Ее высочество рыжая ведьма. Светлана Лазарева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Измира — бесправная и покорная ученица черной ведьмы. Ран — воплощение силы этого мира. Между ними россыпь цветных камней, вспыхивающих в лучах предрассветного утра, древнее сказание и влюбленный мертвяк. Они все звенья единой цепи, конец которой прочно держит сама смерть. Она идет по пятам, не отпуская, не давая и единого шанса… Но судьба может высечь искру лишь из того, в ком она есть! Да и у тебя Измира есть сила, смелость и... тайна. Почему побледнело твое лицо? Что же ты скрываешь, рыжая ведьма? И так ли ты покорна, как кажешься на первый взгляд?

***

Подгнившие старые створки распахнулись, поражая местное общество противным скрипом. Он уверенно вошел, остановился на пороге и лучезарно улыбнулся. С этого мгновения абсолютно все внимание было направлено лишь на него. И посмотреть, скажу честно, было на что — белые, как серебро волосы, топорщились в разные стороны, льдистые серые глаза сияли потусторонним светом, а мускулистое поджарое тело, эффектно подчеркнутое бледным, обтягивающим торс вязанным свитером, двигалось с грацией пантеры в мою сторону.

   Но, пожалуй, даже не внешность притягивала взгляд, а дикая неуемная энергия, ореолом властности и силы окутавшая незнакомца. Я смотрела на мага, замерев на своем месте. И ни одного вздоха не вырвалось из груди. Дышать я, кажется, разучилась. А вот думать, к сожалению, нет…

   Незнакомец продолжал лучезарно улыбаться всем присутствующим дамам, вызывая тихий глухой восторженный стон каждой присутствующей женщины и всего один, несколько выбивающийся из общего настроя разъяренный рык.

   А как же все неплохо начиналось!

ГЛАВА 1

— Змеюченька моя, спускайся! Дела праведные зовут! — звонкий старческий голос разнесся по дому подобно грому среди ясного неба. Даже во сне я ощутила дрожь и противный озноб, мгновенно охвативший расслабленное тело.

   — Измира, вставай. Она все равно не отстанет, — тихий хриплый голос провозгласил приговор. В комнате было холодно и сыро. Изо рта вырывались клубы пара. Попытка высунуть ногу из-под одеяла закончилась провалом. Вставать категорически не хотелось, только ведь Дарина права — старуха не отстанет. И только лень отделяет ее от того, чтобы прийти в нашу комнату и выдворить меня с тепленького нагретого местечка собственноручно.

   Привстала. Вздохнула печально. Бросила взгляд в зеркало, нацепила черный балахон и фыркнула на узкий солнечный луч, упорно пробивающийся сквозь ставни. Встала и медленно, но верно поползла к двери, осторожно передвигая ноги в шерстяных колготах по стылому полу. Стоптанные сапоги нашлись неподалеку, и стало заметно теплее, но не уютнее. Резкими, шаркающими движениями понесла тело к умывальнику, наклонилась, набрав в ладошки холодной водицы. Умылась и замерла. Осознание, что что-то явно идет не по плану, ударило в голову. Да, день не задался с самого утра, несмотря на относительно сносное начало. Все-таки, грязный тапок старушенции не просвистел над головой, да и Дарина не спихнула с кровати в порыве чувств, в смысле, чтобы предотвратить падение этого самого тапка на мою курчавую голову.

   — Солнышко мое ясное, змий-ка моя ненаглядная, — злобно прошипела старуха поблизости, — золотко мое драгоценное, поторопись! — громкий окрик мгновенно отрезвил. Несмотря на «теплые» слова иллюзий я не питала, точно зная, что последует после доброго словца. И волшебный пендель под мягкое место — не самое худшее развитие событий!

   Старуха терпением не отличалась, да и добрым нравом тоже. Впрочем, оно и понятно — черные ведьмы такие злобные, вредные, хитрые и не склонные к терпению и взаимопониманию. Черное колдовство накладывает свой отпечаток. А старые, немощные ведьмы, вынужденные содержать еще парочку голодных ртов, — не отличаются не только терпением, они вообще ничем не отличаются добрым.

   — Измира, поторопись уже! Не слышишь, что ли, как зубами клацает. Вся в нетерпении исходит. Того и гляди к нам подымится! — рыжая макушка высунулась из-под одеяла, выпуская облачко пара. Дарину можно понять, если старуха поднимется, поспать уже не удастся никому. Думаю, даже сидеть спокойно, без стиснутых зубов, мы сможем не скоро.

   Холодная водичка отрезвила, мгновенно приводя в норму. Резво схватив замусоленную старую шаль, я кубарем спустилась с лестницы, всеми силами изображая готовность к великим свершениям. Рыжая копна волос разметалась по спине огненным пламенем. Зеленые глаза поблескивали в лучах предрассветного солнца, выдавая нетерпение. Даже не так, глаза выдавали страх и безысходность — чувства, которые уважала черная ведьма, ощущая их даже на расстоянии. Пряный, терпкий коктейль эмоций для старого существа — что может быть приятней?!

   — Измира, ты заставила меня ждать, — глухо прорычала ведьма, всматриваясь в мои глаза. Тело пронзило искрой страха. Улыбка сползла с лица. Замерла, боясь вздохнуть. Давненько старуха не называла меня по имени. Не к добру это. Ох, не к добру! Не зря пятка чесалась всю ночь — примета, как известно, плохая. Впрочем, даже злобный вид старой ведьмы не лишил врожденной, заложенной во мне веры в лучшее, светлое! Ага, бывают такие, как я, такие, кого жизнь ничему не учит!

   — Пойдем, что ли. Тьма зовет, — тихо пробурчала старуха.

   — Я в вашей власти, госпожа, — приседая в уважительном поклоне, произнесла громко и четко. Старческое лицо разгладилось, улыбка расползлась на нем. Ведьма радовалась, как дитя, ощущая свою власть надо мной. Я же тоже ощущала радость от предстоящей прогулки, но старательно гасила внутри все светлые чувства. Старуха почувствует и мигом исправит или подправит… Быть битой не хотелось.

   — Дрянина! На тебе зелье! — громко тяфнула на последок ведьма и припустила к выходу совершенно не старческой походкой. Кажется, не я одна проведу единственный выходной в трудах и заботах… Дарина тоже не погреет бока в тепле и покое.

   Я молча бросилась вслед за ведьмой, стараясь не отстать. Старуха разменяла сто лет, но двигалась с быстротой горной лани. Кстати, ее грации можно было позавидовать. Оно и понятно — сапожки, сверкающие новизной, притягивали взгляд. Кожаные, теплые и такие удобные они шились специально для ведьмы по заказу у придворного портного. Старуха никогда не экономила на себе, украшая свое тело и жилище дорогими безделушками. Она любила все красивое, яркое и блестящее. И, как ни странно, она любила и нас с Дариной, хоть и верилось в сие чудо с трудом. Правда, любовь была странная, злая, пугающая.

   Ведьма шла быстро и споро, я же ковыляла позади, старательно переставляя натертые ноги. Мозоли давно не болели, покрывшись толстой нечувствительной кожей, так что дискомфорт создавали лишь неудобные сапоги, будучи твердыми и огромными по сравнению с размером моей ноги. Жгучий, ледяной ветер пробирал насквозь. Глаза моментально заслезились, застилая вид на угрюмый, печальный можжевельник. Наш путь лежал высоко в горы, вдоль кромки вечно зеленого Запретного леса. Тихий вдох вырвался из груди, и я припустила быстрее, боясь потерять ведьму из виду или того хуже — остаться на тропинке в одиночестве. Страшно, знаете ли, находиться рядом с заповедным лесом, в котором обитают болотные тролли, эльфы и даже серые маги, которым подвластна сама природа. Правда, лес пугает только зимой, разительно отличаясь от остальной природы. Зимой жители деревеньки помнят о его «неприкосновенности»! А вот летом… Летом природа вокруг расцветает яркими сочными красками. Граница запретной территории размывается, становясь незаметной человеческому глазу. Да и нет вкуснее грибов, ягод, собранных здесь — в месте, избранном таинственной серой магией! Всем известно, что поблизости от деревни Калинки обитает маг. Самый настоящий! Серый! Даринка с девчонками как-то за травами лекарственными ходила, говорит, тень видела. Молодой говорит, но страшный, сгорбленный, как старичок, да злющий, как демон. Сказки, наверное! Впрочем, не до магов мне. И так страшно.

   Я старательно карабкалась вслед за старухой. Ее не по-старчески прямая спина маячила перед глазами. Ушлая ведьма никогда не боялась запретного леса. Да и зачем ей?! Маги, хоть белые, хоть черные, хоть серые, всегда найдут общий язык. Да и владения давно поделены между собой.

   Холод пробирал до костей. Зубы стучали, выбивая неведомый ритм, так громко, что, кажется, разбудили всю живность поблизости. Но старуху сей досадный факт только злил. Знаю, она ощущала мое волнение, дрожь и негодовала. Я видела ее недовольство по резким движениям рук, по неестественно твердой спине. Ведьма ни разу не обернулась!

   Шустро, поспешно мы свернули с протоптанной тропинки в самую гущу обычного леса. Зачарованные зеленые кроны мелькнули перед глазами — граница приблизилась. Потеплело, кажется, от света! Ведьма замерла, как вкопанная. Остановилась. Принюхалась и обернулась. На ее лице играла щербатая, хитрая улыбка, от которой пробил озноб. Вот теперь стало страшно. На самом деле!

   Я печально осмотрелась. Вроде бы ничего особенного — я имею в виду, место обычное, простое, не магическое, для кровавого ритуала не подходящее. Шмыгнула носом и попыталась вытереться рукавом, за что мгновенно получила от ведьмы сильный тычок. Старуха воспитывала нас с Дариной как настоящих леди, прививая нам знания этикета, навыки вышивания и игры на арфе. Правда, эти специфические знания мы поглощали в свободное, от вколачивания в нас магических знаний и плясок при кровавой луне, время. Так сказать, в свободное от основной науки.

   Еще раз осмотрелась. Ничего особенного. Полянка, небольшая, лишенная снежного покрова. Деревья стоят голые, печальные, ветвистые. Холодно, морозно. Солнышка хочется летнего, теплого… Стонут деревья, гнутся, сотрясаясь мелкой дрожью. Зубы дробь выбивают. Ноги мерзнут, кости от холода ноют. Ветер странный, сильный. Поэтому снега нет — разметало его по округе, земля стылая, мерзлая сквозь изморозь проглядывает. Но это ничего! Чем холоднее, тем лучше. Старуха замерзнет быстрее и домой поведет. Даже не интересно уже, зачем мы здесь.

   — Раздевайся. Учить буду.

   Взглянула нервно. Нет, не ослышалась.

   — Лютует морозец, — пискнула тихо. Не закопает — земля мерзлая. Это радовало.

   — Раздевайся, — буркнула тихо, осмотрелась и начала ногами в дорогих сапожках притоптывать. Зачем старается, не понятно?! Снега то все равно нет, лишь земля стылая мерзлая. А, может, замерзла, «бедняжечка»? Так мне это уже не поможет! А до границы с Запретным лесом далековато, не добегу при всем желании без портков-то.

   — Раздевайся, негодница! — страшно. Очень. Но мороз страшнее! Не любит старуха неподчинения, очень не любит. Да и спорить с ней нельзя, особенно когда она такая — довольная. Вон как рученьки протирает — сразу видно задумала что-то… фееричное.

   Отвернулась от ведьмы, потеряв надежду выпросить помилование. Толку-то слезы лить — черные, они безжалостные, злые! Да и земля твердая — не прикопает. Аккуратно стащила шаль с головы. Яркие рыжие волосы рассыпались по плечам, скручиваясь тугими блестящими колечками.

   — Как солнце сияешь, — одобрительно хмыкнула ведьма, продолжая прожигать меня взглядом. Балахон скользнул к ногам черной бесформенной тряпкой, оставляя меня в нижней прозрачной рубашке. На нижнем старуха не экономила никогда! Вот поэтому на мне вместо добротной хлопковой рубахи, которую так уважали деревенские девушки, повисла полупрозрачная паутинка, убивающая наповал любой полет фантазии. Да, эта тонкая ажурная ткань ничего не скрывала: ни острые торчащие от мороза соски, ни округлые бедра, ни плоский живот, ни тонкую талию. Так я стояла, замерев в ожидании очередного окрика, боясь шевельнуться и медленно, но верно покрываясь крупными пупырышками.

   — Пусть природа полюбуется на красоту, — ведьма пугала еще больше. Неужели столько денег в меня вложила, столько сил потратила на воспитание, и все зря?! Вот так и заморозит в лесочке, неподалеку от родной деревеньки?!

   — Поторапливайся, — прикрикнула ведьма, намекая на дальнейшее раздевание. Кружева в мороз не согреют, так что терять больше нечего. Замерзшие руки неаккуратно дернулись, пытаясь подхватить невесомую ткань. — Постой, и так сойдет.

   Ведьма взмахнула рукой в нервном порыве. Прищурилась и зло, четко выговорила:

   — А теперь танцуй. Танцуй, если не хочешь замерзнуть. Делай все, что хочешь, но одежду ты не получишь двадцать дриад (* одна дриада — сорок ударов сердца, ориентировочно равна минуте).

   От этих слов резануло сердце. Столько времени мне не протянуть, даже если я буду бегать вокруг поляны со скоростью лани без остановок. Да и обратно еще нужно как-то дойти, старуха вряд ли применит магию и поможет спуститься в деревню. Тело уже сейчас шевелилось с трудом, да и кожа выровнялась, бледнея, смиряясь с неизбежным. Только вот без борьбы я не сдамся, да и не настолько ведьма зла, чтобы уничтожить ценный подопытный материал, в который вложено уйма сил и средств. Досталась я ей пусть и случайно, но нелегко — сама забрела на огонек, бесчувственным кулем падая к ногам. А нелегко было с того света вытянуть... Сколько сил потрачено, времени...

   — Ищи движения, которые спасут твою жизнь.

   Итак, ведьма все-таки решила избавиться от одного лишнего рта. Хотя нет, я, наверное, от холода позабыла — это очередной урок. Магический урок выживания!

   Отвечать не стала, нервно задергалась, стараясь приспособиться к замедленному току крови. Мышцы подчинялись с трудом, но парочку экзотических «пассов» удалось все же изобразить. Подрыгалась еще немного, подергала руками, разгоняя кровь, и решительно, наплевав на недовольный оскал и взгляд чернее тучи, принялась скакать, как егоза, вдоль вытоптанного старухой круга. Нет, ведьма не обрадовалась моему подходу к решению сложной, поставленной задачи. Только вот мне наплевать, даже если изобьет! Бить-то будет дома, в тепле.

   Не знаю, сколько прошло времени, но мне стало теплее. Причем значительно. Иней, скопившийся на ресницах, принялся стремительно таять. Капельки влаги потекли по лицу. О-о-о, весна пришла! Весне дорогу! Не знаю, справилась ли я с задачей, но так тепло мне не было никогда в моей недолгой жизни. Щеки горели румянцем, а тело, охваченное странным томлением и жаром, отогревалось с немыслимой скоростью. Вот я уже спокойно перебирала скрюченными пальцами, выпрямляя ноги. Глупо, наверное, но я закружилась вокруг своей оси, просто радуясь теплу, чувствуя переполнявшее меня счастье. И замерла, споткнувшись, услышав злой окрик:

   — Серый, я не звала тебя!

   Дернулась, не понимая смысла. Замерла, как вкопанная. Присела от страха, прикрываясь пышной рыжей шевелюрой. Стричь волосы, требующие постоянного ухода, старуха запрещала, используя их для ритуалов. Волос рыжей ведьмы, пусть и недоучки, ценился в магической братии, как на вес золота.

   — Уходи, — грубо буркнула карга, но я-то видела отсвет в ее глазах — ведьма была довольна.

   — Она не готова, — высокая мужская фигура в сером балахоне появилась из-за деревьев. Какой же приятный голос. Твердый с нотками хрипотцы, обещающий блаженство… Старуха почувствовала неладное и передвинула чахлое тело, загораживая собственно обзор. Голое тело мгновенно покрылось мурашками. Тепло стремительно покидало разгоряченную кровь. Я быстро замерзала.

   — Уходи, — теряя воинственность, произнесла старуха.

   — Старая Хельга, где ты берешь таких крошек? — грубый смешок разрядил обстановку. Маг учтиво поклонился и, кажется, старуха его узнала.

    Напряженная спина ведьмы расслабилась, и она сделала шаг в сторону человека в балахоне. Вру, кем-кем, а человеком незнакомец не был. Характерное одеяние сказало мне не мало. Увидела я лишь краешек одежд, настолько стремительным было собственное падение, и пепельный цвет теплого объемного балахона. Опять же, характерной была и его длина. Только сильный маг мог скрывать свои ступни и посох, зажатый в руке под одеянием.

   Пользуясь занятостью ведьмы, я протянула руки к собственной одежде и стремительно облачилась, гордо выпрямляя спину. Накинуть на волосы шаль не решилась. Старая она, поношенная. А волосы они блестят, переливаются, да и внимание привлекают. Лучше пусть на них смотрит, а в лицо не глядит. Да и не на что там смотреть — пятно одно большое, красное — то-то щеки горят от стыда. Да и курносый носик не забыла задрать высоко-высоко! Хорошо стало, тепло и спокойно. Главное не смотреть на мага, лицо его не разглядывать! Порядочным будущим ведьмам грешно на мужчин смотреть, да и ни к чему это. Нельзя мне до инициации привязанностей иметь. Нет у меня пути другого, сама его выбрала. Но так посмотреть хочется… Маги, говорят, народ особенный, красивые, говорят, сильные, с обычными смертными не сравнить. В Калинке магов нет, только две ведьмы — Старая Хельга и Младая Лайза. Обе черные, обе сильные. Да мы с Дариной в услужении, но нам до полноценных ведьм еще дожить надо. Да и станем ли мы ими это еще вопрос. Обычно только одна из воспитанниц настоящей ведьмой становится, а вторая так до конца жизни в прислугах и ходит.

   — Пришлая она, сама меня нашла. Знаешь, ныне воспитанниц содержать дорого, да и проку от них нет! А эта — рыжая. Питаю к ним слабость, — старуха усмехнулась и плотнее меня за спину засунула. Ничего не видно! Жаль! Но слышно… А голос такой чувственный, мурашки по коже табуном ходят, перекатывается сердце внутри, замирает от звуков. — Пора нам, девка-то совсем необученная, замерзнет, тащить на хребте придется, да отогревать! Я в вашей власти, господин, — и почтительно нагнулась, четко выговаривая ритуальную фразу покорности. Быстро разговор закончила, испугалась?!

   Любопытство во мне победило. Дернулась в последней надежде взглянуть на незнакомца, а его и след простыл! Дымкой бесцветной в воздухе растворился. А вот старая Хельга при мне осталась. С настроением поганым, с зубами сжатыми, да ногами, замерзшими без движения. Кажется, путь домой сказкой покажется. Да и любопытство гложет, молчать не дает. Да не прибьет же меня старуха за один вопросик, правда же!

   — Кто это, госпожа? — страшно спрашивать, но и неизвестность пугает. Маги в нашем мире редкость. Мало их осталось. Искра дара в одном из ста просыпается, а разгорается итого реже.

   — Глупая ты, Измира, молодая. За огоньком бежать готова, только вот мотыльки обычно в пламени гибнут. И следа после себя не оставляют, — сказала старуха и медленно побрела по тропке, аккуратно огибая старый можжевельник. Сделала пару шагов и обернулась:

   — В лесу Запретном чтобы и ноги твоей не было. Маг у нас поселился, не врала Лайза. Серый маг, сильный. Будет теперь нам защита и опора, — хмыкнула довольно и веселее зашагала, про меня позабыв. Но мы привычные! Да и спокойнее позади ведьмы идти, плестись, аки хвостик сзади.

   Быстро добрались до деревни. Спокойно границу-заставу пересекли и прямиком к дому. Думала, не дойду — окоченею. А Дарина как знала! Пирогов напекла с брусникой, булок сладких и чая теплого поставила. Ведьма была довольна. Руки быстро сполоснула да за стол уселась. Чаю горячего прихлебывает, да булки сладкие уплетает:

   — Иди сюда, лапушка, спасибо тебе скажу.

   Мы с Дариной нервно переглянулись. Ранее в доброте старуха замечена не была. Злобная она у нас, вредная. А тут: «спасибо тебе сказать», любой испугается!

   — Иди-иди, кому говорю, — откусывая сдобу, произнесла повторно. Завуалированный приказ Дарина распознала сразу и, перемигиваясь со мной, аккуратно сделала шаг в сторону ведьмы, попутно оценивая обстановку. А мало ли напортачить, где успела да не заметила! Вроде бы все в порядке, только вот ведьма разговора требует. Страшно к ней приближаться, доброта-то в нашем доме не в почете!

   Подошла Дарина. Остановилась. На колени перед старухой опустилась и голову тут же пристроила, как кошка ласковая. Ведьма у нас такая — слабая до рыжих волос. Запустила конечности в ее голову, да кудряшки перебирать принялась. Я насторожилась, прислушалась и к печи шажок сделала. Перебирает и говорит:

   — Даринушка, ты моя, сиротинушка. Одни мы с тобой скоро останемся, куковать зиму будем. На змеюченьку нашу, Измирку глупую, маг позарился. Утащит в лес Запретный, игрушкой сделает, — злая улыбка по лицу скользнула. А мне обидно стало. Очень. Не выдержала, вскинулась и громко крикнула, осознавая страшное:

   — Серый маг голых ведьм, что ли, не видел? Девок не трогал? Ему такая, как я, без надобности. Любую позовет — любая его будет! А я не пойду! Я ведьмой буду! А ведьмы, как известно, народ свободный, вольный! А рыжие да красивые испокон веков в почете. Сила нам природой дана неизведанная.

   — Сила говоришь неизведанная, — Старая Хельга встрепенулась и в глаза мои уставилась. — Сила силой, а вот серенький-то наш из гнездища (* место жительство, участок, территория, подвластная магу) своего выполз, времени не пожалел, чтобы на девку красную посмотреть.

   — На голую?! В мороз лютый? — Дарина все же решила уточнить. Оно и понятно! Кто ж голышом в морозец-то бегает.

   — Права Дарина! — вскинулась я. — На голую в мороз пошел смотреть. Интересно стало, что за дура по сугробам пляшет в одних портках в мороз студеный. Головушкой больные ныне редкость, не выживают в лесах наших злых.

   — Молчать! — рявкнула старуха, вцепляясь в космы рыжие на коленях ее возлежавшие. Дарина пискнула от боли, но стерпела, не дернулась. В миг бы без волос осталась! — К тебе маг приходил. Чует мое сердце, лишимся ведьмы!

   — Ага, конечно. Прям сейчас лягу на лавку и ноженьки раздвину! — дернулась, как от удара. И озверела окончательно, вглядываясь в недовольное сморщенное лицо. За такие речи и оплеуху схлопотать можно, играючи. И ремнем по спине. Уважает старуха телесные наказания, ох, как уважает! Я прекрасно понимала, что ждет меня, если продолжу перечить, но остановиться уже не могла. Не для того я дом родной позабыла! Не для того лишения терпела, побои! Цель у меня есть, и я ее добьюсь. В нашем мире только сила решает все, только с ней в крови я могу жить свободно. Да и знаю я, как товаром откупным быть, как нищенкой малолетней по земле скитаться, когда на кусок хлеба денег нет. Как смотрят на тебя и кому не лень руки распускают, и защиты нет, спасения…

   — Измира, молодая ты да глупая. Это же маг Серый был. В его руках вся власть, вся сила сосредоточена. Захочет крохи твои до дна выпьет, и будешь ты куковать среди сельчан, по рукам от голода пойдешь!

   — Зачем же по рукам? Руки есть, ноги есть, голова тоже имеется. Заработаю!

   — А скандал-то из-за чего? Ну, был маг Серый, сплыл маг Серый! А Измирка-то осталась! Да и серые — личности не постоянные. Подумаешь, рыжая понравилась! Так этих рыжих пруд пруди. Вон в одном доме целых две. Да и видел он Измирку разочек всего, при встрече не узнает. Да и не больно-то она запоминающаяся. Тощая, мелкая да нищая! Да и дара кот наплакал. Не на что тут смотреть!

   — Не права ты, Даринка, не права! — старуха вздохнула довольно, еще раз на меня посмотрела и отчалила, укрываясь в своей комнате.

   А мы с Дариной молча переглянулись и чай пить сели. Обсуждать старуху в ее отсутствие страшно, но любопытство оно такое!

   — Ничего не поняла, — тихо шепнула рыжая ведьма.

   — Да нечего тут понимать. Старуха в лес меня по утру повела. Обряду призыва учила. Голой плясать заставила. А тут этот — Серый маг — нарисовался. Посмотрел из-за кустиков, полюбовался и восвояси сбежал.

   — Красивый? — задумчиво вздохнула Дарина. — Молодой?

   — Не знаю, — буркнула, стараясь не вспоминать приятный, бархатистый голос. — Молодой вроде. Вон как вспомню сам процесс, в дрожь бросает.

   — Думаешь, в правду понравилась?

   — Думаю, старуха от жизни отстала. Маг таких как я пачками щелкает, а спустился чтобы не зрелищем насладиться, а просто меня пожалел. Так и сказал: «Не готова она».

   — Ой, неспроста ты там оказалась, Измира. Страшно мне! Ведьма ничего просто так не делает.

   — Два рта кормить не хочет, вот и плясать на полянку повела к магу серому под бочок, — стало смешно. Нет, мы с Дариной знали, что рано или поздно настанет момент, когда Старая Хельга выберет из двух воспитанниц только одну. Ведьма всегда одну наследницу оставляет, магию ей передает, книгу со снадобьями, да дело свое продолжить завещает. Но близкие души они всегда друг друга найдут. Так и мы с Дариной с первого взгляда породнились, да не кровью, а судьбами своими, душами. Поэтому и не боялись старуху. Вместе не так страшно. Выжить легче, а оттого между нами завет стоял крепкий — не бросать друг друга, независимо от выбора ведьмы.

   — Значит, от тебя решила избавиться?

   — Да просто за твои пирожки душу продать можно, — довольно хмыкнула я. — А что я?! Ничего не умею, да и ведьма из меня, как куропатка из курицы, — смешно не было.

   — Измира, я боюсь за тебя. Если ведьма тебя на показ водила, значит, маг еще появится. Только зачем она так гневалась! Злилась. Видно было, не довольна!

   — Ой, Даринка. Просто все! Вместо танца красивого, гибкого, я, как олень скакала, боясь ляжки отморозить. Оттого вряд ли маг заинтересовался. Даже пару ночей скрасить не возьмет, — и довольно улыбнулась. Наверное, повезло мне — хоть раз в жизни повезло!

   — И ведьма не отлупила? — задумчиво спросила Дарина.

   — А зачем шкурку портить? — вопросом на вопрос ответила я. И мы замолчали, думая каждая о своем. Я была уверена — ведьма что-то задумала. И это что-то вряд ли мне понравится. А еще Серый маг, его чувственный голос с нотками хрипотцы не выходил из головы.

   Дарина встрепенулась. Отмерла и быстро, как пчелка, принялась убирать со стола, старательно тараторя себе под нос.

   — Бедная моя, ты же замерзла. Надо ножки погреть, я сейчас баньку затоплю и травки живительной заварю. Как бы не простыла. Старуха отдохнуть не даст! А с насморком и кашлем всех покупателей распугаешь. Скажут, ведьма снадобья продает, а своих воспитанниц не лечит!

   Славная она, добрая, не смотря на то, что будущая ведьма. Сердце чистое, отзывчивое. Душа светлая, радужная. Да и красивая Дарина, умная. И все-то у нее получается, и магия ей поддается. Не удивительно, что именно от меня ведьма избавиться решила таким не тривиальным способом. А у меня все достоинство — волосы рыжие, красные! Поделом мне, неумехе! Задумалась, услышала только часть щебетания. Ответить надо бы.

   — Да отогрелась я, — шепнула тихо и неожиданно замерла. Жар по лицу прошелся.

   — Измира, да ты красная вся. Дай потрогаю лоб!

   От воспоминаний о маге все тело вспыхнуло, разогрелось. Этот голос не шел из головы. Тело мощное, облаченное в балахон так и стояло перед глазами. А лица видно не было… И как жалко-то! Как лицо увидеть захотелось, просто так — одним глазком взглянуть. На глаза полюбоваться. У серых, говорят, зрачки на льдинки похожи, такие же светлые, почти белые. Это магия! Она цвет выжигает…

   — Дарь, а я не красивая? Совсем-совсем? — вышло плаксиво, глухо. И ответ слышать не хотелось. А понравиться магу…

   — Рыжик, ну что ты! — Дарина с чувством схватилась за мой лоб, а потом крепко-крепко обняла мою рыжую макушку, к себе прижала и тихонько, баюкая, проворковала.

   — Глупышка моя рыжая. Дурочка моя молодая. Девки-то они же ведь все красивые, просто каждая по-своему. На вкус и цвет, так сказать! В деревне, к примеру, любят плотных девчат. Мощных. Таких, чтоб и лошадь на скаку остановить сумела, и ребенка выкормила. И характер боевой предпочтительней, да груди большие! Просто другим выжить тяжелее, потомство дать! А мужики-то деревенские до ласк охочи. Знаю, видела. Наличие свидетелей им не помеха. Да и рыжий цвет в деревне не в почете, так как знак это — силы волшебной колдовской. Все рыжие — ведьмы! Даже если искра не разгорелась, сглазить спокойно могут, да и за себя постоять. Но есть и другие девушки — они как огонь, гордые и в руки не даются. Они как мотылек — красивые, тонкие, изящные. Парят высоко-высоко в небесах. Они, как лучик света в суровую зиму — одним взглядом согревают, видишь и радуешься, на душе незабудки расцветают! К таким подойти-то страшно, не то, что дотронуться. И ты такая, Измира. Красивая. Нежная. Но и стержень в тебе есть. Гордость непомерная. Чувствуется в тебе что-то такое нездешнее. Инородное. Величественное. Парнишки деревенские глаз с тебя не спускают, даже за лохмотьями рассмотреть смогли. Боюсь я за тебя. Дар слабый. Сила не растет, не разгорается. Выгонит ведьма, защиту отберет, как бы чего дурного не удумали. Глазами сальными смотрят да ухмыляются.

   — Так у меня теперь маг есть, — решила пошутить. — Серый, сильный. Защита и опора.

   — Серый миру нашему опора, да защита от напастей природных! Сила в нем скрыта огромная, никому не ведомая. Вот и пусть ей распоряжается! А тебе, глупышка, найдем мага попроще. Белые, между прочим, ничего. Игрища любят любовные, сказки сказывать мастера, да украшения для дамы сердца не жалеют. Такой нам подойдет. Сказочник, — кривая улыбка осветила лицо Дарины. Как она там сказала — как лучик солнца, делая девушку красивой. И эта улыбка скрасила ее слова, шутку злую, невеселую. Да и горько стало немного, наверное, оттого, что в каждой шутке есть доля правды.

   — Выгонит старуха — начну искать. Опору и поддержку, — хмыкнула я.

   — О будущем надо заранее заботиться!

   И снова смех, как колокольчик, огласил стены старого дома. А я шикнула на девушку:

   — Вот явится Старая Хельга, да зубы-то пересчитает! И посмотрим, кто мага белого искать пойдет. Красотой общество местное стращать!

   — Обе и пойдем! Нам всего-то наследства да инициации дождаться надо. Кому бы ни досталось. Дотянуть бы, а так маги нам и не понадобятся — проживем на собственных харчах.

   — Не нужен мне маг, — шепнула тихо. — Никакой не нужен. Свободу хочу. Жизнью своей недолгой распоряжаться хочу, — приуныла. И было из-за чего. Никто бесприданницу замуж не возьмет, ни среди деревенских почета нищим невестами нет, ни среди городских. А среди магов — сила, мощь и власть на их стороне, и подавно. Такие девушки хороши, пока молоды. И магами используются по назначению. И только черных ведьм уважают за искру дара в крови, только с ними род продолжить стремятся!

   — Измира, только ты забудь о проделках старухи, ладно? Может, проверку очередную она устроила, может, еще чего в старческую головушку ветром надуло — мне это неведомо, только искра дара в тебе есть, пусть и слабая. А значит и огонь разгореться может! Главное надежды не терять. Верить надо и этих магов от тела девичьего гнать! Пока тела мужского сладость не познала — не все потеряно, да и ведьма не выгонит.

   — Смешно говоришь, Даринка. Весело. Какое тело мужское?! Смеешься! Наш дом вся деревня стороной обходит, от мала до велика. А в лавку только при большой нужде идут и то боятся, жмутся по стеночке, да в глаза не смотрят — думают, околдую.

   — А про деток ты к чему сказала? Али приглянулся кто? — дикий веселый смех вырвался из груди девушки. Она так радостно веселилась, так забавно дрыгала ножками, что и меня заразила своим весельем. Смеялись долго, весело, заразно. Глупо перемигиваясь и продолжая хохотать снова. Ведьму не разбудили. По шее не схлопотали. А потом пришла ночь. Серая злая. Холодная. А с ней и сон, страшный, неспокойный, недолгий… И перед глазами стояли глаза, светлые, белесые, льдистые, подернутые дымкой удовольствия… удовольствия от увиденного…

ГЛАВА 2

Шершавая конечность упиралась мне поперек живота, больно надавливая на чувствительное беззащитное тело. Где-то ощутимо поддувало. Не до конца осознавая, что происходит, я открыла глаза и тяжко вздохнула. Белесое облачко вырвалось из груди. Платье задралось, оголяя беззащитное тело, которое ощутимо замерзло.

   — Холодно, — хриплым со сна голосом буркнула в подушку. За окном непроглядная темень, значит, солнышко еще не проснулось. Побудки еще не было — можно поспать, но сон отчего-то не шел. Колючий, шерстяной носок упирался в живот — это Дарина, сонная и рвущаяся к теплу, переползла на мою территорию, прижимаясь в надежде согреться. Спали мы в одежде, одевая на нательную сорочку платья и кофты, оставляя ноги в шерстяных колготах и носках. Одеяло сбилось в неравной борьбе, повисая безжизненным кулем на крае кровати.

   Наша комнатка была небольшой и больше походила на чердак, продуваемый ветрами со всех сторон. А может она и была этим самым чердаком в прошлом. Я аккуратно привстала, намереваясь умыться.

   — Уже? — тихо пробормотала Дарина.

   — Спи, рано еще, — шепнула и аккуратно пробралась к двери, стараясь не беспокоить спящую, сопящую. Умылась. Причесалась, завязывая волосы пучком, и спустилась вниз. В небольшой кухне было тепло, пахло свежей сдобой и мятой, подвешенной тут же. Выходить на холод не хотелось, но лавка требовала сил и внимания. Почему-то только с моей стороны… Впрочем, я не жаловалась. Кров и пропитание — это не так уж плохо. Защита и надежда на светлое будущее — не каждый может похвастать подобным!

   Лавка с зельями была единственным доходом старухи. Правда, местные опасались появлятся там часто, предпочитая лавочки попроще, такие, как аптечки или знахарские ларьки. Но все равно клиентов хватало, старуха не бедствовала, а мы получили надежный способ регулярно пополнять собственные знания в зельеварении и изучении особенных болезней, редких и трудноизлечимых. Проклятиями местные разбрасываться не гнушались, и часто они находили цель независимо от наличия дара в крови проклинающего. Сила слова — она такая! Вездесущая!

   Мне предстояло отправиться в лавку раньше других. Дни знаний, или по-другому выходные дни, пролетели быстро. Выходить на мороз не хотелось, но, если быть честной, лавку я любила. Просто потому что могла побыть там одна, в одиночестве. Да и зимой сбор ингредиентов для зелий — не самое приятное «развлечение». Так что Дарине повезло меньше… Вот старуха проснется и погонит бедняжку в сонный лес искать мышиные норки, козьи тропки (мышиные хвостики и козьи шарики — самые часто используемые ингредиенты в зельеварении)…

   Перехватив вчерашний пирожок я накинула шаль на волосы, облачилась в черный балахон — символ принадлежности к магической прослойке общества, но совершенно не предназначенный для сохранения тепла в холодную погоду и отправилась в лавку. Первые шаги за ворота сделала на одном дыхании! Мороз безжалостно забирался под одежду, сковывая движение, грыз выступающие из-под ткани руки и вздыбливал шаль, пытаясь сорвать ее с непокорных волос. Холод пробирал до костей, жег кожу и щипал нос! Но я старалась не дрожать, пытаясь идти как можно быстрее.

   Лавка располагалась в одном приземистом, сером здании на окраине деревеньки Калинки. Идти предстояло долго. И я уже готова была сорваться на бег — но нельзя, надо терпеть! Черные ведьмы не мерзнут и тем более не бегают! Старуха узнает — высечет! Оттого степенной размеренной походкой, двигаясь неторопливо и важно, но очень-очень быстро я двигалась к цели, пытаясь удержать собственные губы от непроизвольной дрожи.

   На горизонте показался узкий деревянный мостик — последняя преграда на моем пути. Еще немного, и я буду на месте. Разведу костер в камине, согреюсь и обязательно выпью горячего травника. Даже дрожь предвкушения пробежала по телу, а голова завертелась по сторонам, в поисках нежелательных свидетелей. Никого не было — холод, рань. И это хорошо, можно увеличить скорость!

   На полном скаку, с отмороженными ладонями и заиндевевшими ресницами я приближалась к тонкой перешейке, стремительно набирая скорость, и лишь силой воли удерживаясь от перехода на бег. Мостик был узким, прочным и имел форму полукруглую, что несомненно радовало глаз. Этакое народное зодчество воплоти! Ровные деревянные дощечки с выдолбленными на них узорами и парапет, правда, лишь с одной стороны, но зато какой! С деревянными совами и, как живыми, вырезанными из сосны, зайками! Впрочем, именно сейчас — меня ничего не радовало. А мостик воспринимался как нежелательная, неизбежная преграда на пути к тишине, одиночеству и долгожданному теплу. Первую половину деревянного перехода я преодолела мгновенно, на скорости взлетая на обледеневшую поверхность. Ноги скользили, но я привычная! Вторую — еще быстрее, практически скатываясь вниз. Вот только чего я предусмотреть не могла, так это человека, внезапно нарисовавшегося на моем пути! Точнее, не так. Мужчина, облаченный в тяжелую серую куртку с огромным капюшоном, возник аккурат у основания моста. Видеть его я не могла, а когда заметила — не смогла затормозить, сбросить скорость не получалось, ноги заскользили вниз и скорость только увеличилась. Как черный комок грязного снега, я обрушилась на незнакомца, на полной скорости врезаясь в твердое тело. Сбивая его с ног. Впрочем, мне было больнее — я была снизу.

   — Извините, господин, — проблеяла я и решительно привстала. А-а-а, нет! Ноги заскользили и поехали, разъезжаясь в разные стороны. Умудрилась свалиться вновь и задеть незнакомца, который, уцепившись за парапет моста, старательно приподнимался. Но я же такая быстрая! Стремительная! Ведьма, одним словом! Уйти не дала, уползти тоже! Ноги четко и целенаправленно ударили аккуратно, но сильно — подкосили, одним словом. Незнакомец повторно упал, придавливая меня — обидно, но возмездие существует!

   — Очень сожалею, господин! — громко и надрывно пискнула, искренне надеясь на понимание, и взглянула в холодные, как лед, зрачки. Эти глаза пугали отсутствием цвета. Они были не голубые, не серые, а именно бесцветные. С большим черным зрачком, который увеличивался на моих глазах от бешенства, заполняя собой все пространство радужки. Страшно! Очень! Мужчина меня пугал. Было в нем что-то необычное, яркое и волшебное, что ли?! И он мне понравился с первого взгляда. Я ощутила сей прискорбный факт всеми фибрами своей души. От него за версту фонило магией, такую силу грех не почувствовать! Только вот магией особенной, необычной… Впрочем, может это и не магия вовсе, в такой ситуации не грешно ошибиться… А оттого в последнем факте уверена я не была, ведь во всех живых существах есть искра дара.

   Магия или не магия, но определенно человек был странный. И мы лежали на стылой земле, покрытой коркой льда. Осознание происходящего ударило с такой силой, что тело задрожало от плохого предчувствия. А мы ведьмы склонны верить разного рода ощущениям, и да — ошибаемся очень редко. Сейчас я точно понимала — эта досадная случайность не сойдет мне с рук. А если мужчина маг? О, духи! Если он маг?! В нашей деревне маги редкость невиданная. В прямом смысле! То есть ее никто и никогда не видел, за исключением, наверное, Старой Хельги и Младой Лайзы. Да и то — по ведическим делам они ездили в ближайший город. Но им положено по статусу! Во всей стране магов наберется лишь пара сотен. А оттого они практически неприкосновенны. Рьяно оберегаемы и да, любая оплошность в отношении их может стоить жизни. Им все дозволено! И это страшнее всего!

   — Сожалеешь, детка?!

   Какой странно знакомый голос. Я тебя знаю, красавец?! Хотя, кто к ведьме не забредает на огонек?!

   Мужчина не понял, что перед ним воспитанница ведьмы с наличием, между прочим, дара в крови. Нет, оно и понятно — сила и мощь еще не проснулись, а крохи дара в крови есть у многих. Только со временем искра волшебства тухнет, умирает, не поддается развитию, разжиганию, превращая одаренных в обычных людей. Но ведь на мне балахон?! И ни какой-нибудь! А самый настоящий, профессиональный, так сказать. Вот и оборочка вештицы* (* ученица ведьмы), голубенькая такая, имеется! Пуговички у основания горла характерные! Конечно, балахон старый, изношенный. Цвет черный поблек немного. Оборочка оторвалась в нескольких местах, лента размахрилась, но я в порядок привела, да дырки заштопала! Так что с уверенностью могу сказать — на мне балахон вештицы. А мужчина не обратил на одеяние совершенно никакого внимания, приняв девчонку, угодившую ему под ноги, за обычную деревенскую «детку». И так обидно стало, что злые слезы появились на глазах, а румянец, не смотря на холод, проступил на лице.

   — Сожалею, господин, — мрачно выдавила из себя я, собираясь прожечь незнакомца одним лишь взглядом. Но на него, кажется, не подействовало. Мужчина продолжал старательно улыбаться и разглядывать мою физиономию. Этакий обрядчик добродушия!

   — Рыж-а-а-я, — довольно протянул он, сбивая меня с мысли. — В деревеньке Калинка обитает очаровательная рыжая крошка, — и замер, ожидая произведенного эффекта.

   И эффект был. Честное слово, был! Прямо-таки сногсшибательный такой! Такого поворота я не ожидала, а оттого, сраженная комплементом наповал, замерла с широко распахнутыми глазами, пребывая в глубоком ступоре. Даже стремительно замерзающие конечности не привели меня в чувство. Еще бы! Первый раз в жизни ко мне обратились с полным отсутствием уважения, пиетета и прочего…

   И тут до меня дошло очевидное — если мужчина маг, то он не хочет афишировать свое положение в обществе. Ну, конечно, на нем ведь нет официального балахона и все, что я о нем знаю, это то, что он обладает силой. Странной силой! А может он все же не маг?! Может быть, в мужчине просто сильна искра дара? Вот тут я и вправду засомневалась. Задумалась, пытаясь ощутить эту самую искру и придвинулась к мужчине, наверное, собираясь ее унюхать, не иначе. Мужчина в куртке не растерялся и схватил меня за руки, тем самым отодвигая от себя

   — Да ты замерзла в этой тонкой накидке. Руки совсем ледяные. Смотри, того и гляди отмерзнут и отвалятся, — задорная улыбочка осветила его лицо. Кривая такая и несмелая. Кажется, кто-то старается мне понравиться. Мне! Будущей черной ведьме! Стоп! Балахон видел, но не понял! Странно. Может, не местный?! Наши-то вон как от меня шарахаются, на другую сторону от нас с Дариной переходят, все переживают, что заколдуем или того хуже — воспользуемся «беззащитным» мужским телом. Знают, что ведьме для инициации мужчина понадобится. На одну ночь, вот и бояться — мы же уже взрослые, того и гляди в возраст подходящий вступим.

   — Вы забываетесь, господин, — прошипела, злясь и не понимая, что происходит. Руки вырвала. Взглянула на них — теплые?! И решительно бросилась прочь, надеясь укрыться от незнакомца в лавке. Там магия сильная, старухой наложенная старательно и въедливо. Ни одна мышь не проскочит, а тут целый маг! Это утверждение, конечно, под вопросом! Но определенная надежда на то, что защитная магия остановит любого, грела душу.

   Неслась я быстро и старалась не оглядываться назад. Спину жег чужой настойчивый взгляд — я ведьма, такое мы чувствуем. Согрелась, запыхалась. Позор это для ведьмы — нестись как угорелая с задранным балахоном для удобства. Высекет старуха, если узнает. Все космы оборвет! Только волосы совсем не жалко! Себя жалко! Очень! Кривая улыбка медленно расползлась на лице от удовольствия. «Очаровательная рыжая крошка», — его слова всплыли в голове и этот его взгляд пронзительный и нежный, несмелая улыбка человека не привыкшего улыбаться и теплые шершавые руки. А я ему понравилась?! Вот такая в старом, линялом балахоне, с красным носом и ледяными конечностями! И осознание этого факта ударило с такой силой, что практически сразило наповал, заставляя замедлиться, выпрямить спину и уже спокойнее добираться до места назначения.

   Лавка черной ведьмы располагалась на краю деревеньки Калинки и являла собой настоящее чудо архитектурной мысли. Маленький бревенчатый домишко с резными ставенками и огромной, больше чем он сам, широкой лестницей, радовал взгляд, напоминая старые детские сказки. Настоящая избушка на курьих ножках — это про лавку. Правда, живых ножек домик не имел, зато этот недостаток с лихвой покрывала лестница и две огромных подпорки, приподнимающие домишко над землей на случай наводнения. Но больше всего мне нравились шикарные разлапистые елки, «обнимающие» домик, создающие иллюзию уединенности и тишины, а еще вечного лета, солнца и тепла!

   Быстренько взлетела по лестнице и плотно затворила за собой дверь. Разожгла небольшой камин, притулившейся в углу довольно просторной комнатки и принялась за работу. Подмела грязный пол, протерла пыльные окошки, травки из чулана развесила, свечки зажгла и светильник магический, создавая атмосферу уюта и волшебства. В аптеке мне нравилось!

   Пыльная и довольная помыла руки, отряхнула балахон, единственную повседневную одежду, и пристроилась за прилавком у камина, освобождая волосы от шерстяной шали, в ожидании ранних посетителей. Обычно после праздничных и выходных дней их было много. Страждущие помощи ведьмы и сейчас не заставили себя ждать.

   — Ведьма, — хриплый голос раздался за порогом. Вздрогнула, настороженно обернулась.

   Молодой мощный мужчина плавно затек в лавку, заполняя собой все пространство. Хищное помятое лицо смотрело недобро и агрессивно. Не твердой походкой мужик прошелся до прилавка и с облегчением пристроился собственно на мое теплое местечко, которое я поспешно освободила. Уселся поудобнее и вымолвил, в упор глядя на мою растерянную мордашку:

   — А ты хорошенькая девка, сочная! — и замер, продолжая сверлить взглядом. Надеюсь, что сверлить, а не раздевать! И сразу вспомнился один Серый маг, который видел меня в неглиже… и такими темпами скоро скрывать мне будет нечего! Ужаснулась собственным мыслям, попинала стыдливость и на всякий случай проверила мужика на наличие искры. Вздохнула с облегчением и замерла, пытаясь достойно ответить. Но рот только открывался и закрывался, не издавая и звука.

   Скажу честно, я лишилась дара речи. Природная смекалка также приказала долго жить. И было из-за чего! Еще бы второй раз за день полное отсутствие уважения к ведьме на ее территории и да — день только начался! А мужик продолжал вколачивать гвозди в собственный гроб с остервенением! В смысле, с остервенением жуя пучок листьев, подобранный на прилавке! Ему что мама не говорила, что жрать все подряд вредно для здоровья! А в лавке черной ведьмы, даже прикасаться ни к чему не стоит! Не то, что в рот тащить!

   — Рыжая девка, страстная! — мужик продолжал мусолить траву и рассматривать меня. — Худосочная, правда, как тростника, но это ничего, исправимо.

   От его слов меня знатно перекосило. И голосок, кажется, прорезался.

   — Я ведьма, — пискнула хриплым от испуга голосом. Надеюсь, смысл этого слова дошел до этого самоубийцы. И стало страшно, потому что я быстро сообразила, что к чему. Мужчина был пьян.

   — Ты крошка — не ведьма. Скажу больше — даже силой искры похвастать не можешь! А старуха-то твоя с наследницей в горы подалась, — как бы невзначай произнес, на дверь просматривая. Видимо, намекал, что кричи-не кричи, никто не поможет.

   — Думаешь, сама ничего не умею? — зло, четко произнесла. Уж чего-чего, а справиться с мужиком без дара мне раз плюнуть. Пусть только попробует лапы свои ко мне протянуть — в миг всех ценностей лишится, выпуклых и не очень!

   — А может, и умеешь, только я же тебе себя предлагаю. С добром пришел!

   Ах вот оно какое — это добро! Избушка его пропустила! Вон их сколько — путей обходных! Магию тоже обмануть можно.

   — Как увидел тебя, сразу понял — хочу! Да и мужик работящий всегда в хозяйстве пригодится.

   Не выдержала, улыбнулась.

   — Красивая. Отмою, откормлю. Моей будешь, беречь буду, — мужик улыбнулся хищной довольной улыбкой, предвкушая, видимо, что-то приятное. Даже руки в мою сторону протянул с неясной целью.

   — Значит, замуж зовешь, — продолжила ехидно улыбаться. Замялся, подавился. Пальцами по прилавку постучал, нервы успокаивая. Не для этого он сюда пришел, ой, не для этого!

   — А может и позову, — выговорил, продолжая пялиться на то место, где моя грудь подразумевалась. В глаза более не смотрел.

   — Так, может, и имя скажешь? Раз уж дара у меня нет, — улыбка не сходила с губ, правда, напоминала она больше хищный оскал. Я собиралась мстить и мстить жестоко, мгновенно забывая про то, что слабоумных калечить грех.

   — Ирагоном кличут, — тихо выговорил. Сие имя означало — скала, высокая и неприступная.

   — Ну, так вот, Ирагон, не всем в хозяйстве мужик хороший пригодится! Зато настойка хорошая, на перце жгучем лишней никогда не будет, — улыбнулась. Но Ирагон шутку не понял. Моргнул пару раз. Замер. И снова моргнул.

   — Выметайся, говорю, если покупать ничего не желаешь, — твердо и четко выговорила, ожидая собственно процесса. Только вот и на второй раз мужик не понял, а оттого и просьбу мою выполнять не торопился, вальяжно расположившись на деревянном стуле со спинкой.

   — Со мной пойдешь. Сейчас, — выговорил тихо, едва слышно. Только вот от этого шепота все внутри сжалось, замерло в нехорошем предчувствии. Калечить, конечно, его не хотелось, только вот как бы он меня не покалечил! Ждать больше не стала — случай тяжелый, здесь разговоры не помогут, взмахнула рукой в простом магическом пассе и тихонько шепнула пару запретных слов. Кончики пальцев заискрились, выбрасывая в пространство облачко золотой пыли. Слабовата я для заклинаний, неопытна! Полетела дымка в сторону замершего на стуле мужчины. Полетела-полетела и растаяла прямо на моих глазах. Теперь моя очередь моргать ритмично и дергано, не понимая, что происходит. А этот гад светловолосый на попе поерзал, удобнее устраиваясь, и вперил в меня довольный взгляд. Хищная улыбка расползлась на лице, а глаза, в миг протрезвевшие, осмысленные, на меня уставились. И не было в них ни смеха, ни сочувствия, лишь недовольство да упрямство.

   — Ты не ведьма, — тихо произнес Ирагон, — и никогда ей не будешь, — и шаг сделал в мою сторону. — С собой увезу!

   Вот скажите, пожалуйста, за что честь мне такая выпала! Жила-была себе, никого не трогала, гадости не творила, рук не распускала — а ведь могла бы чарами завлечь! Одним словом, ведьма примерная, пушистая и добрая! И на тебе! Свалился на мою голову, красоту мою «неземную» разглядел, да лапы тянет, куда не положено!

   Пока я раздумывала над дилеммой: орать или дать в глаз без разговоров, мужчина резко приподнялся и двинулся ко мне. А я все думала, что предпринять, магия-то не подействовала. Кстати, а почему?! Этот вопрос стоит подробного рассмотрения, но не сейчас. Подумаю об этом позже!

   Я продолжала пятиться, а мужчина наступать. Давненько в жизни мне не было так страшно как сейчас, поверьте — были моменты! Но тогда я знала — справлюсь, вытерплю, переживу… Сейчас знала точно — не справлюсь! Руки выпрямила, готовая «изобразить» еще кое-что уровнем выше. Попытка, как говорится, не пытка — может сработает!

   — Не подходи, — пискнула, растерявшись окончательно, упираясь спиной о прохладную стену лавки.

   — Почему нет?! — оскалился Ирагон. — Я планирую не только подойти, — зло усмехнулся. — Хочу задрать эту мерзкую ткань и увидеть, коснуться твоей светлой кожи, обрывая все пуговицы, уложить прямо здесь.

   Дар речи пропал, как только смысл слов дошел до сознания. И это он говорил мне, будущей черной ведьме?! Хватит хорохориться, если сейчас что-нибудь не придумается, ведьмой мне уже не быть, мужчину в лунную ночь не искать для инициации, да и старуха взашей выгонит, как только так сразу, если, конечно, этот из лап своих выпустит! Про эмоциональную сторону вопроса старалась не думать.

   Дернулась, забывая про гордость, бросилась к двери, открывая рот для крика. Даже пары шагов сделать не успела. Ирагон схватил поперек и к стене пригвоздил, животом прижимая к шершавой поверхности. Боль и страх пронзили все существо. Ранее я даже не догадывалась, что могу в такую ситуацию угодить! Да я раньше и не нравилась никому до такой степени, чтобы просто на меня внимание обратили! И вот как хорошо, оказывается, мне жилось!

   — Пусти! — пискнула, что было мочи, теряя ориентацию в пространстве от страха. А надо было орать. Громко и упорно. И вот только я сообразила издать вопль, как мне заткнули рот. По телу прошла судорога, мурашки побежали по спине от мерзких отвратительных ощущений чужих твердых рук на своем теле. Зажмурилась, пытаясь выбраться из цепкого захвата, получилось лишь дернуться пару раз — большего не позволили. Этот гад держал крепко, не позволяя не то, что вскрикнуть, даже двинуться. Мужик изловчился и перехватил обе мои руки в одну широкую ладонь, тем самым освобождая вторую. В рот всунул кусок моего же одеяния. И резко вздернул мое тело вверх, лишая остатков сопротивления. Ноги были свободны, только вот взбрыкнуть в такой позе не получалось, хоть я и пыталась, одновременно выплевывая жесткую ткань. Пока дергалась, слышала хриплое дыхание позади. Ирагон перешел к решительным действиям. Вторая ладонь заскользила под балахон, нервно и дергано исследуя девичье тело, сжимая упругие округлости. Захрипела от бессилия, ощущая сильное мужское тело, плотно льнущее к моему слабому и, как оказалось, беззащитному.

   — Ну, что же ты, ведьма, — шепнули в самое ухо, — заклинания вмиг позабыла? Силушку свою великую подрастеряла? Думаю, ты просто хочешь побывать подо мной, рыжая.

   Вот прям мечтаю! И мужика, как он там сказал… А неважно, тоже мечтаю в хозяйство! Убью, гад! Только выпусти!

   — В таверне, как услышал, что старуха Даринку-то выбрала в наследницы, а тебя в лес водила, закопать хотела — так и решил приголубить. Что, думаю, добру пропадать, мне ты и без дара сгодишься. Давно за тобой наблюдаю. Красивая. А тут проездом снова в Калинку с товаром — судьба, одним словом.

   Судьба?! Приезжий, значит… Все равно найду!

   Тихий щелчок открываемой двери заставил вздрогнуть нас обоих. Урод резко повернулся к проходу, но меня не отпустил, удерживая мертвой хваткой. Как не стыдно предстать перед посетителем с задранным балахоном, но это все же предпочтительней моего нынешнего положения.

   — Девушку пусти, — спокойный хриплый голос прозвучал в тишине комнаты, разбавляемой лишь нашими прерывистыми дыханиями. Захотелось всхлипнуть от облегчения. Слезы застили глаза, мешая видеть. Меня отпустили, нежно, практически аккуратно. Приткнули к стене, повернули и балахон на место вернули — отдернули с тихим скрежетом:

   — Нечего на добро мое любоваться.

   Хотела возмутиться, но в моем положении лучше молчать. А еще лучше сбежать как-нибудь, пока обо мне не вспомнили. «Не местный» был занят, он разглядывая гостя. А я, я тихонечко училась дышать. И да, тоже разглядывала спасителя. В дверном проеме, вальяжно опираясь на косяк стоял мой недавний знакомец, тот самый, что попался на моем пути. Тот, что не маг — это я сделала такой вывод, опираясь на факты. Маги кичились своим положением, ценились государством, как навес золота, оттого ходили только в ритуальном одеянии, и чаще при охране. Силу дара, конечно, определить не в моих силах, но маги — каста особая, элитная. Какой смысл прикидываться обычным человеком, лишенным привилегий?! Правильно никакого! Передо мной обычный мужчина, красивый не спорю, но и не такой огромный и мощный, как Ирагон. Сникла, съежилась в ожидании. Попыталась поглубже забиться в угол, но вся проблема в том, что угла позади не было, лишь ровная стена без единого углубления, без единой неровности.

   — Уставился чего?! — возмутился Ирагон. — Любовные игрища ни разу не видел? Или понаблюдать хочешь? Так это удовольствие платное, — наглость некоторых поражала. Ирагон щсогнулся, закатывая рукава, поражая игрой бугристых мышц, вздувшихся вен и злобного выражения на лице. Поняла одно — пусть наглеет, лишь бы не убил обоих. Подергала руками, искру призывая. На предыдущую попытку все крохи растратила, но ничего — еще на один электрический залп хватит. Правда, в пустоту бить не хотелось, а на этого магия почему-то не сработала!

   — Игрища с ведьмой? — недовольно мотнул головой незнакомец. — Не боишься?

   — Твое дело какое? Я тут расшаркиваться с тобой не собираюсь. Ты помешал, я ясно выражаюсь? Моя это девка — моя. Уходи, пока рога целы.

   Незнакомец уходить не собирался, аккуратно делая шаг вперед. Тяжелая серая куртка с капюшоном оказалась отброшена в сторону. Скажу честно, захотелось забиться глубже. А надежда умерла своей смертью. Просто в куртке мужчина казался более значимым, что ли… более объемным. Мужское тело, облаченное в пушистый тонкий свитер, притягивало своим совершенством, красотой, грацией. Но не мощью. Широкие плечи, узкая талия, ни грамма лишнего веса, да и рельеф мышц, в принципе угадывался за одеждой. Поджарый, высокий и безумно красивый, он казался стройным подростком рядом с деревенским громилой. А эти иссиня-черные волосы до плеч, аккуратные длинные пальцы… Короче, и непосвященному, было понятно, ему — конец.

   Искорка дара еще ярче засветилась на руках, готовая сорваться. Сдержала. Усилием воли удержала! Все-таки, последний шанс на побег.

   — Не трудись, — бросил в мою сторону Ирагон. — Магия на меня не действует.

   — О-о, сейчас модно украшать себя артефактами, отправляясь на свидание к деве, — хмыкнул незнакомец и сделал еще шаг. Он сошел с ума! Какие шаги по направлению к «убивцу». Бежать! Назад! С воплями: «Помогите!» — вот единственный путь к спасению и меня, и себя. Ну, хотя бы прежде всего себя!

   Еще шаг! По направлению к Ирагону. Ага, у него есть недостаток — это полное отсутствие мозгов и да, чувство самосохранения мертво в этом теле!

   Вышла вперед, спину выпрямила, незнакомца загораживая.

   — Она моя женщина, — зло, сквозь зубы, выдавил из себя Ирагон.

   Не выдержала. Нервы сдали. Да и незнакомца жалко. Красивый. А глаза льдистые в самую душу проникли, зацепив, заставляя сочувствовать. Этот цвет на всю жизнь в памяти останется.

   — Ну, формально я ничья, — гордо брякнула. Две головы резко повернулись в мою сторону. Даже рука у Ирагона зависла перед ударом, падая плетью вдоль тела. Привлечь внимание удалось. Главное не трястись, взять себя в руки и да — спасти всех нас как-нибудь!

   — Да! — продолжила аккуратно, ступая на зыбкий лед психологического воздействия. — Формально я никому не принадлежу и ни с кем не встречаюсь, раз уж мужчин у меня не было, так что пусти его! Пусть я и не ведьма, точнее бывшая, хотя стоит заметить, сей факт не доказан, но в любом случае свободная.

   Лицо незнакомца вытянулось, челюсть, кажется, отвалилась до пола от такой мути. Но жить-то хочется! И по возможности не использованной! Все-таки мы ведьмы тяжело подобное переносим. В сто раз тяжелее обычных людей, хотя и им не сладко. Привыкли сами всех использовать, вот и переживаем подобное с трудом. С расстройства, так сказать… самоубиться можем.

   — То есть отказываешь мне? — громко сглотнув, выдал Ирагон. Это что сейчас было-то?! Мои трепыхания, рьяное сопротивление и прочее-прочее посчитали за согласие что ли?! Попробовала быстренько воскресить в памяти произошедшее наедине с этим гадом, ну мало ли повод дала, слово какое сказала неосторожно, что сигналом послужило, и не найдя ничего подобного рявкнула возмущенно:

   — Не хочу я тебя! Понял?! Не хочу.

   Выдала, вздохнула и замерла, ощущая себя не очень хорошо. Правильно, нагрубила огромному, сильному мужику, пять дриад* (* время равное одной минуте) назад пытавшемуся принудить меня к близости! И дело не в грубости, а в том, что спустя это время ничегошеньки не изменилось! Правда, на пути ко мне преграда выросла, хиленькая такая, аккуратненькая, черноволосая… А незнакомец быстрее всех сообразил, что к чему. Плавно, быстро и довольно стремительно перетек ко мне, загораживая от бешеного взгляда Ирагона, который раздумал меня соблазнять, правильно решив, что прибить вернее, пусть и энергозатратнее. И для верности задвинул меня за спину, наверное, чтобы не вякала лишнего, не ухудшала и без того плачевного положения.

   От неожиданности Ирагон моргнул, переводя злобный взгляд уже на нашу парочку. Я попробовала все же найти угол, в который можно было бы забиться при необходимости. Правда, безуспешно. Незнакомец стоял, гордо вздернув подбородок, расставив широко ноги, расправив плечи. А он даже ничего. Очень даже ничего. И мускулы опять же имеются, правда, шансов против огромного бугая нет. Жалко такую красоту, ой, как жалко!

   — Хорошо, подумай. В Калинке я еще пять дней буду, — буркнул Ирагон. Скажем прямо, такого развития событий я не ожидала и брякнула невпопад:

   — А что и отказаться можно?!

   Ирагон взглянул странно. Усмехнулся и вышел за дверь, громко хлопая дверью. Ошалев от радости, пискнула:

   — Гад, весь Ирис* (* трава, используемая в народной медицине при запорах) пожрал!

   И тут же лицо осветилось радостью, а ибо нечего хватать, что не попадя! Ирис он не только от запоров помогает, он еще много чего лечит. В данном, конкретном случае калечит! Хитрая, довольная улыбочка растеклась на моем лице. Да, возмездие все-таки существует!

   — И что ты наделала? — незнакомец рявкнул так громко, что заложило уши. Льдистые глаза таращились и мерцали, того и гляди заискрят. Ого! Меня, кажется, молнией поразить пытаются. Ну-ну! Не с той связался, дорогой. Я и ни такое в жизни видела, а поэтому иммунитет стойкий имею к подобному!

   — Нас спасла от избиения, — произнесла спокойно.

   — Нас?! — возмутился незнакомец. И правда, почему это нас?!

   — Тебя, — гордо выдала, надеясь искупаться в лучах славы и благодарности.

   — Меня спасала, — подавился словами незнакомец. Уставилась на него, не собираясь удостаивать ответом. Но незнакомец оказался упертым и продолжил прожигать меня взглядом. Ну, я, конечно, ведьма. Но мы с ним почти сроднились, такое пережили. Решила ответить.

   — Ну, согласись, у тебя шансов выжить было немного, — мне показалось или я явственно услышала скрип зубов. А-нет, губы сжаты, зрачки расширены. Еще один невменяемый на мою голову. С больными надо поаккуратнее, а то вот я, а вот стена. И мы несовместимы!

   — Думаешь, за себя постоять не смогу, — прошипел, продолжая метать молнии. Мягче, Измира, мягче. Не хватает еще повторно схлопотать!

   — Ну, хитрость и быстрые ноги никто не отменял. А еще везение там…

   Рыкнул грозно, прерывая мою речь. Руки сжал и еще приблизился. Куда ближе-то?! И так мой нос практически в его грудь упирается, а уши шипение слышат. А запах-то какой… мятный, свежий, пряный. Этот запах от самого тела идет, и примесь такая необычная, мужская что ли. Втянула побольше воздуха. Ноздри затрепетали. Принюхалась. О-о, нотки корицы! Надеюсь, не очень заметно.

   Хотя, нет. Незаметно. Незнакомцу сейчас не до моих ощущений. Гневаться изволит.

   — Значит, считаешь, что защитить не смогу!

   — Ты сильный, — выдала невпопад, продолжая ощупывать мужчину взглядом. — Настойчивый, — не знаю, с какой целью были эти слова. — Просто деревенские, они к тяжелой работе с малолетства приучены. А этот конкретный еще жрет за троих. Смотри, как куст сушеного Ириса схрумкал! Горький он, между прочим, ужасно.

   — То есть выделяюсь из общего колоритного общества!

   — На фоне одного конкретного представителя! — рыкнула в ответ.

   — Меня спасла, а себе приговор подписала, убогая! Ты ж у нас ничейная! Мужика не было, а теперь будет! Вся деревня по очереди, кто первый успеет, никакая старуха не поможет! — яростно дернулся, голову в сторону повернул. Вязкую слюну прямо на пол сплюнул. Вот тебе и воспитание! Точнее, отсутствие оного.

   — Не преувеличивай проблему. Да и придумаю чего-нибудь — время теперь есть, — сейчас море казалось по колено.

   — Время есть?!

   — Так я же ведьма, ну, почти. Короче, много чего знаю! Умею тоже не мало.

   И тут этот, который второй неуравновешенный, сошел с ума. Рявкнул с такой силой, что уши чуть не отвалились.

   — Ложись, убогая. Да ноги раздвигай. Сделаю все безболезненно!

   — Чего? — опешила. Неожиданно, однако, для спасенного. Но самое прискорбное — в миг понятно стало, что с ним я тоже не справлюсь.

   — На спину ложись, буду тебя от всех проблем избавлять разом!

   — Ну и шуточки! — возмущение рвалось наружу. — Сам убогий. Я тебя от расплющивания спасла, а ты хамишь!

   — Ты себе приговор подписала. Ложись, говорю — быстро справлюсь, — и тут мужчина улыбнулся. — Не было печали, теперь за девкой глупой приглядывать день и ночь придется!

   Меня — спасительницу — глупой обозвали! Не благодарный гад!

   — Не было у тебя шансов победить! Не было. И у меня не было, — дернулась. — Слабая я, понимаешь, дара в крови мало. Силы итого меньше. Все, что есть, это старухина защита, и та неизвестно куда испарилась!

   — То есть мысль о том, что я бы справился, ты не допускаешь?

   — Он бы тебя как лепешку размазал. Мужик ты, конечно, красивый. Не спорю. Глаза незабываемые, плечи широкие. Аромат божественный, — не смогла промолчать. — Фигура… но он же огромен! Мускулист… шансы у тебя только магией, а магии-то «ТЮ» — кот наплакал!

   — Если мужик только языком свою женщину защитить может — то он трус, — зло выдавил незнакомец, давясь словами. Сильно его задели мои речи, боюсь, аукнется! Уточнять не стала, сделав вид, что не услышала. Глаза замельтешили, забегали. Взгляд на разорванный балахон упал. Знатная дыра, прямо от ворота до груди «простирается». Страшно стало. Лицо старухи вспомнилось. Дрожь по телу прошла. Вот как знала, как чувствовала, что день, начавшийся с пинка в живот, хорошим не закончится!

   — Старуха узнает. А она точно узнает. Изобьет, — печально произнесла, подробно рассматривая «потери».

   — А я не удивлен. Да и понимаю ее! У самого руки чешутся от нестерпимого желания! До встречи с тобой, самоуверенно считал, что самоконтроль основывается на воле и определяется генетическими характеристиками и психологическими навыками. В моем случае и первого и второго предостаточно! Если ни слова не поняла, обобщу — нервы у меня железные, были до встречи с тобой!

   Поняла не много, лишь одно — незнакомец недоволен, что вступилась за него. Нет, оно и понятно, я и сама этому факту не рада. Раньше за собой такого человеколюбия не замечала и из огня да в полымя с рвением самоубийцы не бросалась! Но что поделать, время идет, все меняется. О каком желании идет речь, уточнять не решилась.

   — Знаешь, ведьма, раньше никогда не думал, каково это за чужой спиной прятаться. Какой спектр ощущений испытывает мужчина, когда в бой вмешивается особа женского пола. Такая тщедушная, мелкая, конопатая и рыжая. Дунешь — рассыплется! И не просто вмешивается, а грудью на баррикады бросается, этой самой грудью его заслоняет. Так вот, — резко речь оборвал. Вздохнул, стараясь успокоиться, и продолжил, — паршивые ощущения, скажу тебе. Очень паршивые, — развернулся и, не прощаясь, вышел, хлопнув дверью.

   — Нет у меня канапушек. Ни одной! Ни малюсенькой, — пискнула вслед, не надеясь, что буду услышана. Отмерла, бросилась за ним. Но мужчины и след простыл.

ГЛАВА 3

Мужчина исчез, а я осталась. Осталась наедине со своими проблемами, с разорванным балахоном, съеденным Ирисом и в перспективе с целой деревней, жаждущей «моей крови». Впрочем, ранее интереса мужского населения я не замечала, а оттого искренне считала, что незнакомец, который местным точно не являлся, склонен преувеличивать размер проблемы. А еще, первое, что необходимо сделать — прояснить ситуацию. Ирагон нарисовался в лавке неспроста. Он смог обойти магическую защиту и сделал это намеренно, двигаясь к цели. Которой, судя по всему, была я. Если попытается снова, надо быть готовой, второй раз может не повезти. И все же, почему Ирагон страх потерял?! Почему наплевал на старуху и возмездие?! «Знает! Он все знает!» — мелькнула паническая мысль, но тут же исчезла. Значит, дело в старой карге или, может быть, в слухах, которыми земля полниться? В любом случае, стоит узнать, что происходит. И вот на этом моменте меня посетила странная мысль: «А ведь незнакомец знал. Точно знал, что-то и неспроста появился в лавке. Он хотел увести меня…»

   Замерла от нехорошего предчувствия, раздумывая над происходящим. Нет, все же сердечко спокойно, дар пусть и слабый, но чувствительный к подобного рода неприятностям, молчит. Да и дел насущных хоть отбавляй!

   Выбросив все мысли из головы до вечера, спокойно занялась делами. Подмела лавку еще раз, травки ровнее разложила, балахон заштопала. Покупатели сегодня на огонек не спешили. И, как ни странно, я этому радовалась. Младая Лайза приходила проведать, да про дела ведические узнать, настойку взяла из аира и календулы, что зрение улучшает, да и отбыла восвояси. От нечего делать микстуру от кашля заговоренную по баночкам разлила, бирочки красивые написала. Так и день незаметно прошел в делах и заботах. Пора домой собираться, только страшно за дверь выходить. Эх, ты! Ведьма!

   Нос за порог высунула и мелкими перебежками рванула к дому.

   Домик ведьмы встретил безмолвием. Завтра Дарина в лавку пойдет, а мне денек нелегкий предстоит с ведьмой наедине. Озноб по телу прошелся, страх в душу пролез. Но отказаться нельзя, ведьма неповиновения не любит, быстро розги в руки возьмет! А потом магией ранки залечит, чтобы вид шкурки не портить. Только от этого боль не уйдет! Унижение из сознания не выветрится!

   Тишина в доме. Холодно. Тело от предчувствия плохого потрясывает, сердце стучит, в груди колется. Руки ледяные к шее прижала, надеясь отогреться быстрее. Замерла, как мышка, в углу. Надо бы в комнату подняться, балахон снять, но ноги отнимаются, к лестнице не ведут. Вот что страх делает. Страх?! Глупая! Сытая жизнь расслабляет. Забыла ты, Измира, что страх в сути своей несет. Не помнишь совсем, как одной на земле остаться, когда помощь ждать не откуда, мертвые кругом. Что страх — имя свое позабыла!

   А над головой шаги тихие...

   Встрепенулась. Дернулась. Ведьма я! Единственная в своем роду! Запугать любую можно, но и справиться с любой бедой возможность есть всегда, главное желание. Метнулась в кухоньку. Ножик острый достала, в руках крепко сжала и бросилась наверх. Никто не смеет ведьму в ее «логове» беспокоить! Взлетела птицей быстрой, дверь распахнула и руку с зажатым ножом приготовила. Тишина вроде бы. Нет никого?!

   Осмотрелась. Кровать помята, но это ничего — Дарина не любительница порядка. Стол, стул, кадка с цветком (ага, у нас и любимчик имеется) все на своих местах. Дверь в уборную приоткрыта.

   — Измира, вернулась уже, — тихо так, ласково, где-то за спиной. Вздрогнула всем телом, нож выронила от страха. Вон она — грозная ведьма воплоти, чуть лужа не натекла от храбрости. Буду оправдывать себя тем, что слишком многое пережила за сегодня! От расстройства можно зареветь, чувствую, губы подрагивают от напряжения.

   — Что свет не включила? — обиженно выдохнула, поворачиваясь.

   — Экономить добро старухино решила. Когда-то надо начинать.

   Руки вытянула и громко хлопнула в ладоши. Над потолком огонек зажегся, тусклый, невзрачный, зато волшебный, магический. Вот так хорошо и совсем не страшно. Только одного я не учла — мое орудие увидела Дарина. Замерла с открытым ртом.

   — Нож?! Измира, что с тобой? Ты бледная, как тень!

   Обеспокоенный голос привел меня в чувство. Искорка отсвета мелькнула на грани ножа, отражаясь от гладкой поверхности. Наверное, стоит рассказать. Может, Дарина прольет свет на эту историю. Только вот рассказывать сейчас не хотелось, позже… может быть.

   — Испугалась я, — тихо выговорила. Все же придется рассказать, да и посоветоваться стоит…

   — Задержалась в лавке. Темно. Страшно. В кустах нечисть мерещится. И дома ни души!

   — Ой, Измирка! Такое творится! Совсем из головы вылетело.

   — Старуха где? — шикнула, осматриваясь.

   — Следы вынюхивает, — хохотнула Дарина, смешно дернув головой. Рыжие волосы, скрученные колечками, рассыпались по плечам. Они были светлее моих, ярче. Как огонь, как пламя горели на голове девушки. А когда уж ветер подует, так иллюзия полной становилась. Синие глаза заблестели. Девушка дернулась, уткнула лицо в ладоши и решительно принялась рассказывать, делясь впечатлениями. Какая же она красивая! Настоящая ведьма с колдовскими глазами!

   — В лесу решила собственноручно прикопать свое бренное тело? — буркнула, улыбаясь шутке. Вот только то, что прозвучало дальше, стерло улыбку с лица.

   — Мужика нашли мертвого! Идем мы, значит, никого не трогаем, а тут он лежит! Ручонки в разные стороны раскинул, да в небо черное смотрит. А что там смотреть, если темень вокруг непроглядная! Старуха собиралась мимо пройти. Мало ли, кто в кустах отдыхает, и по какой надобности. Даже если прикопали, главное, не она и ладно. Только вот я — убогая — к нему бросилась, сразу не поняла, что мужик свет этот покинул и, стало быть, на тот отправился. Подбежала узнать, значит, не нужна ли помощь. Нагнулась. Потормошить хотела, все-таки зима — замерзнет.

   — Дотронулась? — шепнула тихо. Каждый знает, что до мертвых нельзя дотрагиваться — слепок останется.

   — Дотронулась… Пришлось деревенских позвать. Старуха меня домой выгнала, а сама по лесу рыщет, следы ищет. Пока мага городского дождешься, ни одной зацепочки не останется. Снег. Зима. Ветрище свищет, — вздохнула печально и добавила, — может, пирожков напечь и баньку затопить, глядишь, не отлупит.

   Успокаивать не стала. Да и ни к чему это. Старуха никогда и ничего не забывает. Если зуб наточила, то никакие пирожки не помогут. Кто же убитый? Задумалась, если бы кто из деревенских, то Дарина бы сказала сразу… Назвала бы по имени вместо «мертвый мужик» — это очевидно. Странное предчувствие всколыхнулось внутри. Бледные ледяные глаза незнакомца мелькнули, как наяву. Почему именно сейчас я подумала о красивом мужчине с черной гривой волос и незабываемыми, глубокими, как омут, глазами?! По телу пробежал дрожь, заставляя сердце замереть на мгновение. Рот приоткрылся, и я решительно выпалила:

   — Дарина, расскажи, пожалуйста. Мне же интересно! Я же покойников никогда в жизни не видела, а нам, думаю, и с ними предстоит дело иметь. Упокаивать, в мир иной провожать!

   — Не обманывай меня, Иза, не стоит, — серьезно произнесла Дарина. Улыбка стекла лужицей с ее лица. — Знаешь, Измира, твой взгляд говорит сам за себя. Ты видела смерть в самом худшем ее проявлении.

   — И такое бывает? — самое время обернуть разговор в шутку.

   — Насильственная смерть…

   Стоило ли настаивать — не знаю. Но я должна знать, как выглядит убиенный. Не просто должна! Чувствовала, что это важно. И одновременно боялась услышать ответ! Неужели, Ирагон мог подкараулить незнакомца и отомстить за сорванное «свидание»? Стоп! А с чего я взяла, что мужчину убили?! Не знаю, просто… у Дарины было такое лицо говорящее, страшное. Ну, убили и убили, а причем тут ты! Измира, пора начинать бороться с самомнением, почему смерть, случившаяся в деревеньке, связана с тобой?! Потому что… смерть идет по моим пятам…

   — Как он выглядел?

   — Молодой, высокий. Прости, мне не хочется вспоминать. Я ведьма, знаю… Но сейчас я слишком напугана, чтобы говорить об этом и, тем более, вспоминать. Страшно мне, Измира, глаза его забыть не могу. Так и стоят перед глазами.

   Девушка на негнущихся ногах подошла к умывальнику. Резко выдохнула, наклонилась, зачерпывая ледяную, жалящую холодом воду и рьяно окатила лицо и шею. Мотнула головой, разбрасывая капли стылой воды в разные стороны, напоминая приблудную псину, купающуюся в каплях дождя.

   — Я спать, — сиплый голос разорвал гнетущую тишину. И я поняла, почему Дарина не включила свет — она просто не могла! У нее не было сил ни магических, ни простых — человеческих…

   — Дариночка, что с тобой! — на меня снизошло озарение. Я бросилась к девушке, схватила ее за талию и быстро и споро поволокла к кровати. Уложила. Обняла крепко-крепко. И принялась тихонько утешать:

   — Все умирают. Смерть страшна, да, но …

   Дарина дернулась и тихонько просипела, давясь рыданиями:

   — Страшно мне, Измира. Очень…

   — Потерпи, маленькая моя. Я сейчас. Я быстро!

   Вскочила, бросилась вниз, проворно скатываясь с лестницы. Нашла настойку ромашки и мяты и назад понеслась. Дарина, как сломанная кукла, лежала на кровати и дышала тихо-тихо, едва слышно. Аккуратно ступая, я подошла к изголовью кровати, нагнулась, приподняла голову девушки и тихонько шепнула:

   — Выпей. Настойка. Она успокоит. Даст спокойно поспать. А завтра легче станет. Новый день наступит.

   Рыжая ведьма выпила предложенное и откинулась назад.

   — Сейчас ты не веришь. Но завтра будет новый день. Все пройдет, и солнышко снова заиграет в твоей душе. Поверь мне, и не такое забывается. А жизнь — она одна и такая недолгая, каждая минута может быть последней. А оттого… — замолчала, борясь со слезами. Только вот моей истерики сейчас и не хватает.

   — Я его приглядела для инициации, а он… — тихо выдохнула Дарина.

   — Что?! Так ведь рано… — недоуменно пискнула, намереваясь наплевать на задетые чувства девушки, и вытрясти из нее всю правду. Но то ли настойка оказалась слишком сильной, то ли девушка слишком ослабленной, не знаю, только продолжить разговор мне не удалось — Дарина уснула, вырубилась прямо на моих коленях. Теперь понятно, почему она бросилась к мертвому телу, наплевав на предостережения старухи.

ГЛАВА 4

Аккуратно сгрудила девушку со своих колен, устроила с максимальным комфортом, укрывая двумя одеялами, и погасила магический светильник. Комната мгновенно утонула в темноте, лишь маленький лучик лунного света пробивался сквозь закрытые ставни. Со своей стороны кровати положила подушку, подоткнув ее старым узорчатым покрывалом. Думаю, ведьма вернется домой слишком усталой, чтобы проверять мое наличие в доме. Впрочем, я намереваюсь вернуться до ее прихода. Точнее, лучше бы мне вернуться раньше… В любом случае к телесным наказаниям я была готова — не так уж это больно, да и стара старуха — сила удара уже не та, терпимо.

   Черный истрепанный балахон. Шерстяная шаль. Стоптанные сапоги. И ночь, как никогда черная, страшная, наполненная тайнами. Эта смерть неспроста. Связана ли она со мной?! Я должна выяснить это сейчас, другого случая может не представиться! Неужели снова?! Спустя десять лет! Я не хотела верить!

   Черной тенью выскользнула за ворота. Недавно выпавший снежок хрустел под ногами, холодный ветерок обдувал не защищенное лицо и руки. Мороз проникал внутрь под толстую ткань одеяния. Стоит поторопиться… Я прошмыгнула под старыми, сгнившими от времени кривыми постройками и двинулась вдоль безжизненной улицы. В такой момент волей-неволей начинаешь радоваться тому, что ведьма не любила посторонних, а оттого жила уединенно на своей «плантации» в самом конце деревенской улицы, огражденная от других домов не только солидным расстоянием, но и постройками разной степени целостности. Я прибавила шаг, чувствуя холод. Руки окоченели, сморщились от холода. Сердце билось громко и рвано. Шаги давались нелегко — я знала, что если попадусь, относительно безопасной жизни настанет конец, но сознательно шла на риск.

   Еще шаг, и в унисон тихий вздох.

   Кривая деревянная постройка выросла на моем пути. «Холод увеличивает скорость вдвое», — усмешка исказила сосредоточенное лицо. Оглянулась, скорее на всякий случай. И проворно пролезла внутрь. Именно по стене этого старого дома проходила защитная черта — граница территории ведьмы. А значит, мое колдовство не почувствуют. И, если повезет, о нем никто не узнает.

   Домик был старый. При каждом шаге полы скрипели от натуги. Ежась от холода, быстро пересекла небольшие сени, лихо пробежалась по длинной несуразной комнате и свернула в уголок, где притулилась когда-то небольшая кухня — сейчас на ее месте зияла дыра, в углублении которой виднелись горы разрушенной кирпичной кладки. Разгромленная печь занимала все видимое пространство. Я пришла сюда не просто так — это мой тайник! Необычное место! Защищенное магией старухи, но в то же время, находящееся за границами ее территорий. Мощный кокон, коим ведьма оградила свою территорию, фонил, распространяя магию еще на пару метров. Но в то же время, старуха не чувствовала никаких колебаний силы на этом крохотном пространстве. Именно здесь, под защитой, я хранила великую ценность — простенький, маленький, неприметный на первый взгляд черный камушек на простом невзрачном шнурке. Это все, что осталось от моего прошлого, от семьи, от жизни. Взяла кулон в руки, согрела ледяные грани дыханием. И аккуратно, сдерживая возглас боли, разрезала палец, обагряя его своей кровью.

   Камень с шипением впитал дар, заискрился и вернул свой первоначальный вид с одной лишь разницей — я включила механизм защиты. Эта вещица давала своему обладателю способность отражать магию, другими словами, на меня не действовало волшебство ни в одном своем проявлении. Конечно, от лома нет приема, а значит, осторожность прежде всего!

   Быстрым движением я сняла балахон, аккуратно свернула и засунула в чудом уцелевший подтопок. На плечи набросила простой деревенский тулуп, довольно тяжелый и теплый. Шаль надежно закрывала волосы от чужих взглядов. Теперь чисто внешне, издалека, я сойду за деревенскую девку, гуляющую в ночи!

   — Мамочки, как же страшно!

   Мне предстоял путь до дома старосты. Там, где по всей вероятности, прибывали старуха и труп в ожидании городского мага. Действовать приходилось быстро. Маг явится, начнется расследование. И не известно, к чему это приведет. Я должна убедиться, что эта конкретная смерть не связана со мной! Иначе придется менять место дислокации… Кому-кому, а столичным магам на глаза попадаться не стоит!

   Я кралась вдоль деревенской улочки, стараясь сохранять спокойствие и не вертеть головой. Шаги давались нелегко. Если честно, я до конца не осознавала, что буду делать, когда доберусь до места, надеясь до последнего, что план созреет в голове сам собой. Пока я знала только одно — магия мне не страшна, любую защиту я преодолею играючи. Да и много мне не надо — лишь взглянуть на убиенного.

   Дом старосты находился в центре деревенской улицы. Небольшой, но удивительно красивый он выделялся среди остальных строений. Подойти к нему незаметно не составило труда, если учитывать позднее время. Я быстро шмыгнула во двор и абсолютно спокойно прошла мимо сторожевых собак, которые не обратили на меня ни малейшего внимания. Сомневаюсь, что они вообще меня заметили. Естественно, я же старательно наложила чары, такие простые и доступные даже мне. А мою магию, благодаря камню на шее не увидит, не почувствует никто. И это радовало. Главное, не попасться никому на глаза!

   Тихонько подкралась к небольшому окошку. В нем горел свет, и это привлекло мое внимание. Ничего сложного — я просто посмотрю! Привстала на носочки и заинтересованно принялась рассматривать то, что находилось внутри. Насчет нахождения тела и старухи в доме — я была в этом уверена. Магия ведьмы витала повсюду, да и куда прикажете отвести тело убиенного, если не поместить под строжайший надзор. Нет, конечно, староста в восторг от подобного вряд ли пришел, но, скорее всего, выбора ему не предоставили по одной простой причине. Только его «апартаменты» обладали мощнейшей защитой, наложенной самой ведьмой. Старуха жадна и капризна и вряд ли бы согласилась накладывать подобную защиту еще раз и, главное, совершенно бесплатно! Хотя, на мой взгляд, старосте еще повезло — насильственная смерть в деревне редкость. На моей памяти лишь второй раз. В первый, кстати, труп до разбирательств разместили здесь же — в «уютном» домике старосты.

   — Ну, здравствуй, — тихий хриплый голос раздался за спиной. Вздрогнула, к своей чести от вскрика удержалась. Обернулась стремительно. Не нашлась, что ответить, лишь молча рассматривала мужчину с такими запоминающимися светлыми глазами. Скажу честно, радовалась и не пыталась скрыть этот факт. Он стоял напротив в теплой серой куртке, опушенной мехом, опираясь плечом на косяк, и молча рассматривал меня. В глубине его глаз таилась злость и, может показаться странным, неуверенность. Впрочем, чувство безмерной радости от того, что незнакомец жив, здоров и стоит предо мной, а не лежит в домике старосты «пузом к верху», не помешало сопоставить некоторые странные факты в его появлении. Одно было очевидно — здесь он появился задолго до меня и успел порядком замерзнуть, подрастерять все свое благодушие, но моему появлению обрадовался. Что странно! И я это понимала, заинтересовано рассматривая иней, образовавшийся на меховой оторочке капюшона.

   — Т-с-с, — нагло буркнула и снова повернулась к окну. Я была уверена — мужчина здесь за тем же, за чем и я. Что-то вынюхивает. Да и это место выбрал неспроста. Местечко для наблюдения, несомненно, выбрано удачно. Небольшая комната, как на ладони. Позади старый загон для животных — убежать или спрятаться труда не составит. Только и минус все же имелся — вожделенного трупа замечено не было!

   — Значит, пришла не к старухе на подмогу, — констатировал факт незнакомец, плавно перетекая ко мне. Его близость пугала и завораживала одновременно. «Почувствуй себя мухой рядом с огромным пауком», — мелькнуло в голове. Но мухой я себя не чувствовала, скорее мотыльком, летящим на свет с огромной скоростью и затаенной в душе радостью. Его присутствие странным образом поднимало настроение. Очень хотелось широко улыбнуться, как когда-то в детстве.

   — Я здесь же, зачем и ты, — довольная улыбка осветила лицо.

   — А по-твоему, я здесь зачем? — тихий шепот опалил краешек ушка.

   — За информацией, — улыбнулась и, повернув голову, принялась пристально наблюдать за пустой комнатой по ту сторону окна. Никаких движений, никакого трупа, лишь пустота.

   — Не боишься?

   — Я же ведьма, — хмыкнула.

   — Так и я об этом. Старая Хельга весьма чувствительна к чарам.

   Мужик посмотрел на меня такими наивными глазами, похлопал ресничками для правдоподобности — стало ясно, издевается. Ну и пусть, мне все равно. Уходить или, тем более, объяснять что-либо человеку я не собиралась. Да и вряд ли обычный мужчина посвящен в тонкости магического искусства, хотя его слова определенно навевали на неприятные мысли и стоит об этом подумать на досуге, или, может, прямо сейчас… Настороженно взглянула на незнакомца. Задумалась. Если отбросить внешний лоск, не свойственный мужчинам «моего мира» (имеется в виду местное общество), яркую броскую красоту, и, скажем прямо, нестандартное поведение в критической ситуации, то можно заметить проблеск ума в этих льдистых глазах. Передо мной особь мужского пола, изворотливая и сильная, сильнее меня уж точно! Но, главное, целеустремленная и опасная. И с этим стоит считаться и держать ухо востро. Но эти глаза… опушенные густыми, темными ресницами, притягивали меня, манили, заставляя забывать об осторожности и лететь на огонек, размахивая иллюзорными крыльями. Вот и сейчас я смотрела на красивого мужчину и путалась в собственных мыслях, глупо улыбаясь, уставившись в одну точку. Незнакомец тоже молчал. Релаксировал, наверное. Эта расслабленная поза ввела в заблуждение бедную девушку… Поэтому то, что произошло далее, явилось для меня полной неожиданностью.

   — Тихо, — шепнул и стремительно дернул мое расслабленное тело к себе, прерывая поток не связных мыслей в моей голове. Это помогло, честно. Моментально пришла в себя. Попыталась вырваться, но мужчина зажал мне рот и аккуратно скользнул вдоль стены, скрываясь в темноте неприглядной постройки. Мое тело, как пушинка, оказалось зажато в тесных объятиях. Мужчине показалось этого мало, и он притиснул меня к шершавой деревянной стене, пытаясь слиться с окружающим пространством, не иначе.

   — Маг скоро прибудет, — громкий лающий голос известил всю округу о появлении ведьмы. — Для отправки тела все готово! Только вот предосторожность не помешает. Надо бы обработать…

   Что ответил староста, я не услышала, как ни старалась. Он говорил тихо, рвано, глотая слова от переполнявших его эмоций. Незнакомец замер и тоже вслушивался в разговор, прижимая к стене мое тело, закрывая собой. Было тепло, уютно, и сладко ныло сердце. Я перестала вслушиваться в слова, теряя голову от его близости. Вот бы вот так просто обниматься в тишине ночи… Эта мысль отрезвила, заставляя спуститься с небес на землю. Глупая Измира! Что, мужика в первый раз встретила! Ну, если быть до конца честной, то да — это было мое первое объятие. И как ни обидно, подаренное простым смертным, лишенным и крохи магии в затхлом, гнилом сарае. Есть чем гордиться, определенно есть.

   Старуха шаркающей походкой, звук от ее передвижений был слышен в тишине ночи на всю деревню, проследовала до калитки. Та горько скрипнула и затихла. Спустя мгновение скрипнула и дверь. Тишина опустилась на дом старосты. Свет в окошке мгновенно погас. Мир вокруг нас замер, уснул. Тяжелое тело незнакомца отодвинулось от меня, давая свободу. Вздохнула полной грудью. Расправила плечи — все же я ведьма, а не кисейная барышня. И изобразив недоумение чужими поступками, шепнула:

   — Отменная реакция.

   — Ушли. Надо выбираться.

   — Как тебя зовут?

   — Сказать истинное имя ведьме? — усмешка исказила черты незнакомца. Эту гримасу я видела сквозь темноту. И злилась…

   — Ты знаешь правду, — тихо выдохнула. — Во мне настолько мало дара, что даже ведьма не почувствовала свою вештицу на расстоянии вытянутой руки, — преувеличение, не спорю, зато какое красивое объяснение произошедшего. — Впрочем, не хочешь — не говори. В моих розовых мечтах я буду величать тебя исключительно «он», — улыбнулась.

   Мужчину перекосило от моих слов. Ого, слова о женской влюбленности для него не пустой звук. А красавчик-то пользуется спросом!

   — Никогда и никого не заговАривала на имя и не привораживала. Прошу учесть и запомнить.

   — Исповедь перед сожжением? — хмыкнул этот гад.

   — А в лавке ты нравился мне больше. В тот момент, когда стоял за спиной, — да мы такие! Вредные. Улыбочка сползла с лица мужчины, кислая физиономия порадовала мое «трепещущее» достоинство. Одним словом, я смогла, я сделала это — нагадила ближнему!

   — Издеваешься?

   — Нет, даже не начинала, — откуда во мне столько наглости?! Я же скромная ведьма! Тихая и совершенно безвредная!

   Мужчина усмехнулся своим мыслям и неожиданно шепнул:

   — Измира, у тебя есть недостатки? Хочется услышать о них прямо сейчас, а то в моих розовых мечтах ты предстаешь исключительно в одной позе и совершенно лишенная всяческого одеяния.

   От его слов я вспыхнула, как маков цвет. Даже кончики ушей загорелись от стыда и непотребных мыслей, приобретая бордовую окраску, щеки полыхнули жаром. И радовало лишь одно — темнота! Спасительная темнота! Кажется, в его присутствии я не только обзавелась неслыханной наглостью, совершенно мне не присущей, храбростью — это из положительных качеств, но еще и богатой фантазией. Про непотребные мысли, роящиеся в голове в этот момент, стоит благополучно промолчать.

   — Я ужасно невезучая ведьма, — попыталась перевести тему в другое, более спокойное русло, в надежде, что незнакомец не увидит мою кислую улыбку и полыхающую физиономию. И тихо добавила то, что первое пришло в голову:

   — В детстве я была довольно неуклюжа. Сестры смеялись надо мной, считая меня огромной занозой в их… в их теле. Ужасно невезучей и влипающей постоянно в неприятности. Так вот сейчас ничего не изменилось. Ты сам недавно убедился в этом.

   Воспоминание о семье, о былом счастье всколыхнуло давно забытые чувства. Настроение мгновенно испортилось. Да и вспомнилось, за чем я здесь. Проблемы вернулись, а решение найдено не было.

   — Невезучая ведьма — существенный недостаток. Даже не так — это ходячая проблема, магическая бомба замедленного действия.

   — Не переживай, наши пути больше не пересекутся, так что я не успею, — задумалась, — повредить тебе, — добавила зло. — Я жива, а их больше нет, — тихо-тихо, пугаясь собственной откровенности. Но мужчина услышал и аккуратно притянул меня к себе, обнимая сильнее, убаюкивая в своих объятиях. Стало очень тепло, надежно и отчего-то горько. Неудержимо захотелось уткнуться носом в теплый, вкусно пахнущий серый свитер, выглядывающий из распахнутой на груди куртки, но я сдержалась. Да и зачем?! Я сказала правду — наши пути больше не пересекутся. Незнакомец не местный и скоро исчезнет из моей жизни, оставляя лишь горько-сладкое послевкусие. Этакие двоякие воспоминания. Да и я давно не кисейная барышня и привыкла выживать…

   — Мне пора, — выдохнула в темноту, пытаясь сфокусировать взгляд на ближайшей деревянной балке, боясь встретиться взглядом с этим мужчиной. Он отпустил, резко разжимая твердые объятия, мгновенно отстраняясь. Холодный воздух мгновенно проник под тулуп, окутывая тело холодом. Холодно и одиноко, как все в моей жизни…

   — Я провожу.

   — Я ведьма, — выдала спокойно и пошла в сторону, где предположительно имелся выход. Сделала пару шагов, обогнула тонкую деревянную балку, приоткрыла дверь старого сарая и, осматриваясь, выглянула во двор. Пара самых обычных светильников освещала двор, проливая свой тусклый свет на небольшое пространство.

   — Не вижу припаркованной метлы, — мужчина не отставал. — Кстати, дом окружен сильной магической преградой. Стоит пересечь ее, и вся округа узнает. Прибежит ведьма и поймает нас на тепленьком, — не знаю, что он нашел смешного в происходящем, но мужик явно потешался. И потешался надо мной!

   Я шла молча, огибая препятствия. Отвечать не собиралась, стараясь не шуметь. Впрочем, в этом не было необходимости. Испуганный староста и его семья вряд ли рискнут выйти ночью из дома. А при наличии покойника, не известно, кем спровадившего его на тот свет, и подавно!

   Ведьмовская защитная грань располагалась аккурат на пути моего следования и опоясывала дом в купе со двором, едва мерцающим, не заметным человеческому взгляду, коконом. Я быстро и нервно шагала в ее сторону, стараясь сдержаться из последних сил и не броситься наутек.

   — Прощай, мужчина моих грез!

   Искусственная довольная улыбка появилась на моем лице. Правда, в глазах стояли слезы. Но это не суть…

   — Жаль, что ты не местный. В ночь инициации твоя кандидатура была бы не лишней, — хмыкнула и двинулась дальше.

   — Переступишь и тебя поймают, — предупредил еще раз, но с места не сдвинулся. — Я могу проводить, — настойчиво произнес, прожигая злым взглядом. Странно, но он понял последнюю фразу и сильно разозлился. Мышцы лица напряглись, глаза сузились, а руки сжались в кулаки. Скажем прямо, это закрытая информация… но не секретная. Его недовольство было мне понятно — кому же хочется быть использованным по назначению? Впрочем, это была шутка! Я ведьма гуманная и жалостливая — свою жертву обязательно накачаю каким-нибудь сильно действующим зельем, психика не пошатнется.

   — Прощай, детка, — спокойно перешагнула волшебную грань и двинулась дальше, набирая скорость. Мужчина дернулся в мою сторону, пытаясь предотвратить столкновение с преградой, но не успел и что очень подозрительно остановился аккурат перед старухиной «защиткой». Он ее видел?! Совпадение?!

   Обернулась еще разок, не сумела сдержаться. Мужчина провожал меня нахмуренным взглядом. Что-то в моем поведении явно не укладывалось в общепринятые каноны. Впрочем, я точно знала что, а вот обычный человек мог лишь предполагать. Маленький черный камушек покоился на моей груди. А я бежала быстрее ветра, захлебываясь слезами. Я не достигла цели и, скажем прямо, только что усложнила себе жизнь. Мужик захочет реванша, и это было очевидно! Но и я учусь на своих ошибках.

   Я быстро добралась до своего убежища. Спешно переоделась в привычный черный балахон. Спрятала камень на прежнее место, старательно завернув в чистую тряпицу. И вздохнула, размышляя над двумя насущными проблемами, от быстрого решения которых, вполне возможно, зависела моя жизнь. Первое — я не знала, что сказать ведьме в свое оправдание, если та ненароком обнаружит мое отсутствие. И второе — мне нужно увидеть труп, узнать все, что с ним связано и почему его убили и убили ли вообще! И поэтому я преодолевала оставшееся расстояние, не скажу, чтобы очень медленно, но и не быстро. Решение было одно — прикидываюсь дурой и все отрицаю!

   Тихонько перелезла через небольшую дыру в гнилом заборе, аккуратно замаскировав ее горкой грязных дров. Обошла домик ведьмы по кругу, приближаясь к небольшому окошку, которое вело в подпол и было создано для проветривания, и попыталась в него протиснуться. Но меня ждал сюрприз! Нос уперся в холодное, обледеневшее стекло. Оконце было закрыто, хотя я, собираясь на «дело», предварительно позаботилась о собственном возвращении в «родные пенаты». Досадно, да! Обидно! Очень! Но самое главное передо мной встал неприятный вопрос: «Окно закрыли случайно или все же ведьма обнаружила мое отсутствие?»

   Тело давно замерзло. Окоченевшие руки, все еще надеясь на кров, ритмично дергали створку, не слушаясь приказов мозга. Но все было тщетно, окно не желало поддаваться. Мне предстояло сделать выбор: остаться здесь до утра и пытаться не замерзнуть до смерти, а после изобразить свежесть, собранность и огромное желание совершать подвиги во имя ведьмы на ратном пути (имеется ввиду лавка), или открыть дверь, скрип которой обязательно привлечет внимание ведьмы, и вытерпеть вопросы, побои и прочие радости, которые, несомненно, обеспечит злобная старуха. Думала, мерзла, решала… И смирившись с судьбой, приткнула свое тело с безветренной стороны дома — здесь не так дует, а оттого не так холодно. До утра можно вытерпеть!

   Не знаю, сколько прошло времени, мозг соображал туго. Черный балахон не спасал от нестерпимого холода. Хотелось завыть в голос, а еще лучше просто прилечь, пусть ненадолго, но все же. Я давно сжалась в комочек и перестала дергаться на месте. Но и просто стоять сил не было. Присела на корточки. Облокотилась на стену дома спиной и зажмурилась, пытаясь сохранить полное спокойствие и не расплакаться. Слезы, они такие ледяные, когда застывают на щеках! На мгновение закрыла глаза…

   И стало удивительно тепло и уютно. Плотнее прижалась к неровной поверхности дерева и, кажется, задремала, сквозь прикрытые веки рассматривая человеческий силуэт…

ГЛАВА 5

Проснулась, как от толчка и не поверила собственным глазам. Мое тело с удобствами возлежало на огромном мешке с картошкой, заботливо укрытое невесомым пуховым одеялом из запасов ведьмы. Я не помнила, как очутилась в подполе, не понимала, что происходит. Наверное, воображение сыграло злую шутку. Впрочем, одеяло на редкость выглядело правдоподобно и никакой иллюзией не пахло.

   — Вон оно как бывает, — пискнула, вскакивая на ноги. От резкого движения закружилась голова, и я плюхнулась обратно, уже снизу рассматривая размытые и хорошенько замороженные отпечатки пальцев на маленьком квадратном окошке, являвшемся для меня единственным источником света. Значит, я все-таки умудрилась проникнуть в дом… Наследить умудрилась точно...

   И, значит, у меня есть шанс не получить оплеуху!

   Быстро вскочила повторно. Аккуратно сложила одеяло и приткнула его за банки с припасами. Протерла ледяное стекло, «разглаживая» рисунок горячими руками, растапливая морозный узор, и резво бросилась в свою комнату. Не успела достигнуть лестницы, как дверь в комнату ведьмы отворилась. Недовольная старуха уставилась на меня злым немигающим взглядом. Мурашки резвыми кобылицами пробежали по позвоночнику. Но способность соображать в стрессовой ситуации — главное качество настоящей ведьмы.

   — Проснулась, — коварная улыбка появилась на сморщенном лице.

   — Я давно на ногах, — ранние пташки, они такие… непредсказуемые.

   — Хорошо, Измира. Нам предстоят великие свершения! И приведи себя в порядок, ты — ведьма, а не замухрышка деревенская!

   И сказала-то как гордо! Организм, измученный холодом, голодом и неизвестностью дал сбой. Сердечко билось в груди так громко и часто, что, казалось, его слышу не только я, но и ведьма. От страха оно рвалось на свободу, наплевав на земное притяжение и клетку из ребер!

   Кивнула, приседая в благочестивом поклоне. Только духи знают, каких усилий стоило мне это простое действие. И тихонько выговорила:

   — Да, госпожа. Я в вашей власти, госпожа.

   — Ты еще здесь? Я велела привести себя в порядок! И одень парадный балахон. Мы идем в свет.

   Слово «парадный» отнюдь не означало новый или, может быть, праздничный. Вовсе нет. Парадный балахон выглядел как обыкновенная хламида черного цвета, и, по сути, мало чем отличался от моего нынешнего одеяния. Правда, различия все же существовали. Балахон имел капюшон, отороченный жиденьким, облезлым мехом и сверкал рядом красных блестящих пуговиц, расположенных аккурат на груди. Одевался он редко, поэтому по большей части своей «жизни» пылился в шкафу рядом с подобной вещицей, принадлежавшей Дарине.

   Поспешно бросилась вверх по лестнице. Надеюсь, Дарина еще спит! Необходимо убрать улики! Я планировала рассказать девушке про незнакомца, а заодно расспросить о «любимом». Но лучше выпытать информацию вечером, в тишине и покое родной комнаты, ставшей для меня защищенной крепостью. Описание убитого — это единственное, что я могла сейчас узнать. Может быть, информация пригодится и успокоит расшалившиеся нервы.

   Тихонько шмыгнула в комнату, поспешно заправила свою половину кровати, избавляясь от подушек. Умылась. Расчесалась, собирая волосы в простой конский хвост, и бросилась к Дарине, собираясь подвергнуть бедняжку «экзекуции».

   — Дариночка, рыжая моя ведьмочка, просыпайся! Солнышко встало! А рабства никто не отменял, — хихикнула, зажимая рот ладошкой. Сегодня Дарина пойдет в лавку, а мне предстоят «великие свершения» на благо Старой Хельги. Интересно, что на этот раз задумала старуха. Сложно ей бедненькой учить нас глупых и бездарных магии, да и придумывать «занятия» нелегко, какую фантазию надо иметь, какой извращенный ум!

   — Иза, ну еще дриадочку! — хриплым ото сна голосом пробурчала заспанная ведьма и отвернулась от меня, укутывая голову одеялом. Худой, но вполне пропорциональный зад в толстых колготах «оголился», лишенный надежной теплой защиты. Не удержалась, хлопнула девушку по попе, отчего та взвизгнула и обиженно засопела, пытаясь и его запрятать в тепло и уют.

   — Дряниночка, — повторила любимое обзывательство старой корги, заканючила я. — Заинька, рыбонька, помоги!

   — Ага, вот прямо бегу и падаю, — буркнула рыжая ведьма, высовывая голову из надежного укрытия. — А это, — ткнула пальцем в попу, обтянутую шерстяными колготами, — тебе еще аукнется. Слышала слово такое — возмездие!

   — Да нашло оно меня, Дарь! Обнаружило! И теперь только ты мое спасение, — хихикнула и залезла на кровать рядом с девушкой, настойчиво потягивая одеяло на себя.

   — Уйди, ведьма! — завопила Дарина, опомнившись, и попыталась выдернуть великую ценность из моих рук. Но не тут-то было, держала я крепко и сдаваться не собиралась. Не знаю, сколько прошло времени, пока мы дурачились, брыкались и дрались подушками, но сей процесс проходил практически в тишине. Собственные веселые крики мы научились сдерживать. Во всяком случае, пытались, честное слово!

   Тихий скрип ступеней мы услышали одновременно. Переглянулись и моментально поспрыгивали с кровати. Я бросилась в умывальню, а Дарина, ритмично и споро, прибирать кровать. Ведьма старательно поднималась к нам. И это означало лишь одно — кому-то точно влетит!

   — Крошки мои ненаглядные, — послышалось из-за дверей. Этот противный голос был слышен даже из-за прикрытой двери и промораживал насквозь, заставляя кривить физиономию, как от кислого снадобья. — Змеюченька моя золотая, куда же ты запропастилась! — зычный голосок, громкий, сотряс комнату. По мою душу явилась, это очевидно. Выползла из закутка, где стремительно натягивала «праздничный наряд» и, не поднимая головы, тихонечко, жалостливо произнесла:

   — Госпожа, вы велели красоту навести, — согласна, переигрываю, но страшно-то ведь как!

   По глазам вижу, сжалилась старуха, чуть слезу не пустила от тона моего мягкого, раболепного. Нравится ей чужая зависимость, как наркотическое снадобье — не попьешь, загнешься.

   Посмотрела на меня взглядом довольным. Румянец от борьбы с Даринкой наверняка приметила, пусть думает, носилась я быстрей сивки-бурки, приказание ее исполняя.

   — Измира, Измира, — покачала головой недовольно. — Змею на груди пригрела, чувствует мое сердце — нет в тебе уважение к старости, к власти. Глупая ты, детка, и ничего с этим поделать нельзя.

   — Я старалась, госпожа, — полные глаза слез натекли. Обидно все-таки. Ведьма не чужая, все видит.

   — Красивая ты, Измира, рыжая. Только красотой своей распорядиться не можешь, ума не хватает, — вздохнула, хмыкнула и отчалила восвояси.

   — Распорядиться?! — зло прошипела, аки упомянутая рептилия. — Ноги раздвинуть перед мальчиком богатеньким в погоне за жизнью сытой и лишиться единственного, что мне дорого — магии?!

   — Приворожить сынка старосты, — хихикнула Дарина, все это время стоявшая по струнке смирно у изголовья кровати. — Чтобы с рук ел и заодно нас, всей фамилией, кормил! Но ты права — лучше сразу ножки раздвинуть. Они у тебя красивые, — хихикнула, давясь смехом.

   — Не жить тебе, Дрянинка! Прямо здесь закапаю! И заодно конкурентку устраню!

   — Возмездие помнишь?! Так вот! Отдача замучает, — рыжая бестия метнулась в сторону. Хорошая реакция, хвалю! Только выпрямилась, как получила подушкой прямо в физиономию.

   — А вот и твое возмездие пожаловало, — и с гордо поднятой головой вышла из комнаты.

   Спустилась медленно, чинно, «неся» свою красоту с достоинством и непомерной гордостью. Взглянула свысока на Старую Хельгу, улыбнулась и поклонилась:

   — Я в вашей власти, госпожа.

   Ничего в моем облике не изменилось. Волосы рыжие, растрепанные после драки, продолжали торчать в разные стороны. Глаза, сверкающие зеленью, горели на красном от бешенства лице. «Праздничное» одеяние тесно облегало фигуру, потому что пару лет, как мало! И влезла я в него со скрипом, со страху, удивительно, как не разорвала на груди. За этим и Дарину беспокоила, надеялась, что даст свою «парадно-выходную» на временное пользование. Только эта рыжая вредина играючи довела меня до белого каления, взбесила, заставила позабыть все и вся, выпуская на поверхность тщательно забитый, подавляемый, норовистый нрав. Сама виновата, сама и расхлебываю, правда, надежда теплится в груди. Может ведьма пожалеет, увидит меня такую гордую, но такую позорящую «фамильную честь» и сменит гнев на милость — разрешит переодеться. Но, увы, надежда не про нас…

   Ведьма не удостоила меня и взглядом. Резко встала с насиженного местечка и шустро припустила к двери. Для своего возраста старуха передвигалась очень быстро. Иногда казалось, что годы ей нипочем. Впрочем, чаще она стонала и всеми силами изображала древнюю развалину, надеясь ввести окружающих в заблуждение своей немощью.

   — Котелок захвати, — буркнула и вышла на улицу. Вот тебе и показная гордость! Медленно, назло, поплелась в кухню за «котелком» — так по-старинке старуха называла большой железный бидон. В нем она переносила сложные зелья, требующие постоянной магической подпитки. Я аккуратно приблизилась. Взяла бидон в руки, мгновенно ощутив его тяжесть, и двинулась вслед за старухой. Ведьма стояла у распахнутой калитки и с недовольным видом поджидала меня. Оно и понятно, холодно-то как! Ветрище завывает, сбивает с ног, треплет черное одеяние.

   — Куда мы идем, госпожа? — решила уточнить заранее, пока зубы не начали выбивать дробь. Старуха не любила тех, кто «жует сопли», плохо и смазано выговаривая слова, не умея донести смысл сказанного с первой попытки, и жестоко карала за «расшатывание ее нервов».

   — Покойника выпроваживать, — буркнула ведьма и пошла вперед. Мне ничего не оставалось, как следовать за ней. Неужели ночью еще кого-то не стало?! Тело бил озноб — это «парадное» одеяние оказалось тоньше, чем черный балахон. Остановилась. Озарение оно такое, иногда все же приходящее… Думаю, не стоит упоминать о том, что я рванула за старухой, с несвойственным мне ранее рвением, наконец, понимая к какому такому покойничку собралась старая бестия с утра пораньше, прихватив «гостинцы». Бидончик жалобно тренькнул, а ведьма ошеломленно прикрикнула:

   — Измира, я прибью тебя! Глупая девка, расплескаешь — будешь слизывать зелье с земли!

   Уточнять, как факт моего «слизывания» заменит пролитое зелье, не стала, как и то, что «питье» предназначено для покойника. Сбросила скорость и медленно, сохраняя спокойствие на челе, двинулась за старухой.

   — Даринка небось рассказала, что вчера произошло, — буркнула ведьма недовольно. — Не повезло девке, загнулся ее мужчинка, — хихикнула довольно. Не знаю, что веселого в чужой смерти, но заострять внимание или, тем более, противоречить не стала. Шла молча, практически не дыша, боясь спугнуть удачу! Старая Хельга натура противоречивая, может взбеситься от одного слова и отправить домой! Не могу я такой шанс проморгать!

   — Даринка мужика для своей инициации выбрала. Клинья под него подбивала, а тут на тебе — издох.

   — Сам? — тихо шепнула, поддерживая разговор.

   — Зачем же сам! Мужик красивый, крепкий. Помогли.

   Значит, все-таки насильственная смерть. Убили. Я не ошиблась. Да и где тут ошибиться, помнила я Дарину в ночь обнаружения трупа!

   Домик старосты показался вдалеке. Красивый, с красной покатой крышей, он привлекал внимание, радовал своей красотой. Только сейчас жилище старосты выглядело не жилым, одичавшим, безжизненным. Впрочем, это было обманное ощущение. Не успела наша колоритная пара приблизиться, как навстречу выскочил хозяин дома и с раболепной улыбкой на устах бросился встречать ведьму. Поклонился. Распахнул калитку трясущимися руками и выговорил тихо-тихо:

   — Приветствую, госпожа ведьма. Давненько вас поджидаем.

   Старая Хельга, подобно царице, медленно и гордо вышагивая, двинулась к дому. Я неотступно последовала за ней, рассматривая старосту. На старике не было лица. Седые волосы, всклоченные в разные стороны, покрылись инеем на ледяном ветру. Глаза светлые, синие казались большими из-за бледного, почти белого лица. И только они казались живыми, на этом совершенно безжизненном и неподвижном челе.

   — Пожалуйста, сюда, — старик тихо произнес слова, но губы не дернулись, оставаясь неподвижными. Его стало жалко. Выспаться, когда в твоем доме покойник, старосте явно не удалось.

   — Измира, ты пойдешь со мной. Остальных попрошу нас не беспокоить до приезда мага.

   Такое решение старику явно не понравилось. Впрочем, думаю, наше присутствие далеко не всем приходится по душе. Мы вошли в жилище старосты. Прошли довольно широкий для деревенского дома коридор и очутились в комнате, в центре которой лежал человек. Он был мертв — это очевидно. Взглянула мельком, не заостряя внимание, и поспешно отвернулась, пытаясь взять себя в руки и побороть рвотный рефлекс. Перед глазами плыло от страха. Тело, облаченное в белую длинную рубаху, возлежало на обычном столе лицом вниз. Магический кокон, опутывающий его, мирно поблескивал, сохраняя от разложения.

   — Дверь закрой, — приказала старуха, не отрывая взгляда от трупа. — Надо его обработать, пока хоть какой-то след остался.

   Значит, мужчину убили с помощью магии, скорее всего, применив какое-то запрещенное заклятье. А они обычно оставляют следы, да и не многим в нашем мире доступен подобный уровень колдовства. Я быстро вымыла руки, схватила вверенный мне бидон и бросилась к ночной чаше, намереваясь вылить туда зелье. Желание взглянуть на тело боролось внутри меня со страхом и брезгливостью.

   — Шевелись, учить тебя буду.

   Вот только не это! Руки задрожали, расплескивая содержимое бидона, но я справилась и практически без потерь поднесла жидкость в таре к ведьме. Лица я не видела, человек лежал на животе, упираясь лицом в стол. Так легче. Кажется, легче, когда не видно лица, глаз… Но ведьму смутил этот факт, я видела по лицу.

   — Странно, — выдохнула она, сморщилась и заунывным голосом произнесла:

   — Смотри. Обтирание всегда стоит начинать с головы. Вот так, — старуха прикоснулась к лицу мертвого, поворачивая его. — Аккуратно, стараясь использовать как можно меньше жидкости, не задевая зоны глаз. Измира, очнись уже и взгляни на убиенного! — окрик ведьмы прозвучал неожиданно громко. Дернулась от неожиданности и подняла глаза — на меня смотрело неживое, до боли знакомое лицо Ирагона, замершее в неестественной позе.

   — Не может быть…

   Это было потрясение, с которым я не смогла справиться. Безжизненные голубые зрачки так и стояли перед глазами. Попятилась, разливая зелье. Ударилась спиной. Боль, острая нестерпимая разорвала сознание. Где-то позади раздался гневный окрик ведьмы, покрывающей проклятьями мою голову. Но мне было все равно. Комната поплыла перед глазами, завертелась водоворотом, размывая окружающее пространство. Предметы мгновенно потеряли четкость, а голова закружилась. Сознание не выдержало перегрузки, тело обмякло и тихонечко съехало на пол — спасибо ведьме, иначе лежать мне на ледяном полу с разбитой головой.

ГЛАВА 6

— Какая очаровательная крошка. Не ее ли ты от нас прятала, а, Старая Хельга? — приятный мужской голос разорвал тишину. Голова болела, будто зажатая в тисках, и грозилась лопнуть. В груди кололо — это сердце заходилось то ли от страха, то ли от желания сломать грудную клетку и вырваться на свободу.

   — Не смей облегчать ее страдания, Отис, — голос ведьмы, злой, шипящий, недовольный прозвучал очень близко. Дернулась, собираясь силами, и приподняла воспаленные, припухшие веки. Глаза нестерпимо защипало от света магического светильника. В лицо ударила струя морозного воздуха, мгновенно отрезвляя. Прикрыла лицо руками — не помогло. Злой, леденящий поток ударял прямо в темечко, попутно задевая лицо, шею и, прислоненные к голове, руки. Жуткий отрезвляющий холод охватил все тело. И я никак не могла сообразить, где нахожусь — на улице или в доме.

   — А ведьма-то рыжая, — все тот же голос проворковал надо мной. Скажу честно, не выдержала и, не смотря на головокружение, резко приподнялась, стремясь выпрямиться, и соприкоснулась с чем-то очень твердым. Какая б-о-о-ль! Плюхнулась обратно, теперь уже правильно рассудив, что стоит для начала открыть глаза, а потом уже бросаться на баррикады. Открыла. Прищурилась, привыкая к яркому свету. Прямо передо мной злющее лицо ведьмы, староста нарисовался неподалеку, бледный, как мел, жена его и сын, который единственный, любимый и наследник всего состояния. Но в помещении, а это было оно — бревенчатый потолок удалось разглядеть, имелась еще одна неизвестная личность — светловолосый мужчина, склонившийся на до мной с довольной улыбкой и занятый тем, что старательно массировал голову. Именно с ним, с этим препятствием, я столкнулась дриаду назад. Передо мной был белый маг собственной персоной. Красивый и безупречный. Сила искрила вокруг него, обволакивая мерцающим прозрачным облаком. Крылышек только не хватает — и ощущение, что я отправилась вслед за покойничком, было бы полным. Сама птица ар* (птица встречающая умерших, чтобы проводить в загробный мир. Описание: тело светловолосого мужчины, белые крылья за спиной. Птица ар по легендам летала на воздушном облаке и на нем же переправляли души в иной мир, оставляя тела гнить в земле) встретила на подлете! В данном конкретном случае, птичка была ранена и ни куда-нибудь, а в голову, что делало ее не только опасной, но и контуженной!

   — Очнулась, — произнес маг.

   — Оставьте нас, — ведьма была неумолима и очень зла. Прямо-таки искрилась от едва сдерживаемого гнева. Старик со всей фамилией мгновенно повскакивали с табуреток и бросились на выход из помещения. Маг Отис убираться не спешил, спокойно выдерживая прожигающий взгляд ведьмы.

   — Хельга, ты сейчас не в себе. Прибьешь девчонку ненароком — потом жалеть будешь.

   — Оставь нас, — повторила старуха и приблизилась. Приблизилась ко мне. Маг тяжело вздохнул и вышел, бросая напоследок:

   — Не покалечь. А то в лес некого посылать будет, самим топать придется.

   Не знаю, для чего он это сказал, да мне все равно. Правда! Что мы, леса не видели, что ли?!

   Ведьма приблизилась. Я попыталась подняться на ноги, так оно убегать сподручнее! Хотя куда мне бежать — зима на дворе! Дернулась в попытке отодвинуться подальше и замерла, ожидая неминуемого. Но вопреки ожиданиям ведьма бить не стала, даже не замахнулась, лишь смотрела на меня злым взглядом и не сказала ни слова. Ладно, пусть соберется с мыслями!

   Осмотрелась. Комната до боли знакомая. Потолок бревенчатый, окно во всю стену, стол с моим телом…

   — А-а-а! — было уже не до ведьмы. Писк вырвался из груди тихий, почти шипящий. — Мертвец, — заикаясь, бросила, скатываясь со стола со скоростью света, мгновенно забывая про свою контузию. Комната неспроста показалась знакомой, и этот стол раньше был «приютом» для хладного тела Ирагона. Я уверена, именно на нем пристроили меня, скорее всего, за неимением более подходящего «лежбища», а может шутки ради.

   — Правильно, Измира. Мертвец! — прошипела старуха, делая большие глаза и быстрый шаг в мою сторону. Попятилась назад, пока не уперлась в стену, но старуха была неумолима, надвигаясь на меня, как стая бешеных умертвий.

   — Как видишь, его нет. Гуляет наш красавчик на свободе! Угадай, кто поспособствовал?

   Почему-то я знала ответ на поставленный вопрос. Но озвучивать собственные измышления не собиралась, решив, что молчание — золото!

   — Молчишь! — зашипела старуха, сотрясая костлявыми руками перед моим лицом. Когда я успела сползти по стене и забиться в угол — не знаю! Дрожь побежала по телу. Глаза закрылись от страха. Пот выступил на лице. Я помнила лишь одно — момент как пролила зелье, но, в конце концов, его было много, целый бидон. Да и лицо старуха успела обмазать…

   — Что я сделала не так?

   — Родилась! — старуха наотмашь стукнула по лицу. Голова дернулась от силы, вложенной в удар, грозясь оторваться. Не скажу, что было больно, скорее терпимо. Обида заставила встать, медленно выпрямиться и встретить негодование ведьмы во всеоружии. Сопротивляться или, не дай духи, отвечать я не собиралась, но терпеть побои, забиваясь в угол, как выяснилось, не для меня. Пусть бьет — вытерплю, не в первой, но валяться у ног не буду. Старуха взглянула на мои глаза, горящие вызовом, и сдалась, теряя весь боевой запал. Вздохнула тяжело и горько произнесла:

   — Измира, Измира… Твоя неуклюжесть и глупость людям жизни стоить будет. Скольких «упырь» покалечит, у скольких жизнь отберет… Ушел наш мертвец в лес зверюшек глодать, никого не пожалеет! А ты, рыжая, за ним отправишься, потому что больше некому! Выпустила тварь, тебе ее и ловить на живца. Мертвец он, знаешь, как молодое мясо любит! Сочное! Свежее!

   От ее слов озноб по телу прошелся. Дышать тяжело стало, воздух в горле застрял. Но я нашла в себе силы на старуху взглянуть и произнести:

   — Я в вашей власти, госпожа.

   Не буду! Не буду сейчас об этом думать! Страшно! И глаза эти стеклянные, синие, как бусины, неживые, стоят как наяву, и воспоминания, пусть и неприятные, как Ирагон живой, веселый в лавку пришел! А теперь его нет! Был, жил, по земле ходил… Мертв, исчез, как когда-то моя семья! А виновного из-за моей оплошности не сыскать — на теле «блуждающем» следов не останется! А значит и убийцу белому магу не найти, просто так не вычислить… Умен злодей! Не каждый силой магической пожертвует ради человека обычного! А много ее надо, чтобы мертвеца оживить, да в голову ему мысль о побеге внушить.

   Стояла замерев, думала… А ведьма голову руками обхватила и затряслась в конвульсиях.

   — Госпожа Хельга, что с вами, — бросилась к старухе, успокаивать. Немолодая уже, помощь иногда требуется. Да и нервные потрясения для старого организма только во вред.

   — Жалко мне тебя, Измира! Но ничего, просто так на закуску мертвому не отдам, что я зря в тебя столько сил вложила, выходила негодную, слабую… — Пошли домой, Иза. Подумать мне надо.

   И мы, впервые за все мое житие с ведьмой, поплелись рука об руку домой, с хозяевами не прощаясь. Шли медленно, подставляя спину промозглому ветру и греясь об тела друг друга. Капюшон парадного одеяния закрывал лицо, по которому струились горькие слезы, застывая ледяными каплями. Ведьма и вправду меня пожалела, и этот факт казался таким невероятным, что душа не выдержала, раскрылась. Оказывается кому-то на этом свете не все равно! Оказывается, кому-то есть до меня дело!

   Медленно, но верно, мы доплелись до «родного» дома. Заползли внутрь обессиленные из-за пережитых эмоций, но довольные, готовые к борьбе.

   — Измира, будь осторожна. Смотри в оба. Мертвец может вернуться в деревню. Он довольно неповоротлив и пока слаб, а лесная живность не так уж жаждет умирать. Люди слабее зверей, а оттого легко могут стать добычей. Отис попробует защитить деревню, окружая ее Пеленой, но на это потребуется время. Много времени…

   Я молчала, стараясь переварить полученную информацию. Пелена — сложное магическое заклинание высшего порядка. Она доступна не каждому магу, лишь сильным представителям этой конфессии. Отис был молод и уже обладал такой силой, которая со временем лишь возрастет. Неприятное чувство несправедливости укололо, заставляя поморщиться. На вид ему было не больше тридцати. Яркие голубые глаза светились дружелюбием, на губах застыла улыбка и не саркастическая и злая, а самая настоящая веселая и сочувствующая, делая лицо моложе из-за небольших ямочек, проступивших на щеках. А светлый ежик волос топорщился в разные стороны, придавая ему легкомысленный вид. Молодой белый маг был красив. Очень красив! И очень силен!

   — Нам бы достучаться до Серого, тогда, возможно, наши проблемы были бы решены, — с тихим вздохом выдала ведьма. В ее глазах мелькнуло уважение и преклонение. Но оно и понятно, серые маги сильны и непобедимы! Они вездесущи, кому, как не мне, знать об их великой силе и мощи! А еще серые маги славились непомерной гордостью и являлись неприкасаемыми, что вело к их полнейшей безнаказанности, — и этот факт, к сожалению, был известен мне не понаслышке.

   — В запретном лесу как раз такой обретается, — произнесла тихо. — Нам, можно сказать повезло, — выговорила старательно и медленно, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Как же я вас ненавижу! Вас всего семеро, вы защита и опора нашей страны и вы самые настоящие убийцы! Убийцы, которые дорвались до власти, ступая по трупам людей...

   Ведьма спорить не стала, тихо вздохнув, произнесла:

   — Измира, иди в лавку, замени Дарину. Мне понадобится ее мастерство для приготовления зелья.

   — Госпожа, как же так получилась, что тело ожило? — задала я давно вертевшийся на языке вопрос. — Ведь он всего лишь человек! Пришлый, не местный, но совершенно обыкновенный мужчина!

   Да, мне было любопытно. Там в домике старосты я приняла факт «ухода трупа» как должное, как само собой разумеющееся и внимание на этом не заострила. Магия, она такая…

   — Много ты знаешь, Измира, много ты знаешь…

   Я знала одно — ведьма не ответит. Впрочем, и я не доверяла Старой Хельге, умолчав о знакомстве с Ирагоном. Шаткое перемирие приказало долго жить. Она замкнулась, обдумывая ситуацию, а я решила не медлить. Не успев как следует согреться, бросилась на улицу. Дарина сможет помочь ведьме сварить зелье, в отличие от меня. Этот факт немного огорчил, но ледяной воздух, обжигающий лицо и голые руки, мигом выветрили все обиды, заставляя поспешно двигаться в сторону лавки. Перед глазами стоял образ темноволосого мужчины с необычными глазами. «Почему я все время думаю о нем?! Его задумчивое, красивое лицо не идет из головы!» — мысли, как пчелы, роились в голове. О незнакомце, ссоре с участием меня и Ирагона я никому не сказала, хотя очевидно, что красавчек появился в лавке не просто так. Хотя почему?! Шел мимо, никого не трогал и решил зайти за настройкой черноголова, например. А в лавке мы с Ирагоном, которого, кстати, в лавку занесло по той же причине, не иначе. «Случайности не случайны!» — любила говорить мама… Любила говорить своим трем дочерям.

   Я пересекла мост, поспешно скатываясь по промерзшему дереву. Чинной походкой преодолела длинную улицу из бревенчатых построек и, наконец, вышла к лавке. Зимой темнеет рано. На деревню начала опускаться тьма, а в окошке лавки горел свет. Несмотря на тяжелый день, на душе стало тепло и уютно.

   — Дарина! Дарина! — крикнула с порога, растирая закоченевшие руки. Лавка была пуста, оно и понятно — за окном метель собирается. Непогода разыгралась не на шутку. Крикнула еще раз, а в ответ тишина! И только треск бревен в камине был мне ответом. Наверное, девушка спустилась в подпол за настойками, для хранения которых был необходим холод.

   — Дарина, — уже тише повторила я, протискиваясь через узкую дверь в небольшую комнатенку, в которой, собственно, была лестница в подпол. Девушка была здесь. Она сидела прямо на стылом полу, облокотившись о стену. Печальная, отстраненная, без движения. На мое появление не среагировала.

   — Дариночка, ну чего ты? — боясь потревожить чужое уединение, тихо прошептала.

   — Знаешь, я его не любила, — печально выговорила девушка. И я сразу поняла, о ком идет речь. — Он был красив, остроумен, силен. Поначалу мне даже нравилось, что не местный. После инициации не пойдут слухи, не придется калечить — память стирать, грех на душу брать.

   Девушка замолчала, вздохнула тяжело.

   — А теперь он мертв. Глаза его помню яркие, синие. Улыбку веселую, приятную.

   — Смерть она такая, не выбирает.

   — Не выбирает, — девушка взглянула на меня остро, зло. — Перед смертью он, Измира, тобой интересовался. И если вспомнить былое, то часто про тебя спрашивал. Нравилась ты ему. Очень нравилась. И только это после него осталось, — Дарина разжала маленькую ладошку. На ней лежал серый, ничем не примечательный камень. Острые грани поблескивали в свете магического светильника, обычная нить свисала между пальцев Дарины, удерживая его на руке.

   — Это тебе. Он хотел отдать. Я думаю, ему бы понравилось, если бы ты одела…

   — Что это? — тихо шепнула, отодвигаясь от девушки. Я знала, что Дарина держит в руках само зло и никак не могла понять, каким боком она в этой страшной истории.

   — Измира, я не знаю. Наверное, просто амулет от сглаза или милая духу вещица. Он ее на шее носил. Знаешь, мы виделись иногда… тайно. Магии в ней нет, сама видишь.

   — А при чем тут я?! Я его не выбирала и, если быть честной, до этого в деревни видела всего пару раз.

   — Он оставил мне камень. Сказал отдать тебе, ты все поймешь. Я пообещала. А он умер.

   — Я возьму, — неожиданно даже для самой себя произнесла. — Возьму, при условии, что это останется нашей тайной.

   — Иза, я не скажу. Слово даю, — девушка печально улыбнулась и протянула вещицу мне. Взяла, в руках покрутила да в нательный карман сунула. Если кто-нибудь узнает, мне придется тяжело.

   — Дарина, иди домой, ведьма ждет. Меня на смену прислала.

   Рассказывать о произошедшем в доме старосты сил не было. Ее общество начало тяготить. Девушка еще раз окинула меня задумчивым взглядом. Встала, набросила черный балахон на плечи и вышла. Тихо скрипнула дверь. Я не сдвинулась с места, оставаясь в каморке подпирать стену, сидя на полу и от безысходности упираясь головой в колени. Камень в кармане обжигал тело. А лицо жгла крупная слезинка, медленно стекая по щеке.

   — На лицо глубокое страдание, — саркастически прозвучало над головой. Вздрогнула от неожиданности, подняла голову. Магический светильник давно погас, поэтому лицо «гостя» разглядеть удалось не сразу. О, духи! Кому я вру! Я узнала бы незнакомца даже по стуку сердца! Сердце зашлось от нехорошего предчувствия. Вдруг этот мужчина имеет отношение к смерти Ирагона? То, что в этой истории он увяз по самые уши — очевидно!

   — Как ты вошел? Впрочем, мне все равно. Уходи, лавка закрыта, — шепнула тусклым голосом. Насмешек мне не пережить. Отодвинулась, прижимая плотнее поджатые ноги. Но незнакомец уходить не собирался. Скажу больше, он улыбался бодрой улыбочкой, которая бесила несказанно, впрочем, как и его присутствие.

   — Могу послужить жилеткой, у меня настроение подходящее, — и, не спрашивая разрешения, уселся на пятую точку напротив меня, неаккуратным движением задевая мои ноги. А видел он, между прочим, преотлично?! Значит, намеренно задел, привлекая внимание?! Вгляделась в его лицо, пытаясь понять. С темнотой проблем не было — ведьмам по статусу положено! Видела четко, как днем, и решила воспользоваться своим преимуществом и рассмотреть незнакомца. Смотреть в лицо не решилась…

   Теплые массивные ботинки, отороченные пушистым мехом, казались огромными рядом с моими миниатюрными ступнями. А тело незнакомца пугало, заполняя собой все пространство комнатушки. По сравнению с ним я была слишком слабой, мелкой и уязвимой. Где-то там, в складках одежды лежал холодный камень — он лишал магии! Если незнакомцу придет в голову обидеть меня, я не смогу воспользоваться силой! Сейчас я понимала, как слаба и уязвима. Но человек вряд ли знает об этом! Камень убивает магию незаметно, не ощутимо! Пока не попробуешь воспользоваться — не почувствуешь. Впрочем, убегать мне не хотелось. Я смотрела на незнакомца, впитывая его образ. Эти ледяные глаза неизменно притягивали взгляд, а насмешливые губы были так близко и так далеко одновременно. Его запах, мужской, приятный, пряный обволакивал меня, заставляя трепетать ноздри, тихонько сглатывать слюну.

   Не выдержала, сказалось напряжение тяжелого дня. Привстала и протянула руки к его лицу. Хочу посмотреть в его глаза, потрогать твердые на вид губы… Смерть она всегда приходит незвано… А я наживка для монстра и сама, собственными руками обеспечила себе «веселое» будущее, ведь как известно, мертвяки больше всего на свете любят женское мясо. Наплевать! Я просто хочу чувствовать его тело под своими руками. Пожалуйста, пусть он позволит, даст хотя бы прикоснуться. Не прогонит, не отодвинется… Мне очень нужно его тепло... Именно сейчас! Как никогда ранее…

   «Пожалуйста, не прогоняй», — говорили мои глаза, не знаю, понял ли мужчина, замерший аккурат напротив.

   Дотронулась, прогоняя смущение прочь. Медленно провела рукой по шершавой, колючей, слегка заросшей щетиной щеке. Незнакомец вздрогнул, не ожидал подобного. Резко перехватил руку и прижал к своим губам. На этот раз я не ожидала нежного прикосновения. Мужчина ласкал языком мою ладонь, аккуратно исследуя каждый пальчик. Дернулась от сладких ощущений, пронзивших все естество. Изо рта вырвался тихий стон, глаза закрылись сами собой. И как гром среди ясного неба прозвучало хриплое:

   — Значит, «жертвой» меня выбрала.

   Именно так, в простонародье называли мужика, на которого пал выбор ведьмы для инициации. Часто это случалось без ведома «жертвы», иногда с «ее» согласия. Но, так или иначе, выбирала молодая ведьма, зачаровывала, если понадобится и пользовалась в лунную ночь по назначению, обретая силу. Иногда, стирая память, в результате. Но тоже не всегда, а в зависимости от обстоятельств. Мужчина должен был совершить единственный подвиг — сделать из девочки женщину, подарив свою любовь всего на одну ночь. И исчезнуть. Так как ведьмы не обременяли себя отношениями…

   Мужчина щурился в темноте, вглядываясь в мое лицо. Видит, не видит? Вот в чем вопрос.

   — Выбрала, значит, — ухмыльнулся собственным мыслям, принимая молчание за знак согласия. — Так вот. Со всеми подряд я не сплю.

   Неожиданно. Сделала выразительные глаза, собственно пытаясь обрисовать ситуацию молча. Попыталась перевести взгляд с ухмыляющейся физиономии собственно на руки, занятые непосредственным изучением девичьего тела. Наглые такие, ручонки, шустрые. В данный момент путающиеся в тонкой, прозрачной, как паутинка, нижней сорочке и неумолимо пробирающиеся к голому телу. Приятно, но пора прекращать.

   — Разборчивый, — хмыкнула, улыбаясь. Желание принадлежать ему здесь и сейчас улетучилось, оставляя внутри пустоту. Есть что-то необычно привлекательное, противоречивое и одновременно очень острое в том, чтобы хотеть мужчину, не зная даже его имени. Да что там имя — я понятие не имела, кто замер, подобно хищнику, предо мной. Сознание, вынужденное некоторое время отсутствовать, вернулось обратно.

   — Очень, — хрипло произнес незнакомец. Хотя какой он мне незнакомец! Правда, его имя так и оставалось загадкой… А для инициации оно мне понадобится! Но разве это важно? Имя — всего лишь звук! Уста могут солгать — душа не может! Вот и сейчас я чувствовала необъяснимую тягу к этому человеку, рьяное стремление согреться в его объятьях…

    Определенно точно, его имя мне понадобиться! Но для чего? Чтобы выкрикивать его в процессе, не иначе. От собственных пошлых мыслей стало жарко. Предательский румянец растекся по лицу, превращая его в кроваво-красное подобие помидора. Глаза заметались в поисках «опоры», но то и дело натыкались на чужой, заинтересованный и такой понимающий взгляд. Этот гад сумел прочитать все эмоции. Я была в этом уверена. Он точно знает, что я испытываю. Знает и насмехается!

   Дернулась, отодвигаясь. Мужчина тяжело выдохнул и оторвал руки от моего тела. С притворным вздохом запахнул полы балахона, старательно застегивая все красные пуговички. А было их не мало — целый ряд мелких, пурпурных и гладких, скользящих в едва подрагивающих руках.

   — Хорошего понемножку, — выдал неизвестно для кого и притянул меня к себе, обнял, аккуратно пересаживая на колени. — Нечего тут на холодном полу рассиживаться, так и простыть недолго, — ворчливо произнес, прижимая к себе.

   — Пусти, — гордо произнесла. — Домой пойду.

   — Раньше надо было про дом думать. Все дороги занесло. Метель метет. Давно сидишь?

   — Ну, ты как-то дополз, значит, и я смогу, — встала и гордо двинулась в сторону двери.

   — Измира, я не пущу тебя. Если понадобиться силой держать буду.

   — А я с тобой не останусь! Убирайся из моей лавки! Да и вообще ночь с мужчиной наедине — это, знаешь ли, неприлично.

   — Крошка, о репутации думать поздно. Кстати, о ней. Это правда?

   — Правда?! Ты о чем? А, о, инициации? Конечно, нет. С мужчиной я не определилась. Мне, в принципе, все равно. Сам процесс меня не занимает, да и времени предостаточно — кого-нибудь зачарую.

   Незнакомец поморщился от моих слов. Зло взглянул на меня и, хлопнув по заду, заставил подняться.

   — Моя кандидатура рассматривается? — неожиданно, даже, похоже, для себя, выдал.

   — Отклонена, — гордо выдала я, памятуя обидный шлепок, — за проф не пригодность.

   Незнакомец посмотрел на меня вопросительно. И, кажется, обиделся!

   — Со всеми подряд я не сплю, — повторила его фразу. — А для ведьмы инициация… дело важное. К этому стоит подойти осмысленно!

   И что смешного я сказала? Мои слова неожиданно развеселили мужчину. Незнакомец улыбался во весь рот. Лицо посветлело. Злость испарилась мгновенно, делая его лицо очаровательным. Этакий черноволосый красавец в серой куртке и огромных кожаных ботинках! В дорогой, теплой одежде…

   — Злишься, — сделал шаг в мою сторону. — Вижу, злишься, моя рыжая ведьмочка.

   — Тяжелый день, — хмыкнула, делая шаг от распахнутых объятий. Мимолетная слабость улетучилась без следа. Мозги вернулись на место. Не спит он, видите ли, со всеми подряд!

   — Ран, — произнес тихо. — Ты можешь называть меня Ран.

   — Знакомство подразумевает что-то большее, чем знание имени. И если ты рассчитываешь, что оказал мне великую честь, представившись, и от этого «события» я лишусь чувств, то ты глубоко ошибаешься!

   Еще шаг назад. Уперлась в угловой столик с прилавком, нечаянно задела пучок трав. Огонь в камине подрагивал в такт биению сердца.

   — Что это? — рядом на деревянном стульчике лежал небольшой сверток. Его ранее здесь не было! Не знаю, что меня так испугало — на вид обыкновенный вещевой сверток, который вполне могла оставить Дарина, но с учетом последних событий я испугалась, искоса поглядывая на инородный предмет.

   — Ну, раз мне выпала честь пасть жертвой такой очаровательной ведьмы, и мы выяснили, что я разборчивый, то думаю пора переходить к делу. Это тебе, — Ран подошел к свертку, который я признала опасным, и аккуратно развернул его, протягивая мне содержимое. — Немного теплой одежды тебе не помешает.

   В его руках был черный балахон. Новый, теплый, черный балахон! С толстым капюшоном, отороченным пушистым мехом. А еще в свертке обнаружился толстый свитер, судя по длине, доходивший мне до колен.

   — Я подумал тебе пригодиться. Он новый, — проследив за моим взглядом, уточнил мужчина.

   — Он новый, — тихо повторила я. Свитер и вправду был мужским, серым, легким и на вид очень теплым. Но я не решилась прикоснуться к шерстяному изделию, лишь беспомощно теребила подол собственного балахона.

   Не знаю, сколько времени я молчала, пытаясь собраться с мыслями, но все же, пусть и с трудом, взяла себя в руки. Улыбнулась, состроив на лице саркастическую улыбку, за которой пряталась горечь и обида, и произнесла:

   — Решил принарядить ведьму?

   — Измира, я купил тебе балахон, потому что больно смотреть, как ты мерзнешь в этом тонком, старом рубище! Я могу себе это позволить, — тихо вздохнул.

   — Кстати об этом! Откуда ты знаешь мое имя?

   Замерла в ожидании ответа, а мужчина тихо вздохнул:

   — Слухами земля полнится. Нет ни одного жителя этой деревни, что не судачили бы о рыжих ведьмах, вештицах Старой Хельги. Которых, помимо всего прочего, против правил две.

   Ответом я удовлетворилась.

   — Не возьму, мне нечем тебе заплатить, — и сделала шаг назад, чтобы было понятно, что к вещам я не прикоснусь.

   — Кто сказал, что нужна оплата? — Ран злился, сверкая ледяными глазами. — Я же сказал, могу себе позволить сделать подарок.

   Но мы и не такое видели и пугаться не собирались. Я спокойно отошла к прилавку, мирно перебирая травки и считая разговор оконченным. Но мужчина так просто отступать не спешил.

   — Не возьмешь?

   Едва заметно махнула головой, не поднимая взгляда.

   — Свитер мне подарили. Я не потратил на него ни гроша, — а мужик-то упорный! Подошел вплотную с ношей в руках и практически ткнул мне вещицу в нос.

   Оторвала взгляд от стола и заинтересовано взглянула. Серый, пушистый, пахнущий шерстью…

   — Он мне мал, да и цвет не подходит к моим глазам, ты не находишь?

   — Красивый цвет, — решила не согласиться.

   — Я благодарю ведьму за спасение, — скривившись, как будто съел кислое, произнес Ран. Откуда он знает, что за услугу ведьма обязана принять дар?! Да, мы такие, просто так ничего не делаем и за добрый поступок ждем вознаграждения.

   — В дар за спасение от Ирагона? — уточнила, с удовольствием наступая на больную мозоль, но свитер взяла. Мягкая вязанка повисла в руках. На лице появилась довольная гримаса.

   — Он мой, — пискнула от радости и закружилась по комнате со счастливой улыбкой. Знаю, глупо. Все знаю! Прижала свитер к себе, уткнулась носом и вздохнула аромат вещи. Глаза прищурила, посмотрела на Рана — он улыбался. Смеется надо мной? Над глупым восторгом безродной, лишенной дара девки?

   Ну и пусть! И прижала свитер к себе, вдыхая сладкий запах шерсти.

   — Спасибо, — выдохнула тихо-тихо.

   — Спасибо за спасение, госпожа ведьма, — также тихо ответил Ран. В его глазах больше не было веселья. Оно исчезло, оставляя лишь яркий огонек странного чувства нежности. Я знала, что он не испытывает благодарности, но его слова казались правдой, и это настораживало.

   — Мне надо вернуться, — шепнула. — Надо поспать.

   — У ведьм не бывает выходных, — вздохнул мужчина. Я видела, он боролся с собой. Что-то нелогичное и непонятное творилось в его душе. — Я провожу, — тяжело вздохнул. — Прогулка под звездами, конечно, не сравнится с романтической ночью в замкнутом помещении, но это лучше, чем ничего.

   — Только до границы…

   — Не хочешь знакомить с Хельгой? — ухмыльнулся.

   — Хочу жить, — улыбаясь, произнесла и, сбросив старенький балахон, напялила свитер прямо на выцветшее платье. Получилось смешно, но невероятно тепло. А Ран, не отрывая от меня настойчивого взгляда, улыбнулся. Ему нравился мой встрепанный вид и этот свитер на моем теле.

   — Рыжая, ты неподражаема. Пойдем?

   На свитер набросила черную материю, поправила капюшон парадного одеяния, затянув шнурки, чтобы не спадал от ветра, и вышла вслед за мужчиной. Сделала шаг и замерла. Метели как не бывало, хотя я отчетливо видела в окне творящееся на улице безобразие. Может, показалось?! Яркие звезды блестели над головой, луна освещала путь и ни облачка на небе, ни тучки, ни морозного ветерка!

   «Штиль перед бурей», — мелькнула подозрительная мысль. «Магия!» — мгновенно появилась другая, но была выпровожена рассудком, который быстро подкинул воспоминание о камне, том самом, что лежал в складках платья, привязанный к тонкому ремешку и уничтожал любую волшебную силу… Стоп, Измира! Ты не знаешь, как точно действует эта штуковина, принадлежащая Ирагону! В каком диапазоне она уничтожает возможность воспользоваться магическими силами? Впрочем, думать о камне совсем не хотелось, и, выбросив из головы мысли о нем, я просто расслабилась, делая шаг к мужчине, как недавно выяснилось, своей мечты.

   — Значит, непогода? — язвительно выговорила, продолжая буравить взглядом небеса. — Из лавки не выпушу, пропадешь, рыжая ведьма — засыплет, — продолжила бормотать, поглядывая на Рана. Но мужчине было плевать на мое лепетание, он улыбался широко и открыто. В глазах отражались звезды и, кажется, мужик мне безумно нравился. Нет, он определенно мне нравился — нравился настолько сильно, что мысли путались лишь от простого взгляда, брошенного вскользь на его довольное лицо. Он единственный мужчина, который снился мне по ночам. И с этим фактом пришлось смириться.

   — Все для вас, госпожа, — тихо-тихо произнес Ран и взял меня за руку, прижимая ее к своим губам, целуя. Не знаю, что он имел в виду своими словами, но было приятно и от его слов, и от телодвижений. Приятно, не то слово. Искра удовольствия прокатилась по кисти от кончиков пальцев и пронзила душу. На душе стало тепло, телу — жарко. Румянец удовольствия проступил на лице, но я же ведьма, а нам человечки нужны постольку-поскольку! Отдернула руку, проворно убирая ее за спину, и спокойно, давя дрожь на корню, произнесла:

   — Провожай уже, провожатый.

   Ран ухмыльнулся весело и, схватив меня за руку, совершенно неромантично, потащил по дорожке.

ГЛАВА 7

Домик ведьмы встретил нас ласковым подмигиванием светящихся окон. Ран при приближении снизил скорость. И вообще вел себя довольно странно всю дорогу от лавки до домика ведьмы. Дергал плечами, настойчиво посматривал на меня и, иногда, стараясь что бы я не увидела, взмахивал руками в странном движении. В одном и том же движении! Я старалась не произносить ни слова, хотя, если быть до конца честной, слегка расстроилась столь нетривиальному поведению наедине с дамой! Хотелось нежных, жарких объятий, страстного поцелуя, в конце концов! Но нет, мужчину поглотили мысли, причем отнюдь нерадостные и, кажется, это было связано со мной!

   Я уже видела впереди «границу», легким, невесомым, искрящимся облачком охватывающую территорию ведьмы. Время расставаться, но я не хотела уходить, продолжая топтаться на одном месте. Ран ожил, встряхнул головой и уже осмысленным взглядом посмотрел мне в глаза. Он был зол, я это видела. Но не знала, когда собственно успела сделать гадость?

   — Ничего не хочешь мне сказать? — Ран смотрел на меня в упор, не мигая. — Я чувствую себя околдованным, не могу заставить себя тебя отпустить, хотя и знаю, что нам не по пути.

   Удивилась, честное слово.

   — Я тебя не привораживала, если ты об этом.

   Мужчина задумался, протянул ко мне руку и прижал крепко к своей груди. Я слышала стук его сердца, лихорадочный вздох и чувствовала полное нежелание меня отпускать. Я — ведьма, нам не нужны лишние привязанности, мы само зло воплоти! Пока собиралась с мыслями, чтобы достойно ответить и все-таки заслужить прощальный поцелуй, кое-что изменилось. В нашем обществе появился еще один представитель ведьмовской профессии. Такой же вредный и рыжий!

   Дарина стояла на крыльце и зябко поводила плечами:

   — А я думала тебя мертвяк слопал! — зычно крикнула, рассматривая нас издалека. Ран, как и обещал, границу не пересек, замерев ровнехонько около нее. А я не могла заставить себя ее пересечь, отнять свою ладошку из теплой руки мужчины. Так мы и топтались недалеко от дома, не решаясь расстаться. Дарина разрушила идиллию. Мгновенно стало холодно и тоскливо. И да, поцелуя и даже жалкого чмок-а в щечку я не дождалась, хотя всеми фибрами души пыталась показать, что я этого очень хочу. Во всяком случае, старательно облизывала губы в надежде.

   — Смотрю вдаль, ожидаю, — продолжила рыжая ведьма. — Собралась за тобой в лавку податься. Ночь на дворе лунная, не так страшно! Правда, старуха сказала, что за ночку спокойную Серого благодарить надо, удружил засранец!

   Грубое словцо вырвалось из уст девушки. Она ойкнула и прикрыла рот ладошкой, медленно осознавая, что я не одна и приличным ведьмам ругаться не к лицу, особенно при мужчинах. И так желающих днем с огнем не сыскать, а тут еще последнего несчастного «распугать» можно! Но вид мгновенно обрела заинтересованный и довольный. Оно и понятно — меня завтра мертвяку «скармливать» поведут, а тут интересный мужчинка подходящей наружности образовался. Свободный. Заколдованный! Дарина была уверена, что Ран зачарован и продолжила болтать в том же духе, справедливо полагая, что мужчина пришел за мной на «привязке» — магической нити, лишающей человека мыслей и чувств, делая «скотиной бессловесной». А я, увы, попыталась жестикулировать, но «увидена» не была, потому быстро сделала шаг за преграду, справедливо пологая, что могу получить по тыковке, ведь мой Ран довольно странный, раз по доброй воле связался с ведьмой.

   — А он ничего, симпатичный. Давай размерчик посмотрим? А то вдруг подкачал! Внешность в нашем деле сама знаешь — не главное! — Дарина радовалась, как дитя, предвкушая изучение новой игрушки. Она не злая, вовсе нет, но шутница еще та, да еще юмор специфический — ведьмовской! И все еще девица — это обязательное условие обучения вештиц, но любопытная не в меру!

   Я покрылась испариной. Лицо окрасилось красным, а тихий вздох застрял в груди лишь от одного взгляда на Рана. Мужчина был не в себе и, боюсь, намеревался кое-что продемонстрировать Дарине. Нет, я точно знаю что — огромный мужской кулак, свернутый в кукиш! Легкая заминка и вот уже тело сотрясается в конвульсии… от едва сдерживаемого смеха…

   — Странно, он, кажется, улыбается. И эта улыбка очаровывает… — поделилась своими наблюдениями рыжая ведьма. — Эмоции так и проступают на этой очаровательной мордашке, пробиваясь сквозь заклинание подчинения. Нет, Иза, я, конечно, понимаю, что он первый, кто тебе понравился, но так нельзя! Терять разум бывает чревато! «Ну, и проверяй, и укрепляй», — как говорит Старая Хельга, — собралась взмахнуть рукой, собственно для наложение «магических уз». Я оторвала взгляд от довольного Рана, почему-то до сих пор не произнесшего и слова, и бросилась на Дарину, собираясь ей помешать. Камень — подарочек Ирагона, жег изнутри. Сейчас она выдохнет заклинание и все! Мне конец! Ведь оно не подействует! Откат от магии заденет магические нити, коими испещрена территория владений ведьмы и собственно она, не поленится и прискочит посмотреть, что произошло!

   — Дарина, пожалуйста, не надо! — взвизгнула я.

   — Прости, — сникла девушка, опуская руки, — я усомнилась в твоих чарах, а тебе итак не хватает веры в себя! Малыш, не переживай! Мертвяк тебя не сожрет! А если сожрет — то я не буду плакать, ты ведь так не любишь слезы! Не буду, не успею, — хмыкнула, — следующей буду я!

   Черный юморок у моей Даринки, вон как хохочет собственной шутке! Ее даже не смущает ни мой заискивающий взгляд, ни ошарашенный взгляд «жертвы». А Ран в шоке, я вижу по его лицу. Улыбка лужицей сползает невыносимо медленно, меняя его до неузнаваемости. Зрачки расширяются, заслоняя белесую радужку, превращая их в горящие черные угли, на которых того и гляди поджарится мое сердечко! И я любуюсь, боясь признаться себе — этот мужчина необычайно привлекателен для простого смертного. Даже сейчас, когда из эмоций лишь злость. Так и хочется подойти к нему, прижаться сильно-сильно, ощущая твердость молодого тела и да, как сказала Дарина, проверить размерчик!

   — Мертвяк? — ошарашенно произнес Ран. — Мертвое тело?

   И почему мне кажется, что Ран знает, о чем речь. Или не знает?!

   — Живой, — тихонько шепчет Дарина, боясь шевельнуться, и рьяно прижимает ладошки к горящим щекам. Вот оно возмездие! Нагрянуло, когда не ждали. Девушка еще что-то шепчет, но понять не реально. Я стою между ними, как между двух огней и пытаюсь научиться дышать. Страшно понимать, что этот день может стать последним в моей жизни. Очень страшно! Но говорить подобное вслух еще страшнее, но выбора нет. Спокойно принимаю злой, настороженный взгляд, брошенный в меня как вызов, и громко говорю:

   — Я упустила мужчину.

   — Ну, ты не расстраивайся, такое бывает, — саркастически заметил Ран, сбивая с толку, заставляя нервничать.

   — Я должна исправить ошибку, больше некому! Тело, как у меня, редкость в деревне, а еще дар…

   — Так я не спорю… — зло перебил мужчина.

   — Имеется в виду молодое, сочное мясо, — вклинилась в разговор Дарина. От ее слов Ран, похоже, в восторг не пришел и перестал понимать смысл происходящего, точнее, произносимого.

   — У меня хотя бы есть шанс остановить мертвяка и заманить его в ловушку! — озвучила свои страхи. На самом деле я не верила, что подобное может сделать простая вештица. У нас еще нет силы дара, она лишь теплится в нашей крови подобно маленькому угольку и только после инициации способна превратиться в большой пылающий костер. Но выбора не было — я должна стать приманкой для Ирагона, иначе пищей для него станет вся деревня!

   Злой взгляд прожигал насквозь. И я смотрела на Рана и не узнавала его. Сейчас он был зол, но дело не в этом. Он изменился, превращаясь из очаровательного, нагловатого мужчины в собранного, опасного незнакомца за одно мгновение. Застывшие ледяные глаза смотрели равнодушно, а сам Ран был пугающе далек от меня, от всей ситуации. Я смотрела и не понимала, как раньше не заметила такое очевидное — он опасен! Как будто пелена слетела с глаз, обнажая правду — передо мной стоял очень сильный человек, самоуверенный, и, по всей видимости, обладающий огромной властью.

   И я поежилась, плотнее укутываясь в черный балахон, старательно надвигая на лицо капюшон с меховой опушкой. Зрачки слегка дергались, мельтешили, выдавая нервное возбуждение, а мысли — мысли толпами лезли в голову, пугая еще больше.

   Я упустила Ирагона — это правда, напортачила с «омовением», но мужчина был уже мертв! А вот кто его убил, поднял и заставил бежать, дабы скрыть улики?! Вопрос остается открытым. И с чего я взяла, что убийца мне не известен? Может быть, не просто так в моей жизни появился Ран? Скажем так, мужчина очень вовремя появился в моей жизни! Появился и очаровал бедную не опытную ведьму практически сразу! Хотя, наверное, он этого не хотел — я «очаровалась» сама.

   Зачем я ему? А незачем! Это же очевидно! За все время моего проживания в деревне ни одному мужчине я не понравилась настолько, чтобы хотя бы попытаться заговорить. Я не говорю про заигрывание или прочую любовную чепуху. Большинство деревенских мужиков меня сторонились, стараясь обходить тощую, одинокую фигуру стороной и так было всегда… Дарину подобная участь не постигла, что говорило о том, что дело не в моей принадлежности к ведьмам. Может быть, поэтому Старая Хельга и не выгнала меня сразу, поняв, что дара в крови кот наплакал, а удачное замужество — это не про меня, взяла второй вештицей вопреки правилам, принятым в магических кругах. Она меня пожалела! А я глупая, бледно-рыжая моль, возомнившая себя очаровательной яркой бабочкой!

   Да одного взгляда на меня достаточно, чтобы понять, что я большая заноза в мягком месте. Рыжая копна волос, бледная до синевы кожа, лишенная привычных для такого генотипа веснушек, тонкое, худое тело, и большие зеленые глазищи — вот и вся я. Кстати, именно благодаря глазам ведьма дала мне прозвище Змеюченька. Ей, видите ли, нравился их цвет — темная зелень, как шкурка любимого домашнего аспида, проживающего когда-то с нами, а после смерти использованного по назначению — высушенного и опущенного в целебный отвар. Правда, стоит заметить, ведьма рыдала над мертвым тельцем... От воспоминаний слегка передернуло, а окружающий пронизывающий холод слегка отрезвил. Ран все еще молчал, переваривая информацию, Дарина шумно пыхтела и продолжала рассматривать «гостя». Я видела ее нервные движения кистями — девушка упрочняла защиту, делая ее непреодолимой для человека, ее яркие рыжие волосы разметал ветер, но ведьму сей незначительный факт совершенно не беспокоил.

   — Зачем ты притащила человека? — зло пыхнула она в мою сторону. — Измира, ведьма забьет тебя до смерти! — девушка не выдержала и повысила голос.

   — Он не пересек преграду. Да и ведьма давно требует «жертву». Ее еще подготовить надо. Зато посмотри, какой симпатичный, черненький, — зло выговорила я, хорошо осознавая, что мужик меня прекрасно слышит. Дарина обожала темную масть, а оттого лишь хмыкнула и решила вставить свое:

   — Нет, а ума приворожить, опоить или сковать заклинанием на худой конец, а уж после на смотрины вести ты не додумалась?

   — Не стала! Если мертвяк сожрет, оставлю тебе, как наследство. Будешь вспоминать меня словом добрым, — громко хихикнула. Шутки у ведьм такие — черные. Дарина улыбнулась, признавая мою правоту. «Жертва» может достаться только одной ведьме. Попробовав ее чар, чарам других «жаждущих дам» она уже не поддастся. Кто успел, тот и съел, как говориться!

   Показалось, или Рана заметно перекосило! А так тебе и надо! Приятно быть использованным?! Сейчас, когда мозги немного проветрились, а сердечко успокоилось и больше не дрожало от переполнивших его чувств, я точно знала — мужчина в этой истории не просто так, а значит прочь глупые чувства!

   — Значит, мертвяк, — тихо шепнул Ран. — Ловля на живца, выходит… И когда ты собиралась мне сказать? — довольно спокойно выговорил мужчина, только вот его взгляд говорил о другом. Мужчина был в бешенстве и еле сдерживался от переполнявших его эмоций. А тут Даринка решила подлить масла в огонь:

   — Слушай, Измира, а где такие борзые обитают? Мужик, ты про пиетет что-нибудь слыхивал? С ведьмой все-таки разговариваешь!

   Ран на ее слова не обратил ни малейшего внимания. Он сделал шаг в мою сторону, упираясь носками ботинок в преграду, глядя мне в глаза произнес:

   — Я задал вопрос.

   Открыла рот для ответа и… пришла в себя. Дернула головой в отрицательном жесте, отчего капюшон слетел с головы и громко, разборчиво, дерзко произнесла:

   — Никогда.

   Взметнулось черное одеяние, рыжие кудри рассыпались по неестественно прямой спине, и я метнулась в сторону дома. Пусть видит мое пренебрежение! И не видит страх, промелькнувший в глазах.

   — Измира, — тихо протянул мужчина.

   — Что еще? — буркнула, не поворачивая головы.

   — Капюшон одень. Замерзнешь, — произнес и спокойно пошел в сторону деревни. Гад! Вот как есть гад! Последнее слово за собой оставил! От бешенства бросилась в дом, не дожидаясь Дарины. Стремглав взлетела по лестнице, забывая обо всем на свете, и бросилась на кровать. На лице проступил румянец обиды, на глазах слезы. В живот уперлось что-то твердое. Это камень! Камень! От него надо избавиться, иначе ведьма узнает… Сей факт отрезвил немного.

   Дарина поднялась вслед за мной. Умылась молча и залезла под одеяло. А я, подобно каменной статуи, замерла неподвижно, продолжая восседать на кровати в полном «обмундировании».

   — Иза, ты пугаешь меня, — тихо шепнула она. — Завтра трудный день. Тебе необходимо отдохнуть.

   — Дарин, а я могла бы ему понравиться? Вот так. Какая есть, — глупый вопрос, учитывая, что ждет меня завтра. Наиглупейший. Но почему-то мне хотелось знать ответ от единственного близкого мне существа (фикус в кладке я не считаю, он не способен к разговору… пока. Впрочем, на существо фикус не тянет). Я знала, Дарина не обманет.

   — Не о том думаешь, рыжик. Не о том, — тихо шепнула девушка. Выползла из-под одеяла и аккуратными движениями стащила с меня балахон, сапоги и платье. — Не думай о нем, пожалуйста. Неужели ты не видишь — он не нашего поля ягодка. Слишком опасен.

   — И поэтому ты откровенно грубила? — хмыкнула, собираясь разреветься.

   — Не поэтому. Я испугалась. Не знала, как защитить и себя, и тебя. Ведьмы нет в доме…

   — Я умываться, — тяжело вздохнула и пошла в небольшой закуток, завешанный старыми тряпками. Горячей воды в нашей комнате не бывало отродясь. Ведьма считала, что закалка полезна молодому организму. Опять-таки волю воспитывает, к экономии приучает. Плотно сжав зубы, спокойно сделала шаг под небольшую струйку воды. Зубы заломило от холода, тело охватил озноб. Когда-нибудь мне будет тепло?! Тепло? Мне было тепло с Раном, а еще надежно, спокойно…

   «Плескалась» недолго. Вышла. Обтерлась чистым полотенцем. Натянула свитер на голое тело, вдыхая пряный аромат шерстяных ниток, и подошла к кровати. Дарина, утомленная событиями долгого дня, уснула, тихо посапывая в тишине ночи. Я помнила про камень, но помнила и про стужу за пределами деревянных стен. Но выбора мне не предоставили. Тихонько хлопнула в ладоши, гася магический ночничок, и аккуратно спустилась вниз, мимоходом набрасывая балахон. Вышла на улицу. Осмотрелась. И бросилась в сторону заброшенного дома, там где проходила магическая граница, защищавшая территорию ведьмы от вторжения. Камень жег ладоши, а может это не камень, а холод? Все может быть! Несмотря на страх быть пойманной с поличным, холод замораживающий тело и полное отсутствие магии я добралась до места назначения в считанные дриады. Спрятала камень и бросилась назад. Страшное тягучее воспоминание возникло перед глазами. Черный острый камень на шее моего отца. Я знала таких камней всего три. Они лишают магии, не дают создать волшебство! Серый камень Ирагона был другим, и я отлично знала и его свойства. Такие камни были у магов! Серых магов! У жестоких убийц, которые уничтожили мою семью, случайно упустив меня, чудом оставшуюся в живых. Черный камень мог разрушить даже их магию, но только ту, что еще не была создана. Другими словами, произнесенные заклинания, закрепленные нитями природы, камень разрушить был не в состоянии, но мог предотвратить колдовство! Это мое наследство! Это моя память о близких!

   Очнулась. Бросилась к домику ведьмы. Тихой мышкой скользнула в свою комнату и пристроилась под бок к Дарине. Все! Долгожданный покой! На сегодня приключений достаточно. Завтра будет новый день…

ГЛАВА 8

Хорошо сказать — будет новый день! А если он начнется в тот момент, когда голова коснулась подушки? «Нет, я не выдержу!», — мелькнула несчастная мысль, когда в лицо ударил приглушенный свет магической лампы, а цепкие проворные ручки впились в плечо с желанием потрясти и разбудить!

   «Нет сил подняться с кровати! О, меня скормят мертвяку вместе с ней», — скользнуло в сознании.

   Бедные глазки-щелочки щурились от света в ведьминых руках. И ее бесцеремонное, бодрое и ужасно громкое:

   — Пора ловить мертвяка! — многократно усиленное магией окончательно разрушило остатки сна. Пришлось подчиниться, усилием воли соскрести собственное бренное тело с кровати и принять вертикальное положение.

   — Дряниночка, а ты, детка, отдыхай, — сладеньким голосом провозгласила ведьма, посматривая на два укутанных тела в унисон приподнявшихся с кровати. — Мы сейчас Измирку мертвяку скормим и за тебя возьмемся, — хихикнула старуха. Не спорю, у нее был своеобразный юмор — юмор, который мы с Дариной отказывались понимать совсем!

   — Госпожа, пожалуйста, возьмите меня с собой, — тихонько всхлипнула девушка от нарисованных перспектив. — Провожу в последний путь, — добавила на радость ведьме.

   — Предательница, — прошипела я и толкнула рыжую локтем, чтобы отбить желание шутить в такой ситуации.

   А ситуация и впрямь была невеселая. Конечности закоченели, не смотря на теплое одеяло и шерстяной свитер, отказываясь подчиняться хозяйке. Озноб бил все тело. Глаза слипались под тяжестью век. Кажется, я простудилась, не выспалась, да и авитаминоз налицо! Не хочу на корм мертвяку, ну нет у меня настроения сегодня! Обождите, я сон досмотреть хочу, там, между прочим, мужчинки в одних набедренных повязках скачут и песни душещипательные поют! Вру, конечно, — до сна дело не дошло!

   — Измира, вот это надень, — бодро выдала ведьма, спокойно расправляя на уголке кровати что-то черное и до неприличия тонкое. — И шаль свою не бери, дам тебе новую, узорную — глядишь, очаруешь мертвяка, и он тебя не слопает! — хихикнула и быстро вышла, оставляя нас с Дариной в полном недоумении. Пришлось подняться и проследовать под ледяной душ. Холодно! Бр-р-р… Зато «соноуничтожительно»!

   — Измира, скорее посмотри! Это просто чудо! — взвизгнула девушка, хватая с кровати черную, тонкую, как паутинка, нижнюю сорочку. Эта вещица фонила магией за версту! Но ее достоинство было не в этом! Сорочка была соткана из магического волокна. Будучи тонюсенькой, полупрозрачной и на удивление красивой, вещица была теплой! Теплой, мягкой и такой волшебной, и этот факт пугал — сорочка стоила немалых денег!

   — Старуха и впрямь решила спровадить меня на тот свет досрочно, — в сердцах ляпнула я. — Вон и на ритуальное одеяние не поскупилась!

   Молодых погибших ведьм обычно сжигали в дорогих белых одеждах. Радовало одно — не в неглиже!

   — Она черная, тебе нечего бояться, — томно произнесла Дарина, пугая меня не только голосом со странными интонациями, но и чувственным придыханием. — Она предназначена для покорения мужчины! Инициация, сексуальные утехи, оргии… — добавила шепотом, пугая еще больше. Да бунт гормонов налицо! Оно и понятно, попробуй до двадцати трех остаться девицей, когда вокруг тебя так и вьются молодые, симпатичные парни, жаждущие пригреть тебя на груди.

   Нет, конечно, сей факт не порадовал. Да и не верила я, что ведьма собирается сначала порадовать мертвяка с моей помощью, а потом скормить. Даже для этой старой перечницы подобное слишком!

   На дрожащих от холода ногах, свеженькая, чистенькая, благоухающая, аки майская роза, я скользнула к кровати и быстро накинула предложенное одеяние. Нижняя сорочка оказалась в пору, что напугало еще больше. Старуха потратилась! Потратилась на меня! Этот факт безумно пугал и я не могла осознать, что же мне ждать от жизни. Впрочем, не известно… будет ли она у меня… эта жизнь.

   Поверх сорочки натянула относительно новое шерстяное платьице. Помирать, так с музыкой и при полном параде! Накинула балахон и спустилась вниз.

   Ведьма восседала в уютном кресте и нетерпеливо постукивала пальцами по его подлокотникам. Злилась, нервничала… Я могла прочитать эмоции даже не всматриваясь, предугадать следующее действие, уклониться от удара, если понадобиться, но сейчас меня занимал лишь этот резкий, нервный стук. Ничего не могла с собой поделать — смотрела и не могла отвести взгляд.

   — Измира, я не дам ему причинить вред, — зло выговорила старуха, шамкая губами. Речь шла о мертвяке, это было очевидно.

   — Конечно, иначе, зачем так тратится, — улыбнулась, стараясь не выглядеть испуганной. Мы обе знали, что у меня мало шансов.

   — Для ловли мертвого под заклинанием подчинения необходима наживка — молодая девушка. Ты виновата в том, что труп сбежал. Поэтому выбор пал на тебя, да и другая вряд ли бы справилась. Тебе храбрости не занимать, — невесело хмыкнула и добавила, — но я не позволю причинить тебе вред, буду рядом и сумею защитить. Главное, не дай себя укусить. Большего от тебя не потребуется.

   На мертвяков обычная магия не действовала — это известный факт, только волшебство высшего порядка. Поэтому просто магически прочесать леса в округе деревни не выйдет. Опять-таки, ни один белый маг не отдаст такое количество собственной силы ради сомнительного предприятия. Да просто это глупо — искать иголку в стоге сена!

   Объяснялся этот факт очень просто — мертвяки не имели разума, представляя собой лишь хладные тела, да полностью разложившийся мозг. А магия — это эфир, который действует на сознание, а уж оно выкидывает разного вида фортели, заставляя верить в чудеса и собственно воплощая фантазии мага в жизнь. Веришь — заклинания действуют сильнее, не веришь — слабее, но все же действуют! А вот совсем не верить сложно, я бы сказала невозможно, так-то.

   — Выпей, Измира, и пойдем уже.

   — Правильно, ловить мертвяков лучше на рассвете, — буркнула я пессимистично.

   — Чего? — ведьма была обескуражена.

   — Рассвет, красота, романтика, — хмыкнула, сдерживаясь, чтобы не хихикнуть, наверное, это нервное. И пояснила:

   — Предрассветное солнце раскрасит белый снег красными красками… Красота ведь.

   «Самое лучшее время для смерти», — мелькнула трусливая мыслишка.

   Старуха протянула склянку с желтым отваром и да, я знала что там! Выпила молча. Спустя мгновение почувствовала спазм в животе — неприятно, но терпимо, толи еще будет. Скоро начнется настоящее кровотечение. Кровища польется рекой… Мертвяк почувствует «младую» кровь на расстоянии и ринется ко мне сквозь любые преграды. Приблизится и попробует подзакусить, надеюсь в этот момент по близости окажутся две сильные ведьмы и один белый маг. В принципе, риск небольшой. Но это только на первый взгляд. Маг и ведьмы, дабы не спугнуть мертвяка будут циркулировать по периметру небольшого участка леса, в центре которого буду находится я, и ожидать его появление. Как только появится мертвец его попробуют связать до того, как он оторвет мне башку, перекусив тонкую шейку. Уничтожать Ирагона нельзя — он единственная улика, которая приведет к убийце! Моя задача проста и понятна — ходить по лесу в выделенном мне «квадрате» и стараться не истечь кровью до момента «Икс».

   Чувствуя легкое головокружение, медленно подошла к открытой двери. Ведьма поспешила вперед и еще раз тихо шепнула:

   — С тобой ничего не случится, не бойся, — накинула мне на голову яркую цветастую шаль.

   — Я в вашей власти, госпожа, — искусственная улыбка расплылась на лице. Естественно, я ей не верила. Кроме того, в ее действиях чувствовался подвох. Да одна черная нижняя сорочка чего стоила! Пораскинув мозгами, я решила, что дело в белом маге. Красивый, статный мужчина, не обделенной силой и властью, явно пользовался расположением ведьмы. А как он трепетно держал мои руки в своих руках в момент моего позорного падения в обморок! Господин Отис явно не догадывался о матримониальных планах… Но, зная характер старухи, ее последующие действия казались очевидными.

   Я медленно переступила порог вслед за ведьмой. В лицо ударил стылый воздух, мгновенно вымораживая руки. Взглянула на небо. Посмотрела, как плывут облака. Солнца красный свет скользнул по рукам и скрылся за высокими соснами леса.

   — И солнце свет нам не поймать никогда… — сложились мысли в слова.

   Ведьма шла быстро, даже поспешно. Я старалась не отставать от нее и помалкивала, не собираясь вступать в разговор о красоте природы и предрассветного зимнего утра в частности. Старая Хельга продолжала бормотать себе под нос и ее, кажется, не смущало мое молчание. А мне было все равно и даже страха я не чувствовала, только усталость, сильный озноб и приближающееся кровотечение. Шерстяные колготки начали намокать изнутри — неприятное чувство, но я в принципе, как и любая молодая дева, испытывала подобные ощущения раз в месяц, а оттого сильного дискомфорта не чувствовала.

   — Почти пришли, — буркнула ведьма, не поворачивая головы. Впереди маячили две напряженные фигуры. Мага и Младую Лайзу я узнала сразу. Ведьма куталась в розовую цветастую шаль, переминалась с ноги на ногу и совершенно не имела понятия о элементарной конспирации. Но вот кто на дело идет в ярких одеждах, бросающихся в глаза с огромного расстояния?! Маг о конспирации слышал не понаслышке. Облаченный в белый просторный балахон, он практически сливался со снегом, и лишь яркие синие глаза блестели на бледном лице, выдавая нетерпение.

   — Иди, — тихо шепнула Старая Хельга. Улыбнулась доброй материнской улыбкой, чем вогнала меня в полнейший ступор, и припустила в сторону «честной компании». Я осталась одна, в полнейшем одиночестве и, если честно, не знала, что предпринять. Потопталась на одном месте, разминая конечности, и двинулась, куда глаза глядят, удаляясь в сторону леса. Бросила последний взгляд на ведьму, вздернула повыше нос и пошла… пошла… Пусть думают, гордая. А-нет, просто так слезы из глаз не вытекают!

   Скоро отвар подействует, начнется настоящее кровотечение. Сильный ветер разнесет «сладкий запах» на необозримую территорию, и мертвяк, почувствовав вкусненькое, прибежит и «рухнет к моим ногам». Идти с задранным носом, то еще удовольствие. Длинный балахон жутко мешал, путался под ногами, мокрой тряпкой цепляясь за сапоги. Ноги то и дело проваливались в рыхлый снег, увязая в нем, не давая сделать шаг. Я стремительно выбивалась из сил, но продолжала удаляться вглубь леса. Что ж мертвяки-то в Запретный не забредают? Там сейчас тепло и уютно — самое местечко для полноценного перекуса!

   Повертела головой, сосредоточилась на окружающих звуках. Мага и ведьм видно не было — ушла, видимо, далеко. Теоретически обладатели силы должны распределиться вокруг меня с трех сторон и старательно наблюдать за мной и за окружающем пространством, бдить, одним словом.

   «Мне ничего не грозит! Я под защитой!» — мысленно повторяла я себе, делая маленькие шажки. Колготы намокли окончательно, мягкие сапожки пропитались кровью. За мной тянулся яркий красный след, а намокшие ноги скользили, делая движения неповоротливыми и неустойчивыми.

   Сделала еще шаг, поскользнулась и плюхнулась на снег. Ногу кольнуло нестерпимой болью. Вот так — одно неосторожное движение лишило меня призрачного шанса на выживание. Хотя нет, неосторожных движений было два — второе не заставило себя ждать. Бедная, контуженная ведьма в моем лице, пыхтя и тихонько ругаясь словами, которых собственно приличной ведьме знать не положено, поднялась с холодной, мягкой, как перина, поверхности и, приняв более или менее устойчивое положение, выпрямилась. Выпрямилась, дернулась и осела обратно в сугроб, переводя дыхание и замирая без движения, лишь глаза вращались беспорядочно, выдавая страх. Напротив меня неподвижно стоял человек, облаченный в темную рубаху и простые хлопковые штаны, реющие на ветру, подобно парусам. Светлые кудряшки закрывали лицо, но я все равно узнала его.

   Нет, это был не человек. Тело — мертвое тело Ирагона. Оно стояло напротив, с наслаждением, написанным на лице, втягивало носом сладкий запах крови, довольно щурилось и собиралось отужинать на свежем воздухе. И вот собственно тогда, забыв о предосторожностях, о своей молчаливой роли жертвы и о том, что мертвяков не стоит раздражать, да и двигаться в их присутствии не стоит, я открыла рот и заорала громко, пронзительно и жалостливо. Прямо-таки не вопль, а настоящий вой! И да — это и была моя вторая ошибка, потому как за этим должна последовать страшная расправа — мертвяки они такие… безжалостные, да и громких звуков на дух не переносят, стремясь «задушить» их источники на корню. Раздражают звуки мертвяков, безмерно.

   — Мамочки, — только и смогла произнести я и попыталась отползти назад, прочерчивая попой по уплотненному вокруг меня снегу кровавое пятно, стремясь во что бы-то ни стало увеличить расстояние. Ноги не слушались, от резких дерганных движений проваливаясь глубже в мягкое снежное покрывало. Боль в лодыжке беспокоила, но она — ничто, по сравнению с тем, что мне предстоит почувствовать, когда мертвяк доберется до моей плоти.

   Кстати, об Ирагоне. Мертвый мужик не собирался спокойно стоять и смотреть на мои потуги. В мгновение ока он оказался аккурат напротив. Его перемещение было стремительным и незаметным простому человеческому глазу! Присел на корточки, свесив ручки между ног и, неестественно кривя шею, попытался заглянуть в мои, расширенные от ужаса, глаза. Не знаю, чего ожидал увидеть мертвяк, но поймав на себе взгляд бесцветных, водянистых, лишенных зрачка глаз, я завопила повторно, вложив в этот звук всю силу своих легких. Вопила я знатно, зажмурив глаза и прижав руки к груди. Вопила и ждала с содроганием, когда же прервется сей непотребный и отнюдь не мелодичный звук… А звук все лился и лился из моих уст, не собираясь прерываться и на миг. Дыхание заканчивалось, грудь разрывало от нехватки живительного кислорода, а из закрытых от страха глаз катились слезы… слезы обиды, разочарования и безмерного ужаса перед смертью воплоти. Как и стоило ожидать, кислород рано или поздно закончился, пришлось прерваться. И открыть глаза. Как ни страшно было взглянуть на мир… но неизвестность иногда страшнее.

   Глаза-то открыла, но мертвяка не обнаружила, лишь горстка пепла, неровным пятном, чернела среди кипельно-белого снега, привлекая взгляд. Следов собственной крови обнаружено не было... Подняла взгляд и зависла... Сердце замерло в груди, дернулось и рвануло, отбивая барабанную дробь.

   — Не хотел тебя прерывать. Ты так старалась распугать всех ворон в округе, что не заметила моего приближения.

   Ран стоял неподалеку, опираясь на ствол сухого дерева. Напряженное, но ужасно довольное лицо. Руки, сложенные на груди. И взгляд острый, пронизывающий, обволакивающий…

   Захрипела, не сумев справиться с эмоциями. Сглотнула. Заметалась, пытаясь подняться.

   — Уходи! Здесь мертвец! — испуганный взгляд скользнул по елкам, в поисках затаившегося «зверя». — Хотя, стой! Один на один у тебя нет шансов! — мертвяка по близости не обнаружила, но головой вертела старательно. — Сейчас. Подожди. Я смогу тебя защитить, пока не прибудет ведьма! — нога сильно болела. Подняться с первой попытки не получилось, а мужчина не спешил помочь, ухмыляясь, поглядывая на «защитницу». Небывалая злость проснулась в груди! Нет, понятно, что даже себя я не в состоянии защитить, но я же помощь предлагаю! А за помощь всегда как минимум должна быть благодарность! Дернулась, рьяно сжимая зубы и встала. В ноге неприятно кольнуло, но я тертый калачик — выдержу, надо только отыскать ведьму.

   — Тебе мало одной ведьмы? Хочешь спасать меня не одна, собрав со всей округи одаренных магией? — хмыкнул, отчего-то развеселившийся Ран. И посмотрел на меня внимательнее. Хорошее настроение вмиг улетучилось. Глаза превратились в узкие ледяные щелочки, а лицо на миг окаменело, под действием эмоций. То, что увидел мужчина (или осознал только сейчас) ему совершенно не понравилось.

   — Ты вся в крови, — тихо прошипел Ран и, отлепившись от елки, которую подпирал своим телом, бросился ко мне. Ну да, я умудрилась испачкать лицо руками, измазанными в «кровавом» снегу из-под «полупопия».

   — Измира, умертвие тебя укусило? Причинило вред? Не молчи! — схватил мое и без того ослабленное тело и крепко прижал к себе, согревая. Тепло. Уютно. Пахнет корицей. Булочками…

   — Измира, ответь! Ты слышишь меня!

   Я слышала. Точно говорю, слышала! Но ответить не могла, лишь глупо улыбалась, счастливо щурилась и пыталась прижаться еще крепче к твердому телу этого очаровательного мужчины, в данный момент заслонившего для меня весь мир...

   — Сожрут. Нас сожрут, — тихо выдохнула, осознавая один непреложный факт, заключающийся в долгом отсутствии Старой Хельги и всей, немаленькой компании чародеев. Эта троица до сих пор не появилась! Кровь хлестала на снег, затуманивая сознание, слабость охватила подрагивающее тело. Да мертвяк давно бы меня сожрал! И косточки переварил бы тысячу раз! А их все не было… а значит что-то пошло явно не так! Впрочем, в моей жизни давно все наперекосяк, стоило ли удивляться?!

   — Ну и пусть, — мечтательно закатила глаза. — Я даже не надеялась, что последние минуты жизни проведу в твоей компании, — глупо хихикая, утыкаясь в куртку мужчины, проворковала я. — И знаешь, я счастлива… — не иначе, с разумом случился разлад. Сознание, затуманенное страхом, решительно и бесповоротно решило уступить место глупым чувствам. Естественно, меня понесло! Я хихикала, терлась о мягкий мех куртки Рана, мурлыкала, как кошка, и принималась жаться и ластиться к его груди. Руки скользили по лицу мужчины, обследуя овал лица, пачкая кровью и гладя порывистыми движениями слегка колючие щеки. А он такой сладкий! М-м-м, прям так и слопала бы всего!

   Мужчина громко выдохнул, прижал крепче и, сжав плотно зубы, процедил:

   — Шутишь — это хорошо! Значит, жить будешь!

   А я в этом утверждении уверена не была. И да — я была слаба, истекала кровью, но вовсе не шутила. Голова кружилась, туман подступал все ближе, грозясь унести сознание в спасительное забытье. Но я держалась, и терять сознание в руках обычного, пусть и красивого мужика не собиралась. Во-первых — это чревато. Во-вторых — кто тогда нас спасет от мертвяка, отирающегося где-то поблизости! В-третьих — эти губы так близко, что сил на разговоры нет, а сознание я не потеряю принципиально, в конце концов, я не кисейная барышня, а ведьма! Да и Старая Хельга добьет, если узнает! Добьет и не помилует, да!

   — А знаешь, Ран, я все-таки открою тебе секрет!

   — Надеюсь, это не исповедь перед тем, как отдать духам душу? — улыбнулся и аккуратно поднял мое практически безжизненное тело на руки. Усмехнулась, ощущая себя расслабленной и пьяной, охватила его шею руками. Прижалась, блаженно закрывая глаза, и спокойно так выдала:

   — Ты мне нравишься!

   — Да, дело плохо, — произнес Ран и быстро приложился губами ко лбу. — Температуры нет. Но ты явно бредишь!

   — Нет, я официально заявляю — что ты мне нравишься, — до мужчины явно не доходил смысл моих слов. Он нервничал, старательно осматривая мое тело в поисках увечий. — Ты мужчина моей мечты, — решила добить, объявляя громче. Ран услышал. Оторопело замер и с удвоенным рвением принялся меня осматривать, то и дело трогая шею, и лоб.

   — Измира, детка, куда плохой дядя тебя укусил? — сюсюкая, как с умалишенной, вопросил мужик.

   — О, кстати о мертвом Ирагоне! — воскликнула довольно. — Он где-то здесь и, скорее всего, доедает красавчика мага! Меня он не тронул не потому что я не вкусная, скорее, побрезговал кушать в твоем присутствии. Знаешь, так бывает… хотелось есть и раз — перехотелось!

   Образ белокурого и синеглазого мужчины всплыл перед глазами. А он, между прочим, ничего. Симпатичный, умный и маг!

   — Что ты пила? — громко шепнул Ран. — Измира, тебя опоили! Вспомни вкус — это важно!

   Вкус… М-м-м… Вкус. Какое знакомое слово!

   — Зелье было горьким и сладким, как твои губы. Прозрачным и светлым, как твои глаза. А еще томление, слабость и кровь… — вот после этих слов самой стало очень страшно. Я несла бред и прекрасно это понимала, а еще — напиток, что дала Старая Хельга, имел горчинку, не свойственную зельям, вызывающим кровотечение! И этот факт пришлось принять!

   — Девочка моя, держись, — это последнее что удалось различить сквозь нарастающий шум в голове. Это все, что мне запомнилось, прежде чем я потеряла сознание на руках у Рана.

   «Как тепло, уютно и сладко!» — мелькнула счастливая мысль и пропала, накрывая сознание непроглядной тьмой.

ГЛАВА 9

— Духи, моя голова, — хрипло простонала я, пытаясь справиться со слабостью и понять, что собственно произошло. Заспанные, слипшиеся глаза наотрез отказалась раскрываться, продолжая оставлять свою хозяйку в неведенье. Голова болела нещадно и грозилась лопнуть от мыслей, роившихся в ней, словно пчелы в улье. Мне потребовалось немало усилий, чтобы безболезненно приподняться, и кое-как принять вертикальное положение. Усилием воли я открыла глаза и осмотрелась. Огромная просторная комната, большая белая печь и пучки трав, свисающие, торчащие отовсюду — вот, пожалуй, и вся обстановка. Помещение не выглядело жилым, в то же время здесь было чисто. Запах сушеной травы щекотал ноздри, заставлял болезненно морщиться и держаться от нестерпимого желания чихнуть. В моем положении простая человеческая реакция могла закончиться плачевно.

   Опираясь