Виртуальное солнце 1. Внутри. Галина Романова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ 1. ВНУТРИ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12

АННОТАЦИЯ

Космос. Далекое будущее. Человечество осваивает Галактику. К одной из планет идет караван грузовых транспортников, где поколениями живут люди. Вся их жизнь - внутри корабля, расписана по минутам, просчитана на годы и поколения вперед. Они рождаются, живут и умирают здесь, на корабле. Они не знают другой жизни. Жизни под виртуальным солнцем.

   Среди представителей нового поколения - брат и сестра, Оранж и Типер Бог. Скоро их жизнь должна измениться – внешний мир стучится в двери. Но всем ли нужны такие перемены?

ЧАСТЬ 1. ВНУТРИ.

ГЛАВА 1.

По равнине прыгал мамонт.

   Он высоко подскакивал, размахивая волосатым хоботом и задирая к небу бивни. Земля дрожала под его тяжестью, и никак не удавалось сосредоточиться. Надо было подобраться поближе к нему, примериться и нанести удар. Но как это сделаешь, когда, кажется, весь мир до горизонта содрогается от прыжков огромного зверя?

   Он сгруппировался и уже был готов сделать решительный рывок, когда на плечо легла чужая рука.

   - Тип!

   И мир застыл.

   Замер в прыжке, поддав задними ногами, мамонт. Зависли в воздухе вспугнутые насекомые и сорванная тяжелыми ногами трава. Остановились бегущие по небу облака и парящие птицы. Виртуальное солнце, отмеряющее время, мигнуло несколько раз и отключилось, погружая все во мрак.

   Сон. Это был просто сон.

   - Тип! – рука исчезла тоже, но голос никуда не делся.

   - Ти-ип!

   Выбираться из сна не хотелось. Но…

   - Ну, Типер! Все, я включаю стимулятор!

   Пряный запах ворвался в мозг через нос, будя и буквально вышибая из сладких грез. Мальчик поднял голову от подушки.

   Перегородка, разделявшая отсек на три полуспальни, была наполовину сдвинута, и в проеме виднелся силуэт Оранж. Сестра была уже в ученическом комбинезоне, умытая, причесанная, подтянутая.

   - Звонок к подъему был четверть часа назад. С тобой все в порядке?

   - М-м… да, - Тип сел, дотянулся, выключая будильник.

   - Тогда почему не слышал сигнала? Может быть, я все-таки подключу диагност?

   - Ну… э-э…я проспал…сон был такой интересный…

   - Настолько интересный, что не был автоматически остановлен, когда настало время просыпаться?

   Тип замялся. Ему не хотелось сознаваться, что не в порядке техника, а не он.

   - Или сигналка барахлит? Дай-ка взглянуть!

   - Нет! – Тип вскочил, торопливо загораживая прибор рукой. – Все нормально, чес-слово! Я просто не хотел… Я честно слышал побудку, но… мне надоело!

   - Что?

   - Надоело учиться.

   - Тип, сегодня только шестой день! До конца декады еще два дня… Потерпи!

   - Три.

   - Что?

   - Три дня. Сегодня, завтра и послезавтра, - мальчик демонстративно загнул три пальца. – И на девятый день еще половинка…

   - Переживешь. Что ты, как маленький? Между прочим, у тебя всего семь с половиной минут до выхода из дома!

   - Успею!

   Тип сорвался с места, проскользнул мимо сестры и нырнул в душевую.

   Оранж ждала его в тамбуре, переминаясь с ноги на ногу. Тип влетел в него, взъерошенный, с непокорно торчащими после ионо-душа волосами, на ходу пристегивая к поясу ученический планшет. Девушка с улыбкой потрепала его челку:

   - Двадцать семь секунд! Успел!

   Тип ответил ей улыбкой. Брат и сестра были близки, и не только из-за минимальной разницы в возрасте – мальчику недавно исполнилось шестнадцать лет, девушке вот-вот должно было миновать восемнадцать – но и потому, что десять лет назад они внезапно остались одни, лишенные материнской заботы и ласки. Мать оставила старших детей ради ухода за младшим ребенком, брасес* Нол, родившимся вопреки всем медицинским прогнозам. Оранж тогда взяла на себя все обязанности по отношению к брату, совмещая их с обязательной работой, потому как отцу одному было трудно работать на участке за двоих, себя и жену.

   (*Брасес – здесь сокращение от слов «брат» и «сестра». Брасес или сыдо называли людей, сочетавших в себе признаки обоих полов, либо вовсе лишенных таковых. Иногда их еще именовали нулевиками, то есть, нулевым полом. Прим.авт.)

   И ничего не было удивительного в том, что, едва достигнув отрочества, Оранж и Типер стали помогать отцу в работе.

   Переливчатый звонок зуммера заставил их встрепенуться. Над дверью зажглась лампочка, и панель тут же отъехала в сторону. Сигнал зуммера волной прокатился по коридору в оба конца, отражаясь эхом от гладких стен и сводчатого потолка. Где-то там, за чередой переборок и панелей, сигнал прокатился по всему кораблю, и, слушаясь этого звонка, во всех его отсеках взрослые приступили к работе. Для младшего поколения это было знаком к выходу из дома.

   Оранж и Тип переступили порожек, оказавшись в коридоре. Справа и слева тянулись ряды одинаковых дверей жилой зоны. Они располагались блоками по десять – пять дверей с одной стороны коридора и пять с другой – образуя сектор. Сектора отделялись друг от друга зонами общения и отдыха, оформленными в виде небольших двориков с голограммами на стенах и искусственными растениями.

   В секторе, где жили Оранж и Тип, они были единственными, кто вышел в коридор, но в соседнем секторе открылось сразу три двери, выпуская пятерых молодых людей от пятнадцати до восемнадцати лет. Тип, ускоряясь, радостно махнул рукой мальчишке-ровеснику, но Оранж, уже сделавшая вслед за братом несколько шагов, внезапно остановилась, словно налетела на стену.

   Они виделись в этом месте девять дней из десяти, и все равно девушка каждый раз замирала, задерживая дыхание.

   Высокий светловолосый юноша девятнадцати лет в белом полетном комбинезоне переступил порог, задержался, бросив взгляд через плечо, на опустевшую комнату. Потом точно также скользнул взглядом по коридору, словно пересчитывая соседей – еще одного парня, своего ровесника, трех девушек и худощавого мальчишку. Обменялся короткими приветственными кивками, пожал парням руки и только после этого обернулся.

   - Привет.

   Голос его был ровным, дежурно-теплым, но взгляд светлых глаз вполне его дополнял.

   - Привет, - Оранж задохнулась, чувствуя, как кровь приливает к щекам, - Маркус.

   - Здравствуй, - ответил тот. - Салют, парень! – тут же кивнул ее брату и, повернувшись, зашагал по коридору к лифтам.

   - Вау! – Тип пихнул сестру локтем. – Ты слышала? Он со мной поздоровался!

   Оранж ничего не сказала. Она во все глаза смотрела в спину, обтянутую белой эластичной тканью. Та обрисовывала подтянутый стан блондина, позволяя видеть, как при каждом шаге двигается его тренированное тело. Первым дойдя до лифта, он вызвал его и остановился на пороге, поджидая остальных.

   - Ну? Вы скоро?

   Оранж прибавила шагу, влетая в лифт самой первой. На какой-то ужасно короткий миг они с Маркусом оказались наедине. Девушка только успела поднять на юношу глаза – как следом уже протиснулись Типер и остальные.

   - Поехали? – Маркус коснулся рукой панели управления.

   - Подождите меня!

   Все обернулись. Из бокового коридора, ведущего в соседний отсек, сломя голову летела растрепанная девушка в серебристо-сером комбинезоне, на ходу упихивая что-то в сумочку-планшет. Она влетела в кабину, с разгону навалившись на стоявших у выхода девушек:

   - Успела! Можем ехать?

   - Можем, - Маркус нажал на кнопку.

   Лифт мягко пошел вверх, на первую палубу. Растрепанная девушка торопливо убирала волосы под шапочку, оставив только несколько завитых прядок на лбу и висках.

   - Проспала, - повинилась она. – Тренировалась проходить тесты.

   - Боишься не сдать, Касси? Тестирование только через три декады!

   - Ну и что? Лучше заранее подготовиться, чем потом глотать стимуляторы!

   - Которые тебе еще никто не выпишет, - откликнулась стоявшая рядом девушка в светло-голубом комбинезоне. – К своему здоровью надо относиться ответственно. Мы принадлежим не только себе! Мы – часть целого. И не можем никого подвести. Тем более – ты!

   - О, хватит, Панни! – отмахнулась Касси. – Ты вечно такая серьезная…

   Оранж не слушала перепалку подруг. В лифте было достаточно свободно, чтобы поместилось еще два или три человека, и она жалела, что нет толкучки – тогда бы ее притиснули вплотную к Маркусу. Она во все глаза смотрела на высокого стройного блондина, мечтая только об одном – чтобы он взял ее за руку, обнял, взглянул в глаза и…

   И вдруг он, словно что-то почувствовав, на самом деле поймал ее взгляд. На миг, всего на миг, но…

   Мягкий звонок возвестил, что короткая поездка закончилась. Лифт распахнул свои двери на пороге небольшого зала, откуда можно было попасть в столовую, а к залу собраний, комнатам отдыха и развлечений. Шлюзы, отделявшие один сектор от другого, были плотно задраены, но над зоной общепита горел зеленый огонек – путь свободен.

   В столовой сегодня был «красный день» - вместо потолка ритмично переливались розовые, алые, кроваво-красные и кирпично-оранжевые с небольшими вкраплениями бордового и ультрамаринового цвета разводы. Свет бросал на лица блики, и все казались раскрасневшимися. Оранж обычно не любила этот цвет, но сегодня порадовалась ему – она чувствовала, как горят щеки и испытывала облегчение от того, что ее румянец никто не заметил.

   Девушки, как обычно, сели за отдельный столик. Автомат выдал им порции стандарт-завтраков. На корабле была должность кока и его помощника, но они сами не готовили, а лишь следили за тем, чтобы приборы работали бесперебойно. И заодно загружали в готовку питательное сырье.

   - Опять овощной концентрат, - Касси сердито расковыряла ярко-зеленый брикет. На воздухе, да еще сбрызнутый растворителем, тот быстро набух и превратился в горку мелко наструганной зелени. – Он мне не нравится! Когда уже будет свежая зелель?

   Вопрос был адресован Оранж и та нахмурилась, припоминая.

   - Со следующей декады.

   - Здорово! Надоели брикеты!

   - Наше питание сбалансировано и составлено согласно индивидуальным требованиям, - Панни, присевшая рядом с Оранж, жевала небольшими порциями, делая паузы, чтобы еще и говорить. – Если ты считаешь, что твоя диета тебе не подходит, зайди и оставь заявку. Тебя протестируют, снимут показатели жизненных функций и, если выяснится, что ты действительно не получаешь того, что тебе требуется для нормальной жизнедеятельности, тебе сменят диету. Хотя, - она сделала паузу, окидывая фигуру собеседницы цепким взглядом, - это вряд ли. В нашем возрасте… и физическом состоянии…

   - Ой, хватит, - отмахнулась Касси. – Ты такая зануда, Панни!

   - Я всего лишь собираюсь честно исполнять свою работу, - парировала та. – На благо семьи. А вот ты…

   - А вот я – другое дело! И потом, о какой семье ты говоришь? Разве ты не знаешь, что нас ждет?

   - Знаю. Но я собираюсь подавать прошение. Хочу попросить исключить меня из программы.

   - Как – из программы? – Касси подалась вперед, кладя локти на стол. – Что? Совсем? Но как же…

   - А вот так. Гигену уже включили в программу и скоро обменяют. Если отдадут и меня, Клеп один не будет справляться. Родители и дядя с тетей помогут, но надолго ли их хватит?

   Она помолчала, вспоминая сестру. Гигиена была старше ее на двадцать декад, ей уже миновало девятнадцать лет, и она последние пятнадцать декад работала по взрослому графику, встречаясь с кузиной только в выходные.

   - Да уж… Оранж, ты слышала?

   Девушка не принимала участие в разговоре. Забыв о своей тарелке и лишь механически двигая челюстями, почти не чувствуя вкуса салата, она во все глаза смотрела на соседний столик, где расположились юноши. Центром внимания там был Маркус. Он негромко о чем-то разговаривал со своими соседями по столику – один был в таком же серебристо-сером комбинезоне, как Касси – и не обращал внимания ни на поедающую его глазами Оранж, ни на Типера, который жадно, совсем забыв о еде, прислушивался к его словам, ловя каждый звук.

   - Ага, - рассеянно кивнула Оранж, догадавшись, что к ней обращаются. Нет, никто не должен знать, что она чувствует. Это было… неправильно.

   - И что ты об этом думаешь? – Касси была настойчива, как самозатачивающееся сверло.

   - Ничего.

   - Как это – «ничего»? Тебе все равно, что со своей жизнью будет делать Панни?

   - Да.

   Касси возмущенно фыркнула:

   - Вот вечно ты, Оранж, такая… Оранж?

   Но та уже отвернулась, снова уставившись на соседний столик. Маркус… самый красивый среди младшего поколения. Да и среди «средних», если уж на то пошло. Он сидел между двумя своими неразлучными друзьями – будущим первым пилотом Хтоном и будущим стрелком Аркадом. Младший брат Аркада, Алкид, сидел напротив, вместе со связистом Фриксом. Все были так увлечены разговором и завтраком, что можно было спокойно любоваться на профиль Маркуса…

   …который внезапно повернул голову, и его серые глаза встретили взгляд Оранж. Чуть шевельнулась бровь – удивление, вопрос, - и девушка почувствовала, как ее щеки заливает румянец. Он смотрит на нее! Смотрит, не отводя глаз! О звезды, что ей сказать, если он вдруг…

   - Оранж? – локоть Панни врезался в бок. – Ты куда уставилась?

   Девушка вздрогнула.

   Губы Маркуса чуть дрогнули, слагаясь в улыбку. Он улыбнулся. Он…

   «Никто не должен знать!»

   - Н-никуда.

   Сияние под потолком несколько раз мигнуло, послышался металлический дребезжащий звук. Забыв о разговорах, юноши и девушки заторопились доесть салат и допить коктейли и тоники. Этот звук напоминал им о том, что до начала занятий оставалось каких-то четверть часа, а ведь надо было еще спуститься на третью палубу, там дойти до учебных аудиторий, отметиться на входе и приготовиться к урокам! Уже открылись боковые двери, и стюард выкатил робота-уборщика, когда, торопливо доедая и допивая остатки завтрака, молодежь направилась к выходу. Оранж брела, не чуя под собой ног и почти не видя ничего перед собой. Перед глазами все стояла улыбка Маркуса. Вернее, легкий намек, тень улыбки. Еще несколько минут – еще одна поездка на лифте – они будут вместе.

   На входе в учебную зону они разделились – Маркус, Касси, Хтон и Аркад пошли в одну сторону, Алкид, Фрикс и сестра Фрикса, Гелла – в другую, а Оранж, Тип и Панни задержались на пороге.

   - Расходимся по аудиториям… До встречи на перемене! – улыбнулась Панни подруге. – Кстати, в комнату отдыха в личное время?

   - Нет, вряд ли, - вздохнула Оранж. – У нас сегодня семейный день. Мы до самого вечера будем заняты. А потом еще на плановые учения собираться…

   - Жаль, - Панни изобразила на лице понимающую улыбку. Плановые учения на случай внештатной ситуации проходили раз в декаду и отлынивать не разрешалось. – Передавай привет маме!

   Метру Бог Панни видела всего несколько раз, издалека, на общих собраниях – несмотря на то, что они жили в одном секторе, их семьи занимали в иерархии корабля разное положение и жили по своим графикам, которые почти не пересекались. Младшее поколение просыпалось, завтракало, обедало, училось, развлекалось и работало не одновременно со старшими. Только за ужинами и вечерним отдыхом семьи могли встречаться и общаться с соседями. Если, конечно, не выпадало время дежурства. Поэтому даже Оранж и Типер редко видели мать. Особенно последние десять лет, когда в их жизни появился брасес Нол.

   Сейчас мать все еще проводила много времени в детском отделении, где воспитывались дети до семи лет – несмотря на возраст, Нол все еще требовал к себе особого отношения. Она виделась со старшими детьми только в оранжерее или во время их ежедекадных визитов в детское отделение, когда все пятеро ненадолго становились нормальной семьей. Ну, насколько нормальной может быть семья, члены которой живут каждый по своему графику. Сегодня был как раз такой семейный день. Отец, Томек Бог, сегодня уйдет с дежурства пораньше, а Оранж и Тип вместо того, чтобы после занятий отдыхать и заниматься творчеством, придут в гости к матери. Целый час они проведут в палате, обмениваясь новостями за декаду и время от времени стараясь включить в беседу Нола – слабого, нелюдимого, вечно о чем-то напряженно размышляющего нулевика.

   - Сочувствую, - кивнула Панни, у которой была обычная семьи. То есть, у нее были брат, двоюродная сестра и родители, с которыми она виделась каждый вечер. – Тогда до перерыва?

   - До перерыва. А потом - до вечера.

   - Точно! До вечера! И как я могла забыть! – просияла девушка. – Интересно, нам сегодня опять позовут петь и танцевать? Или мы будем играть роль зрителей в спортивных состязаниях?

   - Мне все равно. В любом случае, там встретимся и отдохнем!

   - Там встретимся! – подмигнула Панни. – И соберись! Что ты сегодня такая вялая? Может быть, заболела? Так отпросись ко мне, я тебе диагностику проведу…

   - Не знаю. Нет. Просто… все нормально! – пришлось сделать над собой усилие, чтобы лучшая подруга ничего не заподозрила. Улыбка Маркуса была ее тайной, и она намеревалась хранить ее ото всех.

   Забравшись в индивидуальную кабинку, Оранж устроилась в кресле, поерзала, выбирая наиболее удобную позу, после чего подтянула пульт и быстро набрала код доступа. Чем быстрее она уйдет с головой в работу, тем лучше. Выпуклый экран перед нею засветился слабым светом, по нему пошла рябь, сквозь которую проступило лицо наставницы Геры Дотт.

   - Добрый день, обучающаяся Бог, - промолвила Гера мягким голосом. – Надеюсь, вы готовы приступить к занятиям?

   - Готова, - Оранж выпрямилась, положила руки на пульт.

   - В таком случае, ознакомьтесь со списком предлагаемых на сегодня лекций и практических занятий и выберите те из них, которые вам было бы интересно изучить. Не забудьте заодно отослать на проверку файл с домашним заданием за позапрошлый урок по теме «Лишайники».

   Оранж вставила в гнездо флешку, набрала код. Экран несколько раз мигнул. Лицо наставницы Геры расплылось в улыбке.

   - Файл получен, - возвестила она. - Задание зачтено. Результат будет добавлен к сумме баллов за предыдущие тесты. Ваши показатели постепенно улучшаются. Теперь выберите темы теоретических и практических занятий. Сегодня вы должны выбрать одну лекцию и две практических работы из предложенных.

   На экране показались два столбца. Тем лекций было восемь, практических занятий – четырнадцать. Оранж быстро пробежала глазами. Жирные кислоты и их взаимодействие друг с другом… Плесневые грибы… Синтез белка… Генетические модификанты… Она решительно ткнула пальцем в последнюю, после чего наугад выбрала две темы практических занятий.

   - Итак, ваше расписание на сегодня, - возвестила наставница, - сначала четверть часа вы посвятите изучению взаимодействия плавиковой кислоты с основными соединениями, кислотами и щелочами. Затем после трехминутной паузы, прослушаете сорокаминутную лекцию о генетических модификантах растений семейства сложноцветных. И завершит наше занятие небольшой опыт по скрещиванию мух дрозофил. Приступим.

   Кабинка погрузилась в полумрак. Лицо наставницы исчезло, экран пошел волнами. Оранж торопливо натянула шлем виртуального контакта, погрузила руки в специальные отверстия и нырнула в виртуальную реальность обучающей программы. С помощью специальных очков она «видела» ряды пробирок, колб и предметных стекол, украшенных надписями. Чуть шевеля пальцами в перчатках, заставляла смешиваться содержимое пробирок, внимательно наблюдая за результатами и время от времени слушая «шепот» подсказывающей правильные сочетания программы.

   Два часа общеобразовательных занятий пролетели незаметно. Выбравшись из кабинки, Оранж уже собралась идти заниматься творчеством, но заметила, что у порога ее ждут Панни и Касси.

   - Наконец-то! Долго ты копалась, - приветствовала ее Панни.

   - Откуда вы взялись? – изумилась девушка. – У вас же сейчас занятия!

   - А мы выбрали сокращенные программы и освободились почти четверть часа назад, - усмехнулась подруга. – Хотели выкроить немного времени, чтобы пообщаться, а ты…

   - Да эти мушки дрозофилы… попробуй с их органами разберись, - отмахнулась Оранж, чувствуя себя неуютно. Оказывается, пока она там честно проходила тесты, тут ее ждали подруги! – С пятой попытки только провела скрещивание!

   - Ну, что, пошли? – подмигнула Панни, беря ее за локоть. - Чем займемся? Танцами или хоровым пением?

   Подобно урокам, девушки могли выбирать обязательные творческие упражнения – либо разучивали па старинных танцев, либо пели под музыку, либо сами что-либо наигрывали на синтезаторах. Занятия творчеством были обязательны для всех членов экипажа, и каждый человек был обязан посвятить этому определенное время. Если не было способностей, можно было читать или просто собирать мозаику. Обычно Оранж предпочитала петь с подругами или, в крайнем случае, танцевать. Но сегодня девушки переглянулись.

   - Вообще-то, - напряглась Панни, - нас вызывают.

   - Вас?

   - Нас. Троих.

   - Куда?

   Девушка ткнула пальцем в потолок. Оранж задрала голову, любуясь светло-бежевыми панелями. До нее дошло:

   - На командный пункт?

   Тот размещался на нулевой палубе, и в обычное время доступ туда был строжайше запрещен – если ты не был навигатором, капитаном, пилотом, борт-инженером или помощником капитана. Ну, или практикантом, как Касси, которая как раз и училась на навигатора.

   - Да. Мы ждали тебя, - сказал она, беря Оранж под руку.

   И вовремя – у девушки от волнения подкосились ноги. Командный пункт был не только святая святых космоносца, но это было то самое место, куда с некоторых пор каждый день отправлялся Маркус.

   Маркус… Сын капитана Маркуса Дома-старшего и в будущем сам капитан космоносца, этого или еще одного, если вдруг компания решит расширить конвой еще на одно судно. Самый красивый юноша их экипажа, мечта каждой девушки… недосягаемая, как Старая Земля. Неужели она увидит Маркуса на его рабочем месте? Было, от чего закружиться голове. А что, если он заранее знал, что ее пригласят наверх? Что, если он сам и устроил это приглашение? Ужас! Хорошо, что рядом подруги. В их присутствии Оранж не имела права быть слабой. Она должна во что бы то ни стало скрывать свои чувства.

   - Зачем? – пролепетала она. – Что от нас надо капитану? От всех троих?

   Ей никто не ответил.

   Чтобы проникнуть на нулевую палубу космоносца, не пришлось пользоваться лифтом – пневматическая кабина с легким чпоканьем вознесла платформу с гостьями наверх. Когда шлюз отворился, на пороге показалась крепко сбитая подтянутая фигура в сером комбинезоне с голубыми вставками, обозначающими ранг. Серые глаза и светлые волосы странно гармонировали с цветом одежды.

   - Молодцы. Вовремя. Прошу следовать за мной.

   Девушки спустились с платформы. Оранж испытала одновременно облегчение и разочарование. А еще – тревогу. Облегчение – что ее встречает все-таки не Маркус, разочарование – по тому же поводу. И тревогу – почему их встречает младший помощник капитана?

   - Прошу за мной, - сказал… сказало оно.

   Младший помощник Той Ро был нулевиком. Практически единственным нулевиком, который имел доступ «наверх». У него была почти женская фигура – под комбинезоном угадывались талия, грудь и развитые бедра – но при этом лицо, голос и движения мужчины.

   Оробев – Той Ро обычно не церемонился с экипажем – девушки последовали за младшим помощником. Все четверо прошли в кают-компанию, где сейчас находился только вахтенный стюард. Он сидел в кресле, уставившись на вирт-экран, но вскочил и вытянулся по струнке, когда вошел старший по званию.

   - Вольно. Свободен, - младший помощник взмахом руки отпустил стюарда. – Прошу садиться.

   Девушки опустились на диванчик в рядок. В них проснулось любопытство. Только Касси случалось тут бывать во время прохождения практики, и она сохраняла спокойствие. Ее подруги озирались по сторонам, рассматривая интерьер – два полукруглых диванчика, несколько вращающихся кресел, меняющих форму под потребности седока, четыре вирт-экрана с изолирующими панелями, два встроенных бара, сенсорная панель связи и круглый столик в центре. Возле этого столика и остановился Той Ро, заложив руки за спину.

   - Итак, Кассиопея Мин, Оранжерея Бог и Панацея Аск, - назвал он всех троих полными именами. – Вы знаете, зачем вас пригласили?

   - Нет, младпом, - ответила Касси. – Но… я догадываюсь.

   - И? – кивнул тот.

   - Это как-то связано с нашим… обучением?

   - Да, Кассиопея, ты права. Через несколько декад вы заканчиваете обучение, сдаете выпускные тесты и можете приступать к работе наравне со старшими. Результаты предварительных тестов ваши наставники могут предоставить в любое время, но мы и так следим за образованием каждого из молодого поколения экипажа. Да-да, вы уже скоро сможете стать полноправными членами экипажа… Кхм… Но есть и еще одно. Вам всем скоро исполняется восемнадцать лет. Вы становитесь совершеннолетними. В течение ближайших сорока дней.

   Девушки переглянулись. И как они могли забыть? Церемония принятия новых членов в экипаж – не такое уж частое событие. Она проводилась всего шесть раз – когда совершеннолетними становились Маркус и его друзья. Последний раз ее проводили пятнадцать декад назад, когда совершеннолетними становились младшая сестра Маркуса, Гея и старшая сестра Панни, Гигена. И, насколько помнили девушки, она будет проводиться в ближайшие четыреста декад еще десять или двенадцать раз – по мере того, как рубежа в восемнадцать лет будут достигать остальные, в том числе Клеп – Асклепий – кузен Панни и Тип – Типер, младший братишка Оранж. Сейчас обоим было по шестнадцать стандартных корабельных лет.

   - Подготовка к церемонии уже началась, - любезно сообщил младший помощник. – О том, когда и во сколько она состоится, вам будет объявлено дополнительно. Наставник Мерко Лим займется с вами разучиванием ваших ролей, чтобы на церемонии вы не опозорили себя и свои семьи… перед гостями.

   - Г-гостями? – девушки заметили многозначительную паузу в речи Той Ро.

   - Да. Поскольку вы скоро достигнете совершеннолетия, мы связались с соседями. На вас троих поступили запросы. Старший врач Аск, - помощник кивнул Панни, - гарантирует, что вы все трое генетически здоровы, развиты физически и психологически, значит, можете стать невестами. С чем вас и поздравляю!

   В устах нулевика эта фраза звучала двусмысленно – Той Ро как раз и был физически не развит. У него отсутствовали те самые органы, которые у нормальных людей ответственны за размножение. Виной тому был космос.

   Оранж с трудом подняла на младшего помощника взгляд.

   - Нас… выдадут замуж?

   - У соседей для вас есть несколько кандидатур, - ответил Той Ро. – Представители соседей будут присутствовать на церемонии, после которой мы обсудим с ними все пункты договора обмена. Вам повезло – среди запросов есть три новых!

   «Три новых» - это значило, что где-то у соседей, на других космоносцах, достигли совершеннолетия, вернее, возраста в девятнадцать корабельных лет, еще трое молодых мужчин, которым разрешено вступить в брак.

   - Это, - Оранж слышала свой голос словно со стороны, как будто говорил кто-то чужой, - необходимо?

   - Создавать семью? Да. Это ваш долг перед всеми конвойными. Перед своими родителями. Перед вашими братьями и сестрами. Это традиция, в конце концов! Имеющая вековую историю! Разве вы не изучали историю? Вам не читали образовательных лекций?

   - Я… я, - Оранж чувствовала себя на экзамене. Рядом что-то бормотали подруги, она не разбирала слов.

   - Плохо, что вы настолько мало знаете свою историю, - отчеканил младший помощник, не добившись от девушек вразумительного ответа. – Стоит сделать замечание наставнице Дотт за то, что она пренебрегала своими обязанностями учителя и чересчур попустительствовала вам, в результате чего ваше образование оставляет желать лучшего. Сейчас вы свободны, - последовал решительный взмах рукой. – Но властью, данной мне, я отменяю ваши сегодняшние занятия творчеством и советую посетить учебный центр для того, чтобы прослушать-таки лекцию об истории космических конвоев! Можете идти! Кассиопея, проводите подруг и… оставайтесь с ними.

   С этими словами Той Ро развернулся к сенсорной панели, вызывая учебный центр и больше уже не обращая внимания на подружек.

   Девушки выбрались наружу. У Панни прыгал подбородок.

   - Это ошибка. Они не могут послать на меня запрос, - бормотала она. – Клеп один не справится. Даже если ему найдут пару… Нужны три врача. Или четыре! А он и его супруга будут работать вдвоем? Это нарушение инструкции. И Той Ро это знает! Я нужна здесь!

   - Ты можешь оформить отказ и пройти стерилизацию, - философски пожала плечами Касси. – Не мы первые и не мы последние! Хоть бы удачно пройти тесты! Если я все сдам на отлично, могу претендовать на должность старшего навигатора… надо только повнимательнее изучить кандидатов – с каких они космоносцев, полный ли у них комплект в экипажах…

   Оранж почти не слушала подруг. У каждой был свой шанс побороться с судьбой. У Панни в семье действительно недобор врачей, и она вполне может остаться дома, правда, заплатив за это отказом от возможности иметь своих детей. Касси – будущий навигатор, а это как-никак высшие эшелоны власти. И только она не обладает даже намеком на иммунитет. И должна подчиниться традиции.

   Традиция, овеянная веками. Веками космической эры. Духи бы ее побрали, эту традицию с космической эрой заодно!

   Восемь с половиной веков назад человечество покинуло ставшую слишком тесной Старую Землю и устремилось на завоевание космического пространства. На первых порах даже с помощью дружественных уриан и веганцев приходилось трудно – космос отнюдь не собирался встречать новую разумную расу с распростертыми объятиями. Он требовал платы. Платы человеческими жизнями, здоровьем, трудом.

   Люди тяжело завоевывали мир. Космос оказался слишком велик и даже наличие «нор» или лазов, ныряя в которые можно было на два-три порядка сократить расстояние и время полета, не могло решить проблему. В «норы» беспрепятственно могли нырять и выныривать из них только относительно небольшие корабли. Громадные многопалубные суда, именуемые космоносцами, отягощенные контейнерами с горючим и битком набитыми грузовыми отсеками, в них просто-напросто не протискивались и вынуждены были затрачивать годы полета там, где их небольшие собратья, называемые для удобства корветами, фрегатами, крейсерами, линкорами и катерами, тратили от силы несколько недель. Эти юркие корабли ныряли туда-сюда, отыскивая подходящие для колонизации планеты, на которые человечество снаряжало целые колонны тяжелых грузовых космоносцев.

   Полеты к новым планетам занимали годы. Огромный корабль не могли обслуживать два-три человека – экипажи составляли от сорока до восьмидесяти человек, мужчин и женщин. Большинство из них были семейными людьми – они отправлялись в многолетние странствования с женами, братьями и сестрами. И во время полетов рождались дети. Дети, которые долетали до цели уже взрослыми, достигшими совершеннолетия и готовыми создавать собственные семьи.

   Так постепенно возникло целое племя космических кочевников, получивших наименование конвойные. Вся их жизнь проходила на борту громадного многопалубного космоносца, прерываясь лишь на то время, которое требовалось для того, чтобы на выбранной планете выгрузить поселенцев и помочь основать колонию. Избавившись от груза, колонна космоносцев отправлялась в обратный путь, чтобы принять на борт новую партию колонистов вместе с необходимым оборудованием и снова отправиться бороздить космос.

   Шли годы. Человечество постепенно осваивало Галактику, выбираясь из своего Рукава Ориона постепенно на весь Млечный Путь. А колонны космоносцев все бороздили мир, постепенно расширяя его границы. И один из них вот уже восемнадцать космических лет был домом для Оранж и ее брата.

   В творческой мастерской сегодня все валилось у девушки из рук. Голос дрожал и несколько раз сорвался, во время обязательного танца она то и дело опаздывала и не попадала в ритм, а когда настала время заниматься конструированием, запуталась и испортила почти готовую вещь. Наставница Гера Дотт осталась не довольна.

   - Вы получите итоговую оценку на два балла ниже, - предупредила она, но согласилась отпустить Оранж из мастерской. Тем более что два положенные часа уже истекали, и девушка могла пропустить обед, отправившись на работу с пустым желудком. За этим строго следили – в замкнутом обществе от каждого его члена зависело многое. Никто просто не имел права дать слабину.

   - Вам стоит после работы навестить медицинский отсек, - на прощание посоветовала наставница и отключила связь. – И как следует поговорить с психологом. Психическое состояние оставляет желать лучшего.

   Оранж грустно кивнула.

   Ее родители работали в теплице, вернее, в производственно-пищевом отсеке, выращивая сою, хлореллу, редис и многочисленные грибы для обеспечения экипажа космоносца свежими продуктами, а также некоторые другие съедобные растения, которые удалось модифицировать для жизни в космосе. Большая часть рациона составляли синтезированные блюда, и тем важнее было обеспечить бесперебойную поставку натуральных продуктов. Вторым отделением производственно-пищевого отсека были небольшие фермы, где содержали перепелов, карпов, моллюсков и генномодифицированную биомассу.

   Теплица представляла собой широкую трубу, огибавшую часть массивного «тела» космоносца в самом узком его месте. Внешняя поверхность ее была густо усеяна антеннами и веерами солнечных батарей, которые чутко реагировали на малейшее изменение освещения, ловя лучи всех звезд, мимо которых проходил конвой. Скрупулезно собиравшиеся фотоны света через систему линз попадали на широкую полосу на потолке, протянувшуюся надо всем тепличным хозяйством. Для простоты полоса была выкрашена в золотисто-оранжевый свет и наряду со светом излучала тепло.

   «Странное у нас солнце, - говорил отец Оранж, Томек Бог. – Вроде есть, а вроде бы и нет. Необычное солнце. Виртуальное. А все-таки лучше, чем рисунок на потолке в зале собраний!»

   Томек Бог не был рожден на космоносце. Во время предыдущей долгой стоянки его прислали из спецучилища как молодого специалиста. Экипаж космоносца стал его новым домом и семьей. Тем более что другой семьи у Томека не было. Где она, что случилось, как он жил до того, как попал в конвойные, кто его сюда направил – отец не рассказывал детям. Он вообще мало с ними разговаривал – сначала потому, что они были слишком малы, а потом, когда его жена Метра удалилась от них, посвятив себя выращиванию брасеса Нола, он вовсе замкнулся в себе. Теперь если Томек Бог и поддерживал беседу, то только на профессиональные темы.

   Оранж переоделась в тамбуре, сменив ученический комбинезон на рабочий. По цвету и фасону он не отличался от ученического, разве что имел несколько дополнительных карманов и широкий пояс, на который крепились инструменты, а также к нему был положен ранец с турбо-двигателем и ботинки на магнитной подошве. Привычно рассовав по карманам брикеты с удобрениями и пробирки с реактивами, Оранж шагнула в теплицу.

   Округлый сводчатый туннель уходил вдаль. Несмотря на его размеры, кривизна была довольно ощутимой – «горизонт» проваливался вниз метрах в шестидесяти. Вдоль дорожки, по которой предполагалось идти, тянулись грядки гидропонной установки и чаны, в которых цвела и росла питательная водоросль. Грибы и микроорганизмы находились в соседнем отсеке.

   Верхняя часть «стены» теплицы была на фотоэлементах, так что где-то примерно на середине начиналась открытая зона – там верхняя часть стен, которая закруглялась, казалась стеклянной, и сквозь это толстое стекло была видна беспредельная чернота космоса, кое-где подсвеченная далекими звездами. Виртуальное небо прочерчивала золотисто-оранжевая полоса вечного, негаснущего, лишь иногда слегка ослабляющего свой блеск, виртуального солнца.

   Оранж пошла по дорожке, и ее ботинки звонко щелкали, когда срабатывали магниты. На ходу девушка вертела головой, внимательно всматриваясь в показания приборов на каждом контейнере – уровень освещенности, количество кислорода, процент влажности и наличие питательных элементов. На отдельных окошках высвечивалось количество синтезированной «готовой продукции», обозначавшейся огнями всех оттенков красного и оранжевого – от белого до бордового. Чем темнее был цвет, тем больше урожая можно было снять.

   В этой части теплиц, где в основном синтезировалась хлорелла и другие питательные водоросли, не так давно уже снимали урожай и на большинстве контейнеров индикаторы горели ровным желтым или оранжевым цветом. Лишь на двух оранжевый был готов перейти в красный. Девушка пометила эти контейнеры у себя на планшете, кинула в приемник по брикету удобрений в каждый, не забыв точно также подкормить еще три контейнера, где уровень синтезированной биомассы пока был еще слишком низок. В одном месте отрегулировала подачу воды, в другом чуть усилила поступление углекислоты.

   Работа ее увлекла. Кропотливая и в то же время несложная, она помогала отвлечься от ее проблем. Вернее, она должна была отвлечь девушку, но, подкручивая настройки, кроша в приемник брикеты удобрений и беря анализ водной среды, она не могла отделаться от мысли, что ей недолго осталось тут работать. Через сорок дней – каких-то четыре декады! – произойдет церемония принятия ее в совершеннолетние. Она официально станет невестой и на первой же стоянке будет вынуждена выйти замуж за какого-нибудь подходящего кандидата с соседнего космоносца. И навсегда покинет эту теплицу.

   Виртуальное солнце над головой несколько раз мигнуло, меняя уровень освещения и подстраиваясь под изменившуюся обстановку. Как раз в эту минуту один из космоносцев выдвинулся немного вперед и вверх, равняясь с соседом и невольно закрывая его от лучей ближайшей звезды – одинокого красного карлика, сиявшего, тем не менее, так яростно и мощно, словно маленькая звездочка хотела яркостью свечения компенсировать свои относительно небольшие размеры.

   Всего в конвое было девять космоносцев. Девять огромных пятипалубных кораблей, в громадных трюмах которых находились тысячи тонн груза, а также несколько сотен первопоселенцев, долженствующих основать новую колонию на одной из далеких планет на окраине Галактики. Не на этом ли самом корабле ей придется провести всю оставшуюся жизнь?

   Запрокинув голову, Оранж смотрела сквозь «стекло» на нависающую, казалось, прямо над нею, а на самом деле отстоящую от ее родного корабля на несколько десятков километров громаду соседнего космоносца, забыв обо всем на свете. Она даже вздрогнула, услышав, как ее зовут по имени:

   - Оранж! Оранж, дочка…

   Девушка обернулась. Слегка подпрыгивая, когда магнитные подошвы его ботинок отрывались от дорожки, к ней спешил отец. Чтобы удержать равновесие, он время от времени хватался за борта контейнеров.

   - Оранж! – воскликнул Томек Бог, подбегая. – Наконец-то ты пришла! Решила хлореллу подкормить? Это правильно, у меня который день руки не доходят… Штамм 18-бис совсем захирел, - он постучал ногтем по приборной панели, подкрутил настройки. – Но это подождет. Мы Типа попросим закончить, как раз за оставшееся время управится. А ты пошли-ка со мной, дочка. Мне нужна твоя помощь…

   Он потянул девушку за локоть.

   «Мне нужна твоя помощь…»

   Оранж прикусила губу. Она помогала отцу в теплице с двенадцатилетнего возраста, таская за собой и брата, когда стало понятно, что мама уже не сможет выполнять свою рабочую норму в полном объеме. Вообще-то, дети рабочих теплицы в любом случае должны были пойти по стопам родителей – как дети стюардов сами становятся стюардами, механиков – механиками, врачей – врачами, а сын капитана Маркус-младший рано или поздно заменит Маркуса-старшего. Наследственность и преемственность – вот на чем держалось сообщество конвойных. Оранж даже имя дали говорящее – Оранжерея, как Панни на самом деле звали Панацеей, а ее старшую кузину – Гигиеной. Так сказать, чтобы лишний раз подчеркнуть, кто они и чем занимаются.

   Всего теплиц было четыре, и кроме Богов, на них работала еще одна семья. Обычно тепличники не пересекались в рабочее время – если не случалось авралов, и Томеку Богу было некого позвать на помощь, кроме дочери.

   - Я начал монтаж новой гидропонной установки, - говорил отец на ходу. – Генетики синтезировали наконец-то новый штамм овса. Хочу попробовать выращивать зерновые. А также цитрусовые. Помнишь наши делянки? Их надо немного переоборудовать – и уже на следующей декаде можно будет сажать в подготовленный грунт пророщенные семена. Генетики обещали ускорить их рост в четыре раза. Мы сможем снимать урожай каждые три декады!

   Каждые три декады! Если через декаду отец собирается высадить рассаду, как раз к церемонии совершеннолетия они снимут первый урожай! И блюда из натурального, цельнозернового, овса, наверняка будут на праздничном пиру.

   Оранж остановилась. Магнитные присоски на ее ботинках смачно чмокнули, присасываясь к дорожке.

   - Прости, па, - пробормотала девушка, высвобождая свою руку из отцовской, - но я не хочу бросать дело на полпути. Тип потом обязательно все перепутает, забыв, какие контейнеры я подкармливала, а какие – нет. Сама же потом буду за ним ошибки исправлять. Так что ты подожди, пока он на практику явится… Ладно? А я пойду займусь подкормкой… Но, если хочешь, я потом забегу к вам, - быстро добавила она, заметив, как расстроено вытянулось лицо отца.

   - С одной стороны, ты права, дочка, нельзя бросать дело на полпути, - вздохнул тот. – А с другой… Я потороплю Типера. А ты – беги!

   Оранж отступила, чувствуя одновременно досаду и радость. Ей очень хотелось побыть одной, подумать о своей судьбе. Но – увы! – плотное расписание жизни не оставляло ей шансов. После работы ее ждал обязательный семейный час, потом ужин – и двухчасовые общественные посиделки.

   Самым ужасным был семейный час. Оранж еле-еле смогла вытерпеть положенное время в тесной палате, сидя на диванчике между мамой и отцом, которая устроилась в середине, одной рукой обнимая за плечи дочь, другой – сына. Нет, девушка по-своему любила маму, но та могла бы и побольше времени уделять старшим «плановым» детям, тем более что ее дочь вот-вот навсегда покинет дом. Нол был незапланированным, нулевиком, тем более, родившимся с отклонениями в психике. Оранж было тяжело смотреть на брасеса, ворочавшегося в манежике, неприятно слушать его неразборчивое бормотание, и порой она искренне удивлялась, как это матери разрешили его родить, если неблагоприятный диагноз был известен еще в пять месяцев. Мама что-то говорила, время от времени тормоша старших детей. Тип ей отвечал, а Оранж помалкивала, с каждой минутой чувствуя себя все хуже и хуже. Едва прозвенел колокольчик, возвещавший окончание семейного часа, она буквально рванулась к порогу, но была остановлена матерью.

   - Что случилось, Оранж? – Метра Бог выглядела озабоченной. – Тебя кто-то обидел, детка?

   Девушка прикусила губу. Она не любила, когда ее так называли. Как будто она ребенок, который нуждается в опеке. Это вон Нол нуждается! А она сама может о себе позаботиться!

   - Я не детка, мама. Если ты забыла. Я – невеста!

   Метра Бог разинула рот.

   - Ка-ак – невеста? – выдавила она. – Когда? Почему? Зачем? С чего ты взяла?

   - С того. Мне на днях исполняется восемнадцать лет. Ты что, забыла?

   - Ора-анж, - протянула мать. – Вот это да! – ее лицо мигом озарилось улыбкой. – Какое счастье! Томек, наша дочка стала совсем взрослой! Ты только на нее посмотри! Невеста! У меня дочь – невеста!.. Нол, малыш, - Метра кинулась к манежику, затормошила сидевшего там толстяка, - иди скорее сюда, солнышко мое! Твоя сестренка – невеста. Ну, скажи: «Не-ве…»

   - Не-не, - гнусаво протянул Нол. – Хочу пить!

   Оранж чуть не замутило от этого зрелища. Про себя девушка решила, что ни при каких обстоятельствах не станет рожать ребенка, у которого врачи найдут такие отклонения в психике.

   - Сейчас, малыш. Оранж, подай поилку. Она на столике у кровати! – мать, не глядя, протянула руку, уверенная, что дочь всунет в ее раскрытую ладонь требуемую вещь.

   - Сама возьмешь!

   Развернувшись на пятках, девушка чеканным шагом покинула палату.

   Однако это был еще не конец такого длинного и насыщенного событиями дня. Предстоял еще общественный вечер.

   После работы и ужина на всех палубах раздавался мелодичный сигнал, напоминающий звук трубы. Он выпевал несколько нот, слагавшихся в нехитрую задорную мелодию. По этому сигналу всем – взрослым и детям – надлежало оставить все дела и подняться на первую палубу, где недалеко от столовой располагался общий зал собраний. Здесь обычно проводились традиционные «стартовые» обеды, когда космоносец начинал движение к очередной звездной системе. Здесь капитан собирал команду последний раз перед высадкой на грунт. Здесь проходили церемонии совершеннолетия для новых поколений конвойных. И здесь же практически каждый вечер на два часа собирались все, кроме вахтенных членов экипажа – пообщаться, послушать музыку, попеть, развлечь друг друга и себя самих. Были те, кто каждый раз выступал перед остальными – пусть песни звучали одни и те же, пусть танцевальные па мог повторить вслед за танцорами любой, но привычка и традиции делали свое дело. А были и те, кто выходил на сцену лишь несколько раз за время полета.

   Именно к сегодняшнему вечеру Оранж и Касси готовили выступление, но девушка никак не могла сосредоточиться. Она фальшивила и еле-еле дотянула до конца второго куплета, так что третий куплет и припев Касси исполняла в гордом одиночестве. Танцевать же Оранж отказалась вовсе, упираясь и готовая сорваться и закатить истерику.

   Только после отбоя, когда в их каюте погас свет и полупрозрачные переборки разделили одну большую каюту на три спальных отсека, Оранж дала волю нахлынувшим чувствам. Темнота, нарушаемая только свечением контролирующих приборов, давила на душу.

   Она не слышала, как зашуршало одеяло в соседнем спальном отсеке. Не видела, как слегка усилилось освещение, когда сенсоры среагировали на движение вставшего с постели человека. Часть переборки отъехала в сторону. Босые ноги осторожно прошлепали по полу, и койка слегка дрогнула под весом присевшего на край человека.

   - Оранж…ты чего?

   Девушка вздрогнула всем телом, когда маленькая рука коснулась ее плеча.

   - Оранж, ты… плачешь, что ли? – ее слегка потрясли за плечо.

   - Уйди, - проворчала она, изо всех сил кусая подушку.

   - Что случилось? Ты… тесты завалила, да? Или из-за этой дурацкой песни? Подумаешь, - брат устроился на постели поудобнее. – Я вот вообще петь не умею. У меня слуха нет. Проверено! – он отмахнулся с самоуверенностью мальчишки, который никогда не одобрял подобного времяпрепровождения. – Было бы, из-за чего переживать! Подумаешь, ошиблась! Да они уже завтра все забудут. Помнишь, как сам Мерко Лим грохнулся посреди танца? Да еще и партнершу за собой потянул! Ох, твоя Гера и визжала тогда… А теперь – вон, как ни в чем не бывало, здороваются.

   - Уйди, - злость куда-то делась, осталась лишь досада. – Ты ничего не понимаешь.

   - Я? Я не маленький! Что ты со мной, как с ребенком-то возишься! Поумнее Нола буду, как-никак…

   Упоминание о Ноле подействовало странным образом. Оранж вдруг обрадовалась тому, что у нее есть Типер – болтун, оболтус, любящий поспать и ленящийся работать в теплице. Его всегда приходилось гнать туда чуть ли не пинками, что здорово огорчало отца, видевшего в сыне своего преемника.

   - Я знаю, - она повернулась и села на постели. Лица брата и сестры оказались на одном уровне. – Но все-таки… есть кое-что, что тебе пока рано знать.

   - Пока рано, но, - брат умел быть настырным, - однажды будет пора!

   - Да. И обещаю, что тогда ты узнаешь обо всем первым! – она потрепала брата по волосам, взлохматив гладко прилизанные вихры.

   - Услышано и засвидетельствовано! – торжественным тоном воскликнул мальчишка.

   Воскликнул слишком громко – за соседней переборкой заворочались, и там тоже вспыхнул свет. Поскольку сенсоры регистрировали активность уже в трех спальных отсеках, включился аварийный свет на всю каюту, залив ее алым сиянием.

   - Почему вы не спите? – послышался голос отца. – Отбой был полчаса назад! Вы не можете уснуть? Я сейчас включу сонный газ. Разве вы не знаете, что после отбоя все обязаны спать?

   - А если не хочется? – возразил Тип.

   - Что значит «не хочется»? Раз отбой, значит, спать надо! Если у тебя нарушение цикла, надо обратиться в санчасть. Пусть проведут обследование и выпишут снотворное. Мне вызвать дежурного врача?

   Брат и сестра переглянулись, и девушка первая нерешительно разжала объятия.

   - Не надо, - Тип встал. Мальчишка выглядел расстроенным. – Я пойду спать.

   Оранж видела, что у брата тоже почему-то испортилось настроение, и поспешила взять вину на себя:

   - Это я его разбудила, папа. Мне… действительно никак не уснуть. Но только не надо звать дежурного врача. Я просто включу себе сонный газ, хорошо?

   - Хорошо, - отец лег снова. – Давайте спать, дети. Сегодняшний день был трудным, но он закончился. Завтра будет новый день!

   Оранж откинулась на подушку, наощупь нашла на прикроватной тумбочке прибор контроля, надавила на кнопку подачи сонного газа и, погружаясь в дремоту, успела подумать, что папа прав. Завтра будет новый день. И все пойдет по-новому. Должно пойти. Иначе нельзя.

ГЛАВА 2.

Перемены действительно надвигались, но медленно.

   Маркус переступил порог капитанского мостика. Юноша не знал, откуда пошло это название. Нет, он видел мосты на картинках и никак не мог взять в толк, что общего у металлического сооружения, соединяющего между собой два края пропасти – так было на том рисунке – и рубкой, где его отец проводил практически все время, кроме сна, еды и обязательных двухчасовых общественных посиделок. Пока не стал учиться на капитана и не получил доступ на мостик, Маркус видел отца только раз в десять дней, и то всего на несколько часов.

   - Стажер Дом прибыл, - отрапортовал он.

   - Привет, Маркус! Наконец-то, - ответили ему с двух сторон. Кассиопея Мин, будущий навигатор, и Тони Фай, будущий пилот, уже были на своих местах, возле отцов. Когда-нибудь настанет день, когда они трое – вернее, их будет пятеро, ведь к ним присоединятся второй пилот и старший помощник – заменят здесь своих родителей. Хотя, нет, Касси вряд ли выпадет судьба летать с ними. Она ведь девушка, и если на нее подадут заявку, должна будет покинуть их теплую компанию и выйти замуж за кого-нибудь из командного состава соседей. С другой стороны, у нее есть младшая сестра. Заявку могут перекинуть на нее. Хорошо бы так! Маркус привык уже с ней работать. У него самого была сестра, младшая. И, хотя они вместе начинали учиться на капитанов, Гея Дом покинула космоносец и теперь проходила практику и стажировку отдельно, так что их смены не пересекались совсем. Выйдет она, конечно, за капитана-стажера, значит, ее старший ребенок обязательно станет капитаном согласно традиции.

   - Идите сюда, стажер.

   Маркус Дом-старший или просто капитан Дом, как его стали звать, чтобы не путать с сыном, стоял у обзорных экранов. Вся передняя половина рубки представляла собой один огромный экран, разделенный на сектора, и позволявший «видеть» все, что творилось в окружающем пространстве, так что казалось, будто передней стенки нет вовсе, и пилот с навигатором сидят в метре от космоса. Не прозрачным был только пол, и то там тоже можно было активировать обзорные экраны.

   Маркус подошел ближе, на ходу пожав руку Тони и коснувшись плеча Касси. Перед ним разворачивалась ставшая уже привычной звездная карта. Он каждый день видел ее с тех пор, как в первый раз попал сюда. Конечно, она за эти годы – миновало семь космических лет – претерпела кое-какие изменения. Одни звезды стали ближе, другие – дальше. Одни теперь светили сильнее, другие – слабее. В левом нижнем секторе с каждым днем все сильнее разгоралась вспышка сверхновой. Наверное, ее свет уже достиг столицы империи. Зато метеоритный поток, названный Зернистой икрой, почти иссяк и «ушел» куда-то в сторону. А ведь когда-то они летели почти параллельным курсом!

   - Видите, стажер? – здесь, в рубке, не было отца и сына. Здесь был действующий капитан и тот, кто однажды займет его место.

   - Так точно.

   - Доложите, что вы видите.

   Вопрос был с подвохом, но Маркус не первый раз оказывался в положении экзаменуемого.

   - Звезда Хайра, - промолвил он, указывая на оранжевый диск, висевший точно в центре главного экрана. – Она… с нею произошли перемены.

   - Хм… Да. А какие именно?

   Маркус пощелкал переключателями, выводя на боковой экран необходимую информацию.

   - Расстояние сократилось до одной десятой парсека. Получены уточняющие данные по металличности, за время наблюдения не зафиксировано переменности. Можем отправлять зонды? – он первый раз посмотрел на отца.

   - Можем начать подготовку зондов к запуску, - поправил тот. – Первый зонд-разведчик уйдет не ранее, чем когда расстояние сократится до одной двадцатой парсека. Мы проделали долгий путь…

   Маркус кивнул, снова всмотревшись в оранжевое пятнышко на экране. Сбоку на врезке было сделанное несколько десятилетий назад фото той же звезды, но с близкого расстояния, а точнее, с орбиты одной из трех вращающихся вокруг нее планет. Тридцать шесть лет тому назад, отправившись в буквальном смысле слова в никуда, исследовательский крейсер «Пион-118», принадлежавший торгово-промышленной компании «Пионер», на свой страх и риск нырнул в «нору» без точных координат выхода и неожиданно для себя вывалился из подпространства в каких-нибудь десяти миллиардах километров от орбиты дальней из трех планет оранжевого солнцеподобного карлика. Звезда ранее не имела собственного имени и называлась HR-7722, звезды созвездия Козерога. Но после того как звездопроходцы с «Пиона-118» облетели ее три раза, сфотографировав, наскоро обмерив и заодно по очереди опустившись на грунт трех ее спутников – и заодно посчитав количество болтавшихся рядом астероидов – она получила собственное имя. Теперь ее звали Хайра Козерога. В год звездопроходцы, или, как их иногда называли, открыватели звезд, таким образом находили пять-шесть планет, пригодных для колонизации. И на каждую отправляли конвой – восемь-десять транспортных судов, нагруженных оборудованием, техникой, припасами на первое время… и, разумеется, колонистами. Расстояние, которое «Пион-118» прошел буквально за несколько дней, вереница космоносцев одолевала почти двадцать лет, поскольку такие огромные и неповоротливые суда просто не успевали разогнаться до нужной скорости, чтобы не просто протиснуться в «нору», но и выбраться «с другой стороны». Прецеденты использовать гиперпространственные прыжки – как по-научному назывались эти «норы» - для тяжелых транспортников уже имелись и приводили к плачевным результатам. В худшем случае корабли не возвращались никогда. В лучшем – их искореженные останки все-таки выбрасывало где-нибудь неподалеку. То, что отдавал космос, годилось только на переплавку.

   Поэтому их конвой и шел из столицы Великой Звездной Империи уже восемнадцать космических лет. И долгий перелет наконец-то близился к завершению.

   - Каково расчетное время прибытия на внешнюю орбиту? – вернул Маркуса к действительности голос отца. Юноша торопливо покосился на навигаторов. Касси бросила ему улыбку и занялась подсчетами.

   - Где-то пять декад. Если не принимать поправку на звездный ветер и скорость торможения-притяжения.

   Дом взглянул на наручный комм:

   - Данные с других судов подтверждают это. Итак, через пять декад мы наконец-то окажемся возле Хайры Козерога. С этой минуты именно вы будете отдавать все приказы.

   - Но… - Маркус хотел сказать, что он никогда прежде не водил конвои, но прикусил язык. У его отца тоже опыт посадок ограничивался одной-двумя. Ему было восемнадцать, когда конвой добрался до еще одной новой колонии, где ему пришлось точно также потеть и нервничать под взглядом своего родителя. Потом был долгий пятнадцатилетний перелет в столицу, и вот… По крайней мере, он на целый год старше, чем был его отец в тот год, когда впервые сам сажал корабль.

   - Спасибо.

   Ответом ему была короткая усмешка.

   Несмотря на то, что особого объявления не делали, каким-то образом уже на третьи сутки не только головной космоносец, но и экипажи всего конвоя от мала до велика знали, что через пять декад долгий полет, в который они пустились почти восемнадцать лет тому назад, будет завершен.

   Этого ждали с нетерпением. В вечерние часы, когда члены экипажа встречались в зале собраний, только и разговоров было, что об окончании полета. Было установлено большое табло, на котором шел обратный отсчет – дни, часы, минуты – и люди нет-нет, да и посматривали в ту сторону.

   Дел предстояло много – механики проверяли планетарные машины, перебирали двигатели, проводили тестирование техники, стрелки с особым тщанием следили за космосом – чаще всего если нападение на конвой и случались, то как раз вблизи планет. Даже у фермеров нашлась работа – следовало простимулировать посевы, чтобы как можно скорее снять урожай, затем проверить качество грунта и перебрать хранившиеся в запасниках семена и генетический материал – на грунте им предстоит проводить опыты по выращиванию земных генномодифицированных растений в почве чужой планеты.

   Обычно, когда работы много, она отвлекает от переживаний и заглушает непрошенные мысли. Однако на сей раз сама мысль о том, ради чего последние декады конвой будет жить в авральном режиме, не способствовала сохранению спокойствия. Неужели, это конец? Неужели пройдет каких-то пять декад – то есть, уже четыре с половиной! – и долгий путь закончится? Конвой подойдет к звезде – все знали, что она зовется Хайра Козерога – зависнет на орбите, выпустив к одной из планет исследовательские зонды. Больше тридцати лет назад на ней уже побывали звездопроходцы, открыв планету земного типа, вполне пригодную для колонизации, но все равно зонды возьмут повторные образцы воздуха, почвы, воды, проанализируют их и другие физические параметры, такие, как давление и температура воздуха. После этого подготовленные механиками челноки в несколько приемов высадят на грунт колонистов, выгрузят захваченное в столице оборудование, а также доставят на планету почти весь наличный состав экипажей всех девяти космоносцев – кроме нескольких сменяющихся вахтенных. Экипажи не просто высадятся на поверхность планеты – они проведут детальное исследование планеты, начнут описывать местную флору и фауну, поставят первые пробные карты, а также на первых порах помогут колонистам обживаться. Ну, и просто отдохнут.

   Отдохнут на грунте. На поверхности планеты, которую пока никто не видел. Покинут космоносец – некоторые впервые в жизни…

   Планета. Люди больше восьми веков уже бороздили просторы Вселенной, понемногу освоившись в собственной Галактике и засматриваясь на соседние. Уже были основаны Великая Звездная Империя, Лига Свободных Миров и Союз Независимых Планет, а также несколько десятков мелких государств. Некоторым разумным расам пришлось немного потесниться, ибо земляне не всегда и не везде церемонились с теми, кого презрительно называли «инопланетянами». Уже отгремело несколько галактических войн и больше трех тысяч мелких локальных стычек, где победа не всегда была на стороне людей. Но, несмотря на все это, люди были и оставались «земными» существами. Глубокий космос был все-таки не для них – радиация и излучение, а также сюрпризы, на которые так щедро оказалось пространство и время, мешали им вполне освоиться в пустоте. Бывших землян – некоторые расы до сих пор называли их так – все равно тянуло на твердую почву. И мысль о том, что вот-вот они покинут корабли и «сойдут на грунт», владела всеми умами. Старшие предвкушали новую встречу, младшие волновались в предчувствии неведомого. Все, от мала до велика, спешили теперь в свободное время в учебный центр, заказывая одни и те же фильмы – о жизни людей на других планетах. Прильнув к экранам, люди, затаив дыхание, смотрели, как другие ходят по земле, поросшей растительностью, дышат воздухом, бегают, сражаются или любят друг друга – и при этом они не ограничены стенами! Все чаще и чаще звучали такие слова, как «берег», «гора», «равнина», «ветер», «солнце». Взрослые рассказывали детям истории о том, как восемнадцать с половиной лет назад они уже были на планете и прожили там невероятно долго – пятьдесят восемь с половиной декад!

   Оранж и Типу повезло – их отец, Томек Бог, был не урожденным конвойным. Как раз в последнюю, ту самую долгую стоянку, он прибыл сюда по распределению. Его детство и юность прошли на поверхности планеты!

   Улучив минуту, когда все трое работали в одной теплице и работы почти были закончены, брат и сестра приступили к расспросам.

   - Неужели ты вырос на грунте? – в это было трудно поверить.

   - Да. Я сирота, рос в приюте. Мои родители умерли, и государство взяло на себя заботу обо мне. Меня кормили, учили, одевали, лечили, если я заболел, развлекали, если мне было скучно… и готовили к профессии фермера. А потом направили сюда. Я не спорил. Государство столько в меня вложило, я был ему столько всего должен, что не имел права выбора – оно и только оно могло распоряжаться моей судьбой и профессией. Капитану Дому был нужен фермер в теплицы. Он сделал запрос и получил меня. А, поскольку ваша мать была не замужем… то есть, тогда она еще не была вашей матерью… ну, мы поженились, и у нас родились вы. Сначала ты, Оранж, а потом, уже когда мы стартовали к Хайре Козерога, Типер.

   Он улыбнулся своим мыслям и провел излучателем над грядками с проростками ржи.

   - Значит, - Тип воспользовался моментом и совсем бросил работу, - Оранж и ты родились на грунте?

   - Да. Оранж родилась на грунте, перед самым концом долгой стоянки… Передай мне контейнер с пробирками. Я хочу взять образцы на исследование.

   - Погоди, па, - Тип махнул рукой. – Успеется. Ты лучше скажи, каково это там, на грунте?

   - Каково на грунте? Ну, - Томек задумался. – Там все по-другому. И воздух, и вода, и земля… в смысле, поверхность, по которой можно ходить. Она там бывает разной. Есть асфальт, есть бетон, есть пластиковые покрытия, а есть открытый грунт.

   - Открытый грунт? А что это такое? – мальчишка подался вперед.

   - Это – почва. Земля. Такая же, как у нас в контейнерах… вернее, не совсем такая же. У нас тут во всех контейнерах примерно одинаковый грунт, а там он везде разный. Где-то аллювиальные почвы, где-то подзолистые, где-то супесь или суглинок, а где-то лунный грунт или…Вот погоди, будем брать образцы грунта на планете, я тебе все покажу и расскажу.

   - Образцы? Мы будем брать образцы? На грунте? То есть, я хочу сказать, на поверхности? Мы будем выходить на поверхность? На настоящую поверхность? Отсюда? – Тип буквально прилип к отцу. – А как?

   - Как обычно. Ногами.

   - А… А, - Тип заволновался, - а расскажи, как это? Вот ты вышел и идешь…как?

   - Очень просто. Идешь – и все. Это же поверхность, а не корабль. Сам увидишь.

   - Ну, это когда еще будет… А ты сейчас скажи!

   - Разве наставники вам это не рассказывали на уроках? – Томек Бог начал терять терпение. - Вы не проходили строение планет?

   - Проходил, но уроки – это одно, а когда своими глазами увидишь – совсем другое! А как там…

   - Вот так! – воскликнул Томек Бог, пристукнув ладонью по контейнеру с хлореллой. – Типер Бог, изволь заняться делом! Немедленно! И не приставай ко мне с расспросами! Бери пример с сестры!

   Оранж действительно, хотя и жадно прислушивалась к разговору, не встревала в него, но и не работала, а просто вяло копалась в пробирках, раскладывая их на кучки. Девушкой владели тревожные мысли. Грунт… поверхность… земля…Окончание одного полета и начало другого. Начало новой жизни для нее. Какой будет эта новая жизнь?

   - Ну, па-аа…- заканючил мальчишка. – Да не сбегут твои водоросли! Надоели! Вчера водоросли, сегодня водоросли…

   - Неправда. У нас, кроме хлореллы, есть дрожжи, грибы, салатная капуста, горох, пшеница, редис…- начал перечислять отец. – Все растения генномодифицированы и прекрасно размножаются… если за ними будет надлежащий уход! А потому вставай-ка, Тип и иди подкармливать горох и пшеницу! Мы и так потеряли почти четверть часа времени. Надо наверстывать.

   - Надоело! Мне это не нравится! Мне скучно! – мальчишка с неохотой сполз с контейнера, стал вяло перебирать брикеты с удобрениями.

   - Скучно? Работать в теплице скучно? Но это твоя будущая профессия!

   - Мне она не нравится! Мне это не интересно! Я хочу…

   - Да мало ли, что ты хочешь! Это твой долг! Каждый из нас обязан выполнять свою работу. Мы – часть целого. О нас заботятся другие члены экипажа, и мы в ответ должны позаботиться о них, понимаешь? Навигатор прокладывает курс, пилоты ведут корабль, механики следят за работой двигателей, стрелки нас охраняют, врачи следят, чтобы мы не заболели, стюарды готовят пищу и убирают на палубах… а мы должны обеспечить их свежей зеленью и заодно кислородом, который вырабатывают наши растения! Мы все взаимосвязаны друг с другом. И должны работать, чтобы корабль мог выполнить свою задачу. Она поставлена перед нами человечеством!.. Меня, как я уже сказал, человечество вырастило, когда я остался без родителей. Оно вложило в меня силы и средства. Меня кормили, обслуживали, обучали за счет государства. И я должен, получив профессию, отработать вложенные в меня средства! Как, собственно, и ты, Типер Бог! И ты, Оранжерея! – развернулся отец к дочери.

   Девушка пожала плечами. Как раз в эту минуту она заканчивала перебирать пробирки и перешла к контейнерам с дрожжевыми и другими плесневыми грибами, чтобы наполнить их образцами.

   - Вот! Смотри, Типер! Она не теряет времени зря, а работает!

   - Но я не хочу всю жизнь возиться с растениями! – воскликнул мальчишка.

   - Это твоя профессия!

   - Она мне не нравится. Я не хочу этим заниматься!

   - Вот еще новости. Чего же ты хочешь?

   Тип уже открыл рот, но тут же опомнился и прикусил язык. У него была мечта. Но рассказать о ней отцу? Сейчас? В лучшем случае, его поднимут на смех. В худшем – накажут. Но, с другой стороны, сегодня чуть ли не первый раз отец так много и долго разговаривал с детьми. Может быть, пора рискнуть и поделиться с ним сокровенными мыслями, которые мальчик уже устал носить в себе?

   - Вот видишь, - Томек Бог по-своему понял заминку сына. – Нет у тебя никакой мечты, одни детские фантазии и упрямство. Я доложу о тебе Хейе Со. Пусть она проведет с тобой сеанс психотерапии, чтобы ты раз и навсегда выкинул из головы эти глупости.

   - Пап, - перебила Оранж, отвлекая внимание на себя, - посмотри, в этом отделении дрожжи ведут себя как-то странно.

   - Вот, - фермер назидательно поднял палец, - Типер! Оранж не поддается глупым мечтаниям! Она работает. И ты иди, работай!.. Что там у тебя случилось, детка?

   Ах, если бы! Девушке была глубоко безразлична проблема с дрожжами. Она отвлекла отца нарочно, пока они с Типером не рассорились окончательно. Через голову отца она кивнула брату и подмигнула ему.

   - Ладно, - мальчишка со вздохом подхватил коробку с брикетами. – А ты потом расскажешь, как там, на грунте?

   От удивления Оранж чуть не выронила сумку с приборами.

   - На грунте? Ты о чем?

   - Ну… - младший брат, кажется, решил начать разговор сначала, переключившись на нее. – Там… на грунте… за пределами корабля. Ты ведь была там, да?

   - Была? Нет. Это отец был. Правда, папа?

   Томек Бог их не слушал. Он уже возился с контейнером, где дрожжи почему-то спрессовались в серую довольно плотную массу. Он проверял показания приборов и не сразу ответил на вопрос дочери.

   - А? Что? Вы о чем говорите?.. Оранж, передай мне микроскоп и возьми образцы на анализ… За пределами? Я же тебе уже все рассказал. Повторить еще раз?

   - Мне, - Тип отчаянно косил глазами по сторонам, словно выискивая, куда бы спрятаться. – Просто любопытно. Интересно, а как там… Правда, что там небо как на картинках в старых фильмах? И солнце настоящее, не то, что…

   - Солнце настоящее всегда! – назидательно произнесла Оранж. – Правда, папа?

   - Да, - он смотрел в микроскоп, и взгляд его мрачнел с каждой секундой. – Кажется, партия погибла… Весь штамм… В чем причина? Надо запросить консультацию у генетиков. Оранж…

   - Пап, - перебил Тип, - ты так и не сказал, каково там, на грунте! Правда, что там все по-другому?

   - Правда-правда. Не отвлекай меня, пожалуйста, - фермер отвернулся, занявшись контейнером. Он осторожно резал пластами спрессовавшиеся дрожжи, отбирая образцы из разных слоев и тщательно нанося их на предметные стекла и в пробирки на исследование. – Потом, все потом. Иди лучше, полей салат и редис, а не то они засохнут. Оранж тебе поможет! А потом сходит в лаборатории к генетикам за консультацией.

   - Да, папа, - девушка не стала спорить и направилась в соседний отсек, где на искусственном грунте, в гидропонных установках, зеленели салатная капуста и молодые посевы редиса.

   Полив был делом простым – надо было сначала пройти вдоль всех «грядок» осматривая дренаж, за который цеплялись корни и проверить его влажность. Потом подкрутить поливальные отверстия, где уменьшив диаметр слива, а где увеличив, и, наконец, включить подачу воды. На этой стадии можно было просто стоять и смотреть, как бежит по прозрачным шлангам вода и пропитывает грунт.

   - Оранж, - Тип слегка пихнул сестру локтем, - а ты помнишь, как там, на грунте?

   - Что? – девушка никак не ожидала, что брат окажется таким упорным.

   - Ну, ты ведь родилась во время предыдущей стоянки и должна помнить…

   - Ничего я не должна, - отмахнулась та. – Когда мы стартовали, мне исполнилось всего двадцать четыре дня от роду. Что тут можно запомнить?

   - Жаль, - мальчишка отвернулся, устремив взгляд вдаль, туда, где до самой стены протянулись грядки с нависшими над ними лампами, имитирующими солнечный свет. Время от времени то одна, то другая лампы ненадолго гасли или принимались мигать, создавая притенение. Еще три с половиной часа, если верить таймеру – и они начнут постепенно гаснуть, одна за другой. Пройдет еще час – и над плантацией опустится искусственная ночь, которая закончится через десять часов.

   - Чего тебе жаль?

   - Ты все-таки видела настоящее солнце. А я – только виртуальное. И небо… И землю…

   В голосе Типа звучала такая тоска, что Оранж лишь усмехнулась и потрепала брата по коротко постриженным вихрам:

   - Не переживай. Через пять декад мы прилетим на Хайру Козерога, и там ты увидишь настоящее небо и солнце.

   Мальчишка просиял так явно, что девушка рассмеялась. В эту минуту она и думать забыла о том, что должно произойти за это время.

   И не думала об этом до тех пор, пока не отправилась с поручением отца в лаборатории.

   Они располагались в медицинском отсеке, неподалеку от палат, где лежали больные и проживали лица, нуждавшиеся в особом уходе. Среди таковых были ее мать и брасес Нол. Оранж бы многое отдала, чтобы пореже бывать в этом районе, но работа превыше всего. И кто сказал, что она непременно должна встретиться с матерью в коридоре? Метра Бог, несмотря на то, что уход за неполноценным ребенком отнимал массу времени, все-таки ходила на работу. Так, может быть…

   Ей не повезло. Уже на пороге, активируя замок, девушка услышала за переборкой голоса. Один из них принадлежал ее матери, а другой – Климене Аск, матери ее подруги Панни. Та работала лаборантом, предоставив другим лечить и ставить диагнозы. Женщины обсуждали уровень гемоглобина, сахарозы и глюкозы, а также скорость свертывания эритроцитов, которая была слишком низкой.

   Низкой? Неужели, Нол стало хуже? Судя по отдельным репликам матери, да. И, если Оранж правильно поняла, это продолжается какое-то время. И положение довольно серьезное, иначе мать не сказала бы: «Надеюсь, что эти пять недель у нас есть…» Климена что-то ответила, что-то про надежду, которая умирает последней и про солнце, которое может помочь, но мать ее решительно перебила.

   - Не старайся меня утешить! – воскликнула она, и в голосе ее послышались слезы. – Вы все были против того, чтобы я его рожала. А он хотел жить! И сейчас он хочет жить. И он будет жить, несмотря ни на что!

   За дверью простучали быстрые шаги.

   - Я только хотела подсказать лечение, Метра, - крикнула Климена, и тут мать выскочила за порог, нос к носу столкнувшись с Оранж.

   Обе вздрогнули.

   - Ты? – Метра первая пришла в себя. – Что ты тут делаешь? Подслушиваешь?

   - Нет, я… случайно… Я принесли материал на анализ. Генетический…

   - И ты тоже! – чуть не завизжала Метра. Замахнулась, как будто хотела ударить дочь по щеке, но взяла себя в руки и быстро ушла, почти убежала, по коридору в сторону палат.

   Оранж и остановившаяся на пороге Климена смотрели ей вслед.

   - Я только что пришла и ничего не успела услышать, - первой заговорила девушка. – У нас в теплице проблема.

   - И у вас тоже? – невольно воскликнула лаборантка. – Что на сей раз?

   Оранж прошла в приемную лаборатории, где было тесно от духовых шкафов, столов, сейфов и стеллажей, несмотря на то, что большая часть мебели была встроена в стенные панели.

   - Папа пометил нужные образцы, - сказала она, выкладывая пробирки и предметные стекла на подставку. – У нас целый контейнер пищевых дрожжей погиб. Новый штамм. Надо выяснить, в чем причина и нет ли генетических отклонений. Мы рассчитывали на эту культуру… Нет, дрожжи у нас есть, но таких вот… их как бы очень мало и…

   - Понимаю, - Климена принялась сортировать принесенные образцы, делая пометки в планшете. – Как скоро нужны результаты? Сегодня я уже не успею. Максимум – зарядить опыты. А результат будет в лучшем случае завтра к обеду. И то – черновой вариант.

   - Давайте завтра. Я зайду.

   - Сразу после завершения перерыва на обед.

   - Хорошо.

   Не теряя времени, лаборантка начала готовить реактивы. Оранж следила за нею с порога.

   - Что-то еще? – через плечо бросила Климена.

   - Да. Мне… удобрения нужны. И стимуляторы роста.

   - Удобрения твой отец может в любое время получить. А стимуляторы…до завтра потерпишь? За результатами зайдешь, сразу и то и другое получишь. Хорошо?

   Оранж уныло кивнула, отступая. Ей хотелось задержаться тут еще на некоторое время.

   - А когда вы начнете работать с криокамерами? – нашлась она.

   - Когда надо, тогда и начнем. Оранж, перестань. Что ты, как маленькая? Говори уже, что задумала?

   - Ничего я не… Климена, - девушка задержала дыхание, как перед прыжком в воду, - Нол умирает?

   Лаборантка вздрогнула и чуть не выронила пробирку:

   - Кто тебе это сказал?

   - Никто. Я случайно слышала…

   - Вот случайно и не обращай внимания на то, что не твоего ума дело!

   - Как это «не моего»? – воскликнула девушка. - Нол, между прочим, мой брасес! И ухаживает за ним моя мама! Я имею право знать – ведь это моя семья… пока еще моя.

   - А я – только лаборантка! Я не ставлю диагнозы. Я только делаю анализы. Метра обратилась ко мне по старой дружбе. Мы Аском следим за здоровьем всех членов экипажа, а некоторые у нас на особом контроле. За ними присмотр строже. Состояние всех нулевиков мониторится регулярно. Твоя мать что-то вбила себе в голову – мол, мы слишком часто берем у Нол кровь на анализ. Вот и пришла требовать у меня отчета. По старой детской дружбе. Заодно решила поделиться своими соображениями… как на приеме у врача… Слово за слово, она себя и накрутила. А тут ты подоспела… понимаешь? Так что все в порядке, не бери в голову. И приходи завтра за результатами анализа и стимуляторами.

   С этими словами Климена мягко, но решительно вытолкала Оранж в коридор и захлопнула дверь.

   Девушка остановилась, напряженно размышляя. Что-то в словах собеседницы ее зацепило. Но что?

   Миром правит случай. Если бы Оранж задержалась еще на пару минут или, наоборот, вовсе не стала тут терять время, сразу отправившись восвояси, ничего этого бы не было. Но, выйдя из медицинского отсека, девушка чуть ли не нос к носу столкнулась с Маркусом.

   - Ой…

   - Испугалась?

   Оранж шарахнулась в сторону, но крепкая рука уже поймала ее локоть, удержав девушку на месте.

   - Все в порядке?

   Взгляды их встретились, и Оранж забыла, как дышать. Они были одни в коридоре, в кои-то веки раз поблизости не было никого – ни работников медцентра, ни посетителей, не спешивших по своим делам других членов экипажа. Никого, только она и…

   - Маркус…ты…

   - Оранж? Все хорошо? Может, тебе стоит вернуться?

   - Э-э… куда?

   - В медотсек. Ты, кажется, вышла оттуда? У тебя все в порядке? Ты не заболела?

   Сообразив, о чем он думает, девушка смутилась.

   - Нет-нет, все нормально! Я просто в лабораторию образцы носила на анализ. Мне для работы надо было…

   - Ах, для работы, - рука, все еще державшая девушку за плечо, разжалась. – Тогда не смею задерживать! Работа – это святое!

   С этими словами Маркус посторонился, давая Оранж дорогу, но та уперлась:

   - Нет-нет, я на сегодня уже освободилась… Мои четыре часа только что истекли. Отец разрешил, и я… я могу идти, куда захочу.

   Она попыталась улыбнуться.

   - Ну, иди.

   Оранж заволновалась. Он ее что, прогоняет? Именно сейчас, когда, кажется, ничто не мешает им побыть вдвоем? Ведь на капитанского сына не распространяется обязательная выработка рабочей нормы. У командного состава – капитан, навигатор, пилоты, старший помощник, главный механик – рабочий день не нормирован, они свободны и заняты круглые сутки.

   - Я, собственно, никуда особенно не спешу, - Оранж решила рискнуть. – Так получилось, что до звонка мне практически некуда деваться. В теплице на сегодня все закончено, в лаборатории… мне сказали, что результаты будут готовы только завтра после обеда. Я совершенно свободна… Но если это надо тебе, - она выразительно покосилась на двери в медотсек, - то иди.

   «Иди, а я подожду!» - чуть не сорвалось у нее с языка.

   - Да мне, собственно, туда тоже не надо, - пожал плечами Маркус. – Плановый осмотр у меня только послезавтра… Я просто шел мимо.

   - Мы… если мы оба случайно никуда не спешим, то… Мы можем пойти куда-нибудь вместе?

   Выпалив последние слова, Оранж задохнулась от собственной смелости. Было несколько секунд, когда она была словно в обмороке – сердце замерло, в глазах потемнело, звуки исчезли – но потом сквозь ватную тишину пробился знакомый голос:

   - Наверное.

   - Так пошли, - выдохнула девушка, хватая воздух ртом, словно после затяжного нырка в бассейне.

   - Пошли, - Маркус пожал плечами. – А куда?

   На каждом этаже, каждой палубе и даже почти в каждом отсеке были оборудованы комнаты отдыха и релаксации. Даже в машинном отделении и оружейной палубе – и то было устроено что-то вроде комнаты отдыха. Они редко пустовали – расписание работы и отдыха в каждом отсеке было таково, что дольше десяти минут кряду находиться там просто некогда – но было одно место, где вот именно сейчас не было никого.

   Зал собраний на первой палубе. Зал, куда звонок по вечерам созывал всех свободных членов экипажа вместе с детьми. Единственное место, где можно было увидеть всех и сразу – приносили даже новорожденных. По традиции это было в двух случаях – за полчаса перед стартом, когда капитан обращался к экипажу с приветственной речью, и через полчаса после окончания рейса, когда тот же капитан поздравлял людей с завершением многолетнего перелета. Но вот сейчас, в это время суток, там, наверное, не было даже роботов-уборщиков.

   Так оно и было. Когда переборка отъехала в сторону, и молодые люди оказались на пороге просторного овального зала со сводчатым потолком, они невольно задержались, озираясь по сторонам, но кругом было пусто и тихо. Не слышалось даже жужжания уборщиков.

   Среагировав на движение, вслед за освещением включилась система вентиляции и очистки воздуха. Мягкое гудение приборов рассеяло тишину.

   Зал был овальным, выстроенным в виде амфитеатра. Недлинный проход между секторами «зрительного зала» вел к арене размером тринадцать на пятнадцать метров. Поднимаясь на высоту в три человеческих роста, ее с трех сторон окружали ряды сидений зрительного зала. С четвертой стороны вздымалась трибуна, на которую обычно вставал капитан с семьей. Под трибуной располагалась комната для технического оборудования. И надо всем этим на высоту в двенадцать метров возносился сводчатый потолок небесно-голубого цвета. Белесые, словно выцветшие пятна неправильной формы, разбросанные тут и там, имитировали облака. А в самом центре находился основной источник света – огромный ярко-желтый фонарь, украшенный золотисто-оранжевыми переливающимися лучами. Его называли солнцем.

   Когда никого не было, «солнце» не горело, но стоило датчикам зафиксировать движение, как оно автоматически активировалось и начинало светиться, причем сначала малиновым светом, потом – красным, затем оранжевым, потом желтым и наконец на несколько минут становилось почти белым, после чего изменение цвета шло в обратном порядке. Обычно к тому моменту, когда «солнце» снова становилось красным, вечерние сборы заканчивались.

   Переступив порог, Оранж и Маркус немного постояли, озираясь по сторонам. Было довольно непривычно находиться тут в одиночестве.

   - Ну? – юноша первым нарушил молчание. – Что будем делать?

   - Давай присядем, - девушка кивком указала на ряды сидений.

   Они забились на самый верх. За их спинами уже начиналась стена, расписанная зеленым и коричневым – основными цветами далекой Старой Земли. Оранж окинула ряды кресел и арену долгим взглядом.

   - Обычно мы сидели вон там, - нашла она свои места.

   - Пойдем, пересядем? – подхватился Маркус.

   - Нет, не надо. Мне и тут хорошо…

   «Везде, где есть ты!» - мысленно добавила она.

   - Ладно, побудем здесь, - согласился юноша. – Если тебе не скучно!

   - Нет-нет, что ты! Я… мне так редко удается просто посидеть…отдохнуть…

   - Ты много работаешь?

   - В теплице? Нет, что ты! Эта работа довольно легкая и мне нравится, - Оранж рассмеялась. – Во всяком случае, я привыкла. Не представляю, что мы будем делать на грунте…

   - То же, что и всегда. В смысле, теплицы будут продолжать работу. Там ведь нас не ждут готовые плантации. Овощи придется продолжать выращивать самим… А вот чем мне там заниматься – ума не приложу.

   - Почему?

   - Зачем капитан нужен на грунте, когда конвой никуда не идет?

   Оранж задумалась. В самом деле, пока они летят, на капитане огромная ответственность – и за выбор маршрута, и за работу всех систем на борту, и за жизнь и здоровье экипажа. Не зря у него ненормированный рабочий день! Но что будет, когда они прилетят?

   - Ни за чем, - осторожно промолвила она.

   - Вот именно. Я из-за этого чувствую себя… ненужным.

   Маркус произнес это слово с таким вздохом, что Оранж почувствовала тревогу.

   - Нет! Не говори так! – воскликнула девушка. – Ты нужен! Очень нужен!

   - Кому?

   - Мне.

   Взгляды их встретились. Сейчас, когда они сидели, их глаза находились на одном уровне, а лица оказались так близко друг от друга, что еще чуть-чуть – и можно почувствовать дыхание друг друга. Оранж задержала вдох, почувствовав, как рука Маркуса коснулась ее локтя и медленно поползла на талию.

   - Скажи, - шевельнулись его губы. Девушка, как завороженная, уставилась на них.

   - Что?

   - Ничего.

   В следующий миг их губы соприкоснулись.

   Оранж еще никогда и ни с кем не целовалась. От волнения у девушки голова пошла кругом. В голове зажужжало…

   Жужжание? Уборщик?

   Так и есть. По краю арены полз приземистый робот, подметая ее перед началом очередного вечернего собрания. У входа стоял надзиравший за его работой стюард, управляя роботом с помощью пульта. Прежде, чем он их увидел, Маркус живо дернул Оранж за руку, ныряя за спинки кресел:

   - Тихо. Ползи. За мной. Быстро.

   Двинулся вперед, действуя всем телом, как ящерица. У Оранж так не получалось, и она следовала на четвереньках. Куда ползут, девушка не видела, слепо доверившись своему спутнику. Надо же, как все не вовремя! Неужели уже конец рабочего времени? Они ведь не слышали звонка на ужин!

   Осторожно добравшись до конца ряда, Маркус также ползком, лишь иногда быстро приподнимаясь над сидениями, спустился до самого низа. Робот-уборщик успел дойти до противоположного конца арены, и стюард с помощью джойстика заставлял его развернуться, чтобы начать движение в другую сторону. Он стоял к парочке спиной, но мог обернуться в любой момент.

   - Руку. Живо!

   Они вскочили на ноги, успев выпрямиться, когда уборщик обернулся.

   - Ой!

   - Что ж ты падаешь-то? – Маркус так крепко сжал кисть девушки, что Оранж всхлипнула от боли. – Мы шли мимо и решили заглянуть… вы уже начали готовить арену для выступлений? Не рановато ли? Звонок на ужин был? Или нет?

   - Нет, еще есть немного времени, - ответил стюард.

   - Ну и хорошо. Значит, у вас будет время закончить работу… а тебе вернуться в теплицу, - Маркус говорил уверенно, не давая Оранж вставить слово. – И в следующий раз с этим вопросом надо идти к старпому, а не ко мне. Поняла? Каждый должен заниматься своим делом, ведь так?

   Он тихонько подмигнул девушке, и та кивнула.

   - Вот и хорошо. Ступай. Я постараюсь со всем разобраться.

   С этими словами Маркус мягко отстранил Оранж и спокойно направился в сторону капитанского мостика. Девушка долго смотрела ему вслед. Вкус короткого поцелуя еще жил на губах. Вспомнив о нем, Оранж дотронулась до своих губ кончиками пальцев – и тут же бросилась прочь, в самый последний момент сообразив, что чуть было не выдала стюарду своей тайны. Ей хотелось одновременно петь и плакать.

   На огромном корабле каждый его член, начиная с двенадцатилетнего возраста, должен был вносить свою лепту в общее дело. С двенадцати лет семь раз в декаду дети должны были отработать по два часа в день. С четырнадцати лет это время увеличивалось до трех часов восемь дней в декаду. С шестнадцати – до четырех часов те же восемь дней. И с восемнадцатилетнего возраста каждый должен был работать не менее шести часов по девять дней в декаду. Не считая командиров.

   Время отработки вот-вот должно было начаться, но Типер задержался в спортзале. Каждый должен был, кроме всего прочего, по два часа в день проводить на тренажерах – бегать, плавать, заниматься гимнастикой, толкать тяжести или боксировать с виртуальным противником. Женщины предпочитали гимнастику и бег, мужчины – силовые упражнения и бокс.

   Типер честно отбоксировал свое, но вместо расслабляющей дыхательной гимнастики вернулся к тренажерам и уселся на велосипед, до которого сегодня не добрался. Поставил таймер расстояния на двадцать километров и стал равномерно крутить педали, посматривая на часы. Он прекрасно знал, что тренажер не остановится, пока не «проедет» нужные километры. И, если он не закончит упражнения ко времени начала работы, то ему может влететь за пренебрежение своим физическим здоровьем. Значит, надо довести дело до конца, пусть и в ущерб «отработке». Да, он опоздает в оранжерею, но зато всегда можно отговориться тем, что в боксе набрал нужные пятьдесят очков быстрее, чем хотелось и, не желая терять время, он решил заняться тренажерами и «не услышал» сигнала. Дескать, увлекся или, наоборот, переоценил свои силы и не смог выжать нужную скорость, чтобы вовремя проехать виртуальные километры. Или, наоборот, у него дрогнула рука и вместо десяти выскочили все двадцать. Или… Короче, можно отбрехаться, если заметят, что он задержался в тренажерном зале нарочно. Ну, не хочет человек работать в теплице, понятно? И оставьте человека в покое!

   - Оставьте. Человека. В покое. Оставьте. Человека. В покое, - сквозь зубы коротко, резко, бросал Тип, цедя слова в темпе вращения педалей.

   Звонок, сигнализирующий завершение спортивного времени и зовущий на работу, уже прозвенел, а Тип все крутил педали, не особенно стараясь ускорять темп. Его охватил азарт – интересно, как долго удастся отлынивать от надоевшей работы?

   Теплица не привлекала мальчишку. С самых первых дней, когда приелась новизна – то есть, в конце первой же рабочей декады – он понял, что ему не интересно копаться в питательной смеси, вносить удобрения, поливать, сажать семена, регулировать температуру, давление и влажность воздуха, собирать урожай – из года в год, изо дня в день. Ведь есть же другая жизнь! Есть другие профессии, даже на этом корабле! Почему он должен заниматься именно тепличным хозяйством? Только потому, что этим занимались его мать, отец, дед и прадед из поколения в поколение? И он должен будет посвятить жизнь всей этой зеленой дребедени? Нет, растения нужны не для красоты – они частично очищают воздух корабля, насыщая его кислородом, да и к столу питательная зелень попадает часто. Особенно грибы и хлорелла, из которой готовят самые разнообразные блюда. Тип понимает, что от работы теплицы многое зависит, но пусть этим занимается тот, кому нравится. А ему – нет! И он продолжал крутить педали велотренажера, представляя себе, что тот не стоит на месте, а мчится… куда? Тут фантазия давала сбой. Тип никогда не был за пределами корабля, о жизни вне этих стен он судил по фильмам и «сюжетным» сновидениям, которые все так или иначе были связаны с учебными программами для лучшей усвояемости тем. Какой тот мир на самом деле? Какая там жизнь? Он не знал.

   Он не увидел, как загорелась лампочка над дверью, не услышал, как мягко зажужжала автоматика, когда дверь отползла в сторону. Но услышал тихие шаги и удовлетворенный возглас:

   - Я так и думал, что он тут!

   От неожиданности нога соскользнула с педали и больно ударила по щиколотке. Тип тихо взвыл – и от боли, и от запоздалой тревоги: «Нашли!» Но оглянулся через плечо – и шумно перевел дух, от облегчения наваливаясь на руль.

   К нему не спеша подходили трое. Впереди выступал Маркус Дом, будущий капитан. За ним, как тени, следовали двое – будущий первый пилот Тони Фай и будущий командир отряда стрелков Аркад Кам. Обычно с ними была и будущий навигатор Касси, подруга Оранж. Но сегодня девушки рядом не было, зато присутствовал будущий старший помощник Хтон, и Тип невольно почувствовал радость – в присутствии девчонок парни обычно начинали друг перед другом выпендриваться. И, хотя Маркус никогда бы не опустился до того, чтобы задирать или унижать кого-то – конвойное братство превыше всего! – при наличии зрителей его шутки становились острее.

   - Привет. Ты чего тут делаешь? Тренируешься?

   Голос звучал вполне миролюбиво, и Тип кивнул:

   - Да вот решил немного поразмяться…

   - И много накрутил? – Тони сунул нос в приборы. – Ого! Целых пять километров! Насколько программировал?

   - На двадцать.

   - Долго еще?

   Что-то в интонации Маркуса заставила Типа насторожиться.

   - Ну… вообще-то… не очень. А что?

   - Тогда давай скорее заканчивай. Мы ждем.

   Звучало многообещающе, и Тип заработал педалями со всей скоростью, на которую был способен. Цифры на счетчике замелькали зверски, и мальчишка постарался немного сбавить темп. Иначе подумают, что он испугался. Ну да, они старше на два, а Маркус и на все три года. Они выше ростом, шире в плечах. Они занимаются, кроме бокса, еще и борьбой, а Аркад – тот будущий стрелок, а им такое преподают, что держись. Голыми руками человека убить может! Было, над чем задуматься.

   - Да ты не гони, - внезапно сказал Аркад. – Отсюда не убежишь!

   Тип мгновенно взмок.

   - Тем более что мы не убивать тебя пришли, - с ленцой в голосе добавил Маркус.

   - Скорее, наоборот, - усмехнулся Тони. Хтон промолчал.

   Тип растерялся. Обычно старшие дети конвойных держались в стороне от младших. На корабле разница в несколько декад была существенным препятствием для общения.

   Все это промелькнуло у Типа в голове, и он усмехнулся:

   - Да я и не боюсь нисколечки!

   - Вот и отлично. Тогда слезай с тренажера и поговорим.

   - Не могу, - опять напрягся мальчишка. – Он запрограммирован. Мне еще крутить и крутить педали…

   - Аркад, - со странной интонацией протянул Маркус.

   Будущий стрелок решительно шагнул вперед и недрогнувшей рукой откинул щиток панели управления. Тип от волнения даже стал крутить педали медленнее. Аркад бросил быстрый взгляд на провода и микросхемы и точно рассчитанным движением отомкнул один из проводков.

   В недрах тренажера что-то сухо щелкнуло. Негромко жужжащий мотор взревел, но словно захлебнулся чем-то и, побулькав, стих. По инерции провернувшись еще пару раз, остановились и педали.

   - Ух, ты, - протянул Тип. – Здорово… А как ты это сделал?

   Любопытство на миг заглушило все прочие чувства. Аркад с кривой усмешкой смерил взглядом своих приятелей и, снисходительно усмехаясь, пустился в объяснения – куда какой провод идет, где и как между собой замыкаются проводящие контуры, как бежит по проводам ток и что будет, если цепь разомкнется. Тип слушал объяснения, как сказку, не сводя глаз с кажущейся мешанины проводов.

   - То есть, если разомкнуть эти проводки, машина заглохнет? А если ошибешься и отключишь вот этот? Или тот?

   - Получишь удар тока. Приятного мало, знаешь ли…

   - То есть, надо точно знать, куда какой проводок тянется?

   - Ну да.

   - Здорово! И как ты во всем этом разбираешься?

   - Просто, - Аркад пожал плечами, - меня этому учили. Я буду иметь дело с механизмами. Причем должен знать не только, как ими пользоваться, но и как сделать, чтобы ими не могли воспользоваться другие.

   - Сломать, - подсказал Тони.

   - Как вариант. Но лучше вывести из строя, потому как техника потом может понадобиться тебе самому, - с этими словами будущий стрелок легко согнал Типа с тренажера, утвердился на нем сам и снова замкнул контур. Мотор несколько раз чихнул и заработал

   - Вот так!

   - Вот это да! – Тип окончательно утратил страх. – А меня научишь?

   Не только Аркад – Тони с Маркусом рассмеялись при этом заявлении. От обиды Тип даже не смог слова вымолвить в свое оправдание. Ну, что смешного он сказал? Как будто это такая уж сложная просьба! И что с того, что он научится разбираться, какие провода за что отвечают?

   - Ты не в своем уме, Тип, - лениво протянул Тони. – Как ты себе это представляешь? Чтобы тебя стали учить… ремонту машин!

   - Я не это имел в виду. Я просто хотел…

   - Просто хотеть нельзя, - голос Тони понизился, в нем послышались угрожающие нотки. – У каждого из нас на корабле своя задача. Я же не прошу, чтобы Панни научила меня, как перевязывать раны и делать операции на сердце! Или чтобы ты научил меня сажать морковку…

   - Редиску, - машинально поправил мальчишка.

   - Это все равно. Пилот – и вдруг редиску сажает! Стрелок – и вырезает аппендицит! Где это видано?

   - Раньше так и было, - набычился Тип.

   - Раньше? Это когда?

   - Ну… в самом начале космической эры. Когда самые первые звездные корабли уходили в просторы Вселенной. Когда были только-только открыты самые первые миры… еще до основания империи…

   - Милый мой, - Тони снисходительно потрепал мальчика по коротко остриженным волосам, - нашел, что сравнивать! Ты бы еще сравнил те древние корабли с современной техникой! У них так везде была невесомость! И у первых звездонавтов не было даже отдельных кают! Да самих звездонавтов еще так не называли. Их называли космонавтами или астронавтами. Их корабли не были оборудованы так, как наши. Они не могли разгоняться до субсветовой скорости и не умели нырять в «норы». И, конечно, там не было больших экипажей – три-четыре человека управляли всем кораблем. Конечно, тут не до специализации! Слава духам космоса, наука и техника с тех пор шагнула далеко вперед. Радуйся, что живешь в наше время, и тебе не приходится то кораблем управлять, то опыты ставить! Я бы, например, ни за что не согласился.

   - А вот я бы согласился, - пробормотал Тип. Он чувствовал себя униженным. Аркад, как ни в чем не бывало, крутил педали тренажера, Тони стоял в позе оратора, а Хтон и Маркус…

   - Хватит, - подал голос тот. – Мы все поняли, Тони. Не перебарщивай…

   - Да я вовсе не… - начал тот, но осекся, заметив какой-то знак, которого понурившийся Тип не разглядел. – Понял, капитан.

   - У каждого из нас есть свое мнение, - назидательным тоном промолвил Маркус. – Каждый из нас – личность. Каждый из нас хорош на своем месте, но это не отнимает права иметь свою точку зрения, свои мечты, надежды… тайные желания… У тебя ведь есть не только свое мнение, да, Тип? – он положил руку на плечо мальчика. – Но и заветное желание, не так ли?

   Тип растерялся снова. С ним никто и никогда не говорил об этом. Заветное желание… Большинству его знакомых нечего было желать. То есть, они не мечтали о чем-то несбыточном. Ну, разве что о том, чтобы полет закончился и можно было увидеть внешний мир. Но это была не мечта, не заветное желание – это была цель пути. Мечтать о таком было не интересно…

   - А о чем интересно? – послышался голос Маркуса, и Тип понял, что случайно произнес несколько слов вслух.

   - Ну… я думал… как бы это… ну… Как это – управлять кораблем!

   Выпалив четыре слова прямо в лицо Маркусу, Тип невольно зажмурился, словно ожидая удара.

   - То есть, тебе хочется посмотреть на то, что происходит на капитанском мостике? Или предпочитаешь посмотреть на работу двигателей… с безопасного расстояния?

   - Нет, - выдохнул Тип. – Мне бы туда… на нулевую палубу… хоть на минутку… одним глазком…

   Вход на нулевую палубу был строго ограничен. Лишь несколько человек могли приходить и уходить, не запрашивая разрешение – капитан, навигатор, оба пилота, старший и младший помощники и один из стюардов. Все остальные, если и являлись, то по заранее согласованному и официально переданному приглашению. И, конечно, никого из этих приглашенных не пускали дальше комнаты отдыха. А чтобы из нее шагнуть на капитанский мостик… о таком не стоило и мечтать.

   - Думаю, - медленно, растягивая слова словно в глубоком раздумье, промолвил Маркус, - это можно устроить… в ближайшее время практического дежурства…М-м?

   Тип застыл, боясь вздохом спугнуть удачу. Неужели уши его не обманули? Неужели он действительно побывает там, куда ни разу не ходили даже его родители? Да что родители? Большинство членов экипажа и их семей на протяжении поколений – а это был далеко не первый рейс конвоя транспортных космоносцев – никогда не подходили к капитанскому мостику. Они рождались, жили и умирали, ни разу не переступив его порога. И лишь Типеру Богу выпал невероятный шанс.

   - А… за что?

   Ответом ему снова были смешки. Даже Аркад зафыркал от смеха, приостановив вращение педалей.

   - Умный мальчик, - Маркус, одобрительно кивнул. – Конечно, я это сделаю не просто так. Ты мне будешь кое-что должен. Договорились?

   - Договорились! – выпалил Тип, торопясь, пока юноша не передумал. – Я все для тебя сделаю. Только…

   - Не бойся, я не буду долго тянуть с исполнением желания. И не дам задания, с которым ты не справишься! И, тем более, не подставлю тебя под удар. Мне командовать этим кораблем, а тебе на нем летать. Ты когда-нибудь будешь моим человеком. Я не могу подвести никого из своих людей.

ГЛАВА 3.

Дверцы лифта мягко разъехались в стороны, звякнул сигнал завершения движения, и только после этого Тип понял, что все это время практически не дышал. Сделал шаг, замирая на пороге – палец на кнопке «Вниз» - и окидывая взглядом коридор, залитый серебристым светом. Нулевая палуба. Вот она какая. Тут все иное. Тут ему не место – он ведь простой «фермер» и не должен даже близко подходить к святая святых космоносца. Уже то, что он осмелился нажать кнопку «0» должно было стать поводом для дисциплинарного взыскания, но автоматика сработала, как надо. Вернее, как не надо, потому как если его тут увидят… Может, вернуться, пока не поздно?

   Шаги, гулко отдающиеся эхом под сводами низкого, чуть выше двух метров, потолка. Бежать! Пока не поздно! Пока тот, что идет сюда, не завернул за угол и…

   Поздно.

   - Ты смотри-ка, кто это к нам пожаловал! Малыш Типер Бог! – будущий пилот Тони расплылся в улыбке, которая любому могла показаться двусмысленной, и раскинул руки в преувеличенно-восторженном объятии. – А мы думали, ты испугаешься! Молодец, не струсил… Ну, пошли, - он сделал приглашающий жест. – Маркус ждет.

   Тип задержал дыхание, как перед прыжком в воду, и переступил порог. За его спиной с мягким «чпок!» сомкнулись дверцы лифта и послышалось постепенно затихающее гудение – кабина понадобилась кому-то на нижних палубах. Путь был отрезан.

   - Пошли-пошли! Время дорого!

   Тони зашагал по коридору, и Тип двинулся за ним.

   Нулевая палуба оказалась не такой уж внушительной по размерам. В двух шагах, слева от лифта, находился малый конференц-зал, куда обычно младший помощник Той Ро вызывал «на ковер» проштрафившихся членов экипажа. Здесь разбирались такие дела, которые капитан и его помощники не хотели выносить на всеобщее обсуждение. По словам Оранж, именно сюда пригласил младпом ее с подругами, когда сообщил, что на них подали заявки как на потенциальных невест.

   Но Тони повел гостя направо, по короткому круто изогнутому коридору, как понял мальчик, обходя именно этот малый зал. Двадцать шагов – как много и как мало – и они переступили порог кают-компании.

   - Комната отдыха, - небрежно бросил Тони. – Нам дальше.

   Дальше – это было на мостик. И когда полупрозрачная панель отъехала в сторону, Тип не сдержал восторженного всхлипа.

   Передняя часть полукруглого зала была, казалось, открыта в космос, словно огромное окно, занимавшее половину стены и треть потолка. Три связанных между собой пульта – навигаторское кресло и по бокам два пилотских – были выдвинуты вперед и немного вниз, так что на них все смотрели как бы сверху. За ними находилось немного приподнятое над полом кресло капитана с собственным пультом управления, рядом с ним – голоподставка для искина и, по бокам, у стен, буквально по углам, еще два ложемента с собственной системой управления. Несколько щелей в стенах и полу свидетельствовали о том, что часть оборудования и мебели была встроена в пол.

   Из шести ложементов заняты были только три. Маркус сидел в капитанском, в одном боковом устроился Аркад, и на месте навигатора…

   Услышав шаги, она обернулась и сердито сорвала с головы наушники.

   - Это что такое? Тони, твои шуточки?

   - Спокойствие, Касси, - примирительно выставил тот ладони. – Это идея Маркуса! Я тут ни при чем!

   - Маркус, - протянула Касси на выдохе, - ну уж от тебя я такого не ожидала! Что ты задумал?

   Тип втянул голову в плечи и бросил нервный взгляд на выход. Кассиопеи не было в тренажерном зале, когда Маркус договаривался с ним о «желании», и, судя по поведению девушки, она ничего не знала о нарушении дисциплины. Значит, ничто не мешает ей рассказать все капитану Дому. Сына тот, разумеется, не накажет, но Типеру и, возможно, Тони порядком достанется.

   - Расслабься, Касси, - отмахнулся тот. – Я обещал малышу показать мостик. Под мою ответственность!

   - Это нарушение дисциплины. В уставе сказано…

   - Под мою ответственность, - жестче повторил Маркус. – В том же уставе имеется такой пункт. Зачитать? Я – будущий капитан. Решения принимаю я. Приказы тоже отдаю я. И я приказываю тебе, Кассиопея, заткнуться и заняться своим делом. Трасса готова?

   Лицо девушки пошло красными пятнами.

   - Почти закончила, - процедила она.

   - Когда закончишь, прогони через искин и доложи.

   Он коснулся кнопки на подлокотнике своего ложемента и, повинуясь команде, над голоподставкой значок системы сменился трехмерным силуэтом фигуристой красотки, затянутой в облегающий комбинезон. Искин вышел из спящего режима.

   - Система готова к работе, - доложил искин металлическим голосом.

   - Работайте, Касси, - небрежно бросил Маркус и обернулся на мявшегося у порога Типа: - Ну, что застыл? Проходи, осматривайся!

   - Только смотри, ничего не трогай! – Тони прошел к своему ложементу, устроился поудобнее. – Ну, что, Касси, полетаем?

   Девушка что-то проворчала сквозь зубы.

   - Э-э… - Тип не знал, что делать. – Может, мне уйти?

   - Оставайся, - махнул рукой Маркус. – Ты же хотел посмотреть, что тут происходит? Вот и смотри. Только присядь куда-нибудь, не стой столбом. Достаточно того, что искин тут торчит.

   - А-а, - мальчик сделал шажок в сторону, рассматривая фигуристую голограмму, - он… она… ну… что это?

   Касси презрительно зафыркала, но промолчала.

   - Искин, - с терпеливым вздохом промолвил Маркус, - сокращенно от «искусственный интеллект». Кибермозг корабля. Перед полетом на Хайру его обновили и усовершенствовали, как сказал отец. Когда вернемся на базу, надо будет обновлять его снова. Так делается всегда после возвращения. По сути, самые совершенные искины рано или поздно полностью возьмут управление на себя, а людям останется только подавать команды. Даже на кнопки нажимать не придется. Достаточно будет подать голосовую команду. И тебя сразу послушаются…

   - Ага. И никто не будет возражать и возмущаться, - со странной интонацией вставила Касси.

   - В хорошо сработавшемся экипаже так и должно быть. Все понимают друг друга с полуслова, и никто никому не мешает. Тем более, на дежурстве.

   Девушка фыркнула еще раз и замолчала, уйдя в работу. Тони, устроившийся на своем ложементе, тоже.

   - Что стоишь? – обратился Маркус к Типу. – Устраивайся поудобнее… ну, хоть вон там! Фрикс и Хтон придут только на вторую вахту… Фрикс – связист, - пояснил он для мальчишки. – А Хтон сменит Касси.

   Тип послушно отбежал к пустому креслу, уселся в него не без опаски. От волнения дрожали руки, в ушах гремела кровь. Происходящее казалось сном, но сном реальным, не то, что запрограммированные видения по ночам! Мальчишка осторожно погладил кончиками пальцев обивку подлокотников, дотронулся до страховочных ремней, поелозил, устраиваясь поудобнее. Затем окинул взглядом пульт – не такой, как у пилотов или навигатора, но все равно впечатляющий. Некоторые индикаторы подмигивали зеленым, желтым и оранжевым. Какие-то горели ровно, какие-то мигали с разной частотой. На маленьком боковом экранчике металась стрелка, на другом судорожно билась бесконечная кривая. Пульт жил своей жизнью, казалось, ему и не нужен был человек, чтобы управлять сложной техникой. Но что означают все эти символы?

   - А…э-э… Маркус? – позвал Тип.

   Тот развалился в своем ложементе, сверху вниз наблюдая за действиями пилота и навигатора и время от времени нарочито ленивым жестом трогал какую-нибудь клавишу или тумблер на своем пульте, почти не обращая внимания на показания приборов.

   - Маркус? – громче позвал Тип.

   - Чего тебе, мелкий?

   - А что означает вот этот значок? – мальчишка ткнул пальцем в «свой» пульт. – Он как-то странно мигает…

   - Ничего особенного. Это значит, что искин принимает какой-то сигнал.

   - Сигнал? – чуть не подпрыгнул Тип. – Какой?

   - Не знаю. Фрикс придет и расшифрует.

   - Но… - Тип хотел напомнить, что капитан обязан знать, хотя бы в теории, права и обязанности каждого члена экипажа и в случае чего подменить любого из них. Ну, или, по крайней мере, знать, что эти люди могут делать, а что им просто не по плечу. Чтобы не ставить заведомо невыполнимых задач.

   - Что-то инопланетное, скорее всего, - Маркус все-таки покосился на график, где ярко-зеленая точка выплясывала какой-то замысловатый танец. – Я такое не припомню.

   - Так, может, это вести из другой галактики? – загорелся Тип. – Может, даже не из нашего Скопления Девы…

   - Ого! Ты это знаешь? Откуда?

   - Ну… я слышал… читал… делал запрос наставникам…- замялся, но тут же ощетинился мальчик. - А что? Нельзя?

   - Можно-то можно, но… лишние знания только отвлекают. Не стоит лишать работы хорошего связиста. А Фрикс хороший связист. Он разберется.

   - Но если это все-таки инопланетяне? Неизвестная цивилизация? – не отставал Тип. – Из далекого далека, из каких-то глубин космоса много веков назад они отправили этот сигнал в надежде, что рано или поздно его кто-нибудь получит и расшифрует. Неужели мы пройдем мимо великого открытия?

   - Не пройдем. Уже не прошли. Присмотрись – идет запись передачи. Если это и впрямь что-то инопланетное, Фрикс законвертирует запись и перекинет на ближайшую обитаемую планету. Там ее прочитают и примут решение – как быть дальше.

   - И все? – не смог скрыть своего разочарования мальчик.

   - Все.

   - Но если…

   - Но если ты заткнешься, мелкий? – не выдержала Касси. – Сидишь – и сиди, не отвлекай своей болтовней! Тут люди работают! Маркус!

   - Ладно, - тот эффектным жестом, рисуясь, щелкнул каким-то переключателем. – Искин! Полный экран… На, любуйся, малыш!

   Когда тебе всего шестнадцать лет, ты ни за что не свете не хочешь считаться малышом. Тебе неудобно, даже если так с тобой разговаривают родители. Типер с двенадцати лет упорно боролся против этого прозвища. Ну и что, что до семи лет он был очень маленьким! Потом-то вытянулся, теперь он обычного среднего роста и нормального сложения, не тощий и не толстый. В другое время он бы уже полез в драку, но тут…

   Но тут потолок исчез. Испарилась и большая часть стен. Прямо над пультом связи стена… нет, не исчезла, она просто-напросто стала прозрачной, явив потрясенному мальчишке картину безбрежного космоса. Более того, пол тоже стал прозрачным, так что казалось, будто навигатор и пилот – второе кресло оставалось пустым – висят в пустоте. Полумрак – одновременно слегка ослабло освещение – только подчеркивал величие космоса.

   - Мамочка, - только и смог выдавить Тип. – Как же здорово!

   Забыв обо всем на свете, разинув рот и вытаращив глаза, он любовался открывшейся картиной. Космоносец шел по расчетному курсу, за четверть часа покрывая расстояние, в полторы астроединицы*, но расстояния в космосе столь огромны, что казалось, будто корабль висит неподвижно в пустоте, как на невидимой нити.

   (*Астроединица – расстояние от Солнца до Земли.)

   Тип вертел головой во все стороны. Он никогда прежде не видел ничего подобного. Лишь во время работы в теплице можно было, подняв глаза к куполу, рассмотреть в вышине, за лампами, участки «вышины». Но те, кто постоянно роется в земле, на звезды смотреть не успевают и не любят.

   В отличие от Типера.

   Работа в теплицах ему не нравилась в первую очередь своей рутиной – контроль за освещением, полив, прополка, подкормка, дневник наблюдений за рассадой, сбор урожая – и практически сразу новый цикл. Многие задания он выполнял из-под палки, иногда опаздывал на работу, а если отвертеться не удавалось, пытался работать в одиночку. Чтобы никто не мешал мечтать. Мечтать о кресле пилота, о карьере отважного звездопроходца, который держит курс к неведомым мирам, чья жизнь полна опасности и приключений, кто сам себе хозяин. Кто свободен.

   - Как здорово. Как это все здорово, - шептал мальчик, не замечая, что глаза набухают слезами.

   - Эй, мелкий! – чей-то шепот ворвался в сознание. – Хочешь посмотреть поближе?

   Как во сне, Тип приподнялся с ложемента, сделал шаг…

   - Пусть сидит, где сидит, - негромко рявкнула Касси. – Мешать будет. У меня тут какой-то метеорный поток. Уже второй час пытаюсь просчитать маршрут, чтобы поудобнее было его обойти.

   Метеорный поток был не виден, но, опустив взгляд, Тип заметил где-то в районе ног навигатора и пилота серебристо-серую словно дымку, идущую полосой.

   - Получается? – поинтересовался Маркус.

   - Почти. Мы входим в него под углом тринадцать и семь десятых градуса.

   - Отклонение?

   - Только если применить экстренное торможение с одновременным ускорением правых маневровых… Шанс есть!

   - Это опасно, Маркус? – шепнул Тип.

   Капитан обернулся и одарил мальчишку лучезарной улыбкой:

   - Не бери в голову, малыш. Просто сиди смирно и не мешай старшим делать свою работу. Понял?

   Топ торопливо закивал, бормоча о том, что он, мол, все понимает, обещает помалкивать и вообще его здесь нет, он как мышка… Мальчик и правда был готов на все – даже если прикажут лечь на пол и забраться под сидение – лишь бы не выгоняли. Ибо одно дело – просто сидеть и смотреть на раскинувшийся вокруг необозримый космос, и совсем другое – наблюдать за настоящей работой пилотов. Ему, как потомственному фермеру, не положено было ничего знать о том, как работают представители других профессий. Все, что он знал, было почерпнуто из общеобразовательных программ и обрывков подслушанных разговоров. И сейчас Типер отчаянно впитывал знания – короткие реплики пилота и навигатора, быстрые вопросы капитана, советы стрелка и недовольные отмашки…

   - Маневр уклонения…

   - Уже. Угол слишком круто брать придется…

   - Считай! Я проведу.

   - Лови!

   - Ой, мать твою… ты что?

   - Маркус, скажи ему!

   - Тихо.

   - Но это такой крен…

   - Думаешь, не потянем?

   - Ты справишься.

   - А если…

   - Не надо никого звать. Сами выведем!

   - В одиночку? Ты с ума сошел!

   - Я вторым сяду. Касси!

   - Лови трассу!

   - Есть! Тони, готов?

   - Почти.

   - Ребята, а остальные?

   - Остальные? Весь конвой?

   - Да! Их же надо предупредить!

   - Вот и займись!

   - Понял…

   Тип тихонько сполз с сидения, угнездился между ложементом и стеной. Ощущение было странное, пугающее и завораживающее одновременно – стена до сих пор сохраняла прозрачность, и казалось, что между ним и межзвездной пустотой нет ничего. Мальчик даже немного подышал на матовую поверхность, и от души обрадовался, когда на ней возникло быстро испарившееся пятно влаги.

   Уже над его головой звучали голоса:

   - Есть связь! Передаю данные. Касси!

   - Держи новую трассу. Тони, маневр!

   - Ага. Маркус, ты как?

   - Давно готов. Держу.

   На первый взгляд казалось, что ничего не изменилось снаружи – звезды «висели» там же, где и несколько минут назад, когда в первый раз включили полный обзор.

   - Нет! Духи космоса…Ветер!

   - Ой…

   Кто-то над головой Типера выругался. Мальчик осторожно вытянул шею. Что такое ветер? Нет, на уроках планетографии они, помнится, проходили такое понятие, но откуда он здесь? И чем ветер может грозить в открытом космосе?

   Не прошло и трех минут, как он понял, чем.

   Космоносец тряхнуло. Мягко и даже как бы бережно, но газо-пылевая туманность, которую он пытался обойти, внезапно оказалась не внизу, а прямо по курсу. Обругав друг друга: «Дурак! – Сама дура!» - Касси и Тони замолчали и с головой ушли в работу. Пальцы Маркуса, пересевшего в ложемент второго пилота, так и порхали по пульту. Повинуясь командам трех человек – двух пилотов и навигатора – корабль медленно менял курс, стараясь выйти из опасной зоны. Однако порывы звездного ветра налетали, словно приливные волны, мешая ему выровняться. Космоносец отчаянно сопротивлялся, но было заметно, что катастрофа – вопрос времени.

   Тип сидел в углу, ни жив, ни мертв. Иногда его тоже потряхивало, и тогда мальчишке казалось, будто его внутренности расплющиваются, пытаясь выбраться наружу через кожу сразу во всех направлениях. Глаза вылезали из орбит, к горлу подкатывала тошнота. И как это пилоты со всем справляются? И неужели сейчас то же самое чувствуют все остальные люди на борту?

   Кажется, в какой-то момент он потерял сознание, потому что новый голос ворвался в уши внезапно. Как будто глухой вдруг открыл для себя мир звуков.

   - Что происходит? Доложить… Аркад, доложите обстановку.

   - Есть, капитан, - стрелок заерзал в ложементе. – При совершении маневра уклонения космоносец попал в полосу звездного ветра, и сейчас нас несет прямо на метеоритный поток. Команда делает все возможное и…

   - А вы? – спокойный, даже немного ленивый холодный голос мог принадлежать только капитану Дому. – Что делаете вы?

   - Но, капитан, я… я только стрелок и…

   - И вам следует быть на своем месте, наряду с прочими, дабы в случае чего открыть огонь по самым крупным метеорам, подошедшим на опасное расстояние.

   - В-виноват… но…

   - Но прежде, чем вы покинете этот пост, вы обязаны позаботиться об остальных и обеспечить мостик внутренней и внешней связью, - приподнявшийся было Аркад был придавлен обратно тяжелой капитанской дланью так, что под ним жалобно скрипнул ложемент. Тип, прятавшийся как раз под ним, распластался на полу, стараясь не думать о том, что будет, если тут найдут постороннего. Уж если Аркаду влетело за то, что он вовремя не покинул мостик, то что будет с ним, который вообще не имел права переступать порог?

   - Так точно! Есть, капитан, - заторопился стрелок.

   Пульт мягко загудел. Сквозь помехи статистического электричества до ушей Типа долетело несколько невнятных выкриков – из жилого, технического, медицинского отсеков люди спешили запросить мостик и узнать, в чем причина.

   - Внимание всему экипажу, - дождавшись паузы, заговорил капитан Дом. – Вы уже успели перенести несколько неприятных минут, но надеюсь, что поступили так, как предписывались инструкции на случай внезапной катастрофы. В данный момент проходят учения в обстановке, приближенной к реальной угрозе. Максимально приближенной. Поэтому просьба не покидать спасательных капсул. Ответственным лицам доложить о состоянии своих подчиненных. Технический отдел?

   - Все в порядке. Поступили согласно инструкции. Иол ушибся, когда пытался изолировать зарядники на случай повторения толчков. Оказана первая помощь.

   - Отлично. Медицинский отсек?

   - Среди пациентов была паника. Пострадало часть приборов и оборудования, но все восстановимо.

   - Хорошо. Не расслабляйтесь. Ваша помощь может понадобиться… Орудийная палуба, что у вас?

   - Почти все расчеты на местах. Орудия приведены в боевую готовность, кроме одного.

   - Знаю, Аркад Кам сейчас возле меня. Приготовьтесь к работе. Нам придется пройтись по краю метеоритного потока.

   - Вас понял!

   - Жилой отсек?

   - У нас все в порядке. Кроме нескольких легких ушибов и травм…

   - Хорошо.

   Перекличка продолжалась. Тип от души надеялся, что в отделе снабжения никто не доложит о его отлучке. Мол, только что был тут, а как все стали эвакуироваться, выяснилось, что Типер Бог куда-то делся.

   Однако все обошлось. Закончив перекличку, капитан раздал начальникам отсеков указания и, буквально выгнав Аркада из кресла – Тип на полу совсем перестал дышать – уселся на место связиста сам и, как ни в чем не бывало, окликнул сына:

   - Стажер Маркус Дом-младший, доложите обстановку?

   - Так точно, капитан, - откликнулся тот, не прерывая работы. – Согласно рассчитанной траектории, выполняем маневр уклонения, дабы избежать столкновения с частицами метеоритного потока…

   - На который вы выскочили, тоже следуя расчетам траектории?

   - Капитан, - взвился дрожащий голос Касси. – Я…

   - Меня не интересуют ваши оправдания, стажер, - перебил тот. – Вы учитесь. Практикуетесь. Процесс обучения немыслим без ошибок. Постарайтесь только, чтобы они не были фатальными для нас всех!

   - Есть, капитан.

   Зашуршала пневматическая дверь. Послышались шаги. Пара ботинок остановилась буквально в локте от лица затаившегося Типера.

   - Капитан Дом? Вы позволите мне занять мое место? Сожалею, что отсутствовал на своем рабочем месте, но моя смена…

   Ложемент скрипнул, рядом с первой парой ботинок возникла вторая, капитанская.

   - Идите, Фрикс. И займитесь связью. Надо передать остальному конвою, что с нами случилось. Пусть будут осторожны… Хтон? Займите место пилота вместо стажера Дома-младшего.

   Опять послышались шаги. Оба капитана поравнялись со «своим» ложементом.

   - Имей терпение, сын, - негромко, так, что более-менее четко расслышал эти слова только Тип. – Я уводил корабль с Метрополии, я и приведу его назад. Твоя очередь наступит позже.

   - Да, отец, - Маркус отступил, позволяя отцу занять его законное место.

   - И убери этот спецэффект! Чего это вам взбрело в голову любоваться панорамой? Не поэтому ли вы отвлеклись и пропустили маневр?

   - Нет, отец, мы… я…

   «Выдаст!» - со внезапной ясностью понял Тип. Конечно, Маркусу не с руки его выдавать, но честность – весьма важное качество капитана, как и ответственность. Ему проще признаться и понести наказание, чем скрыть что-то. Мальчик успел испугаться за свою жизнь, но тут над его головой раздался голос Фрикса:

   - Капитан, получен сигнал «СОС»!

   В голосе его звучал испуг, смешанный с недоумением. Еще бы! В этом секторе Галактики конвой был практически в единственном числе. Люди только начали осваивать этот район. Колония, которую везут космоносцы на Хайру, будет первым поселением, форпостом Великой Звездной Империи. И сигнал бедствия…

   - Инопланетный?

   - Родной.

   Голос связиста подрагивал. Еще бы! Совсем рядом терпел бедствие корабль людей!

   - Связь!

   Послышался шум помех – мелкая частая дробь, шуршание, словно перекатывались тонны песка, какие-то стоны и утробные скрипы. Ничего не понимающий Тип уже совсем было решил рискнуть высунуть из укрытия нос – любопытство оказалось сильнее страха – но тут сквозь всю эту какофонию пробился вполне себе человеческий голос:

   - Засосало в метеоритный поток… порыв ветра… настройки координат ошибочны… пытаемся удержаться на краю… относит все глубже… левый маневровый поврежден… утечка кислорода три процента… держимся…

   - Координаты?

   - Два-четыре-прим, омега-восемь-полтора-вверх, - зачастил Фрикс. – Семь-четверть-два-лево-низ…

   - Понятно. Слышали? – это, несомненно, относилось к навигатору и пилотам. – Тогда начинайте разворот. Фрикс, передай: «Идем на помощь!» - и наши координаты… Стрелки!

   - Есть, - откликнулись по внутренней связи.

   - Приготовиться. Придется немного поработать на расчистке… Маркус!

   - Да?

   - Займи место Тони. Стажер Фай! Вместе с отцом готовьте спасательный катер.

   - Есть, капитан!

   По полу простучали быстрые шаги. Зашипела автоматика двери.

   Типер перестал дышать. То, чему он был свидетелем, не укладывалось в рамки привычной картины мира. Мальчишка привык к тому, что космос пуст, холоден и бесприютен. Что есть только их космоносец и еще восемь точно таких же кораблей, которые летят куда-то навстречу неизвестности. Нет, взрослые знали цель и при случае рассказывали о ней детям. Но одно дело – рассказы отца, матери и наставников о том, что их караван не одинок во вселенной, что где-то есть планеты, населенные людьми и нелюдями, что есть огромная Великая Звездная Империя, пославшая их в этот многолетний полет к необжитой звезде. Что рядом с империей существуют другие государства – Лига Свободных Планет и Союз Двадцати Миров, а также много мелких «стран», которыми правят нелюди. Что жизнь кипит, и человечество продолжает осваивать мир, и есть корабли, которые бороздят пространство, открывая новые звезды – этих людей так и называют открывателями звезд. Но одно дело – слушать лекции наставников или просматривать обучающие файлы в библиотеке – и совсем другое встретить настоящий корабль. С настоящими людьми. Которые совсем рядом – по космическим меркам – даже терпит бедствие?

   Большой обзорный экран погас, перед лицом распластавшегося на полу Типера теперь была серая матовая поверхность. Было скучно, тело затекло от неудобной позы, но пошевелиться мальчик не рисковал. Его терзала одна мысль – как отсюда выбраться? Ясно же, что, пока связист Фрикс не встанет и не уйдет, этого сделать нельзя. И помочь ему может только Маркус, если вспомнит о незваном госте и вызволит его оттуда.

   Но, пока не обнаружили, можно было слушать, что происходит.

   Космоносец медленно выруливал из опасной зоны. Слишком медленно – против него была, как стало ясно из разговоров с машинным отделением, и изначальная скорость, и большая масса корабля – то, из-за чего суда подобного размера в принципе не могли пользоваться «норами» и прыгать в гиперпространство – и звездный ветер, внезапно, вопреки прогнозам, переменивший направление и буквально толкавший метеоритный поток наперерез кораблю. Впрочем, космоносцу удалось как-то выровняться, и он прекратил падать в поток. Сейчас корабль скользил «брюхом» по самому его краю, обходя опасную зону, и стрелки начали свою работу, отстреливая некоторые слишком близко оказавшиеся метеориты и превращая их в пыль прежде, чем они успевали повредить обшивку судна.

   - Есть ответ, капитан! – воскликнул связист. – «Ждем!»

   - Дай спасательный катер… - откликнулся тот. - Парни, готовы?

   Ответа Тип не разобрал, зато услышал ответ капитана:

   - В добрый путь. Держите связь!.. Фрикс, в какой стороне охранные крейсера?

   - Пятьсот семнадцать тысяч единиц право-низ, - тут же последовал ответ.

   Охранные крейсера? Это еще что такое? Тип так резко поднял голову, что врезался макушкой в дно ложемента. Счастье, что связист не заметил толчка!

   - Далековато… могли бы вернуться и взять пострадавших на борт…

   - Вызвать по дальней связи?

   - М-м… - капитан сделал паузу, и Тип перестал дышать от волнения, - не стоит. Пятьсот тысяч единиц…сигнал такое расстояние пройдет за двое, если не трое суток. Да пока они вышлют нам один крейсер, да пока тот долетит… Мы уже можем оказаться на орбите Хайры. Демоны и духи! Придется тащить спасенных в колонию.

   - Если там будет, кого спасать…

   - Разговорчики, Фрикс! Следите за нашим катером! Тони, что там у вас?

   Ответ пилота потонул в помехах, вызванных, как оказалось, большим количеством космической пыли и теми же метеорами, но голос Тони звучал бодро. Они вошли в указанный квадрат и собираются пристыковаться к поврежденному кораблику.

   - Не тратьте время. Берите на буксир и возвращайтесь! – ответил капитан. – Как поняли?

   Связь что-то пробулькала в ответ.

   Тип был готов либо провалиться сквозь пол, либо выбраться из своего убежища даже с риском навлечь капитанский гнев. Он случайно услышал и заметил такое, что ему никоим образом нельзя было слышать и видеть. И любопытство толкало на отчаянный шаг. Лишь страх удерживал мальчишку на месте. Страх – и то же самое любопытство. А вдруг здесь и сейчас произойдет еще что-нибудь столь же интересное? Ведь из всех мальчишек экипажа он оказался единственным!

   Маленькому кораблику было плохо.

   Это Тони Фай заметил еще на подлете. В бытность учеником он не раз отрабатывал на тренажерах различные аварии, способы, как их избежать и действия на случай повреждений корабля. Несмотря на то, что в силу традиции водить ему придется тот же самый космоносец, на котором он родился и вырос, программа обучения предусматривала тестирование большинства известных типов судов – катер, крейсер, линкор, эсминец. Они отличались не только названиями, но и габаритами, грузоподъемностью, маневренностью и скоростью разгона-торможения. Будущий первый пилот, Тони изучил их все, внешние и внутренние характеристики, и сейчас, едва на мониторы передалось изображение дрейфующего в вакууме корабля, он сразу вспомнил тренажер и определил незнакомое судно как сильно перестроенный малый корвет. У него были убраны два «лишних» боковых двигателя, сняты дополнительные орудия на носу и добавлен грузовой отсек, который, если честно, только портил вид корабля, нарушая изящество линий. Звездная пыль и окалина покрывали его корпус так, что прочитать название и номер не представлялось возможным, разве что в верхней части просматривалось изображение многолучевой звезды – то ли герб государства, которому служит экипаж, то ли украшение. А не исключено, что линкор называется как-то похоже – «Золотая Звезда», например. Бывает и такое.

   Но об этом Тони подумал мельком. Сейчас он, покосившись на своего напарника – родного отца, Феба Фай – быстро завершил маневр и кинул в эфир позывные:

   - Помощь вызывали?

   Шорох помех, шуршание и скрежет, словно какое-то мелкое животное скребет когтями. Потом послышался гнусавый резкий звук, как будто приемник прочищал горло:

   - …нец-то! Датчик… теряем атмосферу… давление упало до… сяти пяти…топливный отсек разгермети…

   - Вас понял, - Тони переглянулся с отцом. – Свяжись с капитаном.

   Тот быстро передал на космоносец сообщение, выслушал ответ.

   - Стыковаться и уволакивать его отсюда, - перевел ответ.

   - Эй, на корабле! – крикнул Тони в микрофон. – Готовьте стыковочный узел! Будем уходить отсюда! Как поняли? Прием?

   На сей раз ответа долго ждать не пришлось. Он еще не договорил, как эфир взорвался гневным криком:

   - Какой, на … узел? Какой, мать … уходить? С корабля? А вот накося, выкуси, - после чего было добавлено несколько слов, которые явно представляли собой непереводимую игру слов, которая на интерлингве звучала как «предложение использовать филейную часть не по назначению».

   - При чем тут это? – возмутился Тони. – Мы хотим к вам пристыковаться, чтобы увести вас из опасной зоны!

   - Так выводите, а не … сы, - опять что-то противно зашуршало и заскрежетало, - у нас давление… Грузу … полная! Убытки…

   - Торговец, - бросил Фай-старший. – Давай, сынок, за работу. А то и мы тут застрянем!

   Спасательный катер отнюдь не висел все это время на одном месте – пока Тони вел переговоры, его отец управлял корабликом, заставляя его непрерывно двигаться, лавируя между метеорами. Расстояние между дрейфующим по воле звездного ветра линкором и катерком постепенно сокращалось. И до спасаемых было, как говорится, рукой подать, когда один из метеоров, «неловко» задетый своим соседом, достал корвет, врезавшись ему в бок. Несмотря на то, что происходило все в тишине – треск и шуршание «белого шума» не в счет, это машина фильтровала помехи – Тони явственно послышался хруст сминаемых переборок. А может, и не послышалось. Может, это действительно добросовестно передал в эфир передатчик терпящего бедствие корабля.

   - Ё… - остальные слова потонули в треске и скрежете. – Ну, все…мы…

   - Полный вперед! – Фай-старший ударил по рычагам, одной рукой выворачивая штурвал, другой переключая сразу три тумблера. – Займись стыковкой, парень!

   Катер резко ускорился, по крутой дуге обойдя тот самый метеорит, и, не сбавляя хода, буквально атаковал линкор. Тони едва успел активировать стыковочные захваты. Он успел выдвинуть их за пару секунд до относительно жесткой «посадки» на верхнюю часть корабля.

   Толчок был таким сильным, что тряхнуло всех. На корвете матерились и причитали, то прощаясь с жизнью, то обещая испортить таковую спасателям.

   - Бери маневровые, - коротко бросил сыну отец, продолжая наращивать мощность основного двигателя. – Придется покрутиться!

   Но Тони и сам уже все понял и действовал спокойно, как на тренажере. Катер буквально выталкивал обездвиженный корвет, который почти не помогал своим спасителям – разве что время от времени, с перебоями, начинали работать два из четырех маневровых двигателя. Основной, если верить словам потерпевших, не был поврежден, но его топливный бак был почти пуст. Счастье, что у маневровых топливо было другого типа и хранилось отдельно. Правда, пользы от них было мало – эти два маневровых могли обеспечивать разве что уклонение вверх-вниз, в то время как Тони пытался двигать корабли вправо-влево, обходя двигавшиеся параллельным курсом метеоры.

   Подхваченный звездным ветром, метеорный поток двигался в глубины космоса навстречу неведомой судьбе. Вместе с такими потоками порой веками дрейфовали случайно попавшие в их сети корабли. Не только земляне, но и представители других разумных рас частенько оказывались в ловушке. Удачей считалось уже то, что их мертвые корабли потом находили представители их же собственной расы и хоронили согласно обычаям родины. Но сколько пропавших без вести кораблей все еще ждут, что игра случая и того же ветра вытолкнет их на поверхность «потока», где на них наткнутся проходящие мимо разумные существа?

   Сейчас все шло к тому, что вот-вот поток пополнится еще одним «экспонатом». Но прилепившийся к его верхней части катер был жив-здоров и, выжигая топливо, выжимая максимум из двигателей, медленно, лавируя между метеорами, постепенно перемещался от центра потока к его краю.

   Тони подался вперед, почти нависая над пультом. Пальцы касались рукоятей управления двигателями, глаза не отрывались от непрерывно меняющейся схемы. «Это как тренажер, - думал юноша, заметив появившийся на границе новый метеор и легким касанием указательного пальца чуть-чуть увеличивая мощность левого маневрового, чтобы отклониться на полградуса вправо. – Как тренажер. Только здесь последняя попытка. Она же первая… Еще один!» - и теперь уже другой двигатель слегка менял силу, чтобы корабли увернулись от новой опасности. Да, похожие тесты он уже проходил. Даже ритм появления крупных камней почти удалось поймать. Несколько раз их потряхивало – не все метеоры удавалось обойти – но самые страшные постепенно остались позади.

   Прошло почти полчаса, пока, кое-как согласовывая свои действия, два крепко сцепившихся корабля протолкались к «берегу» метеоритного потока. Еще один рывок, прощальная дробь мелких камешков по обшивке – и они оказались на свободе.

   - Готово! – выкрикнул Тони в микрофон. – Готово! Мы вышли! Мы это сделали! Сделали!

   Из спасенного корвета послышались ответные крики, но какие-то неуверенные и вялые – там, кажется, еще не до конца поверили в спасение.

   - Да, сделали, - спокойно повторил Фай-старший. – Ты сделал. Вызывай «голову», пилот!

   - Ага. Сейчас, - Тони нажал на кнопку. – Капитан Дом? Стажер Тони Фай…

   - Пилот, - поправил отец.

   - А?

   - Пилот Тони Фай. После того, как ты прошел этот лабиринт, тебе уже можно так именоваться, сынок.

   Ошеломленный, Тони только кивнул.

   - Есть стыковка!

   - Отлично. Пойду встречать наших гостей! – капитан Дом резким упругим движением засидевшегося человека поднялся с ложемента. – Стажер Дом-младший, продолжайте движение!

   - Есть продолжать движение! – откликнулся тот.

   Мимо Типа протопали капитанские ботинки.

   - Фрикс? – послышался голос Маркуса. – Будь добр, пригласи Хтона на место второго пилота! Оба Фая отсутствуют…

   - Сейчас свяжусь.

   - Нет, сходи сам!

   - Ладно, - если связист и удивился странному приказу, то не подал вида.

   Ложемент над головой мальчишки скрипнул и слегка спружинил, избавляясь от лишнего веса. Минуту спустя под днище просунулась чужая рука, пошарила в воздухе:

   - Где ты там? Вылезай!

   Тип не заставил себя просить дважды, выполз задом, извиваясь, как ящерица. Маркус вздернул его за шиворот, подтолкнул к дверям:

   - Иди отсюда быстро. И держи язык за зубами, понял?

   Мальчишка упирался, но не изо всех сил. Он уже понял, что здорово рискует, оставаясь на капитанском мостике. Даже если его застукают в коридорах нулевой палубы, не миновать выволочки за нарушение границ. И все-таки он рискнул и на несколько секунд вывернулся из рук Маркуса, окидывая прощальным взглядом рубку. Из шести ложементов пустыми оставались пять. Лишь Касси сидела за навигаторским пультом, как ни в чем не бывало.

   - А, - рука Типа дрогнула, указывая на пустые места, - а к-кто ведет корабль?

   - Никто. Автопилот. Система подаст знак, если понадобится вмешательство человека. Иди уже отсюда!

   - А м-можно мне…

   - Пошел!

   Его чуть не пинком вышвырнули за порог. Тип споткнулся и едва не упал, удержавшись на ногах чудом. У него хватило ума не обижаться – Маркус прекрасно понял его порыв посидеть за пультом, и сам мальчишка сообразил, что сморозил глупость. Если бы он остался, его точно заметили. И так все висело на волоске!

   Он добежал до лифта и успел нырнуть за угол за несколько секунд до того, как второй пилот, Хтон Тич, в сопровождении связиста Фрикса ступил на нулевую палубу. Едва дождавшись, пока они отойдут подальше, Тип юркнул в кабину, сгоряча задав противоположную точку – грузовую нижнюю палубу.

   Оранж не находила себе места. С тех пор, как объявили внеплановые учения, и девушка заняла свое место в спасательной капсуле, она беспокоилась о брате. По правилам, когда объявляли тревогу, каждый должен был спешить к индивидуальным капсулам вне зависимости от того, где находился. Капсул на палубах было строго определенное количество, точно соответствующее количеству народа, который может и должен на ней находиться. Максимум – на жилой палубе, минимум – на нулевой.

   Едва прозвучал сигнал тревоги, Оранж бросила все дела и кинулась спасаться. Она в это время как раз была занята в теплице и успела занять одну из четырех капсул, уверенная, что отец и брат устроились в других. Мать собиралась подойти позже и наверняка успела спрятаться в медотсеке.

   На этот раз отбоя не было довольно долго. Обычно его объявляли через сто секунд после того, как звучал сигнал тревоги. Но на этот раз девушка вся извелась в ожидании. По ее подсчетам, прошло никак не меньше шестисот секунд, и в душу успел забраться страх – а что, если на сей раз это не учения? Что, если тревога настоящая? Что, если космоносец атакован? Такое ведь уже бывало два раза. Она тогда была совсем маленькой и жила в детском отделении, но суету, сигнал тревоги и звон пожарной сирены запомнила надолго. Они, дети, были под присмотром наставников, и те торопились как можно скорее затолкать их в капсулы, буквально швыряя детей в них. Оранж так испугалась тесноты, темноты – подсветку в суматохе включить забыли – что потом долго не могла перестать плакать. Плакали от страха многие дети, у кого-то случился приступ клаустрофобии, кто-то впал в ступор, у кого-то началась такая истерика, что ребенка пришлось сразу отправить в изолятор.

   И вот те самые ощущения вернулись. И сейчас Оранж тряслась от страха, клацая зубами. А что, если корабль поврежден? Что, если автоматика повреждена? Сможет ли она выбраться из капсулы? Что с ними будет? Словно нарочно, корабль несколько раз слегка встряхнуло.

   - Папа, - заскулила девушка, жмуря глаза, которые уже начало щипать от слез. – Папа, я не хочу…

   Собственный голос, такой слабый и жалкий, неожиданно придал сил. Она жива. Она пока не умерла. Значит, надо бороться за жизнь.

   Она провела руками по внутренней поверхности капсулы, нащупывая кнопки и клавиши. Значение каждой девушка помнила наизусть. Подача воды, отопление, подсветка, связь, регенерация воздуха, жидкое питание – на ощупь все они были разными, ошибиться невозможно. Оранж включила подсветку, запустила регенерацию воздуха и связь с внешним миром. Сквозь матовое окошечко стала видна часть подсобного помещения теплицы. Вроде все на своих местах, ничего не летает, как в невесомости. Значит, корабль не поврежден. Что же это тогда были за толчки?

   Прошло еще несколько томительных минут, за которые Оранж успела немного попить воды и отрегулировать внутреннюю температуру. Наконец, прозвучал сигнал отбоя тревоги, и капсула погрузилась в темноту. Ненадолго. Секунд через десять сработала автоматика, выпуская девушку на волю.

   - Ох, - она привалилась к стене, нашла глазами выбирающегося из соседней капсулы отца. – Я не думала, что это будет так долго!

   - По моим часам, всего минут двадцать, - ответил Томек Бог. – Интересно, что это было? На учения не похоже. Чувствовала, как нас трясло?

   - Чувствовала… Тип, - она бросила взгляд на одну из двух капсул, индикаторы на крышке которой светились зеленым светом, показывая, что внутри находится живое существо. – Вылезай! Все кончилось!

   Пришлось постучать в дверцу прежде, чем та открылась. К удивлению и недоумению Оранж оттуда выбрались ее мать и… Нол! Брасес цеплялся за руки родительницы и тихо, жалобно скулил на одной ноте. В круглых глазах его плавал ужас.

   - Тихо-тихо, маленький, все кончилось, - ворковала над ним Метра. – На-ка вот сладкую конфетку, радость моя, и перестать плакать! Видишь, тут папа и сестренка…

   - Мама? А где Тип?

   - Не знаю, - отмахнулась та, присев на корточки перед ребенком и вытирая ему слезы и сопли. – Он сам о себе может позаботиться, не маленький. Да и потом, ты должна была за ним присматривать!

   Оранж с растущей тревогой посмотрела на четвертую капсулу. Но ее индикаторы не горели. Внутри никого не было. Куда же делся Тип? Он должен был явиться сюда почти за четверть часа до объявления тревоги… А что, если…

   - Что вы тут делаете вдвоем, Метра? – тем временем обратился к жене Томек.

   - Решила показать Нолу, где мама работает, - та смотрела на ребенка и говорила ласковым, сюсюкающим тоном. – Мы ведь так хотели посмотреть, куда мама уходит, правда, маленький? Нам без мамы одному скучно. Мы плачем и делаем пи-пи в бельишко. А памперсы нам уже нельзя носить, мы уже не маленькие, правда, Нол? И мы пришли сюда. Сейчас мы вытрем носик, улыбнемся и пойдем смотреть на травку и цветочки… Пойдем, Нол?

   - По-дём, - вздохнул брасес.

   - А сестренка Оранж нас проводит… Оранж, ты куда?

   Девушка метнулась к выходу.

   - Типа искать, - бросила она на бегу.

   - Но сейчас рабочее время! Мы из-за этой тревоги потеряли больше трети часа! У нас норма…

   - У вас, - задержалась Оранж на пороге, - есть отличный помощник. А у меня – только брат!

   Она не слышала, что ответила мама – то, что Метра Бог даже не забеспокоилась о сыне, только усилило тревогу девушки. Если мать так спокойна, значит, Типер в беде. Если он не успел забраться в одну из дежурных капсул, разбросанных по кораблю специально на такой случай, он мог пострадать во время толчков. Его надо найти и…

   Лифт был занят – кто-то поднимался с нижней палубы. Оранж чуть не взвыла от досады из-за задержки, но тут двери лифта открылись, и навстречу ей шагнул взъерошенный Тип.

   - Ты? – хором воскликнули брат и сестра, уставившись друг на друга.

   Первой «отмерла» Оранж. Схватив брата за локоть, оттащила в сторонку.

   - Откуда ты взялся?

   - Оттуда.

   - Где ты был?

   - Т-там… слушай, Оранж, там сейчас такое было-о… - конечно, он давал слово молчать и не должен его нарушить, но что делать, если сногсшибательная новость так и просится наружу? Да не родился еще такой человек, который решит скрыть от родной сестры событие, способное изменить жизнь их маленького мирка!

   Оранж не дала ему договорить. Она крепко и резко прижала к себе брата, от полноты чувств несколько раз ударив его кулаками по спине.

   - Никогда, - выдохнула в самое ухо, - никогда больше так со мной не поступай! Слышишь?

ГЛАВА 4.

Бронированные створки сомкнулись, отсекая стыковочный отсек от основной палубы. Зашипела пневматика, стерилизуя воздух, когда разошлись створки внешнего шлюза. Потрепанный метеоритами корвет из-за своих размеров не мог целиком поместиться в стыковочном отсеке космоносца, тем более, что там уже находились три межпланетных челнока и звено планетарных флаейров – мощный грузовой «Шершень», два универсала системы «Оса», которые можно было использовать в том числе и для боевых действий, и три легких маневренных «Москита», на которых хорошо разве что спасаться бегством, отстреливаясь от погони. Добавить к этой технике малый корвет, за которым на катере летали отец и сын Фай – и любому станет ясно, что для еще одного корабля тут места просто нет.

   Поэтому он должен быть намертво пристыкован к борту космоносца, а его команда сейчас сходила «на берег» через особый стыковочный шлюз.

   Восемь упакованных в легкие скафандры фигур показались в шлюзе. Оружия ни у кого не было видно, и капитан Дом невольно испытал облегчение – в отличие от тяжелых скафандров, в которых можно было спокойно выходить в открытый космос, легкие были намного подвижнее, в них удобнее было бегать, прыгать, даже драться, поскольку в каждый был вмонтирован экзоскелет. Они отменно защищали от обычных пуль – разве что выстрел в упор из штурмовой винтовки мог повредить ткань, да и бластер мало, что от него оставит – и даже какое-то время могли выдерживать понижение или критическое повышение температуры. В них без особого время можно было «перескочить» с корабля на корабль в случае разгерметизации – для этого на каждом имелся портативный прыжковый двигатель – а также имелась система очистки и регенерации воздуха. Но при этом в нем просто некуда было спрятать оружие, кроме самого простого, пулевого пистолета. Да и тот попробуй использовать по назначению! Значит, по крайней мере, это не диверсанты и не пираты, которые пытались сымитировать аварию, чтобы взять космоносец на абордаж.

   В скафандрах с опущенными лицевыми щитками разобрать, кто есть кто, не представлялось возможным. Но капитан Дом решил, что тот, кто шел впереди, первым переступив порог, и был капитан. За его спиной шагали двое – вернее, шагал один, второй почти висел на нем, еле волоча ноги. Пятеро остальных двигались сплоченной группой, чуть ли не цепляясь друг за друга.

   Заметив встречающих, капитан спасенного корвета несколько ускорил шаги, протягивая вперед и вверх руку универсальным для всех людей жестом:

   - Приветствую, хозяева! Это чертовски здорово, что вы пролетали мимо и услышали наш сигнал. Слов нет, как мы вам благодарны…

   Голос из транслятора звучал глухо и оборвался на вопросительной ноте, когда он заметил, что у встречающего его мужчины в комбинезоне нижняя часть лица скрыта респиратором, а за его спиной замерли четверо вооруженных до зубов стрелков.

   - Эм… что это значит?

   Капитан пришельцев сделал еще несколько шагов, отрываясь от своей группы, и капитан Дом невольно поднял руку. По этому знаку сопровождающие его стрелки вскинули винтовки. На груди гостя вспыхнули четыре точки – автоматика нашла цель. На таком расстоянии пули пробьют легкий скафандр, как фанерку.

   - Стоять!

   - Что происходит? Вы нас с кем-то путаете! Мы – люди, уроженцы системы Проксима Центавра. Позвольте представиться – Сэмми Тренти. Я…

   Он вскинул руки, явно собираясь снять с головы шлем.

   - Не двигаться!

   - Что? – гость так и замер с поднятыми руками. – Что это значит? Вы только что спасли нам жизнь. Или… я ошибаюсь?

   - Нет, - капитан Дом скрестил руки на груди, - вы не ошибаетесь. Согласно закону глубокого космоса мы не имели права не ответить на призыв о помощи, тем более что вы находились практически по курсу нашего судна.

   - В таком случае, объясните свои действия? Вы считаете нас пиратами?

   - Кем мы будем вас считать, зависит от того, что именно интересного найдут мои люди на вашем судне. А пока вас считают опасными пришельцами, нарушившими чужую территорию.

   - Вот тебе и раз! Ребята, я чего-то не понимаю. Мы вам что…

   - Хватит разговоров. Вы задержаны.

   - Ни хрена себе форсаж! Это нарушение закона…

   - Здесь закон – я, - на лице капитана Дома не дрогнул ни один мускул. По крайней мере, из тех, что не были скрыты полумаской респиратора. – Вы – пришельцы из внешнего мира. Из его возможной агрессивной среды. Как капитан вверенного мне корабля, отвечающий за находящийся на его борту экипаж и перевозимый нами ценный груз, я обязан изолировать вас вплоть до особого распоряжения. Следуйте за конвоем!

   - «Распоряжение», мать вашу… У нас двое пострадавших…

   - Их осмотрят наши врачи. Вперед!

   Капитан чуть посторонился, пропуская задержанных. Один из стрелков пошел вперед, указывая дорогу, остальные двинулись по пятам, готовые в любой момент открыть огонь.

   Капитан Дом покидал стыковочный шлюз последним. Задержавшись на пороге, он нажал на кнопку аварийной очистки воздуха. Понятие «внешняя агрессивная среда» можно было трактовать по-разному.

   О том, что во время прохождения метеоритного потока на борт космоносца подняли потерпевший бедствие корвет с экипажем на борту, весь экипаж знал уже через два часа, но Типер был в этом не виноват. Пользуясь тем, что строгого капитанского приказа молчать не поступало, о своих пациентах разболтала Панни, встретившись с подругами за ужином. Ее мать и отец тоже поделились новостью с соседями по столику, и к тому моменту, как прозвучал звонок, созывавший всех свободных членов экипажа в зал собраний на обычные вечерние посиделки, новость уже передавали из уст в уста. Масла в огонь подлил тот факт, что Тони Фай, тем вечером был торжественно переведен из стажеров в полноправные пилоты второго – в связи с отсутствием опыта – ранга. Официально приказ звучал как «за действия в экстремальной ситуации», но уже все понимали, что юноша был награжден званием за то, что вытаскивал потрепанный кораблик. О том, насколько сильно его потрепали, доподлинно знали ремонтники, тоже внесшие свою лепту. Весь экипаж гудел, обсуждая новость. Почти восемнадцать лет прошло с той поры, как они видели других людей – несколько визитов делегаций с соседних транспортников не в счет. Было, о чем поговорить.

   - Ты их видела? – с двух сторон теребили Панни Оранж и Касси.

   - Само собой. Через стекло. И даже переговаривалась.

   - А почему через стекло? Они… не такие, как мы? – не отставали девушки.

   - Да нет, что вы! – рассмеялась Панни. – Обычные люди… ну, внешне отличаются, конечно, но особая среда обитания для них не требуется. Дышат тем же воздухом, что и мы. Пьют и едят то же, что и мы. Даже язык почти тот же. Только они как-то странно пришепетывают в конце фраз и отдельные слова коверкают, - она хихикнула. – Мы их временно в изолятор посадили. Вдруг там какая-нибудь инопланетная зараза прицепилась? У нас ведь свои больные есть, и учитывая наш спецгруз… Мы ведь собираемся начать реконсервацию… Тут каждый микроб на счету! Вдруг всю партию загубим!

   Подруги переглянулись.

   - Какой-такой спецгруз? – протянула Касси.

   - А ты не догадываешься? Колонисты! Сто восемьдесят четыре единицы, не считая зародышевого материала. Если мы всех их перетравим из-за того, что эти пришельцы нам притащили какую-нибудь заразу, - Панни махнула рукой, - лучше об этом не думать.

   Ничего себе «не думать!» Мысли сами в голову так и лезут.

   Девушки никогда не знали другой жизни, кроме жизни на корабле. О внешнем мире они судили по рассказам старших и по учебных фильмам. Людей в этих фильмах демонстрировали редко – если это не были фильмы по истории. Но в таком случае специально оговаривалось, что речь идет о личностях, которые давным-давно умерли. Оранж и Типеру еще повезло в том плане, что их отец детство и юность провел «на грунте», среди других людей – он был как бы живым образцом и примером. Но большинство представителей молодого поколения конвойных были уверены, что человечество – это они. Плюс экипажи еще восьми космоносцев, которые вместе составляли большой караван.

   И теперь, когда выяснилось, что другие люди все-таки существуют, что Великая Звездная Империя, снарядившая караван и отправившая его к далекой звезде, а также другие государства – не выдумка.

   - Что же теперь будет? – подумала вслух Оранж.

   - Не знаю, - пожала плечами Панни. – Их пока в боксы заперли. Дезинфицировать, вакцинировать, проводить анализы, стерилизовать… Результаты отец доложит капитану, а он уж сам будет решать, что с ними делать.

   - В любом случае капитан поступит по законам глубокого космоса, - заявила Касси. – А они гласят однозначно – всякая жизнь имеет цену, поэтому лишать жизни можно только в случае угрозы твоей собственной жизни. При этом допускается исключительно защита, но никак не нападение. То есть, мы их атаковать первыми не имели права. Тем более что они сами обязаны нам жизнями. И если нарушат обязательство…

   - То что тогда?

   - Тогда… там есть какая-то поправка… я точно не помню, - девушка наморщила лоб, - я ведь учила теорию! Духи космоса…

   - Поправка гласит, что если спасенные вздумают напасть на спасителей, значит, они не ценят жизнь.

   Девушки стремительно обернулись, одновременно расплываясь в улыбках – к ним сзади подошел Маркус.

   - А раз они не ценят жизнь, значит, и сохранять ее нет необходимости, - добавил он с улыбкой. – Правильно?

   Покрасневшая от смущения Касси пробормотала что-то невнятное и несколько раз быстро кивнула головой.

   - Я учила… просто забыла, - шепнула она.

   - Конечно, забыла! Тебе и не обязательно это знать. Ты ведь всего-навсего будущий навигатор. А законы и уставы обязательны только для капитанов и старших помощников. Ты и без того отлично умеешь прокладывать трассы! Было здорово с тобой работать сегодня! Собственно, благодарить эти парни должны именно тебя! Ты молодец!

   Он протянул руку вконец смутившейся Касси, но при этом внезапно бросил взгляд на Оранж. Глаза их встретились. Девушка вздрогнула. В лице Маркуса было что-то такое, особенное… Но, пока она боролась со смещением и искала ответ, он уже отошел, провожаемый тремя парами глаз.

   Очнувшись, Панни и Оранж затормошили Касси.

   - Как так – тебя? Что там случилось? Рассказывай быстро! – затараторили они. – Это ведь на дежурстве было, да? Как оно произошло?

   - Да ничего особенного, - отбивалась та. – Ну, я прокладывала обычную трассу, а тут порыв звездного ветра… настоящий ураган!.. Да причем такой резкий! Двигатели не справлялись. Нас несло прямо на метеоритный поток. Пришлось импровозировать, чтобы не нырнуть в него. А тут сигнал «СОС»… ну, я новую трассу и проложила.

   - Прямо к ним?

   - Не совсем, но близко. Чтобы Фаям легче было. Не спрашивайте у меня, девочки, что там было. Я так переволновалась, что сама мало, что помню. Просто чудо, что мы ни во что не врезались.

   - Но ведь не врезались! Вот увидишь, ты все тесты отлично сдашь.

   - Практику – может, и сдам. А вот теорию…- вздохнула Касси, но подруги не дали ей долго переживать.

   - Даже если и не на все вопросы ответишь, тебе должно зачесться то, что ты трассу так хорошо проложила, что всех вовремя спасли! – уверенно сказала Панни. – А то я прямо не знаю, что было бы…

   - А что было?

   - Ну, когда их в медотсек доставили, их же надо было врачам осмотреть. Двоих так точно. Одному совсем плохо было, мы его в регенванну даже положили.

   - Да ты что? – теперь внимание подруг переключилось на Панни. – Ты это видела?

   Девушки разволновались. Одно дело – пришельцы в скафандрах и совсем другое – без оных…

   - Своими глазами, - улыбнулась та. – Правда, недолго. Я вакцины готовила и регенванну настраивала. А всем остальным родители занимались. Меня близко не подпускали. Так что я их только в окошко успела немного подглядеть.

   - И какие они?

   - Кто?

   - Пострадавшие!

   - Да почти такие же, как мы. Две руки, две ноги, одна голова… ни чешуи, ни хвостов, ни щупалец… Шерсть только. У одного.

   - Шерсть? – переглянулись подруги. - А покажешь?

   - Девочки, вы с ума сошли, - Панни даже попятилась. - Вы что такое говорите? Как я вас в изолятор проведу?

   Оранж замешкалась. В самом деле, есть много мест на корабле, куда без специального разрешения пройти нельзя. Там стоит аппаратура, которая четко фиксирует посторонних. И тогда нарушителям грозит дисциплинарное взыскание.

   Тип мялся в стороне, не решаясь нарушить девичий союз, но подслушивая – ведь говорили-то о тех самых пришельцах из космоса! А он там был, пусть и нелегально. Он подслушивал переговоры, которые вел с ними Фрикс. Потом стал невольным свидетелем – слушателем – всей спасательной операции и почти наблюдал за работой навигаторов и пилотов. И точно также сгорал от любопытства. И когда он услышал про изолятор, в его сознании словно что-то щелкнуло.

   Он бросился искать Клепа.

   Младший брат Панни был ему почти ровесником – совершеннолетие их должны были справляться одно за другим с разницей в полторы декады. Кроме них, шестнадцатилетних было еще одиннадцать и шесть четырнадцатилетних. Но большинству из молодого поколения конвойных уже исполнилось семнадцать и даже восемнадцать лет. Тип и Клеп дружили особенно крепко еще и потому, что из шестнадцатилетних были единственными мальчиками. Остальные были либо взрослыми, такими, как Маркус, Тони Фай, Фрикс и Аркад с Алкидом, либо совсем детьми на целый год или даже полтора года младше.

   Клепа он догнал у самого лифта, бегом и с разгону дернул за рукав:

   - Поговорить надо.

   - Тип! Ты чего?

   - Есть дело. Слушай, ты мог бы провести меня к маме? К моей маме, в палату.

   - Зачем?

   - Ну… я ее так редко вижу… она даже на вечерние собрания почти не ходит. А вчера приходила в теплицу на работу как раз одновременно с нами. Но тут случилась эта… в общем, из-за суматохи мы толком не поговорили. Да еще Нол закапризничал. Сможешь?

   Мать Клепа, Климена, жила с семьей. Потомственные врачи, они общались и дома, и на работе, за исключением тех часов, которые дети проводили в учебном отсеке. Клеп с трудом мог понять, каково это – не видеть матери. Ему порой даже надоедало ее постоянное присутствие. Но расстраивать приятеля не хотелось.

   - Ладно. Когда идем?

   - Можем сейчас?

   - Наверное. До отбоя еще целый час. Мы успеем. Но…если нас заметят?

   - А ты покараулишь, и если что, дашь знать. Хорошо? Я ненадолго!

   Он только одним глазком посмотрит на пришельцев – правда ли, что они действительно так похожи на людей, как говорит Панакея? – и сразу назад.

   Мальчишки чуть ли не бегом добрались до лифтов, но тут им пришлось остановиться и пропустить капитана. Дом-старший, проходя мимо, смерил их долгим взглядом. Но Клеп имел право тут находиться, тем более что свободный час предполагал и свободу перемещений, и он лишь сухо кивнул, приветствуя приятелей.

   - Ты обещал! – уже у порога напомнил Клеп.

   - Четверть часа! – Тип поднял руку, сжав кулак. На запястье сверкнул коммуникатор. Самого примитивного действия, он всего лишь реагировал на датчики, контролирующие перемещение экипажа по кораблю. Как средство связи его использовали крайне редко. Мальчик демонстративно выставил таймер на пятнадцать минут, и шагнул в сектор, отделяющий палаты для больных от общего коридора.

   Их было не так уж много – четыре одноместных бокса, четыре двухместных, четыре палаты «мать и дитя» - одну из них занимала Метра Бог с Нолом – родильная палата, реанимация и изолятор, он же карантинная зона. Кроме Метры и Нола сейчас там практически никого не было, и эхо быстрых решительных шагов Тип услышал издалека. На миг ему стало страшно, но потом он вспомнил, что именно сюда только что спустился капитан. Дом-старший тоже направлялся в изолятор. К пришельцам.

   Страх мигом исчез, уступив место любопытству. Один раз ему уже сошло с рук, сойдет и другой. Кроме того, здесь и сейчас всегда можно соврать, что шел к матери и, задумавшись, свернул не туда. Можно даже добавить, что никогда прежде не бывал тут без сопровождающих, что растерялся, раскаивается и вообще…

   В уставе экспедиции было сказано, что младшие не должны лгать старшим, дети – родителям, а подчиненные – начальству. Про обратную сторону – начальство подчиненным, родители детям – ничего не говорилось, как и про нарушение этого пункта… А, не все ли равно? Сколько пунктов устава он уже нарушил? Одним больше, одним меньше… Наказывать-то будут лишь за что-то одно!

   Так Тип успокаивал себя, а сам тем временем крался за капитаном, изо всех сил стараясь поменьше стучать ботинками. Коридор в медотсеке поглощал звуки, дабы не тревожить больных и выздоравливающих. Но шаги все равно были далеко слышны в тишине. Вот если бы подошвы были мягче, как голые пятки…

   И как он об этом сразу не подумал? Тип быстро разулся и двинулся дальше, держа ботинки в руках. Не слишком удобно, но прятать их негде и некуда. И так уже потерял довольно много времени.

   Изолятор располагался в конце коридора, за поворотом, отделенный от него небольшим тамбуром. Оттуда врачи исподтишка наблюдали за пациентами, заходя внутрь только в самых крайних случаях. Если он будет себя тихо вести, его никто не заметит.

   Дверь в тамбур была чуть отодвинута. Достаточно для того, чтобы в щель бочком протиснулся подросток. Переступив порог, Тип огляделся. Раз уж он был на чужой территории, надо осмотреться.

   Предполагалось, что в тамбуре будет дежурить сиделка, и, да, все указывало на то, что тут только что был человек. Узкая койка у стены слегка примята. На рабочем столе наготове ампулы со шприцами и несколько упаковок таблеток. На пульте мигает несколько огоньков – система зорко следит за состоянием каждого, кто находится в изоляторе и передает тревожные сигналы при малейшем отклонении от нормы. Портативный нетбук тоже включен и оставлен в спящем режиме, если судить по заставке. На тумбочке валяются кое-какие мелочи – планшет, упаковка крекеров, бутылочка с водой, распотрошенный пакет индивидуальной защиты – на случай близкого контакта с обитателями изолятора. Вращающийся стул придвинут к рабочему столу, над которым всю стену занимал экран.

   Прикинув, что в случае опасности может легко спрятаться между тумбочкой и задвинутым в угол узким, как пенал, шкафом для спецодежды, Тип подкрался к экрану. По сути дела, это было окно, но явно одностороннее, потому что те, кто находился в изоляторе, даже изредка не косились в его сторону. Оно протянулось во всю стену, так что для стороннего наблюдателя тут было все предусмотрено.

   Изолятор был буквально забит до отказа. Изначально в нем было всего две койки, которые при желании можно было отделить друг от друга полупрозрачной стенкой. Но сейчас стенка была убрана, а на месте двух коек стояли четыре. Вернее, две двухъярусные. Еще две, складные, больше похожие на шезлонги возле бассейна – да это они и были! – примостились рядом. Для этого пришлось убрать часть аппаратуры и одну из двух прикроватных тумбочек.

   На капитана Дома, стоявшего в шаге от порога, Тип едва бросил взгляд. Его внимание сразу сосредоточилось на пришельцах. При взгляде на них мальчик испытал одновременно восторг и разочарование.

   Это были люди. Почти такие же, как он сам. Все, что про них рассказывала Панни, оказалось правдой. У пришельцев были две руки с пятью пальцами, две ноги, одна голова с двумя глазами, ртом, носом и ушами. И они не имели ни наростов на теле, ни дополнительных конечностей, ни рогов, ни…

   Нет, отличия все-таки имелись, и весьма существенные. Это Тип понял, присмотревшись к некоторым из них. Тот, кто стоял, уперев руки в бока, действительно, мало отличался внешне от капитана – разве что под одеждой что-то пряталось – но вот среди сидевших или стоявших за его спиной людей некоторые действительно не походили на обитателей космоносца.

   Двое из них были с таким темным цветом кожи, что казались грязными. Причем у одного кожа явно имела темно-синий цвет, а у другого – темно-красный, почти бурый. Еще один был бледно-зеленым, причем на голове этот цвет был гуще, а на кистях рук выцветал почти до белого. Белокожим, да таким, что делалось жутковато, был и еще один из пришельцев. Эти два – белый и зеленый, как про себя назвал их Тип – отличались высоким ростом и какой-то болезненной худобой, словно их либо давно не кормили, либо взяли за пятки и макушку и растянули в тисках. При этом белый чем-то напоминал огромное насекомое – может быть, короткими быстрыми суетливыми движениями тонких рук с длинными гибкими пальцами и большими, навыкате, глазами. У него же, кстати, единственного, на черепе не было и малейшего намека на растительность, зато там красовалась какая-то нашлепка причудливой формы. У зеленого сильно выдавалась вперед и вниз нижняя челюсть, а грудная клетка была явно слишком велика для такого худого тела, как будто все органы сосредоточились именно там. Темнокожие и последний, шестой, почти не отличались ни от капитана Дома, ни от того мужчины, который вел переговоры. Вот разве что прическа у «переговорщика» заслуживала отдельного внимания. Тип невольно залюбовался копной ярко-рыжих косичек, связанных на макушке в хвост. Интересно, он таким родился или это ему так заплели? И рисунки на коже у некоторых пришельцев. Они нанесены позже или тоже были врожденными?

   - Все это очень интересно, кэптен Дом, - тем временем говорил рыжий, - мы вам благодарны и все такое. Вы не дали нам подохнуть, напоили-накормили, наших ребят обещали подлечить, но что за дела вообще творятся? Ну, понимаю, нас тут осмотрели изнутри и снаружи, анализы взяли даже из тех мест, куда до вас никто не забирался. Но что дальше? Хотелось бы знать…

   - Я вам уже только что все рассказал, - спокойно промолвил капитан.

   - Ага, два раза. И при этом не ответили ни на один наш вопрос. Одни общие слова. «Долг», «служба», «великая цель», «общечеловеческие ценности» - это мы все и раньше слыхали. И не только от вас.

   - Что вы хотите услышать?

   - Правду! – тихо рявкнул рыжий, и за его спиной нестройными голосами загудели остальные. – Где мы? Кто вы? Как вы намерены с нами поступить?

   - Вы на корабле. Мы – такие же люди, как и вы…

   - Прекратите, кэптен! – перебил рыжий. – Смените диск.

   - Каким тоном вы со мной разговариваете? Вы понимаете, что нарушаете устав?

   - Ваш устав? Который дозволяет вам так обращаться с людьми? С такими же людьми, как вы сами…

   - Трое из вас не являются людьми, если уж на то пошло.

   - Два гуманоида и ксенос, - кивнул рыжий. – Он жив?

   - Да, хотя врачи оценивают его состояние как тяжелое.

   - Ну, хоть какая-то инфа среди всей этой шелухи! – в голосе рыжего причудливо сплелись облегчение и злость. – Как я понимаю, его будут лечить?

   - Да. И ксено… ксеноморфа, и второго пострадавшего, обоих поместили на лечение. Ксеноморф отправлен в реанимацию, помещен в регенерационную ванну, а второй ваш товарищ нуждается в обычном лечении. О его судьбе вам стоит проконсультироваться с врачами. Это в их компетенции.

   - А мы, как я понимаю, находимся в вашей?

   - Что?

   - Вы, насколько помню, представились капитаном этого корабля. И я повторяю вопрос, - в голосе рыжего зазвучал вызов, - что вы намереваетесь с нами делать, раз спасли и раздумали убивать?

   - Как вы правильно заметили, убивать вас никто не собирается…

   - Но и отпускать – тоже? – перебил рыжий под одобрительный гул голосов своих товарищей.

   - Да.

   - Почему?

   - Вы представляете определенную опасность…

   - Что?

   Тип даже вздрогнул – так подействовал на него громкий слитный вопль шести глоток. Мальчик невольно отпрянул от окна, чуть не зацепившись за стул, и не опрокинул его только чудом. Но капитан Дом-старший даже бровью не повел. Он словно окаменел, скрестив руки на груди и спокойно пережидая вспышку негодования. Впрочем, та погасла довольно быстро – оказалось достаточно пары слов, брошенных рыжим.

   - Опасность? – уточнил он. – Мы для вас представляем… опасность? А, понимаю, вы приняли нас за «черных» звездопроходцев. Бывает. Сами пару раз попадались на такую удочку – фальшивый сигнал «СОС», ловушка на планете…Но мы не такие. В судовом журнале нашего корабля есть исходные файлы. Там все четко сказано. Мы принадлежим исследовательской компании «Светлый Путь». Наш кораблик называл… называется «Светляк-4». Мы – исследователи, торговцы и коммивояжеры, но никак не те, за кого вы нас принимаете.

   - Охотно верю. И, тем не менее…вы пришли издалека. Из внешнего мира. И пока наши врачи не решат, что вы не представляете угрозу для здоровья вверенных мне людей, вы будете находиться в изоляторе временного содержания…как опасные бацилло- и вирусоносители.

   Пришельцы опять возмущенно стали ворчать – мол, сколько и на каких только планетах ни бывали, ничего эдакого не случалось. Мол, они все здоровы, как торсианские быкодеры и вообще эти врачи уже взяли у них столько анализов, что остается только удивляться, зачем им это.

   Капитан опять молча выслушал поток слов, после чего слегка наклонил голову:

   - Это все, что вы хотите у меня спросить? Лично я уже узнал от вас все, что мне нужно.

   Он сделал шаг назад, к двери.

   - Погодите, кэптен, - метнулся к нему рыжий. – Ладно, согласен, что мы типа заразные и надо нас продезинфицировать. Но потом, когда вы и ваши врачи поймут, что мы не опасны… что с нами будет дальше? У нас приказ… план работы… график… задание, которое надо выполнить и груз, который надо доставить по назначению, демоны побери! Вы же не можете держать нас тут вечно? И наш корабль поврежден… Короче, вы собираетесь нас отпускать?

   - Всему свое время, капитан Тенти, - насколько заметил Тип, он первый раз назвал собеседника по имени. – Спешить вам некуда, все равно ваш «Светлячок-4» пока не может продолжать полет. Он нуждается в серьезном ремонте, но в нашем доке корабль такого размера починить нереально, тем более на орбите. Поэтому вам придется «прогуляться» с нами до Хайры Козерога.

   Сказано это было таким тоном, что никто не стал спорить. Только капитан Тенти поинтересовался:

   - А до этой Хайры Козерога…

   - Полет займет примерно пять декад местного времени.

   - Пять декад, - рыжий переглянулся со своими людьми. Двое-трое что-то буркнули в ответ. Не на интерлингве и не на имперском наречии, поэтому Тип ничего не понял. – Похоже, у нас нет выбора?

   - Рад, что вы это поняли, и мы пришли к соглашению, - Дом-старший позволил себе улыбку. – Засим разрешите откланяться. Если возникнут вопросы, решать их можно через дежурного или лечащего врача.

   Приложив большой палец к сканеру, он открыл дверь, переступая порог.

   - Погодите, кэптен, - уже с занесенной для первого шага ногой догнал его возглас рыжего капитана Тенти, - а скажите, что вы там забыли на этой Хайре Козерога. Какая у вас цель?

   Дом-старший ненадолго замолк, решая, стоит ли настолько доверять этим людям, но потом все-таки ответил.

   - Мы летим основывать колонию, - сказал он.

   Не чуя под собой ног, поминутно вздрагивая от волнения и тревоги – а ну, как заметили? – Тип выскочил из лифта и нос к носу столкнулся со старшей сестрой. Оранж была взволнована и разгневана одновременно.

   - Ты! – воскликнула девушка. – Ты опять? Как ты мог? Ты же мне обещал! Где ты был, паршивец?

   Если бы Тип стал упираться, доказывая свою невиновность, их ссора могла привлечь ненужное внимание, встал бы вопрос, где на самом деле был мальчик? А этого он не хотел и боялся. Поэтому Типер поступил трезво, решив откупиться от разгневанной сестрицы и заодно перевести разговор на другую тему.

   - Спокойно, Оранж. Я из медотсека.

   - Как? – уловка сработала подозрительно быстро. – Что ты там забыл? Ты заболел? Получил травму? У тебя какие-то отклонения в развитии?

   - Не-а, - заулыбался Тип, радуясь быстрой победе. – Ни малейших. Доктор Аск говорит, что у меня здоровье, как… как, - тут на память пришла подслушанная беседа: - как у торсианского быкодера. Вот!

   - Тогда что ты там забыл? – Оранж предпочла пропустить странные слова мимо ушей, больше волнуясь за здоровье брата.

   «Я видел пришельцев!» - так и просилось на кончик языка, но Тип вовремя его прикусил, помня, что был там без разрешения.

   - Я хотел увидеть маму, - пробормотал он.

   - А на собрании ты ее не видел? – изумилась девушка. – Она сидела с нами рядом и…

   - И быстро ушла, - нашелся тот. – Мы даже толком не поговорили. Оранж, я… я скучаю…

   Та вздохнула и обняла братишку снова.

   - Я тоже, малыш!

   И, хотя он уже почти два года не терпел, чтобы его называли малышом, Тип промолчал, смирившись.

   За всеми этими событиями грядущие экзамены, контрольные тесты и церемония совершеннолетия совсем куда-то испарились из памяти, и Оранж была немало изумлена, когда однажды утром Панни приветствовала ее у лифта задорным:

   - Ну, ты как? Готова?

   - К чему? – захлопала глазами девушка.

   - К экзаменам.

   - Каким?

   - Завтрашним! Завтра у нас тесты и… Ты чего, Оранж?

   Девушка застыла, открыв рот.

   - З-завтра? Уже?

   - Ну да. А ты чего? Забыла?

   Она отчаянно помотала головой.

   - Не-а. Помню, но просто… заучилась я, наверное. У тебя нет каких-нибудь таблеточек?

   - От забывчивости или транквилизаторов для успокоения нервов?

   - И то, и другое! – горячо воскликнула Оранж.

   - Ну, я не знаю… забегай сразу после работы, хорошо? Я постараюсь чего-нибудь сделать.

   - О чем шепчетесь, девушки? – раздался за их спинами знакомый бархатный голос.

   Обе подруги так и подпрыгнули от неожиданности – в двух шагах за ними стоял Маркус, улыбаясь так, что все посторонние мысли разом вылетели у подруг из головы. Рядом с ним, как всегда в последнее время, маячили его будущие пилоты и помощники, Аркад, Хтон и Тони.

   - Так… ни о чем… девичьи секреты, - залепетала Оранж. – Не обращай внимания, это мы так…

   Маркус продолжал улыбаться, Она – бормотать что-то несвязное, Панни – нервно хихикать, косясь на парней.

   - Девичьи секреты? Вот как? Поделитесь? – спросил Маркус.

   - Э-э…- Оранж растерялась. – Я не знаю…Сейчас нам некогда…Мы спешим…

   - А потом? Когда вы освободитесь…

   Девушки переглянулись. Обычно Маркус был недосягаем – почти на полтора года старше, сын капитана, занимавшийся по особой программе, редко общавшийся с ровесниками и друживший только с «правильными» детьми. По нему можно было только вздыхать либо выбросить недоступного красавчика из головы. Оранж и вздыхала – вопреки всему. Какое-то время назад ей начало казаться, что между ними действительно что-то может быть… когда она несколько дней сама предложила прогуляться, и они зашли в пустой зал собраний… Их еще тогда спугнул стюард-уборщик. После того случая Маркус отдалился от девушки, как будто устыдился своего «неподобающего поведения». Потом был тот случай с появлением пришельцев…

   И вот он стоял в шаге от нее и улыбался так, как будто…

   - Я не знаю… у нас экзамены, - пролепетала Оранж, чувствуя себя глубоко несчастной.

   - Когда?

   - Послезавтра.

   - Будете готовиться? – Маркус все стоял рядом и смотрел на них. Вернее, чаще на нее, потому что Панни предпочитала помалкивать, больше посматривая куда-то в сторону. И Оранж волей-неволей пришлось отвечать за двоих.

   - Ага.

   - Жаль. То есть, я хотел сказать… это важный момент в жизни. Самый важный. Выпускные экзамены, как и церемония совершеннолетия, случаются только раз. Желаю удачи, девчонки!

   Наконец-то, подмигнув на прощание, он протиснулся мимо них и первым вошел в распахнутую кабину лифта. Ошеломленные подруги так и остались стоять, каждая по-своему переживая этот момент.

   В тот день все валилось у нее из рук. До экзаменов осталось всего несколько часов! Впервые она станет отвечать не автомату, просто заполняя тесты и нажимая на кнопки, но живым людям. Соберутся все – наставники, которые будут показывать, чему ее научили, капитан Дом и все высшие офицеры. Ее родители и фермеры, которые занимались выращиванием и изготовлением животных белков. Остальная молодежь. Из взрослых практически никто не присутствовал – это праздник не для них. Прощание с беззаботной юностью всегда тяжелее наблюдать со стороны, нежели участвовать в этом грустном празднике жизни.

   Когда Оранж устроилась в кресле индивидуальной кабины и нажала на кнопку, запускающую начало урока, на экране опять появилось лицо наставницы Геры Дотт.

   - Приветствую, обучающаяся Бог, - мелодичным голосом произнесла она. – Сегодняшнее наше занятие должно состоять исключительно из практической части. Мы посвятим его повторению пройденного. Пожалуйста, просмотрите весь список и отметьте те темы, с которыми у вас в прошлом возникали затруднения. К этим вопросам мы и обратимся в течение следующих двух часов.

   Изображение пошло рябью, но прежде, чем картинка сменилась списком вопросов, Оранж вскинула руку:

   - Погодите!

   Картинка застыла

   - В чем дело, обучающаяся Бог? – изображение зависло, голос наставницы доносился издалека, какой-то приглушенный, мало похожий на мягкое сопрано, которым она обычно обращалась к девушке.

   - Я… - надо было сказать, что она выбирает все темы и обязуется просмотреть их за два часа, но вслух выпалила совсем другое, - я хотела поговорить!

   - Поговорить? Тебя переключить на психолога?

   - Д-да, то есть… нет, - занервничала Оранж. – Я… не знаю.

   Картинка несколько раз мигнула и погасла. На несколько секунд экран был окутан могильной чернотой, но потом она исчезла. По ту сторону экрана появилась женщина. Настоящая Гера Дотт сильно отличалась от своего компьютерного прототипа – она была старше, немного полновата, с более короткими волосами, одетая гораздо раскованнее своего персонажа – не в обтягивающий комбинезон, а в тунику, перехваченную поясом, с наброшенной на плечи безрукавкой.

   - Что ты хотела узнать, дитя мое? Тебя страшит будущее? Эти сомнения свойственны всем юным, вступающим во взрослую жизнь. Тебе не стоит бояться. Твое будущее в надежных руках. Родители и близкие завтра разделят твою радость и триумф.

   - Завтра, - начала Оранж.

   - Завтра тебе всего лишь предстоит ответить на несколько вопросов перед «живой» комиссией. Вопросы тебе известны заранее. В основном это – темы, которые мы уже проходили. Ботаника, основы молекулярной химии, органическая химия, генетика, цитология, вирусология – методы диагностики и лечения заболевших растений в условиях невесомости.

   Несмотря на нервные переживания, Оранж не могла не улыбнуться. Что такое невесомость в космосе, давно все забыли, а термин до сих пор живет. «Находиться в невесомости» часто означало «находиться на борту космического корабля». И это несмотря на то, что про настоящую невесомость они и думать забыли. Ее включали лишь изредка – во время спортивных состязаний или выступлений акробатов в зале собраний. Порой невесомость использовали для проведения экспериментов над животными или растениями. Кажется, врачи тоже иногда выключали гравитацию для лечения некоторых заболеваний, но точно надо спросить у Панни. Сама Оранж не была в состоянии невесомости ни разу.

   - Ты улыбаешься, обучающаяся Бог, - констатировала наставница. – Это значит, что ты в норме. Но все-таки советую пройти дополнительное тестирование и сдать анализ на гормоны. Перед экзаменом бывает полезно исключить любые отклонения от нормы.

   - Я в порядке. Просто… не знаю, как сказать, - девушка сцепила руки, посмотрела на кулаки. – Это ведь завершение учебы… Что будет дальше?

   - Ах, вот ты о чем… Будет работа. Тебе ведь уже она уже известна. Работа в теплице. Отличие только в одном – теперь ты будешь трудиться там не шесть часов, как положено, а семь. И, скорее всего, будешь определена в отдельную смену, чтобы облегчить задачу своим родителям и другим работникам. Ты станешь уже не помощницей, а полноправным членом общества. И можешь быть уверена, что принесешь этим большую пользу всем людям. На тебе – и на всех вас, молодые, лежит большая ответственность. Вы не только помощники старших, вы – еще и смена. Вы – те, кто заменит старших, кто продолжит начатое ими дело… чтобы в свой черед передать его своим детям и внукам. Это великая честь и награда – работать и приносить пользу людям. Еще наши предки знали, что труд облагораживает. Что труд – это высшее благо, это дар, честь и оправдание существования человека на свете. На уроках истории вам говорили, что когда-то труд был жизненно необходим для выживания. Люди работали, чтобы жить. Сейчас люди работают, чтобы приносить пользу. Мы все, весь наш экипаж, наша большая семья, приносим пользу человечеству. И каждый должен внести свой вклад в общее дело. Ты, обучающаяся Бог, будешь работать в теплице и обеспечивать население растительной пищей. Это крайне важное и полезное дело, ибо от здорового питания зависит работа людей. Тот, кто питается скудно, однообразно, некачественной пищей, слабеет и не может приносить обществу пользу в полном объеме. В то время как от каждого у нас требуется максимум усилий и порой отдача на пределе сил. Понимаешь?

   - Да, - кивнула Оранж.

   - Если ты переживаешь, что недостойна этой чести, что можешь не справиться со всей мерой ответственности… Успокойся. Согласно Закону об Образовании, я не имею права открывать тебе данные предварительного тестирования, однако, могу посоветовать успокоиться и не сомневаться в своих силах и способностях. Ты сдашь все экзамены…

   - Но речь не о них! Я… имела в виду совсем другое…

   - Что же?

   Девушка покраснела. Наставница ее не понимала. Она подозревала, что ее не поймут даже родители. Например, мама. Она так увлечена Нол, что пропустит слова дочери мимо ушей. Но вопрос был задан, наставница ждала, и пришлось отвечать.

   - Я… боюсь взрослеть!

   Выпалив эти слова, Оранж оцепенела, прикусив губу.

   - Взрослеть? Что это значит? – наставница гневно сдвинула брови. – Этому я тебя не учила. Откуда такие мысли?

   - Я, - Оранж занервничала, - думала, что… после сдачи тестов моя жизнь изменится… не только в плане работы. По-другому будет все…Эта церемония…

   Она замолчала, не зная, как объяснить мучившие ее сомнения.

   - Понимаю, - кивнула наставница. – Я запишу тебя на прием к психологу. Обязательно поговори с ним. И не беспокойся. Через это проходят все. Мы, старшие, постараемся, чтобы этот переход к взрослой жизни, прошел без проблем. На этом предлагаю закончить наш разговор и заняться тестами. Дело превыше всего!

   Оранж вздохнула. Может быть, наставница Дотт и права. Все через это проходят. Стоит ли волноваться?

   Два часа спустя она переступила порог теплицы. Постояла немного в тамбуре, привыкая к ее атмосфере. То ли она переволновалась, то ли после разговора обострились все чувства, но девушка как впервые отметила, что воздух насыщен влагой, наполнен запахами свежести и фруктов и освещение слегка отличается от света ламп в коридорах и прочих помещениях корабля. Здесь свет имел слабый желтоватый оттенок, порой – когда по графику была «середина дня» - выцветавший до ярко-белого. А в коридорах горели лампы голубого цвета. Теплый желтый свет включался только в каютах вечером, когда начиналось личное время.

   Быстро переодевшись в рабочий комбинезон – работа помогала отвлечься от тягостных мыслей – Оранж ознакомилась с планом работ на сегодня. Ничего сложного – проверка всех систем, полив овощей и опрыскивание рассады стимуляторами роста. Можно справиться в одиночку, тем более что ей есть, о чем подумать за работой.

   Проверять систему работы можно было и из дежурного помещения, для этого тут был установлен пульт дальней связи. Но Оранж хотелось поразмяться, и она шагнула в первый отсек теплицы. Прошла его весь, по очереди бросая взгляды на установленные на контейнерах приборы учета и контроля. Все в норме. То же самое было во втором и третьем отсеках. Четвертый был тот самый, где росли овощи и готовилась к высадке в пятый и шестой отсеки рассада. Тут была самая работа, и, едва войдя, Оранж сразу поняла, что она не одна.

   Отсек был сильно вытянут в длину. Ровные ряды грядок – отдельно томаты, отдельно огурцы, отдельно редис, отдельно капуста – тянулись параллельно друг другу. Контейнеры с рассадой располагались строго в междурядьях, чуть приподнятые от пола так, чтобы не пришлось низко наклоняться. И над одним из ящиков сейчас склонялись двое. Женщина и пухлый ребенок в ярком комбинезончике.

   - Смотри, Нол, это капуста, - говорила Метра Бог, тыча пальцем. – Скажи: «Ка-пус-та!» Ну?

   - Ка-пу…пу, - выдохнул тот. – Жа-ако…

   - Жарко капустке, - подхватила женщина. – Капустка хочет пить. Сейчас мы ее водичкой польем…

   - Пить! – сморщил нос Нол.

   - Капустка хочет пить. Надо полить капустку и…

   - Пить хотюу-у… - заныл ребенок. – Дай пить!

   - Сначала…

   - Аа-а-а-а… - завелся Нол на одной ноте. – Жа-ако… пить! Пить!

   - Сейчас, - выпрямилась Метра Бог. Увидела Оранж и улыбнулась: - Привет, дорогая! Видишь, мы пришли тебе помогать. Нол уже большой и может сам нажимать на кнопочки. Правда, Нол? – Метра наклонилась к ребенку, старательно улыбаясь. Вернее, это Оранж ужасно хотелось, чтобы мать только притворялась, что ей нравится ухаживать за этим бесполым слаборазвитым существом, что на самом деле она скучает по ним, двум старшим детям.

   - Пить хотю-у…Жа-ако… - канючил Нол.

   - Сейчас, милый. Сейчас… Оранж, детка, сделай освещение послабее. Нам это не нравится, правда, Нол?

   - Не хотю-у…

   - Оно не любит яркое солнце! Сделай что-нибудь! – повысила голос Метра.

   - Мам, - девушка сделала несколько шагов по проходу, - но овощам нужно яркое освещение!

   - Ничего с ними не случится за полчаса. Нол быстро устает. Скоро мы пойдем обратно, и тогда усиливай свет, сколько хочешь.

   - Сделай это сама, - неожиданно рассердилась девушка. – А у меня работа!

   - Жизнь и здоровье твоего брасеса важнее! – в голосе матери послышались металлические нотки. – Оранж, быстро!

   Нол, напуганный громким голосом, разревелся, топая ногами. Визгливые вопли далеко разносились по теплице. Казалось, дребезжат крепления стеллажей и шатаются опорные конструкции.

   - Видишь, что ты натворила своим упрямством? – напустилась Метра на дочь. – Из-за тебя оно капризничает! Сделай хоть что-нибудь, не стой столбом!..

   Оранж вскинула подбородок, чеканя шаг, дошла до рубильника и резким движением передвинула переключатель к противоположному краю шкалы. Свет погас. Осталось только аварийное освещение. Нол завопил сильнее, упав на пол и забившись в истерике.

   - Вот косорукая. Ты это назло! Ты его ненавидишь! – Метра упала перед ребенком на колени, пытаясь как-то успокоить. – Ты ревнуешь! Но оно не виновато, что родилось таким! Его надо пожалеть. Оно нуждается в любви больше, чем нормальные дети…Ну, Нол, ну детка, не надо плакать. Мамочка с тобой, - это было сказано нежным голосом, после чего он опять сменился на злой, визгливый: - Рубильник, живо! Да не до упора!

   Оранж молча выполнила приказ. Ее всю трясло. Завтра у нее экзамен, а мать настолько поглощена своим нулевиком, что ничего не замечает! Отец полностью ушел в работу теплицы, младший брат… у него свои интересы. Подруги? То же самое. Скоро они выйдут замуж и разлетятся по разным кораблям…Она одна в целом свете.

   По счастью, на сей раз получилось сделать нужное освещение, и Нол в конце концов успокоился. Метра Бог взяла ребенка за руку и повела прочь. Оранж посторонилась, пропуская их.

   - Сегодня мы уже не будем работать, как планировали, - проходя мимо дочери, сказала мать.

   - А вы приходили работать?

   - Конечно! Нол уже почти все понимает. Он умеет нажимать на нужные кнопочки. Я решила постепенно приучить его работать в теплице. Скоро тебя тут не станет, а Типу нужен помощник. Мы с отцом, конечно, будем стараться изо всех сил, но сам Тип станет мужем и отцом только на следующей стоянке. Сколько до нее – неизвестно, надо подстраховаться. На тебя-то надежды нет… ладно, мы пошли, - внезапно заторопилась она, выводя ребенка наружу.

   Оранж осталась стоять, как громом пораженная. «На тебя