Тайна благопристойной семьи. Эрика Легранж

Полубогиня Измир – дитя порока одного из мифических богов. Дитя восприняло свое предназначение буквально, и теперь она муза сладостных наслаждений и похотливых желаний. Когда муза сладострастия появляется на земле, то всегда ищет себе работодателя. Она может быть рабыней, может быть повелительницей, но она всегда будет удовлетворять, так как получает силу и молодость, именно со сладостным стоном, жертва отдает ей часть своей жизненной энергии. Но не бойтесь, она не возьмет много, лишь бы хватило для следующего путешествия.

   Тайна благопристойной семьи – четвертый рассказ о полубогине Измир. В этот раз, путешествуя миром живых, она попала в век моральных принципов. Мужчины теперь не склонны предаваться греховным утехам, но в каждой семье зарыты свои скелеты. Измир умудряется попасть в семью гувернанткой, только там живет юная особа и ее старая нянюшка, и нет в доме мужчин. Глава семейства путешествует в дальних колониях и скоро привезет молодую жену, а юный наследник ненадолго приедет погостить домой. Но в семействе Дрерий много тайн друг от друга и только невзрачной гувернантке дано изменить отношения в семье.

   Тайна благопристойной семьи. Эрика Легранж

***

Благопристойные семьи бывают разными – одни ведут вполне невинный образ жизни, другие тоже хотят выглядеть так в лице общества. Особенно тяжко удержаться на плаву одиноким семьянинам, будь то вдова или вдовец. Приходится решать много различных проблем, сражаться с судьбой в одиночку, оставаясь для света благовоспитанными и разумными. Но ведь хочется найти любовь, обзавестись второй половинкой, ведь сердце не может питаться лишь призраками прошлого, ему нужна пища повседневная и нужно кому-то изливать свои горечи. Однако в жизни бывает по-разному. Но эта история немного не так начиналась, истоками служило путешествие славного вдовца в дальнюю колонию для решения своих денежных вопросов. Тут на родине, в стране благопристойных нравов, он оставил детей на попечение их нянюшки, очень доброй женщины, вот поэтому детки получили неограниченную свободу. Но респектабельный богатый семьянин не думал, что его долгое отсутствие может стать для них фатальной ошибкой, он просто уехал по делам, а может просто развеяться от грустных воспоминаний о горячо любимой жене, которую потерял несколько лет назад.

   Лебрития – государство неоднозначное, некогда здесь было хорошо, некогда здесь была гражданская война и местного правителя скинули с трона, обезглавили на глазах у многих столичных жителей небольшого города Тартарос. Но это было тогда, а сейчас монаршая семья восстановила свои привилегии, правда, вместо кутилы-отца на трон взошла очень нравственная его дочь, рьяно оберегающая законы чести на собственном примере, и легкие нравы претерпели поистине чудовищное перевоплощение – теперь девушкам надлежало одеваться скромно и не привлекать слишком внимания к своей особе. Больше им не разрешалось обучаться вместе с мальчиками, их удел – шить, стряпать и повиноваться мужу. Наступил расцвет ханжеских запретов на все: чувства пылких сердец стали раболепными, ограниченными условностями и традициями. Влюбленные могли гулять вместе только с разрешения их родителей, после объявления помолвки. Но любовь даже в опале – самое сильное чувство. И вот некогда господин Дрерий влюбился, женился и обзавелся женой. Она одевалась скромно, бурно не выражала своих чувств мужу, но они искренне принадлежали друг другу. Это была бы счастливая семья, но по стечению обстоятельств и недосмотру, мать двоих детей тяжко слегла и вскоре покинула этот мир. А ее муж остался безрадостным вдовцом. Он уехал, чтобы забыться и немного поправить пошатнувшиеся дела. Господин Дрерий был коммерсантом, водил полезные связи и вел рискованные дела, а потому нужно за всем присматривать самому.

   Его не было несколько лет. Он путешествовал то в жарких странах, то по гористым местностям. И всегда один - статный, наделенный зрелой красотой и умом, но одинок. И вот в разгаре знойного дня, когда не было сил выходить из гостиницы, и он возлежал на оттоманке в окружении двух черномазых слуг, овеивающих его опахалами и пил холодный коньяк со льдом: в этот самый знойный день, в стране южного солнца, где бывает холодно тогда, когда льют дожди, мимо него проплыла красивая нимфа, в шелковом, кружевном, молочно-белом платье и пологой шляпке, и улыбнулась своей неземной красотой. Она была статная, но очень нежная. Ее карие глаза светились мягкостью. Девушка спешила, раскрыв над головой узорчатый зонтик, скрывшись за дверью. Господин Дрерий проводил ее взглядом, дивясь, что такое нежное существо сейчас находится на площади, где толкаются и спешат сотни смуглых жителей той жаркой страны, а она – белокожая женщина одна в этом аду, в самый пик жары.

   Он подозвал одного из слуг, чтобы ему подали портшез, господин немного прогуляется в надежде выискать ту самую незнакомку. Почему она одна? Дамам не надлежит быть в одиночку, да еще и дамам благовоспитанным, относящейся к высшему обществу, нежели эти черномазые дикари.

   Когда переносная карета была подана, и четверо дюжих слуг стали, перехватив носилки, господин Дрерий приказал им быстро двигаться по площади в поисках дамочки в белом платье. Он заметил ее издалека, девушка не могла быстро передвигаться, а ее красивый кружевной зонтик виднелся издалека. Статный богач приказал слугам шествовать за ней, но чтобы дама ничего не заподозрила. Так они шли некоторое время и Микалас наблюдал за ней – красивая, необычная, смелая. Может немного разузнать о ней, она ведь остановилась в той же гостинице, только куда так спешит, ему очень стало интересно, может просто из-за того, что больше ничем он себя не мог занять.

   Дама минула площадь, пересекла гужевой мост для скота, и прошла в нищенский квартал. Переносное транспортное средство разительно отличалось от деревянных перекошенных телег, запряженных местными рогатыми коровами. Гостиничные слуги в белых рубахах и просторных штанах с тюрбанами на голове, выделялись среди местного люду, который вонял подобно их скоту. Микалас начинал испытывать невероятное отвращение, но таинственная спутница продолжала идти, пока не завернула в небольшую лачугу, отличающуюся тем, что выкрашенная была в едко-зеленый цвет и увешана красными тряпками. Господин Дрерий приказал слугам ожидать его за углом, а сам пошел по направлению, вслед за незнакомкой, посмотреть, где она пропала.

   Он беззастенчиво юркнул в это помещение, наполненное стойкими курильными благовониями. Здесь было душно, оттого, что окошки не проветривали тесный коридор, столь тесный, что только один человек мог идти и чтобы пропустить второго, нужно вжаться в стенку. Но Микалас, подогретый не дюжим интересом, продолжал разыскивать незнакомку. Та вскоре обнаружилась. Она находилась в небольшой комнатке, среди нескольких женщин и, кажется, они молились. Вела непонятный ритуал старая шаманка из местного племени – ссохшаяся старушка с нечесаной гривой, разрисованным едкими красками лицом, в грязной, но цветастой одежде. И что забыла благородная лебритка среди этих дикарей, с их невыразительно непонятной религией? Но женщина в точности повторяла все движения, какие делала та старушка и выговаривала молитву или заклинание. Вдруг старая шаманка заметила незнакомца, топтавшегося на пороге, она что-то выкрикнула и указала на него крючковатым пальцем, все присутствующие повернули головы и дама тоже. Микалас слегка побледнел, будто застуканный за кражей воришка, хотя он не понимал, что в сущности натворил, но старуха продолжала что-то громко тараторить. К нему подбежали местные женщины, начали выдворять непрошеного гостя, выталкивать, прикасаясь своими немытыми руками, он омерзительно отступал. Но тут поднялась с колен дама, и грациозно прошествовала к выходу, кинув напоследок старухе пару серебряных монет, та о чем-то ее предостерегла, схватившись за рукав, но Дрерий не мог понять, о чем говорила шаманка, он не понимал их языка. Когда не прошеного гостя вытолкнули, вслед за ним вышла красивая дама и подошла к горе-шпиону.

   - Вы нарушили их ритуал, - спокойно произнесла она. – Во время молитвы ни одному мужчине не дозволено переступать порог, тем более, наблюдать за таинством.

   - Прошу прощения, я из любопытства за всем смотрел, я же не знаю их культуры.

   - Меня зовут Аминира, - дама вежливо поклонилась, так легко и грациозно, что мужчина не мог не ответить взаимным поклоном, приукрасив его усмешкой.

   - Меня зовут Микалас Дрерий – я путешественник и деловой партнер.

   - Вот как, значит вы из касты местных торговцев?

   - Вообще-то, я коммерсант из Лебритии, и мои дела распространяются намного шире местного общества торговцев, - на последних словах он сделал слегка презрительный акцент, скривив губы.

   - Что ж, рада видеть своего соотечественника, я тоже уроженка сей дивной страны, но волею судьбы, заброшенная в этот не гостеприимный край.

   - Я сразу об этом понял, только увидел вас, такая белая кожа просто не может принадлежать этим дикаркам.

   - Не говорите так об индирках, они добрые и отзывчивые женщины, их кожу опаляет южное солнце, а мы уроженцы туманного края – дети дождя и непогоды.

   - Ну, от этого самого дождя мы укрываемся в надежных жилищах, а в этой стране не одна прохудившаяся крыша не укроет их от ливней, даже в гостинице заливает.

   - Вы проживаете в гостинице «Солнце Зильпура»?

   - Конечно, я там остановился еще неделю назад.

   - О, как интересно, я вас раньше не видела, - дама пальчиком почесала подбородок, раздумывая, как могла пропустить столь значительного посетителя из виду.

   - Я поначалу занимался делами, и мало проводил там времени: уходил ранним утром и возвращался под вечер, так что неудивительно, что вы меня не заметили.

   - Наверное, так, я проживаю там уже больше года и познакомилась со многими постояльцами, что уж говорить о непривычных приезжих. Вы право, удивили меня.

   - Ну, раз мы с вами с одного обиталища, могу скромно предоставить свой портшез, который припаркован за углом, там места хватит для двоих, если вы туда направляетесь.

   - Конечно, с великой благодарностью воспользуюсь вашей услугой, не откажусь…

   Они прошли к переносному транспорту, слуги подняли его и дама, поддерживаемая господином, ловко туда взобралась. Сам господин тоже сел и они не спеша возвращались обратно, проведя небольшую экскурсию. Аминира рассказывала своему спутнику, чего увидела в этом городе за то время, что провела здесь. И хотя местное поселение не могло похвастаться обилием необыкновенных мест, но покинутый некогда и отреставрированный замок повелителей, выкупленный богачом из Лебритии, стоит посмотреть, там воистину сочетается южная необузданность и западная практичность. Потом они перешли к гастрономическим заведениям, и тут дама удивила своего собеседника, рассказав, где стоит откушать, и сразу же была приглашена на ужин, на который с восторгом согласилась. К концу путешествия обе стороны разошлись, заинтересованы в дальнейшем общении. Аминира так особенно стреляла глазками в сторону приезжего господина.

   Когда он вошел в свои покои, его встречала черноволосая и смуглая наложница, приобретенная во время путешествия, в качестве похотливой забавы. Гистрам была рассудительной индиркой, знала немного язык иностранцев, могла доходчиво объясниться с мужчинами, но не вести же с приверженкой древнейшей профессии интеллектуальные разговоры. Да собственно от нее этого и не требовалось, она могла развлечь своего обладателя, выполнять небольшие поручения, и быть верной собачкой у ног хозяина.

   Вот и сейчас, он вальяжно скинул шляпу и сюртук, и девушка тут же заботливо подобрала одежду и разложила ее в плетеный шкаф, а также принесла комнатные тапочки, чтобы мужчина мог скинуть тесную обувь, подала домашний халат. Потом принялась массировать его плечи, покрывая поцелуями шею. Микалас разрешал ей проводить каждодневный ритуал приветствия, чтобы снять напряжение. Ее руки воистину были золотыми, они мгновенно снимали усталость, появляющуюся в этом знойном краю. Потом услужливая наложница пригласила хозяина поплескаться в ванной, чтобы смыть окончательно с себя все бессилие, и переодеться в свежие одежды. Дрерий вальяжно последовал на ее приглашение, погрузился в ароматную воду, специально подготовленную для обмывания. Ее целебные руки продолжали его расслаблять, массировать тело, спускаться ниже, минуя торс. Микалас откинул голову, закрыл глаза, сейчас он думал не о заботливой наложнице, а о таинственной незнакомке, что врезалась в его память, но допускал все ласки от этой женщины. С ней он вел себя как повелитель, она дозволяла делать с ней все, даже бить, хотя Дрерий не был любителем, но порой ему нравилось поколотить свою услужливую куклу, так он снимал злость, если сделка прогорала, или дело не шло. Но сегодня он не занимался делами, а мило провел время, значит, его настроение располагает не обижать. Гистрам это сразу же почувствовала, как любая разумная женщина и решила, что хозяину сейчас приятны будут ее маленькие шалости. Она отошла от него и разделась, а потом так грациозно залезла и села подле него. Их взгляды встретились, довольный Дрерий, сразу же привлек эту роскошную южанку к себе, она немного смущенно опустила глаза, но безгранично ему повиновалась:

   - Иди-ка сюда, моя экзотическая тварюшка, приголубь своего господина, он так нуждается в твоих ласках.

   Девушка подарила ему страстный поцелуй, он довольно на него откликнулся. Потом она прильнула к нему вплотную, чтобы их тела соприкасались, раскаливая жгучее желание обладать ею. Он укусил ее за губу, но она милостиво приняла этот жест, умильно закатив глаза. Микалас снова представил Аминиру, ее белую кожу и грациозный стан, что однажды эта красотка так же будет пробуждать в нем желание, а еще они смогут общаться об этом, потому что с этой дикаркой невозможно порой нормально поговорить, она тараторит на ломаном языке и это ужасно.

   - Господин пожелаль меня, - заговорила индирка.

   - Да, он хочет тебя сейчас, сделай ему приятно, мой необразованный цветочек.

   С этими словами он насадил ее на себя, его мощный ствол вошел в ее грот, загорелую пещеру страсти, и Гистрам издала протяжный стон. Она сама начала двигаться, рассыпаться в поцелуях, и вожделенно стонать. Микалас мог прикусить ее сосочек, и когда она чуть не визжала, а ему казалось, что так он доводит ее еще больше, он отпускал нежную плоть:

   - Господин приятен, господин меня любиль.

   - Двигайся, Гистрам, и помалкивай, порой ты меня бесишь, - она молчаливо повиновалась, откинувшись назад, он стонал ей прямо в ключицу, присасывался или покусывал, но она уже не подавала голос, только стонала. А еще его мощные руки могли до боли сжать ребра, чтобы вырвать из ее легких глубокий вздох и его удовлетворенный смех. Так мужчина постоянно показывал свое превосходство, потому что не хотел слыть для этой дикарки слабаком. Он видел, какими бывают их мужчины, и как боятся этих воинов. Так пусть боится и его, и не считает, раз он чужестранец, значит слюнтяй. Но эти мужские доводы не мешали Гистрам в некоторой мере его любить: она привыкла быть при нем и пользоваться завидным положением любовницы. Чтобы не нажить себе ненужных проблем, пила настойку белладонны, вот за такую предусмотрительность, он ее ценил и держал подле себя достаточно долгое время.

   Сейчас он ускорил темп, скоро будет вливать в нее свои мужские соки, а она еще не вошла во вкус, но требовать сбавить темп женщина не осмелилась, пусть думает, что она тоже раскалена до предела. Индирка откинулась и начала протяжно стонать с чувством и взахлеб, посылая на свое тело небольшие импульсы. Ее любовник почувствовал, что довел партнершу до экстаза, начал учащенно дышать, порой покусывая ее все сильнее, но Гистрам не обращала внимания на небольшую боль, главное доставить своему мужчине наслаждение. Пару сильных толчков и он прильнул к ней, вдыхая аромат ее тела и распространившийся запах цветочного масла. Девушка смазывала свои зоны всякими благоухающими мазями, она старалась всегда нравиться. Были у нее мази для разжигания собственного желания, и когда его не было рядом, мудрая наложница вовсю пользовалась этими нехитрыми способами, ублажала собственное чрево, тогда оно действительно тряслось в экстазе, и никто при этом не доставлял ей боль, хотя легкое пощипывание груди она все же применяла - так быстрее заводилась. Ну и стонала про себя, негромко, но с привкусом. А для господина она играла роль, впрочем, получая от общения с мужчиной определенное вожделение. Сейчас она придвинулась к нему, гладя его мужественное лицо, бросая полный обожания взгляд, и пальчиком изучая суровые черты его лица и даже морщинку.

   Дрерий довольно откинулся, отдыхая после чувственного наслаждения и копя силы для светского общения с прелестной незнакомкой, которая овладела им. Сейчас он представил ее вместо Гистрам, это добавило новизны в его похотливые игры, будет время и копия превратиться в оригинал, и он насладится другим чутким телом.

***

Они уже некоторое время смеялись над простенькой веселой историей, привезенной с родины. Аминира с наслаждением слушала обо всем, что касалось Лебритии, она уже скучала за своим отчим домом, и ничего не было приятней, чем повстречать в чуждом краю приятного собеседника. Господин Микалас сочетал все многие приятные качества и самое главное – богатый вдовец. Дама оценила все преимущества, если ее положение изменится и она, таким образом, сможет поправить свои дела. Ее снедало две вещи –недостаток средств, и небольшая тайна ее пребывания здесь. Но она и виду не показывала перед своим собеседником, делая вид, что нисколько им не увлечена, а кропотливо подогревая в нем увлечение собой. Дрерий так же наслаждался ее обществом, ему давно не попадалась умная собеседница, не схожая с той экзотической фурией, что покорно дожидалась в покоях. С этой женщиной можно выйти в люди, показать друзьям и особенно, близким. Свою семью Микалас любил и желал для детей достойной матери.

   Он хотел прикоснуться к ее маленьким пальчикам, но он понимал, что должен проявить манеры и такт в общении с благородной дамой, а она наливалась румянцем, опускала глаза, так смущенно, что мужчина просто задыхался от нахлынувшего чувства, того, которое уже почитал давно забытым в своей груди. Словно в молодость возвращался. Как легко порой поработить мужское сердце и внимание, если красиво играешь роль, Аминира могла удержать в лице богатого и благовоспитанного господина интерес к себе, прежде привычной скромностью, которая добавляла загадочности выражению ее карих глаз.

   Местное заведение, отдаленно напоминающее привычный для их понимания ресторан, находилось в богатой части города, возле дворца бывших местных правителей, а ныне резиденции господина Горгиса, такого же богатого дворянина из Лебритии. Дама подтолкнула Дрерия посетить это место, и она невзначай согласна быть рядом с ним. Девушка поощряла ухаживания господина, очень мастерски изображая себя скромницей.

   - Да, думаю, завтра мы вполне сможем к нему наведаться, - произнес Микалас, изучая какую-то брошюру. – Господин Горгис устраивает небольшое развлекательное мероприятие и мне пришла пригласительная, потому что меня ему рекомендовали.

   - О, это просто замечательно. Побывать в доме столь почтенного господина, увидеть своими глазами небывалую историю этого маленького диковинного государства.

   - Да, благодаря вам, почтенная госпожа, я тоже приобщился к созерцанию приятных архитектурных строений. Само собой, общество располагает посетить его. Ну а вы, как приятное дополнение, завершите картину нашего обоюдного восторженного разговора об этом. Он проницательно взглянул на Аминиру, ожидая ее согласия.

   Дама улыбнулась и сделала вид, что смущена и польщена. Она надеялась, что ее тоже возьмут, надежды оправдались, и завтрашний вечер она проведет среди блистательных людей под руку с высокопоставленным, родовитым богачом. А от его общества она решила в ближайшее время не отказываться вовсе, думается, через недельку вторую он самолично попросит ее руки, ну а до этого нужно поддерживать в нем острый интерес, как на счет местного театра, правда представления там более напоминает сказочное огненное шоу, но для приличных встреч вполне сойдет.

   При этих благоприятствующих обстоятельствах, обе стороны вполне прилично расстались, разойдясь по своим опочивальням. Девушка коротать часы в одиночестве (в маленькой захудалой комнатушке), ну а наш лебритский господин имел одну очень умелую черномазую красотку, которая сегодня должна была изображать стеснительную даму, впервые попавшую в постель к мужчине. Так Дрерий силился вспомнить, как это самому направлять и руководить женским телом, а не требовать исполнить все свои капризы. Он оказался истинно мягок, не обижал свою партнершу, правда и в сей раз неумело изображал порывистого любовника, но некоторые томительные часы ожидания Гистрам немного скрасила, а остальное время спокойно изображала удовлетворенную женщину, прильнув к разгоряченному мужскому телу и уснув в его объятиях.

   На следующий вечер, Микалас отправился знакомиться с местным почтенным обществом, не забыв обзавестись благовоспитанной спутницей, которая могла увлечь гостей беседой, да и самого Дрерия привлекала. Теперь они наняли небольшой экипаж, запряженный местной лошадкой и белозубым кучером. Портшез тут никак не годился – слишком непредставительный вид транспорта для высокородных господ, а Микалас раз уж хотел составить правильное впечатление, то не скупился на затраты.

   Внутри перестроенного дворца было поистине сказочно. Еще сохранились на стенах и потолке старинные разноцветные фрески и витражи в окнах, все помещения уставлены местными пальмами и фруктовыми карликовыми деревьями, будто оранжерея внутри дома. Разные экзотические птицы и карликовые обезьянки в клетках, но вместе с тем лебритская мебель, обеденный стол и столовое серебро, вышколенные слуги, снующие с подносами и разодетые в стесненные фраки господа, покуривающие местный табак в люльках, а также дамы в корсетах, беседующие о погоде и дорогах.

   Микалас вполне легко влился в эту обстановку, нашел приятных и благодарных, а еще заинтересованных собеседников. Тут он раскрывал для себя новых клиентов или торговых представителей, в общем, налаживал свои дела. Аминире пришлось по вкусу местное женское общество, украшенное богатыми драгоценностями, павлиньими перьями, шелками и тюрбанами. Они разговаривали о всяких приятных мелочах, о том, как дамы выживают в знойном климате, как справляются с постоянной млосностью, и тошнотой – очень актуальная и деликатная тема, которой пыталась поделиться высокородная дама, советуя, как лучше переносить жару. Тут и всякие напитки с лимоном, примочки и духи, нюхательные соли. А еще обязательно адрес той лавки, где дамы осуществляли покупки по сносной цене. Так что Аминира вполне влилась в местное женское общество одним только происхождением.

   Но ведь парочка не могла долго коротать время порознь. Микалас присоединился к своей даме, стоило только объявить о торжественном ужине, и сидел по правую руку от Аминиры, ежеминутно уделяя внимание ее удобствам. Девушка благосклонно принимала все его ухаживания, сочетая в себе не дюжий актерский талант и заинтересованность в маленькой победе. Постепенно Микалас уже никого не замечал среди незамужних девушек, восхищаясь знакомой, и это ни для кого не осталось незамеченным.

   Аминиру начали расспрашивать, кто ее новый знакомый и когда они планируют объявить о помолвке, но дама пока не могла заручиться поддержкой кавалера, которого уволокли поговорить об интересном предложении, сославшись на его занятость. Но сама благовоспитанная девица надеялась, что новый знакомец не обойдет ее вниманием и не поставит свою репутацию под удар. Если так, и он уедет к себе, а она останется ни с чем, то придется поплатиться многими приятными знакомствами.

   Что уж и говорить, если возвращаясь в отель, эти двое были преисполнены разных впечатлений: более приятных от обширных новых знакомств, от дворцового убранства в сочетании экзотики с классикой, что нередко случалось заграницей – взаимодействие местного и привезенного этикетов, а также разнообразие еды. И хотя острые специи предпочитали в знойном краю, а иностранцы немного копировали местную кухню, Дрерий нашел для своего желудка вполне съедобную пищу, разбавленную остротой, так же как и сердце его зажило новой историей, приоткрывшись после долгого прозябания в одиночестве. Аминира казалась самой достойной среди представительниц его племени. Гистрам могла привлечь разве что телесным наслаждением, но для пищи ума она не годилась – не умела говорить, увлекать. Забавляла и не более, но при супруге ее роль любовницы может вообще свестись на нет, собственно об этом он и подумывал, вернувшись домой, где преданное существо подносило ему теплый мятный напиток, чтобы не было несварения и сон пришел поскорее.

   - Дорогуша, мне кажется, что тебе уже пора возвращаться домой, восвояси.

   Девушка не владела их языком столь обширно и не до конца понимала, что от нее требуют. Но нетерпеливый, и оттого раздосадованный, господин решил поскорее объясниться со своей экзотической любовницей, пока еще не поздно:

   - Я хочу, чтобы ты поскорее убралась из моих покоев и больше меня не тревожила, - уточнил он, чтобы быстрее поставить все точки в их отношениях.

   Индирка посмотрела на него своими красивыми черными глазами, осознав, что чем-то уже провинилась и ее изгоняют из дому:

   - Мой господин, я виниться перед вами? Вы меня наказываль?

   От этого ее акцента Микалас пришел чуть ли не в ярость, и размашисто влепил ей пощечину, от чего милое существо упало на мягкий ковер и прислонило руки к больному месту.

   - Вон из моих покоев! - уточнил ее хозяин. – Больше я тебя видеть не желаю, или я до сих пор неясно выражаюсь, необразованная ты бестолочь?

   Гистрам покрыла лицо руками, желая скрыть от очей хозяина горькие слезы, чем заслужила она такую несправедливость, ведь была покорней обычного? Вчера они наслаждались обществом друг друга, а сегодня ее гонят прочь, да еще неведомо куда.

   Но нетерпеливый господин Дрерий просто не мог дождаться, когда бывшая его игрушка быстренько выметется из покоев и неважно, что на дворе ночь и с ней могут случиться разные неприятности, тогда, как до ее родных краев девице придется путешествовать без гроша за душой. Но даже униженная жертва мало думала об этом обстоятельстве, она страдала из-за того, что ее изгоняют непонятно за какие провинности:

   - Мой господин меня не любиль? – девушка снова получила пощечину и залилась еще горше, а потом ее насильно выталкивали с покоев криками и угрозами. Так она осталась за закрытой дверью в легком платье и в тапочках. Гистрам плакала чуть поодаль, не обращая никакого внимания на проходящих, сейчас ее мало волновало что-либо, кроме собственного горя.

   Но неожиданно индирка почувствовала, как кто-то приподнял ее и поставил на ноги, она оторвалась от всепоглощающих слез и взглянула на пришельца. Им оказался красивый, плечистый мужчина ее племени, смотрящий на красивую незнакомку с некоторым трепетом. На своем языке он спросил, кто обидел красивую лилию, но лилия снова поддалась на слезы – ее обидел тот, от кого она ждала нежностей, ее хозяин, которому девушка преданно сложила свои надежды. Но мужчина не отступался, впрочем, Гистрам не хотела сейчас ни о чем рассказывать, поэтому ее отвели вниз к слугам. Там она немного оправилась от пережитого и начала тревожиться за свою дальнейшую судьбу, но удача истинно ей улыбнулась – она наконец избавилась от добровольного рабства и чужестранца ничуть ее не любившего; во-вторых – повстречала свою судьбу. Было бы слишком жестоко выдворить бедную девушку на улицу, там бы ее ждала куда худшая доля, поэтому автор не смог поднять руку на сокровенное, он пожелал и от того исполнил, вверив Гистрам в надежные руки. Так что, наверное, это наша последняя встреча с преданной наложницей, настолько простой и бесхитростной, не способной делать людям пакости или мстить, и потому счастливой и нашедшей свое счастье.

   Оторвемся от столь идеалистической сцены и вернемся в покои вельможи, который слегка погорячился. Пришлось самому управляться с собственными нуждами, он даже не знал, где стоят его тапочки или висит халат, слишком поторопился избавиться от нужной женщины, поддавшись на сиюминутное наваждение, но что сделано, то сделано. Гистрам исчезла, может вообще выбежала на улицу, и где прикажите ее искать? Правда, это недолго огорчало Микаласа, назавтра он решил нанять себе личного камердинера, чтобы выглядеть в глазах дамы респектабельным джентльменом. Господин Дрерий поправил свой халат и преспокойно устроился ночевать.

   Назавтра он направился на почтовую станцию и написал своим родным, что возможно вскорости вернется и не сам, и чтобы к его приезду дом привели в надлежащий порядок. А за тем направился покупать обручальное кольцо, чего оттягивать неизбежное, он и так осознал, что дама ему вполне подходит, и нет времени для томительных ухаживаний, либо он слишком нетерпелив для всяких романтических глупостей, коими страдал в молодости. Правда желание сделать Аминире красивое предложение все же осталось, в конце концов, он должен проявить лебритский этикет и манеры воспитания.

   По условию, данному раннее, сегодня они намеревались посетить какой-то местный театр. А ничего нет более возвышенного, чем во время представления о чувственной и высокой любви, признаться в собственных чувствах к даме. Конечно же, он не будет ее торопить, но если она женщина благоразумная, то подумает в пределах разумного времени и даст ответ. И Микалас надеялся, что ответ будет положительным, ну а потом они могут отправиться домой, ведь дама намекала, что слегка соскучилась по родине.

   Поэтому, мужчина был преисполнен надежд и чаяний, когда выбирал красивое кольцо, украшенное сапфиром и россыпью небольших кристаллов, еще больше оттеняющих драгоценность. Даме это должно понравиться, а на свадьбу он подарит ей колье из таких же камней в знак его любви и уважения к супруге. По дороге вельможа обзавелся хорошим слугой, и ожидал наступления вечера, чтобы отправиться на свидание.

   Дама ожидала его у дверей своей опочивальни, ровно в семь, поскольку представление начиналось в восемь. Она тоже приоделась, намереваясь сегодня еще больше сразить важного господина, запечатлеть в его памяти ее образ, навеянный таинственностью. Тогда она верно поставила, отправившись к старой шаманке, она ведь пришла помолиться о скорейшей свадьбе с кем-либо, это был определенный ритуал и мужчина, появившийся первым около нее, предназначен был судьбою.

    Девушка добилась своего, правда с небольшими оговорками, но не будем сейчас об этом, в дверь уже постучались и пора откинуть ненужные мысли и полностью посвятить себя предполагаемому избраннику. Она мило улыбнулась на вежливое приветствие и позволила принять его руку, о которую оперлась. Они снова ехали в экипаже и коротали недолгий путь приятной беседой. Спутник интересовался, какие еще красоты он не посмотрел, но и представление его заинтересовало, как важная часть духовного обогащения в пределах этой южной страны. Дама одно предупредила, что к некоторым сюжетным поворотам в этом государстве, по части спектаклей, относятся с религиозным рвением, так что пусть приготовится увидеть небольшое шоу.

   - Но я все же надеюсь, там будет рассказ о великой любви или мы будем смотреть ритуальные игры?

   - Нет, это красивая история о любви, вам понравится. Я слышала о ней много восторженных отзывов от лебритских дам на приеме у господина Горгиса, и они настоятельно меня просили увидеть своими глазами этот спектакль.

   - Тогда прекрасно, нет ничего лучше, чем вместе открывать для себя нечто неизведанное. Если бы вы посмотрели этот спектакль заранее, то вам уже было бы неинтересно, а я бы еще находился на правах восторженного новичка. А так мы с вами на равных и будем вместе сопереживать героям.

   - Господин Дрерий, вы покоряете мой разум своей романтичностью, не думала, что в человеке еще остались столь пылкие чувства, - она томно улыбнулась, а он сделал наглую попытку и положил свою руку на ее ладошку. Но дама его не отстранила, она даже с облегчением вздохнула, жертва уже попалась в ее ласковые, но надежные сети, дело за малым – окончательно сразить. Впрочем, жертва уже намеревалась добровольно отдаться во власть хищника, прихватив с собой дорогой подарок. Они вовремя подъехали к предполагаемому театру, такому же помпезному, как и дворец господина Горгиса. Он подал ей руку, она нежно о нее оперлась, а дальше все закрутилось, как в сказке…

***

Стоит упомянуть, что местный театр был похож на античный амфитеатр, только крытый. Посредине сцена, а вокруг множество каменных возвышений и деревянные лавы, крыша из ветхого бруса, увы, пропускающего капли дождя, поэтому в сезон дождей увеселительное помещение не работает, но в сухую и знойную погоду, всегда пожалуйста. Вот и сегодня необыкновенный вечер, народу немного, потому что редко тут меняют программу, в основном несколько историй о любви, но для сегодняшнего представления выбрали самую помпезную – царевна одного государства и царь другого встречаются невзначай. Он путешествует, как простой воин-кочевник, она идет набрать воды, вместо своей служанки, а ничего нет отрадней глотка прохладной воды. Так они и повстречались. Она юна и немного беспечна, любит танцевать и хвастаться, он же испивший из чаши жизни всяких испытаний, мудрый и мужественный, но при взгляде на юную красотку, влюбляется безотчетно. Но их счастью препятствует дракон (внушительная деревянная маска носилась по сцене, и видно было, как ее волочили несколько дюжих артистов), он решает, что юная танцовщица будет прислуживать и развлекать только его. И дракон похищает наследницу этой страны, а вот полюбивший ее воин отправляется искать красивую девушку и освободить от лап чудовища. По пути, по непролазному лесу, ему попадается множество дивных жителей, необычных существ, что обитают в чащах. С одними он соревнуется, с другими - выигрывает спор, но расстаются они друзьями, и лишь черный змий стал его врагом и пополз нажаловаться дракону о смельчаке, который желает с ним сразиться.

   Во время самого спектакля играла таинственная музыка, и часто нужно было хлопать в ладоши, зрители потихоньку улавливали темп и при каждой смене декораций, отбивали ритм. Наша парочка тоже хлопала в ладоши, а еще отпускала кое-какие комментарии о сюжете и постановке. Мужчина отметил творческий размах, увесистые маски и декорации, а женщина восхищалась нарядами героини и прочих женских персонажей. Они делились этими необыкновенными открытиями столь непринужденно, но с интересом наблюдая разворачивающееся действие, что время летело незаметно. И вот одержана финальная победа, хотя с чудищем пришлось повозиться. Воин мужественно сражался бутафорным мечом, а маска напирала на него, и все это давалось не так легко, как думали наблюдавшие зрители. Но ради реалистичности и привлечения к себе внимания чужестранцев, чего только не выдумывали эти театралы, если бы еще пьес побольше, так вот незадача, только на фольклорных эпосах они ставили свои постановки, а грамотного сценариста, такого еще не придумали в этой немного отсталой стране. И, конечно же, говорили на своем языке, но лично для господина Дрерия неважно было, о чем те болтают, все и так понятно по их игре. Любовь они не таили, даже при первой встрече, когда героиня натурально показывала, что воин ее заинтересовал, и как картинно ломалась, набирая ему кувшин воды. И как он пил, и хвалил ее жестами, становился на колени. Но мужчина ждал самой развязки любовной сцены, чтобы в нужный момент разыграть свой спектакль.

   - Ах! – выпалила его знакомая. - Сейчас он признается ей в любви.

   И вот появился удобный повод, чтобы и самому продемонстрировать нечто важное.

   - Госпожа Аминира, скажите мне, вам понравилась история столь героической любви? – неожиданно поинтересовался Микалас, отвлекая даму от созерцания воссоединения возлюбленных, она не сразу поняла намек в вопросе, интригующе разглядывая, как старались показать актеры игру в любовь. Но когда она повернулась к нему, перед ней предстала маленькая бархатная коробочка и улыбка мужчины.

   Аминира с опаской приняла подарок, больше изучая лицо Микаласа, но когда открыла ее, то ахнула от удивления – самое красиво кольцо, что видела она в своей жизни и этой сейчас дарят ей – сапфир дополнял блеск ее глаз.

   - Госпожа Аминира, могу ли я спроситься у вас, могу ли я надеяться на искренность и таить в себе радужные надежды?

   - Это столь неожиданно, - тихо произнесла дама, жадно любуясь необыкновенной драгоценностью, что так чудно сидела на пальце, она не постеснялась надеть обручальное кольцо и оценить преимущество подарка непосредственно.

   - Вы, может быть, видите, что я испытываю к вам некоторую привязанность, которая перерастает в любовь и готов связать свою жизнь узами брака.

   - Ох, господин Дрерий, я действительно польщена вашим вниманием и вашими чувствами. Мне приятно осознавать, что и я испытываю к вам возросший интерес…

   - О, Аминира, о голубка моя – можно я отныне буду тебя так называть, ты делаешь меня счастливейшим из людей, заставляешь просыпаться чувствам, что почитал я умершими давно. А теперь я снова исцелен любовью и надеюсь, что она мне принесет счастье, и на старости буду не одинок, если рядышком окажется надежная спутница.

   - О Микалас, я тоже столь пылко тобой увлеклась, воистину, ты появился остужающим глотком в этом знойном воздухе. Я вспомнила родину, по которой тоскую.

   - Видимо, наши сопереживания взаимны, и я не вижу больше препятствий, которые бы нам помешали воссоединить наши судьбы. А ты?

   - Я тоже, - Аминира томно прикрыла глазки, чтобы уважаемый человек прильнул к ней с поцелуем: Микалас воспользовался этим тайным призывом. Их уста страстно запечатлел поцелуй, когда вокруг все торжествовало и били в барабаны предвестники счастья, а царевна и царь так же давали клятвы в вечной любви, на своем наречии. Никто не заметил в сумерках, что некоторые из зрителей немного нарушают правила приличия. Дама стыдливо убрала лицо, и опустила глаза, но ее спутник, он нежно вдохнул запах волос будущей супруги, улыбнулся и выдохнул теплый воздух.

   Назад они возвращались, прогуливаясь, не было нужды торопиться в душные комнаты, когда ночь дарила отрадную прохладу. А ведь еще нужно было обо все побеседовать, обдумать, что ждет молодоженов в будущем. Вельможный господин поторопился рассказать о своей семье, о детях, которые остались на родине, и что Аминире придется взять их под опеку, подобно матери.

   Женщина поначалу долго рассуждала, о том, что дети создают некоторую помеху, но если удачно сплавить их учиться, но проблема состояла в том, что дом перейдет к его старшему сыну, и дочь получит приданное, а что же тогда достанется ей и ее предполагаемому чаду? Этот вопрос заинтересовал даму, но она выдохнула, откидывая назад тяжелые мысли, ведь впереди еще есть время и что-то да придумается. Потом она полностью отдалась рассказу об имении Дрерия, где ощущала уже себя полноправной хозяйкой, и это осознание просто окрыляло женщину, хотелось порхать, подобно мотыльку. Он сделал ей предложение, и она согласилась, свадьба назначена на ближайшее время и пора уже покидать этот негостеприимный край; дама много тут натерпелась, но самое главное – нехватку средств, она давно жила в долг и если бы не некоторый страх перед чужестранцами, ее бы уже вышвырнули из гостиницы. А теперь все расходы покроет супруг, как прелестно, как свободно дышится.

   Но это внутренне она осознала истину жизни, а в глазах любимого желала быть воплощением ангела, пусть он думает, что Аминира без ума от его детей и хочет поскорее с ними встретиться и полюбить. Такая маленькая хитрость покоряет одиноких отцов, которым всенепременно нужно найти новую мать для осиротевших отпрысков:

   - Милый, а расскажи еще немного о своих детках, мне безумно интересно узнать о Лире и Дейемсе. Кажется, я уже от них без ума.

   Господин Дрерий не мог отказать ей в такой просьбе, он снова и снова горячо описывал все их достоинства, он был хорошим отцом, пусть сейчас и не находился с ними рядом, но ведь все только во благо семьи: его дела поправлены, заработок стабилен, так что грешно о чем-то жаловаться. А еще он написал милой нянюшке, что надобно бы обзавестись гувернанткой для Лиры, потому что девочка неожиданно выросла и должна получить кое-какое образование и воспитание. Это он писал в том письме, в котором сообщил о скором своем возвращении. И это обстоятельство упомянул своей невесте, но та поинтересовалась, а нельзя ли милой их дочурке поступить в школу.

   - Какие школы? – удивился Микалас. – В этих заведениях частенько растлевают невинные души молоденьких дебютанток, пусть лучше будет у него на виду. Тем более, что их королева поощряет домашнее обучение, а школы пророчит для бедняков.

   Аминира немного скривилась, сама она обучалась в школе, хотя в этих стенах частенько происходили разные казусы. Ладно, пусть девочка будет дома, хотя бы наследник обучается в колледже. При понимании наличия претендента на богатство, у Аминиры чуть свет не померк, нет, это определенное препятствие, которое нужно устранить.

   Их путь шел через декоративные рощи, предназначенные для прогулок богатых чужестранцев и местных вельмож, им подражающих. Коляска стояла неподалеку, готовая в любой момент отвезти влюбленную парочку назад в гостиницу. Тут специально расставили факелы и небольшие стеклянные керосиновые лампы-светильники, чтобы воссоздать мистическую атмосферу. Дама присела на лавочку, а ее кавалер удалился к соседней клумбе сорвать восхитительный цветок, что дополнил бы украшение ее волос.

   Аминира прихватила с собой легкую шаль, по вечерам зной переходит в прохладу, а ее легкое батистовое платье не служит достаточной защитой от зябкого ветерка. Пока Дрерий отсутствовал, и на некоторое время она осталась одна, подле появилась та самая шаманка и подошла к удивленной даме:

   - Ты не окончила ритуал возложения дани, - прошипела старая женщина. – Боги не любят, когда смертные прерывают торжество, ты не заплатила.

   - Отстань, противная старуха! - прошипела ей в ответ женщина. – Я ничего никому не должна, я свое получила и тебе дала, а теперь прочь от меня.

   - Ты не выполнила обещание, - не обращая внимания, констатировала старая шаманка, - великая Фрейа будет гневаться.

   - Что, что ей надо, этой твоей гневной богине? Я деньги дала, больше от меня ничего не требуйте.

   - А кровь невинной девушки? Ты должна подарить Фрейе девственницу, ты обещала такую найти.

   - Где я ее найду, у вас тут все суеверные, а платить большие деньги, да у меня просто таких нет. Да и то, подарила мне жениха, но с привязкой, так что мы квиты, а теперь прочь, - она прогнала наглую шаманку, та сплюнула, шаркнула и удалилась, выкрикивая, что впереди Аминиру ждут только неприятности, пусть не рассчитывает на счастье.

   Разгневанная дама осталась одна, и тут же к ней подошел Дрерий, удивился столь разительно перемене, но его спутница пожаловалась, что к ней пристала наглая попрошайка, вот она и злится.

   - В следующий раз, милая, нужно звать на помощь, а уж я с этим отродьем знаю, как поступить, - он помог ей подняться, и влюбленная парочка пошагала к коляске.

   В гостинице они долго держались за руки, не спеша расставаться. Микалас снова повторял ей тот необычный вопрос, который задал в театре, и дама ответила положительно, картинно надувшись на то, что он ей не поверил с первого раза. Но солидный господин объяснил это небывалым наваждением, а такое может показаться лишь райским сном. Потом Микалас трепетно спросился, можно ли им пожениться уже через недельку, все необходимые условности с проведением свадебного ритуала он обустроит сам, а ей велено завтра последовать в модную лавку и заказать себе красивое платье, все расходы на имя мистера Микаласа Дрерия. Аминира и забыла, что это за счастье - беззаботно прогуливаться лавками, покупать себе различные обновки, а теперь такое счастье, завтра она обязательно прикупит для себя всего, что пожелает и дело не ограничиться лишь платьем, нужна обувь, перчатки, нижняя батистовая юбка, лиф, корсаж. Ох, сколько нужно для предполагаемой супружеской жизни, но будущая госпожа Дрерия, разве может она относиться невнимательно к мелочам?

***

Свадьба состоялась, как и планировалось, через недельку, довольные молодожены уладили все предстоящие хлопоты, хотя в основном, деньги решали кардинально все неудобства. Поэтому счастливая чета вскоре могла спокойно сесть в экипаж, помахать ручками немногочисленным гостям и уехать в гостиницу, откуда назавтра они уже съезжали и садились на корабль, который должен был доставить их домой, в любимую островную Лебритию. Последняя ночь под сводами этой непривлекательной гостиницы, в знойном климате, наполненном удушливым тяжелым воздухом. Вот только теперь супруга могла покинуть свои скромные апартаменты и немного побыть с мужем в одной спальне. Тут было просторней и комфортнее, чем в ее тесной комнатке, огромная кровать привлекала красивым расшитым бельем, и неизменный халат хозяина этих апартаментов висел на вешалке, подле ложа. Дама откинулась и взглянула на потолок, украшенный лепниной, даже сейчас она уже привыкала к богатству. Больше никаких пеших прогулок, скудных завтраков и обедов, просиживание по вечерам вообще голодной, теперь все в усладу ей, любой каприз. Дрерий спустился вниз улаживать все важные финансовые затраты, чтобы к утру отправиться в порт, а в комнату постучались, и вошел личный камердинер хозяина и две служанки. Аминира гордо села перед слугами, показывая, что теперь она тоже важная птица. Слуга принес необходимый вычищенный верховой костюм хозяина и для хозяйки пошитое платье для путешествий, а служанки наполнили ванную и принесли ужин в номер. Затем все быстро удалились и тут же появился Микалас, который, как мог, торопил всех:

   - Вижу, слуги уже побывали в номере. Думаю, сегодня обойдемся без формальностей, и не будем спускаться ужинать в местный ресторан, просто хочется побыть вместе перед длительной поездкой, насладится тишиной напоследок.

   Аминира довольно кивнула ему, а шаловливый законный супруг предложил искупать вместе, но дама отреагировала неоднозначно, мол, шалости шалостями, а рамки приличия знать нужно. Микалас отступил пока что, постепенно он приучит Аминиру быть неким подобием Гистрам, но он не будет требовать немедленного перевоплощения. Дама удалилась мыться первой и вышла к мужу, облаченная в халат, с покрытыми мокрыми волосами. Тот мягко улыбнулся ей и тоже пошел освежиться. Когда их омовение закончилось, молодожены приступили к уединенному ужину, весело поболтали о прожитом дне, наполненном тревог и событий, а также торжеством. Аминира с любованием поглядывала на свадебное кольцо и подаренное колье, как знак его любви и очень дорогой подарок. Ее глаза светились от счастья, вернее от удовольствия быть богачкой, а вот супруг плотоядно посматривал на халат, как единственную преграду между приятным продолжением ночи.

   Она сидела на кровати, рассказывала маленькие забавные истории и допивала вкусное вино, которым они завершали трапезу, хмельной напиток уже ударил в голову обоим, только Микалас выпил больше и разгорячился быстрее, чем его супруга. Он подсел поближе, поговорил с ней, спросился о самочувствии, потом еще немного приблизился, взял нежную ручку, положил на ладонь и поцеловал, полный сдерживаемого огня.

   Это печальная история, которая и привела ее в знойный край, на другой конец мира, и выхода с данной ситуации, дама не видела еще несколько месяцев назад. Она никогда не была богата, ее отец – отчаянный картежник, а мать танцевала на сцене, и девочка с младенчика росла в отравляющей душу среде, наполненной только жаждой денег. Когда ей исполнились положенные годы, и она могла почитать себя дебютанткой, оказалось, что приданное ее уже давно проиграно и, собственно, она бесприданница. Но это не сильно огорчало юную Аминиру Дефольц, она верила в свои силы и умение невинно обольщать мужской пол, этому она училась у матери. Некоторое время, покрутившись в кругу богатых подруг, в поисках подходящего кандидата и убедившись, что такового она не найдет здесь, среди почтенных матрон, которые в первую очередь заботились об устройстве судьбы своих дочек. Дальше Аминира пошла на рискованное предприятие - она начала посещать клубы вместе с отцом, поначалу просто приходила его забирать, и там заводила знакомства. Естественно, в такой тлетворной среде выбрать себе нужного мужа было тяжеловато, хотя шулеры имели приличное состояние, но на нее поглядывали не как на предполагаемую супругу. Она водила знакомства не совсем приличествующие молодой леди, но однажды отец проиграл по-крупному, им нужно было отдать поместье в уплату долга. Тогда и наступил тот самый критический момент, мать слегла с горячкой, она и так опускалась до низменных ролей, чтобы хоть как-то балансировать в приличном обществе, а теперь бедная женщина столько не заработает, а если они просто отдадут свой дом, где ж им жить? Аминира тоже задумывалась над такими безрадостными перспективами, когда поила мать микстурами или выслушивала ее жалобы, отец не появлялся домой, собственно, о проигрыше они узнали от судебного пристава, который явился с повесткой о невыплате долгов. Через неделю в дом наведался новый хозяин – мужчина средних лет, богатый господин и владелец злосчастного игорного заведения, он по-свойски осмотрел дом, в котором уже не осталось прислуги из-за неимения средств у бывших владельцев, а еще ему приглянулась молоденькая барышня Дефольц, которую он частенько видывал до того. Мамаша была настолько больна, что не могла подняться с кровати самостоятельно, что уж говорить о ее выдворении из дома, поэтому разговаривать с этим мерзким типом пришлось самой Аминире.

   Девушка встретила его с гордо выпрямленной спиною, подчеркивая, что принадлежит к благородной семье, но уже разоренной и бедной, как храмовая мышь. Господин Грак довольно учтиво разговаривал с молоденькой госпожой, но намекнул, что ему очень жаль выбрасывать на улицу двух бедных женщин и если Аминира будет к нему несколько благосклонна, тот позволит ей и ее болеющей матушке жить в доме и дальше. Такие пугающие перспективы не на шутку взволновали молоденькую Аминиру, она будет спать с ним на правах любовницы, и если надоест, начнутся проблемы. Но в тот критический момент, когда нужда не просто заглядывала в окна, а стояла перед ней и ехидно улыбалась, барышня приняла верное решение, как ей казалось. Она согласилась, но только с уговором прийти к нему на следующий день, сегодня ее матушке очень нездоровится. Грак согласился подождать и ушел, а мать долго спрашивалась, почему он оставил их в доме. Аминира солгала, что пока он не разыщет отца, то чтобы они были на виду, это вполне удовлетворило больную женщину, и она уснула сладкой дремой под действием лечебных капель. Всю ночь молодая горожанка проплакала у себя в спальне, коря свою судьбу и беспечность родителя, что поставил выживание их семьи под удар. Но на следующий день легонько шла в пасть самому льву, ну не в пасть, но сравнение подходящее.

   Ей пришлось самой раздеться, чтобы одежда была цела и невредима по приходу домой, и безоговорочно выполнять его требования. Так она потеряла девственность, лежа на неудобном стульчике, связанная и плачущая. Так произошло ее первое познание мужчины, потного, вонючего и жестокого. А потом ее поили каким-то горьким пойлом, чтоб она не беременела. Грак заставлял ее облизывать его ноги и нагло впихивал свой ствол в ее ротик, от чего она чуть не задыхалась. А еще он любил ее связывать, это доставляло немалое удовольствие – видеть мучения жертвы. По приходу домой, она тщательно скрывала синяки и кровоподтеки, поила мать микстурой и врала, что разыскивает отца. Так продолжалось с месяц, долгий и беспросветный месяц, когда даже дневной свет казался ей блеклый маревом. Она каждый день исполняла свой долг покорной рабыни, и если бы только перед господином Граком, спустя две недели, он заявил, что теперь ей придется терпеть еще и ухаживания его дружка, такого же вонючего и жестокого, а еще любителя молодых девушек. Вдвоем они вытворяли с ней всякое бесчинство, и девушка больше не могла спокойно сносить ежедневное изнасилование, ее бедное лоно кровоточило, а синяки на лице уже не скрывались ни мазями, ни прической. Мать заметила, что ее дочь стала страшнее ночи, больная женщина потребовала рассказать ей правду и Аминира не смогла промолчать. Бедная госпожа Дефольц, в ту минуту она пережила самый страшный свой приступ и умерла на руках у бедной девушки. И в ту минуту, переживая страшное потрясение, барышня поняла, что уже никак не связана с этим миром, она тоже хотела умереть. Она самолично выкопала могилу для матери и похоронила ее, написав небольшую табличку, а сама решила предаться мутным водам местной речушки, потому что уже не видела иного выхода в своей жизни.

   С веревкой в руках, она добровольно шла на собственную смерть. Она предаст тело водам и пусть ее лучше сожрут рыбы, нежели к ней снова притронется какой-то похотливый самец, вонючий и потный, не умеющий нормально общаться с женщинами. Девушка нашла на берегу самый тяжелый камень и привязала его, а потом намотала петлю себе на шею, она готова, еще миг и в лучшем мире они встретятся с матушкой, и больше не будут бояться или болеть, терпеть унижение и бедность.

   Аминира раскинула руки, готовая броситься с обрывистой кручи, но вдруг ее окликнули, и в следующий момент чьи-то мягкие руки перехватили щуплое тело и не позволили ему распрощаться с жизнью. Впервые она увидела поистине красивые мужские глаза, добрые и отзывчивые. Он был никем, вернее морским офицером, небогатым и не знатным, честно добывающим себе на пропитание. Молодые люди долго сидели подле толстого дерева, кронами скрывающего их от непогоды, и разговаривали. Аминира без утайки рассказала, что ей надоела такая жизнь, что лучше смерть, чем унижение. И тогда молодой человек предложил ей пожить с ним, но девушка ужаснулась от подобного предложения, снова быть чьей-то любовницей и терпеть издевательства.

   Но Эшли Миккард не был чудовищем, а обычным молодым человеком у которого была мечта быстро разбогатеть. Он все честно выложил своей собеседнице, что одолела его постоянная нужда в средствах, и поэтому бросит офицерскую службу и будет контрабандистом, а те зарабатывают приличные деньги. А ей предлагает пойти подельницей, а не любовницей. Такие перспективы понравились Аминире, все лучше, чем возвращаться к Граку.

   Первое их дело увенчалось удачей и на долю каждого пришлось по семьсот золотых – небольшое состояние, и молодые люди просто не знали предела счастья. Эшли приоделся, купил лошадь и собственный выезд. А его напарница тоже теперь не знала нужды, ни в чем себе не отказывала. Постепенно они сроднились, и Аминира благосклонно относилась к его ухаживаниям и даже больше - к его обольщению. Теперь она познала истинную радость любви, когда ее не бьют и не пытают, а даже очень нежно ублажают и выполняют все прихоти. Но они не стремились так быстро создать семью, все еще надеясь делать и дальше удачливые вылазки и богатеть, да и молоды были, она пила те горькие травы и радовалась, что в ее чреве не зарождается новая жизнь.

   Но удача имеет свойство заканчиваться, если поначалу им фартило, то потом пришли проблемы, а вместе с ними и уклонения от властей. Искали в основном Эшли, на девушку тень подозрения не падала, но они вместе бежали с Лебритии и кочевали за рубежом. Их гонение длилось несколько лет, и каждый раз страна становилась все отчужденней, а деньги заканчивались. Последним пристанищем стала Индирская колония. Это южная диковинная страна, здесь совсем другие обычаи и нравы, но в этом знойном климате хорошо укрываться от рук властей, а еще тут можно попытать счастья в надежде снова разбогатеть. Так они оказались в городе Бохарахт, где приезжали редкие чужеземцы, и было золото. Эшли лелеял мечту снова получить приличный куш, но Аминира пыталась его отговорить, все зря, теперь бывшие соратники отдалились друг от друга, хотя еще были вместе, и может быть бы все стало, как прежде, если бы ему снова повезло. Вот с такими надеждами он покинул ее как-то ночью, и с тех пор о нем ни слова, ни весточки. Поначалу она еще держалась, даже кое-как за счет рукоделия, которое продавала неотесанным, но восторженным богатым индиркам, но деньги таяли, от любимого никаких вестей и девушка пришла в отчаяние; она прожила тут некоторое время, выучила их нескладный язык и разбиралась в религии и культуре. Тогда-то и узнала об обрядах в честь великой богини Фрейи, которой здесь поклонялись, и решила попытать счастья.

   Храмы уже давно не строились (предыдущие твердыни осквернили, устроив там общественные места, вроде того же театра), ибо захватчики-колонисты не признавали местной религии, но она осталась в народных массах, передаваемая из поколения в поколение жрицами или как их сейчас называли – шаманками. Одну такую она нашла в бедняцком районе, и обратилась к ней с просьбой помочь найти ей мужа или вернуть Эшли. Женщина согласилась, только в обмен на обещание найти для ритуала девственницу, но этот пункт Аминира не выполнила, поэтому старуха и набросилась на нее.

   Губы ее законного супруга прильнули к ней, он целовался, в принципе, неплохо, хотя слегка нетерпеливо. Аминира не отстранялась, она покорно ждала продолжения, и оно наступило, стоило лишь ее халатику слететь с плеч. Он присосался к ее грудкам, властно, будто их хозяин, но его жертва издала протяжный стон удовольствия, давно в ее постели не было мужчины, а она уже привыкла быть облюбованной, правда новый избранник пока этого не знал, и нужно было притвориться девственницей. Потом он мягко уложил ее на кровать, стал прикасаться к лону, щупать заветный бугорок, пытаясь разгорячить жену, заставить стонать от удовольствия, он не спешил, не терзал девушку, ибо был уверен, что она неопытна, а Аминира не спешила его в этом разубеждать.

   - Тебе приятно? – выдохнул он ей в ушко, тяжело дыша от собственного вожделения.

   - Да, продолжай, - ответила она, закрыв от удовольствия глаза.

   Постепенно его потуги возымели желаемое, она разгорячилась, тогда он расставил ноги и вошел в нее. Он смотрел внимательно на выражение глаз, а девушка стыдливо их прикрывала, будто еще никогда не была в постели с мужчиной, тогда господин Дрерий удовлетворенно начал двигаться плавно, покрывая шею поцелуями. Она стонала под ним, но не забывала о самой важной части, нужно как-то прикинуться девочкой, теряющей девственность. И ничего лучшего, чем проколоть себе палец и обмазать свое лоно кровью в голову на пришло, но нужно было поменять позу.

   - Милый, а можно я повернусь на бок, мне так не будет болеть, я впервые с мужчиной и мне больновато.

   - Хорошо, голубка, переворачивайся.

   Пока он менял расположение и входил в нее сзади, она чиркнула пальчик об острый угол тумбочки и начала тихонько себя массировать. Впрочем, такое ей тоже нравилось: собственные ласки добавляли некой изюминки, и по его стволу сочилась струйка крови, он заметил это и прижался с поцелуем, м-м-м, он облагородил девушку, сделал ее женщиной. Вскоре его движения начали убыстряться, а Аминира стонала, доводя себя до должного экстаза. Он тоже хрипло дышал ей в ушко, это пропускало по телу волну мурашек и теплоты, девушка носилась по небосклону счастья, в принципе, она заимела неплохого мужа, нужно будет его чуточку подучить постельным утехам.

   Они стонали вместе, а он ненадолго замер в ней, излился семенем и начал целовать ее чело, ушко, макушку. Аминира летала в облаках и смотрела на красивый потолок, увенчанный лепниной. Она перевернулась на спину и разрешила себя массировать, получая наслаждение от прикосновений, и если они становились чуть жестче, обязательно говорила, а ее партнер чутко к ней прислушивался. Он привлек молодую жену к себе, положил ее головку на плечо и мирно уснул, а девушка продолжила свои размышления о будущем, которое теперь ей предстояло, и засыпала она в его объятиях, богатой и ублаженной, с осознанием своей удачи. Теперь она располагала деньгами и делиться не хотела, она будет бороться за них до последнего, со всеми наследниками. В ее разумной голове понемногу зарождался план, но только тайный и коварный.

***

- И говорю я тебе, подруга, истину – такого как сейчас блюстения чистоты и нравственности, наша страна еще не знавала, - опрокидывая очередную бутылку кислого вина и морщась от его привкуса, поговаривала старая служительница дома утех. Перебродившее пойло порой рвалось наружу, но в большинстве она громко отрыгивала и продолжала изливать душу. - Раньше у нас работенка, хоть и грязная, но почетная была – молодого обучим, вдовца приласкаем, муженька рогатого утешим и ничего зазорного, все наше присутствие терпели. А теперь что? Наша королева, чем старше, тем нравственней становится, такая набожная стала, что скоро к святым преставится. Но пока она это сделает, половина честного народа с голоду подохнет.

   - Так как же теперь без сладострастных утешительниц? – поинтересовалась ее собутыльница – молодая девица лет двадцати на вид, не больше.

   - А никак! - развела руками пьяная женщина. – Бордели закрывают, нас разгоняют, на улицах патрульные ловят, и по тюрьмам распихивают, а еще хуже – в работный дом отсылают пшеницу сеять. Представляешь? Пшеницу сеем, раком, - она залилась громким смехом от непонятной ей шутки, хотя смеялись они вдвоем. Потом оттерли слезы и снова бедная старая проститутка завыла:

   - Нехорошие сейчас деньки пошли, я тебе не рекомендую соваться со своими услугами, хочешь мужика, нужно себе любовника заводить и то, тайно. Раскроетесь, вам суд учинят и заставят пересказывать, кто и каким боком к кому стоял.

   - А как же мне теперь быть, так все тело ноет, не могу больше, а мужчины у вас такие отстраненные, больно страшно к ним подходить?

   - Ха, ну это тебе нужно в услужение идти, служанкой там или гувернанткой. Правда пахать придется, пол скрести или детей учить уму разуму. Тоже не ахти, но про тайных любовниц оно никто не знает, если они по глупости не брюхатятся…

   - Служанкой или гувернанткой, говоришь, - про себя вымолвила немного опьянелая Измир, которая была в ужасе от того места, в которое ее судьба забросила. И вырваться из этого места никак – не клюют на нее местные мужчины, стороной обходят: все чопорные, вежливые, и ни в ком не горит огонек плотского вожделения. Стеснялась только спросить – они себе ничего не обрезают, иначе ей просто такого прохладного отношения к женщинам не постичь.

   Ее вусмерть пьяная подруга немного прикимарила, под действием дурманящих винных паров, а вот полубогиня начала размышлять, где-то она что-то подобное читала, когда за мужчинами бегала. И хоть бы кого соблазнила, нет, все прожогом летели, стоило ей только себя предложить, ненормальные что ли? Кажется, это был местный почтальон, он нес свою сумку, набитую письменами, неужели люди уже столь грамотными стали, так много писать начали, раньше только единицы знали, да и то больше для переговоров. А теперь все пишут друг другу, встречаются, общаются, мир круто изменился или она так долго сюда не заглядывала, вернуть бы славные старые деньки. А теперь полубогиня ничего не понимала. Да, кажется, это был почтальон и он тоже мирно с ней общался до того самого момента, как она его не начала откровенно соблазнять, вот тогда бедолага дал деру, аж письмена по всей округе летели. Измир долго вслед ему ругалась, схватила бумажки, чтоб вечером костер развести и сунула себе в карман. Ну а потом от скуки читала, чего там понаписывали, некоторые письма все же на распал пошли – в основном женщины другим женщинам писали и сообщали такие незначительные новости, мол, местные сплетни и только одно дельное попалось с предложением работы, кажется, она его в огонь не выбросила. Девушка пошарила у себя в кармане, и вытянула помятую бумажку. Снова развернула и начала перечитывать аккуратно выведенные слова:

   «Смею предложить тирре (по-нашему – незамужняя девушка) Катлей место гувернантки при четырнадцатилетней девочке, ваши рекомендательные письма нам понравились, ждем вас в ближайшие недели в имении Торптан, город Ширр, графство Сурфолк.

   С уважением, тарейн (замужняя или вдова) Анна, такого-то числа и года».

    Измир призадумалась, конечно, быть учительницей при почти взрослом ребенке та еще кутерьма, но иного выхода она просто не видит. Если сейчас не пополнить свой запас сил, она тут до старости сгниет. Ведь правду говорят – в каждой семье свои скелеты, авось здесь попадется похотливый отец и клюнет на молоденькую учительницу, или братцы той самой девчушки, или сосед какой-нибудь, на худой конец, но только не прозябать, надеясь наудачу. Только вот с одеждой у нее не в порядке, она видела, как одеваются дамы, более закрытых платьев не придумаешь. Хорошо, хоть лицо оставили и руки открытыми, и то все так туго зашнуровано, как они еще дышат? Измир присела и задумалась: явись она в открытом платье, заподозрят неладное и выставят еще на пороге, значит, нужно себе найти пару платьев, так сказать, обзавестись багажом. Тут, по случайному стечению обстоятельств, ехала груженая телега, видимо кто-то переезжал, и вещей наложили сверх меры: огромные сундуки, в которых обычно хранили белье и платья, торчали наверху. Измир заинтересовалась поклажей и тихонько проследовала за скрипучим транспортом. Извозчик клевал носом, лошадь еле плелась, при очередной кочке, чуть ногу себе не сломала, видимо старая уже и подслеповатая. Мужчина шмыгнул носом и снова в сон погрузился, а вот поклажа его знатно подпрыгнула, и в этом самый момент, Измир стащила часть багажа. Улица была проселочной, но ходили тут мало, потому что почти на окраине, да и в полдень много народу на полях заняты, не до слежки им. Удачливая девица, будто змея, утащила свою добычу в ближайшую рощицу, а там принялась осматривать добро. Да, тут находилось постельное и нижнее белье, а также два шерстяных платья. Ура, теперь багаж у нее имеется, а также припрятанный мешочек с десятком серебряников, наверное, отец благоволит ее удаче, если видит с Блаженной горы, как она тут мучается.

   К вечеру девица была готова и даже заказала себе экипаж по указанному адресу. Правда на полпути к ним присоединились и другие пассажиры, что ехали по направлению в Сурфолк. Полубогиня наблюдала, как ведут себя девушки и женщины в общении с мужчинами, как двигаются, как сидят. Обувью добротной она не обзавелась, пришлось утащить с ног спящей собутыльницы, ничего, потом деньгами вернет. Да уж, нравственность действительно соблюдают – все сдержаны и лишены естественного желания размножаться, или делают это очень скромно. А еще все воспитаны - сморкаются в платочек, едят аккуратно и не чавкают. Придется быть тише воды, ниже травы, пока не разберется у кого какой изъян или слабина. Вот только Измир действительно не знала истинного положения вещей – похоть-то была, но не на людях, и порой учинялись тяжкие преступления на почве всезапрета. Но полубогиня видела только поверхность айсберга, посмотреть в самое дно еще предстояло.

   Она вышла на указанной станции и наняла себе кэб, как ей посоветовали перехожие жители. Два дня пути, и девушка приехала по указанному адресу, уставшая, голодная, но радостная, наконец, добраться до места работы. Она переусердствовала с экономией, боясь, что не хватит денег и поэтому кое-какие серебряники еще звенели в кошельке. Ее встретила добродушная тарейн Анна и сразу же приказала поместить бедную девочку на втором этаже, рядом с детской. Сейчас старая няня исполняла роль домоправительницы, но была столь мягкой и податливой особой, что дети часто пользовались ее добротой, вот со слугами она вела себя иначе, чтобы они боялись и не воровали. Измир сразу почувствовала расположение к этой старушке и всю ее бесполезность. К вечеру ее познакомили с девочкой, довольно рослой особой и худой. Измир казалась против нее сама подростком, но ее подопечная обладала наивными взглядами на жизнь. Молодой барин учился в академии и отсутствовал, ему было шестнадцать, еще пару лет и он пойдет постигать какую-то профессию, приличную для богатого господина. Отца-вдовца тоже не было, где-то за границей, но вернется с молодой женой, в общем, к вечеру полубогиня поняла, что совершила ошибку, приехала в дом без мужчин, если не считать старого конюха и престарелого лакея. Еще оставалась призрачная надежда раззнакомиться с соседями, но тарейн Анна сообщила, что они не часто собирают общество, да и то, только по приезду хозяина. Измир хлопнула себя по лбу, и зачем она такой утомительный путь проделывала? Зачем слушала эту пьянчужку о прелестях службы, и когда она сможет отсюда выбраться?

   В своей комнате, предназначенной для отдыха, полубогиня свалилась на кровать одетая, ибо силы покидали ее ежеминутно. Нужно немного восстановить их обычным путем – поспать, а утром виднее будет, что дальше делать. Только вот этот ворох одежды, пока разденешься, уже полночи пройдет. И все же Измир скинула с себя стягивающие путы и предалась сладкой дреме. Как же она хотела отсюда сбежать, не уж-то мачеха опять свои паршивые ручонки приложила и чего-то там наколдовала, но мрак быстро отбрасывал мысли на задний план, не хотелось даже дышать, не то что думать; мозг ненадолго отключился.

   Но утром ее разбудили, ни свет, ни заря. Тарейн забарабанила в дверь, сообщив, что через полчаса завтрак. А тут сил нет ни с кровати сползти, ни зашнуроваться. Вот незадача. Измир плевалась, путаясь в шнуровке, и не было никого ей помочь, что за общество узкомыслящее - нацепило гору тряпья и нет от них спасения. Но в порядок она все же привелась, правда, спустилась к окончанию завтрака. Ей простили первое опоздание, но впредь она будет оставаться голодной, если не поторопится. Полубогиня прорычала слова извинения за опоздание, и села за сытную овсянку с беконом и сыром. Потом ей налили чаю и дали сладкую булку.

   Теперь жизнь показалась на такой обреченной, но надобно думать, как