Империя Дорандар. Безликая. Никтория Мазуровская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ПЯТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТАЯ
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
• ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
• ЭПИЛОГ
• ЭПИЛОГ №2
• ЭПИЛОГ №3

АННОТАЦИЯ

Империя Дорандар…

   Мир где есть место особенным людям, но нет места для слабых. На долю Интории выпало не малого горя, но самое страшное возможно впереди.

   Нет ничего страшнее, чем невидимый враг, который упорно идет к своей цели, не смотря на кровавые реки вокруг. Как победить того, кого не знаешь? Как не поддаться чувствам к тому, кто не раз подвергал тебя опасности? Как уберечь свой народ от уготованной гибели?

   Или у Безликой есть шанс не только на будущее своей Империи, но и на свой собственный счастливый конец?

ПРОЛОГ

   ««Мы те, кто мы есть! И если ты не готов принять себя настоящего, значит, тебе здесь не место. Мы безликие! Это место - наш дом. Эти люди - наша семья. Мы спасли тебя, мы пришли на твой зов, на твою боль и дали тебе смысл для твоей жизни. Теперь ты знаешь, что можешь быть не просто полезной, ты сможешь спасать жизни. Ты можешь стать тем, кем и не мечтала быть. Но для этого придется проститься со всем, что держало тебя в прежней жизни. Нет больше старых друзей, родных и близких.

   Мы твоя семья и мы твой дом, твое пристанище во мраке этих туманных дней и темных ночей…»

   Эти слова запомнились мне из всего когда-либо мной услышанного. Помню свою прежнюю жизнь и вряд ли забуду хоть когда-нибудь. Всех нас калечат рано или поздно, кого-то больше, кого-то меньше. Не имеет значения. Главное, что ты не один такой. И ты не урод, не убогое создание, которому позволили жить, из жалости и страха взять на себя грех убить дитя, что родилось в день красного солнца.

    В этой жизни всё меняется и так быстро, что не успеваешь обратить внимание и задуматься над тем, что происходит с тобой, с твоей так называемой семьей и с миром, в котором ты живешь.

   Знаю, это странно звучит, для тех, кто, возможно, не понимает, о чем я говорю, и мир действительно изменился за эти годы. Но все события, что произошли после этих поистине роковых слов про безликих, вошли в историю как «Возрождение Империи».

   До каждого доходили слухи и байки о прошедшей войне, о битвах, заговорах и предательствах. Но правды вы не услышите никогда, это - не тайна. Совсем нет. Просто, как правило, всю правду принять сложно, и не всегда правда является истиной. И, к сожалению, вам выпала не сладкая доля стать безликими. Теми, кто спасает, теми, кто наказывает, теми, кто обладает властью.

   Вы – будущее этого мира и этой империи. Но не каждый станет тем, кем может. У кого-то не хватит сил, у кого-то не хватит выдержки, прилежности и старания. К концу обучения в Академии вы будете другими. Вы станете такими как мы.

   Мы будем вашей семьей! Мы будем вашим домом. Мы будем вашим пристанищем во мраке этих туманных дней и темных ночей!»»

   Ох, каждый раз произнося эту речь, не могу остаться беспристрастной. Вижу, как эти дети загораются надеждой на лучшее будущее, у них появляется вера в это будущее, и, возможно, оно у них появиться. Если каждый из преподавателей вложит в них все свои знания, то и у нас появится надежда на это будущее. Новый курс, новое начало, и все мы, как эти дети надеемся, что среди наделённых силой будет мой приемник, истинный ректор этой академии.

    Здешние обитатели преподавательского корпуса не очень-то любят меня, и оно понятно. Я этой любви и не хочу, но свободы жажду. Освободиться от этого бремени и, наконец, уйти отсюда, вздохнуть свободно. Я предала свою семью и свой дом, так же, как и они предали меня. Но вину за это не возложить ни на кого из нас, а посему мы вместе тянем лямку былого предательства и непонимания, пытаясь, как все безликие забыть о поруганных чувствах, и быть теми, кем мы были рождены.

   Меня зовут Инториия Ветро, и я ректор Академии Авалона, а это история моей жизни и моей судьбы…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

   Уверенность - это строгий запрет страху

   забрать лучшую часть нашей души…

   Новое начинание и новые поиски моего будущего приемника год от года идут все хуже и хуже, а почему? Потому что потенциал силы разглядеть у теперь уже новых студентов очень и очень непростая задача. Немногие из всего преподавательского состава могут это сделать, всего лишь трое, не считая меня. Но я как ректор не могу присутствовать на вступительных экзаменах исключительно факультета безликих, кроме них есть и другие, и на всех нужно хотя бы мелькнуть. Может это и к лучшему, надежда умирает последней, а так как занятия начнутся уже завтра, то и со своими подопечными я смогу познакомиться и оценить их дар.

   Тяжелым будет год, хотя и предыдущие были не легче. Уже десять лет я возглавляю эту академию. Десять лет, как империя живет в мире, налаживается жизнь в ней. Кто бы мог сказать нам всем, кто участвовал в тех страшных событиях, что безликих буду уважать, будут бояться и трепетать пред нами. Мы бы все посмеялись, расхохотались и не поверили, наверное, но игра стоила свеч, как говорится. Неважно, сколько людей было потеряно, и какие жертвы принесены на алтарь его Императорского Величества Аврелия, мы создали эту империю заново. И пусть остальные люди считают нас демонами, те, кто должен, знают, какой силой обладают здешние обитатели.

   - Интория, ты просила напомнить про беседу со вторым курсом, – от размышлений о прошлом и будущем меня отвлек личный секретарь.

   - Спасибо, Дарий. Они уже собрались?

   - Да, госпожа ректор. Все собрались и ожидают кары за свои деяния – расхохотался он, глядя на меня, – Тебе нужно отдохнуть, поспать хоть пару часов.

   - Ты ведь знаешь, что пока не улажу все дела, не успокоюсь. И будь добр забери у господина Индеро новые сводки по потенциалам студентов, – он кивнул и испарился за дверью, а я все же отвернулась от окна и отправилась выполнять свои прямые обязанности, то есть приводить студентов в порядок после каникул и их практики.

   Спустя час разговоров стало ясно, что снова придется толкать речь и все такое в том же духе.

   - Госпожа ректор, а если они не понимают, если они все также не дают выполнять нашу работу, зачем мы тогда туда отправлялись? – подобные вопросы я слышу каждый первый месяц осени и каждый раз от второго курса.

   - Задача практики заключалась не совершенствовании вашего дара и его использовании, а взаимодействии с людьми, Артур, – внимательно посмотрела на десять совсем еще молоденьких безликих, но уже обладающих силой, которую нужно контролировать еще тщательней, чем раньше, – Вы должны научиться контролю и как можно реже использовать свой дар, проявлять свою силу. Ты прекрасно знаешь, что этим мы лишь пугаем не таких как мы. Страх - это хорошо, но не в такой ситуации. Дипломатия, вот твое главное оружие. Задача вашего курса состоит не только в освоение дара, вы должны быть умнее, изворотливее и хитрее. Думаешь, когда будешь служить его Величеству Аврелию в министерстве внешней политики, твоя сила заставит посла от свободных земель принять наши условия договора? Ты такими действиями скорей объединишь всех кочевников под одним знаменем, и они двинуться на нас войной! Или работая в министерстве контроля империи, тебе для проведения допросов и ведения расследований будет нужна лишь сила? Не разочаровывай меня Артур! Это касается вас всех! Для служения империи необходимы навыки вашего ума, а не только силы! Всем все ясно?

   - Да, госпожа ректор.

   - Вот и славно. Надеюсь, вам есть чем заняться? Или попросить профессора Индеро найти для вас работу? – студенты дружно замахали головами и не менее дружно и быстро испарились с глаз моих.

    И вот я опять в своем кабинете коротаю вечер за бумагами, которые надо подписать, какие-то нужно рассмотреть и потом подписать, а какие-то лучше выбросить и никогда их не видеть. Сводки по потенциалам еще бы почитать, но это может подождать и до ужина.

   - Дарий! – позвала я и стала ждать, дверь в приемную была открыта, так что должен был услышать. – Сделай, пожалуйста, мне чай и скажи, Ринтар не упоминал, может в сводках стоит обратить на кого-то особое внимание?

   - Господин Индеро сказал, что на второй странице он пометил пару студентов и просил вас лично их проверить. А чай сейчас сделаю, может, и перекусить желаете?

   - Нет, Дарий, спасибо. И на сегодня все, я буду у себя. Доброго вечера.

   - Я тогда чай в ваши покои принесу.

    Удивительное место эта академия. Мы здесь и живем, и работаем. Большая территория с парком и даже маленьким лесом, одно большое здание, где проходят занятия и живут сами преподаватели, и несколько корпусов, где обитают студенты. Естественно, что у факультета Безликих свое отдельное общежитие, неразделенное на женскую и мужскую половину, возможно, и не совсем этичное решение поселить молодых девушек рядом с юношами, но им так комфортней. Когда нет разницы между разнополыми студентами, им так спокойней. Всего безликих на данный момент пятьдесят девять на четырех курсах. Немного по сравнению с остальными факультетами, но и этого хватает с головой.

    Мы даем им дом и семью, комфорт и чувство свободы от страха быть такими, как мы. Готовим их для службы на благо империи и императора. Тогда десять лет назад, когда война закончилась, мы с теперь уже императором заключили договор. Суть его заключалась в том, что Безликие будут служить империи и Его Величеству, но только в том случае, если жители всей Дорандары не будут подвергать безликих насилию и гонениям, как это было при прошлом правителе.

    И с тех пор, такие как я, стали опорой для власти всех уровней влияния. Мы не только обучаем, но и помогаем этой империи становиться лучше, чем она была раньше. И все вроде бы хорошо и радужно, да только ведь всем не докажешь, что безликие не хотят крови и не жаждут власти. Мы не убиваем без причины и не используем силу своего дара по прихоти, но ведь люди - это люди, а у страха глаза велики. Неважно, сколько и каким образом мы доказываем свое справедливое отношение, народ все равно боится тех, кто родился под знаменем красного солнца, и обладает такой силой. Казалось, что в этом страшного, если нас не так много, и мы на самом деле служим своей стране и во имя своей страны, но нет. Чертовы предрассудки и народные небылицы.

    И вот почти каждого ребенка с такой силой не убивают и на том спасибо, но в семью не принимают. Таких детей бояться, а когда родители бояться своих же детей, проявляется злость, ненависть, а как итог насилие во всех своих проявлениях. Не смотря на заключенный договор и благосклонность властей и благородных семейств, все равно каждый безликий подвергается насилию в своей семье. И я никак не смогу изменить это до тех пор, пока они не попадают в академию. Шестнадцать лет они страдают от боли и унижения, от нелюбви своей семьи и когда попадают сюда, нуждаются в защите от собственных страхов, в защите от всего мира, чтобы в будущем стать теми, кто будет править и помогать этой империи стать лучше.

    Пока думала об этом, не заметила, как пришла в свои покои. Так заведено, что ректор занимает башню западного крыла; студенты в шутку называют мой дом башней темноты. Тут и вправду темновато из-за малого количество окон, но свечи и масленые лампы решают эту проблему.

   Люблю свои комнаты: спальня и просторная ванная, а внизу находятся, собственно, мой кабинет и приемная ректора, а в западном крыле живут все остальные преподаватели. Мне удобно, раз и уже на рабочем месте.

    День сегодня был какой-то странный, вроде все хорошо и как обычно, но едва ощутимая тревога охватила сознание. Что-то должно произойти в скором времени, знать бы еще, что именно.

    Быстренько приняв душ и расположившись поудобней, открыла захваченные с собой сводки по потенциалу дара. Потенциал - это не просто уровень дара, это уровень бесконтрольного дара, именно это имеет значение. Контроль своего дара – первое, чему учат здесь, и в дальнейшем это самая важная вещь для безликих. С возрастом потенциал меняется, но, как правило, не слишком сильно; он отличается от момента поступления в академию, хотя исключения бывают. Когда мы начинаем контролировать свой дар, мы уменьшаем его силу, загоняем в рамки, и чтобы достичь своего потенциального максимума, нужно очень постараться. Уровень у всех разный, есть и слабые безликие, и сильные; на данный момент в академии студенты со средними потенциалами. Мой потенциал при поступлении был почти стопроцентным и, взяв силу под контроль, я развила его до абсолютного, в этом и сложность поиска приемника. У него дар должен быть почти равен моему или очень близок по уровню силы. Если первая страница была в пределах нормы, то вторая, которою отметил для меня Индеро, была весьма интересной. Скачок силы и развития дара у студента третьего курса Андреа Россо, и не просто возрастания потенциальной силы, нет, скачок превысил предполагаемый потенциал почти на сто процентов, уровень контроля стал больше, парнишка, наверное, и не понял, что стал намного сильнее. Это все еще нужно проверить, но, возможно, мне и не придется искать приемника, потому что он уже здесь.

   Хвала всем Богам и Проклятым, и Настоящим, возможно, я его нашла. Плохо помню самого этого юношу, но, кажется, кто-то из преподавателей говорил, что он метит на место заместителя первого советника императора. Все это, конечно, хорошо, но, если дар его на самом деле стал равен моему, тогда не видать Дагорну нового заместителя, как мне своих ушей. Этот мальчик будет моим, если повезет, и в будущем станет отличным ректором, уж я об этом позабочусь.

    Не хочется думать об обстоятельствах такого скачка силы. Не уверена, что сам Андреа когда-нибудь будет готов рассказать, но сделать это необходимо во избежание панических атак, приступов агрессии, ярости. Через это проходят все, такой скачок на пустом месте появиться не может. Сильное эмоциональное потрясение, боль, ярость, злость…у кого-то, но очень редко, это безудержная радость, первая влюбленность или первая близость с любимыми, когда и больно, и хорошо одновременно.

    Очень давно мне рассказывал, скорее сказку, нежели правду, один человек. Он говорил, что скачок силы раньше происходил не только у безликих, и не один раз. Мы являемся далекими потомками магов прошлого, тех, кого сами Боги прокляли и отняли силы стихий. Нам достались жалкие ошметки былого. Безликим жаловаться глупо, и так неприятностей хватает. Но жаль стихийников, лекарей, боевиков… их теперешняя сила лишь отголоски того, что они могут и могли когда-то. К сожалению, сами они об этом не понят… или не хотят помнить, тут скорее вариант второй, чем первый. Людям порой проще пустить корни зависти, злости в душе, чем самим стать лучше, сильней. Нашим студентам мы преподаем именно это: саморазвитие, желание развивать свою силу, а не довольствоваться малым и злится на весь мир из-за своего бессилия.

    На сем тяжкие думы меня покинули, и пришлось ложиться спать, с неохотой, но организм должен получать от меня порцию сна и покоя. Отдых для тела, но не для души. Сон, казалось бы, что может быть лучше? Время, когда ты становишься беззащитен больше всего, когда сознание уже не поддается контролю, и все эмоции выходят наружу. И вот ты спишь, а во сне видишь свое прошлое, все кошмары твоего существования. Для большинства безликих сон - это необходимость для того, чтобы тело не обессилило от переутомления, но для души - это своеобразная пытка.

    В этот раз мне снился родной отец, и как он отправлял меня на учебу в академию. Как сказал, что, если из такой убогой звериной натуры выйдет что-то путное, он будет очень-очень не рад моему благополучию, но, если все же в будущем у меня будет хорошо оплачиваемая работа, я не должна забывать о семье, которая кормила и растила меня. А еще избивала, унижала и наказывала просто за то, что я родилась не в то время.

   Сказать, что после подобных снов просыпаешься в поганом настроении, это ничего не сказать. Но Дарий, зная особенности нашего сознания, в кабинете оставил для меня вкусный завтрак и потрясающий свежесваренный кофе, запах которого разбудит и ушедшего в мир иной и поднимет настроение от мерзкого до приемлемого для работы со студентами, а, значит, каждое утро мой секретарь творит маленько чудо.

   - Дарий! – не хорошо кричать с утра пораньше, я знаю, но дверь в приемную была закрыта.

   - Доброе утро, госпожа ректор.

   - Доброе утро, Дарий. Спасибо за завтрак. Что у нас на сегодня?

   - Через час вы должны присутствовать в учебном крыле на совещании деканов, затем у вас занятие с первым курсом по эмоциональному контролю и лекция у боевого отделения, шестой курс, а затем начнутся часы приема студентов. Ближе к трем часам вам нужно будет ответить на пару писем и, возможно, вы захотите сегодня, наконец-то, принять посланников от свободных земель, боюсь, они уже достаточно ждали.

   - Считаешь уже пора? Император просил их помариновать.

   - Да, госпожа ректор. Думаю, пора, пришедший вестник от них был слегка гневным.

   - Тогда зови, но только ближе к часам этак пяти. И пошли кого-нибудь за Андреа Росса с третьего курса, пусть зайдет ко мне в самое ближайшее время, – видимо, было что-то в моем голосе и тоне, а может и эмоции промелькнули в глазах.

   - Это он? Вы нашли? – взволнованно, с затаенной надеждой спросил секретарь.

   - Все нужно проверить, и еще вызови Ринтара, хочу, чтобы он присутствовал.

   -Все будет исполнено, госпожа. Позавтракайте не спеша, прошу вас.

   Кивнув головой в знак согласия, я принялась за завтрак, а мой верный помощник умчался выполнять поручения.

    Странное дело, кажется, во мне всколыхнулось нешуточное волнение, руки мелко подрагивали, а сила так и норовила вырваться из-под контроля.

   Любая эмоция влияет на наш дар и силу, но все же такие, как надежда или отчаянье больше остальных. Две абсолютно противоположных эмоции, а потенцируют силу во много раз, это даже пугает. Контроль и еще раз контроль, мне нужно этого мальчика проверить, а не убить.

   В дверь постучали, и робко заглянула белокурая голова.

   - Доброе утро, госпожа ректор. Мне сказали, что вы хотели меня видеть, – юноша семнадцати лет зашел в кабинет и уставился на меня, как на чудовище какое-то.

   - Присаживайся, Андреа, мы дождемся профессора Индеро и побеседуем вместе, – глаза у паренька нервно забегали, руки сцепил в замок перед собой и вновь уставился на меня.

   Обычный парень, с типичной внешностью, только глаза такие голубые-голубые и такие огромные, на пол лица, – Не нервничай, мы всего лишь обсудим твой дар.

   - Я…я просто, я не виноват, госпожа Ветро. Честное слово, я не хотел – он еще что-то пытался сказать, а глаза такие испуганные, но тут в кабинет вошел Ринтар, и парень умолк, только руки нервно подрагивали.

   - Госпожа ректор, я так полагаю, вы хотите проверить дар студента Россо, – Ринтар, как и всегда в своей ленивой манере обвел нас взглядом и, встав за спиной своего подопечного, с плохо скрываемой неприязнью посмотрел на меня, – Дар у него возрос, но не думаю, что на столько.

   - Это мне решать, тем более, что взглянуть все же нужно. Ты здесь, как свидетель и поэтому приготовься открыться для меня.

   - Как скажете, госпожа Ветро, – привычно с презрение выдавил он, а я лишь привычно не обратила на это внимание.

   - Андреа, сейчас я проверю твой дар, но не как это обычно делают преподаватели, будет немного больно, но профессор Индеро будет держать тебя и поделиться силой для контроля твоего дара, хорошо? – если до этого он боялся, то сейчас был просто в ужасе, – Это продлиться не долго, обещаю.

    Как можно ласковее улыбнулась я, и жестом попросила подвинуться ко мне ближе. Поместила обе ладони ему на виски и, закрыв глаза, выпустила свою силу.

    Невероятное ощущение наполнило меня, мощь силы, но чужой, захлестнула полностью. Стало трудно дышать, послышался сдавленный стон парнишки, Ринтар еще крепче ухватил того за плечи, а я все так же врывалась в его сознание, стараясь дойти до самого конца и увидеть всю силу его дара; вот последний рубеж пал, защита пройдена, и уже я контролирую его дар. Парню больно, а боль, как известно, делает нас сильней, я увидела все что хотела и почувствовала все, что нужно. После этого позволила его силе швырнуть меня прочь.

    Открыла глаза и смотрела на свое спасение, только не рад он будет тому, что я скажу.

   - Знаю, что страшно тебе сейчас Андреа, но послушай меня. Твой дар стал сильней и мощней прежней твоей силы и намного, и я вижу по глазам, что ты знаешь, о чем я. С этого дня ты будешь моим личным учеником, потому что в будущем станешь моим приемником на эту должность.

   - Н-н-на какую должность, госпожа ректор? – сипло спросил он, стараясь скрыть, что от вмешательства в его сознание носом пошла кровь.

   - На должность ректора академии Авалор, Андреа. – подала ему носовой платок – Не пугайся так, мальчик мой. Все будет не сразу, и в отставку я пойду не скоро.

   - Но…я…это же, у меня слов нет, – парнишка был ошарашен, изумлен и испуган. Да, свалилось на него огромное бремя, и никуда не денешься от него.

   - Тебе сейчас нужно отдохнуть, а позже вечером, я думаю, тебе стоит зайти ко мне, и мы поговорим, хорошо? – он все так же ошарашено кивнул и, поднявшись при помощи Ринтара, ушел.

   Не успела я прийти в себя и хоть немного взять под контроль эмоции, как вернулся Ринтар.

   - Думаешь, парнишка выдержит? – несмотря на негативное отношение к персоне нынешнего ректора академии, мое мнение Индеро уважал и прислушивался к нему, – Совсем молодой еще, а уже такая сила. Знаешь, иногда мне страшно от осознания твоей мощи, Рия. А теперь еще и он.

   - Ему, как и мне выбора никто не предоставит, поэтому придется со всем справляться. Андрея выдержит и станет прекрасным ректором, а ты и я ему в этом поможем. Так ведь? – знала, что показывать ему свои эмоции не стоит и что это не изменит ничего для всех, но еще не успела до конца восстановить контроль.

   - Не стоит, так радоваться Рия. Не думаю, что император отпустит тебя. Не желаю тебе еще больших испытаний, но так и будет, поверь. Ты много сделала для всех и слишком много знаешь, что бы потом тебя отпустили просто так, – и может мне показалось, но в глазах его промелькнуло на единственный миг сочувствие, что было очень странным.

   - Я знаю, Ринтар, все знаю, – и опять не сдержалась, допустила горечь в голосе, – Главное, что я его нашла, а дальше посмотрим, как все обернется и для него, и для меня. Ты можешь идти.

   - Надеюсь, ты знаешь, что, несмотря на все, что мы испытываем, поддержим тебя всегда, – и взгляд его стал грустным.

   - Как я уже сказала, я знаю Ринтар, и благодарна за это.

   Мой коллега уже ушел, а я по-прежнему сидела на краю кресла и осознавала, что семья у меня все еще есть. И это место все так же мой дом, а теперь есть человек, который сможет разделить со мной все горести и радости бремени возложенного на плечи ректора, и зовут этого человека безликий Андреа Росса.

   Учебная аудитория была полна напуганных и встревоженных первокурсников, но так и должно быть. Они всего несколько дней находятся на территории академии, еще не привыкли ни к распорядку этого места, ни к тому, что другие студенты относятся к ним с отеческой любовью и теплом, стараясь создать для них атмосферу покоя и защищенности. Эта идея у нас созрела давно, вместо преподавателей мы кураторами групп назначаем старших студентов и не с факультета безликих, а с других. Таким образом, мы как бы показываем, что здесь к ним будут относиться одинаково все студенты и преподаватели, что это совершенно нормально, когда обычный студент с факультета целителей или с факультета боевого ордена помогают освоиться здесь, проводят экскурсии по территории и рассказывают сплетни об этом месте и тому подобное.

    Не могу сказать, что все так прекрасно. Совсем нет. Это касается только общения между старшими и младшими учениками. Старшие всех факультетов буду защищать и помогать младшим. Это правило, которое не нарушается. Однако, конфликты неизбежны. Студенты межу собой ссорятся, иногда даже дерутся, что уж говорить про конфликты между факультетами? Выяснение, кто важней и сильней? Кто круче, кто кого победит в схватке на мечах или малках? Понятно, что подобное поведение не вызывает одобрения у преподавателей, но иногда мы позволяем им выпустить пар. Учиться здесь нелегко не только безликим, но и всем остальным тоже.

    А те новоявленные студенты, что сидят сейчас передо мной, еще не осознают, куда они попали. Страх так явно сочиться в воздухе, что дышать просто невозможно. Но на то я и преподаю эмоциональный контроль, что бы эти ребята смогли управлять своим даром, потому что в аудитории все может взлететь на воздух от переизбытка силы, которую они не способны сдерживать. Пока что не способны.

   - Доброе утро, студенты! – взгляды всех буквально приклеились ко мне, и потоки их силы просто врезались в меня, пронизывали насквозь, считывая эмоции и мысли, которые я позволила им увидеть. Мой ментальный щит выдержит и большее количество, – Мое имя Интория Ветро, и я ректор этой академии. Буду преподавать вам такую дисциплину, как эмоциональный контроль на протяжении двух лет. И сейчас я попросила бы вас прекратить использовать свой дар на мне, иначе вам не понравиться то, что я сделаю в ответ.

   Тишина стояла гробовая. С удивление на меня взирали одни, и со страхом другие, кто-то же, по-видимому, уже смог понять, что опасностей здесь для их жизней нет и просто смотрел, и слушал.

    - Надеюсь, на будущее вы запомните то, что я вам сейчас расскажу, и впредь будете лучше контролироваться себя, – подошла к доске и написала тему – Итак, тема нашего первого занятия «Я истинный король, потому что знаю, как управлять самим собой!» Это фразу сказал один умный представитель благородного рода Аретино, и был прав. Мы заложники своих эмоций: положительных, отрицательных, любых. Чувства преобладают над разумом, а это плохо сказывается на характере, на поведение и на силе. Особенно на силе. Вы все сидящие в этой аудитории яркий пример того, что бесконтрольные эмоции уподобляют нас до зверей, которые только и могут, что удовлетворять свои порывы и желания. И поэтому контроль для нас имеет первостепенную задачу. Каждый из вас сейчас чувствует страх, недоверие, сомнения. И это не просто отрицательные эмоции. Подобные чувства не дают вам возможность стать самим собой, увидеться себя настоящего. И на этих занятиях вы будете учиться доверять не только окружающим, но в первую очередь доверять и верить в себя. Уверенность - вот цель, которую мы вместе должны достигнуть. И начнем с уверенности в помощи своих сокурсников. Поэтому первое задание, которое вы должны будете выполнить к следующему занятию, дается команде из трех человек. В библиотеке помогут кураторы, а все остальное будете делать сообща и помогая друг другу.

   Что сказать? По окончанию лекции эмоциональный фон стал не таким сильным, потоки силы также уменьшились, но это только начало. Весь пережитый ими ужас еще долго будет аукаться как нам, так и всем, кто будет их окружать. Нельзя исцелить их полностью от страха самим, всю дальнейшую жизнь они буду бороться за себя, за свое счастье. Но бороться придется, прежде всего, с самим собой.

    На первом курсе все наивно полагают, что преподаватели всесильны, что больше не будет кошмаров и криков по ночам от ужасов, увиденных во сне, нервно дрожащих рук от звука голоса похожего на того, кто мучил. К сожалению, мы не в силах забрать их воспоминания, но можем создать для них новые, а также можем помочь побороть это все. Но самую тяжелую работу они делают сами. Заставить мы их не можем, перебороть себя они должны сами.

   В остальном день как день. Боевой орден что-то распоясался сегодня, шутки, и их нельзя назвать приличными, это их способ расслабится, так что пришлось терпеть. У них летняя практика была на дальнем гарнизоне, возле границ со свободными землями, а набеги кочевников на эти территории случаются довольно часто, наши ребята прошли боевое крещение, так сказать. И понятное дело, что спесь с них слетела быстро, когда стало ясно, что умений для реального сражения еще маловато, решили боевые молодцы подтянуть свою подготовку. Поэтому в течение недели все обитатели академии становятся свидетелями утренних побоищ, по-другому не назову, сами ведь магистра Тарша попросили их гонять, вот он и выполняет просьбу. Это человек знает, как сделать из человека просто кусок мяса из-за нагрузки на тренировках. Тактику боя ведет у нас, мужик просто…магистр, одним словом. Что и сказалось на характере и дисциплине в целом. Неприятно осознавать, что их завышенное самомнение в бою мало чем пригодится. Но ничего, я в них верю, что и сказала на лекции, приободрив студентов, а это главное: не терять свою уверенность в возможности достижения целей.

   А возле кабинета в приемной меня уже поджидал Андреа, Дарий, похоже, его немного успокоил целебным чаем на травах с добавлением валерианы, судя по запаху, едва уловимо витающему по комнате.

   - Анреа, проходи в кабинет и присаживайся, – парнишка отправился в открытую мной комнату, а я остановилась возле стола секретаря – Сильно нервничал?

   - Да, но я его напоил чайком и печеньем подкормил, вроде спокойней стал.

   - Спасибо, Дарий. Нас не должны беспокоить, и, да, я помню про посланников, но они могу и подождать еще немного.

   - Как скажете, госпожа ректор, – и секретарь бывает иногда в плохом настроении, не страшно. В конце концов, приемник ректора важнее делегации, которая ничего нового мне не скажет, – Но отбиваться от них потом будете сами.

   Слова его вызвали легкую улыбку, все же Дарий очень хороший человек, так что повредничать иногда и ему разрешается.

   С Андреа мы расположились возле камина, в удобных креслах. Сидели друг напротив друга, и оба старались привыкнуть к такой атмосфере и общению. Ему было еще не все понятно, и страшно, непривычно от обилия сомнений, витавших в мыслях. А я считывала его, как открытую книгу, после утреннего проникновения этот разум для меня уже не тайна.

   - Может быть, ты помнишь, когда учился еще на первом курсе, на одном занятии была озвучена такая мысль: «Уверенность – это ваша награда за победу над страхом». Сейчас ты упускаешь эту победу из своих рук, мальчик мой. Не нужно бояться того, что тебя ждет.

   - Но это ведь такая ответственность, такая сила. И вы столько делаете для нас, а я? Разве могу я быть таким же? Разве смогу справиться? – взволнованно зачастил он, а мне стало немного грустно от его сомнений в себе.

   - Не загоняй себя в попытке быть лучше меня или моего предшественника. Старайся стать лучше себя самого. Развей сомнения в себе и страх от неизвестности. Будь сильнее, и тогда все получится. Ты будешь, как и прежде учиться, только теперь наставником твоим стану я. Будем стараться каждый вечер заниматься. Никто не требует от тебя прямо сейчас становиться ректором и решать проблемы всей академии. Ты не будешь один, тебе будут помогать и наставлять, потихоньку вводить в дела. Буду рассказывать, чем еще помимо решения насущных проблем академии ты будешь заниматься.

   - А вы разве делаете еще что-то? Ну, помимо очевидного?

   - Все безликие служат на благо империи, Андреа. Я не исключение, здесь в академии я скорей служу нашему с тобой народу, а императору Аврелию помогаю в других делах.

   - Скажите, в каких именно?

   - Первый советник Антеро, так сказать, мой непосредственный начальник. А работаю я на него в очень двусмысленной структуре. Тайная канцелярия очень ценит наши умения, мальчик мой. И то, что приходиться иногда делать, бывает очень неприятным.

   Парнишка в очередной раз был ошарашен и испуган, кажется, это превращается в плохую традицию.

   - И как вы справляетесь? Как можете быть настолько спокойны? Ходят слухи, что там во время допросов пытают…- голос его стал приглушенным от нахлынувших эмоций.

   - Держи себя в руках Андреа, в приемной сидит обычный человек, твои эмоции и дар могут причинить ему вред, – строго приказала ему, а парень способный потому, как его блок был возведен очень быстро и качественно, – Спокойна потому, что это жизнь, и мы должны делать для благополучия своего и империи все, что можем. Именно это я и делаю, а успокаиваюсь, когда смотрю на вас, своих студентов и подопечных. Вы - моя семья, и у вас есть свой дом, свобода, вы становитесь сильней здесь, живете полной жизнью. Разве это не достойная плата за ту боль и эмоции, которые я терплю не так уж и часто?

   - Вот видите, какая вы? А разве я смогу так? Смирить себя так, как вы?

   - Говорю тебе, не равняйся на меня. Старайся быть лучше, чем ты есть сейчас, и тогда сможешь стать во главе академии и быть ее достойным ректором.

   - Но почему я? Вы так и не сказали…

   - Потому что только твой уровень силы и дара сможет стать почти равным моему, потому что только с такой силой ты сможешь контролировать студентов первого курса, потому что только такой как ты сможет защитить безликих от самих себя и других от них.

   - А разве все это только на ваших плечах? Преподаватели как же?

   - Ректор создает канву для преподавателей, задает для них цель, и только потом они могут помогать студентам в самой необходимой для них форме. Все охранные купола, настроенные на обитателей академии, делает ректор, а вот силой их напитывают уже другие. Ректор - это не просто должность руководителя. Это защитник, это опора, это хранитель покоя и благосостояния, это советник и помощник для императора и империи. Тяжкое бремя, которое ты должен пронести достойней тех, кто был раньше до тебя, – мои слова впечатлили парнишку, и теперь уже не важно, что я скажу дальше. Он вряд ли меня услышит, – На сегодня, я думаю, беседы хватит. Иди и отдыхай, обдумай, что услышал, и, я надеюсь, завтра будет новый день, и ты придешь сюда уже уверенный, что справишься со всем, что приготовила для тебя судьба.

ГЛАВА ВТОРАЯ

   «Ночь утонула во мгле, среди яркого синего дня

   Мы одни на огромной земле - только ты, только я…

   И звучит в тишине, и тревожит меня,

   И зовет твой голос!»

    Темные подвалы этого здания всегда наводили на меня дикую тоску и капельку дрожи от ужасов, что происходят здесь, не без моего участия, надо сказать. Но что поделать? Моя обязанность помогать тайной канцелярии, когда это требуется.

   У простого люда об этом месте ходят легенды, будоражащие кровь своей жестокостью здешних обитателей, у аристократии некоторые умельцы до сих пор вызывают уважение; не всякий все же способен без способностей безликих вытянуть информацию при помощи морального давления, физического насилия. Таким талантом нужно обладать и уметь им пользоваться, грань переступить очень легко, а из сломанной личности никакой внятной и полезной информации уже не получишь. Одна из моих обязанностей в этом доме боли и лжи состояла в том, чтобы научить, показать умельцам, где именно находится ТА самая грань личности, которую для пользы дела нельзя ломать ни в коем случае. Непосредственное участие в допросах мне приходится принимать довольно редко, но даже когда такое случается, удовольствия я не получаю, как и работающие здесь лорды. Любую работу необходимо выполнять, поддержание мира требует жертв в малом, не всем дано понять такое положение вещей.

   Вообще у граждан империи сложилось довольно превратное отношение к данной структуре. Аристократия осознает ее полезность, смирилась с необходимостью, это опора императорской власти, а, значит, и их благополучия, и спокойствия. Есть, конечно, те, кто недоволен, кто против некоторых применяемых методов, но в основном это те, кому есть, что скрывать. С рядовыми гражданами ситуация хуже, порой люди не хотят думать, проще сразу отнести тайную канцелярию к палачам, и, если попадаешь в застенки этого места… все – это начало конца. Человеческая глупость и страх в самом абсурдном его проявлении.

   И вот я опять иду по этим коридорам к допросной комнате или скорее камере, где меня уже ждут…И, как бы печально это не звучало, но сегодняшний задержанный, как заметил Инглоф - это мой сопровождающий - является вторым помощником или заместителем, как угодно, главы этой службы; парень будет для меня разочарованием. Почему он это сказал? Не знаю, но мне уже не нравиться.

   Инглоф, мужчина не простой, из знатных лордов, скорее даже странный: тихий, молчаливый, без особой надобности вообще не говорит. Первое время, признаться, я думала, что он немой, но, как оказалось, зря. Мы знакомы уже как пять лет, и то, что я успела за это время о нем узнать, можно обозначить в двух предложениях: родился в бедной семье, но благородных кровей. Во время войны рвался встать на сторону восстания и таки сделал это, благодаря чему в новом свете его семейство смогло опять встать на ноги. Не женат, детей нет, почти все время проводит на работе, является не только верным помощником Дагорна, но и его другом. А еще у него шрам через все лицо, никто не знает где и когда он его получил, хотя Антеро, наверное, в курсе. Некрасивая, плохо зарубцевавшаяся, на загорелом лице отметина выглядела совсем пугающе. Но, не смотря на это, мужчиной он был красивым: скуластое лицо в обрамлении светлых волос, впадинка на подбородке, плюс зеленые глаза, больше напоминающие по цвету болото, но с удивительными крапинками или точнее будет сказать золотистыми прожилками. Привлекательно было также и его натренированное тело, к этому обязывала служба. Несмотря на внешность, он был довольно замкнут, хоть я и не понимаю, по какой причине, и это отталкивало от него людей. Не будь уверена, что он человек с очень слабым даром, решила бы, что это неинициированный безликий. Слишком от него разило этой отчужденностью, как и от нас в принципе.

   Что ж надо сказать, Инглоф был прав. Этот заключенный станет моим разочарованием.

   - Посмотрите-ка, кто к нам присоединился? – Дагорн лично допрашивает заключенного, небывалый случай, почти единичный, таких на моей памяти было всего шесть, – Госпожа Ветро, проходите-проходите. Думаю, нет нужды представлять Вам этого юношу, не правда ли?

   - Да, господин Антеро, необходимости действительно нет, – Антеро бывает иногда очень противным, а когда ведет себя как заносчивая скотина, откровенно бесит.

   Я прошла в глубь камеры и нагло уселась напротив молодого парня. Инглоф встал возле двери, а Дагорн так и остался сидеть на краю стола возле избитого допрашиваемого.

   - Что ж, раз все знакомы, продолжим! – энтузиазм в голосе главы тайной канцелярии, честно говоря, пугал, это могло означать только одно: Антеро не просто взбешен, он в ярости! – Итак, наш юный бледнолицый друг хотел нам рассказать, зачем и главное, каким образом, ему удалось забраться в мой дом!

   Теперь эта ярость понятна. Забраться в дом к Антеро? Он самоубийца что ли? Что-то здесь не так. Разве мог юноша не знать, к кому в дом влез, а если и знал, то должен был быть готов к допросу с участием главы тайной канцелярии. Да, об этой должности никто официально не заявлял, но слухами земля полниться, и каждая собака знала, что Дагорн не только первый советник Его Величества Аврелия, но и глава тайной канцелярии, а попросту страх и кошмар всей империи. Об это шептались на светских приемах и балах, обсуждалась эта должность и тихо, и так чтоб окружающие не понимали, о ком именно идет речь. В начале правления Аврелия Дагорн многих в казематы отправил, и, если кому-то удавалось выйти на свободу, пребывали они в таком состоянии, что смотреть было жалко. Не в том плане, что их били или пытали физически, нет. Этот человек умеет ломать тебя, как личность, вытаскивать наружу все страхи, чтобы манипулировать ими. Когда он хочет, может быть настолько жестоким, что все безликие рядом с ним не стояли.

   Парень молчал и просто смотрел на меня. И что, интересно, он хотел на моем лице увидеть? Сочувствие? Сомнения что это он? Жалость? Если я не ошибаюсь, а этого не может быть, это один из выпускников нашей академии, и этот факт приводит меня не в бешенство, нет. Всего лишь в состояние тихой ярости, которую можно контролировать до поры до времени. Она как кислота пробегает по твоим венам, обжигая и оставляя после себя легкий привкус горечи на языке. Еще в большую ярость меня приводил и тот факт, что Дагорн парня лишь избил, а допрашивать так и не начал, меня ждал. Носом ткнуть захотел, мол, полюбуйся, твой выпускник и предатель, госпожа Ветро, ая-яй, не хорошо так подопечных своих воспитывать. И самое обидное и ужасное, что это один из тех студентов, что учился на боевом факультете. И тот, кто должен был стать опорой империи, сидит сейчас здесь и пялится на меня. Может, ждет, что я вступлюсь за него? Прав Антеро, ткнуть носом стоило, надо бы потом обмозговать этот вопрос на совете в академии.

   - Дагорн, кажется, молодой человек желает говорить не с Вами, да, господин Кольдор? – стоило мне просто заговорить, и парень тут же задрожал. Значит, заступничества он ждал, а теперь понял, что его не будет. – Вы ведь Максимус Кольдор, так? Академию закончили два года назад? Три?

   - Три…, - голос дрожит, из разбитой губы вновь начала течь кровь.

   - И что же Вы, Максимус, хотели найти в доме господина Антеро? Или не знали, в чей дом лезете?

   - Знал.

   - А дальше не поведаете нам, зачем?

   - Если Вы потом отпустите меня, расскажу все…, - и как только он сказал эту фразу, случилось две вещи.

   Первая - Дагорн начал смеяться, точно у него припадок, и вторая - у парня закатились глаза, а изо рта пошла пена. Пару секунд никто не мог понять, что происходит.

   - Лекаря сюда, быстро, – это заорал Дагорн, Инглоф бросился бежать в коридор, по пути что-то крича остальным. А я подбежала к парню, который начал заваливаться на бок. Удержала его от падения и удара головой о плиты пола, и вместе с ним опустилась на пол. Голову положила на свои колени и повернула на бок, чтоб не запал язык. Так, стандартная процедура: руки на висках и быстро вхожу в его сознание, не заботясь уже о той боли, что могла причинить. Начисто снесла все его блоки и вихрем влетела в сознание.

   И ничего. Его мысли, помыслы и чувства…они были, но как будто ненастоящие. От них веяло чем-то искусственным, как будто кто-то знал и подготовил его сознание для появления безликого. Но явно не для меня. Выпустила еще больше силы и уже не видела, что происходило вокруг меня, полностью концентрируясь на Максимусе. А вот это странно, от его сознания теперь фонило…чем-то знакомым. Едва уловимый рисунок построения цепей защиты. Сложный, многослойный, но пробиваемый. Сил должно хватить.

   Ну, давай Рия, еще чуть-чуть.

   Стало трудно дышать, пульс застучал в висках. Моя сила почти добралась до этой тайны, осталось чуть-чуть, и цепи будут распутаны, но что-то я упустила, не иначе, потому как получила удар, настолько мощный и сильный, что меня буквально выбросило из сознания парня. И не только ментально, мое тело отбросило к стене и ощутимо припечатало о грубую кирпичную кладку головой. И, кажется, потеряла сознание…

   Возвращение в мир живых - вещь неприятная. Во рту было очень сухо, отчего дико хотелось пить, но набат по имени боль уже бил в голове или по ней в полную силу, перекрывая все другие желания кроме одного.

   - Отрубите мне голову! – тихо прохрипела я.

   Что во имя Проклятого Бога произошло? Почему у меня такое чувство, будто меня не просто ментальной волной накрыло, а кто-то кувалдой по всему телу прошелся, особенно сильно по голове?

   - Очухались, госпожа ректор? – голос Антеро не узнать невозможно: с хрипотцой, и порой такие властные нотки в нем звучали, будто не с советником и главой канцелярии говоришь, а с самим императором не меньше, – Открывайте глаза Интория, нам надо бы поговорить.

   - Ох, может, немного позже? Почему-то сложилось такое ощущение, что Вы меня убить хотите? – и именно в этот момент мозг решил, что надо бы начать мне соображать, и тут же прошедшие события пронеслись перед глазами, заставив в следующий момент быстро вскочить на ноги, за что тут же поплатилась.

   Ноги плохо слушались, голова кружилась, в ушах звенело, а свет в кабинете давил на глаза так, что из них выступили слезы.

   - Не стоит, так резко вставать. Вы сильно ударились головой, думаю сотрясение получили, так что сидите лучше в кресле, – сам Дагорн отошел в сторону и сел в кресло на против, у окна стоял хмурый Инглоф. Мы все так же находились в тайной канцелярии, но теперь уже не в допросных подвалах, а в личном кабинете главы.

   - Максимус жив? – это пока единственная вещь, что меня беспокоила. Об остальном нужно как следует подумать.

   - Нет, когда вас отбросило, парень как с ума сошел. С разбегу влетел головой в стену и сломал шею. Не хочешь объяснить, что произошло?

   - Не спеши, нужно все обдумать, а потом выводы делать. Тем более я сейчас не так хорошо соображаю, как хотелось бы. Жаль, что парень умер, конечно, но и из трупа можно кое-что выжать.

   - Иногда ты меня пугаешь, Рия! – Инглоф, что до этого момента молчал, обернулся к нам, не смог промолчать. Откинули приличия и перешли на «ты», глядишь, опять сцепимся так, что разнимать придется.

   - Интории нужно отдохнуть, Дагорн. Давай пока обсудим донесения с границ, а она пусть обдумает произошедшее в спокойной обстановке, – заступничество от такого человека, право слово, неожиданная вещь, тем и ценна.

   - Спасибо. Если можно пусть сопроводят меня в уборную, хотелось бы умыться.

   - Да, тебе не помешает и переодеться. Послать ребят за Дарием? – не поняла, с чего вдруг такая трогательная забота о моем здоровье и внешнем виде, и с вопросом во взгляде посмотрела на Дагорна, – У тебя кровь из носа пошла, когда ты с парнем работала.

   Посмотрела на свой камзол и заметила то, о чем говорил Дагорн. Вся сорочка от груди до живота была в пятнах крови, и ее было довольно много. Теперь сухость во рту и головокружения можно объяснить. Головой я ударилась не так и сильно, а вот крови потеряла достаточно.

   - Сколько я была без сознания?

   - Два часа, но лекарь сказал, что ничего серьезного. А тащить кого-то из вашей братии я не хотел. Что-то не так?

   - В каком смысле? Если не считать того, что мой выпускник совершил измену и умер?

   - Ты побледнела, когда увидела кровь. Вроде раньше такого с тобой не случалось, – заметил он и требовательно посмотрел на меня, а вот Инглоф молча, вышел из кабинета.

   - Что-то пошло не так, и это мягко говоря, но мне нужно время Дагорн, дай прийти в себя, – не могу сказать, что такое спокойное общение для нас было нормой. До этого дня наши с ним встречи проходили очень напряженно, а теперь вот сидим и почти мирно разговариваем. Странно все это.

    Вернулся Инглоф.

   - За твоими вещами ребят отправил, будут минут через десять. Провожу тебя в уборную, – Инглоф помог подняться и проводил до уборной комнаты. Не так уж далеко пройтись пришлось. Повторюсь, но это их поведение и помощь…странно и необычно.

   Ну что же. Все хуже, чем я могла думать. Лицо бледное, под глазами темные круги, сами они подозрительно блестят, отчего их зеленый цвет стал еще ярче, что превратило мой внешний вид не просто в отталкивающий, а в пугающий. Действительно. Темные волосы, до этого уложенные в пучок, теперь всколоченные торчали в разные стороны; яркие зеленые глаза с расширенным зрачком, застывшие и побуревшие следы крови возле губ, которые кто-то пытался стереть, но так до конца дело и не довел; на скуле наливается синяк, видимо, стукнулась боком о стену все-таки; сорочка, как и черный камзол с вышитой эмблемой академии, была заляпана кровью, значок безликих на груди также в капельках крови. Таким видом только людей и пугать.

   Аккуратно стянула камзол и сорочку. Картина по-прежнему не радовала, правая половина тела болела не зря. На плече синяк, и на ребрах тоже гематома, спасибо, что без переломов. Опыт был и, честно говоря, приятного мало. Одежду на выброс.

   Умылась, стало еще хуже. Бледность никуда не делась, наоборот, стала еще более заметна. Голова кружилась. Нашла в шкафчике кроветворную настойку. Понюхала: свекла, крестовник, гранат и немного лечебного дара, сойдет. Вкусовые качества еще противнее, чем запах. Обработала синяки обезболивающей смесью и выпила глоток на всякий случай, лишним не будет, вторая настойка на вкус оказалась еще хуже, чем первая.

   - Интория! – в дверь постучал Инглоф, – Одежду возьми.

   Быстро Дарий мне вещи собрал, знает, что здесь весь день, если не больше пробуду. Оделась и отправилась обратно в кабинет главы.

   Ситуация не изменилась, напряженный Инглоф опять стоит у окна, а теперь уже чем-то очень недовольный Дагорн сидит в кресле. Оба с волнением уставились на вошедшую меня.

   - Если не прекратите так явно пялиться, я подумаю, что на вас ментальное воздействие оказано! Что во имя Всех Богов с вами происходит? – голос задрожал от плескавшихся внутри эмоций. Не хорошо, нужно успокоиться, – Инглоф, попроси чая с травами успокоительными, для всех. Слишком тут эмоций много витает в воздухе!

   - Угомонись, Рия. Мы волнуемся потому, что испугались!

   - Чего испугались? – не понимаю, что с ними обоими случилось.

   - Ты кричала, там, в подвалах, когда прикоснулась к парню. Ты кричала и так дико, что дрожь пробрала всех в той части здания. А потом у тебя из носа хлынула кровь, сила нас всех чуть не раздавила, а ты словно приклеилась к этому парню намертво. Мы не могли оттащить тебя. Все кончилось внезапно: сила ушла, а ты прекратила кричать, после тебя отбросило с такой силой, что, странно, как кости целы. А потом этот припадочный побежал к стене, мы и опомниться не успели, а у нас на руках труп и ректор академии в крови без сознания, еще и перепуганные твоей силой заключенные и сотрудники. Тебя унесли наверх по просьбе лекаря, а там два часа все в панике были, пока ты в себя не пришла, – под конец этой тирады Дагорн уже просто кричал, а мне с каждым его словом становилось все тревожней, – Ты потеряла сознание, и твой дар решил, что ты в опасности. Все были в ужасе, паниковали из-за... Он защищал тебя, так что… не спрашивай, в общем, почему мы испугались!

   - Хватит! – резко сказал Инглоф, – Хватит, Дагорн. Пусть в себя придет! Мы испугались потому, что думали, ты умираешь, Рия!

   - Боги! Да, что вы разорались?! Тебя вся канцелярия слышала с императорским дворцом в придачу, если до академии не докатилось, я сильно удивлюсь!

   - В своем кабинете я буду орать столько, сколько захочу, а ты дорогая моя будь добра объясни, что произошло!

   - А-а-а, я знаю, все должно быть по-твоему! – не сдержавшись в ответ закричала я, – Мне тоже неясно, что произошло, и почему я так реагировала. У этого парня был слабый дар, ты понимаешь? Я бы сказала, что его там почти не было! На курсе он был не из первых, но не из последних благодаря прилежанию. Семья от него хотела избавиться, лишний рот им ни к чему, вот и отдали в боевой орден. Не знаю, как так вышло…

   - Успокойтесь оба! – рыкнул Инглоф.

   И это надо сказать привело нас в чувство. Злость, как ветром сдуло, и даже дышать легче стало. Только теперь начало доходить и не до меня одной, надо заметить, что дар свой я плохо контролирую, мои эмоции волнами расходились по комнате, влияя на всех присутствующих, а Инглоф и Дагорн просто попадали под их влияние, начиная, то злиться, то становиться слишком впечатлительными.

   Они с угрозой смотрели на меня, а я изучала свои руки: они дрожали, вены проступили под кожей так сильно, что, казалось, стремятся вырваться наружу. В ушах застучало с большей силой, пульс был выше нормы. И картинка, наконец, сложилась в голове.

   Как дура, угодила в ментальную ловушку. Штука довольно интересная и не простая в исполнении, сама я ее не сниму. Но если этого не сделать, тогда скоро глава тайной канцелярии узрит бесконтрольного безликого наяву, и плохо будет всем не только в этом здании. Контроль сорвет, и тогда вся сила выйдет наружу. Ментальный удар такой силы начисто испепелит разумы всех живущих и мыслящих в радиусе трех-четырех кварталов. Они сойдут с ума и буду похожи на овощи.

   - Высылайте людей за Ринтаром и Тарием, сама не справлюсь, – Инглоф, как и следовало ожидать, отправился исполнять поручение, но не могло быть такого, чтобы Дагорн остался без объяснений и отпустил меня, да не в этой жизни, – Почему смотришь на меня? Думаешь, буду рисковать людьми ради гордости, Антеро? Никогда, слышишь! Не для того я кровь проливала на войне, чтоб самой этих же людей и погубить!

   - Ничего подобного я не имел в виду, не заводись! – рыкнул в ответ и нервно прошелся по кабинету, – Впервые на моей памяти ты помощи попросила. Всегда считал, что слишком горда, ан нет. Оказывается, рисковать чужими жизнями ты не хочешь, а вот своей запросто.

   - Твоя забота о моем благополучии начинает надоедать! – в самом деле это неправильно как-то. Не могу сказать, что этот мужчина заботился хоть о чем-то кроме благополучия империи в целом и императора в частности. А тут за один день я столько услышала, что и подумать страшно, – Обо мне есть, кому позаботиться, а ты не лезь со своими нотациями и советами.

   - Не принимай так близко к сердцу, в некоторых делах тебе цены нет, и академию возглавить некому.

   - Есть кому, вообще-то, видимо, почту ты давно не читал, – удивленный взгляд в начале, а затем и заинтересованный. Не любил глава тайной канцелярии, когда что-то проходило мимо его ушей и глаз, должность не позволяла, а тут такой прокол. Забавно.

   - Ты нашла приемника?

   - Нашла, – согласно киваю головой в ответ, а самой все труднее концентрироваться на разговоре, контроль забирает много сил, дар рвется наружу, приятными горячими волнами окутывает тело и разум, маня свободой от боли и тяжких дум. Дурманит и просит отпустить на волю.

   - Договоришь или из тебя клещами вытягивать? – вновь заорал он.

   - Ты, правда, сегодня слишком несдержан, Дагорн. И вина на мне, но упрости задачу, пожалуйста, или думаешь контроль дается так легко? – процедила сквозь сжатые зубы, огрызаться не лучший вариант, но день предстоит очень долгий.

   - Потом все обсудим, – хмуро кивнул и замолк представитель древнего рода Антеро.

   Удивительные вещи происходят, нет, то, что он поймет и отступит, ничуть не сомневалась. Но Дагорн не просто замолчал, а опустился прямо на пол возле моего кресла. Просто сел и начал смотреть в окно. А я на него, и не могла понять, что с ним происходит. Это я так влияю на него? Мой дар? Да, контроль спадал, и сила расходилась по комнате, но не так же. Не влияет сила так на людей! Или все же влияет? А может он просто устал? Лоб вон хмурит, возле губ усталая складка, тени под глазами. Упрямый подбородок поджат, а губы кривятся, будто в ухмылке, но нет. На самом деле такое выражения легкого превосходства для него обычное, а вот эта складка у рта и синева под глазами… Устал. Да и глаза, сами хоть и ярко-карие, все равно блеклые и усталые, даже пушистые ресницы не спрячут эту усталость. Щетина на щеках, дня два не брился. И вообще Дагорн помятый какой-то весь, не пристало советнику императора так выглядеть. Или это мое сознание играет злую шутку? И на самом деле в порядке он, а это лишь фантазия? Но с чего бы такой фантазии появиться-то?

   Гул в голове нарастал с каждой минутой. Капельки пота скатились по виску. Закрыла глаза.

   Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

   Построение цепей блока сознания вещь несложная, мы учим этому безликих еще на первом курсе. Но сейчас я даже это делаю с трудом. Когда заглянула в сознание Масимуса и пробила его блоки, за своей защитой не уследила, потому в ловушку и попала.

   Хитро, очень хитро. В буквальном смысле замкнуть сознание в циклической форме и снести все блоки и щиты для контроля дара. Это как создать живую бомбу, и не обнаружишь же ее, пока эмоции сильные не испытаешь. И в тот момент, когда я разозлилась на Дагорна, цепь замкнулась полностью, и теперь стягивалась все туже и туже, чтобы дар не выдержал рванул из меня, как ураган, уничтожая все на своем пути.

   Интересно вот что: кто поставил на сознание Макса такую ловушку, не многие о ней знают и уж еще меньше такую могут поставить. В академии мы не преподаем такие методы защиты. Про эту вещь в тайной канцелярии знают, это да, и не всем агентам ставят такую штуку, а только тем, кто отправляется шпионить в другие государства. Мы сами этой штукой пользовались только во время войны. Ключ – это не просто защитный блок с ответной реакцией, блок сработает на определенную фразу, сказанную человеком и бац, сам человек умирает, а вот его собеседник не всегда получает замкнутую цепь в ответ.

   Вот в этой цепи все дело. Саму ловушку поставить не так сложно, а вплести в цепь силы еще и атаку на собеседника… Действительно сложно, муторно и тратиться сил немало.

   Саму меня такому фокусу научил наставник, но он умер давно и…

   Додумать я не смогла так, как в кабинет вошли мои коллеги.

   -Рассказывай! – требовательно сказал Ринтар.

   - Замкнутая циклическая цепь, все щиты вышибло, шибануло Ключом по самое не могу, – коротко и по делу. Тарий уставился на меня как на полоумную, Ринтар лишь недовольно поджал губы. Они знали, что придется делать, – Чего встали? Быстро думаем, как решить проблему, пока я не потеряла контроль окончательно.

   - Будь проклято все, ты в своем уме, Интория! – Тарий всегда был слишком мягок ко мне, удивительно, как он ребят на боевом факультете поколотить умудряется с таким мягким сердцем.

   - Делайте, что должны! – рыкнула и посмотрела на Ринтара. Он знал, по глазам видела, знал, что еще минут десять, и, гори все синим пламенем, никому не выжить.

   - Объясните, в чем проблема? – беспокойство в голосе Дагорна воистину уже начало меня бесить, его вмешательства только не хватало.

   - Цепь замкнули, придется рвать ее сознание.

   - В каком смысле рвать?

   - В прямом, чтоб Всем Богам Проклятым и Настоящим пусто было! – рявкнул в ответ Ринтар.

    – Если что-то пойдет не так, ей конец. Вот в чем проблема! Не могли сами парня проверить, а потом уже Инторию по следу пускать? Чем думали?

   - Тарий, дело делать давай, а языком чесать потом будешь! Шевелись. – Ринтар подошел ко мне и помог подняться, – На пол её положим?

   - Давай!

   И вот лежу я на полу в кабинете главы тайной канцелярии и знаю, что опять буду испытывать боль, причем такую, что могу не выдержать. Но, либо так, либо конец. В любом случае шансы выжить невелики, так что сцепила зубы и жду. Тревога и страх, то с чем мы помогаем бороться нашим студентам, но сейчас мне помочь некому.

   Опять одна. Опять бороться за себя.

   - Мы постараемся, честно постараемся! – Тарий склонился к моему лицу и заглянул в глаза. У него самые теплые и добрые глаза, какие только могут быть у безликих, – Не плачь, девочка, не надо. Судьба такая, болью расплачиваться за этот мир. Не плачь.

   И голос у него такой жалостливый стал и столько грусти в глазах. Он не верил, что все получиться, не верил. Слеза скатилась по щеке, значит, так и будет. Не выживу, плакать по мне никто не станет, разве что Дарий. Печальный конец для женщины моих лет. Тридцать один, считай, и не жила совсем. Но это моя жизнь и другой не нужно. Сдаваться не в моем характере. Бороться, значит биться до последнего, зубами вцепиться в жизнь и не отпускать.

   Отчаянье - вот, что испытываешь на пороге гибели и своей, и других. Слишком много я еще не успела сделать. Столько всего не сказала студентам. Не могу оставить Андреа в таком же положении, как и меня когда-то…

   - Андреа, он…- голос хрипел, сознание почти покинуло меня. – Один, не должен остаться.

   - Тише, тише, – спокойный и ласковый голос Тария, – Не останется, не бойся.

   - Рия! Посмотри на меня, Рия! – Ринтар тоже склонился ко мне, его ладони на моем лице, холодные, так хорошо, – Мы начинаем. Ты только не сопротивляйся, не сопротивляйся, слышишь? – он немного встряхнул меня, – Моргни, если поняла.

   Всегда такой требовательный, Ринтар, он такой. И ректор из него получился бы отличный. Моргнула. Не сопротивляться, я знаю, иначе будет только больнее.

    Уже где-то на краю сознания услышала голоса Инглоф и Дагорна, но о чем они говорили, не поняла.

   И тут на меня обрушилась боль. Та, которую невозможно терпеть, что выворачивает тебя наизнанку и выжигает внутренности. Она лавой заполняет твои вены и артерии, а когда понимаешь, что нет сил, чтобы прекратить, ускользает последняя надежда. Тело немеет, медленно, а потом начинает гореть. Все жарче и кажется, что дальше просто некуда, и ты вся уже соткана, пропитана кружевом боли, каждая частица в теле - это боль, каждая частичка взрывается раз за разом.

    А когда боль долго не проходит, к ней привыкаешь, она становиться единственной вещью, что дает понять, ты - это все еще ты, и боль, она тоже твоя, родная.

   Боль, сколько оттенков в ней? Не узнаешь никогда. Потому что всегда, когда чувствуешь ее, все как в первый раз.

   Она вспарывает тебя, как умелый лекарь вскрывает трупы. Точными ударами бьет по тем местам, от которых узор мучений и страданий расцветает новыми, невиданными доселе красками. То ярче и сильнее, то так привычно и почти не больно.

   Боль играет с тобой. То ее нет, а тут уже есть. И разуму проще уйти, спрятаться, чтобы больше не играть, не чувствовать этого всепоглощающего чувства, но что-то шепчет в ухо, а может в самой голове: «Ты не можешь сдаться, не сейчас!» И ты продолжаешь эту игру с болью.

   Ты с ней уже сроднилась, она как часть тебя самой, знает твои страхи, сомнения. Знает всю тебя и показывает, показывает все это снова и снова. Но ты держишься и продолжаешь позволять рвать себя на части.

   Зачем? Хороший вопрос! Кто бы на него ответил…И только голос все что-то шепчет, и ты его слушаешь потому, что он помогает тебе цеплять за жалкие крохи, именуемые «жизнь», и смиряться с этой болью.

****

   - Она ведь выживет? – Дагорн стоял возле Интории и внимательно всматривался в бледное лицо. Он посмотрел на уставших магистров, которые, не церемонясь устроились прямо на полу после того как закончили и перенесли ее, как и он несколько часов назад, возле лежащей на импровизированном диване из сдвинутых вместе двух кресел, женщине. Интория Ветро, ректор академии Авалон, его помощница. И он чуть ее не потерял.

   - Мы сделали все, что могли, теперь дело за ней, – Тарий, как и Ринтар смотрел на него враждебно, – Или Вы, ваше сиятельство, думаете, так легко цепь разорвать, чтоб сознание не распалось? Чем больше дар, тем сильнее боль. Сколько еще она сможет вытерпеть на благо империи? Не мудрено, что возвращаться ей не хочется. Я бы после такого сдох, а она держится!

   - Остынь, Тарий! Или забыл, с кем разговариваешь! – злость и дикая ярость клокотали внутри, а выпустить пар возможности не было. Слова Тария задели его. Больно, ей всегда больно. А он с этим поделать ничего не мог, оттого и бесился, и срывался всегда. Еще и Его Величество Аврелий дал задачку, а ты решай, как знаешь. А как решить ее, если вот она, задачка эта лежит без сознания, бледная, щеки впали, кожа чуть ли не просвечивается, испарина на лбу. Еле за жизнь цепляется.

   - Да кто ж мне забыть-то даст? – Тарий на ноги вскочил, – Ты виноват! А если она умрет? А если сдастся? Что делать тогда прикажешь? Опять не опытного молокососа на пост ректора назначать? Она не всесильна, Дагорн! И ей может надоесть цепляться за эту гребанную жизнь!

   - Тарий! – с пола поднялся Ринтар и встал между ними. Кулаки зачесались, так бы и врезал, –Дагорн, мы сделали все что могли, нам лучше вернуться в академию, а сюда Дария пришлю. Пусть будет рядом, в нем она угрозу не увидит.

   - Угрозу?

   - Мы все ее сознание верх дном перевернули, она, как придет в себя, первое мгновение не сможет ясно мыслить, и мы все будет угрозой для нее!

   - Это нормально? – беспокойство в его душе нарастало, но и ярость никуда не делась, лучше бы они убрались побыстрей.

   - Для нее, это нормально, да! – они еще раз поводили ладонями над ее головой, что-то бормоча себе под нос, встали и ушли. Инглоф, все это время хранивший молчание, вопросительно посмотрел на него.

   - Иди, я с ней останусь, – он понятливо кивнул, но уже почти дойдя до двери, остановился.

   - Ты расскажешь ей? – беспокойство друга взбесило.

   - Инглоф!!! – из горла мужчины вырвалось рычание– Выметайся и займись работой!

   Заместитель лишь дверью хлопнул в ответ на его вспышку, он привычный.

    Дагорн присел возле Рии, взял ее за руку. Такая холодная, будто не живого человека или безликой, а мертвая. Но пульс прощупывался, едва заметный.

   - Ты будешь жить Интория! Ты не можешь сдаться! Тем более не сейчас. Ты нужна мне, даже не представляешь, как ты мне нужна!

   Чуть сжав пальчики, поцеловал, стараясь согреть своим дыханием холодную ладошку. Ответом стал бешено застучавший пульс, и уже в следующее мгновенье холодные пальцы сжимали горло, а сама Рия навалилась на меня сверху, прижимая тело к полу. Мгновенная реакция. Вскочила с кресел и повалила его самого. Боги, это безумие.

   Глаза сверкали, как изумруды, чистые и не ограненные, в них не было и капельки узнавания, лицо все такое же бледное, хоть и румянец проступал на щеках, волосы разметались по лицу и спадали вниз. Воительница, не иначе. Только задушит ведь сейчас.

   - Интория! – попробовал позвать ее, никакой реакции. Схватил за запястья и с силой оторвал от шеи, – Не заставляй делать тебе больно, Рия! – опять никой реакции, только безумный взгляд в котором есть лишь страх. Первобытный, всепоглощающий ужас горел в её глазах. Перехватил ее вновь метнувшиеся ко мне руки, сжал в правой ладони и дал пощечину, одну, вторую. Взгляд её помутнел, тело ослабло, и она скатилась с меня, – Рия? – тихо позвал я.

   - Она самая…- хриплый, надорванный от криков голос.

   - Вернулась-таки! Я рад, честно, очень рад!

   - Где остальные? – попыталась встать, но была еще слишком слаба, пришлось помогать опуститься в кресло.

   - Отправились в академию, Инглоф на допросе. Тебе нужно отдохнуть, поспи, – глаза женщины закрылись сами собой, дыхание в мгновенье стало ровным и глубоким.

   А мужчина опять устроился на полу и смотрел на лицо, на хрупкие плечи, спрятанные в камзол, на кисти рук, такие маленькие и сильные одновременно, на перстень ректора, что обязана носить. Взгляд опять вернулся к лицу. Такое не по возрасту усталое, как будто все печали мира легчи на ее плечи, но как бы то ни было, она достойно несет бремя этих печалей. Тени под глазами, опять немного посиневшая гематома от падения в подвалах, закушенные до крови губы и очень бледные веснушки, которые видно, только если присматриваться. Заострившиеся скулы, к которым, казалось, опасно прикасаться.

   - Сколько еще тайн скрывают твои глаза? – тихо прошептал он, и его рука машинально потянулась к женщине, - Сколько боли ты пережила, что такой страх заполнил твое сознание? Смогу ли когда-нибудь тебя об этом спросить и получить ответ? Нет, скорее всего, нет! Сердце твое меня не полюбит, а вот мое уже давно не знает покоя из-за твоих глаз. И пусть никогда не смогу сказать этого, но очень хотел бы улучшить твою жизнь, милая! Забрать всю боль и никогда не причинять новой, но мы с тобой начали борьбу за этот новый мир, и нам же жертвовать во имя его, – пальцы аккуратно, почти невесомо гладили щеки, веки, губы. Злость на проклятые обстоятельства зажала сердце в тиски, в груди бешено стучало сердце, – Когда все узнаешь, будешь меня ненавидеть. И я это заслужил потому, как выбираю не тебя, а свой долг и себя. Не знаю простишь ли когда-нибудь, но я буду на это надеяться…

   Все оставшееся время пока не появился Дарий Дагорн просто сидел возле неё и прикасался к рукам, лицу и был счастлив. Всего каких-то полчаса был по-настоящему счастлив и его волновало ничего кроме женщины, спавшей в кресле его кабинета. Он был со своей женщиной, той, которую любил и ненавидел за то, что сделала с ним.

   Странная судьба выпала этим людям. Она - безликая, самая могущественная из всех известных, сильная и несгибаемая, его любимая. И он - тот, кто выбрал долг и поддался своему эгоизму и честолюбию. Тот, кто должен её сломить в конечном итоге, сковать цепями, которые не разрушить и оставить рядом с собой навсегда…

   Что-то камнем в груди встало от мыслей, что этому сильному и властному мужчине порой не знающему жалости и сомнений, придется сделать.

   Предаст доверие, разрушит её мир, лишит свободы как таковой. А всё лишь потому, что она так сильна. Так много сделала для этой империи, выстроила новый мир для этих людей и придворных, помогла Аврелию. Но императору не отказывают в просьбах, никогда. И он не откажет. Выполнит порученное дело и навсегда останется рядом с ней, напоминанием, что этот мир не прощает сильных и не дарует им свободу.

   У него еще оставалось время, и он просто был рядом с ней.

   Рия! Интория! Его Безликая Богиня!

   Как низко пасть ему пришлось, чтобы такой поступок не вызывал в нем отвращения к себе? Как давно стал он таким? Когда переступил черту невозврата?

   Когда начал оправдывать себя: «Все это на благо Дорандара!»? Тогда он уже был таким, или женщина толкнула к краю? Он мог положить весь мир к её ногам, да только той этого не нужно.

   Все они заложники власти! Создали новую империю, а с бременем так и не примирились…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   «Если вы сомневаетесь в себе, значит,

   встаете на шаткий путь…»

   Генрик Ибсен

   Шаги гулко разлетались по пустынному коридору, сообщая духам, обитающим в этом месте, что к ним спешат гости. Темный зал ждал впереди, каменный и наполненный памятью о былых великих, что покоятся в своих мраморных гробницах.

   Мы с Андреа шли по одному из залов памяти, расположенных под административным корпусом академии. Студентам хода в это место нет, а преподаватели редко сюда спускаются. Не хотят тревожить давно умерших и вновь испытывать горечь потери. Тяжко дается знание о той жизни, что могла ждать каждого из нас, родись мы сто лет назад или даже раньше. Здесь покоятся останки некогда могущественных магов, представителей древних родов, даже кое-кто из династии умершего узурпатора был тут. Каменные плиты хранили много тайн, слишком многое скрывали от нас. Но однажды в этот зал забредет мужчина и узнает то, что было сокрыто от людского взгляда, а вот от безликого скрыть не удалось. К счастью, или, к сожалению, трудно сказать. Иногда мне кажется, что сокрытие знаний было не худшим вариантом.

   Мы не довели до широких масс то, что обнаружили, но с этого все началось.

   Нас наказали за то, чего мы не делали. Несем ответственность и расплачиваемся за действия наших предков. Сто долгих лет мой народ был в угнетении. Сто лет каждый из нас был рабом своей силы, а не ее властителем. От нас скрывали правду, боялись. И правильно делали, как показала новая история… выживает тот, кто умеет ждать и приспосабливаться.

   Стоп. Сейчас моя забота - парнишка, что переминается с ноги на ногу, но так и не решается сделать шаг в полутемный зал, освещенный магическими лампами.

   Мы вместе вошли туда. Я остановилась возле стены, стараясь не показать, как трудно мне тут находится. Внимательно следила за Андреа, увиденное меня поражало. Было что-то в его напряженной спине и чуть подрагивающих руках, которыми он касался гробниц, до боли знакомое.

   Он подходил к каждой гробнице и внимательно читал надписи на крышках, а когда подошел к центральной, я ему не позволила ее коснуться. На чистых инстинктах не могла позволить кому-то прикасаться к его гробнице. Никто кроме меня на это права не имел и иметь не будет!

   Положила ладонь на крышку, провела рукой вдоль края, стерла пыль с имени. Кончики пальцев покалывало от холода белого мрамора. Рука задрожала.

   - Давно я сюда не приходила, мой друг! – ладонь замерла на изображенном цветке лилии, провела пальцем по линиям и изгибам, – Прости, я не забыла, но это слишком тяжело, приходить сюда.

   - Госпожа, Интория, – неожиданно прозвучал голос моего ученика, я совсем забыла, что не одна здесь.

   - Извини, Андреа, я забылась, – он подошел ближе и вчитался в надпись.

   - Здесь похоронен Августин Тадеус Фарнгорн, – прочитал он и посмотрел на меня. В глазах было столько вопросов, жгучее любопытство и жажда знаний так и горели в этом пока еще совсем юном мужчине, – Это ведь предыдущий ректор, да? Вы были с ним знакомы лично?

   - Тадеус был моим наставником, Андреа. Он был для меня очень дорог, – боль уже привычным спазмом сжала горло, а слезы подступили к глазам, легким не хватало воздуха, и приходилось следить за дыханием, делать вдох, потом еще один, и еще один, спокойные и не торопливые, а то, что от боли хочется завыть во все горло, уже не имеет значения. Нет. Сегодня я здесь не для покаяния и печали, – Давай, спрашивай, что именно ты хочешь узнать подробней.

   - Я не хочу Вас огорчать, госпожа, вижу, что Вам неприятно говорить об этом человеке.

   - Не называй его человеком, он этого не любил! – грубо, но он переживет, – Он был Безликим. И только так следует упоминать Тадеуса.

   - Вы так звали его? Тадеус? А почему не Августин? – парень не обратил внимания на мою грубость и сел на пол, намекая, что разговор будет у нас долгим; пришлось присесть рядом с ним.

   - Да, Тадеус. А почему так, я и сама уже не помню.

   - Расскажите, как началась война? Как он погиб? Я хочу понять, почему все так случилось! – глаза его горели неподдельным любопытством, и так приятно было от этого. Светлый ум у этого парня, предпочитает все проверять. Вон даже меня уговорил прийти сюда и рассказать все, не смотря на самочувствие. Не поленился прочесть несколько книг и манускриптов, вопросы на листочках составил.

   - Что хочешь понять, Андреа?

   - Почему мы до сих пор служим на благо империи? Ведь мы и так долго были её рабами! – нда, погорячилась я со светлым умом.

   - А не будь этой службы, ты разве смог бы нормально жить? Разве позволила бы семья тебе уйти от них? Они подчиняются закону, и ты благодаря нему живешь здесь, учишься и становишься лучше. У тебя появилась настоящая семья и друзья, разве это было бы у тебя, сложись все по-другому? Не думаю, что так, Андреа. Ты еще слишком молод, чтобы все правильно оценить.

   - Но мы ведь обязаны работать на империю? А если я не хочу? Если хочу открыть свою маленькую пекарню, к примеру, и жить спокойно? – он вскочил, прошелся вдоль стен и посмотрел на меня, столько негодования и непонимания было в этих голубых глазах, – Разве могу я так поступить?

   - Не можешь, и ты это знаешь, – жаль, что приходится говорить такое, но деваться некуда. – У тебя нет права на такую жизнь. У тебя дар и сила, а это не просто преимущество, это ответственность и обязанность, долг, если угодно, так назвать. Долг перед своими предками, которые пострадали от произвола таких, как Ромулан Безликий! Долг построить такую империю, в которой смогут счастливо жить наши дети и внуки. Думаешь, люди не поймут, кто ты, работай ты в своей таверне или пекарне? Родись у тебя дочь, как убережешь ее от страха и презрения людей? Будешь убивать? Наказывать? Манипулировать сознанием других? И чем тогда все закончиться? Очередной войной и волной гонений таких, как мы?

   - Я не это имел в виду, но в ваших словах есть доля истины. Но разве всегда так будет? Мы будем обязаны империи вечно?

   - Мы за это служим, именно сейчас строим другой мир. Что бы в будущем, нас не боялись и не опасались так сильно. Что бы детей, что родились не в семье безликих, а обычной, но с нашим даром не мучили, не унижали и не боялись. Именно сейчас и в будущем, работая рядом с другими людьми, доказывая свою лояльность и готовность служить для их блага и блага всей империи, добьемся чтобы старые истории о Звере и Ромулане позабыли, чтобы не видели в нас кровавых чудовищ. Это долгий процесс, мальчик мой. Очень долгий, а силой, как показывает нам история, мы лишь ухудшаем ситуацию.

   - А Император позволит нам когда-нибудь жить свободно? Почему сейчас он этого не сделал?

   - Император, это голос народа, Андреа, и он обязан учесть мнение жителей Дорандары, всех людей и безликих, проживающих на его земле. Мы - лишь малая часть народа, и у нас много привилегий, ты пока с ними не сильно знаком, но позже, когда будешь думать о своей собственной семье, о налогах, еде, доме, тогда поймешь, что по сравнению с другими нам жить легче в этом плане. Император дал нам столько свободы, сколько сейчас народ сможет принять.

   - Я услышал и обдумаю, что Вы сказали. Никогда не думал об этом с такой стороны, если честно, но подумаю обязательно. А про Тадеуса расскажите? Мне интересно узнать, как он решился довериться Аврелию и поднять восстание, – Андреа очень непосредственный, и ему действительно интересно знать о прошлом, а мне так тяжело начать рассказывать об этом. Вина опять будет терзать душу, а разум твердить, что я поступила правильно. И тогда, и сейчас!

   Он так молод, так много идей в его голове буквально пролетают, а за этими идеями появляются все новые и новые. Еще не привык к своей силе до конца, не контролирует, как следует щиты, а потому мысли его для меня не тайна. Они, как свежий морской бриз, обдают тебя чем-то свежим, новым, таким вдохновленным и светлым, что хочешь, не хочешь, а его идеей загораешься. Воодушевление в тебе просыпается само по себе, так и хочется делать все, что этот мальчишка тебе скажет. Готова пойти за ним куда угодно, потому что в нем чувствовался лидер, защитник, опора для всех нас. И не скажешь наверняка, что из всех его черт характера и личности является правдой, а что всего лишь мои домысли из-за влияния дара на меня? Вот это я понимаю, у парня сила, это влияние. И, возможно, что и не отличишь дар от него самого. Без умысла сила льется, от того, что контроль не до конца усвоил. И одаривает всех своими чувствами так, что не поддаться невозможно, нереально просто.

   И для меня соблазн слишком огромен, поддаюсь на его эмоции, опускаю щиты и впитываю в себя все, что он так, не задумываясь, отдает. Еще не ценит свою силу, не ощутил власти, что имеет над всеми. Дар, это не только сила, это соблазн иметь власть над другими. Манипулировать так тонко и незаметно, что и опасаться тебя никто не будет. Такая власть, такие возможности, устоять порой так сложно. Позже он это поймет, и кто знает, как справится с этим, но я буду рядом, пока нужна ему, а дальше? А что дальше будет, даже Боги не ведают.

   - Из курса истории Дорандара, ты должен знать, откуда появилась наша сила и дар, почему стихийная магия в людях намного слабее нашей… мы не знали ответ очень долгое время.

   - А теперь знаете?

   - Теперь мы знаем очень многое. Зверь, каким его знаем мы, был первым представителем нового витка человеческого вида. Совершенно новые способности, которые не относятся к стихийной магии.

   - И как это связанно? Причем здесь вообще стихии?

   - Все довольно просто. Мы, то есть безликие, по сравнению с настоящей мощью стихийных магов прошлого, просто пыль под ногами. Наш дар уникален, но отнюдь не самый могущественный.

   - Не понимаю, такого нам точно не говорили.

   - И пока не скажут, у нас недостаточно источников, чтобы утверждать что-либо наверняка, но есть некоторые теории. Возвращаясь к появлению нашего дара… это было ожидаемо. У людей была сила стихий, они были невероятно сильны, и оставшиеся нам порталы перемещений, магические светильники, схемы построения защиты тому явное доказательство. Но доподлинно не было известно, что произошло, почему магия ушла.

   - Она не могла уйти, так ведь? Это стихии, они везде, повсюду… как они могут уйти?!

   - Ты молодец, задал правильный вопрос сразу, а мы вот долго сообразить не могли. Стихии никуда не делись, магию запечатали.

   - Запечатали? – недоверчивый взгляд.

   - Да, магия стихий — это естественная магия, окружающая нас, она идет из самой земли. Но мы с тобой на примере Зверя знаем, к чему приводит отсутствие контроля.

   - Вы хотите сказать, маги были бесконтрольными?

   - Не хочу, но говорю. Не все конечно, но алчность, злобу, ревность никто не отменял. А чего проще пойти и спалить дом своего врага, или уничтожить вражеский флот всего несколькими людьми? Это непостижимая сила, которую нельзя доверять всем подряд, но так вышло, что дар к магии просыпался у тех, кто был способен с ним справиться, но не всегда эти люди были с благими намереньями.

   - И кто запечатал магию? Мне не совсем понятно, что значит запечатали.

   - Ну, это и нам не до конца ясно, а запечатали создатели нашего мира, Боги. Трое из почитаемых в нашей империи, и Проклятый, легенды о котором пришли с севера.

   - Ага, - ошеломленное лицо, куча вопросов и трепетание перед новыми знаниями, как это знакомо, - Но ведь так нельзя, взять и лишить людей того, что является их сутью.

   - Не нам судить Богов, но иногда очень хочется, что уж тут скрывать. Человек привыкает ко всему, справился и с этим. Магию стихий запечатали, не знаю, как именно, но предрасположенность есть у всех, слабые способности и сейчас имеются, ты это знаешь.

   - А мы? Как появился наш дар?

   - Тадеус предполагал, что мы новый виток, наша сила зависит от нас, а не от стихий. Человеческое тело и разум жаждали магии, и в ходе преобразований, передачи наследования от родителей к детям за несколько поколений появился наш дар.

   - И Зверь был первым? Бесконтрольным, не осознающим, но на чистых инстинктах он влиял на людей?

   - Да, влияния оказалось маловато для него, нужны были люди, подчиняющиеся только ему, он не понимал, что не один такой, не искал способов обуздать мощь, слепо следовал дару, дал ему полную свободу, от того и начал убивать без разбору.

   - Почему тогда не запечатали его?

   - Мне кажется, они способны влиять только на стихии, а наша сила не их творение, значит, и забрать ее Боги не могут.

   - А Ромулан? Он был уже не первым, и он создал Академию, не ту что сейчас, но все равно.

   - Ромулан обуздал мощь, осознал силу, принял ее и нашел способ контролировать. Он учился у магов стихий, учился контролировать себя, дар, развивал, но сошел сума.

   - Это правда, что убили его семью?

   - После Зверя люди решили, что пришла новая беда, что магия исчезла, но взамен появилось кое-что посильнее, перед чем все были беззащитны.

   - И началась травля?

   - Началась травля, загоняли и убивали как диких зверей. Ромулан взбунтовался и показал себя во всей красе. Тогдашний император Торнальд Первый был умен, понял, что, когда у всех остальных нет магии, у него появилась возможность поставить весь мир на колени. Ромулан не скрывался, думал, всесилен, но семью не смог спасти. Их убили собственные соседи, друзья и знакомые. С тех пор мы скрываем свои лица, дабы обезопасить себя, свои семьи.

   - Но не в академии.

   - Здесь мы в безопасности, это наш дом. И так всем студентам не просто жить рядом друг с другом, зачем лишний раз акцентировать внимание на безликих?

   - Так что с Ромуланом? Он мстил, это ясно. Но как Торнальду удалось его подчинить?

   - Была у него тогда пара артефактов, в их силу мог поверить лишь безумец, а Ромулан им к тому времени стал. Думал, они вернут к жизни его семью, поэтому подчинился, стал цепным псом на службе, собирал одаренных, обучал.

   - Откуда вы знаете все это?

   - Ромулан вел дневники, Тадеус нашел его записи, когда стал ректором, потом же обнаружил пару храмов, указанных в дневниках, так нашли первую информацию про нас, про дар, про стихии.

   - Вы покажете мне эти документы, книги? Покажете?

   - Со временем, конечно. Когда сама сумею разобраться во всем.

   - Из-за этого началось восстание?

   - Можно сказать и так. Аврелию и знатным родам, аристократии надоела тирания, налоговые поборы, новые войны; надоело оправлять своих сыновей на бесконечные битвы, бессмысленную гибель. Он искал союзников, а Тадеус мечтал о свободе, хотел рассказать всему миру правду.

   - Какую правду?

   - Что мы не новая чума, Андреа, а всего лишь следствие того, что произошло задолго до нашего рождения. Он надеялся, люди услышат, поймут… но у страха глаза велики, порой даже слишком.

   - И вы, что? Тайно встречались? Как это было осуществимо? Разве Торнальд не подозревал ничего?

   - Подозревал, конечно, но, к счастью, он был не всесилен.

   - И его убили?

   - Да, убили.

   - Вы были там? Видели своими глазами? Верно? Я…я… по академии ходит много слухов о вашем участии, о смерти Тадеуса тоже.

   - Ты хочешь все знать?

   - Да, хочу.

   - Тогда не говори потом, что я не предупреждала.

   Резко схватила его за руки и притянула к себе, отпуская силу, врываясь в его сознание, позволяя своей памяти показать, как все было, прочувствовать эмоционально.

   Память услужливо показывала картинки того, что было, и все снова как будто вчера случилось…

   Невозможно словами передать, что мы чувствовали тогда. Маленькая армия безликих, студентов и преподавателей, людей, и аристократов, и нищих. Мы шли с едиными помыслами, верой в победу, надеждой на лучшее будущее.

   Только ждал нас большой сюрприз. Тадеус знал, что император хранил какую-то тайну, но взломать его ментальные блоки не мог, опасался, что все вскроется, и тогда нам точно не победить.

   Мы прибыли во дворец, и только миновали ворота, нас окружили. Стража с мечами, лучники на стенах. И, казалось бы, что проблемой для нас это не станет. Сил хватало и на защитный купол против физического воздействия, что смог бы выстоять несколько часов, и на то, чтобы лишить сознания всех, кто держал оружие.

   Торнальд нас ждал, по всей столице шли стычки, народ восстал. А нас ждали во дворце. Мы нашли его быстро, да и он не прятался. А нам всем ума не хватило ощутить, прислушаться к себе, заметить несоответствия, а они были.

   Пустой дворец, не так много стражи. И император в тронном зале, один. Не совсем один, как оказалось.

   За спиной императора Торнальда стояла тень. Это был мужчина в темном плаще и капюшоне, опущенным так низко, что совсем не видно лица. И это был безликий, личная шавка императора. Он один был сильнее нас вместе взятых, и его сила не давала нам дышать, путала сознание. Никогда прежде мы не сталкивались с такой мощью. Не знали ни имени, ни кто он, но все чувствовали предательскую дрожь и страх от его мощи. Уже потом станет ясно, что новости о смерти Ромулана не было правдивы. Мы блуждали, как котята, слепые, беспомощные, отчаянно желающие изменить мир к лучшему. Это был он, восставший из небытия, Проклятый безликий.

   Ловушка захлопнулась, когда стало ясно, что лучников убрали не всех, и мы под прицелом.

   Тадеус решил, что безликий - это его проблема, и начался бой. Мы вырубили стражу почти за десять минут, но лучников остановили не всех. Тадеуса ранила стрела, и биться еще и с безликим он не мог. Дагорн Антеро, видя такой расклад сил, приказал всем убираться из дворца, битва была проиграна…Аврелия прикрывали живым щитом, я замыкала при отступлении, сама подставлялась, но не могла допустить, чтобы ранили нашего лидера.

   Мы почти выбрались, но лучники снова попали в цель, Тадеус идти уже не мог.

   Дагорн скомандовал отступать, оставить раненых. На счету был каждый одаренный.

   Он хотел, чтобы я оставила Тадеуса, а я так поступить не могла. Наши люди практически покинули зону поражения, так что я сделала единственное, что могла.

   Тадеус умирал на моих глазах. Он стоял на коленях перед этой Проклятой тенью и умирал. За нас всех, за нашу мечту о свободе, за наше будущее.

   Стрела пробила ему грудь, еще парочка торчала в районе живота, крови потерял много, а ментальная защита еще чуть-чуть и падет. Я ворвалась в его сознания, давая понять, что он не один, а в ответ услышала лишь одно.

   «Убей его, и меня тоже. Убей всех нас, Интория. Убей!» - молил он.

   Он повернул свое лицо ко мне. Смотрел в мои глаза, и видел там свою смерть. Видел в них свою свободу и свою победу. Он хотел принять смерть от моих рук.

   Видят Боги, чего стоило мне сделать это. Видят Боги, сколько боли пришлось вынести мне тогда и сейчас.

   Я была молода, Андреа. Мне было двадцать лет, и у меня на глазах убивали единственного дорого для меня человека. Безликого, он убивал моего Безликого.

   Гораздо позже станет ясно, что у меня случился скачок дара, второй скачок за всю жизнь.

   Контроля больше не было. Я убила их всех. Красным маревом сила вырвалась из меня, расщепляя все живое вокруг на маленькие частички. Начисто губила все, что считала опасным для меня.

   Это была волна силы, чистой, неконтролируемой, подпитанной яростью, имеющая физические проявления.

   Я убила не только Тадеуса и этого Проклятого безликого, убила всю стражу, Торнальда и чуть не убила себя.

   Не могла остановиться, сила хлестала из меня, как вода из родника, и конца этому не было. Хотела умереть. И могла это сделать, выжгла бы себя досуха, и гори оно все огнем, я хотела оказаться с ним в одном мире, а в каком именно, значения не имело.

   Но Антеро не позволил, наши соратники не дали мне это сделать. Академия не может остаться без ректора. А ректор должен быть очень сильным, чтобы держать все под контролем, и такая сила была лишь у меня. Тадеус готовил меня к этому, но не так скоро, я не готова была взвалить на себя еще и эту ношу. Мне самой нужна была опора, тихая гавань для утешения, не могла я стать таковой для кого-то другого, если сама едва не лишилась рассудка, да только разве кому интересно было это? Не спросили, Аврелий ткнул носом в договор и на этом все.

   Сила утихла, а я отступила от парнишки, тяжело опустилась на пол, вытерла рукавом кровь из носа.

   - Вот так все и случилось, Андреа. Хочешь что-то уточнить?

   - Нет, - он тяжело дышал, в голове пустота, и боль… не моя, уже его собственная, – Мне жаль, что вам… что это… не знаю.

   - Что? Не такую историю ты хотел услышать? – яд в голос просочился сам собой, вот именно сейчас я лишусь приемника.

   - Не такую, госпожа Интория, – он со вздохом поднялся с пола, на котором мы по-прежнему сидели, и подал руку мне, - Но один вопрос я бы хотел задать, и вы можете не отвечать, если посчитаете его слишком личным, - поднялась и встала напротив парня, похлопала по плечу и мотнула головой.

   - Мне известен твой вопрос, и ответа он не требует, я думаю. Незачем обличать в слова то, что не выразить ими в полной мере.

   - Я так и думал, – мы медленно двинулись к выходу из зала, но напоследок я обернулась.

   Пусть умер ты, но в сердце ты будешь жить вечно, Тадеус. Целую вечность.

   Возвращались мы молча. И опять тихие шаги раздавались в тишине коридора. Я знала, что Андреа в смятении, и еще много раз мы будем возвращаться к той ночи, но отчуждения ко мне у него не было. Его я не чувствовала. Парнишке было грустно, жаль меня, он был восхищен мужеством, восхищен Тадеусом. Он был зол на Проклятую тень, безликого, что предал свой народ и своих собратьев. Ну и пусть. Это естественные эмоции после такого-то рассказа и погружения в прошлое. Переварит через какое-то время и сможет осмыслить все правильно, я надеюсь на это.

   Тогда, десять лет назад все свалилось на меня так резко, что я в первое время и не замечала ничего. Ректорство требовало внимания, новый император и его реформы, законы, соблюдение нашего договора и все остальное. Но мои собратья, мои безликие, что тогда были с нами, они меня ненавидели. Они не понимали, как я могла отпустить силу и убить того, кто приютил нас, кто дал семью, кто стал для нас отцом. Они не понимали, их горе раздирало на куски, затопило болью потери каждую клеточку в теле, а винили во всем меня.

   И пусть позже через месяцы разговоров сквозь зубы, злобы и ненависти, все признали, что мое решение было верным и правильным, они ненавидели меня.

   Я лишила их отца, друга, главы семьи. Я это сделала, и потому вина на мне. Они отвернулись от меня, а я этого сделать не могла. Потому и терпела все.

   Нельзя отворачиваться от семьи, даже если она отвернулась от тебя. И пусть спустя десять лет мы начали прощать другу былую нелюбовь, я все равно хотела быть свободной от всех оков.

   Любила ли я их? Да. Простила ли их? Да. Но себя? Никогда. Убить мужчину, которого любила. Кто сможет простить такое себе? Точно не я.

   Он подарил мне всего себя, показал, что тело может дрожать не только от боли, но и от наслаждения. Столько ласки отдал мне, не требуя от меня ничего взамен, и даже смерть от моих рук принял с любовью и благодарностью.

   Его тело разлеталось на части, медленно и мучительно умирая, а в мыслях была лишь я. Цвет моих глаз, которые он сравнивал с листьями, что распускаются по весне, мои веснушки и лицо, точно зацелованное солнцем. Он слышал, как кричу от боли, что люблю. И его последние мысли были обо мне.

   «Люблю тебя, моя девочка! Помни, что я люблю тебя!»

   Кого обманываю? Не его я убила тогда, а саму себя. И до сих пор не могу воскреснуть, наверное, никогда не смогу.

   Поднявшись наверх мы, молча, разошлись по своим делам. Я направилась в свой кабинет, а Андреа, подозреваю, пошел искать у кого-нибудь бутыль вина. Мне бы она тоже пригодилось. Хорошее вино, камин и желательно никого вокруг хотя бы на пару дней. Но мечты мечтами, а покой мне только снится. Хотя и во сне его мне не найти.

   Дария в приемной не было, а вот дверь в кабинет была приоткрыта. Может, решил порядок навести? Зря ведь старается, на столе через несколько дней все равно будет бардак.

   Зашла в кабинет. Да, покоя мне точно не видать. Что ж за день то такой сегодня? Одни проблемы. А ведь с утра был такой погожий: теплая осень, солнце греет, на небе ни тучки, едва пожелтевшую листву колышет прохладный ветерок с севера. Уйти бы сейчас в тот же парк, побродить по тихим аллеям. Привести мысли в порядок, усмирить боль в сердце и уж потом заниматься делами.

    А Дагорн и такой день сможет испортить, плевать хотел на мои желания, раз заявился прямо в академию. Бывал он здесь не часто, хоть и являлся официальным попечителем.

   Сидит здесь в моем кресле с такой благодушной рожей, что тошно становится, за столом расположился и с хозяйским видом бумажки перебирает. Скотина.

   - Проваливай, Антеро, не до тебя сейчас совершенно! – благодушие с его лица слетело в один миг. О да, такое обращение он мало кому спускает с рук. Но мне его гнев не страшен.

   - Ты, может, забылась, а Интория? – вкрадчиво поинтересовался он. Неторопливо поднялся из-за стола и подошел ко мне, так близко, что я ощутила его дыхание на своей щеке, - Или может это последствия недавней травмы? Лучше бы чтобы так и было. Не дерзи мне, Рия!

   - Я сказала, проваливай, Антеро! – упрямо посмотрела в его глаза. Злишься? Злись, зато я в тихом бешенстве, и все равно мне на тебя сейчас плевать. Толкнула его в грудь и прошла к столу, – Ты все еще здесь?

   - Что во имя Проклятого с тобой творится? – от недавней злости и следа не осталось, теперь он был озадачен моим поведением, я правда тоже была от себя не в восторге.

   - А что происходит? Я всего лишь хочу, чтоб ты ушел и не злил меня больше обычного!

   - Объяснись, Интория, иначе я решу, что ты не в себе! – оперся руками о стол и склонился ко мне, на лице ни один мускул не дрогнул, а в глазах притаился едва сдерживаемый гнев и еще что-то. Едва уловимое чувство, но распознать его мне не под силу, – Рия, что происходит? С чего такая агрессия?

   - С чего? А ты не догадываешься? – поддалась эмоциям и подступила ближе, глаза в глаза, - Вы с его Величеством опять затеяли игру, и меня втянули, забыв об этом упомянуть!

   - Боги, о какой такой игре речь? С каких пор ты заговоры видишь вокруг себя?

   - Зачем явился? – не хочешь говорить и ладно, так и я тоже сговорчивей не стану.

   - Обсудить бы все, время подумать о произошедшем у тебя было, и я желаю знать твое мнение.

   - Мнение мое, значит, захотел? А может правду для разнообразия расскажешь? – рявкнула я так, что в приемной что-то свалилось. Дарий видимо притопал откуда-то.

   - Что ты заладила? О чем ты болтаешь? Мне просто нужно узнать, что ты думаешь по поводу Максимуса и все. Наши спецы согласились, что твое мнение будет решающим в данной ситуации.

   - После того, как услышу правду об этом парне и причине, почему он полез в твой дом, я смогу сказать хоть что-то конкретное, – я врала, и мы оба об этом знали, но и сдаваться просто так не собиралась.

   - Мы не знаем, почему он это сделал, я думал, может, ты что-то успела обнаружить, когда снесла его щиты.

   - Не делай из меня дуру, Дагорн, я этого не люблю! – готова была взорваться, так и кипело все внутри. Ох, не подходящее время он выбрал, буря внутри меня набирала обороты, и стихать не собиралась, – Неужели думаешь, что я поверю в этот бред? Ты, человек, который прислугу не возьмет, пока не проверит всю родню до пятого колена, ты повернутый на информации о других, да у тебя такая шпионская сеть, что у меня слов не находится для нее. Как паук оплетаешь своими сетями всех и умело дергаешь за ниточки. И ты хочешь мне сказать, что гроза всей империи не знает, почему этот несчастный полез в его дом? – к концу, не сдержавшись, сила вырвалась, и ваза на столе разлетелась вдребезги. Закрыла глаза и поглубже вдохнула, - Если сказать тебе мне нечего, лучше уйди, Дагорн. Богами молю, уйди.

   - Будь все проклято, взгляни на меня! – он схватил меня за плечи, встряхнул и этим заставил меня на него посмотреть, - Тебе нет нужды, слышишь, нет нужды знать все до конца. Верь мне, прошу тебя.

   - Просишь верить тебе, но сам доверять мне не спешишь, – то что особого доверия между нами не было, я знала, но не думала, что меня принимают за умственно отсталую. Так тому и быть, – Не говори ничего, это действительно мне не интересно. Но мой совет, перепрячь что бы это ни было, перепрячь хорошенько, потому что за этой вещью придут другие.

   - Рия, я… Ты можешь верить мне, - его рука аккуратно погладила мою щеку, нежное касание от таких грубых рук было неожиданным и от того пугающим, резко отступила от него подальше и заметила в глазах сожаление, – Почему ты так думаешь? – голос его стал сухим, никакого проблеска эмоций. Вновь предо мной глава тайной канцелярии и советник, но никак не тот мужчина чтоб был здесь несколько мгновений назад.

   - Такую защиту не ставят на обычное ворье, Дагорн. Там все было настолько запутано и многослойно… это слишком, понимаешь? Нет смысла ставить такую ловушку и столько сил закладывать в ответный удар, если только не рассчитываешь быть схваченным, и мысли должны остаться закрытыми любой ценой.

   - Думаешь, не один работал?

   - Уверена, и ты так считаешь. У парня не было нашего уровня дара, да пусть и был бы, такое плетение не сделал бы сам, этому здесь не учат, ему неоткуда было взять схемы механизма, кто-то славно потрудился над ним, себя не пожалел.

   - Есть еще какие-то идеи, или, может, ты мне сразу безликого назовешь?

   - Те, кто сейчас находятся в академии, этого плетения не знают, ну разве что Ринтар с Тарием, но и они бы не наложили. Много сил, а они здесь выкладываются каждый день почти досуха.

   - Значит, не знаешь кто это?! – не могу сказать, поверил он мне или нет, но смотрел уж слишком внимательно, – Ты что-то не договариваешь, по глазам вижу. Что тревожит тебя, Рия?

   - Это бред, Дагорн. Мне показалось просто из-за атаки. Просто показалось. Может слишком сильно головой ударилась, вот и померещилось.

   - А теперь ты, делаешь из меня дурня, – он опять подошел ко мне слишком близко, внимательно посмотрел в глаза, не знаю, что заметил он, но увиденным был недоволен, – Ты чем-то напугана, Рия.

   - Дагорн, не нужно так близко подходить ко мне, прошу, – сердце пропустило удар и забилось с такой силой, что кровь прилила к лицу, – И я не напугана, просто водила Андреа в зал памяти, вот и накатило на меня, – он не отступил от меня и на шаг, лишь взял за подбородок и поднял лицо вверх так, чтобы глаза не прерывали контакта.

   - Не смей врать мне в глаза! – тихо, сквозь зубы и едва сдерживая гнев, сказал он, - Не смей! Я знаю тебя, Рия, знаю все о тебе и то, что ты опять вспоминаешь его, но раньше тебя это не пугало, – этот тихий шепот, морозом по коже пробежался, не могла смотреть в его глаза, в их глубину и видеть то, чего там быть не должно, - в глаза мне смотри!

   - Дагорн, прошу, отступи! – да, что со мной происходит. Голос звучит настолько жалко, что противно от самой себя стало… Он хочет правду, так скажи ему!

   - Вижу страх и не нахожу для него причины. Ответишь мне, и я отступлю, – и опять от тихого шепота мурашки побежали по спине. И не понятно от страха того, что знаю или от такого близкого присутствия этого несносного мужчины.

   - Это плетение, оно было необычным, и я не ответную атаку имею в виду.

   - А что тогда? – вкрадчивый вопрос и опять этот взгляд, прожигающий насквозь

   - Там в подвале оно показалось мне очень знакомым, и я все крутила эту мысль в голове и не могла понять, где видела подобное, а вот сегодня, когда мы с Андреа были в зале, поняла, что так тревожило. Он интересовался той ночью, и вообще спрашивал, что и как происходило, ты же знаешь, мы студентам не до конца все рассказываем.

   - Да, знаю, но ты все тянешь и не говоришь главного, Рия!

   - Это безумие, Дагорн, чистое безумие! – слезы были в глазах, но произнести вслух свои догадки, сил не находилось.

   - Каким бы безумием это не было, ты можешь мне рассказать, и мы вместе подумаем над этим. Верь мне, доверься и расскажи, – столько тепла в его голосе я никогда не слышала, и так сильно захотелось хоть на минуту сбросить эту ношу и разделить ее с кем-то другим. А он сильный и умный, и сможет меня разубедить, скажет, что я не спятила.

   - Именно такой механизм плетения я видела лишь у одного безликого, только он так умел плести. Затейливо и витиевато, что можно было к обычной схеме столько всего добавить, что и подумать страшно. - Судя по глазам Дагорна, он сразу понял, о ком я говорю.

   - Он умер, Рия! Ты сама все видела – он чертыхнулся и, наконец, отступил от меня, - он умер.

   - Мне можешь этого не говорить, я это знаю, но так делал только один безликий.

   - Ты уверена, что увидела именно это? Не перепутала ничего? – сомнения его были обоснованы, но все же он пытался в бешенном режиме сопоставить факты.

   - Это можно проверить, после смерти плетение распадается само по себе, но остаточный фон силы остается. Нужно только взглянуть на труп и все.

   - В этом нет нужды, - он тяжело сел в кресло и с долей сочувствия посмотрел на меня, - мои люди все проверили, и твои слова совпадают с тем, что они нашли.

   - Знаешь, что самое забавное в этой ситуации, а? – я расхохоталась как ненормальная, и все смеялась и смеялась. Слезы текли из глаз, а я все пыталась успокоиться и прекратить хохотать, – Я убила его собственными руками. Я убила его, слышишь! Я это сделала и точно уверена, что он умер, а теперь вот…- смогла произнести и опять принялась хохотать.

   Взгляд у Дагорна был мрачным, карие глаза вдруг стали настолько темными, что холодок снова пробежался по спине, и смеяться расхотелось. Я замолчала и отвернулась от него. Смотрела в окно и не видела ничего за ним. Безумная идея, высказанная вслух теперь не просто мои мысли и страхи, это реальность и с ней нужно что-то делать.

   - Думаешь, у него был еще один воспитанник? – его слова ножом по сердцу прошлись, разрывая на части мой мир и меня саму, сглотнула ком в горле и кивнула, – Не молчи, Рия, мне нужно знать твои мысли, да и Аврелий тоже заинтересуется.

   - Я и так много сказала и плевать на его интересы сейчас, никогда не поверю, что он этого не знал. У хитрого лиса всегда есть, чем нас удивить, рыбку в мутной воде он получше тебя ловит.

   - Он твой император, Интория, не стоит так высказываться.

   - Плевать мне на это, слышишь! – тихо сказала я; гнев, боль и ярость так перемешались в душе и давили, что сил не было даже кричать, – Твоего императора я на трон посадила, так что нечего мне напоминать об этом!

   - Последний раз предупреждаю, угомонись! – рявкнул Дагорн и, быстро поднявшись, приблизился ко мне, – Засунь свой гнев подальше и впредь думай, что говоришь!

   - Правда глаза колет, советник? Мы оба знаем, благодаря кому Аврелий сидит на троне, я слишком дорого за это заплатила, а теперь оказывается, что еще не всю боль пережила.

   - Не вешай всех собак на него, Тадеус тоже святым не был!

   - Я это получше тебя знаю, – и снова его лицо так близко, даже слишком, и слышно, как сердце стучит, громко, быстро точно он не стоит рядом, а бежит куда-то.

   - Если знаешь, бесишься от чего? – внимательный взгляд, кривая ухмылка и насмешливым тоном сказанная фраза, перечеркнувшая все хорошее, что было между нами, - Или злость эта другого характера? Бесишься от того, что любовник твой тебе все свои секреты не открыл? Спать с тобой спал, а вот душу забыл открыть…

   Ударила кулаком, по-мужски и со всей силы, что так бурлила во мне. Злой взгляд и с той же ухмылкой вытер кровь с губы. Спокойный и рассудительный, холодный расчет во взгляде и тихая ярость.

   - Не повторяй этот фокус, милая, в следующий раз я отвечу тем же.

   И все, он ушел, тихо, прикрыв дверь за собой. Оставил меня наедине со своими мыслями, сомнениями, а главное с болью.

   Дагорн прав, и боль эта не от потери любимого, а скорее она от мысли, что любила того, кого на самом деле не знала, иначе как объяснить все это? Тадеус любил меня, но не верил? Как такое возможно? Была эта любовь на самом деле у него или это я придумала?

   Глупости! Все это глупости и враки. Ты слышала его мысли, ты чувствовала его. Он не мог предать тебя тогда, и не мог сделать этого после смерти. Не мог.

   Но ведь от сомнений никуда не денешься, не запрешь их в уголке сознания, с мнимой надеждой, что так устранятся все проблемы. Они как муравьи расползаются по тебе, и норовят ужалить побольнее. И разумом понимаю, что права, мне не привиделось, есть еще один такой умелец, и Тадеус его, либо обучал сам, либо обучались они вместе. И кто бы он ни был, теперь стало ясно, этот безликий опасен, и пока не выяснится, что он хочет, придется усмирить себя и идти на поклон к Аврелию, потому как кроме него Тадеуса лучше, казалось, знала только я, но как показали последние события, у меня слишком раздутое самомнение, и Тадеуса никто не знал по-настоящему. Маловероятно, что император вдруг поделится со мной знаниями, но раз такой расклад выпадает, деваться и мне, и ему некуда.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   «Иногда важнее быть правым,

   чем уверенным…»

    Лорд Кепнис однажды сказал: «Спокойно сердце того, кого не волнуют ни похвалы, ни упреки». Трудно научиться принимать похвалу не как нечто особенное, и потому ради нее стоит что-то делать; мы стараемся прививать себе и нашим ученикам, что подобные слова нужно воспринимать как должное, что любой труд - это тяжкая работа, от того и похвала, это не чудо, а вполне нормальная реакция окружающих на заслуги человека или безликого. Как бы мы ни старались донести до наших студентов и до самих себя, что оглядываться в прошлое напрасный труд, иногда это неизбежно.

   Наша прошла жизнь - это череда разочарований в людях, в семье, в себе. Нет, слава Богам, безликие не всегда проходят через это в детстве, но чем старше становишься, тем больней от понимая, что как, не смотри, а ты одинок. И не потому, что рядом с тобой нет тех, кто тебя любит, заботится о тебе, совсем не поэтому. Просто однажды, оглянувшись вокруг, ты не находишь людей, которым доверяешь на самом деле. Нет тех, кому можно поведать свои самые страшные догадки, темные мысли, свои страхи. И так грустно от этого становится, хоть на стенку лезь от чувства тоски по родственной душе.

   В чем проблема то? Возьми, да и расскажи кому-нибудь! Только кому? Этот страх перед чужими людьми и даже безликими, он ужасен. Отравляет все нутро, душу, заставляет сомневаться в себе, в чистоте своих помыслов. Ведь, если ты не можешь довериться кому-то, то и тебе никто душу открывать не поспешит. Замкнутый круг получается, и вырваться из него, возможности нет. Сами же и обрекаем себя на это тихое и убивающее все чувство одиночества.

   Это я к чему все веду… Андреа после памятного разговора переменился. Зря я думала, что он не закроется от меня. Закрылся, забрался в свою броню из щитов, усилил контроль и не чувствую уже его я как прежде, а ломать больше не стану. Слов и вопросов в принципе от него не слышала уже два вечера.

   Мы по-прежнему беседуем, я рассказываю, что и как происходит в академии, даю почитать старые документы, чтобы он начинал вникать в управление этой обширной территорией. Делаем упражнения по контролю над другими, учу его ставить щиты на разум, не запирающие, а блокирующие дар, навык довольно полезный, особенно для первого курса. Он слушает, уточняет что-то, повторяет и делает, что велю ему, но такой отстраненный, холодный, как будто чужой. И поделом мне, нечего было на парня вываливать свои чувства, могла и промолчать или как-то по-другому все рассказать. А я нет, надо же было показать, что доверяю, понимаю и поддерживаю, вот и получила.

   Не знаю, боится он чего или просто осуждает, но давить на него сейчас нельзя. Захочет, расскажет сам, нет, значит, доверия его я не заслуживаю.

   Лекции и занятия в академии уже вошли в обычное расписание, ощущение от практики и отдыха у студентов выветрилось, и теперь они, более-менее серьезные, сидели на занятиях, впитывали новую информацию и заранее начали волноваться из-за зимних экзаменов.

    Все как всегда, и хорошо, я могу подумать о другом. Хоть мои дисциплины не отменялись, но много времени они и не отнимают, надо сказать Дарию, чтобы подкидывал большую часть документов Ринтару, пусть занимается сам, а мне бы съездить в Агман и покопаться в записях семьи Тадеуса. Слишком много вопросов накопилось, а раз ответ давать никто не собирается, найду сама.

   В приемной за дверью послышался шум, что-то тихо рявкнул Дарий и через секунды дверь в кабинет открылась, и зашел Дагорн. Это становится какой-то не очень хорошей традицией. Стало быть, всё совсем плохо, если я еще и сказать ничего ему не успела, а он уже зол на меня.

   - Тебе не кажется, что ты стал слишком часто тут появляться? Или в империи больше нет тайн, интриг и преступлений? Перевелись все злодеи, и ты теперь просто попечитель академии и благородный дворянин? – не отрываясь от прочтения сводки успеваемости целителей, спокойным тоном поинтересовалась я, не желаю смотреть на незваного гостя.

   - Ты сегодня в язвительном настроения, Рия, да? – сел в излюбленное кресло, обвел взглядом бумаги на столе и потянулся к ближайшей стопке.

   - В помощниках не нуждаюсь, - шлепнула этого гада по руке - А прием посетителей закончился час назад, и тебе я не рада.

   - И чем я заслужил такую немилость? – насмешливый тон, но взгляд по-прежнему злой.

   - Зачем пожаловали, Ваше Сиятельство? – ерничать можно вдвоем.

   - Да так, думал, пригласить тебя на ужин, – насмешка из его голоса исчезла, и это заставило на него посмотреть. Лицо серьезное, даже хмурое, пожалуй, - А если серьезно, зачем тебе аудиенции Аврелия? Официальная?

   - Я не могу попросить Императора об аудиенции, или ты пришел сказать, что мне в ней отказано?

   - Он тебя примет, я думаю, и скоро Дарию придет ответ. Так зачем этот спектакль?

   - Не понимаю, о каком спектакле речь, Дагорн.

   - Не зли меня.

   - Ты уже зол, так что мне в принципе стараться не нужно, – не выдержала внимательного взгляда и вновь уткнулась в документы, – Если это все, тебе пора, у меня еще много работы.

   - Рия, тебе не нужно идти к нему!

   - В твоем голосе зазвучала угроза или мне показалось?

   - Не показалось! – зло сказал он и резко поднялся с кресла, – Прошу тебя не ходить к нему, то, что он скажет, тебе очень не понравится.

   - Боги! – я тоже вскочила с места, – Даже не решила, что спросить хочу, и о чем поговорить, а ты опять о чем-то странном. Да, в чем дело, Дагорн?

   - Тебе мало моей просьбы? Ты ведь все равно пойдешь, да? – не уверена, показалась ли мне горькая обида в его взгляде, прикрытая гневом, – Попрешься со своими вопросами и не просто не получишь ответа на них, в чем я уверен, а еще узнаешь то, к чему не готова, выйдешь из себя и снова будешь твердить, что доверия никто не заслуживает, что ты права, да? Это ведь так удобно, никому не верить, Рия, так ведь? Зарыться в свой панцирь и видеть во мне врага, пренебрегать советами, нарываться на неприятности, а потом полагаться только на себя, даже не на свою так называемую семью.

   Он не говорил, он хлестал словами как живой плетью. Бил больно и метко в цель. Захотелось рассмеяться, но это мы уже проходили.

   - Не пойму, с чего ты выдал такую тираду, но ваши секреты мне никогда не выдашь. Молчи, не говори ничего. К чему я, по-твоему не готова, Дагорн? Сейчас ты так умело мои пороки перечисляешь, что забываешь о своих, – мерзкое желание ударить его побольней подняло свою противную голову и так хотелось ему поддаться, - Говоришь о доверии, но ты, может быть, не заметил, я рассказала тебе все в прошлый раз. Абсолютно все свои сомнения, это ты не пожелал мне отвечать. Это ты так ловко орудуешь словами, сбиваешь с мысли болью от них. Это ты, а не я, если не получается ускользнуть от разговора, бьешь словами словно плетью, – сердце, кажется, билось через раз, обида тлела во мне словно угли, которые все никак не затушить, – Храни свои тайны и дальше, но упрекать меня в чем-то подобном не смей. Аудиенция мне нужна потому, что от тебя я не получаю и крохи той информации, что мне нужна.

   После моих слов в кабинете воцарилась тишина. Мы стояли друг напротив друга, между нами было не больше метра, а ощущалось будто нас разделяли лиги непонимания. Дай он мне хоть что-то, кроме этих непонятных угроз и предупреждений, расскажи то, что так тревожит, я бы ему поверила. Чтобы я не думала, как бы не относилась к нему, я знала, что такой человек, как Дагорн не предаст и не обманет ожиданий Императора, не моих, а мы с Аврелием на одной стороне. И я бы доверилась, плюнула на сомнения в целесообразности такого поступка, и доверилась бы. В нем я видела опору для себя, того, кто не подведет и поможет, если будет необходимость. Только так думала я, а вот мысли Дагорна будут для меня тайной всегда, скорей всего.

   Он заговорил первым.

   - Ты хочешь уйти? – вдруг спросил он и очень пристально стал меня рассматривать.

   - Уйти откуда или куда? – решила уточнить я, так как сути вопроса не поняла.

   - Из академии, ты хочешь покинуть свой пост? – снова внимательный взгляд, казалось, он мог увидеть даже мои мысли, что было совершенно невозможно.

   - Нет, я это делать не намерена, пока мне позволяют силы и дар. И с чего вдруг такие вопросы? Разве есть причины для подобных сомнений?

   - Ты нашла приемника и взялась за его обучение, слишком резво взялась, так показалось Аврелию, и он усомнился в твоем желании быть на нашей стороне, – его ответ, мягко говоря, меня немного шокировал.

   - Ничего подобного, я искала его не для того чтоб бросить и свалить на парня свои обязанности. И он еще не так силен, недостаточно. Не думаешь же ты… А, хотя может и думаешь, впрочем, мне все равно, и я не понимаю, причем тут аудиенция и Андреа, ты снова увиливаешь, мой друг.

   - Значит, просто обучаешь его, готовишь к будущему, и сбежать не собираешься. Хм… - задумчивость тенью легла на его лицо, он отступил и опять присел в кресло, – Хорошо.

   - Дагорн, ты не ответил, – я тоже решила сесть, раз обстановка разрядилась.

   - Даже если ты оставишь академию, он тебя не отпустит, Рия. Он этого никогда не допустит.

   - Опять говоришь загадками, если Император решил половить рыбку в мутной воде, то не мне с ним тягаться в этом, но ты… Ты всегда знаешь больше, чем говоришь, и сейчас я прошу, скажи мне, что именно мне грозит, реши я уйти, не сейчас, но позже!

   - А ты уйдешь? И что станешь делать? Когда планируешь покинуть нас? – дурашливо зачастил он, идиотская улыбка блистала на его губах, а потом вмиг лицо его стало предельно серьезным, глаза холодными и колючими, – Аврелий сначала попросит тебя остаться при дворе его советником, проявит вежливость и такт, ты откажешь, и тогда он заставит тебя согласиться. Вариантов не так много. Первый - это угроза для твоего ненаглядного Андреа, но, я думаю, парень за себя постоит, и этот путь ни к чему кроме твоей злости не приведет. Второй вариант и, пожалуй, самый любопытный, ты выходишь замуж за достойного дворянина, и дабы он не сильно отягощал тебе жизнь, его отправят послом куда-нибудь, не суть как важно, куда именно, а ты останешься при дворе. Отказаться ты не сможешь потому как, состоятельность твоего рода будет под большим вопросом, а что бы ты не говорила, ты не хочешь, чтоб твои младшие сестры жили в нищете, как ты когда-то. И третий: ты, опять же, выходишь замуж, но уже не за того дворянина, которого сама пожелаешь выбрать, а за конкретного человека, которого выберет Аврелий. И брак будет настоящим. Предупреждая твои вопросы, под угрозой будет все, что ты с таким трудом выстроила здесь. Он готов рискнуть, но тебя не отпустит. А, возможно, и плюнет на все и просто избавится от тебя, чтобы голову не ломать. Этот вариант мне нравится меньше всего, но для него он более соблазнителен. Проще для него тебя устранить и больше не волноваться, и от этого шага его останавливает лишь сантиментальная привязанность к твоей особе. Больше ничего, а потому прошу, быть предельно вежливой и учтивой, прояви капельку любви к Его величеству, не будь дурой и не рисуйся зря.

   - Не хочешь объяснить, что во мне такого? Не вижу никаких объективных причин для такого воздействия на меня. Мы всегда были на одной стороне, а после услышанного я в этом сомневаюсь, – гнев во мне уже закипал и с такой силой, что совсем не удивительно, учитывая планы Императора на меня, отчего становилось не по себе, – Не раз я доказывала свою верность и преданность общим целям. Разве мало отдала для его блага? Моя жертва ничего не доказала ему тогда?

   - Твои намеки на смерть Тадеуса не возымеют действия, милая. Он все решил, и менять планы не станет. Ты слишком ценна, чтобы стать вольной птичкой. Твоя сила ему пригодится.

   - Эти варианты ведь фикция, да? – Дагорн отвел взгляд, отчего-то показалось, что его грызет вина, – Он решил привязать меня покрепче и просто выдаст замуж за того, кого посчитает нужным, мое мнение не будет учитываться, – я не спрашивала уже, просто так же, как и Дагорн знала, о чем мыслит Император, – Если попробует заставить сделать подобное, пусть подумает прежде; я не позволю даже ему распоряжаться своей жизнью. Это мое право стать женой и матерью, любить, и никто этого у меня не отнимет.

   Щиты не выдержали моего эмоционального всплеска и слетели на миг, но этого хватило, чтобы стекла и зеркала в кабинете разлетелись вдребезги. Чернильница осколками валялась на столе, бумаги залиты неживописными кляксами, вазы с цветами, сервиз с остывшим чаем тоже превратились лишь в груду осколков, а на оконных стеклах пошли трещины, ну хоть это уцелело.

   - Твой гнев мне понятен, но мы оба знаем, что рисковать своими собратьями ты не станешь, даже ценной собственной свободы, – спокойно и ничуточки, не тревожась о моей злости, произнес Дагорн, – Это всегда восхищало меня. Твоя преданность тем, кого ты считаешь дорогими для своего сердца. Ты готова отдать жизнь за свою, так называемую, семью, и рисковать ими не будешь. Пусть ты перебесишься пару месяцев, но в итоге сделаешь то, что велит Аврелий. Поэтому давай без показательных выступлений, твоей силой я впечатлен давно, не трудись зря.

   - А ты бы, что сделал на моем месте? Вряд ли смирился с таким положением вещей, - хотелось его задеть, но не мне с ним тягаться в словесных битвах.

   - Я вижу всю картинку целиком и давно принял свою участь, оттого на твоем месте я не буду. Впрочем, возможно, мне будет гораздо хуже, тебя это порадует, Рия?

   - Пока не решила, но все возможно, – позвала Дария и попросила убраться в кабинете, надеясь, что собеседник уйдет восвояси, но как бы не так. До причины своего появления он, видимо, еще не дошел. Так что пришлось нам подниматься в мои покои и располагаться в гостиной.

   - Ты ничего не поменяла здесь, все как при Тадеусе осталось, – заметил он, осматривая помещение. Мы расположились возле камина, я на кушетке, Дагорн же предпочел и вовсе опустится на пол, благо там лежал довольно красивый и теплый ковер. И все это было очень необычным. Его спокойствие, даже какая-то умиротворенность. Он сидел почти что, касаясь моих ног своим плечом, голова откинута на кушетку, взгляд, отрешенный уперся в огонь.

   Некоторое время мы, молча, разглядывали огонь, думая каждый о своем. Уж не знаю, какие мысли блуждали в сознании гостя, но мои точно радужными не выглядели. То, что мне поведал Дагорн, не злило, уже, точнее чего-то подобного я и ожидала, но все же надеялась, что моя преданность не будет поставлена под сомнение и, в конце концов, когда придет время, я смогу уйти и жить так, как захочу.

    Не так давно я сама говорила Андреа, что обычная жизнь для нас невозможна по ряду причин, но в будущем все может перемениться в лучшую сторону. Моя надежда была именно на это. Живем мы долго, и моей уверенности хватало на то, чтобы представить, что будет с империей через двадцать лет. Надеялась, что спустя такое количество времени к безликим будет другое отношение, и я смогу покинуть академию, чтобы жить уединенно. Возможно, завела бы любовника в глупой надежде скрасить одиночество, родила ребенка от него, но мужчину бы, скорей всего, впоследствии бросила, и растила ребенка сама. Время от времени навещала столицу и Андреа, помогала ему по мере сил, если бы это требовалось. Такой я представляла свою жизнь после того, как покинула бы академию. Замужество в мои планы никогда не входило, не после смерти Тадеуса точно.

   Мы с ним о браке никогда не говорили, и не могу точно сказать, собирался ли он что-то подобное мне предлагать, а я соглашаться. Но в роли своего супруга представляла именно его тогда, десять лет назад. Во мне еще была некая искра желания быть не безликой, а обычной девушкой двадцати лет, что мечтает о балах, тайных встречах с поклонниками и тому подобным дуростям, о счастливом браке и детишках от любимого мужчины. Потом же случилось то, что случилось, и уже совершенно другие вещи меня беспокоили, и мечтала я о другой жизни.

   Брак для меня не та вещь, с которой можно шутить. Для себя считаю такое недопустимым. Может глупо и наивно, но я верю в святость брачных уз, для меня это свято, благодать, которую осквернять нечистыми помыслами, отсутствием чувств или их извращенной формой, неверностью, что делать нельзя. Пусть для кого-то подобные узы лишь формальность, или брак договорной и политический, для себя не считаю подобное допустимым. И если выйду замуж, то буду чтить своего супруга, уважать его, по возможности любить. Не знаю смогу ли все это сделать для человека, которого мне навяжет Император, и от этого очень горько. Потому что по сути своей я откроюсь этому человеку, а что сделает он в ответ не известно.

   Страшно было думать о подобных отношениях. Безликие женятся не так уж часто, не потому, что не любят и не хотят, а просто боятся открыться настолько кому-то другому. Церемония соединения проходит в храме Торнгейт, покровительницы семьи, духа земной стихии. Обычно, но, если женятся безликие, то обязан присутствовать жрец из храма Проклятого Бога севера, и он же с другой жрицей проводит обряд. Суть его в том, что будущие супруги приносят клятвы и соединяют свою кровь, плоть и мысли. В обычных парах это можно сказать формальность, то, что касается мыслей, но не для безликих. Самое сокровенное, а это мысли и эмоции, мы должны разделить со своим супругом в буквальном смысле, снимаем все щиты и помогаем будущему супругу войти в свое сознание. Процесс этот довольно болезненный и опасный. Мы ведь не только впускаем, но и сами входим в сознание своей половинки. Иногда подобные церемонии не доходят до своего логического конца, молодые узнают друг о друге то, что всякие чувства способно погубить.

   И раз мне положено выйти замуж, церемония будет именно такой. От этого становилось страшно, никогда еще подобное я не делала, не пускала никого настолько глубоко в себя, даже Тадеуса. Зато теперь придется предстать обнаженной перед чужим и терпеть пока он не узрит всю мою сущность, всю мою боль и чувства.

   Тут впору биться в яростном припадке, но я спокойна. В глубине души я была к этому готова и даже сочувствую кандидатуре в супруги, он увидит все, и еще посмотрим, справится ли с увиденным.

   Не заметила, когда именно Дагорн начал меня рассматривать, но, видимо, уже давно. Иногда этот мужчина совершенно сбивал меня с толку. Как в таком хмуром и холодном, цепком взгляде порой может быть столько тепла и какой-то нежной грусти. Бывает, мне кажется, что он смеется над собой по только ему ведомой причине, но эта насмешка не веселая, а скорей горькая, и от того еще больше поражающая меня.

   - Ты уже приняла решение, так ведь? Согласишься на брак? – я лишь кивнула на его вопрос, вслух произносить подобное была еще не готова, – Это хорошо, но не только за этим пришел к тебе сегодня.

   - Да? Удивительно, а уж я надеялась, что на сегодня ты закончил рушить мои девичьи надежды, – вышло несколько язвительно, но куда деваться. Стресс требовал разрядки.

   - Я говорил с Аврелием и склонен ему верить, по крайней мере, в такой ситуации скрывать что-либо не в его пользу.

   - Твоя вера в него порой убивает, этот хитрый лис никогда не выдаст всего, что знает просто так, а ты утверждаешь, что он ничего не скрывает. Ситуация скверная, если есть безликий с таким уровнем дара, это угроза для моей власти в академии, Дагорн. Угроза для меня, но для Императора вряд ли.

   - Он не оставил бы в живых такого соперника для тебя, ты его союзник, а от неизвестного проще избавиться, а раз этого не произошло, значит, не подозревал о нем.

   - А если бы я стала неугодной для его планов? Логично иметь запасной вариант, да только этому безликому надоело ждать, и он начал действовать, – с моими доводами было трудно спорить, но Дагорн все же сомневался в правдивости слов.

   - Может быть, но поставить на карту свою власть он бы не рискнул, да и мне врать ни к чему. Ты проверенная безликая, от тебя он не ждет больших проблем, не считая те, что мы можем просчитать и предугадать. Нет, ты для него опора, хотел бы убрать сделал бы давно. И так бы он не старался привязать тебя к трону, слишком много хлопот для неугодной, Рия. Это нелогичная и рачительная трата ресурсов, а Аврелия глупцом не назовешь.

   - И что получается? У нас есть безликий с таким уровнем дара, что сможет со мной потягаться. И он агрессивен, у него есть союзник или напарник.

   - Почему так думаешь?

   - В твой дом пытались проникнуть не просто так, они были уверенны, что найдут то, что им нужно. Кстати, что искали? Или мне этого знать не нужно?

   - Брачные венцы Торнальда, второй том дневника Ромулана, и, я так подозреваю, еще кое-какую интересную литературу, – спокойно, ответил Дагорн, а мне потребовалась минута для осмысления услышанного.

   - Ты что держишь такие артефакты в своем городском доме? – прошипела я, горло сдавило спазмом от бешенства и тупости некоторых самоуверенных и наглых лордов.

   - Не шипи, точно змея, конечно, я не держу их в своем сейфе дома. Они в сохранности и спрятаны надежно, а слух относительно их нахождения в столичном доме мы пустили намеренно. Кое-кто интересовался венцами, по империи бродили пересуды среди ворья, вот мы и хотели посмотреть, кому они могут понадобиться, а вышло, что получили больше, чем хотели.

   - Где они? – надо заметить, что брачные венцы Торнальда самому свергнутому Императору не принадлежали, это родовые регалии его рода, передавались из поколения в поколении. Силой безликих они были напитаны просто до невозможного, а темный алмаз эту силу концентрировал в несколько раз, и обладателя такой мощи этот мир бы не пережил. Высвободить силу полностью из венца Императора и его Императрицы пока не удавалось, и они действовали не так сильно, как могли бы. Всего лишь позволяли Торнальду управлять всеми вокруг и безликими в том числе, правда, недолго, так что он пользовался их силой не так часто, но и этого хватило за глаза что бы упрятать эту дрянь сразу, как это стало возможным.

   - В Агмане, там надежное место было, теперь я уже не уверен.

   - Думаешь, безликого стоит искать там? – то, что наши мысли были в этом схожи неудивительно. Я сама не так давно хотела наведаться в этот славный город и перевернуть там всю родовую библиотеку Тадеуса в надежде найти хоть какую-то зацепку.

   - Ты ведь и сама так считаешь, или нет?

   - Нужно туда съездить, и, если не найду его или её там, то хоть какую-то информацию раскопаю точно. Тадеус должен был оставить записи, а, может, даже найду что-то более конкретное. Есть что-то еще, мне передали не все его бумаги.

   - Одна туда не отправишься, я с тобой и пару ребят прихвачу, – спорить с ним было затеей безнадежной, но тащить с собой еще и их было лишним. Семья Тадеуса и так не обрадуется моему появлению, а уж в таком сопровождении так уж точно, хотя мне бы их помощь пригодилась.

   - Одна справлюсь быстрей, а семейство Тадеуса личной ищейке Императора не обрадуется еще больше, чем мне, да и не вижу смысле тебе отрываться от дел, вдруг что-то появится, а с этим неизвестным, если что, я справлюсь.

   - Он проявился себя не просто так, Рия, такая наглость на пустом месте не появляется, и он не глуп, чтобы затевать с тобой схватку. Стрела, нож, стилет, яд и тебя нет, больше всего он опасен для тебя, так что одна не поедешь туда, даже не надейся. Будь он таким глупцом, мы бы давно знали о его существовании. Ждать десять лет, чтоб начать действовать в открытую, чтобы пожертвовать пешкой и помахать перед нами ручкой, хладнокровный и расчетливый, и честного поединка между безликими, как заведено здесь, он затевать не станет.

   - Ты прав, но нам нужна помощь этой семьи, Дагорн, пусть они пустят нас в библиотеку и архивы, пусть я даже смогу их прочесть, если Аврелий даст на это добро, заметить что-то странное в их мыслях сама я не смогу, а помочь при тебе они не согласятся, и ты сам это знаешь.

   - У меня там земли и дом есть, так что мой приезд никого не удивит, бываю там довольно часто, сохранность венцов нужно проверять, а тебе необязательно афишировать, что приедешь с официальным визитом с главой канцелярии. Ребята за тобой присмотрят, да и я тоже буду рядом.

   - Все это дурно пахнет, очень дурно, Дагорн. Хочешь, назови это предчувствием, но нас ожидают перемены, и они будут отнюдь не в лучшую сторону, Что-то злое надвигается, и спокойствию империи скоро придет конец, это касается не только этого безликого, кто-то ему помогает, и, боюсь, что дурное семя проросло в нашем же окружении: твоем, моем и Аврелия.

   - Понимаю твои опасения, но надеюсь, что ты не права. Этот мир стоил дорого не только для тебя, но и для меня, и даже для Аврелия. Никому не позволю разрушить то, что с таким трудом мы все начали строить, слышишь, никому, – говорил это он, глядя мне в глаза, как будто клялся именно в этом и именно мне давал обещание.

   - Спасибо тебе, – за что именно я благодарила, сама не знаю, но чувствовала, что необходимо это сказать. На это он лишь слегка улыбнулся и опять начал смотреть на огонь в камине.

   Все было сказано и произнесено, между нами установился некий мир, хотя мы и не воевали и врагами не были. Но мне стало легче, и пусть еще это глупое замужество и куча других проблем были вопросами нерешенными, его поддержка стала для меня той отдушиной и отрадой, что порой так необходима.

   Не так быстро, как хотелось бы, но мы совсем разберемся, и эту удивительную уверенность в благоприятном исходе дела в меня вселил самый несносный из мужчин.

    Сама не заметила, как медленно и неторопливо в какой-то уютной тишине на меня навалился сон. И был не тревожным как всегда, а удивительно спокойным и умиротворяющим, и где-то на задворках мыслей промелькнуло, что не нужно проявлять такую слабость в присутствие Дагорна, но от этой мысли я отмахнулась.

   Сквозь сон почувствовала, что меня подняли с кушетки и куда-то понесли, а через пару мгновений я уже лежала на мягкой постели, укрытая пледом. Что-то коснулось лба и исчезло, лишь чей-то голос что-то шепнул, но разобрать я была не в силах. Сон был слишком крепок, и сознание просто отказывалось выныривать из блаженной неги спокойствия и опять тревожится по поводу и без, все может подождать до завтра.

ГЛАВА ПЯТАЯ

   «Не считаться с мнением других –

   Самый бесчестный способ самовосхваления»

   Дни до аудиенции с августейшей особой пролетели не заметно. Ничего странного и тем более тревожного после нашего последнего разговора с Дагорном больше не происходило. Кроме того, что я не заметила, как уснула, а он не придумал ничего умнее, как отнести меня в постель, положить и переодеть, заботливо укрыть и оставить мне послание, что прибывать в роли заботливого папаши это не то, на что Его Сиятельство рассчитывает, приходя в спальню к женщине. Иногда так и подмывает отправить ответную записку с вопросом, а на что он рассчитывает, приходя в спальню к мужчинам, но задираться с ним просто так не хочется.

   Занимаясь обычными делами академии: проводя семинары, читая лекции и попутно обучая Андреа, мысль о будущем замужестве вертелась в голове фоновым шумом постоянно. Нельзя сказать, что подобное будущее меня пугало, удручало да, немного злило, но страха не было, определенно. Речь шла о паре месяцев моего взбешенного состояния, однако, поражая себя и в будущем остальных главных действующих лиц, мне хватило пары дней, чтобы обмусолить это событие со всех сторон, продумать плюсы и минусы, распланировать свое новое будущее и засунуть свое разочарование куда подальше.

   Играть, так по-крупному, и сегодня на встрече выставлю несколько условий. Император согласится, надеюсь, да, чужая душа потемки, но ему не с руки ломать все, что с таким трудом мы возвели из-за глупого желания указать на мое место.

   Собиралась я неторопливо, время еще есть, и можно спокойно привести себя в порядок. И может, смысла в этом нет, раз пойду в парадной форме с плащом, капюшоном и даже маску надену, дворец есть дворец. Нужно соблюдать все правила, пока дойду до кабинета Императора мимо стайки, снующих повсюду, придворных, по любому встречу пару просителей, желающих поговорить и выказать свое уважение ректору академии, не приведи Проклятый, свита Императрицы-матери тоже будет стоять на моем пути, тогда уж точно пиши пропало.

   За парадным камзолом не слишком скроешь наличие груди, а брюками изгиб бедер, не люблю обтягивающее. Капюшон и маска лицо скрывают, да, но нашивки академии, говорящие о занимаемой должности отличить смогут все, а, значит, опять поползут эти никому ненужные сплетни о том, что понадобилось ректору академии, да еще и безликой от Императора, а вдруг она его соблазнила или еще хуже, внушила мысль жениться на ней. Порой это доходит до абсурда. Аврелий не женат, детей нет, бастардов, если только наплодил где, и то это под большим сомнением.

   А может, пусть катиться этот разговор к Проклятому? Дагорн мне все рассказал и пояснил, и немногим больше даже. Не лишним, конечно, будет лично поговорить и убедить в своей лояльности, но… Много всяких этих «но» и смалодушничать не охота.

   Отправиться решила без сопровождения, еще одна лишняя горсть в сторону моих собратьев и сестер по поводу поведения. Где это видано, незамужней и без сопровождения семьи да в личный кабинет наедине с Императором? Ох, и плакать и смеяться с такими предрассудками.

   Никто из тех, в головах кого будут пролетать подобные мысли, настоящего Аврелия не знают ни на грош. Его придворные видят справедливого, мудрого, жесткого правителя. А я вижу хитрого, жестокого, порой непробиваемого, слишком умного и циничного в некоторой степени мужчину. С цепким взглядом льдистых глаз, способных заморозить любого впавшего в немилость, резкие черты лица и орлиный нос, жесткий подбородок и слишком массивный лоб, волосы с сединой, длиной своей не достающие до плеч совсем чуть-чуть, убранные обычно в низкий хвост, а если официальное мероприятие, то распущенные и придавленные венцом власти, что отнюдь не делает лицо мягче, а взгляд теплее.

   Почему именно сейчас перед глазами стоит его лицо? Видела его не так давно, что не так уж и порадовало. Сколько мы не виделись? Месяца два точно и тогда Аврелий выглядел не лучшим образом. Серый цвет лица его не красит, глаза еще колючей, чем обычно и сеточка мелких морщин, заметная больше, чем следует. На людях и при своих придворных он не позволяет усталости отражаться на лице, всегда свеж, всегда всесилен. А в узком кругу может и не такое себе позволить. Грустно это, и жалость моя к нему тоже грустная.

   Все мы одиноки, как ни крути. Помнится, в начале своего пути он был немного другим, или это я помнила его другим? Бредовые рассуждения на бредовую тему, Интория. Он тебя никогда не жалел, и ты его тоже, а проявлять сочувствие к опасному зверю глупо. И все это напускное сочувствие глупая отговорка, чтобы не идти во дворец. Правда, прогуляться по городу я была бы не против, но такая трата времени сейчас не к месту, и заставлять ждать Его Величество тоже не слишком-то разумная идея.

   Один шаг в портал, и я на месте.

   Находясь здесь, на территории дворца, мне всегда становится неуютно. Все дело в этом проклятом фонтане. Дань прошлым героям, что доблестно сражались за будущее империи. Выход из портала располагался недалеко от парадного входа в сам дворец, а на лужайке перед ним Аврелий после коронации распорядился поставить фонтан. Несколько месяцев скульпторы сооружали то, что хотел увидеть новый Император, и таки наваяли от души. Боги ведают, где эти деятели раздобыли рисунки или портреты Тадеуса в полный рост, но вышло впечатляюще. Мраморная фигура, до боли мне знакомая, возвышалась по центру маленького прудика, саму фигуру омывала со всех сторон вода, плавно и неторопливо обтекая ее, из-за чего четкость пропадала, и казалось, что это и не мраморная фигура великого Безликого, а какое-то видение.

   Все императоры, видимо, тяготеют к мрамору, а иначе как объяснить, что сам дворец еще с ого-го каких времен был построен именно из этого камня? Отчего светлое величие дворца нельзя перепутать ни с чем. Про сам дворец и говорить нечего, роскошь, шик, было ли хоть кому-то там удобно и уютно, не знаю, но предполагаю, что нет. Мне лично, так точно. Камень давил, шаги всех присутствующих и снующих туда-сюда людей создавали ощущения присутствия на базаре, если еще и гомон голосов сюда прибавить - портовый базар, а не дворец.

   Хорошо, что выражение моего лица никто не видит, потому как брезгливо перекошенная физиономия порадовать не может. Добраться до приемной, а затем и до кабинета у меня заняло полчаса. Пока дойдешь и выслушаешь, кивнешь, кому нужно и кому не нужно тоже, скажешь пару слов о делах студентов для их родни, которая и здесь бывает иногда. В общем, устала я чего-то.

   - Вас уже ждет Его Величество, госпожа Интория, – до скрипа в зубах всегда вежливый секретарь Аврелия, сказала это, лишь мазнув по мне взглядом, и опять уткнулась в какие-то бумаги.

   Заветная дверь. Поворот ручки и тихий щелчок. Несмотря на дневное время в комнате царил полумрак, плотные занавески на окнах мешали свету пробиться в это помещение, неяркого отблеска огня из камина хватало, чтобы видеть заваленный бумагами стол, немного выступали из полумрака полки с книгами, какими-то свитками, до безобразия обстановка напоминала собственный кабинет и беспорядок в нем же. Самого Аврелия было трудно разглядеть в отблесках огня, но я и так знала, где его увижу.

   Со мной всегда так. К чему выказывать такое расположение и доверие ко мне, если это неправда? Не спрашивала об этом, но именно сегодня и сейчас, вдруг захотелось узнать. Аврелий сидел в кресле с высокой спинкой, и была видна лишь его поседевшая макушка, он грел руки возле очага, как-то по-детски тер их друг от друга и время от времени согревал дыханием. Вот из-за таких жестов и складывается совсем другое впечатление от его поступков. Как можно быть настроенной на серьезный разговор, когда видишь такую детскую попытку согреть замерзшие сухие ладони? Мое сердце отчего-то вздрогнуло, больно сжалось и зачастило.

   - Не стой за спиной, терпеть этого не могу, знаешь же. Садись, – обманчиво медлительный жест в сторону соседнего кресла. Сбросила плащ и маску, скинула все на маленький столик возле стены и, наконец, присела. – Ну? Рассказывай, чего у вас там случилось? Дагорн жалуется.

   - Я рассчитывала на официальный прием, – упрямо заявила я.

   - Театр я тоже перевариваю с трудом и в исключительных случаях, а ты, дорогая моя, именно его и затевала.

   - А что мне оставалось делать? Ваш же советник скрытничал, вот и пришлось принять меры. От Вашего Величества правды тоже не дождешься, конечно, но надежда во мне тогда еще тлела.

   - А сейчас что же, уже не тлеет?

   - Дагорн все рассказал, и Вам об этом известно, – укоризненный тон его не прошибет, конечно, но намекнет, что играть мне не хочется.

   - Рассказал, и потому не понимаю, зачем ты здесь? Есть еще что-то? Или пришла выразить свое недовольство? Если так, то избавь меня от подобных сцен. Я тебя знаю лучше, чем он, и могу сказать, что лишняя показушность силы была ни к чему. Или просто не сдержалась?

   - Контроль еще плох после атаки, слетел случайно.

   - Думаешь, был еще ученик? Я в этом сомневаюсь.

   - Почему? Вы знали его дольше, чем я, в какой-то степени дружили даже. И натуру его увидели сразу.

   - Что я слышу? – саркастично протянул Император и даже приподнялся, чтобы заглянуть мне в лицо, – Это женская ревность в тебе заговорила или ревность ученическая? По самомнению ударило?

   - Может и так? Но к проблеме это мало относится.

   - Хочешь поехать и все проверить? Разрешение на жесткие меры дам, но не спеши пользоваться. Дагорн знает, там в последнее время неспокойно. Мы пару месяцев назад отправили отряд с тремя безликими для патрулирования и контроля над эмоциональным фоном города. По донесениям никаких опасных настроений для власти нет, но все же знать шепчется, даже во дворце кое-что болтают по поводу темного алмаза; его ищут, род Тадеуса тоже прощупывал информацию о нем.

   - Им он зачем? Не вижу смысла, а хотя если их кто-то попросил…

   - К тебе скоро тоже обратятся, как бывшая ученица и любимая их погибшего наследника, ты не сможешь отказать в просьбе. Они так думают, что именно хотят узнать и зачем, мне не ведомо, но Александр уже в столице.

   - Отправится нужно как можно скорее, если безликие ничего там не чувствуют, а горожане копошатся, дело дрянь и что-то там не так. Венцы и алмаз лучше перевезти в другое место, – торопливо начала я, но запнулась, посмотрев в насмешливые льдистые глаза.

   - Что? Боишься встречи с младшим братишкой? Плюнь на него. Гонору много, а проку нет. Передаст просьбу, получит ответ и уедет. Не станет головой рисковать, ты тогда ректором еще не была, вот и высказались они, а сейчас побоятся.

   - Может, стоит ему задержаться? Пусть погостит? Может проговориться?

   - Собралась допрос устроить? – усмешка у Его Величества пугала своей холодностью, – Венцы перевозить опасно, в хранилище они не войдут при любых обстоятельствах, а спровоцировать нам их сейчас не нужно.

   - Моя задача найти безликого и обезвредить?

   - Да, и ты это сделаешь независимо от того, кто это будет! – тон которым это было произнесено, исключал любую возможность неповиновения приказу Императора, – И сама должна остаться цела.

   - А иначе что? Замуж итак пойду, зачем угрозами воздух сотрясать?

   - Своему мужу ты нужна живой и желательно счастливой, – от чего сложилось ощущение подставы в двойном размере, не знаю, но смирение мое по поводу женитьбы помахало мне ручкой и укатило в далекие края, – Не зыркай на меня так, потом еще спасибо скажешь. И вообще мы прекрасно провели время и побеседовали, так что можешь выметаться и оставить меня в покое. Никаких тайн нет, кто этот безликий мне не ведомо. Задачи для вас с Дагорном поставлены, так что можете отправляться в путь.

   - И это все? Вот с таким незамысловатым напутствием Вы отправляете нас в путь далекий и тернистый?

   - Что ты за безликая такая? Ищешь все что-то во всех, а не найдя бесишься. Может, слышала, у вольного народа есть поговорка «Когда враг сидит внутри тебя, врагам настоящим сокрушать уже ничего не остается». Так и с тобой, ты сильная, умная, мудрая, но твои сомнения мешают объективно мыслить по поводу остальных. Прекращай видеть врагов во всех окружающих иначе проворонишь того настоящего, который прижмет тебя к стенке и деваться тебе будет некуда, сломает пополам, никто тебе помочь не сможет.

   - Если меня припрут к стене, я эту стену разнесу вместе с тем, кто попытается это сделать.

   - Это всего лишь слова, милая. Мы оба знаем, что твое душевное состояние тебя саму тревожит. Ты не стабильна, невероятный контроль, но это не вечно, рано или поздно ты, либо сорвешься, и тогда пострадают многие, либо ты постараешься, сделаешь над собой усилие и себе сама позволишь доверится.

   - И кому я должна довериться? Дагорну? Вы так явно суете его мне под нос, что это даже становится неприличным.

   - Я знаю, и ты тоже, неглупая ведь. А он верный, не предаст тебя… так почему бы не начать с него?

   - И насколько распространяется его верность, и как долго она продлиться? Не уверена, что Вы поставили на ту лошадку. Он верен Вам, не мне. И если станет выбор между поддержкой меня или Вас, я бы хотела, чтобы кто-то был на моей стороне.

   - А ты сама, на чьей стороне? Этого выбора не будет, Интория, если ты не будешь провоцировать.

   - Так о каком доверии можно говорить?

   - Тебе нужно именно это? Ты сможешь доверять человеку, если он предаст своего Императора и будет верен тебе во вред мне? Ты сама сможешь такому верить?

   Слова Его Величества меня поставили в тупик. Если хорошо обдумать, то вряд ли смогу верить. Предал однажды, значит, предашь и опять. Сама не уверена, чего хочу на самом деле и глупо полагать, что это знает кто-то другой. Сомнение – предатель: из-за него мы многое теряем, боясь рискнуть. Об этом я давно знаю, именно это говорю своим студентам, но пересилить себя тяжело, как никогда.

   Аврелий, молча, наблюдал за мной и уже не пытался выпроводить. Тишина такая непривычная, почти осязаемая, окутала нас. Непривычно все это. Сначала, можно сказать, разговоры по душам с Дагорном, теперь еще Аврелий начинает анализировать и читать мне морали. И все такие душевные, заботятся обо мне, беспокоятся, а мне все кажется, что это притворство, но так хочется в него поверить. Хоть раз за эти годы не искать скрытых мотивов, а просто поверить им, и быть спокойной за свой тыл, знать, что меня прикроют в любой ситуации.

   Сама себе не даю возможности и других отталкиваю.

   Грустно все это.

   Безнадежно искать в себе то, чего там уже давно нет.

   Нет веры в людей, в их слова, даже в их поступки.

   Безликие - это другой разговор. Это семья и плевать мне, что они мне предадут, что не очень-то реально звучит, да даже если и так. Я все равно всегда буду на их стороне, без оглядки, без условий. И для себя хочу такового же. Студенты и ученики, преподаватели некоторые я уверена в них, но не полностью. Хотелось бы верить и не иметь подлых мыслей на их счет, но не могу.

   Я уже собиралась уходить, даже встала с кресла, что позволило мне заметить тени у него под глазами.

   - Ваше Величество, вы здоровы?

   - Не стоит беспокоиться, ты свободна, – голос звучал очень устало и от того утратил все холодные тона, и теперь ощущался теплым осенним ветром. Даже обернулась к нему от неожиданности таких перемен, – Рия, ну что еще?

   - Я беспокоюсь, вот и все, – невиданная наглость, но подойдя к нему положила ладонь на лоб, пробуя насколько тот горяч, – Вы плохо выглядите.

   - С тобой нет нужды держать оборону, могу позволить себе расслабиться.

   - Вы можете позволить себе все, что угодно, Повелитель, но сейчас лучше выспаться, – не хотелось убирать свою ладонь, ощущение его кожи под моими пальцами было удивительно приятным и будоражащим, - Могу я побыть с вами еще?

   - Если тебе так хочется, садись, а заодно расскажи, что думаешь по поводу делегатов от вольных земель, – и опять, у него что-то случилось с голосом или у меня переутомление, от его слов, сказанных тихо и немного хрипло, мурашки побежали по спине.

   - Не думаю, что нам следует соглашаться, Ваше Величество.

   - Почему? Тебе видней, ты безликая, но им я должен что-то сказать.

   - Они кочевники, какой смысл помогать им с обустройством академии? Их дети не привыкли жить на одном месте долго, и я, честно говоря, слабо представляю, как они смогут организовать академию и поддерживать в ней достойный уровень.

   - Их народ не глуп, Рия.

   - Знаю, но у нас самих не так много преподавателей, и я не смогу курировать еще и их территорию, защитные купола, цепи нужны в любом случае, и кто будет за этим следить?

   - А твой приемник?

   - Он не готов, и еще долгие годы будет учиться, пусть, как и прежде отправляют одаренных и безликих к нам.

   - Они возвращаются обратно другими, Интория, их народу такое положение вещей не нравится.

   - Я уже говорила это им, так и должно быть. У нас они меняются, учатся контролю, развивают дар… как они могут вернуться прежними?

   - Я тебя услышал.

   - Позвольте предложить несколько иной вариант, - внимательный взгляд и едва заметный одобрительный кивок, - Может нам стоит предложить свою помощь северянам?

   - Северянам? Ты в своем уме?

   - У них все чаще рождаются безликие, с сильным даром, об одаренных я вообще молчу, мы сами не справимся. Почему бы им не создать академию у себя?

   - Ты же говорила, что не сможешь курировать две академии сразу.

   - Настроим портал, с защитой я помогу, изменим для них программу обучения, студенты смогут сами напитать силой каркас.

   - Почему северяне, а не вольники?

   - Вольники кочуют, у них нет стабильности, мой Повелитель. Безликим нужно учиться постоянному контролю, о каком постоянстве может быть речь, если они даже жить на одном месте не смогут? Эта затея ничего кроме впустую потраченных сил и времени нам не даст, а с Империей Севера нам нужны дипломатичные контакты, как можно больше, разве нет?

   - Так, но я не в восторге. Северяне опасны итак, а ты предлагаешь дать им в руки очень мощное оружие.

   - Мы протянем им руку мира, не сейчас, конечно, но в обозримом будущем нам, возможно, это пригодиться.

   - Обдумаю этот вариант, но в любом случае тебе придется составить план, наброски программ, если и будем предлагать, то уже с чем-то.

   - Я все сделаю, не беспокойтесь.

   Он смотрел на меня очень внимательно, в глазах появились проблески льдинок.

   - Мне казалось ты будешь против, – не нужно было читать его мысли, чтобы понимать, о чем он говорит.

   - Мне тоже так казалось, но сейчас лучше будет оставить все как есть.

   - Думаешь, отвертишься позже? Не надейся на это так уж сильно.

   - У нас возникла серьезная угроза, не хочу проворонить что-то важное из-за возможного замужества.

   - Ты неисправима, знаешь? – льдинки пропали из глаз, а на губах его заиграла улыбка, что так пришлась мне по сердцу.

   - Да, мой Повелитель, знаю.

   - Тогда отправляйся уже, не мозоль мне глаза.

   Вновь поднялась и, поколебавшись секунду, подошла к нему, снова положила ладонь на его лоб. Холодный. Хотела руку отдернуть, но уже сам Аврелий не дал мне этого сделать. Своей прохладной ладонью прижал мою к своей щеке, и, смотря мне в глаза тихо прошептал:

   - Спасибо, Рия, – а затем отпустил.

   Разговор на этой ноте у нас закончился, и я еще очень долго обдумывала то, что услышала и то, чего не услышала, но мы оба об этом подумали. В академию я вернулась поздно, и говорить с кем-то желания не возникло. Само копание вещь такая, как начнешь, потом главное вовремя остановиться, иначе окажется, что в жизни твоей нет ничего интересного и занимательного, значимого и так далее.

   Но больше всего я возвращалась мыслями к нашему прощанию. Почудился ли мне едва ощутимый поцелуй в край кисти? Хотелось бы сказать, что да…но ладонь отчего-то жгло, и хотелось вновь ощутить его кожу на пальцах, чуть царапающую мою кожу щетину.

   Бездна, не хватало только этого!

   Всю ночь вертелась, и в голове мелькали обрывки странных разговоров. Заснуть казалось просто невозможно из-за этого жужжащего роя из обрывочных мыслей.

   Ладно. Вернемся к более логичному мышлению и насущным проблемам.

   Отправляться в другой город посреди недели не очень разумно с точки зрения заботы об академии и Дагорну тоже, наверное, будет не слишком удобно с его-то службой. Но родня Тадеуса уже наверняка в курсе, что в скором времени мы нанесем официальный визит, отвертеться от него они не могут, а, значит, кое-что из интересующих меня бумаг и записей могут убрать с глаз долой. Значит, ехать надо завтра же, то есть уже сегодня.

   Отряд должен быть незаметным, не надо так явно демонстрировать, что мы готовы к труду и обороне по всем фронтам, так сказать.

   И главное это накинуть поисковую сеть не только на земли Тадеусового семейства, но и на город растянуть. Опасно, знаю, но сделать это необходимо. Зов не услышу, но почувствую однозначно.

   Целесообразность такой затраты силы может себя не оправдать, но меня это слабо волнует. Дагорн если что подстрахует, не забыть бы, ему об этом сказать.

   Страшно. Мне впервые за десять лет стало до жути страшно. Собираюсь найти неизвестного безликого, а что дальше? Я позволю его уничтожить? Или сделаю это сама? Он опасен, безсомнения, но он так же один из нас. Вдруг, что маловероятно, но все же он или она просто запутался и не совсем понимает, что делает? Всякое бывает, а неправильная или недостоверная информация страшнее пущенного в ход ножа.

   Конечно, все это глупые отговорки, решение принято давно, и, если не вмешается Аврелий, безликому, кем бы он ни был, не выжить…

   Даже вопрос замужества не пугает меня так. Я не знаю, кто это и не могу точно сказать, почему этот безликий так явно нарывается на конфликт и демонстрирует готовность к отчаянным мерам. Чего проще было тихо мирно пробить защиту в храме, пусть это было бы очень проблематично, но если по-умному все продумать и с его-то потенциалом силы дара, собрать пару человек в помощь и на подстраховку и подпитку, свистнул бы и все.

   Но нет, больше чем уверена информация о месте нахождения нужных предметов у него или нее имеется, информация правдивая. Эта липа про то, что артефакты такого уровня и силы могут храниться в доме пусть и главы тайной канцелярии и довольно жестокого человека, но поверить все же в такое трудно. Да хотя бы, зная степень хитрости и власти хозяина этого дома, сразу можно предположить, что это обыкновенная утка для дурачков. А тут послал парня, и с такой защитой, что трудно не узнать руку мастера.

   Явная игра на опережение. Попытка заявить о себе? Или нас позлить? Чувствую, приедем в Агман и будет там очень весело. Покушение как минимум, на кого трудно сказать.

   Все это смахивает на спектакль с плохими актерами и очень продуманным постановщиком. Хотя для того, кто нас всех начал дергать за ниточки это плюс, мы до сих пор не понимаем целей этого безликого, не улавливаем его мотивы. Из-за отсутствия очевидных целей и мотивов ни я, и ни Дагорн, не можем спрогнозировать, что нас будет ждать дальше.

   Одна была надежда на Аврелия, но Его Императорское Величество не пожелало поведать свои мысли на этот счет, а эта практически бессмысленная трата времени на разговор со мной, напускная мораль, переживания и речи про доверие, говорят лишь о том, что Аврелий еще сам не знает ничего, он обдумывает, переигрывает ситуацию и так, и этак, размышляет и пытается предугадать грядущие нам всем испытания, но в том, что эти самые испытания грядут, он не сомневается.

   Я все думала и думала, пыталась разложить по полочкам и проанализировать все мало-мальски и не только значимые события, и происшествия за последние десять лет. Все же работа в тайной канцелярии дает свои плюсы, многое знаю о состоянии империи. Видимо, мой мозг решил, что пора передохнуть, я уснула, сама не заметив, как.

   Лучше бы не засыпала вовсе. Ненавижу эти сны.

   В этот раз мне снился отец с матерью. Кажется, тогда мне исполнилось пять, и во мне впервые проснулся дар. По-настоящему проснулся. Меня с рождения боялись, то есть опасались, не подпускали к себе, обделяли в ласке и любви. У меня есть две сестры-близняшки, и они младше меня на три года.

   Пятилетнему ребенку ведь не понять, отчего взрослые смотрят на него так сурово, без капельки родительской любви и нежности. От чего, когда ты приходишь домой битая другими детьми, с рваными штанами, босая и побитыми коленями, молчу про синяки на лице и теле в целом, родители просто отворачиваются от тебя, даже прислуга, и та смотрит презрительно.

   Все это мной не воспринималось так остро, пока не появились сестры. Вот тогда-то и дошло, что родители меня не любят, они меня терпят.

   Кое-кто из прислуги даже мне это объяснил. Так и сказал управляющий поместья, когда застал меня рыдающую от жалости к себе. Что родители меня терпят потому, что я исчадье Проклятого Бога, терпят потому, что отказаться от меня не могут. Что я урод, монстр и так далее.

   И я в это поверила, а когда поверила, дар и проснулся. Управляющего пришибло к стене, голову ему проломило, умер на месте.

   Вот после этого меня стали бояться. Отец… он был очень сильным. Плохо помню черты его лица, но эти сильные руки, которые умеют делать так больно. Он не просто бил, сейчас я могу с уверенностью сказать, он колотил меня намеренно, бил по важным органам, думал сломаюсь и умру. Сдамся.

   Даже маленькие малышки меня боялись. Они росли, и я видела, как их любят и лелеют. Зависть была страшная, боль от этого и стыд убивали меня. Грызли, мутили рассудок.

   Я не понимала, что со мной происходит. Дар не поддавался контролю, я его боялась и ненавидела, и себя тоже ненавидела. Страх всего был на грани психоза.

   Однажды отец привел меня к позорному столбу, не помню, что именно он мне тогда говорил, но как мы шли к нему, я помню. На меня смотрело все поместье, и никто не вступился. Мать как всегда лишь отвела глаза, когда мы прошли мимо, и увела девочек в дом.

   Меня приковали к столбу цепями, и потом начался дикий кошмар.

    Он бил меня плетями.

   Один. Второй. Третий. Четвертый. Пятый. Шестой…

   После шестого удара я уже ничего не видела, темнота была спасением. Но этот рассекаемый свистом воздух и следующая за ним боль. Они навсегда врезались в память.

   И сейчас я снова слышала этот свист и вздрагивала. Спина горела, ноги свело, дышала с трудом, а сердце казалось готово выпрыгнуть из груди.

   Сон. Дурацкий сон.

   Постель вся потная, и я не лучше.

   Почему нельзя совсем не спать? Как это было бы прекрасно не видеть эти проклятые сны-воспоминания.

   Все это давно пережито и почти забыто было бы, не снись время от времени.

   Эти мои хриплые и надсадные вдохи и выдохи, пульс в ушах, как же это все бесит.

   Не нужно было засыпать, а сейчас и смысла нет. Почти светает. И как бы я хотела не вспоминать, что было дальше, но уже видела эту картинку.

   Сколько ударов я тогда вынесла, сказать мне точно никто не мог, но посчитав шрамы на спине, можно утверждать, что их было тринадцать.

   Тринадцать вертикальных полосок грубой, шершавой кожи вдоль спины. При плохой погоде и смене времени года они доставляют мне много проблем.

   Выглядят они еще хуже. Обработать их никто не удосужился, меня просто отволокли в комнату, предварительно облив холодной водой. Кинули на постель и даже одежду не сняли.

   Помню, каково было отдирать присохшую к коже одежду, как сама себе пыталась раны промыть. Как мне было больно до тошноты, и сама эта тошнота с жаром тоже была. И благодаря этому я освоила первичный контроль над даром. Во всплеске силы от такой боли просто приказала матери обработать мне спину.

   И она беспрекословно это сделала. Испуганно смотрела на меня, плакала от страха, но делала, что ей приказали. Сдавила весь гной, наложила повязки с мазями и настоями.

   Она рыдала от страха, а я от боли и разочарования.

   Судорогой пробежала боль по спине, мурашки по коже забегали.

   Зачем я это вспоминаю сейчас? Ответа нет, и не будет.

   Встала с постели, встряхнула головой пытаясь прогнать эту картину из сознания.

   Новый трудный день. Меня ждет поездка. Дагорн. Безликий и Боги только ведают, что еще подарит мне это утро и этот день…

***

На другом конце города. Городской дом первого советника и главы тайной канцелярии.

   - Выезжаете сегодня днем, – Император Аврелий удобно расположился в кресле напротив своего собеседника. Мужчина хмуро взирал на далекого родственника и присматривался к нему. Что-то его терзало, точнее не что-то, а кто-то. И не безызвестная особа сейчас либо сладко спит в своей академии или в предрассветный час уже работает над будущим путешествием.

   - Хорошо, Инглоф все подготовит, думаю, к обеду мы уже будем в пути, – Дагорн же сегодня был не расположен к долгим разговорам со своим Императором, хоть служил ему верой и правдой много лет, видел в нем своего отца и наставника, но именно сегодня говорить, обсуждать и что-то планировать сил у него не было. А вот тревога была. За Рию. Эта поездка добром не кончится, пусть он все ожидает и приготовится к нападениям, которые обязательно будут, неизвестно, когда, правда.

   - Может, все же расскажешь, что так тревожит тебя? Боишься за Инторию? Зря! Она сильная, она тоже готовится и сдаваться не намерена, – в проницательности дяде не откажешь, – Душу себе травить прекращай, ни ей, ни делу это не поможет.

   - Не могу перестать думать об этом. Тогда я был с тобой, тоже дал согласие, одобрил план. Тебя никогда совесть жить не мешает?

   - Мне не совестно, будь она на моем месте, поступила бы также, – Дагорн не был согласен с такими словами и потому не скрывал своего недоверия, – Ты упорно стараешься не замечать, что той наивной девочки уже давно нет. Она выросла и стала другой, сильной, стойкой. И вот такая Рия тебе не подуше. Так уж сложилась судьба, что она осталась жива, и ты коришь себя, но не за то, за что следовало, и мне бы подумать об это тоже надо, как следует.

   - И за что, по-твоему, я себя так корю? Я был влюблен, но все же подписал ей смертный приговор, посчитал это допустимой потерей. Она жива, здорова, но все же я ее убил.

   - Вместо того чтобы попытаться поговорить с ней, рассказать все и открыть глаза на ее большую и светлую любовь, ты страдаешь и ноешь, как глупый мальчишка, собака, побитая жизнью. Чего ты ждешь? Любишь ее, так вперед, а не готов признать свою вину перед ней, избавь меня от этих соплей! – рявкнул Император и досадливо сплюнул.

   Как же ему это надоело. Мальчишка. Гордый, мнящий себя благородным мужчиной. Все это самоистязание достало его до печенок просто. Сколько можно? Принял решение и смирись с ним. Нет, нужно страдать, ждать у моря погоды и надеяться, что однажды его возлюбленная прозреет и полюбит его с не меньшей страстью. Да скорее все моря льдом покроются, чем Интория вновь позволит каким-то чувствам появиться в ее жизни.

   Аврелий пошел на поводу у нерадивого родственника и дал согласие на свадьбу, все равно искал варианты чтоб Рия осталась при дворе, этот не так чтоб очень его устраивал, но решил, что сойдет. Теперь же появились сомнения.

   Дагорн с этой его любовью не выдержит и расскажет, как все должно было случиться на самом деле с самого ее рождения, с Тадеуса и зова, что тот услышал однажды ночью. Нет, этого он не скажет потому что, попросту об этом знать не может. Расскажет и даже не поймет, что сделает, но не всю правду. Благородные порывы и все такое прочее Рию не проймут, все то доверие, что есть у нее к нему, сгорят в огне ее ярости. Может она воспримет это спокойно, но замуж точно не пойдет.

   Этот удар, если не сломает ее, то надломит это точно. Не зря они молчали столько лет, сильна, это бесспорно, но ее сила в вере заключается. Не веры в людей или безликих, а веры в Тадеуса, ее любовь, и ее предательство.

   Столько лет прошло, а он так и не смог разобраться, что именно тогда произошло. Тадеус знал о безликом, знал и должен был отправить Рию, как самую способную к нему, должен был отправить ее отвлекать и умирать. В этом был план, Интория должна была потерять контроль и убить себя вместе с безликим и Торнальдом. Но почему-то Тадеус оказался на ее месте, и она сделала единственную вещь, которую могла.

   Аврелий не чувствовал вины за это все, но горечь от потери друга все равно ощущал спустя почти одиннадцать лет.

   Он не мог поступить иначе. Да, Рия очень сильна, ее дар огромен, но она была молода, неопытна. Солдат, обычный солдат пусть и очень одаренный, ее жизнь не стоила жизни Тадеуса.

   Его друг был не просто главой академии, он был его советником, его правой рукой, если так, можно сказать. Они вместе продумывали тот злосчастный день, вместе планировали будущее этой империи. Он был прекрасным стратегом, неоценимой была его помощь, и потому он с легкостью мог пожертвовать одаренной девчушкой.

   Кто же знал, что так выйдет? Теперь эта самая девчушка стала для него бесценной. И Император десять раз подумает прежде, принимая какое-то решение в отношении Интории.

   Когда все это случилось, он принял правильное решение, хоть и из страха потерять еще одного могущественного безликого. Ей ничего не рассказали, ее берегли, помогали по мере сил его люди в академии.

   Он приставил к ней Дария, подозревая, что она его давно раскусила, все же получал еженедельные донесения. И он вновь испугался, что лишится ее из-за этого мальчишки Андреа.

   С таким упорством искать приемника и, найдя, не уйти в отставку. Удивила. А поговорил с ней и убедился, что никуда Рия от него не денется.

   Главное, чтобы сейчас Дагорн ничего не испортил, и тогда он действительно подумает об их свадьбе.

    Он сам упорно не хотел этой свадьбы, несмотря на выгоды, которые та может принести. Отвратительна была только одна мысль, что его племянник с этой своей щенячьей привязанностью может действительно стать для Рии важным, может стать для нее мужем по-настоящему. Будет иметь полное право называть ее своей женой, своей женщиной. Сможет обнимать, прикасаться к ней, и она будет это позволять, потому что для нее он будет мужем. Пусть не будет его любить, но постарается построить настоящую семью, а, значит, будет терпеть поначалу эти прикосновения и поцелуи, потом привыкнет к ним…

   Ему очень сильно сейчас захотелось съездить Дагорну по морде. Да так смачно и сильно, чтобы услышать хруст ломающихся костей носа и челюсти. Поломать руки и пальцы, выбить дух из него.

   Ревность. Это была она самая. Он мужчина, а она привлекательная женщина. Он это понял давно и смирился со своим желанием к ней. А, так же, смирился с тем, что никогда это желание не проявит. Никогда. Аврелий был собственником и хотел эту женщину всю, полностью и только для себя одного. Все ее проблемы, заморочки, этот порой выбешивающий его характер, хотел все ее улыбки, все слезы, хотел доверия к нему, полного и безграничного. Он Аврелий, Император Дорандара хотел ее любви для себя. Желал этого больше всего на свете. Никогда и ни с кем не делить ее внимание, любовь. Ни с Безликими, ни с людьми, ни с кем. Только для себя хотел.

   Но знал, что тягаться с умершим ему не по силам. Он мог открыть ей глаза на предательство Тадеуса, мог. Но причинять ей большую боль уже не хотел. Он сказал правду, вины перед ней он не чувствовал, не за то, что, когда не знал ее, когда не желал ее, смог пожертвовать ею на благо империи.

   В глубине души он сожалел, что она не умерла. Потому что, теперь узнав ее, полюбив, он страдал, так же, как и его племянник, который еще мог ее завоевать, хоть это и маловероятно, но все же.

   А он, Аврелий, сделать этого не мог. Столько лет наблюдая за Инторией, следя за ее работой, он понял, что эта женщина его полюбить, как он хочет, не сможет. Все просто. Если он расскажет ей все, если позволит войти в свое сознание, откроется ей полностью, она сломается прямо на его глазах. Угаснет, перестанет быть собой. А такой участи для нее он не хотел, потому и терпел, молча, сцепив зубы.

   Его племянник расскажет ей не всю правду, но ее часть и это может погубить тот хрупкий мир между ними, но что еще больше это сделает ей невыносимо больно, но она справится. С этим справится. То, что знает он, она пережить уже не сможет.

   Благо империи превыше всего, и это понять она сможет. Дагорн будет давить на это, и она, возможно, поверит, что, несмотря на все чувства Тадеуса к ней, империя тогда в нем нуждалась больше, и он выбрал долг.

   Она женщина, она будет цепляться за это, чтобы не сойти с ума. Потом многим позже возможно поймет, что знает не все и придет к нему на очередной разговор. А он соврет ей, снова соврет и будет смотреть, как она снова становится сильной и стойкой, как справляется со всем. Аврелий позаботится, чтобы она никогда не узнала того, что они с Тадеусом натворили.

   Пусть она его возненавидит, перестанет окончательно доверять, но он будет прав в своем решении. Он защитит ее от правды, не даст сойти с ума и умереть.

   Когда-нибудь его племянник сделает ее счастливой. Она родит ему детей, будет заботиться о семье, возможно, Аврелий отпустит их, освободит от службы и даст пожить по-настоящему. Он это сделает для нее.

   Не потому что чувствует вину, а потому что задолжал ей кусочек счастья. Сама того не зная, она делает его безумно счастливым, с примесью горечи и ревности, но счастливым.

   Он счастлив от осознания, что она живет, работает, радуется чему-то. От того, что время от времени появляется у него в кабинете и ведет с ним довольно странные беседы, что позволяет получше узнавать ее. Он счастлив, что она просто есть в его жизни, что он ее любит.

   А сегодня он чуть не сорвался, чуть не поддался своим желаниям. Как же ему хотелось продлить те мимолетные касания ее рук, таких нежных, бережных. И чего ему стоило отстраниться, сделать вид, что ничего особенного между ними не произошло. Ее внезапная забота о нем… не дала ему надежду, но была так приятна, так желанна и необходима.

   Он устал, действительно очень устал. А Рия… незримо украшает всю его жизнь, и этот вечер с ее заботой, неожиданной лаской навсегда останется в его памяти самым приятным чувством, которое он ощутил благодаря женщине.

   Да, это не сравнится с тем, что он мог бы ощущать, будь Рия с ним по-настоящему, люби она его. Но судьба так распорядилась, что он Император и думать должен не только о себе.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   «Мечтать, чтобы вы были кем-то другим,

   - значит терять собственную личность».

   Неделя. Мы торчим здесь почти неделю, но ничего не нашли, и ничего не происходит. Местная знать давно привыкла к визитам Дагорна, ну, оно и понятно, здесь его земли, родовое гнездо практически, но мое появление их обескуражило. Нельзя сказать, что к безликим здесь относились с предубеждением или неприязнью, скорей с легким налетом недоумения, что же я здесь забыла. Все-таки, один из величайших безликих был родом отсюда, и здешние жители об этом знают и помнят.

   Появление ректора академии Авалон - событие не совсем нормальное для подобного городка, для столицы да, но не для этого города.

   Агман очень красивый живописный город. Здесь больше всего сохранились постройки былых времен, а архитекторы при строительстве не желали менять древнюю красоту зданий и улиц на что-то другое, потом, уже в наше время Агман выглядит прекрасно. А его сады - это отдельный разговор. Все цветы и большая часть фруктов в империи выращивают здесь. Можно сказать, здесь живут потомственные садовники. Даже запах повсюду прекрасен, в воздухе витают ароматы цветов, свежих трав, спелых фруктов. И все это в черте города, а за ним проживают самые благородные из местных жителей господа. Городок маленький, по сути, и все всё про всех знают. И новость о том, что господин Антеро прибыл вместе с госпожой Ветро, всколыхнула эти места.

   Полюбоваться красотами я успела, мы навестили хранилище, там все в порядке, нет и следа изменений в защитном куполе, и это меня озадачило. Поисковую сеть на присутствие безликих я кинула сразу, как прибыли, и ничего. Тишина.

   Первый тревожный звоночек.

   Семья Тадеуса позволила забрать все сохранившиеся бумаги и записи, а также дала беспрепятственный доступ в родовую библиотеку. Неверно будет утверждать, что ничего интересного в его записях и в самой библиотеке, которую Тадеус собрал сам, не нашла. Как бы ни так. Возможность построения физического щита или купола, как могли маги древности, это потрясающе. Он рассматривал такую возможность, в это поверить сложно, маги прошлого по-настоящему были великими, почти всемогущими, а мы лишь их бледная тень. Но о таких их возможностях я не подозревала. В академии рассмотрю этот вопрос подробней, вряд ли такое возможно для безликих, мы все работаем на уровне психоэмоционального контроля, физические проявления у нас встречаются очень редко, в исключительных эмоциональных проявлениях, на грани контроля, даже за его гранью, скорее. Но ученики боевого факультета вполне могут достигнуть подобного мастерства, так что в любом случае мне будет, о чем поговорить с преподавателями и магистрами по приезду.

   Сейчас не очень хочется думать и анализировать все, что произошло за эту неделю. Правда, не хочется, но получается как-то, само собой. Я раскладываю по полочкам, переворачиваю, вспоминаю и то, что получается в итоге, мне сильно не нравится. В записях полно каких-то намеков на возможное будущее, в котором мы сможем постичь величие магов древности, их мастерство, силу. Часто мелькает какое-то, то ли предсказание, то ли что-то подобное, но конкретных записей нет, только обрывки фраз, расплывчатое указание на даты. Что пугает меня больше, так это совпадение одной из этих дат с моим днем рождения, не просто день красного солнца, а год и месяц, конкретный день, час. И вторая дата не менее пугающая день, когда Империя Возродилась, ночь смерти Тадеуса.

   Не думаю, что Алекс не сунул свой нос в записи брата, думал ли он над этим? Я уж точно думаю и страшусь того, что может оказаться на самом деле за этими числами.