Оглавление
- АННОТАЦИЯ
- ЧАСТЬ 1. Явка с повинной
- ЧАСТЬ 2. Ночь убийства тиха
- ЧАСТЬ 3. Не все кошки говорят «мур-рр»
АННОТАЦИЯ
В книгу вошли четыре детективных рассказа
ЧАСТЬ 1. Явка с повинной
Телефон зазвонил неожиданно, громко и пронзительно.
– Слышь, Марина, поезжай на Щедрина, пятнадцать. У нас труп, – не здороваясь, хмуро сообщил начальник.
Вот те раз! А неделя так хорошо начиналась.
– Еду! – буркнула в трубку невысокая темноволосая девушка.
Марина бросила на заднее сиденье бутылку минералки, села за руль, и старенький вишневый «Renault», лавируя между вплотную припаркованными машинами, осторожно выбрался на улицу. Лисовская ездила на этой машине уже четвертый год и очень любила ее.
Марине Лисовской было двадцать восемь лет. В отделе ее за глаза называли Пушкаревой – за ум и стильные круглые очки.
Частный сектор встретил ароматом цветущих садов. Дом под номером пятнадцать ничем особым не выделялся: такой же чистенький, засаженный вишнями дворик с высокой скамейкой и резными ставнями. Под скамейкой ворковало счастливое кошачье семейство – кошка и трое котят.
В небольшой полутемной кухне сидели мужчина и женщина средних лет. Мужчина был, что называется, видным – не лишенный обаяния интеллигентный блондин, а женщина, по правде говоря, показалась Марине серой мышкой.
– Вы кто? – тихо спросила Марину женщина.
– Я – следователь.
– Вы?!
– Да, я, – девушка вскинула подбородок и с вызовом посмотрела в глаза собеседнице. – А что – не тяну на следователя? Слишком молодая?
Женщина опустила глаза и ничего не ответила.
– Александр Верховцев, – поднялся навстречу Марине мужчина. – Убитая – там, – дрогнувшим голосом сказал он, указывая рукой в глубь дома. – Она – моя мать.
Пожилая женщина лет семидесяти пяти, лежала ничком на цветастом ковре, покрытом бурыми пятнами крови. Марина осторожно перевернула тело. Женщину убили ножом прямо в сердце. Убийца был точен – единственный удар оказался смертельным.
Лисовская внимательно осмотрела комнату, а затем и весь дом. Ни орудия убийства, ни улик. Ничего.
– Кто сообщил вам об убийстве матери? – спросила Марина, входя на кухню.
– Жена, – бесцветным голосом ответил мужчина.
Лисовская повернулась к женщине.
– Я нашла ее, – тихо ответила та. – Я должна была заехать к ней после работы, привести лекарства… Мы-то сами на Плеханова живем…
– Представьтесь, пожалуйста, – попросила Марина женщину.
– Елена Александровна Верховцева. Убитая была моей свекровью.
– Вы открыли дверь своим ключом? – спросила следователь, открывая блокнот.
– Да, у меня всегда есть с собой ключ от дома.
– Вы заметили что-нибудь необычное, когда вошли?
Она покачала головой:
– Нет, ничего.
– Как вы думаете, кто и зачем мог убить вашу мать? – обратилась Лисовская к мужчине.
– Понятия не имею, – покачав головой, ответил тот. – Ей было семьдесят восемь лет, врагов у нее не было…
– Пропало ли что-нибудь из вещей или ценностей?
Мужчина снова покачал головой:
– Да вроде нет. Вы сами видите – обстановка в доме скромная, выносить нечего.
– Кроме вас, близкие родственники у убитой есть?
– Да, внучка, – кивнул мужчина. – Наша дочь. Она замужем и живет отдельно.
– Мне нужно будет и с ней переговорить, – сказала Марина, отрываясь от блокнота.
– Я бы просила вас не делать этого, – быстро сказала Лисовской Верховцева. – Анна беременна, и беременность переносит тяжело. Не нужно ее беспокоить. Мы даже еще не сообщили ей о смерти бабушки.
– Вам все равно придется сказать ей об этом. А мне придется переговорить с ней и ее мужем. Обещаю, что буду предельно корректна. Дайте мне телефон Анны.
Верховцев нехотя продиктовал Марине номер телефона.
– Передайте Анне, что я жду ее с мужем в пятницу, к двенадцати, – сказала девушка. – Вот по этому адресу, триста пятнадцатый кабинет, – Марина вырвала из блокнота листок.
В этот момент дверь на кухню резко распахнулась – это пришли медэксперты. Лисовская попрощалась с Верховцевыми и вышла на благоухающий двор.
Марина решила сразу же, не откладывая, опросить соседей убитой – вдруг кто-нибудь из них что-то видел. Или слышал.
– Как, Ирину убили? – испуганно воскликнула одетая в длинный, видавший виды халат пожилая женщина – соседка справа. – Когда?
– Несколько часов назад, – ответила Лисовская, заходя во двор. В нос ей тут же ударил сильный сладковатый запах – невдалеке под навесом сушился липовый цвет.
– Может быть, вы что-нибудь видели или слышали какие-нибудь крики? – спросила Марина женщину.
– Нет-нет! – покачала головой хозяйка. – Я и на двор-то сегодня не выходила – все время в хате была.
– Зовут-то вас как? – спросила Марина, открывая блокнот.
– А вам зачем? – тут же окрысилась женщина. – Я же говорю, что не видела ничего.
– Так положено.
– Мария Петрова, – нехотя ответила хозяйка, выпроваживая Лисовскую за дверь и закрывая калитку.
Анна и Антон Липские явились в пятницу точно в назначенное время – минута в минуту.
Зайдя в кабинет, они молча сели напротив Марины за массивный деревянный стол. Это была красивая пара. Бледное лицо Анны и ее заплаканные глаза носили следы недавно пережитого глубокого горя. Просторное струящееся платье уже не могло скрыть, что молодая женщина в интересном положении.
Антон старался казаться спокойным, как и подобает мужчине.
Лисовская задавала стандартные вопросы и заносила ответы в протокол.
– Как вы можете охарактеризовать своих тестя и тещу? – спросила она Липского.
Антон пожал плечами:
– Мы с Анной с самого начала живем отдельно, с родителями жены я общаюсь мало, но ничего плохого сказать о них не могу.
Марина с трудом подавила улыбку: «Еще бы, жена головомойку устроит»! – подумала она.
– Где вы работаете?
Антон оказался сотрудником довольно крупной фирмы, занимающейся установкой пластиковых окон.
– А по специальности вы кто?
– Искусствовед.
Лисовская переключила внимание на Анну Липскую. Лицо молодой женщины показалось Марине смутно знакомым. Где же она его видела? Где? Кажется, где-то в газете…
– Вы кто по специальности? – спросила Липскую следователь.
– Я – пианистка, – тихо ответила молодая женщина.
Что ж, хорошая пара – искусствовед и пианистка. Во всяком случае, им точно есть о чем поговорить.
– Ваше лицо кажется мне знакомым, – сказала Лисовская, обращаясь к молодой женщине. – Мне кажется, я его где-то видела.
Анна смущенно улыбнулась:
– Когда я прошлой осенью выиграла конкурс молодых пианистов, проходивший в Праге, многие газеты писали об этом.
– Понятно.
Марина встала, открыла форточку и снова села к столу.
– У вашей бабушки были какие-нибудь ценности? – глядя прямо в глаза молодой женщине, спросила она.
От этого вопроса Анна разрыдалась. Муж протянул ей носовой платок, и, обняв за плечи, стал что-то тихо нашептывать. Марина, вздохнув, встала, плеснула в бокал воды, накапала валерьянки и протянула женщине:
– Выпейте! – мягко сказала она.
– Я не понимаю, кому и зачем нужно было ее убивать! – сквозь слезы прошептала Липская. – У бабушки не было абсолютно никаких ценностей. Наша семья не из богатых.
Через несколько минут Анна успокоилась, поставила бокал на стол и повернулась к Лисовской, показывая тем самым, что она готова продолжать разговор.
Марина бросила мимолетный взгляд на удивительно красивые руки молодой женщины, украшенные двумя золотыми кольцами – обручальным и еще одним, в котором блестели крупные бриллианты.
– Это кольцо с бриллиантами мне муж подарил. Еще до свадьбы, – перехватив взгляд Лисовской, ответила Липская. – У бабушки на такие подарки денег не было.
– Ясно, – сказала Марина, вставая. – Больше вопросов к вам у меня пока нет. Если они появятся, я дам знать.
Мужчина и женщина тут же встали. Антон сухо кивнул Марине на прощанье, а Анна молча вышла за дверь.
Через четыре дня перед Лисовской лежало заключение судмедэкспертов. Ничего особо интересного для себя Марина в нем не обнаружила: смерть наступила около семнадцати часов вечера, единственный удар оказался смертельным. Все это ничуть не приближало следователя к разгадке.
Для очистки совести Лисовская позвонила Верховцеву – узнать, не пропали ли из дома какие-нибудь ценности. Тот ответил, что совершенно ничего не пропало.
«Висяк, – с легким раздражением подумала Марина. – Абсолютно не за что зацепиться. Чистой воды «висяк».
Но на следующий день Лисовской пришлось пережить настоящий шок.
Утром к ней в кабинет заявилась Елена Верховцева:
– Это я убила свекровь, – с порога заявила она.
– Елена Александровна, каков ваш мотив? – придя в себя от удивления, спросила Марина.
– Понимаете, свекровь пилила меня многие годы… всячески давала понять, что я не пара ее сыну. И в тот день тоже… Язва она была – старая язва… Обида во мне копилась годами, а решение убить созрело мгновенно…
– Где орудие убийства?
– Я выбросила нож в колодец.
Лисовская нажала на кнопку, и Верховцеву увел конвой.
На следующий день в колодце действительно был найден острый кухонный нож.
– Это не Лена, это точно не Лена, – твердил, как заклинание, совершенно потерянный муж Верховцевой, сидя в кабинете напротив Марины. – Я ведь с ней двадцать семь лет живу. Я лучше всех ее знаю… Да, у них с мамой были сложные отношения, но Лена – не убийца…
– Женская душа – потемки, – дипломатично ответила Лисовская. – Орудие убийства нашли именно там, где указала Елена Александровна.
– Из дома пропала икона, – вдруг без всякого перехода сказал Верховцев. – Небольшая икона Николая Чудотворца конца семнадцатого века в серебряном окладе.
– Но вы же говорили, что ничего из вещей и ценностей не пропало.
– Я не сразу заметил пропажу.
– Убитая дорожила этой иконой? – спросила Лисовская.
– Очень. Маме икона досталась от ее бабушки, которая была внучкой тайного советника. До революции их семья принадлежала к знати.
После ухода Александра Верховцева Марина приказала привести подследственную.
– Елена Александровна, куда вы дели икону?
Женщина вздрогнула:
– Зарыла на огороде, – быстро ответила она. – Положила в целлофановый пакет и зарыла. Точно не помню где…
– Зачем?
– Хотела, чтобы в полиции подумали, что это ограбление.
– Зачем же тогда сознались в убийстве, раз планировали пустить следствие по ложному следу?
– Совесть замучила…
Поиски иконы результатов не дали, хотя огород перекопали вдоль и поперек. Елена Верховцева упрямо твердила, что не помнит, где ее закопала.
«Врет, – с раздражением подумала Марина. – Наверняка врет. Только вот зачем?»
На следующее утро Марина поехала в НИИ тонких технологий, где Верховцева работала главным инженером.
– В тот день все было как обычно, – заметно волнуясь, рассказывала коллега Верховцевой. – Елена планировала после работы заехать к свекрови – отвезти лекарства. Мы вместе ушли с работы…
– Во сколько? – уточнила Лисовская.
– В пять.
– В пять вечера? Галина Андреевна, вы ничего не путаете?
– Я прекрасно помню тот день и ничего не путаю. Мы ушли в пять. Я предложила Лене прогуляться вместе до метро, но Елена сказала, что спешит – и поехала на автобусе.
– Галина Андреевна, спасибо за информацию, если понадобится, я еще к вам обращусь.
В тот же день Марина Лисовская просмотрела записи камеры видеонаблюдения, установленной у входа в НИИ тонких технологий. К ее удивлению, Елена Верховцева и Галина Ярцева действительно вышли из дверей НИИ в 17:04. Следователь тут же набрала номер судмедэксперта, подписавшего заключение о смерти Ирины Верховцевой:
– Тимофей Геннадьевич, здравствуйте! Это Лисовская. Я по поводу заключения о смерти Верховцевой. Скажите, во сколько, самое позднее, наступила смерть?
– Марина Георгиевна, здравствуйте! Я сейчас посмотрю у себя копию заключения, – раздался в трубке зычный мужской бас. Послышался шелест страниц. – Так, смерть женщины наступила в промежуток с 16:00 до 17:00, самое позднее – в 17:15, – уверенно пробасила трубка.
– Спасибо, Тимофей Геннадьевич, – ответила сильно озадаченная Лисовская. – До свидания.
Марина положила трубку и долго рассеянно смотрела в окно. Итак, самопризнание Елены Верховцевой оказалось ложью от первого и до последнего слова: она не могла убить свою свекровь, потому что в момент убийства находилась на другом конце города. Что же заставило умную, уравновешенную женщину пойти на эту чудовищную, чреватую тюрьмой ложь? И откуда Верховцева знала, где находится орудие убийства?
«Кажется, я начинаю понимать в чем дело, – подумала Лисовская. – Только ради одного человека Верховцева могла пойти на такое».
Марина решила еще раз допросить Марию Петрову – соседку убитой. В этот раз она не поехала на Щедрина, а послала женщине повестку по почте.
Через день Петрова, заметно нервничая, сидела у нее в кабинете.
– Вспомните еще раз тот день, когда убили Ирину Верховцеву. Я не верю, что вы ничего не видели… Вы же были соседями с Ириной – так почему вы не хотите помочь мне?
– Да видела я их, видела – и Аньку, и Елену, – нервно кусая губы, ответила Петрова. – Я в огороде работала почти весь день, только на пару часов ушла в хату, когда голова разболелась...
– Анна Липская приезжала в тот день к бабушке? В котором часу?
– Она приезжала днем, я точно не скажу во сколько. Недолго там пробыла…
– А Елена Верховцева?
– Лена приехала в начале седьмого. Зашла в дом, потом почти сразу из него выскочила – и бегом к колодцу…
Марина отпустила Петрову и задумалась.
– Почему ты не выпускаешь Верховцеву, если уверена в ее невиновности? – нахмурился начальник Лисовской, подполковник полиции Роман Бекетов.
– Боюсь спугнуть настоящую убийцу, – честно ответила Марина. – Мне нужно два-три дня, чтобы собрать доказательства для задержания.
– Даю тебе три дня – и ни часом больше, – ответил Бекетов. – Елену Верховцеву нужно срочно освобождать. Невиновные люди не должны сидеть в СИЗО.
Перед тем, как вызвать на повторный допрос Анну и Антона Липских, Марина собрала всю возможную информацию о молодой женщине и ее супруге. Логика подсказывала, что единственный человек, ради которого Елена Верховцева могла пойти на такую чудовищную ложь – ее дочь. Мария Петрова видела, что Анна приезжала к бабушке в день ее убийства… «Надо было сразу узнать, есть ли у Анны алиби», – подумала Лисовская.
Но как же не вязался образ убийцы к талантливой пианистке с прекрасными, вдохновенными руками! Не вязалось убийство и с тем, что было напечатано на листке, лежавшем перед Мариной: круглая отличница, закончившая школу с золотой медалью, именная стипендиатка, c отличием окончившая Академию музыки, обладательница Гран-при конкурса молодых пианистов «Пражская осень»…
«Ну зачем Анне убивать бабушку? – думала Марина. – Я не понимаю мотива. Но все ниточки ведут именно к Липской. Елена Верховцева, похоже, сама бросила нож в колодец, чтобы уничтожить отпечатки пальцев дочери. Вот почему она знала, где орудие убийства. А потом взяла вину на себя, выгораживая Анну».
Лисовская переключила внимание на досье Антона Липского. Так, с отличием окончил Университет культуры, служил в десантных войсках… Изредка играет в казино.
Супруги пришли точно в назначенное время – похоже, пунктуальность была их семейной чертой.
– Расскажите, какие отношения были между вашей бабушкой и матерью? – спросила Марина Липскую, внимательно всматриваясь в лицо молодой женщины и следя за малейшими изменениями интонации ее голоса.
– Ну, они не очень-то ладили, – спокойно ответила Анна, – но мама не могла убить бабушку. Просто не могла. Она такой человек, что и мухи не тронет…
– А где вы, Анна, были с четырех до шести часов вечера в день смерти бабушки?
– Я ездила на УЗИ в клинику, затем ходила на консультацию к врачу, – прозвучал спокойный ответ.
«Великолепная выдержка», – почти восхитилась Лисовская.
– А вот соседка, Мария Петрова, говорит, что вы приезжали к бабушке в день её убийства…
– Я действительно была у неё в тот день, но уехала в три. У меня на четыре было назначено УЗИ, а до клиники добираться около часа, – всё так же спокойно ответила Анна.
И вдруг слёзы хлынули у неё из глаз:
– Вы что, меня подозреваете в убийстве бабушки? Меня? – срывающимся голосом спросила Анна. – Я любила её!
«Сыграно великолепно», – подумала Марина.
– Я просто задаю вам стандартные вопросы, – ответила следователь.
– Отстаньте от неё! – рявкнул молчавший до этого Антон Липский. – Пойдем, Анечка, пойдем!
– А вы, Антон, где были семнадцатого мая с четырёх до шести часов вечера?
– Работал! – прошипел Липский. – Был у клиента! Окна устанавливал!
Он обнял Анну за плечи, и они вместе вышли из кабинета.
– Анна Липская ушла от меня примерно в половину пятого, – отрывисто сказал Марине высокий седой врач-узист, проверив запись в журнале. – Ей было назначено на четыре, УЗИ каждой пациентки занимает у нас примерно полчаса. А теперь извините – меня ждёт пациентка.
Лисовская переговорила также с гинекологом, консультировавшим Липскую после УЗИ, и, выйдя за ворота клиники, испытала невероятное облегчение. Ей было неприятно думать об Анне, этой молодой талантливой пианистке, как об убийце. И теперь Марина в глубине души радовалась тому, что у Липской было стопроцентное алиби: в момент смерти Ирины Верховцевой молодая женщина находилась в стенах клиники.
«Ирину Верховцеву убил кто-то из её ближайшего окружения, – думала Марина. – Кто-то, кто знал про икону. И целью было, похоже, именно похищение дорогого антиквариата».
Однако, в свете невиновности Анны, поведение Елены Верховцевой стало для Марины абсолютно непонятным.
«Может быть, это Александр Верховцев убил свою мать? Елена, похоже, любит мужа какой-то болезненной, обострённой любовью. Возможно, она решила пожертвовать ради него свободой? Но какой у Верховцева мотив? Неужели наследство? Надо завтра же проверить, есть ли у Александра Верховцева алиби», – подумала Лисовская.
Однако следующий день не принес следователю никаких новых улик: в день убийства матери Александр Верховцев только-только вернулся из командировки в Новосибирск. Его поезд прибыл в Самару точно по расписанию – в 17:28.
Ближе к вечеру Марина заехала на фирму «Олэрти», где работал Антон Липский.
– Антон Липский почти с самого начала у нас работает, – высокий рыжеволосый директор «Олэрти» предложил Марине чаю с печеньем, и девушка только теперь поняла, как она голодна. За весь день у Лисовской не нашлось и минутки, чтобы перекусить. – Он – очень ответственный, надёжный и пунктуальный сотрудник... Так, семнадцатое мая, – директор открыл солидных размеров журнал. – В 15:40 Антон Липский выехал к клиенту – устанавливать окна…
– А можно мне адрес и телефон этого клиента? – спросила Марина.
Записав нужные ей данные, Лисовская поблагодарила директора за чай и вышла на улицу.
Марина шла через парк с совершенно пустой головой. Два из отпущенных ей Бекетовым трёх дней прошли впустую: у всех подозреваемых было, похоже, стопроцентное алиби, и у следователя теперь не было ни малейших предположений о том, кто же убил Ирину Верховцеву.
Четверг – последний из отведённых Марине Бекетовым дней – начался просто паршиво. Елену Верховцеву «разговорить» не удалось, хотя девушка предприняла несколько попыток. Женщина ушла в «глухую оборону»: она упорно молчала и наотрез отказывалась отвечать на любые вопросы следователя. «Верховцева знает, кто убил. Знает – и молчит», – со злостью и раздражением думала Марина.
Лисовская просто не представляла, что она скажет вечером подполковнику Бекетову – это было полное фиаско. «Хоть рапорт об увольнении пиши», – с горечью подумала следователь.
Девушка прекрасно понимала, что Бекетов прикажет ей немедленно освободить Верховцеву. И тогда преступник – кем бы он ни был – заляжет на дно и затаится.
Ближе к обеду Марина поехала переговорить с клиентом «Олэрти», которому в день убийства Антон Липский устанавливал пластиковые окна. Приехав в отдаленный спальный район, она без труда нашла нужную ей обшарпанную девятиэтажку.
– Да, я помню этого парня, – взглянув на фотографию Липского, сказал тучный пожилой мужчина – хозяин квартиры. – Он недавно поставил мне новые окна. Очень вежливый и приятный молодой человек…
К вечеру у Лисовской неожиданно появилась крохотная, очень ненадёжная зацепочка. Около пяти часов Марина забежала в расположенное на площади кафе – наконец-то выпить кофе и сосредоточиться перед тяжёлым и весьма неприятным разговором с Бекетовым. Марина решила сделать всё, чтобы уговорить подполковника оставить Елену Верховцеву под арестом ещё хотя бы на один день, хотя понимала, что Бекетов будет в бешенстве.
Девушка допивала кофе, когда её внимание привлекла знакомая фигура, вынырнувшая из антикварного магазина, расположенного тут же, на площади, как раз напротив кафе. Сжавшись от волнения, Лисовская следила за идущим по площади человеком, пока тот не скрылся за углом, а затем вскочила, и, бросив деньги на стол, выбежала из кафе. Широко распахнув дверь, Марина влетела в антикварный магазин – интуиция подсказывала, что сейчас она получит ответы на все свои вопросы.
– Полиция, – девушка показала своё удостоверение работнику магазина. – Мне нужно задать вам несколько вопросов…