какой-то момент я увидела, в редеющей толпе сыщика, который провожал меня взглядом. Он стоял по-прежнему возле сломленного декана, ректор отошел в сторонку, а вот Бенедикт упал на колени и плакал, скорбя об утраченной возлюбленной. Увы, я не могла в тот момент подойти и поговорить с Персивалем, да и он не рвался ко мне. И пусть мое лицо скрывала вуаль, он все равно догадался, кто за ней прятался. Но меня поторопил Фредди, потому что ему не терпелось уже отсюда убраться. Ах, я быстро потеряла из виду моего сыщика, но не стала ссориться с кузеном, иначе бы он догадался, от чего я мешкаю.

   Мы сели в карету, солнце весело играло над нами, будто и не было сейчас никакой казни. И только черный дым костра извещал нас, что все же нечто страшное уже свершилось. Скорее всего, сейчас пламя потушат, а тело закопают. К месту казни уже спешили нанятые властями рабочие с цинковыми ведрами с водой, некоторые прихватили лопаты, другие тащили веревки, чтобы спустить столб на землю. Я несколько секунд могла видеть их занятыми своим делом, и что они гасили пламя. Но потом карета тронулась и скрыла нас за ближайшим поворотом. Пока что мне не хотелось ни с кем разговаривать, только моей насущной потребности не разделяло молодое существо. Я слишком переменила о ней отношение, когда довелось увидеть бесчувственные глаза, пусть теперь с ней разбирается Элоиза. Леди Бастьен предложила мне нюхательные соли, но я отозвалась, что мне не тошнит, просто голова побаливает после возгласов умирающей.

   - Тогда я прикажу заварить вам ромашковый чай по приезду во дворец, - молвила она, зато Колин ожила, снова уловив взором элегантного всадника, смелости у нее прибавилось.

   - Думаю, что кронпринц Фредерикко отменит подобные казни, он гуманней своего отца, - заметила она, невинно нам улыбаясь. Я с удивлением на нее посмотрела, зато теперь не выдержала леди Бастьен. Она сделала глубокий вдох, призвала свои манеры и ответила:

   - Разве вы не понимаете, леди Лекур, что эта казнь показательная и подобные мероприятия столь же необходимы, как пикирование слабого дерева. Пусть знают все преступники, что их может ожидать участь столь ужасная, когда они совершат злодеяние.

   - Ее можно было отправить на рудники, эту убийцу, она бы недолго там прожила.

   - Не все там погибают, вы ошибаетесь на счет рудников, милейшая, - молвила старшая фрейлина, - и давайте на сегодня закончим тему о казни, принцессе уже плохо.

   Я не скажу, что мне было так уж плохо, голова уже меньше раскалывалась, может потому, что мы покинули давящее на сознание место, но перед взором все еще проплывали сцены казни: разговор двух влюбленных, ее последние муки. Но я не хотела сейчас начинать разговор, иначе Колин снова примется защищать принца, и тем самым напомнит мне предмет, из-за которого я на него разозлилась. Я более углубилась в размышления, прикинувшись спящей, и пришлось одной неуемной молодой особе помалкивать, а второй за этим следить. Персиваль, он находился в толпе, все еще стоял в моем воображении на том самом месте, где рыдал бедный декан и смотрел вдаль. А может быть, он последовал за мной до замковых ворот, увы, я не могла тут же проснуться, но хотелось так оглянуться назад.

   Надеюсь, что судьба все же сведет с ним в менее людном месте и без присмотра короля, чтобы я смогла с ним поговорить и объясниться. Даже не представляю, что он думает обо мне после всего случившегося. Мы тогда даже словом не смогли обменяться, он ушел молча. Вот карета приостановилась, и тут же послышался скрип отворяемых ворот – мы снова въезжаем на территорию дворца, поэтому я позволила себе открыть глаза и выглянуть наружу. Нет, за нами никто не следовал, кроме привычного конвоя, и принца-седока.

   - Мы уже дома, миледи, - спокойно ответила мне леди Элоиза, - я сейчас же прикажу приготовить вам чай и успокоительного. Не стоило ехать на эту казнь, ничего особенного в них нет, только потом плохое настроение и отсутствие аппетита.

   - Я ужасно испугалась, - молвила леди Лекур, - эта толпа нищих бродяг кричала, словно хотела устроить мятеж. Батюшка тоже недолюбливает большие города из-за наплыва народу.

   - Ну, ваш батюшка на некоторое время избавлен от общества бродяг, ему приходится выплачивать монарху ссуду, - молвила леди Бастьен, поглядывая на молодую фрейлину.

   - Увы, - даже бровью не повела Колин, у нее просто железные нервы, - пришел час скорби в наш дом, но я надеюсь, что к следующему лету все наладиться, матушка при жизни мне это обещала.

   Старшая фрейлина сложила губки, чтобы не наговорить лишнего, предчувствую, на язычке у нее имелся должный ответ на заявление наивной девицы. Видно, третья дочь маркиза не особо горевала из-за отсутствия наследства, полагая, что когда ей сделают предложение, это ровным счетом не будет иметь никакого смысла. Она снова выглянула в окно и невольно улыбнулась, потому что в это время мимо проезжала маститая лошадь принца с седоком на ней. Я невольно дала ей ложную надежду, поддержав утром.

   В то время, как мы вошли, в холле монарха уже дожидался один господин экзотичной наружности. Он был смугл, черноглаз, имел тонкие усики. Король сразу же предложил незнакомцу руку и тот поцеловал королевский перстень в знак своего повиновения. Сразу же остальная свита подошла к ним, и они заговорили между собой, во время этого тот господин всем кланялся. Я подошла к кузену и спросилась, кто же этот незнакомец.

   - Донжон – тот самый частный сыщик, которого отец вызвал для важного расследования. Вот он и прибыл к королю на аудиенцию. А значит, с этой минуты в нашем замке будет повсюду рыскать настоящая ищейка. Опасайся, он в такие щелочки может пролезть, так что затворяй двери плотнее, когда переодеваешься, или вызывай побольше служанок для этого мероприятия. Я вот сам чувствую себя неуютно, он умеет так смотреть, что невольно мурашки пробирают по спине. А еще, его услуги станутся в копеечку казне.

   - Но ведь король не стал бы вызывать этого высокооплачиваемого сыщика без надобности, та вещь имеет для него особое значение, раз он настроен ее отыскать?

   - Всего лишь какой-то медный перстень, - тихонько добавил принц, а потом переменил тему разговора, поскольку к нам подошел сэр Кристобальд, он хотел уехать и кланялся перед первыми наследниками королевства. Я подала ему руку в знак своего расположения.

   - Приезжайте к нам почаще, мне все же интересно, что творится в нашем королевстве.

   - Теперь король будет меньше нуждаться в моих услугах, поскольку мосье Донжон здесь, а значит, займется поисками пропавшей «чести короны».

   - А что это такое? – искренне удивилась я, посматривая на Фредди, но тому либо было не интересно, либо он знал значение пропавшей вещицы, но мне не говорил.

   - Особая королевская печатка, которой он может наложить вето на любой указ и уже обжалованию тот не подлежит, или дать разрешение на что-то, и все должно быть исполнено. Понимаю, звучит это глупо, но наш монарх привык чтить вековые традиции. Сейчас редко кто использует эту печатку, но если под документом будет поставлена ее отметина на воске, значит, даже король уже не сможет отменить данный документ.

   - Но ведь ее можно скопировать, а не искать иголку в стоге сена.

   - Ее нельзя скопировать, она магическая, вылита из священного медного камня три тысячи лет тому назад и действенна по сей день. Оттиск этой печатки светится голубоватым, если дело одобрено, или багряным – если нет. Вот поэтому ее надобно найти, чтобы тот, кто обнаружит эту вещицу, не смог ею воспользоваться, он ведь может такого натворить. Поверьте, монархи соседних королевств прекрасно осведомлены о действии этой печатки.

    Вот теперь мне стало понятно, почему монарх так носится с поисками этой печати, пусть она всего лишь медяшка, зато волшебная и священная. Мы попрощались с сэром Кристобальдом, а потом я уже могла поговорить с кузеном, который пытался сделать вид, будто оставался не в курсе происходящего. А когда я подошла к нему вплотную и сверлила глазами, он вальяжно приподнял бровь, как истинный представитель королевской крови.

   - Ты ведь знал насколько это важная вещь для твоего отца, но мне солгал, что ее важность чепуховая, и что отец зря так носится! А ведь он пытается исправить ошибку и потому прибегнул к услугам платного сыщика. Фредерикко, неужели тебе все равно, что ждет нас впереди, а вдруг печатка попадает в руки врагам, войны не избежать?

   - Да что ты в самом деле, уже как мой отец – носишься и причитаешь. Я не слишком-то посвящен во все его дела, меня не вызывают на тайные совещания, хотя я уже достиг известного возраста. Меня вообще ни во что здесь не ставят. Поэтому я не особо мудрствую, что может случиться, а что не может случиться. Теперь это головная боль Донжона.

   - Но он ведь обычный ищейка, а на что мы с тобой, коли не можем помочь государству?

   - Франка, ты видно слишком много общалась с этим сыщиком, и забыла, что особы королевской крови до такого не опускаются, мы же не будем опускаться на четвереньки и выискивать упавшую вещицу под столом или кроватью? К тому же, до этого весь замок перевернула дворцовая охрана, а теперь на место прибыл опытный ищейка. Чего ты еще хочешь? Наше дело - жить обычной жизнью, а все остальное предоставим королю.

   - А если ты вдруг окажешься в таком положении, будучи королем? Что ты предпримешь в этом случае? Неужели просто забудешь и позволишь недругам…

   - Ничего подобного, я найму хороших сыщиков и укажу, что нужно отыскать.

   - А сам? Что ты предпримешь сам, для обнаружения этой вещицы?

   - Франка, ты задаешь мне много ненужных вопросов. Когда я окажусь в таком положении, тогда и подумаю, что нужно делать. Тем более, меня будут окружать с десяток советников и личная охрана, а вместе оно что-то да придумается.

   - Поэтому отец и не доверяет тебе руководство Галлатией, прежде всего, ты обязан принять решение сам, и спроситься у советников совета, а не ответа на поставленный вопрос.

   С этими словами я повернулась и пошла по коридору, мне очень хотелось переговорить с дядюшкой, и может быть как-то помочь с поисками. Фредерикко так и остался стоять с невысказанной обидой, потому что я задела его честолюбие очень резким ответом. Но увы, к королю меня не допустили, поскольку он уединился для частной аудиенции. Пришлось мне некоторое время его безуспешно ожидать, а потом подняться к себе, чтобы переодеться к обеду. Я не могла сесть за стол в дорожной одежде, увы, тут действовали свои законы. В этот момент мне захотелось кому-то написать, но я не смогу тайком отправить письмо, а написать мне хотелось Персивалю и выслушать его мнение на этот счет. Как же недоставало мне умного и практичного собеседника, который все подмечал, и осознавал важность происходящего. Фредерикко мог только иронизировать и все утрировал, даже эту историю с пропажей столь важной печатки обставил так, будто потерялось какое-то простенькое колечко короля и ему нечего делать, вот он и занялся его поисками. А теперь кузен имеет полное право не отправлять моих писем или передавать их в тайную канцелярию, где они бесследно сгинут навсегда. Снова какой-то замкнутый круг, снова я в клетке из прочных прутьев и нет просвета, чтобы подышать свежим воздухом. Отчаяние снова посетило меня.

   Служанка постучалась и поинтересовалась, не нуждаюсь ли я в ее услугах, потому что обед будет подан через полчаса. Она немного отвлекла от гнетущих мыслей. Я приказала ей выбрать наряд согласно ее предпочтениям, мне не важно, в чем явиться в столовую, потому что все вокруг кажется таким однотонным; не радуют меня краски убывающего дня или разноцветная вышивка моей спальни, или красивые наряды в шкафу. Бедная девушка долго определялась, в чем же леди явится к столу, но выбрала для меня наряд нежно-персикового цвета, который был непримечательным, и поэтому я с радостью согласилась переодеться.

   Когда вошла в столовую, король и принц уже сидели. Господа встали, приветствовать меня, а потом Фредерикко подставил мне стул. Только он не смотрел на меня, видно был обижен из-за разговора, сказал обычные банальности и вернулся к себе. Я тоже не утруждалась сейчас быть искренней с ним или соболезновать, меня больше интересовала загадочная пропажа кольца. Все же хоть какая-то новинка в моем однотонном существовании. Король поинтересовался, хорошо ли я себя чувствую, поскольку ему сообщили, что после казни мне было дурно. Я объяснила, что дурно мне не было, просто неприятно видеть убийство знакомого человека, да еще и его предсмертные муки. Поэтому монарх заметил, что отговаривал прежде меня от поездки, предполагая такой исход. Но я заверила его, что мне полезно увидеть торжество справедливости, а еще спросилась, что случилось с моим бедным деканом, он уже отбыл к себе или так и остался там, возле кострища?

   - Нет, его увели прочь, прежде всего, его брат. Не думал, что перед нами разразится такая картина былой преданности, я побаивался, что он шмыгнет в костер вслед за ней. Толпа только этого и ожидала, но моя стража всячески бы препятствовала подобному.

   - Нет, я знаю мосье Гранжалье, сам он не отважится на какие-либо преступления против монарха, если вами четко сказано, что вмешиваться нельзя. Просто его было жаль из человеческих соображений, но я не нисколько не жалею о случившейся казни, все по справедливости, согласного писанного нашими предками закона о чести и долге.

   - Хорошо сказано, леди Франка, вы бы отлично вписались в роль мудрой правительницы, и оказывали бы всякую поддержку супругу. В моменты мятежей, вы бы объявили, что все случившееся согласовано с законами нашего королевства, и нет отступления назад не праведникам.

   - Я и так стану правительницей Булонии, дядюшка, и придется мне искать поддержки у мужа, потому что он будет моим советником, а я королевой маленького государства. Так само, как сейчас живут мои родители: матушка советуется с батюшкой по поводу страны.

   - Но вы же можете стать не только правительницей маленькой Булонии, а государства побольше. Но там вы будете разделять власть с мужем, который станет законным королем.

   Дядюшка неисправимый интриган, снова выворачивает все так, чтобы подставить наш союз в выгодном свете, но на сей раз у меня был заготовлен предварительный ответ на его эпистолу.

   - Нельзя двум монархам править в одной стране, кто-то обязан покориться, иначе такое государство рано или поздно будет раздираемо войной. А подобное не прибавит веса на мировой политической арене, поэтому склоняюсь к тому, чтобы быть государыней в одной маленькой стране и не претендовать на другой престол, - и безмятежно улыбнулась дядюшке, а он посмотрел на меня с удивлением, не ожидая от молоденькой девушки подобного ответа. Ну что же, мой высокородный родственник, пора привыкать, что я многое переняла у «невзрачного и глупого» сыщика, как считает ваш «умный» отпрыск.

   - За такой ответ, я пожимаю твою руку, маленькая племянница. Ты правильно расставила приоритеты для будущего государства – нельзя иметь двух королей, но ведь государству нужна королева, так вот, она может принимать важные решения и советовать их своему мужу вместо десятка советников, потому что будет заинтересована сохранить мир и стабильность. Не знаю, чему учили вас в Институте, но направляли правильно.

   - Нет, эту истину я усвоила не в элитной школе, а общаясь с разумными, пусть и незнатными людьми, дядюшка. Так что, когда будете снова посещать своих поданных, среди обычных горожан, прислушайтесь к их мнению. Тогда вы услышите истину происходящего.

   Таким простым ответом я завоевала расположение монарха, теперь Луи-Филлипо будет относиться ко мне не как к глупому ребенку, а как к взрослой девушке, умеющей отстаивать свои взгляды и расположения. Последнее утверждение спорно, но я не собиралась сдаваться сейчас, ощущая себя выше интересов моих родичей. Странно, что принц вообще не вставил ни единого слова, хотя прислушивался к нашему разговору, сидя напротив меня. Часто Фредди переставал жевать, стоило мне заговорить о двух монархах и политической арене. Быть может, я удивила его своей осознанностью чего-то более сложного, чем балы и развлечения. Этим я покорила короля, хотя открыто мой дядюшка не мог показать, что восторгается прозорливостью племянницы, но во всем остальном он проявлял к моим словам побольше интереса, нежели к целым фразам сына. Наш обед прошел безмятежно, меня расспросили, писала ли мне матушка, но я ответила, что недавно отослала ей весточку и жду решения королевы. Может мне нужно будет в скором времени отправиться домой на празднование Феодора Тарийского, которое отметится во второе воскресенье сентября, то есть, через две недели. Только император Галлатийский уверил меня, что в его дворце празднество всегда пышнее, да и гостей будет побольше, к тому же, желающих со мной познакомится. А посему мне не обязательно покидать пределы дворца и ехать в свою глубинку. Он сам отпишется сестре, Пьетра как-нибудь обойдется без дочери, она и сама блистает, подобно звезде.

   Я не стала отговаривать короля, потому что тогда мне предстояло отправиться к себе в Булонию, и сидеть в родовом замке под замком, а здесь я еще оставалась в Ганжане, и этого было достаточно для счастья и надежды. Тем более, что уважение монарха ко мне возрастало, а матушка вновь посмотрит на свою дочь, как на нерадивое дитя и слушать не станет. Еще одно обстоятельство удерживало меня пока здесь – пропавшая печатка. И коль ее не могу обнаружить, я не против предоставить свои услуги в сыске утерянных вещей, и заслужить еще большее доверие. По крупице я буду собирать свою судьбу, добиваться веса в этом обществе. Но заговорить с дядюшкой не решалась, хотелось, чтобы меньше слуг бродило среди нас, да и вообще, столовая – не самое надежное место для подобных разговоров, здесь эхом отзывается любой звук, не только шаги, но и голоса.

   Для начала нужно было собрать хоть какие-то сведенья, теперь уже кузену не отвертеться от моего допроса: знает он или не знает, ему придется навести справки. После обеда, я намекнула дядюшке, что желаю прогуляться по саду, но все еще путаюсь среди дальних аллеек, и ко мне сразу же приставили услужливого кронпринца. Он все еще держался особняком, видно, обида не прошла, но мне нет времени ждать, пока Его высочество, наконец, созреют, чтобы заговорить. Быка нужно брать за рога; а мне принца за узду, тьфу, принца под руку. Несколько минут мы шли в тишине, пока миновали стражу, запасной выход и толпу служанок, и только оказавшись под сенью ближайшего вяза, я отпустила руку Фредди и уселась на скамеечку у дерева. Он остался стоять, гордо вскинув голову, и не замечая меня вовсе. Поверьте, он был таким еще с самого детства – упрямым и гордым, поэтому мне оставалось немного выждать, захотелось мотнуть ногами в воздухе (так я делала в детстве, ожидая пока Фредди успокоиться, но сейчас мы стали взрослее), поэтому посижу спокойненько, подышу прохладой, что окутывала нас.

   Потом он сделал несколько шагов влево, изучая строение листков лианы, ага, лед уже тронулся, принц не может долго молчать и дуться. Отыскал где-то полевой цветок и сорвал его – теперь подарит мне это сокровище со словами, что он настоящее сокровище для любой женщины и только я - бессердечный индюк, не ценящий людей рядышком. Годы прошли, нрав не изменился, остается надеяться, что мудрость усмирит гордость и подчинит себе тщеславие. Вопрос в том, придет ли эта самая мудрость однажды к моему кузену?

   - Франка, ты вечно выставляешь меня каким-то глупцом, я, по-твоему, как пустая болванка в государственных делах? Можешь не отвечать, у тебя на лице все написано (вот это что-то новенькое, и когда это мой дражайший родственник стал таким опытным физиономистом, но быть может меня сдали лукавые глаза, ничего с ними не могу поделать), но я категорически против таких твоих размышлений, поэтому расскажу все, что знаю о пропавшей печатке, а ты никогда впредь не будешь попрекать меня глупостью и недальновидностью.

   - Договорились, дорогой кузен, - мне абсолютно ничего не пришлось для этого делать, птичка сама заинтересовалась хорошо расставленными сетями, а теперь ей не вырваться из силков, как бы она в будущем ни трепыхалась и не заявляла о своей независимости.

   - Давай начнем с того, что отец не желает посвящать меня во все свои планы и тайны. Я узнаю все от вторых людей – его советников или начальника стражи. Им он доверяет, как никому, а меня держит за мальчишку. И даже о печатке он мне ничего не сказал, я тайком услышал их разговор с министром Дорне, поэтому и сказал тебе в первый раз, что эта вещица не имеет большого значения. Для меня она не более, чем раритет, который нужно положить в хранилище и забыть, но наш король все время старается придерживаться старых традиций, и вытянул эту печатку для ряда не особо важных дел государства. Почему не особо важных, да потому что это были пустячные указы, типа, когда провести ярмарок или какой памятник можно снести. Самые важные дела он старается обойти так, чтобы его ответ выглядел двойственным, зачем тогда ему эта печатка? Как по мне, чтобы позлить некоторых министров, вот и все, ну и в который раз напомнить мне о существовании старых обычаев.

   - Я не вижу ничего плохого в том, чтобы помнить о преданиях старины.

   - Франка, так уже не поступает ни одно государство, никто не издает указов с этой печатью – полностью одобрено или категорически нет, в те века, когда их использовали, случались постоянные кровопролитные стычки, сейчас все решает дипломатия. Вот видишь, я тоже сведущ в некоторых политических терминах, не только ты умеешь произвести впечатление на монарха. Но когда об этом говорит кто-то другой, он прислушивается, а мое мнение ему безразлично. Вот недавно мы спорили о том, что он хотел отменить скачки. В моем понимании там нет ничего опасного, если десяток седоков обгоняют друг друга, демонстрируя мастерство своих лошадей. Но монарх уверен в том, что от этих скачек больше вреда, что они являются причиной стольких смертей среди молодых аристократов.

   - И к какому решению вы пришли, дорогой кузен?

   - Я вспылил, и сказал ему, что пусть делает, что хочет, я больше не стану вмешиваться в государственные дела. Это случилось два месяца назад, и с того времени отец переменил ко мне отношение еще в более худшую сторону – первые недели мы даже не разговаривали, пока матушка не потребовала от него, чтобы мы помирились. Но, как видишь, лед растопить сложнее. Королева уехала погостить к дочери, но меня велено было не брать туда, чтобы я торчал в четырех стенах, изнывая от тоски. Хорошо, хоть ты вернулась, а иначе я сам превращался в добровольного узника, редко появляясь среди знакомых.

   - Ты был в опере, и тогда не похоже было, что ты чем-то расстроен или подавлен.

   - Тогда меня еще поддерживала спесь, кузина, она и сейчас во многом мне помогает, но только не в налаживании отношений с отцом. Увы, мы два упрямца и отступаться не намерены. Это я тебе говорю на тот случай, если ты сама вдруг надумаешь нас мирить.

   - Но быть может, король ко мне прислушается, ты же об этом упомянул ранее.

   - Зато я не собираюсь идти у него на поводу, пусть для начала докажет мне, что готов переменить отношение, увидеть во мне взрослого и самостоятельного человека.

   - Он хочет видеть в тебе того, кто действительно достоин занять место монарха. Покажи ему достоинства, которыми располагаешь, и искреннее участие там, где он нуждается в помощи. К примеру, мы же можем помочь с расследованием печатки, и отдать ее королю.

   - Зачем, коли уже прибыл Донжон, он ее отыщет и вернет отцу. А что мы сможем сделать, это не вмешиваться. Ты же видишь, что король не нуждается в помощи двух своих отпрысков, никогда ведь он не говорил тебе, что у нас приключилась беда и требуется твоя и моя помощь. Для этого созывается малый совет, и принимаются решения, а мы узнаем уже о том, что что-то происходило, но все решилось как можно благополучней.

   - Твой отец привык оберегать семью от всего плохого…

   - Поэтому мы ничего не знаем, а когда хотим что-то решить, это право у нас отнимают.

ГЛАВА 14. Новое дело – украденная честь короны. Часть 1.

   Я не стала тогда переубеждать принца, он выговорился со мной о своем недопонимании с отцом, но потом успокоился и принялся меня развлекать во время прогулки. Донжон пробыл в нашем дворце уже четыре дня, за это время он устроил допрос каждому слуге и служанке, которые прислуживали, пусть они не имели доступа к личным покоям Его величества или к его кабинету, но опытный ищейка никого не упустил из виду. Он даже невзначай поинтересовался, как в этом деле замешана я, но к моему прибытию ценная вещица уже исчезла, а до того я была далеко от дворца и ведать не ведала, что тут творится. Так же он побеседовал с королем, его окружением, подозревая каждого, кто составлял свиту монарха. Вызывал на дознание даже принца, который после этого высказывал свое негодование отцу. Видите ли, сыщик подозревает всех и каждого, но его отец ответил, что необходимо пройти эту процедуру, иначе никакого успеха не будет. В общем, Донжон провел в королевском замке несколько дней, но печатку так и не нашел. Луи-Филлипо хмурился, читая его доклад, когда мы садились пить чай в полдень, а потом отложил бумаги и откинулся назад, попросил служанку принести ему успокоительных капель. Я поняла, что он искренне расстроился, потому что даже опытный специалист оказался бессилен. Но это печальное обстоятельство давало мне надежду самой немного провести расследование, не может же так быть, что эта вещица растворилась. Главное, чтобы она не покидала пределов замка. Но охрана проверяла прислугу, и даже выезжающую на прогулки свиту. Некоторые дамы рассерженно ругались со стражниками и даже грозились жаловаться королю, но все меры были предприняты. Увы, нашего грабителя мы так и не обнаружили.

   После того, как я видела Донжона в главном холле, облаченного в выходной сюртук и шляпу, что обозначало, что сыщик покидает королевский дворец, то принялась сама прохаживаться мимо покоев короля и его кабинета, осматривая двери и проходящих мимо людей. На этом непредставительном деле меня подловил сам монарх, подойдя тихонько сзади. Я ойкнула, подпрыгнула, а потом извинялась перед Его величеством, объясняя свои поступки лишь праздным интересом. Король предложил мне прогуляться до радужной лестницы, которой мы уже не раз спускались с Фредди в сад. Я приняла его предложенную руку, и мы медленно зашагали анфиладой залов второго этажа:

   - Скажите, дорогая племянница, что же вы искали у моих дверей, спрятавшись в удобной нише для статуэток? Такое поведение мне непривычно наблюдать за вами.

   - О, я всего лишь искала зацепку, потому что понимаю, что расследование Донжона окончено, а его усилия не принесли никаких результатов. Но ведь мы говорим о важной печатке, не может быть, чтобы она взяла и испарилась, или ее так надежно спрятали.

   - Вы правы, расследование этого сыщика не принесло результатов, как ранее не принес результатов поиск этой самой печатки собственными силами. Ну что ж, мы наймем еще какого-то специалиста и попытаем удачу вновь, - но в голосе его звучала досада.

   - Дядюшка, а позвольте мне самой взяться за это расследование. Понимаю, что идея выглядит глупой, но я же могу попробовать отыскать печатку, пользуясь своим положением в вашем замке. Тем более, я могу спокойно осматривать всех женщин, что немаловажно в нашем деле, а другие этого не могли по причине того, что являлись мужчинами.

   Король насмешливо на меня посмотрел, но ведь у него не было другого выхода, поэтому мне молчаливо разрешили перешарить во всех шкафах женского населения дворца.

   - Только я хочу воспользоваться своим правом, и взять себе некоторых помощников, среди тех, кому смогу доверится. Даже наш принц сможет мне помочь, к примеру, всюду меня сопровождать. И еще, мне нужен небольшой экипаж для прогулок: сад великолепен, но мне утомительно постоянно ходить пешком, а еще я бы могла прогуливаться городом, естественно с провожатым и своей компаньонкой из числа тех женщин, которых выберу.

   - Вы поставили мне ряд условий, моя дорогая племянница. Одно дело разрешить вам заходить в любые помещения замка, а другое - поездки в город.

   - Так необходимо, коли вы мне доверяете. Тем более что со мной всюду будет кронпринц и опытные лакей или стражники, разве этого недостаточно для охраны?

   Король покачал головой, но я видела в его глазах смешинки, значит, мне позволят распоряжаться свободой по собственному усмотрению. Первым делом я занялась подборов своих шпионов, собрав с десяток надежных горничных и выложив перед ними мешочек с золотыми. Девушки жадно оглядели пузатый мешочек, я даже потрясла им в воздухе.

   - Каждая получит из этого мешочка по золотому, если в течение определенного времени, пока мы будем разыскивать заветную печатку, будет докладывать обо всех перемещениях придворных, проживающих здесь. О любом подозрительном движении женщин или мужчин, я обязана буду знать. Потом мне нужно, чтобы вы тайком осмотрели вещи всех придворных и советников, но так, чтобы об этом не стало известно.

   Я раздала каждой по луидору в качестве поощрения и велела им тут же приниматься к своим обязанностям. Говоря полицейским языком, сегодня я заимела свою сеть информаторов. Но только все их доносы составят лишь часть работы, а нужно теперь приняться за активное расследование, но сама я не смогу ничего выяснить, не имея нужных навыков. Поэтому второе мое дело составляли поиски принца, и указания заложить карету и разыскать леди Бастьен. Увы, Колин меньше всего подходила для роли моей компаньонки, потому что от ее постоянных разговоров о пустяковых вещах я заимела лишь раздражение и головную боль. Когда все было готово, и мы оказались на крыльце, решила сообщить им другую часть плана. И хотя старшая фрейлина еще находилась под моим наблюдением, я решилась ей довериться. Во-первых, она заинтересована продолжать жить при дворе, во-вторых – умеет молчать и хранить секреты. На счет последнего, я проверила ее, сообщив провокационную новость, и ожидая пересудов. Но тайна сохранилась в тайне.

   - Я собрала вас для того, чтобы сообщить, что мы сейчас же отправляемся в город. Вы, милый кузен, сопровождаете меня, как спутник, а леди Бастьен будет моей компаньонкой.

   - И куда же вы решили поехать, милая кузина, надеюсь, место окажется более чем подходящим для посещения таких высокопоставленных особ, как мы с вами?

   - Поверьте, в то место ходят и высокопоставленные особы тоже. Но если вам так хочется узнать, мы отправляемся в полицейский участок.

   - Но зачем? – искренне удивился кронпринц, посматривая на леди Элоизу.

   - Потому что мне велено начать расследование, и для этого нужны соответствующие кадры. Или вы предполагаете, что обычная выпускница Института благородной леди сможет лучше вести расследование, нежели опытные и обученные ищейки?

   - Кажется, я начинаю понимать, на кого вы намекаете, кузина. И как это король…

   - В его же интересах, чтобы украденное нашлось, так что нечего мешкать.

   Я поставила их в тупик, ни принц, ни моя провожатая не могли мне возразить, пришлось им сесть в карету и помчать по указанному мной адресу. И чтобы они не говорили, я чувствовала себя на коне, пусть даже это будет мое детское пони.

   К тому часу, когда мои собеседники могли хоть немного мне возразить, мы уже добрались до места назначения, в благодарность за скорость, я дала кучеру два луидора и попросила всегда так быстро доставлять меня в нужные места. Леди Элоиза заявила, что тоже последует за нами, поскольку мне не прилично идти под ручку с кронпринцем, да еще в общественном месте, где много людей. И раз великосветской леди захотелось посетить скромный участок полиции, пусть топает за нами, - решила я, и отправилась туда, куда уже давно желала попасть моя душа. Фредди попытался меня отговорить, на что получил насмешливый взгляд, и намек на то, что все же я здесь по делу, а не только ради развлечения.

   - Если будешь себя хорошо вести, дорогой кузен, обещаюсь почаще выезжать с твоими друзьями в театр, оперу, на светские балы. Ты ведь лишен этого из-за недоразумения с отцом, а так будешь помогать мне, а я, в свою очередь, окажу услугу тебе.

   - Резонно, кузина, но мне кажется, что ты взялась меня подкупить, чтобы я был у тебя на подхвате по всякому удобному случаю? И если ты намереваешься тайно встречаться с этим сыщиком, то придется тебе выполнять больше моих условий.

   - Пока что, я приехала ради консультации, дорогой кузен, так что не ты сейчас ведешь счет. Помни, что я начала свое собственное расследование, и должна располагать нужными кадрами, в противном случае меня ждет такой же крах, как любого моего предшественника.

   - Я вообще удивился, что мой отец позволил тебе все это, - он обвел вокруг себя руками, допускаю, что говорилось о полнейшей свободе действий.

   - А как ты думаешь, мне нужно пространство для решений и маневров, сидя у себя в спальне многого не добьешься. К тому же, ты тоже привлечен на законных основаниях к расследованию, то бишь, я буду делиться с тобой своими заметками и находками, а ты можешь докладывать отцу, если такое желание вдруг появится в вашей светлейшей голове.

   Фредди с недоверием на меня посмотрел, потом вздохнул, и мы оказались в холле участка городской полиции, где на нас взглянули все посетители и служащие. Мосье Паланник выскочил поприветствовать двух отпрысков знатнейших королевских семейств. Я искренне была рада, что бывшего начальника отозвали с отставки и вернули на прежний пост, под его началом все казалось намного проще. Мы любезно поздоровались со старшим коронером, от чего сердце былого вояки растаяло, особенно под влиянием другой высокопоставленной гостьи. Он сразу же принялся перед ней кланяться, желая произвести наилучшее впечатление, леди Элоиза была немного польщена. Но увы, у меня не было столько времени, чтобы часами миловаться забавной картиной неумелых ухаживаний.

   - Мосье Паланник, скажите, а здесь ли находится один сыщик…

   - А, мосье Гланж у себя в перегородке, кажется, я поручил составить ему весь список воришек, которых он задержал на этой неделе от безделья. Знаете, Ваше высочество, сейчас работенки поубавилось, в связи с тем, что Отравитель - то есть мадемуазель Палэтт - получила должное наказание. Я вообще был удивлен, услышав столько новостей за столь короткое отсутствие, да и вы оказались не простой девицей.

   - Уважаемый, - обратился к нему принц, - это вообще не должно обсуждаться в ваших кругах, иначе я поговорю с сэром Кристобальдом Дорне, относительно вашей персоны.

   - Ах, нет, я ничего такого не имел в виду, просто любопытство старого вояки…

   Его высочество напустил на себя маску важности и проследовал за мной безо всякого ответа. Порой Фредерикко выглядел комично, особенно когда пытался быть не собой, а своим отцом. Сходство между ними проскальзывало, хоть как монарх не расстраивался относительно отпрыска, просто молодому принцу не хватало сдержанности и усидчивости, а еще он не особо хотел прислушиваться к мнению старших. В общем, порой его упрямство в самом деле раздражало. Но сейчас я едва уловила их разговор, потому что отправилась прямиком к Персивалю. Сердечко мое клокотало в груди, эти недели были сродни заключению.

   Еще немного и я его увижу, поговорю, смогу объясниться, пусть сдержанно, но это лучше чем постоянное молчаливое согласие. Мы нашли его там, где указал мосье Паланник. Персиваль сидел, склонившись над бумагами, и что-то расписывал. В его коморке творился какой-то необъяснимый хаос, хотя раньше мой друг отличался педантичностью. Быть может, он перебирал свои бумаги и не успел их снова разложить по шкафчикам. Я на минуту замерла, еще до того, как он меня заметил, и наблюдала за ним. В этот раз сыщик поразил меня своей бледностью и даже выпуклыми мешками под глазами. Видно, он много трудился по ночам и не досыпал. Во всяком случае, я только так могла объяснить его состояние.

   Но громкие шаги важно шагающего кронпринца заставили Персиваля поднять глаза, и мы встретились взглядами на мгновенье. На его лице читалась растерянность и недоверие, и он замер так, сидя над бумагами. Я помню, что меня озарила улыбка, потому что в этот момент жизнь показалась не такой унылой, еще неделю назад я пребывала в отчаянии, что не смогу более его увидеть, а теперь сердечко стучалось в груди от радостной встречи.

   - Здравствуй, Персиваль, - поздоровалась я, делая легкий книксен. В этот момент сыщик будто проснулся, резко поднялся и отвесил мне поклон, как делал это ранее перед королем. К этому моменту подошел Фредди, поэтому пришлось моему знакомому кланяться дважды. Принц оглядел весь кавардак и счел себя слишком важной особой, чтобы поздороваться и присесть на стул, зато я с радостью присела на краешек стульчика, оказавшись напротив сыщика. Он стоял и смотрел на меня, не смея заговорить.

   - Этот сыщик лишен всяческого воспитания, даже не знает, как поздороваться с особами королевской крови, - с пренебрежением заметил Фредерикко.

   - Прошу прощения, я рад принимать у себя двух высочеств, и смею поинтересоваться, чем заслужил подобной милости увидеть наследников наших королевств?

   - У нас для тебя важное задание, - молвила я, желая хоть немного скрасить ту неловкость, в которую вогнал моего знакомого заноза-кузен. Персиваль ведь был растерян, а так, мой знакомый вполне благовоспитан и порядочен, и никогда не допускал никакого неуважения.

      Сыщику нечем было ответить, поэтому он опустил голову и присел за свой стул, при этом принц остался стоять, как нависшая над нами скала. Мне бы очень хотелось отослать Фредди прогуляться по участку, наводя благоговейный ужас на остальных сыщиков своей важною персоной, но мой кузен не сдвинется с места, а еще мне нельзя его так унижать, вдруг обидеться ненароком и поведет себя так, что я не смогу никуда выбираться. Поэтому снова перевела взгляд на Персиваля и продолжила уже тише, чтобы нас не услышали соседи через тонкую перегородку, потому что они не смогли бы такое упустить, окажись там.

   - Мосье Гланж, дело важное, и если вы не вмешаетесь, может случиться непоправимое – война или какое-то противостояние, поскольку украдена очень редкая вещь.

   - Я весь во внимании, и если от меня что-то будет зависеть, я все сделаю, чтобы подобного не случилось ни под каким предлогом. Но вы, вероятно, опасаетесь, что тут нас могут подслушать лишние уши? Тогда придется встретиться в другом месте, скажем…

   - Скажем, в нашей карете, - молвила я, подымаясь, - потому что я настаиваю, чтобы вы немедленно следовали за мной, не так ли Ваше высочество? – обратилась к кузену, он перестал буравить взглядом бедного сыщика, скромно отстаивающего свои интересы, но не вмешивающегося в дела государственные. Короче говоря, я взяла Фредерикко под руку и махнула Персивалю следовать за нами. Польщенный принц гордо и деловито постукивал тростью, наводя тот самый благоговейный ужас. На него с перегородок выходили посмотреть все присутствующие, при этом они перешептывались относительно того, что такого случилось, что в простой участок пожаловали такие важные персоны.

   Не могла я сдержать усмешку от комичности этой минуты. А еще больше улыбалась, когда увидела, что мосье Паланник тоже времени не терял, и они успели с леди Элоизой засесть в его кабинете выпить чаю с вкусными пирожными – вероятно у него имелся скоростной гонец, сбегавший за этим всем и поставивший чайник на плиту в подвале здания. При этом леди Бастьен с упоением слушала старые солдатские байки относительно его подвигов в борьбе с аборигенами Ниау – острова-колонии нашей великой державы.

   - Ну и дела, кажется, наша леди-совершенство очарована старым начальников, - насмешливо фыркнул кронпринц. И леди Бастьен вынуждена была увидеть его важную персону под руку со мной, распрощаться со старшим коронером, и помчаться к нам. Никогда мы не видели ее в таком возбужденном виде, как в тот момент, когда оказались все четверо в карете. Персиваля усадили напротив меня, возле старшей фрейлины, чтобы принц мог удостовериться, что мы разговариваем исключительно о деле, а не болтаем всякие глупости. Но наша слушательница была несколько в замешательстве, поэтому отвернулась к окну и попыталась пересилить волнение, а мы тем временем принялись пересказывать о печатке. Я бы могла и сама все поведать, но моего кузена потянуло на авантюру – предстать в этом деле первым рассказчиком, заинтересованным в нахождении печатки. Пришлось мне потесниться, и лишь пытаться вставить свои наблюдения и сведенья, относительно этого.

   Персиваль поочередно слушал нас обоих, никого не перебивая. Для осведомителей ему хватало нас с кузеном, потому что я и Фредди пытались не сбиться с рассказа, а посему мешали друг дружке. Сопровождающая нас дама могла даже томно вздыхать, потому как на нее никто не обращал никакого внимания, лишь я краешком глаза видела румянец на щеках и задумчивый взгляд. Но мое внимание потом полностью заполнил рассказ о печатке. Пока сыщик не брался делать никаких выводов, лишь попросил более точно описать тот день, когда она исчезла, но ведь для этого ему придется лично встретиться с королем и поговорить с Его величеством с глазу на глаз. Обрадуется ли подобному монарх, мы с Фредди не знали.

   - Значит, решено, - молвила я, - мы отправимся в замок, а там все выясним подробнее.

   - Ты не учла одного, кузина, мой отец бывает не в духе и может не принять нашего сыщика вовсе, тогда мы только заставим его даром проторчать до вечера, так ничего и не выяснив. Лучше наперед переговорить с королем, а завтра заскочить за ним, - он указал на Персиваля так небрежно, словно дело казалось какого-то чумазого бродяги. И мое нутро восстало против такой несправедливости: принц бывает просто несносным перед теми, кто ниже его по происхождению, но с сыщиком он ведет себя настолько по-свински, что мне стыдно за него. Персиваль сделал вид, что не заметил этот жест, но я ведь прекрасно осознаю, что он все видит и подмечает в отношении королевского отпрыска к себе, просто помалкивает.

   - Я не согласна, еще один день будет безвозвратно утрачен, а вдруг печатку действительно вынесут из дворца, а потом мы ее точно не отыщем, будь у нас армия самых лучших ищеек во всей Галлатии, и поэтому настаиваю поехать именно сегодня. Ты ведь не очень занят, Персиваль? – мне вдруг пришло голову, что я могла его оторвать от дел.

   Но он помотал отрицательно головой и выразил готовность последовать за нами. Фредерикко смотрел ему вслед, когда мой друг заскочил на минутку, чтобы захватить цилиндр и трость, и был недоволен моей стремительностью, которая исключала переговоры.

   - Ты поступаешь рискованно, Франка, бросаясь в омут с этим ищейкой, и относишься к нему лучше, чем к самым заслуженным полководцам нашего королевства.

   - Я не преувеличиваю его способности, Фредди. Посмотри, как он отыскал опасную Отравительницу, и сколько за ним успешных расследований. Просто доверься его чутью.

   - Смотри, кузина, как бы твой сыщик не забрел в тот же тупик, что и остальные, если уж Донжону ничего не удалось, а он рыскал даже под моей кроватью, в мое отсутствие.

   - Надеюсь, ты безболезненно пережил такое вторжение на твою территорию, кузен?

   - Приказал немедленно перестелить кровать, отмыть пол и протереть все имеющиеся поверхности. Ты заметила, что он частенько кутался в плащ и часто чихал, я побоялся подцепить хоть какую-то заразу от этого сыщика, и предостерег себя.

   К тому времени Персиваль уже вернулся, передавая леди Элоизе наилучшие пожелания от старшего коронера, очень жаль, что она покинула так скоро его кабинет, оборвав рассказ о похищении вождя Муау на самом интересном месте. При этом леди Бастьен тяжко вздохнула и снова задумчиво уставилась в окно, а мы тронулись в сторону дворца. Персиваль не смотрел на меня, разглядывая мелькающий пейзаж, кронпринц сердито поглядывал на сыщика, но молчал, а я старалась предупредить всякий выпад своего родственника в сторону моего друга, ожидая его обидные оскорбления всякое мгновенье.

   Но благо, что ехали мы быстро, и принцу неудобно было сейчас что-то говорить, чтобы его зубы не цокали, поэтому он молчал из вредности. Персиваль смотрел в окно, но я замечала, что сыщик тихонько за мной наблюдает. Хотелось заговорить с ним относительно маленькой лжи, разлучившей нас на столь продолжительное время, но только не в присутствии двух свидетелей. Я надеялась улучшить минутку во дворце, там принцу не обязательно сопровождать меня по пятам, да и леди Бастьен может