Оглавление
Последовательность чтения:
Где это чудовище, или Идите все лесом. Часть 1
Где это чудовище, или Идите все лесом. Часть 2
Где эти дети, или Идите все в... книжный. Часть 1
АННОТАЦИЯ
Сложно быть Памятью народа, если путаешь имена. Еще тяжелее быть учителем для группы студентов, если очень хочется прибить их за то, что подписали договор содействия. И уж совсем беда, когда в Академию приезжает проверка, а начальство впадает в мрачно-брачный период.
Как хорошо, что Марсию Браун не заставишь так просто сдаться, сложить крылья и разжать пальцы на... горле "любимого" декана.
ПРОЛОГ
Легкий ветерок ласкал лица выстроившейся команды, гладил опущенные паруса, трепал одежду. Разум убаюкивал шепот моря, взгляд поражался открывающему простору, а разогретые работой тела покалывали лучики солнца. Запах соли и приключений навевал на созерцательную пустоту.
Да, морской пейзаж может успокоить и умиротворить душу любого, ведь вода, как известно, одна из трех вещей, на которые можно смотреть бесконечно. Любого, но не Марсию Браун.
– Сво-ло-чи! – горланила я, стуча кандалами о металлические прутья клетки. – Как у вас совести хватает так надо мной издеваться!
Пятерка морских кочевников дружно расплылась в улыбках. Их зубы напоминали звезды. Такие же желтые и такие же далекие друг от друга.
На мостике кого-то громко распекал капитан «Ретивой девочки», но заслышав, что жертва в сознании и требует свободы, практически слетел вниз, на палубу. Высокий, с ухоженными руками, еще очень и очень молодой мужчина рушил мой годами формировавшийся стереотип о пиратах.
Где, спрашивается, крюк или костыль вместо конечности? Где попугай на плече? Где борода и гнусная физиономия?
И уж точно ни один уважающий себя пират не станет разгуливать по кораблю в черной рубашке из тончайшего шелка, начищенных ботинках и брючном костюме.
Белом. Отглаженном. Но главное, белом!
Вот как ему это удавалось? Лично я умудрилась посадить масляное пятно на рукав зачарованной от грязи туники, едва переступила борт этого гостеприимного суденышка.
А руки! Таких холеных ручек даже у магов-аристократов не всегда увидишь. А еще маникюр! Не знаю, что за мастерица его сделала, но готова решиться на кровавые пытки, лишь бы добыть адресок ее салона.
Словно в насмешку, господин Белый Костюмчик (окрестить его пиратом даже мысленно не выходило) встал рядом и оперся рукой на прутья моей темницы, демонстрируя черный лак с переливами разноцветных линий, складывающихся в замысловатые узоры. Как утверждал сам хозяин «Ретивой девочки», узоры предсказывали будущее. Это если капитан, конечно, не врал. А врал он частенько, можете мне поверить.
Скрестив руки, я вперила в переносицу собеседника взгляд, полный жажды убийства.
– Птичка, я прекрасно понимаю, как трудно молчать, когда сказать нечего, но очень хочется, поэтому прибереги негатив для кого-то другого.
Громко фыркнула.
– Не забывайте, что я женщина. Мы способны часами скандалить и орать без всякой причины. Просто так, по велению души.
– Не стану мешать, – ласково прошептал коварный похититель невинных преподавательниц, легко оттолкнулся от разогретых на жаре прутьев и ушел.
Но орать я не стала. Еще горло сорву, кто за меня лекции вести будет? Ректор, что ли?!
Нет, я решила забыть про гуманность и спеть.
– В океане средь могучих волн,
Где дельфины нежатся c пеленок,
Как-то раз попал в рыбацкий борт
Маленький, невинный дельфине-е-е-е-нок.
А потом изрезанный винтом,
Оставляя след кроваво-алый.
И все ближе приближалось дно,
А дельфин кричал: «Ну где же Ма-а-а-ма»…
Пела, точнее, немузыкально стенала я до того душевно, что у пожилого моряка заблестели глаза, один матрос так вообще с разбегу сиганул в море, а молоденький юнга взвыл, аки коты в марте, и быстрее упомянутых вскарабкался на мачту. В направленных на Костюмчик взглядах команды читалась просьба воспользоваться кляпом, но капитан «Ретивой девочки» делал вид, что все так и задумано. Мол, провожу экстремальную проверку вашей профпригодности и стрессоустойчивости, так что, команда, не роптать!
Я уже добралась до куплета, где все умерли, а лодку покарало море, когда за бортом послышалось громкое бульканье.
На палубе тотчас началось оживление. Обрадованные возможностью не слушать мои душевные завывания о судьбе дельфиненка, моряки суетились, хватались за канаты, тянули, ругались и снова тянули. В процессе был утоплен крюк, которым подцепляли батискаф, чтобы пришвартовать к сходням корабля, сломана лебедка для поднятия камеры с глубины и сломан палец. А еще кто-то задел ведро с очистками и размазал благоухающую смесь из рыбьих потрохов, картофельной кожуры и стухшей гороховой каши по доскам палубы.
Мда… Если бы идиотизм считался болезнью, то этот корабль никогда бы не покинул порт. Так бы и стоял в карантинной зоне.
Скрестив руки, я внимательно наблюдала за балаганом под названием «коллективная работа». Что удивительно, Белый Костюмчик делал то же – смотрел, но не участвовал. Изгваздаться боялся?
Матросы втащили на палубу двух глубоководных ныряльщиков из магов воды, помогли стащить пояса с грузами и едва не подрались за право подержать мешок с добычей. Мешок источал аромат продуктов жизнедеятельности моря, обтекал водой и внешне не выглядел презентабельным, но капитан «Ретивой девочки» смотрел на него, как на возлюбленную.
Странный. Очень странный мужик!
Один из матросов ослабил горловину мешка, после чего господин Отглаженный Костюмчик запустил внутрь чуть подрагивающие от предвкушения пальцы и вынул амфориск из закаленного магией стекла. Бока «маленькой амфоры» украшали надписи на всех языках материка с одним и тем же посылом «НЕ ВСКРЫВАТЬ», для совсем уж идиотов ниже был изображен рисунок – перечеркнутая крест-накрест рука, вытягивающая пробку. Но капитан «Ретивой девочки» проигнорировал все предупреждения.
– Господа, это великий день в истории! День начала моего правления! – заявил Костюмчик и потянул пробку.
Увы, триумфу не суждено было случиться.
С криком «мама-а-а-а» на палубу лицом вниз шлепнулся Олаф. Пока присутствующие, вмиг ощерившиеся кривыми саблями, гарпунами и магией, любовались инсталляцией «бесчувственное тело в позе звезды», вниз бесшумно соскользнули остальные мои ученики.
– Бросай! Бросай оружие! – орал Кьяри-младший, размахивая двухсторонней косой.
– Сам бросай! – голосили окруженные пираты.
Пожилой матрос сделал рывок в сторону, словно коршун, налетел на зазевавшуюся Жетон и прижал к ее боку острие кортика.
– На твоем месте я не был бы таким смелым, мальчик!
Со звериным проворством, свойственным только зверолюдам, Гамод юркнул за спину Костюмчика и приставил к шейке капитана нож.
– Бросай, а не то я его прирежу!
– Оружие на пол!
– Кто-нибудь! Бросьте мне бутерброд!
На меня недоуменно покосились как команда, так и ученики.
– Что?! – обиженно буркнула я, скрещивая руки на груди. – Я с утра ничего не ела…
А затем Гамоду прилетело обломком весла по затылку. Вскрикнув, не ожидавший предательства со стороны своих, зверолюд повалился на палубу.
– Кира?! – ахнул Кьяри-младший, за что и поплатился.
Молниеносным движением двое матросов выбили из его рук оружие и скрутили руки за спиной. Нет, не то чтобы я рассчитывала на спасение, но уж больно быстро разоружили примчавшихся на выручку охламонов.
Капитан «Ретивой девочки» склонил голову в легком поклоне.
– Великодушно благодарю за помощь.
– Пустяки, – отмахнулась Кира и провела обломком весла по прутьям моей клетки. – Шокированы, госпожа Браун?
Я едва заметно поморщилась от металлического грохота, откинула рыжий водопад волос за спину и снисходительно пояснила:
– Чтобы меня шокировать, кому-нибудь из вас придется сказать что-то умное. Вот ему, например, – взглядом указала на постанывающего Олафа, которого пытались поднять с палубы. – Но вынуждена признать, мотив твоего предательства меня очень интригует.
Девушка покрутила в руках обломок весла (где хоть она его откопала?) и проговорила:
– Как? Разве вы забыли тот урок, госпожа Браун? Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств разумных существ. Не бывает добрых или злых, апатичных или энергичных, умных или глупых. Каждый из нас несет в себе и то, и другое.
И я действительно вспомнила тот урок…
ГЛАВА 1. Птица обломинго
– Одной из самых распространенных ошибок сознания считается мысль, что каждое живое существо имеет лишь ряд определенных свойств и черт характера. Что бывают умные и дураки, добрые и злые, энергичные или апатичные. Но это не так. Все мыслящие существа, как живые реки: вода во всех одинаковая, но в каждой реке есть узкие или широкие места. Течения то убыстряют, то замедляют свой ход. Вода становится то холоднее, то теплее, а порой мутнеет настолько, что гибнет все, что наполняет реку смыслом. Так и мы с вами. Мы носим в себе зачатки всех свойств, пороков, слабых и сильных черт. Иногда проявляем одни, иногда даем волю другим. Часто мы бываем сами не похожи на себя, но при этом остаемся все той же рекой.
– Госпожа Браун, – нарушил мои разглагольствования Камаль. – Это третий мешок яблок. Может быть, пора остановиться?
Я нехотя посмотрела в сторону вспотевших от работы охламонов.
Денек выдался жарким. Тень от фруктовых деревьев не спасала никого, кроме меня, развалившуюся на принесенном покрывале.
Чуть увеличившаяся в процессе практики группа жадно глотала водичку и обмахивалась, с нескрываемой ненавистью глядя на ровные ряды деревьев.
Состав не изменился. Наше всесторонне недоразвитое чудо Олаф, его приятель Ян, зверолюд Гамод, всезнайка Жетон со своей молчаливой подругой Аришей, наивная третьекурсница Галочка (это не имя, это ее пихнули в мою группу для галочки), двое парней под кодовыми именами Никакой и Соня, Ронни Дуглас Кьяри, два его близких друга Джек и Роб, а так же Леля и Минька, брат с сестрой, к которым я в последнее время начала с интересом приглядываться. Совсем недавно примкнувшие к чертовой дюжине Кира и компания из трех сосредоточенных парней стояли чуть в стороне, окружив старую и жутко скрипучую тачку, груженную сливой.
Я мысленно пересчитала продовольствие: яблоки – три мешка, слива – одна тачка, вишня – четыре ведра… На пару дней хватит, а там, глядишь, Белозерский вспомнит о нашем существовании, спохватится и вернет обратно в Академию. Надеюсь, что вспомнит.
– Вот они, ворюги! – пожаловался появившийся в начале ряда работник.
«Ворюги» переглянулись, подхватили честно награбленное и под моим строгим руководством рванулись в кусты.
– А ну стоять!!!
Ага, сейчас, господин начальник. Мы не затем полдня горбатились, чтобы так просто сдаваться властям.
– Вперед! Кто попался, тот практику не сдал! – мотивировала я, взлетая.
Наблюдаемая с высоты картинка откровенно радовала глаз. Мои молодчики неслись со скоростью молодых борзых, волоча на себе мешки, корзинки и толкая скрипучую тачку. За ними, охваченные азартом погони, следовали трое работяг и представитель закона, вызванный бдительным сторожем.
Вероятно, бремя знаний этого самого закона оказалось настолько тяжелым, что первым бросил погоню мужичок в форме. Хватая ртом воздух, он привалился рукой к ближайшей яблоньке и прижал ладонь к боку. Бок был круглым и мягким, как булочка, чего не скажешь о характере.
– Догнать… Ос… Остановить… – напутствовал он, хрипя и захлебываясь воздухом.
Работяги бросились исполнять приказ «догнать», но вот с «остановить» возникли проблемы. Бросив вопросительный взгляд в небо, где парила я, Камаль перебросил свой мешок Олафу. Тот явно не ждал такого подарочка судьбы, крякнул и, пошатываясь, сделал пару неумеренных шагов. Большего и не потребовалось. С пальцев ледяного духа сорвались язычки морозного воздуха, заблестела инеем трава, ботинки, а следом и остальная одежда преследователей обрела морозную свежесть и задубела.
– Да! – радостно закричал Олаф, оглядываясь назад, споткнулся о корень и рухнул навзничь.
При этом мешок вылетел из его рук, плохо стянутая горловина разошлась, и яблоки высыпались под ноги улепетывающих охламонов. Первой поскользнулась Жетон, следом рухнули Галочка с Аришей. Джек и Роб, друзья мелкого дракошки, попытались поднять девушек, в результате чего перевернули тележку и вконец загубили операцию «побег».
Глядя на них с высоты полета, я вдруг поняла, что у высших сил есть чувство юмора. Но отчего-то демонстрируют они его только мне.
– Спускайтесь, дамочка, – проорал довольный и уже малость отдышавшийся представитель закона. – Все кончено.
Я мысленно представила лицо разгневанного Кьяри, которого вызовут в участок, чтобы вызволять нас (а то, что с ним уже связались, в этом я не сомневалась), довольно улыбнулась и спикировала вниз.
– Вы победили! – с наигранным всхлипом признала я, сокрушенно опустив голову, чтобы спрятать лицо за рыжими волосами.
Нет, не подумайте, я не настолько коварная и расчетливая тварь, как это может показаться. Я просто люблю и умею грамотно планировать. И еще дико не люблю, когда меня игнорируют. А именно этим и занимался декан кафедры Темных искусств всю прошлую неделю.
После моего пробуждения драконище начал вести себя так, словно его покусали неадекватные блохи. Избегал, держал дистанцию, а при моей встрече с эрешкиль так вообще отказался присутствовать. Виданное ли дело, Кьяри, который не сует свой нос в мои дела и не пытается вывести на чистую воду!
Короче, такое поведение чешуйчатого ящера удручало.
Я планировала устроить тет-а-тет, когда вернемся на практику, но этот гад свалил в Академию, едва портал перенес меня обратно к охламонам!
Нет, первые пару дней я стоически исполняла функции педагога, няньки и жилета утешения для осознавших степень своего попадалова студентов. Еще сутки держалась только благодаря мысли «ничего-ничего, вот вернется Кьяри, отомщу за все», но на исходе четвертого дня возобновившейся практики запасы терпения иссякли.
Отчаянье толкает на глупости. Желание мести заставляет планировать.
Скажем так, сегодняшний воровской набег – это запланированная глупость, в результате которой охламонов связали и заперли в сарае, а я оказалась в кабинете управляющего.
Успех? Еще какой!
– Госпожа Марсия Браун… – вслух прочел управляющий, пробегая глазами документ на проведение практики, – политическая преступница… так-так!
Сказать, что невысокий мужичок с залысинами обрадовался, все равно что обозвать скачущего от радости ребенка печальным.
Сосредоточенный на чтении мужчина казался слепленным из двух непропорциональных колобков, обладал большими, чуть оттопыренными ушами и жутко волосатыми руками. Маленькие глазки смотрели с грустной поволокой молодого теленка, а чересчур широкая улыбка отталкивала, но даже несмотря на все это, мужчина каким-то непостижимым образом располагал к себе.
Этакий страшный, но очень добрый дядюшка.
В другой ситуации мы бы, может, даже подружились. Я бы подсказала ему рецепт настойки против облысения, он бы познакомил меня со своим чудесным семейством из семи детишек, улыбающихся с фотографии на стене.
– Знаете, – доверительно начал управляющий, разглаживая примявшийся уголок листа, – а я в свое время приценивался к парочке ваших собратьев. Хотел купить ар-теро для воздушных перевозок, но не смог поставить на баланс в качестве неодушевленного транспортного средства. – «Добрый дядюшка» с горечью вздохнул. – Пришлось распрощаться с мечтой иметь ручных птичек в клетке.
Ошибочка. Не подружились бы.
– На каком основании ваши люди нас задержали? – холодно осведомилась я.
Собеседник хохотнул и весело стукнул по столу ладонью.
– Вы что, всерьез собираетесь отрицать свою вину и рассказывать лживые сказочки о том, что просто мимо проходили?
– Естественно.
– Меня восхищает ваша наглость, – заявил хозяин кабинета. – Вас, политическую преступницу, находящуюся на испытательном сроке, поймали на грабеже крупной партии фруктов. Да на вашем месте я бы уже предлагал мне взятку, лишь бы замять это дело без шума и увеличения срока!
– Грабеже? Да я не коснулась ни одной ягодки на ваших угодьях! – возмутилась я и вкрадчиво уточнила:
– И позвольте узнать, с каких пор три мешка яблок, тачка сливы и четыре ведра вишни стали крупной партией фруктов?
Вообще я достаточно неплохо разбираюсь в людях, но сейчас прокололась по полной. Ничто ни в его простоватой и отталкивающей внешности, ни в добротной и скупой обстановке кабинета не подсказало, что в кресле напротив сидит самый настоящий и первостатейный… жулик!
С самым невозмутимым видом управляющий вытянул из стопки бланк и зачитал:
– «…после тщательной проверки, проведенной после поимки задержанных, комиссией было выявлена недостача 3 тонн яблок королевского сорта, 2 тонн сливы и 7 тонн вишни».
Попыталась хотя бы в теории представить, как мы тащим на себе двенадцать тонн фруктов, но фантазия забуксовала, даже не сумев представить, какой высоты должна быть горка такой массы.
И вот этот вот жуликоватый тип рассчитывает, что сумеет списать эту недостачу на меня?
– Да кто вам поверит? – хохотнула я, поражаясь наглости некоторых.
– Вообще-то все. – Жабьи губки управляющего распылись в мерзкой улыбке. – Ар-теро официально признаны неразумной расой, следовательно, некому оспаривать мои показания.
Он уже праздновал победу, мысленно продавал спертую партию фруктов перекупщикам и составлял список, на что потратить вырученные деньги. Пришлось обламывать.
Расправив правое крыло, я двумя пальцами извлекла спрятанный между черных перьев официальный бланк Академии.
– Что это? – занервничал собеседник.
– Это? – Пародируя управляющего, разгладила края и положила на стол. – Вы, вероятно, не в курсе, господин Каз, но Академия заключила с советом договор, по которому любое хозяйство обязано обеспечить практикантов необходимыми продуктами. А это – документ, подтверждающий, что я и мои ученики имели полное право находиться здесь. Более того, вы были обязаны оказать нам содействие и предоставить нужное количество припасов.
Управляющий схватил бумажку, посмотрел на свет, сличая водяные знаки, зачем-то понюхал бумагу и только после этого быстро перечитал текст. Его лицо побледнело и пошло красными пятнами от досады. Во взгляде, брошенном в мою сторону, явственно читался вопрос «и зачем тогда нужен был весь этот цирк?».
Я снисходительно улыбнулась.
– И да, вы правы, я бесправное и по нашему законодательству даже безмозглое существо, но сейчас в одной из ваших подсобок заперты детишки очень влиятельных родителей. И уж они-то смогут содрать с вашего фруктового рая внушительную компенсацию за это возмутительное задержание и голословные обвинения.
Управляющий вскочил со своего кресла.
– Вы… Вы подставили меня!
– Как можно! – разыграла искреннее недоумение я. – Я просто привела своих студентов за фруктами, все остальное сделали ваши помощники.
Кто коварный? Я?!
Ну что вы!
Просто как еще заставить Кьяри приехать и лично наорать на меня?
За дверью кабинета послышался голос секретаря и уверенные шаги. Легок на помине.
Я развернулась, чтобы поприветствовать декана радостной улыбкой, но напоролась на недружелюбный взгляд той, кого я меньше всего ожидала увидеть на пороге кабинета.
– Проношу свои извинения, господин Каз, – практически промурлыкала Бьянка Барис, самая ядовитая преподавательница кафедры Светлых искусств. – Госпожа Браун и практиканты будут наказаны за самоволие. Все убытки вам возместят.
Тьфу ты! Что ж она творит! Да мы даже моргнуть не успеем, как этот жулик запишет в недостачу еще тонну-другую винограда!
Но Бьянка проигнорировала мой красноречивый взгляд «ты дура?» и с милой улыбкой голодного крокодила отчеканила:
– Ваша практика закончилась.
Прозвучало как «ваша песенка спета».
ГЛАВА 2. Проверка на прочность
– Этого нельзя допустить, слышите?! Ни в коем случае. Нет, нет и еще раз нет!
В принципе всегда сдержанный, сейчас ректор походит на выжившего из ума деда, мрачно голосящего со своего крыльца вслед прохожим.
Остальные преподаватели, собравшиеся в кабинете ректора, выглядели не лучше. Декан Светлых нервно теребил пуговицу на пиджаке, пока та не оторвалась и с мелодичным бряканьем не закатилась под шкаф с документацией. Бьянка Барис сидела в компании преподавательницы магтематики и специалистки по разведению садовых культур, цветов и грязи в учительской. Юлая, наша кроткая преподавательница по грезам, терла покрасневшие глаза платочком и едва заметно дрожала от сдерживаемых рыданий. Оборотень хмуро взирал в окно, а Анна Сминт, наша неунывающая старушка, кусала большой палец правой руки.
Я осторожно наклонилась к профессору Хельмергу, занимающему соседний стул. Вопреки своему обыкновению дремать на разносах, устраиваемых преподавателям ректором, старичок был добр и сосредоточенно ловил каждое слово Белозерского.
– Как?! Вы не в курсе?! – ахнул он.
Естественно, я не в курсе! Меня только полчаса назад с практики отозвали. Даже сумки в комнату занести не дали, пришлось пристраивать поклажу под собственным стулом и делать вид, что звякают там исключительно пробирки с важными ингредиентами, а не домашнее вино, которое я тайком прикупила для взяток.
– Пять дней назад к нам нагрянула проверка, – зашептал старичок-профессор. – Перерыли все документы, облазили все башни, а вот сейчас очередь открытых занятий… Грозят закрыть наше учебное заведение.
– Да ладно!
Реакция получилась искренней и громкой. Я даже не сразу заметила, что ректор уже давно ничего не говорит и все присутствующие пристально смотрят на нас с профессором.
– Это все из-за гарпии! – авторитетно заявил Эмиль Фаркас.
И что этому оборотню не сидится? Почему, как что, так гарпия виновата? Хуже только Кьяри. Кстати, да где же он?!
– Господин ректор, у Академии есть возможность отказаться от наших обязательств и вернуть госпожу Браун в застенки? – уточнил декан Светлых.
Эх, прощай, домашнее вино, отвратительная кормежка и охламоны. Стоп! Я что, действительно, радуюсь?
– Госпожа гарпия не вернется в камеру.
От низкого рокочущего голоса все, включая меня, слегка вздрогнули. Мне показалось, что даже шкаф качнулся и звякнул хрусталь в секретере.
Словно не замечая произведенного на публику эффекта, Кьяри бесшумно запер дверь и скрестил руки на могучей груди.
– Она не вернется.
Сказал как отрезал. А вид при этом какой суровый сделал, а как желваками заиграл, а как глазки блеснули! Любо-дорого посмотреть. Вот он, мой спаситель. Защитник. Драконище.
– Мы сами от нее избавимся.
Я поперхнулась и судорожно закашлялась.
– Ну наконец-то! Я уж думал, никто не предложит, – воскликнул оборотень и недружелюбно оскалился.
– Профессор, пересядьте, – заботливо посоветовал декан кафедры Светлых искусств, – еще не хватало, чтоб вас окатило кровью этой выскочки. А вас, ректор, я попрошу открыть окно. Как говорят стражи: нет тела, нет дела.
Профессор ошарашенно замотал головой, ректор, не ждавший такой кровожадности от сотрудников, удивленно приоткрыл рот, а Фаркас хрустнул шеей и начал наступать на опешившую меня.
– Сейчас все по-тихому сделаем…
– Да вы с ума сошли! – закричала Бьянка Барис, вскакивая, и на нее с недоумением воззрились все присутствующие. Просто вот до этого момента наша ядовитая дамочка не питала ко мне никаких теплых чувств, и видеть ее в собственных защитниках казалось в высшей степени странно.
– Ее нельзя убивать, – горячо заявила она, обжигая суровым взглядом оборотня. – По крайней мере не здесь.
Вот теперь все так, как и должно быть.
– Верно, – кивнул Фаркас, притормаживая. – Любой некромант выявит остаточные признаки насильственной смерти.
– Вы знаете, – выступила с инициативой Дори Мильграм, наша любительница растений, – на прошлой неделе четвертый курс перестарался в одной из теплиц и наколдовал целый ящик плотоядных бактерий…
– А еще можно воспользоваться одним из ядов, которые готовят на моих практических. Скажем, что перепутала.
– А можно списать все на несчастный случай, – оживилась Стелла Круз. – Мол, шла по коридору, а на нее сверху статуя василиска упала.
– Вы про ту, что на балкончике большого зала? Полнейшая безвкусица, такую не жаль…
– Я слышал, что из-за физической особенности ар-теро не способны плавать, – присоединился к мозговому штурму декан Светлых. – Что, если во время одного из полетов гарпии дождаться, пока она отлетит подальше в море, и вызвать дождь?
Нет, вы только гляньте на этих креативщиков. Как привнести разнообразие в лекции, так мы пасуем, а как речь зашла обо мне, так вон сколько светлых идей. Одна кровожаднее другой.
– Я сказал «избавимся», а не уничтожим, – грозно напомнил Кьяри, и все вновь вздрогнули. Даже шкаф.
– И что же вы предлагаете, господин Кьяри? – проворчала Анна Сминт.
Драконище посмотрел на ректора.
– Проверка приехала не по наши души, так давайте дадим им то, чего они так сильно жаждут, и спасем Академию. Напишем общую докладную от всего преподавательского состава. Ректор, вам придется внести несколько порицаний в личное дело, я со своей стороны обещаю собрать не менее десяти коллективных жалоб от студентов. Члены комиссии должны быть уверены в том, что мы заинтересованы в избавлении от госпожи гарпии не меньше, чем они.
Белозерский побарабанил по столу пальцами и медленно кивнул. Я же откинулась на спинку стула, скрестила руки и с ненавистью глянула на высоченного декана.
– И что будет со мной?
Кьяри с безразличным видом пожал плечами.
– Переведут в другое место. Куда-нибудь подальше от нашей Академии.
Ах, вот что он придумал!
Я заставила себя успокоиться, дуя на собственные мысли, как на огонек свечи. Встав, вытащила сумку, призывно звякнувшую бутылками, обвела присутствующих покровительственным взглядом и с поистине королевским величием улыбнулась.
– Что ж, не стану вам мешать.
***
Женщин противопоказано оставлять наедине с обидой. Хуже только оставить ее наедине с этой обидой в компании домашнего вина и случайного мужчины.
И так как с мужчинами в Академии всегда была глобальная напряженка, то я сидела у себя в комнате, смотрела на медленно опускающиеся за окном сумерки и прислушивалась к шагам в коридоре. Вероятно, драконище чувствовал сгустившиеся над его тупой башкой тучи, потому что идти к себе не торопился.
Пришлось взять инициативу в собственные руки и послать на разведку союзника. Каково же было мое удивление, когда тот вернулся с рассказом, что дракон развлекает комиссию в составе пяти разодетых дам.
– Ну все. Ему кранты! – решила я, вставая и направляясь к окну.
Оказавшись на свежем воздухе, облетела башню, где располагался преподавательский этаж, и начала искать окно драконьего логова. Наудачу заглянув в первое попавшееся, с удивлением обнаружила нашу скромную преподавательницу по грезам за весьма необычным занятием. Девушка самозабвенно мазюкала кистью по холсту.
Ничего особенно? Ага, такое очень умиротворяющее хобби, если не считать черного латексного костюма, облегающего, как вторая кожа, туфель на шпильках и смущенного старшекурсника, одетого в белоснежную тогу.
Вот тебе и тихий омут…
Следующие два окна ничего интересного не показали, зато я наконец сориентировалась в планировке и нашла нужное. Будучи порядочным драконом (и не менее порядочной свиньей), Кьяри навесил на свою комнату все известные меры предосторожности. Окно не стало исключением.
В другое время я бы с превеликим удовольствием приступила к отключению всех установленных защитных заклинаний, но не сейчас. Сейчас мне хотелось внимания, и я его получу.
Взломав замок на раме, быстро пролезла внутрь уже знакомой комнаты и огляделась.
Судя по разбросанным вещам, здесь собиралась на судьбоносную вечеринку девочка-подросток. Великие ветра, разве у одного мужчины может храниться столько рубашек! А ремни?! Вы когда-нибудь видели целый выдвижной ящик, заполненный под завязку ремнями?
Спихнув с кровати прямо на пол разбросанную одежду, я важно уселась на краешке и закинула ногу на ногу.
Все. Сидим и настраиваемся на скандал.
Поступь дракона походила на топот несущегося со склона стада обезумевших бизонов, глаза ворвавшегося в комнату мужчины сверкали ритуальным огнем фанатиков, а мощные кулачищи напоминали молот кузнеца.
Здравомыслящее существо уже давно улепетывало бы тем же путем, что прилетело сюда, но ведь я не из пугливых. И потом, меня просто взбесил его внешний вид.
Декан кафедры Темных искусств всегда был образцом сдержанности. Его костюмы отличались простым кроем, строгим и деловым стилем. Вначале мне казалось, что это дело вкуса, но потом дошло – таким нехитрым способом Кьяри насмехался над богатыми детишками и их родителями с их вычурными нарядами. Вот только сейчас он вырядился в узкие черные штаны, подчеркивающие накаченные ноги и крепкий зад, горчичного цвета пуловер с белоснежной рубашкой. Тщательно выбритое лицо, яркий запах парфюма. Да он даже свой короткий ежик волос, срезанных после неожиданного посинения, облагородить попытался.
И вот это вот все ради пяти куриц из комиссии?
Кьяри шумно выдохнул и спросил:
– Что ты здесь делаешь?
Великие ветра, какой же тугодум.
– Некролог для тебя придумываю, – не без ехидства заявила я. – Там обязательно будет строчка: «…противоестественно, когда уровень тупости соответствует росту, но Кьяри даже не комплексовал по этому поводу».
Кьяри прислонился к стене и искривил губы в подобии усмешки.
– Драконище, тебя тошнит?
– Я насмехаюсь над твоей попыткой задеть меня.
– Мда? – Я чуть наклонила голову в бок. – А выглядит как несварение. Может, подхватил чего, пока кормил комиссию враньем о моей некомпетентности?
Ярко-зеленые глаза декана вспыхнули торжеством.
– Ревнуешь?
– Офигеваю! – взорвалась я, неосознанно сжимая пальцами покрывало кровати. – Ты знал о проверке. Знал, не мог не знать. Знал задолго до ее появления. Знал и подстраховался, оставив меня…
Не обращая внимание на мою вдохновенную обвинительную речь, Кьяри оттолкнулся от стенки, перешагнул через кучу одежды, сваленную мной на пол, и решительно двинулся в ванную.
– Куда?! – возмутилась я. – Не смей уходить, когда я высказываюсь.
Но драконище не слушал.
Пылая от праведного гнева, я бросилась следом. Декан кафедры Темных искусств стоял у шкафчика с бутылочками и принюхивался. Со стороны он был похож на ищейку, взявшую след. Пальцы быстро пробежались по бутылочкам с гелем для душа, и подозрительные с виду флаконы улетели в мусорное ведро. Туда же отправились все без исключения бутыли с шампунем. Рисковать драконище больше не желал.
– Это, знаешь ли, свинство – игнорировать женщину, которая отчаянно хочет поругаться.
– Угу, – буркнул этот грубый болван, с подозрением осматривая пену для бритья.
Я проследила за полетом баночки, отправленной в утиль, и усмехнулась.
– Кьяри, неужели ты всерьез полагаешь, что мне не достанет изобретательности и я стану повторяться в своей жажде отмщения?
Собеседник вернул на место зубную щетку, повернул голову и нахмурился.
– Я отреагировал на сигнал моментально. У тебя не хватило бы времени на что-то серьезное… Нет-нет, ты блефуешь.
Блефую, но кто ж признается.
– Ты прав, драконище, времени было катастрофически мало. – Губы сами собой расплылись в коварной улыбке. – Однако достаточно, чтобы я нашла твою маленькую слабость, твою тайную страсть коллекционера и…
Собеседник едва заметно побледнел.
– Что ты сделала, гарпия?
Обида ушла, и стало так чертовски хорошо!
– Скажем так, – куда веселее продолжила я, – выбрала один из твоих ремней и поставила на нем очень-очень большую дополнительную дырку.
Никогда бы не подумала, что искусный блеф может сравняться с эффектом скипидара, вылитого на открытую рану. Никогда бы не подумала, что одно дополнительное отверстие может вызвать такую реакцию. Но Кьяри завелся.
Он стиснул челюсти, сжал кулаки и пошел в наступление.
– Гарпия…
Меня грубо толкнули к стене, а после прижали огромным твердым телом.
– Как же сильно ты действуешь мне на нервы! – прорычал взбешенный декан, наклоняясь, чтобы завладеть моими губами, но я не давалась. Дразня, ловко отворачивалась в последний момент, чем только сильнее бесила сгорающего от нетерпения мужчины.
– Ты действуешь мне на нервы... во всех смыслах.
И он прижался ко мне бедрами. Каюсь, такой реакции я не ждала.
Если эта демонстрация мужской силы была специфическим способом запугивания противника, то он сработал. Я опешила, не успела увернуться, и случился поцелуй. Сладкий, дурманящий сознание, будящий плоть.
Не теряя времени, дракон оторвал меня от земли, заставив вцепиться руками в его шею и обхватить бедра ногами, и понес в комнату. По пути его нога запнулась о разбросанную одежду, и мы фактически рухнули на кровать.
ГЛАВА 3. Треволнения
– Ты в курсе, что адекватных мужиков не должны возбуждать скандалы? – хрипло простонала я, откидывая голову назад.
Кьяри, сосредоточенный на том, чтобы покрыть каждый сантиметр моей шеи властным поцелуем, что-то неразборчиво буркнул. Его рука дернула мою рубашку из брюк, мягко скользнула по голому животу, поднялась выше и победно сжала грудь. Такого произвола я стерпеть уже не смогла.
Схватив его голову, провела по колючему светлому ежику руками и потянула к себе. По сути, мы скандалили в процессе поцелуя. Я мягко покусывала его нижнюю губу, он настойчиво и провокационно мял и гладил все выступающие части моего тела, умудрившись даже провести пальцами по узкому участку позвоночника, между крыльями. Узкому и очень чувствительному.
«Скандал» набирал обороты, когда Кьяри вдруг вскинул голову, уставился в сторону входа и замер, прислушиваясь.
– Ты чего? – удивилась я, стараясь отдышаться и утихомирить разбушевавшееся сердце.
– Тревожусь, – лаконично изрек драконище, повернулся и поймал мой взгляд. – Мы в кровати. Я практически залез к тебе в штаны.
– И?
– И ничего не происходит.
Я не сдержалась и захохотала.
– А ты чего ждал, Кьяри? Фейерверк за окнами? Хор мальчиков, исполняющих «Восславься, герой»?
Драконище потерся щекой, словно огромный домашний кот, и мягко поцеловал в уголок губ.
– Подвоха. Очередного покушения. Как минимум Белозерского с криками: «Почему ты бросил комиссию»?
Бам. Бам. Бам.
Дверь содрогнулась от мощных ударов.
– Кьяри, какого черта ты творишь! – раздался гневный вопль ректора.
«Вот!» – одними губами прошептал декан кафедры Темных искусств, притянул меня к себе и жадно поцеловал.
– Я дико соскучился, – прошептал он между делом.
От веса, искренности и глубины обрушившегося признания стало безумно приятно и в то же время ужасно неловко. Судя по лицу, драконище пришел в не меньший ужас от собственной откровенности. Он быстро встал, взял себя в руки и хриплым полушепотом приказал:
– Лежи. Не двигайся. Я скоро вернусь.
– Я буду здесь, Дуглас.
Кьяри замер, прислушиваясь не то к крикам недовольного ректора, не то к воплям внутреннего голоса, предупреждающего, что крайне глупо оставлять гарпию у себя в комнате, затем медленно кивнул и стремительно вышел.
Естественно, лежать и ждать я не стала. Вот еще чего!
Быстро скатилась с кровати и понеслась в душ, на ходу стаскивая одежду. Направляясь в логово дракона, я рассчитывала на скандал, но никак не ожидала горизонтального исхода разговора. Соответственно, подготовиться не успела.
Быстренько смыв пыль, грязь и пот душной провинции, где мы проходили практику, завернулась в мягкое махровое полотенце и выскочила в спальню. Пока ветерок лихорадочно крутился, суша крылья и волосы, я метнулась к куче одежды. Выбрав рубашку, надела ее задом наперед, подкатала рукава и застегнула на спине пуговицы: две верхние и «сколько руки дотянулись» нижних. Что поделать, местная портниха наотрез отказывалась шить мне соблазнительную ночную сорочку.
– У меня нет лекала под ваши крылья! – заявляла она.
Что такое лекало? При чем тут сорочка? Почему нельзя прорезать дырки в уже готовой одежде? И еще сотня озвученных мной вопросов, так и оставшихся без ответа.
Что тут скажешь? Упрямая баба попалась!
Покрутившись перед зеркалом, я к своему удивлению обнаружила, что мужская рубашка невероятно удобна в эксплуатации, подчеркивает ножки, будоражит воображение и чертовски мне идет.
Воровато оглянувшись, позаимствовала из кучи еще парочку и велела союзнику унести добычу в нашу комнату. Как говорится, с паршивого дракона хоть горсть чешуи.
Прикрыв за ветерком окошко, сдернула с кровати покрывало, заняла максимально эффектную позу. Подождала. Сменила позу на более эффектную. Опять подождала. Переползла на центр. Подождала. Потом всего на секундочку положила голову на подушку, приятно пахнущую Кьяри, и… отключилась.
Нет, вернувшийся в логово дракон, конечно, попытался пробудить спящую красавицу поцелуями, но во сне я та еще гарпия.
– На чем мы там остановились? – хрипло поинтересовался декан, забираясь под одеяло и оглаживая огромными, чуть шероховатыми руками мое бедро.
И мне бы томно потянуться, но вы же помните – гарпия, подвид сонная.
– Что ты задумал и почему не посвятил в свой план меня? – буркнула, даже не открывая глаз.
Взрослый мужчина, опытный руководитель и просто чересчур догадливый дракон такого подвоха явно не ожидал. Уткнувшись в мой затылок, он что-то невнятно проворчал (судя по интонации, ругался), печально вздохнул и оставил сонную женщину в покое.
Уже где-то на последней границе перед фазой глубокого сна я расслышала звук льющейся воды, осторожные шаги и скрип кровати.
– Чудовище, – ласково шепнул Кьяри, притянул ближе и укутал теплом своего тела.
***
– Я так разволновалась, что забыла сделать перекличку в начале практикума, – тихонько щебетала Юлая. – Как думаете, профессор, комиссия снимет из-за этого еще один балл?
– Снимет, – «поддержал» преподавательницу по грезам грустный Хельмерг. – Но это пустяки. У меня на открытом занятии вообще котел рванул. Позор! Позор на мою седую голову! Столько лет в академии и на тебе! Перепутал манганит калия с взрывчатым порошком…
Я незаметно покачала головой. Как мало надо преподавателю со стажем, чтобы деградировать до состояния «студент, заваливший экзамен».
Юлая принялась утешать старичка, подсовывая то шоколадку, то бумажный платок, то картонку Санкты-Рудофии, покровительницы всех учителей. По кабинету степенно кружили ароматы сердечных капель и ромашкового чая. Ветерок баловался с паутиной, затянувшей угол.
Рука медленно и с неохотой выводила строчки:
«Пояснительная записка к учебному плану высшего учебного учреждения «Межрасовая магическая академия N 220» на текущий учебный̆ год…»
На кой она нужна и кто ею будет подтираться?
«Учебный план высшего учебного учреждения «Межрасовая магическая академия N 220» разработан на основе следующих нормативных документов…»
Интересно, кто из чертей покровительствует бюрократам? Хотя сомневаюсь, что даже рогатые захотели бы мараться о гордое название «министерство образования».
«Учебный план включает в себя обязательные для изучения на данном уровне предметы, по которым проводится итоговая аттестация выпускников и оценка образовательных достижений учащихся по итогам учебного года…»
В кабинет с шумом и рыданиями влетела полненькая шалиска Стелла Круз.
– Меня уволят! Меня точно уволят! – выкрикнула она прямо с порога и картинно рухнула на пол, имитируя обморок.
И вот за что люблю преподавательский состав кафедры Темных искусств, никто даже не пошевелился. Юлая и Хельмерг пили успокоительный чай, я писала, декан слушал оправдательный лепет студента Траспарова, пойманного комендантом в женском общежитии.
– Да вы поймите, господин Кьяри, – пел соловьем Траспаров. – Вот вы бы устояли перед искушением… – тут парень запнулся и покраснел, – сыграть с девушкой в шахматы?
Драконище переплел пальцы и оценивающе оглядел нахального студента.
– На партию вам потребовалось бы минут двадцать…
– Декан, вы меня обижаете! – возмутился студент. – Используя тактику гамбита, я всегда обыгрывал свою девушку за 23 хода. А это час, как минимум.
Брови Кьяри поползли вверх, но взгляд остался все таким же серьезным и невозмутимым.
– Допустим, – изрек он со скрежетом опускающейся на шею гильотины. – Но почему вы остались на ночь и были пойманы комендантом на рассвете?
– Дело в том, – начал вдохновенно врать Траспаров, – что на 15-м ходу партии моя девушка применила контргамбит Фалькбеера и съела моего ферзя.
– О-о, это серьезная потеря.
– Вот! – воодушевился поддержкой герой-любовник. – Она спутала мне всю игру. Я был вынужден уйти в глухую оборону. Делал попытки отыграться батареей «слон + ладья», заманивая ее короля в угол игральной доски. Мне уже грозил неминуемый цугцванг, но тут она совершила ошибку и попалась на мат Легаля. – Лицо паренька расплылось в счастливой улыбке. – Господин Кьяри, вы бы слышали, как она стонала… – Траспаров спохватился. – В смысле, негодовала! Ведь я практически вырвал победу из ее рук.
– Да-да, тут есть из-за чего расстроиться, – подтвердил дракон, посылая в мою сторону выразительный взгляд.
А я что? Я сижу и тренирую выдержку на пояснительной записке.
– Все упомянутые маневры значительно затянули шахматную партию, – подытожил студент. – Мы без сил рухнули на постель и уснули прямо после финального хода. Я понимаю, что это не является уважительной причиной, но все же прошу принять во внимание.
Декан кафедры Темных искусств вытащил из стопки лист бумаги, ручку и протянул Траспарову.
– Садись, пиши объяснительную. Сможешь, используя магические формулировки вместо шахматных, придумать правдоподобную байку, так уж и быть…
– Вы меня отпустите?
– Поставлю по своему предмету зачет автоматом, а вот наказание отбывать придется. Думаю, что пара часов практики на полигоне под надзором Якова Потски значительно улучшит вашу физическую подготовку. Он, знаете ли, в молодости тоже был большим любителем шахматных партий, но, в отличие от вас, не попадался.
– В таком случае нам будет о чем побеседовать.
– Не сомневаюсь.
Студент, понурив для вида голову, поплелся к свободному столу работать над объяснительной. В это же время дверь вновь распахнулась, и на пороге возникла Анна Сминт.
– Голубушка, вы чего разлеглись? Медитация? Сердечный приступ? Инсульт? – склонилась она над преподавательницей по магической математике, по-прежнему имитирующей глубокий обморок.
– Я не взяла интеграл, – скорбно сообщила та, складывая на груди руки. – Всегда брала. Любой! А сегодня не сумела…
– Бывает, – отмахнулась профессор Сминт, переступила через неподвижное и, будем честными, неподъемное тело, чтобы с улыбкой потребовать:
– Коллеги, поздравьте меня!
– Они к вам не придирались? – изумилась Юлая.
– Они к вам вообще не пришли? – предположил профессор Хельмерг.
– Лучше!
Преподавательница аж сияла от распирающего ее счастья. Это счастье было настолько мощным, что даже мы с Кьяри отвлеклись от дел и вопросительно глянули на женщину.
– Я им на-ха-мила.
ГЛАВА 4. Вред и польза открытых уроков
– Ты такая спокойная…
Юлая была поражена. Не то моей выдержкой, не то самооценкой, не то глупостью. Уточнять не стала. Не всякое мнение должно быть озвучено.
Молча пожала плечами и с маской равнодушия начала листать журнал, брошенный преподавательницей по магической математике, хотя у самой аж пальцы подрагивали от предвкушения горячих новостей.
Меня продолжали ограждать от прессы. Да и будем честны, изучать Столичный сплетник, как это делали другие преподаватели, попусту не хватало времени. То Кьяри заставит писать очередную никому не нужную фигню, то охламоны отличатся. Вот и приходится в перерывах метаться между кабинетами.
И вот хорошо, что ограждали. Я и раньше-то не сильно верила в силу свободы слова, но этот выпуск превзошел сам себя.
Демоны лишили монашку невинности! Эксклюзивный репортаж с места события.
Куролесили, куролесили, да выкуролесили!
Солнечные очки, яркие перчатки и другие тренды этой зимы.
Нет, с перчатками, даже канареечных расцветок, я могу хоть как-то примириться, но зачем солнечные очки? Прятать красные от недосыпа глаза от общественности?
Отдельного внимания заслуживала заметка о конфликте на западной пограничной заставе. Ввиду полного отсутствия дорог в тамошних лесах и чащах несколько отрядов егерей и боевых магов начали использовать в качестве транспорта лошадей. Хорошо? Хорошо. Для егерей и магов, которые раньше обходили погранзону пешком. Но не для межрасовой транспортной комиссии.
– Как?! – схватился за сердце председатель комиссии. – Лошадей же необходимо ставить на довольствие, регистрировать, проводить ТО, переобувать в зимние подковы. А всадники?! Всадники не имеют права управлять четвероногим средством передвижения весом до 500 кг без соответствующих документов, выданных после сдачи экзамена по теории, выполнения стандартных упражнений на манеже и сдачи экзамена в условиях реального движения с соблюдением всех правил движения по лесополосе в условиях атаки нежити и опасных хищников.
Короче, энтузиасты и сами были не рады, но перспектива и дальше топтать ногами едва заметные тропинки радовала еще меньше.
Худо-бедно, кто с десятой, кто с двадцатой попытки, но права пограничники получили. А кто не сдал, просто купил и не морочился. Хорошо? Хорошо. Но неугомонные ребята из межрасовой транспортной комиссии вновь порадовали неиссякаемым фонтаном своего креатива.
Комиссия постановила присвоить каждому четвероногому средству передвижения номер, нанести специальное клеймо (чтоб никто не спер имущество!) и вплести в хвост и гриву светоотражающие полосы.
Егеря только рукой махнули, маги возмущались уже в голос, но в итоге и те, и другие смирились и начали выполнять требования транспортников. А вот кентаврам, которые также подходили под определение «четвероногое средство передвижения», перспектива номера, клейма на попе и светоотражающих полос в хвосте настроения не подняла.
Вы когда-нибудь видели бастующих кентавров, бьющих копытами по мостовой? Вот то-то и оно!
Я мельком глянула на занятого Кьяри, мысленно гадая – успею слетать туда-обратно до начала пары?
– Нет, – безапелляционным тоном заявил декан, кидая на меня грозный взгляд.
– Что нет? Я же ничего еще не сказала.
– Зато подумала.
Да чтоб тебя, драконище!
Обиженно сопя, я пролистала журнал до конца, но никаких сообщений о встрече эрешкиль с советом или упоминаний о покровительстве драконов над ар-теро в прессе не нашла. Вот и думай: то ли это они так хорошо работают, что ни один слух не просочился, то ли из рук вон плохо.
– Госпожа гарпия, шевелите крыльями, у вас занятие вот-вот начнется, – вновь подал голос Кьяри, щелчком пальцев испепеляя какой-то документ. Свято верю, что это не вымученный мной учебный план на год.
Сохраняя невозмутимость, я грациозно встала, неторопливо натянула куртку, замотала лицо шарфом и направилась к окну.
– Господин Кьяри, будьте так добры прикрыть за мной окошечко, – крикнула напоследок и соскочила с подоконника.
Рисуясь, сделала кульбит, ворвалась в облако и, только скрывшись от глаз драконища, начала энергично размахивать крыльями.
Опаздываю! Блин. Блин! Блин!!!
Морозный ветер трепал рыжие волосы, редкий снежок покрывал вычурные крыши башен Академии. В другое время я бы позволила себе слепить первый снежок и запустить во флюгер в виде корабля, но времени в обрез. А вот на обратном пути…
Залетев в заботливо приоткрытое студентами окошечко, я сложила крылья, спрыгнула с подоконника и с подозрением оглядела притихшую группу.
– Кто-то умер? – почти испугалась я, оглядывая траурного вида лица, черные костюмы на парнях и строгие платья на девушках.
Теоретически, у Академии была своя форма. Черные пиджаки с красной отделкой и фигурной буквой «А», вышитой на груди золотыми нитками, и брюки с красными лампасами. Девушкам предлагалась вариация – удлиненный пиджак и облегающие брюки или бесформенное платье длиной до пят.
Но то в теории.
На деле же студенты носили форму только в первый месяц после поступления, а дальше забивали на правила и начинали одеваться кто во что горазд, отдавая предпочтение привычным в повседневной носке нарядам. Исключением стала только тренировочная форма боевиков. Удобная, противоударная, пропитанная заклинаниями «антигрязь» и «антихворь», форма не раз спасала студентов даже за пределами стен Академии.
И вот теперь я узрела причесанных охламонов в отглаженной форме Академии.
Мне явилось чудо.
Чудо поставило меня в тупик.
– Вы кого-то взорвали? – с подозрением в голосе уточнила я.
Класс остался недвижим.
– Прокляли?
Охламоны по-прежнему сидели, чинно сложив перед собой ручки, как образцовые первоклашки, и молчали.
– Так, дети, меня тревожит это образцово-показательное поведение, поэтому срочно рассказывайте о его причинах, иначе я сама все додумаю, и вам же хуже будет.
В воздух взлетела рука Жетон. Отличница, что с нее возьмешь.
– Ну?
– Госпожа Браун, сегодня у нас открытое занятие. На пару придет комиссия.
Я усмехнулась и с нескрываемым весельем оглядела студентов.
– И?
В воздух поднялось еще несколько рук. Вы только гляньте, какие мы сегодня до скучного правильные.
– Если комиссия не найдет к чему придраться, то вас оставят с нами, – заявил Ронни.
Великие ветра, какие наивные нынче студенты пошли.
– Всегда есть к чему придраться, – выдала я очевидную, на мой взгляд, истину. – Было бы желание, а возможности найдутся.
Если охламоны и планировали спорить, то не успели. Дверь с тихим стоном отворилась, и в кабинет важно прошествовала комиссия в усеченном составе.
– Безобразие!
– Мы еле вас нашли!
– Никогда не сталкивалась с такой хаотичной нумерацией кабинетов.
Нахмурившись, обошла трех теток и осторожно выглянула в коридор. Далеко ходить за ответами не пришлось. Некий злоумышленник выкрутил таблички на дверях кабинетов и перепутал местами, оставив только нашу аудиторию в покое. Неудивительно, что дамочки опоздали. Удивительно, что они вообще нашли нас!
– Добрый день, меня зовут Марсия Браун, – дежурно поприветствовала я комиссию и указала на задние парты. – Прошу. Присаживайтесь.
Дамы степенно двинулись по проходу. Глядя им в спину, я мысленно качала головой. Вероятно, эти представительницы женского рода уже давно поняли, что красотой они мир спасти не смогут, поэтому окончательно махнули на себя рукой. У первой дамы был вид тоскливой ондатры, вторая имела ярко выраженное родство с вислоухими жабами, ну а третью в детстве уронили. Трижды. Причем лицом вниз.
Ондатра. Жаба. Мопс.
Боюсь даже представить, кто будет четвертой и пятой.
– Можете начинать, госпожа Браун, – проскрипела Ондатра, пока ее коллеги вытаскивали из сумок блокноты, листки, ручки всех цветов радуги.
Я специально дождалась, пока они разложат весь свой канцелярский скарб на столе и скомандовала:
– За мной!
Охламоны, уже привыкшие к моей манере преподавания, дружно встали и поспешили к дверям, а вот дамочки что-то возмущенно забормотали. Но я уже не слушала. Я уверенно шла по коридору, наслаждаясь процессом преподавания.
– Сегодня говорим о «Конфликте трех Ко». Гамод, кратенько, в чем суть конфликта.
Зверолюд, незаметно для других боровшийся со сползающими брюками, пошитыми явно без знания анатомии человекоподобных лисов, прибавил шаг, чтобы появиться у меня за спиной, и быстро перечислил:
– У короля Бургуса родились тройняшки: принцы Конор и Кондар, а также принцесса Коринда. Не желая ссор, отец разделил королевство на две равные части и отдал во владение каждому из сыновей. Дочери был подарен самый крупный и богатый портовый город. Однако, после скоропостижной кончины короля, братья начали войну. Конор называл себя старшим по рождению, поэтому оспаривал права других отпрысков. Коринда желала большей власти. Кондар хотел заполучить алмазные прииски, расположенные на территории брата…
– Госпожа Браун! – «Голову» учебной группы догнала Жаба. – Что происходит?
– Как что? Стандартный учебный процесс.
– Но почему не в аудитории?
– Места мало.
– Это возмутительно! – заключила Жаба, а охламоны неодобрительно покосились в мою сторону.
В их глазах читалось: «Ну что, вам сложно всего разок улыбнуться и прогнуться под начальство?»
Сложно.
Стоит всего раз предать себя, и потеряешься в море сомнений, обещаний и лжи во имя благополучия.
ГЛАВА 5. Удар
– Проверяем ваши знания на практике, – уведомила я, сворачивая в просторный зал, отведенный под выставку артефактов.
Студенты отдавали сюда образцы своих работ неохотно, даже под угрозой экзамена, поэтому зал пустовал. Держась на расстоянии от витрин, укрытых защитным полем, я начала делить ребят.
– Камаль, поздравляю, ты условно старший из отпрысков, принц Конор. Олаф. О-олаф! Заканчивай строить глазки Кире. Ты будешь принцем Кондаром. Вставай напротив Камаля.
Кира встретилась со мной взглядом.
– И роль принцессы достается…
Девушка подалась вперед, уже готовая услышать собственное имя, но я оказалась беспощадна:
– Жетон.
Отличница вздрогнула и несколько поспешнее, чем необходимо, побежала в указанное мною место. Теперь «отпрыски короля Бургуса» стояли в центре зала, лицом друг другу, образуя правильный треугольник. Комиссия шушукалась в уголке, остальные выстроились в шеренгу.
– У каждой из сторон был свой советник и генерал. Принц Конор, – Камаль переступил с ноги на ногу, – кто присоединился к вашей стороне?
– Мой лучший друг и единомышленник – Таргос Неукротимый – возглавил собранные мною войска. Советником же стал наставник моего отца мастер Лукреций.
– Выбирай, кому достанутся их роли, – скомандовала я, кивком головы указывая на ровную шеренгу.
Камаль выбрал дружков Кьяри-младшего – Роба на роль советника и Джека на роль генерала. Олаф взял лучшего друга Яна и угрюмого паренька из свиты Киры. Адриан, кажется. Жетон остановилась на дракошке и зверолюде. Остальные студенты сгруппировались за моей спиной и выступали в роли менторов, следя, чтобы ответы всех трех команд были точными. И только Кира отступила на шаг назад и мрачно следила за ходом истории.
Окажись я сама на подобном уроке в качестве непредвзятого члена комиссии, то описала бы творившуюся в зале вакханалию, как «они знатно повеселились».
Просто весь ход исторических событий мы проиграли за каких-то десять минут, а после я предложила добрать в команды по два человека и придумать новый ход событий так, чтобы максимально выиграть в «Конфликте трех Ко». Команде «Кира, Ариша и Галочка», не выбранных никем, предлагалось подумать над тем, как другие государства и королевства могли вмешаться в конфликт и изменить ситуацию.
Что тут началось…
Студенты возбужденно размахивали руками, кричали, перебивали друг друга, смеялись над самыми нелепыми предложениями. Короче, полное погружение в тему занятия.
Звонок нами был проигнорирован, перемена показалась одним мигом, и только когда за группой пришел уже привычный профессор
