Правильные мечты. Ксюша Литт

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ГЛАВА 48
• ГЛАВА 49
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Окружающим лучше знать, о чем положено мечтать среднестатистической девушке. Все банально просто — либо карьера, либо простое тихое женское счастье — встретить принца, выйти замуж и нарожать пару детишек. Общественность не может ошибаться.

   Карьера Инны достигла высот — она преподаватель информатики в гимназии. Неукоснительно следуя эталону мечтаний, осталось разобраться с кандидатурой принца, и после опыта работы педагогом, убедить себя, что дети — это, действительно, цветы жизни.

ГЛАВА 1

«Где-то что-то отсоединилось. Наверное, задел ногами», — думал Вадим, ползая под офисным столом и проверяя все соединения. Поправлял каждую клемму, усердно вдавливая в нужный разъем. Не звать же системного администратора из-за такой ерунды.

   Послышался стук и следом звук открывающейся двери. Из-за задней стенки стола просматривались только ноги вошедшего. Вошедшей.

   «Годные ножки», — отметил Вадим просто по инерции, потому что там и в самом деле было на что посмотреть. Стройные, ладные. Высоченный каблук приподнимал лодыжку и изящно изгибал ступню. Идеально и очень сексуально. Вадим тут же вынырнул из-за своего укрытия. Любопытно увидеть целиком обладательницу шикарных ног, да и не сидеть же под столом, когда в кабинет вошли посторонние.

   — Здравствуйте... а где вообще все? — Голос посетительницы прозвучал неуверенно. Но этот тембр! Глубокий, с хрипотцой. Вадим замер, теряясь в нахлынувших ощущениях и пытаясь определить, что у девушки, а если точнее, у молодой женщины, очаровательней: ноги или голос. Казалось, это абсолютное совершенство. Беглым взглядом отметил: да, у идеальной женщины — идеально все. Просто потрясающая красотка, такую Вадька, кажется, еще не встречал, во всяком случае, так близко.

   — Кто все? — Немного сбитый с толку ее видом, он не до конца понял вопрос, полностью выполз из под стола и выпрямился. Мимоходом бросил взгляд на свои колени и поспешно попытался отряхнуть пыль с джинсов. В другой руке он держал пару карандашей, когда-то давно закатившихся под стол.

   — Ну-у-у… кто-нибудь… — Красавица растерянно махнула в сторону коридора. — Я прошлась, там все кабинеты закрыты. Сегодня вообще работаете?

   Вадька склонил голову. Слова девушки пролетели мимо, даже не пытаясь осесть в сознании. Совершенно забыв про деликатность, еще раз, уже более придирчиво, пробежался взглядом по телу девушки.

   «Супер», — отдалось в мозгу и не только в нем.

   Голос, грудь, бедра. Все офигенно. Но главное все-таки ноги. Ноги, ноги, ноги… Слава богу, красотка не подозревала, что в фантазиях за несколько секунд вытворил с этими ногами Вадька под действием бушующих гормонов. В мечтах причудливое платье из полупрозрачных лоскутков за ненадобностью вмиг слетело. Остались только туфли на шпильках. А потом… Нарисованная сцена немало взбодрила, однако тут же ввела в уныние. Вся эта нереальная красота, увы, была для него недосягаема. Разочарованно вздохнул и только потом удосужился посмотреть на лицо. Неброский макияж глаз терялся на фоне модной ярко-красной помады.

   Неизвестно, рассчитывала ли женщина на подобную мужскую реакцию и вообще предполагала ли такой эффект, когда сегодня принаряжалась для выхода в свет, но взгляд Вадима ей явно не понравился. Слишком откровенный и наглый. Она предупредительно вздернула бровь. Вадим и сам спохватился, отлипая взглядом от кроваво-красного пятна губ и неохотно выползая из непристойных грез.

   Что она спросила? Работаем? Закрыты кабинеты? Какие кабинеты? Там их всего три, помимо приемной и вот этого кабинета начальника. И один из оставшихся — архив, который, естественно, под замком. Бухгалтеры, юрист, продажники и другие специалисты, занимающие остальные два помещения, вроде как должны быть на месте. Сегодня, конечно, пятница — конец рабочей недели, жаркий летний день, огороды, дачи, огурцы не политые, сорняки не прополотые. Особо ушлые и предприимчивые работники под любыми предлогами могли и смыться с рабочих мест, но Степку-юриста он видел буквально несколько минут назад, заходил поздороваться с братом. Сидел тот в компании милой девчушки из отдела продаж — чаи распивали. Так что как минимум эти двое там находиться должны. Может, обед? Рассеянно зашарил глазами по стене, отыскивая часы.

   — Начало второго. Даже уже половина, — недовольно сообщила красотка, словно угадывая его мысли. — Обеду пора закончиться. Руководство где? — Раз кабинет директора открыт, очевидно, что она хотела обнаружить здесь хотя бы его и, наверняка, еще и пожаловаться.

   — Да, пожалуй, — кивнул Вадим, — пора… ему закончиться. Обеду, — присобрался, принимая вид как можно серьезнее. — А по какому вопросу, собственно? Я… руководство. Директор то есть. Генеральный.

   Девушка с долей скептицизма осмотрела того, кто только что ползал по полу. По виду, да и по возрасту больше чем на системного администратора или разнорабочего он не тянул, но спорить не стала.

   — Я насчет квартиры, — ответила она.

   Логично и неудивительно. На счет чего еще можно заявиться в офис строительной компании, возводящей жилые многоэтажки?

   — Хотите купить? — уточнил.

   — Да. Хотела узнать условия.

   — Условия… — повторил Вадим, задумавшись. Подробностей он не знал, но так быстро прощаться с красавицей не хотелось. — А-а-а... на какую площадь рассчитываете?

   — Когда узнаю стоимость, тогда и буду рассчитывать. — На губах появилась снисходительная улыбка с примесью раздражения. Беспорядок в этой конторе, кажется, ее начал напрягать.

   Стоило подсуетиться, чтобы компания не потеряла клиента. Илюхе, настоящему директору, не понравится такое разгильдяйство персонала.

   — Сейчас все устроим, — заверил Вадим, продолжая беспардонно пялиться на взрывающие мозг алые губы, приподнял указательный палец, требуя набраться терпения и подождать. — Один момент. — На сотовом набрал Степку.

   «Какого хрена они там закрылись? — мелькнула нездоровая мысль. — Оба молодые, горячие и безбашенные, конечно. Брат и та девица. Но, блин, на рабочем месте. Дебил, что ли?»

   Степан ответил с задержкой, недовольно, и, похоже, мозгов у него все же не было.

   — Тут покупатели. Работать пора, — буркнул Вадим в трубку. Этих слов хватило, чтобы словно по волшебству в глубине помещения тут же щелкнул замок, хлопнула дверь, послышались быстрые шаги, скрип еще одной двери, и снова все стихло. Вадька развел руками, добродушно улыбаясь и бросая прощальный взгляд на каблуки и ноги. Больше внимание красотки он удержать был не в силах. Сокрушенно вздохнул.

   — По коридору вторая дверь. Направо. Извините за неудобства.

   Красавица в благодарность мило улыбнулась и через несколько секунд исчезла, оставив после себя лишь будоражащий шлейф духов.

   «На лабутенах, нах… и в оху… м-да уж… нет, не в штанах», — последней ноткой восхищения отдалось в мозгу. Вадим еще какое-то время смотрел в дверной проем, где недавно скрылось офигенное создание, задумчиво раскатывая между ладонями поднятые карандаши, потом бросил их на стол. Взгляд скользнул по значку в правом нижнем углу монитора. Там все еще моргал перечеркнутый красный крест — связь с интернетом так и не восстановилась. Вадим вздохнул и снова полез к проводам.

   Вновь послышались шаги, в этот раз тяжелые. Начищенные ботинки перешагнули порог:

   «А вот и начальник».

   — Ты что там делаешь? — Илюха его сразу заметил.

   — Связь пропала, — хмуро отозвался Вадим, — на Авито хотел залезть, пока тебя не было. А вообще дело есть.

   — Ну, естественно, когда ты без дела здесь шастал, — пробухтел начальник, — говори…

   Вадька знал, что недовольный вид Илюхи — это напускное, в просьбах родным и близким тот еще никогда не отказывал.

***

«Дождь будет», — подумал Вадим, разглядывая небо. Было оно яснее ясного — на горизонте, как ни странно, ни облачка, но с утра стояла невыносимая духота. «С Илюхой вопросы обговорил, на сегодня планов больше нет». Стоя на крыльце офиса строительной компании, он размышлял, куда бы еще податься. Ничего срочного. Жарко. Душно. Лень.

   Послышался скрип доводчика подъездной двери компании, стук каблучков о каменную плитку. Вадим еще не видел, кто вышел, но уже почувствовал тот самый едва различимый пьянящий аромат духов. Обернулся, и да, не ошибся, снова эти потрясающие ножки.

   — Можно поздравить с новым жильем? — попробовал привлечь внимание Вадим — искал какую-нибудь зацепку, чтобы еще раз завязать разговор. Слишком велико искушение. Девушка чересчур шикарна, но попытаться-то можно.

   Она равнодушно и с долей досады глянула на него, собираясь пройти мимо, как вдруг притормозила. Обернулась. Посмотрела взглядом, подобающим надменной красавице: бегло, оценивающе. Слишком бегло, словно и задержаться было не на чем. Совсем ничего выдающегося в Вадьке не обнаружила, да даже и не пыталась, по всей видимости. Изящно выудила из сумочки сигарету, буквально на несколько секунд замерла, вопросительно взглянула на Вадима.

   — Я не курю. — Он растерянно пожал плечами и виновато улыбнулся. Как назло, спичек в кармане тоже не оказалось. А мог бы помочь ей прикурить. Чем не повод продолжить знакомство?

   Девушка не огорчилась и вообще не выразила никаких эмоций, неторопливо поковырялась в закромах той же сумочки. Вскоре щелкнула зажигалка, и летнюю духоту разбавил запах тлеющего табака. Вадька даже забыл поморщиться, когда длинноногая красотка вместе с выпущенной в его сторону струйкой дыма небрежно вымолвила:

   — Ну, поздравь... директор.

   Ее ехидство можно было понять. Да, из него директор так себе, но ведь он ей помог. Разве нет? Быстро разрешил проблему и исправил ситуацию. Какая разница, начальник он или нет. И все же, несмотря ни на что, Вадим воспрянул — девушка остановилась, значит, не все потеряно.

   — Без проблем. — Он вальяжно расправил плечи и хитро прищурился. — Давай отметим.

   Каждому известно — наглость второе счастье. Таких заносчивых только напором брать. Шанс один на миллион, но есть. И ведь зацепил, похоже, красотку. Она держала себя надменно, насмехалась, но не уходила.

   — Отмечать, положим, еще рано, — ответила она. Взгляд флегматично устремился на плавящийся асфальт, пышущие жаром бетонные коробки окружающих домов и на все еще солнечно-ясное небо. Оно не отразилось в жгуче — черных глазах, поглотилось и утонуло в бездонной темноте, вместе с Вадькиной душой — погряз он в этом томно-равнодушном омуте. Засасывало сладко и волнительно, вызывая при этом нервозность и сбивчивость речи. Поднимались наружу давно поросшие быльем, но нет-нет всплывающие из глубокого детства проблемы развития. Говорить Вадим начал поздно и трудно, да и сейчас особым красноречием не выделялся.

   Для праздничного ужина время, действительно, не очень подходящее, уже давно не обед, но и стемнеет не скоро. Сегодня последний день июня, и все еще продолжались самые длинные дни.

   — Тогда... Можно... на объект съездить. Квартиру посмотреть. — Слова вдруг стали подбираться тяжело, Вадим говорил, растягивая звуки, но при этом еще и нацепил фирменную обворожительную улыбочку. Девчонки обычно велись. Проверено не раз. Никому и в голову не приходило, что он испытывал внутренние затруднения. Наоборот, медлительность придавала ему свой шарм и очарование. — Могу проводить… показать.

   Девица фыркнула, прекрасное лицо окутала очередная струйка дыма. Взгляд с Вадима лениво перекочевал на парковку. На подъездной площадке Илюхиного офиса стояло не так много машин. Однако чутье девушки сработало, почему-то она сразу уныло уставилась на единственную среди всех автомобилей поблизости колымагу отечественного автопрома, безошибочно определяя, что именно она принадлежала Вадиму. Наверное, вид его, обыденный и мало выделяющийся — джинсы, кеды и футболка с невзрачным, негламурным принтом — безоговорочно определяли ему именно этот вид транспорта.

   Вадим покосился на свой порядком потрепанный Ларгус. Машина «рабочая», и выжимал он из нее все, что мог. Единственное, что девчонок кадрить на ней смысла не было, а в остальном его пока все устраивало. Рядом светился своей презентабельностью внедорожник гендиректора. Теоретически можно было бы выпросить ключи от джипа у Ильи, но это — время, суета, а девушка здесь и сейчас. Нервы немного не выдерживали, уж больно хотелось пообщаться с шикарной женщиной — красота манила. Вадька обеспокоенно переступил на месте. Руками хаотично взмахнул, потом все же быстро собрался, убрал их назад. В ход пошла все та же обезоруживающая улыбка.

   — Поедем на твоей?! — предложил он.

   Девушка хмыкнула, сделав последнюю затяжку, небрежно откинула окурок и пошла прочь.

   Щелкнули, открываясь, замки у «Опель Корса». Тоже ведь не бог весть какая машинка, бюджетная, только иномарка. Хлопнула дверь водителя, за ней тут же пассажирская. Девушка с досадой посмотрела на шустро сориентировавшегося и оказавшегося снова рядом, теперь на соседнем сиденье, Вадьку, но промолчала.

   А он довольно заулыбался. Эти офигенные ноги обязательно еще обнимут его. Он добьется.

***

Провести экскурсию по новостройке Вадим и в самом деле мог. Конкретной работы он не имел, но промышлял там-сям — везде и даже вполне удачно. Была у него какая-то коммерческая жилка — душа барыги. Делом своим обзавестись пока не удавалось, зато пронырливо проворачивал махинации «купи-продай» да «сведу производителя с покупателем на выгодных для всех условиях, особенно для себя». В миллионах, конечно, он от такого бизнеса не купался, но и без копейки не сидел. Посредник из него вышел первоклассный. А на стройке генеральный директор Илья по-родственному еще и способствовал своему непутевому двоюродному братишке в плане подработки. Он бы его и в коммерческий отдел к себе устроил, работал ведь здесь юристом второй брат, недавно закончивший институт. И этого бы взял — если бы образование Вадим, наконец, уже хоть какое-нибудь получил, да и серьезности, как считали все, ему катастрофически не хватало. Мотало Вадима от стройматериалов к цветмету, перекупал машины, продавал запчасти. Организовать знакомство и найти связи — тоже пожалуйста. В общем, на строительных объектах, на одном из которых и собиралась приобрести себе жилье эта интересная девушка, чувствовал он себя как рыба в воде.

   В заляпанном штукатуркой подъезде ощущалась приятная прохлада. Шли завершающие работы — дом готовился к сдаче буквально через пару месяцев. Поднимались по усыпанной мелом лестнице: красотка впереди, Вадим позади — наслаждался навязчиво лезшим в глаза видом, прищуривался от удовольствия, и в груди все так же теплело от охватывающего азарта. Ноги, ноги, бесконечные ноги. Высоченные каблуки нелепо, но в то же время возбуждающе смотрелись среди всего этого строительного мусора. Можно протянуть руку и свободно коснуться нежной кожи. Но еще рано.

   Квартиру красотка осматривала с любопытством. Вадим с деловым видом вышагивал по пустому помещению и пиарил выставленное на продажу жилье.

   — Хорошая планировка, площадь большая, качественная предчистовая отделка. — Нервозность с него как рукой сняло. Рекламировать он умел все что угодно, а уж неплохую двушку в кирпичной многоэтажке получалось совсем легко. Осмотрели они и стены, идеально отштукатуренные без изъянов, и ровную прочную стяжку пола — можно сразу стелить хоть линолеум, хоть ламинат. Но лучше ламинат, в ценах разница небольшая. Окна открыли — закрыли, испытали все замки, выключателями пощелкали. Отопление, проводка, вывод к сантехнике. Везде заглянули. Все проверили.

   — Подрядчики у компании опытные, качество на высоте, — авторитетно заверил Вадим. — Сама же видишь. И район новый, а по цене выходит не дороже, чем «вторичка». И кстати, иди сюда, — он открыл балконную дверь, — смотри, лоджия огромная. Неплохую летнюю кухню здесь можно устроить или комнату отдыха. Сторона западная, солнцепек изнурять не будет. И вид на набережную… Шикарно…

   Про вечные адски пронизывающие ветра по осени и зимой, дующие с этой же реки, он тактично промолчал.

   Девушка прошла на балкон и заинтересованно, что-то и в самом деле прикидывая, огляделась, затем раздвинула оконные рамы и задумчиво уставилась на только что расхваленные пейзажи: река, солнце, уже перевалившее на сторону заката и неумолимо ползущее к горизонту. Там, на том берегу, темная полоса леса, а на этом — действительно оживленная набережная. На водной глади, почти у берега, рассыпались маленькие кораблики, с высоты они казались игрушечными. Прямо под окнами, в сотне метров располагался детский яхтклуб. Бесспорно, прелестный вид.

   Объективности ради, слова Вадима не выглядели пустыми. Компетентность прослеживалась и, по правде говоря, не без оснований — со строительными работами он иногда сталкивался. Знал и про отделку, и даже в дизайне кое-что смыслил. Его бы воля, он бы тут неплохо развернулся.

   Тут же в нем проснулся непризнанный дизайнер.

   «Зону отдыха здесь реально можно было бы обустроить грамотно, особенно если утеплить для зимнего периода, — мечтал он. — Кирпич, в принципе, со стороны кухни можно оставить в стиле лофт и не обрабатывать, по периметру подсветку, окна увеличить и затонировать. Поставить уютный диванчик — места для него здесь достаточно, столик тоже уместится. Пиво, чипсы... можно в ютубе зависнуть с видюхами и стримами... рубануть пару каток … Или… — Взгляд метнулся в сторону красотки. — По случаю вместо пива можно и вино. Что там еще? Конфеты... клубнику со сливками... Закат, переходящий в сумерки, легкий освежающий ветерок. И секс, жаркий неутомимый секс». Взгляд его снова прилип к девушке, благо она отвернулась и не замечала. Да, он развлекся бы с ней в такой шикарной обстановке…

   Внезапно Вадима осенило, он оживился.

   — А хочешь, я тебе бригаду отделочников организую, — ухватился за возникшую идею и начал настойчиво ее двигать. — Хорошо работают ребята. Все сделают, как ты захочешь. И недорого берут, кстати. Цена — качество.

   Девушка, услышав его новый бубнеж, обернулась, и, наконец, впервые, заинтересованно поглядела на него.

   — Любые работы, под ключ, — продолжил Вадим, с каждым словом все больше робея от вдруг пристального взгляда. — С материалами тоже могу помочь… и... доставку…

   Она ничего не говорила и все смотрела, он тоже замолк. Так и глядели друг на друга долгие пятнадцать секунд в тишине, лишь легкий освежающий ветерок добирался до них из окна.

   — Хочешь? — переспросил Вадим, и голос некстати сорвался.

   — Хочу, — ответила она. Странно. Двусмысленно.

   — Круто, — кивнул он. — Вот и договорились. Раз ты... не против.

   — Не против, — хмыкнула она.

   Вадька на минуту почему-то вдруг растерялся. Лихорадочно соображал, что это было и как стоило бы отреагировать. Пальцы зудели прикоснуться, и в то же время вдруг пропала вся смелость. Пока мешкал в нерешительности, девушка, легко извернувшись, словно ничего и не было, проскользнула мимо, покидая лоджию. Прошуршала в нескольких сантиметрах от него, окутала шлейфом умопомрачительного запаха, оставив лишь возможность наблюдать гордо расправленную спину, острые лопатки и то место, откуда начинались офигенные бескрайние ноги.

   — Тебе понравится, — уверенно пообещал Вадим вслед.

   Роковой красавице было чуть-чуть за тридцать, и звали ее Мария, а Вадьке пока только двадцать три.

ГЛАВА 2

Вечерело. Возвращаться за машиной не хотелось, Вадим решил: заберет ее, оставленную у офиса строительной компании, завтра. Шел домой пешком. Духота сгустилась. И без того темное небо наконец-то заволокло, того и гляди мог накрыть дождь, потому Вадька спешил, стараясь быстро пересечь парк.

   — Инка, дура безмозглая, прыгай уже.

   — Я бою-ю-юсь.

   — Тут невысоко.

   — Высоко.

   — Прыгай.

   — Нет.

   — Ну и сиди там, мы пойдем.

   — Ну, де-е-евочки. Подожди-и-ите.

   — Прыгай тогда.

   — Я бою-ю-юсь.

   Вадим оглянулся, невольно привлеченный шумом. Эта часть парка и днем не особо многолюдна, а сейчас, в сумерках — он, еще пара-тройка торопящихся прохожих и вот эта беспокойная компания нетрезвых девчонок. Одна из трех, судя по всему, как раз та безмозглая Инка, умудрилась вскарабкаться на стену полуразрушенного уличного кинотеатра. Некогда, в далекие социалистические времена прошлого века, люди приходили сюда летом посмотреть фильмы. Парк, свежий воздух и такой досуг был востребован. Сейчас же от былой постройки остались только руины, где с удовольствием шастала малолетняя шпана, либо вот таких безбашенных камикадзе тянуло сюда как магнитом. Хорошо подзаряженной девахе дури хватило взять высоту, а вот сигануть оттуда, видимо, количестваспиртного было еще недостаточно. Горластые подруги топтались внизу и азартно советовали. Помочь делом, а не словом ни одна из них уже не была в состоянии. Всех изрядно штормило — вечер удался. Инна хоть и подвывала там, сидя на высоте, в целом на деву в беде не очень тянула. Нытье перемежалось хохотом, остальные также поддерживали весельем.

   — Давай помогу. — Вадим все же подошел ближе. Девчонка, может, всерьез еще и не успела испугаться, но могла нечаянно кувыркнуться со своего насеста и свернуть себе что-нибудь.

   Заметив неожиданно подоспевшую помощь, Инка затихла и посерьезнела, подруги тоже замолчали. Все внимательно разглядывали объявившуюся службу спасения.

   — Да, помогите, молодой человек, эту дуру стащить оттуда, — спохватилась одна из девчонок.

   — Сама дура, — огрызнулась Инна и полностью переключилась на Вадима. — Вот спасибо, — прошептала с искренней благодарностью, завозилась, с готовностью примериваясь, каким образом можно более безопасно, с помощью парня, сползти с надоевшей уже стены. — Ты мой герой! Знаешь, вот ты прям настоящий рыцарь! — сообщила пьяненько и тут же расплылась в довольной улыбке. Вадим хмыкнул и протянул руки.

   — Ага, рыцарь… Прыгай. Поймаю.

   Инна попыталась потянуться навстречу, но пошатнувшись, снова судорожно ухватилась за стену, ойкнула.

   — Нет, я боюсь, — замотала головой.

   — Не бойся. Честно поймаю.

   — Честно?

   — Угу.

   Инна что-то забурчала себе под нос, закопошилась. Вадим терпеливо ждал, когда она отыщет, наконец, удобную для спуска позу. Совершив десяток бесполезных движений, девчонка вдруг вообще замерла, осененная какой-то внезапной мыслью, и с новым интересом взялась разглядывать Вадима.

   — Слу-у-ушай, я знаю кто ты.

   — Кто?

   — Ты этот… Принц! — Слезать, кажется, она уже не спешила.

   — Че? — проблеял Вадька.

   — Ну, ты же меня спасаешь. А я эта, ну, которая в башне злодея.

   — М-да. — У этой девицы башня, похоже, поехала. Реально, видать, сегодня перебрала. — Давай, иди уже сюда, принцесса, — настойчивее протянул руки.

   Подруги рядом умирали от хохота. Инна, поймав новый кураж, играла на публику, кочевряжилась и несла очередную околесицу. Плюнуть бы и оставить этих патимейкерш тусить между собой, им тут и без его помощи было замечательно. Но эту горную козу все же прежде надо бы вернуть на землю, от греха подальше. Да он и сам посмеивался, глядя на них: девки хоть и достигли кондиции, но в своем дурачестве выглядели мило. Особенно принцесса оказалась приятной на вид, не страшненькой.

   — Ну, блин, ну как же ее звали? — Инна отказывалась спускаться, пока не вспомнит.

   — Рапунцель, — подсказал ей Вадька.

   — Точно. Рапунцель. А ты откуда знаешь?

   — Я же принц, — пожал он плечами, — так ты идешь ко мне или будешь следующего ждать?

   — Иду, конечно. — Девчонка воодушевившись, опять заерзала, придвигаясь к самому краю. Руки отцепить так и не посмела, а вот одну ногу вытянула, пытаясь добраться до плеча Вадима.

   — Ну, конечно. Тапки сначала свои сними, Золушка, — поймал он ее за лодыжку. Следы от обуви на футболке ему были не нужны. Стянул ей сначала один кед, потом с любезно подставленной второй ноги — другой, — теперь можешь вставать, принцесса.

   Дальше пошло проще. Подруги подбадривали, опора под ногами придала Инне уверенности. Медленно, но верно она сползла на землю, мимоходом при этом лягнув своего спасителя в лоб, а потом заехав по уху. Вадим шикнул недовольно.

   — И что тебя туда понесло, бестолочь?

   — Дык тебя ж, принца, выглядывала. — Инна, наконец, проехавшись локтями по стене, а остальными частями тела по Вадиму, спустилась на землю. Почти на землю. Буквально за несколько сантиметров до встречи с твердью Вадька ее придержал, не желая ставить девчонку босыми ногами на бетон, усыпанный разбитым стеклом и прочим мусором. Повиснув на его шее в таком положении, она теперь была с ним нос к носу.

   — Меня, значит, выглядывала. — Он дыханием щекотнул щеку девушки. Ладонями удобнее перехватив ее бедра, крепче прижал к себе.

   Алкоголь тормозил сознание, и девчонка, похоже, до конца не воспринимала всю интимность их позы, наоборот, сильнее обняла своего спасителя, боясь упасть. Угукнула и разулыбалась.

   Вадим улыбку оценил, пальцы сильнее вжались в мягкие ягодицы, но он был трезв, а рядом хихикали и комментировали подруги. Одна из них подхватила обувь девчонки, и теперь предстояло как-то это пьяное чудо обуть. Он заозирался и, приметив неподалеку скамейку, направился к ней.

   — Что-то ты, Рапунцель, тяжелая какая-то, — вздохнул, отгоняя от себя непристойные мысли, которые сейчас были совсем некстати.

   — Это не я тяжелая, это моя коса, — рассуждала деловито «принцесса», затуманенность мозга не давала ей понять, что желательно не касаться при этом подбородка «принца» губами.

   Вадим сам отстранился, внимательнее разглядывая лицо девушки.

   — Коса? — нахмурился.

   — Угу, косы, — тряхнула головой.

   Они как раз уже дошли до скамейки, и Вадим, водрузив девицу прямо босыми ногами на сиденье, покосился на ее перехваченные хитрым плетением волосы. Две забавные косички из ультрамариновых прядей вряд ли добавляли много веса, но выглядели мило, придавая лицу непосредственную наивность и явно сбрасывая года. На первый взгляд можно было принять девчонку за малолетку. На первый взгляд... А на второй все сомнения отметались. Девица явно не школьница.

   Вадим присел перед ней на корточки. Она, затихнув, внимательно наблюдала, как он цеплял кеды на ее почему-то прохладные в такую жару ноги, украдкой проводил пальцем по ступне, затем, обведя лодыжку, едва заметно скользнул по голени. Если бы не парк или хотя бы не эти рядом находящиеся подружки, а только он и она — его принцесса — она точно бы стала его. Не зря бы ждала на этом заборе, и не зря бы он ее спасал. По всем сказочным и не сказочным канонам вечер обязан был продолжиться, но...

   Вадька аккуратно завязал шнурки. Еще раз, едва касаясь, провел пальцем по нежной коже, обхватил гладкие девичьи коленки, приподнялся и склонился к лицу. Нос снова коснулся носа. А потом как логическое завершение — губы губ. Поцеловать — это минимум, что он хотел сделать и максимум, что здесь, в парке, мог. Да и поцелуем-то это назвать было нельзя. На долю секунды, на мгновение, попробовал вкус. Горьковатый, пожалуй, от пива... Но гладкие коленки и свежее воспоминание плотно прижатого к себе податливого тела спровоцировали язык протиснуться внутрь горечи. И словно в далекой детской сказке от поцелуя колдовство пало. Принцесса с ультрамариновыми косичками словно очнулась. Широко раскрыла глаза и... заявила:

   — Слушай, принц! Ты что делаешь? У меня ведь уже есть... принц, — вспомнила вдруг, — Так нельзя.

   — Как?

   — Вот так. Языком.

   — А так? — Губы Вадима мягко примкнули к ее рту.

   Девушка облизнулась в замешательстве и опять замотала головой.

   — Так тоже не надо. Нельзя. Нехорошо. Нет. Вообще никак не надо. — Недавно громко горланившая Рапунцель теперь неуверенно залепетала, виновато поглядывая на не вовремя появившегося покорителя сердца, попыталась толкнуть и отодвинуть его.

   — Значит, второго принца не надо? — засмеявшись, уточнил Вадька, снова опасно близко склоняясь — слабо упирающиеся в него девчачьи ладошки не служили преградой.

   — Не-а, — уверенно заявила, а губы предательски оказались не так категорически против — враз поддались на новую Вадькину провокацию. Пять секунд, а может, и десять, но все равно очень мало. На этот раз возмутились подружки, загалдели, загудели, прерывая момент наваждения.

   Рыцарский турнир и битва с каким-то принцем даже ради такой забавной ультрамариновой принцессы — это не то, чего хотелось сейчас Вадиму. Все принцессы взаимозаменяемы — это он знал точно. В какой-то миг еще хотел обзавестись телефонным номером девчонки для коллекции, а потом идея резко улетучилась и растворилась в душном летнем воздухе, смылась несколькими каплями внезапного робкого дождика.

   — Больше не пей, Рапунцель, и не лазь никуда, — потрепал он за щеку девчонку и поспешил прочь, чтобы не угодить под надвигающийся ливень. Три подруги тоже поторопились, желая укрыться от непогоды.

   Инна посмотрела вслед убегающему парню, но он так и не обернулся.

ГЛАВА 3

В прихожей Инну качнуло, опасаясь упасть, она облокотилась о закрытую дверь. Балансируя на одной ноге и причудливо скрючившись, сначала упорно возилась со шнурком, который запутался в узле, потом, не справившись, раздраженно лягнула ногой. Один кед отлетел далеко вглубь коридора, за ним и второй стукнулся где-то о стену. Босыми ногами прошлепала в комнату. Виктор от шумного появления Инки проснулся, лениво приподнялся над подушкой, приоткрывая один глаз, снова плюхнулся.

   — Сколько времени? — проворчал.

   — Час, а может, и два, — невозмутимо ответила Инка, вскарабкалась на постель. — Витюш, принц мой ненаглядный, — поползла к нему, схватила сначала за ноги, потом уцепилась за край трусов, бесцеремонно потянула, а вскоре, плохо справившись с координацией, и сама вся распласталась на мужчине. — Я тебя люблю, — сообщила пьяно, — ты самый, самый, самый, — потерлась о щетинистый подбородок. — Я тебя хочу.

   В игривом настроении ее ладошка нырнула под резинку мужских трусов и удовлетворенно остановилась на обнаруженном.

   — М-м-м, Ви-тю-ша, я тебя лю-блю. — Нос еще раз проехался по небритости на лице, изображая малоизящную нежность. Руку Инна сжала, на что Витюша мгновенно оживился, во всяком случае, ниже пояса точно не остался равнодушным — толкнулся тихонько в ладошку. Улыбнулся.

   — Пьяньчужка, — хмыкнул он по-доброму.

   — У меня отпуск. Мне можно, — заявила Инна с полной правотой, не терпя никаких возражений, осуждений и уж тем более нравоучений. Приподнялась, неуклюже вскарабкалась на мужчину, завозилась сначала с его нижним бельем, потом со своим. Еще немного шебуршания, Виктор придержал ее немного за бедра и помог направить, чтобы Инка без проблем уселась, впуская его в себя. Когда все получилось, она игриво улыбнулась и прикрыла от удовольствия глаза. Задрав на себе футболку, огладила живот, при этом чаще задышала, мерно покачиваясь.

   — Да-а-а, — еле слышно вырвалось из гортани больше сипением, чем звуком. — Вот та-а-ак, — медленно приподнялась и опустилась, — та-а-ак, — повторила.

   Виктор не мешал выбирать ей темп. Распластался на кровати, лениво наблюдая за ее движениями, руками чуть-чуть поглаживал ее бедра, иногда поддразнивал, проводя и надавливая между ног, обостряя ощущения.

   — Аха-а-ах, — не сдержала она то ли всхлип, то ли стон. Склонила голову, наблюдая то за его ладонями, то за скользящими движениями — выглядело порочно, а потому горячо, возбуждающе. Выгнулась дугой, стараясь вдавиться в Виктора насколько можно сильнее. Он помог толчком навстречу. Внутри приятно глубоко ткнулось. Дальше пошло интенсивнее. Инна практически бесновалась, потихоньку отрываясь от реальности. Скинула футболку. Пальцы царапнули сначала свой живот, потом перешли на его твердый пресс, мощную грудь, схватилась за плечи. Быстрее, еще быстрее. Губы. Попыталась поймать его губы и слиться в поцелуе. Секунда. Две секунды. Три. Сладость и неустанные движения.

   — От тебя разит, как от пивной бочки, — донеслось до нее. Виктор отвернулся, да и Инку постарался ненавязчиво отодвинуть от своего лица. Она возмущаться не стала. Не до разборок и обид было. У нее потихоньку уже начали неметь пальцы на ногах, по позвоночнику от лопаток к затылку время от времени пробегала дрожь, грудь распирало. Быстрее, быстрее — старалась догнать все время ускользающий пик наслаждения.

   «Уличному принцу плевать было на запах пива», — мелькнуло в голове. Тут же возник образ смазливого мальчишки. Теперь она точно осознавала, что тот был слишком юн. Не подросток, конечно, но однозначно младше ее. Сколько ему? Двадцать? Двадцать два? Неважно. Хорошенький. Руки сильные и губы мягкие. Секунды длился их поцелуй, а приятные ощущения стойко засели в памяти. Стыдно сознаться — ей понравилось. И хоть потом и уверяла подруг, что все это была просто шутка и игра, но на какой-то миг она реально потеряла голову. То ли запретность происходящего взбудоражила кровь, то ли просто мальчишка сразил своим обаянием, но возбудилась она так, что сейчас по полной отрывалась на Викторе. Безумно. Резко. Глубоко. Долго. Очень долго. Или все-таки быстро? Ведь наслаждение хотелось получить прямо сейчас. Снова пробежала волна дрожи по позвоночнику, пальцы судорожно сжались. Осталось совсем чуть-чуть. А перед закрытыми глазами снова, как наваждение, возник паренек: его пальцы, скользящие по щиколотке, затем выше по голени. Вот он сжал коленки, а потом его язык легко нырнул в ее рот. Настойчивый, но мягкий, вертко прошелся по губе, нижним зубам, лег на ее язык, шевельнулся, вернулся к верхним зубам, и потом она сама встретила его своим языком.

   — А-а-ах, — выдохнула, открывая глаза и возвращаясь к реальности. Виктор смотрел так же лениво и с ухмылкой. Ему нравилось. Он любил наблюдать. За два года совместной жизни Инна знала о его пристрастиях. Пусть смотрит и наслаждается. Оценивает, как ей хорошо сейчас. Завела руки за спину, нащупывая застежку лифчика, прикрыла веки, и образ юного несостоявшегося любовника вернулся в одно мгновение. Пригрезился еще один поцелуй с ним — долгий. Такого не было в реале, но ведь могло быть. Облизала пересохшие от подступающего похмелья губы. Открыла глаза — перед ней Виктор, любимый и самый-самый, закрыла — милый и нежный мальчик, открыла...

   — Ви-и-ить, — пьяно протянула, сладко потягиваясь и еще раз выгибаясь, — я люблю только тебя, ты мой принц. Единственный. Е-дин-ствен-ный.

   Взмахнула рукой, последняя часть нижнего белья полетела прочь, уныло повиснув на бретельках, зацепившись за полку, прибитую над телевизором. Полка для комнатных цветов, для книг, для сувениров. Много для чего ее можно применить, но у них дома она представляла собой хаос вещей, нужных и не очень. Повисший лифчик лишь дополнял композицию, усиливая кавардак. Виктор оценивающе проследил за внезапно возникшей экспозицией, криво усмехнулся, а Инка даже не обратила внимания, снова пустилась вдогонку за ускользающим оргазмом, вместе с Виктором, вместе с призрачным мальчиком. Его эфемерное нахождение в их постели добавляло перчинки, взвинчивая и обостряя чувства. Щипок за сосок вырвал ее очередной стон — Виктор не преминул воспользоваться оголившейся аппетитной частью девичьего тела.

   — Надо будет прибраться дома немного, — донеслось до Инки сквозь пелену томления — она уже качалась на самом гребне наслаждения.

   — А? — спросила скорее по инерции, не поднимая век, суть сказанного трепыхалась где-то далеко за горизонтом сознания.

   — Порядок навести надо, говорю. — Он еще сильнее потянул за сосок. — Глеба сегодня заберу вечером, не в бардак же его приводить.

   Глеб? Инка замерла, моментально выпрыгивая из мира сладострастия, истома слетела в считанные секунды и улетела безвозвратно в неизведанном направлении. Глеб? Это имя может привести к стойкой фригидности. Яркие краски потухли, в комнате стало привычно осязаемо, исчезли звезды, к которым она так стремилась, розовые пони и блюющие радугой единороги ускакали прочь, сверкая копытами и унося с собой «уличного маленького принца», казавшегося теперь никем иным, как заурядным сопляком. Непонятно, что в нем могло приглянуться? Бабочки, шевелящие огромными крыльями в животе, тоже не задержались — упорхнули, остался там один лишь член, давящий в матку. Инна сбавила темп — механическое трение тоже не вызывало восторга.

   — Почему сегодня? — спросила и остановилась.

   — Ты же теперь в отпуске, — невозмутимо заявил Виктор. Пауза ему не понравилась, нетерпеливо подтолкнул бедрами, но Инка не отреагировала, ей стало не до секса, новость отбила все желание. На удовольствие она уже не рассчитывала, хотелось все быстрее завершить, а еще лучше вообще прекратить. Виктор, почувствовав охлаждение Инны, недовольно буркнул, перевернул ее на спину и быстро закончил, старательно выплеснувшись в нее. Ну, а какой он реакции хотел, упоминая в самый ответственный момент о своем сыне?

   Чуть позже Виктор удовлетворенно снова спал, а Инна минут двадцать как плескалась в душе. Стояла под теплым потоком воды и потихоньку трезвела. Вот недаром существует примета — если утром хорошо насмеешься, то вечером плакать будешь. Только тут немного наоборот — веселилась она вечером, а к утру не слезы, конечно, но настроение подпортилось. Да, вчера начался отпуск, собственно, что и отмечали так бурно с подругами. Однако Инка меньше всего рассчитывала отдыхать в обществе пасынка. Нет, она в принципе ничего против девятилетнего мальчика не имела. Наоборот, считала, коль уж так получилось, что ее любимый человек оказался с грузом прошлого, то она просто обязана принять его сына и пусть не полюбить его, но хотя бы найти общий язык. Они люди цивилизованные, и ребенок ни в коем случае не должен страдать из-за того, что у взрослых отношения не сложились, не сошлись характерами, не смогли ужиться.

   Инна всерьез настраивалась стать хорошей мачехой: внимательной, доброй и понимающей. Вот только она-то планы строила и готовилась, а ребенок чихать хотел на проблемы взрослых. Его не интересовало, что там, у родителей, не сложилось, и понятно, что находившуюся рядом с отцом постороннюю тетеньку не воспринял с энтузиазмом. Он по своему — по-детски, как мог — противился этой ситуации. Не слушался, дерзил, огрызался, игнорировал и мелко пакостил. С психологической точки зрения такое поведение мальчика легко объяснялось, вот только Инну это нисколько не успокаивало. Пока она терялась в догадках, как наладить контакт с пацаном, этот гаденыш исподтишка, а порой и в открытую портил ей кровь. С чего бы ей сейчас радоваться новости, что он прибудет к ним жить на какое-то время? Еще и квартиру предстояло вылизывать. И дело не в так называемом бардаке. Самому пацану вряд ли очень важно, в стопку ли стоят книжки и всю ли одежду аккуратно убрали в шкаф. В шкаф, кстати, вообще лучше не заглядывать. Инна уверена, мальчишка попросту использовался как шпион и доносчик. Родители Виктора и бывшая супруга, к гадалке не ходи, выведывали о быте, который существовал в новоиспеченной семье.

   Будущие свекры сразу скептически отнеслись к Инне. С одной стороны, они вроде и рады были, что их сын определился после развода и не завис надолго в холостяцкой жизни, а с другой — новоявленную невестку бесконечно сравнивали с предыдущей, и, само собой, Инна по многим показателям проигрывала. Первый и очень существенный — из Инки хозяйка, надо было сказать, получилась не очень. Как ни старалась она регулярно убираться, беспорядок коварным образом все равно просачивался в их съемную квартиру. Во-вторых, родители, кажется, всерьез не воспринимали нынешнюю пассию сына. Хоть уже прошло два года с их знакомства, хоть они давно съехались на одну территорию, брак, тем не менее, регистрировать не спешили, детей не заводили, а значит, все могло в один момент в очередной раз развалиться. Но зря они на это надеялись. Два года срок немаленький, и Виктор с Инной, не ставя общественность в известность, планы строили огромные.

   Пожениться они очень даже планировали и в самом ближайшем будущем. Этим летом, скорее всего, не успеют, но до конца года точно должны определиться. Для этого было несколько причин. Виктор, как человек порядочный, уходя из семьи, оставил все нажитое добро, в том числе и квартиру, экс-супруге и сыну. В новой же семье предстояло добиваться всего с нуля. Шли Инна и Виктор к этому по четко установленному плану. Жилплощадь собирались брать в ипотеку по программе «молодая семья», один член которой бюджетный работник, а Инка именно им и была. Семья в этом случае обязательно должна быть законной, значит, поход в ЗАГС не за горами. И о ребенке они тоже уже задумывались. Еще с весны прекратили все предохранения, оставив все на волю случая. Не то чтобы Инне очень хотелось стать матерью, но по статистике вроде как в двадцать пять лет и пора. А ей как раз скоро уже четвертак. Да и намеки уже достали со стороны родственников и всезнающих подруг, что им просто необходимо общее дитя, как гарант полноценности семьи и ее надежности. Насчет надежности можно было бы поспорить, вспомнив хотя бы того же Глеба, но тем не менее с фактом, что пора собираться в декрет, Инна смирилась. Сегодняшний раз, кстати, вполне мог стать роковым. Пьяное подпитие будущей мамаши не самое удачное время для размножения, но Виктор, не задумываясь, вогнал в нее полную порцию воспроизводящего, так сказать, материала. Будь что будет.

   Если на то пошло, каждый второй ребенок на таких дрожжах замешан.

   Фыркая и отплевываясь, Инна подставляла лицо под струи воды, отгоняя мрачные мысли, настраивала себя на позитивный лад. Все будет хо-ро-шо! У нее замечательный без пяти минут муж. Между ними любовь и полное взаимопонимание. Во всем, абсолютно во всем. В комнате она уберется, с Глебом в предстоящий месяц как-нибудь договорится и если нужно — выбросит белый флаг и вытребует пакт о ненападении. Подкупит, в конце концов, чем-нибудь мальца. И родители Виктора в итоге все равно когда-нибудь к ней привыкнут и начнут уважать. С рождением ребенка наверняка все изменится и в самом деле определится. Инна погладила живот. Плоским его не назовешь, но и слоями жира не свисает, вполне аккуратненький.

   «А вот уличный маленький принц посетовал на лишний вес, — вспомнилось, и руки тут же прошлись по значимым частям тела, оглядела, — зато есть что потрогать, — решила невозмутимо». Вите очень нравится, да и этот мальчишка сам с удовольствием ощупывал ее задницу. Даже слишком откровенно лапал, шкодник. Ужас.. Была бы трезвая, руки бы ему тут же поотбила.

   Вот только вся проблема была, что Инка трезвой в тот момент не была. И что ее дернуло лезть на эту стену? То ли на «слабо», то ли селфи сделать, но скорее всего, просто с дуру, залив глаза — сейчас уже точно не могла определиться.

   «Вот бы ученики меня в таком виде застали! Стыдоба, Инна Владиславовна», — усмехнулась Инка, представив картину, и снова погладила живот.

   Ребенок — это в целом даже неплохо. В этом есть плюсы. Великолепная возможность на целых три года заменить огромный букет из «цветов жизни», бегающих по школе, на один-единственный цветок и к тому же свой, а потому наверняка любимый и не так действующий на нервы. Два года учительствования заставили Инну пересмотреть свое отношение к малышне, убилось все светлое и прекрасное. Если начистоту, то казалось, она детей теперь просто ненавидела.

ГЛАВА 4

Квартира выскоблена до блеска, вещи тоже практически все на своих местах. Дитя встречено с полными почестями: с улыбкой и пышущей жаром свежеиспеченной пиццей.

   — Вот что еще…ему надо? — Инна хотела сказать «этому змеенышу», но вовремя осеклась. Это неэтично, а она как-никак педагог, такие выражения не применимы к детям, а тем более к пасынку. Мальчишка бесится, хочет жить с обоими родителями вместе, и никакая добрая тетя, даже с лобстерами и фуа-гра не заменит ему полноценную семью. — Грибы он, видите ли, не ест, — возмущенная тирада завершилась фырканьем и глотком из жестяной банки. Пузырьки газа защипали нос. Поморщившись, Инна загрустила и отвернулась, печально глядя на спокойную гладь реки и живописно зависшую на ней по самому центру баржу.

   Прошло всего два дня после знаменитой попойки подруг, и вот они снова вечером вместе, теперь уже на набережной. Настроение так и шептало, намекая снова напиться и забыться, но дома ребенок, которому такой пример категорически противопоказан, да и возможная беременность позволяла сегодня довольствоваться лишь колой.

   — Может, и в самом деле не ест, — пожала плечами Светка, — может, аллергия или просто не нравится.

   — Угу, — удрученно отозвалась Инна, — а то в кафешках он пиццу с грибами не уминал. Можно подумать, я не видела.

   — Ну, то в кафешках, — хмыкнула Лена, еще одна подруга.

   — Ой, да нашла проблему, не хочет и пусть не ест, — встряла Света, — нашла чем заморачиваться. Проголодается — проглотит, как миленький, еще за ушами будет трещать.

   Света — мать двоих близняшек-трехлеток, говорила со знанием дела. В воспитании мелюзги она профи, можно даже не сомневаться. Но то свои детишки и к тому же мелкие, а маленькие детки, как известно, маленькие бедки. К пасынку эти методы воспитания совсем не применимы. Да и Инна по поводу сытости Глеба вообще-то не переживала. Проблема больше была в реакции свекрови, вечером пришедшей с кураторской проверкой. Ребенку нормальную пищу не приготовила. Ага, овсянку. Инка ему сегодня утром принципиально приготовила ее на завтрак. Пусть наслаждается и бабушку благодарит. Глеб демонстративно швырнул кашу в раковину со словами: «Сама такое жри» — так, что осколки разлетелись в стороны. Отец на работе был, вот и разбушевался парень. Знал, что Инна жаловаться по таким пустякам не будет, вот и дерзил.

   — А может, стоило все же рассказать отцу? — Зерно здравомыслия в вопросе Светланы присутствовало, но, если честно, Инка на месте Глеба тоже не стала бы эту скользкую мерзость есть. Посуду бить, конечно, из-за этого не обязательно и грубить старшим не повод, да и вообще нельзя грубить. Инна поначалу растерялась, когда увидела осколки, а потом именно так и заявила мальчишке — про порчу имущества и неподобающий лексикон. А тот в ответ лишь:

   — Ты мне никто, и не тебе меня воспитывать.

   Деловой! Слов нет! Больше, чем на полтора дня, выдержки Инны не хватило. Вечером, как только Виктор вернулся с работы, сразу же смоталась сюда, к подругам, на судьбу посетовать и нервишки подлечить свежим воздухом да природными красотами. Инка снова покосилась на черную кляксу баржи на нежно-голубой глади воды. А папаша пусть наслаждается обществом своего сыночка.

   — И что? Вы теперь втроем в одной комнате жить будете? — Ленка как всегда знала, как поддержать подругу и на какую мозоль надавить. На любимую — больную.

   Прошлая ночь выдалась неуютная. Обычно Глеб на проживание к ним домой матерью не отправлялся, только в гости заходил. Да и сейчас не планировалось. В том году на летних каникулах ребенок у бабушки с дедушкой замечательно время провел. Там у них и комнат жилых две, и ненавистной Инны нет. А тут накладочка вышла — старики ремонт затеяли, а бывшая жена именно в это же время с подругой в жаркие страны улетела отдыхать. Неплохо устроилась. Инка была уверена, что путевку ей Виктор спонсировал, добрый самаритянин. Ладно для ребенка из кожи вон лез и как в бездонную яму деньги спускал, а ей-то за какие заслуги? Уже почти четыре года не жена она ему. Инна обижалась, естественно. Неприятно. Но и предъявить не предъявишь, ведь и на нее, Инку, он не скупился. Баловал ее с удовольствием, даже, пожалуй, больше, чем оставленную семью. Вот и помалкивала. А спать им действительно пришлось всем в одной комнате. Глебу кресло раскладное выделили, а сами, как обычно, на диване. Это кажется, что девять лет — еще несмышленыш, а на самом деле все он прекрасно понимает. И хоть, само собой, при нем Инна с Виктором ничего не допускали, даже обниматься не стали, все равно вид женщины в постели отца парнишку не воодушевил. Отсюда — летающая каша и грубые слова. Инка вздохнула.

   — Да, в одной комнате, — ответила неохотно, — но это ненадолго. Неделя максимум, — поспешила предупредить ухмылку подруги.

   Ленка — она недобрая, еще со времен зарождения отношений Инны и Виктора тихую злобу затаила. Познакомились подруги с Витей вместе, и Ленке он тогда очень понравился. Инна не возражала, даже в сторону отошла, вот только Витя за ней в эту сторону пошел. А Ленка до сих пор слюни пускала при виде его, это невооруженным глазом заметно. И при таких обстоятельствах только успевай начеку быть, не успеешь моргнуть, как можешь разом лишиться и мужа, и подруги. Сколько таких случаев. Лучше поберечься и постараться не дать Ленке с Виктором пересекаться..

   А ютиться в «однушке» им предстояло в итоге даже не неделю. Забрать мальчишку свекры обещали уже через четыре дня, чтобы это великовозрастное дитя не умерло с голода или ненароком не отравилось Инкиной стряпней, или вшей не завело, или… да бог его знает, что еще возникало в бурной фантазии любимой свекрови. В любом случае, той казалось, что квалифицированный педагог-математик, пусть с небольшим, но все-таки стажем, ни за что не сможет углядеть за их единственным и потому драгоценным внуком. Инна по этому поводу даже спорить не пыталась, наоборот, скрестив пальцы, только и ждала того момента, когда потолки в квартире свекров, наконец, натянут и поменяют старый линолеум на ламинат. Можно подумать, нельзя было этим всем заняться чуть позже или чуть раньше. Но, по всей видимости, отъезд мамаши Глеба на моря для стариков тоже оказался сюрпризом. Потому и вышла такая неудобная всем накладка.

   Четыре дня не срок. Да и пацан немного подостыл. Следующие сутки прошли в мире и согласии. И ел парень, и помалкивал, даже в магазин помог сходить за продуктами, за что и мороженое получил, и мелочь со сдачи. Обоим приятно. Никаких войн, никакой конфронтации.

   «Неужели так сложно вести себя по-человечески?», — размышляла Инна и уже даже хотела расслабиться, но новый день принес новую неприятность.

   — Инусь, это мелочи. — Виктор обнял ее и прижался губами к глазам, из которых готовы были пролиться слезы.

   Мелочи? Инка держала в руках спутанный кошмарный клубок ультрамаринового цвета. Канекалон, хит сезона, который она так искусно вплетала в волосы, был безвозвратно загублен.

   — Еще купишь. Сильно дорогая, что ли, эта волосня? — успокаивал Виктор и в то же время попытался защитить сына и уладить конфликт. — Ему просто интересно стало, вот и потрогал.

   — Не дорогая. Была бы дорогая — не запуталась. Но я их по почте из Китая заказывала, — всхлипнула Инна, уткнувшись в плечо, — тут такой не купишь, а ждать, пока новый придет, целый месяц.

   Очень обидно. Она их и заплела всего-то два раза. Пряди были практически новые. Пока других дождешься, все лето пройдет. А осенью, в школе, перед учениками в таком виде несерьезно появляться. Разве это мелочи? Разревелась. Накопилось просто за последние дни напряжение, вот и выплеснула все свое горе, уткнулась в родную грудь, проливая горькие слезы.

   Глеб, скорее всего, в этот раз и в самом деле не со зла, а из любопытства взял в руки цветные искусственные пряди, а запутать их в один момент можно, уж больно они легко рассыпались. Но для профилактики ему все же влетело — отец говорил строго и по делу. Ему пацан огрызаться не посмел, лишь насупился и затих в углу с планшетом.

   «Наверняка отомстит», — подумала Инна, бесцельно глядя в экран телевизора. Пока мальчишка дулся и хмурился, они уселись за просмотр фильма. Уютный тихий семейный вечер. Ее голова лежала на коленях Виктора, он тихо теребил ее волосы, а она почти мурчала от удовольствия, и неважно, что там творилось на экране, неважно, что замышлял пасынок. Сейчас было хорошо и спокойно, а завтра выходной, и они все вместе будут дома, а значит, никакие пакости ей пока не грозят. Жизнь просто замечательна.

   Жизнь замечательной оказалась ровно до следующего утра. Глеб не зря тихо сидел в углу и помалкивал. Время провел не впустую.

   Атмосфера за завтраком царила умиротворенная. Омлет с помидорами и даже с грибами всем пришелся по вкусу. Глеб ел и не сопротивлялся, подгоняемый обещанным походом в парк на аттракционы, вот только из планшета так и не вылезал, чуть ли не в тарелку его окунал, когда ел.

   — Убери, я сказал, — не в первый раз уже повторил Виктор, — дай сюда.

   Глеб буркнул, вздохнул, но передал отцу. На Инку при этом мальчишка сверкнул странным взглядом. Она не придала значения. Ей игрушка за столом совершенно не мешала, да пусть хоть черпает этим планшетом, лишь бы помалкивал и капризы свои не показывал. Виктор хотел уже отложить гаджет в сторону, но взгляд скользнул невзначай по экрану и задержался. Заинтересовавшись, он присмотрелся. Пацан с ухмылкой заулыбался и теперь уже победно уставился на Инну.

   — Что это? — Виктор нахмурился. Экран по истечении времени ожидания потух, пришлось его снова включить. Ничего не подозревавшая Инка, тоже заглянула и обомлела, застыв от ужаса.

   Фото. Откуда у этого паршивца это фото? Да и вообще, откуда это фото?

   Ультрамариновые косички без колебания выдавали, кто изображен на снимке. И профиль лица не давал сомневаться — это Инна. Внешность просматривалась и узнавалась легко. Вообще снимок получился замечательный. Все четко видно, хоть и в темноте: и нос, уткнувшийся в мужской подбородок, и пальцы чужих рук, вцепившиеся в ее зад, да и вообще вся она, повисшая на шее парня — все очень замечательно живописно прорисовано и освещено вспышкой.

   — Что-то ты, Рапунцель, тяжелая какая-то, — словно эхом отозвалось в Инкиных мозгах. Она хоть и была пьяная, но эта сцена «спасения дуры-принцессы со стены замка» ей хорошо запомнилась. В целом невинная сцена, просто на фото это выглядело как-то двусмысленно. А на самом деле парнишка ей просто помог спуститься. Это потом она с ним позволила себе немного лишнего, а тут-то все вполне пристойно.

   Инка нервно облизнула онемевшие губы и испуганно перевела взгляд на мужа. Будущего мужа. Наверное, будущего мужа.

   — Это когда мы отпуск отмечали. Я… слезть не могла. И мальчик мне помог, — залепетала она еле слышно, тяжело ворочая прилипающим к нёбу языком. Перевела взгляд на фото. Действительно, мальчик. По сравнению с Виктором, которому уже чуть-чуть за тридцать, совсем юнец.

   — Да? — скептически отозвался мужчина, пальцем небрежно стал пролистывать экран. — И что эти фото делают в интернете? — Мелькнуло еще несколько снимков того вечера. У Инны в глазах от страха чуть не потемнело, но, к счастью, «принц» на страницах больше не объявился.

   — Понятия не имею, — спешно пожала плечами и дрожащими руками взяла планшет. Откуда ветер дул, сразу же стало ясно. Гениальный сыщик Глеб прошерстил в Инстаграме всех Инкиных подписчиков и залез в личный профиль Ленки. Только этой идиотке пришло бы на ум выложить такой компромат. Хотя, вполне возможно, все это сделано умышленно. С подругой она еще потом, конечно, разберется, а пока… Инна несмело взглянула на Виктора: брови так же хмуро сдвинуты, пальцы раздраженно стучат по столешнице, смотрит на сына.

   — Ешь давай быстрее. На карусели собираешься или нет?

   Естественно, пацан собирался. Быстро затолкал остатки еды в рот и побежал одеваться, отсвечивая счастливой улыбкой — предвкушал то ли прогулку, то ли надвигающийся скандал.

   — Что за мальчик? Откуда не могла слезть? — глухо переспросил Виктор, когда сын исчез из поля зрения.

   — Со стены, она… высокая. — Взгляд Инны забегал, смотреть в глаза было совестно.

   — Стены?

   — Да. В парке. Кинотеатр. И я его не знаю, он просто мимо шел, а я спрыгнуть боялась... Вить…

   Виктор тяжело вздохнул.

   — Мимо… — хмыкнул, — какой кинотеатр? Что за ерунда вообще? — Ему все меньше нравилась эта история, а Инка даже не знала, как все так сглаженно преподнести, чтобы сказанное не выглядело откровенно глупо.

   — В парке. Летний. Там только стены остались. Ну, ты видел же. — Зачем пояснять, когда каждый житель города в курсе этих развалин. — Мы решили залезть. А обратно никак.

   — Зачем?

   — Просто. — Вид у Инны стал грустно-виноватый, а Виктор замолчал, недоумевая, разглядывал ее. Словно впервые видел, либо, сбросив пелену с глаз, узнал будущую жену по-новому. В любом случае это было разочарование.

   — Ты… — наконец выплюнул он и снова потерялся в словах, не находя нужных. — Ты сама понимаешь, что за дичь сейчас говоришь?

   Инна вздохнула.

   — Вить. — Ее рука опустилась на его запястье, успокаивая раздраженную дробь пальцев. — Я не знаю, мы просто выпили и вот, — еще раз вздохнула, попыталась ткнуться ему носом в шею. Виктор, поморщившись отклонился, дернув плечом, с досадой оттолкнул.

   Тарелка от взмаха руки с шумом проехалась по столешнице. Больше говорить он ничего не желал и слышать, похоже, тоже. Встал и вышел из кухни.

   Инка застывшим изваянием очумело смотрела в пустой дверной проем. Мысли то хаотично скакали, то замирали совсем. Что делать в такой нелепой ситуации, она не представляла. Посидев минуту, все же поплелась следом.

   — Вить, — снова позвала она. Он не отреагировал, лишь мрачно давал указания сыну собираться в темпе и не тянуть время. — Витя.

   Она обращалась к нему и понимала, что попытки поговорить сейчас тщетны, но все равно пыталась растормошить. Вообще, если Виктор бывал чем-то недоволен, он мог молчать долго. Порой даже на неделю замыкался, отделываясь односложными фразами. Неприятная черта характера. Лучше бы высказался или накричал.

   Инна понуро тоже начала собираться. Прогулка обещала быть грустной.

   Мальчишка единственный, кто находил ситуацию веселой. Он, не скрывая, радовался размолвке взрослых. А дождавшись, когда Инка переоденется и выйдет из ванной, чтобы до конца добить ее контрольным выстрелом, выдал следующую пакость. Среди царящего в комнате напряженного молчания, ему вставить во всеуслышание реплику было легко.

   — Пап, когда тебя дома нет, этот мужик ей звонит постоянно.

   Упрямо глядя на Инну, пацан зло сверкал глазенками и ждал реакции.

   — Глеб, ты что несешь? — Естественно, она опешила, а Виктор еще больше нахмурился и продолжал молчать. — Кто мне звонит? Ты совсем охренел, что ли, паршивец? — Это был предел терпению. Бросила на полку косметичку, которую только что достала, намереваясь нанести легкий макияж, и ушла на кухню, хлопнув за собой дверью. И нисколько ей не стыдно было ни за поведение, ни за слова. Вот ни грамма. Пусть это совершенно непедагогично, и, возможно, считалось проявлением слабости, но ее абсолютно не мучила совесть. Этому мерзавцу еще и язык вырвать бы не мешало. Достало все. Никуда идти она больше уже не хотела. Горло душили слезы, но глаза оставались сухими. Отвернулась, глядя в окно.

   Через пару минут дверь позади все же скрипнула.

   — Идешь? — послышался все такой же мрачный голос Виктора.

   — Нет, — буркнула она в ответ, не шелохнувшись.

   Небольшая возня в прихожей, щелчок замка, и все стихло. Виктор с Глебом ушли.

ГЛАВА 5

Инна не заплакала и потом, когда смотрела с высоты третьего этажа сквозь стекло, как отец с сыном медленно удаляются, шагая по тротуару. Не появились слезы и во время звонка подруге. Мешали разреветься злость и желание высказать этой безмозглой идиотке все.

   — Ты вообще думаешь, что делаешь? Как у тебя только ума хватило такое выставить в интернет, да еще без моего согласия? Еще и профиль открытый. Лен, у тебя мозги есть? Вот что ты наделала? Ты специально? Ты этого хотела? Радуйся теперь.

   — Скажи спасибо, что, как ты облизывалась там с ним, не выложила. Сама дура, висла на пацане, еще и про принца что-то втирала. Ты хоть помнишь, что вытворяла?

   Ничего особенного Инка и не делала. Да, перебрала немного и… Ну, поцеловались чуть-чуть, считай — благодарность мальчишке за рыцарский поступок и спасение. Да и вообще, дурачество это все, и на измену никак не тянет. А вот подруги так не поступают.

   В общем, поругались Инна с Ленкой. Поссорились, казалось, даже навсегда. Пошла полоса невезения, словно черная кошка дорогу перебежала. Хотя при чем тут кошка? И в самом деле, сама дура — зачем ее понесло в эти развалины? Вот так и бывает: один неверный шаг, и покатятся потом беды, как снежный ком. Еще и Глеб этот, как бельмо на глазу. Вот что его дернуло по Инстаграму лазить?

   Инна обновила страницу профиля подруги. Бывшей подруги. Фотография исчезла, но смысла сейчас в этом уже никакого не было. Что случилось, то случилось. Виктор все видел, и теперь она понятия не имела, как оправдываться и восстанавливать с ним отношения.

   Вернулся он поздно вечером. Один, без сына, пьянющий, аж на ногах еле стоял. Картина малоприятная, но Инка с облегчением выдохнула и даже улыбнулась — вернулся.

   Виктор прошел, недовольно бурча и ругаясь о чем-то под нос. С ходу стал скидывать с себя одежду. Кроссовки бросил на пути в кухню, футболка легла там же, где-то на полу в коридоре. Порядок, который титаническими усилиями поддерживался Инной последние три дня, мгновенно начал превращаться в хаос. Но разве это проблема и беда? Сущая ерунда, не стоящая внимания, главное, Витя вернулся.

   — Что улыбаешься? — Он нахмурился и стал надвигаться на нее. Инка лишь плечами пожала. Да, улыбалась. Но она действительно была рада его видеть, пусть даже такого озлобленного и выставляющего напоказ свою пьяную разнузданность. Виктор схватил Инну грубо за запястье, дернул, притягивая к себе. — Весело, значит? Давай повеселимся вместе.

   Инка мысленно поморщилась от боли, но улыбка не сошла с лица. Она была рада и такому вниманию, лишь бы любимый не молчал и не обижался. Она согласна принять свою вину. Да, немного нехорошо поступила на той гулянке. Она раскаивается, а он пусть простит ей эту глупость. Она никогда так больше не поступит. Никогда.

   — Смешно? — Злость Виктора нарастала. Видно, что счастья, в отличие от Инны, он не испытывал. Наоборот, гнев, который культивировался в нем весь день, начал с разрушительной силой вырываться наружу.

   — Нет, — испуганно мотнула головой и постаралась убрать радость с лица, раз она так его раздражала. Нет, Инна не боялась, что он ее ударит или сделает очень больно — страшно было, что не простит.

   — Вот и мне нет, — кивнул, отпихнул ее с досадой в сторону, пьяно покачиваясь, прошел в комнату. Посередине замер, рассеянно оглядел комнату, все так же пока отличающуюся чистотой и порядком. Вся обстановка вокруг была гармоничной и не напрягала глаз, единственным бельмом опять оказалась Инка, когда снова попала в поле его зрения. Плечи Виктора дернулись, он недовольно засопел, немного подумав, снова двинулся на нее. Руки одновременно потянули ремень, тот на удивление быстро выскользнул из шлевок.

   Вихрь эмоций всколыхнулся за миг в душе у Инки. От непонимания и легкого испуга до неверия и иронического смешка.

   — Выпорешь?

   — Неплохая идея. — Виктор неожиданно весело ухмыльнулся, с интересом посмотрел на ремень, удобно сложил его и пошлепал по ладони. Потом окинул оценивающим взглядом Инку, замершую напротив — жалкую и босую, в домашнем хлопковом костюме: майка и короткие шорты, обтягивающие задницу. На заднице как раз, прищурившись, и остановился взглядом.

   В роли властного и жесткого доминанта Виктор представлялся слабо. Все-таки два года отношений и сожительства давали представление о человеке. Но сегодня он был невменяем и жутко зол. Мало ли, что в голову взбредет. Устроит тут показательную БДСМ порку. Инна нервно переступила, чуть сделав шаг назад, и наткнулась на стену.

   — Страшно? — ухмыльнулся он.

   — Дурак, что ли? — растерянно прошептала она.

   Он кивнул.

   — Дурак. Еще не представляешь, какой дурак. — Подошел вплотную, прижимая ее к стене, схватил одной рукой, другой сунул ремень к носу Инки, выдохнув неприятным запахом перегара. — Выбью всю дичь из тебя на хрен. В голове мозгов нет — будешь задним местом думать.

   Ремень предупредительно скользнул по ее щеке, а потом отлетел в сторону. Виктор, продолжая прижимать Инну, неприятно, как будто намеренно вызывая гадливость, облапал ее, а потом вообще бесцеремонно завалил на диван, выплескивая всю накопленную злость и возмущение. Инна не сопротивлялась, безропотно подчиняясь его клокочущей ярости. От происходящего совсем не получила удовольствия. Его ласки, которые и ласками не назовешь, были скорее неприятны. Тем не менее, понимала, что все это она заслужила, а самое важное, что они все же помирились. В итоге он успел, перед тем как нетрезво захрапеть, досадно выдохнуть ей в ухо:

   — Инн, я же люблю тебя.

   — И я тебя, — довольно улыбнулась она, растворяясь в счастье и нежности, — только тебя.

***

В то время, когда между Инной и Виктором разгорался, шел полным ходом, а потом благополучно затухал скандал из-за мимолетного и совершенно случайного «маленького принца», Вадим и понятия не имел, что стал причиной таких страстей. Он вообще уже и думать забыл о принцессе Рапунцель. Его мысли занимала совершенно другая дама сердца.

   — Я заеду, — стоял он на своем, названивая ей с какой-то одержимостью.

   — Нет, — не поддавалась Мария.

   — Вообще-то я не спрашиваю.

   — Нет.

   — Вечером, после работы.

   — Малыш, ты слишком настойчив.

   — До вечера.

   Если не быть настойчивым, то можно проканителиться еще долго. Вадим был уверен: Мария его, конечно же, хочет, но сомневаться из-за разницы в возрасте может бесконечно долго, и он не собирался ждать. К концу рабочего дня подогнал сияющий чистотой и лоском черный джип к парадной ее конторы. Сегодня он и сам постарался выглядеть более подобающе: светлая летняя рубашка, брюки и мокасины. Однако при всей напускной беспечности, внутри у него надежно засела нервозность. Выйдя из салона, он побродил немного вдоль машины, прикидывая варианты реакции девушки на встречу. Чем дальше, тем почему-то все меньше оставалось надежды на успех. Больше всего боялся, что Мария даже не подойдет к нему.

   Но неизменный стук каблуков, направляющихся в его сторону, заставил вмиг отбросить все мрачные мысли. Быстро собравшись и приосанившись, придавая тем самым себе уверенности, Вадим прислонился к капоту машины. Девушка легко и грациозно подплыла к нему.

   — Привет. — Она провела рукой по металлическому глянцу автомобиля — машина определенно чистая, только что с мойки. Именно под предлогом необходимости помыть и выпросил Вадим крутой внедорожник у брата, иначе кто бы ему выдал его для сомнительного рода занятий. Не обнаружив дорожной пыли, Мария пристроилась рядом. Привычно достала сигарету и с наслаждением закурила.

   — Привет, — отозвался Вадька, довольно улыбаясь, — отработала?

   — Угу.

   — Поедем? Предлагаю поужинать. — Он не стал что-то выдумывать и по наезженной схеме решил сводить девушку в ресторан.

   — Я на машине, — скучающе ответила она — идея ее не вдохновила.

   Ох уж эти самостоятельные дамы. Ни подвезти, ни поухаживать.

   — Оставь здесь... машину. Потом вернемся. — Он снова начал нервничать и вовсю пытался найти выход из положения. — Или отгонишь ее. И потом ужинать...

   Вадим трепетно коснулся рукой ее ладони и аккуратно провел пальцем по тыльной стороне. Кожа нежная, гладкая. Мария руку не отдернула, безразлично проследила за его движением, так же равнодушно посмотрела на него.

   — Вадим, — выдохнула она, и удушающий дым просочился ему в ноздри, — если я говорю «нет», а я сказала «нет», значит, вероятно, у меня другие планы. Понимаешь?

   Единственное, что понимал Вадим — от него снова собирались отвязаться.

   — А у тебя другие планы? — спросил он.

   — Да.

   — Значит, поедем вместе. По твоим планам. — Сохраняя видимую невозмутимость, он пожал плечами и решительно склонился к ее лицу, аккуратно провел носом по скуле. Глубоко вдохнул. Обворожительный аромат духов перебил неприятный запах табака. — Вкусно пахнешь, — прошептал девушке на ухо, — и зачетно выглядишь. — Рука смело переместилась на талию и там и осталась.

   — Да уж. Зачетно, — уныло, едва слышным шепотом повторила Мария, покивала задумчиво. — Руку убери, — повела раздраженно плечом, — ты меня дискредитируешь, малыш.

   Малыш? Вадиму совсем не нравилось такое обращение. Уже не первый раз Маша называла его так пренебрежительно.

   — Отчего же? Наоборот, создаю имидж. — В ответ на ее насмешку в его голосе появились нагловатые нотки. — Пусть завидуют. Красивой женщине — красивая машина и молодой любовник.

   — Тоже мне имидж, — хмыкнула она в ответ. — Выпендрежник на папином внедорожнике, думаешь, это круто?

   — Думаю, да.

   — А если сейчас подойдет один из завистников и тебе в морду даст?

   Вадим посмотрел на двери конторы, которые время от времени открывались и закрывались, оттуда выходили коллеги Марии и разбредались кто куда, лишь некоторые заинтересованно оглядывались на необычную парочку.

   — Не-а, — заявил он.

   — Нет? — удивилась она его уверенности.

   — Нет. Если было бы кому в морду дать, ты бы меня уже давно в нужном направлении послала.

   Мария откровенно рассмеялась.

   — Так что новоявленным завистникам теперь буду физиономии подправлять я, — пообещал Вадька.

   Смех затих.

   — Мило, — пробурчала она себе под нос, безрадостно хмыкнув, — свалился на голову любовничек, — сняла сама с себя его руку и отодвинулась.

   — Зря ты так, — пожал плечами Вадим, — молодые любовники, между прочим, придают жизни цвет и поддерживают в тонусе, — произнеся совершенно серьезным тоном, съязвил. Не только же ей глумиться над ним.

   Брови девушки в изумлении поползли вверх.

   — Да неужели? — Она повернулась, с ехидным интересом окинула Вадьку взглядом. — Цвет? Жизни?

   — Угу. — Он тоже повернулся и тоже окинул ее взглядом, а скорее, бесцеремонно и нагло им ощупал. — Попробуй, сама узнаешь. Я, между прочим, неутомимый любовник, — подмигнул.

   — М-м-м!

   — Угум, будем ночи напролет заниматься развратом.

   — А-бал-деть! Прям развратом?

   — Именно. Развратом. Грязным, безнравственным развратом. Будешь портить маленьких мальчиков. Малышей, — иронично уточнил он.

   — О господи! — хохотнула. — Это тебя, что ли, портить, мальчик-одуванчик? — фыркнула.

   — Ну да. Я ж малыш.

   — Оболтус, — покачала она головой. — Да в тебе портить уже нечего. Сам кого хочешь испортишь.

   «Ага. Значит, все-таки не такой уж и малыш», — мысленно позлорадствовал Вадька.

   — Вообще-то, да, — тем не менее продолжал он подыгрывать и хохмить, — могу и сам чему-нибудь научить. Я много чего умею.

   — Угу. Например? — Мария отбросила истлевшую сигарету, сложила руки на груди и равнодушно уставилась вдаль.

   Вадим уже было открыл рот, но, покосившись на девушку, передумал, решив немного притормозить с пошлостью. Прокашлялся и лишь потом произнес:

   — По ходу разберемся. Я и кофе, кстати, заварить могу, буду в постель приносить.

   — Латте?

   — Что?

   — Кофе латте?

   — Не, растворимый.

   — А. Понятно, — хмыкнула.

   — Ну ладно, ладно будет тебе латте. — Вадим улыбнулся. Он, конечно, понятия не имел, как его готовят, да и готовят ли такой вообще в домашних условиях, но какой кофе купить ей при случае, он теперь знал. — Любой каприз, — уверенно пообещал он, — латте, свежие булочки из пекарни — сбегаю за ними рано утром. Конфеты, эротический массаж. Могу даже в зайчика одеться. Ну? Как? — игриво толкнул локтем девушку в бок. — Согласна?

   — Етит… твое ж налево! — тяжело выдохнула Мария, взглянула на время на сотовом телефоне. — Ладно. Поехали, зайчик. Цвет моей жизни! — оттолкнулась решительно от капота.

   — Куда? — Вадим, уже даже не рассчитывающий на снисхождение девушки, с готовностью достал ключи из кармана и с энтузиазмом подорвался.

   — Пробовать и жизнь мою разукрашивать, — язвительно отозвалась она и дернула дверь пассажирского сиденья.

   Естественно, никто ничего пробовать не поехал. Зависли в банке и проторчали там больше часа с вопросами о кредите. Мария оформляла на квартиру заем.

   И раз Вадим обещал сопровождать красавицу согласно ее планам и капризам, то строго все выполнял. Только терпение и настойчивость могли позволить добиться цели.

   — Теперь ужинать? — спросил он, когда, наконец, вся волокита закончилась.

   — Теперь домой, — безоговорочно заявила она.

   «Домой так домой. Дома даже лучше», — решил Вадим, заводя автомобиль. Времени много не понадобилось, чтобы добраться до ее подъезда.

   — На кофе позовешь? — спросил он, подмигивая. — Латте, — вспомнилось вдруг название. Мило улыбнувшись, он все еще наивно надеялся на продолжение вечера. Припарковался по нужному адресу. — Могу за булочками сгонять. — И, даже не задумываясь, сорвался бы, если бы она согласилась.

   Мария ухмыльнулась его стремительному порыву. Отстегнув ремень безопасности, наклонилась ближе к его лицу. Темный взгляд красотки сделал темное дело — заставил Вадьку снова растерять всю уверенность, а сердце застучать сильнее.

   — Не спеши, зайчик, — шепнула она ему на ухо. — Не все сразу, малыш, — усмехнулась.

   Снова прозвучавшее язвительное слово, словно железом по стеклу, перевернуло все у него внутри. Вадим нахмурился. Дважды, а вообще-то, уже и не дважды — это как бы совсем не смешно. Руки недовольно сжали руль, в глазах блеснул недобрый огонек. Но легкое и уже совсем неожиданное, едва ощутимое прикосновение к его губам, оставившее характерный маслянистый привкус помады, вмиг вернуло настроение. Сразу же простились красавице все насмешки. Что ж, хорошо. Он согласен. Если ей так нравится, то он будет для нее малышом.

   Пассажирская дверь хлопнула, каблуки зацокали по подъездным ступенькам. Вадим проводил взглядом уходящую Марию. Уверен был — не обернется, но все равно заворожено смотрел вслед.

   — Мальчик, зайчик, одуванчик… — пробубнил задумчиво. — Ладно. Не все сразу, так не все сразу. — Провел тыльной стороной ладони по губам: на ней остался ярко-красный след. Заглянул в зеркало заднего вида. — Да уж, — хмыкнул, тщательнее оттирая с лица помаду. — Подождем.

ГЛАВА 6

В начале августа наступила очередь для поездки и у Инны с Виктором. Провели они десять дней в этом году пусть и не где-то в других странах, а на российском побережье, но зато это какое-никакое море. Солнце, пляж и полное уединение. Ни вездесущих родителей тебе тут, ни пакостника Глеба. А Инна всерьез побаивалась, как бы у Виктора не возникло желание прихватить с собой и сына. Тому наверняка тоже ведь хотелось поплескаться в соленой воде, да и вообще попутешествовать. Что мать, что отец устроили себе в этом году развлечение на время отпуска, а сына оставили на все лето в городе, в компании бабушки и дедушки. Инке было даже чуть-чуть мальчишку, и если бы Витя настоял, она бы, конечно, не стала ставить никаких ультиматумов, пусть бы поехал ребенок с ними. Куда теперь от него деваться? Но оказаться только вдвоем с любимым хотелось все же больше. Только он и она — это же совершенно другое дело. Это реально получался самый настоящий, самый замечательный отдых. Тем более это была их первая с Виктором совместная поездка на курорт.

   Даже на нашем черноморском побережье можно найти массу интересного. Морские забавы — они, как известно, везде одинаковые, куда бы ни приехал. Любителям экстрима всегда предложат получить порцию адреналина, только успевай платить. Гидроциклы, парапланы, парашюты, водные лыжи, бананы, таблетки — выбирай на любой вкус. Можно еще и на экскурсии съездить. Они здесь, конечно, не самые увлекательные, но вариант неплохой, чтобы развеяться — прокатиться в горы на джипах или в дельфинарии на дельфинов поглазеть. Да даже хотя бы в музеи какие-нибудь заглянуть можно, на крайний случай. Ну и банальные аттракционы с аквапарком тоже никто не отменял. Праздник для души и тела нет никаких проблем устроить в любом месте — были бы финансы и желание.

   Денег вообще-то у Инны и Виктора вполне хватало, а вот с желанием обстояло сложнее. Понятие об отдыхе у них было все же разное. Она, естественно, не все перечисленное хотела испробовать или посетить. Чтобы развеяться, вполне хватило бы пары-тройки мероприятий. Но больше все-таки она рассчитывала на кафешки, пати-вечеринки и прочие увеселительные программы. Без них разве может быть отдых полноценным? Надо навеселиться и оторваться по полной перед предстоящей работой. Виктор же, наоборот, устав от напряженной работы и городской суеты, мечтал как раз о безмятежном умиротворенном бездействии. И потому критериями для выбора поселка, где они собирались остановиться, служили малочисленность отдыхающих и отдаленность как раз от всех упомянутых развлечений.

   — Ну что ты, водопадов никогда не видела? Сама же говорила, что с родителями ездили на все эти экскурсии. — Виктор ворчал, а Инка сидела расстроенная — о тусовках он даже слышать не хотел, так хоть в горы смотаться. Ну не валяться же, как тюленям, целый день на пляже — так и со скуки можно умереть.

   — Это в детстве, — нахмурилась она.

   — С того времени, поверь, ничего не изменилось. Как бежали эти ручейки, так и бегут с гор. И глыбы эти каменные с дырками, — воспротивился он и по поводу дольменов, — как стояли веками, так и стоят. Что на них смотреть? Все равно непонятно, для чего их соорудили. А вино и здесь можно купить, все равно везде из порошка бадяжат.

   На зверей и дельфинов полюбоваться, как оказалось, можно спокойно по приезду и у себя в городе. Там же, дома, по божеской, а не по курортной цене, можно покататься и на каруселях, на которые она, кстати, сама из-за своей вредности отказалась сходить тогда с Глебом. А то бы уже покаталась и не канючила теперь тут перед Виктором.

   — Ну на банане-то можно? — в отчаянии воскликнула Инна. — Моря и бананов у нас точно нет.

   Виктор пожал плечами. Можно. Но! Вот он однажды проехался так, несколько лет тому назад — в результате из-за неаккуратности управляющего катером заработал себе огромный синяк во всю ногу и потом хромал не один день. Разве Инне это надо?

   — А вдруг ты беременна? — привел он последний безапелляционный аргумент.

   Инка вздохнула: «Да уж. Вдруг».

   В прошлом месяце, слава богу, не получилось: их алкогольные возлияния— это все же не то, что нужно для будущего ребенка. Теперь вот опять — ни вина выпить, ни лишний раз пошевелиться из боязни что-то повредить. Создавалось впечатление, что она фарфоровая кукла. Скучно.

   — Такое чувство, будто мы на пенсии, — проворчала Инна, но что делать, если Виктору действительно хотелось просто отдохнуть от шума.

   Непонятно, конечно, было, от какого шума хотел он отдохнуть, потому что на берегу моря тишины абсолютно не наблюдалось. Бесчинствующих пьяных веселящихся компаний, конечно, тут почти не наблюдалось. И немудрено — здесь, в отдалении от эпицентра тусовок и праздной жизни, им просто нечего было делать. Зато молодых семейств с отпрысками оказалось пруд пруди. Людей преклонного возраста тоже встречалось немало, но и они, как правило, понаехали все в комплекте с внуками. Детишки разных возрастов от грудничков до подростков просто переполняли пляж. Если честно, то это был сущий ад. Одни малыши визжали, что-то постоянно требуя, другие скакали туда-сюда, чуть ли не по рукам, ногам, головам и другим частям тела близлежащих отдыхающих, третьи швырялись в море камнями, невзирая на купающихся там людей, а родители в это время, похоже, совершенно не смотрели на своих чад. Смех, шум, гам, вой— все это смешивалось в действующую на нервы и бьющую по мозгам какофонию. Еще и бесконечные крики таких же неугомонных родителей выводили из себя. Только и слышалось вокруг:

   — Петя, Саша, Катя, Рома, Даша, Глаша и Наташа…

   — Не лезь туда! Иди сюда! Не подходи! Не трогай! Одень панамку…

   «Надень», — мысленно раздраженно поправляла Инна и хмурилась, потому что снова уже с другой стороны доносились нескончаемые визг, крик и нытье.

   О такой «умиротворяющей» тишине Инна, вообще-то, меньше всего мечтала. Ведь буквально через пару недель ей подобную радость предстояло испытывать еще и в школе — вот прямо с самого сентября и до следующего лета.

   Однако Виктор блаженствовал. Предварительно выдув пару бутылок пива, он разок окунулся вместе с Инной в море, и потом, словно ничего не видя и не слыша, преспокойно безжизненным телом валялся на полотенце, расстеленном на гальке, и лишь изредка переворачивался со спины на пузо и обратно. Красота.

   Инна полистала прихваченную с собой в дорогу книгу. Побродила немного в интернете, обменялась новостями с родителями и подругами, похвасталась морскими пейзажами, выслав им несколько фотографий, и приуныла. Лезть в кишащую ребятней воду не хотелось — это было равносильно тому, чтобы пройтись по минному полю. Последовав примеру Виктора, она распласталась под палящим солнцем. В бонус от этой поездки ей хотелось получить хотя бы приличный южный загар.

   Она закрыла глаза. Постепенно окружающий галдеж слился в один монотонный гул и вскоре совсем перестал восприниматься. Инна не заметила, как задремала. Безмятежно. Сладко. Рядом чувствовалось присутствие любимого человека. Ноги ее и Виктора чуть-чуть соприкасались, и возникало чувство внутренней теплоты и уюта.

   Ко всему, оказывается, можно привыкнуть, и если разобраться, раз Виктор все равно не хочет никаких развлечений, то здесь пляж определенно лучше, чем в крупном поселке, где даже прилечь негде. А мелюзги этой мельтешащей везде полно. Да и вообще, дети — это хорошо. Дети — это цветы жизни. Смысл жизни. Скоро, возможно, и у нее будет ребенок.

   — Матве-е-ей, — вдруг раздался истеричный вопль над самым ухом. Инка вздрогнув от неожиданности, испуганно подпрыгнула. — Матвей, — провизжала повторно рядом стоящая мамаша, — ну-ка уйди с пирса. Матвей, я кому сказала.

   — Вот ведь паразит какой, — послышалось уже более тихое ругательство, и тут же зашуршала галька под грузным топотом: мамаша спринтерским забегом понеслась к причалу, только пятки засверкали, да камни из-под них полетели со свистом в разные стороны. Один даже Инну слегка задел.

   Она села, с интересом уставившись на пирс, недоумевая, что же так встревожило эту бешеную мать. Виктор тоже поднялся. Конечно. От таких душераздирающих воплей и мертвый вскочит.

   — Орет, как ненормальная, — пробурчала Инна. Мальчишка, который Матвей, на вид лет пяти-шести от роду, тихо-мирно себе топтался возле компании ребятишек чуть постарше и с завистью наблюдал, как те ныряли с края причала в воду. Четырьмя секундами позже мамаша резвой ланью уже подлетела к зазевавшемуся сыну и тычками погнала его на берег. — Стоял себе спокойно пацан, — в недоумении пожала плечами Инна.

   — Упасть мог нечаянно, или толкнут, — оценив обстановку, пояснил Виктор, — там же глубоко, катера швартуются, и об сваи может шибануть волной. Мало ли…

   Так молниеносно и богато у Инки фантазия не работала.

   — Наверное, — согласилась она, прикинув все возможные последствия и бедствия, — но орать-то зачем. Побежала бы молча.

   Сон перебило, да и припекало уже сильно. Время подходило к обеду.

   — Может, пойдем, а то сгорим. Да и пообедать бы не мешало, — предложил Виктор.

   Пообедать, конечно, не мешало бы. Готовила Инна на общей кухне гостевого дома, где они снимали комнату. Вообще-то можно было питаться во время отдыха и в кафе, но Витя больше предпочитал домашнюю пищу. Поэтому и во время отдыха дежурство на кухне Инку не миновало. На завтрак, обед и ужин, пусть и для приготовления незамысловатых блюд на скорую руку, ей приходилось снова торчать возле плиты.

   — Бульона хочется, — заявил Витя.

   Отварить курицу вообще-то несложно, а потом бросить туда пару картошек да каких-нибудь макарон или крупу. Просто на все это нужно время. А с другой стороны, что еще делать в полуденный солнцепек. Сходить, никуда не сходишь — жарко, да и Виктор все равно никуда не пойдет. Он отдыхал в комнате у телевизора, а она под навесом, где находилась летняя кухня, медитировала на кипящую кастрюлю. Благо дело, хоть было время для сон-часа и совсем мелкие дети в основном спали, да и тех, что постарше, пока было не видать. Не то чтобы они совсем все исчезли. Двое мальчишек, лет эдак семи, скакали возле высокого забора, отделяющего их территорию от соседнего участка. Они так азартно прыгали и слишком бурно обсуждали, что Инна все же невольно обратила на них внимание.

   — Высоко. Так не достанешь.

   — Может, палкой? Или камнем?

   — Нет, камнем больно и упадет. Лучше колбасой.

   — А у тебя есть колбаса?

   — В холодильнике у кого-нибудь есть.

   Оба пацаненка повернулись в сторону холодильника, путь к которому загораживала для них Инка.

   — У вас есть колбаса? — с наглым требованием повторил вопрос один из мальчиков уже ей.

   Инна пошарила по округе глазами, пытаясь понять, что они собрались достать с помощью камня, палки или… колбасы. Причина сидела на краю стены, жмурилась на солнце и изредка мявкала. Котенок был настолько милый и хорошенький, с нестандартно-забавными большими ушами, что Инка сама с удовольствием его бы потискала. Теперь они уже втроем столпились у забора. Роста Инны дотянуться до этой прелести не хватало. На «кис-кис» ушастик не реагировал, подкуп в виде копченой колбасы его тоже не прельщал.

   — Давай я тебя подсажу, — предложила она пацану, который показался с виду полегче.

   Но это оказалось только с виду. На самом деле семилетняя туша все же была не для ее рук и плеч. Покачало их такой этажеркой изрядно, чуть не упали. Инна даже коленку чуть расцарапала о стену из ракушняка, когда вставала с грузом на шее, но кота они к всеобщему ликованию достали. Надо сказать, они его достали во всех смыслах и со стены, и просто своей неуемной любовью. Дети затискали зверя так, что он стал возмущенно подвывать и царапаться. Пришлось отобрать пушистика, пока либо его не задушили, либо он не повытаскивал глаза у мучителей.

   Инна унесла его с собой в комнату.

   — Смотри, мы кого нашли, — уселась она на кровать возле Виктора, прижимая к себе котенка. Тот, избавившись от ребятни, успокоившийся и довольный сидел на руках и, мурча, тарахтел всем телом. Вибрация приятно отдавалась Инне в ладошку. — Такой лапочка и муркает.

   Виктор скосил взгляд и тут же яро возмутился.

   — Ну, ты что?! Нафига ты сюда этого блохастика притащила.

   — Ну, смотри, какой он классный. Смотри, какие уши. Вить.

   Ни уши, ни глаза, ни нос, вообще никакая часть тела у этой твари мохнатой у Вити восторг не вызвали.

   — Инн, тут же постель! Совсем ума нет, что ли? Убери его отсюда нахрен. Он по улицам неизвестно где таскается.

   Ну да. Таскается. Но он такой милый.

   Инна спорить все же не стала, выставила блохастую прелесть за дверь, вернувшись к Виктору, приластилась сама не хуже кошки, пристроилась в его объятия.

   — Вить, давай дома котенка заведем, — чмокнула его в губы, — чистого.

   — Кого?

   — Котенка, — снова чмокнула, потом спустилась ниже и старательно засопела любимому в шею.

   — Лучше ребенка, — засмеялся в ответ Виктор, умиляясь подхалимству, и опрокинул ее на кровать.

   — Ну ребенка это само собой, — согласилась Инна, помогая стаскивать с себя футболку, — но котенка тоже.

   Виктор уже тянул с нее шорты.

   — Нет. Котенка нет, — улыбаясь, не соглашался он ни в какую. Его руки нежно скользили по ее голому телу, лаская каждый сантиметр. — Только ребенка. Я хочу ребенка.

   Очень скоро Инка про котенка как-то моментально позабыла и тоже очень захотела ребенка. Во всяком случае, начать делать его прямо сейчас возникло непреодолимое желание. Просто стало очень необходимо, просто очень срочно — до жути, до боли, до стонов, до порхания бабочек в животе, до скрючивания пальцев на ногах. Очень, очень сильно захотелось ребенка.

   — Что за царапина? — издалека донеслось до нее сквозь всю эту толщу желаний.

   Виктор в процессе, сгибая ее колени, заметил ссадину. Инна, равнодушно переводя затуманенный расфокусированный взгляд на мужские пальцы, аккуратно проводящие по саднящему на ноге месту, поспешно отмахнулась.

   — Это об стену, с мальчишкой… За котенком…

   — Чудо, — хмыкнул Виктор, — что ж тебя все на стены с мальчиками тянет?

   Но Инке некогда и неинтересно было отвечать на такие совершенно неважные вопросы.

***

Поздно вечером Инна и Виктор сидели, наконец, на совершенно пустынном берегу. Вот теперь точно только они и больше никого вокруг. Никого! Даже не верилось, что вот только недавно, днем, несмотря на светившее ласковое солнышко и полный штиль на воде, это место представляло собой кромешный ад, заселенный беснующимися чертенятами. Чертенята, правда, вид имели обманчиво ангельский, но сути это не меняло. Все это происки дьявола, не иначе. Зато сейчас, после наступления сумерек, все вдруг, словно по волшебству, внезапно превратилось в райский уголок. Полное блаженство и умиротворение. Все те же нечистые силы, конечно, все равно пытались навести ужас и страх на Инку и испортить настроение. Горы мрачной тенью надвигались сзади. Впереди некогда спокойное море к вечеру вдруг забурлило, заухало. Волны с громким плеском бились о берег, стремительно набегали вперед, пытаясь достать до ее ног и схватить, но, как обычно, потерпев неудачу, буквально в каком-то метре от цели, разочарованно ворча перекатывающимися камешками, возвращались, чтобы в следующий раз с новыми силами попытаться еще раз. Но Инне не было страшно. Она же не одна. Рядом плечом к плечу сидел ее храбрый рыцарь, ее любимый принц. И все вокруг — их общая сказка.

   Инна загребла в ладошку небольшую горсть гальки и словно пожертвование бросила вдогонку убегающей волне.

   «На, подавись, злобная жадина, — мысленно высказала свое недовольство природной стихии. — Не запугаешь!»

   Никакие зловещие темные силы не могли испортить этот восхитительный вечер. Инну просто распирало от нахлынувшего счастья. Глубоко вдыхая морской воздух, она глупо, блаженно улыбалась.

   «Нет, это все же самый замечательный отпуск», — решила она. Потянувшись, откинулась и улеглась прямо на жесткие булыжники. Сверху давило своей бескрайней таинственной красотой звездное небо, почти абсолютно чистое, подернутое лишь несколькими перышками облаков.

   — Вить. Смотри, какая луна!

   — Ага, точно. — Виктор задрал голову вверх и умиротворенно улыбнулся. — Полнолуние, похоже, — решил он.

   В этот вечер он тоже явно был счастлив. Они вместе счастливы. А как же иначе? Они же любят друг друга. С такими вот дурацкими улыбками на лице вдвоем уставились на абсолютно ровную посеребренную лепешку, зависшую над горами и окруженную миллиардами светящихся огоньков.

   — Красиво, — восхищенно проговорила Инна, — обалденно красиво.

   Ее вдруг охватило ощущение вечного счастья, такого же бесконечного, как это бездонное небо. Душа запела, а вместе с душой и Инна. Тихо замурлыкала под нос:

   «Здесь так красиво, я перестаю дышать.

   Звуки на минимум, чтобы не мешать.

   Эти облака — фиолетовая вата.

   Магия цветов со льдом в наших стаканах...» 1

   Голос у Инны приятный, и слух отменный. Вообще-то, она очень хорошо умела петь, красиво и душевно. В студенческой самодеятельности, а теперь и в школьной ей не было равных. И в караоке она полную шкалу баллов всегда собирала.

   — Опять эти твои наркоманские песенки, — тем не менее проворчал Виктор.

   — Почему наркоманские? — возмутилась Инна. — Красивая песня. Мне нравится. И хит, между прочим. Ее же по радио крутят...

   Хотя доказывать что-то смысла не было. Виктору просто не нравились современные направления в музыке. Да и отчасти он прав, тексты и в самом деле наркоманские. Что есть, то есть. Однако спорить из-за такой ерунды совсем не хотелось, потому что здесь реально было так красиво, что замирало дыхание.

***

В это время в другой части планеты точно так же ярко светила та же самая полная луна, мерцали точно такие же рассыпанные по всему небу звезды. Бушующего моря, правда, там не было. Река не бесновалась, выходя из берегов волнами, а лишь несмело чавкала едва слышным робким колыханием воды. У тихой безлюдной заводи в кромешной темноте стоял припаркованный джип. Из салона автомобиля доносилась едва слышная мелодия хита этого года:

   «Здесь так красиво, я перестаю дышать.

   Звуки на минимум, чтобы не мешать.

   Эти облака — фиолетовая вата.

   Магия цветов со льдом в наших стаканах...»

   — Даже жутко как-то, — тихо, боясь нарушить таинственность, прошептала Мария, глядя на всю эту окружающую красоту. Луна и в самом деле неприятно давила и вызывала внутреннюю тревогу.

   — Не бойся, я же с тобой, — так же тихо отозвался ей на ухо Вадька и еще крепче прижал к себе. Девушка не сопротивлялась, наоборот охотно прижималась к своему защитнику, который обещал спасти ее от всех мыслимых и немыслимых напастей. Ей, похоже, даже нравилось, и как губы Вадима скользили у нее за ухом, по щеке и потом по шее, и как руки бессовестно наконец-то дорвались до шикарного тела. Конечно нравилось, иначе бы не отвечала она потом на его поцелуи и не стонала бы в наслаждении, прижатая к теплым дверям внедорожника. Вадька несомненно ей нравился. А она нравилась ему. Она была просто умопомрачительно офигенна. Шикарная женщина — шикарна во всем. Женщина вдвойне шикарна, когда мужчина находится в ней. Вадька завороженно смотрел в черные глаза, на отражающиеся в них звезды и жуткую круглую луну.

   — Маш, ты такая красивая, — совершенно искренне, почти задыхаясь, прошептал он теперь уже своей девушке. А в ответ слышался лишь сладкий стон и едва различимые биты из салона:

   «Здесь так красиво, я перестаю дышать...».

ГЛАВА 7

Инна переживала, что и в школе Глеб начнет устраивать ей террор. Устроиться на работу в ту же гимназию, где учился пасынок, теперь не казалось такой уж безобидной идеей. Но соблазняли престижность заведения и величина заработной платы, которую сулили. Даже не смущало, что ей, математику по образованию, предложили преподавать информатику. Есть в этом свой плюс, считала она. Предмет несложный. Современные детишки с компьютерами на «ты» и, как правило, особых проблем с изучением этой темы не испытывают, а следовательно, и нервотрепки не ожидалось. Во всяком случае, так казалось. Ей хорошо запомнился прошлый год в обычной средней школе, где она вела уроки алгебры и геометрии. Точные науки давались далеко не всем детям. В некоторых вдолбить правила, формулы и теоремы практически невозможно. Отсюда возникали и неудовлетворительные оценки, и озлобленность учеников на учителя. И все это за жалкие копейки. Так что выгода работать здесь, в гимназии, очевидна, если бы не Глеб. Инка была почти уверена, что он обязательно начнет строить козни. Может, и одноклассников подговорит против нее. Опять напридумывает какой-нибудь ерунды. Или еще чего-нибудь. Мало ли что может взбрести в голову девятилетнему мальчишке. Однако прошло две недели с начала сентября, и он еще ничего так и не натворил. Подозрительное явление, и все же очень хотелось верить, что это наступил мир в их отношениях. Тем не менее, как только в компьютерном классе появлялись третьеклашки, сердце у Инны тревожно замирало.

   Но и в этот раз урок в 3«Б»прошел на удивление спокойно. Сын Виктора и домашнюю работу на отлично выполнил, и с практическим заданием в классе справился в числе первых, за что получил пятерку и похвалу, и довольный вылетел на свободу из кабинета. Это было последнее занятие у них на сегодня, потому она с чистой совестью легко отпустила его. Следом в этот день пришли второклассники. Еще один час — и можно будет и ей тоже пойти домой.

   — Инна Владиславовна, — позвала девочка с предпоследнего компьютера, едва только все успокоились после того, как прозвенел звонок на урок, — у меня компьютер не работает.

   Не работает? Инка смотрела в монитор и пока не могла сообразить, что случилось. На весь экран высвечивалась заставка «Windows заблокирован». Далее предлагалось для разблокировки отправить смс на короткий номер, а следом предупреждение, что попытка переустановить систему может привести к нарушениям работы компьютера. Перезагрузка, само собой, ни к чему не привела. Очевидно, что засел какой-то вирус, тут даже думать нечего. Вот только откуда он мог сюда просочиться? Выход в интернет со школьных компьютеров разрешен только на строго регламентированные сайты, оттуда хапнуть такое добро просто нереально. Значит, занесли с флешки. Инна подозрительно покосилась на девочку.

   Началась третья неделя занятий, и, соответственно, уже третий урок у этих ребят. За такое короткое время она не в состоянии запомнить каждого учащегося, но эта девчушка уже успела примелькаться. Гиперактивный ребенок без усидчивости и концентрации внимания, а также ноль стремлений и стараний. Кошмар любого педагога. Такие дети и сами не желают получить знания, и остальным мешают. Однако неужели в таком возрасте ума хватит так напортачить? Сомнительно. Детишки хоть и умненькие сейчас в этой области не по годам, и есть случаи, что и детсадовцы вроде как серверы банков взламывали, обходя все защиты без шума и пыли, но все же на данный момент это был не тот случай.

   Мила. Милана. Так вроде эту девочку зовут. Она на прошлом занятии даже с созданием нового документа так и не справилась. Крутилась, вертелась, под столом ползала, соседского мальчишку задирала, но то, что требовалось, так и не сделала. Пришлось ей даже замечание в дневник написать и двойку для устрашения поставить. Пока не в журнал, а просто, чтобы родители внимание обратили, а то четверть только началась — и такое отношение к учебе. Родители, кстати, сразу же отреагировали. Мамаша позвонила в тот же день вечером. Слава богу, претензий больших не выдвигала, больше интересовалась требованиями по предмету, поведением дочери и домашним заданием. Вполне милая женщина. Инна ее на днях даже видела у здания школы, когда та ребенка пришла забирать после уроков. Немолодая, где-то в районе сорока, интеллигентная и на вид приятная, а вот дочь сущий чертенок и пацанка. Девочка едва вывалилась с крыльца, так с разбегу чуть ли не по колени в лужу влетела, догоняя одноклассника, и колошматила его при этом мешком для обуви. Повеситься можно с таким детенышем, но мать ничего — достойно отреагировала. Терпеливо и одежду поправила, и какие-то нравоучения попутно вдалбливала ребенку. Толку мало только от этого всего, если в одном месте шило вставлено, то девчонка так и будет дыру на ровном месте вертеть. Однако, это все лирика.

   Инка смотрела то на экран, то на Милу, и хоть ученица была жутко беспокойной, но вряд ли сумела бы сотворить такую пакость. А на прошлом уроке на этом месте сидел Глеб, и вот в способностях этого гаденыша Инка вообще нисколько не сомневалась. Да и мотив у него для этого существенный имелся.

   — Давай ты сядешь за мой стол, — отправила Инна Милану к учительскому компьютеру, а сама, вздохнув, села в попытке что-то сделать с этой заставкой. Доносить до директора не хотелось. Во-первых, и ей влетит, что не усмотрела, во-вторых, с Глебом еще больше отношения портить. Оптимальнее всего — притащить этого новоявленного хакера, и пусть сам все восстанавливает.

   Весь урок Инна провозилась, и ничего не получилось. Малыши, закончив самостоятельную практическую работу, расходились.

   — Я ничего не трогала, это не я сделала. — На перемене Милана возбужденно прыгала рядом и решительно оправдывалась за испорченный компьютер. Наверное, переживала, что опять родителям сообщат.

   Инка посмотрела на экран на своем рабочем месте, где девочка сегодня занималась. Ученица и в этот раз даже половины требуемого не выполнила.

   «Да уж, куда тебе такую пакость сотворить. Мозгов не хватит», — мысленно уныло хмыкнула.

   До Виктора, как назло, Инна сначала все дозвониться не могла, он то не брал трубку, то скидывал. И лишь недавно пришло сообщение, что пока занят, перезвонит чуть позже.

   — Да, я знаю. Ты ни при чем. Так бывает иногда, — отмахнулась Инна от ученицы. Совсем не до нее сейчас было. — Можешь идти. Дома с мамой то, что сейчас в классе не сделала, закончи, а на следующем занятии я посмотрю. Хорошо? — Она попыталась поскорее отвязаться и отправить девочку с глаз долой. И так тошно. В бессилии уже в пятнадцатый раз нажала на кнопку перезагрузки компьютера. Системный блок в который раз, сначала затихнув, снова загудел, шумно вращая кулер. Что-то во внутренностях аппарата пощелкивало, пикнула о готовности к работе клавиатура, через минуту или чуть больше вспыхнул светом экран. Тот же голубой цвет, та же плашка с вымогательством денег. За плечом возле уха раздался разочарованный вздох. Инна покосилась.

   — Ты еще здесь, что ли?

   — Надо загуглить. — Девочка все еще переминалась рядом.

   — Почему домой не идешь?

   — У меня продленка.

   — Так и иди на продленку.

   — Надо загуглить, — еще раз резонно посоветовала Мила.

   — Хорошо. Спасибо. Обязательно, — согласилась Инна, лишь бы отвязаться, но девчонка уже отбросила рюкзак, достала телефон, надо сказать, недешевый, и с готовностью собралась искать ответ в интернете.

   Мило. Инна даже улыбнулась, отрешенно наблюдая, что она там сможет найти.

   — Как написать? — на нее смотрели наивные светлые глазенки.

   Инна развела руками.

   — Надо тогда у папы спросить. — Милана не растерялась, споро набрала вызов.

   — Спроси, — хмыкнула Инна. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не доставало. — Он у тебя программист?

   В телефоне послышались исходящие гудки. Девочка мотнула головой.

   — Нет, но он умеет, — заявила уверенно.

   Естественно. Кто бы сомневался.

   «Папа может, папа может все, что угодно…» — навязчиво закрутилась в мозгах песенка.

   А ответивший папа на том конце, похоже, ребенку отказать не смог — пообещал прийти.

   Для успокоения совести они еще раз перезагрузили компьютер и сели ждать всемогущего отца. Инна все равно время тянула, пока Виктор освободится. А радушное прилипчивое дитя по просьбе руководителя продленки следовало сдать с рук на руки родителю, раз тот вскоре собирался прийти. Можно было бы, конечно, время провести с пользой, и пока позаниматься с двоечницей, но не было ни желания, ни настроения.

   — А кем он у тебя работает? — Инка в ожидании, с праздным интересом задавала ничего не значащие вопросы, лишь бы не молчать.

   Девочка, нахмурив лоб, призадумалась, потом рассмеялась, скрывая свое смущение.

   «Не знает», — безошибочно определила Инна и тоже улыбнулась.

   Занятие у папаши, видимо, оказалось сложным для восприятия восьмилетки.

   — А дядя у меня директор, — довольно заявила она. Это, видать, хорошо знала и поспешила похвастаться.

   Ну, естественно, как уж такую должность не запомнить. Инка равнодушно кивнула. Наличие непростых родственников не удивляло. Как-никак тут все же гимназия, а не обычная средняя школа. Ученики, почти все — отпрыски более-менее состоятельных родителей. А дальше у девчонки понеслась душа в рай. Бабушки и дедушки в полных комплектах, одни далеко, а другие рядом живут. Дяди, тети, сестры, братья непонятно в каких коленях и степенях родства — все многочисленное семейство. Про всех рассказала, даже про кошек с собаками упомянула. Инка краем уха, совершенно не вникая, слушала эти непонятные хитросплетения чьего-то генеалогического древа. Было мало интересно. Ради приличия угукала и поддакивала. Время тянулось, но, наконец, дверь все же открылась, и в кабинет вошел мужчина. Точнее, молодой мужчина. Очень молодой. Если уж совсем точнее, то мальчишка. Принц. Уличный...

   Инка напряглась, уж кого она совсем не ожидала тут увидеть, так это его, конечно. Естественно, она сначала даже не могла допустить, что это и есть тот самый ожидаемый ими отец-спаситель-чинитель-компьютеров. Но едва он переступил порог, как девчонка сломя голову метнулась в его сторону и через пару секунд взлетела к нему на руки.

ГЛАВА 8

Дождавшись, наконец, своего отца и оказавшись в его объятиях, Мила с азартом стала объяснять суть проблемы — быстро и скомканно, торопилась, глотая слова и буквы, отчего все становилось еще более непонятно.

   — Я не ломала, — сразу заявила она, — там деньги просит, надо смс и деньги. Пап, ты кинешь деньги?

   — Сейчас посмотрим. — Парнишка спустил ребенка на пол, и наконец, обратил внимание на Инну. — Здрасьте, — поздоровался.

   — Добрый день, — выдавила из себя Инна и несмело кивнула. Как «принц» оказался молодым папашей достаточно взрослого ребенка — это, несомненно, было любопытно, но на данный момент больше беспокоило, чтобы он не признал в ней безбашенную пьяную дуру, взгромоздившуюся на стену. Как учительницу ее этот факт совершенно не красил. А если учесть, что она еще и целовалась с ним. С отцом своей ученицы! Это же совсем ужас ужасный! Позорище! Просто жесть! Жесть! Жесть!

   Сердце у Инны, понятное дело, в панике бешено забившись, сначала попыталось свалиться в пятки и оттуда задними дворами смотаться долой с глаз «принца», но, не найдя там выхода, ринулось обратно, собираясь протолкнуться через горло, и там и застряло, перекрыв дыхание.

   «Как же так? Стыд-то какой! Что делать?». Мысли носились туда-сюда, закручиваясь в извилинах мозга и скручивая при этом желудок. Инку даже подташнивать стало слегка.

   «Принц» же в это время совершенно спокойно и безразлично скользнул по ней быстрым взглядом и тут же отвернулся к виновнику их сегодняшней встречи. Вот так вот просто взял и отвернулся, ни на секунду не задержавшись на Инкиной личности. Зато с интересом уставился в монитор, поводил мышкой, поклацал клавиатурой.

   «Так! Ладно. Замечательно!». Паника быстро нахлынула и так же быстро откатила. Мальчик-спаситель ее не узнал, и даже понятно почему.

   «Во-первых, это было давно». Инна, осознав это, почти сразу успокоилась. Дыхание восстановилось и выровнялось.

   «Во-вторых, было темно». Она уверенно расправила плечи и расслабилась.

   «В-третьих, я была с косичками из синего канекалона, — осмелела совсем. — Наверняка, он уже все забыл. Зачем ему запоминать каких-то пьяных дурочек? К тому же, у него ведь не было возможности, как у некоторых, любоваться фотографиями в Инстаграме, припоминать все подробности и досконально изучать ее внешность».

   Кстати, если бы не эти фото, то Инна бы и сама, скорее всего, смутно представляла сейчас внешность «маленького принца». Она старательно уговаривала себя, что их знакомство было слишком поверхностным и совершенно несерьезным. Нет, ну в самом деле, зачем ему ее помнить? Так ведь?

   Заставив себя поверить в невероятное, Инка подошла поближе к зараженному вирусом компьютеру. Лучше не привлекать к себе внимания, стоя, как истукан, надо тоже активно проявить участие. Папашу же сюда, вообще-то, ребенок вызвал Windows восстанавливать. Может, этот «принц» чудесным образом и в самом деле соображает в компьютерах. Вдруг поможет.

   Хотя, судя по тому, как тот бесцельно нажимал на каждую букву, а то и по нескольким разом, надежда угасала с каждой секундой.

   — Может, винду снести? — с умным видом посоветовала Мила. Она дышала теперь в ухо отца и пыталась висеть на его плече.

   — Может, — хмыкнул папа, нажал кнопку перезагрузки. Экран в который раз погас, и по новой началось жужжание кулера, скрип мозгов железа. Инка уже хотела усмехнуться, ведь она уже десятки раз так делала, сомнений нет, что и у папаши ничего из этого не выйдет, но тот уверенно зажал пальцем клавишу «F2».

   «BIOS загружает», — сразу поняла Инна.

   Эту функцию она знала, вот только что потом делать с вызванными настройками? Это для нее казалось темным лесом, но раз мальчишка так смело лез в систему, значит, знал, что делал. Посмотрела на него. Почувствовав ее взгляд, а может, просто от нечего делать, пока выводятся на экран базовые программы, он тоже повернулся. Их лица внезапно оказались рядом, нос к носу, глаза в глаза. Инна смутилась. Слишком уж внимательно он на нее смотрел.

   — А ты, Рапунцель, еще и вымогательница, оказывается. — Он усмехнулся, а к Инкиным щекам подкатил жар.

   — Я… — Она запнулась, охваченная неприятными ощущениями, слегка передернулась то ли от жара, то ли от озноба, и несмело пролепетала: — Нет, это не я, — взялась оправдываться, как маленькая девочка, — это ученики подстроили.

   Инна выглядела очень жалко и неуверенно. Снова дева в беде, вот только в этот раз нисколько не веселая.

   — Не переживай, принцесса, разберемся, — заверил «принц», бесцеремонно похлопав ее по бедру. Благо дело, дочь не видела манипуляций отца, лишь хитро взглянула на учительницу при слове «принцесса», вероятно, и обращение на «ты» приметила. Инка аккуратно сняла мужскую ладонь со своей задницы, стараясь не акцентировать на этом внимание, строго взглянула. «Принц» подмигнул, но руки распускать больше не стал.

   Провозились они с этим вирусом порядочно, и не без помощи всемогущего Гугла. Полностью погрузились в пошаговую разблокировку системы. Через какое-то время перестало напрягать панибратское общение. Увлеченно обсуждали, склонив голову к телефону, водили пальцами по монитору, вводили в командные строки какие-то слова, символы и буквы, спорили, перезагружали.

   Уставшая от непонятности и монотонности происходящего, Милка с удовольствием скакала по партам, пока взрослые «спасали винду» — восстанавливали систему. Энергия не давала ребенку сидеть на одном месте.

   Клац. Клац. Клац. Стучала клавиатура.

   — Сейчас точно должно получиться, — заверил «всемогущий отец», который, как оказалось, разбирался в этом всем едва ли чуть больше Инки.

   Инне в данный момент совсем не хотелось насмехаться над парнем за его неумение, было бы здорово, если в самом деле наконец все получилось. Устала она от этого всего. На крайний случай оставалась надежда, конечно, еще на Виктора. Он в итоге все же отзвонился и обещал, как закончит дела, подъехать. Он тоже вряд ли в этом деле специалист, но, во всяком случае, мог притащить сюда сына-диверсанта. Раз хватило умения у того все испортить, то, надо полагать, и где искать, как все наладить, тоже должен знать.

   И вот еще одна перезагрузка. Они все трое, затаив дыхание, замерли.

   — Заработало, — восторженно закричала Мила, вдруг неожиданно обнаружив всплывшую привычную заставку. — Папа, ты самый умный, — с разбегу прыгнула ему на шею. У Инки даже в глазах потемнело, вдруг промахнется или «принц» не успеет поймать свою излишне заводную куклу. Обошлось. Вероятно, не впервой были для обоих такие экстремальные выверты. С неким умилением даже смотрела Инна на отца и дочь. Девочка, несомненно, его обожала. Вдруг начали, возвращаясь, подползать отодвинувшиеся до этого на задний план мысли. В голове закрутились несложные математические подсчеты. Хотя это с первого взгляда несложные, а в итоге икс с игреком что-то как-то не очень стыковались друг с другом.

   Если девочке восемь или пусть даже семь, в случае, если ее отдали в школу с шести лет, то сколько же ему? Видимо, просто выглядит как пацан, что ли? По всей вероятности, получалось, он должен быть не меньше чем Инкин ровесник. Потому что даже если представить, что ему было восемнадцать, когда появилась дочь, значит, сейчас ему двадцать пять. Хотя еще ведь надо приплюсовать почти год беременности. Это двадцать шесть? Подозрительно покосилась на парня. На вид все же мальчишка мальчишкой. Нет, по идее, вообще-то, дурное дело нехитрое. Много ума, чтобы заделать ребенка, не нужно. Если уж начистоту, то даже наоборот — нужно его отсутствие, чтобы стать папашей в раннем возрасте. Все легко можно сообразить и в шестнадцать, и в пятнадцать, и даже раньше. Но. Тут же сразу вспомнилась мать Миланы. Той, как помнилось, точно в районе сорока. При таком раскладе допускать мысль о растлении малолетних Инке не очень хотелось. Легче было накинуть мальчишке пару-тройку годков, списав все на наследственную моложавость.

   И, тем не менее, все же это, как ни крути, экстравагантная и необычная семейка. Инна ухмыльнулась. Женщина старше своего мужчины более чем на десять лет — явление вызывающее удивление и пересуды. Надо же, как бывает. А «принц» что-то как-то не очень, похоже, держал верность своей «престарелой королеве». Улучив момент, пока девочка одевалась, он спросил у Инки:

   — Тебе точно принц все еще не нужен? — улыбнулся нагло.

   Да, мальчик нахальный, но обаятельный, тут не поспоришь. Даже на трезвую голову кажется симпатичным. Некстати вспомнилась мягкость его языка, во рту внезапно собралась слюна, а в желудке что-то крутанулось и ухнуло. Беглый взгляд по губам, кадыку, вороту футболки, скрывающемуся дальше под курткой…

   — Нет, не нужен.

   Глупый вопрос. Такой точно не нужен. Тут даже сравнивать смешно. Даже если не брать в расчет наличие неугомонной дочери и ее зрелой мамаши, что уже отпугивает на все сто, Инкин Виктор взрослее, а следовательно, мудрее, степенней и надежней.

   — Если передумаешь, звони, — невозмутимо пожал плечами «принц», по совместительству молодой отец.

   Они спускались в фойе, к выходу.

   — Нет, точно не передумаю, — засмеялась Инна. — Но за помощь спасибо.

   — Хорошо. Нет, так нет. — Парень отреагировал равнодушно, не сильно-то и огорчившись из-за отказа. — Но телефон все равно запиши на всякий случай. Вдруг тебя опять спасти нужно будет.

   — Да уж, супергерой, — буркнула ехидно Инка, — давай диктуй, как там тебя, кстати, зовут? Чип? Дейл?

   — Вадим.

   — Вадим, — повторила Инна, старательно вбивая контакт в память телефона. — Надеюсь, спасать больше не надо будет, а вот насчет дочери, если что позвоню, — злорадно пообещала. С таким рвением к учебе, как у Миланы, можно звонить родителям хоть каждый день.

   Да, и по поводу занятий, раз на то пошло.

   — Слушай, ты бы с Милой позанимался, она плохо успевает. Сегодня надо было создать папку и сохранить в нее документ. Это ведь элементарно. Надо просто объяснить. — Инна включила режим учителя, а принц-Вадим сразу поскучнел и кивнул.

   — Конечно, объясню.

   — У нее двойка по информатике.

   — Да, я слышал.

   — Я в журнал пока не ставила, время еще есть…

   — Сделаем, принцесса, не переживай.

   Вдруг стало интересно, живет ли вообще этот папаша со своим ребенком. Сожалела сейчас, что не слушала девочку про всю ее родословную, там ведь наверняка та что-то рассказывала, а спросить теперь у отца неудобно. С другой стороны, к чему ей это любопытство и чужие жизненные перипетии? Абсолютно ни к чему.

   А у входа Инну ждал Виктор. Не совсем ждал, конечно, а скорее разбирался с охраной, рьяно доказывая, куда и зачем ему нужно пройти. Скорее всего, недавно подошел.

   Инна обрадовалась и заулыбалась, когда его заметила. Пусть и отпала надобность в помощи, но это все равно здорово, что он зашел. А вот Виктор как-то не очень остался доволен, когда увидел ее, подходящую к выходу. Посмотрел хмуро. Инна растерялась, не понимая причины его реакции, а потом заметила, что не только на нее так посмотрел, их всех троих подошедших недобро окинул взглядом. Особенно на «принца» нехорошо зыркнул. Инна сразу осеклась. Закралось плохое предчувствие. Скомканно попрощавшись с ребенком и ее отцом, поспешила навстречу любимому, обняла, зачем-то заискивающе посмотрела в глаза. Она ведь ни в чем не виновата, а глядела, словно извинялась и оправдывалась.

   — А мы уже все сделали. Представляешь, там кто-то вирус занес в компьютер и Winndows заблокировался, — про Глеба говорить не стала, чтобы еще больше не раздражать Виктора. — Вообще кошмар, так долго возились, но теперь все восстановилось. Я тебя ждала, думала, ты сделаешь...

   Замолчала. Витя не реагировал на ее быструю болтовню, ни слова не ответил. Пошли в тишине. Инка тяжело вздохнула. Опять двадцать пять. Что ты будешь делать? И ведь снова, похоже, из-за этого мальчишки у Виктора новые обиды.

   — Сегодня тоже мимо проходил? — отозвался он, наконец.

   Да. Точно. Выходит, все-таки из-за него недоволен. И ведь, получается, запомнил его и узнал по той фотографии.

   — Нет, не мимо, — уныло ответила Инка. Вряд ли теперь можно будет убедить в невероятной случайности. Она и сама удивлена была неожиданной встрече, а уж Виктор точно ни во что не поверит. — Он отец моей ученицы, — сказала и больше ничего не стала пояснять.

   Вечер, да и ближайшие дни все равно были уже испорчены.

ГЛАВА 9

Хрупкая детская ладошка доверчиво сжимала пальцы Вадима. Милка выглядела довольной — пусть и посредством полушантажа, но получилось у нее привлечь внимание отца. Последнее время он редко заходил домой. Знал, что виноват. И на душе тоскливо от щенячей радости ребенка, пришедшего в восторг только из-за его присутствия. Мало для счастья нужно этому родному человечку. И ведь если разобраться, он, Вадим, никому толком и не нужен, кроме дочери, а все равно забывает приходить. Все некогда. День за днем, вечер за вечером, ночь за ночью несется время. А дочь все звонит и звонит в надежде, что папа, наконец, придет. Вроде на той неделе уверял, что сходят вместе в кино или кафе, или… Крейзи-парк? Да, и туда тоже собирались. И просто мультики перед сном посмотреть обещал, и книжку почитать, и уроки помочь сделать. Да даже вот эту вот информатику, которую, как оказалось, преподает принцесса с синими косичками, ее тоже должны были вместе исправить. Забыл. Замотался. А если честно, то просто не хотел.

   — Пап, ты молодец, ты сделал компьютер. Я дедушке скажу, и он тебя похвалит, да?

   Вадька покосился на девочку и слегка поморщился. Наивный ребенок. Вряд ли отец Вадима оценит такой геройский поступок. Он лучше припомнит другое, и никакой восстановленный компьютер тут ситуацию не спасет. Начался новый учебный год, а Вадиму уже опять грозило отчисление. Бесконечные долги по многим предметам, с которыми к диплому просто не допустят. Седьмой год пошел, как Вадим мурыжит с этой учебой. За это время не только колледж, еще и институт можно было закончить. Уже и Милка в школу пошла. Такими темпами, как ворчит мачеха, его дочь и выпускной отгуляет, и сама уже куда-нибудь поступит, а он так и останется с неполным средним. Хотя кого это волнует? Если не показываться на горизонте, то о нем и не вспоминают вообще. Жив ли, здоров ли, голоден ли — абсолютно всем все равно. И еще бы не показывался долго, если бы не сегодняшний звонок Миланы.

   — Давай про компьютер не будем говорить. Лучше скажем, что тебе надо двойку по информатике исправить. И чтобы нам никто не мешал, закроемся в комнате и будем заниматься, — предложил он.

   Остаться наедине с отцом — девочке идея показалась заманчивой.

   — Давай. — Она охотно согласилась. — А ты умеешь создавать документы?

   — Умею.

   — А сохранять?

   — И сохранять тоже.

   — Инна Владиславовна говорит, что это несложно.

   — Правильно говорит Инна Владиславовна. Несложно. Просто надо немного захотеть.

   Мила согласилась. С отцом она могла хотеть что угодно. На несколько секунд мордашка девчонки стала серьезной, видать, воодушевленно уже начала настраиваться на продуктивную работу. Помолчав немного, вдруг спросила:

   — А она тебе понравилась, что ли?

   — Кто?

   — Инна Владиславовна.

   — С чего ты взяла?

   — Ну, ты ее принцессой назвал.

   — Принцессой? — Вадим засмеялся. — Ну и что, что принцессой. Принцессы — они же не все красавицы, — успокоил.

   — Рапунцель красивая, — с сомнением отозвалась Мила. Она отлично слышала, с кем сравнил учительницу отец, и этот мультфильм она любила, там принцесса очень хорошенькая.

   — Красивая? Разве? В Шреке видела Рапунцель? — хитро подмигнул Вадим дочке. — Уверена, что она красивая?

   Миланка обрадовалась и задорно рассмеялась. Эту историю со смешными принцессами она тоже обожала.

   — Не-е-е, она же там лысая!

   — Вот именно! — хмыкнул Вадим. — Косы у нее ненастоящие. Да и вообще она предательница, выбрала не того принца. Да?

   — Да.

   Девчонка, увлеченная разговором, даже чуть подпрыгивала от удовольствия, шагая прямо по лужам и, похоже, намеренно разбрызгивала воду.

   — Аккуратно, ноги замочишь и меня замараешь, — одернул Вадим. Милана чуть поутихла, но интересную тему закрывать не хотела.

   — А еще есть принцессы-лягушки.

   — Точно, — согласился Вадька. — Скользкие и противные.

   — Скользкие и противные! — Детская нога снова шлепнула по воде. — Может, Инна Владиславовна — принцесса-лягушка? — хихикнула. — Скользкая и противная.

   — Она вроде не скользкая, а вот мы сейчас точно будем мокрые. — Вадим оттащил дочь от очередной лужи. — Смотри, куда идешь.

   Мила насупилась.

   — Она мне двойку поставила. А ее просто уже принц поцеловал, — проворчала. — И она стала Василисой Прекрасной. Когда лягушек целуют, они в принцесс превращаются. Ты видел? У нее есть принц!

   — Видел, как не видеть, — хмыкнул Вадим, припоминая сурового хмурого мужика. Эту лягушку точно есть кому целовать.

   Инна… Владиславовна, конечно, не очень была похожа на лягушку, однако и на звание Василисы Прекрасной все-таки не тянула. Обычная девушка, каких миллион, вполне симпатичная, а в большей степени телом аппетитная. Тем не менее, Вадим прекрасно осознавал, что являлся абсолютно не ее героем, хоть уже и дважды умудрился спасти. Эта принцесса не про его честь. Да не больно-то и хотелось в принципе. В его жизни была другая, более интересная девушка — с шикарными ногами.

***

Шикарные ноги, шикарная грудь, изогнувшийся шикарный стан и шикарный стон. Третий месяц это все его, в безраздельном пользовании. Наверное, в безраздельном. Во всяком случае, Вадьке так казалось. Незаметно было, что существовал соперник. Машка не такая: не станет крутить с двумя мужиками сразу, да и Вадим, похоже, ее полностью устраивал. Распластавшись после шикарного секса на огромной кровати почти в нирване, он щурился в потолок. Щурился, потому что шикарная люстра в новой Машкиной квартире светила ярко. Ярко, потому что такое шикарное тело надо видеть полностью. Обладательница всего этого шикарного курила, не вылезая из огромной кровати.

   — Я ждала вчера, — пустив тонкую элегантную струйку дыма, сообщила Мария. Вадим насторожился. Заявление попахивало обидой. Нехорошо, когда девушки обижаются. От этого становится чуть-чуть совестно, а чаще как-то неуютно. Разве он ей что-то когда-то обещал? Ну, кроме кофе в постель, который он ей, кстати, туда приносил иногда. Ему это несложно. Ему даже несложно и пару гвоздей забить, или что-то куда-то перенести, или подвинуть, когда девушка просит. Вадим это умел и никогда не отказывал. Но прийти вчера разве он обещал? И что было вчера?

   Вчера была операция по спасению компьютера, принцесса Рапунцель и дочь.

   — Занят был, — ответил твердо. Что за капризы? Сегодня же он здесь и весь ее.

   — Ночью? — послышался недоверчивый вопрос.

   — Ночью, — согласился. Под «Шрек-3» в обнимку с Миланкой спалось сладко.

   — Мне можно начинать ревновать?

   Ревновать? Вадим всерьез собирался обмозговать этот вопрос. Можно ли ревновать к ребенку? Но шикарные губы, прокладывающие дорожку по груди вниз, сбивали с мысли.

   — Не стоит, — все же ответил с придыханием, запуская пальцы в шикарные длинные волосы.

***

Шагая следующим ранним утром в ненавистный колледж (а отец успел-таки в тот день прочитать объявившемуся сыну нотацию по поводу учебы), Вадим размышлял:

   «Может, Машка и в самом деле ревнует? Думает, что я по бабам таскаюсь?»

   Но за эти три месяца, что они знакомы, не было больше никого у Вадима, кроме нее. Ему ее вполне хватало. Однако не мог же он постоянно находиться рядом? У него и своих дел полно, да и дома иногда надо появляться. Так получалось, что все чаще возвращался Вадим после всех законченных дел по вечерам к Маше, как к себе домой. Подумаешь, на одну ночь не остался, и уже претензии. Правда, и не позвонил, не предупредил. Но все равно, такое ощущение, что Мария привязать его к себе собралась, запереть в четырех стенах понравившуюся игрушку — малыша и зайчика. А Вадим не хотел привязываться. Нельзя. Зачем ему эти сложности? Ему нужна свобода. У них же свободные отношения. Никто никому ничего не должен.

   Почему любая девчонка спустя некоторое время после знакомства становится ненасытной собственницей? Любой, абсолютной любой девушке с каждым разом нужно все больше и больше внимания. Они просто душат своей навязчивостью и рамками.

   Вот и Машка, вроде самодостаточная, сногсшибательная красавица, а туда же. Делала все, чтобы Вадьке нужна была только она. У нее, кстати, это легко получалось. Она же шикарна и почти совершенна. Рядом с ней разум просто-напросто терялся и растворялся в неудержимом желании. Зависеть от ее красоты очень просто и естественно. Запал на нее Вадька, как последний торчок. Когда он находился с ней, мыслительный процесс реально не поддавался контролю, и разум натурально уходил в отключку. Но, к счастью, как только Вадька ступал за порог ее квартиры, колдовские чары красотки тут же улетучивались, прекращая травить его мозг. Трезвый расчет моментально вступал в свои права.

   — Нельзя привязываться, — настойчиво зудела правильная мысль, — нельзя, — читал себе как мантру Вадим, стараясь сохранять благоразумие. А то Марию в последнее время понесло куда-то не туда, начала придумывать какие-то серьезные вещи. Эта ее странная ревность, а сегодня утром вообще с катушек слетела.

   — Я люблю тебя, малыш, — сказала ему она, сладко потягиваясь, стоя у входной двери. Так сладко, что Вадька не удержался, прижал ее к этой двери, и было после обоим сладко, а потом он чуть не опоздал. Потому и бежал сейчас сломя голову на учебу.

   — Еще этот долбаный колледж, — ворчал он раздраженно, — одни проблемы вечно кругом. Нах… эта учеба?! И Машка еще тут со своей ревностью и любовью…

   Пьянящая утренняя сладость быстро улетучилась, оставив после себя угнетающий похмельный синдром. Фраза, брошенная девушкой невзначай, крепко засела в голове. Очень хотелось верить, что сказала она все это несерьезно.

   — Любит, — шагал и угрюмо бубнил себе под нос. — Любит. Что за ерунда?

   Пугающее и в то же время такое будоражащее это слово — люблю. Странные ощущения и эмоции Вадим все-таки испытывал. С одной стороны, он, словно обожравшийся эндорфином мальчик-зайчик-одуванчик, ликовал, особенно в момент, когда только все это услышал, заулыбался как идиот, радостное чувство завоевания и победы распирало грудь. Еще бы! Сама Мария призналась ему в любви. Машка! Сама! Ему, Вадьке! Это ли не победа? Казалось, он выиграл главный приз. На деле же он, похоже, в очередной раз встрял в какую-то дрянь. И этот приз — совсем не приз, а, скорее всего, бомба замедленного действия. И что теперь делать? Забить и пустить все на самотек? И похрен, что может рвануть в любой миг все к чертям. Но логичнее все же, наверное, бежать. Не было печали. Как все ненужно сложно. Зачем Марии любить его? И за что?

   Пребывая в полной растерянности и с тяжелым грузом на сердце, Вадим на занятиях так и не появился.

***

— Любит, — повторил Степка, выслушав пришибленного новостью брата, и тоже проверил это слово на вес. Пожал плечами и вынес вердикт: — Женщины часто влюбляются вопреки всему здравому смыслу в самых неподходящих мудаков. В нищих студентов, например, и в молодых отцов. Они просто обожают придурков, — кривя улыбку, развел руками.

   Он явно насмехался над неудачником братом — мастером наживать себе проблемы. К тому же Степан просто совершенно не понимал всей глубины Вадькиной печали — с чего тот так загнался. Да и откуда ему понять? Братья были совершенно разными. В Степку девочки так безоглядно и внезапно не влюблялись. Им просто не позволялось доходить до этого. У парня изначально получалось держать с девушками дистанцию, давая им понять, что ждать от него большего, чем кратковременное приключение, не стоит. А даже если девочки и влюблялись в него вдруг, то это разве повод для переживаний?

   Для Степки не повод. А для Вадьки?

   «Тоже не повод, — храбрился Вадим, хотя все равно было не по себе. — Пофигу, — пожимал он плечами. — Пусть любит, я ей все равно ничего не должен, кроме кофе и секса. Уговор только на это был, остальное не мои проблемы».

   — С хера ли я мудак? Сам придурок, — бравировал он, огрызаясь на слова брата, тем самым скрывая свою растерянность из-за создавшейся ситуации. — И я не нищий, — запротестовал. Образование он хоть еще и не получил, но зарабатывать умел. По-разному, по-всякому, когда густо, когда не очень, но деньги у него водились. Знала ли об этом Машка? Вряд ли. Финансовых вопросов они никогда не касались. Марию его состоятельность или несостоятельность не интересовала. — И про Милку она ничего не знает.

   — Так, может, пора узнать? — Степан злорадно ухмыльнулся. — Вот и проверится вся ее любовь на вшивость.

   Вадим нахмурился и не ответил. Обычно девчонки сразу сливались, узнав про дочь. Вмиг улетучивались и любовь, и все серьезные намерения. Что заставляло девушек желать угнездиться вместе с ним, таким несерьезным и неперспективным, он вообще не понимал, однако тенденция прослеживалась с пугающей регулярностью. И вот тут-то дочь оказывалась как нельзя очень кстати. Моментом отрезвляла влюбленных по уши поклонниц, заставляя забыть все розовые сопливые бредни. Очень удобно. Однако спешить проверять, как отреагирует Мария на счет его отцовства, почему-то не хотелось.

ГЛАВА 10

Виктор из-за нелепой случайной встречи Инны с «маленьким принцем» оскорбился сильно. Как и ожидалось, он молчал и всю дорогу, и когда пришли домой. Даже ужинать отказался. Уселся на диван и мрачно уставился в телевизор. На экране мелькали картинки развлекательного шоу. Шла передача абсолютно не в его вкусе, но он все равно упрямо пялился на происходящее. Не возникало сомнений, что он даже не вникал и не слушал, а полностью погрузился в свои раздумья.

   Инка неуютно ощущала себя в такой атмосфере. Обидно оказаться без вины виноватой. Надо же было этому «недопринцу» снова объявиться. Хоть парнишка в принципе оказался совсем неплохим и уже дважды ей совершенно искренне помог, теперь это уже не вспоминалось и даже в плюс к его карме не шло. Инна злилась. Если разобраться, то злилась скорее на ситуацию, а не на самого Вадима, но негатив переносился все же на него. Уж больно остро Виктор отреагировал на его появление.

   В подавленном настроении Инна сидела за ноутбуком, проверяла домашние задания учеников, заполняла электронные дневники, готовила план занятий на следующий день. Дел много, вот только продвигались они с трудом.

   Так, в полном безмолвии прошло полчаса.

   — У тебя на работе что-то случилось? — Инка не выдержала, подошла к Виктору, пристроилась рядом, несмело приластившись. Ну не может же он серьезно устроить из всего произошедшего такую трагедию? Должна быть другая причина.

   — Нормально все. — Виктор поморщился. Чуть-чуть отстранившись, отыскал пульт и наконец решил поискать более интересную передачу. Сериал из цикла о паранормальных явлениях, казалось, привлек его внимание. Сосредоточился на середине «стопятьсотой» серии, делая вид, что именно отсюда и началось там самое занятное.

   Так не пойдет. Нервы у Инны не железные, и так сегодня столько напереживалась из-за предприимчивого сыночка, теперь еще и сам папаша добивает. Инка решительно отобрала пульт, выключила эту ерунду и настойчиво залезла к Виктору на колени.

   — Вить, ну перестань, — руками обняла шею, пальчиками ласково потеребила затылок мужчины. — Я сама в шоке была, что он объявился. Я его толком и не знаю. — Виктор молчал и смотрел сквозь нее стеклянным холодным взглядом. — И знать не хочу, — добавила почти плаксиво. Ну за что ей такое наказание? Что она сделала не так? Уткнулась в его грудь, пара слезинок больно расплылась по глазам. Она вовсе не собиралась разводить сырость, просто обидно. Что за дурацкое стечение обстоятельств? Если разобраться, это Виктор сейчас должен был успокаивать ее и просить прощения, что не может оградить ее от агрессии своего ребенка. Разве она виновата, что родители Глеба не живут вместе? Инна не разлучница и ничего плохого в адрес бывшей жены не делала и не говорила. Ни разу никого не настраивала против. Она вообще пацифист и за мир во всем мире. За что ей вся эта нервотрепка? Обида полностью охватила ее, и стало жалко себя.

   — Это вообще Глеб все сделал, если хочешь знать. — Глупо, конечно, но накипело и вырвалось. — И это ты должен был мне все исправлять, а не ни в чем неповинные родители другого ребенка. А до тебя даже дозвониться невозможно. Тебе вообще все равно, как он надо мной измывается. — Упреки так и посыпались. Ведь и в самом деле, сколько можно терпеть и молчать, да еще и извиняться неизвестно за что.

   При упоминании имени сына Виктор дернулся. Естественно, кому такое понравится? Родной же человечек, а Инка ему кто? Никто. Так себе, даже не жена еще.

   — С чего ты взяла, что это именно он?

   — Ни с чего. Так, выдумываю просто, и с молодыми папашами прямо в школе при их детях заигрываю.

   Психанула, ушла снова к ноутбуку. Пусть горит все синим пламенем, пусть Виктор дуется, сколько влезет. Ей уже абсолютно все равно. Внутри кипело и клокотало, но больше унижаться она тоже была не намерена. Вообще возьмет и уйдет жить к родителям, раз никакого тут доверия, уважения и взаимопонимания. Если он и завтра будет ей тут свои обиды показывать — точно уйдет. Пусть думает впредь, как перед ней трагикомедии устраивать. Прибежит как миленький, еще и в ногах валяться будет, прощения просить. Нашелся тут, униженный и оскорбленный.

   Неприятность неприятностью, но работу никто не отменял: и с домашним заданием, и с дневниками надо разбираться. Хорошо, что есть чем заняться и отвлечься, а то бы вообще с ума сошла с этими мозговывертами. Столько времени сегодня потратила впустую из-за невинного баловства Глебушки-лапушки. Говнюк сраный! И пофиг, что это выражение непедагогично. Давно бы уже все сделала, если бы «винду» не восстанавливала до вечера. Надо было все же до директора донести ситуацию, пусть бы с вредителем и папа, и мама разбирались. Пусть хоть обижаются, хоть нет, она больше не будет покрывать и терпеть. Инициатива, как говорится, наказуема — это всем известно. И надо же было еще этому «принцу» нарисоваться. Как назло прямо. Он молодец, конечно, помог, но лучше бы не появлялся. Проблем только больше стало.

   И все же странно. В его возрасте — такая взрослая дочь. Сколько же ему лет? С виду едва больше двадцати. И это получается, Милана у него появилась в четырнадцать-пятнадцать лет? Вообще-то ничего удивительного. Бывают такие случаи. Молодые да глупые чаще и залетают. Тем более по нему сразу видно — кобель еще тот. Ни одну юбку не пропустит. Еще и к ней клеился. «Тебе точно второй принц не нужен?». Нашелся принц — шут гороховый.

   Инна сама не заметила, как злость и обида постепенно перешли на мысли о Вадиме и его дочери. Более-менее успокоившись, в задумчивости машинально стучала по клавишам, набивала оценки.

   Легкое прикосновение к спине оказалось немного неожиданным. Мужские пальцы аккуратно прошлись по лопаткам, ненавязчиво помассировали затекшие мышцы: шею, затылок, ключицы. Тело мгновенно поддалось на ласку. Первые минуты Инна еще показывала свою гордость, почти не реагировала на чистой воды подхалимаж и невозмутимо делала вид, что пытается найти нужную букву на клавиатуре, но потом сдалась, расслабилась и прикрыла глаза. Приятно, что ни говори. Виктор так нежен. К тому же его руки от ключиц время от времени и с каждым разом все чаще стали спускаться чуть ниже — к груди. То едва заметно очерчивали, как будто невзначай, то смелее и настойчивее сжимали. Несомненно, Виктор целенаправленно ее возбуждал. Секс, как известно, лучшее средство примирения. А Инна и не против была помириться, она не собиралась держать в себе злость. Закинула руки за голову, томно потянулась и откинулась спиной на Виктора, едва качнувшись на ножках табуретки, полностью доверчиво открылась для него, еще и ноги бесстыдно раздвинула, чтобы проще было мужской руке туда нырнуть. А он и не замедлил. Интимные ласки, сорвавшись, с огромной скоростью набирали обороты.

   Виктор сдвинул в сторону ноутбук, освобождая на столе место для Инны. Да, секс действительно лучшее средство забыть все обиды. И пусть Виктор не сказал ни слова, не произнес ни одного извинения, Инка его простила. Ведь язык тел намного красноречивее любых объяснений. Вот это жесткое и грубое, очевидно, означало «Мне не нравится видеть других мужчин возле тебя», а это ненасытное и доводящее Инну до исступления, до крика, — «Ты моя». Томительно нежное и сладкое, словно окунали в теплый сахарный сироп, без сомнения говорило «Я люблю тебя! Я так сильно тебя люблю». Инке все было понятно без слов и лишних разъяснений. Вот только что означала вязкая белесая лужица на ее животе после такого безудержного акта любви, она определить так и не смогла.

   Сначала не придала значения. Важнее было то, что ссоре конец и все встало на свои места. Жизнь продолжалась — без обид, без претензий, потекла ровным спокойным ручейком. Непринужденный, наполненный ежедневными заботами быт, сопровождаемый улыбками, весельем и уверенностью в будущем. Часто люди не обращают внимания на некоторые, кажущиеся незначительными мелочи. Причины всплывают позже, как снег на голову, сбивая с толку и полностью вышибая землю из-под ног.

   Она ведь могла задуматься еще в тот момент: почему он теперь уже не хочет от нее ребенка? Считает, что им просто надо немного повременить и разобраться друг в друге? В последнее время слишком часто проявлялось непонимание, и они раздражались по пустякам. Ребенок может усугубить кризис? Возможно. Но ведь возможно и наоборот, укрепит, максимально сблизит их. Или Виктор сомневается, что малыш может быть от него? Он считает, что Инна ему все же изменяет? Вот с этим мальчишкой? Это просто параноидальная глупость. Не может быть, чтобы любимый всерьез воспринимал эти действительно совершенно случайные встречи с совершенно посторонним парнишкой.

   Однако все выяснилось немного позже — через неделю.

ГЛАВА 11

Тот день начался замечательно, ничто не предвещало беды. Ну немного проспали, ну не успели позавтракать. Это разве катастрофа? Сколько раз такое случалось, особенно после бурных ночей. И пусть вчера ночь была очень даже спокойной — как-то подустали оба после трудового дня и уснули просто в обнимку. А утром спешили, хаотично передвигаясь по съемной однокомнатной квартире, толкались и при этом вроде даже шутили и смеялись. У подъезда расстались, быстро чмокнув друг друга в губы. Виктор пошел к машине, а Инна в гимназию — она находилась здесь, недалеко, лишь два дома пройти.

   Дальше день продолжался тоже тихо и гладко. Слишком гладко. Никакие «принцы» больше на горизонте не объявлялись. Вадим, как в тот день пропал, так Инка о нем ничего и не слышала. Не приходил, не пробегал, не звонил, и Инна искренне надеялась, что судьба в третий раз над ней не посмеется и их дороги еще раз не пересекутся. И Виктор о случайном знакомом, к счастью, больше и не вспоминал.

   Глеб тоже больше не пакостил и даже не отсвечивал. За всю прошедшую с того злополучного дня неделю он ни разу не встретился Инне ни в коридоре, ни в столовой, вообще нигде, словно испарился. Как-то Бог уберег от случайностей. А когда мальчишка не появился и на ее уроке, Инна все же немного заволновалась. Он хоть и змееныш, но все же не чужой. Естественно, не преминула, спросила у классного руководителя о причине отсутствия ученика. Та подозрительно покосилась.

   — Его же перевели в другую школу. Еще два дня назад забрали документы. Разве не знаешь?

   Нет, Инка не знала. И это ей тоже показалось странным — почему ее не поставили в известность. Она, вообще-то, таких жертв не требовала. Да, она не могла наладить отношения с пасынком, но все же здесь гимназия и уровень обучения в ней выше, чем в других школах. К тому же Глеб тут уже проучился два года. Здесь друзья, а смена коллектива зачастую неблагоприятно влияет на психику ребенка, и, следовательно, и на успеваемость. Непонятное, необдуманное решение. Принимать его, несомненно, право родителей, и если им Инкино мнение ни к чему, то Виктор мог хотя бы просто сообщить о переводе. Ведь это произошло не сегодня, и у него было целых два дня в запасе рассказать, но он промолчал.

   Инна возвращалась домой в мрачном, воинственном расположении духа. Все-таки мало приятного, когда в таких вопросах близкий человек попросту тебя игнорирует. И она намеревалась потребовать обстоятельные объяснения на этот счет.

   Виктор не отпирался.

   — Да, мы решили, что так будет лучше и безболезненно для всех, — мрачно ответил он.

   Вообще, он в этот вечер выглядел подавленно. Впрочем, и в предыдущие вечера его настроение было не ахти. Инка списывала все это на проблемы по работе, так как между собой отношения у них наладились. В молчанку Виктор больше не играл и обид никаких не держал. А вот грустная задумчивость и нервозность сохранялись. В этот вечер ко всему прочему он был еще и раздражен. Сунув руки в карманы, мельтешил вдоль комнаты туда-сюда. Инна по инерции даже походила хвостом за ним, потом устала семенить и уселась на диван.

   — Ты собираешься куда-то? — Она вдруг заметила, что Виктор до сих пор так и не разделся, хоть и вернулся домой раньше нее.

   — Я? Нет, — растерялся он. Остановился. Задумался, уходя в нервную прострацию, так как даже в замершем виде продолжал раскачиваться с пятки на носок. Вздохнул, сделал еще шаг и потом, резко развернувшись к ней, заявил: — Хотя да, собираюсь. Точнее, ухожу. Совсем.

   После, как все же решился на такую фразу, приосанился и осмелел. Уверенно, с вызовом посмотрел на Инну. Явно собирался защищаться и приводить аргументы в ответ на ее возмущение. Но она пока не успела осознать смысл сказанного. Теперь сама застыла и хлопала глазами. Странное заявление. Как? Куда? Почему?

   — Почему? — сдавленно прошептала она.

   — Я вернусь в семью.

   — Какую семью? — Разве не она ему не семья? — Вернешься к… — Инна подавилась именем бывшей супруги, не в силах его произнести, и по виду Виктора поняла, что угадала. — Вы же разведены. — Нет, все же это абсурд какой-то. Она отказывалась понимать и принимать сказанную им дикость.

   — Распишемся, — пожал он плечами.

   Вот так вот легко и просто. Разведемся, распишемся, а Инна вообще тут не причем — она для него перевалочный пункт. Кемпинг. Теперь все стало определенно ясно — Виктор ее бросал.

   — Это из-за Глеба, что ли? — Она пыталась сохранять цивилизованное спокойствие, хотя руки не просто дрожали — они ходили ходуном. Этот сопляк добился все-таки своего? Вынудил отца повестись на капризы?

   Витя кивнул.

   — Из-за Глеба и вообще...из-за детей. — Тут он словно поперхнулся, сглотнул и продолжил: — Из-за детей, у нас будет еще ребенок.

   Ребенок? Инна опешила.

   — Бред какой-то, — только и смогла прошептать.

   Вот так вот сразу осознать и принять эту новость не получалось. Какой ребенок? Откуда? Нет, она, конечно, знала, откуда берутся дети, но как… Как так получилось? Выходит, Виктор снова был с женой? Он с ней спал? И с ней, и с Инной? В одно время! Как он мог? Как вообще так можно?

   Мир рухнул. Ее любимый, тот которому она всецело доверяла и даже мысли не допускала о возможном предательстве, оказывается, ее обманул. И он еще смел изводить ее ревностью и претензиями? Столько вымотал нервов из-за какой-то надуманной ерунды. А сам! Изменил. Предал. И теперь еще бросает, как ненужную надоевшую вещь. Зачем было говорить о любви? Зачем обещать? Строить планы. Собираться заводить семью, детей.

   — А я? — Инку охватила паника. Виктор молчал. Он не знал, как можно еще понятнее объяснить, что этот человек ему больше не нужен. — А если у меня тоже ребенок? — гневно и требовательно прокричала она. Пусть в последние два раза у них был прерванный половой акт, но до этого, больше чем неделю назад, она могла тоже забеременеть. Идею заделать малыша они так ведь и не бросали. Инну вдруг внезапно затошнило от этой мысли.

   — Уже полгода ничего не получалось и в этот раз ничего не будет. — Что интересно, Виктор в этом был совершенно уверен.

   Ничего не получится? Откуда такая уверенность? Как раз все обычно бывает наоборот.

   Внезапно вспомнилась бытующая в народе закономерность — именно при расставании такие сюрпризы и случаются. Как будто будущее дитя пытается всеми правдами и неправдами воссоединить бывших влюбленных, сделав их родителями. Такая внезапная мысль еще меньше воодушевила Инку. Стало еще хуже. И страшно. Очень страшно. Страх затмил все обиды.

   — Ты не можешь меня бросить.

   — Я ухожу. Инн, прости, но я действительно ухожу. Не надо истерик.

   — Я и не истерю, — как ни странно, совершенно спокойно ответила она, — ты не уйдешь, не надо делать из себя героя, пусть она делает аборт.

   Она говорила ужасные и некрасивые вещи, но ведь и от нее в случае чего ждали именно этого.

   — Не сделает. Исключено. Тем более уже больше трех месяцев.

   Что больше трех месяцев? Срок?

   — Сколько? — Инка выпучила глаза.

   — Четырнадцать недель.

   Четырнадцать?! Инна мысленно стремительно отсчитывала время назад. Июль? Или даже июнь. Это тогда, когда он спонсировал поездку этой сучке? Здорово! Просто слов нет. Отправил милую на курорт. Денег отписал, да еще и трахнул в придачу. Кстати, где гарантия, что она не на море этот подарок там себе нагуляла?

   — И когда ты узнал?

   — Какая разница?

   Да, разницы теперь, вообще-то, не было никакой. И так понятно, что на прошлой неделе узнал. Ровно тогда, когда поймал хандру и стал вести себя с Инкой осторожно. Бывшая супруга, стерва, все просчитала. Молчала до последнего, до тех пор, пока ничего уже нельзя стало исправить. Мудро и хитро. Раз-раз, легким движением руки… Хотя нет, не руки, а чем-то другим, и теперь она уже снова будущая жена.

   — Я тоже не буду делать аборт, — заупрямилась Инна. Это еще большой вопрос, кого Виктор в итоге выберет. Ту исхитрившуюся шантажистку, с которой однажды у него ничего не получилось, или ее, Инну — умницу и красавицу. У Инны с Виктором размолвок глобальных еще не было, чтобы вот так вот все без сожаления ломать. Или было? Или…

   Посмотрела с вызовом на Виктора, хотя на самом деле, скорее всего, затравленно, а он невозмутимо пожал плечами.

   — Как хочешь. Твое дело. Буду платить алименты — Каплю благородства он за собой все же оставил. — Если ты, конечно, беременна… И... от меня.

   Тут следовало бы залепить пощечину, но Инка просто онемела и сидела в оцепенении не в силах двинуться. Виктор нес полнейшую чушь. Ересь! Очень болезненную ересь. Потому что он не думал так. Он не мог так думать! Она это прекрасно понимала. Уж за два года совместной жизни она в состоянии была хорошо узнать человека. Такие слова и такое поведение не были свойственны ему, он просто защищался. От ситуации, от обстоятельств, от навалившихся проблем. Рассчитывал перерубить все за один раз, а не вскрывать постоянно один и тот же нарыв, затягивая расставание. Так будет проще. Потому рвал без оглядки, сделав наконец за эту неделю свой выбор. Виктор — он не плохой. Его можно понять. Но, черт возьми, как все это невыносимо больно.

   Он ушел.

ГЛАВА 12

Инна до конца не верила в реальность происходящего. Казалось все глупой ошибкой или даже злой шуткой. Она наивно надеялась, что завтра или в скором будущем все образуется. Виктор еще раз все хорошо обдумает и вернется. Невозможно восстановить однажды все разрушенное, он сам должен это понимать. Он уже не будет счастлив с бывшей женой и вскоре сам все это осознает. О факте существования новой жизни, уже зародившейся у ее любимого, она старалась не думать, так же как и о своей возможной беременности. Потому что, как только она допускала такую мысль, ее начинало очень сильно подташнивать. Становилось еще хуже, и она спешила укрыться в кокон незнания и неверия. Вакуум, образовывающийся в голове, спасал.

   Так прошла ночь, в полной прострации и тишине. Инна бродила из угла в угол. Сидела. Лежала. Пыталась заснуть, но глаза не закрывались. В сотый или уже в двухсотый раз брала в руки телефон, но там так и не появились новые сообщения. Виктор молчал. Молчала и она. Снова вставала и снова бесконечно курсировала по маленькой съемной квартирке из комнаты на кухню и обратно, иногда вставала возле окна и бесцельно вглядывалась в мокрую унылую темноту. Погода скорбела о несправедливости судьбы вместе с ней. Это неправильно. Это не так. Ничего ужасного у Инки не произошло, она не могла попасть в такую нелепую ситуацию. Виктор никогда не был подонком, он всегда поступал со всеми честно и благородно. Поэтому и ее он не мог так легко и просто вышвырнуть из своей жизни, растоптать и уничтожить. Не мог. И опять она утыкалась в подушку, крепко жмуря глаза и блокируя все мысли. Надо просто уснуть, а завтра обязательно сработает народная мудрость, и утро непременно будет мудренее вечера.

   Виктор еще придет. Не просто придет, а приползет и прощения будет просить. В этот раз обязательно попросит. Она не позволит ему молчать. Пусть кается и умоляет, и только потом она простит. Конечно, простит. Как иначе? Она же его любит, а любовь прощает все. Потом они вместе найдут выход из создавшейся такой дурацкой ситуации, и все будет хорошо. Обязательно будет.

   Спала ли она в эту ночь, так толком и не поняла. Утро ничего нового не принесло. Она как зомби поплелась на работу и в таком же почти в невменяемом состоянии вела занятия. Что-то рассказывала ученикам, что-то слушала, ставила оценки и даже прикрикивала на непослушных. С виду она, наверное, выглядела обычно, в то время как внутри буквально все вымерло и затихло в ожидании. Ждала, ждала, ждала. Скоро все изменится, скоро все станет по-прежнему. Даже сомнений нет. Она поэтому даже говорить об этой глупой размолвке никому не стала — ни родителям, ни подругам. Зачем выворачивать на общественность грязное белье. Всякое в жизни случается, они непременно разберутся. Сами все уладят, никто и не заметит. Не обсудит и не осудит.

   Но прошел еще один день, а потом второй. Не сказать, что ничего не менялось. Менялось. Вернувшись с работы, она заметила исчезновение личных вещей Виктора. Ее звонки он сбрасывал, на сообщения не отвечал, прислав лишь одно короткое:

   «Давай пока успокоимся и помолчим. Позже обязательно поговорим».

   Успокоиться? Да Инна и была в целом спокойна, не кричала, не выла. Она даже не плакала все эти дни, хотя сердце невыносимо ныло, внутри все скручивало, а еще теперь постоянно тошнило. Вот прямо до рвоты. Да, ее вывернуло дважды. Да еще так сильно, казалось, что кишки вылезут наружу, потому что больше нечему было. Кажется, она вторые сутки уже толком ничего не ела — аппетит пропал. Но тем не менее она стойко терпела и уговаривала держать себя в руках и не разводить нюни. Как он еще хотел, чтобы она успокоилась? Пусть скажет, объяснит, и она обязательно так и сделает. Почему он так с ней поступает?

   И именно после этой СМС с просьбой успокоиться ее и прорвало. Как лавиной снесло все самообладание. Она наконец-то разревелась горько и безутешно. Теперь она уже Виктора нисколько не оправдывала и полностью перекладывала на него вину. Ругалась и находила множество неприличных оборотов речи в его адрес. Обещала устроить так, что он в жизни не увидит их общего ребенка. Она просто не подпустит его к нему. Не достоин и совершенно им не нужен. Естественно, она все это кричала в пустоту. Его ведь так и не было рядом, а трубку он не брал, в квартире никого, кроме нее. Да и не кричала она, а просто тихо, отчаянно, сквозь всхлипы бубнила под нос, а большей частью мысленно проговаривала. Иначе это просто выглядело бредом сумасшедшего. А она, кстати, как раз уже и находилась на грани помешательства, и дабы совсем не потерять рассудок, ей необходимо было срочно выговориться и получить поддержку.

   И вот тогда-то она поплелась к подругам. Родителей пока решила не расстраивать.

   Собрались у Светки. У нее мелкие близнецы, одних не оставишь, а на улице мерзкая сырость. Пришла и Ленка. Предполагалось, что она будет язвить и насмехаться. Дело ведь касалось тайно обожаемого ею Виктора. Как не позлорадствовать над не сложившейся жизнью Инны, тем более после летней ссоры из-за фотографий в Инстаграме. Но ничего подобного, Лена очень даже прониклась горем подруги.

   — Вот козлина, — высказалась она в адрес бывшего идеального мужчины. Похоже, после случившегося он в ее глазах моментально слетел с пьедестала образцовости, и нимб его, светящийся ранее ореолом совершенства, на ушах повис. Козлиных ушах. — Ты, Инка, не дури, — с полной серьезностью посоветовала она, прихлебывая из стакана заготовленное по случаю нарисовавшейся беды вино. — Во-первых, не пей, мало ли…

   — Немного можно, — тут же влезла осведомленная в этом деле Светка, — тем более красное.

   — Немного, — согласилась Ленка, — а она уже вон, почти стакан вылакала, — кивнула на зареванную Инну. Точнее, от истерики у той остались лишь опухшие глаза. После того как Инка переложила свой груз на девчонок и получила порцию сочувствия, наступили минуты мнимого спокойствия. Нервозность выдавало лишь слишком активное поглощение спиртного. Под такое настроение оно заходило как к себе домой. Уже и не тошнило, и сыр с конфетами к дешевому «Каберне» уплетались за милую душу. — И никаких «сама» и «он мне не нужен», — продолжала нравоучения подруга. — Пусть платит алименты и воспитывает. Тебе не нужен — ребенку нужен. Отец нужен, хоть и такое говно.

   — Почему же говно? — опять всунулась в яростную тираду подруги Света. — Отец-то он неплохой. Вон как за Глебом бегает, хотя ушел из семьи, мог бы забыть. Мужики и в семье к детям как к цветам на чужой клумбе относятся — растут и ладно, а уж если из поля зрения выпадают, так и вообще не вспоминают, как звали. А он очень хороший папаша, между прочим, даже с моим не сравнишь.

   Светка, в принципе, на Пашку своего не жаловалась. Работящий, заботливый, любящий. Есть, конечно, свои изъяны, но у кого их нет. Однако систематическое отлынивание от рутинных дел: поменяй штаны, вытри нос, накорми, успокой, разними дерущихся, поиграй, погуляй и много другого прочего унылого и неинтересного, но такого важного для малышей и их мамы — обижало. Особенно когда наблюдался совершенно другой пример, не абстрактный мифический, кем-то придуманный, а самый настоящий наглядный — Виктор, что ни говори, замечательный отец.

   — Вот-вот, — поддакнула Ленка и многозначительно уставилась на Инну с видом — «слушай, что тебе, дуре, умные люди говорят». А Инка и слушала, тихо-молча, да неустанно цедила из стакана. Советы правильные, хорошие, но как ими воспользоваться, когда хочется совершенно другого: не денег на содержание и приходящего папу, а нормальную здоровую семью.

   — И все-таки, я не понимаю, — теперь уже распалилась в негодовании Света, — подумать только, Витька оказывается тоже такой кобелина! Вот честно, на него бы ни за что не подумала. Такой с виду правильный.

   Инна приуныла. Недаром говорят: в тихом омуте черти водятся. Она бы тоже ни за что не подумала, что ее Витюша так может поступить.

   — Может, он ее все еще любит… всегда любил, — понуро промямлила.

   — Вот не надо тут прикрываться возвышенным и чистым, — взвинтилась Ленка, фыркнула. — Кобелина — он кобелина и есть! Все мужики такие. Абсолютно. И Витенька твой не исключение. Нашла, блин, любовь.

   Лена, разнервничавшись, схватила свой пустой стакан, заглянула на донышко и решительно взялась за бутылку. Набулькала себе полный, Светке тоже. Мрачно взглянула на протянутую Инкину руку, покачала неодобрительно головой, но на треть наполнила и ей.

   — Давайте, девки, за любовь. За нас, красивых, за них, неверных, — торжественно произнесла она, стекло звонко брякнуло. — Вот хотите, расскажу, как там все было? — продолжила Лена, слизывая повисшие на губах красные капли. — Пришел Витя, весь такой благородный, к своей мымре… — Инна неодобрительно покосилась на подругу: бывшую жену Виктора она никогда мымрой не считала. Точнее, уже не бывшую. Нормальная женщина. Со своими закидонами, конечно, но и не сука-стерва истеричная. Обычная. И вполне интересная, даже красивая. В свои тридцать два очень даже эффектная девушка, в самом соку. Виктор на дурнушек и не заглядывался. Именно поэтому Ленка, скорее всего, мимо кассы и прошла. Внешность у нее, если смотреть правде в глаза, серенькая и невзрачная. Однако, видимо, неприглядной подруге приятно было лишний раз принизить жену-красотку. Лена зыркнула предупреждающе на Инку, не позволив вставить протестующих слов. — Короче, пришел он… то-се… вот тебе денег на сына, вот тебе бабки на курорт, отдыхай — ты заслужила. Он же герой! Молодец! Она, естественно, расплылась. Чай, кофе… отдалась. Че нет-то? Баба она одинокая. Витька мужик хоть куда. Вот и схлестнулись. Виктор вообще вряд ли на что-то рассчитывал, просто увидел, как она ноги раздвинула, вот у него и засвербило. Если бы он планировал или хотя бы мысли допускал о таком, то презики бы захватил. Ну не идиот же он, реально, обеим бабам бэбиков спецом засандаливать. А так как он тебе верный был… — Ленка многозначительно кашлянула, — был… — еще раз сделала акцент на этом слове, — и не изменял, то и таких нужных вещей с собой не носил. Вот и все! — патетично заключила она, уверенная в своей правоте. — Это все случайность. Мать его, обычная, гребаная случайность. А ты любовь, любовь. Какая тут, нахрен, любовь? Тупо секс, и ничего личного.

   — Может, тогда еще и в самом деле вернется? — осторожно предположила Света, хорошенько обдумав речь подруги.

   — Может. А может, и не может, — пожала плечами Лена. — Кто его знает, как все обернется. Просто и тебя, Инна, он не больно-то и любит, получается. — Подруга опять била по больному. Но кто, как не она, даст отрезвляющую пощечину? Лучше сразу разрушить все бессмысленные надежды. — Любил бы — не бросил. И никакие дети бы не помешали. Хоть десять штук. Ну, разве не так?

   — Так, — нестройным хором согласились девчонки. Что правда, то правда. Тут не поспоришь, хоть и обидно — слов нет.

   А Ленка вошла во вкус, и ее уже несло с кухонной философией в массы.

   — Вот знаете, то, что трахнул он ее — это вот как раз ничего и не значит. Это все можно на помутнение сознания худо-бедно списать. А вот то, что он закрыл за тобой, беременной, дверь — вот тут надо думать. — Лена повернулась к Инке с новой порцией наставлений. — Ты ему просто, элементарно не нужна, получается. Так что лелеять надежды, что еще прибежит, я бы не стала. Максимум — будет метаться между вами. Гарем, блин. Султан, мать его, ибн Витя. Сегодня ты любимая жена, завтра она. Тебе это надо?

   Инка понуро опустила глаза в свой уже опять пустой стакан, а разошедшаяся не на шутку подруга фыркнула:

   — Вот и думай! И, кстати, пока еще не поздно, могла бы еще сжечь все мосты нахрен.

   Светка испуганно переглянулась с Инной. Она, как единственная из подруг на данный момент состоявшаяся мать, такие кардинальные меры побоялась бы предлагать. Дети — это, конечно, бесконечные расходы, заботы, беспокойства и ограничение свободы, что порой приводит к проклятиям и нервным срывам, однако если поставить на чашу весов все «за» и «против», лично она бы ни за что не отказалась от своих малышей. Например, она еще ни разу не пожалела об их существовании. Материнский инстинкт дан природой, тут уж ничего не поделаешь. И все же Инке только самой решать, как поступить. Советовать одной тянуть на себе всю кабалу ей тоже никто не имеет права, так же, как и избавляться от ребенка. Жуткая на самом деле ситуация у подруги. Не позавидуешь.

   Да, как поступить, Инне самой надо было решить. В первую очередь, вообще-то, для начала дождаться, каким будет исход, может, все переживания напрасны, ведь теоретически и задержки как таковой пока еще не было. Ну, может, разве что пару дней, но у нее цикл никогда и не был стабильным. Такие плюс-минус колебания — обычное явление. Вполне возможно, зря себя накручивает. И все-таки Виктор как ни крути — сволочь.

   Света предлагала подруге остаться ночевать у нее. Завтра выходной, спешить некуда, да и лучше не оставаться в четырех стенах одной, в квартире, где все напоминает о произошедших неприятностях, и все же Инка ушла. И так нагрузила проблемами девчонок. Спасибо — дали выговориться и выслушали. Дальше ей справляться с горем-печалью самой. Все проходит — пройдет и это.

   — Гад, изменник, ненавижу. — Инна шла по темным, мокрым улицам, вокруг все расплывалось в хмельном тумане и преломлялось в слезах. — Еще и ревностью своей добивал, нервы молчанкой мотал. А сам? А сам! — В том-то и дело, что обидно.

   Обида, злость, желание отомстить и тоже хоть как-то сделать и ему больно, плюс бравада, возникшая от пары бокалов полезного для души и тела красного вина, привели к отчаянной идее.

   «Чем занимаешься, принц? Не хочешь встретиться?», — смело отправила она сообщение.

   Упрямо смахнула ладошкой капли с ресниц. Больше никаких слез. Чем она хуже? Она тоже имеет право развлекаться!

   Ответ не задержался.

   «Хочу. Где?».

ГЛАВА 13

«Принц» не заставил долго ждать. Инка не успела даже засомневаться в правильности своего поступка, как он уже оказался на пороге, светясь беззаботной улыбкой. Тихонько прикрыл за собой дверь, разулся. Инна отступила, пропуская. Вадим настороженно прошел вглубь квартиры. Осмотреться ему хватило несколько секунд.

   — Одна?

   — Угу. — Как бы ни старалась она попасть в такт его оптимистическому настроению, у нее не получалось. Безразлично кивнула.

   Убедившись, что они действительно здесь только вдвоем, «принц» расслабился и еще шире заулыбался.

   — Где муж? — все же посчитал нужным спросить.

   — Нету, — ответила Инна и поспешила добавить, — и не придет. Сегодня не придет.

   Теперь пришла очередь угукнуть парню. Он подозрительно покосился, задерживая внимательный взгляд на ее лице.

   — Что отмечали? — То ли так явно от нее несло спиртным, то ли неожиданность приглашения в гости привела к соответствующим выводам, но он ни на секунду не усомнился в том, что она нетрезвая. — Праздник? Горе?

   — Просто, — Инна равнодушно пожала плечами и постаралась улыбнуться, — с девчонками немного посидели и вот… — хохотнула натяжно, — хочется продолжения банкета, а не с кем. — В те две прошлые встречи Инна хорошо помнила, что мальчишка ей казался вполне привлекательным, даже мимолетные непристойные желания проскальзывали. Сегодня же с симпатией как-то не складывалось. Серое унылое настроение окрашивало все вокруг в мрачные, неинтересные тона.

   «Не ради удовольствия. Это месть», — твердо решила она. Сделала шаг в сторону парня, и вся ее уверенность мигом улетучилась. Никаких усилий не хватало подойти ближе. В идеале надо было бы самой и обнять, и поцеловать. Зачем тянуть? Лучше сразу… Взгляд растерянно метнулся к дивану. То, что она собиралась сделать, сразу яркими вспышками замелькало в голове. Инку от такой картины слегка передернуло.

   — Хочешь выпить? — предложила она. Раз праздник продолжался, то можно еще чуть-чуть расслабиться и привыкнуть друг к другу. Прямо с порога она мстить пока была не готова.

   Вадим, заметивший ее колебания, еще раз пристально, словно сканером, прошелся по Инне.

   — Выпить? — задумался, взглянув в окно. Отсюда, из центра комнаты, да еще и за шторами, он вряд ли что-то там мог узреть, разве что кромешную темноту, спустившуюся из-за позднего вечера. — Я вообще-то на машине, — предупредил он, — придется остаться тогда на всю ночь.

   Непонятно, почему, но он догадывался, что Инна не настроена на длительное общение с ним.

   Инка снова посмотрела на диван. Вся ночь с «принцем» — это все же слишком. Да и вообще вся идея с изменой вдруг стала казаться ужасно глупой.

   «Если сказать, что я передумала, интересно, он нормально это воспримет?», — мелькнула мысль.

   — Может, чай попьем? — пришел на помощь Вадим. — Или лучше поедим, есть хочу.

   — Давай, — обрадовалась Инна.

   Они переместились на кухню.

   Ужин — это замечательно. Лучше за столом посидеть с парнем, чем завалиться с ним в постель. Но, как оказалось, Инка со всеми своими проблемами и переживаниями давно уже не готовила — с самого ухода Виктора. Зачем? Для кого? У нее у самой — ни настроения, ни аппетита. При быстром осмотре холодильника и кухни в целом выяснилось, что даже хлеба — и того не покупала. Но чай точно был. Она налила в чайник воду, поставила его на платформу и нажала кнопку. За дверцей шкафчика на полке стояли в ряд кружки. Пакетик заварки в коробке, левее, тут же на столе. Ложку взяла из подставки для столовых приборов. Сахарница… Где сахарница?

   — Тебе с сахаром? — спросила, собираясь повернуться, но неожиданно мужские руки опустились на столешницу, ограничивая ее движения. Личного пространства совсем не осталось. Вадим нагло прижал ее к столу. Спиной чувствовалась его грудь, в копчик давили бедра. Ее ноги в панике дрогнули, и ложка, выскользнув из пальцев, звякнула о стенки фарфора.

   — С сахаром, — выдохнул он рядом с ухом, — три с половиной ложки, — вдохнул у виска, зарываясь носом в волосы.

   Если повернуться и, подняв руки, обнять его за шею, а губами прижаться к губам, то все произойдет само собой. Процесс стар, как мир. Вот только ноги не слушались и отказывались двигаться. Инна оцепенела. Не так-то это все легко и просто. Как-то все неправильно и тошно. Особенно раздражало настойчивое давление парня в районе ее задницы. Он прижался к ней еще сильнее, и это было неприятно. Предполагать, что он еще может оказаться у нее и внутри, было совсем противно.

   — Сахар только кусочками. — Она попыталась отстраниться и избавиться от напрягающих ее объятий.

   — Значит, три. — Губы коснулись ее уха. Одну руку Вадим отлепил от стола, аккуратно прошелся пальцами по волосам, сдвигая пряди в сторону и открывая ей шею. Губы переместились на скулу, а потом он настойчиво повернул Инкину голову.

   Целовался он не противно, но и не приятно, не как тогда в парке. Сегодня это просто было никак. Какая-то непонятная настойчивая возня во рту, перекрывающая дыхание. Это можно было вполне вытерпеть, но очень хотелось дышать — свободно, полной грудью, без тискающих объятий.

   — Подожди, — толкнула она его, наконец, и в самом деле жадно вбирая в легкие воздух.

   — Жду, — хмыкнул он. Целовать он ее перестал, но обнимать продолжал.

   — Ты же чай хотел. — Инна заерзала, освобождаясь. Он чуть отстранился, давая ей развернуться к нему лицом, но из западни не выпустил. Теперь они смотрели друг другу в глаза. Он пялился на нее тяжелым непонимающим взглядом, Инка стыдливо его избегала. Долго это не продлилось, вскоре он ее отпустил и отошел, не упрекая и ни о чем не спрашивая. Устроился на табуретке в ожидании, пока хозяйка накроет на стол. Угощений она так и не нашла, одинокую кружку с сахарницей пододвинула к нему.

   Раз, два, три — булькнули, растворяясь в кипятке, кусочки рафинада. Инна, отойдя к окну и оперевшись задом на подоконник, зависла на монотонном движении ложки, которой Вадим помешивал чай.

   «Дурацкая это все же идея с местью-изменой, — думала она. — Некому мне ни мстить, ни изменять».

   Виктору абсолютно все равно, с кем она и что делает. А Инке уже и не хотелось ничего, лучше бы она сейчас сидела одна. Всплакнула бы немного, а так приходилось изображать невозмутимость, да еще и улыбаться. Хотя нет, уже и не пыталась улыбаться, и «принц» как-то утратил первоначальный задор, поскучнел.

   «Ну и ладно, быстрее уйдет, — сложила руки на груди. — Пусть пьет свой чай и уматывает».

   Вадиму просто так полоскать желудок водой не хотелось. Было время ужина, и он бы с удовольствием что-нибудь пожевал.

   — Может, пиццу закажем? — предложил он.

   Инна пожала плечами.

   — Если хочешь.

   — А ты?

   — Я нет.

   Повисла гнетущая тишина. Вадим перестал гонять по кружке ложку, нахмурился. Потом встал и подошел к Инке. Ее снова охватила паника, переходящая в оцепенение.

   «Господи, да что такое? Это же так просто, — злилась она на себя. — Подумаешь, просто переспать с мальчишкой. Красивым, приятным мальчишкой».

   Он встал напротив, совсем рядом — сантиметров двадцать-тридцать между ними.

   «На самом же деле симпатичный, даже красивый».

   Формы лица не грубые и правильные — все гармонично. Радужка коричневатого теплого оттенка, ресницы длинные. Такие мальчишкам вообще-то и ни к чему, но от этого глаза красивее. Очень красивые глаза. Инка продала бы душу за такие ресницы, у нее, в отличие от парня, они редкие и короткие. Приходилось переводить целые тюбики туши, чтобы придать ее блеклым серым глазам больше выразительности. Сейчас, без косметики, Инна, скорее всего, выглядела мышью. Краситься сегодня даже не пыталась, не на праздник ведь ходила и даже не просто в люди, а к подругам поплакаться. Смысл наводить марафет? Как-то совсем не подумала о своем внешнем виде, когда предлагала парню встретиться. Дернуло же ее позвать к себе этого обаяшку-«принца». Идиотка. Зачем он ей нужен? Теперь приходится переступать через себя. Кому она этим хуже делает?

   А парень напряженно смотрел в ее ненакрашенные глаза, разглядывал внимательно, спокойно и даже вроде сочувственно.

   «Жалеет? Зачем? — ощетинилась Инна. — Тоже мне, вздумал жалеть. Не нужна никакая жалость! Не за этим он здесь. Надо сделать, наконец, все по-быстрому. Это же на самом деле проще простого», — несмело протянула руку к его руке и тихонько провела по ней пальцами.

   Ей же тогда нравилось, как он гладил этими руками ее лодыжки и коленки щупал. И губы приятными были. Не задыхалась она при поцелуях. Что сейчас не так? Перевела взгляд на его рот. Обычные губы, не толстые и не тонкие. Надо просто еще раз попробовать. Шагнула навстречу, одновременно потянув парня за руку к себе.

   «Это легко!»

   Виктор у нее был не первым и даже не вторым. Опыт у Инки нельзя сказать что внушительный, но и вспомнить есть что. И первая сопливая школьная любовь была, казалось, такая сильная и в то же время теперь уже такая смешная. За ней еще парочка отношений, вроде серьезных, а вроде и нет. Имелась в загашнике Инны и малоприятная случайная связь, о которой вообще не хотелось вспоминать. Даже тогда все прошло естественно и без проблем. Сейчас-то почему все так сложно?

   «Не сложно».

   Вскинув руки, обняла мальчишку за шею. Губы его реально были мягкими, вот только не поддались они на поцелуй.

   — Инн, подожди, — сказал ей Вадим.

   Подождать? Чего ждать, когда она уже решилась? Волна обиды и непонимания прошлась по ней, застревая комом в горле. А он еще и обнял ее, так аккуратно и так нежно. Опять провел носом по виску, вдыхая. Что он там нюхает? Она и не мыла сегодня голову, кажется. А вот от его груди пахло теплом и спокойствием. Не так уж все и страшно. Все получится. Пусть обнимает, пусть целует. И раздеться им надо. Руки спустились вниз, Инна попыталась задрать его футболку. При прикосновении к животу он чуть дернулся, как от щекотки, втянул еще сильнее носом воздух, губами прошелся по ее щеке. Буквально на мгновение прижал к себе крепко и тут же отпустил, перехватывая ее ладони. Засмеялся, видимо, и в самом деле щекотно стало.

   — Чай остынет. Пойдем, — сказал он, как-то странно растягивая слова. Может, от того, что посмеивался при этом. — Что, совсем нечего поесть? — Он уже отошел от нее и снова сел за стол, поближе к кружке с горячим напитком. Рассеянно обвел взглядом кухню, как будто у Инки по стенам могла где-то затеряться развешенная еда.

   — Нет, ничего. — Инна растерянно пожала плечами.

   «Какая еда? Это вообще что? — мельтешили в голове мысли. — Я же… Его. Блин. Почему?»

   Инна недоумевала. Почему не ответил на ее поцелуй? Почему ее руки убрал? Неужели не понравилась? Что он в ней такого рассмотрел сейчас? Он же сам только что зажимал ее с недвусмысленными намеками. И слюнявил. А теперь оттолкнул. Решил в отместку, как и она, попросить подождать?

   «Не смешно. Придурок какой-то. Ему предлагают, а он… Жрать, что ли, сюда пришел? Да и пофиг».

   С одной стороны, ей действительно было плевать. Не больно-то она и хотела его. Так уж, просто горячку порола, позвав парня к себе. Но с другой— такое пренебрежение немного задело. Инка злилась теперь не только на Виктора, но и на этого голодного сопляка. Вообще на всех мужиков мира злилась, да и на весь белый свет в целом.

   Вадим надолго не задержался. Допил свой пустой чай, задавая при этом ничего не значащие вопросы. Про квартиру: своя или снимает, давно ли здесь живет. Про школу и работу учителя. Про дочь парой слов перекинулись — как не училась, так энтузиазма и не появилось. А потом, взглянув на время, сказал, что уже поздно и пора идти.

   — Может, с тобой остаться до утра? — спросил он неуверенно, находясь уже на пороге.

   Инна мотнула головой.

   — Нет, не надо. Спасибо за компанию.

   — Ну, звони, если… — задумался на секунду, — если скучно станет.

   — Хорошо. — Инне уже не терпелось, чтобы он поскорее ушел.

   Каждый из них прекрасно знал, что Инка ему больше никогда не позвонит.

ГЛАВА 14

— Латте, колу, два двойных чизбургера. Нет, три. Три чизбургера, двойных и картошку фри, — проговорил Вадим в открытое окно заказов МакАвто. Время позднее, от голода сводило желудок.

   У Милкиной училки поесть не получилось. Собственно, не сказать, что он больно-то и рассчитывал там на ужин, но почему бы и не совместить приятное с полезным. Не вышло в итоге ни то, ни другое. Вообще-то, он изначально предчувствовал подвох. Инна, сразу видно, не из легкодоступных девчонок, которые развлекаются с первыми встречными. Потому предполагал, что «принцесса», скорее всего, опять навеселе, вот и понесло на новые приключения. Угадал — она только вернулась с девичника. То, что пригласила его домой, сразу показалось странным. Не вязалось с ее образом, что муж только за порог, а она в разнос пойдет. Так и оказалось — у них там какие-то личные проблемы. Разругались, похоже. Наверное, принц по бабам гульнул, вот и решила девчонка клин клином вышибать. Можно было бы, конечно, и воспользоваться ситуацией. «Принцесса» хоть и металась в сомнениях, но развести ее было делом пяти минут. Просто Вадька сам смалодушничал — утешать девочек он не умел и не любил. Ну их лесом со своими проблемами. Несколько минут удовольствия, а потом наблюдай истерики, раскаяния и сожаления. Выслушивай, какие они, все мужики, козлы, подтирай слезы, сопли и слюни. Нафиг надо? Что, ему потрахаться больше не с кем? У него Машка есть. Вон ей и латте прихватил, ее любимое. Правда, и она последнее время мозги ему что-то выедать начала. Не всегда угадаешь ее настроение, то любит, то вдруг раздражается на пустом месте. Так что кофе наверняка должен поднять ей настроение.

   Машка открыла дверь, как всегда соблазнительная, в короткой, мало что прикрывающей сорочке, немного встрепанная и заспанная, но с полным отсутствием энтузиазма на лице.

   «Что-то сегодня все девушки не рады меня видеть, — посетовал Вадим. — Магнитные бури, не иначе, или ПМС».

   — Привет, — тем не менее улыбаясь, сунул ей в руки пакеты с едой. — Я тебе кофе принес. Латте. — Мария скептически покосилась на фастфуд, потом с недовольством на Вадьку.

   — Заяц мой ненаглядный, ты на время смотрел?

   — Время? — Обворожительная улыбка не помогала, но он не переставал скалить зубы. Главное сейчас — сохранять невозмутимость. Пожал плечами, доставая из кармана телефон. — Двадцать минут первого. — Не так уж и много, если разобраться. Конечно, не девять и не десять часов — в это время он у нее обычно появлялся. Но плюс-минус два-три часа, разве это существенно? Он же не на всю ночь пропал, хотя ведь и мог, если бы с принцессой все сложилось иначе. Стоило Вадиму вспомнить Инну, и виной сразу царапнуло в душе. Стало немного не по себе.

   «Ничего ведь с «принцессой» не было. Я Машке не изменял», — попытался он убедить сам себя. Аккуратно придвинул к двери кроссовки. Ровно поставил — неидеальное их расположение тоже могло вызвать лишнее недовольство у хозяйки квартиры. Лучше не нагнетать.

   — Вадим, ночь уже. Какой, нахрен, кофе? Ты что приперся?

   Что значит, зачем приперся? Завтра суббота, а выходные они обычно проводили вместе.

   — Ты сама просила, чтобы я пришел, — осторожно напомнил он девушке.

   — Ночью?

   — Ну, задержался немного. Дела… — Забрал у нее пакеты и потащился на кухню. — Я же не по графику работаю, так получилось.

   Мария прошла за ним; она хмурилась, причем очень сильно. Вадька краем глаза это видел, но старался не обращать внимания. Выставил на стол колу, булки с начинкой из котлет, сыра, огурца и еще какой-то ерунды, пышущей ароматом съестного, отчего в желудке сразу заскрежетало и рот заполнился слюной.

   — Маш, ну не ворчи, — подал он ей стаканчик с еще теплым кофейным напитком, притянул при этом девушку по-хозяйски за талию к себе и чмокнул в губы. — Я на самом деле… занят был. Машину на предпродажную мойку загонял. Подшаманить еще надо будет. Человек в понедельник уже забирает.

   Вадим на ходу сочинял историю, пытаясь оправдаться. Даже с невозмутимым видом предлагал чек с мойки показать, чтобы Машка поверила. Чека, естественно, у него не было, но это дело десятое — всегда можно что-нибудь придумать в том случае, если она действительно захочет на него взглянуть. Мария прекрасно знала, что Вадим занимался перепродажей автомобилей, так что поверить должна была. Но, несмотря на реалистичность объяснений, радости ей это все равно не прибавило. Посыпались возмущения.

   — Так мыл бы и шаманил дальше, работник. Я тоже с работы. И я спать хочу, а не кормить тебя тут заполночь. Явился красавчик, цвет жизни.

   Высказанных претензий Вадим все же понять никак не мог. Машка разводила какую-то пургу на ровном месте. Если бы он, как положено, пришел вечером, сейчас она чего-чего, но точно бы не спала, якобы уставшая от работы. И с едой «заполночь» вопросов тоже бы не возникло. Она обычно и сама не прочь перекусить после развлечений с «явившимся красавчиком».

   — Не надо меня кормить. Я сам поем. Наоборот, тебе еще принес, — взбунтовался он в ответ.

   — Угу, спасибо.

   — Не за что, угощайся, — подвинул в ее сторону чизбургер. — Вот тут еще картошка есть, — картофель фри тоже придвинул. — И вообще, ключи тогда дай, чтобы я тебя вот так не будил.

   — Что? Ключи? — Марию угощение не заинтересовало, наверняка, ужинала чем-то другим. — Еще что тебе дать? Офигевший совсем?

   — Да ладно, Маш, ну что ты бесишься? Ты мне не доверяешь, что ли? Я же у тебя ничего не украду.

   Честно, он не понимал причины ее агрессивной реакции. Фактически ведь он чуть ли не жил у нее тут. Раза четыре в неделю, а то и больше, точно заглядывал. Но Машка теперь уставилась на него не только озлобленно, но еще и ошарашено, как будто он ей что-то невероятное предложил.

   — Навязался, придурок малолетний, — прошептала она еле слышно, плюс ко всему еще сгоряча и проматерилась, но Вадим все равно разобрал. Улыбка сползла с его лица. Затянувшийся скандал начал надоедать.

   «Придурок, значит, малолетний? — вспылил мысленно, но виду не показал, лишь зыркнул недобро. — Ты придурков еще не видела». Он хмыкнул и намеренно взгромоздился задницей на стол. Развязно зачавкал булкой, потом еще и через трубочку газировкой в стакане побулькал. «Вот это — придурок малолетний!»

   Мария покачала головой, еще больше убеждаясь в его безмозглости. Схватила пачку сигарет и пошла на балкон.

   «Нервничает», — проследил за ней Вадим напряженным взглядом, но громко жевать при этом не перестал. Еще и рыгнул вслед. Назло. — «Ну да, да, идиот. Но сама же виновата. Вот что опять не так? Хрен поймешь ее. Что надо вообще? То — люблю, малыш, то — чего приперся».

   Такие претензии, как будто он в пять утра к ней притащился. Время еще детское. С ключами так вообще непонятно почему взбрыкнулась. Реально же просил их у нее, просто чтобы не будить. Раз уж ей не нравится встречать его на пороге, пусть встречает в постели. А так-то у него своя квартира есть. Нашла из-за чего волноваться. Причем тут сразу его возраст? Да к тому же еще и придурком назвала. У самой с головой не все в порядке — создала проблему из ничего, а теперь еще и обижается.

   Кинул на стол чуть-чуть недоеденный чизбургер — аппетит пропал. Реально сегодня какой-то неудачный день. Лучше бы на самом деле сразу домой поехал и не заходил ни к той, ни к этой.

   «Эх, женщины».

   Спрыгнув со стола, направился на балкон. Конец сентября, послезавтра октябрь, на улице уже прохладно. Точно не время торчать у открытого окна босиком да в одной сорочке. Обнял девушку сзади, согревая своим телом.

   — Не стой тут, простынешь. Извини, я больше не буду поздно приходить. Пойдем в комнату.

   Она раздраженно толкнула его плечом, бросила вниз за окно окурок. Высвободившись из его объятий, ушла в квартиру.

   — Значит, так, — сказала ему резко, когда они снова оказались на кухне, — если ты сам не понимаешь, объясняю. Ты борзеешь, малыш. Ты можешь сколько угодно заниматься своими поздними и ночными делами, но заявляться сюда ко мне, когда тебе вздумается, тем более ночью, не надо. У тебя есть мама, папа, вот туда к ним и идешь поесть и поспать. Там тебе всегда рады будут. Ясно?

   — Ясно, — согласился Вадим. Спорный вопрос, конечно, на счет радости родителей, но обсуждать он это точно не собирался. И на счет его приходов, когда ему вздумается, хоть она тоже не совсем права, перечить не стал. Пусть выскажется и пар выпустит. Видно же, что просто бесится из-за его опоздания, и потому на мозги капает. Хочется ей все под контролем держать. А так, она же сама предлагала эти выходные вместе провести. Только вдвоем. Можно даже было сходить куда-нибудь прогуляться, если ей захочется. Но Машке не очень нравилось с ним на людях появляться, так что, скорее всего, просто дома бы провалялись. Ну, вероятно, еще и проваляются. Фактически выходные только час назад как начались. Ну задержался чуть-чуть, ну не позвонил, не предупредил, что опаздывает. Опять забыл. Он просто не привык предупреждать. И несколько пропущенных вызовов только потом заметил. Виноват — исправится.

   Он сейчас со всем соглашался, пусть только она закончит уже ругаться, а то в голове звенит, честное слово, и пойдут они, наконец, спать. Устал он что-то от всех этих надуманных проблем.

   После всех ее возмущений и чистосердечных Вадькиных раскаяний Мария все же смягчилась. Обозвала, конечно, его еще пару раз оболтусом и раздолбаем, а потом махнула рукой, понимая, что серьезно с ним разговаривать смысла нет, и они несерьезно потом расслабились в кровати, забывая все взаимные обиды.

   А в тишине, когда они уже почти засыпали, Вадиму вдруг вспомнилась Инка и ее серые грустные глаза. Снова стало немного совестно, что оставил ее расстроенную одну, а еще почему-то неудобно было перед Машкой. У Вадьки с ней свободные отношения, и он ей не обязан хранить верность. Он ей ничего не обещал, и они даже не обговаривали этот вопрос. Но тем не менее после сегодняшних упреков он понял, что поступил нехорошо.

   — Маш, ты меня любишь? — непонятно зачем спросил он. Просто захотелось. Провел рукой по ее шикарной голой спине.

   — Что? — сонно отозвалась она.

   — Ты меня любишь? — повторил Вадька.

   — С чего вдруг?

   — Ну, ты же говорила, что меня любишь.

   — Да? Не помню.

   «Не помнит. Ну и ладно, — закрыл он глаза. — Спать надо. Устал».

ГЛАВА 15

Вадим зря переживал за Инку. Как только он ушел, она с облегчением вздохнула. Может быть, это покажется смешным, но, несмотря на неприятный исход их встречи, она еще раз убедилась в том, что «маленький принц» снова оказался ее спасителем. С его помощью она хорошо усвоила, что мстить, особенно таким образом, — это в корне неправильная и даже бредовая идея. Инка, можно сказать, легко отделалась, ведь на месте мальчишки мог оказаться совсем не такой понимающий рыцарь. Так что это очень хорошо, что из всех кандидатов для наставления рогов подлецу Виктору выбор пал именно на Вадима. Сейчас, когда «принц» ушел, он вдруг снова начал ей казаться вполне милым и хорошим мальчиком. Если честно, то она не отказалась бы поесть с ним пиццу, посидеть, поболтать и посмеяться. Но только чисто по-дружески, потому что желание изменять у нее как рукой сняло. Наверное, навсегда.

   После перенесенных нервных потрясений Инна сразу же залезла в постель, уютно укуталась в одеяло, потом долго бесцельно смотрела в одну точку без слез и без мыслей и, как ни странно, наконец-то уснула. Крепко и спокойно. Организм не выдержал и, измотавшись, сдался, а целебное красное вино очень хорошо этому поспособствовало.

   Девчонки правы — Виктор замечательный отец, он ни за что не бросит и не обидит своего ребенка, а значит, все равно всегда будет с ними. Пройдет немного времени, он перебесится и вернется. Не станет он жить со своей бывшей, Инка была в этом уверена. Рано или поздно все наладится. Она сладко потянулась, улыбаясь нарисованной в мечтах радужной картине. Представился пухлощекий малыш, словно сошедший с рекламных роликов подгузников или детского питания. Беззубый и вечно хохочущий карапуз. На миг вдруг забылось, какими на самом деле невыносимыми бывают человеческие отпрыски, когда подрастут. Да и в младенчестве они любители поорать. У Светки она наблюдала такую картину, но там все происходило еще и близнецовым дуэтом, а потому выглядело вдвойне ужаснее. Однако на данный момент это не вспоминалось. Перед глазами маячила полнейшая идиллия: жизнерадостный тандем из безмятежной матери и лучезарно сияющего дитя. Естественно, в фантазиях это дитя всегда если не улыбалось, то хотя бы спало, а еще лучше — улыбаясь, спало. Проникшись такими мыслями, Инна почувствовала себя почти счастливым человеком. Конечно, все именно так и будет.

   Дальше — больше. Поддавшись меланхоличному настроению, она, как блаженная, нырнула с головой в накатившие волной сказочные грезы с налетом мелодрамы. Где она, такая вся сильная, стойкая и самодостаточная, пройдет гордо сквозь все невзгоды сама. Выстоит, выдержит, добьется… И еще много-много подобного наивного и смешного пафоса, но такого красивого, жизнеутверждающего и растекающегося бальзамом по сердцу.

   Пройдет пять или семь лет… Нет, лучше все же пять. И розовощекий карапуз внезапно превратится в смышленого, послушного, воспитанного ангелочка. С Глебом у него, естественно, ничего общего не будет. Полная противоположность сводному братцу, и пусть это лучше будет девочка. И вот однажды Виктор случайно встретит их двоих, таких замечательных и красивых, в магазине или в парке. Само собой, Витя обомлеет и сразу же пожалеет о своем поступке. Он будет в раскаянии кусать локти, ползать в ногах, жрать землю.

   «Хотя нет, локти, ползание в ногах и поедание грязи — это все же перебор», — хмыкнула, улыбаясь придуманному бреду Инка.

   Это образно сказано. Реальнее — он просто будет доставать ее, названивая по телефону или обивая пороги, и вот тогда уже настанет очередь Инны скидывать все его звонки и просить оставить ее в покое.

   «Получи, фашист, гранату. Тоже напишу ему: давай сначала просто успокоимся и потом когда-нибудь поговорим. Наверное, когда-нибудь поговорим...»

   — Наверно, в следующей жизни, когда я стану кошкой, ла-ла-ла-ла, — промурлыкала себе под нос довольная Инка.

   Она еще долго заставит его мучиться, пока, наконец, не снизойдет и решит простить.

   Прожитая на быстрой перемотке жизнь — такая тернистая, но замечательная и вселяющая уверенность в будущее — вдруг заставила Инну призадуматься. Если у нее все будет так здорово без Виктора, то стоит ли тогда его, подонка, вообще прощать? Фантазия на раздутых алых парусах понеслась выстраивать следующие вехи ее будущей жизни. Раз она будет вся такая супер-мега-успешная, то разве она не станет достойна настоящего принца? Как ни прискорбно, но после своего подлого поступка Витька, без сомнений, был теперь «уже не торт», и, пожалуй, он тогда ей и не нужен совсем. Да! Лучше она встретит другого принца, который по-настоящему полюбит ее и никогда-никогдане предаст.

   Подмигнув ласковому солнышку, нещадно слепящему сквозь стекло, Инна уже собралась создать перед собой образ своего идеального мужчины. Но слово «принц» моментально сбило ее с такого радужного настроя.

   «Вадим».

   Призрак «маленького принца» с грохотом вернул размечтавшуюся Инку в реальность.

   — Блин, — прошептала она, морщась, припоминая вчерашнюю встречу. Прямо фатум какой-то. Вечно Инна перед Вадимом вляпывается в нелепые ситуации. — Нафига он мне вчера нужен был? Он же Милкин отец. Нашла кого звать. Дура! Алкоголичка безмозглая, — отругала она себя и стала выбираться из постели. Весь мелодраматично-романтичный настрой как ветром сдуло. Что-то пропала вся прелесть того, что Виктор сгинет на пять, а то и семь лет. Даже если он потом все ноги ей оближет, заедая кусками глины, все равно такой срок — это очень много. Максимум три месяца она ему давала, чтобы вернуться — до Нового года. Совсем ей не хотелось быть ни самодостаточной, ни стойкой, ни сильной. Крепкая поддержка любящего человека ей нужна, а не вся эта феминистская патетика. Не сдался ей совершенно этот героизм матери-одиночки. Да и вообще, грустно и тоскливо без Витюши. Как же все плохо и ужасно.

   Еще хуже стало, когда она добралась до ванны. Все ее мечты о розовощеком младенце разлетелись на мелкие кусочки, обращаясь в пыль. Точнее, даже не в пыль, а в кровавую мазню, свидетельствующую о том, что матерью ребенка Виктора ей не стать.

   Казалось, радоваться надо такой новости и благодарить Господа или провидение, что не стала она участницей неразрешимой задачи с возникшим треугольником. Не будут страдать ни в чем неповинные дети, попав под замес в бесконечные склоки между взрослыми. Не надо будет метаться Виктору между двумя семьями. И у Инки появился шанс найти себе пусть не принца, но вполне достойного молодого человека, который будет принадлежать только ей. Сегодня ей была благосклонно выдана судьбой путевка в новую жизнь. Однако, не понимая своего счастья, Инна впала в истерику.

   — Почему мне так не везет? — безутешно всхлипывала она. — За что?

   Перед кем, как и где она провинилась? Она ведь так любила Виктораи мечтала о ребенке. Об их общем ребенке. Они вместе мечтали. Почему кому-то хватает одного мимолетного раза, чтобы забеременеть, совершенно ничего не планируя, а у Инны за полгода так ничего и не вышло? Неужели ей вообще не дано иметь детей? Это несправедливо.

   На таком новом витке депрессии ее и застал Виктор.

   — Инн, ну перестань ты так убиваться. — Она стояла у входа в комнату, а он прошел вглубь, подальше, и старался избегать ее взглядом. А зря, потому что если бы посмотрел, то непременно бы заметил, что после его появления настроение у Инки значительно улучшилось. Она так рада была его видеть. Так соскучилась, что просто стояла и млела теперь от одного его вида. Увидеть его — это уже счастье. Они смогут, наконец, обо всем поговорить и разобраться. Виктор же выяснять ничего не собирался, он лишь подводил итоги и ставил точку.

   — Да, я… мудак и сволочь… — не скупясь на бранные слова, характеризовал он сам себя. — Так получилось. Прости. Теперь уже не исправить. Что случилось, то случилось. Мне все равно надо было сделать выбор. И в любом случае я остался бы скотиной. Я не отрицаю. Но пойми, у нас с тобой все равно ничего бы не вышло.

   — Почему это? — растерялась Инна.

   — Мы разные.

   — Разные?

   — Да. Ты еще ребенок. Взрослый ребенок. Тебе не о семье думать, а танцы-шманцы скакать. Дома, посмотри, вечно бардак, — взмахнул он руками, предлагая оценить беспорядок в квартире, явно не способствующий уюту.

   Инна виновато оглядела разбросанные вещи.

   — Какие танцы-шманцы? Ты что? Я никуда не бегаю и все уберу, — попыталась она возразить, но он ее не слушал.

   — С подружками тусить, кошаков таскать и… — Глаза его недобро сверкнули. — И по стенам лазить. — Да, он все-таки опять припомнил ей эту злополучную стену. — Однажды нам все равно пришлось бы расстаться. Да и ты, скорее всего, меня первая бы бросила. Ушла к какому-нибудь смазливому мальчишке. Ты постоянно на кого-нибудь заглядываешься.

   О, господи! Даже сейчас Виктор пытался взвалить на нее какую-то несуществующую вину.

   — Я ни на кого не заглядываюсь. Что ты за ерунду несешь? Что значит первая? Ушел ты, а не я. Ты меня бросил. И изменил ты.

   — Так получилось. Я не хотел. Это… так получилось.

   — Так получилось, так получилось. Заладил! — огрызнулась Инка. — Витя! Ты. Меня. Бросил. А не я тебя. Ты! Ты меня вообще слышишь? Еще смеешь меня какими-то мальчишками упрекать.

   — Смею. Потому что видел. Видел, как ты на нем висела.

   — Ладно. Хорошо, я висела, — согласилась она. — А ты трахал свою бывшую жену, — напомнила спокойно, ровно и тихо. А то нашелся тут несчастный, униженный и оскорбленный. Висела она, видите ли, на ком-то. — Чувствуешь разницу? И ее трахал, и меня, и даже, наверное, в один день. И причем задолго до того, как я повисла. Так ведь? — Виктор заткнулся, а Инку накрыла волна негодования. — Какого хрена ты ее трахал? — повысила она голос. — Вот какого хрена, я спрашиваю? — перешла на крик. Нервы просто уже не выдерживали. — Ты, блядь, который самый верный и правильный. Ни на ком не висящий и ни на кого не заглядывающийся. Зато просто трахающий. Ангел просто.

   Он растерялся от ее крика, встал как вкопанный, потом развел руками.

   — Ну вот так. Я плохой. Я разве отрицаю? Зачем я тебе такой?

   — Потому что я люблю тебя. Разве непонятно? — снова крикнула она. Руки от эмоционального перенапряжения задрожали, а по щекам покатились идиотские слезы. Они, наверное, растопили сердце мужчины, потому что голос его смягчился.

   — Я тоже люблю тебя, — признался ей Виктор. — Инна, очень люблю. Просто… Я не знаю, как тебе это объяснить. Семья важнее любви.

   Семья? А Инна разве не семья? Нет, не семья, он прав. У нее нет ребенка. Она просто сожительница и любовница, которую якобы любят. А семью не любят, но тем не менее она важнее. В ней живут, о ней заботятся, согревают теплом. Туда приходят каждый вечер, спрашивают, как дела, целуют, улыбаются, смеются. Потом вместе ужинают. Смотрят телевизор, обсуждают новости, может, даже спорят и немного ругаются. Но не любят. Нет, не любят. Любят Инну, которую почему-то, несмотря на огромную любовь, оставили одну. Бросили и не вспоминают, и даже не интересуются. Как она? Как она тут одна? Она — его любимая, и без него. Разве это не странно? Разве так любят?

   — Любишь? Ты меня любишь? — зацепилась она за это глупое пустое слово. — Смешно! — Инна и в самом деле хохотнула. Коротко и жалко, смахивая при этом слезы. — Кто же так любит? Ты мне изменил и ушел. Это любовь, по-твоему?

   — Да. Это любовь. Вот такая вот… Тебе не понять. Но… Я тебя люблю.

   — Да уж, куда мне понять…

   Понять такое сложно. Но, если честно, очень хотелось верить этим глупым объяснениям. «Он любит, просто так получилось...Странно, извращенно, но любит».

   Бред сумасшедшего!

   «Хорошо. Пусть хотя бы так», — решила она. Зачем теперь эти упреки? Так они ни к чему не придут. Не стоит снова ссориться.

   — Вить, не уходи, пожалуйста, — подошла к нему, пытаясь обнять. Получилось как-то скованно и неуклюже, потому что он сразу дернулся от нее, как от чумы, шарахаясь в сторону и оставляя Инку в недоумении.

   — Инна, не усложняй. — Он даже как будто озлобился из-за ее попытки притронуться к нему. — Ты…ты мне все равно уже этого никогда не простишь. И я тоже. Вообще, не вижу смысла цепляться за разрушенные отношения, — раздраженно закончил.

   «Как это нет смысла? Очень даже есть смысл. Любовь — это главный смысл. Зачем жить с нелюбимым человеком? Там же он почему-то решился на восстановление разрушенных отношений, почему со мной нельзя?», — не понимала Инна.

   — Я прощу, — уверенно пообещала она. — Вить, честное слово, прощу. Я клянусь, что ни разу не вспомню и не упрекну. И к детям ты будешь ходить, и сюда пусть они приходят. Я буду рада им. Честно — рада. И Глебу тоже буду рада. Я буду его любить. Да я всегда его любила и люблю. Он хороший мальчик. Вить, ну не уходи. Раз ты меня любишь, я не понимаю, почему уходишь туда. Ты меня, значит, обманываешь? Я же люблю тебя.

   Инна сама себе была противна этим жалобно-просящим тоном. Так выпрашивать — это низко, но разве ради любви не стоит? Если это их снова сблизит, она готова его даже на коленях просить.

   — Все! Хватит! Нет! — Виктор, занервничав, заметался по комнате. — Инна, нет. Прекрати. Это все. Все! У тебя опять истерика. С тобой невозможно разговаривать. Нам не надо больше разговаривать. Я вообще пришел… — Он развернулся, охватывая взглядом комнату. — Я еще не все забрал. Кое-что осталось. — Стал хватать какие-то забытые вещи и складывать их на стол.

   Все!

   Инка в бессилии плюхнулась на диван и, уткнувшись в ладони, заныла. Она не следила, что он забирает. Принадлежало это ему или ей, на данный момент не существовало никакой разницы. Ей, кроме Виктора, здесь ничего не было нужно. А он больше не смотрел на нее, ходил, шуршал, выдвигал, перекладывал. Наконец, упаковав все нужное в пару пакетов, он присел рядом и сам обнял Инну.

   — Перестань. Не плачь. Все будет хорошо. — Он прижал ее голову к своей груди и нежно, любя погладил. Так трепетно касаются только любящие люди, и так громко стучит только любящее сердце. Похоже, он на самом деле ее любил, но это не мешало ему безжалостно ее добивать. Произносимые им слова ядом проникали в сердце и медленно отравляли.

   — Знаешь, если вдруг… Это тебе решать... Но лучше не порти себе жизнь, — советовал уверенно он. — Это… Зачем тебе это? Тебе не нужен ребенок. Я помогу и деньгами и вообще, всем чем нужно. Ладно? Я вообще в любом случае помогу. Просто зачем тебе эти проблемы?

   Проблемы? Нет никаких проблем, кроме той, что она уже умерла. Заживо. Вот так разом, вместе с тем, кого Виктор предлагал уничтожить. Некого уничтожать. Нет ни ребенка, ни ее. Они оба исчезли из этой жизни. Ее уже не существовало, но громкие рыдания почему-то продолжали вырываться из груди.

   — И тебе стоит съехать из этой квартиры. Не вижу смысла тут оставаться. Ты не потянешь. Возвращайся к родителям. Хорошо? Я помогу с вещами и переездом. Со всем помогу.

   Квартира. Родители. Не потянет. Вещи. Переезд.Какие ничтожные вещи его волновали, когда он просто все в ней убил.

ГЛАВА 16

О дне рождения Степана, который выпал на вторник, Вадим помнил, Степка ведь ему брат как-никак. Многие считали, что они двоюродные, но на самом деле все немного сложнее — они сводные, отец у них один. И все бы ничего, обычная, в принципе, история, если бы не слишком маленькая разница в возрасте между братьями — два месяца. Степка родился в октябре, а Вадька в декабре. Обоим в этом году по двадцать четыре. Вот так получилось... Давняя и уже никому не интересная история, много лет назад устаканившаяся и погребенная под грузом других жизненных неурядиц. Все давно уже друг другу все простили и не держали обид. Вадим тоже не держал. Какое он имел право? Наоборот, должен благодарить родителей за свое рождение. Теперь, после того как уже сам давно стал отцом, он это понимал как никто другой. Заделать ребенка — это как раз плюнуть. Для этого даже никакие обязательства и эмоциональные привязки не нужны. Достаточно остаться вместе мальчику и девочке наедине, и через пять минут новая жизнь готова. Кому и на что тут можно обижаться? Разве только каждому на самого себя и на собственную глупость.

   Однако одно дело понимать, а другое — как все это получалось на деле. В реальности теплых отношений между отцом и сыном почему-то не складывалось. Как ни старался Вадим, не выходило у него проникнуться уважением к этому человеку. Чужой он. Вадька и не знал о нем ни черта чуть ли не до совершеннолетия. Иногда казалось, что лучше бы они так и оставались в счастливом неведении друг о друге. И дело не в том, что родитель так долго отсутствовал в его жизни, и у Вадьки остались на него какие-то обиды. Ему, если честно, было совершенно наплевать на существующего родственника. И на его попытки загладить вину тоже. Мог бы и не помогать, когда в жизни Вадима все вдруг пошло наперекосяк, он справился бы как-нибудь и сам. Просто осознавать себя чьим-то разочарованием намного неприятнее, чем оказаться в полной заднице.

   Дело в том, что на фоне прилежного и благополучного Степана, внезапно объявившийся проблемный Вадька смотрелся как бельмо на глазу. Кому нужен такой некондиционный продукт? Так что неудивительно, что отец при виде Вадима моментально раздражался. Ему хватало буквально пяти минут, чтобы перейти от недовольного брюзжания до истеричного крика. Иногда казалось, что и вмазать был готов, только не решался. Да и вмазал бы, раз так хотелось, отвел бы душу. Вадьке было абсолютно все равно, пусть делал бы все, что пожелается. Хоть орал, хоть бил, хоть игнорил. Последнее время чаще игнорировал. Кончились, видать, силы, забил на него папаша — понял, что бесполезно с дебилом разговаривать. Ну тут уж, извините: какого сами заделали, такого и получайте на выходе. И, вообще непонятно, для чего так нервничать. Отцу есть же кем гордиться и не стыдясь называть наследником. Степка — во всех отношениях примерный сын. Зачем еще и от Вадима что-то требовать? Ну вот такой он получился — неумный, неответственный, неорганизованный, необразованный, невоспитанный, неперспективный, да и вообще, если говорить в целом, полное недоразумение и неудачник по жизни. Целая пачка из отрицательных приставок «не». Вадим вроде и старался временами от некоторых из них избавиться, но пока тщетно. Хотя чего можно ожидать от нежданного, нежеланного и нелюбимого ребенка? Он с этими «не» родился. Надо просто всем смириться. Вадим, несмотря на кажущуюся недалекость своего ума, это прекрасно понимал, потому и старался на глаза родственникам часто не попадаться. Зачем нарушать спокойный уклад здоровой чужой семьи? С лихвой хватало того, что он дочь свою на них взвалил.

   Взвалил. Нет. «Взвалил» — определение немного неточное. Уж кого-кого, а Милку обузой отец и его жена не считали. От внучки молодые бабушка с дедушкой были без ума. Да и не столько она им внучкой была, сколько еще одним ребенком. Они бы и удочерили ее с удовольствием, если бы опять же не Вадькина вредность. Предлагали они ему такой вариант, но он заартачился. Эгоизм и ревность — так определили его поступок окружающие. Собакой на сене еще обозвали. И стыдили, что девочке жизнь калечит и себе вдобавок. Много чего он выслушал, но решения своего не поменял. Назло. Чем, собственно, никого и не удивил. Никто же не считал Вадима хорошим.

   Никто, кроме Степана, пожалуй. Казалось бы, с ним как раз и логичнее всего было бы конфликтовать и бороться за место под солнцем, точнее, за любовь и благосклонность отца. Но сводный брат, видимо, не усмотрел в Вадьке конкурента и в приятели принял с удовольствием. Позволял, конечно, себе небольшую надменность и насмешки над братцем, но это он в силу старшинства выеживался. А если начистоту, то дело и не в возрасте вовсе. Просто Степка почему-то считал Вадима слишком уж мягкотелым — размазней, одним словом. Говорил, что нет в нем твердого стержня и целеустремленности. Все, на что способен, — лишь на бесполезный бунт и разведение анархии. А еще мастером вляпываться в дерьмо называл. Но это Степан так считал, Вадим же с ним не соглашался, но спорил нечасто, разве что когда совсем уж обидными становились насмешки. В остальном братья были очень дружны. И потому, когда Степан решил устроить небольшие посиделки в кафе с друзьями в честь своего дня рождения, Вадим отправился туда без разговоров.

   Компания собралась небольшая. Кроме Вадьки, пришел еще закадычный друг брата в сопровождении трех девчонок.

   «Каждому по одной», — Вадим скользнул хмурым взглядом по рассаживающимся девочкам. Знакомства на один вечер у него редко, но случались. Так что ничего особенного в происходящем он не увидел, просто что-то не настроен он был сегодня на мимолетные развлечения. Во всяком случае, пока ни одна из присутствующих девиц его не заинтересовала. «Машу надо предупредить, что не приду», — решил он, вспоминая недавнюю взбучку. И хоть на сегодня они не планировали встречу, лучше перестраховаться и не нарываться на ненужные скандалы. Они только настроение портят и не способствуют приятному времяпрепровождению.

   Официант расставил приборы и подал напитки — соки и алкоголь. Закуску пока не принесли, даже холодную, но компании не терпелось начать праздновать и дожидаться не стали.

   — Ну, что? Пока готовят, по первой? — предложил Степка, разливая по рюмкам водку.

   Вадим быстро набрал сообщение:

   «У брата день рождения. Сегодня ночую дома», — спешно отправил и отложил в сторону телефон.

   «По первой, так по первой», — поднял он свою тару. Хотя не мешало бы сначала перекусить. Пить на голодный желудок — хорошего мало, но пьянка все равно началась. Девчонки ничего из себя не строили, коктейлями никакими не баловались и глушили сорокоградусную наравне с парнями. Это Вадим отметил краем глаза, заливая соком обожженный алкоголем желудок. Выпили красотки, едва поморщившись, и загалдели, захохотали.

   Вообще, в помещении было порядком шумно. Несмотря на вторник, народ прибывал. Заведение не было клубом, но пользовалось популярностью у молодежи. Атмосфера располагала приятно посидеть, повеселиться, распивая спиртные напитки и покуривая кальян. Особо желающие и «подготовленные» могли попрыгать на выделенном специально для танцев пятачке, растрясая лишнюю энергию — музыка соответствующая тут тоже гремела.

   Вот и их компания стала более раскрепощенной, да и Вадька вроде взбодрился, вставил пару слов в общий разговор. Заглянул в телефон — ответа нет.

   «Не заметила, наверное», — первое, что подумалось, иначе Машка как-нибудь отреагировала бы на сообщение, если, конечно, не обиделась. На что там можно обижаться — придумать не получилось. Вадим еще раз перечитал СМС на выявление подводных камней. Нет, вроде все нормально: день рождения — причина веская, чтобы не приходить. Но все же женская логика не всегда бывает понятной. Вдруг Машка тоже хотела пойти? Однако такая идея показалась Вадиму трижды сомнительной. Мария с ним в магазин продуктовый порой стеснялась сходить, а тут в компанию. Хотя, может, как раз развлечься она и согласилась бы. Здесь кого только ни встретишь, и разницей в возрасте между парнем и девушкой мало кого удивишь. Кстати, неплохая идея, Вадим не против был бы с ней тут зажечь.

   — Что там? — обратил внимание Степка на возню брата.

   — Да ничего, — отмахнулся Вадька и снова отодвинул телефон.

   Принесли холодные закуски, так что настала очередь для второго тоста. Поздравляла одна из девочек. Говорила долго, пространно и, как полагается в таких случаях, пафосно. Вадька за это время даже успел заглянуть еще раз в телефон.

   «Позвонить, что ли?», — мелькнула мысль, а после опрокинутой второй стопки утвердилась.

   — Я сейчас, — предупредил он брата, выбираясь из-за стола, — позвонить надо.

   На улице моросил мерзкий октябрьский дождик. Крыльцо кафе укрывал от непогоды козырек, под которым топтались, дымя, курильщики. Отойдя в сторону, к самому краю, Вадим отрешенно ловил капли вытянутой ладонью и слушал долгие монотонные гудки. Он уже третий раз набирал номер Марии, но та не отвечала.

   «Где она? Почему не берет?». Ситуация начала бесить, поэтому, когда он вернулся к ребятам, третья порция зашла легко.

   — Тетке своей звонишь? — заметил, усмехаясь, Степан, когда Вадим, сам того не замечая, еще пару раз заглянул в молчащий телефон и попытался снова дозвониться.

   — Нет, по работе.

   — Угу, — кивнул Степан, ни разу не поверив сказанному. — Бросай нах свою работу. Надо будет — перезвонит. Нахрена ты перед ней отчитываешься, как пацан? Я не понял, кто за кем бегать должен? Пусть радуется, что еще ходишь ее пихать. Она сама должна звонить. Ясно?

   Вадим поерзал — эти нравоучения завелись вообще не к месту.

   — Да ты достал. Причем тут она? Я же сказал, что по работе, — огрызнулся и придвинул к себе тарелку с горячим. Стоило наконец-то поесть, а то после трех рюмок перед глазами уже поплыло.

   Степка, к счастью, отстал, отвлекаясь на разговор компании. Реально, ну, не личную же жизнь Вадима сюда пришли обсуждать, а день рождения праздновать.

   «В общем, я написал и предупредил. Есть доказательства, так что пусть только попробует остаться недовольной». Вадим расслабился, отправляя телефон в карман, и вклинился во всеобщее веселье.

ГЛАВА 17

Пьянка продолжалась уже часа два, а это была именно пьянка, потому что Вадька не помнил, какая по счету поднималась рюмка. Тосты с восхваления виновника торжества плавно перешли к простому и вечному: «Ну, выпьем», а болтовня за столом слилась с общим гулом зала. Девочки, непонятно каким образом, распределились между мальчиками. Вадька точно знал, что одна из них подружка Андрюхи, того самого друга Степана, который и организовал им эту женскую компанию. Так что двух оставшихся девчонок поделили легко — Степан на правах именинника выбрал себе ту, что больше ему приглянулась. Хорошо, что он взял на себя эту ответственность, потому что Вадька ко всем остался одинаково равнодушен. Он даже с уверенностью не мог сказать, как зовут ту, которая сама пристроилась возле него. Припоминалось, что девчонка назвалась Даной или Дианой, но точно не Дашей, хотя он мог и ошибаться, потому что сознание все больше и больше рассеивалось и тонуло в пьяном тумане.

   Алкоголь обычно расслабляет людей, отвлекая от всех насущных проблем. Или же, наоборот, усугубляет. Если, конечно, есть что усугублять. И если эти проблемы вообще существуют, а не просто надуманы. По мнению Степана, Вадька не по той теме сегодня загонялся. В этот вечер вообще стоило забить на все дела и заботы и послать их куда подальше. Нет, ну реально — праздник же как-никак.

   — Слышь, дай сюда свой телефон, — потребовал Степан, теряя терпение, — задолбал, задрот. — Потянулся, хватая Вадима за запястье и пытаясь вырвать мобильный, который почему-то из кармана опять перекочевал в руки. Вадим недовольно отпихнул плечом порядком поднадоевшего своим брюзжанием брата. Во-первых, какое его дело? А во-вторых…

   — Что? Я время только посмотрел, — взвинтился он с пол-оборота, — отвали.

   — Да иди ты в жопу со своим временем. Можно подумать, тебе куда-то надо или тебя где-то ждут. Кому ты, нахрен, нужен? Даже эта старая потаскуха, и та на тебя положила.

   «Потаскуха? Положила?». Вадим взъерошился: родственник умудрился оскорбить разом и его, и Машку. Вскинулся, собираясь возмутиться и, возможно, даже дать в морду дофига позволяющему себе имениннику, однако Степан успел сообразить, что немного перегнул с высказыванием.

   — Подожди, не дергайся. — Он снова схватил брата за запястье, но тон уже стал миролюбивым. — Подожди. Давайте выпьем сначала. — кивнул своему другу, который, снисходительно улыбаясь, наблюдал за перепалкой. — Андрюха, наливай.

   Тот без возражений потянулся за бутылкой. Девочки, которые переглядывались и с интересом наблюдали за парнями, пытаясь понять суть конфликта, отвлеклись, зашевелились, передвигая на столе посуду.

   Воспользовавшись заминкой, Степан обхватил за плечи брата и склонился ближе к его лицу. Говорить он старался тише, насколько позволял окружающий гомон, так чтобы слышал его только собеседник.

   — Я не понял, что за беда? Ты что залип?

   — С чего взял? Все нормально, — Вадим не собирался ничего ни с кем обсуждать и вид старался сохранять невозмутимый.

   — Я не знаю… — Степан так сразу не мог сформулировать, чем его раздражает брат, но со стороны это выглядело отстойно. — Поругались?

   — Нет. Говорю же, все нормально.

   — Да не нормально.

   — Отвали.

   — Хорошо. Телефон убери.

   — Убрал.

   Вадим и в самом деле сунул мобильный в карман и даже не взглянул на экран. Он больше не собирался ждать ответа. Сегодня точно. А завтра разберется. Он все Машке выскажет. Почему-то она от него требует, чтобы всегда брал трубку, а сама… Вообще-то, не отвечала она впервые, может, поэтому было так тревожно.

   — И морду попроще, — вырвал его из размышлений Степан, — отдыхаем же, давай выпьем.

   Вадим кивнул и потянулся за рюмкой. Выпили. Куда и зачем они в себя столько вливали?

   «Завтра будет хреново, — проплыла по задворкам сознания здравая мысль. — Надо прекращать», — догнала вторая.

   Видимо, не только он пришел к таким выводам — девчонки тоже начали понемногу отлынивать, они то не допивали, то, просто пригубив, отставляли. На самом деле, столько пить — никакого здоровья не хватит. А Степка попытался возмутиться и заставить всех опустошить рюмки до дна, приводя какие-то несерьезные доводы о неуважении к нему. Андрей сразу вступился за свою подругу, ему ее спаивать надобности не было. А Вадим встал на защиту своей — той, что сидела рядом.

   — Не хочет, пусть не пьет. Отстань от Дианы, — высказал он свое мнение, отпихивая неуемного братца. А потом, наконец, впервые внимательно посмотрел на ту, которая на сегодня была его девочкой. С виду она, кстати, была неплоха. Не красавица, конечно. Так себе, но аккуратная — вид не потасканный, и не пропойца, как оказалось. И имя у нее как у принцессы. Диана. А может, все же Дана?

   — Она Динара, — поправила, смеясь, одна из девочек. Сама Динара тоже засмеялась, нисколько не обижаясь на Вадькину ошибку.

   — Точно. Динара, — кивнул Вадим. Вообще-то принципиальной разницы для него не существовало. Он придирчиво осмотрел девушку — это имя ей подходило. Хорошее имя и хорошая девочка. Неужели такая хорошая согласится вот так сразу с едва знакомым парнем ночь провести?

   Вадим, защитивший девушку от назойливого именинника, с полным правом ее обнял, а уловив ответную улыбку, придвинул к себе ближе. Рукой смело прошелся по талии, заднице, погладил ногу, скользнув между бедер — так, лишь слегка и ненавязчиво. Улыбка у девочки не исчезла, она снова захихикала, щеки едва заметно зарделись.

   «Скорее всего, согласится», — равнодушно отметил про себя Вадька. От понимания этого ему было ни жарко ни холодно, он даже пока не определился в своих намерениях. Если честно, жуткой потребности в сексе сейчас он не испытывал, тем более не пойми с кем. Да и где? Не в туалете же, а к себе домой тащить он ее точно не собирался. «Лучше к Машке пойду. Узнать только надо, куда пропала».

   — Она не отвечает. — Вадим, продолжая обнимать Дану-Диану-Динару, склонился к Степке. Не знал он, почему прорвало его на эту откровенность, но вдруг захотелось поделиться. Потому что странно все это, и главное, непонятно почему.

   — Кто? — не понял Степан.

   — Маша.

   — И что?

   Вадим пожал плечами.

   — Вдруг что-нибудь случилось?

   — Что?

   Пьяная фантазия не способна была нарисовать ни сцену несчастного случая, ни другого мужчину, в компании которого могла находиться сейчас его девушка. Вообще не формулировалось никакой конкретной идеи, но что-то же случилось, так ведь никогда не было. Она всегда отвечала на звонки, даже когда злилась или обижалась.

   — Вот видишь, ничего там не случилось, — так и не дождавшись ответа, продолжил Степан, — скорее всего, не слышит просто. Тоже гуляет где-нибудь.

   — Где? — вскинулся Вадька, как будто Степка это мог знать.

   — Да хрен знает. Какая разница? Нагуляется — позвонит. Она же тебя любит.

   — Не любит.

   — Ты же говорил — любит.

   — Теперь нет.

   — Пляха, лютый трэш какой-то, — раздраженно проворчал Степка, вообще ничего уже не понимая. — Тем более, — постарался втолковать он бестолковому брату, — пошла она тогда в жопу. Ты мужик. Ты не должен, как девочка, названивать и плакать.

   — Я не плачу, что ты гонишь. Просто она не берет... Вот где она? — Вадим не мог объяснить внятно свои ощущения. Это было неприятно. Это бесило. Он уже десять раз готов был послать ее туда, куда и советовал Степан, но в то же время невыносимо сильно хотелось наконец ее услышать, а лучше увидеть, и тогда… И тогда он даже спрашивать ничего не будет, когда ее увидит. Пусть она и не пытается ничего объяснять. Он ее просто заломает прямо в прихожей и нагнет. Узнает она еще малыша. Потому что так нельзя. Потому что она его женщина. И похрен, любит она его или нет.

   Вадьку нехило бомбило, а Степка все пытался вправить ему мозги.

   — Насрать, где она. Понимаешь? Насрать! Что, баб мало? — Он кивнул в сторону присутствующих девушек, предлагая выбирать. Сейчас он готов был отдать расстроившемуся братану и выбранную им девочку, лишь бы тот успокоился. Вадим еще раз окинул взглядом подружек. Баб, наверное, много, но они ни в какое сравнение не шли с Машкой. Машка — она шикарна. И она его. Степке этого не понять, поэтому с ним разговаривать бессмысленно.

   Вадим отвернулся. Рукой еще раз поелозил по бедру Дианы. Наверное, в этот раз жестко это сделал, потому что девушка ладонью тут же возмущенно пресекла домогательства. А через несколько секунд они уже целовались, и ее пальцы больше не сжимали его руку и не отталкивали, а наоборот, ласково поглаживали его запястье.

   «А может, все же затащить ее в туалет?», — подумалось вдруг, и так и осталось незаконченной мыслью. По всему телу, словно током по проводам, прошел вибросигнал, оповещающий о входящем сообщении. Вся Вадькина сущность моментально сконцентрировалась на этом «вжике». Девушка моментально выпала из его объятий, и мобильный тут же магическим образом опять появился в руках.

   СМС содержало одно слово:

   «Хорошо».

   Хорошо? И это все? Что хорошо? Надо же, разродилась на одно слово. Стерва. Соизволила ответить.

   Что он ожидал получить на свое: «У брата день рождения. Сегодня ночую дома», Вадька сказать не мог. Но одного «Хорошо» ему было катастрофически мало. Просто совершенно неинформативное это слово — «Хорошо».

   Естественно, он тут же позвонил Маше.

   — Ты где? — наехал он сходу, как она только ответила. А сам в это время спешно пробирался ближе к выходу, стараясь оказаться в относительной тишине.

   — Почти дома. В такси.

   — Ты где была? Я тебе сколько звонил!

   — Сколько? — послышалась усмешка. — Девятнадцать раз?

   — Двадцать. Что ржешь? Смешно?

   — Смешно, конечно. — Маша не скрывала веселья. — Малыш, ты что бесишься?

   Вадим ответил некрасиво, грубо, матом. Потому что он весь извелся и не знал, что думать весь вечер, а она смеется. В каком месте она нашла юмор?

   — Ого, напился мальчик, — выдала диагноз Мария, — в кино я была, на беззвучном телефон стоял, не ори.

   В кино? На беззвучном? Раздражение в разы уменьшилось.

   — С кем? — спросил Вадим подозрительно, но уже спокойнее. И на улице было спокойно: ни музыки, ни шума голосов, только монотонный шелест дождя по бетонной дорожке.

   — Есть разница?

   — Раз спрашиваю, значит, есть.

   В трубке хмыкнули.

   — Иди отдыхай, малыш. И брата с днем рождения.

   Переживая, что связь вот-вот оборвется, Вадим даже не обратил внимания на язвительный тон девушки и поспешил предупредить вдогонку:

   — Я сейчас приеду.

   — О нет-нет. Такой красивый ты мне тут точно не нужен, — твердо заявила она.

   — Маш.

   — Нет.

   — Да бля! Я приеду. Я не спрашиваю.

   — Вадим, нет. Я не открою. Прямиком к маме и папе, и проспись. И хватит на меня орать.

   — Тогда завтра.

   — Посмотрим. Созвонимся.

   — Какой посмотрим? — взвинтился снова Вадька, но в трубке уже стояла тишина.

   «Созвонимся. Посмотрим. Смотреть она будет, — бурчал под нос Вадька, пошатываясь и тыча пальцем в сенсорный экран, — еще трубку бросает».

   — Ты что трубку бросаешь? — предъявил он, как только опять услышал Машкин голос.

   — Иди спи, Вадим, и не беси меня.

   — Это ты не беси, — прокричал он и, как оказалось, опять в тишину. — Сука-а-а, — заорал он еще сильнее и снова набрал номер.

   «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», — сообщил раздражающий голос.

   Капли дождя неприятно стучали по макушке, стекали по лбу и носу, пробегали по губам и подбородку, а еще просачивались за шиворот. Мокро и противно. Так же противно, как было сейчас у Вадьки на душе.

   — Я, блядь, приеду. Я сейчас приеду. Дверь выломаю нах, — угрожал он непонятно кому. Хотя понятно кому. Просто адресат его не слышал и спокойно сидел дома, совершенно не переживая и не думая о нем, не желая его ни видеть, ни слышать. Просто Маша не любила его. Он ей не был нужен. Значит, и она ему тоже не нужна.

ГЛАВА 18

— Трезвый хоть бы раз вспомнил о ребенке. Вечно ни прийти, ни позвонить не можешь. Некогда все тебе. Деловой — сил нет. А как нажрался, так здрасте. Явился, красавчик.

   Вадим поморщился. Голова с утра невыносимо трещала. Недовольное брюзжание мачехи било по мозгам. Вникать сейчас во все предъявленные к нему претензии совершенно не хотелось, но приходилось.

   Вот интересно. Пили вчера Вадим и Степан вместе, и заявились, как говорится, «нажравшиеся красавчики» тоже напару. Оба, кстати, в одинаковой кондиции, точнее, в полной некондиции. Сидели сейчас за столом в ожидании завтрака тоже вдвоем, а высказывали все недовольства почему-то только Вадьке. Да и вообще, он не собирался вчера к ним идти ночевать. Это Степка его сюда притащил. Побоялся, что у Вадима и в самом деле дури хватит ломиться к Машке в квартиру.

   Воспоминания о вчерашнем вечере отдались приливом тошноты. Вадим сглотнув, уткнулся лбом в ладонь. Вот о чем совсем не хотелось думать, так это о Марии и обо всем, что было с ней связано. Во всяком случае, точно не здесь и не сейчас.

   — Думаешь, дочери надо на это все смотреть? Да еще перегаром твоим всю ночь дышать, — продолжала вычерпывать мозги мачеха.

   Естественно, Вадим не хотел показываться пьяным Милке, и вообще, если разобраться, он не к ней шел. Это все Степка — затолкал его в такси, и вот теперь они оба здесь. Но не скажешь же, что и не собирался в принципе видеть дочь. Сразу же поднимется другая тема: брошенный ребенок и сирота при живых родителях. А это намного хуже, чем упреки о дурном примере и пьянстве. К тому же, Милана вроде и не обратила внимания на Вадькино состояние. Проснувшись, обрадовалась, увидев отца рядом. Обнималась и забивала его распухшую от боли голову каким-то детским лепетом. Новостей накопилось с последней встречи целая куча. Благо дело, что не очень долго эта экзекуция продолжалась — Милку поторопили в школу. Но это совсем не значило, что он не рад ей был или что дочь свою не любил. Вадим ее любил и очень сильно. Просто очень уж хреново он себя с утра чувствовал.

   — Я сам заберу ее после занятий, — пообещал Вадька, — сходим с ней куда-нибудь.

   Такое заявление женщину нисколько не осчастливило, она в ответ что-то еще пробубнила и поставила на стол тарелки. Запах куриного бульона вызвал новый приступ дурноты. Вадьку передернуло. На еду не хотелось ни смотреть, ни нюхать ее, ни тем более глотать. Бросил взгляд на Степку — брат хоть и выглядел с похмелья так же неважно, но суп к себе придвинул и даже взялся его вяло хлебать.

   — Я не буду, — отказался Вадим.

   — Ешь, — строго приказала мачеха, еще и ладошкой по затылку ткнула. По невыносимо болящему затылку. Со злости, видимо. И стояла над душой, пока Вадим две ложки этой баланды в себя не затолкал. Потом, правда, пожалела и отправила дальше спать. Он отключился практически сразу, как только коснулся своей «квадратной» головой подушки. Слышал лишь, находясь на грани сознания, как мать в прихожей провожала сына. На него она не кричала, наоборот, переживала, как тот в таком состоянии трудиться пойдет. В этом плане Вадиму повезло, он, в отличие от Степана, мог сам себе позволить выходной день. Никто его за прогулы не уволит. В колледж, конечно, опять не пошел, но какой из него ученик после такого количества бухла. Зато к обеду выспался и человеком себя почувствовал. Жить снова захотелось. Но вставать все равно было лень. Если бы лежал у себя дома, то так бы и не поднялся до вечера, а может, и до следующего утра, пока до конца не очухается. А у отца больно-то не поваляешься, тем более обещал день провести с дочерью.

   Дождь так и продолжал моросить. В такую погоду на улице не походишь, разве что в игровую зону сводить ребенка. К тому же давно туда собирались.

   — Ура-а-а, — радостно завизжала Милка, заметив Вадима в фойе школы, — в «Плей-дей» пойдем или в «Крейзи-парк»?

   — Куда сама хочешь.

   — А в «Бургер Кинг» или «KFC»? А в кино? — Еще не определившись с местом игротеки, дочь дорвалась наконец до внимания отца и пыталась в выделенное для нее время выбить себе как можно больше развлечений.

   — Все сразу не успеем, тебе еще уроки делать, — осадил ее Вадим.

   — Успею. А ты будешь со мной делать?

   — Буду.

   — И ночевать будешь?

   Оставаться еще на одну ночь в квартире отца не очень-то хотелось.

   — Посмотрим, — отмахнулся он.

   Дочь засветилась от счастья. Почему-то для детей слово «посмотрим» всегда расценивается как «да». Не так давно, помнится, Вадим и сам так считал, хотя сейчас он знал точно, что это означало не что иное, как «отстань».

   «Наивность», — нахмурился он, сжимая маленькую ладошку у себя в руке.

   Игровая зона встретила их пестротой автоматов и вытравляющей нервную систему музыкой. Зацикленная мелодия въедалась в мозги и медленно их разрушала. Вадим с сочувствием покосился на сотрудников детского парка развлечений, находящегося на территории торгового центра. Какую же нужно иметь крепкую психику, чтобы на протяжении всей рабочей смены слушать однообразно повторяющиеся десять нот?

   — Я буду на этом, этом, этом, этом. — Милку музыка не раздражала, а, кажется, наоборот, вдохновляла. Дочь довольно бегала среди разнообразия симуляторов и тыкала в особо понравившиеся. — А вот на этом с тобой вместе, — подлетела к столу с неким подобием пинг-понга, — и на том, — махнула рукой на игровой автомат для парных игр.

   Лет десять-двенадцать назад Вадька сам с не меньшим удовольствием гонял все эти мячики, стрелял и прыгал.

   — Давай, включай, — не стал он возражать и подал дочке карточку с только что щедро пополненным счетом. С ребенком он выходил развлекаться редко, зато, если уж получалось вырваться, на деньги никогда не скупился. — Учти, я поддаваться не буду.

   Вернуться на пару часов в детство оказалось весело. Войдя в азарт, он сам как ребенок зависал возле автоматов, помогая Милане выбивать очки, а потом вместе с ней радовался выползающим длинным лентам призовых карточек.

   — Я хочу лизуна. — Через два часа беготни по игровой зоне Мила, едва удерживая в руках картонные ленты, старательно засовывала их в счетный автомат и мечтала о выигрыше. Судя по количеству полученных во время игр стикеров, их вполне должно было хватить на желаемую баночку с вязкой субстанцией, именуемой лизуном. Предполагалось, что даже на пару чупа-чупсов еще останется. Один ей, клубничный, другой папе — со вкусом колы.

   — Тебе же с колой? — Вкусы отца она знала, но на всякий случай уточнила.

   — Угу, — кивнул Вадим и отвлекся на вибровызов телефона, зажужжавшего в кармане. — Да, — ответил он на автомате, уверенный в том, что звонят родители. А если точнее, то мачеха. Она за Миланку больше всех всегда переживала. Во время игры уже дважды узнавала, где они и чем занимаются. Не поймешь ее: недовольна, что Вадим про ребенка забывает и не появляется, а как приходит забрать дочь с собой, начинаются недоверие и тотальный контроль.

   Однако в трубке послышался совсем другой голос.

   — Ну что? Проспался, алкоголик? — Мария спросила с усмешкой, так же как и вчера.

   Вадим улыбнулся. В первый момент он действительно обрадовался, услышав ее. К тому же она первая позвонила после вчерашнего инцидента и, похоже, за него переживала.

   — Привет, — отозвался, — да, давно уже.

   — Как самочувствие?

   — Пойдет.

   Наступила неловкая пауза, во время которой на Вадима накатили вдруг воспоминания прошлого вечера, те, что он так старательно отгонял от себя весь день. Играя с дочерью, вроде отвлекся и забыл обо всем. А тут разом вернулись все недавние эмоции: раздражение, злость и обида. Он словно вновь почувствовал себя жалким и мокрым посреди улицы, кричащим в отчаянии, как придурок. Дурость всякую кричал — это он и сам сейчас осознавал. Но это она, Машка, его довела до такого ничтожного состояния. Она заставила его почувствовать себя брошенным, ненужным, ревнивым, взбесившимся кретином. Вспоминать такое стыдно и неприятно. Он больше не позволит себе такой слабости. Прав Степка — эта баба ему нужна, чтобы просто трахать.

   — Ты где? — поинтересовалась она, прерывая молчание.

   Вадим огляделся, ловя взглядом Милу — та все еще возилась с карточками.

   — Я в торговом центре.

   — В торговом? Музыка какая-то странная, — заметила Маша.

   — Это игровые автоматы. Детские.

   — Детские? — Маша удивилась и снова усмехнулась.

   — Да, играю, — ответил резко с вызовом. Пусть ржет и язвит, ему совершенно похрен, что она из себя пытается строить и что о нем думает. Еще раз посмотрел на дочь и вдруг предложил: — Приезжай.

   — Поиграть? — услышал он смех — добрый, красивый, призывный. На секунду завис, увязая в манящих нотках, хотелось засмеяться в ответ, все забыть и простить, но поспешно встряхнулся.

   — Поиграем ночью, — заверил нагло, — пока просто поужинаем.

   Если бы она отказалась, Вадим не стал бы настаивать, потому что все еще сомневался в правильности своего спонтанного решения. Он не уговаривал, просто предложил, но она согласилась.

   — Согласилась, — задумчиво проговорил под нос, убирая в карман телефон.

   — Что? — переспросила Мила.

   — Ничего. Забирай свои призы и кушать пойдем. Ты же хотела в кафе.

   — В «Бургер Кинг»?

   — Можно и туда. Разницы нет. Сама куда хочешь?

   Разницы, действительно, не было никакой, где знакомить Машку со своей дочерью.

ГЛАВА 19

Вадим нервничал и напряженно мял в руках куртку Миланы.

   «Сорваться и, пока не поздно, свалить». Идея встретиться с Машей ему нравилась все меньше и меньше. «Или позвонить и сказать, что появились срочные дела». Достал телефон, нерешительно посмотрел на экран. Прошло больше получаса, как Маша обещала подъехать. Время поджимало, пора было определяться: уйти или остаться.

   Второй день Вадим раз за разом принимал какие-то ошибочные решения и творил дичь. Ну ладно, вчера его по пьяни несло, а сегодня-то с какого перепугу дернуло устроить эту очную ставку любовницы с дочерью? Просто, видать, на эмоциях вспомнились прошлые случаи, как он, используя Милану, издевался над влюбленными в него девочками. Как рушил и топтал их чувства. Да и чувства ли это были? Нихера ведь не чувства. Если бы на самом деле они любили, то и дочь не стала бы помехой. А они сливались все в один миг. Вадим привык к этому и даже находил происходящее смешным.

   Но ведь с Марией совсем другой случай. Здесь сразу ясно-понятно, что он ей совершенно не нужен, и еще неизвестно, кто из них посмеется.

   Дочь не замечала нервозного состояния отца. Продолжение вечера ей нравилось. К полученным в игротеке трофеям добавилась маленькая фигурка Барби из коробки с вытребованным фастфудом. Расставив все игрушки перед собой на столе, Милана с довольным видом любовалась призами и с аппетитом жевала жареную картошку, обильно макая ее, а заодно и пальцы, в сырный соус.

   — Когда пойдем в кино, возьмем начос, тоже с сырным соусом, — заявила она.

   — Сегодня не пойдем, поздно уже.

   — Почему-у-у? — заканючила девочка.

   — Я же сказал — поздно.

   — Не поздно.

   Вадька заглянул в телефон. Время близилось к шести. С минуты на минуты явится Машка.

   А может, и в самом деле рвануть в кино? Пусть потопчется тут одна, поищет его, а он телефон на беззвучный режим поставит. Скажет потом, что не слышал, еще и поржет. Это ребячество, конечно, и какая-то детская месть, зато не надо будет Милку втягивать.

   Вадим оглянулся, прикидывая путь до кинотеатра. Он тут — на этом же этаже. Недалеко…

   Кинотеатр недалеко, но еще ближе оказалась знакомая фигура. Сейчас осень — туфли сменились сапогами, но каблуки остались неизменны. Непременно высоченные, непременно красующиеся на шикарных ногах. Что ни говори, а его Машка все же ох… удивительно крута. И не только ноги впечатляли, она у него вся красавица. И формы то, что надо. Он их исследовал от и до, вдоль и поперек, снаружи и изнутри. По десятибальной шкале оценка одиннадцать. Это он мог со знанием дела утверждать. И фейс такой, что от красоты ослепнуть можно и крышей поехать. У нее одни глаза какие. Таких просто не бывает. Они чернее черного. В них в темную ночь звезды отражаются. Вадька это сам видел. В них целый космос бесконечный. Смотришь, теряешься и пропадаешь. Засасывает просто, как в черную дыру, и сжирает всю душу и сердце без остатка. И губы... ярко-красные... они тоже засасывают... без остатка...

   Вадим, прищурившись, невольно впал в транс и залюбовался приближающейся девушкой, на доли секунды отбрасывая в сторону все свои тревоги.

   — Привет. — Мария подошла к ним и присела напротив, без интереса оглядела девочку, потом Вадьку.

   — Привет, — кивнул он. Сердце неприятно трепыхнулось, возвращая душе волнение.

   Милана равнодушно покосилась на неожиданную гостью и спокойно продолжила трапезу.

   — Ты не один, — заметила очевидное Маша, тем самым сразу находя объяснение странному месту встречи и звукам игровых автоматов, доносившимся во время телефонного разговора.

   — Угу. — Вадька развел руками. Создавать видимое спокойствие пока получалось, внутри же то тряслось, то немело.

   — С сестренкой гуляешь?

   «С сестренкой?». Вадим повернулся к дочери. Она все так же, безразличная к разговору взрослых, возилась с едой, точнее, уже закончила с ней. Смачно облизала замаравшиеся пальцы, потянулась к баночке с лизуном и выковырнула оттуда вязкую субстанцию.

   Удачно подвернувшаяся идея представить Милану своей сестренкой показалась Вадьке замечательной. Дочь у него понятливая, она возражать не станет. Может сыграть перед чужой тетей и младшую сестренку. Осталось только кивнуть, и Вадим трусливо кивнул.

   — Да. — Голос, правда, немного сорвался от нахлынувших переживаний.

   А собственно, чего он переживал? Какая Машке разница, кем ему приходится эта девочка? Вадим же для красавицы Марии просто любовник — удобный, здоровый, молодой жеребец, качественно обрабатывающий ее ночами. Ей вообще пофиг должно быть на его личную жизнь. Есть ли у него родители, братья сестры или дети. Это ее вообще не должно касаться. Так что пусть знает, что она, такая супер-мега-восхитительная, независимая и важная, для него тоже тупо тело для утех. А самый важный человек в жизни у Вадьки — вот сидит, с грязным ртом и заляпанным носом. Катает себе между ладошек склизкую дрянь и счастливо улыбается.

   — Да, гуляю, — повторил он смелее, — с дочкой, — уточнил, и вдруг сердце снова бешено заколотилось, сдавливая дыхание. С другими своими девушками эту процедуру знакомства Вадим проводил, не заморачиваясь и не задумываясь. Легко и просто представлял своего ребенка, а потом с наслаждением ржал над медленно охреневающими девчонками. Эта ситуация его всегда забавляла, сейчас же видеть реакцию Марии почему-то совершенно не хотелось. Он не сразу поднял на нее глаза.

   Машка же смотрела на него не отрываясь и недоверчиво улыбалась. Не верила — это понятно. Считала, что это шутка и розыгрыш. Что ж, как хочет. Главное, он ей сказал, а как она отнеслась к информации — это не его забота.

   — Дочь? — Мария, наконец, все же переспросила.

   — Дочь, — пожал плечами Вадька, — а что?

   — Ничего.

   Она еще раз вскользь взглянула на ребенка и отвернулась, задумчиво уставившись в сторону.

   — Тебе что-нибудь взять? — предложил Вадим, разрывая создавшуюся неуютную тишину.

   — Нет, конечно, — отозвалась Маша. Еда из бистро ее никогда не привлекала.

   — Можно в другое кафе пойти.

   — Не суетись, пусть дочь спокойно поест. Ты же с ней гуляешь.

   — Да она уже поела. — Вадим убрал с кончика носа девочки каплю сырного соуса. Мила недовольно поморщилась от такой заботы, сама взялась тереть ладонью себе лицо, при этом лизун смачно шмякнулся на стол.

   — Все равно не надо, — отмахнулась Маша, брезгливо покосившись на расползшуюся по столешнице желейную кляксу.

   Неожиданно спокойное отношение девушки к ситуации сбивало Вадима с толку и настораживало, заставляя еще больше нервничать. Значит, ей действительно была безразлична его жизнь, либо она слишком хорошо маскировала эмоции.

   — Удивлена? — спросил он.

   — Чему?

   — Дочери.

   — Нет. С чего вдруг? — пожала она плечами. — Процесс у тебя хорошо получается, — усмехнулась. Ей ли не знать. — Ничего удивительного.

   Да, процесс у них с Марией выходил замечательный. Тут не поспоришь. Ни с одной бывшей его девчонкой, а тем более с матерью Миланы Машу не сравнить. Она другая. Особенная. Даже вон на дочь совсем по-другому отреагировала — спокойно, рассудительно, без истерик. Вадька расслабился, откинувшись на спинку диванчика. Куртку дочери убрал в сторону.

   Раз Маша не хочет никуда идти, то и не надо. Сейчас здесь посидят, потом он закинет ребенка домой и на ночь к ней, к ее шикарным ногам, заниматься процессом. Все устаканилось наилучшим образом и встало на свои места. У каждого из них своя жизнь. Никаких претензий, никаких обязательств, только процесс и ничего больше.

   Однако он рано успокоился. Его любовнице подробности, видимо, было все же любопытно узнать.

   — Воскресный папа, значит, — сделала вывод Мария.

   — Сегодня среда, — заметил Вадим.

   — Неважно.

   «Неважно так неважно. Хорошо».

   — Не воскресный. Просто папа.

   — Да-а-а? — протянула Мария. Наконец хоть что-то ее немного удивило. Ну, еще бы, уж слишком часто зависал Вадька в ее квартире, что для обремененного семьей человека непозволительная роскошь.

   — Ага, — ухмыляясь, кивнул он.

   — Интересно. — Девушка оживилась, усаживаясь удобнее, облокотилась на стол, внимание полностью перешло на ребенка. — И где же тогда, стесняюсь спросить, мама этого прелестного дитя?

   — Мама? — хмыкнул Вадим. — А ты не стесняйся. Спроси. — Повернулся к дочери, толкнул ее легонько плечом. — Милана, скажи-ка, где у тебя мама?

   Мила не вникала в их разговор, поэтому вопрос застал ее врасплох.

   — Что? — переспросила она.

   — Мама у тебя где?

   Милана посмотрела на незнакомую женщину, потом испытующе на отца, определяя, что конкретно от нее сейчас хотят. Сообразила быстро.

   — Мамы нет, — бойко отчеканила, словно заученную обыденную фразу, — она нас бросила.

   — Вот. Мамы нет, — развел руками Вадька. Ведь Машу это интересовало? Стоит ли кто-нибудь между ними? И если ее вдруг начали заботить моральные аспекты, то у него нет никого. Он свободен, он ничей. Можно без угрызения совести им пользоваться.

   Глаза Марии расширились. Теперь она точно и офигела, и онемела. Лишь переводила ошарашенный взгляд с ребенка на папашу и обратно.

   — О, господи… — прошептала она, наконец, — ты… — и снова замолчала, напряженно уставившись на Вадима. Она явно что-то еще хотела сказать, но то ли не могла сформулировать, то ли при ребенке не хотела грубо выражаться.

   — Что? — Вадька ощетинился. Раз уж начала, пусть продолжает. Ее же никто не заставлял вникать в подробности — сама полезла, вот и получай.

   Маша растерянно развела руками

   — Что? Я даже не знаю, что на это сказать, Вадим. Ничего, наверное.

   Ничего — это хорошо. Ничего — это правильно. Вадька удовлетворенно кивнул.

   — Вот и не говори.

   — Не говорю. Но…

   — Но?

   — Но, — уверенно кивнула она, — не надо ко мне больше приходить. И звонить тоже не надо.

   Вадим посмотрел ей в лицо. В черных глазах отражалась черная пустота. Она отталкивала и больше не пускала его к себе. Космическая темнота больше не хотела сжирать его душу, а ярко-красные губы произносили какую-то несусветную чушь. Она испугалась, что ли? Какую ерунду она там себе навыдумывала? Смешно же.

   — Почему? — Он и в самом деле усмехнулся.

   — Вадим. Ты милый мальчик, но, извини, два ребенка — это слишком.

   Точно испугалась, глупая. Вадим в душе заржал гомерическим хохотом. Вот точно бабы — дуры, и ничем друг от друга не отличаются.

   — Маш, ты чего? — Он и на самом деле засмеялся. — Каких два ребенка? Ты о чем вообще? Миланка, что ли? — кивнул на дочь, хлопающую теперь перед ними серыми умными глазенками и внимательно вслушивающуюся в происходящее. Все-таки это была плохая идея, ее показывать. — Она-то к тебе каким боком? Ты что всполошилась? Ты ее в первый и последний раз видишь. Или это я для тебя ребенок? — Он еще сильнее заржал. — Я ребенок? Маша, ты дура? Ты же со мной… — Вадим говорил в запале, но вовремя опомнился и осекся. Все-таки с ними тут рядом находилось на самом деле невинное дитя, которому было совершенно ни к чему это все слушать. Слово «трахаешься» он не произнес, лишь характерно стукнул кулаком по ладони и в недоумении развел руками. — И я после этого все еще ребенок? Да?

   Он бы и дальше продолжал возмущаться, но Маша, повысив голос, его остановила.

   — Вадим, заткнись и успокойся.

   Он замолчал.

   — Да, я дура, — продолжила она, выравнивая голос. — Дура, что с ребенком... — Тут она тоже опустила слово, постучав кулаком по ладони. — Дура, что повелась на красивого мальчика, неплохо умеющего… — продолжать не стала и в этот раз даже не показала, что он умел делать. Хотя по всему выходило, что в этом только и было его достоинство. — Я дура! Да! Но на этом хватит. Спасибо, малыш, все было замечательно. Самое время остановиться.

   — Зачем?

   — Затем, что хватит. Поиграли и достаточно. Все!

   Мария схватила сумку, привычным жестом ныряя внутрь и отыскивая сигарету. В здании курить нельзя, но ей явно не терпелось. Встала. Вадим тоже вскочил.

   — Маша, — схватил он ее за руку, — подожди, Маш. Ну куда ты?

   — Чего ждать? Вадим, ты меня не понял, что ли? Отвали. И мой тебе совет: не таскай больше ребенка по своим бабам. — Она раздраженно вырвалась и торопливо пошла на выход.

   — Да твою ж мать, — догнал ее Вадим и с силой развернул, — я не понял, ты что взбрыкнула? Что не так? Что ты мне второй день мозги полощешь? Какие бабы? Нет у меня никаких баб. У меня только ты. Я нихера не понимаю.

   — И не поймешь. Потому что нет у тебя их еще. Мозгов. И вряд ли уже будут.

   — Что? Бля, да ты сама дура истеричная, — сказал он так громко, что проходящие мимо люди невольно обернулись. Жаль, что вокруг находилось столько народа. У Вадима снова, как и вчера, внутри все бурлило и клокотало. Просто сегодня он был трезв, а в нескольких метрах отсюда сидела и ждала его дочь, поэтому он молча проглотил злобное, отпущенное ему: «Иди нахер, сопляк», — и с тоской проводил взглядом стремительно удаляющиеся цокающие каблуки. Эти шикарные ноги больше ему не принадлежали. Он сам все испортил.

   Истина номер один: довольствуйся малым и никогда не претендуй на большее.

   Истина номер два: весь мир бардак. Все бабы бляди. А солнце…

   — Ну и ладно, пап. Все равно у нее ноги кривые. — Теплая маленькая ладошка коснулась его руки. С красочной коробкой в руке и неуклюже сунутой курткой подмышку, рядом с ним стояла дочь.

   — Ноги? — хмыкнул Вадька. — Да уж… кривые… Погнали домой, что ли? Уроки же еще делать…

   — А кино?

   — А кино в следующий раз.

ГЛАВА 20

Дома их давно заждались. Может, и не обоих, но Миланку точно ждали. Мачеха с порога кинулась раздевать дочь, как будто та еще маленькая. В восемь лет человек уже сам давно в состоянии снять обувь и куртку, но Милку здесь баловали даже в этом. Вадиму это совсем не нравилось, но что он мог поделать, если сам появлялся в жизни ребенка от случая к случаю и воспитанием почти не занимался.

   — Мы поели, я есть не хочу, — с ходу заявила Мила, пока ее тут же у двери тщательно осмотрели, ощупали и даже на наличие температуры проверили, проведя по лбу губами.

   — Да? И чем вы ужинали? — Физическим состоянием ребенка мачеха вроде осталась довольна.

   — Картошку, гамбургер и фанту. И наггетсы еще остались. — Милана подняла повыше коробку, в которой лежали недоеденные кусочки курицы в панировке. — Там еще маленькая Барби и призы. Сейчас покажу.

   Милка убежала в кухню, собираясь вывалить на стол всю свою сегодняшнюю добычу и похвастаться.

   Мачеха, поджав губы, недовольно зыркнула на Вадьку, но ничего не сказала и пошла вслед за его дочерью. Совершенно непонятное осуждение с ее стороны, видимо, она рассчитывала, что Вадим в кафе дочь кашей или супом накормит. Известно, что ребенок, вырвавшийся развлекаться, будет просить вкусную, но не полезную пищу. Сама же прекрасно об этом знала, но обязательно надо было осудить. Если честно, ему сюда даже заходить не хотелось. Но он зачем-то обещал Милке сделать уроки вместе. Хотя после ссоры с Машкой настроения вообще ни на что не было. Ничего не хотелось. Какие, нахрен, уроки? Еще постпохмельное состояние давало о себе знать. Ему бы сегодня целый день проваляться после вчерашнего сейшена, а он целый день на ногах провел.

   Пока дочь вовсю делилась впечатлениями, Вадим заглянул в комнату к брату. Тот уже вернулся с работы и с видом полумертвого зомбака отлеживался.

   — Как оно? — поинтересовался Вадим.

   — Пиндец, — приоткрывая один глаз, вяло отозвался Степка.

   — Ужрались, — поддакнул Вадим, заваливаясь рядом на диван и заставляя брата потесниться. Приняв горизонтальное положение, почувствовал дикую усталость, глаза сами собой начали закрываться.

   — Да ладно, днюха же, — отозвался Степан.

   — Ну да…

   Вот так лежать было хорошо. Подумалось, что, может, не стоит и сегодня идти домой. В пустой трехкомнатной квартире его все равно никто не ждал. И отчитываться ему теперь ни перед кем не надо. Сейчас он уже точно полностью свободен и ничей. Круто? Конечно, круто. И насрать на Машку. Ушла и ушла. Все. Забыл ее уже.

   — Ну ты гнал вчера. — Вадим забыл, а брат, похоже, решил вспомнить. Бомбило его от вчерашнего. Накануне Вадька достал, сегодня Степан решил отыграться. — Не звони-и-ит, не пи-и-ишет…— язвительно зазудел над ухом, — епт, ты как девочка ныл. Реально.

   Вадим промолчал — сил спорить не было, да и вообще снова обсуждать все происшедшее не собирался.

   — Как истеричка вопил, — не унимался Степка. — Где она? С кем она? Почему...

   — Отвали, а? Не поленюсь ведь, сейчас встану. И маму позвать не успеешь, — лениво, но все же огрызнулся Вадим. Для подтверждения своих слов лягнул пяткой брата по ноге, тот в ответ пихнул локтем. Завязалась легкая потасовка. Кто из них сильнее — неизвестно. Оба крепкие, а всерьез они еще никогда не дрались. В этот раз более вертким оказался Вадим, навалился всем корпусом на грудь Степану и глотку пальцами сжал так, что тот кашлем зашелся.

   — Все-все, ладно, хорошо, — сквозь сдавленный смех согласился побежденный, — отпусти. Пацан ты. Правильный пацан. Вон дверь даже бабе своей ломать собирался…

   — Ага. И сломал бы. — Вадим освободил брата и уселся на диван.

   Степка тоже сел, потирая шею.

   — Не сомневаюсь. Нахера вот только?