Дженнет и королева фей. Галина Романова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Путешествие Дженнет Холл продолжается. Девушка сама не знает, куда приведет ее дорога. Как порой трудно достичь цели, как придется многое вытерпеть, измениться… и остаться собой.

   Тем временем королева фей готова пойти на все, чтобы обратить в свою сторону сердце Роланда Бартона. Даже на крайние меры.

ГЛАВА 1.

Не чуя под собой ног, почти ничего не видя от застилавших глаза слез, Дженнет устремилась в замок. Она успела узнать, что он был огромен – можно было бродить несколько дней и так и не обойти трети его залов, комнат, лестниц, галерей. Росмерту могла менять его внутреннее убранство по своему желанию, так что, позавтракав в комнате, где все было сиреневого цвета, в обед гости не могли ее найти – комната меняла цвет и отделку. За несколько дней Дженнет не смогла самостоятельно изучить внутреннее устройство замка, постоянно передвигаясь по нему в компании служанок. И в этот раз она отыскала какого-то пажа и попросила проводить ее к хозяйке замка.

   Леди Росмерту обнаружилась в белоснежном зале, сидящей на троне из белого камня. Только ее алое платье и свободно рассыпавшиеся по плечам золотистые волосы и были другого света. Ну, и еще волосы дюжины девочек, которые, выстроившись попарно, танцевали перед леди Росмерту. Где-то под потолком звучала мелодия, но она споткнулась, когда Дженнет показалась на пороге:

   - Миледи, я вспомнила!

   - О чем ты говоришь, дитя мое? – нахмурилась леди Росмерту.

   - Я вспомнила, зачем я попала в волшебную страну! – выпалила Дженнет. – Вернее, за кем! За своим женихом!

   Росмерту резко поднялась, хлопнув в ладоши. Музыка смолкла, девочки, взявшись за руки, убежали, оставив их одних. Хозяйка замка подошла к гостье, заглядывая в глаза:

   - Твой жених – фейри?

   - Нет, он человек, как и я! Его зовут Роланд Бартон. Он был офицером на флоте Его Величества. Его украла королева фей! Он сейчас в плену у Мэбилон! И я должна его спасти!

   Росмерту вдруг схватила ее за запястье и так крепко сжала, что Дженнет ойкнула. Ноготки знатной фейри впились ей в кожу. Не обращая внимания на причиняемую боль, хозяйка замка повела гостью прочь. Покинув зал, они прошли в открытую галерею, откуда открывался вид на весь парк и окружавший его лес. В небе плыло одинокое облачко. Мелькали птицы.

   - Здесь нас никто не услышит, - кивнула Росмерту. – Что ты говоришь? Какой человек?

   - Мой жених! Роланд Бартон! Роланд Бартон, - с наслаждением повторила Дженнет имя, которое чуть было не забыла навсегда. – Его украла королева фей. А когда я последовала за ним, друидессы в лесу украли мою память, чтобы я навсегда осталась с ними и не вернула себе Роланда! Но я все вспомнила только что!

   - Это прекрасно, но чего ты хочешь от меня?

   - Помощи! Мне говорили, что вы – могущественная волшебница, и я сама могла убедиться в этом…

   - Да, - Росмерту кивнула головой и отвернулась, глядя на парк. – Моя сила велика. От меня одной зависит не только процветание волшебной страны, но и вашего мира… хотя там у меня нет такой власти, что была когда-то, когда смертные считали меня богиней… Но мощь королевы сравнима с моей!

   - Значит, вы… ей подчиняетесь? – сердце у Дженнет упало.

   - Подчиняюсь? Вот уж нет! Разве в твоем мире дождь подчиняется приказам королей? Разве хоть один монарх мира мог запретить хлебу вызревать, а коровам – давать молоко? Можно вытоптать посевы и засыпать это место солью, но нельзя приказать выросшему колосу снова стать зерном! Так и королева Мэбилон. Она не властна надо мной, но я не вмешиваюсь в ее жизнь. У меня свои заботы – чтобы ветер приносил дождевые облака вовремя, - она взмахнула рукой, и облачко направилось в другую сторону, - чтобы цвели цветы, спели плоды, а на траве играли ягнята…

   - А у королевы Мэбилон родился наследник…- упавшим голосом произнесла Дженнет.

   - Скажу тебе правду, милое дитя, - Росмерту взяла в ладони лицо девушки, - у королевы уже были дети. Но вот куда они девались – я не знаю. Мое дело лишь проследить, чтобы младенец в срок увидел свет. А все остальное уже не в моей власти. Но я вижу, - она перешла на шепот, - что у тебя будут три очаровательных малютки. Девочка, наделенная чудесным даром, и два мальчика. Я могу сделать так, что твои беременности будут проходить легко, родишь ты без боли и страданий, и дети родятся здоровыми и крепкими. Но это все, что я могу для тебя сделать!

   - Значит, - Дженнет отступила на шаг, - вы мне не поможете?

   - Одолеть королеву? Нет, - Росмерту перестала улыбаться. – Это безнадежное дело, девочка. Я ни во что не вмешиваюсь. Никогда. И советую тебе забыть обо всем. Ты знаешь рыцаря Ролло? Он желает тебя. Я могу благословить ваш союз. Ты будешь счастлива…

   - Без Роланда?

   - Дался тебе чужой муж? Ну, если так хочешь, назови первенца в его честь.

   - Я не могу…

   - Постарайся. Я тебе помогать не буду.

   Голос ее как-то странно дрогнул, и Дженнет ухватилась за этот намек:

   - А кто поможет?

   - Девочка, - Росмерту рассмеялась своим тихим серебристым смехом, - во всей волшебной стране я знала только одну королеву, которая могла бы сразиться с Мэбилон, но она повержена и лишена своей силы и власти, и имя ее запрещено называть. На твою сторону не встанет никто. Но если тебе все-таки нужен совет, как поступить, ты можешь попробовать спросить у Девы Озера.

   - Девы Озера? – повторила девушка.

   - Есть Озеро. То самое, на дне которого был скрыт Эскалибур. И Дева Озера до сих пор обитает там. Иногда она показывается из глубины, и тогда ей можно задать вопрос. Всего один. Зато любой, и она не имеет права не ответить. Если ты желаешь получить ответ на свой вопрос, ты должна отправиться на берег Озера и ждать. Сколько тебе придется ждать – я не знаю. Минуту, час, неделю, год… Дева Озера решает сама, когда ей появиться. Ты можешь провести на его берегах всю оставшуюся жизнь и так и не дождаться, а можешь только успеть перевести дух, как получишь ответ. Тебе решать.

   Жаркое солнце припекало с утра. Спрятавшись в тень от его палящих лучей, чтобы оно не испортило нежную кожу, королева Мэбилон наблюдала, как на залитой ярким светом арене сражаются трое бойцов. Два рыцаря нападали на третьего. Все трое были сравнительно легко одеты – только рубашки и кожаные нагрудники, а также наручи и поножи. То отступая, то вновь атакуя, они кружили в изящном, завораживающем танце. У всех троих было одинаковое оружие – шпаги и короткие кинжалы-даги. Зрелище было завораживающее, но лишь опытный взгляд мог определить, что двое нападавших действуют осторожно. Они то нарочно медлили перед тем, как нанести удар, то отступали быстрее, чем нужно, легко сдавая позиции, то «случайно» открывались, лишь в самый последний момент уходя от смертельного удара, то промахивались по открытому боку противника и никогда не нападали с двух сторон одновременно – всегда один чуть опережал второго. Но все равно королева то прикусывала губу, то вздрагивала, когда клинки сталкивались, и во все стороны летели искры. А когда третий поединщик немного не рассчитал маневр и покачнулся, пытаясь восстановить равновесие, она тихо ахнула и тут же ревниво покосилась на столпившихся в отдалении придворных дам – заметил ли кто-то ее волнение? Но фрейлины и сами следили за поединком с восторгом и тревогой. Они вскрикивали, ахали, толкали друг дружку, посылали поединщикам воздушные поцелуи и громким шепотом восторгались своими героями.

   Лишь Саттах сохраняла спокойствие. Опершись на короткое копье, свое излюбленное оружие, она стояла на солнце, не обращая внимания на его жгучие лучи, и прищуренными глазами следила за схваткой.

   Битва продолжалась уже почти четверть часа. Двое из трех бойцов не спешили выказывать признаки усталости, наоборот, они в последние полторы минуты стали работать сильнее и четче. Не раз и не два теснимый ими третий поединщик был вынужден отступить. Один раз он не успел убрать ногу, и клинок его противника скрежетнул по бедру – если бы не защита, лезвие рассекло бы мышцы и кожу до самой кости.

   - Ах, нет! – шепотом вскрикнула королева. – Хватит!

   Ее возглас был услышан. Саттах нахмурилась, пристукнув копьем по земле.

   - Хватит. Хватит, я сказала!

   Резкий окрик был услышан. Оба нападавших разом опустили мечи, отступая на шаг и кланяясь наставнице. Их сосредоточенные лица с правильными чертами оставались спокойными. И их противник, хотя и тяжело дышал, тоже взял себя в руки. Улыбаться было не с чего. Он устал.

   - На сегодня достаточно. Отдыхать! – распорядилась Саттах, и оба поединщика, поклонившись еще раз, удалились.

   Роланд, небрежно сунув шпагу под мышку и на ходу стягивая широкие кожаные перчатки с нашитыми на них серебряными колечками, приблизился к наставнице. В отличие от своих противников, он вспотел и мечтал о глотке воды и хотя бы получасе отдыха в тени. От жары слегка кружилась голова.

   Мальчик-паж принес кувшин с травяным настоем, сильно разбавленным водой. Роланд заставил себя сделать несколько глотков – настой делался из особых трав, дающих силу, крепость, прогоняющих усталость и сон.

   - Вы были великолепны, мой повелитель! – Мэбилон вышла из тени на свет. – Нет слов, чтоб выразить все чувства, которые переживала я, когда смотрела на ваш бой! Ах, если бы не жалость к доблестным бойцам, я позже бы его остановила.

   - Благодарю вас, ваше величество, - вернув кувшин пажу, откликнулся Роланд.

   - Вы так прекрасны! Так ловки! Вы – истинный король!

   - Да уж, - кивнул Роланд и покосился на стоявшую рядом Саттах.

   - Вы делаете успехи, мой повелитель, - сухо промолвила та. – И еще какие. Право, не ожидала, что за столь короткий срок вы овладеете высоким искусством фехтования.

   - Я занимался им в юности, - пожал плечами Роланд. – У меня были хорошие учителя.

   Вернее, настоящим учителем фехтования был всего один, выходец из Испании, дон Артуро да Силва. Его нанял отец для старшего сына, Роджера Бартона, но как-то так случилось, что через несколько лет и младший сын стал посещать его занятия. Дон Артуро поощрял мальчика, но часто ставил его в пару к старшему брату, более сильному и опытному бойцу. После, уже на флоте, Роланду случалось брать уроки то у одного, то у другого бретера, а потом и у своих товарищей, молодых офицеров. Порой во время плавания такие тренировочные бои были единственным способом скоротать время. Доводилось ему и участвовать в настоящих схватках, во время морских сражений. Так что, если бы не жара, он бы чувствовал себя вполне сносно.

   - Я думаю, вам пора переходить к индивидуальным тренировкам, - промолвила Саттах. – И для этого даю вам личного напарника. Отныне все приемы будете отрабатывать на нем.

   Роланд поморщился – напарник напарнику рознь. Спору нет – для него эти ежедневные упражнения с мечом были чем-то сродни глотку свежего воздуха. Была возможность расслабиться, отвлечься от терзавших дум. И – да, это ему постепенно начинало нравиться. Он уже кое в чем разбирался и понимал, что напарник либо поможет ему, либо будет мешать и лишит даже тех крох удовольствия, которое он порой испытывает во время схватки.

   - Как вам будет угодно, - кивнул он.

   - Нет, ваше величество, как вам будет угодно! – поправила наставница. – Обычно я сама решала, когда и кому стоит назначать напарников и, если надо, разбивала сложившиеся пары, пока эти двое не успевали привыкнуть друг к другу. Но вы – наш король. И вы имеете право самостоятельно избрать себе напарника из числа самых достойных!

   Роланд насторожился. Он уже понял, что королева играет с ним. Он для нее – как механическая игрушка для ребенка. И интересно, как и почему она работает, и хочется узнать, что внутри, и страшно сломать – но нельзя оставить в покое. Но не решила ли и Саттах Грозная развлечься за его счет? Впрочем, он человек в мире фейри. Тут свои законы. Может быть, так жили все короли до него.

   - Сейчас?

   - Сначала вы переоденетесь и отдохнете. А я соберу претендентов.

   Кивнув головой, Саттах удалилась. Роланда окружили пажи, провожая в кресло под навесом. Там уже ждала Мэбилон.

   - Мой повелитель, ты великолепен! Позволь, я помогу тебе раздеться! – она протянула руки, дотрагиваясь до его нагрудника.

   Сопротивление ни к чему не привело. Не прошло и четвери часа, как Роланд, уже в другой рубашке, восседал в кресле, и паж с поклоном подавал ему на подносе бокал с прохладительным напитком. Королева устроилась рядом. Глаза женщины блестели. Она то сжимала, то разжимала кулачки. Конечно, негоже королеве самой раздевать короля, помогая ему менять промокшую от пота рубашку, но созерцание обнаженного мужского торса зажгло в ее сердце огонь. Мужчина чувствовал тяжелый, страстный взгляд женщины и нарочно смотрел в другую сторону, с неудовольствием понимая, что уже вечером она явится к нему, распаленная и требующая любви. И – как знать! – не захочет ли взять силой то, что обычно дается по доброй воле!

   На его счастье, вернулась Саттах Грозная в сопровождении дюжины молодых рыцарей-фейри. Все, как на подбор, были высоки, подтянуты, изящны и сильны в движениях. Все были одеты одинаково – простые туники, заправленные в сапожки штаны для верховой езды, наручи… У каждого на поясе висел меч. Все двенадцать выстроились в ряд.

   - Сейчас они разобьются на пары, - Саттах подошла ближе, - и покажут свое искусство в битве, дабы вы, мой король, могли выбрать того, чье мастерство вам пришлось по вкусу.

   Роланд кивнул. Что ж, это было справедливо.

   Воительница отдала команду, и двое первых претендентов шагнули вперед. Судя по тому, как остальные рвались в бой, каждый желал, чтобы эта честь выпала на его долю.

   Зазвенели мечи, повинуясь рукам бойцов. Оба рыцаря двигались так, что Роланд понял – ему далеко до любого из них. Ведь фейри, как говорят, бессмертны и не стареют. Эти рыцари, наверное, поступили в школу Саттах раньше, чем он сам сделал первый шаг.

   - Не правда ли, они великолепны? – мурлыкнула над ухом Мэбилон. – Какая стать! Какая сила!

   - Да, - коротко ответил Роланд, раздумывая в это время, стоит ли ему сделать вид, что он ревнует. Или тут больше подойдет напускное равнодушие? – А остальные?

   - Прекратить! – по-своему поняла его Саттах Грозная, останавливая бой. – Следующие!

   Новая пара сцепилась даже с большим пылом – видимо, они решили, что королю не понравилось, как себя вели их предшественники. Их бой привлек внимание – откуда-то со стороны послышались ободряющие крики.

   Роланд оглянулся – еще несколько молодых рыцарей стояли поодаль, наблюдая за поединками. Мужчина поманил Саттах:

   - А эти почему стоят в стороне?

   - Но мой король, я выбрала лучших из лучших! Неужели я могу допустить, чтобы напарником повелителя станет кто-то недостойный?

   - И тем не менее… - на глаза попалось знакомое лицо: - А этот юноша?

   Конно, юный арлен, был среди учеников, но смотрел не на бой, а на королеву, и румянец делал еще темнее его и без того смуглые щеки.

   - Что вы, мой король, - воительница презрительно скривилась, - он один из слабейших. Его я не выгоняю потому, что королева приказала не спускать с него глаз.

   - Почему?

   - Он же арлен…

   - Заложник. Знаю, - Роланд встал. – Подойди сюда!

   Конно вздрогнул. В его глубоких темных глазах загорелся огонек ненависти, но тем не менее, он послушно приблизился и преклонил колено:

   - Слушаю, мой повелитель.

   - Возьми свой меч.

   - Вы… выбираете его? – опешила Саттах. – Арлена? Но он же худший из…

   - Позвольте мне судить, кто тут хуже всех. В конце концов, если он заложник, зачем ему вообще доверили оружие?

   - Потому, что он знатного рода и должен уметь все то, что знают и умеют другие юноши, равные ему по происхождению.

   Роланд кивнул. Еще одна загадка. Этот мир полон тайн.

   - Возьми свой меч, - повторил он. – И встань против меня.

   Бойцы школы Саттах Грозной превосходно умели владеть собой – от того, что чувствует воин, часто зависит его жизнь – но на лице юноши эмоции сменяли одна другую. Ненависть, удивление, тревога, надежда, печаль, гордость – все и сразу. Он по-детски прикусил губу, вставая напротив Роланда с мечом наголо, и мужчина почувствовал себя намного старше этого фейри. Мальчишка, не утративший еще юношеского пыла. Победитель фирболга, у которого он, поскольку был королем, украл почести и победу.

   - Атакуй, - предложил Роланд, которому пока лучше удавалась именно защита.

   Последовало несколько осторожных выпадов, которые он отбил быстро и легко, как на уроке.

   - Еще!

   Конно напал снова, теперь сильнее и быстрее. Роланд справился, но в третий раз мальчишка атаковал уже без приглашения, пуская в ход, наверное, весь свой арсенал приемов. Он явно сражался лучше своего противника, но ухитрялся останавливать руку в самый последний момент – и в то же время раз или два промахивался, не рассчитав свои силы. Эмоции все-таки кипели в нем, прорываясь порой в слишком резких движениях, неровных шагах или чересчур сильных ударах.

   - Плохо! Очень плохо! – не сдержалась Саттах после очередной ошибки.

   Оба остановились, опустив оружие.

   - Меч в ножны, Конно, и уходи. Король оказал тебе честь…

   - Нет, - Роланд положил руку юноше на плечо. – Он останется! Я выбираю его.

   У мальчишки отвисла челюсть. Это проявление эмоций было столь ярким, столь живым, что за одно это стоило остановить свой выбор именно на нем.

   - Но он же худший! И он – арлен! Вы доверяете свою жизнь… врагу?

   - Я в этой школе новичок, и будет лучше, если… - Роланд замялся. Он не знал, как на языке фейри объяснить свой выбор. – Если буду сражаться с тем, кто мне по силам.

   - Что ж, - Саттах Грозная отступила на шаг и поклонилась, - вы король… Все свободны!

   Конно по привычке рванулся бежать, но Роланд удержал его за локоть:

   - Кроме нас. У тебя теперь другие обязанности. Или я неправильно понимаю обязанности напарника?

   Он смотрел в упор на Саттах, и воительница кивнула:

   - Как вам угодно. Вы – король.

   Мэбилон со своего места не спускала глаз с человека. Она глубоко дышала, но казалась спокойной. Ей было одновременно страшно и интересно. Этот человек вел себя совсем как фейри. Он тоже вел какую-то игру.

   Наконец, они оба опустили мечи. Роланд дышал тяжело – этот юноша задал ему настоящую трепку. Все-таки правильно он сделал, что выбрал не самого сильного напарника! Лучший из лучших, хоть и не сверкал глазами, не смотрел волчонком, но размазал бы своего короля по плацу. Кроме того, лучше уж эти плохо скрываемые эмоции, чем маска холодного безразличия, на которые человек уже успел насмотреться в мире фей. Даже у Мэбилон, когда она тянулась целовать его, глаза словно подернуты ледком.

   - Вы были великолепны, мой король, - скупо похвалила его Саттах. – И действительно делаете успехи.

   После тренировок все ученики умывались в бассейне, куда из пастей трех золотых рыб фонтанами извергалась вода. Судя по запаху и зеленоватому оттенку, вода была не простая.

   Обычно ученики мылись все вместе, без ложной стыдливости, но к приходу Роланда оттуда убирались все, так что он всегда оказывался в бассейне в полном одиночестве, если не считать двух пажей. Но сегодня с ним был Конно, остановившийся на пороге и наотрез отказывавшийся идти дальше.

   - Ты либо выйди, либо зайди, - предложил ему Роланд.

   Юноша помялся и кивнул, но в воду лезть не спешил, вместо этого взяв на себя обязанности пажа – принял одежду, сложив ее на мраморную скамью, потом подал полотенце.

   - Если желаешь, освежись, - кивнул ему мужчина, вытираясь. Он бы ни за что не стал разговаривать со слугой, но заложник – не слуга. Тем более, что, как сказала Саттах Грозная, он знатного рода. Наверное, сын какого-нибудь мятежного лорда – если, конечно, допустить, что у фейри имеются мятежники.

   Юноша мотнул головой. Он смотрел в сторону, больше интересуясь мраморными разводами на стенах купальни, чем человеком, но его слегка заостренные уши были буровато-лилового цвета, что выдавало его смущение. По всему было видно, что он бы рад что-то произнести, но сдерживается.

   - Ты что-то хочешь мне сказать?

   - Зачем вы это сделали? – выдавил Конно.

   - Что именно? Я чужой в этой стране, как, наверное, и ты. Но ты прожил тут дольше и лучше знаешь обычаи фейри. Я где-то допустил ошибку?

   - Нет, - уши у юноши совсем почернели, румянец наполз на щеки, - вы – король, вам все можно.

   - И все-таки я что-то сделал не так. Что?

   - Вы не должны были… приближать меня к себе.

   - Почему? Из-за того, что ты не самый лучший воспитанник школы Саттах? Или потому, что ты – чужой в этом мире? Или есть иные причины?

   Конно только мотал головой. Вид у него был такой несчастный, что Роланд не чувствовал ни досады, ни злости. Наоборот, его что-то тянуло к юному арлену. Несмотря на разницу в возрасте, положении и происхождении – один человек, а другой – фейри – они были как-то близки. И рвать эту связь не хотелось.

   - Я не буду вытягивать из тебя правду, Конно, - сказал он. – Ты имеешь право хранить тайны.

   Обойдя застывшего, как столб, юношу, он направился к выходу. За спиной послышался судорожный всхлип, какой-то невнятный возглас, но Роланд не обернулся. В конце концов, этот Конно не барышня! Не хочет говорить – не надо.

   - Ваше величество!

   Отчаянный крик догнал его уже на ступенях. Роланд не обернулся. Навстречу ему шла Мэбилон, протягивая обе руки и улыбаясь светло и весело.

   - Я заждалась тебя. Идем гулять!

   Дорога до Озера заняла несколько часов.

   В эту поездку Дженнет вызвался сопровождать Ролло. Рыцарь-фейри усадил девушку впереди себя на седло, обнимая и кутая в свой плащ, как когда-то. Одной рукой он крепко прижимал ее к себе, так что его губы почти касались ее уха, а другой рукой правил лошадью. Поджарый эльфийский скакун нес двух седоков легко, словно они оба ничего не весили. Еще два всадника, пажи, ехали сзади, отстав на два корпуса.

   Леди Росмерту ни слова не сказала на прощание, лишь сорвала с куста первую попавшуюся розу и воткнула ее в волосы девушки.

   - Она волшебная? – спросила Дженнет.

   - Как и все в моем саду.

   - А что мне с нею надо сделать? – почему-то на ум пришла сказка, где королеве для рождения младенца требовалось съесть розу с куста.

   - Все, что хочешь. Но не думаю, чтобы это сильно тебе помогло. Видишь ли, волшебство ее скоро пропадет. Как только цветок завянет, он станет совсем обычным.

   Девушка растерялась. Она не ожидала такого поворота событий. Что загадать? Сколько у нее желаний? И что надо сделать? Оторвать один лепесток и кинуть на ветер? Или съесть его, пока не завял? И как надо загадывать желание? Произносить вслух или про себя? Леди Росмерту ничего ей не сказала и, как ни в чем не бывало, направилась в замок, а окликать ее и уточнять Дженнет постеснялась. Тем более, что рядом топтался Ролло. Вид у рыцаря-фейри был до того несчастный, что девушке стало его жаль.

   - Поедем?

   Он кивнул, легко подсадил ее в седло, потом вскочил сам. Обнял одной рукой:

   - А может быть, останешься? Ты – мое самое жгучее желание…

   - Нет.

   Сказала – и испугалась, что Ролло запросто сможет никуда ее не отпустить. Что ему стоит не подчиниться? Он – мужчина и фейри. Разве для этих существ важны человеческие чувства? Но в следующий миг рыцарь вздохнул и пришпорил коня, заставив того сорваться с места так стремительно, что девушка вскрикнула, хватаясь за гриву обеими руками.

   - Не бойся, не уроню, - обжег ее ухо шепот Ролло.

   Они миновали парки и сады, окружавшие замок леди Росмерту, так быстро, что Дженнет не успела даже напоследок окинуть их прощальным взглядом. Все-таки тут было дивно, как в сказке. Эти цветы, эти усыпанные плодами деревья, мягкая трава, чистое небо над головой, посыпанные песком дорожки… Ни в одном парке в мире людей она не встречала ничего подобного! Даже розарий в Хемптон-холле не так хорош, как любая полянка возле этого замка.

   Хепмтон-холл… Воспоминание обожгло, словно к груди приложили раскаленную кочергу. Замок, где она виделась с Роландом. Дом, где жила его кузина Сьюзен Хемптон, их добрый ангел-хранитель, который в Лондоне и свел на балу двух людей. Ужасно захотелось ее увидеть. А если загадать желание? Сможет ли роза его выполнить?

   Парки и сады остались позади. Они вырвались на холмистую равнину. Тут цвел вереск, да так обильно, что глаза невольно заболели от сиренево-лилово-розовых цветов. Одинокие деревья выделялись яркими зелеными пятнами. Время от времени на вершинах холмов среди кустов виднелись какие-то нагромождения камней, но всадники проносились мимо так быстро, что рассмотреть не получалось.

   Кони неслись, как птицы. Казалось, они касались копытами земли лишь по привычке и лететь им гораздо приятнее и легче, чем бежать по земле. Они то взбегали на холмы, то кидались вниз. Попавшуюся на пути речку перемахнули, не останавливаясь.

   Потом холмы остались позади. Всадники вырвались на равнину, и Дженнет с некоторой тревогой увидела поля, луга, небольшой лесок, какие-то каменные развалины…

   - Это тоже волшебная страна? – удивилась она. – Похоже на Англию!

   - Это и есть тот мир, который зовется Англией, - тихо ответил Ролло. – Мы срезаем путь.

   - Англия? – задохнулась девушка. Она не ожидала, что окажется вне пределов волшебной страны. – Верни меня назад, Ролло! Прошу тебя, верни!

   - Ты передумала? – радость в голосе рыцаря была такова, что он сорвался на крик. – Ты хочешь вернуться?

   - Да. Я не хочу пока возвращаться в Англию…

   - О, Джиннин, желанная моя! Если бы ты знала… - рыцарь крепко обнял ее, прижимая к себе и бросая повод коня, чтобы развернуть девушку и поцеловать в губы. Конь тут же остановился. – Я сделаю тебя счастливой, я…

   - Нет, сэр Ролло, - она отстранилась. – Я не то хотела сказать… Я… просто Роланд остался там.

   Ей стало страшно. Так страшно, что закружилась голова. А что, если леди Росмерту отдала верному рыцарю приказ – вывезти гостью за пределы волшебной страны и оставить там, в ее родном мире, именно потому, что она отказалась становиться возлюбленной фейри? Что, если она заодно с королевой Мэбилон и не хочет, чтобы смертная женщина вернула себе украденного жениха? Ведь королеве нужен наследник, а как его получить без помощи мужчины? Дженнет воспитывали в строгости, но она неоднократно наблюдала, как ведут себя животные и подозревала, что мужчина в этом деликатном деле играет главную роль.

   Рыцарь Ролло взглянул на нее такими холодными глазами, что Дженнет поняла – подтвердились ее самые худшие опасения.

   - Роланд, Роланд, - воскликнул фейри. – Опять этот смертный? Да зачем он тебе?

   - Я его люблю, - промолвила девушка. – Понимаешь…

   - Понимаю! Но и я тоже тебя люблю! Ты – мое самое жгучее желание! Я никого никогда не желал так сильно, как тебя! И если о чем и жалею, так это о том, что не разглядел тебя в самый первый миг встречи. Это судьба, Джиннин, понимаешь? Мы созданы друг для друга! Поедем со мной, и я сделаю тебя счастливой…

   - Нет, сэр Ролло, - девушка отвернулась. – Без Роланда мне не будет счастья…

   - Мы назовем нашего первенца Роландом, раз так тебе хочется. И этот Роланд не покинет тебя никогда. Пусть полукровка, он будет самым нежным, самым почтительным сыном…

   - Нет. Кроме моего Роланда, мне никто не нужен.

   - Неужели, леди Джиннин, ты думаешь сразиться с королевой? – рассмеялся рыцарь. – Ты ничего не понимаешь! Королева Мэбилон слишком сильна и могущественна! Она в одиночку победила всех своих врагов! Все склонились перед нею. Лишь леди Росмерту не подвластна ей, и то потому, что от ее чар зависит само плодородие земли. Но свою свободу и независимость леди Росмерту обменяла на полное невмешательство в дела королевы. Все остальные либо побеждены, либо служат Мэбилон. Тебе не справиться с нею никогда! Ты даже не волшебница! Ты – простая смертная!

   - У меня есть роза, - Дженнет показала подарок Росмерту.

   - Быстро увядающий цветок? Думаешь, его чар хватит на то, чтобы одолеть королеву? Новое платье, красивые туфельки, нитку бус из крупного жемчуга, расшитый золотом пояс – это все, на что он способен. Фрейлины леди Росмерту часто рвут розы с этого куста, когда хотят получить обновки!

   - Вот как? – прошептала Дженнет. Вынула из волос розу, посмотрела на лепестки. Любая из ее подруг отдала бы многое ради возможности воспользоваться ее чарами. Сама Дженнет тоже давно уже мечтала о платье из голубого атласа, но… не сейчас! В таком платье она бы пошла под венец с Роландом, а без него и сотня нарядов ей не была нужна.

   - Вы жестоки, - прошептала она. – Вы ужасно, чудовищно жестоки!

   - Я тебя не понимаю. Что такое жестокость? Я сказал тебе правду. Ну, что поедем? Мой замок не такой роскошный, как дворец леди Росмерту, но там тоже есть парк и розарий и…

   - Нет! Сэр Ролло, вы обещали отвезти меня к Озеру, где живет Озерная Дева. Исполните свое обещание!

   - До чего же вы упрямы, леди Джиннин! Как… как…

   - Как человек?

   - Да!

   Несколько секунд они в упор смотрели друг на друга. Конь застыл, как изваяние. Пажи держались в отдалении, ожидая приказа.

   - Отвезите меня к Озерной Деве, - попросила Дженнет шепотом. – Пожалуйста…

   - А если Озерная Дева даст вам совет, как вернуть себе жениха? – также тихо ответил рыцарь-фейри. – В таком случае, вы будете утеряны для меня навсегда, а я этого не хочу. Я лучше запру вас в самой высокой башне своего замка и приставлю огнедышащего дракона охранять двери и окна, чем допущу, чтобы вы стали добычей моего соперника!

   - Вы не сделаете этого! – заявила Дженнет. - Вы же рыцарь!

   Ролло улыбнулся в ответ, показав чуть заостренные зубы. Ни у одного человека не было таких зубов, и девушке стало страшно.

   - Пустите меня! – воскликнула она, рванувшись.

   От неожиданности или просто послушавшись, фейри разжал руки, и Дженнет соскользнула на землю. Ойкнула, едва удержавшись на ногах.

   - Леди Джиннин, - он склонился с седла, протягивая руку. – Садитесь, что же вы?

   - И вы, - девушка не спешила принимать приглашения, - отвезете меня к Озерной Деве?

   - Оставьте уже эту глупую идею, леди Джиннин! Поедем домой! Я отвезу вас в волшебную страну…

   - Вы обманываете меня, сэр Ролло!

   - Леди Джиннин! Как вы можете так думать?

   - Могу! – девушка попятилась. - Я вам не верю. Я… я сама найду Озерную Деву!

   Сердито вскрикнув, Ролло направил коня прямо на нее, и Дженнет, развернувшись, бросилась бежать. Она затылком чувствовала погоню, ждала, что вот-вот ее собьют с ног конские копыта, но вместо этого в спину ударил только горячий ветер и яркий свет, как будто за ее спиной вспыхнуло еще одно солнце.

   - Ну и оставайся тут навсегда!

   Обернувшись, Дженнет увидела только, как силуэты трех всадников на вздыбленных конях тают в этом нестерпимом ярком свете. Несколько секунд – и она осталась совершенно одна.

   Налетевший порыв ветра вздул подол ее платья, рванул растрепанные волосы и легкую накидку. Холодом мгновенно пробрало до костей, но холоднее всего были ледяные пальцы страха, которые сжали ее сердце, когда Дженнет огляделась по сторонам.

   Она стояла на краю давно убранного поля, шагах в десяти от разбитой дороги, где лужи уже замерзали, прихваченные первыми заморозками. Несколько ветел на обочине шевелили голыми ветками. На горизонте виднелось какое-то поселение – скорее всего, ферма. До заката было еще несколько часов, и до нее можно было добраться засветло. Но девушку не радовал этот сельский пейзаж поздней осени. Наоборот, из груди вырвался вопль отчаяния – она оказалась в Англии, за пределами волшебной страны. Одна.

   До самого вечера он чувствовал на себе пристальный взгляд Конно. Юноша не приближался, держась на почтительном расстоянии, но и не пропадал из вида. Пару раз Роланд перехватывал его взгляд – но арлен тотчас отводил глаза.

   В том, что за всем этим стоит какая-то тайна, мужчина не сомневался. Фейри обожали загадки. Здесь все было непонятным – роли, которые исполняли придворные дамы, этикет, отношение королевы к своему избраннику… Мэбилон то и дело твердила, что он – повелитель волшебной страны, но при этом лишала его свободы во всех смыслах этого слова. Роланд никогда не оставался в одиночестве – за исключением тех часов, когда его запирали в той самой круглой комнате без дверей и окон. Покинуть ее он мог только в сопровождении королевы и ее свиты, причем отправляться должен был туда, куда хочет она. Бесконечно прохаживаться по дворцу, просиживать часы в обществе ее придворных дам, посещать школу Саттах Грозной, либо сидеть на троне, установленном на возвышении, и сверху вниз смотреть, как в огромном зале пируют или танцуют остальные – вот и все, чем он занимался изо дня в день. После того, как прогулка заканчивалась, общество дам находило другие дела, а пир и танцы подходили к концу, его возвращали обратно. Создавалось впечатление, что он – красивая дорогая игрушка, которую извлекают из драгоценного футляра для того, чтобы смахнуть пыль, проверить, не заржавел ли механизм и заодно продемонстрировать ее гостям. Неужели, все его предшественники вели такую же жизнь? Сколько так можно выдержать? Год? Два? Целую жизнь?

   Сейчас они сидели в саду, слушали пение птиц, мелодичное журчание фонтанов – струи били по-разному, так что в плеске воды угадывалась нехитрая мелодия – наблюдали за полетом бабочек. Те, мерно хлопая крыльями, порхали в такт музыке, танцуя над головой. В целом все было мило, но скучно. Дамы щебетали о чем-то своем, а Роланд с некоторым беспокойством ожидал того момента, когда уютно устроившаяся в россыпи подушек королева поднимется с места и хлопнет в ладоши. Это означало, что развлечение закончено, и его, Роланда Бартона, как ценную вещь, опять «уберут в ларец» до следующего раза.

   Он почувствовал прикосновение к своей ноге. Мэбилон чуть подвинулась и легонько, задумчиво, поглаживала его щиколотку кончиками пальцев.

   - В чем дело, ваше величество? – он осторожно отодвинулся. Не то, чтобы ему не были неприятны чужие прикосновения. Но когда тебя поглаживают, словно болонку…

   - Мне скучно, мой король, - она улыбнулась, - как, вижу, и тебе…Что, если мы разгоним всех этих дам с их болтовней, останемся одни… Я знаю способ немного поразвлечься… Ты и я…

   - Не сомневаюсь, ваше величество, но…

   - Я обещаю – будет интересно! И… ты не пожалеешь, повелитель! Ведь ты еще не знаешь, что могу я предложить. Какие удовольствия…

   Она томно потянулась, выгибая спину, как кошечка и, словно невзначай, демонстрируя грудь. Сверху вид на ее мягкие округлости открывался восхитительный, и Роланд задержал дыхание. Он все-таки был мужчиной, а тут прекрасная женщина предлагает себя с таким очаровательным бесстыдством… Не было сомнений в том, что его ждет жаркая ночь любви и страсти, с криками, стонами, порванными простынями и горячим потом, заливающим глаза. Она, разглядев что-то на дне его глаз, придвинулась ближе, почти касаясь грудью колена и уже без стеснения поглаживая его ноги. Еще минута – и она начнет целовать ему ноги, как восточная наложница. Да полноте, разве наложницы султанов хоть на треть столь же искусны в любви, как королева фей, за плечами у которой многовековой опыт?

   Вокруг вдруг стало тихо. Так тихо, что Роланд услышал шуршание одежд и собственное тяжелое дыхание. Да что она с ним творит? Ведь не из железа же он, в самом деле!

   - Мой повелитель, мы одни! – нежный шепот вывел его из задумчивости.

   Роланд вскинул голову, озираясь. Действительно, все разбежались. Хотя…Чья там тень за кустами?

   - Прошу прощения, ваше величество.

   Он встал так быстро, что Мэбилон невольно вскрикнула. Ее ноготки царапнули по коже, когда она попыталась удержать мужчину, но Роланд, внутренне замирая от собственной смелости, уже перешагнул через накиданные у подножия его кресла подушки.

   - Вернись! – раздался ее голос.

   - Прошу прощения, ваше величество, но вряд ли сейчас это уместно.

   Собственный голос показался чужим. Что скажет королева на столь явное непослушание любимой «игрушки»? Не лишит ли своего расположения? На миг стало страшно. Он – человек, она – могущественная фейри. Если она разгневается, всему конец. Надо быть осторожнее и… почему бы не сыграть в ее игру?

   Внезапно вернувшись, Роланд наклонился, коснулся кончиками пальцев ее подбородка и поцеловал в губы, найдя силы разорвать поцелуй, пока он не стал чем-то большим.

   - Жди, - прошептал прямо в зазывно приоткрытые уста.

   Мэбилон задохнулась, глядя ему вслед. Она не ожидала такого поступка от человека. Рука ее дрожала, когда она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к нижней губе. Что это значило? Он принял ее условия игры или пытается навязать ей свои правила? Как бы то ни было, наконец-то человек сам сделал ход. Что ж, она подождет. В этом-то и вся прелесть любовной игры!

   А Роланд, завернув за кусты, едва не столкнулся с юным Конно. Юноша попятился, опять заливаясь краской.

   - Ты что здесь делаешь? Почему не ушел с остальными?

   - Мой король… мой король…- тот, видимо, от волнения позабыл все нужные слова. – Вы вправе меня убить…

   - Что? – Роланду показалось, что он ослышался. Хоть, право слово, зови сюда королеву Мэбилон, которая может перевести ему лепет этого рыцаря! Он уже шагнул назад, но тут Конно упал на колени:

   - Мой король! Простите!

   - За что? – Роланд быстро оглянулся туда, где возле кресла среди подушек развалилась королева. Негоже, если она подслушает. Он быстро наклонился, беря юношу за локоть, поднимая на ноги и отводя подальше. – Я ничего не понимаю… Может быть, я нарушил какой-то ваш закон?

   - Нет, мой король, вы безупречны, - промолвил арлен таким тоном, что сразу стало ясно – он повторяет прописные истины, в которые тут все верят, не задавая вопросов, как в Священное Писание. – Вы оказали мне честь, приблизив меня к себе. Моя сестра Гайна рассказывает о вас, что вы добры и не похожи на своего предшественника…

   Роланд пошевелил мозгами и вспомнил, что у королевы фей и до него были смертные супруги.

   - Вы помните… того человека?

   - Мы были совсем детьми, когда он появился во дворце. Он не замечал нас. Он вообще никого не замечал, кроме королевы. Но ее трудно не полюбить… - он мечтательно вздохнул. – Этот человек прожил тут несколько лет, и ни разу не заговорил с теми, кто ниже его. А ниже его были все… Вы не такой!

   Правильнее было сказать «из другой эпохи», но Роланд промолчал.

   - Вы приблизили меня к себе, вы не срываете зло на тех, кто слабее, - продолжал Конно. – Вы чем-то похожи на моего отца…

   Вот оно что! Роланд почувствовал, что нащупал причину столь странного поведения юноши.

   - Твой отец… Он был…

   - Королем, - вздохнул Конно так печально, словно это в его мире было самым страшным преступлением.

   Роланд потер виски. Конно - сын короля. И в то же время он арлен, заложник. Но ведь Мэбилон – королева волшебной страны? Или есть другие королевства?

   - А где он теперь?

   - Убит. Мои родители подняли мятеж против королевы. Моя мать – тоже королева… была, пока прекрасная Мэбилон не свергла ее с трона, не убила ее супруга и не забрала нас с сестрой в заложники. Мы выросли при дворе. Гайна – фрейлина королевы, а я… не самый лучший рыцарь.

   - Да уж, печальная история, - Роланд новыми глазами посмотрел на этого принца, лишенного всего на свете.

   - Но печальнее всего то, что я предатель, - тот смотрел в землю и произносил слова еле слышным шепотом. – Я предал дважды – свой род и вас, мой король. Вас, который так добр ко мне…

   Роланд подумал, что его хотят убить. И палачом назначили этого юношу, у которого истинно королевские понятия о чести.

   - Вы можете меня убить, мой король, - пылко продолжал Конно, - ведь я… Я желаю королеву Мэбилон!

   Он почти выкрикнул эти слова в лицо человеку, и тот невольно отшатнулся, столь неожиданно прозвучало это признание.

   - Желаешь? – этим словом фейри обозначали самую сильную сторону любви, то, что на английский переводилось как «страсть».

   - Я понимаю, что не должен был испытывать подобные чувства к той, которая сама, своими руками, лишила жизни моего отца и стала причиной унижений моей матери! – пылко воскликнул юноша. – Мы с сестрой – пленники во дворце, арлены без воли и желания. Она – мой враг, но я желаю ее и ничего не могу с этим поделать! Я умереть готов ради нее! И я – ваш соперник, мой король! Я предаю вас за вашей спиной! Я не должен желать вашу супругу, но я желаю ее! Она – лучшее, что было в моей жизни!

   Роланд задумался. Да уж, ситуация двусмысленная. В Англии это привело бы к дуэли между мужем и любовником. Или к разрыву с неверной женой. Но здесь, в волшебной стране, другие законы. И, положа руку на сердце, разве он сам любит свою прекрасную тюремщицу? Разве он так уж рад быть королем?

   - Я не сержусь на тебя, Конно, - промолвил он. – Ты открыл мне свою тайну, а я открою тебе свою. Я не люблю королеву. Дома, в Англии, была одна девушка… я не знаю, где она теперь, но забыть ее выше моих сил. Мы с нею, наверное, уже никогда не встретимся, но пока она живет в моем сердце, ни одна женщина туда не войдет. Даже королева. Если желаешь – она твоя!

   Оставив Конно стоять соляным столпом, он повернулся и побрел обратно. В голове билась пока неясная, но интересная мысль – заставить королеву Мэбилон по-новому взглянуть на юного принца. Может быть, это поможет ему самому обрести свободу и вернуться домой?

   Мэбилон приподнялась с подушек ему навстречу. Она вся трепетала:

   - Мой повелитель? Я пылаю страстью…

   - Ваше величество, - Роланд остановился, не доходя пары шагов. – Прошу вас проводить меня в мои покои. Сожалею, но я не могу ответить сегодня на вашу страсть!

ГЛАВА 2.

С небес падал снег, укрывая мерзлую землю пуховым одеялом. Снегопад был такой обильный, словно зима торопилась, наверстывая упущенное. Не прошло и часа, как поле было укрыто толстым слоем снега, и он продолжал идти крупными хлопьями. Дженнет замерзла до костей, кутаясь в свою тонкую накидку. Ноги и руки закоченели, у нее зуб на зуб не попадал, но девушка упрямо брела вперед, ссутулившись и почти ничего не видя от налипших на растрепанные волосы снежных хлопьев. Ноги подкашивались, хотелось упасть, но она боялась, что если даже присядет на минуту на обочине, то больше уже никогда не встанет. А ей так важно было добраться до Озера… Там ждет ее Озерная Дева. Она даст добрый совет… Только бы добраться до Озера. Эта дорога должна привести к нему. Рано или поздно она окажется на его берегах. Надо только идти. Надо держаться изо всех сил. Она не может упасть сейчас. Она отдохнет потом. Позже. На берегу…

   …на том берегу тепло и пахнет сочными травами. Стрекочут цикады. Свистит какая-то пичужка. Слышится звон овечьего колокольчика. Мягко шелестит волна, а на прогретом солнцем склоне спеет земляника. Там хорошо. Тепло. Уютно. Там можно отдохнуть, отогреть замерзшие ноги, перевести дух…Но сначала туда надо дойти. Идти, пока есть силы, пока на пути не встало непреодолимое препятствие…

   Оно встало. Дженнет навалилась на ограду, слушая яростный собачий лай. Пес кидался на забор с той стороны, и любой другой поспешил бы убраться восвояси, но девушка слишком устала, чтобы сдвинуться с места. Она просто стояла, полуприкрыв глаза и прилагая все усилия, чтобы не упасть.

   Послышались голоса и шаги. Кто-то прикрикнул на собаку. Потом скрипнула калитка. Новый возглас, в котором звучали жалость и испуг, раздался над ухом. Дженнет открыла глаза. Сквозь замерзшие ресницы она увидела дородную женщину. Всплеснув руками, она обхватила девушку за талию, чуть ли не волоком затаскивая во двор. Сбоку подбежал еще один человек, помог поддержать за локоть. Дженнет еле перебирала ногами, и людям приходилось почти нести ее.

   В доме ее усадили у очага, в который тут же подбросили несколько кусков торфа, отчего пламя вспыхнуло еще жарче. Тепло окутало гостью, как толстая пуховая шаль. Точно такой же шалью хозяйка дома накрыла ей плечи. Немного погоня в руки девушке сунули большую глиняную кружку, в которой обнаружилось молоко пополам с ромом. Она сделала глоток и закашлялась. Было горько.

   Дородная женщина, в которой нетрудно было признать хозяйку дома, суетилась над нею. Постепенно оттаивая, Дженнет начала разбирать ее слова:

   - Вот так, милая… вот хорошо, еще глоточек… Откуда вы взялись-то в таком виде, госпожа? И платье на вас летнее, и туфельки… погодите-ка, я вам ножки разотру. А то, неровен час, простудитесь!

   - Не простудится, - авторитетно заявил фермер, сидевший у стола, - и ты, мать, не особо суетись!

   - Да как же не суетиться-то, когда бедняжка совсем закоченела? И ты только посмотри на ее наряд! На ее туфельки! Сразу видно, что она – настоящая леди!

   - Да фейри это, а не леди! – скривился мужчина. – Небось, от своих отбилась в Самайн!

   - Тьфу ты, думай, что говоришь! – огрызнулась его жена. – Что я, фейри от человека не отличу? Откуда вы, мисс?

   Дженнет уставилась на женщину поверх кружки. Ее усадили так близко к огню, что дым ел глаза. В горле все горело огнем. Она сама словно горела в огне. Ужасно хотелось спать. Девушка с усилием разлепила губы, но вместо слов послышался только тихий хрип.

   - Немая, - заключил мужчина. – И чего с нею делать?

   Его жена тоже пребывала в растерянности.

   - Старосте доложим, - решила она. – А он пускай сам решает, что с нею делать. В город, наверное, отвезет, если в наших краях ее родня не сыщется.

   Дженнет сделала еще глоток из кружки. Она чувствовала себя плохо, но не настолько, чтобы не понимать, что решается ее участь.

   - Где я? – все-таки удалось прошептать ей.

   - Говорит! – обрадовалась хозяйка. – Только… ничего не понятно…

   - Фейри! – опять заявил ее муж. – Это их наречие.

   - А ты откуда знаешь?

   - Слышал от нашего пастора, - уклончиво ответил тот. – Надо с него начать. Может, она одержимая? Говорят, что люди, которые побывали у фейри, разум теряют и становятся все равно, что малые дети… Вот что, - он решительно встал, - съезжу-ка я до преподобного! Время не позднее… Успеем обернуться засветло.

   Он вышел. Женщина захлопотала над Дженнет. Убедившись, что девушка все выпила, помогла ей встать, отвела в соседнюю комнату, где уложила на постель. Веки Дженнет к тому времени так отяжелели от усталости и тепла, что она не сопротивлялась. Лишь сквозь полуопущенные ресницы успела заметить, что фермерша положила в изголовье железные ножницы, раскрытые крест-накрест – оберег от фей. Дженнет только улыбнулась этой предосторожности, и почти сразу провалилась в сон.

   А проснулась от того, что ее трясли за плечо. Разлепив веки, девушка увидела семейную пару фермеров и незнакомого мужчину лет пятидесяти, такого же дородного, как и хозяйка дома.

   - Вот преподобный отец Джеймс Остен, - отрекомендовала его фермерша. – Он хочет побеседовать с вами, мисс.

   Дженнет нахмурилась и помедлила прежде, чем кивнуть. Странно, но ей требовалось время, чтобы вспоминать, что значит каждое сказанное этими людьми слово. Пастор присел на стул у ее постели.

   - Ну-с, милая, скажите, как вас зовут?

   «Дженнет Холл», - хотела сказать девушка, но из горла вырвалось какое-то чириканье. Она испугалась, прикрыв рот ладонью.

   - Вы что-нибудь поняли, преподобный? – покосилась на него фермерша.

   - Фейри – она и есть! – торжествующе заявил ее муж.

   - Повтори, милое дитя, - попросил пастор.

   Дженнет повторила, стараясь тщательно выговаривать каждое слово. С тем же результатом. Это ее испугало. Неужели, она разучилась разговаривать по-человечески?

   - Ничего не понимаю, - признался преподобный. – Может быть, милое дитя, вы скажете, откуда вы родом?

   На сей раз Дженнет думала долго, мысленно проговаривая название городка снова и снова.

   - Фей-ри-тон, - с усилием выдавила она.

   - Я ж говорю – она из добрых соседей! – обрадовался фермер. – Сама призналась!

   - Ну и пусть из добрых! Нам-то от этого разве плохо? – воскликнула его жена. – Как мы к ним, так и они к нам… Так ведь, преподобный отче?

   - Ну, по большому счету ваше суеверие есть подрывание основ самой веры христианской, - промолвил священник. – Ибо доказано отцами церкви, что все эти фейри, эльфы, не говоря уже о гоблинах и прочих – суть слуги Дьявола и творение мрака! И гнать их надо повсеместно…

   Дженнет сжалась. Она представила, как ее опять выгоняют на мороз и пылко схватила руку пастора, прижавшись к ней губами. Вернее, не к ней, а к перстню, который он носил.

   - Господи, - воскликнул он. – Неужели…

   Вырвав у девушки руку, он осторожно осенил Дженнет крестным знамением, после чего достал крест, протянул ей. Девушка без колебаний поцеловала реликвию…

   - Она человек, - потрясенно промолвил пастор. – Нечисть не могла бы этого вынести!

   - Конечно, человек, - затараторила фермерша. – Известно же, что порой добрые соседи младенцев похищают, так может быть, она как раз из таких? Из подменышей? Выросла там у них в холмах, а потом ее… ну… отпустили? Бывает же такое!

   - Ну, - пастор смотрел на девушку как-то странно. Обычно так взирают на женщин, обвиняемых в колдовстве, перед тем, как начать осматривать ее тело – вдруг найдется знак Сатаны. – Все может быть… Как бы то ни было, за нею нужен глаз да глаз.

   - Она у нас останется, - заявила фермерша. – Вы только посмотрите – девочка вся в жару! Пусть пока в себя придет, а там, коли что, мы ее и окрестить можем. Мы с тобой крестными родителями станем, - подмигнула она мужу.

   - Хорошо, - пастор встал, - поручаю вам заботу об этой невинной душе. А когда она оправится, решим, что с нею делать! Может быть, попробуем разыскать ее родных… или отправим куда-нибудь. Обучим какому-нибудь ремеслу и отправим на фабрику или в работный дом… Она, видно, девушка крепкая, ее руки могут пригодиться. А для бедняжки это будет отличной возможностью начать новую жизнь… И постарайтесь сделать все, чтобы она вспомнила, как ее зовут и вообще заговорила по-людски!

   Дженнет слушала голос пастора, как сквозь вату. Она прекрасно понимала английскую речь, но сама почему-то была словно немая. Ах, как бы объяснить этим людям, кто она такая!

   Но все это будет потом, позже. А сейчас ей надо немного отдохнуть.

   - Ты нынче грустен, мой повелитель! – Мэбилон заглянула ему в лицо. – Не улыбаешься, молчишь… А у меня есть средство, чтоб печаль развеять…

   - Это не печаль, - Роланд замялся, не зная, какими словами выразить свое отношение к происходящему. Королева фей нуждается в любви, ей нужен верный и преданный рыцарь, который говорил бы ей ласковые слова, не отталкивал на ложе любви, не чурался общества и развлечений, и, самое главное, был своим для этого мира. Увы, но Роланд не мог дать ей всего этого. А вот Конно – другое дело. Он, если судить по человеческим меркам, наследный принц государства, которое Мэбилон уничтожила много лет назад. Живя заложником, юноша полюбил ту, которую должен был ненавидеть за убийство отца и свой позор. Но его любовь оказалась сильнее всех этих условностей. Любовь, которую Роланд, как ни крути, не мог дать королеве фей. Если блистательной Мэбилон нужен не просто соправитель, а игрушка, то Конно – наилучший вариант. Но как постараться донести эту простую истину до самой женщины? Женщины – и королевы тем более – терпеть не могут, когда их обманывают. Особенно, если это – фейри, живущие в своем мире, где нет добра и зла. А он – простой человек, один против всего этого мира.

   - … но ты не слушаешь меня!

   Роланд вздрогнул, мысленно обругав себя последними словами. Пока он размышлял, Мэбилон что-то рассказывала, совсем не по-королевски блестя глазами. Настоящий джентльмен всегда сделает вид, что внимательно слушает даму – будет кивать, поддакивать, иногда вставляя пустые, но своевременные замечания вроде «разумеется, дорогая», «я тоже так думаю» или «это интересно». Но он задумался и пропустил все мимо ушей.

   - Я слушал. И считаю, что это… правильно!

   - Так ты согласен? – глаза Мэбилон загорелись. - Я так и подумала! И отдала уже приказ! Турнир устроим послезавтра.

   - Турнир? – воскликнул Роланд и тут же, испугавшись, что чуть не выдал себя, добавил: - Но хватит ли времени?

   - Турнир и пир, и выступленья бардов! – перечисляла королева. – Ган Киннах снова будет петь балладу. Хотела бы я посмотреть на то, как с ним рискнут сразиться остальные! Он – лучший!

   - Ну, если так, то…Было бы интересно посмотреть!

   Роланд улыбнулся. До сей поры о турнирах ему больше случалось читать в книгах и рассматривать старинные гравюры. Он знал историю, в свое время на уроках отвечал о том, какие и когда организовывались турниры. Но чтобы их наблюдать воочию – этого удовольствия он и многие его современники были лишены. Для них оставались уроки фехтования и чтение книг.

   - И я бы тоже посмотрела на то, как ты одержишь победу, - кивнула королева.

   - Я?

   - А как же? Ты участвуешь в турнире!

   Роланд похолодел. Почему-то сразу вспомнился король Генрих Второй – пусть не англичанин, но для него последний турнир закончился весьма плачевно.

   - Но, ваше величество, прошу понять, я никогда прежде не участвовал в турнирах! Нет, я хорошо езжу верхом, но чтобы сражаться в латах… Сильно сомневаюсь, что смогу одержать хотя бы одну победу!

   - Ты их одержишь все! Ведь ты – король и выйдешь победителем из всех боев! Я приказала так!

   Вот оно что…С одной стороны, это было похвально – щадить слабого, это было по-рыцарски, совсем в духе тех романов, которыми зачитывались они в детстве и юности. Но с другой стороны – он же не рыцарь. Он не знает правил, не умеет обращаться с копьем. И вообще, королю приличнее лицезреть турнир из ложи, чем с седла!

   Но переубедить королеву Роланд не смог.

   В день турнира его облачили в доспехи, покрытые чеканным узором из чистого золота. Легкая кольчужная рубашка почти ничего не весила и совершенно не стесняла движений. Поверх нее натянули нагрудник, на котором было выгравировано изображение солнца. В середине чеканного золотого узора сверкал крупный, с глаз, алый камень.

   - В нем чары – он копье любое отклонит в сторону, чтоб не было вреда, - шепотом поделилась тайной Мэбилон. Королева не принимала участия в облачении Роланда – эту работу проделывали пажи – но стояла тут же, наблюдая за процессом. – Я сама его напитывала силой!

   Роланд осторожно кивнул. Хотя кольчуга вместе с панцирем почти не ощущалась – так, разве что немного непривычно – то шлем оказался тяжел. В довершение всего, он был украшен парой небольших ветвистых рогов, что заставляло задуматься. Но, в конце концов, королева фейри уже не первое столетие выбирает себе смертного мужа, так что рога тут вполне закономерны.

   Закончив облачение, пажи с поклоном подали ему щит и копье, провожая к коню. Роланд следовал за ними послушно, шел, куда вели и делал то, что прикажут. С каким бы удовольствием он сейчас сидел в ложе, чувствуя себя мальчишкой, впервые попавшим на настоящую «взрослую» ярмарку! Да и повидать реальный турнир, увидеть поединки рыцарей своими глазами, а не прочесть в книге – тоже дорогого стоило. Старинные гравюры сами оживали перед глазами. В ушах звучали загадочные слова, в наше время лишенные исконного смысла – «герольд», «маршал», «оруженосец»… И, конечно, Королева Любви и Красоты, которой в романах не всегда становилась самая знатная дама. Порой весь сюжет очередной книги строился на том, что на турнире главный герой выбирал не ту даму – и за это подвергался гонениям.

   Но на этом турнире двух мнений быть не должно. Сама Мэбилон, королева фей, восседала на почетном месте в окружении своих придворных дам. И никто не сомневался, кому будет принадлежать честь принять из рук победителя дар – венец из чистого золота, где цветы были из жемчужин и хрусталя.

   Турнир проводился на той же самой арене, где обычно Саттах Грозная натаскивала молодых воинов. Только сейчас трибуны были полны зрителей, а всюду было столько цветов, что даже под шлемом ощущался густой аромат, и слышалось гудение сотен маленьких крылышек – пчелы, шмели и крошечные цветочные духи слетелись сюда, кажется, со всей страны.

   Все рыцари – а их набралось чуть больше двух дюжин – сначала парадом проехали вдоль трибун. Большинство зрителей были женщины и девушки, и в рыцарей с трибун дождем летели цветы. Они застревали в гривах лошадей, усыпали ковром арену. Их было море и кони ступали по цветам, под которыми полностью скрылся песок.

   - Все эти цветы я бы отдал за один только цветок, полученный из ее рук, - промолвил рядом с Роландом искаженный шлемом, но тем не менее знакомый голос.

   Человек обернулся на рыцаря-фейри – и удивился, узнав Конно. Два последних дня он не видел юношу – тот как сквозь землю провалился. И вот он едет рядом, облаченный в вороненый доспех, украшенный затейливой чеканкой. Забрало шлема было поднято лишь наполовину – чтобы видеть нижнюю часть лица рыцаря. Его раскосые глаза сверкали сквозь прорези.

   - Ты здесь откуда? – Роланд изо всех сил постарался скрыть охватившую его радость. - Тоже будешь сражаться?

   - Ради шанса лишний раз попасть ей на глаза, - Конно поднял взгляд на королеву, - я готов рискнуть жизнью.

   - Ты не сможешь…

   - Я буду очень стараться, мой король!

   Они вместе, бок о бок, проехали перед трибуной, где восседала Мэбилон. Королева была прекрасна. Ее алое платье переливалось, сверкая золотыми искрами, и казалось, что женщина объята языками пламени. Белые волосы, взбитые в высокую прическу, напоминали клубы дыма, а драгоценные камни в прядках казались искорками, взметнувшимися ввысь. Она вся была – огонь и страсть, и Конно утробно вздохнул под забралом шлема.

   - Это великая честь – сражаться за ее благосклонный взгляд, - сказал он.

   - Да, - коротко ответил Роланд.

   - Мой король, я… все понимаю, но…

   - Пустое, - оборвал мужчина юношу.

   Мэбилон сверху вниз взирала на рыцарей. Не так уж редки были турниры в ее стране – рыцари получали возможность лишний раз делом показать дамам сердца доблесть, силу, ловкость и при этом избежав увечий. Война тоже прекрасна, но там, к сожалению, убивают. Да и давно уже не велось больших войн. Мятежные короли либо погибли, либо смирились. Соседи заняты своими делами. Даже фирболги в последние века не так часто тревожат границы. Кругом тишь да гладь. А показать себя рыцарям хочется. Они не могут жить без войны. Только турниры да охота на фирболгов и прочих темных фейри как-то позволяет развлечься.

   Она одарила улыбкой своего короля. Некоторые его предшественники всем существом отдавались войне, устраивали турниры чуть ли не три-четыре раза в год и дни напролет проводили на охоте. А этот какой-то не такой. В нем была загадка. Его поведение, любезное и холодное, было для Мэбилон вызовом. Это было что-то вроде игры – кто кого? Вот сейчас он нарочно ее дразнит, беседуя с каким-то рыцарем. Доспех у него простой, даже скромный. Герба нет, забрало шлема опущено, узоры совсем простые… Кто бы это мог быть? Судя по тому, как они то и дело оглядываются друг на друга, эти двое отлично знакомы. Интересно… очень интересно! Женщина еще раз кивнула им обоим и проводила пару внимательным взглядом.

   - Ты-то как попал на турнир? – шепотом поинтересовался Роланд у своего спутника, когда рыцари, подчиняясь ритуалу, совершали по арене общий круг. Второй раз проехаться здесь, перед лицами дам, выпадет честь только одному из них. - Разве заложникам можно участвовать в таких сражениях?

   - Я по рождению принц, - из-под забрала донесся глухой вздох. – И потому имею полное право…

   - А где взял доспехи?

   - Это учебные, в школе госпожи Саттах Грозной. Гайна пропитала их для меня соком наперстянки и прочла кое-какие заклинания. Предел прочности у них есть.

   - Надеюсь, твоя сестра смыслит в магии.

   - Как и все женщины нашего рода. Моя мать – королева Айфе – колдунья посильнее королевы Мэбилон… И это единственное, в чем слабость моей госпожи! – голос Конно дрогнул.

   Поскольку рыцарей было больше двух дюжин, сражались они друг против друга поочередно. Распорядители турнира дождались, пока участники завершат круг почета, и выкрикнули первую пару.

   Роланд, несмотря на то, что пажи захотели проводить его в палатку для отдыха, решил задержаться и посмотреть на первые бои, чтобы иметь представление, чем отличаются схватки рыцарей-фейри от людей. Оказалось, ничего особенного. Всадники трижды должны были съехаться, ломая копья. Победителем назывался тот, кто все три раза не только усидел в седле, но и сохранил копья не сломанными. По правилам, тот, кто проигрывал бой, должен был покинуть арену. Но если битва заканчивалась вничью, продолжать сражаться могли оба участника. Остановить же бой могли при условии, что упавший не мог подняться и сесть на коня без посторонней помощи. В этом состояло главное отличие – упавший противник должен был встать сам, сам изловить коня, сам сесть в седло. Ни пажи, ни оруженосцы, ни герольды почти не принимали участия в самой схватке – разве что выкрикивали имя победителя и подавали новые копья.

   Первый рыцарь вылетел из седла на третьей атаке. Он рухнул на арену боком и несколько секунд лежал, пока победитель гарцевал рядом, размахивая копьем. Потом неловко встал, поклонился своему противнику, затем отвесил поклон ложе, в которой сидела королева и, чуть прихрамывая, заковылял прочь.

   - Он просто ушибся, - шепотом объяснил Конно, который так и оставался в шлеме. – Уже через час он будет ходить нормально. Но проиграть в первом же поединке турнира – это клеймо, от которого ему трудно будет отмыться.

   - … и Темный рыцарь! – тем временем выкрикнул герольд вторую пару.

   - Это я, - встрепенулся Конно. – Прошу прощения, мне надо идти!

   Роланд затаил дыхание. Паж, поняв, что его господин желает смотреть турнир отсюда, не поднимаясь на трибуну, принес табурет и бокал вина. Но ни тем, ни другим мужчина не воспользовался. Стиснув бокал в кулаке, он смотрел, как съезжаются для поединка рыцари.

   Противник Конно был немного выше его ростом и шире в плечах, но юноша сидел в седле, как влитой. Он налетал все три раза с энергией и пылом молодости, и на третий раз сумел-таки опрокинуть соперника. Правда, тот удержался в седле, что было поводом объявить ничью.

   Бой продолжился. Рыцари спешились, взяли поданные пажами мечи и, дождавшись сигнала от королевы, бросились друг на друга.

   Меч у противника Конно был ему под стать – длинный, с двойной рукоятью. Роланд подобные мечи видел только в замках на стенах, немых свидетелей исчезнувших эпох. Никто из их нынешних владельцев не умел фехтовать такими мечами, они бесполезно ржавели на стенах, а тут мечи жили. Да, если бы дело было в этом, в этом мире стоило бы остаться…

   Но, глядя на сражавшихся рыцарей, Роланд Бартон, второй сын графа Бартона, остро ощущал свою чуждость. Конно двигался легко и стремительно, словно танцевал. Не верилось, что он – один из худших учеников Саттах Грозной. Видимо, она нарочно не ценила достоинства юноши. Он был слишком быстр и ловок, так и скача вокруг не поспевавшего за ним противника. Несколько раз тот промахивался и, улучив минуту, Конно воспользовался его промахом, ударив с такой силой, что рыцарь зашатался, теряя равновесие. Второй удар выбил меч из его руки, и он опустился на колено, признавая победу юноши.

   Дождь цветов и лент обрушился на победителя. Но Ролло не отвечал на приветствия дам – он не сводил глаз с королевской трибуны, откуда со стороны Мэбилон не прилетело ни одного цветка.

   - Отличная победа, - приветствовал его Роланд после возвращения. – Это было великолепно!

   - Благодарю вас, мой король, - юноша наклонил голову. Победа далась ему не так легко, как казалось со стороны – из-под забрала слышалось глухое хриплое дыхание, а голос дрожал.

   - Может быть, снимешь шлем? В нем, наверное, неудобно?

   - Нет. Пока нет. Еще рано. Только перед нею, - он покосился на трибуну, - я обнажу голову…

   - А если прикажу я?

   Даже сквозь щели забрала было видно, как покраснел юноша.

   - Вы – мой король, - промолвил он еле слышно. – Вам я подчинюсь, но…не требуйте от меня большего!

   Чтобы раз и навсегда очертить границы дозволенного, он поднял забрало, частично открывая свое лицо.

   За разговором они отвлеклись и опомнились, когда на трибунах хором взорвались громкие крики, а серебряные горны пропели гимн очередному победителю. Побежденный, упавший два раза из трех, пешим, не садясь на коня, покинул ристалище, а победитель проскакал вдоль трибун, подкидывая и вновь ловя копье.

   - Это благородный сэр Неметон, - Конно разглядел герб. – Один из самых сильных рыцарей из заявленных на турнире. Он побеждал уже триста раз. Сегодняшний турнир мог бы стать для него триста первым… Многие мечтают выбить его из седла!

   - А ты?

   - Я? Я даже не мечтаю, что выйду против него! – вздохнул Конно. – Тут немного найдется рыцарей, от чьей руки я согласился бы потерпеть поражение – и сэр Неметон один из них.

   Человек не успел поинтересоваться у юного фейри, входит ли он в число избранных – в эту минуту к ним подбежал распорядитель, отвесил глубокий поклон:

   - Ваше величество, вы – следующий!

   Роланду понадобилось все мужество, чтобы сохранить самообладание. Его проводили к коню, помогли взобраться в седло, дали в руки копье, которое оказалось неожиданно тяжелым. На луке седла обнаружилась специальная «вилка». Недолго думая, Роланд пристроил копье на ней, придерживая рукой и наваливаясь локтем, чтобы не перевесило. Так стало намного удобнее, но удержит ли он его в момент столкновения?

   Два оруженосца отвели его коня под уздцы в конец арены. На противоположном конце ее показался его противник. Роланд стиснул зубы. В конце концов, он мужчина и должен смело смотреть в лицо опасности!

   Несколько секунд ожидания и…

   Кони сорвались с места. Роланд сжал коленями конские бока, хватаясь за уздечку второй рукой, на которой ему пристроили щит. Он готовился к столкновению, но его копье лишь краем мазнуло по подставленному щиту противника, а тот взял немного левее, так что покрытый золотой краской кулак, которым вместо острия заканчивался наконечник его копья, просвистел мимо. При этом рыцарь покачнулся в седле, заваливаясь набок, но выровнялся под крики с трибун.

   Развернувшись, они съехались второй раз – с тем же результатом. А на третий произошло нечто невероятное. Стоило копью Роланда коснуться щита противника – осмелев, он уже не боялся ударить - как тот откинулся назад, роняя свое оружие и валясь из седла. Мелькнули в воздухе растопыренные руки и ноги – и рыцарь упал на песок арены на спину, оставшись лежать неподвижно.

   - Убит?

   Роланд осадил коня, бросая копье и торопясь стряхнуть мешавшийся щит. Но герольды и пажи уже спешили к поверженному. Его подняли. Идти сам он не мог и опирался на руки двух слуг. А трибуны разразились торжественными криками, под которые королевского коня взяли за узду и повезли вдоль арены, показывая всем победителя. Мэбилон, когда он поравнялся с ее ложем, привстала и бросила вниз белую розу с небесно-голубой сердцевинкой. Ловкий паж поймал цветок на лету и вручил его королю.

   - Приколите его себе на шлем, мой рыцарь, - прозвучал нежный голос королевы.

   Роланд вернулся на свое место, где его встречал Конно.

   - Хорошая победа, мой король, - поздравил он.

   - Да, - сдержанно кивнул мужчина. Ему не понравилось то, с какой легкостью вылетел из седла его соперник, но он предпочел держать свои подозрения при себе.

   Однако, через полтора часа подозрения переросли в уверенность. За это время он провел еще три боя, и все они заканчивались одинаково – на второй-третий раз его противник всегда падал и оставался лежать на песке, не пытаясь подняться без посторонней помощи. И все его противники всегда промахивались – били либо заведомо мимо цели, либо лишь задевали край щита, оставляя на нем царапину. На четвертый раз Роланд пошел на хитрость – он нарочно промахнулся и первый, и второй раз, и тем более, на третий, но его противник все равно упал, как ни в чем не бывало.

   Дождавшись, пока его проведут вокруг арены в очередной раз и, опять остановившись у королевской ложи, он привстал в седле.

   - Ваше величество, это подлог! – прошептал Роланд, обращаясь к Мэбилон. – Они играют со мной… Поддаются мне! Это…

   - Довольно, повелитель, - ласковым шепотом осадила его королева, - успокойся! Все так идет, как должно ему быть! Неужто думал ты, что я желаю, чтоб ты изведал горечь пораженья?

   - Но я не ребенок! А это не игра в поддавки!

   - Тш-ш… Здесь все – игра. Вся наша жизнь… А ты, наверное, иного ждал? Смирись и развлекайся, мой король!

   - Но остальные рыцари бьются друг с другом всерьез! – он вспомнил предыдущий бой, который опять завершился ничьей и битвой на мечах.

   - Они сражаются за право быть пораженными тобой, мой повелитель, - улыбнулась королева. – Наслаждайся!

   По ее знаку, паж повел коня дальше, и Роланд вынужден был сесть в седло, чтобы не потерять равновесия.

   Конно встретил его на прежнем месте. Юноша улыбался под шлемом, но мужчина быстро остудил его веселье.

   - Этот турнир подстроен с самого начала! – воскликнул он, глядя, как съезжается очередная пара. Миновало три часа. Остались лишь самые сильные, и среди них сэр Неметон, который как раз сейчас выбивал из седла очередного соперника. – Они мне все поддаются, Конно! По приказу королевы меня ведут к победе!

   - Да, мой король, - кивнул юноша.

   - Ты знал?

   Юноша опустил голову, и забрало шлема закрыло его лицо. Слов не требовалось.

   - Но почему?

   - Вы – король…

   Громкие крики заглушили его остальные слова – на арене сэр Неметон одержал очередную победу.

   - Следующий его противник – я, - вздохнул Конно.

   - Ты не рад? Помнится, не так давно ты говорил совсем другое! – усмехнулся Роланд.

   - Да, - юноша посмотрел на арену. – Но я, кажется, не говорил, что буду бороться до конца?

   - Пока нет.

   - Так вот теперь говорю!

   Еще несколько боев – и рыцарей осталось всего четверо. Роланд, сэр Неметон, Конно и некий лорд Фандорн, рыцарь столь высокого роста и могучего сложения, что выбить его из седла пока не удавалось никому. Злые языки утверждали, что он полукровка, и в его жилах течет не то кровь смертных, не то – о, ужас! - фирболгов. Всем четверым дали несколько минут отдыха, чтобы они могли перевести дух и немного подкрепиться. Пока же на арене зрителей и особенно зрительниц развлекали акробаты и музыканты. Желающие спускались вниз и танцевали, причем среди танцоров было и несколько выбывших ранее рыцарей, сменивших доспехи на светские наряды. Судя по их лицам, они не были столь удручены проигрышем.

   Конно зашел в палатку Роланда, уже когда танцы завершались. На юноше не было лица. Он так и оставался в доспехе, в отличие от мужчины, который на время перерыва избавился от шлема, перчаток и нагрудника.

   - По жребию я сражаюсь с сэром Неметоном, а вам достался лорд Фандорн, - сообщил он. - Это лучше, чем я ожидал.

   - Лучше? – Роланд поежился, вспомнив исполинский рост соперника.

   - Да. По крайней мере, так у меня есть хоть какой-то шанс победить. А против лорда Фандорна я бы не смог уцелеть.

   - Думаешь, я смогу? – Роланд невольно поискал глазами вход.

   - Вы – король, - улыбнулся юноша под забралом, но тут же посерьезнел. – Прошу меня простить! Слышите? Трубы! Мне пора.

   Мужчина кивнул и вышел из палатки вслед за ним.

   Сэр Неметон облачился в новые, вороненые доспехи, украшенные серебром и чеканкой. Его шлем был в виде расправившей крылья хищной птицы, которая сжимала когтистыми лапами его лицо так, что открытыми оставались только узкая щель глаз и тонкий нос под ними. Плащ его был двойной и обшит птичьими перьями, так что, когда он, пригнувшись к гриве коня, помчался на своего противника, казалось, будто это огромная птица несется вперед.

   Противники сшиблись – и оба усидели в седлах.

   Вторая сшибка. Грохот. Треск копий. Роланду показалось, что Конно чуть покачнулся, но юноша держался крепко. Оттягивая время, он проехал вдоль трибун, помахивая рукой, и немного задержался возле ложи королевы. Но Мэбилон лишь кивнула головой – взгляд ее блуждал по трибунам. Вот она заметила Роланда, улыбнулась и кивнула еще раз – только ему. Решив, что она что-то задумала, мужчина сорвался с места. Почти волоча на себе пажей, не дававших королю прорваться на арену, он успел задержать Конно за несколько секунд до того, как противники устремились друг на друга в третий раз.

   - Будь осторожен, - мужчина коснулся стремени юноши. – Мне кажется, королева задумала недоброе.

   - Вы наговариваете на самую прекрасную женщину в мире, - покачал головой Конно. – В вас говорит ревность. Не надо сейчас, мой король!

   - Надо. Ибо я…

   Не зная, как признаться в том, что не любит королеву, Роланд покачал головой и в это время прозвучал сигнал.

   Всадники понеслись друг на друга. Стоя позади рыцаря, Роланд не сводил глаз с противников. В какой-то миг ему показалось, что сэр Неметон как-то странно дернул копьем вверх, метя не в щит, а в голову юноши. Но он не успел ничего сделать – в следующий миг Конно качнулся в сторону, и наконечник его копья врезался в самый центр щита сэра Неметона.

   Прославленный рыцарь дрогнул. Его копье не встретило никакого сопротивления, и он покачнулся в седле, но остался сидеть.

   Трибуны заходились в крике. Горнистам пришлось трижды протрубить сигнал прежде, чем установилось подобие тишины, и маршал турнира объяснил, что противникам будет дан еще один шанс. И побежденным будет тот, кто хотя бы покачнется в седле.

   Тут только Роланд догадался, что могла задумать королева. Темный рыцарь Конно уже трижды выигрывал поединки именно на мечах. Отменив пешую схватку, Мэбилон лишала юношу шанса на победу. Если только…

   Сэр Неметон готовился к поединку в двух шагах от Роланда, и тот, подчиняясь какому-то наитию, направился к его шатру.

   - Если что-то случится с мальчиком, я из вас дух вышибу! – выпалил он, не раздумывая.

   - Почему? – прозвучал искаженный шлемом сухой голос. Он оказался совсем не таким мелодичным, как у большинства рыцарей-эльфов.

   - Вы не знаете, кто я и кто он?

   - Вы – мой будущий король, - прокаркал сэр Неметон. – А этот Темный рыцарь…

   - Он – принц крови, - промолвил Роланд, вспомнив, что говорил ему Конно о своем происхождении.

   Рыцарь-эльф задержал на нем взгляд. По сравнению с воронеными доспехами, его лицо казалось землисто-бледным, и только сине-зеленые глаза горели на нем. Потом в них мелькнул огонек интереса, и сэр Неметон вскочил на коня, не произнеся ни слова.

   Ошеломленный своим порывом, Роланд остался стоять, глядя вслед уносящемуся всаднику. Он даже вздрогнул, когда копья ударили о щиты. И не сдержал вскрика, когда всадник в вороненых доспехах накренился, роняя оружие и хватаясь двумя руками за гриву своего коня, чтобы не свалиться на скаку.

   Ошеломленный победой, к нему подъехал Конно, почти не таясь, откинул забрало. На юноше не было лица.

   - Вы говорили с сэром Неметоном, - это прозвучало, как утверждение, а не вопрос. – Что вы ему сказали?

   - Уже не важно. А в чем дело?

   - Мне показалось, он мне поддался! Что вы ему сказали?

   - Правду. О том, кто ты есть по праву рождения.

   - Но зачем? – вскрикнул Конно так пронзительно, что поневоле привлек внимание окружающих фейри. Роланду пришлось придержать юношу, успокаивая. – Зачем вы это сделали?

   - Затем, что я желаю тебе победы, - ответил человек и ушел готовиться к своему поединку.

   На бой с лордом Фандорном он выходил спокойный и равнодушный. Ему не нужна была победа на этом турнире, где в самого начала был известен победитель, и весь вопрос состоял лишь в том, кто именно будет тем последним, кого он выбьет из седла. Лорд Фандорн был на две головы выше Конно и на полторы – самого Роланда. Он брал не столько ловкостью и умением, сколько весом, просто-напросто давя противников. Против этого великана у юноши не было шансов.

   У самого Роланда – тоже, но при первой же сшибке случилось невероятное. Великан-лорд просто-напросто отвел копье в сторону, и когда копье Роланда ударило его в щит, он бросил оружие, вынул ноги из стремян и свалился с седла. Грохот от падения его огромного тела прозвучал в тишине – все были настолько ошеломлены столь быстро завершившимся поединком, что не сразу опомнились. Роланд занял свое место, показывая, что собирается продолжать бой, но лорд Фандорн, с трудом встав на ноги, поклонился ему, потом королеве, потом трибунам, снял с головы шлем и ушел с арены пешком. Роланд некоторое время смотрел ему вслед, а когда оглянулся, место противника занял Конно. Юноша сидел в седле плотно, как влитой, и высоко поднимал копье.

   Несколько минут они неподвижно сидели в седлах, каждый на своем месте, не начиная боя. Трибуны замерли в напряженном ожидании. Со стороны зрителям казалось, что финальный поединок затягивается нарочно. Судя по горящим глазам фейри, такой бой им тоже нравился – битва не силы, а воли и разума.

   Конно первым тронулся с места. Его конь нетерпеливо переступал с ноги на ногу, а потом сделал шаг, другой, третий…

   По этому знаку Роланд тоже пришпорил своего коня. Неторопливо, шагом, держа копья поднятыми, они доехали до середины. Бледный до зелени, но удивительно спокойный Конно первым отсалютовал Роланду, качнув копьем вверх-вниз. Мужчина повторил его жест, после чего они спокойно разъехались в разные стороны.

   Добравшись до края арены, Роланд бросил копье наземь и спешился сам, без посторонней помощи, хотя в доспехах это было трудновато сделать. К нему бросились с расспросами, но он остановил рыцарей и пажей взмахом руки:

   - Нет. Не хочу.

   Взыграли фанфары. Маршал турнира протиснулся сквозь толпу в сопровождении двух герольдов, поклонился:

   - Вас призывает королева!

   Вздохнув, Роланд отправился на трибуну, раздумывая о том, в каком гневе будет его прекрасная «супруга». Ведь он лишил всех такого зрелища, как финальный поединок двух самых сильных рыцарей! Он ожидал, что Мэбилон будет метать громы и молнии, но женщина встретила его очаровательной улыбкой.

   - Мой повелитель – истинный король, - громко, на всю арену, промолвила она, протягивая ему обе руки. – В его душе так много благородства… Сегодня ты порадовал нас всех великолепным зрелищем, - добавила она тише, - явив одновременно силу, доблесть, мужество – и милосердие, достойное монарха! И победителя мы чествуем сегодня, – она снова повернулась к зрителям, подняла руку, - того, кто среди всех достойных более достоин и почестей, и славы, и наград! О, мой король! Прими свою награду!

   Она кивнула двум пажам, которые до этого скромно стояли в сторонке, в глубине королевской ложи. Надсаживаясь, мальчишки подтащили на подносе нечто, скрытое пока узорной тканью. Судя по всему, это было оружие – меч или шпага. Мэбилон, счастливо улыбаясь, взялась за край ткани, чтобы отдернуть ее эффектным жестом, но Роланд остановил ее:

   - Прошу прощения, ваше величество, но победу одержал вовсе не я!

   - Что? – Мэбилон шевельнула бровями. От нее ощутимо повеяло холодом – и это в такой теплый день!

   - Ваше величество, финального поединка не состоялось просто потому, что я не хотел сражаться с тем, чье превосходство над собой готов признать перед всеми. Я видел, как сражается этот юноша. Вы все видели это. Он оказался вторым не потому, что слабее, а потому, что его противник – я.

   - Не понимаю. Он же отказался от поединка…

   - Отказался не он, а я. Мне не хотелось сражаться с тем, кто заведомо сильнее меня. Думаю, вам, ваше величество, было бы неприятно видеть, как я падаю с седла. И я решил избавить вас от этого зрелища, даровав победу достойному… тому, кто выходил на бой под именем Темного Рыцаря! – обернувшись, он заметил среди бойцов, собравшихся внизу, фигуру в знакомых доспехах. Забрало шлема все еще оставалось опущенным, и на юношу со всех сторон бросали любопытные взгляды. - Поднимитесь-ка сюда!

   Конно не колебался ни секунды – через минуту он уже стоял рядом с Роландом.

   - Вот тот, кто достоин этой награды… и вашей благосклонности, ваше величество, - сказал мужчина.

   - Но кто же это? – Мэбилон сузила глаза в лиловые щелочки. – Я лица не вижу…

   - Можешь снять шлем, - шепнул человек.

   Когда взволнованный, смуглый от смущения юноша предстал перед королевой, та невольно вздрогнула. Краем глаза Роланд заметил Гайну. Девушка, державшаяся позади всех придворных дам, всплеснула руками и тихо ахнула. А Конно, сделав шаг, упал перед королевой на колени.

   - Моя госпожа, - голос его зазвенел от волнения и восторга, - я люблю вас. И вам я посвятил свои бои… И вас я объявляю королевой любви и красоты! Вы этого достойны!

   Королева Мэбилон стояла, опустив руки. Ее бледное лицо превратилось в маску, но глаза метали такие молнии, что Роланд счел за благо отступить в сторонку. Но потом передумал и решил вмешаться – просто для того, чтобы немного разрядить обстановку. Он приблизился к пажам, которые все еще держали поднос, сам откинул узорчатую ткань и взял в руки меч в усыпанных драгоценными камнями ножнах. Ладони слегка закололо, когда он прикоснулся к оружию.

   - А ты достоин награды, - сказал он, протягивая меч Конно. – И твоя победа более, чем заслужена!

   Мэбилон вздрогнула, когда драгоценный меч перешел из рук в руки, но быстро овладела собой. Она даже смогла улыбнуться и проворковать что-то любезное юному победителю, но в душе ее поднималась холодная ярость. Все пошло не так, как задумано. Ничего, она найдет способ исправить ошибку – даже если придется рубить сплеча!

   Дженнет сидела на стульчике у камина и сосредоточенно шила. Стежки выходили мелкими и ровными. Работа была простая – подрубать полотно – и можно было думать о своем.

   Несколько дней миновало с того дня, как девушка встала с постели. После визита пастора она проспала больше суток, а проснулась совершенно здоровой – ни жара, ни боли в горле – но настолько слабой, что еще почти неделю приходила в себя. Потом начала потихоньку вставать, ходить по дому. А еще дня три спустя миссис Стоун, фермерша, стала поручать ей легкую работу. Дженнет бралась за все – и потому, что это давало возможность отвлечься от тягостных мыслей, и потому, что хотела отплатить этим людям за добро и заботу. Она шила, месила тесто, прибирала в комнатах, помогала на кухне – сбивала масло, перебирала крупу. На двор ее не пускали. Ей вообще с самого начала дали понять, что из дома так легко не выпустят.

   Фермер и его жена, мистер и миссис Стоун, не могли нарадоваться на работницу. Они были небогатыми и лишние руки в хозяйстве пригодились. Дженнет их совсем не боялась.

   Иное дело – преподобный отец Джеймс. Он наведывался каждый день с тех пор, как гостья начала поправляться. Еще когда девушка лежала в постели, он садился на табурет рядом и монотонным голосом рассказывал ей о Боге, Христе, святых апостолах и таинствах англицизма. Пробовал учить с нею вслух молитвы, готовя к конфирмации. Все в семье фермера были убеждены, что Дженнет – дитя человеческое, но украденное фейри в незапамятные времена, а потом возвращенное людям по истечении двадцати одного года. На самом деле Дженнет шел только двадцатый год, и она не знала, как указать этим людям на ошибку.

   Она услышала голоса и невольно насторожилась, боясь, что это заглянул пастор. Преподобного девушка не любила. Он не верил в добрых соседей, считал, что фейри – глупое языческое суеверие, а фермеры подобрали сумасшедшую бродяжку. Он обещал разыскать ее родных, но если таковые не отыщутся, отправить в работный дом в ближайшем городе. С этой целью он уже разослал по окрестностям несколько писем с писанием примет странной девицы, и каждый его визит начинался с того, что у него интересовались, не пришел ли еще ответ. Каждое «нет» приближало перспективу оказаться в работном доме. А что ждет ее там? Дженнет имела смутное представление о работных домах – в Фейритоне не было ничего подобного, а в Бате и Лондоне ей было не до того, чтобы интересоваться – но подозревала, что там ее не ждет ничего хорошего.

   - Отец Джеймс пока не приходил? – поинтересовалась миссис Стоун у мужа.

   - Пока нет. Но обещал сегодня непременно…

   - Ох, не нравится мне, что он задумал! Отдать бедняжку в работный дом! Она там погибнет… - вздохнула фермерша. – И добрые соседи нам этого не простят.

   Дженнет навострила уши, но не перестала работать.

   - Тише ты! – шикнул муж на жену. – Заладила!

   - И то верно, у фейри чуткий слух.

   - А что, по-вашему, она не из дивного народа? Подумаешь, выглядит, как человек! А ты на работу ее смотрел? Когда она крупу перебирает, зернышки – как на подбор. Пол метет – так потом ни соринки, хоть ешь с него. Булки из теста, которое она месит, долго не черствеют. А как она шьет! Меленько-меленько, ну чисто белошвейка! Нет, люди так не могут. Только фейри! Вот бы нам ее у себя оставить?

   - Чего удумала? Да преподобный этого ни за что не разрешит!

   - А жаль… Когда он обещал быть?

   - К вечеру.

   Дженнет вся сжалась, затаив дыхание. К вечеру. А вечером что будет? Ох, как страшно! Но от страха она только быстрее работала иглой. Работа не мешала ей думать о своей судьбе. Что ей делать? Надо дать знать Стоунам, кто она есть на самом деле, но как? Они звали ее Джейн – просто потому, что, перебирая имена, наткнулись на него после всех Мэри, Энни, Элли и Сью. Ее настоящее имя, Дженнет, они так и не назвали. А написать… В фермерском доме отродясь не водилось бумаги и чернил, а выйти за порог и написать палочкой на снегу не удавалось – для этого сначала надо было выйти за порог. Когда же девушка попробовала написать щепочкой на золе, добрая миссис Стоун в первый и единственный раз рассердилась и ударила ее по руке. Фермерша была уверена, что это дикарка пытается начертить какие-то волшебные знаки. Добрые соседи – добрыми соседями, а колдовства люди не терпели.

   - Эй, ты, фейри?

   Дженнет подняла голову. Перед нею стоял Мэтью, младший сын хозяев. Мальчик относился к ней с дружелюбным любопытством. Он еще не утратил веры в чудо.

   - А ты чудо сделать можешь?

   Дженнет покачала головой и улыбнулась. Круглое лицо мальчугана вытянулось:

   - Уу-у… А я-то думал…

   Девушка пожала плечами и немного скривилась, что должно было означать ответ. Она прекрасно понимала все, что ей скажут, но сама едва могла связать два слова. Эта ее немота для миссис Стоун служила доказательством того, что она и есть фейри. А самой Дженнет казалось, что тот поцелуй леди Росмерту не только дал ей возможность понимать наречие фей, но и отнял способность разговаривать с людьми. И кто же она теперь? Еще не фейри, но уже не человек. И что с нею будет дальше?

ГЛАВА 3.

Преподобный отец Джеймс приехал только через два часа, вскоре после обеда, когда семья собралась в гостиной. Дженнет сидела по своему обыкновению у очага, штопая чулок, мистер Стоун со старшим сыном что-то чинили, младший сын возился с деревянными игрушками, а миссис Стоун копошилась в кладовке. Девушка первая услышала стук подъехавшего экипажа, подняла голову, прислушиваясь.

   Через несколько минут вошла фермерша, торопливо вытирая руки о передник. За нею по пятам шел сам преподобный. Коротко кивнув фермеру и его детям, он подошел к Дженнет. Та оцепенела под его пристальным взглядом. Ей все время казалось, что пастор подозревает ее во лжи. Именно такие еще совсем недавно волочили в пыточные подвалы и потом на костер женщин, у которых слишком много молока давали коровы или чья красота вызывала у соседок зависть и подозрение в колдовстве. Всякий раз, как он смотрел на нее, девушке казалось, что он пытается отыскать у нее на лице ведьмин знак и жалеет о том, что нельзя прямо здесь сорвать с нее одежду и поискать его в других местах.

   - Ну, дочь моя, - без предисловий обратился к ней пастор, - Я за тобой. Собирайся. Кажется, мы нашли твою семью.

   Чулок выпал из рук Дженнет. Неужели ее отвезут в Фейритон? Ведь преподобный был уверен, что Фейритон – означало просто то, что девушка когда-то жила у фейри. И что там будет? Она увидит маму, отца, младших сестер… А кого увидят они? А если совершится ошибка, и ее привезут к чужим людям, у которых несколько лет назад пропала девица по имени Джейн?

   Но спорить она не стала. Кто станет ее слушать? Она же двух слов связать не может!

   Миссис Стоун хлопотала возле нее, как наседка. Все совала в руки узелок с гостинцами – яблоками, булочками, не доштопанной парой чулок. Сама Дженнет была, как в тумане.

   Возок пастора уже стоял у крыльца. Сизые сумерки наползали отовсюду. Конюх с любопытством вытянул шею, ожидая выхода загадочной фейри.

   - Сейчас мы поедем ко мне, - увещевал ее отец Джеймс. – Там ты проведешь ночь, а завтра рано поутру отправимся в Темптон. Это недалеко, но сегодня засветло мы бы до него не добрались… Да, милая, там живет твоя матушка. Тебе знакомо это название?

   Дженнет не успела покачать головой – мимо нее прошмыгнула миссис Стоун, прижимая к груди ворох старого тряпья.

   - Ну, прощай, девочка! – пустила она деловую слезу. – А я тут пока старье спалю.

   Дженнет проводила ее взглядом, уже собралась улыбнуться на прощание, но улыбка замерла на ее губах. Этот «ворох тряпья» был ее старым платьем, в котором она попала к этой семье. Пока болела и лежала в постели, девушка не вспоминала о своих вещах, и вот…

   На ее глазах миссис Стоун подошла к камину и вывалила платье в огонь.

   Вскрикнув, Дженнет выронила узелок и кинулась к камину. Пламя взметнулось чуть ли не до трубы, вместе с клубами удушливого дыма, вмиг заполнившего комнату.

   - Ну, ты и придумала, жена! - мистер Стоун с бранью кинулся к окну. – Чего удумала! Теперь напускала дыму! Такое во дворе надо сжигать, а то и вовсе на пустырь идти и там же золу закопать от греха подальше!

    Дым выедал глаза, но для Дженнет было все едино. Не то, чтобы ей было так дорого платье, подаренное леди Росмерту, но к платью была приколота роза, подарок волшебницы! Роза, лепестки которой исполняли желания…

   Не обращая внимания на крики, она сунула руки в огонь, вытаскивая ветошь, в которую превратился ее недавний наряд – платье из волшебной страны в мире людей довольно быстро обветшало, постарев лет на двадцать за несколько дней, - встряхнула, осматривая, и пальцы ее сомкнулись на лепестках растрепанного бутона.

   Роза успела высохнуть, словно ее нарочно засушили для гербария, ухитрившись сохранить форму. И лишь цвет лепестков сменился с нежно-розового на пепельно-серый.

   - Да что ты? Что ты делаешь? – хлопотала рядом фермерша. – Если тебе на память надо, так я бы лоскуток срезала… Я ж думала, ты новую жизнь начинаешь…

   - Раньше надо было сжигать! – ворчал ее муж.

   Дженнет, стоя на коленях над очагом, сжимала сухой бутон в дрожащих руках, и ее душили рыдания.

   - Нам пора, - тяжелая рука пастора легла на локоть. Схватив за него цепкими пальцами, преподобный отец Джеймс рывком поднял девушку на ноги.

   От толчка она чуть сильнее сжала сухой бутон, и лепестки раскрошились, падая на пол. Дженнет вскрикнула, но горестный вопль тут же сменился криком радости – в середине, под верхним слоем, бутон был по-прежнему твердым и упругим.

   Вывернувшись из рук пастора, девушка торопливо принялась раздирать сморщенные лепестки, и в самой сердцевинке вдруг вспыхнуло что-то яркое. Последний лепесток, крошечный, так и не расправившийся до конца, все еще оставался свежим и сохранил свой бледно-розовый цвет. Единственный живой лепесток на мертвом цветке.

   Держа его на ладони, Дженнет впилась в него взглядом. Рыцарь Ролло говорил, что можно загадать желание, и оно исполнится. Ей не нужны были ни новые платья, ни красивые туфельки, ни украшения, ни даже золотая карета с четверкой лошадей. Ей нужно было вернуться в волшебную страну и найти Роланда. Но что для этого надо сделать?

   - Я хочу вернуться в страну фей! – воскликнула она и, не придумав ничего лучшего, подкинула лепесток вверх.

   В тот же миг он вспыхнул золотым огнем, переливаясь и сверкая, как крошечное солнышко.

   - Волшебство фейри! – радостно закричал Метью, прыгая и хлопая в ладоши.

   - Это колдовство, - воскликнул пастор. – Немедленно прекратить!

   Но золотистый огонек уже рванулся к открытому мистером Стоуном окну и выплыл наружу. Оттолкнув попавшуюся на пути миссис Стоун, Дженнет со всех ног кинулась за ним.

   На дворе стоял пасторский возок, и кучер с разинутым ртом смотрел за яркой искоркой, которая проплыла по воздуху. Дженнет, теряя деревянные башмаки, сбежала с крыльца и устремилась вдогонку. За ее спиной хлопнула дверь, послышались голоса фермера, его жены, пастора, но она и не думала останавливаться. Огонек вылетел за ворота и направился через поле к темневшему невдалеке лесу. Торопясь, спотыкаясь и едва не падая из-за мешавшихся юбок, девушка бегом пересекла поле и ворвалась в лес.

   Опасаясь погони, она спешила изо всех сил. Сердце колотилось в горле, рот наполнился вязкой слюной, она едва дышала, а руки и ноги дрожали от напряжения, но девушка не останавливалась, хотя несколько раз с содроганием думала, что вот-вот колени подогнутся, и она упадет в снег. А там подоспеет погоня…

   Тихая песенка ворвалась в уши, пробившись сквозь гуд крови и хриплое дыхание. Где-то в чаще леса звонкий голосок выводил нехитрую песенку, которая вплеталась в легкую мелодию свирели.

   Девушка Нелли на свете жила –

   Нелли, о Нелли! –

   Красивее всех в деревне была.

          Пой, свирель моя, пой!

   Однажды она пошла за водой –

   Нелли, о Нелли! –

          Чепчик надела любимый свой.

   Пой, свирель моя, пой!

   Но только склонилась – плеснула волна –

   Нелли, о Нелли! –

   С ее головы чепец сорвала.

   Пой, свирель моя, пой!

   И сразу ундина со дна всплыла –

   Нелли, о Нелли! –

   Чепчик она себе забрала.

   Пой, свирель моя, пой!

   Прыгнула Нелли, вернуть чтоб чепец –

   Нелли, о Нелли! –

   Но волны хлестнули – настал ей конец.

   Пой, свирель моя, пой!

   Задыхаясь, Дженнет бежала на песню, продираясь сквозь лес. С каждым шагом сугробы становились все выше, кусты росли все гуще, цепляясь ветками за подол платья и растрепавшиеся волосы. Где-то осталась, зацепившись за сучок, шаль. Сбилась шляпка, и девушка торопливо сорвала ее с головы, откинув в сторону. Отяжелевший, намокший подол лип к ногам, в башмачки набился снег. У одного из них оторвалась подошва, и носок вмиг промок, но девушка не замечала ничего. Она спешила так, словно от этого зависела ее жизнь. Ведь, заставляя торопиться, впереди мерцал золотистый огонек, маня за собой.

   Среди кленов, осин, рябин и вязов замелькали ели. Их становилось все больше и больше, и скоро, чтобы пройти, надо было то и дело отгибать колючие еловые лапы. Песенка почти смолкла, но среди деревьев уже наметился просвет.

   Еще несколько шагов, и Дженнет оказалась на поляне. Ели обступили ее плотным кольцом, и только в одном месте и можно было пройти.

   Полянка шириной в пятнадцать шагов была засыпана ровным слоем снега, удивительно гладкого и мягкого даже на вид. Ни следа зверя или птицы не было на нем. В самой же середине поляны высился гранитный валун, со всех сторон покрытый пятнами мха и лишайника. У его темно-серых с разводами боков из-под снега пробивались ярко-зеленые упругие стебли повилики, и Дженнет, увидев эту зелень на белом снегу, едва сдержала радостный вскрик.

   Но мало того – на самом камне сидела девушка невысокого роста в зеленом платье с распущенными светлыми, почти белыми, волосами. Босиком, несмотря на зиму, она уютно устроилась на камне и, наигрывая на свирели, напевала нежным голоском:

   Лишь только ундины слышится смех –

   Нелли, о Нелли! –

   А девушки нет и не будет вовек.

   Пой, свирель моя, пой!

   Золотистый огонек подлетел к ней, и девушка отложила свирель:

   - Ты здесь откуда?

   - Я, - Дженнет, доселе прятавшаяся за ветками ели, сделала шаг на поляну, - пришла.

   - Какой ты красивый! – незнакомка подняла ладонь, приглашая огонек опуститься ей на руку. – Как тебя зовут?

   Присмотревшись, Дженнет увидела, что это мотылек с желтыми крылышками и алыми искорками на них. Он спланировал незнакомке на ладошку и сел там без страха.

   - Ты принес мне какую-то весть? – продолжала та расспросы.

   Дженнет сделала несколько шагов. Снег на поляне оказался неожиданно глубок, она проваливалась по колено, оставляя за собой борозду. Резко похолодало, и ей пришлось обхватить себя руками за плечи, чтобы хоть немного согреться.

   - Помоги мне!

   - Ай!

   Девушка в зеленом платье от неожиданности кубарем скатилась с валуна, прячась за его бок:

   - Ты кто?

   - Я… Мое имя Дженнет.

   - Как ты здесь очутилась?

   - Пришла на…Погоди, ты меня понимаешь?

   - Ну да, - девушка робко выглянула из-за камня. На бледном вытянутом личике ярко блестели огромные, как у стрекозы, ярко-зеленые глаза. – Хотя ты и дитя человеческое…

   - А ты – фейри?

   Зеленоглазка кивнула:

   - Фейри. И это все – мои владения, - она махнула рукой на притихший лес. – Но как ты сюда попала? Ведь смертным сюда хода нет…

   - Я уже бывала в волшебной стране и очень хочу вернуться туда опять, - объяснила Дженнет. – Там, у королевы Мэбилон, остался мой жених. Нас разлучили с ним, и я… Я хочу его вернуть. Помоги мне!

   Она решила не говорить о том, что Роланд Бартон избран королевой на роль нового короля. Пусть лучше эта лесная фейри думает, что человеческая девушка влюбилась в эльфийского принца. В детстве Дженнет немало слышала таких историй. Всех стращали рассказами о чарах фей – мол, они не способны на любовь и играют с людьми, как с куклами, а тот или та, кто осмелится любить фейри, не может уже жить с людьми и, в конце концов, убегает в холмы или кончает с собой, не вынеся разлуки.

   - Но если ты уже была там, как же ты оказалась среди смертных?

   - Я прогневала леди Росмерту, - ответила Дженнет и почти не солгала. Ведь волшебница действительно была разочарована ее решением вернуть себе жениха.

   - Понятно… Это очень сложно – открыть тебе дорогу, раз сама леди Росмерту выгнала тебя, - ответила девушка и вышла из-за валуна. Худенькая, хрупкая, несмотря на волочащийся по снегу шлейф и роскошные длинные волосы, она едва доходила Дженнет макушкой до груди. Но ее тонкой талии не нужны были никакие корсеты, а грудь и бедра свели бы с ума любого мужчину. – А что ты мне за это дашь?

   - Но у меня ничего нет, - растерялась Дженнет и посмотрела на свои руки. Хоть бы простенькое колечко!

   - Есть, - фейри оскалила в улыбке мелкие острые зубки. – У тебя есть то, что мне нужно! Твоя кровь!

   - М-мы должны заключить д-договор, - заикаясь, пролепетала девушка, - и я р-распишусь кровью?

   - Глупая! – фейри притопнула ножкой. – Дай руку!

   Все страшные истории о том, как народ холмов вот так уводит детей в никуда, мигом ожили в памяти. Еще год назад Дженнет без оглядки убежала бы от незнакомки, зовя людей на помощь, но сейчас она лишь протянула руку.

   Фейри взяла ее в свои холодные сухие ладошки и, перевернув запястьем вверх, с неожиданной силой укусила нежную кожу. Дженнет вскрикнула, а фейри вспорола кожу клыками и торопливо принялась слизывать выступающую кровь.

   - Ты чего? Нет-нет, пусти! Хватит! – с третьей или четвертой попытки девушке удалось вырваться, и она обернула укушенную руку складкой юбки. – Как это понимать?

   По остренькому подбородку фейри двумя струйками стекала кровь. Она улыбнулась, показав раздвоены язычок.

   - Вкуу-у-усная кровь! Свежая! Сладкая! Кровь девственницы, - промурлыкала она. – Дай еще!

   - Покажи мне дорогу в волшебную страну, - запястье болело, от слабости уже начинала кружиться голова, в ушах шумело.

   - А потом дашь напиться?

   - Дам, дам! – Дженнет попятилась, напуганная алчным блеском в зеленых глазах. – Но сначала покажи дорогу!

   - Да вот! – фейри зачерпнула снега вместе с несколькими капельками крови. Скатав снежок, она кинула его себе под ноги, и тот покатился прочь, постепенно увеличиваясь в объеме и оставляя за собой дорожку.

   - Беги за ним. Он приведет тебя к ручью, который не замерзает даже в самые лютые морозы. Тот ручей впадает в Озеро. А Озеро уже в волшебной стране. Только идти туда долго. Справишься?

   - Справлюсь, - Дженнет обрадовалась, услышав про Озеро.

   - Вряд ли, - прикинула фейри. – Без крови…

   С этими словами она прыгнула на девушку, растопырив руки и оскалив зубы. Дженнет увернулась и, подобрав юбки, со всех ног кинулась вслед за снежком, который уже покинул поляну и катился дальше. Хорошо, что за ним оставался след! Иначе белое на белом разыскать бы не удалось.

   - Ку-уда? Обманщица! Вернись! – заверещали за спиной. – Ты обещала!

   Первым порывом Дженнет было вернуться, но она вспомнила, каким огнем вспыхнули глаза фейри, и прибавила хода. Еще неизвестно, уцелеет ли она после той встречи. Да и снежок может укатиться далеко.

   Тем временем поднялся ветер, метя поземку. Наверняка, это были чары зимней фейри, которая мстила обманувшей ее человеческой дочери. Но Дженнет больше не чувствовала угрызений совести. Снежок уже вырос и стал почти в локоть. Не заметить его было тяжело, и хотя катился он с прежней скоростью, Дженнет больше не боялась потерять его из вида. Она боялась только одного – как бы ей не помешала тьма и холод. Усталости она не чувствовала, только дрожала от холода, да болело покусанное запястье.

   Журчание ручья она услышала уже в сумерках. Снежный ком к тому времени вырос и доставал ей до пояса, а катился намного медленнее, словно и он уже устал. Дженнет уже не бежала, а шла за ним, одной рукой раздвигая ветки перед собой. Ручей тек в неглубоком овражке, и снежный ком свалился вниз и застрял между сугробами. Но свое дело он сделал – неширокая, около ярда, полоса темной воды была хорошо видна даже в полутьме. Он прыгал по камням, пробираясь по руслу к одному ему ведомой цели, и Дженнет пошла по берегу.

   Ночь в лесу наступила быстро. Стемнело как-то вдруг, и почти сразу стало так холодно, что девушка была вынуждена прибавить шаг, чтобы не закоченеть. Деревянные башмаки она давно потеряла, и ноги в простых чулках замерзли и намокли. Шаль тоже осталась висеть на каком-то сучке, как и чепчик, и она то и дело убирала за уши растрепанные волосы. От страха и усталости – ей пришлось пройти-пробежать много миль – ее пошатывало, но Дженнет упрямо спешила вперед. Глубокий снег мешал бежать, но она все равно шагала по сугробам, стараясь только не упустить из вида ручей. В темноте потерять его из вида уже было легче легкого – в лесу царил глубокий мрак, и лишь журчание воды служило ориентиром. Серый снег перед глазами, черная полоска текучей воды, черные стволы деревьев – и такое же черное с редкими звездочками небо над головой. Одной рукой закрывая лицо, другую Дженнет выставила вперед, отводя лезущие в глаза ветки. Несколько раз она падала, проваливаясь в занесенные снегом ямы. Хорошо, что они не были глубокими, и ей ни разу не попался охотничий силок или ловушка, выбраться из которой без посторонней помощи она не сумела бы!

   Раз или два вдалеке послышался какой-то шум – то ли лай собак, то ли вой волков. И тогда девушка собирала последние силы и прибавляла шаг. Ей казалось, что если она остановится, то упадет замертво и больше никогда не встанет. Но ей надо дойти до Озера. Там живет Озерная Дева, которая может ей помочь. Иначе просто не может быть.

   Было холодно. Под простым шерстяным платьем на ней была только тонкая сорочка и чулки. Одежда уже намокла от снега, неприятно липла к телу, и Дженнет раз или два отстраненно подумала о том, что может простудиться. Но это потом. Не сейчас. Сначала ей надо добраться до Озера и задать вопрос Озерной Деве. А потом… потом будь, что будет! Если уж Озерная Дева откажется ей помочь и скажет, что она зря проделала свой долгий путь, если нет такой силы, которая вернула бы девушке жениха, то какое дело до того, когда и как она умрет – через много лет от старости или на берегу озера от простуды? Дженнет была уверена, что без Роланда она не будет жить.

   «Роланд… любимый…если ты меня слышишь…»

   На миг ей показалось, что впереди между деревьями возник знакомый силуэт. Дженнет моргнула заледеневшими ресницами – да, это Роланд Бартон. В светлой рубашке и белом жилете, без шейного платка, идет к ней по сугробам.

   - Роланд, как ты здесь…

   - Я не мог…

   Остальные слова утонули в вое поднявшегося ветра. Взвилась снежная поземка, сбивая с ног. Но Роланд протянул руки – и Дженнет с криком кинулась к нему на шею:

   - Нашла!..

   И руки сомкнулись вокруг шершавого ствола.

   Разочарование было так велико, что девушка разрыдалась в голос, уткнувшись носом в заледеневшую кору. И плакала до тех пор, пока без сил не сползла по стволу в сугроб, свернувшись калачиком. Ночная тьма проникла под сомкнутые веки, чернотой затопила сознание, и вой усиливавшегося ветра смешался с постепенно угасавшим шумом крови в жилах.

   А женщина, в темной комнате на вершине одинокой башни следившая в зеркале котла за каждым ее движением, резко выпрямилась и покачала головой.

   - Надо же, - промолвила она. – А малышка-то не простая…

   Она выпрямилась, новым, оценивающим взглядом окинув комнату. Закопченные своды, усыпанный соломой пол, массивный очаг, в котором горит неугасимой пламя, котел на треножнике, небольшое окошко. Был вечер, и багровый закат вползал в комнату. Алые лучи заходящего солнца и алые языки пламени заливали комнату кровавым светом. Все вокруг было алого, бордового, малинового оттенка. А где-то там сейчас царила ночь…

   - Эй, кто там? – крикнула женщина. – Ко мне!

   Минуту спустя послышались легкие шаги. Низенькая дверь, словно нарочно устроенная так, чтобы всякий кланялся при входе, отворилась, пропуская рыцаря в легких доспехах, но без оружия и шлема.

   - Вы звали, госпожа? – тонкое лицо его было бесстрастным.

   Несколько минут женщина внимательно смотрела на мужчину, словно пыталась запомнить навсегда каждую черточку его лица – или же проникнуть в его мысли.

   - Ты знаешь, кто я? – изучив его черты, поинтересовалась она.

   - Да.

   - Кто я?

   - Королева. Моя королева…

   - Ты помнишь это!

   - Я никогда не забывал. Мы все помним!

   - Не все…

   Рыцарь сделал движение, хватая себя за бедро, где должен был висеть меч.

   - Кто это? – промолвил он изменившимся голосом. – Кто этот предатель?

   - Не он. Она, - зеленые глаза женщины сузились. – Королева Мэбилон.

   Рыцарь побледнел. С некоторых пор имя правящей королевы в башне было под запретом.

   - Но мы еще напомним о себе, - промолвила женщина. – Ты готов пуститься в путь?

   - Приказывайте, моя госпожа!

   - Хорошо, - женщина махнула рукой. – Подойди сюда. Смотри!

   Рыцарь приблизился к котлу, всмотрелся в его темные недра. Картинка там уже изменилась, и он вопросительно шевельнул бровями.

   - Да. Это она.

   Дженнет повернулась набок, и поморщилась, когда что-то зашекотало ей нос. Девушка чихнула, сквозь сон махнула ладонью по лицу, убирая… траву?

   Не открывая глаз, Дженнет провела пальцами по земле…

   Земле?

   Удивление ее было так велико, что Дженнет резко выпрямилась, с удивлением и испугом озираясь по сторонам. Она спала у корней старого пня. Когда-то это было корявое дерево, но время обломало его вершину, ободрало кору, и теперь среди травы возвышался голый остов высотой в полтора человеческих роста. Два обломка нижних сучьев напоминали руки. В трещинах на стволе можно было угадать человеческое лицо. Вокруг рос кустарник – лещина, боярышник, бузина. А в каких-то десяти шагах плескалось озеро.

   Вскрикнув, девушка поднялась на ноги, подошла к берегу и опустилась на колени, со слезами на глазах глядя на водную гладь. Озеро было небольшим – можно было рассмотреть дальний берег. Не везде кусты подходили вплотную к воде – справа, шагах в пятидесяти, раскинулся луг. Если присмотреться, на горизонте вставали холмы.

   - Неужели, это оно?

   Да, стоило признать, что чудо свершилось. Еще накануне ее окружали сугробы, и землю терзал предрождественский мороз, а сейчас, кажется, была ранняя осень. На орешнике виднелись гнезда орехов, бузина и боярышник изобиловали ягодами, трава пожелтела и истончилась, а в листве мелькали первые желтые листья, словно оброненные кем-то золотые монетки. Но с чистого неба лилось благодатное и такое желанное после зимы и вьюги тепло. Попискивали снующие по веткам синицы. Лес в отдалении шумел кронами, и было в его шуме нечто знакомое, успокаивающее. Точно также шептал лес возле обители друидесс. Дженнет с удивлением поняла, что не просто слышит шорох листвы, но и различает «голоса» различных пород деревьев. Неужели наследие друидесс дало о себе знать?

   Впрочем, сейчас было не до того. Достаточно, что она понимает – лес вокруг живой. Он думает, дышит, чувствует. А это значит, что она все-таки попала в волшебную страну. И надо теперь дождаться появления Озерной Девы. Но для начала неплохо бы привести себя в порядок.

   Дженнет коснулась ладонями воды, умылась и напилась из горсти. Дождавшись, пока взбаламученная водная гладь успокоится, она посмотрела на свое отражение, машинально убрала за уши пряди растрепанных волос. Боже, какая она грязная! На щеках темные пятна, в волосах запутались мелкие травинки. А во что превратилось платье! Если Озерная Дева увидит такую замарашку, она, чего доброго, примет ее за лесного духа или вовсе откажется разговаривать.

   - Тут есть кто-нибудь?

   Девушка огляделась по сторонам, прислушиваясь, не придет ли ответ. Но вокруг царила тишина. Только шептались о чем-то своем деревья, цвинькали синицы, да мелко плескала волна. В нескольких шагах от того места, где она сидела, приведший ее сюда ручей с журчанием вливался в озеро, протискиваясь среди зарослей камыша и ивовой лозы. И ни одного человека вокруг. Правда, тут поблизости могли быть фейри или лесные духи, но сейчас девушка их не боялась.

   На запястье правой руки зарубцевались свежие раны, оставленные зубами зимней фейри. Раны больше не кровоточили, но рука плохо слушалась. Приходилось действовать осторожно, и Дженнет долго провозилась прежде, чем сняла платье и чулки и, оставшись в одной нижней сорочке, босиком, вошла в воду.

   Она бы ни за что так не сделала, если бы не была уверена в том, что вокруг никого нет. В мире людей это же верх неприличия, так разоблачаться! В Бате можно было совершать омовения в море, но в специальных огороженных кабинках и в купальных костюмах, под присмотром опытной дамы. Здесь не было ни того, ни другого, ни третьего. Но это была волшебная страна, тут царили свои законы, и Дженнет решила отбросить условности.

   Она не знала, можно ли купаться в этом озере, и потому остановилась возле берега. Зашла только по колено – вода была слишком холодна, и девушка боялась, что у нее сведет ноги. Тщательно умыла лицо и руки, потом пальцами кое-как расчесала волосы, вытряхивая из них сор и веточки. Вымыть голову было нечем, и девушка ограничилась тем, что просто намочила пряди, прополоскав их в воде, как белье. Только убедившись, что грязи ни на лице, ни на голове нет, вернулась на берег, застирала в ручье платье и уселась на траве, расстелив на солнышке мокрые вещи и подставив лицо неярким осенним лучам. Впрочем, если закрыть глаза, можно представить, что пока еще лето.

   Дженнет не помнила точно, сколько так просидела, запрокинув голову и подставляя лицо солнцу. Время словно остановилось. Она не чувствовала голода, а жажду утолила несколькими глотками из ручья. Думалось, она может просидеть так вечно. Тут так тепло и уютно… Щебечут птицы, шелестит листва, журчит вода, изредка долетает собачий лай.

   Собачий лай?

   Дженнет выпрямилась, озираясь по сторонам. Неужели она задремала на берегу? Да, наверное, несколько часов все-таки прошло – солнце опустилось намного ниже, почти касаясь верхушек невысоких деревьев. А с противоположной стороны в самом деле приближался собачий лай и топот копыт.

   Подхватив свое платье и чулки, девушка опрометью кинулась прятаться за кусты. Она забилась в заросли бузины и затаилась там, прижав платье к груди и боясь пошевелиться.

   Не прошло и нескольких минут, как из-за леса показалась кавалькада. Десятка три всадников – половина в темных куртках и светлых плащах на серых конях, а половина в светлых куртках и темных плащах на рыжих конях. Несколько собак вертелись под копытами коней. Во главе кавалькады ехали два всадника на белых лошадях. Один был в белом кафтане и белом плаще, а другой – в темном.

   Сгорая от любопытства, Дженнет наблюдала, как всадники осадили коней на берегу. Как засуетились пажи и оруженосцы, ставя две одинаковые палатки друг подле друга. Как разожгли два костра – один между палатками, а другой чуть в стороне. Оба всадника на белых лошадях не принимали участия в приготовлениях. Они подъехали к самой кромке воды.

   - Это то самое озеро? – спросил один. Голоса над водой разносились далеко, и можно было слышать почти все.

   - Похоже на то. Посмотри, брат, сколько тут орешника и бузины!

   - Называй меня не братом, а королем!

   - И ты тогда тоже называй меня королем!

   - Король должен быть только один! И это – я!

   - У тебя нет права первородства…

   - Как и у тебя. Мы вместе вышли из чрева матери, так что еще неизвестно, кто старший!

   Они близнецы? В наступающих сумерках рассмотреть лица не удавалось, тем более что закатное солнце слепило глаза, но Дженнет пригляделась и поняла, что оба молодых человека похожи друг на друга…

   Но полноте, человека ли? У людей не встретишь таких тонких и вместе с тем резких черт лица. У людей не бывает таких глаз. Люди не двигаются с такой грацией и легкостью. Это что же выходит? Судьба столкнула ее с высшими фейри? Но они оба называют себя королями. А королева эльфов – Мэбилон. Что это значит? То ли, что она оказалась в другой волшебной стране, то ли Мэбилон – королева над королями?

   Но зачем эти двое явились на озеро? Тоже за советом Озерной Девы? А как ей быть? С кем должна говорить владычица этих земель? С нею, поскольку Дженнет пришла первой, или с королями-близнецами?

   У костров суетились слуги. Ветер вместе с дымом донес запахи жареного, и девушка впервые за весь день ощутила голод. Но что-то мешало ей выйти из кустов и попросить хотя бы хлеба. И дело не только в том, что там было три десятка незнакомых мужчин, а она – единственная девушка и должна себя беречь. Просто неожиданно вспомнилось, что в волшебной стране в простом куске хлеба может таиться опасность. В первый раз она забыла об этой особенности мира фейри и поплатилась несколькими неделями жизни у друидесс и отшибленной памятью. А что делать теперь? В одной из сказок герой не ел и не пил ничего трое суток, пока брел к Мрачной Башне короля эльфов. Выдержит ли столько Дженнет?

   Но, как бы то ни было, сначала надо одеться. Платье ее высохло на солнце, и девушка, развесив его на кусте, торопливо принялась одеваться. Прокушенная рука все еще побаливала, так что она все еще возилась, пытаясь одной рукой застегнуть пуговки на спине, когда девушку обнаружила одна из собак.

   Тощая поджарая вислоухая гончая выскочила из зарослей прибрежной травы, быстро потянула носом воздух и вдруг залилась пронзительным лаем. Ей тут же отозвались остальные псы, и скоро воздух буквально зазвенел от многоголосого бреха.

   Дженнет перепугалась. Куда бежать? Собаки непременно настигнут ее и разорвут. Оставаться на месте? Но просто стоять и ждать неизвестности глупо. Кинуться на собак? Ну, уж это самая глупая глупость! У нее нет ни палки, ни камня. И потом – дамы так себя не ведут.

   Но, как известно, думать и действовать – не одно и то же. Пока Дженет торопливо размышляла, как пристойнее поступить, ее руки и ноги уже приняли решение.

   В зарослях бузины рос кривой клен. Когда-то в молодости его вершинка надломилась, да так и осталась кривой. Со временем рана затянулась, но примерно на высоте человеческого роста ствол резко изгибался, образуя что-то вроде стульчика. Тем более, что рядом рос сук, так что получалось неплохое местечко. А кусты бузины хоть и были слишком тонкими, но как опора для рук и ног вполне годились. Подобрав юбки, Дженнет забралась на дерево прежде, чем вспомнила, что женщины вообще на деревья не лазают. Нет, в детстве Дженнет вместе с братом, случалось, карабкалась на деревья, но после сделанного маменькой внушения оставила эти занятия. Однако, в волшебной стране этот неподобающий леди навык пригодился.

   По счастью, долго сидеть ей на дереве не пришлось – отчаянный лай собак привлек внимание их хозяев. Побросав все дела, рыцари, слуги, оруженосцы во главе с братьями-королями поспешили к зарослям бузины. Дженнет торопливо натянула на ноги подол платья и поджала пальцы на ногах – ей вдруг стало стыдно за то, что она без башмаков. Да и волосы распущены по плечам… Какой ужас!

   Фейри столпились вокруг, рассматривая находку.

   - Кто это?.. Девушка?.. Нет, лесной дух! – раздавались голоса. – Откуда она тут взялась? Это не морок? В этом месте можно ожидать всего, что угодно!..

   - Кто ты? – крикнул один из королей, держась на расстоянии.

   – И откуда взялась? – тут же поддержал его брат.

   - Меня зовут Дженнет, - откликнулась та. – Я…пришла издалека.

   Признаться, что она не из этого мира, было страшно.

   - А что ты здесь делаешь?

   - Я хотела увидеть Озерную Деву.

   - Надо же, - братья-короли переглянулись. – Мы тоже!

   Слуги отозвали собак и помогли девушке спуститься. Братья-короли внимательно осмотрели ее, и Дженнет от души порадовалась, что наступили сумерки. Так, по крайней мере, было меньше заметно, что грязь с платья отстиралась не до конца.

   - Ну и вид у тебя! – произнес один из них. – Ты из леса?

   - Нет, я… мой дом очень далеко отсюда. Я заблудилась, - соврала Дженнет. – Мне сказали, что Озерная Дева может дать совет, как мне вернуться домой…

   - Сомневаюсь, что Озерная Дева станет с тобой разговаривать, - вскинул голову один из братьев-королей. – Ей нет дела до таких, как ты. Ты ведь чужестранка? Откуда ты? Ты из племени фирболгов?

   - Если ты – фирболг, тебе же хуже! – поддержал его второй брат. – Но хуже нет, чем племя великанов! Хотя, для великана ты слишком мала, а для племени холмов – слишком велика. Кто же ты?

   - Я? – Дженнет вспомнила, как ее величали у леди Росмерту. – Я раньше жила у друидов, а перед этим… я из дочерей Евы.

   - Смертная? – хором воскликнули братья-короли. – Ты – смертная?

   Дженнет кивнула. Братья переглянулись и хором вздохнули.

   - Лучше бы ты была фирболгом или великаном, - промолвил один из них.

   - Почему? – Дженнет почувствовала неладное.

   - Потому, что в этом случае о нашей победе над фирболгом стали бы слагать песни, и память о тебе осталась бы жить. А раз ты просто смертная, никто ни о чем не узнает, - вздохнул один из братьев.

   - И у нас не будет подвига, - поддержал его другой.

   Он сделал знак, и тут же два подошедших сзади рыцаря крепко взяли девушку за локти, выкручивая ей руки назад.

   - Погодите, - сообразила Дженнет, чувствуя, как ее запястья стали обматывать ремнем, - неужели вы хотите меня убить?

   - Не убить, а покарать! – сказал один брат.

   - Короли никого не убивают. Только карают или милуют! – поддержал его второй.

   - Но за что? – испугалась девушка.

   - За то, что ты – из племени смертных. За то, что ты своим присутствием осквернила священное Озеро. За то, что ты могла помешать Озерной Деве ответить на наш вопрос…

   - Но я не собиралась вам мешать! Я бы просто отошла в сторонку и подождала своей очереди…

   - Ну, уж нет! Ни за что на свете! – чуть ли не хором воскликнули братья-короли. – Этому не бывать! Чтобы какая-то смертная присутствовала… тут?

   - Ну, тогда, - Дженнет вздохнула, - тогда я уйду. Просто уйду…

   - Просто уйдешь?

   - Да. И никогда не вернусь!

   Братья переглянулись. Они и вправду были близнецами, и сейчас девушка, несмотря на полумрак, заметила, что в их головах родилась одновременно одна и та же мысль.

   - А это было бы неплохо, - сказал один.

   - Это было бы прекрасно! – поддержал другой.

   - Значит, что? – Дженнет подалась вперед, насколько позволяли державшие ее за руки рыцари. – Вы меня отпустите?

   - Отпустим. Навсегда. Тащите ее к обрыву!

   - Что? – испугалась девушка, когда рыцари силой поволокли ее вдоль берега озера. – Что вы задумали? Куда вы меня ведете?

   Она пробовала упираться в землю ногами, но куда там! Разве одной девушке под силу совладать с двумя взрослыми мужчинами? Ноги ее лишь скользили по траве. Вдобавок, она была без башмаков и, несмотря на чулки, тотчас же ушибла пальцы.

   - Отпустите меня!

   - Ты чужеземка! Ты оказалась там и тогда, где тебе быть не должно! – холодно произнес один из братьев. – И ты поплатишься за свое преступление.

   - Мы тебя утопим, - коротко высказался второй. – Ты хотела попасть к Озерной Деве? Ты к ней попадешь!

   - Но так неправильно, - от нереальности происходящего у Дженнет путались мысли. – Как вы можете? Ведь вы же рыцари! Вы должны уважать дам!

   - Мы – короли. Короли уважают и почитают только законы своей страны.

   - Не забывай, брат, что король среди нас только один…

   - Но пока Озерная Дева не указала на одного из нас, королями считаемся мы оба!

   - К сожалению, потому что ни у кого из нас нет права первородства.

   Оба воинственно посмотрели друг на друга и кивнули. Видно было, что этот спор затевался между ними столько раз, что стал своеобразным ритуалом. Дженнет же попыталась ухватиться за эту соломинку.

   - Но ведь истинного короля отличает не только право рождения! Он не только соблюдает законы страны, не только карает, но и милует, - взмолилась она. – Будьте милосердны, отпустите меня!

   - Ты права, дочь человеческая, - ответил один из братьев. – Но королем, к сожалению, станет только один из нас. Тот, на кого укажет Озерная Дева.

   - Самый достойный, самый лучший, - встрял второй. – И уже он мог бы тебя помиловать…

   - Но неизвестно, сколько времени нам придется ждать явления Озерной Девы. Она может появиться через несколько минут, а может – через несколько дней. Наше же королевство не может долго обходиться без короля, иначе наши соседи не преминут напасть на нас…

   - И все из-за тебя, смертная!

   - Извините, - пролепетала Дженнет, чувствуя свою вину, хотя и не понимая, в чем же она состоит.

   - К счастью, есть способ призвать Озерную Деву и не ждать невесть сколько времени. Для этого надо принести жертву.

   - Жертву! Раньше каждый, кто хотел испросить чего-то у Озерной Девы, приносил ей дары. Сначала платили жизнями – своими или чужими. Потом – золотом, серебром и холодным железом. Потом – дорогими вещами. А в конце концов стали бросать в озеро все подряд. И теперь Озерная Дева не торопится всплывать.

   - Она испытывает просителей, заставляя их ждать. Но если ее поторопить действительно ценным даром, она появится мгновенно.

   Братья говорили по очереди, один подхватывал мысль другого, словно у них был один разум на двоих. Дженнет еле успевала поворачивать голову то к одному, то к другому.

   - А какой дар считается наиболее ценным? – поинтересовалась она, уже догадываясь об ответе.

   - Жизнь! – не разочаровали ее братья. – Человеческая жизнь! Жизнь женщины! И, тем более, жизнь чужеземки – ведь они так редко попадаются в наших краях!

   Сердце у девушки упало. Уже не сопротивляясь, она позволила подвести себя к берегу.

   Над озером сгустился туман. Дальний берег исчез из вида, деревья и кусты казались на фоне быстро темнеющего неба сгустками черноты. Где-то кричали птицы, устраиваясь на ночлег. Закат догорал за лесом, а в сине-зеленом небе загорались первые звезды. Девушка вспомнила, как преподобный отец Томас рассказывал детям в воскресной школе, что звезды – это крошечные окошки, через которые ангелы наблюдают за людьми. Где же ее ангел-хранитель? Почему не придет на помощь!

   Оруженосцы сбегали, принесли камень и стали обвязывать его веревкой, но надеть петлю на шею девушке не успели. Туман внезапно загустел, резкий порыв ветра погнал его клубы прямо на людей, а в самой сердцевине белесой мглы послышалась негромкая песня.

   Ночь опустилась на лес и на дол.

   О-ло-лерей!

   Тянет к гнезду чернокрылый орел.

   Пой, соловей!

   А за дубравой, над речкой-шалуньей –

   О-ло-лерей! –

   Ловит звезду молодая колдунья.

   Пой, соловей!

   Голос был женский, и полный такой тоски и печали, что хотелось плакать от жалости. Он приближался. Плескалась волна, слышался тихий скрип. Потом вдалеке на озерной глади показался светлый силуэт небольшой лодки.

   - Это она! – прошептал один из братьев и опустился на колени.

   - Озерная Дева! – воскликнул второй, повторяя его движение.

   - Озерная Дева! Озерная Дева! – зашептались их спутники. Все мужчины преклонили колени, и только Дженнет осталась стоять со связанными за спиной руками. Во все глаза, забыв об усталости, боли, смотрела она на ту, от которой зависела ее судьба.

ГЛАВА 4.

Подобрав подол платья и отослав своих дам, Мэбилон торопилась вверх по крутой лестнице. Так уж повелось, что все пророчицы селились повыше, поближе к небу и звездам. Там они пребывали в уединении, редко тревожа своим присутствием остальных. Если прорицатель или чародей и покидал свою подзвездную обитель, все знали – случилось нечто действительно невероятное. Но и к ним так просто не явишься. Эта лестница кажется бесконечной, и оно действительно так. Если ты идешь к прорицателю просто так или с каким-нибудь пустяковым вопросом, то и лестница удлиняется до бесконечности, так что проще повернуть назад.

   Но Мэбилон была уверена, что ее дело достаточно важное, чтобы ради него отложить все другие дела. Отбросив важность, королева, как простая девчонка, взбежала вверх по лестнице, распахивая дверь.

   В лицо ей ударил слепящий свет, и Мэбилон зажмурилась. А когда открыла глаза, вокруг нее сгущалась темнота.

   Королева оказалась в пустой просторной комнате с высокими потолками. Ее осторожные шаги гулко отдавались где-то в вышине. Пахло старым деревом, камнем, плесенью и почему-то птичьими перьями.

   Мэбилон прошлась немного по комнате, озираясь по сторонам. Здесь она бывала редко и всегда чувствовала себя маленькой и жалкой.

   - Бин Сидха? – шепотом позвала она, с трепетом прислушиваясь к своему голосу, неожиданно слабому и робкому. – Бин Сидха, ты здесь?

   Тишина взорвалась гулким хохотом, от которого у королевы кровь застыла в жилах. Защищаясь, она вскинула руку, обливая себя волной серебристого пламени.

   - Боишься? – гулкий хохот стал еще громче. – Ты меня боишься?

   - Не смейся надо мной, Бин Сидха, - воскликнула Мэбилон. – У меня беда! Мне не до смеха!

   - Беда! Беда! – захохотало эхо. – У моей малышки беда! Ох-хо-ха-ха!

   - Да! – притопнула ногой Мэбилон. – И я… прошу помощи…

   - Помощи! Помощи! – опять зашлось эхо. – Ищи-ищи…

   - Ты мне отказываешь? – Мэбилон завертелась на месте, выискивая, откуда доносится голос.

   - Отказать? – звук шел с разных сторон. Создавалось впечатление, что во тьме прячется пять или шесть существ. – Как знать? Как знать? Отгадать? Распознать? Или тайну рассказать?

   - Какую тайну? – королева невольно прижала руки к груди. – Бин Сидха, ты смеешься надо мной? Ты хочешь испытать на себе мой гнев?

   Послышался тихий хлопок. Вспыхнувший огонек осветил перекрещивающиеся под потолком балки, на одной из которых, скорчившись и поджав под себя ноги, сидело странное существо. По виду оно напоминало женщину, закутанную в длинный балахон с надвинутым на глаза капюшоном. Из-под него падали пряди длинных волос неопределенного цвета – казалось, они были покрыты столь густым слоем пыли, что уже трудно было понять, какими они были изначально. Существо поджимало под себя босые ноги с птичьими пальцами на ступнях.

   - Королева Мэбилон, - голос из-под капюшона доносился глухо, хрипло и через силу, словно был недавно сорван от крика, - ты всерьез считаешь себя сильнее меня? Меня, которая старше всех в этом замке, вместе взятых? Меня, которая сама выбирала это место для его строительства в незапамятные времена? Меня, которая помнит еще юность Богини Дану? Меня, которая видит будущее и хранит в себе все воспоминания всех, с кем она встречалась? Меня, для которой нет тайн и которая может указывать снам?

   Королева попятилась.

   - Прости, - молвила она, - но я правда не представляю, что делать…Мой король и повелитель… Он не обращает на меня внимания! Он беседует со мной, участвует в пирах и турнирах, мы вместе выезжали на охоту, он не чуждается общества, но… Ко мне он ничего не чувствует! Внутри у него словно каменная глыба, в которую заключено его сердце! Я не могу пробиться туда! Это чары…

   - Чары! Чары! – заголосила Бин Сидха, принимаясь раскачиваться на балке взад-вперед. – Всюду чары! Везде чары! Они, как аромат цветов, разлиты в воздухе. Один наслаждается запахом жасмина, другой кривит и морщит нос! Чары! Они повсюду! Чары принесут удачу – и обрекут на поражение! Чары помогут – и погубят! Наградят – и покарают! Чары! Чары!

   Королева ждала, пока ее собеседница выдохнется. Ее мозг лихорадочно работал, пытаясь разгадать эту загадку.

   - И ты считаешь, - промолвила она, когда Бин Сидха выдохлась, - что моего короля околдовали? Это возможно?

   - Ты знаешь ответ. Зачем спрашиваешь?

   - Согласна, но… Но кто?

   - И на этот вопрос ты знаешь ответ. Хотя и не веришь!

   Мэбилон невольно схватилась за голову.

   - Нет, - простонала она, - не может этого быть… Это отродье фирболга? Это чудовище…Я всегда знала, что эти выродки еще себя покажут… Но чтобы так… А я-то их к себе приблизила!

   По-птичьи склонив голову набок, Бин Сидха подалась вперед. Под капюшоном блестели ее глаза на темном, словно вырезанном из старого дерева, лице.

   - Отродье фирболгов? – прошелестел голос.

   - Не притворяйся глупее, чем есть! – воскликнула Мэбилон. - Ты знаешь, о ком я говорю! Этот мальчишка, сын Айфе! Она ненавидит меня…

   - Ты давно победила Айфе, - напомнила Бин Сидха.

   - Победила! Но не уничтожила. Я лишила ее силы, власти, я заточила ее в башню на границе мира, я забрала в заложники ее детей, но она все равно продолжает мне мстить! Долго же она ждала…

   Бин Сидха покачала головой. Длинные волосы заколебались туда-сюда, как водоросли в мутной воде.

   - Это она! – воскликнула Мэбилон. – Это ее рук дело, я поняла! Я давно подозревала, что здесь дело нечисто! Уж слишком тихо ведет себя она в последнее время. А она вот как – подобралась через своего сына. То-то этот мальчишка в последнее время так близок к моему повелителю! Он его околдовал!

   - А ты? Колдовала ли ты сама?

   - Еще бы! Что я только не делала! Его ничего не берет… В какой-то момент мне показалось, что он дрогнул, что его сердце склонилось ко мне, но это быстро прошло. Теперь он вежлив, холоден, равнодушен. Иногда мне кажется, что к моим фрейлинам он проявляет больше интереса, чем ко мне! Конечно, я пыталась подчинить его себе, но он ничего не замечал!

   Королева была в первую очередь женщиной, и сейчас эта женщина ощущала себя отвергнутой. Мужчина ее мечты, ее избранный король, почему-то упрямо сопротивлялся ее чарам. Она неоднократно пыталась его обольстить, пользовалась и обычными женскими чарами и колдовством.

   - А что ты делала?

   - Да все, как обычно. Я каждый день подносила ему питье, в которое добавляла свою кровь и слезы. Я сама готовила для него блюда, что он ел. Он дышит ароматами, которые составляла лично я… Я даже читала заговоры и пропитывала его сорочки отваром чар-травы…Но он не хочет меня знать. А сегодня…

   …Сегодня, зайдя к своему королю раньше обыкновенного, Мэбилон застала его спящим. Роланд разметался на постели, и суровая складка на лбу говорила о том, что снится ему что-то тяжелое. Шепча заклинания, королева приблизилась к постели, осторожно наклонилась над супругом, одним движением выскользнула из платья, оставшись обнаженной, потом распустила прическу, позволив волосам упасть на спину и плечи. На ней оставались только украшения – ожерелье, браслеты, кольца. Она тихо скользнула в постель к мужчине, улыбаясь про себя. Вчера она отлично подготовилась к этой встрече – за ужином дважды королю подавали особое вино, начиненное отварами из трав, одновременно возбуждающих и успокаивающих. Роланд заснул очень быстро, им оставалось лишь проснуться в одной постели и явными доказательствами того, что ночью они любили друг друга.

   Откинув узорное покрывало, Мэбилон склонилась над телом человека. Мужчина был прекрасен. Конечно, он далеко не был так изящен, как рыцари-фейри, многие из которых отдали бы бессмертие ради того, чтобы побывать в постели своей госпожи. Но он был крепок, силен, здоров и… И он был тем, кто поможет королеве в осуществлении ее намерений. Нежные пальчики заскользили по коже мужчины, выписывая узоры на его плечах и груди и постепенно опускаясь все ниже. Потом к ним присоединились губы королевы. Нежные, мягкие, они сначала пощекотали мочку уха человека, потом – шею, плечи, ямку под ключицами…

   Но в тот миг, когда осмелевшая королева прикоснулась к низу живота Роланда, чужая ладонь накрыла ее руку. Женщина вздрогнула. Мужчина открыл глаза.

   - Ваше величество? – спросонья голос у него был хриплым, и это возбуждало Мэбилон. – Что вы здесь делаете?

   - А сам не в силах догадаться? Люблю тебя, мой повелитель! И страстью по тебе сгораю! Не в силах дольше я бороться, - она подалась вперед, касаясь грудью его груди. – Люби меня, мой повелитель! Давно мечтаю стать твоей, сгореть в огне твоих желаний…

   - Мои желания… Боюсь, что мои желания ничего не значат… Вы – повелительница фейри, а я всего лишь человек…

   - Ты – повелитель сердца моего! Моя мечта! Моя любовь!

   - Я – смертный человек. И я полностью в вашей власти. Если вам так угодно, я мог бы удовлетворить вашу прихоть…

   Королева отпрянула. Впервые услышала она это слово из уст своего избранника.

   - Ты – прихоть? Ты – мой любовь!

   - Которую вы заключили в золотую клетку. Здесь я в вашей власти. Я готов смириться, но… Простите, ваше величество, я не могу. Я недостоин вашей любви.

   - Ты? – от удивления Мэбилон забыла рассердиться. – Ты? Но чем? В тебе не вижу я изъянов! Ты совершенен…

   - Я – человек. Обычный смертный человек и… - Роланд окинул взглядом комнату, - мне не место в этих стенах. Вам, королева, нужен тот, кто равен вам. Или даже тот, кто сильнее. Настоящий мужчина. А я для вас всего лишь игрушка. Мой дом не здесь. Прошу вас, отпустите меня.

   - Упрямец! – не сдержалась Мэбилон. - Сколько можно? Любой был счастлив заменить тебя! Любой готов к ногам моим упасть…

   - Но я – не любой, - Роланд встал, сдернул полог, которым укрывался и набросил его на плечи королеве. – Мне очень жаль. Я не в силах вас любить. И прошу вас… нет, умоляю… оставить эти попытки. Здесь, при дворе, есть достойный вас юноша. Обратите на него свои взоры, а меня предоставьте моей судьбе.

   - Ты понимаешь, что только что сделал? – промолвила Мэбилон, не узнавая своего голоса.

   - Понимаю. Но понимаю также и то, что вы сейчас ведете себя неподобающе. Я – джентльмен и никому не скажу об этом маленьком недоразумении. Пусть все останется между нами!

   С этими словами он мягко, бережно взял ее за плечи, заглядывая в глаза, привлек к себе, нежно, почти отечески поцеловав в губы, после чего столь же мягко, осторожно подтолкнул в сторону двери…

   И воспоминания об этом позоре до сих пор жгли сердце королевы Мэбилон. А когда она час спустя увидела, как Роланд о чем-то увлеченно беседует с арленом Конно, разум ее помутился от досады и ревности. Ее общество король предпочитает обществу этого выскочки! Сына мятежной Айфе! С ним ему явно интереснее, чем с нею. Король околдован.

   - Король околдован! Он же был совсем другим, пока не появился этот Конно! Арлен его испортил, он его очаровал! То козни Айфе! Надо было их убить…

   - Убить детей соперницы? – прокаркали сверху. – Умно, ничего не скажешь!

   Мэбилон вскинула голову. Она, признаться, совсем забыла о присутствии Бин Сидха. Да, когда-то именно пророчица посоветовала и пальцем не тронуть двух испуганных малышей, маленького мальчика и его сестренку, которую он тогда держал на руках, поскольку она была слишком мала, чтобы долго стоять на ногах. Бин Сидха говорила, что кровь детей способна породить такую бурю, которая разрушит всю волшебную страну, ибо Айфе, хоть и лишенная большей части своей силы, все-таки оставалась королевой и матерью. А ведь сама Богиня Дану мать. И она может откликнуться на мольбы, стерев с лица земли победительницу, осквернившую алтарь победы невинной кровью. Дети остались жить при дворе, но теперь…

   - Теперь они уже не дети! И сами могут отвечать за преступленья! Я его убью!

   - Уверена?

   Строгий тон пророчицы поколебал уверенность королевы. Никогда еще Бин Сидха не ошибалась и не лгала.

   - Смерть ведет за собой смерть! Чем больше смертей, тем труднее сдержать! Кровь невинных не станет молчать! Голос ее не заглушить! Реки не повернуть вспять! Ты не вернешь жизнь!

   Мэбилон задумалась. Она впервые получала такое предсказание.

   - Но что же мне делать?

   - Ничего! – прокаркала пророчица.

   - Как так – ничего?

   - Вот так! И оставь меня! Оставь! Мне страшно… Уйди! Ии-и-и-иу…

   Закрыв лицо рукавами балахона, Бин Сидха завыла, раскачиваясь на потолочной балке так, что едва не падала. Потом запрокинула голову, и жуткий истошный вопль потряс стены башни.

   Мэбилон отступила, не простившись, но долго вслед ей звучали пронзительные жуткие вопли, от которых кровь стыла в жилах.

   Размышляя над словами Бин Сидха, она спустилась в сад с твердым намерением найти Роланда. Где-то раздавались голоса, слышался смех. Один из голосов показался ей знаком, и Мэбилон поспешила в ту сторону.

   То, что она увидела, заставило королеву замереть на месте, а потом метнуться за ближайшее дерево. Она обхватила шершавый ствол руками и сжала их так сильно, что мороз вмиг сковал толстый ствол льдом от корней до вершин. Закоченел каждый листик, в льдинки превратились цветы вместе с гнездом какой-то птицы.

   Роланд, развалившись в кресле, наблюдал, как юные фрейлины играли с Конно в жмурки, бегая по поляне. Он улыбался, глядя на то, как девушки, сдерживая смех, одна за другой ускользали от юноши. А выражение его лица было таким, что Мэбилон невольно вздохнула. Ее король был счастлив. Глаза его светились тем особенным светом, который узнаешь сразу, особенно когда этот взгляд обращен не на тебя.

   Убегая от Конно, одна из фрейлин буквально упала Роланду в объятия, и тот, к ужасу и досаде подсматривающей королевы, не оттолкнул нарушительницу правил, а наоборот, поднялся и привлек фрейлину к себе. Девушка ойкнула, попыталась отстраниться, и Конно тут же поспешил на голос.

   - Э, нет, друг, - подал голос Роланд, - остановись! Не то поймаешь меня вместо девы!

   - Прошу прощения, мой король, - Конно быстро поклонился.

   «Друг!» Он назвал этого выскочку другом! Королева задыхалась от ярости. Тем более что девушка, которую Роланд выпустил из рук, не думала убегать. Она выпрямилась, выходя из-за дерева и направляясь к играющим.

   Заметили ее не сразу – девушки были слишком увлечены беготней. Кроме того, в большинстве своем они в этот момент оказались спиной к подходившей Мэбилон, у Конно были завязаны глаза, а Роланд… Роланд ее, конечно, заметил, и взгляд его потух. Он отстранил от себя фрейлину и осторожно сделал шаг навстречу:

   - Ваше величество…

   Фрейлины опомнились и с визгом метнулись в разные стороны. Но Конно с завязанными глазами не успел за ними. Метнувшись туда-сюда с раскинутыми для удобства руками, он натолкнулся на Мэбилон и мгновенно стиснул ее в объятиях:

   - Попалась, птичка!

   Одним движением сорвал с глаз повязку и…

   - Моя королева!

   Совсем близко Мэбилон увидела его глаза. Темные, с алыми искорками на дне. Там, в глубине их, постепенно разгорался огонь страсти. «Сейчас он меня поцелует!» - подумала королева и отвернулась, ища взглядом Роланда. Тот стоял в стороне, и в его взгляде не было и намека на ревность. Наоборот, в глазах его она прочла интерес. Ему нравилось то, что он видит! Он был этому рад!

   - Моя королева…

   - Пошел вон.

   Их разметал в разные стороны ледяной вихрь. Мэбилон когда-то заслужила прозвище Королева Льда за то, что умела замораживать все вокруг. Именно то, что она сумела превратить в хрупкий лед оружие враждебной армии, и помогло ей одержать победу над королевой Айфе. Мечи и копья превратились в сосульки, а стрелы – в снежки, так что они почти никому не успели причинить вреда. И сейчас она бы с удовольствием превратила в ледяную глыбу еще и Конно, и уже подняла руки, чтобы обрушить на юношу чары, но Роланд, сорвавшись с места, успел заслонить его собой.

   - Остановись!

   Она застыла с поднятыми руками. Взбитые снежным вихрем волосы ее встали дыбом вокруг головы.

   - Ты… ты приказываешь мне? – собственный голос показался чужим.

   - Отнюдь, - человек прямо взглянул ей в лицо, - кто смеет приказывать самой королеве Мэбилон? Она повелевает всем миром, вольна над жизнью и смертью любого из своих подданных, она сильна, но сила не только в том, чтобы карать направо и налево одним движением руки, но и в том, чтобы миловать. Сильные всегда добры. Будь и ты добра к бедному юноше, который не совершил ничего дурного…

   - Не совершил? Он…он…

   - Он извинится, - пообещал Роланд. – И ты его простишь. Ведь он любит тебя, а любви можно простить многое – любое безрассудство.

   Словно только и ждал этого момента, Конно вышел из-за спины Роланда и преклонил колено.

   - Моя королева, - промолвил он дрогнувшим голосом, - я вас люблю. Моя любовь сильнее меня. Я не властен над своими чувствами. Жить ради вас, служить вам, подчиняться вам – все, чего я желаю.

   Мэбилон перевела взгляд на Роланда. В глазах человека светилось удовольствие. Он был рад, что все так обернулось. Рад, что отдает свою королеву другому? Рад и не ревнует? Нет, не ревнует. Наоборот…

   - Стража!

   Они возникли мгновенно, словно соткавшись из воздуха. Шесть рыцарей в легких доспехах с оружием наголо. Выпускники школы Саттах Грозной, лучшие из лучших, отменные бойцы и преданные телохранители. Готовые по приказу королевы атаковать, кого угодно. Роланд только мельком видел этих бойцов, когда они навещали свою наставницу, и понимал, что ему, да и Конно, никогда не стать такими же, как самый слабый из этой шестерки.

   - Ты прав, мой повелитель, - Мэбилон медленно опустила руки, - любовь не признает границ, законов и условностей. Ей можно все простить – любой проступок и любую слабость. Она не замечает ни угроз, ни уговоров. Ей не ведом страх. И – да, простительно любви любое безрассудство… Взять его!

   Роланд вздрогнул – тонкий палец, как игла, нацелился на Конно.

   Рыцари действовали четко, словно этому их тоже учили в школе Саттах. Двое встали по бокам королевы, двое – справа и слева от короля, а еще двое схватили Конно за локти, заставляя выпрямиться. Блеснуло оружие. Острия четырех из шести мечей нацелились на юношу, предупреждая каждое его движение.

   - Ваше величество, - вымолвил Роланд, - что вы…

   - Я решила так! Я – королева, и вольна над жизнью и смертью любого из своих подданных. Он оскорбил меня и будет наказан. Увести!

   Рыцари направились прочь. Конно следовал за ними в каком-то оцепенении. Он даже не обернулся, когда его последний раз окликнула по имени рыдающая сестра.

   Дженнет во все глаза смотрела на Озерную Деву. Та стояла на небольшом плотике, больше похожем на плавучий островок из веток, водяных растений и травы. Он плыл сам по себе, но, присмотревшись, можно было заметить две тени, что толкали его под водой.

   Озерная Дева была невелика ростом, бледна и стройна. Длинные серо-зеленые волнистые волосы падали ей до колен, почти полностью скрывая фигуру. В прядях запутались водоросли, от босых ног пахло тиной. Глаза ее смотрели куда-то вдаль, словно у слепой. Да ведь она и есть слепая! – осенило Дженнет.

   - Кто нарушил мой покой? Кто осмелился явиться на священные берега? – прошелестел негромкий голос.

   - Дева! Озерная Дева! – оба брата-короля рванулись навстречу, падая на мелководье на колени. – Подскажи! Научи!

   Дева медленно закрыла и опять открыла глаза.

   - Подскажи, Дева, научи! Если не ты, никто нам не поможет! – перебивая друг друга, заговорили оба брата-короля. – Имена нам – Охалла и Тетра, и вместе вышли мы из чрева матери нашей, королевы. Ни у одного из нас нет права первородства, потому как впрямь появились мы на свет одновременно… Она умерла, родив нас на свет, потому как разорвали мы ей чрево. Король, наш отец, второй раз так и не женился, и нет у нас братьев и сестер. Ни одного из нас не выделял он при жизни, твердя всякий раз, что мы равны между собой, нет старшего и младшего, первого и второго. И скончался, не назвав наследника… Но на одном троне двум королям не место. Один из нас должен стать королем, а второй – навсегда остаться принцем! Не дозвались мы из страны теней духов отца и матери, чтобы они разрешили наш спор. Осталась надежда на тебя. Подскажи, Озерная Дева, кто станет королем, Охалла или Тетра? Как нам разделить между собой власть?

   Дженнет, как ни была напугана и удивлена происходящим, лишь покачала головой. Вот уж загадка так загадка! Не могут вдвоем править одной страной – так почему бы не разделить ее на две равные половины? А кому какой владеть – решил бы жребий.

   Озерная Дева молчала, прикрыв глаза. Тихо плескалась волна, слабо шевелились в воде две длинные тени. Где-то громко, пронзительно прокричала ночная птица. Ветерок пробежал по прибрежному кустарнику. Время шло. Все ждали.

   Внезапно Озерная Дева открыла глаза. В них полыхало зеленое пламя.

   - Говори. Я жду!

   - О, Дева, - братья-короли переглянулись, - мы все сказали. Это твоих слов мы ждем!

   Зеленые глаза смотрели прямо на Дженнет:

   - Говори. Зачем пришла?

   - Я? - девушка заволновалась. Она как-то по-другому представляла себе этот разговор. – Я искала тебя, Озерная Дева…чтобы спросить…

   - Говори громче.

   - Я хотела спросить тебя, Озерная Дева… Мне нужна помощь…

   - Подойди ближе.

   Дженнет попробовала сделать шаг к воде, но между нею и Озерной Девой встали братья-короля.

   - Э, нет! – воскликнул один. – Так не годится! Мы были первыми – нам первым и ответ держать!

   - И потом – мы короли, - поддержал его второй. – Ну, один из нас! А король важнее простолюдина.

   - Мой отец – эсквайр, - обиделась Дженнет. – У него есть собственный герб…

   - Это все равно… Озерная Дева, не слушай ее! Неужели судьба какой-то женщины важнее судьбы целого королевства?

   Озерная Дева закрыла глаза – и все сразу вспомнили, что уже наступила ночь. Казалось, свет излучали именно они, а не звезды и не догоравший неподалеку костер.

   - Я – тоже женщина.

   - Ты – совсем другое дело. А она…

   Но Озерная Дева уже повела рукой – и плотик ее пришел в движение. Две тени зашевелились, взбили воду хвостами и плавниками, толкая его прочь.

   - Эй! Погоди! Погоди, ты куда? – хором закричали братья, кидаясь в воду. – А как же наш ответ? Что нам делать? Скажи! Научи! И не обижайся! На королей не обижаются! Ведь короли…

   Но плотик двигался все быстрее и быстрее, и вскоре силуэт девы пропал из вида. Последние слова братья прокричали в пустоту.

   - Проклятье! – притопнув ногой, один из них выбрался на берег. Сапоги его и штаны до колен были мокрыми насквозь. Намок и подол плаща. - Вот что значит связаться с женщиной! А все ты виновата!

   Он замахнулся на Дженнет, и девушка втянула голову в плечи. Никогда ни один мужчина еще не вел себя с нею так. Даже отец, если случалось ссориться с матерью, лишь повышал голос и стучал кулаком по столу. Ей стало так страшно, что она чуть не потеряла сознание.

   - Что же нам делать? – второй брат выбрался на берег, вылил воду из сапог. – Озерная Дева уплыла. Когда она явится – неизвестно.

   - Ее эта спугнула, - первый кивнул на Дженнет. – Если бы не она…Что теперь делать?

   - То, что и задумали! Мы собирались принести ее в жертву? Мы ее принесем! Только уже не этому озеру.

   - Что будем с нею делать? – обратился один брат к другому. – Рубить голову? Или просто вздернуть на ближайшем дереве?

   Воспрянувшая было духом, Дженнет снова оцепенела от страха. Она бы упала на траву – ее не держали ноги – если бы два стражника не поддерживали ее за локти. Назвать рыцарями этих людей не поворачивался язык. Настоящие рыцари никогда не причинят зла женщине. Но, с другой стороны, и настоящие короли тоже не опускаются до такой мелочи, как месть за собственные неудачи. С другой стороны, она же в волшебной стране! Тут все не так!

   - Можно вздернуть, а можно затравить собаками, - подумав, сообщил второй. – Все равно для чего-то мы брали эту свору!

   - Травля, - протянул первый. – Мне нравится. Самая королевская забава… Эй, ты! У тебя есть последнее желание?

   Дженнет со страхом посмотрела на короля. Язык у нее прилип к небу. Слова не шли на ум. И что она могла пожелать? Все ее желания умерли, кроме одного – жить. Но как раз это и невыполнимо.

   - Значит, нет. Это хорошо. Не пришлось тратить время… Начнем?

   Дженнет была близка к обмороку. Вдобавок ко всему с нею от страха случился небольшой конфуз. Девушка почувствовала, как что-то теплое течет по ноге, и залилась краской. Только этого не хватало! Что о ней подумают эти… нет, не люди… Собаки вертелись рядом, принюхиваясь, порыкивая и крутя хвостами. Поджарые белые и рыжие псы с торчащими ушами, чем-то похожие на собак своры леди Росмерту. В другое время Дженнет бы обратила на это внимание, но сейчас ей было не до того. Страх и стыд так крепко сковали все ее существо, что она не могла сделать ни шага без посторонней помощи. В ушах шумело, перед глазами все плыло. Она не сразу сообразила, что голоса вокруг нее не слишком-то похожи на голоса охотников, готовящихся к облаве.

   - Ждать до утра? – возмущались короли. – Но это так долго!

   - И все-таки прошу вас, - втолковывал псарь. – Собачкам-то все равно, что в темноте, что на свету. Они носами видят да ушами, а вот ваши милости все зрелище пропустят в темноте!

   - Ну и что? Заготовим побольше факелов, чтобы все было видно! Далеко-то она не убежит!

   - Воля ваша.

   Дженнет почувствовала, что с ее рук сняли веревку. Стражники, державшие ее локти, расступились, и девушка без сил опустилась на траву. От страха она не могла пошевелиться. Собаки вертелись рядом. Их сдерживали псарь и его помощник, время от времени нарочно растравляя. Дженнет не смотрела в их сторону. Она никак не могла прийти в себя и растерялась настолько, что когда ее встряхнули за локоть, ставя на ноги, просто уставилась перед собой.

   - Ну, чего ты? Беги!

   - Пусть отбежит подальше!

   - Слышишь? Беги быстрее! Дольше проживешь!

   «Дольше проживешь!» А есть ли в этом смысл? Есть ли спасение? Зря она стремилась в волшебную страну. Зря рвалась. Зря спешила к Озерной Деве. Все зря. Сейчас ее убьют, если только…

   Внезапно какой-то звук пробился к ней издалека. Девушка подняла голову, прислушиваясь. Померещилось ли ей, или где-то далеко-далеко зазвонил колокол? В волшебной стране не звонят колокола. Только у леди Росмерту в саду в беседках над входом висели бубенчики. А вот колоколов она не слышала ни разу. Не значит ли это, что совсем рядом – мир людей? И если она успеет…

   - Да беги же ты!

   На сей раз крик придал ей сил. Короли и их свита не слышат колоколов потому, что они – жители волшебной страны. Но она принадлежит к другому миру. И если в нем ее спасение, она должна успеть.

   Жесткая трава колола ноги в чулках, о попавшийся камешек она ссадила пятку, но, стиснув зубы, Дженнет побежала, подхватив юбки. Побежала в ту сторону, откуда, как ей казалось, слышался колокольный звон.

   Он доносился из-за леса, и девушка, не раздумывая, кинулась в чащу. Тем более, что все равно сюда она добиралась через лес и был шанс, что ей удастся вернуться той же дорогой. Пусть опять она встретит пастора Джеймса Остена, пусть он будет на нее гневаться, пусть отправит в работный дом. Пусть! Хотя бы не убьют!

   Раздавшийся в отдалении собачий лай только подстегнул ее. Девушка прибавила ходу.

   В лесу не было кромешной тьмы. Множество крошечных золотистых, голубовато-зеленых и белых огоньков мелькало в листве. Они метались туда-сюда, исполняя замысловатый танец. Несколько огоньков устремились наперерез Дженнет, но девушка лишь отмахнулась от них.

   - За мной гонятся! – выдохнула она на бегу.

   Лесная тишина в ответ разразилась пронзительными голосами – смех, отчаянные крики. Огоньки взвились в воздух, прячась в ветвях. Пригнув головы, Дженнет помчалась в чащу.

   Какая-то фейри, пушистая, как белка, с беличьим хвостом, но человеческой головой и ручками-ножками, выскочила из дупла и помчалась рядом, прыгая с ветки на ветку. Она что-то кричала, но так торопилась, что девушка не разобрала и половины слов. Кажется, указывала на какую-то тропу…

   - Там-там! Там-там…

   Это туда? Дженнет свернула в сторону – и точно. Под ноги попала какая-то тропинка. Узкая, она извивалась среди деревьев и вела куда-то вверх по склону. Бежать было и легко, и тяжело. Но хотя бы корни, ветки и камни не так часто попадались на пути. Дженнет ушибла пятку, на чулок налипла колючка, впивавшаяся в ногу при каждом шаге, на другом чулке порвался носок и торчал палец. Но останавливаться и поправлять было некогда – собаки брехали все ближе и ближе.

   Впереди наметился просвет. Деревья стали реже, за ветвями замелькали звезды. Собаки немного отстали – то ли фейри увели их другой дорогой, то ли им было труднее пробираться сквозь кусты. Как бы то ни было, у нее оказалось несколько минут передышки. Может быть, с вершины этого холма она увидит колокольню?

   Но, прорвавшись сквозь кусты, Дженнет замерла на месте. Сердце ее подпрыгнуло и застряло где-то в горле, затрепыхавшись там, как раненая птица.

   Над вершиной окруженного лесом холма раскинула крылья ночь. Редкие звезды казались дырочками в ее плаще. Десяток крылатых огоньков мелькал в воздухе, выписывая фигуры замысловатого танца. Шелестел листвой сонный лес. А на фоне темно-серого неба замер угольно-черный силуэт незнакомого всадника.

   Остановившись, Дженнет застыла, разинув рот. Всадник казался сгустком ночи – темные доспехи, темная шерсть коня, темный плащ, опущенное забрало шлема. Он казался изваянием, и конь его время от времени прядал ушами и хлопал хвостом по бокам. Вот он стукнул копытом, и всадник ожил.