Кон и Бель. Тина Валентинова, Александр Михельман

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Мирабель, хранительница волшебного артефакта, похищена накануне свадьбы. Кому это нужно? Только тому, кто знает о чудесном Ожерелье. Где её искать? Друзья начинают действовать. Но происходит это несколько необычно...

    Легко ли начинать жизнь с самого начала в чужом мире, мире рабов и господ, пиратов и невинных дев, стонущих под гнётом отцовского деспотизма?

   Цикл "Кто твой друг"

   Соавтор Александр Михельман

   Первая книга: Кто твой друг, Мири? Тина Валентинова

   Вторая книга: Кто твой друг, Пан? Тина Валентинова, Александр Михельман

   Третья книга:

   Книги можно читать отдельно. Есть общие герои, но в каждой книге законченный сюжет.

ПРОЛОГ

Кон и Бель поселились в поместье Вайсов, девушка осваивала новый мир с помощью Юстины, а Кондрат работал в местной больнице.

   Бакер оказался толковым специалистом и скоро стал врачом, пользующимся заслуженным уважением. Он успешно учился в одном из ВУЗов страны, чтобы получить диплом о высшем образовании, о чём мечтал с самого детства. Все педагоги были в восторге от такого талантливого ученика, который просто на лету хватал их мысли, хотя и предпочитал свободное посещение лекций, зато семинара не пропустил ни одного, не говоря уже о практических занятиях. Для других это могло показаться слишком затратным, ведь столица была всё же не в пределах видимости, но не для Бель с её Ожерельем, открывающим порталы в пространстве и времени. А вопросы не возникали, потому что симбионт направляла мысли окружающих в нужное русло.

   Большинство профессоров обращались к Кондрату не иначе как «коллега». И даже советовались в сложнейших случаях лечения. Были предложения и о переходе в известные клиники, но Кон не принимал их, понимая, что Бель не готова жить в большом городе.

   Прошло полгода после того, как закончилось путешествие Миранды к друидам. Бель стала своей в поместье Вайсов и помогала жениху успешно осваивать премудрости медицины, ведь её симбионт отлично изучила строение человеческого организма.

   Очень часто при лечении недугов применялись старинные рецепты друидов, давно утерянные в этом мире Именно это помогало вылечивать самые опасные болезни и сделало Кона специалистом высочайшего уровня, а Бель – его ассистенткой.

   Отношения молодых людей становились всё более близкими, но Кондрат не решался дать волю своему воображению и уложить невесту в постель, памятуя о том, что именно этого добивался от неё кельт. Удивительно, но их отношения до сих пор были невинными, даже простое пожатие рук вызывало у Мирабель волнение и смущение.

   Вайсы смотрели на подопечных с удивлением, поражаясь выдержке молодого человека. Казимир даже пытался поговорить на эту тему, но Бакер решительно заявил, что не хочет травмировать психику невесты, ей и так многое пришлось пережить.

   Тогда за дело принялась Юстина. Она спросила у девушки о её отношении к жениху и, услышав признание, что он ей дороже всех сокровищ мира, спросила:

   –Почему медлите мо свадьбой?

   –Кон ничего не говорит, – опустила глаза Бель, густо покраснев.

   –Милая моя, – облегчённо вздохнула мадам Вайс. – Так он боится сделать тебе больно, ведь ты столько раз просила подождать.

   –Правда? – подняла лучистые глаза на старшую подругу девушка. – У него так много красивых и интересных девушек рядом. Я думала, вдруг он не чувствует ко мне ничего, кроме жалости, поэтому и медлит.

   Конечно, симбионт предлагала несколько раз прочесть мысли жениха, чтобы друидка окончательно поверила в его чувства, но Бель не разрешала. Воспитанная в уважении к чувствам других, она ни за что не могла бы отступить от своих принципов.

   Зная, что друидка ни за что сама не признается жениху, Юстина передала разговор Бакеру. Он так счастливо рассмеялся, что мадам Вайс поняла – свадьба не за горами.

   Вечером этого же дня Кон позвал невесту на прогулку по озеру. Сначала они долго катались на лодке, рассматривая окрестности, и молчали. Каждый надеялся, что другой первым начнёт важный разговор.

   Кон любовался девушкой, отчётливо сознавая, что просто не может поверить: разве такая красавица, мудрая и добрая, может его полюбить.

    Бель же украдкой бросала взгляд из-под длинных ресниц и думала, что Кон такой серьёзный, красивый, смелый, сильный – лучший из всех мужчин. Неужели он готов стать её защитником на всю оставшуюся жизнь?! Неужели и для неё уготована крупица счастья в этом мире?!

   Пристав к берегу, Бакер выпрыгнул с лодки, подал руку девушке и повёл её в беседку. Усадив её на мягкую лавочку, молодой человек встал возле неё на колени и протянул кольцо:

   – Мирабель, я люблю тебя всем сердцем и душой! – начал он, глядя в глаза невесте. – Прошу, стань моей супругой. Обещаю любить и беречь тебя всю мою жизнь.

   Бель соскользнула к нему, благо, что пол беседки был устлан коврами. Глядя на жениха повлажневшими глазами, она прошептала:

   – Да.

   Жених надел на палец невесты кольцо с причудливым орнаментом, напоминающим замысловатый узор из диковинных листьев. Он давно заказал его ювелиру, но так и не решался сделать предложение.

   Бель погладила подарок, а потом сняла с шеи медальон:

   – Я тоже люблю тебя, Кондрат, и буду тебе верной и преданной женой до конца жизни. Прошу принять от меня это, – надела растерявшемуся Кону медальон.

   – Это…

   – Да, – улыбнулась Бель. – Это один из камней Ожерелья. – Я давно хотела его тебе подарить.

   – Но…

   – Хочешь сказать, что Ожерелье не будет действовать в полную силу? Вот и хорошо!

   – Почему?

   – Потому что мы с тобой теперь единое целое. Ты тоже становишься Хранителем.

   – Но как?

   – Адэйр давно предлагал так поступить, ведь у Хранителя обязательно должен быть Страж, и не один. До сих пор им являлась только симбионт, а теперь и ты. Не боишься? – лукаво блеснули зелёные глаза.

   – Защищать тебя – честь для меня, – сказал Кон торжественно, положив руку на медальон. И Мирабель поняла, что он сделает всё от него зависящее, чтобы Ожерелье не попало в чужие руки.

   Положив руки на плечи жениха, девушка посмотрела на него с такой нежностью, что вся решимость Кона дождаться свадьбы рухнула. Он крепко прижал невесту и начал покрывать её лицо и шею нежными поцелуями. Она отвечала неумело, но так страстно, что Бакер потерял голову. Он прижал деву, желая слиться и стать одним целым.

    Кондрат опомнился, только когда услышал стон невесты. Он тут же открыл глаза, вспомнив, что они лежат на ковре в беседке. Разве так он представлял себе первую ночь с любимой?! Стыд и позор!

   Повернувшись, молодой человек понял, что они находятся в спальне Бель и лежат на её огромной постели, тесно прижавшись, друг к другу. Кто их перенёс? Симбионт? Или Ожерелье?

   Последняя мысль показалась наиболее верной, потому что медальон на груди шевельнулся и стал горячим.

   «Поздравляю, Страж!» – послышался знакомый голос друида. – «Ты теперь часть этого Ожерелья вместе с Бель».

   «Но мы ещё не стали супругами», – попытался возразить Бакер.

   «Разве?» – показалось, что друид рассмеялся. – «Вы дали клятву верности друг другу, обменялись подарками – по нашим законам, вы теперь единое целое».

   «А как же свадьба?»

   «Береги племянницу. Она теперь наиболее уязвима. Мы пока не можем прибыть – Мири тяжело переносит беременность. Думаю, недели хватит на приготовления? Или ты хочешь пышную церемонию?»

   «Как скажет Бель».

   – Мне ничего не надо, – шепнула проснувшаяся друидка. – Лишь бы ты был рядом.

   «Значит, через неделю», – сказал Адэйр, прощаясь.

ГЛАВА 1

Подготовка к свадьбе шла полным ходом, никому из близких покоя не было, особенно мадам Вайс. Необходимо было и ресторан снять подходящий, и приглашения разослать гостям, близким, знакомым, друзьям. Заказать цветы, лучший в Париже оркестр, не забыть и про журналистов, светских хроникёров, пошить платье для невесты и смокинг для жениха. Дел накопилось столько, что наняли устроительницу праздников, особу средних лет, но довольно активную и опытную. И хотя рассчитывали управиться за неделю, подготовка заняла несколько месяцев.

   Жених и невеста участие в предсвадебных хлопотах принимали минимальное, только репетицию в храме без них провести не решились. Бель понравился украшенный гирляндами и цветами храм. Ей показалось, что она вновь в своей лесной стихии – настолько необычным стал зал для торжества. Не зал, а лесная поляна, залитая солнечными лучами: так ярко сверкали спрятанные в ветвях светильники, а ковёр искрился, будто усыпанный крохотными светлячками.

   Кондрат сжимал руку невесты, глядя на неё с любовью и нежностью. Бель стала неотъемлемой частью его жизни, без её зелёных глаз он не мог бы дышать. С тревогой поглядывая на друидку, молодой доктор пытался понять, каковы её чувства, но девушка была весела, в глазах светилась любовь к близким и неподдельная нежность, когда она бросала взгляд в сторону наречённого.

   Внешне Бель ничем не отличалась от своих сверстниц, только иногда в правом глазу появлялась еле заметная искорка, напоминающая, что симбионт не дремлет, помогая «сестре» быстрее адаптироваться в новом мире.

   Полгода пролетели незаметно, оставался всего один день, когда... И уже завтра они станут супругами. Молодых развели по своим комнатам и оставили одних, чтобы они вспомнили прожитые годы и настроились на супружескую жизнь.

   Казимир предлагал устроить «девичник» и «мальчишник», но молодые люди отказались: у жениха не было близких приятелей, а невеста вообще не представляла, как можно веселиться без любимого.

   Кон отчего-то не находил покоя, нервничал, как говорится, сердце не на месте было, метался в своей комнате из угла в угол. Неужели предсвадебный мандраж? Наконец сдался, понял: должен срочно увидеть любимую. Бросился в её комнату, постучался в дверь и… не услышал ответа, повторил ещё и ещё раз. Тишина, которая казалась, чуть ли не мёртвой!

   Молодой человек подёргал створку. Заперто. Кондрат выругался, лоб его покрылся испариной, ладони взмокли. В голове мелькнула мысль, что девушка наглоталась снотворного перед трудным днём и спит. Вполне возможно, вышла в сад, чтобы настроиться на предстоящее торжество, ведь её всегда успокаивала близость к природе.

   Вспомнив, что есть ещё такая штука, как сотовый телефон, набрал знакомый номер, но Бель не отозвалась – абонент недоступен. Выругавшись, жених ударил дверь ногой, высадил, ворвался внутрь и замер, как вкопанный. Комната невесты выглядела так, будто в ней бомба взорвалась! От мебели мало что осталось, просто обугленные деревяшки, не поймёшь, где и что было. Ковёр превратился в пепел, от сквозняка он поднялся в воздух, заставив несчастного жениха закашляться. Обои на стенах почернели и скрутились. Обломок люстры покачивался под потолком. Лишь входная дверь каким-то чудом уцелела, окружала её арка из уцелевших обоев. Удивительно, что и окно не разбилось, и стекла не закоптились, хотя должны были. Пахло серой и ещё чем-то неприятным.

   Кон рухнул на колени и истошно завопил. На крик сбежались домочадцы, однако, когда служанка, что смахивала пыль с картин в другом конце коридора, первой переступила порог, всё немедленно изменилось, вернуло себе прежний облик. Будто и не было пожарища, только Бель не появилась.

   – Что случилось, вы так голосили? – служанка повернулась к Кондрату.

   – Не знаю, – молодой человек сглотнул, –почудилось что-то. Ты не видела мадемуазель Бель?

   – Не-е-ет, – протянула девушка, – кажется, она ушла к себе, собиралась лечь, выглядела такой счастливой. Может, в душе?

   – Да, вероятно, – быстро произнёс жених, –благодарю вас, простите, что побеспокоил.

   Вскоре сбежались остальные обитатели дома, но Кон мог открыть то, что увидел, лишь Вайсам, наедине.

   ― Думаешь. Бель могла уйти, передумать, вы ведь не ссорились? – уточнила мадам Вайс. – Девушки перед свадьбой так нервничают, способны на всё, что угодно. Мне самой, помнится, что только в голову не приходило накануне церемонии. Спасло одно, уйти некуда было, только это и остановило.

   – Нет-нет! – твёрдо заявил Кон, нахмурившись. – Не ругались ни накануне, никогда прежде. Мы связаны в большей степени, чем другие, обычные смертные – фактически, являемся единым целым. К тому же, не стала бы Мирабель сбегать тайно и однозначно не устроила представления, не стала пугать – это не в её правилах. Случилось что-то ужасное. Связаться бы с Мири и Паном, они обязательно разберутся в произошедшем.

   – Какой же я глупец, – месье Вайс хлопнул себя по лбу. – Панкратий же оставил мне какой-то особенный телефон, по которому его можно вызвать откуда угодно!

   – Не нужно, мы уже здесь, – послышался знакомый голос. Открылся портал, и из него вышли Пан и Мири, а также и Адэйр.

   – Как же я вам рад! – Кондрат бросился к приятелю, обнял его, чмокнул Миранду в щёку. – Вы тоже почувствовали, что произошло необычное?

   – Ещё бы, – отозвался друид, – всплеск магической энергии оказался так велик, что всполошились, наверное, чародеи даже в параллельных измерениях. Само время содрогнулось. Не знаю, кто напал на бедняжку Бель, но схватка была грандиозной, столкнулись две могущественные силы. Удивительно, что всё поместье не разнесло на атомы, даже защитные чары, мною наложенные, не спасли бы. Только один способен на подобное – кельт. Не удивлюсь, если он сумел раздобыть артефакт, способный блокировать силу симбионта и светлую магию.

   – И что делать, а главное, где искать мою невесту?! – воскликнул жених.

   – Попробуем последовать за похитителем по магическому следу, – пояснил волшебник. – Он довольно широк. Однако кудесник столь сильный не мог не замаскировать его тщательно, как вариант, скорее всего, в ловушку заведёт. Придётся создать с десяток моих клонов и отправить в путь. Возможно, хоть один уцелеет и укажет направление. Мири, доченька, тебе придётся поделиться со мной своей энергией, иначе просто не выживу. Выйдем в сад и уединимся в подходящем месте.

   – Возьмите и мою, до последней капли! – Кон заскрипел зубами. – Обязан хоть что-то сделать, лишь бы вернуть любимую!!!

   – Успокойся, сердцем чувствую, твоя помощь понадобится позже, вы ведь с Бель связаны, – возразил отец Миранды. – Коли клоны проиграют, начнём искать кончик оборванной «верёвочки» нашей бедняжки с твоей помощью. А пока иди к себе и жди.

   – Разве я смогу успокоиться? – простонал несчастный.

   Мири прижала пальцы к вискам, Кондрат покачнулся, сделал несколько шагов назад, сел на кровать возлюбленной, глаза его закрылись, он откинулся на постель.

   – Он нам нужен сильный, отдохнувший и здраво мыслящий, – пояснила девушка. – Уверена, кельт специально так всё обставил, чтобы не только завладеть нашей красавицей   и ожерельем, но и вывести из строя Кона, свести его с ума, ослабить как можно сильнее. Понадобится – разбужу. Месье, мадам Вайс, вам предстоит обзвонить гостей и предупредить, что свадьба временно откладывается. Невеста заболела и не сможет присутствовать. Отменим также ресторан и прочее.

   – А нельзя сделать, чтобы все просто забыли о том, что церемония должна была состояться? – уточнила Юстина.

   – Слишком много энергии затратим, а она нужна вся, – возразил друид. – Клона Бель, с высокой температурой, кашляющего и чихающего, создам, вызовите врача официально, чтобы не пошли толки и сплетни.

   Радость и веселье сменились горем и страхом. Никто не мог быть уверен, что удастся вернуть похищенную живой и здоровой.

   Отец Миранды взял дочку за руку и увёл в сад, в котором имелось своё место силы. Создание клонов ― дело сложное, даже для опытного чародея. Друид вытащил свой серебряный серп, срезал с десяток волосков с бороды, начертал священный круг, распределив по периметру особые знаки, рассыпал отрезанное, запел что-то. Дочь поддержала.

   Тела обоих засветились, поднялись над землёй, зрачки закатились, белки засветились голубым сиянием. Свет вокруг померк, запахло жасмином, в воздухе появились три белых голубя, выстроились в треугольник над парой волшебников, соединились кончиками крыльев, слились в одно целое.

   Волосы из бороды взлетели, начали менять форму, пока не превратились в крошечных человечков. Они принялись расти, пока не стали нормального роста, походили на друида, как братья-близнецы.

   А маг затянул иную песню, теперь по периметру круга явились чёрные точки, увеличились, преобразились в дверные проёмы. Кудесник вытянул указательный палец, двойники низко поклонились, развернулись и скрылись в проходах в межмирье. Грянул гром, и исчезло всё, а отец с дочерью опустились на землю без сил. Вайсы чуть позже пришли и унесли обоих с помощью слуг в дом, уложили спать.

   К сожалению, ни один из клонов не вернулся и не смог сообщить об увиденном. Друид проспал трое суток кряду, Мири, благодаря симбионту, восстановилась быстрее. Когда она открыла глаза, приятель сидел возле её кровати, нервно пощёлкивая пальцами.

   Подруга послала ему мысленный сигнал успокоения:

   – Кон, ты же понимаешь, что должен собраться?! Отец предупредил, что в случае неудачи клонов только ты сможешь отыскать Бель.

   – Помню! – кивнул Кондрат.

   – Ты сильный и мужественный парень, но похищение выбило тебя из колеи. Позволь помочь?!

   – Всё, что угодно, лишь бы это помогло вернуть невесту! – горячо воскликнул молодой человек.

   В глазах Миранды появились огненные всполохи, которые устремились к Бакеру, окутав голову ореолом.

   Через несколько минут Кон открыл глаза:

   – Чувствую силу, которая требует выхода. Я готов к любым подвигам.

   – Подожди, – возразила Мири. – Пусть сила уляжется. Она теперь станет неотъемлемой частью твоего организма – доверяй ему!

   Кон ушёл к себе, заново открывая способности своего тела. Вновь встретились после восстановления Адэйра.

   – И что теперь делать будем? – спросил Кон, сжав пальцы в замок.

   – Как и упоминал, попробуем использовать вашу связь, – друид кашлянул. – Могли бы сразу с этого начать, но не решался – опасно это.

   – Не время думать сейчас о моей безопасности, – несчастный жених сжал кулаки. – Представляете, ЧТО в этот самый момент Кельт делает с несчастной Бель?

   – Ровным счётом ничего, – отец Миранды поджал губы. – Не имеет права взять силой, убить или покалечить, только попытаться соблазнить, заставить полюбить и объединиться, став хранителем, как ты до того. Но такие вещи за день не провернёшь. Манипуляции любого рода обязательно ударят по нему же, могут даже уничтожить. Волноваться стоит, но в меру. Постарайся взять себя в руки, любое волнение помешает наладить связь и отправить в путь поисковый луч. Если похищенная в параллельных мирах, даже в дальних, ты почувствуешь её.

   – И Кельт не предусмотрел, что мы сможем отыскать его так? – спросила Мири.

   – Найти мало, – кудесник поморщился. – Ты не сможешь отправиться на битву, сама понимаешь. Пан, даже в своём скафандре, с таким врагом не управится. У меня также дел много, которые невозможно отложить или переложить на кого-то. Лишь Кон способен победить, ведь он ― владелец медальона и возлюбленный Бель. Истинная любовь сильнее любой магии, даже самой чёрной.

   – Вот новость! – Панкратий нахмурился. – С охотниками сражался и даже побеждал их, а с каким-то поганцем никак не справлюсь? А если и так, могу сопровождать друга, охранять, драться за него.

   – А мою дочь защищать кто будет? – друид скрестил руки на груди. – Или полагаешь, Кельт не озаботился тем, чтобы «занять» нас? Могу поставить свою голову против фальшивой монеты, недели не пройдёт, как явится суперзлодей, подосланный похитителем, и схватка с ним займёт всё твоё время.

   – Даже хорошо, если выйду на бой с врагом один, –Кон впервые улыбнулся. – Хочется разделаться с ним лично, своими руками, чтобы ни одному негодяю в будущем неповадно было покушаться на мою возлюбленную.

   – Убить точно не сможешь, – супергерой вздохнул. – Если не забыл, я добил этого злодея в отдалённом будущем, отобрав похищенное ожерелье. Однако уверен, отделаешь знатно, и от меня не забудь добавить хо-о-ороший такой пинок, чтобы месяц сидеть не смог.

   Теперь уже трое отправились в сад. Снова волшебник начертил круг, но символы нарисовал иные, в середине поместил жениха. С дочерью встали по обеим сторонам от кружка, развели руки в стороны, Пан наблюдал чуть поодаль, готовый вмешаться в любую минуту. Запели друиды.

   Тут же вспыхнули знаки зелёным светом, отделились от тверди, поплыли по часовой стрелке. Следом явился свет, засиял вокруг тела Кондрата, взмыл вверх, из сердца его показалась розовая светящаяся нить, заизвивалась, подобно змее, потянулась куда-то, замерла, а после кончик опустился, посыпались от него искры. Грянул гром, и троица рухнула вниз, символы и круг исчезли, как ниточка связующая.

   – Что такое? – простонал молодой человек.

   – В параллельных мирах Бель нет. Прости! – друид, кряхтя, встал на колени. – Даже очутись она в аду или раю, смогли бы это определить, но нет.

   – И где теперь моя невеста? – вскричал Кон. – Не могла же она испариться без следа?

   – У меня есть только один ответ, – маг погладил подбородок: – враг наш утащил жертву в иной временной отрезок, скорей всего, в прошлое. Это как раз хорошо, отправишься следом, прибудешь в тот же миг, что и Кельт, или чуть позже, и сумеешь вовремя помешать, остановить недруга и порушить мерзкие планы. Лучшим свидетельством того, что у нас есть шансы на победу, является факт, что наша реальность не изменилась нисколько, и мы до сих пор живы. Или же не помним о предыдущей версии. В общем, немного отдохнём и возьмёмся за дело.

   – А успеем? – проворчал несчастный жених.

   – Должны, – кивнул кудесник.

   Все отправились в дом, сообщили Вайсам последние новости. Казимир нахмурился, Юстина посмотрела на Кона с жалостью.

   – Я так и знал, – Пан бросил сотовый телефон на диван, выругался. – Наш «друг» оставил-таки после себя сюрприз. Теперь в Галлии объявился суперзлодей, да какой могущественный.

   И злодею попались не только обычные смертные, но и полицейские, агенты спецслужб, прославленный театральный актёр и несколько учёных, в том числе и мирового уровня. Самое отвратительное, что стирание личности происходит не одномоментно, а в течение суток. Скольких незнакомцев мы касаемся в течение дня, попробуй, вычисли «вампира»!

   – А что, больше преступника останавливать некому? – брови Кона поползли вверх. – Негодяю ведь жертвы трогать надо, один хорошо обученный снайпер или группа и – конец поганцу!

   – Если бы враг был из тех, что бегают по городу в цветном кэтсьюте*, этим и закончилось, – супергерой поморщился. – Он же необычайно коварен, открыто не нападает, маскируется под гражданских. Если вас на улице старик попросит поднять оброненные очки или слепая старушка ― перевести через дорогу, разве откажете? А что что-то очень не так, поймёте лишь через час или два. Детективов, даже более талантливых, чем я, способных отыскать монстра, хватает, но они рискуют сгинуть. Мой доспех ― единственное средство, способное защитить от преступника. Кельт именно так всё и задумал.

   – Кстати, раз мы так же способны путешествовать во времени, может, вернуться совсем на немного и сразиться со злодеем вместе с Бель, – уточнил Кондрат. – Неужели всей толпой не одолеем?

   – А недруг, разумеется, так глуп, что не подготовился к подобному? Этой ночью я прочитал особое заклинание, погружающее в необычный сон, где можно увидеть последствия определённых поступков, – друид закрыл глаза, вспоминая видение. – Как и опасался, прежде чем проводить атаку, негодяй собрал все артефакты, способные одолеть его или нейтрализовать. Кроме того, прихватил и полу-магическую-полу-техногенную бомбу. Активация начнётся, если попробуем войти в то время, когда он был здесь. И что произойдёт, знаешь? Разнесёт поместье на мелкие кусочки, мы все отправимся в мир иной, души попадут прямиком к адским демонам. Он же просто сбежит и похитит Бель из другого временного отрезка. Это уже не поражение, но конец, для всего человечества, ведь произойдёт изменение нашего континуума**. А вот если попробовать воплотить план, одного тебя Кельт не убоится нисколько, надеясь одолеть без труда, и твоя задача – переиграть врага на его поле и при полном преимуществе похитителя. Мерзавец горд и самоуверен, недооценит своего соперника и потерпит позорное поражение.

   – Как-то вы торопливо самоустранились, – жених поморщился, – ну, не хотите, не надо. Давайте выясним, где моя возлюбленная ныне, и отправите меня в прошлое.

   – Но беззащитным тебя не отпустим, – вступила в разговор Мири, – соберу и вложу в голову все необходимые знания из того времени, традиции, обычаи, религии, языки, умение владеть «местным» оружием, холодным и огнестрельным, находить дорогу по звёздам, водить транспортные средства, ездить верхом, знание лекарственных трав и умение составлять необходимые лекарства и эликсиры, и даже то, как надевать и носить одежду. Не хватало ещё терять время, познавая всё описанное и выдавая себя.

   – А ещё лучше перенести твою душу в тело новорожденного младенца, появившегося в то время, чтобы вырос заново, причём память временно стереть, дабы возвращалась постепенно, вместе со знаниями и навыками, по мере необходимости, – вступил в разговор отец Миранды. – Так Кельт не сможет тебя обнаружить вовремя и прикончить. Ментальный поиск ничего не даёт, если объект сам не ведает, кем является. Рискнёшь ли пойти на подобное? Не могу гарантировать на сто процентов, что уцелеешь и доживёшь до «момента Х». Но лучше так, чем ничего.

   – Ради того, чтобы вернуть мою Бель? – Кон ухмыльнулся. – Да всё сделаю необходимое. Но для начала давайте отыщем бедняжку.

   – Думаешь, мне не тяжело происходящее? – кудесник поморщился. – Ещё ни разу не терпел поражение столько раз подряд и не оказывался настолько беззащитным, вынужденным перекладывать свою работу на другого, да ещё и простого смертного.

   И вот снова вся компания отправилась в сад. Волшебник взял с собой необычный глобус, в который воткнуты были булавки с головками в виде разноцветных цветочных букетов.

   – Что это за штука? – спросил Кон.

   – Кельт мог перенести жертву не только во времени, но и пространстве, – пояснил отец Миранды, – не факт, что она очутилась в Галлии. Куда сложнее отыскать девушку на дальних островах.

   И вот друид, в который уж раз, начертил круг, разделил его на два сегмента, нарисовал магические символы, в центре поместил глобус, по обеим сторонам от него встал сам и поместил Кондрата.

   Тут же вспыхнули знаки зелёным светом, отделились от тверди, поплыли по часовой стрелке. Следом явился свет и заискрился вокруг тел Кондрата и мага. Они взмыли вверх ярким коконом, из сердца Кона показалась розовая светящаяся нить, заизвивалась, подобно змее, потянулась к модели земного шара, приросла к нему, теперь и предмет вспыхнул красноватым светом, казалось, глобус охватило пламя.

   Наконец одна из булавок вздрогнула, бутон медленно открылся, вылетела из него тучка пыльцы, которая сложилась в цифры: – «тысяча семьсот шестнадцатый». Грянул гром, и всё исчезло.

   – Прекрасно, – чародей выдохнул. – Ямайка, тысяча семьсот шестнадцатый. Остаётся только оказаться на упомянутом острове в нужный год. Сложно, но можно.

   Теперь необходимо было воспользоваться заклинанием, отправляющим в прошлое. Панкратий привёз свою старую машину времени, которая, конечно же, не функционировала, но если применить магию...

   Друид вытащил из своей сумки связку зелёных свечей, воткнул в землю вокруг прибора, произнёс заклинание – вспыхнуло пламя. После начертал на механизме тринадцать символов, которые засветились синим. Кон встал перед устройством, взялся за рукоятку.

   Маг и Мири запели вместе. Машина задрожала мелко, завибрировала, завыла тонко, послышалось громкое тиканье. Кондрат застонал, зрачки его закатились, рот отрылся, выплыло из него серое облачко, которое превратилось в крохотный смерч, а он, в свою очередь, буквально ввинтился в механизм. Плоть же молодого человека превратилась в прах с громким хлопком, свет погас, от устройства повалил чёрный дым.

   – Вот и всё, – отец Миранды вздохнул, – остаётся лишь ждать и молиться.

   – Неужели так необходимо было отсылать бедолагу? – спросила дочь. – И мы не сумели бы помочь?

   – Бель несчастна в этом времени, – друид смущённо кашлянул. – Она пыталась, но так и не смогла привыкнуть к цивилизации и даже любовь не спасала нисколько, и была ли она так сильна, как хотелось бы? Теперь эти двое окажутся в ином веке, в романтической обстановке, переживут ряд ярких приключений, влюбятся заново. Уверен, только там и так и обретут абсолютное счастье. А Кельт лишь станет орудием судьбы, испытанием, что раскрывает глаза и «сжигает» всё лишнее и наносное. Мы же сумеем следить за злоключениями славной парочки, их история пишется прямо сейчас.

   – Имеем ли мы право играть судьбами друзей? – возмутил Пан.

   – Лишь в случае, если это пойдёт на пользу им, да и Кельта займёт надолго, пусть сосредоточится на своём плане, – возразил волшебник. – Не был бы уверен в результате на сто процентов, не затеял всего этого ни в коем случае. А при самом скверном раскладе вернёмся назад во времени и отменим путешествие Кона. Бель выручим по-иному, не столь интересным методом, а пока успокойтесь и просто слушайте. Иногда необходимо действовать, в других случаях ― приглядывать.

   Кудесник вытащил из сумки книгу, открыл её. На абсолютно пустых страницах появились первые рукописные строки. Маг начал читать. Повествование шло то от лица Кондрата, то Бель, поэтому друзья были в курсе жизни обоих.

   …………………..

   *Кэтсьют или кэтсьюит (англ. Catsuit — букв. Костюм кошки) — предмет одежды в виде разновидности комбинезона (иногда с капюшоном или маской), плотно облегающего тело.

   ** Континуум – это неразрывная и последовательная цепь событий, которая образуется пространством и временем.

   …………………….

ГЛАВА 2

Кондрат

   «Родился я на пиратской Тартуге,* в одной из комнат увеселительного заведения для местных. Мать моя была проституткой, обслуживавшей всех, у кого находилось несколько мелких монет или, хотя бы, еда и вино. Дома после моего рождения практически не бывала, недовольная тем, что пришлось оставить ремесло.

   Я был на грани жизни и смерти, пока на мой крик не зашла в комнату старая служанка. Её мягкое сердце не выдержало, ведь и сама она была изгоем, существующим на подачки. Старая и немощная женщина присматривала за мной, выпрашивая вместо хлеба для себя молоко для меня.

   Удивительно, но я выжил и очень рано встал на ноги. Теперь милостыню мы просили вместе. Видя кроху, бедняки не жалели последнего, часто приглашая в дом на скудную похлёбку. Так мы и жили в старой лачуге на берегу моря.

   Скоро я подружился с сыновьями местных жителей и быстро научился плавать и нырять. Причём, получалось это у меня намного лучше, чем у моих приятелей, за что был не раз бит, поэтому скоро научился прятать добычу. Иногда это была большая рыбина, тогда мы со старой Флави***, которую я привык назвать матушка Фло, несколько дней были сыты. Меня же кликали Коном. Откуда взялось имя, если меня никто не крестил? Скорей всего, так сам себя и назвал, когда научился говорить.

   Приятели дразнили меня, обзывая выродком и байстрюком, ведь отца своего я не знал. Мать, правда, иногда наведывалась, приносила сладости и старое тряпьё для меня и Флави.

   Вот тогда я и придумал, что мой папаша знаменитый пират, вполне возможно, что так и было, ведь «гостями» заведения, где подвизалась мать, часто являлись буканьеры*. Мне же почему-то нравилось называть этих людей флибустьерами** – так казалось загадочнее и таинственнее.

   Позже я утверждал даже: якобы, родитель был прославленным капитаном. Правда, имя каждый раз звучало иное. Приятели не верили, пока я не показал им медальон, оставленный отцом, как утверждала матушка Фло. Такого красивого камня не было ни у одного моего сверстника. И я уверился, что это мой талисман, дающий защиту после того, как взрослые пацаны намерились снять его с меня, но неизменно камень выскальзывал из их загребущих рук и возвращался ко мне через некоторое время.

   По понятным причинам, я не знал любви, ведь матушка Фло вскоре покинула меня, отправившись в лучший мир, а родная мать совсем перестала навещать, видимо, забыла или сгинула от болезни или в пьяной драке.

   Рос я на улице дичком, чтобы поесть, воровал, обманывал, попрошайничал и больше всего в жизни мечтал выйти в море. Понимал, что в море слабаков не берут, поэтому закалял тело, много бегал, лазал, плавал. А ещё любил наблюдать за судами, прибывающими в нашу гавань.

   Был я тощим, как палка, но уже начал к шести годам раздаваться в плечах. Зная все тайные ходы в бухте, пристраивался в доках и с завистью провожал взглядами мужчин в задубевших от соли робах и безусых пареньков-юнг, мечтая оказаться на их месте. Но все они были гораздо старше и хвалились друг перед другом небольшими саблями и трофейными огнестрельным оружием. У взрослых я видел мушкет, а у одного из юнцов – пистоль. Этот небольшой пистоль меня так манил, что я решил выкрасть его, но у юнги его тут же отобрал бравый флибустьер, дав по макушке ладонью и пинка для скорости. Так что моя мечта так и осталась мечтой.

   Сабля для ребёнка была пока слишком тяжела, поэтому основным моим оружием стал небольшой острый нож, найденный на дне моря и отшлифованный песком и голышами. Я обучился выхватывать и метать нож из любого положения, попадал точно в цель. С таким оружием мог и взрослого одолеть без труда.

    Увы, желающих наняться на корабль хватало с избытком, ведь это самый надёжный способ заработать, а, при особой удаче, и разбогатеть. Но я верил в свою удачу и ждал подходящего момента, продолжая наблюдение за швартовавшимися судами и их экипажами.

   В десять лет я выглядел на все двенадцать, не только ростом, но и упрямым выражением глаз, ведь не давал спуску ни одному местному пацану, став вожаком и признанным лидером.

   Время моё пришло, когда подкараулил юнгу с бригантины «Сломанное весло», который был года на два старше, спровоцировал драку и хорошо поколотил противника, да ещё и руку сломал. После такого жертва не могла работать, списали на берег пинком под зад. Я же занял освободившееся место. Доказал своё право, забравшись на мачту и спрыгнул прямо в море. А после десять раз подряд сбил яблоко с головы боцмана Джона Биона, бросая кинжалы с завязанными глазами.

   Капитан Борг, владелец корабля, с радостью принял ловкого и смелого паренька. Так началась моя «карьера» юного пирата. Стараясь быть сметливым и храбрым, быстро «дорос» до матроса. Корабельный плотник обучил грамоте, читать и писать, удивляясь, что ученик схватывал всё налету, казалось, просто вспоминал то, что знал всегда.

   Во время нападения на купеческий корабль ухитрился еще и спасти жизнь капитану, закрыл собой, получив тяжёлую рану, но обратил его внимание на свою персону.

    В той же схватке рулевой Монс Три Зуба лишился обеих ног, «встретившись» с ядром, его место освободилось, и, несмотря на юный возраст, Борг назначил своего спасителя на эту должность. А уж я не подвёл, быстро освоил все премудрости, более того, оказался просто мастером. Капитан нахвалиться не мог на юного гения. Разумеется, через несколько лет сделал боцманом.

    И я его не подвёл! Будучи весёлым и добродушным, сумел наладить неплохие отношения почти со всей командой. Это помогло вовремя вызнать о готовящемся бунте, доложил и даже помог изловить главных виновников и лично руководил их повешеньем.

    Ходили слухи, что сам же и сподвиг товарищей на восстание, но доказательств не нашли. Да не был я предателем, наоборот, всячески отговаривал смутьянов, но не смог остановить, поэтому и сдал их, чтобы предотвратить страшную бойню. А так отделались всего тремя главными смутьянами, а остальные тут же пошли на попятную.

   Зато, после соответствующего обучения, сделался вторым помощником, вскоре, после загадочной смерти первого помощника Димса, занял его место. Таким образом, к своим двадцати пяти годам, сделав блестящую карьеру, приблизился к тому, чтобы занять место капитана. Многие не смогли бы и мечтать о подобном.

   Вот и стал я одним из флибустьеров, зарекомендовав себя ловким, бесстрашным пиратом, не позволяющим даже глянуть в свою сторону недоброжелательно, ведь отлично владел не только саблей, но и пистолями, сделанными на заказ.

   Отличало меня от других пиратов только брезгливое отношение к портовым «девам». То ли вспоминал мать, то ли боялся подхватить дурную болезнь, но в увеселительные заведения наведывался, только чтобы выпить да послушать разговоры.

   Нет, я не был монахом, мог потискать юную крестьяночку или лечь в постель к знатной матроне, не обременённой супружеской верностью. Хотя такие развлечения вызывали не удовлетворение, а чувство стыда, словно я изменял невесте, поэтому скоро отказался совсем от постельных утех, надеясь встретить ту, что обещана судьбой.

   Однажды на встрече двух соперничающих команд, зацепившись за какое-то слово капитана Юзгерта, давнего врага Борга, я вскочил и выкинул руку вперёд, вонзив метательный кинжал в глотку жертвы. Все его дружки вскочили, но я, грозно сверкая глазами, успел выхватить два заряженных пистолета и навёл на врагов.

   – У нас есть два варианта, – произнёс с улыбкой, – или перебьем друг друга здесь и сейчас, вернее, мы прикончим вас, или подчинитесь моему капитану и станете ходить под его началом!

   Давние соперники задумались, лишившись лидера, они имели мало шансов уцелеть, предпочли поднять руки вверх. Конечно, офицеров всё же повесили. Борг, восхищённый ловкостью помощника, да и опасаясь, отдал мне корабль покойного соперника, а сам стал пиратским адмиралом.

   А проигравшие пираты скоро смогли убедиться, что их новый молодой главарь отличается умом и находчивостью, а также изрядной долей удачи, ведь я всегда находил добычу, побеждал с минимальными потерями.

    Так бы всё и продолжалось, пока адмирал не призвал к себе (в этот раз он находился на моём корабле), подал подзорную трубу.

   – Что ты видишь? – спросил он у молодого человека.

   – Серые паруса вдали, – я нахмурился, – флаг какой-то странный, изображён на нем крысиный скелет.

   – Худший кошмар всех пиратов, – Борг скрипнул зубами, – владеет этим кораблём некий странный тип, называющий себя «Кельтом».

   Услышав это имя, я вздрогнул, внутри всё тело как огнём обожгло. Не ведая, по какой причине, сразу возненавидел названного, почувствовал в нём смертельного врага.

   – И что опасного в этом негодяе? – сощурился недобро, – Корабль отличается особой быстроходностью, пушки дальнобойные, славится как тактик редкостный?

   – Если бы, – Борг сплюнул. – Этот шакал семи морей поджидает, пока тот или иной пират сцепится с купцом или с военными, затаится, ждёт, пока кто-то из них победит, а после атакует торжествующих и добивает. И, что самое странное, мало думает о добыче, кажется, просто любит убивать, причём, исподтишка, будто ищет кого-то особенного.

   – Так давайте догоним труса и отправим в гости к Дэви Джонсу! – воскликнул я с необычной горячностью.

   – О, было бы это так просто, – пиратский адмирал махнул рукой. – Стоит приблизиться к проклятому судну, как исчезает в клубах чёрного тумана. И чего ты так разошёлся, друг мой, можно подумать, этот крысёныш Кельт похитил и убил твоих родителей или выпил последнюю кружку рома?!

   – Сам не знаю, – пожал плечами, – весь горю, как в лихорадке, чувствую, пока не перережу глотку негодяю, не смогу жить спокойно. А не испытать ли нам судьбу? Есть чудесная идея. Одно из двух: или сгинем, или прославимся. Вернёмся на Тартугу, наберём новую команду потихоньку, после посадим на трофейный купеческий корабль, выйдут в море отдельно, после нападём, сымитируем схватку, «победим», враг не преминет напасть и окажется меж двух огней!

   – Слишком опасно, – Борг поёжился, – подожди немного, погибну или выйду на покой, возьмёшь всё в свои руки и тогда ― пожалуйста, а пока не стану рисковать своими кораблями и людьми ради сомнительного предприятия, прости.

   Я смолчал, сделал вид, что согласился, однако от идеи и не думал отказываться, положившись на волю случая.

   А судьба будто благоволила мне. Оба корабля попали в жестокую бурю, взявшуюся невесть откуда, вихрь разбросал их. «Сломанное весло» пропало, и больше его, как и команду, никто и никогда не видел, мой же получил серьёзные повреждения, затонул, спасшиеся успели сесть в две лодки.

    Одна почти сразу перевернулась, вторая же отправилась в долгий путь. Еды и питья не хватало, рыба не ловилась, пираты умирали один за другим, не обошлось и без каннибализма и только я, казалось, не чувствовал ни голода, ни жажды, отдавал свою долю другим.

    Наконец, через полмесяца потерпевших крушение заметило проходящее мимо купеческое судно, подняло на борт, выживших оказалось только трое, включая меня и бывшего капитана, истощённые, скорее скелеты, чем люди. Вскоре один из пиратов также умер. В живых остались только капитан и я. Однажды ночью он объявил, что хочет доверить страшную тайну, так как считает приёмным сыном.

   Оказалось, что у Борга была семья – жена и малолетняя дочь, которых он не видел несколько лет, чтобы не подвергать опасности. И самое главное – пиратский адмирал оказался французским дворянином, чуть ли не графом. Его женили на молоденькой девушке, преследуя корыстные цели: семья давно обнищала, так как отец был заядлым картёжником.

   Жена оказалась хрупкой кроткой девушкой, не перечившей супругу ни в чём. Это немного примирило отчаянного повесу, но не угасило в нём жажду приключений.

   Когда дочурке исполнилось пять лет, он нанялся матросом на один из кораблей, а потом случайно попал в плен к пиратам, сумел выжить и стать у них своим, конечно, скрыв происхождение.

   Разгульная пиратская вольница пришлась по душе Этьену де Буарже, хотя он и пытался несколько раз вернуться в лоно семьи. Но скучная жизнь провинциального сельского дворянина претила ему, поэтому он вновь стал пиратом.

    Супруга не возражала, пока к ней не начал свататься знатный барон. Набожная и верная, она не могла дать согласие при живом муже, но и отказать не было причины, ведь жених был не только богат, но и красив, учтив – мечта любой женщины.

   Тут соломенная вдова поставила условие: либо супруг возвращается, либо берёт их к себе. Пришлось Этьену купить виллу на Ямайке, где мог наблюдать за жизнью дочери. Но скоро стал таким известным пиратом, что опасался наведываться к супруге. Вот уже три года, как он не видел дочь, а она обещала стать несравненной красавицей.

   Борк попросил меня позаботиться о его семье, взяв страшную клятву, а взамен дал карту пещеры, где зарыл награбленные сокровища.

   Вручив заветный сундучок с приданым дочери и мешочек со свитком, пиратский адмирал почил с миром. Пришлось проследить, чтобы его тело предали воде по обычаю моряков.

   Вот когда я задумался о своей жизни: что ждёт меня впереди? Возможно, слава или виселица… Некому будет даже оплакать меня, не с кем поделиться немалыми средствами. Родился никому не нужный, так и уйду?

   Что я сделал хорошего в жизни? Едва ли помощь нищим, мимо которых никогда не проходил, чтобы не одарить, зачтётся на том свете. А немало людей я отправил к праотцам. Да, они были все бродягами и проходимцами – другие не становились пиратами, и тоже погубили немало жизней, но оправдывает ли это меня, Кона Бакера, даже если я всего лишь защищал свою жизнь или жизнь своих товарищей.

   Пираты не верили ни в бога, ни в чёрта, но где-то внутри у меня тлела искра веры. Возможно, её заронила матушка Фло, которая была довольно набожна.

   Вдруг медальон начал жечь грудь. Так было, когда мне грозила опасность.

    Выскользнув на палубу, понял, что вдали мелькнул знакомый силуэт корабля, о котором рассказал адмирал.

   Что ж, проведаю семью капитана, получу обещанные сокровища, куплю корабль и осуществлю задуманное, потому что чувствую, что это моё предназначение. И не будет мне покоя, пока не встречусь с Кельтом. Интересно, это имя или прозвище?

   Верю, что сделаю хорошее дело, избавив мира от этого негодяя!

   Тем временем судно на полном ходу шло к Ямайке…

   ………………………..

   Тартуга -(«Остров-Черепаха»), в настоящее время он называется Тортю (фр. Tortue) – небольшой скалистый остров в Карибском море, расположенный к северо-востоку от Наветренного пролива, отделяющего государства Гаити и Кубу,

   Буканьеры — пираты, нападавшие на испанские флотилии в Карибском море во второй половине XVII века. Флибустьер — морской разбойник XVII века, грабивший, главным образом, испанские корабли и колонии в Америке

   Флави – желтые волосы

   ……………………………..

ГЛАВА 3

Мирабель

   Дорогой мой дневник, до того я не вела никаких записей, но сегодня случилось кое-что, разрушившее мой покой навек, а посоветоваться-то и не с кем. Будь я католичкой, вне всякого сомнения, отправилась к священнику, но… англиканская церковь не такова, и ничего, кроме осуждения, не услышу.

    Как уже упоминала, до того не пыталась вести дневник, поэтому, наверное, должна начать с самого начала. Звать меня Мирабель Линдси, от роду шестнадцать лет, единственная дочь плантатора Джона Линдси-Второго.

   Отец мой – дворянин, но невысокого рода. Свои немалые земли и состояние получил в молодости, по слухам, пиратствуя или сотрудничая с каперами, точно не скажу, никогда не спрашивала, да он и не ответил бы. Уверена, и сейчас отправляет корабли с контрабандой, торгует рабами и невесть еще чем промышляет. Впрочем, и лица куда более высокопоставленные не брезговали подобным. Матери я никогда не знала, бедняжка умерла родами, как говаривали потихоньку соседи, была убита отцом, приревновавшим её к бравому капитану – пирату. Воспитывалась я в строгости, приучали к послушанию, скромности и умеренности, говорили, что главный долг в жизни быть хорошей, верной дочерью, а после матерью и женой, коли не желаю после смерти попасть в ад.

   Впрочем, грех жаловаться, образование получила хорошее, даже лучше, чем другие девушки такого же возраста и положения. И я старалась изо всех сил не разочаровать батюшку, пока… Однажды не появился ОН. Всем представлялся как Джон Смит, но уверена, что имя фальшивое, как и остальное. Не ведаю, какие дела у батюшки с этим человеком, но однажды меня поставили перед фактом, что именно этот мужчина вскоре поведёт под венец. Едва сознание не потеряла. И ведь что странно, не урод, высок ростом, широкоплеч, красив, настоящий рыцарь, однако…

   От господина Смита бросает в дрожь. Боюсь его жутко, всей своей сущностью, при встрече дрожу, как кролик перед удавом, как овечка перед волком. Есть у него во взгляде что-то такое, наверное, такие же глаза у Князя Тьмы – помесь злобы, гордыни, высокомерия, жестокости, а в глазах застыл леденящий холод и одновременно адский жар. Когда смотрит на тебя, лишает воли, гипнотизирует, подчиняет. Рот вечно кривится в сардонической улыбочке, создаётся впечатление, что насмехается над окружающими. И кольцо на указательном пальце с оголённым человеческим черепом никак не успокаивало. От будущего жениха буквально пахло кровью, гарью и смертью, так легко представить на борту пиратского корабля, с абордажной саблей в одной руке и ножом мясника с насаженным на него человеческим сердцем в другой.

   Да что там, одна манера говорить чего стоила. Резкие короткие предложения, не очень громкая речь, но слышно всем, даже в очень большой зале, заполненной людьми. Видна привычка командовать, повелевать даже. Однако когда пожелает, господин Смит способен быть необычайно любезным, из уст его течёт мёд лести, но горек он, походит на издевательства. Именно так, наверное, в раю разговаривал змей искуситель.

    Но, несмотря на всё выше сказанное, я не посмела возразить, не приучили, вышла замуж, как велено, если бы не сегодняшний день. Ох, до сих пор сердце колотится, как бешенное, лоб горит, перед глазами всё плывёт.

   Началось всё обыденно: проснулась рано, служанка принесла умыться, помогла одеться, после молитвы – трапеза, зашла к батюшке, поцеловала в лоб и пожелала доброго дня, дальше прибыли учителя, занималась до обеда. Аппетита отчего-то не было, поела совсем чуточку и то, чтобы не обеспокоить родителя.

   Немного поспала, позанималась рукодельем, поспешила в сад, поговорить с любимыми цветочками, не забыла заглянуть на псарню. Собаки бросились ко мне с радостным визгом. Отчего-то всегда особенно сильно любила пёсиков, чувствовала в их компании себя так комфортно, будто они моя семья. Думаю, всё дело в том, что звери сии верны, отвечают добром на добро. Отец – человек замечательный, но сдержан и холоден, не дождёшься ласки и одобрения. Перецеловала пушистых друзей, обнимала и гладила их. А как утомились, поспешила на конюшню.

   Иногда мне запрягают лошадей в карету, и катаюсь по городу, иногда ― в порт, полюбоваться кораблями или прикупить что-нибудь, реже просто прогуливаюсь. Вот и сейчас ждал экипаж, села в него, откинулась на сидение, обмахиваясь веером. Лениво смотрела из-за шторок на окружающий мир. Народу было не очень много. Нищие просили подаяние, особенно старались мальчишки. Гнались за нами. Не удержалась и бросила горсть мелких монет, для чего пришлось высунуться в окошко. Взгляд мой случайно упал на юношу, проходившего мимо, сердце вздрогнуло и упало, а после заколотилось в груди, обезумело, даже вскрикнула, кажется.

   Незнакомец повернулся, также приметил меня и превратился в соляной столб. Очнулся не сразу и побежал следом. Я поспешила спрятаться, как птичка в гнездо, прижала руку к груди.

   Вроде ничего особенного – обычный человек. Судя по одежде – простой моряк: худощав, если не тощ, как человек, долгое время обходившийся без еды, бледен, хватает шрамов, возможно, даже пират или капер, но всё же красив.

   Но почему же я так разволновалась? Чувство, будто встречаюсь не первый раз, более того, юноша являлся кем-то большим, чем просто знакомец, возможно, самый дорогой, близкий и важный человек в жизни, однако, как подобное возможно?

   Батюшка и близко ко мне не подпускал мужчин, мальчиков, вообще лиц мужеского пола младше шестидесяти лет, иногда ощущала себя одалиской из гарема. Возможно, так и было, берегли ради Джона Смита или иного состоятельного «покупателя».

   Не могла я, маленькой девочкой забираясь на ограду поместья, увидеть некоего красивого мальчишку, полюбить его невинной первой любовью, забыть, закрутившись в вихре дел, а ныне встретить вновь? Или виделись мы в иной, прежней жизни, кто знает?

    Не удержалась, высунулась из окна. По-прежнему следует, не зная усталости, так и бежал, пока не подъехали к поместью. Створки ворот захлопнулись за мной, как крышка гроба. Исчез. Возможно, навсегда. Скрылся с глаз, но занозой остался в сердце, не извлечёшь, не выдернешь.

   И поняла я, что всё изменилось, не будет, как раньше. Нет, всё вокруг оставалось прежним: уютный дом с колоннами, увитый виноградной лозой и цветущим кустарником, наш прелестный сад с любимой зелёной беседкой, слуги, снующие из дома во двор и обратно. Изменилась я.

   Будто кто-то взял и разрезал путы, стягивавшие руки, ноги, саму душу. И это состояние странное радовало, волновало и немного пугало. Одно осознавала точно – за Джона Смита не выйду никогда и ни за что на свете, даже если запрут, изругают, отхлещут кнутом, продадут в рабство, собирать сахарный тростник вместе с неграми.

   Боль, усталость, стёртые до крови руки ― разве не пустяки по сравнению с золотой клеткой и холодной постелью бездушного и злобного монстра?!

   Знать бы ещё, что и как делать. Ответ очевиден – побег, однако на одной решимости далеко не уедешь. Поймают, вернут и накажут. Я – ценное имущество, товар, из рук не выпустят ни в коем случае. Батюшка не из тех, чьё сердце можно размягчить слезами, просьбами и уговорами, да и родитель ли мне?

   Возможно, матушку убили, и я не плантаторша, а прирождённая пиратка, и море, в лице молодого моряка, позвало. Перед глазами явились корабли с парусами, послышался грохот пушек, ружей и пистолетов, зазвенели, сталкиваясь, абордажные сабли.

   Пиратство – это безграничная свобода, когда ни от кого не зависишь, сам строишь будущее, вырываешь его из зубов судьбы, рискуешь каждый миг, вместо того чтобы расти, как куст в саду. Захотят – польют, надоешь – срубят и выбросят на помойку гнить.

   Мысли, такие безумные, непривычные, прервал стук в дверь. Я отозвалась, хотя голос немного дрожал. Вошёл слуга и доложил, что прибыл мистер Джон Смит и хозяин требует, чтобы леди Мирабель вышла к гостю и будущему мужу и поприветствовала, как положено.

   Я замерла, будто заледенела, неужели рок даровал возможность прямо сейчас выкрикнуть в лицо мерзкому жениху, что отказываю ему, никогда, ни за что, не выйду за него, скорее позволю отрубить себе руку, палец отгрызу?!

    Нет, стоп, нельзя так, необходимо подготовиться, накопить или украсть денег, упаковать дорожное платье, небольшой запас еды, как-то связаться с худощавым незнакомцем, договориться и сбежать на его корабль. А после вместе отправиться в безграничное море, плыть навстречу солнцу, смеясь над бурями, врагами, грабя проклятых испанцев и голландцев, потроша кошели лягушатников и мусульман. А пока притворюсь прежней, послушной, робкой и глупенькой. Мы, пиратки, необычайно коварны и хитры! И пусть все считают меня скромницей, в таком доме рано начинаешь хитрить и притворяться.

       Невольно вспомнился подслушанный разговор между слугами, которые знали о хозяевах буквально всё, хотя и предпочитали держать язык за зубами, зная крутой нрав отца, да и место терять не хотели, ведь отец был довольно щедр.

      Шари, хрупкая миловидная мулаточка таинственным шёпотом рассказывала:

      – Я сегодня встретила старую Наоми.

   – Да ладно, не может быть, – так же тихо возразила Сара, черноглазая негритянка с добродушным круглым лицом и располневшей фигурой.

   – Точно тебе говорю, – продолжала Шари.

   – Тише ты, – шикнула Сара. – Вдруг хозяин услышит, он запретил даже упоминать о ней!

   – И не зря! Она же колдунья! Знаю, что она исповедует Вуду.

   – Да ты что! – перекрестилась Сара, она была очень религиозна.

    – Точно тебе говорю, сама видела, как она колдовала над мисси Мирабель, когда та спала!

   – Молчи! Кроха наша узнает – грех на душу брать не хочу!

   – Да уж, не повезло нашей мисси с такой няней.

   Дальше служанки ушли в сторону кухни, а я вышла из комнаты, дверь в которую была приоткрыта, и недоумевающе посмотрела им вслед: догнать, переспросить? Бесполезно! Тут же откажутся от своих слов, скажут, что мне всё послышалось.

   Да, старая Наоми была моей няней, и я всегда с благодарностью вспоминала её. Только она относилась ко мне с любовью, только от неё я видела ласку. Но почему о ней так нелицеприятно отзываются другие слуги?

   Я была очень болезненным ребёнком, поэтому Наоми постоянно приготавливала для меня всякие отвары. И за это её назвать колдуньей?! Она сидела у моей постели, пока я не засыпала, и прибегала по первому зову, ведь по ночам меня постоянно мучили кошмары.

   Пять лет назад отец заявил, что я достаточно выросла и должна обходиться без няни, и Наоми исчезла. Мне казалось, что она уехала с острова, потому что сказала, прощаясь, что отец был очень щедр, и она хочет перебраться к родным. Только сейчас подумала: какие у неё могли быть родные, если она в прошлом была рабыней на плантации? И только после того как выходила меня после очередной вспышки лихорадки, отец взял её в дом.

   Я никогда не верила, что няня старая, конечно, работа на плантации не красит человека, но Наоми была бодрая и веселая женщина в расцвете сил. Не могла же она так уж постареть за несколько лет? Хотя медицина у нас здесь хуже некуда, но Наоми всегда повторяла, что лучший лекарь – природа. Она знала все растения острова, а многие закупала, ведь к нам заходили суда с Востока и Африки.

   Почему именно сейчас я вспомнила тот разговор и свою няню? А, ожерелье обожгло грудь. Это единственное напоминание о матери. Уходя, Наоми шепнула, чтобы я прислушивалась к себе и никогда не снимала ожерелье.    Да я и не снимала его никогда, сколько себя помню! Оно стало моим талисманом, хотя отец и пытался его отобрать, я не решалась спорить, ведь была мала – лет шесть-семь, но утром обнаруживала его вновь на своей шее. Удивительно, но пока я была мала, ожерелье было совсем крохотным, а сейчас оно довольно большое, такое ощущение, что росло вместе со мной. Что это ― магия? И кем тогда была моя мама? Отец ничего не рассказывал, а только хмурился и обрывал, едва я заводила о ней разговор. Иногда мне казалось, что я не его дочь, потому что не может родной отец так холодно относиться к дочери. Я для него только товар… Вот зачем ему этот брак с мистером Смитом? Мало ему богатств? А для кого копит? Меня продаст, а сына у него нет…

   Ожерелье, что грело моё сердце, вдруг отдало холодом. Таким холодом, что, казалось, сердце остановится, едва я подумала о женихе. Это моё отношение так сказывается или мой талисман-хранитель предупреждает? Да понимаю я всё – дотронулась до камней, передавая им тепло. И камни начали покалывать пальцы. Но меня ждут…

      Нехотя отправилась я следом за слугой. Ещё двое прислужников распахнули двери отцовского кабинета, в котором он принимал самых важных гостей. Родитель сидел в любимом кресле за рабочим столом, откинувшись. С другой стороны возвышался Джон Смит. Узрев его, я замерла, будто на стенку наткнулась. Названный жених выглядел сегодня особенно высоким, массивным, страшным. При моём появлении повернулся, окинул ледяным взглядом, правая бровь приподнялась, оскалился, как волк голодный, в глазах вспыхнул недобрый огонёк, а после пала тьма…

      Очнулась я в своей постели. Голова жутко болела, едва приподнялась, как тут же без сил опустилась на пуховые подушки. Долго лежала, приходя в себя, попробовала вспомнить, что было накануне, до того, как легла, и не смогла.

      Осторожно села, сжала пальцы висками, поднялась, мечтая освежиться кружкой воды. На столике возле кровати обнаружила какую-то тетрадь, раскрыла. Заполнена была лишь первая страница и то не до конца. Подчерк мой, но не помню, чтобы что-то писала.

       Закрыла, поспешила к окну, где на подоконнике стоял кувшин, налила себе немного воды, с удовольствием выпила. Действительно полегчало, боль постепенно ушла, вернулись и воспоминания.

       Ровным счётом ничего особенного, разве что вечером приняла предложение Джона Смита, смирилась, как и всегда, вскоре состоится и официальная помолвка.

       О тетради неведомой почти забыла, но всё же нечто не давало покоя, возможно, любопытство женское. Вернулась, открыла и начала читать. Начало казалось стандартным, неудивительно, что не вспомнила прежде – минутный каприз, возможно, модное увлечение, со скуки начала писать дневник, но поняла, что сказать нечего.

       Но вот дошла до встречи с молодым человеком. Готова поклясться, ничего такого никогда не было. Неужели придумала, вообразила, намечтала или… Последняя строчка о том, что отправилась к отцу и жениху, собиралась отказать.

       Нет, точно сказка, я ведь не такая, не смелая и не решительная, никогда не посмела даже думать в этом направлении, а теперь и поздно, помолвка скоро, расторгну ― и обесчещу себя навсегда. А коли и существует тот самый единственный, неужели отец даст согласие взять в семью нищего бродягу? И не прикончит ли будущий муж воздыхателя?

       Подумала об этом и сердце заколотилось как бешенное! Обязательно убьёт, стоит раз увидеть Джона ― и сразу понимаешь: этот способен абсолютно на всё, любое злодеяние совершит, лишь бы получить желаемое. И я как раз тот самый приз, даже если являюсь лишь приложением к поместью и дворянскому званию. Нет, долг состоит не только в том, чтобы подчиняться отцу, но и спасти неведомого возлюбленного, воображаемого или реального, от жестокой и неизбежной гибели.

       Смирюсь, покорюсь и буду ждать избавления. Люди ведь не бессмертны, тем более, если надоем мужу, исчезну быстро, успеть бы ребёночка родить, пускай даже от этого порождения тёмных сил в человечьем обличье. Личное счастье дано не всем, всякая дева о таком мечтает, однако везёт лишь немногим.

      Приняв решение, направилась к камину, намеревалась разжечь его и бросить в огонь дневник, но замерла на полдороге, вернулась, завернула в шейный платок, убрала под циновку, села, закрыв лицо руками, и заплакала. Так жалко стало себя, загубленной судьбы. Жестокость единственного родителя разрывала сердце. Как мог он, неужели, будучи столь опытным человеком, не видел, в чьи руки отдаёт своё дитя?

      Увы, сколько ни плачь, легче не будет, решила ещё немного поспать, ведь сон ― самое чистое и невинное из удовольствий, закрыла глаза, и сразу перед взором явился давешний молодой человек, такой же тощий, протягивал руки, и в глазах такая мольба и боль. С криком вскочила. Тут же вбежали служанки – Шари и Сара.

       – Что случилось? – вопрошали женщины.

      – Ничего, ничего, – я заставила себя улыбнуться, – привиделся дурной сон.

      Мне помогли умыться, одели, начинался новый день, обычный и серый, как все остальные. Отправляясь на прогулку, надеялась увидеть своего пирата, но нет, не появился. Если жив до сих пор – отправился в плавание, возможно, уже забыл или обдумал положение и осознал, сколь бесполезны попытки добиться руки аристократки.

ГЛАВА 4

Кондрат

      Попрощавшись в порту со своими спасителями, я передал им вексель на весьма крупную сумму, покрывшую все расходы на моё спасение и содержание. Это только в романах о пиратах украденное зарывают где-нибудь на островах или топят в море. Умные люди отыскивают деловых партнёров, (готовых закрыть глаза и не доискиваться сведений о происхождении драгоценного металла и товаров), и хранят своё состояние у них.

       Хорошую штуку придумали евреи ещё в средние века, не надо носить с собой гору золота, зашил в пояс несколько бумажек, подписанных знакомыми банкирами, с хитроумной печатью ― и пожалуйста, кредит в каждом крупном порту открыт.

      Теперь следовало нанять небольшое судёнышко и возвращаться обратно на Тартугу, соберу команду, с моей репутацией и славой это будет нетрудно, захвачу пару судёнышек и начну реализовывать план. Уже представлял себе, как моя сабля медленно погружается в грудь Кельта, по капле отбирая жизнь негодяя. Отомщу ему за всех погибших, включая и боевых товарищей, и капитана-благодетеля. Я понятия не имел, откуда такая уверенность, но на Библии готов был поклясться, что буря, всех погубившая, – дело рук моего кровника. В жизни никого так сильно не ненавидел! Что-то сравнимое с безумием…

      В общем, направился я к банкирам, надеясь по получении денег ещё и в таверну заглянуть и как следует наесться. Мимо проносились редкие кареты, чаще местные передвигались пешком, верхом на лошадях или в портшезе, который несли негры-носильщики, экипажи позволяли себе лишь самые богатые плантаторы, да губернатор и иные местные чиновники.

      Не обратил бы внимание и на очередную карету, когда из-за шторок, буквально на миг, показалось очаровательное женское личико. Признаюсь честно, в отличие от других моих друзей-пиратов, никогда не волочился за юбками, не посещал распутных дев. Романы были, разумеется, я же мужчина, но короткие, так, ничего серьёзного, никаких шрамов на сердце, имён ― и тех не запомнил.

      А тут будто молнией ударило, замер как вкопанный. То была ОНА. Моя вторая половинка, любовь всей жизни, как говорят романтики, «второе крыло». Сразу понял всё это, так же, как в случае с Кельтом. То ли интуиция такая, распознаю самых важных людей в своей жизни, то ли ещё что, но создавалось впечатление, что не один год их знал! Видение же скрылось, карета понеслась прочь.

       Ну, нет, не позволю, не упущу, себя погублю, все преграды разрушу, разорву всех врагов в клочья, но настигну, прижму к груди, покрою щёчки и губы поцелуями и не отпущу от себя до конца дней.

      Откуда только силы взялись, понёсся вслед, забыв об усталости, о слабости от недавнего голода, подобно могучему оленю. Не отставал ни на шаг, пока экипаж не подъехал к некоему поместью. Дальше бы никто не пустил.

       Свалился в придорожных кустах, почти без сознания, долго отлёживался, пока сердце не перестало колотиться в груди, как бешенное, а голова кружиться. Отдохнув, заставил себя успокоиться и действовать трезво. Прежде всего нужно узнать: чей это дом, гостья ли моя возлюбленная или хозяйка, заветное имя, свободна ли, просватана или замужем?

      Муж или жених не проблема, устроил ссору, проткнул шпагой или подстрелил из пистолета, и нет человечка. Не подумайте, я не люблю убивать людей (пираты и испанцы не в счёт), несмотря на свой промысел и образ жизни, но тут случай особенный. А после явлюсь к её отцу или опекуну во всём блеске своего великолепия, в лучшем костюме с золотой шпагой, покрытой бриллиантами (лично снял её с трупа испанского гранда) и попрошу руки любимой. Или выкраду её, коли родственники окажутся несговорчивыми.

      Уверен, девушка не устоит перед моим обаянием и горячими, как пунш, чувствами. Не может, не имеет права не полюбить, потому что является ТОЙ САМОЙ. А я всё сделаю, чтобы каждый миг её жизни был наполнен счастьем! Уж поверьте, и награбил достаточно и денежки свои вложил выгодно, смогу прикупить поместье не хуже этого, будет любимая жёнушка купаться в роскоши, как русалка в лагуне.

      Остался, чтобы проследить, уедет ли моё сокровище прекрасноликое или останется. И ведь не зря, как чуял что-то или знал заранее, в общем, показалась группа всадников, один из которых отличался высоким ростом, могучей статью, лицом красивым и суровым, одет, как высокородный дворянин, но я признал его сразу, хоть до того ни разу не встречались

      Это был Кельт собственной персоной! Проклятый демон, разрушитель чужого счастья! Первой мыслью было выскочить на дорогу, вырвать из седла и придушить голыми руками, но вспомнил, что безоружен, а враг не один, и точно является бойцом не из последних. Лишь погублю себя, отдамся в руки недругов, проиграю, не начав борьбы.

      Иногда хитрость лучше силы. Даже и хорошо, что именно так всё сложилось, а вдруг повезет, и здоровяк окажется не только подлым погубителем благородных морских разбойников, любителем наносить удар в спину беззащитным, но и соперником в любовных битвах?

      Как бы это было здорово: моя совесть останется чистой, не придётся проливать невинной крови, (даже устыдился недавних мыслей), да и любимая, наверняка, не испытывает к этому чудовищу в человечьем обличье ничего кроме отвращения и ужаса. Полюбить подобную тварь добровольно просто невозможно, особенно второй раз, если только зачарует жертву, но и этого сделать не получится. Опять же, не знаю, откуда такая уверенность?

      А недруг проклятый задержался до самого вечера. Любимая же вовсе осталась. Сильно сомневаюсь, чтобы молодая девушка позволила себе гостить до утра, даже у какой-нибудь близкой подружки, если только не является путешественницей, прибывшей на этот остров недавно и остановившаяся у знакомых. Но нет, не похожа. Кожа слишком светлая, не загорела на солнце и не обветрилась и вообще, красавица кажется такой нежной и хрупкой, для дальних переездов не годится совершенно, не выдержит и небольшой поездки.

      В темноте подобрался к главному дому, перебрался через стену, отгораживавшую его от внешнего мира. Окна черны, шума, смеха и музыки не слышно, я уже не говорю о фейерверках. Ни бала, ни иного праздника, из тех, что заканчиваются поздно, а то и ближе к утру, нет.

      Вот в свете луны показались те же всадники. И снова жажда мести заставила забыть об остальном, поспешил за врагами, благо они никуда не спешили, ехали шагом. Такое впечатление, что ЖДАЛИ меня, заботились, чтобы не отстал. Неужели ведут прямо в ловушку?        Вздохнул, призвал всех святых заставить себя успокоиться и вспомнить об осторожности. Пришлось преследовать злодеев почти всю ночь, и представьте, ехали они к берегу, неужели собираются сесть на корабль и уплыть? И действительно вдали узрел до отвращения знакомое судно, признал даже при спущенных парусах и без флага.

       – Что за комедия, – произнёс незнакомец, – хотели прикончить, так отчего просто горло не перерезали?

       – Можешь счесть это моей личной блажью, или странной традицией, – произнёс враг мой (впервые услышал его голос и по спине мурашки поползли, именно так говорит, наверное, сама смерть перед тем, как нанести удар косой), – или последним шансом спастись. Прикончишь меня и уйдёшь свободно, в этом клянусь всем, что свято. Нет, значит, ты не ОН.

      Я вздрогнул, сразу понял, что злодей именно МЕНЯ имел в виду, и не этот неизвестный должен был стоять там, судорожно вцепившись в рукоять шпаги. Неужели Кельт топил пиратские корабли, отыскивая своего самого страшного недруга в лице вашего старого знакомого, знал, что появлюсь и готовился, а всё происходящее – отвратительный спектакль для одного зрителя, намёк, отступись, мол, беги прочь, пока можешь или будешь уничтожен, стёрт с лица земли?

       Почему я сразу понял, что именно меня ищет Кельт? Как мы связаны? Вроде бы не пересекались раньше – эти мысли не первый раз одолевали меня, но ответа не было.   

       Я отличаюсь завидной памятью на лица, поэтому с уверенностью могу сказать, что вижу его первый раз. И тут словно дымка рассеялась и появилось видение, где этот Кельт убивает лесную лань, а чуть в стороне стоит ОНА. Глаза её полны ужаса и боли.

       Почему я не смог помешать убить невинное создание, ведь понятно, что животное дорого моей красавице.

       Одно радует: девушка оказалась именно ТОЙ, кто являлся мне во снах. Она – мой идеал, и мы как-то связаны. Это видение помогло понять, что в мою жизнь вмешались злые силы. И я разберусь, когда это произошло и почему. Слышал я о здешней религии, хотя и никогда не соприкасался с местными колдунами. Но мне не привыкать встречать смерть на своём пути!

      Тем временем пленник взял себя в руки, встал в первую позицию. И началась схватка. Шансов не было никаких, даже в теории. Было сразу понятно, что Кельт прекрасный фехтовальщик, а его противник, хоть и знаком с таким оружием, но пользовался им редко. Знал, видно, негодяй это, потому и предложил поединок. А ведь обставил всё так, словно шансы у них равны. Недруг с самого начала играл с жертвой, лишь иногда пуская ей кровь, нанося крохотные ранки.

       Тем временем ночь заканчивалась, становилось светлее, мне стоило удалиться, пока не заметили… Рассвет был прекрасен – краешек солнца показался над морем, окрасив волны алым. Мне покзалось, что это дурной знак и точно – в тот же миг Кельт выкрикнул что-то, сделал резкий выпад и вонзил свой клинок в сердце противника по самую рукоять. И что самое жуткое – заглянул ему в глаза, любуясь тем, как гаснет искра жизни. А после нарочито медленно вытащил оружие.

      Когда тело рухнуло, подельники немедленно подхватили труп, привязали к его ногам большой камень и швырнули в море.

       От корабля к берегу направилась лодка, вся компания уселась в неё и удалились, скрылись, оставив меня ни с чем. А как поднялись враги на борт, судно просто растворилось в воздухе, будто его и не существовало никогда, подобно туману. Мираж, ночной бред.

      Не совсем ещё осознавая, что делаю и зачем, я подобрался к воде, вытащил нож из сапога, нырнул, устремился ко дну, нашёл утопленника, обрезал верёвку, обхватил его и устремился вверх, вытащил тело, казавшееся мёртвым.

       Знаете, меня учили в своё время перевязывать раны, оказывать первую помощь – куда без этого пирату, постоянно участвующему в стычках! Как-то раз даже ассистировал при ампутации ноги, не говоря уже о том, что чтобы пытать пленников, заставляя их рассказать о спрятанном золоте или написать родственникам с требованием выкупа, так же необходимы знания анатомии человеческой.

       А тут вдруг обнаружил, что, оказывается, знаю и умею намного больше, чем обычный врач – современник. Честно, не запомнил всего сделанного, больше половины манипуляций просто не понял, но случилось чудо, покойник принялся слабо дышать, сердце забилось!    Разорвал свою рубашку на полоски, выщипал корпию, перевязал. Рискнул оставить, спрятал, отправился к банкирам, получил деньги, попросил помочь нанять носильщиков, арендовать небольшой домик, куда раненого и перенесли. Заботился о незнакомце так, будто он был моим родным братом, лишь изредка, оставив вместо себя сиделку, ночью пробирался к знакомому поместью, надеясь хоть мельком увидеть любимую.

       Разумеется, не забыл всё узнать о ней. У пиратов в каждом порту или крупном поселении есть свои шпионы, готовые за золото сообщить всю нужную информацию. Любимая оказалась свободной, девицей, дочерью плантатора (добывшего своё состояние пиратством, а после торговлей краденного, контрабандой и рабами). Звалась Мирабель, но я мысленно сразу начал звать её «Бель». Имелся жених, некий Джон Смит, богатый дворянин, якобы недавно прибывший из Европы, и оказался он, по описанию осведомителя, именно Кельтом!    Конечно, кого ещё жаждал бы заполучить в зятья старый пират, как не такого же, как он сам, мерзавца и убийцу? Всё складывалось необычайно удачно. Или, скорей всего, являлось частью чьего-то коварного плана. Жаль, деталей его не знаю.

      Раненый оказался живучим парнем, потихоньку шёл на поправку. Лекарства для него я готовил сам, и поверьте, нечто подобное изобретут позже, точно не в этом веке. Откуда всё это знал и умел, понятия не имею. Даже не изобретал, а будто… вспоминал. Одно ясно, всю жизнь шёл, готовился именно к войне с Кельтом, обретал полезный опыт, связи и репутацию, зарабатывал деньги и прочее не жалея ни себя, ни других. Сама судьба и высшие силы создали как того, кто остановит «морского шакала» и отправит его в ад надолго, пока не явится герой ещё более могущественный, коий уничтожит недруга раз и навсегда!

      И вот невольный гость мой наконец-то смог заговорить.

       – Кто вы и отчего я до сих пор жив? – прохрипел раненый.

       – Кондрат Бакер к вашим услугам! Но более известен, как «Железный Аргумент». Имею привычку сначала всаживать в горло врагов метательный кинжал, а уже потом задавать вопросы случайно выжившим, – представился я. – Это я вас спас и выходил, а что касаемо причин… скажем так, некий Кельт и мне успел изрядно жизнь подпортить, ищу союзников, готовых помочь в борьбе с ним.

       – Я с вами, в огонь и в воду, – кивнул собеседник, – зовусь Яго де Куриэль по прозвищу «Вердуго» (палач).

       – О, какая честь, – я поклонился, – приятно принимать у себя столь легендарную личность. Знаменитый испанский капитан, обвинённый инквизиторами в тайном возвращении к религии предков (иудаизму) и приговорённый к сожжению, спасённый своей командой. Уверен, лишь такой монстр, как Кельт, и смог бы вас одолеть.

        – Проклятье, – Яго скривился, – да в жизни бы этот трус не победил, если бы я не столкнулся сразу с двумя военными кораблями. Потопил обоих вместе с проклятыми испанцами-католиками, но собственное судно серьёзно пострадало, лишилось части парусов и получило две пробоины, команда изрядно уменьшилась, практически беззащитная жертва. Полагаю, у вас уже есть план, как одолеть общего врага?

       – Вне всякого сомнения, – подтвердил я, – правда, подозреваю, что наш обидчик служит тёмным силам, и демоны предупреждают негодяя обо всех опасностях, а также убирают с дороги врагов.

       – О, как обезопаситься от сил мрака, я знаю, жаль, раньше не ведал, с кем дело имею, – де Куриэль облизал пересохшие губы. – Достаточно пригласить сведущего каббалиста, он «ослепит» тёмных помощников, не смогут ничего выведать, не сработают и заклинания, сумеем приготовить ловушку коварную.

       – Так и думал, что сама судьба позволила нам встретиться, – улыбнулся я.

      Пришлось подождать ещё немного, прежде чем новый союзник выздоровел, встал на ноги, а после окреп достаточно для морского путешествия. После я арендовал крохотное судёнышко, для которого не требовалось большого экипажа, и мы отправились в путь.

       К сожалению, время поджимало – стало известно, что моя Бель дала согласие Джону Смиту стать его женой, вскоре будет официально объявлено об обручении, состоится праздник. Не поторопимся, и придётся помогать возлюбленной стать вдовой.

      В этот раз нам необычайно повезло, в море столкнулись с судном одного моего старого знакомого, тоже пирата, который с радостью пообещал доставить на Тартугу за необычайно скромную плату.

      Дальше просто, стоило Яго де Куриэлю назвать себя, как к нам в очередь выстроились толпы желающих ходить под командованием живой легенды. После вышли в море на судне всё того же знакомца, захватили несколько кораблей, два выбрали для себя, остальное продали, чтобы расплатиться с долгами и прикупить снаряжение и оборудование. Теперь можно приступить к исполнению плана.

      Первый корабль был классическим «купцом», не перепутаешь. Звался «Святой Еленой». Большую часть пушечного вооружения спрятали и замаскировали, пираты от обычных моряков отличались мало, документы частью сохранились от предыдущих владельцев, частью подделали. Даже власти не смогли распознать подделку. Я сам решил вести его, на всякий случай, риск больше и искусство притворства требуется изрядное.

      Соратник же мой под своим именем на бывшем военном судне, названном, как и прежнее, потопленное Кельтом, «Эсперанца» (Надежда). Требовалось поплавать некоторое время, чтобы недруг узнал о нас, смог выследить и приготовиться к схватке.

       Яго охотился за «купцами», взял несколько «призов», сбежал от военного испанского патруля. Я зашёл в несколько портов, избавился от одних товаров, прикупил иные. Одно другому не мешает, если есть возможность заработать, зачем отказываться? Никто не признал во мне прежнего пиратского капитана, откуда-то сами по себе взялись соответствующие манеры, смог блеснуть образованием, даже завёл новые полезные знакомства, дал взятки, кому нужно, и задумал кое-что на будущее. Даже задумался, а не сменить ли деятельность на более мирную?

      Но вот вдалеке показался проклятый узнаваемый флаг с крысиным скелетом. И вновь держались поодаль, не приближались на расстояние выстрела из пушки. Неужели скоро столкнёмся в битве и узнаем, чья удача больше? Только бы не вмешался кто-то ещё, порушив все планы и задумки.

ГЛАВА 5

Мирабель

   Дорогой мой дневник, горестно сознавать, что только тебе одному я могу поведать все мои мысли и чаяния. Как тяжело, когда рядом нет человека, которому небезразлична твоя судьба, который вместе с тобой будет в радости и горе.

   Мне и раньше жилось нелегко, а теперь судьба как будто решила испытать мою веру. Хотя мне трудно сказать, истинна ли она. Так вышло, что я не помню свою мать, которая бы приучала меня посещать храм или молиться, отец не верил ни в кого, а няня, воспитавшая меня, придерживалась своей веры, привезённой её предками из далёкой Африки.

   Надо отдать должное этой негритянке: она никогда не настаивала, чтобы я приняла её веру, наоборот, считала, что бледнолицые должны почитать своего бога.

   Отца совершенно не интересовало, чем я занимаюсь, как провожу время, хотя гувернантки и учителя у меня были, причем, совсем неплохие. Плохо, что они не задерживались в нашем доме, поэтому образование у меня было неплохое для девушки, но совершенно бессистемное.

    Пока была мала, я очень переживала, когда очередная гувернантка исчезала, даже не попрощавшись, думала, что это моя вина. Я старалась быть прилежной, добросердечной, вежливой, думая, что таким образом сумею задержать очередную девушку и, возможно, она станет мне подругой.

   Когда подросла, я поняла, что отец был очень неразборчив в связях, не пропускал мимо ни одну юбку. Вот и гувернантки должны были стать его любовницами. Некоторые соглашались, ведь он был щедр, но большинство сбегали, потому что родитель к тому же был довольно жесток в обращении с противоположным полом, считая их рабынями и усладой для мужчин.

   Так бы и не пришла я к вере, если б однажды не услышала, как Лили, молоденькая служанка, шептала слова молитвы Деве Марии. Мне стало интересно, я тайком пробралась к ней в коморку и попросила рассказать об этой Деве.

   Затаив дыхание, я слушала её рассказы! А потом она показала мне Храм, где можно помолиться Святой. Поделившись тайной с няней, я услышала слова ободрения:

   – У каждого человека должна быть вера.

   Трепеща от страха в свои шесть лет, я подошла к отцу, попросив разрешение посетить храм. Он сначала удивился, потом расхохотался:

   – Вся в мать пошла! – узнав, кто из служанок посещает храм, он повелел возить меня туда по выходным. Сопровождали меня Наоми и старая немощная Ильза. Последняя питалась подачками со стола отца. Я постоянно носила ей еду, спала она на улице или в каморке при храме. Когда выяснилось, что она истинная протестантка, отец разрешил ей жить в доме для прислуги и учить меня молитвам.

   Я и раньше видела Храмы на картинках книг, которые показала Лили, но была поражена простым убранством и отсутствием украшений: только кафедра для проповедника, скамьи для прихожан и большой крест на стене.

   Няня осталась на улице, а Ильза схватила меня за руку с неожиданной силой и потащила за собой. Я послушно села на скамью, не смея поднять глаза. Потом я слушала проповеди, внимая каждому слову пастыря. Так продолжалось несколько лет, но почему-то мне больше запомнились проповеди о Деве Марии. Именно она стала моим кумиром. Именно ей я молилась и просила защиты и помощи.

   Старая Ильза давно покинула наш мир, а я продолжала посещать Храм, но скорее по привычке, чем испытывая настоящую веру. А вот к Деве Марии у меня осталось прежнее чувство – я боготворила её, не смея просить о помощи, так как считала себя недостойной. Это малышкой я делилась с ней обидами и горестями, прося помощи, а повзрослев, поняла, что у высших сил немало своих забот, чтобы выполнять желания смертных.

   Сейчас же, когда решалась моя судьба, мне захотелось обратиться к Святой Деве. Религия не поощряла поклонения иконам и скульптурам, поэтому я решила обратиться к Деве на природе, ведь именно здесь так легко представить мироздание.

   Конечно, девушке моего возраста не следует рассуждать о создании миров и задумываться о правильности их сотворения, но в такую минуту кажется, что помочь может только чудо, каким было таинство рождения Христа.

   Набросив на голову кружевную накидку белого цвета, я спустилась в сад. За мной тут же последовал Диего. Этот низкорослый плечистый мулат стал моим охранником. Он и раньше ошивался возле поместья, но хотя бы не был вхож в дом, а после договора отца и господина Смита поселился в гостевом домике и не спускал с меня глаз, сопровождая повсюду, будь то храм или мастерская швеи.

   Я привыкла не обращать внимания на слуг, ведь все они были шпионами отца, докладывая о каждом моём шаге. Теперь хоть знаю, кого опасаться.

   Диего никогда не разговаривал ни со мной, ни с другими слугами, было ощущение, что он немой. Если ему не нравилось место, куда я направлялась, то он издавал возглас, от которого начинала болеть голова – то ли крик дикого зверя, то ли рёв монстра, поэтому я старалась не злоупотреблять выходом на улицу, благо, что в комнату мою он не входил, дремал на скамеечке у двери, точно цепной пёс.

   Сейчас мой личный охранник посмотрел на меня весело, видимо, устал находиться в помещении, и, насвистывая негромкую мелодию, последовал за мной чуть в отдалении.

   Я не покидала своего поместья никогда, но по рассказам няни и слуг знала, что наш остров – благословенный рай. Особенно примечательны Голубые горы, вершины которых видны далеко. Местами небольшие реки прорезают в известняках живописные ущелья. На языке индейцев араваков Ямайка — «земля ручьев». Остров поражает обилием красивейших каскадных водопадов. Как мне хотелось полюбоваться на них!

   Остров обладал буйной растительностью. Конечно, немного напрягал сезон дождей, но зато после него природа раскрывала все свои грани: зелень вырастала на глазах, цветы раскрывали бутоны за несколько минут, а птицы пели так звонко, что на сердце становилось легко и свободно.

   Поместье находилось в нескольких милях от горной гряды, поэтому по саду протекало несколько ручьёв, которые сливались в небольшое озеро, где имелись мангровые заросли.

   Сад плавно переходил в плантации, отдёлённые невысоким ограждением. Туда мне не разрешалось ходить, хотя я любила смотреть, как ухаживают за кофейными деревьями.

   Будучи малышкой, я пробралась через изгородь и оказалась на плантации. Меня заметили не сразу, ведь я пряталась, но когда один из надсмотрщиков начал бить старого негра, я пулей выскочила и попала под его хлыст.

   Надсмотрщик Джо побелел, опасаясь гнева хозяина, но наказана была я за самовольное проникновение на плантацию. После этого ограждение сделали колючим, а меня строго предупредили, что в следующий раз за ослушание получу сто ударов кнутом как беглый раб.

   Воспоминания нахлынули, занозой вонзившись в сердце, но я подавила их, устремившись к озеру, где любила проводить время возле большого величественного дерева, дающего мне успокоение.

   После того случая на плантации я убегала к озеру и пряталась в мангровых зарослях. Однажды заметила небольшое чахлое деревце с резными листочками. Я обрадовалась ему как брату родному и стала ухаживать за ним: старым ржавым тесаком вырубила кусты, выдернула траву, полила куст ― и чудо!

    Маленькое деревце распрямилось и быстро пошло в рост. Теперь это развесистое дерево с мощным стволом. Я узнала из справочника, что такие деревья называются дубами и редко произрастают в нашей местности. Каким чудом занесло крохотный жёлудь в наши края?!

   Я обожала орхидеи и розы, но только дуб давал мне силы, только ему я рассказывала о своей жизни. И вот теперь я пришла сюда, чтобы поведать о помолвке, предотвратить которую была не в силах.

   Отец распорядился поставить возле дерева скамью – негоже девице благородного происхождения сидеть на земле. А меня это смешило: кто может увидеть, если вокруг ни души?!

   Я подошла к стволу, прижалась и открыла свои мысли пространству, надеясь, что меня услышит та, к кому обращаюсь.

    Диего не мешал мне, развалившись на мягкой траве в мангровых зарослях, дремал, видимо. Мне немного импонировал этот мужчина своей ненавязчивостью, я бы даже сказала ― деликатностью, что так не вязалась с его дикими поступками.

   Как-то ко мне пытался подобраться нищий у храма, так он так его пнул, что бедняга отлетел к железной ограде, скорчился и остался лежать на земле. Я пыталась броситься к нему, но грозный рык тут же остановил, ноги приросли к булыжной мостовой, сердце неистово заколотилось. Тогда впервые я поняла, что его голос обладает дьявольской силой.

   Дуб зашумел, ветви закачались, листья затрепетали, хотя не было даже малейшего дуновения. Неожиданно я прильнула щекой к шершавой коре и взмолилась: «Помоги!»

   Дерево как будто услышало мой призыв, ствол завибрировал, ожерелье на шее начало жечь огнём кожу. Я встрепенулась, положила руки на грудь.

   Неведомая сила заставила вытянуть ладони. На них упала два жёлудя. Они казались прозрачными и сияли, испуская серебристые лучи, которые протянулись к ожерелью. Через несколько минут я поняла, что держу в руках серебряные кольца. Одно было маленького размера, другое – намного больше. Первое было изящным,