Иней и серебро. Наталья Ракшина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ I
• ЧАСТЬ II

АННОТАЦИЯ

Иней и серебро одинаково прекрасны своим блеском. Но с первыми лучами солнца иней растает, а драгоценный металл продолжит радовать глаз. Чувства тоже можно сравнить с мимолётным природным явлением или же драгоценным металлом…

   Перед вами – две повести о любви. Одна из них является далёкой предысторией к циклу «Эльфийские Алмазы», вторая – читается между строк эпилога «Алмаза Светлых», но подробности – только здесь. Две эльфийки, Тёмная и Светлая. Две судьбы. Два исхода любви – бесплодный и созидающий. Иней и серебро…

   Категория 18+

   Третья книга цикла «Эльфийские Алмазы».

ЧАСТЬ I.

ИНЕЙ

   Розы в моих теплицах. Они молчаливы и прекрасны. Лучшие слушатели, благодарные, никогда не возражающие, полные внимания.

   Вот мой любимый сорт, лично выведенный ещё в конце двадцать третьего века, «An nóiméad deireanach», Прим. авт.: Последнее мгновение, ирл. с лепестками цвета тёмной крови, медленно истекающей из вен. Вот «Fuar» Прим. авт.: Холод, ирл., крупные цветы снежной белизны, с глубоким синим оттенком, какой встречается у снега только в солнечный день. Если присмотреться к лепесткам внимательнее, можно увидеть в нежной шёлковой толще цветочной плоти крупные зернистые искры. Кажется, что это – иней… Но иней имеет свойство таять, он непрочен, как непрочны чувства, принимаемые нами за истинную любовь.

    Будь ты проклят, Светлый. Я слишком хорошо тебя помню.

   Эльфийская память крепче человеческой, но как хотелось бы, чтобы она подводила меня не в тот момент, когда я вспоминаю, приготовила ли для корней роз укрепляющий раствор!.. Я жаждала, чтобы память о страсти, непрочной, как иней, раз и навсегда исчезла из моего сердца и прекратила терзать разум образами из прошлого…

   В этом давнем прошлом Ирландии не было. Родину эльфов называли просто – Оileán. По земле Острова бродили невиданные звери, а люди были слабы, малочисленны, и обладали ничтожными знаниями об окружающем мире. Они называли Остров по-своему, Ériu. Прим. авт.: Остров, ирл.

    В этом прошлом никто не называл меня Кианнэйт. Прим. авт.: Древняя, ирл.

   Имя, данное мне матерью при рождении – Нейл, Нейл из рода Киларден. Прим. авт.: Нейл – женское имя кельтского происхождения, Свет, ирл.

***

Леди Киларден плотнее запахнула полы своего широкого плаща, утеплённого мехом рыси, набросила на голову капюшон. Излёт осени – самое время для сбора ягод шиповника, да и не только их! Каждая лесная ягода, каждый листок, травинка, – все они наполнены живой силой. Целительной силой, которая так важна для избавления от недугов телесных или душевных, а порой – убийственной, нужной совсем для другого…

   Эльфы-дроу имеют славу лучших лекарей и лучших отравителей. Им под силу исцелить и убить – одинаково легко.

   Леди легонько хлопнула коня перчаткой меж ушей:

   – Пошёл.

   Скоро придётся спешиться, потому что густая чаща – не самое подходящее место для прогулки верхом. Можно оставить умного и покладистого Коротышку, пусть пасётся, а самой пройтись, собрать ягоды, развести костёр, устроиться на ночлег, а завтра к полудню вернуться в Ллос-Хендж и спешно заняться просушкой трофеев.

   Прим. авт.: хендж – тип доисторического сооружения. По форме представляет собой почти круглую или овальную площадку диаметром обычно не меньше двадцати метров, окружённую земляным валом. По версии главного героя «Алмаза Светлых», все «хенджи» в Европе построены эльфами.

   Не в первый раз Нейл совершала одинокую поездку. Все прекрасно об этом осведомлены, а уж сама она знает ближайшие к храмовому Хенджу леса и болота, как свои пять пальцев. Лес всегда благоволил к ней; тут она чувствовала себя более уютно, нежели в стенах храмового комплекса или родового дома… Сегодня, правда, она удалилась на приличное расстояние, и сейчас приближалась к местам, принадлежащим Светлым эльфам. Случайная встреча маловероятна – пограничные земли почти не заселены. Впрочем, такая встреча не была чревата опасностью ни для Нейл, ни для любого другого дроу.

   Между двумя кланами установился относительный мир и спокойное, даже терпимое отношение друг к другу.

   То, что быстро темнеет, неважно. Ночное эльфийское зрение никогда не подводило леди Киларден. Люди, кстати, в темноте не видят ничего толком, слаборазвитая раса во всём уступает эльфам, бояться их ни к чему. Кроме того, они никогда не пересекают границы территорий, занятых эльфами – разве что в качестве рабов.

   Нейл недавно вошла в Конклав жриц Ллос, став самой молодой из тех, кто управлял кланом Тёмных. Честь, оказанная ей, казалась непомерно высокой не только из-за неподобающе юного возраста, была и другая причина. А вообще многое могло измениться сейчас, когда Dorcha Cloch, Тёмный Камень, утратил свои благодатные свойства.

   Леди Нейл задумчиво тронула поводья. Каково это – жить вечно? Скорее всего, ей этого не узнать, ведь Тёмный Алмаз спит уже более семидесяти лет. Она родилась после данного события, совсем недавно, двадцать два года назад. Свет благодати Алмаза её не коснулся, и, если верить рукописям, в таком случае ей отмерено не более двухсот-трёхсот лет.

   Древние эльфы стареют, а многие из них уже умерли, как случилось недавно с матерью самой Нейл, жрицей Конклава, одной из пятидесяти Высших. В виду исключительных обстоятельств её дочь быстро приняли в круг избранных – с испытательным сроком, разумеется.

   Впору было задрать нос перед всеми младшими жрицами и послушницами храма Паучьей Королевы, но Нейл нельзя было отказать ни в уме, ни в чувстве самосохранения. Она была достойной дочерью своей матери – такой же осторожной и хитрой.

   В Конклаве она пока что на шатких правах, отнюдь не равная прочим. Да, у неё есть личное Право голоса, но это ничего не значит. Если Высших жриц что-то не устроит в поведении малышки Киларден, или они захотят изменить решение, придётся вернуться туда, откуда началось восхождение – к младшим жрицам. А уж они не упустят своего случая начать травлю неудачницы, имевшей глупость проявить высокомерие к бывшему окружению.

   Нейл полной грудью вдохнула сладкий осенний воздух.

   Приближался Самайн, а с ним – и начало нового календарного года. Эту пору она любила с самого детства. Всё казалось особым – прощальные сполохи опадающей красной листвы, новые нотки в бегущих по камням ледяных струях ручьёв, долгие тёмные ночи, крики улетающих на зиму птиц. Природа готовилась к новому качеству – своей временной смерти.

   Мать Нейл помнила то далёкое время, когда Оileán был густо укрыт снегом на всю зиму. Интересно, каково это?.. Холодные зимы стали редкостью, но всё же бывают. Обычно снег выпадает большей частью для того, чтобы таять, пропитывая водой рыхлую почву, на которой так обильно и зелено всходят травы. Вот и сейчас, перед закатом, в воздухе кружились мелкие ледяные крупинки, падали на мох, исчезали, напоследок смешиваясь с красками позднего солнца. Красиво… Есть, конечно, места, где снег лежит неделями и даже месяцами – в горах.

   Теперь же ощутимо холодало, но Нейл это обстоятельство не особо трогало, как и многих других дроу вообще. Пусть изнеженные Светлые всего боялись – холода, солнца, жили себе под землёй, как суетливые землеройки, прорывали своими жуткими машинами ходы для новых укреплённых жилищ. Дроу другие. Они лицом к лицу встречались со всеми причудами этого мира – вселенским пожаром с небес и потопами, лютым морозом и иссушающим зноем.

   Около трёх сотен лет назад несколько семей Светлых эльфов вернулись на Остров, хотя их никто не звал. Здесь вам не те жаркие плодородные земли, к которым вы привыкли, Solas! Прим. авт.: Светлые, ирл. На Острове поселились три Благородных Дома Светлых вместе со своими подданными. Выясняли отношения и между собой, и с Тёмными.

   И их Алмаз затих, перестав испускать вечный свет, дарующий Светлым эльфам бессмертие.

   Под тёплым плащом леди Киларден скрывался наряд, который с негодованием отвергла бы любая знатная Светлая эльфийка, почитающая себя образцом женственности. Светлые эльфийки даже вне дома носят сложные многослойные пеплосы и красивые платья…

   На Нейл же была тёплая ворсистая рубаха из некрашеной шерсти, прикрывающая верхнюю часть бёдер – правда, с подстёжкой из тонкого полотна, предохраняющей нежную кожу от трения колючих нитей. По подолу тянулась прихотливая вязь – орнамент Дома Киларден. Тонкую талию перехватывал широкий пояс, да не простой, а с множеством полезных для эльфийки-дроу и опасных для всех прочих отделений… Метательные лезвия и отравленные иглы – девочки, родившиеся в семьях жриц Ллос, владеют подобным оружием в совершенстве, ибо учатся ещё с колыбели. Плотные шерстяные штаны и высокие сапоги – куда же без них ехать верхом по осеннему лесу?.. Опять же, мать Нейл не раз рассказывала, что застала те времена, когда люди одевались только в шкуры убитых зверей. Да и сейчас, по правде говоря, это племя не так далеко ушло.

   Если случится Разделение Миров, которым периодически пугают жрецы всех богов, и Тёмных, и Светлых, – люди и вовсе вымрут, наверное, – уж слишком они примитивны. Так уже было. Сейчас они многое переняли от эльфов, но этого недостаточно для того, чтобы выжить во Вселенском катаклизме – а он случится рано или поздно...

    Единственным украшением Нейл, которое она никогда не снимала, был золотой плетёный торквес. Прим. авт.: кельтское украшение, шейная гривна. Когда-то в нём имелись синие эмалевые вставки, так хорошо гармонирующие с цветом глаз юной жрицы, но одна из вставок выпала и потерялась – пришлось убрать и вторую.

    Это было напоминание об отце, лорде Киларден, которого Нейл смутно помнила. Его судьба, как и у многих знатных мужчин-дроу, была предрешена, когда открылась вакансия в Конклаве жриц Ллос – как раз для леди Киларден, его супруги.

   Он выполнил свою миссию в земной жизни – стал отцом пятерых детей, четверо из которых – никчёмные мальчишки, и только одна – дочь, будущая матрона, глава рода Киларден. Нейл родилась последней, младшей, но именно она должна была возглавить семью и распоряжаться судьбами братьев…

   По ритуальным обычаям дроу, жрица культа Паучьей Королевы входит в Конклав, лично совершив жертвоприношение члена своей семьи.

   Отец Нейл уже был серьёзно болен и не мог более давать здоровое потомство. Леди Киларден пожертвовала им, не тронув сыновей, а потом взяла себе другого мужа, который не станет претендовать на титул и, тем более, родовое имя. Когда леди умерла, Нейл поступила милостиво, сохранив жизнь отчиму, хотя вполне могла бы отправить его на погребальный костёр вместе с телом матери. Такое милосердие объяснялось просто – Тёмный Алмаз спит, дроу смертны, и разбрасываться вот так живыми ресурсами – просто глупость. Для жертвоприношений сгодятся рабы.

   Эльфийка спрыгнула наземь со своего приземистого, мохноногого коня мышасто-серой масти, похлопала животное по шее, взялась за седельную сумку…

    Конь тревожно фыркнул, как будто услышав что-то, выходящее за рамки привычных звуков. Чуткого эльфийского слуха Нейл тоже коснулось нечто – поступь тяжёлых мягких лап по лесной подстилке. Это не же лиса, не барсук – тогда бы шорох был бы в разы тише. Это не белый волк – они живут только на севере Острова… Это…

   Тренированное тело жрицы Ллос отреагировало быстро, под стать стремительному движению крохотных хищных посланников Тёмной Королевы – пауков. Мать могла бы гордиться Нейл – в мгновение ока в полёт отправились острые отравленные иглы, приспособления для молниеносного убийства, имеющие сложную многослойную конструкцию и смещённый центр тяжести.

   Но обладатель тяжёлых мягких лап уже пружинил в прыжке своё могучее, мускулистое тело. Огромный хищный зверь по имени махайрод.

   Прим. авт.: махайрод – саблезубая кошка, чьи клыки, схожие с изогнутыми мечами-махайрами, дали название всему роду, принадлежащему к семейству кошачьих. Здесь автор погрешил против истины, потому что, предположительно, последние махайроды на территории Северной Европы и Британских островов вымерли ещё в конце эпохи плиоцена. Примерное время событий, описанных в данной новелле, соответствует периоду 4900 года до н.э. – согласно упоминанию в «Алмазе Светлых». Рыси и волки исчезли с территории Ирландии гораздо позже. Сейчас на Изумрудном острове нет крупных хищников.

   Эти твари ещё бродили по Земле, как призраки последнего Сопряжения Миров, пришедшие с Небиру вместе с драконами, мантикорами и прочей чужеродной для этого мира живностью. Нейл была уверена, что на Острове их всех перебили! Значит, не всех…

    Иглы нашли свою цель, пробив толстую шкуру песочно-рыжего окраса, но на такую громадину, целиком состоящую из мощных мышц и жил, яду нужно время. Эльф или человек, неважно – уже корчились бы во мху в предсмертных муках. Нейл выхватила кинжал и с чувством обречённости поняла – всё кончено. Махайрод слишком тяжёл, чтобы лазать по деревьям, но рядом нет деревьев, на которые можно было бы забраться! А добежать до ближайших высоких тисов или каменной гряды уже не получится. Зверь не даст такой возможности.

   Клыкастое чудовище издало низкий рык, опустив голову к земле, и несколько раз тряхнуло лобастой головой. Игла вонзилась в угол левого глаза, и это обнадёживало. Если замереть на месте, может быть…

   Всё произошло очень быстро. Перепуганный Коротышка всхрапнул и попытался сбежать, оказавшись между хозяйкой и хищной тварью. Тварь бросилась вперёд, не дав коню ни малейшего шанса: один удар лапой – и шея сломана. В этот миг Нейл тоже рванулась вперёд и вонзила свой клинок в самое, как ей казалось, уязвимое место – наполненную кровью толстую поверхностную вену на шее. Вот же ещё одна игла, вот, вошла глубоко под шкуру! Давай же, сдохни!

   Зверь взревел и развернулся вполоборота на источник боли, и последний луч заката отразился в его зрачках. Но движениям махайрода уже недоставало прежней прыти, яд начал свою разрушительную работу. Тем не менее, прыти хватило, чтобы достать когтями левый бок эльфийки.

   Обжигающая боль, сырое тепло под рубахой, собственный крик, сливающийся с рыком твари…

   Это не помешало Нейл рвануть на себя клинок и снова вонзить его – с другой стороны шеи. Ещё одна струя тёмной крови, стекленеющий взгляд махайрода. Леди Киларден, почти торжествуя, сделала шаг назад. Она сумеет перевязать рану, разведёт костёр, переночует в лесу, а завтра доберётся в Ллос-Хендж. Она же не изнеженная Светлая, она жрица Паучьей Королевы!..

   Но что это? Почему ноги уходят в пустоту?! Животное рухнуло всей своей массой на предполагаемую добычу, и оба они – зверь и эльфийка, – неожиданно провалились куда-то вглубь, как будто разверзлась земная твердь, провалились в сопровождении громкого треска сучьев!

   Идеально замаскированная ловчая яма каким-то образом не поглотила Нейл и махайрода сразу, в начале короткой схватки. Теперь это упущение было исправлено… Внизу ждали заострённые деревянные колья, и один из них распорол Нейл левое бедро. Эльфийка едва не потеряла сознание от боли, будучи к тому же частично придавлена массой туши умирающего зверя. Невероятным усилием, удесятерённым страхом, болью и яростью, она смогла спихнуть с себя тяжеленное тело махайрода и отползти к стене ямы.

   Нейл начало знобить, и в этой судорожной тряске она едва не откусила себе язык – так стучали зубы. Даже в кромешной тьме упавшей на лес осенней ночи она смогла осмотреть рану на бедре и поняла – деревянный кол сделал то, что оказалось не под силу хищному зверю. С такой раной не выбраться из ямы без помощи, а помощи ждать не приходится. Если бы Коротышка сбежал, то направился бы прямиком домой, в храмовый Хендж, а уж там-то поняли бы, что осёдланный конь вернулся без всадницы неспроста.

   Но Коротышка мёртв. А к утру будет мертва и его хозяйка.

   Но это не значит, что нужно перестать бороться за жизнь – хотя бы за последние часы.

   Продолжая стучать зубами, Нейл кое-как вытащила кинжал из шеи чудовища, распорола им свой плащ, который не успела скинуть во время короткой схватки, полосой ткани перетянула бедро так, чтобы остановить кровь. Крови уже потеряно немало. Что ещё?.. А больше ничего. Только свернуться в клубок в надежде сохранить остатки тепла, и призвать на помощь Великую Ллос, которая по каким-то причинам оставила свою жрицу, позволив той погибать жалкой смертью на дне ловчей ямы.

   – Мать Ллос! В чём я провинилась перед тобой?!

   Шелест ветра прокатился по кустарнику. Был ли шорох ответом Паучьей Королевы, Нейл уже не разбирала. Она мучительно захотела спать, даже не задалась вопросом – кто выкопал тут яму для охоты на древнего зверя.

***

Боль отступала, её место занимал холод, сковывающий мышцы мелкой дрожью. Потеря крови, зябкая осенняя ночь, само стремительно убывающее время – эти союзники смерти сейчас работали против Нейл. Сейчас на их стороне было также безразличие эльфийки в предчувствии необратимого финала. Всё. Тело сдалось, вслед за ним сдавал позиции и разум, осознавший тщетность в борьбе за жизнь на дне ямы.

   Нейл попыталась хотя бы сесть удобнее, но ослабевшая плоть не слушалась её. Оставалось только одно – смежить веки и уснуть навсегда. Сквозь этот уютный сон, в котором уже не было ни боли, ни холода, прорывался треск огня и чьи-то голоса, как будто боги Тёмного Селдарина собрались, чтобы встретить новую душу, переступавшую в холодную осеннюю ночь предел неведомого.

   Прим. авт.: Селдарином принято называть эльфийский Пантеон божеств. Естественно, у Тёмных эльфов он свой. В первых двух книгах цикла «Эльфийские Алмазы» используется именно название: Пантеон. Здесь автор принял решение применить классическую версию, поскольку речь идёт о древних временах эльфийской цивилизации.

    Странно, почему голоса только мужские?.. А где же сама Мать Ллос, перед кем склонит свою голову юная жрица?..

   – Смотри, кто здесь!..

   – Неужели живая?

   – Я бы спросил иное: неужели это она убила махайрода?

   – Я спущусь, друзья, посветите-ка.

   Земля в яме дрогнула, но не было сил разлепить веки и посмотреть, кто же из богов дроу оказался рядом, желая поближе познакомиться с Нейл, урождённой Киларден.

   – Мой лорд, Тёмная могла притвориться! Девка-дроу хуже махайрода.

   Мой лорд? Лорд в Маске? Неужто Ваэрон, бог воров и обмана, сын Ллос?

   – Притвориться? – С оттенком презрения бросило божество. – В луже собственной кровищи? Вот как она справилась, смотрите… Игла в глазу у твари. Несомненно, яд.

   Странно, какой голос у Ваэрона… Не такой низкий, как у мужчин-дроу…

   – Эй, Тёмная!

   Жёсткие сильные пальцы взяли за подбородок. Яркий источник света пытался пробиться сквозь сомкнутые веки, но напрасно: у леди Киларден уже не было сил их поднять, а уж тем более – сопротивляться бесцеремонному жесту бога. Ничего, вот как он узнает, что перед ним – жрица самой Паучьей Королевы, сразу проникнется почтением…

   Ощутимый шлепок по щеке, от почтения очень далёкий.

   – Эй, Тёмная! Не спи, я сказал! Не смей спать!

   Не дождавшись реакции, божество сказало не слишком довольным тоном:

   – Не думаю, что она выкарабкается. Можем вообще не довезти до заимки. Но не бросать же здесь!

   А потом тело стало лёгким, как пух, и воспарило вверх, и поплыло по воздуху… Как странно и интересно умирать, оказывается! Нейл даже в голову не пришло, что причина полёта – пока что не смерть, а две мужские руки, подхватившие искалеченную и истекающую кровью находку, будто сухую травинку.

***

Боль часто возвращалась, напоминая о себе то дёргающими движениями, то растягиванием, то резью в области раны. Периодически рот наполнялся какой-то вяжущей горечью. Нейл пыталась выплюнуть эту гадость, но всё те же сильные пальцы снова брали за подбородок, да ещё и в сопровождении нелестных комментариев, произнесённых мужским голосом, и тогда горький напиток приходилось глотать. А ведь эти сильные пальцы побывали не только на подбородке. Нет никаких сомнений – раненое бедро и бок терзали именно они: промывали, зашивали, дёргали, растягивали.

   Наконец, пришло осознание: это не смерть.

   Нейл открыла глаза, и простое движение далось с трудом. Всё вокруг дрожало и расплывалось, но постепенно картинка обретала чёткость, а тело – чувствительность. Где же она находится? Не в своей комнате в Хендже, и не в родовом доме матери. Что за место?

    Добротные бревенчатые стены, украшенные оленьими и рысьими шкурами. А вот ещё одна шкура, какая-то странная. При жизни она принадлежала крупному зверю – жёлтому, в чёрных пятнах. На Острове такие не водятся, значит, хозяева дома прибыли с материка…

   Крыша скошена на одну сторону, потолок подпирают мощные тисовые балки. Три небольших окна дают достаточно света – в них толстые двойные стёкла, сохраняющие тепло. Выложенный из камня очаг в стене, там слегка потрескивают уже остывающие угли. В ближайшее же время кто-то должен подбросить дров… Стол, лавки – всё сработано на совесть. Тут обитают эльфы – никаких сомнений!

   Нейл читала, как живут люди: круглые приземистые строения с глинобитными стенами, утопленными в почву, соломенные крыши, очаги без дымоходов и поверхностные понятия о чистоте. На Острове люди не знают стекла и многих других материалов, делают простое и грубое оружие из камня и дерева, не умеют договариваться с металлом, среди них нет meicneoir. Прим. авт.: Механик, (ирл.) Автор уверен, что в старину эльфы так называли наномехаников, о которых так много рассказывается в первых книгах «Эльфийских Алмазов».

    Вроде бы, в тёплых странах, откуда пришли Светлые, люди куда более развиты.

   Нейл уделила внимание поверхности, на которой лежала. Широкое твёрдое ложе, на таких обычно спят мужчины. Под простынёй из грубого полотна на ощупь угадывается мех. Подголовный валик набит травами, как принято и у Тёмных, и у Светлых, но рассчитан он на явно мощную шею и широкие плечи, для худенькой девушки-дроу он высоковат.

   Нейл была укрыта серым стёганым покрывалом из очень дорогого привозного материала – плотного шёлка. Прим. авт.: история шёлка берёт своё начало в Китае времён неолита, в четвёртом тысячелетии до нашей эры. Автор без стеснения прибавил к этой истории тысячу лет.

    Из такого шьют ритуальные облачения высших жриц Конклава, и самой леди Киларден пока что не довелось примерить ничего подобного. Облачения эти надевают по весьма торжественному и страшному поводу – для жертвоприношений, а стоят мантии из алого шёлка в сотни раз больше, чем их вес в золоте…

    На теле Нейл сейчас не было ничего, кроме шёлкового покрывала и куска тонкого полотна, проложенного слоями мха, – вокруг бёдер. Понятно, зачем. Какое-то время она была без сознания, а значит, ходила под себя. Ах да, что же там с ранами? Откинув покрывало дрожащими руками, юная жрица бросила напряжённый взгляд на левую сторону своего тела.

   Боль никуда не делась, но она приобрела верные признаки заживления, сопровождаемого мучительным зудом. Врачеватели, происходящие из Тёмных эльфов, не зашивают раны вот таким способом, у них другие швы, а нити для стягивания раневых поверхностей сделаны из серебра высокой пробы, очищенного и подготовленного механиками. Такие нити выходят сами по мере заживления раневой поверхности и более глубоких слоёв, обеззараживают, не дают завестись гнили в плоти. Сверху обычно накладывают тонкие повязки, пропитанные настоем зелёной плесени.

   Нейл кое-как смогла оттянуть повязку, желая посмотреть, что и как.

   Здесь всё сделано иначе, нежели в хирургической практике Тёмных, материал другой, явно мягкий – может, тот же шёлк, но запах настоя плесени присутствует. Очевидно, что рану зашивали второй раз – скорее всего, после чистки из-за начавшегося воспаления. Рубцы довольно аккуратные, швы наложены были так, чтобы свести на нет уродливые последствия травмы и её ликвидации. Над ранами поработал не мастер исцеления, а талантливый любитель…

   Первые громкие звуки, что ворвались в уши – мужской смех, и смеялись на улице, за стенами дома. Там не мужчины-дроу, совершенно точно. Они не посмели бы так непочтительно хохотать в присутствии знатной соплеменницы, пусть и удалённом. Там не люди – представители сего примитивного племени, скорее всего, расправились бы с эльфийкой ещё в яме, или просто оставили бы подыхать там. Люди тоже разные – кто-то из них видит в эльфах земное воплощение богов, добрых или злых, а уж как поступают с воплощением злого бога, которому не возносят молитв, понятно…

   К тому же люди вообще не смогли бы вот так виртуозно управиться с раной, так врачевать умеют только эльфы.

   И, похоже, эльфы Светлые. Вон там, на полке над очагом, верный признак – ароматическая лампа с тонкой струйкой дыма сжигаемых благовоний. Домашний жертвенник Кореллону, Создателю Светлых эльфов, великому божеству. Прим. авт.: в официальных версиях авторов фэнтези, Кореллон Ларетиан создал эльфийскую расу, он же является главой Селдарина (Пантеона) Светлых эльфов.

    В последние десятилетия, когда над эльфийским родом навис призрак уснувших Сакральных Алмазов, старые конфликты двух кланов немного поутихли. Вооружённых стычек не было лет двадцать, установился мир, висящий, впрочем, на волоске. Тёмные и Светлые теперь не убивают друг друга, но чтобы спасать?..

   С какой стати? Столкнись Нейл сама со Светлым эльфом или эльфийкой в такой вот ситуации с махайродом, она вряд ли стала бы возиться. Одно движение руки – и ядовитая игла милосердно вонзилась бы в сонную артерию, отсекая душу от измученной плоти. Где находился пояс с отравленными иглами и метательными ножами, оставалось только гадать. В пределах досягаемости его точно нет, как и одежды.

   Выходит, эльфийка-дроу, к тому же – леди, к тому же – Тёмная жрица, лежит тут нагишом, а где-то поблизости смеются Светлые эльфы?.. Судя по голосам, их… кажется, не менее десятка. Зачем она им? Разве только в качестве заложницы, это первое, что пришло на ум.

   Может быть, попробовать встать? И что далее?

   Но встать она всё-таки попыталась, и безуспешно. Навалилось сразу всё – пульсирующая боль, слабость, холодный пот. Нейл неловко рухнула обратно на ложе, проклиная собственную беспомощность. Как раз вовремя чтобы понять – голоса за окном стихли, а быстрые шаги за дверью означали только одно…

   Леди Киларден едва успела набросить на себя покрывало.

   Дверь резко распахнулась, пропуская того, чей голос, к сегодняшней досаде, эльфийка приняла за голос Ваэрона той памятной ночью.

   Да, Светлый эльф. С охапкой дров.

   Высок, хорошо сложен, хорошо одет. Льняные, слегка вьющиеся волосы, перехваченные налобной лентой, падают на плечи – не простолюдин, это ясно. Те стригутся коротко, независимо от принадлежности к клану. Кожа не сливочно-белая, как у всех Светлых, давно совершивших исход из далёких жарких земель подле реки Нил, она как будто хранит лёгкий золотистый тон загара. Светлые зелёные глаза глядят с дерзким прищуром, без намёка на почтение, с которым обязаны смотреть на своих женщин эльфы-дроу. Правильные черты лица, впрочем, как и у всех эльфов, – тиричная мужская красота.

   Нейл Киларден никогда не видела Светлых эльфов столь близко. Сколько ему лет? Лицо не такое гладкое, как у самой Нейл, видимо, он старше. Даже если родился лет за десять до того, как Белый Камень потерял силу, то ещё не начал стареть… У Светлых эльфов не меняется оттенок кожи с возрастом, как у Тёмных. Этому эльфу может быть лет тридцать, а может – и сто. Даже древние эльфы, умиравшие один за другим из-за заснувших Алмазов, выглядели не полными развалинами, отнюдь: у матери Нейл, ушедшей в Вечность полтора года назад, имелась разве что сетка мелких морщин на лице и шее, да старческие пятна на коже кистей рук.

   Было что-то ещё в облике Светлого, нечто, навевающее смутную тревогу. И тут леди Киларден поняла, что её так смущало – полное отсутствие в одежде родового орнамента, сразу выдающего принадлежность к какому-либо Благородному Дому, будь то Тёмные или Светлые эльфы. Для всех знатных семей существует некий условный код, по которому так легко узнать, кто перед тобой. Веками установленное правило – сплетение линий, фигур, прихотливых завитков и контуров, – и вот уже тебе известна фамильная принадлежность собеседника.

   Когда-то существовало единое понятие – «род», и орнаменты появились в те незапамятные времена, когда делала первые шаги руническая письменность эльфов. Позднее, с выделением прослойки знати, слово «род» всё чаще вытеснялось другим – «Дом»…

   В данном случае не представлялось возможным выяснить, кто этот эльф. Ни на тонкой чёрной рубахе вошедшего, ни на поясе, ни на богатых ножнах охотничьего кинжала не было родовых узоров. Что сей факт мог значить?.. Незаконнорожденный – вполне возможно. Изгнанник или преступник – тоже не исключается. В любом случае, такое одностороннее обезличенное знакомство настораживало.

   – Я вижу, ты очнулась, Тёмная. – Произнёс вошедший. – Я долго этого ждал. Не каждому под силу справиться с махайродом.

   Нейл попыталась хоть что-то ответить, но пересохшие губы выдали несколько нечленораздельных звуков.

   – Кажется, ты разучилась говорить за эту неделю? – в зелёных глазах мелькнуло откровенное веселье. – Кто же мне теперь расскажет, что делала в ловчей яме Тёмная жрица?

   Она откашлялась. Конечно, Светлый знает, кто она, ведь пояса с отравленными иглами носят только Тёмные эльфийки, прошедшие любую степень посвящения в храмах Ллос – включая послушниц. Что ж, раз он сам перешёл на «ты», можно ответить тем же.

   – Что делала в яме?! – девичий голос сорвался на сухое карканье. – Откуда я знала про твою яму, Светлый?!

   – В самом деле, незачем шляться по лесу после заката. Извини, забыли предупредить весь клан Тёмных, что начата охота на махайрода!..

   Выходит, сама виновата, так, что ли?!

   – Зачем? – хрипло спросила леди Нейл. – Зачем ты меня спас? Я знаю, как тяжело была ранена. Я бы умерла.

   Светлый эльф с грохотом сгрузил дрова на пол у очага и подошёл вплотную к ложу. Потом наклонился и тронул лоб Нейл рукой, так же небрежно, как щупал бы нос у одомашненной охотничьей волчицы, желая убедиться в её здоровье.

   – Раны были паршивые, я согласен. Но это ничего не меняет. Помню, в детстве нашёл раненую сову… И хотя отец говорил: «Брось птицу, она всё равно сдохнет», я не смог этого сделать.

   – И что же сталось с совой, ты её вылечил?

   – Нет, сова сдохла. Надо было слушать отца – взрослые всегда лучше знают, что делать.

   Произнося эти слова, эльф уже стягивал покрывало.

   – Давай-ка, полюбуемся на мою работу. Тебя было сложнее штопать, чем полудохлую сову.

   Нейл рассердилась на его легкомысленный тон. Никогда ещё ни один мужчина не смел разговаривать с ней вот таким образом! Эльфу-дроу уже отрезали бы язык за подобное обращение со служительницей культа Паучьей Королевы…

   – Ты сравниваешь меня с дохлой совой?!

   – С полудохлой. Ты и выглядишь немногим лучше. – А вот тут в голосе Светлого прорезались игривые нотки. – Возможно, я спас тебя из любопытства. Посмотреть, какая такая уникальная щёлка скрывается под юбкой у Тёмной эльфийки, привыкшей командовать мужиками настолько, что они не могут даже возразить или глаза поднять не вовремя… Точнее, не под юбкой, а в штанах.

   – Меня будут искать… – пискнула леди Киларден.

   – Нет, вряд ли. – Поправил Светлый с издёвкой в голосе. – Если бы пропала Светлая леди, то её родня сбилась бы с ног в поисках. Но ты, Тёмная, сама себе хозяйка, и вряд ли кто-то покусится на твою приватность, рискуя навлечь на себя гнев.

   Это было правдой. О том, что Нейл отправилась в лес, знал храмовый meicneoir, но вмешиваться в дела госпожи не входило в его обязанности. Отлучки Нейл с целью сбора лекарственных трав были хорошо известны. Уезжала она уже не раз, и на три – четыре дня в том числе. Если бы был жив Коротышка, он вернулся бы к храму Ллос самостоятельно, и вот тогда возникли бы вопросы у Первой жрицы, Мораг Эльдендааль… Она бы отправила эльфов из храмовой стражи на поиски одной из жриц Конклава.

   Тянуть на себя покрывало не имело смысла, возмущаться – тоже. Только сейчас до сознания Нейл в полной мере дошли все обстоятельства, начиная от слова «неделя» и заканчивая упоминанием того, что скрывалось под юбкой.

   Хорошо быть дроу с тёмной кожей – неискушённому глазу не видно, краснеет ли лицо. А сейчас произошло именно это. Нейл казалось, что щёки просто лопнут от неловкости и прилившей крови. Сама она была опытной травницей и, несмотря на относительно юный возраст, ей приходилось ходить за лежачими больными. Но для грязной работы имелась прислуга!

   – Ты что… неделю… ухаживал за мной… во всех смыслах?

   Новая порция веселья в зелёных глазах.

   – Представь себе, да. Не труднее, чем убирать в клетке за полудохлой совой. Имея опыт воспитания двух младших сестёр, поверь мне, я справился легко. Сейчас они уже такие умницы и красавицы, и девицы на выданье, но я никогда не откажу себе в удовольствии вспомнить, как приходилось кормить их с ложечки и менять им испачканные штанишки. Не бойся, Тёмная, твои прелести видел только я.

   Покрывало уже было сдёрнуто, а сильные пальцы привычным ловким движением ощупали поверхность швов.

   – Зачем ты тут всё растеребила, а?! Точно, как та сова, которая норовила содрать мои повязки.

   Нейл ничего не ответила. Ещё не хватало вступать в спор с каким-то… С кем, кстати?..

   Чувствовалось, что Светлый доволен осмотром. В глубине души леди Киларден была с ним согласна – он сделал всё, что мог.

   – Если бы ваш Тёмный Алмаз был жив, выздоровление шло бы быстрее, а шрамы разгладились бы в ближайшие десять лет. Но и так неплохо. Тебе нужно расхаживаться. Сегодня же встанешь – чтобы сделать хоть шаг, хоть два. Но сначала поешь. Или снова кормить с ложечки?..

   – Нет! Я сама… Я хочу пить, очень хочу…

   – Сейчас принесу. Но сначала подброшу дров.

   Когда Светлый уже повернулся, чтобы уйти, Нейл всё-таки задала интересующие её вопросы:

   – Ты ведь знаешь, кто я, и к какому Дому принадлежу. Я не вижу родового орнамента в твоём жилище – почему его нет? И кто ты?

   Как бы хорошо ни владел собой эльф, от жрицы Ллос не укрылось едва заметное выражение недовольства на его лице.

   – Кто я, тебе знать совсем не обязательно. Достаточно имени – Долан. В моей жизни вот-вот произойдут разительные перемены, и оттого я больше не принадлежу к своему Дому. Сам я прибыл издалека, скверно разбираюсь в родовых узорах Тёмных, твой Дом мне неизвестен… Как тебя зовут?

    – Если достаточно имени, то я скажу только его. Нейл.

***

Следующие десять дней Нейл занималась преимущественно тем, что ела за троих и спала, набираясь сил. Каждый день Долан немилосердно заставлял её ходить и растягивать мышцы бедра и бока, невзирая на некоторую кровоточивость швов. Леди Киларден злилась на бесцеремонность Светлого, всё в ней кипело, но она хорошо понимала – он поступает правильно, настаивая на активности раненой. К тому же, она полностью была в его власти, далеко от дома, в положении, больше похожем на положение пленницы. Из одежды ей вернули только выстиранную рубаху, зашитую в том месте, где прошлись когти хищника.

   Нейл придирчиво осмотрела ткань и, поджав губы, подумала, что храмовая служанка справилась бы лучше. К рубахе полагались дополнения: разношенные боты из валяной овечьей шерсти и шерстяной же плед – завернуться в него, чтобы добежать до отхожего места на заднем дворе. Самайн только что прошёл, зима подобралась вплотную, и сбежать домой почти голой – не вариант. К тому же, Нейл даже не могла точно знать, куда же её увезли в ту страшную ночь. Вокруг находился незнакомый лес – не смешанный, к которому она привыкла, а сплошь хвойный, сосновый.

   Будь сейчас лето, она всё равно попыталась бы сбежать…

   А привезли её вот куда. Внимательным и цепким взором жрицы Ллос эльфийка уже оценила всю окружающую обстановку: два почти одинаковых дома на поляне в лесной чаще, один поменьше (в нём Светлый оставил Нейл, и дверь на ночь всегда была заперта снаружи, пришлось в этом убедиться не единожды), другой – побольше. Коновязь под навесом, рассчитанная на десяток – другой лошадей. Постоянная вооружённая охрана и костры по периметру лагеря. Колодец с приспособлением для того, чтобы накачивать воду, сколько нужно, без особых усилий. Видимо, господа Solas тут давно, раз успели собрать машину для того, чтобы прорыть скважину… Светлых эльфов она насчитала одиннадцать, включая самого Долана. Они насмешливо поглядывали на девушку-дроу, заметив ту вне стен дома, но не пытались заговорить.

   Опознавательного родового орнамента на их одеждах и оружии Нейл так и не увидела.

   Зато имела возможность лицезреть шкуру махайрода, уже выделанную и растянутую на раме под навесом – для просушки. С содроганием оценила размеры того, кто напал на неё в кустарнике. Ловчую яму (и не одну) для зверя выкопали как раз Светлые эльфы – он уже задрал у них двух коней. После гибели монстра в ловушках не было нужды, махайрод в округе появился в конце лета, и вроде как один.

   Говорить Светлый мог что угодно. Жрица Ллос мысленно усмехнулась, но промолчала. Вряд ли вся эта возня с ловчими ямами была затеяна ради двух коней пришлых чужаков! Просто поблизости есть один из входов подземные лабиринты Светлых, а около него – их земли, а где-то за лесом – обработанные поля и пастбища. Подземные жилища теперь не так уж пользуются у Светлых эльфов спросом, ведь Солнце давно стало милостивым, перестав терзать поверхность этого мира жестоким жаром и убивающими лучами.

   Махайрод рядом никому не был нужен, он опасный сосед для всех – от детей и женщин до домашней живности… Может быть, этих изгнанников наняли, как охотников на зверя?

   Проследив за направлением взгляда Нейл, Долан усмехнулся:

   – Это твоя добыча, на самом деле. Если надумаю отпустить – шкуру заберёшь с собой.

   – Если?! – беспокойным взором девушка-дроу ощупывала невозмутимое лицо, обрамлённое локонами льняных волос.

   – Именно «если». Пока не решил.

   – Но зачем… – начала было говорить леди Киларден, но наткнулась на всё ту же смешинку в зелёных глазах.

   – Видишь ли, в местах, откуда я прибыл на Остров, тепло и благодатно. Такие условия позволяют тамошним мужчинам без труда прокормить… хм… нескольких женщин. Нередко к законной жене полагается ещё и наложница, да не одна.

   – Что?!

   Маленькая ладошка жрицы Ллос молниеносно отправилась в путешествие по воздуху, намереваясь со звонким хлопком шмякнуться на слегка загорелую щёку Светлого эльфа. Такие действия для ладошки эльфийки-дроу были обычным делом. Статус леди, сан служительницы Паучьей Королевы, да и просто принадлежность к женщинам клана Тёмных, – все эти составляющие позволяли раздавать пощёчины когда угодно. Старшие братья, храмовый механик, слуги, воины при храме – любой из них мог столкнуться с подобным проявлением недовольства Нейл Киларден или какой-нибудь другой знатной Тёмной эльфийки.

   У дроу правят женщины. А мужчины должны склонять головы и молча делать то, что им приказывают.

   Полёт ладошки был прерван в самом начале. Хрупкое правое запястье попало в капкан твёрдых сильных пальцев, а потом туда отправилось и левое, потому что была сделана повторная попытка отвесить пощёчину наглому Светлому.

   – Не путай меня со своими безропотными дроу, Тёмная. – Зелёные глаза превратились в сердитые щёлочки. – Когда-нибудь вашим мужикам это надоест, поверь мне, и вот тогда придётся держать ответ за все выкрутасы…

   Волна жара, исходящая от его могучего тела, как будто передалась Нейл. Она смотрела на Долана снизу вверх, дрожа от ярости, возмущения и какого-то нового, странного, перехватывающего дыхание чувства.

   – Из тебя получится горячая наложница, Тёмная… – хватка пальцев на хрупких запястьях ослабела, – …и, кажется, полудохлая сова идёт на поправку, раз уж так размахалась крылышками!

   Долан отпустил эльфийку, внезапно сменив тон:

   – Завтра я буду снимать твои швы. Ткани зажили полностью, пора убирать шовный материал. Полагаю, сегодня ты не откажешься помыться. Только помни – долго сидеть в воде тебе нельзя. Окунулась и назад, поняла?

   Нейл закивала головой, сразу забыв обиду. Конечно, она хотела бы принять ванну, но понимала, что в процессе заживления обширных рваных ран купание совершенно излишне!

   Все эти дни ей приходилось обходиться умыванием лица и обтиранием тела куском мокрого полотна. Сегодня мыться предстояло там, где между двумя домами располагалось подобие заднего двора. Там под скошенным навесом стоял большой деревянный чан, а под ним лежали плоские камни. Камни скрывали выкопанную в земле полость, где горел сухой торф, они равномерно прогревались, а следом – и вода. Юная жрица сообразила, что это значит – летний вариант бани. Похоже, Светлые не собирались засиживаться тут до глубокой зимы, раз уж до сих пор не построили себе закрытое помещение для мытья…

   – А твои воины? Со всех сторон я открыта чужим взглядам!

   – Допустим. Но вчера у тебя была та же возможность – подсматривать за парнями в окно, пока они мылись. Если ты ею не воспользовалась, не жди, что сегодня они упустят свою!

   Нейл показалось, что острые кончики её изящных ушек как будто вспыхнули в сумерках. Она смутилась. Не то, чтобы не воспользовалась… На кое-кого она всё же смотрела… На вот это мускулистое тело, по которому сбегали потоки воды, пока Светлый обливался из деревянного ведра.

   Сложно сказать, как истолковал её смущение Долан, если вообще заметил.

   – Я побуду рядом, пока ты принимаешь ванну. – Сказал он. – А то совы-то, они плавать не умеют…

   Не возразив ничего, и воздержавшись от третьей попытки пощёчины, Нейл побрела туда, где поднимался над деревянным чаном тёплый пар. Плевать, кто там куда смотрит! Никто до сих пор её не тронул, так вряд ли это случится нынче вечером. Она скинула плед и рубаху, тут же покрывшись мурашками гусиной кожи от налетевшего порыва ветра. А как же туда забраться?!

   Да. Бортик деревянной ванны оказался слишком высок. Что, озираться и просить о помощи? Жрицы Ллос приказывают, они не привыкли просить, но, видимо, придётся.

   Не пришлось: Светлый сам подхватил Нейл на руки и бережно опустил в тёплую воду, бросив туда же шерстяную мочалку, набитую порошком мыльного корня.

   – Не вздумай тереть швы!

   – Ты что же, считаешь, я совсем глупая?! – не смогла удержаться эльфийка, и тут же приготовилась услышать что-то вроде: «да, глупая полудохлая сова».

   – Нет. – Покачал головой Светлый эльф. – Не глупая, а просто маленькая Тёмная девочка, сунувшаяся ночью в лес вместо того, чтобы быть под присмотром мужчины, который заботится о ней.

   Закатал рукава своей рубахи повыше, медленно вынул намокшую мочалку из воды, слегка отжал, провёл по плечам Нейл. Та вздрогнула. Почему-то этот жест лишил её некой внутренней защиты.

   Мать никогда так не делала, – разве что старая служанка, которая занималась воспитанием детей суровой леди Киларден. Матери-дроу, да к тому же, жрицы Ллос, не должны проявлять нежные чувства к детям, иначе дети вырастут слабыми и разнеженными. Им не говорят ласковых слов, не сюсюкают, не жалеют при полученных шишках и синяках. Матерям некогда – они правят жизнью Тёмных, а отцы исполняют их поручения без колебаний и вопросов. Дочери должны вырастать такими же: непреклонными, несгибаемыми.

   А сильные пальцы уже направили шерстяную мочалку к полушариям грудей Нейл, потом – к животу. Она вцепилась в неё и потянула к себе, но напрасно. Раз не получилось отобрать мочалку, расслабилась и предоставила сильным пальцам намыливать, гладить, трогать, массировать, смывать пену.

   Что же такое творится с её телом? Почему каждая жилка трепещет, кожа горит – разве только из-за трения намыленной грубой шерсти?

   Не надо так делать! Уж лучше бы дразнил «полудохлой совой»!

   Она всхлипнула и попыталась резко встать, но поскользнулась на разбухшем деревянном дне, да и разомлела в тёплой воде, и голова закружилась так, что Нейл едва не упала.

   – Куда ты так вскакиваешь, Тёмная?! – тут же напустился на неё Долан. – Можно подумать, у тебя заноза в мягком месте!

   Говоря это, Светлый эльф уже вытаскивал «непреклонную и несгибаемую» жрицу Ллос из остывающей воды, заворачивая в большой лоскут полотна, а сверху – в шерстяной плед. Она молчала, хлюпая носом, старательно избегая смотреть в расширенные в сумерках зрачки зелёных глаз.

   – Обе мои сестры ненавидели купаться…

   Он отнёс Нейл в дом и бережно опустил на покрывало ложа.

   – Тебе лучше выспаться. Завтра буду снимать швы, а это неприятно.

***

Неприятно – не то слово. Долан предложил выпить обезболивающий травяной настой, но Тёмная жрица высокомерно отказалась. Не хватало ещё, чтобы этот Светлый подумал, что она совсем размякла после того, как он выкупал её! Нет, она встретит боль лицом к лицу, без пугливых колебаний!

   Встретила. Даже без криков, только с шипением лесной кошки там, где пришлось выдёргивать глубоко вросшие в кожу нити из шёлка, обработанного особым образом.

   Надо отдать справедливость Светлому – хоть он и не был мастером-целителем, но сделал всё максимально быстро, отвлекая Нейл разговорами и шутливой бранью. Смазал слегка кровоточащую поверхность жгучей мазью, велел оставить открытой до вечера. Потом мазь высохнет, и тонкие сухие корки нужно будет убирать в течение суток. После этого процесс заживления можно считать завершённым, а шрамы… Что ж, шрамы останутся до конца дней.

   – Где ты учился искусству врачевания? Вряд ли на совах?

   Они сидели за столом, огонь потрескивал в очаге, метал отсветы по бревенчатым стенам. На столе горели масляные керамические лампы. Нейл макала оленину в густой брусничный соус, с удовольствием хрустела лепёшкой.

   – Далеко отсюда. Пришлось уехать по причине конфликта внутри семьи. Мы осели далеко отсюда, там много Светлых, но Тёмные эльфы тоже есть, и не так уж мало. Врачевание… это был вопрос чести после той совы. Куда увлекательнее возвращать жизнь, нежели отнимать её.

   У эльфийки возникло ощущение, что сова к делу относится весьма условно.

   Блюдо Долана уже опустело. Светлый отпил из высокого серебряного кубка, такого же, как тот, что стоял на столе перед Нейл. Только вот содержимое – перебродивший дикий мёд, – для девушки-дроу было разбавлено водой почти наполовину. Она сама попросила разбавить, не желая хмелеть, будучи наедине со Светлым, да вот так близко. Её стало волновать и одновременно – тяготить – присутствие эльфа. Неизменный осмотр поверхности бывшей раны упорно продолжался, хотя в этом теперь не было смысла. Ужинать Долан непременно приходил к леди Киларден.

   – Почему же вернулся сюда? Сам говорил, за морями тепло и благодатно.

   – Были причины. – Нахмуренные брови Светлого дали понять, что эти причины не слишком приятны.

   – И сколько длился обратный путь? – никак не желала отставать Нейл.

   Может, он разозлится на расспросы, да уйдёт, оставив её в одиночестве?

   А то ведь самый важный вопрос тоже будет задан: когда ты меня отпустишь, Светлый?!

   – Два с половиной года.

   Юная жрица осмысливала этот срок. Раньше, при бесконечной эльфийской жизни, два года были кратким мигом, ничего не значащим для бытия. Сейчас они ценились на вес золота, потому что означали потерю времени. Такой долгий период для возвращения в родные места – существенная потеря драгоценного времени, уплывающего, как песок сквозь пальцы. Значит, причина действительно веская.

   – А твои родители?..

   Грустная усмешка в ответ.

   – Догадайся… Наверное, твои там же, Тёмная. За гранью бытия. Все, кто был старше трёх тысяч лет, уходят, уходят стремительно, и удержать их нет никакой возможности, потому что наши Камни мертвы или же лениво спят. – Помолчав, Долан добавил. – И вот потому-то так важно забыть обо всех разногласиях и продолжать эльфийский род как можно скорее, иначе нас вытеснят люди.

   Нейл не зря приняли в Конклав, соображала она очень быстро. Можно было догадаться, что Светлый говорит о тех разногласиях, которые едва не извели под корень два рода Владык его клана. Две семьи, попеременно владевших Cloch Bán, Белым Камнем, Сакральным Алмазом Светлых эльфов. Хранители первой крови, которые никак не могли решить, чьё право владеть Алмазом вернее. Третьи претенденты, Кенхельмы, дальняя родня Зэйлфридов, предпочитали держаться в стороне от распрей – их Дом был малочисленным и не имел такого политического веса.

   У Тёмных ведь тоже было не всё чисто, пока Мораг Эльдендааль не извела всех своих соперниц в борьбе за власть – так что остальные Хранители Первой Крови либо вообще покинули Остров, либо склонили головы. У Мораг шесть дочерей, и одна из них непременно займёт её место после смерти матери.

   Было ещё одно значимое обстоятельство: в Конклаве обсуждали, что Зэйлфриды скоро вовсе исчезнут как Дом, поскольку у нынешнего Владыки Светлых нет наследника мужского пола, у него только дочь. Этого ждали Ливеллейны, потому что тогда владычество над всем кланом перейдёт к ним… Откуда знал об этом Конклав? Кто-то из Высших был вхож в круги знати Светлых эльфов; по крайней мере, Нейл была уверена в подобном предположении.

   Зэйлфриду-старшему можно было бы исправить ситуацию, выдав наследницу замуж за эльфа, принадлежащего к одному из двух благородных Домов Хранителей. Да только вот оба эти Дома сделали вид, что в свадьбе совершенно не заинтересованы. Опять-таки, в условиях бесконечно долгой жизни этим можно было бы пренебречь, выжидая благоприятного момента, но только не сейчас, когда каждый прожитый год отдалял дочь Владыки Светлых от юности и способности к зачатию.

   Кто ж ты такой, Светлый? Почему живёшь тут, в чащобе, на охотничьей заимке, будто отступник без рода-племени?!

   Леди Киладрен быстро наклонила свою беловолосую головку, ибо незачем Светлому знать ход её мыслей и внезапно обрушившиеся догадки. Она хорошо владеет собой, но глаза могут выдать… Самое время заняться тем, чтобы слизнуть брусничный соус с пальчиков. Пусть Долан думает, что девушку-дроу, сидящую на лавке по другую сторону стола, занимает только это.

   Каково же было удивление Нейл, когда Светлый внезапно перегнулся через стол, взял её руку в свои широкие ладони, а потом… испачканные соусом пальчики оказались у него во рту. Юной жрице показалось, что на голову рухнул потолок. Она бы отдёрнула руку, если бы не побоялась ободрать пальцы о зубы Светлого. Мать Ллос, какой горячий у него язык!..

   Сердце грозило пробить рёбра, выскочив на деревянную столешницу, спина покрылась испариной – не от страха и не от слабости, а от чего-то иного, щекочущего вдоль хребта и вынуждающего жрицу Ллос глупо хихикать.

   – Ты что… не наелся? – с усилием выдавила из себя Нейл, сдерживая рвущийся наружу нелепый смех.

   Его губы на тонких пальцах. Молчание. Потом Долан отпустил эти тонкие пальчики, выпрямился во весь рост, роняя лавку с грохотом, и сгрёб Нейл, протащив ту к себе по столешнице. Каким-то чудом не задел горящие лампы, в противном случае юная жрица рисковала бы остаться без своей единственной одежды, – шерстяной рубахи, подпалённой на огне.

   Огонь бушевал сейчас в самой Нейл, в её чреслах. Оказавшись в крепких мужских объятиях, лицом к лицу с эльфом из чужого клана, она смотрела в зелёные глаза, сейчас затягивающие всё её существо, словно омут. Не было никакого желания противиться этому зелёному омуту. Кольцо рук стискивало талию Нейл, но, на самом деле, и одной левой руки Светлому хватило, чтобы эту тонкую талию обхватить. Правая же рука подняла подол рубахи Нейл и нежно прошлась мозолистой ладонью по шелковистой коже ягодиц.

   – Что… происходит?..

   Ничего-то леди Киларден не ведала о том, каким приятным может быть прикосновение жёстких и сильных мужских пальцев, утративших всю свою жёсткость, и едва касающихся девичьей плоти, несведущей в ласке… Нет, она конечно, прекрасно знала, что происходит порой между мужчиной и женщиной. Она знала также, каким пылким взором смотрит на неё храмовый механик, когда думал, что она не замечает. Но Нейл была жрицей Ллос, жрицей Конклава, главой своего рода! Значит, об удовольствиях надо забыть – для чего-то большего!..

   Всё-то казалось леди Киларден, что потолок обязательно должен рухнуть и похоронить под собой бесстыдство и слабость жрицы Паучьей Королевы, позволяющей вот так с собой обращаться какому-то безвестному Светлому эльфу.

   Много нелестных слов было приготовлено для этого самого Светлого эльфа, но все они как будто застряли в горле леди Киларден. То ли потому, что её губы были заняты в поцелуе, то ли оттого, что слова эти вовсе не собирались вырываться наружу. Как бы там ни было, их заменил звук, никогда прежде не издаваемый Нейл из благородного рода Киларден…

   Стон.

   И стон этот был полон сладости, не в пример кисловатому брусничному соусу, исчезнувшему с пальчиков Нейл благодаря усилиям Долана.

   Сколько длился поцелуй, неизвестно, но вдруг эльфийка почувствовала, что её больше никто не держит, сидит она на столешнице одна-одинёшенька, а тепло и лёгкий запах пота отстранившегося мужского тела как будто тают в воздухе. И никак не схватить, и не удержать это тепло…

   Сейчас бы потолку самое время рухнуть, чтобы раздавить всмятку разочарование Нейл, умноженное на непростой вспыльчивый нрав эльфийки-дроу.

   – Не смотри на меня так, маленькая Тёмная девочка. – Хрипло произнёс Долан, отступая к двери. – И так искушение слишком велико…

   В ярости схватив пустой серебряный кубок, Нейл запустила им в Светлого:

   – Когда ты меня отпустишь, чтоб Ллос тебя прибрала!

   Долан оказался проворнее, поймав кубок в воздухе.

   – Не знаю, Тёмная! К тому же… я ещё не передумал насчёт наложницы!

   Второй кубок ударил в дверной косяк, у которого только что стоял зеленоглазый Светлый эльф, но того уже и след простыл.

   Дверь захлопнулась, оставляя раздражённую юную жрицу в одиночестве. Снаружи лязгнул засов. Как можно уснуть после такого ?!

   Но Нейл всё же уснула, завернувшись в покрывало и стараясь не думать о поцелуе. А следующий день и пришедшую за ним ночь она запомнила навсегда.

***

Выпал снег – редкое зрелище, потому что снега, густо побелившего землю ещё до начала полноценной зимы, было непривычно много. Лес как будто приоделся в нарядные одежды, – чистейшие, сверкающие. Скоро снег начнёт таять, и завтра от него не останется и следа, но пока что природа дала возможность насладиться подобным зрелищем всем, кто имел счастье стать свидетелем снегопада.

   Первыми свою радость выразили белки, уже сменившие рыжие летние шубки на сероватый и плотный зимний мех. Не скрывая веселья, они со стрёкотом носились по сосновым стволам и рыхлым сугробам вокруг охотничьей заимки.

   Нейл отдали-таки её штаны и выпустили погулять, причём обе стороны прекрасно осознавали, что невозможно сбежать по чистому глубокому снегу, да не оставляя следов. Так что юная жрица, не выразив недовольства по поводу сомнительного качества заплаты на немаловажной части своего гардероба, задрав голову, наблюдала за ужимками нескольких пар белок, едва сдерживая смех.

   А вот эльфы не сдерживались.

   Леди Киларден с величайшим изумлением слушала их искренний смех, в душе слегка недоумевая. Чтоб вот так по-детски хохотали эльфы-дроу, любуясь удалыми прыжками белок и беспечно кидая в них снежки?.. Дроу и в детстве-то смеются редко, в жизни вообще мало поводов для смеха, а чтобы взрослые, тем более – мужчины?! Нейл охватило раздражение, смешанное с невольной завистью. Вот так запросто веселиться и выражать свои эмоции?! Интересно, в присутствии своих женщин Светлые эльфы тоже так… гогочут?.. Наверное, да, ведь женщины у них не правят и не распоряжаются – чего тут стесняться?! Она закуталась в плед, поморщилась, сердито фыркнула и отошла от деревьев, присев на пенёк около дома, в котором вчера так некстати прервался первый в её жизни поцелуй.

   Чуткие ушки эльфийки уловили приближающийся звук – тяжёлый топот копыт, приглушенный снежным одеялом. Светлые тоже его услышали. Никто бы не успел и до десяти сосчитать, как весь отряд оказался в своих лёгких доспехах и с луками, натянутыми для стрельбы – включая самого Долана. Интересно, что тут затевается? Если это нападение, то пояс с отравленными иглами пригодился бы, как никогда!

   Никто не гнал Нейл в дом, Долан всего лишь оглянулся и, увидев, что девушка-дроу почти у дверей, легко кивнул – мол, спрячешься, в случае чего.

   Всадников было трое. Они остановились за границей лагеря – чуть дальше за линией кострищ, чтобы не оказаться в зоне поражения стрелами. Светлые эльфы в дорогих плащах, богато отделанных мехом громадных белых зверей, водящихся только на льдах материковой земли. Один из них, видимо, старший, приветственно поднял руку.

   Долан медленно опустил лук и ответил тем же жестом. Его примеру последовали другие Светлые эльфы. Гость спешился и пошёл вперёд. Двое его сопровождающих остались на месте, не выказывая признаков тревоги или агрессии.

   У эльфов прекрасное, острое зрение. Нейл разглядела приближающегося гостя – ростом этот эльф несколько уступал Долану, да и в плечах был не так широк. Волосы цвета речного песка собраны в хвост на темени, острое настороженное лицо – с резкими и властными чертами. Эльф распахнул плащ, показывая, что под ним не скрыто оружие. Верно: меч-катану он оставил, прицепив перевязь к луке своего седла. Впрочем, Нейл увидела всё, что её интересовало: короткий кафтан гостя, отделанный мехом барсука и тонкими металлическими пластинами, был перехвачен широким поясом. А на поясе был искусно выткан орнамент Дома.

   Треугольники, петли, стилизованные фигурки лисиц.

   Дом Ливеллейн.

   Но, если Нейл разглядела пришельца из Дома Ливеллейн, то и он бросил на неё взор, в котором читался неприкрытый интерес. Конечно, сложно не заметить на белом фоне Тёмную эльфийку: почти чёрная кожа, снежно-белые волосы, ослепительно-синие глаза.

   Понимая, что она тут явно лишняя, леди Киларден шустро исчезла за дверью. Если разговор с гостем состоится тут же, на поляне, девушка-дроу услышит всё, припав ухом к дверной щели. К её досаде, после короткого обмена обычными приветствиями (типично вежливыми, но далёкими от дружеских), Долан и приезжий ушли беседовать в соседний дом. Остальные Светлые остались снаружи.

   Отъезд незнакомцев был отмечен чавкающим топотом конских копыт по начавшему таять снегу. Нейл едва успела отойти от окна, потому что дверь распахнулась. На пороге стоял Светлый эльф, и взгляд его был настолько тяжёл, что без молотка пригвоздил леди Киларден к месту.

   – Тебя действительно ищут. Давно ищут пропавшую жрицу Конклава Ллос. – Процедил он сквозь зубы. – С виду такой милый цветочек, а по сути…

   – Что «по сути»? – немедленно огрызнулась Нейл. – Я говорила, что будут искать! Да будь ты даже деревенщиной не с Острова, всё равно сообразил, что я жрица Ллос – по поясу с иглами…

   Тяжёлый взгляд приобрёл оттенок брезгливого любопытства.

   – Такая молоденькая… Я-то наивно считал, что ты послушница или младшая жрица, не успевшая приобщиться к убийствам! Но я не думал, что спасу жизнь одной из пятидесяти тварей, принёсших в жертву мужчину своей семьи ради места в Конклаве!

   Нейл моментально подобралась, делая шаг вперёд и вздёргивая подбородок.

   – Да что ты об этом знаешь! Веками наш клан так избавлялся от слабых и больных, не давая закрепиться семейным хворям или освобождаясь от бесполезных своих представителей!

   – Бесполезных?! Каждый может быть полезен обществу, даже старый и больной! Только дайте ему дело по силам! – Долан возвышался над девушкой-дроу, и зелёные глаза его были полны гнева. – Что за нравы! Дикие времена прошли, но ваш кровавый уклад остался прежним! Небось, окажись кто в яме с дохлым махайродом, прошла бы мимо?!

   Солгать было невозможно, ответ слишком ясно читался в глазах Тёмной эльфийки.

   – Будь передо мной Светлый эльф… или мужчина-дроу… да. Прошла бы мимо, но не сразу, а прекратив страдания. Женщину, наверное, попыталась бы спасти…

   Голос юной жрицы звучал сейчас прерывисто и безжизненно, как будто она заново переживала события той ночи. А ещё в этом голосе появилось нечто, не распознанное Светлым эльфом – нотки стыда, неведомого Нейл ранее. Некстати вспомнился отец, и золотой торквес как будто удавкой сжал шею.

   – Я ведь говорила – отпусти! Что ты хочешь сейчас?! Я благодарна тебе за спасение, но не смей меня осуждать!

   – Осуждать ту, которая запросто убила кого-то из близких, чтобы возвыситься на одну ступень над прочим дроу?! – голос Долана превратился в лёд. – Ты этого не стоишь. Кто это был, Тёмная? Отец или брат? Может быть, твой муж, не сумевший ублажить как следует?

   И тут Нейл, не помня себя от злости и обиды, кинулась вперёд и замолотила кулачками по груди Светлого, не замечая, что обдирает кожу о металлические пластины доспеха.

   – Ты!!! Хватит!!! Я единственная жрица в Конклаве, не прошедшая посвящение кровью! Единственная! Меня приняли туда из-за памяти матери! Я никого не приносила в жертву! И никто меня не ублажал вообще, понял?! Никто и никогда! Не было у меня никого!

   Она выкрикивала ещё что-то бессвязное, из глаз текли слёзы. Продолжалось это не так уж много времени, Нейл выдохлась, да и вчерашнее кольцо рук вокруг тонкой талии вернулось. И было объятие отнюдь не таким страстным, как вчера, а другим – успокаивающим, ободряющим, и от этого – более нежным и желанным. Всхлипнув, Нейл прижалась мокрой щекой к холодному металлу.

   Одна из широких мужских ладоней придерживала её за талию, вторая – гладила по волосам. Привстав на цыпочки и запрокинув голову, эльфийка приоткрыла губы, недвусмысленно и без намёка на кокетство. Она требовательно ждала. Долан осторожно коснулся пальцем её губ.

   – Маленькая Тёмная девочка… Прости за резкие слова, я не знал. То же, что ты предлагаешь мне, бесценно. Я не могу принять.

   – Почему? – искренне удивилась леди Киларден. – У дроу именно женщина решает, с кем ей быть, с кем делить постель. Я отдаю своё естество тому, кому захочу, любовнику или мужу, неважно.

   – Да уж, и женщина решает, кого выбрать в мужья. – Проворчал Светлый с улыбкой. – Людские племена в далёких южных землях переняли от вас эту манеру, а культы их женских богинь не менее жестоки, чем ваш…

   Нейл шмыгнула носом и не стала молчать.

   – Я догадываюсь, кто ты. Наверное, ты принадлежишь к какой-нибудь иноземной ветви Дома Ливеллейн, согласившейся вступить в брачный альянс с Зэйлфридами против воли всех остальных Ливеллейнов. Как отступников, тебя, и верных тебе воинов, могли изгнать из рода, вот почему нет орнамента на одеждах и оружии… Если ты назвал мне настоящее имя, то тебя зовут Долан Маб-Ливеллейн… Прим. авт.: напомню читателям авторское образование имён Светлых эльфов. Слово «антропонимика» тут неуместно, потому что речь идёт не о людях. По версии автора, у Светлых есть префиксы фамилий, указывающие на половую принадлежность ребёнка в семье. «Маб» – сын, «Мерч» – дочь (использованы соответствующие валлийские слова). У Светлых эльфов нет односложных фамилий. Ты не хотел меня отпускать, потому что незачем моему клану знать о пришлых Светлых – раньше времени, – так, из осторожности… Хотя это бессмысленно – вы живёте и охотитесь на пограничных землях. Скорее всего, глава Конклава, леди Мораг, давно получила информацию.

    Пальцы Долана, зарывшиеся в белоснежные волосы эльфийки, слегка дрогнули. Она поняла, что в догадках своих недалека от истины. Что она теряла, признаваясь?.. Не свернёт же он ей шею, в самом деле.

   – Насколько я знаю, у Светлых принято давать жене родовое имя мужа. – Продолжила Нейл, набираясь смелости. – Но… Вот ты становишься Маб-Зэйлфридом, вопреки установленным законам и правилам… Ливеллейнов это злит вдвойне…

   Сказала – и зажмурилась, ожидая вспышки гнева Светлого эльфа. Ничего не произошло. Долан только вздохнул.

   – Всё более или менее так… Да, я согласился, потому что не вижу смысла в старой вражде. Если мы все будем упираться и уклоняться от союза, Хранители Первой Крови вообще могут исчезнуть. Кто будет отвечать за судьбу Белого Камня? Сейчас это всего лишь драгоценный камень, но что будет, когда его сила вернётся?.. Те, кто приезжал сегодня, участвуют в переговорах с Владыкой Светлых, как посредники, хотя и не очень охотно. Я же видел только портрет Кинни Мерч-Зэйлрфид. Прим. авт.: Кинни – кельтское имя, «красивая». Она мне никто, но это ничего не изменит. Я женюсь на ней, если будут улажены все формальности с брачным договором.

   Сердечко юной жрицы забилось тревожно и радостно. «Никто».

   – Если так…

   Их взгляды встретились.

   – Между нами нет будущего, Нейл. Надеюсь, ты это понимаешь.

   – Зато есть настоящее. – Возразила леди Киларден. – Теперь жизнь эльфов коротка, как зимний день, Светлый.

   Она отстранилась, немедленно стаскивая через голову шерстяную рубаху. Эльфийка никогда не придавала значения собственной привлекательности, но не могла не осознавать, насколько красива – зеркала и мужские взгляды не лгали. Не обманывал сейчас и взгляд Светлого эльфа, полный исступленного желания.

   – Ну? – прошептала она с вызовом в голосе. – Так и будешь стоять, как пень около дома?

   Долан подхватил лёгкое тонкое тело девушки-дроу и, сделав несколько шагов, аккуратно опустил на покрывало ложа.

   – Не буду, как видишь. Есть кое-что ещё, Нейл, о чём тебе нужно знать. Прежде чем станет сладко, тебя ждёт боль.

   Эльфийка улыбнулась.

   – Не думаю, что эта боль сильнее, чем от того самого деревянного кола, который распорол мне ногу на дне твоей ловчей ямы. Я также знаю, как ты делаешь больно, когда возишься с ранами. Покажи мне, что такое сладко, Светлый.

   Она уже стянула свои штаны, сидела, обхватив колени руками, и смотрела, как Долан без суеты освобождается от одежд. Она восхищалась его мощным гармоничным телом, украшенным шрамами – может быть, полученными в битвах, а может – в схватках с хищными зверями в тех самых далёких тёплых землях, откуда прибыл Светлый эльф. Своих шрамов она не стеснялась – эльф уже видел всё, и не только шрамы, нет смысла смущаться. Юная жрица смотрела не без любопытства, откровенно разглядывая напряжённую мужскую плоть и прикидывая, а как это поместится в ней?!

   Долан усмехнулся, проследив взгляд и как будто прочитав мысли Нейл:

   – Не бойся. Поместится.

   Он сел рядом, деревянная рама ложа заскрипела под весом его тела. Нейл собралась было откинуться назад и лечь на спину, но Светлый удержал её, привлекая к себе.

    – Куда та ты так торопишься, Тёмная девочка? Мы только начали.

   Движения Долана были уверенными, ладони – тёплыми и тяжёлыми, запах его кожи сводил Нейл с ума. Тем не менее, она успела подумать, что женские дни закончились позавчера, и вероятность забеременеть есть – хоть и небольшая. Тут же эльфийка отогнала от себя эту мысль. Ничего не будет. Это первый раз, в конце концов… К тому же, кто знает – может, у дроу и Solas вообще не бывает потомства? Что-то ей ни разу не приходилось слышать о таком, как, впрочем, и о самих смешанных парах.

   Через миг Нейл уже забыла о своих сомнениях. Сильные пальцы Светлого ласкали её тело, переходя от едва ощутимых поглаживаний к напористым и требовательным жестам. Лицо… шея… плечи… Когда пальцы коснулись сосков и слегка сжали их, Нейл вздрогнула – как это приятно! Разве может быть лучше? Да, может… И вот уже ладошки Нейл в ответном прикосновении прошлись по бёдрам эльфа, поднялись по его мощной спине, погладили затылок.

   А потом Нейл привстала на колени, наклонилась и сама поцеловала его в губы – без тени скромности, жадно, страстно. От этого поцелуя её бросило в жар, концентрирующийся где-то внизу живота, сладко щемящий внутри, поглощающий остатки разумных мыслей. Литые мускулы обнимающих эльфийку мужских рук напряглись, словно волна внутреннего жара Нейл вливалась через них в тело Долана. С выдохом, переходящим в рычание, Светлый опрокинул Нейл навзничь.

    – Ну что ты медлишь, Долан Маб-Ливеллейн? – спросила та, переводя сбившееся от волнения дыхание. – Тёмные эльфийки не умеют просить мужчин ни о чём. Ты хочешь, чтобы я начала умолять, а потом возненавидела тебя за это?..

   Эльф покачал головой и не удержался от улыбки. Вокруг зелёных глаз собрались едва заметные морщинки смеха.

   – Я же говорил, что из тебя получится горячая наложница, Тёмная!

   Нейл запоздало подумала, что надо бы рассердиться и сказать что-нибудь, подобающее сану жрицы Конклава Ллос, но вместо этого попыталась со смехом извернуться, и запустить в нахального Светлого подголовным валиком.

   Ничего не получилось, потому что она уже была прижата к ложу всем телом эльфа. Глубоко вздохнула, отгоняя смех, подалась навстречу, впуская в себя. Принимала, как есть – вместе с той самой, первой, болью. Движения Долана были плавными, ритмичными, осторожными – он давал ей время привыкнуть, прислушаться к себе самой, пробудиться для чего-то нового и неизведанного.

   Для Нейл же было странным и чарующим ощущать это смешение боли и сладкого жара, охватившего лоно. Она приподняла бёдра, согнула колени, подхватывая ритм движений Светлого, и вот уже её ножки обвились вокруг его талии, давая возможность проникнуть ещё глубже.

   Если бы некто заглянул в дом через маленькое окно, то в неверном свете мерцающего пламени очага ему представилась возможность наблюдать невиданное зрелище. Сплетённые тела, вжимающиеся друг в друга в обречённом на провал стремлении стать единым целым.

   А соглядатай присутствовал у окна, прижавшись к бревенчатой стене незримой тенью. Некто высокий и тонкий, закутанный в плащ землистого цвета. Голова укрыта капюшоном. Снег к ночи растаял полностью, и неприметная ткань плаща служила прекрасной маскировкой. Как прошёл этот «некто» мимо костров часовых, оставалось загадкой – важен был только результат.

   За последние две недели это был уже третий визит неизвестного – или неизвестной. Оставаясь невидимкой для часовых, посетитель внимательно следил за тем, что происходило между жрицей Ллос и предводителем Светлых эльфов.

   Сегодня ночной гость увидел больше, чем обычно, и ушёл тем же путём, незримо, беззвучно и очень быстро. Уже за границей лагеря Светлых эльфов налетел злой холодный ветер, вздыбил полы плаща, сорвал с головы капюшон…

   Случись это раньше, не миновать бы разоблачения, потому что под капюшоном плаща скрывались длинные белые волосы и изящная головка Тёмной эльфийки. Гостья приложила ко рту руки, издавая клич ночной птицы, и на этот звук почти сразу прибежал осёдланный конь – смолисто-чёрный, как сама ночь. Эльфийка отточенным движением вспрыгнула в седло, толкнула коня пятками, и вот уже обоих и след простыл.

   А утром та же Тёмная эльфийка на высоком чёрном жеребце проследовала в обратном направлении, объехав заимку стороной, на расстоянии почти в лигу. Прим. авт.: историческая мера измерения расстояния, использовавшаяся, в том числе, в Европе. Равна примерно 4,82 км (2,7 мили). В сумке у седла находился продолговатый предмет, похожий на футляр для бумаг…

   Угли в очаге прогорели, рассыпались красными искрами. Умиротворённая и уставшая, Нейл лежала рядом со Светлым эльфом, прижавшись лбом к его плечу. За прошедшую ночь она позволила Долану обладать её телом ещё дважды, и сейчас понимала, что сегодня ходить и даже сидеть будет не слишком приятно. Нейл удивлялась самой себе – её не возмущала ни боль, ни кровавые пятна на простыне, ни сознание того, что она действительно готова умолять эльфа из другого клана снова взять её – так, как ему захочется и когда захочется. Будь на его месте Тёмный – она не унизилась бы до просьб. Дроу было бы дозволено любить госпожу, а потом уйти, не тревожа её сон.

   А сейчас, когда первые блёклые лучи рассвета проникли в окно, она сама вглядывалась в спокойное лицо спящего Долана, не решаясь потревожить его сон и готовая шикнуть на любого, кто осмелится это сделать.

   Безмятежное расположение духа нарушали только мысли о доме. Вчера Долан сказал, что эльфийку ищут. Новость эту привезли с собой трое Светлых из Дома Ливеллейн. Откуда им известно о том, что пропала жрица Конклава? Вывод один – знаются с кем-то из дроу, вхожих в Ллос-Хендж, или даже с самими жрицами.

   Наконец Долан открыл глаза, и любовники смотрели друг на друга так, как будто видели впервые. Не без ехидства в душе Нейл отметила, что следы бурной бессонной ночи были бы хорошо видны на нежном белом личике Светлой эльфийки. Плотная тёмная кожа дроу не даст неопытному глазу распознать утомление – никаких кругов под глазами. Разве что веки припухли чуть-чуть от недосыпа, да губы тоже – совсем по другой причине, уже приятной.

   А ещё она почувствовала острый, болезненный укол совершенно незнакомого дотоле чувства – жестокой ревности. Значит, дочь Владыки Светлых будет вот так же лежать рядом с мужем, наблюдая, как он спит, прислушиваться к биению сердца, ощущать истому и приятную усталость после ночи любви?!

   Как жить с осознанием этого?! Нейл скрипнула зубами в бессильной ярости. У неё нет никаких прав на этого мужчину.

   – Здравствуй. – Открыв глаза, просто сказал Светлый эльф. – Почему не спишь? Проголодалась?

   – По-твоему, я настолько прожорлива, что думаю только о еде?! – тут же нахмурилась Нейл. – Просто не сплю. Я теперь знаю, и как бывает больно, и как бывает сладко. Не каждый день такое случается! К тому же…

   Правильно истолковав тревогу на её лице, Долан вздохнул.

   – Я знаю, о чём ты молчишь. Тот, кто принёс весть о твоих поисках, может знать об этом из первых рук, а значит, плотно общается с Тёмными. Мне нет резона держать тебя здесь, это ты хочешь сказать?..

   Через силу леди Киларден кивнула.

   Мужские пальцы зарылись в её волосы, нежно перебирая белые пряди.

   – Возможно, мои гости уже подтвердили то, что видели эльфийку-дроу. – Как бы через силу добавил Светлый. – Тебе действительно нужно домой…

   – Как это может отразиться на твоих делах со сватовством?

   – Никак. На вопрос, почему здесь находится Тёмная эльфийка, я ответил чистую правду: я вытащил тебя из ловчей ямы и попытался поставить на ноги. Если Зэйлфрид захочет, чтобы я женился на его дочери, он сквозь пальцы посмотрит на всё, что было до свадьбы…

   Отъезд состоялся не сразу. Ещё две ночи Нейл провела со Светлым эльфом, и оба они хорошо понимали, что с каждой новой бессонной ночью будет крепнуть нежелание расставаться друг с другом.

   – В ближайшее время мне должны передать официальный ответ Владыки Светлых. – Говорил Долан, одеваясь.

   – А если… Маб-Зэйлфрид передумает? – спросила леди Киларден нейтральным тоном, но при этом обмирая в душе.

   – Если… Он уже думает достаточно долго. Что ж, тогда я буду свободен от обязательств и вернусь туда, откуда приехал.

   Нейл прикусила губу. Спросить разве, может ли он взять её с собой?! И тут же одёрнула себя, вспомнив слово «долг». Разве она может пренебречь своими обязанностями и той честью, которую ей оказали в Конклаве, и куда-то уехать со Светлым эльфом, бросив свой клан?! Нелепость какая. В каком качестве она будет рядом с ним?.. Тёмная и Светлый – вместе?

   Как назло, вернулась мысль о том, что она могла уже понести дитя от Долана. Если это, к примеру, станет известно Дому Зэйлфрида, состоится ли брак? Ой, вряд ли…

   И опять укол ревности, и опять шальная мечта – уехать в дальние края вместе со Светлым. Просить, чтобы взял с собой. Посмотреть, что там, вне Острова… Нейл была жрицей Ллос, пусть и очень юной, и не слишком опытной в интригах, и не прошедшей жестокое посвящение кровью. Но её с детства учили, что для достижения цели хороши все средства! Если она забеременеет…

   И снова – стыд, упрёк самой себе.

   Хватит. Действительно, – нужно домой, размечталась.

   – Завтра рано утром для тебя приведут лошадь, у нас лишних нет.

   Эта фраза подтверждала догадки Нейл относительно того, что поблизости есть место, где постоянно живут другие Светлые эльфы.

   – … и я провожу тебя. На пару лиг от того места, где нашёл.

   Следующая ночь с Доланом стала для юной дроу особенной.

   Они оба испытывали не просто желание – какой-то жуткий, неутолимый, тоскливый голод близости. Тарелки с едой остались на столе нетронутыми. Торопливо скинув одежду, любовники обнялись. Руки их нетерпеливо и даже бесцеремонно скользили по изгибам тел друг друга. Потом Тёмная и Светлый вместе нырнули под шёлковое покрывало в сопровождении жалобного скрипа деревянных ножек кровати.

   – Проклятье, Светлый! – не удержалась Нейл. – Постель под этой крышей не рассчитана на двоих!

   – Я не плотник. – В тон ответил Долан и тут же припал к её губам, скользнул своими губами по нежной коже шеи юной жрицы, пощекотал языком.

   Он ощущал её всю – крепкое, молодое, сильное и нежное тело. С силой прижал к себе, и Нейл с готовностью откликнулась, ожидая ласки, и ласка последовала. Только эльфийка никак не ожидала, что она достанется её шрамам. Долан едва прикасался к поверхности рубцов – пальцами или языком, обследовал каждый дюйм кожи, и сначала Нейл ничего не чувствовала.

   – Закрой глаза. – Потребовал Светлый, и она послушалась.

   В темноте под плотно сомкнутыми веками вспыхивали цветные искры, смешивались, сливались в причудливые узоры. И вот уже стало казаться, что в участках кожи, исковерканных шрамами, появились маленькие огненные змейки, и начали разбегаться по всему телу, разнося с собою жалящее тепло. Как странно и приятно!

   – Это прекрасно… – прерывисто вздохнула Нейл, благодарно обнимая Долана.

   – А будет ещё лучше.

   Не давая эльфийке опомниться, Долан резко вошёл в неё.

   Нейл дышала часто, постанывая, закрыв глаза, и казалось, её тело как будто пульсирует в такт толчкам мужской плоти внутри. Эльф двигался то неутомимо и напористо, то плавно и лениво, желая довести до исступления ту, которой пока что было незнакомо чувство экстаза.

   Эта смена ритма принесла свои плоды: наслаждение, острое до боли, охватило Нейл Киларден, заставляя едва слышный стон удовольствия превратиться в рвущийся наружу крик.

   А затем, в наступившей тишине, одухотворённые мгновением близости, они заснули, обнявшись – и не разнимали объятий до утра.

   Утро казалось серым, промозглым и безрадостным. Настало время отъезда.

   – Где мой пояс? – ворчливо спросила эльфийка, когда Светлый набрасывал ей на плечи тёплый плащ, взамен её старого, изрезанного, окровавленного и давно выброшенного.

   – Отдам позже. – Хмыкнул Долан. – Не волнуйся, он в целости и сохранности.

   – Можно подумать, ты меня боишься!

   Произнеся эту уничижительную фразу, Нейл запрыгнула в седло – то самое, под которым когда-то ходил Коротышка. Скорее всего, косточки бедного коняшки уже обглодали лисы и барсуки…

   Лес, окутанный туманом, мрачно ждал группу всадников – кроме Долана и леди Киларден, следом ехали ещё трое эльфов. Вдобавок ко всему, соловый конёк, предназначенный Нейл, оказался с норовом, брыкался и добавлял ей дурного настроения. Сначала путь пролегал по старой, частично заросшей просеке в сосновом лесу и… это всё, что запомнила Тёмная эльфийка.

   Причина её забывчивости была очень проста. Через час пути или около того, захотев пить, она собралась, было, достать флягу, но сделала несколько глотков из другой, любезно протянутой подъехавшим Доланом. Вода не имела привкуса или постороннего запаха, как и положено чистой воде, но головокружение, слабость и сонливость навалились почти сразу.

   – Что ты мне да…– не успев договорить, Нейл неминуемо упала бы на землю, если бы не была подхвачена зеленоглазым Светлым эльфом.

   – Прости, Нейл. – Его извиняющийся голос угасал в ушах леди Килаерден. – Тебе не нужно знать дорогу сюда.

   Уже засыпая с осознанием глубокой и горькой обиды, девушка-дроу чувствовала, как Светлый эльф снимает её с норовистого солового конька и усаживает в седло перед собой, удобно устраивая. Через минуту она уже сладко заснула.

   Пробуждение было лёгким. Нейл открыла глаза и с удовольствием потянулась, не сразу сообразив, где находится. Вокруг неё было свито уютное гнездо из шкуры махайрода и её собственного плаща. Рядом, практически у плеча, лежал охотничий кинжал, не закреплённый в ножнах, и тот самый пояс со всем арсеналом Тёмной жрицы – не хватало только нескольких заправленных ядом игл, которые были выпущены в махайрода.

   В трёх шагах был разложен костёр, угли пока что красны, от них тянуло приятным теплом. Тут же послышалось недовольное ржание.

   Приподняв голову и разминая затёкшие кисти рук, Нейл сначала увидела признаки знакомой местности – она находилась на опушке тисового леса, в ложбинке, защищённой от ветра двумя валунами, а потом – сердитого стреноженного конька соловой масти, топчущегося около неё с обвиняющим видом. Конь толкнул мордой плечо новой хозяйки, демонстрируя отношение к происходящему и к ней – в частности.

   Медленно и мягко падали на землю крупные хлопья снега, заметая следы коней Светлых эльфов. Судя по состоянию костра, Долан со своими воинами уехал совсем недавно.

   Нейл проспала почти сутки. Всё, она осталась одна.

   Эльфийка встала, притоптала костёр, разбросала по мокрой земле угли. В седельной сумке обнаружила мешок с сухарями и печально посмотрела на флягу с водой – чистая, без снотворного зелья, можно не переживать, зелье уже не понадобится!.. Она свободна и может ехать домой… Свободна от чего, или для чего? Свободна выбирать, плакать ей сейчас или же, закусив губу, собираться и двигаться в путь, забыв обо всех недавних событиях.

   Нейл Киларден выбрала последнее, печально подумав, – что бы там ни говорил Долан из Дома Ливеллейн о нравах дроу, он поступил так же, как мог бы сделать его месте Тёмный эльф.

***

Глубокой ночью она уже миновала предместье главного поселения Тёмных, Cathrach, Прим. авт.: Город, ирл. и теперь подъезжала к самому сердцу, где располагался крупный храмовый комплекс – Ллос-Хендж.

   Они оба устали – и конь, и всадница. Когда Нейл узнавали встречные эльфы, то здоровались в той степени и форме, которая соответствовала их статусу, а потом смотрели вслед. В чётко структурированном, кастовом обществе дроу все действия – приветствие или прощание, – были строго регламентированы. Открыто демонстрировать свои эмоции было не принято вовсе. К тому же, Нейл не испытывала никаких иллюзий: подруг у неё нет, как нет их у любой жрицы Ллос, братья сейчас в родовом доме в долине Глендалох. Прим. авт.: метсо реальное. Глендалох, Глендалок, ирл. - Gleann Dá Loch, долина ледникового происхождения в графстве Уиклоу. Находится примерно в сорока минутах езды от Дублина.

   Сообщали ли им об исчезновении сестры, неизвестно, да и переживать они особо не будут: если сестра, глава семьи, признана умершей, то мужчины Дома вольны устраивать свою жизнь, как им угодно. Случись такое – братья воспользуются ситуацией с радостью. Других семей в маленьком Доме Киларден просто нет, так что Нейл – единственная госпожа, с которой нужно считаться.

   Разумеется, ночная смена стражи пропустила жрицу Конклава беспрепятственно. Норовистый подарок Светлого эльфа стал существенно спокойнее, надо бы дать ему имя, но не сегодня – есть дела куда важнее. Солового конька расседлают, вычистят и накормят, об этом можно не беспокоиться, слуги уже забегали, едва леди Киларден спешилась в храмовой конюшне.

   Ей нужно явиться к Первой жрице, Мораг Эльдендааль, да как можно скорее, не приводя себя в порядок с дороги и не обращая внимания на поздний час. Не приходится сомневаться, что леди Эльдендааль уже поставили в известность о возвращении Нейл – по всему Cathrach у Первой жрицы свои глаза и уши, а новости она получает молниеносно.

   По дороге в покои Мораг навстречу Нейл попался храмовый механик, Радрайг. Красивый и тихий юноша, почти мальчик, заменивший своего предшественника, древнего и опытного, но ушедшего в Вечность по причине подступившей старости, взявшей-таки своё. В его обязанности входило обслуживание сложных хронометров, механических календарей, потайных замков, приборов для наблюдения за небесными телами и погодой.

   Он немедленно склонил свою коротко стриженую голову, почтительно приветствуя леди Киларден:

   – Госпожа… Позвольте выразить свою радость – я вижу вас живой и в здравии.

   В брошенном исподлобья взгляде светло-голубых глаз притаилось немое обожание, так хорошо знакомое Нейл. Сейчас этот взгляд не раздражал, а забавлял её, осознавшую женскую силу и привлекательность своего тела. Радрайг как будто тоже уловил нечто новое в походке и поведении жрицы, потому что смутился и поклонился ещё ниже.

   – Вы позволите мне уйти или что-то нужно?..

   В прежние времена Нейл пожала бы плечами и небрежно ответила: «Да ничего не нужно, пошёл вон!»

   Но сейчас она приметила неловкость и некоторую скованность движений юноши и поняла, что они означают: скорее всего, ему изрядно перепало палок, которые прошлись по спине в процессе наказания, и ткань рубашки трётся по заживающим ранам. Он в чём-то провинился, а с провинившимися простолюдинами, тем более – мужчинами-дроу, не церемонятся. Поговаривали, что юноша – внебрачный сын Мораг, не имевший никаких прав ни на имя, ни на особый статус в клане Тёмных…

   Опять-таки, раньше Нейл было бы наплевать на Радрайга. Выпороли – значит, заработал… Сейчас в её душе шевельнулось и вовсе невиданное для жрицы Ллос чувство – жалость.

   Поэтому она мягко улыбнулась и кивнула:

   – Не нужно, Радрайг. Ты можешь идти.

   Механик ушёл. Леди Киларден постучалась в резную дверь личных покоев Мораг Эльдендааль. Чуткие уши немедленно уловили положительный ответ, приглашающий войти, что и было сделано.

   Покои Первой жрицы были самыми большими в жилой части храмового комплекса. Никакой кричащей роскоши – элегантное убранство для взрослой эльфийки, имеющей самый высокий статус в клане дроу. Тёмное полированное дерево, янтарь, меха, тяжёлые гобелены, и – огромное количество свитков и рукописных книг на стеллажах личной библиотеки, доступ к которой имелся только у самой Мораг.

   Она как раз стояла около одного из стеллажей, возвращая какой-то документ на положенное место – свиток в продолговатом кожаном футляре, видимо, редкий и ценный, раз уж он хранился в таком виде. Мораг работала допоздна и не собиралась ложиться в ближайшее время, о чём свидетельствовала груда бумаг на столе у большого камина. Обычное дело – прошения, сметы храмовых расходов, приговоры. Около камина возились, играя и потявкивая, две ручные лисы, которые всюду следовали за Мораг.

   Невзирая на возраст – ей было слегка за триста, – и утрату силы Dorcha Cloch, леди Эльдендааль была очень хороша собой, хотя её прекрасное лицо уже затронули чуть заметные признаки возраста.

   Длинные белые волосы заплетены в сложную причёску, узкое, длинное, глубоко декольтированное платье из чёрной шерсти подчёркивало все достоинства стройного и сильного тела. Светлые эльфийки не носят таких платьев, считая их слишком вызывающими… На шее – богатое и тяжёлое украшение из золота и крупных аметистов, куда там скромному торквесу Нейл. Аметисты оттеняли цвет глаз Мораг Эльдендааль, цвет лепестков лесной фиалки. Такие же камни были в серьгах, оттягивающих изящные мочки острых ушек.

   Этот женственный и изысканный облик Первой жрицы не мог обмануть никого из дроу – она была истинной служительницей Паучьей Королевы, жёсткой до жестокости, поднаторевшей в сложных интригах в высших кругах власти, не останавливающейся ни перед чем в процессе достижения цели.

   Она вырастила шесть дочерей, которые схлестнутся за место наследницы, как только их мать переступит порог Вечности, а тело её даже не успеет остыть. Как это будет, Мораг даже не могла предположить: схватка на мечах, подкуп или тихое убийство с помощью сложносоставных ядов? Неважно. Самая сильная, хитрая, осторожная и умная стерва станет Первой… Увы, дар Хранителя Камня проявился не у всех, у старшей любимой дочери его нет. Мораг рожала от разных мужчин-дроу, – мужей и любовников, – никого не задерживая рядом с собой, отдавая все силы воспитанию дочерей. Они стали такими же, как она сама…

   И не все её мужчины умерли своей смертью, чего уж там скрывать! Когда леди Мораг только собиралась вступить в Конклав, отец её единственного сына посмел воспротивиться решению супруги – пожертвовать мальчиком, – и предсказуемо отправился следом. Вспомнив об этой истории, известной по рассказам матери, Нейл непроизвольно вздрогнула, а ведь раньше она знала всё и воспринимала, как должное… Что сейчас не так?! Что изменилось?!

   Она поспешно опустилась на одно колено, как предписывал ритуал приветствия:

   – Госпожа Первая жрица изволит меня принять?

   Мораг ласково улыбнулась и сделала знак подняться:

   – Я рада видеть тебя, девочка. Мне сообщили, что ты вернулась, и я хочу знать подробности.

   Прекрасные глаза цвета лесной фиалки смотрели, не мигая. У Нейл возникло странное ощущение, что леди Эльдендааль знает больше, чем кажется со стороны. В любом случае, скрывать нечего.

   – Встань и расскажи мне всё, дитя.

   Лисы подбежали к Нейл, подпрыгивая, тыча холодными носами в её руки, требуя обратить на них внимание и погладить. Мораг шикнула, и звери тотчас отбежали обратно к камину и улеглись там, посверкивая глазёнками.

   Леди Эльдендааль, не спеша, опустилась в кресло и указала поздней гостье на второе кресло, напротив.

   Рассказ Нейл был обстоятельным и чётким – она знала, что время Первой жрицы слишком дорого, чтобы украшать повествование пикантными подробностями и личными переживаниями. И всё же глава Конклава не удержалась от одобрительной улыбки.

   – Я пришлю врача, чтобы осмотрел твои шрамы. Пожалуй, в любовных приключениях ты переплюнула любую из нынешних жриц Ллос. Никто из нас не вступал в связь со Светлым эльфом, так забавлялись разве что простолюдинки – не в обиду тебе будь сказано… Ты расцвела, Нейл Киларден. Тебе непременно нужен мужчина.

   – Нет! – замахала руками Нейл. – Вы не правы! Не думаю, что нужен… никто не нужен…

   – А Светлый пришёлся тебе по душе, оказывается. – Улыбка Мораг приобрела снисходительный оттенок. – Не привязывайся к мужчинам, Нейл. Они нужны только для того, чтобы доставлять нам удовольствие и продолжать род. Если так уж важно, можно и побороться за мужчину, но…

   Юная жрица вся обратилась в слух. О чём говорит Мораг?!

   – …но он же не всё тебе сказал, девочка. Умолчал о причине своего отсутствия на Острове в течение длительного времени. Это отнюдь не конфликты внутри семьи…

   – А что же?!

   – Слушай внимательно и не перебивай меня своими выкриками.

   – Простите, госпожа Первая жрица. – Виновато потупилась Нейл.

   Голос Мораг стал холоден и строг:

   – Учись выдержке. Тебе предстоит принимать важные и жёсткие решения. Тебе предстоит управлять жизнью и судьбами дроу – так веди себя, как подобает служительнице Матери Ллос!

   – Да, госпожа, простите.

   – Тебе интересно будет узнать, кто такой Долан Маб-Ливеллейн… Двадцать пять лет назад случилась та самая битва между Домами Светлых, в которой Зэйлфрид лишился единственного сына. Ты догадываешься, от чьей руки он пал? А потом было примирение глав Домов Зэйлфрид и Ливеллейн, а семья твоего Долана покинула Остров, иначе бы их просто перебили из мести…

   «Значит, их изгнали давно – вот почему нет родового орнамента на вещах!» – подумала Нейл.

   – Предложить себя в качестве зятя в такой ситуации – поступок на грани безрассудной храбрости и глупости. – Продолжала Мораг Эльдендааль. – Полагаю, что глава Дома Ливеллейн сделал бы всё возможное, чтобы подобный брачный союз не состоялся. Этот Долан, вернувшийся не вовремя, путает все планы Ливеллейна-старшего. Если твоего Светлого ещё не пытались убить – значит, это случится в ближайшее время…

   У Нейл похолодели руки. Тем не менее, она собрала самообладание и спокойно проговорила:

   – Но ведь Владыке Светлых нужен наследник.

   – Конечно. Он хочет сохранить главенствующую позицию для своего Дома. На месте Зэйлфрида я бы позволила убийце сына жениться на своей дочери. Дождалась бы наследников – не одного, а двух-трёх, для надёжности, они ведь станут Хранителями Белого Камня, – а потом избавилась бы от зятя. Не исключено, что Зэйлфрид поступит именно так.

   Каждое слово вонзалось в душу Нейл, будто когти махайрода – в живую плоть. Если бы она была чуть внимательнее, то приметила бы, как заинтересованно наблюдает Первая жрица Ллос за её реакцией.

   – Иди отдыхать, девочка. У меня ещё есть работа.

   Нейл поспешно встала, поклонилась, пожелав госпоже доброй ночи, и вышла, понимая, что уснуть после разговора будет непросто – несмотря на усталость.

    Усталость всё же постепенно отпускала ту, что нежилась сейчас в тёплой ванне, приготовленной служанкой. Рабыня не выказала бурной радости от встречи с Нейл, но на самом-то деле вздохнула с облегчением – леди Киларден была не самой плохой хозяйкой.

   Лёжа в воде, тонко пахнущей настоем валерианы и жемчужного мха, юная жрица пришла к выводу, что пути получения информации Первой жрицы о том, что делается у Светлых, очевидны.

   Прим. авт.: «жемчужный мох», он же «ирландский мох», он же «хрящевая водоросль»: не что иное, как карраген, Chondrus krispus, красная водоросли из семейства Гигартиновых, обладающая разнообразными лечебными свойствами и тысячи лет применяемая в народной медицине Ирландии.

   Машины для бурения скважин и забора воды из земных пластов как раз собирают Светлые эльфы! В Ллос-Хендж тоже есть такая машина. Те, кто устанавливал её, вполне могут быть источниками новостей, особенно, если Мораг дополнительно им платит… Это только одна версия. Другая состоит в том, что у Мораг есть связи с Домом Ливеллейн.

   Также мысли юной жрицы крутились вокруг возможной опасности, угрожающей Долану из того самого Дома Ливеллейн. Зачем он сунулся к Зэйлфриду со свадебным предложением для дочери?! Мораг права, права тысячу раз, и всё это скверно закончится…

   Размышления были прерваны тихим голосом служанки:

   – Госпожа… К вам пришли.

   Не успела Нейл выйти из ванны, как явился тот самый врач, Фэррел, о котором говорила Мораг Эльдендааль. Нейл была с ним хорошо знакома, потому что не раз собирала травы по его просьбе. Среди тех, кто имеет отношение к врачеванию в среде дроу, присутствовало чёткое разделение труда: хирургическими тонкостями владели только мужчины, травоведение было прерогативой женщин.

   Этот высокий молчаливый дроу уже долгое время состоял при Первой жрице, и не только в качестве врача. Он был отцом младшей дочери Мораг, и как раз от него девочка унаследовала странный цвет глаз, похожий на цвет лепестков ароматического растения, которое произрастает в тёплых дальних краях и в некоторых местах Острова – лаванды. Почему Мораг Эльдендааль так благоволила ему, оставалось загадкой. Когда в её жизни появился Фэррел, другие любовники были забыты.

   – Покажите ваши шрамы, леди Киларден. – Послышался его низкий тяжёлый голос, так непохожий на голоса Светлых эльфов.

   Осмотр не занял много времени. Когда мужские пальцы прошлись по рубцам на боку и бедре, Нейл вспомнила, как это было сделано другими пальцами, пальцами Долана, и залилась краской по уши. Один дроу запросто распознает красноту в лице другого, даже если в помещении полумрак, разбавленный светом масляных ламп. К счастью, врача совершенно не интересовало лицо знатной пациентки.

   – Могло быть хуже. – Констатировал Фэррел, пренебрежительно скривив губы. – Но работал любитель, шил шёлком, внахлёст, и такие поверхностные изменения кожи не исчезнут сами. Когда пожелаете, я могу срезать самые грубые дефекты, что-то подтянуть, перешить…

   – Мне всё равно. – Нейл пожала плечами. – Пусть останется, как есть.

   Она кивнула служанке, чтобы та проводила гостя.

   – Как пожелаете. Не буду настаивать. – Взгляд эльфа-дроу внезапно стал острым, словно ему хотелось добавить к сказанной фразе нечто важное и не очень приятное.

   Но дальше взгляда дело не пошло.

   После лёгкой трапезы Нейл легла в постель почти под утро, и сон, наконец, смилостивился.

   Ей снился Долан.

***

– Для тебя есть непростая почётная миссия, девочка. Пора учиться быть впереди многих.

   Так было сказано Мораг Эльдендааль, когда она позвала к себе Нейл – через пять дней после возвращения юной жрицы в Ллос-Хендж.

   – Ты поедешь в святилище Паучьей Королевы на западе Мита, поедешь с моей старшей дочерью, Эдной. Побудешь там немного в роли старшей жрицы.

   Прим. авт.: современный Мит – графство на востоке Ирландии в составе провинции Ленстер. Мит известен своими замками и древними захоронениями.

    – Чему я обязана такой честью? – с придыханием спросила Нейл.

   – Ты одна из пятидесяти. Пришло время проявить себя.

   Леди Киларден собиралась недолго. Не приходилось сомневаться, что для временной старшей жрицы в святилище Ллос приготовят всё необходимое. А ежедневные заботы помогут ей раз и навсегда забыть о зеленоглазом Светлом эльфе.

   Но всё вышло не так, как думала юная жрица…

   Они выехали утром: Нейл в сопровождении Эдны и трое эльфов-дроу из охраны Ллос-Хендж. Дул тёплый юго-западный ветер, несущий с собой тяжёлые низкие облака, напоённые океанской влагой. Накрапывал дождь, а потому всадники кутались в плащи. Норовистый соловый конёк, прозванный Нейл Врединой, вёл себя достаточно покладисто, так что можно было менять кличку.

   А между тем, дорога проходила как раз по тем местам, где состоялась встреча с махайродом… и не только с ним. Скорее всего, ловчая яма, как и другие ловушки для чудовища, уже давно сровнена с землёй, никто в неё не попадётся – ни зверь, ни жрица Паучьей Королевы…

   Ночь в лесу прошла без каких-либо неожиданностей. С воинами из личной охраны Первой жрицы можно было не бояться ничего, спать спокойно. Нейл не удержалась от мысленного сравнения дроу со Светлыми эльфами, и отчётливо осознала, как сильно различаются между собой мужчины двух кланов, и дело не только во внешности. Светлые эльфы казались открытыми и жизнерадостными, Тёмные держались совершенно иначе. Леди Киларден задумалась – а как мужчины-дроу ведут себя, если рядом нет Тёмных эльфиек, особенно – леди и, тем более, жриц Ллос?.. Смеются так же, как Светлые, без боязни вызвать женское неудовольствие?

   Она разозлилась на себя за подобные вопросы. Почему это вообще должно её волновать? Судьбой эльфов-дроу распоряжаются их матери, сёстры и жёны. Юноши из Благородных Домов приносят клятву верности матроне, главе рода. Клятва подкрепляется особыми методами воздействия на разум мужчины, отсекая все попытки нарушить её, делая волю мужчины-дроу зависимой и уязвимой. Для клятвопреступников только одно наказание – смерть, и отнюдь не почётная, какая была бы на жертвеннике Ллос… А если Светлый был прав, и когда-нибудь расстановка сил изменится не в женскую пользу?

   Нейл с подозрением посмотрела в сторону ближайшего стража, сидящего у костра с задумчиво-отсутствующим видом, который, конечно же, был обманчивым. Не зря говорят, что у эльфов-дроу дополнительная пара невидимых глаз на затылке. При малейшем намёке на опасность этот эльф будет готов как к обороне, так и к нападению. А ещё он должен быть постоянно готов к смерти – в бою или по решению матрон…

   Неожиданно эльфийка вспомнила про своих братьев. Если бы Тёмный Камень был жив по-прежнему, на каких условиях ей позволили бы войти в Конклав?.. Тут и думать нечего. Матери Ллос угодны жертвы самых близких – так и состоялось бы посвящение кровью. За высокий сан было бы заплачено кровью кого-то из её братьев, и ей пришлось бы выбирать.

   Тебе кажется это справедливым, Нейл Киларден?

   Нет, теперь совсем не кажется! Леди Киларден с силой ущипнула себя за левое бедро – там, где шрамы обезобразили кожу. Будь он проклят, этот Светлый! Не встретилась бы с ним – не думала бы о глупостях!

   К ночи дождь успокоился, лёгкий морозец припорошил лесную подстилку инеем, но завтра утром этот иней непременно растает, даже если не будет солнца, а после полудня на горизонте покажутся холмы Мита.

   Подъём состоялся затемно. А когда рассвело, стало ясно, что небольшой отряд явно отклонился от намеченного курса. Нейл отлично ориентировалась на местности, да и по солнцу тоже, чтобы понять – они следуют не на юго-восток, как было запланировано, а просто на восток. Лес изменился – теперь вокруг было много высоченных сосен.

   Она подъехала вплотную к Эдне Эльдендааль и тронула ту за рукав.

   – Эдна? Куда мы едем?

   – Сделаем небольшой крюк. – Беспечно ответила старшая дочь Мораг, сопровождая свои слова снисходительной усмешкой – такой же, как у матери.

   Ярко-синие глаза эльфийки хранили странное выражение, никак не соответствующее легкомысленному тону.

   – Для чего?

   Эдна слегка натянула поводья, и её чёрный, как вороново крыло, конь, послушно остановился.

   – Проедем мимо одного очень любопытного места… На достаточно близком расстоянии, чтобы ты могла совершить туда визит и вернуться… скажем, к полудню.

   Леди Киларден настороженно вглядывалась в безмятежное лицо собеседницы, будучи вынуждена задрать голову – её Вредина был росточком куда ниже, нежели мощный и высокий чёрный жеребец спутницы. Эдна протянула руку и заботливо поправила фибулу, которая скрепляла полы плаща Нейл у горла.

   – Ты же понимаешь, о каком месте я говорю? У меня имелись свои дела и на пограничных землях, и за ними. Я нашла тебя, хоть и случайно, а наблюдать было… интересно.

   – Дела на пограничных землях?

   Улыбка тронула уголки губ леди Эльдендааль:

   – Люблю общаться с книгочеями, пусть даже Светлыми, у них много старых интересных раритетов.

   – Что, у госпожи Первой жрицы недостаточно книг в библиотеке?.. Когда я шла с докладом к госпоже Мораг, она уже всё знала?

   – Почему же всё? – в невозмутимом голосе Эдны прорезались чуть слышные нотки смеха. – Я приберегла новость… на потом. Если бы ты умолчала о своих развлечениях, вот тогда настал бы мой час…

   – Ты шпионила?! – прошипела юная жрица, закипая. – Зачем?!

   – А ты подумай. Ты теперь одна из пятидесяти, а я всего лишь младшая жрица, хотя моя мать – глава Конклава. Если бы она уличила тебя во лжи – тебя бы выставили вон. Место стало бы свободно, сама понимаешь. А уж я сумела бы его занять!

   Нейл промолчала. Все жрицы и послушницы так или иначе старались собирать сведения друг о друге, и не самые приятные. Шантаж мог сослужить хорошую службу в нужный момент… Сама она делала так же, так учила мать. Чего же другого ждать от Эдны Эльдендааль, старшей дочери Мораг? Конечно, она досадует, что место досталось девчонке, которая в три раза моложе самой Эдны!

   Между тем