Оглавление
АННОТАЦИЯ
Говорят есть легенда о Пиковой даме, что приходит тогда, когда шансов больше нет. Приходит чтобы убить, или... вознаградить. Антон - баловень судьбы, никогда не верил в мистическую удачу своей семьи, считая богатство - нормой жизни, пока не встретился со странной девушкой. Теперь для него главное не богатство, а возможность остаться в живых, вместе с любимой. Пусть даже если она - сам Дьявол!
ПРОЛОГ
Италия
Освальдо Нери
Возле очага сидела женщина с темными, едва подернутыми сединой волосами. Она ворошила кочергой остывающие угли и не услышала, как к ней подошел мальчуган и тронул за плечо. Она вздрогнула и обернулась.
- Освальдо, я кому велела идти в постель?
- Бабушка Йона, мне страшно. Вдруг Черная дама придет за мной?
Мальчик щурился, всматриваясь в темноту, и тер кулачками сонные глазенки.
Женщина вздохнула, подошла к нему и, взяв за руку, повела в спальню.
- А ведь ты говорил, что ничего не боишься, - говорила она, укрывая мальчонку лоскутным одеялом.
- Ничего не боюсь, бабушка Йона, - уверил ее малыш. – А даму очень боюсь.
- Ты ведь знаешь, что она тебя не тронет? Или уже забыл, что я тебе о ней рассказывала?
- Помню, - закивал Освальдо и еще больше натянул на себя одеяло, так, что из-под него были видны лишь сверкающие глазенки. – А ты расскажи еще раз.
- Это еще зачем? – удивилась женщина.
- Когда ты рассказываешь, тогда мне совсем-совсем не страшно.
- Ну, хорошо, - женщина улыбнулась. – Я буду рассказывать, а ты засыпай.
Карточная игра затянулась до глубокой ночи и за столом остались всего два человека: молодой парень и хмурый мужчина, одетый во все черное.
- Тебе больше нечего поставить на кон, ты все проиграл. – Мужчина сделал попытку подняться из-за стола, но был остановлен.
- Не все. – Парень замешкался, будто тянул время, а потом уверенно произнес, - кое-что еще осталось.
Он кивнул в сторону, не решаясь повернуть головы.
Мужчина улыбнулся и удовлетворенно кивнул.
- Тогда играем последнюю партию. Если выиграешь, получишь все свое добро обратно. Проиграешь – я забираю твою ставку без возможности отыграться.
Парень сжал кулаки, но ничего не ответил.
Когда на стол упали карты, у него дрожали руки, и он никак не решался посмотреть, что получил на раздаче.
А когда пришло время открываться, с его лица сразу сошли все краски. У него не было ни единого шанса на победу.
Противник даже не пытался скрыть своего ликования, понимая, что удача на его стороне.
Когда победитель забирал свой трофей, парень так и не смог поднять взгляда от разлетевшихся по столу карт. Он понимал, что натворил, и обратного пути уже не было.
На следующий день молодой человек стоял у дома на окраине города и умолял дать ему отыграться. Но на все уговоры и просьбы получал отказ.
Он ходил к этому проклятому дому каждый день почти два месяца, пока однажды хозяин не вышел к нему навстречу с черной шкатулкой из которой достал колоду карт.
Сердце парня радостно забилось, он уже предвкушал реванш. Чувствовал, что на этот раз ему обязательно повезет. Но он даже не догадывался, какой удар его ждет.
- Ты знал с кем садился играть? – спокойной спросил мужчина, не сводя с него внимательного, холодного взгляда.
- Да, - ответил парень, - люди называют тебя колдуном и чернокнижником, но я не верю в эти сказки. Просто дай мне отыграться, и я уйду.
- Я не стану с тобой играть и отдам то, что ты так хочешь. Но вот порадует ли тебя это – не ручаюсь.
Парень ушам своим не верил. Он не стал вникать в странные слова колдуна. Люди давно поговаривали, что тот сошел с ума от одиночества. И единственной его отдушиной были карточные игры.
- Забирай.
Колдун протягивал шкатулку.
- Ты издеваешься надо мной? – разозлился парень. – Где Она? Верни мне ее!
- Ты променял ее на карты, когда поставил на кон, а я возвращаю тебе выигрыш. Ты же этого хотел?
- Что за бред ты несешь? Да, я сглупил и готов раскаяться! И у меня есть деньги, я могу заплатить!
- Мне твои деньги без надобности. – Колдун развернулся и собирался уйти, но передумал.
Парень открывал и закрывал рот, не зная, что возразить. Он виноват и ему нет прощения, но тогда он был в отчаянии и уже тысячу раз пожалел о содеянном.
Вдруг прямо из воздуха перед ним соткалась серая тень, всего на мгновение она приняла облик той, что он с такой легкостью поставил на кон. Ноги парня подогнулись, и он упал на колени.
А колдун смотрел на него сверху вниз и молчал. На его грубом лице не мелькнуло не единой тени, никакой даже самой слабой эмоции.
- Ты проиграл душу той, что любила тебя больше жизни. – Колдун заговорил, но лучше бы с его губ не слетало ни звука. Парень закрыл уши руками, только это не помогло – каждое слово достигало цели.
- Замолчи! – Он кричал, но не слышал собственного голоса. – Я не хочу тебя слушать!
Парень вскочил на ноги, но не смог сделать и шага, точно прирос к земле.
Он видел, как тень, что смотрела на него с бесконечной тоской и болью, истончается, тает, и вот уже у его ног лежит карта. Он нагнулся, чтобы поднять ее и увидел, что это Дама пик.
- Забирай свою любимую, - слова колдуна острыми стрелами впились в сердце. – Ты не хранил ее, но теперь она станет твоим главным сокровищем. Она все еще любит тебя, и я не смог приказать ей тебя убить. Но это только вопрос времени.
- Верни мне ее! – из последних сил взмолился несчастный парень.
- Даже если бы захотел, уже не смогу. Твоя главная задача сберечь ее. Многие захотят иметь то, что имеешь ты. Но как только она ускользнет из твоих рук, ты умрешь.
Больше колдун не сказал ничего. Развернулся и твердым шагом ушел в дом.
А молодой человек еще долго стоял возле его дома, сжимая шкатулку. Он не понимал, зачем кому-то забирать его проклятье...»
- С тех самых пор бродит по свету человек в черном, которого никто не может запомнить в лицо. Нельзя садиться играть с ним в карты, он не знает поражения. И всегда при нем черная шкатулка со старой колодой внутри. В колоде не хватает дамы пик. Ее он хранит у самого сердца, все еще надеясь, что однажды вернет свою любовь и искупит грехи. Многие хотели украсть колоду, дающую такие возможности, но никто не догадывался, что она несет с собой смерть.
Женщина говорила и говорила, не заметив, что ее внук давно спит. Поправив одеяло, она вышла и прикрыла за собой дверь.
Угли в очаге почти догорели, а ей еще нужно было заштопать пару штанов. Пришлось запалить свечу.
Она, кажется, задремала и в полусне увидела на стене неясную тень. Тень колыхалась, точно живая, но женщина была здесь одна.
- Ты так много знаешь обо мне. – Голос прозвучал у нее в голове.
- Кто ты? – женщина схватила свечу и близоруко щурясь, поводила перед собой.
Тень переместилась со стены к очагу, точно присела погреться. Даже руки к углям потянула.
- Я? – повисла пауза, тень раздумывала. – Уже не помню, это было так давно, что даже имя мое стерлось в памяти. Но люди прозвали меня Пиковой дамой.
Женщина почувствовала, как холод прошел от ее ног до самой макушки, превращая в ледяную глыбу.
- Все они хотят одного и того же: денег, внимания женщин, славы и успеха. Говорят, что любят, но с легкостью ставят души своих возлюбленных на карточный стол. А я могу хоть на время почувствовать себя снова живой, забирая их жизни, сливаясь с чистыми душами.
Кто-то скажет, что я играю нечестно, но никто и никогда не поймает меня на шулерстве. Я забираю только то, что само идет в руки. И однажды я приду за твоими потомками.
Тень рассмеялась и исчезла. А женщина, вздрогнув всем телом, открыла глаза и поняла, что это был просто сон.
Свеча давно догорела, угли в очаге остыли, а за окном собирался рассвет.
Она встала и осторожно прошла в комнату, где спал ее внук Освальдо. Мальчик улыбался во сне, и она была уверена, что тот никогда не встретится с Пиковой дамой.
Россия
1915 год
- Иван Борисович? Ну что же вы не открываетесь? Или может, банк сорвать готовитесь? – Хозяин игорного дома, Диников Илья Игнатьевич, ехидно улыбаясь, карта за картой выложил бубновый стрит-флеш, и победно затянулся толстенной сигарой, уж бог знает откуда, взявшейся в заурядном уездном городке, затерявшимся в Сибирских лесах.
Иван обреченно скользнул взглядом, по сыто улыбавшимся рожам сидевших за столом мужчин и снова уставился в карты. Ничего выдающегося он не собрал. Даже самой захудалой пары. Он и сел-то с ними играть в мудреную заморскую игру под чудным названием «покер», только потому, что был изрядно пьян, а пьяному, как говорится, и море по колено. К слову, пьян он был по случаю состоявшейся помолвки с дочерью купца Сорникова.
Сопроводив невесту после прогулки на речном трамвайчике до дому, он, послушав друга, решил наведаться сперва в кабак, ну а затем, к своему несчастью, непонятно как оказался в игровом доме.
- Ну-с? Невежливо задерживать партнеров, любезнейший! – трубным басом возмущенно загудел сидевший рядом с ним капитан полиции Степанов. – Или открывайтесь, или будьте добры покинуть нас!
Иван, отвлекшись от раздумий, как-то виновато улыбнулся и, кинув на стол карты, ответил.
- Пас, господа. Задумался я что-то…
- Не иначе как о будущей свадьбе? – подначил плюгавый, с лысеющей шевелюрой мужичок, с хитрыми, вечно бегающими глазками. Кажется, он ему представился тоже, но как его звали, и кто он такой Иван даже не запомнил.
- И об этом тоже… - криво улыбнулся в ответ Иван Борисович, за улыбкой скрывая невеселые мысли. Он за этот вечер просадил все папенькино скудное имущество и даже подписал закладную на дом. За душой остались только пять тысяч, что он планировал отдать на свадьбу с пышнотелой Марьей Александровной Сорниковой. Не то чтобы он ее любил, но клерку его пошиба было за счастье хоть немного приблизиться к этому купеческому роду. – Простите, господа, но мне больше нечего поставить…
- Может, займете у меня? – подал голос молодой чернявый парень с такими черными глазами, что Иван сперва подумал, будто играет с цыганом, так ловко у него выходило собирать нужные расклады, но прислушавшись к акценту и к тому, как его величал хозяин игорного дома, он понял, что парень оказался каким-то богатым заграничным гостем. К тому же был одет чудно: во все черное и, не смотря на то, что в доме было довольно тепло, если не жарко, предпочел не снимать ни плащ, ни котелок. – Уверен, вам повезет отыграться! Ночь так длинна….
- В долг не беру, и рисковать больше не буду! – с сожалением буркнул Иван.
- А вы попробуйте! – настаивал тот, и Иван решился, но для начала поинтересовался.
- А почем вы знаете, будто я отыграюсь?
- Ну, не может же удача так часто отворачиваться от такого хорошего господина? Душа у вас… - Он замолчал, подбирая слово, и выпалил. - Хорошая! К слову, у вас нет талисмана? На счастье и удачу?
- Не верю я в этакую чушь! – фыркнул Иван, и, чувствуя, как пересыхает в горле, оглядел черноволосую, красивую южной красотой девушку-прислугу, принесшую непочатую, запотевшую бутыль с водкой, а после взглянул на заинтересованно прислушивающихся к их беседе мужчин, явно настроенных к нему благодушно, иначе бы уже давно выперли его взашей. Рискнуть?
- А зря, любезный! – улыбнулся тонкими губами заморский гость и обратился к хозяину игорного клуба. – Позвольте, Илья Игнатьевич, как говорится у вас в Сибири, промочить нам горло этой изумительной водкой, и заодно поведать одну весьма любопытную историю!
Игроки, довольными выкриками поддержали эту идею, и пока черноволосая красавица разливал водку, Черный, как окрестил его Иван, принялся рассказывать.
- Там, откуда я родом, есть поверие! Любой предмет может оказаться талисманом, принося огромное богатство, ну и, конечно же, удачу, главное в него поверить и вложить в эту веру всю душу. Без остатка! Например, мне помогает вот эта старая колода карт! Она мне досталась случайно. И хотя здесь не хватает одной карты, я ее весьма ценю. И… как это сказать… оберегаю! – Черный сунул руку в плащ и выудил оттуда ничем не примечательную коробочку сделанную из черного дерева. – Если у вас нет такого талисмана, я охотно дам его вам, исключительно на время нашей игры и вам обязательно повезет!
Сидевшие за столом игроки точно подгадали момент.
- За удачу! – хрустально запели наполненные рюмки, и повеселевшие мужчины наперебой взялись подначивать Ивана, уже окончательно сдавшегося на уговоры.
- Не робейте, Иван Борисович!
- Удача всегда с тем, кто верит!
- Правильно иноземец говорит!
Иван посмотрел Черному прямо в глаза.
- И вы, правда, поделитесь со мной удачей?
- Конечно же, не насовсем, но мне приятно будет выручить рублями новоиспеченного жениха! – поднял рюмку тот и точно воду, выпил крепкий напиток. И даже не поморщился! Только передал опустевшую рюмку девушке прислуге.
- А вам то с этого какой прок? – прищурился Иван.
- Хорошая игра – вот все что мне нужно. Ну а дальше как карты лягут…
- Эх… А… ладно! – залихватски махнул рукой Иван, жестом осадил радостно загомонивших партнеров по игре и вдруг, сам того не ожидая, ляпнул. – Только деньги я ни у кого занимать не буду! Я поставлю… на свою невесту!
- Это как же так? – нахмурился хозяин игорного дома. – С Сорниковыми мы связываться не станем!
- Да вы не поняли, Илья Игнатьич! – тут же поспешил объясниться Иван. – На милую Мари я бы в жизни играть не стал! Я ставлю на пять тысяч, которые завтра должен буду отдать ее отцу, иначе свадьба не состоится. А делаю я это потому, что мысль имею такую – если я сам не решу свои проблемы сейчас, то какой из меня муж и наследник Сорниковских капиталов потом?
- Ааа! Ну, тогда по рукам! – дал добро Илья Игнатьевич. – Тут ты прав, Иван Борисыч! Мужик должен быть мужиком всегда!
- Я не смею допустить, чтобы вы оказались не у дел! – тут же ввернул Черный и протянул Ивану коробочку с картами. – Пусть на время игры она будет при вас…
Тот с невольным трепетом взял теплую на ощупь коробочку, и удивленно изучив на миг испещрившие ее странные знаки, с тревогой посмотрел на довольного иностранца.
- И что с ней делать?
- Да ничего! Просто положите рядом и верьте в удачу! – снова улыбнулся тот и кивнул Илье Игнатьевичу, давая знак. Тот тут же принялся сдавать карты…
В тот вечер Иван отыграл все, что было им проиграно в начале игры и даже больше! Он даже стал обладателем нового автомобиля, выписанного плюгавым хитрым мужичком всего месяц назад из самого Парижу. Но мужичок оказался владельцем ссудного банка, аж из самой Москвы, а потому не расстроился, или не подал виду, и только улыбнувшись, пожелал молодым счастья.
Что на него нашло после таких слов, Иван не знал. Может просто устал играть, а может не покидающее его чувство какой-то необъяснимой тревоги и какой-то беды вдруг усилилось, но когда игроки решили прерваться на очередное возлияние и послушать появившуюся за полночь оперную диву, местного пошиба, Иван украдкой смахнул счастливую колоду в карман сюртука и поднялся.
- Господа, позволю себе ненадолго вас покинуть. По нужде желаю выйти, но как приду – продолжим! – Он взглянул на Черного, но тот, видимо так искренне наслаждался чудным пением девицы, что не спускал с нее глаз и явно не услышал Ивана. А вот Илья Игнатьевич услышал.
- Конечно, Иван Борисович! Скорее возвращайтесь! Вам ведь не терпится закончить игру и получить свой выигрыш?
Иван покосился на гору купюр, лежавших рядом с хозяином игорного дома, на закладную, и устало улыбнулся.
- Еще бы! То-то Мари порадуется, не всякому ж дано на собственном автомобиле по городу кататься….
Выйдя под хмурое, уже рассветное осеннее небо, Иван, нащупал в кармане украденную колоду, крепко сжал, и, выйдя из ворот, быстро зашагал к дороге. На то, что в столь ранний час позади него вскоре зацокали копыта, он даже не удивился, как не удивился и адресованному ему вопросу.
- Эй, милейший, куда вас подбросить?
Тем же утром, сидя в вагоне отъезжавшего в столицу поезда, он понял, что сделал правильный выбор. Что такое выигрыш по сравнению с попавшим ему в руки талисманом? К тому же теперь не нужно будет жениться на Мари чтобы стать по настоящему богатым и всю жизнь ждать, когда ее папенька изволит отбыть на тот свет!
Возможно, Черный так легко и отдал ему свой амулет, так как думал, что сбежать, не забрав ТАКОЙ выигрыш, Иван не сможет. Почуял, значит в нем простолюдина-бессеребряника! Ан нет!
Что ему развалюха-дом, в которой прохудилась крыша и полы? Что ему толстуха жена, которая его даже не любит? А выигранные деньги и автомобиль, еще неизвестно, получил ли бы он. Зато пять тысяч, что Иван планировал потратить на свадьбу, ему за глаза хватит на первые полгода в столице!
Еще раз, полюбовавшись на коробочку, он впервые за этот день открыл ее, и принялся перекладывать на столе бархатные, тисненные золотом яркие карты. Интересно, какой не хватает?
ГЛАВА первая
Россия
Санкт-Петербург
2015
- Если мы поддержим наших китайских компаньонов, доход нашей фирмы к осени этого года увеличится на сорок процентов! В итоге мы сможем открыть сеть магазинов сразу в двух странах, а не в одной, как и было задумано, выведя нашу корпорацию в лидеры на международном рынке! Антон, что думаешь? – Пожилой мужчина посмотрел на внука, но тот казалось, его не слышал, полностью погрузившись в сетевые тайны на новенькой модели айфона. – Антон!
- А? – Парень взглянул на деда, обвел взглядом скептически поглядывающих на него работников фирмы, и неуверенно поддакнул, вспоминая суть беседы. – Да… я тоже считаю, что братьев наших меньших надо поддержать! Ну… то есть добро пожаловать желтокожие братья в нашу корпорацию!
- А что мы будем иметь в результате этого сотрудничества? – пытливо прищурился дед. Его очень расстраивало, что его единственный внук так безалаберно относится к созданной им и его сыном корпорации.
- Все что пожелаем? – Не погрешил против истины тот, вызвав среди присутствующих усмешки. Все знали, что наследный принц - беспринципный лодырь, мот, и за словом в карман не полезет. К тому же очень любил довести до точки кипения своих венценосных родственников. Еще бы! Кто не знал воротилу бизнеса Данилова Олега, его отца Данилова Петра Ивановича и созданную ими корпорацию «Рим»? А надежа всея этого - Антон Данилов - просто прожигал жизнь, кое-как переползая с курса на курс экономической академии, и то благодаря средствам и знакомствам деда.
- Почти! – Петр Иванович с тяжелым вздохом захлопнул папку с документами и с натяжкой улыбнулся, обведя усталым взглядом коллег. – На этом, господа, считаю наше заседание законченным. Думаю недовольных принятым нами решением не найдется. Если таковых нет, все свободны.
«Господа», уже с явным нетерпеньем ожидая его последних слов, тут же похватали папки, портфели и рысцой дунули к дверям. Антон не торопясь встал и подошел к угрюмо молчавшему старику.
- Дед… Извини. Сморозил глупость. Сегодня в академии такой завал был… Устал просто…
- Чувствую по башке тебе в этом завале и прилетело! – буркнул глава корпорации «Рим» и посмотрел на внука. – Хотя на мои вопросы ты ответил верно! Мы и так можем получить все что пожелаем, но скоро весь запад и восток будет наш! Только не надо забывать корни, и благодаря чему мы всего этого добились!
- Ой, опять ты про свою древнюю колоду! – Антон даже поморщился. Слепая вера деда и отца в то, что небывалая удача поселилась в роду Даниловых благодаря какой-то колоде карт, прикарманенной во время игры в покер еще его прадедом, уже начинала бесить! – Дед, да если бы твой отец не приехал в Питер и не стал бы помощником ювелирных дел мастера, а потом не скопил денег и не открыл бы свою рюмочную, а после свечной заводик, мы бы так и были до сегодняшнего дня простыми трудягами, в лучшем случае мелкий бизнес. Нет никакой силы в этой колоде! Нет и не было!
Он развернулся, и, не слушая того, что пытался сказать ему дед, быстрым шагом вышел за дверь.
А день сегодня и впрямь не задался! После учебы, он с друзьями собирался забежать в подпольное казино и как следует там оттянуться, а тут дед со своим собранием!
А оттянуться бы хотелось! Ну а чего? Сам Бог велел! Во-первых, на банковской карте столько бобла, что если он потратит какую-то часть, никто даже не заметит, а во-вторых, что бы не придумывал дед, в одном он мог с ним согласиться на все сто: в казино ему везло! Мелкие проигрыши не в счет! Но больше всего он любил покер!
Возможно потому, что научился в него играть еще, когда был ребенком и даже дед ему частенько проигрывал. Отец играть не любил и как-то мрачно поглядывал, когда резвились стар и млад. Отец вообще всегда был хмурым. Дед говорил, это потому что мама умерла от рака, когда Антону было всего семь лет. Говорил что отец однолюб, и почти всегда повторял: берегись любви. Это наша погибель…
Антон не заморачивался на всех этих тайнах и недомолвках. Он жил как ему хотелось почти всегда! Про таинственный семейный амулет даже не вспоминал, а любви… нет, он не боялся! Да и чего ее бояться, когда столько девушек всех пород и мастей просто вились возле него – выбирай любую!
Дед говорил, что когда он закончит академию, тот сам ему выберет самую красивую, самую богатую невесту. Антон не спорил. Он знал, что бизнес есть бизнес, поэтому потребовал за это свою часть акций в корпорации, на что дед с каким-то даже облегчением согласился…
- Эй, Тоха! – окрик отвлек его от размышлений и заставил развернуться.
- Ничесе! Как вы тут оказались? – Возле его мерседеса стоял внедорожник друзей, которые, как оказалось, не поехали без него в клуб, а притащились за ним, и битых часа два его ждали. Антон от восторга со всех ног бросился к ним. – Колян, Алекс – не ожидал!
- Да че там делать без тебя? Бабла-то нет. – обезоруживающе улыбнулся Алекс, голубоглазый двухметровый блондин. Он жил вдвоем с больной матерью и сестрой старшеклассницей, и одному Богу известно как умудрялся находить деньги на дорогущий ВУЗ.
- Да бабло-то фигня! – влез в разговор Колян. Полная противоположность Алекса: среднего роста, чернявый, полноватый, любимый сынок в семье мелкого банкира. – Главное кураж, удача, а этого-то без тебя и нет! Рыжим-то всегда везет! Да еще там какой-то вечер с «мастером игры». Вот мы и подумали: если ты ему надерешь зад – будет кураж? Будет!
- И еще бобла немеряно! – поддакнул Алекс, преданно глядя Антону в глаза.
- Понятненько! Хотите хлеба и зрелищ? – ухмыльнулся тот, и, пискнув брелком, упал за руль. – Тогда погнали! Сделаем этого Мастера игры.
На дорогу ушло еще минут сорок. Бич и божье наказание всех больших городов это пробки! Дед рассказывал, что катался вместе с прадедом на новенькой «Победе» когда по дорогам города еще цокали подковами упряжки рысаков. Славное же время было.
Антон заглянул в зеркало, увидев позади машину друзей, приветливо мигнул фарами и невольно задержал взгляд на своем отражении. А ведь и вправду рыжий! Везучий значит! Точнее не рыжий, а скорее медный цвет был переходным красным знаменем в его роду, ну, как минимум четыре поколения. Он подмигнул своему отражению. А чего? Имеет право! Он – король мира! Еще бы на него девчонки не вешались? Богат, красив, умен и характер имеется! Зеленые глаза, чуть с горбинкой нос и четко очерченные губы достались ему видимо от матери. У его отца и деда черты лица были более скромными, да и глаза голубыми. Подняв пятерней и без того послушно торчавшие в модельной стрижке волосы он улыбнулся. Приятно быть королем мира!
Оставив машины на платной стоянке, друзья, шутя и посмеиваясь, направились к клубу. У замазанного граффити дома вроде как никого не было. Но эту кажущуюся безлюдность тут же развеяли два здоровенных качка, шагнувших к ним со ступеней крытого подвала.
- Что хотели?
Антон вышел вперед.
- Новенькие? – и достав из кармана пиджака VIP-карту, с улыбкой произнес. – Антон Олегович Данилов. Еще вопросы?
Один верзила благоговейно отступил, но второй точно оказался новеньким.
- А эти двое?
- Они мои телохранители! – буркнул привычную сказочку Антон и направился вниз, уже точно зная, что дрес-код его друзей одобрен.
У железной, покрашенной черной краской двери их никто не ждал, но Антон знал что делать. Он провел картой между считывателем, и дверь тут же бесшумно открылась, приглашая гостей в самый элитный клуб-казино.
- О-о-о! господин Данилов! Что же вы нас позабыли? – выскочил к ним из толпы как чертик из табакерки улыбчивый мажордом. – У нас сегодня в клубе событие и вы как угадали приехать именно сегодня!
- Привет Петрович! – Антон пожал протянутую прислужником руку, незаметно всунув ему хрустящую купюру, и интимно шепнул. – Посади нас за лучшие места.
- Конечно! – Купюра моментально исчезла в раструбе белой перчатке, и Петрович засеменил вперед, попутно рассказывая. – У нас сегодня немного все иначе. К нам прибыл, говорят, аж из-за границы Маэстро игры в покер. Все столики заняты, но те, кто выбывают, уже больше не возвращаются в игру, давая шанс на выигрыш новоприбывшим. – Он снова мило расплылся в улыбке, давая понять, кто они такие сейчас для него.
- Ну это мы поняли! Дальше что? – вернул его к теме Алекс.
Мажардом бросил на него недовольный взгляд, и уже не улыбаясь, продолжил.
- А дальше, кто выйдет победителем, сыграет с самим Маэстро!
- А Маэстро видать при деньгах… - Колян оглядел сидевших за десятью столиками игроков, мимо которых сновали полунагие девицы, предлагая гостям выпивку и сигары. Чуть дальше, у сцены, где музыканты ненавязчиво наигрывали легких джаз, стояли кожаные диваны, где коротали вечер те, кому повезло меньше. – Кстати, а где он?
- А он раздевает очередных бедняг… - Петрович, подведя их к столу, где как раз томились в ожидании новой партии страдающий одышкой толстяк, и плешивый, абсолютно бесцветный мужчина, украдкой указал глазами на стол, стоявший в самом дальнем углу.
Сколько Антон сюда не ходил, этот столик оставался пустым всегда. В клубе даже шептались, что хозяин припас его лично для себя и именитых гостей, и вот теперь за ним сидели четверо мужчин. Обычные с виду прожигатели жизни и только один заставил задержать на себе взгляд. Из-за полумрака и дыма, создающих атмосферу в клубе, он казался тенью. Только силуэт и все! Возле него стояла яркая, высокая, длинноволосая брюнетка, одетая в черное короткое платье с таким глубоким декольте, что у Антона не осталось никаких сомнений по поводу того кто она для этого человека-тени:
- А красотка-то явно его… «телохранитель»!
- Хотел бы такую завалить? – тут же осклабился Колян.
- Смотря, сколько ты ей предложишь. У Маэстро точно все в порядке с этим… - вздохнул Алекс, но Антон только покачал головой, не сводя взгляда с этой странной парочки.
- Такие, по-моему, вне ценовой категории. Может он ей отец? Или брат? – но размышления его прервал подсевший за стол крупье.
- Так господа, готовы начать игру?
Мужчины разом сосредоточились на картах.
Всю партию Антон отыграл на автомате, думая о Маэстро, и даже удивился, сообразив что собрал неплохой флеш.
- Открываемся! – скомандовал крупье.
Их противники явно знали, что в этот день удача не на их стороне и с каким-то облегчением скинули карты на стол.
- Пас!
- Пас.
Колян с довольной улыбкой, выложил по порядку пять разномастных карт.
- Стрит!
- Черт! – Алекс нервно кинул на стол пару. – Я так и знал, что не повезет. Антоха, открывайся!
Того не надо было просить. Он карта за картой принялся выкладывать свой крестовый флеш.
- Рыжый! – расстроено буркнул Колян, понимая, что шанс сразиться с Маэстро достанется не ему. – Вот почему я похож на какого-то гостья с ближнего зарубежья? Я бы все отдал за то, чтобы быть рыжим! Бабки бы греб лопатой!
- Салон красоты тебе в помощь, - уже успокоившись, хохотнул Алекс. – Там ты можешь стать даже нежно фиолетовым. В крапинку!
- Не, так удачу за хвост не поймать! Тут нужно родиться… Как некоторые! – Колян поднялся и хлопнул Алекса по плечу. – Ну чего, пойдем, что ли, напьемся с горя, а потом повеселимся, когда Маэстро нашему везунчику бабла не меряно проиграет.
- Господин Данилов, вы можете пока перейти в ресторанную зону с друзьями. Как только подойдет ваша очередь, ваше имя назовут. – тут же поддакнул крупье.
- Как все сложно! - презрительно фыркнул Антон и направился вместе с друзьями к столикам, ломившимся от всевозможнейших закусок, где уже поджидали своей очереди, выигравшие первый «забег» везунчики.
Время пролетело незаметно, пока они говорили о какой-то ерунде, неспешно набивая животы. И если бы не Колян, Антон даже не услышал бы, как его вызвали на «ринг».
- Тоха, иди! Вон та девка белобрысая твою фамилию чуть ли не на весь клуб проорала!
- Что? – Антон развернулся, глядя, как к опустевшему вожделенному столику потянулась вереница новых жертв Маэстро. – Точно мою?
- Ну, фиг знает! Может ты за пару часов уже успел ее сменить? Хотя я бы не рискнул отказываться от таких предков и таких корней… Давай-давай! – Друг хлопнул ему по плечу, явно придавая ускорения, и Антон, больше не раздумывая, пошел.
Трое счастливчиков уже заняли свои места и заметно нервничали, поэтому вместо приветствия лишь одарили Антона недовольными взглядами, но тот абсолютно не поддержал их мрачный настрой.
- Здорово, мужики! Смотрю – фартит сегодня? Решили этого бобрика постричь? Привет, Маэстро!
Он наконец-то с какой-то жадностью вгляделся в облик того, кого закрывала густая тень. Он был одет во все черное и сидел вне круга света, идущего от старинного абажура, поэтому, вначале Антону показалось, что таинственный Маэстро лишь силуэт. На деле он оказался темноволосым, высоким и худым человеком без возраста, да и практически без внешности. Из разряда тех людей, на которых посмотришь, а секунду позже даже не вспомнишь. Но тут Маэстро поднял глаза, и сердце Антона на миг остановилось. Такого тяжелого, обреченного, больного взгляда он не встречал никогда. Какое-то время он смотрел не отрываясь на Данилова и вдруг улыбнулся, отчего стал казаться мальчишкой лет восемнадцати.
- Привет… Антон. Рад, что ты оказался в игре…. – Да и голос такой же, невзрачный, неприметный.
- Э-э… - теперь Антон окончательно растерялся. – А откуда ты, вы меня знаете?
- Я тебя не знаю. Просто слышал, как моя помощница называет имена тех, с кем я напоследок сыграю сегодня. У меня хорошая память….
Антон невольно покосился на девушку застывшую позади Маэстро безжизненной куклой. Красивая. Но… странная красота. Какая-то… отталкивающая.
- Сдаем карты? – крупье выжидательно посмотрел на Маэстро. Тот кивнул и добавил.
- Играем до пяти партий. Хочу дать шанс каждому присутствующему за столом. Плюсуются проигрыши и выигрыши. Вы все получите то, зачем пришли, но финал решит все.
Антон посмотрел, как крупье тасует новенькую колоду и сдает карты и перевел взгляд на… Черного. Почему-то рассказы деда о человеке в черном, идеально подходили к внешности этого Маэстра.
- Нифига не понял!
Но тот не проронил ни слова, зато вспылил сидевший рядом усач.
- А чего не понятно-то? Чем больше будет у тебя фишек, тем больше ты унесешь сегодня денег, а если кто-то победит Маэстро в пятой партии – унесет весь банк!
- Не, это-то я понял! – Антон придвинул к себе карты. – До меня не дошло что значит: вы все получите то, зачем пришли? А если кто-то останется вообще без фишек? Получат поощрительные призы в виде плюшевых котят? Так, что ли?
- Может быть и так! – Маэстро снова улыбнулся, разглядывая его, только взгляд оставался прежним: холодным и пустым.
- Тогда, понеслась! – одобрил Антон, решив не заморачиваться на странностях этой готической парочки, и впервые заглянул в карты.
Бой разгорелся жаркий. То и дело слышалось:
- Пара десяток.
- Прикупаю две.
- Вам, господин?
- Вышел.
- Одну – себе.
- Кому сколько?
- Мне три.
- Я – одну.
- Опять вышел.
- Что у вас?
- Флеш. Пики.
- Стрит.
- Фулл-хаус.
- Пас.
Антон с легкостью выиграл две партии и сам того не заметил. Третья далась ему с трудом. Он вместе с Маэстро выложил на зеленое сукно два стрита, в то время как усач аж матюкнулся, веером рассыпая победный стрит-флеш. Двум другим не повезло.
- Пас.
- И я…
В четвертой партии и вовсе начались чудеса. Антон честно собрал каре и приготовился праздновать победу, как вдруг увидел, что Маэстро совершенно спокойно выкладывает королевский флеш-рояль.
- Твою ж… - Антон уставился на свои карты и не поверил глазам. Вместо бубовой десятки, в раскладе откуда-то взялась бубовая восьмерка. – Да быть не может!
Он даже вскочил с места. Оглядел безумным взглядом точно не замечающих ничего, скорбящих над проигрышем игроков и вдруг схватил за грудки невозмутимо сидевшего Маэстро.
- Ты – шулер! Я эту десятку выманивал всю партию, а ты мне сейчас суешь под нос свой вонючий флеш-рояль? Да он никогда бы у тебя не собрался, если бы ты не мошенничал!
Маэстро медленно поднялся.
- Я же сказал… Каждый получит свое. Ты получил проигрыш, который заслужил… Убери руки, и сядь! – его ледяному голосу хотелось повиноваться, к тому же где-то позади послышались крики, зовущие охрану, и топот ног, но больше всего Антону не давал покоя гнев, он же и стал решающим финалом того вечера.
Антон убрал руки. На секунду. В следующее мгновение его кулак отправил шулера в глубокий нокаут, а из черного пиджака Маэстро веером посыпались карты.
- Я же говорил! Он – мошенник! – забился Антон в руках бравых охранников. Девушка в черном, все это время беззвучно стоявшая позади, вдруг с кошачьей грацией бросилась к Маэстро, и как безумная принялась рыться в рассыпавшихся картах. Тут ожили и игроки, будто только что проснувшись, и на все голоса принялись возмущаться.
- Шулер!
- Весь ваш клуб - кучка обманщиков!
- Я завтра же его закрою!
Последнее что увидел Антон, когда его «вежливо» потащили к двери, была все та же девушка. Поднявшись на ноги, она сжимала что-то в кулаке и смотрела прямо на Антона ставшими вдруг полностью черными глазами.
Сморгнув от неожиданности, тот перебирая ногами, снова попытался обернуться, но уже не смог увидеть из-за всполошенного народа, ни девушки, ни Маэстро.
ГЛАВА вторая
Италия. 1907 год.
Джованни
— Эй, парень, чего застыл? Тащи чертов груз на палубу. Тебе деньги не за красивые глаза платят.
Темноволосый юноша вздрогнул и, перехватив поудобнее деревянный ящик, посеменил к помосту огромного корабля.
— Ставь сюда, — распорядился матрос с седой клокатой бородой, когда тот взошел на палубу. У матроса был всего один, похожий на рыбий глаз: бесцветный и на выкате. Второй прикрывала грязная тряпка с белесой коркой соли. Красное лицо и большой с горбинкой нос.
— Расчет получишь на суше, здесь тебе не банк, — матрос рассмеялся от собственной шутки. Его не смущало то, что корабль стоял пришвартованным в порту, а не бороздил бесконечную гладь моря. Развернул парня за плечи, подтолкнул в спину, мол, убирайся. Юноша послушно спустился на причал и с тоской осмотрел на корабль. Он давно уже мечтал уплыть из своего городишки, в поисках лучше доли. Заработать здесь хорошие деньги могли только владельцы таких вот судов или же бандиты, которых в последнее время развелось, что рыбы в мелкой речушке во время нереста.
После смерти отца, он остался единственным мужчиной в семье, теперь ему нужно было помогать матери и трём младшим сестрам. Прокормить такую большую семью непросто: отец сам едва справлялся, точно так же подрабатывая грузчиком в порту. Пока не подхватил чахотку. Болезнь сожрала его всего за пару недель. Матушка дала обещание, что не выйдет замуж во второй раз, потому как любила своего ненаглядного Франческо и никто другой ей уже не нужен.
— Джованни!
Юноша отвлекся от воспоминаний, услышав свое имя, и пошарил взглядом в копошащейся массе людей. Кого здесь только не было: от побирушек до презентабельных сеньоров в богатых одеждах. Продажные женщины завистливо смотрели на благородных дам, идущих по руку со своими успешными кавалерами, многие из которых не раз побывали у них под юбкой; нищета и городская элита на короткое время оказались в одном месте, перемешавшись подобно зерну в каше. Богачи сторонились оборванцев, брезгливо прикрывали надушенными платочками носы, шарахались в стороны от протянутых грязных рук.
— Джованни, я здесь! – тоненькая девушка в светлом платье, призывно махала рукой и улыбалась. – Я принесла тебе обед.
В тот момент он готов был проститься с мечтой о больших деньгах и бегстве в чужие земли. Зачем, если счастье есть здесь, совсем рядом? Мария смотрела на него глазами, похожими на спелые оливки, робко прижимая к груди небольшой сверток, пока Джованни пробирался к ней расталкивая стоявших на пути людей. Наконец добравшись до девушки, Джованни нетерпеливо припал губами к ее призывно приоткрытому рту, и мир перестал существовать на несколько долгих секунд.
— Джованни, на нас смотрят, — острый кулачок уперся в грудь, но не слишком сильно, чтобы он понимал — ей это нравится.
— Пусть смотрят и завидуют, мне все равно.
Он обнял девушку за талию, заглянул в большие, влажно блестящие глаза и спросил:
— Пойдешь со мной вечером на побережье?
Мария немного отстранилась, чуть ссутулив плечи.
— Отец хочет, чтобы сегодня я помогала по дому, у нас будут гости. – В голосе грусть и кажется …вина.
— Что—то случилось, Мария? Ну же, не молчи!
— Успокойся, Джованни, — девушка коснулась ладошкой его смуглой щеки. – Ничего не случилось. А вот твой обед стынет.
Джованни ел без аппетита, украдкой поглядывая на Марию. Он пытался понять, что с ней произошло. У яркой, жизнерадостной девушки будто забрали что—то очень важное, и его славная Мария превратилась вдруг в совершенно чужую, незнакомую сеньориту. Она старалась не смотреть на Джованни, и он чувствовал это, но понять причину перемены никак не мог. Еще вчера им было так хорошо вместе, а сейчас вдруг выросла огромная каменная стена, разделившая два влюбленных сердца, оставив по разные стороны.
— Ты встретила другого? – Джованни не сдержался и спросил о том, чего очень боялся. Он боялся услышать утвердительный ответ.
Мария вспыхнула, дернулась как от пощечины. Ее глаза заблестели, моментально наполняясь слезами. Джованни бросил на расстеленную тряпицу недоеденный кусок хлеба и заключил девушку в объятиях. Она прижалась к нему, как доверчивый ребенок. Плечи ее дрожали; Джованни почувствовал, что рубашка в районе груди намокла.
— Прости меня, Мария! – взял ее заплаканное лицо в свои ладони и стал покрывать поцелуями щеки, глаза, лоб. – Я кретин! Идиот! Не знаю, что на меня нашло. Глупости все это! Давай просто забудем этот разговор. Хорошо?
Она кивнула. Вытерла слезы тыльной стороной ладони и попыталась подняться на ноги, но Джованни не позволил ей этого сделать. Он не мог отпустить Марию после такого. Что если она сейчас уйдет и он больше никогда ее не увидит? Его бедное сердце не перенесет такой боли. Нужно что—то говорить. Обязательно. Но все слова, как назло, вдруг покинули его глупую голову.
— Джованни, мы увидимся завтра. — Мария, улыбнулась и на одно короткое мгновение стала прежней. – Отец не любит, когда его заставляют ждать, а я сказала ему, что скоро вернусь.
— Ты обещаешь?
— Обещаю. Завтра вечером на побережье. Я хочу, чтобы ты нарисовал мой портрет.
Сердце юноши забилось радостной птицей, почувствовавшей приход весны и все темные мысли сразу исчезли, растаяли, как следы на песке после прибоя.
Даже тяжелая работа в этот день показалась ему развлечением. Джованни не обращал внимания на грубые шутки моряков и окрики капитана, называвшего его полудохлой каракатицей за нерасторопность. Он был счастлив и готов подарить счастье всему миру.
Завтра они обязательно увидятся с Марией, а сегодня он пойдет на побережье один и выберет самое красивое место, чтобы рисовать.
Ветер трепал жесткие темные волосы Джованни, который стоял по щиколотку в воде и смотрел на остывающий закат. Тяжелый красный шар солнца, медленно опускался за темную полосу горизонта и юноша готов был поклясться, что слышит шипение уставшего за день светила. Как бы ему хотелось передать этот звук на холсте, оставить в глянцевой глубине красок, обозначить несколькими легкими штрихами.
Крикливые чайки не давали сосредоточиться – отвлекая, заставляя обратить на себя внимание. Вечно голодные птицы чем—то напоминали ему собственных братьев и сестер: от них тоже хотелось скрыться, закрыть уши руками, только чтобы не слышать раздражающих воплей.
Джованни сделал несколько шагов вперед и набежавшая волна тут же промочила брюки, отчего молодой человек слегка поморщился. В голове вспыхнула мысль о матушке, которая, конечно же будет его ругать, ведь штаны почти новые – пусть и перешитые из старых отцовских. И значит, снова придется выслушивать нотации о том, что он – Джованни Бруно, плохой сын и совершенно не ценит труд своей несчастной, старой матери, которая день и ночь молится о нем святому Франциску.
Солнце почти полностью утонуло в море, а значит, пора было возвращаться домой.
— Эй, святой Франциск! — крикнул он, запрокинув голову вверх. – Быть может голос моей матушки не настолько громкий для того, чтобы до тебя докричаться? Или она недостаточно усердно молится? Сегодня мои маленькие сестренки лягут спать голодными: они не могут питаться чужими чаяниями. А вот свежие лепешки и немного фасоли вполне бы сгодились на ужин. Ты меня слышишь?
Юноша простоял какое—то время молча, точно и вправду ждал ответа, после чего улыбнулся тонкими обветренными губами и весело произнес:
— Не обращай внимания, я не верю в чудеса. Но все же надеяться на счастье, мне никто не может запретить.
Джованни окинул берег прощальным взглядом, убедился, что кроме него здесь не осталось ни одной живой души, и уже собрался уходить, когда вдалеке появилась алая точка. Она плыла вдоль линии прибоя, постепенно приближаясь, а когда ветер принес вместе с запахом моря и мокрого песка, едва уловимый цветочный аромат, Джованни вдруг испугался. Он не понимал в чем причина, но внутри у него проснулся вулкан: чувство тревоги родилось, словно из ниоткуда и зашевелилось тугим узлом где—то в желудке.
Цветочный аромат сводил с ума. Джованни хотел, чтоб незнакомка в красном подошла ближе, мечтал припасть к черному шелку ее длинных волос и ощутить каждую нотку, распознать каждый цветок в душистом разнотравье. Но девушка остановилась, глядя на него. Джованни робко улыбнулся, и тут же заметил, как вдалеке показался еще кто-то. Сначала точка, потом размытая тень, которая постепенно принимала очертания рослого парня.
— Флора! Как хорошо, что я тебя догнал. – Незнакомец оказался выше Джованни на целую голову и шире в плечах едва ли не вдвое. Запыхавшись от быстрого бега, он обнял девушку за тонкую талию и притянул к себе. – Зачем ты сбежала?
Девушка ловко вывернулась из его объятий и медленно прошла мимо замершего Джованни, коснувшись нежным ароматом. Затем оглянулась на нерешительно топтавшегося ухажера и неожиданно весело рассмеялась. У нее был приятный с легкой хрипотцой смех. Если бы звук мог стать цветом, Джованни взял бы для его изображения глубокий индиго с мелкими вкраплениями серебра.
Рисование стало настоящей страстью Джованни. Он рисовал не задумываясь, как дышал. Никто не обучал его специально, но он часами мог стоять на площади под палящим солнцем, где уличные художники за мизерную плату предлагали запечатлеть в вечности образы случайных прохожих – и наблюдать за волшебством, превращавшим чистый холст в картины. Некоторые из них очень нравились маленькому Джованни, а какие—то вызывали отвращение и злость. Странно, но к тем художникам, к которым он испытывал теплые чувства, подходило больше желающих быть изображенными на холсте. Хотя неискушенному человеку вряд ли бы удалось объяснить, в чем различия одних от других. Но для Джованни это не составляло никакого труда. Он точно видел свет от одних работ и не ощущал никакого отклика от других. Они были пустыми, как бутылка из которой выпустили джинна.
— Что же ты стоишь, Марко? – голос у девушки был довольно низким, но шел ей невероятно, как хорошо сшитое платье на красивой фигуре. – Или ждешь, когда он… проводит меня до дома?
Она скользнула взглядом по Джованни: всего мгновение. Но ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем девушка отвела глаза. Сердце оборвалось и ухнуло в пятки, трепыхаясь теперь где—то внизу.
Марко этот взгляд пришелся не по душе. Сжав кулаки, он, чеканя шаг, прошествовал мимо. Джованни едва не снесло волной гнева и ненависти идущей от здоровяка.
Подойдя к красавице, Марко подхватил девушку на руки, словно она была легче пуха, и торопливо зашагал вперед, а по побережью полетел ее смех цвета индиго с серебристыми искорками.
Джованни проводил счастливую пару взглядом. Ему вдруг стало стыдно и тошно. У него ведь есть Мария, которая любит его. Завтра они встретятся на этом самом побережье, и он будет ее рисовать. Джованни попытался представить лицо любимой, но перед внутренним взором появилось точеное лицо незнакомки, а в ушах продолжал звучать смех с искристой хрипотцой.
Мария хорошая девушка. Милая, славная, но в ней нет изюминки. Она красивая, нежная, но чересчур… обычная. Если сравнить ее с незнакомкой, так бесцеремонно забравшейся в мысли Джованни, то Мария, безусловно, проиграет той. Как проиграет густому красному вину, простая вода. Да, вода жизненно необходима, но она не заставит сердце биться чаще, не сделает голову хмельной и свободной. Вода не поможет стать смелее, сколько ее не пей и никогда не подарит ощущения счастья, пусть и короткого. Если только ты не умираешь от жажды.
Марию он знает давно, но лишь месяц назад признался ей в любви. А эта чертовка появилась на пару мгновений и исчезла навсегда, но Джованни был уверен, что теперь его жизнь уже не станет прежней: все в ней перевернулось с ног на голову. Он хотел смеяться и плакать одновременно, объять весь мир и сжаться до самой маленькой песчинки, чтобы никто его не нашел.
Ноги сами понесли к морю. Окунувшись в теплую воду с головой, Джованни почувствовал облегчение. Плевать на испорченную одежду и упреки матери. Он уже взрослый, ему почти семнадцать и он вправе распоряжаться собственной жизнью так, как заблагорассудиться.
Когда он выбрался на берег, уже совсем стемнело. Мать наверняка волнуется и ждет его возвращения. Но это не первый раз, когда Джованни задерживался допоздна.
Нужно разобраться в себе. Немедля. Сейчас или никогда.
Порой одна секунда может изменить всю жизнь: вывернуть ее наизнанку и показать потаенные страхи, стремления и чаяния, тщательно скрываемые ото всех, а в первую очередь – от себя – желания. Разум человека самое уютное место для чудовищ, что до поры прячутся или же просто спят. Но всего один неверный шаг, случайный взгляд, прикосновение или даже запах, заставляют их выйти из укрытий, раззявить пасти и показать острые зубы.
Ему нужно увидеть Марию, чтобы понять, что это лишь временное помутнение: возможно у него солнечный удар и незнакомка была просто миражом. Иначе с чего бы ему теперь сходить с ума от одной мысли, что она с кем—то другим?
Так не бывает!
Любовь не может накрыть вот так сразу, как раскаленная лава покрывает землю, вырвавшись из темного нутра горы: не оставив не единого шанса на спасение. Нет, он все это выдумал и теперь нужно вернуться в реальность.
Мария жила в небольшом одноэтажном доме, утопающем в зелени деревьев, к которому вела узкая извилистая улочка. Звук возбужденных голосов Джованни услышал загодя. Девушка предупреждала его о гостях, но уже поздно, обычно к этому времени все уже расходились. Сердце сжалось в предчувствии чего—то нехорошего, хотя если судить по пьяным выкрикам и песням, в доме что-то праздновали.
— Я счастлив, что отдаю единственную дочку в надежные руки! – голос отца Марии, басовитый и резкий, не спутать ни с каким другим. Много раз он заставлял юношу убегать в страхе за собственную шкуру. Сеньор Силвано не желал видеть в нем ухажера Марии, но со временем смирился, и Джованни даже несколько раз бывал у них в гостях. – Пусть святая Мария благословит и хранит эту пару от любых невзгод. Я хочу выпить за…
Джованни не слышал дальнейших слов: в голове что—то лопнуло и в ушах зашумело. Не веря в происходящее он, расталкивая локтями собравшихся и ставших вдруг ненавистными, людей, пробрался к дому. Возле крыльца стоял длинный, ломившийся яствами стол, за которыми сидели гости, хозяин дома и одетая в нарядное платье невеста.
Способность слышать еще не вернулась, и он просто смотрел на бледное лицо Марии, невольно замечая расширившиеся от ужаса зрачки, дрожащие пальцы, сжимающие бокал, наполненный красным вином.
Сеньор Силвано улыбался и не прекращал говорить, по крайней мере, губы его шевелились, но ни звука не пробивалось сквозь гул в голове Джованни.
Невысокий, темноволосый, старше Марии минимум вдвое, импозантный сеньор, поднял бокал и широко улыбнулся. Он смотрел на девушку так, как хищник смотрит на жертву. Вдруг, словно набатом раздался звон разбитого бокала и Джованни увидел, как рубиновая струйка стекает по руке Марии, оставляя безобразные пятна на светлом платье.
— Это на счастье! — не растерялся «хищник» и разбил свой бокал о землю.
Гости радостно загомонили, в воздух полетели поздравления, впиваясь в грудь Джованни отравленными стрелами.
Негодяй Силвано видел его и победоносно ухмылялся в густые смоляные усы. Джованни от стиснувшей сердце боли готов был разрыдаться на глазах у всех, но внезапно его обуяла такая злоба, что казалось, разорвет на части, если не дать ей выхода. Развернувшись, он растолкал стоявших на его пути гостей и поспешил прочь от радостных голосов и топота ног, отбивающих чечетку на похоронах его любви.
Мария догнала и окликнула его, когда Джованни бросал в море плоские круглые камешки. Они скакали по гладкой, точно зеркало поверхности, и с веселым бульком уходили под воду, исчезая в черной бездне моря.
— Джованни. – Голос хриплый, надтреснутый. – Джованни, посмотри на меня, пожалуйста.
Он не смог отказать. Хотел, но не получилось.
Мария стояла перед ним все в том же платье, залитом вином из разбившегося бокала. Яркая луна, что сменила солнце, окутала ее хрупкую фигурку призрачным сиянием, делая похожей на покойницу. А винные пятна можно было запросто принять за кровь.
— Я хотела все тебе рассказать завтра, когда …ОН уедет. Отец сказал, что будет лучше, если я уеду вместе с ним, но я попросила отсрочку в несколько дней. Мне нужно было поговорить с тобой. Знаю, что ты не поверишь, и я бы не поверила на твоем месте. Но все решили за меня. Отец почти разорен, а …ОН может помочь. И поможет, если я стану его женой.
— Ты всегда отличалась благородством души, — невесело усмехнулся Джованни, поднимая новый камень и отвернувшись от Марии, бросил его в воду.
Смотреть на нее было невыносимо. Жалкая, растрепанная, в этом заляпанном платье. Теперь она казалась пустым местом и не вызывала никаких чувств, кроме раздражения. Последние крупицы нежности и любви остались растоптанными под ногами гостей, собравшихся на помолвку его невесты.
— Зачем ты так со мной, Джованни? Я ведь люблю тебя! Ничего не изменилось, я пришла сказать, что хочу сбежать с тобой. Утром ОН даст отцу за меня деньги, а после уедет. Мы завтра же сядем на корабль и уплывем. У меня тоже есть немного денег и нам хватит…
Джованни и сам не понял, как оказался возле Марии. Схватил ее за запястья и сжал так сильно, что девушка вскрикнула и попыталась высвободиться, но у нее ничего не получилось. Ее глаза заблестели, и по щеке прочертилась мокрая дорожка.
— Я никуда с тобой не поплыву. – Каждое слово свинцовой тяжестью падало к ее ногам. – Тем более на те деньги, что ты, наверняка украла у …этого …своего.
— Он не мой! – Мария всхлипнула. – Я тебя люблю! Тебя!
— Я не могу верить тебе. Больше не могу. Сегодня ты приносила мне обед и улыбалась в лицо, зная, что вечером твой отец объявит тебя собственностью чужого мужчины. Ты промолчала, хотя могла во всем признаться, и тогда все было бы иначе. Мы могли бы сбежать и быть вместе навсегда, но теперь…
— На какие деньги мы бы сбежали?! – вдруг выкрикнула Мария. – На жалкую сотню лир, что ты зарабатываешь в вонючем порту? Этого не хватит даже, чтобы оплатить место в трюме, рядом с грузом.
Джованни ослабил хватку, и девушка упала на колени, потирая запястья. Она уже не сдерживалась и рыдала в голос.
— Мария, — вдруг спокойно произнес Джованни, наклоняясь и заглядывая ей в лицо, – уже очень поздно и твой будущий супруг сбился с ног, разыскивая тебя. Будет не очень удобно, если он увидит нас вместе.
После этих слов он развернулся и направился вдоль берега, что-то тихо мурлыкая себе под нос.
ГЛАВА третья
Всю неделю Антон пытался забыть произошедшую в подпольном казино странную партию. Алекс и Колян, глядя на его угрюмую физиономию, не раз пытались вытащить его куда-нибудь и на два голоса утверждали, что тоже были там, и не видели ничего подозрительного ни с Маэстро, ни с его помощницей. Видели только, как Алекс вскочил, потрепал за грудки Черного и от души врезал ему в челюсть, да так, что он пролетел метра два.
По поводу двух метров, Антон понимал, заливают, чтобы поднять ему настроение, вот только настроение отказывалось подниматься наотрез. Разум понимал, что скорее всему виной алкоголь и взвинченность. И не было никаких черных глаз и готический образ Маэстро это всего лишь образ, но… он хорошо запомнил, то, что он увидел, и именно это не давало ему покоя.
Впрочем, к концу недели он немного успокоился, и даже согласился на предложение друзей, закатиться в субботу в ресторан «Онегин», где отмечала день рождения первая красавица академии Олеся. По крайней мере, таковой считал ее Алекс и Колян. Антон тоже пару раз ловил себя на мысли что хотел бы пригласить девицу на недельку куда-нибудь в тихий морской рай, поэтому он не отказался быть в назначенном месте ровно к восьми вечера. К тому же он поспорил с друзьями на внушительную сумму, что после банкета Олеся уедет с ним, и намеревался воспользоваться всеми способами, чтобы выиграть пари.
Но, то, что произошло в тот вечер, окончательно изменило его планы.
Антон смотрел на вереницу еле ползущих впереди машин и уже начинал звереть, понимая, что ровно в восемь приехать к ресторану не получится никак! Дурацкий город! Даже в субботний вечер он умудрился попасть в пробку!
Причем старался ехать не главными магистралями, а окольными путями, и на тебе! Там где никто не предполагал пробку, и даже «Авто-радио» не заикалось о Волхонском шоссе, он умудрился в нее встрять!
Пару раз позвонил Колян, и даже вечно нищий Алекс умудрился раскошелиться на звонок, и воплями «ты где? Уже все собрались» только окончательно испортил настроение.
Антон поймал себя на мысли, что вспоминает слова деда: «Если ты куда-то безнадежно опаздываешь, значит тебе туда не надо». А может и впрямь плюнуть на эту вечеринку, Олесю и поехать домой? Завалиться с интересной книгой, или посмотреть что-нибудь с дедом из старого – доброго, под бокальчик красного Шато Сен-Пьер.
Точно в ответ на его мысли в веренице машин открылась лазейка, куда Антон и свернул из второго ряда. А вскоре он заметил впереди открывающий путь к бегству переулок, куда и поспешил свернуть. Навигатор оптимистично сообщил, что через двести метров нужно повернуть налево где будет ждать его путь к свободе.
Медленно объезжая двор длиннющей девятиэтажки, Антон не сразу заметил, как возле одного из подъездов четверо пытаются выяснять отношения. И только когда истошный женский вопль резанул уши, Антон насторожился и вгляделся в происходящее. Два парня выдирали сумку у худенькой, одетой как пацан, девчонки, которая при этом визжала, как кошка, но сумку не отдавала, к тому же лихо пиналась, что делало задачу практически невыполнимой. Третий участие в этом не принимал, но как говорится, стоял на «шухере».
Антон честно хотел проехать мимо. Мало ли в городе таких ситуаций? Если дорожишь сумкой не надо ходить по спальным районам да еще вечером. Но! Всегда вмешивалось это «но». Уже додумывая, накой ему это надо, Антон взял из бардачка пистолет, подаренный ему на восемнадцатилетие отцом, и пару раз бибикнув, вылетел из машины.
- Эй, че надо? А ну оставьте ее в покое!
Троица замерла от неожиданности, разглядывая заступника. Девчонка даже перестала пинаться, это-то ее и сгубило. Один резко врезал ей поддых, а второй, недолго думая, вырвал сумку из ослабевших рук и все трое дали деру.
Антон бросился было за ними, но подонки свернули в арку, делящую дом пополам и скрылись. Чертыхнувшись, он развернулся и подбежал к девчонке.
- Как ты?
- Отвянь! – зеленые глаза с подтеками туши смотрели зло и настороженно. Она пару раз шмыгнула, вытерла слезы, еще больше размазывая тушь, и с тихим стоном попыталась подняться.
- Давай помогу? – Антон протянул ей руку, но в ответ услышал только шипение.
- Ты че, русский язык не понимаешь? Иди куда шел! – Девчонка снова попыталась подняться, но в этот раз Антон не стал предлагать помощь. Обхватил ее за талию и силком поставил на ноги.
- Стоять можешь?
- Нет, блин! У меня вместо ног протезы! – фыркнула та, и демонстративно оглядела разодранную на коленке штанину и рану, из которой сочилась кровь. – Сволота! Мало того что зарплату сперли, так еще и джинсы порвали, а я их всего два дня назад купила!
Она добавила еще пару крепких словечек и захромала прочь.
- Ты куда? – Антон догнал ее и пошел рядом, настороженно разглядывая.
- На Кудыкину гору! – огрызнулась она, но уже скорее по привычке, и посмотрела на него. – Слушай! Тебе от меня чего надо? Помог остаться без денег – спасибо! И иди куда шел!
- Ха, да ты бы и так без них осталась! – не выдержал Антон. Что за характер! Он ее спас, а в ответ только недовольство. – Их было трое, а ты одна! Еще бы и затащили в какой-нибудь подвал! Так что скажи спасибо, что только денег лишилась!
- Так ты еще и глухой? – девчонка упрямо хромала вперед. – Я тебе уже сказала! А если бы ты не вмешался, вышел бы наш охранник, и разогнал бы их!
- Угу. Я минут десять наблюдал за вами, прежде чем вмешаться, и никаких охранников даже не предполагалось!
- Дурень! Я специально время тянула! У нас в фирме камера на подъезде. Может, отошел куда. Но все равно бы увидел! – Девчонка остановилась, поморщилась и вдруг спросила. – А у тебя деньги есть?
- Допустим. – Антон тоже остановился, разглядывая это чудо. Невысокая, ему едва ли по грудь, короткие черные волосы торчат в разные стороны, и только длинная выкрашенная в рыжий цвет челка падает на глаза. Большие зеленые глаза, тонкий изгиб бровей, вздернутый носик и пухлые губы без налета помады, выдавали ее юный возраст. Лет восемнадцать, не больше! Футболка с надписью «Кто не со мной, тот против меня» и узкие джинсы, заправленные в армейские сапоги. – Сколько?
- Денег сколько? До дому доехать. В Красное село.
Нда… ближний свет! Нет, денег конечно не жалко, да только отчего-то возникшее чувство тревоги за эту пигалицу, заставило Антона сказать.
- У меня машина. Давай довезу? Как ты с такой ногой по маршруткам будешь прыгать?
Девчонка в раздумье поковыряла асфальт носком армейского ботинка, и прямо посмотрела на него.
- Надеюсь, ты не рассчитываешь, что за свое спасение я рассчитаюсь с тобой натурой?
- Эгм! – Антон даже закашлялся, услышав такое. – Вообще-то ты не в моем вкусе. И малолетки меня не возбуждают. А вообще – не хочешь, чтобы я тебе помог – адью!
Он развернулся и направился к брошенной на тротуаре машине. Следом послышались торопливые шаги.
- Вообще-то я не малолетка! Мне двадцать! Чего ты психуешь? Просто хотела все прояснить, чтобы потом не возникло неловких ситуаций и неоправданных надежд!
Антон уже сел в машину, закинул в бардачок пистолет и теперь с легкой усмешкой наблюдал, как некогда боевая особа, точно раненый воробей, спешит допрыгать до машины.
Открыв дверцу, она упала на сидение рядом с ним, покосилась на него и, протянув руку, вдруг улыбнулась.
- Рита.
- Антон. – Он мужественно пожал ее грязную руку, и завел двигатель. – Ну… Красное село, так Красное село.
Какое-то время они ехали молча. Наконец Антону эта игра в молчанку надоела. Заметив впереди кафе, он лихо свернул к нему и остановился.
Девчонка погруженная в какие-то свои мысли подняла на него растерянный взгляд.
- Что-то случилось?
- Ага. – Антон указал на призывно горевшие огоньки вывески. Стабильно горели только две буквы «аф», а «К» и «е» нервно мигали. – Пошли чего-нибудь перекусим? У меня с утра во рту ничего не было, а до тебя еще ехать и ехать. Да к тому же, как я понял из твоего заявления, домой ты меня пускать не собираешься.
- Да… Нет! – Рита ответила сразу на все его вопросы и открыла дверцу.
- Да – это уже хорошо! – буркнул Антон, выходя следом.
На удивление кафешка оказалась довольно приличной. И кроме кофе в ней предлагался на выбор довольно большой список разнообразных блюд и напитков.
Рита выбрала столик в затемненном уголке зала и села так, чтобы видеть вход.
- Ты чего-то боишься? – Антон сел напротив и протянул ей лежавшее на столе меню.
- Всего. – ответила та, принимаясь листать журнал.
- Интересный ответ… - Антон даже не притронулся к своему меню, не сводя с нее глаз. – Так-таки и всего? Ну а, например, меня – ты не боишься?
Она выглянула из-за раскрытого меню, смерила его оценивающим взглядом и снова спряталась за глянцевой обложкой.
- Уже нет. В тебе нет черноты. Я вижу это в людях почти сразу. Но есть другие….
- Такие как те отморозки, что украли твою сумку? – Антон продолжал на нее смотреть. Рита наморщила носик и тут же мотнула головой.
- Нет. Они не черные. Они рабы. Когда-нибудь они превратятся в черных, а может быть и нет. Наше рабство в голове.
Отлично! У девчонки еще и не все дома… Ладно, накормить, довезти до дома, сдать с рук на руки родителям и все! На этом его приключения на сегодня закончатся.
- Я одна живу. – Точно услыхала она его мысли. – Родители умерли. Есть бабушка, да только она за городом живет. Я ей помогаю. А теперь, когда деньги украли, и не знаю с чем к ней ехать…
Блин, да что за кусок несчастий? Антон мысленно прикинул, сколько у него в кошельке налички. В принципе достаточно, чтобы возместить сделавшую ноги зарплату.
- Короче, закажи мне пельменей, – наконец она отложила меню. – Честно говоря, половину из того что написано не понимаю. А себе что закажешь? Хотя ты, наверное, в таких забегаловках даже в туалет не заходишь?
- Пельмени, так пельмени! – Антон жестом подозвал поглядывающего на них молоденького официанта и скомандовал. – Две порции пельменей ну и все что к ним положено.
Вскоре Антон с каким-то умилением наблюдал, как девица наворачивает совсем не маленькую порцию пельменей, даже не дождавшись пока те остынут.
- Вкусно? – не выдержал он, даже не прикоснувшись к своей порции, не то чтобы он брезговал, просто после пельменей, что готовили дед с отцом в те редкие моменты, когда случались праздники, он вряд ли сможет оценить шедевр местной забегаловки.
- Угу! – буркнула Рита с набитым ртом, и в два счета разделавшись с оставшимися пельменями, и с вожделением взглянула на его порцию. – А ты, что, есть не будешь?
- Хочешь? Бери! – Антон широким жестом пододвинул к ней полную тарелку пельменей. – Кушай. Я на самом деле не голодный. Просто взял на всякий случай….
- И этот случай наступил! – улыбнулась Рита притягивая к себе тарелку. Видно было, что она уже наелась, но толи привыкла жить впрок, толи реально у нее были глобальные проблемы с финансами. Съев еще парочку пельменей, она взглянула на него. – Спасибо тебе.
- Да не за что! – Антон даже слегка растерялся. Так проникновенно она это сказала. Помолчал, и решил поддержать беседу. – А ты кем работаешь?
- Диспетчером. Такси. У нас в том доме на первом этаже офис. – Она лениво съела еще один пельмень и начала рассказывать. – Я там недолго работаю. Всего несколько месяцев. А до этого полы мыла. И приходящей няней была. И газеты разносила. Только почему-то не везет мне с работой. Или денег не заплатят, или какой-нибудь козел начнет приставать, или еще какая фигня случится. Вот и прыгаю с места на место. Ищу себя, так сказать…
- А учиться пробовала? – Антон с неприкрытый интересом принялся изучать ее почти кукольные черты: большие черные глазищи, длинные ресницы, вздернутый носик. И такую сексуальную родинку над пухлыми губками…
- Поступала. Думала пройти на бюджет, но не получилось, хотя набрала высший бал. – Она задумчиво посмотрела в темное окно, и усмехнулась. – Хотя если бы я переспала с одним типом, может быть меня бы и взяли… только фигово это, достигать мечты через одно место…
Антон только хмыкнул. Да все девицы, что прошли через его постель, только и мечтали чтобы после, он исполнил все их желания… Но спорить не стал.
- Фигово… - и перевел тему. – А родители давно умерли?
Рита как-то равнодушно пожала плечами.
- Бабушка рассказывала, что мне было лет пять, когда они попали в аварию. Я, если честно, их и не помню. Квартира вот осталась. Трешка. Думаю продать. Зачем мне одной такие хоромы? Куплю однешку еще и деньги останутся. Бабушке дом отремонтирую, машину куплю. А то она старенькая, к ней выбираться надо часто, а далеко. – Она посмотрела на него и виновато улыбнулась. – Да чего я гружу тебя своими проблемами? Еще решишь, что я так денег выманиваю.
- Да с деньгами нет проблем! – вырвалось у Антона. – Чего бы не помочь хорошему человеку…
- Нет! – Ритка нахмурилась. – Никогда ни у кого не брала и брать не буду. Разве что только если ты вдруг решишь меня нанять. Тебе пол помыть не нужно?
Антон усмехнулся, вспомнив штат уборщиц, горничных и поварих, снующих в их загородном доме, и качнул головой.
- Нет, к сожалению. А что ты еще умеешь?
- Картины писать… - выдала она и покраснела до кончика носа. – Правда меня никто не учил, и я рисую как бог на душу… Да не важно! У тебя наверное полный дом Пикасо, Дали и Рембрантов… Причем в оригинале.
- Я Рериха люблю. – Вот так коробочка с сюрпризами! Картины, блин, она пишет! Антон поймал себя на мысли что ему впервые в жизни интересно общаться с девушкой. Может быть, он устал от всех этих навороченных столичных штучек, в голове которых только шмотки, ночные клубы и райские острова? Может быть, стоило давным-давно понять, что кроме вершины мира, на которой ему угораздило родиться, есть и другие проекции этого мира? И люди в них гораздо более интересные?
- И я его обожаю! Так рисовать горы, величие силы, божественное начало… Мне никогда так не научиться…. – В глазах девушки засветилось восхищение.
- Почему? Всему можно научиться и всего добиться, главное захотеть! Понять, что это твое!
Ее ответ чуть не вызвал у него гомерический хохот.
- Потому, что я – невезучая.
У меня с детства карма плохая. А последнюю неделю так вообще катастрофа за катастрофой происходит… Кстати… - Она серьезно взглянула на него. – Я не шучу. Держись от меня подальше! Потому что неудача – штука заразная! А потом будешь меня обвинять во всех своих бедах!
- Не буду! – Антон не удержался и усмехнулся. – У меня удачи столько, что никакая неудача ее не перебьет! Честно. Даже могу поделиться! Поэтому давай, доедай, и поехали. Уже поздно.
- Ну да… - Ритка как-то сразу помрачнела, посмотрела на пельмени и поднялась. – Поехали. Больше не хочу.
Странная она все-таки… Буду, не буду, хочу – не хочу…
Они молча вышли на улицу, так же молча сели в машину, и уже вывернув на шоссе, Антон не выдержал.
- Я что-то не то сказал? Может быть, чем-то обидел тебя?
- Да нет… - Рита мотнула длинной челкой. – Я все понимаю. Навязалась тебе… А тебя дома наверное кто-то ждет…
- Если ты таким способом хочешь узнать есть ли у меня девушка – отвечу нет. – Антон взглянул на ее порванную коленку. – Надо в аптеку заехать. Купить зеленку, бинт, и лейкопластырь.
- Не надо. – отмахнулась она. – У меня этого добра дома целая аптечка. Каждую неделю что-нибудь себе разбиваю. Вот и держу стратегический запас на такие случаи.
- Нда уж… Надо и впрямь с тобой удачей поделиться! – Антон свернул на кольцевую и, порадовавшись отсутствию пробок и довольно резвому потоку машин, добавил скорости. – А у тебя? Есть парень?
- Нет. И не было никогда. Только если ты таким способом хочешь узнать девственница я или нет, я тебя разочарую. Нет. И даже не спрашивай, как это произошло!
Вот ведь… И угораздило же его поднять этот вопрос! Антон бросил быстрый взгляд на девчонку. Сидит, натянутая как струна, смотрит на дорогу, а в глазах такая боль… а может и нет никакой боли. Может он все себе придумал? Тогда почему рядом с ней ему казалось, что он чувствует каждый произошедший с ней промах, каждую обиду, несбывшуюся надежду? Почему кажется, что он знает ее, как самого себя?
- Прости… - А что еще сказать? Разворошил в ее памяти целый муравейник и «прости»? – А хочешь, мы завтра встретимся? И я покажу тебе другой мир? Мой мир?
Она улыбнулась и вдруг коснулась ладошкой его руки. На миг Антону показалось, что его прошила молния.
- Хочу. Но мне нет места в твоем мире. А за предложение – спасибо!
- Я не предлагаю тебе встречаться. Я предлагаю тебе дружить! – Вот бред –то! Никогда не ожидал, что он скажет нечто подобное девушке. Да к тому же такой привлекательной. Но в этот самый момент ему действительно хотелось стать для нее в первую очередь другом. Который защитит, поможет, выслушает! Которому она сможет доверить все свои секреты, радости и страхи. – Я ведь могу быть твоим другом?
Она помолчала, и едва слышно произнесла.
- Если хочешь быть – будь.
Остаток пути она не проронила ни слова, а Антон старался не навязываться и просто ждал, когда она заговорит, но так и не дождался. Наконец у него просто не осталось выбора.
- Куда тебе?
Девушка точно очнулась. Вгляделась в темноту, разбавленную тусклым светом фонарей, и принялась указывать путь.
- Сейчас прямо до поворота, потом направо, проедешь до конца улицы и снова направо. Увидишь супермаркет, сворачивай во двор.
Угу. Только улица и номер дома помогли бы ему больше, но лезть к ней с расспросами не хотелось. Потом узнает ее адрес.
Супермаркет появился неожиданно. Вот еще они ехали среди одинаковых расцветившихся окнами пятиэтажек, как вдруг здоровенная вывеска, и горящие призывно витрины. Невольно подумалось, что в этом спальном районе люди ходят сюда как на праздник. Должно же быть что-то яркое в жизни….
Циничные мысли, вам здесь не место!
Это в другой жизни он просто не заметил бы всего этого, потому, что в другой жизни этого ничего нет! А здесь и сейчас надо быть на одной волне с этим миром, чтобы получить доверие Риты, чтобы стать частью ее мира.
Решение пришло внезапно. Во двор заезжать он не стал, а просто тормознул у главного входа в этот продуктовый рай.
Ритка поняла это по-своему.
- Спасибо, что подвез. Правильно, что тут остановился, у нас во дворе темнота, и недавно яму вырыли. – Она открыла дверцу, но он успел ухватить ее за руку, заметив, как она вздрогнула и попыталась освободиться.
- Рит! Я не заехал во двор не потому что там темно, а потому что у тебя нет денег и продуктов, наверное, тоже нет! Пойдем сначала в супермаркет, а потом я тебя провожу до самой квартиры.
- Мне ничего от тебя не надо! – всполошенной кошкой зашипела она. – Пусти!
- Тебе не надо меня бояться! Я же твой друг. Помнишь? И я не сделаю тебе ничего плохого! Честно-честно! – продолжил он успокаивать ее. И на последних словах Ритка сдалась. Перестала вырываться и только настороженно спросила.
- Ты хочешь купить мне продукты? Просто так?
- А как еще поступают друзья? – ободряюще подмигнул ей Антон, вышел, обошел машину, открыл дверь, и, подав руку оробевшей от такого галантного жеста девчонки, помог выбраться из машины.
ГЛАВА четвертая
Часть вторая
Джованни
Гадалка долго и пристально смотрела на протянутую ей смуглую руку. Водила по линиям пальцем с длинным, загнутым как у ведьмы ногтем; морщила лоб, отчего на нем тут же пролегала глубокая складка, и на мгновение сквозь слои пудры проступал истинный возраст пророчицы.
- В семнадцать лет, время лечит раны очень быстро, - усмехнулась она, отпустив, наконец, ладонь. – Ты ведь и не любил ее никогда. Можешь не отвечать, я все вижу по твоей руке.
Джованни скептически поджал губы и встал, чтобы выйти из душной комнатенки, которую сняла для своих сеансов гадалка, называемая себя Кассандрой. Но женщина остановила его. Не говоря ни слова, она смогла усадить парня на место. Он и сам не понял, как подчинился ее безмолвному приказу. Но точно знал, что нужно сделать.
- Я не прошу с тебя денег, лишь хочу, чтобы ты меня выслушал и принял мои слова к сведению.
- А я не напрашивался к вам в клиенты. – Голос юноши был тверд, но внутри все дрожало от необъяснимой тревоги. Так было, когда он встретил на побережье незнакомку в красном платье. – Это вы меня окликнули, когда я шел домой. Между прочим, после тяжелого рабочего дня.
- Очень скоро тебе не понадобится работать. – Гадалка посмотрела поверх плеча Джованни, и он обернулся, поддавшись инстинкту, но в помещении они были одни, а дверь заперта.
- Если я не буду работать, то умру с голоду. Богатые родственники, готовые поделиться со мной наследством, вряд ли объявятся. Значит, мне до конца дней придется батрачить в порту. Или все же имеются таковые? Загляните в свои карты. – Бравада в голосе уступала место раздражительности. Только сердце хотело поверить в чудо. Вдруг Кассандра действительно что-то рассмотрела у него на руке? Джованни бросил украдкой взгляд на ладонь, что до сих пор лежала на расшитой непонятными знаками скатерти, но ничего нового не увидел: ладонь, как ладонь, разве что добавилась пара новых мозолей. - Таких предсказаний я сам могу сделать сотню. В моем возрасте почти все влюблены и уже наверняка испытали горечь разлуки. Любил – не любил: вопрос, на который никто не сможет ответить с полной уверенностью. К тому же не сегодня, так завтра, вы уедете и больше не вернетесь в нашу крысиную нору, потому как заработать на простаках здесь не удастся. Люди порой не знают, что будут есть завтра, а ваши пророчества не набьют им животы.
Если гадалка и оскорбилась, то не подала вида. Она открыла стоящую перед ней шкатулку, взяла оттуда сигарету, указала на них Джованни, но тот только мотнул головой. Пророчица покрутила сигарету между пальцами, словно раздумывая, стоит ли ей закурить.
- Я скажу тебе все, что увидела. Но разгадывать эти слова придется тебе самому.
Она все же закурила. Затянулась, прикрыв от наслаждения глаза, и поочередно выпустила в потолок четыре сизых колечка. Джованни сразу понял, что именно курила странная женщина. И относиться к ее словам серьезно уж точно не стоило.
- Тебя ждет большое счастье и великое горе. Свобода и тюрьма, но без засовов и решеток. Ты сам будешь надзирателем. Твое сердце почернеет и никогда уже не будет биться, как прежде.
Гадалка выпалила «предсказание» без единой запинки - не иначе долго заучивала - и шумно выдохнула, словно освободившись от тяжкого бремени. Наверняка у нее есть несколько шаблонных фраз, с которыми она делится с попавшими в ее сети простофилями.
- И как это понимать?
- Ты не слушал меня? Сказала же: разгадку ищи сам. Я всего лишь проводник. А теперь, ступай. Я устала.
Вещунья побледнела так, что было заметно даже под слоем румян.
Джованни встал и направился к выходу. Он уже вышел в коридор, когда в спину донеслось:
- Бойся черного и красного. Это - твоя погибель.
Дверь захлопнулась. Джованни вздрогнул и резко развернулся. Дернул ручку. Заперто. Несколько раз стукнул, но никто ему не открыл.
Ну и ладно!
«Провидица» просто болтала ерунду! Все, что взбрело ей в голову. Обычная уловка шарлатанки, которая зарабатывает на болванах и простаках. Главное уверенно вещать любую чушь и вот уже собеседник сам начинает додумывать то, чего на самом деле не было и быть не могло.
И как он мог купиться на ее сказки? Неужели сладковатый дым сигареты ударил в голову?
- Джованни! Где ты пропадал? – мать встретила его на крыльце. У ее ног стояла бадья с мокрым бельем. – Я стою здесь битый час, ты обещал вернуться до темноты и помочь мне. Ты ведь помнишь, что я теперь подрабатываю прачкой в том богатом доме в центре? Святой Франциск не оставил нас в беде, их прачка уехала к сестре и теперь это моя работа!
Юноша поцеловал мать в щеку, забрал белье и стал спускаться по ступенькам в подвал, где располагалась их небольшая квартирка. Он ненавидел возвращаться сюда вечерами, каждый день мечтал пробраться на корабль и, затерявшись среди команды, уплыть. Не важно – куда! Лишь бы подальше отсюда. Но как можно оставить одних мать и сестер? Конечно, он верил, что сможет заработать денег и вернуться к ним, чтобы забрать с собой. А если не получится? Что тогда?
В доме было тихо. Сестры Мими и Пина давно спали и видели свои розовые сны. Юноша поставил бадью с бельем на стоявшую у входа скамью сел за стол и с наслаждением вытянул гудящие ноги.
- Джованни! – мать подошла, пристально глядя на него. – Ты ничего не хочешь мне рассказать? На тебе лица нет.
- День прошел неплохо, я заработал немного денег, а гадалка сказала, что я стану тюремным надзирателем. – Разговаривать не хотелось, он буквально валился с ног, но мать не отстанет, если почувствует, что сын что-то от нее скрывает. – У меня будет куча денег, и мы наконец-то переедем из этого подвала.
- Ты уверен, что, то была гадалка, а не солнечный удар? - Мать принялась развешивать белье в их маленькой кухоньке, так как на улице его запросто могли украсть. Неожиданно прервав свое занятие, она с тревогой посмотрела на Джованни. - Ты отдал ей заработанные деньги? Мало того, что тратишься на краски и кисти, так теперь еще и это?
Джованни покачал головой, и мать облегченно выдохнула. Закончив с бельем, она выставила на стол миску с тушеной фасолью, кусок серого хлеба и уселась рядом с сыном, подперев щеку рукой, всем своим видом показывая, что готова слушать.
- Правда… Ничего интересного, - отправляя в рот полную фасоли ложку, пробурчал Джованни, но посмотрев на мать, принялся рассказывать. – Я возвращался из порта, хотел сразу пойти домой, но тут увидел женщину. Точнее она меня увидела. Она стояла на улице и курила. Сказала, что ее зовут Кассандра, и она может рассказать мое будущее. Конечно, я ответил, что прекрасно знаю свое будущее, и ничего интересного в нем нет. Хотел было пройти мимо, но она схватила меня за рукав и буквально втащила внутрь.
- И сразу сказала, что ты станешь работать надзирателем? – В голосе матери сквозило недоверие. – Ты точно ничего от меня не скрываешь?
- Говорю все, как было. Почему ты мне не веришь?
Женщина встала и потрепала Джованни по волосам.
- Ты все больше становишься похожим на отца. Он тоже хотел уехать из нашего городка, работал до седьмого пота, но так и не смог…
Она замолчала на полуслове и отвела взгляд в сторону, сдерживая слезы. Джованни подвинулся и обнял мать, прижавшись головой к плечу, как в детстве. Женщина гладила сына по голове и приговаривала, что все обязательно наладится.
Джованни уже давно считал себя взрослым мужчиной и прекрасно понимал, что от одних слов ничего не изменится, но в такие моменты верил словам матери, в мечтах улетая далеко отсюда. Туда, где был большой дом с белоснежными стенами, небольшой садик, где матушка занималась разведением своих любимых роз, а сестренки играли во дворе, плели венки и ели виноград, который обязательно должен расти возле дома. Ветер приносил пряный воздух моря, а не скисших помоев и нечистот. Джованни весь день мог заниматься любимым делом – рисовать. В том доме никогда не бывает пусто. Там всегда много гостей, звуки гитары и голоса.
И чем дальше он уходил в мир грез, тем страшнее и болезненнее было возвращаться в реальность. Джованни стало стыдно и горько, оттого что он не может обеспечить нормальную жизнь семье, хотя и вкалывает от рассвета до заката. Он не хотел закончить так же, как его отец: умереть в нищете, оставив после себя несчастную жену и детей.
- Иди спать, уже поздно. – Мать поцеловала Джованни в макушку и отвернулась к окну.
Он улыбнулся, пожелал ей доброй ночи и отправился в комнату. Когда-то это была спальня родителей, но после смерти отца, ее отдали Джованни. Сестры подрастали и стеснялись ночевать вместе со старшим братом.
Уже лежа в постели, юноша вспомнил, что несколько раз в месяц в портовом кабаке устраивались карточные турниры. Отец учил его играть… а что если попытать счастье? Авось повезет и удастся сорвать большой куш? Конечно, придется забрать из копилки все деньги, что он собирал на Рождество. Зато в случае выигрыша он не только вернет свое, но и получит солидную прибавку.
Разумеется, ему было страшно, ведь можно потерять последнее, но уж лучше день побыть петухом, чем всю жизнь оставаться курицей .
От таких мыслей Джованни не заметил, как заснул. Почти счастливым…
На следующий день он снова встретил Флору. Он шел относить выстиранное и накрахмаленное матерью белье, вот только не знал, кому. Мать утром сообщила только адрес.
Дом из богатого района. Он был точно таким, каким в мечтах его представлял Джованни. Дом, где они всей семьей были бы так счастливы! От белоснежных стен отражались солнечные лучи, отчего казалось, что каменная кладка светится изнутри. Лозы винограда цеплялись за деревянную обрешетку и тянулись к самой крыше: ярко-красной, точно залитой молодым вином. Над крупными, наполненными ароматом, бутонами роз, лениво жужжали пчелы, перенося сладкую пыльцу с цветка на цветок.
И никаких заборов и ограждений.
Из-за угла вышел пушистый рыжий кот, мазнул взглядом по незваному гостю и улегся возле двери, показывая, что тот ему безразличен.
Все вокруг было каким-то тягуче - медленным, неторопливым. Даже воздух точно стал плотнее, и в него можно было упасть, как в мягкую перину.
Джованни даже ущипнул себя, будучи уверенным, что до сих пор спит и это просто сон.
Больно!
В ту же секунду сонную тишину нарушил протяжный, мелодичный звук.
Пела скрипка. Она звучала, разговаривала. Джованни вдруг представил, что этот грустный мотив звучит для него одного. Высоким хрустальным девичьим голосом скрипка пробиралась в самую душу, вызывая мурашки на коже. А в нос закрался легкий запах лаванды и морского бриза. Этот запах был ему знаком. Словно околдованный, юноша обошел дом вокруг и едва не выронил корзину с бельем, когда увидел ЕЁ.
Сегодня на ней было не красное, а нежно сиреневое с голубыми отливами платье. Девушка полностью погрузилась в музыку, склонив голову к плачущей скрипке, и лишь слегка раскачивалась в такт мелодии.
Джованни сделал несколько шагов и остановился в нерешительности.
Здоровяк тоже был там. Он сидел спиной к юноше и не мог его видеть, скорее почувствовал каким-то звериным чутьем. Короткие волосы на массивном затылке встали дыбом, он обернулся, втянул широкими ноздрями воздух. Глаза его налились кровью, как у племенного быка завидевшего чужого самца в своем стойле, затем вскочил на ноги и немедля ни секунды бросился на опешившего юношу.
Музыка оборвалась резко, точно разом лопнули все струны.
- Марко! – Голос со знакомой хрипотцой подействовал, как ведро ледяной воды на обоих.
Здоровяк замер соляным столбом, а Джованни наоборот вышел из ленивого оцепенения, но ревнивец все же успел схватить юношу за ворот рубашки и только чудом ее не порвал.
- Флора, это мужские дела, не вмешивайся.
- Может быть, повторишь это для моего отца? А, Марко? – В голосе девушки неприкрытая угроза. – Ты стал позволять себе слишком вольные высказывания в мой адрес. Мне это не нравится.
Марко заскрипел зубами, но хватку ослабил, а потом и вовсе отпустил, но не удержался и с силой толкнул Джованни. Тот не устоял на ногах и упал, сильно ударившись спиной. Выстиранное белье разлетелось по траве. Начищенный до блеска ботинок Марко поддел какую-то кружевную тряпку и швырнул Джованни в лицо.
Юноша сжал кулаки в бессильной злобе, но что он мог сделать? Бугай выше его, старше и сильнее. Он в два счета скрутит Джованни в бараний рог! Навернулись слезы. Джованни вскочил, чтобы не опозориться еще больше. Собрал белье и, ссутулившись, поспешил уйти, ненавидя себя за то, что не смог дать достойный отпор.
- Эй, ты ничего не забыл? – снова ее голос с хрипотцой, который не спутать ни с каким другим. Нужно было бежать, но Джованни остановился. Он сам себе боялся признаться, что не хочет уходить. – Хоть представься! Как тебя зовут? Ты сын нашей новой прачки?
Он развернулся и стараясь не смотреть на эту высокую, тоненькую красавицу и копной длинных черных волос, вуалью рассыпавшихся по ее плечам, чуть замешкавшись просипел.
- Да госпожа. Я - Джованни.
- Значит Джованни? Что ж, ты можешь быть свободен. Белье оставь, чуть позже его заберет прислуга.
Дважды говорить ему не пришлось. Быстрым шагом молодой человек отправился прочь, пообещав себе никогда больше не возвращаться в это место, и ни за что не иметь дело с избалованными богатыми сеньоритами. Тогда он еще не догадывался, как сильно ошибается и какую роль приготовила ему сама судьба.
ГЛАВА пятая
Они ходили по магазину не меньше часа. Выяснилось, что дома у Ритки из съестного: хлеб, пшено и соль. А она еще приютила пару месяцев назад приблуду котенка, который наловчился есть все, но не переставал регулярно наведываться в подвал, для поддержания уровня мяса в организме, отчего весь дом теперь радовался и ликовал из-за отсутствия вредной живности. Антон набрал и ему с десяток кошачьих деликатесов. И вот когда тележка с продуктами набилась до отказу, он даже обрадовался, что они наконец-то повернули к кассе, т.к. Ритка всю дорогу ойкала «зачем все это» и «зачем так много». Она даже пару раз попыталась разложить все выбранное им снова на прилавки, поэтому, теперь Антон одной рукой держал девчонку за талию, а второй рулил тележкой, не забывая подкидывать в нее все самое вкусное и полезное.
На кассе она снова попыталась возмутиться, услышав неприлично большую сумму, но Антон только шикнул на нее, и, расплатившись кредиткой, покатил тележку с продуктами к машине.
- Я с тобой никогда не рассчитаюсь! Я получаю вполовину меньше от этой суммы! – Не удержалась она, глядя, как он запихивает пакеты с покупками в багажник. – Надеюсь, ты все же не думаешь, что я стану с тобой спать?
- Не говори глупости! Лучше садись в машину и показывай дорогу! – прервал он ее немного резко, захлопнул багажник, и сел за руль. Посмотрел на нахохлившуюся девушку и улыбнулся. – Пойми, у нас в семье есть такая примета: ничто не происходит случайно! Если мы сегодня встретились, значит, это кому-то было нужно! Так куда ехать?
Вскоре, объехав вырытую яму, и сидевшую на лавочке с гитарой молодежь, они остановились у самой последней парадной.
На пятый этаж поднимались молча. Полутемный подъезд радовал глаз «наскальной живописью» местных аборигенов, а нос - застарелым запахом подвала и еще какой-то тошнотной мерзости.
На пятом этаже Рита остановилась у квартиры без номера. Покрашенная когда-то небесно-голубой краской дверь, теперь казалась серой из-за грязи.
- Пришли. – Она достала ключи и посмотрела на него. – Зайдешь?
- Ну, если ты не хочешь все эти пакеты таскать сама, то придется! – усмехнулся Данилов и тут же успокоил. – Но я не напрашиваюсь. Как говорится, хозяин – барин!
Рита не ответила. Только решительно вставила ключ в замок, и, провернув несколько раз, распахнула дверь.
- Давай помогу…
- Я сам. – Антон шагнул вслед за ней в темную прихожую. Щелкнул выключатель, и небольшой коридор залил теплый оранжевый свет.
- Иди на кухню! – Рита осмелела, а может, смирилась с его присутствием, и засуетилась. – Ты не разувайся. У меня уже два дня как пол не мыт.
Антон огляделся. Легко сказать не разувайся! Да от такой стерильной чистоты, руки сами потянулись снять ботинки. Вроде и не богатая обстановка и самый простенький ремонт, но квартира дышала уютом и ухоженностью. Нда, он совершенно не это ожидал увидеть, после пяти этажей разрухи.
- Здорово тут у тебя! – Он все-таки разулся и направился следом за девушкой. Кухня тоже не подкачала. Сделанный из мореного дуба стол, угловой диванчик, шкафчики. Идеально чистая плита и невероятно белый, но древний холодильник. Вышарканный, но чистый коврик под ногами, а наверху плетеный из соломы абажур. На идеально чистом окне светлые шторки с бабочками.
- Мааааау! – раздалось позади, и на кухню влетела рыжая хвостатая комета.
- Васька! – Рита заулыбалась и, поймав кота, села на диванчик. – Голодный, мой маленький?
- Ничего себе, маленький! – Антон сгрузил пакеты на пол у холодильника. – Да он ростом с нашего мопса!
- Сибирский, наверное! – Рита с гордостью погладила нахальное чудовище, тут же вспрыгнувшее на стол.
- Мопс? – улыбнулся Антон и уселся на стоявший у стены стул. Интересно, почему с ней ему было так легко и хотелось улыбаться непрестанно? – Не, его кажется, из Франции выписали.
- Причем тут мопс твоего деда? – Рита спихнула кота со стола, и принялась раскладывать продукты.
- Это у меня шутки такие… дурацкие! – Антон поднялся и принялся ей помогать, но тут же был остановлен.
- Я сама. Если хочешь, можешь включить чайник… - Рита кивнула на газовую плиту, на которой стоял древний, еще с деревянной ручкой, носатый чайник. – Там вода есть. Спички на подоконнике.
Обалдеть! Антон словно перенесся во времени! Сейчас, наверное, никто не кипятит чайник на плите! Вот интересно, а как этот газ поджигать? Он вдруг осознал, что никогда в жизни не пользовался газовой плитой! Да и плитой вообще! Сколько он себя помнил у них всегда жила кухарка Анна Васильевна, которая и справлялась с плитой, но опять же не газовой, а… электрической.
Да бог знает, какая у него дома плита! Он тоже никогда ее не включал!
От таких мыслей Антон почувствовал себя ребенком, который ничего не умеет, а признаваться в этом стыдно.
- Да нет, спасибо. Я не хочу. Я пойду, наверное. Уже поздно… - Он посмотрел, как Рита проворно раскладывает покупки по полкам и поднялся.
- Ну не могу же я тебя так просто отпустить! – Она закрыла забитый битком шкафчик, и поставила на стол бутылку шампанского, красную икру, хлеб и палку колбасы. – Ты ничего не съел в кафе, а ехали мы довольно долго. Ты, наверное, хочешь кушать?
После ее слов, желудок предательски сжался. Если честно, Антон надеялся неплохо поужинать на дне рождении красавицы Олеси, и естественно ничего не стал есть дома. После всех происшествий он даже не представлял, насколько проголодался, до этого момента.
- Ну… Может, тогда шампанское? За знакомство? – Он посмотрел, как Рита ловко режет багет и невольно потянулся за бутылкой.
- Но ты же на машине! – Она посмотрела на него и серьезно выпалила. – А остаться у меня не получится! У меня с утра много дел.
- Да в принципе я и от чая не откажусь. – Антон тут же отставил бутылку. – А шампанское на Новый год оставь.
- Хорошо. – Девушка успокоено улыбнулась, включила плиту и, поставив на огонь чайник, принялась намазывать ровные ломтики хлеба икрой.
Вскоре они сидели за столом, под теплым светом абажура и молча пили настоянный на чабреце чай. И молчать с ней Антону тоже нравилось невероятно! Не было какой-то неловкости, не возникло желания разбавить тишину пустым трепом. Все было так естественно, что он даже забыл что не дома.
Рита заговорила первой.
- У меня никогда не было таких прекрасных вечеров. Они почти все одинаковые. И тишина порой сводит с ума. Я даже книги вслух читаю Ваське, только чтобы уничтожить эту тишину.
- А мне нравится. У меня в жизни ее почти не бывает. – Антон с сожалением заглянул в опустевшую кружку. – Друзья, институт, собрания, клубы. А у тебя дома тишина, как что-то естественное…
- Она здесь поселилась, когда умерли родители. Вернее, пока я жила с бабушкой все было хорошо, но когда я переехала в нашу старую квартиру, тишина стала моим кошмаром.
- А телевизор? – ляпнул первое, что пришло на ум Антон.
- Он сломался. Давно уже.
- Ну… тогда друзья? Подруги?
- Ко мне никто не приходит. Есть коллеги и все. Я как прокаженная для всех. – Она зябко повела плечами.
- Почему? – интересно, почему молчать с ней гораздо легче, чем говорить? Что такое с ней произошло, что заставило ее выбрать жизнь одиночки?
- Я же уже говорила! – Она посмотрела на него и в тусклом свете абажура ее глаза отчего-то показались ему не черными, а зелеными. – Я невезучая! Ко мне липнут все болезни, все несчастья, и какие только могут быть, неприятности! Если на линии будет единственный сломанный трамвай, он обязательно попадется мне! Горячую воду отключат именно в моем подъезде, причем, когда я моюсь! Карманный воришка залезет именно в мой карман!
- По-моему, ты преувеличиваешь! – хмыкнул Антон. – Вот, например, сегодня тебе повезло встретить меня!
- Это, наверное, в первый раз за несколько лет! – отмахнулась она, снова смерила его взглядом и призналась. – И если честно, мне кажется, что наша встреча добром не закончится! Может ты какой-нибудь маньяк?
- Ага! Маньяк! – поддакнул Антон и поднялся, чтобы налить еще чаю. – Принудительно делаю добрые дела и маниакально люблю спасать девушек из рук бандитов!
- Тогда ты не маньяк! Может ты… ангел? – Рита наконец-то заулыбалась. Без настороженности и оглядки. Просто, по-доброму. И от этого стала еще красивее.
- А разве ангелы бывают рыжими? – Антон невольно поворошил челку, снова уселся за стол и подмигнул.
- Ты не рыжий! – возмутилась она и внимательно его оглядела, а после выдала. – Твои волосы благородного Тициановского оттенка! К тому же брови почти черные и ресницы черные. А глаза? Серые? Не разберу…
- В зависимости от освещения. Иногда зеленые, иногда серые. Хочешь, пододвинусь ближе, чтобы ты смогла разглядеть? – Он уже смотрел на нее не отрываясь. Улыбка не сходила с губ от того, что перед ним больше не было той испуганной, настороженной девчонки, готовой бежать со всех ног при первом же его неверном шаге. Перед ним сидела миниатюрная, обалденно красивая, умная, нежная девушка. Пожалуй, в этот момент он был готов признаться сам себе, что никогда в жизни не встречал такой! До сегодняшнего дня. Как же ему повезло, что он попал в пробку и опоздал на день рождение «первой красавицы» факультета. Иначе ему никогда не встретить Риту. Маргариту.
- Можно мне называть тебя Марго? А лучше Маргет, как дед называл мою бабушку? – вдруг вырвалось у него и тут, точно краски выцвели на ее лице. Улыбка растаяла как дым, а в почерневших глазах засветился страх.
- Нет. – Она поднялась. – Спасибо за все, но я думаю, что тебе пора.
- Я что-то не то сказал? – Антон тоже поднялся и шагнул к ней, но та отшатнулась от него как от прокаженного.
- Нет. Все хорошо. Тебе пора! – она указала на дверь.
Он только пожал плечами и вышел в коридор. Молча обулся и, чувствуя что она стоит за спиной, развернулся.
- Ты мне завтра позвонишь?
- У меня нет телефона. Украли. Вчера. – Она смотрела на него холодно и безучастно. Куда делась та девушка, с которой ему не хотелось расставаться? От этой незнакомки ему напротив хотелось бежать!
- Я оставлю тебе свой! – Он нашарил в барсетке запасной телефон, которым практически никогда не пользовался. – Я сам тебе позвоню. Можно? Мы же друзья?
Он попытался улыбнуться, но от ее настороженного взгляда, в котором светилось нетерпение, улыбаться расхотелось.
- Можно, – едва слышно сорвалось с ее губ.
- Пока. И попрощайся за меня с Васькой! – Антон открыл дверь, шагнул на площадку. Хотел сказать что-то еще, но Ритка захлопнула дверь перед его носом. – И спокойной ночи…
Какое-то время Антон стоял на площадке, глупо пялясь на дверь. Ему даже нестерпимо захотелось в нее потарабанить, а может даже пару раз пнуть. Но удержавшись от этого ребяческого порыва, он просто прислонился ухом к двери и услышал шорох. А потом разговор. Неужели в квартире Риты кто-то был? Подруга? Сестра?
Ай, как невежливо получилось!
Он затаил дыхание, пытаясь разобрать едва различимые голоса, но понял только несколько странных фраз, которые один голос, как заведенный повторял за другим.
- Он не причинит нам вреда…
- Он не причинит….
- Он поможет нам освободиться….
- Поможет…
- Осталось несколько дней…
- Осталось…
- Ты получишь то, что хочешь…
- Я получу…
Да что там делается? Как будто сеанс гипноза происходит!
Не сдерживаясь больше, Антон все же воплотил в жизнь свою мечту и изо всех сил затарабанил.
- Рита, открой! Рит! Я же совсем забыл!
За дверью на некоторое время воцарилась тишина, а когда Антон уже совсем потерял надежду, щелкнула щеколда и на пороге появилась его случайная знакомая.
- Антон? Я думала, ты ушел… - Она растерянно смотрела на него и часто-часто моргала, точно проверяя, не снится ли он ей. – Ты так быстро собрался и ушел, что… Я удивилась…
Ну да, еще бы! Удивилась она! Поди чувствует себя неловко за то, как настойчиво его выпроваживала, вот и сочиняет теперь…
Ладно. У каждого есть свои тараканы…
- А я вернулся. Забыл, что денег тебе не оставил. Я же обещал помогать! – Он заставил себя криво улыбнуться и взглянул поверх ее плеча, разглядывая уходящий в темноту коридор, пустую кухню. Интересно, кто у нее все это время прятался? – Вот, держи.
Он протянул растерянной девушке пять тысяч, последнюю наличку, завалявшуюся в его портмоне, и решительно пресек ее слабые попытки отказаться.
- И без не могу! Потом отдашь, когда сможешь! А лучше, пойдем со мной куда-нибудь? Погуляем? Например, завтра? Можешь и подругу прихватить, чтобы дома не кисла.
- Подругу? – Девчонка, после того как он ее разоблачил, и вовсе решила уйти в несознанку. – У меня нет таких подруг, с которыми я бы захотела разделить свидание с тобой.
- Ну не подругу, значит сестру! – Еще один быстрый взгляд поверх ее плеча. Хм… Ему показалось, или он действительно увидел стоявшую у стены тонкую, высокую тень девушки? Видимо пока до секретов его новой знакомой он не дорос. Ладно, подождем, а теперь главное эффектно уйти! – Короче думайте сами. Я пригласил вас обоих, но если ты против компании, буду рад побыть с тобой наедине, и как уже обещал – показать тебе мой мир! Все, пока девчонки!
Подмигнув Рите, он махнул рукой в темноту коридора и, закрыв дверь, ринулся вниз.
ГЛАВА шестая
Джованни
Солнце раскаленным белым шаром висело высоко в небе. Джованни то и дело облизывал губы, надеясь хоть немного избавиться от жажды. Но губы были солеными и сухими, отчего пить хотелось еще больше.
Перед глазами дрожало прозрачное марево, воздух с каждой минутой становился все более густым и вязким. Джованни боялся, что над ним снова станут подтрунивать из-за медлительности, но угрюмые матросы сами едва передвигали ноги, видимо накануне неплохо отдохнули. Капитана судна и вовсе не было видно, он с самого утра не выходил из своей каюты. Поэтому никто не трогал юношу, не подгонял, заставляя шевелиться и не называл обидными прозвищами. Можно было спокойно подумать, перетаскивая тюки и ящики. Обычно в такие моменты Джованни представлял, что он вовсе не грузчик на корабле, а пассажир, готовящийся к отплытию. Но в этот день все было иначе.
Обида, наивная и глупая, как в детстве, прожигала в душе черные дыры. Джованни никак не мог забыть своего позора в доме Флоры. Где-то внутри саднило и зудело острое чувство, требующее возмездия. Но как он мог отомстить? Испачкать выстиранное матерью белье? Или порвать кружева на шелковых панталонах? Это просто ребячество. А он взрослый мужчина, который должен уметь отстоять свою честь. От невозможности, что-либо изменить было нестерпимо больно и противно. Он словно искупался в помоях и никак не может отмыться.
Несправедливо, но Джованни вынужден был признать, что бугай прав: никогда ему не встать на одну ступень с такими, как они. Сын прачки не станет ровней богатой сеньорите. Где-то на небесах решили, что так должно быть и сколько не старайся, изменить ничего не получится.
Он давно возненавидел работу в порту, но с тех пор, как туда перестала приходить Мария, ненависть переросла в нечто большее, чему Джованни не мог дать определения. Каждый вечер он мечтал, что проснется утром и окажется, что вся его прошлая жизнь была лишь кошмарным сном. Ведь не может быть мир настолько несправедливым, чтобы дать все одним, отнимая у остальных. Почему кому-то всё дается легко: деньги, положение в обществе, самые лучшие женщины, а кто-то вынужден довольствоваться объедками? За какие заслуги бог одарил одних и обделил других?
Откуда-то в памяти всплыли слова, услышанные однажды от отца. Тот говорил, что наши мечты – наши же якоря. Мысли похожи на мотыльков, летящих на пламя свечи. Они вьются вокруг, омороченные ожиданиями и опасениями, но ослепленные ярким лепестком мечты-огня не могут улететь. И до тех пор, пока не получат свободу, не станут реальностью, так и останутся несбыточными желаниями. Чтобы получить что-то, нужно изо всех сил перестать этого хотеть; потушить огонь и отпустить мечтания. И тогда они начнут воплощаться в жизнь. Иначе, в один прекрасный момент мечты-мотыльки опалят свои крылья, чтобы никогда уже не взлететь.
И в тот самый момент Джованни твердо решил, что больше не хочет идти на поводу у судьбы. Неужели человек не способен сам решить, как прожить свою жизнь? Конечно, способен! И должен стремиться к этому!
Кто привык к существующему порядку, застрял в нем, как в болоте, тот не будет делать резких движений. Любая попытка взбрыкнуть только усугубит положение, зловонная трясина затянет еще глубже, подберется к самому горлу и однажды перекроет дыхание. И если несчастный думает, что с этим придет долгожданный покой – он ошибается. Будет то же самое болото, только без единого шанса пошевелиться и увидеть просвет в бесконечной черной мгле.
Джованни с детства старался походить на отца и неосознанно перетянул на себя чужую жизнь, с ее устоями и укладом, особо не анализируя нужно ли ему все это. Если раньше он просто наблюдал с сухого берега за тем, как несчастного все больше затягивает в болото, то теперь сам прочно сидел в нем. Пока совсем неглубоко, примерно по колено, но ноги уже не чувствовали опоры. И свет уходил все дальше, становясь все более тусклым и недостижимым. Конечно, можно успокоиться и верить, что однажды кто-то будет проходить мимо и протянет руку помощи. Вот только сможет ли он принять эту помощь? Захочет ли?
Вдруг мир изменился. В нос ударил отчетливый запах гниения, обувь наполнилась ледяной склизкой жижей, рубашка и штаны прилипли к телу. Джованни осмотрел себя и увидел тянущиеся к нему со всех сторон буро-зеленые щупальца. Они обвивают руки и ноги, заставляя упасть на колени. Юноша покачнулся, стараясь удержать равновесие, и почувствовал, что земля уходит из-под ног. Ожидал вспышку боли, но его поглотило ощущение свободного падения.
Вниз.
Он тонул.
Все глубже и глубже уходя под воду.
Было мокро, холодно и когда над головой сомкнулась темная бездна, какая-то неведомая сила подхватила его под руки и выдернула обратно.
Сквозь сомкнутые веки пробивался яркий свет, от гула голосов захотелось закрыть уши руками, но Джованни не смог даже пошевелиться, тело не слушалось его. Страх охватил сознание лишь на короткую долю секунды, а потом мир взорвался острой болью.
Джованни закричал. По крайней мере, так ему показалось. Из горла рвался кашель и хрип вместе с соленой морской водой. Грудная клетка трещала, легкие горели огнем. Кто-то держал Джованни, пока он извивался угрем, выброшенным на берег. Сколько продолжалась эта пытка, он не знал, но в какой-то момент услышал знакомый голос. Неужели начались галлюцинации?
Этого голоса не должно было здесь быть!
Джованни не хотел его слышать!
Голос звал его по имени, был встревожен и напуган не меньше его самого.
- Сеньорита, отойдите, дайте парню отдышаться. – Чей-то бас отгонял настойчивый голос, и Джованни был ему благодарен.
- Я никуда не уйду, пока не удостоверюсь, что с ним все в порядке!
Джованни хотел ответить, что с ним все хорошо, но даже глаза не смог открыть, чтобы увидеть, кому принадлежит голос. Вдруг он все же ошибся?
- Свалился парень за борт, – гудел бас. – С кем не бывает? На солнце перегрелся и заснул. Вон, дышит, значит живой. Очухается, ничего с ним не сделается.
Бас принадлежал капитану, Джованни узнал его. И в нем тоже были нотки беспокойства. А Джованни наконец-то начал понимать, что с ним произошло. Никогда раньше он не терял сознания от жары и теперь был удивлен и напуган. Если он не сможет работать в порту, матери придется брать больше нагрузки, а она и без того едва справляется. Несколько раз Джованни слышал, как она плакала, когда думала, что дети спят. Молилась святому Франциску, чтобы тот дал ей еще немного сил.
Когда он наконец-то смог отдышаться и сесть, то увидел раскрасневшееся лицо капитана. Мутные голубые глаза сощурились, а под серой бородой растянулась счастливая улыбка. Тяжелая рука легла на плечо Джованни и ободряюще его сжала.
- Ну вот, говорю же, очухается, – в голосе облегчение и плохо скрываемая радость. – Эй, сеньорита! – капитан посмотрел себе за спину и усмехнулся. – Вот ведь шельма, пропала! А чего тогда шум подняла? Парень, ты встать можешь?
К Джованни потянулась широкая ладонь, за которую он ухватился и был рывком поставлен на ноги. Голова сильно кружилась, в горле саднило, а ноги дрожали и подкашивались. Чувствовал он себя отвратительно, но уверил капитана, что все хорошо и он готов продолжить работу.
- Ты, видать, об якорь башкой приложился, - хохотнул один из матросов. – Скажи спасибо дамочке, которая увидала, как ты за борт кувырнулся. Ну, я и успел тебя вытянуть.
Капитан шикнул на юмориста и повернулся к Джованни.
- Ты вот что, парень, иди-ка домой. Не хватало мне еще тут приключений.
Джованни хотел возразить, но капитан не позволил ему ничего сказать, сунул в карман деньги – столько платили за полный рабочий день и для надежности подтолкнул юношу в спину.
Узкие улочки старого города петляли, перетекали одна в другую, плутали и никак не хотели вывести Джованни к дому. Голова кружилась, перед глазами стояла пелена. Если это был сон, то неплохо бы проснуться. Но упрямые факты твердили, что всё реально. Джованни трогал шершавые стены домов, слышал голоса, чувствовал запахи. Это точно не было сном. Но ощущение нереальности происходящего все равно не покидало его.
Не понимая как, он оказался возле дома, где снимала комнату гадалка. Постоял возле двери в нерешительности, а потом дернул ручку. Дверь поддалась, Джованни шагнул внутрь. В нос ударил запах плесени, пыли и масляной краски. На лицо тут же налипла паутина. Чертыхаясь и стараясь снять с себя паучью сеть, юноша едва не упал, споткнувшись о строительный мусор.
Когда глаза привыкли к полумраку, Джованни понял, что ошибся. В этой комнате давно никого не было. Окна, грубо заколоченные досками, почти не пропускали света. Со стен облетела штукатурка, в углу валялся поломанный табурет, а пол покрывало каменное крошево. Комнатку либо собирались отремонтировать, да так и бросили, либо она просто обветшала и осыпалась от того, что хозяева исчезли много лет назад.
Джованни уже хотел уходить, но увидел на одной из стен рисунок. Нет, не так. Это была картина, настоящий шедевр. Неизвестный художник изобразил на обшарпанной поверхности портрет женщины. Густые волосы, темными волнами струятся по оголенным плечам, широкополая шляпа с пышными страусиными перьями, украшенная драгоценными камнями. В ушах крупные серьги, а на шее, на тонкой цепочке подвеска, в виде карточной масти «пик».
Женщина была изображена вполоборота, двумя пальцами она держала мундштук с тонкой длинной сигаретой и едва заметно улыбалась. Джованни рассматривал ее не в силах оторвать взгляд и даже потянулся, чтобы убедиться, что это просто рисунок, но тут же одернул руку – от стены веяло могильным холодом. И это при таком-то жарком лете!
Что-то в образе девушки показалось Джованни неуловимо знакомым. Он долго смотрел и никак не мог вспомнить, где видел ее, как вдруг его словно молнией пронзило! В идеальных чертах он узнал ту самую гадалку. Только на портрете она была совсем юной, без колдовских побрякушек и вульгарной косметики.
Голос за спиной заставил Джованни вздрогнуть от неожиданности. Он слишком увлекся, рассматривая рисунок.
- Доброго дня, юноша! Вы что-то ищете?
Джованни обернулся и увидел худого, невысокого мужчину с буйной рыжей шевелюрой. Волосы на его голове торчали в разные стороны, и были похожи на куст в саду ленивого садовника. На лице же, напротив, красовалась аккуратная бородка, плавно перетекающая в бакенбарды, и полностью отсутствовали усы. Мозг сразу отметил, что сеньор явно не из местных, о чем говорила его странная внешность и акцент, происхождение которого Джованни не взялся бы определить.
- Я, кажется, ошибся, - запинаясь, заговорил он. – Шел домой и случайно попал сюда.
- Нравится? – резко сменил тему мужчина. Он был ниже Джованни и куда более щуплым, но все равно от него шло ощущение некой силы и даже опасности.
- Что нравится?
Вместо ответа мужчина прошел к портрету и начал внимательно рассматривать его, словно увидел впервые.
- Да, - честно ответил Джованни, - очень нравится. Но мне, к сожалению, пора. Меня ждут.
- Ее звали Кассандра. – Мужчина сделал вид, что не понял намека. Он провел кончиками пальцев по нарисованным волосам, и Джованни показалось, что девушка на холсте болезненно поморщилась. Тут он увидел, что пальцы у мужчины испачканы чем-то красным.
В этот момент он обернулся, поймал его испуганный взгляд и, усмехнулся.
- Это краска, юноша. Я художник. А портрет этот я написал много лет назад, когда жил в этой самой комнате. Мне тогда было примерно столько же лет, как сейчас вам. Девятнадцать? – вопросительный взгляд.
- Семнадцать, - поправил его Джованни, с трудом ворочая языком. Во рту пересохло, дышать стало тяжело. Никто и никогда не обращался к нему на «вы».
- Так что, вы делали в моем доме? – мужчина вновь принялся ласкать взглядом портрет.
- Я уже объяснял вам, сеньор, что просто заблудился. Шел домой и попал сюда. Это случайность, поверьте мне.
- Я верю вам, юноша, - он вдруг стал очень серьезным. – Но совершенно не верю в случайности.
Рыжий помолчал немного и как-то отстраненно произнес:
- Идите же. Вы сказали, что вас ждут. Ну же? Или передумали?
- Всего доброго, - соблюдая приличия, кивнул Джованни и поспешил покинуть странное место.
- До встречи, юноша, - улыбнулся странный господин. Улыбка сделала его лицо похожим на маску.
Всю дорогу до дома, Джованни не покидало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Он даже обернулся несколько раз, но так никого и не увидел. Если не считать облезлого пса булочника Луиджи, что провожал его вечно голодным взглядом.
Может он сходит с ума? Сначала этот обморок со странными ведениями. Потом дом гадалки, в котором от нее остался только портрет на стене. Джованни точно помнил, что в его первый визит никаких рисунков на стенах не было. Конечно, он не особо рассматривал, но такое бы точно запомнил. И этот странный рыжий тип. Зачем ему было врать про то, что портрет рисовал он, да еще много лет назад? Ведь краски совсем свежие, даже запах еще не выветрился. Но если все это последствия перегрева на солнце, то, как объяснить ожившую картину?
Девушка двигалась! Теперь он знал это точно! Ему не привиделись скривившиеся губы и пролегшая складку на лбу девушки. Вот только художник этого будто не заметил, смотрел на нее, как завороженный и нес какую-то чепуху. А может он безумец? Или это он – Джованни – сошел с ума?
Добравшись до дома, он сразу прошел в свою комнату и, не раздеваясь, рухнул в постель. Одежда давно высохла, но все еще пахла морской водой. По-хорошему надо было ее снять, но силы покинули молодого человека. Мать робко постучала в дверь, спросила все ли с ним в порядке, на что сын промычал нечто невразумительное, не сумев разомкнуть ставшие чугунными веки.
Уже проваливаясь в сон, он вдруг вспомнил, чей голос так обеспокоенно звал его сегодня в порту и окончательно уверился в своем безумии.
Её не могло там быть.
ГЛАВА седьмая
Рита автоматически закрыла щеколду и без сил опустилась в коридоре прямо на застеленный стареньким линолеумом пол. Странного попутчика послала ей сегодня судьба. Мало того что вел себя как безумный, раскидывая деньги направо и налево, так еще и внезапно сбежал, среди приятной беседы, когда Рита уже вполне расслабилась и даже стала доверять этому типу. Просто вскочил, и, буркнув что-то про телефон, выскочил за дверь.
Почувствовав сперва огорчение, затем злость, грозившую перейти в горячую вспышку гнева, она принялась торопливо и глубоко дышать, пытаясь справиться с внезапно подступившим приступом…
Это началось около недели назад, когда она, поддавшись уговором знакомой из соседнего подъезда, вместо того чтобы провести вечер законного выходного дня дома, в тепле и уюте, согласилась ее подменить за приличную сумму и с шести вечера до шести утра, изображать официантку в каком-то закрытом игорном клубе.
Конечно же, как всегда ей не повезло! Во-первых, разгорелась драка, а во-вторых, когда она подошла к столу, чтобы убрать беспорядок и пролитый на зеленое сукно виски, абажур, висевший над столом вдруг коротнуло, а когда Рита принесла и поспешила заменить лампочку, удар тока швырнул ее на пол и практически вышиб сознание. Если не считать, конечно, реальностью, странное видение, посетившее ее после этого. Будто к ней бежит высокая, невероятно красивая девушка с бледной кожей и черными волосами, опускается перед ней на колени, прижимается к ней невероятно холодными руками, а после таким же ледяным телом и страстно шепчет:
- Помоги мне! Выведи меня отсюда! – И что-то сует ей в руки. Что-то теплое, почти горячее. – Возьми! Спрячь! Беги!
Рита даже потрясла головой, пытаясь отогнать впечатавшееся в память видение. Самое смешное, что никакой девушки, когда она очнулась, рядом не было и в клубе тоже. И в руках она ничего не держала, чтобы хоть как-то подтвердить свое видение.
Дааа, странный тогда выдался денек!
Хотя, грех жаловаться! В принципе, тогда все закончилось удачно. Руководство клуба, даже заплатило ей на десять тысяч больше, таким образом, заставив ее подписать бумагу, что произошедшее с ней - несчастный случай, и она не винит данное учреждение за полученную травму.
Знакомая даже смачно выматерилась, когда Рита рассказала ей о своих злоключениях.
- Да ты сдурела, подруга? Ты же какие деньжищи смогла бы с них стрясти, если бы не лоханулась, а подала в суд!
- Но… тогда бы все узнали, что я там не работаю, а всего лишь замещаю тебя. А пробраться в такое заведение инкогнито, да еще и бесплатно, за это уже по-любому штраф светит. Причем тебе и мне. Скажи спасибо, дешево отделались: тебя не уволили, а я деньгу заработала! – отмахнулась Рита и спровадила радеющую за справедливость соседку, клятвенно уверив, что в суд она обращаться не будет и у нее на работе больше не появится!
Вот с той ночи, у сдержанной Ритки, и стали появляться такие вот приступы не то ярости, не то страха. И всегда они начинались с того, что ее, Риту, кто-то называл странным и каким-то ломанным именем - Маргет! Не Маргарита, ни Марго, а Маргет!
Причем, если до этого случая ее так не называли ни разу, то после, весь город точно подцепил вирус, на каждом шагу норовя ее так обозвать!
Вот и Антон!
Она была рада, когда он вернулся. После таких приступов она ощущала себя выжатым лимоном, и мерзко ныл затылок, точно ее хорошенько чем-то приложили. Парень тоже вел себя странно. Разговаривал с ней, точно их двое, и звал на свидание с подругой. С какой подругой?! Чтобы в тот же вечер его у нее увели?!
Нет, она, конечно, не претендовала на этого мальчика-мажора, но, оказывается, так приятно когда о тебе заботятся! И не просто кто-то абстрактный, а ее новый знакомый, да чего там знакомый - ангел-хранитель – Антон: молодой, высокий, красивый, в меру накаченный, и не ведущий счет деньгам. И он зовет ее на свидание???
К черту подруг!
__________
Всю ночь Антон колесил по городу, дожидаясь, когда же мосты снова сведут, чтобы доехать до дому. Хотя уснуть он бы все равно не смог, даже если бы доехал вовремя. Из головы не шло кукольное личико Ритки, да и вся она! Ее определенно окружала какая-то тайна, и то, что она пыталась отпугнуть его каким-то тотальным невезением – только подтверждает его догадку.
Нет, решено!
Сегодня в академию он не пойдет, на собрание и подавно! Антон решил для начала выспаться, а потом поехать к Рите и возить ее по ночному городу, по всем его злачным местам, пока она не расколется! Не то чтобы он сильно этого хотел, любопытство – да! Но больше всего его притягивала мысль, что если она сможет доверить ему тайны, она сможет довериться ему полностью. А значит, сможет стать ему… Кем?
Антон аж потряс головой, стряхивая с себя какое-то сладкое оцепенение. Да что, черт побери, с ним происходит? Он знает эту девицу без году – день, и уже хочет знать ее тайны? Хочет присвоить ей статус? Хочет конкретики?!
Боже, о чем он думает? Дед же говорил, предупреждал! Уж не знаю почему, но в их семье браки были не долгими, но крепкими. Не долгими…
Антон едва дождался, когда мост, преграждающий самую короткую дорогу до его дома, наконец-то сойдется, и дал газу, пытаясь не упустить мысль.
А ведь и вправду? Жена прадеда, основателя их рода Ивана Борисовича Данилова, упала под лед и утонула, когда ее сыну Петру было около пяти лет, бабушка заболела гриппом и скончалась, когда отцу исполнилось всего семь. Мама не умерла. Она уехала, когда самому Антону исполнилось около десяти лет.
Да что же это за тенденция? А если все они расстались, потому что… любили? Отец на эту тему говорить не хотел, да и вообще после бегства мамы, воспитанием Антона больше занимался дед. Может поэтому он говорил, что любовь для их семьи смертельна? Поэтому хотел подыскать к окончанию Академии «красивый цветок, выращенный в богатой оранжерее»? Чтобы не дать внуку пережить все то, что пережил сам?
Дома он был уже минут через двадцать. Город только просыпался, и это сэкономило ему время. В огромном холе он столкнулся с отцом.
- Привет, па!
- Антон? Ты где был? – Отец, копия деда, только на голову повыше и еще не седой, смотрел на сына строго и как-то обреченно.
- На день рожденье у Олеси! – не моргнув соврал он.
- Тебя там не было! – прищурился отец, буквально впиваясь в сына требовательным взглядом. – Алекс и еще парочка парней с твоего факультета оборвали дома все телефоны, с требованием выдать им тебя! Так… где ты был?
- У девушки! – Антон криво усмехнулся. А чего теперь-то уж скрывать?
- Твоей девушки? – чересчур серьезно уточнил отец.
- Да нет, из рук бандюганов малолетку спас, вот и нянчился всю ночь. Она на краю географии живет, не отпускать же одну… - Антона понесло. Он вдруг почувствовал странную нежность, когда рассказывал, впервые рассказывал о Ритке кому-то из своих, и чтобы не спалиться, нарочито грубо закончил. – Короче дура-дурой! Не волнуйся. Я помню о породе…
- Дело не в породе… - как-то странно почти шепотом произнес отец, развернулся и, миновав холл, вышел на улицу.
- А в чем же тогда? – буркнул Антон ему в след, но ответа естественно не дождался. Как всегда! В этом весь отец! Отчитает, наговорит загадок и уйдет! Хотя нет, скорее сбежит! Антон не помнил ни разу, чтобы они говорили по душам, чтобы он спрашивал отца о маме. А может он и отделился от сына, чтобы поменьше вспоминать о предательстве любимой? Эх, хорошо, что у Антона есть дед – мировой мужик! Заменил ему и мать, и отца. Вот его-то и надо попытать на тему любимых, породы и еже с ним…
Но до деда в тот день он так и не добрался. Как сообщила горничная: «Петр Иванович еще вечером уехал в аэропорт». У него, оказывается, в Праге какая-то деловая встреча.
Не долго сетуя, Антон поднялся к себе в комнату, не раздеваясь, упал на здоровенную кровать и провалился в тревожный сон.
Его разбудили крики. Едва открыв глаза, он закашлялся и, сорвав с себя майку, прижал ее к лицу, в ужасе таращась на клубы дыма, просачивающегося из-под двери.
Одним прыжком он преодолел расстояние до двери и, распахнув ее, растворился в густом дыму, заполонившим весь коридор, лестницу и первый этаж. Горела кухня. Точнее не горела, а дымилась. Отец настоял на противопожарной отделке дома, еще когда тот достраивался. Он всегда мрачно смотрел на мир, ожидая беды там, где ее в принципе не может быть. Может потому, из-за своей хронической недоверчивости, он ни разу не подписал убыточного для фирмы контракта.
- Что случилось? – Антон разглядел жавшуюся в углу кухарку, Анну Васильевну, и бросился к ней.
- Не знаю! – сквозь всхлипывания провыла та. – Я готовила обед, а тут вдруг пожар! И дым везде! Потом пожарные. Меня хозяин убье-о-о-от!
- Не убьет! Плита наверное коротнула, ты-то тут причем? – Антон повел ее к выходу. – Кстати, а где пожарные?
- Уехали! – снова всхлипнула она. – Засыпали плиту какой-то дрянью, выключили электричество и уехали!
- Так пожар был или нет? – Антон вывел ее в холл и с наслаждением вдохнул сдобренный гарью воздух, вливающийся из-за распахнутых створок входных дверей. Во дворе толпились два садовника и две горничных, во всю глотку обсуждающих произошедшее.
- Говорят проводка!
- Михалыч, да какая проводка? Бомбу закинули, дымовую! Ты огонь видел?
- Не было огня!
- А может это призрак старой хозяйки шалит?
- Сама ты, Лена, призрак хозяйки! Увидела разок в прачечной сохнущее платье и давай панику поднимать! Никак не успокоишься!
- Да? А если ты, Оль, самая умная, тогда скажи, чье это было платье? Такого старинного фасона!
- Да ты в темноте и сама не поняла, что увидела! А когда утром пришла, то ничего и не нашла!
- Тааак! Что тут происходит? – Антон подошел к ним, подталкивая вперед всхлипывающую кухарку, и оглядел разом замолчавших работников. – Сплетни разводим? А отцу позвонили?
- Антон Олегович! – нервно сглотнул садовник Михалыч. – Ваш отец сегодня попал в больницу с сердечным приступом. Вон, Ленка только что из больницы! Петра Ивановича тоже известили, но он сможет вылететь только завтра. В Праге нелетная погода!
- Что с ним?! – Антону показалась, что он сейчас упадет. Вот просто ноги перестанут держать и упадет… - А мне почему не сообщили?
- Так звонили вам весь день! Вы трубку сначала не брали, а потом какая-то девушка ответила… - оправдываясь, пробубнил второй мужчина, усатый и коренастый Трофим Тарасович, бывший в доме скорее по хозяйству. Мог починить все от кофеварки до машины, а Михалычу помогал за «спасибо». Любил возиться в свободное время с растениями.
«Только мою, в одночасье рухнувшую жизнь, он починить не сможет» - подумалось Антону. Затем пришло понимание, ГДЕ он оставил телефон и ЧТО за девушка ответила.
Рита!
- В какой больнице отец? – паника, точнее животный ужас сменили четкие мысли и планы. Теперь Антон знал, как ему действовать.
- Был в городской, но его уже перевезли к Бахметьеву. Кажется, готовят к операции, – тихо произнесла Лена.
Антон посмотрел на нее, и она вжала голову в плечи, как будто он хотел ее ударить. А может именно такой был у него сейчас взгляд?
Данилов вдруг почувствовал как его лощеный, вскормленный пороками и вседозволенностью мир лопается как елочная игрушка. И понял, что должен сделать выбор – либо разлететься осколками, либо стать прозрачной сталью, клеем, да чем угодно, чтобы не дать своей жизни, своей семье разбиться подобно елочной игрушке.
Он еще раз оглядел, ждущих его указания людей, и заговорил.
- Я к отцу. Трофим Тарасович, устраните и поймите причины возгорания. К приезду деда ничто не должно напоминать о сегодняшнем происшествии. Лена, Оля – уборка в доме. И сегодня так, как вы никогда еще не убирали. Анна Васильевна – с вас к завтрашнему вечеру праздничный ужин с тортом. Михалыч, высушите лужи у подъезда и как следует гоняйте охранников. Мне кажется то, что произошло сегодня, было не случайным, а значит, может повториться. Все. Работать! Премию обещаю!
И развернувшись, направился в дом. Надо сперва одеться, взять карточки, наличку, паспорт и телефон. Без паспорта ему в клинику Бахметьева долго не попасть, а сегодня важен каждый час.
ГЛАВА восьмая
Джованни
Комната была та же самая и в тоже время совершенно другая. В небольшие окошки сквозь прозрачные занавески, лился мягкий солнечный свет, ложась на светло-зеленые стены; и никаких досок, никакого мусора.
Из мебели небольшой стол, табурет и кровать с периной. В углу мольберт, жестянка с разнокалиберными кистями и несколько баночек с красками.
Кроме Джованни в комнате находились еще два человека. Парень, с рыжими, как факел волосами, мягко улыбался сидящей перед ним девушке в широкополой шляпе, украшенной страусиными перьями. Он стоял от нее в трех шагах, будто не решаясь подойти ближе. Девушка смущалась, улыбаясь в ответ светлой, искренней улыбкой и прикрывала лицо ладошками, как делают маленькие дети, а когда убирала руки от лица, начинала что-то быстро говорить. Точнее Джованни думал, что она говорила. Губы ее шевелились, но не единого звука не долетело до его ушей. Это было странно и страшно одновременно.
Он вдруг почувствовал себя мухой, закрытой в стеклянной банке. Джованни не понимал, как попал сюда: хотел спросить, но, что если его не услышат, точно так же, как не слышит он? – и одновременно боялся привлечь к себе внимание. Парень с рыжими волосами вдруг обернулся в его сторону и прошел к окну, чтобы закрыть створку. Джованни едва успел отскочить, потому, как молодой человек шел прямо на него, точно не замечая препятствия.
