Катриона. Сияние Черной звезды. Часть первая. Елена Звездная

Оглавление

• ЧАСТЬ первая

Аннотация:

   Она — не та, с чьим именем на устах рыцари совершают подвиги и чью красоту воспевают менестрели. Зато она умна, энергична, властолюбива… Знакомьтесь — Катриона Ринавиэль Уитримана, принцесса Оитлона. В простонародье — утырка. И пусть от наследницы Оитлона сбегают все женихи — ее враги их обгоняют. И пусть никто, даже собственные родители, не любят — зато все боятся. Но все это не может сделать Катриону счастливой… пока в один далеко не прекрасный день ее не похищает Динар Грахсовен, правитель Даларии. Жизнь Кат круто меняется — она обретает любящего отца, друзей и массу неприятностей, главная из которых — любовь. Но Катриона разберется! На то она и принцесса особого назначения…

ЧАСТЬ первая.

Просыпаться не хотелось. Абсолютно. Не в первый раз для меня, конечно, но сегодня это нежелание было как-то по-особому сильным.

   Рывком сев на постели, открыла глаза.

   Возникло огромное желание мгновенно закрыть их обратно! А после желательно снова лечь, заснуть и более не просыпаться в этом кошмаре! Но учитывая обстоятельства моей жизни, я не без оснований подозревала, что следующий кошмар, может оказаться похуже этого. К тому же, эти громадные, размером с внушительное окно каждый глаза, имели уже знакомый мне желтовато-наглый оттенок, так что через несколько секунд я поздоровалась с колоссальной черно-коричневой чешуйчатой гадиной:

   - Доброе утро, Тэхарс.

   Дракон заметно скривился и мрачно спросил:

   - Где истерика? Где заполошные метания по моей пещере? Можно хотя бы испуганный вопль, я не привередливый.

   Пожав плечами, безразлично ответила:

   - Истерики не по моей части. Пожалуй, за всю мою жизнь подобное случалось со мной лишь единожды.

   Явно заинтересовавшись, дракон уместил свою голову поверх сложенных на каменном полу передних лапах и поинтересовался:

   - Это когда же тебя так?

   Спустив ноги с кровати, я поняла, что здесь зверски холодно, поэтому потянув верхнее из трех одеял, закуталась в него как в мантию и направившись к выходу из пещеры, с невеселой улыбкой ответила:

   - В день, когда наш великий и бессмертный объявил моему отцу о намерении прекратить свое холостяцкое существование посредством взятия меня в супруги.

   Идти по холодному, покрытому инеем каменному полу пещеры было не слишком приятно, но едва я вышла на свет - все окупилось удивительным, потрясающим видом. Под утренним бирюзово-салатовым небосклоном величественные серые, покрытые голубыми снежными шапками горы смотрелись удивительно прекрасно. Белые горы, размером значительно уступающие своим собратьям, казалось покрывал не голубой, а совершенно синий, ослепительно сияющий и искрящийся под огромным белым поднимающимся по небосклону светилом. Я поискала взглядом второе, черное светило и даже несколько удивилась, не обнаружив звезду, практически давшую мне имя.

   - Черное светило восходит позже, но сияет дольше, - обдавая меня порывами теплого дыхания, сообщил подкравшийся сзади дракон.

   Я приняла информацию к сведению, и подойдя ближе к краю площадки, посмотрела вниз, запоздало осознав, что фактически вижу… пусть будет поселение крылатого народа. Похоже пещера Тэхарса располагалась на вершине самой величественной из гор, остальные жили ниже. Значительно ниже. И сейчас отсюда, практически с высоты драконьего полета, я видела летающих внизу драконов, драконов убирающих снег из своих пещер, дракон, натужно машущих крыльями и с трудом удерживающих в лапах что-то вроде быков, только больших и светло серых, чем-то похожих на наших древних туров. На одной из наиболее значительных горных плато стайка маленьких, как мне показалось, дракончиков старательно махала крыльями, внимательно следя за огромной синей драконницей, что стояла перед группкой и видимо командовала.

   - Мелкотня, - с удивительной теплотой в голосе, прорычал все еще пребывающий в виде дракона Тэхарс. Затем отрешенно произнес: - Еще пять дней назад валялись кто-где, замерзшие, высохшие трупики, скинутые темными в пропасть и разбившиеся, недоразвитые в недовыросших яйцах, а теперь смотри-ка, уже учатся ловить ветер.

   Усмехнулся и добавил:

   - Смотри на них, императрица, а ты говоришь «истерика»…

   Он развернулся и ушел в глубь пещеры, тяжело ступая.

   Обернувшись, проводила его откровенно раздраженным взглядом, а затем вновь вернулась к осмотру поселения драконов. Заметила странность - некоторые все продолжали и продолжали прилетать, судя по тому, что там восходило белое светило, то с востока. И вот драконы, большие и не очень, тащили и тащили этих несчастных туров. Пока я стояла, насчитала уже двенадцать штук.

   - Запасают, - сообщил из глубины пещеры Тэхарс. - Сейчас освежуют, выпотрошат, после сложат в ледник.

   - Драконы запасают мясо? - искренне удивилась я.

   - А то, - хмыкнул мой собеседник. – Редко когда удается отбить у орков часть стада. А сегодня вот, получилось. Там у орков этих случилось чегось ночью. Под утро уже прямо. Что-то серьезное, раз они стадо бросили. - После чего обвинительно добавил: - И вот слетать бы, но за тобой сказано приглядеть. Вот, сижу, страдаю и от любопытства, и от похмелья.

   Глянув через плечо, увидела только огромные сияющие в глубине пещеры драконьи глаза, остальное терялось во мраке, и безразлично сообщила:

   - Я тебя не держу.

   - Ты – нет, - подтвердил Тэхарс, - а вот слово данное Араэдену крепче любой цепи.

   - Ммм, - понимающе протянула я. И саркастично поинтересовалась: - Сейчас будет слезливая история о том, как когда-то в далеком прошлом наш великий и бессмертный спас вашу бесценную драконью жизнь?

   - Нет! - возмущеннопрорычал дракон.

   - Серьезно? – не поверила я. - А откуда же тогда такая преданность кесарю?

   Мне правда интересно стало. Тэхарс же, мрачно выдохнув, от чего пещера наполнилась дымом, не менее мрачно спросил:

   - Араэден страшен в гневе.

   Ну и собственно после этого любые вопросы были излишни.

   Окончательно замерзнув, я вернулась обратно в постель, забралась под сохранившие мое тепло одеяла, устроилась полулежа и задала самый главный вопрос:

   - А кесарь собственно где?

   - Понятия не имею, - отозвался дракон. - Но сказал не отпускать тебя до его возвращения.

   Мда.

   - Отпускать куда? - скептически вопросила я. - Вниз по склону босиком? Или просто в свободный полет?

   Тэхарс оценил, и хмыкнув, сообщил:

   - Сегодня полетят головы.

   - Чьи? - мгновенно заинтересовалась я.

   Не то чтобы мне не было все равно… Хотя будем откровенны - мне не все равно! Это моя империя, мои подчиненные и эллары тоже по большей части уже мои! Но дракон решил издевательски промолчать.

   - Тэхарс! - я подскочила на постели. - Чьи головы?

   Треклятая ящерица, которую при всем своем желании под деревцем не прикопаешь, выпустив струю дыма, изобразила сон, точнее его стадию, что-то между «сплю, крепко сплю» и «сдох, воскрешению не подлежу». Появилось дикое желание пойти и пнуть со всей силы. Но я поступила проще - представила себе деревце подходящего размера, и наиболее удобную лопату!

   - Таких лопат нет, а до деревца нужного размера не доберешься, - хмыкнул Тэхарс.

   - Ты читаешь мысли? - спросила не особо удивившись, так как с его способностями уже сталкивалась.

   - Только образы, направленные на меня, - усмехнулся дракон.

   Оригинально, и объясняет его долгую продолжительность жизни.

   - Так значит такие деревья есть? - устроившись удобнее, спросила я.

   - Леса нарийских дриад, - Тэхарс приоткрыл один глаз, - я бы на твоем месте не стал туда соваться.

   - И почему же? – действительно интересно стало.

   - Там, - тоном уличного рассказчика начал он, - среди огромных лесов вспарывающих проплывающие облака верхушками деревьев, водятся самые прекрасные, и в то же время наиболее опаснейшие создания нашего мира – дриады.

   Удивленно глядя на дракона, подумала о самом страшном. Оказалась права.

   - Древесные девы.

   - В смысле которые бревна? – невинно поинтересовалась я.

   Хохотнув, Тэхарс продолжил:

   - Разве что после смерти. При жизни же даже мы, драконы, стараемся не летать над их лесами - неизвестно из-за какого дерева прилетит стрела.

   - Знаешь, складывается впечатление, что вы, драконы, в целом какие-то угнетенные создания. У орков воруете тайком, дриад опасаетесь, от нападения темных передохли практически полностью, - задумчиво ответила я.

   Тэхарс поднял голову, внимательно посмотрел на меня суженными змеиными глазами, после чего выдохнул:

   - Я промолчу о положении твоего народа, императрица.

   Я парировала уверенным:

   - Года не пройдет, как мой народ встанет с колен. А что будет с твоим?

   Дракон промолчал.

   - Почему вы воруете у орков? – задала я следующий вопрос.

   - Делаем запасы. Сегодняшней добычи хватит на год всему крылатому народу.

   - Что будет потом?

   Тишина в ответ. То есть планов на будущее у драконов нет.

   - Если вы зависимы от выращиваемого орками скота, почему на наладить постоянное сотрудничество?

   Ответил он явно нехотя, но все же ответил:

   - У орков сильные шаманы. При открытом нападении молодые драконы погибают. А старых осталось не так много, воскрешение коснулось лишь тех, кто погиб за год отсутствия Араэдена.

   Кивнула, принимая информацию к сведению и пояснила:

   - Я не говорила о нападениях, Тэхарс, как впрочем и о войне, я сказала «наладить сотрудничество».

   Глядя на меня почти с ненавистью, дракон прорычал:

   - И как ты себе это представляешь, Черная звезда?

   От его рычания пещера затряслась и стало дымно, но вот меня лично это не испугало ни капли - удобно все-таки быть под защитой кесаря. Столько причин для беспокойства исчезает сразу же.

   Пожав плечами, спокойно ответила:

   - Я себе это представляю осуществлением нормальных товарообменных отношений. У орков есть нужное вам мясо, у вас, возможно, что-то, что нужно оркам. К примеру, - скептически оглядела дракона, - быть может ваша шкура, если вы сбрасываете ее и меняете, или может быть что-то, что находится на вершинах гор и оркам до этих ресурсов не добраться, в то время как крылатому народу легко. Взаимовыгодное сотрудничество, Тэхарс, ведет к процветанию всех заинтересованных сторон, грабительские набеги - к вымиранию собственно грабителей. Учи историю.

   Глядя на меня злыми прищуренными глазами, дракон вопросил:

   - История твоего мира учит тому, что грабительские набеги приводят к гибели крылатого народа?

   - Не крылатого, а вообще всех в целом, - пояснила я. И тут же сочла необходимым добавить: - Есть, конечно, примеры успешного выживания при грабительской тактике. Это в смысле если вы, подкопив силы периодическим грабежом, в итоге нападете на орков, перебьете их, захватив тем самым себе оркские стада и начнете сами выращивать себе скот.

   Вновь уместив голову на передних лапах, дракон задумался и надолго. И лишь после продолжительного молчания, произнес:

   - Мой народ владеет магией. Но достигает ее к возрасту свыше тысячи лет. Из всех ныне существующих представителей моего народа, этого возрастного рубежа достиг лишь я. Но среди орков есть шаманы, чья жизнь насчитывает ненамного меньший срок… И в отличие от нас, у них долгожителей больше.

   - Взаимовыгодное сотрудничество, - с нажимом повторила я. А затем, после недолгого размышления, задумчиво предположила: - Или же сейчас вы не перебиваете весь украденный скот, а сохраняете в живом состоянии. Эдогар создаст портал, мои люди перегонят скот на подходящую территории и займутся его разведением. Полагаю, опыта в этом у них не намного меньше, чем у орков. Как видишь, мы нашли уже два варианта вполне успешного развития событий. Я бы, к слову, предложила использовать оба.

   - И договариваться с орками после всего что было?! После тысяч лет вражды? Войн? Смертей? - взревел огромный, теряющийся в сумраке пещеры дракон.

   Взревел так, что с потолка рухнуло несколько камней, но Тэхарс тут же прикрыл меня крылом, так что я, вполне ожидаемо, не пострадала, пострадал он и смахнув камни сидел и шипел от боли. Забавно, начинаю привыкать к своейнеприкосновенности, еще немного и уверюсь в неуязвимости.

   Едва дракон успокоился, наставительно произнесла:

   - Не оглядывайся на прошлое, Тэхарс, думай о будущем. О будущем твоего народа. Поверь, если бы речь шла о будущем моего народа, я бы пошла на все.

   Дракон хотел было ответить, но тут от порога раздалось насмешливое:

   - К примеру, согласилась бы выйти замуж, да, нежная моя?

   - Именно, - подтвердила я, глядя на дракона. - Но, искренне радует, что Тэхарсу подобное не грозит.

   - Естественно нет. - Произнес кесарь с издевкой добавил: - Он же не девушка.

   Я обернулась ко входу, встретилась со взглядом ледяных, сверкающих глаз и улыбнулась. Улыбка сошла на нет, едва я увидела, что император Эррадараса использовал в качестве средства для передвижения - не портал, нет, это был огромный сверкающий золотой дракон, целиком и полностью состоящий из золотых искорок.

   - Зарры?! - скорее утвердительно, чем спрашивая, произнесла я.

   Кесарь отвечать и не стал, разумно рассудив, что риторические вопросы ответа не требуют. Но едва он вошел в пещеру, я поняла, что суть молчания заключалась в ином - Араэден безмерно, жутко, смертельно устал. Устал настолько, что едва мог передвигаться, но все равно шел. Уверенной гордой поступью истинного повелителя всех доступных ему земель. Или не доступных…

   Проследив за тем, как раздеваясь на ходу, кесарь прошел в глубь пещеры, где, подойдя к созданной природой чаше, начал ожесточенно омывать лицо, шею, широкие, увитые мускулами словно канатами напряженные плечи, я поняла, что его непобедимое бессмертие столкнулся с неразрешимой задачей.

   - Я был бы искренне рад хотя бы минуте свободной от твоих комментариев, - раздраженно и не оборачиваясь, произнес кесарь.

   - Я была бы искренне рада отсутствию у вас способности слышать все мои комментарии, - не менее раздраженно ответила императору.

   Похоже день не задался с утра.

   Но это никоим образом не отразилось на моей готовности продолжить дискуссию. И пораскинув мозгами на тему - с чем же таким непобедимым мог столкнуться наш непобедимый, я вспомнила о реке, широкой магически непреодолимой полосой разделяющей этот мир на две половинки. И пожалуй, не знай я кесаря так, как его во всем этом мире пожалуй знаю только я, решила бы что созданный из смертоносных частиц дракон является ничем иным как попыткой впечатлить противников и восхитить союзников, но Араэдена я уже знала. И памятуя об императорском дворце в Праере, понимала, что впечатлять кесарь явно не планировал. Планировал преодолеть преграду.

   - Эхея? - задала вопрос вслух.

   Властитель Эррадараса не ответил. Пресветлый сейчас стоял, упираясь руками в края этой образно говоря чаши, и опустив голову, кажется наблюдал за тем, как с кончиков его волос, едва ли не застывая на лету, капает вода.

   - Да, - ледяным, не менее ледяным чем завывающий среди заснеженных гор ветер, голосом, подтвердил кесарь.

   - Ммм, помочь? - даже не знаю, почему предложила я.

   - Спасибо, справлюсь, - все так же холодно ответили мне.

   Вот и чудненько, мне меньше проблем.

   Но к слову о моих проблемах:

   - Мой кесарь, если вы отмокли уже до нужной кондиции, я бы с радостью вернулась во дворец. - И добавила, на случай если забыл: - Дел прорва, я бы даже сказала непочатый край.

   Ответом меня не удосужили.

   Кесарь продолжал стоять так, словно ставил эксперимент по замерзанию воды на его собственных волосах, и такие мелочи как мои желания интересовали его меньше всего. Что в принципе не удивительно, и даже уже вполне привычно, но от этого не менее обидно. В конце концов я уже даже не наследница, а полноправная императрица Сатарэна и абсолютно игнорирование необходимости для меня вернуться к работе, уже даже не то что обижает – бесит! У меня всего год, это смехотворно малый срок для задачи подобного масштаба, и терять время сидя в драконьей пещере я…

   - Богиня моя, просто - умолкни! - вдруг прорычал кесарь.

   Странное дело - пару минут назад рычал Тэхарс, да так что дым, огонь, сотрясающиеся стены, падающие камни, но в тот момент страшно не было, страшно стало сейчас. Я умолкла, кутаясь в одеяло и глядя на мускулистую кесаревскую спину с бессильной яростью, но старалась об этом не думать. Вообще ни о чем, связанном с императором, не думать.

   Мысленно вернулась к разговору с Тэхарсом, ныне старательно прикидывающемся не драконом, а так, частью обстановки, и поняла, что кажется, не дала ему развить мысль на счет меня и бревен.

   - Тэхарс, любезный, так, а что вы там говорили про леса нарийских дриад и невозможность вашего захоронения в указанном месте, по причине, цитирую «я бы на твоем месте не стал туда соваться»?

   И едва вопрос отзвучал, поняла, что дракон не дышит. Вот до этого момента он хоть и прикидывался каменной обивкой, но дышал. А теперь из черных ноздрей не вырывалось ни облачка пара. И Тэхарс косил взглядом… не на меня. На кесаря. Кесаря, который медленно, угрожающе медленно повернул голову и посмотрел на заметно сереющего дракона. Кажется, про нарийские леса мне знать не полагалось…

   - Тэхарса не убивать! - решительно потребовала я.

   Дракон метнул на меня испуганный взгляд, кесарь даже не пошевелился, продолжая убийственно взирать на несчастного главу крылатого племени. И я откровенно занервничала.

   - Мой кесарь, Тэхарс мой телохранитель, соответственно работает на меня, вы обещали интересоваться моим мнением в случае возникновения у вас очередного ближнеубийственного желания моих сотрудников. Доношу до вашего сведения свое категоричное «нет»!

   Меня игнорировали. Дракон серел, практически сливаясь с камнем, кесарь, кажется, вымещал на нем всю свою ярость от провала, что вообще было зверской несправедливостью!

   - Справедливость и животные – несовместимые понятия, нежная моя, - вдруг произнес кесарь.

   И резко повернулся ко мне.

   Сереющий дракон начал стремительно возвращать темно-коричневый окрас чешуи, что откровенно порадовало.

   И тут пресветлый великий Араэден взбешенно прошипел:

   - Потрясающее непостоянство, нежная моя!

   - Это вы сейчас о чем? - невозмутимо поинтересовалась, старательно посылая Тэхарсу мысленные предложения свалить отсюда, пока у некоторых не пройдет очередной приступ убийственных намерений.Просто мне не хотелось, совершенно не хотелось лицезреть сгорание дракона заживо, хватало всех тех айсиров, которых кесарь уже сжег на моих глазах.

   Замерла, заметив взгляд, которым в данный момент его бессмертие испепелял меня, нервно улыбнулась и вернувшись к его словам, заметила:

   - Да я вообще в целом весьма потрясающая личность, мой кесарь. – и не выдержав, сорвалась: - Тэхарс, вы неимоверно невосприимчивы к моим мыслеобразам, так что скажу прямо – вон отсюда!

   Дракон темной опрометью бросился к выходу и спустя краткий миг его стремительного полета к горизонту, мы с кесарем остались одни. А впрочем о чем это я–не одни, нет.Остались я, кесарь и его ярость по поводу временного поражения.

   Неожиданно губы кесаря дрогнули, и Араэден совершенно спокойным тоном поинтересовался:

   - Временного?

   - А вы в себе сомневаетесь? - удивленно спросила я.

   И удивление было совершенно искренним.

   - Нет, - холодно ответил император.

   - Вот и я в вас совершенно не сомневаюсь, - печально сообщила ему.

   Печаль была тоже совершенно искренней. Говоря откровенно - хотелось бы усомниться, да не приходится. В смысле поводов не было, нет, и, боюсь, не предвидится.

   - Какая вера в меня, нежная моя, я поражен, - саркастично произнес император.

   После чего вновь, развернувшись к уже использованной вдоль и поперек чаше, начал было умываться… ровно вот до того момента, как я про чашу подумала.

   - Я не использовал ее вдоль и поперек! - с яростью прорычал кесарь.

   И я начала старательно думать о красоте этих крайне странных на всю вершину и снег, ее покрывающий гор, о зеленоватом оттенке неба, о… звездах. А почему я вдруг подумала о звездах?

   - Кари, - позвал вдруг кесарь, отвлекая от мыслей о звездах, чтобы сообщить вконец печальные известия: - Я расширил границы моего восприятия твоего сознания на весь Эррадарас.

   Едва не сверзлась с кровати. Видимо от радости.

   - Ты так забавно злишься, нежная моя, - продолжил император.

   И что бы это значило?!

   - То, что ты злишься? – насмешливо переспросил кесарь.

   - Расширение границ вашего контроля надо мной! - не поддалась я на подначку.

   Меня… в очередной раз проигнорировали. Кесарь вновь принялся плескаться во вдоль и поперек пользованной воде… В ожидании посмотрела на императора, но мне ответили насмешливым:

   - Я тоже поддаваться не намерен.

   «А жаль», - раздраженно подумала я.

   Продолжая издевательски молчать, властитель Эррадараса доплескался, после создал полотенце, тщательно его использовал, насмешливо поглядывая на меня при этом.

   - Слово «использовать» звучит пугающе часто, - пояснил он мне причину своей насмешки.

   - Оно вообще не звучит! - раздраженно ответила я.

   - Логично, - проявил неожиданное согласие кесарь.

   После чего прошел к постели, и я уже почти смирилась с тем, что нашей общей, по причине чего была несколько недовольна тем, что мою собственность таскают по всяческим пещерам совершенно без объяснения причин!

   - Недовольная моя, причина слишком очевидна, чтобы я брал на себя труд ее озвучивать.

   Всегда в глубине души знала, что он ленивый, но, чтобы настолько?!Хотя, чему удивляться после всего, что я видела в Праере.

   - Ты невыносима, - от чего-то заметно сдерживая улыбку, произнес кесарь.

   После чего лег в изножье кровати, повернувшись на бок и продолжая вытирать руки, выразительно посмотрел на меня. Я на него, обратив внимание на то, что на полотенце появляются, а затем практически сразу исчезают кровавые отпечатки. Присмотрелась к ладони кесаря и поняла откуда кровь.

   - Это не стоит твоего внимания, кровотечение сейчас остановится, - учтиво сообщили мне. После чего император поинтересовался: - О причине догадалась?

   Откинувшись на подушки, поправила одеяло, максимально укутываясь, и проанализировала события вчерашнего дня. Итак, что у нас вчера было:

   1.   Обозвала этот мир - плюс во всем, включая последствия.

   2.   Испытывала на себе одновременно два весьма сомнительных удовольствия: поцелуи кесаря и атаку темных - минус, но без последствий.

   3.   В моей команде появился Адрас – несомненный плюс.

   4.   Начала разбирательства с лордом Ларвейном, конкретно с ним мы и разобрались, с самим Лунным дворцом разбираться еще предстоит - плюс.

   5.   Основала первый из свободных человеческих городов – плюс, жду последствий.

   6.   Удалось провести успешные переговоры с гномами - плюс, так же в ожидании внушительных перспектив.

   7.   Не удалось договориться с Акьяром - минус, но без последствий.

   - Нежная моя, а ты в этом уверена? - снисходительно поинтересовался властитель Эррадараса.

   - Не сомневаюсь даже, вы сами сказали, что все последствия возьмете на себя, соответственно лично для меня да, без последствий, - гордо ответила я.

   А вот мысли в отличие от произнесенных слов были иными. Совершенно иными. Акьяр принц Ночного Ужаса грозный противник, слишком грозный, чтобы оставлять его в живых теперь, когда стало ясно, что союзником он не станет. Впрочем, вспомнив его вчерашнее послание, поняла, что… точно не станет. Я так поняла из темных самые нормальные это Адрас и Юранкар, остальные на всю голову странные, безмерно жестокие и да – имеют виды на гномских женщин.

   - Извращенцы, - посмеиваясь, произнес кесарь.

   - И не говорите, - вставила я.

   - Я и не говорил, лишь резюмировал твои выводы, но…

   Взгляд его серо-призрачных глаз заметно стал темнее, и кесарь произнес:

   - Нежная моя, из всех моих… «братьев», - он выделил это слово интонацией, - Акьяр единственный кто, поставив цель, начинает фанатично ее добиваться. Не видя преград, не учитывая последствий, не замечая никого и ничего вокруг.

   Да, я это поняла, причем практически сразу. Поэтому и готова была практически на все, лишь бы перетянуть принца Ночного ужаса на нашу сторону. И будем откровенны - я понятия не имею, в чем был мой просчет. Акъяр принял вызов, явился во дворец кесаря, бросая уже собственный вызов и не мне, мы вполне мило беседовали… что пошло не так?! Где я ошиблась? Кесарь был прав, предупреждая об опасности игр с чувствами темных. Впрочем, чувства в целом никогда не были моей сильной стороной, мне в целом не следовало в это лезть. Вот только вариантов особо не было – так уж созданы мужчины, что их привязанность к семье можно уничтожить только одним способом - привязанностью к женщине. Что ж, по крайней мере я попыталась. А жизнь такая штука, что лучше сожалеть о содеянном, чем о том, что не успел сделать.

   - Все так, - продолжая вытирать сочащуюся из-под его ногтей кровь, подтвердил кесарь. - И в чем-то твой просчет оказался верен - Акъяр со скандалом ушел из семьи, утратив всяческий интерес к устремлениям правящего рода и в целом к Тэнетру. Он вышел из этой весьма, до вчерашней ночи, увлекательной игры. А знаешь почему, нежная моя?

   Помня все сказанное о принце Ночного Ужаса, предположила:

   - У него появилась цель?

   - Именно, - подтвердил кесарь, пристально глядя на меня.

   Выразительно и с намеком.

   - Нет… - прошептала, отказываясь верить в догадку. - Нет-нет-нет, только фанатичного темного мне сейчас и не хватало!

   Тысяча дохлых гоблинов и беспрерывный Народный суд, это провал! Просто полный и абсолютный провал! И что мне делать?!

   Я вскочила с постели, содрогнулась от продувшего казалось до костей ледяного ветра, вернулась, закутавшись в одеяло, села. У меня была паника. Просто паника! При этом никакого страха – за себя я не боялась совершенно, уже привыкнув к постоянной защите кесаря и чувству собственной неуязвимости в следствие этого, но, о, Великий Белый дух, борьба с Акьяром и усиление моей безопасности, во-первых, сожрет массу жизненно необходимого мне времени, а, во-вторых, жестко ограничит в передвижениях. Потому что Акьяр на «А», а значит противостоять ему в случае несомненных нападений смогут только Адрас и кесарь. Но вот на Адраса я бы сейчас рассчитывать не стала, Акьяр несомненно знает обо всех сильных и слабых сторонах брата и просчитает его на раз!

   Дохлый гоблин!

   - Да, в ситуации ты разобралась мгновенно, нежная моя, - кесарь осмотрел пальцы, кровотечение на которых действительно прекратилось, перевел взгляд на меня и сообщил: - Но, как и всегда, упустила важный, и во многом фактически решающий нюанс. Впрочем, в этом вся ты.

   Он поднялся, прошел к выходу из пещеры и встал там, продуваемый ледяным ветром, и казалось совершенно этого не замечающий.

   А я ждала приговора.

   И он последовал.

   - Из дворца без меня ни шагу. В те редкие моменты, когда я буду действительно занят, ты будешь находиться здесь, либо в одном из семи убежищ, к строительству которых я уже приступил.

   Это конец. Это просто конец.

   - Я предупреждал, нежная моя, - обернувшись и глядя на меня, напомнил император. – В любом случае ничего фатального не произойдет, это я тебе гарантирую.

   - Ничего фатального?! - сорвалась на фальцет.

   И я бы еще сорвалась на что-либо, но под ледяным взглядом кесаря погиб не один душевный порыв, мой постигла та же участь.

   - Ладно, - нервно выдохнула, - и сколько времени вам потребуется на то, чтобы убить Акьяра?

   Кесарь не ответил.

   Несколько секунд ветер продолжал развевать его покрывшиеся на кончиках льдом пряди, овевать тело императора изморозью, припорашивать сорванными видимо с ближайшей снежной вершины снежинками, которые скользили по смуглой для элларов коже, не касаясь ее… Но одно движение владыки Эррадараса и снег завьюжил вихрем вокруг него, а на теле пресветлого словно из самого этого снега соткалась белоснежная рубашка, темно-серые мятые брюки сменились алебастрово-белыми, сапоги остались все того-же гранитного цвета, серый, сверкающий камзол довершил образ.

   В следующее мгновение пещера истаяла, обративший нашей, уже, к гоблинам, общей спальней, в центре которой на этот раз журчал фонтан, а у окна был сервированный к завтраку стол.

   - Я жду тебя, нежная моя, - произнес кесарь, направившись к нему.

   Медленно поднявшись с кровати, я, все еще зябко поеживаясь после ледяной пещеры, направилась ванную, размышляя о необходимости размещения кладки прямо в постели. Как минимум стоит спрятать под матрасом несколько книг, желательно из тех что являются образовательным минимумом в Эррадарасе. В таком случае, по крайней мере, скучать не придется. С другой стороны мне в любом случае скучно не будет, в крайнем случае слетаю с Тэхарсом договариваться с орками, думаю договоримся.

   После теплой ванной я завернулась в банный халат и отправилась было завтракать, когда в дверь осторожно постучали.

   Кесарь, попивающий воду за столом, мгновенно поднялся и направился к двери, молча указав мне на столик. Причем дверь он не просто открыл, подойдя к ней, он вовсе скрылся за ней, прикрыв за собой.

   Не то, чтобы меня расстроила перспектива завтракать в одиночестве, но мне же потом как-то полагается одеваться. И в отличие от одежды Рассветного мира в этом самостоятельное облачение представлялось мне смутно.

   Завтрак был традиционным - кубики сыра белого, зеленоватого, синеватого цвета, варианты джема самых забавных расцветок, кусочки рыбы, судя по виду сырой, белые, абсолютно белые словно вареные булочки.

   Я развлекала себя тем, что пробовала каждый сыр, беря маленький квадратик и макая его в очередной джем. Выходило странно, и безвкусно… есть не хотелось совершенно. Хотелось встать и заорать изо всех сил, пнуть что-либо, закрыться в ванной комнате и бить, бить, бить стену изо всех сил…

   Отчаяние, в десятки, сотни, тысячи раз более жуткое, чем в момент, когда я оказалась за пологом Готмира, просто душила.

   Но я справлюсь. Должна. Так что без вариантов! И без истерик. Вперед и только вперед. Не оглядываясь, не сомневаясь, не отчаиваясь.

   Открывшаяся дверь вернула кесаря. Тот, пройдя через спальню, сел напротив меня, окинул взглядом горку надкушенных сырных кусочков в разноцветном желе, посмотрел на меня, усмехнулся, укоризненно покачав головой, и произнес:

   - Гармония, нежная моя, во всем нужна гармония.

   Он взял кусочек черного тонкого хлеба, расположил на нем кусочек сырой рыбы, полил все это темно-вишневым соусом, и подал мне. Не став возражать, попробовала, кивнула, полностью удовлетворившись вкусом, и прожевав, спросила:

   - Что вы намерены делать далее?

   - Собрал военный совет, - задумчиво ответил император, создавая бутерброд, подобный тому который сделал для меня. - Поэтому до середины дня ты можешь передвигаться по дворцу совершенно свободно, в императорской канцелярии тебя уже ожидают. Понимаю, что ты привыкла иметь возможность управления на местах, но до решения возникшей проблемы это не представляется возможным.

   Далее завтрак протекал в полном молчании. Кесарь ел быстро, явно торопясь, мне следовало бы поторопиться тоже, но я все не знала, как бы сформулировать вопрос… к счастью не пришлось.

   - Просто скажи «рабыни», - несколько раздраженно произнес Араэден.

   - Рабыни! - громко сказала я.

   Тот час же открылась дверь и совершенно бесшумно явилось человек пятьдесят.

   Молча посмотрела на кесаря. Тот, невозмутимо сообщил:

   - Пятьдесят пять рабынь.

   Вновь переведя взгляд на девушек, исключительно из вредности пересчитала - сорок девять. Сорок девять запуганных, бледных, местами, в смысле ладонями подрагивающих.

   - Так, я не поняла, - произнесла пересчитывая повторно, - почему недобор? Где еще шестеро?

   Рабыни дрогнули.

   Я же вдруг вспомнила сказанное Тэхарсом «Полетят головы», и медленно, очень медленно повернулась к кесарю. Его императорское владычество продолжал совершенно невозмутимо завтракать, совершенно и полностью игнорируя мой взгляд. Я продолжала смотреть. Он молчать. Я понимала, что предъявляю сейчас претензии к тому, кто не принимал их на свой счет в принципе, считая себя истиной в последней инстанции, и все же…

   - И все же, нежная моя, - вдруг посмотрел мне в глаза, на оитлонском произнес кесарь, - двое суток назад я пощадил Эдогара, сегодня Тэхарса.

   Сложив руки на груди, так же на языке, который был языком моей души, иначе не скажешь, холодно спросила:

   - И все же… сколько можно?

   Кесарь медленно поднялся, швырнув салфетку на пол, вспышка портала и ледяное:

   - Доброго дня, нежная моя.

   Увы, день определенно не задался.

   - Платье и вино, - приказала я.

   Рабыни метнулись исполнять приказание.

***

Первый бокал я выпила сидя все так же за столиком, и крохотной серебрянной ложечкой доедая зеленоватое желе с мятным привкусом.

   Второй уже в гардеробной, отметив что ткань второго, стягивающего платья, сегодня даже приятнее на ощупь и по восприятию, чем вчера. Затем последовало третье платье. После мои волосы расчесали и тщательно заплели.

   А на третьем бокале в гардеробную, где уже приступили к обуванию императрицы, то есть меня, заявилась свекровь.

   Пресветлая Элиситорес вплыла белой лебедицей, остановилась в шаге от входа, оглядела меня с восхищением, рабынь с пренебрежением, бокал вина в моей руке с недоумением, собственно меня после всего этого с осуждением, и тогда я гордо подтвердила:

   - Спиваюсь!

   Возмущенная пресветлая возмущенно набрала воздуха, видимо, чтобы облечь собственное возмущение в словесную форму и… и определенно начала отсчитывать. Я ради интереса посчитала тоже – дошла до тридцати семи, когда пресветлая, наконец, произнесла:

   - Но разве полагается пить той, кто несет дитя во чреве?!

   Я подавилась! Закашлялась, и дабы облегчить свое состояние и факт испачкавшегося третьего платья, одним махом допила все вино до конца. Элиситорес… считала. Пока она отсчитывала про себя, пытаясь придать нашей беседе светский оттенок, мне сменили третье платье, и покров на голове, прежний я в приступе неудержимого кашля умудрилась так же облить вином. После чего я потребовала еще вина. В приказной и ультимативной форме, сообщив что, либо я получаю вино, либо я получаю вино. Впечатлившись возможностью дарованного им выбора, мне тот час же принесли требуемое, и даже в новом бокале.

   Пресветлая перестала считать, гневно посмотрела на меня и гневно начала было:

   - Звезда моя, вино – яд, позволенный лишь мужчинам, а ты…

   - Примерно тоже самое, только в юбке, - устало сказала я. Потом, взглянула на себя и поспешила исправиться: - В смысле в первом платье, втором платье, третьем платье, куске тряпки на голове и ободком, сей кусь тряпки придерживающем. И на этом, полагаю, дискуссия окончена, потому что к тому моменту, как вы перестанете про себя отсчитывать секунды, положенные в свете для продолжения светской же беседы, я успею дойти до императорской канцелярии. Сиятельного дня, пресветлая.

   С этим, изобразив полупоклон, я направилась к двери, одной рукой придерживая юбку, второй крепко удерживая бокал с вином.

   Но едва, обойдя по дуге свекровь, я вышла в спальню, чтобы далее проследовать в коридор, меня остановил окрик решившей прекратить соблюдение этикета Элисситорес:

   - Звезда моя, мне необходим твой совет.

   И я остановилась. Медленно повернулась к матери кесаря, и вопросительно посмотрела на нее, ожидая продолжения. Пресветлая догнала меня, остановилась в шаге и понизив голос, произнесла:

   - Пресветлая императрица, известно ли вам, что ваш супруг с момента возвращения не посещает императорский гарем?!

   Сказано это было с такой интонацией, что звучало как: «Мой маленький мальчик вторую неделю нигоблина не жрет, отощал вконец, на ладан дышит». Но в общем и целом проблемой я лично не впечатлилась. Однако, судя по выражению лица Эллиситорес происходило что-то даже не то чтобы из ряда вон выходящее, а вконец фатальное и близкое к концу света.

   - Ммм, - глубокомысленно протянула я, делая еще глоток вина и чувствуя, как медленно, но верно, расслабляется моя глубокомысленность.

   Сочтя этот звук высочайшей степенью выражения сочувствия, Элисситорес продолжила, срываясь на фальцет, прямо как я недавно:

   - Это трагедия, звезда моя! Мой сын всегда отличался исключительным темпераментом!

   Да ему триста лет в прошлом году стукнуло, всеми королевствами отмечали, собственно наплевав на летописи, гласящие что никакие не триста, а все триста двадцать семь, однако не суть - главное что кесарю явно не до темперамента уже.

   Но вслух выдала все то же:

   - Мм.

   И снова была неверно понята, в смысле пресветлая продолжала искренне верить, что нашла в моем лице благодарного слушателя.

   - Я предположила, - понизив голос почти до шепота, начала она, - что дело в его заточении в вашем мире, и изменившихся вкусах. Но накануне он даже не взглянул на человеческих наложниц!

   Патетика, фальцет, страдание в глазах, и даже заблестевшие во все тех же глазах слезы.

   - Звезда моя, я понимаю, что мой великий сын… - она не стала договаривать, и сразу выдала: - Забота о мужском благополучии прямая обязанность супруги, Кари, ты должна мне помочь!

   На этом благостное расположение расслабленного духа, дарованное хмельным напитком богов, дало сбой, и я нервно спросила:

   - Простите, озаренная светом, помочь конкретно в чем?

   И я была снова не понята. Вопрос, причем прямой же вопрос, был воспринят как мое абсолютное и бесповоротное согласие, после чего пресветлая, выпрямив спину, хотя на мой взгляд прямее было уже некуда, развернулась и поспешила прочь, пребывая в святой уверенности, что я последую за ней. Я… последовала. Из любопытства. И потому что захмелела уже на столько, что сильно тянуло на Динар… в смысле на приключения.

   И они начались!

   Приключения эти.

   Они начались прямо в коридоре, когда я узрела не один, а целых два ряда охраны по стенам. И когда моя доблестная охрана вдруг скомандовав «Стоять» истыкала копьями пустое пространство вокруг меня и Элисситорес. Истыканное пространство обиженно промолчало, пресветлая испытание выдержала с присущим ей достоинством, а я не удержалась от замечания:

   - Паранойя – заразная ты сволочь.

   После чего пошла вслед за свекровью, по коридору воздух в котором продолжали протыкать насквозь впереди и позади нас. Да, будь Акъяр здесь истыкали бы его, несомненно, и если бы мухи летали им бы тоже было несдобровать, а так в целом смотрелось до крайности тупо.

   С другой стороны, определенный смысл в этих действиях был: во-первых, все двигались, то есть если бы кто-то из стражей замер как вчера это было бы заметно, во-вторых, никакие чары невидимости не помогут, если в тебя одновременно с десяток копий воткнут, в-третьих, все равно глупо. Действенно, конечно, но глупо.

   По продырявленному копьями пространству мы прошли в конец галереи, что было не далеко от нашей с кесарем спальни, всего каких-то шагов триста, после чего стражи распахнули переливающиеся серебром и поэтому отдаленно напоминающие зеркальные струи дождя двери. И мы попали в помещение, где охранниками выступали уже люди. В смысле мужчины. Поголовно лысые абсолютно, без волоска на теле, эти одетые в прикрывающую внушительную мускулатуру кожаную сбрую индивиды разом опустились на колено при нашем появлении.

   - Евнухи? - поинтересовалась я, в принципе сталкивающаяся с устройством либерийских гаремов.

   Но то ли слово не верно перевела, то ли тема была запрещенная, в любом случае пресветлая не ответила и поспешила далее, в проход, двери к которому рабы уже услужливо распахнули. Я же подзадержалась, просто очень заинтересовали эти человеческие индивиды.Совершенно лысые, они между тем были украшены неприметными с первого взгляда золотистыми кольцами. Кольца пронизывали их уши, основание носа, брови, у некоторых места на лице не хватало, и потому колечки были нанизаны уже на кожу рук, плеч, груди.

   - Что это? - спросила я у ближайшего.

   Раб дрогнул и стремительно опустился на колени. В смысле до этого стоял на одном, теперь устроился на обоих. Я полагала, он заговорит, после данного акта более удобного расположения, но нет, раб молчал.

   - Это свидетельства его побед, пресветлая благословленная светом императрица, - вдруг раздался приятный женский голос.

   Я повернула голову на звук и увидела самую красивую девушку из всех, что мне когда-либо доводилось видеть.

    Лорианне до подобной красоты было, как ползком через Готмир, а, впрочем, нет - гораздо дальше. Девушка казалась идеальной. Прекрасная белая кожа, безукоризненной формы тело, точеные ножки, водопад сверкающих золотых волос, и лицо, на которое хотелось смотреть и смотреть. И сложно было сказать кто передо мной - человек или эллара. Для человеческой девушки она была слишком идеальна, для эллары - обладала излишне округлыми формами. Впрочем, я не так много видела девушек светлого народа, чтобы судить, так что вполне вероятно, что ошиблась. А вот что могла утверждать совершенно безошибочно – это была любовница кесаря. Вероятно, бывшая, если учесть стенания Элисситорес, но совершенно точно являющаяся ею достаточно продолжительное время. Просто у кесаря волей не волей перенимаешь этот замедленный поворот головы, эту уверенную властность, эту готовность сражаться за поставленную цель. У данной девочки цель была. Определенно.

   Для людей моего положения подобное всегда предельно очевидно.

    И целью самого прекрасного из когда-либо виденных мной существ являлось возвращение в постель императора… Прискорбно, конечно. Достаточно умная, чтобы не встречаться с матерью кесаря, достаточно смелая, чтобы свободно заговорить со мной, не взирая на явно имеющийся запрет (не зря же рабы молчат), предельно осторожная - она стояла возле глухой ниши, бросая на меня внимательные взгляды из-под опущенных ресниц, и готовая в любой момент скрыться в ней вновь. Значит просчитала, что Элисситорес направится за мной и выжидала здесь все это время. Умненькая девочка, и красивая же до безумия. Могла бы уйти из дворца, учитывая, что кесарь интерес к ней потерял, он бы не преследовал, он вообще легко отпускал женщин, еще и одаривал напоследок, причем весьма щедро. А дальше такой красавице устроиться в жизни было бы не сложно… Но нет. Глупо. Весьма и весьма глупо.

   - И как долго вы были его любовницей? - сделав глоток вина, прямо спросила я.

   Полуодетая прелестница стремительно побледнев, напряженно ответила:

   - Два.

   - Года? - уточнила я.

   - Месяца, - сникла она.

   И что тут сказать?! Сказать было нечего, посему я просто спросила:

   - От меня чего желаете?

   Далее последовал не самый умный шаг – девушка рухнула на колени, заломила руки и собиралась устроить целое представление, правда шепотом, видимо, чтобы Элисситорес не увидела, но я пресекла это дело в зародыше, сообщив:

   - Или вы поднимаетесь, или я прекращаю попытку вас выслушать.

   Она не поднялась - подскочила. И сильно удивила меня промелькнувшим в прекрасных голубых глазах гневом.

   - Откуда вы? - поинтересовалась, вновь делая глоток вина. - Рабыня?

   Девушка, едва ли старше меня, а возможно ровесница, вскинув подбородок, гордо ответила:

   - Я из свободных. Я пришла за ним сама, по своей воле! По собственной воле я здесь! Я… просто хочу увидеть его еще раз. Еще хотя бы один раз… молю вас, я…

   В этот момент как-то совершенно неожиданно вернулась Элисситорес, постояла (да, снова отсчитывая про себя) и произнесла:

   - Звезда моя!

   После чего направила гневный взгляд на прекраснейшее создание, которое, будучи охваченное эмоциональным порывом, не успело укрыться от ее зоркого взгляда. А взгляд у моей свекрови оказался более чем зорким - за долю секунды она оглядела всех коленопреклоненных рабов так, что сходу стало ясно им все это с рук не сойдет - сойдет ударами кнутов со спины, с парочкой слоев кожи заодно, затем пресветлая глянула на девушку. И в этом взгляде читалась смерть. Просто смерть. Исключительно смерть.

   - Как она вам? - решила я вмешаться. - Миленькая, правда?

   Свекровь взглянула на меня с некоторым недоумением.

   - Думаю взять к себе в услужение, - продолжила я, невинно улыбаясь, - такая хорошенькая, смотреть приятно, правда?

   Не знаю, как тут со вкусами у пресветлых леди, но судя по тому, как скривилась Элисситорес, эту конкретную девушку красивой она не считала. Но и открыто спорить со мной поостереглась.

   - Звезда моя, - осторожно начала было пресветлая.

   - Не обсуждается, - моя улыбка стала шире и лучезарнее.

   И мы друг друга поняли мгновенно.

   - Как пожелаешь, звезда моя, - пролепетала Элисситорес.

   - Спасибо, пресветлая матушка, - в тон ей ответила я.

   Нам обеим понравилось. Мне ее покладистость, ей мое обращение.

   Далее мы прошли в гарем и мне понравился ассортимент. Ассортимент был широк, внушителен и наделен многочисленными достоинствами. Для лучшего лицезрения всего масштаба имеющегося ассортимента, прелестницы, и виденная мной в предбаннике гарема девушка внешне уступала тут поголовно практически всем, выстроились в ряд. Такой изысканный, одетый лишь в драгоценности, откровенно смущающий меня обнаженными телами ряд.

   Прикрыв «ассортимент» бокалом вина, дабы избавить себя от лицезрения выставленных на показ всех частей тела, я сдержанно спросила у пресветлой:

   - Простите, озаренная сиянием, не могли бы вы поточнее сообщить, в чем конкретно я должна оказать вам посильную помощь?

   Взглянув на меня, как на самое недогадливое существо в мире, Элисситорес с легкой ноткой раздражения ответила:

   - Указать на тех, кто имеет шансы привлечь внимание моего сына, звезда моя.

   Мда…

   Я постояла, глядя на вино и не глядя на голых девушек, потому что не знаю, как им за себя, а вот мне за них было стыдно.

   - Звезда моя, тебя что-то смущает?

   Голые женщины!   

   Но вслух любезно-учтиво-лживое:

   - Эти украшения, совершеннейшая безвкусица.

   - О! – воскликнула пресветлая. И тут же с энтузиазмом предложила: - Приказать снять их?

   Только не это! И я уже собиралась было намекнуть Элисситорес, что была бы рада увидеть девушек в чем-нибудь более существенном, чем украшения, но не успела.

   В следующее мгновение распахнулась дверь, являя на пороге обители разврата собственно то, ради чего в этой задрапированной обители разврат и ставился во главу угла. Но почему-то с появлением главного действующего лица вместо разврата здесь воцарился страх, причем жуткий, и все прелестницы разом рухнули на пол, еще и согнулись, так что прикрыли все смущающее меня, позволив окинуть взглядом предбанник гарема… И тут я поняла странное - здесь были зеркала. Здесь повсюду были зеркала. Множество зеркал во всю стену, в которых должны были отражаться эти прелестницы. Много, много зеркал… Ныне задрапированных тканью.

   - Во дворце траур? - поинтересовалась, игнорируя появившегося кесаря и, будем откровенны, не совсем трезвой походкой, направившись к ближайшему зеркалу.

   Чтобы вздрогнуть, едва оно вдруг взорвалось тысячей осколков, изодрав прикрывающую его ткань, и не коснувшись меня ни единым осколком. Наверное, следовало остановиться, но я, движимая каким-то странным чувством, медленно направилась к следующему - оно взорвалось сверкающей россыпью, как и первое. Та же участь постигла третье, четвертое, пятое, шестое, седьмое, восьмое, девятое зеркала… А я, совершив круг, вновь вернулась к двери, подошла к императору и почему-то спросила:

   - Вина, мой кесарь?

   Он молча, глядя мне в глаза, отобрал у меня бокал, и тот исчез, словно его и не было.

   В затем меня вдруг накрыло странное ощущение, словно здесь никого больше не было, только я и кесарь. Я и он. И ничего между нами, включая едва ли не подрагивающий от напряжения воздух, этот мир, мой мир, звезды… вообще ничего. Я и он… жуткое ощущение. И жуткое осознание.

   - Зеркала закрыты из-за меня? – спросила вслух, хотя прекрасно понимала, что задай я этот вопрос мысленно, была бы услышана.

   Но я спросила вслух, на их, светлом языке, и краем зрения отмечая, как вздрогнула Элисситорес, невольно подтвердив мое предположение.

   - Что ж, - я стоически перенесла и это, - надеюсь, хотя бы родной… в смысле не родной отец узнает меня при встрече.

   - Едва ли, - разрушил остатки моей надежды великий и бессмертный.

   Я встретила очередной удар судьбы даже не пошатнувшись. Есть вещи, о которых внутренне догадываешься, просто стараешься не думать… Вот и я старалась не думать, почему еще в Рассветном мире моя кожа стала бледнее на порядок… И почему тот же Юранкар не признал во мне человека до тех пор, пока я не сняла покров с головы…

   - Так, - медленно произнесла я, - сегодня будет скандал.

   - Сегодня я занят, нежная моя, - мгновенно ответил кесарь.

   Неодетые девушки заметно оживились, даже перестали смотреть исключительно в пол и подняли осторожные взгляды на нас. Элисситорес же начала зорко высматривать, на кого падет взгляд кесаря. Взгляд упорно держался на мне, к нашему общему искреннему сожалению.

   - И чем же вы будете заняты, позвольте поинтересоваться? - собственно поинтересовалась я.

   Кесарь смотрел на меня совершенно без улыбки, холодно и даже несколько зло. Я в упор на него.

   - Ты пьяна, нежная моя, - тихо произнес он.

   Безразлично пожала плечами, и развернувшись, направилась к выходу. Впрочем, дойдя до дверей, развернулась и произнесла на языке элларов:

   - Пришлите ко мне вашего секретаря.

   - Зачем? - холодно спросил император.

   - Внесу в ваше сегодняшнее расписание мою истерику, ваше императорское величество.

   Ледяной взгляд в ответ.

   - А вы полагали, что двадцати однолетняя девушка, пусть даже это и я, безразлично воспримет изменения в собственной внешности? - возмущенно спросила, повысив голос. И завершила уже совершенно спокойно: - Истерика неизбежна. Но так как в данный момент мне есть чем заняться, мы перенесем ее на время ужина. И мне совершенно плевать – заняты вы сегодня или нет. Ко всему прочему я планирую как минимум три скандала. Для первых двух повод уже имеется, для третьего – найду. Жду вашего секретаря. Доброго дня, мой кесарь. Пресветлая матушка, полагаю теперь, когда ваш сын имеет возможность лицезреть весь представленный ассортимент, я вам уже не требуюсь.

   Высказав все это, я вышла преддверье разврата, в котором рабов мужского пола уже не наблюдалась, взглянула на ожидавшую меня блондинку и приказала:

   - За мной.

   И несмотря на то, что ее мечта, цель и идея фикс находилась сейчас совсем рядом, девушка поспешила ко мне, с опасением поглядывая на двери в гарем, которые захлопнулись, едва я вышла. Что, впрочем, не удивительно - кесарь всегда считал, что разврат и я вещи несовместимые, даже срамную книгу отобрал в свое время. Так что да, я совершенно не удивилась.

   Удивление вызвало иное - мы с моей новой знакомой едва ли шагов на сто отошли от входа в гарем, как оттуда, распахнув двери, выскочила Элисситорес и едва сдерживая слезы, опрометью бросилась в сторону витой лестницы, что для леди даже в моем понимании было не слишком приемлемо, а стражники так вообще потрясенно застыли. Но оружие не выронили, молодцы, хвалю.

   А вот затем случилось страшное.

   Отдаленный вскрик и алые брызги, окрасившие противоположную от дверей стену, трех застывших стражей и пол… Я даже не вскрикнула, в отличии от сжавшейся возле меня девушки. И не содрогнулась в отличие от стражей. Я просто поняла, что терпеть далее не намерена!

   - Отправляйся в мои покои, скажи рабыням чтобы нормально одели тебя, - приказала блондинке.

   И уже собиралась пойти… убить кесаря к примеру, как девушка, вдруг рухнув на колени, схватила меня за полу платья и торопливо зашептала:

   - Нет, нет пожалуйста, пресветлая императрица, есть лишь одно преступление, за которое он не щадит никого, не…

   Договорить она не успела - в галерею вышел кесарь.

   Высокий, выше всех присутствующих стражей в доспехах, неотвратимо надвигающийся на меня, словно ледяная глыба…Хотя, о чем это я? Да любой айсберг по сравнению с кесарем просто образец теплоты, обаяния и нежности!

   - Твое красноречие поражает, нежная моя, - продолжая идти ко мне, насмешливо произнес кесарь.

   Он улыбался. Ласково. Убийственно ласково. А в его глазах за вечными льдами бушевало ледяное пламя ярости. Кесарь был взбешен. Взбешен настолько, что с его приближением, по стенам галереи поползли черные трещины, заставившие в ужасе застыть стражников. Впрочем, они и так не дышали с момента появления императора. И у меня в целом складывалось ощущение, что в Эррадарасе в принципе дышать перестали с появлением кесаря!

   Все, кроме меня.

    Потому что лично я, внезапно поняла, что несмотря на пугающее приближение супруга, едва сдерживаюсь от вполне обоснованнойзлости. И я не знаю, что это, вино, или мое терпение истощилось окончательно, но не дожидаясь приближения кесаря, в данный момент являвшегося олицетворением самой смерти, я в разгневанно произнесла:

   - Да сколько, к демонам, можно всех убивать направо и налево?!

   В гнетущей тишине мой голос разлетелся словно крик, но это не остановило ни меня, ни продолжающего идти ко мне императора.

   - Вы! - вот теперь это был почти крик. – Вы монстр! И внешне, и внутренне, и морально и вообще абсолютно и полностью! Для вас чужая жизнь – пыль под ногами, вы ее даже не замечаете! Вы… вы готовы убивать на право и на лево без жалости и сожаления! Вы…

   Кесарь медленно подошел ко мне, так близко, что, тяжело дыша я невольно касаласьвздымающейся грудью его тела, так же медленно наклонился, пальцем подцепив за подбородок, вынудив практически запрокинуть голову и издевательски поинтересовался, глядя мне в глаза:

   - А много ли сожаления испытала ты, нежная моя, глядя вчера на останки лорда Ларвейна?

   По спине прошелся холод.

   А потом такой жар, и это был уже не гнев, меня охватила ярость.

   - Смерть лорда Лунного дворца была необходима и неизбежна. Он стоял на пути развития Сатарэна, я отдала приказ убрать его с пути! Это было исключительно политическое решение, и у этого убийства были объективные обоснованные причины!

   Кесарь улыбнулся, и склонившись почти к самым моим губам, тихо произнёс:

   - А почему ты решила, что я убиваю без причины?

   Он задал вопрос на оитлонском, и мое сердце на миг дрогнуло, впитывая слова родного языка как тепло солнечного луча, но я подавила этот отклик железным усилием воли, и тихо ответила, исключительно на языке пресветлых:

   - Потому что с самого моего детства, я знаю вас как безжалостного убийцу, не щадящего никого и ничего вокруг, убивающего за малейшую провинность и даже не за неповиновение – за один лишь намек на него. Помнится, однажды вы сказали, что не нуждаетесь в оправданиях – так их и не существует! Ни единого оправдания для вашей чудовищной и не поддающейся пониманию жестокости. А что касается лорда Ларвейна, помнится он начал первым, предприняв попытку организации моего убийства. Так что по большому счету я лишь нанесла удар, не дожидаясь пока владетель Лунного дворца меня убьет. Пытались ли вас убить мои служанки, эти несчастные девушки в гареме или к примеру Тэхарс?! Сильно сомневаюсь! Так что не стоит даже пытаться нас сравнивать, мой повелитель! Мы разные. Вы разрушаете, я созидаю. Вы - смерть, я - приемлемое существование для тех, за кого несу ответственность! Вы - монстр, а я просто вынуждена отдавать приказ об устранении тех, чье дальнейшее существование может стоить моей империи слишком многих жизней!

   И развернувшись, я покинула кесаря, ощущая безумное желание попинать хоть что-то, раз уж пинание супруга возможным не представляется.

***

В императорскую канцелярию практически ворвалась, даже дорогу нашла сама и с первого раза. Войдя, торопливо пересчитала своих служащих, игнорируя их общее пожелание мне сияющего дня, и лишь осознав, что все на месте, облегченно выдохнула.

   - Утро не задалось? - лениво поинтересовался сидящий у окна в темном, словно подчеркивающем его расу кресле, Адрас.

   И я пошла к нему. Остановилась в двух шагах, сцепив руки за спиной и глядя в окно.

   - Ммм, - протянул принц, - все так плохо?

   - Если учесть, что «хуже некуда» наступило с момента появления в этом мире, то полагаю термин «плохо» можно уже не использовать вовсе, - тихо ответила я.

   - Понятно, - кратко ответил принц Мрака.

   Едва ли ему было что-то понятно, но от его попытки поддержать, мне стало немного легче. К сожалению, только немного. Глядя в окно, я заметила движение внизу, опустила взгляд и застыла - несколько стражников вытаскивали из озера в саду доспехи. Пустые доспехи. Тех стражей, что еще только вчера охраняли дверь нашей общей с кесарем спальни… Тэхарс был прав, абсолютно прав, сказав: «Сегодня полетят головы». Кесарь никому не простил вторжения Акьяра во дворец. Даже тем, кому просто нечего было противопоставить принцу Ночного Ужаса. Абсолютно нечего. Но оправдания императора не интересовали, чужие жизни так же… О, Великий Белый Дух, я надеюсь Акьяр никогда больше не сумеет проникнуть сюда, иначе Араэден половину прислуги изничтожит в приступе неконтролируемой ярости.

   Адрас поднявшись, встал рядом, так же сцепив руки за спиной, проследив за моим взглядом, мрачно произнес:

   - Кьяр.

   - Вам известно, что он был здесь вчера?

   - Я вызывал императора, - просто ответил принц.

   И удостоился моего более чем удивленного взгляда.

   - Новое магическое образование в заброшенной шахте у гномов блокировало большинство каналов связи, я задействовал кровную, - совершенно спокойно пояснил Адрас. И так же безмятежно, словно говорил о чем-то совершено несущественном, продолжил: - Охрана дворца допустила ошибку. Они обязаны были реагировать на любые странности, но не предприняли никаких действий едва вы пропали с порога собственной спальни. Наказание оправдано.

   И он, повернувшись, прислонился бедром к подоконнику и сложив руки на груди, посмотрел на меня. Не просто посмотрел - пристально всмотрелся, после чего вынес совершенно верное заключение:

   - Вы не считаете его действия оправданными.

   - Нет, - не видела смысла лукавить.

   - Вы дитя иного, видимо гораздо более доброго, мира, - задумчиво произнес принц Мрака. - Нам с Араэденом пришлось выживать в этом, и мы знаем цену любой, даже кажущейся сущей мелочью, ошибки.

   Горько рассмеявшись, я указала на груду извлеченных из озера с плотоядными рыбами доспехов, и недоуменно спросила:

   - Неужели это справедливое наказание, тем, кто просто не осознал сути происходящего?

   Поведя плечом, Адрас протянул руку и на ней вдруг появилось яблоко. Большое, красное, блестящее сочное яблоко. Принц Мрака ловко, как фокусник повернул его ко мне другой стороной и я заметила маленькое пятнышко гнили. Оно было совершенно безобидным, видимо просто на месте удара начало портится.

    - Как бы поступили в вашем мире с таким яблоком, Катрина? - спросил Адрас, допустив ошибку в произношении моего имени, но я не обиделась.

   Взглянув на темного, просто ответила:

   - Отрезали бы гнилое и съели. Или использовали для приготовления к примеру яблочного пирога, или сока, или джема.

   Адрас кивнул, принимая мой ответ и задал очередной вопрос:

   - То есть в вашем мире этот фрукт был бы подпорчен только частично?

   - Дда…- неуверенно ответила, не понимая на что намекает темный.

   Принц Мрака больше не намекал - алым сиянием появившийся в его правой руке кинжал, замах, удар и яблоко разложилось на ладони двумя половинами. Двумя прогнившими изнутри покрытыми черными потеками половинами. Яблоко было испорчено совершенно и полностью.

   - Это реалии моего мира, Катрина, - жестко произнес Адрас. - Мира, в котором четыре пятых всех ягод - отрава, две трети насекомых - ядовиты, гниль пожирает изнутри, а любая ошибка становится фатальной.

   Я стояла, до боли сцепив ладони за спиной и молча смотрела на яблоко.

   Я поняла.

   Поняла гораздо больше, чем вероятно хотел показать Адрас. Я поняла все!

   Вновь повернулась к окну, несколько секунд смотрела на деревья, с отчаянием понимая, что мне никогда не доведется увидеть среди них любимого папочку, а затем произнесла:

   - Эдогар.

   Мой верный глава императорской канцелярии подошел мгновенно, уже предусмотрительно держа наготове лист для записей.

   И я продиктовала:

    - «Именем света, озаряя Эррадарас сиянием своей милости, я, Кари Онеиро Ринавиэль Уитримана из великого рода Астаримана, приказываю Вам незамедлительно явиться во дворец его императорского величества Великого Араэдена Элларас Ашеро из рода Архаэров». Число. Место для подписи. Разослать всем владетелям великих дворцов.

   Эдогар напрягся и очень осторожно высказался:

   - Ваше пресветлое величество, сияющая императрица, мне бы не хотелось вас огорчать, но, боюсь, власть императора лишь номинальна и владетели великих дворцов вправе сохранять нейтралитет и не подчи…

   - Исполнять, - я вновь повернулась к окну.

   Едва Эдогар с поклоном удалился, Адрас предпринял осторожную попытку повлиять на мое решение и произнес:

   - Катрина, я боюсь ни один сиятельный лорд не явится по вашему приказанию. Пресветлый Эдогар совершенно верно заметил – они вправе сохранять нейтралитет, и не обязаны подчиняться приказам императора Ашеро.

   Улыбнулась в ответ. Абсолютно безрадостно. И пояснила:

   - Вы сообщили мне гораздо больше, чем осознаете. Я все поняла и сделала выводы.

   Затем, обернувшись к своим подчиненным, начала отдавать приказы:

   - Эдан, подготовьте тронный зал к приему гостей. Юрданар, подготовьте копии предыдущих посланий с информацией о предательстве, Лео…

   Внезапно открылась дверь. Вошел крайне старый сухонький старичок, которому старательно поклонились все присутствующие кроме меня. Светлый, откровенно пугающий количеством шрамов на видимых участках тела, и тремя поперечными с рваными зазубринами отметинами на шее, подошел, поклонился мне и раскрыв имеющуюся у него в руках папку, произнес:

   - Пресветлая императрица, меня зовут Эшран, я секретарь его величества. Великий император, как вы и просили, прислал меня, для внесения изменений в его расписание. Присядете?

   Я отрицательно покачала головой.

   - Замечательно, - деловито продолжил самый старый из всех видимых мной светлых. - Итак, вы просили внести в расписание его озаренного светом императорского величества вашу истерику.

   Выдав все это, секретарь кесаря обернулся к деликатно отошедшему, но с интересом наблюдающему за происходящим Адрасу со словами:

   - Ваше темнейшее высочество, должен оповестить вас о смене времени проведения военного совета на более позднее.

   - Ммм, - протянул принц Мрака, - и насколько позже будет собран совет?

   - Это мы сейчас выясним, - заверил его старичок. И повернулся ко мне. - Итак, пресветлая императрица, сколько времени вам потребуется для истерики?!

   Я промолчала, прекрасно понимая, что все происходящее ничто иное, как форменное издевательство.

   - Да, - старик перевернул несколько страниц, - так же, его императорское величество сообщил, что нам с вами необходимо запланировать время для трех… Я не ошибся, речь идет именно о трех семейных скандалах?

   Даже так…

   - Вы не ошиблись, - мило улыбаясь, заверила я.

   Мой повелитель желает позабавиться? Сейчас позабавимся! За его счет!

   - Вы позволите? - исключительно из вежливости произнесла я, так как одним быстрым движением с легкостью отобрала ежедневник у секретаря.

   И узрела совершенно очевидное – в ежедневнике ничего не было! Одни абсолютно пустые страницы и один не в меру ехидный секретарь, который явно пользовался уважением, но вот моего пока не заслужил.

   - Ну надо же, как много дел, как много забот, - листая пустые страницы, язвительно проговорила я.

   Мило улыбнулась нахмурившемуся Эшрану, после чего, с совершенно пустым ежедневником, направилась к своему рабочему месту. По пути вернувшись к раздаче распоряжений:

   - Никар, подготовьте мне семь копий основ пресветлого законодательства. Эмирен, обеспечьте неизменность каждого сборника.

   Один из моих магов, несколько неуверенно заметил:

   - Пресветлая императрица, вы опасаетесь, что великие лорды попытаются внести изменения в законодательные сборники?

   - Я не опасаюсь, я знаю, - придерживая платье и присаживаясь за стол, ответила ему.

   - Боюсь, - светлый с забавным тонким хвостиком, несколько замялся, - моих сил и знаний недостаточно, чтобы противостоять великим лордам.

   Продолжающий стоять у окна Адрас мгновенно отозвался:

   - Я помогу.

   - Спасибо огромное, - совершенно искренне поблагодарила я.

   Принц Мрака стал настоящим подарком судьбы, и это радовало.

   Я же с самым суровым видом взялась за писчее перо, и проигнорировала подошедшего секретаря кесаря.

   - Ваше императорское величество, - нервно начал эллар.

   - Пресветлый Эшран, - моя улыбка из милой трансформировалась в ядовитую, - любой блеф, если уж вы взялись за него, следует доводить до логического конца. Наслаждайтесь процессом.

   И я взялась вымещать всю свою злость на кесаря!

   Откровенно говоря о чем-то подобном я мечтала еще со времен правления в Прайде, когда я носилась как угорелая с одного совета на другой, а он занимался демоны его знает чем… в смысле убийство Динара планировал. И говоря еще более откровенно мне тогда очень обидно было, что я тружусь изо всех сил, а кто-то денно и нощно пропадает то по любовницам, то в лаборатории, и это при том, что у него в Прайде на окраинах даже рабство оставалось… А хотя, о чем это я, рабство у его бессмертия вообще везде! Куда ни плюнь – везде рабы! И не плюнешь, в силу воспитания, то все равно одно сплошное рабство! А все потому, что некоторым, похоже, заняться нечем. Сейчас исправим.

   - Эдогар, мой ежедневник где? - спросила я, не обнаружив последний на своем столе.

   У меня кстати ежедневник имелся! В отличие от некоторых.

   - Я полагаю, это излишне! - откровенно разозлился старик.

   - Рада за вас, - саркастично ответила я.

   И начала писать.

   В Эрадаррасе в отличие от Рассветного мира в сутках было двадцать пять часов. То ли по причине любви к красивым числам, то ли из-за особенности их естественного освещения, но двадцать пять, и по сто минут в каждом часе. Точнее это для меня были минуты и часы, для них капельки и лучи света - как по мне так поэтично, конечно, но не понятно, поэтому я использовала привычные мне обозначения. В своем ежедневнике я не расписывала по минутам и часам все, к, сожалению всего несколько дней правления и отсутствие возможности досконально разобраться в устройстве мира, а так же ограничения наложенные кесарем не позволяли свести все к привычному точному планированию. Но это что касается меня, а вот на расписании дражайшего супруга я собиралась разгуляться основательно.

   Подъем в шесть утра, зарядка, которая полезна даже бессмертным, так что переживет, купание в ледяной реке (хотела написать в пруду с плотоядными рыбками, но не стала), завтрак с бесценным насильственно вывезенным из другого мира кадром, и самое важное «планирование сети дорожного покрытия Эррадараса».

   Читающий все это через мое плечо Эшран уже давно зло сопел, но кто он и кто я - пресветлому приходилось терпеть.

   Второй день был расписан куда подробнее, но в основе опять же были дороги! Дороги, дороги и такие нужные мне дороги. Пару часов выделила на «Безуспешные попытки преодолеть Эхею», и окончательно обнаглев четыре часа уделила «Поискам Акьяра во имя освобождения из плена вашей паранойи бесценного насильственно вывезенного из Рассветного мира кадра». После, подумав, добавила час на исследование паранормального явления у гномов. В конце концов он исследователь, вот пусть и исследует. Затем в обязательном порядке посещение гарема, с припиской (порадуйте матушку, не игнорируйте обитель разврата, Элисситорес волнуется), после чего вновь пожелала спать где придется, в смысле с кем придется, то есть там, где возляжет с кем-нибудь, там пусть и спит.

   После чего, посчитав совершенное достаточным, закрыла ежедневник и торжественно передала его Эшрану со словами:

   - Дальше вы сами. И знаете, на будущее, я бы посоветовала вам более ответственно относиться к своим обязанностям и не возлагать их на вашу пресветлую императрицу. Да озарит светило путь ваш вон из моей канцелярии.

   И улыбнулась. Очень мило, да.

   Пресветлый с достоинством поклонился и последовал туда, куда собственно послали.

   А я, повернувшись к моим заинтересованным происходящим сотрудникам, спросила:

   - Эдогар, послания готовы?

   Он принес мне их все, адресованный каждый владетелю определенного замка. Я подписала каждое, а так же, взглянув на часы, указала время - час пополудни. Сейчас была половина. В конце каждого послания поставила только подпись, без соответствующего перечисления моих титулов, не видела смысла повторяться. После чего, вернув Эдогару, приказала:

   - Разослать.

   Тот взглянул на письма, на меня, поклонился и направился к Литарену, владеющему нужным для соответствующего действия навыком. Далее последовала процедура – Эдогар ставит письмо на серебряный поднос, Литарен сжимает виски, письмо исчезает у нас и появляется перед адресатом. Эдогар ставит следующее письмо, ну и так далее…

   Я не видела смысла наблюдать за процессом, у меня и так вполне хватало дел. Мой король преступного мира Юранкар, прислал смету на постройку той части города, которую он был готов взять на себя (завысив цену раза в три), что я указала в начале ответного письма, которое взялась писать по ходу дела. Так же темный сообщил, что ночью среди рабов едва не вспыхнули беспорядки - несколько гладиаторов решили, что вполне достойны лучших женщин и попытались присвоить себе бывших наложниц. Были биты. Наложницами, которые не испытывали никакого желания снова возлагаться на ложе и их семьями, которые организовал мастер Соно. У меня все-таки чутье на великолепных предводителей. Юранкар докладывал, что нападавших связали и держат в яме до моего появления.

   И вот мне бы сейчас появиться, и карающей десницей исполнить свою публично заявленную угрозу, но нет, увы, я вляпалась в ситуацию с Акьяром и теперь вынуждена ждать кто меня первый убьет – кесарь за своеволие, или принц Мрака, потому что поставил это своей главной жизненной целью! Нет, я конечно верю в кесаря и точно знаю, что он разберется с ситуацией, вопрос только в том «Когда»?! Потому что мне действовать нужно было уже вот прямо сейчас, а я сижу здесь!

   В этот момент распахнулась дверь, и на пороге появился сияющий секретарь императора. Пресветлый Эшран, патетично выдержав паузу встал в проходе и удостоился моего насмешливого:

   - Да ладно, вползайте уже.

   Патетики, пафоса и сияния тут же поубавилось, после чего старик зло прошел через всю канцелярию, подошел, сдержал желание швырнуть в меня ежедневником, заставил себя поклониться и с поклоном протянул мне собственно то, ради чего пришел. Поблагодарив милой улыбкой, взяла ежедневник, раскрыла, прочла написанное внизу со всем тщанием составленного мной расписания, всего одну строку на оитлонском:

   «Я буду спать с тобой, нежная моя, и это не обсуждается».

   Несколько секунд я печально взирала на данную фразу, постукивая кончиком пера по столу. Хотелось написать что-нибудь издевательское, типа «только сначала помыться не забудьте», но имелась одна маленькая проблема - мне как бы сейчас нужен был кесарь. Минутки на две, но нужен. В принципе, у меня есть Адрас, он тоже на «А», то есть посильнее всех великих лордов будет, но он один, и я не была уверена, что справится. А вот в кесаре сомневаться не приходилось…

   Внезапно прямо рядом со мной открылся портал и оттуда на оитлонском же раздалось:

   - Иди ко мне.

   Мгновенно поднявшись, шагнула в переход, и вышла в темном, достаточно мрачном помещении, декорированном в основном картами, по большей части магическими, по меньшей отрисованными и воняющим свежей краской, и судя по тому, что я уже достаточно хорошо знала Эррадарас, а местность отраженную не узнавала, это были карты Тэнетра. Так же в помещении имелся стол, за которым до моего появления сидели сторонники кесаря, в составе семи сверкающих магией пресветлых,