Ведьма двенадцатого круга. Виола Редж

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ПЯТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТАЯ
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
• ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

АННОТАЦИЯ

В мире, когда-то давно разделённом Гранью на две половины, живут ведьмы, маги и обычные люди. Кандис Мелрой – ведьма со слабым даром. Зато у неё есть сильный фамильяр и любимое дело. Две случайные встречи и пожарный маг без резерва, которого спасает Кандис, – и вот уже жизнь поворачивается совсем иной стороной: дар Огня кипит в крови, друзья уходят на Ту Сторону, а сама ведьма вынуждена выйти замуж. К чему же всё это её приведёт?

   Первая книга дилогии «Ведьма выходит из круга».

   Вторая книга дилогии – «Ведьма Грани»

ПРОЛОГ

Тот год запомнился всем жителям округа Ровайон изнурительно-жарким летом и лесными пожарами. Над городом стоял запах гари, хлопья пепла летали в воздухе. Люди без крайней надобности из домов не выходили, а на окнах развешивали мокрые тряпки. Тряпки чернели спустя полчаса-час, а всезнающие продавщицы в продуктовых лавках потихоньку шептали покупателям о новом ведьмином круге на Клойском болоте. Горит-де тот круг потусторонним пламенем, и никто не сможет его затушить, пока не придёт из неведомого ниоткуда огненная ведьма.

   Но солнце пекло по-прежнему, лес горел, несмотря на все усилия пожарных магов, а ведьма всё не приходила. Зато объявились трое Повелителей Огня – магов высшей категории из столичной Магадемии Наук. Они обследовали лес вместе с Клойским болотом и заявили возмущенной общественности: никакого ведьминого круга в окрестностях нет. А есть, говоря по-научному, залежи ценного торфа, вот он-то и горит от жары и неосторожного обращения местных жителей с огнём.

   Магадемики быстро оформили документы на разработку природного месторождения торфа – Ровайонское начальство было согласно на все, только чтобы округ снова зажил нормальной жизнью, – и так же быстро уехали назад, в столицу.

   Огонь будто насмехался над людьми. Пожарные маги выбивались из сил, ставя заслоны на пути стихии, лекарни были переполнены, вокруг леса стояло оцепление из жандармских и добровольцев: простых селян и горожан. Они помогали чем могли, обновляли запасы воды и относили пострадавших или обессилевших магов в лекарские палатки.

   Той ночью пожар удалось притушить, и робкая надежда поселилась в сердцах огнеборцев. Но к утру пламя загудело с новой силой и понеслось по кронам деревьев. «Верховой пожар! Отходим!» – скрепя сердце устало скомандовал Главный пожарный маг. И когда люди, обожжённые, измученные, сделали общий шаг назад, загорелась даже земля.

   Спасли их добровольцы. Все двенадцать пожарных магов обгорели, но остались живы. Ржавое рассветное солнце показалось лишь на миг: кто-то всё же догадался позвать из столицы Повелителей Воды. Но Рик Кодар, стоявший в оцеплении, по большому секрету рассказал жене, что за секунду до того, как с неба хлынули потоки воды, огонь погас сам. А через миг прямо перед ним, Риком, появился силуэт огненной ведьмы.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Марисса ворвалась в перевязочную с радостной вестью: пожар прекратился! Я подняла глаза и даже нашла в себе силы порадоваться. Иногда это помогает – просто улыбнуться и сказать самой себе «всё хорошо, всё уже хорошо». Но не сегодня. После суток в сердечно-сосудистом пришлось остаться и помогать в перевязочной, просто потому, что пожилая лекарка Аньель попала с кризом в моё же сердечно-сосудистое, а её сменщица Ола была на дежурстве в оцеплении.

   Марисса споро принялась за очередного пострадавшего (тому повезло, отделался ожогами первой степени), продолжая делиться новостями. Я даже не пыталась вникнуть в её трескотню – что-то про мужа Рика, который видел якобы огненную ведьму, выходящую из пожара. Руки продолжали делать свое дело, и скоро пациент покинул кабинет, благодаря и едва не кланяясь.

   – …Кандис, ты меня слышишь?! – Марисса трясла меня за плечо. – Ты спишь на ходу!

   Да, конечно… Что? Я сплю?

   – Иди домой, Кандис, – Марисса едва не силой вытолкала меня за дверь.

   В коридоре всё ещё была очередь, но подруга права: сейчас я им помочь не смогу. Выложилась до конца, до последней капли силы. Добраться бы до дома… Или остаться и поспать где-нибудь в пустой… Стоп. Пустых палат сейчас нет. Значит, надо переодеться и…

   Перед глазами плавали цветные круги, не хватало ещё хлопнуться в обморок. На чистом упрямстве я вышла на улицу и удивилась прохладе и свежести воздуха: не летали больше хлопья пепла, не было всепроникающего запаха гари, а с неба падали редкие дождевые капли. Кожа впитывала энергию родных стихий, и слабость отступила. Резерв этим не восполнить, но до дома дойти – вполне.

   Прохожие, что попадались мне навстречу, улыбались, и хотелось улыбаться им в ответ. На плитах мостовой блестели лужицы, да и окна домов, с которых живо сняли защитное тряпьё, тоже засияли. Весь город недоверчиво следил за кружащими тучами в надежде, что жара больше не вернётся.

   Я хоть и засыпала на ходу, но тоже поглядывала вверх, вот чуть и не налетела на него. Выглядел парнишка странно: кожа светлая, длинные локоны цвета воронова крыла, одет в тёмное трико и длинный коричневый… скажем, дождевик из бархатистой ткани с белоснежным кружевным жабо на груди. На ногах короткие замшевые сапожки, заляпанные грязью, а на голове маленькая шапочка с длинным пером. Из-под дождевика выглядывали средних размеров ножны.

   В старой крепости на день города иногда ставили исторические сцены, но мальчишка актёром быть, конечно, не мог. Удивившись, я остановилась. Он сердито уставился на меня тёмными, почти чёрными глазами, и я, чтобы не пялиться на него безо всякого повода, вежливо спросила:

   – Привет, помощь нужна?

   Рот мальчишки надменно скривился.

   – Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

   Да и пожалуйста. Больно ты мне нужен. Я последний раз окинула его взглядом, интерес быстро угас, а усталость взяла своё. Скорее домой, упасть и спать.

   К счастью, мой дом не так далеко от лекарни. Квартира на первом этаже небольшого старинного флигеля (в историческом центре нет новостроек), зато с удобным отдельным входом. Ухожу и прихожу я то рано, то поздно, с соседями общаюсь мало, а гости у меня в последнее время бывают редко.

   «Явиласссь», – прошипел вместо приветствия шатья Лелюгрин, мой фамильяр, домоправитель и иногда, если он в хорошем настроении, собеседник.

   Лелюгрин предпочитает показываться в образе большого дымчато-серого кота, хотя бабушка, от которой он перешёл мне, если так можно выразиться, по наследству, обычно звала его Сереньким Волчком. Шатьи – волшебные существа. Разговаривают, облик меняют, заботятся о ведьмах и питаются нашей энергией.

   – Так и с голодухи недолго откинутьсссся, – продолжал шипеть Лелюгрин. – Где ты опять шлялась вссссю ночь?!

   – Подменяла тётушку Аньель в перевязочной, – ответила я, широко зевнув. – Прости, кормить тебя нечем, резерв пуст.

   – Никак совсем умом тронуласссь, ссссама хоть немного поешшшшь! – в тоне шатьи прорезалось что-то большее, чем простое недовольство.

   Есть не хотелось. Вот душ – другое дело.

   – Мешок мослов да стакан крови, кто такую замуж-то возьмет, – ворчал шатья, подогревая мне воду. – Девица должна быть с формами…

   Перепевы с бабулиных слов. Есть они у меня, эти формы, а замуж я не торопилась. И не понимала, отчего Серенький на пару с бабушкой так хотели сбыть меня с рук.

   В душе чуть не заснула стоя. Лелюгрин помог дойти до кровати, а когда щека коснулась подушки, я уже отключилась.

   Сон был удивительно ярким и реальным. И ещё удивительней, что в нём я снова увидела того мальчишку в странной одежде. Правда, в интерьере сна она уже не казалась странной. Я с нездоровым любопытством разглядывала шёлковую обивку стен, сверкающий лаком цветной узор деревянного пола, высокие полуарочные окна с цветными стеклами, диваны и кресла с винно-красными сиденьями обтекаемых форм, вызолоченными подлокотниками и ножками в виде чьих-то лап с тремя огромными когтями.

   На столе, в центре которого стояли несколько потрясающей красоты кубков, вольготно сидел молодой темноволосый мужчина. На нём были высокие ботфорты, узкие черные штаны и чёрная, обтягивающая торс, рубашка, ворот и манжеты которой украшало кружево. Рядом валялся черный же плащ, сверху – широкополая шляпа.

   Лицо мужчины было смуглым, в отличие от моего белокожего знакомца, глаза – пронзительно-светлые. Но манера надменно кривить рот явно досталась обоим по наследству. Едва взглянув на них, я поняла: родственники.

   Все это время мужчина и мальчишка о чём-то спорили, но я, поглощённая зрительными образами, совсем не вслушивалась в их слова. И вдруг звук словно взорвал мой мозг.

   – …никак ты трусишь, Крей? – насмешливо спросил мужчина.

   Какой, однако, приятный голос: низкий, с бархатными переливами, проникновенный…

   – Я не трус, – мальчишка подскочил с дивана. – Риата, ты знаешь, я не трус, но вдруг что-то пойдёт не так и тебе понадобится моя помощь?

   – Скрыться на время и развязать мне руки – та помощь, которой я от тебя жду, – уверенно возразил мужчина. – Крей, пойми, я должен знать, что ты в безопасности. Ну же, Крей!

   – Да, риата, – склонил голову Крей и…

   Я проснулась.

   Рядом сидел шатья и махал передними лапами, будто пытался взбить воздушную подушку. Ещё и шипел тихо «кышш, кышшш, окаянные». Что с тобой, Волчок?

   – Спи, Кандисс, ссспи, всссё хорошо.

   Я прикрыла глаза, но сон, как назло, не шёл. Перед внутренним взором снова и снова вставала картина разговора двух братьев. Надо же, привидится такое! Будто сама там побывала. Потом усталость взяла своё, и я кое-как заснула.

   В следующий раз проснулась от того, что Волчок вскочил мне на живот – его любимый способ побудки. Что снилось, не запомнила, только звенящий вопль мальчишки «Риата!» так и стоял в ушах.

   – Ссколько можно, – возмущался шатья. – Ссовсем эти кошмарны сстрах потеряли!

   Кошмарны? Нет, сегодняшние сны ничуть не походили на творения вредных духов-кошмарников. Всё было чересчур реально.

   Волчок предложил успокоительного, но спать мне больше не хотелось. На работу – только вечером, сейчас бы поесть поплотней и прогуляться, подышать нормальным свежим воздухом. Энергией Воды я резерв заполнила, а вот Воздух еще нуждался в подпитке.

   Обедоужин, как назвал это Лелюгрин, оказался действительно плотным. Впрочем, по-другому у него не выходило. Если мясное рагу – то мяса там больше, чем овощей, если пирог – то такой, что одним куском наешься. Наверное, лишь благодаря его кормёжке я и выдержала этот почти двухмесячный кошмар, когда поток больных в нашей лекарне вырос из-за пожаров почти втрое.

   Мне справляться с последствиями было легче, чем другим, потому что дар Воды почти уравновешен даром Воздуха. Спасибо бабуле и прочим родственницам по материнской линии. С другой стороны, оба дара довольно слабые, поэтому… Поэтому после начальной ведьминской школы я сразу пошла учиться лекарскому делу, не обращая внимания на бессмысленные уговоры родни не предавать высокое предназначение ведьмы.

   Опять же благодаря дару Воды мне удается лечение разных болезней кровеносной системы. И как раз из-за слабости этого дара я способна влиять на причину болезни точечно. С годами эта способность развилась ещё больше, так что моим наставникам стыдиться нечего. В свои почти тридцать лет я стала ведущей лекаркой сердечно-сосудистого отделения.

   Работа занимала почти всё мое время. Лелюгрин в периоды острого недовольства мною шипел, что однажды я сильно пожалею, что когда-нибудь спохвачусь, но будет поздно. Лучшие годы уйдут безвозвратно.

   Так вот пока они не ушли, пойду-ка на воздух. Гулять.

   Ровайон – не самый большой город и не самый большой округ нашей страны, зато он очень чистый, зелёный, с красивой набережной (Ровайон стоит на левом, высоком берегу реки Этиенны) и даже прекрасно сохранившимся старинным замком-крепостью Ровайей. Много-много лет назад Ровайя принадлежала кузену короля Бернарда Девятого дюку Эллингтону, впоследствии ставшему королём Жилем Первым.

   А сейчас в Ровайе музей с одной из лучших в стране коллекций старинных, под стать замку, картин. Крепостную стену давно разобрали, чтобы замок был виден из любой точки города, зато чуть дальше по течению Этиенны есть развалины форта со сторожевой башней, которую прозвали отчего-то Дюковой. Всем известно, что построили её лет на пятьдесят позже коронации Жиля Первого, но Дюкова башня – такая же достопримечательность Ровайона, как и замок.

   К Дюковой башне я и шла. На её верхней площадке Воздух охотнее всего восполнял мой резерв, но дорога неблизкая. Сначала надо пройти через весь город. На улицах было многолюдно, все спешили надышаться, как и я, свежестью и почти позабытой прохладой: мамаши с грудными младенцами, школьники, старички и старушки, молодые люди и девицы. И в каждом взгляде была надежда: кошмар закончился.

   Спешно выставленные столики летних кафе были заняты сплошь, и, кажется, их хозяева собрались свести двухмесячные убытки к нулю. Кто-то призывно помахал рукой с другой стороны улицы, но я улыбнулась и ускорила шаг. Восполнить резерв сейчас важнее.

   Исторический центр остался позади, окраины с их высотками – тоже. Поднимаясь в гору (форт и башня стояли на изрядном возвышении) мимо садов и огородов за крепкими деревянными заборами, я снова встретила его. Мальчишку в странной одежде.

   Он обогнал меня на хорошей скорости. Почти бежал, и я, конечно, останавливать не стала. Просто пошла следом. Все же я женщина, и я любопытна. Встречаю парня второй раз и помню о нём целый сюжетный и красочный сон. Неспроста это, ой неспроста, как сказал бы Лелюгрин.

   Остановиться всё равно пришлось. Даже отскочить с дороги, потому как не с моими силами заступать путь Призрачным Гончим. Я разглядела их средь бела дня оттого, что по контуру двух огромных (со среднего телёнка) тел пробегали огненные искры, а запах гари облаком летел впереди. И шли они по следу моего знакомого незнакомца Крея.

   Осознавала прекрасно, что помочь ничем не смогу. И всё равно бросилась вверх, вслед мальчишке и Гончим. Не должны твари с Той Стороны хозяйничать в моем мире! И загонять парня, как дичь, тем более не должны!

   Когда я добежала до огромного, с меня ростом, валуна, когда-то обозначавшего границу форта, мальчишка без напряжения держал двух призрачных псов на расстоянии вытянутой руки и с каждой оскаленной пасти срывались клочья дымной пены. Гончие стояли спокойно, не бесновались, не рвались к его горлу, но это было вынужденное спокойствие: от рук парня тянулись жгуты огня. Они обвивали шеи тварей наподобие жутких ошейников.

   Парень что-то говорил. От этих слов контуры Гончих делались ярче, и… вдруг псы запылали, словно два гигантских костра. Запах гари снова заполнил все кругом, я начала задыхаться и привычно вытащила из сумки платок. Закрывать рот и нос этим летом стало жизненно необходимым, так что движение было, можно сказать, автоматическим.

   А когда я подняла глаза, по ним ударила белая вспышка. Взрывной волной меня понесло вниз и впечатало спиной в бок того самого валуна. Спасительная темнота накрыла с головой. Последней мелькнула мысль, что мальчишку больше не увижу. Даже во сне.

   – Ну-ну, давай, приходи в себя, крошка.

   Голос был певучий, словно горный ручей, и такой же красивый и волнующий. Если бы не спина, которую простреливало болью, и не глаза, которые страшно было открыть, я бы, наверное, отнеслась к нему со всем вниманием.

   – Что здесь произошло? Расскажи мне, чтоб я сумел помочь, – журчал над ухом этот редкостный соблазн.

   Голос обволакивал мягкой пеленой, заставляя забыть о боли, заставляя кровь быстрей бежать по жилам, заставляя…

   – Повелитель Воды, – выдохнула я в изумлении.

   У нас на весь Ровайон ни одного Повелителя. Маги с сильным даром в провинции не задерживаются. Откуда же он взялся?

   – Ну вот и ты, крошка, – обрадовался маг. – Может, откроешь глазки и скажешь, как тебя зовут?

   – Кандис, – ответила я, – Кандис Мелрой.

   – Привет, Кандис Мелрой, – с мягкой усмешкой сказал незнакомец. – Хочешь узнать моё имя? Открой глаза, – велел он уже строже.

   Я только крепче зажмурилась. Мне ли не знать, к чему приводят ожоги глаз? А наш лучший окулист магистр Тьери очень, очень далеко отсюда. Внизу, в городе… в своём кабинете.

   Под веками словно разгорался пожар, слёзы… Как я не догадалась, слёзы – та же вода, послушная воле своего Повелителя.

   – Не надо, – попросила я, а влага стекала по щекам, удержать её было невозможно. – У меня может быть ожог роговицы!

   – Тем более мне нужно тебя осмотреть, – быстро ответил маг. – Раз ты знаешь про ожог роговицы, то знаешь и о последствиях. Не трусь, Кандис Мелрой, я помогу.

   Мне удалось ещё немного посопротивляться, выясняя, действительно ли этот маг с завораживающим голосом умеет справляться с последствиями ожогов глаз. Но в итоге выяснилось кое-что иное: мой слабенький дар Воды изо всех сил тянулся к носителю более сильного дара. Требовал довериться, подталкивал, да что там, просто толкался! И я решилась поднять веки.

   Делая это очень осторожно, медленно, я всё равно оказалась не готова к брызнувшей прямо в лицо влаге. Но зажмуриться не успела. Повелитель Воды поймал мой взгляд и уже не отпустил. С другой стороны, ни боли, ни рези я не чувствовала, а смотреть на него было приятно.

   В лице мага было что-то лисье, то ли узкий, чисто выбритый подбородок с продольной бороздкой посередине, то ли слегка раскосые серо-зеленые глаза. А может быть, плутоватая улыбка на красиво очерченных губах? Волосы у него были светлые, почти что белые, а сам он стоял рядом на коленях и…

   – Вот и всё, Кандис Мелрой, нет у тебя никакого ожога, можешь отмереть, – сообщил маг своим невозможным голосом.

   – Правда? – с глупой улыбкой спросила я. – А…

   – А спину твою я тоже подлатал, – перебил он. – Вот только пока ты не восстановишь резерв, нормального выздоровления не получится. Что тут случилось? Ты потратила всю силу до капли.

   – Призрачные Гончие, – вздохнула я, продолжая разглядывать мага. – Потом они взорвались… наверное. Я уже не видела.

   – Призрачные Гончие? Средь бела дня? Ты уверена?

   Я подумала и качнула головой. Может, мне и мальчишка привиделся, и Гончие.

   – Они шли за тобой? – продолжил расспросы маг.

   – Нет, – вот в этом я могла бы поклясться. – Это я шла следом.

   – Кстати, а куда ты шла?

   – К Дюковой башне, – я приподнялась на локтях, и маг тут же подхватил меня под спину.

   – Осторожно, – велел он, наклонившись.

   Губы Повелителя Воды двигались совсем рядом с моими, а вторая рука легла на бок прямо под грудью. Дар бесновался, заставляя действовать, вынуждая ещё плотнее ощущать контакт его ладоней с моим телом, требуя подпитки от более полного источника…

   Да что ж такое-то?! Будто я первый раз вижу мужчину с таким же даром, как мой!

   Я сглотнула и, отвернувшись, произнесла:

   – Мне нужно срочно пополнить резерв, или…

   – Или что? – спросил он с улыбкой. – Набросишься на меня прямо здесь? Так я совсем не против. Заодно и свой резерв пополню.

   Дар Воды затаился в предвкушении.

   – Эй, я даже не знаю, как тебя звать! – возмутилась та часть меня, которой было плевать на происки магии.

   – Ах да, прости, – улыбка вкупе с голосом действовала убойно. – Меня зовут Жером Демерель. Приличия соблюдены? Тогда можешь начинать.

   – Что? – сиплым шепотом переспросила я.

   Голова отказывалась соображать полностью. Собственно, человек на девяносто процентов состоит из воды, доказанный факт, и мозг не исключение, так что этот маг задействовал всю мою внутреннюю воду.

   – Как что? – словно бы удивился он. – Начинай рассказывать, что у вас тут творится. Пожары, призраки средь бела дня, ведьмы без резерва. Весело у вас, в провинции, – заключил он, одним движением подхватывая меня на руки и вставая с колен.

   Я не успела даже охнуть. Он велел держаться за шею и расслабиться. От рук и груди Жерома исходило приятное тепло, концы светлых волос щекотали мою кожу, а пах он водной свежестью.

   – Куда ты? – спросила я с удивлением, когда маг повернул в гору к форту, а не вниз, к городу.

   – Прогуливаясь по этим живописным развалинам, – ответил он с лёгкой усмешкой, – я наткнулся на небольшую каменную поилку для ослов. Воды после вызванного мной дождя там не слишком много, но тебе на первый случай хватит.

   Кровь прилила к щекам. Он провоцирует меня, а я… я ведусь. И все лишь оттого, что мой дар по сравнению с его как радужный мотылек рядом с единорогом. И какая я после этого ведьма? И… стоп! Что-то такое он сказал про свой резерв… Что-то… Вот!

   – Ты… тоже должен восстановить свой резерв?

   – А как же, – произнес Жером проникновенно, – и мои силы не безграничны.

   Пока что он нёс меня на руках, в гору с приличным градусом уклона, разговаривал и даже не запыхался.

   – Но я так и не услышал, что с тобой случилось, – напомнил маг. – Если Гончие гнались не за тобой, где ты так потратилась?

   Я с усилием отвлеклась от нормальных женских эмоций, вызываемых тесным контактом с привлекательным мужским телом, и сообщила ему, где и на что потратила свой резерв.

   – Так ты лекарка… – протянул он. – Постой, как два месяца? Когда из Ровайона пришел запрос, мы решили, что пожару от силы пара недель!

   Я рассказала про безумное лето, про героических Пожарных магов и краткий визит в Ровайон Повелителей Огня.

   – Понятно, – процедил Демерель сквозь зубы. – Саботаж.

   Не знаю отчего, но мне захотелось его разубедить. Доказать, что каждый житель Ровайона делал всё что мог.

   – Саботаж не здесь, – прервал меня Жером. – А у нас, в Магадемии. Придётся разбираться, кто из Повелителей Огня скрыл от нас Ровайонские пожары.

   Оказалось, что между Повелителями Огня и Воды в Магадемии давно существовало соперничество, которое сейчас переросло в открытое противостояние адептов двух магических стихий.

   Ведьмы умели сочетать магию разных стихий. Мне и в голову не могло прийти, что два моих дара – Вода и Воздух – смогли бы вдруг конфликтовать друг с другом!

   – Огонь боится Воды, – пояснил мне, как неразумному ребенку, Жером. – Страх рождает неприязнь, неприязнь – соперничество, соперничество…

   Соперничество может породить войну, но об этом лучше не думать… Нас, ведьм, всегда учили, что стихии, как и всё в природе, тесно связаны: воздух рождает огонь, огонь – землю, земля – воду, а вода, испаряясь, вновь превращается в воздух. Огонь и вода – противоположные стихии, но к чему им бояться друг друга?

   – Вода может затушить Огонь, – снова взялся объяснять маг, – а Огонь может испарить Воду.

   Так бывает, но… Додумать свою мысль я не успела, потому что вдруг почувствовала вокруг себя живительную влагу. Мы дошли. То есть Жером донёс меня до поилки с водой и сейчас заставил эту воду изливаться вокруг сияющими каплями фонтанных брызг. Или обыкновенного душа.

   Но это всё равно было чудесно. Резерв наполнялся, наполнялся… Я чувствовала, что сил становится достаточно, и запустила процесс самоисцеления. Дар перестал требовать слияния с более сильным носителем, и на какой-то миг мне даже стало жаль, что я смогла устоять. Всё же не каждый день тебя носит на руках Повелитель Воды из самой столичной Магадемии.

   Вот, кстати, надо бы сказать ему, чтоб отпустил. Я подняла глаза и невольно залюбовалась. Когда тебя ласкают потоки родной стихии, даже самое некрасивое лицо становится одухотворённо-прекрасным. Что уж говорить про Жерома. Сейчас он показался мне настоящим принцем из сказки.

   – И? – спросил он в ответ на мою просьбу, не торопясь отпускать. – Это вся твоя благодарность?

   Я понимала, конечно, что надо его отблагодарить. Но, в конце концов, ведьма я или нет? Это мне надо кружить головы мужчинам, соблазнять и… Словом, в моем теперешнем состоянии я была способна лишь изо всех сил держаться, чтоб не пасть перед магом подобно покорённой крепости.

    – Моя благодарность тебе, Жером Демерель, не знает границ, – чётко произнесла я. – Кандис Мелрой, ведьма двенадцатого круга, признает себя…

   – Замолчи! – попытался прервать меня он.

   – … признаёт себя должницей… – продолжила я официальную формулу признания магического долга, – Повелите…

   Не знаю, почему Жером не захотел, чтобы я договорила. Но способ, которым он воспользовался, честным назвать нельзя. Зато он был очень приятным. И… не о том ли я мечтала всю дорогу до ослиной поилки? Губы мага были мягкими, но настойчивыми. У меня перехватило дыхание, глаза закрылись, руки судорожно вцепились в его плечи, а голова запрокинулась, чтобы он… чтоб ему было удобнее целовать мою… шею? Когда успел-то?

   Тут я обратила внимание на ряд других странностей. Например, на расстегнутую блузку и… Сколько времени мы так стоим?! Я напряглась, и он остановился.

   – Кандис? Что-то не так? – спросил он своим искушающим голосом.

   Меня одновременно терзали два совершенно противоположных желания: оказаться как можно дальше от него и… оказаться с ним как можно дальше отсюда. И желательно, чтобы нам никто не мог помешать. Я быстро застегнулась.

   – Здесь немного ветрено.

   – Зато как романтично, – возразил он. – Разве ты не любишь романтику?

   – Я люблю романтику, – честно ответила я. – Не люблю выставлять себя напоказ, – и махнула рукой в ту сторону, откуда по тропе следом за нами поднималась целая группа горожан.

   И не надо меня убеждать, что он их не заметил!

   – Еще один поцелуй, Кандис, – сказал он, просительно заглядывая в глаза. – И можешь считать, что отблагодарила.

   – Поставь. Меня. На землю, – потребовала я.

   – И ты сама меня поцелуешь, – утвердительно произнес маг.

   Я посмотрела на него в упор. Поняла, что другие варианты моей благодарности не прокатят. Жером медленно и аккуратно опустил меня вниз (кстати, пока опускал, я всей кожей ощутила его… рельеф). Твёрдый он, однако. Крепкий, хоть и жилистый. Мышцы и… всё остальное… чувствовались даже сквозь одежду. Просто издевательство какое-то.

   – Господин Демерель! Наконец-то мы вас нашли!

   Сам градоначальник Стэн Вильерс. По крайней мере, голос точно его. Хорошо, что я успела привести себя в порядок!

   – Ослы пришли к поилке, – негромко пробормотал маг.

   Несмотря на обстоятельства, я хмыкнула. Повернуться и поприветствовать окружное начальство он мне не дал, крепко прижав к себе одной рукой. С одной стороны, я понимала, почему. С другой… нет, неприличнее будет показать нашим чиновникам всю степень интереса мага к ведьме.

   – Господин Демерель, куда же вы пропали? – с ласковой такой укоризной поинтересовался другой голос, женский.

   Госпожа старший секретарь окружной Управы Мишель Лаберри.

   – Господа, а вы, в своей провинции, весьма бесцеремонные люди, – непринужденно отозвался Жером. – Я прогуливаюсь с дамой. Полагаю, вы будете настолько любезны, что предоставите нам возможность завершить прогулку.

   – Жером, мы тут люди простые, – прогудел третий голос эдакого «доброго дядюшки», – испугались, что пропал наш столичный спаситель-избавитель, искать кинулись. Кто ж знал, что ты с девушкой?

   С этим я знакома, к счастью, не была. Несмотря на кажущееся добродушие, с ним не стоило встречаться в тёмном переулке. Да нигде бы не стоило.

   – Причин для страха больше нет, Антуан? – с нажимом поинтересовался Жером. – И прекрасно. Господа, перед отъездом я обязательно загляну в Управу и задам вам несколько вопросов. А сейчас…

   Он сделал выразительную паузу, и Вильерс – он всегда был сообразительным, иначе на таком посту не удержаться – быстро развернул всю компанию обратно.

   – Какой момент испортили, – вздохнул Жером, когда мы снова остались одни. – На редкость прилипчивые господа. Все утро водили меня по этой вашей Ровайе, как собачку на привязи. После обеда сбежал, так и здесь нашли!

   – Видимо, тоже хотят отблагодарить, – съязвила я, отступая в сторону.

   – Кандис, извиняться не буду, – сообщил маг, не препятствуя моему отходу. – Ты мне очень понравилась. Пойми, увлёкся.

   А как же, понимаю, сама увлеклась.

   – Если бы не ты, ваши чиновники меня б в покое не оставили. И о долге больше не вспоминай.

   Надо же, как сильно он не любит чиновников. Даже долг простил.

   – Ты сделал для меня намного больше, – вздохнула я. – Но можно было не разыгрывать представление, а честно попросить о помощи.

   – В следующий раз – никаких представлений, – твёрдо заявил он.

   Следующий раз. Даже смешно.

ГЛАВА ВТОРАЯ

С Жеромом мы распростились, как только я показала короткую дорогу к Управе. Возвращаться к форту уже не хотелось, да и Воздух восполнял мой резерв самостоятельно. Пусть и медленнее, чем нужно, но для работы мне важнее Вода.

   На улицах царила эйфория. Люди поверили в прекращение пожаров и всячески нахваливали Повелителей Воды в противовес Повелителям Огня. Я тоже не удержалась и в одном из уличных кафе, где вдруг освободился столик, заказала себе большую порцию мороженого и коктейль с каплей абрикосового ликёра.

   – Да не было там никакой огненной ведьмы, – раздалось за спиной, где друг против друга сидели две нарядные дамы. – Говорю ж тебе, что лично готовила гранки для вечернего выпуска. А там интервью с новым начальником магконтроля. И чёрным по белому – пожар не магический.

   – У соседки сын в оцеплении стоял и её видел.

   – Мало ли что ему там почудилось под конец, все на пределе были.

   От кого-то я уже слышала про огненную ведьму, только это сказки: огонь противен нашей природе. И даже упоминание магконтроля сегодня не испортило аппетит. Я доела мороженое, не вслушиваясь больше в чужие разговоры, и лишь после этого с приятным чувством насыщения отправилась в лекарню.

   Смену принимала у шефа – заслуженного лекаря Криса Кристофа. Он – живая легенда Ровайона, который не отдал Костлявой ни одного пациента. КриКри, как называли его все без исключения, вкратце рассказал о «старичках» (к счастью, за прошедшие сутки все стабильны, назначения без изменений) и о вновь поступивших.

   – Мадам Леопольдина. Очередной криз. Давление я ей снизил, но нужно понаблюдать.

   Я забрала у шефа карту назначений мадам, которая регулярно попадала к нам в отделение, ибо не пристало ведущей приме окружного театра принимать успокаивающие настои – «актриса должна жить на нерве!», – и сделала пометку в блокноте: «м.Л. – наблюдать». КриКри подождал, пока я закончу, и заговорил о следующем пациенте:

   – Месье Домажон, предынфарктное состояние, будь с ним повнимательней.

   Когда шеф говорит «повнимательней, Кандис», это означает, что пациент не из лёгких, но всё обойдется. А вот когда он, вздыхая, говорит «тяжёлый»…

   – Главный пожарный маг Паскаль Люмерье. Тяжёлый. Обширный инфаркт задней стенки. Если бы не твоё дежурство, сам бы остался.

   Обширный инфаркт. Это плохо. Особенно для мага, который только что в прямом смысле едва не сгорел на работе. Наверняка резерв у него пуст, а пополнить нечем. Иначе не довел бы себя до такого состояния.

   Кри-Кри ещё раз вздохнул, с лёгкостью прочитав мои мысли, и предложил:

   – А пойдём-ка посмотрим его вместе.

   Паскаль Люмерье лежал под капельницей в ближайшей к ординаторской палате. Глаза его были прикрыты, у носа и рта залегли глубокие морщины, цвет лица серовато-синюшный (землистый, сказал бы Волчок), лоб обожжён, на руках повязки.

   – Он обгорел? – спросила я полушёпотом.

   – Как и все пожарные, – кивнул шеф. – К нам перевели из ожогового. Кандис, я рассчитываю на тебя.

   Дело плохо. Когда КриКри говорит «я на тебя рассчитываю», значит, у пациента практически нет шансов. Предстоит нелёгкая ночь. Я подвесила на пожарного мага следилку – заклинание, что оповестит о любых изменениях в его состоянии, – и повернулась к шефу.

   Глупо говорить, что сделаю всё возможное. Здесь надо было делать и всё невозможное тоже. КриКри, поняв, что я прониклась, удовлетворённо повернулся к капельнице, проверил скорость инфузии и положил руку на грудь пожарного.

   Он гениальный диагност, хотя обладает лишь зачатками дара Земли. А может, как раз поэтому.

   – Кандис, подключайся, – велел шеф.

   Приложив свою руку к щеке пациента, я отпустила дар и прикрыла глаза. Процедура отработана: КриКри передает информацию, а моя задача – принять её без искажений. Вот оно, сердце Паскаля Люмерье. Вот зона поражения. Нет, никаких тромбов, значит, произошел мощный сосудистый спазм нескольких ответвлений коронарных артерий… И если бы маг имел достаточный резерв, он прекрасно бы справился с ситуацией сам.

   А теперь, раз уж я тут, попробую усилить кровоток и снизить активность сердечной мышцы. Вот так. И чуть-чуть добавлю кислорода, ведь Воздух почти восстановился. Шеф мои действия одобрил и, убрав руку, ещё какое-то время постоял рядом. Кожа пожарного… нет, не порозовела, но перестала быть настолько землистой.

   КриКри ещё раз повторил, что надеется на меня и, если что, немедленно приедет. Я в свою очередь, проводив до двери, передала привет его жене Клодетт и от души пожелала спокойной ночи.

   Потом заглянула в палаты к другим поступившим, с мадам Леопольдиной поздоровалась почти как с родной, быстро прошла по отделению – следилка пока молчала. Тётушка Аньель пыталась помогать – жёстко пресекла. Мы все устали за это безумное лето, не хватало ещё осложнений в мое дежурство!

   Отдала лист назначений младшей лекарке Хельге и предупредила, что ночь проведу в палате Люмерье. Хельга сосредоточенно кивнула и понеслась выполнять – только подол короткого зеленого халатика мелькнул. И надо же было мне остаться в коридоре и посмотреть ей вслед: прямо передо мной соткалась призрачная фигура Зёленой Дамы.

   Те, кто считает, что от призрака легко избавиться, трижды поплевав через правое и дважды через левое плечо, увы, ошибаются: не так всё просто. В нашей лекарне обитал призрак монахини ордена Милосердных Сестер. Сестра Иза всю свою жизнь посвятила монастырской лекарне. И посмертие отдала своему детищу, которое теперь стало главной лекарней города. Мы носим зелёные халаты по традиции: таким всегда было облачение Милосердных Сестер. Считается, что это цвет жизни и надежды, но на самом деле зелёная ткань отлично скрывает красную человеческую кровь. И всего лишь.

   Суеверных пациентов, считавших появление Зелёной Дамы плохим знаком, приходилось разубеждать: она помогала не раз и не два. Я всегда относилась к сестре Изе с уважением, хоть и уставала от её нравоучений. Дело в том, что ведьмы, даже такие слабые, как я, не только видят, но и слышат призраков.

   Вот и сейчас наша Дама сердито выговаривала, что не след позорить зелёное облачение Милосердной сестры такой непристойной длиной, как у Хельги. Тем более в сердечно-сосудистом отделении! Обещала эпидемию сердечных приступов среди болящих мужеска полу от одного только вида Хельгиных ног.

   И если сообщить ей о собственной (полностью противоположной) точке зрения, можно надолго застрять в коридоре. Иза просто блокирует двери, пока ты не выслушаешь всё, что она имеет сказать в воспитательных целях. А на работе не время внимать проповедям. Тем более сегодня, когда… Тонко звякнула следилка, и я невежливо проскочила прямо сквозь ворчащего призрака.

   Успела. Раствор в капельнице закончился, пожарному магу нужна новая порция обезболивающего. Та, что в нём, ещё какое-то время будет действовать, но недолго. Пока готовила новую капельницу, в палату вплыла Иза. Видно, пыталась воспитывать Хельгу, но та – материал неблагодарный. Не слышит призраков совсем.

   Зелёная Дама очень деятельно взялась помогать. У неё отлично выходит снижать температуру – не только вообще, но и в определённых зонах. За это умение сестре Изе можно простить многое. Сердцу пожарного мага нужен был покой, а, как известно, именно это и невозможно. Зато при низкой температуре в организме замедляется всё. И нагрузка на сердечную мышцу падает.

   Правда, ворчать призрак не прекращал. Но теперь на тему «кто умудрился так бездарно перевязать ожогового больного». Усевшись на стул у койки Люмерье, я сосредоточилась и направила все свои силы и внимание в сосуды пожарного. Мне нужно пустить его кровь в обход поражённого участка. Прикрыв глаза, я ещё раз обследовала степень повреждения задней стенки. Да, потом тут будет рубец, но сейчас…

   Сердце мага билось всё медленнее – благодаря усилиям Изы. А я направляла лекарства прямо в зону инфаркта, а основную массу крови, как и планировала, в обход. Время текло неспешно. Иза бормотала молитвы, я молчала. Несколько раз прибегала Хельга, но до утра в отделении не случилось ничего такого, что потребовало бы моего вмешательства.

   Перед рассветом, с первыми лучами которого призракам положено истаивать, Иза твердо сказала:

   – Берегись тварей с Той Стороны. И пожарного побереги. Ему от них уже досталось.

   – От тварей? – рассеянно переспросила я, занятая своим делом. – А вы откуда знаете?

   Но Зелёной Дамы в палате уже не было.

   Когда солнце заглянуло в окно, я удовлетворенно оглядела Люмерье. Этой ночью мы обхитрили Костлявую, а значит, у мага появился шанс.

   Сдавая смену КриКри, я думала о словах Изы. Если Призрачные Гончие свободно гуляют по нашему миру средь бела дня, не мог ли столкнуться с ними пожарный? И если я уступила им дорогу, это не значит, что маг сделал так же. Надо бы выяснить, при каких обстоятельствах он…

   – …Кандис! – оказывается, шеф уже несколько раз задавал один и тот же вопрос.

   А именно, смогла бы я подменить сегодня тетушку Аньель. И не в перевязочной, а в амбулатории на регулярном осмотре, временно заменившем лекарские приемы. Эти осмотры до сих пор проводили младшие лекарки, поскольку все лекари были заняты с тяжёлыми больными или дежурили в оцеплении.

   Конечно, я согласилась. Тем более что до обеда там будет Марисса, а значит, я даже успею поспать. Лелюгрин моему приходу обрадовался. Показалось, будто он вообще не верил, что всё закончилось, что жизнь наконец повернула в обычное русло.

   – Читала? – он повёл головой в сторону лежащей на подоконнике газеты. – Новый начальник магконтроля объявился.

   Я кивнула. Не читала, а слышала, но ни вчера, ни сегодня эта информация не показалась существенной. Слишком я устала. Завтрак был, как всегда, сытный и вкусный: омлет с ветчиной и сыром, оладьи с крыжовенным вареньем и травяной чай. На вопрос, откуда у нас крыжовенное варенье, шатья загадочно промолчал. Но сил что-то выяснять уже не было. На сон оставалось четыре с половиной часа.

   Встала я со странным чувством, будто что-то забыла. Что-то важное. Волчок снова шипел и бурчал, пришлось пообещать, что обязательно покормлю его, как только вернусь.

   Марисса дождалась, пока я переоденусь и вымою руки, и лишь потом сообщила, что больных сегодня намного меньше. Конечно, люди обрадовались, успокоились… Всплеск будет после выходных, когда все захотят расслабиться за вкусной едой с молодым вином. Сосудистые кризы, проблемы с печенью и поджелудочной, похмельный синдром – куда ж без него? Обычный послепраздничный набор.

   Пока же за всю смену из серьезного – только беременная с угрозой кровотечения. Минут пять я приводила в порядок её тонус, а после полчаса приводила в чувство будущего папашу, который навоображал себе невесть что, дожидаясь жену в приёмной.

   Потом в кабинет ввалились несколько подростков. Эти проявили сознательность и решили пройти полный осмотр перед новым учебным годом. Выписала им направления в лабораторию и посоветовала записаться на приём через неделю, когда будут готовы результаты. На самом деле у нас полумагическая лаборатория последней модификации – КриКри постарался, выбил средства. Результаты можно получить сразу или почти сразу – в зависимости от типа анализа. Но детишкам этого знать не надо. Пусть всё остальное рассосётся, а там как раз и черёд сознательных школьников придёт.

   Больше ничего примечательного не произошло. Я даже закончила вовремя, так что Волчок не будет ворчать про мои постоянные опоздания.

   Дорога из амбулатории вела через торговый квартал. Там кое-где сохранились старые двухэтажные лавочки, второй этаж которых занимал сам лавочник с семейством. А ещё глухие высоченные заборы вокруг бывших складов, небольшие особнячки и Дом Торговой гильдии с башенкой и старинными часами над входом.

   Здесь улица расширялась, образуя небольшую площадь. Гильдейские облюбовали её под уличное кафе, где готовили на открытом огне. Идя мимо, невозможно не облизнуться от ароматов жарящихся на углях колбасок или овощей. А гильдейский повар заставлял прохожих заворожённо замереть, когда пёк на большой сковороде лепешки, переворачивая их прямо в воздухе.

   Но сейчас я замерла по другой причине: у жаровни подпрыгивал Крей, вынимая подрумянившиеся сосиски прямо из сковороды. Голыми руками!

   В это время повар делал кому-то отчаянные знаки. Проследив за его взглядом, я поняла – охране! Гильдейский охранник (у него только костюм бутафорский, на самом деле за красивые глаза туда не берут) подходил осторожно, но в его руках было ловчее заклинание, в обиходе – сеть. Отчего же сразу не бросил? Тут я заметила, как повар хватается за раскаленную кочергу и делает шаг навстречу охраннику.

   Мать моя ведьма, да ведь… они оба не видят мальчишку! И я заорала во всю мочь:

   – Крей!

   Он повернулся ко мне с совершенно вытянувшимся лицом. Заодно оценил и сеть с кочергой в руках гильдейских и ловко отступил в сторону. На меня, как на умалишённую, смотрели прохожие. А я следила, как парнишка быстро уходит, и думала – бежать за ним или нет.

   Впрочем, тут всё решил за меня случай. За одним из столиков сидела семья моего давнего пациента: престарелая мать, супруга и двое взрослых сыновей владельца складов Клебэра Манилье. У мсье Манилье неблагоприятная форма наследственного полнокровия, так что периодически мы встречались. Сейчас уже реже, но всё равно, раз в полгода – минимум.

   Старая мадам Манилье всплеснула руками, её невестка тут же отправила ко мне сыновей, которые под руки подвели меня к их столику, а потом хорошо поставленным голосом заявила:

   – Это лекарка Мелрой, от жары да усталости запереживалась. Да вы знаете, каково это – каждый день с такими, как мой Клебэр?

   Я вежливо поблагодарила, выдохнула и поинтересовалась, где сам поименованный. Старая мадам сообщила, что все они ждут, когда Клебэр закончит беседу с главой гильдии. По её знаку девчушка-разносчица тут же подала кувшин с охлажденным виноградным соком и стакан, а потом свежих лепешек.

   От сосисок я решительно отказалась, мне ведь ещё домой, а Лелюгрин обидится, если я приду сытой. Супруга Клебэра заохала: мол, совсем лекари себя не берегут. И снова припев про мешок мослов и стакан крови, только в более вежливом варианте.

   Уходя, я невольно услышала, как повар сговаривался с охранником об устройстве постоянной засады на невидимого похитителя сосисок. Похоже, Крей шалит тут не впервые…

   Шатья обнюхал меня, пришедшую домой с опозданием в час, с нехорошим подозрением. Ну да, пахло от меня приготовленной на воздухе пищей, но есть-то я её не ела! Лелюгрин пошипел немного, что его тут совсем не ценят, но ужин выставил с обычной скоростью.

   Мясо под твёрдой сырной корочкой оказалось мягким и нежным. Баклажаны, запечённые с базиликом, исчезли из тарелки моментально. Травяной чай с куском творожной запеканки – и мне до безумия захотелось спать…

   Где-то здесь была тонизирующая настойка. Лелюгрин без слов и шипенья подал мне склянку тёмного стекла и мерный стаканчик. Бррр… Вкус противный, зато помогает. Я встряхнулась и перешла к дивану. Волчок с предвкушением уселся рядом и потёрся о мою руку лобастой кошачьей головой.

   Шатьи питаются любой энергией ведьм, им подходят даже сильные эмоции, а не только стихии. Вот только с эмоциями у меня нынче не очень. Ночью мне понадобится энергия Воды, значит, отдам Волчку Воздух. Лелюгрин заурчал, зафыркал, закрутился на месте от удовольствия, упал на спину, подставляя ласке пушистый живот.

   Я потрепала его длинную шерсть, погладила, почесала под горлышком – в обличии кота у него и повадки кошачьи. А мурлычет он так, что в шкафу дребезжит посуда. Я оставила его дрыгать лапами в воздухе и блаженно жмуриться, а сама рванула в душ. Теперь переодеться, и в лекарню.

   Во дворе столкнулась с местным клубом пожилых мадам.

   – Кандис, деточка, ты снова в ночь? – спросила мадам Сеницки своим каркающим голосом.

   – Она совсем себя не бережёт, – просипела вечно простуженная, даже жарким летом, мадам Препадье.

   И только мадам Штафнер, как наиболее вменяемая, сообщила:

   – А тебя сегодня искали. Два крайне обходительных молодых человека.

   Сразу два? Я отмахнулась от ценной информации, поблагодарила разом всю троицу и почти бегом помчалась на работу. Надо было слушать пожилую мадам, глядишь, двое мужчин в кабинете КриКри и не застали бы меня врасплох.

   – Кандис Мелрой, наша ведущая лекарка, – представил меня шеф. – Кандис, это господа из магконтроля, просят уделить им немного времени.

   Магконтроль? Только этого не хватало.

   – Где мы можем поговорить, мадам Мелрой? – сразу взял быка за рога остроглазый загорелый шатен в рубашке кричащего морковного цвета и светлых обтягивающих брюках.

   – Здесь, – пытаясь не показать эмоций, сказала я. – Если господин Кристоф любезно подменит меня на… надеюсь, не надолго?

   – Как пожелает мадам, – шеф отвесил мне шутовской поклон.

   Он большой любитель повеселиться, наш КриКри. Только мне сейчас было не до веселья.

   – Ненадолго, – подал голос второй из них. – Всего лишь небольшая формальность.

   Этот был немного старше своего напарника, тоже шатен, тоже загоревший до черноты, только выглядел смертельно уставшим. Вокруг глаз залегли глубокие тени, а на щеках проступила щетина. В сочетании с его аккуратной одеждой приятного серо-голубого оттенка она смотрелась до невозможности странно.

   Шеф демонстративно бросил взгляд на часы и вышел из кабинета.

   – Мадам, мы проверяем жалобу господина Демереля, который заявил о появлении Призрачных Гончих в районе Старого Форта. Как на непосредственного свидетеля он указал на вас.

   Повелитель Воды мигом разонравился.

   – Расскажите, что и при каких обстоятельствах вы видели вчера по дороге к Дюковой башне.

   Я рассказала, затолкав неприязнь как можно глубже. От магконтроля добра не жди. Эта организация официально занималась преступлениями с применением магии, причем дознаватели обладали крайне широкими полномочиями. Вот эти-то полномочия и позволяли им охотиться на ведьм, обвиняя в несусветных вещах. До сих пор помню, как в школе… Я подавила внутреннюю дрожь и прямо посмотрела на магконтролёров.

   – Поймите, Кандис, нам надо проверить ваши слова, – ласково сказал шатен в морковной рубашке.

   – К ведьмам двенадцатого круга ментоскопирование не применяется, – возразил его напарник. – Я уверен, что мадам Мелрой рассказала нам всё, что знает.

   Как раз после ментоскопирования Мюзет Лежари, девочка на год меня старше и такая же ведьма двенадцатого круга, выгорела полностью. И никто не смог привлечь магконтроль к ответственности!

   – Господа, я действительно рассказала всё, что знаю. Простите, меня ждут пациенты.

   Они не удерживали, но я всё равно с трудом подавила желание бежать. Вышла за дверь с достоинством. А что не сказала про мальчишку – так его всё равно никто не видел, в чём сегодня был случай убедиться.

   Шатен в морковной рубашке выскочил чуть ли не следом, нагнал в два шага и ухватил за локоть. Брррр… Да он Ледяной!

   – Кандис, если вы вспомните что-то ещё, свяжитесь со мной.

   Он протянул мне визитку, где было написано «Дознаватель Макс Тьери».

   – Непременно, – кивнула я.

   – А что вы делаете сегодня вечером?

   Мне, несмотря на весь ужас, стало смешно. Неужели он действительно решил склеить ведьму? Нет, дураком этот магконтролёр не выглядел. И вряд ли туда вообще брали дураков.

   – Макс, оставь мадам в покое, – прозвучал усталый голос второго дознавателя. – Раз к Паскалю всё равно не пускают, пойдём.

   Я навострила уши. Не о Люмерье ли речь?

   – Господа, никаких посещений, – из ординаторской вышел шеф. – Я же сказал вам, обширный инфаркт, мы держим Главного Пожарного мага на спецпрепаратах, он вам всё равно ничего не скажет.

   – У него есть шансы вернуться в строй? – тут же спросил Тьери.

   – Его шанс стоит перед вами и никак не может приступить к своим непосредственным обязанностям, – с неожиданной резкостью ответил КриКри. – Кандис, смена началась десять минут назад.

   Я метнулась переодеваться, а когда выбежала, надев зеленый халат, дознаватели уже ушли. Шеф быстро ввёл меня в курс – тетушку Аньель выписали, мадам Леопольдина капризничает, мсье Домажон – улучшение, из новеньких двое с кризами из ожогового, понаблюдать.

   – А Люмерье? – спросила я, отчего-то волнуясь.

   – Стабилен, – ответил КриКри. – Признавайся, что ты с ним сделала? Зона инфаркта как будто бы, тьфу-тьфу-тьфу, уменьшилась.

   – Это не я, это Милосердная Иза. Всю ночь снижала температуру.

   – Ах, Иза-а… – протянул шеф. – Хорошо бы она помогла и сегодня: у меня появилась надежда.

   КриКри быстро избавился от халата и заспешил домой, на семейные посиделки с детьми и внуками: Клодетт устраивала праздник по поводу прекращения пожаров.

   Я проводила его до лестницы и вернулась в отделение, сразу выбросив из головы магконтролёров с их беседами. Сегодня в паре со мной дежурила Мег. Мег надёжная, болтать языком не любит, зато дело делает отлично. В более спокойные времена мы с ней делили ночь пополам и спали по очереди. Сейчас, конечно, так не получится, но всё равно легче.

   Пожарный выглядел всё так же плохо (к нему я заглянула в первую очередь). Впрочем, идут всего вторые сутки, и раз есть надежда, то через неделю ситуация уже должна измениться. Проводя привычный осмотр, я думала, как бы ему пригодилась огненная ведьма, будь таковая в действительности. Она бы поделилась с ним своим огнем, и, восстановив резерв, маг сам бы запустил регенерацию, как это сделала я у поилки для ослов. Считалось, что ведьмы могли делиться силой стихии без помех, а маги между собой обмениваться ею не могли. Со слабенькой ведьмой поделиться – вполне, но не между собой.

   Оставив пожарного под капельницей, я начала вечерний обход. Мадам Леопольдина, давление которой всё никак не хотело возвращаться к норме, жаловалась на скуку.

   В следующей палате разместили новеньких: двух крепких с виду краснолицых селян с подживающими ожогами. Оказалось, они видели, как едва не умер, схватившись за грудь, Главный Пожарный маг. Давление у обоих снизили, но раз шеф сказал наблюдать, буду наблюдать. Впечатлительность в наше время большая редкость, тем более у мужчин. Но лето было тяжёлое, вот нервы и подвели.

   До полуночи я просидела с Люмерье, работая по вчерашней схеме. Иза не появилась, а без неё долго гонять кровь и лекарства могло быть опасно. Ближе к утру повторю, а сейчас больной должен отдохнуть.

   Что я говорила про впечатлительность? Беру все слова назад. Потому что, столкнувшись у лестницы с Креем, сама чуть не схватила инфаркт.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мальчишка выглядел точно так, как и при первой встрече, только дождевик запылился, а на сапогах отметились грязевые разводы.

   – Ты кто такая? – начал он, останавливаясь в одном шаге. – Что тебе надо?

   – Мне? – сердце колотилось прямо в горле, но я заставила себя говорить спокойно.

   – Ты меня преследуешь!

   Плохо, что я даже близко не представляла, как он смог обойти нашу магохрану, не говоря уже о привратнике. И что там у него в ножнах, не представляла тоже.

   – Молодой человек, вы находитесь в сердечно-сосудистом отделении в уличной одежде и с оружием, – холодно начала я, как вдруг посреди коридора рядом с нами соткался призрак Милосердной Изы. С визгом на грани ультразвука и ужасающим воплем:

   – ПоТуСторонник! Изыди!

   Я прижала ладони к ушам, наблюдая, как раз за разом призрак пикирует на мальчишку, а тот стоит с удивлённым видом и вопрошает:

   – Что случилось, почтенный дух? Я чем-то помешал вашему отдыху?

   – Демон!

   Иза как средство устрашения была бы хороша, только ночной гость совсем не боялся, чем вывел её из себя окончательно. Дверь в ординаторскую заходила ходуном, дежурные лампы по всему коридору стали моргать. Если от шума проснутся пациенты… Допустить этого нельзя.

   Я схватила мальчишку за рукав и одним ловким толчком отправила в ординаторскую, а Изу… С ней мы как-нибудь помиримся, но, к сожалению, других способов успокоить разбушевавшегося призрака я не знала. В большой бутылке на окне у нас поливная вода для множества комнатных растений (КриКри утверждает, что их энергия особенно полезна выздоравливающим).

   Моих не вполне потраченных на Люмерье сил хватило, чтоб окатить Зелёную Даму водой из этой бутылки. Иза от неожиданности охнула и истаяла. Весь полтергейст мигом прекратился. Я с облегчением выдохнула и вошла в ординаторскую, плотно закрыв дверь.

   Мальчишка смотрел на меня оценивающим взглядом. Без опаски, но с недоверием. И у меня причин доверять ему не было. Про Изу сказать можно всякое, но прежде истерик без повода она не устраивала.

   – Ты демон с Той Стороны? – жёстко спросила я.

   – От ведьмы слышу! – оскорбился он. – И это ваша сторона – Та!

   Философский вопрос, какая из двух сторон Та. Выходит, он действительно поТуСторонник? С ума сойти, это же… неужели это правда? Я почти открыла рот, откуда рвались вопросы, когда заметила взгляды, которые гость с Той Стороны бросал в сторону коробки с засахаренными орехами (благодарность от очередного выписавшегося – все знали, что КриКри без ума от орехов). Тут в голове всплыли и ворованные сосиски.

   – Бери, – я подвинула ему коробку.

   – Если ты думаешь купить меня какими-то жалкими подачками… – задрал нос вверх Крей, но как-то быстро свернул свою речь, сглотнул и отвернулся. – Я здесь… для того… – снова начал он, – не для того, чтоб…

   Выдержка отказала, даже любопытство отступило. Видно, это в природе ведьм – накормить голодного, успокоить страждущего, вылечить… Нет, последнее – точно нет. Это мне одной так «повезло». Словом, быстро пошарила по шкафам, достала чайник, заварку, какие-то печенья, остатки апельсинового джема.

   Мальчишка подмёл всё, включая орехи. Чай тоже пришёлся по вкусу. Даже недоверие из глаз почти ушло. А я не знала, что с ним делать. Выставить из отделения, пока никто не видел? Или наоборот? Интересно же, как он к нам попал.

   – Крей, скажи…

   – Откуда ты узнала? – резко перебил он меня, снова ощетинившись.

   – Что?

   – Имя! Откуда узнала мое имя?!

   Пришлось рассказать про сон. Крей выспросил все подробности, вплоть до цвета обивки на мебели, и с детским огорчением признал, что в их с риатой замке плохая защита.

   – Почему? – слегка растерялась я от такого вывода.

   – Не подумали о сновидцах с Той Стороны, – ответил он. – Значит, никто обо мне с тобой не говорил?

   Я покачала головой.

   – И видишь ты меня тоже по странному стечению обстоятельств? – продолжил допытываться Крей.

   Понятия не имею. Просто вижу, и всё.

   – Жаль, – он вздохнул совсем по-взрослому.

   – Извини, мне нужно к больным. Если хочешь, подожди здесь. Если нет, можешь идти до… Тебе есть куда пойти? – быстро исправилась я.

   Крей с независимым видом расправил плечи. Ясно, некуда.

   – Тогда… у тебя есть время до утра. Я буду занята.

   – Чем? – буркнул он.

   – Я – лекарка, – ему, наверное, стоит это объяснить. – Здесь – лекарня, место, где лечат.

   – Да? – не поверил он. – А у нас лечат маги. Ну, или сами, если мага рядом нет.

   – У нас маги тоже могут сами. Если есть резерв, – вздохнула я. – Вот у меня сейчас очень тяжелый больной – пожарный маг, всю магию потратил, поэтому сердце… Всё, – оборвала я себя, берясь за ручку двери. – Сиди тихо.

   К счастью, Люмерье был стабилен. Я для очистки совести заглянула к Мег, которая совсем клевала носом. Увидев меня, она взбодрилась, но болтать было некогда. Мы лишь перекинулись парой фраз в духе «жива?», «жива, а ты?», и я вернулась в палату пожарного.

   Сначала проверила, сколько лекарства осталось в капельнице. Потом дверь отворилась, и на пороге нарисовался Крей. Я шикнула на него, замахала рукой, пытаясь прогнать. Мальчишка не реагировал, уставясь на осунувшееся лицо Люмерье.

   – Тебе нельзя тут находиться! У него инфаркт, сердце, понимаешь?!

   – Сердце, – кивнул Крей. – Понимаю. Я поделюсь с ним силой.

   – Ты? – теперь настал мой черёд впадать в ступор. – Он же… ты же…

   – Я поделюсь, – твердо повторил Крей. – Я умею, я уже делился с риатой.

   – Твой риата – такой же демон… тьфу, такой же, как ты. Вдруг нам не подходит ваша магия?

   – Ему, – он ткнул пальцем в Люмерье, – подходит. Он почти как я.

   Ну и дела. И посоветоваться не с кем.

   – Ладно. Но только под моим контролем.

   Мальчишка пожал плечами и, обходя меня, направился к пожарному. Я остановила, развернув к ординаторской. Заставила вымыть руки, выдала запасной халат, который оказался ему почти до пят, объяснила, как надеть бахилы. Крей ворчал, а я размышляла: они Там все альтруисты?

   Когда мы вернулись к Люмерье, Крей без сомнений подошёл и уселся на его койку. Если бы я знала, что случится потом, никогда, ни за что не позволила… впрочем, нет. Рискнула бы. Ради сердца пожарного.

   Хорошо, что я успела сесть на стул. Крей без предупреждения развернул кисти рук от себя и пустил струю пламени прямо в моего пациента. Лицо, грудь, всё, что не было скрыто под лёгкой простыней, опалило огненной волной. Я в шоке заорала: «Прекрати!» – и попыталась закрыть собой пожарного мага. В тот момент, когда энергия огня без какого-либо сопротивления вошла в меня, прошла насквозь и беспрепятственно полилась в Люмерье, со мной случился… Я не знаю, как точно назвать то, что произошло.

   Как будто открылся третий глаз или… словом, вдруг я поняла, что огонь Крея совсем не опасный, а весёлый и ласковый, как котёнок. И что он не может причинить вред, а, наоборот, очень полезен для пожарного – вон как сразу порозовела кожа, а пульс стал чётче и наполнился силой.

   Я отстранилась и с подозрением посмотрела на мальчишку. Он совершенно спокойно продолжал лить свой огонь на Люмерье, не обращая внимания на меня и мои вопли. Какой же силой он владеет, если вот так спокойно отдаёт и отдаёт энергию? Уровень повелителя, не меньше!

   – Скажешь, когда хватит, – небрежно бросил он. – Я не очень точно определяю, когда пора остановиться.

   – Хватит, – решила я.

   Резерв пожарного уже восполнен, дальше магия сама начнет свое целительное воздействие. Странно было другое – вроде бы чужеродная моим стихиям энергия должна отторгаться, а не проходить насквозь с естественной лёгкостью.

   – Удачно вышло, что ты сунулась под поток, – заявил Крей. – Я и с тобой расплатился.

   Это в каком же смысле?

   – Ну… ты теперь тоже Огненная, – слегка смутился мальчишка.

   Нет, ну не демон ли? Какая я, так его и эдак, огненная? Впрочем, на разговоры времени не было: Люмерье открыл глаза. Я сразу же переключилась. Нужно проверить давление – к счастью, почти норма, пульс ещё частит, но оно и понятно.

   – Воды, – тихо сказал маг, с явным усилием шевеля губами.

   Воды не было, никто ведь не ждал, что он придёт в себя так быстро!

   – Крей, сбегай в ординаторскую, – велела я, – принеси воду и чаш… а, ты ж не найдешь, – я попыталась встать, но рука пожарного с неожиданной силой удержала на месте.

   – Воды, сестра, – повторил он.

   Мальчишка с достоинством встал и сказал, что поищет. А я… решилась. Терять уже нечего. Наклонившись к магу, я встретила его затуманенный взгляд. Он потом и не вспомнит. Я собрала весь резерв Воды и легко коснулась его губ своими. Поцелуй ненадолго облегчит его жажду. Сухие, растрескавшиеся губы пожарного ответили мне с неожиданным энтузиазмом. А его рука, свободная от капельницы, чересчур вольготно вела себя в области моей шеи, не давая никакой возможности отстраниться, и в других обстоятельствах я бы не возражала. Но сейчас за спиной раздалось:

   – Кхгм… Кхгм!

   Мать моя ведьма, ну этого-то каким ветром?! Осторожно и нежно я выпуталась из ставших судорожными полуобъятий пожарного и повернулась к двери.

   – Ну здравствуй, Кандис.

   – Привет, Райан. Что ты тут делаешь?

   – Дежурю, – с намёком на сарказм ответил бывший.

   Ну да, по зелёному халату и мятым зелёным же брюкам можно было бы и догадаться. Но с какой стати? Он же уволился и уехал полгода назад?

   – А ты, как я смотрю, прямо на рабочем месте… и с пациентом, – неодобрительно заметил Райан.

   – Прямо на рабочем месте и с пациентом, – подтвердила я, повернувшись к капельнице.

   Как ни странно, взгляд Люмерье прояснился и продолжал следить за мной. Но пульс выровнялся, дыхание стало более глубоким, а кожа на глазах обретала нормальный цвет. И пить он больше не просил.

   – Кандис, поговорим в ординаторской?

   – Я занята, – ответила я, двигаясь к двери. – Тяжёлый пациент, сейчас пойду менять ему капельницу, так что можешь сказать, что хотел, по дороге.

   Райан развернулся и вышел первым. А Люмерье, заметив мой тревожный взгляд, довольно громко сказал:

   – Кандис, не уходи.

   Это не лекарня, это сумасшедший дом. Он только что лежал без сознания, знать не зная об окружающих, и вот уже «Кандис, не уходи»!

   – Нужно заменить лекарство в капельнице, – вежливо ответила я. – Скоро вернусь, держитесь.

   Только спроважу Райана, разберусь с Креем и вернусь.

   Райан дисциплинированно ждал в коридоре. Оказалось, что его без объяснений отправили в командировку вместе с десятком других столичных лекарей. Неужто и тут постарался Демерель?

   – Что у вас тут вообще происходит? – возмущался бывший совершенно искренне. – Лекарня переполнена, лекари совсем обленились, спят на рабочем месте или…

   – Или целуются с пациентами, это ты хотел сказать? – продолжила я и по глазам поняла – да, попала в точку.

   В этот момент мы дошли до лекарского поста, где, заслышав наши голоса, уже не дремала Мег. Я быстро объяснила ей, что нужно сделать с капельницей у Люмерье, а она, только глянув на Райана, кивнула, поджав губы.

   – А что делает в отделении лекарь Томбс?

   Мег никогда не одобряла моего увлечения, да и Райан её не жаловал. Но сейчас он мило улыбнулся, поздоровался и даже изволил пояснить, что сегодня дежурит в урологии.

   – А-а, – протянула Мег, – видно, вместо лекаря Сомберлье. У старика полное истощение, он последнюю неделю работал без выходных, все молодые дежурили в оцеплении.

   Райан не выдержал и вспылил:

   – Хоть кто-то мне объяснит, что тут творится?!

   Мег любезно согласилась просветить ныне столичного жителя, что в его когда-то родном Ровайоне (она так и сказала «когда-то родном»!) все лето горели торфяники, отчего резко возросли заболеваемость и нагрузка на лекарей.

   Райан пытался задавать вопросы, но Мег ушла готовить капельницу, а я… Мне просто не хотелось находиться рядом с ним. С трудом заставив себя поднять на него взгляд, спросила:

   – Зачем ты пришел?

   – Кто он? – вопросом на вопрос (полностью в своем духе) ответил Райан. – Кто твой любовник?

   – Главный пожарный маг, – отчеканила я. – Ещё вопросы? Нет? Тогда мне надо к больным.

   – Кандис, ты ничуть не изменилась, – упрямо набычился Райан. – Кроме работы, ничего не интересует. Хоть бы спросила, как я устроился в столице, где живу, где…

   – Мне ничего не интересно, кроме работы, Райан, – ответила я. – Пока.

   Крей встретил меня в ординаторской. Отчитался, что больного мага напоил. Я тоже взяла себе чашку, налила воды и выпила её одним глотком. После разговоров с бывшим пить хотелось сильнее, чем после поцелуя с пожарным.

   – Кто это был? – вроде бы нейтрально спросил Крей. – Тот лекарь в зелёном?

   – Бывший, к счастью, уже не мой, – рассеянно ответила я.

   – Тебе с ним видеться не надо, – безапелляционно выдал поТуСторонний гость, вставая. – Мы в расчёте, ведьма. Пора идти.

   – Куда? – удивилась я.

   – Спать, – очень конкретно объяснил мальчишка и широко зевнул.

   – А где ты спишь? – пришлось проявить настойчивость.

   – А что? – снова зевнул он.

   – Ты же у нас… – я замялась, не зная, как покорректней назвать нелегальное пребывание мальчишки с Той Стороны, – вроде как в гостях. До утра можешь поспать тут, на диване, а потом я приглашаю тебя к себе.

   Он посмотрел на меня с удивлением. Даже зевать перестал. Вспомнив, что он постоянно твердил «расплатился», я быстро добавила:

   – А расплатишься тем, что научишь меня управлять твоим Огнём.

   Крей с сомнением покачал головой:

   – Да чему там учить? Нет, я не должен обзаводиться долгами.

   – Воровать ты тоже не должен, – по наитию возразила я. – Вот поймают тебя с сосиской – позора не оберёшься.

   Он вскинулся, мол, не поймают, но решение было принято.

   – Когда в следующий раз мне приснится твой риата, я всё расскажу, – пригрозила я. – И про…

   – Шантаж? – вдруг обрадовался Крей. – Шантаж – другое дело. Значит, зачем-то я тебе действительно нужен, и тогда на мне не будет долга.

   Он шустро скинул сапоги, кинжал (или что там у него в ножнах?) прижал к себе и улёгся на диван, где обычно сидела я на утренних летучках. Подложил руки под голову, став на миг совершенным ребёнком, и тихо засопел. Любопытный, однако, экземпляр поТуСтороннего жителя. Они Там все помешаны на долгах и расплатах? Не откуда ли пошли истории о сделках с демонами?

   Бросив мимолётный взгляд на часы, я с удивлением поняла, что до конца дежурства каких-то четыре часа. Зашла к пожарному, но и тот спокойно спал. Да, это был нормальный сон, а не беспамятство или болезненное забытье.

   Я всмотрелась в лицо Люмерье: а он совсем не старый. И… даже привлекательный. Высокий лоб пересекала только одна вертикальная морщина над переносицей, брови густые, нос прямой, а глаза… какие же у него глаза? Я ведь их видела. И память услужливо подкинула – глаза у него карие, самые обычные, а вот губы…

   Я заставила себя встряхнуться. Что скрывать, целовать пожарного было приятно, а еще приятнее было то, что этот момент застал Райан. Специалистом он был хорошим, нет, очень хорошим, и сначала мне казалось, что целеустремлённость – лучшее качество в мужчине. Только стремился Райан почему-то сначала к карьере, а уж потом… Потом я случайно узнала, что он получил подтверждение на перевод в какую-то столичную лекарню и уже собирает вещи.

   Рассказала мне об этом всезнающая Марисса. Пришлось делать вид, что в курсе, и радостно улыбаться. Попрощаться со мной лично он не захотел. Прислал букет и записку. Боялся, наверное, что прокляну. На следующем дежурстве Мег выставила к чаю потрясающей красоты торт с белыми башнями взбитых сливок, кусочками апельсиновых цукатов и орехами.

   – Избавились, – пояснила она. – Надо отметить.

   За этот торт я до сих пор испытывала тёплую благодарность. Она ни о чём не спросила, просто была рядом и поддержала.

   – …Кандис.

   Да что ж такое-то? Последнее время ухожу в свои мысли и не слышу окружающих… Выспаться бы…

   – Кандис, пошли пить чай, – повторила Мег. – Пожарнику намного лучше. До утра точно сам проспит.

   Я отчего-то на цыпочках вышла из палаты. У Мег был крепкий хинский чай, и до утра мы как-то продержались. А утром КриКри объявил, что лекарня усилена столичными кадрами и все мы можем поочерёдно брать по отгулу.

   Крея я вывела из ординаторской до летучки и сейчас переживала, как он там один. Вдруг на него, невидимку, кто-нибудь налетит или, хуже того, увидит? Едва шеф замолчал, я выскочила в коридор, на бегу снимая халат и даже не уточнив, когда моя очередь брать отгул.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Твоя сердобольность не доведет до добра, – тихо ворчал Лелюгрин. – Да ты хоть знаешь, кто он такой?!

   – Мальчишка с Той Стороны.

   – Ха! Ты так ничего и не поняла!

   Как у шатьи получалось вкладывать столько эмоций в едва слышное шипенье? Крей уже спал, а мы сидели на кухне, доедая свою порцию омлета (я) и нервно стуча хвостом по спинке стула (Волчок). Мне тоже смертельно хотелось спать, поэтому я вяло ковырялась в тарелке и так же вяло отбивалась от нападок фамилиара.

   Встретил он поТуСторонника с такой вежливостью, что мне сразу бы стоило насторожиться. Только что пол перед ним хвостом не вымел, но спиной не повернулся ни разу. Всё это стоило обдумать, но потом, потом. Сейчас я лягу спать и…

   Лелюгрин вскочил мне на плечо, решив донести свою мысль до конца. Я охнула и пригнулась – шатья у меня тяжёлый, раскормленный.

   – Главное, ничего не проссси, – прошептал он в самое ухо. – И не обещай ничего, с тебя ж станетсся!

   Ладно, ладно. Всё равно я сейчас засну…

   – И во сне не обещай!

   Я без сил опустилась на заботливо расстеленную постель, сняла Волчка с плеча, и… очнулась, когда солнце уже почти садилось.

   – …благодарствуйте, ваша сссветлость.

   С кем это мой фамилиар?

   – Когда проснётся твоя хозяйка, передай, что…

   Мать моя ведьма, мальчишка с Той Стороны, как я могла забыть?! Спросонья я туго соображала, но… куда это он собрался?

   Быстро встав и накинув на себя, что подвернулось под руку, я вышла из спальни. Крей стоял у двери, а Лелюгрин ужом вертелся, пытаясь вежливо открыть эту дверь перед гостем и не коснуться его при этом. Размеры моей прихожей не для таких манёвров.

   – Крей, ты куда?

   Оба как-то напряглись от моего вопроса.

   – Я решил более не обременять твой дом своим присутствием, – сообщил мальчишка.

   – Ты не обременяешь, – зевнула я. – Волчок, я есть хочу. Крей, наверное, тоже.

   – Твой шатья уже накормил меня.

   – Ну и что? Посидишь со мной за компанию, – пресекла я его возражения. – Волчок, сделай ему чай.

   Тот совсем по-кошачьи задрал хвост и гордо проследовал на кухню. Я жестом предложила Крею идти за ним.

   – Ты не понимаешь, я должен, – возразил он, всё-таки снимая свой «дождевик».

   Под ним у парня была белейшая рубашка с тем самым кружевным жабо, которое так и тянуло разглядеть поближе.

   – Кому ты опять должен? – вздохнула я.

   Выяснилось, что не кому, а что. Он должен ежедневно ходить по улице по одному и тому же маршруту – от Ровайи через Торговый квартал к Дюковой башне. Вот почему мы так регулярно пресекались – я тоже ходила по тому же маршруту, правда, от лекарни домой. Хотя… один раз пошла и к башне.

   – Ну-ка, ну-ка, расскажи про Призрачных гончих, – вспомнив одно, я тут же вспомнила и про другое.

   Странно, что этот вопрос не пришёл в голову раньше. В это время Лелюгрин уже разогрел для меня грибную похлёбку, такую густую, что в ней стоймя стояла ложка, а перед Креем дымилась кружка с травяным чаем. Шатья делал вид, что совсем не интересуется нашим разговором, и ни разу не дёрнул хвостом – железная выдержка!

   – За гончих я уже расплатился, – вскинулся Крей.

   Ах, вот оно что… Он видел, как меня приложило.

   – Почему сразу не помог? А если бы там не гулял Повелитель Воды? – возмутилась я, отложив даже ложку.

   – Он там и не гулял, – скривился мальчишка. – Ладно, я справился, и пожарник теперь справится.

   Та-ак. А при чём тут Люмерье?

   – Крей, будь добр, всё по порядку, – я снова взяла ложку и приготовилась слушать.

   Оказалось, что парень не знал, когда на него натравили гончих – ещё на своей или уже на нашей стороне. Но он должен был попасть в Ровайю – «я же риате обещал!», поэтому перекинул привязку гончих с себя на главного пожарного мага ещё там, в горящем лесу.

   – Как ты мог? – только и спросила я под грохот выпавшего у Лелюгрина половника.

   – Я обещал риате, что выживу, – упрямо повторил мальчишка. – Я должен. И… я ведь расплатился!

   Выходит, он вовсе не альтруист. Просто узнал пожарного, на которого натравил гончих.

   – А если бы не выжил Люмерье? Инфаркт – это не шуточки!

   – Тогда я бы искал его потомков. С таким долгом… нельзя вернуться, – отвёл глаза Крей.

   Потомков. А если бы их у Люмерье не нашлось?

   – Гончие всё равно тебя выследили, – сказала я со вздохом.

   – Да, – недовольно согласился он. – Только это были другие гончие.

   На парня объявлена охота? Вот ведь… Ладно, о ценности человеческой жизни мы с ним ещё побеседуем.

   – У нас с риатой сложно всё, – слегка скривившись, выдал мальчишка.

   Лелюгрин дёрнул ухом. Я напряглась. Да, ведь он что-то такое пытался мне сказать. Про то, кто есть мой гость.

   – Поэтому, Кандис Мелрой, давай расстанемся сегодня, пока оба не наделали долгов. Моё общество может быть опасно.

   Неожиданно услышать такое от подростка. Он смотрел почти в упор, ожидая ответа, а я подумала, что начали мы с ним не с того.

   – Не верю я в совпадения, Крей. И если бы вы с братом мне не приснились, а…

   – Откуда ты знаешь, что он… – перебил он и сам же резко оборвал свой вопрос.

   Секретная информация? Да любой ведьме с одного взгляда было бы понятно, что они родственники. Лелюгрин забрал у меня тарелку и зашуршал у плиты, откуда уже несколько минут как неслись упоительные ароматы сдобы, а я озвучила парнишке свою мысль.

   – Хорошо, что у нас нет ведьм, – пробормотал Крей с облегчением.

   Нет ведьм? Это… как это? Хотя про Ту Сторону мне было известно только то, что она – Та. Как Там обстоят дела с ведьмами и магией, я до сих пор не задумывалась. Как большинство из нас не задумывались о том, что у нашего мира существует двойник.

   Сторонники теории зеркальности утверждали, что Создатель изначально задумывал всё именно так – два мира, как отражения друг друга. Сторонники идеи биполярности доказывали, что изначально мир был один, и уже потом Он провёл Черту, которая отделила свет от тени, добро от зла, и нас, соответственно, от них.

   Теорию биполярности обеими руками поддерживала церковь – ещё бы, это так удобно: всё зло – оттуда, а сами мы ни при чём. Но, сказать по правде, твари с Той Стороны отнюдь не безобидные зверушки, так что некий смысл в идеях церковников был.

   Ведьмы в теоретические дебри не лезли. В школе нам просто сообщили о Той Стороне, как о данности, и велели не морочить себе и учителям головы. От тварей – бежать, с демонами не связываться. Во всех смыслах этого слова.

   – Крей, ты правда не демон? – на всякий случай уточнила я, придвигая к себе чашку с блюдцем.

   – Не демон, – надулся мальчишка. – Демонов, что ли, никогда не видела?

   До сих пор демоноведение не входило в круг моих интересов, но теперь обязательно загляну в библиотеку и поищу всё, что есть по теме, включая бытописания Святых и откровения отцов церкви.

   Как-то так сложилось, что демонов прицельно изучали именно последние. До знакомства с Благословенной Изой я думала – это от того, что им и заняться больше нечем. Если у человека есть серьёзное дело, вряд ли его заинтересуют поТуСторонние существа. Посмотрела бы я на демоноведов в нашей лекарне. Но сейчас, когда поТуСторонник сидел напротив, эти мысли больше не казались такими уж правильными. Будь у меня хоть немного времени…

   Мать моя ведьма, а который час? Я же… мне же… у меня дежурство!!!

   – Ты не опаздываешшшь, – прошипел Лелюгрин. – Я бы напомнил.

   Фффух, действительно. Можно спокойно допить чашку чая и доесть булочку с корицей. Крей повёл носом, и шатья тут же пододвинул ему целое блюдо выпечки. Там были и крендельки, и булочки, и витушки, и «сердечки». Надо взять с собой на работу, а то вдруг ещё какой голодающий объявится… Жаль, конечно, что наши с Мег дежурства редко совпадали. Она любит печево.

   Как оказалось, Крей тоже не дурак поесть сдобу Лелюгрина. Витушки и крендельки исчезали из блюда с пугающей скоростью. Но мне пора было собираться, и все тоже подскочили. Волчок сунул пакет с булками, а поТуСторонний гость тоже решил прогуляться. Я не стала возражать, только пусть вернётся до темноты.

   Он независимо дёрнул плечом, и я прибегла к уже зарекомендовавшему себя способу:

   – Риате пожалуюсь.

   Сработало. Мы вышли вместе, но на улице не разговаривали, потому что странно было бы говорить с пустым местом – и неизвестно, встретится ли мне ещё кто-то такой же знакомый и решительный, как мадам Манилье, чтоб объяснить окружающим такое поведение.

   Но смотреть на парня никто не запрещал, и я раздумывала, что ему не помешала бы новая одежда, как и обувь, носки и бельё. Все-таки его риата совсем не продумал бытовые мелочи пребывания младшего братишки на нашей Стороне. Хорошо хоть, с кем-то договорился, что Крея встретят и, надеюсь, помогут. А пока этого не случилось, придётся позаботиться.

   Впрочем, все эти мысли выветрились из моей головы, как только я зашла в отделение.

   – Кандис? – удивилась Марисса. – Ты что-то забыла? У тебя же выходной!

   Как это? Я забыла про выходной?! Марисса объяснила, что КриКри поставил меня первой в график отгулов. Ну, раз уж пришла, надо подняться и поблагодарить шефа.

   – Кандис, иди-ка сюда, – обрадовался КриКри.

   Его глаза эдак маньячно поблескивали, он втащил меня в кабинет и накинулся с вопросами. И главным из них был – кто из моих подруг поделился Огнём с пожарным магом.

   – Он делает гигантские шаги к выздоровлению! – радостно восклицал КриКри. – Зона инфаркта уменьшилась вдвое, ты понимаешь, что это прорыв?! Почему сразу не сказала, что можешь привлечь к лечению огненную ведьму?!

   Та-ак… Вот о чём я совсем не подумала… Нет у нас огненных ведьм. Огонь плохо сочетался с ведьминской сутью. Что-то такое нам в школе объясняли, естественно, но я тогда не запоминала вещи, настолько далёкие от насущных потребностей. Я попыталась перевести разговор на столичных лекарей, но шеф не повёлся.

   – Сама не скажешь, я ж не постесняюсь у Люмерье спросить.

   Взгляд в пол и вопрос о состоянии пациента только повеселили КриКри. Он встал из-за стола, застегнул все пуговицы на халате и предложил вдвоём посмотреть пожарного перед уходом.

   В палате Люмерье уже не было капельницы. Да и сам он выглядел не в пример бодрее. Уже полусидел с подушками под спиной и, когда мы вошли, отложил вечернюю газету.

   – Как себя чувствуете? – дежурно поинтересовался КриКри, косясь при этом на меня.

   – Благодарю, намного лучше, господин Кристоф, – ответил он всё ещё хрипловато (не забыть обследовать его на предмет дыхалки!), – здравствуй, Кандис, – теперь больной обратился прямо ко мне.

   – Добрый вечер, господин Люмерье, – сказала вежливо я, лихорадочно соображая, в какой степени сознания он находился во время огненной «атаки» Крея.

   Когда объявился Райан, он уже неплохо ориентировался, а вот до?

   – Дайте-ка мне посмотреть ваше сердце, – КриКри подошел и привычно приложил ладонь к груди пожарного. – Прекрасно, просто превосходно! Кандис, я сказал вдвое? Уже втрое!

   – Кандис – моя спасительница, – громко объявил Люмерье.

   – Не выдумывайте, господин пожарный маг, – возразила я.

   – Кто поделился с вами силой? – в лоб спросил КриКри.

   На губах пожарного расцвела улыбка:

   – Как? Она вам не сказала? Это Кандис – ненаглядная моя, – сообщил он со счастливой миной.

   КриКри развеселился ещё больше. А я вдруг поняла, что не буду ничего опровергать. Я пошла на авантюру с Креевой магией ради сердца пожарного. А теперь, когда эффект налицо, придётся врать и выкручиваться, и способ, предложенный Люмерье, ничем не хуже других.

   – Вы сговорились, – заявил шеф, выйдя из палаты.

   Вообще-то нет, но я собиралась это исправить.

   – Ох, Кандис, а я так надеялся…

   Когда КриКри смотрит на тебя вот так, с выражением почти детской обиды, очень сложно сдержаться и не сказать ему правду. Но Крея выдавать нельзя. Я потёрла лоб и ответила шефу преданным взглядом – мол, ничего не знаю и ничего не скажу.

   – Будешь молчать?

   Я кивнула, отводя глаза. КриКри вздохнул и уже совсем другим тоном поинтересовался, зачем я явилась в отделение. Улыбнулся и вручил мне новый график дежурств, а потом спросил:

   – Так что мне говорить остальным? Что с Люмерье случилось чудесное исцеление?

   Понятия не имею. Вот когда мы с пожарным согласуем версии, тогда и решим. Шеф, кажется, понял, что мыслями я не с ним, и попрощался, на ходу расстёгивая халат.

   Палата Люмерье за время моего отсутствия ничуть не изменилась. Да и сам он, вроде бы, тоже, но поведение полностью сменило вектор.

   – Мадам Мелрой, прошу простить мою вольность в обращении, – сказал он сдержанно, если не сухо. – Это для вашего же блага.

   – Нам нужно объясниться, господин Люмерье. Ваше сердце…

   – Я безмерно признателен за всё, что вы сделали для меня, – тут же перебил он. – Самое меньшее, что могу сделать в ответ – оградить вас от чужого любопытства и неприятностей. Поэтому, дорогая Кандис, ну подойди же ближе, как тяжко быть с тобой в разлуке! – едва не простонал он с такой страстью, что я поёжилась.

   Ах, вот оно что, дверь палаты приоткрылась, и в щель просунулась любопытная мордашка Хельги. Она извинилась и уточнила, действительно ли я сегодня не дежурю.

   Пришлось кивать, садиться на стул возле койки Люмерье, брать его за руку и всячески изображать заботу. Едва не закатывая глаза от восторга, пожарный маг всячески меня поощрял, и «ненаглядная» было, пожалуй, самым нейтральным из его слов.

   – Вы понимаете теперь, о чём я? И это только ваши коллеги, – тут же продолжил он прежним деловым тоном, едва дверь за Хельгой захлопнулась.

   Сражённая актёрским талантом пожарного мага, я молчала, а он… Он на пальцах объяснял расклад. И главным доводом в пользу нашей пылкой взаимной любви оказался… ну, конечно, Крей.

   – Вам ведь придется объяснять, откуда у ведьмы взялся Огонь, – Люмерье оказался гораздо осведомлённее, чем я считала. – Мальчишку выдавать нельзя, а так вы всегда можете сказать, что обменялись стихиями со мной.

   – Как… обменялась? – переспросила я, чувствуя себя полной идиоткой.

   – Вы взяли у меня Огонь, а я у вас – Воду, – спокойно объяснил пожарный. – Такие случаи бывали, как раз при безумной страсти, собственно, поэтому… Мадам, нам не дадут поговорить, дождёмся вашего следующего дежурства, – добавил он тихо и тут же, без перехода, с жаром выдал: – Моя огненная розочка!

   В палату с решительным видом входила незнакомая дама в зелёном халате – видимо, одна из столичных лекарок. Я подхватилась и вылетела вон с кучей вопросов, которых до следующего дежурства совсем некому задать!

   Поход в городскую библиотеку стал теперь целью номер один. Помимо изучения демонов, мне нужно выяснить всё об обмене магическими стихиями при безумной страсти. Никогда о таком не слышала, но пожарный говорил с такой уверенностью, что убедил.

   Я шла домой привычным маршрутом, не глядя по сторонам и размышляя о Люмерье. Надо бы узнать про главного пожарного мага побольше, сегодня он смог меня удивить.

   Допустим, Крея он увидел не в процессе получения энергии, а позже, когда тот принёс воды. Но с чего взял, что мальчишку нельзя выдавать? Откуда узнал, что огненных ведьм не существует? И ещё магконтролёры, которые называли его Паскалем и интересовались здоровьем очень по-дружески…

   – Кандис, ты всё-таки за мной следишь, – раздалось совсем рядом с ухом.

   Крей. Похоже, мы обречены встречаться с ним на улице. На этом маршруте от Ровайи через центр к Дюковой башне. Над нами сгустились сумерки, в прохладном вечернем небе плавали облака, а фонари зажгутся только через полчаса. Так что я открыла рот и успокоила парня.

   – Странно всё это, – по-взрослому покачал головой он. – И на совпадение не похоже.

   И я о чём! Именно странно и совсем не похоже. Мы дошли до дома и, разумеется, заспорили. Крей хотел идти дальше. А я, само собой, нет.

   – Зачем вы так шумите, юноша? – поинтересовалась мадам Штафнер, выходя навстречу из арки двора.

   Кажется, мы с Креем остолбенели. Оба.

   – Это твой родственник, деточка? – просипела мадам Препадье. – Надолго к нам, молодой человек?

   – Ах, как мило он одет, – заметила мадам Сеницки. – Совсем как во времена… Эдит, напомни!

   – Во времена Франциска Третьего, – с готовностью напомнила мадам Препадье.

   – Увлекаетесь историческими реконструкциями? – тут же спросила мадам Штафнер. – Я могу посоветовать вам…

   – Благодарю вас, дамы. Мой… племянник больше не будет шуметь, – перебила я, хватая Крея за рукав и таща в сторону своей двери.

   – Деточка, у тебя же нет ни брата, ни сестры, – удивлённо высказалась мадам Препадье.

   – Он троюродный, – пояснила я, вталкивая мальчишку внутрь.

   В прихожей уже ждал Лелюгрин. Мы с поТуСторонним гостем переглянулись и почти одновременно сказали:

   – Как они увидели тебя?

   – Как они увидели меня?

   Шатья метнулся к своему наблюдательному пункту – кухонному подоконнику. Я проследила за тем, чтобы мальчишка переобулся, и пошла следом.

   – Эти ссстарые перешшшницы? – прошипел Волчок. – Началосссь… Завтра его увидят дети, послезавтра – всссе.

   – Почему?! Я же… – начал Крей и прикусил язык.

   – Я предупреждал, вашша светлосссть, чем дольше вы здессь находитесь, тем большими ссвязями обрассстаете.

   – Но при чем тут невидимость?! – возмутился мальчишка.

   – Вы были невидимы, пока васс тут никто не знал, – соизволил ответить Лелюгрин.

   Впрочем, это мне бы он соизволил. С Креем он продолжал вести себя почтительно, предупредительно и был на удивление разговорчив.

   Оказалось, что все действия мальчишки, каждая встреча со мной, каждая сворованная сосиска и съеденная булка, перестраивали его ауру, наш мир адаптировал поТуСтороннего жителя под себя. И теперь, буквально в ближайшие сутки, он станет полностью видимым. Для всех.

   Новость, прямо сказать, Крея не обрадовала. Он подскочил и начал собираться, заявив, что должен встретиться с тем, кто ему поможет. При этом никакие доводы разума не действовали. И тогда я сказала:

   – Обещаю, что помогу тебе.

   Волчок зашипел, показав весь комплект острых, как иглы, зубов и прижав к голове уши. Да, я помню, что обещать что-то Крею он мне запрещал. Но не отпускать же мальчишку на улицу в ночь – полночь?

   – Что ты хочешь взамен своей помощи? – спросил он торжественно.

   – Ничего, – ответила я.

   Шатья предупреждающе застучал хвостом по подоконнику. Но я и так помнила, что главное – ничего не просить. Крей покачал головой и двинулся к выходу. Эти их глупые долги…

   – Хорошо. Скажи, что ты сам считаешь приемлемой платой, – вздохнула я.

   Волчок перестал стучать хвостом и, прищурившись, посмотрел на меня. Кажется, с одобрением?

   – Ты можешь просить о равноценной услуге моего Дома.

   Он так и сказал – Дома, с большой буквы. Но на сегодня лимит удивления был уже исчерпан. Ни на какие такие услуги от Домов по Ту Сторону я не рассчитывала, поэтому сочла договор формальностью, нужной только чтобы Крей успокоился.

   Отправив парня мыться и спать, я задумалась. Завтра предстоял тяжелый день. Начать с того, что надо купить ему нормальную одежду. Не говоря уже о том, чтобы придумать…

   – Опять в облаках витаешшшь, – возмутился Лелюгрин, правда, шёпотом. – Молодец, с услугой, которую он ссам ссочтет нужной, не прогадала, но в оссстальном…

   – Что там с этой услугой? – устало спросила я.

   – Дом Дигуэнда – герцога Правого Предела – второй по знатности и влиянию после… – начал было шатья и умолк.

   – Крей – будущий герцог? – не поверила я. – Откуда ты столько знаешь про…

   – Шшшш, – выгнул спину Волчок. – Пока что будущий герцог – этот прессссловутый риата. Его сссветлость Крейссстон – второй нассследник.

   – Его светлость? Крейстон? – а я-то решила, что уже ничему не удивлюсь.

   Шатья пошевелил ушами и напомнил, что он предупреждал. Просто напомнил, без особой ехидности. Вроде бы он сегодня до странного общителен, так что я спросила:

   – Знаешь про обмен стихиями у магов и ведьм при безумной страсти?

   Волчок прищурился и спросил с подозрением:

   – Ты ведь не влюбиласссь? Нет, я б заметил. Эх, и влюбиться-то у тебя времени нет, а так, глядишшшь, уж бы и замуж…

   – Невтерпёж? – гаркнула на него я. – Это все бабулины происки, не может фамилиар сам по себе твердить, что мне пора обзаводиться мужем и…

   – Не торопись, – негромко, но как-то внушительно заметил из-за спины Крей.

   Он должен уже десятый сон видеть! Оказалось, я своим воплем разбудила парня. Лелюгрин подхватился, быстро подал нам по стакану молока с мёдом и отправил спать обоих. Отвертелся от ответов. Ну, ничего. Завтра я всё равно пойду в библиотеку.

   Моя квартира небольшая, всего три комнаты, но раньше мне и их было предостаточно. Зато теперь, слыша, как за стеной сопит второй наследник целого герцогства, я задумалась о том, что, может быть, Крея лучше переселить к бабуле – у неё собственный дом. И довольно большой, можно хоть двух наследников разместить.

   Зря задумалась. Второй наследник – в смысле, первый – риата, тут же возник перед внутренним взором. Всю ночь меня преследовал сон о будущем герцоге, который напевал знакомую с детства песенку «Когда плохой Мелрой приходит, то сразу что-то происходит».

   Хорошо, что ведьм с детства учат различать сны. Этот был обычным, даже не связанным с духами-кошмарниками. А песенку, которую мое подсознание вложило в уста поТуСтороннего герцога, я часто слышала в доме бабушки. Нет, не той, которая ведьма. Бабушки с отцовской стороны. У них это было нечто сродни семейному гимну.

   Моя мать, пробывшая мадам Мелрой всего пару лет – год до моего рождения и год после – не разделяла любви свекрови к совместному распеванию народных песен. Впрочем, мне она этого не запрещала. Так о чём я? Да, о сне… Запомнила я всё хорошо, но это же не значит, что он был вещим?

ГЛАВА ПЯТАЯ

Утро началось странно. Во-первых, я выспалась. Во-вторых, Волчок был в прекрасном настроении и даже что-то мурлыкал себе под нос.

   Крей уплетал отбивные так, что за ушами трещало, какие там, к демонам, сосиски. А я недоверчиво потянулась к корзине. Что-то случилось и бабушка решила побаловать непослушную внучку? Виноград бабули Селестины ни с чем не спутаешь: крупный, прозрачно розовый, медово-сладкий даже на вид.

   Шатья сделал вид, что совершенно ни при чём. И пододвинул чашку с травяным чаем. Я спросила, что всё это значит. Он прошипел, что бабушка прислала фрукты и что, мол, в этом такого?

   Ничего, если бы не маниакальное желание бабули выдать меня замуж. С неё станется приправить виноград приворотным зельем. Я протянула руку, собираясь проверить корзинку распознающим заклятьем. Шатья посмотрел неодобрительно, но ничего не сказал.

   – Я уже проверял, можешь есть, – заметил Крей, подняв голову над своей тарелкой.

   Если верить мадам Препадье и костюм второго наследника действительно соответствует эпохе Франциска Третьего, то… То время на нашей Стороне проходило под знаком ядовитых зелий и гонений на ведьм, что не помешало королеве Магдале стать самой известной отравительницей всех времён и народов. Впрочем, что и взять с урождённой ведьмы второго круга?

   – Ты всегда проверяешь пищу на яды и привороты?

   Крей кивнул, продолжая с энтузиазмом жевать.

   – Вессьма похвальная привычка, ваша светлосссть.

   Я всё-таки сплела простое заклятье и убедилась, что приворотного зелья в бабулиных фруктах нет. Взяла бархатистый зарумянившийся персик и разломила его пополам. Какой аромат… ммм… и сок потёк по пальцам. Я с наслаждением проглотила кисловато-сладкую мякоть и потянулась за следующим, когда Лелюгрин сообщил, что каталог одежды для молодых людей возраста «его светлости» уже доставили.

   После завтрака мы выбирали мальчиш… второму наследнику всё необходимое для нормальной жизни. Правда, сам он откровенно сомневался в том, что наша одежда подходит для его нормальной жизни. Но тут уж назвался грибочком, как говорится, полезай в кузовочек.

   – Что это?

   Перед парнем вращалась трёхмерная магопроекция стильных сандалий – натуральная кожа, сплошные ремешки, причудливо переплетённые между собой, довольно большие отверстия для…

   – Это обувь. Сссандалии. Носсят вмессто сссапог, – покосившись на меня, объяснил Лелюгрин.

   – А это?

   «Это» было белыми кроссовками, сама бы от таких не отказалась. Но Крей смотрел с недоумением. В итоге остановились мы на светлых летних ботинках, которые менее всего оскорбляли высокохудожественный вкус второго наследника.

   Примерно так же он выбирал и брюки, куртки и рубашки (самые строгие классические модели) и кривил губы, возмущаясь, как такое вообще можно носить. Пожалуй, единственным, что привело парня в восторг, были носки. Узнав, что можно менять их хоть по два раза на дню, он затребовал сразу две сотни.

   Хуже всего дело оказалось с бельём. Признать плавки или боксеры таковым мальчишка отказывался наотрез. У него даже не нашлось слов, когда я ткнула в каталожную модель с предложением купить.

   – Что молчишь? Это трусы, то есть панталоны, которые носят под брюками.

   – Пан-та-ло-ны? – по слогам произнес Крей. – Это бабские… для дам, – быстро исправился он.

   Пришлось читать лекцию о гигиене, с которой мы плавно соскользнули на простатит и заболевания, передающиеся половым путем. Шатья хихикал, а второй наследник слушал с горящими глазами и требовал подробностей. В итоге я прибегла к доброму старому шантажу – бельё за рассказ.

   Ну а потом, пока мы ждали магдоставку всего заказанного, я выдала Крею учебник по вензаболеваниям. Он закопался в него с головой, а мне удалось задать шатье несколько вопросов, которые в присутствии поТуСтороннего гостя совсем не хотели сходить с языка.

   – Не хочешь рассказать побольше про Ту Сторону?

   – Не хочу.

   Кажется, приступ говорливости закончился, как только Крей перестал активно участвовать в беседе.

   – Но придётссся, – неожиданно продолжил Лелюгрин. – Заключив договор с Домом Дигуэнда, ты автоматичессски приобрела вассальный ссстатусс.

   Вассальный статус? То есть я теперь должна защищать герцогов вместе с наследниками, платить им подать да ещё и делиться супругом, когда таковой возникнет, не забывая о праве первой ночи?! Смешно.

   Оказалось, Волчок хотел сказать о том, что у меня, как вассала, тоже есть права. И снова смешно. Из школьного курса истории известно, что на нашей Стороне вассалы никакими правами не обладали. Вряд ли на Той есть какая-то разница.

   – Разсс ты вссё знаешь лучшшше, не задавай вопросссов, – возмутился шатья.

   Я прониклась и даже обещала, что не буду перебивать. Но Волчок не поверил, сердито встопорщил шерсть и заявил, что я не должна лезть ни в какие заварушки, иначе Крею придётся защищать непутевую подданную, а он может сделать это так, что мало не покажется.

   Я вспомнила про гончих, которых второй наследник задушил голой магией, и согласилась. Впрочем, у меня нет привычки лезть в заварушки, что бы там себе ни воображали бабушка и Волчок. Пусть я и отношусь к «плохим» Мелроям.

   «Когда плохой Мелрой приходит», – в голове сразу же возник сон и распевающий в нём песни риата.

   – Кто же такой риата? – вышло под нос, негромко, но шатья услышал.

   – Риата – старшшший мужчина в сссемье. Ещё вопросссы? Нет?

   – Есссть, – прошипела я в ответ. – Откуда ты столько знаешь про Ту Сторону?

   – Я там родилсся, – спокойно сообщил Лелюгрин. – Ты, кажетссся, хотела попасссть в библиотеку?

   Какая библиотека, когда тут такие новости! Я вскочила и тут же села назад. Почему никто не говорил мне о том, откуда появились волшебные, меняющие облик существа? Или Волчок у нас один такой, поТуСторонний? А бабушка?! Она не могла не знать. И… другие старшие ведьмы. И раз все молчат, должна быть причина.

   – Почему?

   – Это нашш секрет, – сообщил шатья. – И ты никому не скажешшшь. Договор.

   Бабушка отдала мне договор со словами – «просто подпиши, читать не обязательно». Всегда думала, что там было прописано единственное условие – кормить фамильяра взамен на заботу с его стороны. Надо бы уточнить, что ещё я не знаю про этот договор. Но раз всё равно секрет выдать нельзя…

   – Сказал «а», говори и «б», – с чувством ребёнка, которого в очередной раз провели взрослые, пообещавшие конфету, но потом, зато кашу – сейчас, заявила я. – Тебе там плохо жилось? И как ты перешел на нашу Сторону? И…

   Волчок фыркнул.

   – Мы не можем без ведьм. А Там ведьм нет.

   – Почему?

   Да, ведь Крей тоже упоминал, что у них нет ведьм.

   – Повывели, – кратко сообщил шатья.

   – Нарочно? – не поверила я.

   – Сслучайно, – снова фыркнул он. – У ведьм была правительница Кризалинда (между нами, ссстерва та ещщщё), которая заключила договор с демонами, чтобы отомстить королю Главного предела.

   В голове не укладывалось. А Волчок продолжал:

   – Пределы объединилисссь и уничтожили не только демонов с Кризалиндой, но и вссех остальных. Спохватилисссь потом, да поздно. Те, кто выжил, ушли на эту Ссторону. И мы ссс ними.

   – Бедненький, – рука сама потянулась погладить шатью по шёрстке. – Как же ты…

   – Нормально, – фыркнул он, уворачиваясь впервые на моей памяти. – И здесссь жить можно. В библиотеку не опоздаешшшь?

   – Ты поэтому боишься Крея?

   – Его ссветлоссть Крейсстон заслуживает уважительного отношшшения, – заявил шатья, – хотя бы потому, что силы ему отмерено с избытком.

   Как маг Крей, безусловно, силён. Я помнила и про гончих, и про то, как он делился Огнём с пожарным. Но первый страх прошёл, а потом… потом второй наследник стал для меня обычным мальчишкой, за которым нужно присматривать. И раз уж я обещалась помочь, займусь его документами. Библиотеке придётся немного подождать. А мне – навестить тётку Оливию.

   Если уж быть точной, она мне не совсем тётка. Скорее двоюродная бабка, но называть бабкой Оливию Блоссомье, бессменного руководителя миграционной службы Ровайона на протяжении последних двадцати лет, редкую умницу с твёрдым характером, у меня не поворачивался язык. Оливия приходилась младшей сестрой моей бабушке Мелрой, причем разница в возрасте была значительной – не то шестнадцать, не то восемнадцать лет.

   Тётка Оливия теперь единственная из родственников по отцу, кто остался в живых. Хотя, может быть, отдалённую родню я никогда и не знала? Отец погиб в перестрелке с контрабандистами, когда мне было лет пять. Его брат, тоже жандармский, дослужился до лейтенанта и умер от остановки сердца прямо в баре, где отмечал присвоение звания. Бабушка Мелрой ненадолго пережила старшего сына, и печальное известие я получила, когда второй год училась на лекарку.

   Наша дружба с Оливией началась как раз с похорон. Тогда из всего арсенала ведьминских заклятий я регулярно (благодаря сокурсникам) практиковалась только в антипохмелине. И когда утром на следующий день тётка со стоном облачалась в жандармскую форму, не попадая в рукава кителя, я с легкостью избавила её не только от головной боли и запаха перегара, но и от прочих неприятных последствий. Пили-то мы с ней наравне, только я сразу же чистила кровь, а она… Она же не ведьма.

   С тех пор прошло уже больше десяти лет, но мадам Блоссомье по-прежнему предпочитает обращаться в таких случаях ко мне, а не к жандармскому лекарю. А я знаю, что у неё найду поддержку во всем – начиная от покупки квартиры и заканчивая… Да, заканчивая документами для второго наследника Дигуэнда.

   Тётка сделала вид, что вовсе не удивилась моему визиту, а я непринуждённо сказала:

   – Пообедаем вместе?

   Пока мы выбирали столик в кафе рядом с офисом миграционной службы, разговор крутился только вокруг наконец-то завершившихся пожаров. Потом она, не торопясь, ела рататуй, а я рассказывала, что обзавелась нахлебником, то есть сюзереном с Той Стороны. На этих словах тётка едва не поперхнулась, но сохранила хладнокровие.

   – Кандис, я подумаю, что можно сделать. Но только в обмен на ужин. До сих пор вспоминаю ту утку с апельсиновым соусом, – она мечтательно закатила глаза.

   – Сегодня, – предложила я. – Утку не обещаю, но у нас есть южные фрукты.

   Оливия обрадовалась и начала, с её слов, прикидывать варианты. Но сперва уточнила, сколько парню лет.

   А я-то об этом спросить не догадалась! Пришлось говорить, что на вид – лет тринадцать.

   – А ты, случайно, магоснимок сделать не додумалась?

   Я объяснила, что мальчишка пока ещё не виден полностью, так что неизвестно, получится ли на магоснимке.

   – Надо же, всяких мигрантов видывала, – глаза Оливии загорелись от любопытства. – А поТуСторонних нет. Он маг?

   Одарённым надо регистрироваться в магконтроле, и как я сама об этом не подумала? Возникла малодушная мысль, что Волчок был прав и что с малолетним герцогом связываться не стоило. Но теперь-то деваться некуда.

   – Если ты откажешься, я пойму.

   Оливия ответила, что сначала познакомится с мальчиком, а уж потом посмотрит. На том и порешили. Крей же не дурак в том, что касалось собственной безопасности (он ведь риате обещал!). Надо объяснить, чтобы магией не баловался, и амулет экранирующий прикупить.

   Я проводила тётку до офиса, а потом всё-таки повернула к библиотеке. Впереди катила поливальная машина, и в струйках воды на мостовой резвились солнечные зайки. На небе ни облачка, неужели снова вернётся жара? Но мысли о погоде не смогли надолго заглушить мысли о Крее и всякой ерунде, которая началась после знакомства с ним. Вот так живёшь себе, живёшь, а потом появляется этакое поТуСтороннее чудо и всё переворачивает с ног на голову. Даже собственный фамилиар оказывается… да тоже поТуСторонником и оказывается!

   Сама не заметила, как дошла. Городская библиотека – длинное приземистое здание из красного кирпича – располагалась почти на границе исторического центра с кварталами новой застройки. Мне повезло: у входа навстречу попалась очень задумчивая Трикси Лесолей. Трикси, как и я, ведьма со слабым даром, зато смогла найти себе дело по душе. А по душе ей читать и рыться в старых фолиантах, а ещё добывать оттуда информацию: Трикси заведует информационным отделом библиотеки.

   На солидную даму при должности не похожа совершенно: на голове несерьёзные кудряшки, очки с трудом держатся на кончике носа, одета как подросток, зато посмотришь в глубокие серые глаза – и сразу понимаешь, что её время стоит очень дорого. Мы с ней родственные души, и дело не только в слабом даре.

   – Кандис? – она совсем не удивилась моему приходу. – Пришел свежий «Вестник лекаря», там есть статья по твоей специализации, хочешь?

   Что за вопрос, хочу, конечно! Но не сейчас. Я вкратце обрисовала Трикси объект своего интереса – обмен стихиями при безумной страсти мага и ведьмы. Были ли такие случаи в истории, как можно доказать, что…

   – Да я тебе с ходу назову хоть десяток таких случаев, – перебила Трикси, едва не всплеснув руками. – Ты и сама наверняка их знаешь! Ромина и Джулиано, Марисабель и Хосе-Игнасио, да те же Антуан и Хуанита! Её муж даже устроил показательное возвращение с того света, чтобы доказать факт измены!

   – Трикси, мне нужны не доказательства измены, а доказательства, что обмен стихиями возможен! И, кстати, почему в безумной страсти замечены только наши южные соседи?

   – Темперамент, наверное, – задумалась подруга. – Хотя вот Каденза Кантерлотская и Шайнинг Армор из Западных Штатов, они…

   – Трикси, доказательства, – напомнила я.

   Слушать Кантерлотскую историю не было никакого желания.

   – Пойдём-ка ко мне, – решила Трикси. – Доказательства, доказательства… Были доказательства! – воскликнула она с торжеством, закрывая за мной дверь своего небольшого кабинетика.

   Кабинетик был завален периодикой, но не раритетами. С ними Трикси обращалась куда как аккуратнее, во всяком случае, со стула для посетителей не стряхивала. Я со всем вниманием приготовилась слушать, и она начала:

   – Ты, конечно же, знаешь про Луи и Белинду.

   Конечно. Эти по крайней мере соотечественники. Правда, жили во времена Франциска Четвёртого, зато история любви, записанная в их письмах, потрясает не только красотой словесных оборотов, но и глубиной обоюдных чувств.

   – Так вот, Луи был монахом.

   Я кивнула. Он не имел права любить светскую красавицу Белинду, а она, окружённая аристократами, просто физически не могла обратить благосклонное внимание на скромного святого отца. Однако случилось, как случилось. Они познакомились, и вспыхнула та самая, пресловутая безумная страсть.

   – Его изгнали из ордена как раз по результатам обследования церковной комиссией, обнаружившей, что, помимо его природного дара Земли, у него появилась Вода.

   – Ну Вода, ну появилась, а страсть-то тут при чём? – возмутилась я.

   Мне хотелось чего-то более определённого, чем столь давняя история, даже несмотря на понимание – самой по себе Воде у мага Земли взяться неоткуда.

   – У Белинды был дар Воды, – как маленькой, объяснила мне Трикси. – Если бы не обследование, подтвердившее, что обмен имел место, Луи оставили бы в ордене, понимаешь? А так – факт нарушения целибата зафиксирован, хорошо хоть от церкви не отлучили. А почему ты интересуешься?

   Очень хорошее качество в человеке – сначала подробно ответить на вопрос, а уж потом выяснять, зачем он был задан. Большинство поступает наоборот.

   Я вкратце рассказала, как благодаря желанию спасти пожарного сама оказалась под ударом. И тут Трикси удивила:

   – Мальчишка с Той Стороны? И ты молчишь?! Познакомь нас!!!

   Вспомнился тот интерес, едва не взорвавший мозг, когда я осознала, что Крей действительно поТуСторонник. Надо было догадаться, что у Трикси всё будет ещё серьёзней. Её глаза засверкали воодушевлением:

   – У меня столько вопросов! Это же сенсация, впервые мы можем точно выяснить, как живут на Той Стороне! Кто живёт, есть ли у них своя письменность, культура, искусства?

   В Трикси проснулся научный интерес, а в таком состоянии с ней шутки плохи. Посыпались вопросы, на каком языке мы общаемся и точно ли он (мальчишка) такой же, как мы? Вдруг есть шестые пальцы на ногах или, может быть, хвост? А что, про жителей Той Стороны достоверных сведений нет.

   Я махнула рукой и пригласила её на ужин. Но уже завтра. Крей точно станет видимым и, надеюсь, согласится говорить.

   – А сегодня нельзя? – с умильной гримаской спросила Трикси.

   – Сегодня мне в ночь, – я вскочила и стала прощаться. – Жду тебя завтра.

   Про тётку умолчала, потому что Трикси со своим научным интересом иногда забывалась, а я не хотела давать даже такой незначительный шанс недоброжелателям Оливии.

   Будучи двадцать лет на таком посту, очень сложно не обзавестись недоброжелателями. У нас вообще жандармских не любят. Согласна, среди них встречаются не самые лучшие представители рода человеческого, но разве не в любой профессии так?

   Мои родные по отцу были жандармами. Все. И прадед, и дед, который погиб на посту задолго до моего рождения, и даже бабушка Мелрой – она служила в секретариате жандармерии до самой пенсии. Оливия рассказывала, что бабушка встретила дедушку именно на службе.

   Она много о чём рассказывала. Даже о том, что семью Мелрой прокляли. Один из преступников, который обладал даром, или его подружка-ведьма. Оттого, мол, и столько смертей, и больше некому продолжить династию потомственных жандармов. Но это точно глупости, потому что бабушка Селестина никогда бы не позволила маме выйти замуж за проклятого. И уж тем более родить меня.

   По дороге домой я зашла в винную лавку папаши Крюмона и купила бутылку хорошего красного вина. Мне, к сожалению, выпить не удастся, зато Оливия будет довольна.

   Она пришла даже раньше, чем я ожидала. Лелюгрин с торжеством поставил на стол, накрытый парадной скатертью номер два (парадную скатерть номер один он бережёт, уж не как бы к моей свадьбе, тьфу-тьфу-тьфу!) с вышитыми фиалками и венками из мелких полевых цветов, блюдо свиных кармашков, фаршированных грибами. И это помимо уже стоявших там фасоли в остром соусе, тёплого овощного салата со спаржей и лёгкого салатика из бабулиных фруктов в заправке из нежного творожного сыра.

   Я добавила к этому вино, а тётка, едва попав в квартиру, стала принюхиваться в предвкушении. И то сказать, ароматы от мяса с грибами и острого соуса смешивались, образуя какой-то уж вовсе умопомрачительный коктейль. Даже привычной к кулинарным изыскам Волчка мне пришлось сглотнуть слюну.

   Похоже, Оливия и забыла, из-за чего, точнее, кого, приглашена на ужин. А Крей очень внимательно прислушивался и приглядывался к новому человеку.

   – Оливия, позволь представить тебе нашего гостя. Крей, это моя тётя Оливия.

   – Рад встрече, мадам, – куртуазно поклонился второй наследник.

   Тётка с трудом, но всё же переключила внимание на него и, осмотрев со всех сторон, выдала:

   – И почему ты мне сказала, что он видим лишь частично?

   – Потому что сегодня его видят лишь те, кто недавно пересёк грань или приближается к ней, не в обиду вам, – пояснил Волчок. – Прошу к столу.

   Оливия ответила, что ради такого ужина как-нибудь стерпит, и живо уселась на своё любимое место – лицом к окну. Мы с Крем тоже не зевали, хотя он-то, конечно, демонстрировал герцогские манеры, даже салфеточку на шею повязал. Правда, ухаживать за дамами не стал, и вино тётке наливала я.

   Какое-то время разговор не клеился: слишком вкусно Волчок готовит. Но потом Оливия стала задавать Крею вопросы. Так я узнала, что парню действительно тринадцать, что титул его – маркиз и что надолго он у нас задерживаться не планирует.

   – Долго или нет, документы всё равно нужны, – вздохнула я.

   – И как звучит ваше полное имя, юноша? – очередной вопрос был вроде бы логичным.

   – Маркиз Дигуэнд, – ответил Крей, поморщившись.

   То ли не понял, то ли наоборот, но разбираться вдруг стало некогда: тётка замысловато выругалась, поминая отчего-то крупный рогатый скот вкупе с поленьями, а потом уставилась на мальчишку с почти суеверным ужасом.

   – Не может быть, – выдохнула она.

   Лицо стало наливаться нездоровой краснотой, и я быстро подсунула ей стакан вина, который Оливия опрокинула одним махом, а потом нервно твердила, что «так не бывает» и «она не соврала».

   – Мадам знакомо моё имя? – изысканно-вежливо поинтересовался Крей, но в глазах притаился напряжённый интерес.

   Этот вопрос словно отрезвил Оливию, во всяком случае, она коротко выдохнула и сказала своим нормальным тоном:

   – Кандис, позволь представить тебе персональное проклятие семьи Мелрой.

   Лелюгрин насторожился, я фыркнула. Про персональные проклятия я, как ведьма, знаю если не всё, то очень и очень многое. Так вот, мальчишка с Той Стороны быть им никак не может. Оливия заметила недоверие и начала рассказывать.

   Оказывается, после смерти моего дяди бабушка Мелрой... Говорят, что нет ничего страшнее для матери, чем похоронить собственных детей, так что понять её несложно… Так вот, бабушка впала в странное состояние. Оливия не могла всё время находиться рядом с сестрой, но ежевечерне её навещала. И вот однажды она застала бабушку не просто пьяной, а, как говорят у нас, «на бровях». Она хихикала, плела какую-то несуразицу, пела и приплясывала. Словом, Оливия всерьёз испугалась и вызвала лекаря.

   Лекарь применил вытрезвляющее зелье, и уже за полночь сознание бабушки прояснилось. Она посмотрела на сестру и связно сказала:

   – Моих детей сгубило проклятье. Проклятье дигуэнд.

   Оливия решила сначала, что это бред. Потом долго и тщательно выясняла, не существует ли в действительности такого проклятья. Специалисты, к которым она обращалась, о таком и слыхом не слыхивали. Тогда она попыталась расспросить сестру, но та дала очень смутный ответ: «Проклятье настигает каждого, кто заключит сделку с демоном».

   Оливия не успокоилась и теребила её до тех пор, пока не выяснила, что ни один из племянников сделку с демоном не заключал.

   – Дигуэнды не демоны, – холодно заявил Крей.

   Волчок зашипел. А я спросила:

   – Отец и дядя не заключали. Но ведь ты выяснила, кто заключил ту сделку? Ведь выяснила, Оливия?

   Она кивнула и ответила:

   – Их дед.

   Стив Мелрой. Мой прадед. Я даже забыла про ужин. Конечно, о сути сделки Оливия не знала. Крей, как оказалось, тоже. А о проклятии бабушке рассказала её свекровь – мать дедушки – на его похоронах. Дескать, все беды от демонов, и смерть её мужа и сына – тоже на их совести.

   – Неправда! – вскинулся Крей.

   – Обратите внимание, господа и дамы, что в семье Мелрой не было магичессски одаренных. Кто-то внушшшил несчассстной женщине, что её дети прокляты, – негромко прошипел Волчок.

   Тётка в изумлении уставилась на шатью, Крей поблагодарил его кивком головы, а я задумалась.

   – Крей, а ты точно ничего не знаешь о сделке твоих родственников со Стивом Мелроем?

   – Твой прадед умер… сколько лет назад? – задал встречный вопрос второй наследник.

   Так сразу и не вспомнишь… Путём сложных подсчётов мы с Оливией пришли к цифре семьдесят семь. Крей вздохнул и сообщил, что его дед к тому моменту тоже отправился к Свету, значит, если сделку заключал действительно Дигуэнд, то это был его отец. А про отца ему вообще известно очень мало.

   Ладно. Раз про Ту Сторону мы узнать доподлинно не можем, будем выяснять про Эту. Я сообщила, что завтра к нам на ужин придёт лучший специалист по добыванию информации – моя подруга Трикси – и уж она-то найдёт сведения о прадеде Стиве. А сейчас мне пора на дежурство.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Первой, кого я встретила в лекарне, была Марисса. Она посмотрела на меня глазами обиженной девочки и с лёгким надрывом начала:

   – Я думала, ты моя подруга, а ты! Как ты могла?! Молчала столько времени! Я про твою неземную любовь узнала от Хельги, и то случайно!

   Интуиция заверещала, как пожарная сирена. Я огляделась по сторонам, но вокруг никого не было. Только стены, выкрашенные в цвет мяты, белые деревянные стулья для посетителей и закрытый по летнему времени гардероб. Магохрану пока не активировали, так что с улицы ещё мог зайти кто угодно.

   – Я всё тебе расскажу, но не сейчас, – осторожно пообещала я.

   Интуиция продолжала вопить.

   – Как вы хоть познакомились? – Мариссу распирало от любопытства.

   Я промямлила, что всё случилось так внезапно, и остановилась.

   – Но это было ещё до того, как твой пожарник поступил к нам в лекарню?

   Прислушавшись к интуиции, я неуверенно кивнула. Марисса оживилась:

   – Я помню, как ты обрадовалась окончанию пожаров. Ты тогда ещё не знала, что он пострадал?

   Кивнув более уверенно, я чётко ощутила, что сделала всё правильно, простилась с Мариссой и побежала в отделение.

   А в кабинете КриКри оказалось людно. Помимо самого шефа – давешняя решительная дама в зелёном халате, незнакомый мне мужчина и Райан.

   – Это Кандис Мелрой, наш ведущий специалист, – представил меня начальник. – А это лекари Элен Маризель и Люка Межон. С мсье Томбсом ты знакома.

   Я поздоровалась, ловя от столичных лекарей недоверие, зависть и что-то ещё – трудноуловимое, но похожее на профессиональное уважение. Быстро же по лекарне разнеслась благая весть.

   – Кандис, ваш успех бесспорен, – заявила решительная Элен Маризель. – Мы с Люка предлагаем вам…

   – Нет, – жестко оборвал её КриКри. – Никаких статей в «Лекарском вестнике», не забывайте о тайне исцеления.

   – Этот уникальный случай… – размеренно начал Люка, но я уже не слушала.

   Извинилась, что должна принимать дежурство, и вышла из кабинета. КриКри вслед мне заметил, что ни статьи, ни патенты не помогут лечению других пациентов, ибо случай действительно уникальный. И прочим больным применённый мной метод никак не подойдёт.

   Не успела я выдохнуть, как следом выскочил Райан, нагнал, ухватил за руку и громко зашептал:

   – Ты права, зачем нам эти статьи? Давай напишем монографию! Она прославит твоё имя, тебя пригласят в столицу, и мы…

   Вырвав свою руку, я спокойно ответила «нет» и пошла дальше. Райан и всегда-то был упёртым, а уж с такой гениальной идеей его и вовсе не остановило бы моё «нет». Но сегодня Томбсу не повезло: внезапно открылась дверь палаты Люмерье. Оттуда полилась такая волна энергии, что у меня встали дыбом все мельчайшие волоски на руках.

   – Кандис! Птичка моя жаркая, как я соскучился!

   Пожарный протянул мне руку (рука была смуглой и какой-то внушительной, что ли?), излучая одновременно страсть и угрозу. Я, испугавшись, кинулась к нему с возгласом «Нельзя вставать!», лишь потом добавив чуть смущённое «Паскаль», и прямиком попала в крепкие объятия. Кто б мог подумать, ещё три дня назад он был на грани и я радовалась, что отвоевала у Костлявой ночь. Не могу сказать, что сейчас передо мной был мужчина, пышущий здоровьем, но на ногах он стоял вполне уверенно и, пожалуй, твёрдо знал, чего хотел.

   Я закрыла дверь прямо перед носом Райана, строго велев Люмерье ложиться.

   – Только если с тобой, мой пламенный цветочек, – игривым тоном ответил он, внимательно глядя куда-то мне за спину.

   Ах да, в коридоре же нас могут слушать. И я выдавила из себя робкое:

   – Я тоже скучала.

   Он улыбнулся – без всякой игривости, одобрительно, и… внезапно издал долгий чмокающий звук. Очевидно, изобразил поцелуй. Несмотря на серьезность ситуации, я развеселилась и… – откуда что взялось? – заговорила со страстным придыханием:

   – Часы считала… Минуты… Секунды… Без тебя они кажутся вечностью…

   – Кандис, – простонал он, подхватывая эстафету, – моё сердце принадлежит тебе без остатка!

   – А моё – тебе, – сдавленно ответила я, срываясь в истеричное хихиканье.

   Пожарный погрозил мне пальцем, я с трудом подавила неуместное веселье, шепнула, что зайду позже, а потом собралась на выход – всё же у меня дежурство, а не свидание.

   КриКри дождался меня, чтобы предупредить: все уже знают про чудесное исцеление, надо быть осмотрительней. Да, пожалуй, предложенная Люмерье версия – единственный приемлемый выход из положения. Сегодня нужно будет обговорить детали знакомства, потому что «поделиться» с ним энергией я бы в действительности смогла только в одном случае – если бы наша «безумная страсть» уже привела к обмену стихиями.

   Шеф вздохнул и задумчиво сообщил, что раз зона инфаркта стала сокращаться сразу же после моего первого дежурства, как отмечено в карте пациента (он и об этом побеспокоился!), то я большая молодчина, раз действовала так осторожно, постепенно восполняя резерв главного пожарного мага.

   Я с чувством поблагодарила КриКри за готовый план. По крайней мере, теперь понятно, что вопросы ему уже задавали. Будут задавать и мне, поэтому отвечать нужно в унисон. И, значит, не зря интуиция так вопила при разговоре с Мариссой. Завтра вся лекарня будет знать, что наши с Люмерье «чувства» вспыхнули ещё до того, как он обгорел и попал к нам в отделение.

   То ли судьба была ко мне благосклонна, то ли жизнь и в самом деле начала налаживаться, но сегодня наши дежурства с Мег опять совпали. В отделении стояла спокойная тишина, поступил всего один пациент с подозрением на тромбоз бедренной вены, и с ним я провела около часа. На мой взгляд, проблема была не в вене, а в артерии, но это мы обсудим завтра с КриКри. Пока же мсье Тилье стало лучше, я обновила ему капельницу и пожелала доброй ночи.

   Мег тоже заканчивала вечерние манипуляции, постепенно в палатах стихали разговоры выздоравливающих и гас свет.

   – Приходи на чай, – сказала Мег. – Надеюсь, Томбс не дежурит.

   И я надеюсь. На сегодня общения с ним хватило. Но на всякий случай подвесила на ручку двери в отделение заклинание-маячок, которое должно было предупредить о любом входящем в эту дверь. Так будет спокойнее. И на дверь ординаторской. И на дверь палаты Люмерье – там я собиралась провести достаточно времени, о чём и предупредила Мег. Та без улыбки кивнула, и я поняла – прикроет.

   Когда я вошла к главному пожарному магу, он спокойно спал. Вообще-то правильно, во сне вся энергия тратится только на исцеление, но для меня было неожиданностью, что…

   – Кандис? – спросил он, не открывая глаз.

   Так легко проснулся или притворялся?

   – Как вы себя чувствуете? – по привычке поинтересовалась я у пациента.

   – Благодарю, вполне сносно, – сообщил он, усаживаясь на постели.

   В палате было темно, только свет уличных фонарей попадал через приоткрытое окно вместе с ночным прохладным воздухом. Я зажгла дежурный светильник, испытывая странную неловкость. Режим нарушать нехорошо, но сейчас – необходимо.

   – Раз уж мы с вами разыгрываем «безумную страсть», надо согласовать детали знакомства.

   – Безусловно. Но сначала нам… – он сделал паузу и мягко улыбнулся, – надо привыкнуть обращаться друг к другу по именам и на «ты».

   Я обещала, что буду тренироваться всю ночь. Потом мы решили, что познакомились во время моего единственного дежурства в оцеплении – КриКри считал, что использовать мои способности надо рационально, то есть на пользу сердечников, в отделении. А встречались мы… Где же нам было встречаться, если Главный пожарный маг ни разу не покидал леса в районе возгорания? В его палатке, разумеется.

   Но самое весёлое было потом. Паскаль серьёзно посмотрел на меня и сообщил:

   – А ещё нам придётся создать соответствующие ситуации воспоминания. Ведьмы двенадцатого круга не подлежат процедуре ментоскопирования, а вот простые пожарные маги вполне.

   При сильном даре маг или ведьма ментоскопирование переносят легко. Слабый дар будет сопротивляться до последнего. Выгорит, но память считать не позволит. Почему происходит именно так – неизвестно. Возможно, что светила из столичной Магадемии уже давно разобрались с причинами, но с нами не поделились.

   Я прикусила губу:

   – Думаете, магконтроль заинтересуется?

   – Если дело получит широкую огласку – обязательно, – вздохнул мой пациент. – У меня есть кое-какие связи, и на уровне Ровайонского отдела я постараюсь всё замять.

   Но, увы, у нас тут полно столичных лекарей, которые уже планируют статьи. И магконтролёры уже один раз приходили по мою душу… Стоп. Они приходили не только ко мне. Они ещё справлялись о состоянии Люмерье и, кажется, один из них называл его Паскалем. Я задала вопрос и получила ответ.

   – Мой друг работает в магконтроле.

   Мелькнула мысль – который из тех двоих? – и пропала. Сейчас надо было думать совсем о другом. Я посмотрела в лицо Паскаля. Он привлекательный мужчина, но, мать моя ведьма, как я должна создать достоверные воспоминания о безумной страсти у больного на четвёртые сутки после инфаркта?!

   – Кандис, я понимаю, что тебе сложно, – снова вздохнул Люмерье. – Но давай начнём с малого.

   С малого? Да пожалуйста. От одного поцелуя хуже ему не станет, тем более если я опять подключу магию Воды. Я пересела к нему поближе и сказала:

   – Расслабьтесь. Воспринимайте происходящее как лечебную процедуру, потому что возбуждение приводит к повышению давления, а вам нельзя.

   Он… мать моя ведьма, он страдальчески прикрыл глаза и тихо спросил:

   – И как тогда сформируются нужные воспоминания?

   Вспомнилось высказывание тётки про крупный рогатый скот и поленья. Он что, правда не понимает, что пока зона инфаркта не зарубцуется…

   – Всё будет хорошо, – успокоил меня мой же пациент, осторожно обнял за плечи и притянул к себе.

   А я, между прочим, отвечаю за него! Наши лица продолжали сближаться. Я осторожно погладила пальцами по небритой скуле и пустила в ход стихию Воды. Она охладит его пыл. И каково же было моё удивление, когда я почувствовала ответ его дара! Его дара Воды!!!

   Глаза распахнулись сами собой. Так что, обмен действительно имел место?! Но… как? Судорожно дёрнувшись, я вдруг осознала, что нахожусь в капкане рук пожарного мага. Наши губы соприкоснулись, а дальше… Дальше в контакте оказались и наши стихии. Удивительно, но Огонь и Вода находились в редкостном согласии и требовали… две заразы требовали полного слияния!

   Воздуха не хватало, поцелуй всё длился и длился, унося меня в водно-огненную воронку, выбраться из которой оказалось совершенно невозможно. Да и не нужно. Там было хорошо. Там ничего не имело значения, кроме нас двоих, и гулко билось сердце… Сердце? Сердце пожарного, которому это может навредить!

   Отрезвляющая мысль заставила отстраниться.

   – Как ты себя чувствуешь? – слова дались с трудом, в теле бушевали две стихии, и только Воздух позволял держаться на плаву.

   – Живым, – отрывисто бросил пожарный.

   Похоже, ему было так же тяжело остановиться, как и мне. Вот что бывает, когда два дара… Стоп.

   – Откуда у тебя дар Воды? Я точно помню, что ты Огненный!

   – Он был у меня и раньше, – успокаивая дыхание, ответил пациент. – Очень-очень слабый, практически бесполезный, поэтому о нём никто не знает. Теперь я не буду его скрывать.

   Продумать всё до последней мелочи, просчитать реакцию окружающих и собственные действия, едва очнувшись после обширного инфаркта. Сразу начать прикрывать меня и Крея. Играть, да так талантливо… Не слишком ли для простого пожарного мага? Кто ты на самом деле, Паскаль?

   Вот когда я пожалела, что не успела расспросить о Люмерье Оливию. Тётка, как правило, знала всю подноготную любого мало-мальского начальника, неважно, жандармского или из Корпуса быстрого реагирования, к которому относились и пожарные.

   – А что ты помнишь после того, как пришёл в себя?

   – Твой поцелуй, – прикрывая глаза, ответил он вполне уверенно.

   – А… мальчиш…

   – Этого Райана? – прервал меня маг. – Очень хорошо помню, сразу мне не понравился.

   – А…

   – А больше ни-че-го, – с ударением на каждом слоге твёрдо произнес Паскаль.

   Всё это время я разглядывала его исподтишка. Ожог на лбу уже полностью сошёл, оставив после себя несколько пятнышек молодой нежной кожицы. На руках всё тоже практически зажило. Щетина на скулах и подбородке. Морщинки в углах глаз. Чётко прорисованные носогубные складки…

   Сидели мы всё ещё вплотную друг к другу, и, надо сказать, это здорово мешало соображать. Иначе до меня бы уже дошло, почему он настойчиво игнорирует вопросы о Крее. Нельзя, чтоб воспоминания о нём сплетались с воспоминаниями о… нас. От досады я прикусила губы.

   – Кандис, не делай так, пожалуйста, – негромко попросил пожарный маг.

   А ведь он на меня не смотрел…

   – Не делать – как?

   – Я всего лишь мужчина, – признался он довольно спокойно. – И когда ты делаешь так…

   Да ладно, и в мыслях не было. Вроде бы у нас деловые отношения, хотя… закреплять результат теперь определенно придётся. Но сначала проверю давление. А то пульс и в самом деле зачастил. Мужчина… Это хорошо, конечно, но в первую очередь он – мой пациент.

   Паскаль терпеливо перенёс обследование. Поначалу, правда, пытался отвертеться, не хотел меня отпускать, а когда я положила ладонь ему на грудь, даже накрыл её своей. Давление всё-таки повысилось, так что пришлось снижать. Его Вода была намного слабее моей, но так активно взялась помогать, что к норме мы вернулись намного быстрее, чем я ожидала.

   – Кандис, я и так в неоплатном долгу, – вздохнул Паскаль. – И ты продолжаешь со мной возиться…

   – Паскаль, ты тоже делаешь для меня всё, что можешь, – возразила я. – Я понимаю, каково тебе играть в безумно влюбленного. Воспоминания должны быть правдоподобными, да? Тогда…

   Я наклонилась к нему и поцеловала. Не учла только, что могу снова потеряться в огненно-водном вихре, внутри которого были только мы одни. И это казалось таким… естественным, таким правильным, что… Словом, когда я стала задыхаться и попыталась отстраниться, оказалось, что мы лежим вместе на узкой койке в судорожном объятии, халат задрался до талии, а в животе поселился горячий пульсирующий комок.

   – Кандис, – его хриплый шёпот вызвал волну дрожи, – я же просил, Кандис…

   Больше всего на свете я хотела продолжить… то, к чему мы оба были готовы. Стихии сейчас были ни при чём. Полгода без мужчины давали о себе знать, к тому же после такого поцелуя на разогрев я бы получила разрядку, просто дотронься он до меня пальцем. А не тем, что сейчас впивалось в мое бедро.

   К демонам, у него инфаркт, четвёртые сутки, я не могу пустить все наши усилия под откос, чтоб удовлетворить сиюминутное желание. Вода неохотно, но отозвалась, в первую очередь надо остудить кровь. Поскольку мы и так лежали в обнимку, специально делать ничего не пришлось. Стихия выполнила привычную работу, снизила давление и пульс.

   – Ты удивительная, – сглотнув, почти спокойно сообщил пожарный. – Я завидую тому, с кем ты…

   – Молчи, – велела я. – Просто у меня полгода никого не было, вот и сорвалась – целуешься ты здорово.

   Он осторожно подцепил пальцами мой подбородок, заставив посмотреть в глаза. Очевидно, там легко читалось неутоленное желание, потому что он – молча, как велела – кивнул и опустил ладонь на мой живот.

   Я задохнулась (тугой узел внутри стал даже болезненным) и попыталась стряхнуть его руку.

   – Лежи, – строго сказал Паскаль. – Я знаю, что делать.

   Его пальцы легко проникли под бельё и нашли клитор. Разрядка пришла сразу же, как я и думала. Не думала, что она будет настолько бурной: сладкой судорогой встряхнуло всё тело от макушки до пяток. Я очень старалась не стонать, но… кажется, не вышло.

   – Хорошо, – с удовлетворением прошептал маг.

   В его голосе звучали какие-то странные нотки. Но в тот момент я ещё не могла соображать. Пара минут ушла на то, чтоб осознать – мой пациент только что… К демонам, он в порядке, мне хорошо, и настоящие воспоминания есть.

   – Спасибо, – я слегка потянулась, собираясь встать.

   Маг выразительно вздохнул.

   – Тебе надо отдохнуть, а мне поработать.

   – Я тут только и делаю, что отдыхаю, – слегка ворчливо отозвался он. – Зайдёшь ещё?

   Куда ж я денусь? Вскочив, поправила халат. Сил как будто прибавилось. Настроение тоже поднялось. Вот бельё придется сунуть в очиститель, только настроить на минимум: это ж дорогой трикотаж, а не хирургические инструменты.

   В отделении было тихо. Дежурные лампы приглушены, пациенты спали, кое-кто даже похрапывал. В окна заглядывала молчаливая луна. Мег у себя на посту читала книжку, которую сразу отложила, завидев меня. Ничего не сказав, сразу поставила чай.

   Я извинилась и пошла в процедурную, к очистителю. Потом вернулась в ординаторскую – взять контейнер с фруктовым салатом и плюшками от Волчка. К хинскому чаю Мег – самое то.

   Мег плюшкам обрадовалась. У нее со сдобой особые отношения. Впрочем, сейчас и во мне проснулся зверский аппетит. Пресловутая безумная страсть… А ведь если подумать, то, что я чувствовала, целуя Паскаля, больше всего и напоминает сумасшествие. А уж то, что я позволила себе забыть о лекарской этике, вообще никуда не годится!

   – …на себя не похожа, – говорила в это время Мег, – светишься вся. Пожарник – молодец.

   Я отхлебнула чай и лишь потом спросила:

   – Почему?

   – Томбса отвадил, – сообщила она. – Передай своему Волчку, что плюшки бесподобны.

   Мы допили чай, она снова взялась за книгу, а я вернулась к своим мыслям. Стихии вели себя возмутительно. Так, будто точно знали, что от нас хотят.

   Объяснить это с точки зрения нормального человека невозможно. Как если рука или, скажем, печень, вдруг обрели бы собственную волю и стали что-то требовать от своего хозяина. Наши с Паскалем Огонь и Вода весьма настойчиво стремились к прямому контакту. Что, если безумная страсть – как раз такое проявление желания стихий?

   Интересно, занимался ли кто-нибудь изучением природы безумной страсти? Завтра, то есть уже сегодня надо подкинуть эту идею Трикси, ей должно быть интересно. А ещё уточнить у бабушки Селестины, почему ведьмы предпочитают не связываться с магами, сплошь и рядом создавая семьи с простыми мужчинами? Не оттого ли, что с обычным человеком ты точно уверена, что любишь его сама, а не по наущению стихии?

   Ближе к утру я ещё раз заглянула к Паскалю. Он спал, все показатели были в норме, так что будить не стала. Смену сдавала Люка, который больше о статьях в лекарских журналах со мной не заговаривал.

   На утренней летучке обсудили больного с подозрением на тромбоз, и КриКри обещал ещё раз осмотреть его со всем тщанием. А потом прозвучала радостная новость: дежурства в выходные добровольно взяли на себя столичные лекари. Два выходных! Почти три, потому что сегодня мне тоже не надо выходить: к полноценной работе вернулся еще и лекарь Картрайд, во время пожаров постоянно дежуривший в оцеплении.

   Так что домой я вернулась в замечательном настроении. Даже спать хотелось не так сильно. Впрочем, Лелюгрин и Крей настояли. Первый, как обычно, заботился, а второй… Второй наследник желал, чтобы во сне я обязательно увидела его риату и узнала, как обстоят дела на Той Стороне.

   Что ж, как вассал, связанный клятвой (в нашем случае – договором), я была обязана прислушаться к пожеланиям, и потому улеглась без сопротивления. Главное, чтобы меня разбудили не позже пяти вечера – Трикси работает до шести, но с учетом её интереса к Крею вполне может явиться пораньше.

   Его светлость первый наследник Дигуэнд сниться упорно отказывался. Может быть, потому что Крей и Лелюгрин сидели рядом и громко шептались. Шатья, оказывается, берёг мой сон, а юный маркиз хотел помагичить, чтоб передать со мной послание риате. Пришлось выгонять обоих.

   Но даже после этого сон пришёл не сразу. Зато уж когда пришёл, я сразу попала на яркую сцену поТуСторонней жизни Дигуэндов.

   Риата сидел в изящном кресле с обивкой приятного салатового цвета, закинув ногу на ногу. Вместо ботфорт сейчас на нём были… не сильна в названиях старинной обуви, но больше всего это походило на туфли с эффектной пряжкой и небольшим каблуком. Икры обтягивали белые чулки, выше начиналось что-то вроде панталон из золотисто-коричневой блестящей ткани. Камзол на тон темнее, белоснежная рубашка с кружевным жабо, заколотым большой брошью с кроваво-красным камнем, а из рукавов вываливались кружевные же манжеты.

   На уже знакомом смуглом лице застыло выражение умеренной скуки. Длинные гибкие пальцы, почти сплошь в разных кольцах с перстнями, неторопливо выбивали на подлокотниках какой-то ритм. Из огромных – от пола и почти до потолка – окон падал свет, слегка приглушённый лёгкими шторами.

   Потом я будто поднялась чуть выше, угол обзора сместился, и моим вниманием завладела люстра. Она была небольшой, свечей на сорок, трехъярусной, с обилием позолоты и сверкающих цветных камешков. Вдоль её оси вились гирлянды цветов и листьев, почти живых, почти настоящих… Эта люстра просто заворожила меня, так что остальных людей в помещении я заметила, только когда они заговорили.

   – Друг мой, брак с дочерью одного из влиятельных семейств намного упрочит ваше положение, – сказал мужчина в летах, с морщинистым лицом и холодными светлыми глазами, одетый в почти такой же костюм, как риата.

   – И вы, конечно же, уже готовы назвать мне кандидатуры, – вежливо, но с чем-то похожим на сарказм ответил брат Крея.

   – Разумеется, ваша светлость, – ответил другой мужчина, несколько помоложе, зато с явным избытком веса.

   Наверняка у него холецистит, гипертония и, скорее всего, подагра. Достаточно взглянуть на красные щёки и жёлтый оттенок склер.

   – Вот, к примеру, Элайна, дочь Дома Стримбелейд, – продолжил первый. – Девица достойная во всех отношениях, глава Дома лоялен и даёт за ней серембитовые рудники!

   – Рудники – это хорошо, – раздумчиво согласился риата, – вот род, прямо скажем, не самый знатный.

   – Тогда Ровассия, – тут же выдвинул новую кандидатуру полный господин. – Дом Годильен…

   – Не знает, куда спихнуть свою бесприданницу, – перебил его риата. – Разорились, политический вес – на нуле. Зачем мне такая жена?

   – Младшая Солиар? – уже не так уверенно предложил толстяк.

   – Перестарок, – тут же парировал риата. – Господа, вы плохо подготовились. Неделю вам на поиски, не справитесь – найду сам.

   Он выверенным движением поднялся и… исчез из сна. А я вдруг оказалась в доме бабушки Селестины.

   Яркое солнце Юга, увитые зелёным виноградом стены, белые филейные занавески, кухня с большими окнами и круглым дубовым столом без скатерти. Бабушка ставит передо мной чашку со своим любимым напитком – чаем из засушенных лепестков немейской розы. У него приятный, чуть кисловатый вкус и благородный тёмно-бордовый цвет. А ещё немейская роза способна разрушить любые чары. Даже если добавить в такой чай приворотное зелье, оно не сработает. Поэтому я смело делаю глоток.

   – Кандис, – говорит бабушка, – ты уже сделала выбор?

   – Да, – отвечаю я. – Мой выбор – лечить людей.

   Этот разговор я помню прекрасно, тогда речь шла о выборе между лекарской школой и ведьминской...

   – Нет, – бабушка качает седой головой, – теперь ты вольна выбирать – уйти Туда или остаться Тут.

   Да ведь она про Ту Сторону!

   – Тебе Волчок рассказал? – спрашиваю я, разглядывая её стильную укладку.

   Бабушка, сколько себя помню, всегда выглядит так. Лицо, загоревшее под южным солнцем, резко контрастирует с седыми волосами, красить которые она отказывается наотрез. На коже почти нет морщин, глаза тёплого орехового оттенка смотрят внимательно, красиво очерченные губы всегда готовы улыбаться, фигура молодой женщины с тонкой талией, стройными бедрами и высокой грудью. А ещё она всегда носит длинные широкие юбки и светлые блузки, подчёркивающие загар на открытых руках.

   – Волчок останется с тобой, – непререкаемо заявляет бабушка. – Я не отправлю свою единственную внучку к врагам беззащитной.

   – К врагам? – удивляюсь я. – Но я не собираюсь никуда уходить!

   – Зря я была такой беспечной, – бабушка будто не слышит меня. – Надо было лучше смотреть за твоей матерью… Прости, когда я узнала обо всём, было уже поздно.

   – О чем ты узнала, бабушка? – отчего-то ответ на этот вопрос кажется мне самым важным.

   – О твоем отце, – вздыхает бабушка. – Я бы не допустила этого, но…

   – Так Мелрои действительно были прокляты? – недоверчиво переспрашиваю я.

   – Нет, – бабушка хватается за свою чашку, как за спасательный круг. – Мелинда, конечно, была сумасшедшей, но не до такой же степени, чтоб позволить твоей матери родить от проклятого.

   – Прабабушка Мелинда? А она-то каким боком?

   – Я же говорю, она была сумасшедшей, – бабушка нервно делает глоток. – Когда твоя мать привезла к нам твоего отца, здесь была Мелинда. Она… её… понимаешь, желание отомстить тем, из-за кого она покинула родину, и свело её с ума.

   – Прабабушка Мелинда была с Той Стороны?! – потрясённо восклицаю я и… просыпаюсь.

   В голове ещё плавали остатки снов, когда рядом неслышно возник шатья с чашкой напитка из немейской розы.

   – Ты пришел к нам с Мелиндой? – в лоб спросила я, потому как странности окружали, а проявлять дипломатичность было недосуг.

   Лелюгрин невозмутимо сообщил, что Мелинду на руках принесла ее бабушка Магнефис, а вот мать Мелинды, моя пра-пра-бабка Солтрейя погибла, прикрывая их отход.

   – Мелинда хотела отомстить за смерть Солтрейи?

   – А ты бы на её мессссте не хотела?

   Это сложно – поставить себя на её место. Но сходить с ума из-за мести? Я верю в предназначение. У каждого из нас оно своё, кто-то должен спасать людей, кто-то изобретать новые заклинания, кто-то печь вкусный хлеб. Выбирая вместо призвания месть, человек предаёт самого себя. Это как сделка с демоном – ты заведомо в проигрыше.

   Представив, как прабабушка Мелинда каждый день встречала ненавистью, ибо враги остались за Гранью, я поёжилась. Так что там произошло в тот день, когда моя мать привела в дом своей матери моего отца?

   Но Волчок не позволил мне задать вопрос, предупреждающе зашипев. Дверь приоткрылась, и второй наследник нетерпеливо спросил:

   – Видела риату?

   Я кивнула, потирая виски – слишком много тайн, слишком мало объяснений, так и голова скоро кругом пойдёт.

   – Ну и? – поторопил Крей.

   – Жениться собирается, забраковал при мне трех невест – Элайну, Ровассию и…

   На лице поТуСтороннего гостя проступило явное разочарование:

   – Ты видела прошлое.

   – С чего ты решил, что мне покажут настоящее? – пожала плечами я. – Это же просто сон.

   Похоже, такая простая мысль шла вразрез с представлениями Крея о сновидениях. Он заявил, что это неправильно и в следующий раз я должна дать ему над собой помагичить. Ну нет, в следующий раз я собиралась просто выспаться. Дискуссию прервал дверной звонок.

   Ураган по имени Трикси едва не смёл меня со своего пути.

   – Где он? Ну? – возбуждённо спросила она, скидывая на пол свой лёгкий рюкзачок.

   Подруга, как обычно, была в коротких брючках – кюлотах, майке с оскаленным черепом на груди и в кепке козырьком назад. Очки съехали