Изгои. Ирина Швецова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Командир без солдат, аристократка без семьи, психоменталист без дома, генетический конструкт без прошлого… Что у них общего? Они — жертвы решений, принятых за них. Сделанного не отменишь, нужно жить дальше. Нужно ли? Искать себя и свое место в этом мире. Есть ли оно? Оказаться в центре глобального конфликта. Получится ли выбраться? Жизнь — сложная игра.

   Вторая книга дилогии «Красные волки». Больше космоса и динамики, шире внешний конфликт, глубже конфликты внутренние.

   Книга первая: Красные волки. Ирина Швецова

ГЛАВА 1

Айн не успела добраться до ангара, потому что коридоры корабля вдруг заполнились людьми. Она спряталась в темную нишу и решила дождаться, пока уляжется суета вокруг. В больничной рубахе и босиком было холодно и страшно. Очень хотелось есть. Она даже на минутку пожалела, что избавилась от наркоза и ушла из теплого, тихого медотсека. Но выбора не было: если остаться здесь, что-то случится. Что-то неизвестное, но очень страшное. Видела она только темноту, и эта, будто затягивающая в себя, темнота ее безумно пугала.

   Как только шаги стихли вдали, она решила, что путь свободен и выглянула из своего убежища. Никого. На цыпочках она продолжила свой путь к ангару, но не прошла и десятка шагов, как была схвачена за плечо тяжелой, как ей показалось, железной рукой.

   – Айн, что ты здесь делаешь? – прошептал знакомый голос.

   – Майкл! – обрадовалась она, обернувшись.

   – Тебя всюду ищут! Пойдем, я провожу тебя в медотсек. – Берковиц развернулся и, не отпуская ее, повлек за собой.

   – Нет, я не пойду! – Она резко дернулась в попытке вырваться, но без успеха: Майкл только крепче стиснул руку на плече. Айн поджала ноги, повалилась на пол, потянув за собой Майкла, и захныкала: – Отпусти, мне нельзя здесь оставаться!

   Не отпуская плечо, Майкл присел на корточки рядом с ней:

   – Не глупи. Пока не вернется Марк или коммодор, тебя никто никуда не отпустит. В медотсеке безопасно, а если перестанешь капризничать, я поищу в столовой для тебя что-нибудь вкусненькое.

   Айн чувствовала, что Майкл недоволен и даже сердит, но лезть ему в голову не решалась. Она и так уже обманула Марка, а теперь еще и Елену, и нарушить обещание не лезть в голову без спроса, данное самой себе, было бы уж совсем непростительно. Она перестала сопротивляться, поднялась с пола и обиженно надулась, отказываясь отвечать на вопросы. Майкл озадаченно почесал затылок и решил:

   – Так! Пойдем в мою каюту, тут недалеко, ты мне все подробно расскажешь, а там разберемся, что делать!

   Айн покорно кивнула в ответ, но Майкл все равно до самой каюты не выпускал ее плечо. Заперев дверь изнутри и подперев ее собой, он отпустил Айн и облегченно выдохнул:

   – Хорошо, что никто нас не видел. А теперь рассказывай, куда и почему ты собралась!

   – Мне правда нельзя здесь оставаться, – жалобно проговорила она, исподволь наблюдая за мужчиной. Как же он похож на Марка! Такой же высокий, светловолосый и… красивый. Но это не Марк, который всегда знал, что она чувствовала, и понимал ее почти без слов. Ей не хотелось навредить Майклу, и она постаралась найти хоть какое-то объяснение своему побегу из-под наркоза: – Мне нужно быть в другом месте, обязательно! Иначе случится плохое!

   – Ну и что же такое плохое может произойти? – закатив глаза к потолку, поинтересовался он.

   Не верит. Вот Марк бы поверил. И помог. Она резко сменила тон с жалобного на жесткий:

   – Мы все умрем! Это достаточно плохо?

   – О боже, какой кошмар! – язвительно заметил Майкл, потом устало вздохнул. – Очередной конец света и пророчица на мою голову…

   Она присела на край стула и потянула большой палец ко рту, но вовремя опомнилась. Ей нужно двигаться дальше, но без помощи не справиться. Майкл протянул ей одеяло, и она с благодарностью укуталась вместе с ногами.

   – Я знаю, ты мне не веришь, – сказала она, плотнее запахивая одеяло и поудобнее устраиваясь на стуле, – но это не имеет значения. Если я останусь здесь, все будет так, как я сказала.

   – И когда это произойдет?

   Айн пожала плечами:

   – Я не знаю. Кажется, скоро. Большой белый бум и… смерть. Много.

   – Похоже на бред, – встревожено пробормотал Майкл, подошел к ней и осторожно потрогал лоб: – Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? Будет лучше, если ты все же вернешься в медотсек. Там тебя полечат…

   Айн фыркнула:

   – Я не больна и не сошла с ума! Если бы Марк был здесь, он бы знал, что я не обманываю!

   – Он-то меня как раз предупредил, что тебе доверять не стоит. – Скептически заметил Майкл. – Не ты ли сама при первой нашей встрече говорила, что обманула его?

   Айн вздохнула, нехотя встала, аккуратно свернула одеяло и положила на стул. Майкл следил за ее действиями с некоторым недоумением. Она равнодушно произнесла:

   – Мне все равно, веришь ты или нет, я получу твою помощь. Разница в том, будешь ли ты помнить о том, что мне помог, или забудешь. Мне очень не хочется смотреть тебе в голову, но выбора у меня нет.

   – Подожди! – Майкл испуганно замахал руками. – Я пока не отказывался тебе помочь!

   Айн вопросительно посмотрела на него, вернувшись на край стула. Майкл молчал, нахмурившись и поджав губы, будто что-то обдумывал.

   – Ну хорошо. Допустим, я помогу тебе. Чего ты хочешь?

   – Мне нужно в другое место. Я не знаю, где оно. Я хотела сесть на маленький корабль из ангара и улететь.

   – Не получится! – возразил Майкл, обрадовавшись про себя. – Эти корабли слушаются только своего пилота и старших офицеров. Но даже если ты попадешь внутрь корабля, шлюз в космос тебе никто не откроет.

   – И что мне делать? – чуть не плача произнесла Айн. – Я правда не могу оставаться здесь.

   – Может, все же дождешься Марка? – с надеждой уточнил Майкл.

   Айн помотала головой и заплакала, уже не в силах сдерживаться. Майкл зарычал:

   – Не реви! Что-нибудь придумаю. – Потом добавил чуть слышно: – лишь бы коммодор потом башку не оторвала или Марк. Что еще хуже…

   Он снова накинул ей на плечи одеяло и подошел к стене. Аккуратно подковырнув ножом маленькую зеркальную пластину, он поколдовал над проводками под ней и, довольный, вернул на место.

   – Теперь никто не узнает, что нас здесь двое. Но я сделал тебя невидимой только для этого датчика, поэтому сиди тут и никуда не выходи. Если тебя поймают, я не смогу ничем помочь.

   Айн согласно кивнула. Она по привычке заглянула Майклу в голову, но тут же отпрянула, мысленно себя ругая. Нельзя без спроса! Но она успела ухватить образ – пират. Это что-то новое, ни Марк ни Елена о таком не говорили и в книгах ничего не попадалось. И она решилась спросить:

   – Ты пират?

   Майкл удивленно напрягся, но почти сразу успокоился:

   – Был им когда-то. Не жалею о том времени. И не жалею, что отказался от этого. – На руке Майкла пискнуло устройство, тот коротко глянул на него и заторопился: – Мне нужно идти, а то меня хватятся, учитывая переполох на борту. Не выходи из каюты!

   Айн осталась одна. Есть хотелось так сильно, что дрожали руки и подкашивались ноги, а в животе, казалось, образовалась огромная дыра. Кутаясь в одеяло, она прошлась по каюте. Маленькая, даже меньше того бокса в медотсеке, где она жила до того, как ее уложили под наркоз. Кровать, стул, шкафы и полки. Экран комма на стене. Отдельного санузла не было, только ниша с раковиной. И зеркало. Забавная штука – повторяет все движения. Она вспомнила, как увидела его в первый раз и даже не поняла, что видит саму себя. С тех пор она немного изменилась: лицо чистое, светлые волосы с единственной голубой прядкой вымыты и расчесаны, только голубые глаза остались прежними. Марк говорил, что она красивая женщина. Айн тяжело вздохнула: может и красивая, но любит-то он другую.

   Живот напомнил о себе, болезненно застонав. Айн заглянула во все шкафы и шкафчики, изучила содержимое полок, даже заглянула под кровать, но ничего похожего на еду не нашла. Пол здесь был холодный и неприветливый, но босые ступни этого уже почти не ощущали. Она забралась на кровать и свернулась в клубок. Подтянув к животу подушку и обняв ее, она укуталась в одеяло и попыталась придумать, как действовать дальше. Но в голове почему-то были мысли только о каше, овощной запеканке и печенье с горькими крошками. Айн не заметила, как уснула.

   Сны про еду не дали отдохнуть, напротив, сильно утомили. Болел и громко урчал живот, требуя пищи. Но проснулась она от того, что Майкл вернулся.

   – Есть хочу! – неожиданно вырвалось у нее. Майкл расхохотался и протянул тарелку с тремя большими бутербродами. Марк угощал такими однажды. Она набросилась на них, торопясь заткнуть дыру в животе, откусывала куски побольше, стараясь проглотить их побыстрее. Майкл говорил, попутно наводя порядок на расшареных ею полках:

   – Тебя все еще ищут. Сейчас поиски переместились в ангар и на техническую палубу. Как только там закончат и никого не найдут, соберется офицерская летучка, где будут решать, как быть дальше. Это – удобный момент, чтобы свалить отсюда. Но это будет не раньше полуночи. – Он помолчал, а потом жалобно спросил: – Может, все-таки вернешься в медотсек?

   Ей стало немного жалко его, но она энергично помотала головой. Майкл разочарованно вздохнул. Голод утих, и она даже отказалась от третьего бутерброда.

   Неожиданно возникло странное чувство, которое волной поднялось от съеденной тяжести в животе вверх, к горлу. Рот заполнился вязкой слюной, она сглотнула раз, другой. Живот сжался в комок, и со странным звуком еда вдруг оказалась снаружи. Майкл чертыхнулся, схватил ее за талию и в один прыжок оказался у раковины, куда она выплюнула все, что только что съела. Обессилев, Айн повисла на руках Майкла, тот осторожно спустил ее на пол. Во рту горчило, живот ныл, и по-прежнему хотелось есть.

   – Что со мной? Я умру? Я хочу кушать, но мне плохо, – слезы сами наполнили уголки глаз и потекли по лицу.

   Майкл вытер ей рот, промокнул слезы:

   – Не умрешь. Просто я не думал, что ты настолько голодна. Умойся и приведи себя в порядок, а я пока уберу это безобразие, – осторожно обойдя тошнотворную кляксу на полу, он ушел, но почти сразу вернулся с парой каких-то флаконов, ведром с водой и тряпкой.

   Айн умылась и забилась в дальний угол каюты, испуганно поглядывая на «капризный» бутерброд на полу. Майкл вздохнул и капнул из одного флакона в ведро с водой, из другого полил кляксу. Зашипело и запенилось, все плотные комочки на полу растворились. Марк протер тряпкой остатки и снова ушел.

   Оставшийся бутерброд манил аппетитным запахом, есть хотелось еще больше, чем раньше и она решилась…

   – Стой! – завопил вернувшийся Майкл. Она вздрогнула, бутерброд замер на полпути к ее рту. – Тебе нельзя это есть. – Он отобрал у нее еду и засунул высоко на полку. Айн едва не разревелась:

   – Но я хочу! Мне надо!

   – Тебе надо сейчас другое. – Пошарив в тумбе он достал нечто, совсем не съедобное на вид. Разломив на части и растворив несколько кусков в стакане с водой, он протянул ей: – Выпей.

   Айн подозрительно покосилась на стакан с мутной коричневатой жидкостью. Выглядело неаппетитно и противно, пахло невкусно.

   – Это не еда! – скривилась она, возвращая стакан.

   – Как хочешь, – Майкл поставил стакан на стол и поднял руки, будто сдаваясь, – можешь доесть тот бутерброд. И мучайся потом от несварения и заодно пропусти удобный момент для побега. Твои проблемы.

   Айн обиженно надулась и отвернулась. Но, может, он прав? Если от вкусной еды стало хуже, чем было, значит, от невкусной должно стать лучше. А если ей будет плохо, она не сможет уйти отсюда и ее снова запрут, и тогда наступит то ослепительно белое, потом черное и смерть… Она зябко поежилась, взяла стакан, подозрительно понюхала и, морщась, отпила немного. Чуть солоноватое содержимое оказалось вполне приятным на вкус, хоть и странным, как будто хорошо пережёванный бутерброд. Она выпила все до последней капли и прислушалась к себе. Живот поутих и избавляться от содержимого вроде не собирался. Майкл улыбнулся:

   – Вот умница! – Он протянул ей пакет и отвернулся к стене. – Переоденься.

   В пакете была одежда. Такую же точно ей приносила Елена – черная с красными полосками по швам. Но здесь частей одежды было больше. Айн стянула с себя больничную рубаху, в которой была все это время, и надела белье, майку, рубашку и штаны.

   – Как ты собиралась управлять кораблем? – спросил Майкл, не поворачиваясь.

   – Я прочитала все руководства для пилотов, которые мне дал Марк, и теперь знаю, как это делать! – с гордостью ответила она, рассматривая то, что называлось кителем. Вдоволь налюбовавшись, она надела его, и ей было приятно от того, что она теперь выглядит так же как Марк.

   – Прочитала руководства? Ну-ну! – усмехнулся Майкл. – А как ты собиралась шлюз открыть?

   – Шлюз открывается через пульт, а кнопочки нажимает дежурный. А дежурного я могу… – она осеклась, вспомнив, что нельзя никому рассказывать про то, что она умеет, вместо этого сказала: – Я готова. Что теперь?

   Майкл повернулся и замер на пару мгновений, внимательно рассматривая ее, затем будто очнулся:

   – Сойдет. Теперь надо тебя накрасить, для маскировки. – Он высыпал на стол из второго принесенного кулька кучу коробочек, бутылочек и тюбиков.

   – Что это? – Айн поочередно брала и разглядывала коробочки, открывая, нюхая и исследуя содержимое. – Как вкусно пахнет! – она выдавила из тюбика на ладонь густую розовую ароматную массу и лизнула, но тут же, морщась, сплюнула в ладошку и даже поскребла язык. Она никак не могла понять, как замечательно пахнущая штука может быть такой вязкой и безвкусной. Майкл схватил ее за руку и дернул к раковине, чтобы все смыть:

   – Это не едят!

   Айн растерялась. Раньше все, что вкусно пахло, можно было есть. А теперь от бутербродов плохо, съедобной оказалась совершенно неаппетитная штука, а розовое и ароматное оказалось вовсе не едят. Она и раньше понимала, что почти ничего не знает о мире за стенами медотсека, но только сейчас осознала, насколько все ужасно. Слезы сами собой заблестели на глазах. Майкл погладил ее по голове:

   – Понимаю, сам бы съел, если бы не знал, что это косметические приблуды. Этим мажутся женщины, чтобы делать себя красивее и привлекательнее. Поэтому и пахнет так хорошо. Ты и без всего этого красивая, но чтобы тебя никто не узнал, лучше накраситься. – Он встал, покопался в куче на столе, выудил оттуда пару узких длинных флакончиков и протянул девушке. – Вот этим нужно накрасить губы, а вот этим – глаза. – И добавил чуть слышно: – Если я ничего не перепутал.

   – А как? – растерялась Айн, разглядывая то, что он ей дал. Майкл озадаченно почесал затылок:

   – Я, видишь ли, сам никогда не пользовался, только видел, как это делают женщины. Но примерно так. – Он выбрал черный флакон, снял с него крышку, в которую была вставлена тонкая кисточка, и шагнул к Айн. Та испуганно попятилась. – Не бойся, это совсем не больно. Закрой глаза.

   Айн подчинилась. Что-то прохладное и влажное пощекотало закрытый глаз. Она потерла это место, и Майкл тихонько ругнулся. Она испуганно распахнула глаза – что она не так сделала? Майкл, читая надписи, вынул из кучи какой-то флакончик, вылил из него немного на край полотенца и повернулся к Айн:

   – Понимаю, неприятно. Но придется потерпеть.

   Она снова закрыла глаза. Сначала было прохладно и немного мокро, потом снова щекотно, на одном глазу, следом на другом. Что-то прошлось по губам, оставив после себя неприятный жирный след. Она терпела.

   – Вот, вроде и все. – Майкл подтолкнул ее к зеркалу, и Айн увидела себя странную и незнакомую. Губы стали ярче, глаза как будто больше, а черно-красная форма сближала с Еленой. Эта мысль ее немного согрела.

   – Краска мешает, хочу умыться! – пожаловалась она.

   – Понимаю, но краска немного меняет твое лицо, и тебя не сразу узнают. Теперь надень фуражку и спрячь волосы. – Айн послушалась. Майкл отошел на пару шагов, оглядел ее с ног до головы и удовлетворенно кивнул: – Нормально! Тот, кто тебя увидит, запомнит форму и яркую помаду. Вот, повесь на шею. – Он протянул ей металлическую каплю на цепочке. – Это пропуск. По дороге к ангарам – два дежурных поста и без этой штуки тебя на первом же задержат. Теперь жди здесь. Когда будет можно, я за тобой приду.

   Он сгреб обратно в кулек все женские штуки, забрал тарелку с оставшимся бутербродом и ушел. Айн сидела и ждала. Долго. Она не знала, сколько придется еще ждать. Но ожидание – привычное состояние. В лаборатории она всегда ждала. Ждала еды или мойки, уколов или наказаний, ночи или утра, а то и вовсе неизвестно чего. Ждала, и ничего хорошего обычно не дожидалась. Потом доктор сделал ей странный укол, засунул в ящик, где было страшно и неудобно, а потом она оказалась здесь, на этом корабле. Здесь появилась Елена, а потом и Марк, и ожидание перестало вдруг быть тяжелым и вязким, раскрасилось яркими искрами предвкушения чего-то очень хорошего.

   Айн вдруг стало стыдно. Она уже обманула Марка, и это было ужасно. Теперь она обманывает и Елену. И это ужасно вдвойне. Но еще ужаснее то, что она видела… И ей очень нужно туда.

   Майкл наконец-то вернулся и с порога спросил:

   – До ангаров сама доберешься?

   Айн утвердительно кивнула: она запомнила дорогу, когда Марк водил ее показывать корабли.

   – Отлично! – Произнес Майкл, снова ковыряясь в проводах под зеркальной пластиной датчика. – Пойдем разными путями, встретимся в тупичке у кабинки дежурного по шлюзу. – Он похлопал по карманам, выудил небольшой тюбик и протянул Айн: – Возьми, потом сотрешь этим краску с лица. Все, иди, у нас мало времени!

   В условленное место она пришла одновременно с Майклом. Тот наклонился к ней и зашептал на ухо, обжигая шею горячим дыханием:

   – Я пилот одного из кораблей-разведчиков, управление им я переключу на тебя, это минута. Пять минут – предполетная подготовка и разогрев двигателя, плюс еще пара минут на всякий случай. Итого – шлюз должен быть открыт минут через десять и сразу закрыт, тебе как раз хватит времени вылететь через него. Не хочу знать, как ты будешь договариваться с дежурным, жду тебя в ангаре.

   Айн помедлила, борясь с собой и с собственным обещанием не лезть никому в голову без спроса. Но у нее нет выбора. Иначе ей не уйти. Она вошла в кабинку, сидящий на стуле дежурный лениво обернулся, но тут же вскочил и выхватил оружие. Айн мысленно ударила его и облегченно выдохнула. Дежурный лишь застыл, а не потерял сознание. Она заглянула дежурному в память и поискала воспоминание с приказом открыть шлюз через десять минут. Их было несколько, она выбрала последний и переместила его в настоящий момент. Дежурный схватился за голову и застонал. Айн виновато закусила губу: она совсем забыла, что быстрые вмешательства в память болезненны. Но тут уж ничего не поделаешь. Пока дежурный не успел понять, что произошло, Айн вышла. Короткий коридор – и она в ангаре.

   Майкл махнул ей рукой, и она подбежала к нему. Кабина корабля была уже открыта и Айн расположилась в кресле пилота. Под грудью, на талии и лодыжках защелкнулись автоматические ремни. Майкл пробежался по кнопкам на контрольной панели, появился контур ладони. Он приложил к нему ладонь Айн и сунул свою каплю-пропуск в подходящее углубление. Контур мигнул зеленым, соглашаясь принять нового пилота.

   – Корабль твой. Пропуск верни, я его позаимствовал на время.

   Айн сняла с шеи цепочку и вложила ее в руку Майклу. Было страшно: сердце колотилось в бешеном ритме, руки вспотели и подрагивали. Она никогда не управляла кораблем, только читала руководства. Ее успокаивало лишь то, что действительность оказалась именно такой, как было написано в книгах. Она наизусть помнила, что и когда нужно делать, чтобы запустить двигатель, и все, нужное для этого, оказалось на своих местах.

   Майкл вдруг потянулся через нее к маленькому неприметному рычажку и ткнул в него, не касаясь:

   – Вот это отключает поисковый маяк. Без него тебя не отследят. Но если что-то случится, никто на помощь не придет. Так что решай…

   Он вдруг замолчал и повернулся к ней, а потом… коснулся ее губ своими. Она немного растерялась, но ответила, осторожно и робко. И этого неожиданно оказалось мало, она осмелела…

   Но Майкл первым отпрянул от нее:

   – Время, – выдохнул он.

   Айн кивнула, он сделал пару шагов назад, потом развернулся и побежал к выходу из ангара. Она коснулась кнопки, и дверь кабины закрылась. Следуя подсказкам в памяти, запустила двигатель, выждала нужное время и проверила приборную панель: индикаторы светились так, как указано в книге. Она вывела разведчик на позицию для взлета. Еще немного и створки шлюза начали расходиться. Теперь нужно плавно потянуть на себя…

   Все, вокруг только бездна и звезды. Она стремительно удалялась от корабля, ненадолго ставшего для нее домом.

***

В дверь каюты Ветра осторожно постучали. Так осторожно, что если бы не тонкий слух, он бы решил, что ему показалось.

   На пороге стоял капитан катера, бывший мужчина Карен. Высокий и крупный блондин, он мог бы выглядеть устрашающе, если бы не добродушно наивный взгляд светлых глаз. Возможно, именно это когда-то и привлекло Карен – противоположности притягиваются.

   – Капитан Кейн Флафф? – Удивился Ветер. – Чем обязан?

   Флафф сглотнул и нервным движением оттянул ворот мундира, как будто тот мешал ему дышать:

   – У меня к вам дело. Я могу войти?

   Ветер согласно наклонил голову, впустил его в каюту, закрыл дверь и вопросительно поглядел на своего гостя. Капитан смущенно теребил нижнюю пуговицу на кителе. Неуверенность и робость в сочетании с силой и мощью – любопытно. Карен дала ему прозвище Пух, но ему больше подходило Тюфяк: такой же большой, аморфный и податливый. Под его внимательным взглядом гость густо покраснел, опустил глаза и крепче стиснул пуговицу.

   – Господин Ветер, вы здесь главный… – начал было Флафф, но осекся, когда на его реплику Ветер удивленно вскинул бровь. – Я хочу сказать… А что вы сделаете с лишним телом-донором? – решительно продолжил капитан.

   – А почему это вас интересует?

   – Дело в том, что я знаком с вашей клиенткой, Карен Рэджи. Был знаком, – поправил себя капитан, – чуть больше года назад. С тех пор не могу ее забыть. Я честно пытался. Но когда увидел ее здесь, на катере… – Флафф замолчал, серые глаза его погрустнели, но он взял себя в руки, резко выдохнул и быстро заговорил: – Я хочу свою копию Карен в том теле. У меня есть деньги, я заплачу!

   Великий Будда, какая глупость! Такое ощущение, будто капитан сам напуган тем, что сейчас озвучил. Интересно, сам додумался или подсказал кто? Скорее всего, сам: умному такая идея в голову не взбредет, и вряд ли на этом катере есть кто-то глупее Флаффа.

   – Понимаю ваше желание, – невозмутимо ответил Ветер. – Но при чем здесь я? Процедурой записи и переноса ментальной карты в тело-донор занимается доктор Бергер, к нему и обращайтесь.

   – Я в курсе, но мне нужно кое-что еще, – облегченно вздохнул капитан, видимо, настроенный на то, что после сказанного его просто прогонят. – Сотрите ей последний год жизни, чтобы она забыла Костолица! Я знаю, психоменталисты это могут!

   О, так он все продумал. Какой удивительный человек. Обычно люди не играют чужими судьбами, а если играют, их записывают в злодеи. Вот он сам злодей: он не спрашивал Елену, когда переносил ее ментальную карту в тело полукровки. Но он и не человек, в отличие от капитана. Итак, Флафф хочет любить и быть любимым, однако просит совершенно противоположное. Вслух он сказал:

   – Ваша просьба не этична, аморальна, не экологична, для вас в первую очередь, и… – он сделал многозначительную паузу, – очень, очень дорого вам обойдется.

   – Я уже сказал, у меня есть деньги, я заплачу! – настаивал капитан.

   Очаровательно! Он решил, что «очень дорого» – это о деньгах.

   – Поймите, – терпеливо улыбнулся Ветер, – память и жизненный опыт – разные вещи. Стереть память можно, но выводы, сделанные из событий прошлого, останутся. Если сейчас она к вам равнодушна, потеряв воспоминания о Костолице, она не полюбит вас снова. И как вы собираетесь ей объяснять, почему она в чужом теле и куда делся ее флот?

   – Сотрите ей воспоминания о флоте, – хмуро попросил капитан.

   Ветер не смог сдержаться и рассмеялся. Его удивляла и в то же время забавляла столь глупая настойчивость собеседника.

   – Я могу это сделать. Но флот занимает большую часть ее жизни, и с потерей воспоминаний о нем Карен забудет и вас. Вы этого хотите?

   – Нет. Тогда сотрите только Костолица. А про другое тело и флот я что-нибудь придумаю. Так вы согласны?

   – Допустим, – кивнул Ветер. – Вы уже говорили с Бергером на эту тему?

   – Я пытался, – Флафф смущенно крутил нижнюю пуговицу на кителе, – но он прогнал меня и даже не дослушал.

   Ну, Бергер явно поумнее капитана. Но если Флафф готов платить и расплачиваться за свою глупость, то кто он такой, чтобы ему мешать? А Карен… Наконец-то получит свободу. От всего. Ведь это то, чего она так настойчиво и давно добивалась. Почему бы и не побыть добрым волшебником?

   – Сколько у вас денег? – поинтересовался Ветер. Капитан вздрогнул и уставился на оторванную пуговицу в руке. Покраснел и спрятал ее в задний карман.

   – Двести пятьдесят тысяч марок.

   – Этого мало. – Флафф тяжело вздохнул и понуро направился к выходу. Ветер произнес ему в спину: – Значит, будете должны мне. – Капитан остановился, медленно развернулся и вопросительно поднял брови. Ветер невозмутимо продолжил: – Я выполню вашу просьбу за двести пятьдесят тысяч, но вы останетесь должны мне услугу. Когда мне понадобится помощь, я свяжусь с вами, и вы выполните все, что я попрошу.

   – Что именно? – нахмурившись, поинтересовался капитан. Ветер пожал плечами:

   – Все, что угодно. Конечно, я учту, что вы маленький человек, и моя просьба не выйдет за рамки того, на что вы способны. Возможно, это произойдет скоро, возможно, никогда. Решайте.

   – А если я все равно не смогу?

   – Тогда ваша Карен узнает о своем происхождении, – обезоруживающе улыбнулся Ветер.

   – А какие гарантии, что вы не будете меня шантажировать или не попросите чего-нибудь еще после того, как я выполню вашу просьбу?

   – Никаких, – пожал плечами Ветер. – Вы верите мне на слово, что просьба будет одна, я верю вам на слово, что вы ее выполните.

   – Я согласен, – после некоторого раздумья ответил капитан.

   – Значит, договорились. Дайте мне пару часов на планирование, затем приходите, обговорим детали.

   Флафф ушел, а Ветер погрузился в раздумья. Да, он не работает с приборами, хоть и умеет ими пользоваться, но возможность получить крупную сумму денег сейчас важнее его профессиональных предпочтений. Сестры теперь отделены друг от друга, и на Тароне его ничего не держит. Конечно, Рэджи его не прогонят, более того, будут рады, если он останется.

   И Елена… Точнее, теперь уже Эли. Вряд ли лорд Влад обрадуется тому, что она теперь полукровка. С леди Валеской будет попроще. Конечно, при желании Эли сможет убедить отца в преимуществах своей внешности и найти им достойное применение. Но она сама не знает, чего хочет – будущее для нее очень туманно, эфемерно и не структурировано.

   А чего хочет он сам? Вернуться на Хейду – мечта. Вернуться на Хейду с Эли – мечта запредельная. Или нет?

ГЛАВА 2

Чтобы помочь Флаффу, действовать нужно было быстро. Как оказалось, все нелегальную технику за пару дней до Тарона забирали с катера. Именно поэтому ОПБ не удавалось ничего найти при обысках и добыть доказательства нарушения турагентством «закона о запрете манипуляций с сознанием».

   Уговорить Карен на снятие ее ментальной карты «про запас» в кристалл не составило труда. Хотя Костолиц, что-то заподозрив, пытался отговорить ее, у него не получилось. Зато он настоял на своем присутствии во время процедуры. Ветер предоставил ему такую возможность. Ментальная карта снялась часов за двадцать. Костолиц весь извелся, дожидаясь окончания процедуры. Он казался вымотанным едва ли не больше Карен, что не удивительно, учитывая, что он эмпат. Карта снялась чисто и в пределах допустимых значений полноты.

   Флафф снова робко постучал в дверь. Ветер впустил его внутрь. Капитан смущался и краснел, не решаясь задать вопрос. Повисла пауза. Сначала Ветер просто ждал, потом ему стало интересно, как долго его гость будет набираться смелости заговорить. Непонятно, чем вызвана такая странная реакция на собственную персону у этого человека. Вроде он ему ничем не угрожал и вел себя вполне вежливо, как и с любым клиентом. Другие люди реагировали адекватно, значит, дело не в нем, а в особенностях этого человека. С другой стороны, он – хейдаганец, своего рода экзотика для людей. Может, именно это смущает Флаффа? За ходом своих мыслей он едва не упустил момент, когда гость, наконец, выдавил:

   – Как все прошло?

   – Без проблем. Перенос в сознание донора нужно делать как можно скорее. Девушка останется под наркозом, и вашей задачей будет прятать ее до тех пор, пока мы не покинем корабль. О возможных рисках и последствиях я вас предупредил, и вы с ними согласились. Остальное будет зависеть исключительно от вас.

   – Нужно ли будет мое присутствие при процедуре? – с опасением поинтересовался капитан.

   – Нет, – усмехнулся Ветер, – предпочитаю работать в одиночестве. Но вы сильно облегчите мне задачу, если придумаете, как удержать Костолица и всех остальных как можно дальше от медицинского модуля.

   Флафф заметно воодушевился:

   – У меня есть идея как это сделать. Вам никто не помешает.

   Катер захватила предпраздничная лихорадка: капитан предложил устроить вечеринку по поводу успешного «оздоровления». Идея праздника понравилась всем: пассажиры уже устали от переживаний и долгого пути и не прочь были развеяться, да и команда катера не возражала против разнообразия ежедневной рутины.

   Пока все в предвкушении вечеринки бегали по коридорам туда-сюда, украшали зал, договаривались по поводу меню и распределения обязанностей, Ветер запустил процедуру переноса ментальной карты Карен из кристалла в тело донора.

   Вечером, по корабельному времени, все пассажиры и команда катера собрались в кают-компании. Флафф был в роли бармена – смешивал и раздавал коктейли. Ветер уже догадался, каким образом тот собрался держать Костолица и остальных пассажиров подальше от медицинского модуля. Он взял предложенный капитаном бокал коктейля, но пить не стал. Его флюоресцирующее содержимое и характерный едва ощутимый запах наводили на мысль о том, что туда добавлена амброзия.

   Хейдаганская амброзия для самих хейдаганцев и полукровок, в силу особенностей их метаболизма, служила легким успокоительным. Но вот Карен, Марк, доктор Бергер и команда катера – люди, а для них амброзия была далеко не безобидна.

   О чем Флафф вообще думал, добавляя ее в напиток?! Да, небольшая порция вещества, размешанная с алкоголем, затормаживала, снижала активность и меняла восприятие окружающей действительности – все вокруг казались милы и дружелюбны. Но почти сразу после окончания действия препарата людей ждало жестокое похмелье, и не столько в физическом, сколько в психологическом плане. И все страждущие потянутся в медмодуль за лечением, где в это время все еще будет идти перенос ментальной карты.

   Он подошел к капитану и вернул ему бокал с коктейлем:

   – Это очень плохая идея!

   Флафф бросил быстрый взгляд на Костолица и с вызовом ответил:

   – Я контролирую ситуацию.

   – Вы все портите! Кроме того, ваша месть, – проговорил Ветер, оглянувшись на Костолица, – не принесет вам удовлетворения, зато причинит боль ей. Вы действительно этого хотите? – поинтересовался он, глядя в глаза капитану. Тот не выдержал и отвернулся, но все же вылил кувшин с опасным напитком. – Ограничьтесь снотворным, – посоветовал Ветер.

   Только он успел отойти от капитана, как к нему прицепилась Кларк.

   – Что ты задумал?

   Кларк, как всегда наблюдательна, но сейчас эта ее способность совсем некстати. Ему не хотелось ей вредить, но если она сунется не в свое дело, ей сильно не поздоровится, поэтому он ответил:

   – Это не касается ни тебя, ни сестер. Не хочешь проблем – держись подальше от медмодуля и не пускай туда своих подопечных.

   К счастью, Кларк правильно поняла сказанное, но все же позволила себе выразить неодобрение, слегка поджав губы. Плевать он хотел на ее неодобрение до тех пор, пока она не вмешивается.

   Карен и Марк были увлечены друг другом и ничего вокруг не замечали – хорошо. Доктор Бергер что-то рассказывал внимающему с открытым ртом медтеху – еще лучше. Кларк забилась в самый темный угол и, как обычно, изображает статую – тоже неплохо.

   Он бросил взгляд на Эли. Она флиртовала с навигатором – улыбалась, смеялась его шуткам, позволяла брать себя за руку… Кольнула ревность, и он даже замер, исследуя новое для себя чувство. Странное, необычное. Остро захотелось увести ее отсюда, чтобы никто не покушался на это сокровище. Его сокровище. Но он остался на месте. Эли исследует возможности нового тела, не стоит ей мешать. Ни серый оттенок ее кожи, ни остроконечные уши, ни зеленые глаза без зрачков нисколько не пугали ее собеседника, скорее наоборот. К навигатору присоединился инженер. Ветер поймал взгляд Эли и кивнул на кавалеров – мол, «помощь нужна?». Она легонько качнула головой, отказываясь. Кто бы сомневался.

   Ему легко далась перемена ее имени, к тому же хейдаганское «Эли» ее новой внешности подходило куда больше человеческого «Елена». Она привыкает к себе новой, начинает жить и получать удовольствие. Сложности будут, но это позже.

   Он сходил в медмодуль и проверил, как идет перенос ментальной карты. Все было в норме. Он собрался уйти, но его остановил тревожный писк – старый, починенный им генератор нейронных связей сигнализировал о сбое. Ветер просмотрел журнал и логи и выяснил, что этот сбой оказался вторым, первый был буквально через час после начала процедуры. Плохо. Последствия сбоя непредсказуемы. Если повезет, обойдется акцентированием какой-нибудь черты характера, а не повезет – отзовется глубоким дефектом личности. Итог зависел от информации, с которой прибор работал в момент сбоя. Если случится еще один, придется начинать все заново. Сейчас ничего нельзя сделать, нужно ждать либо очередного сбоя, либо конца процедуры.

   Ветер вернулся в кают-компанию. К нему бесшумно подошла Эли.

   – Где ты был? – поинтересовалась она, вручая ему бокал с коктейлем. Ничего постороннего в напитке не было, и Ветер пригубил его:

   – Просто выходил подышать, здесь слишком людно.

   – В медицинском модуле, Вэй? Не делай из меня дуру, – укоризненно проговорила она. Ветер взял девушку за подбородок и посмотрел ей в глаза:

   – Врать тебе я не хочу, маленькая, и правду сказать не могу. Как поступим?

   Он буквально видел, как внутри Эли идет внутренняя борьба.

   – Я ничего не хочу знать, – тихо ответила она. Победа за здравым смыслом. Или безоговорочным доверием. Если это так, все получится. Если нет, посмотрим… Он обнял ее и прошептал:

   – Умная девочка, и всегда ею была. Ты мне поможешь, если будешь держать Костолица и остальных подальше от меня и медмодуля. – Эли попыталась было спросить, но Ветер приложил палец к ее губам. – Возможно расскажу, но позже, маленькая, – строго проговорил он. Эли согласно кивнула.

   Вечеринка закончилась довольно быстро: люди уснули. Кларк и Эли, на которых снотворное подействовало слабее, чем на остальных, ему ничем не мешали. Сбоев в работе генератора НС больше не было, и перенос завершился вполне благополучно. Ветер запрограммировал медицинский автомат на подачу психоактивного коктейля и позвал Флаффа, чтобы тот забрал его капсулу вместе с девушкой из медицинского модуля.

    Кейн Флафф с трепетом разглядывал девушку, спящую в капсуле медавтомата. Ее короткие темные волосы резко контрастировали со светлой кожей, такой же, как у всех, кто проводит много времени в космосе и пренебрегает солярием. Высокий рост, крепкая сбитая фигура – явно наемница. Черты лица резкие. Красавицей девушку назвать было сложно, но и отталкивающей ее внешность не была. Теперь она – его Карен. Этот факт на порядок усиливал ее привлекательность.

    Кейн осторожно и неуверенно коснулся ее руки – ладонь мягкая и теплая. С обратной стороны на костяшках кожа плотная – видимо, донор была любительницей рукопашного боя. Стыдясь самого себя, он заглянул под простыню, но девушка была одета в больничную сорочку. Он вернул простыню на место – еще успеет разглядеть все ее прелести. Господин Ветер сказал, что она проснется только на Тароне, и предупредил, что после пробуждения будет слаба и сможет есть только питательные смеси или измельченную пищу.

   Он вытащил пакет, лежавший в изголовье капсулы, и вынул оттуда комм с идентификационным чипом. Приложив большой палец своей Карен к экрану, он получил доступ к ее легенде. Права на автолет, лицензия пилота малого корабля, послужной список, награды, благодарности и справка об увольнении по состоянию здоровья. Девушку звали Инга Кавана.

   Кейн усиленно думал над тем, что же ей сказать, как правдоподобно объяснить, что она теперь по-другому выглядит и больше не коммодор «Красных волков». Врать он не умел и Карен прекрасно это знала. Но других вариантов, кроме того, чтобы рассказать правду, он не находил. Но тогда она не останется с ним, да еще и возненавидит. А может, даже и убьет. В голову ничего не приходило, денег больше не было, но, может, хейдаганец заинтересуется еще одной его услугой?

   Господин Ветер был не единственным хейдаганцем, которого он видел, но первым, с которым удалось поговорить. Вроде человек – две руки, две ноги, нормальные уши, глаза со зрачками, хоть и неестественно синие, ну волосы длинные, ну одет не как все – но его бесшумная походка, красивое лицо и мягкий спокойный голос пугали до чертиков. Он пытался справиться с собой, но в итоге мямлил, дергал пуговицы и наверняка выглядел круглым идиотом.

   Кейн тихонько постучал, господин Ветер открыл дверь и молча сделал приглашающий жест. Схватившись за накрепко пришитую пуговицу, он вошел. Внимательный взгляд синих глаз хейдаганца смущал, он покраснел и крутанул пуговицу. Набравшись смелости, заговорил:

   – Я хочу еще одну сделку. Сделайте так, чтобы она поверила мне и осталась. У меня нет денег, но я выполню хоть сто ваших просьб! Помогите мне, пожалуйста!

   От отчаяния опускались руки, а на глаза наворачивались слезы. Кейн крепче стиснул пуговицу, она больно врезалась в подушечки пальцев, но он немного пришел в себя. Господин Ветер внимательно его разглядывал и молчал. Пауза была тяжелой и показалась бесконечной. Хейдганец выглядел спокойно, но Кейна не покидало ощущение, что тот недоволен, или, может быть, даже зол. Но он заговорил, как обычно, мягко и успокаивающе:

   – Как вы правильно заметили, вы – маленький человек и вряд ли сможете мне помочь каким-то существенным образом. – Он замолк, слегка наклонив голову, будто что-то обдумывая. Надежда, что он согласится, медленно таяла. Хейдаганец заговорил снова: – Я правильно понял, вы хотите две сделки: стереть Костолица и правильные слова?

   Тут Кейна озарило, и он спросил:

   – Существуют ли правильные слова без того, чтобы стирать ей память?

   – А вы не так глупы, как казалось поначалу, – мягко улыбнувшись, проговорил хейдаганец. – Да, такие слова есть. Последнюю пару дней все равно придется стереть, но я сделаю это для вас просто так, бесплатно.

   Кейн потрясенно застыл. Вот это подарок! Отчего ему так посчастливилось? Но он отбросил ненужные вопросы. Это неважно, важно, чтобы все получилось, а причины ему неинтересны. Он уточнил:

   – Значит, мы договорились?

   – Да, слова в обмен на вашу услугу, – согласился господин Ветер. Кейн облегченно вздохнул, хейдаганец продолжил: – Вам нужно будет сказать три вещи, которые частично объяснят ей существующее положение. Остальное она додумает сама. – Он развернул лист бумаги: – здесь все написано.

   Кейн пробежался по тексту глазами и удивленно поинтересовался:

   – И это все?

   Хейдаганец согласно наклонил голову и добавил:

    – Остальное зависит исключительно от вас: поддержите ли вы ее, сможете ли быть тем, чем был Костолиц.

   – Спасибо вам! Как уже сказал, я выполню любую вашу просьбу!

   Господин Ветер протянул ему руку, и Кейн, не колеблясь, пожал ее. Он вдруг оказался в коридоре, вот только совсем не помнил, как выходил. В руке была заветная бумажка с нужными словами для его Карен.

***

Ранним утром в космопорте было немноголюдно. Лето на Тароне только началось, но день обещал быть знойным, хотя далеко на горизонте сгущались тучи, пророча дождь и влажную духоту.

   Кучку псибезов во главе с майором Картером Карен заметила сразу. Вот черт, она совсем об этом забыла! Остается надеяться, что у Картера ничего конкретного, кроме подозрений, на нее нет. Псибезы дожидались, пока вся компания пройдет регистрацию, но когда подошла очередь Елены, окружили их, нацелив парализаторы.

   – Вам всем придется пройти с нами, – заговорил один из сопровождающих Картера бойцов. Псибезам отказывать нельзя, но и облегчать им жизнь тоже не стоит:

   – Нас в чем-то обвиняют? – поинтересовалась Карен с некоторым вызовом в голосе.

   – Нужно просто поговорить, – миролюбиво вмешался Картер. – В ваших же интересах не чинить нам препятствий.

   Однозначно про обвинение так и не ответили, значит, в итоге «разговора» их могут как арестовать, так и отпустить. Все будет зависеть от того, кто что скажет. Карен украдкой глянула на Елену, но та была невозмутима, как и Ветер. Кларк тоже не переживала. Марк сжимал и разжимал кулаки, но пускать их в ход явно не собирался. А вот Бергер напуган, и он среди них самое ненадежное звено. Что-то предпринимать уже все равно поздно, поэтому она ответила:

   – Хорошо.

   Под конвоем псибезов их отвели в комнату для досмотров космопорта и под прицелом парализаторов рассадили подальше друг от друга.

   – Заводите по одному, – бросил Картер, скрываясь за дверью с табличкой «допросная» напротив выхода.

   Сначала туда увели Марка, но быстро вернули. Она поймала его взгляд, он в ответ лишь пожал плечами. Доктора Бергера тоже надолго не задержали. Но вышел он взмокший и бледный, бухнулся на свое место, отдуваясь, достал платок и дрожащими руками вытер лицо и сияющую лысину. Кларк и Ветра не было минут по пять. А вот Елена застряла там надолго, но вышла она такой же спокойной, какой вошла. Карен оказалась последней.

   Допросная была маленькой и пустой, за исключением зеркала в половину стены, стола и пары стульев. Один из них был занят Картером, тот пригласил ее жестом сесть напротив. Она подчинилась, но говорить первая не стала. Неизвестно, чего хочет майор, и непонятно, друг он или враг. Через зеркало наверняка ведется наблюдение, может даже не только через него. Лучше подождать вопросов. Картер молчал, она тоже.

   Он вдруг сильно ударил по столу, Карен подскочила от неожиданности, рефлекторно потянулась к оружию, но ухватила лишь воздух возле бедра.

   – Где генератор нейронных связей?! Говори! – заорал майор. Она застыла, мысли в голове вдруг растеклись вязкой лужицей, и она на пару мгновений перестала понимать происходящее:

   – Какой генератор?

   – Тот, что ты искала!

   – Я искала только информацию. – Карен уже почти пришла в себя, и мысли в голове из состояния киселя вернулись в нормальную форму. – Это незаконно? – поинтересовалась она, откидываясь на спинку стула.

   Дверь открылась, и в комнату вошел полковник, подтянутый, но далеко не молодой. В волосах седина, глаза выцветшие, а пышные усы под носом и вовсе белые. Ого! Никто из их компании не удостоился такой чести, даже Елена. Картер вышел. Полковник прошелся по комнате, затем присел на край стола прямо перед ней, наклонился так близко, что она разглядела все морщины и старческие пятна на лице, и доверительно заговорил:

   – Карен, не отпирайтесь. – Мягкий голос намекал на искренность, сочувствие и желание помочь. – Бергер все рассказал, хейдаганец подтвердил. Этого достаточно, чтобы начать медикаментозный допрос. При всем уважении к вам и вашему отцу я буду вынужден это сделать. Если, конечно, вы не расскажите все сами.

   Он сделал паузу, ожидая ее реакции, но Карен только отрицательно качнула головой. Полковник укоризненно поджал губы и бросил короткий приказ в комм. В комнату вошел один из бойцов, положил на край стола белый чемоданчик и удалился. Полковник подвинул его к себе, положил руку на замок, и замер, будто раздумывая.

   Карен затаила дыхание. Для медикаментозного допроса нужно обвинение, но ей пока ничего не предъявили. Это блеф! Или…

   Полковник тяжело вздохнул, так что его белоснежные усы забавно колыхнулись, и нехотя щелкнул замком на чемоданчике. Крышка откинулась. Покопавшись в содержимом, он достал пластырь, снял с него защитную пленку и, будто извиняясь, попросил:

   – Вашу руку.

   Карен подчинилась. Полковник секунду помедлил, колеблясь, и наклеил пластырь ей на запястье. Внутри у нее все сжалось – вот и все. Если реакции на коже не будет, она получит дозу и все выложит. Тогда наступит конец флоту, конец свободе и конец отцу. Как нелепо – спасение Елены погубило всех. Лучше бы сестрица умерла тогда, тринадцать лет назад. И ничего бы не было: всей этой незаконной операции с переносом, провалов в памяти, любимой доченьки у отца… Но оно есть, и виновата во всем этом Елена.

   Полковник отклеил пластырь, кожа под ним осталась чистой. Он вынул из чемоданчика пневмошприц, зарядил в него ампулу и остановился в нерешительности:

   – Карен, я не хочу этого делать. Признайтесь, и я сделаю все, чтобы ваш отец не пострадал – закрытый суд, огласки не будет.

   Она пожала плечами. Какая разница, как именно псибезы узнают все, огласки не избежать в любом случае, не те времена. Но помогать рушить жизнь свою и всех близких Карен не собиралась.

   – Делайте, что должны, – рыкнула она.

   Полковник помедлил, пытаясь поймать ее взгляд, но она отвернулась. Укола в плечо почти не почувствовала. Вообще ничего не почувствовала. Время шло, полковник следил за ним, глядя на экран комма, затем тяжело опустился на стул перед ней и почти ласково поинтересовался:

   – Карен, где генератор нейронных связей?

   – Какой генератор? – Препарат действовал странно: мысли оставались ясными, полковник не казался милее и дружелюбнее, чем десять минут назад, и желания довериться и раскрыть душу перед ним у нее не появилось. Может, это какой-то новый препарат? Может, ей только кажется, что все под контролем, а на самом деле она взахлеб рассказывает и про генератор нейронных связей, и про перенос ментальной карты Елены в новое тело, и про агентство и вообще про все на свете. Хотя одного только генератора НС хватит, чтобы засадить ее, Елену, Бергера, Ветра, половину турагентства и отца заодно.

   – Который ты искала.

   – Я искала только информацию.

   – Хорошо, вы свободны.

   Карен не поверила, однако встала, немного постояла и на деревянных ногах направилась к двери. Ее никто не остановил. В комнате для досмотра никого не было, кроме Картера. Увидев ее, тот ослепительно улыбнулся, галантно распахнул перед ней дверь в холл космопорта и прошептал:

   – Ничего личного, это работа.

   Карен доковыляла до выхода, развернулась и со всей силы, какую удалось собрать, двинула кулаком по улыбающемуся лицу Картера. Майор отлетел к стене и сполз на пол, из рассеченной скулы потекла кровь.

   – Это тебе лично, – выплюнула Карен и вышла, потирая отбитый кулак.

   Остальных она нашла на парковке – родители прислали автолет. Ждали только ее. И раз конвоя из псибезов поблизости не наблюдается, значит, повода для обвинения так и не выбили. Это не значит, что ОПБ оставил их в покое, просто дал передышку. Надо ею воспользоваться по-полной, и как можно скорее.

   Марк изъявил желание сразу вернуться на «Метель». Карен, подумав немного, отпустила его. Она тоже была еще не готова к его знакомству с родителями. Кроме того, родителям и так будет не до нее. Она с тревогой посмотрела на Елену, но та была спокойна. Ей что, действительно плевать, что они скажут? Или она сама по себе такая, будто дохлая рыба, холодная и скользкая?

   – Запись в бортовом журнале катера сработала как легенда, и Эли оформили новые документы, – произнес Ветер.

   Эли? Не Елена? Ну да, новое имя, новое тело, новая жизнь… Вот только где в этом всем ее сестра? Была ли она вообще или это Ветер заморочил голову и родителям, и ей, и самой Эли? В голове творился бардак, хотелось ударить кого-нибудь, наорать, потом закрыться у себя в комнате, залезть под одеяло и отключиться. Вместо этого, она молча села в автолет рядом с водителем и закрыла глаза, чтобы никого и ничего не видеть.

   Для Эли допрос прошел легко, хотя ее старались вымотать и подловить на противоречиях. Но все словесные ловушки были на поверхности. Она расставила свои, и майор в них попался, запутавшись в достоверности своих же данных. В итоге он ее отпустил, ничего толком не выяснив, кроме имени и легенды. Когда очередь дошла до Карен, их всех выгнали в холл космопорта и сказали, что они свободны.

   На парковке было пыльно и жарко, солнце стояло высоко и старательно припекало, но с запада быстро надвигались темные тучи. Садились и взлетали автолеты, сновали люди и грузовые платформы. Зелень было видно только далеко на горизонте, и воздух был тяжелый, пах топливом, выхлопами и дождем. На их компанию периодически бросали любопытные взгляды: все-таки не каждый день встретишь рядом хейдаганца, полукровку, ученого и пару наемников.

   Костолиц выглядел бледнее, чем обычно, смотрел только в землю, старался держаться в тени автолета и старательно закрывал глаза подрагивающей ладонью. Ему плохо? Она предложила ему подождать Карен в машине, но он отказался. Ну и пусть мучается, если ему так нравится!

   Эли увидела Карен издалека: она медленно шла, пошатываясь и потирая кулак, выглядела опустошенной и очень уставшей. Что с ней случилось на допросе? Избить ее не могли, обвинений никто не предъявлял, а значит, медикаменты применять права не имели. Но псибезы умеют манипулировать и давить на болевые точки. Что именно они задели?

   Она рванулась к ней, но Ветер не пустил, сказав, что если она сунется, будет только хуже. Она поверила ему и не стала трогать сестру, тем более ее есть кому поддержать. Они перекинулись парой фраз, и Костолиц сбежал на «Метель».

   Ветер попытался заговорить с Карен, но она не ответила и, колючая и неприветливая, молча залезла в автолет. Водитель подождал, пока все разместятся внутри, и поднял машину в воздух. Всю дорогу в салоне было тихо и напряженно.

   После кондиционированной прохлады зной улицы показался обжигающим. Багаж оставили на прислугу: на распаковку вещей, переодевание и отдых время тратить никому не хотелось. Лучше покончить со «знакомством» сразу, а не оттягивать неизвестно насколько. Родители передали, что ждут их в библиотеке. Бергер по дороге туда ретировался в свою комнату, Кларк застыла на страже у входа в библиотеку. Счастливчики…

   От волнения пересохло горло, а руки стали влажные. Сердце билось так, что пульсировало в висках. Она посмотрела на Карен, но ей, казалось, было все равно. Ветер молча пожал кончики пальцев, поддерживая. Эли глубоко вздохнула и толкнула тяжелую дверь.

   Родители ждали и готовились. Мама в красивом платье любимого фасона, с широкими длинными юбками в несколько слоев. Голубое, с серой отделкой, оно отлично оттеняло ее глаза. Каштановые волосы уложены волнами. И серьги, как всегда, длинные из звенящих кристаллов. Отец в новом костюме выглядел внушительно, как никогда.

   При виде их троих улыбка с лица лорда Влада стекла, он замер, сделал вдох сквозь зубы, крутанулся на каблуках и быстро ушел через другую дверь. Побледневшая леди Валеска водила рукой, пытаясь найти опору. Ветер подхватил ее и помог добраться до кресла.Эли подошла к ней ближе.

   – Мама… – Голос дрожал и отказывал. Леди закрыла глаза, молча покачала головой и чуть слышно выговорила:

   – Не сейчас.

   Эли развернулась и побежала.

   Елена – точнее, Эли – сбежала. Ветер ушел за ней следом, оставив Карен и леди Валеску наедине. Карен смотрела на неподвижно сидящую маму и пыталась понять ее чувства. Получалось не очень. Тринадцать лет они общались с сестрой через ее тело. То есть, Елена как бы была, но ее как бы не было. Теперь она есть во плоти. Ну да, не человеческой, но ведь от этого она не перестала быть собой. С отцом все понятно: он ждал девушку-человека, наверняка уже распланировал, чем она будет заниматься, начал подбирать жениха – и тут такой облом. Ну а мама, скорее всего, просто от неожиданности растерялась.

   – Как это случилось? – голос мамы звучал глухо, с хрипотцой. Она медленно встала, подошла к столу и взяла с него пневмошприц с заряженной ампулой. Сделав укол себе в плечо, вернулась в кресло.

   – Какая разница, как это случилось, если оно уже случилось. – Карен присела на ручку кресла, в котором сидела мама, и взяла ее за руку. – Я понимаю, полукровка – это неожиданно. Но она же не перестала от этого быть Еленой.

   – Я знаю, – мама, едва сдерживая слезы, прикрыла рот рукой, – просто нам нужно привыкнуть. И к тому, что вас снова двое, и к тому, что она такая… – Она не закончила фразу, закрыла лицо руками и заплакала. Тихо позвякивали кристаллы сережек, ударяясь друг о друга. Карен обняла мать за плечи.

   – Думаешь, лучше было, если бы она умерла?

   Леди отняла руки от лица и заплаканными глазами посмотрела на дочь:

   – Нет, конечно! Как ты можешь такое говорить?! – Она достала откуда-то из складок платья платок и зеркальце, и, глядя в него, стала вытирая слезы. Карен снова обняла мать:

   – Она жива, ты можешь поговорить с ней, обнять именно ее, а не мое тело. Какая разница, как она при этом выглядит!

   Леди глубоко вздохнула и спрятала зеркальце, скомкав платок в руке, расправила складки на верхней юбке своего платья и ответила:

   – Да, ты права, она осталась моей дочерью, несмотря на внешность. Я поговорю с Владом, но чуть позже. Пусть немного остынет.

   Куда она бежала? Подальше отсюда! На улицу, в сад, куда угодно! Она не разбирала дороги, не видела, что впереди, пока не упала. Растянулась во весь рост на земле, подмяв под себя куст маргариток. Подниматься не стала. Горько расплакалась, слезы лились ручьем, поили утомленную зноем траву. Чьи-то руки коснулись головы, погладили плечо.

   – Я не нужна им в таком виде! – от всхлипываний слова слились в малопонятную кашу. – Зачем ты сделал это со мной? Лучше умереть!..

   Рука, до этого дарившая легкие успокаивающие касания, вдруг сжалась на плече и дернула, поднимая с земли. Взгляд синих глаз пронзал насквозь:

   – Смерть никогда не была лучшим выходом, Эли.

   – А смысл жить?! У меня было все: родители, дом, деньги, статус, стабильность, даже какие-то перспективы. А сейчас – ничего!

   – Но ведь я предлагал тебе все это оставить себе, ты отказалась.

   Действительно, было такое. Отказалась, потому что для этого нужно было предать Карен. Или убить. Это слишком высокая цена. Но ведь она тогда не знала, что станет полукровкой, которая напугает родителей.

   – Я думала, буду человеком, но ты превратил меня в ЭТО!

   – Если именно реакция родителей расстраивает тебя до такого… невозможного состояния, я могу вмешаться. Хочешь?

   Заманчиво, если Вэй разберется с родителями за нее. Но что потом? С другими людьми тоже он будет помогать? И как скоро ему надоест?

   – Нет. Я справлюсь сама.

   – Я рад, что ты это понимаешь. Ты умна и красива, если постараешься, получишь все, о чем мечтаешь.

   О чем она мечтает? У нее даже мечты нет! Была. Исполнилась. Они с сестрой разделились, но счастья от этого не прибавилось, скорее, наоборот. И не нужны ей никакие деньги, плевать на статус, и без дома она как-нибудь обойдется, и нелюбовь родителей переживет. Лишь бы Вэй ее не оставил.

   – Тебя? – и замолчала, затаив дыхание. Вэй ответил не сразу, долго смотрел ей в глаза, будто что-то искал в них, а когда нашел, ответил, медленно роняя каждое слово:

   – Стань ты человеком, я был бы уже далеко отсюда.

   Она поняла, что это правда, и ее вдруг забила дрожь, рожденная где-то внутри страхом, что мог сбыться ее самый жуткий кошмар. Значит, тело полукровки – плата за то, чтобы Вэй был рядом. Цена высока, но справедлива. Она вспомнила его признание: «Я никогда не сделаю ничего, что тебе прямо или косвенно навредит, чтобы я ни делал, даже если мои действия говорят об обратном».

   Ветер встал и помог подняться ей. Вынул из ее волос запутавшиеся травинки и листочки и легонько подтолкнул в сторону тропинки к своему дому. С неба, затянутого темными тучами, хлынул дождь, и в дом они вошли, промокшие до последней нитки.

   Ветер избавился от мокрой одежды и достал два комплекта сухой и чистой. Один оставил для себя, второй вручил ей и отправил в ванную. Эли приняла душ и переоделась, а когда вышла, ее ждал горячий чай и пирожные. Она подождала, пока из ванной вернется Вэй и сядет напротив. Оба молчали, но слова были не нужны.

   За окном шумел дождь, то стихая, то усиливаясь. В тепле и сухости дома, с чашкой горячего чая, закутавшись в одежды Вэя, хранящие его запах, было хорошо. Хотелось, чтобы это длилось и длилось бесконечно. Только сейчас она начала понимать, насколько люди хуже слышат, видят и чувствуют, чем полукровки. Чай вдруг расцвел неожиданными оттенками вкуса и запаха, ранее пресные пирожные, которые Вэй всегда делал к чаю, оказались очень приятными на вкус. А одежда, которая на человеческом теле даже не ощущалась, теперь стала давить, врезаться, неприятно колоться и царапаться.

   Это все прекрасно, но ответа на вопрос «как жить дальше?» не дает. Диплома об образовании у нее нет, послужной список пуст, и совершенно непонятно, как зарабатывать на жизнь. Что она умеет? То же, что и сестра, но повторять ее карьеру она не намерена. А что тогда?

   Шаги Карен она услышала задолго до того, как та постучала в дверь. Ветер тоже ее слышал и впустил в дом. Она скинула грязную обувь у порога и прошла в гостиную, шлепая босыми ногами по полу. Остановилась, постояла немного и с легкой усмешкой проговорила, ни к кому не обращаясь:

   – Мама успокоилась и обещала поговорить с отцом. – Она повернулась к Эли: – Попробуй еще раз вечером. И у меня плохие новости. – Она нахмурилась и замолчала, потом пробормотала: – Даже не знаю, как сказать… Твоя Айн пропала.

   – Не может быть! – Эли медленно встала, не веря в услышанное. – Она же спала под наркозом!

   Карен развела руками:

   – Может и спала, но кто-то ее разбудил. На «Метели» ее точно нет, и мы не досчитались одного корабля-разведчика. Я возвращаюсь на орбиту.

   Все еще бледная леди Валеска внимательно разглядывала Елену. Она протянула руку и провела по ее волосам, но как только коснулась остроконечного уха, отдернула. В ответ на жест матери у Эли лишь едва заметно дрогнули губы. Однако леди тут же протянула руку снова и осторожно откинула волосы, полностью открыв ухо. Лорд Влад, сложив руки на груди, поодаль скептически наблюдал за происходящим. Насмотревшись, мама взяла ее за руки и жалобно спросила:

   – Ты действительно Елена?

   – Да, мама. Нужны доказательства?

   – Нет. Я вижу и чувствую, это действительно ты. – Леди наконец искренне обняла дочь. Эли позволила себе немного расслабиться.

   – Как так вышло? – сердито поинтересовался отец.

   – Это мой сознательный выбор, – ответила Елена. – Но о том, как и почему я его сделала, сейчас говорить не готова.

   – Я уважаю твой выбор, однако понять его не могу, уж прости! – возмущенно заявил лорд. – Моя дочь никогда бы не согласилась на подобную… – он скривился, так и не озвучив до конца свою мысль. – Моя дочь, никогда бы не поставила свои интересы выше государственных!

   – Отец, ты уверен, что сейчас говоришь именно обо мне, а не о Карен? – изумленно парировала Елена. Лорд Влад на минуту потерял дар речи, пытаясь найти ответ на заданный вопрос. Ответа он так и не нашел, поэтому единственное что он смог выговорить перед тем, как покинуть комнату было: – ты не моя дочь! – Леди Валеска грустно проводила его взглядом.

   – Он привыкнет, нужно время. Однако на Тароне в таком виде… Пальцем, конечно, показывать не будут, но…

   – Я все понимаю, – чуть дрогнувшим голосом перебила Эли, – и не собираюсь здесь оставаться!

   – Боже, родная, ты неправильно меня поняла! Тебя никто не гонит, здесь твой дом, ты наша дочь и мы что-нибудь обязательно придумаем. А с Владом я еще поговорю, пусть пока немного успокоится. За много лет мы привыкли, что ты и Карен – одно. Но раз уж так вышло, мы все равно тебя любим, как бы ты не выглядела.

   Эли постаралась подавить вздох облегчения.

ГЛАВА 3

Кейн забрал капсулу медавтомата с девушкой домой и разместил в спальне своей маленькой квартиры. Пришлось немного подвинуть кровать, чтобы капсула поместилась. С плохо скрываемым нетерпением он ждал, когда же его Карен проснется. Господин Ветер выполнил все, о чем они договаривались – подсказал нужные слова и стер в ее памяти несколько последних дней. Денег в итоге почти не осталось, но это ерунда по сравнению с тем, что он снова не один. Он уже раз десять представил, как будет утешать ее, она растает в его объятиях и они будут вместе…

   Если господин Ветер не обманул, то она должна вот-вот проснуться. Кейн уже приготовил питательную смесь, и, не зная, куда себя деть, ходил возле медицинского автомата, поминутно поглядывая на часы, и почти пропустил момент, когда девушка открыла глаза.

   Карен открыла глаза. Голова не болела, но была тяжелой. Мысли путались и не хотели собираться в кучу. Первое, что она ощутила – жуткий голод. Почти сразу к этому добавилась тошнота и ужасающая слабость. Она попыталась встать, но тело не слушалось. Чьи-то сильные руки помогли сесть.

   – Вот, выпей. Это такая еда, другая тебе пока не положена. – Кейн поднес к губам стакан с питательной смесью. Сил удивляться и разговаривать не было, а слово «еда» обозначало именно то, что ей в данный момент казалось просто жизненно необходимым, и плевать, как эта еда выглядела, и кто ее принес. Она выпила все, на это ушел остаток сил, и Карен снова выключилась.

   Кейн осторожно, чтобы не сделать больно, вытащил все иглы из ее вен, снял многочисленные датчики медицинского автомата, отключил автомат и перенес девушку на кровать. Карен не проснулась, лишь легла поудобнее, свернувшись калачиком. Кейн приготовил еще одну порцию смеси и оставил на тумбе возле кровати, затем связался с агентством, чтобы те забрали капсулу медавтомата, и приготовился ждать следующего пробуждения.

   Карен проснулась от голода. Слабость еще оставалась, но не была уже настолько сильной, чтобы помешать ей сесть самостоятельно. Место, где она находилась, казалось совершенно незнакомым. Похоже, спальня чьей-то квартиры, явно мужской, судя по вещам на спинке стула. Марка? Но в окно виден край неба, а Марк всю жизнь прожил на станции. А может, это просто имитация окна. Воспоминаний о том, как она здесь оказалась, не было. Подобное случалось и раньше, поэтому переживать по этому поводу она не собиралось. Гораздо хуже то, что рядом нет Кларк. И куда делся сам Марк?

   Взгляд наткнулся на стакан с питательной смесью на тумбе. «Еда!» – обрадовалась она. Выпив все и отдохнув немного от затраченных усилий, решила попытаться встать, держась за спинку кровати. Ноги дрожали и норовили разъехаться. Она осторожно отняла одну руку от опоры, потом другую. Убедившись, что более-менее твердо стоит, рискнула сделать шаг. Голова вдруг закружилась, тело повело куда-то в сторону, и Карен снова ухватилась за спасительную спинку кровати. Подождав немного, собравшись с силами, она попробовала еще раз. Пошатываясь, сумела сделать лишь несколько шагов и остановилась, устав.

   Ее не покидали странные ощущения в теле, она даже не могла их каким-то определенным образом обозначить. Просто все было немного неправильно. В комнату вошел Кейн. Карен отметила про себя, что с их последней встречи он стал немного ниже. Или это она подросла… Последнее предположение вызвало улыбку. Кейн, возможно, отнеся это на свой счет, улыбнулся в ответ и поинтересовался:

   – Как ты себя чувствуешь?

   Карен прислушалась к себе: в целом, если бы не странности с восприятием собственного тела, то вполне себе ничего. Она поглядела на Кейна: тот смотрел в пол и был красен от смущения. Карен бросила взгляд на себя и увидела, что на ней лишь короткая больничная сорочка, едва прикрывающая зад.

   – Выйди вон! – крикнула она, хватая с кровати простыню и заворачиваясь, и тут же испуганно замерла. Голос у нее был чужой, даже со скидкой на странности с восприятием. Смутно знакомый, но не ее. – Это… я сказала? – медленно выговорила она. – Это точно я сказала? Кейн, что происходит и где, черт возьми, Костолиц и Кларк?!

   – Кое-что случилось, только ты не волнуйся. – Он попытался подойти к ней, но Карен попятилась. Кейн остановился, показал пустые руки и жалобно посмотрел на нее.

   – Не подходи, говори! – прошипела Карен.

   Кейн сглотнул и быстро заговорил:

   – Ты просто в другом теле, а твое заняла Елена. – Это была первая из трех «волшебных» фраз господина Ветра.

   – Что ты сказал? Повтори! – потребовала Карен, решив, что не расслышала или не правильно поняла.

   – Я сказал, что твое тело заняла твоя сестра, а тебя перенесли в это.

   Карен потребовалось несколько минут, чтобы осмыслить сказанное Кейном. Это казалось бредом, однако после недолго копания в памяти она нашла воспоминания только о том, как они прибыли на катер и несколько дней полета.

   – Не может быть, – пробормотала она. И без того разъезжающиеся ноги отказались ее держать, Карен рухнула на пол там же, где и стояла.

   – Зеркало там, – смущенно указал направление Кейн.

   Она кое-как поднялась, проковыляла в ванную и встала перед зеркалом. На нее смотрела Инга Кавана – та самая, которую прочили в доноры Елене. Карен не знала, что сказать и что думать – было больно и противно, душили слезы. Происходящее представлялось сном, и поверить в реальность этого сна казалось совершенно невозможно.

   Какая же она дрянь! Забрала себе всю ее жизнь. Но ведь Марк должен был догадаться!

   – Где Костолиц? – потребовала она ответа. Кейн вздрогнул:

   – Они покинули катер пару суток назад. И, по-моему, он не понял, что твое тело принадлежит не тебе. А может, как раз сам и участвовал в заговоре, – Кейн использовал вторую «волшебную» фразу господина Ветра.

   Карен покачала головой и пробормотала:

   – Нет, он не мог меня перепутать с ней. Только не он. И никогда бы не согласился на... – Она закрыла лицо руками, но вместо слез была лишь злость. Мысль лихорадочно заработала: «Найти, догнать, получить объяснения, немедленно!..»

   – Кейн, найди мне что одеть! – скомандовала она. Кейн растерянно хлопал глазами и пытался возражать:

   – Но у меня нет одежды подходящего размера.

   – Плевать! Дай хоть что-нибудь!

   – Подожди! Ты же еле на ногах держишься! Куда ты пойдешь?

   – Я иду разобраться с этим, разве не ясно? Найди, наконец, что мне надеть! – Она бросилась к шкафу, распахнула его, сдернула с вешалки первые попавшиеся штаны, убедилась, что они ей сильно велики, бросила, взяла вторые, бросила. Распахнула другой шкаф, смахнула с полок аккуратные стопки белья, заглянула в комод. Кейн обхватил ее сзади, сковав движения:

   – Ты никуда не пойдешь, пока не успокоишься!

   Карен разозлилась еще больше и попыталась вырваться. У нее это почти получилось, однако Кейн был гораздо сильнее и тяжелее. Они упали, он прижал ее своим телом к полу. Карен вырывалась, но все еще была слаба, и тело слушалось плохо. Наконец она сдалась и прекратила борьбу. Некоторое время Кейн подержал ее и, убедившись, что это не уловка, отпустил и снова попробовал убедить словами:

   – Ягодка, подумай, ведь ты теперь свободна! Никто не будет тебе диктовать, что делать и какие решения принимать. Ты можешь начать заново так, как нужно именно тебе, без оглядки на родителей, империю, Альянс и вообще… А я тебе помогу насколько смогу. – Это был последний «волшебный» аргумент в бумажке господина Ветра.

   – Есть хочу, – только и ответила она на его речь.

   – Я принесу еду, но если ты не будешь делать глупости, – строго проговорил Кейн.

   – Хорошо, в ближайшее время постараюсь.

   – Вот и правильно. Лучше хорошо все обдумать, прежде чем действовать. И на сытый желудок думается гораздо приятнее, – подмигнул он ей.

   Она в ответ лишь грустно усмехнулась.

   Второе, в чем прав Кейн – это то, что она теперь свободна. Но свобода, полученная такой ценой, это совсем не то, о чем она мечтала. Но это действительно свобода, причем – Карен тоскливо хмыкнула – полная: и от родителей, и от денег, и от перспектив, и от политики. Последнее не может не радовать. Но зачем ей свобода, когда того, с кем она готова ее разделить, нет рядом?

   Самое паршивое, что ее состояние необратимо. Вернуть себе внешность не получится. Но вот вернуть себе флот вполне реально. Нужно просто хорошенько подумать. Но сперва посмотреть в глаза Марку и сестрице. В комнату вошел Кейн с подносом:

   – Вот, я принес поесть.

   – А где мы находимся? – поинтересовалась она, беря стакан все с той же питательной смесью.

   – У меня дома, – коротко ответил Кейн, но глядя на ее немой вопрос, продолжил: – Когда твои... в общем, тебя оставили на катере без сознания, подключенной к медицинскому автомату, и сказали не лезть не в свое дело. Но я понял, что в этом теле ты, когда случайно подслушал разговор того, кого называли Ветром, и тебя, точнее твоей сестры, потому что Ветер называл тебя Еленой. И еще они говорили про неудачный перенос или что-то в этом роде, – Кейн импровизировал на ходу.

   – Хм, а ведь у меня по идее должны были быть документы и легенда, – задумчиво проговорила девушка.

   – Да, вот это было в капсуле с тобой. – Кейн протянул ей комм.

   Карен не было нужды заглядывать в него. Она точно знала, что найдет, однако на всякий случай активировала его и удостоверилась: Инга Кавана, 26 лет. Все документы остались на месте. Легенда почти полностью реальная, они изменили совсем немного.

   – Я еще не решила, что с этим всем делать, но знаю одно: так просто я это не оставлю! И, раз уж так вышло, зови меня Ингой, как в документах. – Кейн кивнул, соглашаясь. – Оставь меня, я хочу отдохнуть.

   – Конечно, – Кейн вышел. Щелкнул замок на двери, запирая ее в комнате. Карен это не смутило: если понадобится, замок ее не удержит. Но в ближайшие несколько часов она никуда не собиралась. Расположившись на единственной кровати, она почти сразу уснула и спала очень беспокойно. Мучили сны, в которых она сама себе смеялась в лицо; Марк, целующий не ее, называл лгуньей и аферисткой; скорбные лица родителей, смотрящих, как ее забирает команда санитаров, чтобы запереть навечно в сумасшедший дом…

   Проснулась Инга лишь утром следующего дня. Голова была тяжелой, и сны все никак не хотели ее покидать. Чтобы немного переключиться, она покопалась в шкафу, поискала одежду, но ничего подходящего не нашла – вещи Кейна ей были безбожно велики. Надев первую попавшуюся футболку, она посчитала одежный вопрос решенным на некоторое время.

   Лучший способ привыкнуть к своему теперь уже телу и опробовать его возможности – гимнастика. После нескольких упражнений стало понятно, что тело в хорошей форме: оно послушно и без особого напряжения выполнило все задания. Чувствовалось, что для него это далеко не предел. Щелкнул замок, и в комнату вошел Кейн. Инга без предисловий атаковала его, тот увернулся, но все понял правильно и, блокируя удар, миролюбиво пропыхтел:

   – Ягодка, ты знаешь, что боец из меня плохой, я всего лишь капитан гражданского катера и давно не тренировался.

   – Стоило уйти из наемников, и ты совсем расслабился, – выдохнула она, делая подсечку. Новое тело было выше и тяжелее, но двигалось легко и быстро. Кейн из-за своего роста и веса был медленнее ее и успевал лишь обороняться. Пробиться сквозь его защиту было нелегко, Инга начала уставать, купилась на обманный маневр и от удара в плечо отлетела к стене. Она двинула левой рукой и застонала – вывих.

   Кейн вышел из боевой стойки и, бухнувшись рядом с ней на колени, запричитал:

   – Больно? Прости, я не хотел. Зачем ты начала драться? Ты же наверняка не одну неделю валялась под наркозом. Нельзя восстановиться за сутки…

   – Заткнись! – оборвала она. – Вправь руку и принеси льда.

   Кейн обиженно замолчал, поставил ее на колено и резким движением вернул плечо на место. Инга только ругнулась сквозь зубы. Он сбегал на кухню, принес пакет льда и приложил к ее ушибленному плечу. Лед немного успокоил боль, но синяк, наверняка, останется.

   – Тебе нужно отдохнуть, – жалобно проговорил Кейн. Ее уже начинало тошнить от его заботы.

   – Хватит, отдохнула уже. Мне нужно видеться с Костолицем и получить его объяснения!

   – Ты думаешь, он поверит тебе? – поинтересовался Кейн упавшим голосом. Ему вовсе не хотелось, чтобы она виделась с кем-то из своей прошлой жизни.

   – Ну, если я расскажу ему что-то, что могла знать о нем только я, думаю, что поверит.

   – А если твоя сестра убедит его в обратном? Что ты просто какая-нибудь ненормальная?

   – Я знаю Марка, здравого смысла ему не занимать...

   – А ты уверена, что нужна ему с такой внешностью?

   – Я знаю, что любит он меня, а не мою внешность.

   – А если он тебя не любит и замешан в том, чтобы ты стала такой? Тогда чтобы ты ни говорила, он не будет тебя слушать.

   – Я знаю его, он не мог пойти на это! – твердила Инга.

   – Ну а если вдруг?

   – Не знаю я, Кейн! – закричала она. – Я не знаю! Я боюсь, что ты можешь быть прав и Марк действительно сам участвовал в этом, но я не хочу в это верить.

   – Может, тогда не стоит идти напрямую? Может, попробовать поговорить с кем-то из твоего флота и расспросить? – Кейн исчерпал уже все аргументы и понял, что Карен не остановить, если уж она что-то задумала. Так было всегда.

   – Хм, это может быть здравой мыслью, – неожиданно согласилась она с ним. – Возможно, я что-то узнаю.

***

Эли осталась в доме Ветра, хотя ей была приготовлена спальня в особняке. Но там показалось неуютно, она чувствовала себя гостьей. Лучший вариант – комната сестры, даже обставленная по ее вкусу. Но просить Карен ее уступить она не решалась. Вэй не возражал против ее компании, но ей было немного стыдно злоупотреблять его гостеприимством.

   Вэй вышел в сад, а она, пытаясь отвлечься от хоровода мыслей, занялась хейдаганским. За учебником ее и застал Бергер.

   – Это вы виноваты в том, что она пропала! Я этого так не оставлю! – кричал он, ворвавшись в дом и картинно потрясая кулаками. Вопли доктора резанули по ушам так, что стало больно. Эли оторвалась от книги и поморщилась:

   – И что вы сделаете? Ах, да, обратитесь в полицию Тарона: «Господа полицейские, у меня сбежал экспериментальный образец, над которым я проводил незаконные опыты» – издевательски передразнила она его. – Ой, как же я могла забыть, вы же не гражданин Таронской империи! Ну конечно, вы пожалуетесь барону Рю! Я думаю, он очень обрадуется вашему визиту.

   – Вы!.. Вы!.. – Доктор, краснея и задыхаясь, пытался подобрать слова, – Ведьма! – выкрикнул он и выбежал из дома. Драматизм и остроту ситуации испортила мягко и бесшумно закрывшаяся за его спиной дверь.

   Пропала – это значит, сбежала или ее похитили. Трудно поверить в то, что можно сбежать из-под наркоза. Но кто знает, на что еще способна Айн кроме того, что добровольно показала. Высокая обучаемость, отличная память, глубокая эмпатия, способность манипулировать образами памяти и нейтрализовывать любое вещество, попавшее в кровь, и телекинез на закуску…

   Могла ли она сбежать из-под наркоза? Вполне. Могли ли ее похитить? Могли. Но кто?

   Почему она сбежала? Что-то случилось, иначе дождалась бы ее. И Костолиц наверняка не все рассказал о том, чем с ней занимался в ее отсутствие. Айн нужно обязательно найти. Вот только теперь без согласия сестры ничего сделать нельзя. Раньше можно было использовать флот в своих целях, теперь придется просить, и не факт, что просьба будет удовлетворена. Как, оказывается, было все легко до переноса и как все сложно стало сейчас.

   В дом почти бесшумно вошел Ветер, Эли услышала шорох снимаемой одежды, затем – шум льющейся воды. Вэй всегда мылся и переодевался после работы в саду. Он вошел в спальню за чистым комплектом, и Эли невольно залюбовалась его обнаженным торсом. Мысленное путешествие по линиям рельефа мышц уводило в такие дали, что даже не снились порядочным девушкам. Она отвела взгляд, чтобы успокоить не ко времени разыгравшуюся фантазию.

   – Что ты сотворила с доктором? – поинтересовался Вэй, одеваясь и будто не замечая ее пристального внимания разбавленного смущением. – Он, кажется, не в себе.

   Эли помассировала виски, чтобы собраться с мыслями и выгнать из головы неприличные картинки:

   – Он вопил так, что я чуть не оглохла. Обвинял меня в пропаже Айн. Пришлось слегка поставить его на место.

   Одевшись, Ветер сел рядом и пристально посмотрел Эли в глаза:

   – Но это ведь действительно твоя вина. Не начни ты заниматься с Айн, она бы так и осталась пассивной и безмолвной, и все были бы счастливы: она никуда бы не делась, доктор продолжал свои эксперименты, а у тебя не болела голова.

   – «Если бы», «может быть», – передразнила она Ветра, – не ты ли говорил, что бесполезно страдать по всяким «бы», если все, что можно, уже случилось? – Вэй не ответил, и Эли после паузы продолжила: – Я хочу ее найти.

   – Зачем?

   – Вэй, ты не понимаешь!

   – Так объясни, чтобы я понял, – пожал он плечами. – И если у тебя это получится, я подскажу с чего начать ее поиски.

   – А просто так ты не можешь мне это сказать?

   – Нет, это было бы слишком просто и неинтересно, – улыбнулся он, обнимая ее.

   – Для тебя это всего лишь игра, – обиженно заметила Эли.

   – Знаешь, маленькая, – в голосе Ветра неожиданно зазвенели металлические нотки, – относиться ко всему, что со мной и вокруг меня происходит, как к игре – это мой способ сохранить рассудок, такова моя модель мира. И с этим ничего не поделаешь. Или ты играешь по моим правилам и не обижаешься, или наши пути расходятся, – последнюю фразу он прошептал ей на ухо. На губах легкая улыбка, в глазах его лед, руки холодны, а объятия жесткие и неуютные.

   Сердце Эли забилось так, что отдалось болью в висках, для дыхания не хватало воздуха, ладони стали влажными. Она поняла, что случайно задела что-то важное. А может он специально это показал, а может это один из ходов его собственной игры. С Ветром никогда нельзя быть ни в чем уверенной.

   – Я хочу играть по твоим правилам, – чуть слышно ответила она.

   – Тогда я жду ответа на заданный вопрос. – Металл в голосе Ветра испарился, лед в глазах растаял, объятия снова несли тепло. Эли немного подождала, пока успокоится сердце и придет в норму дыхание, собралась с мыслями и заговорила:

   – Мне кажется, я и сама не до конца понимаю, зачем мне это нужно. Но, кроме тебя, она – единственный человек, который знает меня настоящую, такую как есть. У меня ведь своего ничего не было – ни жизни, ни тела, ни друзей. Я бы сказала, что она – мой единственный друг. И если ее не похитили, то в ее пропаже есть какая-то серьезная причина. Настолько серьезная, что я беспокоюсь за нее. Хотя даже не представляю, что буду делать, когда найду ее. Когда я говорила с ней в нашу последнюю встречу, она уже была другая. Не уверена, нужна ли ей я…

   – Насчет первого: теперь все вокруг будут воспринимать тебя как саму себя, ровно настолько, насколько ты это позволишь. Насчет последнего: если ей не нужна ты, зачем тебе она? У тебя остался образец ее тканей, вырасти себе Цвай, дружи с ней и воспитывай, как сочтешь нужным. Это гораздо проще и быстрее, чем искать Айн.

   – Цвай? – не поняла Эли.

   – Айн, Цвай, Уно, Дуо, какая разница, как ты ее обзовешь! Если сумеешь правильно подать эту идею Бергеру, он сделает за тебя всю работу.

   – Боже, Вэй, ты – гений! – Елена тут же набрала доктора.

***

Айн уверенно вела корабль-разведчик к краю системы Тарон. В его управлении очень помогли разобраться книги, что давал ей читать Марк: оно оказалось совсем простым. Топлива, правда, хватало только до ближайшей станции, но она прочла о способе улететь дальше. Нужно включать двигатели лишь для инерционного толчка. Так, медленно, но верно можно забраться очень далеко. Запаса воды и еды было совсем мало, но она придумала, как и с этой проблемой справиться.

   План созрел внезапно, когда она с Марком ходила в ангар. Да, на «Метели» было тепло, безопасно и очень интересно. Но незадолго до ссоры с Марком в ее голове начали появляться безумно пугающие образы того, что она видела как тьму, а Майкл назвал «концом света». Их появление было как-то связно с ней самой. Они появлялись только тогда, когда она колебалась и решала остаться. Они подгоняли ее, внушая ужас и необходимость двигаться дальше. Она бежала не от Марка или Елены, а от того, что может случиться, и именно туда, где все это произойдет.

   И тогда возник план – убежать на маленьком корабле туда, где разгоняются другие большие корабли. Там ее маленький кораблик заметят и подберут.

   Она с грустью подумала о Марке: он такой хороший, хоть и строгий. И почему он не любит Елену? Она ведь тоже очень хорошая. Почему у них так не вовремя появились дела? Будь они рядом, не пришлось бы бежать, они придумали что-нибудь. Но раз их нет, пришлось придумывать самой. Она дала Елене уговорить себя уснуть, но пообещала себе, что проснется в нужное время – и проснулась…

   Воды и еды почти не осталось, но корабль был еще далеко от нужного места. Айн включила сигнальный маячок и погрузилась в глубокий сон, наказав себе проснуться, как только вокруг что-то изменится.

ГЛАВА 4

Рано утром Кейн куда-то ушел, и Инга осталась в его квартире одна. Квартира маленькая – гостиная, спальня, кухня и санузел. Она заняла спальню, и бедняга Кейн мостился на узком и коротком для него диване в гостиной. Ей даже стало немного стыдно. Нужно вернуть хозяину квартиры его законное спальное место, а самой переселиться на диван, вполне комфортный, для ее роста и комплекции.

   Инга подошла к окну и, отдернув занавеску, удивленно застыла: подоконник был уставлен живыми цветами в гидропонных колбах. Ба! Вот так Пух! Здоровенный мужик, в прошлом наемник, в настоящем капитан катера, разводит цветочки! Симпатичные, конечно, но… это же цветочки! Она выглянула в окно – высоко, этаж пятнадцатый, не ниже. Рядом такие же жилые высотки и вид из окна был не ахти.

   Похихикивая про себя над увлечением Кейна, она заглянула на кухню. Пресные и безвкусные питательные смеси уже надоели, хотелось съесть чего-нибудь нормального.

   Ничего нормального, то бишь, натурального, у Кейна не оказалось. Ну да, она как-то не подумала, что для него это может быть слишком дорого. Но даже синтетика и полусинтетика гораздо лучше питательной смеси. Она вытряхнула из упаковки брикет «запеканки с сыром», положила на противень, плеснула воды и сунула в духовку. Пятнадцать минут, и завтрак готов. Консистенция резиновая, но на вкус вполне достойно!

   Раз ее флот на орбите, значит, половина народу в увольнении на планете. Но обычно, редко кто уходит дальше космопорта, где можно недорого снять номер в гостинице или комнату отдыха, есть бар, ресторан и дом досуга. В город уходят новички или те, у кого там семья.

   Она решила сходить в космопорт и поговорить с кем-то из своих – «бывших своих», поправила она себя мысленно – людей. Возможно, из слухов или сплетен можно будет узнать что-то полезное и понять происходящее. Однако проблема одежды пока так и оставалась нерешенной.

   Инга уже в который раз вытряхнула содержимое одежного шкафа Кейна, и, как и в предыдущие разы, ничего даже отдаленно подходящего не нашла. Рубашки с несколько раз завернутыми рукавами выглядели странно и висели на ней как балахоны, а в штаны свободно можно было засунуть двух таких, как она. Увлеченная примеркой, Инга не услышала, как вернулся Кейн и встал в проеме двери, наблюдая за ней. В отчаянии, она схватила ножницы, собираясь отрезать лишнее у первой попавшейся вещи, но Кейн отобрал их, перехватив ее руку:

   – Не стоит портить хорошую одежду!

   – А тебе что, жалко для меня лишней тряпки?! – возмутилась она, потирая отдавленное Кейном запястье.

   – Для тебя мне ничего не жалко. Вот, держи, я подобрал кое-что в магазине, надеюсь, подойдет. – Он протянул ей пакет, Инга заглянула внутрь и нашла в нем рубашку, брюки и ботинки. Схватив пакет, она закрылась в спальне. Брюки были мужские, но сели на ней хорошо. Рубашка тоже подошла, если не считать того, что рукава оказались чуть длиннее, чем нужно. Ботинки немного жали, но терпимо. Зато в этом уже можно выйти на улицу, и никто не будет крутить у виска или показывать пальцем. Доберется до банка, разживется одеждой поудобнее.

   Она вышла из спальни и в порыве благодарности кинулась Кейну на шею:

   – Спасибо! Ты – прелесть!

   Кейн смущенно покраснел, но было видно, что ему приятно.

   – Куда ты собралась?

   – Решила последовать твоему совету и поговорить с кем-нибудь из своих людей до того, как пойду к Костолицу.

   Кейн помрачнел и нерешительно возразил:

   – Ягодка, может, не стоит? Может, лучше оставить прошлое в прошлом вместе с причинами?

   Инга замерла в раздумьях. Может, он и прав, но покоя ей все равно не будет, пока не узнает, почему с ней это случилось. Она покачала головой.

   Космопорт встретил шумом и толчеей: прибыл пассажирский лайнер, и челноки сновали с орбиты на землю, спуская людей в радостные объятия встречающих. Искать кого-то из своих в такой толпе бесполезно, лучше заглянуть в бар или погулять вокруг комнат отдыха и дома досуга. На кого-нибудь точно можно наткнуться.

   До бара она не дошла: ее окликнули.

   – Инга! Вот это сюрприз! – К ней, широко улыбаясь, подошел молодой парень. Как же его зовут? Простоватое лицо, усыпанное веснушками, оттопыренные уши… Вспомнила – рядовой Иван Мичурин! Он был в отряде Кавана и участвовал в налете на лабораторию Рю. Инга улыбнулась в ответ и, сделав вид, что хорошо знает парня, поприветствовала его. – Последний раз я тебя видел похожей на труп, – усмехнулся Иван и по-дружески обнял ее.

   – Ну, спасибо коммодору, я теперь живее всех живых.

   – А ты изменилась, – улыбнулся рядовой, – не такая угрюмая и сердитая, как раньше. Уж извини, но ранение явно пошло тебе на пользу. – Инга в ответ криво улыбнулась. – Что, возвращаешься к службе? — дружески хлопнув ее по плечу, поинтересовался Мичурин.

   – Нет, – она покачала головой, – здоровье пока не позволяет. Лучше расскажи, как там дела, пока меня не было.

   – Да у нас вообще ЧП случилось! Коммодор вернулась и всех на уши подняла – пропала эта… как ее… протеже ее, Айн! Так что коммодор сильно не в духе. По слухам, через пару дней мы отсюда свалим. Куда – не знаю, официально пока еще ничего не говорили. – Парень замолчал, а потом как будто вспомнил еще: – А, есть одна хорошая новость! Капрал Теницки больше не будет тебя домогаться, он уволился. Даже не дождался окончания контракта. Никто не может понять, с чего это он вдруг. Хотя, – Мичурин заговорщицки подмигнул, – ходит слушок, будто он что-то не поделил с Костолицем.

   – Что-то? – удивленно переспросила Инга.

   – Или кого-то, – многозначительно подняв брови, ответил Иван, но глянув на время, заторопился: – Эх, мне бежать пора. Ты давай выздоравливай и возвращайся, мы все по тебе скучаем, лейтенант!

   Инга только улыбнулась в ответ. Фраза «коммодор не в духе» обычно значила, что вместо нее доминирует Елена. Ей самой на Айн плевать, а вот для Елены она важна. Естественно, что из-за ее пропажи, все подняты по тревоге. Значит, Кейн прав: флотом командует Елена.

   Но больше всего ее заинтересовали слова рядового про то, что Костолиц и Теницки «кого-то не поделили». Конечно, это банальная сплетня, но сплетни не возникают на пустом месте. И причину лучше виновников сплетни, скорее всего, не знает никто. Проще всего поговорить с Теницки. Добраться до Марка и узнать его версию гораздо сложнее. Флот пробудет на Тароне еще пару дней, есть время обдумать, как все-таки попасть на «Метель».

   Теницки она помнила хорошо. Трудно забыть того, кто обычно находится в центре всех заварушек на флагмане и бывает разжалован сразу после повышения. До окончания его контракта оставалось чуть больше полугода, и раз он ушел сам, значит, случилось что-то из рук вон выходящее даже для него.

   Теницки предсказуемо нашелся в баре при космопорте. Он и еще один мужик собрали вокруг себя приличную толпу, которая свистела, хлопала в ладоши и подначивала выкриками. Перед Теницки, как и перед его соперником, стояли в ряд полные и уже опустевшие стопки. Процессом руководил другой мужик, который принимал ставки. Инга решила не вмешиваться – толпа, не выяснив кто победил, могла ее растерзать – и подождать окончания спора, тем более соперник Теницки явно был близок к отключке.

   Когда Теницки наконец-то был объявлен победителем, Инга пробралась к нему сквозь толпу, молча ухватила за шкирку и потащила к выходу, мимоходом отметив, что с ростом и силой ее нового тела это оказалось просто. Капрал попробовал было сопротивляться, но увидев, кто его держит, перестал возмущенно трепыхаться, расплылся в улыбке и даже попытался ее приобнять:

   – Кавана, ты здесь, звезда моя! Ты здорова, и неужели ты передумала?

   Инга брезгливо оттолкнула его руки, с трудом удерживаясь от того, чтобы не врезать ему как следует между ног. Однако то, что капрал знал бывшую хозяйку тела, было очень кстати. Она вытолкала свой источник информации наружу, завела за угол и аккуратно прислонила к стене, поскольку тот почти не держался на ногах.

   – Нужно поговорить.

   Теницки растянулся в пьяной улыбке, благоухая парами дешевого алкоголя:

   – Поговорим, но сначала поцелуй. – Он сложил губы трубочкой и потянулся к ней, неловко качнулся и повис у нее на шее, уткнувшись мордой в декольте, если бы оно у нее было. Содрогаясь от омерзения, Инга оттолкнула его, и резким движением заломила руку за спину, прижав капрала лицом к стене. Слегка отогнув его указательный палец, проворковала на ухо:

   – А пальчик тебе не сломать?

   Теницки, слегка протрезвев, возразил:

   – Не посмеешь!

   – Проверим? – Она отогнула палец сильнее, Теницки зашипел. Инга тянула за палец, пока капрал не заорал:

   – Пусти, сука, я все понял!

   Инга отошла на пару шагов, и Теницки, лишившись опоры, кулем рухнул на землю. Кое-как сев, он обнял пострадавшую руку и тихонько заскулил.

   – Ты специально пришла только затем, чтобы поиздеваться? – прохныкал он наконец.

   – Я пришла поговорить. Почему ты уволился?

   – Не твое дело, шваль...

   Инга опустилась рядом на корточки:

   – Яцек, давай я нормально спрошу, а ты нормально ответишь, и мы расстанемся друзьями. У меня будут ответы, а у тебя целые пальцы. – Капрал обреченно кивнул, Инга повторила вопрос: – Так почему ты уволился?

   – Костолиц заставил. Я видел его с девкой, которая коммодорская подопечная. – Недоверие Инги так красноречиво отразилось на ее лице, что Теницки усмехнулся: – Не веришь? Я бы тоже не поверил, если бы не видел собственными глазами. Коммодор что-то сделала с этой дикой, и она превратилась в очень сладкую цыпочку. Не такую, как ты, – глаза капрала масляно блеснули, – но тоже очень даже ничего.

   – И что, она стала похожа на человека? – все еще не верила она.

   – О да! Такая молоденькая, такая беззащитная и такая… – Теницки обрисовал руками в воздухе контуры фигуры и пару раз причмокнул. – Аппетитная! – Глядя на все еще недоверчивое лицо Инги, обиженно заметил: – Думаешь, я вру?! Спроси кого угодно, любой подтвердит, что эта цыпочка за ним всюду ходила и в рот заглядывала. – Он придвинулся к Инге поближе и зашептал. – А еще я видел, как они из одной каюты утром выходили.

   – Это ни о чем не говорит! – возразила Инга, отодвигаясь. Теницки хмыкнул:

   – А то, что Костолиц, когда об этом узнал, приказал мне написать рапорт, тебе о чем-нибудь говорит? Он мне, между прочим, угрожал оружием!

   – Костолиц? Оружием?! Да в жизни не поверю! – возразила Инга.

   – А мне насрать, веришь или нет! Ты спросила – я ответил. Не, я его понимаю! Если Рэджи узнает о том, что он пялит эту цыпочку, он лишится и своей непыльной должности, и коммодорской постели. А вообще странная ты сегодня какая-то… – подозрительно сузил глаза Теницки.

   Инга оставила последнюю реплику капрала без ответа, поднялась и пошла к выходу из космопорта. Из рассказа Теницки выходило, что Марк нашел себе другую. Теницки это видел, и Марк разобрался со свидетелем. И хотя принуждение к увольнению под угрозой оружия совсем на Марка не похоже, он вполне мог так поступить ради значимого человека. И если эта Айн для него так важна, он мог заключить сделку с Еленой. А значит, даже если удастся встретиться с Костолицем, каким-то образом попав на «Метель», тот не станет ее слушать. Может, Теницки и врет, но зачем ему это?

   Все равно нужно найти способ встретиться с Костолицем – пусть скажет в глаза, что он променял ее на другую. Хотя на самом деле ей совсем не хотелось его видеть. Напротив, при мыслях о нем становилось противно, гадко и обидно от того, что тот не расстался с ней прямо, а просто избавился таким изощренно-подлым образом.

   Инга брела пешком по городу – торопиться было некуда. А в городе начиналось лето: время перевалило за полдень, и солнце уже неприятно обжигало. Зато в тенях деревьев было прохладно, и тонкий аромат какого-то цветущего растения витал в воздухе. Она шла без определенного направления, неизвестно куда и неизвестно зачем. Раньше в таких случаях за спиной всегда слышалось эхо тихих шагов Рой. В прошлой жизни всегда хотелось избавиться от ее постоянного, навязчивого и не очень, присутствия, сейчас же напротив, она бы многое отдала, чтобы услышать привычное: «вы с ума сошли!».

   Прогулка совсем не радовала, думать ни о чем не хотелось, как и видеть кого бы то ни было. Ноги сами привели домой, к поместью Рэджи. Она с тоской глядела через прутья ограды на такой близкий и такой далекий дом. И ведь не попасть внутрь никак. Выйти из поместья гораздо проще, чем войти в него. К Инге подошел охранник и поинтересовался, что ей нужно и не требуется ли помощь. Под внешней доброжелательностью скрывалось внимательное напряжение и готовность в любой момент достать и применить оружие.

   – Нет, спасибо, Дженсен, – автоматически ответила Инга: она знала этого охранника в прошлой жизни. Охранник отошел, подозрительно поглядывая на нее, и с кем-то связался по комму. Инга поспешила убраться подальше от поместья, но через несколько десятков метров ее окружили полицейские и пригласили пройти в автолет «для выяснения обстоятельств». Она отказалась, но ей продемонстрировали оружие и настойчиво порекомендовали не сопротивляться. Тут изнутри поднялась волна злости и обиды, вспыхнула в голове, разлившись багровым туманом, глаза застила пелена, и мир вокруг перестал существовать...

   Близился вечер. Инга ушла рано утром, и Кейн, ожидая, когда она вернется домой, с тревогой поглядывал на часы. Наконец в дверь постучали, он облегчено выдохнул и пошел открывать. Но на пороге стояла его соседка – высокая миловидная девушка с прямыми рыжими волосами, стройная, как тростинка. В одной руке у нее была гидропонная колба с побегом растения, в другой – бутылка вина. Она без церемоний отодвинула Кейна и прошла в квартиру. Он постарался подавить разочарование, запер дверь и вымученно улыбнулся гостье. Девушка заметила, что ее визиту не рады, и с легкой обидой в голосе прощебетала:

   – Если я не вовремя, так и скажи.

   – Нет, Джун, я рад тебя видеть, но… – он замолчал и отвернулся. Джун хорошая девушка, они нравились друг другу, у них даже были совместные планы, но теперь, когда у него есть Инга, Джун стала лишней.

   – Договаривай уже, что ли! – нетерпеливо потребовала гостья.

   Кейн покраснел и поискал пуговицу, но не нашел – все уже были давно оторваны. Он сунул палец в нижнюю петлю и крутанул край рубашки. Девушка терпеливо ждала, аккуратно поставив цветок и бутылку вина на стол в гостиной.

   – Даже не знаю, как сказать. Пропала одна моя знакомая…

   – И ты, конечно, волнуешься, – продолжила Джун за него. – Знакомой нет уже больше суток, она ребенок или дряхлая старуха, она не знает города или умственно отсталая?

   – Нет.

   – Значит, у нее есть дела. Закончит – вернется. В крайнем случае, поглядишь сводку происшествий по городу и убедишься, что все в порядке!

   Кейн только уныло кивнул. Боялся он вовсе не того, что с Ингой что-то случится – она прекрасно могла за себя постоять – а того, что она больше не вернется. А если вернется, узнав всю правду, возненавидит, или убьет. Джун подошла, обняла его и чмокнула в щеку:

   – Не грусти, пушистик. Вернется твоя знакомая, никуда не денется. Давай ждать вместе, так и время быстрее пройдет. А еще у меня есть для тебя сюрприз. – С этими словами девушка продемонстрировала росток цветка, который принесла с собой.

   – Ты все-таки добыла его, – проговорил Кейн, благоговейно принимая из рук девушки растение и внимательно его разглядывая. – О, на нем есть бутоны!

   – Да! – засмеялась Джун. – И я, между прочим, рассчитываю, что ты меня позовешь посмотреть на цветы! Мне до ужаса любопытно, так ли эта хейдаганская фиалка прекрасна, как об этом говорят.

   – Конечно, позову! Как ты ее достала?

   – Ох, Кейн, давай сначала отметим это дело. Открой, – Джун вручила ему бутылку вина, достала из буфета пару бокалов и поставила на стол, – а уж потом я расскажу. Это длинная история.

   Инга очнулась на холодной гладкой поверхности. Тошнота накатывала волнами, под каждой мышцей, кажется, обосновались мириады острых игл, которые вонзались при малейшем движении. Боль в голове пульсировала в такт сердцебиению. Видимо, она схлопотала максимальный заряд парализатора. Перед глазами возникли чьи-то ноги в форменных ботинках, затем зашипел пневмошприц. Самого укола она не почувствовала, но через некоторое время болезненная пульсация в голове уменьшилась, боль в мышцах перестала быть такой пронзительной. Инга попыталась сесть, но безуспешно – ноги и руки оказались скованы. Она закрутила головой, пытаясь понять, где находится. Помещение было тесное, без окон, плохо освещенное. Она лежала на удивительно чистом каменном полу. Взгляд сфокусировался на красной линии отделяющей нишу, в которой она находилась от остальной части помещения. Тюрьма. Красная линия обозначала бесцветную энергетическую стену, к которой без нейтрализатора даже подойти нельзя было – сразу отталкивало.

   – Зовите меня «господин судья». Я занимаюсь вашим делом. Если пообещаете вести себя примерно, с вас снимут наручники, – услышала она усталый безразличный голос. Его владелец, сухонький старичок в мантии, сидел, уткнувшись в комм, за столом в центре помещения, отделенного от нее красной чертой.

   – Да, буду примерно, – прохрипела Инга. Слова отозвались болью, которая пронзив горло, ушла в голову, чтобы вспыхнуть там огнем.

   Судья кивнул полицейскому, тот снял оковы, и Инга наконец смогла сесть. Головная боль стала терпимей, тысячи иголок постепенно превращались в обычные мурашки, движения еще оставались болезненными, однако не настолько, чтобы помешать изменить положение тела.

   – Вы имеете право на адвоката и на одно сообщение по комму. Если адвоката у вас нет, в целях вашей защиты будет использован электронный адвокат. – Старичок вопросительно посмотрел на девушку: – Ваше решение?

   – Электронный адвокат.

   Судья снова уткнулся в клавиатуру комма.

   – Имя, возраст, место рождения, место проживания, место работы, должность? – равнодушно поинтересовался он.

   – Кар... Инга Кавана, двадцать шесть лет, станция... – Она задумалась, пытаясь вспомнить название станции, на которой родилась Кавана. Поразмыслив немного, решила назвать самую большую из станций в секторе: – Резеда, постоянного места жительства и работы в настоящий момент не имею.

   – Последнее место жительства и работы, – даже не взглянув на нее, продолжал судья.

   – Наемный флот «Красные волки». Лейтенант.

   – Причина увольнения?

   – По состоянию здоровья.

   – Что вы делали у поместья Рэджи?

   – Гуляла.

   – Откуда вы знаете имя охранника?

   – Просто нелепая случайность, я назвала первое попавшееся имя, и оно совпало.

   Судья посмотрел на нее внимательно, задержал взгляд, оценивая, и задал следующий вопрос:

   – Если все так невинно, как вы говорите, зачем было сопротивлялись при аресте?

   Инга пожала плечами:

   – Рефлекторная реакция на нападение.

   – Вас всего лишь попросили пройти для выяснения обстоятельств, однако вы отказались и первой напали на блюстителей порядка. Прежде, чем вас парализовали, вы покалечили двух полицейских. Что вы на это скажете?

   – Я… не помню, как все было. – Инга зажмурилась, пытаясь вытащить из памяти произошедшее, однако ничего с того момента, как ее окружили, вспомнить не смогла. – Помню только, как разозлилась.

   Судья некоторое время колдовал над клавиатурой, потом снова заговорил:

   – Ваш электронный адвокат рекомендует пройти психоментальную экспертизу на вменяемость. Приговор будет вынесен после изучения судом заключения экспертов.

   – Если я откажусь?

   – Приговор будет вынесен немедленно.

   – Отказываюсь от экспертизы.

   Судья поднял на нее удивленный взгляд, затем неодобрительно покачал головой. Инга решительно вздернула подбородок. Судья, кряхтя, встал, Инга встала следом. Полуприкрыв глаза, старик устало забубнил:

   – Инга Кавана, вы обвиняетесь в нарушении общественного порядка, сопротивлению при аресте, причинению легкого вреда здоровью и приговариваетесь к тридцати суткам исправительных работ и штрафу в тысячу марок. Вы можете быть освобождены под залог в десять тысяч марок. Приговор не окончательный и может быть обжалован в течение суток. У вас по-прежнему есть право на одно сообщение по комму.

   Не глядя на нее, он вышел из-за стола и скрылся за боковой дверью. Ингу перевели в другую камеру – длинный коридор с тесными нишами, похожими на ту, в которой она находилась до этого. Каждая ниша была занята одним человеком. В коридоре стоял низкий гул голосов: люди переговаривались друг с другом через стены. Звукоизоляции не было. Инге выдали постель и две галеты, показали кран с кнопкой, откуда текла вода, и отверстие в полу, служившее санузлом. Затем она осталась одна. Расстелив постель, съев галету и запив ее водой из крана, она задумалась о нынешнем положении. Все, что она планировала, в сложившихся обстоятельствах не имело никакого значения. А выбраться отсюда раньше, чем через месяц, не представлялось возможным.

   Десять тысяч марок – так много и так мало. Сущие копейки, меньше, чем стоит суточное содержание ее флота. Бывшего. И ужасно много, когда их негде взять. Хотя… есть где взять на самом деле! Несколько лет назад отец настоял на открытии отдельного счета на предъявителя. Тогда она не понимала смысла в этом, однако уступила доводам флотского финансиста и отца, благополучно забыв об этом счете – были другие гораздо более важные и интересные дела. Счет должен был пополняться небольшим процентом каждый месяц, и со времени его открытия на нем должна накопиться солидная сумма. Вот только в банк ее отсюда никто не выпустит, а номер комма Кейна она не знала. Значит, придется сидеть здесь тридцать суток за то, о чем она плохо помнила. Сама она не видела объективных причин для драки с полицией. Логичнее было бы в этой ситуации подчиниться, все бы спокойно выяснили и отпустили ее. Возможно, стоило воспользоваться предложением пройти экспертизу на вменяемость, тогда бы она узнала причину нехарактерного для себя поведения...

   Рано утром ее и еще десяток арестантов погнали на исправительные работы. Желающих добровольно заниматься сортировкой мусора не было, поэтому для этого использовались заключенные. Конечно, самому не нужно было копаться в горах мусора – это делала техника – нужно было просто следить, чтобы она работала. Однако сортировщик довольно часто останавливался, и нужно было идти и лично разбираться, что именно он не смог идентифицировать, и вручную присваивать мусору одну из пары десятков категорий.

   Чистой остаться не удалось: сортировщик упорно принимал некоторые порции органики за металл. Приходилось рыться в этих кучах и вытаскивать оттуда множество каких-то непонятных металлических обломков. Инга, сдерживая тошноту, старалась не думать, из чего именно состоят эта кучи и что в них делают куски металла. Только после ее вмешательства машина «соглашалась» отнести порцию к органике. Машин было три десятка, а «работников» всего одиннадцать, бегать приходилось изрядно. Думать, переживать и общаться с соседями по несчастью было некогда. Она даже не заметила, как день закончился. Прохладный душ был самым лучшим и желанным подарком. Есть не хотелось, но она заставила себя сгрызть пару галет, предложенных на ужин. Сон накрыл ее сразу и без сновидений.

   Среди ночи ее разбудили:

   – Вставайте. Вы свободны, за вас внесен залог.

   Не до конца понимая происходящее, сонная Инга последовала за охранником. Тот привел ее в комнату, где она увидела своего спасителя.

   – Кейн! – Никогда она не была так рада видеть его. – Как ты меня отыскал?!

   – Через сводку происшествий по городу. – Он крепко обнял ее, как будто боялся, что она сейчас сбежит. – Едем домой.

   В такси всю дорогу оба молчали. Инга думала о том, что все, кого она считала близкими и безоговорочно доверяла – предатели. Попытки увидеться с родителями бесполезны – ее даже не пустят на территорию поместья. Но даже если она попадет внутрь, даже если ее выслушают, наверняка примут за сумасшедшую и упекут в какой-нибудь муниципальный кризисный центр, откуда выбраться будет невозможно. Она украдкой глянула на задумчивого, как никогда, Кейна. В такой неоднозначный период ее жизни поддержка пришла совершенно с неожиданной стороны – добродушный увалень Пух накормил ее, одел, разрешил жить у него и даже вытащил из тюрьмы, отвалив кучу денег. Надо будет ему их вернуть.

   Дома Инга не раздеваясь рухнула на кровать, Кейн присел рядом на самый краешек:

   – Знай, я тебя одну больше никуда не отпущу!

   – А мне некуда идти, – горько прошептала Инга в подушку. – Марк нашел другую, сестра убедила родителей в неудачном переносе и собственной смерти и забрала себе флот. И никто не поверит, что Карен на самом деле – я.

   – Я тебя не гоню и помогу начать сначала. – Кейн прилег рядом и обнял ее. Инга не сопротивлялась, да ей и не хотелось. В его теплых объятиях она задремала.

   Кейн же чувствовал себя почти счастливым. Все получилось именно так, как он и мечтал: Карен теперь принадлежит только ему и никому больше. Счастье омрачало лишь полное отсутствие денег. Все, что у него было, он отдал господину Ветру. Деньги на залог пришлось одалживать у Джун, которая была крайне недовольна его просьбой. Они повздорили, в итоге Джун дала ему денег и ушла, сердито хлопнув дверью. Но ссора с ней не имела ровно никакого значения, когда рядом Кар… Инга.

***

Ветер в одиночестве готовил пирожные, которые Эли оценила по достоинству, лишь став полукровкой.

   Он позволил ей поселиться в его доме. Она его совершенно не стесняла, но это было немного непривычно. Он всегда был одинок и в быту учитывал лишь свои интересы. Теперь приходилось считаться и с Эли. Хотя единственным неудобством оказалось лишь то, что пришлось делить с ней свою одежду и готовить на двоих. В остальном она очень старалась не доставлять хлопот. Зато он обнаружил, что она смущается и отводит взгляд, когда видит его полураздетым. Это было так восхитительно и непохоже на жадные, полные обожания взгляды других женщин. Та же Мона из дома досуга готова была сама заплатить, лишь бы встретиться с ним лишний раз.

   Он осторожно работал с Эли: ее мечтами, желаниями и будущим. Та безобразная зона будущего, что он видел в ее лабиринте, была настолько шаткой и призрачной, что позволяла существовать лишь здесь и сейчас, не задумываясь о перспективах. Но Эли предстояло жить долго и она должна была видеть впереди себя значимые ориентиры, ради которых стоило бы жить и двигаться дальше. Сейчас это Айн.

   Эли почти бесшумно вошла в дом, помялась немного на пороге и ушла в спальню. Он даже спиной чувствовал, что она расстроена, но сперва доделал начатое дело – обвалял шарики пирожных в рисовой муке с сахарной пудрой, выложил на блюдо, убрал за собой и вымыл посуду.

   – Ну и что на этот раз? – поинтересовался он, входя в спальню. Эли сидела с раскрытым учебником хейдаганского, держа книгу вверх ногами.

   – Бергер утверждает, что клетки Айн не размножаются, хотя и с оборудованием, и с образцом тканей все в порядке, – растерянно проговорила она. Вэй присел рядом с ней, повернул книгу правильно и снова вложил в руки:

   – Так и должно быть. Если бы уникальный генетический конструкт можно было легко воспроизвести из образца тканей или крови, он не был бы столь уникален.

   – Ты хочешь сказать, что заранее знал, что генетический материал Айн защищен от клонирования? Тогда зачем надо было?.. – Эли не договорила свою мысль и замолчала, видимо, поняв смысл его маленькой манипуляции, которую он особенно и не скрывал.

   – Я не был полностью уверен, но провал попытки клонирования окончательно доказывает что Айн – генетический конструкт хейдаганского происхождения. Именно поэтому она бесплодна. Ее можно воспроизвести, но необходимо соблюсти ряд условий, о которых знает лишь автор конструкта.

   Эли рассеянно листала учебник и молчала. Ветер встал и ушел на кухню. Пирожные – это хорошо, но нормально поесть тоже не мешает. Прислуги у него нет, приходится все делать самому.

   Вряд ли Айн похитили, она и сама в состоянии нейтрализовать наркоз. Это неудивительно: ведь проект развивался. Даже на той стадии, на которой он был якобы закрыт двести лет назад, возможности псиоников впечатляли. Теперь же страшно представить, на что они способны, тем более при правильном обучении. Но если Айн попадет не в те руки, последствия для Хейдаганской империи, и не только для нее, могут быть катастрофическими. Это отлично понимает ее величество Руо-да-Нао и сделает все, чтобы вернуть псионика на Хейду. А это значит, что желание Эли найти Айн очень удачно совпадает с его собственным…

ГЛАВА 5

Возвращение на «Метель» несказанно радовало Карен. Все же на корабле привычней и уютней, чем в доме родителей, на планете. И поскольку проблемы с головой, памятью и сестрой решены, можно вообще не возвращаться. Никто особо и не жаждет ее дома видеть – ну, за исключением мамы, может быть.

   Вот только повод для возвращения совсем не радовал. Карен была рассержена тем, что вместе с Айн пропал один из кораблей-разведчиков. Мало того, он перестал отслеживаться на границе системы, что означает одно из двух: его уничтожили или взломали. Оба варианта равновероятны. Допрос лейтенанта Берковица, пилота украденного разведчика, ничего не дал. Тот, с его слов, был не в курсе, как Айн смогла переключить управление кораблем на себя, и уверял, что никому не давал свой пропуск и не сообщал кода авторизации.

   Ей показалось, лейтенант не совсем откровенен, возможно, что-то недоговаривает. Но это не основание для обвинения его в соучастии побегу Айн. От дежурного, стоявшего на посту у шлюзов, ничего вразумительного добиться тоже не удалось. Он все время повторял, что просто выполнял приказ. Понять, чей это был приказ, также не получилось. Были опрошены все, кто в течение часа до побега Айн отметился на ближайших к ангару постах, но и это не помогло прояснить ситуацию. Правда, одна из рядовых отрицала свое нахождение у ангара, но свидетелей, способных подтвердить, что она была в другом месте, у нее не нашлось.

   Дежурный санитар уверял, что в бокс Айн никто не входил и не выходил и саму ее он не видел. Между пропажей ее из медотсека и вылетом разведчика прошли всего сутки. Но все это время Айн должна где-то быть, что-то есть, пить, во что-то переодеться! Но она как будто превратилась в невидимку. Возможно, ей кто-то помогал. Значит, у нее на корабле есть крыса. Вот только чья? И это гораздо хуже собственно пропажи Айн и разведчика.

   Карен ходила кругами по каюте, размахивая распечаткой списка вероятных подозреваемых:

    – Не может быть, чтобы кто-то из них не был причастен к побегу. Ну не могла она пройти к ангару, минуя посты! – Она остановилась и грустно посмотрела на Марка: – Я не хочу, но мне придется устроить медикаментозный допрос. У меня нет другого выхода.

   – Может, не стоит прибегать к такой суровой мере? Не стоит этот разведчик такой цены.

   Карен покачала головой:

   – Марк, ты не понимаешь, дело не в корабле. Если я оставлю все как есть, это будет означать, что меня можно обокрасть и остаться безнаказанным. Я не могу этого позволить. Мне вообще кажется, что на корабле есть крыса. Нужно что-то делать!

   – Ты права, – согласился Марк, – но я предлагаю сначала собрать всех, кто в списке, и предложить соучастнику побега добровольно сдаться в течение, скажем, пяти часов, в противном случае пригрозить медикаментозным допросом всем. Возможно, виновник сам явится. Ну а если нет, будем искать крысу.

   – Хорошо, так и сделаем.

   Через час после того, как Карен объявила о поголовном медикаментозном допросе, если виновник добровольно не объявится до конца дня, к Марку явился Берковиц. Вид у него был понурый, а чувство вины хлестало так, что Марк рисковал задохнуться. Майкл заговорил прямо с порога:

   – Это я помог Айн убежать. Никто не взламывал мой корабль, я сам переключил управлением им на Айн. Но я не знаю, как она заставила дежурного открыть шлюз, правда. Не надо медикаментозного допроса. Виноват только я один, и я готов понести наказание.

   Признание Майкла было неожиданным, и Марк подумал, что хорошо, что тот сперва пришел к нему. Но вопросов к нему была масса:

   – Как вы незаметно попали в ангар?

   – Я переодел Айн в нашу форму и дал ей пропуск, который укр… взял на время у рядовой Бенсон – они немного похожи. Так мы прошли через посты.

   Ловко. А с дежурным по шлюзу Айн и сама справилась.

   – Но зачем ты ей помог?

   Берковиц тяжело вздохнул:

   – Я не хотел. Я уговаривал ее остаться и вернуться в медотсек. Она несла что-то про конец света, я уже собирался звать санитаров, но она сказала, что если я откажусь ей помочь, то все равно помогу, только забуду об этом. – Майкл замолчал, а потом продолжил с некоторым усилием: – Я не знаю, кто она такая, на что способна, и мне совсем не хотелось проверять, врет ли она. Я надеялся, что она не справится с разведчиком и не сможет открыть шлюз.

   – А зачем ты вообще вытащил ее из медицинского автомата?

   – Я не вытаскивал! Честно! Просто когда объявили тревогу и всех подняли на поиски, я первым наткнулся на нее.

   Теперь все ясно: Майкл нашел ее первым, спрятал у себя, переодел, добыл пропуск, дал ей корабль. Помогал в надежде, что у нее все равно не получится. Но у Айн получилось. Хреново! Карен это не обрадует, и Берковицу от нее хорошенько достанется. Лишь бы не чересчур.

   Но кто-то ведь разбудил Айн. Или все же она сама? Возможно, Эли, сможет сказать точнее. Интересно, как у нее там с родителями прошло? Карен вскользь упомянула, что не очень. Жаль. Сейчас, когда ему нечего с ней делить, Эли перестала быть настолько отталкивающей, как раньше.

   Майкл прервал его размышления осторожным вопросом:

   – Мне собирать вещи? Контракт со мной будет разорван?

   – Подожди, не торопись, может, обойдется. Иди к себе, я тебя позову, когда понадобишься.

   Когда Марк вошел в каюту Карен, она как раз заканчивала разговаривать по комму. Он услышал только последнюю фразу:

   – Иди к черту, Картер!

   О, она знает этого псибеза! И даже может позволить себе его послать. А тот спокойно допрашивает ее и ее друзей заодно. Любопытные у Карен знакомые, ничего не скажешь. Она угадала его мысли:

   – Я помогла ему, он помог мне, и к моменту допроса мы ничего не были должны друг другу. Хотя он уверяет, что постарался организовать самый мягкий допрос. – Она сделала пару нервных кругов по каюте и плюхнулась в кресло: – Может, он и прав, если даже Бергер его перенес. А вот я едва не раскололась и не похерила все на свете. Псибезы не бросают дела на полпути, они всегда дожимают. Боюсь, жесткого допроса я не выдержу. – Карен замолчала, Марк тоже не знал, что сказать. Вдруг она спросила: – Никто не изъявил желания признаться в помощи побегу?

   – А какое наказание планируешь соучастнику? – поинтересовался он.

   – Разорву контракт, – отрезала Карен. – То, что случилось, можно приравнять к диверсии.

   – А если он сам явится с повинной?

   – Это ничего не меняет.

   – Нет, меняет, – возразил Марк. – Это значит, что ему не наплевать, если по его вине пострадают остальные. Это говорит в его пользу. И еще, ты не думала, что Айн способна заставить помогать себе?

   – Ну да, пригрозила покусать, – съязвила Карен.

   – Если бы. Елена с ней занималась, научила разговаривать и читать. Айн сильно изменилась и теперь совсем не похожа на ту полузвериную сущность, которая укусила меня за руку. Когда произошла угроза интеграции и Елена легла под наркоз, она попросила меня присмотреть за девчонкой. Я согласился, но это были самые кошмарные две недели в моей жизни. Айн очень сильный эмпат – это раз. Потом я выяснил, что она умеет запросто залезть в голову кому угодно и натворить там дел: забрать себе часть памяти, удалить, поменять местами. И это она делает, как дышит, совершенно не задумываясь. Ей удалось внушить мне, что она – это ты. Я понимал умом, что этого не может быть, потому что ваше тело под наркозом в капсуле медавтомата, но я видел тебя, как сейчас – живую, настоящую. Чувствовал твое тепло, дыхание, слышал биение сердца… Но она не смогла долго удерживать иллюзию и показала себя. Сказать, что у меня был шок – ничего не сказать. А до этого Теницки угрожал ей оружием и пытался изнасиловать, так она загнала его в угол его же пистолетом и ножом, которые просто висели в воздухе. И это далеко не все, что она умеет.

   Карен подозрительно покосилась на Марка:

   – По-моему, ты бредишь, такого не бывает! Если ты выгораживаешь друга или знакомого, так и скажи, не надо выдумывать всякую чушь.

   Ему стало немного обидно, что Карен не верит ему, но он бы и сам себе не поверил, если бы не видел собственными глазами и не испытал на себе все прелести способностей Айн, потому спокойно возразил:

   – Спроси сестру, а потом мы снова поговорим.

   Карен некоторое время молчала, явно оценивая степень серьезности его заявлений и пытаясь переварить невероятную информацию, потом медленно ответила:

   – Хорошо, я верю. Хотя это очень трудно, но я верю. Тогда в любом случае: выговор в личный файл, лишение премий до полной компенсации стоимости разведчика, пару месяцев внеочередных нарядов, ну и понижение в звании, если это офицер.

   – Справедливо, – согласился Марк.

   – Тогда давай, зови, своего диверсанта, – усмехнулась Карен.

***

Вэй двенадцать лет ждал, когда появится шанс вернуться домой. И вот он, в лице Айн. Правда, он не уверен, понимает ли Руо-да-Нао опасность этого конструкта. Та Руо, которую он знал, предпочла бы взять под контроль даже потенциальную угрозу империи. Но если она изменилась за время его изгнания и он ошибается, то потратит последнюю возможность связаться с домом впустую. Аракава выслушает его лишь один раз, не больше. Но если не сделать первого шага, путь так и не начнется.

   Правда, для этого нужен комм, желательно не наручный и хорошо защищенный. Можно попросить лорда Рэджи занять ненадолго его комм.

   Лорд был один в своем кабинете. Задернутые шторы создавали полумрак. Экран комма освещал лицо лорда с одной стороны, деля его похожим на маску. На рабочем столе среди мемори чипов и папок стояла ополовиненная бутылка алкоголя – судя по запаху, довольно крепкого. Лорд лениво крутил в руках почти пустой стакан. Кубики льда почти растаяли, и вода составляла большую часть его содержимого.

   Лорд небрежно махнул Вэю, жестом предлагая присесть. Он принял его приглашение.

   Постаревший и осунувшийся, практически растерявший свою внушительность, премьер-министр Тарона производил угнетающее впечатление.

   – Меня уважают и слушаются три планеты и совет Альянса, но я не могу справиться с собственными детьми. Я думал, Елена – моя настоящая дочь, но и она меня предала. – Он достал из тумбочки стакан и предложил: – Будешь? – Вэй кивнул. Лорд плеснул в стакан из бутылки, бросил несколько кубиков льда и толкнул к Ветру. Он поймал его и пригубил – виски. Слишком грубый, терпкий и крепкий напиток на его вкус, но он хорошо подходит под ситуацию.

   – Я вам сочувствую, – заговорил Вэй. – Вам неприятно и горько, что Елена не оценила ваши старания и то, с каким тщанием и любовью вы выбрали за нее все: нашли ей занятие, подобрали жениха. А до этого за нее выбрали жить ей или умирать. А после, не спрашивая, заставили делить тело с сестрой. Тринадцать лет выбирали за нее – чем заниматься, где находиться, что есть, когда спать, во что одеваться. Но она выжила и сумела сохранить себя, а вы отказываетесь ее принять только потому, что она выбрала не то, что нравилось вам.

   Конечно, не стоит упоминать, что и это так пугающее лорда тело выбрала не Эли. Но это – подарок и последний выбор за нее, дальше она будет решать сама.

   Лорд некоторое время молчал, видимо, пытаясь найти скрытый смысл в сказанном.

   – О, да! Я паршивый отец! – наконец заявил он, скривившись, залпом опрокидывая содержимое стакана в рот и наливая себе новую порцию.

   – Вы хороший отец, как и любой другой, хотите счастья своим детям. Просто позвольте им самим искать к нему дорогу.

   – Даже если она ведет к смерти?

   – Все дороги ведут к смерти, разница лишь в том, каково в пути – мучительно или легко.

   – Им-то, может, и легко. Ну а мне? – проворчал лорд, взбалтывая содержимое стакана и внимательно прислушиваясь к позвякиванию кубиков льда. – Каждый раз ждать, что Карен не вернется, а Елену я даже не знаю, куда пристроить теперь. Да я ее боюсь, черт возьми!

   – Путь отца непрост. Но разве вас удивляет то, что обе дочери сильно на вас похожи? Они, как и вы, горды. Они, как и вы, знают, чего хотят. Они, как и вы, предпочитают решать сами, а не подчиняться чужой воле. И это все – ваша заслуга. Так чем же вы недовольны?

   Лорд глубоко и надолго задумался, поглаживая подбородок. Полную тишину кабинета нарушали лишь глухие звуки за окном и потрескивание льда в бокале. Сделав для себя какой-то вывод, он криво улыбнулся и произнес:

   – Вы, как всегда правы. Прошу прощения за то, что вам пришлось общаться со мной в таком состоянии. Вы ведь пришли по делу. – Он закупорил бутылку и убрал в ящик рабочего стола

   Вэй согласно наклонил голову и проговорил:

   – Я бы хотел воспользоваться вашим коммуникатором, если позволите.

   – Конечно.

   Лорд Влад встал, забрал со стола оба бокала и вышел. Вэй занял кресло лорда, помедлил немного перед экраном комма – все-таки он был неуверен в успехе того, что задумал, но номер все же набрал.

   На том конце довольно долго не отвечали. Возможно, и не ответят. Он – изгнанник, и связь с ним приравнивается к государственной измене. Но ведь он пытается увидеться не с обычным хейдаганцем, а с отцом Аракава, главой клана, отвечающего за безопасность Хейдаганской империи. Когда он уже почти отчаялся, на его вызов ответили:

   – Вэй-то-Эйр Мья-то! – Хейдаганец на экране был несколько удивлен. – Ты очень опрометчиво поступаешь, связываясь с главой безопасности империи вот так открыто. Надеюсь, у тебя есть веская причина для того, чтобы беспокоить меня!

   Вэй был удивлен не меньше. Он рассчитывал увидеть Сея-то-Иро Аракава, а увидел его старшего сына. Как и все Аракава, белокож, с цепкими и внимательными черными глазами. Антрацитовые волосы собраны в высокий хвост, открывая ровные черты лица. Однако Ветер быстро справился с удивлением:

   – Кай Аракава, так и думал, что ты подвинешь отца и займешь его место. – Ветер усмехнулся и затем продолжил: – значит, ты можешь общаться с ней напрямую. – Его собеседник чуть кивнул, соглашаясь. – Передай, что у меня есть информация, которой я хочу заплатить за свое возвращение.

   Оба прекрасно понимали, кто именно подразумевается под «она». Кай некоторое время молчал, обдумывая услышанное, затем сказал:

   – Хорошо, но я искренне надеюсь, что ты не переоцениваешь важность сведений, которыми владеешь. В противном случае ты знаешь, как я буду вынужден поступить. – Ветер согласно наклонил голову. – Жди!

   Вэй отметил про себя, что сейчас уже не чувствует ни волнения, ни переживаний за результат разговора, а, скорее, интерес, любопытство и каплю азарта…

   – Мья-то! – Дева на экране комма будто выплюнула его имя. – Ты действительно знаешь что-то настолько ценное, что приравниваешь это к цене собственной жизни?!

   – Я тоже по тебе соскучился, Руо, – широко улыбнулся Вэй, разглядывая собеседницу. Острый взгляд ее льдистых глаз, казалось, пронзал насквозь. Тяжелый жгут иссиня черных волос резко контрастировал с белоснежной кожей, слегка прозрачной, как дорогой фарфор, яркие губы были гневно сжаты. За то время, что он ее не видел, дева похорошела: окончательно исчезла вся ее подростковая угловатость, в жестах появилось явное осознание своей женственности и того впечатления, которое производит ее внешность.

   После слов Ветра дева тут же переменилась в лице: исчезли все признаки раздражения и нетерпения, лицо разгладилось и расслабилось, только блеск льдистых глаз выдавал бурю, бушующую за маской спокойствия.

   – Что ты знаешь? – ровным спокойным голосом спросила она.

   Вэй улыбнулся одними уголками губ: самоконтроль так и остался ее слабым местом.

   – Все, что знаю, скажу только в обмен на свое возвращение и полную реабилитацию в глазах двора. – Он внимательно наблюдал, но дева оставалась спокойной, даже огонек в глазах погас. Вэй добавил: – И твои извинения, Руо, я тоже готов принять.

   – Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! – задохнувшись от возмущения, не выдержала дева, однако Ветер лишь усмехнулся:

   – Смею. Я пока еще не на Хейде и могу разговаривать так, как мне нравится. И знаешь, здесь очень даже неплохо, люди совсем не дикари, а некоторые гораздо более цивилизованны, чем хейдаганцы. Я могу спокойно оставаться и здесь. Единственный минус – здесь скучно. Ну… не считая твоих наемных убийц. Они как мухи – безвредны, но досаждают.

   – Если тебе там так хорошо, зачем возвращаться? – съязвила Руо в ответ. – Я отзову наемников, живи и радуйся. – Дева снова надела маску спокойствия и безразличия, но Вэй видел, с каким трудом ей удается ее удерживать. Чуть более быстрое дыхание, румянец на щеках, чуть более резкие движения, лишняя мимика – все выдавало любопытство и нетерпение.

   – Ты так со всеми разговариваешь? – поинтересовался он, проигнорировав ее вопрос.

   – Не со всеми, – мрачно ответила Руо. – Я контролирую себя, но уже на грани... Ты так и не ответил, зачем тебе возвращаться? Только не говори, что в тебе проснулась сентиментальность, и ты соскучился по дому и своей родне.

   Ветер покачал головой и улыбнулся:

   – Действительно, это было глупо. Я убедился, что с тобой все в порядке, ты справляешься без меня, Аракава тебя прикрывает, пока ему это выгодно, – дева сверкнула глазами, но промолчала, сдержавшись, – и совершенно неважно, кто первым найдет и обучит псионика. Прости за беспокойство, впредь я не буду столь навязчив.

   Он протянул руку, чтобы отключить комм, однако Руо гневно крикнула, топнув ногой:

   – Стой, Мья-то! Говори все, что знаешь!

   – Я уже озвучил цену за свою информацию. Если для тебя это слишком дорого, я найду другого покупателя, – спокойно возразил Ветер.

   – Где гарантии, что это не блеф и не пустышка? – поинтересовалась Руо. Она снова была невозмутима: ровное дыхание, плавные неторопливые движения, спокойная мимика. – Мы перевернули практически все сектора, но не нашли даже намека на то, куда делся ген-материал конструкта. Не думаю, что ты знаешь больше.

   Ветер пожал плечами:

   – Хочешь – верь, хочешь – нет. Скажу одно: у конструкта есть нянька, и не одна. Сколько шансов на то, что последней будет хейдаганец?

   Дева долго молчала, время от времени прикрывая веки, Вэй терпеливо ждал, хорошо понимая, насколько сложное решение ей необходимо принять: он запросил довольно высокую цену за информацию, доказательств достоверности которой не было. Расчет на то, что ее величество прекрасно понимает опасность «дикого» псионика для империи, похоже, оправдывался, а импульсивность, эмоциональность и любопытство девы служили катализатором. Наконец Руо заговорила:

   – Прошло слишком мало времени. Трудно будет убедить Совет смягчить или отменить наказание. Сколько ты согласен ждать?

   Ветер задумался:

   – Если ничего не изменилось, очередное заседание через неделю? – Дева согласно кивнула. – Я дождусь решения этого Совета. Но если результат будет не в мою пользу…

   – Аракава свяжется с тобой, – перебила его дева и отключила комм. Ветер удовлетворенно улыбнулся. Руо оставила последнее слово за собой, но это не отменяет ее крайней заинтересованности в псионике. Значит, скоро все изменится.

***

Флагман транспортного каравана без опознавательных знаков взял на буксир корабль-разведчик, на котором находилась спящая Айн. Девушку отправили в медотсек, а корабль – в ангар. После тщательного обыска на корабле не нашли ничего интересного или опасного, кроме эмблемы, обозначающей его принадлежность к «Красным волкам». По негласному кодексу наемников следовало связаться с владельцами корабля и рассказать о находке. Однако с тех пор, как капитан перестал быть наемником и начал работать на себя, он плевал на все кодексы, кроме своего собственного. К тому же, у него были свои счеты с Рэджи: несколько лет назад она лишила его большей части флота, сумев переманить к себе два фрегата, грузовозы и корабль прикрытия, по самые сопла напичканный дорогущей электроникой.

   Размышления капитана о том, как поступить с находкой, прервал его помощник:

   – Что делать с трофеем и пассажиркой?

   – Снимите с корабля эмблему, взломайте и перепрограммируйте. А насчет девки... придет в себя – сообщите мне.Я с ней пообщаюсь, потом решу. Может, на Зеде продадим.

   Айн снился сон: девушка дивной красоты, в многослойных длинных одеждах и с колючим взглядом ледяных глаз, за видимым безразличием и спокойствием скрывающая бурю, вот-вот готовую обрушиться на Айн, снести ее, уничтожить... Сверкающая лента быстротекущей воды, холодной и прозрачной, струящейся по округлым гладким камням, яркий белый свет звезды сверху и призраки двух лун на аквамариновом небе, странное существо рядом – большое, мохнатое, теплое, опасное, но только для ее врагов... До боли ослепительная вспышка, медленно гаснущая и переходящая в тяжелую тягучую тьму, поглощающую все вокруг...

   Айн открыла глаза. Появились новые видения, которых раньше не было, это настораживало. Ее взгляд уткнулся в белый потолок с матовыми плитам освещения. Ее нашли и вернули или побег удался? Вокруг царила тишина. Едва ощутимая вибрация поверхности, на которой она лежала, и низкий, чуть слышный гул откуда-то изнутри стен говорили о том, что она на большом корабле. Она села и огляделась: тесный бокс медотсека – непонятно только, тот ли это корабль, с которого она убежала, или другой. Айн встала и проверила дверь – заперто. Значит, нужно дождаться, пока кто-нибудь придет за ней. Ей очень хотелось, чтобы этим «кто-нибудь» оказался Марк или Елена. Айн расскажет им про свои видения, и они вместе что-нибудь придумают. До настоящего времени весь ее план ограничивался лишь побегом, и она не представляла, что будет делать, если все получится.

   Очень хотелось есть, однако после исследования бокса ничего съедобного не нашлось, только вода. Айн умылась, как учила ее Елена. Дверь открылась, и вошел человек – тучный, хмурый и бородатый. Айн испуганно попятилась, пока не вжалась в стену. Человек, казалось, заполнил собой все тесное помещение, а его громкий раскатистый голос заставил Айн вздрогнуть и тут же сжаться в комочек:

   – Я капитан этого корабля. Мы подобрали тебя и твой разведчик у границ системы Тарон. Если ты наемница, почему оказалась так далеко от своих?

   – Я не наемница, я убежала, – пискнула Айн. Большую часть того, что чувствовал капитан, она понять не могла – ни Марк, ни Елена подобных эмоций не называли и не чувствовали при ней. Однако недоверие – то, что почти неуловимо чувствовал Марк в их последнюю встречу – у капитана читалось ярко и однозначно. Кроме этого, было еще что-то, что Айн не знала, как назвать, не предвещавшее ей ничего хорошего.

   – Допустим, я тебе верю, – прогудел капитан, – объясни тогда, почему ты сбежала.

   Айн молчала, пытаясь справиться со страхом и сообразить, что ответить. Рассказать о видениях? Марк говорил, что этого делать нельзя. Ничего другого в голову не приходило. Она попыталась найти ответ в памяти этого человека, но ей никак не удавалось сосредоточиться, и в результате получилось ухватить лишь отдельные непонятные фрагменты, цельные же образы все время ускользали. Единственное, что она смогла понять – этого большого и громкого человека зовут Джаспер. Айн овладела паника, она уже собирала силы для мысленного удара, но человек, так и не дождавшись ответа, развернулся и вышел.

   Оставшись одна, Айн сползла по стене на пол и заплакала. Этот Джаспер сильно напугал ее и своим громким голосом, неприятными эмоциями, которых она не знала, и фрагментами образов в голове. Айн плакала и жалела, что убежала. Происходящее здесь и сейчас было гораздо хуже и страшнее, чем видения непонятной черноты будущего. Она подумала о Марке и чувстве безопасности рядом с ним, о мягкой улыбке Елены. Айн мысленно потянулась к ней и позвала: «Мама, хочу к тебе…»

   Эли столкнулась с отцом на кухне. От него пахло крепким алкоголем, но он выглядел трезвым, хоть и сильно расстроенным. Очевидно, что именно она и есть причина его расстройства. Он надеялся разделить с ней бремя своих забот, и она была вовсе не против, но… Вмешался Вэй. И нет, он ничего не испортил, скорее, помог увидеть истинное отношение к ней со стороны семьи.

   Мама все-таки приняла ее, сестре, в общем-то, наплевать, а вот отец никак не смирится, что все может быть не так, как ему хотелось бы. Увидев ее, лорд махнул рукой:

   – Надо поговорить.

   От страха и надежды на лучшее все внутри сжалось. Отец вышел в сад, и это было немного странно: вести разговоры он предпочитал в кабинете или библиотеке. Они шли по дорожке, посыпанной песком, в ту часть сада, которой занимался не Вэй, а садовник. Идеальной формы клумбы, ровно подстриженная трава, фигурные кусты, аккуратные вазоны с цветами – все со следами тщательного ухода, но какое-то неживое, будто не настоящее.

   Шептал под ногами песок, отец молчал. Эли шла чуть позади и боялась заговорить первой. Алкогольный шлейф забивал ноздри, заставлял слезиться глаза, и лишь ветер ненадолго приносил облегчение. Ветер всегда приносит облегчение.

   Лорд Влад остановился и повернулся к Эли, но смотрел куда-то мимо нее:

   – Я уважаю твой выбор, хоть и не понимаю его. Я готов тебе помочь деньгами или каким-то иным способом. Все, что угодно, в рамках моей власти. Ты можешь оставаться в этом доме, сколько пожелаешь, можешь уйти, а потом вернуться, если захочешь. Прошу лишь об одном: не попадайся мне на глаза и не мешай оплакивать смерть моей дочери.

   Лорд развернулся и побрел к особняку, а Эли осталась стоять посреди песчаной дорожки. Отец прав: Елена давно умерла, а новорожденная Эли не годится на роль дочери человеческого премьер-министра. Надежда на лучшее растаяла, оставив после себя боль и отчаяние. Ноги подкосились, и Эли сама на поняла, как оказалась на земле. Песок впитал слезы, но не мог забрать горечь и обиду.

   – Мама, хочу к тебе... – Голос Айн прозвучал так, будто она находится здесь, рядом. Такой четкий, такой настоящий и такой... испуганный! Эли замерла и растерянно огляделась – никого. Она прислушалась, но больше ничего не услышала. Решив, что показалось, она встала, стряхнула песок с рук и одежды и медленно направилась туда, где станет легче…

   Ветер понял все без слов, прижал к себе и молча гладил по волосам, утешая, пока она плакала. Ее слезы оставили мокрые пятна на одежде Вэя – красноречивое свидетельство того, что после переноса она превратилась в вечно ноющую невротичку – и Эли стало стыдно. Вэй все время видит ее раскисшей, и ему приходится то и дело приводить ее в чувство. Может, хватит себя жалеть?! Она принадлежит самой себе, и Вэй ее не отталкивает – это именно то, чего она хотела больше всего на свете. Но именно это и пугает. И Вэю и отцу оказалась важна не она сама, а лишь ее внешность. Новое тело оттолкнуло отца, зато приблизило к Ветру. Но лучше понимать его она не стала.

   Эли отстранилась немного и вытерла ладонью слезы.

   – Рассказывай, – мягко произнес Вэй.

   – Твой подарок прекрасен, но он не в силах превратить меня в деву. Ты слишком другой. Я боюсь разочаровать тебя и… умереть от боли.

   – Поверь, маленькая, ты – дева, и гораздо больше, чем тебе кажется. Даже лорд Влад это чувствует. Да, я хейдаганец, но я двенадцать лет прожил среди людей, и во мне теперь тоже есть что-то человеческое. Но я не могу стать человеком полностью. Вернее, могу, но это уже буду не я. Но если ты уверена, что действительно хочешь подобной метаморфозы со мной, я могу рискнуть. – Вэй взял ее за подбородок и заставил заглянуть в его глаза, синие, синие, бездонные как небо, внимательно ждущие ответа.

   – Ты правда можешь? – неуверенно поинтересовалась она. Ветер устало вздохнул:

   – Могу, хотя никогда так не делал. Подвох в том, что я не уверен, каким в итоге буду человеком – это займет какое-то время, придется основательно перекраивать свою систему ценностей, вернуть все назад, скорее всего, уже будет нельзя, но если…

   Елена не дала ему договорить, приложив палец к губам. Виновато уткнувшись ему в плечо, она едва слышно пробормотала:

   – Прости.

   – Тебя еще что-то беспокоит, – проговорил Вэй. И это был не вопрос, а утверждение. Эли вздохнула:

   – Я говорила с отцом. – Ее голос звучал тихо и безразлично, а руки теребили кончик пряди волос. – Он не смирился и готов откупиться любой помощью, лишь бы я не мешала оплакивать смерть его дочери. – Она замолчала. Ветер терпеливо ждал, будто понимая, что она еще не закончила. Эли прошептала: – Мне некуда идти, у меня больше нет дома.

   – Как и у меня, маленькая. Но это далеко не конец всего, если у тебя есть цель. А у тебя она есть. Найди Айн, ты нужна ей, а она – тебе. И постарайся сделать это первой. Я буду с тобой.

   Последняя фраза обнадеживала и пугала одновременно, но Эли постаралась не развивать в голове идею о двусмысленности слов Вэя и решила сосредоточиться на деле.

   – Я попросила Карен о помощи. Она отказалась, но переадресовала просьбу Костолицу, а он попросил подождать, когда освободиться.

***

Айн успела уже немного успокоиться, но еще не придумала, как действовать дальше. В бокс вошли двое, у одного в руке был пневмошприц. Айн ненавидела уколы, потому, не раздумывая, кинулась и укусила за руку этого человека, тот от неожиданности выронил шприц, его тут же подобрал второй и набросился на Айн, обхватив ее сзади. Дрыгая ногами и извиваясь всем телом, ей почти удалось освободиться, однако на помощь подоспел первый, и ее прижали к стене. Второй прислонил шприц к ее бедру, но не успел ввести препарат: Айн на мгновение зажмурилась, и обоих нападавших отбросило к противоположной стене. Ударившись, они рухнули на пол и затихли. Айн забилась в угол, наблюдая за врагами и готовясь в любой момент повторить мысленный удар.

   Нападавшие не шевелились, и никто не приходил за ними. Айн подумала, что зря начала драться, что нужно было позволить им уколоть себя. Да, это жутко неприятно, но с любым препаратом можно справиться, нейтрализовать его. А еще лучше – сделать вид, что укол подействовал и посмотреть, что будет. Конечно, это обман, Марк говорил, что друзьям не лгут, но эти люди совсем не друзья, значит, их можно обманывать. А еще Марк говорил, что сначала надо думать, а потом делать. Теперь она будет сначала думать, а уж потом решать, как действовать.

   В бокс снова вошел Джаспер – на сей раз в сопровождении двух людей. Даже не глянув на нее, они подобрали оглушенных и пневмошприц и ушли. Уже у самой двери капитан вдруг повернулся и подмигнул Айн, та от неожиданности вздрогнула. Джаспер хохотнул и вышел. Оставшись одна и поразмыслив немного, она пришла к выводу, что оставаться здесь нельзя: эти люди плохие. Она им сама по глупости показала, на что способна, и теперь они захотят использовать ее в своих плохих делах. Айн решила, что больше не будет драться и в следующий раз позволит им уколоть себя.

   Снова пришел Джаспер. Внешне он был спокоен, но Айн прочла у него любопытство и настороженность – вроде бы ничего опасного для себя. Он пригласил ее поужинать с ним. Айн была ужасно голодна, потому согласилась, хоть и не без некоторых опасений, вложила свою руку в его и пошла за ним. Он привел ее в каюту где был накрыт стол. Названий большей части лежащей на нем еды она не знала, но пахло все очень аппетитно. Рот ее мгновенно наполнился слюной. Голод и вкусные запахи заставили забыть ее о том, где она и кто рядом с ней. Не дожидаясь приглашения, она набросилась на еду, стараясь попробовать все.

   Капитан молча наблюдал, отщипывая от булки маленькие кусочки и отправляя их в рот. Немного насытившись, довольная Айн откинулась на спинку стула. В животе была приятная тяжесть, в голове – непонятная легкость, а капитан оказался хорошим, сильным человеком, который ее защитит…

   Тут в голове Айн будто прозвенел звонок: это неправильно, так быть не должно! Она глянула на капитана, улыбнулась ему и начала снова пробовать все, что пробовала до этого. В итоге решила, что в странных ощущениях, напоминавших эффекты от уколов доктора, виноват напиток. Айн, нейтрализовав его, осторожно заглянула в голову к капитану. Она нашла в его памяти очень похожий образ: человек, с которым ужинал капитан, улыбался и много разговаривал, а капитан его спрашивал. А потом тот человек был убит! Айн испуганно замерла, забыв, как дышать. Капитан не просто плохой, он ужасно-преужасно плохой! И этот ужин устроен для того, чтобы выспросить у нее все секреты, а потом убить. Что делать, как защититься?

   Она вдруг вспомнила, как справилась с Яцеком, который хотел ее наказать. Но тогда у него были пистолет и нож, которые она и использовала против него. А сейчас никакого оружия поблизости нет. Айн вдруг озарило: напиток! Пусть капитан сам его попробует, а вопросы будет задавать она.

   Айн пристально посмотрела на Джаспера, и его рука вдруг сама потянулась к ее стакану. Капитан пытался сопротивляться, от усилий на лице его выступила испарина, но ее воля была сильнее, и содержимое этого и еще двух стаканов оказалось в желудке капитана.

   Айн облегченно вздохнула. Она не до конца была уверена, что у нее получится контролировать капитана. Это был совсем новый опыт, не похожий на то, чем она пользовалась раньше.

   Тем временем капитан удобно развалился на стуле, закатал рукава рубахи и, бормоча что-то вроде «это дело надо отметить», налил себе в стакан резко пахнувшей жидкости и залпом выпил ее, потом пододвинул свой стул к стулу девушки и фамильярно обнял ее за талию. Это было совсем не то поведение, на которое рассчитывала Айн. Растерявшись, она мысленно ударила Джаспера – не сильно, совсем чуть-чуть, но это замечательно подействовало: капитан вдруг замер, уставившись в одну точку.

   Айн подождала немного, но капитан не двигался. Тогда она решилась спросить:

   – А куда вы летите?

   – На Амалькару.

   – А когда вы туда прилетите?

   – Не знаю.

   Этот ответ озадачил Айн, и она уточнила:

   – А почему?

   – Если не выйдет тихо проскочить кордон Альянса, придется ввязываться в драку, тогда не факт, что унесем ноги, груз и вообще попадем на Амалькару.

   – А что вы там собираетесь делать?

   – Обменивать жратву и пилюли на лирий и камушки.

   Айн не совсем поняла, что имел в виду капитан, но сказанное им в его голове обозначалось как «торговля». Айн стала спрашивать дальше:

   – А зачем вам лирий и камушки?

   – Перепродадим задорого.

   – А что будет со мной?

   – Продадим!

   – Почему? – обиженно удивилась Айн.

   – Твои способности могут серьезно заинтересовать одного солидного господина с Зеды.

   Подобная перспектива Айн совсем не устраивала. Сначала она хотела забрать образы о своей продаже из памяти капитана, но передумала, решив попробовать изолировать их, лишить связи с настоящим и спрятать куда-нибудь далеко в память прошлого, вместе с тем, что случилось за ужином. Когда-нибудь капитан вспомнит, но ее уже рядом не будет. Джаспер сидел, молча глядя в пространство. Айн старалась делать все медленно и аккуратно, поскольку помнила, что ее быстрые вмешательства в память болезненны. Закончив, Айн сказала, что наелась, устала и хотела бы отдохнуть. Капитан вздрогнул, очнулся и вызвал помощников по комму. Те увели Айн в ее бокс в медотсеке.

   Айн очень устала: задавать вопросы, анализировать ответы, решать, как поступить, и одновременно тасовать образы памяти в голове капитана было очень трудно. Она тут же уснула с твердой уверенностью, что покинет этот корабль, как только появится такая возможность. Что ее при этом ожидает, она даже не представляла, но не сомневалась в том, что это – правильное решение.

   Джаспер же был несколько сбит с толку, у него жутко разболелась голова, хотелось прилечь или забыться. Он помнил, что ужинал с девицей, подобранной на разведчике наемников, но вот чего он хотел добиться этим ужином и зачем вообще его затеял, вспомнить не мог и это его раздражало. К тому же при мыслях о девчонке головная боль обострялась. Злой недовольный капитан ушел к себе в каюту, прихватив пару бутылок крепкого самогона.

***

Эли шагала по гулким коридорам «Метели», но уже не в роли хозяйки, а как гостья – с временным пропуском и в сопровождении вооруженного конвоя. Вэй был вместе с ней. И хотя в его присутствии здесь не было особой необходимости, она была рада его поддержке.

   Охрана осталась снаружи, а ее и Вэя оставили одних в «приемной» заместителя коммодора. Вэй тут же вальяжно расположился в одном из двух кресел, а Эли осталась стоять: от волнения ей не сиделось. Через несколько минут ожидания из каюты Костолица вереницей вышли старшие офицеры флота. Эли едва удержалась от их приветствия по привычке. Теперь можно забыть о ненавистной роли коммодора. Хотя, как оказалось, иметь собственный флот иногда очень даже удобно. Костолиц вышел последним и сделал приглашающий жест. Эли мысленно выдохнула и вошла в его каюту, оставив Вэя ждать ее в «приемной».

   Костолиц молчал и выглядел не слишком дружелюбно. Он откровенно разглядывал ее, будто искал, не вырос ли у нее хвост со времени их последней встречи или лишняя пара рук. Это смутило Эли настолько, что все заготовки разговора вдруг вылетели из головы. Почему Костолиц так сильно ее ненавидит? Ведь она ничего плохого ему не сделала: не стала разводить его с Карен, отказывала себе в доминировании над телом, чтобы не мешать их отношениям, даже доверила Айн. Но все ее жертвы никто не оценил. А раз так, хватит ограничивать себя ради других, раз уж им этого не нужно!

   – Я хочу найти Айн, а Карен сейчас занята. Но она готова отпустить тебя, если ты согласишься помочь.

   – Я думаю, ты знаешь мой ответ, – ответил Костолиц.

   – И он, конечно же, не в мою пользу, – с долей иронии произнесла Эли. Марк не стал отрицать, и она продолжила: – В том виде, в каком я оставила тебе Айн, она не способна была спланировать побег. Значит, именно ты научил ее этому. Но я не понимаю, зачем. Возможно, это вышло случайно, но тогда ты бы не отказывался помочь в ее поисках. – Костолиц молчал, подперев стену и сложив руки на груди, но ее чуткие уши уловили, как изменилось его дыхание и как сердце стало биться чуть чаще. – Возможно, между вами что-то произошло. Что-то, о чем Карен даже не догадывается…

   Марк сжал кулаки и перебил Эли:

   – Если до этого я колебался и готов был тебя выслушать, сейчас ты добилась совершенно обратного!

   О, она ткнула наугад и попала в самое яблочко! Похоже, случилось что-то такое, что сильно задевает Костолица! То, о чем он не может рассказать Карен, и что в силу его порядочности давит на чувство вины. Ей вдруг стало очень любопытно:

   – Есть много способов выяснить, что между вами было – от честных до нечестных.

   Костолиц отошел от стены, приблизился вплотную к Эли, навис над ней и прошипел сквозь зубы:

   – Уходи!

   Почему-то это ужасно рассмешило, она едва удержалась от улыбки. Дивное зрелище – Костолиц в гневе! Кулаки сжаты, аж костяшки побелели, губы – тонкая ниточка, зубы скрипят, желваки ходят, грудь вздымается, а сердце стучит так, что и Вэю за дверью, наверное, слышно. Так значит, Айн оставила в его душе настолько неизгладимый след, что он почти готов на убийство.

   – Но если я ошибаюсь, тебе не о чем беспокоиться, когда я расскажу…

   – Убирайся!

   Эли не сдвинулась с места. Тогда Марк грубо схватил ее за плечо и, распахнув дверь, вытолкнул наружу. Дверь закрылась за спиной с тихим шипением.

   Идиотка! Вместо того, чтобы просить помощи, спровоцировала Костолица на агрессию к самой себе. Ну вот зачем надо было это делать?! Да потому что хотелось! И потому, что это доставило море злорадного удовольствия. Вэй все прекрасно слышал, а если и не слышал, то догадался. Он, не вставая с кресла, укоризненно покачал головой.

   – Прости, я все испортила. – Эли грустно выдохнула, виновато опустив голову, потом жалобно продолжила, – Вэй, но ведь правда, Айн не знала ни об ангарах, ни о кораблях, ни тем более о том, как ими управлять, до тех пор, пока не познакомилась с Марком.

   Ветер поднялся со своего места, подошел к ней, взял за подбородок и внимательно посмотрел в глаза. Эли показалось, что Вэй на самом деле не сердится, а… смеется! Молча и незримо.

   – Ты же сама говорила, что Костолиц – тупой солдафон. Ты что, всерьез ожидала от него взвешенного педагогического подхода и воспитательных бесед на нейтральные темы?

   – Нет, конечно! Я просила его просто присмотреть за ней и иногда разговаривать, а он… научил ее водить корабль. В любом случае теперь нужно искать кого-то другого, кто поможет с поисками Айн, – грустно заключила Эли.

   – Необязательно. – Ветер улыбнулся и провел рукой по ее волосам, будто любовался ими. – Чтобы чего-то добиться от такого человека, как Костолиц, не нужно угрожать и ковырять больные места, – промурлыкал Вэй. – Нужно улыбаться или плакать, в зависимости от обстоятельств. Он же эмпат, и если правильно подобрать эмоции в разговоре, из него можно веревки вить.

   Эли скептически подняла бровь:

   – Ты правда думаешь, что после того как он вышвырнул меня, его решение можно изменить?

   – Эли, я открою тебе страшную тайну, – заговорщицки зашептал ей на ушко Вэй, – любое решение можно изменить. Ты всерьез думаешь, что тогда я не смог бы тебя убедить принять иной вариант отделения от Карен? При этом ты бы полностью была уверена, что решила самостоятельно.

   – Почему ты не стал этого делать? – чуть дыша, спросила она.

   – Потому что изменились обстоятельства. А с Костолицем можно все исправить.

   Вэй надолго скрылся в каюте Марка, его не было уже, кажется, целую вечность. Эли осторожно подошла к двери и замерла, напрягая слух и силясь понять, о чем они говорят, но слышала лишь тихие голоса, слов было не разобрать, да еще и гул работающих двигателей корабля сильно мешал. Эли разочарованно уселась в кресло, руки сами собой выделили тонкую прядку волос и принялись наматывать ее на палец. Как бы плотно ни ложились витки, чтобы укрыть палец до кончика ногтя, хватало и половины длины пряди.

   Ей не давали покоя слова Вэя об изменившихся обстоятельствах. Значит, он и тогда решил за нее и собирался убедить ее убить сестру или забрать ее тело себе, а потом исчезнуть из ее жизни. Он сам сказал: «останься ты человеком, меня бы здесь уже не было». Эли била крупная дрожь, витки на палец ложились неровно, с просветами, и чтобы закрыть их, она наматывала новые, снова и снова… Вэй прекрасно знал, что ее зацепят слова про обстоятельства, значит, сказал их не просто так. Мог ведь и сказать то, что ей понравилось бы. Но сказал именно это. Боже, боже, ну почему все так сложно?! Раньше она его просто любила до безумия, а теперь одновременно так же сильно боится.

   Дверь в каюту Костолица открылась, и Вэй вышел. Эли вскочила, что-то дернуло ее за волосы, она с недоумением посмотрела на туго замотанный палец. Вэй подошел и аккуратно высвободил его из шелкового плена. Она все еще вздрагивала, хотя очень старалась успокоиться. Получалось плохо. Вэй молча обнял ее, погладил по волосам, успокаивая и как бы уговаривая, что бояться его глупо. И Эли поверила, расслабилась, прижалась к нему и даже вспомнила, зачем они сюда явились.

   – Все хорошо, – ответил Вэй на ее немой вопрос. Эли облегченно выдохнула. Она все же сомневалась, что Костолица удастся переубедить после того, как она еще сильнее настроила его против себя.

   – Что ты ему сказал? – затаив дыхание, спросила она. Ветер улыбнулся немного грустно:

   – Иногда, правда – самый короткий путь к получению желаемого, маленькая.

ГЛАВА 6

«Индиго» – военный фрегат и не рассчитан на перевозку пассажиров, так что об особой роскоши на его борту говорить не приходилось, но Эли и Вэю досталось по офицерской каюте, где присутствовал необходимый минимум удобств. Хотя она предпочла бы делить с Ветром одну, но навязывать свое общество не решилась. Он и так пустил ее к себе в дом и нарушил свое уединение.

   Костолиц все же согласился возглавить поиски Айн и теперь позвал всех в кают-компанию, чтобы обменяться сведениями. Эли пришла чуть раньше и увидела того, кого предпочла бы больше никогда не видеть. Было жгуче стыдно. Берковиц – тот, из-за кого началась интеграция, тот с кем она изменила Вэю. Случайно и непреднамеренно. Но это вовсе ее не оправдывает.

   Конечно, она сейчас в другом теле, а лейтенант – ах, уже не лейтенант, а рядовой, успел где-то проштрафиться – она позаботилась, чтобы он все забыл. Но она-то помнит все до мелочей. Ей стало неловко в его присутствии, к тому же Берковиц во все глаза пялился на нее и даже не скрывал своего любопытства. Ну что он, полукровок никогда не видел, что ли?

   Эли уселась в одно из свободных кресел, расположенных вокруг низкого стола, чистого, но испещренного царапинами и въевшимися пятнами, и в свою очередь пристально посмотрела на рядового. Тот смущенно отвернулся. Интересно, что такого он натворил, что его понизили и перевели с флагмана на фрегат? И что он тут делает?

   Вэй и Костолиц вошли одновременно. Вэй расположился рядом с ней, а Марк занял место во главе стола у панели управления коммом. Костолиц старался не встречаться с Эли взглядом, она тоже избегала смотреть ему в глаза. Ну что же, у него есть повод на нее злиться. Но чтобы найти Айн, им придется общаться друг с другом, а значит, нужно извиниться. И впредь постараться не задевать его. Очень постараться.

   – Я думаю, поиск начать лучше с анализа того, что мы уже знаем, – проговорил Марк, обращаясь исключительно к Ветру, напрочь игнорируя ее саму. – Айн каким-то образом избавилась от наркоза и покинула «Метель» на корабле-разведчике. Сигнальный маячок на момент побега был выключен и включен снова через двое суток. А еще через пять дней сигнал пропал, и уже окончательно. – Костолиц вывел на экран карту системы с обозначенной траекторией побега Айн и указал место у границы: – Здесь. Самые вероятные предположения: корабль с Айн подобрали и взломали или уничтожили.

   – Или она сама отключила маячок насовсем, – вставил слово Берковиц. Все посмотрели на него, тот смутился: – Я показал ей, как это сделать.

   Так вот зачем он здесь! Значит, Берковиц помог Айн сбежать и теперь помогает ее найти. И понизили его до рядового, скорее всего, в наказание. И поделом! Удивительная способность оказываться в нужном месте в совершенно ненужное время! Если бы не он, ее совесть была бы спокойна, если бы не он, Айн не смогла бы убежать. Эли хотелось встать и накричать на Майкла. Но усилием воли она удержала себя на месте, лишь крепче сжала подлокотники. Нет смысла, все уже случилось, и ее вопли ничего не изменят. А насчет маячка…

   – Айн не могла его выключить сама. Кислорода на разведчике дней на пять, еды и воды – стандартный суточный запас, – рассуждала Эли вслух. – С момента, как она сбежала, до момента пропажи сигнала прошло около семи дней, которые при всем желании нельзя прожить на этом ресурсе и остаться в сознании настолько, чтобы думать о включении и выключении маячка.

   – То есть, маячок все-таки отключил кто-то посторонний или корабль уничтожен, – с некоторым сомнением подытожил Берковиц.

   – Да, Майкл, – ответила Эли и тут же осеклась. Берковиц удивленно уставился на нее. Ох, черт! Ей же его не представили, она не может знать его имя! Она сделала вид, что ничего не произошло.

   – Думаешь, Айн все еще жива? – Марк наконец-то обратился напрямую к ней.

   – Не знаю. Сначала нужно исключить или подтвердить уничтожение разведчика и Айн вместе с ним. И только после этого можно будет планировать дальнейшие действия.

   – Ты знаешь, как это сделать?

   Эли пожала плечами:

   – Можем использовать детектор массы: он в состоянии обнаружить обломки корабля, если он уничтожен.

   – Значит, летим туда, где она исчезла. Фрегат полностью готов, – Марк повернулся к Ветру и вежливо наклонил голову, – я жду только вашего разрешения.

   – Решает леди Грей, – невозмутимо ответил Вэй, встал и вышел из каюты. Марк кивнул Берковицу и указал глазами на дверь. Рядовой подчинился и тоже вышел, оглянувшись на Эли напоследок. Марк уселся в кресло, в котором до этого сидел Ветер.

   Ну вот, самое время извиниться. Вэй ушел специально, чтобы дать ей эту возможность, да и Костолиц этого явно ждет. Эли встала перед ним и виновато наклонила голову:

   – Прости, я не хотела тебя злить.

   – Ложь, – обыденно произнес Марк, даже не глядя на нее. Это ее возмутило, но… ведь он прав. И она снова выбрала неверную тактику. Костолиц – эмпат, а значит, нужно быть искренней. Эли вспомнила, что наговорила ему, и ей стало немного стыдно. Она призналась:

   – Сначала не собиралась. А потом расстроилась, что ты отказался помочь, и мне захотелось сделать тебе какую-нибудь гадость. Прости. – Она помолчала, теребя кончик пояса. – Не знаю, что у вас с Айн случилось… Надеюсь, она все еще жива.

   Костолиц долго молчал – возможно, оценивал правдивость ее слов, или решал, стоит ли принимать такие извинения. Потом вдруг заговорил:

   – Айн говорила про какие-то сны, что случится плохое и что ей нужно быть в другом месте. Может, поэтому она и сбежала.

   – Почему ты раньше не сказал?

   – Можно подумать, ты меня слушала, – язвительно заметил Марк. Эли промолчала, и он добавил: – Я тоже умею делать гадости. Предлагаю не устраивать соревнований в этом виде борьбы. По крайней мере, до тех пор, пока не найдем Айн.

   – Я согласна, – ответила Эли.

***

После того как Кейн освободил Ингу под залог, она два дня лежала трупом и отказывалась вставать, есть и разговаривать. Все попытки расшевелить ее провалились. Он пробовал поговорить, но встречал глухую стену молчания; пытался обнять, приласкать, но Инга никак не реагировала на его прикосновения. Лишь на предложение потренироваться она подняла голову и язвительно отозвалась:

   – Обойдусь без твоих подачек! – а потом снова уткнулась в подушку.

   Такая реакция очень огорчила и озадачила Кейна: Карен никогда не страдала особой деликатностью, но и не старалась уколоть специально, как сейчас. Больше ее беспокоить Кейн не решался, а как вывести из этого состояния, не знал. Лучше бы она плакала, ругалась или бесконечными кругами двигалась по комнате, чем вот так лежала и ни на что не реагировала.

   Однако утром третьего дня она ушла, не потрудившись сообщить куда, зачем и когда вернется. Кейн решил, что искать ее бессмысленно и проще дождаться очередной сводки происшествий. Она сама сказала, что идти ей некуда, значит, рано или поздно придет. Сейчас же было дело поважнее: после уплаты залога денег не осталось совсем, он еще и крупно должен Джун, нужно искать подработку. Уходить с нынешней работы он не собирался: глупо терять удобный график и достойный заработок, которого хватило даже на то, чтобы, подкопив, оплатить услуги хейдаганца и заполучить свою собственную Карен. Однако платили ему за рейсы, и до следующего придется ждать еще целую неделю, которую нужно как-то прожить. Кейн поискал во всеобщей сети, нашел несколько подходящих коротких контрактов и разослал разовые коды для чтения своего послужного списка и медицинских файлов.

   Инга вернулась к обеду и плотно оккупировала его комм. Кейн мельком глянул, чем она занимается, но ничего не понял. Она куда-то звонила, с кем-то переписывалась, что-то искала и одновременно что-то высчитывала.

   – Мне нужна твоя помощь!

   Удивленный и одновременно обрадованный Кейн быстро сполоснул руки, выпачканные в питательном грунте, схватил полотенце и заглянул в гостиную.

   – Конечно, Ягодка, все, что хочешь, я для тебя сделаю, – ответил он, вытирая руки.

   – Как ты думаешь, с чем ты справишься лучше: с пилотированием крейсера или грузовоза? – Инга внимательно смотрела на него, ожидая ответа, а он просто застыл от неожиданности. Крейсер и грузовоз – это большие деньги. Да что там большие! Это огромные деньги, которые просто так на дороге не валяются! Он тут сидит, считает мелочь, а она запросто добыла себе пару кораблей. Даже их аренда стоит несколько его месячных заработков. Кейн от растерянности забыл все слова. Инга расценила его молчание как-то по-своему и осторожно добавила:

   – Мне нужен еще один пилот. Ты сможешь справиться с такой задачей?

   – Откуда у тебя эти корабли? – все-таки сумел выдавить Кейн. – Это же уйма денег! Где ты их взяла?

   – Где взяла – не твое дело! – отрезала Инга, но тут же немного смягчила тон и добавила: – Грузовоз не новый и стоил совсем недорого, а крейсер – мой старый корабль. Конечно, он – практически гнилая консервная банка, хоть и на ходу. Я вот думаю, что тебе лучше подойдет…

   Кейн молчал, не зная, как реагировать на новость и что ответить. Руки крутили полотенце, сворачивая его в тугой жгут. В голове было пусто, мысли куда-то разбежались. Вернул его в себя странный звук. Кейн удивленно разглядывал две половинки полотенца в руках, затем, тяжело вздохнув, он поинтересовался:

   – Ягодка, зачем тебе это все?

   Инга пожала плечами:

   – Я начинаю сначала. Ты со мной?

   – Эм… – неуверенно начал Кейн. – Может не стоит? Зачем тебе все эти корабли? Живи у меня, места полно, я достаточно зарабатываю.

   – Ты прекрасно знаешь, что я никогда не буду домашней клушей, ждущей мужа из рейса и пекущей пирожки! – раздраженно ответила Инга, – Лучше уж застрелиться! Решай: ты со мной, или я ищу пилота на стороне.

   Кейн уже успел забыть, что Карен никогда не сидела на одном месте и постоянно была в действии. И сейчас то, как она решительно действовала сама и требовала того же от него, стало для него неприятным сюрпризом. Она была совсем не такой, какой он ее хотел и ожидал увидеть. Он надеялся, что ему придется ее утешать и жалеть и что она растает в его объятиях. Поначалу ведь так и было, но совсем скоро ситуация вышла из-под контроля. Перед ним была уже не Карен, а какая-то другая женщина со знакомыми замашками. А ведь господин Ветер предупреждал… Но дело сделано, деваться некуда, и если он хочет быть рядом, нужно следовать за ней, куда бы ее ни занесло.

   – Карен...

   Инга тряхнула головой:

   – Нет! Я больше не Карен! Этот человек мёртв, есть только Инга Кавана! И ты мне не ответил!

   Кейн обреченно выдохнул:

   – Я в состоянии справиться с грузовозом.

   – Хорошо. – Инга снова уткнулась в настольный комм. Кейн потоптался рядом еще немного и вернулся на кухню к цветам. Он стоял и смотрел на готовый распуститься бутон хейдаганской фиалки тихо плача от обиды и от того, что все пошло не так, как он надеялся.

   Щелкнула входная дверь: Инга снова ушла. Кейн постоял еще немного, вытер лицо половинкой полотенца, выбросил ее, ушел в спальню и лег на кровать.

   Инга вернулась, когда за окном стемнело. Она снова заняла комм и так громко разговаривала, что даже в спальне все было прекрасно слышно. Она подробно обсуждала что-то с разными людьми, с кем-то ругалась, что-то доказывала, кого-то торопила и яростно торговалась о цене. По обрывкам фраз он понял, что чуть ли не завтра предстоит полет на Амалькару с грузом. Еще речь шла о станции Росянка, о которой он никогда не слышал. А вот фразы о помощи двойного Джаспера его насторожили. Неужели Инга решила связаться с пиратами? Пискнул наручный комм: сообщение о том, что он подходит под требования одного из разовых контрактов и приглашение на собеседование. Кейн удалил приглашение. В поиске работы теперь смысла не было: Инга об этом уже позаботилась.

   Раздались осторожные шаги. Инга легла на кровать рядом с ним, и ее лицо оказалось напротив его.

   – Кейн, – она нежно погладила его по щеке и сказала, – я так по тебе соскучилась.

   Он аж сел от неожиданности, потому что уже не рассчитывал когда-нибудь услышать подобных слов. Сердце забилось от нечаянной радости. Он даже незаметно ущипнул себя побольнее, чтобы убедиться, что это не сон и ему не показалось. Инга никуда не исчезла, лишь с легкой ироничной усмешкой наблюдала за ним. Кейн осторожно, боясь спугнуть свалившееся на него счастье, подобрался к Инге поближе, едва касаясь, провел по лицу, за которым пряталась его любимая. Поцеловал незнакомые губы. Инга не сопротивлялась и ответила на поцелуй. Кейн крепко прижал ее к себе, отрезав все пути к бегству. Прикосновения стали резче, настойчивей и требовательней. Ненужная одежда отброшена в сторону. Кейн исследовал новое тело любимой ласками, поцелуями и покусываниями. Он старался быть нежным и не причинять боли, но терял голову от страсти и плохо контролировал себя. Но Ингу боль, кажется, вовсе не волновала, скорее наоборот…

   – Карен, я люблю тебя!

   – Я не Карен! Запомни это, пожалуйста! – Инга резко встала, схватив простыню, завернулась в нее и вышла из спальни. Кейн был раздосадован, но подумал, что она права и, действительно, уже совсем не Карен.

   Инга вернулась в гостиную к комму и теперь сосредоточенно изучала какой-то список. Встав в проеме двери, Кейн разглядывал завернутую в простыню девушку. Он чувствовал себя виноватым за то, что назвал ее неправильно. Он повторил про себя ее имя – «Инга». Такое же короткое и резкое, как и «Карен». Но Инга отличалась от той Карен, которую он помнил, и дело было не во внешности. Да, выглядела она иначе, но все свойственные Карен жесты, позы, привычки, речь остались. Инга так же кусала губы в моменты раздумий и сомнений, активно жестикулировала в эмоциональном возбуждении, ходила кругами по комнате в нетерпении, ругалась сквозь зубы. Но она была резче, агрессивнее и ядовитее Карен, тем и притягивала. И близость с ней была иной. Инга оказалась очень отзывчива на ласки, бурно реагировала на них и не возмущалась, если он случайно причинял боль от избытка чувств. Она не стеснялась ответить ему тем же, и боль лишь усиливала влечение: каждое прикосновение казалось особенно острым и чувственным.

   Он улыбнулся, подошел к занятой девушке сзади, обнял и поцеловал в шею. Инга оторвалась от своего занятия и вопросительно посмотрела на Кейна.

   – Мы ведь еще не закончили, Инга, – с легкой укоризной прошептал он ей на ухо.

   – Ах, вот ты как! – отозвалась она, сбрасывая простыню. – Предпочитаешь доводить начатое до конца, значит. Похвально…

   Кейн мрачно сидел в кресле пилота. Грузовоз, который ему пришлось вести, оказался настолько старым, что не понимал коротких голосовых кодов и больше чем наполовину управлялся ручным запуском программ, триггеры которых он как раз сейчас и пытался вспомнить, просматривая руководство. Из всей команды на корабле были только он и кибер-инженер, который всеми силами старался поддержать скорость работы бортового компьютера на приемлемом уровне.

    Час назад они взяли курс на Амалькару, и теперь им предстоял путь длиной в пару недель. Кейна огорчало, что Инга ничего не рассказала ни о сути контракта, в который она ввязалась, ни о своих планах. Она и раньше была временами безрассудна, но сейчас это было уже что-то сверх. Вот так, сломя голову, без силовой поддержки, собраться на Амалькару с двумя старыми кораблями, один из которых вообще грузовоз, связаться с пиратами и какой-то явно нелегальной станцией…

   С одной стороны, очень интересно, что из этого выйдет, с другой, эта затея его сильно пугала и напрягала. Он уже успел привыкнуть к тихой размеренной жизни в качестве капитана круизного катера. Конечно, и в его работе не обходилось без неожиданностей, но ничего подобного виденного и испытанного им, пока он был наемником «Красных волков», в его работе не было. А теперь он снова оказался в центре заварушки, созданной Карен. Нет, Ингой!

   Она охотно шла на близость, но в остальное время вела себя не как близкий человек – командовала и отдавала приказы. Карен любила находиться в его объятиях, о чем-то разговаривать, находясь рядом, Инга же сразу одевалась и уходила, стараясь не находиться с ним просто так – только по делу или по какой-то иной причине.

   Как и сказал господин Ветер, вряд ли она полюбит его. Секс – да, отношения – нет. Она просто использует его для разрядки. И это расстраивало Кейна, хотя он понимал, что она имеет на это право. Он ведь тоже использовал ее, пусть и не особенно удачно, для удовлетворения своей потребности в любви и тепле, причем сделал это тайком, нечестно по отношению к ней. Потому он не протестовал и не требовал от нее ничего, зная, что сам стал виновником того, что она стала Ингой. Но любит он ее, наверное, даже больше, чем когда-то Карен.

   Кейн тяжело вздохнул. Теперь неизвестно, когда они смогут побыть вместе – они на разных кораблях. Он удивился, когда узнал, что в команде его грузовоза только два человека. На крейсере команда состояла из пилота кибер-инженера и почему-то врача. Разумнее было бы взять штурмана, но Кейн решил держать свои соображения при себе: Инга обычно прекрасно понимала, что делает. И транспортник, и крейсер были забиты грузом больше, чем под завязку. Кейн боялся, что от перегруза они вообще не сдвинутся с места. Однако когда они покинули док, он наконец понял, почему Инга так старалась сэкономить на всем, и на команде в том числе: мощность двигателей значительно превосходила стандартные характеристики для кораблей подобного класса. Кейн даже боялся представить, во сколько ей обошлась эта модернизация, да еще и такая срочная.

   Еще он очень надеялся, что Инга не станет путаться с пиратами.

***

«Индиго» прибыл туда, где окончательно исчез сигнал с корабля-разведчика Айн.

   Эли немного непривычно было чувствовать себя пассажиркой, а не командиром с грузом ответственности за плечами. Но ей понравилось это чудесное чувство. Можно спокойно спать и не ждать, что вдруг среди ночи она кому-то зачем-то понадобится и придется срочно что-то решать или делать. Кларк осталась с Карен, но она совершенно не скучала по ней. А рядом с Вэем чувствовала себя в гораздо большей безопасности, чем когда-либо. Даже Костолица ей удалось ни разу не задеть за те три дня, что они добирались до места. Тот в свою очередь тоже был тактичным и вежливым.

   Пискнул комм:

   – Если ты знаешь способ определить, что случилось с кораблем Айн, самое время о нем сообщить. Я на мостике, – скороговоркой выпалил Марк и отключился.

   Эли в сопровождении Вэя пришла на мостик и снова оказалась под пристальным вниманием. Команда фрегата в полном составе – кто украдкой, а кто и нагло в открытую – разглядывали ее. Сначала подобное внимание льстило, но за три дня успело надоесть и начало раздражать. К счастью, заговорить с ней никто из наемников не пытался: возможно, опасались Ветра, в компании которого она все время появлялась на людях.

   Костолиц уступил ей место перед комом, где уже была выведена панель настроек детектора массы. К сожалению, очень скудных настроек. Если бы детектор был на пару классов выше, можно было бы фильтровать органические, минеральные, полимерные, металлические и еще десяток разновидностей частиц, но пришлось довольствоваться тем, что есть. Эли выставила радиус на максимальный и указала параметры веса частиц от ста грамм до тридцати килограмм.

   Заглядывая ей через плечо, Марк, не скрывая скепсиса, поинтересовался:

   – Зачем? Он нам сейчас покажет весь мусор в радиусе своего действия!

   Эли проигнорировала его реплику и прильнула к монитору, который был беспорядочно усыпан зелеными точками разной величины.

   – Нет тут разрушенного корабля, – уверенно заключила она.

   – Поясни! – потребовал Марк

   – Если бы где-то здесь был уничтожен корабль, обломки под воздействием энергии взрыва разлетелись бы в разные стороны, и мы бы увидели что-то вроде неровной сферы из частиц разного размера. Даже если с учетом прошедшего времени мы бы оказались внутри этой сферы, все равно не было бы такого равномерного распределения частиц. Значит, корабль цел и Айн вместе с ним. И вопрос теперь в том, кто ее подобрал.

   – Здесь удобная точка для начала разгона в систему Оникс, на Амалькару, – проговорил Марк. – Подбери ее кто-то из наемников или торговцев, нам бы уже давно сообщили о находке, значит…

   – Контрабандисты, пираты, дипломаты, – Эли продолжила мысль Марка, – любой, кто в состоянии справиться с кордоном Альянса на границе если не силой, так деньгами или статусом.

   – Перед границей с Амалькарой есть станция Верба. Если тот, кто подобрал Айн, летел на Амалькару или на Хейду, он никак не мог пройти мимо нее, – подсказал Марк. – Но он мог лететь и обратно. Точка сброса скорости и остановки лирийных двигателей в дне пути отсюда, но кому-то могло взбрести в голову остановиться раньше. Что будем делать?

   Эли размышляла. По всему выходило, что сначала разумнее проверить ближайшие станции в поисках кораблей, прошедших через этот квадрант. В портах станций всегда фиксировали данные бортовых журналов о пройденном маршруте у каждого из стыкующихся кораблей. Но если тот, кто подобрал Айн, летел на Амалькару, все это будет лишь тратой времени. Эли, тяжело вздохнув, озвучила свое решение:

   – Проверим Вербу, потом определимся, как действовать дальше.

   Судя по смене освещения, прошло уже два дня. К Айн больше никто не приходил – казалось, о ней забыли. Еду тоже никто не приносил, хотя воды было в достатке. Попытки открыть дверь оказались бесполезны, на стук и крики также никто не отзывался. Последний раз Айн ела во время ужина с капитаном, и сейчас ей очень сильно хотелось есть. Она пыталась уснуть, но сны про всякую вкусную еду только усиливали голод.

   Замок на двери щелкнул, и Айн испуганно вздрогнула. Дверь тихонько приоткрылась, и в каюту заглянул… маленький человек – ребенок, мальчик. Детей она видела только на картинках. А в книгах прочла, что дети мало знают, почти ничего не умеют и задают много вопросов. И что со временем они вырастают, учатся и превращаются во взрослых. Вот она – взрослая, потому что большая. А ребенок был в два раза ниже нее, худ и бледен. Внимательные карие глаза смотрели настороженно.

   –Ты кто и чего здесь сидишь? – спросил он, заглядывая в узкую щель двери, в любой момент готовый ее захлопнуть и убежать.

   – Меня зовут Айн. Заперли меня, вот и сижу, – грустно вздохнула она. Нечаянный гость сперва насторожил ее, но, кроме любопытства пополам со страхом, ничего угрожающего от ребенка она не почувствовала. Чтобы не пугать гостя, она решила не двигаться с места.

   – А зачем тебя заперли? – ребенок шире приоткрыл дверь и сделал шажок внутрь каюты.

   – Не знаю, приказ капитана.

   – Капитан – мой папка! – гордо сказал ребенок и тут же тяжело вздохнул и грустно продолжил: – Только он уже третий день пьет, и все остальные тоже. – Он вошел в каюту и встал у стены, рядом с дверью. Темные волосы взъерошены, край мятой рубашки с одной стороны висел, выбившись из штанов с многочисленными карманами. Немного великоватые, они ложились складками на старые, видавшие виды ботинки с облупленными носками.

   – Пьет? – переспросила Айн, по-прежнему не меняя позу. Страх у ребенка уже почти не ощущался, зато любопытство значительно выросло. Она осторожно, стараясь не навредить, поискала образы в голове гостя, и чуть не утонула – настолько их было много. Короткие, яркие, совершенно разные и совсем неупорядоченные, в отличие от образов взрослых, с которыми она общалась до этого. Она выяснила, что ребенка звали Игорь.

   – Ну да, самогон, водку, спирт, – пояснил он.

   Она не понимала, о чем говорит Игорь, почему такое простое действие, как «пить», в голове у мальчика связано с картинками, на которых люди ведут себя очень странно, а то и вовсе выглядят мертвыми. Это пугало.

   – А кто же ведет корабль?

   – Автопилот, кто же еще! – снисходительно пояснил мальчик, – Ты прям совсем как маленькая, ни про самогон не знаешь, ни про автопилот!

   – А если кто-нибудь нападет на корабль?

   – Нет, не нападет! Мы же на лирии идем сейчас, нас не видно. – Засунув руки в карманы, Игорь прошелся по каюте. – До Амалькары еще два дня, а перед посадкой они все будут как огурчики.

   – Огурчики? – Айн вовсе перестала понимать, о чем говорит Игорь.

   – Ну да. Я, правда, не знаю, что это, но когда они так говорят, значит, что они все будут трезвые.

   – А ты почему не пьешь с ними вместе?

   – А я бросил! – с вызовом ответил гость, потом вздохнул и продолжил: – На самом деле, то, что они пьют – это такая гадость! – Мальчик брезгливо сморщился. – Я бы сока выпил или лимонада, меня папка на Зеде угощал. Но на корабле ничего такого нет, – ребенок тяжело вздохнул.

   – А я бы поела, – грустно проговорила Айн. Мальчик присел на кровать рядом с ней, задумался на мгновение, потом улыбнулся:

    – Я тебе сейчас что-нибудь принесу!

   Он вскочил и собрался убежать, но Айн схватила его за руку:

   – Можно, я с тобой?

    Игорь оценивающе поглядел на нее и строго проговорил:

   – Ты – пленница, тебе положено сидеть взаперти! – Айн расстроилась. Ей не хотелось снова оставаться одной, глаза наполнились слезами и мальчишка сдался, прошептав: – Ладно, идем вместе, но только не шуми, а то некоторые, если их разбудить, буянят.

   Айн и Игорь осторожно двигались по пустым коридорам корабля. Гулкое эхо шагов, тишина вокруг и освещение в режиме «ночь» создавали жутковатое ощущение. Они остановились у одной из дверей и Игорь, приложив палец к губам, прошептал:

   – Жди меня здесь, только тсс…

   Айн кивнула, мальчик осторожно открыл дверь, но тут же был схвачен за ухо невысоким человеком в синем комбинезоне.

   – А ну пшел отсюда! – Речь говорившего была какой-то странной: он искажал и растягивал слова, так что не совсем было понятно, что он говорит. И пахло от него ужасно, чем-то резким и противным.

   – Уйду, уйду, отпусти, – тихонько застонал Игорь, но схвативший, не слыша его, тряс мальчика за ухо и повторял:

   – А ну пшел отсюда, щщнок! Крушсь под ногами! Ты по′ял? Пшел отсюда!

   Игорь, закусив губу, старался не разреветься в голос. Айн стало его очень жалко: ведь это из-за нее ему так больно. Она рассердилась на этого странного человека, посмевшего обидеть ее друга, зажмурилась на мгновение, и человек повалился на пол, отпустив Игоря. Тот пошатнулся от неожиданности и, всхлипывая, попятился от двери. Айн обняла мальчика, он расплакался в ее объятиях. Она гладила его по лохматой голове и приговаривала:

   – Прости, я не хотела, прости...

   Она остро чувствовала и его обиду, и боль, и бессилие, и злость… и сама едва не расплакалась. Успокоившись, Игорь вытер слезы, заправил рубашку, подтянул повыше штаны и сказал:

   – Забудь, что ты видела, как я плакал!

   – Почему? – удивилась Айн.

   – Настоящие пираты терпят боль и не ревут! Так папка говорит. А если я плакал, значит, я не пират, а обыкновенный сопливый спиногрыз!

   Пират. У Майкла, который помог ей убежать, в голове тоже было такое слово. Но удивило Айн другое – так, что она отстранилась от ребенка и немного испуганно поинтересовалась:

   – Спиногрыз? Это как? Ты кусаешься?

   Мальчик вытер остатки слез и улыбнулся:

   – Какая же ты все-таки глупая! Я не кусаюсь! Это просто так папка говорит. Он так обзывается, когда ему не нравится мое поведение, а на самом деле он очень добрый! – Игорь поморщился. – Если только не пьет.

   Айн сочувственно погладила мальчика по руке. Она видела образы в его голове с «папкой». В одном испуганный Игорь прятался в каком-то темном углу, беззвучно повторяя «только бы не нашел…»; в другом Джаспер плакал, обняв Игоря; в третьем довольный мальчик сидел на плече капитана и командовал: «выпустить звенья истребителей!». Такие противоречивые образы – это было так странно, как будто существовало два разных Джаспера: одного Игорь обожал, а другого боялся и ненавидел.

   Игорь не без опаски перешагнул через своего недавнего мучителя, перегородившего проход, и снова заглянул за дверь. Убедившись, что все спокойно, он на цыпочках вошел в каюту, Айн также осторожно вошла следом. Внутри стоял густой резкий запах, на полу лежал человек, другой сидел в кресле, запрокинув голову и издавая громкие хрипящие звуки. Айн испуганно замерла, но, поскольку Игорь не обращал внимания на этот храп, тут же успокоилась. Оба человека были живы, но в очень странном состоянии. Айн с отвращением скривилась: в их головах было темно и отвратительно вязко.

   – Не бойся, они в отключке, – прошептал Игорь. – Вот здесь полно всякого съедобного. – Он открыл одну дверцу стенного шкафа, и Айн восхищенно выдохнула: шкаф был забит всевозможными яркими упаковками. Она даже растерялась, не зная, какую из них выбрать. – Это все сухие рационы. Возьми с собой вот эти, – пояснил мальчик и вложил в ее руки пару пачек галет в желтой обертке, – они не такие плохие на вкус, и после них долго не хочется есть. – Он открыл вторую дверцу шкафа, откуда дохнуло холодом, и разочарованно вздохнув, протянул последнюю оставшуюся там упаковку с бутербродом Айн: – А вот это можно съесть сейчас.

   Обратно они возвращались так же осторожно, вздрагивая и замирая при малейшем звуке громче ровного гула двигателей корабля. Игорь отказался от половины бутерброда, предложенного ему Айн:

   – Не надо, я себе еще найду. – Он развернулся, собираясь уйти, и Айн жалобно поинтересовалась:

   – А ты еще придешь?

   Игорь солидно кивнул и подтянул повыше штаны.

   – Буду приходить, пока команда не протрезвеет, – улыбнулся он.

   Айн чувствовала, что уходить ему не хочется, что ему нравится в ее компании гораздо больше, чем одному среди напившейся команды корабля. Чувствовала его симпатию к себе и толику превосходства от того, что он знает и понимает больше нее. И ей тоже не хотелось, чтобы он уходил: его она отчего-то понимала лучше, чем взрослых. Он не лгал и был хороший!

   – Я не хочу быть пленницей, – тихо сказала она, – помоги мне убежать.

    Игорь возмущенно фыркнул:

   – Да ты знаешь, чего со мной будет, когда папка узнает, что я тебе помог?!

   Айн удивленно распахнула глаза:

   – Нет, не знаю. А что с тобой будет?

   – Чего, чего, – проворчал мальчик и присел на край ее кровати. – Побьет сильно и запрет на неделю. А потом, может, вообще на станцию няне вернет, и тогда точно никакого лимонада и конфет!

   – А если не говорить, он же тогда не узнает, – шепотом предложила Айн крамольную идею, поскольку не знала, как Игорь к этому отнесется – ведь обманывать нехорошо.

   – Он всегда узнает все, даже если ничего не рассказывать, – Игорь тяжело и обреченно вздохнул, – он говорит, что у меня на лбу написано, что я вру или что-то скрываю.

   – А если у тебя на лбу ничего не будет написано, тогда и он ничего не узнает!

   – Ага, ну и как же это получится? Я же не псих, чтобы забывать, что я делаю.

   – Я могу помочь забыть меня. Совсем, – предложила Айн.

   Игорь подозрительно покосился на нее и промолчал. Она чувствовала, что он сомневается в ее словах и не верит, что сможет избежать наказания, если Джаспер все узнает. Заставлять Игоря помогать себе Айн не хотелось, а способа убедить его она не знала. Она рассеянно искала ответ в его памяти и наткнулась на яркий, но размытый образ какой-то женщины, связанный с доверием и безопасностью. Тут ее осенило, и она осторожно совместила найденный образ со своим. На все ушло не больше пары секунд, а результат не заставил себя ждать.

   – Ну ладно, помогу тебе, – как бы нехотя согласился Игорь, – только ты обещала, что я все забуду и меня не накажут!

   – Так и будет, – облегченно вздохнув, подтвердила Айн.

ГЛАВА 7

«Индиго» прибыл на станцию Верба в середине ночи по корабельному времени. Ни на одной станции таких понятий, как «день-ночь», не существовало, работа велась круглосуточно. Жители и гости сами регулировали режим активности с учетом занятости и личных предпочтений.

   Не откладывая на потом, Марк решил узнать про корабли, проходившие через координаты, в которых пропала Айн, а заодно и прогуляться.

   На Вербе он бывал не раз: и транзитом, на пару часов, и на несколько дней останавливался. Эту станцию – построенную и спланированную немного иначе – со станцией Лотос объединяло одно: зедианские хозяева изо всех сил старались замаскировать креативным оформлением и кричащей отделкой весьма ненавязчивый сервис и завышенные цены для гостей. Жителей это, к счастью, не касалось.

   На причальных платформах было людно. Марк протолкался к информационной панели, выстоял небольшую очередь, сделал официальный запрос и после подтверждения его личности и полномочий получил на комм список из двадцати четырех кораблей. Ему не терпелось изучить его, но шум и толкотня вокруг отвлекали и раздражали. Марк решил вернуться на фрегат, но в толпе заметил Ветра. Удивительно! Почти все время хейдаганец вместе с Эли отсиживался в своей каюте, а тут вдруг один вышел наружу. Даже на расстоянии чувствовалось его внутреннее напряжение, как будто он среди врагов, и вот-вот кто-то закричит, показывая на него пальцем. Он будто что-то или кого-то искал. Интересно, что ему понадобилось на станции? Неожиданно Ветер нырнул в темный боковой коридор, Марк за ним следом.

    Вдруг он оказался парализован и тесно прижат хейдаганцем к стене. Где-то под ребрами слева больно воткнулось нечто острое.

   – Прости, рефлексы, – невозмутимо ответил Ветер, явно не чувствуя никакой вины за свою выходку. Острое из-под ребра исчезло, тело медленно обретало способность двигаться, но отпускать его хейдаганец не спешил. – Зачем ты за мной следил?

   – Хотел предложить помощь и спросить, когда вернешься на фрегат. – Ноги держали плохо, и если бы не тесно прижатый к нему Ветер, он бы точно сполз на пол. Ухо обожгло горячее дыхание:

   – Я не вернусь.

   – А как же поиск Айн? – Марк, передернувшись от отвращения, оттолкнул хейдаганца от себя и сумел удержать равновесие.

   – Вы отлично справитесь без меня. У вас приличная фора и во времени, и в объеме информации.

   – Но почему? Что случилось? Как же Эли?

   – Так надо. Ничего не случилось. Она поймет, – ответил Ветер сразу на все его вопросы, развернулся и пошагал к выходу из коридора. Марк удивленно проводил взглядом его удаляющуюся фигуру: странные поступки и странные непонятные отношения…

   Вернувшись на фрегат, он занялся полученным списком кораблей. Их оказалось двадцать четыре. Много, но все они распределились между шестью владельцами. Первый был торговец, второй – пассажирский перевозчик, еще два – сопровождавшие торговца и пассажирский транспорт наемники. Если бы Айн подобрали корабли, принадлежащие этим четверым, Карен давно бы об этом сообщили. Оставшиеся два были зарегистрированы как частные капитаны-владельцы. Вот они как раз с большой долей вероятности и могли подобрать разведчик с Айн. Однако один из них хоть и входил в заданный временной интервал, но находился на его самом краю, да и маршрут его был немного в стороне от предполагаемого места исчезновения Айн. Имя второго владельца ничего Марку не говорило, как и название корабля, который летел на Хейду. Это автоматически делало его недоступным еще как минимум пару недель.

   Эли резко вскочила и не заметила, как маленькая записка, лежавшая у нее на подушке, упала на пол. Вэя рядом не было, и по спине пробежал холодок от нехорошего предчувствия. Но она одернула себя: Ветер, может, и не человек, но потребности тела никто не отменял и отдых ему тоже нужен. Он и так последние дни практически не отходил от нее, словно тень сопровождал, куда бы она ни пошла. Они много разговаривали об Айн и о том, как и чему ее можно научить. Много говорили и о ней самой, о том, чего она хочет. Вэй был очень нежен, внимателен и предупредителен.

   Она быстро оделась и тут же замерла – что-то изменилось. Потом вспомнила, что ночью они должны были прибыть на станцию Верба. Она глянула в иллюминатор – точно, корабль стоит в доках. Вылетев из каюты, Эли едва не сбила с ног зевающего Берковица, проходившего мимо:

   – Ты Вэя не видел?

   – Хейдаганца? Видел, пару часов назад. В районе выходного шлюза.

   Эли почти бегом направилась в указанную сторону. Майкл удивленно проводил ее взглядом, потом вспомнил, что-то и крикнул вслед.

   – Подожди!

   Но Эли его уже не слышала. Ветра она не нашла, однако часовой у шлюза подтвердил, что Вэй покинул корабль и назад еще не возвращался. В каюте Вэя все было на месте, и это немного успокаивало. Сначала она терпеливо ждала, но чем дальше, тем тревожнее становилось. А когда Ветер не вернулся ни через три, ни через пять часов, стало понятно, что он не вернется вообще…

   С точки зрения Марка реакция Эли плохо укладывалась в слова Ветра «она поймет». Конечно, это не его дело, но девушку было жалко: похоже, ее бросили, да еще и без объяснений. Ожидая своего хейдаганца, она бродила как тень по коридорам корабля, постоянно поглядывая на часы. Он рассказал ей о встрече с ним на станции, Эли ответила лишь «спасибо» и заперлась в своей каюте. Марк не стал ее беспокоить: он чувствовал ее состояние и решил дать ей время принять случившееся. Он был уверен, произойди с ним что-то подобное, он тоже захотел бы остаться один.

   Однако работа есть работа и нужно что-то делать с полученной информацией. Он позвал Майкла в кают-компанию и выложил ему свои соображения по кораблям. Тот с ним согласился, однако возразил:

   – На Вербе останавливаются только зарегистрированные и законопослушные корабли. Если Айн подобрали пираты, то по официальным каналам ее не найти. У пиратов – свои маршруты, свои способы избегать властей и военных и своя станция.

   Марк крепко задумался. Это все сильно усложняет поиски. Но других вариантов, кроме того корабля, что улетел на Хейду, больше нет, и вероятность того, что Айн у пиратов, резко повышается. Он громко чертыхнулся и потребовал у Майкла:

   – Выкладывай все, что знаешь о пиратах и их станциях!

   Берковиц понуро молчал, ковыряя едва видимое пятно на столе. Марк покачал головой.

   – Я понимаю, у пиратов свой кодекс и все такое…

   – Конституция, – тихо поправил Майкл.

   – Конституция, черт ее дери! – Марк стукнул кулаком по столу так, что Майкл испуганно вздрогнул. – Но ты давно уже не пират. Почему ты так держишься за все эти детские романтические бредни о благородстве, конституции и чести? – Майкл молчал. – Хорошо. Тогда ответь мне не как рядовой Берковиц, а как пират: что бы ты сделал с Айн, попади она к тебе?

   – Продал бы на Зеде, – буркнул Майкл, еще ниже опуская голову и усерднее ковыряя пятно.

   – А теперь представь: девчонку лапает и имеет по-всякому похотливый барон! Или в ее вскрытом черепе копается какая-нибудь лабораторная крыса! – Марк схватил Майкла за грудки и сквозь зубы процедил: – Ты этого хочешь?!

   Майкл отрицательно замотал головой и заговорил:

   – Когда-то здесь неподалеку была Росянка. Существует ли она сейчас и кто ее хозяин, я не знаю – все-таки три года уже прошло. Все собирались в условленных координатах, проходила перекличка по кодовой фразе-ключу, которая менялась от раза к разу. Того, кто ее не называл или называл неправильно, расстреливали на месте, или сначала захватывали корабль, а потом расстреливали команду. Остальных провожали к нужному месту, потому что станция дрейфует и постоянно меняет расположение. Как все происходит сейчас, я не знаю.

   Марк удовлетворенно кивнул:

   – Как узнать фразу-ключ?

   – Обычно это был специальный человек, который выдавал ее главам лояльных группировок, а те уже распространяли ключ среди своих. Я не знаю этого специального человека! – поспешно добавил Майкл, предвосхищая вопрос Марка.

   – Как часто собирались корабли?

   – Раз в несколько дней, без определенной системы. Могли пройти три дня или неделя, а бывало, и на следующий день собирались.

   – Значит, нам нужно наблюдать за прибывающими кораблями, идущими мимо Вербы в обход торговых и транспортных маршрутов, – рассудил Марк. – Будем их слушать, возможно что-то узнаем.

   – Костолиц, ты же не планируешь попасть на пиратский сбор? – опасливо поинтересовался Берковиц. – Без кодовой фразы это самоубийство!

   – А что, есть предложение получше? – прорычал Марк. Майкл после некоторого раздумья отрицательно качнул головой. – Тогда иди, выбирай себе разведчик и набирай команду, займешься слежкой и прослушкой.

   – Меня же отстранили от полетов, – попытался отвертеться Берковиц.

   – Ничего страшного, – оскалился Марк, – под мою ответственность!

***

Последние две недели для Кейна пролетели как один миг, оставив в голове лишь туманную кашу из странных картинок. Инга, как он и опасался, все же связалась с пиратами и втянула в эту авантюру и его. Из омута памяти всплывали фрагменты воспоминаний о Росянке и торжественном «посвящении» в пираты себя и Инги, о том как бубнил клятву о соблюдении их конституции. Несколько последующих дней канули в алкогольном дурмане, не дав осознать фатальность случившегося. Инга была рядом, не отталкивала его. Он смутно припоминал, что они вытворяли в постели, и от этого становилось не по себе пополам с восторгом и стыдом.

   Сейчас все это казалось кошмарным сном. Посвящение в пираты. Торжественное. Кто бы мог подумать?..

   Только сейчас он как будто пришел в себя. Изрядная порция адреналина разбудила мозг, до сих пор отказывающийся воспринимать происходящее как реальность. Идет прорыв через кордон Альянса. Руки вспотели, сердце колотится, а вместе с ним и его бьет нервная дрожь. Хотя это Инга и люди Джаспера, рискуя жизнями, отвлекают наемников Альянса, а он и еще пять грузовозов под шумок битвы быстренько должны смыться из нейтральной зоны в зону, контролируемую Амалькарой. Всего лишь. Но страшно так, будто это он сейчас под обстрелом, дерзит, провоцирует наемников, оттягивает на себя их внимание, не дает сблизиться с грузовозами…

   Троим все же не повезло: они подбиты и захвачены войсками Альянса. Груз конфискуют, а команду ждет суд и тюрьма. Он вовсе не желал, чтобы и с ним приключилось подобное, и выжимал из машины, все что мог, попутно благодаря Ингу и всех богов, которые надоумили ее улучшить двигатели в ущерб всему остальному. Он видел только начало битвы и надеялся, что Инга в ней выживет.

   Выход из нейтральной зоны. Все, можно выдохнуть и расслабиться. Нервная дрожь отпустила, тело обмякло, голову повело, а сознание снова собралось ускользнуть куда-то в нереальность. Еще рано!

   Нужно посадить корабль на планете – вопиющее нарушение экологических норм Альянса. Еще и безумно дорого. Чтобы вывести с планеты на орбиту небольшой километровый корабль, надо столько лирия, сколько в космосе хватает на несколько дней полета. Но Инга сказала, что лирия у них – «хоть жопой ешь». Она вообще уже перестала говорить по-человечески, только грязно ругается на русском…

   Корабль вошел в атмосферу Амалькары, и началась тряска. Он в жизни не садился на планете и плохо представлял, как оно будет. Оказалось, ничего страшного, ну, потрясло чуток сильнее, чем челнок, ну, шума было побольше, да перегрузка чуть выше, но в целом ничего особенного. Корабль сел на границе леса и сухой равнины, подняв огромные клубы пыли и повалив деревья.

   Когда пыль улеглась, Кейн рискнул выйти наружу. К кораблю уже сбегались местные. Кто на велолетах, а кто и на своих двоих. Большинство людей не стали подходить близко и собрались поодаль. Из толпы вышла и направилась к кораблю троица мужчин, выглядевших как голодные оборванцы. Как их ветром не уносит? Усталые лица, тусклые глаза. Они были вооружены и не скрывали этого. Кейн не знал русского и опасался, что придется объясняться жестами.

   – Обмен? – Тихо спросил один из них на английском, подойдя вплотную.

   – Нет, все оплачено, – выдохнул Кейн с облегчением.

   Мужчины заулыбались, один из них схватил его за руку и затряс в порыве благодарности.

   – Спасибо! Таких грузов давно не приходило. Одни зедианцы да пираты, и только на обмен.

   Кейн благоразумно умолчал о том, что он тоже теперь пират. Но Инга ясно сказала, что груз оплачен и его нужно лишь доставить куда угодно на планету, а там люди сами с ним разберутся. Он свое дело сделал, осталось только открыть шлюзы и разгрузиться.

   Народу, суетящегося возле корабля, прибавлялось с каждой минутой. Откуда-то прилетели автолеты, и люди, вышедшие из них, принялись командовать остальными, организуя разгрузку и дележ. Не все проходило гладко: вспыхивали ссоры, раздавались возмущенные крики, кто-то даже плакал. Кейн отрешенно наблюдал, не пытаясь вмешиваться.

   В наконец вышедшей из спячки голове роились мысли. Но уж больно невеселые, в спячке было… спокойнее. Две недели! Всего лишь за две гребаные недели Инга перевернула его жизнь с ног на голову. Совсем в ином свете заиграли слова господина Ветра о том, что своя собственная Карен ему очень дорого обойдется. Стало стыдно и обидно за себя: он, как идиот, решил тогда, что речь о деньгах. Да, у него теперь как будто есть Инга, но нет работы, денег, дома и легального статуса. А также того, ради чего все затевалось – любви. Хотя он не совсем честен: любовь в его жизни все же есть, пусть даже почти безответная. Дерзкая, непредсказуемая, порой жестокая Инга будоражила его сердце, и он следовал за ней, как привязанный, по дороге, ведущей в ад…

   Сигнал комма вернул его в реальность. Сообщение от Инги. Жива, слава Космосу! Но даже не поинтересовалась, все ли у него нормально. Только координаты и сухой приказ следовать туда после окончания разгрузки и ждать ее там

***

Корабль и Айн вместе с ним трясло, все вокруг гудело и грохотало. Испуганно зажмурившись, она спряталась под кроватью, намертво вцепившись в ее ножку, привинченную к полу. Потом вдруг снизу как будто что-то ударило и все затихло. Подождав еще немного, она открыла глаза – все спокойно. Может быть, ей привиделось?

   Тряска и грохот не повторялись, и она рискнула отцепиться от ножки кровати. Страх отпускал, сердце успокаивалось, но перебираться с пола на кровать она еще опасалась.

   Дверь открылась, и в каюту заглянул Игорь, и не найдя ее, шепотом позвал:

   – Эй, ты где? – Айн осторожно выползла из-под кровати. Увидев ее, Игорь, заливисто рассмеялся: – Это ты так посадки испугалась?! Ну ты и глупая! – Айн стало немного стыдно: Игорь – ребенок и совсем не боится, а она – взрослая – даже под кровать залезла. – Ну вообще-то я тоже в первый раз испугался, даже плакал. Только не говори никому!

   Он отдал девушке прохладный сверток:

   – Тут немного еды и бутылка с водой. Идем скорее, пока дежурный не вернулся! Мы сели на Амалькару, но там ночь, потому у выходов пока никого нет.

   Проходя мимо наблюдательного поста, мальчик вернул на место карту ключа от каюты Айн. Они осторожно двигались по пустому полутемному коридору, но за поворотом наткнулись на двоих людей, идущих им навстречу. Игорь растерялся, не зная куда бежать и что сказать. Но те двое вдруг остановились и замерли. Айн испуганно выдохнула: она невольно оглушила их еще до того, как сообразила, кто они и какую угрозу представляют.

   – Они нас видели и все расскажут папке, – в панике зашептал Игорь.

   – Не расскажут, – постаралась успокоить его Айн, – они забудут про нас.

   Она мысленно коснулась каждого из них, забирая память об этой случайной встрече, и вопросительно посмотрела на Игоря. Тот повлек ее за собой, то и дело удивленно оглядываясь на неподвижно стоящих мужчин. Подобным образом Айн поступила еще с шестью людьми, повстречавшимся на их пути, и с каждым разом это было проще и легче. У выхода дежурило четверо. Они увлеченно играли в какую-то игру с карточками и пока не видели беглянку с ее помощником, однако пройти мимо незамеченными было невозможно. Айн мысленно оглушила и их, и они тут же замерли, как и все предыдущие.

   – Выход там, – показал Игорь.

   Айн присела, и ее лицо оказалось на одном уровне с лицом Игоря. Взяв мальчика за руку, она поцеловала его в щечку и прошептала:

   – Иди спать.

   Игорь послушно развернулся и ушел. Она сделала, как обещала, забрала у него все образы, связанные с собой. Никто ничего не узнает, и мальчика не накажут. Запоздало пришла мысль, что достаточно было бы просто посмотреть в памяти Игоря дорогу к выходу…

   Снаружи была ночь, но тоненький серп спутника Амалькары давал Айн достаточно света, для того, чтобы сориентироваться в темноте и разглядеть место, куда сел корабль. Справа от корабля, очень далеко на равнине, светилось множество огней, видимо, обозначая место обитания жителей планеты. Слева от корабля, совсем рядом, высились горы. Айн видела их только на картинках и читала о них в книгах, что давал Марк. И все, что она знала о горах, не вызывало желания пойти и немедленно начать их исследовать. К тому же вероятнее найти помощь именно среди людей. На границе гор и равнины тоже были огни. Их мало, но они казались гораздо ближе, и Айн решила пойти туда.

   Она шла по сухой и ровной поверхности, из которой торчало множество низких колючих кустиков. Они легко ломались, если Айн наступала на них или случайно задевала. Пыль, сухие острые веточки и узкие ломкие листочки забивались в обувь и царапали кожу. Приходилось то и дело останавливаться и вытряхивать башмаки, которые забивались вновь через пару десятков шагов. Она медленно брела к огням, холодный воздух кусался и набрасывался на нее. Била дрожь, но она упорно двигалась к своей цели.

   Вдруг что-то сильно ударило сзади, она упала и потеряла сознание…

   Очнулась она от того, что ее хлопали по щекам. Неприятно! Айн села, открыла глаза и, увидев перед собой незнакомого человека, от неожиданности оглушила его. Тот застыл. Айн внимательно его рассматривала в темноте: черноволосый, уже не ребенок, но еще и не взрослый, он сидел на коленях возле нее. Настолько худой, что тонул в одежде. Руки пустые: ни оружия, ни других угрожающих предметов при нем не было. Образы в его голове были пронизаны печалью, усталостью, отчаянием. И надеждой. Рядом на земле лежало большое странное устройство, с которого светил куда-то вдаль круглый яркий фонарь.

   Айн осторожно поднялась, поморщившись от боли в спине, а при попытке сделать шаг, болью пронзило и лодыжку. Громко охнув, Айн снова опустилась на землю. На глаза навернулись слезы – то ли от обиды, то ли от боли…

   Незнакомец так и сидел, неподвижно уставившись вдаль. После некоторых раздумий она решилась привести его в чувство, в любой момент готовая оглушить снова.

   Человек заморгал, удивленно отпрянул и поинтересовался:

   – Вы кто?

   – Я – Айн. А ты кто?

   – Андрей. Я отвлекся и случайно сбил вас велолетом. Простите. Как вы себя чувствуете? – Он протянул к ней руки, но Айн испуганно отползла. – Давайте я отвезу вас в медкорпус, там осмотрят, может быть, даже помогут.

   – Не надо в медкорпус. Со мной все хорошо. – Она встала, подобрала валяющийся рядом сверток с едой и попробовала осторожно наступить на больную ногу, но от резкой боли вскрикнула и упала. Андрей потянулся к ней. Айн испуганно сжалась, но он только осторожно снял с ее ноги башмак и ощупал лодыжку.

   – Растяжение, ушиб или перелом. Вам нужно в медкорпус! Я отвезу. – Андрей встал и поднял свое устройство с фонарем.

   – Что это? – Айн рискнула дотронуться, но тут же испуганно отдернула руку.

   – Велолет, – хмыкнул Андрей. – Крутишь педали – он летит. Удобная штука, быстрая и не требует топлива.

   Слова «топливо», «лететь» были знакомыми, но стойко связывались с кораблями и космосом. Айн слабо представлял, как эта странная штука-велолет может куда-то лететь. Без топлива. Не без опасений, сжимая в одной руке башмак, в другой еду, она расположилась на сидении. Андрей снял с себя куртку и накинул на нее. Грубая и тяжелая, она странно пахла, но зато сразу стало тепло.

   Андрей сел спереди и задвигал ногами, как будто шел. Велолет через пару секунд бесшумно приподнялся над землей и помчался вперед. Айн, испуганно пискнув, зажмурилась и вжалась в спину Андрея, но через некоторое время рискнула открыть глаза и осмотреться.

   Они быстро двигались в направлении тех огней, куда она и сама собиралась идти. Холодный воздух бил в лицо, растрепывая волосы, а от скорости захватывало дух. Это были новые и совершенно чудесные ощущения!

   – Вы с корабля, который прилетел сегодня вечером? – обернувшись, поинтересовался Андрей.

   – Да. Я убежала оттуда, меня хотели продать на Зеде, – неожиданно для самой себя призналась Айн.

   Велолет вдруг резко развернулся в обратную сторону и остановился.

   – Вам лучше вернуться на корабль. Рабство на Зеде лучше, чем свобода здесь, – не оборачиваясь, горько произнес Андрей.

   Это были странные слова, но она отчетливо ощущала в них правду. В книгах говорилось, что свобода – это самое ценное, что может быть у человека, и она уже убедилась в том, что это правда. Но книги могут лгать, а Марк – никогда. Он говорил, что все относительно и что боль одного может обернуться радостью для многих. А для Андрея свобода – это… бремя? Она решилась спросить:

   – А почему так?

   – Здесь нет ничего, кроме свободы: ни еды, ни лекарств, ни жизни. Только добыча лирия. Мы все занимаемся только этим.

   У нее ведь тоже, кроме свободы, теперь ничего нет. Глаза наполнились слезами, а горло перекрыл комок. Мама и Марк далеко – там, где остался уютный и безопасный медотсек, книги и интересные разговоры… Но она сама решила уйти, и теперь сама будет «нести ответственность за последствия» и ни на какой корабль возвращаться не собирается! Айн вытерла непрошенные слезы, поудобнее устроилась на сиденье и плотнее запахнула куртку.

   – Ты голоден? У меня есть немного еды. – В свертке, что дал ей Игорь, кроме бутылки с водой оказалась пара бутербродов и пачка галет. Один из бутербродов она протянула Андрею. Тот уставился на еду так, будто увидел нечто подобное в первый раз.

   – Спасибо, я не хочу, – ответил он, немного помедлив.

   А вот это было неправдой!

   – Глупости, – ответила она и вложила прохладную упаковку ему в руку. Андрей молча сунул ее за пазуху. – Если найдешь мне место, где можно согреться и поспать, я отдам тебе всю свою еду.

   – Ну и дура, – буркнул Андрей, разворачивая велолет в сторону огней, которые стали теперь гораздо ближе.

   – Почему? – обиженно спросила она.

   – Потому что если решила остаться, сдохнешь здесь. Чтобы есть, нужно много работать. А ты не похожа на… – Последние слова Андрея унесло ветром, и Айн их не расслышала, но все же возразила:

   – Я могу работать!

   – Ну и что ты можешь?

   Айн глубоко задумалась. Когда-то они с Марком разговаривали про работу. Он тогда пошутил, что у нее прекрасно получается сводить его с ума. Вряд ли это здесь пригодится. Она неуверенно произнесла:

   – Могу вести разведчик.

   – Это лучше, чем ничего.

   – А еще… Не знаю, считается ли это, но могу кого угодно заставить поступить так, как мне надо.

   Андрей хмыкнул:

   – Сказки! Такого никто не умеет. Особенно с торгашами, которые меняют камни и лирий на еду.

   Айн немного испугалась того, с какой легкостью рассказала о своем умении. Марк ведь предупреждал, что этого нельзя делать. Хорошо, что Андрей не поверил. И чуточку обидно.

   Они добралась до поселка у основания горы, оказавшимся беспорядочным скоплением одинаковых строений с маленькими окнами. В некоторых постройках горел свет, но большинство тонуло в темноте. В горе зияла огромная дыра, в ее недра уходили две металлические полосы, на которых неподвижно стоял огромный механизм. Он скалился зубами и внушал страх. Андрей в сторону механизма даже не смотрел, и Айн решила, что пока он не опасен.

   У одной из построек Андрей остановил велолет и помог ей слезть с него:

   – Мы на месте. – Он постучал в дверь: – Отец, это я!

   – Заходи, открыто, – раздался голос из глубины строения. Андрей тихонько подтолкнул Айн в спину. Прихрамывая, она вошла и удивленно застыла. Жилище этих людей очень сильно отличалось от того, к чему она привыкла. И в лаборатории, и на корабле было хорошее освещение, почти пустые шкафы и чистота. Здесь же и без того тесная комната казалась еще меньше от обилия