Самая плохая баньши. Ирина Фельдман

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22

АННОТАЦИЯ

После предательства любимого я думала, что жизнь никогда не станет прежней. Так и вышло! Несколько неосторожно обронённых слёз открыли для меня мир призраков. Теперь я баньши, и мне против воли предстоит участвовать во всех таинственных событиях города. А ещё я должна выяснить, что от меня скрывает мой новый начальник... то есть хозяин... Короче, рыжая гадина.

ГЛАВА 1

Это не могло произойти со мной. С кем угодно, только не со мной!

   Всех бросают, рано или поздно. С чего я решила, что у нас со Славой всё будет по-другому? Из-за того, что мы начали встречаться ещё на первом курсе института? Или потому что снимали вместе квартиру и строили планы на будущее? У многих так, почти у всех моих подруг: повстречались, пожили под одной крышей, расстались. И ведь Линку с дитём бросили, а Свету беременной, я считай, легко отделалась… Но почему это всё-таки произошло? Да так внезапно! Пришла с работы, а на кухонном столе тетрадный листок с невнятными извинениями и пожеланиями от Славы счастливо жить дальше без него.

   Хотя кого я обманываю. Не так уж и внезапно. Сначала Слава якобы задерживался на работе под разными предлогами, а я верила. Потом стал прятать от меня свой телефон, закрывать крышку ноутбука при моём появлении, и нервно реагировать на звонки. Мог запереться в ванной и долго с кем-то разговаривать под шум воды или выбежать в подъезд. Стал каким-то дёрганным и раздражительным. То это я делаю не так, то другое…

   Я не знала, как реагировать на его предательство. На уроках ОБЖ не учили, как правильно себя вести при обнаружении любовницы у жениха. Едва оправившись от первоначального шока, я набрала Славе, но абонент был недоступен. Пыталась написать сообщение и в итоге всё стёрла, потому что не находила нужных слов.

   Гнев. Обида. Унижение. Эмоции сменяли друг друга как стёклышки в калейдоскопе, и я чувствовала, что готова вот-вот взорваться.

   Позвонить подружкам? Маме? Его маме?

   Признать поражение было выше моих сил.

   Не стала готовить ужин – не для кого. Без энтузиазма разобрала содержимое пакета из магазина и, переодевшись из офисной одежды в более удобную, отправилась на прогулку. Проветрить мысли. Так Слава раньше говорил.

   Не могу успокоиться, не могу. Всё напоминает о нём. Вот хлебный ларёк, где он покупал печенье, всегда какое-нибудь калорийное, со сгущёнкой или орехами. У всех парни, как парни, пиво пьют после трудового дня, а мой – чай… Вот дерево, с которого он снимал истошно орущую кошку. Никогда не мог пройти мимо чьей-то беды. Парк… В парк мы ходили нечасто, но воспоминания были слишком сильны. На день рождения Слава подарил мне самокат и последние дни лета мы, как придурки, здесь дурачились. Иногда он вёл себя по-детски, и меня умиляли его мягкость и жизнерадостность.

   Я застегнула куртку. Надо было свитерок надеть на футболку, а то так и простудиться недолго. Был бы со мной Слава, он бы пожурил меня за это. Его всегда волновало моё здоровье, именно он устроил мне головомойку, когда во время первой сессии девчонки подсадили меня на сигареты, из-за него стала носить зимой шапочку. Первую он сам мне купил, такую смешную, с помпоном…

   И надо же было так плюнуть мне в душу!

   Непрошеные слёзы затуманили обзор. Ненавидя себя за проявленную слабость, я опустилась на ближайшую скамейку. Платка, конечно, при себе нет, в кармане только ключи от квартиры. Даже не подумала взять с собой сумку. Ну почему у меня всё так плохо!

   – Мальчик, ты чего ревёшь?

   Я аж сначала не поняла, что это ко мне обращались. Обернувшись, заметила парня в чёрном пальто и чёрной шляпе с дурацким красным пёрышком.

   – Я не мальчик, – злобно прогундосила я и шмыгнула носом.

   Нахал! Да, у меня короткая стрижка, но она хорошо подчёркивает черты лица. Девичьего!

   Незнакомец не спешил с извинениями.

   – Чего сопли льёшь, говорю?

   С виду такой весь из себя интеллигент в шляпе, а хамло хамлом.

   Я снова шмыгнула носом. Ещё не хватало, чтобы сопли реально потекли.

   – Хочу и лью.

   – Села на мою скамейку и ещё наглеет

   – Она общая, и вообще я вас не видела.

   Раскинув руки, пижон откинулся на спинку скамейки, словно демонстрируя, чьи в лесу шишки.

   – Обидел тебя кто? – спросил он более располагающим тоном.

   – Мой парень, – охотно доложила я. – Уже бывший.

   Вроде и горько, и всё же как-то полегче стало.

   Незнакомец многозначительно хмыкнул.

   – Бросил?

   От меткого словесного снаряда я снова расклеилась. Слёзы ещё быстрее потекли по щекам.

   – Ну и фиг с ним, – «утешили» меня.

   Кивнула. Фиг с ним.

   – Наряды, наверное, не покупал, – предположил незнакомец.

   Чувствуя горький комок в горле, поджала губы. Нет, Слава никогда не ругался из-за появления новых вещичек в моём гардеробе. И демисезонные сапоги велел купить хорошие, дорогие, чтобы ноги не мёрзли и каблуки не отламывались.

   – Куском хлеба попрекал. Заставлял на диетах сидеть.

   Тоже мимо.

   – Подружек, должно быть, всех разогнал. С маменькой твоей крысился.

   Да это вообще не про Славу!

   – Ну и нечего жалеть. Пусть катится к чертям! Кому такой урод нужен?

   Я всхлипнула. Из-за тяжести в груди еле-еле выдохнула и с усилием сделала вдох.

   – Мне-е-е… Он хоро-о-оши-и-ий…

   – Значит, с тобой что-то не так. От нормальной бабы мужик бы не сбёг.

   Мы встретились взглядами. На его гладком, лишённом досадных изъянов лице отражалось нордическое спокойствие, но в светлых, как кошачий камень, глазах будто затаилось ехидство. Наверное, моя зарёванная рожа выглядела не столь впечатляюще, и от осознания своей ничтожности стало совсем уж гадко на душе.

   – Запомни. Люди ненавидят чужие слёзы. Они – напоминание о боли, страхе и опасности, – философски изрёк он и отвернулся, давая, как следует, разглядеть свой профиль. В принципе ничего примечательного, кроме острого носа – на долю секунды возникло желание проверить пальцем, можно ли об него уколоться. Маленькая серёжка в виде черепа на скрещенных костях и то произвела меньше впечатления.

   – Ты бы мне подошла, – как бы невзначай бросил он.

   – Что?

   – Нравишься ты мне.

   Нормально! Сначала «мальчиком» обозвал, а теперь подкатывает.

   – Я пойду домой…

   Не успела встать, как беспардонный незнакомец схватил меня за руку. Вот ведь… Оказаться в пустынной, интимно освещенной высокими фонарями части парка в компании с психом – сомнительное удовольствие. Никогда ни о чём подобном не мечтала! А сестра, наоборот, обожает истории про всяких извращенцев…

   Я дёрнулась, но он, даже не шелохнувшись, продолжал крепко меня держать. Не сдавливая запястье до хруста, не напрягаясь. И подумать не могла, что в таком тщедушном на вид парне столько силы!

   – Никуда ты не уйдёшь.

   – Пусти!

   – Сама ко мне пришла!

   От агрессивного рывка я бухнулась на скамейку и больно ударилась об её спинку.

   – Я буду сейчас кричать «Помогите!» и «Полиция!», – пригрозила я.

   – Отлично. А я тогда буду кричать «Полиция! Полиция! Эта девчонка украла мой бумажник!», – не остался в долгу наглый пижон.

   Признаюсь, его клоунада на миг выбила меня из колеи.

   – Не будешь, – сообразила я, – потому что не докажешь, что я тебя обворовала.

   – Ах вот как? А что у тебя в карманчике?

   Я невольно опустила глаза и заметила, что один карман куртки подозрительно разбух. Каменея от растерянности, достала оттуда мужской кошелёк. У Славы точно никогда не было такого!

   – Сорока-воровка, – издевательски пропел гадский шляпник.

   Теперь понятно, почему он так импозантно одет. Он – артист. С детства не доверяла фокусникам.

   К глазам подкатили злые слёзы.

   – Слушай, может, хватит прикалываться? Надоел. Отстань!

   – Сиди тихо.

   Он уверенно подтянулся ко мне и в следующий момент коснулся губами моей щеки.

   – Маньяк! – от плача голос сел, и от этого мой негодующий вопль был похож на задушенный писк.

   Незнакомец отодвинулся, разорвав долгий поцелуй.

   – Отныне… – мой кулак не дал ему договорить. – Дура, что ли? Не смей драться!

   Эх, жаль не в полную силу ударила. Совсем от своих печалей расклеилась.

   Как бы то ни было, он всё же выпустил меня, чем я незамедлительно воспользовалась. Сразу побегу. Наверное, кинется вдогонку, ну и пусть! Буду вопить как потерпевшая и выбирать людные места.

   – Стоять! Отныне ты моя собственность.

   Наплевав на первоначальный план, я развернулась и воинственно сжала кулаки.

   – Один раз поцеловал – не собственность!

   Он скривился.

   – Я тебя не целовал. Ни за что бы не поцеловал, если хочешь знать. Женщины с обрезанными волосами напоминают мне о временах, когда у каждой второй были вши.

   – На себя посмотри…

   – Рот закрыла.

   Я заткнулась, так и не высказав все претензии по поводу внешности и предположения насчёт ориентации и состояния психического здоровья. Предательский спазм в горле не давал вновь заговорить.

   – Когда я был помоложе, на особо языкастых баб надевали железный намордник и в таком виде таскали по улицам, – без тени улыбки сказал он. – Как тебя зовут? Отвечай.

   Ко мне вернулся дар речи.

   – Лиза. Елизавета.

   Гад вновь скорчил гримасу.

   – Лиза… Лиза… Мне не нравится. Будешь Лизбет. Ладно, не будем терять время. Сумерки наступили, а значит, пора работать.

   Он встал со скамейки и снял шляпу, обнажив собранную в хвост шевелюру цвета лисьего меха. Зачем-то поднёс свой головной убор к лицу.

   – Найди призрака.

   Красное пёрышко вылетело, как пробка из бутылки и, покружившись в воздухе, стремительно полетело в сторону проспекта. Ого, вот это фокус!

   – За мной, не отставай! – рявкнул этот псих и, схватив меня за руку, понёсся вдоль аллеи со скоростью молодого гепарда.

   Что за безумие! Ну и силища у него! Я бежала за ним, почти не касаясь асфальта. Уши закладывало от ветра, и без того опухшие глаза слезились, а рука, казалось, вот-вот оторвётся. Первые несколько секунд я орала и требовала меня отпустить, а потом уже просто орала, пока не заболело горло. А когда он выскочил на оживлённую дорогу, я чуть с жизнью не распрощалась! Но нас не сбила ни одна машина, потому что мой мучитель запрыгивал на любые препятствия, словно беготня по капотам была чем-то обыденным. Дальше, совсем уже не напрягаясь, он протащил меня мимо торгового центра, у которого туда-сюда сновали молодые люди, игнорируя пешеходный переход, пролетел наискосок перекрёсток и, миновав парочку ресторанов и тройку ничем не примечательных высоток, вдруг затормозил у обклеенного объявлениями забора. В полуживом состоянии я обмякла и села прямо на асфальт, но меня схватили за шкирку, как щенка.

   – Нечего прохлаждаться!

   Даже вскрикнуть не успела – перед глазами пронёсся забор, кусочек вечернего неба, и я благополучно приземлилась в кучу песка.

   О-о-о… Голова кружится, тела не чувствую…

   – Эй, – в рёбра ткнулся нос ботинка, – ты не сдохла?

   Нет, ну это вообще нормально?

   – Не дождёшься, – чувствуя себя тряпкой, которой несколько часов подряд старательно драили полы, я села. – Что за фигня? Что это было?

   Запоздало припомнила одну немаловажную деталь. А ведь никто не ругался на нас, не сигналил, не шарахался… Неужели мне почудилась эта бешеная гонка? Что такое, я начинаю сходить с ума?

   Не дождавшись ответа, я развернулась к нему лицом и с чувством выкрикнула:

   – Да кто ты вообще такой?!

   Пижон сунул руки в карманы пальто.

   – Тебе сейчас важнее знать не кто я, а кто ты. Тебе о чём-нибудь говорит слово «баньши»?

   Он точно меня с ума сведёт.

   – Я не слушаю радио и не знаю всех новомодных певиц.

   Запрокинув голову, он вдруг глухо взвыл сквозь стиснутые зубы.

   – Бестолочь. Придётся с тобой повозиться… А, чума английская! Смотри, что ты наделала! Из-за тебя я упустил перо!

   – Сам лошара! – не осталась я в долгу.

   – Дура безмозглая!

   – Пошёл ты! Я сваливаю!

   Шляпник надавил мне на плечи с такой силой, что мой бедный позвоночник едва ли не хрустнул. Казалось, ещё чуть-чуть, и меня здесь и сейчас прикопают прямо в песке.

   – Никуда ты не свалишь, Лизбет. Ты теперь моя, – жарко зашептал он мне в ухо. – Моя баньши, поняла? Кончай истерить и поймай мне призрака!

   – Пусти, больно же!

   В следующую же секунду я ощутила сладостный вкус свободы, однако это не был жест милосердия: этот чудак просто вспомнил о пропавшем пёрышке.

   – Ну где же оно, где… Чума английская…

   Даже не отряхиваясь, я вскочила с места и чуть ли не в панике заозиралась, пытаясь найти выход. Никогда не была по эту сторону забора и всегда с равнодушием проходила мимо замороженной стройки. Чем это должно было в итоге стать, элитным жилым домом или бизнес-центром, мне было абсолютно всё равно. На заборе появлялись всё новые объявления и афиши, а долгострой оставался долгостроем. Уродливый неживой каркас с бесчисленными пустыми глазницами практически в центре города – натуральное позорище. А ещё тут какие-то бутылки, смятые пачки от чипсов, бычки... Раз сюда школьники лазают, значит, и я смогу вылезти. Уйти тем же путём, что и пришла не получится, я не Исинбаева.

   – Лизбет!

   Что за мерзкая кличка!

   – Чего тебе? – чисто из вредности откликнулась я.

   – Я нашёл.

   – Поздравляю.

   – За мной.

   Я безвольно развернулась, выполняя команду, ноги сами понесли меня к нему. Он что, ещё и гипнотизёр? Только-только навострила лыжи и уже как будто забыла о побеге. Или моё любопытство пересилило злость и раздражение?

   Псих безбоязненно вошёл внутрь полого строения. Пнул что-то мелкое. Фу, кажется, это шприц! И ведь тянет сюда, в это мерзкое место.

   – Опять оно куда-то залетело…

   – Не это ли ищешь?

   Задрав голову, я заметила в дыре-окне сидящего на корточках мужчину в кожаной куртке. Двумя пальцами он стискивал судорожно дёргающееся пёрышко, которое никак не могло выскользнуть.

   – Меня всегда поражала твоя наглость, граничащая с желанием поскорее сыскать свою погибель. Вот и сейчас вторгся на территорию заведомо более сильного соперника.

   – С каких это пор ты стал сильнее меня, Финн? – огрызнулся мой псих. – Хотя, знаешь, я кое в чём согласен. Такая помойка достойна быть твоей территорией.

   Хмыкнув, Финн отпустил бедное пёрышко и грациозно спрыгнул вниз. Слегка присел от удара об землю, но тут же, как пружина, выпрямился. Выглядел он молодо, едва старше тридцати, но от его ужимок на лице появлялись морщинки

   – Эрскин, что это за прекрасная дама с тобой? Познакомишь?

   Демонстративно пригладил русые волосы.

   За «прекрасную даму» спасибо, но от этого я не стала чувствовать ко второму чудаку ничего близко похожего на симпатию.

   – Не лезь не в своё дело, – отбрил Эрскин. – Проваливай.

   – Зная твой паскудный характер, расцениваю это как приглашение на поединок.

   Зря я думала, что больше ничего не сможет меня удивить. В руке Финна появился самый настоящий меч! Вот так, просто из ниоткуда!

   – Чума… – прошипел Эрскин и тоже обзавёлся аналогичным оружием.

   Мои зубы отбили нервную дробь. Да это не чума, это просто… чумец какой-то. Два мага собрались помахать мечами на заброшенной стройке, что за ерунда? Какого чёрта я тут делаю?

   – Иди домой, красавица, – не глядя на меня, ласково произнёс Финн.

   Да с удовольствием!

   Псих всё испортил:

   – Это моя баньши и никуда она не уйдёт!

   – Что ж, тем хуже для неё.

   Я сглотнула. Меня что, хотят тюкнуть вот этой железкой? Просто так? За то, что я, такая хорошая, оказалась не в то время не в том месте?

   – Мэри-Энн, займись ей! – выкрикнул Финн.

   Даже знать не хочу, кто такая Мэри-Энн, мне и так не по себе от новых знакомств. Только сбежать не могу, как будто держит что-то.

   – Да отпустите же меня домой! – взмолилась я.

   – Лизбет, не позорь меня…

   Дальнейших его наставлений я не услышала, так как ко мне подлетело нечто. Худющая девушка в красном, похожем на балахон, платье смотрела на меня так, будто пыталась взглядом высосать из меня душу. Тёмные глаза, просто огромные за счёт синяков под ними, смотрели пристально, до складок на переносице. Между серых губ белели зубы, вроде бы человеческие, а может, и нет…

   В мгновение ока девица с такой скоростью сшибла меня с ног, что ещё проехалась на мне как на санках. Наверное, боли я не чувствовала от шока – попробуй, отвлекись на что-нибудь другое, когда тебя домогается такая страхолюдина!

   Её неопрятные волосы упали мне на лицо.

   – Не похожа ты на баньши, – презрительно прошипела она.

   О, она ещё и говорить умеет!

   А вот у меня, по ходу, дар речи пропал. Я цепенела от мертвецкого взгляда Мэри-Энн и даже не пыталась сбросить её с себя, будто знала, что это бесполезно. Холодные руки упырицы впивались мне в предплечья, тощие колени сильно давили на рёбра.

   Дзынь! Дзынь!

   Я слышала такое в кино, как будто лязг мечей…

   Дзынь!

   Точно! Финн же собрался драться с Эрскином! А я даже поболеть ни за кого из них не могу, потому что оба отнеслись ко мне по-скотски! И вообще моя жизнь, кажется, тоже висит на волоске…

   – Пощади, – проскулила я и мысленно похвалила себя за хороший словарный запас.

   – Ничтожество, – почти по-змеиному ответила Мэри-Энн. – Ты не достойна быть баньши. Бросаешь своего хозяина. Не можешь защитить себя. Трусливая душонка.

   – Он… он мне не хозяин. Я его вообще не знаю!

   – Чую, чую страх. Не лжёшь.

   Мэри-Энн мгновенно слезла с меня.

   – Убирайся и больше никогда не попадайся на глаза моему хозяину. Жаль, он не приказал убить тебя.

   – Извини, – я в нерешительности приподнялась. – Я пойду, да?

   Как бы ни пыталась вспомнить, что происходило дальше, на ум приходили какие-то бессвязные обрывки.

   Искажённое лицо мертвецки бледной девушки…

   Разрывающий душу вой, в котором слышалась скорбь и печаль как будто всего мира…

   Боль в груди от сбившегося дыхания…

   Кое-как добравшись до дома, я заперла дверь и задёрнула шторы.

ГЛАВА 2

Проснувшись с бешено бьющимся сердцем, я обняла Славу. Лишь спустя пару мгновений пришло острое и такое умиротворяющее осознание.

   Это был кошмарный сон. Не было никаких упырей и странных чуваков с мечами. И Слава меня не бросил! Это же такое счастье! Охватившая меня радость била через край.

   Я прижалась к любимому сильнее и подтянулась к его уху.

   – Зая, ты спишь? А давай сейчас… Хм?

   – Отстань, не хочу.

   В лучших традициях американских комедий я вскрикнула и вскочила на колени. Боже, в моей постели посторонний мужчина… тот самый, из сна. Эрскин!

   Толком не обдумав произошедшее, я встала и, прошлёпав босиком по холодному полу, нажала на выключатель. Незваный гость что-то неразборчиво промычал и накрылся одеялом с головой. Ах ты ж зараза рыжая, нечисть бессовестная.

   Да и я хороша. На автомате разложила диван, хотя могла этого не делать. Слава же меня бросил, так что нет нужды стелить на двоих.

   Напоминание о незажившей ране вконец разозлило меня.

   – Подъём! – завопила я, отчаянно лупя незваного гостя. – Вставай! Вставай, кому говорю! Пошёл вон из моего дома!

   Эрскин приподнялся и довольно-таки болезненно отбил очередную мою атаку. Скотина, ещё синяки останутся.

   – Отстань, дура.

   Я схватила его за грудки, безжалостно сминая белую рубашку, которую он не потрудился снять перед сном.

   – Козёл, чего тебе от меня надо?! Как ты оказался в моей квартире?! Или уберёшься по-хорошему, или я вызову полицию!

   – Замолчи, женщина.

   Да что такое? Опять чёртов спазм. Снова чувствуя себя беспомощной, я отпрянула и немного покашляла. Зря раньше не верила в гипноз, а тут, похоже, и в магию придётся поверить.

   – Так-то лучше, – тон Эрскина сделался ледяным. – Знаешь, что я хочу тебе сказать, Лизбет? Ты – моё разочарование. Я доверял тебе, а ты меня предала. В первой же схватке ты проявила трусость и неуважение ко мне. Ты опозорила меня перед соперником. Я был унижен, раздавлен, меня словно смешали с грязью и втоптали в землю конскими копытами…. И всё же я был готов тебя простить за твои робкие и неуклюжие попытки быть хорошим слугой, но ты не сделала ничего, чтобы я заметил твоих стараний. Ты предала меня самым гнусным образом, даже делала вид, будто мы незнакомы!

   – Мы и вправду незнакомы.

   – Лизбет, ты меня в первый раз, что ли, видишь?

   – Вообще-то нет…

   – А зачем врёшь? Не ври, если не умеешь.

   – Хватит меня воспитывать, на себя взгляни! Припёрся в чужую квартиру и завалился спать на чужое место.

   Эрскин фыркнул и убрал за ухо выбившиеся из хвоста волосы.

   – Тебя же парень бросил, значит, ты одна.

   Наверное, со стороны я была похожа на вспыхнувшую спичку.

   – Это не твоё дело! Залез ко мне в постель, герой!

   – В следующий раз я тебя сгоню.

   – Это даже неприлично!

   – Ой, вспомнила о приличиях! Сама чуть меня не изнасиловала. Спящего, между прочим. И ты это… хотя бы бельё нацепила соответствующее. Или вообще бы всё сняла.

   Зашибись, я ещё во фланелевой пижаме его не завожу, оказывается.

   – А вообще я брезгую делить ложе с мальчиками. Никогда этим не занимался.

   Задыхаясь от негодования, я огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы дать ему по башке. Как назло, в комнате порядок. Да и вещей, по сути, не так уж много, жильё-то съемное.

   – Ах ты! Я тебя к себе не приглашала!

   – Мне не нужно приглашение, я твой хозяин.

   – Так, мне это надоело, – я угрожающе потрясла кулаком. – Никакой ты мне не хозяин, и я не твоя башня, понял?

   – Не «башня», а «баньши», идиотка.

   Я запустила пальцы в волосы и уставилась в потолок.

   – Пффф… Как же ты меня достал. Слушай, давай мирно разбежимся, ладно? У меня и так проблем выше крыши. На работе всегда дурдом, а тут ещё Слава…

   Обида на Славу вмиг затмила остальные проблемы. Как он мог так со мной поступить? Не попытался разобраться в наших отношениях, а просто взял и свалил. Если бы не он, я бы не встретилась с клоуном, который спит на моём диване и оскорбляет меня!

   – Меня не интересуют твои проблемы, – отрезал Эрскин. – Единственное, что должно тебя печалить это то, что ты безалаберная и безответственная курица, которая не может осознать всей важности возложенной на тебя миссии.

   Снова-здорово.

   – Во-первых, я к тебе не нанималась, а во-вторых, что ж ты меня не бросишь, раз я такая плохая?!

   Эрскин лениво потянулся.

   – Считай, что я тебя пожалел.

   И тут ухитрился уколоть.

   – Я не нуждаюсь в жалости, тем более в твоей. Уходи!

   Он сел и принялся неспешно обуваться. Я скрипнула зубами, представив, что после него буду ещё и пол мыть.

   – Лизбет, ну ты подумай своей обкромсанной головёнкой, – завёл он приторным тоном, ловко справляясь со шнурками, – что ты будешь делать, если я оставлю тебя? Сможешь ли ты сладить со своей новой сущностью? Нет, не сможешь. Без меня ты пропадёшь. Будешь рыдать и проклинать меня, за то, что бросил тебя одну. Вон как хахаль твой.

   – Я не понимаю тебя. Только не говори опять, что я тупая. Объяснил бы всё один раз и не ломал комедию. Кто такая баньши, и почему ты думаешь, будто я ей являюсь?

   В меня впились его пронзительно серые глаза.

   – Потому что я сделал тебя ею. Вкусив твою слезу, рождённую страданием, если интересно. Так что теперь между нами крепкая связь, которую ты не сможешь просто так оборвать.

   Устало вздохнув, я присела на край дивана.

   – Ах да, ты же маг, или волшебник, как ты там правильно называешься.

   – Я ни то и ни другое, – из его голоса снова исчезло тепло.

   – Ну раз я какая-то баньши, то ты…

   – Я это – я. Лучше внимательно слушай о своих обязанностях, чтобы не повторилось того позора. Отныне ты не просто человек, а баньши – фея, которой подвластны души умерших. Ты должна собирать неприкаянных призраков и во всём слушаться меня.

   Я попыталась разложить информацию по полочкам, но всё равно быстро запуталась.

   – То есть, у меня теперь суперсила? Я могу управлять мёртвыми?

   Эрскин кивнул.

   – Об этом я и толкую.

   – А… Что за существо было с Финном?

   Злобно рыкнув, он закатил глаза.

   – Чума английская, да что ты за дура! Это была его баньши.

   Меня передёрнуло от воспоминаний о Мэри-Энн.

   – Я тоже превращусь в такую уродину?!

   – В другую уродину, – «успокоил» меня Эрскин. – Это не навсегда. После превращения в баньши ты можешь запросто принять человеческий облик. Но только если я разрешу.

   Чтобы унять дрожь, я скрестила руки на груди и сильнее уперлась пальцами ног в пол.

   – Я не собираюсь ни во что превращаться. Я человек и точка.

   Кидая на меня многозначительные взгляды, Эрскин начал бродить по комнате. По-хозяйски выдвинул ящик в шкафу и достал мою маленькую шкатулку с драгоценностями.

   Вот же сволочь! Он, оказывается, профессиональный домушник.

   – Положи на место, – процедила я сквозь зубы.

   Что-то мурлыча себе под нос, он как ни в чём не бывало достал из шкатулки толстенькую серебряную цепочку.

   – Серебро?

   Не дождавшись ответа, он накинулся на меня, повалил на спину и прижал скомканную цепочку к моему лицу. От резкой боли я ослепла и оглохла – наверняка кричала, но не слышала совершенно ничего. В меня словно вливали жидкий металл, жгучая боль растекалась по телу медленно и мучительно…

   Всё закончилось внезапно. Чувства вернулись ко мне, будто и не покидали. Щека пылала как от ожога.

   Я смотрела в потолок сквозь застилающие глаза слёзы и не могла подобрать слова. Челюсть предательски подрагивала.

   – Человек? После этого ты человек? – глумливо проворковал Эрскин, нависая надо мной. – Нет, Лизбет. Ты моя баньши. Фея смерти.

   Он наклонился так низко, что наши носы соприкоснулись. Хмыкнул, обдав меня тёплым дыханием, и приподнялся.

   – Запомни, ты теперь принадлежишь не только этому миру.

   Посмеиваясь, Эрскин вышел из комнаты.

   Я с трудом пробормотала ругательство и, перевернувшись на живот, обняла подушку.

   Ненавижу. Ненавижу этого психа! И Славу, который подарил чёртову цепочку! Всех ненавижу!!! Господи, ведь в моей жизни всё было чудесно. Съёмное, и всё же отдельное от родителей жильё, нудная, зато перспективная работа, любящий жених… А теперь я чувствую, что слаба. Что у меня не хватит сил терпеть стрессы в офисе и бесконечный ор начальника, платить одной за квартиру и строить отношения с другим мужчиной. Все подруги так завидовали моей стойкости и спокойствию, и вот я стану такой же жалеющей себя клушей…

   – На.

   Опять он здесь. Видимо, решил поселиться со мной.

   Осторожный, почти ласковый тычок между лопатками.

   – Лизбет, ты спишь?

   – Заснёшь тут, – огрызнулась я, переворачиваясь. – Чего тебе?

   Эрскин протягивал мне кружку с орнаментом из сердечек.

   – Чай будешь? Я сахара насыпал.

   Не зная, как реагировать на его вполне дружелюбный жест, я растерянно взяла кружку обеими руками. Горячая, но не обжигает. А чай в ней тёмный, крепкий.

   Сглотнула ком в горле.

   – Спасибо. Это так странно… Эрскин, тебя же так зовут?

   Он неопределённо пожал плечами.

   – Зови меня так.

   – Это имя или фамилия?

   – Лезешь не в своё дело.

   – Угу. Послушай, а что мы с тобой как маленькие? У меня есть коньяк и виски.

   Друзья подарили нам со Славой на новоселье. Но мы с ним не большие любители горячительных напитков, поэтому решили приберечь «золотой запас» до праздников.

   Нет. Не надо «нам», не надо «с ним». Мы теперь сами по себе.

   От горького напоминания ещё сильнее захотелось выпить.

   Однако Эрскин не поддержал мою идею.

   – Сначала чуть не изнасиловала, а теперь ещё и споить решила. Святая Бригитта, кого я подобрал! Пей чай, а то остынет. Научись ценить мою доброту.

   Да уж. А кому-то не помешало бы поучиться вежливости.

   Я сделала первый глоток, чтобы запить невысказанные колкости.

   – Эрскин…

   Но его уже не было в комнате. С кружкой в руках я вышла в коридор.

   Он просто исчез.

   Меня разбудил настойчивый звонок. Телефон гонял рингтон по второму или третьему разу, от незатейливой мелодии в исполнении колокольчиков в голове звенело так, что я бессовестно зарылась под подушку.

   Дайте поспать, изверги, я от всего устала. В мыслях бардак, тело ноет, будто меня били и швыряли… да в принципе, так оно и было. Отстаньте все, мне нужен выходной.

   Стоп! Мечты мечтами, а сегодня же рабочий день! И, кажется, я забыла поставить будильник. Блин, точно забыла, раньше за будильник отвечал Слава…

   От злости на сбежавшего жениха я проснулась окончательно и вылезла из своего укрытия.

   Я поперхнулась воздухом, увидев Эрскина. Полностью одетый, в пальто и шляпе с пёрышком, он пронёсся мимо и подхватил со стола надрывающийся смартфон.

   – Кто это? – гаркнул он в трубку и после короткой паузы добавил: – Нет, не придёт. Она умерла.

   – Что ты делаешь?! – я кинулась к нему, но остановилась, не добежав до цели. Вспомнила, что он может больно двинуть в ответ.

   – Нам не должны сейчас мешать.

   – Спятил? Мне с работы звонят!

   С ловкостью кошки выхватила у него из рук смартфон и проверила список последних звонков. Ну точно, Ефимцева. Наверное, уже начала бегать по всему этажу, разнося сплетни.

   – Ты представляешь, что наделал? Сейчас все будут на венок скидываться!

   Он отобрал у меня смартфон, не дав сделать звонок.

   – Тебе работа важнее меня?

   Пришлось медленно выдохнуть через нос, чтобы чуточку успокоиться и сдержать негодование. Эрскин парень непредсказуемый, попытаюсь хотя бы поменьше его бесить.

   – Пойми, Эрскин, – медленно заговорила я как с неразумным ребёнком, – я не могу бросить работу. Если я буду прогуливать, меня уволят, а если меня уволят, я останусь без зарплаты.

   – И?

   Осёл непрошибаемый.

   – Да пойми же ты, мне нужны деньги.

   Рыжий скривился, будто я произнесла что-то крайне непристойное.

   – Если тебе нужны деньги, просто скажи мне.

   Я чуть не села прямо на пол от этого заявления. Ничего себе! Мутный недоволшебник, взявший меня в рабство, вот так просто предлагает мне деньги. Хотя чего я удивляюсь, он то серебром жжёт, то сладким чаем угощает.

   – Так, подожди, – я решила прощупать почву. – Ты можешь дать мне деньги? В долг?

   Он отодвинул штору, впуская в комнату солнечный свет.

   – Безвкусица… В долг? Делать мне нечего, как забивать голову всякими долгами. Дам и всё. Вот сколько тебе надо?

   – Десять тысяч, – ляпнула офигевшая я, продолжая проверять его на прочность.

   – Десять тысяч, – повторил он, как бы делая зарубку в памяти. – Ну так что, моя меркантильная подруга? Приступим к делу?

   Он взял из принтера листок бумаги и, вооружившись моей ручкой, устроился за столом.

   – Конечно, я ещё зол на тебя, Лизбет. Из-за твоей нерасторопности мы упустили хорошего призрака, а может, даже и не одного. Заброшенные стройки – идеальные места для ловли неупокоенных душ. Несчастные случаи, самоубийства и всё такое. Ах, чума, нечего плакать над пролитым молоком. Значит так, сейчас сосредоточимся на новом объекте.

   Скрипя ручкой, он что-то сосредоточенно писал или рисовал. Если честно, меня распирало от любопытства, но я не осмелилась подойти слишком близко и посмотреть ему через плечо. А то ещё эта творческая личность обидится.

   – Перо реагирует на этот дом. То ли он кишмя кишит призраками, то ли в нём засела какая-то по-настоящему злая душа. Я ночью проверял, дом до сих пор не очищен, значит, мы можем заполучить неплохой экземпляр. Эй, ты меня слушаешь или опять заснула?

   – Да слушаю, слушаю.

   – Мы просто обязаны поймать эту дрянь. Всё очень плохо, я общался с людьми, которые там живут.

   – Ты умеешь общаться с людьми?

   К счастью, он не обратил внимания на мой неосторожный комментарий.

   – Проблем у многих полно, это и с теми, кто в домах без нечисти живёт, случается, но я всё-таки обнаружил верный признак. Жильцы мучаются кошмарами, особенно дети. Как следствие, они погрязли в ругани и истериках. Часто дело доходит до рукоприкладства, хотя раньше такого не было. И сегодня мы с этим покончим. Ты поймаешь призрака, и все будут счастливы.

   Только этого мне не хватало. Я от вида Мэри-Энн чуть дуба не дала, а тут мне предстоит встреча с привидениями, которые даже по меркам Эрскина считаются ужасными.

   – Но я ничего не умею!

   «И не хочу!» – мысленно добавила я.

   – Научишься.

   – От кого? Ты почти ничего не говоришь, одни недомолвки!

   Он постучал ручкой по столу.

   – Прекрати паниковать. Превратишься в баньши, а там разберёшься. Вот, держи.

   Мне всучили нарисованную от руки карту с пометками. Улица Трудящихся? Знаю, где это. И этот дом даже видела своими глазами. Что за фигня? К чему эти каракули? Он не мог просто назвать адрес или показать на карте в интернете?

   – Вечером жду тебя там. Надеюсь, тебе хватит ума понять, что будет, если ты не придёшь.

   – Жаль тебя расстраивать, но это как-то нереально. По-моему, твои старания будут плодотворными, если ты до вечера найдёшь баньши получше, а меня отпустишь… сделаешь снова нормальным человеком. Видишь, мы с тобой ещё работать не начали, а у нас уже куча разногласий.

   Эрскин развернулся ко мне лицом и с треском разломил пальцами ручку.

   – И какие у нас с тобой разногласия, напомни, пожалуйста?

   Признавая поражение, я подняла руки

   – Проехали.

   Напрасно я думала, что меня уничтожат на месте. Шеф подъедет в офис только после обеда, так что штраф за опоздание мне не грозит. Моя коллега и соседка по кабинету, Таня Ефимцева сразу наскочила с вопросами, но быстро вернулась за свой стол. Она давно усвоила, что во время рабочего процесса ко мне лучше не приставать, и поэтому ей оставалось мучиться любопытством до самого перерыва. По какой-то неведомой мне причине она называет нас подругами, хотя я бы ни за что не стала с ней дружить по доброй воле. С Ефимцевой я приветлива, но не позволяю фамильярства, помогаю по работе лишь тогда, когда от этого зависит судьба договора с клиентом. Однажды поделилась тампоном, пару раз одалживала деньги, но специально не привязывала её к себе. Неприятно мне с ней общаться, и меньше всего мне бы хотелось, чтобы Ефимцева стала копаться в моей душе.

   Стараясь не замечать сверлящую меня взглядом коллегу, я пыталась сосредоточиться на работе. Куда там! Её внимание как будто напоминало о моих неприятностях. Иногда я ловила себя на том, что тупо пялюсь в монитор компьютера или в распечатанный документ, размышляя вовсе не о рабочих вопросах. Скорее бы перерыв, полезу в интернет искать информацию про баньши и прочую нечисть. Надо же как-то узнать, как мне избавиться от назойливого Эрскина. И обязательно напишу убийственное сообщение Славе. Кстати, можно кое-что позаимствовать у рыжего психа. «Ты моё разочарование», «Я тебе доверяла, а ты меня предал», что он там ещё говорил?

   К своему стыду толком не поработав, я радовалась обеденному перерыву, как ленивая школьница перемене.

   – И где твоя новая блузка? – в столовой Ефимцева подсела за мой столик. – Обещала же в обновке прийти.

   Что за человек. Всякие ненужные мелочи помнит, а по работе всё забывает и путает.

   – Не до обновок мне, Тань.

   Ефимцева жеманно взяла вилку и помешала ей салатик из морской капусты.

   – А, со Славой поругалась? Он у тебя такой хам! Представляешь, сказал мне, что ты умерла. Я аж перезванивать побоялась, прям мурашки по коже от его голоса бежали… А чего ты котлету трескаешь? Ты в платье влезешь после этого?

   Я демонстративно принялась за следующую. Каюсь, после того как понервничаю, мету всё подряд.

   – Чего ты так за моё платье переживаешь? Это же ты замуж выходишь, я просто гость. Не влезу в одно платье, так надену другое.

   – Хорошо тебе, – по своему обыкновению заныла Ефимцева. – Ешь и не паришься, а я за фигурой слежу. Это такой труд.

   Не жалуюсь на свои габариты, но по сравнению с вечно голодающей коллегой, выгляжу гораздо плотнее. Правда, грудь у меня поменьше, потому что своя.

   – Ты такая сильная. Если бы со мной поругался Лёша, я бы не пошла на работу, окончательно настроение портить. Скорее бы замуж, брошу эту захудалую контору, буду дома сидеть!

   Понятия не имею, что в её представлении значит «сидеть дома», так как она постоянно твердит, что торчать у плиты и подтирать детям носы не её голубая мечта. И к слову, мы – не «захудалая контора», а бизнес-центр, в котором мы арендуем помещение, считается одним из самых престижных в городе.

   – А знаешь, что придумала его мамаша? – от злости на будущую свекровь Ефимцева стёрла салфеткой не только масло, но и большую часть губной помады. – Говорит, что молодой женщине надо работать. Ну вот она всю жизнь работала при богатом-то муже, и что? Заграницей была всего пару раз, друзей-подруг растеряла, потому что некогда было.

   – Зато у неё будет безбедная старость, – заметила я.

   – У женщины не должно быть старости. Ой, не могу, ты бы видела её! Деньжата водятся, а морду не натянет. Ей всего пятьдесят два, а выглядит как шарпей! Вчера узнала, что Лёша купил нам путёвки в Испанию, так она устроила скандал. Прикинь, она говорит, что прекрасный медовый месяц можно провести в каком-нибудь санатории Краснодарского края. Сравнила – Испанию и санаторий! Жадюга.

   Оставив её без комментария, я с равнодушным видом уминала несправедливо обруганную котлету. Да Лёшина мама, видимо, боится, что невестка сядет сыночке на шею и ножки свесит. Спрашивается, почему же она не против свадьбы? Если верить самой Ефимцевой, то другие претендентки на сердце и кошелёк Лёши были совсем уж неприглядными. А вот Татьяна Ефимцева – чистейшей прелести чистейший образец. Симпатичная, обладает славянской внешностью, не курит на людях, без детей от первого брака. Семья у неё приличная – папа важная шишка в МВД, мама профессор лингвистических наук. И в придачу ко всему наша невеста окончила музыкальную школу и владеет двумя иностранными языками, английским и французским, в то время как другие дамы сердца Лёши могли похвастаться лишь знанием русского и русского матерного. Разумеется, принцесса Таня достойна лучшего.

   Ухоженная мордашка Ефимцевой неприятно исказилась.

   – Жаба старая, ненавижу. Хоть бы сдохла поскорей.

   Уж на что я привыкшая к гадостям, которые сыпятся из её рта, а всё равно чуть не подавилась.

   – Таня, так нельзя говорить. Нельзя желать человеку смерти.

   Ефимцева закатила глаза и потеребила золотую цепочку с крестиком.

   – Ещё скажи, что боженька накажет. Мы с Лёшей ещё не поженились, а эта мымра нам жить мешает. Разве это нормально? Если свою жизнь бездарно профукала, нечего другим всё портить. Старая калоша, только о себе думает.

   Была бы она моей подругой, я бы всё ей высказала, но, стиснув зубы, приходилось придерживаться своего же правила: никакой ругани с коллегами. Удивительно, как после общения с Ефимцевой у меня до сих пор не появился иммунитет на таких неадекватов как Эрскин.

   – Приятного аппетита, девчонки, – к нам без приглашения подсел айтишник Денис, долговязый, с рано наметившимся пивным брюшком.

   Ефимцева покосилась на него, как на плебея. Хуже она относилась только к уборщицам.

   – И тебе приятного, нищеброд.

   Он пропустил привычное оскорбление мимо ушей.

   – Морозова, ты чего сегодня такая грустная?

   Надо же, заметил. А я вроде не выпендриваюсь и не корчу из себя страдалицу в отличие от некоторых.

   – Ничего. Просто забыла десерт, – я выдавила из себя вежливую улыбку.

   – Тьфу, ты. Нашла печаль. Вот, поможешь мне съесть шоколадку.

   И парень выложил на стол нераспечатанную плитку молочного шоколада «Нестле».

   Обиженная отсутствием внимания, пускай и нищеброда, Ефимцева проворчала что-то о своей нелёгкой доле и принялась доедать свой салат.

   Я отщипнула от плитки пару долек и, поблагодарив Дениса, поспешила обратно в кабинет. Пока никто не мешает, почитаю, что пишут в интернете про баньши.

   Но и всезнающая сеть не смогла прояснить ситуацию. Наоборот, только больше запутала меня. В одних статьях говорилось, будто это дух рода, в других, что это привидение, в третьих, что это фея, но не с крылышками, а какая-то особая… Где-то вообще фольклористы писали, что фея – это то же самое, что и мертвец… Ужас, одним словом. Сходились сочинители статей лишь в паре фактов: что баньши водятся только в Ирландии, и что крик баньши предвещает смерть.

   Я похолодела, вспоминая душераздирающий вопль Мэри-Энн. Что же мне теперь, готовиться к худшему? И всё же, буду надеяться, что и тут меня обманули сайты. Если баньши встречаются не только в Ирландии, то и крик призрачных фей не всегда означает что-то плохое.

ГЛАВА 3

Дома я снова засела за изучение потустороннего мира, в этот раз уже более основательно и вдумчиво, однако значительных результатов не добилась. Я так и не узнала, кто такой Эрскин и как от него избавиться. На сайтах были выложены десятки способов призыва разномастной нечисти, от Пиковой дамы до Мефистофеля, а вот с их изгнанием дела обстояли гораздо хуже. Как будто все эти черти нуждаются в приглашении и при этом уходят тогда, когда захотят. Молитвы я отмела сразу – они якобы не имеют силы, если вера недостаточно крепка, а это как раз мой случай. Чуть ли не как универсальное средство от гостей с того света восхвалялось серебро. В его защитных качествах я не сомневалась, так как мне «посчастливилось» испытать всё это на себе, и от этого я ещё сильнее злилась на рыжего прохвоста. Он-то брал серебряную цепочку голыми руками и не поморщился, хотя в его человеческом происхождении я ужасно сомневаюсь. Ну не может нормальный человек, будь он трижды талантливым фокусником, резво скакать по капотам машин и брать из воздуха мечи!

   Слава не отвечал на звонки. Зараза, ну и не надо.

   В квартире всё ещё оставалось много его вещей, и я не сомневалась, что Слава когда-нибудь да вернётся за тёплой курткой или книгами… Как ребёнок читал всякую ерунду, вроде фэнтези… Говорил, что с детства хотел быть таким, как Арагорн из «Властелина колец»… Интересно, этот рыцарь тоже свою невесту бросил?

   Оставаться одной было невмоготу. Я написала записку «Нам надо поговорить», оставила её на тумбочке в прихожей и отправилась на встречу со своим идиотом-хозяином.

   Времени было полно, поэтому большую часть пути я прошла пешком. Завернула за угол второго дома на улице Трудящихся и вышла к небольшому ухоженному двору. Машин было мало, видимо, не все ещё вернулись с работы.

   Эрскин сидел на турнике и не обращал на меня внимания, пока я не подошла слишком близко. Пришлось театрально покашлять, чтобы он соизволил повернуть голову в мою сторону.

   – А, это ты, Лизбет, – протянул он с таким видом, будто я помешала ему любоваться закатом. – Вечер будет неспокойный. Чую битву.

   Я сунула руки в карманы джинсов.

   – Вот об этом я и хотела с тобой поговорить. Я пацифист, и мне битвы не нужны.

   – Ну это я преувеличил. Не битва, а так, обычная стычка, – он легко спрыгнул со своего насеста. – Десять тысяч, как просила.

   Он вытащил из-за пазухи толстую пачку банкнот и протянул это богатство мне. Я недоверчиво взяла деньги и судорожно вдохнула, как утопающий.

   – Это что?!

   – Десять тысяч, – повторил он.

   Я бегло осмотрела крупные купюры. Но нет, мне не почудилось.

   – Это же доллары!

   – А ты хотела крокодильи зубы?

   – Это же много!

   – Я не виноват, что ты такая алчная женщина.

   – Так я же говорила про наши деньги…

   – Про копейки?

   – И в шутку!

   – С деньгами не шутят, – неожиданно строго сказал Эрскин. – Бери и кончай прикалываться. Чума английская, какая же ты странная.

   Конечно, я странная, раз от такого подарка судьбы отказываюсь. А ничего, что такая чудовищная сумма накладывает определённые обязанности? Да, я не такая жадная, как Таня Ефимцева, и мозг включать умею.

   – Ты что, лепрекон? – вспомнила я персонажа из ирландской мифологии.

   Но Эрскина не впечатлили мои новые познания в этой области:

   – На себя посмотри, кикимора. Так, не заговаривай мне зубы и слушай внимательно. Сейчас ты воспользуешься своим чутьём, оно лучше зачарованного пера, найдёшь в доме призрака, превратишься в баньши и поймаешь его. Всё ясно?

   – Нет. Я же ничего не умею. Вот как я превращусь? Что для этого надо сделать, какие слова сказать? И как я буду ловить призрака? Гарпуном, сетью, голыми руками?

   – Лизбет, не усложняй, – он закатил глаза. – Просто не трусь.

   Почти дружеское напутствие вызвало у меня нервную улыбку.

   – Давай поступим следующим образом. Я, так и быть, поищу этого призрачного вредителя, но не ради тебя, а ради людей, которые здесь живут. Если ничего не выйдет, ты заберёшь деньги и оставишь меня в покое.

   Несколько секунд он о чём-то напряжённо размышлял, кусая тонкие губы. Наверное, моё наглое предложение поставило его в тупик. Неожиданно. Раньше он закрывал глаза на моё сопротивление.

   – Я не любитель сделок, – ответил он мрачно.

   – Ага, потому что боишься остаться в дураках.

   Раскрутить его, как сказочного злодея, на слабо не получилось.

   – Мне некогда с тобой болтать. Иди и сделай, что я сказал.

   Приказ гулким эхом повторился у меня в голове. Не успела я опомниться, как ноги уже несли меня к злополучной многоэтажке. Совсем забыла, что у Эрскина есть гипнотические способности! Справедливости ради, пользуется он ими не всегда, иначе мы бы не тратили столько времени на перепалки… Но это не мешает мне на него злиться!

   Чувствуя себя неловко, в основном из-за полных денег карманов, я зашла в третий подъезд и вдохнула запахи газет, табачного дыма и невысохшей краски. Ничего примечательного, и не скажешь, что где-то тут затаилось зловредное привидение.

   И что делать? Пройтись пешком до чердака?

   Прислушиваясь, я поднялась до четвёртого этажа. Из одной квартиры раздавался бодрый топот и детский смех, из другой залаяла собака, судя по голосу, большой породы. Ничего похожего на завывания призрака. Или он не должен выть?

   Поднялась на пятый, хотела уже было занести ногу над ступенькой, ведущей на шестой, но вдруг развернулась. Не тянуло меня наверх, и всё тут. Либо знак, либо лень. В нерешительности я подошла к двери, обитой старым дерматином, и дотронулась до неё кончиками пальцев. В животе разлилось тревожное тепло, как перед важным экзаменом. Не до конца разобравшись в своих ощущениях, я нажала на круглую кнопку звонка. С той стороны донеслось что-то вроде недовольного кряканья.

   Мне открыла маленькая сморщенная старушка в платочке. Она равнодушно смотрела на меня выцветшими глазками, её безгубый рот был плотно сжат, словно разговор со мной не входил в её планы.

   – Здравствуйте, я ваша соседка снизу, – протараторила я, пытаясь разглядеть за спиной бабульки инфернальное существо, – кажется, вы меня заливаете. Можно я взгляну на трубы?

   Ничего не ответив, старушка отошла назад. Дверь не закрыла – пропускала.

   Воздух внутри был спёртый, чуть ли не физически он выталкивал меня обратно в подъезд, но я упрямо прошла по узкой прихожке и, предварительно щёлкнув выключателем, открыла дверь в ванную.

   – Не волнуйтесь, я только посмотрю.

   Ванная комната не знала ремонта, по меньшей мере, лет тридцать. Унылый голубоватый кафель, ржавая ванна, паутина по углам. Бедная бабулька, что же ей родственники не помогают? Ей же тяжело самой прибираться. Или не видит ничего.

   С каждой секундой тело сильнее кололо невидимыми иголочками. И это не неловкость от проникновения в чужой дом, а самый натуральный страх. Вообще-то я не из пугливых, и всё же назойливые мысли о призраке делали своё дело.

   А если здесь ничего нет? Что мне, все квартиры обойти? Да меня в ближайшее отделение полиции раньше заберут! Не все же такие доверчивые, как старушки, открывающие дверь перед липовыми соцработниками и соседками.

   Чувствуя себя глупо, я вышла в тесный коридор.

   – Кажется, ничего страшного.

   Старушки и след простыл. Наверное, забыла про меня, или потоп казался ей чем-то несущественным. Нет, ну родственники у неё точно безалаберные. За ней же присматривать надо, раз уже впускает в квартиру всех подряд. Да и для соседей она – скрытая угроза, не затопит дом, так спалит. Что там у старых людей бывает? Склероз? Маразм?

   – Я ухожу! – крикнула я на случай, если бабушка глухая.

   Ответа не последовало. Какой-то неразговорчивый экземпляр.

   Уйти не получилось – дверь была заперта.

   По спине пробежал зверский холод. Не припомню, чтобы слышала, как бабка шурует ключами…

   От охватившего ужаса у меня пропал дар речи.

   А всё Эрскин виноват. Если бы не он, я бы не попала в такое дурацкое положение. Сам вот не пошёл со мной, партизанит где-то, скотина рыжая.

   Я заглянула на неказистую кухоньку, где с ещё советской мебелью соседствовали жёлтый эмалированный чайник, пустая хлебница, старый календарь с котятами и всякие мелочи. В проходной комнате также не нашлось ничего, кроме привета из советского прошлого. Не удалось обнаружить хозяйку и в спальне с застеленной старым покрывалом двухместной кроватью.

   В панике я схватилась за телефон и тут же выругалась. Эрскин не дал мне свой номер, и вообще я отчего-то сомневаюсь, что у него есть хоть какое-то средство связи. Гарри Поттер недоделанный!

   Ещё раз обошла квартиру. Всё тут такое древнее, что можно в музей сдавать. Телевизор явно приобретался в девяностые, самые свежие книжки, которых было немерено на полках и в шкафу, тоже относились к тому периоду. Гадливое впечатление, будто родственники этой старушки уже давно её не навещают. Никаких намёков на присутствие молодёжи, даже игрушек нет, чтобы внучата играли, когда приходили в гости.

   Да где же она? Надеюсь, просто вышла к соседям, узнать про мой фальшивый потоп, а дверь закрыла по привычке. Кошмар какой, такими темпами у меня паранойя разовьётся.

   Заметив в углу полки небольшую рамку с траурной лентой, я приросла к полу. С фотографии на меня смотрела та самая бабулька в платочке.

   Мамочки, так это и был призрак? А с виду же как живая! И в квартиру к себе впустила… Зачем?

   Ой-ой, аж поворачиваться страшно. Вдруг она стоит сзади? Или не стоит, а сидит на потолке, как монстр из фильма ужасов?

   – Эрскин, – позвала я севшим голосом.

   Вот как ко мне домой приходить в самые неожиданные моменты, это он без вопросов, а как мне помощь нужна, так его нет.

   Я выглянула в окно в надежде увидеть Эрскина на детской площадке, но он как сквозь землю провалился. Злясь на него, я открыла окно и вдохнула свежий вечерний воздух. Уже начало темнеть, как бы мне не остаться здесь на ночёвку. Бр-р-р, никогда не мечтала провести ночь в чужом доме наедине с призраком, у меня более приземлённые фантазии.

   Ну, рыжий, всё тебе потом выскажу!

   В комнате повисло грязное марево и, собравшись в центре, материализовалось в бабульку в платочке, но как будто не до конца. Старуха оставалось прозрачной, а остатки тумана плавали вокруг неё, как капли жира на воде.

   От шока я даже не вскрикнула.

   – Сашка здесь не хозяин, – раздался у меня в голове скрипучий голос.

   Захотелось сглотнуть, но во рту было слишком сухо.

   – Не хозяин, – поддакнула я, малодушно рассчитывая на расположение призрака.

   Жирная дымка медленно потянулась ко мне.

   – Ноги его здесь не будет! И Маринка, мразь, ничего не получит. И Лёнька пусть на чужой каравай пасть не разевает! Пусть в своих квартирах плодятся, твари неблагодарные. Гроша ломаного от меня не увидят.

   Должно быть, родственнички ну очень сильно насолили «божьему одуванчику», раз она так беснуется. Я даже ни одной фотографии с детьми и внуками не приметила, а если уж говорить об изображениях людей в целом, то в квартире не нашлось места даже иконам. Лишь бюстик Владимира Ильича одиноко стоял на книжной полке.

   Я приподняла руку, чтобы перекреститься и вдруг вспомнила, что не знаю, как это делать. Слева направо? Справа налево? А пальцы как складывать? Родители научили только яйца на Пасху красить, и сейчас этот навык абсолютно бесполезен.

   – Петенька должен был стать врачом, но Маринка заставила его на компьютерщика выучиться. Всё всегда делала по-своему!

   Отравленный призраком гнилостный воздух медленно проникал в лёгкие, у меня начинала болеть голова, хотя мой организм никогда раньше не откликался на стресс подобным образом. Ещё и затошнило, только бы в обморок не грохнуться.

   Сбежать не получится, дверь заперта, а с пятого этажа сиганёт только самоубийца. Ох, всё же придётся ловить это вредное привидение, пока оно не сцапало меня.

   – Я баньши, – беспомощно сорвалось с моих губ.

   Что надо сделать, чтобы превратиться? Эрскин не сказал…

   «Просто не трусь».

   Что ж. Уж лучше это, чем ничего.

   – Я – баньши, – повторила я громче и уверенней. – Я повелеваю мёртвыми. Я не должна тебя бояться.

   Моё недомогание как рукой сняло. Сдавливающий мозг спазм пропал, и я на долю секунды приободрилась. Почему всего на долю секунды? Потому что запах гнили усилился, а дымка, витающая над призраком, стала чётче… и больше! От старухи тянулись десятки тёмных, похожих на разлитую нефть, «щупалец». Не удивлюсь, если эта пакость заполонила весь подъезд и оттого отравляет жизнь окружающим.

   Призрак внезапно посерел и, скомкавшись в сгусток дыма, полетел в коридор. Я сорвалась с места и зависла в воздухе, как одержимая дьяволом.

   – СТОЙ! НЕ УЙДЁШЬ!

   Собственный голос я не узнала, он прозвучал совершенно чудовищно, почти так же жутко, как вопль Мэри-Энн. В нём словно сплелись рык зверя, плач ребёнка, крик совы и скрежет стекла. Более детально анализировать метаморфозу просто не было времени.

   Разламываясь и тая, «щупальца» съёжились и исчезли в коридоре. Я плавно опустилась на пол. Ух ты, я умею летать! Какой шершавый ковролин… А где мои ботинки… вообще моя одежда? На мне было белое, напоминающее ночную рубашку платье, обувь вовсе отсутствовала. К слову, бледные ступни с синеватыми ногтями мало походили на мои.

   Когда выйду из комнаты, главное, не обращать внимания на зеркало в прихожей, а то слечу с катушек.

   Однако в коридоре меня гораздо больше заинтересовало другое зрелище – грязное облачко, оставшееся от призрака, втягивало в себя остатки «щупалец» и стремительно уменьшалось. Не прошло и минуты, как на пол упал какой-то камешек. Я присела, мимоходом отметив, что мои волосы отросли аж ниже пояса, и подняла тёмный кристаллик. Грани тупые, не царапают, а внутри плавает гадкая муть.

   Это что, то самое привидение? Это я его так скукожила? Да замечательно, не придётся тащить злющую бабку на верёвке, как бешеную собаку.

   Осталось только выбраться и найти Эрскина. Поскольку я теперь могу летать, вылезу через окно. Надеюсь, во мне не проснётся боязнь высоты… Ой, а вдруг меня увидят? А что, если соседи слышали мой голос? Надо же, как трудно быть супергероем, никогда не думала, что им так тяжело. Столько нюансов нужно держать в уме.

   В комнате меня поджидал сюрприз, и его никак нельзя было назвать приятным.

   Увидеть сразу трёх баньши – это было слишком. Тем более, каждая смотрела на меня, как на своего злейшего врага. Баньши в зелёном платье и с гладкими чёрными волосами сразу сделала несколько шагов мне навстречу, замотанная в тёмно-синий плащ глазастая блондинка неприятно нахмурилась, а третья, огненно-рыжая девушка с уродливым шрамом на шее, осталась сидеть на подоконнике.

   Я крепче сжала в руке кристалл.

   – Вы ещё кто? Что вам надо?

   – Мы пришли за призраком, – ответила низким голосом брюнетка.

   – Поздно, девочки, я успела раньше. Ищите призраков в другом месте.

   Тяжёлый взгляд брюнетки зацепился за мой кулак.

   – Впервые тебя вижу. Это объясняет, почему ты такая непонятливая. Отдай призрака.

   Вот ещё. Я и так страху натерпелась, да ещё Эрскин мне потом весь мозг вынесет!

   – Вы втроём собираетесь отжать у меня добычу, я правильно поняла?

   – Если не отдашь, будет хуже, – блондинка оказалась обладательницей визгливого тембра.

   Пожалуй, на этом моё геройство можно закончить. Всё-таки их трое, и они опытные баньши, а я так, девочка с улицы.

   Наверное, я слишком долго по их меркам соображала, потому что мне не дали мирно сдаться. Внезапно удлинившиеся волосы брюнетки схватили меня за руки и шею. Рывок – и меня подняли чуть ли не до потолка.

   Ого! Вот это номер! Только я не хочу быть его частью!

   Из моего горла вырвался задушенный хрип, затянувшаяся петля грозилась переломать трахею.

   Да что же это… Я же сама наполовину дух, неужели меня можно убить?

   Рыжая баньши вспорхнула с подоконника и подлетела ко мне.

   – Гонора, я заберу у неё кристалл, и ты её отпустишь.

   Ах да, я же всё равно его не выпустила.

   – Не учи меня, – огрызнулась Гонора. – Сначала я оторву этой нахалке голову, а потом сама заберу кристалл.

   – Оставь в покое мою баньши, змея!

   Я глазам своим не поверила – на окне стоял Эрскин с мечом наперевес.

   Не ослабив хватку, Гонора лениво повернулась в его сторону.

   – А, это ты, Проказа. Могла бы догадаться, кто хозяин. Ты всегда выбираешь никчёмных.

   – Когда-нибудь, я отрежу тебе язык, – мстительно пообещал Эрскин. – Уж больно много ты мнишь о себе. Эй, ты меня вообще слышала? Отпусти её.

   Баньши хохотнула, её светловолосая товарка издала несколько шипяще-скрипучих звуков, имитирующих смех.

   – Я убью её раньше, чем ты успеешь вонзить в меня клинок. Ты будешь виноват в её гибели. И только не надо строить из себя рыцаря, всем известно, что Проказа трус и неумелый боец.

   Лицо Эрскина исказилось от гнева. Из прокушенной от напряжения губы по подбородку потекла кровь.

   – Чёрт с тобой, Гонора. Я не буду тебя сегодня убивать.

   – Как это великодушно, – баньши сделал книксен.

   – Прекрати насмехаться надо мной.

   – Не то что? – глумливо оскалилась блондинка. – Что ты нам сделаешь?

   – Не лезь, Бри, – осадила её Гонора и снова обратилась к Эрскину. – У меня будет к тебе предложение. Я отпущу твою баньши взамен на кристалл. Ну, что тебе подсказывает твоя гордость? Согласишься или поборешься?

   Она наверняка знает ответ, но ей просто нравится видеть его слабым.

   И мне тоже всё известно наперёд. Этот псих меня за человека не считает, обращается со мной как с вещью. Зато он одержим идеей наловить призраков…

   Меч исчез из его руки.

   – Лизбет, отдай им призрака.

   Что? Я не ослышалась?

   Нехотя, я разжала пальцы, и кристалл упал в сложенные ладони Бри. В следующий момент я неэстетично бухнулась на пятую точку.

   – Большое спасибо, с неудачниками приятно иметь дело, – сказала Бри, и все трое почти одновременно испарились.

   Эрскин презрительно посмотрел на меня сверху вниз.

   – Всё из-за тебя. Я опять из-за тебя упустил призрака.

   Лучше бы просто наорал, а то от его сурового тона можно превратиться в ледяную статую.

   – Но ты же сам видел, что силы были неравны…

   – Чума! – он прижал ладони к ушам и отвернулся от меня. – Не хочу ничего слышать!

   Он с лёгкостью запрыгнул на подоконник и в следующий миг пропал из виду.

ГЛАВА 4

Пятый день я была предоставлена сама себе. Слава не объявлялся и упорно не отвечал на мои звонки и сообщения, и, что самое мерзкое, я даже маме врала, будто у нас всё нормально. Не хотела её расстраивать и ещё больше не хотела верить в то, что меня бросили после нескольких безоблачных лет. Зато я нашла себе новое развлечение: ходить по квартире и собирать его вещи, уже собрала несколько пакетов. Моя мания дошла до того, что утром я так же отправила в ссылку нашу солонку. Потому что её купил он!

   И почему же он не приходит? У него есть ключи, мог бы заявиться в то время, когда я на работе, если не желает со мной встречаться. Свой ноутбук забрал сразу, а его диски с играми и книги остались. Не боится, что я выкину его сокровища? И одежда почти вся осталась…

   Я поняла! У него же есть любовница, как я могла забыть про эту тварь! Наверное, она богата и содержит его. А может, они улетели отдыхать на юг, и поэтому Слава не торопится забирать свои свитера.

   Бесит. Стараюсь о нём не думать, а не выходит.

   Эрскин тоже пропал. С одной стороны, меня радовало, что он больше не лезет ко мне и не заставляет делать всякие невообразимые вещи, с другой же, его исчезновение пугало и нервировало.

   Я же из-за него стала недочеловеком. После той неудачной охоты мне, вопреки его намёкам, без труда удалось принять свой обычный вид… И на этом всё. Внешне я оставалась Лизой Морозовой, но что-то во мне всё равно изменилось. Иногда я замечала на улице призраков, полупрозрачных, без чёрного шлейфа из потустороннего дыма, и почти все всегда устремляли свой взор на меня. Не кидались, не пытались меня убить или сожрать, и то хорошо. Однако если к проклюнувшимся экстрасенсорным способностям я бы смогла привыкнуть, то неприятие серебра и параноидальные мысли о зарезервированном для меня котле в аду, мягко говоря, огорчали. А если начистоту, то я была уже готова лезть на стенку и выть на луну от одиночества и страхов.

   По пути домой я зашла в книжный магазин, чтобы найти «таблетку от депрессии» – чтение должно было помочь отвлечься от дурных мыслей. Но я некстати вспомнила, что сюда раньше любил наведываться Слава, и от вспыхнувшей злости схватила первую попавшуюся книгу со стенда новинок.

   Настроение продолжало портиться.

   В подъезде я столкнулась с пожилой женщиной в чёрной стёганой куртке. Серый пуделёк, которого она вела на поводке, ни с того ни с сего взвизгнул и, оконфузившись, рванул к ногам хозяйки.

   – Ой, – она обалдело перевела взгляд со ступенек на питомца, а после и на меня. – Извините, не знаю, что на него нашло. Не волнуйтесь, пожалуйста, я сейчас уберу.

   – Ну это же животное, – примирительно сказала я.

   Дрожащий пёсик горестно завыл.

   – Тише, Фунтик, тише, я не буду тебя ругать, – засюсюкала женщина, беря его на руки. – Это я виновата, по телефону заболталась…

   Выждав, когда захлопнется их дверь, я поплелась к себе. Не могу назвать себя страстной поклонницей собак, но заметила, что в последние дни мне на глаза не попалось ни одной дворняги, хотя у нас в районе их полно. Вероятно, животные чуют, что со мной что-то не так, и стараются обходить источник потенциальной опасности стороной.

   Я сунула ключ в скважину и удивилась, обнаружив, что дверь открыта. Сердце вдруг забилось сильней… Нет, это не воры. Кажется, Слава всё-таки соизволил прийти за своим барахлом.

   На вешалке висела короткая жёлтая курточка с пушистым «мехом» на капюшоне, под ней неаккуратно стояли белые кеды с розовыми вставками. Иногда хочется дать Люське ремня! Не сезон уже в кедах разгуливать, ещё простудится. Куда только мама смотрит.

   – Лиза пришла!

   Сестра выбежала в коридор и чуть не сшибла меня с ног.

   – Привет. Что ты здесь…

   – Ты купила чего-нибудь покушать? А то у тебя холодильник пустой, как жизнь нашей математички, и к чаю ничего нет.

   Молодец, уже и в холодильнике ревизию провести успела.

   – Блин, нет. Сейчас тогда в наш местный спущусь.

   В следующий момент я выронила сумку.

   – Ли-и-избет! Ты где шлялась?

   Я моментально скинула туфли и, всучив Люсе свой плащ, понеслась в комнату. С каменным выражением лица Эрскин сидел на диване.

   – Ах, где я шлялась?! – налетела я на него. – Бросил меня на произвол судьбы, а сам усвистел в далёкие края! Чего припёрся?!

   – Лизка, прекрати, – вступилась за него Люся. – Он не такой, как мы с тобой. Его уровень выше человеческого.

   – Скорее, ниже плинтуса!

   – Нельзя быть такой ограниченной. Он имеет дело с высшими материями.

   Какая молодёжь грамотная пошла! «Уровень выше человеческого», «высшие материи»… Она вообще сама понимает, что за чушь несёт?

   – Лиза, ну ты совсем в своём офисе в бабку превратилась. Это же шинигами!

   Я с сомнением перевела взгляд с сестры на доставучего психа.

   – Шини… что?

   – Шинигами! – вдохновенно выдала Люся. – Бог смерти!

   – Впервые слышу это слово.

   – Говорю же, ты как бабка старая! Аниме бы хоть раз в жизни посмотрела.

   А, ну вот понятно, откуда у неё эти закидоны.

   Эрскин вольготно откинулся на спинку дивана.

   – Вообще-то я…

   – Слушай ты, Мишка Гамми, или ты сегодня же ответишь на все мои вопросы, или можешь уматывать отсюда! Я понятно выразилась?

   Он поморщился и покачал головой.

   – Такая же крикливая истеричка, как всегда. Или ты сама начинаешь говорить тише, или я тебе помогу. Я понятно выразился?

   Скотина. Пусть только попробует снова воспользоваться своими штучками. Мы же, в конце концов, не одни!

   – А Эрскин сказал, что у меня грудь будет больше твоей, – мстительно припечатала Люська.

   – Попа уже больше, – отбила я. – Смотрю, вы уже скорешились и хотите вдвоём довести меня? Нет уж, давайте по очереди. Люсь, ты родня, поэтому первая.

   Сестричка плюхнулась на диван рядом с ним и строптиво задрала нос.

   – У Эрскина дела важнее. Пусть лучше он.

   Прямо-таки нездоровое поведение для неуступчивой и лезущей вперёд Люськи. Да тут и гадать не надо – новый кумир нарисовался. Нашла, перед кем стелиться…

   Рыжий выпрямился, будто приготовился читать доклад министру. Холодные серые глаза впились в меня намертво.

   – Значит так, Лизбет. Обстоятельства изменились.

   – А когда они у нас с тобой были стабильными?

   Его линия рта недобро напряглась, и я, верно расценив намёк, заткнулась.

   – На последнем Совете я узнал, что кто-то ловит не тех призраков. Мы имеем право собирать только зловредные души, остальных трогать ни в коем случае нельзя. Нарушитель будет наказан, возможно, его даже исключат из списка Игроков, поэтому нам с тобой надо держать ушки на макушке, чтобы никакая мразь не смогла нас подставить. Тебе это ясно, или мне надо повторить?

   В задумчивости я скрестила руки на груди.

   – Что значит «исключат из списка Игроков»? То есть, я жертвую своими нервами и жизнью из-за какой-то игры? Вы так развлекаетесь?

   – Игра Мэб – не развлечение, – сурово откликнулся Эрскин. – Это – война.

   У меня аж ноги подкосились. Сражённая его заявлением, я села на стул.

   – Вообще прекрасно… Ну будь человеком, отпусти меня! Честное слово, я не могу так больше! Кругом вечно какие-то сущности, меня боятся животные… Чего ухмыляешься? Сейчас встретила в подъезде соседку с собакой, и она обделалась!

   – Кто? Соседка?

   Люська со всей своей подростковой непосредственностью заржала над шуткой любимчика.

   – Ты что, совсем ничего не понимаешь?! Если со мной что-нибудь случится, кто будет заботиться о Люсе?

   – Я сама о себе позабочусь, – ляпнула сестричка. – А вообще у нас родители есть.

   – Люська, ты что, дура? Он меня убить хочет, а тебе пофигу!

   Эрскин как ошпаренный вскочил с дивана.

   – Ненавижу бабьи ссоры. Тихо! Я говорю о серьёзных вещах, и ты, Лизбет, могла бы вести себя более достойно. Мне, как твоему хозяину, просто стыдно.

   Застонав, я буквально схватилась за голову.

   – Ну так давай разорвём этот замкнутый круг. Ты меня отпустишь, я перестану тебя позорить, и всем будет хорошо.

   Люся тут же насторожилась.

   – Я могу стать твоей баньши. Я более ответственная.

   Я была близка к инфаркту.

   – Только попробуй с ней что-то сделать, она ещё неразумный ребёнок!

   – Я её и не возьму, она пока не подходит, – огрызнулся Эрскин. – Для того чтобы она смогла стать моей баньши, ей нужно…

   Молниеносно я подскочила к рыжему и с непередаваемым удовольствием залепила ему рот ладонью.

   – Обойдёмся без твоих вредных советов. Лучше бы сказал, как мне выйти из вашей дебильной игры…

   Он вывернулся и, пыхтя, схватил меня за руки.

   – Ах ты гадюка поганая, решила подставить меня и обрести свободу?!

   Наша схватка продолжилась уже на полу. Невзирая на то, что его противник хрупкая девушка в платье, Эрскин сел мне на живот и впечатал руки в пол, не давая возможности отбиться. Нет, мне точно надо брать уроки самообороны, а то в последнее время каждый урод норовит уложить меня на лопатки.

   – Пусти! Ничего такого я и не думала!

   – Так я тебе и поверил!

   – Успокойся, – отчеканила я по слогам. – Мыслить логически не пробовал? Если бы я хотела тебя подставить, то не стала бы выпрашивать у тебя свободу. Обставила бы всё по-тихому и с улыбочкой на лице.

   В глубине души я приготовилась к удару или хотя бы к ядовитой реплике, однако Эрскин снова повёл себя не по предполагаемому сценарию.

   – Ну конечно, как же я мог в тебе усомниться. Ты же моя умница, моя славная девочка. Я воспитаю из тебя лучшую баньши.

   Его мирный тон усыпил мою бдительность, и я пропустила момент, когда его губы оказались на моих. Невероятно, он же якобы брезговал!

   Палитра моего возмущения даже не успела раскрыться – его трюк трудно было назвать настоящим поцелуем. Так, чмокнул дурашливо… Хотя я уже ни в чём не уверена. Вдруг опять превратил в кого-то?

   – Чего глаза таращишь, как сова? – Эрскин самодовольно хмыкнул и встал с меня. – Ты меня не предашь, Лизбет. Я не позволю.

   Приподнявшись на локтях, я бросила взгляд на застывшую с немым восхищением сестру.

   – Люсь, возьми мой кошелёк из сумки и сгоняй в магазин, к чаю же ничего нет. И лучше зайди в сетевой, через дорогу. Там твои любимые пирожные есть.

   Естественно, Люська никаких пирожных не заслужила, просто надо было её выгнать из квартиры хотя бы на четверть часа. Домой она всё равно не уйдёт, пока вдоволь не насладится присутствием своего шинигами.

   Как только входная дверь захлопнулась, я хищно уставилась на Эрскина.

   – Ты меня совсем запутал.

   Язвительный изгиб губ.

   – Да ну?

   – Если я для тебя всего лишь средство для достижения некой сакральной цели, то почему ты меня тогда спас? Мог же забрать призрака и нанять другую баньши. Согласись, ты был бы в плюсе.

   – Дура.

   Он подошёл к шкафу и сделал вид, будто заинтересовался Славиными книгами. Аж по башке дать захотелось за его напускную безмятежность.

   – Эрскин, так что там с душами? Сколько надо поймать, чтобы ты меня отпустил? И кого можно ловить, а кого нет?

   Он заметно напрягся, словно его излюбленная тема вдруг стала ему противна, однако всё же соизволил провести для меня небольшой ликбез. Перво-наперво я должна была усвоить, что собирать всех подряд нельзя. Наши, так сказать, «клиенты» – призраки, которые всячески портят людям жизнь, вызывая мигрени и кошмары или, в наиболее тяжёлых случаях, побуждая к ужасным делам, вплоть до навязчивой идеи о самоубийстве. Попортившая мне немало нервов старуха безусловно была вредным экземпляром, но довольно-таки слабым, раз я справилась с ней с полпинка. Вроде всё просто и понятно, спасай человечество и не задавай лишние вопросы. Делать мир чище и светлее, разумеется, благородно, только, помимо опасностей, меня настораживали, если не бесили, всплывающие подковёрные интриги. Какая-то игра Мэб, соревнования, конкуренция – я не собираюсь быть безгласной пешкой!

   – А что это были за невесты Дракулы? Такие наглые баньши! Неужели правила вашей игры не запрещают вставлять друг другу палки в колёса?

   Эрскин даже глаза на меня не поднял. Всё стоял у шкафа и с шорохом перелистывал «Крадущегося в тени» Пехова.

   – Нет, не запрещено. Поэтому игроки иногда воруют добытых призраков друг у друга, а схватки баньши обычное дело. Нам не повезло, это были слуги Улика. Тварь ещё та. Хм-м-м, а книжка ничего, интересная.

   Обложка фэнтезийного тома удостоилась моего скепсиса.

   – Ты, что, её читал?

   – А чем я, по-твоему, сейчас занимался?

   Мама дорогая, это не человек, а находка для психиатра.

   Если раньше я списывала скрытность Эрскина на вредность, то после ещё нескольких минут общения пришла к выводу, что многое он делает не со зла. Его внимание перескакивает с одного на другое так же быстро, как мой папа переключает каналы в телевизоре. Про скачки настроения вообще можно не упоминать, у меня уже нервов нет наблюдать за его ужимками.

   Пнув Люську мыть руки после улицы, я без энтузиазма поставила чайник. После тяжёлого дня организм требовал сытной горячей еды, но в моём распоряжении были только пельмени, которые лень мешала сварить. Хотя в моём случае и кофеёк с пирожными, в принципе, неплохой вариант для ужина.

   – Мне пора. Вернусь позже, – неожиданно заявил Эрскин.

   Не успела я выложить принесённое Люськой добро на тарелки, он схватил эклер с заварным кремом и варварски откусил от него почти половину. Свин рыжий.

   – Да подожди ты. Чаем хоть запей. И это, я тебе ещё деньги не отдала.

   – Хахие феньхи?

   – Как дитё! Сначала прожуй, потом говори. Ну доллары, которые ты мне дал.

   – Ах, это? Они мне не нужны, – беспечно отмахнулся Эрскин и слизал с губ остатки крема. – Что я с ними буду делать?

   Действительно, что можно сделать с десятью тысячами долларов? А если серьёзно, даже подумать страшно, откуда он их взял.

   Я повернулась к щёлкнувшему электрическому чайнику и услышала за спиной топот сестры.

   – Лиз, а где Эрскин?

   Ну вот, опять смылся.

   – Улетел, но обещал вернуться, – я достала из навесного шкафчика две тяжёлые кружки. – Садись, будем теперь твои проблемы решать. И чего ты скисла? Он тебе ещё надоесть успеет.

   Люся посмотрела на меня как на врага народа.

   – Ты его прогнала!

   – Нет, он сам ушёл. Торопился куда-то. Видишь, одного эклера не хватает? Это он сожрал.

   Сестричка сокрушённо покачала головой, будто была умудрённой жизнью тёткой, и, ссутулившись, села на кухонный стул.

   – Эх, Лизка, Лизка. Зачем ты так грубо о нём говоришь? Ты совсем, что ли, слепая?

   – Не поняла?

   – Он же тебя любит!

   От неожиданности я чуть кофе из ложки не просыпала.

   – Это с какого перепугу? Ты что, не заметила, что он меня ни во что не ставит?

   У младшенькой аж глаза загорелись.

   – Да я тебе, как специалист, говорю, он влюблён в тебя по уши! Правда, он пока об этом мало догадывается, он же мужчина, а они в этих вопросах реально туго соображают, но скоро он уже полностью осознает свои чувства к тебе. Блин, я так тебе завидую!

   Придержав неуместные выражения для ушей подрастающего поколения, я разлила кипяток по кружкам и устроилась на своём месте.

   – И вообще у меня Слава есть.

   – Эрскин сказал, что Слава больше с тобой не живёт. А он мне нравился. Как парень сестры в смысле.

   Вроде она уже не маленький ребёнок, а всё равно неудобно говорить с ней на взрослые темы.

   – Люся, только не смей маме об этом говорить.

   Вместо ответа вредная девчонка принялась за пирожное. Я последовала её примеру – мне срочно требовался антидепрессант.

   – Так что ты к Эрскину присмотрись, а то и он твоего занудства не выдержит, – не удержалась от совета Люся.

   – Мы с ним не в первом классе, чтобы дёрганье за косички считать любовью. Эрскин меня оскорбляет, постоянно требует не пойми что, руки порой распускает… Разве это любовь, по-твоему?

   Люся запила приторное пирожное несладким чаем и авторитетно выдала:

   – Страсть. Пока это страсть, но скоро она переродится в любовь.

   Как же я ошибалась, когда думала, что на этом разговор о «страсти» закончился.

   Я знала, что рано или поздно мне придётся поговорить с Люськой на эту тему. Мама со мной не проводила воспитательных бесед, вряд ли сделает исключение и в этот раз, а подружкам сестры, выросшим на программах вроде «Дом-2», я не доверяю. Вот только о форме этого ликбеза я бы ни за что не догадалась. Итак, по порядку. У меня есть трудолюбие, но нет ни одного таланта. Ни вязать, ни танцевать, ни рисовать с детства не умела, и в более осознанном возрасте у меня так же не появилось духовной тяги к кулинарии или фотографии. Избалованная Люся много чего пробовала, от лепки до карате, но ей быстро надоедало, потому что было лень вникать в детали и особенности нового хобби. Когда ей стукнуло одиннадцать, мы с родителями решили завязать с кружками, чтобы ни она, ни мы не мучились, и вот прошло всего три года, и внезапно проснулось желание творить. Всей душой ненавидящая школьные сочинения Люся вознамерилась написать роман. Ни больше, ни меньше. Не стихотворение, не рассказ, а вот прямо самый настоящий роман на сто страниц. И чтобы непременно с эротическими сценами, потому что её читатели – «взрослая, искушённая аудитория», так она сама выразилась. А ещё, оказывается, книги надо писать в режиме он-лайн, потому что «в стол» пишут только неудачники. И естественно, за помощью надо бежать ко мне, а не к русачке, которая вряд ли видела секс вживую. Что ж, если это увлечение поможет ей сделать свою речь более грамотной, я только за.

   Люся включила мой ноутбук и продемонстрировала на одном литературном сайте профиль некой Милли Фрост. На аватарке была изображена рыжая деваха с агрессивным макияжем, единственное произведение гордо носило название «Кровь наследницы. Новая жизнь». Аннотация уже поражала воображение. «Прекрасная Джессика уходит из дома и становится оборотнем-вампиром. Она должна найти любовь и наказать своих врагов». Круто, чё уж там. Буквально за пару минут я прочитала начало, благо выложена была только первая глава, и то коротенькая. Джессика проснулась от солнечного лучика на своём лице, потом подошла к зеркалу полюбоваться на свою свежую мордашку, зелёные глаза с пушистыми ресницами, золотистые локоны, аппетитную грудь и осиную талию. Послав отражению воздушный поцелуй, героиня быстро позавтракала, нахамила родителям за то, что осудили её мини-юбку, и на маршрутке поехала в школу. Там наша красота ненаглядная обматерила самого крутого парня из футбольной команды в ответ на его сальные комплименты, обозвала «козой» свою врагиню-черлидера, поболтала ни о чём с подружкой Элис и ушла с физики, потому что «её звало предназначение». На этом эпическое повествование обрывалось. Мой пересказ ужасен? Не так сильно, как оригинал.

   – Ну? Тебе понравилось? – Люся чуть ли не подпрыгивала от возбуждения.

   Пару секунд я смотрела на неё, как на малыша, не знающего, что мама вместо новой игрушки купила прописи и счётные палочки.

   – Пока сыро. Очень сыро, – не стала я кривить душой. – Но если будешь стараться, получится лучше.

   – Что значит «сыро»?

   Ну всё. Сейчас будет скандал.

   Я уставилась в текст и покрутила колёсико мышки.

   – Ну нельзя же сразу написать шедевр. Нужна практика. Ты же не сядешь на шпагат с одного маху, правда? Да и ошибок у тебя вагон и маленькая тележка.

   – Не надо мне про ошибки! Лучше скажи интересно или нет?

   – Люсь, сама посмотри. Как я могу серьёзно воспринимать историю, если она коряво написана? Вот тут у тебя «голова Джессики облокотилась». Как голова может облокотиться? У головы нет рук с локтями.

   Украдкой посмотрела на «писательницу». Она капризно передёрнула плечами.

   – Вечно ты ко мне придираешься.

   – Ты же просила помощи.

   – По взрослому вопросу, а не по фигне типа русского языка!

   Всё, не вынесла душа поэта.

   – Я пишу не для зануд, – заявила новоявленная Милли Фрост. – Другим нравится.

   Ну да, там была пара восторженных комментариев, явно написанных маленькими девочками.

   – Нравится, так нравится, – сдалась я. – Просто учти, что через пару лет ты сама будешь ржать над своей графоманью. Пушкин тоже, наверное, ржал, если тебя это утешит.

   Не утешило, и моя обиженка засобиралась домой.

ГЛАВА 5

Несмотря на слабые попытки сопротивления, я проводила сестру до родительской квартиры и, перекинувшись с мамой парой незначительных фраз, поспешила домой. Остро кольнула мысль о том, что рано или поздно придётся сюда вернуться уже с сумками. Тяжело будет с сильно урезанным бюджетом снимать жильё, и если ничего не придумаю, то придётся рассказать о свинстве Славы и заселиться обратно в свою «детскую».

   Домой идти не хотелось. Мимолётная идея зайти в кинотеатр так же не воодушевила меня: настроения нет и денег жалко.

   Ах, ну конечно, зачем париться из-за презренных купюр, если у меня в комоде сейчас целое богатство? Как ни старалась призвать на помощь оптимизм, я не могла перестать относиться к дармовым долларам как к бомбе замедленного действия. Вряд ли Эрскин запланировал какую-то хитрую многоходовку, чтобы крепче привязать меня к себе. Ну не похож он на человека, который способен удерживать в голове чёткий план. И вообще иногда он мало похож на человека…

   Я затянула потуже платок на шее, застегнула куртку и гордо прошла мимо остановки. Ничего со мной не случится, если прогуляюсь. Заодно к приходу домой аппетит появится, а то уж больно много пирожных Люська накупила. Часть я ей и родителям отдала, но и мне самой тоже немало перепало. Вот и прекрасно. Налью чаю, укутаю ноги пледом и буду читать книжку. Я заслужила немного покоя.

   Лица коснулся промозглый ветерок.

   – Лизонька.

   Я вздрогнула, но не остановилась. Никто никогда меня так не называл. Звучит ничуть не лучше, чем «Лизбет».

   В моей голове явственней прозвучал тонкий, почти детский голосок:

   – Лизонька! Лизонька, ангел мой!

   Мной овладело оцепенение, и в следующий миг какой-то парень раздражённо толкнул меня в плечо. Но я ничем не ответила на грубость – надрывный, переходящий в стон плач как будто заполнял всю мою сущность. Еле вырвавшись из плена потусторонней силы, я огляделась и не увидела рядом никого, похожего на призрака. Да где же он! Меня не проведёшь, я уже знаю, что это что-то неживое!

   Я доверилась чутью и, проскочив перед парой велосипедистов, понеслась во дворы.

   – Где же ты? Где ты, мой дружочек? – плакал невидимый призрак. – Лизонька, вернись!

   Притормозив у безлюдной детской площадки, я немного отдышалась. Голос мёртвого раздавался всё отчётливей, и догадка, где искать неупокоенную душу, не заставила себя долго ждать.

   Ошибочно многие считают, что после войны в нашем городе не осталось старинных зданий. Конечно, это не так. Некоторые просто отреставрированы и по сей день стоят в центре как нечто обыденное. Другие, в основном небольшие красные дома дореволюционной постройки, скрываются во дворах многоэтажек. В них сейчас расположены магазинчики и мелкие конторки.

   Уже медленнее, сдерживая первоначальный порыв, я спустилась со двора в низину, и перед моим взором возник ветхий особнячок с башенкой и чёрной от копоти деревянной верандой. Ну и ну. Дом выстоял в лихие годы, и ещё от пожара, судя по всему, недавнего, уцелел.

   Ветер, как пёс, лизнул лицо.

   – Лизонька-а-а…

   Выругавшись, прикрыла уши руками. Голос вызывал жалость и манил, однако всё же не мог полностью заглушить здравый смысл. Странно, что призрак зовёт именно меня. Чувствует во мне баньши? Ждёт помощи? Или жаждет убить?

   Словно почувствовав моё недоверие, незримое существо застонало ещё пронзительней.

   – Светик мой ясный… – с трудом различила я сквозь рыдания. – Хочу обнять тебя…

   А вот мне обниматься непонятно с кем ой как не хотелось.

   – Эрскин, – на всякий случай позвала я.

   Ага, держи карман шире.

   Закручиваясь спиралью, из недр сгоревшей веранды выплыла молочно-белая дымка. Следом появилась вторая. Как слепые, они нащупывали для себя дорогу.

   – Лизонька! Лизонька!

   До ближайшей остановки я бежала со скоростью марафонца.

   Впервые я была рада увидеть это рыжее чудо у себя дома. Эрскин сидел на полу и медленно раскачивался взад-вперёд. Так глубоко ушёл в себя, что даже ни разу не моргнул. На мои попытки заговорить с ним он не обращал внимания, и поэтому я осторожно ткнула его пальцем в плечо. Подскочил как ужаленный.

   – Святая Бригитта! Какого чёрта ты здесь делаешь?

   – Я тут как бы живу. Забыл?

   Эрскин глухо зарычал и потёр переносицу.

   – Проблем от тебя больше, чем пользы. За что мне такое наказание?

   Я сдержала гнев и вместо удара в челюсть ограничилась тем, что сдвинула шляпу с пёрышком ему на глаза.

   – Я призрака нашла, а ты ворчишь…

   Не успела договорить, как он резко подскочил.

   – И где он? Давай сюда.

   Радость от его прихода стремительно улетучивалась. Прошло всего несколько секунд, а он уже почти вывел меня из себя. Добил «бог смерти» меня тем, что отнёсся к моему рассказу о стонущем призраке с предельным пофигизмом.

   – Лизбет, а с чего ты решила, что это злой дух? В том месте выстраиваются в очередь суицидники? Там пахнет серой?

   – А вдруг он заманивал меня, чтобы убить? Я читала, что нечисть может быть коварной.

   – Нет призраков, охотящихся на баньши, – отрезал Эрскин.

   – Он знал моё имя!

   – Кричал «Лизбет! Лизбет!»?

   – Нет…

   – Вот видишь.

   Придушу его когда-нибудь.

   – Да даже если это не злой дух, почему я должна взять и забыть о нём? Может, помощь ему нужна? Не по-человечески это, бросать в беде.

   Лицо Эрскина вмиг исказилось в злобной гримасе.

   – Как раз по-человечески. Не забивай голову всякой ерундой, идём искать нормального призрака.

   Дабы сохранить остатки нервов, решила не спорить с этим чокнутым. Сама потом разберусь. Или же подкачу к нему, когда поймаю кого-нибудь. Вдруг подобреет? Перестанет нервничать, расслабится и пойдёт на контакт.

   На улице уже горели фонари. В воздухе разливался умиротворяющий запах дождя. Надо было взять с собой зонт или хотя бы надеть куртку с капюшоном, но Эрскин чуть ли не в спину толкал – так не терпелось ему отправиться на охоту. Как по мне, наше мероприятие больше смахивало на обычную прогулку. Чутьё баньши никуда меня не тянуло, а красное пёрышко лениво кувыркалось над нашими головами, показывая направление.

   – Лизбет, ты не стараешься.

   Это было первое, что он сказал мне на улице. В принципе, в его словах был резон, но я всё равно обиделась.

   – Я буду стараться, если ты объяснишь, ради чего я жертвую своим свободным временем и порой жизнью. Что такое «Игра Мэб»? Зачем ты в неё играешь? Там приз, что ли, какой-то крутой на кону?

   – Ты хочешь, чтобы я им поделился? – неожиданно весело откликнулся Эрскин и запрыгнул на перила пешеходного моста. – Нет, дорогуша, не выйдет. Он достанется только мне.

   – Ну и не делись, жадина, – буркнула я, про себя отметив, что он хотя бы не стукнул меня за наглые вопросы.

   Рыжий заливисто рассмеялся, будто предвкушая скорую победу.

   Я проводила глазами молодую пару с маленьким мальчонкой в полосатой шапочке.

   – Эрскин, вот как ты так делаешь? Почему, кроме меня, никто не видит как ты выпендриваешься?

   Он хихикнул и вдруг затормозил, покачиваясь на носке и шутливо вскинув руки.

   – Просто иногда я не хочу, чтобы меня видели другие, разве непонятно?

   Снова засмеявшись, этот позер покрутился вокруг своей оси. Подлетевшее пёрышко мазнуло ему по лицу, словно пытаясь обратить на себя внимание, и со скоростью выпущенной из арбалета стрелы рвануло с моста в овраг. Эрскин осёкся.

   – Э? Что стоишь? Лети за пером!

   Не дождавшись моей реакции, он сиганул следом за своим волшебным проводником. Тяжело вздохнув, я оперлась ладонями о металлические перила. Надеюсь, я не спровоцирую ДТП или пару-тройку инфарктов, если превращусь в баньши прямо сейчас.

   Тело наполнилось лёгкостью, ноги сами собой оторвались от асфальта, и я полетела вниз, к железной дороге.

   Босые ступни коснулись земли. Странно, вроде неприятно ощущать кожей песок и мелкие камешки, а не холодно. Избирательная чувствительность у нечисти.

   Поминая английскую чуму, Эрскин суетливо носился по рельсам. Путеводное пёрышко словно издевалось над ним и мельтешило, как пьяное.

   – Что-то не так? – осмелилась я спросить, вдоволь насмотревшись на этого придурка.

   Голос не похож на мой родной, но хотя бы человеческий, что не может не радовать.

   – Всё не так! – рявкнул Эрскин и на мгновение притормозил. – Здесь как будто присутствует очень сильный призрак, но его нет. Вот есть же, а нет! Чёрт побери, я так с ума сойду!

   – Тебе это не грозит.

   – Помогла бы лучше, бестолочь! Я же тебя не просто так держу!

   – Держать можно корову, а я вообще-то девушка.

   – Лизбет!!!

   Ох, ну ладно, ладно.

   Я подошла к ближайшему вагону, и меня чуть не замутило от исходящей от него гнилостной вони. Привкус некой затхлости в воздухе я учуяла сразу, но не придала этому значения. Вон тут сколько застоявшихся луж.

   – Слушай, я в правильном направлении двигаюсь? Здесь что-то сдохло или это твой призрак так благоухает?

   – Можешь же, когда захочешь.

   Без преувеличения я вздрогнула от неожиданности и взлетела на полметра. Нечего ко мне подкрадываться сзади и пугать!

   – Думаешь, этот вонючка внутри? – отлетев подальше, я плавно приземлилась и вдохнула поглубже.

   Оставив меня без ответа, Эрскин проворно вскарабкался на вагон.

   – Эй, ты куда полез? Там же провода под напряжением.

   – Не говори под руку, я кое-что нашёл.

   Спустя пару минут у меня закончилось терпение. Что он так долго ковыряется? Был бы там призрак, он бы давно уже выскочил и по башке бы настучал незваному гостю.

   – Ты застрял, что ли?

   В следующий момент по глазам ударила белая вспышка в сопровождении мелких искорок, и Эрскин рухнул на землю. Да, я была бы рада от него избавиться, но не таким же способом!

   Не помня обид и наплевав на острый запах гари, я кинулась к дымящемуся парню. И чумой своей не ругается и даже не стонет… Ужас, его, должно быть, насмерть поджарило! Как я после этого буду есть жареное мясо?

   – Эрскин, – я взяла его бледными руками за лицо, – я же говорила тебе, «Не лезь туда», а ты… Ты…

   Он широко открыл глаза.

   – Что – я?

   – Дурак! Я решила, что тебя током убило!

   Он отстранился от меня и попытался отряхнуть тлеющую одежду, но лучше от этого всё равно не стало.

   – Кликуша безмозглая. Смотри, наш призрак удирает!

   Похожий на забывшего как правильно передвигаться зомби, он на четвереньках отбежал на рельсы и со злым рёвом бухнулся на живот. Подлетев, я увидела, как мой непутёвый хозяин достал из-под себя грязную полупрозрачную субстанцию.

   – Поймал! – торжествующе воскликнул Эрскин, потрясая кулаком с зажатой в нём гадостью.

   – Это разве призрак? – изумилась я. – Как медуза.

   Вообще-то хотела сказать «Как сопли», но передумала.

   – Это – часть призрака. По-видимому, он был привязан к этому месту, но что-то произошло, и теперь он разгуливает на свободе.

   – Значит, не повезло нам.

   – И ещё не повезло тем, к кому он направился, – серьёзно сказал Эрскин, запихивая отчаянно шевелящуюся массу в карман. – Уже по остаткам видно, что призрак силён и жаждет крови.

   По спине побежали мурашки от этого заявления.

   – Раз так, мы обязаны его поймать!

   – Следа нет. Зачарованное перо сбилось, да и от тебя никакого толку.

   Позабыв о брезгливости, я встала рядом с ним.

   – А ты не пробовал пользоваться логикой? Можно ведь узнать, были ли на этом месте несчастные случаи, а потом выйти на тех людей, к кому бы мог отправиться покойничек. Почему бы не попробовать?

   Всё ещё сидя на рельсах, Эрскин по-идиотски загримасничал, что бывало с ним во времена нелёгких раздумий.

   – Муторно, – выдал он в конце концов.

   Как писала Люська в своей нетленке, у меня «челюсть поприветствовала пол».

   – Да ну и что! Надо же найти злого духа, пока он кого-нибудь не угробил.

   – А пока мы будем его искать, упустим других. Нерационально тратить силы впустую.

   – Эгоист!

   – Все эгоисты.

   – А ты ещё и мерзкий, как кусок этой дряни! Без тебя буду разбираться, до свидания!

   Я развернулась и взлетела ввысь. На лицо упали первые капли дождя.

   Вдалеке прогремел гром, предвещая грозу.

   После душа я слегка подсушила феном волосы и, надев любимую пижаму, забралась в постель. Как же хочется с кем-нибудь поговорить, с кем-нибудь понимающим и адекватным, но придётся провести ещё один вечер в одиночестве и вариться в собственной злобе.

   Я сорвала с недавно купленной книги целлофан и, скомкав его, вылезла из-под одеяла. Выкинув мусор, я вернулась и с раздражением повертела в руках яркий томик. Вот что за нужда так запечатывать? Внутри обычная газетная бумага, иллюстраций нет. Или это из-за пометки «18+»? Всё равно же глупость. Можно подумать, в книжные магазины ходят толпы детей, которые хватают книжки для взрослых и открывают их аккурат на страницах с чем-то ломающим нежную психику. А картинка на обложке вроде не пошлая: девушка с наивным личиком ангела держит в руках корзинку, полную красных яблок, а на заднем фоне виднеется спорткар такого же сочного оттенка. Не заметив подвоха, я перевернула книгу и углубилась в чтение аннотации. «По воле злого рока Снежана оказалась не в то время не в том месте. Чтобы сохранить свою жизнь, она вынуждена принять покровительство человека, которого ненавидит всей душой. Сможет ли она устоять перед чарами врага? Или же примет сладкий яд страсти? Читайте новый роман от автора бестселлера «Пальцы пианиста»!». Вот я дура, схватила любовный романчик, не глядя. В следующий раз не позволю эмоциям овладеть собой и буду смотреть, что несу к кассе. Ну и ладно, что ж теперь поделать, не всегда же одни триллеры с детективами читать.

   Спустя несколько минут я поняла, что чтение даётся мне нелегко. Мыслями я всё равно возвращалась к последним событиям, да и сюжет, по большому счёту, вызывал недоумение. Главная героиня, в двадцать два года замученная своей несчастной судьбой, идёт к мосту топиться, но вдруг становится свидетельницей убийства. К счастью, мимо на дорогой иномарке проезжает приятель её начальника и, силой затолкнув в салон, увозит в свой загородный особняк.

   «Что же мне теперь делать?» – вслух вопрошает дурында Снежана, нежась в джакузи. – «Он же сам, наверное, бандит. Вдруг он меня застрелит и закопает в лесу?».

   Ага, сама час назад топиться собиралась, а теперь боится, что её убьют.

   Чтение было прервано звонком в дверь. Я тут же встрепенулась и захлопнула книгу. Кто мог прийти так поздно? Вряд ли какой-нибудь злодей или вредный дух стал бы звонить… Неужели Слава вернулся?

   Так, надо взять себя в руки. Этот момент рано или поздно должен был настать.

   – Хозяйка, ты дома?

   В комнату вошёл высокий мужчина в кожаной куртке и потёртых джинсах. Финн!

   При виде врага Эрскина я чуть было не попрощалась с жизнью, как нелепая героиня романа. Сразу сдаться или превратиться баньши? М-м-м, второй вариант так себе – я ничего не умею, а в ответ на недружелюбный приём меня прибьют без разговоров.

   – Я не ждала гостей, – процедила я сквозь зубы, чувствуя себя ничтожной в пижаме и одеяле.

   – Финн, я же тебе говорила, – следом зашла миниатюрная женщина лет тридцати пяти в весёлом клетчатом пальто. – Нехорошо вот так являться без приглашения.

   – Я позвонил в дверь, – отмахнулся тот и отвесил мне поклон. – Прошу прощения за вторжение, но нас сюда привело важное дело.

   Откинув одеяло, я свесила ноги с дивана. Отлично, теперь они ещё заценят мои белые носочки.

   – И какое же дело могло привести ко мне человека, которому я не доверяю? Простите за грубость, но почему бы вам не уйти? Я совершенно не разбираюсь в причудах Эрскина и ничем не смогу вам помочь.

   – Лизбет, это мы хотим тебе помочь.

   – Терпеть не могу эту кличку. Я Лиза. Лиза! Я не просила придумывать мне новые имена и превращать не пойми во что. Я просто сидела в парке, плакала над своей печалью, и тут ваш друг взял и всю жизнь мне сломал. Или не друг, сами разбирайтесь в своих отношениях.

   – Я так и думала, – пробормотала спутница Финна и, начав расстёгивать пуговицы на пальто, обратилась ко мне. – У меня уже много дней душа болит. Не могу выбросить из головы, что Эрскин нашёл себе новую баньши. Тяжело тебе с ним.

   – Ты тоже баньши? – спросила я, не видя смысла в данной ситуации переходить на «вы».

   Она покачала головой. Кончики стриженных под каре светлых волос плавно заколыхались.

   – Нет, я не баньши.

   – Тогда Игрок?

   Финн довольно хмыкнул.

   – Значит, он рассказал тебе про Игру Мэб?

   – Как же! Я без понятия, что это. Эрскин никак толком не объяснит. По-моему, он вообще не в состоянии говорить по теме дольше пары секунд.

   – Поэтому я попросила Финна привести меня к тебе, – блондинка сняла пальто, явно намекая на то, что не намерена в ближайшее время уходить. – Ты должна знать правду.

   На кухне моя нервозность постепенно улетучивалась. Если поначалу присутствие Финна не на шутку напрягало, то потом я даже почувствовала к нему что-то вроде расположения. В самом деле, он, в отличие от некоторых, не унижал и не оскорблял меня. Только заставил свою баньши напугать меня тогда, и то для порядка. Кэт же вовсе светилась дружелюбием. Похвалила заваренный мной чай и посоветовала накинуть что-нибудь, чтобы я не мёрзла. Не скажу, что в халате я стала выглядеть приличней, но меня это не смущало. Главное, что мне сейчас всё расскажут, а ещё наполню голодный желудок. Вернувшись, так была зла Эрскина, что аппетит пропал.

   – Так что это за игра такая? – я растерянно повертела в руке чайную ложечку. – В чём её смысл? Кто поймает больше призраков, тот молодец?

   Кэт хитренько улыбнулась.

   – Да, это своего рода соревнование, однако дело не количестве. И не в качестве.

   – Мы ловим призраков так, как считаем нужным, – подхватил нацелившийся на пирожное Финн. – Раз в семь лет Мэб сама выбирает, кто достоин награды. Формулы успеха нет, поэтому угадать победителя заранее совершенно невозможно.

   Я не утерпела.

   – А что за приз? Почему вы так ради него бьётесь?

   Как будто стыдливо, Кэт опустила глаза и поводила пальцем по цветочку на клеёнке.

   – Желание. Мэб исполнит желание победителя.

   В памяти разом всплыли сказки о волшебной лампе и Цветике-Семицветике. Ну и ну, как-то по-детски это. Лично я с детства знала, что человек должен сам осуществлять свои желания и мечты. Если сидеть на пятой точке ровно, ничего не получится. Даже ленивая Таня Ефимцева приложила немало усилий, чтобы заполучить богатого жениха. Хотя можно предположить, что эта загадочная Мэб способна из корыта сделать стиральную машинку.

   – Желание, – повторила я, пытаясь сообразить, ради чего бы и я не отказалась вступить в игру. – Любое-любое.

   – Любое, – кивнул Финн.

   – Не совсем, – не согласилась Кэт. – Можно пожелать что угодно, но лишь для себя, а не для кого-нибудь другого. К тому же нельзя оспаривать решение Мэб и просить её исполнить желание другого Игрока.

   Не слишком важное уточнение, на мой взгляд. Наверное, мало найдётся благородных героев, готовых пожертвовать столь крутой наградой.

   Финн тяжело вздохнул, словно только что не ел вкусняшку, а вагоны разгружал.

   – С Проказой, то есть с Эрскином, ты пропадёшь. Тебе нужен новый Игрок.

   Я чуть чаем не облилась.

   – Что? Ещё чего! Не хочу я никаких Игроков, хозяев и прочих товарищей с придурью. Мне вообще нужно отдалиться от всего этого и жить обычной жизнью. Не как баньши, а как нормальный человек.

   – Послушай меня, Лиза, всё не так просто. На данный момент у тебя всего два пути: либо ты остаёшься с Эрскином и подвергаешь себя опасности, либо переходишь к другому Игроку и подвергаешься меньшей опасности.

   – Не надо так резко, а то она подумает, что мы её вербуем, – занервничала Кэт.

   Угу, и правильно подумаю.

   – Короче, кто из вас на меня глаз положил? Или подерётесь за меня?

   – Что ты! – женщина потянулась через стол и взяла меня за руку. – Мы просто хотим тебе помочь. Если ты нам не доверяешь, мы найдём кого-нибудь ещё, кто сможет за тобой присмотреть. Понимаешь, Эрскин… Он такой безалаберный. Баньши, которые были у него до тебя, погибли. Я боюсь, что с тобой случится то же самое.

   Не до конца осмыслив сказанное, я мелко задрожала, и, что самое неприятное, Кэт не могла этого не заметить.

   Финн выразительно уставился на меня.

   – Извини, красавица, я не могу тебя взять. Почти пять столетий назад я поклялся Мэри-Энн, что она будет моей единственной баньши. А я своё слово держу.

   – А я как раз ищу новую баньши, потому как своих долго не держу и отпускаю, – неожиданно помрачнев, Кэт выпустила мою руку. – Но есть загвоздка. Никто, кроме Эрскина, не сможет забрать у тебя дар. Иначе говоря, ты навсегда останешься баньши, а ты, по-видимому, этого не хочешь. Поэтому я не собираюсь тебя ни к чему принуждать.

   Блин, кругом засада.

   – Ребята, вы его знаете гораздо лучше, чем я. Может, на него возможно как-то повлиять? Что мне сделать, чтобы он меня отпустил? Я и так не стараюсь ему угодить, а он вцепился в меня, как будто я его последний шанс.

   – Проще договориться с бешеной собакой, чем с Проказой, – отрезал Финн.

   Тут даже спорить неохота.

   – Ясно. Не любите вы его. Псих и ничтожество. Чужие баньши и то ни во что не ставят… Но почему вы зовёте его Проказой?

   Гости обменялись грустными взглядами.

   – У Игроков давно это повелось, прозвища друг другу придумывать. Я, например, Ведьма, – скромно сказала Кэт.

   Финн приподнял воображаемую шляпу.

   – Болт к вашим услугам.

   Как подростки, честное слово. Пятисотлетние. Что там за слово было у Люськи? Шини… миши…

   – Пардон за грубый вопрос, а вы кто вообще такие?

   – Не догадалась, красавица? Мы – мёртвые.

ГЛАВА 6

Я влетела в офисный центр, левой рукой на ходу расстегивая пуговицы пальто и неся в правой большой картонный стаканчик с кофе. И только пока искала глазами ближайшие часы, сообразила, что можно было и не нестись на работу как угорелая. Сегодня начальства не будет и значит, можно устроить маленький Праздник непослушания. Немножко повеселев от этой мысли, я уже в более спокойном темпе добралась до своего рабочего места и включила компьютер. Проходя мимо приоткрытой двери бухгалтерии, заметила, что там вольготно обосновалась Ефимцева и с упоением трещала о завтрашней свадьбе. Что ж, мне же лучше. Раз она нашла благодарных слушательниц, мне в ближайшее время никто не будет мешать.

   Эрскин всё не шёл из головы. Гости ушли слишком быстро, не успев ответить на все мои вопросы и, похоже, им самим было не очень приятно говорить о том, кого они называли Проказой. Мёртвые… Кто бы мог подумать?

   Отпив немного остывший кофе со сливками, я снова затолкала рыжую скотину в дебри сознания, туда же, куда и Славу, и открыла карту города. Всего в пару кликов нашла дом со стонущим призраком. Царицынская 5. Отлично, у меня теперь есть адрес. Дальнейшие поиски вывели меня на исторический форум. Надо же, живой форум! Как перешла в старших классах на социальные сети, так и забыла про этот вид общения.

   Пользователь под ником Оружейник спрашивал: «Кто-нибудь знает, что за старый дом с башней стоит за Кировским загсом? Похоже, дореволюционный. В нём кто-то жил или там была организация?»

   Единственный ответ от некого Гения с Бенедиктом Камбербетчем на аватарке обнадёживал.

   «Дом под номером 5 – единственное здание, сохранившееся до наших дней на улице Царицынская, памятник архитектуры. Примерная дата постройки дома 1860 год, точнее невозможно определить из-за более поздних пристроек и украшений фасада. Принадлежал семье купца Самохвалова. Если есть ещё вопросы, постараюсь ответить».

   Дата поста относительно свежая, этот год. Сгорая от нетерпения, я открыла профиль Гения. Последний раз заходил на форум в августе, вот облом! Ну ничего, это не повод паниковать. Ниточка не обрывается: указаны адрес почтового ящика и ссылка на страничку в Контакте.

   В следующую минуту я сидела у монитора слегка прифигевшая и пыталась вернуть боевой настрой. Надо же, оказывается, Гений – восьмиклассник Геннадий Семёнов. Помедитировав на фотографию тёмноволосого парнишки с грамотой за победу в олимпиаде по географии в руках, я рискнула кликнуть на синюю кнопку «Написать сообщение». Вроде сейчас школьники должны быть на уроках, а этот он-лайн. Мне же лучше. Глотнув кофе для храбрости, я напечатала небольшое сообщение с просьбой о консультации по поводу дома, и практически сразу получила ответ.

   «Здравствуйте. Скайп есть? Сломана рука. Тяжело набирать».

   Ох, бедный ребёнок. А свой пароль к скайпу я не помню…

   Наплевав на коммерческую тайну, дала Гене рабочий адрес. Блин, наушников с собой нет. А, ладно, всё равно некому подслушивать.

   Вскоре на мониторе возник подросток в футболке с эмблемой известного фэнтезийного сериала. Одна рука у него действительно была в гипсе.

   Не такая я уж и старая, а чувствую себя чуть ли не педофилкой.

   – Привет, – осторожно начала я и на всякий случай улыбнулась.

   – Привет, – эхом откликнулся он, внимательно разглядывая меня, и зачем-то потыкал мышкой. – Вы хотели что-то узнать про дом на Царицынской.

   Что-то подсказывает, что Гена посмотрел в анкете мой год рождения.

   – Давай на «ты», раз у нас неформальная обстановка. Я ищу информацию об этом доме, но везде глухо как в танке. Только твой пост на форуме внёс хоть какую-то ясность.

   Что-то зашуршало, и откуда-то сбоку на стол мальчика грузно запрыгнул здоровенный кот.

   – Это Василий, – Гена здоровой рукой подгрёб к себе вяло сопротивляющееся животное. – Он так на женские голоса реагирует, внимания хочет.

   Василий мяукнул басом и, устроившись на коленях у хозяина, принял поражение. Только продолжил таращиться жёлто-зелёными глазами на монитор.

   – Какой классный, – не удержалась я.

   – Кусается как крокодил. Так что именно вас… тебя интересует? Ты какую-то работу пишешь, наверное?

   – Нет-нет, мне просто интересно, – сказала я, в душе радуясь, что почти не обманываю его. – Я не учёный и не писатель. Просто иногда прихожу к этому дому, полюбоваться. Он выглядит так странно и загадочно. Всякие мысли в голову лезут, аж спать мешают. Обещаю, я не буду нигде использовать эту информацию.

   С лица Гены исчезли последние признаки недоверия и настороженности.

   – А я ещё не видел его вживую. Я несколько домов уже осмотрел сам, но времени совсем не хватает. Школа, тренировки, репетитор по немецкому… И теперь вот, – он бросил взгляд на разрисованный цветочками и сердечками гипс.

   – Жизнь такая, – философски заключила я. – А рисуночки ничего. Где ж ты так навернулся?

   – В школе малышня на лестнице сбила. Прям не учебное заведение, а поле боя, как в компьютерной игре. Чуть зазевался и всё, зомби тебя на клочки растащили, – он замялся, словно собственное сравнение показалось ему неуместным. – А это девчонки нарисовали, чтоб заживало быстрее. Одной рукой было сложно от них отбиваться.

   Кот перелез на стол и, с тихим скрипом сдвинув клавиатуру, разлёгся на боку.

   – Так, значит, дом, – вернулся к животрепещущей теме Гена. – Отчим заведующий кафедрой истории, поэтому много чего интересного рассказывает и иногда показывает копии старинных документов, так что я ничего не выдумываю.

   – Я в этом не сомневалась. Слушай, Ген, а сохранились ли какие-нибудь сведения о людях, которые жили в этом доме? Не только имена, а что-то более существенное? Например, рассказы о них, семейные предания. Или у меня запредельные запросы?

   – Не совсем, – ухмыльнувшись, Гена потёр переносицу. – На самом деле сохранилось много чего, но эти факты какие-то отрывочные. Целую картину вряд ли получится составить с тем, что есть. Если подождёшь пару минут, я найду бумаги.

   Не дожидаясь моего согласия, он встал из-за стола и вышел из комнаты. Поиски немного затянулись, и изредка я слышала гулкое «Я сейчас!» и «Почти нашёл!». Каждый раз Василий при этом недовольно дёргал хвостом в полудрёме. За время отсутствия юного Индианы Джонса я допила кофе и разглядела доступную мне часть его владений. Вот это порядок! Шмотки не валяются, книги в шкафу аккуратно расставлены, и даже постер с Ведьмаком гармонично смотрится. У Люськи же вечно какая-то техногенная катастрофа в комнате.

   – Я уже здесь, – возвестил Гена, раскладывая распечатку прямо на коте. – Так, сейчас.

   Мальчик надел очки, став при этом безумно похожим на Гарри Поттера, и устроился на своём месте.

   – Копии так себе, чернила оригиналов со временем испортились, – пояснил он извиняющимся тоном и в доказательство продемонстрировал бумагу цвета асфальта. – Вот. Самохвалов Александр Степанович, родился… Нет, не видно.

   Я милостиво махнула рукой.

   – Неважно, можно без дат.

   – О’кей. Жена – Устинья Васильевна. Доподлинно известно, что у них было, минимум, девять детей.

   – Нифига себе, – совершенно по-детски вырвалось у меня.

   – Раньше это считалось нормой, – с видом знатока прокомментировал Гена. – Лев, Татьяна, Денис, Алексей, Дарья, Евдокия, Наталья, Иван и Иван.

   Быстро прогнала в уме все имена.

   – Я не ослышалась? Два Ивана?

   – Два. Один умер во младенчестве, и следующего ребёнка так же назвали. Придурки.

   – А не было никого с именем Елизавета?

   – Здесь нет, – он потряс бумагами. – А на самом деле – кто знает. Может, родился ребёнок и умер до крестин. Или выкидыш у купеческой жены случился, а она имя такое дать хотела. А почему ты спрашиваешь? Тебе самой что-то известно?

   Собираясь с мыслями, я сцепила пальцы в замок.

   – Вряд ли это правда. Просто слышала байку, будто в этом доме живёт привидение. Плачет, там, стонет, какую-то Лизоньку зовёт.

   – Хм… Впервые слышу.

   Естественно, потому что в народе нет такой байки.

   – Я бы не стал на этом заострять внимание, – признался Гена, уворачиваясь от кошачьего хвоста. – В городских легендах, как правило, можно найти крупицу истины, но именно крупицу. Любой факт может обрасти небылицами, да так, что потом не разберёшь, откуда что пошло. Твоей Лизоньки могло вовсе не существовать.

   Нет, Лизонька была. Но Гена не знает того, что знаю я.

   – Ну а если предположить, что существовала?

   – Тогда она могла быть кем угодно. Кем-то из прислуги, например. Или воспитанницей Самохвалова, какой-нибудь дальней родственницей. Да хоть кошкой!

   Тоже вариант. Вот Василий, видно, товарищ с характером, и имя у него человеческое.

   Бросила тревожный взгляд в угол монитора. Рано или поздно Ефимцеву выпроводят из бухгалтерии, и она припрётся сюда. Надо торопиться.

   – Ген, как думаешь, а теоретически чей призрак может там обитать?

   – Ничей, – уверенно заявил школьник. – Привидений не бывает, это ежу понятно. Однако если смотреть с точки зрения художественного вымысла, тот тут можно пофантазировать. Так ты точно не писатель?

   – Боже упаси! – меня передёрнуло от воспоминаний о прекрасной Джессике.

   – Жаль. Я с детства мечтаю встретиться с настоящим писателем. По-моему, это здорово, создавать свои миры и бороться со злом в душах людей, – рассеянную улыбку мальчика стёр кошачий хвост. – Тьфу, Василий! – подождав, когда я отсмеюсь, он продолжил: – Были у Самохваловых, как говорит моя бабушка, нехорошие смерти. Брат Александра, Пётр Степанович, был убит во время ссоры с соседом из-за клочка земли. Якобы упал от удара и об камень головой приложился. Внук от младшего сына, Иван Иванович, тоже жертва убийства. Его забили до смерти во время погрома его продовольственной лавки.

   – Ужас какой.

   – Времена были тяжёлые, а народ хотел есть. Но ты права, в любой ситуации надо оставаться человеком, – Гена посмотрел в свои бумаги, как в шпаргалку. – Из-за потери архивов, многое о судьбе Самохвалова и его потомков неизвестно. Кого-то ещё расстреляли как врага народа, другой пропал во время войны… Если хочешь, поспрашиваю ещё у отчима.

   – Было бы чудесно, – прибодрилась я. – Меня особенно интересуют «нехорошие смерти» женщин и детей. Ой, что-то я села тебе на шею и ножки свесила. Как тебя лучше отблагодарить? Могу денег на телефон кинуть или книжку какую подарить.

   Гена в смущении отвёл глаза.

   – Ничего не надо. Мне самому любопытно стало, так что простого «спасибо» будет вполне достаточно.

   Этот ребёнок выкручивал мне мозг. Воспитанный, любознательный и ещё к тому же бескорыстный. А все кругом ворчат, будто новое поколение – сплошные циники и потребители. Даже как-то неловко стало.

   Уставший от нашей болтовни Василий потянулся, зевнул и прицельно сшиб лапой со стола микрофон. Гена вскочил как ужаленный, обозвал кота гремлином и полез куда-то под стол.

   – Чего ржёшь? – я вздрогнула, заметив рядом с собой Таню. – Приколы в интернете смотришь? Дай позырить… Эй, это чё за дитё с кошаком?

   Сама тактичность.

   – Ладно, Лиз, пока, – растерянно пробормотал Гена, сжимая в руке микрофон.

   – «Лиз»? – Таня уставилась на меня обличающим взглядом. – Я, конечно, понимаю, что твой Слава не огонь, но зачем малолетку клеить?

   К счастью, я успела отключить скайп до конца её тирады. Чужое любопытство невыносимей своего.

   Несмотря на не слишком напряжённый день, я чувствовала себя как выжатый лимон. Больше всего на свете мне хотелось не гоняться за призраками, чтобы поскорей откупиться от Эрскина, а лежать на диване и читать дальше чушь про Снежану или бездумно пялиться на монитор ноутбука, наблюдая за перипетиями какого-нибудь сериала.

   Надо отдохнуть. Я от всего устала.

   Я остановилась, услышав за спиной девичий визг. Развернулась и заметила несущегося на меня крепкого парня в спортивной куртке, прижимающего к груди дамскую сумку. Под его ногами высокими брызгами разбивались лужи.

   – Помогите! – корчась от боли и досады, плаксиво выкрикнула валяющаяся на асфальте девчонка.

   Машинально я преградила преступнику путь и попыталась схватить его за одежду, но он отмахнулся от меня. От удара еле удержалась на каблуках.

   Сволочь! Здоровый лоб, пошёл бы работать, вместо того чтобы воровать!

   – Чтоб ты сдох! – от души рявкнула я ему вслед. – Да держите его, он у девушки сумку украл!

   Всего несколько спешных шагов – и я поняла, что мои туфли не приспособлены для погони.

   Группка привлечённых суматохой старшеклассников погналась за ним. Мимо проковыляла на шпильках жертва ограбления с длинной «стрелкой» на испорченных колготках. Без толку, он уже далеко.

   Кипя от негодования, я крепче вцепилась в свою сумку, и пошла дальше. Издевательски стучали каблуки, напоминая о проявленной слабости и распаляя мою злость.

   Вот как раз чего-то такого не хватало, чтобы вконец испортить настроение!

   Только свернула у цветочного магазина на углу и тут же заметила новую напасть. Теперь авария…

   – Да так ему и надо! – воскликнул кто-то из собравшихся на дороге людей.

   Перед серой иномаркой лежал без движения тот самый бугай. Рядом валялась злополучная сумочка под «Луи Виттон».

   Всё поплыло перед глазами. Это что, я? Я его убила, пожелав смерти в приступе гнева?

   Нет. Он сам виноват. Бежал сломя голову и под машину попал, моей вины тут нет.

   И как же сложно в это поверить, когда ты баньши. Фея смерти, приносящая несчастья.

   Начал накрапывать дождик, а я всё стояла и смотрела на творящуюся суету. «Скорая» примчалась достаточно быстро и забрала жертву то ли собственной глупости, то ли моих слов. Я уже хотела уйти, но заплаканная девчонка в порванных колготках указала на меня пальцем. Ко мне приблизился полицейский с уставшим, по-отцовски добрым лицом.

   – Говорят, вы свидетель ограбления.

   Я заторможенно кивнула.

   – Задавайте ваши вопросы.

   Более или менее я успокоилась лишь на следующий день, когда нашла в новостной ленте заметку о том происшествии. Парень оказался любителем спайсов, и ему требовались деньги на новую дозу отравы, поэтому вырвал из рук незнакомой девушки сумку, в которую она на его глазах положила айфон. Нечего такого жалеть, тем более, его травмы не смертельны, и скоро им вплотную займётся полиция.

   Значит, я всё-таки не навожу на людей порчу. Зря только накрутила себя.

   Повеселевшая, я собиралась на свадьбу к Ефимцевой. В ЗАГС, к счастью, не позвали, так как, по мнению Лёшиной мамы, при сакральном обряде бракосочетания должны присутствовать только родственники. Поеду сразу в ресторан, мне как раз нужно развлечься. Вкусно поем, выпью шампанского, потанцую…

   Скрипя сердце положила в конвертик с сердечками, который остался с одного из праздников, красно-оранжевую купюру. Да, многовато, а куда деваться, если не нашла другого подарка? Закружилась и забыла.

   Утешила себя тем, что капризной коллеге было бы не так-то просто угодить. Она не такой человек, который будет радоваться сертификату на покупку кухонной утвари.

   Я надела чёрное облегающее платье с длинными рукавами и чуть не застонала. Молния, эта дурацкая молния!

   И в следующий момент чьи-то тёплые руки её застегнули.

   – Куда собираешься?

   – На свадьбу, – выплюнула я, поворачиваясь к Эрскину.

   – А там будет призрак?

   – Не знаю. И вообще я не в настроении за кем-либо гоняться. У меня сегодня выходной, ты понял?

   Промолчал. Даже стало страшно. Особенно от того, что недавно узнала, с кем имею дело.

   С мертвецом.

   С психом, не жалеющим своих баньши.

   С тем, кого ненавидят остальные Игроки.

   – Лизбет, ты совсем отбилась от рук, – проговорил он глухо, как актёр, изображающий преданного страдальца.

   – Ладно тебе, – я с показной беспечностью отошла и взяла шкатулку с украшениями. – Можно ведь хоть иногда уделять время себе любимой.

   – Что ж, будь по-твоему.

   Что? Ушам своим не верю – он мне уступает!

   Чувствуя нереальное облегчение, я вдела в ухо пусету с большой жемчужиной и щёлкнула застёжкой.

   – Пойдём с тобой на свадьбу, раз ты так хочешь.

   Моё сердце чуть не пробило грудную клетку.

   – Не-не-не, погоди! Ты никуда не идёшь.

   – Почему? – простодушно спросил Эрскин.

   И ведь правда, почему? Меня всё равно ждут с кавалером, одет он прилично, чужих людей и без него будет хватать… Блин, как же ему отказать?

   Несколько секунд наши взгляды вели ожесточённую борьбу. Я сдалась первой.

   – Эрскин, пожалуйста, не обижайся. Я просто не уверена, что ты будешь вести себя в соответствии с нашими нормами этикета.

   – Я когда-нибудь давал тебе повод усомниться в своих манерах?

   – Бывало. Ну послушай, зачем тебе туда? Ты что, так любишь свадьбы?

   – Терпеть не могу.

   – Вот видишь.

   Я надела вторую серёжку.

   – Я хочу пойти с тобой, в чём проблема? Почему прямо не скажешь?

   – Как ты разговариваешь со мной, так и я с тобой, – раздражённо выпалила я.

   – И всё же? – он подошёл ближе ко мне.

   – Сказала «нет», значит, «нет».

   Эрскин схватил меня за горло и дёрнул на себя. Невольно я поддалась вперёд и услышала странный шорох.

   – Не надо мне указывать, – мягко, полушёпотом сказал рыжий. – Собака не может управлять охотником, и тебе придётся с этим смириться.

   Он повернул мою голову, заставляя смотреть вниз, и я чуть не завопила: на полу лежало моё тело.

   Так вот откуда эта лёгкость. Вот почему его пальцы потеряли тепло.

   – Хватит. Отпусти.

   – Без плоти люди ещё более жалкие.

   Пакостно ухмыльнувшись, он оставил на моих губах невесомый поцелуй.

   Потом грубо оттолкнул, и меня затянуло во тьму.

   Колючий холодок противно щипал меня за ступни. Поджав оледеневшие пальцы ног, я слегка вытянула отчего-то плохо гнущуюся руку в поисках одеяла.

   Жёстко. Слишком жёстко.

   Недавние воспоминания устроили взрыв в моём сознании, и я, широко открыв глаза, подскочила.

   Сидевший на столе Эрскин как бы с неохотой оторвался от чтения полюбившегося Пехова.

   – Ты так долго в себя не приходила. Минуты три.

   – А я не просила душу из меня вытряхивать, – огрызнулась я. – Вот поэтому я не хочу брать тебя с собой. Ты людей распугаешь своими фокусами!

   – Будешь хорошо себя вести – не будет фокусов.

   Это прозвучало настолько серьёзно и осмысленно для него, что желание пререкаться вмиг испарилось.

   – Давай, шевелись! Я уже дочитал, – Эрскин захлопнул книгу и, как прилежный мальчик, поставил её обратно на полку.

   Сдерживая вздох и сопутствующие нелицеприятные слова, я взяла зеркальце, чтобы посмотреть, не пострадал ли макияж. Да что же это, серёжки перепутала, а всё из-за него!

   Ну ладно, ничего. Оказывается, тонкая золотая цепочка с жемчугом составляют идеальную пару.

ГЛАВА 7

В ресторане уже с порога чувствовалось оживление. Небольшая группка людей возраста моих родителей фотографировалась у помпезных белых ваз с цветами. По лестнице с визгом носились выряженные в костюмчики дети, я чудом не слетела со ступенек, пока поднималась на второй этаж, где должно было проходить торжество.

   – Лизка, здорово! – ко мне подлетела Гуля Пак из нашего отдела кадров.

   Её круглая мордашка светилась от радости, тени на веках сверкали, составляя конкуренцию блёсткам с платья.

   У меня даже на сердце полегчало при виде жизнерадостной девушки.

   – Привет, Гуль.

   – Народу-то, народу! Как будто звёзды мирового масштаба женятся, – захихикала она своим непередаваемым смешком, от которого у меня обычно поднимается настроение. – Я тут потолкалась среди людей и поняла, почему меня и Анютку из бухгалтерии сюда так усердно звали.

   – Почему же? – я посторонилась, давая проход несущимся сломя голову мальчишкам лет шести-семи. – Ой, прямо детский сад!

   – И ясли, – Гуля опять захихикала. – Невеста так ругалась из-за этого! Я слышала, как она своей маме выговаривала: «Зачем ты позвала этих со своими выводками?!». Прикинь, какое гостеприимство? А тут ещё её троюродная сестра вообще с грудничком приехала.

   Словно в подтверждение её слов, откуда-то послышался надрывный крик младенца, запросто перекрывавший играющую фоном музыку.

   – Ну так почему нас позвали?

   – Чтобы добиться золотой середины, а то ровесников молодожёнов здесь не хватает катастрофически.

   Я огляделась. Что верно, то верно. Таня наверняка мечтала, чтобы на её свадьбе были красивые, не обременённые семьями, девчонки в одинаковых платьях подружек невесты, а тут престарелые тётушки и мамочки с дошколятами.

   – А вообще мне Танюху жалко, – Гуля резко погрустнела. – Ну как это, в таком возрасте и без подруг? Я бы с ума сошла.

   Чтобы совсем не портить обстановку, я промолчала. Да, жаль, что у неё не нашлось друзей, «омолодивших» бы мероприятие, но вот как дружить с Ефимцевой, если она постоянно говорит о других гадости, хотя сама из себя ничего не представляет? Мы с ней только коллеги, я её терплю и не более.

   – На её счастье, я обожаю свадьбы. Люблю застолья с песнями и плясками, – Гуля снова заулыбалась. – А ты что, одна? Я думала, ты со своим парнем придёшь.

   Мне аж чуть дурно не стало. Где же он, «мой парень»? Я же точно с ним заходила!

   – Если увидишь дрища с рыжим хвостиком, скажи ему, что… Хотя нет. Лучше держись от него подальше.

   Новоиспечённая мадам Спиридонова нашлась раньше рыжего паразита. Прежде чем подойти ближе и поздравить, я невольно залюбовалась своей вредной коллегой. Стройную фигурку с округлой грудью и тонкой талией облегало белоснежное платье-русалочка с украшенными кружевом прозрачными рукавами. Блондинистую головку венчала изящная диадема со стразами. И всё это великолепие ей безумно шло.

   Принцесса Таня, по-другому и не скажешь.

   Её высочество приняла у меня конверт с постной миной, явно не догадываясь, что я перед выходом подменила свои деньги на доллары Эрскина. На всякий случай.

   – Дыра из девяностых, а не ресторан, – пожаловалась она. – Говорила же ему, давай поженимся летом, когда тепло и солнышко. Нет! У его мамы в августе юбилей, поэтому будем жениться осенью, в сырость. Ни одной фотки приличной на улице не сделали, всё небо в тучах. И тут ещё стрёмные получатся.

   – Зато платье у тебя шик. Гораздо лучше того, что ты на лето приглядела.

   – Правда? – она кокетливо покрутилась.

   – Правда. А насчёт фоток не переживай. Закажете себе фотосессию в студии.

   – Блин, ты такая умная! Как я раньше не догадалась? А Слава твой здесь?

   Пришлось быстро перенастроиться.

   – Я пришла с другим.

   – Молодец. Пусть жаба не кичится тем, что больше гостей позвала.

   Я проследила за её взглядом и увидела высокую, плотную даму с короткой, практически мужской, стрижкой, наряженную ради большого праздника в старомодный комплект из тёмно-малинового пиджака и такой же юбки. Та что-то выговаривала хлопающей глазами официантке.

   – Так и передайте на кухню… Пока не приедет Анастасия Яковлевна, не начинать, она важный гость… Это ваши проблемы, если остынет...

   Мысленно посочувствовав девушке в переднике, я повертела головой и вдруг наткнулась на свою ходячую чуму. Эрскин сидел у окна на диванчике в компании с малышкой лет пяти. Девчушка болтала ножками в толстых белых колготках и самозабвенно что-то рассказывала новому другу, который слушал её с недовольством на лице. Беспокоясь за неё, я устремилась туда.

   – А что будет, если разделить червячка на две половинки? – протараторила девочка. – Они будут дружить?

   – С тобой – нет.

   Я плюхнулась на сиденье между ними.

   – Эрскин, не пугай ребёнка!

   – Это ребёнок пугает меня, – заявил он оскорблённо.

   Девочка запищала как непоседа Маша из популярного мультика.

   – А ты будешь ловить букет? – отсмеявшись, она уставилась на меня.

   Не знаю, от чего я больше опешила, от обращения на «ты» или от сути вопроса.

   – Да. Буду.

   Таня не простит меня, если ей придётся кидать букет в толпу старых дев и разведёнок.

   – Но поймаю я, – заявила малышка. – А потом мне папа купит платье, и я выйду замуж за Дим Димыча.

   Наверное, она бы поделилась со мной и другими планами, но вдруг услышала мамин зов. Вскочив с дивана, маленькая невеста поправила розовую атласную юбочку и убежала к дальнему столику.

   Народ уже вовсю рассаживался, а свекровь Ефимцевой горячо приветствовала даму в огромной песцовой шапке. Красотища какая, страшно её оставлять в гардеробе, а то вдруг сопрут. Должно быть, это и есть та самая Анастасия Яковлевна, без которой праздник никак не мог начаться.

   Наш столик был самым малочисленным. Компанию нам с Эрскином составляли только Гуля и Аня Ларина из бухгалтерии. Судя по количеству тарелок, Таня пригласила больше людей, но пришли не все. По-моему, это свинство, можно же было сразу отмазаться, если нет желания идти на свадьбу не самой любимой коллеги. Хотя могло быть и так, что Ефимцева до последнего рассчитывала, что кто-нибудь да передумает. Мне же проще, не хотелось бы, чтобы с Эрскином познакомились все мои коллеги, а то ещё будут потом на меня косо смотреть.

   Как бы то ни было, рыжий смог меня удивить. С Гулей и Аней он был приветлив, и это вызывало во мне чуть ли не ревность. Меня он, значит, ни во что не ставит, а тут и по комплименту отвесил, и стул Ане отодвинул, и посмеялся над Гулиной шуткой про приехавшую на торжество императрицу в шапке.

   Скотина двуличная.

   – Слава, вы просто прелесть. Нашей Лизе так повезло, – Гуля аж раскраснелась от смеха.

   – Я не Слава.

   Точно скотина.

   – Ой, я, наверное, опять всё и всех перепутала…

   – Слава её бросил.

   Я его убью!!!

   – Ой, а мы с Анютой не знали. Правда, Ань?

   Аня откинула за спину завитые волосы, ещё больше открывая зрителям декольте.

   – Не имею привычки совать нос в чужие дела, – равнодушно ответила она и ткнула вилкой в кубик сыра фета. – Вы только посмотрите, какие большие порции! А это всего лишь аперитив.

   Не передать словами, как я была ей благодарна за смену темы.

   – В любом случае выглядит красиво и аппетитно, – я последовала её примеру. – О, тут ещё оливки и свежие помидоры.

   Ода салатику у меня вышла короткой, но больше и не надо, а то совсем за дурочку сойду.

   Тем временем Гуля попыталась исправить свою оплошность.

   – Но как же всё-таки хорошо, что Лиза не одна. С новым парнем как-то надёжней. А как вас зовут?

   Я пнула своего спутника под столом. Мол, только попробуй что-нибудь не то ляпнуть.

   – Эрскин.

   Да чтоб тебя…

   – Это творческий псевдоним? – даже не очень любопытная Аня заинтересовалась. – Вы похожи на артиста.

   – Ещё какой артист, – опередила я его.

   Наша бухгалтер многозначительно пожала плечами.

   – Если вы рассчитывали на пиар, то зря. Не люблю, когда люди прикрываются масками, это, знаете ли, отталкивает. Как будто цену себе набивают.

   – Не понимаю суть ваших претензий. Мне это имя дали родители… Господи-Иисусе, это что ещё за ужас?!

    Я чуть не подавилась. Только не это, только бы не призрак…

   На самом деле всё оказалось гораздо прозаичней, но от этого не менее страшно. На середину зала вышла маленькая квадратная женщина с начёсом и большой выпирающей грудью, на которой уместился бы поднос со снедью, и с наигранным воодушевлением выдохнула в микрофон:

   – Дорогие молодожёны! Дорогие гости! Сегодня, в такой священный для новой семьи день…

   И, как говорит моя Люська, «бла-бла-бла, бла-бла-бла».

   Бедная Таня, видимо, и ведущего на свадьбу выбрала въедливая свекровь. А они же с Лёшей присмотрели какого-то прикольного парня из интернета.

   Гуля звучно поперхнулась.

   – Я сама в студенчестве тамадой подрабатывала, но никогда не могла понять этот нафталин.

   – Попросим же невесту выйти сюда и принять поздравления от мамы жениха, – заученно выла в микрофон ведущая, и большой тряпичный цветок, приколотый к её пиджаку, угрожающе колыхался. – Давайте же, все вместе! Про-сим! Про-сим! Про-сим!

   Гости послушно заскандировали вслед за ней. Только наш столик не поддался массовому помешательству.

   Только бы в конкурсы не звали, такого позора я точно не вынесу.

   Спокойно. Лучше посмотрю, как Эрскин без выкрутасов кушает салатик.

   Одно поздравление следовало за другим. Сначала молодожёнам пожелали счастья все их родители по очереди, при этом выслушав множество «советов» от тамады, как следует вести себя со свекровью, тёщей и их спутниками жизни. Потом включились самые активные гости, и пошло-поехало кто во что горазд. Какие-то корявые стишки-нескладушки, якобы написанные специально для молодых, бородатые анекдоты, рассказы из детства жениха, похвала красоте невесты… Стоило последнему добровольцу вернуться за стол, как неугомонная ведущая, стала с переменным успехом выдёргивать тех, кто ещё не прошёл через эту процедуру. Когда очередь дошла до меня, я прикинулась глухой невидимкой, и отдуваться за всех коллег пришлось Гуле.

   Да сколько можно, вон уже люди некоторые начинают ворчать, что им это надоело. А Ефимцева так вообще еле сдерживала нервный тик: из-за слишком навязчивого внимания она так и не притронулась к содержимому своей тарелки, всё делала вид, будто внимательно слушает каждого выступающего и обязательно в конце речи благодарила.

   А Эрскина никто не трогал, даже Гуля с Аней будто перестали его замечать. С непробиваемым видом он катал по столу круглую булочку из ржаной муки.

   – Тебе скучно? – осторожно спросила я его.

   Ноль реакции. Словно опять ушёл в себя.

   Надоело с ним возиться. И думать о нём тоже. Не видит никто его странностей, ну и ладно. И так уже пожалела, что пришла.

   Началась катастрофа под названием «конкурс». На зов тамады откликнулось четверо женатых мужчин, явно рассчитывавших на приз, и тут же получили на руки по лохматому парику и огромному лифчику. По условиям соревнования, надо было в таком идиотском виде рассказать о себе любимом от имени своей второй половинки. И эту пошлость народу предложили практически в начале праздника, когда ещё все трезвые! Что удивительно, мужики сначала морды покривили, но никто не отказался, и начали выёживаться кто как мог.

   А бедный победитель получил конфету. Карамельную.

   Принесли горячее, и жить сразу стало веселей. Жаловаться на организацию свадьбы можно было сколько угодно, но кормили хорошо.

   – Господи, когда же танцы? – Гуля нетерпеливо притопывала туфелькой под столом.

   – А я уже перехотела танцевать, – призналась я, отрезая себе сочный кусочек мяса. – Музыка унылая. Я не меломан, но, по-моему, это шансон.

   Девушка прыснула:

   – Будем дёргаться и двигать попами под «Владимирский централ».

   – Фу, ну ты и скажешь, – скривилась Аня.

   Следующей композицией заиграла бессмертная «Макарена», и кое-кто всё-таки вышел на середину зала. Гуля же принялась активно уминать жареную картошку.

   – Как-то стрёмно мне танцевать с этими дяденьками и тётеньками, – объяснила она, потянувшись за хлебом. – Трудно влиться в тусовку, когда остальные тебе в предки годятся. Эх, бедная Танька!

   – Бедная богатая Танька, – съехидничала Аня. – Эй, а что там за главным столом? Кому-то плохо, что ли?

   Машинально приподнявшись, я посмотрела в ту сторону, и похолодела от нехорошего предчувствия. Гости бестолково скакали вокруг потерявшей сознание Лёшиной матери, а сам Лёша вдруг стал бешено орать: «Скорую!!! Она не дышит!!!».

   Аня выругалась матом и побежала туда. Она и на работе первая кидается устранять проблемы. Причитая, Гуля потрусила за ней.

   Булочка Эрскина остановилась.

   – Лизбет! Здесь призрак, ты чувствуешь? Давай поймаем!

   Совершенно дикое возбуждение и неуместный энтузиазм рыжего были противны до тошноты.

   Гремела «Макарена».

   «Накрылась Танькина поездка в Испанию».

   Эта циничная мыслишка добила меня окончательно. Только что, почти на моих глазах умер человек, а я думаю о сорванном Медовом месяце. И вообще, почему меня так должна волновать Ефимцева? Тьфу на неё, тьфу! Надо Лёшу жалеть, его любимая мама отдала Богу душу тогда, когда он этого ожидал меньше всего.

   Большая часть гостей благоразумно рассосалась, остались только самые близкие люди. Да и мы с Аней. Танькины родители быстренько смылись, как будто произошедшее их вовсе не касалось, так что доченьку пришлось успокаивать нам.

   – Как она могла? Как? – ревела она, комкая испачканные тушью бумажные салфетки. – Нарочно прям здесь подохла, чтоб мне насоли-и-ить…

   – Закрой рот, а то я тебя убью, – оборвала её причитания Аня.

   Так себе утешитель, зато высказала то, что у меня самой вертелось на языке. А я ещё себя начала чёрствой считать.

   Таня икнула, протяжно всхлипнула «ы-ы-ы». Потом промокнула новые слёзы салфеткой и потёрла под носом, сильнее запачкавшись косметикой.

   – Меня никто не понимает! – от рыданий её голос стал почти неузнаваемым и больше походил на рёв голодного медведя. – Мама ска… сказала, что я должна быть с Лёшей. А я не хо… хо…чу. Тут тру-у-уп.

   Слушать её икание было едва ли не хуже, чем наблюдать за работой приехавших медиков и полицейских. Опять я влипла не пойми во что.

   Оставив Аню караулить невменяемую от горя невесту, я пошла отлавливать Эрскина. Вот почему я вся такая бессердечная и хладнокровная? Если бы не была на бетоне, ушла бы домой, как Гуля. Она так тряслась, что мне пришлось спровадить её под предлогом, что сейчас группа поддержки из неё никакая.

   А вдруг всё из-за меня? Вдруг я действительно притягиваю беды, а случай с воришкой был всего лишь цветочками? Вот они, ягодки?

   Сшибая стулья, Эрскин бегал туда-сюда, как припадочный и что-то лихорадочно бормотал себе под нос. Если бы не его умение отводить глаза, я бы со стыда сгорела.

   – Лизбет, ты почему не меняешься? – он резко остановился. – Ты что, до сих пор не чувствуешь призрака?

   Признаться честно, все мои чувства превратились в некий сплав негатива, и вычленить оттуда предчувствие встречи со сверхъестественным было невозможно.

   Я скрестила руки на груди.

   – Ну и где он? Повторяется ситуация с железной дорогой, а?

   – Он – здесь, – отчеканил Эрскин. – Точнее она. Вот иди сюда.

   Он схватил меня за руку и подтянул к ближайшему столу.

   – Потрогай.

   – Что именно?

   – Неважно!

   Чтобы отстал, я положила ладонь на скатерть и ощутила слабую вибрацию. Как будто нервная дрожь…

   Рыжий снова дёрнул меня за руку да так, что я не удержалась на каблуках, однако это его абсолютно не смутило, и меня, как в старые добрые времена, протащили по полу.

   – Потрогай теперь стену? Чувствуешь? А приложи ухо!

   Я хотела привести в порядок испачканное платье, но меня встряхнули как непослушного котёнка. Да я с таким обращением скоро инвалидом стану!

   Убедившись, что мы всё так же не привлекаем внимания, я приставила голову к позолоченной лилии на красных обоях. Ушную раковину закололо ледяными иголочками, а в следующий момент я покрылась мурашками до самых пяток.

   Стена стонала. Вздыхала.

   Шептала?!

   – Убью-у-у… Снова убью-у-у…

   Я с отвращением отстранилась.

   – Эрскин, это что? Это она? Лёшина мама?

   Он отскочил метра на два и раскинул руки, будто желал обнять всё пространство.

   – Она повсюду. Повсюду, Лизбет!

   Я приняла облик баньши и босиком прошлась по залу.

   Присутствие призрака обволакивало.

   Он был всем залом.

   А все люди – словно мелкой рыбёшкой, попавшей в нутро кита.

   И как вот ловить призрака, если чувствуешь себя сожранным? Могу попробовать поорать, как в тот раз, вдруг получится. Кэт говорила, что голос баньши способен на многое, а этой женщине я верила. Потому что больше некому.

   – Эй! – отчаянно надеясь на то, что окружающие меня не видят, я взлетела к потолку и призвала на помощь все имеющиеся сверхъестественные способности. – ПОКОРИСЬ МНЕ И ОСТАВЬ ЭТИХ ЛЮДЕЙ В ПОКОЕ!

   По залу словно прошлась взрывная волна. Помпезная хрустальная люстра зазвенела, как свихнувшийся будильник, оставшиеся на столах бокалы полопались. Кто-то в страхе закричал. От нахлынувшего ощущения неловкости я опустилась на пол.

   Все засуетились, начали перебрасываться бестолковыми вопросами в духе «Что это было?», но, к счастью, никто не заметил сумасшедшую босоногую барышню в белом платье и с развевающимися волосами.

   – Ты что, дура? – в беспомощной злости Эрскин замахнулся на меня кулаком. – Так же не делают!

   – Откуда я знаю, как правильно, ты же ничему меня не учишь!

   – Но думать-то своей головой надо! «Покорись мне»! Откуда ты взяла этот пошлый пафос?

   – Не знаю, от тебя, наверное, нахваталась.

   – Чума, – процедил сквозь зубы Эрскин, оглядываясь. – Кажется, ты только разозлила призрака. Глянь!

   По стенам и полу переливалась рябь, будто всё вокруг было сделано из ткани или бумаги. Смазывались очертания узоров и мебели, лишь человеческие фигуры по-прежнему оставались чёткими. Кое-кто благополучно вышел из зала, медики оказывали помощь потерявшей сознание Анастасии Яковлевне, полицейский переговаривался по скрипучей рации.

   Где искать подвох? Куда бежать? Что делать?!

   – Материализуй призрака. Найди его слабое место. Поройся в его воспоминаниях.

   – Даже не сделаю вид, что поняла. Как?!

   – Сказал же – поройся в воспоминаниях, – на редкость терпеливо повторил рыжий.

   Что ж. Лучше так, чем ничего.

   Тогда я заметила, что впустившая меня в квартиру бабушка одинока, и, возможно, моё удивление, смешанное с жалостью к пожилому человеку, как раз послужило ключом к откровенности призрака.

   Закрыв глаза и прикрыв ладонями уши, чтобы абстрагироваться от царившего в ресторане дурдома, я сосредоточилась на покойнице. Как неприятно так думать…

   Как же её звали? Спиридонова… Екатерина Владимировна. Или Васильевна. Мда, хреновый из меня медиум.

   – Что не даёт тебе уйти? – зашептала я. – Почему ты здесь? Чего ты хочешь?

   На мгновение мне почудилось, что я сама отключилась и провалилась в сон, и перед моим внутренним взором вспышками стали появляться картинки.

   …Компания молодых людей поют под гитару у палатки.

   …Валерка заглядывается на белокурую худышку Любочку, а зачем она ему? Ни кожи ни рожи.

   …Она улыбается и пробует уху с его ложки.

   …Пытается казаться милой. «Катюша, тебе помочь? Катюш, ты не видела открывашку? Какая у тебя шапочка, сама связала?»

   …Валерка по ней сохнет, а глазки она строит всем. Свитер вон Колькин надела, королева.

   …Думает, раз красивая, ей всё можно.

   …Толкает ночью. Любочке, видите ли, страшно выходить ночью из палатки, а в кустики хочется.

   …Ночная прогулка затягивается. Катя знает, что вернётся в палатку одна.

   …Она даже не вскрикнула от удара палкой по голове. Катя тащит её к реке и бросает лицом в ил…

   …Загс. Фото на память на фоне мозаичной стены. Валерка плохо получился, но это ерунда.

   …Палата роддома. Врач держит на руках мерзко икающий комочек. Девочка. А нужен мальчик.

   …Лёша, долгожданный сынок, тянет ручки к старшей сестре. Настьку он любит больше. И Валерка с ней носится, как курица с яйцом. Джинсовое платьице ей достал, а о жене не подумал.

   …Страсти улеглись. Все верят, что маленькая девочка, играя с куклами в доктора, проглотила смертельную дозу лекарств.

   …Первое мая. Какая красивая семья. Нарядные родители и маленький сыночек, счастливый от того, что ему разрешили целиком съесть эскимо.

   …Валерки больше нет. Рак. Надо памятник на могилку поставить вместо деревянного креста.

   …Лёша привёл в гости расфуфыренную стерву. Тоненькая, как тростиночка, а сиськи под кофточкой, как два мячика.

   …Отдать ей Лёшу? Своего мальчика? Память о Валерке?

   Насильно оборвав поток информации, я вынырнула из чужих воспоминаний. Еле выровняла сбившееся дыхание.

   Вот уж действительно, меньше знаешь о других – лучше спишь.

   – Лизбет. Лизбет!

   Окончательно придя в себя, я увидела, как со всех сторон стекается грязно-серый туман. Видимо, убийце не понравилось, что кто-то проник в её сокровенные воспоминания.

   – Сейчас, сейчас она появится, – Эрскин аж подпрыгивал от нетерпения.

   Мне бы так радоваться, а то потряхивать от страха начинает.

   – Погоди, – я тронула его за плечо. – А теперь-то мне что делать?

   – Ловить! – азартно воскликнул он, забыв о ворчании и нравоучениях. – Когда призрак материализуется, пожелай, чтобы он не смог перемещаться. Представь, что он заключён в ловушку.

   Практически, как в тот раз. Только я этого не осознавала в полной мере.

   Из тумана стремительно соткалась массивная фигура. Вглядываясь в проявляющиеся знакомые черты, мне всё больше и больше хотелось со всем этим покончить. А если конкретней, вцепиться в Эрскина руками и ногами и горестно выть. А что, вдруг поможет?

   Хорошо хоть, этот экземпляр не «благоухает» так, как другие, а то я бы рассталась и с мясом, и с салатиком.

   Призрак двинулся на нас.

   – Ну! Давай!!! – заорал Эрскин как футбольный болельщик.

   Машинально я в защитном жесте выставила вперёд ладони.

   – СТОЙ!

   К счастью, мой чудовищный голос ударил точно в цель, больше никого не потревожив. Призрак замер и пошёл рябью, как облитый водой акварельный рисунок.

   – Давай, добивай!

   Да и так вижу, что не добила.

   – Сделай так, чтобы она больше никого не убила! Давай, Лизбет, давай!

   Подсказка пришлась как нельзя кстати.

   – ТЫ БОЛЬШЕ НИКОГО НЕ УБЬЁШЬ!

   Пронзительно застонав, призрак стал рассыпаться на части и складываться в невнятный комок, и вскоре на пол упал долгожданный чёрный кристаллик.

   Тут бы хлопать в ладоши и ликовать, но я лишь брезгливо повела плечами. Подумать не могла, что Танькина свекровь на самом деле монстр, и уж точно не могла себе представить, что заключу её тёмную душу в кристалл. Интересно, что мой непутёвый хозяин будет дальше с ней делать? Игроки же, наверное, куда-то сдают добычу?

   Фу. Я уже тоже начинаю цинично мыслить, как эта рыжая чума.

   Из-за моей спины вдруг вышел высокий мужчина в длинном чёрном пальто. Чёрные, малость курчавые, волосы почти касались его плеч.

   – Прекрасный призрак. Гонора!

   Вылетевшая, как чёртик из табакерки, баньши в зелёном платье мигом сцапала наш трофей.

   Неужели ситуация повторяется?!

   – Эй! – я сжала кулаки от досады.

   У разъярённого Эрскина появился меч. Бесполезная вещь в его руках, если честно, поэтому надежды мне это не прибавило.

   – Улик, только попробуй забрать ещё одного моего призрака!

   – Не то что? – его злостный враг повернулся к нам. Странно, но усы с бородкой ему удивительно шли, а не придавали клоунский вид. – Ткнёшь в меня этой булавкой? Натравишь свою хилую баньши?

   Если насчёт меча я думала так же, то за «хилую баньши» стало обидно.

   – На себя посмотрите, благородный сэр! Рыскаете, как гиена, чужую добычу подбираете. Или ваши слуги на большее не способны?

   Тут же объявились остальные – блондинка Бри и рыжая со шрамом на шее.

   Так захотелось взять свои слова обратно…

   С деланным равнодушием Улик достал карманные часы и, щёлкнув, открыл крышку.

   – У меня есть пять свободных минут, девочка. Можешь попробовать вернуть своего призрака. Хотя я ошибаюсь. Пять минут слишком много – через две ты будешь уже мертва. Гонора, Бри, Талулла!

   Вот же сволочь! Как я смогу победить, если их трое, а я к тому же толком ничему не научилась?

   Не успела я обдумать случившееся, как Эрскин, свирепо рыча, накинулся на Улика. Тот увернулся, да неудачно: кончик меча порезал ему плечо. От запаха крови у меня во рту появился металлический привкус.

   – Ты ответишь за дерзость своего хозяина, – прошипела Бри, повиснув надо мной.

   – Девчонки, может, хватит? – я выдавила из себя беззаботную усмешку. – Бросьте уже это. У нас же с вами не такие же цели, как у Игроков? Мы же обычные, уверена, что все русские, женщины. Нам-то зачем мутузить друг друга, ради чего? Пусть они сами разбираются со своими проблемами, – продолжая вести себя якобы непринуждённо, я попятилась к ближайшему столу и подцепила с мясной тарелки кусочек ветчины. Другой рукой схватила нераспечатанную бутылку красного вина. – Давайте мирно посидим, м? И мальчики пускай подсаживаются, по-человечески поговорим. Чего железками зря махать?

   Талулла с кривой ухмылкой наклонила голову. Гонора и Бри переглянулись.

   – Эта убогая заговаривает нам зубы! – оскалилась блондинистая баньши.

   – Пусть и дальше кривляется, легче пришибить будет, – зыркнула на меня её товарка.

   Едва она договорила, как в воздух взмыли ножи с вилками и направились на меня! Естественная человеческая реакция меня спасла – от моего, вырванного из груди страхом вопля, снаряды полетели назад. Судя по звякающим звукам позади, я таким образом отбила и те столовые приборы, что грозились воткнуться мне в спину. Сучка, чуть не нашпиговала меня металлом!

   – И всё равно я предлагаю выпить, – с расстановкой произнесла я и, закинув в рот несчастную ветчину, продолжила чуть менее внятно. – Не люблю драки, я пацифист. Я за мир во всём мире, короче. К тому же, что нам делить? Вы и так нашего призрака забрали, ко мне какие могут быть претензии?

   Отросшая прядь волос Гоноры щупальцем вырвала у меня из рук вино.

   Я почувствовала, как мои волосы буквально зашевелились: пробудившаяся во мне баньши была готова защищаться на случай, если на голову обрушиться перешедшая на вражескую сторону бутылка.

   Но нет.

   Хлоп! Стекло не выдержало напора, и практически половина бутылки осколками упала на пол. Вино в тот момент как никогда напоминало кровь. Вот это силища! Я чуть было не схватилась за шею, вспомнив, как такая же прядь чуть не раздавила мне гортань.

   Волосы Гоноры верёвкой обвились вокруг меня, болезненно прижав руки к бокам. Перед моим лицом опасно всплыла «розочка».

   – Можно я выколю ей глаза? – возбуждённо взвизгнула Бри.

   – Нет, – отрезала Гонора. – Пусть видит, как я снимаю кожу с её хорошенького личика.

   Стекло вонзилось в лоб, от пронзительной боли я булькнула что-то нечленораздельное.

   – А потом я вырежу ей язык. И тогда, может быть, я дам тебе с ней поиграть.

   – Хозяин не приказывал её убивать, – вмешалась Талулла.

   Никогда не любила рыжих, особенно после знакомства с Эрскином, но эту баньши я была готова обожать, ведь не в первый раз она за меня заступается!

   – Я и не буду. Сама сдохнет.

   От пореза мне в глаза потекла кровь.

   – Отпусти её!

   – Не мешай!

   – Ты хуже всякого призрака!

   – Будешь мне морали читать?!

   Воспользовавшись их перепалкой, я, почти ничего не видя, схватила своей прядью нож со стола и рубанула им по чёрным волосам врагини.

   Гонора отпрянула, зарычав, словно раненый зверь. Отрезанные волосы мерзко шевелились, вызывая самые неприятные ассоциации, от змей до бацилл под микроскопом.

   – Дрянь! – заверещала Бри.

   Тыльной стороной ладони я более или менее стёрла кровь с глаз.

   Раз не получилось по-хорошему, сделаю по-плохому!

   От злости я так шибанула накинувшуюся на меня блондинку, что она, отлетев на порядочное расстояние, ударилась об стену. Ух ты, с каждым разом я становлюсь всё круче!

   Совесть не позволяет бить Талуллу, а надо бы, иначе мне снова застигнут врасплох… Лучше снова переключусь на Гонору. Возьму-ка ещё ножей, в этом заведении их точат на высший балл.

   – Подожди! – баньши вытянула вперёд руку, крепко зажимая пальцами чёрный кристаллик. – Я отдам тебе призрака, только не тронь меня.

   С самого детства терпеть не могу таких. Как других обижать, так с радостью, а как самим получить за всё хорошее, так сразу лапки кверху и ещё бегут мамочке жаловаться.

   Вырвать бы у неё свою законную добычу, да держит намертво.

   – Сначала брось призрака, – не теряя бдительности, я приблизила ножи.

   – Как скажешь, деточка.

   И бросила, но не мне под ноги!

   С открытым от удивления ртом я проследила за полётом кристалла. Он угодил в спину Эрскину и в мгновении ока окутал его чёрным дымом. Мой хозяин сдавленно вскрикнул, меч бесславно выпал из его руки. Вместо того чтобы добить противника, Улик отскочил в сторону.

   Бри захохотала на высокой ноте.

   Так, не надо щёлкать клювом. Нужно сосредоточиться и опять скукожить призрака, пока на него никто не покусился.

   Эрскин выгнулся и протяжно застонал. Со всхлипом сделал вдох. Призрак клубился над ним грязным дымом.

   – Нельзя подпускать призраков к хозяину, – сокрушённо проговорила Талулла.

   Как будто обращалась ко мне.

   – Эрскин!

   Только я приблизилась к нему, и нематериализовавшийся призрак снова оказался заключён в гранённый камешек. Однако это было не моей заслугой.

   С ядовитой улыбкой Гонора подхватила кристалл.

   – Прощай, Проказа.

ГЛАВА 8

Я думала, что он встанет, отряхнётся и снова кинется в драку.

   Он уже мёртвый. Что ему будет?

   Но Эрскин не шевелился и, казалось, не слышал меня. Я трясла его, звала по имени, и в ответ получила лишь слабый стон.

   Оклемается. Вот сейчас. Осталось совсем чуть-чуть подождать…

   Или не стоит на это надеяться, раз никто не торопиться нанести нам последний, сокрушающий удар?

   – Ну давай же… Ну что же ты… Хватит меня пугать, дурак.

   Он хрипло кашлянул. Вены на лице и шее потемнели, на посеревших губах выступила кровь.

   В порыве защитить я прижала его к себе как ребёнка и пожелала попасть в безопасное место. И у меня получилось – мы с ним перенеслись домой, но освоение нового трюка не обрадовало. Эрскину было плохо, и я не знала, как ему помочь.

   Практически без усилий я перенесла его на диван.

   – Потерпи, потерпи, мой хороший, я сейчас.

   Я включила свет и чуть не издала ликующий вопль, заметив свой смартфон на столе у косметички. Какое счастье, что я забыла забросить его в клатч, который остался где-то там в ресторане с ключами и блеском для губ!

   Кэт ответила на звонок после третьего гудка, а через несколько секунд уже вошла в комнату, словно до этого стояла в коридоре и ждала команды войти. В этот раз она была без уличной одежды, в бежевой блузке с брошью в виде кисти рябины и красной юбке-шотландке. В правой руке сжимала телефон.

   – Ох, – она остановилась посреди комнаты. – Лиза, на него напал призрак?

   От этого «ох» у меня упало сердце. Что, неужели всё настолько ужасно?

   – Не материализованный

   – Неважно, – Кэт взглянула на Эрскина, но не стала подходить ближе. – Любое прикосновение призрака к Игроку смертельно, поэтому и используют баньши.

   – Как же так? Он же при мне как-то подбирал кусочек призрака…

   – Наверное, это был след, они безвредные. А тут…

   Она прервалась на полуслове, потому что Эрскин вдруг заскулил, как побитая собака, и жалобно выкрикнул какую-то абракадабру.

   Я опустилась перед ним на колени. Его кожа ещё сильнее побелела, вены вконец почернели, делая искажённое мукой лицо похожим на мрамор.

   – Что? Что ты хочешь сказать? – я погладила его по голове. – Какой холодный, я тебя сейчас чем-нибудь укрою.

   – Он только что сказал «Будьте вы все прокляты». Это старый ирландский диалект. Лиза, подожди, – Кэт схватила меня за запястье. – Ты ничего не сможешь сделать. Его тело разрушается. Видишь, у него агония.

   – Он что, умирает?

   – Если так тебе понятней, то да. Не печалься, он давно уже мертвец. А если Мэб проявит к нему милосердие, возможно, она когда-нибудь одарит его новой оболочкой и вновь примет в Игру.

   Я вырвалась.

   – А если нет? Мне что, стоять и смотреть, как он… умирает?

   Рыжий закричал и заметался как в бреду. Что-то забормотал на своём староирландском.

   Да, я боялась этого психа и давно мечтала от него избавиться, но не таким же образом!

   – Кэт! Кэт, что мне сделать? Может, есть какое-нибудь средство, лекарство, ну хоть что-нибудь!

   Она скрестила руки на груди и отвела от меня глаза. Поводила носком миниатюрного сапожка по полу.

   – Нет, нет от этого лекарства. Не терзай себе душу напрасно, рано или поздно это бы произошло. Проказа никогда не был осторожным Игроком. Лучше сбрось облик баньши и иди, отдохни. Тебе тоже досталось. Не волнуйся, на лице даже царапины не останется…

   – Плевать!

   – Я серьёзно, успокойся. Ты же не хочешь разрушить весь дом своим криком?

   Чувствуя, как глаза горят от слёз, я сдержала более крепкие ругательства. Всё же Кэт права, криками тут не поможешь, а в моём случае это и вовсе опасно для окружающих.

   – Он сильно мучается? – тихо спросила я. Первая слеза стремительно побежала по щеке.

   Женщина тяжело вздохнула и отошла к окну.

   – Он заново переживает те мгновения. Вот ты сама как считаешь, лёгкая была смерть у человека, которого все зовут Проказой?

   Это было очевидно, а я до этого как будто не хотела верить в то, что рыжий баламут страдал от страшного недуга. Проказа, это же болезнь? Лепра или что-то вроде?

   Вторая щека тоже намокла от слёз.

   Не понимая, что делаю, я опять подошла к Эрскину и, уже не сдерживая рыданий, склонилась над ним.

   Какая у судьбы злая ирония. Мы встретились, когда я была вся в слезах, и так же расстанемся.

   Ненавижу. Ненавижу эту тварь. За то, что столько крови мне испортил. За то, что обращался со мной как с игрушкой.

   Ненавижу за то, что мне так больно!

   Почему, ну почему так тяжело его отпустить? Ушёл бы, оставив меня в покое, я бы и слова не сказала, скатертью дорога, вот почему ему понадобилось помереть у меня на руках?! Козёл бессовестный! Нечисть поганая! Чума ирландская!!!

   – Лиза, – тихонько окликнула меня Кэт.

   Я всхлипнула, позволяя слезам катиться дальше. Нечего меня отгонять. И в утешении я тоже не нуждаюсь.

   – Лиза, – повторила она настойчивей и, приблизившись, коснулась моего плеча. – Смотри, он меняется.

   Мазнув белым рукавом по лицу, я разлепила опухшие веки и послушно уставилась на умирающего. Потом моргнула. Ещё раз.

   Вместо черепа с оголёнными зубами и отваливающейся ссохшейся кожей, я увидела целого и вполне себе невредимого Эрскина. Он был бледнее, чем обычно, но уже не дёргался и дышал гораздо спокойней. Обалдев от такой метаморфозы, я потрогала его. Теплее, почти как нормальный человек.

   Я снова промокнула рукавом глаза.

   – Что? Это как? Он же… Это всё? Он в порядке?

   Кэт повертела в руках свой телефон.

   – Ты вытащила его. Слёзы баньши обладают целебными свойствами.

   Как хорошо, какое облегчение. Но осадок неприятный.

   – Почему ты мне ничего не сказала? – прорычала я.

   – Не должна была.

   – Ты хотела, чтобы он умер, вот почему! Он же твой конкурент! Вы все там как змеи в яме! Гады! Грызётесь между собой, отбираете добычу! Правильно Эрскин говорил, что все эгоисты, только о себе думаете!

   Заправив за ухо короткую светлую прядку, Кэт снова отвернулась от меня.

   – Послушай, ты неправильно всё поняла. И говори, пожалуйста, тише, ты балансируешь на грани.

   – Ты единственный Игрок, которому я доверяла, от тебя я меньше всего ожидала подлянки!

   – Надеюсь, так дальше и будет. Пойми, если бы я тебе сказала о слезах баньши, это ничего бы не изменило. Будь тебе всё равно, ты бы пальцем не пошевелила ради его спасения. К тому же слёзы нужны искренние, иначе они останутся просто солёной водицей.

   – Мне поверить или ты это сейчас выдумала?

   – Считай, что я его спасла.

   Эх, ничего себе поворот! Я тут слёз на три ведра наплакала, а спасительница она!

   Кэт неожиданно развернулась.

   – Ещё я тебе не сказала, что со смертью Игрока его баньши снова становится обычным человеком. Как бы ты распорядилась этим знанием? Разве это не то, чего ты так хочешь? Твой хозяин – сумасшедший мертвец, одержимый желанием любой ценой победить в Игре Мэб. Ему, в отличие от тебя, уже нечего терять.

   Этого хватило, чтобы сбить меня с толку. Отматывая в памяти назад всё, что произошло за последние минуты, я смоделировала ситуацию. Вот я зову на помощь Кэт, она приходит и говорит: «Знаешь, подруга, слёзы баньши могут спасти Проказу, но если он выживет, ты навсегда останешься его слугой. Но ты не реви, он всё равно неживой и давно тусуется среди таких же, а у тебя впереди вся жизнь. В следующем году на работе повысят, парня нового найдешь, семью создашь, а с Проказой этого всего не будет». И как бы я поступила тогда? Да, я была и до сих пор пребываю в лёгком неадеквате, но неужели я бы не зацепилась за шанс вернуть всё на свои места?

   – Прости, Кэт. Я вела себя как дура.

   – Все женщины немного дуры, – примирительно сказала она.

   Оставшись наедине с Эрскином, я, вздыхая, укрыла его пледом.

   – Вот что ты за человек? И сам не живёшь и другим не даёшь.

   Но он спал и не отвечал. Зараза. Потом будет так же шпынять меня, как будто ничего и не случилось.

   Может, не стоило идти на поводу у эмоций? Нельзя жертвовать собой ради тех, кто этого не заслуживает.

   Я присела на краешек дивана, вытащила из-под себя непривычно длинные волосы.

   Хотя бы узнаю, что ты за фрукт. Я же теперь умею узнавать прошлое мёртвых, почему бы этим не воспользоваться?

   …Как будто отрывки из фильма про европейское средневековье…

   …Много скромно, если не бедно, одетых людей. Крестьяне. Они что-то говорят, но я ничего не понимаю. Староирландский?

   …Всем что-то нужно от него. Он никому не отказывает. Постоянно что-то чинит и таскает тяжести.

   …У него под ногтями грязь, пальцы в мозолях…

   …Так хочется отдохнуть, но перед тобой стоят чумазые дети и заворожено наблюдают за тем, как ты строгаешь коня из деревяшки. Все хотят новую игрушку.

   …Дышать тяжело. Из носа течёт кровь. Так было вчера… и позавчера.

   …Новая язва на теле. Неужели это?..

   …Все соседи уже знают. Больше никто не бежит к нему за помощью – его сторонятся.

   …Любимая женщина вся в слезах. Она боится его и замахивается на него вилами. Даже не хочет по-человечески попрощаться…

   …Он сам знает, что надо уходить. Нельзя никого подвергать опасности. Особенно жену и младенца-сына.

   …Вокруг уроды. Прежде он никогда не видел таких страшных людей, даже горбун из родной деревни не вызывал отвращения. Их лица и тела обезображены болезнью, из ран сочится гной, у кого-то не хватает пальцев… Вонь стоит неописуемая.

   …Люди в рясах пичкают бесполезными отварами. Заставляют повторять непонятные слова на латыни.

   …Он так молод, а уже потерял несколько зубов. Собственное тело вызывает омерзение. Касаться лица противно, но он это делает, потому что до сих пор не может поверить в то, что это происходит с ним.

   …Леса… Деревушки… Холмы… Что-то ищет?

   …Звенит колокольчик. Чтобы люди знали, что идёт прокажённый.

   …Ещё один монастырь с калеками. Принимают ещё хуже. Чем ты уродливей, тем меньше к тебе сострадания.

   …Старый колодец. Стоит перед ним на коленях и что-то бормочет.

   …Ещё один колодец…

   …И ещё… Словно это какой-то ритуал.

   …Родные места. Близко не подходит. Посмотреть бы на сына издалека. Мальчик подрос, ведь столько лет прошло.

   …Мальчишка замечает его и с криками начинает бросаться камнями. Один попадает в нос, слышно как ломается гнилой хрящ…

   Я вынырнула из видений и разлеглась на полу, как сохнущий после стирки шерстяной свитер. Мутило. В нос по-прежнему бил запах гноя с кровью, в ушах звенел чёртов колокольчик.

   Как он мучился, Господи…

   Эрскин напомнил о себе коротким вскриком. Я тут же подскочила.

   Он быстро принял сидячее положение, словно несколько минут назад даже не собирался отправиться в загробный мир.

   – Дура. Не делай… не делай так больше, – его голос жалобно дрожал.

   Внезапно он, всхлипнув, прикусил кулак. В светлых ресницах заблестели мелкие слёзы.

   А вдруг он всё это видел вместе со мной и заново переживал? Я-то сторонний наблюдатель, а для него это личное. Чувствуя за собой вину, я медленно подсела к рыжему и с опаской погладила по плечу. Вместо того чтобы оттолкнуть, он крепко сграбастал меня в свои объятья.

   – Лизбет, почему? Почему они так со мной? Что я им сделал?

   У меня не было ответа. Разумеется, я понимала тех, кто боялся заразиться ужасной болезнью, но можно же было просто посочувствовать человеку! Хотя бы не улюлюкать вслед!

   – За какие грехи я расплачивался, Лизбет?

   Без понятия. В тех видениях его любили дети, а взрослые всегда звали на помощь. Не очень похоже на грешника.

   – Я думал, что меня любят.

   Предательски защипало в глазах. Только бы не разрыдаться с ним на пару.

   – Хватит уже, а то болото наплачешь. Ну их, забудь, выкинь из головы. Их всех давно уже нет.

   – Нет, – эхом повторил Эрскин.

   – Их могилы поросли травой, а надписи на надгробных камнях стёрлись, – поэтично продолжила я.

   Он хлюпнул носом.

   – А у меня нет могилы.

   От злости на себя я прикусила губу. Хотела как лучше и задела его за живое.

   – Да не расстраивайся ты так. Не у всех они есть.

   – Мои кости растащили птицы. В черепе мышь свила гнездо.

   Фу, я не просила подробностей!

   – Никто не оплакал мою смерть. Никто не помолился за спасение души. Я забыл, что такое покой.

   – Сейчас налью тебе чай и вспомнишь.

   Эрскин выпустил меня и указательным пальцем легонько коснулся моего носа.

   – Ты моя первая Дельма.

   В недоумении я отстранилась.

   – Первая – кто?

   – Баньши принимает облик женщины из рода Игрока. Дельма – моя первая жена. Она умерла вскоре после свадьбы, её укусила змея.

   Я поёжилась, принимая свой настоящий вид. И подумать не могла, что это внешность покойницы!

   – Слушай, Эрскин, это всё, конечно, безумно интересно, но, может, хватит на сегодня макабрических тем? Жутковато, знаешь ли. О, а давай лучше не чаю выпьем, а кофе с коньяком! Отпразднуем то, что эти Меладзе с Виагрой не дождались твоего выхода из игры.

   Он усмехнулся, отчего его лицо на мгновение стало похоже на лисью морду:

   – Ну давай.

   Даже во сне меня преследовал звон колокольчика. Быстро сменялись картинки. Я видела зелёные холмы далёкой Ирландии, девушку, расчёсывающую свои длинные чёрные волосы, жёлтые, обглоданные кости, змей и ещё много странного и неприятного.

   Но колокольчик звенел всегда. Когда чуть слышно, когда практически истерично. Напоминал о чём-то? Наказывал? Пугал?

   – Лизбет!

   Даже во сне от него никуда не денешься.

   – Лизбет, проснись, лентяйка!

   Сон как рукой сняло.

   – Чего тебе? Надоел уже, – простонала я, выныривая из-под одеяла.

   В какой-то степени я была благодарна, что меня избавили от выматывающих душу видений, и всё же кто дал Эрскину право вторгаться ко мне в любой момент?

   Горела настольная лампа, в руках рыжий держал ещё одну книжку из Славиной коллекции. Надо было их убрать подальше вместе с остальными вещами!

   – Это безобразие! – Эрскин с гулким хлопком закрыл книгу.

   Подлинным безобразием будет, если он среди ночи пошлёт меня искать продолжение. Читает же он с какой-то невероятной скоростью.

   – Кто там у тебя, опять Пехов? – я повернулась носом к стенке. – Сходи к нему, попроси, чтобы новую книгу написал…

   – Ты что, глухая? Ты не слышишь, в каком бедламе живёшь?

   Проснувшись окончательно, я наконец сообразила, в чём причина его недовольства. Внизу громыхала клубная музыка и, даже несмотря на пластиковое окно, до квартиры доносилось ритмичное бумканье. Это не ко мне претензии, адские звуки издаёт кальянная, расположенная на цокольном этаже дома. Точнее, её посетители, находящие радость в бесконечных драках, дебильном ржаче и громкой музыке, рвущей динамики в машинах. И естественно, всё это происходит только ночью, днём, видимо, эффект был бы не тот. Летом совсем житья от них не было, а вот с наступлением осени получше стало, потому что окна у нас теперь закрыты, и вообще мало кто хочет тусоваться на холоде.

   – Это надо прекратить, – Эрскин снова попытался воззвать к моей совести.

   – Да что я сделаю? От Славы в полиции заявление не принимали, потому что мы с ним здесь не прописаны, да и на других жильцов им пофиг. Забей, перекантуйся до понедельника в другом месте.

   – Лентяйка, – повторил он и распахнул окно.

   Музыка загромыхала уже и в комнате. Я села, поплотней замотавшись в одеяло.

   – Закрой, холодно же.

   Эрскин не внял моей просьбе. С тем же хладнокровием рыжий взял горшок с геранью, которую мне на новоселье подарила мама, и швырнул вниз. Бодрый клубняк не смог перекрыть звук разбившегося лобового стекла, воя сигнализации, девичьего визга и нескольких сочных матерных выражений.

   Только бы не вычислили, откуда прилетел «подарочек».

   – Закрой, закрой! – вполголоса запищала я.

   Куда там! Он высунулся в окно! Псих!

   – Музыку свою отвратную выключите, я не слышу, что вы там бубните! – звучно крикнул он, ещё сильнее высовываясь и опираясь ладонями о подоконник. Ветерок картинно трепал выбившиеся из хвоста волосы мстителя.

   Сказать по правде, мне было по барабану, что они там говорят, но я даже не рискнула подойти к Эрскину. Всё равно мне его не остановить. Нет, конечно, я давно мечтала, чтобы кто-то швырнул туда гранату или, что более гуманно, залил вход бетоном, однако на деле было страшновато. С призраком-то проще справиться, чем с толпой обкуренной молодёжи.

   О, чудо, музыку выключили! Только это затишье перед бурей.

   – Чума английская, ну я вам задам, – как оскорблённый пенсионер, воинственно выпалил Эрскин и сиганул вниз. Судя по вновь сработавшей сигнализации, ловкач приземлился на многострадальную машину. Снова же раздался мат, причём запас обсценной лексики у посетителей кальянной оказался настолько ограниченным, что у меня возникло чувство дежавю.

   Здравый смысл робко подсказывал, что мне следует закрыть окно и вернуться в постель, но сердце у меня в груди стучало как ненормальное. С упрямством и наглостью моего безголового начальника невозможно бороться, как с несущимся на тебя поездом, и поэтому мне реально стало страшно за тех, кого я столько времени истово ненавидела. Может, на фоне других Игроков Эрскин растяпа и неудачник, но куда обычным людям с ним тягаться!

   Как заклинание, пробормотав ругательство, я снова приняла облик баньши и вылетела в окно. Судя по последним событиям, чары для отвода глаз я освоила на отлично, так что вряд ли перепугаю округу своим появлением.

   Своего горшка с геранью я не увидела, видимо, от него одни рожки да ножки остались. О масштабе трагедии красноречиво сообщала зияющая дыра на месте лобовухи у новенького внедорожника. Её виновник стоял на крыше этого самого внедорожника и смотрел на окружающих со спокойствием кота, знающего, что глупые шавки внизу ни за что до него не допрыгнут.

   – Слезай, ушлёпок, я те ноги ща повырываю! – надрывался чернявый детина в трогательном свитерке с горлом. – Стекло жрать заставлю! Слезай, урод, кому сказал! Ты ваще знаешь, кто мои родители?!

   Синеволосая девчонка, от холода прижимавшаяся к парню не самого трезвого вида, посоветовала хозяину повреждённой машины вступить с вандалом в половой контакт. Её кавалер поддержал идею тупым, похожим на икоту, смешком. Стоявший поблизости сутулый мальчишка лет семнадцати безмятежно бросил на землю окурок и потянулся за новой сигаретой.

   – Меня слушай, балбес, – заговорил вдруг Эрскин хорошо знакомым мне властным тоном. – Зачем ты убиваешься по жестянке, которая тебя погубит?

   – Чего-о-о?

   Рыжий как ни в чём не бывало уселся по-турецки.

   – Не пройдёт и трёх недель, как ты разобьёшься. Кости торчат, мозг всмятку – красота. И губастая эта рядом вся переломанная.

   Пальцем он указывал на девицу в меховой жилетке. А губищи у неё реально… губищи. Погодите, «переломанная»?!

   – Сто за узас! – до неё тоже дошёл смысл сказанного. – Руслан, посему он говорит про меня гадости? Заткнись, косёл! Русласа тебя усатает!

   Сама, дорогуша заткнись, сил нет твой шепелявый лепет слушать. Нельзя же так губы накачивать.

   Эрскин качнул головой.

   – Она ребёнка твоего убила.

   – Чего-о-о? – повторил Руслан и уставился на свою пассию. – Ленк, ты, тварь, чё, всё-таки аборт сделала?!

   – Попала Ленка, – быдловато хихикнула синеволосая. – Ну чё, всё теперь? Не женится на тебе Руслаша?

   Улицу снова наполнили визги и мат.

   – Поправочка,