Сборник рассказов на самые разные темы: мистика, фантастика, философия, магия. И, конечно же, любовь.
Аннотация рассказа "Фарфоровый ангел Макс" - любовь, эротика. Если вам хорошо за тридцать, это не значит, что на вас не может обратить внимание молодой сексуальный красавец. А вот к чему это может привести, читатель узнает, прочитав рассказ.
Аннотация рассказа "Маг Юрка"- человек, решивший посвятить себя служению людям, столкнувшимся с проявлением чужой злой воли и пострадавшим от черной магии, зачастую одинок и непонят даже теми, кто им особенно дорог.
Аннотация рассказа "Лабиринт" - порой от человека, заблудившегося в лабиринтах собственного сознания, требуется силы воли и изобретательности не меньше, чем если бы он очутился в тылу врага.
Аннотация рассказа "Каспийский змей" - не случалось влюбиться на борту парусника, пересекающего Каспий? А попасть в этом рискованном плавании в мертвый штиль и увидеть нечто? Тогда этот рассказ для Вас!
Любовь, магия и не только. Татьяна Стафеева
Фарфоровый ангел Макс.
Конкурсный рассказ на тему "любовь и эротика".
Каждый день не по разу я тщательно разглядываю себя в зеркало. Лет уже прилично, а выгляжу в целом неплохо. Крашусь и одеваюсь по молодежной моде, но без перебора.
Зовут меня Ирина, работаю главным экономистом крупной фирмы, находящейся в деловом центре – небоскребе, восьмой этаж.
Однажды в лифте, развозящем народ по уровням здания с трудолюбием прилежного мула, взор мой наткнулся на молодое, почти юное лицо с чертами фарфорового ангела. Продавались раньше такие статуэтки с ликами, тщательно выписанными акварелью пастельных тонов: нежно-голубыми, светло-бежевыми и бруснично-розовыми. На вид молодому человеку могло быть от 23 до 26 лет. В костюме, соответствующем офисному дресс-коду, он выглядел строго и импозантно.
Обычно такие лица притягивают взоры всех женщин без исключения – и юных, и возрастных. Я не стала исключением. Безотчетно искала среди индивидуумов, вошедших в лифт, этого мальчика, которого мысленно так и окрестила – фарфоровый ангел. Иногда его небесно-голубые глаза останавливались на мне, плавая взором от лица до линии бюста. Или мне так казалось?
Пялилась я на него почти год. И однажды… Ох, уж это "однажды"!
Накануне 8 Марта у нас на фирме случился корпоратив. Снимая напряжение трудового дня, я изрядно перебрала, со страшной силой потянуло курить. На площадке девятого этажа имелась урна на ножке и плакат с дымящейся сигаретой – место, где разрешалось предаться вредной привычке. Там уже стоял, блаженно затягиваясь… он, фарфоровый ангел.
До сих пор не понимаю, как случилось, что, параллельно куря, мы повернулись друг к другу, кто кого первый схватил за руку и притянул к себе... Мы принялись целоваться с неистовой страстностью. Почему он оказался один на той самой площадке, каким волшебным образом никто туда не вышел, и отчего моя рука очутилась за поясом его строгих отутюженных брюк – осталось за пределом моего восприятия. Помню ласковую шёлковость его языка и сладкий вкус поцелуев, причудливую татушку на шее, под линией светлых волос, трогательно выглядывающую из-за офисного воротничка.
"Ангел" едва слышно выдохнул: "Идем со мной!" Могла ли я выдернуть руку и застучать каблучками, возвращаясь на свой этаж? Могла ли убежать от этих небесных глаз и спасти свою чертову репутацию примерной супруги? Могла ли остановиться на данной безопасной стадии и не вступать в безнравственную связь с человеком, годящимся мне по возрасту в сыновья? Наверное. Но я не затормозила по той простой причине, что не хотела!
Мы поднялись на этаж выше и нырнули в какую-то дверь. Это оказался небольшой кабинет со столом, креслом и компьютером. Неясно слышались звуки музыки – его коллектив тоже отмечает Женский День, мелькнуло в голове.
Щелкнул замок, мы снова целовались, деликатными пальцами он извлек из выреза салатового коктейльного платья мою грудь, за которую мне не стыдно даже перед таким молоденьким мужчиной, припал к ней губами… Вращательные движения кончика языка вокруг напрягшейся "шишечки" превратили меня в распаленную фурию. Сегодня феерический вечер - и пусть потом хоть распнут на дыбе! Охваченная даже не желанием – жаждой вспыхнуть и сгореть до пепла, отдав весь свой жар юноше, чьи умопомрачительные синие глаза вдруг потемнели, словно море перед штормом, я поставила ногу на сиденье офисного кресла, дабы впустить его умопомрачительную жесткость. Серия стремительных атак и отходов, вверх-вниз, к земле-солнцу, в неведомые дали... Все мое существо заискрило, как залп петарды, рассудок отключился, я реагировала с таким бешеным пылом, словно от меня требовалось загасить его залп встречным огнем – кто кого спалит первым, тот и победил…
Стул на колесах поехал вперед, и мы, также спаренные, свалились на пол, голова моя упиралась в стену, а ноги находились под креслом. Но мне было плевать, главное – эти волшебные ощущения, приятная тяжесть молодого тела, сладостная беззазорная наполненность. Сколько времени продолжалось это сумасшествие, неизвестно, но финал был прекрасен, оба пламени слились в одно и стали общим костром.
Он отстранил свой неземной лик, улыбнулся. Я ответила рассеянной улыбкой.
-Тебе не холодно? – хрипловатым голосом осведомился юноша.
-Есть немного…
Мы поднялись. Его объятия, голова на плече, витиеватая татушка, кою я целовала почти с благоговением – парнишка чуть ниже меня ростом – эта сцена более всего запала в память, врезалась с документальной точностью, словно отснятая на кинопленку.
-Как тебя зовут? – спросила я.
-Макс.
-Ирина.
-Вот и познакомились, - усмехнулся он.
-Сейчас говорят – секс не повод для знакомства, - глупо произнесла я.
-Кому как… Надо идти…
-Мне тоже…
Резвой ланью я ломанулась к лестнице, Макс потопал навстречу веселым крикам сослуживцев.
Коллега и подруга Лорка встретила меня подозрительным прищуром:
-Где шлялась? От тебя за версту несет сексом!
-Что ты мелешь? – возмутилась я.
-Глянь на себя – путана с площади трех вокзалов и то приличней выглядит!
Я опустила глаза вниз и ужаснулась: платье от талии и ниже было измято в мелкую гармошку.
-А еще у тебя под ушком след поцелуя – попросту говоря, засос!
В панике я схватилась за шею.
-Ладно, подружка, прорвемся, моя косынка как раз по цвету подходит!
Сказать, что наутро мной овладели жестокие муки совести – значит, не сказать ничего. Я считала, меня – взрослую тетеньку - уже ничем не проймешь, но жестоко ошиблась. С головной болью пришло тяжелое раскаяние. Ведь я первая сунула ручонку, куда не полагалось, сама изнасиловала паренька! Опьянение сыграло провокационную роль, у меня напрочь снесло башню! Но ведь дело не только в алкогольных парах! Оперируя цифрами и уважая точный расчет, я стремилась докопаться до первопричины и не могла не признать – лишний градус обнажил чувства, подспудно дремавшие на дне души. Хотелось мне этого Макса, черт возьми! Не только секса – но и прикосновения к навсегда утраченной цветущей молодости… Ворота в этот сказочный мир трансформировались в моем понимании в его утонченный образ.
Получила, чего хотела, ну и успокойся! Однако не все так просто! Я не из самовлюбленных нимфоманок, извлекающих из мужчин удовольствие и в ус не дующих! Важна гармония и для моего партнера. А то, что мальчик сообразно отнесся к происшедшему, я далеко не была уверена. Вдруг у него эмоции имеют совсем другой знак?! Отношение мужчин и женщин к одним и тем же вещам весьма различно.
Анекдот. Маша разговаривает с подругой. Та ее спрашивает: "Как у тебя с Ваней?"
"О, прекрасно! Вчера он подарил мне букет роз, нежно взял за руку, поцеловал, потом мы присели на кровать. Ванюша очень нежно раздел меня, и мы занялись любовью! Это самый лучший день в моей жизни, мы видели небо в звездах!"
В то же время Ваня с другом сидят на кухне и пьют пиво. Друг спрашивает: "Как у вас с Машкой?" Иван отвечает: "Да нормально! Вчера, наконец, она мне дала! Еще по пивку?"
Со страхом я ждала встречи с Максом после праздников.
Предмет моего грехопадения еле заметно кивнул мне и уставился вперед затуманенным взором. Конечно, в лифте мы ехали не одни, но мне показалось, он раскаивается в межкорпоративном интиме. Или опасается повторных эскапад с моей стороны… Жесть! Поделом тебе, Ирка, сказала я себе и попыталась вести обычную жизнь, будто ничего не произошло. Но светлый образ преследовал меня по пятам. Теперь мы стали сталкиваться и в кафе, чего раньше не случалось. Иногда казалось, он более приветлив, нежели просто из вежливости. А порой Макс демонстративно отворачивал свой фарфоровый лик.
Ладно, Ирка, не вешаться же теперь от чувства вины. Живи дальше.
Однако история с Максом имела продолжение. Нередко мне приходилось работать в сверхурочное время. В тот день я предупредила начальника, что задержусь. Лорка, всунув рыжую голову в дверь кабинета, попрощалась:
-Пока, мать, смотри, не заработайся!
-Чао! – я послала подруге воздушный поцелуй и уткнулась в дисплей.
Спустя три часа ощутила желание покурить и отправилась на приснопамятную площадку. А там… знакомый силуэт с сигаретой в зубах. А-а-а-а-а!
-Привет, - поздоровался он с потерянным выражением лица – или мне снова показалось?
-Привет. Как дела? – поинтересовалась больше для вида – ну какие у молодого парня могут быть дела? Конечно, прекрасные!
-Честно говоря, неважно, - ответил Макс.
-Что случилось?
-Кажется, меня скоро уволят. А так - все нормально…
-Рассказывай! – велела я.
-Год проработал старшим менеджером. А тут начальника отдела спровадили на пенсию. Мне предложили его место с испытательным сроком. Как выяснилось, у меня проблемы с прогой "BANK SERVIS" . Помощи просить, сама понимаешь, значит, поставить под сомнение свою компетентность – наши пауки тут же сеть сплетут…
-Бог мой! Да я эту программу знаю, как свои пять пальцев! Могу подсказать …
-Неудобно тебя затруднять…
-Да о чем ты!? Пошли.
В тот момент я работала в другой программе, вызвала нужную запароленную. Макс задавал вопросы, обнаружив неплохую компетентность. Не такой уж он дилетант, просто чуть не дотянул – это приходит с опытом. Хорошо, когда есть люди, которые могут подсказать. У нас молодежи охотно помогают, никого не бросят на произвол судьбы. Видимо, в его фирме не такие порядки.
Плотно поработав, мы повторили сексуальное рандеву. Снова мою башню снесло, теперь уже на трезвую голову. Что и требовалось доказать – алкоголь сыграл роль катализатора, все остальное сидело во мне самой. Вскоре мы разошлись по домам. Макс не предлагал проводить, мы укатили на разных такси в противоположные стороны.
На следующее утро Макса в лифте не оказалось. Ни о чем плохом я не подумала, мало ли, припоздал... Буря грянула после обеда.
Меня вызвал Сергей, шеф – мы давние друзья и доверяем друг другу. Сейчас глаза его были какими-то странными, напряженными.
-Сереж, что случилось? – насторожилась я.
-Со счета фирмы исчезли все деньги!
-Совсем? – глупо спросила я.
-Безвозвратно, концов не найдешь! Это крах, Ира! Конец всему!
-Еще бы! – на самом деле мне сразу стало все понятно. Когда помогала Максу, раскрыла пароль. И потом. Показывала, куда вбивать номера счетов, используя всамделишные цифры. Кто же знал, что он сможет с ходу запомнить двадцатизначные номера и мудреный код!
Да и не это главное. Я даже не подумала о корпоративной безопасности! До нее ли, если лицо Макса было так близко, его дыхание стало моим воздухом, а наши плечи соприкасались в одной горячей точке…
-Ира, пароль известен только тебе и мне. За себя отвечаю на сто процентов. Если бы не знал тебя, решил бы, что именно ты всех подставила, - заявил шеф.
-Сергей, нет! – вся краска бросилась мне в лицо, врать, не краснея, так и не научилась.
-Вчера ты оставалась работать и открывала "BANK SERVIS" – наш компьютерщик клятвенно уверил, с твоего компа входили в программу в девять вечера, а сегодня в час дня все средства испарились. Я вынужден заявить в полицию!
-Делай, как считаешь нужным! Но я не предавала тебя, Сережа!
-Вот пусть соответствующие органы и разбираются.
Я попала под следствие. Макс исчез, в том кабинете, где мы занимались сексом в первый раз, сидел другой человек. В лифте я его больше не встречала. Оставалось гадать, когда он замыслил преступление. Вряд ли это произошло до того треклятого корпоратива, не мог же парень спланировать заранее, что мы встретимся в курилке между этажами! А вот потом… Узнать, кем и где я работаю, подкараулить на этаже, сплести байку о недостатке опыта и интригах сослуживцев, несложно. Расчет на мое сочувствие полностью оправдался. Как последняя дура, я все рассказала и показала. Решила молчать о молодом любовнике, ведь сама во всем виновата.
Однако нужно знать нашу правоохранительную систему, следователь тряс меня, как грушу – на мне ничто не замыкалось, исчезли не только деньги, но и их следы – и незаметно вытряс все, в том числе и признание о сексе с юным менеджером.
А дальше… Необъяснимо. Нашлись записи с камер наблюдения, но Макса на них не оказалось. Везде я одна. Экспертиза доказала, что видео подлинное. Как такое могло случиться, почему мой любовник исчез – я не понимала. И никто не понимал. Следователь решил, аферистка пытается запутать следы. Получив срок восемь лет, я все восприняла, как должное. Мой фарфоровый ангел остался чистым, как и положено ангелам. После вынесения приговора, возле выхода из зала суда мелькнуло лицо Макса и тут же исчезло. Мне хотелось крикнуть вслед: "Прости, мой мальчик! За то, что влезла туда, куда мне путь заказан! Я не успела объяснить мотив своего поведения, о чем буду сожалеть до конца дней своих... Но где же ты, так хочется еще хоть раз заглянуть в твои небесные глаза!"
Женщина разволновалась. По лицу её пробежала беспокойная волна, руки, лежащие на столешнице, задрожали, слезы непроизвольно покатились по лицу. Она не всхлипывала, но плечи мелко тряслись.
-Санитар! Проводите! – крикнул пожилой доктор, снимая трубку аппарата. – Сестра, укол успокоительного пациентке из десятой палаты!
-Интересный случай, - покачал головой молодой врач. – Надо сказать, все логично… Вот концовка подкачала – Макс пропал с пленки и из жизни…
-Это типично для ее состояния. Вам повезло - сегодня ее рассказ вполне реалистичен! Где только наша Ира не знакомилась со своим ангелочком! В самолете, ресторане, музее, в горах, даже на дне морском при занятии дайвингом! А секс! Бог мой, в каких местах он только не случался! В том же лифте, душевой кабинке, на цветущем лугу или в жаркой сауне… А африканская лиана!!! Просто блеск!
-Признайтесь, коллега, Вы подсели на ее россказни, - усмехнулся юный доктор.
-Согласитесь, среди всех этих Наполеонов, Сталиных, Гитлеров, Гришек Распутиных и прочих исторических бяк она не самый худший вариант!
-Пожалуй! А на самом деле?
-Банально! Служила финансистом в крупной фирме, обналичила уйму денег и укатила с молодым любовником на юга. Тот ее обокрал и смылся вместе с бабками. Ирина попала под следствие, получила срок, психика дала надлом, несчастная решила повеситься на решетке окна, спасли. С тех пор она здесь - вот уже три года, и я бы не сказал, что ее состояние хоть сколько-нибудь улучшилось. Чувство вины, одиночество и тоска по ушедшей молодости…
-Не маловато ли причин, чтобы сойти с ума? – спросил молодой доктор.
-У женщин еще не то бывает – они могут спятить из-за неудачно окрашенных волос или испорченного платья, - пошутил бывалый врач.
-А муж?
-Да нет у нее ни мужа, ни детей! Одна, как перст!
-Ирину можно вылечить?
-Пожалуй, лишь любовью, но где ее взять в этих стенах? – старый доктор печально вздохнул.
-А если найти Макса и заставить сказать ей нужные слова?
-Хорошая мысль, но его уже нашли в номере отеля с пробитым черепом и поддельным паспортом. Никаких денег при нем не оказалось. Разумеется, Ирине не сообщили о гибели парня – иначе она нашла бы способ покончить с собой. Бедняжку держит на этом свете только надежда, что однажды она все-таки объяснится с Максом, больше ничего.
-Грустно…
-К сожалению, коллега, жизнь не всегда радостна. Зовем следующего?
-Зовем! – согласно кивнул молодой доктор.
Трасса и любовь.
Сюжет вынесен из повести "Корпоратив на природе" и переработан в рассказ.
Андрей Волохов с наслаждением вытянулся на кровати одноместного номера в придорожном мотеле. Не "интурист", конечно, но для усталого дальнобойщика вполне сойдет, чисто, спокойно. Можно дальше ехать в ночь, выпучив глаза, пока не осатанеешь вконец. Но смысл? Себя насиловать? Сейчас вот позвонит невесте Оксанке, отрапортует, да и баиньки, а с рассветом – снова в путь-дорогу. Однако телефон любимой не отвечал.
-Черт, где ее носит? – ворчал парень.
Отужинав в буфете половиной цыпленка-гриль и запив бутылкой лимонада, Андрей повторил попытку. Безрезультатно.
-Это уже наглеж, рыбка моя золотая, - проговорил водитель, забыв, что крайний раз подруга звонила ему всего лишь пять часов назад, во время обеда в шашлычной на трассе.
"Где-то Сонькин номер тут был?" – Волохов листал записную книжку мобильного. – Вот он, родимый"
-Сонь, Ксюша не у тебя? – сдерживая раздражение, спросил Андрей.
-Н-е-ет! – протянула та и живо поинтересовалась. – А что случилось?
-Ничего, все нормально.
-Ну и чудненько!
-Где Оксана?
-Я ее сегодня не видела! – проговорила девушка.
Голос звучал так, словно она оправдывалась.
-Не темни, Софка, ты ж ее лучшая подруга!
-Ой, не ревнуй ты, все будет тип-топ! – ответила Соня с изрядной долей насмешки.
-Причем тут ревность! Я беспокоюсь! – парень начал терять терпение.
-А ей пять лет? Не пыхти, Андрюшок! Беспокоится он! Вы, мужики, только о себе печетесь! – отрезала Оксанкина подруга и отсоединилась.
"Пи-пи-пи," - звучали ехидные гудки.
Несмотря на самоуверения, легче не становилось. Выкурив две сигареты подряд, Андрей снова схватился за мобильник. Не услыхав родного голоска: "Да, Андрюшенька!", дальнобойщик вконец расстроился и лег спать. Долго ворочался, пока усталый организм не сморило сном.
Едва пробудившись, парень схватился за телефон. Вдруг, когда он вырубился, Оксанка все-таки звонила… Сама ведь говорила, не уснет спокойно, пока голос его не услышит. Трасса все-таки, мало ли что. Вон, фуры летят, словно шашки, сброшенные с доски немилосердным щелчком. На обгон идут груженые, рискуют ребята, боятся график нарушить, а хозяева-упыри норовят неустойку содрать. Все шоссе усыпано – чего только нет. Перец, баклажаны, арбузы… Как в райских кущах. Но в аду из покореженных машин.
А то легковушек, как тараканов, давят своими ездучими монстрами. Не приведи, Господи!
Впрочем, байки о призраке девицы-мстительницы ничем не лучше. Мол, однажды злой дальнобойщик изнасиловал бедняжку, которую взялся подвезти. И подвёз, да так подвёз, что она, вернувшись домой, от великого отчаяния вздернулась. А теперь разгуливает на своем участке дороги в темноте, голосует, прикидываясь обычной герлой. Того, к кому она в кабину влезет, наутро дохлым находят. Андрей поежился. Лезет же в башку всякая чушь!
Пожалуй, рановато, спит маленькая неженка, это ему – человеку служивому, пора в путь-дорогу. Опять же, чем раньше тронется, тем быстрее увидит ненаглядную. Оксанка не звонила. Парень разочарованно вздохнул – чуда не произошло.
Андрей вспомнил, как они познакомились – летом у музыкального фонтана. В сполохах разноцветного электричества увидал он компанию не очень-то веселую. Два парня, две девушки. Из образованных, не ему чета, с виду студенты. А разговор дурацкий затеяли – его твердое убеждение, с девчонками о таком не говорят.
-Ваши резоны, крошки, вполне понятны, спите и видите, как замуж выскочить! – заявил высокий блондинистый хлюст с серьгой-колечком в одном ухе.
-Неужели? – с сарказмом поинтересовалась Она, Богиня, необычайная, стильная, стройная, с сексуальной родинкой над верхней губой. Волосы струями по плечам, такие мягкие блестящие, словно тончайшие шелковые нити, так и манят погрузить в этот шелк призывно разверстую пятерню. Высокие каблуки, а ноги – просто умопомрачительные.
Но дело не только во внешности, глаза ее подернулись пеленой столь испепеляющего презрения, что Андрей поежился. Не приведи, Господи, оказаться под таким взором, словно под холодным дождем. Не то, чтобы ему нравилась подобная мимика, просто ее лицо выглядело донельзя живым, эмоциональным, изменчивым, словно погода в марте. В нем не было ни капли противной кукольности, присущей некоторым девчачьим рожицам, и в то же время имелась чрезвычайная правильность и утонченность черт.
-Думаешь, я мечтаю затащить тебя в ЗАГС? – гневно осведомилась незнакомка.
-А разве нет? – гадко усмехнулся пижон. – Год вместе, а я не ведусь. Облом! Не потому ли ты, малыш, такая злая!
-Пошел к черту!
Девушка резко развернулась и пошла прочь.
-Ксюх, ты чего?
Её подружка, всклокоченная "перьями", словно шальной воробей, подалась следом, но блондин удержал:
-Брось, Софка, пусть идет, притомила сегодня своими капризами!
Другой юноша, спортивный мускулистый брюнет, схватил подружку за руку:
-Не вмешивайся, зайка, сами разберутся!
Волохов, бросив друзьям: "Ребят, потом созвонимся!", поспешил за незнакомкой. Пришлось включить скорость: злобно стуча каблуками, девица передвигалась быстро, почти бегом. Догнав ее, Андрей подойти не решился, а продолжал топать след в след. Сколь ни была удручена Ксюха, но быстро засекла преследователя и остановилась.
Тысяча зарниц полыхнуло с ее лица, когда она повернулась: свет аховских очей на мгновение ослепил парня.
-Какого лешего за мной плетешься?
-Так… ничего, - замямлил дальнобойщик, абсолютно дезорганизованный.
-Раз ничего, то отвали, ферштейн?
-Я… это…того…
-Ясно. Может, скорую вызвать? – усмехнулась девушка.
Поскольку ее вопрос прозвучал более или менее по-человечески, Волохов овладел даром речи, но ляпнул такое, что сам обалдел:
-Девушка, выходите за меня замуж!
-Замуж? Совсем куку? – Оксана постучала пальцем по виску и вдруг зашлась смехом, хохотала до слез, до колик, согнулась пополам и едва не свалилась с каблуков.
Андрей неловко поддержал ее, на мгновение прижал к своему телу, стало жарко, страшно и хорошо. Так он впервые в жизни серьезно влюбился.
Не то чтобы раньше ему никто не нравился, но такого никогда не было. Друзья предостерегали: "На интеллигенцию потянуло, братишка? Смотри, с этими образованными ухо востро надо держать!" Но их подколки только подстегивали.
Вдруг Волохов ощутил непобедимое стремление ей соответствовать. Не заключается же вся жизнь в пиве и футболе! Он пересмотрел коллекцию умных фильмов, записал множество крылатых фраз, накупил книг со стихами и прозой – великих и не очень. Спектакли и выставки, куда таскала его Оксанка, начинали нравиться. Ведь он неглупый парень, недаром с первого по третий класс хорошистом был!
Плотно позавтракав двумя сосисками в тесте и томатным соком, Андрей привычно взлетел в кабину и вырулил на трассу.
Тренируя память, принялся громко читать:
Вся радость в прошлом, таком далеком и безвозратном,
А в настоящем – благополучье и безнадежность.
Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном,
Любви и страсти; - его пленяет неосторожность.
Устало сердце от узких рамок благополучья,
Оно в унынье, оно в оковах, оно в томленье,
Отчаясь грезить, отчаясь верить, в немом безлучье,
Оно трепещет такою скорбью, всё в гипсе лени…
Трасса убегала вперед серой лентой, петляла среди российских красот, разделенная двойной полосой разметки… Андрей определил время следующего останова: два часа дня, тогда и позвонит Оксанке. Не раньше! Мужик он или нет?!
Пару раз Волохов останавливался – жара замучила. В такие, не очень далекие рейсы начгар отправлял поодиночке. На дальняк обычно ездили вдвоем. С напарником потрендишь – все отвлечёшься. А так, только в себе кваситься и остаётся. Воспоминания крутились вокруг капризной возлюбленной…
Оксанка – девушка утончённая, как его не послала тогда подальше, одному Богу известно. У своего подъезда проговорила:
-Ну что, пока…
-А завтра? – глупо спросил Волохов.
-У меня лекции. А ты, как хочешь!
-Давай вечером встретимся. В кино сходим.
-Думаешь, есть смысл?
-Конечно. Моё предложение в силе.
-Ладно, - улыбнулась с иронией. – Жду пять минут, ни секундой больше!
-Приду!
Опоздать немыслимо – считай, всё закончится, не успев начаться.
Ровно в семь Андрей неловко топтался у входа в университет с букетом белых роз.
Она вышла вместе с Софкой и обоими парнями. Девушки простились, церемонно приложившись щёчкой к щёчке. Блондин последовал за Оксаной, схватил за руку почти перед носом Волохова.
-Ну что, детка, может, в кафешку сбегаем? Угощаю! – с видом ходячего великодушия осведомился пижон.
-Вообще-то, меня ждут! – Она улыбнулась Андрею. – Привет!
-Привет! – проговорил парень, сознавая ответственность момента.
От того, как он сейчас себя покажет, зависит их дальнейшие отношения.
-Фи, Ксюха, тебе изменил эстетический вкус, - скривил физиономию блондин. – Это что?
-Вообще-то, белые розы! – ответствовал Волохов, протягивая букет.
Девушка засмеялась, запрокинув голову – она оценила находчивость кавалера.
-Я про тебя, чмо!
-Верно, я – Человек Могучего Обаяния! – он согнул руку бубликом. – Идемте, мисс, машина подана!
Не иначе, лукавый дернул его приехать на свидание на своей мощной "Скании". А вообще-то, он едва успел и прикатил прямо с рейса - мотался в соседний областной центр за крупной партией молочных продуктов для сети супермаркетов.
Оксанка, кивнув изящной головкой, ухватила его под руку.
-Идем! Пока, рыбак!
Увидев фуру, она рассмеялась:
-Вот так ласточка! Очаровательно! Как я сюда влезу? – она опустила глаза вниз, на свою короткую юбочку.
-Я помогу!
Подняв Оксанку за талию, он легко поставил ее на ступень и продолжал поддерживать до тех пор, пока она не оказалась в кабине.
Со своего места Андрей увидел блондина и отметил выражение его лица – студент смотрел с выражением оскорбленного достоинства. Насколько он знал таких людей, хлюст с серьгой обижен, словно ребенок, у которого отобрали игрушку. Надолго затаит злобу, но Волохов не боялся: уж такого-то он зашибёт одной левой.
-Почему ты назвала его рыбаком?
-Фамилия такая.
-А как звать касатика?
-Денис. Тебе зачем?
-Надо же знать имя бывшего своей девушки!
-О как! – она покачала головой и промолвила: – Пожалуй, этот раунд ты выиграл…
-А я и не играл! Всё очень серьёзно…
Они вгляделись друг в друга. Изучает, понял Андрей. Внешне он не отличался особой красотой, но была в его лице так называемая Божья искра. К тому же, его небольшие, но выразительные глаза умели сексуально щуриться – девчонкам нравилось. В тот момент, глядя в ее потрясающие голубые очи, Волохов не растерялся, вложив во взор максимум свежего, ничем не замутненного чувства. Но пробить Оксанкину оборону не так-то просто, она помотала головой, будто стараясь отогнать наваждение. Интеллигентная девушка и дальнобойщик – нонсенс! Однако Волохов не собирался сдаваться.
Всю неделю, пока ездил в ближние рейсы, он встречал Оксану с букетами, мягкими игрушками и книгами. Что она читала, он не знал, но действовал по наитию – консультации милой улыбчивой продавщицы из книжного магазина сослужили добрую службу.
…жара какая – очуметь можно. Андрей вытер лицо платком, продолжая рулить. Тяжелогруженая Скания легко преодолевала пространство, объезжая тихоходов: трактора, старые ЗИЛы, проржавленные москвичонки и прочие низкоскоростные объекты. Своих собратьев, дальнобойщиков Волохов обгонял лишь в случае необходимости и осмотрительно. Он никогда не лихачил, считая это непростительным мальчишеством. Трасса шутников не любит.
А жизнь чарует и соблазняет, и переменой,
Всего уклада семейных будней влечёт куда-то!
В смущенье сердце: оно боится своей изменой
Благополучье своё нарушить в часы заката.
Ему подвластны и верность другу, и материнство,
Оно боится оставить близких, как жалких сирот…
Но одиноко его биенье, и нет единства…
А жизнь проходит, и склеп холодный, быть может, вырыт…
Андрей Волохов вытер лицо бумажным платком. Как человек, проводящий большую часть жизни в дороге, он привык к неудобствам. В придорожном кафе дальнобойщик купил бутылку лимонада из холодильника, в ледяной испарине, сделал несколько больших глотков, в горле защипало от пузырьков. Есть не хотелось, но позвонить любимой – святое дело. Однако в ответ парню звучали все те же противные звукосочетания: "Абонент временно недоступен."
"Оксанка, Оксанка, где же ты?" – мысленно воззвал Волохов, плюхаясь на раскаленное, словно сковорода для блинов, сиденье.
Он не боялся соперничества Дениса – с некоторых пор сопливый студент его ни капельки не волновал. Ведь Ксюша оценила старания дальнобойщика, ей нравилась его трепетность и предупредительность, а уж внешностью и фигурой Андрей не подкачал, обладая истинно мужской привлекательностью.
Однако Волохов недооценил соперника.
Рыбак был сынком видной городской шишки и считал себя хозяином мира, а тут какой-то шоферюга беспардонно увел его девушку!
В один из дней, проводив Оксанку, Андрей дождался, пока вспыхнет свет в ее комнате и направился в сторону проспекта через полукруглую арку, соединяющую соседние дома.
Словно в плохом детективе, в проеме возникли четыре мощные фигуры. Не успел парень осознать, чем чревато нежданное и ненужное явление, как получил сзади удар по голове, упал, инстинктивно сгруппировавшись. Жесткие удары ногами сыпались градом. Пока его избивали, словно боксерскую грушу, Волохов досадовал на себя за плохую реакцию и хреновое чутье: мог бы вовремя сориентироваться, пока башку не прошибли. Почти потеряв сознание, услыхал женский крик: "Помогите, убивают!", сирену полицейской машины и отключился. Травмы оказались достаточно серьезными: сотрясение мозга, переломы ребер, множественные гематомы. Хорошо, появилась гражданка, поднявшая тревогу, иначе могло быть и хуже.
Оксанка ворвалась в палату белокурым смерчем. Шагнула к изголовью, глаза ее беспокойно блуждали по его расквашенному лицу.
-Андрюша, милый, как ты? – спросила встревоженным голосом.
Это было первое проявление нежных чувств с ее стороны. Превозмогая боль, парень раздвинул разбитые губы улыбкой, не без труда прочел на память Гумилева:
Нет тебя тревожней и капризней…
Но тебе предался я давно.
Оттого, что много-много жизней
Ты умеешь волей слить в одно…
-Андрюша, кто тебя так? За что? Почему? – Оксанка почти плакала, а он, повинуясь гласу изнутри, продолжал читать:
И сегодня… Небо было серо,
День прошел в томительном бреду,
За окном, на мокром дерне сквера
Дети не играли в чехарду.
Ты смотрела старые гравюры,
Подпирая голову рукой,
И смешно-нелепые фигуры
Проходили скучной чередой.
Девушка, не выдержав, расплакалась, уронив голову на подушку рядом с его лицом, и какой бы жгучей и невыносимой ни была боль, сердце Волохова наполнилось радостью. Как часто случается в жизни, у каждой медали две стороны. Он серьёзно пострадал, но несчастье сблизило студентку и дальнобойщика.
Пока кости срастались, Оксанка каждый день приходила в больницу с фруктами и бульонами, отпаивала Андрея соками и выводила гулять, держа под руку. Кто бы мог предположить подобный гуманизм во вздорной и эгоистичной королеве гламура! После выписки они стали близки.
Такого урагана чувственности в самом себе Волохов раньше и не предполагал.
"Это оттого, что никогда не любил по-настоящему," – догадался он, потрясенный и упоенный счастьем.
В объятиях Андрей держал гибкое нежное создание, чья атласная кожа светилась в легком полумраке, словно у солнечного эльфа – он читал о таких существах, полупрозрачных, окруженных фосфоресцирующей оболочкой, божественно прекрасных и разговаривающих стихами. Не хватало только шелковых крылышек, трепещущих, словно лепестки на ветру.
…но когда дневные смолкли звуки,
И взошла над городом Луна,
Ты внезапно заломила руки,
Стала так божественно бледна.
Пред тобой смущенно и несмело
Я молчал, мечтая об одном:
Чтобы скрипка ласковая пела
И тебе о рае золотом.
Права народная мудрость: нет худа без добра. Кости Андрея еще болели, но в душе сияло солнце и пела ангельская виолончель.
Андрей не пытался подать на недруга в суд, возжелав разобраться по-мужски.
Когда в палату приходил следователь, он заявил, что нападавших не знает. Хулиганы прицепились, со всяким может произойти. Следствие забуксовало – очередной висяк, коих видимо-невидимо.
Оксанка тоже подозревала своего бывшего, ведь нападение произошло возле ее дома – не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы сложить два и два.
Порассуждав, они пришли к выводу, что избиение организовал уязвленный Рыбак. Поскольку у Волохова не просили закурить и не искали других поводов, чтобы отмолотить, становилось ясно - это адресное нападение. Их подозрения подтвердились. Через пару дней после избиения Денис схватил Оксану за сумочку, висевшую на плече:
-Привет, детка! Ну и как твой женишок-водила, жив-здоров?
-С чего такая забота? – насторожилась она.
-Головка не болит, кости не ломят? – голос его звучал издевательски.
-Так это твоя работа? – девушка презрительно сощурилась.
-По пузырю водки и полсотни российских рублей на нос – цена вопроса! Как видишь, твой дальнобойщик недорого стоит!
-Это подлость недорого стоит!
Цокая каблучками, Оксанка удалилась.
-Ну и возись с инвалидом, мать Тереза! – крикнул негодяй ей в спину.
Когда Андрей окончательно окреп, он пришел к универу примерно за пятнадцать минут до окончания занятий. Благо, расписание Оксанки знал назубок. Дальнобойщик решил разобраться с недругом по-мужски и соответствующим образом экипировался. Увидав Дениса с другом, он подошел к парням:
-Рыбак, отойдем на пару слов!
-Я с уродами не разговариваю! - Юнец картинно вскинул голову, оформленную модной стрижкой с челкой, прикрывающей один из его наглых глаз.
-Дрейфишь? Подкупать банду ублюдков и натравливать пятерых на одного смелый, а поговорить один на один испугался?
Приятель Дениса развел руками, молчаливо признавая правоту притязаний.
Они отошли к решетчатому забору, сваренному из толстых металлических прутьев.
-Ну и? – Денис обернулся с видом самым вызывающим. – Хочешь драться?
-Нет, - Андрей покачал головой. – Дать тебе в морду – слишком просто. Бить тебя не буду, но высеку. Морально.
Не успел недруг опомниться, как дальнобойщик провел молниеносный захват, вывернул руку студента за спину, последовательно пристегнул его запястья к прутьям забора наручниками, купленными в магазине приколов. Они входили в так называемый "полицейский набор" и представляли собой металлические кольца, отлитые на совесть. Вытащить из таких руки не представлялось возможным, если только кто-то третий не отомкнет замки законными ключами или не отобьет защелки увесистым булыжником с риском повредить конечности.
-Придурок, отстегни меня! – Денис дернулся и, ощутив боль в плече, скривился.
-Сейчас! Размечтался! – Андрей усмехнулся. – Видишь ли, этот странный поясок не подходит к твоим щегольским порткам.
Дальнобойщик расстегнул пряжку, выполненную в виде двуглавого орла, выдернул ремень из брюк студента, рванул вниз молнию и спустил гламурные белые джинсы, обнажив трусы-боксеры странной раскраски: оранжевые, с синими райскими птицами. Поясок протянул через прутья решетки.
-Фокус-покус! – Волохов, повертев возле носа Рыбака колечком с ключиками, кинул связку через забор в траву. – Если у тебя есть друзья, они найдут отмычки! Ксюш, привет! – увидев Оксанку, он подошел к девушке и чмокнул ее в щеку.
-Привет, любимый! – она улыбнулась и, кинув презрительный взгляд на бывшего, три раза хлопнула в ладоши. – Браво! Мне нравится.
Под вопли Рыбака: "Отцепи меня, сволочь! Сними браслеты!", они удалились.
"Настоящие друзья", в конце концов, освободили Дениса, но прежде вволю посмеялись над ним и сняли позор товарища на мобильный телефон. Когда еще такое увидишь – заносчивый папенькин сынок, пристегнутый к забору со спущенными штанами! Ролик выложили в Интернет, где конфузом Рыбака могла полюбоваться чертова туча народа.
Так Андрей разделался с соперником вчистую!
Наконец-то! Мобильник разразился мелодичным: "Гори-гори, моя звезда…" Волохов включил поворотник, притормаживая, "Скания" плавно сошла на каменистую обочину. Парень заорал в трубку:
-Оксанка! Куда ты пропала?! С вечера как на иголках!
-Андрюшенька, все нормально! Просто хотела кое-что выяснить, прежде чем отрывать тебя от баранки…
-В чем дело, солнышко?
-У нас будет ребенок! Ты рад?
-Очень! Теперь-то не причины откладывать свадьбу?
-Теперь нет!
-Я люблю тебя! Вернее, вас!
-До встречи, дорогой!
Андрей счастливо рассмеялся, в душе его воцарилась сияющая радость.
Трасса несла "Сканию" вперед, мелькали, поля, лесополосы и вешки, километр за километром приближая Волохова к любви всей его жизни.
Солдатское счастье.
Сюжет вынесен из первой книги серии "Реальность призрака" "О братьях Петровых" и переработан в рассказ.
Наша часть располагалась в северном Афганистане, в тридцати километрах от реки Пяндж (Амударьи). Здесь все серое: камень, почва, многочисленные сопки, редкая трава и даже сам воздух. Однако совсем недалеко, в каких-то ста километрах, высятся знаменитые горы Афганистана: хребет Гиндукуш, продолжением которого является менее высокий Парапамиз. На северо-востоке страны первый уходит в Индию, а второй соседствует с нашим Туркменистаном. От родины Тагора и Ганди Советский Союз отрезает узкий и длинный участок территории – афганский Бадахшан – кое-где ширина знаменитого перешейка не более двенадцати километров. Эта стратегическая полоса намеренно создана англо-русской разграничительной комиссией еще в прошлом веке, дабы российские владения нигде не соприкасались с британской Индией.
Воды Амударьи отделяют нас от советской погранчасти, только изредка можно поорать и помахать руками солдатикам, находящимся по ту сторону границы с мятежным государством. Ребята отвечают тем же, но между нами – роковой рубеж. Они в своей стране, мы – на чужбине, в полностью враждебной обстановке. Правда, и на заставе служится не легче – провокации на земле, воде и в воздухе нередки на советско-афганской реке. А мы-то и вовсе живой мясной заслон на линии перекрестного огня.
Войсковое подразделение части состоит из нескольких палаток прорезиненного брезента с двухъярусными койками почти на сорок пять персон. В таких жилищах имеются буржуйки для обогрева в зимнее время: температура воздуха здесь может опускаться в холодный период до минуса одного градуса по Цельсию, нередко выпадает снег. Кроме палаток для служивых есть несколько модулей комсостава, собранных из деревянных щитков, штабное помещение, медпункт и столовая. Вода привозная, но питание усиленное в условиях военных действий. Подведено электричество, имеется солдатская баня. Словом, жить можно, если бы не некоторые факторы риска – стреляют.
В то утро нам предстоял тяжелый рейс вглубь страны с грузом боеприпасов, оружия и провизии для советских частей, разбросанных по стране вплоть до самого Кабула. Дальше афганской столицы экспедиции не предпринимались – слишком опасно. Для застав и блокпостов, расположенных за хребтом Гиндукуш, Сулеймановыми горами, вплоть до Газнийского плоскогорья, на юге которого лежит город Кандагар, и реки Гильменд, все необходимое доставляли по воздуху, на грузовых вертолетах МИ-8. Либо применяли комбинированные рейсы: до половины маршрута оружие, провизия и медикаменты прибывали на "вертушках", после чего перегружались в машины и следовали дальше, преодолевая горные дороги и перевалы, где за каждым камнем мог прятаться душман-снайпер или скрываться засада.
Сушь, пыль, яркое почти режущее глаза солнце, жара. По выбитой в серой кремнеземной почве глубокой колее идет колонна военных суперКАМАЗов. В нашей кабине – трое солдат-водителей: я, сержант и паренек по фамилии Почкин. Первой движется машина сопровождения, БМП-2. Караван следует практически вслепую из-за сплошной завесы сухой серой пыли, поднимаемой мощными колесами тяжелогруженых мастодонтов. Не видно ничего: ни дороги, ни окрестных гор, ни даже болезненно-сухого солнца, раскалившего все вокруг до состояния кипения.
В таких условиях зримым остается лишь хвост впереди идущего транспортного средства, да и то неясно, сквозь пылевую дымку. Сбиться с пути необычайно легко: стоит одному экипажу покинуть колею, как вся колонна тащится вслед, свернув с трассы. Солдаты головной БМПэшки являются и впередсмотрящими, и координирующими движение. Авангард периодически останавливается и ждет, пока вереница суперКАМАЗов соберется вместе, давая время отклонившимся с курса водителям выправить свои автомобили, а отстающим - подтянуться.
Такие командировки очень ответственны и опасны: караван почти беззащитен, прекрасно виден с гор и является идеальной мишенью для обстрела. Особенно страшные вещи происходят при перевозке горючего: духи любят подрывать цистерны с бензином и керосином, так как результат виден сразу и налицо. Гигантские костры из машин и людей радуют воинственных партизан, точно австралийских аборигенов – пластмассовые бусы. Хорошо ещё, с нами авангардная машина, главная разящая сила, благодаря которой мы не выглядим совсем уж беззащитными. Безопасность экспедиции во многом зависит от чутья и расторопности экипажа БМПэшки. В принципе, в таких рейсах рискуют все одинаково, но тут уж кому как повезет, у кого какое счастье – жить или умереть.
Ещё почти три часа пути. Скоро наша конечная цель – военный лагерь на подступах к местечку Сари-Санг, особо контролируемому русскими.
Доехать без приключений так и не удалось. Впереди идущий остановился, и мы услыхали сухие хлопки выстрелов: засада! Солдаты-водители, похватав АКаэМы, выскакивали из машин и, спрятавшись за колеса, принимались палить в сторону предполагаемого противника. В тот день я получил боевое крещение.
Вскоре ситуация прояснилась: по обе стороны от широкой лощины, где проходил проезжий тракт, в горах засели две группы духов. Их цель представлялась ясной, как день: перебить водителей и сопровождение, захватив грузы и транспорт. Самое поганое, ударную силу нападавших составляли пулеметчики, которых прикрывали вооруженные бойцы. Духи опасались орудий русских БМПэшек, но их родные горы надежно укрывали своих сынов.
Мы же были как на ладони, прячась лишь за своими КАМАЗами. Наша задача представлялась весьма простой: перебить заслон и по возможности уничтожить пулеметчиков. Тактика боя и вовсе казалась элементарной: выбрав противника, следовало пристрелить его, шаг за шагом продвигаясь к огневой точке. Пулемет БМПэшки стрекотал без умолку, и вскоре бой угас также внезапно, как начался.
Перестрелка продолжалась меньше часа, когда наша группа, карабкавшаяся по склону, достигла цели: укрытия афганского пулеметчика. Увидев, кто этот бесстрашный воин, я немало удивился. На сером валуне, выгнувшись дугой, лежал юный паренек, почти ребенок, лет двенадцати от роду, с пробитой навылет грудью. Из раны с сиплым шипением вырывался воздух. Кровь вокруг пулевого отверстия кипела мелкими бледно-розовыми пузырями. Черные, почти закатившиеся глаза парнишки пылали неугасимой ненавистью. Один из солдат вскинул АКМ, собираясь добить раненого. Повинуясь безотчетному порыву, я кинулся на тщедушное детское тельце, перепоясанное пулеметными лентами.
-Уйди, душара, сваливай, ну! – рыкнул распаленный стрельбой солдат. – Он же ненавидит нас лютой ненавистью, волчонок афганский!
-Нет! – твердо ответил я. – Он только серьезно раненый ребенок! Хочешь пристрелить мальчишку, сначала убей меня!
Солдат, прищурившись, навел на меня автомат, но выстрелить не смог. Остальные молча наблюдали разыгравшуюся драму.
-Что у вас тут? – к нам поднимался старший офицер колонны, майор Синенко, слывший самым справедливым командиром части.
-Да вот, рядовой Петров не дает отправить на тот свет пулеметчика, - хрипло заметил солдат, вознамерившийся выполнить свой интернациональный долг до конца – пристрелить юного духа.
-Товарищ майор, но он ребенок! – ответил я, вставая. – И к тому же, ранен!
Синенко покачал головой:
-Знаешь, Петров, он уже не ребенок, а воин с оружием в руках и, спасая его, мы губим десятков пять наших! Но ты прав в одном, советские солдаты не должны идти против своей совести и убивать детей. Они наших не убивают...
-Да их тут нет, а то и убивали бы! – произнес кто-то из солдат.
-Но их же нет! – возразил майор Синенко. – Ладно, рядовой, раз ты такой гуманный, неси пацана в машину, отвезем в лагерь под Сари-Сангом и определим в санчасть. Кстати, его транспортировать нужно сидя – у вояки открытый пневмоторакс, легкое пробито навылет.
В машине я наложил на грудь пулеметчика косыночную повязку из куска марли, находившейся в индивидуальной аптечке, и сделал в руку укол обезболивающего. Вскоре ребенок потерял сознание и не приходил в себя до самого Сари-Санга. Грязный плохо одетый волчонок восседал у меня на коленях, так как больше пристроить его в машине было некуда. Я опасался, вдруг раненый не выдержит дорожной тряски и умрет до того, как мы доставим его в санчасть. Олег Почкин, севший за руль после перестрелки, смотрел на меня, как на ненормального:
-Ты, Петров, видать, совсем на голову больной, свои порядки тут диктуешь! После такой выходки тебя и твои салаги понимать перестанут! Не боишься один остаться?
-Не я первый, не я последний. Меня не волнует чужое мнение! – ответил я с плохо скрытым высокомерием.
-А какой хрен, скажи на милость, тебя волнует? – мрачно спросил сержант. – Афганский ягненок в пулеметных лентах?
-В данный момент, смогу ли довести его живым. Скажи, сержант, у нас сегодня большие потери?
-Свят, свят, - перекрестился Кулаков, - как ни странно, все живы - тьфу, тьфу, тьфу, - суеверно сплюнул Виктор, - есть раненые, но, слава Богу, легко! Так, царапины.
-Значит, мы можем позволить себе великодушный поступок и не убивать хотя бы пацана!
-Ох, малохольный ты, ох, малохольный! – удивлялся Почкин. – Спасибо скажи ребятам, вовремя опасность заметили и тормознули колонну, а то еще неизвестно, как все могло обернуться, благородный гусь!
-Тогда все сложилось бы по-другому, и мне не пришло бы в голову спасать мальчишку! – отпарировал я.
-Ты по жизни такой идиот, Петров, или ещё от "гражданки" не отошел? Посмотрим, что с тобой к концу службы станется! – усмехнулся воронежец.
-Надеюсь, никаких кардинальных изменений не произойдет! Будучи призванным сформировавшейся личностью, считаю свою эволюцию завершенной, - мудрено пояснил я.
-Ну-ну, - хмыкнул сержант, - поживем - увидим! Одно слово, интеллигенция, чешет, как на лекции!
Прибыв в лагерь под Сари-Сангом, я первым делом определил мальчишку в санчасть.
В тот день юному афганцу не изменило солдатское счастье, как, впрочем, и всем нам. Однако эта история имела продолжение.
Год спустя на подступах к одному из центров Афганистана, славному городу Файзабаду, ожидалась крупная тактическая операция. Согласно полученным разведданным, все силы повстанческой армии стягивались туда, стремясь окружить важный стратегический пункт плотным кольцом, дабы переломить ход военных действий в свою пользу. Регулярные войска плюс советский контингент спешно возводили укрепления под названием "афганский пирожок", состоящие из валунов, нагроможденных друг на друга в произвольном порядке.
Через равные промежутки гористой местности создавались дополнительные огневые точки, заранее брались на заметку места, удобные для засад, где размещались снайперы и пулеметчики; от одного блокпоста к другому тянули телефонные кабели, стекающиеся в штаб советских войск Файзабада. Наша часть ОБМО1 то и дело сновала туда и обратно, снабжая всем необходимым новые подразделения.
Как-то под вечер, прибыв в один из лагерей и разгрузив машины, мы отправились ночевать в ближайший блокпост, на днях развороченный прямым попаданием из миномета. Все десять бойцов, находившихся там, погибли. Позже укрепление восстановили. Обескровленные многочисленными стычками, участившимися в последнее время, роты не успевали восполнять свой состав, охотно принимая любую помощь. Нам предстояло хотя бы на одну ночь заткнуть собой образовавшуюся брешь в обороне. Спать пришлось прямо на земле, подстелив бронежилеты. Стоял конец октября, и ночью температура могла упасть до двух градусов по Цельсию. Усталость брала свое, и вскоре мы уснули, оставив часового, последовавшего, немного погодя, нашему примеру.
Проснулись уже на рассвете от стрекота автоматных очередей где-то поблизости. Несколько пуль ударили в укрытие. Моментально вскочив, мы заняли позицию. Вся долина, прекрасно обозреваемая из каменного заслона, казалась кипящим котлом. "Аллах Акбар!" – слышались здесь и там воинственные возгласы, и верные сыны ислама стеной шли в атаку на ненавистных чужаков, скрываясь в расселинах и за валунами. Мы легкомысленно проспали начало боевых действий и едва успели отбить первую волну нападавших, расстреляв духов почти в упор.
После чего стало недосуг перевести дыхание: вместо расстрелянных воинов, словно по волшебству, вырастали новые, подобно отрубленным головам огнедышащей гидры. Рожки в АКаЭмах меняли по очереди, прикрывая друг друга.
Так мы продержались до полудня, потеряв шесть бойцов из пятнадцати. Склоны гор усеяли трупы врагов. Убитые русские не лежали на виду, оставаясь в укрытиях, но, несомненно, их количество росло с каждой атакой. В тот жаркий денек, казалось, кровь закипает в жилах, несмотря на довольно прохладную погоду.
Мы превратились в непрерывно стреляющие живые придатки к автоматам, благо, боеприпасами нас обеспечили с лихвой. Взяв на прицел движущуюся фигурку, ни о чем больше не думаешь, кроме того, как любым способом остановить ее, заставить перестать двигаться, замереть на месте и, пошатнувшись, упасть в расщелину или остаться лежать на камне, дугообразно выгнувшись тщедушным немытым телом. Все остальное отступает на второй план.
Наверное, в пылу битвы и собственная смерть пройдет незамеченной для бойца, который, превозмогая вспышку мучительной боли, вдруг обнаружит себя устремившимся по переходу в мир иной или застрявшим в страшном промежутке между существованиями. Всей душой воин еще находится на земле, среди товарищей, но уже не в силах ничего сделать для них. В такие мгновения его дух мечется, страдая и обливаясь кровью, умирая во второй раз. Кем бы ни был боец раньше: студентом, рабочим или комбайнером - превалирующим для него остается пыл неоконченного боя, заслоняя как жизнь, так и смерть. Вот почему солдат, погибший на войне – особая статья, необычайно трепетная и святая личность, вечно переживающая один-единственный миг. Непобедимая и страдающая...
Нашей задачей было не допустить прорыва атакующих через линию укрытий. Пехотинцев прикрывали танковые бригады, подоспевшие на помощь из близлежащих частей. В пределах обозримости наши роты переходили в наступление, и русское "Ура!" на мгновение заглушало афганское "Аллах Акбар!". Мы же продолжали затыкать дыру в обороне, играя в операции малую, но необходимую роль винтика советской военной машины.
Как я позже осознал, нам всем предстояло погибнуть в той битве. К вечеру патроны кончились: палить почти двенадцать часов без перерыва, никаких запасов не хватит! Стало ясно: нам не продержаться! Мы решили притаиться, впустив духов в свой "афганский пирожок", и уничтожить хотя бы еще несколько человек в рукопашной. Так уж вышло, старшим по званию оказался я, к тому времени получивший звание сержанта. Прибывшего с нами прапорщика убило прямым попаданием в голову, его мозги щедро оросили серый бездушный камень. Тяжесть выбора лежала на мне, позже прибавилась невыносимая вина за погибших. К тому времени нас осталось четыре человека, среди которых находился перешедший в разряд "стариков" воронежец Олег Почкин.
Незваные гости не заставили себя долго ждать: сначала пятеро, затем еще трое врагов нашли свою смерть. Поняв, что в укрытии есть живые бойцы, душманы стали действовать осторожнее и вскоре положили двоих наших. Мы с Почкиным держали оборону, но знали: долго не выстоим. Обагренный кровью, упал Олег, а вскоре и я почувствовал холод и остроту беспощадного кинжала, вонзившегося промеж ребер, и свалился рядом с товарищем.
Так заслон не выдержал, многострадальное укрытие пало. Мы унесли на тот свет двух духов, прежде чем окончательно выйти из игры. Хорошо помню, как сталь штыка прошила мягкое податливое тело, оставшееся лежать поверх моего. Вскоре, очнувшись, я ощутил жгучую боль и неимоверную тяжесть. Тратя последние силы, свалил с себя труп и приоткрыл глаза.
Надо мной стоял афганский мальчишка-воин, тот самый, некогда доставленный нами тяжело раненым в санчасть под Сари-Сангом. Сейчас, год спустя, он казался выросшим и возмужавшим, хотя мне вполне могло так показаться из положения лежа, сквозь мутную пелену кровавого тумана, подкрасившего серое небо над Файзабадом. Давний знакомец цепко смотрел на нас своими большущими темными, как вишни, глазищами, исполненными всегдашней неудержимой ненависти. Я ответил твердым взглядом, прямым, как тополевая аллея, вложив в непоколебимый взор последние остатки сил. Волчонок вскинул автомат и направил ствол прямо мне в голову. "Все, конец!" – лицо мальчишки размылось, потеряв четкие очертания. Больше всего окончание боя мне запомнилось острым недоумением по поводу несбывшихся предсказаний Саида: мы с ним не встретились, и домой я не вернусь.
Послышался окрик на чужом языке, юный дух ответил и нажал курок. Пули мягко вошли в труп лежащего рядом со мной уже мертвого сослуживца, и ребенок-воин вышел из укрытия. Услыхав удаляющийся разговор и хлопки выстрелов, я потерял сознание.
Забегая вперед, скажу: мы все-таки выполнили свою задачу. Вскоре после падения нашего блокпоста операция закончилась полным разгромом противника. Остаткам душманских банд удалось скрыться в горах. С ними наверняка ушел и мой знакомец афганский волчонок, сполна вернувший старый долг, не добив нас с Олегом. Большего сделать он не мог, но и такой малости оказалось достаточно, чтобы мы с товарищем могли выжить. Поступок пулеметчика оставлял минимальный шанс вернуться домой, обнять родителей и друзей. Нас подобрали через пару часов, сначала посчитав мертвыми, но, обнаружив под окровавленными гимнастерками ещё теплившиеся сердцебиения, отправили в военный госпиталь Файзабада. Всего этого я, конечно, уже не видел. Жизнь, утекающая по капле - единственная ценность человека, уже доказавшего готовность расстаться с ней! Парадоксально? Напротив, естественно!
Очухавшись настолько, чтобы начать интересоваться окружающим, я открыл глаза, увидел на соседней койке Олега Почкина, выглядевшего ничуть не лучше восставшего из ада покойника: бледно-желтая кожа, под глазами – черные круги, усталые глаза. Повернув ко мне голову, он спросил:
-Очнулся, сержант? Ты уже двое суток где-то зависаешь...
-Все в порядке, Олег, - негромко, точно пробуя голосовые связки, произнес я, - как ты?
-Учитывая все обстоятельства, нормалёк. И ты, и я выживем! – вымученно и устало улыбнулся боевой товарищ. – Жизненно важные органы не задеты, но крови много потеряли. Зато нам синтетическую вливали...
-Какую? – удивился я.
-Новое достижение отечественной медицины – вещество искусственное, но полностью иден... иден...
-Идентичное, - подсказал я.
-Да, идентичное живой донорской крови, по составу и свойствам. Сестрички ее называют "голубая кровь".
-Она действительно голубая?
-Да нет! Кровь идеального человека, такого, которого в природе не существует, чистая, без всяких пакостных примесей! Можно сказать, мы – подопытные кролики, потому как донорскую кровь нам вливать нельзя...
-Почему же?
-Ну, на "гражданке" не выпячивают, какие большие потери несут наши войска здесь, в Афгане. Пацаны считают, официальные цифры сильно занижаются и в газетах, и по телеку. И вдруг – кровь для Афгана – нестыковочка получается, да и удобнее синтетику вливать: группа с резусом тогда значения не имеют! Универсальная кровушка-то голубая! – пояснил Олег, не скрывая восхищения отечественной медицинской наукой.
-Рад за нашу медицину, благодаря ей мы остались живы... – согласился я.
-Да, сержант, благодаря ей и тебе, - нехотя произнес Почкин.
-О чем ты? При каких делах здесь я?
-Брось шлангом прикидываться! Ты не убил того волчонка-пулеметчика, ну, помнишь свой первый рейс в Сари-Санг, к Бадахшану?
-Допустим, и что?
-В бою под Файзабадом он отдячил тот долг!
-Так ты видел?
-Перед тем, как отключиться! Наверное, мальчишка и меня вспомнил, ведь именно я сел потом за руль! Позволь ты тогда его убить, другой дух нас обязательно прикончил бы! – утомившись, Олег устало закрыл глаза.
-Наверняка! Вывод прост: есть возможность не убить, лучше не убивай!
-Хорош, сержант, свою науку мне тут впаривать, дошло уже!
-Ладно, Олег, успокойся, а то еле языком ворочаешь!
-Да и ты не лучше... Как говорят афганцы, тешакур!
-Мирабони, - через силу улыбнувшись, ответил я и тут же провалился в бездну сна.
Солдатское счастье нам не изменило, и каждый в свой срок, мы с Олегом отбыли на материк.
Обратная сторона Летибра.
Новелла.
Сюжет вынесен из третьей книги серии "Истории от ОНН" "Новые звездные войны", написанной в жанре юмористической фантастики, и переработан в рассказ.
На безымянную планету, обозначенную реестровым номером 88992, присел небольшой патрульный кораблик под названием "Ватрушка". Экипаж состоял из четырех членов: двух землян - инспектора Акки и пилота Слава Моло, лохматого травала Пуи – помощника "за все", и фремийки - лаборантки Карны. Девушка, к тому же была ни много, ни мало, принцессой Фремии , пятой дочкой тамошнего короля. Стать наследницей престола ей не улыбалось, и она набиралась жизненного опыта в Межгалактической патрульной службе.
Целью экспедиции была постановка на учет планет звездного пояса Канелли, имеющих атмосферу. Требовалось взять пробы воды, почвы и воздуха и совершить двухчасовой поход с целью обнаружения следов цивилизации.
Канелли состоял из множества небольших планет, но ни на одной из них прежде не находили признаков разумной жизни.
Номерное небесное тело встретило путешественников пронизывавшей до костей холодной сыростью. Словно едкий газ, она забиралась в нос, глотку, резала глаза. Идти было нелегко – ноги по колено вязли в высокой спутанной траве, самые жесткие узлы приходилось разрубать топориком. Благо, у Пуи силища, что у марсианского скального бульдозера, маханет раз – и тропа проложена.
-Черт возьми! – проворчал Слав. – Адская планетка! Хоть и крошечная!
-Прохладно, - поежилась Карна.
-Не дрейфь, принцеска, вернемся, тяпнем бальзама для сургева, - отозвался пилот.
-Тихо! – вполголоса приказал Акки. - Похоже, в этих райских кущах полно вооруженных воинов…
-К-е-е-о-у-е-н - согласился травал, нюхом почуявший наблюдателей.
Незваные гости стали спина к спине, образовав круг. Почти тотчас же раздался пронзительный свист, и на них горохом посыпались гибкие и стройные тела гуманоидной формы. Сопротивление, сколь ни было отчаянным, оказалось недостаточным – их повязали в считанные минуты, изящно и бескровно. Еще минут десять местные жители и их пленники продирались сквозь непроходимые дебри. Хозяева планеты точно так же, как недавно Пуи, махали топориками, расчищая тропу.
Возглавляла кавалькаду высокая стройная амазонка в черном комбинезоне. Её кожа была солнечно полосата и мягко ворсиста, черный нос влажно поблескивал, а уши чутко прижимались к голове. Усы у гуманоидной кошки торчали воинственно и жестко, казалось, о них можно уколоться. Столь живописный облик довершал хвост, тонкий и изящный, как ивовая ветвь.
-Тигроиды? – негромко спросила Карна.
-Определенно, каппийцы …- согласился инспектор.
-Откуда они здесь? – удивился Моло.
-Хватит болтать! – рявкнула амазонка на вполне сносном киндю . - Или глаза выгрызу и морды расцарапаю!
-Куда вы нас ведете? – спросил пилот.
-Молчать! – отрезала старшая и так маханула хвостом, что едва не сшибла тщедушного Слава с ног.
-Поверьте, мы не хотим вам зла, - осторожно проговорил Акки и резко отпрянул в сторону, увертываясь от нового, более хлесткого удара.
Кисть пятой тигровой конечности, тяжелая, словно свинцовая бита, угодила в лоб одному из конвоиров, тот упал навзничь, остальные разразились дробными рыками, призванными символизировать смех.
-Раза, ты настоящая зараза! – проговорил обиженный каппиец, вскакивая на ноги.
Амазонка повернулась к нему с сердитым шипением.
-Молчи, кошак, пока не схлопотал! – Раза разозлилась не на шутку, ее выпуклые надбровные дуги сошлись у переносицы, лоб сложился в симпатичную гармошку.
- Паго, не спорь, - пробасил еще один тигроид, - Это не какая-то бледная немочь, типа вот этой! – он указал на фремийку. – У Разы не когти, а острые ножи в подушечках лап! Шерсть – наждачка номер десять! Уши – эхолокаторы эльфийской царицы! А норов – сплав камня с солнцем! Не девушка – каппийская богиня!
-С каких пор? Еще недавно Разу не ахали ни разу! – скаламбурил Паго, спешно ховаясь за дерево.
-Думаешь, стану о такого урода когти тупить? – Раза небрежно сплюнула. – А ты, Када, не суйся, куда не просят, песья твоя душа! – окоротила каппийка защитника.
-Ох, какие мы независимые! – с явным обожанием мяукнул тот.
Вскоре наши путники вышли на широкую поляну, где располагался лагерь каппийцев. Выглядел он традиционно для походного бивака: несколько сборных модулей, самодельный умывальник и обеденный стол с лавками. Переносная кухня и поленница с дровами – все по-деловому, основательно, включая чистую посуду, накрытую пленкой. Если бы не сущая малость – половина каппийской космостанции с рваными краями и вывалившимися внутренностями и поваленный сожженный лес вокруг.
Акки невольно встревожился.
-Вы потерпели крушение? – осторожно спросил он амазонку.
-Нет, погулять вышли! – насупилась та.
-Расскажи историю вашей экспедиции! – попросил инспектор примирительно. – И отвяжите нас, мы не убежим, честное слово!
-Пала, у нас есть пожрать? - обратилась Раза к одной из каппиек. – Пусть и они угостятся! Мы злой народ, но не жадный!
-Жареные бошки местных мышей устроят? – рявкнула женщина.
-Деликатес! - Када плюхнулся на лавку и плотоядно облизнул усы. – Я с удовольствием!
-Вы арзиты, новокранейцы или галареты ? - зрачки Разы сузились до вертикальных щелочек.
-Люди, она – фремийка, - Акки указал на принцессу.
-А это мохнатое чудовище? – каппийка ткнула лапой в Пуи.
-Травал, славный парень, - представил Слав товарища.
-Ее-е-а-а! Му-м-у-е! – обиделся тот.
-Ладно, не куксись, я не со зла, язык ни к чертям собачьим, - примирительно произнесла амазонка.
-Впервые вижу таких чуднЫх ино! Мы два года в экспедиции, а с собратьями по разуму еще не сталкивались, - заметил Када.
-Я о землянах читала. Люди не едят жареных мышей! Тащи галеты с лайнера! – обратилась Раза к Пале. – И молоко! Ладно, пока будете жевать, слушайте…
РАССКАЗ РАЗЫ.
Мы – ученые. Два года назад наш молодой коллектив поселили на дрейфующей станции. Народу немало – метеорологи, физики, астрономы, астрологи, медики, и предсказатели судеб общим числом сто плюс пятьдесят душ младшего научного персонала и обслуги предназначались для изучения спутника Каппии – Летибра. Планета влияет на климат, движение тектонических слоев, приливы-отливы, психику граждан и общества в целом. Странно: эзотерика общества, слова и действия, пьянки и мордобой, экстрим в самом дурном проявлении и дрянная слава моих сограждан зависят от какого-то идиотского шарика в небе! Расположение звезд, воздушные течения, космобури и прочее дерьмо вокруг Каппии связаны с Летибром, чтоб его черти взяли. Прошел год, когда мы поняли: Летибр – управляемая планета, у нее есть тайная жизнь. Мало того, однажды ее притащили в поле притяжения Каппии и оставили там, словно подкидыша возле приюта, потому придурочный шарик повернут к нам своей плоской стороной – у нашего верного спутника неправильная форма – сплющенная с одного бока.
Как только мы сунули усатые носы на темную половину, начались странности. Оказалось, там имеется гигантская впадина с кратером, ведущим в неизвестность. Мы снарядили отряд, однако он пропал бесследно. Такая же участь ждала следующий десант, хорошо вооруженный и достаточно многочисленный, отправленный на выручку товарищам. Так экспедиция лишилась двадцати пяти членов. Остальные находились в полнейшем замешательстве. Навигатор – известный вам Када – обратился к руководству, дабы получить инструкции. Нам ответили, мол, как хотите, но кратер необходимо обследовать, иначе цель экспедиции не выполнена. Всякие там диаграммы, графики, таблицы, пробы грунтов и география поверхности – не ответ на вопрос, откуда взялся Летибр и для чего его пристегнули к планете. Мы не узнаем ничего вразумительного, пока не попадем в недра темной сферы – так называют спутник простые каппийцы.
Учат нас из тепленьких кабинетиков с вялеными рыбками на окнах! Их бы самих сюда, небось, по-другому замяукали бы, кошаки драные! Гады усатые!
Делать нечего, пришлось снова лезть в пекло! Следующая группа была не просто хорошо вооружена, но и снабжена роботом-проходчиком с камерой, сигнал которой поступал в рубку. С самого начала все выглядело странно: внутри оказался коридор с ровным полом и гладкими стенами, явно искусственного происхождения. Стены были покрыты выпуклыми барельефами, какими-то непонятными знаками, распложенными в определенном порядке. Робот двигался вперед примерно минут пятнадцать, пока не оказался в обширной зале, освещенной несколькими факелами, установленными в неглубокие ниши. В центре помещения находился шестиугольник из брусьев, испускавших голубоватое излучение, ровное и призрачное, какое-то мертвенное. Аппарат подступил к преграде вплотную и, подняв согнутую "ногу", собрался перешагнуть брусок, лучи попали на грудь робота.
Неловко дернувшись, он свалился, как подкошенный. При этом башка его оказалась подмышкой, но камера продолжала снимать. Наши товарищи подошли к сломанному аппарату, попытались поставить голову на место, но она вовсе отвалилась и покатилась, подпрыгивая, прямо в центр шестиугольника, командир десанта, помешкав, ступил в углубление, протянул руки, пытаясь поймать подпрыгивающий шарик. Тут-то и случилось это… До сих пор страшно вспоминать! Наш метеоролог Набо стал постепенно растворяться в воздухе, его морда, шерсть и подшерсток сделались прозрачными, обнажив мышцы, затем кости черепа, после чего пропал весь организм, не оставив даже трухи. Остальные, замерев, наблюдали этот ужас. Черт бы побрал все неожиданности Межгалактического порядка и иже с ними! Хочется зарычать от досады! Даже вкусняшки мышьи не радуют !
Адский шестиугольник начал испускать свечение, словно взбесившийся прожектор. Лучи летели от брусков веерами, сжирая всю органику, встретившуюся на пути. Никто не сумел спастись: свет гнался за учеными, неведомым образом залезал в непроницаемые скафандры, растворял тела. Словно живой, он чувствовал, где очередная мишень и рос, словно пена на молоке. Так мы потеряли разом еще двадцать пять товарищей. После чего наше замечательное руководство велело нам оставить кратер в покое и продолжать исследования. К тому же, начальника станции известили, что по возращении его станут судить за преступную халатность, повлекшую гибель полусотни членов экспедиции и утрату дорогостоящего оборудования. Че пялишься, землянин, у нас так – нация абсурда, ищут самую крайнюю мышь, дабы сожрать! Мы покинули темную сторону Летибра и вышли на орбиту Каппии продолжать работу: нам предстояло провести несколько опытов и возвращаться домой.
Вдруг станция стала отклоняться от своей траектории, дальше – больше, ее словно тянуло мощным магнитом. Летный состав ничего не смог сделать. Навигатор не сумел попросить помощи – отказали приборы связи. Станция оказалась неуправляемой и стала двигаться вокруг Каппии по эллипсоидной, сильно вытянутой орбите, пока совсем не сошла. Затем, как в дурной сказке, активировалась воронка гиперпространства, куда нас потащило со страшной силой. Выскочив из раструба, станция очутилась в центре некой туманности, словно подмышкой песчаного тролля, приборы по-прежнему не действовали, а путевая таблица выдавала вместо цифр немыслимые знаки. Нас продолжало тянуть в мутное молоко, примерно через час в сплошной непроглядной белоте появилась воронка, куда нас втащило, словно щепку в водоворот. Стены коридора засветились адским светом, экипаж на время ослепило и оглушило. Сто индивидуумов не самой слабой породы, попадали на пол, как кули с навозом, получив контузии разной степени тяжести.
Когда все очнулись, станция дрейфовала в неизвестной точке пространства, на сей раз, путевая таблица показала координату планеты под реестровым номером 88992. Нас забросило в чертову даль от родной Каппии. Мы не собирались садиться здесь, но пришлось: стены вдруг стали вибрировать. Шел сильный перегрев обшивки в области центральной энергомагистрали. Меры, принимаемые техническим персоналом, не помогали, температура росла, щитки искрили, кое-где шла вода из разрывов в трубопроводе. Резонанс, крысий хвост! Положение становилось угрожающим: мы рисковали взорваться. Пришлось экстренно садиться. Уже в атмосфере шарика станция раскололась пополам, словно ореховая скорлупа. Половинки растащило в разные стороны, и вскоре мы потеряли из виду отделившуюся часть, только чуть позже увидели зарево: рвануло химсклад, находившийся там. К сожалению, погибло еще восемь наших товарищей, находившихся в дальней обсерватории и физлаборатории.
Посадочка вышла жесткой, загорелась обшивка от искрящей электропроводки, вон и лесу досталось. Трясло не по-детски и местному зверью зады подпалило. Теперь живем здесь, как в змеиной норе, приборы вышли из строя, помощи ждать неоткуда, спим в модулях, питаемся уцелевшими припасами и подножным кормом. Так-то! А сегодня группа из двадцати охотников засекла крошечное судно, которое присело на реестровый номер. Вы поможете вытащить нас из этой передряги! Сообщите Каппийскому правительству, пусть пришлют корабль, пока остатки экспедиции еще живы!
Окончив повествование, Раза уставилась в лицо Акки, безошибочно определив в нем лидера маленького отряда.
-Разумеется! - кивнул тот. – Тотчас свяжусь с нашим головным пультом.
Ответ Командора – начальника Межгалактической службы – был неутешительным: "Ватрушке" предписывалось немедленно покинуть реестровый номер, о тигроидах главный пообещал сообщить руководству Каппии, которое примет окончательное решение. Проще говоря, надлежало сбежать и бросить ученых на произвол судьбы. Подобные приказы Акки отчаянно не любил.
-Чем порадуешь, друг? – произнес Моло, которому категорически не понравилось выражение лица инспектора.
-К сожалению, нечем. Нам настоятельно советуют уносить отсюда ноги! – признался Акки.
-Этого следовало ожидать! – кивнул Слав.
-А как же Раза и остальные? – воскликнула фремийка.
-Е-и-и-е-а-м! – присоединился к ней и травал.
-Хоть ты не дуркуй, пуховое бревно! Приказ есть приказ! – высказался пилот.
-Напряги мозги, Слав! Думаешь, Раза так просто даст нам смыться? – спросил Акки.
-А мы ночью, когда все заснут…
-Слав, ты смел не по годам! – презрительно произнесла Карна. – Акки, а если всех вывезти постепенно? Доставим их в ближайший цивилизованный пункт! А там разберемся!
-К сожалению, Карна, ничего не выйдет! Раза вряд ли одобрила бы подобную сомнительную схему, как и любой
