Этьен Винтерфилд – лучший маг-следователь Глорихейма. Мария Крутень

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ первая
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ЧАСТЬ вторая
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ЧАСТЬ третья
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ЧАСТЬ четвёртая
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ЧАСТЬ пятая
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ЧАСТЬ шестая
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Получив от жизни не одну оплеуху, Этьен Винтерфилд, став следователем, полагался исключительно на расчет, разум и трезвую оценку своих способностей. Он прекрасно понимал, что магу иметь какие-либо дела с могущественным Орденом себе дороже, а испытывать какие-либо чувства к делегированной Орденом не монашке, вообще, верх глупости. Но сердцу не прикажешь. Тем более что раз за разом приходится ввязываться в совместные расследования, подвергая опасности жизни и, вопреки логике, укрепляя чувства.

ЧАСТЬ первая

ГЛАВА 1

Награда ощутимо грела и душу, и тело. Терр побери, приятно, когда твои заслуги отмечены государством! Особенно, когда это не просто слова, а десять полновесных дукатов, на которые я смог, наконец, приобрести, в том числе, плащ из самой настоящей драурской* кожи и теперь, сидя в засаде, можно сказать, приятно проводил время.

   При всех огромных требованиях, предъявляемых начальством к моей работе, жалование оставляло, на мой взгляд, желать лучшего. Большую его часть приходилось отдавать столичному университету за полученное образование, а остатка хватало только на минимальные нужды и съёмную квартиру, пусть и в центре города. Работа мне не просто нравилась. Несмотря на то, что взялся я за неё нужде (должность в следственном Управлении оказалась для меня единственной возможностью практиковать магию, да и то с ограничениями), а не по доброй воле, она вскоре стала моим главным увлечением. Вот только чаще высшее начальство меня ценило бы не только на словах, но и в денежном эквиваленте. В конце концов, где они ещё найдут мага-следователя, способного самостоятельно остановить выпущенное заклинание пятого порядка. Причём не только остановить, но и тут же связать магическими узами преступника его выпустившего. Разумеется, любой мог ответить, что по отдельности с каждой из задач можно было справиться с помощью соответствующего артефакта. Однако одно дело просто соорудить щит или кинуть сеть, другое, при этом ещё сделать противнику подсечку и, пока тот не опомнился, врезать каблуком ботинка в челюсть. С подобным ни один из моих коллег не справился бы. Всё это мог сделать только я – лучший маг-следователь в Глорихейме, а то и во всем королевстве!

   Поэтому награда моя была вполне заслуженной, и слова её сопровождающие тоже. Вот только жаль, что десять дукатов, хоть те и составляли четыре моих зарплаты, хватило только на плащ да на дорогущую мазь от болей в суставах для моего камердинера. Когда в аптекарской лавке я увидел выставленный мне счёт, чуть не обомлел и на какой-то миг даже пожалел, что не подался в зельевары. Не влез бы в глупую ситуацию на последнем курсе, да жил бы припеваючи! Но к счастью, или сожалению, многочасовое ежедневное корпение над ступками и ретортами – не моё. Зато, если нужно выставить щит против хитро закрученного заклинания или, наоборот, сотворить такое же, а вдобавок ещё и мозги и отличные физические данные, то всегда пожалуйста! Лучший маг-следователь Глорихейма к вашим услугам!

   Разумеется, следствие – это практически всегда командная работа. Соглядатаи и агенты доносят до нас интересующие сведения, помощники роются в архивах или бегают с мелкими поручениями, младшие следователи всегда готовы быть на подхвате, начальство бдит и контролирует. Вот только, где они все, когда дело пахнет жареным? Жмутся за забором, даже начальник отдела с карманами, забитыми под завязку артефактами, тем не менее, не рискует сунуться внутрь до окончания ритуала, предпочтя послать меня. А всё потому, что вырвись заклинание вызова, которое по донесениям собирались применить в этом доме, наружу, мало не показалось бы никому, кто под него попал бы. Ну, кроме меня, разумеется.

   Я осторожно переместился на пару шагов вдоль стены и выглянул за угол дома. Входная дверь скрипнула – те, кто затаились внутри здания, то ли что-то почувствовали, то ли решили проверить обстановку напоследок – во двор высунулась чья-то физиономия и огляделась по сторонам.

   «Смотри, смотри! В темноте все кошки серы и следователи тоже!» – хмыкнул я про себя и прислонился к стене и прислушался к своим ощущениям.

   «Кажется, начали» – колебания магического фона были уже очевидны, но брать нарушителей порядка было ещё рано. В том-то и состояла сложность, что арестовать преступников нужно было тогда, когда факт совершаемого преступления налицо. А в данном случае это означало, что повязать вызывателей я мог только, собственно, при наличии вызванного демона. Весь сопутствующий антураж – свечи, зеркала, алтарь – за доказательство не считалось. Мало ли какие причуды у людей! Видите ли, им пришло в голову петуха на алтаре вместо печки зажарить! И ничего, что с перьями – рецепт такой! Следы мела на полу?! Рисовали! А зеркала и свечи – суженую вызывали! Одну на всех! Да, мне один раз так и заявили, когда предыдущий начальник отдела отдал приказ о превентивном задержании. Бывшего шефа, разумеется, сняли, а новый, Варгис, подобных глупостей не повторял, а сидел, координируя свою задницу, за забором. Почему свою? Так потому что меня координировать не надо, я и так знал, что делать, а кроме меня непосредственно в задержании никто не участвовал. А всё потому, что неизвестно заранее, какого уровня демона призывают. Если первого или второго, то тут справится любой жандарм с защитным амулетом, однако демона седьмого уровня напрямую, без аннигилирующего стазиса, был способен одолеть ограниченный круг специалистов, и я был в их числе.

   Магические колебания нарастали – уже было очевидно, что вызываемый демон не второго и даже не третьего уровня – а я, между тем, шаг за шагом продвигался к двери. Пройден четвёртый уровень, но до стабилизации было далеко. Я добрался до двери как раз, когда вызываемая сущность преодолела пятый уровень. Всё оказалось куда серьёзней, чем мы предполагали. Уже не таясь, я кинул в сторону прячущихся за забором помощников предупреждающий знак и шагнул внутрь дома. Это была типичная полугородская окраинная постройка с просторными сенями, которые вели в гостиную, а далее в одну или несколько спален. В сенях царил самый настоящий бардак, казалось, туда стащили всю мебель, которая была в доме, а в соседнем помещении её не было совсем. Пол был устлан матрасами, поверх которых в свою очередь было постелено грязное белье, покиданы одеяла, рюкзаки, какое-то тряпьё.

   «Самый настоящий притон!» – скривился я, досадуя на то, что главным блюстителям за порядком в городе так поздно о нём доложили. Вонь стояла нещадная. Видимо, вызыватели ко всему прочему дали обет никогда не стирать свои носки и не мыть посуду. Из захламленной гостиной я без раздумий направился к двери, из-за которой раздавался многоголосый вой и экзальтированное повизгивание. Пинком отбросив оказавшийся на моём пути табурет и выставив перед собой щит, я спокойно зашёл в комнату.

   В той находились всего только пятеро человекоподобных, причём один из них лежал без чувств как раз передо мной, ещё двое пытались слиться со стеной, а оставшиеся так и не теряли надежды призвать демона седьмого уровня. Вот идиоты! По этим заклинателям-недоучкам было отчётливо видно, что воли, достаточной для того, чтобы удержать магическое создание, ни у кого из них нет. На что они рассчитывали?!

   Я достал из кармана регистратор и тут же его активировал. В течение минуты тот должен был записать уровень магического фона, а также ауры всех присутствующих, что было вполне достаточно для обвинения. Я ещё раз обвёл глазами разворачивающуюся передо мной картину, отметив и криво начертанную пентаграмму, уже затёртую в паре мест – такую границу демон прорвал бы как куриную скорлупу – и двух олухов, не замечающих проскальзывающих через прорехи псевдоподий, и продолжающих вливать в контур силу из накопителей. Из накопителей! Что за идиоты?!

   - А ну, брось бяку! – грозно крикнул парню, державшему артефакт, не ожидая того, что тот, действительно, бросит, только не на пол под собой, а внутрь контура.

   «Терр меня и их подери!» – я уже торопливо наматывал в каждую руку заклинания.

   Дорвавшийся до дармовой энергии демон радостно взвыл и в два счёта снёс контур. Не ожидавшие такого поворота событий – а что они, интересно, с накопителями-то ожидали?! – вызыватели потеряли сознание и рухнули рядком, прямо перед бушующим демоном.

   - Замечательно! – можно было, конечно, оставить идиотов тому на съедение, но кто стал бы показания давать?! Поэтому я кинул в демона третьеуровневое заклинание стазиса. Использовать что-нибудь серьёзнее в непосредственной близости от людей было опасно. Тот замер как миленький, при этом, правда, продолжал вращать своими дико злыми красными глазками, что означало, разгрызть мой стазис ему на раз плюнуть. Даже на полраза. Не успел я сделать и двух шагов, как тот был уже свободен и очень зол.

   - Гр-р-у-у-и-у!

   Я в демонологии никогда не был силён и не знал, что он там вещает на своём языке, поэтому кинул в него уже самое простое боевое, но эффективное заклинание. Демон даже попытался его отразить, отчего огненные всполохи разукрасили всё помещение, подожгли блеклые занавески и искрами осыпались на горе-заклинателей, заставив заорать уже их. Но я на идиотов не отвлекался и, добавив демону несколько ударов воздушным кулаком с разных сторон, загнал, наконец, того обратно в контур. Времени искать мел не было, поэтому я просто выжег новый барьер огнём.

   - У-р-р! А-у-р-р! Ы-г-г-р! – бесновался демон, обещая мне несладкое будущее, стоит ему вырваться, но мечтать никому не вредно. Шаг за шагом я сжимал контур и заставлял демона скукоживаться, а затем, пусть и нехотя, втиснуться обратно в ту дыру, через которую он проник в наш мир.

   - И-и-и! А-а-а! – вторили ему недоучки-вызыватели, катаясь по полу и страдая от полученных ожогов.

   - Всем стоять! Следственное Управление! Руки за голову! – выдал ввалившийся в помещение Варгис, размахивая казённой огненной плетью.

   Идиоты взвыли ещё сильнее и тут же отключились, или сделали вид, демон в последний раз дёрнулся, но получив очередным сдобренным изгоняющим заклинанием кулаком по голове, или что там у него было сверху, наконец, исчез. Я тут же запечатал вход, после чего можно было уже погасить свечи и разбить зеркала.

   - Драйзен! Карилл! – позвал я, не обращая пока внимания на решившее проявить героизм начальство, своих помощников, которые обнаружились прямо за спиной Варгиса.

   Сметливые парни быстро просочились в помещение и принялись документировать и убирать остатки заклинательного антуража, а я обратил свой взор на неудавшихся заклинателей. Один из тех двоих, что непосредственно участвовали в вызове, был, действительно, без сознания, а второй притворялся. Но недолго. Под моим настойчивым взглядом он вскоре нехотя открыл глаза и засопел.

   - Что за иллюминацию ты здесь устроил? – ворчливо поинтересовался убравший, наконец, свою плеть, начальник отдела. – Весь квартал, наверное, перебудил. Дождёмся с тобой новой взбучки от мэра.

   Я хмыкнул – наш городской глава иногда пёкся о покое граждан больше, чем о порядке, в результате чего нам приходилось расхлёбывать такие тихие, казалось бы, омуты.

   - Тут окраина, – возразил я. – До ближайшего дома с четверть мили. Монастырь и то ближе, а монахам наш фейерверк не страшен. Эти болваны не смогли даже контур толком начертать. Демон едва не вырвался, пришлось бить тем, что попалось под руку.

   - Болваны, – согласился начальник и тоже сосредоточил своё внимание на сопящем юнце. Ну как, юнце. Лет этому разгильдяю может было и не меньше, чем мне, однако всегда существовал такой тип мужчин, вечно бегущих от ответственности и прячущихся за отговорками «я не знал», «я не думал», « не догадывался» и тому подобное. Вот и этот олух пошёл по уже пройденному многими пути:

   - Это не я! Это он всё придумал! – и показал пальцем на по-прежнему лежащего без чувств соседа.

   - Имя?! – начал я допрос.

   - А… Андрес… Андрес Ковальтс, – проблеял тот в ответ.

   - Род занятий?!

   - Сту…. студент, второй к-курс бого…. богословского.

   - Надо же, даже не маг и не демонолог, – я по-настоящему удивился. Как-то даже не задумался раньше чудака проверить. Вот потому, оказалось, и накопители. – Что же ты собирался с демоном делать, Ковальтс?!

   - Ничего, – получил я самый невменяемый из возможных ответов.

   - Что значит, ничего?! – вмешался Варгис, и студент тут же струхнул. Да, начальство выглядело гораздо внушительнее меня, и почти все ведутся исключительно на внешние данные.

   - Так, ничего, – всхлипнул в ответ Ковальтс. – Демон всё должен был сам сделать.

   - Что сам?! – воскликнули мы уже одновременно с Варгисом, а мои помощники застыли едва ли не с раскрытыми ртами.

   - Очистить, – прошептал студент-богослов, возомнивший себя демонологом.

   - Кого?!

   - От чего?!

   - От скверны, всех, всех…. – пролепетал недоумок, закатывая глаза.

   - Ясно, – я тут же потерял интерес. Какой смысл разговаривать с фанатиками.

   - И от тебя тоже? – между тем, иронично поинтересовался Варгис у Ковальтса.

   - Нет! Я чист! – возмутился тот. – Он мне так сказал! – и снова показал пальцем на бессознательного соседа.

   - Разумеется, – усмехнулся начальник отдела. – А он кто таков?

   - Пертц, с третьего курса.

   - То есть совсем того, – я покрутил пальцем у виска.

   - Ему видение было! К нему святой приходил!- заверещал студент как самый настоящий экзальтированный фанатик. Впрочем, скорее всего он им и был.

   - Это я и имел в виду, – согласился я с помешанным и достал хронометр. Шёл четвёртый час утра, и я на ногах был уже вторые сутки. Решив, что своё дело сделал, я дал возможность поработать и другим.

   - Драйзен, Карилл! – привлёк я внимание своих помощников. – Вещдоки в управление, отчёт с обыска с утра мне на стол!

   - Есть, сэр! – получил я стандартный в таких случаях ответ и обратился уже к начальнику отдела:

   - Держи! – кинул ему регистратор. – Думаю, остальных допросим завтра, если ты не против.

   Тот против не был – сам предпочитал проводить ночи не в окраинных хибарах, а под боком у жены – и, вызвав мнущихся в сенях жандармов, принялся споро организовывать отправку задержанных до Управления. Я же вышел на улицу, жадно вдохнул холодный воздух, свободный от демонов и идиотов, и направился прямо к так и стоящему за забором казённому мотодилю. В конце концов, мне он был нужнее, а пока Варгис закончит с упаковыванием недозаклинателей и осмотром здания, экипаж уже вернётся.

   Домой я пробирался как нашкодивший школьник. Жил я в самом центре Глорихейма, в одном из уютных домов на несколько квартир. Вход у меня был отдельный, так что я мог не бояться ни соседей, ни квартирной хозяйки, но не они были страшным кошмаром моей жизни.

   - О! Явились, наконец, Ваше Светлость! – произнесла темнота, стоило мне пересечь половину расстояния до ведущей наверх лестницы, и я сразу понял, что зря скрывался. Причем, выдано приветствие было таким голосом, словно я возвращался не с работы, а от любовницы. Впрочем, для Ганса, моего камердинера, это было почти одно и то же.

   - И охота вам шастать по ночам, когда все приличные люди спят? – продолжал ворчать старик, по-старомодному зажигая свечи.

   - А ты зачем встал-то?! – заворчал я в ответ. – Что я сам раздеться, что ли, не смогу или постель расстелить? И прекрати звать меня светлостью, сколько раз тебе говорить!

   Но упрямый старик уже поднимался вперёд меня по лестнице. И даже не остановился ни разу, пока не преодолел весь пролёт, с удовлетворением отметил я.

   - Помогает мазь-то, не так ли? – радостно поинтересовался я у прямой как доска спины.

   - Помогать-то помогает, Ваша Светлость, – неожиданно покачал головой Ганс. – Вот только почто вы, Ваша Светлость такую прорву денег на это террово зелье извели? – снова принялся ворчать он.

   - Какая прорва? – совсем натурально удивился я. – Всего полдуката оно мне не стоило.

   - Ох, не умеете вы врать, Ваша Светлость, – обернулся ко мне камердинер, а я воспользовался этим моментом, чтобы проскользнуть мимо него в свою спальню.

   - Наведался я к тому прощелыге аптекарю и всё вызнал, – продолжал корить меня Ганс, наблюдая, как я убираю с кровати покрывало и кидаю на матрас подушку. – Обманул он вас, Ваша Светлость, как пить дать, обманул! На восточном рынке такую мазь за полдукола можно купить! Я сам не раз покупал….

   - И что, помогало?! – не выдержав, оборвал я камердинера. – Это на твоём восточном рынке тебя обманывают, подсовывая вместо стоящего товара топлёный свиной жир!

   - Жир тоже полезен, – не моргнув глазом, перевел тему Ганс. – Вам бы, например, совсем не помешало набрать его немного….

   - Хватит! – сил на наши вечные с ним препирательства совсем не было. – Разбуди меня к девяти, – с этими словами я выпроводил старого слугу из спальни и закрыл за ним дверь.

   - К девяти, надо же! – послышалось с другой стороны громкое ворчание. – В пять только явились, а в девять уже разбуди!

   *Драуры – парнокопытные животные, ценимые человеком из-за необычных свойств своей кожи. В изделиях из драурской кожи не бывает ни холодно зимой, ни жарко летом. Из-за этих свойств драуры были практически истреблены, поэтому редко встречаются в естественной среде обитания, для пошива изделий используется кожа животных, выращенных на специализированных фермах

ГЛАВА 2

Разумеется, Ганс меня не разбудил. У вредного старика всегда было своё мнение насчёт того, что нужно или полезно для меня, и проснулся я только к полудню. Однако бежать сломя голову в Управление не стал. Проспал, так проспал. В конце концов, если посмотреть на этот дело с положительной стороны, то я дал время Драйзену с Кариллом подготовить для меня отчёт по обыску, а Варгису допросить злоумышленников.

   Тем не менее, собрался я достаточно быстро и спускался по лестнице с намерением тут же покинуть квартиру, но на первом этаже меня встретил одуряющее соблазнительный запах кофе, который уже варил Ганс. Знал, старый шельмец, что я не устою. Эх, хороши были бы к кофе ещё и восхитительные ароматные булочки из кондитерской не менее аппетитной госпожи Шульц! Однако на прошлой неделе та, смущаясь, попросила меня прекратить наши с ней гастрономические изыскания, аргументируя это ревностью заподозрившего её в неверности мужа. Было немного жаль, так как госпожа Шульц оказалась искусна не только в кулинарии и при этом, что приятно, совершенно не требовательной. Стоило позаботиться о замене, но это всегда занимало время, которого у меня не было. А что если? Я вспомнил о довольно-таки привлекательной жене подлеца-аптекаря, выдавшего Гансу настоящую стоимость купленной мною мази. Тот заслужил, чтобы ему наставили рога! Решив попробовать свою удачу с миловидной госпожой Глихер уже этим вечером, я приободрился и всё-таки отправился на кухню.

   - Доброе утро, милорд, – церемонно поприветствовал меня камердинер, не отрывая взгляда от стоявшей на горелке турки.

   - Сколько раз тебе говорить Ганс, что здесь нет больше ни милордов, ни светлостей, – вздохну я, не особо надеясь, что тот меня услышит. Старик упрямо поджал губы, чем придал ещё больше внушительности своему орлиному профилю. Вот из кого вышел бы классический граф, а то и целый герцог!

   - Само понятие нищий маркиз вызывает только жалость, – напомнил я упрямцу.

   - Барон Крауфильд за дочерью даёт двадцать тысяч, виконт Глазерой пятнадцать, а граф Страуфолк аж двадцать пять и поместье в придачу, – укоризненно выдал тот, ставя передо мной на стол кружку с терпким напитком.

   - Страхолюдина, наверное, – заметил я. Камердинер поджал губы ещё сильнее, хотя, казалось, куда уж больше.

   - В вашем финансовом положении, милорд…. – начал он.

   - Моё положение меня вполне устраивает,– прервал его я, добавив на всякий случай: – И моя работа тоже.

   - На побегушках у простолюдина!

   - Мы живём в просвещённый век, Ганс, в котором титул имеет значение только для придворных хлыщей.

   - Слышал бы вас ваш покойный батюшка! – возвёл очи горе старик.

   - То не промотал бы состояние моей матушки? – ехидно поинтересовался я у Ганса в ответ, добавив: – Кстати, отец-то сам этим титулом пожертвовал ради матушки.

   Камердинер ничего не ответил, а, вздохнув, присел на соседний табурет.

   - Да не расстраивайся ты так! – решил утешить я старика. – Мне только двадцать шесть. Связать себя брачными узами с какой-нибудь скучной девицей, которая будет думать только о доме и о детях, я ещё успею.

   - В этом нет ничего зазорного, милорд, в отличие от ваших ночных похождений, – строго парировал тот. Порядочная жена как раз думает о доме и детях, и порядочный муж тоже, – увлечённо читал он свои любимые нотации, а я кривился с каждым произнесённым им словом.

   - Доживу ли я до этого? – ещё горестнее вздохнул старик, взывая к жалости, но при этом поглядывая на аккуратно сложенную газетку, лежащую на углу стола. «Светские новости» были любимейшим чтением Ганса, и я подозревал, что именно оттуда происходили все эти бароны с графами в придачу со скучными дочерьми и их приданым.

   - Конечно, Ганс! Какие твои годы! – немедленно вскинулся я.

   - Мне семьдесят два, милорд!

   - Вот именно! При должной заботе о своём здоровье ты и меня переживёшь, – ответил я и решил закрыть эту тему, обратив внимание на прикрытую салфеткой тарелку: – Что ты там прячешь?

   - Сырники, милорд, – охотно отозвался Ганс, пододвигая ко мне блюдо. – Из свежайшего творога, только сегодня утром на рынке последний фует взял.

   Я едва не поперхнулся. Нет, сырник был вкуснейший, но именно из-за этого расположенного у Терра на куличках рынка Ганс обрёл свой радикулит. Мой камердинер предпочитал закупаться там, мотивируя это тем, что продукты на рынке и свежее, и дешевле, чем в центре. Всё это было так, и я бы не возражал, если бы у старика из-за ежедневных туда поездок не прихватило спину. Однако упрямца было не переубедить, да и аргументы у него были не менее убедительные, чем мои.

   Может, действительно, мне стоило жениться на страхолюдине с приданым, закралась предательская мысль. Какой ещё мог быть прок от женитьбы? Что я мог ждать от чуждой мне женщины? Только коварство, хитрость и расчет. Зато Ганса можно было на старости лет устроить с большим комфортом, мелькнула предательская мысль. Старик, я не мог этого не видеть, за последние годы сильно сдал. С этими совсем не весёлыми мыслями я вышел из дома и направился в Управление, чтобы уже через пять минут быть на месте.

   Кивнув сидящему на входе конторщику, я поднялся на второй этаж, прошёл через общий зал, полный стрекота пишущих машинок, и добрался, наконец, до своего кабинета, состоявшего из двух помещений. В первом, отданном моим помощникам, никого не было. Посетовав на предающихся безделью лоботрясов, я зашёл в свою каморку. Та была раза в два меньше помощницкой, зато с окном. Выходило то во внутренний двор, по которому как раз водили строем задержанных. Бравый сержант подгонял лентяев, некоторые даже пытались огрызаться, но получив тычок или подзатыльник, возвращались в общий строй и, волоча ноги, продолжали движение по периметру. Найдя в толпе недавних недозаклинателей, я удовлетворённо улыбнулся. Очнулись жмурики!

   «Интересно, допросил их уже Варгис или нет?»

   Отчёт с обыска, как и должно, лежал на моём столе. Я быстро просмотрел две рукописных страницы. Несколько накопителей, пара запрещённых артефактов, в остальном обычная для заклинателей мелочевка. Решив не тянуть с закрытием дела – вытащить из недоумков имя того, кто надоумил их заняться вызовом демона, казалось, задачей не сложной – я отправился к Варгису, которого тоже почему-то не оказалось на месте.

   - Опять его где-то носит! – ворчливо прокомментировала отсутствие начальства его секретарша, которая пилила того не хуже жены. Я кивнул, намереваясь ретироваться пока настроенная по-боевому госпожа Зирена не взялась и за меня, как дверь отворилась снова, явив Варгиса собственной персоной.

   -Этьен! – чересчур радостно воскликнул тот. – Ты-то мне и нужен!

   То, что он обращался ко мне по имени, уже заставило насторожиться.

   - Уже допросил? – поинтересовался я.

   - Какой допрос?! – махнул рукой начальник отдела. – Тут такое! Заходи!

   Он практически втолкнул меня в свой кабинет и быстро закрыл дверь прямо перед носом любопытной госпожи Зирены.

   - Шаньский монастырь обокрали!

   - Сочувствую, – совсем не испытывая сочувствия, отозвался я. Недолюбливал я монахов.

   - Реликвию какую-то украли, за тремя магическими замками спрятанную, – продолжил Варгис и ожидающе на меня посмотрел. Я пожал плечами. Украли, так украли. Я-то тут причём?!

   - Я обещал, что ты займёшься этим делом, – выложил тот все карты на стол.

   - Вот ещё!

   - Дело государственной важности! – настаивал Варгис.

   - Допустим.

   - Ты наш лучший следователь! – он попробовал даже подольститься.

   Да, я лучший, но это не повод посылать меня к монахам! Я сделал самое непреклонное лицо.

   - Тамошний настоятель приходится двоюродным дядюшкой Его Величеству. От этого дела будет зависеть, не полетят ли наши головы! В прямом смысле этого слова!

   Подобные аргументы уже давно не производили на меня впечатления.

   - И зарплата тоже! Ты же помнишь, что нам обещали надбавку? Могут передумать, а то и урезать.

   Нашёл-таки моё слабое место, зараза!

   - Ладно, – нехотя ответил я.

   - Вот и славно! – Варгис едва не потирал ладони, и я заподозрил, что его слова насчёт зарплаты были блефом. – Отправляйтесь немедленно. Я уже послал Драйзена за транспортом, а Карилл собирает команду.

   Так вот чем были заняты мои помощники! Значит, точно блефовал по поводу зарплаты. Однако возмущаться было поздно. Данное единожды слово я забирать не привык, и Варгис, шельмец, это знал.

   - Что украли?

   - На месте разберёшься, – оптимистично заявил начальник отдела. – Только помни про государственную важность.

   Я меланхолично покивал. Вот ловко устроился, змей. Предупредил! А в монастырях разве что демоны не водятся. Или водятся? Ведь вчерашние недозаклинатели расположились аккурат в полумиле от этого самого монастыря. Было ли это связано с ограблением или случайность? В конце концов, там монахи, тут теологи. Странное совпадение. Пока размышлял, дошёл до выхода из здания, где меня уже ждали казённый мотодиль и Драйзен, придерживающий для меня дверь экипажа.

   - Повезло нам, не правда ли, сэр?! – восторженно начал он, едва я появился на ступеньках. – Новое громкое дело! Может, о вас снова в «Ведомостях» напишут!

   «Угу, в разделе некрологов или, что хуже, досадных происшествий» – мрачно пошутил я про себя, а вслух же спросил:

   - Где Карилл?

   - А вон они! – он махнул в сторону выезжающих из-за угла экипажа экспертов и грузового мотодиля, в кузове которого разместилась, навскидку, целая дюжина жандармов. Я удивлённо приподнял бровь.

   - Мы монастырь брать приступом будем?

   - Может и так! – хохотнул помощник и забрался вслед за мной в наш компактный мотодиль. – Кто этих монахов знает?!

   - Разве они не сами заявили в Управление?

   - Не знаю, заявляли или нет, но направление на расследование Варгис получил из столицы. Мы как раз в его кабинете были.

   - Ясно, – ответил я, хотя ясного было мало. – Трогай! – велел я водителю, и мы потряслись по брусчатке городских улиц.

   По дороге я пытался вспомнить, что знаю про этот монастырь, и выходило, что ничего, совсем ничего. За те пять лет, что я жил в Глорихейме, мне ни разу не приходилось иметь дело с монахами, а просто так интересоваться мне бы в голову не пришло. Драйзен знал лишь то, что в стенах обители хранилось множество старинных реликвий, то есть, по сути, артефактов, некоторые из которых были уникальны и имели национальную ценность. Теперь было понятно, почему настоятелем монастыря был член королевской семьи.

   Между тем, мы уже выехали из города по восточному тракту, обогнув любимый моим камердинером рынок, и понеслись на север по окружной дороге. Монастырь располагался в паре миль к северу от городской черты, а, учитывая, что сам Глорихейм растянулся с юга на север по обе стороны от Роанны на несколько десятков миль, путь был не близкий. До монастыря можно было добраться и через город, но в дневное время, когда улицы забиты разномастными экипажами, у нас ушло бы раза в два больше времени. Бесчисленные мастерские, почти две дюжины фабрик – Глорихейм был одним из индустриальных центров королевства и самым большим его городом. Столица, располагавшаяся, к слову, в четырёх часах езды от Глорихейма была раз в пять меньше и в десять раз спокойнее, несмотря на наличие двора и безбашеных студентов столичного Университета.

   Окружная дорога вела через мрачные в своей черноте поля, кое-где оживлённые чахлыми остатками растительности. Уже давно минули новогодние празднества, но снега по-прежнему не было. Впрочем, в этих краях тот был редок. Большую часть зимы в качестве осадков шёл моросящий дождь, и лишь старожилы припоминали, что когда-то, лет двадцать или тридцать назад, Глорихейм и его окрестности по-настоящему заваливало снегом. От дождя дорогу размыло, и пришлось почти полчаса ехать медленно, подскакивая на кочках и под не прекращающуюся ругань водителя. А перед самым монастырём, вдобавок, обнаружилась ещё и огромная лужа, в которую водитель отказался заезжать наотрез. Я бы не удивился, если бы узнал, что яму под эту лужу монахи выкопали специально, чтобы отвадить случайных, и не случайных тоже, посетителей.

   Монастырь был древним. Окружала его высокая каменная стена, за которой почти не было видно строений, спрятанных внутри. По всему периметру стены, сколько мне было видно, тянулась магическая защита.

   «Надо же!» – хмыкнул я про себя, пока огибал неожиданный водоём по обочине дороги. – « Защитой-то не побрезговали!»

   Прислужники Единого были известны тем, что недолюбливали магию и магов, и магический полог, на мой взгляд, был явным свидетельством их лицемерия. Большие ворота, казалось, были закрыты намертво, впрочем, рядом нашлась небольшая дубовая дверь, к которой я и направился. Пару раз стукнув по ней дверным молоточком, я дождался, когда откроется похожая на бойницу форточка, и продемонстрировал возникшей в окошке недовольной физиономии свой значок.

   - Старший следователь Винтерфилд, Следственное Управление Глорихейма.

   Физиономия поморгала, но никак более не реагировала.

   - Следственное Управление! Где настоятель?!

   Физиономия, наконец, отмерла. Бойница закрылась, и послышались удаляющиеся шаркающие шаги.

   «Замечательно!»

   - Наверное, пошёл звать настоятеля, – предположил Драйзен.

   - Не мог же привратник не знать, что мы прибудем, – заметил догнавший нас Карилл, за спиной которого маячила готовая на всё группа захвата и доносились возмущённые голоса экспертов, вынужденных тащить своё оборудование на себе. Видимо, мои худшие ожидания сбывались.

   - Будем ждать, сэр? – неуверенно поинтересовался первый помощник.

   - Нет у нас на это времени, – ответил я. Было уже далеко за полдень, и я не намеревался третий день подряд возвращаться домой под утро. На то, чтобы прощупать дверь, ушло три секунды. Магический замок на ней устанавливали, скорее всего, ещё в прошлом веке. Вскрыть такой любому мало-мальски уважающему себя домушнику не составило бы труда. Теперь мне казалось совсем не удивительным, что в этом монастыре пропадают артефакты.

   Раскрыв дверь, я первым вошёл вовнутрь и огляделся. Первой моей мыслью было, что монахи не чужды понятию уюта. И справа, и слева от меня было что-то вроде сада, в котором доминировали плодовые деревья, а от ворот вглубь монастырской территории вела широкая аллея. Заблудиться при таком раскладе было сложно, поэтому я пошёл вперёд, а моя команда, соответственно, за мной. Вот только где-то через полсотни ярдов аллея разветвлялась уже на три ведущие в разные стороны дорожки поуже.

   «Прямо пойдёшь – счастье найдёшь» – почему-то вспомнил я поверье из детской сказки, читанной и перечитанной в детстве, и невесело усмехнулся. По своему собственному опыту знал, что в монастыре можно найти что угодно, кроме счастья.

   Тем не менее, где же обитать настоятелю, как не в центре своей обители. В этом я оказался прав, и уже через пару минут увидел идущих мне навстречу двоих мужчин в рясах. Первый, одетый в широкую красную накидку поверх чёрной рясы, шёл удивительно быстрым и широким для своего возраста шагом, а второй семенил позади, даже бегом едва поспевая за своим начальством. Главный из монахов, если и удивился, увидев нас внутри монастырских стен, то виду не показал, зато у второго едва глаза на лоб не вылезли.

   - Не добрый у вас сегодня день, монсеньор, – взял я быка за рога, едва настоятель приблизился достаточно близко для разговора. – Где про….

   - Негоже говорить о греховном на ветру, – внезапно прервал тот меня непонятной фразой. На улице ветра не было, поэтому он точно не говорил в буквальном смысле. Имел ли настоятель в виду, что весть о совершённом грехе не должна разлететься подобно ветру? Означало ли это, что простые монахи об ограблении не знали?

   «Теперь узнают» – мрачно подумал я. Неважно, какими соображениями руководствовался настоятель, но мы должны были допросить всех. Однако пока можно было подыграть.

   - Ведите, монсеньор, – кратко ответил я, а настоятель, не сказав более ни слова, развернулся, оставив удивлённого привратника, и также быстро зашагал обратно.

ГЛАВА 3

Шли мы в сторону самого высокого здания, расположенного, казалось, прямо в центре обители. По-крайней мере именно к нему стягивались все дорожки с других сторон комплекса.

   - Молитвенный зал, – дал краткое пояснение настоятель. Будто я сам не догадался. Мы прошли через высокие двустворчатые двери – я отметил, что на них тоже стояла печать магического ключа – и оказались в огромной зале. Я подозревал, что вся братия этой Обители могла бы с комфортом разместиться в несколько раз меньшем помещении. Помощники и эксперты последовали за мной, а вот жандармов, несмотря на то, что на улице не лето, пришлось оставить снаружи. Останавливаться и демонстрировать мне фрески или святыни настоятель не собирался. Мы пересекли всю залу до самого алтаря и сразу свернули направо.

    Там оказалась хороших размеров ниша, чью стену едва ли не полностью занимала фреска, изображающая некоего господина – я бы сказал мага, но в том месте, где мы находились, это посчитали бы кощунством – вонзающего сверкающее огнём копьё в какое-то страшилище. Под фреской находился массивный ящик со стеклянной верхней крышкой. При этом магически усиленной так, что дала бы фору любой броне. Я с любопытством заглянул в ящик, чтобы увидеть обитое красным бархатом днище, а в остальном тот был пуст.

   - Что за артефакт здесь хранился, монсеньор? – повернулся я к настоятелю, взирающему на ящик с непонятной смесью ненависти и решимости.

   - Не важно, – быстро ответил тот, пожав плечами. – Главное, быстрее найти похитителя.

   - Это важно! – пришлось повысить голос. – Как раз для того, чтобы найти преступника. Узнав его цели, мы значительно сузим круг подозреваемых.

   - Сомневаюсь, господин Винтерфилд, – пробормотал настоятель, однако продолжил: – Впрочем, в этом нет никакой особой тайны, это знание вы получили бы в любом теологическом справочнике. Украли реликвию, которая хранилась в нашей обители на протяжении последних трехсот лет, маску преподобного старца Софония – он сделал лёгкий кивок в сторону картины. Я тоже скосил глаза на изображённого на фреске мужика – на старца тот никак не походил. Ну, да ладно.

   - Что за маска? В чём её ценность?

   Настоятель снова завздыхал.

   - Согласно чтимой нами легенде, господин Винтерфилд, святой старец Софоний, надев эту маску, получил власть над порождениями тьмы и прогнал тех из нашего мира, – сдерживая рвущиеся наружу чувства – злость, раздражение, досаду? – тем не менее ровно ответил он.

   «Вот что, значит, изображает это чудище на фреске» – догадался я, наконец. Но эта мысль мелькнула и пропала очень быстро, так как важным было другое: артефакт, согласно словам настоятеля, не только изгонял демонов, но и подчинял их. Мечта любого заклинателя!

   «Эх, всё-таки не случайно те ребята давеча шалили в полумиле от обители!»

   - Артефакт когда-либо использовали для вызова демона после Софония? – поинтересовался я, чем вызвал весьма острую реакцию со стороны настоятеля.

   - Подобные мысли кощунственны, господин Винтерфилд! Это священная реликвия, а не….

   - Да, да, – прервал я его в свою очередь. – Но похитили её, скорее всего, именно для подобных целей. На хранилище магическая печать. Где вы обычно держите ключ, и кто имеет к нему доступ?

   - Вы…. Вы полагаете…. Никто из братьев не мог этого сделать! – снова вознегодовал королевский дядюшка, и я не мог не отметить фамильное сходство.

   - В обители есть маги? – поинтересовался я в ответ.

   - Разумеется, нет! – отрезал тот, давая этим понять, что и меня он совсем не рад видеть. – Я повторяю вам, никто из братии не способен на преступление!

   - Из братьев или не из братьев, но следов взлома я не вижу, – ответил я. – Полагаю, открывали хранилище всё-таки ключом. Более точно скажут мои эксперты. Анций! – позвал я ведущего специалиста нашей маг-лаборатории. – Измерь флуктуации магического фона вплоть до сотой доли маг-рена. Мне нужно знать, когда и как открывали этот ящик за последнюю неделю, а лучше месяц.

   Эксперт кивнул, и уже через минуту хранилище было окружено его помощниками, достающими из своих ящиков и саквояжей всевозможные измерительные приборы. Настоятеля, между тем, снова передёрнуло.

   - Так вы ответите на мой вопрос? – спросил я прежде, чем тот снова начал возмущаться.

   - Помимо маски у нас есть ещё несколько реликвий, и все ключи хранятся в особой келье, в которую можно попасть только из моего кабинета. Ключи от этой кельи есть только у меня и брата-эконома. Но брат Шеор – благочестивый монах, проживающий в обители вот уже два десятка лет и не имеющий ни единого пятна на своей репутации!

   - Проверим, – я оглянулся, чтобы удостовериться, что Драйзен записывает каждое произнесённое настоятелем слово. – После кражи вы ключи проверяли?

   Тот кивнул.

   - На рассвете. Сразу же, как обнаружилась пропажа.

   - Как я понимаю, ночью в молельном доме никого не бывает?

   - Я понимаю, к чему вы клоните, – кивнул настоятель. – Здесь проводятся только общие моления, всенощные только в дни почитания. Давеча последняя молитва состоялась на закате, после которой вся братия, кроме дежурных, покинула дом молитвы. Дежурные в моём присутствии произвели влажную уборку, затем мы все также вернулись в свои кельи.

   - Значит, примерно с восьми вечера до шести утра здесь никого не было, – подытожил я. – Кто, кроме вас, монсеньор, и брата Шеора, имеет ключи от молельного дома?

   - Все старшие братья, – сморщив лицо, ответил настоятель. - Но я повторяю, что это не мог быть кто-либо из братьев!

   - Проверим, – отозвался я. – Все ли обитатели монастыря на месте?

   - Разумеется, господин Винтерфилд! – процедил глава обители.

   - Посторонние? Гости, посетители?

   - Нет никого! Я вам заявляю, что никто из братьев не может быть причастным!

   - Проверим, – снова кивнул я. – Однако стена монастыря окружена магическим барьером.

   - Но вы же смогли проникнуть внутрь, господин Винтерфилд, – холодно возразил мой собеседник.

   Я кивнул, понимая, на что он намекает, и на секунду пожалел, что взломал магический замок на калитке. Следы предыдущих взломов, если таковые были, теперь на той было бы сложно найти, однако маловероятно, что преступник, если тот, действительно, пришёл извне, пробрался в монастырь через главный вход. Кстати!

   - Из стен монастыря только один выход?

   - В северной части стены есть ещё один выход. На кладбище. Он также закрыт на магический замок.

   «Не слишком ли много у них магических замков?»

   - Карилл! – позвал я своего второго помощника. – Возьми у экспертов детектор, а также несколько ребят из жандармов и обойдите монастырскую стену по периметру. Найдёшь где пертурбацию, тут же ко мне! Как можно внимательнее осмотри второй выход.

   - Есть, сэр! – отозвался парень, но без блеска в глазах. Ведь, чтобы обойти всю стену ему понадобится, как минимум, несколько часов, а на дворе отнюдь не жара. Кстати!

   - Остальных ребят пусти внутрь, пусть немного погреются. Мы тут надолго.

   Настоятель от этих слов снова поморщился, но спорить не стал.

   - Монсеньор, – снова обратился я к нему, – мне нужны списки всех проживающих, постоянно или временно, в обители, а также их личные дела.

   - Это конфиденциальная информация, господин Винтерфилд!

   - Знаю, – понимающе ответил я. – Но если я прав, то эта информация необходима. Обещаю, что дела, кроме меня, никто читать не будет.

   Королевский дядюшка долго молчал, вперив в меня свой орлиный взор, но не из того теста я был сделан, чтобы подобным смутиться. Наконец, что-то для себя решив, он, также молча, кивнул и, резко развернувшись, всё тем же размашистым шагом покинул здание. И мне тут же почему-то подумалось, что до того, как стать настоятелем, он командовал полком, а, может, и целой дивизией. Интересно было, своё дело он принесёт?

   Стоило настоятелю выйти из молельного дома, как в дверь тут же протиснулся монах в чёрной рясе без отличий и, не представившись и, вообще, не произнеся ни слова, смиренно встал рядом с одной из колонн. Тем не менее, чувствовалось, что его внимательный взгляд отмечает движение каждого, находящегося в помещении. Впрочем, нам присутствие подобного наблюдателя не мешало.

   - Есть что-нибудь? – я подошёл к Анцию, который внимательно следил за выводимой самописцем кривулиной.

   - Взлома точно не было, открывали ключом, – начал тот, – последний раз не ранее, чем сутки назад, более точно скажу позже.

   - Хорошо, – удовлетворённо ответил я. – Жду.

   Пока эксперт доводил до ума свои измерения и вычисления, я снова осмотрелся и прошёл за алтарь, где находился закуток для хранения предметов, необходимых для молитвенных бдений. Незнакомый монах дёрнулся, было, за мной, но я лишь убедился, что никаких дополнительных входов в здание там нет. Выходило, что проникнуть в молельный дом можно было только через дверь. А открыть хранилище артефакта могли двое, настоятель и некий брат Шеор.

   - Этьен! – позвал меня Анций, прервав мои размышления. – Смотри!

   Я подошёл и присел на корточки рядом с аналитиком. За неимением рабочих поверхностей оборудование пришлось поставить прямо на пол, и ленты с показаниями прибора змеились под ногами. Анций вытянул одну такую ленту и показал на кривую, похожую на ту, что я видел раньше.

   - Видишь, какой аккуратный пик? Мгновенный магический выплеск. Если бы взламывали заклинанием или магической отмычкой, он был бы шире, как минимум, в три раза.

   Я покивал. Всё это я знал и так, но не мешал эксперту чувствовать себя таковым, то есть, представлять, что в своей области он знает всё лучше и больше всех.

   - Открывали, – эксперт и выразительно поднял палец, – не ранее, чем двадцать, но не позднее, чем десять часов назад.

   «То есть» – быстро пересчитал я про себя, – «между тем временем, когда братия покинула здание после вечерней молитвы, и рассветом».

   Хлопнула дверь, но я на неё не отвлёкся. В молельном зале по-прежнему царила тишина, нарушаемая лишь стрекотом измерительных приборов и скрежетом перьевой ручки ассистента эксперта, поэтому я посчитал, что ничего экстраординарного не происходит.

   - А точнее? – спросил я Анция, но тот почему-то, едва ли не раскрыв рот, смотрел на что-то за моей спиной.

   - Господин Винтерфилд, – раздался рядом со мной безжизненно сухой, женский и, казалось, знакомый, голос прежде, чем я успел обернуться.

   Я поднял голову. Женщина. В монастыре. Молодая или не очень, было не понятно, так как большая часть лица была скрыта полями чёрной шляпы, остальное таким же чёрным одеянием, которое разбавлял лишь платиновый символ Ордена, висящий у неё на груди, или на том месте, где у женщины должна быть грудь. И тогда я её узнал.

   - Вы, наконец-то, осуществили свою мечту, госпожа Сазеренн, и проникли в мужской монастырь?

   Со стороны экспертов послышался смешок, губы дамы сжались в тонкую линию, а руки крепче перехватили чёрный саквояж.

   - А вы по-прежнему хамите, господин Винтерфилд? – прошипела она.

   - Всего лишь интересуюсь причиной, приведшей вас в сию обитель, – усмехнулся я, хотя внутри всё клокотало от злости.

   - Моя задача – следить за ходом расследования и при необходимости его контролировать, – вернув безжизненность своему голосу, ответила она. Теперь у меня за спиной раздавались удивлённое бурчание и недовольное сопение. Наглость Ордена просто поражала.

   «На что они рассчитывали, снова засылая сюда эту курицу, которая считает, что меня можно контролировать?!»

   - А делать вместо меня мою работу в вашу задачу не входит? – поинтересовался я, стараясь держать себя в руках.– Прошлого раза вам было мало?

   Орденская монашка снова поджала губы, но вместо того, чтобы уйти, принялась рыться в своём необъятном саквояже. В первый раз я с этой дамочкой столкнулся в начале последнего большого расследования пару месяцев назад, того самого, за результат которого получил награду в десять дукатов. Монашка тогда тоже явилась с такими же амбициозными требованиями, но уже через пятнадцать минут была выставлена за дверь как несанкционированное лицо. Любая другая после такого гордо удалилась бы, но эта курица вытрепала все нервы нашему конторщику, потом с помощью подложных бумаг всё-таки пробралась в Управление и едва не довела Варгиса до нервного срыва своим внезапным появлением в самых неожиданных местах. Подгоняемый этим свалившимся на Управление бедствием, я довел дело до победного конца в рекордные срок и надеялся, что об этой курице больше никогда не услышу и больше её никогда не увижу. Теперь я понимал, что Варгис, видимо, что-то знал. Иначе, почему он свалил это дело на меня?

   От этих мыслей я помрачнел ещё больше, а представительница Ордена, между тем, вытащила из своего саквояжа какую-то бумагу и протянула её мне с самым самодовольным видом.

   - Ознакомьтесь, господин Винтерфилд!

   Мне показалось или нет, что в голосе её звучало неприкрытое торжество? Я осторожно, словно та была пропитана ядом, взял бумагу, вгляделся в несколько строчек на ней начертанных и едва не заскрежетал зубами. Королевское предписание, терр меня подери! Оно настоятельно велело Следственному Управлению оперативно информировать легата Ордена Божественного Сияния – да, да, именно такое несуразное название носил этот терров Орден – о ходе расследования, проводимого по факту происшествия в Обители святого Шания.

   «Ещё и Шаний! Интересно, этот тоже с демонами сражался?» – старательно размышлял я на отвлечённую тему – никогда ранее не задумывался, почему этот монастырь называют Шаньским – чтобы не разразиться нецензурной бранью вслух. В конце концов, кое-какие остатки воспитания во мне ещё остались.

   Я поднялся на ноги, только тогда заметив, что все это время просидел на корточках, и, не обращая внимания на одновременно довольный и предвкушающий вид засланного легата, обратился к оставшемуся помощнику:

   - Драйзен, введи госпожу легата в курс дела, – после чего обернулся к замершей команде аналитиков: – Анций, теперь нужно проверить и двери на предмет взлома.

   Ведущий эксперт отмер, заставив отмереть остальных, после чего они быстро похватали своё оборудование и потащили в сторону двери. Я последовал за ними.

   - Господин Винтерфилд!

   Пришлось обернуться. Розовощёкий, как девица на первом свидании, Драйзен, оставшись наедине с монашкой, нещадно мял в руках свой блокнот, а сама госпожа легат, хоть я и не видел её глаз, казалось, пыталась прожечь во мне дырку с помощью гневного взгляда.

   - Предписание…. – начала она, опять повышая голос.

   - В предписании сказано, что Следственное Управление должно информировать вас о ходе расследования, но там нигде не указано, что я должен это делать лично! – с этими словами я снова отвернулся от раскрывающей рот подобно рыбе монашки и ушёл за экспертами.

   Дверь, как я и предполагал, никто не взламывал, как и хранилище, что возвращало нас к ключам и спискам. Настоятель так и не вернулся, но я всё равно собирался осмотреть ключи, спрятанные по соседству с его кабинетом, а заодно мог в том же кабинете ознакомиться с делами обитающих в монастыре монахов.

   - Проводите нас в кабинет настоятеля, – обратился я к ошалевшему от такой просьбы монаху.

   - Я…. не…. – начал он, переводя взгляд с моей группы на легата и обратно.

   - Мы уже покидаем молельный дом, – добавил я, поняв, что тому приказали опекать нас всех, поэтому он не может оставить свой пост ради меня одного.

   Эксперты и жандармы потянулись на улицу, оторвавшийся от легата Драйзен радостно поспешил следом, а я понадеялся, что госпожа монашка уже на этом этапе отстанет от нашей группы, но опять ошибся. Вот, с какой стати на мою голову опять свалилась эта назойливая клуша?!

   Орден, Орден! Обширная организация, опутавшая своей паутиной всю страну и по слухам имеющая свои рычаги влияния в королевском дворце. Впрочем, если вспомнить полученное предписание, то слухи в этот раз оказались правдивы. Орденом, по тем же слухам, заправляли женщины, и всё потайное его управление скрывалось в женских монастырях, хотя на Орден работали и мужчины, и даже не монахи, занимаясь самой разнообразной деятельностью, от торговли до интриг. Какие цели они преследовали было не понятно, но Орден боялись, и властью тот обладали достаточной.

   - Ведите нас, брат …. – я намеренно сделал вопросительную паузу, обратившись к приставленному к моей группе монаху.

   - Брат Ануфий, – назвался тот и посеменил по одной из аллей, ведущей к похожему на небольшой особняк коттеджу.

   «Неплохо тут живётся настоятелю», – подумал я мимоходом, следуя за проводником. Заморосил небольшой, но неприятный дождик, и я ускорил шаг. Хотелось быстрее разобраться с личными делами, ключами, наметить основную линию, а затем вытащить Варгиса: пусть отрабатывает вторую смену, допрашивая монахов хоть до утра, а мне хотелось отоспаться. С неба закапало сильнее, и молчавшие доселе эксперты – никому не хотелось обсуждать дело при посторонних – заворчали. Анций недобрым словом поминал погоду и своих помощников, поленившихся плотно запаковать что-то из оборудования.

   - Сэр! Сэр! – Карилл догнал нашу группу у входа в настоятельский особняк. – Там…. – он осёкся, заметив женщину и также остановившегося на пороге монаха.

   - Говори, – устало приказал я. Терр бы побрал это предписание!

   - Дверь, что в северной части стены. Закрыта на магический замок, но мы зафиксировали совсем недавнее возмущение магического фона. Похоже, замок открывали несколько часов назад, – отрапортовал помощник.

   - Ясно! – усталость как рукой сняло. – Где настоятель? – я, опередив монаха, взлетел по лестнице и рывком распахнул входную дверь.

   - Господин Винтерфилд? – искомый глава монастырской общины обнаружился прямо за дверью. Никаких папок с личными делами монахов или чем-либо ещё в его руках не было. Вот же непонятливый жук! Что же тогда он тут делал столько времени? Варианты ответов на этот вопрос у меня имелись, и все они не сулили нечего хорошего в плане скорейшего завершения расследования этого дела.

   «Что же монсеньор, не хотите сотрудничать по-хорошему, будем как обычно» – мрачно подумал я и начал распоряжаться:

   - Анций, снимешь показания магического фона с кабинета господина настоятеля. И с соседнего помещения тоже, – добавил, посмотрев прямо в глаза хозяину монастыря, очевидно, не ожидавшего такой наглости. – Монсеньор, – обратился я уже к самому королевскому дядюшке, открывшему, было рот, чтобы возмутиться. – У кого хранятся ключи от двери на погост?

   Эксперты, между тем, просочились мимо него, широко раскрывшего глаза от удивления и возмущения, в холл особняка и осматривали, как сильно намокло от дождя оборудование. Мои помощники и наш провожатый монах столпились под козырьком за моей спиной, однако госпожа легат почему-то предпочла не подниматься по ступенькам и остаться под дождём. Ну что же, её выбор.

   - Господин Винтерфилд! – глаза монастырского начальника сверкали гневом.

   - Похититель ушёл из монастыря через кладбище, – продолжил я гнуть свою линию, не обращая внимания на недовольство настоятеля, как и плевать я хотел на то, что тот является королевским дядюшкой. – У кого, кроме вас имеются ключи от той двери?! – пришлось даже повысить голос.

   - У меня и у брата Шеора, – кротко ответил настоятель. – Ваше самоупра….

   «Ожидаемо» – даже как-то скучно стало.

   - Ваш ключ у вас? – пресёк я очередную попытку собеседника увести разговор от дела.

   - Разумеется! – нервно отозвался тот, доставая из кармана рясы набор амулетов и, пыхтя от негодования, демонстративно протянул связку мне.

   - Который?

   - Это…. – настоятель, видимо, хотел указать на один из амулетов, но, как оказалось, не смог тот найти. Уже потеряв весь свой апломб, он склонился над связкой и принялся её лихорадочно перебирать. За моей спиной громко выдохнул один из моих помощников. – Нет, не может быть…. – растерянно произнёс монастырский начальник, не в состоянии оторвать взгляда от предметов, которые держал в руках.

   «А вот это уже интересно».

   - Когда вы в последний раз держали тот ключ в руках? – начал я. А, впрочем! – Пойдёмте, монсеньор, по дороге расскажите. Вы можете оставить брата Ануфия с экспертами, – предупредил я возможные возражения настоятеля. – И да, пусть предупредят всех обитателей монастыря. По возвращении, я бы хотел с ними со всеми переговорить, – затем обернулся к помощнику: – Карилл, веди!

   Сбежав по лестнице, я уже внизу ожидающе посмотрел на монастырского начальника. Тот вернул себе уверенный вид, однако скандалить больше не стал. Накинув на плечи прихваченный с вешалки плащ, он степенно спустился по ступеням и последовал за мной, невозмутимо скользнув взглядом по удручающе серой фигуре орденского легата. Мне сразу показалось странным, что настоятель совсем не удивился присутствии этой монашки на своей территории, но тут же решил, что их монашьи счеты меня не касаются.

   - Рассказывайте, монсеньор! – подбодрил я настоятеля, оборачиваясь при этом, чтобы удостовериться, что мой второй помощник следует за мной, как и госпожа легат, надеясь, что потеряем ту среди надгробий. Впрочем, осознав последствия этого для Управления, я тут же сделал знак жандармскому сержанту, чтобы тот отрядил с нами ещё пару своих парней.

   - Кладбище братия посещает по определённым дням либо в случае похорон, – произнёс, наконец, настоятель. – Последний такой случай был три недели назад, на день поминания святого старца Простия. Калитку я тогда открывал сам, так что ключ был у меня, но с тех пор…. – он замялся. – Понимаете, когда к чему-то привыкаете, то уже и не замечаете, с вами этот предмет или нет.

   - Понимаю, – отозвался я, сворачивая на другую аллею вслед за Кариллом. – Только сомневаюсь, что если бы ключ у вас похитили три или две недели назад, то вы бы до сих пор этого не заметили. Скорее всего, кражу совершили в течение последних нескольких дней.

   Искомую дубовую дверь, утяжелённую железом и защитными заклинаниями, пришлось осматривать самому. Её, действительно, открывали. Причём совсем недавно. Замок оказался довольно-таки примечательным артефактом, с характерным магическим следом, который ещё не успел рассеяться. Вряд ли похититель выкинул ключ, едва вышел за калитку, что давало прекрасный шанс неизвестного мне пока преступника по этому следу найти.

   Разумеется, я этим шансом воспользовался. Каким бы примечательным не был артефакт, мне хватило десяти секунд, чтобы его вскрыть. Дверь с натужным скрипом отворилась – видимо, дополнительная предосторожность, отпугивающая желающих покинуть монастырь этим способом, жаль было только, что не сработала – и почти также противно проскрипела орденская посланница:

   - Ваша наглость не знает границ, господин Винтерфилд!

   - Не знает границ всего лишь моё желание поскорее раскрыть это дело, госпожа легат, – я ответил ей в тон, стараясь сохранять спокойствие. А ведь, было, понадеялся, что её недавняя молчаливость распространится на весь период работы над этим злосчастным делом.

   - Прошу, – пригласил я остальных следовать за мной. Настоятель никак не прокомментировал мои действия, но смотрел отстранённо и брезгливо – ну да, монахи ведь отрицают магию, хоть и вовсю, как я успел заметить, ей пользуются. Такой вот парадокс.

   Кладбище, как можно было ожидать, оказалось древним. Впрочем, самых старых могил в наступающей темноте было уже не разглядеть. Зато в глаза бросались популярные лет двести назад обширные склепы, в которых хоронили настоятелей и прочих обладающих властью лиц. Расположены те были в нескольких аллеях и резко выделялись те среди соседних простых до аскезы надгробий. Искать прячущегося человека в этом лабиринте было бы сущим мучением, если бы у меня не было магического следа от ключа. Торопливо – след мог развеяться в любой момент – я пробирался между могил, мои спутники пыхтели следом.

   Магический след не останавливался рядом ни с одним из склепов, а вёл всё дальше и дальше – кладбище оказалось на диво обширным – пока не вывел за пределы погоста.

   «Всё-таки сбежал!» – с отвращением подумал я о том, что теперь придётся плестись за беглецом через поле.

   - Вы уверены? – высказал своё сомнение настоятель, впервые заговоривший со мной с тех пор, как мы вступили на территорию кладбища.

   - Да, след от ключа ведёт именно туда, – коротко ответил я, ступая в ещё больше размокшую от дождя слякоть. Эх, ударил бы мороз хоть немного, и не пришлось бы месить грязь.

   Настоятель последовать моему примеру не рискнул, зато за мной по грязи торопливо засеменила монашка. Ну, конечно! По-прежнему желает следить и контролировать ход расследования. Я усмехнулся и стал старательно выбирать дорогу погрязнее. Пусть сразу оценит все прелести полевого следствия! Вот только, отвлёкшись на госпожу легата, я чуть было не пропустил разыскиваемого нами похитителя.

   Заметив, что магический след исчез, я поначалу решил, что тот всё-таки выдохся, но, в очередной раз обернувшись, снова увидел уже едва различимую нить, оканчивающуюся в паре шагов от меня.

   «Неужели выбросил ключ!» – раздосадовано подумал я, шагнув вперёд, чтобы тот подобрать, как едва не наступил тело. Человек в черной рясе лежал прямо в грязи, и по тому, под каким углом была вывернута его голова, было очевидно, что тот безнадёжно мёртв.

ГЛАВА 4

- Монсеньор, вам следует подойти сюда! – выкрикнул я в сторону оставшейся на погосте одинокой фигуры и сотворил небольшой светляк, чтобы рассмотреть убитого.

   - Господин Винтерфилд…. Ой! – резвая монашка подоспела как раз вовремя. – Что…. Кто это?!

   В обморок она не упала. А жаль. Что же, видимо, суровое им дают в Ордене воспитание.

   - Полагаю, это и есть наш похититель, – ответил я. Действительно, кем ещё мог быть в этом месте и в таком положении человек в монашеской рясе?

   Я взглянул на приблизившихся жандармов.

   - Эндрю! – выделил я самого смышлёного. – Беги к Анцию, пусть вызывает труповозку и Варгиса, чтоб его, – припомнил я начальника, решившего, что может дистанцироваться от этого дела. – И найди носилки!

   Тот кивнул и помчался в сторону оставленного нами кладбища, по пути едва не сбив пробирающегося к нам настоятеля.

   - А где же похищенная маска? – пытливо вопросила госпожа легат, склонившись над погибшим. Понятно. Кто это и отчего умер, её не интересовало.

   - Я сам бы хотел это узнать, – проговорил я сквозь зубы. Уже очевидно было, что снова не получится выспаться, да и о госпоже Глихер можно было пока забыть. Остальные жандармы стояли истуканами, ожидая моих распоряжений, которые не замедлили последовать. Одарив каждого магическим светляком, я отправил тех осматривать поле – вдруг, найдут орудие убийства? Хотя сам я в этом сомневался.

   – Драйзен, фиксируй! – обратился я к своему помощнику, который не только прилично стенографировал, но и неплохо рисовал. – Карилл, записывай! - бросил уже другому и, усилив светляк, принялся диктовать: – Мужчина среднего роста и телосложения, одет в одну монашескую рясу. Гмм…. А на дворе-то не лето. Ладно, идём дальше. Умер, очевидно, от удара в затылок тупым предметом, – я наклонился и присмотрелся к ране на голове погибшего. – Либо предмет был весьма тяжёлым, либо убийца обладал недюжинной силой, скорее всё-таки первое.

   Теперь нужно было перевернуть тело лицом вверх, но мне совсем не хотелось опускать рану – ведь там могли найтись какие-нибудь улики – в грязь. Поэтому достал из кармана платок и прикрыл им затылок монаха, закрепив воздушным коконом, и только после этого перевернул и, достав ещё один платок, стёр грязь с лица убитого.

   - Единый, помилуй! – раздалось рядом. Я поднял взгляд на настоятеля, на бледном в свете магического фонаря лице которого были написаны и удивление, и ужас, правую руку он прижимал к груди, а сам, казалось, шатался. Всё-таки я ошибся насчёт его военного прошлого. Однако ещё один поверженный мне точно был не нужен. Монашка, конечно же, успела к нему первой.

   - Перестаньте волноваться, отец Фонтий! Помните, что у вас…. – она не договорила, закусив губу, но и без слов было понятно.

   - Да, да, Тая,– рассеянно ответил тот, отвернувшись, наконец, от трупа. Я, было, удивлённо приподнял бровь, но тут же напомнил, что меня такие вещи не касаются. Вполне было возможно, что все монахи и монашки знакомы друг с другом, и общаются исключительно по имени.

   Я отозвал жандармов от поисков – всё равно те так ничего не нашли – и наказал тем сопроводить настоятеля обратно до монастыря, тем не менее не задать самый главный вопрос не мог:

   - Вы его узнали, монсеньор?

   - Да, – глухо ответил тот. – Это брат Наир.

   Я кивнул и вернулся к осмотру убитого. На лице и где либо ещё на теле видимых повреждений не было. Видимо, грязь смягчила удар при падении. Выражение лица было благостное, в сложенных перед собой руках – чётки, что у меня на мгновение даже закралось сомнение – он ли наш клиент? – однако, обнаруженный при проверке карманов амулет-ключ подтвердил первоначальную гипотезу.

   - Вы думаете, что это он украл ту…. вещь? – с вызовом спросила у меня госпожа легат, когда наша нестройная процессия потянулась к монастырю. Я шёл впереди, за мной семенила навязанная Орденом наблюдательница, а замыкали шествие мои помощники с парой жандармов, вчетвером тащившие носилки с телом монаха.

   - Да, – коротко ответил я, думая уже о другом. Весь благостный вид убитого монаха говорил о том, что он не чувствовал опасности, а значит был со своим убийцей хорошо знаком. А с кем мог быть знаком монах, практически не покидающий пределов монастыря? Правильно, только с такими же монахами! Не монастырь, а змеиное гнездо!

   - Но.… но он мог оказаться там совершенно случайно! Может быть, он хотел остановить преступника! – вскинулась неуёмная монашка. – Ведь похищенный предмет рядом с ним не нашли!

   От такого любой бы закатил глаза, но я удержался. Остановить преступника чётками и молитвой?!

   - Разумеется, не нашли. Ради чего тогда второму преступнику убивать сообщника? – глупый разговор, а ведь впереди был ещё допрос всей монашьей братии.

   Как только наша процессия, наконец, достигла жилища настоятеля, я передал тело погибшего экспертам, чтобы те записали возможный остаточный магический след, а затем отправили в Управление. Сам же взялся за дела монахов, безропотно переданных мне главой обители. Чтобы не терять времени, просмотр дел я совместил с допросом, поочередно вызывая в кабинет настоятеля обитателей монастыря. Типичные для всех вопросы – когда и где был, когда и где видел брата Наира – перемежались просьбами высказать свое мнение о личности убитого, а также вопросами личного характера, почерпанными из дела, которое я быстро пролистывал, отмечая самые важные моменты.

   Всего монахов в обители оказалось – О, ужас! – восемьдесят семь, и с каждым предстояло поговорить и вывести на чистую воду. Раздражаться я начал с первых же секунд. А всё из-за того, что осчастливленной оказаться в мужском монастыре монашке взбрело в голову устроиться прямо за моей спиной. Видимо для того, чтобы лучше видеть недоступные доселе объекты из противоположного лагеря. С началом допроса моё раздражение не утихло, а наоборот, начало нарастать как снежный ком.

   Судя по ответам монахов каждый второй метил в святые, а остальные уже считали себя таковыми. Вся суть допроса сводилась к следующему:

   - Где и когда были в течение дня?

   - У себя в келье, молился за благодать Единого, потом перешёл в молельный дом и там тоже молился.

   - Где и когда в последний раз видели брата Наира?

   - Не помню. Мои мысли всегда прикованы к созерцанию отражения Единого.

   - Что скажете о брате Наире?

   - Единый не позволяет нам судить наших братьев.

   И так более чем шестьдесят раз, с небольшими вариациями на тему исполнения монахами различных бытовых обязанностей, на которые те отвлекались в перерывах между молитвами. Ничего толкового пока выяснить не удавалось. Брат Наир целыми днями усердно молился, как и все остальные, отличался тихим нравом и благолепием. В том, когда братия видела своего товарища в последний раз, тоже точности не было. Одни говорили, что вроде как видели того во время утреннего молебна, другие сомневались, а пятеро монахов, вообще, ответили отрицательно. Ко всему прочему стоявшая за спиной монашка на каждый такой ответ злорадно шептала мне на ухо: – Вот видите! Видите?!

   Шептала вплоть до того момента, когда ко мне, наконец, сквозь толпу пробрался Анций с результатом исследования: на убитом монахе были-таки обнаружены остаточные магические следы, совпадающие с фоном ключей от хранилищ артефактов. Я бравировать тем, что оказался прав, не стал и, лишь многозначительно хмыкнув, искоса взглянул на женщину. Верхнюю половину лица той по-прежнему не было видно из-за излишне широких полей чёрной шляпы, а на нижнюю, даже в освещённом помещении, падала тень, отчего был виден только общий контур и сжатые в тонкую полоску губы. Госпожа легат в ответ на мой взгляд обиженно засопела, однако, как оказалось, сдаваться не собиралась.

   - Его могли заставить! – выдала она куда более тонким голоском, чем обычно. Я уже успел заметить, что надменность и сухость с госпожи орденского легата мгновенно слетали, стоило ей заволноваться.

   - Кто? – поинтересовался я. Подходящих кандидатур дама назвать не смогла, отчего засопела ещё больше. Интересно всё-таки, сколько этой монашке лет?

   - Продолжим, – решил закончить я перерыв, взятый нами на обсуждение результатов экспертизы. За дверью ждали ещё более двадцати подозреваемых. Следующая дюжина посетителей не внесла ничего нового в картину происшедшего. Наира то ли видели, то ли не видели, ничего толкового о нём сказать не могли. Отмечали всё те же благочестие и склонность молиться день и ночь, но этим страдали все обитатели этого места.

   Тем не менее, терпение моё было вознаграждено уже со следующим допрашиваемым монахом. Начав с того же «скорее видел, чем не видел», он перешёл к благочестию погибшего, впрочем, добавив к привычному уже рассказу кое-что новенькое.

   - Даже магистр Кельпир отмечал превосходное знание Основ братом Наиром, – заунывно просипел монах – я сверился с делом в тоненькой папочке – брат Тарием, шмыгая заложенным носом.

   - Кельпир? – подхватил я незнакомое имя. Монашка за моей спиной странно дёрнулась, но я не обратил на неё внимания. – Кто это?

   - Это племянник брата Шеора, нашего эконома. Он только что закончил богословский факультет с высшей степенью, – зачастил монах. – Регулярно, раз в полгода, навещает дядюшку и обычно останавливается в нашей обители на неделю или две.

   «Опять богословский факультет и опять этот Шеор!»

   Общение с братом экономом я с самого начала решил оставить напоследок, после того, как опрошу всех монахов. И теперь к тому добавились новые вопросы.

   - Вы хотите сказать, что брат Наир с этим племянником часто общался?

   - Общался, много общался, – закивал монах, преданно глядя мне в глаза. – Очень уж выделял его магистр Кельпир.

   - Вот как, – задумчиво проговорил я, не понимая, что мне во всём этом казалось подозрительным. Скорее всего, это был сам факт того, что племянник эконома закончил тот самый факультет, на котором обучались недозаклинатели. Руки чесались рвануть в Управление и допросить тех по-хорошему, но сначала нужно было закончить здесь.

   - И когда состоялся последний визит магистра в монастырь? – поинтересовался я у очень сильно желающего поделиться со мной сведениями брата Тариема.

   - Так два дня тому назад уехал, – угодливо отозвался тот, снова шмыгнув, и уставил на меня воспалённые красные глаза. Простуда у него или аллергия?

   - Благодарю за сведения, брат Тарием, – ответил я, стараясь больше не морщиться – но настойка настолько неприятно фонила какой-то гадостью, что не морщиться было очень сложно – и отпустил информатора, решив, что если будут к тому ещё вопросы, то направлю к нему одного из помощников.

   - Вы же не думаете, что магистр Кельпир может быть к этому как-то причастен?! – набросилась на меня госпожа легат, заставив удивиться. Не ожидал я от неё столько эмоциональности. Видимо, сухарь дал трещину.

   - Проверим, – флегматично ответил я, откладывая в сторону папку с делом брата Тариема. Оставались всего только восемь монахов и сам эконом.

   - Этого не может быть! – снова патетично выдала представитель Ордена. – Вы слышите?

   - Почему вы так решили? – вздохнув и пожелав самому себе набраться терпения, спросил я.

   - Потому что такого не может быть!

   Я едва не зааплодировал такому аргументу.

   - Вы…. Да, что вы…. Он такой…. – эта женщина, пожалуй, удивляла меня всё больше и больше. Наконец, она совладала со своим дыханием и мыслями и произнесла гневно:

   - Магистр Кельпир – самый молодой и талантливый богослов, когда-либо получивший такую степень. Он уже известен и оценен за пределами королевства. Ему прочат большое будущее, поэтому он никогда бы не стал ввязываться в подобное грязное дело. Это немыслимо!

   - Вы с ним знакомы? – спокойным в отличие от неё тоном поинтересовался я.

   - Нет, не лично, – мне показалось, что она покраснела? – но я читала его диссертацию.

   «Терр меня подери! Она читает богословские диссертации! Неужели, ей уже за сорок?»

   - И знакома со многими уважаемыми людьми, которые восторженно отзывались о магистре Кельпире как об умнейшем и достойном человеке. Ему прочат…. Впрочем, это неважно, – добавила госпожа легат уже строго и с ноткой превосходства, словно давая этим понять, что я в плане этих качеств до неизвестного мне пока магистра не дотягивал.

   «Монашка, влюблённая в богослова – прямо-таки сюжет для пошлой мелодрамы!» – подумал я. – «Интересно, не потому ли она прибыла сюда потому, как узнала, что тот тут часто бывает? Может быть, раз она теперь знает, что опоздала на пару дней, то перестанет мозолить глаза и уедет?» – во мне проснулась некоторая надежда.

   - Проверим, – произнёс я уже набившее мне самому оскомину слово и, желая показать, что продолжать разговор о достоинствах богослова не намерен, пригласил к разговору следующего монаха.

   Никто из следующих допрашиваемых словоохотливостью брата Тариема не обладал и не смог сказать ничего нового о своём погибшем товарище, как, впрочем, и о магистре Кельпире. Да, они знали, что тот приезжал, видели, слушали лекции, но близко с тем знакомиться им не доводилось. Выслушав всё это, я бы не удивился, если бы узнал, что брат Наир был единственным, кроме, естественно, своего дядюшки, с кем богослов общался.

   Дядюшка магистра шёл последним в этой монашьей очереди. Довольно-таки крепкий мужчина – я почему-то представлял его себе сгорбленным от вечных забот старичком – уверенно зашёл в кабинет, который настоятель мне любезно предоставил для собеседования с братией, и уставился на меня немигающим, но при этом осуждающим взглядом. Однако подобное перестало на меня действовать с тех пор, как мне исполнилось лет пять.

   - Я вас слушаю, – устав играть в гляделки, выдал тот.

   «Надо же!»

   - Будьте добры, расскажите нам о брате Наире, – вежливо попросил я эконома. Тот кивнул и зачем-то бросил недовольный взгляд мне за спину. Видимо, не одному мне не нравилось присутствие орденской посланницы на допросе.

   - Брат Наир был достойным членом нашего братства. Искренне верующий, почтительный…. – и далее, следуя по словно кем-то написанному одному для всех тексту, почти слово в слово повторил он высказывания предыдущих опрашиваемых. Мне стало интересно, обо всех своих собратьях эконом скажет то же самое.

   - А что вы скажете о брате Тариеме? – наугад спросил я и получил в ответ удивлённый взгляд.

   - Почему вы о нём спрашиваете? – брат Шеор изо всех сил старался держаться расслабленно.

   - Простите, брат Шеор, но здесь вопросы задаю я, – мягко напомнил я эконому, получив в ответ очередной недовольный взгляд.

   - В обители нет недостойных братьев, – ограничился тот кратким высказыванием. Что же, это тоже кое о чём сказало.

   - Чем занимается ваш племянник, когда навещает вас? – перевёл я разговор на другую интересующую меня тему. Позади опять раздалось недовольное сопение, но, к счастью, госпожа легат промолчала.

   - Зариель обсуждает богословские вопросы с отцом настоятелем, – по лицу дядюшки пробежала лёгкая тень.

   «Терр возьми, надо же было дать человеку такое имя! Интересно, дядюшка недоволен тем, что не получает должного внимания от родственника или тут что-то другое?»

   - С братом Наиром он тоже общался?

   Эконом странно вскинулся, и его физиономия стала сосредоточенной.

   - Да, Зариель всегда выделял брата Наира, – размеренно покивав головой, ответил он. – Их богословские беседы нередко заканчивались за полночь.

   «Гхм» – я постарался не думать о том, чем, согласно многочисленным анекдотам, могли заниматься два монаха, или один монах с богословом, что, практически одно и то же, глубокой ночью. У сидевшего с блокнотом наискосок от меня Драйзена перекосило лицо, а Карилл даже зажал ладонью рот. Я сам едва удержался оттого, чтобы обернуться и кинуть насмешливый взгляд на монашку. Впрочем, ладно. Может, монаха с магистром, действительно, интересовали только богословские вопросы. Насколько я знал, один «Свод» занимал пятьсот страниц мелким шрифтом.

   - Вы не подскажите, где я могу найти вашего племянника? – поинтересовался я у эконома.

   - Насколько я знаю, он ещё в Глорихейме, – на удивление охотно ответил тот. – Целые дни проводит в городской библиотеке. Через неделю в столице должен состояться королевский богословский конгресс. Будет присутствовать и Его Величество. Зариель собирается выступить с каким-то скандальным докладом, – добавил брат Шеор. По его мрачной физиономии на миг скользнула недобрая улыбка, но та тут же быстро приняла всё то же сосредоточенное выражение.

   - Скандальным?

   - Я так предполагаю. Зариель держит его содержание в секрете, но проговорился, что тот потрясёт едва ли не самые Основы, – недовольно выдал дядюшка богослова-революционера.

   - И вы это не одобряете? – хмыкнув, заметил я. Брат Шеор не ответил, но всем своим видом демонстрировал, что я недалёк от истины. Госпоже легату весь разговор не сиделось спокойно на месте – она то сопела, то егозила, то порывалась встать – видимо, из-за избытка чувств к подающему надежды богослову – однако я по-прежнему не обращал на неё внимания. Лишь эконом время от времени кидал на женщину презрительные взгляды.

   В остальном он не смог сообщить ничего нового. Но вопрос, видел ли он брата Наира во время утренней молитвы, ответил, что скорее нет, чем да, хотя согласно своей должности должен был пересчитать монахов. Напоследок я попросил его предъявить ключи. Тот замялся, но сумел подавить бесполезное «Зачем?» и выложил связку на стол. Всеми ключами совсем недавно пользовались. И если причина постоянного использования ключа от молельного дома была очевидна, то зачем эконому потребовалось открывать ту самую дверь на кладбище или соседнюю с кабинетом настоятеля келью, мне было не понятно.

   - В мои обязанности входит регулярно проверять все подлежащие моему ведению объекты, – правильно понял брат Шеор мой невысказанный вопрос.

   «Да, удобно, ведь и настоятель тоже открывал ключницу совсем недавно. Теперь и не проверишь, чей ключ использовал Наир» – мрачно подумал я. Хотя связка «Наир-Кельпир-Шеор» сама по себе предлагала вполне определённую гипотезу. Кому как не племяннику проще, чем всем остальным, выкрасть ключи и передать те оболваненному им сообщнику. То, что последний был оболванен, не вызывало сомнений: богослов со степенью магистра должен был уметь внушить кому угодно что угодно. Единственное, что не укладывалось пока в эту картину, было то, что брат Наир похитил ключ от калитки в стене у настоятеля, а не у эконома, чтобы сбежать из монастыря. Но это могло быть сделано намеренно, чтобы запутать следствие. Ведь никто из них, конечно же, не предполагал, что дело попадёт ко мне.

   Стоило отпустить эконома, как монашка снова попробовала накинуться на меня, рьяно защищая своего магистра, как в кабинет, как по заказу, вошёл настоятель. А у меня к нему как раз осталось несколько вопросов.

   - Оказывается, некий господин Кельпир был у вас частым гостем, монсеньор.

   - Магистр Кельпир – подающий надежды молодой теоретик, – важно ответил монастырский начальник. – Но я не понимаю….

   - Мне сообщили, что он проводил много времени, общаясь с братом Наиром, – перебил я его.

   - К чему вы клоните? – нахмурился монастырский глава. – Брат Наир был достойнейшим членом обители, прекрасно разбирающемся в «Своде», и виртуозным собеседником. Это всё…. Это всё какое-то кошмарное недоразумение!

   «Интересно, господин настоятель тоже засиживался с эти достойным монахом до полуночи, ведя богословские беседы?» – пронеслось у меня в голове. Теперь мне было понятно, почему остальные монахи не желали обсуждать очевидного любимчика своего главы.

   - Следствие покажет, – выдал я стандартную формулировку и добавил: – На сегодня я здесь закончил. Считаю необходимым выставить охрану рядом со всеми выходами из монастыря.

   - Господин Винтерфилд! – возмутился настоятель. – Окружить обитель святого Шания конвоем?! Неслыханно!

   - Похищение реликвии и убийство монаха, тоже вещи неслыханные, не так ли? – я вопросительно на него посмотрел. Тот не нашёлся с ответом, а я вышел из кабинета, а потом также быстро покинул особняк. Близилось к полуночи. Отдав необходимые распоряжения, я неспешно шагал к выходу и размышлял о том, что делать дальше. Эксперты уже покинули монастырь и в это время, наверное, вкушали ужин или видели второй сон. Мне сильно хотелось поступить аналогичным образом, но не давала покоя мысль о том, что повязанные предыдущей ночью заклинатели могли быть каким-то образом связаны с этим делом. В простое совпадение я не верил. Можно было, разумеется, допросить тех утром, но…. Разбуженные посреди ночи жмурики, по моему мнению, должны были куда охотнее пойти на контакт, чем жмурики выспавшиеся.

ГЛАВА 5

- Вы хотите ехать к нему, не так ли?! – с вызовом спросила нагнавшая меня госпожа легат.

   - А вы только этого и ждёте? – с не меньшим вызовом ответил я, хоть и удивлён был неимоверно.

   - Вы…. Вы…. На что вы намекаете?!

   - Я намекаю лишь на то, что уже за полночь, и приличным послушницам Ордена не следует в такое время находиться неизвестно где в обществе незнакомых мужчин, тем более, тревожить их сон.

   - Я не…. – монашка не договорила и отвернулась. – Хорошо, отложим до завтра, – буркнула она обиженно, и мне почему-то захотелось объяснить ей, что дело не в моей вредности. Реальной причиной того, что я не мог явиться посреди ночи к этому магистру, было отсутствие ордера или элементарных улик, с которыми я мог бы оформить бумаги задним числом. Без этого разбуженный магистр был в полном праве выставить следователей на улицу, а позорить, таким образом, себя и Следственное Управление не хотелось.

   - Не забудьте про предписание, господин Винтерфилд! – внезапно выдала госпожа легат во всеуслышание, не успел я произнести и слова. Даже пробегавший мимо монах остановился и прислушался. – Вы обязаны сообщить мне о том, когда отправитесь на встречу с магистром, – монашка таки пожелала оставить за собой последнее слово, после чего свернула в сторону оказавшегося на аллее, по другую сторону от молельного дома, мотодиля.

   Видимо, с возможностями, что предоставляет Орден, этой даме было позволительно и в королевскую опочивальню в экипаже заехать, подумалось мне по дороге к выходу из монастыря. Главные монастырские ворота оказались распахнутыми настежь, и я не мог не вспомнить о том, как нас в отличие от бесцеремонной орденской посланницы в эту обитель то ли порочных тайных, то ли тайных пороков не хотели пускать. Оба моих помощника уже успели за ворота выйти, когда экипаж надсмотрщицы пронёсся мимо, пройдя тараном через лужу, подняв тысячу брызг, которые остались в качестве стекающих капель на плечах и шляпах моих незадачливых сослуживцев.

   «Ну, погоди!» – пронеслось у меня в голове вслед злопамятной монашке.

   Помощников пришлось отпустить домой сушиться и греться, и в Управление яотправился уже в одиночестве. Рассадив задержанных заклинателей по разным допросным – кроме меня в Конторе следователей уже не было – и переходя из одной в другую, я быстро подтвердил, что главным в банде теологов был именно тот самый приятель Андреса Ковальтса, свалившийся в обморок при виде вызванного им демона. По словам товарищей, этот богослов по имени Коль Пертц славился тем, что у него всегда водились деньги, выпивка и, что интересно, запрещённая во всём королевстве дурман-трава. Последнее стало очередным штрихом не самым лестным образом характеризующим богословов. По крайней мере, я мог бы сказать, что маг ею увлекшийся, должен был о магии забыть, но для теологов та, видимо, служила источником божественных откровений. Не удивительно, что находились вдохновлённые дурманом недоумки, идущие, употребив наркотик, на различные авантюры.

   - Видение мне было, видение! – исступленно настаивал Коль Пертц, глядя на меня мутными глазами честного идиота. – Сам святой Софоний ко мне приходил!

   - Софоний?! – я так и знал, что между этими двумя делами была связь! – Когда? Где?

   - Так это, на той неделе, в пятницу! Шёл я по берегу Высьего озера, место там у меня потайное было для…. для прогулок, а тут он как вышел передо мной! – студент-богослов широко раскрыл глаза, словно заново переживая увиденное. – Я думал стрекача дать, а он как заговорит: «Стой, отрок! Прими моё благословение!». Я как положено, колена преклонил, а старец снова молвит: « Езжай в Глорихейм, призови мне порождение из преисподней, чтобы я мог заново от скверны грешников очистить!»

   - Прямо так и сказал?

   - Ну да, и адрес дал.

   - И ты сразу согласился?

   - Так святой же! Он сказал, что избран я, денег оставил и ещё обещал. Да и прав он, что скверны вокруг развелось немерено! За бутылку можжевеловой уже полдуката дерут, исчадия!

   - А как выглядел твой святой?

   - Так как на картинке в житие! Точь-в-точь! Поэтому, я его сразу и узнал!

   «На самом деле идиот или так искусно притворяется?»

   Мог ли некто, зная о недалёком уме горе-студента и слабости его к дурман-траве выдать себя за этого святого Софония и внушить слабоумному то, что требовалось этому самому некто? Ответ на этот вопрос был положительный, и даже кандидатура на должность этого «некто» имелась. Вот только зачем магистру Кельпиру нужны были демон и маска? Ради того самого доклада? Аргумент, конечно, был слабый, да и чересчур активно наводил меня на эту мысль дядюшка магистра – не мешало бы того самого проверить. К тому же, если Кельпир получил маску и, наверняка, уже знал, о провале затеи с демоном, то почему до сих пор не покинул Глорихейм? Да, вопросов всё ещё было больше, чем ответов. Поэтому, допрос магистра ни откладывать, ни, тем более, отменять было нельзя – да и мне самому любопытно было взглянуть на это молодое богословское дарование.

   Весть монашке о том, что еду допрашивать Кельпира, я отправил, уже выходя ранним утром из казённого мотодиля перед зданием городской библиотеки – небольшая месть за вчерашнее, жаль было только, что не удалась. Госпожа легат – я чуть было не перепутал её с прогуливающейся рядом вороной – поджидала меня у подножья лестницы – ночевала она там, что ли? – и, едва кивнув мне в знак приветствия, первой направилась внутрь здания.

   Искомого магистра в библиотеке не обнаружилось, и за два часа ожидания я несколько раз пожалел о том, что решил ночевать в Управлении и из-за этого пропустил завтрак. Чтобы не терять зря времени, я наказал помощникам найти мне все богословские издания, в которых имелись изображения святого Софония. Большим разнообразием те не отличались – практически все художники-богословы представляли старца в виде благообразного старичка, одетого в безразмерную белую хламиду. Или никто из них не видел фреску, имеющуюся в Шаньском монастыре, либо то изображение по каким-то причинам – а у меня было подозрение, по каким именно – не считалось каноническим. Отличительной чертой Софония, что выделяла его из сонма похожих старцев, было подобие рогатого шлема на голове, видимо, обозначающего ту самую маску. Единственный неутешительный вывод, который я мог сделать из этого, заключался в том, что изобразить из себя этого святого мог кто угодно.

   Действительно, кто угодно. Я смотрел на посетителей, входящих в библиотеку и видел, что надень я на любого из них белую хламиду и парик из седых волос, то в темноте да под воздействием дурман-травы никакой богослов такого ряженого от святого Софония не отличил бы. Взять хотя бы того напыщенного молодого человека, весь внешний вид которого говорил о том, что в библиотеку он попал совершенно случайно, перепутав ту либо с модной лавкой, либо с одним из новомодных клубов, в которых джентльмены, имитируя занятость, обсуждали светские сплетни. Если нацепить на того паклю, а на плечи накинуть занавеску, то…. Додумать я не успел, так как доселе молчаливая госпожа легат – сидевшая с такой прямой спиной, словно проглотила швабру – вскочила и быстро засеменила в сторону новоприбывшего.

   - Магистр Кельпир!

   Надо же. Если я и удивился, то совсем немного. Стоило присмотреться, как фамильное сходство с братом Шеором становилось очевидным. Непонятным оставалось только, что заставляло людей с такой внешностью выбирать себе подобную профессию. Впрочем, гораздо больше меня удивило то, что монашка соизволила приподнять полы своей шляпы, явив, наконец, окружающим своё лицо.

   А ничего так, вернее, ничего особенного. Да и взгляд, направленный на так называемого магистра, откровенно раздражал. Можно было подумать, что она влюблённая поклонница, а не, хоть и навязанный, представитель следствия!

   Мне узкое и длиннополое одеяние идти не мешало, поэтому достиг подозреваемого я в считанные секунды и, пока монашка с магистром не опомнились, доверительно произнёс:

   - Следственное Управление, господин Кельпир. Пройдёмте!

   Выражение физиономии магистра со снисходительно-презрительного тут же сменилось на затравленное, отчего мне подумалось, что навязываемые мне его дядюшкой подозрения вполне могли иметь под собой определённые основания.

   - Пройдёмте! Пройдёмте! – я практически затолкал даже не пытающегося упираться модного франта в кабинку для индивидуальных занятий. Такая каморка предназначалась для одного, максимум двух, посетителей, поэтому, когда туда набились ещё мои помощники с госпожой легатом, в ней стало невозможно развернуться без того, чтобы наступить на чью-нибудь ногу. Видимо это и оказало отрезвляющее действие на господина магистра.

   - По какому праву?! – возмутился он, осознавши, что оказался сразу в прямом и переносном смыслах прижатым правосудием к стенке.

   - Вы были знакомы с братом Наиром, монахом обители святого Шания? – в свою очередь строго вопросил я. Глазки магистра забегали, он покраснел, затем побледнел и кинул затравленный взгляд на госпожу легата. Та по-прежнему смотрела на светило богословской науки влюблённым взглядом, чем привела того в ещё большее замешательство. На его лице поочерёдно отразились сомнение, удивление, а последним какая-то раскованная уверенность, совершенно мне не понравившаяся.

   - Да, знаком! – с вызовом ответил Кельпир на мой вопрос, при этом пытаясь отползти от меня вдоль стенки в самый угол.

   - А что вы делали вчера с четырёх до восьми утра? – поинтересовался я, шагая вслед за ним. По оценкам экспертов именно в это промежуток времени был убит монах.

   - Как что?! Спал, – удивился магистр и кинул очередной затравленный взгляд на монашку.

   - И кто может это подтвердить?

   - Кто?! Если кто в мою комнату в гостинице заглядывал, тот и сможет, – буркнул богослов, прилагая все усилия, чтобы вжаться в стенку, но с его габаритами это было трудновато.

   - Значит, никто, – удовлетворённо отметил я, но был внезапно прерван решившей вмешаться в ход допроса монашкой.

   - Вы же сами видите, что ваши подозрения бессмысленны, господин Винтерфилд! Магистр! – обратилась она уже белому как мел племяннику монастырского эконома. – Высказанные вами идеи поразительны!

   - Мои? – слабо откликнулся тот.

   - Ваши! – подтвердила госпожа легат. – Как вы догадались, что Лионские Тезисы можно интерпретировать в таком нетрадиционном ключе? А связка с откровениями Ракисса, сподвижника святого Софония?!

   - Ах, это, – выдал измученную улыбку богослов и посмотрел с затаённой надеждой в сторону двери. Его реакция на монашку была мне в чём-то понятна – почти всякий испугается такой фанатичности в глазах – но превращение допроса в теологическую дискуссию я не одобрял.

   - Какие были у вас отношения с братом Наиром, господин Кельпир? – спросил я, оттесняя представительницу Ордена. Однако такой двойной напор оказал на магистра ещё более пугающее действие. Став белее покрашенной в тот же цвет стены, он выставил перед собой словно щит тоненькую папочку, с которой явился в библиотеку.

   - Он вам всё рассказал, да?! – спросил неожиданно тонким для своих немалых размеров голосом богослов. Кто был этот «он» я не знал, но, не желая спугнуть возможное откровение, ответил многозначительно:

   - Не всё, но многое.

   Магистр пошёл красными пятнами.

   - Он сам предложил мне свою помощь! Вы ничего не докажите! – воскликнул Кельпир, а я совсем запутался.

   - И поэтому вы его убили? – поинтересовался я, как бы невзначай упершись рукой в дверь, к которой подозреваемый шажок за шажочком приближался. Госпожа легат возмущённо ахнула, Карилл пробормотал что-то невнятное, и лишь Драйзен продолжал усердно скрипеть самопишущим пером.

   - Как убили?! Что вы такое говорите! Абсурд! Я никого не убивал! – испуганно заверещал магистр и даже, позабыв о том, что хотел сбежать, подался вперёд и только тогда, казалось, осознал, что произошло: – Брата Наора убили?!

   Я кивнул, богослов перевёл свой взгляд мне за спину, где находилась госпожа легат. Я так и не узнал, какую пантомиму разыграла перед ним монашка, но это привело к неожиданному повороту панической атаки. Или её искусного представления?

   - Убит, о, Единый! – потерянно повторил господин Кельпир, но тут же вскинулся: – А мой доклад?! Как же мой доклад?! Всё пропало! Что же делать?! – магистр метался из стороны в сторону, но каждый раз, поворачивая в сторону двери, натыкался на мою руку.

   - Написать самому? – не удержавшись, предложил я, но похоже был услышан всеми, кроме непосредственно адресата. Тот теребил свою папку, из которой по этой причине вываливались листы, он их ловил, клал внутрь папки, затем снова ту теребил, и снова по кругу. Было очевидно, что даже если это спектакль, я ничего более от магистра не добился бы.

   - Драйзен, Карилл, проводите магистра, – обратился я к помощникам, один из которых по-прежнему что-то усердно выводил в блокноте, а другой внимательно туда смотрел, хотя записывать вроде как было нечего. – Ну-ка, что там у тебя? – я вынул записную книжку из рук почему-то порозовевшего парня и с раздражением воззрился на отображённый как раз на раскрытой странице набросок. Что я мог сказать? Если бы тот пририсовал к портрету орденской посланницы длинный любопытный нос и такие же уши, то я вполне мог бы простить ему отсутствие записей собственно допроса, а так….

   - Проведёте обыск, – мрачно сказал я, вырвав изрисованный лист и сложив его к себе в карман, а затем кинул блокнот обратно Драйзену, – соблюдая все должностные инструкции, – парни вздрогнули, а монашка заинтересовалась, – документируя и описывая все найденные предметы. Ясно?!

   - Ясно, сэр! – хором ответили горе-художники, а вместе с ними почему-то ошарашенный магистр. Против обыска тот, видимо, под влиянием момента протестовать не стал. Тем более, что у него, оказалось, был мотив, и получить санкцию на обыск мне уже не составило труда.

   Остаток рабочего дня, в очередной раз затянувшегося до полуночи, прошёл в суматохе, заполненной отсылкой запросов, чтением отчётов и результатов опросов и навязчивостью начальства.

   - Этьен, ты понимаешь, что там ждут, – Варгис многозначительно поднимал вверх зажатую между пальцами сигару, которую мял и вертел в руках весь день, – и уже начинают терять терпение.

   «Разумеется, ждут! Разумеется, теряют! Как же так, второй день следствия, а результата ещё нет, только непредвиденный труп! Разбаловал я их, эх, разбаловал!»

   Начавшиеся с самого утра повторные розыски в поле, прилегающем к монастырскому погосту, ни к чему не привели: ни одного подозрительного предмета, который мог бы быть орудием убийства так и не нашли. Впрочем, ознакомившись с описанием артефакта, я начал подозревать, что тот и был использован в таком качестве. Маска оказалась выточенной из купирского ясеня, а дубинками, изготовленными из такой древесины, в старые недобрые времена переламывали любые кости.

   Жители соседней деревушки, находящейся по другую сторону поля от кладбища, утверждали, что ничего не видели и не слышали, никаких посторонних у себя в поселении не замечали. Однако это ещё ничего не означало – вряд ли кто из них стал бы на рассвете всматриваться в то, что происходит рядом с монастырём, да и расстояние до него от деревни было не близкое.

   Я же по-прежнему был уверен, что нужно искать в самой обители. Однако преданный настоятелю брат Ануфий в сопровождение нескольких жандармов перетряхнул кельи всех монахов без исключения, но желаемого результата этот обыск не принёс. В комнате, снимаемой магистром Кельпиром, ожидаемо тоже ничего не нашли – фривольные картинки не в счёт – очная ставка того с задержанными студентами-богословами опять же ничего не дала.

   Ощущение, что я упускаю что-то, лежащее на поверхности, и это что-то как-то связано со вызывателями-неудачниками не давало покоя. Не случайно же кто-то вышел на Коля Пертца! Скорее всего, обманувший его заказчик хорошо знал его самого или одного из его приятелей. Посадив студентов вспоминать всех своих родственников, знакомых, знакомых и друзей родственников, а также записывать всё, что те о них знают, я сам – догадался, и двух дней не прошло – отправил запрос настоятелю, не наведывался ли кто из монахов недавно в столицу.

   Ответа из монастыря пришлось ждать до позднего вечера, за это время богословы успели составить внушительные списки, вот только никто из перечисленных дядюшек, тётушек, кузенов и просто знакомых к монахам Шаньского монастыря отношения не имел. Я уже был готов начать сомневаться в своём предположении, как предводитель недозаклинателей вспомнил о неком монахе, знакомом его университетского наставника. Профессор как-то в присутствии самого Пертца жаловался этому монаху на непутёвость навязанного ему подопечного. Описать того монаха студент толком не мог – монах и монах, в рясе – но вскоре пришёл ответ от настоятеля и всё встало на свои места. В столицу, как раз с пятницы по субботу, по делам монастыря отлучались двое – эконом брат Шеор и брат Тарием. Последний, оказалось, выполнял в обители функции казначея. А ведь они сразу показались мне подозрительными!

   Один из них или оба?! Я метался по кабинету, решая, что делать. Брать их? Но прямых улик не было, как и артефакта. Куда они могли его деть? В монастыре его уже не было, но и из монастыря преступные монахи вынести реликвию не могли, просто не успели бы. Передали неизвестному третьему лицу? Но зачем тогда требовалось вызвать демона рядом с монастырём?

   Нет, если артефакт не исчез в неизвестном направлении, то он мог быть только в одном месте! Как раз между обителью и местом убийства. Мне сразу припомнились громоздкие склепы на погосте. В тех целую армию можно было спрятать, не только какую-то деревяшку!

   - Карилл, – обратился я к своему помощнику, – передай, чтобы сняли охрану с монастыря, и да, после этого сами можете быть свободны.

   - Как снять?! Всю? – удивился тот. Драйзен тоже смотрел не понимающе. Что думала ставшая удивительно молчаливой и незаметной госпожа легат, я не знал, но это меня не волновало.

   - Пусть оставят только пару ребят у главного входа, а остальные возвращаются, – подтвердил я и, выйдя из кабинета, так чтобы не слышала монашка, обратился ко второму помощнику с просьбой найти мне мотодиль.

   План мой был рискованный, но простой. Если реликвия, действительно, была спрятана на погосте, то похититель обязательно за ней пришёл бы, не мог не прийти – психология у преступников такова, что их тянет и к месту преступления, и к объектам этого самого преступления. А раз препятствие к этому в виде охраны сняли, тот один из них, или оба, непременно будут там.

   Казённый экипаж домчал меня до той самой деревушки, что находилась через поле от погоста, где я его и оставил, а сам пошёл пешком. Ночь выдалась тёмной, небо затянули облака, так что ни луны, ни звёзд не было видно, и направление угадывалось лишь по едва виднеющимся во мгле очертаниям монастыря. То ли моя сосредоточенность на дороге и невнимательность к тому, что происходило вокруг, оказались тому виной, то ли хитрость одной возмутительно навязчивой особы, но присутствие рядом постороннего я заметил лишь на полпути к цели. Замедлив шаг, а дождался, когда неизвестная личность поравняется со мной, и тогда, кинувшись наперерез, сделал подсечку и ловким движением завёл той руки за спину. Раздался лёгкий вскрик, затем недовольное сопение, по которому я тут же опознал назойливую монашку.

ГЛАВА 6

- Что вы делаете, господин Винтерфилд?! – прошипела та, вырываясь. – Немедленно пустите!

   - А вы что здесь делаете?!

   - Вы нарушили предписание! Не уведомили меня, что отправляетесь сюда, чтобы задержать преступника!

   - С чего вы взяли? – совсем натурально удивился я. – Может быть, у меня здесь свидание!

   - Чушь! Я знаю, что вы считаете, что реликвию спрятали в одном из склепов! – госпожа легат умудрилась развернуться ко мне, и теперь казалось, будто я её обнимаю. «Упаси Единый!», как сказали бы монахи.

   - Вы одна? – спросил я, немедленно отстраняясь.

   - Разумеется! Вы же тоже один!

   «Вот это логика!» – поразился я. – «Она что, совсем сумасшедшая?! Монашка! Одна! Ночью посреди пустыря да на монастырском погосте!»

   - Немедленно возвращайтесь! – приказал я не терпящим возражений тоном, но та то ли прочла мои мысли, то ли подумала о том же самом.

   - Вы хотите оставить меня одну?! Ночью на пустыре?!

   - Но вы же как-то сюда пробрались в одиночестве?

   - Я шла за вами!

   «Неужели их всех этому учат?!» – поразился я коварной хитрости орденской посланницы. Эх, оберегала меня судьба почти пятнадцать лет от новых встреч с монахами, да и монашками тоже. Почему же сейчас дала слабину?!

   - Здесь и сейчас может стать для вас смертельно опасно! – я не оставлял попыток вразумить навязанного мне легата, при этом кляня про себя навязавшее мне это дело начальство. Лучше бы я зарплаты за целый месяц лишился!

   - А меня вы уверяли, что пришли на свидание! – с неприкрытым торжеством парировала монашка.

   «Вот что с ней делать?!»

    И оставить на произвол судьбы было нельзя, и не защитить в случае опасности тоже. Служители Единого и так едва терпели магов и не упустили бы возможности расквитаться со мной по полной в случае такой оплошности. Ладно, если бы я был один, но от меня зависел Ганс. Что с ним бы стало?

   - Следуйте за мной, только молча и тихо! – сквозь зубы выдавил я, стараясь не обращать внимания на радостное сопение своей спутницы и её довольную усмешку, которую я, казалось, мог различить даже в кромешной темноте. В конце концов, ради её же безопасности я мог запереть госпожу легата в одном из старых склепов. Главное было не ошибиться и не затолкать даму в тот, который выбрал своим тайником преступник.

   До кладбища мы добирались ещё почти полчаса. Девица – разглядев давеча её лицо, я убедился, что та младше меня лет на пять – шла по полузастывшей грязи на удивление бодро и даже хранила молчание. Монастырский погост был немалых размеров. Тем не менее, если на его территории и было что-то спрятано, то только в гробницах, занимающих всего пару аллей, так как я сильно сомневался, что брат эконом стал бы рыть руками мёрзлую землю вокруг остальных захоронений. Почему эконом? Он был очевидной кандидатурой, у которой были и мотив – по какой-то причине подставить племянника – и возможности.

   - Так почему вы отправились сюда один? – монашка всё-таки не выдержала молчания. Говорила она шёпотом, тем не менее, её неуёмное любопытство было совсем не к месту, и я начал жалеть, что не проявил настойчивость и не отправил её к терру на кулички.

   - С задержанием того, кто нам нужен, я и сам могу справиться, – ответил я тоже шёпотом и добавил не без намёка: – А толпа помощников того только спугнёт.

   - Магической сетью вязать будете или сразу в него огненным шаром кинете? – со странным выражением (издёвкой, что ли?) поинтересовалась госпожа легат, не вняв намёку и вызвав во мне очередной приступ негодования.

   «Вот что она здесь делает, терр подери?! Не знает элементарных вещей!»

   - Госпожа Сазеренн, если вы не знакомы с Уложением о магии, в частности пунктом первым, – процедил я – возмущаться только мысленно мне показалось мало, и я решил высказать всё, что о ней думаю, вслух, – то, что вы здесь делаете?! Читали бы свои богословские трактаты у себя в келье и не мешали следствию!

   - Да что вы…. Я знакома со всем Уложением, а не только с пунктом первым, – буркнула та с не меньшим возмущением, хотя, казалось, ей-то что негодовать. – Просто я подумала, что, судя по вашему внешнему виду, вы привыкли полагаться на магию, а не на мускулы.

   Я на миг потерял дар речи и даже остановился. Доказывать обратное даме, какой бы пакостливой та ни была, я, конечно же, не собирался. Однако на себя бы посмотрела, цапля болотная! Нет, обижаться на юродивых – грех, даже монахи с этим согласны, поэтому комментировать её последнее высказывание я не стал и лишь шёпотом скомандовал:

   - Пригнитесь!

   Надгробия на краю кладбища были не высоки, и две странно высокие передвигающиеся среди них фигуры неминуемо привлекли бы внимание. К счастью, разговаривать в таком положении монашке было не с руки, и оставшуюся часть пути до аллей склепов и гробниц мы снова провели в молчании. Здесь стало совсем темно – хоть глаз выколи – а погребальные строения стояли так часто, что иногда едва можно было протиснуться меж двумя близстоящими гробницами. Тишина вокруг стояла, действительно, как на кладбище. И я, и монашка вслед за мной старались ступать бесшумно и не нарушить царящее мрачное безмолвие. Вскоре мы вышли на саму аллею, разделявшую ряды гробниц. Пока я раздумывал, как и в какой из склепов затолкать госпожу легата, как под моей ногой хрустнула ветка. Затем ещё одна.

   «Специально их кто-то сюда накидал, что ли?» – успел подумать я, так как дальше было думать некогда. Словно по какому-то наитию, я схватил в охапку – надо было отдать её должное, совсем не завизжавшую – монашку и метнулся в сторону. Как раз вовремя. На том месте, где мы до этого стояли, мелькнули серебристые плетёные нити магической сети, которую так мечтала увидеть – правда, в моём исполнении – госпожа легат.

   - До чего же вы предсказуемы, господин следователь! – раздался язвительный голос совсем рядом от того места, куда мы с монашкой упали.

   Никакие неразумные действия – кричать что-либо в ответ или кидаться магическими снарядами – в ответ на это заявление я совершать не стал. Я даже светляк зажигать не стал и, как оказалось, правильно сделал.

   - Не прячьтесь, господин следователь, – повторил тот же голос – невозможно было сказать, кому он принадлежит – и вскоре послышались шаги, затем раздался скрип давно не смазанных петель двери одного из склепов. Видимо, там внутри находился источник света, благодаря которому мне стало видно, что мы с госпожой легатом удачно закатились то ли в нишу, то ли в яму под одной из соседних гробниц.

   Взглянув в распахнутые до размеров блюдец глаза орденской посланницы, я дал той знак соблюдать тишину и, скрючившись, выглянул из нашего убежища. Через два склепа от нас и напротив – ещё немного и я именно туда запихнул бы свою спутницу – недалеко от распахнутой двери гробницы прогуливался некий тип в рясе. Брат эконом это или кто-то ещё, разобрать было нельзя и не в последнюю очередь из-за странной конструкции, скрывающей его физиономию.

   «Это и есть та самая маска!» – догадался я, всматриваясь в зловещего вида отростки, расположенные по краям артефакта. Впрочем, разглядывал я этого типа и его маску недолго, так как моё внимание привлекли странные тени, колыхающиеся при свете, исходящего из настежь распахнутого склепа.

   «Терр подери! Как же я сразу не заметил?!»

   Я едва удержался оттого, чтобы броситься туда и остановить, пока не поздно…. Однако было уже поздно.

   - Где же вы, господин Винтерфилд?! – издевательски повторил монах, раскачиваясь словно пьяный или одурманенный той самой настойкой наркотической травы, столь любимой богословами.

   - Что там происходит, господин Винтерфилд? – неуёмная монашка тоже решила проявить любопытство. А ведь приличная девица в такой ситуации должна была упасть в обморок или впасть в истерику. Я, разумеется, предпочёл бы первое.

   - Не высовывайтесь! – строго приказал я той и выкатился из нашего общего укрытия на грязную тропинку между двумя склепами, чтобы замереть за пришедшимся весьма к месту кустом. Безобразие, творившееся в могильнике напротив, приобретало всё более чёткие черты, и уже было очевидно, что, к сожалению, я не только не ошибся со своим первым предположением – реальность оказалась гораздо хуже.

   Беснующиеся в склепе тени явно принадлежали полноценному демону, вот только никаких магических эманаций тот не издавал. Совсем! Такое могло быть только в одном случае, весьма редком классическом случае, даже описанным в учебниках как благополучно канувший в прошлое. Терров монах, судя по всему, призвал пожирателя, который вот-вот должен был преодолеть ограничивающую ему пространство для манёвра пентаграмму. Этого демона, действительно, невозможно было определить по уровню излучаемой им магии, так как эта тварь попросту ничего не излучает, к тому же это порождение тьмы поглощает любую магию, с которой соприкасается. По этой причине от него очень сложно избавиться, и по этой же причине даже самые сумасшедшие фанатики его никогда не призывают. Более того, настоящий ритуал вызова, а не его огрызки, которые можно было найти в учебнике или энциклопедии, то ли хранился за закрытыми замками, то ли, вообще, был уничтожен. Последний случай вызова такого демона произошёл несколько сот лет назад, и я бы не знал о его возможном существовании, если бы случайно ещё во время учёбы не ошибся аудиторией и не забрёл на лекцию по истории магии вместо теории магического моделирования. Сама возможность существования такого демона меня, помнится, тогда впечатлила, поэтому описание его я хорошо запомнил, но вот остальные подробности – как вызывали, а главное, как обратно изгоняли – я прослушал вполуха, и, оказалось, зря. Никогда не знаешь, что в жизни пригодится. Особенно, для сохранения этой самой жизни. Ведь, насколько я помнил, пожирать должна была эта тварь не только магию, но и всё живое. А значит, лежать под кустом и бездействовать было никак нельзя.

   Монах-вызыватель то ли не видел, как вызванное им создание тьмы потихоньку затирает начертанную мелом границу, то ли к своей собственной глупости был не против такого исхода, видимо, надеясь удержать демона артефактом. Всё так же шатаясь, он выкрикивал какие-то несвязные слова – импровизация или неизвестно откуда взявшееся заклинание? – и временами дико хохотал. Жуть!

   - Что там происходит? – раздался шёпот за спиной, и я тихо – тихо, единственно для того, чтобы не привлечь преждевременное внимание демона и его хозяина – выругался. Всё-таки общение с представителями Ордена негативно сказывалось на моей нервной системе.

   - Что вы здесь делаете?! – прошипел я. – Почему не остались в укрытии?!

   - Там ничего не видно! Как я могу следить за следствием, если ничего не вижу?

   Я почувствовал, что скоро сам начну молиться Единому, чтобы тот дал мне силы пережить это. И под этим я имел в виду совсем не демона! За какие грехи мне свалилась на голову эта девчонка?!

   - Там демон, очень агрессивный демон. И он вот-вот прорвёт пентаграмму, – как можно спокойнее ответил я, следя за реакцией монашки. Однако та ничуть не испугалась.

   «Где же они её нашли такую?! То ли она ничего не боится, то ли настолько глупа, что не понимает, когда нужно бояться».

   - Но вы маг! Вы же его загоните обратно? – уверенно отозвалась та.

   - Я подозреваю, что….

   - Вот ты где! – радостно взревел вызыватель, указывая перстом на тот самый куст, за которым мы с монашкой укрывались. Видимо, мы говорили слишком громко, да и продолжать общаться шёпотом, смысла уже не было.

   - Бегите! – я оттолкнул орденскую посланницу в сторону, а сам – другого выхода пока всё равно не было – кинул удерживающий кокон на бросившегося в нашу сторону демона. Хоть и ненадолго, это должно было того удержать.

   - Глупец! – рассмеялся монах. Я всё никак не мог узнать его по голосу, и это обстоятельство казалось мне не только странным, но и почему-то важным. Что-то было в нём не так, и это беспокоило меня сильнее, чем разросшаяся до размеров склепа склизкая туша, со смаком пожирающая трещащий на ней по швам магический кокон. Чахлое деревце – моё бывшее укрытие – уже осыпалось трухой и пеплом.

   Бросать на демона ещё один кокон смысла не имело: тот бы его всё равно съел, а откармливать исчадие до таких размеров, при которых я уже точно не смог бы с ним справиться было бы безумием. Единственным выходом из ситуации, который я для себя видел, было перехватить контроль над демоном и загнать того в новую пентаграмму. Вот только для этого нужно было прорваться к укрывающемуся за демоном монаху, да и присутствие рядом неуёмной госпожи легата тоже было весьма некстати.

   - Господин Винтерфилд! – испуганно выкрикнула та, когда я пытался обойти демона и пробраться к вызывателю сзади. Разумеется, я знал, что порождение тьмы нацелено на меня и находится прямо за моей спиной, но у меня был шанс схватить монаха, а так….

   - Кто тут у нас ещё?! – глумливо осведомился преступный монах, переступая по освещённому находящейся внутри склепа лампой пятачку. – Хватай её!

   Пришлось бросить в демона очередную магическую подачку, отвлекая тем самым его внимание от девчонки. Трусливый хозяин демона тут же укрылся в своём склепе, но я пока не стал того преследовать, а снова попытался убрать из поля зрения демона монашку.

   - Что вы творите?! – почти кричал я, увлекая её за подвернувшийся на пути склеп. Впрочем, и демон, и его хозяин шумели так, что я мог орать во всю глотку и при этом оставаться для них не услышанным.

   - Но он…. Он почти вас…. – смотрела она жалобно.

   «Ага, пробрало всё-таки!»

   Шляпа с госпожи легата в суматохе слетела неизвестно где – искать ту, разумеется, смысла не было – и выглядела без неё монашка донельзя жалко. Даже злиться на неё за самовольные выступления уже не получалось.

   - Что с вами делать? – я устало прислонился к мокрой от начавшегося дождя стене гробницы, а затем изогнулся и выглянул на аллею. Демон продолжал пожирать крохи магической сферы, а его хозяин пытался того от этого дела отвлечь и направить в нашу сторону. Порождение тьмы отвлекаться не желало, что меня вполне устраивало, если бы оно не росло в размерах с каждой съеденной крохой магии. Рядом раздалось неровное дыхание – монашка, вместо того, чтобы смирно спрятаться за склепом тоже выглядывала и всматривалась в происходящее в стане противников.

   - Нужно отнять у него маску! – выдала она с самым глубокомысленным видом результат своих наблюдений.

   «Надо же, догадалась!» – хмуро подумал я, но вслух согласился:

   - Нужно. Главное, мне не мешайте.

   - Я не мешаю! – уже обиженно отозвалась похожая на мокрую мышь орденская посланница, вновь вызывая у меня неуместное желание её пожалеть.

   - Мешаете, – тем не менее, твёрдо возразил я, взглянув на превратившиеся в сосульки волосы, и добавил, не сдержав накопившееся раздражение: – Что же вам в келье не сиделось? Почему на подвиги потянуло? Разве ваше призвание, как монашки, не в молитве?!

   - Я не монашка! – внезапно вскинулась госпожа легат, заставив меня отпрянуть и прижаться к стене. Впрочем, девицу пришлось почти сразу же прижать к себе, так как изданный демоном рык едва не унёс её за пределы погоста.

    – Я следователь, легат Ордена! – верещала она, пытаясь выбраться из моего захвата.

   - Вот именно, что Ордена! – хотел я напомнить ей о том, чем, собственно, является эта организация, но её представительница желала не слушать, а брыкаться.

   - Вы считаете, что только мужчины могут заниматься этой профессией, не так ли? – язвительно и совсем не вовремя развернула причину своего возмущения не монашка после того как вынудила меня её отпустить. Я снова выглянул за угол. Демон сотрясать воздух перестал, предпочтя будоражить землю, перескакивая с места на место, чтобы собрать последние остатки брошенного мною на него заклинания, а на попытки вызывателя его отвлечь и переключиться на нас с легатом отвечал тем самым грозным рыком. Всё-таки, какая полезная во всех смыслах штука, эти многослойные плетения!

   - Почему же…. – попробовал я тем временем возразить несправедливому заявлению орденской посланницы и одновременно с этим, стараясь оставаться в тени, направился в сторону рогатого хозяина демона.

   - Хотите сказать, что у вас в Управлении тоже служат женщины, не так ли?! – громко и с вызовом прервала меня не монашка, нивелируя, таким образом, все мои попытки к конспирации. – В должности уборщиц или, в лучшем случае, секретарей! – добавила она уже обвиняющее, как будто это я тех на эти должности назначил! – А назовите мне хотя бы одну женщину-следователя! Что?! Не можете! – выкрикнула она настолько патетично, что даже монах-вызыватель заинтересовался. И как так получилось, что я оказался окружен одними фанатиками?

   - Разве вы не понимаете, что мало одного желания стать следователем, госпожа Сазеренн? – постарался я ответить как можно более миролюбиво, но вызвал лишь новый приступ одержимости у экзальтированной девицы.

   - Я готовилась! Училась! Я знаю всё Уложение! Я прочитала все учебники по криминалистике! Да, я, наверное, лучше вас знаю, как вести следствие!

   - Ну-ну! Вы и богословие лучше монахов знаете, раз прочитали диссертацию магистра Кельпира?!

   - Вы…. Вы…. – её взгляд обжигал гневом не хуже, чем горящие огнём глаза приближающегося к нам демона.

   - Может быть, вы знаете и то, как с этим порождением тьмы справиться?! – съязвил я, заключая оное в очередной кокон, который тот принялся немедленно пожирать. Вот только тот при этом рос такими темпами, что у нас скоро не осталось бы пространства для манёвра. Монах, отчего-то получающий наслаждение от нашей глупой перепалки, злорадно рассмеялся.

   - Знаю! – вдруг заявила госпожа легат, нервно сжав в ладони свой орденский символ, и прежде чем я или хозяин демона успели спросить, как, метнула этот предмет словно обычный диск прямо в прикрытую маской физиономию не ожидавшего такого поворота преступного монаха.

   Я, признаться, тоже подобного не ожидал, но, как говорится, новичкам везёт. Одним ударом орденской посланнице удалось вырубить как монаха, так и демона. По крайней мере, сколько я не оглядывался, последнего не находил, а ведь подобной туше было уже негде спрятаться.

ГЛАВА 7

От неожиданности, я не сразу поверил своим глазам, но факты были налицо: демона нигде не было, а очередной недозаклинатель лежал плашмя прямо перед нами. Не успел я задуматься над тем, жив ли тот, монах дёрнул ногой, затем попытался поднять руку, поэтому решив не искушать судьбу дважды, я метнулся вперёд и прежде чем тот успел дотронуться до маски, из которой так и торчал брошенный орденской посланницей символ, сбросил ту с его физиономии. Кожу кончиков пальцев, что касались артефакта, странно покалывало, будто на том сохранились остатки каких-то активных заклятий.

   - Брат Тарием, – мрачно проговорил я, а лишённый прикрытия монах совсем не по-монашески выругался. Затем и вовсе, начал махать кулаками, за что пришлось уложить того на живот и завести передние конечности за спину.

   - Это вы убили брата Наира? – вопрос был скорее риторический, но правила есть правила. Ответом мне был лишь очередной набор ругательств, который монах выдавал продолжая извиваться всем телом и пытаясь лягнуть то меня, то легата. О конструктивном диалоге в таком ключе, очевидно, не могло быть и речи, поэтому неугомонного отступника от данных им при вступлении в монастырскую братию заветов пришлось усмирить довольно жёстким способом и связать его же собственным поясом, а рот заткнуть кляпом, наспех сооружённым из носового платка.

   После этого я смог, наконец, обратить более пристальное внимание на артефакт. Тем более что там было на что посмотреть. Между двумя отверстиями для глаз находилась самая настоящая миниатюрная пентаграмма, посреди которой находился вплавленный тёмный кристалл магмаза* весьма впечатляющих размеров. От верхней и нижней частей маски исходили рогоподобные отростки, расположение каждого из которых было строго перпендикулярно граням пентаграммы. Выглядела маска жутковато и весьма недвусмысленно, отчего было совсем непонятно, каким образом её умудрялись столько лет выдавать за священную реликвию. Удар орденским символом пришёлся ровно посредине пентаграммы, что, видимо, и прервало ритуал.

   - Повезло, – хмыкнул я негромко.

   - Везенье тут не причём! – едко отозвалась госпожа легат. Она каким-то образом умудрилась отыскать свою шляпу и снова выглядела донельзя строго. А ведь совсем недавно дрожа словно трепетная лань прижималась к моему плечу. Ну, да ладно!

   - Хотите сказать, что знали о том, что собой представляет этот артефакт?

   - Если бы вы ознакомились с диссертацией магистра Кельпира…. вернее, брата Наира, – запнулась та ненадолго, – то тоже бы об этом знали!

   - Вот как….

   Ну, если сами богословы об этом знают, и при этом….

   - Да, в диссертации, – зачастила монашка, вернее, по её же словам, совсем не монашка, – брат Наир по своему почину или, скорее всего, с чьей-то подачи развил считавшиеся ранее еретическими идеи мэтра Лиона, который почитал магию как раз тем самым чудом, ниспосланным Единым, и в качестве доказательств приводил примеры из жизни святых, которые использовали магические артефакты для того, чтобы повсеместно распространить учение о едином боге.

   - То есть, вы хотите сказать, что ушлые святые отцы сами вызывали демонов, пугая тем самым недалёких крестьян, а затем победоносно тех изгоняли якобы святым словом? – почему-то я был этим совсем не удивлён.

   - Не совсем так! – орденская посланница, разумеется, вскинулась на защиту своих собратьев. – Вполне возможно, что артефакты попали к святым случайно.

   - И те ими воспользовались, как я и говорил, – этим я закруглил неожиданный теологический диспут, так как то были дела дней минувших и, на мой взгляд, ничего не давали мне в плане мотивов преступника. Кстати, о преступнике. Тот усиленно мычал, видимо, желая высказать и своё мнение по обсуждаемому вопросу.

   – А вы, брат Тарием, зачем в это ввязались? – решил я повторить попытку наладить контакт с задержанным и вытащил у того изо рта кляп. – Тоже решили стать святым?

   - Торжествуете, господин Винтерфилд, злорадствуете…. – практически выплюнул тот и замолчал. А ведь совсем недавно, казалось, господин монах просто искрился красноречием.

   - По какой причине вы убили брата Наира? Зачем вам понадобилось вызывать демона?

   - Это всё он! – выкрикнул вдруг Тарием, непонятно кого имея в виду.

   - Кто он?

   - Брат Шеор, наш эконом. Он всё придумал!

   «Интересно!» – хмыкну про себя я и выслушал жалостливую историю о нерадивом монахе, которому доверили всего только самую малость – определить пожертвования, сделанные монастырю за месяц, в столичный банк – однако того внезапно обуяли самые что ни на есть греховные соблазны, заставившие часть пожертвований потратить в одном известном своей порочной репутацией столичном заведении. И так несколько раз на протяжении года, пока, что было ожидаемо, растраты не заметил монастырский эконом и вместо того, чтобы призвать блудника к покаянию, заставил ввязаться в это недостойное дело.

   - Племянника своего хотел подставить! – обвинял монах эконома. – Завидовал он ему. И титул тому, и положение в обществе, и наследство! А брат Шеор, вышло так, что ни с чем остался.

   - А зачем ему наследство-то? – удивился я. Неподходящие, казалось бы, для монаха мотивы.

   - Как зачем? Должность настоятеля купить. Как раз в монастыре святого Пантирия место вакантное образовалось. А тут ещё и Наир – любимчик отца Фонтия – нос свой из-за книжек показал! Вот и решил Шеор одним ударом сразу двух зайцев, так сказать….

   - Убить? – подсказал я. Не то, чтобы подобные нюансы отношений внутри обители меня удивляли – люди всегда плетут интриги и замышляют друг против друга, неважно где, в монастыре, университете или королевском дворе, различия лишь в масштабе – тем не менее, что-то в этом готовом объяснении казалось мне подозрительным. – А демона зачем вызывали?

   - Не хотел я его убивать! Случайно вышло! Наир ведь на самом деле верил во все эти истории про святых, обдурить его оказалось легче лёгкого. Под конец только начал догадываться, и тогда мы с ним повздорили. Я для вида замахнулся, а маска будто сама …. – из монаха полились новые оправдания. – Сам не знаю, как так вышло! Словно наваждение какое-то. Не хотел я! Это она, – он снова дёрнулся в сторону маски, – заставляла меня это делать!

   - Неужели? – сказанному я ничуть не поверил, но брата Тариема внезапно поддержала госпожа легат:

   - Существует мнение и некоторые свидетельства, что артефакты подобного рода могут обладать самосознанием и подчинять своего носителя, если тот не обладал достаточной волей, чтобы этому противостоять.

   - Да, да, – тут же согласно закивал монах. – Не смог я противостоять. Поддался.

   - А когда студентов нанимали демона вызывать, кому тогда поддались?

   - Каких студентов? – почти одновременно удивились брат Тарием с орденской посланницей. Вот только, если госпожа легат сделала это искренне, в голосе монаха слышалась откровенная фальшь.

   Впрочем, последующий допрос пришлось отложить из-за весьма своевременного прибытия жандармов, да и очень уж мне не хотелось затевать прения с госпожой легатом в присутствии подозреваемого. Сметливый Карилл – я решил, что после закрытия дела буду хлопотать о его повышении – получив мой приказ снять охрану с монастыря, не распустил ту по домам, а собрал в ближайшем к монастырю жандармском отделении, так что стоило мне активировать амулет вызова, не прошло и получаса, как вся эта орава топтала кладбище, а затем словно медведь улей разворошила и сам монастырь.

   И настоятеля, и эконома снова допросили, кельи обыскали. Разумеется, ничего нового не нашли. Разумеется, эконом всё отрицал. Разумеется, настоятель ничего не знал. Тем не менее, последний подтвердил, что протежировал брата Наира на должность настоятеля того самого монастыря, о котором упоминал Тарием, однако в остальном, кроме слов самого обвиняемого предъявить эконому было нечего.

   Кое-какие подвижки появились, когда следствие вместе с задержанным и изъятым на время следствия артефактом переместилось в Управление. Разбуженные студенты с любопытством рассматривали задержанного монаха, державшегося то цинично-надменно, то принимавшего вид оскорблённой невинности – видимо, ещё не решившего, какой линии поведения придерживаться – пока, наконец, Пертц не выдал:

   - Вроде похож.

   - Похож?! На кого я похож?! – немедленно взвился брат Тарием. – Сделали из меня чучело, забаву для недоучек, которые не могут выучить даже пары тезисов из Свода!

   - А откуда вы знаете, что они недоучки? – тут же поймал я его на оговорке.

   - Да по ним и так видно! – процедил монах и поджал губы, больше не сказав ни слова. Тем не менее, запрос наставнику нерадивого студента я отправил, а дальше за дело взялись эксперты. Беззастенчиво отправив тех работать остаток ночи, я заперся в своём кабинете, закрыв дверь прямо перед носом назойливой госпожи легата, следовавшей за мной повсюду хищной коршунихой. Зачем она меня преследовала, хотела ли на деле доказать, что не монашка, я старался не думать. Впрочем, больше чем дама-следователь меня заботило то, что уже вторую ночь провожу в Управлении, снова так и не успев послать весть Гансу. Как бы старик не начал волноваться – ему это вредно. Пока сам волновался, не заметил, как уснул, а проснулся, казалось, через мгновение от оглушительного стука в дверь. Первая мысль опять была о не монашке – надо же, привязалась! – но глубокий баритон за дверью никак не мог принадлежать орденской посланнице.

   - Этьен! Винтерфилд! Сколько можно дрыхнуть?!

   За окном было ещё темно, хронометр показывал начало седьмого.

   «Они что, издеваются?!» – я, как был, рывком распахнул дверь, предвкушая циничную расправу над шутниками, кто покусился на мой сон, но обнаружил в помощницкой Анция, за спиной которого всё-таки оказалась вездесущая госпожа легат.

   «Терр подери, когда же всё это кончится?!» – нервно бормотал я про себя, когда, захлопнув дверь, принялся наспех надевать сапоги, оправлять рубашку, натягивать сюртук и приглаживать штаны бытовым заклинанием.

   - Что случилось? – поинтересовался я уже спокойным светским тоном, когда полностью одетый открыл дверь во второй раз.

   - След нашли, – довольным тоном объявил эксперт, никак не отреагировав в отличие от не монашки на мой изменившийся внешний вид. – Везунчик ты, Винтерфилд.

   - Везенье тут ни при чём! – радостно ответил я. Новость была такая, что даже присутствие рядом орденской посланницы не могло её омрачить. - Показывай!

   Мы быстро прошли коридорами и спустились на первый этаж, половина которого занимали лаборатории экспертов.

   - Вот! – Анций кивнул на заключенный в контейнер для вещдоков накопитель, одновременно подсовывая мне бумажки с графиками спектров. – Совпадение ауры твоего монаха с остаточным следом на жестянке. Хорошо, что догадались сразу по горячим следам записать спектр, иначе к этому утру уже всё выветрилось бы.

   - Отлично! Ещё что-нибудь?

   - Частичные следы есть ещё на нескольких предметах, но это, полагаю, будет главной уликой.

   Я кивнул, соглашаясь, и уже собрался, было, идти в арестантскую, чтобы вытащить из камеры задержанного, как на меня накинулась госпожа легат.

   - Господин Винтерфилд! Вы так и не доложили мне о сути того дела, связанного со студентами….

   «Доложил?!» – от негодования и удивления, что я у неё в докладчиках, я даже остановился. – «Эх, надо было всё-таки запереть её в одном из склепов хотя бы на денёк! Оставила бы там все свои командирские замашки….»

   Но рассуждать в сослагательном наклонении не принято, особенно у следователей.

   - Госпожа, Сазеренн, – «Спокойствие, только спокойствие». - Если вы, находясь в Следственном Управлении, со всеми своими полномочиями вот уже несколько часов до сих пор не удосужились самостоятельно ознакомиться с материалами интересующего вас дела, то может и не стоит вам стремиться к той карьере, о которой вы якобы мечтаете?

   Последние слова я произносил уже мягко и почти по-отечески. Не монашка побледнела и поджала губы. Я так и не узнал, какие выводы она для себя из этого сделала, но подобными претензиями она меня более не беспокоила.

   - Таким образом, имеются неоспоримые доказательства того, что демона вы пытались призвать дважды, хоть и чужими руками в первый раз. Вкупе с убийством, ваше дело будет рассматриваться как особо тяжкое, – всё время, пока я это говорил, на лице бывшего монаха – его разжаловали ещё во время обыска в монастыре – не дрогнул ни один мускул. Казалось, что теперь он показывал истинную сущность хладнокровного преступника. Или это была очередная маска? Кстати о масках….

   - Вы не столь наивны, господин Винтерфилд, чтобы думать, что можете меня облапошить, – с ленцой отозвался Тарием. Вот кто был, действительно, спокоен. – Ваши собственные эксперты показали, что именно кровь, попавшая на реликвию, привела к активации артефакта.

   - Вы об этом тоже знали и поэтому убили брата Наира, – немедленно парировал я.

   - Доказать вы это не сможете, – покачал головой бывший монах, а я постарался не улыбнуться – вот, он почти и проговорился.

   - Не будьте так уверены, – надо было чем-то задеть его, пробить плешь в его самоуверенной невозмутимости, и я по какому-то наитию добавил: – Мы нашли тайник.

   И Тарием дрогнул: дёрнулся, словно пытаясь бежать, но тут же осознал свою ошибку и уставился на меня ненавидящим злым взглядом. Всего только на мгновение, но мне этого хватило.

   Третий по счёту обыск в монастыре монахи восприняли стоически и с положенным им смирением. Сам настоятель с завещанным святыми праотцами спокойствием смотрел, как взламывали каменную кладку стен и разбирали дощатый настил пола. Обыскивали две кельи – преступника и его жертвы – и, что было вполне ожидаемо, учитывая, что в отношениях этих людей было много того, что не лежало на поверхности, искомое нашли во второй.

   Тайным сокровищем оказался древний фолиант с жёсткими пергаментными страницами и обложкой из мягкой кожи – я понадеялся, что не человеческой – наглядно продемонстрировавший, насколько тонка или, что вернее, эфемерна грань между тем, что жрецы почитали и том, что проклинали. Ритуалы, артефакты, пентаграммы, заклинания…. Я сунул нос в книгу – будь я демонологом, то не высунул бы, пока не дочитал всё до конца – и чуть не лишился его, когда труд древних заклинателей захлопнула и буквально вырвала из моих рук госпожа легат.

   - Конфискация с санкции Ордена, – злорадно выдала она, сверкая на меня горящими глазами истой фанатички, и прижала толстенный том к своей груди. Было даже удивительно, что та до сих пор и полностью не иссохла.

   Однако я лишь пожал плечами – до содержания этих писулек мне на самом деле не было никакого дела – и сосредоточил своё внимание на остальных уликах – паре выдохшихся универсальных амулетов. Дорогущая, на самом деле, вещь такой амулет, позволяющий немагу применить к себе несколько заклинаний, например, невидимости или другой иллюзии. Амулеты были разряжены и когда в последний раз ими пользовались, было уже не отследить, тем не менее, можно было найти того, кто эти вещицы сделал.

   Я увяз в деталях следствия и единственный раз оторвался от дел, когда из выходящего на проспект окна кабинета Варгиса наблюдал за долгожданным отбытием госпожи легата. Та дожидаться последней точки в расследовании и суда не стала, а упаковав конфискованные артефакт и том порочащей последователей Единого литературы, в сопровождении охраны – трёх затянутых в чёрные рясы накаченных чурбанов с каменными рожами – уселась в такой же чёрный мотодиль и покинула Глорихейм. Я загадал, что навсегда. Никаких других вариантов, размышляя разумно, и не могло предполагаться.

   Вздохнув – Варгис хмыкнул, однако я сделал вид, что не заметил – я вернулся к тому, что не давало мне покоя с момента задержания Тариема. Его мотивы. Все его попытки уйти от ответа и свалить вину на других фигурантов дела были шиты белыми нитками, да тот это и не скрывал. На психа, вызывающего демонов и убивающего людей ради удовольствия или великой цели, он тоже похож не был. Опрос людей его знавших ничего не дал, других контактов не удавалось найти, а от попыток надавить на него бывший монах уворачивался будто скользкий уж. Последний наш разговор состоялся уже глубокой ночью – из-за этого неразговорчивого типа опять пришлось остаться ночевать в Управлении. Я уже не пытался убедить его, лишь заметил, что шансы остаться в здравом уме после ментального вмешательства в память, которое ему предстояло уже на следующий день, были один против десяти.

   - Вы мне нравитесь, господин Винтерфилд,– вдруг отозвался Тарием, взглянув на меня в упор, – и мне жаль, что вы мне не поверили. Боюсь, вы привлекли к себе внимание и гнев очень могущественного человека.

   - Кто?!

   Это была новая неожиданная зацепка, но мой вопрос в ту ночь так и остался без ответа.

   «Пусть же твои мозги превратятся в желе!» – бывшего монаха мне было совсем не жаль. Утром должен был прибыть ментальный маг, вот только оказалось, что он зря спешил к нам из столицы. Бывший брат Тарием был найден на рассвете, висящем на жгуте, сплетенном из порванной на лоскуты его собственной рясы, и безнадёжно мёртвым.

   Начальство с облегчением закрыло дело и в приватном разговоре посоветовало забыть о последних словах монаха. Совет был здравым, но следовать я ему не стал, впрочем, волноваться попусту тоже. Ведь, как говорилось в известной притче, неприятности, как и неприятелей, искать не приходится, они всегда находят тебя сами.

   *Магмаз – драгоценный камень, представляющий собой магический проводник.

ЧАСТЬ вторая

ГЛАВА 8

- Что желаете? Шампанское, виски, коньяк? – стюард склонился передо мной в полупоклоне, умудряясь при этом держать в вытянутой руке поднос с перечисленными напитками.

   Я вздохнул. Из-за стоявшей на побережье жары – и это уже в мае! – мне желалось заливать напитки не вовнутрь, а снаружи. Больше всего мне хотелось, например, окатить себя водой из бочки, которую как раз на моих глазах закатывали на нижнюю палубу. Но я сам находился на верхней. Впрочем, это было не единственным препятствием.

   - Список пассажиров, – требовательно произнёс я, заставив стюарда замереть в принятой им скрюченной позе.

   - Простите, сэр? – сделал вид, что не понял тот. По нему было видно, что он уже не рад, что подошёл ко мне, единственному на тот момент посетителю боковой палубы первого класса.

   - Мне нужен список пассажиров, – повторил я и, вспомнив, как это делал двоюродный дедушка Киральд, придал одновременно высокомерное и доверительное выражение своему лицу. – На судне могут найтись мои знакомые, вы понимаете, о чём я? – я ещё доверительнее понизил голос, а на поднос стюарда как бы сам собой упал целый дукат. Если бы подобное расточительство увидел Ганс, то корил бы меня за это в течение нескольких лет, однако такие жесты были необходимы для поддержания нужного образа. В конце концов, деньги были казённые. Почему бы их и не потратить?

   Корабль, на котором я находился – нет, не просто корабль, а королевский лайнер «Бригильда», названный в честь ещё здравствующей к неудовольствию многих королевы-матери – курсировал между Трассом и Озолом, прибрежными городами королевства, разделёнными всею шириною Озольского пролива. Водный маршрут был самым быстрым и спокойным способом добраться с материковой части королевства на Озольский полуостров. Для сравнения, чтобы проделать подобное путешествие по суше, требовалось забраться на самый север королевства, в горы, а затем спуститься вниз по извилистым дорогам полуострова, потратив в два раза больше времени и денег, но это если путешествовать третьим классом. Первый и в том, и в другом случае стоил целое состояние – по крайней мере, по меркам простого обывателя. Дополнительным плюсом, который предоставляла поездка по морю, были остановки на Кармановых островах, формально принадлежащих королевству, но при этом имеющих право на свои собственные законы. В числе прочего там разрешались азартные игры и прочие непотребства двусмысленного толка (таковыми их считали не только целомудренные граждане, но и сами развратники). На островах можно было купить что угодно, а также и продать. Последнее обстоятельство имело самое непосредственное отношение к моему присутствию на «Бригильде».

   Ребята из отдела контрабанды и прочей незаконной купли-продажи артефактов, расположенного этажом выше моего, получили сведения о том, что через «Бригильду» на острова собираются переправить крупную партию артефактов, в том числе и боевого действия, откуда те должны были доставлены уже в Островную империю*. Также согласно полученным сведениям перевозчик ехал первым классом – привилегированных пассажиров почти не досматривали – поэтому отделу было жизненно необходимо внедрить на борт своего агента.

   - Разумеется, сэр, – стюард принял подношение, скрепляя тем самым не совсем законную сделку, и вот уже через четверть часа у меня был в руках список из двадцати четырёх имён. К этому списку, по предварительным сведениям, на островах должны были добавиться ещё четыре имени, а пятеро выбыть, но не факт, что неизвестный мне перевозчик был одним из них. Более вероятно было то, что ради конспирации тот приобрёл билет до конечного пункта маршрута лайнера.

   - Так, посмотрим, – я начал просматривать список. – Барон Крауфильд с дочерью, – имя казалось странно знакомым, но я не мог вспомнить, где его слышал. – Виконт Сомерсет с супругой, господин Назери, – я припомнил, что это известный суконный магнат, – с семьёй, маркиз Корридей, – тут же привычно скривился, прочитав родовое имя отца, которого тот, тем не менее, был лишён, и которое перешло ко мне после смерти деда. – Граф Сукколк, тоже с семьёй, состоящей, – о, ужас! – из трёх дочерей, ещё пара аристократов, – их имена мне ничего не говорили. – Госпожа Сазеренн….

   Тут я запнулся. Неужели?! Или однофамилица? Почему бы и нет, например, моя собственная фамилия, доставшаяся мне от матери, была достаточно распространена. Однако внутренним чутьём я как-то сразу понял, что это и есть та самая госпожа легат, встреченная мною во время не самого успешного – хоть и начальство придерживалось противоположного мнения – дела, а затем и вовсе подумалось, что лучше бы я продолжил заниматься саботажем Рельнойтсов. Однако данное единожды слово я взять назад не мог.

   Наспех просмотрев оставшийся список, я решил заняться его более внимательным изучением позже и задумался.

   Чтобы не спугнуть преступника, никто на судне не должен был знать о роде моих занятий. Поэтому – хотелось мне этого или нет – эту госпожу Сазеренн нужно было найти и предупредить, чтобы та не вздумала болтать. Я снова сверился со списком. Её каюта находилась в том же крыле, что и моя, что с одной стороны было мне на руку, а с другой означало, что я и дальше буду постоянно сталкиваться с ней в коридоре. Опять же караулить её рядом с каютой и тем более к ней стучаться было недопустимо и предосудительно. Поэтому госпожу Сазеренн следовало искать в других местах. Я подавил желание вернуть стюарда и принялся самостоятельно вспоминать, где, если не в своей каюте, можно было найти пассажира судна. Кают-компания, столовая, залы для танцев и игр, бесчисленные салоны, библиотека…. Но вряд ли незадолго до отплытия лайнера кто-либо из пассажиров находился во внутренних помещениях. Обычно все толпились на обширной площадке в носовой части палубы, и я решил начать поиски оттуда. Выйти к нужному мне месту оттуда, где я находился, можно было воспользовавшись внутренним переходом, либо поднявшись к рубке и оттуда уже спустившись к носовой площадке. Я решил воспользоваться вторым маршрутом и с высоты капитанского насеста понаблюдать за собравшимися на палубе пассажирами первого класса. Там собрались все, кроме меня и семейства суконного магната (если судить по количеству человек, заявленном в списке) но чёрного одеяния орденского легата нигде не было видно. Я уже, было, подумал, что госпожа Сазеренн из списка всё-таки однофамилица, как, наконец, её приметил.

   Одетая в светлое платье и такую же шляпку, она стояла в компании разодетых девиц и пары молодых бездельников и заливисто смеялась над чей-то глупой (я был в этом уверен) шутке. Что ещё можно было ожидать от пустоголовых франтов? Разве что контрабанды артефактов. Ведь перевозчик, скорее всего, один из них. Я внимательнее всмотрелся в стоящих, прохаживающихся, беспрестанно болтающих людей, надеясь увидеть напряжённую позу, нетерпеливую дробь пальцами по парапету, затравленный взгляд. Но нет, искомый человек выдавать себя так просто не желал. От коллег, подсунувших мне это дело, об этом типе я не узнал ничего, кроме как интимной подробности, что на груди у него татуировка в виде ещё нераспустившегося бутона розы. Свидетельствовало ли это об излишней романтичности натуры или то была метка принадлежности к какому-то тайному ордену, тоже было неизвестно.

   Впрочем, представителей реально существующего Ордена на борту и так было слишком много. Мой взгляд снова вернулся к госпоже Сазеренн, беззаботно отхлебывающей шампанское из высокого бокала. Мне вдруг стало интересно, а знали ли её приятельницы и приятели с кем имеют дело. Или она всё-таки оставила свою затею стать следователем, решив вместо этого влиться в светский ритм жизни?

   Долго прятаться за рубкой мне не дали. Графиня Сонберр, внушительная дама, обладающая магически усиленным – никак иначе – лорнетом, высмотрела меня и принялась так усиленно махать руками, привлекая своей колышущейся фигурой внимание всех присутствующих на палубе. Пришлось спускаться.

   - Ах, маркиз, я уже заждалась, право, когда вы почтите нас своим вниманием, – затрещала она, стоило мне ступить на площадку. – Позвольте мне вам представить мою дочь, Сесилию, – графиня ничтоже сумняшеся развернула меня в сторону той самой компании, что окружила госпожу Сазеренн. Мать дочери на выданье (иначе, зачем все эти церемонии?) скользнув взглядом по не монашке, поджала губы, но тут же через мгновение растянула их в благостной улыбке, направленной на одну из остальных девиц. По моему мнению, те были копией друг друга, что только подчёркивала краска на лицах, и отличались друг от друга только цветом платья.

   - Сесси, представь себе, кто оказался нашим соседом! – воскликнула графиня. Да, я на самом деле имел подобное несчастье. – Сесилия – такой нежный и стеснительный цветок, – продолжила мамаша оранжерейного чуда, окинувшего меня таким хищным взглядом, что я, пусть и на мгновение, почувствовал себя мелкой букашкой в южных джунглях. – Я была бы очень признательна….

   Отвык я от светской жизни, впрочем, никогда к ней и не привыкал. Когда я был мал, родители сподобились всего только на пару светских выходов, от которых мне почему-то запомнились тесный и неудобный костюм и неимоверная скука от разговоров взрослых, а после разрыва с семьей матери о выходе в свет не могло быть и речи. Тем не менее, я мог бы припомнить или догадаться, что любые подобные сборища знати очень быстро превращались в ярмарку невест. Поэтому не мог не понять, к чему вели действия графини. Только по причине того, что у меня не оставалось никакого другого выхода, я со словами «Прошу прощения, графиня, я вынужден похитить из вашего милого общества свою даму» подхватил под локоток бывшую (или до сих пор действующую?) орденскую посланницу и, пока дамы не опомнились, утянул последнюю к свободному местечку у фальшборта.

   - Господин Ви…. – гневно зашипела та, к счастью, тихо.

   - Маркиз Корридей к вашим услугам, – перебил я её, показательно улыбаясь, заслужив за это очередной снисходительно-насмешливый взгляд. В целом, если бы не коварная ситуация, в которую по забывчивости попал, я с удовольствием понаблюдал бы за сменой эмоций на лице не монашки – удивление, недоумение, подозрение и ещё что-то непонятное, быстро сменившееся усмешкой – а так веселилась только госпожа Сазеренн.

   - А с какой стати вы, маркиз Корридей, – она старательно выговорила перешедший мне от деда титул так, который я, впрочем, так официально и не принял, что это снова прозвучало насмешкой, – полагаете, что я соглашусь на роль вашей дамы?

   Чересчур сообразительная особа, но, к сожалению, других кандидатур у меня не было.

   - Почему бы и нет? – как можно легкомысленнее ответил я. – В конце концов, вам тоже спокойнее будет с кавалером.

   - Вы, что, решили, что мне не из кого выбрать?! – глаза госпожи Сазеренн гневно заблестели. Потом она взяла себя в руки и с гордым видом развернулась в сторону оставленной нами группы, где почти на всех лицах легко читалась досада и даже неприязнь.

   - Я, в отличие от них, ни на что не претендую, – ответил я совершеннейшую, между прочим, правду. Видимо, я всё-таки задел её чувствительную точку, так как загоревшее лицо госпожи орденской посланницы омрачила лёгкая тень.

   - Хорошо, – наконец, ответила она. – Но только при условии, что вы мне всё рассказываете!

   - Рассказываю что? – совсем искренне удивился я.

   - Не считайте меня глупышкой, подобной Сесси! – внезапно, чуть ли не прильнув ко мне, неожиданно жёстко проговорила она. Я лишь мог предположить, как мы смотрелись для зрителей. – Вы здесь не просто так! Какое-то расследование? Так вот, уговор – я с вами! – но я лишь покачал головой в ответ на такой ультиматум. – А если нет….. – грозно пригрозила она. – То немедленно познакомлю вас с Сесси!

   Я снова ответил отрицательно, надеясь, что с одной глуповатой девицей как-нибудь справлюсь.

   - И с Китти! – угрожающе заявила инквизиторша. Я отвернулся.

   - И с Лиззи! Вот она как раз вам улыбается….

   Улыбку эту, вернее, оскал, я заметить успел, как и вздрогнуть.

   - Договорились, – процедил я, разворачиваясь к довольной своим шантажом не монашке. – С условием, что вы будете держать язык за зубами, а этих девиц подальше от меня.

   Госпожа Сазеренн радостно кивнула, и я на краткий миг заподозрил, что она и есть тот самый перевозчик – ведь пол преступника коллегами по цеху никак не оговаривался. Впрочем, тут же припомнил о предполагаемой татуировке на груди. Образ был настолько яркий, что я тут же поспешил выкинуть его из головы вместе со всеми подозрениями в адрес не монашки.

   Несмотря на мой первоначальный скепсис, решение привлечь орденскую посланницу к делу принесло свою, хоть и небольшую, пользу. Список пассажиров первого класса был нами поделён на три категории: вероятных подозреваемых, маловероятных подозреваемых и остальных. К последней категории были приписаны почтенные и пожилые отцы и матери семейств, а также известные личности вроде суконного магната, которым было совсем не с руки заниматься таким порочащим репутацию делом как контрабанда.

   Орденская посланница – удивительно, но о своих собственных делах, приведших её на борт «Бригильды», она отмалчивалась как и не реагировала на все мои попытки упомянуть Орден – предложила собрать сведения, то есть по сути сплетни, о пассажирах, используя как источник информации собравшихся на борту дам. Хотя я и сомневался, что таким образом удастся узнать что-нибудь путное, противоречить не стал, в свою очередь намереваясь выяснить, кто из пассажиров первого класса и в каком количестве имеет сопровождающих, то есть сообщников, путешествующих в качестве камердинеров, горничных или секретарей вторым классом (пассажиры третьего класса не имели доступа на верхнюю палубу). Со мной таким образом, например, ехал Ганс, который, собирая чемодан, мне заявил, что морской воздух заставит его помолодеть лет на десять. Что он сказал Варгису, я так и не узнал, но каким-то образом пронырливый старик умудрился заставить моё начальство купить и ему билет. Вполне было также возможно, что реальным преступником являлся якобы сопровождающий, а пассажир первого класса – подсадной уткой, единственная роль которого заключалась в том, чтобы перевезти контейнер с артефактами. Таким лицом могла быть и дама, поэтому женщин, путешествующих в одиночестве (исключение сделали только для самой госпожи Сазеренн), пришлось тоже записать в подозреваемые.

   Проникнуть в каюты второго класса оказалось куда проще, чем в помещения на верхней палубе – замки были практически без защиты – поэтому, за то время, что было отведено на приготовления к ужину – камердинеры и камеристки, естественно, поднялись наверх, чтобы помочь господам переодеться – я дотошно изучил нужные мне комнаты. Однако характерного магического фона я ни в одной из них не обнаружил, что могло означать то, что камердинеры и камеристки ни при чём, как и то, что искомые предметы всё-таки прячут в каютах первого класса. Была, конечно, ещё и вероятность того, что преступникам удалось завладеть поглощающим магический фон хранилищем, но это был не тот предмет, который можно спрятать под матрасом. Напоследок я не поленился кинуть на каждую кровать по метке – соприкоснувшись с кожей владельца, та прилипала – которая дала бы мне знать об изменении магического фона, окружающего помеченного, и вернулся к себе. Успел я как раз вовремя, иначе Ганс с костюмом наперевес сам отправился бы искать меня по всем каютам и первого, и второго класса, а может даже и в рубку.

   - Ох уж эта ваша работа, милорд, – причитал он, завязывая мне галстук после того как пресёк все мои попытки сделать это самостоятельно. – А вами, между прочим, интересовались.

   Я вопросительно приподнял бровь.

   - Три молодые дамы ошиблись каютами, – охотно пояснил старик, – затем некая мадам постарше перепутала вашу каюту с каютой своей подруги и настойчиво рвалась в вашу спальню, а ещё две благородные матроны напрямую интересовались вашим местоположением.

   Я обречённо вздохнул – видимо, даже роль госпожи Сазеренн в этой ситуации не особо помогала – однако старый сводник был воодушевлён.

   - Разумеется, ещё нужно выяснить реальное положение дел каждой кандидатуры. Сейчас принято пускать пыль в глаза, – он недовольно покачал головой. – Тем не менее, при должной сноровке вы могли бы воспользоваться этой поездкой, чтобы устроить себе приличное безбедное будущее.

   Я вздохнул ещё громче, но Ганс не заметил или, что вернее, сделал вид.

   - Дочь барона Крауфильда – хорошая партия. Уже полгода прошло с её появления на ярмарке невест, а приданое уже увеличено вдвое!

   - Тогда стоил подождать ещё пару лет, – буркнул я.

   - Уведут! – трагически задрав брови, отрезал Ганс. – К тому же с вашим титулом можно и поторговаться за окончательную сумму.

   В ответ я только скривился.

   - Дочери графини Сонберр, конечно, более приятны на вид….

   Я же вздрогнул, подумав, какова же тогда дочь барона Крауфильда. Неужели, та самая Лиззи?!

   -…. однако возможное приданное придётся делить на двоих, – продолжил камердинер, которого совсем не интересовало то, что мне не было дела ни до чьих-то дочерей, ни до чужих состояний, – а в случае графа Сукколка – на троих, учтите….

   - А про госпожу Сазеренн что скажешь? – поинтересовался вдруг я – сам не ожидал, что такой вопрос из меня выскочит – у камердинера. Тот удивлённо задумался.

   - Примечательная молодая дама, – кивнул он, а я мог только поразиться, когда он успел о ней узнать. – Однако фамилию её я не знаю, милорд, – с сожалением признался он. – Наверное, из приближённых ко двору нуворишей. Многие из них, вы знаете, до недавнего времени старались держаться в тени.

   *

ГЛАВА 9

Ужин я пережил стойко, несмотря на то, что графиня Сонберр не оставила надежды свести меня со своей Сесси. Вышло, что неугомонная дама повлияла на расположение карточек так, чтобы я оказался зажатым между нею и её дочерью. Пришлось мне притвориться настолько голодным, что не оставалось возможности произнести хотя бы слово. Впрочем, испортить мне здоровье чрезмерным чревоугодием не дала уже госпожа Сазеренн, пришедшая на помощь только после того, как вдоволь насладилась моими мучениями.

   Пожаловавшись на лёгкую дурноту, она попросила сопроводить её на палубу, где тут же достала исписанный с обеих сторон листок и при свете корабельного фонаря принялась зачитывать.

   - Кадин Ранберг – сын барона Ранберга, по его собственным словам ищет себя: полгода просидел в гвардии, потом попробовал устроиться в королевской канцелярии, сейчас направляется в Озол, чтобы попробовать себя в роли помощника местного генерального судьи.

   - Раз ищет работу, значит, небогат, однако путешествует первым классом, – отметил очевидное несоответствие я.

   - Билет ему приобрёл отец. Видимо, не теряет надежд пристроить нерадивого отпрыска, – покачав головой, возразила моя помощница.

   - Тем не менее, у него есть и возможность, и мотив – избавиться, наконец, от опёки назойливого родителя. Не удивлюсь, если и первую, и вторую, и третью должность добыл молодому Ранбергу именно он.

   Госпожа Сазеренн лишь пожала плечами и продолжила зачитывать дальше:

   - Виттус Столпей – очень богат, недавно получил наследство. Однако страстный игрок. По подсчётам наших дам, – она кивнула на яркие окна кают-компании, – промотает своё состояние за пару лет.

   Тут мотивы тоже были вполне очевидны. Наверняка, уже всё промотал или был близок к этому.

   - Клодис Тамерьен – тоже имеет состояние, но, по слухам, тратит его на женщин.

   Я вспомнил, что это был тот самый тип, что до моего появления оттирался возле не монашки.

   - Тем не менее, многие не теряют надежды и имеют на него виды, – спокойно добавила та. Были ли какие эмоции в её последнем заявлении, я так и не понял. Не себя ли она имела в виду?

   - Арель и Синди Сомерсет женаты совсем недавно, это их свадебное путешествие. С остальными пассажирами пока не общаются, предпочитая общество друг друга. О роде занятий и материальном положении виконта точно ничего неизвестно, однако дамы уже успели заметить некоторую несообразность в нарядах госпожи Сомерсет. Кейт Сукколк, например, отметила, что сегодня днём та была в платье этого сезона, но туфли, что были на Синди, носили ещё позапрошлым летом. А графиня Сонберр заявила, что украшения у виконтессы поддельные.

   О том, как платья сочетаются с туфлями, я имел самое поверхностное понятие, но поддельные украшения – это уже была зацепка.

   - Каролайн Рогье – модистка, – я удивлённо приподнял бровь в ответ на это заявление. – Очень дорогая модистка, – ответила на мою мимику напарница. – Каждое её платье стоит целое состояние. Отправилась в путешествие за новыми впечатлениями. Регина Тауэр – светская дама, балансирующая на грани полусвета, однако в билете в первый класс ей не отказали. Вроде бы у неё есть какое-то поместье, с которого она имеет доход, но все уверены, что она живёт с подношений своих ухажеров.

   Ещё одна просто сказочно подходящая кандидатура для роли той самой подсадной утки, вот только сопровождающих с ней не было, а иначе как в этом качестве пассажиры второго класса подняться наверх не могли. Мог ли кто-то ей настолько довериться, чтобы оставить без контроля на всё время пути до островов?

   Характеристики к остальным пассажирам добавляли немного к общей неприглядной картине: без определённого рода занятий, без определённого положения в обществе, зато с кучей вредных привычек. Случайно или нет, перевозчики выбрали этот рейс, но подозревать можно было практически каждого пассажира. Единственным исключением, казалось, был лейтенант Крокус, представитель гвардии Его Величества, следующий до своей новой части, дислоцированной на юго-востоке Озольского полуострова. Но в подобной компании и он вызывал подозрения.

   - А что же ваши дамы говорят обо мне? – поинтересовался я совсем не ради простого любопытства. Логично было предположить, что насколько достоверны были сведения обе мне, настолько они были справедливы и по отношению к другим пассажирам. Госпожа Сазеренн хмыкнула и перешла, наверное, на самый ироничный тон, на который была способна.

   - О вас говорят, что вы единственный наследник древнего рода, но ваша семья разорилась. Вы же сами каким-то образом попали на тайную службу к Его Величеству. А шёпотом поговаривают, что у вас секретнейшая миссия, и из Озола вы отправитесь в Островную Империю. Любопытное прикрытие, – серьёзно добавила она.

   - Благодарю, – также серьёзно отозвался я. А ведь всего-то только стоило оборонить, разговаривая с Гансом в присутствии стюарда, пару ключевых фраз, как теперь об этом, и даже больше, знает уже весь корабль. Тайная служба, надо же!

   Характеристики, полученные на каждого пассажира, список подозреваемых так и не сузили. Впрочем, я на это и не надеялся. Следующим логичным шагом была проверка кают первого класса на тот самый остаточный магический фон, которого так и не удалось обнаружить в каютах, расположенных палубой ниже, а самих пассажиров на наличие татуировки на груди. О последней примете я представительнице Ордена говорить не стал – ещё не хватало, чтобы та взялась выявлять татуировки у мужской части подозреваемых самостоятельно.

   Возможность осмотреть каюты представилась только следующим вечером, когда состоялся большой приём в честь начала плавания. Присутствовал сам капитан и несколько офицеров, на которых немедленно переключились страждущие, кто мужского общества, а кто и замужества, дамы.

   Дабы соблюсти приличия я перекинулся парой слов с заскучавшими мужчинами-пассажирами, уделив внимание каждому подозреваемому, после чего вышел с госпожой Сазеренн на палубу якобы подышать свежим воздухом, откуда через боковой вход мы пробрались в жилые коридоры.

   - С кого начнём? – бодро поинтересовалась не монашка, словно вламываться в чужое жилище было для неё самым привычным делом. Хотя, может быть, так оно и было. Кто знает, чем они занимаются в своём Ордене? А я по собственному опыту знал, насколько могли быть бесцеремонны служители Единого.

   - С этой, – коротко ответил я, дезактивируя магический замок на двери в каюту Клодиса Тамерьена. Этим вечером он опять не отходил от орденской представительницы, и я едва сдерживался оттого, чтобы предложить ему надеть рясу. Подозрительный тип. Госпожа Сазеренн усмехнулась, что только подтвердило мои подозрения и намерения.

   В каюте ловеласа нас встретил удушливый запах туалетной воды – казалось, опрокинули целый флакон – и раскиданные по всем поверхностям предметы гардероба.

   - Кхм….

   Что это? Небрежность или было сделано намеренно, чтобы запутать следы? Не то, чтобы я никогда не видел беспорядка (видел и какой!), но не подозревал, что помещение можно было настолько захламить за один день. Магический фон в каюте тоже имелся. Фонило прямо из стоящей на прикроватном столике шкатулки, которую я, сдвинув брошенную на неё сорочку прямо на лежавшую рядом плашмя недоконченную бутылку, из которой порядком натекло, без тени сомнения открыл, чтобы обнаружить три амулета: один для улучшения внешности, от вида второго любой настоящий мужчина скривился бы, а третий предназначался для расположения к себе того, с кем вступал в контакт его носитель. Вещица была по закону запрещённая, но на неё, тем не менее, обычно смотрели сквозь пальцы, так как ментальной магии в ней была всего капля, и действовало заложенное в амулете заклинание только на не расположенных к критическому мышлению особ. Про таких говорили, сами виноваты. Предназначение второго амулета я для госпожи Сазеренн озвучивать не стал, но в целом создавалось впечатление, что слухи о состоянии Тамерьена соответствовали истине настолько же, насколько сведения о моей тайной службе у короля, и являлся тот, по сути, типичным альфонсом. Больше в каюте никаких магических следов не было.

   Дальше мы осматривали каюты уже по порядку. В обиталище молодожёнов царил почти такой же хаос, что и логове господина альфонса. Вот только те обходились без чар для усиления мужской силы, впрочем, как и без каких-либо других. Каюта госпожи модистки, в противоположность предыдущим, отличалась почти армейским порядком, хотя именно там я ожидал бы увидеть что-то вроде творческого беспорядка с раскиданными карандашами, эскизами и отрезами ткани.

   Следом шло обиталище Столпея, по слухам, игрока и мота. В меру обжита: в первой комнате нашлась початая бутылка вина и стоящие у стены домашние туфли. В спальне был приоткрыт комод, и я тут же заглянул в верхний ящик (а кто не заглянул бы?), в котором были сложены в две аккуратные стопки ничем не примечательные предметы гардероба. Вот только из-под одной из них выглядывал краешек то ли записной книжки, то ли блокнота, к которому я тут же потянулся. Но стоило взять блокнот в руки, как в первом помещении хлопнула входная дверь, и послышались мужской и женский голоса. Что делает незадачливый следователь в такой ситуации? Правильно, прячется, и единственным местом способным вместить нас с госпожой Сазеренн оказался гардероб. С поразительной скоростью, не обращая внимания на неудобства, мы в него втиснулись. Как раз вовремя, чтобы не привлечь внимания вошедших.

   Те же были заняты друг другом настолько, что, казалось, не обратили бы на нас внимания, даже если бы мы кружились в вальсе по всему периметру комнаты.

   - Ах, Виттус! – низко простонала дама. – Я вся твоя!

   - Как скажешь, Регги! – горячо отозвался её кавалер, собственно хозяин помещения. Выходило, что народная молва ошиблась, записав Тамерьена в ловеласы, а не Столпея. Шум, треск, грохот – я едва сдерживался оттого, чтобы рассмеяться вслух от нелепости и комизма ситуации и к тому же недоумевал, каком образом эти двое умудрялись сносить предметы мебели, которые должны были выдержать самый сильный шторм. Судя по крикам «О, детка!», «Монстр!», «Жаркая штучка!», «Шалун!» те оккупировали помещение надолго, интереса то дело, в преддверие которого они находились, интереса не вызывало ни у меня, ни, как я полагал, у не монашки, стоически хранившей молчание, и было жаль терять столько времени, потраченного на сиденье в шкафу. Я слегка приоткрыл дверцу – в нашем потайном убежище невыносимо воняло – да и стоило выяснить, до какой стали докатилась оргия. Была надежда, что предающаяся греху пара уже настолько занята друг другом, что не заметит нас с госпожой Сазеренн, выбирающихся из гардероба. Однако не монашка возмущенно дернула меня за руку, в это же время раздался приглушённый расстоянием, тем не менее, уверенный стук в дверь. Видимо, были услышаны молитвы моей спутницы, так как я ни за что молиться бы не стал. Стук повторился, а затем некто за дверью и вовсе прокричал имя господина Столпея. Неудачливому любовнику пришлось оторваться от своей дамы для того, чтобы подойти к входной двери. Кто за той был и что сказал хозяину помещения, я, разумеется, не расслышал, но сказанного оказалось достаточно, чтобы вынудить хозяина каюты покинуть свою даму.

   - Тут такое дело, мне нужно отлучиться, крошка, – голос Столпея казался озадаченным.

   - Что такое, милый? – обиженно выдала светская львица.

   - Маграмма, что-то срочное, – несмотря на сделанное заявление, он мялся и не желал уходить. Хотел выпроводить даму? Учитывая наше с госпожой Сазеренн положение, это было бы исключительно верное решение. Но та решила по-другому:

   - Я дождусь тебя здесь, милый, – страстно выдохнула она. – Ведь мы же не хотим, чтобы меня увидели выходящей из твоей каюты?

   - Э-э-э, верно, – вынужденно согласился неудавшийся соблазнитель к моему разочарованию. Мне стало любопытно, отчего они так боятся разоблачения? Что-то скрывают? Стоило ли этим воспользоваться, чтобы, наконец, покинуть душный гардероб?

   Пока я размышлял, раздался звук захлопнувшейся входной двери, за которым тут же последовал странный шорох. Шуршание продолжалось довольно-таки длительное время. В узкую щёлку приоткрытой двери гардероба мне не было видно, в чём причина подозрительных звуков, поэтому я толкнул ту ещё раз.

   - Как вам не стыдно, господин Винтерфилд?! – раздалось под ухом грозное шипение напарницы. Неужели она решила, что я вздумал подглядывать за роковой красоткой?

   - Тише! – выдал я в ответ. Чутьё меня не обмануло. Оставленная в одиночестве госпожа Тауэр не принимала на кровати одну за другой соблазнительные позы, а ловко – я не мог не отметить сноровки – рылась в ящиках комода.

   - Уж не ваши ли артефакты она там ищет? – шёпотом, не скрывая ехидства, поинтересовалась не монашка, которая, оказалось, тоже внимательно рассматривала спальню. Вот вам и поборница нравственности!

   Но ответить я не успел.

   - Тут нет! – почти рыкнула Регина Тауэр и, с громким стуком задвинув последний ящик, развернулась, чтобы снова внимательно осмотреть комнату. Вдруг взгляд её упал прямо на нас, то есть на гардероб, и из расчётливого стал откровенно хищным. Я почувствовал, как моя соседка по укрытию ощутимо вздрогнула. Да, незабываемое было зрелище. Мне тоже, признаться, стало не по себе.

   Однако дойти до нас госпожа Тауэр не успела. Стоило ей сделать пару шагов – а я уже наспех сочинял причину нашего с госпожой Сазеренн пребывания в гардеробе – как снова послышался звук захлопнувшейся входной двери, и светская дама в один прыжок, которому позавидовал бы сам гуар, оказалась на ложе и приняла на том расслабленную позу. Не монашка неожиданно иронично фыркнула, я заинтересованно скосил на неё взгляд и пропустил возвращение хозяина каюты.

   - Я заждалась, дорогой, – проворковала Регина, мимоходом поправляя разворошенную ею за время поисков постель.

   - Детка, я был бы счастлив, но наш капитан просил всех собраться в кают-компании, – встревожено объявил вошедший.

   - Ерунда! – отмахнулась госпожа Тауэр. – Иди ко мне….

   - Там что-то серьёзное. Просили собраться всех, обещали обыскать каюты. Тебе следует вернуться к себе. Сама понимаешь….

   Госпожа Тауэр, выдав недовольную гримасу, тем не менее, поднялась и, оправив платье, выплыла из спальни, а затем и из каюты. Однако Виттус, проводив её, сам освобождать помещение не спешил.

   - Мерзавка! – внезапно процедил он, криво усмехнувшись. Это было настолько неожиданно, что моя спутница вздрогнула, задев меня плечом. Столпей же в свою очередь тоже бросился к комоду и принялся просматривать ящики. Постепенно его действия становились всё более лихорадочными, лицо задумчивым, а затем и вовсе напряжённым. Перетряхивая содержимое, он принялся к тому же выдавать то или иное недостойное быть произнесенным в присутствии дамы ругательство. Вот только о присутствии в своей каюте посторонней дамы тот не знал, и хорошо было бы, если бы так и не узнал. Однако, осмотрев комод, этот недостойный отпрыск своей семьи тоже развернулся к гардеробу.

   «Что же они никак эту мебель в покое оставить не могут?!»

   В глазах Столпея появился лихорадочный блеск, а по испарине на лбу и дикому оскалу было очевидно, что он чрезвычайно зол.

   «Неужели, Регине удалось всё-таки что-то украсть? А праведный гнев Виттуса, разумеется, падёт на нас, сидящих в гардеробе!»

   Я помял в руках прихваченный блокнот и (не выкидывать же его под ноги хозяину со словами «Не это ли вы ищите?») сложил в карман, решив разобраться с тем позже. Очередной стук в дверь помог избежать предполагаемой неловкой ситуации. Столпей скривился и, казалось, даже издал какой-то рык, но спальню покинул.

   - Господин Сто…. – донёсся из другой комнаты строгий голос. – Вам настоятельно….

   Видимо, капитан отправил на обход кают одного из своих помощников. Мне было крайне любопытно, для чего капитан собирает пассажиров, но ещё больше меня интересовало, как мы могли бы выбираться из чужой каюты. Выходить в общий коридор, когда тот кишит корабельными служащими, было безрассудно, поэтому оставался один единственный путь.

   - Вы куда? – ошеломлённо прошептала моя самопровозглашённая напарница, когда я вместо двери направился к дальнему окну.

   - Будем выбираться через иллюминатор, – вспомнил я, как на кораблях называют ведущие на палубу окна. Не монашка посмотрела на меня ещё более удивлённо, однако предлагать ей выйти через дверь прямо в объятия корабельного офицера я не стал. Та, очевидно, сама догадалась, так как возражать больше не стала и лишь недовольно сопела. Ну а я к этому почти привык.

   Вылез я первым. К счастью, непосредственно над окнами каюты Столпея фонарей не было, и лишь звёзды были свидетелями этой ночной эквилибристики. Затем, не обращая внимания на сопротивление, помог выбраться госпоже Сазеренн, чтобы та ненароком не порвала платье и не испортила причёску, прижимая чуть крепче, чем предполагали приличия, однако исключительно для того, чтобы та не наставила мне синяков, дрыгая ногами и отпихивая руками. Я даже так и пронёс её на руках до освещённой части палубы, чтобы не монашка впотьмах не переломала себе ноги, но, ожидаемо, не получил в ответ ни слова благодарности.

   - Вы…. – гневно начала она, едва я поставил её на ноги, и внезапно осеклась.

   - Кхм…. – раздалось позади меня. Очевидно, этим междометием неизвестный выражал своё впечатление об увиденном, так как наше положение – госпожа Сазеренн продолжала упираться ладонями в мои плечи, а я стоял перед ней, преклонив колено, так как не успел встать после того, как поставил её на ноги – могло быть воспринято весьма двусмысленно. Осознав, что мы не одни, не монашка очень даже мило потупилась, а я немедленно подумал, что надо бы чаще заставлять её смущаться. Всё-таки её обычное выражение насмешливого превосходства уже успело набить оскомину.

   - Господа, – продолжил голос, принадлежавший, как оказалось старшему стюарду. – На борту произошло чрезвычайное происшествие. Прошу вас немедленно пройти в салон кают-компании.

ГЛАВА 10

- Двадцать девять жемчужин, – прикладывая скомканный платочек к сухим глазам, повторяла графиня Сонберр, – каждая с перепелиное яйцо!

   В прошлый раз их было на пять меньше, да и яйца были воробьиные. Если разбирательство затянется, то вскоре окажется, что у графини украли всю королевскую сокровищницу.

   - Я даю всем время до восьми утра, – выдержанным годами командирским голосом объявил капитан, – осознать и вернуть украденное. Если этого не случится, будет произведён обыск во всех каютах без исключения.

   - Это невозможно!

   - Возмутительно!

   - Пусть он немедленно сейчас же признается!

   - Почему он?! Она!

   - Как вы смеете?! Инсинуация!

   - Это не может быть кто-либо из первого класса!

   - Это, наверняка, камеристка госпожи Рогье! Я видела, как она подслушивала под дверью каюты маркиза Корридея! – от этого заявления я сам вздрогнул: хорошо, что догадался поставить полог на всё помещение.

   - Но ограбили всё-таки графиню Сонбер! – возразила модистка, ничуть не смущаясь раскрытого факта.

   - Всё же очень подозрительная особа, вам скажу!

   - Действительно! Это нечистая на руку горничная! Я, например, вчера вечером не досчиталась бриллиантовой булавки! – встряла в общую перепалку графиня Сукколк, с вызовом посмотрев на графиню Сонберр, с которой с самого начала путешествия соперничала за роль лидера небольшого корабельного сообщества.

   - Я вам же говорила, мама, что она закатилась под комод, – достаточно громко, чтобы услышали все, прошептала той старшая дочь.

   - Даже если так, это всё равно неспроста! – сделала удивительный вывод графиня, грозно развернувшись к капитану.

   - В первую очередь следует обыскать прислугу! – надменно выкрикнула она, но тут же сникла под тяжёлым взглядом капитана.

   - Уже обыскивают, – мрачно ответил он, – однако, ни у кого из прислуги нет, и не могло быть, личного доступа в каюты, а лейтенанту Древс, – он кивнул на внушительную даму-офицера (единственную в своём роде), – у меня нет причин не доверять.

   Интендант обвела суровым взглядом разом притихших дам, многие из которых к этому времени были готовы отойти ко сну и вместо вечерних платьев и украшений сверкали напомаженными и туго накрученными на бигуди локонами, и, молча, кивнула.

   - Я полагаю, что нужно отставить пустые разговоры, – первым из всех мужчин (некоторые отцы семейств уже вовсю клевали носом, показывая тем самым, насколько их волнует пропажа чужих драгоценностей) решился вмешаться в дамский спор лейтенант Крокус.

   - И что вы предлагаете?! – с вызовом отозвалась госпожа Сонберр, недовольная тем, что кто-то решил оспорить её право на страдание.

   - Я предлагаю каждому из нас ответить, где кто был во время вечера. Ведь именно в это время была похищена, по вашим словам, графиня, драгоценность.

   Предложение было вполне разумным – я бы озвучил его сам, если бы рискнул раскрыть своё инкогнито и не имел причин скрывать своё местоположение во время приёма.

   - Да, многие отсутствовали, – внезапно вмешалась Сесси Сонберр, бросив неприязненный взгляд на мою помощницу. – Например, госпожа Сазеренн исчезла из салона в самом начале вечера!

   - Сесси! – испуганно зашикала на дочь графиня, и мне стало интересно, что она такого знала о не монашке, отчего сама возможность заподозрить ту в чём-то вызывала у неё такой трепет. Можно было, разумеется, выяснить ответ на этот вопрос у самой графини, но для этого пришлось бы выдержать и общество молодой леди Сонберр. Быстро взвесив все за и против, я быстро решил, что не так уж и заинтригован этой тайной.

   Моё имя Сесси не упомянула, хотя многие видели, как я выходил вместе с госпожой Сазеренн, что остальные пассажиры тут же припомнили, и заинтересованные взгляды скрестились уже на нас обоих.

   - Так можно узнать, где вы были, господа? – осторожно поинтересовался капитан, кинув на меня извиняющий взгляд. Он был единственным, кроме госпожи Сазеренн, кто знал о цели моего пребывания на судне.

   - Мы были на палубе, любовались на звёзды, – спокойно ответила та за нас обоих, пока я пытался сочинить что-либо приемлемое. Судя по острым взглядам дам, пронзивших орденскую представительницу после такого заявления, та должна была немедленно провалиться под землю или, что вернее, в морскую пучину, но взгляд госпожи Сазеренн оставался таким же искренним, а вид безмятежным. Не в Ордене ли её научили такому самообладанию? Или она не понимала всей двусмысленности своего признания?

   - Кхм…. – только и сумел выдать капитан.

   - Весь вечер?! – высказала сомнение графиня Сукколк, перебивая раздающиеся со всех сторон шепотки. Начавшие засыпать мужчины тоже оживились.

   - О, всей ночи бы не хватило, чтобы все рассмотреть, – ещё более двусмысленно выдала не монашка. – В последнем сообщении Королевского астрономического общества утверждалось, что звёзд на небе более трёх тысяч!

   - Кхм…. – снова донеслось от капитана. Впрочем, в этот раз в его покашливании было больше удивления, чем сомнения. Остальные присутствовавшие, судя по всему, даже не знали о существовании такого общества, поэтому тоже не нашли, что сказать.

   - Сначала мы рассматривали Гончих Псов, – воспользовавшись всеобщим молчанием, продолжила развивать звёздную тему госпожа Сазеренн, – потом долго обсуждали, откуда растут уши у Лунного Зайца, затем….

   - Кхм…. – вмешался капитан, желая, наверное, сказать, что по этой теме он и так всё знает.

   - Господа, действительно, находились на палубе, – внезапно подтвердил наше алиби стюард, приведший нас в кают-компанию и так и оставшийся стоять у двери, ведущей на палубу – казалось, для того, чтобы никто из собравшихся пассажиров туда не сбежал.

   - Кхм…. – выдал уже привычное покашливание капитан. Не намекал ли он на свои проблемы со здоровьем? – Кхм…. Гм…. Кто-то ещё?

   - Господин Столпей покинул общество раньше всех!

   - И госпожа Регина Тауэр тоже! – злорадно добавила, кажется, Лиззи.

   - А ты не завидуй! – тут же отозвалась та, ничуть не смущенная подобным вниманием к своей персоне.

   Мне всё-таки было интересно, что она искала в каюте Столпея. Уж не ту ли записную книжку, что покоилась в моём кармане? Или что-то другое? Артефакты, например. Хотя в каюте светского хлыща не было характерного магического фона. Что означало, что поиски было необходимо продолжить. И быть особенно осторожным, взламывая магические замки. Привлечь к себе внимание раньше, чем я найду перевозчика, в мои планы по-прежнему не входило.

   Каюты всё-таки осмотрели. Наутро, как и ожидалось, никто ни в чём не признался, а по результатам опроса вышло, что покидали салон во время приёма более половины пассажиров, и все, разумеется, оказались под подозрением. Чтобы как-то сгладить впечатление от обыска, капитан предложил создать делегацию от пассажиров, которая сопровождала подчинённых капитана, производящих досмотр. Я немедленно предложил свою кандидатуру, и за одни день осмотрел все каюты первого класса. Однако никаких следов перевозимых артефактов не нашёл. Пропавший гарнитур тоже таковым и остался, но это волновало меня мало, а вот отсутствие результата в моем собственно деле мне очень сильно не нравилось.

   Я перебирал разные причины и по мере возможностей пытался вывести своё следствие на какую-либо постоянную гипотезу. Неучтённые сообщники на других палубах? Или в этом деле всё-таки участвовал кто-то из членов экипажа, несмотря на клятвенные заверения капитана, что в команде лишь проверенные годами безупречные офицеры? Или ошибается лейтенант Древс, утверждая, что под её началом находятся только достойные служащие, неспособные преступить закон или нормы морали? Или перевозчик нашёл-таки на судне потайное место, где преспокойно дожидается прибытия к островам контейнер с артефактами?

   Пока же результатом досмотра стало лишь то, что пассажиры напрочь перессорились друг с другом, и уже к концу следующего за похищением драгоценности дня сформировались два неравных лагеря. В первом главенствовала пострадавшая госпожа Сонберр, которую поддержала женская половина почти всех добропорядочных семейств и бравый королевский гвардеец, удивительно близко к сердцу принявший постигшее графиню горе. Лейтенант Крокус настоял, чтобы его тоже включили в делегацию, сопровождающую обыск, самолично копался во всех ящиках, шкафах, чемоданах, не поленился заглянуть под каждую кровать и даже – я сам видел – проинспектировал ночной горшок юного отпрыска суконного магната.

   Во втором лагере председательствовала графиня Сукколк. Не то, чтобы та каким-то образом приветствовала грабёж, но этой светской даме категорически не нравилось возвышение её соперницы. Она взяла под своё покровительство мужчин, заклеймённых в качестве чёрствых мужланов, представительницами первого лагеря, и всех тех, кого напрямую или втайне подозревали в краже те же дамы, поддерживающие графиню Сонберр. Неудивительно, что второе общество оказалось куда веселее первого, чему последние безумно завидовали и, соответственно, строили всякие пакости. В результате, на палубе первого класса творился сущий бедлам, а в головах поселились безумные мысли. Я сам, например, видел, как этот жук Тамерьен, избежавший обвинений только потому, что всё время приёма провёл под суровым надзором барон Крауфильда, которому совсем не нравились попытки ловеласа (до такой степени отчаяния, чтобы сватать дочь за альфонса, тот ещё не дошёл) приблизиться к Лиззи, выходил из библиотеки (из библиотеки!) с атласом звёздного неба в руках. Я даже не представлял, как Тамерьен сумел бы атласом воспользоваться, даже при условии, что умел читать, и совсем не одобрял целей, ради которых этот альфонс посетил корабельное хранилище отпечатанных на дорогой бумаге и упакованных в такие же дорогие обложки трудов, большинство из которых, правда, имели отдалённое отношение к литературе. Тем не менее, именно в этом месте предпочитала проводить наши с ней оперативные совещания госпожа Сазеренн.

   - Люблю библиотеки, – призналась она, когда мы заняли освобождённое Тамерьеном помещение, поглаживая корешки почти нетронутой классики, каким-то образом сумевшей занять целый стеллаж. Остальные десять были отданы под бульварные романы и подшивки светских альманахов. – Я, можно сказать, родилась и провела практически всё своё детство в одной из них.

   - Гм…. У вашей семьи была большая библиотека? – поинтересовался я исключительно для того, чтобы поддержать разговор.

   - Можно и так сказать, – ответила представительница Ордена и вернулась к делу: – Итак, что мы имеем?

   А имели мы всё ещё ничтожно мало. Из-за отсутствующих результатов обыска не только среди пассажиров первого класса, но и всего судна, пришлось остановиться на той версии, что артефакты спрятаны в одном из потайных мест на лайнере, которых, к моему неудовольствию, оказалось великое множество. Учитывая, что контрабанда, действительно, могла быть помещена в поглощающий магию контейнер, тот мог преспокойно плыть до места назначения в багажном отделении или на складе с припасами, спрятанным среди снастей или укрытым под спасательными жилетами.

   Мы с госпожой Сазеренн составляли и беспрестанно обновляли список мест, где мог быть скрыт артефакт, постоянно натыкаясь то на гвардейского лейтенанта, то на светскую львицу Регину, что в скором времени все начали коситься друг на друга с подозрением. При этом каждый старался соблюсти лицо: мы с не монашкой немедленно заговаривали о звездах, даже если стоял полдень, госпожа Тауэр доставала мундштук и закуривала папиросу, даже если находилась в библиотеке или стояла на пороге машинного отделения, лейтенант Крокус громко кричал «Безобразие! Позор всему королевскому флоту!» и, стуча каблуками, шёл искать дальше.

   Интерес же остальных пассажиров к пропаже быстро утих, и уже через день салон отмер, дамы стали поглядывать в сторону кавалеров, слышались не только сетования, но и смех. Столпей снова предлагал сыграть в карты (кстати, Регины Тауэр тот почему-то избегал), Сесси кокетничала со всеми подряд, а Тамерьен, вооружившись атласом, попеременно пытался обхаживать то госпожу Сазерьен, то Лиззи Крауфильд. И в этот момент случилась новая кража.

   Пострадала, что было уже не удивительно, графиня Сукколк.

   - Коррельские рубины! – всхлипывала дама.

   - Серрское золото! – вторила её старшая дочь. Младшие рыдали навзрыд, а не оставшийся в этот раз равнодушным супруг гневно сверкал на всех очами и наседал на капитана, требуя немедленно найти и покарать похитителя.

   Бывшие соперницы, оказавшиеся объединенными общим горем, вшестеро усилили напор на уже почти вслух проклинающего злополучный рейс капитана, что тот при каждой встрече с тоской и надеждой посматривал на меня, а несколько раз даже пытался заговорить об этом вслух. Однако я был твёрд и по-прежнему не собирался раскрывать инкогнито. Одной из причин для этого было подозрение в том, что похититель и перевозчик – одно и то же лицо, которое намеренно баламутит общество на борту, тем самым вынуждая меня раскрыть себя (этот тип, пусть и не зная всех деталей, вполне мог быть осведомлён о том, что его ищут), а также отвлечь от его поисков и ареста.

   Времени оставалось не так уж и много: уже через пять дней «Бригильда» должна была пристать к первому из Кармановых островов, и я не исключал, что именно там перевозчик сбудет с рук артефакты. Госпоже Сазеренн, между тем, не прибегая к особым усилиям – просто находясь рядом с бедствующими дамами, которые беспрестанно перебирали всех своих попутчиков, обсуждая грешки, а также вспоминая обстоятельства похищения – удалось составить список лиц, которые потенциально могли совершить второе ограбление. Список получился не маленький – ограбление произошло во время скучнейшей игры в бридж – однако, сопоставив его с первым списком, в итоге, исключив самого себя, госпожу Сазеренн и экзальтированных девиц, я ограничил круг подозреваемых до четырёх лиц: Столпея, Регины Тауэр, модистки Рогье и лейтенанта Крокуса.

   Из всего списка я, прежде всего, ставил на Столпея. Крайне подозрительный был тип. Я между делом пролистал его записную книжку, которую оставил в своём кармане, пока сидел в гардеробе, но все записи в той были зашифрованы, и скрываться под шифром могли скрываться как списки долгов, так и детали контрабандных операций.

   - Надо проследить за каждым, – уверенно заявила на это госпожа Сазеренн. Идея была, в целом, хорошая, но перевозчик мог намеренно не подходить к своему схрону все оставшееся до прибытия в порт время. Эту мысль я и озвучил своей помощнице.

   - Что же тогда делать? – нахмурилась та и добавила с надеждой: – Неужели, вы не можете ничего придумать?

   Было, что скрывать, приятно уловить такую веру в меня, и я просто не мог разочаровать не монашку. Идея зрела во мне давно, осталось только её реализовать максимально достоверно.

ГЛАВА 11

- Пожар! – крик вбежавшего в столовую с выпученными глазами младшего стюарда слился с воем корабельной сирены и тут же дополнился вскриками и воплями пассажиров.

   - О, Единый!

   - Что делать?!

   - Что же такое постоянно творится?! Не зря эту кастрюлю Бригильдой назвали!

   - Мама! – несколько девиц упали в обморок. Вот только приводить их в чувство никто не стал. Джентльмены бросились спасать самое дорогое, то есть самих себя. А уже через несколько секунд в помещение ворвался сизый дым, уверивший всех в серьёзности происходящего. Дамы немедленно очнулись и с истошными воплями, толкая друг друга, бросились на палубу.

   - Проклятый рейс!

   В другой раз я бы удивился, услышав это от корабельного служащего, но в тот момент было некогда. Один за другим все мои подозреваемые скрылись в коридоре, ведущем во внутренние помещения верхней палубы, то есть в противоположном от всех остальных пассажиров направлении.

   - Я с вами! – орденская представительница ожидаемо бросилась вслед за мной, смело ныряя в самую гущу клубящегося сизого дыма. Если бы я сам не был занят преследованием, то непременно залюбовался бы. Интересно только было, проявила бы она такую же самоотверженность в реальном пожаре.

   На первом же перекрёстке коридоров пути четвёрки разошлись. Модистка нырнула в свою каюту, остальная троица, ведомая Столпеем, последовала дальше по коридору, проскочила салон для послеобеденного отдыха, потом снова оказались в обеденной зале, к этому моменту полностью покинутой остальными пассажирами. И, казалось, только тогда Столпей заметил бегущих за ним бравого гвардейца и Регину Тауэр. Ни меня, ни госпожу Сазеренн он из-за лёгкого морока увидеть не мог. Впрочем, наличия этих двоих было достаточно, чтобы задуматься. Если я мог предположить мотивы гвардейского лейтенанта, то насчёт того, что заставило светскую даму рисковать каблуками, платьем и обонянием – а вонь стояла нещадная – я терялся в догадках.

   - Что вы хотите?! – визгливо потребовал преследуемый.

   - Где они?! – грозно вопросил Крокус, наступая на бледного то ли от страха, то ли от запаха дыма Столпея.

   - Я не понимаю, о чём вы! – возмутился тот, отступая к встроенному в стену буфету. В нём каждый желающий перекусить между приёмами пищи мог найти себе бутерброд, салат или десерт.

   - Тогда почему ты не побежал на палубу как все? – язвительно поинтересовалась до этого державшаяся в тени госпожа Тауэр.

   - Регина?! И ты здесь! Я так и знал! – неожиданно взъярился обвиняемый. – Я так и знал, что всё это было притворство! Лживая ….! Зачем?!

   - Ты знаешь, – спокойно ответила та, усмехнулась и неожиданно гаркнула: – Где бумаги?!

   «Совсем не артефакты» – констатировал я про себя, однако выходить из морока пока не спешил.

   - Какие бумаги? – почти одновременно спросили мужчины. Впрочем, только лейтенант был по-настоящему удивлён. И не я один был поражён подобным тоном, который, пожалуй, никто не ожидал от светской львицы.

   - Отдай по-хорошему! – также грозно продолжила та.

   - Так это тебя нашёл Трейве? – внезапно развеселился Столпей. Имя мне показалось странно знакомым. – Они всё равно сгорят…. Так ему и передай!

   - А если нет, и всплывут снова через пару месяцев?! Нет уж! Если они и сгорят, то только после того, как я лично брошу их в топку! – и дама неожиданно для всех ловко достала из-под подола металлический предмет, который тут же направила на своего противника.

   - Но ты их сама украла-а-а! – глаза незадачливого вора расширились до размеров блюдец при виде револьвера. На меня его появление тоже произвело впечатление. Особенно меня впечатлило то, что эта дорогущая механистическая штуковина, одна из всего только нескольких выпущенных экземпляров, которая, по слухам, можно было заменить боевого мага, оказалась в руках прожигательницы жизни, в то время как Варгис о револьвере мог только мечтать. Вжимаясь спиной в створки буфета, Столпей попробовал сместиться в сторону, однако его подвело то, что не смотрел по сторонам и сам, в результате, загнал себя в угол.

   - Вор здесь ты! Я ничего у тебя не крала, а бумаги так и не нашла. Где они?! – наступала на скрывавшегося под маской светского щёголя преступника Регина, держа перед собой револьвер обеими руками.

   - Я сам, и-ик, не знаю, они, и-ик, пропали! – испуганно смотря на оружие, ответил тот, стараясь вжаться в дверь.

   Оба спорщика, казалось, позабыли о третьем участнике драмы, который тем временем преодолел расстояние, разделявшее его от похитителя, и вознамерился схватить того за глотку.

   - А-а-а! – завопил прозревший в самое последнее мгновение обвиняемый во всех грехах Столпей, упираясь руками уже в полки открывшегося с его перемещением буфета, затем схватил первое попавшееся блюдо и впечатал прямо в лицо преследователя.

   - Едрёна вошь! – совсем не по-джентльменски отреагировал лейтенант, получив порцию креветок в каком-то соусе.

   Вдохновлённый успехом, похититель хватал и бросал, не глядя, тарелки, вазочки с печеньем и вареньем, сахарницы, солонки – пришлось и мне несколько раз увернуться – пока один из снарядов не попал в руку госпожи Тауэр, по-прежнему державшей револьвер. Раздался выстрел, вскрик, затем другой. Светская львица боевой механизм не удержала, и тот отлетел куда-то в угол помещения, затерявшись рядом с той дверью, через которую мы вошли.

   Кричала Регина – лейтенант отвлёкся на неё – и Столпей, воспользовавшись моментом, оторвался от двери буфета и бросился прочь из столовой, выскочив через дверь, противоположную той, где находился я. Коридор был заполнен клубами чёрного дыма – постарался я на славу – отчего не было видно, куда побежал и где скрылся подозреваемый. Вскоре хлопнула дверь. Судя по расстоянию, это был либо музыкальный салон, либо читальная комната. Толкнув меня в сторону – он даже удивлённо обернулся, но так ничего и не увидел – бравый лейтенант тоже скрылся в коридоре, за ним так и не нашедшая своего револьвера госпожа Тауэр.

   Раздался ещё один хлопок, но мой натренированный за пять лет занятий музыкой слух уловил разницу – оба преследователя попали в другое помещение – да и новый звук показался знакомым: за время путешествия мне с подачи госпожи Сазеренн уже несколько раз приходилось бывать в читальне. Очевидно, у Столпея не обнаружилось той тяги к литературе, что проснулась у Тамерьена, поэтому я приоткрыл дверь музыкального салона. Там дыма ещё не было, отчего нервную фигуру вора-неудачника я приметил сразу. Поочерёдно дуя на пальцы, тот пытался открыть заднюю крышку рояля, но каждый раз те соскальзывали, он не мог ни удержать захват, ни вовремя убрать ладони, и крышка инструмента вновь падала ему на пальцы.

   - Помочь? – с любопытством поинтересовался я, снимая полог невидимости. Столпей нервно вздрогнул, снова замешкался и в очередной раз прищемил пальцы.

   - А-а-й! – получил я в ответ на своё предложение.

   Сочтя это за согласие, я быстро преодолел разделяющее нас расстояние и без лишних вопросов откинул не поддавшийся Столпею кусок полированного дерева.

   Рама, струны, рычаги, молоточки, всё, что положено роялю, были в наличии, а вот мешок из грубого полотна – в таких хранили мыло – очевидно, был там лишним.

   - Позвольте, – впрочем, я подхватил предмет, не дожидаясь согласия Столпея, и отпустил крышку. Тот только промычал нечто маловразумительное, так как опять не успел убрать пальцы. Пока он приходил в себя, я уже высыпал содержимое мешка прямо на рояль.

   Колье графини Сонберр, гарнитур графини Сонберр, несколько запонок, амулеты Тамерьена – то-то тот ходил потерянный в последнее время – и всё. Артефактов, которые я искал, там точно не было.

   «Терр подери!» – я гневно взглянул на великосветского вора.

   - Попутал! – пискнул тот, пытаясь отойти от рояля, но я вовремя ухватил его за галстук.

   - Кто?!

   - Терр попутал! Если через месяц долг не верну, в яму посадят!

   - Поэтому решил бежать в Империю?

   - В Империю? Да я же говорю, что у меня нет столько денег! Я думал на островах удачу испытать. Один приятель прошлой осенью тысячу дукатов в рулетку выиграл.

   - А это? – я указал на драгоценности.

   - Говорю вам, терр попутал! Иду по коридору, смотрю, дверь открыта, а там прямо на столике оно и лежит….

   - И остальное тоже лежало, – заключил я.

   - Лежало…. – угодливо согласился Столпей и, очевидно, чтобы придать своим словам больше искренности, попробовал похлопать ресницами. Я был готов предложить тому самому полежать, на полу, например, но открылась дверь, и в проём протиснулась госпожа Сазеренн, а за ней, едва не снеся, ворвался лейтенант.

   - Нашли?! – он радостно окинул взглядом разбросанные по роялю драгоценности.

   - Это всё?! – разочарованно добавила появившаяся тут же госпожа Тауэр. – Ах, ты, подлец, воришка, где бумаги?! – заново накинулась она на Столпея. Бравый гвардеец добавил пару обвинений от себя, но я вмешиваться в новую перепалку не стал. Перехватив растерянный взгляд госпожи Сазеренн, я кивнул ей, указывая на дверь, и сам отправился в указанном направлении.

   - Полагаю, вы разберётесь с похитителем, лейтенант, – обратился я к Крокусу. – Госпоже Сазеренн дурно, – и, подхватив под руку не успевшую вымолвить и слово помощницу, вытащил ту в коридор и поспешил обратно к каютам.

   - Мы куда? – закашлялась не монашка. Пора было прекращать этот балаган, и я одно за другим выдал несколько очищающих воздух заклинаний.

   - Мы пошли по ложному пути, – пришлось признать, что очевидное решение не всегда правильное.

   - Госпожа Рогье! – охнула моя спутница. – Она могла уже сбежать!

   - Куда?! Мы на корабле посреди моря! Куда бы она ни спряталась, мы её найдём!

   Да, дама подобных габаритов – не чемодан.

   - Вы не понимаете?! – орденская представительница даже остановилась. – Она может украсть шлюп!

   - Зачем?

   - Я видела сегодня утром на карте у капитана, – затараторила та. – Ты всего в паре миль от северной Кармановой гряды. Это небольшие острова, даже не острова, а рифы, необитаемы, но там её могут встретить подельники, – говорила она, уже еле поспевая за мной. Ещё в самом начале её пламенной речи я свернул к выходу на боковую палубу, где располагались спасательные шлюпы. Других пассажиров там не должно было быть. На выходе на палубу, действительно, никого не оказалось, но спасательные лодки были расположены ближе к кормовой части, и стоило нам сделать в ту сторону несколько шагов, как послышались голоса.

   Это оказалось неожиданно. Более того, скрытые за сложенными друг на друга шлюпами пока неизвестные для нас личности переговаривались на повышенных тонах, а один из голосов звучал весьма дерзко и угрожающе. Затем мы и вовсе услышали звуки какой-то возни и глухих ударов.

   -А-а-а! – раздался пусть и не самый мелодичный, тем не менее, безусловно, женский голос. Госпожа Сазеренн тут же метнулась вперёд.

   - Стойте! – я попытался её остановить, но безрассудная девчонка уже показалась преступникам.

   - Что?! Кто?! Ты?! А ну стоять, а то я сейчас отправлю эту клушу к праотцам!

   Не до конца освоившая тонкости работы с преступными элементами орденская представительница послушно замерла, так и не преодолев поваленные в проход из общей кучи спасательные средства. Я же радовать неизвестных пока злоумышленников своим слишком ранним появлением не желал, поэтому опустился на колени и, прикрываясь шлюпами, подполз к своей незадачливой помощнице и заглянул в просвет между лодками. Посреди живописного бардака – помимо шлюпов по палубе были разбросаны и снасти – стоял виконт Сомерсет или некто, прикрывшийся этим именем, и прижимал к себе обмякшую безвольной куклой госпожу модистку, которая, судя по всему, пребывала на грани обморока, и держал у её шеи клинок. О том, что заточен тот был остро, можно было судить по тонким струйкам крови, стукающим по его лезвию, стоило виконту прижать клинок теснее к шее несчастной госпожи Рогье. Но даже не это было самое интересное. Преступникам к тому моменту удалось зафиксировать в лифте одну из лодок, и в той уже восседала якобы супруга Сомерсета, с перекошенным лицом и сжимающая в руках предмет, который не мог быть ничем иным, как одним из тех самых артефактов, что я так долго искал.

   - Идиотка! – выдала Синди Сомерсет в адрес не монашки. Учитывая создавшуюся ситуацию, я был с этим определением вполне согласен.

   - Двинешься с места, от тебя останется лишь пыль! – добавила виконтесса, недвусмысленно помахав рукой с зажатым в той артефактом. Пожалуй, после такой демонстрации, Синди сама заслуживала эпитета, высказанного ею в адрес госпожи Сазеренн.

   - Поняла?!

   Орденская представительница понятливо кивнула.

   - Подними руки вверх!

   Та снова послушалась.

   - Что будем с ней делать? – деловито поинтересовалась Синди Сомерсет у супруга-сообщника. – Тоже убьём?

   При этих словах госпожа модистка задрожала всем своим немалым телом, что отвлекло самого виконта и его супругу.

   - Револьвер! – внезапно прошептала не монашка, пока супруги переругивались. Виконтесса призывала мужа прикончить модистку на месте, тот вот так просто становиться убийцей не желал. Само по себе это уже внушало оптимизм, но что имела в виду госпожа Сазеренн?

   - В чулке! – снова сквозь зубы шепнула та и отставила в сторону правую ногу. Обычно я соображал очень быстро, но в тот раз мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что мне предлагают залезть женщине под юбку.

   - Быстрее! – потребовала госпожа Сазеренн, напряжённо следящая за разворачивающейся на палубе драмой.

   Быстрее, так быстрее. То, что она предлагала, действительно, могло быть лучшим выходом из сложившейся сложной ситуации. Обезвредить артефакт, зажатый в руке Синди Сомерсет, я мог на таком расстоянии только вместе с самой виконтессой, что было не самым удачным вариантом. Во-первых, из-за того, что существовал пункт первый закона о магии, который я нарушить не мог без очень серьёзных для себя последствий. Во-вторых, после этого у меня не было бы возможности виконтессу допросить. А по манере общения супругов я уже догадывался, что именно она предводительствовала в преступном тандеме.

   Осторожно, чтобы не заметили Сомерсеты, я приподнял юбку платья госпожи Сазеренн, открыв своему взору очень даже стройную ножку, затянутую в тонкий кружевной чулок.

   «Для кого это она эти чулки надела?!» – внезапно мелькнула непрошеная мысль. Ведь по моему опыту дамы надевают подобные вещи не просто так, а для кого-нибудь. То есть, где-то там был некто…. Мысль была неприятной, и только немалым волевым усилием я её задавил. В конце концов, я мог ошибаться, тем не менее, почему-то тут же сильно захотелось встретиться с этим некто и набить ему морду.

   - Что вы там возитесь?! – раздражённо прошипела госпожа Сазеренн, а я отвлёкся от кружев и, наконец, приметил запрятанный за резинку чулка револьвер. Тот самый, что я совсем недавно видел в руках госпожи Тауэр. «И когда только госпожа Сазеренн успела прибрать его к рукам, вернее, ногам…. Кстати, о ногах….» – впрочем, оформить свои ощущения я не успел.

   - Быстрее! Щекотно же! – выдала уже точно не монашка, и я, выругавшись про себя, быстро вытянул из-за резинки револьвер и прикрыл, наконец, юбкой отвлекающие от серьёзной ситуации чулки.

   - Что вы делаете?! – тут же возмущённо выкрикнула госпожа Сазеренн, что я даже вздрогнул. Впрочем, оказалось, что кричала она не мне. Пока я возился с револьвером, модистка от нахлынувших на неё впечатлений благополучно провалилась в обморок, а виконт Сомерсет не нашёл ничего лучше как с подачи своей супруги поволочь несчастную женщину к палубному ограждению. Намерения подлеца были очевидны: если с ножом его рука дрогнула, то против того, чтобы бросить человека за борт, та не протестовала.

   - Да, поживей ты, олух! – нервничала супруга. – А ты не дёргайся! – добавила она в адрес моей помощницы, снова взмахнув артефактом.

   - Да, сама ты….! – огрызнулся Сомерсет, вполне может быть, уже жалея, что ввязался в эту авантюру. В целом, настал подходящий момент, чтобы и мне выйти на сцену этой трагикомедии, начинающей переходить в фарс.

   Кричать, угрожать, уговаривать виконтессу бросить смертоносный артефакт я не стал. Воспользовавшись замешательством дамы при моём появлении, я нацелил на неё револьвер и выстрелил. Дальнейшее произошло за секунды, и только я сам знал, каких сил и сосредоточенности оно стоило. При звуке выстрела госпожа Сомерсет ожидаемо дёрнулась в сторону – правда, в том, что она при этом упала за борт, моей вины не было – и выпустила из рук артефакт. Я выкинул уже заготовленное заклинание, ускоряющее и корректирующее движение выпущенной пули, так что той не оставалось ничего другого, как столкнуться с артефактом и отнести его на несколько ярдов от борта судна, прежде чем раздался взрыв. Причём раздался тот уже внутри защитного кокона, который я кинул следом. Кокон взорвавшийся артефакт, конечно же, пробил, но защитная сфера сделала-таки то, для чего я её посылал – уменьшила силу воздействия взорвавшегося артефакта в несколько десятков, а то и сотню раз. Фейерверк, тем не менее, получился знатный. Вой сирен и крики свидетельствовали о том, что его заметили на всех палубах лайнера. Силой взрыва Сомерсета отнесло к какой-то металлической балке и в неё же впечатало. Прикрытая бортом госпожа модистка не пострадала, а госпожа Сазеренн вполне могла повторить полёт виконта, если бы я не оказался за её спиной. Взметнувшаяся от поднявшейся воздушной волны юбка позволила ещё раз полюбоваться чулками. Правда, всего только на долю секунды, так как отвлекаться и забывать о деле, было нельзя. Третье выпущенное мною заклинание полетело за борт и опутало супругу виконта прежде, чем до той добрались привлечённые фейерверком акулы. Четвёртое удержало готовую отвалиться к тем же акулам лодку, в которой находились оставшиеся артефакты. Пятое …. в общем, пятого не понадобилось, но сунувшийся к госпоже Сазеренн неизвестно откуда взявшийся Тамерьен получил по заслугам.

   Больше смельчаков среди пассажиров не нашлось, и с помощью подоспевших офицеров удалось в короткий срок упаковать и преступников, и артефакты. К первым вскоре присоединился Столпей, прегрешения которого хоть и не были столь тяжкими, тем не менее, заслуживали наказания. Дожидаться запланированного по расписанию прибытия лайнера на острова я не стал. Всё-таки лже-виконтесса оказалась достаточно слабонервной особой, чтобы, осознав угрозу смертной казни, пойти на сотрудничество и выдать ожидающих на островах подельников. За мной и за задержанными прибыл пограничный катер, на котором мы должны были добраться до места назначения в два раза быстрее «Бригильды» и взять ничего не подозревающих контрабандистов тёпленькими.

   Общаться с остальными пассажирами, у меня не было ни времени, ни желания, да и госпожа Сазеренн большую часть времени находилась при мне – единственный раз, когда пришлось выставить её за дверь, случился при опознании татуировки на груди поддельного виконта. Однако детальное описание – со всеми героическими подробностями – того, что произошло на палубе у спасательных шлюпок, подозрительно быстро разошлось среди собравшихся в первом классе бездельников. Я догадывался, что источником слухов стала ни кто иная, как госпожа Рогье – удивительно, сколько женщина может узнать и увидеть даже будучи в обмороке! Следила же она за преступной парой из любопытства, смешанного с возмущением на отсутствие у тех стиля и чувства моды. Если эта светская дама, затмив всех графинь, стала королевой салона, то другая при встрече со мной накидывалась с одной и той же просьбой.

   - Допросите его ещё раз! – уже не просила, а требовала от меня госпожа Тауэр. – Он должен сказать, где бумаги! Они не должны быть преданы огласке!

   - Бумаги ваши? – строго спросил я у светской дамы. Накануне, после успешно проведённой операции я таки попробовал продраться через шифр ещё раз. Записи в записной книжке не были ни счетами, ни записями контрабандных операций, а копиями писем весьма компрометирующего содержания и точно не принадлежали Столпею хотя бы потому, что у того оказался совсем другой почерк. Впрочем, и госпожа Регина не могла иметь с содержимым записей ничего общего.

   - Нет, не мои, – призналась та. – Но я обещала, что их достану.

   - Вот как?

   Госпожа Тауэр недоверчиво покосилась на стоявшую рядом со мной госпожу Сазеренн, однако достала из ридикюля карточку.

   - Частный сыск «Питерстау», – назвала она довольно-таки известную в определённых кругах столичную контору.

   - Вот как? – отозвался я уже другим тоном. – Вы работаете на Дитера Петерса?

   - Он мой партнёр! – тряхнула головой госпожа Тауэр. – Но я свою профессию не афиширую. Знаете ли, – она плавно перетекла в соблазнительную позу, – образ недалёкой светской дамы – очень удобное прикрытие. Так вы разрешите мне его допросить? – промурлыкала уже светская львица.

   Госпожа Сазеренн, стоявшая позади меня, еле слышно фыркнула. К тому же, до отправления катера оставалось всего только полчаса, а у меня был запланирован ещё один разговор, поэтому я просто протянул Регине искомую записную книжку.

   - Вы не это искали?

   - Да! Как вам….

   - Я лучший следователь в Глорихейме, – небрежно ответил я, не желая вдаваться в детали. Госпожа Сазеренн фыркнула ещё раз, но, к счастью, не стала рассказывать, каким образом записная книжка попала ко мне.

   - Буду иметь в виду, – кокетливо улыбнулась госпожа Тауэр, и, стрельнув напоследок глазами, что вызвало новый приступ у госпожи Сазеренн, скорчила нахальную физиономию и уплыла на палубную площадку мимо собравшихся в отдалении дам. Хорошо, что те приближаться ко мне не решались, тем не менее, приходилось прощаться при таком нежелательном скоплении народа.

   - Не желаете ли принять участие в дальнейшей операции? – поинтересовался я у своей уже бывшей помощницы. Предложение должно было показаться заманчивым, однако та покачала головой и, слегка улыбнувшись, ответила:

   - Нет, мне нужно плыть дальше. Меня там ждут, давно и очень сильно ждут.

   Нет, так нет. Я ведь спросил исключительно из вежливости.

   - В таком случае прощайте, госпожа Сазеренн. Поверьте, я ценю оказанную вами помощь, – почему-то при этом вспоминался только револьвер в чулках, хотя следовало думать о другом. – Надеюсь, ваше дальнейшее путешествие пройдёт удачно.

   - Я тоже на это надеюсь, господин …. маркиз, – серьёзно ответила та, не пряча при этом смешливых глаз.

   Вот ведь! Однако добавить я ничего не успел. Прозвучал второй гудок. Стоявший на палубе катера Ганс отчаянно махал мне руками, что при его обычной невозмутимости говорило о крайней степени возбуждения. А у него сердце, вспомнил я, спина опять же. В общем, волновать его своим опозданием не стоило.

   Поэтому, кивнув напоследок дамам, я просто перемахнул через борт и приземлился на палубе катера как раз с третьим гудком, заглушившим свист матросов и вскрики впечатлительных дам, после чего наше миниатюрное по сравнению с лайнером судно резко устремилось от того прочь, и уже через полчаса «Бригильда» осталась еле различимой точкой на горизонте.

ЧАСТЬ третья

ГЛАВА 12

- Варгис, ты что-то попутал. Где я и где коровы? – я и возмущался, и недоумевал, сидя в кабинете своего начальника, в его же кресле. Сам тот ютился на табурете для посетителей, однако сдавать позиции не желал.

   - Подозревают, что там проводится черномагический ритуал, – укоризненно выдал он. Я вздохнул: учишь их, учишь, а толку пока никакого.

   - Ну, зачем для ритуала, пусть, как ты выразился, черномагического, могут быть нужны коровы? – почти как маленькому напомнил я.

   - Э-э-э…. чтобы вызвать что-нибудь такое, – Варгис развёл руками, – пострашнее, покрупнее….

   И это начальник отдела! Полный профан в вопросах магии!

   Пострашнее и покрупнее зависит исключительно от силы мага или количества припасённых тем накопителей и сложности выстраиваемого заклинания, – ответил я неучу. – Что корова, что петух – разницы нет. Правда, если кровь человеческая….

   Да, в этом случае есть возможность разгуляться фантазии.

   - Типун тебе на язык! – немедленно отреагировал тот. Действительно, человеческих жертв нам только не хватало.

   - Они бы лучше окрестности насчет волков проверили! – заключил я. – Или, может быть, медведь-шатун завёлся?

   - Характер повреждений не похож на следы животного, – покачал головой Варгис. – Утверждают, что использовались орудия, изготовленные человеком.

   - Вредители? Конкуренты? – предположил я.

   - Да те бы просто потравили скотину и делу конец, – со знанием дела заявил сын мясника. К его экспертному мнению в этом вопросе следовало прислушаться. – Нет, здесь что-то другое.

   - Дались всем эти тёмные ритуалы, – пробурчал я недовольно. Нет, ещё месяц назад я, скорее всего, согласился бы проехать до поместья барона Нарзаля – отдохнуть, прогуляться по полям, подышать свежим воздухом, вкусить свежих деревенских яств. Но не тогда, когда стало почти по-зимнему холодно, и начались бесконечные дожди.

   Барон Нарзаль внял новым поветриям и несколько лет назад вздумал заняться фермерством. Вот только занялся он не благородным делом разведения драуров или породистых скакунов, а простыми коровами. Некоторые его за это порицали, называли барином-крестьянином, но, по моему мнению, это было по любому лучше, чем играть на бирже, как пытался заработать мой отец – в отличие от обесцененных долговых бумаг коров можно было съесть – и его семья даже в случае провала затеи не осталась бы голодной. И вроде бы всё у барона шло хорошо, пока кто-то не вздумал похищать коров и – нет, не съедать – а портить, оставляя на шкуре непонятные, похожие на символы знаки.

   Я ознакомился с перерисованными, видимо, рукой барона, отображениями символов и, не надеясь на собственные знания, пролистал соответствующие энциклопедии в библиотеке и даже, переборов себя, проконсультировался с настоятелем Шаньского монастыря – у меня уже была возможность убедиться, что монахи в этом вопросе осведомлены куда лучше самих магов – однако желаемого результата не получил. Запрос знакомому профессору из столичного университета я тоже отправил, но, зная характер мэтра, ответа от того следовало ждать не ранее, чем через неделю.

   - Да, точно демонщина, – Варгис щелкнул по упомянутому мною рисунку. Я в который раз, с тех пор как ко мне всё-таки перешло это дело, скривился. Ехать к Нарзалю по размытой – я был в этом уверен – от не прекращающихся уже вторую неделю осенних дождей дороге (а какие ещё могли быть дороги в провинции?) мне совсем не хотелось. Вот что за поветрие такое? Стоит испортиться погоде, зарядить дождём, как тут же из щелей вылезают психически неуравновешенные личности с навязчивыми идеями обращения к совершенно посторонним для нашего мира сущностям. А ведь Варгису туда послать больше некого. Где он найдёт второго такого мага как я? Начальник отдела не зря стал таковым, так как тут же заметил перемену в моём настроении и принялся давить.

   - Ну, съездишь, отдохнёшь, подышишь свежим воздухом, – повторил он мои мысли, – а заодно и посмотришь на коровок-то.

   - Ладно, – неохотно проговорил я, хоть и чувствовал, что никакого отдыха не выйдет.

   - Барон Нарзаль? – задумался Ганс, после того как я его обрадовал своей нерадостной командировкой. – Нет, насколько я знаю, у него только сыновья, – с сожалением добавил старый сводник, а я облегчённо вздохнул. Хоть тут мой камердинер не задумает меня никому сватать.

   - Я соберу вещи, – кивнул, между тем, тот каким-то своим мыслям.

   - Я еду один, – возразил я в свою очередь. В этот раз не было нужды держать образ великосветского хлыща, да и дорога была тяжёлая.

   - Эх, милорд, – покачал головой Ганс, – лучше всего о том, что происходит в поместье, я уверен, знают слуги, но с вами они откровенничать не будут.

   Определённый смысл в его словах был. Слуги точнее и правдивее своих хозяев могли бы рассказать о том, что происходит в округе. И в таком случае, действительно, удалось бы быстрее разобраться с этим делом. Вот только….

   - Ганс, сейчас не самая подходящая пора для путешествий. Ты можешь опять продуть спину, промочить ноги или застудить шею….

   - Эх, милорд, боюсь, без вас сюда зачастит квартирная наша хозяйка, – виновато покачал головой Ганс, – и тогда я застужу спину, сломаю ногу, а то и шею сверну, прячась от неё на чердаке.

   Я едва удержался оттого, чтобы рассмеяться. Строя матримониальные схемы вокруг меня, сам старый пройдоха не желал оставить звание пожизненного холостяка и изо всех сил уворачивался от поползновений госпожи Трутс, дамы во всех остальных отношениях положительной. Меня эта пожилая матрона боялась. Совершенно безосновательно, между прочим. Однако ей не повезло стать свидетельницей отработки мною пары заклинаний, хоть и безвредного для неё характера. Впечатлилась она настолько, что с тех пор боялась наносить визиты, когда я был дома, а также повышать квартирную плату, о чём я, собственно, совсем не жалел.

   Аргумент, тем не менее, был засчитан. Кроме Ганса со мной ехал Драйзен – сам я рассматривать коров долее необходимого не собирался – и ещё пара ребят, которые могли бы помочь при осмотре тех же коров (тяжёлые же твари) и обладали достаточно внушительной внешностью (деревенские на это падки) чтобы придать солидности моей делегации.

   Поместье Нарзаля встретило нас, как я и опасался, мычанием. Первое, что я увидел ещё задолго до того, как показалась сама усадьба, было мокнущее под дождём стадо, уныло пожирающее такие же унылые останки растительности. Полюбовавшись вдоволь на похожих друг на друга как две капли воды коров, я отметил, что сам бы пропажу и десятка не заметил, не то что тех трёх, о которых было сообщено в Управление.

   Впрочем, сама усадьба произвела благоприятное впечатление. Два этажа, колонны, широкий холл, добротная мебель, горячая вода и свежее постельное белье. Пожалуй, здесь можно было задержаться ненадолго, прогуляться и подышать свежим воздухом.

   - Как вы вовремя! – судорожно сжимая в руках хлыст, приветствовал меня хозяин дома. Барон-фермер щеголял полотняными штанами на подтяжках и клетчатой рубашкой, выглядывающей из-под объёмной кожаной куртки. – Четвёртая!

   Произнёс он это с таким видом, будто та была последняя.

   - Нашли? Когда?

   - Сегодня утром, господин Винтерфилд. В лесочке, за мельницей….

   - Трогали?

   - Нет, как вы и указали….

   - Едем, – строго приказал я, изо всех сил стараясь не показать, как сожалею о вишневом пироге, чей запах уловил ещё в холле особняка. Оставив Ганса заниматься вещами, я с остальной своей командой погрузился в крытую (и на том спасибо) телегу, в которой уже ждали нас сам барон и пара мужиков.

   - Прощу простить, господин Винтерфилд, но в экипаже до места не доедешь, – с ходу принёс извинения Нарзаль за качество предоставленного транспорта. Я кивнул, признавая его правоту, и перешёл к сути дела:

   - Кто нашёл животное?

   - Вьодр, – барон указал на одного из своих спутников, бородатого и патлатого типа основательной комплекции. – Рассказывай!

   - Дык это, вчерась вечером считали животин и не досчиталися. Ну, немедля собрали всех наших, пошли искать, за барином послали, вот, – развёл руками мужик и покосился на барона. Тот кивнул, подтверждая слова своего работника, и добавил:

   - Я сразу подумал на злодея этого. У меня сейчас вчетвером в смену за стадом смотрят, больше не могу выставить, а всё равно как-то удалось ему одну выманить. А чтобы искать, пришлось почти всю деревню поднимать, и то всю ночь по округе ходили.

   - Ага, – встрял Вьодр. – Пошли, значит, от поля по окруж-нос-ти, – он с удовольствием произнёс умное слово, – пустошь прошли, затем засеку, потом по поляне, а там ручей….

   - Каждый раз на новом месте злодеяние гад учиняет, – со злостью в голосе прервал того барон. – Первую в роще нашли, прямо за усадьбой, вторую на окраине выпаса, третью у ручья. А в этот раз за мельницей.

   - Так то и было, шосподин, – снова продолжил за того словоохотливый пастух, – к мельнице к утру только вышли. Она у нас на отшибе, рядом с речкой нашей, Волдыркой. Там за мельницей лесок, значит, сразу начинается. Вот прямо там на окраине и лежала, животина несчастная.

   Я кивнул. Место преступления, действительно, оказалось недалеко от усадьбы – добрались мы за четверть часа. Впрочем, дольше я тряску на телеге вряд ли бы выдержал.

   - Вот здесь, господин следователь, – хозяин фермы повёл меня по утоптанной тропинке, огибающей добротное строение, обнесенное резным забором. Ближе к лесу обнаружился ещё один частокол, огораживающий небольшую площадку, ярда три в диаметре. Внутри частокола что-то надрывно звенело.

   - Что это? – я попробовал качнуть один из остро заточенных кольев. Тот сидел крепко.

   - Так это, вы сами передали, в случае нового непотребства огородить, чтобы неповадно было следы топтать.

   - Ясно, – оставалось только пожелать, чтобы в родном Управлении мои приказы выполнялись столь же буквально.

   Мужички вместе с жандармами, поднатужившись, выдернули несколько кольев, создав небольшой проём, через который можно было протиснуться внутрь и осмотреть, наконец, корову.

   - А это что? – я указал на шест с криво прибитой к тому перекладиной, на который был накинут старый камзол, судя по фасону, принадлежавший ещё деду хозяина усадьбы, а к камзолу были привязаны разномастные колокольчики и бубенцы. Они-то и издавали удививший меня звук.

   - Так это, ворон и прочих падальщиков отпугивать, господин следователь. Иначе не осталось бы ничего от коровы-то. Им-то тварям всё равно, что проклята телушка.

   «Тоже здравая мысль» – взял я идею на заметку и, приказав остальным оставаться на месте, всмотрелся в следы:

   - Это ты здесь ходил? – подозвал я Вьодра.

   - Точно я, ваша милость, – заверил мужик, а я постарался не скривиться от этого обращения, – ещё его сиятельство, – он указал на другой след с ярко выраженным каблуком, – и Кафтей, – мужик кивнул на своего молчаливого товарища, – его сразу видать, косолапый, ни с кем не перепутаешь.

   Всё-таки натоптали. Но сделать с этим ничего уже было нельзя, тем более что ближе к телу земля была утоптана настолько, что даже лучшие эксперты не смогли бы ничего разобрать. Убедившись в этом, я всмотрелся, наконец, в корову: обычная, всё как положено, с рогами и с этой желеобразной штукой под животом, что казалась чужеродным отростком, прилипшим к остальному массивному телу.

   Вечерело, поэтому пришлось зажечь магический огонёк – стоявший рядом Вьодр восхищенно присвистнул – чтобы изучить повреждения на коже. Что же, в одном и Варгис, и барон-фермер были правы: это не были случайные бездумные порезы. Каждый символ – всего их оказалось четыре – был нанесён вдумчиво и аккуратно – очевидно, тот, кто это сделал, потратил немало времени – и не простым ножом, а каким-то специальным инструментом. Вот только смысл, заключенный в символах, был мне по-прежнему не понятен. Единственно, что было очевидно, вырезали их на коже уже умершего животного, что в свою очередь проделали самым обычным способом, перерезав горло.

   - Прокляты! Ох, прокляли нас! – заголосил внезапно барон, хватаясь за голову, а его мужички со скорбными лицами согласно закивали. – Пойдем мы по миру, тут и предсказателя не надо!

   - Ерунда! – пресёк я панику. – Никаких проклятий тут нет, – по крайней мере, никаких следов магии я, действительно, не обнаружил. – Я бы поставил на козни недоброжелателя. У вас есть враги?

   - Вы полагаете? – сипло вопросил он. – Но как же это? – он указал на символы.

   - Это может быть, что угодно, например, результатом извращённого воображения вашего неприятеля.

   - Ну что же тогда получается? – всплеснул руками Нарзаль. – Мерзавцы какие шалят?

   Я пожал плечами. Мне очень хотелось, чтобы всё было именно так, но теперь, когда увидел эти знаки воочию, я уже не мог утверждать это с полной уверенностью, как делал в кабинете своего начальника. Нет, символы по-прежнему были мне не знакомы, тем не менее, они настораживали. А если добавить к этому ту чёткость, с которой они были нанесены, тот факт, что ни один из них не повторился, то задача выходила-таки непростая.

   Пока Драйзен перерисовывал символы, а затем корову погружали на вторую телегу, я, повинуясь чутью, прошёлся вдоль пролеска и обнаружил кое-что интересное. Отпечаток подковы – на корове её точно не было – ещё достаточно свежий, телега по пролеску не проехала бы, а значит, не так давно рядом с местом преступления побывал всадник. И я был готов поспорить, что этот неизвестный был самым прямым образом связан с преступлением, а в случае проигрыша съесть свою шляпу.

   Возвращались мы в усадьбу вдохновлённые – барон отсутствием проклятья, а я заключениями, которые значительно сужали круг подозреваемых. Действительно, у преступника была верховая лошадь, он обладал достаточными знаниями, чтобы про вырезаемые им символы где-то прочитать, а если не прочитать, то придумать, что ещё сложнее. То есть, это был обеспеченный и достаточно образованный человек. К тому же, жить он должен был неподалёку, и уметь обращаться с домашней скотиной. Неудивительно, что подозрения должны были пасть в первую очередь на членов семьи и соседей Нарзаля. Поэтому, получив предложение барона поужинать в кругу его семьи, отказаться я не мог.

   - Вам письмо из Управления, милорд, – удивил меня Ганс, едва я перешагнул порог отведённой мне комнаты. А послание оказалось любопытным: в двух строчках мне сообщалось, что профессор Рагнум, которому я отправлял запрос, не отмахнулся от него, а, наоборот, заинтересовался настолько, что вознамерился лично прибыть на место происшествия.

   «Значит, всё-таки терровы демоны».

   Это удручало, но с другой стороны, раз проблему можно было переложить на плечи специалиста, то самому следовало плотнее заняться выяснением личности призывателя.

   - Себастьяна, младшего, жалеют, – просветил меня камердинер, собирая к ужину.

   - Вот как?

   У барона, действительно, было два сына. Старший, лет тридцати, был женат, с отцом состоял в компаньонах, хотя занимался исключительно деловыми сделками. Младший же был оболтус, всё мечтал проявить себя, но ему всё время что-то мешало, отчего он к двадцати восьми годам так и жил на иждивении своего отца, а в данный момент и в отчем доме. Кроме этого, у барона обнаружилась племянница, как оказалось, бесприданница, что немедленно охладило своднический пыл моего камердинера.

   - Отучился три года в университете.

   «Вот-вот! Там и отыскал какой-нибудь позабытый всеми гримуар, заклинания из которого решил опробовать на папашиных коровах».

   - Отчислили за неуспеваемость.

   «Пока читал гримуар, позабыл про зачёты».

   - Пробовал устроиться подмастерьем к артефактору.

   «Там и научился вырезать непотребства!»

   - Подпортил несколько заказов, и прогнали. Со службой тоже не вышло. Грешат на то, что с детства был непоседливым мальчиком.

   Я кивнул – кандидатура младшего балбеса казалась самой очевидной. Вот только зачем ему было рушить благосостояние отца, на содержании которого находился.

   - Базиля тоже жалеют, – перешёл Ганс к старшему сыну.

   - Его-то за что?

   - Взял на себя, говорят, все заботы. В город почти каждую неделю ездит, хлопочет.

   Что же, в этом случае всё тоже могло быть не так, как казалось. Кто знал, могло быть, что этот Базиль уже давно проиграл отцовские деньги в карты, а теперь пытался спрятать концы в воду.

   - Жена его никому не нравится, – продолжил доклад камердинер. – Заносчивая, служанок бьёт. Все в доме слова ей бояться сказать. Поговаривают, что и мужу спуску не даёт. На драгоценности и наряды падкая.

   «Может и подговорила мужа отца извести».

   - А племянница? – поинтересовался я.

   - Да что вам племянница?! Дева старая, бесприданница на побегушках у родни!

   «И эта, должно быть, недовольна своим положением» – заключил я про себя.

   Не сказал бы, что семейство Нарзаля встретило меня с распростёртыми объятиями. Единственным исключением, кроме хозяина дома, была его супруга, добродушная на вид матрона, о которой, кстати, Ганс не сказал ни слова. Едва все сели за стол, она тут же окутала всех, словно патокой, опёкой:

   - Ах, позволь, дорогая Беатрисс, передать тебе шпината, – и заполняла она пустующую тарелку супруги старшего сына неприятного вида кашицей. – Обязательно попробуй пирог с крольчатиной, милый – обращалась она к младшему сыну. – Вам понравилась отварная телятина, господин Винтерфилд? – уже ко мне.

   Надменная Беатрисс восседала за столом с таким видом, словно хотела показать всем, как далека от этого места, и может, действительно, мыслями находилась не в трапезной усадьбы деревенского барона, а на приёме какого-нибудь столичного аристократа. Супруг её жевал всё, что попадало на его тарелку, и казалось, даже во время семейного ужина подсчитывал в уме проценты со сделок. У младшего сына дрожали руки – явные проблемы с алкоголем – когда он брался за вилку. Племянница хозяина своим серым нарядом, прямой как палка спиной и непрестанно шепчущими молитвы губами напомнила мне мою бабушку по матери, тоже истую приверженцу Единого. Гадючье гнездо, как его охарактеризовал это с виду благополучное семейство мой камердинер, и мне показалось таковым, и походило, что единственным, кто этого не замечал, был хозяин дома.

   Разговор за столом от обсуждения блюд неизбежно коснулся обрушившихся на хозяйство удручающих происшествий.

   - Господин Винтерфилд уверен, что это вредители! – твердо заявил воспрянувший духом барон.

   - Много знают эти следователи, – пробурчал Базиль.

   - Господин следователь – маг высшей категории! – гордо парировал его отец. От такой характеристики я едва не поперхнулся, а ещё более от взгляда, каким меня наградила племянница хозяина. Примерно также на меня смотрела моя бабушка, с тех пор как ей сообщили о моём обретенном магическом даре и до того момента, когда после полугода проведенного мною в монастыре выяснилось, что избавить меня от дара можно только вместе с жизнью. После это она на меня не смотрела вообще.

   Остальные домочадцы тоже уставились на меня. И я не остался в долгу, пытаясь высмотреть, не мелькнёт ли в чьих глазах тот самый страх или ожесточённость, выдающие загнанного зверя, но видел лишь любопытство и здравое опасение.

ГЛАВА 13

Несмотря на то, что деревенские не вошли в первый круг подозреваемых, опросить их тоже следовало. Вполне возможно, что кто-нибудь что-нибудь да видел. На это задание я отрядил Драйзена, и тот, отправившись в деревню после завтрака, вернулся только к ужину, с фингалом под глазом, оторванным рукавом плаща, зато полным альбомом портретов местных красоток. По сути дела он же ничего нового добавить не смог. Ни подозрительных незнакомцев, ни соседей, ни даже пробирающихся тайком под покровом ночи хозяев усадьбы никто из деревенских жителей не видел. А смотрели они после первого происшествия с коровами во все глаза. Но даже самые любопытные деревенские сплетницы признавали поражение. Впрочем, поселение находилось на достаточном отдалении от усадьбы, поэтому преступнику не было необходимости там появляться.

   Я же с самого утра снова пообщался с бароном.

   - Ваши домочадцы всё это время находились в поместье? – спросил я после того, как выслушал немного сбивчивый и насыщенный эмоциями рассказ о том, что случилось за последний месяц.

   - Господин, Винтерфилд, вы подозреваете, что это кто-то из моих родных?! – вскинулся тот.

   - Это естественное предположение: всех коров нашли невдалеке от усадьбы.

   - Нет, не может быть! – тот вскочил начал мерить шагами кабинет. – Мои мальчики…. – он замялся, а затем спросил прямо: – Вы подозреваете Себастьяна, не так ли?

   - И его в том числе, – не стал скрывать я.

   - Нет, – снова повторил барон. – Да, я знаю, какое он производит впечатление, но это временное. Да, временное! – он заметил мой скептический взгляд. – Себастьян…. Он любил одну особу, – выдавил Нарзаль таким тоном, словно говорил о гадюке, хотя, может, так оно и было. – А та этим воспользовалась, Себастьян попал в очень неприятную ситуацию, хоть это и случилось пять лет назад, но с тех пор всё пошло наперекосяк. Себастьян добрый и хороший мальчик, он просто не способен на такое!

   Я мог бы назвать барону с десяток добрых и хороших мальчиков, которые, тем не менее, оказывались хладнокровными преступниками, но тот вдруг добавил:

   - И у него, как вы это называете, алиби!

   - Алиби?

   - Да! – уверенно заявил он. – В тот первый раз, – Нарзаль указал на мой раскрытый блокнот, где я записывал всё, что он мог вспомнить, – Себастьяна не было в усадьбе. Точно не было! Я пытаюсь приобщить его, вы понимаете, к своему делу, и отправил тогда на осеннюю ярмарку. Вышло неудачно, но те два дня он точно был в Глорихейме.

   - Допустим, – отозвался я, сделав пометку в блокноте. В конце концов, что тому мешало взять билет на ночной поезд, а после вернуться в Глорихейм на утреннем.

   - И Базиля тоже не было, и тогда, и неделю спустя. Я говорю вам, это не мои дети!

   После разговора с бароном я всё-таки наведался в конюшню и с некоторыми усилиями – давно я так близко не общался с животными – осмотрел подковы всех имеющихся там лошадей. Рисунок ни одной из них не совпал с тем отпечатком, что я обнаружил рядом с последним местом преступления, что тоже косвенным образом подтверждало слова барона о том, что его домашние не причастны к происшествиям с коровами.

   «Значит, соседи» – эта мысль логически следовала из имеющихся фактов, хоть моё внутреннее чутьё и противилось тому, чтобы исключить родственников барона из списка подозреваемых. Но если сыновья Нарзаля не могли это сделать, то оставались лишь женщины. Я представил, как племянница хозяина усадьбы подстёгивает корову молитвой или как ухоженная супруга старшего сына тянет ту через поле, и покачал головой. Бред. Однако стоило подумать о местных дамах, как последняя из них не замедлила появиться у конюшни.

   - Живее! Я не намерена ждать в этом хлеву весь день! – первым, впрочем, объявился её голос. – Ах, это вы! – младшая госпожа Нарзаль приметила и меня, по-прежнему задумчиво стоящего, прислонившись к перегородке между стойлами. – Вынюхиваете, да не там! Правильно сказал о вас Базиль, конюшню с коровником перепутали!

   Я даже оторопел от подобной логики.

   - А вы часто там бываете? – поинтересовался у нервной дамы.

   - Вот ещё! Век бы их не видела! Из-за них теперь в приличном обществе появиться нельзя, а Эльза только злорадствует, – пожаловалась вдруг она.

   - Племянница барона? – уточнил я.

   - Да какая она племянница! Седьмая вода на киселе. Погнали её Акмельсы, как наследство получили, а свекор – добряк нашёлся – приютил, и теперь она уже целый год мне жизнь портит.

   «Акмельсы – это дальние соседи Нарзаля» – припомнил я.

   - Погнали и теперь уже второй сезон в столице проводят, а я здесь, с коровами. И всё из-за неё! – продолжила откровенничать невестка барона. – А может, это она всё придумала?! Из зависти? Сама-то на балах своё отскакала, да как дед её помер, и всё наследство кузену её отошло, начала святошу из себя строить, а тогда в столице, что про неё только не говорили!

   - И что говорили?

   - Да вам какое дело?! – дама, казалось, только в тот момент осознала, с кем завела разговор. – Занимайтесь коровами да быстрее! Может, мы тогда ещё успеем к Зимнему балу в столицу, – добавила она и, громко хлопнув дверью, покинула конюшню. Конюх, бросив на меня сочувствующий взгляд, повёл следом оседланного им мерина.

   - К полюбовнику поехала злыдня, – поделился тот со мной, когда его барыня отъехала на достаточное расстояние.

   - Уверен?

   - Так зачем ещё? – удивился конюх. – Каждый день ездит, говорит на этот, мосьон, но как можно по три часа в этом мосьоне мотаться?

   - И кто он?

   - Мы про младшего Акмельса раньше думали, но тот в отъезде, а эта всё равно мосьоном мается. Значит, не он.

   Что же, определённая логика в этом была.

   - Теперь думаем на гостя энтово, что у Кракела живёт.

   - Что за гость? – подобрался я.

   - Какой-то столичный умник. Вроде как траву к нам по лесам собирать из самой столицы приезжает и остаётся у старика Кракела на пару недель, а то и на месяц.

   - Так это он по окрестным лесам верхом разъезжает? – я не мог не вспомнить об отпечатке подкованного копыта рядом с последним местом преступления.

   - В лесу не видел ни разу, – пожал плечами конюх. – Зато к хозяевам через день шастает. Токмо сейчас что-то носу не показывает. Вас боится?

   Вполне могло быть и так. В провинции, несмотря на расстояния, новости распространяются ещё быстрее, чем в городе. О том, что к Нарзалю приехал следователь, наверняка знали уже все соседи барона. Затаились? Или просто не решаются проявить любопытство?

   - Седлай-ка и мне коня, – попросил я конюха. Не ждать же мне, когда они осмелеют. Всего ближайших соседей у барона Нарзаля было пятеро. Причём, ближайших имелось в виду на расстоянии до трёх часов езды от поместья. Помимо коров, которые были блажью одного лишь Нарзаля, окрестные помещики жили за счёт полей, которые сдавали в аренду небольшими наделами крестьянам из окрестных деревень и которые, соответственно, были причиной таких больших расстояний между усадьбами. Прямой широкой дороги между поместьями не было: на экипаже мог проехать до каждого только от станции, поэтому, навещая друг друга, они каждый раз совершали достаточно приличный крюк. Напрямик же можно было добраться либо верхом по протоптанным через лес тропинкам, либо на телегах непосредственно через поля.

   Объехать всех соседей за один день я бы не смог, поэтому не придумал ничего лучше, чем отправиться в том же направлении, в котором исчезла Беатрисс Нарзаль. Судя по составленной мною вместе с бароном карте, мне предстояло навестить два семейства из пятерых. В той стороне жили Морены – относительно молодая супружеская пара, чей доход, по словам барона, позволил бы проводить все сезоны в столице, тем не менее, те предпочитали оставаться в деревне – и уже упомянутый конюхом Кракел. Лошадь мне досталась послушная и, что важно, резвая, так что не прошло и четверти часа, как я оказался в землях Моренов. Нарезанные тонкими полосами убранные до последнего колоска поля по одну сторону, редкий и почти полностью потерявший листву пролесок по другую, и так на протяжении нескольких миль – как-то по-другому я представлял себе деревенскую пастораль. Даже подумалось, что лучше бы хоть коровы оживляли пейзаж. Или всё дело было в осени и пасмурной погоде, отчего в окружающих меня красках преобладали унылые серые цвета?

   Само поместье соседей Нарзаля было построено в модном лет двадцать назад истийском стиле – одноэтажное похожее на черепаху здание с плоской крышей и по совместительству террасой. Аккуратно постриженные вечнозелёные кусты, заполняющие парк, образовывали замысловатые фигуры, а сам парк был огорожен высоким, с мой рост, решетчатым забором. Вот так! Крайне любопытно было узнать, для чего нужны такие предосторожности, но для этого нужно было явиться через дверь – чего я не желал в первую очередь из-за мерина супруги Базиля Нарзаля, преспокойно пробующего кусты на вкус – а перелезать через забор при свете дня мне было не с руки хотя бы ради репутации Управления в целом и моей собственной в частности.

   «Вот вам и загадка» – усмехнулся я, отмечая, что невестка барона даже не озаботилась привязать свою лошадь хоть к столбу, хоть к коновязи. Что это, беспечность или та настолько торопилась?

   Я направил коня медленным шагом вдоль забора – вдруг удалось бы обнаружить ещё что-нибудь столь же примечательное – рассмотрел аккуратные хозяйственные постройки и плотно зашторенные окна самого дома и, обогнув поместье по периметру почти достиг того места, с которого начал осмотр, как из парадного входа выскочила хозяйка мерина. Я остановился и даже на всякий случай накинул полог невидимости, но дама не смотрела по сторонам. Даже издалека мне было видно насколько она рассержена. Чем, разговором или тем, что провожать её никто не вышел? Младшая госпожа Нарзаль резко дёрнула за поводья, пытаясь оторвать мерина от кустов, но меланхоличная скотина лишь дёрнула ушами и продолжила потреблять растительность. Хозяйку животного это, однако, только распалило: она ругалась – слов я не разобрал, но общий тон был мне понятен – хлопала по крупу вредного копытного, натягивала ремни и в результате всё-таки переупрямила вредное животное.

   « А дама своего всегда добьётся» – сделал я вывод из этой небольшой сценки. Только она вскочила в седло, как из-за дома показался человек в нарукавниках и фартуке, который открыл перед гостьей ворота, а затем запер и тут же исчез там, откуда появился.

   « Что же, в этом доме ей не были особенно рады» – сделал я вывод из увиденного – « И того, зачем приезжала, она не получила».

   Впрочем, та, видимо, считала, что это только вопрос времени.

   - Мы ещё посмотрим! Ты на всё согласишься! – бросив на усадьбу Моренов последний гневный взгляд, выкрикнула женщина, а затем пришпорила мерина так, что любая другая лошадь от этого встала бы на дыбы, но тот лишь тряхнул головой и меланхолично потрусил в сторону поместья Нарзаля.

   Вопросов по поводу увиденного и услышанного у меня возникло великое множество, а главным из них был: «Уж не сообщники ли эти Мораны невестки Нарзаля?». Ведь могла же она в своём желании оставить провинцию и невежестве в плане последствий склонить подозрительных соседей к вредоносной пакости по отношению к своему свекру, а теперь, осознав последствия, желать тех остановить? Вполне. Нужно было узнать, что за люди эти Мораны, что их держит в глуши, и какие отношения их связывают с Нарзалями.

   Тем не менее, подозрения не отменяли необходимости проверить и остальных соседей, в частности, возможного, по мнению дворни Нарзаля, любовника дамы. Поэтому возвращаться вслед за ней в усадьбу я не стал, а отправился дальше.

   Поместье Кракела, отставного чиновника, доживающего свой век в купленном на собранные за годы службы сбережения доме разорившегося несколько лет назад помещика, в противоположность соседям выглядело не ухоженно. Создавалось впечатление, что Кракел, прикупив поместье, и пальцем не ударил, чтобы его обустроить. Облупившаяся краска на стенах, покосившаяся лестница, ведущая на террасу – я бы не удивился, узнав, что и там в деревянном настиле сияют дыры – а пара окон второго этажа были даже забиты досками. Сада как такового тоже не было – ни цветов, ни кустов, лишь коротко постриженный газон. Тот простирался ярдов на двадцать от дома во всех направлениях, из-за чего подойти к усадьбе незамеченным не было никакой возможности.

   «Любопытно» – успел подумать я, прежде чем стало ещё любопытнее, когда на газон выбежала целая свора огромных псов весьма недружелюбной наружности и целеустремлённо направилась в мою сторону.

   «Что же это такое?!»

   Пара заклинаний, конечно, усмирила пыл животных, но те своё дело сделали: привлекли внимание какого-то типа, то ли собачника, то ли охранника. Мужик оказался такой наружности, которой и Варгис, сын потомственного мясника, волею странного случая подавшегося в следователи, позавидовал бы. Громко свистнув, тот подозвал поджавших хвосты подопечных и грозно вперил взгляд своих злых маленьких для такого массивного тела глаз прямо в мою сторону. Хорошо, что я успел вовремя накинуть невидимость и на себя, и на коня. Неужели, всё следствие придётся вести под пологом? Видеть охранник меня не мог, но очевидно, постороннее присутствие ощутил. Иначе, зачем ему было так зыркать глазом и, если мне не показалось, водить носом, принюхиваясь? В результате пришлось простоять конной статуей – так как охранник прислушивался к каждому шороху – почти полчаса, и только после этого я смог ретироваться под слабенькое укрытие соседнего с усадьбой леса.

   В поместье Нарзаля я возвращался в мрачном настроении: если и остальные соседи барона таят в себе столько же странностей и секретов, то наслаждаться осенней провинциальной пасторалью мне предстояло ещё долго. Однако по возвращении меня ждал сюрприз, вернее два, и каждый по-своему интригующий и одновременно настораживающий. Первым оказалась маграмма из столицы, сообщающая, что мэтр Рагнум прибывает уже на следующий день утренним поездом (вот с чего бы ему так сюда спешить?), а вторым просьба барона разрешить устроить, как у него было принято, званый вечер для соседей уже на следующий день. А ведь я как раз размышлял над тем, как собрать всех подозреваемых в одном месте!

   - Вы, наверное, даже не представляете, господин Винтерфилд, насколько эти надругательства надо мной и моим стадом поросли грязными слухами, – пожаловался он. – Весь месяц ко мне приезжают, стервятники, все! Только мне самому представляется, исключительно для того, чтобы вызнать ещё какую-нибудь гадкую подробность, и пустить новую сплетню.

   Я мог, разумеется, предложить не приглашать сторонних стервятников, но опасался, что тогда барона заклюют уже домашние.

   - Поэтому, если вас не затруднит, не могли бы вы просто в разговоре, разумеется, упомянуть, насколько несостоятельны все эти слухи насчёт проклятия и прочего?

   « И объявить, что собрал их всех для того, чтобы выяснить, кто из них так стремиться этим проклятьем вас опорочить» – добавил я про себя, но вслух заверил:

   - Я подумаю, как лучше всего это преподнести.

   Мне по-прежнему казалось необходимым поддерживать в бароне уверенность, что происшествия представляли собой лишь козни недоброжелателей, иначе – я судил по его заунывным плачам в день моего прибытия – был риск получить невменяемого и неспособного к сотрудничеству потерпевшего. Во-вторых, преступник, считая, что следствие идёт по ложному пути, мог начать действовать более раскованно и, таким образом, проявить себя раньше, чем достиг бы цели. Тем более что скорое прибытие университетского светила заставляло предполагать худшее. Ведь не стал бы тот срываться из столицы в дождливую, размякшую от грязи провинцию ради чьих-то не очень умных выходок. И это означало, что вырезанные на коровах знаки представляли собой нечто серьёзное, а может и реальную опасность.

   За ужином я повесил маячки на каждого члена семьи барона, чтобы узнать, кто из них по ночам покидает дом. В ту же ночь оказалось, что все. Сам барон несколько раз бегал до коровника – видимо, проверял, все ли его постоялицы на месте. За ним каждый раз упорно следовала баронесса, уговаривая вернуться в кровать. Старший сын в полночь вышел с супругой на прогулку в парк (и это при том, что ночью ударил почти зимний мороз!), а племянница барона за ними зачем-то следила. Младший сын настолько переусердствовал со своими успокаивающими зельями, что прогуливался полночи в парке уже по физиологическим причинам.

   В результате, к утру я был не выспавшийся и злой, что не отменяло необходимости лично встретить мэтра Рагнума. Нет, будь это кто-нибудь другой, хотя бы боевик мэтр Коллер, который частенько хранил молчание даже во время лекций, то я бы позволил себе отоспаться. Но с профессора Рагнума стало бы начать делиться своими предположениями со всеми подряд, поэтому мне требовалось с самого начала замкнуть его откровенность исключительно на себя.

   После морозной ночи утро выдалось чрезвычайно туманным. Выехали мы из поместья загодя, но экипаж плёлся со скоростью черепахи – водитель ругался, я, продрогший от влажного холодного воздуха, тоже – и в результате всё-таки опоздали. Состав уже давно ушёл, а на перроне сквозь туман виднелись две одинокие фигуры.

ГЛАВА 14

Неучтённая фигура оказалось женской, и я подумал на миг, что это случайная попутчица мэтра, гостья одной из близлежащих к станции усадьб, и держится она рядом с профессором исключительно из солидарности. И даже, когда приметив наш экипаж, обе фигуры устремились в нашу сторону, я ничего не заподозрил. Однако когда те приблизились вплотную, уже невозможно было не заметить чересчур широкополую шляпу, скрывающую лицо, черное одеяние и блестящий символ ордена на груди, и тогда пришлось признать очевидное.

   - Какими судьбами вы оказались в этих краях, госпожа Сазеренн?

   - Орден заинтересовался этим делом, – сухо ответила она, без приглашения забираясь в экипаж.

   - Каким же образом Орден об этом деле узнал? – у меня, признаться, тоже сразу пересохло в горле, отчего мой голос прозвучал ещё суше.

   - А, это от меня, – весело ответил за госпожу легата мэтр, располагаясь на противоположном сидении и каким-то образом занимая всю лавку, отчего мне не оставалось ничего другого как сесть рядом с не монашкой.

   - Я находилась в Университете, когда мэтр Рагнум получил ваш запрос, и профессор был столь любезен, что ввёл меня в суть дела, – пояснила госпожа Сазеренн.

   Вот подобного я и опасался. И что она делала в Университете? И с чего это она вот так запросто общалась там с профессорами?

   - Так что, Этьен, – возбуждённо подпрыгивая на своей лавке, выдал столичное светило, – уже четвёртое жертвоприношение?

   - Че…. же…. Что?!

   Нет, я подсознательно примерно этого и ожидал, тем не менее, когда мои опасения были высказаны вслух, не мог не возмутиться. Как всё-таки хорошо, что я додумался поставить полог тишины, и водитель Нарзаля этого не услышал.

   - Жертвоприношение? – повторил я.

   - Да, да, твои символы очень похожи на один преинтереснейший ритуал, – живо отозвался тот. – Впрочем, мне необходимо сначала на них посмотреть.

   - Посмотреть можно только на зарисовки, и символы с первых трёх у тебя есть.

   - А последнее животное?

   - То, что было на ней вырезано, мы перерисовали, а саму корову сожгли.

   - Сожгли? Вот олухи! – в противоположность своим словам мэтр почему-то развеселился. – И первых трёх тоже?

   Я кивнул.

   - Четырежды олухи! Именно придание жертв огню задействует ритуал, – пояснил Рагнум.

   - Гм…. Барон не мог поступить иначе – его люди этого бы не поняли, – размышлял я. – Получается, что преступник заранее знал, как поступит Нарзаль.

   - Или сам ему это посоветовал, – вмешалась госпожа легат.

   - Хорошо, – кивнул я, – я снова опрошу барона. – Что за ритуал?

   - О! Очень любопытная штука. Крайне занимательно, откуда в этой невзрачной дыре, – мэтр выглянул в окно экипажа, но из-за тумана невозможно было разглядеть даже растущих близ дороги деревьев, – о ней узнали. Впрочем, некоторые романтичные особы, – он почему-то кинул взгляд в сторону орденской посланницы, – считают, что как раз в старых поместьях на чердаках могут пылиться фолианты многовековой давности.

   Я пожал плечами – особняки, которые я успел осмотреть, были относительно новыми постройками, хотя оставались ещё три.

   - В распоряжении же людей знающих, – Рагнум похлопал себя по груди, – имеются два источника, весьма потрепанных и не полных, надо сказать. Датируются они приблизительно третьим столетием от Изгнания – видимо, тогда ритуалы ещё были живы в памяти или были переписаны с более древних, не сохранившихся до наших дней манускриптов. Что тогда только не творили! Например….

   - А наш ритуал? – перебил я мэтра, напоминая о текущей проблеме. Дела дней минувших меня особо не интересовали.

   - Вот я и говорю, – откликнулся тот. – В обиходе было призывать духов. Связываться с демонами, сам понимаешь, себе дороже. А духи – мы толком не знаем, кто они. Низшие демоны или, наоборот, высшие, а может и вовсе не демоны. Сельер, мой наставник – ты должен помнить этого хитроумного старикашку – утверждал, что это уже почившие демоны. Вроде как телесная оболочка тех тоже смертна, и в результате остаётся лишь дух, тоже на многое способный.

   - На что?

   - Да на что угодно. Ну, сам понимаешь, что жертвоприношения никто не будет затевать ради какой-нибудь пустой затеи вроде приворота. Месть, убийство, предположительно, с помощью духов уничтожались целые роды, и при этом никаких явных следов. В этом ещё одно их отличие от демонов, они всё делают очень аккуратно и не столь сильно зависят от расстояния до жертвы. То есть тот, кто призывает духа, может находиться здесь, а его жертва в столице.

   - Ты сам понял, что сказал?! Что, действительно, можно вот просто так прикончить кого угодно в столице?

   - Если ты беспокоишься о Его Величестве или, упаси Единый, о нашем милом старичке ректоре, который, кстати, до сих пор тебя вспоминает, – при этих словах я скривился, так как именно из-за этого злобного старикашки остался без диплома, рекомендаций и перспектив в столице, – то на них такая многослойная защита, что и духа на части разорвёт, – мэтр совсем не проникся серьёзностью ситуации. – А во-вторых, это всего лишь наши предположения – я же упоминал, что в источниках большие дыры. В-третьих, предполагается, что необходима или связь между убийцей и жертвой, или кровь, или хотя бы волос. Впрочем, по поводу последнего у меня, лично, сомнения. В-четвёртых, ты знаешь, что даже обычное убийство требует определённых вложений собственной духовной сущности, а это и подавно, причём в прямом смысле. В-пятых, мы не знаем ни одного зарегистрированного случая применения подобного ритуала, по крайней мере, за последние лет двести точно.

   - Ты сам сказал, что духи не оставляют следов, – возразил я.

   - Вот именно! Почему же эти неучи, которые откуда-то добыли ритуал, следы оставили?!

   - Так потому что неучи! Или хотят запугать? Или решили, что в провинции да с коровами им всё это сойдёт с рук? – предложил я навскидку пару версий.

   - Я думаю, что объяснение этому должно быть самое простое из возможных, – вмешалась вдруг госпожа легат, до этого молча слушавшая профессора. – Тот, кто это сделал, не мог сам закончить каждую ступень ритуала, то есть его последнюю часть – сожжение.

   - Может быть, – я недовольно посмотрел на не монашку. – Я спрошу у Нарзаля, не советовал ли кто ему сжечь коров. Кстати, насчёт ритуалов, жертвоприношений и прочего с этим связанного, – обратился я уже к Рагнуму. – Ни слова о реальном положении дел кому бы то ни было ещё: барону, его домочадцам, соседям, прислуге. Для них ты – приглашённый эксперт по древним языкам, а госпожа Сазеренн твоя помощница, – я снова недовольно посмотрел на явившуюся без приглашения не монашку. – И да, эту штуку, – я указал на символ Ордена, – придётся убрать.

   Вопреки моим ожиданиям, орденская посланница не стала возмущаться, а преспокойно расстегнула три верхних пуговицы своего пальто, заправила платиновую бляшку внутрь и снова застегнула пуговицы.

   - Кхм…. – прокашлялся мэтр, отвлекая моё внимание от воротника госпожи Сазеренн, за которым скрылся символ. – Тут всегда такая погода?

   - Как специалисту по языкам тебе не обязательно вести полевую работу.

   - Я бы не отказался, когда зарежут пятую корову, побывать на том месте.

   - Пятую?!

   Час от часу не легче!

   - Разумеется, Этьен! – он посмотрел на меня так, словно то, что он сказал, было такой же аксиомой как то, что солнце встаёт на востоке. – Пятое жертвоприношение – та же пентаграмма, ведь ты, надеюсь, заметил, что их режут в разных местах?

   Я кивнул, лихорадочно соображая. Роща, поле, ручей, мельница, как я не догадался раньше?

   - После этого, полагаю, буквально в течение нескольких часов состоится вызов. Тут тоже будет нужна жертва.

   - Шестая корова? – ужаснулся я.

   - Корова или человек, – беспечно пожал плечами Рагнум. – Последнее даже лучше.

   - Для кого?!

   Казалось, сбываются худшие наши с Варгисом опасения.

   - Для духа, без сомнения, – ничтоже сумняшеся ответил мэтр. Яркий пример того, как увлечённые наукой люди теряют связь с реальностью.

   - До этого не дойдёт. Мы остановим преступника на пятом этапе, – строго оборвал его я.

   - Пятом? Ты прав, разумеется, прав, но с теоретической точки зрения было бы интересно взглянуть….

   - Уж тебе ли не знать, как быстро в демонологии теоретические вопросы становятся практическими проблемами? – напомнил я профессору, который во времена начала моего студенчества ещё не был даже магистром. День и ночь работая над диссертацией, этот непутёвый аспирант заснул за, безусловно, интересным трактатом, забыв затереть пентаграмму, начерченную там же в аудитории. А с тем, что из той пентаграммы вышло, справлялся уже на пару с проходившим мимо первокурсником. Ограничивать действие боевых заклятий я тогда не умел, поэтому пришлось ещё и избавляться от останков искореженной стены между коридором и аудиторией вкупе с тем, что осталось от самого помещения. Постарались мы на славу, так что неладное – неизвестно откуда взявшийся холл и пропавшую аудиторию – деканат обнаружил только через неделю.

   Экспертов по древним языкам в поместье Нарзаля встретили как родных – с восторгом и наивозможным гостеприимством. Вопроса, зачем эти эксперты понадобились, никто не задал, зато, перебивая друг друга, засыпали гостя множеством вопросов о столице. Улучшив момент, когда хозяева полностью сосредоточили своё внимание на словоохотливом мэтре, который сыпал фамилиями людей, с которыми в реальности никогда бы не стал общаться, я утянул госпожу Сазеренн под лестницу, чтобы тоже получить ответы. Только на интересующие уже меня вопросы.

   - Что вы делали в Университете? – начал я с главного.

   - Посещала лекции, – не монашка сделала вид, что удивлена вопросом.

   - Посещали лекции? – повторил я. – Вы разве студентка?

   Госпожа легат, ехидно улыбаясь, только отрицательно покачала головой. А у меня внутри что-то начало закипать от неожиданной догадки:

   - Уж не лекции ли псевдомагистра Кельпира вы посещали?!

   И тогда госпожа Сазеренн удивилась по-настоящему:

   - Неужели, вы не знаете, что магистр Кельпир ещё весной получил должность настоятеля в монастыре святого Пантирия?

   - У меня и мысли не возникало следить за карьерой этого хлыща, – отрезал я раздражённо. – А как же тот монах, Наир, который был автором его диссертации?

   - Брат Наир мёртв, а у теперь уже монсеньора Кельпира высокие покровители, – спокойно пояснила она, словно подобное было для неё в порядке вещей. – Скандал просто замяли.

   Что же, богословские дела меня не касались, а тому, что Кельпир принял сан и оказался на самом северо-востоке королевства, я был только рад.

   - А мэтр Рагнум? Как вы на него вышли? – вернулся я к интересующей меня теме.

   - Орден консультируется с Университетом со времени своего основания, то есть, уже несколько десятков лет. А с профессором Рагнумом, мы сотрудничаем последние три года, с тех пор как он получил эту должность.

   - И в который раз вы с ним встречаетесь?

   - Я не понимаю, к чему этот допрос, господин Винтерфилд! – возмутилась орденская посланница. – Но если вас это так сильно интересует, то я с мэтром Рагнумом познакомилась неделю назад.

   «Неделю?» – я уже хотел было спросить о том, что привело её к этому знакомству, как открылась дверь под лестницей, ведущая в хозяйственные помещения, и оттуда вышел мой камердинер.

   - Я буду ожидать вас в вашей комнате, ми…. – ничуть не удивившись встрече под лестницей, церемонно начал он, но под моим тяжёлым взглядом таки осёкся и мстительно закончил: – господин Винтерфилд.

   После чего старик развернулся к моей спутнице.

   - Доброе утро, госпожа Сазеренн, – склонив прямую спину, поприветствовал он госпожу легата, не выказав и толики удивления ни её появлением в усадьбе, ни её внешним видом.

   - И вам доброго утра, господин Ганс, – отозвалась она, тепло улыбнувшись старику, а затем, когда тот начал подниматься по лестнице, мрачно посмотрела на меня. – Вы по-прежнему эксплуатируете своего пожилого сотрудника в качестве камердинера, господин Винтерфилд? – а затем ещё и открыто усмехнулась: – Желаете набить себе цену?

   - Ганс и есть мой камердинер, – едко ответил я на нелепое обвинение. Желание продолжать разговор отчего-то пропало, и я двинулся вслед за стариком.

   - У вас на самом деле есть камердинер? – почему-то этому бытовому моменту она удивилась больше, чем моему интересу к её пребыванию в Университете.

   - А что в этом такого? – развернулся я. – Не самому же мне стирать носовые платки.

   Я бы согласился, что вышло излишне грубо, но не рассказывать же ей, что после того, как родительский особняк пошёл с торгов за долги отца, старик оказался в буквальном смысле на улице. Как, впрочем, и я. Остальные слуги смогли устроиться у родственников или найти работу в другом месте, но Ганс был одинок и, из-за уже тогда преклонного возраста, никому не нужен. Поэтому, выживали мы уже вдвоём, и, к счастью, я к тому времени уже успел поступить в Университет и даже начал получать стипендию.

   На том мы и расстались – госпожа легат, задумавшись о чём-то, отправилась в выделенную ей хозяевами комнату, а я отправился к себе выяснить, что хотел от меня Ганс.

   - Вы поручили собрать сведения о госпожах Матильде и Беатрисс, милорд, – встав из-за стола, сухим голосом начал тот, едва я зашёл в комнату. Обиделся.

   - Чтобы я без тебя делал, Ганс?! – отозвался я, совершенно искренне, между прочим. – Ты садись! – я только тогда заметил, чем он занимался: скатывал в аккуратные трубочки носовые платки. Возможно ли, что у меня проснулся дар предвидения?!

   - Удалось узнать что-нибудь интересное?

   - Госпожа Матильда – дочь дальней кузины господина барона, – уже охотнее отозвался камердинер, – и при этом внучка старого Акмельса, который полтора года назад ушёл в мир иной. До того, как поселиться у господина барона, она несколько лет проживала в столице. Чем она там занималась, толком никто сказать не может, но полагают обычные для девицы заботы: балы, салоны.

   - Неужели? – скептически отметил я, припомнив постную физиономию и серое платье хозяйской племянницы. – Да я скорее поверю, что госпожа Сазеренн блистает на балах, чем эта святоша.

   - Про госпожу Сазеренн так оно и есть, – серьёзно ответил тот. – И осанка подходящая, и двигается легко, будто бабочка порхает.

   - Бабочка?! – я уставился на старика. – Порхает?!

   Почему-то в голове сразу возник образ очень редкой чёрной мохнатой хищницы, с вполне подходящим прозванием – орденница – родом с имперских островов, экземпляр которой я как-то нашёл в коллекции моего отца. Но коллекция ушла с молотка, как и всё остальное содержимое дома, ещё десять лет назад, поэтому сравнить тот образец с госпожой легатом уже не было никакой возможности.

   - Что же с племянницей произошло, что она так изменилась? – тряхнув головой, чтобы отогнать неожиданные ассоциации, я вернулся к теме разговора. – И как она оказалась здесь?

   - Там мутная история, милорд, – покачал головой камердинер. – Поговаривают, что старый Акмельс любил её очень, выделял, большие деньги на содержание её столичное давал, а как помер, так оказалось, что в завещании про неё ни строчки! Всё дядьке её отошло да сынкам его.

   - Действительно, странно, – согласился я. – И что же, выгнали её?

   Ганс пожал плечами.

   - Одни говорят, что выгнали, а госпожа Сюзанна, помощница экономки, мне потом сказала, что слышала, что всё было совсем наоборот: и жить в поместье предлагали, и содержание, но госпожа Матильда отказалась. Тогда-то она и преобразилась в эту, святошу.

   - Что же, это кое-что объясняет, – кивнул я, прикидывая, могла ли та затаить настолько сильную обиду на своих родственников, чтобы призвать духа мести. – А супруга старшего сына?

   - Городская, – ответил Ганс. – Дочь то ли купца, то ли чиновника. Мезальянс, конечно…. Ох, простите, милорд! – опомнился он, наверное, вспомнив о том, что и я был рождён в результате мезальянса. Но я лишь мотнул головой:

   - Продолжай!

   - Я потому сказал, что все считают, что она из-за этого и бесится. Господин Базиль женился на ней два года назад, вот только свадьба-то в городе была, никто из местных слуг её семейство не видел. А те, кто видел, когда сопровождал барона и его супругу, почти тогда же уволились, кто в Глорихейме остался, а кто и в Стратвилл уехал.

   - Тоже подозрительно, – согласился я. Впрочем, подозрительно выглядело всё в этом поместье. А Ганс добавил ещё странностей.

   - Госпожа Сюзанна мне ещё кое-что рассказала, про соседей хозяйских.

   - Про каких соседей?

   - Моренов. Она их подозревает.

   - Почему же? – удивился я.

   - Чернокнижники, говорит, серой от них пахнет.

   - Что за глупость?

   - Нет, не глупость, милорд. Госпожа Сюзанна – дама во всех отношениях положительная и серьёзная. Такая напраслину ни на кого возводить не будет. Сказала, что запах от них чуяла, когда прислуживала и за столом, и в комнатах, когда те после вечеров званых на ночлег оставались.

ГЛАВА 15

Если собираясь на станцию встречать столичного мэтра, я ещё лелеял надежды отоспаться по возвращении, то разговоры с Рагнумом и Гансом отставили всякую надежду на сон. Достав начерченную от руки карту местности, я нашёл уже обозначенные на ней места, где находили убитых коров, и попытался составить из них пентаграмму. Масштаб и точность самодельной карты были, разумеется, катастрофически далеки от не то чтобы идеальных, а просто приемлемых. Однако определённая схема, действительно, просматривалась, и место потенциального пятого жертвоприношения, вернее район, где то могло находиться, определить удалось. По иронии судьбы – или коварному замыслу? – эта точка пентаграммы оказалась наиболее удалённой от усадьбы. Что там находилось, я представления не имел – на карте это было просто белое пятно – но лучше было выяснить это заранее. Поэтому выбирая, чем заняться в первую очередь, снова опросить барона, осмотреть окрестности отмеченной мною точки на карте или навестить оставшихся соседей, я, не сомневаясь, остановился на втором пункте. Первую задачу я перепоручил мэтру, заново напомнив, чтобы не разболтал лишнего, а последнюю – Драйзену с ребятами.

   Казалось, никого не забыл, но стоило мне закрыть за собой двери усадьбы, как едва ли нос к носу столкнулся с госпожой Сазеренн.

   - Вы куда-то собрались, господин Винтерфилд? – раздраженно начала она. Мне было не понятно, кто и чем так разозлил госпожу легата, однако на выяснение этого вопроса у меня времени не было.

   - Собрался, – подтвердил я её слова и, обогнув по максимально широкой, насколько позволяло крыльцо, дуге, начал спускаться по лестнице.

   - И куда вы собрались, господин Винтерфилд? – почему-то не отставала она.

   - На прогулку, – преспокойно ответил я, направляясь к конюшне, и даже ничуть не слукавил.

   - Какую прогулку, когда у вас…. Куда? – она по-прежнему шла за мной.

   Я заметил, что и сама госпожа легат уже успела переодеться и щеголяла в добротном костюме для верховой езды.

   - Вы не находите, что задаёте слишком много личных вопросов, госпожа Сазеренн? – невольно заметил я.

   - Только не говорите мне, что уже успели найти здесь очередную возлюбленную и теперь спешите к ней на свидание! – гневно выдала она.

   - Почему бы и нет? С какой стати вы во мне сомневаетесь?

   - С той самой, чтобы здесь для того, чтобы расследовать преступление, а не для того, чтобы отдыхать и развлекаться!

   - А вот мой начальник, наоборот, отправляя меня сюда, советовал и отдохнуть, и развлечься, – парировал я. На этот аргумент орденская посланница не нашла, что ответить, замерев с самым возмущённым видом перед воротами конюшни. Однако не прошло и минуты, как она ворвалась внутрь и тут же ухватила за поводья выбранного мною коня, заявив:

   - Я с вами!

   - На одной лошади? – я насмешливо приподнял бровь. Но госпожа Сазеренн и не подумала смутиться.

   - На этой поеду я, а вы выберете себе другую, – объявила она безапелляционным тоном, а предатель гнедой послушно последовал за новой командиршей.

   Скандалить и ругаться с женщиной по такому нелепому поводу было глупо, поэтому я двинулся вдоль стойл, надеясь найти другого такого же гнедого, но в конюшне остались лишь неподходящие для верховой езды рабочие лошадки и тяжеловозы. Ну да, младшая госпожа Нарзаль отправилась на свою якобы прогулку, троих своих людей я отправил осматривать соседние поместья, а сам, в результате, остался ни с чем. Впрочем, нет. В самом последнем стойле я обнаружил рыжую кобылу. Красивая животина – я почему-то тогда не задумался над тем, почему её держат в отдалении от остальных – благосклонно скосила на меня блестящий карий глаз, я же быстро набросил на неё седло, затянул подпругу и вывел из конюшни.

   Госпожа Сазеренн уже расслабленно сидела верхом на гнедом и насмешливо посматривала на меня и мою лошадь.

   - Неужели, сами….

   Что она хотела сказать дальше, я так и не узнал, так как отобранный у меня конь, дико выпучив глаза, рванул к красавице-лошадке, а та в свою очередь отпрыгнула на несколько ярдов в сторону. Удерживать кобылу я не стал, так как не ожидавшая таких манёвров от дважды предателя госпожа легат в седле не удержалась и, живописно взмахнув руками – при этом полы её накидки взвились подобно крыльям бабочки – взлетела над крупом гнедого.

   - Что вы?! Что вы себе позволяете, господин Винтерфилд?!

   Орденская посланница шипела и забавно дрыгала ногами, почему-то полагая, что это поможет ей слезть с моих рук.

   - Вы предпочли бы упасть на землю? – поинтересовался я. – Хорошо, – и сделал вид, что развожу руки в стороны.

   - Вы мстите! – гневно заявила она, цепляясь за мою шею.

   - А вы меня душите, – прохрипел я в ответ.

   - Эх, зря вы рыжуху-то вывели, господин! – совсем рядом раздался жалобный голос подоспевшего конюха. Вот где он раньше был?!

   Девчонка, едва заслышав посторонний голос, немедленно оставила в покое мою шею и, проявив чудеса ловкости, спрыгнула на землю в паре шагов от меня. И что ей раньше мешало это сделать?

   Конюха эквилибры госпожи Сазеренн взволновали куда меньше манёвров его резвящихся подопечных.

   - Что будем делать? – спросила она, наблюдая, как тот пытается ухватить за уздцы дорвавшихся до свободы животных. Как раз в этот момент гнедой упал спиной на землю и принялся елозить, виляя всем телом, подобно собаке, перед одобрительно ржущей красоткой. На несчастного конюха никто из них не обращал внимания.

   - Пойду пешком, – ответил я, опасаясь, что если выведу одного из оставшихся в конюшне тяжеловозов, то резвые игры за околицей приобретут катастрофические масштабы.

   - Я с вами! – немедленно заявила готовая на любые подвиги госпожа легат.

   - Далековато, – заметил я и сразу предупредил: – Я вас нести больше не буду.

   Орденская посланница совсем по-детски фыркнула и, задрав голову (как бы не споткнулась!), направилась прочь от конюшни и от усадьбы.

   - Вы идёте? – обернулась она, сделав пять шагов.

   - Иду, – ответил я и развернулся в противоположную сторону. На самом деле, чтобы попасть на искомое место, нужно было обогнуть усадьбу и идти почти строго на северо-запад. По словам барона, в тех местах никто не жил, и это как-то сразу стало очевидным по количеству почти непролазного бурелома попадающегося на пути. Орденская посланница пыхтела прямо за моей спиной, через шаг спотыкаясь об постоянно норовящие попасть под ноги корни, но не жаловалась. Как искать предполагаемое место пятого жертвоприношения я не представлял, но минут через сорок нашей борьбы с корнями и ветками посреди лесной чащи обнаружился голый, словно выбритый пятачок, а на нём несколько строений.

   Я даже остановился от удивления. Впрочем, уже с первого взгляда было очевидно, что жильё это уже давно покинуто людьми.

   Самая большая постройка когда-то была довольно-таки просторным домом, по размеру не меньше усадьбы тех же Моренов. Окна зияли пустыми провалами, ставни были оборваны, в стенах красовались дыры, входная дверь покосилась и висела на последней петле, а черепичная крыша поросла небольшими ростками деревьев. К бывшей усадьбе жались ещё несколько хозяйственных построек.

   - Интересно, почему здесь всё заброшено? – прошептала госпожа Сазеренн.

   - Наверное, надоело жить в глуши и перебрались в город. Странно то, что тут, вообще, кто-то когда-то жил, – я тоже говорил тихо. Почти звенящая тишина этого места, казалось, давила и не желала, чтобы её тревожили.

   Впрочем, вопросы о прошлом этого места меня волновали куда меньше его будущего. Действительно, заброшенный дом, скрытый в лесу – удобнее места для тайного ритуала не найти. Я пошёл вокруг дома, стараясь не слишком громко шуршать опавшей сухой листвой – казалось, каждый звук в этом месте разносился на целую милю. Первым делом подниматься в дом я не пожелал, а по какому-то наитию решил начать с хозяйственных построек, и первой из них оказалась бывшая конюшня.

   Оказалось, что с выбором я не ошибся, а конюшня была отнюдь не бывшей. Несмотря на внешнюю обветшалость здания, внутри было довольно-таки чисто, и, что самое интересное, в ближайшем к выходу стойле – всего их было четыре – находилась лошадь. Обыкновенная гнедая, я сам по округе ездил на такой же, но тот резвящийся конь не мог так быстро здесь оказаться. Чей же был этот и как он очутился в конюшне заброшенной в лесу усадьбы?

   - Здесь ещё кто-то есть кроме нас! – отметила очевидное госпожа легат, но стоило ей это произнести, как за дверью послышались шаги. Я даже стойло с лошадью открыть не успел! А теперь приходилось в спешке решать, что делать.

   - Сюда! – я толкнулся в стойло напротив, но дверца не поддалась, следующая тоже, и лишь самый последний и самый тёмный закуток позволил нам укрыться.

   Через щель между дверцей и ограждением я пытался высмотреть незнакомца, но тот, хоть и шумел нещадно, в остальном раскрываться не спешил. Единственное, что я сумел отметить были тёмный широкий плащ, под которым можно было скрыть фигуру любой комплекции, такую же тёмную шляпу, лицо же было замотано шарфом. И лишь когда он выводил из стойла коня, блеснули посеребренные каблуки сапог. Пижон!

   - И что теперь?! – обеспокоенно прошептала госпожа легат, когда неизвестный покинул конюшню.

   Я выскочил из нашего укрытия и бросился к единственному освещающему помещение окошку, которое было врезано в той же стене, что и входная дверь.

   - Терр подери! – не удержался я от восклицания. Сквозь мутное стекло я успел заметить, что к уже сидящему в седле незнакомцу присоединился ещё некто в узких чёрных ботинках и широкой тёмной юбке, которую не смог скрыть такой же широкий как у мужчины плащ.

   - Что там? – не монашка к своему неудовольствию даже привстав на цыпочки, не смогла заглянуть в окно.

   - Их двое, – пояснил я, уже отрываясь от окна и открывая входную дверь. Подозрительные незнакомцы, как и ожидалось, двор заброшенной усадьбы покинули. Зато прямо за порогом обнаружился отличный отпечаток, оставленный гнедым, и он – а на память я никогда не жаловался – точь-в-точь повторял тот, что я нашёл у мельницы.

    – И одна из них молодая женщина, – задумчиво добавил я, припомнив, как легко та вскочила спину на коня.

   - Вы понимаете, что это и есть те самые преступники, которые совершали те жертвоприношения?!

   - Это самое логичное предположение, – согласился я, направляясь в сторону ближайшему к конюшне сараю. – Иначе, что бы они делали в этом месте? Надеюсь, мы их не вспугнули.

   - Думаете, они нас не заметили?

   - Вряд ли, – ответил я после некоторого раздумья. Если бы эти пока незнакомые мне люди знали, кто мы и что скрываемся в конюшне, то не вели бы себя столь свободно. – Но могли услышать, – добавил я, намекая на излишнюю болтливость орденского легата. Та насупилась, но задавать вопросы не перестала.

   - Даже если они нас не видели, то могли догадаться, кто мы, вернее, что это вы. Как вы думаете, они отменят из-за этого ритуал?

   - Ну уж нет! Они и так слишком далеко зашли. Им проще избавиться от нас, чем отказаться от задуманного. Боитесь? – поинтересовался я, заметив, что госпожа легат остановилась.

   - Нет, – она покачала головой. – Просто я вдруг подумала…. Впрочем, неважно. Как вы думаете, если они были здесь, чтобы подготовиться к ритуалу, то тогда проведут его очень скоро. Может быть, уже этой ночью!

   - У нашего мэтра были соображения на этот счёт. Мне он предсказывал, что пара дней у нас в запасе есть, но вы правы,