Когда вдруг решил, что уже поздно. Юлия Флери

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17. Десять лет назад
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Возвращение домой – всегда момент трогательный и волнительный. И ничто не может омрачить это светлое чувство. Ну, разве только встреча с бывшим возлюбленным. Встреча с его претензией, с его упрёком, с обвинительным взглядом. И, казалось бы, что ещё делить, если всё давно рассчитано, детально разобрано и решено?.. Но у мужчин на всё есть своё, пусть даже не подкреплённое фактами мнение. А как же инстинкты собственника, в конце концов? Как быть с желанием, с неоправданными планами, надеждами? Нет, тут следует всё хорошенечко обдумать. А чтобы думать Марго было проще, бывший окружит её заботой и вниманием. Пристальным вниманием. А иногда и проследить не грех. Ведь женщины, они создания нежные, наивные… их нельзя надолго оставлять в одиночестве. Да и… одиночество женщину не красит. А его женщина должна быть красивой всегда, потому он ни перед чем не остановится.

ПРОЛОГ

Впервые мы встретились в клубе. Я специально туда пришла – знала, где его найти и не мучилась сомнениями. Он был старый и страшный, а мне только исполнилось восемнадцать, и главной характеристикой стало абсолютное отсутствие тормозов. Он смотрел на меня и подыхал от желания, я же лишь ядовито улыбалась, едва сдерживая рвотный позыв. И соблазняла. Безбожно. Соблазняла, дразнила, заставляя проклинать всё на свете за невозможность мной обладать. Об этом говорил взгляд. Об этом кричали жесты, чёткие, ритмичные движения. У него никогда не будет такой, как я. У него просто нет шансов. Слишком независимая, слишком горячая, слишком молодая…

   Он неизменно сидел в самом тёмном углу пропитанного сигаретным дымом зала. Точно паук, не смея показаться свету, обществу, не смея попадаться своей будущей жертве на глаза. Сидел и смотрел, точно зная, что пришла к нему одному. Сразу это почувствовал, обдавая жаром похотливого взгляда. Давился слюной, накачивал себя виски и бесконечно курил. А я танцевала. Яркая, как огненная вспышка. Кружилась в скором ритме клубной музыки, забывая обо всём на свете, кроме него. Постанывала от удовольствия, зная, как ему сейчас тошно, как мучает железный стояк, как зубы сводит от желания меня придушить… или трахнуть. Да, этого он тоже хотел. Пожалуй, даже больше, чем придушить, ведь своим появлением я выбила его из колеи. Той самой, которую старый конь не испортит. Или это говорилось о борозде?.. Неважно!

   Я посмела нарушить его покой, уничтожила самообладание, я стала непроходимой костью поперёк его горла! И в наказание за это, мысленно, он раз сто поимел меня во всевозможных позах. А вот потом да… потом и придушить не жалко. Но не приближался! Отсиживался, надеясь избежать чего-то неведомого. А по мне… пусть хоть наручниками себя к батарее пристегнёт! Всё равно приползёт. Словно дикий зверь, отгрызёт пристёгнутую ладонь, и приползёт. А мне только того и надо. Чтобы оказался на расстоянии вытянутой руки.

   Я была готова довести его до безумия, до сумасшествия, точно рискуя оказаться в этот момент где-то рядом. И он это понимал, чувствовал, видел и… поддавался. Пусть неосознанно, пусть против воли, но поддавался!

   В первый раз он не выдержал и пятнадцати минут. Встал и ушёл, получая в спину презрительную усмешку. Сдался. Проиграл. Слабак. Но время шло, ставки росли, и вот он уже полночи готов наблюдать за мной. Стал практически равнодушен к насмешливым взглядам, брошенным вскользь. Скулы, что обычно сводило судорогой от притворного равнодушия, всё чаще оставались спокойны, губы не тронуты и тенью улыбки, глаза больше не выдавали прежней заинтересованности. Всё это так, но я знала одно: желание сжигает его изнутри. Желание и мужское самолюбие, которое я имела наглость задеть. Мы вдвоём понимали, чем закончится эта игра. Едва ли он догадывался, кто в ней окажется проигравшим.

ГЛАВА 1

– Ритка!

   Марго уловила вопль и непроизвольно поморщилась. Не хотела слышать «таким» своё благородное имя. Девушка устало вздохнула и нехотя обернулась на зов, который успел повториться громче и привлечь внимание как минимум десятка пассажиров её рейса. Она с облегчением выдохнула, не разглядев ни одного знакомого лица, и собиралась было продолжить путь, как вдруг её одёрнула предовольного вида женщина. Одёрнула, окинула восхищённым взглядом, и странно, будто в удовольствии от увиденного, взвизгнула. Рита совершенно растерялась, а женщина, наоборот, принялась что-то радостно бормотать, усердно её обнимая, и едва не целуя в обе щеки.

   – Ах, какая ты стала… – всё ещё не веря своим глазам, пробормотала незнакомка. – Ну, прямо форменная иностранка! Не зря в тебя были влюблены все наши мальчишки! Видели то, что скрывалось от ревностных девичьих взглядов.

   – Э-э… Извините, – в слабой попытке отделаться от нежеланного общения, Рита качнула головой. Да только кто же ей это позволит!

   Незнакомая с виду женщина бодро улыбнулась и хитро прищурилась.

   – А ты, как погляжу, и не узнаёшь меня совсем? – пожурила она, а Рите не оставалось ничего другого, как безмолвно согласиться со сказанным выше. Вот она и развела руками, едва ли чувствуя за собой какую-то вину.

   Рита примирительно улыбнулась, повторно пробормотала свои извинения и практически развернулась, чтобы уйти, когда незнакомка невежливо фыркнула.

   – Нет, ну, это совсем никуда не годится! Мальцева Алина! – воскликнула она, вызывая смутное узнавание. – Что? Неужели непохожа?! – лукаво улыбнулась. – А вот такая я теперь! – довольная произведённым эффектом, бывшая одноклассница задорно крутанулась, демонстрируя формы, победную улыбку и положительный образ в целом.

   Рита задержала дыхание и улыбнулась ещё вежливее, чем прежде.

   – Прости, тебя, действительно, не узнать. Да и… мама как-то говорила, что у тебя трое детей и муж-идиот, а женщину с таким послужным списком я представляла себе несколько иначе.

   – Ага! – Алина задорно подмигнула и с готовностью поддакнула. – Расплывшаяся, с сальными волосами и в пропитанном всевозможными запахами халате! – довольно рассмеялась она. – Нет, Рит, что ты и, правда, как замороженная! Неужто зазналась? Так, мы из тебя мигом всю дурь выбьем!

   – Кто это мы?

   Отстранённо поддерживая разговор, Рита оглянулась по сторонам. Алина при этом заинтересованно изогнула бровь и скрестила руки на груди.

   – Ну как же! Это ты у нас так высоко взлетела, что не достать. А так вся компания друг с дружкой связь поддерживает. Вот и будем тебя перевоспитывать! И я, и Димка-шляпник, и Андрюшка… – на этом Алина многозначительно замолчала, а улыбка Риты стала настолько неестественной, что, казалось, вот-вот лопнет, словно перетянутая резина. – Слышала, может, нет… женится он. Как у вас? Давно виделись?

   – Не знаю… месяцев семь назад, от силы. Знакомил с красавицей-невестой, – сбрасывая наваждение, Рита тряхнула головой. – Да и какое это сейчас имеет значение?.. – махнула она рукой.

   – Ох, и сглупила же ты тогда, Ритка! – зажмурилась Алина и, сгоняя с лица непонимание, обтёрла его ладонями. – Такого парня упустила!

   – Ну, что ты говоришь… Когда это было-то?

   – Ну да, ну да… А по мне, так, будто вчера и было! Так и стоите перед глазами весёлые и счастливые. Идеальная пара. А как он тебя любил… – одноклассница снова зажмурилась, на этот раз от переполняющего её восторга. – Хотя мне кажется, что до сих пор любит, – добавила значительно тише, но Рита расслышала и оттого нервно вздохнула.

   – Действительно… будто вчера… – пробормотала она, отводя взгляд, а потом как-то удалось взять себя в руки, и рассмеяться. – Да и не замороженная я! Устала просто. Долгие перелёты… – Рита напряглась, нахмурилась, подбирая верное слово. – Утомляют! – обрадовалась удачно подвернувшемуся варианту.

   – Так, мы же с тобой на одном рейсе летели. Только ты в бизнесе, а я… А я так, насколько расщедрился мой босс, – Алина развела руками. – Но как видишь, снежную королеву из себя не строю! Видно, нелегко тебе даются эти вылазки к домашнему очагу?

   – Не люблю сюда возвращаться, – нехотя призналась Рита, но улыбнулась ободряюще. – Да и… что мы всё стоим… Ты в город?

   – Да. А можно прямо на такси в наш посёлок, – Алина деловито подхватила выдвижную ручку дорожной сумки и посмотрела вдаль. – Маман твоя всё верно ведь сказала. И про детей, и про мужа, – одноклассница многозначительно подмигнула, взяла Риту под локоток и повела в сторону выхода из аэропорта. – И халат у меня был, и волосы… а ещё я могла похвастаться полным отсутствием фигуры. А теперь вот, видишь? Поумнела, повзрослела. Однажды подошла к зеркалу, взглянула на себя и всю свою жизнь, будто со стороны. В тот момент от страха захотелось зажмуриться и спрятаться куда-нибудь в дальний угол. Так, чтобы никто не нашёл. Как подумала, что качусь по наклонной… И я-то ладно, но вот дети… А поехали вместе?! – отпуская неприятные воспоминания, Алина расправила плечи. – Ты домой сейчас?

   – Куда же ещё?..

   – И тебя никто не встречает? Головой-то ты хорошо вертела!

   – Ну, наверно, именно оттого она сейчас так и болит, – недовольно заметила Рита. – Никто не встречает, – подтвердила. – Давай вместе. И обязательно прямо домой! – решительно кивнув, она и сама устремилась к стоянке таксистов.

   – Ну, так я тебе всё по дороге и расскажу, – догнала её Алина и свернула к машине, что приглянулась первой. А как устроились, чуть разочарованно хмыкнула, глядя в пустоту, и грустно улыбнулась.

   – Долго я сидела и верила в сказку про любовь. А Петюня мой мотался по заграницам и жил в своё удовольствие. Дальнобоем подрядился. Дошло до того, что ему стало противно на меня смотреть, и командировки плавно переходили из одной в другую. Вот я и призадумалась: что, мол, меня держит? А как вспомнила, какой была, да увидела, во что превратись… – Алина своеобразно взмахнула рукой, что-то от себя отпуская, какую-то важную эмоцию, и сдавленно рассмеялась. – В столице нашей год мыкалась, себя искала, а потом повезло. Удачно устроилась в крупную компанию. Секретарём. Дальше – больше. Карьерная лестница, обучение за счёт заинтересованной стороны. Чем только мой шеф не промышляет… Вот, с симпозиума летим, что проходил в Нью-Йорке. Представляешь?! Где я и где Нью-Йорк! И сама ведь так лет пять назад думала… А, выходит, что нужно только захотеть. Сейчас смотрю вперёд, снова собираюсь замуж. Не век же одной вкалывать… Мужиков-то вокруг теперь уйма крутится, выбирай – не хочу! Вот и выбрала. Не поверишь… самого крутого! – рассмеявшись, Алина блеснула колючим взглядом. – И всё сделаю, чтобы моим был. Ни перед чем не отступлюсь, – заверила, насмешливо посматривая на Риту и её сомнения.

   – К сожалению, не всегда бывает так просто… – думая о своём, обронила та, а Алина понимающе улыбнулась.

   – Да будет тебе хандрить! Ты же красавица, умница. Мужики перед тобой млеют, точно барышни, затянутые в корсеты. Нужно только захотеть! Это я тебе авторитетно заявляю. Считаешь, Андрюшка будет долго решать, кого выбрать, если вздумаешь вернуться к нему?

   – Ты говоришь совершенные глупости.

   – А ты перестала быть собой, если не веришь в собственные силы! Помнишь, когда-то мечтала стать руководителем юридического отдела в… – Алина прищёлкнула пальцами, пытаясь припомнить сложное название заграничной конторы, а Рита, не желая наблюдать мучения подруги, кивнула, прикрывая глаза.

   – Руководителем я, конечно, не стала, но в этой команде работала. Вот как раз оттуда и возвращаюсь.

   – Что? Из Америки сбежала?! – Алина ахнула и неодобрительно покачала головой. – Ну, даёшь! И что же тебя назад-то так потянуло? Или это не что, а кто?

   – От себя не убежишь… Да и… не моё это. Не хочу одна. Год, пока отрабатывала международный контракт, едва не взвыла от тоски.

   – По Родине, я надеюсь?

   На откровенный выпад Рита сдержанно улыбнулась.

   – И по ней тоже.

   – А сейчас что же? Надумала отдыхать?

   – Попробую недели две. Потом в Москву. Папа дал рекомендации на мой счёт. Уже и место готово. Остаётся только прийти в назначенное время.

   – Н-да… нам так не жить… А я вот тоже три дня у шефа выпросила. Детей не видела, бог знает сколько. Соскучилась – сил нет! Моему старшему почти двенадцать. Взрослый уже, самостоятельный, а всё одно подойдёт ко мне, прижмётся, пока никто не видит.

   – Хорошо тебе. А муж?

   – А что муж? Что с ним станется? – Алина непроизвольно хмыкнула и скривила лицо. – Он сам по себе, а я сама по себе. За детьми мама присматривает. Да ты, может, помнишь его! Петька Воинов из параллельного. Год за мной увивался, а перед самыми экзаменами сделал предложение. До Андрюшки с его выдумкой, с широкими жестами моему, конечно, далеко, но я и тому обрадовалась! Влюбилась в него, как кошка. Всю жизнь наперёд распланировала. Детей нарожала, по наивности думая, что ему этого надобно. А на деле… Ничего им, мужикам этим, не надо! Ни детей, ни страстей! Его одного люби и его мыслями, желаниями живи. Вот, тогда он порадуется. Эгоисты чёртовы!

   – Ты смешная, – выслушивая громкие рассуждения, Рита покачала головой.

   – То-то я смотрю, ты прям развеселилась вся! От себя бежишь, значит?

   – Больше не бегу. Вернулась, – посмотрев в окно, Рита подпёрла подбородок кулачком.

   – Зачем? Чтобы посмотреть в лицо испытаниям? Маман твоя говорила, что как сыр в масле катаешься, да всё недовольна.

   Расслышав знакомые слова, знакомые мамины интонации, Рита невольно усмехнулась.

   – А хотя бы и так! – ладонями всплеснула. – Вот, каталась я в этом масле и думала, как бы выскользнуть, как бы вдохнуть глоток свободы! Так, чтобы новое имя, новая жизнь, новые герои в ней. Вырвалась, вдохнула, а что дальше делать с этой свободой, фантазии не хватило.

   Несмотря на браваду, Рита грустно улыбнулась, а Алина в ответ на это возмущённо фыркнула.

   – Да чего уж может быть проще в нашем-то курортном городишке? Хоть каждый день ищи себя новую! Сегодня с Сашей, завтра с Ваней. Хоть свободным художником представься, хоть скрипачкой. А как надоест, вернёшься к Андрюшке и заживёшь с ним долго и счастливо.

   – К Андрею не вернусь, – распрощавшись с мечтами, категорично заявила Рита, а Алина прищурилась, пытаясь подмечать и малейшие детали.

   – Веришь, нет, а весь город гадает, что же тогда между вами произошло. Не расскажешь?

   – Не расскажу.

   – И слухи про тебя тогда нехорошие ходили. Будто шлюхой стала. Из койки в койку прыгала. Люди видели. А когда люди видят, становится громко от пересудов.

   – И это знаю.

   – Андрей тогда не успевал чистить физиономии особо наглым. Любил всё-таки…

   Рита решительно отмахнулась.

   – Хватит, что ты выскочила замуж по любви.

   – Так, я ж выскочила, а ты бы вышла! Не абы с кем дружбу водила. Ох, и погонял же вас тогда его папаша! – припоминая подробности, Алина лукаво зажмурилась. – Всё покоя ему не давал факт, что сын с босотой, как он сам говорил, спутался. Сейчас вон сидит, молчит.

   – Мы с Александром Владимировичем часто разговариваем по телефону, – осторожно призналась Рита, сжимая в руках дамскую сумочку.

   – Да? И что он тебе говорит?

   – Да так... – она широко улыбнулась собственным мыслям и тряхнула головой, вытянув шпильку из волос. – Чувствуешь? Морем пахнет, – довольно зажмурилась, а Алина неодобрительно качнула головой.

   – Дурью пахнет. Твоей в большинстве. В океане, небось, купалась?

   – В океане купалась, а мечтала о нашем море. Дома лучше всего.

   – Ну, раз уж ты так заговорила… – призадумалась одноклассница. – Что собираешься делать? Планы есть?

   – Да какие у меня могут быть планы? Сегодня с Сашкой, а завтра с Ванькой! То скрипачка, то свободный художник! – вконец развеселилась Рита, вдыхая свежий воздух полной грудью. – А дальше будь что будет!

   – Ветер в твоей голове гуляет, Ритка. И когда уже остепенишься?

   – Как только, так сразу! – рассмеялась она совсем как прежде и озорно подмигнула, чувствуя прилив эмоций.

   Вот, чего ей не хватало! Этого воздуха, этих пейзажей. И таких родных улыбок… ведь они придают сил.

***

– Мама, я дома! – прокричала Рита с порога, предупреждая. Замерла, прислушиваясь, и решительно двинулась в сторону галереи. Мама как всегда творила. – Я дома, – повторила она основательно и тихо, заглянув в просторную, наполненную светом комнату. Женщина за мольбертом непринуждённо улыбнулась и развела испачканными в краску руками, предупреждая приближения и объятия.

   – Ну, здравствуй, дорогая, здравствуй, – умиляясь, склонила она голову набок. – Солнышко, ты чудесно выглядишь. На каком побережье приобрела такой замечательный загар?

   – Не знаю, о чём ты, – Рита окинула ничего не значащим взглядом свои оголённые плечи. – Последний год не показывалась из офиса. А ты как? Цветёшь и пахнешь?

   – Ну, как и полагается женщине моего возраста, – мать, довольная комплиментом, улыбнулась, а после незначительно нахмурилась. – Я ведь забыла тебя встретить, так? – понятливо кивнула она, на что Рита неопределённо пожала плечами.

   – Я звонила тебе раз двадцать, но ничего, кроме механического голоса автоответчика, услышать так и не удалось. Хоть бы приветствие какое записала, чтобы я чувствовала себя желанным гостем. Пусть даже и на телефонной линии.

   – Дорогая, ты же знаешь, как я не люблю всех этих официальных моментов! Вот, ты приехала, и мы обязательно пообщаемся. А эти сухие диалоги по телефону… – женщина брезгливо скривилась, а Рита закатила глаза, принимая тот факт, что маман ничуть не изменилась. – К тому же я очень плодотворно потрудилась. Гляди, какая красота пришла ко мне в голову сегодня ночью! Я месяца три, не меньше, не могла уловить нить вдохновения, а тут раз!.. И будто снизошло озарение. Нет, ты только посмотри!

   Рита уклончиво кивнула.

   – Мама, я ничего не понимаю в абстракционизме.

   – Это потому что ты эгоистка и никогда не интересовалась тем, что важно для меня, – заметила мать, напрочь забывая при этом обидеться.

   – Это потому что я не такая возвышенная натура, мам. Эгоизм здесь совершенно ни при чём.

   – Вот, что правда, то правда. Приземлённость у вас с отцом общая на двоих. Его ты всегда хорошо понимала.

   Рита прошла вглубь комнаты, пытаясь уловить, что чувствует. Выгибая тонкую бровь, оглянулась на мать.

   – Ты ревнуешь?

   – Я не могу этого понять! Я тебя воспитывала, стремилась наделить чувством прекрасного, пыталась сделать из тебя утончённую натуру, привить любовь к музыке и искусству… А ты только того и хотела, что дурить людей, успешно лавируя меж статьями и нормами современного законодательства.

   – «Розовые очки» – это не моё, – заявила Рита, на что мать, демонстрируя возмущение, даже палитру отставила.

   – А что твоё? Что? Трезвый взгляд на жизнь?

   – Хотя бы и так.

   – И куда он тебя привёл, этот трезвый взгляд?

   – На данный момент домой. Ты не рада?

   – Я не рада тому, что ты до сих пор одна! – снова схватив палитру, мать отвернулась к картине, пытаясь сосредоточиться, но, так и не добившись результата, устало вздохнула. – А ведь тебе уже тридцать!

   – Мам, ты всю жизнь одна и…

   – У меня была ты! А твой отец… он убивал во мне вдохновение, душил своей заботой, своим вниманием. Он хотел увезти меня в другой мир, в другую реальность. Туда, где правят материальные блага. А я выше всего этого. История нашей с ним любви была предрешена ещё до её начала. И я счастлива. Я счастлива, а ты нет!

   Поспорить тут было не с чем, и Рита промолчала.

   – Кстати, ты слышала, что Андрей женится? – строго и вот теперь точно с укором глянула мама, а Рита, наконец, присела, правда, тут же закинула ногу на ногу и принялась нервно подмахивать верхней из них. – Нет, ну, какой же замечательный мальчик…

    – Я так понимаю, шуму теперь будет на весь город? Удивительно даже, что таксист не задал мне этого вопроса, а ведь посматривал-то с интересом. Тоже, видать, признал и мучился от неведения.

   – Твой сарказм неуместен, – строго пресекла мать попытку обесценить рассуждения. – А шум будет. Обязательно будет. И хорошо ещё, что не на весь полуостров, солнышко. А ведь на месте его невесты могла быть и ты. Как она, кстати? Ты видела?

   Рита, пытаясь сдержать раздражение, устроила ладони на коленях.

   – Красива и умна. Мне кажется, Андрею повезло.

   – Что? И познакомить вас успел? – удивляясь, ахнула мать. – Значит, со своим бывшим ты видишься регулярно, а навестить мать времени не хватает?

   – Они с Юлей приезжали посмотреть на Ниагарский водопад. И тебе, кстати, тоже не мешало бы. Вдруг бы именно там ты нашла своё вдохновение?

   – Я поняла, куда ты клонишь, – предупредительно прищурилась мать, тыча в Риту указательным пальцем.

   Больше не скрывая явного напряжения, она присела на высокий деревянный табурет. Склонив голову набок, глянула на картину, чтобы тут же отвернуться, нервно комкая в пальцах влажную тряпку, которой обычно вытирала руки.

   – Сказать к слову, ко мне он с ней тоже заезжал, – нехотя призналась. – Что я могу сказать?.. Замечательная девочка. Милая, добрая, Андрея любит. Впрочем, ты любила его ничуть не меньше!

   – Мама!

   – Я никогда не успокоюсь!

   Предельно чётко и на удивление спокойно заявила мать, после чего поднялась со стула, вытиснула на палитру немного бежевой краски и принялась кистью смешивать её с другими, пепельно-розовыми тонами.

   На улице раздался шум приближающегося автомобиля, и Рита, выглядывая в окно, обошла мать стороной.

   – Вот чёрт! – нервно осмотревшись, заломила она пальцы, и, пересиливая себя, задвигая эмоции в дальний угол, подошла к двери, ведущей в сад.

   Мать, не наблюдая за её суетой, продолжила упрёк:

   – Ты сама себя загоняешь в угол. Создаёшь вокруг ауру хаоса, разрушений. Со всего размаха пробиваешь огромные дыры в эмоциональном фоне, нагнетая в собственный уютный мир негатив. Это глупо, в конце концов! Глупо и абсолютно неоправданно.

   – Совершенно с вами согласен! – прозвучал на всю галерею мужской голос, и женщина подняла взгляд к двери. Тут же, не сдерживая себя, улыбнулась, и, отставив работу в сторону, вышла из-за мольберта, чтобы поприветствовать гостя.

   – Андрюша… – только и смогла она вымолвить, подставляя щёку для дружеского поцелуя.

   – Александра Дмитриевна, чудесно выглядите, как всегда, погружены в работу… Сказать по правде, не припомню вас без кисти в руках.

   – Да, да… Да, да… – женщина смущённо улыбнулась. – Без меня и моих работ этот мир стал бы на один лучик темнее. Как же я рада тебя видеть, дорогой, – женщина умилительно покачала головой и вздохнула с тяжестью в мыслях.

   – Рита приехала, – меж тем утвердительно начал Андрей и посмотрел на женщину будто бы с упрёком.

   – Приехала, – развела Александра руками.

   – Где она сейчас? Я вот с цветами, а она что же?.. Прячется? – вроде сказал он и с веселостью в голосе, но было понятно, что злится.

   – Можешь не верить, но ещё мгновение назад была здесь и самоотверженно выслушивала мои нотации.

   – Не верить такой шикарной женщине, Александра Дмитриевна, невозможно в принципе. Это вам, – Андрей преподнёс букет и нервно сглотнул, загоняя своё недовольство подальше.

   – Спасибо. Спасибо, дорогой, – вдохнув аромат цветов, Александра сверкнула угодой в глазах. – Поставь цветы в вазу. И воды, воды побольше! – скомандовала она, как только Андрей согласился выполнить последний приказ.

   – Рита как, надолго? Что говорит? Зачем приехала, рассказать не успела? – спросил он будто нехотя, на что Александра недоумённо пожала плечами.

   – Да как-то…

   – Надо было позвонить. Я бы встретил, – выговорил Андрей с ленцой, но во всём его поведении снова сквозил упрёк. Он расправил высокие розы, придавая им презентабельный вид. Вазу с цветами поставил на комод у стены. Подпирая ту же стену спиной, скрестил руки на груди.

   – Если честно, я об этом совершенно не подумала, – пусть и нехотя, пусть с некоторой растерянностью в голосе, но всё же призналась женщина. – И, между прочим, зря. Вам просто обязательно надо поговорить. Вразуми ты её, в конце концов! К тебе она прислушивается, с твоим мнением считается. А ещё она совершенно несчастна. Я, как мать, это вижу, а признаться в подобном факте Рита отказывается категорически.

   – Очень тяжело говорить с человеком, который не хочет тебя услышать, – задумавшись над словами женщины, выдал Андрей и, глядя себе под ноги, опустил голову.

   – Ну да… И вот ты сейчас женишься… Извини, конечно, но всё это затеял совершенно не вовремя!

   На такое заявление парень, невесело улыбаясь, отрицательно покачал головой.

   – Я, наверно, пойду, Александра Дмитриевна. Рите передавайте привет, целуйте в обе щёчки. А по поводу разговора… Я попробую что-нибудь сделать, но за результат не отвечаю.

   – Ну, если уж и ты не отвечаешь за результат, тогда этот мир явно перевернулся с ног на голову! – Александра раздосадовано взмахнула руками и тяжело вздохнула. – Я так поняла, что-то у неё в этой Америке не сложилось, – неуверенно пожала она плечами, когда Андрей уже сделал шаг к выходу. Тот заинтересованно обернулся.

   – Не сложилось у неё здесь, а в Америку она сбежала как самая последняя трусиха! – повысил он голос, заставляя Александру вздрогнуть, а Риту, стоящую за углом дома, устало прикрыть глаза. – И вот сейчас ей за эту трусость стыдно! Не только перед вами или передо мной, а даже перед собой. Оттого она и прячется, в понятном страхе быть пристыженной публично. Да, солнце?! – Андрей недобро оскалился, но тут же взял себя в руки, прикусил кончик языка, воздерживаясь от обидных и неуместных сейчас слов. – Я пойду, – осторожно и неторопливо покачал он головой.

   – Всего хорошего, дорогой.

   – И вам, Александра Дмитриевна, – Андрей уравновешено улыбнулся. – Вам тоже всего хорошего.

   Он резко развернулся на месте и покинул галерею скорым шагом.

   Как только хлопнула входная дверь, Рита оставила сад, показалась на пороге. Мать только и смогла, что развести руками.

   – Вы просто невозможны. Вдвоём! И, скажи на милость, что это сейчас было? Мне казалось, вы с Андреем во всём разобрались, всё выяснили. Сама же упоминала, что он приезжал к тебе.

   – Он приезжал с Юлей, и поговорить толком не получилось.

   – Ну, конечно. Бедная девочка непременно бы испугалась, заслышав, как он вправляет тебе мозги! Разумеется, при ней он сдерживался! А ты и рада!

   – Мама, у меня всё хорошо.

   На подобное заявление Александра вызывающе хмыкнула.

   – Я вижу, что хорошо. Наверно, именно потому, пытаясь добиться правды хоть от кого-то из вас, я позвонила твоему отцу, нарушив… Внимание! Пятнадцатилетнее молчание! – мать нервно тряханула кулачком и возмущённо фыркнула, когда Рита попыталась её обнять. – Я звонила ему, Константину Сергеевичу, подруге этой твоей, дурочке… Всё время забываю, как её зовут…

   – Альбина её зовут, мама.

   – Ну вот! Альбина! И имя такое же дурацкое! Кто только так извратился?.. Я звонила руководителю твоей практики в институте, ведь вы поддерживаете связь, я знаю. И все как один предпочли отшутиться! Весело им там, видите ли! Андрей разводит руками, а теперь и вовсе вздумал жениться, его отец отводит взгляд, как только заведу разговор на эту тему, а ты?

   – А что я?

   – А ты, вообще, решила забраться на самую высокую в мире гору под названием «непревзойдённый эгоизм» и поплёвывать оттуда на наши макушки, глядя, как суетимся, пытаясь вразумить одну несчастную.

   – Мама, я взрослая девочка, уж как-нибудь справлюсь.

   – Ты справишься, да, я не сомневаюсь! А пока будешь справляться, умудришься довести меня до морщин, седины в волосах и до сердечного приступа!

   Мама в порыве эмоций прижала ладонь к груди и возмущённо вздохнула, когда Рита тихонечко рассмеялась.

   – Сердце с другой стороны, – заметила она, всё же обнимая её.

   – Ну, если с другой, тогда это не сердце, и умирать мне, пожалуй, ещё рано… – резонно заметила женщина, и выдохнула с облегчением. Поддалась, когда Рита потянулась к ней, чтобы поцеловать в щёку.

   – Ты ведь слышала, что сказал Андрей?

   Рита осторожно кивнула.

   – Слышала.

   – И он, конечно же, прав, дело вовсе не в работе?

   – Мам, я просто запуталась и…

   – Вам надо поговорить. Просто поговорить.

   – Не о чем говорить, мам. Нужно уметь принимать решения. Нужно уметь приводить свои решения в исполнение.

   – Твой отец, принимая такое вот решение, в один момент лишился семьи. Не буду ничего говорить, возможно, для него именно так было лучше, но что чувствовала я, когда он нас бросил, исполняя то самое решение? Что чувствовала ты, годовалая девочка, когда папа однажды не вернулся домой? А всё из-за чего? Из-за туманных перспектив?

   – Мам, но ведь отец тебя не бросал. Это ты отказалась ехать вместе с ним.

   – Что бы ты понимала! Свою карьеру он мог бы построить и здесь, а я? Вот, что бы там, в той его жизни делала я, ты не подумала?

   – Вам с отцом тоже не мешало бы поговорить.

   – Дело не в разговорах, дорогая. Дело в… В восприятии жизни, что ли… У него жизнь привязана к месту, а для меня жизнь – это люди, что меня окружают, вещи…

   – Одно и то же, мам.

   Александра посмотрела на дочь и горестно вздохнула.

   – Вот и он сказал так же, – заметила без особой радости. – Сказал и уехал. Он уехал, а ты предпочла сбежать.

   – Мама…

   – Не говори ничего больше, – женщина открестилась от любых объяснений. – Мы разговариваем на разных языках. Тебе бы во всём разобраться с отцом, да есть одно «но»: он мужчина, а мужчинам женщин не понять.

   Александра вернулась к мольберту, взяла в руки кисть, но сосредоточиться на мысли не смогла. Она скривила губы, не имея сил выдавить улыбку.

   – Иди в свою комнату. Поспи, отдохни. Эти долгие переезды так утомляют…

   – В мою комнату? А я уж думала, что как только пересекла порог этого дома, уезжая, ты оборудовала её под склад для бесчисленных картин.

   – Не говори глупостей! – воскликнула мать, но тут же поджала губы, принимая прямой и уверенный взгляд. – К тому же… – раздосадовано выдохнула она. – К тому же ты неделю назад предупредила о своём приезде, и у меня было достаточно времени… В общем, иди, – она нетерпеливо взмахнула рукой.

   Переступив порог комнаты, что когда-то принадлежала ей, Рита не сдержала грустной улыбки. В воздухе всё ещё витал запах масляной краски, которую так любила мама, на выгоревших от времени обоях виднелись следы от картин, что украшали стены совсем недавно. Распахнутое настежь окно призывно манило пейзажем, навевая ставшие призрачными воспоминания.

ГЛАВА 2

***

– Выходи за меня замуж, – смеясь, проронил Андрей, и как по волшебству в его руках появилось колечко необыкновенной красоты.

   Он был старше меня на два года. Уже давно не мальчик, хотя паспортный возраст не позволял зваться мужчиной. Мы были знакомы с детства. Учились в одной школе, жили на соседних улицах, а впервые увидели друг друга в танцевальном классе. И всё закрутилось. А ещё отчего-то казалось, что особое ко мне отношения появилось как раз тогда, в то смутное время, которое память с таким старанием пытается стереть, будто и не было.

   Мальчишкой он дарил мне полевые цветы, необычной формы ракушки, что добывал на рыбалке с отцом, кривые и далёкие от совершенства жемчужинки. За пять лет их набралась целая шкатулка, но ни с одной я не готова была расстаться до сих пор. Андрей защищал меня от мальчишек в школе, непременно спасал с дерева любимого котёнка, а ещё самоотверженно отгонял задиристого петуха нашей соседки тётки Маруси.

   В какой момент дружба перестала быть таковой и переросла в нечто большее, сказать наверняка я не могла, но в один день точно поняла, что не представляю без Андрея своей жизни. В тот же день и сказала, что люблю. Вроде и в шутку, а он поверил. Поверил и ответил тем же признанием. Два года назад. Ему тогда исполнилось пятнадцать. Не было громких заявлений о непростых отношениях, но окружающие как-то и сами догадались, прониклись. А кто-то и не одобрил. Его отец, например.

   Строгий и властный, бывший партийный лидер, а ныне преуспевающий бизнесмен, не смог принять такой выбор сына. Он был на удивление категоричен и несправедлив. Не стал слушать ни доводов, ни уговоров. В один момент лишил сына всего: денег, средств связи, свободного времени и развлечений. Готов был идти и дальше, да только, вот беда, в тот же самый момент послушный мальчик, гордость семьи, её надежда и опора, превратился в бесшабашного хулигана, уличного волка. На строгость он ответил непослушанием, на ограничения – резким протестом. Андрей забросил школу, закрыл глаза на обязательства, окрестил себя сиротой и следовал тем путём. И ничьи уговоры не могли вернуть его в прежний ритм. Не слушал он и меня, но под строгим неодобрительным взглядом держался смирно и старательно улыбался. Не стал отступать от принципов, и когда родительский гнев смягчился.

   За два года глухой обороны Андрей возмужал и повзрослел морально. Теперь никто не смел указывать ему место, ущемлять в правах и желаниях. Он жил, как хотел, в соответствии с каким-то одному ему ведомым кодексом, а ещё беззаветно любил очаровательную рыжую хулиганку. И вот сегодня, когда пятнадцать исполнилось мне, в этот праздничный день, Андрей совершенно неожиданно сделал такой вот подарок, такое предложение. В самый разгар вечера, загадочно улыбаясь, отвёл меня чуть в сторонку, привычно коснулся губами лба, считая это неким ритуалом своего главенства, и преподнёс в подарок кольцо. Кольцо с крупным бриллиантом. Я непритворно ахнула, в тяжком раздумье закусила нижнюю губу и совершенно неприлично пялилась на дорогое украшение.

   – Ты будешь моей женой?

   – Господи, ты его хотя бы не украл? – всё, на что меня хватило в тот момент.

   Андрей в ответ на подобное предположение пакостно ухмыльнулся.

   – Обижаешь… – потянул он с неприятной хрипотцой в голосе и оглянулся на друзей, отсекая и малейшие заинтересованные взгляды в нашу сторону.

   С настороженно замерла и заметила:

   – Мне не нравится тон, с которым ты говоришь.

   – Что ещё тебя не устраивает, солнце?

   – Андрей, пожалуйста, не разговаривай со мной так.

   – Как? – он протянул руку к моему лицу, поправляя выбившуюся из причёски прядь, а я отшатнулась. Андрей со свистом выдохнул и зло сверкнул глазами. – Ты, кстати, не ответила на вопрос.

   Он чуть разочарованно глянул на кольцо в своих руках и приткнулся спиной к стене, приобретая такую необходимую опору. Глядел на меня волком, с кривой ухмылкой на губах, а я от такой его наглости поперхнулась потоком воздуха.

   – На вопрос? Что… Андрей, откуда ты взял деньги?

   – Заработал.

   – Да? И где же столько платят, что хватает на такие вещицы?

   – А это не просто вещица, солнце. Это колечко для моей любимой девушки, для будущей жены. Такое дарится один раз в жизни. Примешь или выбросить?

   Я опешила.

   – Что значит выбросить? Что ты такое говоришь?!

   – Получается, согласна?

   – Да с чем я должна быть согласна, Андрей?! Что ты себе думаешь? Ты… ты с отцом помирился, да?

   Подобное моё заявление показалось ему крайне нелепым, о чём Андрей и сообщил громким презрительным смешком.

   – Ритуль, девочка моя, предлагаю задавать вопросы в порядке старшинства, к тому же мой уже вон, когда прозвучал, и ответа на него я жду не дождусь. Ответь, а потом сыпь своими как из рога изобилия.

   – Скажи сначала, где ты работаешь, а уже после будем разбираться с судьбоносными вопросами.

   – Моя работа – это такая мелочь, которая тебя никак не должна касаться. Ты создание нежное и хрупкое, кое-что в этой жизни предназначено не для твоих глаз и ушей.

   – Это твои ночные вылазки в стан врага? Так, кажется, ты любишь говорить?

   – Рита, если сейчас не ответишь, я решу, что зря всё это затеял, – пригрозил Андрей вполне серьёзно и я, зная его характер, присмирела.

   – Я люблю тебя.

   Парень весело хмыкнул.

   – Слышал уже.

   – И я очень за тебя боюсь.

   – Мило с твоей стороны, но я ожидал получить в ответ нечто принципиально иное.

   – А ещё я боюсь тебя потерять.

   Андрей криво ухмыльнулся и легкомысленно бросил:

   – Сейчас находишься в шаге от этого.

   – Я приму кольцо, – своей ладонью я накрыла его кулак, в котором он с неестественной силой сжимал украшение. – И я выйду за тебя замуж, – посмотрела в глаза и, приметив шальной огонёк в них, спешно сглотнула. – Не сейчас, конечно, потом…

   – Да уж понял, – с готовностью и агрессией в движениях кивнул Андрей.

   – И я очень не хочу, чтобы ты на меня злился.

   – Было бы за что, солнце, – слишком скоро сменил Андрей гнев на милость.

   – Пообещаешь, что не будешь совершать необдуманных поступков?

   – Что-то не припомню… Года два назад, не об этом ли ты меня просила?

   – Об этом. А ты взял и отвернулся от своей семьи.

   – Суть верна, а вот последовательность действий не та.

   Пришлось беспомощно передёрнуть плечами.

   – Ты очень категоричен в своих решениях.

   – Прими на заметку, солнце, и не тешь себя иллюзиями, будто у настоящих мужиков в принципе бывает иначе.

   Я согласно кивнула, а Андрей злился. Он не любил подобных разговоров, а я чувствовала себя виноватой в том, что не может найти общий язык с семьёй.

   – Ты слишком рано повзрослел… – проронила всё с той же виной, а у него аж заклокотало внутри от подобного тона.

   Улучив момент, я коснулась беглым жестом его щеки. Андрей перехватил это прикосновение и ощутимо сжал запястье. Расслышав сдавленное шипение, ослабил хватку и коснулся кожи на руке в лёгком поцелуе. Так странно… будто тот же нежный и добрый мальчишка, каким он был когда-то. Когда-то, но не сейчас. Андрей и сам прочувствовал эти изменения, потому отпустил моё запястье и скривил губы в дерзкой ухмылке.

   – Красиво жить не запретишь! – с неприятным оскалом заявил он, поддел мои пальчики и украсил безымянный на левой руке колечком. – С днём рождения, красавица, – шепнул, не скрывая удовольствия, и поцеловал в уголок губ. – Пусть сбываются мечты, – со значением проговорил он, с особым смыслом, который я почувствовала, но до конца так и не поняла. А чтобы не понимала и дальше, Андрей, любуясь собственным подарком и вновь приобретённым статусом, приобнял меня со спины, устраивая подбородок на плече, с демонстративной завистью глянул на друзей, что веселились в стороне.

   – Не думай о грустном. Пошли, потанцуем, – шепнул он, и, демонстрируя настрой, так знакомо пробежался ладонями по бокам, а уже в следующее мгновение мы кружились под зажигательную «латину».

   Мы всегда танцевали. Всегда. И музыка, казалось, поглощает в себя всё. Грусть, злость, обиды, непонимание. Она придавала сил, наделяла эмоциями. Я всё ещё помнила Андрея нежным, ласковым, отзывчивым, но менялся стиль жизни и менялся танец. Эмоции зашкаливали, движения становились резкими, страстными. Он рисковал сам и тянул в этот риск меня. А когда вошла во вкус, поздно было сбивать спесь строгим взглядом и грозным рыком. Он был опасен, но и я непроста. Андрей слишком поздно осознал это, почувствовал, но вскоре увлёкся огнём, что касался его, но пока ещё не кусал. Потому что этим огнём повелевал он сам. Он разжигал, он же умел его усмирить.

   Скоро я узнала, что из себя представляет его ночная работа, и до боли, до крови кусала обветренные на обжигающе холодном ветру губы. Его отец держал меня за руку и шипел сквозь зубы: «Смотри!» Слёзы боли и обиды катились по холодным щекам, а сердце мучительно разрывалось в груди. Тогда я впервые узнала цену этой его любви. Ведь холёный, лощёный, с детства купающийся в любви и заботе мальчик едва не каждую ночь вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, к поступлению в давно выбранный институт, ходил на тяжёлый рыбацкий промысел. Наравне с обычными работягами, наравне со взрослыми, здоровыми, закалёнными жизнью и стихией мужиками.

   Я смотрела и не понимала. Подаренное совсем недавно колечко жгло кожу. В какой-то момент даже подумала, что лучше бы он грабил и воровал. Лучше бы… только не этот каторжный труд. Тут же прикусила себе язык, тут же мысленно обратилась к богу, чтобы тот уберёг Андрея от тех же грешных мыслей.

   Как так вышло? Почему я ничего не заметила, почему не поняла? От него никогда не пахло рыбой, он никогда не говорил об усталости, не упоминал о возможности отдохнуть, набраться сил. Утром в школе, вечером со мной на танцах. Так, чтобы до упаду. А потом, значит, сюда...

   Я всё думала, думала, а его отец стоял и смотрел, чтобы потом больно ударить в спину обидными словами.

   – Любишь его, значит? – недобро хмыкнул мужчина. Совсем как сам Андрей, только яда в словах было больше.

   – Люблю, – ответила я непослушными губами.

   – И что с ним сделала эта любовь?

   Я растерянно глянула на полыхающий яростью взгляд.

   – Не знаешь? – паршиво улыбаясь, понятливо потянул его отец. – Ты обрубила ему крылья. Он отказался от семьи, отказался от своего будущего, а всё ради чего?

   Мужчина шагнул ко мне, демонстративно брезгливо коснулся указательным пальцем острого подбородка, заставляя смотреть в его глаза.

   – Маленькое рыжее чудо… Невелика награда.

   – Андрей сильный и смелый, – я сквозь зубы выдавила твёрдые слова и с силой оттолкнула небрежное прикосновение. – Намного сильнее вас! – выдохнула с яростью. – И он не станет прятаться за отцовским капиталом так же, как когда-то сделали вы сами, – выплюнула обвинение, которое большой человек проглотить не сумел.

   – Ах ты, маленькая дрянь! – замахнулся он в порыве эмоций. От страха я закрыла глаза, спрятала лицо в ладонях, а когда, так ничего и не почувствовав, открыла их и увидела Андрея.

   Его отец обтирал белоснежным носовым платком разбитую губу, а сам он стоял и смотрел на меня. Несколько растерянно, будто с паникой, готовящейся подступить к самому горлу. Я всё поняла в ту же секунду: не хотел, чтобы видела его таким…

   – Пойдём, – сказал Андрей бесцветным голосом и не стал дожидаться, пока услышу призыв – развернулся и двинулся в сторону рыбацких бараков.

   Шёл быстро, не оборачиваясь. Остановился только у самых ворот. Ждал моего приближения, приткнувшись плечом к грубой, засмоленной непогодой и грязью стене.

   – Не подходи близко, – криво ухмыльнулся он. – Испачкаешься, – выдохнул с горечью и напряжённо сглотнул. Натруженные руки Андрей спрятал за спину, не позволяя эмоциям взять верх и всё же прикоснуться ко мне.

   – Андрей…

   – Уже поздно, солнце, иди домой, – устало выдохнул он, не позволяя мне озвучить так до конца и несформировавшуюся мысль. Плотно сжал губы, чтобы не дрожали. Так странно, а я ведь думала, что ничего не боится…

   – Не нужно, Андрюш, я прошу тебя, идём со мной, – проронила я и шагнула к нему. Протянула руку, чтобы коснуться колючей щеки, а он увернулся, не позволяя этого сделать. Сжал зубы до желваков на скулах и максимально высоко задрал подбородок.

   – Ты меня услышала?

   Отрицательно покачав головой, я болезненно скривилась.

   – Я хочу поговорить.

   – Какие проблемы? Завтра поговорим.

   – Не нужно завтра, – несмотря на предупреждение, я приткнулась спиной к липкой стене. Андрей глянул на меня волком, но нашёл силы, чтобы промолчать. – И ничего этого не нужно. Денег этих, если они достаются таким трудом, – выговорила, припоминая свои капризы. Ведь по наивности думала, что Андрей получает на карманные расходы от отца. Ведь не мог же тот взять и лишить сына всего… А выходит что мог. – Идём со мной, – протянула руку, а Андрей глянул на неё, точно на гремучую змею, поморщился.

   – Ты не понимаешь! – вспыхнул он яростью, не сдерживая себя. Оттолкнул мою руку, заставляя пошатнуться. В тот момент даже стена не показалась спасением, и я, пережидая бурю, задержала дыхание. – И отец тоже не понимает. Он хочет, чтобы я был зависим, чтобы, точно марионетка, беспрекословно выполнял любой приказ. А я не хочу! И эта работа… Деньги ни при чём. Это свобода! Это глоток свежего воздуха! Независимость!

   – Ты достоин большего. Ты должен стремиться к лучшему.

   Андрей глянул на меня, явно сдерживаясь от обидных слов.

   – Считаешь, я всю жизнь собираюсь потратить, разгружая рыбу? Солнце, не будь так наивна. Я похож на идиота? Хороший человек на пустом месте появиться не может! И я не собираюсь становиться таким пустым местом! Нужно начинать с низов, чтобы не просто знать в общих чертах, а на своей шкуре проверить все минусы, недочёты, просчитать пути их решения.

   – Я не понимаю…

   – А тебе и не нужно. Твоя задача – снимать сливки. Этим и займёшься.

   – Ты меня с кем-то путаешь? – не выдержала я надменного тона. Отлепилась от стены и наотмашь ударила Андрея по щеке. Так, что ладонь горела огнём. Я скривилась от боли, а он даже не шелохнулся, не пошатнулся. И на всё лицо расползлась улыбка.

   – Ни с кем не путаю, – довольно облизал он губы. – Просто я хотел, чтобы ты одобрила.

   – А я одобрила?

   – Да. Только что. Когда не захотела делиться. И у нас будет намного больше, чем тебе понадобится для жизни.

   – Зачем?

   – Потому что деньги – обязательные спутники успеха. А я, знаешь, такой человек, который не любит разгружать рыбу. Я хочу вести людей дальше, чем находится их горизонт, и я это сумею.

   – Ты рассуждаешь на уровне, слишком далёком от развития обычного подростка.

   Андрей довольно кивнул.

   – Я очень рад, что встретил тебя. Ты стала целым миром. Ты раскрыла мне глаза.

   – Я? Или, может, запреты твоего отца?

   – Запреты – всего лишь повод. Катализатор, если захочешь. А ты цель. И я тебя добьюсь.

   – Я приняла кольцо и согласилась стать твоей женой, хотя мне всего пятнадцать, а ты оканчиваешь школу. По-моему, неплохой задаток. Вклад в надёжное будущее.

   – Обычная игра слов. Я предпочитаю более значимые аргументы.

   – Какие, например?

   – Ты намного сильнее, чем хочешь казаться. Рядом с тобой не так просто устоять. Мне приходится соответствовать.

   Я вскинула брови и неторопливо вздохнула.

   – В книжке прочитал или сам придумал?

   – Увидел тебя и понял.

   – Вот так сразу?

   – Не поверишь. С первого взгляда.

   – Мы были детьми, – напомнила я.

   – Да, но у меня, как ты сама только что заметила, слишком высокий уровень развития и рассуждений для обычного подростка.

   – Ты выдаёшь желаемое за действительное. Ты хочешь, чтобы я была особенной, чтобы всё не напрасно. Чтобы все эти жертвы…

   – Я готов идти дальше, – с готовностью заверил Андрей, а я покачала головой.

   – А на что ещё ты готов?

   – Рита, я люблю тебя. Что бы ты сейчас ни говорила, я тебя люблю. Недетской любовью. Без всех этих розовых соплей, которые, ты уж мне поверь, и у пацанов тоже есть. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Всегда. Как думаешь, я готов далеко зайти, чтобы исполнить одно простое «хочу»?

   – Даже не знаю, мне сейчас нужно испугаться или порадоваться за себя?

   – Тебе нужно принять это к сведению и не делать глупостей. Посмотри на моего отца? Я стану таким же – практически уверен в этом. Даже если буду идти в противоположном направлении, я стану таким же! И очень не хочу однажды увидеть тебя на своём пути. Будь рядом. И большего не попрошу.

   – Ты говоришь странные вещи, – задумчиво проронила я и неуверенно вздохнула. – Уж прости, но, видимо, в силу возраста я не всё способна понять. Не улавливаю ни глубины, ни смысла. Для меня было бы проще, признайся ты в обычном сексуальном влечении. Это было бы более… естественно, что ли…

   – Я хочу, солнце. Тебя и очень сильно.

   – Насколько сильно? – стала я вплотную.

   – Не дразни, а? – Андрей, опасно нависая надо мной, выгнулся дугой.

   А я не испугалась. И разговор сегодня какой-то… слишком откровенный. О планах, о совместном будущем… А у меня наболело! Я протянула руку и запустила ладошку под распахнутую телогрейку, провела ей по мощному телу. А вибрация по ней пошла такая, что только и успевай улавливать, да распределять, не то просто взорвёшься.

   – А что? Всё по-взрослому, – моя ладонь скользнула ниже, к животу, и Андрей побелел от напряжения, чтобы вот так же, как и секунду назад, стоять, ровно улыбаясь, ничем не выдавая возбуждения.

   – Подрасти немножко, хорошо? – принялся он уговаривать, а я безразлично плечами пожала.

   – Не хочу. Боюсь, пока я буду подрастать, ты найдёшь себе новое увлечение.

   – Ну, тогда грош мне цена! Не стоит на такого и время тратить.

   Опасно рассмеявшись, Андрей закусил губу, чтобы не выпустить из себя лишнего, а я нервно улыбнулась.

   – Боюсь, буду потом локти кусать, что была совсем рядом и не попробовала.

   – Ты хочешь, чтобы я прямо здесь тебя трахнул? – невежливо рыкнул Андрей и с силой оттолкнул меня. Сам отошёл в сторону, выругался сквозь зубы и, высоко запрокинув голову, попытался отдышаться.

   – Андрей, когда мы познакомились, были ещё детьми, но уже тогда я чувствовала твоё особое к себе отношение. Потом была… – отрицательно качнула головой, не решаясь как-то обозвать это самое особое «отношение». – Что это такое было? Может, ты дашь название? – Андрей стоял недвижимо и я понимающе кивнула. – Нет? Ну, тогда скажу я. Для меня это была дружба. Вполне себе чистая и, возможно, даже светлая. Меня к тебе тянуло, но созревала я долго и неторопливо, оттого влечением мою заинтересованность не назову. Всё же дружба. Тесная, не всем угодная, но она крепла изо дня в день. Мы взрослели и… Что было дальше, Андрей? Что было дальше у тебя?

   – Период полового созревания, – оскалился он, не глядя в мою сторону, а ведь слушал внимательно, я точно знала. Не оттого ли изредка вздрагивал в моменты, когда я слишком эмоционально описывала свои чувства?.. – Это был период откровенных мужских журналов и скачанной втайне от родителей порнушки.

   Он оглянулся, а в глазах злость вперемешку с интересом. Он хотел знать, что же я сделаю дальше, услышав подобное откровение. И краснеть-то я краснела, а вот единственного, возможно, шанса, упустить себе не позволила. Это был шанс предъявить свои права. На самого Андрея в первую очередь, на его внимание во вторую, а ещё это была возможность стать с ним наравне.

   – Сколько тогда тебе было?

   Примеряясь, он пожал плечами.

   – Четырнадцать.

   – А мне?

   – А тебе двенадцать, – Андрей торопливо обвёл губы языком. – Рит, я что-то не пойму, к чему ты ведёшь?

   Я ухмыльнулась: не понимает он, как же! А вот повернуться и посмотреть мне в глаза этот непонятливый отчего-то совсем не хочет.

   – Мальчишки ведь любят переходить от слов к делу, так?

   – Ага, а специально для этого у меня есть две подружки. Правая и левая, – попытался он отшутиться.

   Я посмотрела так, что, видимо, слов не понадобилось, и Андрей нахмурился.

   – Рита, более подходящего места для подобного разговора ты не могла найти, нет?

   – Когда был твой первый раз?

   – А ты сейчас о чём?

   Он всё же не сдержался и резко приблизился. Настолько резко, что я успела испугаться: если не остановится, может сбить меня с ног. Но Андрей остановился. Стоял, как вкопанный, и внимательно всматривался в моё лицо.

   – Тогда же, в четырнадцать, – зло процедил он слова сквозь зубы и его интерес заиграл новыми красками. Андрей приблизился к моему лицу. Так, что я почувствовала исходящую от него опасность.

   – А о том, что любишь, сказал, когда исполнилось пятнадцать.

   – Сказал.

   – Но ведь не остановился?

   – Рит, я, вообще-то, работаю, – совсем по-доброму улыбнулся он, но неискренне. Не по-настоящему. Сказал, а всё так же продолжил нависать, угнетая этим давлением.

   Оглянулся: мужики собирали сети. Скоро выходят в море. Он путал, и я этим путам поддалась. Растерялась на мгновение, а сразу вернуться в нужное русло, в нужный настрой не смогла. Руки опустились, и дыхание спёрло, так вдруг стало обидно. Андрей воспринял моё молчание как шаг назад и, удовлетворённо кивнув, отправился в рыбацкий барак.

   – Ты сделал мне предложение. Зачем? – мой голос показался неестественно тихим, а тяжесть внутри грозила вот-вот сорваться на жалкий плач. Андрей остановился на расстоянии десяти шагов. Он нервно глянул по сторонам и только потом в глаза.

   – Придёт время, и ты станешь моей женой, солнце. Как тебе аргумент?

   – Столбишь территорию?

   – Я люблю тебя.

   – Считаешь, что этим кольцом выиграл время, получил гарантии?

   – Рита, не надо…

   – Ты взял на себя обязательства, Андрей! Одним этим поступком ты уже взял на себя обязательства!

   – Тебе чего-то не хватает?

   – Мне хватает всего. Вот только у тебя, видимо, энергии и сил в избытке, если тратишь их на кого-то ещё.

   – Ты не понимаешь, о чём говоришь, и не понимаешь, что от меня требуешь, – жёстко прозвучал его голос. Таким же было и выражение лица.

   Андрей не был намерен уступать, а я вдруг почувствовала себя на краю пропасти и отказаться от претензии – значит упасть в неё. А падать я просто боялась. Пусть по-детски, пусть неоправданно глупо, но это был всего лишь страх.

   – Сколько их было? Сколько есть сейчас?

   – Мы говорим о пустом.

   – Правда, так считаешь? – я не сдержалась и всё же заплакала. Андрей нервно дёрнулся, стиснул челюсти, но не сдвинулся с места, а мне не оставалось ничего другого, как зло смахнуть не вовремя нахлынувшие слёзы, и продолжить. – Я не дура, Андрей! Как ты сказал? Я должна сидеть на месте и снимать сливки? А я так не умею! И не хочу этому учиться! – добавила до того, как он успел дать подобный совет. – Я всё понимала и молчала. Только потому, что не имела на тебя никаких прав. Мало ли кто, кому и в чём признался, ведь так? Ну, подумаешь, сказал, что любишь, я ведь всё понимаю!

   – Рита, не говори того, о чём уже успела пожалеть, и не задавай вопросов, ответы на которые ты не хочешь знать.

   – А о чём, по твоему мнению, я не знаю? Мне сейчас спасибо сказать, что не спишь с теми, кто учится вместе с нами? А выпускницы ведь не в счёт, правда? Из другого посёлка девахи… И о том, кто звонит тебе по телефону, я спрашивать не должна, ведь предпочтение ты всегда отдаёшь мне, верно? Я всё правильно понимаю? Что это? Как я должна себе это объяснить? Ведь ты мне объяснять ничего не собираешься!

   – Считай, что тренируюсь перед долгой и счастливой семейной жизнью, – отчеканил Андрей, и именно в этот момент я предельно чётко поняла, что мальчик вырос. Мой любимый нежный мальчик стал мужчиной.

   – Считаешь происходящее забавным? – отступилась я.

   – А похоже, что мне весело?

   – Андрей! Выходим! – крикнул кто-то грубым басом у него из-за спины, и Андрей облегчённо выдохнул. Выдохнул, а потом понял, что оставлять меня просто так нельзя. Только не сейчас. Натворю глупостей и глазом не моргну.

   Именно потому он очень быстро сократил расстояние до минимального. Взял меня за плечи и несильно тряхнул, заставляя отдать ему всё внимание.

   – Рита, то, что происходит – не прихоть. Это потребность. Что ты сейчас хочешь от меня услышать? Может, пообещать, что завяжу член на узел или что буду дрочить исключительно на твой светлый образ?

   Звонкая пощёчина оглушила меня и разозлила Андрея, но он снова устоял, снова сдержался.

   – Ты ещё ребёнок, – его пальцы, причиняя ощутимую боль, сцепились на моих плечах железными клещами. – Даже не сформировалась полностью. С хера ли мне лезть на тебя, а? Ты мне нужна не для того, чтобы удовлетворять собственную похоть!

   – А-а… Так, ты и место мне во всей этой истории отписал, да? Интересно будет узнать, какое?

   – Чего ты хочешь? – устало выдохнул Андрей, а мне отчего-то показалось, что проникся.

   – Чтобы ты был со мной.

   – М-м… И что вкладываешь в эти слова?

   – А есть какой-то другой, неведомый мне смысл?

   – В принципе понимаешь, о чём просишь? Меня хочешь, да? Любого? А ты потянешь, солнце? Когда голодный и злой возвращаюсь и всё сметаю на своём пути... Когда плевать, кто передо мной, только бы получить желаемое? Это хочешь увидеть? Ты к кому ревнуешь? К шлюхам? Торопишься стать с ними в один строй? Так, и отношение к тебе будет такое же.

   – А ты, значит, собрался любить меня исключительно на расстоянии?

   – Я хочу, чтобы ты выросла, чтобы точно знала, чего ждёшь от жизни. Чтобы не просто «на слабо» раздвинуть ноги, а отчётливо понимать, что делаешь и зачем. Сейчас ты стремишься всё это затеять из принципа.

   – Я не ребёнок!

   – Здесь меня в этом решила убедить? Как собралась доказывать? Ты предложи, а там, кто знает, оценю, одумаюсь…

   Очередная пощёчина заставила Андрея грозно рыкнуть, смотреть на меня исподлобья, с осознанной и явно чрезмерной силой продолжать удерживать плечо.

   – Ещё одну стерплю, а следующую уже получишь ты, – пригрозил он, гипнотизируя злым взглядом, а я, наверно, слетела с катушек, не иначе. Взмахнула рукой, намереваясь ударить снова, а он с силой сжал моё запястье, едва не выкручивая его в обратную сторону.

   – Это была не шутка, – предупредил, и только когда я перестала трепыхаться, отпустил. – Да что с тобой сегодня?!

   – Я не хочу, – жалко заскулила я, сгибаясь пополам от обиды. Уселась на мокрый асфальт и, в наивном желании уединиться, закрыла уши руками. – Не хочу, чтобы какие-то… – запнулась на полуслове. – Чтобы кто-то знал тебя лучше, чем я!

   – У нас всё будет. Только не сейчас. Не торопись. Приди в себя, успокойся, – ровно вещал он, стоя совсем близко.

   – А ты? Что всё это время будешь делать ты?

   – Тебе на пальцах показать, что обычно в таких случаях делаю я?

   – Я тебя ненавижу!

   – Удачи, – с ленцой бросил Андрей, чем разозлил.

   – Иди. Тебя ждут, – мерзко улыбнулась я, поднимаясь с асфальта, обтирая грязные ладони. – А я последую твоему совету.

   – Рита, что ещё за детский сад?

   – Пойду и повзрослею. Без тебя! – пригрозила, а Андрей включил заднюю.

   – С тобой невозможно нормально разговаривать, – он цедил слова, приглядываясь ко мне с опаской. – Сплошной каприз, – попытался улыбнуться, а как рассмотрел взгляд, заколотился от злости.

   Притянул к себе за воротник, свободной рукой до боли сжал щёки с обеих сторон и поцеловал. Грубо, жёстко. Поцелуй-укус, как демонстрация злости, раздражения, угрозы. Вытянул к губам всю кровь, так, что они начали щипать и покалывать, а Андрей не отпускал. Намертво впился. И когда принялась колотить его по плечам, по голове – отступать не собирался. Как только попыталась вырваться, больно прикусил нижнюю, и, почувствовав, что я расцепила челюсти, толкнул в рот свой язык, выпуская стон боли. Рукой, что до этого удерживал воротник, спустился по телу вниз, чувствительно ощупывая всё, за что можно зацепиться. Так же жадно, как и целовал. А как взялся своей бешеной хваткой за пояс джинсов, тут же оттолкнул, как по живому разрывая поцелуй. Обтёр свои губы вонючим рукавом, сплюнул на асфальт, пытаясь прогнать с губ рыбью чешую. Он выразительно скривился, опуская уголки рта вниз, и сдавленно вдохнул.

   – Это тебе авансом, – прохрипел. – А завтра приду, и покончим с долгом. Сколько ты мне там насчитала? Три года? – мстительно прищурился он. – Отчитаюсь по каждому пункту. С процентами, – Андрей мученически скривился. – Домой иди! – крикнул, не оборачиваясь, стремительно удаляясь. – Это мой город, слышишь? – приводя в чувства, схватил он меня за запястья. А я ведь даже не заметила, как подошёл. – Я здесь теперь хозяин! Ещё немного времени, и каждому обосную, почему так, а не иначе! А ты со мной! И по-другому уже никогда не будет, понимаешь?!

   Вывернув руки из захвата, я закрыла уши ладонями и крепко зажмурилась. А он не хотел, чтобы было так. Был сильнее меня, и не позволил отгородиться, закрыться от себя. С давлением сжимая затылок, запрокинул мою голову и посмотрел в раскрытые в панике глаза.

   – А теперь иди, – шепнул внушительно и тихо. – Иди! – выкрикнул прогоняя. За ту черту, переступать которою я вроде как не имела права. – Иди, иди! – с силой от себя оттолкнул, и я сорвалась с места, бегом помчалась к выходу из порта.

   Заплакать так и не смогла. Он во всём был прав. А ещё я поняла, что такие условия мне не подходят.

ГЛАВА 3

Это всё началось не вчера. И догадаться о том, что запасной вариант для личного разврата у Андрея всегда на примете, умственных затрат не требовало. Он не жаждал внимания, не дрожал в предвкушении, не поедал взглядом. Не стремился Андрей и к уединению. Всегда спокоен и отстранённо холоден. Он интриговал, обещал, но и в мыслях не было переходить к активным действиям. Прикасался нежно, осторожно, без унижающих или дразнящих спецэффектов. О том же свидетельствовали и злые языки. Завидовали – объясняла себе я. Раскрывали глаза – неодобрительно покачивали головой подруги. А однажды я встретила его с другой.

   Что тут сказать… Пубертатный, как пишут в умных книгах, период, не прошёл для Андрея даром. Он хорошо махнул в росте, приобрёл интересные нотки в голосе, раздался в плечах. А частые физические нагрузки верно распределили мышечную массу, создавая уже не мальчишескую, а привлекательную мужскую фигуру. У старших товарищей он быстро перенимал опыт общения с противоположным полом и совсем скоро стал мечтой не одной старшеклассницы. И только его необъяснимая для окружающих, детская привязанность к девчонке с рыжими волосами, доставляла определённые неудобства и вызывала вопросы. Впрочем, Андрей уже тогда не собирался на них отвечать.

   И вот эта встреча. Чужой район, незнакомые улицы. Я отправилась туда по просьбе мамы к одному её знакомому, художнику. Совсем недавно тот привёл из Индии какие-то особенные краски, и они срочно требовались в работе. Это был отличный повод развеяться от мыслей об Андрее, и я с удовольствием махнула. Как раз стояла на остановке для пути назад, когда увидела их. Буквально в десяти метрах от себя. Они заходили в подъезд. Свою знакомую Андрей собственнически обнимал за талию, смотрел тем самым голодным взглядом, о котором говорили более опытные подружки, но которого ни разу не удостоилась от него я. Всё было понятно без слов, но вот услышать объяснения всё же хотелось. Наверно, именно для этого я и просидела на той остановке до вечера. Дрожа то ли от холода, то ли от нарастающего напряжения. Прошло часа три, не меньше, прежде чем он снова показался в двери подъезда. Вышел, запрокинул голову к небу, пальцами взъерошил волосы, самодовольно улыбнулся. Он ушёл, а я так и не смогла сдвинуться с места.

   Уже дома возмущённо вспыхнула на замечание мамы и категорично заявила:

   – Он предатель!

   Выслушав меня, мать отказалась согласиться с обвинением.

   – Не предатель, дорогая, – задумчиво проронила она, прикуривая ароматные сигареты. – Андрей поступил по-мужски, – сделала собственный вывод и с лёгкой полуулыбкой выслушала мой протест.

   – И в чём же заключается этот его мужской поступок? – всё же решилась я задать вопрос после затянувшегося молчания. Мама вскинула брови, взмахнула рукой, удобнее устраиваясь на стуле с высокой спинкой.

   – Посмотри на эти розы, – кивнула она в сторону сада. – Они прекрасны, – странно улыбнулась. – Тебе ведь тоже нравятся?

   – Это мой любимый куст, – насторожившись, кивнула я, а мама понятливо улыбнулась и швырнула мне садовые ножницы, которыми работала до чайной паузы с моими откровениями.

   – В доме они будут замечательно смотреться, – приценилась мама, а я ахнула.

   – Они же завянут!

   – Правильно, – кивнула она. – Вот и Андрей поступил по-мужски.

   – А в чём логика?

   – В том, что он мог бы просто взять то, что ты готова отдать без боя. А Андрей смотрит на то, как цветёшь, не пытаясь сократить это прекрасное время. И перебивается полевыми цветочками, терпеливо ожидая, пока твоя красота и женственность наберут полную силу.

   – И всё равно!

   – А мог бы просто взять и смять! – повысила мама голос, привлекая внимание к сути. – Ведь цветы создания нежные…

   – Но я…

   – Ты поймёшь, когда наступит время. И он поймёт. Как раз в тот момент забудет о всяких там лютиках, – надменно усмехнулась мать, и я притихла.

   Вот и молчала. Вплоть до этого самого дня. А теперь, раз уж разговор-то у нас случился по-взрослому…

***

Позади раздался внезапный шорох и одёрнул от неприятной мысли. Я обернулась и вскрикнула, разглядев в тусклом свете фонаря мужскую фигуру. А позади ещё двоих.

   – Не бойтесь, барышня! – выкрикнул тот, что стоял ближе. – Велено только проводить, – пояснил он с излишней весёлостью в голосе, а мне до зуда в ладонях захотелось ударить Андрея снова. За то, что посмел следить! Ведь не для охраны сговорился со знакомыми – для информации и собственного спокойствия.

   Я развернулась на месте и заметно ускорилась, а уличные псы так и следовали до самого дома, не приближаясь, но и не теряя меня из виду. А потом ещё с полчаса, не меньше, дежурили под балконом, дабы убедиться наверняка, что не выйду снова. До слёз обидно!

   Сам же Андрей появился только утром. Стоял у ворот, намереваясь проводить в школу. Уставшим не выглядел, впрочем, не выглядел и удовлетворённым, как бывало порой, что уже радовало. Он возбуждённо дышал и курсировал под моим окном взад-вперёд. Мама пригласила Андрея к завтраку задолго до того, как мой запал злобы иссяк, потому гостиная мгновенно погрузилась в напряжённое молчание.

   – Риточка сегодня не в духе, – заметила мама и улыбалась Андрею.

   С самого первого дня она относилась к нему доверительно и с определённой долей уважения, что со временем лишь росло и крепло, сейчас же было обращено напрямую против меня.

   На это её замечание Андрей отрешённо кивнул и продолжил уничтожать меня взглядом. По крайней мере, так казалось… или хотелось так думать. Цветы, что он принёс, мама, будто специально, выставила на обеденный стол.

   – Красота какая, – восхищённо произнесла она и вдохнула аромат. – И, заметь, дорогая, как всегда, ни одного лютика!

   Она выдала фразу, что уже сколько раз подряд напоминала мне о том самом разговоре. Мама, улучив момент, подмигнула, а меня аж подбросило от этих слов: она всё понимала. Казалось, понял и Андрей, но судя по глазам, едва ли он слышал эти слова и совершенно сомнительно, что пытался разгадать их смысл.

   Допил предложенный чай, отодвинул дальше по столу корзину с печеньем, откинулся на стуле. Он коротко посмотрел на маму, что-то внушая ей взглядом, и та понятливо улыбнулась, едва заметно кивнула.

   – Ну, вы тут не скучайте, а я займусь садом. До свидания, Андрюша, до вечера.

   – Плодотворно вам потрудиться, Александра Дмитриевна, – послушно и до тошноты приторно отозвался он, и едва не потирал ладони, обрадовавшись уединению.

   Я подскочила с места, совершенно по-детски пытаясь спрятаться от проблемы, а Андрей тут же поднялся из-за стола, не позволяя мне покинуть столовую.

   – Прости за вчерашнее.

   Андрей подался вперёд, пытаясь заглянуть в моё лицо. При нашей разнице в росте, этот манёвр ему удался, а я отчего-то разозлилась ещё больше. Он попытался коснуться кончиками пальцев всё ещё распухших после того поцелуя губ, а я демонстративно отвернулась, не позволяя ему этого сделать.

   – Рита, солнце, ты, наверно, ещё не успела усвоить этот факт, но в жизни не бывает просто. Я грубый, пошлый, люблю язвить, а вместо улыбки выдаю надменный оскал. Не хотел таким становиться, а стал. И вернуться назад не получается, потому что дороги в прошлое не существует. И то, что происходит между нами… Малыш, так иногда бывает, что нельзя. Пусть даже очень хочется, а всё равно нельзя, как ни крути!

   Когда я сделала неудачную попытку вырваться, Андрей прижал меня сильнее.

   – Я хочу тебя, а взять не имею права. Любого вокруг пальца могу обвести, а тебя обижать не стану. Не для того с малолетства кружил коршуном, чтобы сейчас всё испортить. Я же от запаха твоего дурею, от улыбки этой готов стать на дыбы. С железным стояком приблизиться боюсь – не сдержусь ведь. Потому что нет никаких сил терпеть. Нет никаких сил смотреть на тебя и не позволить себе прикоснуться, приблизиться. А ты дразнишь. Осознанно или нет, не знаю… Но дразнишь, соблазняешь, хочешь лишить меня остатков разума. Я всё для тебя делаю. Мне самому на хер не надо ничего! Ни самостоятельность эта, ни успех. Того, что было, хватало с лихвой. Хочу, чтобы гордилась мной, чтобы смотрела и понимала, за что выбрала.

   – Не нужно ничего говорить. Я вчера ещё поняла, – ровно выдохнула я, демонстрируя независимость. Опустила руки, намекая на то, что больше не нуждаюсь в этих удерживающих захватах.

   – Что ты там поняла, я знать не хочу! – зло выкрикнул он вместо того, чтобы отпустить. – Я тебя услышал, – добавил почти спокойно. Почти. Ведь спокойно Андрей уже давно не умел, всё что-то доказывал. – Никого больше не будет, – пообещал он, а мне хотелось задеть.

   – Или станешь более осмотрительным, да? – усмехнулась я, и вот тогда Андрей отпустил. Правда, тут же схватил меня за плечо, разворачивая к себе лицом. Зло щурился, поигрывал желваками на скулах.

   – Ты когда так кусаться научилась, я не понял? Попутала что? Я не буду перед тобой оправдываться, клясться не буду, в ногах валяться, вымаливая прощение. Было и было! Теперь что с того?! Ты сказала никаких баб – я согласился. Этого мало? Давай, скажи сейчас, что больше мне не веришь!

   – Не скажу.

   – Нет? А что тогда?

   – Давай оставим всё как есть…

   – Ух ты, круто-то как! А как это?

   – Ты будешь тренироваться, а я взрослеть.

   Андрей нервно сглотнул, набычился, наступая на меня, и вкрадчиво уточнил:

   – Что ты задумала?

   – Ничего. Тебе ведь скоро поступать… Остался всего месяц. В нашем городке некуда, значит, уедешь. Уже решил куда?

   – В Белгород-Днестровский. В рыбопромышленный техникум.

   – Не хочешь тратить время на вышку, да? Наверно, уже и идеи есть, как всё здесь подмять под себя?

   – А как без этого?! – вызывающе хмыкнул Андрей.

   Балансируя, он подался чуть вперёд, принялся оглядываться по сторонам, чтобы хоть как-то отвлечься от бури, что назревала внутри. Ладони, что невольно сжимались в кулаки, спрятал в карманах джинсов и так замер, глядя в одну точку куда-то себе под ноги. А я всё ждала, пока заглянет в глаза. Не дождалась, к слову… Задержала дыхание и усилием воли заставила непослушные губы шевелиться.

   – Уезжаешь… – утвердительно кивнула. Чего уж тут непонятного?.. – А когда… – резво начала, но не потянула темп. Продолжила совсем уж тихо и неуверенно. – Когда собирался мне об этом сказать?

   Андрей поджал губы.

   – Собирался, – он зло пнул стул и вот тогда вскинул взгляд. Хотел что-то сказать, но промолчал. И я хотела промолчать, но не получилось. Обида была сильнее.

   – Давай оставим всё как есть, – упрямо повторила, и Андрей сорвался с места, не желая продолжать бессмысленный разговор.

   За тот последний месяц мы умудрились ни разу не столкнуться. Эти дни казались бесконечно долгими и абсолютно бессмысленными. Гордость душила, обида глушила любой порыв, информационный поток заставлял впасть в ступор. Никто о нашем расставании не говорил вслух, но каждый считал обязательным перешёптываться за спиной. О том, что на выпускной бал Андрей пригласил первую красавицу школы, Танечку Лаврову, сообщить мне считал своей обязанностью каждый третий. А о том, насколько шумно они гудели, на следующее утро знал весь городок.

   Приметив под воротами знакомую фигуру, в первый момент я замедлила шаг. На какой-то короткий миг показалось, даже сердце замерло в предвкушении, а потом отпустило: стоял не Андрей. Его брат, похожий на Андрея как две капли воды, и посматривал на меня с интересом. Одно лицо, вот только взгляд мягче, улыбка более плавная. Та же принципиальность, но своих целей Игорь достигал другими путями. Вот и сейчас он хотел всё решить за Андрея, потому и пришёл. Как можно догадаться, втайне от брата.

   – Привет. Поговорим?

   Начал он без предисловий и решительно шагнул во двор, как только я неуверенно пожала плечами.

   – Завтра Андрей уезжает, – на ходу бросил Игорь и оглянулся на меня.

   В дом не пошёл, свернул к летней беседке, закурил.

   – Так и будешь молчать? – глянул с претензией.

   – Я не знаю, что должна сказать, – я снова пожала плечами, а Игорь усмехнулся. Жёстко. И тем самым стал похож на Андрея.

   – Ничего не говори. Приходи сегодня. В восемь. Что-то вроде отвальной будет.

   – Зачем?

   – А ты как думаешь? Поцелует он тебя перед долгим прощанием! Рита, так нельзя, – получилось как призыв. А я закрывалась. И руки скрестила на груди, не желая подпускать ближе.

   – Скажи, а ты ко мне первой с этим пришёл или сначала обрабатывал Андрея?

   – Почему ты считаешь, что тебе в этой ситуации сложнее всех, а? Тоже мне жертва!

   – И в мыслях такую роль себе не отписывала, – отрицательно качнув головой, я закусила губу. Игорь презрительно скривился.

   – Давай прослезись ещё.

   – Не буду.

   – Да? А не мешало бы! Вот пришёл бы я к Андрюхе и сказал: плачет твоя принцесса, страдает, осознала всё, места себе не находит. Он метнётся, увидит тебя, расчувствуется. А он что слышит? Живёшь, как жила, и о нём не вспоминаешь!

   – А он это слышит?

   – Вы так натурально включаете дурака, мадам… – Игорь пакостно ухмыльнулся и шутливо склонил голову в знаке почтения. – Короче! – он подскочил с места, нервно затушил сигарету о набитую на бортики беседки жестянку. – В восемь у нас дома. Все будут. И… он тебя ждёт.

   – Он так сказал?

   – Да нет, я догадливый, – посчитал Игорь нужным съязвить, правда, тут же глянул исподлобья, подошёл на доверительное расстояние и поубавил эмоции. – Не знаю, о чём вы там говорили, и какая кость встала поперёк горла… Андрей, ты же знаешь, не отчитался, но время ничего не лечит, оно только отдаляет друг от друга. И пока ты далеко, Танечка Лаврова может оказаться очень близко.

   – Подумаешь… Одной больше, одной меньше… – покрутила я пальцем по ребру несущего бруска.

   – Может, и так. Вот только эта коза своего не упустит. Она будет давить, а Андрей просто не увидит смысла притормозить её запал.

   Как Игорь выгораживает брата, заставило меня усмехнуться.

   – Так интересно рассказываешь…

   – Со стороны как-то виднее, – тихо проговорил он и, привлекая внимание, коснулся кончиками пальцев моего плеча. – Приходи, я прошу тебя.

   Я вскинула подбородок.

   – Зачем просишь?

   – А у близнецов, Ритуль, знаешь, будто душа одна на двоих. Моя сейчас мечется, разрывается на части. Как думаешь, с чего бы?

   Игорь ушёл, а я так и стояла, будто прикованная к месту. Опомнилась, а рядом уже и нет никого. Только ветер, что шуршит листвой и мысли, что роем пчёл шумят в голове. И жалят. Больно. Одна за другой.

   У дома Андрея я оказалась не раньше десяти. Из-за высокого забора доносилась громкая музыка, женские крики, довольный мужской смех. «Оргия в самом разгаре» – усмехнулась я самой себе и, пытаясь сбросить волнение, отдышаться, прижалась спиной к металлу, разогретому недавним солнцем.

   – Ты ли это, радость моя? – прозвучало слишком близко, и я отшатнулась. Игорь в состоянии лёгкого подпития остановился совсем рядом и чуть навалился, ограничивая меня в пространстве. – Я сказал тебе прийти к восьми, – обдал он меня коньячным ароматом.

   – А сейчас что? Опоздала? Последний бастион пал?

   – Нет. Но он пьян, зол и очень опасен. Хочешь с таким встречаться или не рискнёшь?

   – Мне уйти?

   – А ты как думаешь? Вот, Танечка наша, умница, красавица, не боится. Рядом кружит, рюмку, то и дело, наполняет. Знает, видать, что делает.

   – А что Андрей?

   – Андрей?.. То ли на Танечку у него не стоит, то ли тебя ждёт. Но одно я знаю точно: рано или поздно ждать ему надоест или, как вариант, количество алкоголя просто отключит мозг. Ты, кстати, на что ставишь?

   – Игорь, прекрати, – мученически скривилась я, оттолкнула парня, и сама отлепилась от забора. – Я просто пойду и поговорю с ним, – решительно выдохнула и успела сделать всего один шаг, как Игорь, крепко удерживая за запястья, снова припечатал меня к забору.

   – Не надо туда идти. Уже не надо, – отчего-то разозлился он и навалился сильнее. – Ладно! – что-то решая для себя, он обтёр лицо ладонью. – Давай за мной! – махнул Игорь и спешно двинулся в сторону дома. Меня, пока не передумала, потащил за руку.

   В коридоре он осмотрелся по сторонам, кому-то махнул рукой, кому-то кивнул. Загораживая меня от любопытных взглядов, потащил вверх по лестнице и затолкнул в комнату Андрея, предварительно убедившись, что там никого нет.

   – Жди здесь, – скомандовал и запер дверь снаружи, а я оглянулась по сторонам.

   Была здесь всего однажды. Ещё в детстве. Обстановка изменилась, интересные дизайнерские решения сменили медвежат на шторах, резкие акценты идеально отображали внутренний мир хозяина. В верхнем ящике стола, который я дёрнула будто по инерции, нашла свою фотографию в сентиментальной рамке. И только успела задвинуть ящик, как услышала шум за дверью. Андрей вызывающе громко смеялся, и явно не хотел идти в комнату, Игорь же ему что-то внушал полушёпотом. А потом яркий свет в дверном проёме, толчок в спину и вот мы в темноте вдвоём.

   Он увидел меня практически сразу. Увидел или почувствовал – не знаю. Только замер истуканом, а глаза гневно блестели в свете уличного фонаря. Андрей сделал два нерешительных шага. Он некрасиво, будто всё понимая, ухмыльнулся и пошёл на меня. Притягивая к себе, до боли стиснул плечи, бурно дышал. Бормоча что-то невнятное, прижался сухими губами к моему виску.

   – Прости, я повёл себя не по-мужски, – выдохнул он, убедившись, что я ему не почудилась. – Тебе… тебе не нужно здесь находиться. Ты иди домой, хорошо?

   – А ты?

   – Не задавай ты эти тупые вопросы, Рита! Не нужно их задавать! Не будет у нас с тобой сегодня красиво! Никак у нас с тобой сегодня не будет, понимаешь?!

   – Ты считаешь, я потрахаться к тебе пришла, что ли? – в голос возмутилась я, а Андрей прикрыл глаза, три раза вдохнул, три выдохнул, нервно сглотнул, а потом взял мою ладошку и прикрыл ею свой пах.

   – Я не знаю, зачем ты пришла, солнце, – отрицательно качнул головой. – Но я знаю, чем эта ночь для тебя закончится.

   Он потёрся пахом о ладонь, горячо выдыхая мне в лицо, и глухо рыкнул.

   – К чёрту! – выругался сквозь зубы, рухнул на невысокую кровать, похлопал ладонью по ней, туда же приглашая и меня. – Иди ко мне, – прохрипел. – Ну же, иди!

   Не дождавшись моей реакции, Андрей подскочил с постели и потянул на себя, а как только добился желаемого, уложил меня, и, придавливая к матрацу, навалился сверху. Инстинкты сработали быстрее затуманенного алкоголем мозга. Он зафиксировал мои руки, удерживая их своими над головой, коленями надавил на бёдра, проваливаясь меж ними, и резко развёл в стороны. Жарко выдохнул какое-то сомнительно-ласкающее слух слово и впился в губы. Простонал громко, будто выталкивая из себя боль. Пахом прижался к промежности, жёстко проехался по ней грубыми джинсами, и застонал громче.

   Секунда понадобилась для того, чтобы одной своей ладонью перехватить и подтянуть выше мои запястья. Так, чтобы не отвлекала его пусть и вялым, но всё же сопротивлением. Свободной рукой он торопливо провёл по груди. Более чувствительно, с нажимом, по рёбрам и, царапая короткими ногтями кожу на бёдрах, потянул за резинку трусов. Действовал быстро, грубо, не размениваясь на мелочи вроде моих протестующих стонов. А для меня всё словно в тумане. Треск белья и неприятный холодок, что пробежался по влажной промежности, пуговицы блузки полетели в разные стороны, открывая доступ к груди, животу, к нежной коже. Металлический звук пряжки его ремня отозвался звоном в ушах. Каждое движение отточено до мелочей. Пальцы торопливо и жадно спустились к животу. Всё ниже, задевая его лишь по касательной, слишком чувствительно раздвинули влажные складочки, едва заметно царапая. А потом накрыл их ладонью, вроде как защищая от самого себя. Он прервал долгий поцелуй, чтобы опалить жарким шёпотом.

   – Сладкая. Невозможно оторваться, – Андрей пьяно улыбнулся, требуя отклика, потёрся носом о мою щёку.

   – Прекрати. Я не хочу, – спешно прошептала я. Не от страха. Страха не было вовсе. Только ощущение чего-то неправильного.

   – Нельзя сейчас, солнце, – мученически простонал Андрей, прижался лицом к моей груди, втянул в себя губами атласную кожу. – Уже край. Уже ступили на запретную территорию.

   Не поддаваясь уговорам, он, плавно погружаясь вглубь, провёл мне между ног ребром ладони, а после сжал челюсти до скрипа в зубах и прорвался двумя пальцами внутрь. Не больно вроде, а только чувство наполненности. Предельной. И это чувство не позволяло спокойно вздохнуть. Меня выгнуло дугой так, что подбросило и Андрея. А его колотило всего, и на висках проступил пот. Ещё был безумный шёпот и горящий взгляд. Отдышавшись, он всё же вытащил пальцы. Плавно, осторожно, медленно. Отпустил мою ладошку и потянул её вниз, к паху. Толкнулся в неё высвобожденным из белья членом, а после заставил обхватить, сверху накрывая своей. Толкнулся сильнее. Раз, другой, третий. Прижался влажным лбом к моему плечу.

   – Мне продолжить? – выдохнул на пределе возможностей, а мне этот шёпот показался призрачным. – Рита, мне продолжить?! – рыкнул Андрей, не дождавшись ответа, и посмотрел в глаза. Прямо. Осознанно.

   И то, как я задрожала, воспринял по-своему. Прикоснулся своими губами к уголку губ и на какое-то время замер. Мой ответ, скорее, не услышал, а почувствовал. Содрогаясь всем телом, горько рассмеялся.

   – Всё, всё… всё, – отрицательно качнул головой. – Уже ушёл. Считай, что нет меня.

   Он отпустил мои руки. Упираясь ладонями в матрац, вроде как приподнялся, а потом на его лице отразилась шальная мысль, и Андрей медленно, чтобы не спугнуть, взглядом пополз по моему телу вниз, азартно облизнул губы. А пока я, удерживаемая его взглядом, будто гипнозом, затаилась, подвёл руки под бёдра, потянул на себя, чуть вверх, и припал лицом к промежности. Почувствовав прикосновение его языка, я вцепилась пальцами в простынь. Когда он провёл им широкую влажную дорожку, жадно схватила воздух ртом, а как только губами втянул в себя клитор, не выдержала, подскочила, отталкивая его, и, не подпуская Андрея, выставила дрожащие руки перед собой, как щит.

   Он смотрел на меня минуту, не меньше, прежде чем грязно выругался. Поправил бельё, стянул ремень на джинсах и привалился спиной к закрытой двери.

   – Идём, я провожу тебя, – устало вздохнул и прикрыл глаза.

   – Не надо.

   – Идём, – решительно заявил Андрей. Поверх испорченной блузки он накинул на меня пиджак. Точно, как и его брат полчаса назад, спрятал за свои плечи от гостей.

   По улице шли молча. Андрей чуть впереди, ведь прикасаться к себе я не позволила, сама торопилась следом, постукивая зубами в такт скорым шагам. И только перед дверью своего дома я решилась посмотреть ему в глаза.

   – Что теперь будет?

   – Я завтра уеду, – сообщил Андрей ровным тоном.

   – А я?

   – А ты останешься и будешь вести себя благоразумно. Знаешь, что такое «благоразумно»?

   Я с усердием покачала головой, всё отрицая.

   – Это значит не делать так, как ты сделала сегодня, – терпеливо пояснил он, надёжнее стягивая полы пиджака, что болтался на мне, крепко обнял. – А потом я приеду. К тебе. И всё будет по-другому, да?

   – По-другому? А если бы я не пришла… Если бы я не пришла, ты бы просто взял и уехал?

   Вместо того чтобы ответить на вопрос, Андрей запустил руку в свой карман и извлёк оттуда связку ключей. Ключей от моего дома.

   – Твоя мать дала. И её сейчас нет. И если бы ты не пришла сама, я бы тебя всё равно нашёл.

   Я задохнулась волнением.

   – Вот так просто?

   – Просто? Что это значит? Ты ведь не подумала, что я могу тебя бросить?

   – Я очень не хотела в это верить, – честно призналась я, а он… не разозлился. Только прижал к себе ещё крепче, хотя казалось, что это невозможно.

   А на следующее утро уехал. Ровно в восемь часов. Уехал, чтобы вернуться спустя невыносимо долгих пять месяцев, сразу после первой удачно сданной сессии.

   Казалось, что это время будет невероятно скучным, потерянным, и я должна была стать выброшенной на сушу рыбой, а на деле… жизнь совершила новый, головокружительный виток. Очень скоро после отъезда Андрея я вдруг поняла, что чувство потери пусть и выкручивает душу, но не делает меня пустой, не забирает все эмоции на себя. И без мощной противоударной силы в его лице я вдруг проявила агрессию. Мощную, необузданную. Сознание наполнила чрезмерная уверенность в собственных силах, а разум захлестнуло чувство вседозволенности. Я стала жёстче, циничнее. Напрочь растеряла мягкость, что всегда старалась сохранить для него. И приобрела какую-то особенную черту. Ту, что делала меня свободной, что заставляла идти вперёд, не боясь ошибок. Ту самую, что из милой барышни день за днём превращала меня в несносного чертёнка. «Нерастраченная на любовные путы, сомнения, волнения энергия находила выход» – игриво улыбалась мать. Друзья Андрея, что негласно присматривали за мной, выражались несколько иначе.

   А Андрей… он практически не звонил, не приезжал на выходные и забывал поздравить с важными датами. И вот теперь вернулся. Именно об этом кричал на катке, где собиралась вся местная молодёжь, один из его товарищей. Морально парни готовились к грандиозной попойке по случаю возвращения вожака. На деле уже вовсю планировали вечер, на который были приглашены только избранные. В число избранных меня, разумеется, не включили. Я лишь презрительно хмыкнула: «больно надо». Докатала свой час, расшнуровала коньки и неспешным шагом отправилась домой. А в душе… впрочем, до того, что творилось в моей неспокойной душе, никому не было дела. Плакать хотелось с неимоверной силой, а ещё больше сердце рвало желание уничтожить обидчика. Но желания к делу не пришьёшь, как, впрочем, и необоснованную обиду.

   – Марго, дорогая, а у нас гости, – улыбнулась мама, когда я с чувством удовлетворения хлопнула дверью, пытаясь на ней отыграться. Сердце забилось в радостном припадке, но демонстрировать это я не спешила.

   – Гости? Мужчина? – бросила короткий взгляд на пару обуви у самой двери, которую до этого не заметила. Тут же приметила и грузную куртку, почувствовала знакомый аромат дорогого парфюма. – Андрей зашёл? – уточнила без удивления, а мама обрадовалась моей догадке. – Как мило с его стороны. Здравствуй, Андрюша! – крикнула я в столовую, не заходя туда. Минув опасную зону, прошла к лестнице и только тогда поняла, что мама куда-то собирается.

   Глянула на неё вопросительно, а она с предовольным видом развела руками.

   – Андрюша преподнёс презент. Достал билет на премьеру этого театрального сезона. В четыре часа начало. Опаздывать дурной тон, – невозмутимо пожала она плечами, а я поддакнула.

   – Действительно. В сад-то теперь не выйдешь, как ты любила делать это летом, пришлось потратиться, – съязвила. – А впрочем… хорошего тебе вечера. Я у себя, – кивнула в сторону второго этажа и побежала по лестнице, понимая, что это весьма сомнительная защита. Для себя отметила лишь одно: я по-прежнему признавала в Андрее сильнейшего.

   – Ты изменилась, – усмехнулся он, совершенно бесцеремонно войдя в мою комнату.

   – Стараюсь, взрослею, – огрызнулась я, и от горечи обожгло язык, ведь сказать хотелось совсем другое. Андрей заинтересованно приподнял брови.

   – Вот как? А я уж, грешным делом, подумал, что этот разговор мы благополучно забыли. Ошибался, выходит, – притворно вздохнул он. – А вот ребята оказались правы.

   – Дружки твои? – я понимающе кивнула. – И в чём же?

   – Да… хотя бы в том, что борзометр у тебя зашкаливает, – медленно приближаясь, Андрей довольно потёр ладони.

   – Глупости! Я милейшее создание. Тебе ли не знать!

   – И что наглость не знает предела, говорят… – вытянул он губы вперёд, мысленно примеряясь к новой реальности.

   – Побочные эффекты взросления. Не более того.

   – А ещё жаловались, что твою задницу тянет на приключения. Не успевали разгребать последствия, – глянул с шутливым укором, а я задрала подбородок выше.

   – Не для этого ли ты их ко мне приставил?

   – Забочусь о твоей безопасности.

   – О моём моральном спокойствии лучше бы позаботился! – топнула я ногой. Совершенно капризно.

   – Что так? Неужто скучала? – усмехнулся он одними губами.

   – Скучала? Да я вся извелась! Обещал, что не бросишь, а сам?

   – Прости. Я был очень занят.

   – Вариант не засчитан. Попробуй что-нибудь ещё, – я скрестила руки на груди, закрываясь от тех эмоциональных посылов, что он мне направлял.

   – М-м… как тебе тот, в котором я хотел минимизировать влияние раздражающего фактора?

   – Я тебя раздражаю? – ахнула я, не желая видеть между строк и слушать сердцем.

   – Не меня – фантазию. А она в раздражённом состоянии рисует картинки, которые я бы хотел оставить при себе.

   – Ты бросил меня совершенно одну, и теперь я не уверена, что это так уж плохо.

   – Дразнишь меня сейчас?

   – Дразнить тебя нужно было раньше. Сейчас просто констатация факта.

   – Я против подобных фактов.

   – Да, да, а ещё маму сослал…

   – Хотел поговорить с тобой без свидетелей. А ещё мне казалось, что встреча пройдёт несколько иначе, – Андрей остановился в шаге от меня, окинул задумчивым, плохо читаемым взглядом.

   – Мне порадовать тебя сейчас, распахнуть объятия?

   – Прикусить язык будет достаточно, – странно пробормотал Андрей.

   – Ещё один побочный эффект, – язвительно хмыкнула я. – Я сейчас о взрослении, – напомнила о больной теме и Андрей не менее язвительно, чем я хмыкнула, улыбнулся.

   – Взросление, вообще, сложная штука. И побочных эффектов оказалось больше, чем хотелось бы, – странно прищурился он и обвёл языком пересохшие губы. А я уловила это его действие. Расправила плечи, подставляясь под голодный взгляд.

   – Я чего-то о себе не знаю? – игриво уточнила и глянула в огромное зеркало. Андрей говорил о том, что видит.

   Это был незнакомый ему прежде огонёк в глазах, и улыбка, что заставляла задуматься о возможных последствиях общения. Это было абсолютное понимание собственной власти над мужчинами. Ведь с просьбой подождать, пока повзрослею, он имел в виду не внешность. Не внешность, не физическое строение. Он хотел, чтобы изменилось моё восприятие мира. Вот я и выросла, как ему хотелось. Он это понял. И я это поняла. Не оттого ли какое-то странное напряжение зародилось сейчас между нами? Не оттого ли он смотрит так, что всё внутри закипает от предвкушения?..

   – Я скучал, – хрипло выдал Андрей, делая последний разделяющий нас шаг.

   – И я скучала, – совершенно беспомощно проронила я, и первой обняла его. И теперь всё было иначе, а, может, просто всё было…

   Мы оказались слишком близки, чтобы однажды просто забыть об этом. Мы оказались слишком похожи, чтобы вдруг избрать разные пути. Мы любили друг друга уже отнюдь не детской любовью и с готовностью перетянули это чувство в тот новый этап, который должен был послать испытания. Общие желания, одно на двоих стремление, одинаково горящие взгляды и однобокие прорехи в восприятии мира.

   Мы были вдвоём, совершенно искренне забывая о существовании ещё кого-либо, мы дышали одним воздухом перемен и наслаждались каждой минутой, проведённой вместе. И ещё кое-что… больше Андрей не смел оставлять меня одну надолго. Это ведь о чём-то говорит, правда?

***

ГЛАВА 4

Воспоминания вызвали улыбку. Запахи, обстановка, эмоции зародили тепло внутри. А ещё горько было признать, но Андрей прав: она струсила. В тот самый момент, когда не захотела с ним поговорить. Прежде подобного себе не позволяла… теперь не чувствовала опоры рядом, и проявила слабость. Вдруг захотелось начисто стереть любые воспоминания и начать жить заново. Вот только как? Так, как научилась в последний год? С опаской оглядываясь назад, с сомнением подходя к телефонной трубке… Потому Андрей и появлялся всякий раз без предупреждения – знал, что Рита непременно сбежит.

   За окном нерешительно наступал вечер, а она всё стояла и смотрела, пытаясь дольше задержаться в таком уютном и понятном для себя мире воспоминаний. Вечернее море она тоже любила. В тот самый момент, когда многочисленные отдыхающие, вконец утомившись на жарком южном солнце, спешили занять вакантные места в залах бесчисленных кафе и ресторанов, местная молодёжь заполоняла побережье. И море тогда казалось тёплым-тёплым. Андрей говорил, так случается потому, что на улице селилась прохлада, Рите же больше нравилась версия о том, что это песок, который весь нескончаемо долгий день копил энергию солнечного света, наконец, принялся её отдавать. Ведь купаться в энергии солнечного света куда приятнее, чем в обычной, взбаламученной многочисленными страждущими водице.

   Вот и сейчас, с неохотой глянув на перетянутый дорогой кожей чемодан, Рита поёжилась, будто от холода, и ступила ближе к старому шкафу, дверцы которого скрывали за собой забытое прошлое. Выбрав излюбленный, а оттого явно видавший виды сарафан, легкомысленного вида купальник, она направилась в ванную, чтобы смыть с себя налёт усталости, дорожной пыли, такого чуждого в родных стенах макияжа. Будто родилась заново. Молодая, притягивающая вызывающей красотой, пульсирующей внутри неуёмной энергией. Такой она и самой себе нравилась. Такой она запомнилась родному городку, местным жителям, такой её любил видеть Андрей… В последние годы улыбаться собственному отражению в зеркале отчего-то не хотелось.

   Вода встретила её ласково, словно старого друга. Лизнула стопы, обдала невесомыми брызгами, летящими из-под вековых камней, приятной прохладой легла на кожу, вплелась в растрёпанные ветром волосы. А потом приняла, задорно булькнув давно знакомое, но в суете будней забытое приветствие. Стало хорошо и уютно: она вернулась домой.

   Ещё долго, едва не до ночи, Рита сидела на остывшем песке и смотрела вдаль, с головой кутаясь в сырое полотенце, с немой благодарностью принимая на себя все прелести голубой стихии.

   – Девушка, извините, вам просили передать.

   Оторвав взгляд от моря, Рита увидела улыбчивого парнишку, что склонился над ней с цветком.

   – Вам просили передать, – повторил он, разглядев на лице растерянность, и протянул ближе руку с цветком. – Молодой человек из шумной компании там, на палубе корабля.

   Парнишка в форме официанта указал в нужную сторону, а она и так знала имя дарителя. Вежливо кивнула и приняла скромный цветок «маргаритки», кустиками которой Андрей когда-то усеял весь мамин сад. И ведь достал же где-то сейчас… неуёмный. Корабль с той самой шумной компанией всё удалялся, а ей казалось, что одинокая мужская фигура на капитанском мостике так и стоит недвижимо, направленная в её сторону.

   – Нельзя дразнить мужчин, – приказала Рита самой себе и нехотя поднялась с песка.

   С него станется… Прыгнет ещё с такой высотищи! Чувствуя себя неуютно, Рита повела плечами, сгоняя наваждение. Нет там на капитанском мостике никого! Всё она себе придумала. Но ушла. Неторопливо перебирая ногами светлый песок, редкие утонувшие в нём ракушки.

   Она давно вышла с пляжа, а неудобные шлёпанцы с креплением через палец так и несла в руках. Неторопливо брела по дорожке, которую, казалось, может без препятствий преодолеть даже с закрытыми глазами. Рита с интересом поглядывала на случайных прохожих, завидуя их сиюминутному счастью, и едва не подпрыгнула от неожиданности, когда её за этим занятием застали.

   – Со стороны это всегда выглядит занимательнее, – вещал приятный мужской голос, обладатель которого, пользуясь моментом и её невнимательностью, подобрался непозволительно близко.

   Рита с неохотой отозвалась:

   – Что «Это»?

   – Чужая жизнь, – улыбнулся он той самой улыбкой, что навсегда разбивает сердца несчастных провинциалок, ждущих на берегу моря своего принца.

   Незнакомец на звание принца явно не тянул, но вполне бы подошёл на роль Саши-Вани-Пети, которого Рита, вероятно, всё же ждала на берегу. Так ей самой сейчас показалось. А ещё именно об этом говорил его взгляд. А дальше что? Ей предстоит представиться художником? Или всё же музыкантом? Полагаясь на интуицию, Рита наигранно взволнованно вздохнула и сделала приличную попытку выдавить из себя прелестный румянец. Ночью эту мелочь практически невозможно заметить, но вот энергия и выделившиеся феромоны, которые на раз улавливает мужское обоняние этого «ходока», обмануть будет невозможно: он уже всё понял.

   Чуть надменный взгляд, неумело завуалированное высокомерие и… что это ещё? Вероятно, снисходительность к смазливой селянке?

   – Как вас зовут, прелестное создание? – лениво улыбнулся он, почувствовав скорую капитуляцию. Он спросил, а Рита ещё не успела придумать ответ на этот вопрос, оттого замерла с приоткрытым ртом.

   – Она звалась Татьяна, – беглым взглядом выделила она название ближайшего ресторанчика. – Но можно просто Таня, – милостиво улыбнулась и мгновенно растаяла, глядя, как незнакомец касается обжигающе горячим дыханием её скромно протянутой ладошки.

   – А меня Александр. Но можно просто Саша, – рассмеялся он взаимной неловкости и скоро совсем осмелел.

   Его трепетное касание где-то в районе талии превратилось в собственнический захват, а обманчиво ласковые губы зависли слишком близко для того, чтобы отказаться от поцелуя.

   – А как вы смотрите на то, о, нимфа, чтобы отужинать со мной? – глянул он с призывом, с обещанием. – Совершенно нелепая ситуация, когда прилетел, желая отдохнуть, а в итоге тратишь время на то, чтобы просто найти себя, – мужчина поспешил пожаловаться на проделки судьбы, а Рита оказалась столь милостива, что не нашла причин отказаться от подобного предложения. Потому с готовностью заверила:

   – Я готова спасти вас от одиночества.

   Неожиданно даже для самой себя, Рита вдруг нашла в закоулках тёмной души ту самую скромную и ласковую девчушку, которую так жаждал увидеть её сегодняшний визави. Нашла и не преминула вытолкнуть на передний план в умелой игре. Ведь если не играешь, а живёшь, то всё выходит гораздо проще и естественнее. Естественности им двоим сейчас очень не хватало. Он обманывал, что влюбился с первого взгляда, и в обещании усыпать лепестками роз её дорогу жизни, а она… впрочем, обманывать Рита совсем не собиралась. Простое желание хотя бы на короткий миг побыть той самой принцессой, которой не стала прежде. Доброй, наивной, ласковой, с глазами-блюдцами и путами-руками, которыми она изо всех сил будет держаться за это несбыточное счастье. Ну, или постарается убедить в этом окружающих.

   Его не смутило ни выцветшее платьице, ни простенькие шлёпки в руках. Этого «принца» не смогли спугнуть даже не до конца высохшие потёки после мокрого купальника и полотенце, сложенное в странной авоське. Саша смотрел в глаза, рассказывал о манящих огнях большого города, давал весьма расплывчатые обещания, которые Рита, всего на этот короткий вечер притворившись Танечкой, с усердием записывала в свой мысленный блокнотик скорых побед. Да, с ним она увидит мир, с ним она узнает, что такое любовь, а потом принц облачится в золотые доспехи и увезёт её из этого городка туда, где бурлит настоящая жизнь. Яркая и такая сказочно-красивая.

   Он терял дар речи, преклоняясь перед её естественной красотой, он замирал с приоткрытыми губами, поддаваясь этому очарованию, сбиваясь с мысли. Всё больше рассеянно улыбался, глядя куда-то вдаль, и показательно печально вздыхал, явно желая поделиться тяжёлыми думами, что посещали его в данную минуту. А Рита с удовольствием радовала его наивными мыслями милой дурочки, что обычно в её голове не задерживались, а вот сейчас, совершенно не желали покидать.

   – Ты так интересно рассказываешь… – впервые за весь вечер она, переборов напускное смущение, нарушила затянувшуюся тишину. – И твоя жизнь… – Рита мечтательно зажмурилась, вдохновенно улыбаясь. – Насыщенная… – проговорила с нескрываемым удовольствием. – Столько людей вокруг и все от тебя зависят…

   – Всё это так, но в жизни есть вещи куда более ценные, чем работа, занятость, гражданский долг.

   Саша говорил с таким понятным теплом в голосе, чем заставлял Риту из последних сил сдерживаться, чтобы не сплюнуть на пол, будучи вынужденной поглощать все эти сентиментальные бредни. Она терпела исключительно из спортивного интереса: всё хотела выяснить, сколько же продержится этот лицемер, когда же проявит себя гнилая натура. С сомнением закусила губу, будто задумалась над его последними словами.

   – Более важное? Что может быть важнее, нежели чувствовать себя нужным? – Искренне удивилась она, а Саша со всё понимающим взглядом неодобрительно качнул головой.

   – Главное – это то, что ты чувствуешь. Главное, любить и быть любимым, главное в жизни – семья.

   – А мне всё чаще кажется, что большинство мужчин не знают о существовании любви.

   – Быть может, не знаю… А я вот, кажется, никогда и никого в своей жизни не любил, – нехотя признался он и запрокинул голову, глубоко вдыхая свежий морской воздух. – Чувствую себя оттого совершенно пустым, а своё существование вижу бессмысленным.

   – Ну, что же ты… Главное, не отчаиваться! Вот, я практически уверена, что совсем скоро, ты обязательно встретишь свою любовь! Главное, понять, разглядеть, не побояться проявить чувства! – с пылкостью, присущей, разве что юным и крайне романтичным особам, принялась Рита убеждать мужчину, а он вдруг глянул совершенно растерянным взглядом и покаянно опустил голову.

   – Ты мне очень нравишься, Танечка, – пробормотал едва слышно, и как бы невзначай коснулся её ладони.

   От прикосновения Рита не отшатнулась, но, продолжая соответствовать законам жанра, задержала взгляд на этом будто случайном касании, а после, как самая порядочная девушка на побережье, смущённо раскраснелась.

   – Ты, наверно, всем так говоришь… Не нужно…

   Рита попыталась убрать руку со стола, а он не позволил этого сделать, перехватил тоненькие пальчики, перетягивая волю на себя, пытаясь этой близостью и откровением уничтожить понятное сомнение.

   – Таня, Танечка, послушай, не берись судить! Как наводнение всё, как цунами! Просто сбивает с ног, и ты совершенно перестаёшь ориентироваться. Я шёл без определённого пути и маршрута, а, увидев тебя, вдруг понял, что если сейчас не подойду, то всё – край! Будто могу потерять, упустить что-то важное. И сердце… так странно, оно гулко билось, заставляя меня обратиться к тебе, нарушить уединение. И я… я бы себе этого не простил! – принялся он умасливать, а Рита вытаращила глаза, не веря счастью этой наивной дурочки-Татьяны.

   – Я не знаю… Всё это так неожиданно, и… и так откровенно. Я… не привыкла к подобным признаниям и совершенно не понимаю, что ты во мне нашёл. Ведь, правда, вот… правда, нет во мне ничего такого…

   – Ты самая необыкновенная, Танечка, – с облегчением пробормотал Саша, уже совершенно уверенно прижимая её руку к своей груди. – И самая невероятная девушка, которую я когда-либо встречал. Нет этой алчности в глазах, нет желания угодить, неумело заискивая. Такая чистая и непорочная, что мне становится совершенно понятно, что я просто не имею права…

   – Не наговаривая на себя, прошу… И… давай оставим пока эти разговоры, ведь мы совершенно не знаем друг друга, ведь мы…

   – А, пойдём погуляем! Сбросим с плеч груз официоза, который навязывают стены, окружение. Побудем собой, насладимся уединением.

   Рита выдохнула с нескрываемым облегчением и совершенно нелепо улыбнулась.

   – Что? – удивился Саша, неловко усмехаясь.

   – Думала, ты никогда не предложишь, – одним лишь взглядом на свой внешний вид указала она и покрылась густым румянцем.

   – Ты из-за платья? Какая глупость! – Саша закатил глаза от немого восторга. – Ты самая красивая женщина во всём этом городе, на всём побережье.

   – Да вот, соглашаясь на твоё предложение, я как-то не подумала, а потом и отказаться неудобно, – пожала она плечами, вроде как оправдываясь. Поджала губы, неловко улыбнулась, а после вдруг заторопилась, засуетилась, желая поскорее покинуть ресторан. Встала, едва не бегом направляясь к выходу.

   Потом было понятное двоим молчание, яркая луна в небе, её отражение в море. Первое прикосновение его пальцев к её плечикам, горячее дыхание где-то на затылке, взгляд глаза в глаза. Он пытался сделать этот момент особенным, она ему в этом не препятствовала. Он целовал кончики её пальчиков, а она гладила мужчину по густой шевелюре, равнодушно поглядывая свысока на склонённую голову.

   Поцелуи становились всё настойчивее, теперь он не разменивался по мелочам, а осыпал невесомыми прикосновениями её шею, грудь, живот. В глаза смотрел всё реже, напряжённо дышал всё чаще. Трепетно перебирал её пышные рыжие кудри, добавляя в разовые отношения ненужного драматизма. Мужчина шептал милые глупости, коротко улыбался её резким ответам. Он ласково обещал сделать эту ночь волшебной, а в реальности просто трахнул. Прямо на пляже. На влажном песке. В двадцати метрах от оживлённой даже в вечернее время торговой аллеи.

   Накинув свой выцветший сарафан на голое тело, Рита глянула на случайного знакомого пустым нечитаемым взглядом и неторопливо выдохнула.

   – Мне пора, – выдавила она из себя сухие слова и направилась в сторону той самой торговой аллеи.

   Несколько секунд она даже чувствовала себя полноправной и единоличной владелицей наиглупейшей ситуации, а потом расслышала сзади спешные шаги, шумное торопливое дыхание, и уже в следующее мгновение цепкие пальцы сжались не плече. Саша-Ваня-Петя настойчиво требовал внимания.

   – Танюш, ты обиделась, что ли? – произнёс он так, будто, действительно, не мог поверить даже в подобное предположение и уж тем более не желал мириться с этим фактом.

   Как любовник был вполне неплох и только из желания уйти от навязчивого внимания, Рита с лёгкостью могла бы соврать что-нибудь прямо противоположное, но отчего-то не стала. Она повела плечом, сбрасывая нетерпеливый, а оттого чрезмерно сильный захват, посмотрела на мужчину совершенно серьёзно и только тогда вяло улыбнулась ему.

   – Нет. Просто мне пора, – отмахнулась она от подобных подозрений и улыбнулась чуточку вежливее.

   – Давай я тебя хоть провожу?.. – растеряв последние крупицы манер и уверенности, что пусть незначительно, пусть невесомо, но всё же приближали Сашу к высокому званию «принц», предложил он полувопросом, а Рита не стала отказываться, впрочем, не сказать бы, что и согласилась. Так… безразлично пожала плечами и пошла вперёд, правда, уже не так торопливо.

   Спешно натянув лёгкие летние брюки, Саша постарался догнать её до того, как девушка пропала из поля зрения. Он хотел что-то сказать, да не вышло. Не было неловкости и сожаления не было тоже, но стойкое ощущение того, что его слов никто не станет слушать, прочно засело где-то глубоко внутри.

    Минут через пятнадцать «Танечка» остановилась у красивых расписных ворот и улыбнулась крайне вежливо. Так, пожалуй, улыбаются милым старушкам, что норовят рассказать древнюю, как этот мир, историю своей любви.

   – Прощай, – махнула девушка рукой и захлопнула дверь, даже не убедившись в том, что он расслышал эти слова.

   Решать кому-то за себя Саша уже давно не позволял и вот это самое «прощай» вдруг показалось чем-то вроде подлой пощёчины. Пощёчины он любил ещё меньше, а оттого не собирался спускать с рук своенравной девице подобное нахальство. Решительно прищурившись, внимательно посмотрел на номер дома, выведенный толстым слоем белой краски, запомнил детали росписи и только после этого ушёл.

   Она его зацепила. Нет, не так! Она зубами вырвала для себя второй шанс. Скорее всего, неосознанно, так как на расчётливую особу девушка не походила совершенно. И чтобы… он даже не уверен для чего именно… скорее всего, для того, чтобы самоутвердиться… да, пожалуй, так будет наиболее правильно. Так вот, именно для этого уже завтра он вернётся сюда. К этим расписным воротам, к этой взбалмошной, как он уже догадывался, девице. И пусть не в его правилах дублировать мимолётные курортные интрижки… что же… в каждом правиле должно быть исключение. И эта особа, бесспорно, тянет именно на такое исключение.

   Он подошёл к воротам, когда часы только-только переползли одиннадцати часовой рубеж. Хотелось прийти позже, но банальное полуденное время навевало грустные мысли о бульварных романах. А в его жизни не может быть места подобным глупостям!

   Первым делом он постучал. Громко и увесисто. Но, ожидаемо, никто не ответил. И тогда Саша повторил настойчивый призыв. А потом ещё и ещё. После два раза что-то выкрикнул и вот, наконец, тяжёлая металлическая дверь отворилась, на пороге появилась женщина. Безусловно, красивая, бесспорно, умная, но не та. Саша широко и обаятельно улыбнулся, принимая миролюбивый вид, и сделал решительный шаг вперёд.

   – Доброе утро. Вижу, я вас разбудил. Но, уверяю, сделал это без злого умысла. Вчера, вероломно и без малейшего предупреждения, одна красавица украла моё сердце. А без сердца человек не жилец, и вот я здесь, у ваших ног. Молю и преклоняюсь…

   – Молодой человек, оставьте свой пылкий бред, – не проникнувшись растрёпанными чувствами героя, Александра устало вздохнула. – Я всю ночь не сомкнула глаз и совершенно ничего не соображаю в ваших метафорах. Давайте перейдём к делу! Чего вы хотите?

   – Девушка. Татьяна. Вчера я провожал её к вашему дому и… не знаю, как сказать… совершенно потерял покой. И вот сегодня пришёл, чтобы его приобрести.

   Женщина холодно усмехнулась и категорично покачала головой.

   – Молодой человек, вы заблуждаетесь. Здесь нет и никогда не было никакой Татьяны!

   – Я бы непременно вам поверил, если бы не одно «но»! Моя прекрасная незнакомка как две капли воды похожа на вас. То же лицо, тот же взгляд, та же непреклонность…

   – Ах, вот вы о чём… – женщина ненадолго задумалась, а потом всё же согласно кивнула. – Тогда вам придётся немного подождать. Всё же такое время… в нашем доме не принято бодрствовать в самый разгар светового дня.

   – Я готов стоять здесь вечность, – с готовностью заверил Саша, физически ощущая, как двери гостеприимного дома распахнуться перед ним, но женщина удивила очередной раз, захлопнув дверь перед его носом.

***

– Марго, дорогая, там, на улице, стоит молодой человек и требует подать ему некую Татьяну. Я подозреваю, что говорит о тебе и уверяет, будто ты что-то у него украла.

   Рита строго посмотрела на мать, а та виновато улыбнулась.

   – Кажется, он говорил о своём сердце. Сколько раз я просила тебя не брать чужого! – выдала она, явно сдерживала улыбку.

   – Ты его выпроводила?

   На этот вопрос женщина лишь подневольно вздохнула.

   – Он оказался очень настойчив, а я совершенно слаба после ночи с кистью в руках. И откуда такая убогая фантазия? Что ещё за «Татьяна»?

   – А что? Вчера это показалось мне даже забавным, – Рита всё же оторвала голову от подушки и сейчас нелепо осматривалась по сторонам.

   – Не знаю. На принца твой знакомый явно не тянет.

   – Мама, ну, какие принцы в наше время? Их и в твоё-то время уже не было.

   – Ну, не скажи! Твой отец сразил меня наповал одним своим появлением. А этот?.. И тот факт, что ты назвалась чужим именем… – мать нетерпеливо выдохнула. – И даже обещание ждать твоего выхода вечность ничуть его не красит. Андрей бы уже давно взобрался на второй этаж и проник к тебе через окно, а этот стоит! С моря погоды, что ли, ждёт? Вот Андрей, кстати, принц!

   – Мама, через неделю у Андрея свадьба. Прекрати вспоминать его при любом удобном случае.

   – Подумаешь, свадьба! Тоже мне событие! Одно твоё слово, и с этой формальностью будет покончено!

   – Мама, он любит Юлю, а она его…

   – Так не бывает! Не бывает, чтобы ещё вчера он любил одну, а уже завтра какую-то там Юлю!

   – Мам, ну, какое вчера? Чувство времени и пространства для тебя бесконечно потеряно… – Рита неодобрительно покачала головой, спустила ноги с кровати, с удовольствием потянулась. – Вечность я ему не обещаю, а вот несколько минут на душ мне всё же положено! – проговорила задумавшись. – А затем я возьму один из твоих балахонов. Даже странно, но не прихватила ничего для этой погоды. Совершенно отвыкла от такого агрессивного солнца.

   – Так и скажи, что своим приездом домой всего лишь попыталась дать отсрочку неминуемым объяснениям, ожидающим тебя в Москве. Перед смертью не надышишься. Слышала, может?

   – Фиалковый. Пожалуй, я возьму фиалковый балахон, – Рита посмотрела матери прямо в глаза.

   – Ты поступаешь как неразумный ребёнок…

   – Нет? Тогда принеси зелёный, – бестолково пожала она плечами и устало прижалась спиной к стене, когда мать вышла из её комнаты, громко хлопнув дверью.

   – Надеюсь, ты не питаешь на его счёт никаких надежд? – Дверь распахнулась совершенно неожиданно и Рита привычным захватом ладони откинула назад спадающие на лицо волосы. Отрицательно качнула головой.

   – Делаю ставку на то, что он женат и процентов пятьдесят сверху, что имеет детей. А ещё мне иногда кажется, что нас в школе учат отличать настоящих принцев от залётных гастролёров, что желают вкусить все плоды тёплого края. В том числе и внимание горячих южных девушек.

   Мать пожала плечами точно так же, как минуту назад это делала сама Рита и, будто извиняясь, пояснила:

   – Я хотела убедиться, что ты и это понимаешь. Вот, – протянула она руку, демонстрируя яркую ткань. – Всё же выбрала фиалковый. Он невероятно гармонирует с твоими зелёными глазами.

   Оказавшись на улице, Рита мученически вздохнула: выходить из дома в самый солнцепёк – удел самоубийц. И чего ради, спрашивается, она пошла на поводу у этого неразумного? Правда, окинув Сашу свежим взглядом, отодвинула свои размышления в сторонку, ведь это был неплохой вариант забыться. И даже не на один вечер.

   Он был высокий, стройный и красивый. Тщательно выбритый и идеально причёсанный. «Так похож на Андрея…» – тут же выдала ассоциативная цепочка верный ответ, но от подобных ответов Рита поспешно отмахнулась. Правильные черты лица, широкие брови и прямой нос. Всё это ровным счётом ничего не значило, но, безусловно, заставляло испытывать эстетическое наслаждение. Тонкие губы. Они были жёсткими и чрезмерно требовательными – ещё вчера запомнила это. Глаза, естественно, серые. У этого мужчины не могло быть других глаз. Холодные, как предрассветный туман, глаза.

   Он и сам был холодным, несмотря на жаркие фразы, горячие обещания и обжигающие поцелуи. Вот и сейчас… всё говорил, говорил… а его слова казались лишёнными смысла. Настолько, что даже сосредоточившись, никак не получалось уловить их суть. Потому Рита всё чаще смеялась. Будто опьянённая любовью, она в умелой попытке раздразнить закусывала нижнюю губу, а ещё надёжно сжимала мужскую ладонь, призывая быть ещё ближе.

   Они провели вместе весь день и весь вечер. Всё это время он так и оставался галантным кавалером, никак себя не компрометируя. А ночью они снова переспали. И снова на пляже. Правда, в этот раз уходить Рита не торопилась. Они купались голышом и обдавали друг друга солёными брызгами. Саша страстно целовал её. Сегодня без слов. Забывшись, нещадно подавлял и малейшие зачатки сопротивления. Он хотел быть лидером. Он хотел властвовать. А, провожая поздним часом домой, сообщил о том, что завтра придёт снова. Он не спрашивал. Он обещал, что бедной девочке не скрыться от его желания.

ГЛАВА 5

Это не могло продолжаться вечность. Курортным романом всегда отведён срок. Чаще всего он недолог. В один на удивление романтичный вечер, устроившись в уютном ресторанчике, Саша познакомил Риту со своим приятелем. Взгляд нового знакомого ей не понравился. Испытующий. Нещадно выделяющий натуру из любой, даже практически правдивой лжи. Он смотрел неотрывно, будто ожидая, когда же Рита споткнётся, но перед товарищем себя никак не выдавал. Здесь всё было исключительно на уровне инстинктов. Саша представил друга Михаилом Воронцовым, немного попенял на того за нежелание проводить время с пользой. А с пользой, как поняла сама Рита, это значит попортить как можно больше селянок. Так вот этот Михаил портить никого не хотел и наслаждался уединением, морем, свободой.

   – Кем вы работаете, Танечка? – спросил он, когда Рита практически освоилась под пытливым взглядом и перестала его замечать.

   – Сортировщицей. На местном консервном, – без промедлений соврала она и приняла прямой взгляд. Крыла его своим колючим, предлагая расстаться друзьями.

   – Никогда бы не сказал… – вызывающе улыбнулся тот, и в который раз за вечер потёр указательным пальцем подбородок – жест глубокой задумчивости. – А что же… говорят, новый директор у вас. Как трудовой коллектив считает? Достоин?

   – Игорь Александрович – прекрасный специалист. Но об этом говорит не коллектив, скорее… скорее, наши мастера, бригадиры, замы. Те, с кем он непосредственно общается. А работягам, кого ни дай – всё не то. Выскочка и папенькин сынок. Чаще слышится именно это. А вообще, время покажет. Время всё расставляет по своим местам.

   – А вы себя, значит, к работягам не относите? Так, сортировщица? – намеренно открыто поддел Михаил, и Рита ядовито улыбнулась.

   – А я не планирую задерживаться там надолго. Кстати, можно на «ты».

   – Я так и понял, – улыбаясь, согласно кивнул мужчина.

   Саша на минуту отлучился, а Воронцов пересел ближе. Смотрел вызывающе и нагло. А, выдержав время, но, так и не добившись безоговорочной капитуляции, подался вперёд, нависая над Ритой, и наклонился едва не к самому её лицу, поражаясь выдержке.

   – Ты не похожа на глупую провинциалку. И на сортировщицу с консервного не похожа. А ещё скажу, что если бы Сашок не был так зациклен на своей лжи, то непременно бы это заметил.

   – Что ещё?

   – А ещё мне отчего-то кажется, что не очень-то ты и расстроишься, когда он бросит тебя здесь одну.

   – Бросит? – Рита презрительно фыркнула и невозможно задрала подбородок. – Он обещал показать мне мир, подарить вечную любовь и…

   – А ты забавная… – Воронцов улыбнулся не так, как минуту назад. Открыто и свободно. Он откинулся на спинку стула, теперь снова наблюдая за Ритой со стороны. – Зачем тебе всё это нужно? – серьёзно озадачился.

   Она пожала плечами

   – Каждый развлекает себя, как может.

   Мужчина хмыкнул и неодобрительно покачал головой.

   – Только Саше об этом не говори. Он расстроится.

   – Никто не любит, чтобы его использовали, – взяв и повертев в руке вилку, Рита отшвырнула её обратно на стол.

   – Да. Но ты особенно коварна.

   – С чего бы? Удовольствие взаимно. Никто не в обиде.

   – Сомнительное удовольствие быть пешкой в чужой игре.

   Рита заинтересованно глянула на мужчину и с подозрением прищурилась.

   – Неужто тебе приходилось быть такой вот пешкой?

   – И у меня была молодость. И у меня была первая любовь.

   – Ты несправедлив к противоположному полу. Кто сказал, что тебя использовали? Никогда не рассматривал вариант, что просто не оправдал возложенных на тебя надежд?

   – А что ты скажешь о своей первой любви?

   – Я ему изменила, а потом бросила, – усмехнулась Рита этой уловке.

   Михаил развёл руками.

   – Что и требовалось доказать.

   Больше он не сказал ей ни слова. Так, будто начисто растерял весь интерес. Но Рита знала: совсем скоро он захочет выведать все её тайны. Или так только казалось?..

   Время, действительно, быстротечно. И её десять дней очень скоро истекли. Чемоданы так и остались не разобраны, билет на рейс до Москвы был давно на руках. И одна встреча. Последняя. Вопреки полной уверенности Михаила в том, что она не будет сожалеть, странное чувство тоски и скорой потери прочно засели в душе. Рита маялась, бесцельно слоняясь по огромному дому, отчего-то чувствовала себя загнанной в угол и, несмотря на зашкаливающую жару, частенько растирала озябшие плечи. Едва дождавшись условленного времени, вырвалась из дома.

   Почти бегом она приближалась к месту встречи, чтобы там, стоя в полном одиночестве, снова испытать то самое чувство тревоги. Саша не пришёл. Струсил. Впрочем, чего-то такого она от него и ожидала. В последнее время он говорил о скором отъезде… Возможно, уехал уже сейчас, возможно, отправится завтра. А вот сказать в глаза, что всё это было игрой, не смог. Или, как вариант, мысль, будто он бросил её первым, грела больше, чем прощальная, полная страсти, ночь. А, что более вероятно, страсти было достаточно вчера…

   – Я предупреждал, что так будет, – услышала Рита насмешливый голос в тот самый момент, как собиралась уйти.

   Она оглянулась и на Мишу посмотрела со смесью горечи и разочарования. Проиграть просто так и проиграть при свидетелях – это два разных уровня падения. Падать Рита не хотела, потому ядовито улыбнулась и приблизилась к мужчине вплотную.

   – Ты предрекал, что это меня не расстроит, и ошибся, – обвинила она и скрестила руки на груди, не собираясь отступать от этого обвинения.

   Впрочем, мужчина не оборонялся и всем своим видом демонстрировал, что не боится упрёков. Прежде чем ответить, окинул её задумчивым взглядом.

   – Как видишь, подозревая неладное, я пришёл сам.

   – Ну, конечно! Так всё и было! – с сомнением кивнула Рита. – Пришёл, дальше что? Будешь меня развлекать или хочешь развлечься сам?

   – Боже упаси! Боюсь, даже за одну такую мысль, не сойти мне живым с этого места. А если честно, то не одобряю подобных поступков, – Миша склонил голову набок, наблюдая за реакцией Риты внимательнее, а она не позволила ему такой роскоши. Невозмутимо вздёрнула подбородок.

   – Предпочитаешь объясниться, прежде чем сделаешь решительный удар?

   – Вообще не люблю бить женщин.

   Долгий взгляд глаза в глаза не выдал победителей, и Рита устало вздохнула.

   – Он струсил, да? – прищурилась, разглядывая бесконечный горизонт.

   Встреча была назначена на пляже. Она сама так решила. А теперь не была этому рада: искала защиты, и найти её не получалось. Кругом простор, ветер свободы. А защиты нет. В её поисках Рита приткнулась к мужчине плечом, а он будто и не заметил. Размышлял над её последними словами.

   – Струсил… – смакуя, повторил он ключевое слово. – Рассуждаешь, как обиженная девчонка, – неожиданно Воронцов не одобрил её нападки. – А, может, и так. На словах он сказал что-то вроде: «надо уметь вовремя остановиться».

   – Игрок? – Рита заинтересованно повела бровью. – Надо же… Он не похож на человека, который умеет рисковать. «Если не умеешь рисковать, не садись за карточный стол» – так говорил мой отец. А кто не рискует, имеет печальную участь. Скиснет в собственном сиропе, уготованном на долгую и счастливую жизнь. А я всё гадала, что же меня смущало при общении с ним.

   – Теперь поняла?

   Рита безразлично передёрнула плечами.

   – Он примитивен. Я с самого начала не хотела всё это затевать…

   – Не все умеют управлять пламенем. Не стоит их за это винить…

   – Кто ты? – Рита запрокинула голову, пытаясь посмотреть в его глаза. Миша не собирался увиливать. – Психолог? Мне не понравился твой взгляд. Слишком много внимания столь скромной персоне.

   – Столь скромной, как сортировщица на консервном? – понятливо улыбнулся Воронцов. – Брось! Я ни на секунду не поверил этой байке. По сути, мне было неважно, что ты ответишь. Просто хотел узнать: сразу солжёшь или ловко уйдёшь от вопроса. А насчёт психолога… Почти угадала. Я юрист, адвокат. Видеть то, что пытаешься скрыть – моя работа.

   – Дрянная у тебя работа… – невесело улыбнувшись, Рита оттолкнулась от мужчины, стала ровно. – Пойдём!

   – Куда?

   – В клуб. Я уезжаю сегодня. Хотелось сделать этот вечер особенным. Твой друг ещё пожалеет, что упустил такую возможность.

   – Возможность? Какую?

   – Узнать меня настоящую, разумеется, – подмигнула она и потянула Мишу за руку, когда тот не спешил сорваться с места.

   Погружаясь босыми стопами в тёплый песок, мужчина исподтишка подглядывал за Ритой. Невольно отмечал, как изменилась походка, как голос утратил плавность и теплоту, как в глазах зарождалось что-то неведомое. Уже не пламя, а целая огненная феерия. На выходе с пляжа он огляделся, стряхнул с ног песок, надел светлые мокасины.

   – Так, куда мы идём?

   – Я же сказала. В клуб.

   – А здесь и такая радость имеется?

   – Ты меня удивляешь! К сожалению, люди давно перестали приезжать сюда только из-за моря, солнца, спелых фруктов. Им всё больше хочется зрелищ, недорогого, но вкусного вина, доступного секса.

   – Неправильно их за это судить. Не зря же они весь год пахали. Каждому хочется полного погружения в сладкую и манящую реальность.

   – Для адвоката ты слишком часто пытаешься кого-то выгородить. Хотя о чём это я?.. Нападая на одних, ты защищаешь интересы другого. Сейчас отчего-то стал в позу, обвиняя меня. В чём, кстати? В том, что говорю правду?

   – А я заметил, что ты в принципе не жалуешь мужчин. Но ведь тебя в этом не обвиняю! Кстати, откуда эта предвзятость?

   – К мужчинам?

   Рита уточнила, а Миша сосредоточенно кивнул.

   – Один из них очень некрасиво поступил со мной как раз сегодня. Твой друг, – напомнила она. – Радуйся, что я не выцарапала тебе глаза, с милой просьбой передать ему привет.

   – Ты, вообще, очень милая и терпеливая. Я восхищаюсь твоей стойкостью!

   – Лесть я люблю ещё меньше предательства. Твоё счастье, что слова были сказаны в шутку. Мы пришли, – проговорила Рита без должных промедлений и первой свернула в тёмный переулок.

   – Ты странно одета для клуба. Уверена, что нас впустят?

   – Не одежда красит человека, – фыркнула она и отсалютовала кому-то из охраны. – Не одежда, а знакомства и связи, – пробормотала, поджав губы. – Идём, – взяла Мишу под руку. – Сюда, – дёрнула его к лестнице, ведущей на цокольный этаж. Танцевальный зал, меж тем, остался в стороне. – Здесь два уровня. Нам нужно на тот, что ниже, – пояснила, почувствовав в мужчине понятное промедление.

   Перед закрытой дверью стояли двое охранников. Одному из них Рита с готовностью улыбнулась.

   – Привет. Пропустишь двух смертных на бал для Богов Олимпа?

   – Привет, привет, искорка. Не чаял увидеть! Алинка на днях забегала, сбросила инфу, что ты в городе. Признаюсь, не поверил. Сколько лет носу не казала, а тут вдруг... А этот, значит, с тобой? – охранник бросил на Мишу беглый взгляд. – Ой, чувствую, будут сегодня морды битые…

   – Глупостей не говори! Нас пригласили!

   – Ну да, ну да, поистине говорят, людское терпение не безгранично, но есть один, который любит исключения из правил. Раз пригласили – проходи. Выпивка за счёт заведения.

   – Одноклассник. Димка-шляпник, – пояснила Рита, теперь уже стараясь перекричать музыку, усиливающуюся по мере приближения к танцполу.

   – Ты сказала, нас пригласили…

   – Соврала! Чтобы получить приглашение, нужно поддерживать связи. А чтобы их поддерживать, следует хотя бы иногда выходить из образа. Твой дружок не позволил мне этого сделать, и вот случилось то, что случилось.

   – То есть мы несанкционированно проникли на чужую территорию?

   – Брось! Этого никто не узнает, – обворожительно улыбнувшись, Рита едва не бегом преодолела узкий коридор и буквально ворвалась в шумный зал.

   Она спустилась по высокой лестнице и влилась в толпу тех, кого, то ли в шутку, то ли всерьёз, назвала богами. Приглашая присоединиться, несколько раз призывно махнула Мише рукой. Движениями сливалась воедино с музыкой, пропускала её сквозь себя, раскрывала объятия на входе и болезненно выгибалась, как только один ритм сменялся другим, заставляя опустошить себя заново.

   Совсем скоро, казалось, Рита и забыла, с кем пришла и для чего. Она охотно соглашалась подпустить к себе чужака, без сожаления сменяла одного партнёра другим. Смело открывалась, выпуская из себя тот самый огонь, что таился глубоко внутри. Этим огнём обжигала тех, кто рискнул приблизиться, им же и убивала, вычёркивая мимолётное приключение из своей жизни навсегда. Кружилась, переполненная страстью, азартом, тем самым риском, в отсутствии которого не так давно обвинила его друга. Соблазняла, чтобы тут же лишить надежды. Обещала вечное забвение, чтобы уже в следующее мгновение безжалостно растоптать эту вечность. Она тоже была богиней. Возможно, заблудшей, возможно, когда-то сброшенной с Олимпа. А сейчас обрела себя и по праву заняла место во главе беснующейся толпы.

   – Идём со мной, – прозвучал её голос где-то совсем близко, и Миша вздрогнул. Ведь всего на секунду лишил подружку внимания и вот, она уже это почувствовала и захотела исправить.

   Двигаясь соблазнительно, настойчиво обвивала руками-путами, заманивая туда, откуда, как шептал разум, не возвращаются. Но её голос был совсем близко, а тот, внутренний, всё больше казался обманчивым, призрачным. Стряхнув с себя её руки, Миша глянул серьёзно и зло.

   – Они подмешивают в выпивку какую-то дурь?!

   – Самую малость. Только для того, чтобы было весело! – рассмеялась она, точно ведьма, своим смехом одурманивая пуще любого отвара. – Возьми воды, и всё пройдёт, – шепнула Рита и выдохнула в его лицо так, что этим дыханием заставила взбунтоваться всё нутро.

   Желание вперемешку с неконтролируемой ревностью поглотило разум. Неосознанно случился жадный взгляд и цепкий захват, но от него она избавилась так же легко, как и от любого другого. Одной лишь силой мысли, которые ему отчего-то было позволено прочесть.

   Воды Миша выпил. Потом ещё и ещё. Физически почувствовал, как дурман отпускает.

   – Зачем мы здесь?

   – Чтобы танцевать! Чтобы быть собой! Чтобы стать тем, кем был давно и теперь всех и каждого пытаешься убедить в том, что этого не было вовсе. Идём! – Рита прижалась к мужчине всем телом, и взглядом заставляла согласиться, но его воля была сильнее, и Воронцов отрицательно качнул головой.

   – На тебя приятно смотреть, но находится рядом смертельно опасно. Башню сносит на раз. Знаешь об этом?

   – Да нет… Ты просто глаза мне сейчас открыл! – рассмеялась Рита так, что в целебной силе воды Миша явно усомнился. Он вдохнул глубже, на секунду зажмурился, а её смех становился всё громче, поглощал, уничтожал его жалкое сопротивление.

   Он неодобрительно покачал головой.

   – Был такой, кто уходил от тебя живым?

   – Твой друг сегодня, – улыбнулась она так, что перед глазами всё плыло от неестественного кайфа. – Но ему просто повезло! – выкрикнула Рита прямо на ухо и отпрянула.

   А у Миши в голове прояснялось по мере того, как она удалялась. И стало понятно, что яд не в выпивке, а в её запахе, в её прикосновениях, в дыхании, что невидимой пылью ложится на кожу, чтобы тут же проникнуть под неё. А ещё он понял, почему рыжих во времена инквизиции сжигали на кострах. Эта стала бы первой, кого он лично отправил в ад. Слишком опасна, слишком явно ощущает свою силу, власть. Даже чёртова музыка поддаётся ей, словно заколдованная.

   Бесцветная клубная мелодия сменилась на знакомую, пусть и бестолковую, песню. И маленькая ведьма внутри неё будто ожила. Слишком остро, слишком больно было пропускать в себя ничего не значащие слова, слишком точно они метили, слишком часто попадали в цель, двигая ей, будто марионеткой. Никаких мыслей, никакого сознания. Только чувства, что живут глубоко в сердце и, будто внутренние демоны, раздирая нутро, сейчас они рвались наружу.

   Миша только схватился за бокал с очередным пойлом, когда подавился потоком воздуха: двое уже взяли его ведьму в оборот. Один из них прижался к ней со спины, что-то настойчиво выговаривал на ухо, надёжно удерживая поперёк груди, второй смотрел пустым взглядом. Высокие и сильные. Будто стражи, что ведут к последнему зареву в её жизни. Она дёрнулась. Сильно, резко, но захват был сильнее, обстоятельства непреодолимее. Рыжая своенравно повела шеей и что-то ответила. Что-то обидное и вызывающее судя по тому, как некрасиво оскалился тот, что до этого просто смотрел.

   Миша уже отставил бокал в сторону, чтобы вмешаться, как вдруг остановился, глядя на странную компанию. Это был танец. Общий на всех. И она, будто ядро, заряжала энергией тех, кто сейчас стоял непозволительно близко. Нечто похожее на танец змей, сплетённых в один клубок. Танец эмоций, танец чувств, танец тайных желаний. Когда нельзя прикасаться – обожжёшься. Но желание выше, оно сильнее боли!

   Тот, что стоял позади – в свободной белой рубашке. Она вызывающе мелькала в свете неоновых огней дискотеки, на голове бестолковая «челентанка». И он был смелее. Наглый, въедливый, парень не давал ей такой необходимой свободы. Отпускал от себя всего на миллиметр, чтобы тут же впечатать назад, в мощное тело. Извивался, прижимаясь всё плотнее. Так, будто хотел стать единым целым.

   Блуждающие прикосновения сменялись жадными, желающими захватить, лишить воли и рассудка. Пальцы то едва задевали, то до боли впивались в и без того податливое тело, в успешной попытке им управлять. И зеркальное отображение его движений у того, что стоит перед её лицом. Губы что-то шепчут, дыхание сбивается от сгустившегося напряжения. В какой момент она почувствовала себя птицей, запертой в клетке? В какой момент принялась беспомощно метаться, ломая крылья о жёсткие металлические прутья? Ещё секунда и он бы вмешался… Всего секунда, и она упорхнула из клетки.

   Подошла к Мише и с какой-то жгучей, неестественной смесью нахлынувших разом чувств посмотрела ему в глаза. Он глянул за её спину: те двое растворились в толпе.

   – Что ты творишь? – прошептал Воронцов, поглаживая её лицо широкими движениями ладоней. – Играешь с огнём … – он неодобрительно покачал головой, злясь за то, что посмела заставить его волноваться. Что посмела заставить чувствовать то, что он почувствовать не готов, не хочет!

   – Это место, где становишься собой, – сверкнули её глаза уже знакомым огнём. – Идём со мной, – улыбнулась она, перехватывая мужские ладони, переплетая его и свои пальцы в плотный замок.

   Миша оглянулся:

   – Выход в другой стороне.

   – Мы идём не к выходу. Мы идём туда, где я познакомлю тебя со своими друзьями.

   – Если честно, то у меня отпало всякое желание узнавать тебя настоящую. Ты похожа на ведьму. Твой голос звучит у меня в голове, даже когда молчишь, а ещё…

   – А ещё я буду считать тебя трусом, точно, как и этого негодяя, который тебе хорошо известен.

   Воронцов озадаченно покачал головой и рассмеялся.

   – Мне почему-то кажется, что чего-то подобного он от тебя и ожидал. Ожидал и потому не пришёл.

   Рита скептически скривилась.

   – Перестань! Он и не думал извиваться меж тонких струн моей души. Ему был нужен разовый секс. Скажи ещё, будто он тебе об этом не рассказывал.

   – Очередное подтверждение моих подозрений: ты даже мысли его цитируешь в точности.

   – Миша, для того чтобы прочесть его мысли, необязательно быть ведьмой. Вполне достаточно быть женщиной.

   – Мы придём когда-нибудь или этим лабиринтам коридоров нет конца?

   – А что ты так разволновался? – вызывающе подмигнула она и усмехнулась. – Если честно, то, кажется, мы заблудились. Эй! Есть тут кто?! – крикнула Рита в пустоту и развеселилась больше, посматривая, как Миша потемнел с лица. – Так вот какие фобии у крутых адвокатов со взглядом, пронзающим всё на своём пути? – рассмеялась она, ударяя Мишу по плечу.

   – Очень смешно! Эй, есть кто живой?!

   – Миша, не кричи, я пошутила. Сейчас будем на месте, – пробубнила Рита, но едва ли эти тихие невнятные слова могли его убедить. Впрочем… – А вот и дверь, – довольно сообщила она.

   – А что это ещё за место? Катакомбы какие-то, а не клуб.

   – Не катакомбы. Просто несколько сообщающихся между собой строений. Что-то довоенное. Многие здания уже снесены и двери замурованы. Мы окажемся в совершенно другом месте. Ближе к центральной площади. Я потом тебе покажу. А ещё там отличный вид из окна.

   – О, так, там ещё и окно есть?

   – Тебя эта новость радует. Я поняла.

   Рита пропустила Мишу к двери и шутовски склонила голову.

   – Прошу, – стелила она рукой, точно крестьянка барину. Воронцов на это её баловство натурально скривился и мстительно прищурился.

   – Только после вас, – распахнул он дверь, пропуская Риту вперёд.

   А она и не думала медлить. Расцвела, будто роза, улыбаясь кому-то пока неизвестному, и в мучительном томлении закусила губу.

   – А вот и мы, – ловко обвила она руками шею того самого парня, что танцевал с ней несколько минут назад. Он недовольно поморщился, увернулся от поцелуя в щёку и перевёл раздражённый взгляд на Мишу. Тот как раз однобоко улыбнулся такому радушному приёму.

   Просторная комната больше напоминала прочно вошедшую в моду квартиру-студию. Расслабляющая музыка, обилие удобной мебели от кресел-мешков до высоких барных стульев у каменной стойки. Узкий круг «своих», разговоры ни о чём, которые резко прекратились, стоило Рите переступить порог. Мишу она дёрнула за руку, устраивая на диване у входа, сама бесцеремонно подвинула премилую блондинку и всё же уселась рядом с изначально выбранным кавалером.

   Удобно расположив локоток на низкой спинке дивана, рыжая развернулась к нему полубоком и, казалось, даже дыхание затаила в первые мгновения. Смотрела призывно, раздражала всем своим видом, а ещё очень хотела получить хотя бы подобие реакции. Миша усмехнулся: такой её настойчивости можно было только позавидовать, особенно если учесть, что взбалмошной девчонке здесь не рады.

   Мужчина держался стойко, неторопливо цедил из низкого стакана что-то больно похожее на воду, а, поставив его, недобро ухмыльнулся и развернулся к Рите всем корпусом.

   – Значит, пришла, – он констатировал факт, сопровождая слова затяжным выдохом.

   Перевёл на Мишу острый неприязненный взгляд и стиснул зубы до желваков на скулах.

   – Тебя видели с блондином, – прищурившись, рыкнул и снова потянулся за стаканом, а Рита перехватила мужскую ладонь, неосмотрительно сжала, не позволяя согнать зло, и в фривольном жесте коснулась его волос.

   – Ты же знаешь, мне всегда нравились светленькие, – закусила она губу, отчего-то радуясь его глухому раздражению.

   – Не на-до! – зло процедил мужчина, а Рита агрессивно рассмеялась, не позволяя оттолкнуть свою руку.

   – Дурачок-блондин вовремя сделал ноги, а моё одиночество решил скрасить его верный друг и несменный товарищ, – просто пояснила она, улавливая нарастающее недовольство. – С самыми благими намерениями, – поторопилась заверить, когда кулак старого друга непроизвольно сжался.

   – Рита, ты дура! – беззлобно проговорил он, а Рита… что она могла сделать в этот момент… естественно, улыбнуться!

   Перевела на Мишу задорный взгляд и передёрнула плечами, вроде как извиняясь за недоразумение.

   – Миша, познакомься, это мой друг, Андрей. У Андрея в эту субботу состоится свадьба, и мы присутствуем на чём-то вроде мальчишника. Андрей, это Миша. Миша – друг того дурачка, который разбил наивное провинциальное сердечко, и сегодня милостиво согласился скрасить моё одиночество. А впрочем, я об этом уже говорила, – махнула она рукой, пытаясь окончательно всех запутать.

   – Говорила. Причём теми же словами. Ты что-то пила?

   – Ни в коем случае! Я тебя не так часто вижу, чтобы потом мучиться неведением, чем же закончилась наша встреча.

   – Не думаю, что смогу тебя удивить. Обычно они все заканчиваются одинаково.

   Андрей странно облизнулся и посмотрел на Риту очень красноречиво. Та аж раскраснелась с непривычки.

   – Перестань! Что обо мне подумает мой друг?

   – Ничего нового, – Андрей всё же сделал глоток. – Он решит, что ты шлюха, – зло прищурился, а потом вдруг перевёл на него взгляд. – Да, Миха? – бросил вызов. – Ты ведь уже догадался? – подсказал верный ответ, а тот понятливо улыбнулся.

   – Сомневаюсь, что мы говорим на одном языке.

   – Андрей, не старайся. Миша – юрист, вести дипломатические переговоры у него в крови. Даже если он будет тысячу раз уверен в том, что ты сейчас пытался внушить, всё равно в этом не признается, понимая, что делать этого нельзя в принципе. Миша, не слушай его. Андрей сегодня не в духе. Видимо, всё же хочет помахать кулаками.

   – А какого хрена ты меня дразнишь?! – взвыл он, больно сжимая её плечо. Рита поспешила освободиться от хватки и подскочила с места, как только с успехом выполнила задумку.

   – Больно надо тебя дразнить, – обиженно проворчала. – И, вообще, уйду от тебя. Вон, к Мише пересяду.

   – Вернись, – прозвучало как приказ, и Рита глупо уставилась на Андрея.

   – Нет! – нахмурившись, с нажимом проговорила она.

   – Вернись, вертихвостка, не заводи меня!

   – Оставь её в покое! – хлопнул брата по плечу Игорь и занял пустующее место рядом. – Ритуль… Привет э-э… Миша?

   – Добрый вечер, – отозвался тот, внимательно всматриваясь в лица братьев. Тут же ухмыльнулся самому себе, делая какие-то выводы.

   Разговор плавно сместился в другую сторону, оставляя Риту без внимания, и она облегчённо вздохнула.

   – Значит, Рита, – уверенно хмыкнул Воронцов, не глядя в её сторону. Она совершенно бессмысленно моргнула и оправдалась:

   – Я не планировала продолжать случайное знакомство.

   – Не сказала и после.

   – Это бы прозвучало нелепо.

   – И у тебя друзья – близнецы.

   – Что в этом особенного?

   – Это с ними ты танцевала в клубе? – услышала Рита вопрос, не успев определиться с тем, какой из коктейлей, расставленных на столе, стоит выбрать.

   – Ты очень догадлив, – остановилась она на том, что по цветовой палитре напоминал «Малибу», и потянулась за бокалом.

   – Как они тебя узнали? В темноте, в толпе, в угаре…

   – Да мы же как одна семья! Разве можно не узнать своих?

   – А я всё не мог понять, откуда эта синхронность движений…

   – Близнецы, – пожала она плечами, вроде как поясняя то, что пояснять не имеет смысла.

   – Вы неплохо смотрелись вместе.

   – Хм! Неплохо! Да нам просто не было равных! Понимаешь, – отставив бокал в сторону, Рита принялась пояснять. – Мы выросли в то время, когда танец… Он был уже не просто танцем, он становился состоянием души. Иногда вымученный, выстраданный, иногда был порывом свободы, переполняющего тебя драйва. Мы не просто друзья, не просто семья, мы одна команда. Мы мысли друг друга можем читать на расстоянии…

   – А прочти сейчас мои мысли, солнце! – криво усмехнулся Андрей, явно подслушав излияния её души.

   – Твои мысли грубые и некрасивые. Озвучивать их я не имею ни малейшего желания, – отчеканила она, на корню обрывая его недобрый порыв.

   – А ведь я всего лишь хотел предложить тебе подышать, – пакостно улыбнулся Андрей и оглушающе громко свистнул, призывая к вниманию всю кодлу. – Едем на яхту! – кинул он клич и ни секунды не сомневался в том, что предложение поддержат. – Ты же знаешь, не люблю, когда душно…

   Андрей виновато глянул в ответ на строгий взгляд и, не отпуская его ни на мгновение, медленно поднялся с места.

   – Со мной поедете, – махнул рукой, проходя мимо. – Лена, ты и подружка с Мартыновым, – скомандовал блондинке, что согревала его бок до Риты.

   Они нагло мчали по практически пустому шоссе, изредка салютуя инспекторам ДПС, которые, кстати, останавливать явных нарушителей и не думали.

   – Золотая молодёжь, – поддакнула Рита Мишиным мыслям. – Их папа когда-то вот так держал весь наш город, – продемонстрировала она надёжный кулак.

   – А сейчас что же? Надеются на добрую память?

   – А сейчас у их семьи ключевые производственные цеха. Они дают людям работу. Ту самую, которая вот уже сколько лет отсрочивает угрозу гибели голодной смертью. Не всякий может добраться до ближайшего областного центра, тут уж, у каждого свои причины. А отец Андрея, Александр Владимирович, генеральный спонсор в местных школах и детских садах. Не только кормит, но и защищает.

   – Ну да, при таких условиях стоит удивляться, что красную ковровую дорожку не расстелили.

   – Между прочим, я всё слышу, – отозвался Андрей, перекрикивая громкие басы колонок. – Ну и язва же ты, Рита! Лучше бы припомнила обо мне что-нибудь хорошее. А то по всему выходит, что…

   – Что ты золотая молодёжь. Об этом Мише я уже сказала, – толкнула она нового друга плечом, а тот подобрался, вглядываясь в окно.

   – Мы как? Скоро приедем?

   – Боишься потеряться? Не бойся. Со мной не пропадёшь, – рассмеялась она, а Андрей, глядя в зеркало заднего вида, странно ухмыльнулся.

   – На твоём месте, парень, я бы сто раз подумал, прежде чем верить её сомнительным обещаниям. Приехали, – оповестил Андрей быстрее, чем Миша успел задуматься над достойным ответом на это замечание. Да и что он мог сказать? Пожалуй, только что Рита станет последней, кому он в принципе доверится. К счастью, спрашивать его об этом не стали.

   Выгрузились они у ворот яхт-клуба не торопясь. Дождались остальных и только потом отправились в путь. Судя по тому, с какой охотой Андрей вёл экскурсию по местным красотам технического прогресса, его настроение значительно улучшилось. К своей яхте он подходил медленно, осторожно, внимательно следя за реакцией всего одной гостьи. Знакомое имя на латинице, что украшало борт корабля, заставило Риту смутиться и взволнованно охнуть.

   – Мне прямо-таки неловко, – приобретя дар речи, покачала она головой, не одобряя затею. – Хорошо, что в этот момент рядом нет твоей невесты. Не знаю, как бы смогла смотреть ей в глаза.

   – А что тебе её глаза? – будто не обрадованный напоминанием о скором событии, Андрей криво ухмыльнулся. – В мои посмотри, – буркнул он, подавая руку, чтобы помочь взобраться на борт.

   Взглядом отсёк остальных, настойчиво рекомендуя не торопиться. Сам поднялся по трапу следом за Ритой, и только тогда обернулся на брата.

   – Развлеки гостей, – коротко скомандовал. – А мы скоро.

   А дальше всего минута, и найти её Воронцов уже не смог. Отчего-то с досадой выдохнул. Волны успокаивающе плескались за бортом, а народ вовсю веселился, по сути, не особо интересуясь поводом и местом. Миша устроился на верхней палубе и наслаждался видом ночного моря, что терялось где-то за горизонтом. Там его и нашёл брат хозяина бала.

   – Мальчишники придумали не для того, чтобы скучать, – паршиво ухмыльнулся он, устраиваясь неподалёку. – Выпей что-нибудь, расслабься. Здесь все свои. Девочки из эскорта – любую выбирай, будут не в обиде.

   – Красиво жить не запретишь, – понимающе кивнул Миша на столь интересное предложение, но всё же отказался. – Игорь, кажется? Я не ошибаюсь?

   – Не ошибаешься. Память у тебя профессиональная. Я понял, – облокотившись на бортик, Игорь закурил. – И вкус есть… А вот чувство меры явно отсутствует, – заговорил он другим, будто устрашающим тоном. Миша заинтересованно вздёрнул бровь. – Если страдаешь по Ритке, то у тебя нет шансов, – пояснил Игорь непрозрачный намёк, на что Воронцов широко улыбнулся.

   – Да, да, ведь она предпочитает блондинов.

   – Смешно. Вот только у тебя всё равно нет шансов. Пусть бы было и наоборот.

   – Да я вроде и не претендую. Мне она, скорее, интересна как личность. Закрытая и таинственная.

   – Тайны в ней никакой нет. Красивая глупая баба.

   – Ну, ты её больше знаешь, тебе виднее. Что, кстати, так резко высказываешься? Сам, небось, пал жертвой любовных игр?

   – Наши с братом вкусы в отношении девушек не совпадают, так что мимо. Я просто предупредил тебя. Рита далеко не ангел. И мало кто захочет с ней создать семью. Жёсткая и властная. Андрей вот попробовал приручить, да так отдача шибанула, что только сейчас и опомнился.

   – Так даже? В таком случае, мне кажется, он не оставляет попытки вернуть то, что считает своим по праву. Они ведь вместе ушли, я правильно понял? Смотри, а то ещё до чего договорятся, потом не мне будешь читать лекции о морали и нравственности.

   Игорь посмотрел на часы и тяжело вздохнул.

   – Не договорятся, – выдал он медленно и основательно, вкладывая в эти слова особый смысл.

   – Нет у меня на вашу Риту никаких планов, – выдохнул Воронцов, попутно взъерошивая волосы ладонью. Уловил тяжёлый взгляд Игоря, но принимать на свой счёт не хотел. – Нет, и никогда не было. Я завтра уеду, и больше мы не встретимся.

   – В таком случае счастливого пути, – скривив губы, Игорь протянул Мише руку, предлагая завершить знакомство.

   – А ты что же? За брата мне бы и морду набил, если что?

   – По своим счетам он рассчитывается сам, – Игорь пожал плечами. Со стороны, так совершенно безразлично, а, по сути… – Если буду нужен, найдёшь меня внизу, – лениво проронил он, удаляясь.

ГЛАВА 6

– Звал поговорить, а сам молчишь… – глубоко вздохнув, Рита распласталась на широком матраце каюты.

   Она раскинула руки в стороны, блаженно улыбаясь, прикрыла глаза, ведь смотреть на напряжённую спину бывшего любовника не хотелось совершенно, а он не спешил сам делать шаги навстречу. Даже сейчас, после её замечания, не поторопился прервать свой непростой мыслительный процесс. Только по звуку поняла – обернулся и так замер, окидывая долгим, невесёлым, и как всегда малочитаемым взглядом. Улыбка слетела с её лица, а в груди засела отдающая горечью досада.

   – В последнее время для разговора с тобой, точно как для лучшей картины художника, мне обязательно нужно вдохновение. И вот сейчас мы одни, а правильного настроя нет, как и не было.

   – М-м… Так, может, пока ты настроишься, угостишь меня шампанским, нет? – приподнялась она на локтях, а Андрей пожал плечами, глядя на неё как на диковинную зверушку: с примесью интереса, азарта и опаски. Невежливо оскалился.

   – Сейчас в моде самообслуживание. Ты всегда была современной девочкой, – махнул он рукой в сторону вина и фруктов, будто специально припасённых для этого случая.

   А пока Рита с сомнением косилась на непочатую бутылку, нажал на кнопку проигрывателя, создавая тот самый настрой, которого, действительно, не мог уловить. И, казалось бы, давно найденные, подобранные слова, просто выветрились из головы. Или они были не такими уж и правильными?..

   Поддаваясь яркой мелодии, Рита первой уловила нужное настроение. Уловила. Правда, не совсем то, что планировал Андрей. И вместо серьёзного подхода и холодного расчёта вышло что-то дикое, игривое, необузданное. Она настоящая. Такая редкость… Перехватив бутылку за горлышко, Рита весьма неоднозначно перебирала по нему ловкими пальчиками. Сжимая и поглаживая. Явно пыталась дразнить и забавлялась его реакцией. На заинтересованно приподнятую бровь вызывающе обвела языком будто пересохшие губы, за взгляд исподлобья отблагодарила выставленной напоказ грудью, возбуждение которой не скрывал тонкий трикотаж летнего платья. Рита нетерпеливо сорвала с вина яркую упаковку, скрутила проволоку, заметив, как друг сжал зубы.

   Пробка улетела в потолок за мгновение до того, как Рита успела навести бутылку на него. В итоге пенная волна охладила её разгорячённую кожу. Правда, даже она не смогла утолить жажду, погасить жадный взгляд. Андрей понимающе усмехнулся.

   – Я понял, чего ты хотела, – опасно оскалился он, расстегнув первую пуговицу белой сорочки.

   – Сделай громче и не позволяй мне скучать, – Рита рассмеялась задумке, что родилась одна на двоих, и под чёткий ритм своеобразной песни принялась медленно стягивать насквозь мокрое платье.

   Андрей завёлся мгновенно. Прищурился на один глаз, подыгрывая её неприкрытому эротизму, двигался в такт, неспешно демонстрируя идеальное тело, что буквально по миллиметру открывалось из-под лёгкой ткани. Провёл языком за нижней губой, не пытаясь скрыть рвущейся наружу агрессии, подмахивал бёдрами, телом создавая идеальную волну. Он подставился под прикосновение, когда Рита вздумала острыми ноготками опробовать на прочность стальной пресс. Глухо прорычал, как только она отстранилась, и рассмеялся собственной нетерпеливости, полностью погружаясь в мелодию.

   Справившись с сорочкой, смял её в кулаке, подошёл к Рите близко-близко, чтобы посмотреть в глаза. Чтобы что-то для себя понять, чтобы что-то решить. И в груди болью отозвалось странное чувство пустоты, что сковывало её сейчас.

   – Ты этого хотела?.. Вот так?.. Довольна собой?.. – прохрипел он на грани слышимости. Рита только крепче стиснула зубы, а он невесело усмехнулся. – Я всё ждал, когда ты появишься, когда осмелишься выбраться из своей норы. Думал образумить, вытрясти твою бесконечную дурь, а сейчас понимаю, что сказать-то, по сути, и нечего.

   Андрей взмахнул рукой и одним нетерпеливым движением накинул на её плечи свою рубашку, решительно запахнул на груди.

   – Оденься… – бросил он вроде и резко, но с его стороны всё больше тянуло осторожностью. Сам отошёл и присмотрелся внимательнее.

   Он искал… сам того не понимая, искал подходы. И сейчас чувствовал, как она оттаивала, как сбрасывала свою агрессивность, как на поверхность, всё заполоняя собой, пробивалась мягкость, нежность. Рита торопливо застегнула сорочку на все пуговицы, собрала руками в хвост пышные волосы, откинула их за спину. А потом, будто могла замёрзнуть, обхватила ладонями плечи.

   – Страшно тебе, да? – мгновенно понял Андрей истину, что утаилась на прошлой встрече. А сама Рита знала это давно, оттого сейчас и вздрогнула, оттого вытаращила глаза, будто гадая, он сейчас больно ударит или приласкает, защищая.

   – Я не понимаю, что происходит, – осторожно призналась, всё ещё не решаясь приблизиться. – Будто не со мной, – покачала головой, отрицая истину, и болезненно поморщилась, когда волна дрожи, обдавая холодом, прокатилась по телу.

   Андрей обнял её тут же. Шагнул и крепко прижал к себе, не позволяя замёрзнуть, окунуться в собственный страх глубже, потеряться в нём. Успокаивающе гладил по волосам, шептал что-то на грани слышимости, всё чаще прижимаясь губами к виску, в понятном им двоим поцелуе.

   – Женись на мне, а?.. – всхлипнула Рита, а он подумал, что показалось. Нахмурился, вглядываясь в отчего-то побледневшее лицо. – Женись на мне, – повторила она отчётливее, громче, и оттого слова прозвучали будто обречённо.

   Рита жадно цеплялась за его взгляд, больно впивалась ногтями в плечи, вся заколотилась в напряжении, пока он смог ответить.

   – Нет, – произнёс Андрей как приговор и бесцеремонно сбросил её захват. А когда Рита не позволила ему отойти, чувствительно схватил за плечи и отстранил от себя. – Я сказал «нет», – повторил для верности в момент, когда она уже решила отчаянно бороться с этой его прихотью. – Через два дня у меня свадьба. Я на Юле женюсь. Ты забыла?

   Рита отрицательно качнула головой. Едва различимо, но вполне осознанно. Она опустила взгляд, прикрыла глаза, саму себя осуждая за тот порыв. Тут же горько усмехнулась, не веря тому, что сейчас скажет.

   – А если бы не она? – в удушающей тишине голос, вырвавшись из цепких лап паники, набрал решительность. – А если бы не было никакой Юли? Что тогда? – мучительно скривилась. – А если бы не сейчас, а раньше, год назад? Что бы ты сказал мне тогда?

   – И даже тогда я бы сказал тебе «нет».

   Его голос звучал спокойно и ровно. Настолько, что отрезвил мгновенно.

   – Почему?

   – Да потому что я на х*р не нужен тебе. Ни год назад не был нужен, ни сейчас!

   Андрей приткнулся спиной к стене, оставляя позу максимально свободной, Рита так и осталась стоять посреди комнаты. Тот самый момент, когда внутренне чувство потерянности полностью отображается внешне.

   – И что же мне теперь делать? – втянула она голову в плечи, глядя куда-то в пространство. Андрей понимал это её состояние, и давить уже не смог. Выдохнул, скрестил руки на груди, отрицательно покачал головой.

   – Не знаю. То есть, наверно, я должен сказать, что-то вроде: возвращайся и живи своей жизнью. Не той, что придумала себе как-то вдруг, совершенно забыв предупредить об этом людей, которым небезразлична. Я не об этом. А к той жизни, к которой привыкла, которая тебе нравилась. Я должен был это сказать, я именно это сказать и хотел. Все твои истерики показались мне придурью, Рит, честно. Сейчас вижу, что ошибался.

   – Я совершенно потерялась. И это произошло давно. Не год и не два. Больше.

   – Ты болеешь, солнце, я вижу. Тебе плохо. Тебе больно. А выбор всегда мучительный. По-другому и не бывает. Ты же знаешь.

   – Знаю. В прошлый раз тоже было больно. Но тогда я совершенно точно понимала чего хочу. А сейчас…

   Андрей заинтересованно хмыкнул.

   – И что изменилось сейчас?

   – Все от меня чего-то ждут, а я как в беспамятстве, как в бреду, оглядываюсь по сторонам, не понимая, с чего начать и в какую сторону сделать первый шаг.

   – А по-другому не пробовала?

   – Как?

   – Закрыть глаза и доверится инстинктам?

   – Закрыть глаза? Мне, наоборот, страшно их открывать. Чтобы увидеть, что происходит позади, чего успела уже натворить …

   – Ты мне не расскажешь?

   – Что?

   – Не знаю... – Андрей раздражённо вздохнул. – Что случилось, например…

   – Случилось?

   – Ведь от чего-то же ты сбежала!

   Рита болезненно поморщилась:

   – От себя…

   – Воду мутишь, солнце. Не хочешь ответить на прямой вопрос. Так, о чём тогда с тобой можно говорить?

   Оттолкнувшись от стены, Андрей со всей тяжестью прожитого дня рухнул на матрац. Рита не изменила положение. Лишь ещё больше поникла.

   – Дело не в вопросе, Андрей, а в том, что у меня нет на него ответа.

   – А, знаешь, у меня тоже! – усмехнулся он, перекатившись на бок. Подставил локоть, чтобы приподняться и самому себе признался, что не оценил образ «бедной овечки». Оттого повысил голос, убрал из тона мягкие нотки. – И никто, кроме тебя самой, не сможет ответить. Хотя… я могу предположить, ведь так?

   Рита безразлично пожала плечами.

   – Вся проблема в том, что каждая, даже самая сильная и уверенная в себе женщина, всё равно остаётся женщиной. Существом наивным, мнительным, опасливым. И это ваше пресловутое: «А если что-то пойдёт не так, то что?..» Ты мне казалась исключением. Ты была уверена в каждом своём шаге. Когда сломалась?

   – Когда шагать дальше стало некуда, – пожала она плечами, с усердием разглядывая свои ладони.

   – Некуда? Выходи замуж и рожай детей! Найди себе новую роль. Ту, что заставит глаза светиться от счастья.

   – А что делать, если и это не получается?

   – Ты о чём?

   – Если не выйти и не родить? – странно усмехнулась она, на что Андрей поджал губы, посмотрел внимательно, придирчиво.

   – Тогда ищи мужика. Такого, который сможет завести сломанную куклу. Или такого, который умеет настроить так, что дурных мыслей не останется! Знаешь, в каком месте нужно настраивать?

   – Не за это ли ты меня как раз сегодня и осудил? – осторожно улыбнувшись, Рита вмиг обмякла и буквально стекла с места, устраиваясь рядом с ним на импровизированной постели. Легла так, чтобы головой опираться на впалый живот.

   Андрей за всем этим наблюдал с интересом, а после развёл руками.

   – Я был о тебе лучшего мнения. О том и сказал.

   – Я тоже… Тоже была о себе лучшего мнения.

   Угнетающая тишина успела окутать двоих, когда Андрей всё же коснулся ладонью её волос, небрежно расправляя пышные пряди на своё усмотрение.

   – Слышал, ты сегодня улетаешь… – осторожно начал он, а Рита устало вздохнула.

   – Да, возвращаюсь в Москву.

   – Рада этому, как я погляжу, безмерно!

   – Предпочла бы остаться здесь и погулять на твоей свадьбе, но, видно, не судьба, – честно призналась она, покаянно вздохнув. – А, вообще, всё не так уж и плохо! Новая работа, новые впечатления. Мужчины в окружении, опять же, явно дадут повод для раздумий… Я попросила отца найти мне место. Такое, чтобы не пересекаться ни с кем из старых знакомых. Ни с кем из близких знакомых, – тут же пояснила, на что Андрей с готовностью кивнул.

   – А, хочешь, оставайся у меня. Работы никогда не бывает мало, ты же знаешь, – неожиданно предложил он, и Рита вызывающе хмыкнула.

   – Боюсь, у Игоря в таком случае пропадёт сон, аппетит, и напрочь исчезнет деловая хватка.

   – Что? К себе сманивал?

   – Да. И я, как ты догадываешься, ему отказала. Обещала безвозмездные консультации и даже личное присутствие при необходимости, но… ты же знаешь его амбиции… Или всё, или ничего.

   – Ещё вопрос, – предупредил Андрей, а Рита сориентировалась мгновенно. Она подобралась, стала колючая, так, что ни глянуть, ни прикоснуться. Недовольно поёрзала, будто кошка, которую безосновательно согнали с места, а теперь позволили устроиться обратно.

   – Хватит вопросов, – категорично заявила, будто бы успокаиваясь.

   – Даже не позволишь сказать?

   – Не позволю!

   – А я всё же рискну, – рассмеялся Андрей подобной браваде. – Как думаешь, откуда я узнал о твоём приезде?

   – О чём ты сейчас говоришь?! – Рита нахмурилась и приподнялась, устраиваясь рядом с Андреем сидя. Она подтянула колени к груди, непроизвольно защищаясь от чего-то неведомого.

   – Мне Костя звонил, – сообщил он и выдержал паузу, пытаясь понять то, что когда-то упустил, – просил передать привет, – нахмурился Андрей, отмечая полное отсутствие какой-либо реакции на свои слова. – Рита, если он тебя обидит, ты же знаешь, морду я ему всегда смогу набить, но разве же в этом дело?

   – Ты говоришь совершенные глупости, с чего бы ему меня обижать? – скоро заверила она, вот только верить этим её словам Андрей не спешил.

   – Ты сказала, что вы во всём разобрались, и я тебе верю.

   – Тогда к чему всё это?

   – По его тону я понял, что вопросы всё же остались.

   – О! Как же я люблю умных мужчин. Ведь вы всего-то по интонации, по подаче знаете всё, о чём умолчал собеседник! – проговорила Рита с наигранным восхищением и собиралась подскочить с места, но Андрей не позволил этого сделать, вовремя перехватил её запястья, удерживая их с силой. – Андрей, я во всём разберусь, – заверила она и попыталась отделаться от хватки, но тут же вынужденно улыбнулась, понимая, что отпускать он её не намерен. – А если не справлюсь, обещаю, что попрошу помощи. У тебя или у отца... Обязательно попрошу.

   – Да?

   – Да.

   – А я вот смотрю сейчас на тебя и ни единому слову не верю! – жадно оскалился он.

   – Андрюша, всё решаемо. Ну, не монстр же он, в самом деле… – примирительно улыбнувшись, Рита всё же высвободила из захвата свои запястья, тут же их растёрла.

   – Мало кому понравится, когда тебе плюют в морду.

   – Тоже мне вспомнил! Когда это было-то?

   – Было, и это главное, – выделил Андрей сказанное продолжительной паузой, но тут же махнул головой, отгоняя дурные мысли. – Но всё это, конечно, ерунда, ты звони только, не сомневайся.

   – Буду звонить.

   Рита отрешённо бормотала, и, задумавшись о своём, скорее всего, не улавливала суть разговора.

   – Или я к тебе приеду.

   – Или ты ко мне приедешь… – бесспорно согласилась она.

   – Не уходи сейчас, побудь со мной, – попросил Андрей, не до конца понимая, кому из двоих сейчас эта поддержка важнее, но притянул Риту к себе и уткнулся лицом в пышные волосы, слабо улыбаясь знакомому запаху.

***

Время давно перевалило за полночь, когда Миша твёрдо решил, что вид ночного моря, звёздного неба и шумная компания ему порядком надоели. Он уже успел и выпить, и пообщаться, успел и купнуться, спрыгнув солдатиком с высокой палубы. Нашёл Игоря взглядом, когда решение уйти созрело окончательно, и направился к нему, желая поставить в известность. Игорь тут же протянул руку, очередной раз подчёркивая знакомство.

   – Уходишь? – предположил он, зная ответ наверняка. Миша коротко улыбнулся.

   – Утром за руль. Не мешало бы отдохнуть.

   – Разумное решение. Подожди, – приподнялся он, оглядываясь по сторонам, будто кого хотел найти. – Идём, Риту с собой заберёшь, – лениво проронил, чтобы тут же основательно добавить: – Нечего ей здесь делать.

   Сказал и направился в сторону кают. Туда, куда Миша заглянуть, может, и хотел, но всё же не решился. Нужную дверь Игорь распахнул без стука и деликатных покашливаний. Впрочем, судя по мутному взгляду Андрея и безразличному Риты, едва ли кто из них стал бы скакать в поисках одежды, заслышав в коридоре чужих.

   – Я, конечно, всё понимаю, но самолёт нашу принцессу ждать не будет, даже если мы очень вежливо попросим, – криво ухмыльнулся он. При этом, не испытывая неловкости, подошёл к матрацу и, поднимая Риту на ноги, ловко дёрнул её за руки, которые она тут же вытянула вперёд.

   Мише показалось, что на брата Андрей смотрел неодобрительно, и тут уж неважно отчего: оттого, что тот в принципе посмел ворваться или же оттого, что вздумал тащить с собой свидетелей.

   – Я позвоню, – старательно заверила Рита за секунду до того, как выскользнуть из каюты.

   Не дожидаясь ответа, пытаясь отдышаться, припала спиной к обитой деревом стене, на Воронцова смотрела с осуждением. Хотя с чего бы ей так смотреть?.. К выходу она двинулась первой, периодически оглядываясь по сторонам, чтобы не заплутать. Миша молча плёлся следом. Да и к чему разговоры, если её общий помятый вид, мужская рубашка, накинутая поверх белья, и полуголый любовник рядом были громче любых слов?

   У самого трапа Рита обернулась, чего-то ожидая, а когда подошёл Игорь, требовательно протянула руку. Тот, правда, медлил, что-то сжимая в кулаке, а потом решительно выдохнул и всё же вложил в ладошку ключ от машины.

   – Не понимаю Андрея, – заявил при этом. – Он эту тачку полгода ждал. Даже приближаться никому не позволяет, на мойку лично следит, чтобы никто и ничего… А тут… нет слов, Марго, высший пилотаж!

   – Это потому что я знаю секрет, могу найти подход и умею подбирать ключики. К сердцу, разумеется, – игриво подмигнула она.

   Похвасталась, а Игорь качнул головой, не веря ни единому слову.

   – Не выдумывай. Не было там ключиков. Пришла и взломала. И отчего-то мне кажется, что вовсе не сердце, а сразу мозг! – сдавленно рассмеявшись, Игорь шагнул вперёд и приобнял Риту, дружески целуя в щёку. – Будь осторожна на дороге, – с напутствием шепнул он и миролюбиво отступил.

   Воронцову пожал руку. Сейчас уже точно в последний раз. А когда садились в машину, махнул на прощание. На полпути к дому, не раньше, Рита глянула на Мишу с плохо скрываемой улыбкой.

   – Ну и что ты там зубами скрипишь, а? – спросила она и легонько толкнула в плечо, а тот глянул исподлобья.

   – Да так… – осторожно потянул слова. – Думаю всё, ничего ли тебя не смущает, нет? У парня свадьба через два дня, все дела… а вы даже закрыться не вспомнили. Не боится, что невесте донесут? Злые языки они ведь не спрашивают, где трепаться, а где промолчать.

   – Между нами ничего не было, – абсолютно серьёзно заявила Рита, а Миша этой её серьёзности неприлично хмыкнул.

   – Я так и понял, – с готовностью кивнул он и паршиво оскалился, заставляя её удивиться.

   Рита покачала головой.

   – Какой мне смысл тебя обманывать?

   – Не знаю… Может, чтобы думал о тебе лучше, чем есть на самом деле?

   – Брось, мне всё равно, что ты подумаешь. Просто ничего не было, вот и всё.

   – Это ваши отношения. Ты не обязана передо мной отчитываться. С Сашкой, кстати, что? Ты тоже так… по дружбе?

   Прежде чем ответить, Рита предусмотрительно уравновесила дыхание, сдерживая желание нагрубить.

   – Ну не по большой любви, так уж точно!

   – Всё равно с кем?

   – За кого ты меня принимаешь? – она возмущённо ахнула. – Я шампанское разлила на платье. Вот, волосы до сих пор не растеряли этот запах, – потрясла прядью перед носом. – Естественно, Андрей дал мне свою рубашку, чтобы злые языки, не подумали… – Рита покосилась, непрозрачно намекая на Воронцова. – Мы знакомы столько лет, настолько хорошо друг друга знаем, что при желании переспать не стали бы изощряться. В чём смысл? Получить сомнительное удовольствие, будучи застуканными за содеянным? Для этого вовсе не обязательно опускаться до интриг, вполне достаточно под благовидным предлогом на полчаса запереться в его кабинете. Мы друзья. Мы уважаем друг друга. Мы…

   – Очень внушительная речь. И я бы, наверно, даже поверил, если бы не его взгляд.

   – О чём ты?

   – Ревностный взгляд покинутого любовника.

   – Ты сейчас об Андрее?

   – Ну, ведь его брат очень убедительно рассказывал, что у них разные вкусы и на тебя он видов не имеет. Потому, да, я сейчас об Андрее.

   – Ты мне ещё и Игоря хотел приписать? – Рита натурально ахнула.

   – Согласись, у меня был повод так думать.

   – Да тебе вообще думать вредно, извращенец! Если я из маленького городка, то что? Со всем мужским населением в нём должна переспать?

   – Вы очень многообещающе двигались в танце. Я всё гадал, натянут они тебя сразу там, на танцполе, или вы всё же найдёте укромное местечко.

   – Танец-то здесь при чём? – завелась Рита с пол-оборота. Теперь всерьёз. Теперь не желая гасить эмоции. – Он подразумевает чувства. А мелодия подразумевает неприкрытый эротизм. Что ты хотел увидеть?

   – Чуточку меньше, чем увидел в действительности!

   – И фантазия у тебя больная!

   – А ты не умеешь ставить на место бывших любовников!

   – К Андрею слово «бывший» не относится. Он всегда был, есть и будет в моей жизни. Самый родной и близкий человек. Который понимает меня, порой, даже больше, чем я сама. И предложение, между прочим, мне первой сделал! – кольцо продемонстрировала. – Больше года вкалывал, чтобы на него заработать. И против семьи пошёл, чтобы быть вместе!

   – Даже не знаю, что могло нарушить вашу идиллию. Какой негодяй растоптал эти святые отношения? – Воронцов театрально всплеснул руками, а Рита в один момент стихла, и он ухмыльнулся. – Что? Был, значит, такой Карабас-Барабас, да?

   – Заткнись.

   – Я даже подумать боюсь, как же эта трагедия разворачивалась!

   – Ты стоишь своего поганого дружка! – процедила она.

   – А ты обычная шлюха, которая отчего-то считает, что снизошла до простых смертных, одарив их своей лаской. Но это не так! – успел сказать Воронцов за мгновение до того, как машина с визгом шин остановилась.

   – Выходи, ты приехал, – устало пробубнила Рита, надёжно вцепившись пальцами в руль. – Выходи, – прошептала, устроив голову на напряжённых ладонях. – До посёлка всего километр. Пройдёшься, проветришь мозги, – предложила она варианты, когда тот вздумал медлить. – Ты слишком много на себя берёшь, – бросила напоследок и сорвалась с места, как только мужчина покинул салон авто.

***

В гостиницу Воронцов вернулся уставший и злой. На друга, мирно попивающего пивко, посмотрел и понимающе усмехнулся: чуйка у него на такие вот бабьи фокусы, а он… а что, собственно, он?.. Интереса в движущих его факторах было куда больше, чем жалости к очередной брошенной провинциальной девчонке.

   – Ты что-то долго. Я ждал тебя к ужину, – сообщил Саша, сделав глоток из стеклянной бутылки.

   – Да вот, решил пройтись, проветрить мозги, – припомнил Миша последнюю, едва ли не в спину брошенную фразу, и разозлился больше. Мокасины, что никак не желали освободить ноги, отшвырнул от себя с силой, ладонями провёл по волосам, растрёпанным ночным ветром.

   – А я говорил тебе, что наша Танечка не даст! Нормальная девчонка, что ты к ней прицепился, не понимаю…

   – Вид «*ука редкостная», семейство «шлюха обыкновенная», – пробурчал Миша в ответ и, устраиваясь на диване, растёр лицо ладонями.

   Он запрокинул голову, закрыл глаза, пытаясь расслабиться, вытянул ноги, но вместо этого лишь раздосадовано сплюнул, и весь подобрался.

   Друг наблюдал за этим с плохо скрываемой улыбкой.

   – Кажется, уходя к ней на свидание, ты что-то говорил о моём свинстве. Вижу, встреча явно пошла тебе на пользу, – довольно пророкотал Саша и ловко увернулся от летящей в него подушки. – Рассказывай.

   – Даже не знаю, с чего и начать, – выдохнул тот и задумчиво прищурился. – Девочка оказалась не такой уж наивной и глупой, да и не девочка вовсе, а взрослая самостоятельная женщина с хорошими актёрскими задатками. Знаешь, меня аж прострелило от её всё понимающе взгляда, когда пришёл вместо тебя. И зовут её не Танечка, а Маргарита. И не сиротка это несчастная, а ещё та стерва. Она за один вечер умудрилась показать мне злачные места тихого, на первый взгляд, посёлка, покрасоваться в тройничке, рискуя быть трахнутой прямо на глазах у толпы, а также познакомила с бывшим любовником, по местным меркам почти олигархом, который в её честь назвал свою новенькую яхту. Тут же не преминула с ним перепихнуться по старой дружбе, и, кстати, не стала смущаться, будучи застигнутой врасплох. А ещё Игоря Александровича мне представила. Того самого владельца консервного завода, который не пожелал с нами пообщаться. Тоже её друг, кстати.

   – Откуда в этом захолустье олигархи и, уж тем более, яхты? – хмыкнул Саша, на что Воронцов язвительно скривился.

   – Олигархи свои, яхты ялтинские, а девка твоя не в меру закрученная.

   – Какие проблемы, Мишань. Сейчас съездим, раскрутим, – рассмеялся Саша, показательно наматывая полотенце на кулак. Миша презрительно оскалился.

   – Да пошёл ты к чёрту со своими приключениями! Жена вот-вот родит, а ты всё туда же!

   – То-то и оно, что родит, Миха! – отставив пустую бутылку в сторону, Саша устало вздохнул и вдруг бросил на друга тяжёлый злой взгляд. – Ты знаешь, когда у меня нормальный секс был, нет? Вот, за неделю до того, как Сонька объявила о своей беременности. Считать умеешь?

   Воронцов присвистнул, а Саша недовольно поддакнул, кивая в такт мыслям.

   – А здесь… раздолье! Только и наслаждаться жизнью. Смотрю, а тут такая красота, как мимо-то пройти?

   – Красота красотой, а сделку мы так и не заключили. Семён Алексеевич будет недоволен.

   – Да пошёл он к чёрту! – на эмоциях Саша подскочил и метнулся по скромной в размерах комнате взад-вперёд. – Пусть скажет спасибо, что вообще всё это терплю. Указания эти его никчемные… Надоело! Своего дела хочется! Так, чтобы развернуться на всю катушку!

   – И что же? Так и уедем ни с чем? Могли бы прокатиться по побережью. Не один же тут завод этот консервный…

   – И заводы их к чёрту! У нас шпроты ваяют ничуть не хуже. И даже называются «рижские». Договоримся с каким-нибудь подмосковным хозяйством. Глядишь, и проблем будет меньше. Ни тебе пограничные взносы, ни вопросы с сертификацией.

   – Так что же? Завтра на взлёт?

   – Ну, раз ты не хочешь попрощаться с нашей «Золушкой»… – мельком усмехнулся Саша.

   – Сдалась она мне!

   – Тогда завтра. Часов в одиннадцать и махнём, – решительно выпятив грудь, он задрал подбородок. Час, который обычно предназначен для потехи, судя по всему, подошёл к концу…

ГЛАВА 7

С чего она так завелась, сказать наверняка Рита не могла. На чужое неверное мнение обычно плевала с высокой колокольни, сейчас же не смогла стерпеть обиду. Прав Андрей: женские страхи окутывают её толстенным одеялом, не позволяя снова расправить крылья, а как спасаться от этих страхов, её никто не учил. Мама всегда была от этого далека, она полностью погружена в свои проблемы и переживания. Пока была с Андреем, проблем не знала вовсе: он уверенно заслонял от любых невзгод и не позволял даже задуматься о методах их решения. Потом был отец, потом… будто сплошной розовый сон. Воздушный и донельзя мягкий. Сейчас же она совершенно одна. Некому защитить, некому развеять собственные же нелепые домыслы и сомнения. Вот и получается, что Миша во всём прав. И что ведёт она себя неверно, и что явно позволяет лишнего. Прежде такой фокус выкидывала с целью зародить ревность, разозлить и раззадорить, сейчас же для собственной утехи. Тогда зачем вспылила?

   «Если много думать, появляются морщины». Мать так говорила. И именно сейчас Рита решила вспомнить эти её слова. Спешно попрощавшись прямо в мастерской, в которой Александра вот уже которую ночь подряд писала очередной шедевр, Рита села в такси и уехала. Ведь Игорь прав, и самолёт ждать не будет. А уже там, устроившись в неудобном кресле, можно будет поразмышлять о делах насущных. И плевать на морщины! А ещё бы неплохо вспомнить, с чего же всё, действительно, началось… или, скорее, на чём закончилась та самая идиллия, о которой в красках напомнил ей Миша. Ведь когда-то всё, действительно, было хорошо. Ведь было, она точно помнила…

***

– Я буду юристом, – заявила я таким категоричным тоном, будто Андрей мог или хотел мне что-либо запретить. Заявила и заливисто рассмеялась, устраиваясь уютнее на его плече.

   Андрей на подобное высказывание отвечать не торопился, задумался и только спустя время согласно кивнул.

   – Правильное решение, – осторожно и по-прежнему задумчиво проговорил он, будто смакуя эту новость. – Я же тебе говорил, что планирую подмять под себя рыболовецкую компанию? – вопросительно посмотрел Андрей, и я с участием кивнула. – Так вот, это не день и не два, но к окончанию твоего обучения мне наверняка понадобятся люди такого профиля.

   На подобное заявление я аж в постели подпрыгнула.

   – Шутишь? Кем я выйду из института? Нужен опыт, нужны зубы…

   Эмоционально взмахнув руками, я смотрела на Андрея со смесью сомнения и недоверия. Он же казался абсолютно спокойным.

   – Ну, на отсутствие зубов, ты, к счастью, никогда не жаловалась, а опыт… он приходит ко всем, кто в этом заинтересован. К тому же ты всегда можешь обратиться за помощью к отцу, – проговорил он, а я нервно хихикнула, представляя, как твёрдые пальцы Александра Владимировича тянутся к моей тонкой шее с целью сжать её посильнее.

   – Что ещё за новость? Он меня на дух не переносит! – возмущённо фыркнула я, вспоминая будущего родственника. – Между прочим, он по-прежнему считает, что я сломала тебе жизнь, – не преминула пожаловаться, а Андрей посмотрел с недоумением.

   – Я сейчас не о своём отце говорю, а о твоём. Он же адвокат? – спросил так, будто я должна знать ответ на этот его вопрос.

   – Какой ещё отец, ты о чём сейчас?

   – Солнце, ну, не в капусте же тебя нашли, в самом деле.

   На этой ноте шутить перестала и я. Подобралась, натянула покрывало на голую грудь, села, приткнувшись спиной к изголовью кровати.

   – Я не знаю, что ты имеешь в виду, но я о своём отце за всю жизнь ни слова не слышала. Мне даже никогда это не было интересно. Его просто нет, и всё. Да и мама… она не хотела рассказать мне об этих лётчиках-испытателях и моряках дальнего плавания. Второе, кстати, было бы более вероятно. А тут вдруг адвокат! Подумать только… Кто тебе сказал такую глупость?

   – Отец, – просто отозвался Андрей, заставляя меня заинтересованно устроиться рядом. – А ты никогда не задумывалась над тем, почему он тебя невзлюбил?

   – Ответ на твой вопрос знает полпосёлка. Наша с мамой семья вашей аристократической неровня.

   – А о том, что мой папаша, пренебрегая тем самым маминым аристократизмом, сватался к твоей, те же полпосёлка будто и не в курсе! – фыркнул он, и я нахмурилась, ведь о таком никогда и не слышала.

   – Что ты такое говоришь?! – возмутилась в голос, а Андрей глянул на меня, будто на горькое дитя, щёлкнул по носу, а потом резко вскинул руку, чтобы обхватить за шею, и с силой притянул к себе.

   – Наш с ним разговор состоялся, как только я заявил о тебе как о своей девушке. Отец тогда долго кричал, мать, глядя на его концерт, странно улыбалась, а я не мог понять, чем не угодил, что не так. Он тогда за шиворот втащил меня в кабинет и поведал историю своей несостоявшейся любви. С твоей матерью, между прочим.

   Я, к слову, ни на секунду не поверила Андрею, что парня совсем не смутило. Он ровно продолжил:

   – Вот и рассказал любимый и многоуважаемый папочка, что как увидел её, потерял сон, аппетит и интерес к жизни. Не радовали его ни молодая жена, ни сыновья. Что ждёт дома? Проблемы, претензии, недовольство… А там, где она, весело и сладко. Вроде даже жениться собрался. От матери ушёл, нас бросил, несмотря на людские пересуды и влиятельного тестя. И всё-то у них было ладно, как вдруг появился твой отец. Залётный турист из Москвы. Красавец, герой, сердцеед. Александра Дмитриевна, по словам отца, голову и потеряла. Его отпуск плавно превратился в затяжной курортный роман, вскоре и о беременности все узнали. А как лето закончилось, герой и сердцеед махнул рукой, да и укатил восвояси.

   Мой, к слову, недолго думал, чтобы всё вернуть назад. Не побрезговал, да и язык не повернулся в чём обвинить… Вот только Александра не желала возвращаться, гордо держала нос по ветру и хвост пистолетом. От поддержки отказалась, на чувства наплевала. И наказал мне отец не связываться с вашей сучьей натурой, не верить глазам ведьмовским, не слушать обещаний лживых. Потому что всё равно обманите, всё равно предадите, и всё в таком духе. А если честно, то очень уж ты похожа на свою мать. Лицо, волосы, манеры… да даже голос тот же, говорите вы с ней одними словами. Вот ему глаз и мозолишь, напоминая о том, что не случилось, когда так хотелось. Я выслушал внимательно, но, как понимаешь, должной заинтересованности не проявил.

   – Когда это было-то… Бред какой-то, – проговорила я вроде твёрдо, но сомнения в душе зародились. В какой-то момент поняла, что притихла, что жмусь к Андрею в непроизвольном жесте, пытаясь найти защиту. Он неспешно вздохнул, прижался губами к моей макушке.

   – Бред, не бред, а о том, что твой отец стал адвокатом, он после не раз обмолвился. Говорил, будто видел его в Москве. Злорадствовал, что твоя мать до сих пор ждёт его и что, мол, не дождётся, ведь он там не скучает, в этом городе соблазнов и пороков.

   – Ну… если всё это, действительно, так…

   – Если это так, то ты, солнце, можешь воспользоваться его опытом и его навыками. Ты девочка умная, от такой наследницы не отказываются. А ведь мужики, которым стукнуло сорок, а наследников не приобрели… ох, как им хочется делиться знаниями и умениями… Ты, кстати, куда планировала поступать? Готовишься ведь, не на пустом месте придумала?

   Я, не собираясь скромничать, решительно улыбнулась.

   – Не на пустом. На Москву я, конечно, не замахивалась, но…

   – Но-о… – понимающе потянул Андрей, заставляя закусывать губу в неравной схватке с желанием раздразнить.

   – Ты отпускать меня не боишься, нет? – я игриво провела пальчиком по его груди. – Натуру мою подлую, глаза ведьмовские? – царапая, поддела ноготком подбородок.

   – А я в ручных ведьм не верю. Если захочешь уйти, найдёшь и время, и место, и повод.

   – Значит, не боишься?

   – Даже думать в эту сторону не хочу, солнце. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И что для этого нужно делать, знаю наверняка.

   – Жениться на мне? – приподняла я брови, не улавливая его намёк, а Андрей рассмеялся, поглаживая меня по пышной шевелюре.

   – Нет, жениться ещё не время.

   – Не знаю, не знаю… – поцокала я языком. – Для кого-то это отличный задаток, неплохие гарантии.

   Андрей умилился и покачал головой.

   – Рита, мой отец ушёл из семьи без сожалений и лишних раздумий, даже имея двоих детей. О каких гарантиях ты говоришь?

   – Да, да, между прочим. И ещё смеет заикаться о подлости!

   – Отвергнутый мужчина страшен в гневе, – подминая меня под бок, Андрей состроил зловещее лицо. – Я тоже страшен. Не давай мне повода проявить свою звериную натуру.

   – Мне нужно поговорить с мамой, – вздохнула я, погружаясь в раздумья, оставляя просьбу Андрея в стороне.

   – Вот завтра этим и займёшься.

   – Завтра? Ты же сказал, что приехал на четыре дня.

   – Планы поменялись, моё рыжее солнце. Не могу остаться. Мне сегодня позвонили… В общем, надо ехать, – от настойчивого взгляда он бесцеремонно отмахнулся. – Я уеду, а ты думай. И думай хорошо. Основательно. Просчитывай варианты, не бросай все силы в одну бочку, которая может оказаться бездонной.

   – Чувствую себя так, будто прохожу боевое крещение, – решительно отмахнулась я от напутствий, а Андрей рассмеялся.

   – А так и есть, солнце! Детство закончилось. У тебя чуть раньше, чем у остальных, но так даже лучше. До выпускного остался всего месяц. Уже сейчас нужно прикинуть, на что хватит сил. Ты решай, а я поддержу.

   – Поддержишь? Как? Если я буду там, а ты здесь…

   – Не включай «почемучку», Рита. Знаешь ведь, что мысленно всегда с тобой.

   – Я знаю одно: видеться мы будем ещё реже. А куда реже-то?

   – Ты многого хочешь. Всего и сразу. Так бывает, но не у всех. У тебя есть мечта, и ты должна сделать всё, чтобы её достичь. У меня своя мечта, и я ни перед чем не остановлюсь на пути к ней.

   – И что делать? Ждать, пока эти наши пути пересекутся?

   – Тоже вариант. Но я предлагаю двигаться в одном направлении. Тогда будет быстрее и проще. А теперь… – он многозначительно замолчал, подмывая меня продолжить.

   – Что теперь?

   – Теперь пора спать. Второй час ночи, а мы всё кувыркаемся, – проворчал Андрей, устраиваясь в постели. Он тут же выключил свет и закрыл глаза, а я прижалась губами к его плечу.

   – Андрей, ты же знаешь, что надёжнее меня только ты сам.

   – Знаю…

   – И я всегда буду с тобой.

   – И это знаю…

   – Я очень не хочу, чтобы ты во мне сомневался.

   – Не буду. Только спи сейчас, хорошо?

   – И я обязательно выйду за тебя замуж.

   – Ну, если именно это твоя цель, то вообще проблем не вижу, – сдавленно рассмеялся он.

   – Я тебя люблю.

   – Ты испугалась чего? – догадался Андрей. Отстраняясь, он поднялся на локтях, а я тяжело вздохнула.

   – Я не думала, что когда-нибудь уеду от тебя вот так вдруг.

   – Нет никакого вдруг. Всё так и должно быть. Счастье не бывает однобоким. Хочешь учиться – учись. Хочешь работать – работай. А когда захочешь стать матерью и женой, никто не посмеет тебе помешать. Ты поняла?

   – Поняла, – прошептала я, кутаясь в одеяло. Неприятное чувство тревоги уже тогда закралось в душу.

   А утром, проводив Андрея на поезд, я поспешила домой, разобраться… С обстоятельствами разобраться, в общем. С вновь открывшимися. Надо же… отец! Так и вошла к матери в мастерскую. Она как раз закончила работу, уютно устроилась в кресле с чашечкой чая, и в сладкой полудрёме улыбнулась моему появлению.

   – Проводила своего принца? – понимающе проговорила и сделала неторопливый глоток.

   – Обычно матери отговаривают неразумных дочерей от подобных отношений, – ворчливо заметила я, устраиваясь напротив. Ведь по тому поводу, что две ночи кряду я не появляюсь дома, она вроде как делать замечаний и не собиралась.

   Мама в ответ на обвинение сонно, а оттого как-то по-особенному сладко рассмеялась.

   – А с каких это пор ты у меня стала неразумной, а? Да и глупо это. Кричать, когда услышать тебя не хотят. Вот, наделаешь ошибок, тогда мы с тобой и поговорим. А пока… наслаждайся жизнью. В этом возрасте она прекрасна!

   – Да уж, прекрасна… Так, что слов нет. Я, кстати, думала, что ты не делаешь мне замечаний по поводу непристойного поведения, только потому, что рядом со мной Андрей, а к нему ты относишься очень уж благосклонно. С чего, кстати?

   – Марго, в этого мальчика невозможно не влюбиться, – просто ответила мать, и мысленно я с ней согласилась, правда, услышать хотела что-то другое. Более логичное, что ли… более весомое… так, чтобы по-взрослому, а она…

   – Я сказала Андрею, что хочу стать юристом, – вернулась я к теме, которую планировала задать изначально и внимательно посмотрела на мать.

   И вот я смотрела и завидовала её выдержке чёрной завистью. Или, может, она просто забыла об отце? Мама, прежде чем что-то ответить, хорошо обдумала новость. Она склонила голову набок, примеряясь к новой реальности, размеренно пожала плечами.

   – Может быть, ты и права. Хорошая профессия. Думать головой у тебя всегда получалось лучше, чем работать руками.

   – Как вовремя прозвучало твоё замечание по поводу моей несостоятельности, но я не о том. Я думала, он примется меня отоваривать, не знаю… предложит что-то проще, незатейливее…

   – Ты об этом сказала, только чтобы он тебя отговорил? – озадачилась она

   – Нет, я хотела поставить Андрея перед фактом. А получилось… в общем, он сказал примерно то же, что и ты. А ещё дал совет.

   – Совет? Очень интересно, – мать поёрзала, кутаясь в лёгкий плед, отставила чай на высокую тумбу, посмотрела за окно и я поняла: она почувствовала мой настрой и разглядела задумку. И стоило удивляться тому, что абсолютно понимающе улыбнулась следующим моим словам?..

   – Андрей посоветовал попросить помощи у отца. У моего отца. Ведь он тоже юрист, не так ли?

   – Андрюша очень талантливый мальчик, он далеко пойдёт, – заметила мать вместо того, чтобы возмущённо округлить глаза, отрицая что-то неведомое.

   – А почему ты никогда мне о нём не рассказывала? Об отце, я имею в виду…

   Мама посмотрела на меня совершенно ясными глазами и мягко улыбнулась.

   – А мне вот всегда было интересно, почему ты никогда о нём не спрашивала, – по-доброму усмехнулась. – Даже в детстве, – заметила, и я растерялась.

   – Не знаю, может, не хотела тебя обидеть, ранить своими расспросами…

   – Ну, почему же ранить?.. Любовь – это лучшее, что случается с человеком в жизни. Твоего отца я любила, и воспоминания о нём до сих пор заставляют меня улыбаться. Счастливо улыбаться, дочь.

   – Вот так новость! И ты не хотела поделиться своим счастьем со мной, так?

   – Это прозвучит забавно, но я тоже боялась тебя ранить, – глубоко вздохнув, мама села в кресле выше, теряя ту расслабленность и негу, которой была окутана до этого.

   – Расскажи сейчас.

   – А почему бы и нет? – усмехнулась она одними губами и обхватила пальцами тонкий подлокотник.

   Едва ли этот жест говорил о счастье. Скорее уж, о сожалении… Но мать продолжила без трагичных пауз и наивной грустинки в глазах.

   – Мы познакомились совершенно случайно, но чувства небывалой силы вспыхнули настолько ярко, что ослепили двоих, – рассмеялась она моему кислому выражению лица. – Уж потерпи, всё же я художник, а, значит, вижу этот мир несколько иначе, чем вы, прагматики, – заметила осторожно. – Не уверена, что Петя почувствовал нечто подобное, но я его заинтересовала. Происходящее казалось настолько нереальным, что ни о каких ошибках и речи быть не могло. Я не жила – я летала, парила в этой любви! С ней засыпала и с ней открывала глаза рано утром.

   – Андрей говорил, в то время ты встречалась с его отцом, – прервала я полёт фантазии, и мама смутилась.

   – Не то чтобы встречалась, скорее… – она посмаковала мысль. – Скорее, я не отказывалась от его настойчивых ухаживаний. Мне были интересны новые впечатления. Мне, как художнику, они жизненно необходимы!

   – Неслабо завернула. А его семья тебя волновала, конечно, в последнюю очередь.

   – Не говори глупостей, Марго, его семья меня не интересовала вовсе! Я жила в своём ярком и красочном мире.

   – Да ты и сейчас нечасто из него выглядываешь к нам, простым смертным, – получилось усмехнуться, но мама не обратила на это ни малейшего внимания.

   – Дорогая, каждый в этой жизни совершает ошибки, но то, что происходило тогда, было лишь ошибкой Андрюшиного папы. Женившись, он взял на себя ответственность за семью, он же от этой ответственности отказался, когда их бросил. Ну а я просто была собой.

   Я с интересом посмотрела на мать, не веря услышанному, и заметила:

   – Очень удобная позиция.

   – Когда влюбишься, ты меня поймёшь, – тонкие ладони взлетели вверх, чтобы плавно опуститься.

   – К счастью, мне повезло: Андрей совершенно свободен.

   – Вот и пользуйся своей удачей! Ты будешь меня слушать или попрекать?! – мама сдвинула брови, а я замялась, больше не решаясь выступать.

   – Извини.

   – Я наслаждалась жизнью и тому же учила Петю. А через некоторое время сообщила, что жду ребёнка. Не скажу, что подобное заявление его удивило, ведь в вопросах предохранения столичные парни уже тогда были подкованы. И, знаешь что?

   – Даже представить боюсь.

   – Он вздохнул с облегчением, дорогая. Он вздохнул с облегчением… – тускло прозвучал голос матери, и я насторожилась. – Оказалось, что плыть со мной в волшебном тумане любви он был готов совсем недолго. Быстро смекнул, что в принципе, я гожусь для семейной жизни. Ведь жена, занятая собой, иногда бывает очень удобна… И он решил, что неплохо было бы забросить якорь, а потом осчастливить меня своим милостивым решением стать одной семьёй.

   – Что же в этом плохого?

   Мама мысленно что-то прикинула и пожала плечиком.

   – Да вроде ничего. Я, кстати, тоже так подумала. Подумала и всё же шагнула в этот суровый мир из своего милого и светлого. Оценила риски, сопоставила факты. По всему выходило, что он отличная партия. Из хорошей семьи, целеустремлённый и бла-бла-бла… Профессия, опять же, многообещающая.

   Мама погрузилась в раздумья, после чего вдруг смолкла.

   – Марго, он хотел сломать мою жизнь, чтобы устроить свою. Он хотел увезти меня с собой, а я хотела остаться. Он любил меня недостаточно сильно, чтобы понять это сразу. Впрочем, и я его любила не настолько беззаветно, чтобы потерять голову. И вот он уехал, а я осталась.

   – О какой любви ты, вообще, говоришь, мам? Встретились на узком мосту два эгоиста, – сделала я свои выводы, а она безразлично пожала плечами.

   – Возможно, сейчас всё выглядит именно так…

   – И что же дальше? Неужели он просто взял и уехал?

   – Ну, не просто так… но всё же уехал. Это было тяжёлое время для нас двоих. Но рационализм, здравый смысл или, как ты выразилась, эгоизм, всё же победил чувства. Понимаешь, дорогая, вся проблема была в том, что он ведь мог остаться. Он мог и здесь построить сногсшибательную карьеру. С его-то связями, с его обаянием… Но Петя не захотел. Оказался не из тех, кто будет править балом в деревушке. Он хотел достичь сказочных высот в самом настоящем королевстве.

   – И что? Всё случилось и… и что?.. – я раздосадовано развела руками. – А где же та целеустремлённость? Где банальное самоутверждение?

   – Он возвращался, если ты об этом, – отмахнулась мать как от неприятного факта. – Приехал следующим летом. Как раз к твоему рождению. Ещё пытался уговорить отправиться с ним, думал, после родов я смягчилась, стала более податлива.

   – А ты?

   – А что я? Мне было хорошо здесь, – невозмутимо заявила мама. – И тебе было хорошо, – с давлением в словах проговорила она. – Это сейчас стало тесно и захотелось простора, а так… Очень быстро Петя понял, что моё решение осталось неизменным, но всё же провёл с нами лето. Приехал и на следующее...

   – Но в какой-то момент приезжать перестал, не так ли?

   – Это я не позволила ему появляться, – категорично отозвалась мать, и я ахнула, поражаясь твёрдости, казалось бы, хрупкого, как самый нежный цветок, характера. – Ты чувствовала его, Марго. Очень хорошо чувствовала. И устраивала жуткие истерики, когда Петя уезжал. Я не могла позволить тебе страдать.

   – Мама, но это же неправильно…

   – Не нужно меня учить! – поджала она губы. – Он приезжал ещё пару раз, но не показывался на глаза. Наблюдал за тобой со стороны, – грустно усмехнулась она. – А потом, по-видимому, нашёл занятие поинтереснее, – проговорила каменным голосом. – Он был женат дважды, дважды разведён. Детей, кроме тебя, у него нет.

   – И откуда ты всё это знаешь?

   – Иногда он мне пишет, – нехотя призналась мама. – Очень редко, – подчеркнула подобный факт. – Рита, если бы ты хоть раз спросила, если бы захотела его видеть… я бы не стала препятствовать. Но ты молчала… впрочем, со временем стал молчать и он. На встрече не настаивал, спрашивал о тебе будто из вежливости. Ты хочешь уехать к нему?

   Мама странно прищурилась, резко сменив тему, а я поняла: сдерживает слёзы. А ещё поняла, что она была намного сильнее, чем хотела казаться. Осторожно выдохнув, я неуверенно пожала плечами.

   – Я считаю, что Андрей прав, и отец сможет дать мне то, что не даст ни один институт. Думаю, стоит попробовать.

   – Пожалуй, так. Я не знаю, где Пётр живёт, но у меня есть номер телефона его офиса. Думаю, при желании не составит труда узнать адрес.

   – Не составит… – эхом отозвалась я.

   – Марго, детка, я не считаю твоё решение предательством, если ты вдруг сейчас об этом подумала. В конце концов, ты не только моя дочь. Пусть и отец внесёт лепту в твоё воспитание.

   – Спасибо, что сказала это, – проговорила я со значением, и мама улыбнулась. Нехотя, вымученно, но улыбнулась.

   А потом время понеслось чередой смазанных событий. Экзамены, выпускной, прощание с детством. Андрей стоял на вокзале хмурый и тихий. Всё же принять происходящее ему было нелегко несмотря на вроде бы уверенный посыл. Он отстранённо улыбался, сжимал в руке небольшую дорожную сумку, осторожно придерживал меня рядом.

   – Как приедешь – позвони. Я буду волноваться, – он коснулся губами виска. – Я договорился, тебя встретят мои друзья. Квартира готова, устроишься, отдохнёшь, – тихо бормотал, давая последние наставления. – Если с отцом не прокатит, мало ли что… Я написал тебе адрес и телефон своего крёстного. Он нормальный мужик, примет без лишних вопросов.

   – Да ни к чему это… – я попыталась вяло возразить, но он был непреклонен. Пальцы на моей спине в одно мгновение растеряли чуткость и мягкость, неприятно впивались в кожу, демонстрируя силу и власть.

   – Рита, самостоятельность – это, без сомнений, круто. И оплатить квартиру до конца года проблемы не составит, но вопрос ведь не в этом, – делая внушение, Андрей посмотрел в мои глаза. – Одной в большом городе очень просто потеряться. И я сейчас говорю не о географии. А так я буду спокоен, ты будешь спокойна. У него большой дом и много дел, даже пересекаться сможете не всегда, но сам факт того, что ты не одна…

   – Если с отцом не получится, я обязательно позвоню твоему крёстному, – успокаивающе улыбнулась я, и Андрей оттаял. Коснулся моих губ в лёгком поцелуе, и в понятном желании не отпускать дольше, прижался щекой к рыжим волосам.

ГЛАВА 8

В Москве я освоилась быстро. И отдохнула, и успела подать документы в первый же день приезда. Казалось, теперь целый мир мне подвластен! Дышалось легко, азарт будоражил кровь. И тому, что в тот же вечер я стояла у офисного здания в самом центре, удивляться не стоило. Надеяться на удачу не стала и решила узнать наверняка, где и когда появится отец. И чтобы встреча выглядела случайной, тоже не хотела. И не возникло желания посмотреть на него со стороны. Я вообще не любила все эти обходные пути. Здесь и сейчас! Здесь и сейчас…

   Под банальным предлогом записаться на консультацию, оказалась на нужном этаже, в нужном кабинете. Легко отмахнулась от навязчивого предложения принять помощь одного из специалистов крупной, как оказалось, юридической конторы. Без приглашения вломилась в приёмную большого начальника. Мысленно присвистнула, поражаясь нескромному размаху, и не торопилась покинуть территорию по вежливому и терпеливому, но всё же неприветливому взгляду секретарши.

   – Пётр Васильевич сегодня не принимает, – сладко вещала она, совершенно забыв предложить мне положенный кофе.

   – Но ведь он здесь? – с настойчивостью в голосе, в который раз задала я один и тот же вопрос.

   – Пётр Васильевич не ведёт гражданские дела и просил его не беспокоить, – мило улыбалась она, оттесняя меня к выходу.

   – К сожалению, помочь мне может только он, – с намёком на скудоумие отказалась я воспринимать эти уловки и уселась на невысокий диванчик.

   В томительном ожидании прошёл час, другой. Из кабинета никто не выходил, впрочем, и посетителей, кроме меня, не наблюдалось. Секретарь не получала никаких распоряжений, что, к слову, не мешало ей казаться совершенно занятой. Настолько, что предложить мне напитки она так и не решилась. Уверена, она бы с удовольствием отправила меня в туалет в другом конце коридора, только бы выпроводить, потому даже почувствовав мучительное желание посетить дамскую комнату, я воздержалась от уточнений.

   Часы показывали девять, когда я не выдержала и всё же поднялась с дивана. Разминаясь, прошлась по приёмной в сотый, а, может, даже в тысячный раз отмечая и малейшие детали интерьера, теперь уже бросающиеся в глаза вычурные элементы декора. Взлохматила и без того пышную шевелюру, нервно пыхтя, запрокинула голову и скосила взгляд на секретаря.

   – А Пётр Васильевич уходить домой не планирует? – уточнила на всякий случай, а девушка за секретарской стойкой мстительно улыбнулась.

   – Кабинет оснащён комнатой отдыха, – ровно ответила она, тонко намекая, что через определённое время меня просто выставят.

   – А вы не могли бы всё же доложить о позднем посетителе?

   – Я здесь работаю уже очень давно и надолго задержалась потому, что беспрекословно выполняю приказы, а повторять свои распоряжения дважды Петру Васильевичу до сих пор не пришлось ни разу.

   – Какая вы, однако, терпеливая, – без стеснения позавидовала я чужой стойкости. – Я бы так не смогла. А, кстати, если сейчас подойду и дёрну за ручку кабинета, что произойдёт? – приблизилась я к заветной двери, но секретарь и не думала проявлять нездоровую бледность в приступе волнения.

   – В принципе, ничего, ведь кабинет заперт изнутри, но тогда я смогу без зазрения совести вызвать охрану, которая препроводит вас к выходу.

   – Нет уж. Ожидать Петра Васильевича здесь мне нравится больше, чем дежурить на улице, – язвительно отозвалась я и на всякий случай отошла от двери.

   Практически в то же мгновение внутренний замок кабинета щёлкнул, и мы с секретарём как-то синхронно растерялись. Ну, я-то понятно, волновалась перед встречей с отцом, а вот она, видимо, невзлюбила назойливую посетительницу с первого взгляда и сейчас готова была ревностно защитить от меня своего шефа. Ну, так, чтобы не повторял распоряжение дважды… Распоряжение выставить меня за дверь, разумеется!

   Когда мужчина вышел из кабинета, она успела собраться и выдать пусть и дежурную, но очень уж радушную улыбку, а вот я растерялась ещё больше. Ну, хотя бы оттого, что на Петра Васильевича мужчина походил мало. В том смысле, что человек с таким именем и отчеством представлялся мне пусть и не глубоким стариком, но уж мужчиной преклонных лет точно. У него обязательно должен был быть чуть распущенный от фривольной жизни живот, смело выглядывающий над воротничком сорочки второй подбородок, очки на носу и… Что там, собственно «и-и», додумать я не успела. Отдав все свои приказы-распоряжения доверительным тоном, мужчина глянул на меня без особого интереса и, вероятно, исключительно из вежливости полюбопытствовал:

   – Вы ко мне?

   Причём задал этот вопрос таким невинным тоном, что я была готова его простить и за два часа ожидания, и за то, что успел так высоко взлететь, пока я маялась от безделья на берегу моря.

   Секретарь спешно принялась объяснять что-то вроде того, будто я собиралась уходить, как вдруг я опомнилась, осмелела, сделала решительный шаг вперёд.

   – Разумеется, – отчаянно кивнула. – Ну, если вы, конечно, Пётр Васильевич Титов, – не без лести и восхищения в глазах выдала я.

   И мужчина отозвался. Он чуть склонил голову набок, сдержанно, но заинтересованно улыбнулся, спрятал одну ладонь в кармане брюк, придавая позе более свободный вид.

   – Чем могу помочь?

   – Можете! – нагло заявила я и с готовностью кивнула.

   Хотелось сделать что-то ещё из ряда вон выходящее, но в один момент играть в игры мне разонравилось, а вводить мужчину в заблуждение не хотелось вовсе. Тогда я взволнованно закусила губу, быстро собралась, улыбнулась как можно шире, и едва удержалась от того, чтобы не раскинуть руки в стороны, демонстрируя радость от долгожданной встречи.

   – Здравствуй, папа! – громко продекламировала я назло ведьме-секретарше и со странным, чуть горьковатым привкусом триумфа на губах увидела, как мужчина на мгновение растерялся.

   В его глазах отобразился целый рой судорожно мелькающих мыслей, но, должна признаться, собрался отец достаточно быстро. Он понимающе кивнул, окинул меня ещё одним беглым взглядом с оценивающим прищуром, после чего решительно указал рукой на дверь, ведущую в кабинет.

   – Проходи…

   – Маргарита, – подсказала я, сдержав недоброжелательный оскал. И не собиралась делать вид, будто мне всё равно, помнит он моё имя или нет.

   – Меня ни для кого нет, – отдал он, в этот раз без сомнений, приказ, который вовсе не походил на предыдущее воркование, прошёл за мной следом, дверь закрыл на тот же замок, щелчок которого мне теперь будет сниться в кошмарах.

   Именно в эту минуту я, действительно, испугалась. Того, что не примет, что попытается откупиться и… мало ли могло быть таких вот «и».

   Вежливо… Предельно вежливо предложив мне присесть, сам он устраиваться напротив не спешил и на любящего отца, который пусть и редко, но всё же интересовался жизнью своего чада, походил мало.

   Сейчас выдержка Петра Васильевича подводила. Думаю, именно оттого он принял единственно верное решение подавить собственную растерянность, сделав пару расслабляющих глотков коньяка. Вот тогда и взгляд его потеплел, и уверенности в общем восприятии прибавилось. Вот тогда и посмотрел он на меня твёрдо, прямо, не таясь. Губы непроизвольно растянулись в странной ухмылке, смысл которой мне был отдалённо понятен, но от того, чтобы уйти, громко хлопнув дверью, я благоразумно воздержалась.

   – Прости, не ожидал, что наша с тобой встреча пройдёт вот так… – на удивление тепло проговорил он, и мой внутренний напор спал, исчез, как и не было.

   – Ху-у-у-у-у! – выдохнула я, демонстрируя явное облегчение, и коротко рассмеялась. – Если честно, успела подумать, что первый твой вопрос будет что-то вроде: «Чего ты хочешь?»

   – Это выглядело бы крайне нелепо, ведь ты моя дочь, – он недоумённо пожал плечами, не желая скрывать понятную грусть в глазах.

   И пусть даже умело манипулировал, я готова была ему верить. Ему и, пожалуй, матери, которая хоть и не ссылалась на стопроцентную гарантию, но дала понять, что всё будет именно так.

   – И всё же я приехала к тебе не просто так. У меня есть свой интерес в этом общении.

   – И в этом я тебя понимаю. Ведь как-то странно говорить о бескрайней любви и тоске совершенно незнакомому человеку, пусть даже оно и так, верно? – коротко улыбнувшись, отец вздёрнул подбородок. – Гораздо проще напомнить о своей меркантильности. Я даже могу подыграть тебе и спросить, чего же ты в действительности хочешь. Ведь так разговаривать тебе со мной будет куда проще. Так ты сможешь предъявить вполне оправданные претензии, а то сейчас, я вижу, вроде как растерялась. Чего ты хочешь? – сверкнул он глазами, понимая, что своим монологом просто припёр меня к стенке, начисто обездвижив.

   – Я хочу быть юристом, – с неприятной даже для себя усмешкой выдала я и тут же поторопилась пояснить: – Не потому, что ты юрист, не потому, что у тебя в этой сфере есть связи, и чувство вины может заставить их использовать. Это желание сформировалось во мне куда раньше, нежели появилась информация о твоём существовании.

   – Если честно, то, когда Саша намекнула, что никогда тебе обо мне не расскажет, я думал, что в ней говорит обида, а не этот чёртов характер, – развёл он руками и всё же смог приблизиться.

   Вот только устроился не напротив, как я ожидала. Не позволил рабочему столу отводить между нами строгую черту, а присел совсем рядом. Так, что я почувствовала себя неуютно. Он молчал, позволяя себя рассмотреть, позволяя сформироваться мысли, которая зародилась ещё тогда, при встрече в приёмной.

   Моложавый и чертовски красивый. Вполне вероятно, что мать ошибочно приняла его за принца. Тёмные волосы, яркие глаза, правильные черты лица, не позволяющие цепляться за что-то в отдельности. Хорош. Хорош во всём. Высокий, стройный, с фигурой спортивного телосложения, с улыбкой, которая умеет сводить с ума. Одет дорого и стильно – положение и профессия обязывает. Он располагал к себе. Даже сейчас, в понятной попытке отключить деловую хватку, позволить эмоциям выбраться наружу, он всё равно оставался безупречен. Ладони гладкие, ровные. Держится уверенно и спокойно, заранее зная результат. Результат уже знаю и я, но отчего-то всё ещё чувствую себя неловко. Наверно, оттого что он не похож на отца… На старшего товарища смахивает, на доброго друга, но никак не на отца. Впрочем, чему я удивляюсь, маму тоже всё чаще принимают за мою старшую сестру. Вот и ему сейчас около сорока, хотя выглядит на порядок моложе. Оттуда и эта неловкость. И никак не удаётся сопоставить то, что есть, с тем, что я ожидала увидеть.

   – Значит, хочешь быть юристом, – пробормотал он, когда внимательный осмотр счёл состоявшимся.

   К тому времени я была готова вести переговоры, оттого тут же подхватила тему.

   – Видимо, тяга к такого рода знаниям передалась с генами, – развела я руками, неожиданно осознав, что совершенно не представляю, что с ними делать, куда деть и на что отвлечься.

   – Школу окончила в этом году?

   – Едва не вчера последний раз переступила её порог.

   – Такая взрослая…

   – Я совершенно не знаю тебя, как человека, но эта сентиментальность пришлась явно не к лицу.

   – Тебе удобнее считать меня своим другом? – понимающе поддакнул отец, на что я согласно кивнула. – А я привык, что у меня есть дочь. Сейчас, правда, нужно ещё свыкнуться с тем, что ты выросла. Помню тебя совсем маленькой…

   – Не знаю. Я вот не могу смириться с мыслью, будто ты вспоминал обо мне.

   – Мы обязательно разберёмся с этим потом. А сейчас… Как, кстати, мама? Легко отпустила?

   – Поперёк порога не легла, если ты вдруг об этом, – съязвила я, а отец коротко улыбнулся.

   – Смешно. Но, может, просила мне что-нибудь передать? На словах, к примеру?

   – Она передала тебе меня. Или ты хотел что-то более существенное вроде её привета? Так, нет. На привет не расщедрилась. Но если для тебя это важно, я могу и соврать.

   Он прищурился, мысленно складывая какую-то головоломку, и резко поднялся. А вернулся ко мне уже с каким-то талмудом в руках.

   – Документы с собой? – осведомился, листая страницы.

   – Да, конечно.

   – Значит, завтра с утра едем в институт. Ты будешь поступать сюда, – ткнул он пальцем в, как оказалось, справочник высших учебных заведений, правда, выпуск издания состоялся лет двадцать назад.

   С его выбором я ознакомилась, но совершенно невежливо перевернула страницу на ту, которая была по душе мне самой, и отец громко и неприлично фыркнул.

   – Круто взяла! – поддакнул, явно насмехаясь. – Но там, куда я тебя устрою, преподавательская база на порядок выше. Практическим навыкам отведено больше часов. В принципе, возражать бессмысленно.

   – Я буду поступать туда, куда захочу, – медленно и осторожно покачивая головой, не позволила я распоряжаться собой, будто вещью, и встала с такого удобного кресла, чтобы сравняться с отцом в росте. Не позволила себя придавить и властным взглядом.

   – С характером, значит? – хмыкнул он, поджав губы. – А это даже хорошо! Это, пожалуй, чтобы нам с тобой не было скучно, – довольно потёр он подбородок. – Едем домой? – вкрадчиво уточнил, а я вдруг струхнула.

   – Так сразу?

   – А почему нет? Нет поводов для сомнения, Марго, – проговорил он моё имя на манер матери. Мысленно примерившись, решил, что выбор удачен. – Ты не сирота, чтобы мотаться по съёмным квартирам и гостиницам, – помогая принять правильное решение, отец аккуратно придержал меня за локоток.

   – А как же личная жизнь?

   – Теперь ты моя личная жизнь, – жёстко отрезал отец все мои попытки отступить. – А если говоришь о любовницах, то домой я их обычно не тащу, в какой бы степени близости мы ни находились.

   – Откуда такая категоричность?

   – Я очень хотел, чтобы однажды ты ко мне приехала, и не мог позволить какой-то пигалице нарушить этот момент своим присутствием, – чётко проговорил он, на секунду задумавшись. Как я поняла, это была та самая секунда, в которую он решал, а стоит ли мне в принципе говорить нечто подобное.

   – Круто.

   – А то! – весело поддакнул он, всё так же, придерживая, чтобы не потерялась. В приёмной строго глянул на секретаря. – К завтрашнему дню пропуск на имя Маргариты Петровны Оболенской должен быть готов, – осадил он мегеру взглядом и отправил меня к лифту. Сам, видимо, вспомнил выдать дополнительные инструкции в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

   Телефонный звонок застал врасплох, потому я ответила, совершенно не обращая внимания на то, что проходил он с незнакомого номера.

   – Да, слушаю, – отстранённо отозвалась и замерла, расслышав приглушённый мужской голос.

   – Маргарита, если не ошибаюсь? – уточнил звонящий, и я затаилась.

   – Всё верно. А вы?

   – А я крёстный Андрея. Он очень настойчиво просил позаботиться о маленькой леди в чём я, разумеется, не нашёл ничего предосудительного. Где тебя забрать? Только что был на съёмной квартире, там закрыто. Соседи отрапортовали, что ушла ещё в обед. Поздновато для прогулок, – как-то с ходу взял он меня в оборот, и я опешила.

   – Нет, нет, ничего не нужно. У меня всё сложилось с отцом, я устроюсь у него, – принялась я оправдываться, поддаваясь властному тону, а мужчина сдавленно рассмеялся.

   – Вот как? Что ж… В таком случае, договариваемся так: номер мой у тебя на телефоне отобразился?

   Поддаваясь напору в голосе, я глянула на дисплей и едва заметно, будто кто-то мог это видеть, кивнула.

   – Да.

   – Ну и отлично. Обязательно сохрани его. Подписать можно просто «крёстный». Помни, что в большом городе опасности подстерегают на каждом углу, потому не стесняйся, звони по поводу и без, в любое время суток.

   – Даже ночью? – растерялась я от этой вседозволенности, а вот мужчина, кажется, моим вопросом только позабавился.

   – Особенно ночью, – пророкотал он в трубку и тихо рассмеялся. – Пожелать малышке сладких снов?

   – Пожелайте мне удачи в поступлении. А когда я окончу институт, подам на вас заявление по обвинению в домогательстве и засужу.

   – Тогда желаю удачи на экзаменах, – шепнул он напоследок и отключился.

   – Кто звонил? – раздался за спиной голос отца, и я прижала телефон к груди, будто попалась на горячем. Удивлённо моргнула такой своей реакции, глянула на аппарат в руке, и только тогда вспомнила о прозвучавшем вопросе.

   – Крёстный моего жениха. Беспокоился, всё ли в порядке, – сказанула я и только тогда задумалась, а так ли всё было?.. – Если бы я тебя не нашла, Андрей настаивал, чтобы остановилась у него.

   – Андрей – это жених? – догадался отец и сделал приглашающий жест в сторону разъехавшихся створок лифта.

   – Он самый.

   – Не рановато ли?

   – В самый раз! Смотри, – продемонстрировала кольцо, попутно тоже любуясь им.

   – Золотая молодёжь?

   – Так, да не совсем. Он из состоятельной семьи, но на кольцо заработал сам.

   – Дай угадаю, помогал своему состоятельному отцу проворачивать очередную аферу?

   – А вот и нет! Его отец меня на дух не переносит, потому Андрею пришлось потрудиться, чтобы отстоять своё право на самостоятельность. Ещё в школе он устроился на рыболовецкое судно, а через год подарил мне вот это чудо!

   – Красивая история, – наспех прикинув озвученные факты, якобы умилился отец, но тут же осадил: – Обычно ничем хорошим такие истории не заканчиваются.

   – Обычно такие отцы, как ты, пытаются откупиться от своих детей, – резанула я не менее острым взглядом, чем у него самого. – Скажи, что у меня в жизни «обычно» не бывает.

   – Считай, что сделала меня, – довольно потянул он и поощрил такой же улыбкой. – А с чего, кстати, его отцу тебя невзлюбить? – уточнил исключительно из вежливости, позволяя так же, лишь для поддержания темы, отмахнуться, не заостряя внимания на мелочах.

   – Да был там один случай… – сказанула я на грани слышимости, а потом и вовсе смолкла.

   Светлое будущее ожидало меня с нетерпением. Отдельная комната с видом на чудесный парк, большой дом со штатом прислуги в полном распоряжении, в перспективе личный автомобиль и карман денег на мелкие расходы. Поступила я легко. А уже вечером, в день зачисления, отец предложил это дело отметить в узком семейном кругу. Уже потом я поняла, что это был лишь повод похвастаться дочерью и её успехами перед аллигаторами-родственниками, коих набралось немало. Единственной радостной вестью тогда стала лишь та, что собирается семья по исключительным случаям. Вот, как моё появление, например.

   – Напугали они тебя, – улыбнулся отец, пригласив меня после ужина к себе. – Это ничего. В следующий раз ты будешь знать, к чему готовиться. О твоём существовании они, разумеется, помнили, но искренне надеялись, что смелости появиться в моей жизни у тебя не хватит. Ошиблись. Моя порода! Пожалуй, только в этом на меня и похожа, – заметил отец как бы между прочим, и надолго задумался.

   В сказанном он, к слову, был совершенно прав, ведь, кроме несносного характера, я от него не унаследовала больше ничего. Копия мамы. И вздорные нотки в поступках от неё. А от отца обстоятельность, решимость, уверенность в собственных силах.

   Он размеренно потягивал коньяк, то и дело довольствуясь цветом и ароматом благородного напитка. Посматривал на меня, строил в уме схемы удачных вложений.

   – Ты молодец, реализовала задуманное в полной мере, – оценил он, наконец, мои старания, хотя, казалось бы, весь вечер обещал посвятить данному факту. – Я разговаривал с представителями экзаменационной комиссии, они от тебя в восторге.

   – Разговаривал с комиссией? – нахмурилась я, видимо, готовясь, будто дракон, низвергнуть пламя и проглотить этого рыцаря в серебряных доспехах вместе с его конём и мечом.

   – Уже после оглашения результатов, если твоё беспокойство сводится к этому факту, – добавил он совершенно спокойно. – Так вот, ты пойдёшь в группу к Строговцеву. Достойный учитель для пытливого ума. Если туда поступать, то только к нему и идти. Ты знать об этом не могла, а вот я проявил заботу и настойчивость. Он либо заглотит тебя, пожуёт и выплюнет, либо сделает фавориткой. На курсе не более одного любимчика, если говорить завистливым языком. Если же рассуждать здраво, то выбирает наиболее талантливого и поддерживает во всём. Даёт знания, которых не сыщешь ни в одном учебнике, тренирует навыки, логику мышления.

   – Даже и не знаю, поблагодарить мне тебя или, наоборот…

   – Можешь себе посочувствовать, – опередил отец мои размышления. – Работать придётся много, если слово «много» в принципе способно передать каторжный труд, который тебе придётся взвалить на себя.

   – Вот уж подфартило, так подфартило…

   – Об этом слове можешь забыть. Всего придётся добиваться собственными силами. На любовь времени не останется, – заметил он с определённым намёком, а я тут же взъершилась.

   – Это не обсуждается.

   – Ну, разумеется, – язвительно улыбнувшись, отец презрительно скривил губы. – Я отчего-то так и подумал. А сейчас тебе пора бежать.

   – С чего бы?

   – Ну как же?.. Любимый звонит, – кивнул отец в сторону гостиной, где и, правда, разрывался мой телефон.

   – Поступила! – довольно взвизгнула я в трубку, как только ответила на вызов. Андрей сдавленно рассмеялся.

   – Я в тебе не сомневался. Поздравляю. Приехать на этих выходных не смогу. Может, в конце сентября.

   Я мечтательно улыбнулась.

   – Ох уж эти обещания…

   – Я так понял, ты не особо расстроилась?

   – Я в ужасе от подобной перспективы! Папа заверил, что не видеть мне света белого, если хочу чего-то добиться. Так что твой приезд в конце сентября находится под угрозой срыва.

   – Я вызволю принцессу из тёмной башни, выкраду вместе с решёткой и… как там дальше было?.. Давай жить сегодняшним днём, – выдохнул он в итоге, не позволяя мне продолжить логический ряд.

   – Да, конечно, я в тебя верю. И, кстати, совсем забыла сказать: звонил твой крёстный. Своеобразный человек. И очень настойчивый. Знаешь, я пока разговаривала с ним, вдруг подумала, что помедли хоть на мгновение, он бы сам за меня всё решил. Едва успела отмахнуться от предложения разобраться со всеми моими проблемами.

   – Ну да, он такой. Ты не скучай там, ладно? Я наберу на днях. Договорились?

   – То есть, у тебя нет времени даже для разговора со мной, – догадалась я, а Андрей не стал сопротивляться, сознался.

   – Дел много. Проблем ещё больше. Очень не хватает твоей поддержки. Хотелось бы смотреть в глаза и осознавать, что всё делаю правильно. Потому что для тебя. А так приходится только надеяться. Обещай, что будешь вести себя хорошо и слушаться папу.

   – Люблю тебя.

   – И я. Пока. Целую, – поторопился он отключиться, зарождая во мне ту нездоровую ревность, которой я снабжала его последних полтора года нашей с ним непростой и едва ли язык повернётся сказать, что совместной жизни.

   А с осенью в обыденность пришли хлопоты, заботы, бесконечные задачи, что вставали каждое утро на порядок раньше меня, потому всегда были в боевой готовности. А ещё в жизни появились профессор Строговцев и сумасшедшая подружка Альбина, которая своими немыслимыми поступками порой заводила в тупик.

***

ГЛАВА 9

– Алька, привет, какими судьбами? – Рита разглядела в зале ожидания знакомое лицо и на некоторое время растерялась. Девушка же, наоборот, радовалась как ребёнок, сверкала белозубой улыбкой и не позволяя увернуться от нереально навязчивых объятий и эмоциональных поцелуев.

   – Какими ещё судьбами… Будто не знаешь! После очередных фортелей у отца нет никаких душевных сил на тебя смотреть, вот он меня и отправил встречать непутёвую!

   – Это он так сказал, «непутёвую»?

   – Нет, это я так сказала, – Альбина окинула подругу долгим взглядом и с облегчением выдохнула. – А твой папочка говорил что-то про стадо и овцу в нём. Разумеется, паршивую. Но квартиру тебе прикупил, всё по моему вкусу обставил, шкафы шмотками наполнил.

   – То есть дома мне лучше не появляться?

   – А то! Год прошёл, а он всё ещё вздрагивает, завидев твоего бывшего на пороге. Стыдно мне, говорит, смотреть ему в глаза.

   Марго неодобрительно фыркнула.

   – Можно подумать…

   – Ну, кто их, мужиков этих поймёт… – Аля сориентировалась и махнула в нужную сторону, ни на секунду не выпуская руку Риты из своей ладони. – Я с твоей бывшей домработницей как-то встречалась, – доверительно шепнула та, при этом будто чувствовала себя неуютно, ведь, как известно, гонца с плохими новостями… – Так она говорит, хозяин в порыве сжёг все твои вещи, распотрошил косметику и напрочь уничтожил комнату. А после запретил в ней прибираться, да и просто входить под любым предлогом тоже запретил. Во даёт, бешеный! И что его так проняло?! – Алька натурально удивилась, поглядывая на Риту с интересом. Будто та могла дать ответ на этот вопрос. – И на фоне подобных срывов могу себе представить, что тот высказал твоему папашке. Так что ты до сих пор в опале. Не стоит лезть на рожон. Отсидись, понаблюдай.

   Рита неопределённо повела плечами.

   – Год отсиживалась вроде…

   – Ну, год! Это ты там год, – Аля сделала страшные глаза. – А теперь ты здесь, и свои чувства и эмоции ему следует проявлять аккуратнее. Чтобы не подумала, не дай бог, что папочка тебя не любит. Любит, не сомневайся, – Аля отмахнулась, на корню зарубая неприятный холодок, что всё норовил пустить буйные побеги. – Но гневается! – предупредила, демонстративно выставив указательный палец.

   – Ну, хорошо, с этим понятно, – прежде чем сесть в автомобиль, Рита с сомнением посмотрела на подругу. – А что с работой? В переписке папа сказал, что всё уладил.

   Альбина нетерпеливо притопнула ногой, предлагая не медлить, и машина тронулась с места.

   – Ну, раз сказал, что уладил, значит, так оно и есть. Будешь трудиться у Зотова Семёна Алексеевича, – сказала она так, будто отмахнулась, и Рита напряглась.

   – Кто это, не помню?

   – Да я и сама толком не в курсе. Дочка у него такая… миленькая такая… глупенькая… ты должна её знать… Мы с ней как-то пересекались в школе красоты. Имя у неё ещё такое… то ли Прасковья, то ли Ефросинья…

   – Всё, я поняла, – скривилась Марго, пеняя подруге на излишний трагизм. – Софья Зотова. Сеть продуктовых. Скромная, но стабильная.

   – Да, возможно. Точно знаю, что сейчас там управляется его зять.

   – И что зять?

   – Да ничего особенного. Как мужик вроде неплох, а как руководитель за год себя не проявил, – Аля стрельнула глазами. – Думаю, это говорит о многом, – неприятно улыбаясь, подчеркнула она выводы.

   – Ну, в этом вся ты! Кто чем занимается не в курсе, а что там с мужским достоинством, знаешь наверняка.

   – Но, но, но! Что за наезды?! Я девушка приличная. Подруга у меня там в секретариате, – пояснила Альбина, отчего-то заостряя внимание на этом факте. – Не близкая, но специально для тебя я её напрягла расспросами. – А, вообще, в последний год я сблизилась с твоим отцом. Ты же понимаешь, ему нужна была поддержка и уход.

   – Уход? Ты сейчас точно говоришь о моём отце или всё же припомнила дедушку? – Рита рассмеялась, намекая на то, что подруга увлеклась, и Аля удивлённо моргнула.

   – Так, ты в курсе? – совершенно растерялась она.

   – Скажу больше: я удивлена, как вы так долго себя сдерживали. Ведь сразу было видно, что дышите друг к другу неровно.

   – Прямо-таки и сразу! Да, он относился ко мне предвзято, но… Но это не даёт тебе повод возводить меня в разряд доступных женщин. Чем вот наши с ним отношения тому не подтверждение? Не бросилась же я на него! – вдруг прервав свой эмоциональный порыв, Альбина скосила взгляд на подругу. – Ты ведь не имеешь ничего против? – уточнила она, значительно понизив тон.

   – Ну, если это то, чего вы хотите… Я имею в виду создание семьи, – Рита развела руками, поясняя свои туманные рассуждения.

   – А что не так с семьёй? Я прекрасна, он неплох. Почему нет? Детей я не хочу, ты знаешь. А ему вроде как тоже эти маленькие раздражители ни к чему. Одной вон хватает за глаза!

   – О, как ты заговорила!

   – Повыпендривайся ещё у меня! Я тебя на место поставлю, – пригрозила подруга кулачком. – А пусть даже дети и будут! Что я, не справлюсь?.. – с сомнением глянув в зеркало заднего вида, Альбина невозмутимо отмахнулась от всего лишнего. – Не вечно же мне в своё удовольствие… – невнятно пробормотала она, совершенно неожиданно раскрасневшись. На Риту глянула коротко и, передёрнув плечами, напряжённо выдохнула.

   – Что ещё?

   – Рита, я беременна от твоего отца! – заявила Альбина нарочито громко и вцепилась в руль напряжёнными пальцами. – А теперь ты приехала, и я даже боюсь об этом заикнуться! Он всё время нервничает, то и дело хватается за сердце… Как бы его не добить в скромном желании обрадовать. Что ты молчишь?! – возмущённо вскрикнула она, обращаясь к Рите, а та пробарабанила пальцами по пластику дверной панели.

   – Завидую! – эмоционально выдохнула, не глядя на подругу.

   – Рита, я не думала, что всё так далеко зайдёт. Да и ты не давала повода беспокоиться насчёт этих заигрываний между нами. А когда ты уехала, он просто пришёл и всё решил за двоих!

   – Я не имею ничего против, – проговорила Рита сквозь зубы. – И не вздумай переживать из-за меня, ты же знаешь, беременным это вредно, – значительно смягчившись, она даже попыталась выдавить из себя улыбку. – Какой срок?

   – Да порядком уже. Только ничегошеньки не видно. Я даже боялась первое время, всё ли хорошо. Ох уж мне эта мода на позднее материнство! – раздражённо передёрнув плечами, Альбина выглядела так, будто мысленно выругалась.

   – Тебе всего тридцать.

   – Вот именно! А экология? А что мы едим, что пьём? С таким здоровьем скоро как на востоке, будем выходить замуж в тринадцать лет и без памяти плодиться, пока навык не потерян бесследно.

   – Да уж…

   – И ты не медли! Туда-сюда и определяйся! Как у вас там, кстати? Всё решено? Расстались окончательно?

   – И об этом тоже не переживай, – не позволяя нарушить определённую границу, Рита придержала подругу за ладонь, что с неестественной силой сжимала рычаг переключения передач.

   – Не знаю… Наверно, я успела вжиться в роль любящей мачехи, – хихикнула та, заметно расслабившись. – В салон тебя записала, кстати. Пора уже избавляться от этих легкомысленных кудряшек. Вот, посмотри на меня! – тряхнув хвостом, Аля похвасталась гладкими прядями, на что Рита безучастно вздохнула.

   – Пора так пора…

   – Ты расстроилась, да?

   – Аля, я думаю о своём, – отмахнулась Марго, утомившись эмоциональным разговором.

   – Но я же вижу! Как только я ошарашила тебя новостью, ты потемнела лицом.

   Рита долго молчала, а потом посмотрела подруге в глаза.

   – Вези меня уже в свой салон! И следи за дорогой! – толкнула она подругу в плечо, не позволяя разглядеть лишнего.

***

Из зеркального отражения на неё смотрела другая женщина. Женщина из чуждого ей мира. Холодная и лживая. Волосы стали будто ярче, практически медного оттенка, утратили искорки солнца, запах моря. Теперь они были отражением не её внутреннего мира. Теперь образ пытался создать свой собственный мир, вытесняя её настоящую. Бледная кожа, пустые глаза, поникшая улыбка.

   – Вам не нравится?.. – нервно сглотнула мастер по причёске, и Рита растянула губы, заставляя себя выдать хоть мало-мальскую положительную эмоцию.

   – Всё замечательно, спасибо.

   А в итоге увидела Альбину в проходе и едва сдержалась от гневного оклика.

   – Поехали отсюда. Скорее! – скомандовала, оказавшись достаточно близко, и молнией рванула мимо подруги, не желая ждать, пока та уловит идею.

   – Это не я! – прокричала, как только Альбина с ней поравнялась в попытке догнать. – Это не я. Я не такая!

   Подруга не разделила трагедии.

   – Отличный образ. Современный и стильный. Уж куда лучше, чем наши с тобой кудри. Вот ещё немножко с длинными походим, а там и каре можно будет попробовать. Помнишь, мы всё мечтали, да боялись. И с этим выпрямлением можно смело резать… – попыталась Альбина вставить свои рассуждения, как вдруг, прекращая побег, возмутилась в голос, заставила Риту остановиться. – Да что не так?

   – Всё! Всё не так! Не та причёска, не та одежда…

   – Не тот город и не тот мужчина… – продолжила Альбине чужой монолог. – Рит, я это уже слышала! – чётко проговорила Аля, сжимая подругу за плечи. – Вот, как раз десять лет назад и слышала, когда у вас разладилось с Андреем. Ты нормальная вроде, а иногда как впадёшь в истерику, так тебя из неё, только отхлестав по щекам и можно вырвать! Всё то и всё так! И мы с тобой красавицы. И счастья у нас столько, что в руках не унести. Не нужно психовать. Не нравятся волосы – через месяц вернутся прежние. Жизнь не нравится – поменяй на ту, что хочешь. А вообще, не в причёске дело, скажу я тебе. На лицо своё посмотри! И если добавить хотя бы малю-ю-юсенькую улыбочку…

   Альбина, глядя на подругу, состроила переживательную физиономию, а Рита, так и вовсе закрыла глаза, отрицательно покачивая головой из стороны в сторону.

   – А если по существу, то тебе положено так выглядеть. С оттенком стервозности, надменности, налётом строгости. Я ведь не сказала: тебя назначили начальником юр. отдела. Вот и будешь их там укрощать одним своим взглядом.

   Нерешительно приблизившись, Альбина приобняла Риту за спину, приткнулась лбом к её виску.

   – И всё будет хорошо. Со временем во всём разберётесь. Да?

   – Да, – теряя и зачатки самообладания, Рита обречённо кивнула.

   – Вот. Ты сейчас отдохнёшь, выспишься. Мысли сами собой придут в порядок. Вот увидишь, следующий день принесёт кучу приятностей.

   – По-другому и быть не может… – печально улыбнулась Рита. – Ты… езжай домой, а я к себе. Осмотрюсь, обустроюсь.

   – Давай я с тобой. Хочешь?

   – Очень странно, но, действительно, не хочу… Правда, – заверила. – А завтра буду ждать кучу обещанных тобой приятностей, – коротко улыбнувшись, Марго всё же достала телефон, чтобы вызвать такси. – Машина будет через три минуты, – продемонстрировала она дисплей, чтобы подруга не уличила её в обмане, и поторопилась извлечь чемодан из багажника авто.

   – Ритуль, ты только обязательно мне позвони.

   – Как войду – наберу, – одобрительно моргнула та и помахала на прощание рукой, чувствуя, как с этим безобидным жестом покидают все силы.

   Так и опала, усаживаясь на свой чемодан посреди проспекта, не замечая обращённые к ней удивлённые взгляды. А уже дома поняла, что должного облегчения не приносит ни заваренный чай, привезённый из самого Тибета, ни живительная вода. Облегчения не принёс и сон.

   В прихожей, на полке, Рита обнаружила ключи от авто – подарок на двадцатипятилетие. Машину перед отъездом она благоразумно отогнала в гараж отца. А если бы нет, то наверняка слушала бы сейчас, как бывший возлюбленный раскроил, размозжил её, а после непременно выбросил на свалку.

   – Что за жизнь?! Всякие глупости с утра лезут в голову! – проговорила она самой себе, делая вид, что прозвучавшие слова чем-то схожи с элементами аутотренинга.

   Приехала по указанному в договоре адресу, уничтожила взглядом представителя охраны, заморозила девочку из отдела кадров, обаяла её начальника.

   – Маргарита Оболенская, – выставила она вперёд руку для делового приветствия.

   Мужчина протянул свою, скорее, по инерции. Он глянул без особой заинтересованности и так замер, затрудняясь вдохнуть, сглотнуть, издать звук. Это был Саша. Кадровик представил его как господина Самарина. Для Риты он был всего лишь очередной бывший любовник.

   – Какого… гкм… – невнятно прокашлялся тот, бросая на кадровика беспомощные взгляды.

   – По указанию Семёна Алексеевича, назначена на должность начальника юридического отдела, – подсказал кадровик и учтиво склонил голову.

   – Что за новость? Почему я не в курсе?

   – Вероятно, оттого, что назначение произошло, пока вы были в деловой поездке.

   – Значит, будем вместе работать? – неприятно оскалился Самарин. Рита безразлично пожала плечами.

   – Будем работать, – категорично заявила она и чуть надменно хмыкнула. – Если вы на это, конечно же, способны.

   А уже через час, как только завершилось знакомство с коллективом, и была проведена официальная передача дел, в её кабинет вошли двое. Бывший любовник и его друг. Помнится, с Воронцовым она рассталась не вполне миролюбиво, зато эффектно. Сейчас в его глазах отображался тот же момент, оттого они так недобро сверкнули. Марго сдвинула нагромождение папок в сторону, сложила ладони лодочкой, изобразила внимание на лице.

   – Что это за фокусы? – недоброжелательно фыркнул Самарин, резко подавшись вперёд, нависнув над её рабочим столом. Воронцов сделал два шага, намереваясь обогнуть его вовсе. Рита только расправила плечи.

   – Верну вам, господа, этот вопрос. И, кстати, вы всегда ходите этой мелкой стайкой шаколят или, может, предпочитаете предъявить свои претензии в порядке очереди? А, гражданин бывший любовник и товарищ бывший начальник юридического отдела?

   Торопливо распределив роли, Марго глянула на подступившегося ближе Воронцова.

   – Какие претензии, детка? Здесь явно произошла ошибка и уже завтра тебя на этом месте не будет.

   – Вы в этом так уверены, Михаил? В таком случае спешу вас огорчить: я только вернулась из длительной командировки и вынуждена признать, что этот кабинет, – она вызывающе погладила лаковую поверхность стола, – нравится мне куда больше предыдущего. Кстати, на экстренном совещании, которое окончилось не далее как пять минут назад, я весьма чётко ограничила круг ваших полномочий, и сейчас так тонко намекаю, что в личном контроле и вашем присутствии не нуждаюсь. Задачи поставлены, можете выполнять, – развела Рита руками. – Немедленно, – проговорила с особой, извращённой неограниченными полномочиями интонацией.

   – Да я… – ринулся было он, вперёд, но в последний момент остановился, брезгливо поморщившись.

   – Знай своё место, пёс! – лениво рассмеявшись, Рита всем своим видом дала понять, что продолжать разговор не намерена. Перевела взгляд на Сашу, предлагая ему побыть мужчиной и решить вопрос.

   Тому хватило лишь взмаха руки, чтобы остаться с Ритой наедине.

   – Меня тоже выставишь? – сверкнул он глазами, а Марго заинтересованно вскинула бровь.

   – Только если это доставит тебе удовольствие. Женское доминирование не в моём вкусе, но… – многозначительно замолчала она.

   – Так даже… – невесело хмыкнул мужчина, демонстративно обтёр рот в уголках губ. – Как я могу тебя называть? Так понимаю, информация, в которой она звалась «Татьяна», устарела?

   – Зови Марго. Мне так привычнее.

   – Договорились. И, раз уж с этим определились, у меня к тебе всего один вопрос. Что это тогда было: разведка боем или случайность?

   – О твоём существовании совсем недавно я даже не догадывалась. Стоит ли пытаться разглядеть заговор там, где его нет?

   – Значит, случай? – недоверчиво прищурившись, Самарин потянул подбородок вверх. Рита, наоборот, максимально расслабившись, откинулась на спинку кресла, осторожно перебирала руками подлокотники.

   – Другие варианты не имеет смысла даже рассматривать.

   – Старик решил, что это место должна занимать именно ты. Будешь ему докладывать?

   Задав свой вопрос, Саша внутренне напрягся, стиснул зубы. Хотел прочесть её мысли, да разве же ему такое под силу?.. Раздумывая над ответом, Рита вытянула губы, запрокинула голову и устало прикрыла глаза.

   – Что-то не припомню… это входит в мои служебные обязанности? – глянула на него неожиданно резко. Так, что мужчина в неясном порыве отшатнулся. – Обычно на совете директоров выступает руководитель. У вас это происходит по-другому?

   – Нормально разговаривать ты не желаешь, да? – злясь на собственные реакции, Саша обошёл стол, развернул к себе кресло Риты и, не позволяя отвести взгляд, совсем близко к её ладоням разместил свои.

   – Мне, вообще, разговаривать с кем-либо в тягость. За это, знаешь ли, не платят.

   – А ты у нас работаешь за деньги, да? – Самарин недобро прищурился. – Смешно…– зло выдохнул он. Рита же в недоумении развела руками.

   – За идею работают только дураки. Материальные блага меня прельщают куда больше.

   – И субординацию соблюдать будем?

   – Александр Александрович, если я не ошибаюсь?.. – Рита поторопилась усмехнуться и едва успела отшатнуться, так резко он к ней подался, желая подавить физически.

   – Что ты выделываешься, а?

   – А ты будто боишься меня… Нет?.. – озвучила Рита свою догадку и, дразня, провела кончиком пальца по мужскому подбородку. Сдерживая улыбку, закусила губу, когда он попытался уйти от прикосновения. Мужчина нервно сглотнул и до боли сжал руку, которой Рита сейчас нарушила границы его личного пространства.

   – Давай договоримся сразу: забудем то, что было, и начнём наше знакомство со дня сегодняшнего.

   – В принципе, я согласна, но есть одна проблема.

   – Какая ещё, к чёрту, проблема?! – рыкнул Самарин, заставляя улыбнуться шире. Он ослабил хватку, а позже и вовсе отпустил её руку.

   – Ты мне кое-что задолжал. Помнится, обещал, что тот вечер станет незабываемым… – напомнила Рита и с готовностью выдержала долгий леденящий взгляд.

   – Вздумала меня шантажировать? – прозвучал его голос между двумя осторожными вдохами.

   – Всего лишь забрать своё.

   – И на этом расходимся? – Саша обозначились нюансы сделки. Рита многозначительно усмехнулась.

   – Если ты, действительно, этого захочешь.

   Самарин смолк, приноравливаясь к ней, а, определившись, отрицательно покачал головой.

   – Той милой девчушкой ты мне нравилась куда больше, – бросил он упрёк и обошёл стол стороной, устраиваясь на другом его конце.

   – Не тебе одному. К сожалению, мы часто выдаём желаемое за действительное. Не я в этом виновата.

   – Я видел то, что ты хотела показать!

   Не принимая обвинение, Рита покачала головой.

   – Твой друг увидел куда больше. Одного взгляда хватило. Подумай об этом на досуге.

   – Иди к чёрту!

   – Боюсь, очень скоро мне станет с ним скучно. Что-то ещё?

   – И что-то ещё. Папка на твоём столе. Красная. Чтобы ты знала: красный в нашей компании означает «экстренно». Изучи бумаги, завтра аукцион. Мы должны быть в полной боевой готовности. Собери пакет документов для процедуры купли-продажи.

   – За сутки? Ты смеёшься.

   – Аукцион завтра в десять.

   – И, разумеется, помочь мне никто не желает?

   – Круг некоторых подчинённых ты очертила слишком уж узким, – безразлично пожал плечами Саша, а Рита кровожадно улыбнулась.

   – Не дождётесь! – гневно бросила она в закрытую дверь и потянулась за той самой красной папкой.

ГЛАВА 10

К десяти утра она знала о предстоящей сделке всё, что успели накопать их спецы за период подготовки.

   – Оформлять договор купли-продажи до оглашения результатов – плохая примета, – блеснула Рита улыбкой, передавая пакет документов Воронцову.

   – Я вчера погорячился. Был неправ, – шепнул он между делом, отреагировав на её замечание о спешке лишь едва заметным кивком головы.

   – Значит ругаться, тявкая каждый из-под своей лавки, мы больше не будем?

   – Старик обычно знает, что делает. Надеюсь, и в тебе не ошибся.

   – Ну да, разумеется, – Рита окинула присутствующих заинтересованным взглядом и недовольно нахмурилась. – Я долго прохлаждалась за границей, не в курсе последних новостей. Что за массовый сбор? – кивнула на толпу участников аукциона, внимательно приглядываясь к лицам.

   Воронцов понимающе улыбнулся и поравнялся с Марго, чуть склонился к её лицу, переходя на доверительный шёпот, хотя до этого старался держаться особняком.

   – Администрация получила крупный нагоняй за земли, придержанные на чёрный день. Аукцион нечто вроде неплохой попытки удачно сбыть их по весьма и весьма интересным ценам.

   – Значит, здесь будут все, – скорее, констатировала она, нежели спрашивала, и протяжно выдохнула, запрокинув голову. Опомнившись, пыталась старательно сдержать нервную улыбку. Рита решительно двинулась вперёд, когда вспомнила спросить: – Саша приехал?

   – Уже занял место. Я вышел тебя встретить.

   – Какая чуткость, какая самоотдача… – усмехнулась она, не оценив по достоинству подобный вклад в общее дело. Миша, на ходу поправляя галстук, затягивая узел туже, безразлично хмыкнул.

   – Ты язва, я понял.

   – Ну да… – Рита обернулась на него. Прицениваясь, одобрительно оттопырила нижнюю губу. – А ты холоден и беспристрастен. И если бы не вчерашняя выходка, я бы почти в это поверила. Идём! – чуть притормозила она, позволяя себя приобнять, и вошла в зал, милостиво отдав ветвь первенства мужчине.

   Она сумела подавить в себе желание развернуться и бежать к выходу, заметив Костю Литнера. Практически справилась со сбившимся дыханием, когда он полуобернулся, чтобы выдать какие-то указания, сидящему на соседнем стуле помощнику. Расправила плечи и, соблюдая все правила этикета, заняла пустующее место рядом с Самариным, лишь единожды стрельнув глазами на мужчину в первом ряду.

   Литнер всегда занимал первый ряд. Он просто терпеть не мог смотреть на затылки других людей, ему приносила удовольствие мысль, будто он везде и во всём первый. Сейчас был абсолютно расслаблен и, как всегда, уверен в себе. Сделал какую-то пометку в брошюре аукциона, заставляя Риту едва заметно улыбнуться, ведь, она ни на секунду не усомнившись в пресловутом законе подлости, и была практически уверена в том, какой именно участок его интересовал.

   Марго почувствовала на себе острый взгляд спустя минуту с начала торгов. Илья Глускер едва заметно улыбался и неторопливо растирал костяшками пальцев массивный подбородок. А у неё буквально волосы на затылке готовились встать дыбом, будто у кошки загривок, при виде бойцовского пса. Меж тем она ответила на взгляд, почтенно улыбнулась, едва заметно кивнула в знак приветствия. Углубляясь в торжественную речь ведущего торгов, мысленно послала всех к чёрту. И точно знала, что именно нашёптывает Глускер своему верному хозяину.

   Литнер, сосредоточенно выслушивая говорящего, всего на мгновение задумавшись над сказанным, привычно выпятил вперёд нижнюю губу. Прицениваясь к словам, сощурился. Он нехотя отвлёкся от импровизированной трибуны, плавно развернулся, чтобы, следуя совету помощника, окинуть зал блуждающим взглядом. На Рите он, казалось бы, не задержался вовсе, как вдруг, чуть удивлённо приподнимая брови, замер каменным изваянием. Погрузившись в глубокие раздумья, мужчина слегка заторможено вернулся на место, а потом знакомо и понятно им обоим обернулся вновь. На этот раз, чётко осознавая, куда именно смотреть, на кого. Зная наверняка, что этим взглядом стоит продемонстрировать.

   Ничем не омрачённая радость на лице и в глазах для этого случая подошла идеально. Литнер, забавляясь происходящим, широко скалился, а Рита с крайней степенью неуважения смотрела исключительно вперёд. Она не хотела порадовать старого знакомого желваками на скулах, не собиралась приносить удовольствие, демонстрируя яркий румянец на щеках. Дышала ровно и спокойно. И была уверена, что подобный «экзамен» прошла успешно точно до того момента, как Саша не склонился к ней, желая сказать что-то незначительное, совершенно неважное. Настолько, что его слова не задержались в голове и на секунду – тут же вылетели, словно в трубу, а вот Литнер веселиться перестал.

   «Кто это?» – недовольно скривились его губы, и Глускер цепким взглядом безошибочно вырвал из переполненного людьми зала нужного, чтобы дать чёткий и предельно точный ответ. Отвратительный холодок всё же пробежался по рукам, заставляя непроизвольно растирать ладони друг о друга. Только бы избавиться от изморози в них.

   Литнер бросил на Самарина взгляд исподлобья, и вдруг улыбнулся шире. Его улыбка казалась пакостной, с долей извращённого удовольствия, явного превосходства, с признаками владения ситуацией. Он вызывающе сидел вполоборота, устроив локоть на спинке низкого стула, томно вздыхал, не получая долгожданного ответа на явное внимание. Ну а когда прозвучал номер лота, интересующего Сашу и его компанию, едва не прыснул от смеха, прикрывая кулаком губы, растянувшиеся для оскала.

   Цену он повышал осторожно. Играл, желая затягивать удавку медленно. Рита это поняла, но не подала вида, внимательно следила за накалом в зале, за тем, чтобы итоговая стоимость была предельно схожа с рыночной. Большего судя по бюджету на проект, они себе позволить не могли, и Литнер если и не знал этого наверняка, то догадывался, так точно.

   – Какого чёрта он прицепился к этому участку?! – сквозь зубы плевался ядом Самарин, внешне стараясь казаться по-прежнему спокойным.

   Воронцов, словно и не удивляясь происходящему, безучастно пожал плечами.

   – Завершающий штрих на картине, – будто нехотя заметил он. – А что, эффектный финал!

   – Какой, к чёрту, финал, какой штрих?! Он и так выжал из этого посёлка максимум!

   – Может, дело в цене?

   – Мы выходим за рамки бюджета, – бесцветным голосом напомнила Рита, когда игровой номерок Самарина очередной раз взметнулся вверх.

   – Я не отдам ему эту землю!

   Рита демонстративно прокашлялась.

   – Александр Александрович…

   – Я не отдам ему эту землю! Это мой проект! Я никому его не уступлю!

   – В таком случае ты рискуешь с ним не только стартовать в бизнесе, но и финишировать, – будто безразлично отозвалась она, на самом же деле боролась с собой, чтобы не прожечь взглядом затылки мужчинам в первом ряду.

   – Он снова повысил, – рыкнул Самарин, не разжимая челюсть. – Миша, что делать?

   – Бери время для раздумий, – нервно сглотнула Рита, не утерпев и всё же глянув на то, как Литнер, хищно скалясь, переговаривается со своим помощником.

   – Помолчи, а?!

   – Возьми время, – попыталась она прикрикнуть, нарочито чётко выговаривая слова сквозь зубы. Заёрзала на месте, приметив, как Глускер ей подмигнул, как почесал кончик носа, как едва заметно кивнул в сторону комнаты для курения.

   Саша смотрел на Риту долго и внимательно, ведущий аукциона замер в ожидании скорой развязки, Литнер свободно откинулся на спинку кресла, считая вопрос решённым, а она сама безуспешно пыталась бороться с сердцебиением, срывающимся на скорость света.

   – Ты возьмёшь эту чёртову минуту или мне нужно рухнуть в обморок, чтобы всё-таки выиграть время?! – рыкнула, не выдерживая напряжения, и удовлетворённо закатила глаза.

   – Перерыв пять минут, – огласил ведущий после знакомого жеста.

   Рита подскочила с места, Глускер, не торопясь, отправился следом.

   – Привет, привет, какая встреча... Уж не чаяли, не ждали, но ты, как всегда, смогла удивить, – грустно улыбнулся Илья. Рита в знаке бессилия припала к стене, прикрыла ладонью глаза и запрокинула голову, желая отдышаться. Ведь мужчина смотрел с обвинением. И свою вину она признавала.

   Глускер прикурил, крепко затянулся дымом с ароматом какой-то пряности.

   – Илья, что всё это значит? – пробормотала Рита, отталкиваясь от стены, на что мужчина прищурился, провёл языком за нижней губой, напряжённо растёр подушечками пальцев подбородок.

   – Детский сад на выгуле это значит, – резанул он обвинительным тоном. – Что за странная компания? – Илья презрительно скривился и, будто нападая, подался чуть вперёд. – С каких пор хватаешься за оголённые провода, не ступив на резиновый коврик? – знакомо улыбнулся он.

   Забирая внимания на себя, мужчина коснулся кончиками пальцев теперь уже её подбородка.

   – Подскажи-ка, что нужно сделать, прежде чем что-то купить? – серьёзно проговорил он, мгновенно забывая о нежности. – Не ответишь? – вопросительно изогнул бровь. – Так, я тебе скажу: информацию нужно проверить. А что дальше? – зло отшвырнул недокуренную сигарету в урну, – перепроверить всё дважды! – рыкнул, но тут же, скрывая эмоции, принялся глубоко дышать. – Не помнишь?! Не знаешь?! Или, может, меня одного этому учили?! – мужчина невесело улыбнулся. – И только после этого, Марго… Только после этого… – эмоционально взмахнув кулаком, Глускер гневно рыкнул. – Там пять наших магазинов, детка. Пять! И на этот участок Костя год уже облизывается. Если хочешь знать, из-за этой земли и затеяли весь массовый шухер! Из-за неё перетрусили администрацию сверху донизу, из-за неё мы сейчас здесь.

   – Саша сказал, что всё оговорено и условлено.

   – Да, в принципе, так и было, пока в зале не появилась ты, – задумавшись, развёл руками Илья. Расправляя плечи, он глянул на Риту исподлобья. – Но ты ведь поняла, что произойдёт, потому и струхнула… Потому и рычала на своих дружков…

   – Ему ведь не нужна эта земля, да?

   – Как тебе сказать… На сегодняшний день… Участком больше, участком меньше… Косте не принципиально. А тут договорились с Зотовым о сотрудничестве, и земля ему вроде стала без надобности. Ты своим появлением переиграла эту парию. Костя сейчас из вредности кинет вас.

   Рита ахнула:

   – Можно подумать, я не догадалась!

   Глускер понимающе кивнул, спрятал руки в карманах брюк, но уходить не спешил.

   – Это всё, что ты хотела узнать, или есть ещё темы?

   – Всё, – недовольная результатом, Рита категорически качнула головой.

   – А что у вас произошло, не скажешь?

   – Твоя наивность меня, порой, просто удивляет, – возмутилась Рита, в один миг забывая о былой растерянности.

   – Интересно же! – рассмеялся Илья, признаваясь в своих слабостях, а Рита прищурилась.

   – Тебя Костя прислал?

   – Ну да, конечно, ему ведь больше заняться нечем! Вот кинешь ты его сейчас, а уже завтра он мне шею скрутит за эту выходку. Всё! Поступай, как знаешь. Я умываю руки, – отмахнулся мужчина от подозрений и поспешил вернуться в зал для торгов. Рита отправилась следом практически сразу.

   – Я одна не знала, что у Литнера в этом районе уже пять торговых объектов? – недовольно фыркнула она, как только вернулась на место. Воронцов скривил губы, Саша проворчал в ответ что-то невнятное. – Тогда у меня другой вопрос: вы рехнулись? Он вас просто задавит.

   – Старик вёл с Литнером переговоры, после чего земля должна была достаться нам.

   – А пусть даже и так, что с того? Вы отвалите немереную сумму сейчас, вложитесь в строительство, запустите дорогостоящий блок рекламы. Вспыхните ярко, как спичка, а потом так же быстро и сгорите. Потому что на его стороне время, выбор покупателя и возможности, до которых нам расти и расти.

   – Марго, я на этот проект полгода угрохал, – устало выдохнул Саша. – Он был моим от начала и до конца. И если ты считаешь, что твоя речь стоит того, чтобы…

   – Полгода – не такой уж большой срок, чтобы развернуться и уйти. Ты этой выходкой уничтожишь свою репутацию, – попыталась она объяснить, а Самарин, чтобы убедить в обратном, глотнул побольше воздуха. Рита успела высказаться первой: – И если сейчас скажешь хоть слово против, я звоню Зотову и говорю, что ты целенаправленно пытаешься его разорить. Мне он поверит, можешь не сомневаться!

   – Послушай…

   – Литнер сейчас, просчитав твои амбиции, взвинтит цену, а потом кинет нам этот кусок земли. А мы не потянем.

   – Марго…

   – Не потянем! – повысила она голос до внушительного шёпота, выговаривая едва не по слогам. – А через год-другой, он получит эту же землю с уже готовым на ней объектом по бросовой цене. Потому что уже сейчас понятно, что именно так и будет.

   – Кому понятно? – раздражённо оскалился Самарин, а Рита перевела взгляд на Мишу.

   – Как минимум мне и Воронцову. Иначе стал бы он на меня сейчас так смотреть, да, Миш?

   – Саша, я считаю, что она права, – нехотя признался Воронцов. – И изначально видел всю эту твою затею… Неперспективной… – выговорил он, чувствуя на себе испепеляющий взгляд друга.

   – Хорошо! Ты что мне сейчас предлагаешь, встать и уйти? Бросить всё сейчас, когда мы уже так близко?

   – Близко к повалу, – прокомментировала Рита ситуацию и недоумённо вскинула брови, поймав на себе гневный взгляд. – Предлагаю расслабиться и досмотреть представление до конца.

   – На то, как Литнер очередной раз получит желаемое?

   – В конце концов, он в любом случае будет в выигрыше. Давай не будем доставлять великому махинатору двойное удовольствие и не станем разоряться с его лёгкой руки.

   – Считаешь себя самой умной?

   – Не для этого ли меня наняли? Контролировать твои порывы. Холодный расчёт для юриста – наиболее характерная черта. Эмоции мы оставляем на потом.

   – Иди ты к чёрту со своими нравоучениями!

   – И это вместо «спасибо», – сухо усмехнулась Рита и с чуть склонённой набок головой и полной отстранённостью на лице досидела до конца торгов.

   Саша бросал в её сторону гневные взгляды, Литнер, выиграв лот, криво улыбнулся. Илья больше не захотел повернуться в её сторону. В конце концов, он ведь не обязан…

***

– Ты с Глускером шепталась. О чём? – с обвинением проговорил Миша, как только вышли из основного зала и Самарин слышать этого не мог.

   Воронцов настойчиво ждал ответа. Заблаговременно придержал Риту за локоток, не позволяя увернуться от претензии. Она независимо передёрнула плечами.

   – Учились вместе. На одном курсе у Строговцева.

   – Я спросил не об этом.

   – Так, я и говорю: не шептались мы. Не этому нас учили. А если было так уж интересно, мог бы присоединиться да послушать.

   – Это как минимум непрофессионально, – как бы между прочим заметил Миша, а потом глянул на Риту прямо. – Идти против своего нанимателя, – пояснил, имея в виду Илью. – Вас что-то связывает? – продолжил он мысль, заставляя Марго пакостно ухмыльнуться.

   – Мы тесно общались, если ты, конечно же, об этом.

   – Я об этом, – убедительно кивнув, Воронцов сжал пальцы на её локте сильнее. – Надеюсь, ждать того, что в один прекрасный момент ты проявишь к нему такие же тёплые чувства, как и он к тебе сейчас, не стоит?

   – Ты явно переоцениваешь мои порывы. Впредь не стоит этого делать.

   – Боюсь, самым опасным во всей сложившейся ситуации будет тебя недооценить, – обнажил Воронцов ровные зубы, растянув губы в улыбке. – Кстати, думаю, стоило сразу уточнить: я тоже учился на одном курсе с Глускером и, извини, но тебя что-то… не припомню, – шепнул он и ушёл, не прощаясь, заставляя Риту мысленно ругнуться. Впрочем, внешне она оставалась абсолютно невозмутима.

   Марго всё ещё молча улыбалась, оставаясь неподвижной, когда место Воронцова занял Костя Литнер.

   – Приехала, – хмыкнул он, опуская приветствие. На короткий миг мужчина опустил уверенный взгляд себе под ноги, но, нагло ухмыляясь, быстро опомнился. – И не позвонила… – будто обвиняя, он неодобрительно покачал головой. – Я оскорблён до глубины души, – по-шутовски развёл руками, при этом щурясь на один глаз.

   Литнер протянул ладонь, в желании прикоснуться, но Рита демонстративно отступила. Всего на полшага, но при этом, предельно точно давая понять собственный настрой. Она окинула мужчину хмурым взглядом, расправила плечи, недовольно поджала губы.

   – Андрей обещал набить тебе морду, если посмеешь меня обидеть, – предупредила, отступая ближе к стене и сторонясь редких прохожих.

   Литнер посмотрел на Риту не без интереса, оценил сказанное и как всегда выпятил вперёд нижнюю губу. Он с готовностью кивнул, нелепо осматриваясь по сторонам, спрятал руки в карманах брюк. Внимательно её изучая, качнулся на пятках.

   – Ты смотришь на меня унизительным для приличной женщины взглядом, – попыталась Рита отмахнуться от навязчивого внимания, на что мужчина удивлённо приподнял брови.

   – Ну, так то ж для приличных, Ритуль, ты здесь при чём?

   – Я так понимаю, ты всё же хочешь меня обидеть?

   – А на правду не обижаются, котёнок. Её слушают и сказанному внимают. Глядишь, и поумнеешь когда…

   От скрипучего голоса Марго непроизвольно скривилась.

   – Чего ты хочешь?

   Мужчина пожал плечами, определяясь с целями и интересами, склонил голову набок.

   – Твоими стараниями я только что влетел на кругленькую сумму. Как думаешь, чего хочу?

   – Я тебя под локоть не толкала, когда руку поднимал.

   – Ты влезла туда, куда пёс свой *уй не суёт, детка, – вызверился Литнер и, сдерживая эмоции, до скрипа стиснул зубы. – Не нужно так больше делать, иначе я очень расстроюсь, – тут же добавил он, предостерегая. – А, вообще… имей в виду: я присматриваю за тобой. И когда ты оступишься, обязательно буду рядом. Вот тогда и обсудим, что, когда и как.

   – Мне всё равно, что ты сейчас говоришь, – шёпотом раздался её голос, а Литнер довольно улыбнулся этой слабости.

   – Вот об этом и расскажешь. Потом, – отступая, добавил он.

   – Так уверен, что твоё «потом» обязательно наступит?

   – Можешь считать, что я тебе это пообещал. Ведь я мужчина. А мужчины предназначены для того, чтобы решать проблемы. Как решить твою, я знаю наверняка.

   Глядя куда-то сквозь него, Рита излишне уверенно улыбнулась.

   – А у меня нет проблем! – вызывающе заявила. Литнер неодобрительно покачал головой.

   – Очень надеюсь, что в действительности ты так не считаешь, а просто нагло врёшь.

   – У меня нет проблем, – заявила Рита, полоснув мужчину острым взглядом, но тот не посчитал нужным даже поморщиться.

   – Да? А у меня есть вариант и на этот случай. Ведь если мужчина очень хочет решить проблему прекрасной дамы, он отлично справится с тем, чтобы для начала эти проблемы создать.

   Битвы взглядов не случилось. Борьбы мнений не произошло. Он высказал то, что считал нужным, и отшлифовал собственную наглость невозмутимым выражением лица и уверенным разворотом плеч. Уже стоя спиной, размял шею, будто отмахиваясь от не озвученных проклятий, на что Рита поджала губы и всего на секунду прикрыла глаза.

   – Чтоб ты провалился! – напрягла она кулаки в жесте беспомощности, когда Литнер покинул торги окончательно.

   Телефон пиликнул, извещая о том, что Зотов на завтра назначил совещание. Получилось вымученно вздохнуть: старик устроит разнос за сорванную сделку. Старик… а ведь он ровесник её отца и выглядит не то чтобы очень плохо… Интересно, её отца кто-то тоже так называет? Возможно… А ведь совсем скоро у него родится ребёнок.

   Рита мысленно ахнула, ведь вчера не успела этого обдумать, да и… не сказать бы, что восприняла новость должным образом. О том, что ребёнок будет у Али, поняла и приняла легко. Не без ревности, не без зависти, но приняла, а вот о том, что ребёнок от её же отца… об этом задумалась только сейчас… Задумалась и снова почувствовала ту же ревность и зависть, что вчера. Потому и направилась в контору. Даже не стала уточнять, на месте ли он… Хотелось свалиться как снег на голову. Точно как в первую встречу. И в кабинет Рита ворвалась без предупреждения.

   – Привет, пап, – доброжелательно улыбнулась она и подошла, поцеловала в щёку.

   – Привет, – спокойно отозвался он и не счёл нужным подняться с места. С другой стороны, не поднялся и для того, чтобы выпить, а ведь это уже неплохо.

   – Вот, приехала… – неловко разведя руками, Рита опустилась на ближайший стул, тягостно вздохнула. Отец смотрел на неё неотрывно, и, казалось, не дышал вовсе.

   – Я вижу. И я рад, – сухо отозвался он.

   – Так рад, что даже не захотел встретиться? Альбина сказала, что хватаешься за сердце, заслышав моё имя.

   – Она преувеличила, – отец уклончиво отказался от претензий, на что Рита пусть и нехотя, но кивнула.

   – Я так и поняла. Как дела? Что нового?

   – Ты виделась с Андреем? – пресёк он попытки вести светский диалог ни о чём, а Рита охотно отозвалась на призыв.

   – Конечно! – с готовностью подтвердила. – С этого и начала. Он был рад, похвастался яхтой и почти не ругал. Буду не против, если ты последуешь его примеру. Согласись, у него претензий ко мне может быть куда больше.

   – Допустим, что ещё?

   – Сегодня разговаривала с Ильёй. Он предпочёл отмолчаться, впрочем, как и всегда, – отец глянул строго, и Рита коротко рассмеялась. – Ты про Костю? – догадалась она и закусила губу изнутри. – Только от него! Встретились случайно на торгах. Обещал за мной присмотреть.

   – Тебя это забавляет?

   – А что плохого-то? – наигранной весёлости в голосе стало больше. – Все за мной присматривают, все беспокоятся, а я одна такая… звезда! – жадно перехватив воздух, Рита вцепилась в отца взглядом. – Папа, а ты меня любишь?

   – Люблю, конечно. Что за странный вопрос?

   На секунду показалось, что он растерялся.

   – Не знаю… мне показалось, будто… – Рита болезненно поморщилась, прикрыла глаза и уверенно качнула головой, отгоняя дурные мысли. – Извини! – она решительно поднялась. – Я… я понимаю, что приношу много хлопот, просто ты должен знать: всё это делаю не со зла. Я… я сомневаюсь, переживаю, бывает даже плачу по ночам, но очень не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо.

   – Я хочу, чтобы ты была счастлива, – устало отозвался отец. – Не больше и не меньше. Это нормальное желание, согласись.

   – Спасибо, пап. Это именно то, что я хотела услышать.

   Прихватив сумочку с соседнего стула, Рита отступила к двери.

   – Куда ты сейчас?

   – На работу, – спешно развела она руками. Улыбка получилась скомканной, нервной.

   Отец нахмурился.

   – Опять не угодил?

   – Нет, нет, всё хорошо.

   – Это меня и беспокоит, Марго. То, что при любых обстоятельствах у тебя всё неизменно хорошо.

   – А я человек такой. Позитивный!

   Отец присмотрелся и несогласно качнул головой.

   – Скорее, скрытная, замкнутая, нелюдимая.

   – Ох, как охарактеризовал! Захотела бы, не догадалась, что так обо мне думаешь!

   – Я беспокоюсь, – повторил отец с настойчивостью в голосе, а Рита нажала на дверную ручку, не позволяя развить тему.

   – За Альбину беспокойся. Она у тебя девушка горячая.

   Отец тут же подобрался и вскинул подбородок.

   – Если тебя это задевает…

   – Что ты, нисколько. Ведь, как и ты, хочу, чтобы мои близкие были счастливы. Я гостила у матери. Кажется, у неё кто-то появился. Она ночи напролёт проводит у холста и всякий раз, приметив первые солнечные лучи, довольно жмурится. Кажется, так ты описывал ваш романтический период?

   Отец задумался над сказанным, но в итоге всё равно беспомощно развёл руками.

   – Мне очень жаль, что твоя личная жизнь оставляет желать лучшего.

   – Моя личная жизнь бурлит, кипит, развивается. Мне пора. Рада была повидаться, – кивнула Рита на прощание до того, как отец опомнился уточнить про это её «кипит и бурлит».

   В офисе она старательно завалила себя работой, пока вконец не выдохлась. Вникала, разбиралась, углублялась. Делала бесконечные пометки, записи в ежедневнике, отмечала напоминания на стикерах. Уже потом, пытаясь расслабиться, пролистала настольный календарь. Такой, что обычно вкладывают в подарочные наборы для офисов. Конец рабочей недели значился под тринадцатым числом, и Рита устало прикрыла глаза, точно зная, что когда-то всё началось именно с этого. С пятницы тринадцатого числа.   

ГЛАВА 11

***

Год пролетел как одно мгновение. Год новых открытий, перемен, переживаний. Каждый день на эмоциях, каждый день в ожидании чуда. И чудо, действительно, случалось. Я впитывала информацию по крупицам. Жаждала этого больше жизни. Этими мыслями зажигалась и, получая желаемое, ярко вспыхивала. Строговцев был доволен. Строговцев взял меня в команду избранных. И всё бы хорошо, если бы не одно «но»: эта привилегия совершенно лишала тех избранных самого дорогого для студентов. Каникул. Долгожданных и трепетно хранимых в мыслях и тайных желаниях. Привилегия быстро стала походить на рабство или каторгу, и шальные мысли отказаться, перечеркнув тем самым светлое будущее, с настойчивой периодичностью стали мелькать на горизонте.

   – Я занят, – в очередной раз вымученно простонал Андрей в трубку. – Могу хоть сто раз извиниться, тысячу раз припасть на одно колено, желая получить милостивый взгляд, но изменить ничего не получится, – добавил он в тот самый раз, когда я находилась практически за чертой.

   – И я занята… – пробормотала я, начисто растеряв запал, с которым надумала жаловаться на жизнь и Строговцева.

   – Обиделась?

   – Нет. Расстроена несправедливостью судьбы,