Купить

Империя барнов. Наследник императора. Мария Захарова

ПРОЛОГ

Свиток Архрида, магистра Великого Дома, год 1743

Библиотека Лилехского акхара

И заскучала великая Акхэ – богиня созидания и дневного света, и спустилась с высот садов небесных на землю, приняв облик девы луноликой, и стала жить среди людей, обучая их искусствам Вышних и жизни в мире полном любви и гармонии. Прознал об этом Акхэн – бог разрушения и безлунной ночи, и поднялся из подземного царства, приняв облик юноши светозарного, чтобы свидится с сестрой своей возлюбленной.

Многие годы бродил Акхэн по земле в поисках сестры своей, сея распри и междоусобицы в людском стане, пока однажды не встретил девушку, что красотой своей покорила его не остывающее сердце. И забыл о сестре возлюбленной, плененный как никогда от начала времен, и оставил поиски…

И увидела великая Акхэ юношу, прекраснее которого не встречала. И полюбила его всем сердцем, не ведая, что это брат ее – Акхэн. И жили они на земле в любви и согласии долгие годы, и был мир на всем белом свете. И родила Акхэ возлюбленному четверых сыновей и одну дочь.

И полюбила Акхэ сыновей своих сильно и беззаветно. И одарила их властью особой, от себя отнятой. Старшему – Нархтаги – даровала власть над силою, что поит сушу. «Будешь знать прошлое и зреть будущее. Дух твой свободен», - сказала она. Второго сына – Сатхарги – наградила силою иссушать воду. «Как воздух оплетает все живое, так и ты сможешь пленить и освободить всякого имеющего плоть». Третьего сына – Ранхсаги – Акхэ наделила властью над самой твердью. «Каждого, кто решит нанести вред тебе и братьям твоим, сможешь остановить и одолеть», - сказала она. Младшему сыну - Сирхтаги – Акхэ даровала власть над огнем. «Свирепость палящего танца принадлежит тебе. Как он прекрасен, так и все сотворенное тобой будет прекрасно», - объявила она сыну.

Так наградила Акхэ каждого из сыновей и дала им строгий наказ отцу о подарках не рассказывать.

Долго жили они все вместе. Росли сыновья, и крепла их сила, дарованная матерью, и просыпалась в них кровь отцовская, и смеялись они над сестрой своей, сил не имеющей. И пожаловалась Алрхаги матери – богине созидания. И осерчала Акхэ на сыновей своих. И сказала она: «Не для того я вам силу давала, чтобы над слабыми смеяться», - и забрала у каждого понемногу, и отдала дочери.

Разобиделись тогда сыновья на мать, и нарушили свое обещание. И пошли к отцу, и рассказали ему о материнских подарках. Понял тогда Акхэн, кто его возлюбленная, и озлился на богиню созидания, сокрывшую свой истинный облик. И сказал братьям: «Не быть женщине сильнее сынов моих. Недолгой будет ее власть, иссякнут силы, сгинет род, и станут править людьми четыре брата».

И обрадовались братья подарку отца, и стали дразнить сестру. И пришла Алрхаги к матери, и рассказала о пророчестве бога разрушения. Поняла тогда Акхэ, кто возлюбленный ее, и сказала дочери: «Отныне сила сыновей моих в крови твоей. Хранить станут потомков сестры, ибо сгинут оные, иссякнут силы четырех братьев. Вернутся к матери одарившей их».

ГЛАВА 1

Народные волнения

27 ираха 846 года

- Слушаюсь, Ваше императорское сиятельство, - отчеканил Аделхард, втайне радуясь, что вынужден следовать этикету и согнуться в низком поклоне, ибо уверенность в собственной выдержке отсутствовала. Так и хотелось испепелить Великого магистра на месте, чтобы некому стало смущать отца всяческого рода провокациями. – Мобилизация начнется немедленно. В два дня отряды выступят.

- Сегодня же, - вкрадчивый голос Иллиха заставил Аделхарда вскинуть голову. - Его Сиятельство Лархид ожидает подкрепление у переправы Винрахта не позднее семнадцатого гарха, - любезно пояснил Его святейшество для недоумевающего императора. Давать какие-либо объяснения императорскому сыну мужчина явно считал излишним.

Молодой человек поджал губы.

- Это невозможно! Отряды в полном снаряжении не успеют достичь Винрахта за двадцать один день. Если конечно Великий магистр не собирается заново открыть туннели Лирх, - удержаться от саркастического высказывания не получилось.

Иллих на очевидный камень в свой огород не отреагировал. Во всяком случае, словесно. Только в глазах высокопоставленного барна взвился и погас недобрый огонь. Аделхард встретил предостережение со снисходительной заинтересованностью. В последние годы их противостояние с Великим магистром из открытой конфронтации перекочевало в подполье, ибо Его императорское сиятельство изволили приказать возлюбленному сыну и дражайшему другу найти, наконец, взаимопонимание. Вот они и нашли, - видимое, в тайне продолжая изыскивать возможности обличить противника, вменяя друг другу измену интересам империи.

- Если бы это было возможно, уверен, Иллих обязательно поспособствовал, - вступился за ближайшего советника Ридагарх, адресовав сыну долгий укоризненный взгляд, о смысле которого гадать не приходилось - Его императорское сиятельство расстроен очередной пикировкой.

Аделхард мысленно вздохнул и попытался изобразить раскаяние. Огорчать приемного отца в его планы не входило. Император слишком сильно сдал за последний год, чтобы молодой человек мог позволить себе попусту волновать его.

- Я приложу максимум усилий, чтобы выполнить поручение Его святейшества. Лично проследую до Винрахта, - в угоду отцу, пошел на попятную Аделхард, догадываясь, что возможность пожалеть об этом ему обязательно представится. – Надеюсь, погода будет к нам благосклонна, - на всякий случай добавил он, прозрачно намекнув тем самым, что не все в этой жизни зависит от него и императорских желаний, хоть и пришлось погасить пламя отцовской гордости, зажегшееся в глазах Ридагарха.

- Мы убеждены в ваших способностях. Для Мастера чудес и погода не помеха, - с должной любезностью Иллих вставил в разговор очередную шпильку, светясь уверенностью, что на этот раз последнее слово останется за ним.

Аделхард мысленно поморщился, признавая победу давнего противника, но внешне остался невозмутим. Зримого подтверждения он от него не дождется!

- Разрешите идти?

- Иди, сын мой. Мы будет ждать твоего скорейшего возвращения, - милостиво напутствовал молодого человека император, на последнем слове зайдясь в хриплом лающем кашле.

И Аделхард, и Иллих тут же подскочили к монарху. Один протягивал сияющий белизной платок, другой, упав на колени, схватил императора за руку.

- Вам лежать нужно, - взволнованно пожурил отца Аделхард, с тревогой всматриваясь в исказившиеся от боли черты.

Сердце беспокойно забухало в груди. Вновь присмотрелся к свидетельствам болезни – еще более помутневшие склеры, набрякшие веки, синяки под глазами, землистый цвет лица. По-всему выходило - жизненные силы императора стремительно иссякают, и если процесс не замедлится – скорое прощание неизбежно.

- Нельзя так нагружать себя. Ты очень быстро устаешь, - ласково укорил монарха Аделхард, наплевав на этикет и застывшего рядом магистра.

Здоровье приемного отца важнее пустых формальностей!

- Пустяки. Обычный кашель, - попытался отмахнуться Ридагарх, но грудь его вновь задрожала, рождая новую порцию лающих хрипов.

- Как же… кашель, - проворчал себе под нос Аделхард и, отстранив Иллиха, не оставляющего попыток облагодетельствовать императора платком, поднял того с монаршего кресла, чтобы помочь добраться до спальной комнаты.

Благо из зала заседаний они вернулись чуть ранее, решив продолжить разговор на императорской половине дворца.

- Вы можете быть свободны, Ваше Святейшество, - вместо отца отпустил Иллиха Аделхард. – Императору нездоровиться, - указал на очевидное он, надеясь, что Великий магистр в кои-то веки прислушается и без возражений уберется восвояси.

С тех пор как правителя подкосила неизвестная болезнь, главный из нархтаги практически не отходил от своего сюзерена.

- Их императорское сиятельство изволят отдыхать, - еще чуть поднажал, уловив тень недовольства в глазах нархтаги.

- Иди, Иллих. Иди. Я позову позже, - утомленным голосом разрешил назревающий спор Ридагарх, еще сильнее навалившись на плечо премного сына. – Прав Аделхард, что-то устал я сегодня, - будто в оправдание посетовал он. – Вечером обсудим Винрахт. На свежую голову.

Передав отца на попечение слуг, Аделхард покинул императорские покои, направившись в свои собственные апартаменты, в которых, к слову, в последнее время стал редким гостем. Заложник императорских поручений он беспрестанно мотался по империи, выполняя всевозможные указания в большинстве своем не требующие вмешательства ургаиха его уровня. Молодому человеку начинало казаться, что некто, и он догадывался кто именно, из кожи вон лезет обеспечивая его постоянное отсутствие во дворце.

- С этим нужно что-то делать, - в который раз сказал себе Аделхард, очутившись в тишине и покое рабочего кабинета. Он не был здесь чуть более месяца, но все оставалось на своих местах. Тщательным образом наложенные охранительные заклинания никому не позволили пробраться в святая святых, хотя попытка предпринималась. Молодой человек ощутил присутствие посторонней магии, когда снимал защиту. Оставалось разобраться чьей? И с какой целью? Но прежде…

Связавшись в Гхаром – своим ставленником в Воинской коллегии, Аделхард отдал необходимые распоряжения, вменив тому в обязанность проследить за сборами трех хорошо вооруженных отрядов в спешном порядке. Обозначив, что отбытие намечается с заходом солнца по его личному распоряжению и под его непосредственным командованием, молодой человек оборвал связь и склонился над разложенной на столе картой. Обозначенные красной линией границы империи бросались в глаза, так же как желтые точки выставленные тут и там рукою вдумчивого стратега. Взяв из коробки еще один яркий кубик, Аделхард расположил его поверх переправы Винрахта, придав новые очертания замысловатому узору народных восстаний.

- Четвертая вспышка за три недели, двадцать седьмая за полгода – многовато, - вслух озвучил собственные мысли, сосредоточено хмуря брови.

Было в людском недовольстве нечто странное, не дающее Аделхарду покоя. Все мятежи, как один, вмиг разгорались из ничего. Буквально за несколько дней волнения охватывали десятка два близлежащих селений, ютящихся вокруг большого города. Затем взбунтовавшаяся масса брала курс непосредственно на город, грозя расправиться с градоначальником и его сподручными, при этом не жалея и простых обывателей встречающихся на пути, будь то барны, сакрхы или иллиры без разницы. Но до крупного столкновения ни разу не доходило. Едва мятежники добирались до цели, восстание угасало. Причина всегда была одной и той же – бесследно исчезал зачинщик мятежа, а оставшиеся без предводителя массы утрачивали былой пыл и расходились по домам, в большинстве своем не в состоянии объяснить причины недавнего бунта.

- Кто же ты, безвестный смутьян? – в который раз задумчиво протянул Аделхард, вдумчиво ища ответ в тех обрывочных сведениях, которые ему, несмотря ни на что, удалось собрать.

Лишь единицы из баламутов были лично знакомы с предводителями восстаний, но никто из них не смог ни описать его внешность, ни назвать настоящего имени. Старгух – ведущий в бой - Аделхард именем не считал, числил единым прозвищем. Если конечно во главе мятежей стояли разные люди, а в этом приемный сын императора имел большие сомнения. Все говорило о том, что воду в империи мутит один и тот же человек. Недаром он исчезает, как только возникает вероятность столкнуться лицом к лицу с ургаихом Малого круга. Едва Аделхард оказывался в непосредственной близости от зачинщика смуты с целью разрешить возникшие с властью разногласия, тот незамедлительно растворялся в воздухе, оставляя за собой растерянный люд, слухи и пересуды. И это наталкивало молодого человека на вполне оправданную мысль – он и зачинщик восстаний близкие знакомцы, и последний предпочитает оставаться неузнанным.

- И что же тебе неймется-то?!

На этот раз восклицание Аделхарда относилось к поведению Великого магистра. Если бы не Иллих, молодой человек выехал бы в Винрахт немедленно, а что еще важнее инкогнито. Еще в последний бунт он запланировал прибыть на место задолго до императорских отрядов, которые Ридагарх неизменно посылал для усмирения недовольных. Теперь же благодаря вмешательству Его святейшества придется плестись в сопровождении отрядов, а это значит, что Старгуха он заведомо упустил. Гулять тому и дальше неузнанным!

- Хотя! – хлопнув себя по лбу, Аделхард подскочил с кресла и торопливо покинул кабинет.

Несколько коротко брошенных слов привели в действие защитные заклинания, и Аделхард заспешил прочь. Ему предстояло выбрать себе достойную замену – человека не хуже него обученного носить разнообразные личины. А после в путь! При благоприятном стечении обстоятельств к концу недели в рядах бунтовщиков появится еще один ничем не примечательных сакхр.

«Скоро… - послал он мысленное обещание злополучному Старгуху, - Скоро мы познакомимся!»

***

5 гарха 846 года

у переправы Винрахта

- Три тильха. И не скупись, пошустрее! - подслеповатый седобородый мужик сунул под нос Аделхарду покореженную плошку.

Молодой человек сверкнул рябой улыбкой.

- Как скажешь, отец, - пробасил он и, порывшись в карманах латаных штанов, извлек на белый свет требуемые за проезд монеты. – Три, так три, - с усмешкой протянул Аделхард, намекая на явную обдираловку, но в открытую конфронтацию не пошел.

Разыскиваемым и беглым не резон враждовать с паромщиками Нрахты, иначе так и останешься куковать на берегу, дожидаясь прибытия сыскарей. Другого пути кроме официальной переправы на противоположную сторону реки не имелось. А там охрана и смотрящий нархтаги абы кого в город не пускают. Винрахт – один из двенадцати закрытых имперских городов, выстроенный вокруг цитадели Арухана, в темных подземельях которой томятся самые злостные преступники. Такова была народная молва.

Устроившись в лодке на одной лавке с таким же оборванцем, как и он сам, Аделхард извлек из голенища остро заточенный шип и принялся выковыривать грязь из под ногтей, ожидая, пока кто-нибудь первым подаст голос.

- Эй, паромщик! Что слышно о мятежных? Переправлялись уже? – заговорил его сосед по скамье, и Аделхард превратился в слух, не отрываясь от своего занятия. Ногти и в самом деле вычистить не мешало. Переусердствовал он с достоверностью.

- А то… Намедни шесть ходок сделал, а еще Станх и Урних не знай сколько, - деловито доложил седобородый, проворно работая веслами. – Но мне больше всех свезло. Самого Старгуха вез! - напыжился мужик, забавно шевеля топорщащимися усами.

- Так уж и самого? – недоверчиво протянул сосед Аделхарда, и молодой человек расслышал в его интонациях нотки зависти.

- А то! Важный такой. Глаза жгучие. Говорят из полукровок он огненных. Ежели чего не по его и подпалить может, - добавил старик не то для острастки, не то для важности.

- Вона как! Достопочтенный? – встрял в разговор совсем еще юный паренек, до того заинтересованно косящийся на паромщика.

- Не, из простых он. Непризнанный, - блеснул знаниями еще один участник тайной переправы. – Мы в Пихне у одного костра сиживали, - похвастался мужчина, утверждающе закивав головой.

- Так коли непризнанный, то связанный? - подал голос Аделхард, оглядев собравшихся из под насупленных бровей человека нелюдимого.

- Клянусь косой Великой, сам видел, как он огонь вызывал! – мужик даже привстал с лавки, чтобы по обычаю сотворить оберегающий круг. Не любила Акхэ когда ее имя не по делу вспоминали.

- Из иллир говоришь. И чейный он тогда? – все также сомневаясь протянул Аделхард и затих, с нетерпением ожидая ответа. Вдруг удастся выведать нечто ценное!

- Чейный? – седобородый отвел весло и поскреб бороду, словно вопрос адресовался ему. – Слышал вроде из самой столицы. Из Дархкейра, - наконец выдал паромщик, авторитетно кивнув головой, и вновь принялся за работу. Они находились примерно по центру реки.

- Вон оно как! – присвистнул сосед Аделхарда по скамье. – Видать родственнички заважничали, потому и не признали, - предположил мужик, осуждающе поцокав. – Столичные барны не чета нашим. Наделают детей, и ищи потом, - со злостью попенял он, словно сам был из числа таких отвергнутых.

- И не говори. Столичные, как наедут с проверкой, так баб хоть из дому не выпускай, - поддержал собрата сидящий напротив сакхр. – Вон, Ханке моей прохода не дают.

- Да, твоя Ханка сама на всех заезжих бросается. Главное чтобы деньжата покрупнее в карманах водились, - рассмеялся кто-то за спиной Аделхарда.

- Эй! За треплом своим следи! – взвился назвавший Ханку своей, напрягшись в изготовке.

Еще одно слово противника и бросится вперед, наплевав на то, что в лодке.

«Ох уж эти мужики!» - мысленно простонал Аделхард и взял ситуацию под контроль. Воля сатхарги мягко окутала спорщиков, вынуждая забыть обиду и переключиться на другое.

Еще перевернутся из-за двух идиотов! В его планы на сегодня купание не входило!

- Отвергнутый, значит связанный, - склонившись к голенищу, чтобы спрятать шип, Аделхард вернул разговор в нужное ему русло. – Слышал, будто шрам у него уродливый через всю щеку, - добавил он, намереваясь проверить одну свою теорию.

- Шрам? Какой шрам?

- Точно! Еще пол уха отсечено!

- На шее заканчивается… вздутыми жилами!

- Нет такого! Смазлив, только девок соблазнять!

Последним вставил свое веское слово паромщик, подтвердив тем самым подозрения императорского сына – всякий видевший Ведущего в бой помнит его по-своему.

Оставив обсуждение внешности предводителя бунтовщиков заинтересовавшимся, Аделхарл задумался. Злосчастный Старгух имел в своем распоряжении магический амулет и, возможно, не один, иначе не было бы столь разительного расхождения во мнениях. Могло ли это обстоятельство служить подтверждением его магического происхождения? И чей он тогда сын? В отличие от собравшихся в лодке сакхров ургаих Малого круга знал наверняка – непризнанный иллир магией не обладает. Нархтаги пристально следят за этим. Кому нужен необученный маг свободно расхаживающий по улицам? Барнам точно не нужен! Да и сакхрам тоже! Ведь добра от такого не жди. Спалит или утопит ненароком!

Открытым оставался еще один вопрос: насколько правдивы разговоры о магических способностях Старгуха? Имеют ли они место на самом деле или же это восторженная болтовня приверженцев? Молодой человек допускал и то, и другое. Бездоказательно отвергать одну из теорий с его стороны было бы неоправданной глупостью.

Занятый своими мыслями, Аделхард, тем не менее, краем уха прислушивался к разговору своих попутчиков, и когда речь зашла о вопросах его интересующих, тут же переключил внимание на происходящее в лодке.

- На этот раз все будет иначе, - вещал внимательным слушателям седобородый паромщик. – Внук мой прибился к Старгуху еще в Шатархе. Вона, до Винрахта вместе добрались, - похвалился мужик. - Сказывает, мятежники отступать не намерены. Не в этот раз. Вроде бы собираются на цитадель идти. Пока не возьмут, не отступят. Поговаривают, что кто-то из родни Старгуха там заперт. Вот, освобождать будут. А это что… такое начнется! Имперские цитадель ни разу не сдавали. Даже в Красную, когда алитары с михарцами объединились. Мне прадед рассказывал, когда мальцом был, сам видел! – лучась гордостью, поведал слушателям лодочник. – Быть нам свидетелями великих событий! – под конец авторитетно выдал он, и остальные согласно закивали. Все, кроме Аделхарда.

Насмешливо сощурившись, молодой человек поинтересовался:

- Уж прямо таки и великих? Кто это тебе напророчил? Бабка прорицательница?

Все собравшиеся в лодке до того согласно поддакивающие седобородому, вопросительно воззрились на него. «Недолга народная вера!» - мысленно хмыкнул Аделхард и продолжил осторожно выведывать нужные ему сведения:

- Пока сам не увижу, не поверю. Стоит раз в жизни с мятежниками побрататься? – вроде бы засомневался он. – А… была не была. Без доброй драки славы не сыщешь! Где искать-то этого вашего Старгуха? Может и не прибыл он вовсе? Врешь, поди, старик, что самого главаря доставлял? Ну-ка признавайся… – подозрительно протянул он, чуть подавшись вперед, будто и впрямь собирался выбить из паромщика правду.

- Че эт я вру? Не вру вовсе! Видит Акхэ! – взвился седобородый, вновь позабыв о необходимости грести. Усы его возмущенно встопорщились, напомнив Аделхарду шипящего кота.

«Хорошо когтей нет», - про себя усмехнулся Аделхард, а на деле состроил недоверчивую мину и проворчал:

- Знаю я вашего брата. Важности напустить горазды, да приукрасить. Коли вез, да внук с главарем, говори, где сыскать?! – потребовал молодой человек, поддерживаемый гулом голосов остальных переправляющихся через реку.

- Акхэн тебя утопи, - обижено проворчал лодочник, в который раз взявшись за весла. – У рынка найдешь постой «Нрахта», спросишь Бруха, скажешь от меня и для чего пришел. А дальше, не обессудь, - с ехидцей в голосе прошипел седобородый: – быть тебе с восставшими или не быть не мне решать.

- Дальше я сам. Чай не без языка, - в тон мужику отозвался Аделхард. – Коли дано, не упущу. Не тревожься.

- Сдался ты мне, тревожиться… - тихонько хмыкнул седобородый, с неким одобрением взглянув на молодого человека, и в голос объявил: - Прибыли! Освобождаем места!

***

Как это ни парадоксально, Винрахт единственный город из числа закрытых двенадцати в котором приемному сыну императора бывать не доводилось. Прокладывая себе путь к рынку, молодой человек с интересом осматривался. Вроде бы ничего сверх примечательного не находил, и все же чем-то практически неуловимым Винрахт отличался от остальных своих собратьев. Довольно долго он безуспешно рылся в памяти, ломая голову над интригующей особенностью, пока внезапное озарение не разрешило дилемму. Причина крылась в первооснове города - цитадели Арухана. Именно она упоминалась в первом прочитанном им дневнике, когда-то найденном в закрытой библиотечной комнате - дневнике Его святейшества Великого магистра нархтаги Эрнакха. В том самом дневнике, о котором он относительно недавно рассказывал Анилихт.

Мысли о девушке как всегда пришли нежданно и принесли с собой хорошо знакомую горечь. Молодой человек привычно сглотнул ее, на краткий миг позволив воспоминаниям захлестнуть себя. Четыре с лишним года прошло с тех пор, как он видел ее в последний раз, но внутри все также покалывало нечто непостижимое.

Была ли это любовь - Аделхард определить не мог. Он ничего не знал об этом чувстве и задавался вопросом, почему отпустил ее тогда? Переступил через собственную клятву. Позволил ей и сестре уйти в неизвестность. Закрыл глаза на очевидную опасность?

Позволив себе несколько мгновений посмаковать знакомый образ взбалмошной девчонки, молодой человек тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Жизнь раскидала их, не подарив времени на сближение, а значит так надо. Он убедил себя в этом лишь только вернулся из академии к императорскому двору. Практически убедил, жаль только в изборожденном вдоль и поперек царстве официоза и каверз забыть о прямолинейной, местами наивной и смешной Анилихт оказалось невозможно. Не так-то просто вычеркнуть из мыслей глоток свежего воздуха, если многие годы провел в душном, непроветриваемом помещении. Аделхард удостоверился на себе.

Добравшись, наконец, до рынка упомянутого седобородым паромщиком, молодой человек принялся прогуливаться по рядам. Намерения его были просты: здесь услышал, там подхватил, дополнил, меткое слово вставил при необходимости, чтобы народная молва разнесла его по округе. Людские пересуды самый верный способ вживить в умы потребную мысль. Исправно выполняя обязанности ургаиха Малого круга, Аделхард не раз применял на практике различные диверсионные навыки, в большинстве своем удачно. Им был успешно саботирован крупный заговор против Его императорского сиятельства, за что молодой человек оказался удостоен Наградной ленты, ныне пылящейся на стене в кабинете, а также множество мелких интриг, столь любимых придворными барнами.

Потратив несколько часов на сбор базарных кривотолков, разжившийся ненужным хламом и порядком обедневший Аделхард свернул к упомянутому паромщиком постою. Выглядело сие радушное пристанище удручающим образом. Облупленная вывеска едва держащаяся над покосившимся крыльцом не оставляла простора воображению. Нищета и разруха – сестры-подруги давненько нашли пристанище под крышей «Нрахты», облюбовав некогда чтимое и прибыльное место.

Молодой человек недоуменно нахмурился. Внешний вид постоя несколько озадачил. Аделхард сомневался, что злополучный Старгух сочтет подобный приют достойным своей значимой персоны. Или он ошибается на его счет? Отчего-то последнее казалось маловероятным, скорее седобородый приврал, но проверить не мешало.

С опаской толкнув дверь, (страшила вероятность обрушения), молодой человек прошел внутрь. Его недоумение усилилось. Внутренне убранство «Нрахты» разительным образом отличалось от внешнего вида. Чистота, образцовый порядок, уют располагали к себе. Желание присесть за стол, вкусить еды и отдохнуть ленцой расползалось по телу. Аделхард сопротивляться не стал, на мгновенье позабыв о своем собственном непотребном виде.

- Хозяин, пива! – привлек он внимание дородного мужчины, что-то вменяющего орудующему метелкой пареньку.

- Не подаем, - последовал пренебрежительный ответ, напомнивший императорскому сыну о примеренной им личине.

- Ты бы не косился, мил господин, а пива налить поторапливался, - сообразив, в чем дело, усмехнулся Аделхард во весь свой щербатый рот. – Не по одеже судим путник, а по звону монет, - философски заявил молодой человек, ссыпав на стол горсть медяков. – Латка латке рознь, - устроившись на скамье, он принялся отбивать пальцами дробь, беззвучно поторапливая хозяина заведения.

Повторять не пришлось. Деньги – аргумент весомый. Смахнув нужное количество монет в ладонь, владелец постоя покатился к стойке, по дороге пихнув обслугу в направлении прибывшего. Занятый Аделхардом стол, храня на себе отпечаток былых посетителей, выбивался из стройного рядка своих собратьев, требуя внимания проворных рук и мокрой тряпки.

Получив желаемый напиток, молодой человек не без удовольствия сделал большой глоток. Прохладное пиво после удушливой атмосферы рынка самое то! Приятно освежает.

Утолив первоначальную жажду, стал осматриваться. Большинство столов пустовало. За одним из занятых велась оживленная беседа: пятеро мужчин обсуждали преимущества местного пойла перед подаваемым в постое на соседней улице. Еще за одним столиком восседали пожилая сакхра и совсем еще юная особа, бросающая заинтересованные взгляды на паренька справа. Тот, общаясь с плечистым братом, успевал подмигивать и улыбаться розовощекой девице, игнорируя осуждающие взгляды ее великовозрастной компаньонки. В дальнем от входа углу расположились еще трое мужчин, в отличие от шумной пятерки о чем-то в полголоса переговаривающиеся. Они производили впечатление людей желающих оставаться незамеченными, что, собственно, у них получалось. Кроме императорского сына никто из посетителей в их сторону не поглядывал, даже хозяин, и это обстоятельство показалось Аделхарду весьма любопытным.

Чуть изменив положение, ради собственного удобства, молодой человек принялся незаметно наблюдать за троицей. На взгляд все из простолюдинов, к магам отношения не имеют. «Только поведение настораживающее», - подумалось ургаиху, когда один из собеседников принялся потирать безымянный палец правой руки. Так, следуя давней привычке, теребят никогда не снимаемый перстень.

Заподозрив личину, Аделхард стал всматриваться сосредоточеннее, ища подтверждение догадке, но пробиться сквозь видимый образ не получалось. Потратив на это занятие некоторое время, молодой человек вынужден был отступить. Предположить, что у него проблемы с концентрацией Аделхард не мог, следовательно, подозрение оказалось ложным. Слишком много усилий он положил на развитие этого навыка, чтобы сейчас опростоволосится. После упущенной сестры Анилихт – умение стало целью. Оставался единственный выход - смириться с изначально неверным посылом. Аделхард смирился, переключив внимание на других посетителей.

Когда любопытство было удовлетворено, обед съеден, а три кружки отменного пива взбодрили уставшее с дороге тело, Аделхард поднялся со скамьи и направился к хлопочущему за стойкой хозяину. Пришла пора произнести несколько имен, прокладывающих дорогу в ряды бунтовщиков. Во всяком случае, Аделхард на это рассчитывал. До сего момента слова паромщика были правдивы.

- Мне бы Бруха сыскать, мил человек. Не подскажешь? – опершись на стойку, обратился Аделхард к хозяину. Блестящая монета в один тильх бесшумно легла на деревянную поверхность.

- Бруха, говоришь. Не ведаю, кто таков, - протянул в ответ владелец постоя, бросив тоскливый взгляд на ускользающее вознаграждение.

- Да? Как же… - крутанув монету на столешнице, Аделхард накрыл ее ладонью. – Нэвих-паромщик велел здесь поспрашать. Обещал, подсобят, - чуть слышно закончил он, передвинув ладонь ближе к собеседнику.

Хозяин заметно повеселел.

- Нэвих, значит. Старый прохвост! Неймется ему, везде нос сунуть норовит! – сияя заискивающей улыбкой, возмутился толстяк. – Нет, чтобы на переправе сидеть, дело делать, все вынюхивает, выспрашивает, проблем наживает. Бихры на него нет! Жаль померла старая, спуску мужику не давала. Тише Нхарты был – глад-гладешенек, не то, что нынче!

При этом взгляд его то и дело перескакивал с руки на стойке на троицу в углу. Аделхард даже обернулся посмотреть, что такого интересного разглядел хозяин за его спиной.

- Ну… Раз Нэвих прислал, то и Бруха поискать можно. Верно?! - во всеуслышание закончил свою речь хозяин постоя, адресовав вопрос троице за столом.

Аделхард понимающе склонил голову. Дважды повторять необходимости не было. Оставив монету на стойке, молодой человек направился к столику в углу.

Взгляды, которыми мужики встречали его приближение, были заинтересованно-настороженными. Приняв как можно более располагающий вид, императорский сын остановился возле скамьи. К кому именно будет обращаться, Аделхард определил еще в пути. Кряжистый, скуластый сакхр, сидящий напротив недавно вызвавшего подозрение, манерой держаться походил на предводителя этой маленькой компании.

- Мне бы с Брухом парой слов перекинуться. Дело к нему есть, - обратился к коренастому Аделхард с легким нажимом в голосе.

- Говори, коли есть, - протянул в ответ широкоплечий, вызывающе выдвинув нижнюю челюсть. Напор Аделхарда пришелся не по душе.

- Значит, ты Брух? – на всякий случай уточнил молодой человек уже без давления. Вопрошая и констатируя одновременно.

- Ну, Брух! - все также дерзко бросил ему в лицо коренастый, скрестив руки на груди и, видимо, для острастки поиграв жилами на шее.

Аделхард едва усмешку сдержал. Его всегда поражало неистребимое желание крупных людей подавлять своей массой. Сколько раз он сталкивался с подобным поведением не сосчитать. И всегда одно и то же. «Я силач, мне горы по плечу» на поверку оказывается обыкновенным парнем, частенько вовсе не умеющим кулаками махать. Ему бы лебедку или топор – тогда другое дело. И голова отдыхает, и руки при деле.

Вслух свои соображения молодой человек естественно не озвучил. Напустив на себя загадочный вид, предложил коренастому:

- Коли Брух, так отойдем? Дело мое не для всяких ушей, - объяснил свое желание Аделхард, обведя говорящим взглядом сидящих за столиком мужчин.

- Всяких не держим! - последовал возмущенный ответ. Это влез в разговор подозрительный тип с невидимым перстнем. Все же сомнения на его счет не до конца покинули Аделхарда. Прошедшись по мужчине взглядом сощуренных глаз, ургаих обратился к коренастому:

- Ваше дело. Нет, так нет, - согласился он, утверждающе поведя плечами. – От Нэвиха я. Сказал, со Старгухом свести можешь, - озвучил Аделхард свою просьбу, вложив в слова немного магической воли сатхарги. У Бруха не должно возникнуть желания ответить отказом. Во всяком случае, не в этот раз.

Не дожидаясь приглашения, молодой человек занял свободное место:

- Есть желание присоединиться к бунтовщикам, - резюмировал вышесказанное он и, подперев кулаком подбородок, принялся ожидать согласия.

ГЛАВА 2

В стане мятежников

17 гарха 846 года

Задумчиво покусывая сухой стебелек, Аделхард в который раз перетасовывал и заново раскладывал по полочкам свои впечатления от довольно колоритной фигуры Ведущего в бой. Среднего роста, статный, с аристократичными чертами лица Старгух совсем не подходил на роль главаря взбунтовавшихся простолюдинов. Такого ожидаешь встретить жеманничающим с кокеткой в императорскому саду, а не в темной комнатушке до отказа забитой потными телами галдящих сакхров. Подмена места и действия – таковым было мнение императорского сына.

И прав был паромщик на счет смазливости! Падки женщины на красавцев такого рода, разве что в очередь не выстраиваются. Аделхард много раз видел, какими глазами провожают придворные красотки обладателей подобного типажа – слюнки текут, в буквальном смысле!

Но сейчас не об этом. Сейчас стоило разобраться, каким образом эдакое чудо попало в ряды бунтавщиков. И не только попало, а примерило на себя главенствующую роль. Вопрос с подковыркой!

В очередной раз мысленно перебрав все услышанное, увиденное, случайно перехваченное или подсмотренное, Аделхард в раздражении повалился на землю, запустив пожеванной веточкой в багровеющее небо. Картинка отказывалась вырисовываться и все тут! Он что-то упускал! Что-то архи важное, связывающее разрозненные звенья в единую цепь!

- Топи Акхэна… – с досады пробормотал ургаих Малого круга, стукнув кулаком по согнутой в колене ноге. Бедро отозвалось тупой болью, а в ушах прозвенело суетное:

- Отведи Богиня!

Аделхард сел.

- Мне оберег без надобности! – напустился он на молоденького сакхра, едва обросшего юношеском пушком. Но подошедший ни только не повернул обратно, но и устроился на камне напротив императорского сына. – Чего тебе? – заставив себя отогнать раздражение, миролюбиво поинтересовался Аделхард, зажав между зубами новую веточку. Благо на земле таковых в избытке, сыпались с отжившего свое дерева. – Тоже надоели эти пустобрехи? – намеренно коверкая речь, прошепелявил он, махнув рукой в сторону небольшого костерка, вокруг которого, судача обо всем и ни о чем, восседали члены их маленького отряда.

- Еще как, - со вздохом согласился подошедший. – Я Рихад.

- Элхард, - представился ургаих сокращенным именем. Для сакхра Аделхард - явный перебор. – Откуда ты здесь, Рихад? Неужто такой молодой сам решил против власти идти?

- С братом я. Литарги мы.

- Литарги… - понимающе протянул Аделхард. – Тогда ясно.

Объяснение, и правда, исчерпывающее. Литаргами называли себя отвергнутые родственниками и связанные помимо воли иллиры. А у них, несомненно, имелся острый зуб на магов всех сортов и званий, и Аделхард считал себя не вправе ставить это им в вину.

Оценивая принятые в империи нормы, он далеко не всегда одобрял их, но будучи приближенным к императору барном, ургаихом Малого круга, да и просто разумным человеком, вынужден был придерживаться существующих установлений, ибо любой хаос начинается с малого – с самовольного отступления от правил.

Именно поэтому Аделхард старался правил не нарушать - за редким исключением.

- А ты как здесь? – юный мятежник поерзал на камне, явно чувствуя себя не своей тарелке, но отчего-то уходить не собирался.

- Не по идейным соображениям – это точно, - хмыкнул Аделхард. – Просто ныне я… решил взбунтоваться! – рассмеялся молодой человек, повалившись обратно на землю.

Он и взбунтоваться! Вот умора! Хотя…

Вдруг припомнились фиалковые глаза, задорный ежик светлых волос – тайна, ставшая его личным бунтом – и смех прошел.

- Есть у меня на то причины, - посерьезнев, ответил он литаргу и даже душой не покривил.

Причин для бунта накопилось, хоть отбавляй, другое дело решится ли он когда-нибудь на него в буквальном смысле или нет. Ответа Аделхард пока не знал. Или же знал, но гнал от себя, стараясь не вспоминать о том, что выбор уже сделан и назад пути нет. Время покажет!..

- Вы чего тут? Идемте. Еда подоспела! – возвращаясь от реки к костру, окликнул их сгорбленный сакхр, не далее как сегодня утром поделившийся с Аделхардом весьма ценной информацией.

- Сейчас, Ур, - откликнулся на приглашение молодой литарг, вопросительно глянув на своего собеседника. – Идешь?

- Не голоден. Полежу пока, - отказался Аделхард.

Чувство голода совсем не беспокоило его, неудобство доставляли мысли, разрозненно метущиеся от одного к другому. Хотелось сосредоточиться и еще раз все обдумать. Желательно в одиночестве, так что приглашение горбатого ему точно не на руку.

- Ты иди, подкрепись. Ночь обещает быть длинной, - посоветовал парню ургаих, устремив невидящий взор в постепенно темнеющее небо.

Ночной марш-бросок стремительно приближался, хотел он того или нет. Скоро в путь.

***

Они снялись с места, когда на небе ярким поводырем засияла вторая звезда. Взяли курс на запад, решив идти вдоль реки как можно дольше. Аделхард занял место замыкающего, не имея желания ощущать на спине тяжелый взгляд идущего следом, но одиночество его было недолгим. Недавний знакомец литарг вознамерился составить компанию.

- А ты давно с мятежниками? Не встречал раньше, - пристал он, заняв место по правую руку.

Ургаих вздохнул:

- Без году неделя, - ответил расхожей поговоркой, не желая вдаваться в подробности. – А вы?

- Мы давно. Еще с Шихарда. Пол империи со Старгухом прошагали, - важно доложил парень, пританцовывая во время ходьбы.

Аделхард решил, что от гордости.

- С Шихарда? Это где отряд сирхтаги положили?

- Преувеличивают. Троих всего лишь, - поправил собеседника литарг, сбившись с шага.

«Видимо, воспоминание не из приятных», - сделал вывод императорский сын и сменил тему:

- Это точно. Молва любит посильнее раздуть. Я вот единожды с барном в драке сошелся, на оплеуху ответил, так на всю округу ославился. Элхардом укротителем звать стали. С чего, ума не приложу. Но раз повелось, искоренить сложно, - болтая впустую, он давал парню возможность отогнать воспоминания.

Загонять мальчишку в угол ургаих не собирался. Раз уж прибился, пусть болтает с охотой, глядишь, что-то новенькое выведать удастся. Аделхард на это рассчитывал, тем более, что одну загадку, сам того не ведая, парень уже разрешил. Личность Ведущего в бой неизменна, во всяком случае, ее видимая часть, а это значит, что мятежи, терзающие империю, при всей своей кажущейся беспорядочности являются кем-то выстроенной системой.

- А сами вы с братом откуда будете?

- Эм… Хварские мы. Полжизни там провели. А где рождены… так это мне неведомо. Империя наша родина, - с апломбом закончил парнишка, и Аделхард едва не рассмеялся.

«Столь пафосные речи из уст столь юных. Забавно!» - подумать – подумал, а вслух продолжил в том же духе:

- Знавал я одного достопочтенного - империю матерью величал. Потрепала она возлюбленного сына, посчитала косточки, не дай Акхэ! И в Шуданге побывать довелось, и с лирагскими цепями познакомиться. Не боишься? Империя жестока к своим сынам, - закончил речь Аделхард, мысленно дополнив: «И к дочерям тоже».

Лихт, как водится, вспомнилась совсем не к месту.

Ответа он не получил. Словно проведав, что мысли собеседника устремились к иным просторам, парень хранил молчание, лишь изредка бросая заинтересованные взгляды на идущего рядом мужчину. Императорский сын ощущал их уколы неожиданно остро, но возобновлять беседу не спешил. Прислушивался к шепоту внутреннего голоса, настойчиво советующего обратить на что-то внимание. Осталось разобраться на что именно, а с этим делом, судя по всему, наметилась нешуточная проблема. Аделхарду ни в какую не удавалось ухватить за хвост змею бессознательных подозрений. Раз за разом она выскальзывала их рук, чтобы и далее раздражающе маячить поблизости. Это нервировало неимоверно.

К тому моменту, когда приемный сын императора решил оставить бесполезные попытки и вернуться к удовлетворению собственного неуемного любопытства, ответы на некоторые вопросы отпали сами собой. Не успел молодой человек осведомиться у Рихада о брате и их близости к Ведущему в бой, как тот выплыл из темноты, приветствовав раздраженным:

- Вот ты где! Сколько можно искать?

Голос показался смутно знакомым в отличие от внешности. Хотя о последнем не стоило заявлять совсем уж категорично. Света небесных звезд недоставало для однозначного ответа. Чуть выше среднего, худощав, немного сутул и в меру кучеряв – весь образ, оказавшийся доступным человеческому взгляду в потемках. Маловато для безапелляционных суждений, а потому с выводами Аделхард решил не спешить, тем более что внутри него отпущенной струной запела интуиция.

Несколько задетый столь пренебрежительным отношением – подошедший его намеренно игнорировал, разговаривая только с братом – Аделхард напомнил себе, что мягко стелить не обязался, и позволил небольшую колкость:

- Так вот… неприметные мы, да и ночь - глаз выколи.

Вроде бы ничего обидного не сказал. Скорее вежливо напомнил о себе, нежели задел, в свете чего бурная реакция подошедшего выглядела еще более неожиданной.

- А вам, уважаемый, никто слова не давал, - с высокомерием достойным Великого магистра напустился на Аделхарда брат его юного спутника. – Нечего в чужие разговоры встревать. Так и до врагов заклятых недолга дорога. Вам ли не знать? – с откровенной издевкой закончил он и, развернувшись, пошел прочь. Повелительное: «Я жду, Рихад!», - донеслось уже откуда-то из темноты, прозвучав в ночной тиши с резкостью хлопка оплеухи.

Аделхард сжал челюсти. Будучи ургаихом Малого круга принимающим активное участие в решении дел государственных молодой человек не редко оказывался в ситуациях, когда молча снести оскорбление являлось жизненной необходимостью, и он всегда неплохо справлялся с этой задачей. Можно сказать, с завидной легкостью. Сейчас же все внутри взбунтовалось. В груди пенилось и бушевало целое море ярости, и у него с трудом получалось зануздать его, но, слава Акхэ, получалось. Сорвись Аделхард сейчас – вся конспирация насмарку, так как надменность литарга могла свидетельствовать лишь об одном – брат Рихада из числа приближенных Ведущего в бой. Самых близких.

***

Братья литарги

6 саарха 846 года

В следующий раз Аделхард увидел юного литарга, когда Ихтарские горы остались позади, а путешествие отряда мятежных сакхров подходило к концу. Рихад вместе с братом пропали в ночь их малоприятного знакомства. Куда они делись и по какой причине ургаиху выяснить так и не удалось. То ли не знал никто, то ли имели строгий наказ не распространяться.

Аделхард и такой возможности не исключал. Мнение, что вокруг этих двоих не чисто, укоренилось в нем намертво. Разобраться, что именно скрывают братья литарги, ургаих поставил в разряд дел первейшей необходимости, тем более что иного выхода на Старгуха у него пока не имелось. Единожды встретившись с новичком, дав добро принять его в ряды мятежников, Ведущий в бой дистанцировался – что собственно не являлось неожиданностью – отдав новоявленного сторонника в распоряжение своих сподручных.

Литарги появились на закате. Братья подошли к затухающему костру, словно отсутствие их исчислялось минутами, и устроились на бревне, недавно освобожденном ушедшим за водой Уром. Никто из собравшихся возле огня на них особого внимание не обратил. Продолжая судачить о водящихся в этих местах шакалах, мужики снабдили пришедших мисками с остывшей похлебкой и забыли об их неожиданном появлении, явно привыкшие к подобному поведению своих собратьев.

Аделхард задумался. В неровном свете пламени ему удалось получше разглядеть внешность брата Рихада. Литарги были похожи, как отец с сыном, и если бы не очевидная молодость старшего - их несомненно принимали бы за таковых. Это открытие оказалось неожиданным для ургаиха. Молодой человек не ожидал, что братья выросли из семени одного отца. Конечно, случаи, когда сакхра многие годы подряд делила ложе с одним барном, не были редкостью. Скорее подобная практика являлась правилом, имела весьма широкое распространение на территории империи, и давно уже не осуждалась в среде магов. Странным выглядело то, что отец, возжелавший подобных отношений, отказался признать своих детей, подвергнув обоих насильственному связыванию. Вероятность того, что оба литарга похожи на мать, Аделхард в расчет не принимал. Общеизвестным фактом было доминирование магического начала во взаимоотношениях между полами. Если уж у сакхры появлялась ребенок, имеющий магические способности, значит и внешне он походил на родителя этими способностями его наградившего, то есть на отца. Магички такого рода потомством старались не обзаводиться. В общем, было над чем поразмыслить.

Занятый своими мыслями Аделхард, тем не менее, не забывал принимать участие в общем разговоре. За время пути он сумел проявить себя, прослыл надежным товарищем и заимел друзей в кругу мятежных сакхров – с пользой для дела, но в ущерб себе. Более не получалось подумать в одиночестве. Вылепленный им образ свойского парня требовал постоянного участия в жизни отряда, а побыть наедине с собой хотелось чрезвычайно.

Особенно в такие моменты!.. Когда неожиданное открытие ломало тщательно выстроенную цепочку догадок и предположений.

Едва обсуждение ущерба наносимого прожорливым шакальем местным сакхрам утратило первоначальный пыл, а народ начал разбредаться потихоньку по своим делам, Аделхард позволил себе переключиться на братьев литаргов. Вернее на одного из них – Рихада, второго он решил демонстративно игнорировать, как-никак в чужие разговоры встревать зазорно.

«Вот и проверим меру вашей воспитанности, уважаемый», - мысленно усмехнулся молодой человек и обратился к младшему из братьев:

- А ты что думаешь, Рихад, на счет шакалов? Встречался когда-нибудь с таким зверьем?

- Неа… Миновало как-то, - с осторожностью ответил парень, виновато стрельнув глазами на старшего.

«Не случайность», - успокоился Аделхард, развеяв кое-какие из имевшихся сомнений.

Все же до сего момента его подозрения носили чисто огульный характер. Основываясь на одной только интуиции нельзя обвинять людей во всех смертных – это, как минимум, недальновидно. А недальновидность для ургаиха Малого круга роскошь непростительная, водящая близкое знакомство с элементарной глупостью. Именно поэтому Аделхард любым своим подозрениям искал четкое обоснование. Прослыть глупцом в его планы не входило.

- Миновало – это да. Это хорошо. Богиня даст, и никогда встретиться не придется. Все же не из приятных твари, правду говорю. Так ведь, Ур? Сам сказывал, довелось… - обратился за поддержкой ургаих, не спуская глаз с Рихада. Парень нервничал больше положенного - во всяком случае, так казалось Аделхарду – и теперь уже осуждающе поглядывал на брата. «Интересно, что вменяет в вину?» - спрашивал себя императорский сын, поддакивая делящемуся впечатлениями Уру, а тот, будучи словоохотлив, разошелся не на шутку, что и требовалось Аделхарду. Треп Ура снабжал его временем хорошенько изучить вызывающих подозрение братьев, самому оставаясь вне таковых. Слава Акхэ, за любящих поболтать детей!

***

Ночью, по обыкновению, передвигались цепочкой. Так проще всего обойти внимание охранительных заклинаний, расставленных в качестве ловушек для многолюдных отрядов. «Добропорядочные граждане в кучи не сбиваются» - это забавное утверждение ургаих еще в юные годы слышал от начальника дворцовой охраны и тогда вдоволь посмеялся над его абсурдностью, пока не выяснил, сколь широкое распространение подобный взгляд имеет на территории империи.

Аделхард в удобной для себя роли замыкающего размышлял над поведением пресловутых братьев. Старший пытается доминировать – это факт. Младший поддается, но не всегда. Вполне может взбрыкнуть, если решит, что от него требуют невозможного или просто сильно нежеланного. За кажущейся слабостью младшего сокрыт стержень, преломить который способен далеко не каждый. А выпячиваемая несгибаемость старшего суть ширма, скрывающая некую рану или же просто достаточно нежную душу. Не братья, а сплошные противоречия! И оттого разгадать их просто необходимо.

Чем сложнее задача, тем страстнее хочется ее решить.

На этой ноте – признании собственного несовершенства - ургаиху пришлось прерваться. Вернее его немилосердно прервали. Столь же неожиданно как несколькими днями ранее его брат из темноты появился литарг-старший.

- Смотрю, вам импонирует плестись в хвосте, - язвя, он преградил путь.

- А коли и так? Что плохого? Охранять тылы дело похвальное. Каждый знает, - скрежетнув зубами, Аделхард проглотил оскорбление.

- Похвально, когда совесть не дремлет, язык чист и взгляд правдив, - назидательно изрек литарг.

- Да разве иное встретишь в наше время? – включился в игру императорский наследник, стараясь предугадать, куда заведет их словесная перепалка.

- В наше время чего только не встретишь: и праведного грешника, и согрешившего святого.

- Вам виднее. При акхаре взращены. Всяк мудрее безродного сакхра.

- Отдельные сакхры поумнее некоторых великородных будут.

- Может и так. Ум-то дело наживное. Вот только за сединами угнаться не всякий мастак.

- Седина ленива, лишний раз с места не поднимается. Юность зачастую ветрена. Зрелость же алчна. Она движется к цели, не взирая на препятствия. Зачем вы здесь, Элхард? Манит сияние славы? – сменил тему литарг.

Повернувшись спиной к своему собеседнику, он продолжил путь. Огонек впереди идущего практически скрылся из виду, им предстояло нагонять, и ургаих заторопился следом.

- Слава живота не наполнит, - поравнявшись с братом Рихада, ответил на вопрос Аделхард.

- Следовательно, деньги всему причина. Я правильно понял? – с насмешкою уточнил литарг.

И даже обернулся на краткий миг, словно намеревался взглянуть в глаза своему спутнику, позабыв об обступающей их темноте ночи.

- А если и так? Что, прочь прогоните? – усмехнулся в ответ Аделхард, прекрасно осведомленный о бедственном положении мятежников.

Как выяснилось, целостность армии бунтовщиков держалась на «честном слове». Идейных в ней было несколько десятков от силы – насколько ургаих представлял себе ситуацию – остальные шли за Старгухом из чисто меркантильных соображений. Звон монет для бедствующего сакхра аргумент неизменно весомый, за край империи уведет, а то и дальше.

- Я бы с удовольствием!.. - явно не сдержавшись, фыркнул литарг, чем немало позабавил императорского сына. Уж больно обиженно получилось.

- Только? – озвучив повисшую в воздухе недосказанность, поинтересовался Аделхард.

- Завтра с Уром и Стахом пойдешь за провизией, - проигнорировав вопрос, объявил литарг. – И… держись подальше от моего брата, иначе… пеняй на себя, - сойдя с тропы, из темноты ночи предостерег он. Прозвучало многообещающе.

***

К отряду мятежных сакхров Аделхард с соратниками присоединился лишь через три дня. И словно в насмешку над предостережением литарга первым кого увидел, стал Рихад. Парень сидел на плоском валуне и швырял камешки в раздобревшую от вчерашнего дождя речушку. Не в пример дню минувшему ее бурые воды стремительным потоком неслись у Хтарскому морю, то и дело обдавая ноги литарга пенными брызгами.

Кивнув на паренька, Аделхард спустил с плеч мешок и, положив его на землю, направился к речке.

- Не трожь ты его. По всему видно, вновь с братом сцепились, - посоветовал императорскому сыну Ур. – Неспроста один сиживает. Видать знатная склока вышла.

Аделхард притормозил. Оглянулся.

- А что, часто собачатся? – заинтересовался он.

- Да как все. Разве что громче обычного. И серчают друг на друга сильно, совсем как дети малые, - усмехнулся Ур. – Но это ничего... Перебесятся со временем, остепенятся, - резюмировал сердобольный сакхр и, подтянув ношу на спине, зашагал дальше, туда, откуда веяло духом пламенеющего костра.

- Дети? – Аделхард покачал головой.

Никакого намека на инфантильность в разговоре с литаргом-старшим он не заметил. Скорее даже наоборот. Отдельные из оброненных им фраз слишком уж разумны для отвергнутого магами иллира и во многом напоминают манеру общения высокородных барнов. Хотя, последнему имелось вполне рациональное объяснение. Братья литарги долгое время провели в обществе нархтаги и не могли не перенять некоторые из свойственных монахам оборотов речи и взглядов на мир.

Подойдя к пареньку, ургаих устроился рядом с ним на влажной от брызг поверхности, благо размеры насеста позволяли, подобрал несколько мелких камушков и стал закидывать их в центр русла, где непоколебимой основой возвышался островерхий валун.

- Отчего не в духе? Расстроил кто? – тщательно прицеливаясь, как бы между прочим спросил он и одним коротким движением отправил камушек точно в цель – остроконечную вершину.

Паренек не ответил, только взглянул, и этот взгляд перевернул что-то в душе Аделхарда. На миг застыв, прислушиваясь к взволнованно заколотилось сердцу, мужчина вздрогнул, смежил веки и мысленно встряхнулся, прогоняя наваждение. Печальные фиалковые глаза исчезли в бурной стремнине воспоминаний. «С этим нужно что-то делать», - подумал он и обратился к Рихаду:

- Поможешь провиант дотащить? Спину защемило. Невмоготу просто.

Литарг вновь взглянул на Аделхарда, насмешливо изогнув бровь. Взор его прошелся по широким плечам просителя, задержался на руке, только что отправившей в полет очередной камушек, затем метнулся к середине реки, где бились о твердь быстрые воды. Ничего не скажешь, объяснил.

Аделхард усмехнулся, даже не пытаясь оправдаться. Маленькая хитрость не сработала – не беда. Зато угрюмый Рихад явно повеселел.

- Так что? Потопали? – Поднявшись, Аделхард с удовольствием потянулся. Спина и правда побаливала, но не до такой степени, чтобы взвалить тяжелую ношу на хлипкого паренька.

- Идем, - стремительно вскочив на ноги, Рихад отряхнул ладони друг о друга и спрыгнул с валуна. – Долго вас не было, - взъерошив коротко стриженые волосы, паренек стал взбираться на пригорок. – Что-нибудь вкусненькое найдется? А то Ихтэр этот - такая дыра. Не то, что печенкой, стаканом молока не разживешься, - посетовал он, состроив умильно-обиженную мордочку.

Аделхард чуть не подавился. Во-первых, видеть подобное выражения на лице паренька было неожиданно, а во вторых и главных императорский наследник понятия не имел, что конечной точкой их путешествия являются пещеры алрхаги. Вернее ему, как и прочим из отряда, была обозначена совсем иная цель, и это никак не Ихтэр.

- Какого Акхэна мы там забыли? – вслух изумился он, чем привел своего юного спутника в видимое замешательство. «Сболтнул лишнего», - догадался ургаих, но на этот раз чувств литарга щадить не стал. – Для чего нам в пещеры идти? Туда же годами никто не хаживал? – насел он на парня, намереваясь во что бы то ни стало получить ответ.

- А ты… никому не расскажешь?

- И так скоро все узнают, - отмахнулся было Аделхард. – Хотя… коли надо, могу и смолчать. Зачем на рожон-то лезть? Пусть главный объясняется.

«А объясняться ему придется, это точно», - думал Аделхард, слушая невнятное бормотание Рихада. С давних времен об Ихтэре ходили недобрые толки. Простой люд пещер побаивался, сознательно обходя стороной. Загнать туда суеверных сакхров будет ой как непросто.

- Погоди-ка… Какие такие алрхаги? Перемерли же все давно? – уцепился Аделхард за слова Рихада, что показались ему наиболее значимыми из сумбурной речи о барнах и их магических способностях. Тот факт, что сархру его пошиба не подобает разбираться в подобных делах, ургаих оставил без внимания. Не упустил, а именно отбросил, рассчитывая на то, что взволнованный собственной оплошностью Рихад также не обратит на это внимания.

Он и не обратил. Ударился в объяснения.

- Скажем, не перемерли, а перебили. Не всех, а большинство. Только распространяться об этом не любят. Боятся все алрхаги. Ох, как боятся!

- А чего их бояться-то? Магом больше, магом меньше, какая разница? Сакхру все барны едины.

- Больше, меньше, едины… а разница есть. – Было видно, что тема для парня животрепещущая. – Алрхаги могущественнее любого из ныне живущих барнов, даже сатхарги. Только им под силу восстановить справедливость! – пламенно закончил он, восторженно сияя глазами и явно ожидая согласия.

Аделхард же задумался. Из речи Рихада сам собой напрашивался один тревожащий ургаиха вывод - за охватившими империю мятежами скрывается нечто гораздо более серьезное и опасное, нежели временное недовольство. Бунтовщики столь заинтересованные в поисках алрхаги способны стать очень серьезной проблемой для империи. Уж кто-кто, а приемный сын императора знал наверняка, поиски эти могут увенчаться успехом. «Если уже не увенчались», - мелькнула шальная мысль, когда во взгляде Рихада, вспыхнуло и тут же погасло горькое разочарование. Ожидания парня не оправдались.

- Эка ты загнул! – тем не менее, продолжил разговор Аделхард, прикидывая в уме, чем поиски алрхаги могли прельстить юного литарга. – Справедливость-то у каждого своя. Разная… Что для барна верно, для сакхра смерть! Чем же это справедливость барнская тебя соблазнила? Не к магам ли возвернуться надумал? Связывание отменить? Не мила урожденному иллиру доля бессильного сакхра?

Сыпля вопросами, он внимательно наблюдал за своим собеседником, отслеживая малейшую смену эмоций. Но Рихад словно маску равнодушия нацепил. Выслушал, кивнул, будто бы соглашаясь, и заторопился в стоянке. Аделхарду ничего не оставалось, как неудовлетворенным двинуться следом.

Несколькими часами позже, когда разомлевшие после приема пищи сакхры готовились к ночному переходу, отошедший по нужде Аделхард стал случайным свидетелем ссоры братьев литаргов.

- В чем дело? В любом разе ему от нас не уйти, не так ли?! – вопрошал у брата Рихад, чрезвычайно недовольный этим обстоятельством. Во всяком случае, ургаиху так показалось.

- Да уж лучше бы ушел. – Литарг-старший также не блистал спокойствием, но все же пытался сохранять его видимость. Голоса он не повышал.

- Это не твое дело, слышишь? Не лезь! Не тебе решать!

- Ну конечно! А вам за других решать можно! - не согласился брат Рихада. – Никого спросить не забыли?

- Тебя забыли!

Последнее замечание основательно взбесило литарга-старшего. Голос его сорвался на фальцет.

- Не смей! Слышишь?! Не смей! Я в отличие от вас, прислушиваюсь к ее мнению!

Рихад шикнул на брата, посоветовал сбавить тон, и далее Аделхард не слышал, да и не пытался услышать. Заинтригованный он силился понять, чему нечаянно стал свидетелем и какую пользу сможет вынести из подслушанного разговора.

ГЛАВА 3

Новая встреча

15 саарха 846 года

Пещеры Ихтэра – знаковое место для барнов всех домов. Когда-то, когда еще не было разлада между магами, некоторые из алрхаги удалялись в пещеры и, отрекшись от радостей мирских, вели затворнический образ жизни, предпочитая отшельничество магическим искусам. Они учились, самосовершенствовались, оттачивали мастерство, но никогда не применяли магию для удовлетворения собственных нужд, что само по себе было несомненным подвигом. Имея потенциал без труда получать желаемое, отказаться от такой возможности сможет далеко не каждый.

Как Аделхард и предполагал, загнать исполненных суеверий сакхров под своды пещер стоило большого труда. В конце концов, отряд их значительно похудел. Ступить в царство «ихтэрских духов», по толкам людским в обилие здесь обитающих, нашли в себе силы лишь десять человек, не считая самого Аделхарда и братьев литаргов. Эти - никаких видимых неудобств не испытывали. Скорее даже наоборот, пребывали в заметном воодушевлении и постоянно поторапливали своих едва плетущихся соратников.

Стараясь не выделяться из общей перепуганной массы, Аделхард время от времени опасливо озирался, совершал разного рода оберегающие действа и шевелил губами, якобы нашептывая слова оградительных просьб. На самом же деле он сгорал от нетерпения. Бывать в пещерах Ихтэра ургаиху не доводилось. Читать - читал, слышал, даже видел издали, но бывать не бывал.

Аделхард знал, что название «пещеры» уловное. Что подземный тоннель выведет их под открытое небо к небольшому озеру Тэгра, вокруг которого когда-то и селились отшельники-алрхаги. Мужчине давно хотелось взглянуть на этот водоем, проверить, насколько правдивы его описания. «Полной луною» называли его авторы хроник, «Истым дитем Акхэ» величали в своих трудах барны Великого дома, «Проклятием Акхэна» между собой именовали нархтаги, а где правда способны открыть лишь глаза смотрящего.

Вот Аделхард и ждал этого обличающего истину взгляда. Ждал с нетерпением человека азартного, способного оценить важность открытия, алчущего новых знаний.

- Неуютно здесь, так ведь? – неожиданно для Аделхарда к нему подошел Ур. – Того и гляди на голову брякнется, - он погрозил пальцем нависшему над головой своду и, тяжело вздохнув, подтянул повыше заплечный мешок.

Аделхард досадливо покачал головой. Не по себе видеть, когда взрослый человек пустой боязнью исходит. Неправильно это. Не по-людски.

- Полно тебе, Ур. Не мы первые, а сколько после нас будет, лишь Всемогущей ведомо. Иди вольно, голову не забивай. Придешь, не заметишь.

- Храбрец ты, смотрю.

- Может и так. Не по мне это всю жизнь озираться.

- Так никто и не просит, - усмехнулся Ур. – Но несколько здравых мыслей о самосохранении еще никому не мешали, - пожурил мужчина своего молодого собрата, настороженно оглядевшись.

Весь его облик так и кричал: «Не к добру мы здесь появились! Ох, не к добру!»

Ургаих хмыкнул:

- Так разве ж я против? Чем за себя постоять всегда найдется, - подмигнул сердобольному сакхру, говорящее похлопав себя по пазухе.

Мужчина понимающе кивнул, но губы все-таки поджал: мол, защита защите рознь, не все сила, да ловкость решают.

- Вот скажи, Ур, как сторожил в мятежном деле, ради чего люди супротив власти идут? Ради справедливости? - перевел тему Аделхард.

- Так по-разному бывает. И ради справедливости тоже.

- Значит, во главе всего вовсе не она родная, раз и ради нее тоже. Что ж тогда?

- Алчность, да желание начальствовать, - просветил своего соратника Ур, вновь повыше подтянув заплечный мешок.

Тяжел он был для его немолодой спины. Слишком тяжел.

- Стало быть, мы ради чьего-то желания начальствовать в пещеры Ихтэра лезем? – сделал соответственный вывод Аделхард, приправив его должной ноткой изумления.

В конце концов Ур походил на идейного, и вряд ли считает Ведущего в бой жаждущим власти шарлатаном.

- Э-э-э не-е-е! Зря ты так, браток! Зря! Старгух – он правильный. За народ ратует. За свободу нашу, - последовало ожидаемое Аделхардом возмущение. – Не ради себя, ради нас старается. Ради детей наших!

- От чего свободы-то, Ур? Мы разве в полоне? – удивился императорский сын. – Вон, идем куда хотим. За кем хотим. И не держит никто.

- Так радуйся, коли не держат тебя. Иди своей дорогой, а мы своей пойдем, - недовольно проворчал сакхр и сбавил шаг. Компания молодого сподвижника стала ему не по нутру.

Аделхард подавил улыбку.

- Не бери в голову, Ур. Не со зла я. Просто понять хочу, - также притормозив, ургаих вновь поравнялся с мужчиной и чуть подтолкнул того плечом. – Сам же сказал, алчность, да желание начальствовать. Помнишь? Вот я и спросил, - принялся оправдываться он, мысленно посмеиваясь: «Вот всегда так. Коли за правое дело борьба, так и мы при нем. А если нет в деле правды, так и нам рядом не бывать. Забавно».

- Да, не беру я, не беру. И долго еще идти-то? - Видимо сообразив, что среагировал слишком уж по-детски, пробурчал Ур, чуть поддернув сползший до поясницы заплечный мешок.

- Пришли почти. Чувствуешь, свежестью тянет, - подбодрил собеседника Аделхард, подавив желание забрать у мужчины непосильную ношу. Обидеть широкого сердцем Ура он не хотел.

Из подземного тоннеля отряд мятежников вышел, когда на улице уже смеркалось. Они словно в сады Всемогущей Акхэ ступили. Средь зелени травы, укрытой россыпью цветов, идеально круглой жемчужиной раскинулось перед ними заповедное Тэгра. Белесая дымка тумана стелилась над озерной гладью, скрывая его синие воды от алчущих глаз, а в темнеющем небе средь серых хлопьев низких облаков, расправив свои мощные крылья, парили орланы, пристально следя за людьми, на свой страх и риск нарушившими покой долины.

- Дела.., - нарушив изумленное молчание ошарашенных сакхров, протянул сердобольный Ур, как только освободил многострадальную спину от тяжести ноши.

- Красота-то какая! - подхватил слова соратника косоглазый сакхр, в поисках подтверждения хлопнув своего соседа по плечу.

Тот не преминул закивать, ибо облечь увиденное в слова было выше его сил.

- И ведь не сказал никто. Не предупредил, - с укоризной продолжил Ур, потирая занемевшие плечи. – Пещеры Акхэна… духи ихтэрские… живыми не выпустят… а тут такое, - повздыхал он и, обведя указующим жестом окружающий пейзаж, сплюнул себе под ноги. – Врут, заразы!

Заразительный хохот немолодого сакхра вернул его соратникам дар речи. Загалдели все разом, повторяя слышанные когда-то страшилки, зашебаршились, скидывая наземь заплечные мешки, и только Аделхард их примеру не последовал. Прихватив с собой осветительную сферу, ургаих вошел обратно в тоннель.

- Где же это? – внимательно вглядываясь в рельеф стен, прошептал он, повыше подняв источник света.

Магический барьер, который отряд поборол на выходе из тоннеля, должен был иметь какое-то визуальное подтверждение. Защита не могла существовать сама по себе. Без находящегося поблизости мага или магических символов питающих заклятие это невозможно, и Аделхард наверняка знал об этом. Но подтверждение все не находилось.

«Этого не может быть», - мысленно убеждал он себя, кожей помня силу сопротивления, которое недавно преодолел. Это было очень сильное заклятие. Судя по всему недавно наложенное, и Аделхард желал отыскать этому доказательство, но найти злополучные символы все не удавалось. Когда разочарованный ургаих был готов сдаться и повернуть обратно, неуступчивым тоннелем ему был преподнесен еще один сюрприз. За спиной молодого человека раздалось насмешливо-сочувственное:

- Ты что-то забыл здесь, Элхард?

Вздрогнув, он обернулся. В полосе тусклого света осветительной сферы стояли двое - недовольный Рихад и его усмехающийся брат. Аделхард мысленно выругался. Перед тем как вернуться в тоннель, он видел покидающих отряд литаргов. Слышал данное старшим указание оставаться на месте до их возвращения. Кто же знал, что оно будет столь неприятно скорым!

Загнав удивление с недовольством поглубже, Аделхард изобразил на лице приличествующий случаю испуг и шагнул навстречу братьям.

- Подарок отцовский обронил. Думал, найду, но темно слишком, - принялся обеляться он, то и дело насторожено оглядываясь.

- Обронил, говоришь? Оттого верно над головой ищешь, что под ноги обронил? – уже без сочувствия, с чистой насмешкой предположил брат Рихада, и Аделхард скрежетнул зубами с досады.

И откуда только такие внимательные берутся!

- Так ведь духи же… боязно, - не придумав ничего лучшего, ляпнул он.

- Духи? Духи это, конечно, замечательно, но…

- Прекрати, Ги. Оставь человека в покое, - перебил брата юный литарг.

- Ри…

- Ничего страшного не произошло, не так ли? – Стоя на своем, юноша прибавил яркости принесенной литаргами осветительной сфере. – Смотрите, Элхард. Может так увидите, что потеряли, - предложил он, подняв повыше полыхающий синим шар. – Мы недолго, Ги. Иди, собирай остальных, - посоветовал он брату. Причем было в его голосе нечто отбивающее желание спорить.

Пропажа нашлась довольно быстро. Аделхарду удалось незаметно снять с шеи и обронить простенький защитный амулет, подобные которому носили многие сакхры. Изобразив восторг при обнаружении, он рассыпался в благодарностях своему юному помощнику, и вместе они покинули так и не раскрывший своей тайны тоннель. Последнее Аделхарда изрядно тяготило. Отчего-то казалось, что упускает нечто грандиозное.

Едва мужчины вышли под открытое небо, Рихад присоединился к брату, и маленький отряд снялся с места. Аделхард привычно устроился замыкающим, намереваясь поразмыслить над своим столь противоречивым впечатлениям от братьев-литаргов. Весьма странной ургаиху казалась явная нелюбовь к его персоне старшего из них. Адекватных причин для нее Аделхард не находил. Попытки защитить брата он к таковым отнести не мог. В конце концов, общение со старшим товарищем Рихаду ничем не угрожало, скорее даже наоборот, несло несомненную пользу. Как-никак годами Аделхард литарга превосходил и жизненным опытом тоже. С какой стороны не посмотри, чему поучиться обязательно найдется, а значит причина неприязни в чем-то другом. Вопрос с чем именно?

Как бы Аделхарду не хотелось найти ответ на этот вопрос, он все же оставался неразрешим. И останется таковым, покуда мужчине не удастся окончательно втереться в доверие к младшему из литаргов. Несмотря на определенную легкость их общения, Рихад все же оставался парнем во многом осторожным. Проговариваясь об одном, он ни в какую не желал делиться другим, сколь бы Аделхарл не пытался вывести его на откровенный разговор. Видимо поэтому, время от времени ургаих ловил себя на мысли, что его водят за нос. Причем виртуозно. И это Аделхарду совсем не нравилось, но достаточных оснований для оформления претензии у него не имелось. Все подозрения мужчины зиждились на науськивающем шепотке интуиции. Не более.

Потратив некоторое время на решение этой головоломки, Аделхард счел за лучшее отложить поиски ответов на потом и переключил внимание на окружающею его действительность. А она – действительность - блистала бесконечным множеством граней. Глубокое темно-синее небо над головой с россыпью мерцающих звездных искр. Устремленные к нему маковки гор, и одна согнувшаяся в поклоне. Чернильная поверхность озера, смотрящая из недр земных, словно немой страж этого места. И трели… Трели ночных птиц, воспевающих радость бытия. От всего этого дух захватывало.

С каждым новым шагом Аделхард все больше понимал когда-то обосновавшихся здесь алрхаги. Лучшего места для тренировки души и духа найти просто невозможно. Неземное спокойствие ощущалось здесь, умиротворением ложась на плечи. Желание стать частью природы возникало из ниоткуда и проникало в кровь, вяжущей сладостью ощущаясь на языке. Отречься от всего казалось самым простым и правильным решением. Сбросить оковы жажд и обратиться вглубь себя – единственным верным путем.

- Обопрись на меня, Элхард. Мы почти пришли, - словно из-под земли рядом с Аделхардом возник Рихад.

Ургаих вдруг понял, что стоит на коленях, зажав в ладонях пригоршни земли, и смотрит в небо.

- Что это со мной?

- Не знаю. Увидел, что ты отстал. Пошел смотреть, а ты тут, - ответил присевший на корточки Рихад.

Аделхард тряхнул головой в попытке прояснить голову.

- А ты разве этого не чувствуешь? – спросил он паренька, сам не до конца понимая, о чем спрашивает.

- Чего? – Оглядевшись, Рихад покачал головой. – Идти можешь? Мы отстали совсем.

Кивнув, Аделхард поднялся на ноги. Во всех членах ощущалась странная слабость и даже ленца. Он будто бы только что открыл глаза после долгого сна, исполненный неги и желания продлить минуты блаженства.

Когда ургаих потянулся за заплечным мешком, намереваясь закинуть его за спину, мужчину остановил Рихад:

- Не усердствуй. Я понесу, - категорично заявил паренек, с неожиданной легкостью подняв тяжелую ношу.

Аделхард нахмурился. Молодому человеку претило перекладывание обязанностей на кого бы то ни было. Взялся, доделай до конца. Тем более что немощным или больным он не был.

- Даже не думай! Нечего из меня калеку делать! Сам справлюсь! – столь же безапелляционно отрезал ургаих, вырвав мешок из рук литарга.

Рихад поворчал для порядка, но новых попыток навязать свою волю предпринимать не стал. Соприкасаясь локтями, они тронулись в путь. С каждым новым шагом к Аделхарду возвращалась бодрость, а вместе с ней и способность мыслить логически. Пришло понимание - он пал жертвой магической ловушки столь мощной, что защитные амулеты оказались совершенно бессильны. Было отчего испугаться.

Аделхард, правда, страха не испытывал. Скорее любопытство. Еще никогда в своей жизни он не сталкивался со столь подавляющей чужой волей. И если принимать в расчет, что сам он из дома сатхарги - сильный, хорошо обученный маг, то и не должен был столкнуться.

А вот нет! И столкнулся, и поддался, и, вероятно, капитулировал бы, если не Рихад. Своевременное вмешательство юного литарга спасло его… от чего? Этот вопрос, как и многие другие, пока оставался открытым.

Когда Аделхард с Рихадом нагнали основной отряд, ургаих пришел к еще одному немаловажному умозаключению - магические ловушки не действуют на сакхров. Об этом однозначно заявляло царящее внутри мятежников спокойствие. Доведись кому-то из них столкнуться с магическим воздействием, паники не избежать. Суеверный страх выплеснется наружу. А коли нет паники - нет и причин для боязни.

- Занятно, - не сдержавшись, вслух выдохнул Аделхард, заинтригованный прелюбопытной мыслью, посетившей его.

Возможно ли, что связанные иллиры способны ощущать воздействие ловушек? В меньшей степени, чем барны, но все же? И если это так то, что подумают братья литарги о нем самом? И во что это выльется?

***

На противоположной от тоннеля стороне озера, выстроившись полукругом, мятежников ожидали добротные, не так давно поставленные домики. На расчищенной площадке перед ними пылал костер и стояли накрытые столы. По всему видно - ждали дорогих гостей

Аделхард беззвучно присвистнул, когда стоящая у котла пожилая женщина, сняла крышку и принялась орудовать огромным ковшом. Готовить тут однозначно умели. Аромат поплыл божественный. Судя по шумным вдохам и нетерпеливым выдохам каждый из только что прибывших сакхров был с ним согласен.

- Ну что застыли, олухи?! Гарих, показывай! Снедь по местам раскладываем, сами умываться и за стол. Поздно вы нынче, готово уж все, - принялась распоряжаться она, когда изъятый из котла ковш лег поверх водруженной на место крышки.

Далее сюрпризы посыпались на Аделхарда один за другим, каждый новый ошеломительнее предыдущего.

К громогласной старухе подошел старший из литаргов и, обняв ее, прижал седую голову к своему плечу. Та расслабилась на мгновенье. Проскрипела:

- Гарих, Гарих… Соскучился по бабкиной стряпне? – А затем подобралась, вытянулась, словно солдат на смотре, и вновь командовать. – Ишь ты… нежности разводить! Людей голодом моришь! Веди давай, показывай, куда что сгружать. Быстрей! Быстрей! Опосля прохлаждаться будешь.

Рассмеявшись, литарг-старший отошел от кухарки и, махнув рукой переминающимся с ноги на ногу сакхрам, направился к одному из домов.

- Ани найди. Извелась вся, вас дожидаясь. И деда прихвати, соскучился поди, невмочь, - несся ему вслед наказ бойкой старухи, а старший из братьев безропотно кивал, со всем соглашаясь, неожиданно став послушным мальчишкой, привыкшим повиноваться воле старших.

Пока пришельцы сгружали припасы и приводили себя в божеский вид, достойный общего стола, этот самый стол окружили обитатели деревянных домишек. Тридцать с небольшим человек чинно расселись по лавкам и ожидали присоединения вновь прибывших. Еще с десяток сновали туда-сюда.

Заняв место напротив молодой, держащейся за руки пары, Аделхард исподтишка принялся изучать собравшихся. Люд был представлен разношерстный, от мала до велика. Одеты все незатейливо. Женщины в свободных, чуть сбореных под грудью платьях, мужчины в широких штанах и просторных, подвязанных на талии рубахах. Цветовая гамма также разнообразием не блистала. Коричневый, желтый, зеленый и синий – вся палитра.

«Словно по принадлежности к четырем домам поделились», - мысленно хмыкнул ургаих перед тем, как заметил у костра алеющее пятно. «Пяти», - поправил он самого себя, еще не догадываясь, насколько верно это умозаключение.

Осознание пришло немногим позже, когда «алеющим пятном» оказалась девушка в красном платье. Ее светлые волосы аккуратно заплетенной косой покоились на плече, а фиалковые глаза насмешливо смотрели прямо в душу.

Аделхарду стоило большого труда удержать себя на скамье. Вскочить – не вскочил, но рука дрогнула, и недавно поставленная перед ним чаша, расставшись с содержимым, полетела на землю.

- Эй! Ты чего?! – рассерженный окрик соседа помог ургаиху вернуть самообладание.

- Оса! Вот такая!.. С детства не дружим, - с лету придумал он, тем самым развеселив близ сидящих.

Здоровый лоб, а маленького насекомого испугался! Грех не посмеяться. Вот и загоготали все, кто слышал Элхардово оправдание. И он в том числе.

Тем временем девушка в красном куда-то пропала. Сколько Аделхард не вертел головой, никто в алом одеянии на глаза не попадался. Даже мелькнула шальная мысль: «Померещилось». Но ургаих ей не поддался. Пригрезиться могли фиалковые глаза или насмешливая улыбка – в конце концов, к подобного рода видениям Аделхард уже привык – но никак не особа в красном. Последнее было бы явным перебором. В таком случае, пора ему на заслуженный отдых, награды перебирать, да вспоминать былые заслуги.

Прислушиваясь к ведущимся за столом разговорам, Аделхард не оставлял надежды вновь узреть загадочную незнакомку, тем более что семь мест за столом пустовали, ожидая своих хозяев. Почему бы девушке в красном не быть одной из них?

Но ожидание затягивалось, два места из семи заняли прислуживающие за столом девочки, хмель ударил в голову, и молодой человек, наплевав на бдительность, включился в общий разговор. Тем более что обсуждаемая тема была ему во многом интересна. Сакхры из его отряда расспрашивали местных о пещерах Итхэра и связанных с ними слухах. Аделхард же намеривался узнать, кто они, обитатели деревянных домишек, и что тут делают?

Возможно, все дело в том, что он порядком устал в последнее время, или же в отсутствии былого хладнокровия, столь способствующего рассудительности в мыслях и поступках, или еще в чем-то, но Аделхард пропустил их появление. Увидел лишь, когда сосед напротив, оборвав себя на полуслове, радостно протянул:

- А вот и наши красавицы показались…

Красавицы, ничего не скажешь! Аделхард на время потерял дар речи. В сопровождении литарга-старшего, Его милости сирхтаги Римаиха и рыжего мальчугана лет семи к столу подошли близнецы-алрхаги – длинноволосая Гиарис и милая, привычно взъерошенная Анилихт.

- Топи Акхэна… - ошалело буркнул он и, схватив со стола кружку с брагой, залпом осушил ее.

Не помогло. Наваждение не рассеялось.

***

Находиться с ней за одним столом и держать себя в руках – едва выполнимо. Но он старался и продолжал питать личину, в глубине души отчетливо понимая – дело дрянь. Анилихт ему не обмануть при всем желании!

Он попал в западню! Добровольно пришел в нее по собственноручно вымощенной дорожке! Впору расхохотаться!

От осознания насколько легко, играючи им манипулировали больно на физическом уровне. Тот факт, насколько оказался глуп – бесит! Что с ним стряслось? Как умудрился ослепнуть, оглохнуть и разучиться мыслить одновременно?! Хотя понятно что… Вернее кто! Сестры-алрхаги!

Досадливо заскрежетав зубами, Аделхард заставил себя усидеть на месте. И даже попытался включиться в разговор, хотя смысла в этом не было никакого. Он то и дело чувствовал на себе взгляды близнецов: один насмешливый, другой заинтересовано-укоризненный. Нет-нет к ним присоединялся еще один – злобно-колючий. Кто именно желает испепелить его на месте больше не являлось секретом – Гарих.

Да, конечно, теперь он вспомнил неоперившегося юнца, коим сакхр являлся в их первую и последнюю встречу. Тогда, в Академии, когда Его милость навещал Лихт, он общался с ним. Уже тогда было понятно, что парень безнадежно влюблен в свою подругу, со всем пылом и восторженностью юности. И за прошедшее время явно ничего не изменилось. Теперь императорскому сыну стали понятны его придирки и нападки во время пути. Его язвительность и озлобленность. В отличие от самого Аделхарда Гарих был прекрасно осведомлен, кто перед ним. Откуда? Конечно, от Рихада. Вот только кто выдавал себя за связанного полукровку? Лихт? Гиарис? Внутренний голос нашептывал, что Анилихт в отряде не было, но мало ли! Где гарантии, что просмотрев многое, он не ошибается в малом?

Открытие лишало присутствия духа. Пребывая столько времени рядом, он обязан был разгадать ее! Должен был почувствовать! Или…

Это самое «или» сбивало с толку и тревожило. Ни год и ни два минуло со дня их немого прощания на академической площади. Насколько изменилась она с тех пор? Многому ли научилась? Судя по сдержанному спокойствию и вопросительным взглядам - многому. Прежняя Лихт вряд ли смогла бы усидеть на месте, зная, что от нее что-то утаивают. Немедленно потребовала объяснений, но…

Та Лихт осталась в Академии – вынужден был признать ургаих, когда посиделки закончились, и народ стал разбредаться кто куда. Поднялись и сестры-алрхаги. Гиарис с рыжим мальчуганом исчезли куда-то, Лихт же принялась помогать с уборкой. Гарих подвязался ей в помощники, а Его милость Римаих подошел к Аделхарду.

- Ну, что скажешь, Элхард? Как тебе пристанище свободных людей? Достойно борцов за справедливость? - с хорошо знакомым интонациями одного сердобольного сакхра поинтересовался сирхтаги.

- Ур, - понимающе усмехнулся молодой человек, в который раз отвесив себе мысленную затрещину.

- Ваше сиятельство, - склонился в поклоне Римаих.

- Оставим формальности. Давно известно?

Аделхард поднялся. Удобнее смотреть в глаза. Больше видишь.

- Еще с «Нрахты». Гиарис…

- Парень с отсутствующим перстнем, - резюмировал императорский сын, но сирхтаги лишь недоуменно изогнул бровь, напомнив тем самым, что в таверне не присутствовал. – А Лихт? Лихт тоже…

Договаривать Аделхард не стал. Римаих, сообразив, о чем пойдет речь, заблаговременно покачал головой.

- Она была здесь, с Сатэ. Мальчишка болен, - сказал Его милость, тем самым мало что прояснив для Аделхарда. Одно не оставляло сомнений: Лихт в отряде не было.

Осознание этого принесло с собой чувство удовлетворения. Аделхард внутренне расслабился. Все же не опознать Гиарис одно, а не разглядеть Лихт совсем другое. Если с первой его ничто не связывало, то со второй…

Впрочем, а что со второй?

В раздражении тряхнув головой, Аделхард заставил себя собраться. Не об этом нужно думать, а о причинах его нахождения здесь!

- Кто еще в курсе?

- Насколько мне известно – никто.

- Надолго ли?

- Лучше уточнить у девочек. Их планы на ваш счет мне неизвестны, - извиняясь, предложил Его милость.

- Для чего все это, Римаих? Ведь не по доброте душевной мне позволено попасть в пещеры Ихтэра.

- Не могу сказать, Ваше сиятельство…

- Аделхард.

Бывший градоначальник Лигхейма понимающе склонил голову.

- Аделхард…

- Что ж… Придется спросить того, кто знает!

Римаих на долю мгновенья неуловимо переменился в лице, но ответил в том же тоне:

- Вы можете попытаться.

Ответ не то чтобы насторожил, натолкнул на мысль.

- Я пленник здесь? Не так ли?

- В некотором смысле, - вновь извинился Его милость. – По территории долины вы вправе передвигаться без ограничений, - подсластил он, но Аделхард остался равнодушен к такому подарку.

- Понятно. Магическая защита, - кивнул молодой человек, вспомнив своевременную помощь превдо-литарга. – Неужели сестры поставили? – задал он еще один вопрос, пытаясь определиться со степенью их возможностей.

Или точнее умений. О возможностях алрхаги имел пусть примерное, но представление.

- В некотором роде. Подлатали старую.

- Старую? Странно…

Неожиданное открытие. Ни в одном из источников, им прочитанных, не упоминалось, что отшельники охраняли свое пристанище. Да и зачем, если в те времена алрхаги ничто не угрожало? Могли ли они предвидеть случившееся позднее? Предугадать практически полное уничтожение барнов Великого дома?

Иных объяснений ургаих Малого круга не дождался. Его милость молчал, смотрел выжидающе и только. Инициативу продолжения разговора пришлось взять на себя.

- А вы какими судьбами здесь, Римаих? Слышал, оставили пост градоначальника…

Мужчины отошли подальше от стола, чтобы не мешаться наводящим порядок.

- Точно так. Решил уйти на покой, - не вдаваясь в подробности, отозвался сирхтаги.

Аделхард ответом не удовлетворился. Многозначительно заломил бровь, и объяснение последовало.

- Были на то причины. И вы, насколько мне известно, посвящены. Даже существенно поспособствовали.

Об Анилихт ни слова, но упоминание и не требуется. Аделхард мысленно поморщился, принимая невысказанный укор на свой счет, ведь именно он способствовал тому, чтобы в смерть юной академистки безоговорочно поверили.

А Его милость любил девочку. В этом сомнений не было. Сомнительность их родства на чувства сирхтаги не повлияла. Во всяком случае, Аделхард считал их родственные связи маловероятными. Он потратил немало времени, пытаясь разузнать хоть что-то о происхождении сестер, и ничто, ни разу не навело его на связь девушек с Римаихом.

Впрочем, этой загадки ургаих так и не разгадал. Даже в Зале Возможного завеса тайны не приоткрылась ему. Складывалось впечатление, что девушек охраняет кто-то очень могущественный. Хотя… Куда уж могущественнее связанных жизнью близнецов алрхаги?

- Ваше право, - после недолгого молчания возобновил разговор ургаих. – Хотя должен сказать, чрезвычайно об этом сожалею. Вы были верным сыном империи, достойно служили ей во славу.

Сирхтаги кивнул, принимая комплимент, а вслух признался:

- Простота свободного общения мне с некоторых пор гораздо симпатичнее, нежели витиеватые речи имперского чиновничества. На самом деле, всегда считал, что светский язык излишне замысловат.

Аделхард пожал плечами:

- Не стану отрицать. Глупо, по меньшей мере, - согласился он. – Жаль только сломать традицию не в наших силах.

- Чрезвычайно жаль, - кивнул Его милость.

Еще некоторое время они поговорили на отвлеченные темы, словно двое добрых приятелей, случайно столкнувшихся посреди улицы, и лишь когда сирхтаги надумал откланяться, Аделхард позволил себе одну маленькую колкость.

- Так как на счет «иди своей дорогой», Ур? Предложение уже не действует?

Римаих рассмеялся:

- Слушаться нужно старших, Элхард. Слушаться. И о сохранности собственной шкуры думать, пока пламя не разгорелось. А теперь только и остается, что головешки разгребать, да иной выход выискивать, - нравоучительно закончил он и, кивнув на прощание, направился в сторону бревенчатых домов.

Потомственный сакхр, право слово! Аделхард усмехнулся. Столь полное перевоплощение без магического вмешательства заслуживало похвалы.

Но веселие его было недолгим. Вкрадчивое: «Его милость еще тот юморист», - напрочь отбило охоту веселиться.

- Рад видеть тебя в добром здравии, - поприветствовал ургаих девушку своих грез, еще не видя, но уже представляя себе выражение ее лица. Напрасно.

- Взаимно, только я иначе представляла эту встречу, - ответила Лихт на приветствие.

Она все же удивила его. Обернувшись, Аделхард узрел в фиалковых глазах спокойствие равнодушия. Словно она и не она одновременно. Покоробило.

- Ты изменилась, - констатировал он.

- Ты тоже, - обронила она, и уголки губ дрогнули в подавляемой улыбке.

Он многозначительно развел руками.

- Дела империи.

- Всегда только они, - на этот раз с не коснувшейся глаз усмешкой. – Пройдемся?

- А у меня есть выбор?

Внешне равнодушный он постепенно закипал. Ее холодность бесила. Хотелось схватить за плечи и хорошенько встряхнуть, но он сдерживался. Пока сдерживался, не представляя чего можно ожидать от нее теперь. Ярость алрхаги ему не по плечу, но...

- Разве можно отказать столь любезному приглашению?

Он все же съязвил, склонился в ироническом поклоне и предложил руку. Она приняла ее с изяществом и снисходительностью. В лучших традициях придворных жеманниц позволила коснуться себя.

Они все дальше отходили от освещенного костром и сферами участка. И чем больше становилось это расстояние, тем сильнее спину ургаиха жег разъяренный взгляд Гариха.

- Ты многому научилась, - отогнав на задний план мысли о влюбленном парне, насмешливо протянул Аделхард.

Обуздать иронию не хватило сил. Собственные чувства щекотали нервы.

- Спасибо требовательному наставнику, - парировала она, чуть крепче сжав его предплечье. Будто просила воздержаться, но он не среагировал.

- И от меня тоже, - не остался в долгу Аделхард.

- Обязательно. Как только он явит себя, передам всенепременно, - откликнулась ему в тон, и молодой человек взорвался.

- С чего вдруг такая язвительность? Есть за что винить меня? Я в чем-то оплошал?

- Нет, - казалось, она искренне удивилась. – Тебя винить не за что.

- Тогда что?

Он все же встряхнул ее. Остановился и встряхнул, чтобы услышать:

- Это я виновата перед тобой, Хард. Прости, но так уж вышло… Я не хотела…

ГЛАВА 4

Кое-что остается неизменным

И все же это характер, каковой сложно изменить. Она повзрослела, остепенилась в некотором роде, однозначно набралась ума, но справляться с собственными чувствами так и не научилась. Они все еще бежали впереди обличающими эмоции словами, резкими жестами и вызывающим блеском фиалковых глаз, которые так часто являлись ему во снах и наяву.

Аделхард слушал ее, наблюдал за девичьими метаниями и чувствовал, как напряжение покидает его. Вся та тяжесть, что накопилась в нем со дня их расставания, заключив в оковы нервозной усталости, постепенно отступала, возвращая былую легкость и желание стремиться к чему-то помимо исправного выполнения долга. Он сам не до конца понимал, что именно происходит с ним сейчас, но куда-то делись злость из-за собственной недальновидности, обида на себя и на нее, что так виртуозно обвели его вокруг пальца. Почему-то перехотелось ругаться и выражать недовольство. И сейчас, ургаих без тени смущения признался себе - он стремится освежить в памяти вкус ее поцелуя, такого сладостно-неумелого, пылкого и желанного.

Не оставив себе времени на раздумья, ибо при здравом размышлении привычно запретил прикасаться к ней, Аделхард шагнул вперед, оборвав тем самым обеспокоенные признания. Без спроса заключил в кольцо своих рук. Оказавшись в его объятьях, Анилихт изумленно замолчала. Глаза вопросительно округлились. Взгляд скользнул по лицу и остановился на губах. Императорский сын довольно улыбнулся.

Не только сдержанность, но и холодность была показной. Влечение, когда-то связывавшее их, никуда не делось. Аделхард ощущал его пробуждение. Нити былого притяжения заскользили от нее к нему – робкие, едва ощутимые, и сейчас молодой человек не пытался противиться им, встречал с радостью. Глупо жаждал поддаться их призыву. И поддался, коснувшись поцелуем.

Лихт вздрогнула в его руках, напряглась, ладони уперлись в плечи, и в молодом человеке взвилось разочарование, отчего-то вылившееся в жестокость.

Он смял ее сопротивление, обездвижив. Лишил возможности отвернуться. Губы терзали губы до тех пор, пока она ни сдалась. А сдавшись, сдавленно застонала.

Этот стон отрезвил. Аделхард отпрянул. С трудом отвел взгляд, сглотнул, отвернулся. В груди пожар и новая порция злости на самого себя, стылой водой окружающая столь несвоевременно вспыхнувшее пламя. И ее горький вдох режет по живому.

- Прости. Я не должен был. Сорвался.

Она отняла ладонь от припухших губ. Грустно улыбнулась.

- Ты не виноват, - прошелестело в ночи.

Аделхард до скрипа сжал челюсти, гоня прочь воспоминания. После произошедшего в комнате Аргиха, когда зеркало нархтаги буквально плюнуло им в души сцену взаимной страсти, он запретил себе прикасаться к ней. Запретил категорически, со всей безапелляционностью на которую способен, и следовал обету вплоть до самого расставания – невинные игры на публику не в счет. А потом, прощаясь, сорвался ровно также как сейчас. И мучился довольно долгое время, не в силах забыть, сколь неумелым и страстным был ее ответ. Сколь разрушающей и острой его реакция на него. Со временем воспоминания поблекли, но, как выяснилось, не умерли. И даже не затерлись – схоронились до поры.

Он щелкнул костяшками, в стремлении чем-то занять руки. На щеках обозначились и исчезли желваки.

- Не я? А кто тогда? Ты? – искоси наблюдая за реакцией.

Она вновь коснулась губ. Отняла руку, уронила. Хотела что-то сказать, но не успела.

- Вот вы где! Обыскались! – вынудило обоих повернуться на голос.

Гарих зримо недоволен, если ни больше – разъярен. И скрывать этого, судя по всему, не намерен.

- Его милость тебя потерял! – цедя слова и обжигая взглядом.

Аделхард присмотрелся к Анилихт, задавшись вопросом - понимает ли она, какие чувства тот к ней испытывает? Вывод отчего-то обрадовал – не понимает.

Девушка досадливо поморщилась.

- Мы скоро, Гарих. Сейчас придем, - глядя открыто и прямо. Совершенно не сознавая, насколько ее ответ не нравится.

Парень скрипнул зубами и покосился на Аделхарда, а императорский сын почему-то именно сейчас решил избавиться от личины сакхра. Гарих мигнул – раз, другой, свыкаясь с произошедшей на его глазах трансформацией, а после изменился в лице, и Его сиятельство обдало волной неприкрытой ненависти.

Аделхард делано улыбнулся и чуть склонил голову, давая понять – принято к сведению.

Спустя мгновенье выяснилось – Гарих явился не один.

- И верно, Ги. Оставь людей в покое. Пусть поговорят по душам, - теперь уже язвительная Гиарис присоединилась к их растущей на глазах компании.

Аделхард мысленно застонал от разочарования. Похоже договорить уже не удастся! А потому самоустранился. Скрестил руки на груди и привалился к дереву, изображая стороннего наблюдателя.

- Успеют еще. Насколько мне известно, Его сиятельство в пещеры надолго пожаловали. Наговорятся. А сейчас поздно уже, - отозвался рассерженный сакхр, вновь вернувшись взглядом к Анилихт.

- Ты бы у сестренки моей для начала поинтересовался, поздно ей или рано, - насмешливо пропела Гиарис, привалившись плечом к ближайшему дереву. Весь ее вид говорил о крайней степени безразличия.

«Какового в помине нет», - заподозрил Аделхард. Но играла Гиарис отменно.

- Что скажешь, Лихт? Нам сопроводить Его сиятельство до ночлега, или сама справишься? Без нянек?

- Прекрати, Гия! Мне щепетильного Гариха хватает, - не узрев в словах сестры насмешки, взвилась разнервничавшаяся Анилихт. – Идите, мы догоним…

- Всемогущая Акхэ! Ги? Щепетильный? – Гиарис нарочито рассмеялась.

- Сколько раз повторять?! Не называй меня так!

- Как скажешь, сладенький. Так лучше? – протяжно.

- Сладеньким будешь величать своего наисвятейшего любовничка, - сквозь стиснутые зубы процедил Гарих.

- Не могу! В отличие от тебя, он на слащавого мальчишку совсем не похож! – утратив наносное безразличие.

- Прекратите вы! Оба! Немедленно!

Лихт также перешла на крик. Видимо не впервой ей было успокаивать спорщиков. Внимание привлекла всех без исключения. И Аделхарда тоже. Молодой человек успел отвлечься на устроенное парочкой представление.

- Не успели вернуться, а уже склоку устроили, - укорила она их, попеременно награждая рассерженными взглядами. – Будьте добры, когда в следующий раз решите поупражняться в остроумии, меня не втягивайте, - назидательно велела девушка, и Аделхард едва не поперхнулся. От последней фразы так и веяло влиянием твердой руки исполненного достоинства Римаиха.

Он взглянул на пристыженную Анилихт парочку. Из двоих лишь Гиарис чувствовала за собой вину. Гарих же продолжал пытать праведным гневом, но Лихт не позволила парню облечь его в слова.

- Извини. Продолжим разговор завтра, - обратилась она к Аделхарду, и тот, давно готовый к такому повороту, благосклонно кивнул.

- Как скажешь…

- Я обязательно все объясню тебе… Позже, - зачем-то добавила Анилихт, прежде чем уйти.

К чему именно относилась эта фраза, ургаих не понял, но окликать не стал. Ему и без того было над чем поразмыслить.

Гарих предсказуемо бросился вслед за девушкой с намерением проводить, и Аделхарда в очередной раз разобрала злость – добился-таки своего, увел! Не успев задуматься над тем, что делает, он совершил неблаговидный, даже с его точки зрения, поступок - вынудил влюбленного юнца повернуть в другую сторону, поставив перед парнем совсем иную цель – охладиться в священных водах озера Тэгра, и тот послушно изменил направление.

После поймал взгляд Гиарис. Она единственная не шелохнулась с тех пор, как Лихт отчитала спорщиков. Некоторое время они молча изучали друг друга, благо ночь выдалась безоблачная, а полная луна светила ярко, позволяя видеть несколько больше, нежели темный силуэт. Затем Аделхард заговорил:

- И что же тебя так сильно бесит? Что он влюбился в нее, а не в тебя?

Бил наугад и, судя по всему, попал.

- Не твое дело, Ваше сиятельство, - отрезала Гия, приняв оборонительную позу – скрестив руки.

Аделхард понимающе улыбнулся.

- Как скажешь. Не мое, так не мое. Я в ваши отношения с Гарихом лезть не собираюсь, - успокоил он встревоженную алрхаги, но счел своим долгом предупредить. – Если только Анилихт не будет страдать.

- Защитничек выискался! – фыркнула Гия, заметно расслабившись. «Предупреждение принято», - понял Аделхард.

- Отлично. – Ургаих отвернулся, посчитав, что разговор окончен, но Гиарис была иного мнения.

- Не делай так больше. В следующий раз я отвечу, - предупредила она, вынудив Аделхарда остановиться.

- Ничего страшного с ним не случится, - в свое оправдание сказал молодой человек, без уточнений поняв, о чем речь.

- Не имеет значения. Гарих этого не заслуживает, - отрезала она и зашагала прочь с гордо поднятой головой.

Сомневаться в том, что при необходимости выполнит угрозу, не приходилось.

***

Хоть обитатели долины и готовились к прибытию гостей, все предусмотреть не смогли. Или не захотели. Места для размещения вновь прибывших недоставало, и Аделхард стал одним из тех, кому в качестве постели досталась расстеленная на полу лежанка. Случайно или нарочно – кто знает?

Проворочавшись на ней некоторое время, императорский сын оставил попытки заснуть и вышел из сонного дома в лунную ночь. На улице было свежо, приятно пахло зеленью, близким водоемом и еще чем-то незнакомо-душистым.

Молодой человек потянулся. Сделал несколько разворотов корпусом, пару раз присел, попрыгал, разгоняя кровь. От бесплодных попыток устроиться поудобнее тело словно закостенело, хотелось размяться.

Постояв несколько минут возле дома, Аделхард поддался душевной тяге и направился к озеру. Спящие домишки проводили его завистливыми взглядами темных окон, а полный диск луны двинулся следом, освещая путь. Дышалось невообразимо легко, полной грудью. Молодой человек не помнил, когда последний раз с таким удовольствием наполнял легкие воздухом, чтобы вот так – до отказа, и все равно мало. Головокружительное ощущение, к которому хочется привыкнуть.

Наслаждаясь, он не спеша брел в сторону озера, посеребренная луной поверхность которого переливалась, словно черный жемчуг. Казалась, что в его темных глубинах скрывается вся красота мира, и даже далекий от романтики Аделхард был склонен поверить в это.

Спустившись к воде, ургаих не остановился, как планировал. Лишь только освежил лицо и двинулся дальше. Ноги сами несли его вперед все дальше от людского становища, туда, где ничего не напоминало о присутствии человека рядом. И с каждым шагом он словно сбрасывал с себя давление того общественного, что было в нем.

Преодолев каменистый участок, Аделхард добрался до поросли сбившегося в кучу кустарника. Густой и шипастый он грозной преградой встал на его пути – смотрящий, поставленный в дозор Великой Акхэ. Аделхард усмехнулся. Продираться через колючую преграду совсем не хотелось, а вот пройти дальше – очень даже. Поразмыслив немного, молодой человек решился и скинул обувь. Широкие штаны подвернул до колен и вошел в воду.

- Я бы не советовала этого делать, если не планируешь искупаться, - раздалось откуда-то из зарослей кустарника.

Анилихт. Узнал моментально.

- Здесь крутой обрыв. Два шага в воду и уйдешь с головой.

- Тогда как ты туда попала? – спросил молодой человек, выискивая взглядом светловолосую макушку.

- Прошла через заросли, - ответила она, появившись в поле его зрения.

- Ясно, - кивнул Аделхард, сделав еще один, теперь уже осторожный шажок в воду.

- Что ты делаешь? – судя по голосу, Лихт встревожилась.

- Собираюсь добраться до тебя.

- Зачем?

- Продолжить то, на чем остановились, - медленно и аккуратно продвигаясь вперед.

- Не уверена, что сейчас... Ой!

Лихт задержала дыхание, тревожно наблюдая, как он восстанавливает равновесие.

- Не волнуйся так. Я отменный пловец, - не сдержавшись, он подшутил над ней, хаотично замахав руками, словно пытается удержаться от падения.

Испуганно вскрикнув вначале, она рассержено засопела в конце.

Ответка прилетела быстро. И в духе той Лихт, которую знал когда-то.

- Отменный пловец, говоришь? Сейчас проверим… - лукаво протянула она, и Аделхард теперь уже всерьез замолотил руками, пытаясь удержаться на заходившей ходуном почве. – Отличному пловцу самое место в воде! Так ведь, Ваше сиятельство? – совсем по-детски захихикала она.

Не сдержавшись, и сам расхохотался, морально готовясь к очень освежающему заплыву. От озерной воды стыли ноги, что уж говорить о нырянии.

- Так и быть, - смилостивилась озорница, позволив Аделхарду беспрепятственно преодолеть оставшееся расстояние.

Наконец выбравшись из воды, ургаих сперва вздохнул с облегчением, а затем недобро прищурился. Лихт все еще хихикала, и где-то глубоко в нем заворочался спящий с детских лет чертенок. Поддавшись его науськиванию, Аделхард ринулся вперед, грозно рыча:

- Сама напросилась!

Пяток шагов, и не успевшая удрать, девушка свалена с ног. Конечно, удариться он ей не позволил. Перевернулся при падении, дивясь абсурдности собственного поведения, но не остановился. Принялся щекотать, безошибочно выискивая чувствительные местечки.

- Прекрати! Сдаюсь, сдаюсь! – тем временем хохотала вертящаяся юлой Анилихт.

А он не слушал и не останавливался. И удивлялся самому себе. Безумие! Но такое сладостное!

- Сдаюсь, сдаюсь! На все согласна! – уже прохныкала она и выгнулась дугой в попытке сбросить истязателя. А после вжалась носом в шею, чтобы спустя мгновение весьма нешуточно укусить.

Оба замерли от неожиданности, шумно дыша и боясь пошевелиться.

Первой пришла в себя Анилихт.

- Прости, - торопливо сползла с него и села рядом.

Аделхард остался лежать на земле, устремив взор в небо. Вопрос – что это было – вертелся на языке, но остался не озвучен.

Молчали долго.

Наконец девушка заговорила.

- Как ты меня нашел? Следил?

Веселость Лихт окончательно улетучилась. Да и его тоже. Оба спряталась за панцирем отчуждения.

- Мне просто не спалось, - ровно отозвался Аделхард. – С чего вдруг следить?

- С чего? Не знаю. Ты всегда за кем-нибудь следишь, почему бы не за мной? – обронила она, обхватив руками колени и пристроив на них подбородок.

- Ты, кажется, забыла - я пленник здесь, - мысленно усмехнувшись.

Вот ведь дожил! Позволил себя пленить!

- Это не так, - откликнулась Лихт, на миг приподняв голову. – Да и одно другому не мешает. Не пытайся убедить меня, что намерен быть паинькой. Не поверю.

- Я еще не решил. – Чистая правда.

Мысли о подневольном положении практически не посещали его. Занимало другое - встреча с близнецами-алрхаги, Римаихом, пещеры Ихтэра. И еще с десяток иных нюансов, не имеющих отношения к ограничению передвижения.

- Хотя… Почему бы и нет? – вернувшись к ее вопросу. - Иногда так хочется отдохнуть, - сознался ургаих.

Вновь помолчали.

- Знаешь, а ведь я никогда не сомневалась, что мы еще встретимся, - наконец призналась Анилихт. – Чувствовала – будет еще что-то. Большее…

Она смотрела на воду, и Аделхард свободно, не скрываясь, изучал ее профиль. Лихт тем временем продолжала делиться – вдумчиво, методично и будто нехотя.

- Когда Гиарис убеждала меня, что ты раскроешь нас императору, я ей не верила. И ты не раскрыл. И когда ты был холоден со мной, бесил жутко, вынуждая почти ненавидеть, все равно тянулась к тебе. Не понимала этого, но тянулась. Я думала, пройдет, - она смолкла, устремив взгляд в небо. Покачала головой, словно услышала нечто, с чем не могла согласиться. Вздохнула. – Ничего не изменилось. Хочу, чтобы ты знал.

Все еще сохраняя внешнюю расслабленность, Аделхард внутренне подобрался. Подобное начало ничего хорошего ему не сулило.

Но дальше – хуже.

- Я изначально была против этой идеи. Пыталась отговорить их, но не вышло. Прости.

Не улежав, Аделхард сел, скрестив босые ноги.

- Какой идеи, Лихт? – спросил он, видя, что она ждет этого от него.

- Втянуть тебя во все это.

- Во что втянуть? Разве я не оказался здесь своими собственными усилиями? – удивился ургаих. – Надел личину, прибился к мятежникам, вышел на Старгуха, - перечислил он свои достижения, загибая пальцы.

- Да, но они сподвигли тебя на это, - не согласилась Лихт.

- Они? Сподвигли на что?

- На все.

- Я не понимаю…

Она кивнула, соглашаясь.

- Не понимаешь. А я не могу раскрыть все до конца.

- Почему?

Она не ответила. Поднялась. Глянула свысока.

- Уйдем отсюда.

Он не шелохнулся.

- Ты не объяснила.

- И не стану. Прости.

- А если не прощу?

И вновь этот глубоко сожалеющий вид.

- Я давно готова к этому, - шепотом.

Он встал. Вынудил ее встретиться взглядами, взял за руки.

- На этом все? Больше ничего не скажешь?

Она сперва в отрицании качнула головой, после закусила губу и долго-долго не отводила глаз, точно в душу смотрела. А после сдалась, сглотнула, потупилась и осторожно высвободила пальцы, прежде чем обреченно обронить:

- Сила крови…

ГЛАВА 5

О силе крови

2 карха 846 года

«Сила крови» – мало кто из барнов ныне населяющих империю представлял, что это. Но было время, когда наилучшим союзом считался союз, построенный именно на «силе крови» – взаимном притяжении полов. Тогда ни один уважающий себя маг не осмелился бы противостоять этому притяжению. Безоговорочное подчинение «силе крови» было негласным законом в среде барнов.

Естественно Аделхард был знаком с этим некогда распространенным явлением. Доводилось встречать его описание в литературе разного рода. Также мужчине было известно, что закон «силы крови» практически утрачен барнами с исчезновением алрхаги. За последние сто с лишним лет зафиксировано всего лишь три случая, когда кровь обусловила выбор спутника жизни, один из которых определил судьбу его бабки - урожденной полукровки-акари ставшей матерью императора.

Именно в связи с очевидной редкостью этого явления, Аделхард никак не соотнес случившееся в комнате Аргиха с притяжением «силы крови». Произошедшее он рассматривал как визуализацию собственных тайных желаний, и ошибся в очередной раз.

Похоже, это становилось традицией - ошибаться в суждениях, если те напрямую связаны с юной алрхаги. Традицией наводящей на нехорошие мысли.

Уже около полу месяца прошло с тех пор, как Анилихт рассказала молодому человеку о причинах их безудержной тяги друг к другу. Больше они не разговаривали. Аделхард не мог сказать наверняка, что этому способствовало. Объективные причины – оба были весьма заняты – или нежелание вновь поднимать эту тему.

Лихт все свое время проводила у постели рыжеволосого паренька, неожиданно быстро сдавшего. А он подвязался в помощники к строителям, взявшимся возводить дополнительные домишки. Во многом именно это помогало ургаиху сохранять столь необходимое спокойствие, ибо мириться с отсутствием выбора невыносимо сложное занятие. Особенно для такого, как он.

Конечно, Аделхард не винил Лихт в сложившейся ситуации, если только самую малость, и то от безысходности. И отреагировал на известие спокойно, можно даже сказать бесстрастно, не оправдав тем самым ни страхов Анилихт, ни пророчеств Гиарис. Ургаих Малого круга умел держать удар и до необоснованной ненависти не скатился.

А это был именно удар! Удар по гордости, самолюбию, по самой его сути, и даже тот факт, что все их потомки на несколько десятилетий вперед будут намного сильнее своего предка сатхарги не приносило удовлетворения. Да и о каком удовлетворении может идти речь, если барны Великого дома изгои. Судьбы приговоренных к смерти еще до рождения Аделхард своим детям не желал. Да и себя в роли племенного жеребца не видел.

С этими невеселыми мыслями молодой человек проваливался вечерами в сон и с ними же просыпался поутру, чтобы вновь наказывать себя ношением тяжестей. Новые поселенцы долины жили по принципу отшельников-алрхаги – никакой магии, все своим трудом. Ночи же его изобиловали снами, и не один из них не обходился без Анилихт. Образ юной алрхаги стал для Аделхарда настоящим наказанием, ни на мгновенье не позволяющим забыться и представить, что жизнь его все также проста и понятна, как ранее – долг и служение императору.

Кстати об императоре. Тревога за отца нет-нет поднимала голову. Но Аделхард успокаивал себя. Если что-то случится, если его состояние ухудшится – Вирхен даст знать. Они совсем недавно обменялись кровью, и расстояние не должно стать помехой.

А еще эти взгляды: насмешливые Гиарис, укоряющие Римаиха и торжествующие Гариха. Они травили его, куда бы Аделхард не пошел, зудящей совестью следую по пятам.

Но самым удручающим фактором для Аделхарда была покорность Анилихт судьбе. Она смирилась, заведомо готовая к любой его реакции. И к отчуждению тоже, хотя ургаих к этому и не стремился. Ему всего лишь необходимо время, чтобы свыкнуться. Во всяком случае, так императорский сын говорил самому себе.

Аделхард умывался перед ужином, когда исполненный достоинства сирхтаги остановился рядом с ним.

- Пришла пора обсудить некоторые вещи, - заговорил Его милость, не приказывая и не прося, лишь констатируя, словно тот факт, что время настало, является для всех столь же бесспорным и явным, сколь для него.

Что-либо отвечать на это заявление Аделхард не стал. Закончил приводить себя в порядок, обтерся, накинул на плечи снятую ранее рубаху и, кивнув Римаиху, пошел в сторону озера – и место для уединения подходящее, и какая-никакая прохлада. Денек выдался жаркий.

- Я слушаю, - устроившись на камне у кромки воды.

Уточнять, о чем пойдет речь, не имело смысла. Намерения Его милости вполне очевидны. Заступиться за внучку сирхтаги считал своим долгом, и Аделхард намеревался позволить ему это сделать. В конце концов, с него не убудет.

- Ты не прав. Девочка не виновата. Она сильно переживала, когда во всем разобралась, и как могла тянула время, подарив тебе три года свободной жизни, - не стал ходить вокруг да около Римаих.

- Хочешь сказать, что я уже три года отлыниваю от своих прямых обязанностей? – с раздражением фыркнул Аделхард.

Как и предполагалось, тема была затронута животрепещущая, и сохранять невозмутимость удавалось с трудом.

- Нет, что ведешь себя глупо, - отрезал Его милость и уточнил у помрачневшего Аделхарда. - Надеюсь, я не обязан соблюдать формальности?

- Я не просил учить меня жизни, но раз уж ты взялся, ответь, когда мы с Лихт настрогаем с полдюжины детишек ее ненаглядному Покровителю, что ждет их подневольного папашу? Долгая и счастливая жизнь в живописном местечке? – съязвил молодой человек, указующим жестом обведя раскинувшееся перед ними озеро.

Отчего-то за потерю контроля перед Римаихом стыдно не было. «Будущий самопровозглашенный родственник», - мысленно усмехался Аделхард.

- Не говори ерунды! Никто не собирается держать тебя здесь вечно! К тому же Лихт, невольница не хуже тебя! - вспылил Его милость. – Думаешь, я ради собственного удовольствия решил сюда перебраться? Впечатлений на старости лет подкопить захотел? – спросил он, скопировав широкий жест Аделхарда.

- В каком смысле невольница?

- В самом что ни на есть прямом, - вздохнул Римаих. – Девочка наотрез отказалась следовать «силе крови». Заявила, что никто не заставит ее пополнить ряды твоих любовниц, вот ее и заточили в долине. И тебя сюда привели, чтобы выбора у вас не было.

- Так разве ж о любовницах идет речь? – удивился Аделхард.

Реакция Анилихт была ему не совсем понятна.

- Нет, правду говорят, влюбленные глухи и слепы, - с улыбкой на губах покачал головой Его милость. - О любви она настоящей мечтает, как и все девицы ее возраста.

И принуждать тебя не хочет. Вот и корит себя, и мучается, и прощения у тебя просит. Ведь определяющей является ее кровь, как наиболее сильного мага из вас двоих, - со вздохом закончил сирхтаги.

Аделхард задумался. В этом русле о чувствах Лихт он не мыслил. А ведь Римаих прав. Девушка юна, во многом наивна и точно неопытна. Да и о «силе крови» узнала совсем недавно, а не была взращена с надеждой когда-нибудь подпасть под ее чудесное воздействие, как барны прошлого. И представления свои о союзе мужчины и женщины имела, наверняка сильно отличающиеся от его собственных холостяцких. Чем же стало для нее пресловутое притяжение, как не подменой истинных чувств и желаний, в которую ее, совсем еще девочку – если верить словам Римаиха и говорить о событиях трехлетней давности – заставляют окунуться с головой?

Аделхард невесело ухмльнулся, вполне способный представить в каких выражениях и с каким лицом Анилихт заявила об отказе принимать в этом участие. Его девочка буйствовала, не иначе.

- Что было в моих словах, столь вас развеселившее? – не понял реакции императорского сына барн-отступник.

- Не воспринимай на свой счет, Римаих, - успокоим сирхтаги молодой человек. – И на счет Лихт тоже. Обещаю, мы поговорим. Вот только… Скажи, каких поступков ты ждешь от нас, зная обо всем?

- Сложно все это, Элхард, - вернувшись к доверительному общению, признался бывший градоначальник Лигхейма. - Не мне решать. Я лишь хочу, чтобы Лихт не терзалась зазря. Ей и так досталось.

Аделхард кивнул, соглашаясь с этим желанием. Вот только пообещать ничего не мог. Не в его это было силах.

- Не жди от меня невозможного, Римаих, - прозвучало ответное признание Аделхарда. – Держаться на расстоянии друг от друга мы сможем лишь в ссоре, а я также как и ты не хочу ее страданий. Особенно теперь, - закончил он, подразумевая откровения Его милости.

- Я понимаю и не требую, - вздохнул барн Низкого дома. – Просто будь с девочкой поласковей. Ты ей на самом деле небезразличен, - попросил напоследок.

- Сделаю, что смогу, - кивнул Аделхард, ставя точку в разговоре. – Ты услышан, - подытожил он и поднялся. – Нас ждут за столом.

Время Римаиха вышло.

***

За столом их и правда ждали. Не все, конечно, но трое посвященных однозначно. Лихт встречала мужчин насторожено, Гиарис заинтересованно, Гарих осуждающе. Последнее Аделхард не смог оставить без внимания и подмигнул парню. В конце концов, сколько можно терпеть его постоянные придирки. И в мальчики для битья он не нанимался.

Мысленно посмеиваясь над реакцией сакхра – Гарих в буквальном смысле подавился от злости – ургаих прошел на закрепленное за ним место. Жизнь в долине была строго упорядочена. Кивнув соседям, присел и принялся за еду. Принимать участие в разговоре не хотелось. Слишком много мыслей вертелось голове. Римаих подкинул почву для раздумий.

Покончив с ужином в считанные минуты, Аделхард покинул застолье, нарушив тем самым традицию долгих посиделок. Впрочем, останавливать его никто не пытался. Да и осуждать тоже. Мятежники или нет – но открыто противостоять приемному сыну императора никто не решался.

Выйдя из-за стола, молодой человек отправился обратно к озеру. Интуиция подсказывала ему, что на сегодня серьезные разговоры не окончены, и предстоит еще одно выяснение отношений. Или даже несколько. Вот только с кем, не мог сказать наверняка. Претендентов было трое. Естественно, Гарих, который прожигал ургаиха испепеляющим взглядом, как за столом, так и после, дырявя спину уходящему Аделхарду. Второй в очереди была Гиарис. Судя по тому, как нехотя сестра Анилихт ковырялась в тарелке, время от времени бросая на него задумчивые взгляды, у нее также имелось, что сказать. Ну и конечно Анилихт, которая обязана была заинтересоваться их совместным с Римаихом возвращением. Вот только в этом случае возможен и другой исход, чего ургаиху не хотелось. Лихт могла отправиться за ответами к Его милости.

Устроившись на не успевшем остыть камне, молодой человек задумался о событиях последних месяцев. Все они будто готовили его к встрече с Лихт. И нескончаемые стычки с Иллихом, и болезнь императора, и его желание видеть приемного сына на передовой государственных дел – все это гнало Аделхарда прочь из дворца, вынуждая скитаться по просторам империи, словно в поисках чего-то или кого-то. Могло ли это быть правдой? Вероятно. Сейчас уже ничто не казалось невозможным. К тому же, насколько серьезно барн зависим от притяжения «силы крови», Аделхард не знал. Никогда не уделял этому вопросу сколь-нибудь серьезного внимания. Казалось излишним, и как выяснилось зря.

Ожидание ургаиха было недолгим. Охочий до разговора с императорским сыном, также не стал дожидаться окончания застолья. Неторопливо шагая, он все же выдал свое приближение шелестом гравия под ногами. Аделхард напрягся. Желая быть готовым к встрече, послал ветерок на разведку.

Лихт.

- Ты никому не позволишь подойти к тебе неузнанным, - констатировала она, ощутив магическое касание воздушного вихря.

- Все возможно, - не согласился Аделхард.

- Чем на это раз?

- Уже не фиалки, - с разочарованием отозвался молодой человек. – Травы.

Лихт печально усмехнулась.

- Сожалеешь об ушедшем?

- Немного. Необузданность одной юной академистки пленила искушенного в любви наследника.

Аделхард перебрался на землю, освободив для Лихт место на камне, но она присела рядом, не боясь испачкаться. И в этом она вся – открытая, откровенная, без жеманностей и лести, такая отличная от того, к чему он привык, тронувшая что-то в нем.

- Так ли это?

Он наконец-то взглянул на нее, чтобы увидеть скульптурно вылепленный профиль. Лихт смотрела на другой берег озера и ждала его ответа. Отрицала.

- Прости, что не сказал об этом тогда. Помнишь в саду, я просил тебя подумать? Говорил о выборе?

Лихт, все также не глядя на него, кивнула. Она помнила. Не могла не помнить.

- Я надеялся, ты выберешь меня, - отвернулся он, чтобы ощутить ее взгляд на своем лице.

Признания такого рода не являлись его сильной стороной.

- Я хотела, правда, но…

- Ты сделала правильный выбор, - перебил он ее, запутав окончательно. – На тот момент правильный. Желая, я не был готов. С мужчинами это случается – думать не головой, - усмехнулся Аделхард. – А я всего лишь мужчина…

Анилихт сперва прыснула. Затем покраснела, закусила губу и снова прыснула.

- Более чем…

- Более чем – это похвала? – также не сдержав улыбки.

А после и вовсе расхохотался.

Они смеялись. Безудержно. Надрывно. Как в последний раз. Расстояние, возникшее между молодыми людьми после призвания юной алрхаги, заметно сократилось. Не исчезло совсем, но стало преодолимо. Так думал Аделхард. Так чувствовала Анилихт. Так видел Гарих.

- Идем. Я покажу тебе кое-что, - поднявшись, молодой человек протянул девушке руку.

- Думаешь, сможешь удивить? – поддела она.

- Все возможно, - повторил свои слова Аделхард, наполнив их совсем иным смыслом, нежели ранее, и Лихт зарделась.

- Я знаю здесь каждый уголок, - все же нашлась она, пряча краску смущения за вызывающим тоном.

- Так давай взглянем на них по-новому, - подмигнул он и, не дожидаясь ответа, потянул в сторону гор.

Они шли рядом, держась за руки, переплетя пальцы. Не говорили, чувствовали через прикосновение. Она все еще смущалась, волнуясь и страшась, он взвешивал, склоняя «за» и «против».

«Сила в желании смочь» - сказал однажды Ридагарх, имея в виду свое правление, и сейчас Аделхард был с ним согласен. А как иначе, ведь именно «желание смочь» на данный момент являлось мерилом их будущего. Одного ли, другого – все едино. Главное выбрать, что именно желаешь получить.

- Мне показалось, тебя это заинтересует, - убрав руку с глаз Анилихт – туману нагонял – Аделхард открыл девичьему взору отполированный до блеска осколок скалы, на котором чьей-то твердой рукой были выведены письмена отшельников.

Молодой человек был убежден, что Лихт не подозревала об их существовании, сколь хорошо бы ни изучила долину. Он наткнулся на плиту совершенно случайно, когда вместе с мужчинами разгребал оползень, перекрывший родник. Фрагмент был небольшой, но хорошо сохранившийся. Все символы четко видны, будто бы выведены вчера, фраза логически завершена, словно кому-то было угодно, чтобы именно этот отрывок сохранился для потомков.

Как Аделхард и предполагал, глаза Лихт загорелись, стоило девушке увидеть его находку.

- Откуда? Где ты это взял? Что здесь написало? – восторженно вопрошала она, с трепетом обводя пальцем надписи.

Рукотворное слово для Лихт все еще оставалось священным - бабушкино воспитание.

- Так с чего начать? «Где взял» или «что написано»? – посмеиваясь над бурной реакцией.

- Что написано, - без тени сомнения отозвалась Лихт. – Никогда не видела такого. А ты точно можешь прочесть?

- Более или менее, - признался он.

- Ну и? Что здесь?

Нарочито приосанившись, Аделхард придал лицу сурово-серьезное выражение и стал декламировать:

- «Что предначертано – сбудется. Восстанут Дочери Богини Созидания и воздадут Сынам Мать предавшим и станут править, доколе не иссякнут дары Великой, вернувшись во чрево их породившее», - закончив пророчествовать, Аделхард подмигнул Лихт. - В общем, как-то так, - развел руками он.

Анилихт долго хмурилась.

- Странная какая-то надпись, - наконец вынесла свой вердикт, продолжая любовно поглаживать холодный камень.

Аделхард поймал себя на мысли, что практически завидует ему.

Тряхнув головой, поделился собственным мнением:

- Ничуть. Очень даже правильная, я бы сказал, если вспомнить, где мы находимся.

Лихт вопросительно уставилась на него.

- Ты слышала о свитке Архрида? - поинтересовался молодой человек, предугадывая ответ. И верно. Лихт покачала головой. – Странные все же у вас покровители, - нахмурившись, высказался он. – О первостепенных, вроде бы, вещах и умалчивают.

Присев на корточки рядом с плитой, ургаих ударился в объяснения:

- Архрид – Великий магистр. Его руке приписывают свиток, хранящийся в библиотеке Лилехского акхара. В нем иная версия официальной легенды о происхождении барнов. Эту-то ты знаешь? – на всякий случай уточнил молодой человек и, получив от Лихт подтверждающий кивок, продолжил. – Так вот, там говорится, что наделенные магией сыны Акхэ возгордились и стали издеваться над своей бессильной сестрой. Та пожаловалась матери, и богиня облагодетельствовала дочь, отобрав по чуть-чуть у каждого из сыновей. Те в свою очередь нажаловались отцу, и разгневанный Акхэн проклял дочь, напророчив вымирание ее роду. В ответ Акхэ одарила Алрхаги безграничной силой и пообещала, если что с дочерью или ее потомками случиться, отберет она свои дары у сыновей, и иссякнет тогда магия в мире. Вернется к Богине созидания. Вот такая история.

- Хочешь сказать, что эта надпись из свитка?

- Скорее всего, нет. Больше похоже на пророчество, основанное на свитке, - предположил Аделхард, вслед за Лихт погладив каменную плиту. - Хотя, насколько мне известно, алрхаги этим никогда не увлекались, а там… - поднявшись, он пожал плечами. – Все возможно, - в третий раз за сегодняшний вечер повторился он.

Лихт улыбнулась.

- Нужно показать Гиарис, - сказала она, вслед за Аделхардом встав на ноги.

- Думаешь? – не удержался от вопроса ургаих.

- Конечно, - без тени сомнения отозвалась Лихт.

Возражать Аделхард не стал.

- Прямо сейчас или повременим немного? – прошептал императорский сын в девичье плечо. Лихт так мило морщила носик, стараясь уяснить для себя логику его мыслей, что Аделхард не сдержался. Притянул к себе.

Она не оттолкнула, но и к себе не подпустила. Замерла, словно почуявшая опасность лань. Одно неверное движение с его стороны, и придут в движение крепкие ноги, унося прочь от чужого прикосновения.

Позволив себе еще один глубокий вдох, Аделхард отступил от девушки.

- Так как? Повременим немного?

Анилихт кивнула.

- Тогда идем? Покажешь, что тут есть интересно, - стараясь придать своим словам как можно больше обыденности, предложил он. – А то, едва прибыл, загрузили по самую макушку, даже оглядеться не успел, - пожаловался молодой человек, в предвкушении потирая руки. – А я жуть какой любознательный – покивал головой он, и Лихт, не выдержав, сдалась. На губах ее расцвела широкая улыбка.

- Только любознательный? – наиграно посуровев, она подозрительно глянула на него, но рассмеялась, не сумев доиграть до конца.

- А еще я обаятелен, мил, безумно красив…

- Обаятелен? Мил? Красив? – словно не веря собственным ушам, повторяла она.

- Умен, храбр, жертвенен… - с серьезным видом продолжал загибать пальцы Аделхард, глядя в искрящиеся смехом фиалковые глаза. – Красноречив, знатен, пленен тобой, - повторил он свое давешнее признание, но, не позволив девушке зациклиться на нем и испортить себе настроение, повел разговор дальше. – А также безмерно стеснителен и скромен. Поэтому восхищаться моими достоинствами совершенно не обязательно. Лучше устроить познавательную прогулку по окрестностям. Утолить жажду знаний и общения. Как ты на это смотришь?

И она согласилась. И водила по излюбленным тропам, пока ноги не отказались нести. И хохотала до упаду, сраженная его остроумием. А он любовался, довольный ночью, собой и Анилихт, окончательно утвердившись в мысли – все возможно, если позволить себе забыться.

***

Проводив Анилихт, тихонько насвистывая, Аделхард возвращался к себе, когда в поле зрения молодого человека попала неподвижная фигура. Гарих.

«Значит, решил явить себя», - усмехнулся ургаих и сменил направление. Ведь парень не просто так стоит тут среди ночи, устремив взгляд в небо – его ждет.

- Слушаю, - не удостоив приветствия, встал рядом.

- Я не позволю тебе воспользоваться ею и бросить, - процедил сакхр.

Его попытка держать себя в руках впечатлила Аделхарда, и императорский сын в очередной раз пожалел парня.

- С чего ты взял, что я собираюсь ее бросать?

- С того, что… Что ты уже бросил ее однажды! Оставил с Этой, без защиты! – обвинил собеседника Гарих, демонстрируя неподдельный пыл.

- С Этой, надо полагать, сестрой близнецом Гиарис? - уточнил Аделхард.

Не смог отказать себе в удовольствии.

Гарих зло засопел, но выдержки хватило. Промолчал.

- В таком случае, должен сказать, Лихт сама выбирала с кем ей быть. Она вообще крайне самостоятельная особа, если ты не заметил. Принудить ее к чему-либо весьма трудно.

- Ты мог сказать Его милости. Он бы остановил ее. Мы бы остановили, - воскликнул Гарих с отчаянием в голосе.

«Чем же ему так Гиарис не угодила?» - задумался Аделхард. Откуда столько неприязни? Но вслух задал совсем другой вопрос, не менее любопытный, но все же:

- И что бы Римаих сделал? Вы сделали? Держали ее в подвале Лигхеймского дома до скончания дней? – не услышав от Гариха возражений, ургаих повысил голос. - Ничего не скажешь, завидная участь! Для Лихт самое то!

- Я бы придумал что-нибудь, - проворчал сакхр.

Вызов и агрессия оказались сметены логичностью предположений. Спрятать Лихт - было основной идеей Гариха, а о том захочет она этого или нет, парень не думал.

- Обязательно придумал бы, - обманчиво легко согласился с сакхром императорский сын. – Ты же у нас гений, - с сарказмом. - Вот только скажи мне, умник, как бы ты забирал Лихт из Академии, не раскрыв всем ее тайну? Иллиру не получившую статус Достопочтенной без обряда связывания из Академии никто не выпустил бы, - пояснил Аделхард, предвидя, что Гарих не знаком с академическими правилами. – Хотел бы я посмотреть, как им удалось связать разбушевавшуюся алрхаги. Прелюбопытное должно быть зрелище.

Гарих совсем сник, и даже поза его из вызывающей превратилась в покорно-понурую. Видимо, представил, чем могло закончиться для Лихт его вмешательство.

- Ладно, не мучь себя, - смилостивился над парнем Аделхард. – На самом деле я тоже…

- Не нужна мне твоя жалось! - не оценил Гарих. – Я все равно тебе ее не отдам! Слышишь!

- Куда уж мне…

- Это все она! Все Гиарис со своим любовником! Лихт почти забыла тебя! Почти стала моей! А они… они… тебя… - парень в отчаянии махнул рукой.

- Гарих, не в обиду, но у тебя нет шансов. Пойми ты, наконец. Ни я, ни Лихт не сможем забыть о влечении друг к другу. Это выше нас, что бы ты ни делал.

- Но она ведь забыла тогда! Она же поце…

- Это была не она, - звонкий голосок Гиарис избавил императорского сына от необходимости раскрывать чужие секреты. – Это я тебя поцеловала! – с вызовом договорила девушка, медленно подходя к мужчинам.

Аделхард уже некоторое время чувствовал ее присутствие за своей спиной, вот только сказать наверняка, как долго та подглядывает, не мог. Треклятая сила алрхаги!

- Пожалуй, на этом я вас покину, - вставил молодой человек между возмущенными «что», «как» и «ты врешь» Гариха.

Становиться свидетелем этой драмы он не намеревался. У самого в жизни трагизма, хоть отбавляй, чтобы еще чужие беды приобщать. Одного лишь хотелось пожелать ругающейся парочке, чтобы о сказанном этой ночью не пришлось сожалеть в дальнейшем, ибо ни Гиарис, ни Гарих в выражениях не стеснялись.

ГЛАВА 6

От себя не убежишь

7 рарха 846 года

И дни полетели! Разрешив себе не думать, Аделхард отпустил события, положившись на волю волн и ветров. «Что предначертано - сбудется» - гласило пророчество алрхаги. Так кто он такой, чтобы противостоять воле Богов?

День ото дня они с Анилихт становились все ближе, постепенно сбрасывая более не нужные маски. Раз за разом все больше открывались, обнажая души. Аделхард узнал насколько Лихт ранима. Анилихт обнаружила для себя все оттенки его одиночества.

Они проводили вместе все вечера. Уже не встречая рассвет, но засиживаясь далеко за полночь. То коротая часы за разговором, то обнявшись и глядя на звезды, во всем находя для себя отраду. И лишь последней черты оба перешагнуть не спешили - довольствовались близостью духовной.

- Что за печаль одолела мою прелестницу? – спросил Аделхард в один из вечеров, присев рядом с девушкой и приобняв ее за плечи.

Уже довольно долго молодой человек стоял за ее спиной, а Лихт так и не заметила постороннего присутствия. Или делала вид, что не замечает.

Взглянув на него, Анилихт улыбнулась. Чуть поерзала, пристраивая голову на плече. Вздохнула.

- Гия?

- Скоро заморозки начнутся, а ее все нет. Их все нет, - выказала свою тревогу Анилихт.

- Не унывай. Ты же знаешь, Гиарис может о себе позаботиться.

- Да, но…

Анилихт окончательно поникла.

Поцеловав девушку в лоб, Аделхард крепче прижал ее к себе, скрывая злость и разочарование за нежностью прикосновений. Конечно, к Лихт эти эмоции отношения не имели. Злился ургаих на Гиарис, без объяснений исчезнувшую, а разочаровался в себе. Нужно было в тот вечер остаться и посмотреть, чем закончится разборка алрхаги с Гарихом, а он решил проявить благородство. Почти всю сознательную жизнь сует нос в чужие дела, а тут, видите ли, посчитал зазорным. Глупец!

Вздохнув, Аделхард повторно коснулся губами нахмуренного лба. Печаль не прогнал, но вздоха удовольствия добился. Анилихт немного расслабилась.

- Знаешь, мне сегодня впервые за многие годы приснились родители - счастливые и смеющиеся. Так странно, - завязал он беседу, рассчитывая отвлечь девушку от грустных мыслей.

Сработало безоговорочно. Анилихт, с болезненной дотошностью интересующаяся всем в его жизни, не смогла оставить без внимания откровение подобного рода. Оживилась.

- Что значит впервые? – вывернувшись, заглянула в глаза.

- То и значит. Ведь я был довольно мал, когда это случилось. – Аделхард не любил называть произошедшее пожаром. Всегда видел в событиях того дня нечто большее. – И почти не помню их. Только некие моменты запечатлелись в памяти, не лица. Если бы ни портреты… что говорить об улыбках.

Он не договорил. Не видел необходимости. Да и не хотелось произносить вслух, словно озвученная мысль воплотиться, и однажды он уже не сможет вспомнить дорогих сердцу черт.

- Дед упоминал о том дне однажды, вскользь, - сказала Анилихт, теснее прижавшись к молодому человеку.

Теперь уже она стремилась поддержать его своим теплом. Аделхард улыбнулся.

- Сплетничали о членах императорской семьи? – наиграно сурово пробасил он.

- Просто разговаривали… - не повелась она.

После усмехнулась.

- А сколько тебе было, когда ты… император усыновил тебя? – ощутив, что Аделхард напрягся, непроизвольно стушевалась и решила не говорить о потере, но молодой человек все же ответил.

- В тот день мне исполнилось шесть, и я осиротел. – Почти без эмоций, и только пальцы чуть дрогнули, сильнее сомкнувшись на нежной коже.

- Прости. Я не знала.

- Ничего. Все в прошлом.

- Но рана еще кровоточит, - озвучила невысказанное Анилихт, вжавшись носом в мужскую шею. – Тебе больно.

- Ургаих Малого круга не знает что такое боль, - привычно ответил он.

- А Его сиятельство сатхарги Аделхард знает, - не согласилась Лихт. – Мальчик, любивший своих родителей, знает.

- Того мальчишки больше нет. И да, я люблю своего родителя, ибо всем в жизни обязан ему.

- Какой он отец? – Анилихт вновь оживилась. – Знаешь, так странно думать об императоре, как о твоем отце. Он всегда казался таким далеким, а тут…

- Он и есть во многом далекий, даже для меня, - признался молодой человек. – Но ты не подумай, я не упрекаю. Притом, что империя его любимое дитя, Его сиятельство всегда находил для меня время. Много времени. Иногда мне кажется, что на большее он просто не способен, что вся отмеренная Ридагарху любовь, досталась именно мне. Мне и империи, - с усмешкой поправился он.

- А с братьями? С братьями ты общаешься? – спросила Анилихт, нарушив задумчивое молчание Аделхарда.

Молодой человек вспоминал редкие, но плодотворные встречи с приемным отцом, столь многое давшие ему.

- Смотря, что ты имеешь в виду. Мы ни друзья и ни враги. Мы родственники, - шутливо отозвался он, предпочитая лишний раз не вспоминать об обозленных на него родичах. Это единственное в чем они солидарны между собой – претензии к неправомочному на их взгляд наследнику.

- А кто-нибудь по-настоящему близкий у тебя есть? – девушка даже отстранилась, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза, настолько этот вопрос волновал ее.

Вероятно, недоумение на лице Аделхарда читалось столь явственно, что Анилихт решила уточнить:

- Близкий, как для меня Верах, Ирга или Гарих.

На счет последнего Аделхард поспорил бы, но не стал, сочтя время не подходящим. Разговор о влюбленном сакхре вернет Лихт к переживаниям по поводу сестры – вовсе не то, к чему он стремился.

- В таком случае, у меня есть Аргих, ты его видела, и Вихрь, - лукавя, ответил Аделхард.

В его жизни людей подобных Верах не существовало.

Лихт счастливо улыбнулась, видимо обрадованная его ответом, и Аделхарду стало немного стыдно, но не настолько чтобы признаться. Пусть считает его не совсем пропащим.

- Вихрь? Кто такой Вихрь? Это твой друг? – новые вопросы не заставили себя долго ждать.

- Вихрь – это Вихрь. Ужасно мрачный тип, разбивший своими похождениями великое множество женских сердец. Так что, забудьте о нем, юная барышня, - щелкнув девушку по носу, шутливо предупредил ургаих, наблюдая, как пляшут смешинки в фиалковых глазах.

- М-м-м, какой притягательный экземпляр. Страсть как люблю мрачных типов, - она кокетливо захлопала ресницами, демонстрируя отличное владение придворными навыками заигрывания, которым он сам когда-то обучал ее.

Аделхард расхохотался.

- Ну уж нет!.. – выдавил, отсмеявшись. – К Вихрю я тебя точно не подпущу. Даже не проси, - с суровой миной собственника на лице.

Она весело хмыкнула.

- А вы, оказывается, ревнивец, Ваше сиятельство.

- Наижутчайший, - мгновенно согласился молодой человек и сгреб Анилихт в охапку прежде, чем повалиться на землю. – А еще я приверженец уфалидийских традиций, - прижимая деушку к своей груди, предостерегающе шептал он. – Будешь плохо себя вести, замотаю в платок с головы до пят, посажу под замок и охрану приставлю, чтобы следили денно и нощно, - грозился Аделхард под аккомпанемент заливистого девичьего хохота.

По всему видно, Лихт ему не верит, а зря. Его Сиятельству сатхарги Аделхарду не раз бывавшему при уфалидийском дворе импонировали местные нравы, столь отличные от принятых в империи. Скромность и немногословность тамошних женщин уграих ставил им в достоинство, и, не без давления императора, задумывался о возможном браке с младшей дочерью уфалидийского правителя. Но это было давно. Много раньше его знакомства с Анилихт.

- А знаешь, я не против под замок, - вдруг резко перестав смеяться, прошептала она, и ургаих недоуменно приподнял бровь.

Анилихт изъявившая желание сидеть взаперти – нечто совсем уж невообразимое. Он хотел было уточнить, не ослышался ли, но его опередили:

- Только… если ты будешь рядом, - смущаясь, пояснила она, и совсем другие мысли завладели молодым человеком.

Аделхарда накрыло жаром двойного смысла. Наедине с ней, в комнате, укрытые от любопытных глаз – образы кружат голову. Как ни старался не думать об этой, несуществующей пока стороне их отношений полностью отринуть подобные мысли не получалось. Во многом благодаря стараниям самой Анилихт. Ее неосознанный, немой призыв проверял на прочность его выдержку едва ли не каждый вечер. В иные моменты Аделхард сдерживался из последних сил, понимая, что жажда ее безотчетна, продиктована «силой крови», а не осознанным желанием быть с ним. Иногда уходил, не доверяя себе.

Вот и сейчас все в ней взывало к его мужскому началу от прерывистого дыхания до легких поглаживаний – девушка перебирала пряди его волос, то и дело касаясь пальцами щеки и шеи - но Лихт не отдавала себе отчета, сколь провокационны ее слова и действия. И Аделхард крепился, позволяя нежным пальчикам скользить по

Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

110,00 руб Купить