Пленница монстра. Мурасакибара Круспе

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ЧАСТЬ 1
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39

АННОТАЦИЯ

Я студентка, подрабатывающая в кафе. Моя жизнь - скучна и рутина, кажется, так жить невозможно и нужно что-то менять. И это что-то появилось спонтанно. Меня продали за долги. Я стала пленницей грязных дел. Что дальше? Меня убьют? Как найти выход из этой ситуации?

   Не существует добрых, плохих, хороших.

   Чехов

   Человеку, который верил в эту историю.

ПРОЛОГ

Прикосновение руки заставило меня открыть глаза. От него я сразу вздрогнула, как осиновый лист на ветру. Мурашки пробежали по телу.

   — Ты, наверное, забыла, что бывает за попытки побега?

   Двумя пальцами он взялся за мой подбородок, приподнимая лицо. Я не могу смотреть.

   Страшно. Мне страшно только от его взгляда, от его прикосновений. Он чувствовал мой страх и улыбался. Ему приносит удовольствие только то, что я боюсь его, ненавижу его.

   Он знает все, что я чувствую по отношению к нему: страх, боль, ненависть. Ему нравится надо мной издеваться. Для него это способ насладиться, может, даже полакомиться своей жертвой, то есть мной.

   — Скажи, ты боишься меня?

   Мне не хочется ему отвечать то, что он и так знает. Знает и все равно задает вопросы. Он псих, монстр, которому все равно. Холодный, бессердечный и эгоистичный. Все это про него.

   Он проводит по лицу, вызывая очередной раз мурашки по всему телу.

   Нужно бежать. Как можно быстрее.

   Как сбежать от человека, который рано или поздно найдет и, возможно, убьет за очередную попытку побега?

   Почему судьба сыграла со мной такую несправедливую шутку? Почему она не дала мне шанса сбежать? Почему…

   Мне хотелось одного — выплакаться. Только не при нем. Не плачь, Рита, только не при нем. Он не заслуживает твоих слез. Он не должен их видеть. Такому, как он не видать твоих слез, Рита.

   — Ответь, Рит, — он отошел на три шага, не поворачиваясь ко мне лицом, — почему ты решила сбежать? Почему ты решила оставить меня?

   Я молчала. Я не могу и не хочу отвечать такому человеку. Лучше умереть, чем говорить ему.

   — Рит, помнишь, как месяц назад ты говорила, что любишь? Помнишь, как мы прикасались к друг другу, наслаждаясь теми минутами? А помнишь, как мы занимались любовью? Ты кричала мое имя, извивалась, подавалась мне.

   Я все это помню. Помню.

   — Неужели ты хочешь забыть эти моменты? Хочешь разбить мое сердце?

   Я по-прежнему молчу. Мне не хочется с ним говорить. Он — монстр, что сломал меня.

   — Скажи, ты больше не любишь меня? Скажи, не молчи!

   Сглотнув ком, закусила губу. Внутри все разрывалось. Хочется плакать, но только не при нем. Сколько еще можно себе повторять? Он не должен видеть мою слабость, мой страх.

   Ненавижу его, но в тоже время люблю. Такое возможно? Возможно ли это? Видимо да.

   — Рит, я же вижу, что любишь, — он подошел ближе, присев на корточки, — я тоже люблю.

   Привстает.

   Закрываю глаза то ли от страха, то ли от того, что не хочу его видеть. Его губы накрывают мои. Сначала это просто прикосновение губ. Он дает мне время, давая мне понять, чего же мне хочется. Приоткрывает свои, а после целует меня по-настоящему, проникая языком внутрь.

   — Любишь, — произнес он, шепча прямо мне в губы.

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

Вторая ночь подряд, когда мне приходится стоять на ногах и обслуживая людей. Настроение сейчас столь хреновое, но хамить клиентам — последнее, что я сделаю в этой жизни.

   От Никиты

   Почему ты не дома?

   Кому Никите

   Я решила переночевать у подруги, мы тут классный фильм нашли. Прости, что не предупредила.

   Никита не любит, когда я работаю в ночную или просто работаю, говоря, что его зарплаты нам хватит. Сидеть на шее своего парня мне не особо-то и хочется, только если самую малость.

   Кому Варе

   Варюш, если тебе напишет Никита, скажи, что я у тебя, и мы смотрим фильм.

   Девушка выручала меня много раз, да и я ей помогала. Мы подружки с самого детства, даже несмотря на разницу в возрасте. Я студентка, а она все еще находится в оковах школьных будней. И это не стало помехой нашим отношениям.

   До сих пор буду помнить тот случай, когда парень подумал, что я школьница, а вот подруга студентка какого-нибудь института. И в этом есть объяснение — она выглядит старше своих лет: высокий рост был особой приметой и, если можно выразиться, визитной карточкой девушки. Я не обладала таким ростом, как она, и немного становилось грустно.

   От Вари

   Ок. Что, опять ночная смена?

   — Рита, сколько можно возиться с телефоном, там клиенты пришли, прими заказ.

   Услышав свое имя, я быстро ответила «да» и побежала к шестому столику, за которым уже расположились молодые люди.

   — Медленно работаешь, цыпа, — обратился ко мне один из ребят.

   Я не стала ему отвечать, мало ли проблемы будут. А мне они сейчас не к чему.

   Тяжело вздохнув и мысленно посылая его к чертям собачьим, я выслушала весь заказ молодых людей, один из которых все это время меня досконально рассматривал, будто я товар. Даже сейчас, когда я от них ухожу, чувствую этот пристальный взгляд карих глаз на своей спине, может и не только на ней.

   — Кость, четыре стакана по двести, — сказала я бармену, положив поднос на стол. Парень кивнул, а я тем временем взяла резинку из переднего кармана и сделала высокий хвост.

   — Держи, — сказал он, облокачиваясь на руку, — кажется, тот парень на тебя запал, — кивнул в сторону шестого столика, от которого я пришла.

   Я посмотрела в сторону того парня, как смотрел, пытаясь то ли съесть меня взглядом, то ли раздеть. Ищет очередную куклу. Всего-то.

   Тяжело вздохнув, я взяла поднос и направилась к шестому столику, делая вид, будто ничего не заметила. Хоть это и трудно, сделать, возможно.

   — Я бы ее с большим удовольствием трахнул и… — темноволосый мужчина замолчал сразу, как я поставила поднос на стол, расставляя перед каждым стакан.

   — Эй, а у тебя тройка? — парень напротив даже не стеснялся того, что я девушка. Это уже просто невозможно терпеть.

   — Дим, отстань от нее, — проговорил тот, что внаглую пялился на меня. Хоть одна умная голова в этой компании.

   — Егор, а кто недавно говорил, что с удовольствием бы переспал?

   И все-таки я ошиблась. А внешность обманчива.

   — Ребята, мы сюда пришли долг забирать, а не шлюху обсуждать.

   — Что? — тут я уже не могла не вставить свои пять копеек. Но вот это уже был перебор. Хамство, — знаешь, если я тут решила работать, то это не дает тебе право говорить обо мне в таком тоне и уж тем более так выражаться!

   — Она еще и говорит! — с долей сарказма произнес, как я поняла Дима.

   Что с ними разговаривать? Только время зря терять. Оставила я их и пошла по своим делам. Костя все это время стоял и смотрел за всем происходящим.

   — Чего такая хмурая?

   — Нормальная.

   — Да ну?

   Друг еще какое-то время смотрел на меня, дожидаясь моих слов о том не очень приятной встречи. И да, она была не из лучших.

   От Никиты

   Может, я заеду? Хочу, чтобы ты спала дома.

   — Черт, только этого мне не хватало, — сделав не лучшую свою мимику, положила телефон на барный стол.

   — Что такое, Рит?

   — Если он узнает, где я — это будет плохо, — положила голову на стол, закрывая глаза. Боже, вот за что мне все это? Где я так нагрешила, что все дерьмо на меня выливается весь день?

   — Ты соврала Никите?

   — Ага, — тяжело вздыхаю, — он против моих ночных смен. Да, и вообще против моей работы. Говорит, что и сам может меня обеспечить и все такое.

   — Как же ты такое сокровище раздобыла? — к нам подходит Света, крутя своими бедрами, — я бы не отказалась от такого, как твой Никита.

   — В отличие от некоторых, я не собираюсь висеть на шее своего мужчины, — буркнула я ей, от чего девушка разозлилась.

   Эта девушка не любит, когда с ней в таком тоне разговаривают, поэтому мы с ней не подруги, а от части соперницы. Она вечно пытается мне доказать, что Никита не для меня, что мне нужен мужик, которому пофигу, какая у него баба.

   На мнение подобных девушек я всегда плевала, и они об этом знали, злясь еще больше.

   — А кто тебе говорит, что это… называется висеть на шее? Разве тебе не было б приятно, если любимый мужчина радовал тебя подарками, сексом и путешествием на море, а ты в это время сидишь, дома и ничего не делаешь. Это же мечта.

   — Нет, в данном случае — это называется «висеть на шее».

   — Да что ты знаешь о жизни, детдомовка?

   — Кто тебе сказал, что я детдомовка?

   — Разве я не права? — она обошла меня сзади, слегка задев меня.

   Таких, как Свету не любят, их иногда называют стервами, а может, и чем похуже. Не удивляясь, если все ее модные побрякушки куплены ей кавалерами, которых она отшила.

   — Не обращай на нее внимания. Хочется ей повыпендриваться, — Костя налил мне стакан воды.

   — Да мне все равно, — залпом выпив, я тяжело вздохнула.

   С Никитой мы встречаемся чуть больше года. Я тогда только-только окончила школу, собиралась уехать учиться в другой город, чтобы забыть свою несчастную любовь, принесенную мне много слез и боли.

   Мама была против того, чтобы я училась в другом городе, говоря, что мне не удастся поступить и уж тем более учиться. Отец тогда уехал, когда я стала сдавать экзамены.

   Учиться я не хотела в родном городе, хотела уехать, зная, что в других городах будет куда сложнее. Ведь незнакомый город, где нет знакомых людей, нет ничего. Так мы с ней и поссорились.

   — Или ты остаешься здесь, или, — она сделала паузу, изучая мою реакцию, — или ты мне не дочь.

   Ночью того же дня я ушла из дома, оставив записку с извинениями и больше ее не видела. Никого из своей семьи я не видела. Единственный человек, который знал об этом — Варя.

   Какое-то время мы общались на расстоянии. Родители подруги решили переехать. Причина — аллергия девушки на цветения. Так мы и оказались вновь в одном городе.

   Прошел месяц. Я поступила, устроилась в это заведение и тогда познакомилась с Никитой. С ним я забыла другого.

   — Рита!

   Я обернулась на голос, от неожиданности испугалась.

   Я подошла к администратору. Виталий Павлович, сейчас явно был не в настроение. Его взгляд говорил все за него. От этого взгляда хочется спрятаться.

   — Почему тебя нужно звать несколько раз? Тебя клиенты зовут, а ты делаешь вид, что не замечаешь их, — строгий голос этого мужчины, заставил дрожать меня, — а теперь иди.

   Подойдя к тому самому столику, к которому мне не хотелось подходить. Трое парней сидели и ждали.

   — Долго ходишь, — холодно проговорил Глеб.

   — Извините.

   — Глеб, как думаешь, может ее?

   — Нет.

   Да, иногда в нашем заведении можно было заказать девушку, с которой хотелось б переспать, разумеется, за деньги. Только вот, официантки к этому не относятся. Может их не предупредили?

   Они заказали еще еды и выпивки, сказав, что все это нужно будет отнести в VIP-зал. Молча записав в блокнот, пошла, сообщить повару и бармену.

   Ну и нахожусь я сегодня.

ГЛАВА 2

— Мне интересно, когда вы вернете долг, — услышала я, проходя мимо кабинета администратора.

   — К концу этой неделе, правда. Могу сейчас часть отдать…

   — ЧАСТЬ мне не нужна!

   Знаю, что подслушивать нехорошо, но иногда это может быть полезным.

   — Мы вернемся в воскресенье. Не будет долга — лишишься жизни.

   — Д-да.

   Я отошла от кабинета насколько успела. Дверь открылась. Оттуда вышел тот самый парень, который сидел за шестым столиком. Никогда бы не подумала, что приличные люди могут быть столь отвратительны.

   — О, девушка, — сказал парень, увидев меня.

   Он подошел близко, слегка коснувшись рукой моего лица. Вздрогнула так, будто что-то холодное приложили к лицу, может даже что-то хуже. От этого прикосновения стало не по себе.

   — Не дрожи, я же ничего еще не сделал, — накрутил один локон моих волос себе на палец, внимательно рассматривая его.

   — Отпусти, — проговорила я, надеясь, что он умный мальчик и выполнит просьбу.

   — Отпустить? — парень удивился, продолжая играть с волосами, — тебе не нравится?

   — Нет, просто у меня есть парень.

   — Какой же он парень, раз отпустил тебя на ночную работу. Так опасно. Особенно такой девушке, как ты.

   — Тебе-то что?

   — У, какие мы колючие, знаешь, сладкая, не хотелось бы делать тебе больно, но лучше держи язык при себе, — проговорил он холодным тоном, проговаривая каждое слово четко.

   — Может, уже отстанешь и пойдешь туда, куда шел?

   Перестав играть с моими волосами, он указательным пальцем коснулся моих губ, мол, помолчи.

   — Следи за словами, хорошо?

   Промолчала.

   — Я не слышу, тебя, сладкая.

   Одернула его руку от себя, сделав шаг назад:

   — Не смей ко мне прикасаться. Не смей называть меня сладкой. Я не твоя, чтобы ты так ко мне обращался.

   Я хотела уйти. Успела только развернуться к нему спиной. Это была моя первая ошибка, хотя, может быть, и вторая, ведь до этого я повысила на него голос.

   Легким движением он развернул меня, прижимая к стене. Смотрит на меня, как на добычу.

   — Не советую тебе так со мной разговаривать, сладкая. Называть тебя я буду так, как пожелаю. Это тебе ясно?

   — Более чем.

   — Вот и славно.

   Отпускает и уходит.

   Мерзкий человек. Даже не удивляюсь, почему наш администратор его боится. Подумаешь, задушит и глазом не моргнет.

***

К шести утрам эта компания ушла. Глеб подошел ко мне, сказав, что я его заинтересовала. Вот теперь как это называется. Неплохо, неплохо.

   Домой я доехала быстро. Людей в транспорте мало, улица свободна.

   — Никит, я дома.

   В ответ тишина. Может, уже ушел на учебу? Скорее всего. Рано он сегодня ушел. Зашла в комнату. Кровать, как всегда, не заправлена. Вещи разбросаны так, будто ураган пронесся, а может, Никита куда-то спешил, но куда?

   Снимаю платье, нужно переодеться во что-нибудь другое. Открываю шкаф, откуда вываливаются вещи.

   — Вот черт, — выругалась я, присев на корточки, — это еще что?

   Спросила саму себя, когда обнаружила ярко-красный лифчик, явно не принадлежащий мне, а какой-то девице с силиконовыми сиськами.

   — Быть такого не может…

   Единственное, что смогла произнести я, даже моя нижняя челюсть решила упасть на пол в кучу грязных вещей. Что здесь произошло? Это такой дурацкий сон?

   Достала телефон, набираю парня, попутно вытаскивая все вещи из шкафа, может, что еще попадется. Трубку он не брал. Понятно. Швырнула телефон на кровать, по щекам вот-вот начнут стекать горькие слезы обиды.

   Когда все вещи были выброшены из шкафа, раздалась мелодия, установленная на любимого.

   — Ритуль, ты звонила? — говорил он так, будто после пробежки. Слышалось шуршание. Звук напоминал рвание фольги от презерватива. За год совместной жизни и регулярного секса, этот звук стал столь знакомым и столь узнаваем, как простой звук воды из крана.

   — Ты сейчас занят, не хочу мешать.

   — Рит, я не занят, — выдох. Этот выдох я тоже помню, когда он в первый раз вошел в меня. Я закусываю губу. Так обидно мне давно не было.

   — Может, ты уберешь телефон и займешься уже более важным делом, — услышала я женский голос.

   — Дура, кто тебя просил сейчас говорить? — прорычал он, думая, а может, надеясь, что я этого не услышала. Ошибся, милый, я все услышала.

   Гудки, он сбросил трубку. Догадки подтвердились. Быть такого не может. Ущипнула себя в надежде, что это был сон.

   Сходила в душ, немного расслабилась после тяжелой ночи. Переоделась, выпила кружку горячего кофе и поехала на учебу.

   К восьми часам транспорт был полным, люди стали просыпаться. Кто на работу, кто на учебу, а кто-то в больницу. Наушники в уши. Так я огораживаю себя от внешнего мира. Играет рок: то rammstein, то ария, то что-то не похожее на рок.

   Музыка всегда успокаивала меня. Она никогда не предавала меня. Музыка никогда мне не делала больно, если только когда садился плеер.

   До университета добралась без всяких происшествий.

   — Ри-и-ита, — человек, что так долго протягивал мое имя, накинулся на меня со спины. Длинные волосы девушки закрыли мне лицо, а неожиданное появление привело к потере равновесия. Слезла с меня через минуту, когда до нее дошло, что еще немного и я упаду, — прости.

   — Все в порядке, — наклонила голову на право, от чего шея издала хруст. О да.

   — Рит.

   — Что?

   — Знаешь, кого я сегодня видела?

   — Дай угадаю. Ты увидела Никиту с какой-то бабой?

   Девушка посмотрела на меня в неком шоке. Я ее удивила. Знаю. Но говорить, откуда я все это знаю, нет никакого желания. Год. Я убила на него целый год.

   — И что ты будешь делать?

   — Ничего. Он взрослый, пусть решает сам, что делать и как ему дальше жить. Я ему не сестра, не жена и уж тем более не мать. Слушать он меня не обязан.

   Я высказала все, что накипело. Может только часть. О том, что было говорить, Вете мне не хотелось. Ох, прости меня, милая, но всего рассказать я, увы, не могу. Слишком больно.

   — Ладно, Рит, нужно идти.

   — Пока.

   — Не переживай ты из-за него, все будет хорошо, — девушка обнимает, после чего уходит, оставляя меня одну.

   Коридор института был пустым. Идут лекции. А мне не хочется идти туда. Зря приехала.

   Прогуливаюсь по коридору. Впереди находятся туалеты, слева лавочки и окна, справа двери в аудиторию, а сзади… прошлое. Первая встреча. Первый поцелуй. Первый раз. Так больно все это вспоминать. Забыть сразу не получится.

   — Никит, — протяжный стон девушки, доносящийся из женского туалета.

   Подумаешь, решила перепихнуться в туалете, кто-то и в аудитории подобное вытворяет. Я тяжело вздохнула, вспомнив, как мы с Никитой чуть этим же не занялись тут. Хорошие были времена.

   Мою руку, сполоснув свое лицо, на котором вот-вот и появятся слезы.

   — Пошли, а то опоздаем на пару, — послышалось из кабинок.

   Собралась выходить, как дверь одной из кабинок открывается и передо мной стоит девушка с Никитой. Мм, понятно на кого меня променяли. На силиконовую девицу, у которой, кажется, еще и мозг силиконовый.

   — Рит?

   — Нет, дед Мороз сезоном ошибся.

   Быстро выхожу, попутно вытирая слезы. Внутри все сжимается. Чувство, что даже стены родного университета начинают двигаться. Раздавят и дело с концом.

   — Рит, — парень догоняет меня, сильно хватая за кисть, — подожди, я поговорить хочу.

   — Я не хочу говорить. Все уже и так понятно, как божий день!

   — Ты все не так поняла.

   — То есть я еще и глухая? Не слышала, чем вы там занимались? Спасибо, что не калека, с которой покувыркаться нельзя, а тут вот. Все есть: и грудь и попа, одного не хватает — мозга.

   — Рита.

   — Что Рита? Что? Мне не нужна твоя лапша на ушах. Я все поняла еще тогда, когда говорили по телефону.

   Он отпустил руку. Развернулась и пошла вперед, в надежде, что больше не увижу его. Забуду. А еще лучше, если меня стукнут по башке, получу сотрясение мозга и забуду. Все забуду.

   Была бы счастлива, забыть весь этот кошмар.

   Ближе к вечеру я вернулась домой. Квартира была пустой. В эту минуту во мне проснулось что-то свирепое, что-то такое, что трудно сдержать внутри. Я с силой сжала кулаки, до крови закусывая губу.

   Я развернулась на сто восемьдесят градусов, вытягивая руки, и роняю телевизор, который с грохотом падает на пол, попутно ударяясь о край кровати. Почувствовала некое облегчение, но это еще не все. Хочется сломать что-то еще. Еще, еще и еще.

   Стащила с матраса простынь, уронив подушки. Далее полетели все вещи из шкафа.

   — Ненавижу. Как же я его ненавижу. Урод. Ублюдок. Скотина.

   Ненависть прибавляет сил, чтобы крушить все.

   В ванной разбила зеркало, умудряюсь самой порезаться. В гостиной сломала второй телевизор.

   Когда в квартире ломать стало нечего, ко мне вернулся разум, который спал все эти три часа. Сил уже не осталось. Ломать тоже. Посмотрела на время. Девять часов. И сообщение.

   От Никиты

   Прости. Я сейчас приеду, надеюсь, ты будешь дома. Нам стоит поговорить.

   Написал он полчаса назад. Нужно уходить. Взяла свою сумку с вещами, выходя из квартиры. Слышу, как поднимаются, наверное, это он. Нельзя сталкиваться с ним. Поднялась на этаж выше, молча наблюдая за тем, как он входит.

   — Рит, я пришел… — он замолкает, возможно, увидел бардак, оставленным мной. Я бы тоже удивилась, будь на его месте.

   Заходит в квартиру. Быстро, как можно быстрее спускаюсь вниз. То как я сейчас бегу к остановке, удивляет меня. Никогда я так не бегала, как сейчас.

   Набираю подругу. Надеюсь переночевать у нее сегодня можно.

   — Алло?

   — Варюш, можно у тебя переночевать?

   — Прости, но у меня родители… сама понимаешь.

   — Хорошо, извини.

   Черт. Черт. Что сейчас делать? А если Вете? Набираю ее. Ответь. Разве я много прошу?

   — Рит, что случилось?

   — Можно у тебя переночевать?

   — Конечно, адрес помнишь?

   — Да.

ГЛАВА 3

Я приехала к подруге, которая поняла все по моему выражению лица.

   — Иди пока в душ, а я сделаю чай, — сказала она.

   — Хорошо, — ответила я, взяв полотенце с дивана.

   Теплые струйки воды, так успокаивают мышцы, нервы. Стало легче. Вымыла голову.

   Я могла бы еще полквартиры разнести, но тогда бы точно пересеклась бы с Никитой, чего мне сейчас не хочется. Как он мог? Как он мог так со мной поступить? Ненавижу.

   В зеркале я увидела не ту девушку, которую знаю всю жизнь, а какую-то слабачку, которая решила расклеиться.

   — Да, что я себе вообще позволяю? — сказала своему отражению, повторяющему все за мной, — мир не крутится вокруг него.

   Тыльной стороной вытерла поступающие слезы. Не время раскисать.

***

— Решила уйти? — подруга поставила кружку горячего чая.

   — Да. Изменил раз, изменит второй, — не узнаю свой голос, словно я болела за всю команду одна, в то время, когда остальные болельщики спали.

   — Ну, и ладно. Главное что сейчас узнала, а не через несколько лет, когда дети будут или еще чего.

   — В чем-то ты права.

   — Предлагаю посмотреть комедию, ты как?

   — С такой подругой — хоть на край света, — я улыбнулась, забыв о плохом. Когда плохо, не стоит напиваться, нужно провести время в компании хороших друзей.

   — Вот и улыбнулась, хороший знак.

   Подруга перешла на YouTube, сразу встроенный в телевизор. Все-таки хорошо, что технологии и до этого дошли. Подруга начала что-то искать в поиске.

   — Может «Дэдпула» посмотрим?

   — Я его не смотрела, так что, думаю можно.

   — Вот и отлично!

   Вета нашла в поиске нужный фильм и включила.

***

Наутро я проснулась раньше обычного. Хорошо одно: не нужно в институт, где я могу столкнуться с Никитой. Зато на работу надо. Не жизнь, а сплошная сказка. Надеюсь того непонятного парня там не будет? Но ведь он говорил, что вернется в воскресенье, а сегодня у нас что? Вроде пятница.

   — Вот и славно.

   — Что славно? — в комнату заходит подруга, одетая уже в джинсы и в майку нежно розового цвета.

   — Да я о работе.

   — Тебе сегодня на работу?

   — Да.

   — Я тебе второй комплект ключей дам, хорошо?

   — Без проблем.

   Через десять минут подруга ушла в институт. Мне еще можно посидеть дома. Все-таки хорошо, когда есть друзья, к которым можно обратиться даже с такой просьбой, вроде «можно пока у тебя пожить, а то парень козел мне изменил, я пол хаты разнесла и жить негде».

   Позавтракав, я начала собираться.

   Посмотрела на телефон, который вот-вот взорвется от входящих звонков. За все это время у меня более пятидесяти пропущенных звонков, более тридцати сообщений и все это от одного и того же человека. И как же он не устал от этого?

   От Никиты

   Ответь. Мы должны поговорить, прошу. Зачем все это? Я же люблю. Это не правильно, если мы вот так просто расстанемся, не объяснив друг другу ничего.

   Это последнее сообщение от парня. Отвечать я не собираюсь. Мне вчера хватило. Вчерашний день я еще долго помнить буду.

   От Никиты

   Ты в институт придешь? Мы сможем спокойно поговорить? Ответь. Прошу тебя.

   — Конечно же, нет, «любимый». Я сегодня не приду, а знаешь почему? — не знаю, кому я все это говорю, но надеюсь, этот человек поймет.

***

На работе случился шквал: поток клиентов. Двое мужиков даже подрались, и все это случилось на моих глазах. Причина драки послужило в виде длинных ног и короткой юбки, а так же с прекрасными формами и с четвертым силиконовым размером или третьим. Кто вообще разберет, какой он там.

   Кажется, эту девицу я где-то видела. Ой, это случайно не так, что вчера с Никитой развлекалась в туалете? То есть и он здесь. Нет, нет, не надо мне его здесь.

   Через пару минут пришли охранки, разгонявших тех парнишек. Среди них я не нашла Никиты. Вот это номер.

   Она и ему изменяет. Ха, вот и месть.

   — Это же ты, Рита?

   Девушка подошла ко мне, вся в слезах, с дрожащими от ужаса руками. Вы только посмотрите, она имя мое запомнила.

   — Для тебя Маргарита Александровна. Что надо?

   — Никите не говори об этом, прошу.

   — То есть он мне с тобой изменил, а ты ему тоже с кем-то? Хорошо устроилась, кукла. Разрушила пару, раздвигаешь ноги перед двумя, а может большим количеством людей. А меня ты просишь: «не говори Никите».

   — Умоляю тебя, — она встала на колени, чему я была удивлена. Даже так.

   — Благодаря тебе я с ним не разговариваю, надеюсь, намек ясен?

   — Так ты не скажешь?

   И на такую тупую швабру меня променял Никита?

   — А ты как думаешь?

   — Я прошу тебя, ну, не говори.

   — Бегу и падаю, чтобы все доложить ему, — любой дурак бы понял, что это сарказм, но судя по ее выражению лица, он и сарказм настолько отделены, что она не понимает смысл моих слов. Прикольно.

   — Риточка, не говори.

   — Да мне больше делать нечего, как твоему ненаглядному все рассказывать.

   — Не скажешь?

   Тяжело вздыхаю. Так, Рита, вдох-выдох. Спокойствие, только спокойствие. Нервные клетки не восстанавливаются, береги их.

   — Слушай, курица силиконовая, если ты сейчас не уйдешь, я все-таки так и быть расскажу Никите. Вон пошла, надоела!

   До нее наконец-то дошло. Девушка встала и пошла прочь от меня. А мне остается кричать «ура» и идти по своим делам дальше. Началось утро в колхозе

ГЛАВА 4

К концу смены администратор вызвал меня к себе.

   На шатающихся ногах, я поплелась на второй этаж. Могу только догадываться, о чем пойдет речь.

   — Маргарита, прошу, садитесь, — мужчина указал на стул, стоящий рядом с рабочим столом.

   От посидеть я бы не отказалась. Села на стул, теряя самоконтроль, уже не терпелось узнать, что же он хочет мне сказать? Повышение зарплаты? Увольнение? Что?

   — Маргарит, я не привык врать своим сотрудникам, поэтому я скажу сразу, — начальник сделал паузу. Чувствую, как напрягаются мои мышцы, да говорите уже, говорите, — скорее всего, кафе придется закрыть, у меня большой долг перед одним человеком, его люди придут в это воскресенье. Думаю, ты их видела.

   Я кивнула. Ох, если бы вы знали, что я подслушала, разумеется, только конец.

   — Знаю, что тебе нужны деньги, чтобы платить за учебу и за квартиру. Могу тебе сейчас выплатить зарплату, только если ты будешь молчать.

   — Но, я учусь на бюджете, плачу только за квартиру.

   — Вот и славно. Можешь идти…

   Кивнула, вставая со своего места. Ну и дела.

   — Рит, постой.

   Я остановилась в метре от двери. Сейчас что-то будет. Заберет свои слова обратно. Да, он походу передумал. А я-то понадеялась, что заживу шикарной жизнью.

   — Можешь место Светы поработать в воскресенье?

   Вот это поворот.

   — Ладно, — наконец выговариваю я и выхожу из кабинета.

   Значит, мне предстоит встреча с тем парнем. Надеюсь, не он приедет, а кто-нибудь из его людей.

   Дрожь пробежала по рукам, спине. Почему, вспоминая его, я начинаю дрожать?

***

Пятница, суббота пролетели незаметно. Половина воскресенья мне пришлось отсыпаться. Сегодня, по просьбе администратора, пришлось вступить на ночную службу.

   Народу сегодня было мало, учитывая обстоятельства. Коля, как и я сегодня работал.

   Света прошла мимо меня, показывая, что она уже чего-то добилась, хотелось бы узнать что именно. Хотя какая разница.

   — Чего-то она слишком довольная, — сказал мне бармен, — вот-вот без работы останется, а ей все весело.

   — Может, другую работу нашла? А над нами решила позлорадствовать?

   — Все может быть.

   Гости уже все ушли, что меня честно не обрадовало. И, когда я решила, что смена моя стала в первые жизни столь коротка, как вдруг дверь открылась и зашли те, кого я вспоминала с дрожью в коленях.

   — Цыпа, — обратился ко мне Глеб, с которым я встретилась глазами, — позови главного. А ты, налей чего покрепче.

   Еле кивнув, я пошла к главному, как выразился парень. Для приличия я постучала. И что за черт меня дернул открывать дверь, без ответа? Да постучала, молодец.

   Администратор стоял ко мне спиной, со спущенными штанами, а на его столе расположилась в прекрасной позе Света, громко стонав. Ох, боже мой.

   От происходящей картины, я даже не могла оторваться. И в каком месте, я приличная девушка? Приличная бы уже выбежала с воплями, закрывая лицо от стыда.

   — Пошла вон! — прорычал мужчина, продолжая вдалбливаться в девушку.

   Собираюсь уходить, как врезаюсь в широкую грудь парня. О да, сейчас бы не отказалась поменяться той парой, за своей спиной. Стоп. Я не об этом думаю.

   — Слишком долго жду, чтобы уходить, — знакомый до боли голос. Ох, и с какой стати я размечталась?

   Мужчина быстро оставил свою куклу, застегивая штаны.

   — Глеб, не думал, что вы так быстро приедете.

   — Похоже, вы заблуждаетесь. Мы приехали вовремя, и думаю самое время обговорить дела.

   Мужчины вышли, оставляя нас одних.

   — И стоило тебе врываться? — грубо проговорила Света.

   — Совсем страх потеряла?

   — Да как ты со своей начальницей говоришь?

   — С подстилкой.

   — Что?

   — Если ты не знала, то кафе закрывается. У нашего администратора большой долг перед тем мужчиной. Делай выводы.

   Оставляю девушку одну, а сама выхожу из кабинета.

   Остановилась возле бара. Не думаю, что они обрадуются тому, кто будет рядом, да еще тот, кто не при делах.

   — Тебе звонили, — сказал Коля, пододвигая мне телефон.

   Смотрю на экран. Никита. Внутри уже в который раз все переворачивается, все сжимается, а я готова расплакаться как маленькая. Почему так тяжело?

   Закрываю глаза, пытаясь не думать ни о чем. Я готова выть от боли, как воет волк на луну. Сглатываю ком. Только легче от этого не становится.

   В помещение настает тишина. Мужчины думают над своим делом. А мне даже дышать страшно. Мало ли. И как назло, решив меня подставить. Сам телефон привел меня на эшафот. Сейчас меня прибьют. Телефон громко начала трезвонить. Опять Никита. И все ему не имеется. Все обернулись на меня. Сейчас ощущаю себя врагом народа. Ну, все, Рита, добегалась.

   Пристальный взгляд карих глаз. Как в первый день нашей встречи. Смотрит на меня, совсем не слушая своего собеседника. Смотрит как на добычу, а потом кивает в мою сторону. Администратор смотрит на меня, от чего вдвойне становится неловко. Кривая улыбка хозяина заведения больно режет в глаза. Вот же черт.

   Руки, ноги начинают дрожать. От столь пристальных взглядов становится не по себе. Телефон из рук падает и разбивается. Вот и все.

   — Вот и все, — тихо, почти шепотом, говорю я, опуская свой взгляд на разбросанный на куски телефон.

   Присаживаюсь на корточки, беря телефон в руки. Экран разбит, вряд ли заработает. Поднимаю аккумулятор. Дотягиваюсь до крышки, беря, а мою руку накрывает мужская рука. Я начинаю понимать кто это. Мелкая дрожь пробивает меня. Оттягиваю руку к себе.

   — Чего так испугалась? — подает крышку телефона, смотря прямо на меня.

   — Глеб, не пугай моих сотрудников.

   — Помнится мне, что ты решил отдать ее за долги, — он по прежнему смотрит на меня и отвечает хозяину.

   Подождите. Что он сейчас сказал? Продал за долг? Меня? Да как он посмел. Может все-таки послышалось?

   — Советую заткнуться, — мужчина встает на ноги, поворачиваясь к собеседнику, — как тебя только в начальники взяли, клоун без грима.

   Парень садится за стол. Допивает содержимое своего рюмки.

   Они продолжают еще какое-то время разговаривать.

   — Сочувствую, — произносит Костя.

   — Чем ты?

   — Тебя, как и Витю продали за долг. Он был вторым барменом.

   Вот тебе и раз.

   Не знаю, мне сейчас в истерике забиться или прямо здесь вскрыть себе вены? Что же я такого сделала, за что меня решили вот так вот отдать. Непонятно кому, непонятно за что. Нет, разумеется, понятно за что, за долги. Но зачем кому попало отдавать?

   Света появилась рядом, радостно хихикая. Узнала, что нее отдают?

   — Знаешь, Ритуль, если б ты спала с хозяином, то тебя бы не отдали, поверь.

   — Я не какая-нибудь шлюха, чтобы спать с тем, кому за тридцать. Готовой быть подстилкой, пожалуйста, не держу.

   Нервы сдают с огромной скоростью. Чувствую, как лопаются капилляры. Еще немного и путь в психушку мне обеспечен.

   Света еще раз довольно хихикнула и пошла в сторону столика, сев на колени хозяину заведения. Ну, офигеть. То есть, чтобы меня не продали, я должна была спать с ним. Класс. Где я живу? Моя душа кричит. Крик души. Спасите.

   Еще немного и я просто в очередной раз падаю на колени. Быть никому не нужной или быть чьей-то вещью. Ничего из этого не может быть лучшим.

   Двое крепких мужиков подошли ко мне, грубо взяв за руки. Молча, без лишних слов, держат меня. Тело перестало меня слушаться то ли от страха, то ли от того, что жить мне не хочется. Кричать, вырываться. Ничего не хочется.

   Зачем ему, такая как я?

ГЛАВА 5

Меня вывели из кафе. Глеб разговаривал по телефону, выражаясь не очень цензурными словами, похоже, что был человек, который его раздражает.

   После звонка подъехали два внедорожника. Тонированные стекла, номера были слишком крутыми, будто у него есть знакомый из гаи.

   — Вы в первую, я с девушкой во вторую, — сказал он, подходя ко второй машине.

   Двое, что держали меня, сели в машину.

   Ночной город, такой красивый, только мне плакать хочется. Вся эта ситуация не дает мне покоя. Страшно. Мне пугает неизвестность.

   — Эй, сладкая, ждем только тебя, — крикнул Глеб, возвращая меня к реальности.

   Медленно, словно я только-только встала на ноги и это мои самые первые шаги, я шла к нему. Ноги не хотят меня держать. С каждым шагом они перестают меня слушать. На глазах уже наворачиваются слезы. Что, что мне делать?

   Я остановилась в метре от него. Мы вновь встретились глазами. Вновь пробежала по телу дрожь. Я теперь все время буду его бояться? Все время от такого контакта по телу будут пробегать мурашки?

   — Садись, — холодно ответил он.

   Я подчинилась, сама не понимая как это вышло. Сразу как Глеб сел в салон, машина поехала.

   Куда мы едем, я даже не представляю.

   — Думаю, у тебя есть вопросы, — все тот же холодный голос, мол «только без глупых вопросов, а то в ледышку превратишься», вот как здорово, даже режим холодильника включил на полную. Уже чувствую, как леденеют мои конечности.

   Посмотрела в окно, потом на руки. В окно, где дороги пусты, фонари загорелись, чтобы было светло. На руки, что стали дрожать и опять непонятно от чего.

   — Вопросов нет, значит, я могу провести диктант?

   Выключи свой гребаный холодильник, урод.

   Я промолчала опять. Только он собрался сказать, как телефон его перебил.

   — Да, родная, — телефонный звонок и холодильник благополучно растаял, ну что за человек? Что я ему сделала? — Уже еду, будем через час, ложись спать.

   Ишь, какой заботливый. Со мной как с товаром, а с той, как с принцессой. Действительно, я ведь и есть товар. Меня же продали за долг.

   Хотела поменять что-то в своей жизни? На, получай, Рита. Ты это получила. Теперь живи с этим. Черт знает, что там с тобой сделают. Если останешься живой — значит, есть шанс сбежать, нет, видно не судьба. Грустно усмехаюсь, глядя в окно.

   — Думаю, ты уже поняла, что тебя продали за долг, — он засунул телефон в карман своих брюк.

   — Я что вещь аль как? — повернулась к нему. Сейчас я все выскажу, индюк.

   — Нет.

   — Нет? Ну, тогда я вас совершенно не понимаю. Тогда какого лешего вы меня забрали, как долг?

   — Этого я пока не скажу.

   — Так значит? Машину останови, я выйду. Домой, как ни как нужно, муж заждался.

   Он посмотрел на меня с неким удивлением, а может так, будто я сморозила глупость типо: «у меня там банан не траханный». Честно, я бы в это сама не поверила, ну, а как иначе выживать в подобных ситуациях. Вот выживу, вернусь домой и напишу книгу: 30 фактов по выживанию в обществе странных людей или как Риту продали за долг.

   Хорошее название, надо запомнить.

   — Можешь так выходить, — улыбается краем рта, от чего становиться противно. Так ему плевать на человеческие жизни. Гад.

   — Эй, останови, — обращаюсь к водителю, но тот игнорирует мои слова, как пустой звук. Может, выполняет только приказы этого индюка.

   — Он не станет тебе подчиняться.

   — Да ну? А я сразу этого не поняла, подумала, что он как джин. Потрешь бутылочку — вылезет, а потом смело загадывай желание.

   — Сладкая, давай без этого, хорошо? Я сильно устал и хочу немного вздремнуть, пока едем. Можем переговорить дома, окей?

   Теперь так. Понятно все. Забрал меня, как вещь, собственную вещь. Затащил в машину. Нет, уговорил сесть в машину. А теперь не хочет говорить. Класс.

   Он закрыл глаза, а мне остается любоваться видом из окна. Что ж, не худший вариант, который мог бы прийти в голову.

   — Эй, давай ты остановишь машину, я уйду, а ему скажешь, что я тебя по голове стукнула, — не оставила я попыток на побег, только этот человек меня вновь проигнорировал.

   Даже не знаю, что теперь и думать.

   Я была простой студенткой. Хотела простой жизни. Она была, пока все не полетело вниз по лестницы: измена парня, закрытие кафе и я в качестве долга. Хорошая жизнь.

   Если кто-то думает, что у него скучная жизнь, то я не советую ему об этом думать. Я неделю назад об этом уже подумала, сейчас еду с незнакомыми людьми и черт знает куда. Если б я могла предположить, что будет, то я никогда об этом даже не стала думать. Честное слово.

***

Мы приехали в большой загородный дом. Боюсь представить сколько, подобных мне людей, здесь можно уместить. А много ли таких?

   Ворота открылись, позволив нам проехать, а после, как положено — зарылись.

   Машину остановили рядом с крыльцом, где расположились люди, нас еще и встречают. Класс.

   — Здравствуйте, Глеб, — женщина подошла к мужчине.

   — Нина Викторовна, не беспокойтесь так, доехали мы хорошо, — опять режим заботливого индюка. Это он только со мной ведет себя, как холодильник? Я, если что, его еще кастрировала, а могу.

   — Танечка уже спит, только-только уснула.

   — Хорошо. Покажите девушке ее комнату и можете все идти спать.

   Мне комнату? Что простите? Я не собираюсь здесь оставаться. Кто сказал, что он мой хозяин? У него на лбу этого, к сожалению, или, к счастью, не написано.

   — Как скажете.

   Вот и закончилась жизнь Власовой Маргариты Александровы. Можно уже могилку ставить, цветочки, венки. Правда, места на кладбище пока нет, но это дело поправимо.

ГЛАВА 6

Женщина проводила меня в комнату, пожелав напоследок доброй ночи. Ну-ну, доброй, так доброй.

   В комнате я увидела большой шкаф, двуспальную кровать и стол. Какие они заботливые. А для такой как я, даже совсем не плохо. Еще бы вещи были.

   Подхожу к шкафу. В нем была одежда, жаль не моя, к которой я привыкла.

   — Умереть не встать, — только и смогла вымолвить я, когда увидела ночную рубашку еще и своего размера. Сказать, что я в шоке — ничего не сказать.

   Быстро переоделась, заплела простую косу и легла.

   Чувство, будто меня здесь ждали. Может он еще тогда знал, что заберет меня? Но зачем? Зачем все это?

   Новое место, уснуть, никак не получается.

***

Солнце начало светить прямо в глаза. Ужас, а не солнце. Натянула одеяло на голову, теперь просто отлично. Никто и ничто не помешает досмотреть сон.

   Сегодня посвящаю день своему сну. Я и сон, больше никого и ничего.

   Мне удалось вздремнуть еще совсем немного. Правда, из сонного царства меня выдернуло то, что кто-то стянул с меня одеяло. Стало прохладно. Мне удалось сжаться в комок, как ежик в спячку. Не хватает только иголок.

   — Встаем, — мужской, холодный голос над моей головой. Неужели он? Я думала, мне все это снится. Черт.

   Он сел на кровать, думая, что я все еще сплю. Только это я так думала. Он давным-давно меня раскусил.

   — Я знаю, что ты не спишь, — грубо проговорил он.

   — И что? Имею полное право спать или притворяться, что сплю, — ответила ему так же грубо, как и он со мной. Плачу той же монетой, индюк.

   А может я все-таки зря так ответила? Ведь сейчас я прижата к кровати, руки уже болят от его захвата. Как? Как он мог так быстро меня прижать, я даже не успела моргнуть.

   — Советую держать свой язык за зубами, — его лицо так близко. Я чувствую его дыхание. Боже мой.

   — Советую держать своего «друга» в штанах, — стараюсь показать, что он меня так просто не напугает.

   Вижу, как он меняется в лице, как он удивлен. Что-что, а удивлять я могу. Иногда даже саму себя удивляю так, что неделю отхожу.

   — Держи свой рот на замке, — его взгляд опустился ниже.

   Хорошо, что мы встретились взглядом. Вспоминаю предыдущие попытки заглянуть в эти карие глаза, как по всему телу пробегают мурашки. Неловкая тишина наступила так же внезапно, как и то, что этот человек прервал мой сон, о котором я мечтала несколько дней.

   Глеб тяжело задышал, уже минуту он не смотрит мне в лицо, уже минуту я смотрю на его затылок.

   Вспомнив, что на мне легкая ночная рубашка, сквозь которую слегка просвечивались соски. А учитывая, каким взглядом он уставился на нее, мне стало не по себе. Мне еще не известно, какие тараканы живут в голове этого человека.

   Этот индюк уставился на мою грудь! Уставился так, словно готов сорваться ткань, которую трудно назвать ночнушкой, а одеждой тем более.

   Беру всю волю в кулак, отталкиваю его от себя и как можно быстрее прикрываюсь одеялом.

   — Индюк-извращенец, — сказала я, стараясь не смотреть в сторону этого человека. И как же я могла так облажаться? Знала же, что я не у себя. Знала же и все равно решила спать так, как привыкла.

   — Что? — он вскочил на ноги.

   — Врываетесь, потом сдергивает одеяла, а после и вовсе пялитесь, да как вам не стыдно?! — вскочила с кровати, все так же прикрываясь одеялом.

   — Это мой дом.

   — Коль поселил меня здесь, в этой комнате, так будь любезен не врываться, индюк, — последнее слово я сказала как можно тише.

   Он, ничего не ответив, решив, возможно, что мой аргумент был весомей его. И я бы с ним согласилась. Если бы не чувство такое странное.

   — Скоро будет готов завтрак, — ну, вот, вернулись к тому, с чего начали. Опять он включил режим холодильника.

   — Ну, точно холодильник, — пробубнила себе под нос, присаживаясь на кровать.

   — Что-что? — он остановился в проходе, оборачиваясь в мою сторону.

   — Ничего, — сказала, как отрезала. Достал уже.

***

Выйти из комнаты дело простое, а вот отыскать столовую в большом доме — не просто.

   Я ходила по дому, в надежде найти то, что мне нужно было. И все-таки, зачем этому человеку, столь огромное здание? В прятки играть? Вспомнила «интернов», когда Семен подозревал Олю в измене и пытался найти доказательство, а когда его нашли, ссылался на: «а мы в прятки играем с Глебом». Какое совпадение, не правда ли?

   Открыла наугад дверь. Ничего необычного, всего лишь тренажерный зал. Даже груша имеется.

   Интересно, а что же здесь еще есть? Закрыла дверь и отправилась дальше, изучать дом, в котором я не известно сколько пробуду.

   Следующее, что я нашла, оказался бассейн. Интересно, а мне здесь поплавать можно? Стоп, в чем это я собралась плавать, если вещи мне так и не удосужились выдать или хотя бы свои забрать. Ну, что это за такое.

   Хочется сейчас биться головой о стену, прекрасно понимая, что долго я тут еще буду жить.

   — Вас уже ждут, а вы тут прохлаждаетесь, — грубый голос раздался так внезапно, от чего я вздрогнула, и что будь, оказалась я так рядом с краем бассейна. Упала б? Может, это было бы лучше, чем умереть в столь юном возрасте от инфаркта.

   — За смерть по неосторожности тоже имеется статья, — наконец выговорила я, когда дар речи ко мне вернулся.

   Высокий мужик, про которых говорят: «шкаф два на два», а может даже на четыре. Ух, еще один человек, пугающий меня своей внешностью. Тут все такие или нет?

   — Можно было и проводить, а то тут и заблудиться недолго, — бросила я свое недовольство, скрещивая руки на груди, а этот шкаф развернулся и пошел.

   Без комментариев.

***

В столовку мне все же удалось попасть, хоть не сразу. Огромный стол, человек на пятьдесят, а то и больше, не знаю. За ним даже никто не сидит, меня, что ль ждали? Только хотела присесть, как Шкаф хватает меня под локоть и ведет в другому столу, стоящий во второй столовой. Ужас.

   Здесь уже стоял стол поменьше. Глеб уже сидел за своим столом, справа от него сидела девочка, лет пяти или шести. На этом люди за столом кончились.

   — Я думал, ты в сон погрузилась, — сделал глоток из чашки.

   Мне предложили сесть слева от него. Плотный завтрак, горячая кружка кофе. В животе заурчало. Я с надеждой посмотрела на окружающих, только бы не услышали. Только бы не услышали. И я была услышана. Прекрасно.

   Плотный завтрак придает сил. Крепкий сон поднимает настроение, а когда у тебя получилось хорошо поесть и выспаться, то все плохое кажется не таким уж и ужасным. Ах, как же мне сейчас хорошо. Нет, такого ощущение, что я не в своей тарелке.

   — Я пойду, — нежным голоском сказала девочка, вскакивая со стула.

   — Иди, не забудь, что сегодня у тебя художественная школа, — он ответил ей так нежно, так будто она ему самая родная. Почему как? Может это его дочь.

   Девочка ушла.

   — У вас красивая дочь, — проговорила я, чувствуя себя посмешищем.

   А зачем я это сказала? Сначала делаю, потом думаю. Да это обо мне. Обращайтесь.

   — Она мне не дочь, племянница, — сказал, немного посмеиваясь. Индюк, не больше.

   — А почему она не со своими родителями?

   — Отец сбежал, когда Тани еще не было, а мать погибла, когда ей было полтора года.

   Кажется, это было не уместно. Чем я думала, когда задавала этот вопрос. Стыдно-то.

ГЛАВА 7

Ночью я спала плохо: долгое время я не могла уснуть, а когда сон все же пришел, то мне снились кошмары. Первый раз я проснулась около двух часов ночи. Постояла у окна, за окном шел дождь. Вернувшись в постель, я полежала минут пять, и смогла уснуть. Проснулась в половине третьего, от очередного ночного кошмара.

   Дальше я спать не могла. Боялась, что закрою глаза и кошмар снова вернется. Прошлое продолжает меня преследовать. Как долго это может продолжаться? Я думала, что кошмары бывают от того, когда мы спин на новом месте. Только это не срабатывало со мной.

   Я год жила мыслю, что смогу забыть предательство родителей. Смогу смериться, только на душе становилось тяжко, внутри все разрывалось, а на глазах вновь навернулись горькие слезы девушки, что наивно надеялась на счастье.

   Утром, как и вчера, ко мне никто не зашел. Чему я была благодарна.

   Я продолжала лежать в кровати. Пустота начинала меня пожирать. Почему же я не могу забыть это? Не могу забыть предательство ни родителей, ни Никиты. Эти люди сделали больно. Так больно, что плакать уже не возможно.

   Я укуталась в одеяло, словно гусеничная. Мне абсолютно ничего не хотелось, продолжив игнорировать урчание живота, головную боль от голода. С мои желудком не стоит долго голодать, но иногда я плевала на это.

   Дверь открылась, а я все так же продолжаю смотреть в одну точку.

   — Уже три часа дня, может вы спуститесь перекусить? — она, как я помню, Нина, провожающая меня в эту комнату, когда меня только-только привезли.

   Я не отвечала. По-прежнему ничего не хотелось. Даже плакать. Душа продолжала реветь от боли.

   — Не хочу, — хрипло проговорила я, слова дались с трудом.

   Женщина взяла стул, поставив его рядом с кроватью. Она не собиралась уходить. И этого я не понимала. Все эти тринадцать месяцев я жила в окружении троих людей, не считав преподавателей, Варя, Вета и… Никита.

   — Я вижу, тебе плохо. Можешь выговориться, я никому не расскажу о твоих тайнах. Я — друг.

   Хотелось бы, но не в этой жизни.

   Слишком больно, когда люди, которым доверяешь, причиняют боль и настолько сильную, что жить не охота. Можно ли довериться первому встречному? Вряд ли. Каждый человек должен пройти маленький тест, чтобы другой мог ему поверить, не разбивая себе сердце или душу.

   Внутри каждого из нас живет маленький, хрупкий человечек, которого сломать, как плюнуть, пущие пустяки. А восстановить, поставить этого человечка на ноги, будет, ой, как не просто.

   — Потом, — мне не хотелось говорить: «ой, знаю я вашу помощь, потом еще собирать себя». А вдруг, и я знаю, что говорят в таких случаю: «вдруг бывает только пук», только по не скажешь, что от нее можно ждать очередную порцию боли, от которой я буду рвать волосы на своей и без этого лысой голове.

   Она понимающе кивнула, покинув комнату. Закрываю глаза и проваливаюсь в сон.

***

Проснулась я только на следующее утро. Тело в поту, голова раскалывается.

   Сбросила с себя одеяло, от которого было очень жарко. Медленно встала с кровати, только походу это была моя ошибка, голова резко закружилась, но сразу начала проходить. Возможно, я слишком резко встала.

   Сейчас я больше подходила на черепаху, которую выбросило на берег, а до воды ей, как до луны.

   До столовой я доплелась медленно, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу, что меня не удивляло. За столом сидел один Глеб, девочки не было, может уже ушла.

   — Мне сказали, ты вчера весь день пролежала в кровати, что-то случилось?

   Он не поднимал на меня глаз, можно подумать, что сам с собой говорит. Села, и только сейчас он поднял на меня свои карие глаза.

   — Нет, все в полном порядке, — вчера голос звучал лучше, сейчас возникло ощущение, что я сорокалетний мужик после недельного запоя.

   Глеб встал со своего места, подошел и положил свою прохладную ладонь на мой лоб.

   — Горячая. Марш в постель, сейчас попрошу Нину принести чай и таблетки.

   — Я хорошо себя чувствую.

   — Твой лоб говорит об обратном.

   Если бы вы не включали режим холодильника, не заболела. Говорить это вслух я не решилась, а то мало ли еще в ледышку превратит и уже никакой чай не спасет или даже поездка в Африку меня не согреет.

   — Я сказал, марш в кровать. Пока насильно не затащил в койку!

   — Не надо мне угрожать.

   Я резко вскочила со стула, опять голова закружилась. Равновесие теряется. Вот же черт...

   Сознание покидает, а нежные руки парня меня подхватывают. Или это галлюцинации?

ГЛАВА 8

Почему я тогда упала в обморок? Не знаю.

   Знаю, что умудрилась заболеть. Вот и слабость, склонность ко сну и потеря аппетита.

   На следующий день, когда я проснулась, увидела Глеба, сидящего рядом с компьютером. Он видел, что я проснулась, правда, не поинтересовался, как себя чувствую.

   Вскоре он ушел, а вместо него пришла Нина. Женщина принесла чай с лекарствами. Я так давно не болела, что забыла, какого это. Тогда меня лечила мама, тогда мы жили в мире.

***

Чуть меньше недели прошло, чтобы я набралась сил и выздоровела. Чувствовала я себя прекрасно, будто я богатырь. Да, и болеть было здорово, но неприятно.

   Спустилась я в столовую. За столом сидела та самая девочка, спокойно есть только что приготовленный завтрак. Карие глаза, такие же, как у Глеба, даже нос такой же. Поэтому я и подумала, что она его дочь. Интересно, а сколько ей сейчас?

   — Доброе утро, — сказала я, присаживаясь на стул.

   — Доброе утро Риточка, — Нина поставила передо мной тарелку с яичницей, кружку горячего чая.

   Девочка так и не сказала и слова.

   — Не обращай на это внимание, Танечка еще не привыкла к тебе, — Нина прошептала мне на ухо, честно, я была удивлена, — не обижайся на нее. Она, правда, хорошая девочка, хоть и со своими причудами.

   — Что вы, я не сержусь.

   Да и за что? За то, что она со мной не здоровается или за то, что я ворвалась в личную жизнь ее дяди, и она черт знает, что обо мне думает? Ох, надеюсь, она не думает, что мы с ним поженимся, родим ребеночка и о нем все забудут? Стоп, откуда у меня такие мысли взялись? Это все из-за болезни. Мозг еще не привык так много работать…

   После завтрака я решила прогуляться, только вот не знаю где. По дому гулять это не то, что по улице, без свежего воздуха, без того, что есть на улице.

   Зашла в свою комнату, чтобы переодеться. Все-таки на улице лучше, чем сидеть в четырех стенах. Я достала джинсы из шкафа. Сразу вспомнила, что сейчас у меня нет средства связи, я не смогу понять, где я и что это за место, тем более позвонить кому-то. В такой ситуации могла оказаться только я.

   Я вышла из дома. На улице было пасмурно, но так тепло, так, что можно было не одевать ветровку. Сняла ее и привязала к своей талии. Легкий прохладный ветер. Дует прямо в лицо, играя с волосами, которые я решила не заплетать в хвост или в косу.

   Дом был окружен забором, выше моего роста точно, справа от меня была детская площадка, видимо, для девочки. Так же я заметила возле ворот машину, ту самую, на которой мы сюда приехали.

   У меня сейчас даже возникает ощущение, что я за решеткой. В тюрьме или в колонии, где можно передвигаться без конвоя, но и за территорию особо-то не выйдешь. Странное место. А если посмотреть за этот забор то, так можно вовсе лес увидеть.

   И все-таки, куда меня привезли?

   Стало прохладно, ветер подул холодный. Накинула кофту, немного теплее, но не так, будь я сейчас в доме. Руки легли на плечи. За последние две недели жизнь перестала мне подчиняться. Теперь она подчиняется другому человеку и от этого мне хочется выть, плакать.

    — Ну, и чего это мы здесь делаем?

   Я успела только обернуться, прежде чем смогла понять, что человек, которому принадлежал этот голос, был зол.

   — Я… эм… просто решила…

   — Решила вновь заболеть? — он перебил меня.

   — Я не ваша собственность, чтобы вы решали, что мне делать, а что нет.

   Кажется, зря я это сказала. Глеб переменился в лице. Сейчас он зол и я это понимаю без всяких подсказок.

   — В дом.

   И я подчиняюсь. Это было лишнее, но слово не воробей, вылетит, не поймаешь. Так же я часто забывала просто правило: сначала подумай, а потом говори. И кто меня за язык тянул? Вроде бы никто, а со словами поспешила.

   Дверь за мной закрылась, а меня сразу к ней прижали. Без всяких на то причин. Как это все это понимать? Карие глаза смотрели на меня. Я стояла и ничего не понимала, но в то же время было страшно. Боюсь смотреть в его глаза. Он пугает меня.

   — А теперь слушай меня внимательно, — говорит он твердо, металлическим голосом, от которого становится не по себе.

   — Может, вы не будете прижимать меня к стене?

   Ой, похоже, я опять рано заговорила.

   — Я сказал, слушать сейчас меня. Мне по барабану, как этот разговор проводится. Я должен быть уверен, что ты меня слушаешь в оба своих уха, а не в одно или пол уха, как это бывает. Кивни, если поняла меня.

   И я кивнула, с маленькой надеждой, что он меня сейчас выпустит, но нет.

   — Сейчас я буду говорить, ты — слушать. Во-первых, прекрати мне выкать, я не настолько много лет старше тебя, чтобы ты обращалась ко мне на вы. Во-вторых, на улицу сейчас не выходи, ведь ты только-только выздоровела, а еще одну неделю у твоей койки я не вытерплю. У меня много дел и без этих посиделок.

   Ишь, какой. Мог и не сидеть, я не просила. Ну, хоть не сказала этого вслух. Уже хорошо. А что там в третьих?

   — Рита, — громко, четко и прямо мне в ухо, проговорил он, — ты меня не слушаешь.

   — С чего такая уверенность?

   Собирался он мне сказать, только у его телефона были другие планы на хозяина. Глеб одной рукой полез в карман, второй продолжал меня держать. М-да.

   — Что? — его голос напряжен, как и он сам. Вот даже венки виднеются на шее, — сейчас? Без меня вы там совсем не можете? Позже никак? Ладно.

   Он убрал вторую руку, благодаря чему я теперь могу отойти от двери.

   — Данил, — громко крикнул, да так, что я услышала эхо. Хороший все-таки домик.

   Мужчина показался почти сразу. Глеб что-то сказал ему на ухо, и тот сразу убежал. В этот же момент прибежала Нина, видимо, знает, что сейчас произойдет.

   — Мне придется уехать. Присмотри за этими двумя.

   — Хорошо.

   Уехать. За такой же, как я или по-другому вопросу?

***

Оставшийся день я решила не выходить на улицу, а то мало ли вдруг. Не только прижмет к стене, но и что похуже, а к этому я совсем не готова.

   Нина попросила меня посидеть с Таней, пока они проводит уборку на кухне. Девочка спокойно сидела в своей комнате, играв в куклы. Большой дом и много-много разных кукол.

   Таня не говорила со мной. И теперь я понимаю почему. Девочка чем-то похожа на меня. В детстве я, как и она не говорила с неизвестными мне людьми, старалась их избегать и с большим трудом смогла обрести двух подруг.

   — Ты будешь на меня работать, — Таня изображала грубый голос куклы-мальчика, который прижал куклу-девочку к стене. Я сразу вспоминаю разговор с Глебом. Она все видела?

   — Нет, Пошел ты к черту, тьфу.

   Вся эта игра похожа на реальную жизнь.

   — Тань, — я позвала девочку, но она лишь делает вид, что не слышит меня , — ты все видела?

   Она продолжала меня не замечать. И как скоро я могу поговорить с ней?

ГЛАВА 9

Глеб уже неделю как уехать. Куда и зачем я не знаю, видимо, мне не доверяют, а может быть мне просто не положено этого знать.

   Я пыталась не о чем не думать, хоть и было это очень сложно. Нина все это время носилась по дому, убираясь в каждой комнате.

   — Нин, а можно вам помочь?

   Все равно заняться больше не чем. Женщина одобрительно кивнула, сказав, где взять принадлежности и где убраться. Начала я со своей комнаты. Потом решила в соседней комнате. К вечеру я добралась до последней комнаты на втором этаже. На третий меня не впускают, говоря, что там комнаты для переговоров и для гостей.

   Я зашла в комнату. Большая, больше моей, посредине стоит стол с большим мягким креслом. Двуспальная кровать, справа шкаф и если судить по виду, то он встроен в стену. Стиль комнаты мрачный, все в одних оттенках. Может это комната Глеба?

   И почему я такой вывод сделала? Кажется, я угадала.

   Начала уборку со стола. За неделю пыль на три слоя накопилась. Я старалась вытирать все тщательно, чтобы человеку, который сядет за него работать, было приятно работать. Работа меня хорошо выдрессировала, заставляя делать все качественно и без малейшего косяка.

   Даже когда я жила с Никитой, я старалась убираться как можно лучше, и парень мне в этом помогал, а как Нина делает все одна в таком огромном доме, я даже не представляю.

   — Что ты здесь делаешь? — голос раздался грубый, так неожиданно, я сильно перепугалась.

   — Я… эм… — ну вот, опять я замямлила, а все потому, что этот индюк появился неожиданно, не забыв при этом включить режим холодильника.

   — Я, кажется, задал вопрос, — он обошел стол, подойдя ко мне ближе, а я только и смогла задержать дыхание, на большего даже сил нет, — мне повторить свой вопрос?

   Он с силой сжал мою руку. Стало так больно, так обидно, что я без разрешения ворвалась в чужой кабинет, но я не думала, что о вернется так скоро. Мне захотелось заплакать, ведь сила, с которой он сжимает мою руку, не поддается никакому описанию. Синяк точно останется.

   Ну, почему в самых нелепых ситуациях оказываюсь я? Почему он ведет со мной, как с какой-то дурной куклой, зато с Таней он столь нежен. С Таней… да, я, конечно, все понимаю, она племянница, а я лишь вещь, которую он приобрел за долг…

   Внутри опять все сжимается до боли. Сразу, как только он отпустил руку, я сразу начала ее тереть. Схваченное место еще долго болеть будет.

   — Извините, — я поняла, что и сейчас совершила косяк, но ведь индюк просил обращаться к нему на «ты», а не на «вы». Как же с вами сложно, мужики, — извини.

   Он долго смотрел на меня. Я бы не сказала, что он пытался прочесть по моим глазам. Он смотрел на мое тело. Вот что он себе позволяет?

   Глеб сел в кресло.

   Я развернулась, собралась уже выйти из его кабинета, как он меня вновь останавливает с маленькой просьбой:

   — Рита, принеси мне, кофе.

   Вот тебе и раз. Сначала грубо хватает, потом еще и принести ему что-то, а подать ничего не нужно? Вот индюк.

   Я вышла из комнаты, скривив лицо, как же сейчас было обидно и противно. Фу, Рита, что с тобой стало? Даже Никита себе такого не позволял, а тут. Наверное индюк давно не получал по своему наглому рылу. И я не удивлюсь, если кому-то это тоже надоело. И не удивлюсь, если кто-то ему уже ломал нос.

   Я спустилась в столовую, где Нина начинала готовить ужин. Кружку нашла, а кофе где?

   — Что ищешь?

   —А где кофе? Глеб попросил.

   — Сейчас сделаю и принесу.

   — Я и сама могу, просто скажи где.

   Женщина показала где все находится. Быстро конечно же уже ничего не получится сделать. Ну и ладно. Придется этому индюку подождать.

   Я теперь к нему зайти боюсь. Стою как дурочка под дверью. Дверь начинает открываться, а я уже собираюсь убегать, да и куда с кружкой-то я убегу. Рита, не будь такой глупой. Сделала шаг назад, чтобы дверью не убили.

   — И года не прошло. Заходи.

   Он пропустил меня в кабинет, а сам на какое-то время вышел. Вот же человек-загадка.

   Поставила кружку кофе ему на стол и присела на стул.

***

Я проснулась от того, что кто-то меня уже долгое время трясет. Открыв глаза, увидела перед собой Никиту. И что он здесь забыл? А как он здесь оказался? Ведь я не говорила ему об этом.

   — Долго спишь, Ритуля.

   Подобного обращение я впервые слышу из уст этого человека.

   — Что ты здесь делаешь?

   — Живу, Рита, не поверишь, я живу здесь, как и ты.

   — Что?

   Я осмотрелась по сторонам и увидела лишь знакомую комнату. Одного не понимаю, как я здесь оказалась. Была сначала в одном месте, а открыла глаза оказалась в другом. Как все это понимать?

   — Я тебе не совсем понимаю, — честно призналась я, но парень лишь вопросительно на меня взглянул, слегка приподняв левую брось.

   — О чем ты? Тебе так хорошо было, что ты все забыла?

   — О чем ты?

   — Я про нашу ночь, милая. Как мы занимались любовью, прям до самого утра. Любил тебя всю ночь, нежно, страстно и ты этого не помнишь?

   — Разве я не нахожусь у Глеба, который забрал меня в качестве долга?

   — Глеб? Какой еще Глеб? Ты мне вздумала изменять? — парень быстро меняется в лице, что не на шутку начинает меня пугать. Таким я его еще не видела.

   Его рука скользнула по моей щеке. Секунда и стало больно. Так больно. Значит это был сон. Сон, что он мне изменил, что меня забрали. Только я не знаю радоваться или плакать.

   — Это был сон… мне все это приснилось. Приснилось, что ты мне изменил, а вечером на работе пришел странный мужик и забрал меня за долг моего начальника, — я тараторила, что сама с трудом разбирала суть моих мыслей. Надеюсь, он поймет и мне не придется повторять по два раза.

   Лицо Никиты меняется. Его губы начинают шевелиться, но звука не слышно, а потом меня вновь начинают трясти и уже не парень, а кто-то другой, но кто, если здесь мы находимся вдвоем?

   Трясти начинают сильнее. И честно сказать, я уже ничего не понимаю. Что было сном, то что я видела Никиту или то, что я видела Глеба?

   А потом чьи-то губы накрыли мои. Так меня никто не целовал, серьезно. Только сейчас мне становится куда страшнее. Никита стоит в метре от меня, а по ощущениям, что меня кто-то целует с какой-то осторожностью. И это не передать словами. Одно понимаю — я не хочу, чтобы этот человек останавливался.

   Даже если это не сон, то пусть продлиться дольше, на чуть-чуть.

***

— Рита, — до меня донеся, знакомый, голос и, кажется, я знаю, кому он принадлежит.

   И все-таки это был сон. И все же жаль, что он не продлился на подольше.

   —Идите в свою комнату, уже поздно.

   Я чувствовала, что в нем что-то изменилась, но понять я этого не могу. От того и обидно становится. Значит, я уснула и увидела то, чего видеть совершенно не хотелось — Никиту.

   Я встала со стула. Направилась к двери. Почему я тогда не рада, что увидела сон? Ведь встречаться сейчас с ним мне бы не хотелось, а сон, его и забыть можно.

   — Доброй ночи, Рита, — с теплотой в голосе проговорил парень, а мне уже захотелось перекреститься. Что происходит? Он стал добрее? Опять сон? Знала, что это так просто не закончится.

   — Доброй, — ответила я и ушла.

ГЛАВА 10

Очередной день в этом доме. Начинается, как и предыдущие дни, даже ничего не обычного.

   Сижу за столом, уже несколько минут размешивая сахар в кружке, да, он уже давным-давно растворился. Интересно, а меня уже начинают искать или же всем настолько неважно, что со мной, что даже в полицию не обратились.

   — Ну, и чего скучаешь? — Нина подсела ко мне.

   — Мне бы домой съездить, а то никто не знает где я и что со мной.

   — Позвони и скажи, что ты уехала. Глеб не разрешит с ними увидеться, хотя бы сейчас.

   — Если бы я это могла, — я сделала паузу, ведь не все слова женщины дошли до меня. Так стоп. Он, что? Не разрешит мне с друзьями увидеться? — Хочешь сказать, что я теперь отсюда не выйду?

   Женщина покачала головой.

   Я что в тюрьму угодила али как? От этого еще грустнее стало. Не такую жизнь я себе представляла, хотя бы после разрыва с Никитой. Думала, что заживу как раньше, но нет, появился индюк и все испортил.

   С трудом я смогла выпить чай. Пришлось уговаривать себя, как маленькую девочку. До чего докатилась?

   Большой дом, а заняться в нем не чем. Хочется кричать: «люди, а что вы делаете целыми днями в этом огромном доме? Только не говорите, что находите себе занятия».

   Спокойствие, Рита, только спокойствие. Никаких резких движений. Никаких бунтов и тем более забастовок. Думаю, здесь этому никто не обрадуются.

   — Рит, — женщина подходит ко мне, — не хочешь со мной съездить в город и купить еды?

   — А можно?

   — Одну бы тебя не отпустили, со мной может быть, еще отпустит.

   — То есть это еще не точно?

   — Пошли.

   Женщина взяла меня за руку. Пришли мы к кабинету Глеба, который сидел за столом, работая за ноутбуком. В прошлый раз я его там не видела, хм, может он его прячет в ящик. Да, не важно, в общем-то.

   — Глеб Сергеевич, мне нужно в город, за продуктами, — сказала женщина.

   — Хорошо.

   — Еще хотела спросить, можно ли Риту с собой взять?

   — Нет.

   Да он… уже совсем обнаглел! Индюк. Холодильник. Отмороженный индюк! Да, это, уже ни в какие ворота не влезет. Рита, спокойней. Вдох-выдох. Посчитай до десяти и успокойся. Уйми же ты свой пыл.

   — Глеб Сергеевич, пусть освежится. Сидит целыми днями дома, не знает чем заняться.

   Вот это женщина, даже мысли читает!

   Индюшонок посмотрел на меня, сделав странный выдох, будто мы ему уже надоели. Вот серьезно. Даже не так. Холодильнику стало жарко и вот-вот растает, а мы только ускоряем этот процесс. Вот и злится. Говнюк. Чтобы черти тебя ели в Аду!

   Его выражение поменялось, что и он мысли читает? Типо: «черти меня уже поели, только отравились». Нелюдь какой-то.

   Тяжело вздохнув, сложил руки и посмотрел на меня, как в первый раз. О да, тот день я никогда не забуду, то, как он меня чуть ли не взглядом раздевал. Или пожирал? Ну, черт его знает, что он делал. Да и вообще, какие у него тараканы в голове — не знаю. И знать не желаю.

   — Ладно, только с вами будет охрана.

   — Чего?! — уже представляю, как это выглядит со стороны. Или как лопается мой мозг, нет, нервы. Да, что же он за человек-то такой. Вот все не как у нормальных людей, — Это для чего, позволь узнать. Я не маленькая, восемнадцать уже есть, живу, как хочу!

   Кажется, моя реплика была некстати. Упс. Большой У. П. С. Вот что с мои языком. Что с ним такое? Тоже решил бунт устроить только мне?

***

И как я согласилась на эту чертову охрану? Может ради того, чтобы выйти из этого дома и прогуляться. Нужно освежиться, а то в четырех стенах и с ума сойти можно. Правда.

ГЛАВА 11

Долгое время я не могла уснуть. Лежала, в голову лезли мысли, от которых я пыталась избавиться.

   Встала с кровати. Взяла сумку, где лежал телефон, я все еще его не включила. Я почти три недели прожила в этом доме, без связи с друзьями.

   Достала симку, телефон и вставила. После подключила телефон к зарядке. Теперь все. Телефон заряжается. Один камень в душе упал, немного полегчало, но не так, чтобы полностью чувствовать себя счастливой. У меня все еще нет ответов на вопросы.

   Первый и, наверное, самый важный — почему меня продали за долг? Почему ни какую-нибудь другую дурочку, а ведь могли и Светку отдать, у нее и грудь больше, хоть и силиконовая.

   Стоило закрыть глаза, как сразу раздалась громкая, невыносимая на слух мелодия. Я как можно быстрее сделала тише. Звонок. На экране высвечивается неизвестный номер, только я помнила последние четыре цифры.

   — Рита, Риточка, где ты?

   Я не отвечала, слушала, как он волнуется, а искренне ли все это? Можно ли ему верить. Я так запуталась, что не могу и слова сказать.

   Я не скрываю, что с ним мне было хорошо, что любила его и благодарна лишь за то, что помог забыть одного человека. Он не был моим. У него уже была другая девушка, красивая, а мне оставалось кусать локти и плакать в подушку.

   — Рита?

   — Что?

   — Где ты была? Почему телефон выключила? Я же волнуюсь, люблю. Да, я дурак, но кто не отступает?

   — Я.

   — Что? — видимо, не понял, что я имела ввиду. Ну, да ладно.

   — Я не изменяла тебе, была верна, только ты этого не ценил.

   И тут я вспомнила про свой козырь, против его новой девушки. Только я не знаю, а стоит ли говорить? Что мне от этого будет? Я не увижу их разборки, если такого и будет. Ничего не увижу. Может оно и к лучшему будет.

   — Рит, не молчи. Меня это убивает.

   А знал бы ты, как меня убивает, то, что ты мне изменил.

   Не могу сдерживать слез. Горячие, слегка соленоваты.

   — Рит, ты плачешь?

   Не могу слушать его голос, больно. Так больно, что слезы еще сильнее нахлынывают. Сбросила. Так будет лучше. Уткнулась лицом в подушку, дав волю слезам. Мне все равно, что меня услышать. Все равно. Просто мне это необходимо.

   Как больно вспоминать то, чем ты жил. Больнее, когда понимаешь, что от этого нужно избавиться и чем быстрее, тем раньше станет легче. Не будет болеть то, что не вылечить таблетками или простым отдыхом на море.

   Почему я отложила в долгий ящик тот факт — рано или поздно мы бы расстались. За год я совершила три ошибки. Первая — это, когда я про это забыла. Второй моя ошибка стало, когда я жила надеждой, что все будет, как в сказке. А третье, наверное, то, когда я жила надеждой, мол, все у нас будет хорошо. Он — моя судьба, с которой можно жить долго и счастливо.

   Видимо я накаркала, раз я лежу здесь и плачу в подушку, как маленькая девочка, у которой отобрали игрушку или не разрешили погулять.

***

Наутро мне не хотелось вставать и куда-то идти. Ничего не хочется, если только исчезнуть на один день, чтобы никто не знал о моем существовании, чтобы я смогла спокойно отдохнуть. Ах, если бы желания исполнялись.

   Поборов в себе ленивую девушку, подошла к зеркалу. Следы от мокрой ночи остались: глаза распухли, покраснели. Надеюсь, что сегодня не расплачусь, показывая свою слабость. Так странно, чувствовать себя слабой, когда пыталась этого не делать и у тебя это прекрасно получалось. Раньше, когда меня обижали, я не показывала своих слез, не показывала, что мне больно и многие этому были удивлены, а некоторые не понимали как же так.

   Мне можно было позавидовать, только я не хотела этого. Никто не знает, что я плакала, когда оставалась совсем одна. Никто не видел красных от слез глаз. Никто не слышал, моих тихих всхлипов, а я не говорила. Хорошо так жить или нет — не знаю, но я определенно была этому рада. Меня не жалели. Это мне и придавало сил.

   Один раз в своей жизни я расплакалась перед человеком — Никита. Это была наша вторая встреча, он выслушал меня, утешал, а потом целовал, признавшись в любви. Вот с чего начались наши отношения.

   На лице идиотская улыбка.

   Только легче не стало. Воспоминания давят. Почему человек не может начать новые отношения? Все просто: на него давят воспоминания о прошлом. Он вспоминает, как ему было хорошо, как он радовался, как мечтал о создании семьи с этим человеком, а потом одно неверное слово, действие и конец. Слезы, истерики, алкоголь. Думаю последнее не лучший способ заглушить боль.

***

За завтраком Глеб ничего не сказал, по отношению к моему внешнему виду. Может не заметил, кто его знает. Таня спокойно поела и ушла в свою детскую, что она там целыми днями делает ума не приложу. Ни гуляет с друзьями. Возникает даже вопрос, а есть ли у девочки друзья?

   За мои девятнадцать лет я обрела двух лучших друзей, большего мне не нужно. В школе я много терпела издевательств, а перейдя в новую, все изменилось: общалась с одноклассниками, но не настолько, чтобы называть их лучшими друзьями.

   — На тебе лица нет, — Нина подошла ко мне, когда я решила посмотреть телевизор, — что-то случилось? Глеб обидел тебя?

   — Нет, что ты, — для большей убедительности отрицательно помотала головой, — он ничего мне не сделал. Просто… я включила вчера телефон, и мне позвонил парень, — сделала паузу, — бывший парень. Вспомнила, тот, что прожили вместе. Вот и поплакала.

   — Почему вы расстались? Выговорись, полегчает.

   — Он изменил мне. Нашел девушку получше меня.

   — Почему лучше тебя?

   — У нее и попа есть, и грудь, — я обхватила свою, показывая, что не такая уж она и большая, — все есть, одного не нет — мозга. Только вот, она ему сама изменяет.

   Про это я никому не говорила. А сейчас еще один камень в душе исчез, стало еще легче. Я даже улыбнулась.

   — Улыбка тебе идет.

***

Иду по коридору в свою комнату. Что я здесь делаю? Зачем все это? Почему я не могу уйти? Я хочу домой, жить как раньше…

   — Глеб, я просто уверен, что среди наших есть предатель.

   — Из наших?

   И вот я опять подслушиваю. Ничему меня жизнь не учит. В прошлый раз это закончилось тем, что Глеб меня прижал к стене, а после и вовсе забрал.

   — А что если эта девчонка?

   — Рита? Нет, она даже не имеет представление, чем мы занимаемся и надеюсь, что никто ей не расскажет.

   — Твоя племянница и домработница тоже не знают…

   — Начнешь подозревать их, тебе не выжить, — этот тон я узнаю, опять режим холодильника. Радует, что не со мной одной он так разговаривает.

   — Я этой Рите не доверяю!

   Настает молчание. Что я могу рассказать, а главное кому? Как можно подозревать того, кто ничего не знает? У вас все дома, мужчины?

   — Глеб, предательство прощать нельзя.

   — Она ничего не знает! И не узнает, если ты об этом не начнешь трещать, ты меня понял?

   — Что я вижу, — хлопок в ладоши, — да ты влюбился, друг мой сердечный. И кто она? Дай угадаю, Рита!

   — Что за чушь ты несешь?

   — Это не чушь.

   И правда, что за чушь. Не верю, чтобы индюк смог полюбить такую, как я. Не в его я вкусе.

ГЛАВА 12

Я с детства имела плохую привычку — если слышу не нужный мне разговор, не ухожу, а наоборот начинаю слушать.

   Сказать Глебу о том, что я все слышала не самый лучший вариант. Нет, не стоит говорить о том, о чем потом буду жалеть. Мало ли что он со мной сделает.

   Я пыталась делать вид, что ничего не знаю, ничего не слышала, только вот раскрыли меня на следующий день. Всегда знала, что никогда мне сыщиком не быть. Да и не стремилась я к этому. До пятнадцати лет я не представляла, кем хочу быть, даже не задумывалась. Потом все же захотелось связать свою жизнь с биологией. В новой школе как раз преподавал молодой учитель биологии.

   Два года убила на то, чтобы попытаться стать его девушкой, только вот история закончилась плачевно. На выпускном он сказал, что нравлюсь ему, что не видел таких девушек как я. Поцеловал. А утром, когда я была уже дома, когда только-только встала, увидела его сообщение.

   Прости, но у меня есть девушка, которую я очень сильно люблю. Это была ошибка, помутнение в сознании. Надеюсь, ты все поймешь, не глупая.

   Да, я плакала. Жила в сказке, а потом поняла, что была столь наивна.

   А в сентябре я встретила его. Того с кем я разделила постель, с тем кого любила, а взамен получила боль, как всегда.

   Я привыкала ко всему, хоть и было сложно, но с годами понимаешь, что это просто жизнь, со своими причудами.

   К ужину Глеб уехал, ничего не сказав, видимо, опять работа. И что про таких людей говорят? Трудоголики? Только что-то мне подсказывает, что это не про него. Явно там что-то не очень хорошее.

   Нужно перестать думать об этом.

   Подошла к окну. За окном было пасмурно еще чуть-чуть и небо заплачет. Верхушки деревьев слегка колышутся, а на стекле уже появились первые капли.

   — Вот и заплакало небо, — тихо проговорила я.

   Послышалось бульканье воды. Обернулась на звук. Экран телефона загорелся и сразу погас. Подходить не хочется, понимая кто мог написать. Очередное извинение от самизнаетекого мне ни к чему. А если кто-то другой? А кто может мне еще написать?

   Экран еще раз загорелся – еще одно смс.

   Поняв все намерения того человека, пришлось оторвать свою рожу от окна и подойти к телефону.

   От Никиты

   Рит, прости. Вернись. Я не прав. Я порвал с этой девкой, только умоляю, вернись.

   Отвечать не буду. Мне не приятно с ним общаться. Я бы сказала, противно. Во рту сразу возникает противный привкус, а в груди начинает образовываться пустота. С чего бы вдруг?

   Главное не плакать. Надо забыть. Забыть и не вспоминать о том, что произошло. Никогда. Все в прошлом. У меня новая жизнь, а может уже существование. У него своя жизнь.

   Мы не должны мешать друг другу.

***

Я проснулась посреди ночи, от шума. Не знаю кто шумит, зачем. Я лежала, думая, что шум прекратится. Только зря все это. Пять минут. Десять. Шум все не унимался и не унимался.

   Выхожу из комнаты.

   Глеб стоит ко мне спиной, опираясь к стене.

   — А…эм… Глеб, вы не считаете то, что в это время все спят, — не знаю, зачем я это ляпнула, но слова уже не вернуть.

   Парень обернулся в мою сторону. Зашагал, слегка шатаясь.

   — Нет, не считаю, — хрипло, не совсем разборчиво проговорил он.

   От него несло перегаром чего я не совсем любила. От подобного запаха, меня начинало тошнить. С детства не любила подобные запахи, даже когда курил отец.

   Понятие не имею, что с этим человеком, но одно я уже давно для себя зазубрила – он не прост. Рядом с ним нужно быть всегда на чеку, а иначе… черт его знает, что тогда.

   Стоило мне на секунду задуматься, закрыть глаза, как я оказалась в плену. Я – пленница монстра.

   Я почувствовала тепло на своих губах, но в тоже время мне было холодно. Легкая дрожь пробивала меня, будто сейчас я не стою здесь, а лежу в постели, с кружкой горячего чая и лечусь. За секунду мне стало так жарко. Я даже не сразу поняла, что происходит. Не сразу поняла, что он меня целует.

ГЛАВА 13

Я раньше ничего подобного не чувствовала, когда меня целовал Никита. Сейчас все не так: меня целует совсем другой человек. Умело. Так, будто я его собственность, а может так оно и есть? Ведь забрал он меня за долг. Да к черту.

   Плевать что от него несет перегаром. Плевать что делаем мы это в коридоре, плевать. Его руки начали изучать мое тело, боясь потерять. Трясущимися руками прижимаю его к себе, ощущая себя невинной девочкой. Это как в первый раз. Не было никакого Никиты.

   Что он со мной делает?

   Оторвавшись от губ, Глеб смотрел мне в глаза. И не просто смотрел, искал ответ на свои вопросы. А может просто задумался? И что это вообще было сейчас?

   — Прости, я не должен был этого делать, — многообещающе проговорил он. За что уже захотелось влепить ему пощёчину. Не хотел делать – не нужно было делать, а если сделал, то не извиняйся.

   Хотелось бы сказать: «ой, да ладно тебе, со всеми такое бывает». Нет, черт возьми, не со всеми! Со мной такого не бывает! Бездушный. Эгоист. Сначала целуется, а потом еще и извиняется.

   — В себе сначала разберись, а потом лезь целоваться.

   И ушла.

   С какой-то стороны мне было все равно, а с другой – стало обидно. Так обидно, что плакать захотелось. И я заплакала, лежа на подушке.

   Чувствую себя разбитой на мелкие куски. Или так, словно через мое лето пустили ток, а потом… даже не знаю с чем можно сравнить это чувство.

***

Уснула я к утру. Пока мысли привела в порядок, пока успокоилась, послала Глеба на три веселы буквы, за очередную порцию душевной боли. Я не склона к такому. Да, привыкла, но от этого иногда начинает тошнить.

   А что дальше? Я поела и решила прогуляться во дворе, хотя помню, что было в прошлый раз. Да плевать я хотела! Я оделась и вышла во двор. На улице было жарко. Солнце светило вовсю.

   Я обошла весь дом, ничего такого мне не попалось. Ничего. Зеленая трава, забор. Может Глеб не желает показывать, что в этом доме кто-то живет? Черт его знает. Мрачный тип, но шикарно целуется…

   — Черт, нельзя об этом думать, — пробубнила себе под нос, встряхнув головой.

   — Обычно здесь никого не увидишь, а тут, — услышала голос за своей спиной.

   Его я еще не видела, но уже пятая точка подсказывает, он тоже из людей Глеба. К гадалке не ходи.

   Высокий, крепкого тело сложения. Он подошел ко мне.

   — Что такая красотка забыла в этом доме?

   — А вы собственно кто? — выпалила я. — Меня знаете ли вы воспитывали так, что не могу я говорить с незнакомцами, а если не отстает, так нужно ему вмазать, как следует. Больнее всего в пах. Никогда не понимала, почему именно туда, но специально для себя, могу поэкспериментировать на вас. Не желаете побыть подопытным?

   Мужчина слегка замаялся.

   — Я смотрю вы храбрая.

   Он издевается?

   — Нет, я просто ищу того кого не жалко убить, — выплевываю слова, словно это мой яд. С каждой минутой находиться в этом доме становится не возможно и не возможно. Почему я должна находиться здесь? Я не игрушка, в конце концов. Я живой человек, имеющий право на свободу!

   — Да вы шутница! Вы случайно не снимались в камеди клаб?

   Рит, что я тебе говорила? Спокойствие. Береги нервы. Скоро твой хозяин выплатит долг, и ты будешь жить прежней жизнью.

   Если она конечно будет.

   — Я кстати Андрей, — он протянул мне руку, а мне осталось вопросительно на него взглянуть, ища тут подвох. — Ты извини, просто увидеть тут девушку, еще и такую красотку, не каждый день удается.

   — Рита, — проговариваю я и протягиваю руку в ответ.

   А этот парень совсем не такой, как Глеб. Меня это даже устраивает. Он рассказал немного о себе, сказал, что только сегодня вернулся с супер мега тайного задания, о котором мне, как новому, а может еще и временному человеку, строго запрещено.

   — Рита значит. Рита, Маргарита, Ритуля, Риточка хм... Красивое имя.

   Не люблю, когда мое имя вот так вот перебирают. Особенно вслух, особенно, когда это делает мужчина.

   Зайти в дом была целой пыткой. Зная, что там где-то ходит, бродит Глеб, медленно и уверенно ко мне подкатывала истерика.

   Сейчас я постараюсь успокоиться. Приступ истерики никому нафиг не нужен, тем более мне. Просто схожу на кухню, найду аптечку и выпью валокордин.

   Такой поступок никто не ожидал, честно даже я сама. Спиной чую, как на меня смотрят как минимум двое людей. Может уже трое. Хах! Вот до чего вы довели человека, уже валокордин пьет.

   — Рит, все хорошо? — Нина подошла ко мне, если бы она знала, что было вчера, сегодня, я бы не стояла тут и не ничего не пила.

   —Все просто замечательно!

   — Оно видно, — голос подал Андрей.

   Да плевать я на все хотела. Мне домой хочется, а не быть пленницей!

   — Андрей, когда вернулся? — женщина переключилась на парня, а я налила себе еще валокордина и выпила. Пофиг. Нервы уже сдали. Окончательно.

   — Сегодня.

   И пошло поехало. Они мило начали говорить, а мне вдруг захотелось побыть одной.

   Тихо ушла, не подавая вид, что вообще здесь была.

   По дороге в свое укрытие опять столкнулась с Глебом. Делать вид, что его не заметила – не получилось. Он заметил меня раньше, чем я придумала план как по-быстрому от него убежать.

   — Рит.

   Делаю глубокий вдох, стараясь не смотреть в его сторону. Вдох-выдох.

   — Нужно поговорить.

   — О чем? Если о том поцелуе, не стоит. Я уже все забыла. — вру, ничего я не забыла… больно же. — Но лучше будет, если вы меня отвезете домой. Я не ваша собственная вещь, с которой можно играть. У меня есть чувства, которые можно легко растоптать, но они никогда не восстановятся. И плевать я хотела, что вы забрали меня в качестве долга.

   Глеб меняется в лице. Тебе тоже неприятно? Тогда вот тебе еще:

   — Могли бы и лучше поцеловать.

   Разворачиваюсь и ухожу. Только это ненадолго. Он хватает меня за руку и снова целует. Правда не так, как было в первый раз. С нежностью. Властно. Чеееееерт. Он… что он делает? Хочет меня раздавить? Уничтожить как личность?

   Слеза катится по щеке, а Глеб продолжает целовать. Теперь можно смело заявить: моя жизнь разделилась на «до» и «после» появление этого монстра.