Муха с правами Админа. Татьяна Матуш

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Только психологу Полине могло так "повезти". Отправилась на шикарную виллу консультировать миллионера по семейной проблеме - и с размаху вляпалась в убийство. И теперь подозревают ее, ведь она здесь чужая. Что делать? Хлопнуть дверью и уехать? Доказывать, что ты не верблюд? Или - найти настоящего убийцу?

   Классическое "убийство в запертой комнате".

ГЛАВА 1.

Богатые тоже платят

   Пироженки – это, вне всякого сомнения, воплощение Мирового Зла. И я вскоре стану Княгиней Тьмы. А, став ею, получу великое могущество, которое позволит мне трескать все, что только захочется, и не думать о весах.

   Поэтому над вопросом: «одну или две» я раздумывала недолго, и взяла три. Да и что там за пироженки – на один укус.

   На сегодня была назначена только одна консультация, и та после трех. Историю я знала наизусть, ничего необычного в ней не было: замотанная двумя работами мать-одиночка и девочка-подросток с обязательными, как хлеб к супу: «меня никто не любит и не понимает». Помочь тут было легче легкого. Девочка хорошая, добрая, думающая, маму любит. Та – не алкоголичка, не стерва, и не садистка. Несчастная в личной жизни, но это скорее следствие, чем причина.

   Обеим нужно просто пропить курс горячего шоколада для снятия стресса, посидеть в мягких креслах в моем кабинете и поговорить друг с другом откровенно. Конечно, еще лучше помогло бы внезапное пробуждение совести у папы ребенка. Если бы он вдруг начал регулярно платить алименты и женщина смогла бы уйти со второй работы... Но это было не в моих силах. Единственное, что я могла – снизить стоимость консультации. Можно бы и совсем не брать денег, я бы это пережила легко, но… Мы так устроены: не воспринимаем всерьез то, что нам дали бесплатно. Так что пусть почувствуют на себе «волчью хватку настоящего специалиста». Остальное - в их руках. 50/50, либо выдержат – либо сломаются.

   …Я все же открыла документы по девочке и маме, и еще раз просмотрела их под кофе с вредным десертом. Нет, ничего не упустила.

   Дверь не скрипнула – она у меня молчаливая. Просто из коридора потянуло прохладным воздухом: уборщица постоянно открывает окно. Я оторвалась от монитора.

   - Ну, здравствуй, красотка. Твой обед за сейфом, как всегда. Почему прогуливаешь? Вчера тебя не было, позавчера не было? Смотри, сниму с довольствия.

   Бело-рыжая полуперсидская кошка с желтыми рысьими глазами смерила меня взглядом королевы, с которой вдруг заговорила потерявшая страх посудомойка.

   Она появилась еще зимой. То ли пришла с улицы, то ли сбежала от кого-то из гостей… но никто не заявил о пропаже пушистой беспородной кошки. Возможно, боялись штрафа? Правила гостиницы не допускали проживания с животными. Уж что там случилось, неизвестно, только после рождественских каникул, примерно, на второй или третий день, кошка зашла ко мне в кабинет, внимательно осмотрела его пристальным желтым взглядом. Признала годным. И, по-хозяйски, растянулась в одном из кресел. Я ее гнать не стала, наоборот, прикормила. Давно известно, что кошки способствуют релаксации, так что Муха пришлась ко двору.

   Хруст шариков «Вискаса» звучал как-то очень по-домашнему, и я невольно улыбнулась.

   - Иди ко мне, Муха. Пироженку хочешь?

   Мягко ступая по светлому ламинату, кошка приблизилась и легко прыгнула. Но не на колени – а прямо на стол. Точнее – на клавиатуру.

   - Эй! – я рассмеялась, осторожно перехватила наглую скотинку под грудь и отняла в сторону, - Нельзя! Этого – нельзя! Не понимаешь? Ну, ясное дело, ты же не собака. Вы, говорят, не дрессируетесь. В общем, так: клава – запретная территория. Руна «Эйваз». «Не влезай – убьет!»

   Кошка жмурилась и балдела. Выговаривая ей, я, одновременно, почесывала под горлом, так что она получала удовольствие от моих действий и полностью игнорировала вербальную составляющую.

   Картинка на мониторе сменилась. Что-то Муха нажала, мои записи сплыли в туман. Вместо них красовалась серая лента асфальта с разметкой и белая вязь, которая, при некотором усилии сложилась в слова: «Встречная полоса». Форум сайта знакомств - сообразила я.

   На часах была половина второго – полтора часа до консультации. Кошка с удовольствием ела пироженку. Похоже, на престоле Княгинь Тьмы будет две. Интересно, с такой диетой – поместимся?

   «Если тебе тридцать, а ты все еще не замужем!!!!!!!!!!!!!!» - заголовок был внушительный, кричащий. Забор восклицательных знаков упирался в край поля, словно намекал… да что там «намекал», заявлял прямо, безо всяких экивоков: «Ну да, дева… Если до тридцати – не, то после уже все. Глухо, как в танке. Не то, что принц на «Бентли» - дядя Вася сантехник на просаженных «Жигулях» не подхватит. Кончена жизнь…»

   Бросила взгляд на счетчик… Ого! Пятизначный.

   Глаза заскользили по строчкам.

   «Мне уже 30 и я никому не нужна!»…

   «Я ничего из себя не представляю, я не умею любить…»

   «Замуж поздно, на пенсию – рано…»

   «Всех нормальных мужиков давно расхватали…»

   «Я была замужем три раза и каждый раз верила, что вот эта семья станет счастливой…»

   Не выдержала, фыркнула. Вот где рекламу давать надо, готовые клиентки, работы – поле непаханое! Буду учить избавляться от ограничивающих убеждений. А что: денежно, не пыльно и, самое главное – результативно. И ничего особо делать не нужно, улыбаемся и машем. Все само сделается. По статистике сейчас в России 25 – 30% тридцатилетних не пристроенных баб. А с 30 до 45 их уже только 4%. Тенденция, однако.

   Муха покосилась на меня, но ничего не сказала. А что тут скажешь?

   Какой он, мой идеальный мужчина – объявляла строчка ниже. Я прикусила губу. Уже позитивнее. Но народу поменьше, всего четыре тысячи с хвостиком.

   «Всегда опрятно одет, в отглаженной рубашке, вещи подобраны со вкусом…»

   «Умный и интересный, с ним не скучно. Он – душа компании…»

   «Мужественный, настойчивый, с сильной волей. Чтобы чувствовать себя как за каменной стеной…»

   «Готов ради меня на безумные поступки…»

   «Должен уметь все: от ремонта унитаза до вождения автомобиля…»

   «С ежемесячным доходом не меньше 300 000 тысяч рублей…»

   - Ну, Хвала Создателю! – хихикнула я, - хотя бы одна женщина разумно подходит к вопросу брака, точно знает, что ей нужно и не выдвигает фантастических взаимоисключающих требований: «Чтоб не пил, не курил – и был душой компании». Это же придумать надо! Еще закажи щедрого миллионера. Чтобы, не считая, швырял к твоим ногам шубы и дорогие курорты. Да не становятся такие ребята миллионерами. А если каким-то шальным ветром им и надует денег, так быстро выдует.

   Я посмотрела на аватарку – стандартная розочка. Женщина не пожелала разместить фото. А по имени – Тамара. Просто Тамара. Не Королева Ночи и не Лунная Кошка. Уже легче. Эта – найдет. Что бы она там не искала – найдет обязательно.

   Внезапно Муха метнулась со стола, позабыв недоеденное лакомство, и юркнула под кресло – даже хвост подобрала.

   Я удивленно подняла голову, гадая, что за Князя Тьмы принесло к нам на пироженки.

   …Мужчина, лет сорока, возможно с хвостиком. В очень хорошем костюме и дорогом галстуке. Ежемесячный доход – точно больше 300 000 тысяч. Может, стоит сказать о нем Тамаре? Лицо - без модной сейчас «мужественной» небритости, наоборот, выскобленное в синеву. Брюнет. Самую малость полноватый, но, судя по движениям, мышц там больше, чем жира.

   «Олег Важин, china-import, президент…»

   - Присаживайтесь, - сказала я, кивнув на кресло напротив.

   Мужчина опустился в мягкую глубину икеевского шедевра по-хозяйски, сразу заполнив собой все пространство моего невеликого кабинета. А раньше рабочее место казалось мне очень даже просторным.

   - Я помешал? – такие голоса принято называть сочными. Негромкий, приятный. Наполненный хорошей энергетикой состоявшегося, уверенного в себе человека. И – легкой нотой недоумения.

   Я проследила за его взглядом и мысленно пожала плечами: стол как стол. Ну, слегка вымазанный кремом. Хорошо, не слегка. И полусгрызенная пироженка смотрелась довольно экзотично. Особенно без кошки.

   - Кофе-брейк? – спросил он, иронично приподнимая бровь, темную, словно сломанную пополам.

   - - Простите, - я смахнула бардак на листок бумаги, сунула в ящик и протерла столешницу влажной салфеткой. – Я вас слушаю.

   …Насколько проще было бы жить, если б ангел-хранитель, висящий за правым плечом, потрудился вовремя шепнуть: «Этот тип сломает тебе жизнь…», «Эта женщина будет изменять», «Этот партнер ненадежен».

   Интересно, что думал мой ангел о новом клиенте? «Это тип, который поможет тебе заработать на поездку в Париж?» или «Из-за этого парня ты встрянешь, как никогда в жизни?».

   - Мне вас посоветовала Лариса, - сказал он, оглядывая не столько меня, сколько кабинет. Задержался на дипломах и сертификатах о пройденных курсах, - Она оценила вас очень высоко. По ее словам, вы можете все.

   - Ходить по воздусям не могу, - поправила я, - а что конкретно, из «всего» вас интересует. Если не могу – скажу сразу.

   Он огляделся. Взял из моего органайзера листок бумаги, ручку и размашистым почерком написал: 100 000 P. Полюбовался на красивую цифру. И подвинул листок ко мне.

   Цифра понравилась. И в самом деле красивая. Круглая. В геометрии, помнится, круг назывался идеальной фигурой.

   Интересно, что случилось? Жена изменяет? Вряд ли, тогда бы он пошел не ко мне, а к адвокату. Сложный психологический климат на фирме? Вызвал бы в офис…

   - Вы сейчас пытаетесь угадать, зачем я здесь? – проницательно спросил клиент.

   Кивнула – зачем отрицать очевидное.

   - У меня есть сын, - мужчина не опускал глаза, смотрел прямо. – Его зовут Герман. 17 лет. В этом году он заканчивает школу.

   - Сложный возраст, - сказала я, чтобы поддержать отца.

   - Нет, - мотнул головой Олег Важин, - Гера не доставляет мне особых проблем. Он нормально учится и вполне смог бы поступить в МГУ или в МЭИ без протекции. Но, конечно, я обеспечу ему подушку безопасности, это подразумевается.

   - Конечно, - кивнула я, терпеливо ожидая, когда прелюдия закончится и отец перейдет, наконец, к делу. Торопить его было нельзя ни в коем случае.

   - Он вбил себе в голову, что хочет получить бизнес-образование в США, - «родил» клиент.

   - Отличная идея, - я с удивлением посмотрела на бизнесмена, который от этой «отличной» идеи был, явно, не в восторге, - международный диплом сейчас очень высоко котируется в России, ваш сын сможет построить карьеру в крупной корпорации.

   - Госпожа Аксенова, - в ровном голосе клиента появились рычащие нотки, - я один из соучредителей корпорации, чей годовой оборот в прошлом году составил 296 миллиардов. Мы закрываем 75% всего рынка электроники… Она достаточно крупная? Как вы думаете, у моего сына могут быть проблемы с трудоустройством? Ему нужно будет драться за кусок хлеба на собеседованиях?

   - Уверена, что не нужно. Но хорошее образование…

   - Здесь он получит образование ничуть не хуже, - отрезал Важин. - Почему мы считаем, что американское – это хорошее, а российское, априори никуда не годится? Откуда такое пренебрежение? Даже у вас, девушки разумной, половина дипломов иностранные. Я заметил!

   Я шевельнула бровями, пытаясь справится с удивлением. До сих пор мне как-то не попадались квасные патриоты, настолько одержимые всем российским, что наличие иностранного диплома воспринимали, как причину отказать работнику.

   Тем более среди бизнесменов, построивших свой бизнес на экспорте.

   - Это Америка, - сказал, как выплюнул, Важин, - наркотики, распущенность, девки без трусов, в восьмом классе уже беременные.

   Я очень старалась сдержать улыбку, и у меня получилось.

   - При всем моем уважении… Вряд ли для Германа есть опасность забеременеть. Даже если весь его жизненный путь будет усеян девками без трусов.

   - Не важно, - отмахнулся он, - я плачу сто тысяч, если он выбросит эту идею из головы и подаст документы в один из московских вузов. Любой.

   - Хм… - прищурилась я, - что, и ВГИК подойдет?

   - Хоть цирковое училище!

   Однако! Крепко ж его приложило этой Америкой…

   - А что думает об этом мать Германа?

   - А вот это, - миллионер поморщился, будто съел десяток лимонов и запил уксусом или разом и честно заплатил налоги, - не имеет абсолютно никакого значения. Ирина не занимается сыном.

   - Вы в разводе?

   - Официально – нет. Но проживаем раздельно. Так удобнее.

   - И когда в последний раз ваш сын видел мать?

   - Послушайте, госпожа Аксенова, - Олег наклонился вперед, - я, кажется, предельно четко сформулировал задачу. Вы должны убедить Германа никуда не ехать. За это вы получаете деньги. На мой взгляд очень хорошие деньги. Все остальное, простите, личные дела нашей семьи, которые вас никоим образом не касаются.

   Или, может быть, задача слишком сложна и мне поискать другого специалиста?

   - Поищите, - легко согласилась я, - другой специалист задаст вам те же вопросы. Если он, конечно, специалист. А не скачал бесплатно курс «Психология для чайников».

   Какое-то время мы смотрели друг на друга. Он давил взглядом. Всерьез давил.

   Знаете, как успешно противостоять такому виду давления? Даю чек-лист: не считайте гонорар своим до тех пор, пока вы его не заработали. Иначе эти деньги будут влиять на ваши мысли. До тех пор, пока вы, хотя бы мысленно, не положили их себе в карман и не начали тратить, у вас есть свобода для маневра и шанс выиграть в поединке воли.

   Как только вы приняли деньги – проиграли. И отношения с клиентом устанавливаются по самой простой схеме: «Ты щелкаешь пальцами – я прыгаю».

   - Лариса сказала, что вы – лучшая, - Олег поджал губу, - я не ожидал, что вы будете вести переговоры в такой жесткой манере. Психологи ведь должны быть более участливы к клиенту, разве нет?

   - Непременно, - широко улыбнулась я, - как только мы подпишем договор, и вы станете моим клиентом, получите все участие, на какое я только способна.

   Но мы пока не договорились. Либо я получаю всю нужную информацию, чтобы грамотно работать с вашим сыном, либо я действую вслепую, травмирую ему психику и закладываю в его подсознание установки, которые обойдутся вам в будущем очень дорого.

   Олег Юрьевич, - улыбнулась я, - вы ведь не такси заказываете.

   Что удивительно, он это вполне понимал.

   А еще – заметно нервничал. Хотя люди его круга должны бы уметь владеть собой. Нет, «Паркер» он в руках не вертел, губы не сжимал и даже мышцы шеи были расслаблены. Но что-то с ним было не так. Чуть бы меньше небрежности в жестах, чуть легче пристальный взгляд…

   Я бы еще поняла его нервозность, если б сын накосячил, сидел в изоляторе и нужно было оформить «психологическую травму» задним числом, чтобы отмазать киндера от срока.

   - Вы возьметесь за мое дело? – надавил Олег. На бумажку с круглой цифрой он не смотрел. Я тоже не смотрела – смысл? За время беседы лишний ноль там все равно не нарисовался.

   - Вас что-то не устраивает? Величина гонорара? Или вы так сильно загружены? – он обвел взглядом пустой кабинет.

   Меня не устраивало то, что, разговаривая со мной о простой, бытовой проблеме, этот лощеный мужчина дважды удержал себя от того, чтобы обернуться.

   Что бы это значило, а?

   - Я возьмусь за вашу проблему, - кивнула я, просто чтобы посмотреть, как он выглядит, когда, наконец, расслабиться.

   Мимо! Олег Важин кивнул, попросил переслать мои реквизиты своему бухгалтеру, попрощался – и все это с тем же тщательно спрятанным напряжением.

   Муха, поганка, из-под кресла так и не вылезла.

   Проводив посетителя, я встала и подошла к окну, раздумывая о странном разговоре, который только что состоялся. При походе к психологу нервы - обычная реакция. Но не у таких парней. Что-то тут было еще. Что-то серьезное. Может быть, конечно, у него миллионный контракт висел на волоске. Но тогда не стал бы он сам заниматься сыном. Отправил бы помощника.

   Размышляя таким образом, я наблюдала, как клиент в сопровождении двоих телохранителей спустился по ступеням. Прикрывали они его вполне грамотно. Черный «Mercedes G 55 AMG» выехал со стоянки, следом пристроился джип. Все, кино закончено…

   Я уже хотела закрыть жалюзи, когда заметила странное. Из глухой (не имеющей сквозного входа) подворотни вынырнул маленький темно-синий «Фольксваген», постоял на повороте, пропустив пару машин, и решительно свернул в ту же сторону, что и эскорт моего клиента.

   Совпадение? Вполне возможно. Это мегаполис и мало ли кому и с кем здесь по пути.

   Я взяла со стола телефон и сфотографировала исчезающую в потоке машину.

   Может быть, это и ничего не значит. Но на всякий случай…

   Кирилл ответил сразу, видимо, я попала как раз в тот редкий момент, когда он не был насмерть занят.

   - Помниться, ты обещал мне небольшую услугу.

   - Кого нужно убить?

   - Надо пробить по базе синий «Фольксваген», номер… - я увеличила изображение на экране, - 181 АР.

   Телефон помолчал.

   - Полина, - сказал он, наконец, - куда ты опять вляпалась?

   - Не знаю, - честно ответила я, - может быть, ты мне скажешь?

   Сергей ждал меня не на стоянке, а прямо у входа. Объятий и поцелуев не предвиделось. Просто кивок, чуть отстраненная улыбка, быстрый, но очень внимательный взгляд. Со стороны мы, наверное, казались случайными знакомыми. Или дальними родственниками, которые поддерживают отношения просто потому, что «так положено». И если завтра положат по-другому, немедленно разойдутся в разные стороны и никогда не вспомнят друг о друге.

   Он не говорил мне, что любит… Нет, один раз сказал. В такой момент, когда любой мужчина скажет – и ни один не отвечает за свои слова. Это было больше пяти лет назад и с тех пор не повторялось. Но я точно знала, что если перестану быть ему нужна – как воздух, он поставит меня в известность в тот же миг. Так что жизнь продолжалась. В чем бы это не выражалось.

   - Кто поведет, - спросила я, открывая дверцу Сан Ширубы, Серебряной Госпожи.

   - Ты, конечно, - Профессор пожал плечами, - ты же знаешь, я не люблю водить.

   - А я боюсь.

   - Не ври. Уже давно не боишься. И даже не пытайся приохотить меня к этим пляскам вокруг Святого Дизеля. Я ровно дышу к машинам, и так будет, пока Ад не замерзнет.

   - Ну, должна же я была хотя бы попытаться.

   - Если тебе нравятся обломы…

   Я и правда давно перестала бояться руля. Звук двигателя внушал не ужас, а, скорее, умиротворение, как мурлыкание большой кошки. Выруливая со стоянки, я улыбнулась.

   - Пол, - неожиданно позвал меня Сергей. То его был непривычно серьезен, - скажи, ты в последнее время ни во что не впутывалась?

   - В смысле? – спросила я, дивясь такому эху.

   - Ну, там, пришел к тебе на консультацию босс местной мафии и пожаловался на то, что плохо спит. Души невинно убиенных являются и протягивают руки.

   - Что за бред? Признайся милый, ты купил на нашу годовщину кальян и успел его протестировать?

   - А ты хочешь кальян? – по-настоящему удивился он.

   - Да на фиг. Дури у меня и своей хватает. Просто это хорошее успокоительное. Как только кто-то начинает нести ересь - смотришь на кальян, киваешь и успокаиваешься.

   - Ну, если с этой точки зрения, то да, удобно, - согласился он и уставился на дорогу перед собой.

   Мелькали витрины, машины в потоке сигналили поворотниками, подмигивали светофоры, не давая «зеленой волны».

   - А с чего ты, вообще, взял, что я во что-то вляпалась, - вспомнила я, - просто в воспитательных целях?

   - Тебя учить - что мертвого лечить, - фыркнул он, - так что и в мыслях не держал. Не берусь за безнадежные проекты. Просто за тобой следят.

   - Что? – поразилась я и так дернула руль, что чуть не вылетела на встречку. Сзади загудели с отчетливо матерной интонацией.

   - Да ладно, - я пожала плечами, - может быть, просто кому-то с нами по пути.

    Он посмотрел на меня со своей фирменной «чеширской» улыбкой логика и я почувствовала себя идиоткой.

    - Ну, чесслово, некому за мной следить. Я никуда не вляпывалась. Все мои дела – исключительно семейные, простые и понятные, как палка для сэлфи. Ну, хочешь, я попрошу Кирилла пробить и этот номер по базе?

   - Я уже попросил, - неожиданно признался он, - SMS-сообщением. И даже успел получить ответ.

   - И что?

   - Ничего. В угоне не числится, ни в каком криминале не замечен.

   - Можно по автономеру установить сотовый…

   - Да? – удивился Сергей, - и зачем?

   - Как минимум, узнаем, что на машине ездит владелец, и у него нет причин хранить инкогнито.

   - Ты завелась, - грустно констатировал он.

   - И это плохо, - улыбнулась я.

   - Да не это плохо. Плохо то, Пол, что ты ужасно азартна. Иногда мне кажется, что, попади ты в ад - первым делом побежишь искать ипподром.

   - В аду есть бега? – весело изумилась я, - хотя… логично. Должны же куда-то после смерти попадать плохие лошади. Такие, которые кусаются и лягаются. Вот собачьих бегов там точно нет. Потому что «…все псы попадают в Рай».

   На этой оптимистичной ноте дискуссия закончилась, потому что мы приехали домой. Вернее, к Сергею.

   Или все-таки домой?

   Это был не тот вопрос, который стоит решать на ночь глядя, с головой, загруженной совсем другой проблемой.

   Сергею я верила. Он отлично изображал оторванного от жизни ученого, который не знает, какой на дворе год, месяц и день недели, и кто у нас президент. Но на самом деле - подмечал малейшие детали. И не просто подмечал, а раскладывал их у себя в голове по какой-то хитрой системе так, что они ложились в русло его мыслей и догадок аккуратно и плотно, как патроны в обойму. И если он сказал, что кто-то висел у меня на хвосте, значит, он там висел.

   Какого черта?!

   На ужин был суп с грибами.

   Я нормально готовлю, но у Сергея всегда получалось вкуснее.

   - С тобой сегодня что-то случилось? – спросил он, - это как-то связано с машиной, которая тащилась за тобой хвостом и отстала, когда мы свернули под шлагбаум?

   - Ничего не знаю за машину, - по-одесски отмахнулась я, - она отстала - и попутного ей ветра. Может быть, это коллекторы. Убедились, что я не та, кто им нужен, и слиняли. Или еще проще: кто-то не знал, что машинка сменила хозяйку. Теперь знают. Больше они не появятся.

   - Твою бы уверенность разливать по бутылкам и продавать тем, кому ее не хватает, - улыбнулся Сергей, - всегда удивлялся, как тебе удается вообще никогда в себе не сомневаться.

   - Слишком много всего и всякого в моей жизни было, - объяснила я, наворачивая суп, - и всегда справлялась.

   Некоторое время мы молчали. Это молчание не было тягостным. Нам было хорошо вместе: и говорить и молчать, и смотреть футбол, и просто валяться на диване.

   - Хочешь посоветоваться? – спросил он.

   - Да нет. Свое задание я еще не видела, так что все разговоры будут вилами по воде, - задумчиво сказала я, - Разве только… Скажи, у мужчин бывает обостренный материнский инстинкт?

   - Нет, конечно - весело удивился он, - Потому что он не нужен эволюции. Ты же читала работы Фрязева? Фото ребенка показывают папе и маме и в это время делают замеры активности участков мозга. И эти участки у родителей разные. Оба – любят, оба - сильно. Но это – абсолютно разная любовь.

   - В чем разница?

   - У матери это именно слепая инстинктивная любовь. Для нее ребенок останется любимым малышом, который нуждается в заботе, даже если ему полтинник стукнет. У мужчины связь отец-ребенок-забота работает только до тех пор, пока он видит малыша, нянчит, на руках таскает, вкладывает в него свое время и силы. Как только связь нарушена: ребенок вырос, или, еще раньше – семья распалась, из любящего папы даже алименты не выбьешь. Все. Этот участок мозга отключился. И жены, которые посылают фотографии детей, ужасаются – как же это! Он так любил сына!

   Они просто не понимают, что все это бесполезно. Нужны деньги – апеллируй не к эмоциям, которых больше нет, а к закону. Закон защищает мать. Он как раз и принят потому, что природа этого делать не будет.

   - А как же матери-кукушки?

   - Каких только нарушений не бывает в биологии, - пожал плечами Сергей, - мы говорим о норме. А норма – она вот такая.

   - То есть, когда отец ревнуют взрослого ребенка и не хочет отпускать из дома…

   - Либо патология, либо связка отец-сын-забота тут вообще не при чем, и действуют другие причины.

   Другие причины… Интересно, они как-то связаны с тем, что олигарх Олег Важин в моем кабинете чуть шею себе не сломал, стараясь не крутить ей не по делу?

   - Сережа… Ты меня отпустишь на несколько дней? Три-четыре. Максимум – неделю.

   Он смерил меня долгим и очень внимательным взглядом.

   - Телефон не выключай, - я, открыла, было, рот, но он жестко прервал меня, - вообще не выключай. Ни при каких обстоятельствах. Если это произойдет, я буду уверен, что ты влипла в неприятности.

   Я подумала. Потом еще раз подумала. И промолчала.

   А потом пошла мыть посуду.

   Утром я нарочно поставила машину в самый дальний конец стоянки, и на пути к главному входу, всюду выглядывала вчерашнюю машину, стараясь делать это незаметно. Похожих обнаружилось целых четыре. И что теперь? Подойти поближе, и если в каком-нибудь обнаружатся люди, познакомиться… Представляю, как это будет выглядеть: «Ребята, это не вы за мной тут следите? У вас какая-то проблема? Хотите об этом поговорить?»

   Я хихикнула и поспешила в офис, времени было в обрез, а сегодня намечался Самый Настоящий Рабочий День – аж две консультации с утра и одна после обеда.

ГЛАВА 2

Тест на готовность

   - Доброе утро. Я бы хотела поговорить с Ларисой Вадимовной.

   - Пожалуйста, изложите ваш вопрос, возможно, его сможет решить кто-то из помощников, - секретарь генерального директора «Актион-Трейд» держал оборону, как защитники Сталинграда.

   - Передайте, что звонила женщина, которая кинула камнем в окно ее машины, - посмеиваясь, сообщила я.

   - Простите, - глазами души я увидела, как секретарша делает огромные глаза, прикрывает трубку ладонью и быстро пишет на листочке задание: позвонить в гараж и узнать в каком состоянии машина директора, - Вы утверждаете, что повредили машину Ларисы Вадимовны? Вы хотите обговорить компенсацию? Боюсь, вам нужно разговаривать со страховой компанией.

   - А вы не бойтесь, - широко улыбнулась я, зная, что моя улыбка будет «услышана» по телефону, - «ибо страх убивает разум». Просто передайте Ларисе мои слова, а потом забудьте их, как страшный сон. Она перезвонит мне сама.

   - Простите, - секретарь немного сдулась, - а ваш телефон?..

   - У Ларисы Вадимовны он есть. Благодарю за службу.

   Я отключилась, готовая держать пари, что ответный звонок будет в течение часа. И промахнулась.

   Лариса позвонила только под вечер. То ли день был шебутной, то ли у секретаря – склероз.

   Красная «Ауди» затормозила у крыльца гостиницы и мигнула фарами. Я нырнула в бежевый салон, закинув сумку на заднее сиденье. И только потом рассмотрела молодую женщину.

   Делать это было приятно. Не смотря на то, что я не мужчина и ориентация у меня самая традиционная. Но – всегда приятно посмотреть на произведение искусства. А девушка в красной спортивной машине именно им и была - стильная, ухоженная блондинка лет 25, дорого и со вкусом одетая, почти без косметики. Или она просто наложена так искусно, что кажется естественной? Скорее, второе.

   Мои ноздри уловили тонкий незнакомый запах, скорее приятный, чем нет. Но я бы не хотела, чтобы в моем офисе так пахло. Слишком… безапелляционно. Повернула голову на запах. Так и есть: на заднем сидении огромный, пафосный букет из красно-белых цветов, уложенных в форме сердца… Неужели Олег Важин? Странно? Мне он показался вполне нормальным мужиком, только нервничал сильно.

   Блондинка, кстати, занималась тем же, ни капли не стесняясь, разглядывала меня. А чего стесняться, все свои.

   - Надо в салон заехать, - резюмировала она, - деньги потом с Олега стрясу, - в ответ на мой вопросительный взгляд она поморщилась, - Мужик, что с него взять. Элементарных вещей не понимает. У меня таких подруг быть не может. Герка запросто и не просечет, он хоть и мелкий, а тоже мужик. А вот прислуга - на раз. А на два – растреплет. Кстати, я – Анастасия. Можно Стася.

   - Полина, - сдержанно ответила я, - можно Пол.

   - Ого! Это хорошо, что можно. Олег от всего американского бесится, - Стася выкрутила руль и лихо воткнулась в просвет между двумя машинами. Был почти час пик, трафик забил главную артерию города и несколько вспомогательных.

   - Теперь давай, как следует, легенду проработаем, - скомандовала блондинка, - где мы с тобой познакомились?

   - В школе не могли, - пожала плечами я, - тогда бы мы были ровесницами, а ты, явно, лет на пять моложе.

   - Ерунда, - мотнула челкой подруга Олега Важина, - это сейчас заметно. После салона никто не скажет, что тебе под тридцать. И двадцать два дадут с натяжкой. Кожа у тебя хорошая, неиспорченная всякой дешевой дрянью. Волосы шикарные. Ногти, конечно, божий ужас – но это поправимо. Значит – вместе учились. За одной партой сидели. Потом ты пошла на психолога, а я – на бухгалтера. Нормально. А сюда тебя зачем принесло, подруга?

   - Просто повидаться – не прокатит?

   - Просто повидаться мы с тобой и на Кипре могли.

   - Тогда давай так, - я потерла лоб, - дальняя родственница умерла, оставила мне квартиру. Нужно вступить в права наследства и продать. Как раз работы на три – четыре дня.

   - А почему ты в этой квартире не остановилась? – резонно удивилась девушка.

   - Так там же полгода уже никто не живет, пустая стоит. Свет отключен, газ перекрыт.

   - Годится, - признала Стася, - после салона еще в пару мест заедем, купим тебе что-нибудь такое сдержанно-элегантное для дома.

   - Стася, - я попыталась вывернуться из этих стальных тисков, обернутых бархатом, - если мы вместе учились в школе, это еще не значит, что мы принадлежим к одному социальному слою. Я могу быть дочкой слесаря-сантехника.

   - Не можешь, - отрезала Стася, - во-первых, дармоеды слушаться не будут, голодная насидишься и комнату вовремя не уберут. Во-вторых, Герка будет нос драть, а тебе с ним общаться. А в-третьих, мне придется изображать сочувствие, а я этого не люблю.

   - В-третьих, как я понимаю, самое главное.

   - Правильно понимаешь, - кивнула Стася, - зачем напрягаться, если можно этого не делать?

   - Шикарный девиз.

   - Пользуйся. Я себе еще нарисую.

   Я рассмеялась. Девушка Олега начинала мне нравиться, с ней было легко. Влезая в эту авантюру, я опасалась ее реакции. Могло быть что угодно от недоумения до банальной ревности. Но, похоже, боялась я напрасно. Что ж, ошибиться в лучшую сторону всегда приятно.

   Следующие четыре часа моей единственной и неповторимой жизни я предпочла бы забыть. И ведь есть женщины, которые находят приятным посещение косметического салона и шоппинг. Даже какую-то релаксацию от этого получают. Я уже через час была готова кого-нибудь покусать и держалась только на «квадратном» дыхании и аутотренинге. И, конечно, мыслях о ста тысячах – они помогали лучше всего.

   Наконец, придирчивая Стася сочла меня достойной – и Сезам открылся. Загородный дом Важиных оказался шикарным особняком, отделанным дагестанским мрамором, с полукруглой ротондой в глубине парка и вертолетной площадкой. И, конечно, с огромным открытым бассейном.

   Бассейн меня смутил.

   - Это – то в нашем климате зачем? Все равно восемь месяцев – зима.

   - Во-первых, красиво, - отозвалась Стася, паркуясь у гаража, - во-вторых, иногда все-таки можно поплавать, а в-третьих, его здоровенной плитой закрывают, с бортиками - и на площадке можно каток залить.

   Я уже заметила, что эта дама смотрит на жизнь весьма прагматично, и любой вопрос раскладывает на составляющие.

   - Сейчас тебя поселим, потом возьмем в баре что-нибудь приличное. Ты что пьешь?

   - Думаю, из того, что можно найти в вашем баре, ничего не пробовала, - честно ответила я, пытаясь сообразить, стоит ли начинать работу у нового заказчика с банальной пьянки с его подругой. Что-то сомневалась я, что такая девушка, как Стася, способна ухрюкаться до потери самоконтроля, и снабдить меня какой-нибудь эксклюзивной информацией.

   - А вообще по жизни? Белое, красное?

   - Красное, - улыбнулась я, - с пиццей.

   - «Пепперони?»

   - Хочешь сказать, у вас и это есть?

   - Нет, но сейчас закажем. Привезут через сорок минут, как раз все успеем.

   - Спрашивай, - она закинула ногу на ногу и поощрительно кивнула мне, - Олег сказал, что тебе нужна информация, чтобы «не навредить».

   Пицца прибыла почти горячей, так что мы устроились с комфортом на террасе с видом на бассейн, с кусочками тонкого теста, истекающими острым колбасным ароматом и очень мягким красным вином в больших бокалах.

   - Герман, - сказала я, - что он за человек, какие отношения в семье и чего его так резко в Штаты потянуло. Или это была мечта всей его жизни.

   Стася кивнула, признавая законность моих расспросов.

   - Человек пока никакой. 17 лет, что ты хочешь? Заготовка человека, не больше. Впрочем, заготовка, кажется, неплохая. Без трещин, - в ее голосе проскользнуло сомнение.

   - С отцом как?

   - По-разному. В последнее время хуже. Дались Олегу эти Штаты. По мне так пусть бы парень ехал, хотя бы английский подтянул. А то, позорище, времена путает. Но Важин уперся, как баран: «Его там плохому научат».

   - А он еще не умеет? – кинула я пробный шар.

   - Судя по тому, как он, первое время, меня в углу прижать пытался, уже научили. И Штаты не понадобились.

   - А ты… - я тормознула, пытаясь сформулировать корректный вопрос, но Стася ловила на лету.

   - Он на восемь лет младше. Что он, по-твоему, может мне сделать, с чем я не справлюсь?

   - Действительно, - пожала плечами я, - Ты лучше напрягись и вспомни, когда первый раз возникла эта Америка?

   Стася честно «напряглась», откинулась в кресле, даже глаза прикрыла. И выдала:

   - После нового года. Перед рождеством. Где-то так. Герка заявил отцу, что хочет. Тот мгновенно взъярился и доступно объяснил, в каком месте видел все эти хотелки. Гера уперся. С тех пор у них позиционная война – кто кого «перебаранит».

   - Да-а, - протянула я, - тут явно нужен специалист. Только пока неясно кому, сыну или папе.

   - Обоим, - припечатала Стася.

   - Не завидую я тебе, - вырвалось у меня.

   Она рассмеялась и, выгнув шею, ловко поймала губами падающую с пиццы начинку.

   - Да нормально все. Я это рассматриваю как предполетную тренировку.

   - То есть? – удивилась я.

   - Ну, ты же знаешь статистику – первый брак почти всегда заканчивается разводом, а про первую любовь уже даже и говорить смешно. Люди разучились строить отношения. Не чувствуют, где надо попустить, а где, наоборот, подтянуть.

   - А ты, значит, учишься чувствовать?

   - А то! Знаешь, статусные мужики – то еще поле боя. Им от женщины что нужно? Чтобы была всегда красива, даже по утрам и без макияжа. Чтобы постоянно улыбалась. Чтобы не спорила. «На футбол, значит, на футбол. А к маме, значит, к маме». Ну и чтобы всегда была готова к двум вещам. Во-первых, к сексу. А во-вторых, собрать манатки - и свалить без истерики, спокойно и с достоинством. Ну и, сама понимаешь, раз такие дела - нужно уметь защитить свои интересы. Иначе в час «Х» останешься посреди дороги с голой задницей, а это не кошерно.

   - Да-а, - впечатлилась я, - после такой тренировки можно хоть за шейха выходить, без ущерба для психики.

   - Вот именно, - подтвердила Стася, - так что все ОК. Рожать мне еще пока рано, время не подпирает.

   - А если полюбишь? Всерьез?

   - Уйду от Важина. Сразу. Он отпустит, - было видно, что этот момент Стасей не только обдуман, но и обговорен «на берегу». - Даже если безответно. Я не смогу любить одного, а спать с другим.

   - Этого никто не может, Стась,- вздохнула я, - А кто пытается, тот мой будущий клиент. И корректируются такие вещи очень сложно. Ты все правильно делаешь, с редким здравомыслием. Молодец.

   - Если бы так еще моя мама думала, - посетовала девушка, подливая в бокалы.

   - А об этом вообще не переживай. На словах каждая мать стремится, чтобы ее ребенок был счастлив, доволен и благополучен. А подсознательно почти всем хочется, чтобы у детей были какие-то проблемы.

   - Почему? – вскинула брови Стася.

   - А чтобы быть необходимой. Самой главной. Самой понимающей. Единственной. Всю жизнь до самой смерти.

   - Жуткое дело, - передернуло девушку.

   - А то! – «отзеркалила» я и прикоснулась краем бокала к ее бокалу, - материнская любовь – самая страшная штука. Потому что растет из подкорки. Из тех времен, когда мы на четвереньках бегали, с хвостами. А животные, чтоб ты знала, Стася, своих детенышей, бывает, живьем едят. Чтобы другим не достались.

   - И… что делать, - как-то очень тихо спросила она, - чтобы со своими вот так не встрять?

   - Думать. И о себе и о детях в равных долях. Без перекосов.

   Мы тихонько молчали, думая каждая о своем. И как-то проворонили тот момент, когда на дорожке, ведущей к террасе, появился высокий парень с модной каштановой стрижкой, глубоко посаженными карими глазами в огранке из ресниц пушистых прямо по-девичьи, и крупными пухлыми губами. Красив, однако!

   Одет он был вполне демократично, в белую майку и светло-голубые, почти белые джинсы, шел легко, не сутулился и на нас со Стасей смотрел с любопытством и легким вызовом.

   - Герка приперся, - прокомментировала девушка, - с тренировки.

   - А он…

   - Нет, не серьезно. Так, для поддержания формы, - ответила Стася. Она как-то сразу просекла и незаданный вопрос и его подоплеку, - привет, сынок. А чего без бокала?

   - Мамуля, - Гера растянул губы в улыбке и светски клюнул ее в щеку, - вы меня представите?

   - Моя школьная подруга Полина, можно Пол. Здесь по делам, ненадолго. Присоединишься?

   - Было бы к чему, - парень смерил смеющимся взглядом полупустую коробку.

   - Так я две заказала, - сказала Стася и жестом фокусника вытянула из-под кресла вторую коробку.

   - Идеальная женщина, - восхитился Герман, с размаху бросаясь в соседнее кресло, - о чем папа думает? Но вы не расстраивайтесь, мамуля. Вот вырасту большой – сам на вас женюсь.

   - Мечтай, - фыркнула Стася, распечатывая пиццу.

   - Цветочки-то от кого? – прищурился Герман, - красивые цветочки, и не дешевые.

   - От коллег, - хитро сощурилась Стася, - на 50 лет безупречной службы.

   «… личинка человека? Пока еще никто? Пожалуй, не совсем верно. На Стасю Герман смотрел вполне определенно. Не как платонически влюбленный пацан. Как мужчина - на женщину, которую он хочет. То есть, первый опыт у него уже был. Что еще? Майку он снял и небрежно бросил на бортик бассейна, явно гордясь «рельефом», полученным в хорошем фитнес-клубе под руководством опытного тренера. Девочек, наверное, впечатляло.

    Я в свое время на полуголых парней насмотрелась достаточно. Когда Кирилл задался целью «поставить» мне несколько в меру подлых ударов, пришлось посещать его зал три раза в неделю. Рукопашку я толком так и не освоила (не больно и хотелось), зато научилась неплохо разбираться в обнаженной натуре. И сейчас отметила, что Герман в кости тонок и силы, настоящей силы, которая приходит только с годами и с перенесенными испытаниями, в мальчике пока нет.

   Согнуть его можно. И даже не слишком сложно.

   Вот и ответ на вопрос – почему Олег держит в одном доме молоденькую подружку и сына, который явно в нее влюблен. Видит, что молодой волчонок матерому зверю не соперник…

   «Ну и дурак, - решила я, - женщина, которую сломали силой, скорее потянется к слабости. И рога здесь - только вопрос времени. Если их пока нет…»

   Пицца сочилась сыром. Красное вино отдавало темной горечью пережженного сахара. Мягкий ветер осторожно гладил волосы и плечи, а солнце медленно подкрадывалось к нам из-за края козырька.

   Давно мне уже так хорошо не сиделось. Герман смеялся и дурачился, Стася ему подыгрывала. Припекало. Терраса располагалась на западной стороне и к вечеру здесь становилось по-настоящему жарко.

   …С какого перепугу влюбленный мальчишка так рвется оказаться за тысячи километров от объекта своей страсти?

   Или я чего-то не знаю, или чего-то не вижу.

   «Каберне фран» Стася разливала по две трети бокала, но он все равно подошел к концу, когда на аллее, выложенной желтой (да, желтой) пористой плиткой появились двое крупных мужчин и направились к нам. Одного я узнала по широким плечам и характерной походке. В кабинете это было незаметно, но когда он спускался по лестнице, я заметила, что Олег немного прихрамывает на правую ногу.

   Второй был мне не знаком. Он держался на полшага позади, но при этом возвышался почти на целую голову.

   Они вошли под козырек и я получила возможность рассмотреть второго.

   Действительно, высокий, под два метра. Очень хорошо сложен. Хотя с возрастом немного оплыл и потяжелел, но его это странным образом не портило. Развернутые плечи, мягкая неслышная походка, свойственная людям, отлично владеющим своим телом, карие глаза – взгляд показался мне излишне пристальным. Но скоро и это объяснилось.

   - Виталий. Мой компаньон и шеф службы безопасности, - представил его Олег. Глядел он при этом только на меня, видимо, все остальные «безопасника» уже знали. - Анастасия!

   - Ах, да! – Стася забавно хлопнула себя по лбу, - Моя подруга, Полина. Олег…

   Важин поморщился:

   - Внутри компании представляют по убыванию статуса, - высказал он, - если, конечно, Полина не принцесса инкогнито?..

   - Да черт его знает, - Стася пожала плечами, - мы с ней со школы не виделись, так что может уже и принцесса. У красивых женщин это запросто. Встретила принца…

   - Полина? – Важин опустился в кресло напротив, не сводя с меня пристального взгляда. Он не был неприятен, но слегка нервировал.

   - Так как на счет принца? Встретили?

   Внутри, в самой глубине души тихонько тренькнул тревожный колокольчик. Мне почудилось, или Важин только что попытался выяснить, свободна ли я? Да нет, не почудилось. Виталий взглянул на него с интересом, Герман – со смесью возмущения, осуждения и надежды… Зато Стася не прореагировала никак. Она пила вино, улыбалась и смотрела, как малиновое солнце аккуратно трогает верхушки сосен.

   - Встретила, - сказала я и тоже улыбнулась.

   - И что, он, реально, принц? – пацан заломил бровь, бессознательно копируя отца. Выглядело это забавно и мило.

   - Да нет… Скорее – король.

   Интересно, что сейчас делает Сережа? Должно быть, как всегда, работает. Одним глазом – в компьютер, другим – в телевизор, где идет футбольный матч, новости или очередная тупая мелодрама. Я всегда удивлялась, что Профессор находит в этих идиотских фильмах, и как он вообще может их смотреть. Один раз не выдержала и спросила прямо. Оказалось, ему вообще фиолетово, что идет «по ящику», лишь бы изображение и звук были идеальными… Как говориться: «Сколько людей – столько отклонений».

   Оказалось, пока я размышляла, разговор свернул в другую сторону.

   - … Должен же я был доставить тебя домой, так сказать, в лоно любящей семьи, - широко, в сорок два зуба улыбался Виталий, - ты же помнишь Румянцева? Триста тысяч долларов – и вуаля! Передел собственности, грызня акционеров, развал крупнейшего концерна, смена игроков на рынке.

   - А вдруг судьба притаилась прямо здесь? – хихикнул уже слегка нетрезвый Герман, - ты уж, если взялся играть роль телохранителя, играй до конца, будь боссу вместо родной мамы, уложи его спать. И сам ложись рядом…

   - Герман! – попытался одернуть его Олег.

   - Я что-то не так сказал? – удивился парень, - а, по-моему, все правильно. Безопасность должна быть… безопасной. От всего. От смерти. От жизни. Положить в сейф, закрыть на сорок замков, и еще шваброй подпереть. Хорошо я придумал?

   - Отлично, - Стася перегнулась через стол, демонстрируя грудь идеальной формы, и с материнской нежностью погладила великовозрастного «пасынка» по голове, - а теперь умный мальчик пойдет баиньки, да?

   - Не, - мотнул головой Герман. Подколки Стаси его не задевали, а от прикосновений ее ладошки он откровенно млел, - никуда я не пойду. Буду охранять папулю от темных сил. Если уж Борский слился…

   - «Я понял, это намек. Я все ловлю на лету» - пропел Борский.

   - Это пьяный бред, - отрубил Важин, - Кого мой сын подозревает в намерении убить меня? Анастасию? Моего зама? Самого себя?

   «…Важина хотят убить? – опомнилась и изумилась я – или это обычная паранойя? Ничего себе темы для застольной беседы».

   Шеф службы безопасности сидел совершенно спокойно, улыбался легко и смотрел на мальчика и на Стасю снисходительно, как на малолетних идиотов. А Олег не на шутку разозлился.

   Вечер нужно было спасть.

   - Наверное, Герман подозревает меня, - улыбнулась я. - Это логично. Я – единственная, кого он не знает.

   - Не говорите глупостей, Полина, - Олег постарался сгладить неловкость, - по вам видно, что никакой вы не киллер, и вообще, не способны на убийство.

   - Увы, - я покачала головой, - знаменитый тест Юхансена показал, что на убийство, при определенных обстоятельствах, способен, практически, каждый. Людей не способных убить вообще – почти не бывает.

   - Вообще нет? – неожиданно заинтересовался Виталий.

   - Они есть. Но вероятность встретить такого примерно один к двадцати.

   - То есть, если нас здесь пятеро, то на убийство способны все?

   - При определенных обстоятельствах, - повторила я.

   - А этот тест… Насколько он сложен?

   - Да вообще не сложен. Стася, кинься в меня моей сумочкой, будь любезна. Надеюсь, - я обвела взглядом всю компанию, - никто тут не боится узнать правду о себе?

   Бывают плохие идеи. Бывают очень плохие…

   Но, ради разнообразия, эта оказалась хорошей. Компания споро разобрала карточки и, как я велела, быстро, не думая, отметила в них несколько картинок с деревьями, цветами и птицами.

   Не отказался никто. Хотя, казалось бы, серьезным мужикам вроде Олега и этого Виталия дурачится не свойственно. Или… серьезным мужикам и партнерам в бизнесе просто и по человечески интересно, как далеко способен зайти каждый из них?

   Я собрала листочки.

   - И что? – Гера был само ехидство, но острый нос даже слегка подергивался от любопытства.

   - Господа – я обвела взглядом компанию, перевернула листочки «рубашкой» вверх и аккуратно положила на стол, ближе к себе,- в нашей компании есть лишь один человек, не способный на убийство ни при каких обстоятельствах. Даже ради сохранения своей жизни.

   - И кто же этот агнец божий в стае волков? – По-настоящему заинтересовался Олег.

   - А вот не скажу, - лицо олигарха вытянулось, а я, неожиданно для себя, ощутила острое и пьянящее удовольствие, как перед прыжком с тарзанкой. - Профессиональная этика. Могу сказать только каждому персонально и только про него лично.

   Герман презрительно скривился.

   - Лично у меня ни от кого из вас секретов нет!

   - Не было, - поправила я, - Теперь есть.

   Внезапно Олега отпустила тревога. Это выглядело так, словно разжался капкан, и я поразилась, насколько изменился Важин. Из-под маски олигарха-самодура, а-ля Князь Киевский, выглянул умный и обаятельный мужчина. И улыбнулся мне.

   - Полина права. Не настаивай, сын. А про себя я все и так знаю. Так что разрешите вас оставить. Был трудный день. Я немного пройдусь, Стася. Не жди меня.

   Вино, кстати, окончательно и бесповоротно закончилось.

   А у меня зазвонил телефон. И – нет, это был не слон. И даже не жираф.

   - Извини, я только что освободилась, - заявила Лариса Вадимовна, генеральный директор «Актион-трейд» и, по совместительству, моя бывшая клиентка. Не смотря на поздний час, голос у нее был отвратительно бодрым, - Что у тебя случилось? Ты поладила с Олежкой? Надеюсь, ты стрясла с него, по крайней мере, вдвое больше, чем с меня?

   Вот она, хваленая дружба миллионеров!

   Ходить вокруг да около я не стала:

   - Лариса, что вы можете мне сказать о семье Олега? О его жене? Я имею в виду настоящую жену. Почему они расстались?

   Женщина на том конце беспроводного соединения тяжело вздохнула. Потом безэмоционально матюгнулась. И подчеркнуто ровно выдала:

   - Потому что он – мудак, а она – блондинка.

   - Обреченный союз, - согласилась я, - а подробности можно?

   В парке горели фонари, установленные как-то странно, на высоте по пояс, отчего дорожки были великолепно видны, вплоть до трещинок, а все остальное тонуло в чернильной мгле.

   Ночь стояла невероятно теплая, но не душная. Я бездумно шла вперед, слушая свои шаги, вдыхая запах земли и цветов, которых не видела днем, а сейчас, по запаху, опознать не смогла.

   Цветы мне дарили редко. Андрей их терпеть не мог, а Профессор знал, что не люблю я.

   Дойдя до широкой низкой скамьи, я присела. Камень, нагретый за день, еще не успел остыть. Вот тоже понты – скамейки из камня. Красиво, дорого, шикарно – но нефункционально же! Не у нас. Где-нибудь в Турции или в Испании оно бы прокатило, а здесь… Десять месяцев в году на эти малые архитектурные формы не присядешь, иначе рискуешь заработать цистит. Или их тут, как и бассейн, деревянными щитами закрывают? С подогревом.

   …Не думалось. Вернее, думалось, только не о том. Вместо того, чтобы анализировать слова и поведение Германа, я пыталась угадать, кто мог подарить Стасе цветы и как она относится к дарителю. Если он ей дорог, то почему оставила цветы в машине? А если опасалась разборок, почему не выкинула где-нибудь по дороге?

   Надо ей было из двух зол выбрать оба? И парня спровоцировала, и букет, наверняка, завял.

   Ноги в серых брюках и шикарных модельных туфлях я заметила давно. Сейчас правая почти не прихрамывала.

   Интересно, что же такое может быть с ногой, что даже с такими деньжищами не вылечить? Набраться наглости и спросить? Или набраться мудрости и оставить этот вопрос норнам?

   Ноги, меж тем, добрались до меня.

   - Скучаете?

   - Думаю, - ответила я.

   - О чем? – не спрашивая разрешения, Олег опустился рядом, немного ближе, чем мне бы хотелось… Что ж, он тут хозяин. И не даст об этом забыть никому, ни на секунду.

   - Например, о том, что у вас с ногой, - сказала я, не поворачивая головы. Благоразумие «сделало ручкой».

   - Зачем вам это? – Олег не рассердился и, кажется, не обиделся. Его голос в густой темноте был необычно мягок, - давняя история. Ошибка, которая обошлась неожиданно дорого.

   - Мы все еще о ноге? – поинтересовалась я.

   Низкий смешок.

   - Вы всегда ведете диалог так прямо и жестко, или только со мной?

   - А вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

   - А вы всегда так ошеломляюще красивы, когда не на работе? – его рука накрыла мою и легонько, приглашающе, сжала.

    Мне стало смешно и я, дурачась, пропела:

   - «А я милому отомщу, под окном на березе повешусь…» Бог мой, да с чего вы решили, что эти цветы подарил любовник?

   - Нет, конечно, их подарила мама, - огрызнулся Олег. Он мгновенно растерял всю свою напускную мягкость, - кто еще будет дарить розы по 25 тысяч за букет?

   - Даже если и так, с чего вы взяли, что она отвечает на его чувства?

   - На кой черт тогда было тащить этот веник в мой дом? Лезет к тебе мужик, которого ты не хочешь, расцарапала бы рожу! Маникюр хороший… По крайней мере, я бы сейчас видел, кто под меня копает.

   - Мне тоже следует, как это… рожу расцарапать? - я повернула голову и поймала его взгляд, злой и недоверчивый, - у меня маникюр после салона тоже не фиговый. По крайней мере, Стася будет знать…

   - Да при чем тут вообще Стася?

   - Не при чем, - покладисто согласилась я, - И ваша бывшая, а ныне счастливо-фиктивная супруга совсем не при чем. И вовсе не из-за нее вы не пускаете сына в Штаты. То, что она сейчас живет в Калифорнии – это ведь просто совпадение, - я задержала его руку и легонько стукнула пальцем по ладони, - одно на миллион.

   Лицо Олега мгновенно стало холодным.

   - Анастасия? – отрывисто спросил он.

   - Лариса, - спокойно сдала я клиентку, зная, что акула бизнеса себя в обиду не даст.

   - Это не важно. Ваша задача остается прежней. Герман не должен уехать.

   - Моя задача остается прежней, - кивнула я, - только теперь я знаю, как ее выполнить.

   - И как? – насторожился Олег.

   - Какая разница? Вам ведь важен результат?

   - Чертова интриганка! – выругался Олег, встал и быстрым шагом направился по дорожке прочь. Он опять захромал.

   - Да, - меланхолично согласилась я, - Но кто это оценит?

   - Я оценил.

ГЛАВА 3

Гламурная блондинка – один центнер.

   Вот как такой крупный мужчина может двигаться настолько бесшумно?

   - Спасибо, - кивнула я, - хоть что-то… Садитесь, Виталий. Кстати, а вы-то какие змеиные яйца в этих кустах высиживали? Если это, конечно, не секрет…

   Он рассмеялся, по-своему обыкновению, почти беззвучно, запрокинув голову и показав крупные зубы.

   - Случайно оказался. Ну, почти… Вышел покурить. Увидел, что Олег направляется за вами. И решил, что в такой ситуации третий никак не лишний.

   - Дивно. И давно вы слушаете?

   - Почти с начала, - с очаровательной непосредственностью отозвался партнер моего нанимателя. Он обошел скамейку и уселся на нее верхом. Но даже в таком положении Виталий был выше меня на полторы головы.

   - Вы давно знакомы с Олегом Юрьевичем? – спросила я.

   - Лет десять.

   - То есть про его травму вы ничего не знаете?

   - Увы… Когда мы познакомились, Олег уже прихрамывал. Но почему вас это так интересует?

   - Любопытна от природы, - коротко отозвалась я, - кто дарит Стасе цветы, вы тоже не знаете?

   Виталий развел руками, не отрывая от меня насмешливого взгляда. В темноте выглядело это все странновато – только поблескивающие белки глаз и зубы.

   - Вам никто не говорил, что вы похожи на губернатора Калифорнии? – сорвалось у меня с языка раньше, чем я успела на него наступить.

   - Каким местом? – удивился Виталий – он же маленький, лысый, седой…

   - Я имела в виду Арни.

   - А-а,- он качнул головой, - польщен. Нет. Вы – первая.

   - Хоть где-то успела… Может быть, под это дело перейдем на «ты»?

   - Тогда нужно выпить на брудершафт.

   - Так пили ж уже?

   - Да? – всерьез удивился Виталий, - не заметил.

   …Конечно! На центнер веса бутылка столового вина – что слону дробина.

   Я хотела, было, направиться по дорожке, но Виталий потянул меня в темноту парка:

   - Я знаю короткий путь.

   - Вверяю себя вашей чести, сударь, - фыркнула я – и внутреннему компасу.

   - О, этот не подведет, - заверили меня.

   Вы когда-нибудь ходили по мягкой земле на каблуках? Удовольствие неописуемое. Да еще не видно даже собственных рук, не говоря о ногах… Когда я споткнулась в третий раз, Виталий поймал меня за руку и притормозил:

   - Полина, вы плохо видите в темноте?

   - Я в ней вообще никак не вижу, - созналась я, - полгода назад сделала операцию по коррекции зрения, очки больше не нужны. Но с куриной слепотой это не сработало.

   - Надо было сказать, - буркнул он, - вот за что люблю самостоятельных женщин, так это за вашу непоколебимую веру в то, что мужчина: во-первых, сам догадается, во-вторых, успеет вовремя, и, в-третьих, обязательно и непременно искренне признает, что вы бы и без него прекрасно справились…

   Я засмеялась, а он вдруг подхватил меня на руки и понес, легонько прижимая, перепрыгивая в темноте через какие-то невидимые препятствия и словно совсем не чувствуя тяжести.

   - Эй! – позвала я, все еще хихикая, - поставьте ребенка на планету! Я пятьдесят три килограмма вешу, надорветесь, уважаемый.

   - Я два года бегал с таким весом за спиной, - он еще ухитрился на ходу плечами пожать, - Полин, расслабься. Никто не увидит, здесь темно как в гробу. Дай мне получить от этой сволочной жизни хоть какое-то удовольствие. Знаешь, сколько лет я женщин на руках не носил?

   - Ты хочешь об этом поговорить? – вкрадчиво шепнула я.

   Теперь засмеялся он.

   На террасе основной свет был погашен, но одинокий фонарь над входом давал надежду, что мы не нырнем в бассейн. Остатки пиршества прибрала расторопная прислуга.

   - Жди здесь, - скомандовал Виталий и бесшумно растворился в темноте дома. Я опустилась в шезлонг.

   Не было его минут семь, не больше. Соскучиться не успела.

   - Привет! – низкий шепоток прямо в ухо заставил вздрогнуть, - коньяк, «Курвуазье», пятилетний. Держи бокалы.

   - Хороши гости, хозяйский бар обнесли, - посетовала я, принимая два пузатых бокала.

   - Пить вредно! – изрек Виталий, - так что мы их просто спасаем.

   - Чип и Дейл спешат на помощь, - кивнула я, - Спасатели – вперед! Ты штопор-то прихватил?

   - Зачем? – удивился он, подмигнул, поставил ботл на столик, придержал… взглянул на меня. И - ребром ладони срубил горлышко. Дребезжа по каменному полу, оно улетело куда-то под кресло.

   - И головой разбить можешь? – спросила я, принимая протянутый мне бокал.

   - Пятилетний коньяк? Не, Пол, не смогу. Жаба не подпишет.

   - ВДВ?

   - Морская пехота. Где мы – там победа, - довольно сощурился Виталий.

   Коньяк оказался прозрачным, насыщенного медового цвета. Я долго грела его в руках, прежде чем приступить к дегустации.

   Виталий делал то же самое, мы оба сосредоточенно молчали. И поэтому услышали…

   В тишине ночи негромко, но отчетливо прозвучал женский стон.

   - Помирились, значит, - прокомментировал Виталий.

   - Так ведь это хорошо, - сказала я, - Люди счастливы.

   Он посмотрел на меня в упор, словно пытался что-то прочитать на лице. Не прочитал и поэтому спросил прямо:

   - Тебе не обидно?

   - Не обидно – что?

   - Что тебя пытались использовать. Для мести или для манипуляции.

   - Нет, - ответила я. Глотнула коньяк и добавила, - Вот если бы использовали, было бы обидно.

   Стон прозвучал еще раз, громче, отчетливей. И оборвался с удовлетворенным горловым смехом.

   - Даже завидно, - хмыкнул Виталий.

   - Завидуй молча, - посоветовала я.

   - Рад бы. Не получается.

   Я прикрыла глаза и откинулась в шезлонге.

   - Расскажи о себе, - попросила я, - Стася говорила, что, в отличие от Олега, который вообще неизвестно откуда взялся, ты – местный, коренной и даже из военной аристократии. Это так?

   Мужчина с усмешкой мотнул головой.

   - Ох уж эта Стася. Да, папа – генерал, мама – дочь офицера. Никаких дальних гарнизонов, служба в Москве.

   - А мама? Она у тебя кто?

   - Она у меня жена папы. И, поверь мне, это - ответственная должность. Она отлично справляется.

   - Ты ее очень любишь?

   - Люблю, - спокойно признал Виталий.

   Неожиданно в близких, красиво подстриженных кустах выдал сложную трель соловей.

   - Как романтично, - улыбнулся Виталий, - ночь, соловьи, коньяк… Красивая женщина… И чужая любовь за кадром. Пол, а мы с тобой не можем быть сейчас так же счастливы?

   - Не-а, - протянула я, - карма плохая.

   - А попытка?

   - Попытка хорошая. Но ты же не рассчитывал, что она удастся?

   - Конечно, нет. Уж распознать нормальную, разумную женщину, которая не будет ради мимолетной интрижки рисковать семьей, я могу.

   - Тогда к чему?..

   - Должен же я был попытаться, - перебил меня Виталий, - если бы я этого не сделал, ты могла бы обидеться.

   Я фыркнула. Действительно, было смешно.

   Парочка пошла на третий заход… Слышимость при раскрытых настежь окнах была убойная.

   - Силен, мужик, - одобрительно прокомментировал Виталий, - в его возрасте, да после такого денька… Снимаю шляпу! Понимаю, почему Стася ни на кого не смотрит.

   «…Еще как смотрит. Но не на тебя, уж точно. Ты для нее слишком стар. У девочки украли юность. Что бы она не говорила, как бы позитивно не мыслила, но это нелегкая потеря. И ее следующий мужчина будет совсем юным. Беззаботным. Не отягощенным никаким прошлым».

   - Спасибо за хороший вечер, - сказала я, - спокойной ночи, Виталий.

   - Спокойной ночи, - сверкнул зубами мужчина, - пусть тебе присниться эротический сон. Со мной в главной роли.

   - Это месть? – слегка удивилась я.

   - Ни в коем случае. Просто желание. Могу же я просто хотеть?

   - Да ради бога, - пожала плечами я, - кто я такая, чтобы мешать взрослому, состоявшемуся мужчине, рыть подкоп под свою самооценку.

   Уходя по коридору я слышала его негромкий смех.

   …Спокойного сна не получилось. Нет, с постелью все было ОК, сатиновое белье пахло лавандой, москитная сетка надежно защищала от комаров, а стоны разошедшейся парочки к пяти утра все же прекратились. Но сон все равно не шел.

   Новое место? Не своя постель? Не было Сережи рядом? Или еще проще… Плохое предчувствие. Сигнал тревоги, который включился в глубине подсознания с того момента, как я увидела выезжающий из подворотни синий Фольксваген.

   Добром все это закончиться никак не могло.

   Проснулась я рано, не выспавшаяся и разбитая, с мыслью о том, что появись сейчас кто с конкретным предложением, не нужно и трехсот тысяч. Я согласна убить за чашку кофе, без секунды колебания и с огромным удовольствием.

   К счастью, вторая мысль была о том, что чашку кофе я могу получить, не проливая крови. Достаточно спуститься в столовую, там стоит кофемашина, здоровая и гораздо более навороченная, чем на кухне Сергея, но разобраться можно. Наверное…

   Тихо, стараясь не шуметь, я спустилась по широкой лестнице вниз. Кофе пахло уже в коридоре. Я толкнула легкую дверь-ширму, ожидая увидеть кого-то из служащих или, в крайнем случае, Виталия.

   Но угловой кожаный диван у окна занимала незнакомая женщина. Пышная… пожалуй, даже слишком пышная блондинка лет сорока… или моложе, с толстушками легко можно промахнуться. Она была одета в светлые дорожные брюки и топ, накрашена с небрежным искусством. Светлые прямые волосы до плеч обрамляли овальное лицо с двойным подбородком, маленьким носиком, таким же маленьким ртом и сильно подведенными круглыми глазами светло-серого цвета.

   - Доброе утро, - поздоровалась я, - меня зовут Полина.

   - Ира, - представилась блондинка и протянула мне руку, - кофе?

   - Вы просто светлый ангел, спустившийся с небес, чтобы спасти мою неудавшуюся жизнь, - горячо воскликнула я.

   Ира без улыбки кивнула. Держалась она по-хозяйски, знала, что где находится, и уверенно нажимала на кнопки агрегата, поэтому я сразу решила, что она тут что-то вроде экономки… или домоправительницы. Только ополовинив чашку, я начала немного соображать. И заметила - моя новая знакомая здорово напряжена. Она словно ждала неприятностей. Или готовилась к сражению.

   И неприятности не замедлили явиться. Справедливости ради, это были очень милые, обаятельные и сонные неприятности.

   Стася переступила порог в майке и легких шортах, вовсю зевая и щупая перед собой воздух.

   - Да, хорошо вчера посидели, - глубокомысленно заметила она, и, наконец, разлепив глаза, уставилась ими на Иру. – А, вы, простите, кто? И как вас пропустила охрана?

   Незнакомка поджала губы.

   - Хотела бы спросить о том же. Кто вы, девушка, и почему вас сюда пускает охрана. Раньше такие… дамы обслуживали мужчин по заведениям, и в порядочное общество им хода не было.

   - Стоп! – Стася вскинула обе руки, - давай сначала. Я – Анастасия Стриковская, главный бухгалтер china-import. А ты?

   - А я Ирина Важина. Законная супруга Олега Юрьевича.

   - О! Ага, - Стася покивала и неожиданно выпалила, - Это хорошо, что ты прилетела.

   - Простите… - опешила Ира

   - Да ладно тебе политес разводить, свои ж люди, - Стася широко улыбнулась, - ты надолго?

   - Ну, знаете! – Ира передернула круглыми плечами и, печатая шаг, покинула столовую. С достоинством, но очень быстро.

   - Убежала, - констатировала Стася – Почему убежала? Вроде я все правильно сказала… Странная женщина.

   Я смеялась, уронив лицо в ладони. Долго, взахлеб. Стася смотрела на меня с недоумением, из под встопорщенной челки… Но в глубине светло-карих глаз пряталась насмешка. Жесткая. Очень жесткая. И, когда я закончила хохотать, она спросила:

   - Хорошо было? – Спросила так просто, словно интересовалась, какая на улице погода.

   Я невольно оглянулась. Нет, в кухне больше никого не было.

   Стася смотрела на меня. Именно на меня.

   - А тебе? – вкрадчиво спросила я. И нырнула, как поэтично выражаются влюбленные, «в омут ее глаз» как можно глубже. Так глубоко, как могла. Даже дыхание задержала.

   Взгляд «глаза в глаза» - тяжелый взгляд. Если, конечно, вы не влюблены в того, с кем играете в «гляделки». Тем более вот такой, с прищуром. Изучающий. Оценивающий.

   …Это пошло еще от наших предков. Которые с хвостами бегали. В животном мире взгляд глаза в глаза – это всегда оценка либо будущей пары, либо соперника. Кто он? Какой он? Насколько силен и храбр? А быть объектом оценки дико неприятно и нервно. А вдруг поставят «двойку».

   Хотите чек-лист?

   В эту игру можно играть вдвоем.

   Оцените того, кто так пристально смотрит вам в глаза. Какого цвета его «окуляры»? Как широко расставлены? Зрачки, радужка… Глаза очень красивы, их можно рассматривать долго, как калейдоскоп, наблюдая за сменой выражений, словно за сменой картинок: интерес, вызов, предвкушение, удивление, сомнение, понимание, стыд… страх!

   Стася дернулась и как-то быстро слила «поединок воли».

   Я тряхнула головой.

   В коридоре послышались шаги: обманчиво легкие, словно шел ребенок или хрупкая женщина. Но когда дверь открылась, перед нами появился двухметровый мужик во всей красе: широченные плечи, мощный торс, живот со всеми положенными «кубиками», мощные ноги…

   - Привет, красавицы, - объявил Виталий, сияя своей фирменной «калифорнийской» улыбкой. Судя по всему, похмелье его не мучило. Принял, наверное, с утра какой-нибудь «ДринкOFF», зараза! Волосы зачесаны назад, «боксеры» стильно-черные, весь заряжен позитивом. Мачо, одним словом. Интересно, на кого психологическая атака? Неужели на меня?

   Нет… Первый взгляд на Стасю.

   - Как Олежка? Еще спит?

   - Понятия не имею, - пропела Анастасия улыбаясь ослепительно и ядовито, как магнолия, источающая смертельные токсины. Как там у Коллет?..

   Медвяный источая яд,

   соблазна формула простая:

   Вкуси нектар земного рая,

   усталый путник, у небесных врат!

   Заложницей цветущей красоты

   душа твоя погибнет в час заката.

   Свою судьбу бесстрашно примешь ты:

   Минута счастья - жизнь расплата!

   - А вы куда собрались, такой нарядный, Виталий Викторович? Не уж то купаться? Так вроде водичка уже холодная.

   Мачо улыбнулся еще шире:

   - Стасенька, настоящий полярник жары не боится!

   - Какой-то военный юмор? – девушка демонстративно сморщила лоб.

   - Да нет, всего лишь проза жизни. Хотите составить компанию, девушки? Я вас научу, как не бояться холодной воды, и даже получать удовольствие.

   - Спасибо, получать удовольствие я умею. Пол, тебе нужен бесплатный курс мазохизма?

   Я открыла рот, чтобы вежливо отказаться.

   - Всем утречка, - в столовую, распахнув двери настежь, влетел Герман. Он тоже улыбался, довольной улыбкой: от уха до уха, - а где папа? – его утренний взгляд скользнул по мне, откровенно и, в целом, одобрительно.

   - Где папа – понятия не имею, - процедила Стася, - а вот твоя мама где-то здесь. Прилетела ночным рейсом. Держится так, будто она тут всех на рубль дороже… Вот какая жареная колибри ее клюнула, кто мне скажет?

   - Пожалуй, я приму ваше приглашение, Виталий, - быстро сказала я и предприняла тактическое отступление к дверям.

   Террасу уже чисто прибрали и выскоблили до блеска. Не оставили никаких следов вчерашнего пати.

   Шаги идущего следом Виталия были едва слышны – я снова удивилась, как они легки. Он нагнал меня очень быстро.

   - Пол, ты ведь не пошутила? Действительно, прилетела мадам Важина?

   - Сегодня утром она варила мне кофе, - подтвердила я. – А что, тебе разве еще не доложили? Ты же здешний министр безопасности. Я считала, что тебе приносят доклад с утренним кофе.

   - На фирме, - неожиданно серьезно кивнул Виталий. - Там - так и есть. Один человек приносит и кофе и доклад. А в особняке… Олег очень жестко запретил мне вмешиваться в управление домом. Даже персонал набрал сам, через какое-то левое агентство. И не позволил мне его проверить. Он очень легкомысленно относится к своей безопасности.

   - Конечно, - кивнула я, - ведь для того, чтобы относится к ней серьезно, у него есть ты.

   На открытом пространстве двора ощутимо тянуло утренней прохладой. Громадные сосны с востока загораживали двор от ветра, но Подмосковье – не Сочи и ни один ландшафтный дизайнер этого не изменит, будь он хоть как талантлив.

   Неужели Виталий и впрямь собрался купаться? А что, с него станется. Морская пехота. Их, небось, учили плавать наперегонки со льдинами, с оружием и в ботинках.

   Бассейн блестел голубой водой, которая, при температуре воздуха плюс восемнадцать, скорее отталкивала, чем манила.

   …А поторопилась я похвалить здешнюю прислугу. Все же свойственна и им некоторая небрежность. Вон, в воде плавает какая-то темная тряпка – до сих пор не выловили. Бассейн ей чистили?

   Виталий вдруг подобрался, как породистая гончая, и, в два шага опередив меня, оказался у бассейна. Бросил туда один взгляд. Резко развернулся.

   Его лицо окаменело. Словно оттуда, из голубой глубины, на мужчину глянул василиск.

   - Пол, ни шагу дальше. Телефон с собой?

   - Да, а что?

   - Вызывай полицию. Олег утонул.

ГЛАВА 4.

Я – камень на дне реки жизни

   - Он… совсем мертвый, да?

   - Виталий говорит, уже несколько часов, - ответила я.

   В гостиной негромко работал телевизор, шли новости. На столе стояла ваза с фруктами и графин с соком. В кресле сидела гламурная блондинка со следами невероятной красоты в прошлом и жесткого шока в настоящем.

   - Почему Борский меня не пустил? Я – жена, я имею право.

   - Должна приехать полиция, - вяло возразила я, едва сообразив, что Борский – фамилия Виталия.

   - Как ты думаешь, он поскользнулся? Он был сильно пьян?

   - Ир, когда я его видела в последний раз, он был совершенно трезв.

   В этом разговоре не было никакого смысла, но хорошо, что она не молчала. Так хоть была надежда, что не разовьется шок.

   - Знаешь, я не расстроена. Вообще. Это ужасно, да? – Ирина взмахнула длиннющими, сильно накрашенными ресницами.

   - А сама-то ты как думаешь?

   - Я думаю, что на свете есть высшая справедливость. Бог… или какое-нибудь вселенское плечо равновесия. Ты веришь в Бога?

   Я хмыкнула:

   - Ир, в психологии вера в Бога считается психическим расстройством. Одним из самых распространенных.

   - Это у вас, в России, - безапелляционно выдала она, взмахнув пухлой ладонью с тремя кольцами, двумя на безымянном пальце.

   - Не хочу тебя расстраивать, но это теория профессора психологии, доктора Лилиан Эндрюс, как раз гражданки США. И, знаешь - с ней очень хочется согласиться, когда видишь, что слепая вера делает с мозгом. Взять хотя бы Свидетелей Иеговы: их вера запрещает переливание крови. И они отказываются от него – сами, и запрещают переливать кровь своим умирающим детям. А потом хоронят их с молитвами - и совершенно искренне плачут. Вот где тут разум?

   Ирина вздрогнула:

   - Дети?! И что, это правда?

   - Абсолютная. Десятки документально подтвержденных случаев.

   - Это безумие…

   - Да нет. К сожалению. Тогда был бы повод признать их невменяемыми и лишить права принимать решения по вопросам сохранения жизни. И лечить насильно. Это – не безумие, а всего лишь крайняя степень инфантилизма. Нежелание брать на себя ответственность. Зачем? «Не надо думать, с нами тот, кто все за нас решит…» Знаешь, как они объясняют свою позицию? «У каждого есть право верить. Вы верите, что спасет переливание, мы верим, что спасет Бог».

   - Но если Он действительно есть – то почему бы Ему не спасти?

   - А почему Он не меняет подгузники? Не чинит стиральные машины? Не регулирует дорожное движение?

   - Ну… потому что для этого есть люди.

   - Вот и ответ, Ира.

   Я почти не смотрела на нее. Это был пустой разговор, просто чтобы скрасить ожидание и не дать вдове свалиться в истерику. Выводить людей из истерики тяжело – проще не допустить. Так что я поглядывала на часы и лепила одну банальность за другой, даже не особо задумываясь о смысле.

   Но Ирина вдруг встрепенулась, широко распахнула глаза, словно услышала невесть какое откровение и несколько раз быстро кивнула.

   - Да! Люди! Спасибо, Пол! Ты даже не представляешь, как мне нужно было это услышать.

   - Пожалуйста. Обращайся, - Я пожала плечами, пытаясь сообразить – это вот что сейчас такое было?

   К сожалению, время на игру в загадки вышло.

   Мимо нас быстро прошла девушка в сером форменном платье горничной и скрылась наверху. За ней, шагая широко и совершенно бесшумно, немаленькую гостиную пересек Виталий. Он не взглянул на нас, и, похоже, даже не заметил.

   Чуть позже в доме появились трое: двое в форме, один в темно синем гражданском костюме. Хорошем, я отметила это совершенно машинально, и так же, по привычке, бросила взгляд на обувь. Немецкие ботинки оказались не хуже чуть прикрывающих их брюк. Интересно, а галстук? Галстука не было. Был воротник, плотная, короткая шея, круглая голова с намечающейся лысиной, неожиданно правильное, почти красивое лицо, если б не специальное, «пустое» выражение, надетое, видимо, вместо мундира. Глаза светло-серые, взгляд безэмоционален: ни холода, ни тепла. Но цепкий. Губы полные… Да-а, экземпляр!

   Негромко, ни к кому конкретно не обращаясь, мужчина сказал:

   - Приготовьте документы. Я буду вызывать вас по одному.

   - Что произошло, - Ирина резко встала, - Я супруга Олега и хозяйка этого дома. Я имею право знать, что случилось с моим мужем. Виталий сказал, что он утонул.

   - Соболезную, - равнодушно ответил он, - Ваш супруг мертв. Застрелен.

   - Ка-а-ак? – ахнула Ира, бледнея.

   - В голову. Желаете подробности?

   Побелев, как гостиничная простынь, Ирина Важина осела на пол. Глаза закатились.

   - Обморок, что ли? – брюзгливо спросил второй мужчина в форме, полнее и ниже. – Кто-нибудь. Вот вы – он ткнул пальцем в меня, - позовите кого из горничных, пусть дадут нашатыря понюхать.

   - Помогите мне, - сквозь зубы процедила я, пытаясь перевернуть почти сто килограммов живого веса так, чтобы уложить блондинку на спину. С помощью молодого полицейского это удалось. Я повернула Ире голову на бок, расстегнула ворот блузы и, стащив с дивана круглый валик, подсунула ей под ноги.

   Прочие представители закона, тем временем, скрылись наверху.

   - Вы врач? – поинтересовался пыхтевший рядом паренек, - профессионально действуете.

   - Не врач, - буркнула я, пытаясь сообразить, где в этом доме если не нашатырь, то хотя бы водка, - но обмороки видела. У меня в кабинете тоже, бывает, падают.

   - А вы?..

   - Полина Аксенова. Психолог. Визитки, простите, не с собой.

   Глаза парня вдруг сделались круглыми, ей-крест, с пять рублей размером, а голос сел на целую октаву.

   - Не может быть! Та самая? Которая серийного маньяка вычислила?

   - У меня в полиции есть фан-клуб? – опешила я.

   - Ну, как-то так, - полицейский почти смутился.

   Я села на пол.

   - Слушай… Так может, как звезде и кумиру, поведаешь, что за хрень тут происходит?

   - Извини, - парень коротко улыбнулся, - не имею права.

   - Ну и ладно. Прорвемся. – Я с тревогой посмотрела на Иру. Обморок был слишком долгий. Что-то с ней было не так, но что, я пока не понимала. Взяла за руку, посчитала пульс. С этой стороны все было не идеально, но в пределах нормы. Почему же она не приходит в себя?

   - Полина, - позвал меня полицейский. Я подняла глаза, - Ты аккуратнее с Машлыганом.

   - Это мужик в пиджаке? – уточнила я, - только без дерева… Что с ним не так?

   - Он, как бы это сказать цензурно…

   - Можешь нецензурно, - разрешила я, - русским матерным не владею, но понимаю на хорошем среднем уровне.

   - Машлыган не любит сложностей с крутыми, вроде Важина. И у него хорошая раскрываемость.

   - Хочешь сказать, он попытается повесить это убийство на того, кто не принадлежит Семье?

   - Я этого не говорил, - немедленно открестился молодой полицейский.

   - Я этого не слышала, - покладисто кивнула я, - и уже забыла. Да и не было ничего.

   Ирина, лежавшая мешком, всхлипнула, судорожно вдохнула и открыла глаза. Они были мутными, но взгляд – вполне осмысленным. Меня она узнал. Шока, кажется, нет.

   - Сколько пальцев? – спросила я, показывая ей один.

   - И тебя туда же, - прохрипела Ира, - черт… Помогите подняться. И позовите Германа.

   Ждать пришлось долго, больше трех часов. Не смотря на то, что бригада работала в поте лица, вся, включая того молоденького парня, который мне помог с Ириной.

   Весь второй этаж превратили в филиал прокуратуры. Я сидела в «своей» комнате и от нечего делать листала обнаруженные тут же журналы по моде и разведению комнатных цветов. Журналы были старые, семи – десяти летней давности, скорее всего, хозяйкины.

   Выходить из комнаты не разрешили.

   Формально это было правильно. Но, если учесть, что бригада добиралась к нам почти два часа, из-за глухой пробки на выезде… Понятно, что те, кто хотел сговориться, уже давно это сделали.

   Я старательно «не думала о белой обезьяне». Листала планшет. Обнаружила несколько забавных тестов, скачала их, чтобы потом проработать. Сделала разминочный комплекс у-шу. Послушала музыку.

   Я избегала мыслей об убийстве всеми возможными способами. Чтобы сохранить незамутненность восприятия, не построить теорию на пустом месте, не «найти» убийцу прямо тут, не выходя из комнаты. Чтобы не начать подгонять факты под сложившийся в голове шаблон. Для более-менее стоящей гипотезы нужны хотя бы три факта, а у меня было только два: Олега застрелили – раз. Накануне за ним ездила темная машина – два. То, что он боялся за свою жизнь – не факт. Мало ли из-за чего он мог нервничать. Из-за той же машины – запросто.

   …Что-то закрутилось в голове. Но я усилием воли оборвала цепочку ассоциаций и принялась читать стихи. Вслух.

   Отец Египта, наречённый Нилом,

   Порою затопляет берега,

   Одаривая землю жирным илом,

   Где всякая плодится мелюзга,

   Которой эта жижа дорога;

   Вода спадает вновь, но вместе с грязью

   Прибрежные долины и луга

   Покрыты размножающейся мразью,

   И не сравнится с ней никто по безобразью.

   (Э. Спенсер «Королева Фей»)

   Я знала наизусть прорву стихов. В институте заставляли заучивать мегабайтами, для тренировки памяти. Могла читать их несколько часов, без перерыва. Хороший способ убить время…

   Наконец, позвали. В качестве горничной использовали полицейского. Значит, пока подозрения ни с кого не сняты.

   Поднявшись по широкой лестнице, я оказалась в большой комнате, отделанной в спокойных светло-зеленых тонах. Стол дорогой и солидный, как и вся мебель. Хороший ковер. Кстати, единственный в доме. Больше нигде ковров не было, даже в гостиной. Видимо, это помещение - рабочий кабинет хозяина и ковер защищает его от шума.

   Я «досталась» мужчине в штатском. Случайность это или намерение, и к чему, «к дождю или к ведру»?

   - Присаживайтесь, - бросил он уже знакомым, совершенно индифферентным тоном, - Прошу извинить за долгое ожидание. Назовите себя.

   - Аксенова Полина Аркадьевна, - ответила я, - полных лет – 29.

   - В качестве кого вы находились в доме потерпевшего?

   Я удивилась.

   - Могу я прояснить несколько моментов?

    Мужчина вскинул голову. В серых глазах плеснуло усталое, сдержанное недовольство. Ага! Чувства у тебя все-таки есть, только ты их хорошо прячешь.

   - Тоже желаете выразить протест? – спросил он.

   - Желаю знать, что сейчас происходит: допрос или беседа? В качестве кого я здесь нахожусь? Каков мой статус? Свидетель? Подозреваемый? И – вы меня очень обяжете, если представитесь.

   - Привлекались ранее, госпожа Аксенова?

   - Привлекалась, - со вздохом согласилась я, - в качестве независимого эксперта.

   - Еще раз прошу меня простить, - он тронул рукой лоб, прикрывая глаза и, едва заметно, поморщился, - много работы. Следователь прокуратуры Одинцовского района Максим Машлыган. Вы приглашены для беседы.

   - Не под протокол, значит.

   Машлыган сдержанно улыбнулся.

   - Приятно иметь дело с такой юридически подкованной женщиной. И, вдобавок, редкой красавицей. Хотите кофе?

   - С бутербродами, - нагло сказала я. Шел уже четвертый час, Иринин кофе в желудке благополучно усвоился, а больше ничего не предлагалось, да и не предвиделось.

   Машлыган кивнул и распорядился. Вышло у него это так легко и непринужденно, словно он родился и всю жизнь прожил в Рублево-Успенском.

   Не люблю черную икру со сливочным маслом. Вот красная с ним хороша, на белом хлебе. А черную нужно есть с черным – и все. Маслом ее только портить. Тем более таким – обезжиренным. Но тут я стрескала и свою долю, и не меньше половины Машлыгановской. Интересно – мстить будет? И если будет – то как?

   - Полина Аркадьевна, - начал следователь, когда кофе и бутерброды благополучно канули в историю.

   - Если у нас беседа, то можно просто Полина, - мягко перебила я. На сытый желудок доброжелательная улыбка вышла сама, как слезы у крокодила.

   - Тогда – просто Максим. Я бы хотел услышать ваш рассказ о том, что произошло.

   - С какого момента? – уточнила я.

   - Начните с того, как вы познакомились с Олегом Важиным.

   …А ты не так прост, «просто Максим», - поняла я. И, еще раз вздохнув, принялась выкладывать все, как на исповеди. Начиная с того момента, как Олег появился в моем кабинете.

   Инстинкт самосохранения, разбуженный словами молодого полицейского и накрученный тремя часами ожидания, вопил в голос, что я совершаю фатальную ошибку. Даю этому незнакомому человеку, скорее всего – врагу, слишком много информации. Эксклюзивной информации. Которую так легко использовать против меня.

   …Но слушать слепой животный инстинкт меня давно отучили. Там же, где заставили выучить наизусть кучу стихов.

   - В каких отношениях вы состояли с потерпевшим на момент убийства? – спросил Машлыган.

   - В договорных, - ответила я. – Договор о найме можно посмотреть у меня в офисе. Копия – в сумке.

   - Я имею в виду личные отношения, - поправился он.

   - В никаких, - я пожала плечами, - какие у нас могли быть отношения? Дружеские? Мы познакомились накануне. Приятельские? Мы с разных планет.

   - Между вами не было никаких отношений, - раздумчиво повторил Максим, разглядывая меня в упор своими светлыми, невыразительными, но неожиданно глубокими глазами. – И, тем не менее, это не помешало вам вступить с ним в интимную связь.

   Я шевельнула бровями. Или они сами шевельнулись?

   - Я понимаю, - Максим сцепил руки в замок, - Красивая женщина, которой приходится тяжело работать, чтобы поддержать хоть сколько-нибудь приемлемый уровень жизни.

   А подруги ездят на модные курорты, живут вот в таких домах. А вам скоро тридцать… Последний шанс. Конечно, вы ухватились за него. Поверьте, Полина, я вас не осуждаю. В этой истории я скорее на вашей стороне. Потерпевший был, скажем так, не образцом для подражания. Жену услал в Штаты, в доме поселил любовницу, все это видел его сын…

   - Возможно вы не в курсе, Максим, но я не свободна. И сейчас вы меня обвинили, практически, в супружеской измене.

   - Да ладно, Полина, - легко рассмеялся он, - какое значение имеет любовная связь с каким-то преподавателем в университете. Что у него за там за зарплата? Кто он – и кто Важин. Все все понимают.

   Я ровно улыбнулась, хотя скулы свело от бешенства.

   - Прошлой ночью, - продолжал Машлыган. Он наклонился ко мне, пытаясь вдавить взглядом в кресло, - вы поймали за хвост свою удачу. Не стоит это отрицать, Полина, не усугубляйте свое положение. У нас есть свидетели. Итак, вы вступили в связь с потерпевшим… Что произошло дальше?

   - Мы беседуем без протокола? – уточнила я.

   - Мы беседуем без протокола, Полина, - низким, вкрадчивым голосом произнес он, - так что там произошло?

   - Ну, - протянула я, - Полагаю, следующее. После интимной связи Важин вдруг осознал, что все в мире – тлен… Он встал, оделся, завязал галстук безупречным виндзорским узлом, застегнул запонки. Пошел к бассейну – и застрелился.

   Машлыган сощурился и откинулся на спинку кресла. Медленно.

   - Он не развязывал галстук, - произнес следователь так же неспешно, - Он вообще не раздевался… По крайней мере, сверху. Вы следите за моей мыслью, Полина?

   - Стараюсь. Но уж больно причудлив ее бег.

   - Все, что произошло между вами, было без вашего согласия. Вы либо защищались от насилия… Либо – мстили за свою честь. Причина более чем веская. И если вы сейчас поведете себя правильно, то, я уверен, суд признает вас невиновной, даже не удаляясь на совещание.

   - Угу. Остается только присобачить к вашей стройной версии пистолет, кстати, его нашли?

   Машлыган смотрел на меня светлыми глазами, слегка щурясь.

   - У нас все еще беседа?

   Он подтвердил это коротким кивком.

   - В бассейне. Пистолет нашли в бассейне, и, конечно, безо всяких отпечатков.

   - Вот видите, Полина, - следователь подарил мне короткую улыбку, - признаваться легко, правда?

   .- Не совсем поняла: кто я? - Мой голос был мягче шелка. - Низкопробная шлюха, которая изо всех сил рвется в содержанки – или благородная героиня романа, для которой честь дороже жизни… По крайней мере, чужой.

   - Я думаю, - к шелку добавился бархат, - вы все же героиня, Полина. Мне вы видитесь именно героиней. И, чтобы для всех, в том числе и для вашего преподавателя, вы остались именно героиней – нам с вами нужно сделать сущую мелочь: записать ваши признательные показания. Можно без лишних подробностей – они уже известны со слов свидетелей.

   А потом вас отвезут домой. Мерой пресечения я выберу подписку о невыезде. До суда.

   - А суд…

   - Суд освободит вас. Если вы сейчас поведете себя правильно.

   Машлыган потянулся к черной папке, видимо, с бланками протоколов.

ГЛАВА 5.

Где ловятся хвосты

   ИВС ГУ МВД РФ. Похоже на шифровку: «Юстас – Алексу». А на поверку -здание как здание. Ничего зловещего. Если только крупная решетка, перегораживающая коридор. Но в банковских хранилищах еще потолще, и ничего. Клерки в обморок не падают.

   Женщина с модельной фигурой (доска гладильная) в идеально подогнанной форме, с сержантскими погонами, совершила привычный ритуал открытия решетки, и мы вошли.

   …По мнению Машлыгана, я «повела себя неправильно», отказавшись от признательных показаний. И он, пользуясь своим правом, избрал мерой пресечения: «содержание в изоляторе». Говоря проще, на двое суток - в «обезьянник».

   Всю долгую дорогу до Петровки следователь не сказал мне ни слова, хотя ехал рядом. Ну и я молчала. Мне было о чем подумать.

   - Девяносто первая? – спросила вторая дама. Эта была полноватой, но форма на ней сидела не хуже. Может быть, они тут, от скуки, сидят и форму по фигуре подгоняют? – Список изъятых вещей проверьте и подпишите.

   Я принялась скрупулезно сравнивать небольшую кучку на столе с перечнем, не распечатанным на принтере, а написанным от руки.

   - Чем это вы нашему Максимке не потрафили? – вдруг поинтересовалась женщина, проводившая обыск, - что он вас в восьмую определил?

   - Да вроде ни чем таким, - я поставила подпись, положила листок на край стола и подняла голову, - А что там, в восьмой? Тараканы, размером с коккер-спаниеля?

   - Скажете тоже! – обиделась женщина, - у нас недавно ремонт был. Двадцать три задержанных – и ни одной жалобы.

   А в восьмой две девахи сидят, странные. Одна явно ненормальная, сожителя убила. А вторая – вообще рецидивистка. Здоровая, как слон. Туда с утра тетку сунули, так она уже к двум часам попросилась на допрос и дала показания.

   - Понятно, - кивнула я, хотя ничего понятного в этом не было. По правилам содержания в ИВС, тех, кто «залетал» первый раз, запрещалось селить в одну камеру с рецидивистами.

   - Можно писать жалобу прокурору.

   - Пишите, конечно. Имеете право. Только, пока рассмотрят…

   - Понятно, - во второй раз кивнула я, - телефон вам мешать будет. Мне часто звонят.

   - Не будет, - женщина открыла коробку для изъятых вещей, сгребла туда все, что мне не разрешили взять с собой и, перед тем, как положить телефон, прижала кнопку долгим движением. «Лимон» сыграл печальную мелодию и впал в кому, а я тихонько перевела дух.

   Недолгий путь по коридору. Восьмая камера почти рядом.

   Знала бы я, как доведется сюда вернуться!

   На четвертом курсе я шокировала декана, заявив, что хочу проходить практику здесь. До сих пор помню его глаза, мгновенно ставшие десертными тарелками: «Аксенова, ты с какого дуба свалилась? Я его огорожу!» Тогда я все же настояла на своем, и честно отработала два месяца. Так что сейчас, вместо шока, положенного по сценарию, испытывала почти ностальгию. «Детство босоногое мое…»

   Тяжелая дверь с ограничителем, позволяющим входить и выходить только по одному, открылась без скрипа. Я вошла – и она захлопнулась за мной. Теперь она откроется только через 48 часов. Если только… А вот на «если» лучше не циклиться.

    Мысли о том, что «спасатели уже близко» воодушевляют лишь в плохих фильмах. В жизни гораздо полезнее думать, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Толку от этого на порядок больше.

   …Здесь, и правда, недавно сделали неплохой ремонт. Стены, вместо уныло-серого, покрасили в симпатичный светло-коричневый. Ну да, жизнь – оно, чего уж тут скрывать.

   Новые двухъярусные кровати углом – две штуки. Значит, за место под лампой сражаться не придется, уже легче.

   Две сокамерницы. Обе смотрят на меня. Одна – совсем девчонка, в джинсах с модными дырками и белой, уже не свежей футболке с надписью: «Я не море, меня не волнует!» Смотрит с вызовом, а кончики пальцев подрагивают. Не на грани истерики. Уже давно за гранью. Ломка? Но ведь ей же вкололи реланиум? Хотя, если она со стажем… Черт! Как я НЕНАВИЖУ алкогольно-наркоманские проблемы. Потому что мне нужен не «процесс» и много денег от обнадеженной родни. Мне нужен результат! А тут, в большинстве случаев, ни черта не сделаешь, хоть наизнанку вывернись.

   Если человек хочет сдохнуть в страшных муках – он так и сделает, спасай – не спасай.

   Вторая – мне ровесница, или даже постарше. В дорогом деловом костюме. Волосы убраны в валик. Красива красотой молодой Ноны Мордюковой. «Рабочий и Колхозница» в одном флаконе.

   Смотрит исподлобья. Настороженно. Даже враждебно. Боец. Ну, с этой, может и поладим. По крайней мере – точно не подеремся. Потому что если вдруг подеремся, она меня свернет в бараний рог и выжмет в полотенце. И скажет, что так и росло.

   - Привет, - сказала я, - меня зовут Полина.

   Старшая продолжала давить меня тяжелым взглядом. Молча.

   - А статья какая? – выпалила младшая.

   - Я в отказе.

   Старшая смерила меня с ног до головы оч-ч-чень пристальным взглядом. Недоверие было почти осязаемым. Я расслабилась, стараясь дышать ровно, и устремила безмятежный взгляд в район ее лба.

   - Привет, - наконец что-то решила она и кивнула в угол, - занимай чердак.

   Ну, что ж. Чердак так чердак. Не подвал, и то хлеб.

   - Меня Кира зовут. Ее – Светка.

   …Он положил себе за правило проверять ее телефон каждые два часа: звонить и, услышав, что сигнал проходит, сбрасывать звонок. Кажется, у современной молодежи это называлось: «Послать бомжа». Означало: «Перезвони, я на нуле». Он перезвона не ждал, болтать по телефону не любил вообще, был свято уверен, что мобильник - это не средство общения, а средство связи. И поэтому, в очередной раз нажав «дозвон», он, одновременно, открыл файл на своем компьютере, собираясь работать.

   Мыслями он был уже далеко, когда понял, что телефон не отвечает. Что телефон Полины выключен.

   Особого желания общаться у меня не было. Мысли крутили «веселую карусель».

   В детективных романах советуют искать – кому выгодно. Но смерть Важина так или иначе была выгодна куче народа. Ирина теперь богатая вдова, Стася свободна и может выйти замуж, порадовать маму. Герман сразу после похорон закажет билет в Америку. Или не закажет – ведь мама, к которой он так рвался, теперь рядом. В любом случае, он свободен уехать или остаться. Жажда свободы – один из сильнейших мотивов.

   Виталий… Дела большого бизнеса мне неведомы, но, вполне возможно, и он что-то выигрывает. Наверняка, найдутся и другие, которых обошли на гандикапе.

   Парадокс – больше всех от этой смерти потеряла я – теперь никто мне не заплатит сто тысяч.

   Есть еще один способ – найти того, кто имел возможность. Особняк огорожен, по периметру через каждые 15 – 20 метров камеры видеонаблюдения. Если они ничего не зафиксировали, значит, этот человек был в доме.

   Время смерти…

   Я думала, что в пять утра Олег был еще жив – но клятый виндзорский узел спутал все карты. Он мог быть уже мертв. Даже, скорее всего, был.

   Почему мы не слышали выстрела?

   Когда в доме появилась Ирина?

   С кем была Стася - и могут ли они составить алиби друг другу?

   Я не могу исключить даже Виталия. Он ведь уходил за вином, и его не было минут семь. Можно за такой срок застрелить Олега, столкнуть тело в бассейн, кинуть туда же пистолет, пройти через кухню, взять в буфете вино и продолжить банкет? Запросто.

   Мог ли это сделать Виталий? Без проблем. По тесту Юхансена, этот крендель был способен не просто на убийство, а на «тщательно спланированное и подготовленное убийство в своих интересах».

   Могло ли это убийство быть «тщательно спланированным и подготовленным»?

   …Не только могло, но и было, поняла я. Пистолет еще можно как-то объяснить. Страх за свою жизнь – чем не повод. В Москве участились заказные убийства, об этом говорили в «Новостях». Даже если ствол не зарегистрирован – ну не хотелось бюрократической мороки. Все можно объяснить. Кроме глушителя.

   Честные люди своей пальбы не стесняются.

   В тех же детективах, как правило, у всех подозреваемых есть алиби. А жизнь – она еще смешнее. В этой истории твердого алиби нет ни у кого, в том числе и у меня.

   …Зато теперь понятно, кто напел следователю про мою «интимную связь» с Важиным. Стася! Олег не пришел к ней (он уже плавал в бассейне), и она решила, что он со мной. Логика железная.

   И все равно, какую игру ведет Машлыган? Зачем ему мои признательные показания? Ведь умный же мужик, по нему видно. Даже если я их напишу – дело развалится в суде. Или судья тоже в деле? И в деле, и в доле… Подписан и подмазан.

   Пазл не складывался, но я не нервничала по этому поводу. Мозг – довольно быстрая вычислительная машина, но даже он не выдает ответы мгновенно. Особенно, если данных недостаточно. Главное, задача поставлена. А «часики» будут крутиться и со временем разгадка найдется.

   От белья пахло дешевым стиральным порошком. Лечь бы, закрыть глаза и немного подремать. Прошлой ночью я спала не больше трех часов, фатально не добрала свою суточную норму кофе и чувствовала себя так, словно смотрю сквозь воду. Все было зыбко и не по-настоящему.

   Я в камере. Меня обвиняют в убийстве. Я должна кричать о своей невиновности, биться телом о глухую железную дверь и требовать прокурора… Или адвоката?

   Да пошли все в болото! Никому я ничего не должна. Свобода – то, что внутри меня. И в этом смысле моя камера ничем не отличается от моей комнаты. Или моего кабинета.

   Влезть под крышку лысеющего черепа господина Машлыгана – вот единственное, что стоит сейчас сделать. Остальное – терпит.

   Кровать прогнулась под легким телом. Не Кира. Значит, Светка. Выбор-то небольшой. Повернуть голову – или так обойдется? На Киру я бы, конечно, повернулась сразу. Такая захочет привлечь внимание, так по стене размажет тонким слоем, ненароком.

   - Поли-ина, - протянула мелкая в драных джинсах. От нее ощутимо пахло потом, хотя в камере было совсем не жарко. – А вот интере-е-сно, как это ты в отказ ушла?

   - Ну что тут может быть интересного, Свет, - попыталась отмотаться я, - один человек спрашивает – второй не отвечает. Тоже мне «Секрет Тропиканки».

   - Ну, это смотря, как спрашивают, - она придвинулась ко мне, нагло вторгаясь в личное пространство, - когда хорошо спрашивают, никто не молчит.

   - Хорошо – это как? – равнодушно поинтересовалась я.

   - Хорошо – это правильно, - с апломбом заявило это драное чудо, - вот возьмут ручку, да начнут пальчики взад отгибать и ногти плющить – и сразу никаких отказов. Сразу все и на все согласны.

   - Не все, - так же равнодушно возразила я, - белорусские партизаны в гестаповских застенках в глухой отказ уходили.

   - Ты издеваешься? – взвизгнула она, - Или прикалываешься? – Переход к истерике был мгновенным. Голос резанул по ушам, как будто кто-то, совсем рядом, провел по стеклу железом.

   Надо отдать ей должное, Светка заставила меня повернуть голову и встретится взглядом с ее темно-зелеными глазами. Неестественного блеска нет, белок не красный, зрачок не сужен и не расширен. Ни фига она не наркоша. Тогда кто? Просто истеричка? Рискнуть?

   Ой, не люблю я таких вещей, да еще без подготовки… Только выхода нет. Скоро на допрос дернут, и если я немедленно не перетяну хотя бы одну их девчонок на свою сторону, мне тут, пока я с Машлыганом беседую, в матрац засунут пять граммов героина – и готова статья, можно расслабиться и сидеть дальше.

   Медленно и спокойно, не разрывая зрительный контакт, я подняла руки, взяла ее за худые плечи и, почти не прилагая усилий, отодвинула от себя.

   - Ты сама выбери, хорошо? Мне лень.

   - Ах ты, сучка, полицейская подсадка, - она вывернулась так внезапно, что я не успела ее удержать, и вцепилась когтями в глаза… Вернее, попыталась – в глаза.

   Вот что делать с такими дурами? И калечить-то нельзя, ей ведь еще жить, идиотке!

   Наклонила голову, уклоняясь от ободранного маникюра и снизу, кулаком, саданула в челюсть. Вроде не слишком крепко. Громкий вопль просигналил, что все по плану – язык она прикусила. Дальше все просто: схватить за руку, прижатую к лицу, дернуть на себя и вывернуть кисть. Взять на болевой. На это сил не нужно, только навык, а уж его Кирилл попытался вписать в мои мышцы намертво, как татуировку в кожу. Ну, молодец. Все у него получилось.

   Тишина в коридоре, дверь так и не открылась, дежурный спит. Значит, у Машлыгана тоже все идет по плану. Драку в камере он срежиссировал. Что же ему, все-таки, нужно, собаке серой? Немировичу, блин, Данченко?

   - Кива! – взвыло это недоразумение, - врев фуке полифейфкой!

   В камере стало темно.

   Нет. Это большое, плотное тело загородило лампу. А заодно – камеру видеонаблюдения. Сейчас – что бы она не сделала, все равно будет считаться, что я с лестницы упала, доказательств-то нет.

   Она нависала надо мной, как глыба. Никогда не представляла, что бывают такие огромные женщины. Метр девяносто, а то и побольше. Плечевой пояс как у борца. Живот… А нет живота – сплошные мышцы.

   Я самоуверенно считала, что смогу за себя постоять. Но вот увидишь такой экземпляр, и как-то сразу доходит, что вся твоя армейская рукопашка - фигня на постном масле. Нерафинированном. Она дунет – меня снесет. Вместе со стенкой.

   Светка причитала что-то невразумительное прикушенным языком. Я молчала, инстинктивно нащупывая правильную линию поведения. Кира просто молчала. Ей не нужно было что-то делать, чтобы доминировать. Она и так была царицей горы. Кто-то хотел оспорить титул? Точно - не я. Я жить хочу!

   - Заткнись, - бросила Кира. И сразу стало тихо, словно и нет на свете никакой Светки. Мне дико захотелось посмотреть, она там не в обмороке? Но отвести глаза я не решилась. А женщина-гора разглядывала меня спокойно, обстоятельно, не торопясь. Будто не было силы, способной ей помешать. И, закончив, наконец, разомкнула губы:

   - Мне расскажешь, кто такая.

   Это была не просьба. И даже не приказ – просто констатация факта. Расскажешь, куда ты денешься с подводной лодки.

   И то верно. С подводной лодки только через торпедный отсек в море. А там темно, мокро и акулы плавают.

   - Тебе – расскажу, - тихо, почти одними губами ответила я, - когда Светку уведут.

   - Думаешь – она «курица»?

   - Утверждать не могу, но очень похоже. Слишком активная. В изоляторе таких не бывает. Мы тут на двое суток, и у всех свои дела.

   Кира глубоко вздохнула, огромная грудь шевельнулась… и сразу перестала быть страшной. Просто женщина: большая, сильная и очень грустная.

   - Я задержусь. Лет на десять. Сто пятьдесят восьмая у меня. От миллиона и выше.

   - Да ладно! – я присвистнула и отодвинулась, приглашая ее сесть рядом, - так ты у нас миллионерша?

   - Типа того, - она невесело улыбнулась, - только где эти миллионы – сама не знаю.

   - Как это, фама не фнаеф? – влезла Светка.

   - Рот закрой, - бросила Кира. Подумала секунду и добавила, - и уши.

   - Бесполезно, - сказала я, - все равно будет подслушивать. И, сдается мне, госпожа миллионерша, это не моя курица, а твоя.

   - Я не кувифа!!!

   - Рот закрой, - повторила Кира еще тише. И, уже мне. – Рассказывай.

   - Да рассказывать особо нечего, - я пожала плечами, - застрелили Олега Важина, - По тому, как глаза Киры враз стали еще темнее и больше, я догадалась: Важина она знает. Как минимум – слышала о таком. Ну, если она бизнес-леди, это неудивительно. – Я думаю, это был кто-то из своих.

   - А живоглот что думает? – уточнила Кира. – Что это ты его?

   - А что живоглот думает – только он сам и знает.

   - Весело тебе, - посочувствовала она.

   - Угу. Обхохочешься. Слушайте, девчонки, а чего мы как на похоронах сидим? Давайте, что ли, пиццу закажем?

   - Шпятила, – определила Светка, - Шо штрафу.

   - Да пока вроде нет. Хотя с такими делами… Вы с чем будете?

   - Ты серьезно, что ли? Сможешь пиццу заказать? – темные глаза Киры азартно заблестели. – Отсюда?

   - Пиццу можно заказать даже из ада, - авторитетно заверила я, - Надо только ходы знать.

   Телефон проснулся, когда «двадцать три» уже почти превратилось в «двадцать четыре».

   - Да, - сказал он в трубку, точно так же, как говорил всегда, - добрый вечер, Кирилл.

   - Есть новости, - из трубки выплескивались протуберанцы ликования пополам с облегчением, - Она нашлась! Знаешь, где?

   - Откуда? – удивился он, щелкая мышью, - Но, судя по твоему настроению, ничего плохого там не случилось. Поделишься, или опять – тайна следствия.

   - Ну, вообще-то, тайна, - Кирилл хмыкнул, - но есть кое-что для общего пользования. Внутреннего.

   - Понятно, - кивнул он, листая страницы.

   - Она в изоляторе.

   - Где? – переспросил он?

   - В ИВС, на Петровке.

   - Что она там делает?

   - Замели по подозрению, представляешь?

   - Запросто, - заверил он, - и ты представляешь. Что мы, Полину не знаем. Сейчас вытащить можно?

   - Сейчас никак, - огорченно доложил Кирилл, - бумаги подписать нужно, а рабочий день уже – того… Только завтра, прямо с утра.

   - А она ночь продержится? Ей помощь не нужна?

   Кирилл глухо захохотал в трубку, как проснувшийся филин.

   - Сам понял, что спросил? Это ж наша Пол. Тут, скорее, изолятору помощь нужна… Но до утра они как-нибудь продержаться. Хотя… блин, не уверен я! Представляешь, она дежурной бригаде свой киви-кошелек сдала. С паролем!

   - И? – на бесстрастном лице слегка шевельнулись темные, с сединой, брови.

   - Да трындец там, полный! – Кирилл уже стонал в голос, - сначала все было пристойно, пиццу заказали. Девчонкам тоже. Потом пивко, коньяк. Ужрались. И решили девушкам приятное сделать. Как в том ролике: «Праздник к нам приходит…» Они, - Кирилл хрюкнул, отдышался и предпринял еще одну попытку, - они мужской стриптиз заказали. Прямо в изолятор!

   - То есть там все хорошо? – уточнил он.

   - Да плохо там все. Но зато весело. Пол вроде ничего не угрожает. Так я ее утром вытаскиваю, да?!

   - Обожди, Кир, - внезапно сказал он, - ты сначала попытайся с ней встретится. Через адвоката, или еще как. Будут нужны деньги – я свой киви-кошелек сдам, мой толще.

   - И? – посерьезнел Кирилл.

   - Полина стажировалась как полицейский психолог. Она весь ваш регламент знает на уровне юриста.

   - Думаешь?

   - Уверен, - перебил он, - если б ей было нужно, она бы вышла оттуда через пятнадцать минут. Я думаю, Пол нащупала какой-то хвост.

   - В изоляторе?

   - А что, там их не бывает?

   - Да нет. Там их, как правило, море. Так значит, не гнать паровоз?

   - Не гони, - подтвердил он. И сбросил вызов.

   За весь разговор его голос так ни разу и не дрогнул, и вальяжные, профессорские интонации не изменились. Он вообще ничуть не переменился. С момента, когда понял, что его женщина пропала, до этого звонка, он не позволил себе ни секунды паники. Не пил пустырник – да и не держал он такой ерунды.

   Отодвинув телефон, он взглянул на экран, чтобы оценить объем написанной статьи. И понял, что за шесть часов написал четыре слова. Но зато все по теме.

   Рекорд, однако! Когда Пол влипла в первый раз, еще в институте, он всю ночь просидел над книгой, пытаясь понять, о чем там речь. И только когда сумасбродная студентка обнаружилась, живая и невредимая, он увидел, что «читал» оригинальный рекламный буклет китайского ресторана.

   Профессор никогда в жизни даже не брался учить китайский.

   Надо мною - тишина,

   Небо полное дождя,

   Дождь проходит сквозь меня,

   Но боли больше нет.

   Под холодный шепот звезд

   Мы сожгли последний мост,

   И все в бездну сорвалось.

   Свободным стану я

   От зла и от добра,

   Моя душа была на лезвии ножа…

   Я не умею петь. Я хорошо танцую, у меня отличный слух и безупречное чувство ритма, но моим голосом петь только в ванной. Только иногда душа поет, понимаете?

   Я бы мог с тобою быть,

   Я бы мог про все забыть,

   Я бы мог тебя любить,

   Но это лишь игра.

   В шуме ветра за спиной

   Я забуду голос твой,

   И о той любви земной,

   Что нас сжигала в прах,

   И я сходил с ума...

   В моей душе нет больше места для тебя!

   Я совсем не удивилась, когда шикарный голос обнаружился у Киры. Глубокий, сильный. Почти оперный. Не поставленный, правда, ни фига. Так что дуэт получился еще тот. Да еще Светка… Ангелочек в драных джинсах петь не мог по причине «фефекта фикции» от распухшего языка. Но у нее тоже душа просила. И нашла же выход, коза! В конце каждой ритмической строки она с чувством лупила стулом по железной стойке кровати. И подвывала: «А-о-у!» Видимо, в ее представлении именно так выглядел бэк-вокал. Мы с Кирой ее не разубеждали. Мы – умные современные женщины и никогда не беремся за невыполнимые задачи. А остановить пьяную Светку – задача невыполнимая.

   К тому же, нам хотелось петь, а не воспитывать.

   Кипелов со своим вечным хитом зашел отлично.

   Я свободен, словно птица в небесах,

   Я свободен, я забыл, что значит страх.

   Я свободен с диким ветром наравне,

   Я свободен наяву, а не во сне!

   Дежурный заглянул в зарешеченное окно. Наверное, хотел что-то сказать? Или спеть? Но он в нашем дуэте был, реально, лишним и мы, не сговариваясь, рявкнули: «Уйди, несчастье! Ты спугнешь наше вдохновение…»

   - Этот стон у них песней зовется… - фыркнул тот.

   - Не нравится – не слушай, - огрызнулась Кира

   - И скажи спасибо, что приказом по МВД в камерах рояли не поставили, - добавила я в спину уходящему, - а я, между прочим, играю! И даже двумя руками.

   - И что, хорошо? – неожиданно заинтересовался он.

   - Так же, как пою, - мстительно просветила его я.

   Я свободен, словно птица в небесах,

   Я свободен, я забыл, что значит страх.

   Я свободен с диким ветром наравне,

   Я свободен наяву, а не во сне!

   - Может, зря мы его так? – спросила добрая Кира.

   - Пусть радуется, что по радио «Ария», а не группа «Ленинград», - сощурилась я.

   - А фево фы факая флая? – спросила Светка, - когфа прифла – врофе фобрая была.

   - Это когда она тебе кулаком в челюсть засветила? – поинтересовалась Кира.

   - Фа ну фебя.

   Я похлопала ребенка по колену.

   - Равновесное плечо. Слышала про такое?

   - Эфо про фо: фделал фло – фделай фобро?

   - Ага, - кивнула я. – И сейчас я добрая. А злая я буду завтра.

   - Нам пора рыть окопы? – поинтересовалась Кира.

   - Ройте. Если хотите, - разрешила я, - не поможет, но хоть при деле будете.

   Кира промолчала. А потом сказала совершенно другим голосом, в котором не было никакого веселья.

   - Ты ведь сейчас не шутила?

   - Не шутила, Кира, - подтвердила я.

ГЛАВА 6

Пицца от Машлыгана

   Утро оказалось до изумления легким и ясным. Я позавтракала остатками заначенной пиццы, оставив невнятную кашу на совести здешнего повара. Причесалась, как могла и, стукнув в дверь, сообщила, что готова, просто жажду - дать показания.

   Кира заплетала густую косу почти в руку толщиной. Я смотрела на нее и в который раз поражалась, насколько она красива. При всей своей явно ненормальной силе и росте, все-таки не слишком обычном для женщины. Вряд ли мужчины оставались к ней равнодушными. Наверняка кто-то был. Муж. Друг. Почему же она не ждет ни от кого помощи и, похоже, уже смирилась с тем, что следующие десять лет своей жизни проведет, отстрачивая для родины рукавицы.

   Светка была попроще. Сильно боялась, но наивно надеялась, что суд примет во внимание ее искреннее раскаяние, полное содействие и тяжелые жизненные обстоятельства. Сожитель, которого она, реально, упокоила без помощи некромантского ритуала (хватило какой-то кухонной приблуды), по ее словам, бил Светку не в первый раз.

   Я ей верила. Было в ее голосе и глазах то, что обязательно проскальзывает у людей, которых долго и со вкусом унижают. Если бы эти слова еще подкреплял хоть один протокол со снятием побоев! Но дурочка надеялась, что «ее любовь его изменит» и никогда не обращалась в полицию.

   На допрос меня повели в половине десятого.

   Сегодня Машлыган был уже в другом костюме: темно-сером. Снова без галстука. То ли просто не любил, то ли его уже хватали за этот печеночный сосальщик, пытаясь удавить. Ворот голубой форменной рубашки расстегнут на две пуговки – до меня вдруг дошло, что он сделал это специально, чтобы отвлечь меня от допроса и заставить «дрейфовать»…

   Не прост, не прост. Но и не слишком сложен. Не таких разматывали.

   Следователь был уже с утра чем-то сильно недоволен, но кивнул мне спокойно, приглашая садиться.

   Обстановка в кабинете ничем не напоминала шикарные апартаменты на вилле Важина, и сам Максим здесь словно «заземлился», растеряв лоск и манеры. На смену им пришли цепкий взгляд хорошо обученного бульдога и застарелая усталость от рутины.

   - Доброе утро, Полина, - поздоровался он.

   - Доброе, - кивнула я, - Максим, а вы сегодня добрый следователь или злой?

   Он вопросительно шевельнул бровями.

   - Умираю без кофе, - пояснила я.

   - А-а! Сейчас организуем.

   Значит, добрый. По крайней мере, пока. Что ж, тем хуже для меня.

   Я медитировала над чашкой не самого дешевого кофе, вдыхая горьковатый дым и грея пальцы, а следователь копался в бумагах, хмурился, что-то подчеркивал остро отточенным карандашом, время от времени делал выписки в блокнот. Читал он, я заметила, с невероятной скоростью.

   - Как вам соседки? – спросил он, переворачивая очередную бумагу и закрывая папку, - Поладили?

   - Я умею ладить со всеми. Это часть профессии.

   Следователь удовлетворенно прикрыл глаза.

   То есть – что? Я ошиблась? Меня засунули в восьмую не для того, чтобы попрессовать и выбить признание? Здесь совсем другая игра, интереснее?

   Но ничего спрашивать я не стала. Надо будет – сам скажет. А не скажет – попробую догадаться.

   Наконец, кофе был допит и Максим придвинул к себе бланк протокола допроса.

   - Приступим, помолясь, - сказал он, - Аксенова Полина Аркадьевна, вы допрашиваетесь, как подозреваемая по делу об убийстве Олега Важина. Желаете, чтобы при допросе присутствовал адвокат?