Неразрешимое бремя. Маргарита Дорогожицкая

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. Хризокола. 948 год от Великого Акта
• ГЛАВА 2. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 3. Хризокола
• ГЛАВА 4. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 5. Хризоколла
• ГЛАВА 6. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 7. Хризокола
• ГЛАВА 8. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 9. Хризокола
• ГЛАВА 10. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 11. Хризокола
• ГЛАВА 12. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 13. Хризокола
• ГЛАВА 14. Инквизитор Тиффано

АННОТАЦИЯ

Вторая часть Безумного мира, в которой героям придется расследовать серию кошмарных убийств в борделе. Лидия точно уверена, что тут не обошлось без колдовства, ведь у нее есть бесценные знания о колдунах, абсолютная беспринципность и океан цинизма. А инквизитор связан по рукам церковными уложениями и собственной наивной верой в людей и в то, что мир когда-нибудь станет чище и лучше. Он в ужасе от невольной напарницы, а она от него... без ума.

   Вторая часть Безумного мира, в которой героям придется расследовать серию кошмарных убийств в борделе. Лидия точно уверена, что тут не обошлось без колдовства, ведь у нее есть бесценные знания о колдунах, абсолютная беспринципность и океан цинизма. А инквизитор связан по рукам церковными уложениями и собственной наивной верой в людей и в то, что мир когда-нибудь станет чище и лучше. Он в ужасе от невольной напарницы, а она от него... без ума.

ГЛАВА 1. Хризокола. 948 год от Великого Акта

   Проснуться от пленительного аромата свежей сдобы - что может быть лучшим началом дня? Только настроение у меня было сквернее некуда, я теперь хронически не высыпалась из-за этого запаха. Мартен с отцом замешивали тесто и пекли свежий хлеб, начиная с четырех часов утра, пекарня процветала, от клиентов отбоя не было, а я тихо зверела и сходила с ума из-за недосыпа. Хотя можно ли сойти с ума, если уже безумна?..

   Сидя перед зеркалом и глядя на свое бледное лицо и круги под глазами, я в который раз пыталась придумать, что делать. Похоже, я откусила слишком большой кусок, чтобы его проглотить. Состояние помчицы Малко, что была признана колдуньей и осуждена на лишение титула и имени, в момент оглашения приговора перешло к ее единственной дочери, Анне Малко. А та составила завещание в мою пользу и приняла яд сразу же после оглашения приговора. Так что я теперь должна вступить в права наследования, вот только состояние оказалось воистину огромным. Не дадут мне так просто его получить.

   Я покачала головой своему отражению и принялась яростно расчесывать волосы. Гребень запутался, я дернула что есть силы и взвыла от боли. Со злости смахнув с трюмо все склянки и косметику, я схватила тяжелую вазу с лилиями, чей запах должен был отбить аромат выпечки, и грохнула ее об стену. На шум в комнату вбежал заспанный Антон.

   - Хриз, что опять случилось? - вопрос повис в воздухе вместе с тяжелым цветочным запахом.

   Я сорвала тяжелые портьеры и широко распахнула окно. Свежий морской воздух ворвался в комнату, дав наконец возможность вздохнуть полной грудью.

   Антон потоптался немного, потом сказал:

   - Спускайся к завтраку через полчаса. В девять придет поверенный, на десять у тебя назначена встреча с воягом.

   Я резко обернулась.

   - Какая еще встреча? Что ты несешь?

   Антон укоризненно покачал головой и кивнул на пол, где вместе с косметикой валялась несколько писем и записок.

   - Ты не прочла вчерашнюю почту? Вояг Хмельницкий вчера послал за тобой посыльного, но ты... Была не в себе, и я отправил ему послание, что ты встретишься с ним завтра. То есть уже сегодня.

   Я схватилась за голову.

   - Что ему еще нужно?

   Я подобрала почту и стала бегло ее просматривать. Пару приглашений на светские приемы, несколько визиток, ничего особенного. А вот письмо от соглядатая в северном краю. Руки задрожали от недоброго предчувствия, его последний ежемесячный отчет был всего неделю назад. Значит, что-то случилось.

   Торопливо вскрыв письмо, я пробежала всего три строчки и закусила губу от злости. Соглядатай сообщал, что жена вояга Густава с десятилетним сыном отправились навестить родственников на востоке, но корабль попал в бурю и пошел ко дну. Никто не выжил. Я скомкала письмо и уставилась в пустоту. Сидела так до тех пор, пока Антон, отчаявшись меня дозваться, не пришел и за руку не отвел к завтраку.

   Теперь он беспокойно поглядывал на меня, ерзал на стуле, но спрашивать не решался. Я методично нарезала пышный омлет тоненькими полосками и выкладывала из них причудливый узор, добавляя завитки из кружевных ломтиков помидора и раскрашивая картину листиками базилика. Мартен еще не успел узнать, насколько скверный у меня характер, поэтому жизнерадостно поинтересовался:

   - Госпожа, в-в-вам не нравится омлет? Или н-н-нет аппетита?

   Я оторвала взгляд от тарелки, рука с ножом была крепко сжата.

   - Вояг Густав недавно потерял семью, - выговорила я сквозь зубы. - В кораблекрушении. Вот думаю, стоит ему выразить свои соболезнования, как думаешь, Антон?

   - Ох, п-п-простите, у вас горе, я не знал, - Мартен стушевался, а Антон сидел и смотрел на меня глазами, полными страха.

   - Лидия, ты ведь не собиралась? Это же не ты?..

   Тарелка с омлетом пролетела над головой мальчика, попав в стену, он лишь слегка вздрогнул, но глаз от меня не отвел. Я же смотрела на Мартена.

   - У меня действительно горе, Мартен. Потому что они должны были погибнуть от моей руки, а не по прихоти Единого.

   Антон шумно выдохнул воздух и сказал:

   - Я принесу тебе новую тарелку. Поешь наконец.

   На встречу с воягом я опоздала. Поверенный, самый лучший в городе законник, оказался дотошным и ушлым старикашкой, я подумала немного и посулила ему ровно треть наследства, если он успешно доведет дело. Пришлось заново составлять договор и обсуждать детали, но оно того стоило. Даже две трети состояния помчицы Малко мне с лихвой хватит на задуманное, вот только теперь Густава нелегко будет достать.

   Аудиенция была назначена в муниципальной больнице, каменной уродливой громадине на окраине города. Интересно, почему вояг выбрал такое странное место для встречи? Голова плохо соображала, и я больше всего боялась, что приступ, когда смешиваются все чувства, накатит на меня прямо там, а отвратительных эмоций в больнице хватало с лихвой. Оконфузиться перед воягом мне не хотелось, поэтому, уже шагнув по парадной лестнице и взявшись за тяжелую ручку двери, я заколебалась. Может, пусть его, скажусь нездоровой, пришлю воягу свои извинения? Но с другой стороны, пренебрегать покровительством вояга Хмельницкого еще не время и не место.

   Вояг ждал меня в кабинете управителя больницы, вместе с хозяином комнаты, а напротив них сидел инквизитор. Именно он, собственной персоной. Едва войдя в кабинет, я тут же узнала красавчика, сердце выбилось из ритма, затылок заныл тупой болью. Мысли лихорадочно заметались: если вояг позвал на встречу инквизитора, значит, что-то случилось.

   - Простите мое опоздание, ваша светлость, - я изо всех сил быть любезной, хотя больше всего мне хотелось поколотить кого-нибудь. - Дела наследования, знаете ли, такие скучные и отнимают столько времени... - Я развела руки в притворном огорчении.

   Красавчик обернулся ко мне и тут же подхватился с места, заливаясь румянцем в полщеки.

   - Что она здесь делает? - его голос дрожал от негодования.

   - Господин инквизитор, я тоже рада вас видеть, - я улыбнулась ему со всем возможным очарованием и подмигнула. - Так давно вас не видела... Отчего не заглядываете к нам на обед? Вам не понравилось угощение в последний раз?..

   Красавчик стиснул зубы и шумно отставил в сторону кресло.

   - Простите, ваша светлость, я и так долго прождал. Объяснитесь, наконец, зачем меня позвали, у меня много дел!

   Вояг Хмельницкий, статный и видный мужчина, с необычными прозрачно-зелеными глазами на изрезанном морщинами лице, успокаивающе кивнул инквизитору и произнес:

   - Присаживайтесь. Я просил вас обоих о встрече потому, что мне нужна ваша помощь в одном щекотливом деле. Вчера вечером арестовали моего верного соратника и преданного вельможу, помчика Прошицкого. Его застали окровавленным рядом с трупом молодой девушки, зверски убитой. Он был не в себе...

   Вояг замолчал на несколько секунд, потом продолжил с тяжелым вздохом:

   - К сожалению, капитан Лунтико напрямую обратился в городской совет и получил разрешение на арест помчика. Я прошу вас оказать мне услугу и взяться за это дело.

   Инквизитор очень резко ответил:

   - Святая Церковь, а тем более Инквизиция, не вмешивается в светские дела, даже если это расследование убийства. Поэтому...

   - А я с удовольствием вмешаюсь в дела светские. Но вы, господин инквизитор, безусловно, можете идти, - прервала я красавчика, вольготно откинувшись в неудобном низком кресле. - Только хотелось бы уточнить, ваша светлость...

   Инквизитор не заставил себя долго упрашивать, сверкнул глазами и отправился к выходу.

   - Ваша светлость желает, чтобы я расследовала дело и нашла убийцу, или чтобы освободила помчика?

   Инквизитор замер, вцепившись в дверную ручку. Я довольно улыбнулась - этот праведник так предсказуем...

   - Прошу вас, господин инквизитор, останьтесь! - вояг поднялся и покосился в сторону управителя, словно ища у него поддержки. - Я ведь не просто так вас позвал. Вы хорошо себя показали на процессе с колдуньей, и если есть хоть малейшая возможность того, что в деле замешано колдовство, то только вы сможете... Сможете узнать это.

   Красавчик медленно отступил от двери, обернулся и сел обратно. Его лицо теперь было бледным, кулаки сжаты.

   - Что заставило вас заговорить о колдовстве?

   Вояг неуверенно покачал головой. Вместо него ответил управитель больницы, господин Скоридж, лысый и худой, с маленькими умными глазами за роговой оправой.

   - Помчик Прошицкий был явно не в себе, когда его арестовали, так что меня позвали освидетельствовать и его, и труп девушки. Так вот... Он все кричал, что мертвая девушка танцевала. С ним танцевала, понимаете? Глаза у него были совершенно безумные, но я уверен, что он говорил правду. Или то, что считал правдой...

   - Вот как, - протянула я, опустив взгляд и разглаживая складку платья у себя на колене. - Я все равно думаю, что не стоит занимать господина инквизитора, у него наверняка есть более важные дела. Я и сама могу справиться. Но все-таки, ваша светлость, проясните, что вы хотите в результате: найти виновного или освободить вашего человека? От этого будет зависеть...

   - Довольно! - красавчик прервал меня, брезгливо покосившись в мою сторону. - Если в деле будет обнаружено колдовство, то им займется Святая Инквизиция. И кем бы ни оказался виновный, он будет покаран. Невзирая на титулы и связи.

   Вояг медленно кивнул, переводя испытующий взгляд с меня на инквизитора.

   - Да, пожалуй, что так. Если помчик действительно окажется колдуном, то его надо остановить. Хоть и не жалую я Святую Церковь в своих землях, но с колдунами иметь дело точно не хочу.

   Я кивнула:

   - А вот это разумно, ваша светлость. Вы же не просто так назначили встречу в больнице? Тело убитой ведь здесь? Давайте взглянем на него, а после и решим.

   - Вы не будете заниматься этим делом, госпожа Хризштайн, - процедил красавчик сквозь зубы.

   - Не буду, - согласно кивнула я. - Если это колдовство, то уверена, вы сами прекрасно справитесь. Но ведь еще неизвестно, колдовство это или нет?

   Мы спускались мрачными коридорами в подвал больницы, в ледник, где держат мертвых до захоронения. И хотя каменное здание хорошо хранило прохладу, но август в этом году выдался очень жарким, так что пованивало здесь прилично. Я с усмешкой смотрела на ровную как палка спину красавчика и напряженные плечи, до него похоже дошло, что ждет впереди. Я опередила его на полшага и участливо заглянула в лицо:

   - Господин инквизитор, вам нехорошо? Что-то совсем бледны...

   Он ничего не ответил, только закусил губу и яростно замотал головой.

   - Ох, смотрите, в обморок еще грохнетесь, словно девица трепетная...

   Управитель остановился напротив кованой двери, толкнул ее и пропустил нас вперед. Я теперь уже с тревогой наблюдала за красавчиком, ему явно было нехорошо. Запахи бальзамирующей жидкости, разложившейся плоти, дерьма, запекшейся крови и гниения проникали в нос и горло, хотя мне не привыкать и к гораздо худшим амбре. Я торопливо полезла в сумку, достала надушенный лавандовым маслом платок и протянула инквизитору:

   - Да возьмите уже! Хватит строить из себя! - и насильно прижала платок к его носу. Он сначала пытался отвести мою руку, но я просто вложила платок ему в ладонь и оставила его.

   - Где тело убитой? - я обратилась к управителю, который с ухмылкой наблюдал за сценой.

   Он подвел нас к одной из выемок в каменной стене, вытащил деревянный настил с накрытым сукном телом и кивнул:

   - Вот. Убита вчера вечером, обнаружили тело в полдесятого вечера, вместе с помчиком, еще теплую. Будете смотреть? Зрелище не из приятных, звериная жестокость…

   Я склонилась над трупом и отдернула ткань с лица:

   - У зверей нет понятия жестокости, господин управитель. Это исключительная привилегия божьего создания, человека… Мне нужно больше света.

   Девушка была темноволосой красавицей, черты ее прекрасного воскового лица заострились, но все равно она казалась мирно спящей. Управитель принес еще светильников и закрепил их в выемке на стене. Я откинула ткань дальше. На теле не было ран, кроме одной, на животе. Рваная рана с неровными краями шла сверху вниз наискось, не оставляя ни единого шанса на выживание. Но при таких ранениях умирают не сразу, кроме того, была большая кровопотеря…

   - Много крови было на месте преступления?

   - Много, - кивнул управитель и подошел чуть ближе. Его явно удивляло мое спокойствие.

   Я бегло осмотрела тело, заглянула под сомкнутые вечным сном веки, проверила слизистую рта, провела пальцами под шеей, проверила позвонки, тщательно принюхалась, не пахнет ли знакомыми ядами. Инквизитор стоял за пределами света, в темноте, так и не решаясь подойти.

   - Вы так и будете стоять столбом? Или все- таки подойдете взглянуть? - это было жестоко с моей стороны, но ему все равно придется привыкать к подобным зрелищам.

   Кысей покорно сделал несколько шагов, судорожно комкая платок и не решаясь убрать его от лица. Я продолжила осмотр, теперь уже вслух комментируя увиденное:

   - Кроме раны на животе, других повреждений на теле не вижу. Слизистая и белки глаз чистые... Постойте-ка, господин Скоридж, а вы разве не сделали еще вскрытия?

   Управитель смущенно кашлянул:

   - Капитан Лунтико сказал, что ему все ясно, и вскрытие не нужно.

   - Ах, ему все ясно, - протянула я задумчиво, осматривая руки и ногти погибшей. На них не было видимых следов, кроме, пожалуй, пары синяков на запястьях. Руки ухоженные, не похоже, чтобы жертва занималась тяжелой работой. Сложена хорошо, удивительная хрупкость фигуры, словно у ребенка, но грудь полная и хорошо развитая. Нежная кожа того удивительно мраморного оттенка, который сводит мужчин с ума.

   - Как ее звали?

   - Ивонна.

   - А дальше?

   Управитель замялся.

   - Просто Ивонна.

   Я добралась до раны на животе, развела края и обомлела. Внутренностей не было, словно жертву кто-то тщательно выскоблил.

   - Господин инквизитор, вы будете проводить осмотр или нет? - я сурово взглянула на несчастного. - Да подойдите уже сюда, наконец!

   Дернув его за рукав, практически заставила склониться над телом погибшей.

   - Вы же изучали анатомию, ничего странным не кажется?

   На лбу красавчика проступило несколько капелек пота, он явно пытался усмирить бушующий желудок.

   - Мне ... нехорошо, - наконец выдавил он.

   - Господин Скоридж, где ее внутренние органы?

   Управитель развел руками:

   - Не знаю, их так и не нашли...

   Инквизитора отпрянул, скрутился в три погибели, его вырвало, и теперь он пытался отдышаться. Я покачала головой. Похоже, можно попрощаться с моим платком из дорогого себярского шелка...

   - Ну хоть оружие было найдено?

   - Нет, - управитель отрицательно замотал головой. - На клинке помчика не было крови, но капитан Лунтико заявил, что он мог его вытереть....

   - Ваш капитан - полный идиот! - в сердцах сказала я, поднимаясь с колен. - Кем была жертва?

   Управитель замялся, явно не зная, что ответить.

   - Вы не знаете? - удивленно приподняла бровь. - Или же стесняетесь поведать нам, что погибшая была шлюхой?

   Управитель изумленно посмотрел на меня, но не нашелся, что ответить, только покорно кивнул.

   Инквизитор нашел в себе силы вернуться к нам и выдавить:

   - Если вы закончили осмотр, давайте вернемся к воягу. Это ведь не колдовство, поэтому сможете заняться этим делом позднее, без меня.

   - Я не закончила, - процедила я сквозь зубы и закрыла глаза.

   Мой разум разбился на миллионы осколков, которые я теперь тасовала в причудливом узоре, пытаясь сложить из них мару. Мару погибшей, которая сможет подсказать мне, что же произошло. Это болезненно и опасно, особенно в преддверии приступа, но выбора у меня немного.

   Я открыла глаза и вздрогнула от неожиданности того, что мара появилась так быстро. Из темноты ледника на меня смотрела погибшая. Ее глаза были пусты и безжизненны, она медленно двигалась к свету, странной дерганой походкой. Во рту пересохло, я пыталась спросить ее, но слова застряли в горле и душили меня. Мара выступила на свет, ее живот зиял страшной кровавой раной, а в руках она несла спутанный мерзкий кокон своих внутренностей, качая и баюкая его. Боже Единый, да она же танцует! Страшный завораживающий танец, напевая про себя что-то. Тут мара наконец заметила меня и замерла, уставившись в упор. Я отступила пару шагов, опрокинула стойку с инструментами, а мара продолжала двигаться ко мне, протягивая кровоточащий ворох, словно предлагая подержать его. Колени подогнулись, я упала на пол и теперь пыталась отползти как можно дальше. Даже в подвалах колдуна я не видела подобной мерзости, мертвое должно оставаться мертвым, а не продолжать играть в жизнь... Лицо мары поплыло, меняясь, растекаясь бессмысленным рисунком, превращаясь в другое обличье, словно в кривом зеркале, потом черты разгладились и исчезли, лица не стало вовсе... Я стала различать слова ее странной шепчущей песни:

   - Расти, расти, деточка,

   Сынок или дочечка...

   * «Колыбельная еще не рожденному ребенку» Матушка Л.Кононова.

   Сердце остановилось, я схватилась за голову, зажимая уши руками и понимая, что это бесполезно, слова просачивались напрямую в разум. Песнь оборвалась, а в мое измученное сознание ворвался отчаянный крик:

   - Скажи мне, сынок или дочечка? Ска-а-а-а-жи!

   Живот скрутило от невыносимой тянущей боли, ощущение холодной пустоты нерожденной дочери, сердце которой уже билось, и вдруг перестало. Перестало быть.

   Калейдоскоп лиц, кривых ухмылок и осуждающих взглядов подхватил мою память. Я точно знала тогда, что у меня под сердцем дочь. Даже знала, какого цвета у нее глаза. Я кричала. Когда меня тащили к лекарке, я кричала, вырывалась, царапалась, кусалась и выла. Дитя вытравливали по-живому, не особо церемонясь. Я кричала от боли. Но в какой-то момент жестокая решимость Единого дала трещину, и мое сознание померкло, забрав с собой страдания и надежду. Ровно для того, чтобы через несколько часов низвергнуть меня обратно, в тщетность бытия. Немыслимое ощущение пустоты под сердцем, каменное лицо бабушки, что поджав губы, смотрела на меня, ее слова:

   Я кричала. Кричала и билась в руках церковников, пока сознание вновь не померкло.

   Я кричала…

ГЛАВА 2. Инквизитор Тиффано

   Что опять за спектакль она устроила? Лидия осматривала труп без малейшей капли брезгливости, даже не поморщилась. А теперь разыгрывает испуг? Она застыла, уставившись в темноту, потом отпрянула, оступилась, наконец упала на колени. Я даже не подумал сдвинуться с места, не собираясь потакать ее выходкам. Но когда она схватилась за голову, сообразил, что творится неладное.

   - Принесите ей воды, господин Скоридж, - кивнул я управителю, намеренно отсылая его, чтобы избежать лишних вопросов.

   Склонившись над ней, я резко сказал:

   - Прекратите паясничать, госпожа Хризштайн! Немедленно встаньте!

   Ее лицо было перекошено, в глазах плясало безумие, и вдруг она страшно закричала, подхватилась с колен и бросилась к выходу. Я опешил и после секундного замешательства кинулся за ней, перехватив ее уже возле двери. Схватил за плечо и развернул к себе, заглянув в глаза в тщетной попытке понять, что она задумала. Взгляд был безумным, полным ужаса и отвращения, лицо искажено в болезненной гримасе, она вырывалась и пыталась зажать уши руками, отгородиться от чего-то, слышимого только ей. Я затряс ее и тут же отпрянул. Ведь клялся себе, что не прикоснусь к ней больше никогда, до сих пор еще греховные желания терзали меня иногда по ночам, невзирая на епитимью, покаянные молитвы и строгий пост. Лидия зло прошипела:

   - Здесь воняет колдовством! Так что вам теперь с этим разбираться!

   Она развернулась и дернула за ручку, но я прижал дверь рукой:

   - Объяснитесь, или вы думаете, что я поверю вам на слово? Или вам опять мертвые девочки повсюду мерещатся? - сказал и тут же пожалел, потому что ее лицо опять исказилось, Лидия дернулась, словно намереваясь ударить меня, но потом передумала, глубоко вздохнула и сделала угрожающий шаг в мою сторону:

   - А вы поинтересуйтесь у вояга, где тела остальных жертв.

   Я попятился, ошеломленно провожая ее взглядом. На лестнице нас уже ждал управитель со стаканом воды, протягивая его Лидии, но та в ярости ударила по нему, стекло полетело на пол и противно затрещало под ее каблуками. Я поклонился управителю:

   - Простите ее выходку. Наверное, запоздалая реакция на потрясение, нервы сдали...

   - Что скажете, господин инквизитор? - Вояг с надеждой взглянул на меня, а я смотрел на Лидию. Она сидела с каменным белым лицом, и мне вдруг вспомнилась наша первая встреча. Тощая и бледная, помнится, тогда она вызвала у меня жалость, но сейчас ее бледность граничила с прозрачностью кожи ровно настолько, что казалось, еще чуть-чуть, и можно будет изучать по ней кровотоки и вены. Что же она увидела в темноте ледника, что так испугало ее?

   - Господин инквизитор? - мое молчание уже становилось неприличным, поэтому я соизволил перевести взгляд на вояга и спросить:

   - Ваша светлость, где тела остальных жертв?

   Вояг вздрогнул всем телом и сурово посмотрел на меня. Я затаил дыхание, молясь заступникам, чтобы он опроверг сказанное. Вояг поднялся и подошел ко мне, угрожающе нависая надо мной:

    - Откуда у вас информация? Кто вам доносит? Вы копаете под меня?

   Я опешил от неожиданности, но встал, чтобы быть вровень с воягом.

   - Ваша светлость, вы говорите в моем лице со Святой Инквизицией, на полтона ниже, пожалуйста. Почему вы скрыли, что были другие жертвы?

   Вояг отступил на полшага, но видно было, что он все еще в гневе.

   - Я расскажу, но прежде я хочу быть уверенным в вас, господин инквизитор. Что заставило вас предположить наличие других жертв?

   Я сел обратно и кивком указал воягу на кресло напротив:

   - Присядьте, ваша светлость. Вы можете быть уверенным только в одном. В том, что я сделаю все, чтобы найти и наказать виновного. Кто бы это ни был.

   Вояг медленно опустился на кресло и кивнул:

   - Да, конечно. И все-таки, откуда вам это стало известно?

   Я секунду помедлил, потом кивнул в сторону Лидии, которая задумчиво ковырялась в сумочке.

   - Мне об этом сообщила госпожа Хризштайн.

   Вояг вопросительно уставился на Лидию:

   - Госпожа Хризштайн, объяснитесь, откуда вы узнали?..

   Лидия подняла голову и скривилась:

   - А я просто предположила. И как видите, не ошиблась…

   Вот зараза! Я стиснул зубы и процедил:

   - Про колдовство вы тоже предположили? Чтобы втянуть меня в это дело?

   - Господин инквизитор, если бы вы дали себе труд тщательно провести осмотр, не сомневаюсь, что пришли бы к подобным выводам.

   - Так поделитесь своими соображениями, не тяните время.

   Лидия деланно вздохнула, встала с кресла, высыпала содержимое сумочки на стол, стала его перебирать:

   - На теле имеется всего одна обширная резаная рана, в живот. От такой не умирают немедленно. Кроме того, уверяю вас, ранение в живот крайне болезненно. Но вы же помните лицо жертвы, господин инквизитор? - Лидия наконец обернулась ко мне, в ее руке был зажат кинжал. - Оно не искажено посмертной мукой, на руках и плечах нет синяков или ушибов, кроме незначительных ссадин на запястьях. Жертва не сопротивлялась? Не чувствовала боли?

   Я открыл рот, пытаясь возразить, но Лидия обошла кресло и склонилась ко мне, приставив кинжал к животу.

   - А еще, господин инквизитор, представьте, что я ударила вас в живот, фонтаном хлещет кровь… Что же вы сделаете? Инстинктивная реакция любого человека будет пытаться зажать рану, остановить кровь, позвать на помощь. Нет? Только руки жертвы - без малейших следов крови, свидетельств борьбы нет, ногти не сломаны.

   Ее волосы щекотали мне шею, я стиснул кулаки и изо всех сил пытался быть невозмутимым.

   - Жертву могли опоить, она могла не понимать, что происходит.

   - Возможно, - неожиданно легко согласилась Лидия, оставляя меня в покое. - Вот только... Если бы в момент нанесения раны ее мышцы были расслаблены, как бывает при обмороке или забытьи, то рана бы выглядела несколько иначе. Так что, уверяю вас, господин инквизитор, она все чувствовала…

   Желудок опять попытался взбрыкнуть, я глубоко вздохнул.

   - А теперь подумайте еще над тем, куда делись ее внутренности? И сколько по вашему надо было времени убийце, чтобы выпотрошить ее? Я уже не говорю про…

   Я резко встал:

   - Довольно! Вы утверждаете, что эти странности можно объяснить только колдовством? Хорошо, пусть будет так. Я поверю вам и начну дознание.

   Лидия отступила и церемонно поклонилась воягу:

   - Тогда позвольте мне покинуть вас, ваша светлость. - Лидия ровным шагом отправилась к двери, а я судорожно пытался понять, блефует она или нет. Так просто отказаться от участия в дознании? Тем более, в деле, в котором заинтересован такой влиятельный вельможа.

   Положение спас сам вояг:

   - Постойте, госпожа Хризштайн! Я прошу вас помочь господину инквизитору. Ему наверняка придется столкнуться с препятствиями, хотя бы в лице капитана Лунтико. Ваша помощь будет неофициальной, конечно.

   Лидия остановилась и обернулась с довольной улыбкой. Я мысленно застонал: а чего я, собственно, ждал?

   - Вы понимаете, ваша светлость, я сейчас довольно занята, дела наследования отнимают почти все свободное время... - протянула она выжидающе.

   Вояг понимающе кивнул и сказал:

   - Безусловно. Я не останусь в долгу. Со своей стороны обещаю полную поддержку в городском совете в случае судебного разбирательства. Думаю, что господин инквизитор также не останется в стороне...

    - Увольте меня от ваших политических игрищ, - прервал я их. - Мне нужно побеседовать с помчиком Прошицким, также я хочу услышать про остальных жертв: сколько их было, обстоятельства гибели, результаты вскрытия, если есть, а также кто вел дознание по факту их смерти.

   Вояг пожал плечами:

   - Боюсь, я ничем не смогу вам помочь. Встретиться с помчиком Прошицким будет затруднительно, он сейчас в городской тюрьме, даже меня к нему не пустили. Капитан Лунтико закусил удила и упрямо гнет свою линию, подозреваю, что он заинтересован в том, чтобы ослабить мои позиции в совете. Что же касается остальных жертв, - вояг сделал паузу и кивнул на управителя. - Думаю, господин Скоридж вам сможет больше помочь.

   Управитель снял очки, опустил глаза и очень тихо сказал:

   - Мне известно про еще две гибели девушек от подобных ран. Вскрытия не было, как и дознания, смерти тут же замяли. Обе девушки были... ммм... из борделя госпожи Розмари. Тело первой девушки я даже не видел, ее освидетельствовали без меня, и, насколько я знаю, быстро кремировали. Три месяца назад это было, а вторую же... Я видел рану, понимал, что смерть насильственная, но... - управитель развел руками. - Вы же понимаете... Никто не заявил в громаду для проведения дознания, а сама госпожа Розмари была сильно напугана и обмолвилась, что теряет уже вторую рабыню подобным образом... Я пытался выяснить подробности, но она отказалась говорить... Тело предали земле, снова без вскрытия, хотя я пытался настоять...

   Лидия прервала управителя:

   - Последняя девушка, Ивонна, из того же борделя?

   Управитель кивнул.

   - Как удобно, - протянула Лидия, подмигнув мне. - Ну что, господин инквизитор, придется наведать одно богопротивное заведение?

   Я отмахнулся от нее, потрясенный их равнодушием:

   - Господин Скоридж, я не понимаю, вы видели, что смерть насильственная, но не предприняли ни единой попытки?.. Вы же могли сами заявить просьбу о проведении дознания! Могли предотвратить последнюю смерть!

   Управитель покаянно вздохнул:

   - Господин инквизитор, наверное, вы не знаете, что из себя представляет заведение госпожи Розмари. Это очень дорогой бордель, самый лучший в городе. Клиенты там непростые, вельможи да богатые купцы, словом власть имущие. Разное может произойти с девочками, бывает, погорячился клиент, руки распустил, кто ж на него пойдет заявлять? Откупаются обычно, миром все улаживают. Не знаю, как там все было, думаю, вам действительно стоит поговорить с госпожой Розмари. Если только она согласится говорить…

   - Вы просто решили не наживать себе неприятностей, господин управитель. Только вам, вам и госпоже Розмари, отвечать потом перед Единым за свои поступки. Не в моей власти изменить сложившийся порядок, но я сделаю все, чтобы не допустить подобного в будущем.

   Я поднялся, показывая, что разговор закончен. На душе было мерзко.

   Я догнал Лидию только на выходе из больницы, окликнув ее на крыльце:

   - Постойте!

   Она остановилась и нехотя развернулась ко мне, прищурившись от яркого слепящего солнца, бьющего ей прямо в глаза. После отвратительного холода ледника была невероятно приятно окунуться в полуденную жару.

   - Что вы увидели там, в темноте ледника?

   Она проигнорировала мой вопрос, продолжая молча разглядывать меня. Когда молчать стало совсем неприлично, а некоторые посетители больницы стали коситься на нас, застывших друг против друга на лестнице, я сказал:

   - Я намерен отправиться к епископу Талериону, чтобы получить у него разрешение на дознание. Прошу вас до этого момента ничего не предпринимать.

   Лидия поднялась на пару ступенек, протянула ко мне руку и задумчиво пропустила между пальцев воротник моей мантии. Я довольно резко оттолкнул ее ладонь, но она проигнорировала предупреждение.

   - Вы, господин инквизитор, можете отправляться куда угодно. Я же... поеду прямиком в тюрьму, чтобы побеседовать с помчиком Прошицким.

   - Вы не слышали, что сказал вояг? Вас к нему не пустят! - меня злило ее самоуверенное упрямство.

   - Меня, - подчеркнула она, - меня пустят.

   - Вы не можете допрашивать его!

   - Отчего же? - она склонила голову набок, ее светло-серые глаза в солнечном свете стали пугающе прозрачными. - Господин инквизитор, если хотите отправиться со мной, то так и скажите…

   Я заскрипел зубами от негодования, прекрасно понимая, что она опять играет со мной, намеренно ставя в зависимое положение и направляя дознание по выгодному ей пути. Я мог плюнуть, развернуться и уйти. Наверное, так и стоило поступить …

   Дежурный стражник с непроницаемым лицом взирал на нас:

   - Пускать никого не велено.

   - Вы сейчас препятствуете дознанию Святой Инквизиции, - я угрожающе навис над стражником, что был на полголовы ниже, но тот даже глазом не повел.

   - Никого не пускать. Личное распоряжение капитана Лунтико.

   Я попытался отодвинуть упрямца с дороги, но он набычился и положил ладонь на эфес меча.

   - Вам приказывает капитан, верно? - голос Лидии был непривычно ласковым и нежным, с легкой хрипотцой. Я недоуменно оглянулся на нее, она улыбалась стражнику.

   - Да, - и снова пустой взгляд сквозь нас.

   Лидия подошла ближе, так что мне пришлось посторониться.

   - Капитан приказал вам сторожить, верно? - Лидия теперь заглядывала стражнику в лицо.

   - Да, - кивнул стражник, упрямо поджав губы.

   Она сейчас пытается его очаровать, что ли? Ведь и так понятно, что этот осел нас не пустит!

   - Капитан вам доверяет, верно? - теперь Лидия смахивала невидимую пылинку с его плеча.

   - Да, - на лице стражника промелькнуло самодовольство.

   - Вы же хотите помочь своему капитану, верно? - Лидия провела рукой по его волосам, поправляя прическу. У меня возникло странное ощущение нереальности происходящего.

   - Да, - глаза стражника странно затуманились.

   - Капитан разрешил сделать для нас исключение нас, верно? - ее тон был вкрадчивый, она говорила уже почти шепотом.

   - Да, - стражник расплылся в глупой улыбке.

   - Вы позволите нам пройти, верно? - Лидия кивнула мне, практически затащив в камеру к помчику. Стражник стоял с глупым недоуменным видом,

   - Да идите же быстрее, - поторопила Лидия, закрывая за мной дверь.

   Помчик Прошицкий поднял голову от подушки и тут же подхватился на кровати.

   - Кто вы такие? - вид у него был нездоровый и потрепанный, в глазах плескалась тревога.

   - Инквизитор Кысей Тиффано, - представился я, щурясь в темноте на бледный овал его лица. - Я буду вести дознание по делу смерти девицы Ивонны. Расскажите, пожалуйста, что произошло.

   Помчик задрожал всем телом, закрыл уши руками и стал монотонно раскачиваться, причитая:

   - Я не виноват, не виноват, не виноват!.. Не виноват я, это не я, не я, не я!

   - Прекратите! - я брезгливо созерцал это жалкое зрелище. - Мне нужно узнать...

   Лидия шумно выдохнула позади меня, подошла к помчику, рывком поставила его на ноги и влепила ему звонкую пощечину. Голова помчика дернулась, глаза на мгновение приобрели осмысленное выражение, он тихонько заскулил.

   - Вытрите сопли, господин Прошицкий. Если кто и может вам помочь, то это мы. Нас прислал ваш сюзерен, вояг Хмельницкий. - Лидия преспокойно уселась на его лежанку, сложив руки на коленях, словно примерная школярка. - Или вы хотите тут сгнить? Кстати, а правда, что здесь находят некоторых арестантов мертвыми, обглоданными голодными крысами? Вы видели здесь крыс, а, господин Прошицкий? Они правда такие громадные?

   Помчик перестал скулить, только сглотнул судорожно, закрыв рот руками.

   - Вот и отлично, - Лидия чуть склонила набок голову, разглядывая помчика, потом резко спросила. - Это вы убили шлюху?

   - Нет, - помчик яростно замотал головой. - Не я, Единым клянусь!

   Лидия встала, подошла к нему ближе, испытующе заглянула в глаза помчику, потом кивнула:

   - Я вам верю.

   Я опешил:

   - Верите? Вот так просто? Господин Прошицкий, я требую, чтобы вы рассказали все по порядку.

   Помчик перевел на меня затравленный взгляд и шмыгнул носом:

   - Когда я пришел, она уже была... Сидела в кресле перед зеркалом, я ее окликнул, а она...

   Похоже, у него сейчас опять начнется истерика.

   - Она была уже мертва, понимаете! Когда она встала, я увидел, что она вся в крови, эта жуткая дыра в ее животе. Я хотел убежать, а эта в меня вцепилась, понимаете? Вцепилась и стала танцевать, я ей руки отцеплять, а она не отпускает! Висит на мне! Я такого ужаса натерпелся, а меня еще и арестовывают!..

   Я подошел к нему ближе, присел на корточки, разглядывая кровавые потеки у него на рубашке и штанах, даже на дорогих замшевых сапогах были порыжевшие пятна. Я бесцеремонно стукнул его по колену, заставив поднять ногу и рассматривая подошву. Похоже, он стоял в луже крови, подошва была ею полностью пропитана. Я перехватил его запястье, разглядывая руки: под ногтями не было следов крови, не было царапин и ссадин.

   - Что вы делали в комнате погибшей? - мой вопрос привел помчика в недоумение.

   - Как что? Пришел, как обычно, ночь провести… Ивонна новенькой была, милая девочка, ласковая. Такие фокусы выделывала, штучный товар, хоть и дорого. Вы сможете добиться, чтобы меня выпустили?

   Интересно, я смогу когда-нибудь привыкнуть к человеческой мерзости, относиться к ней так же обыденно и не удивляться, как это получается у Лидии? Она сидела со скучающим видом, покачивая носком сапога в такт неслышной мелодии. Хотя нет, почему же неслышной? Она напевала про себя что-то, я прислушался и с удивлением узнал колыбельный мотив. Я и забыл, с того злосчастного приема у бургомистра, где она влезла подпевать барду, какой у нее удивительно чарующий, грудной голос. Уже открыл рот, чтобы осадить блудливого помчика, без стеснения признающегося в своем грехе, только он вдруг опять задрожал всем телом, прикрыл уши руками и закричал:

   - Прошу вас, перестаньте! Не надо!

   Лидия послушно прекратила пение и спросила:

   - Вам понравилось, как пела мертвая Ивонна? У нее был такой же хороший голос, что и при жизни?

   Помчик с ужасом смотрел на Лидию:

   - Откуда в-в-вы узнали?

   - Или такие фокусы вам уже не нравятся, помчик Прошицкий? - Лидия вскочила на ноги и прижала несчастного к стене. - Она сделала еще что-то, про что вы нам не говорите? Например, просила вас подержать ее вывороченное нутро?

   Помчик попытался вырвать из ее тисков, но не преуспел. Я не хотел вмешиваться, но все же не удержался и вставил:

   - На его руках нет следов крови.

   Лидия пропустила мои слова мимо ушей, продолжая сверлить помчика взглядом.

   - Как давно вы наведываетесь в бордель госпожи Розмари? - я решил прервать их игру в гляделки.

   - Давно, - придушенно выдавил из себя помчик. - Лет пять уже.

   - Вы знаете про остальных девушек, что погибли от схожих ран?

   Глаза помчика виновато забегали, он судорожно сглотнул.

   - Нет.

   Лидия вдруг его отпустила, насмешливо протянув:

   - А вот сейчас вы лжете, господин Прошицкий. И это меня почти радует... Потому что я все равно узнаю правду. - Она улыбнулась такой хищной улыбкой, что даже у меня на мгновение мелькнула малодушная мысль бежать отсюда без оглядки.

   - Что здесь происходит? - взбешенный капитан Лунтико влетел в камеру и уставился на нас. - Кто вас посмел сюда пустить?!? По какому праву? Немедленно убирайтесь!

   Лидия насмешливо смотрела на брызжущего слюной капитана, не делая ни единой попытки объясниться. Когда он схватил ее за руку, намереваясь вытолкать взашей, я горько вздохнул и нехотя перехватил его руку:

   - Довольно, капитан, мы уже уходим. Не надо грубостей.

   - Да я вас за решетку упеку, - похоже, капитан не собирался успокаиваться. - Да я!..

   - Довольно! - осадил я грубияна. - Завтра вернусь. Провести дознание по делу смерти девицы Ивонны и подозрению в колдовстве. Даже не вздумайте чинить помехи. Если будете продолжать в подобном роде, сами сядете. За препятствие дознанию.

   Лицо капитана стремительно наливалось кровью. Он выплюнул сквозь зубы:

   - Убирайтесь отсюда.

   Я подхватил Лидию под локоть и потащил к выходу, не обращая внимания на ее истерическое хихиканье.

   - Да что с вами такое? Прекратите истерику, - я выволок Лидию на улицу. - Откуда вы узнали про пение? Мертвая девочка нашептала?

   Ее смех резко оборвался, глаза потемнели.

   - Отправляйтесь за разрешением, господин инквизитор. Надеюсь, вы...

   - Я видел, как вы зажимали уши в леднике. Так же, как это сейчас делал помчик. - Это было жестоко с моей стороны, но мне было просто необходимо узнать, что именно она там увидела или услышала. Я пристально вглядывался в Лидию. - Почему именно мотив колыбельной?

   Лишь смутная тень мелькнула на ее лице, оставив след в виде хмурой складки между бровями. Лидия подбоченилась.

   - Значит так, господин инквизитор. Повторять не буду, так что слушайте внимательно. Вы отправляетесь за разрешением. Надеюсь, у вас хватит ума не упоминать о просьбе вояга. Добейтесь проведения вскрытия, пока тело окончательно не разложилось. Лучше, чтобы его провели в Академии. После этого заглянете в городской архив и поищете случаи подобных смертей, особенно в борделях. Смотрите за последние пять лет. Надеюсь, управитесь до завтра. Потому что завтра вечером, - Лидия подошла вплотную, толкнув меня в грудь указательным пальцем, - скажем к пяти, я заеду за вами, будьте готовы. Отправимся повидаться с госпожой Розмари.

   Она повернулась уходить, я не удержался и горько поинтересовался:

   - Вам так нравится командовать? Это я веду дознание, не вы. Но вас же не смущают подобные мелочи? Зачем с кем-то считаться!..

   Лидия развернулась и насмешливо сказала:

   - О, простите великодушно! Конечно! Это же вы должны были сказать: "Госпожа Хризштайн, у вас такой усталый вид, идите, отдыхайте. Я обо всем позабочусь, не волнуйтесь. Получу разрешение, организую вскрытие, проверю архивную информацию. А завтра заеду за вами, чтобы мы вместе отправились в этот рассадник блуда и порока, чтобы узнать правду!"

   Это просто невозможно! Вот как? Как она ухитряется перевернуть все с ног на голову и заставить еще при этом чувствовать себя виноватым? Я прикрыл глаза, мысленно прошептав молитву заступнику Тимофею, потом ответил ей:

   - Знаете, госпожа Хризштайн, от общения с вами у меня появляется странное ощущение. - Я замолчал. Лидия заинтересованно смотрела на меня, вопросительно выгнув бровь. Я продолжал молчать. Наконец она не выдержала:

   - И какое же ощущение, господин инквизитор?

   - Что вы, словно смрадное болото, отравляете своей циничностью все вокруг себя. Ощущение, что я оступился. И увяз в этой трясине. И продолжаю погружаться все больше.

   Ничуть не уязвленная, Лидия улыбнулась и потрепала меня по щеке:

   - А вы расслабьтесь и получайте удовольствие.

   Я решил не затягивать с визитом к епископу Талериону, поэтому потратился на экипаж. И теперь, под мерное покачивание кабины, пытался привести мысли в порядок. Меня сильно беспокоил тот факт, что Лидия не поехала со мной. На нее это совсем не похоже, она бы вцепилась в меня, чтобы докучать и направлять каждый шаг. Создавалось такое впечатление, что ей нравится доставать меня и забавляться реакцией. Кроме того, на кону было расположение вояга, которым она никак не могла бы пренебречь. Так почему же? И отчего она упорно молчит о том, что увидела в больнице? Помнится, ранее она с удовольствием вываливала на меня подробности того, как выглядят ее видения, в прошлый раз это была мертвая девочка, пропавшая дочь помчика Картуа. Я до сих пор не решил для себя, верить ли ее откровениям или нет, но факт того, что она сама в них верит, не вызывал у меня сомнений. Так почему же? Что могло напугать Лидию до такой степени, что она даже отказалась от возможности проконтролировать ход дознания, оставив все на милость Единого? Действительно устала? Вид у нее в самом деле был бледный и болезненный, но поверить в то, что она отправится домой и будет отдыхать, я отказывался. Что она там говорила про наследство? И что имел в виду вояг, заявляя про поддержку в совете? Я не слишком вникал в дела городского совета, в котором оказался по ее милости. Собственно говоря, я и был-то на заседании всего один раз, когда меня представили его членам. После этого, я намеренно устранился, не обращая внимания на раздраженные увещевания епископа, погрузившись с головой в церковные заботы. Обвинение кардинала Ветре, принятие временно его обязанностей, подготовка к возложению сана на нового кардинала, организация охраны Завета - это занимало все свободное время, что меня более чем устраивало, поскольку отвлекало от дурных мыслей.

   К счастью, я застал дома епископа Талериона, временно остановившегося в резиденции кардинала, до прибытия нового хозяина. Служка проводил меня в кабинет и попросил подождать. Разглядывая обстановку, в основном корешки книг в шкафу, я раздумывал над тем, что сказать. Епископ меня невзлюбил с нашей первой печальной встречи, кроме того был сильно раздосадован моим, как он изволил выразиться в последнем послании, "безответственным поведением и уклонением от обязанности защищать интересы Святого Престола в совете". Тем не менее, позволить втянуть себя в политическую возню я не мог.

   - Вы решили почтить меня своим присутствием, господин Тиффано? - в голосе епископа явно звучала язвительная насмешка. - Чем же я заслужил подобную щедрость?

   Я смиренно поклонился и очертил в воздухе святой символ. Епископ Талерион нехотя ответил на мое приветствие, повторив символ.

   - Ваша святость, - я покаянно опустил голову еще ниже, не поднимая на него глаз. - Я смиренно прошу прощения за свое поведение. Как только смогу разобраться с делами Святого Престола, немедля приступлю к обязанностям в городском совете.

   - Ты даже ни разу там не появился! - епископ раздраженно уселся за стол и кивнул мне на кресло напротив. Меня коробила его манера тыкать - непозволительно опускаться до фамильярностей даже с младшими братьями по вере.

   - Прошу прощения, - еще раз повторил я. - Я исправлю ситуацию. Однако я пришел по другому вопросу.

   Церковник удивленно воззрился на меня, подслеповато моргая от солнца, бьющего из окна прямо в глаза. Он встал и рывком задернул портьеры, погружая комнату в приятную прохладу. Его слишком светлая кожа на южном солнце успела обгореть, обезобразив лицо красными пятнами и шелушащейся кожей.

   - По другому вопросу? Что за дела могут быть у инквизитора, что важнее обязательств перед Святым Престолом? Которыми ты не просто пренебрегаешь! Ты злостно наплевал на них!

   - Дела, которые не терпят отлагательства, потому что именно это моя первейшая обязанность перед Святым Престолом и Инквизицией, - подчеркнул я. - Мой долг - защитить веру от тех, кто переступил запретную черту и творит богопротивное колдовство. Я прошу вас разрешить дознание по делу об убийстве девицы Ивонны, что произошло вчера вечером, и смертям еще двух девиц, что погибли при схожих обстоятельствах. Есть обоснованные подозрения, что в деле присутствует колдовство. Поэтому я хотел бы...

   Епископ резко хлопнул ладонью по столу, обрывая меня.

   - Да неужели? Подозрения в колдовстве, говоришь? А кто тебе про эти подозрения нашептал? Уж не вояг ли Хмельницкий? Ты хоть знаешь, что именно его вельможу арестовали за эту смерть?

   - Знаю, - спокойно ответил я, вставая. - И если помчик Прошицкий окажется причастным к делу, будьте уверены, я сделаю все возможное, чтобы он понес заслуженное наказание. Однако...

   Церковник тоже встал:

   - Помчик Прошицкий - верный пес Хмельницкого. Без его голоса в совете есть шанс отменить вето на участие Святого Престола в делах города! Ты хоть понимаешь, что это значит?

   - Понимаю, - кивнул я. - А еще я понимаю, что если подозрения подтвердятся, то будет еще одно убийство. И тогда репутация Святого Престола, который не в состоянии справиться с колдовством, будет подпорчена еще более.

   - Еще одной шлюхи? Да и пес ты с ней!

   Я прикрыл глаза, закипая от злости.

   - Даже у шлюх есть глаза и уши. А еще голова на плечах. Даже они способны сложить два и два. Вы можете замять дело, но не заткнуть рты. Пойдут скверные слухи. Собственно, они уже поползли. Вопрос времени, как скоро город загудит, перешептываясь и замирая от страха. Если вы откажете в дознании, мне придется написать кардиналу Яжинскому. Если откажет и он, я буду писать Папе. Если за это время случится еще одна смерть, то...

   - Довольно! - церковник подошел ко мне вплотную и похлопал по плечу. Его тон теперь был вкрадчивым и отеческим. - Мальчик мой, - меня передернуло от того, что он смеет называть меня так же, как отец Георг. - Скажи-ка, а не приложила ли к этому свои очаровательные ручки госпожа Хризштайн? Не по ее ли указке ты сейчас так стараешься?

   Я отстранился от его руки у себя на плече.

   - Не стану скрывать, госпожа Хризштайн действительно занимается этим делом, по личной просьбе вояга. Запретить я ей не могу.

   - Еще бы она не занималась! - епископ скривился, будто лимон проглотил. - Ей ведь определенно нужна будет его поддержка. Целиком состояние помчицы Малко отхватить пытается, включая часть церковных земель, тут уже не до шуток.

   Епископ перевел взгляд на мое лицо и моментально все понял:

   - Ты не знал, что ли? Ну ты и балбес! Ты хотя бы иногда заглядывал в материалы собраний! Да она же тобой крутит, как хочет. Теперь понятно, зачем она тебя в совет протащила?

   Я сжал кулаки так сильно, что ногти до крови впились в кожу.

   - Я не понимаю... Как она может претендовать на наследство помчицы? Она разве была ей родственницей?

   - Та девка, что в зале суда с собой покончила, Анна Малко, завещала своей благодетельнице, как она ее назвала, госпоже Хризштайн, все свое состояние. Будешь дома, загляни в материалы, там все есть. Ступай. И не позволяй впредь себя использовать.

   Я не шелохнулся.

   - Я настаиваю на дознании, ваша святость. Мне подать вам официальный запрос?

   Церковник тяжело вздохнул, удивляясь моему упрямству. Или глупости.

   - На каком основании ты утверждаешь, что в деле присутствует колдовство? Кроме слов твоей подружки, конечно.

   - Госпожа Хризштайн мне не подружка. У меня есть заявление помчика Прошицкого...

   Епископ фыркнул, но я не дал себя сбить с толку и продолжил:

   - В котором он утверждает, что мертвое тело двигалось, танцевало и пело. Есть странности, обнаруженные при беглом осмотре тела жертвы. Не найдено орудие убийства, не были обнаружены вырезанные внутренние органы. Есть свидетельства других подобных смертей. А еще есть моя уверенность. Достаточно?

   Епископ оперся об стол, его лицо страдальчески искривилось, он растирал свободной рукой поясницу. На какую-то секунду во мне проснулось чувство вины перед церковником, что старше меня и по званию, и по годам, но тот час улетучилось, стоило ему заговорить:

   - Ты пляшешь под ее дудку вместо того, чтобы самому использовать ее. Я подпишу запрос, готовь бумаги. Только не вздумай допускать ее к дознанию. Если узнаю, ты лишишься сана.

   Я равнодушно пожал плечами:

   - Я не могу запретить ей вести собственное расследование. У нее имеется разрешение на частный сыск, так что...

   - Так может мне попросить бургомистра отозвать его? И выставить эту дрянь из города, пока она окончательно тебя не приручила?

   Церковник внимательно следил за моей реакцией, но мне уже надоело демонстрировать чудеса дипломатии.

    - Уже поздно, - тихо сказал я. - Надо было делать это раньше. А сейчас вы ее только разозлите понапрасну. Она ведь может получить разрешение у любого из воягов, у того же Хмельницкого, например. Лидия расчетлива, безжалостна, злопамятна и очень хитра. А еще... - "А еще безумна", подумал я, но вслух сказал иное. - Еще не стоит ее недооценивать в качестве противника. Поэтому лучше попытаться договориться. Ведь если она все-таки получит наследство, вам так или иначе придется с ней считаться.

   Епископ Талерион расхохотался.

   - Как мило, что ты зовешь ее по имени!..

   Епископ невольно подсказал мне частичное решение вопроса. Получив разрешение, я не мешкая отправился в церковь, к отцу Георгу. Невольница Лидии, Тень, каждый вечер приходила в церковь молиться и заодно приносила оставшуюся выпечку детям из церковного приюта. Я был уверен, что застану ее. Я до сих пор помнил слова Лидии про эту женщину: "Уникальный дар, вы просто не понимаете! Она рисует чужие фантазии так, словно видит их своими глазами" Не знаю, насколько это действительно так, но рисовала она просто потрясающе. Госпожа Хризштайн еще увидит, каким хорошим учеником я могу стать.

   - Отец Георг, - окликнул я своего бывшего наставника, что склонив голову, молился рядом с двумя бедно одетыми женщинами, держа их за руки. - Простите, если помешал.

   Священник встал, тяжело опираясь на палку, и у меня вдруг сжалось сердце от осознания того, насколько же он постарел. Я помнил его с того времени, как ребенком оказался в приюте, затравленным и практически не разговаривающим. Уже тогда его волосы тронула седина, а сейчас он был полностью седым, сколько же ему лет? Никогда не задавался этим вопросом, мне казалось, что он будет жить вечно, словно святой заступник. Я встряхнул головой, прогоняя комок в горле, и улыбнулся старику. Тот попрощался с прихожанками, благословив их на дорогу, потом обернулся ко мне.

   - Мальчик мой, Кысей, - он обнял меня, крепко, почти как прежде, потом отстранился и обеспокоенно заглянул в глаза. - У тебя что-то случилось? Ты давно не показывался.

   Я поспешил успокоить старика.

   - Все нормально, я ищу Тень. Вы упоминали, что она приходит каждый вечер. Скажите, она ведь еще не появлялась? Я боялся опоздать.

   - Она должна придти, обязательно придет, - отец Георг похлопал меня по плечу, предлагая сесть на скамью. - Давай посидим, устал я что-то сегодня. А зачем она тебе понадобилась?

   Я присел рядом с ним, раздумывая, стоит ли обременять старика своими заботами.

   - Хочу попросить ее о небольшой услуге. Надеюсь, не откажет.

   Отец Георг покачал головой:

   - Бедная женщина ведь не вольна распоряжаться своим временем, у нее есть хозяйка.

   - Думаю, что хозяйке сейчас не до того, чтобы следить, чем занимается ее рабыня, - я лукаво улыбнулся, но старик лишь встревожено нахмурился.

   - Откуда ты знаешь? Ты виделся с Лидией?

   - Мне пришлось, - я старался, чтобы мой голос звучал беззаботно, но мне ли обмануть отца Георга, который знает меня лучше прочих. - Не волнуйтесь, отец Георг, просто мне придется некоторое время общаться с ней.

   Глаза старика потемнели.

   - Мне это не нравится. Тебе пришлось нелегко в прошлый раз, но ты справился и не поддался искушению. Помни - я верю в тебя. Будь сильным.

   Я не удержался и покачал головой, последние слова старика разбередили душу и пробудили старые сомнения.

   - Я слаб, отец Георг. Вы сами это знаете, ведь я молюсь и каюсь с тех пор, как... - Я безнадежно махнул рукой. - Только все без толку, греховные мысли все равно не уходят. Но дело еще и в том, что я опять веду дознание. И меня терзает страх. Страшно не справиться, страшно, что из-за моей слабости произойдет еще одна смерть. Что...

   Отец Георг сжал мою ладонь своей рукой и замотал головой:

   - Это не так, Кысей. У тебя все получится.

   - Да нет же! Отец Георг, я мог сегодня отказаться от ее помощи в дознании. Мне достаточно было сказать воягу, что я сам справлюсь. Но я знаю, что это не так. Что Лидия... Это в ней достаточно силы, чтобы уничтожить колдовство недрогнувшей рукой, а я же буду сомневаться, медлить, обманываться, оступаться...

   Старик встал и кивнул мне на святой символ, изображенный перед алтарем.

   - Посмотри туда, Кысей. Святой символ бесконечной веры. Знаешь, в чем заключается его сила? В том, что вера абсолютна и бесконечна, потому что ее разделяют с тобой другие божьи создания. И у тебя вся их сила, пока ты веришь. Это ты силен, а не Лидия. Она слаба, потому что в ее сердце нет веры, понимаешь? Она безбожница, и как бы она ни старалась, ей никогда не стать сильнее тебя, потому что ты - Веришь. Запомни это. Ты думаешь, что раз тебя одолевают греховные мысли, то ты слаб? Истинная сила ведь не в том, чтобы укрыться от всех ошибок или искушений, а в том, чтобы иметь силу им не поддаться, даже если они тебя окружают. Много ли воли надо, чтобы держать пост, если в твоем доме нет еды? А если ты сидишь за щедрым столом с друзьями, которые тебе угождают? Помнишь, что я тебе говорил про Лидию? Будь к ней снисходителен, прими ее как испытание своей веры, тогда ты…

   Я горько покачал головой:

   - Отец Георг, ее слишком много, понимаете? Она влияет на меня, заставляя иногда действовать или мыслить, как она... Я боюсь, что когда-нибудь стану таким же бесчувственным, как Лидия...

   Старик уверенно ответил:

   - Но ты тоже на нее влияешь, Кысей. Не сомневайся. И больше, чем ты думаешь. Возможно, сила твоей веры даже сможет изменить ее, вернуть на путь Единого, кто знает...

ГЛАВА 3. Хризокола

   Я дала пару мелких поручений Антону и Тени, на ватных ногах поднялась к себе в комнату, упала на кровать, мысленно обещая себе лишь чуть-чуть перевести дух, и провалилась в липкий кошмар душного послеобеденного сна. Измученный разум метался в жестоких тисках памяти, порождая чудовищ, что терзали мое тело и душу, заставляя вновь и вновь переживать прошлое. Тянущая боль в пустом чреве, ощущение расплывающегося под тобой пятна крови из оскверненного бесплодного лона, отвратительно липнущая к телу простыня, беспомощная слабость, когда нет сил даже пошевелить губами, чтобы позвать сестру, но самое страшное - это звук. На грани слышимости, детский плач, такой жалобный скулеж, что сердце кровью обливается, ты хочешь встать к своей нерожденной девочке, успокоить ее, а ноги не слушают, словно и нету их вовсе...

   Я вынырнула из кошмара, разом подхватившись на кровати. Отбросила легкое одеяло, которым меня укрыл заботливый Антон, лихорадочно ощупала простыню под собой и выдохнула с облегчением. Ткань была лишь слегка влажной от пота, но жалобное поскуливание продолжало терзать слух. Я застонала, до боли прокусив губу и сдерживая рвущийся вопль боли. Тело ныло так, словно все случилось вчера...

   - Ты уже проснулась? - заглянул в комнату Антон, в образовавшуюся щель влетел рыжий щенок и взобрался ко мне на кровать, продолжая поскуливать. Я стиснула зубы, чтобы не стукнуть глупое животное. Его, последнего из помета, с деформированной задней лапой, мы не смогли никому пристроить, и Антон упросил меня оставить его у нас. Имя ему так и не дали.

   - Избавься от него, - сказала я, скидывая щенка с кровати. - Иначе сама удавлю. Ты меня знаешь.

   Антон умоляюще посмотрел на меня, в его глазах мелькнуло недоумение.

   - Хриз, ты чего?

   - Ты слышал, что я сказала.

   Он покорно кивнул головой:

   - Дай мне хотя бы несколько дней, ладно? Спускайся к ужину, тебе надо обязательно поесть, хоть что-нибудь. Еще к нам на ужин заглянул портной Изхази с семьей, заодно занес тебе заказ. Померяешь? Это поднимет тебе настроение. Ты хоть выспалась?.. Я решил тебя не будить...

   Антон все говорил и говорил...

   Я спустилась в гостиную, чувствуя, что все равно не смогу проглотить ни кусочка. Артем Изхази вскочил со стула и поклонился мне. В его жене, сидящей рядом цветущей дородной матроне, теперь уже никто бы не узнал ту раздавленную горем мать, чей разум блуждал в вымышленном мире, где ее дочь все еще жива. Впрочем, Адели до сих пор считает приемную дочь настоящей, не желая замечать разницу.

   - Госпожа Хризштайн, я решил лично принести ваш заказ, тем более что Евочке так хотелось повидаться с вами.

   Его взгляд увлажнился, а ко мне с радостным воплем бросилась девчонка, обнимая за талию, ласкаясь и радостно заглядывая в глаза, совсем как глупый щенок.

   - Госпожа Лидия! Мне подарили новое платье! Смотрите, правда красивое? А Мартен мне игрушку подарил, все подружки обзавидуются!

   Она вертела в воздухе изящной механической стрекозой, сделанной настолько искусно, что казалось, еще чуть-чуть - и та взлетит, расправив гордо свои тонкие проволочные крылья. Я стояла каменным столбом, чувствуя, как рвется наружу дикая ярость.

   - Евочка, не приставай к госпоже, ты ведешь себя невежливо, - мягко одернула девочку госпожа Изхази. На ее лице было столько тихой гордости за свою дочь, столько спокойной безмятежности и безграничной любви, какие возможны только на лице мамы. Словно ей ведома сокровенная тайна мироздания, которую она бережет от глупых непосвященных. Наверное, это свойственно всем матерям... Хотя нет, точно не всем. Та, что отшатнулась от новорожденного младенца, словно у меня было три глаза или уши на спине, та, что ни разу не приложила к груди, та, что избегала как огня, та единственная звалась моей матерью. Только для нее я не была ее ребенком, я была дочерью своего отца.

   Я отодвинула девчонку с дороги. Та побежала играть с щенком, весело болтая и дразнясь, за столом слышался смех и разговоры, уютно горели светильники, разгоняя темноту, звенели столовые приборы, ароматно пахло жареным мясом и пряным хмельным хлебом. Я смотрела на эту идиллию пустым взглядом и мечтала стереть их улыбки. Все до единой. Навсегда.

   Антон подошел и протянул мне принесенное платье.

   - Ты явно не собираешься есть, так пойди и померяй обновку. Не надо стоять здесь и накручивать себя еще больше, Хриз, - похоже, за столько времени со мной он научился чувствовать неладное.

   Я негнущимися пальцами взяла платье и пошла наверх, впечатывая каждый шаг со злостью.

   В спальне я разделась до нижнего белья, но потом передумала и скинула липкие от пота рубашку и панталоны. Ночная прохлада приятно остужала измученное тело, отраженное в большом настенном зеркале. Я склонила голову набок, отстраненно разглядывая свое отражение, проведя пальцами по уродливым шрамам на животе и бедрах, ощущая, как горят такие же отметины на спине. Я могла бы избавиться от них навсегда. Мне достаточно спуститься в подвал, где хранится большая бутыль с надписью "рыбий жир", в которой на самом деле вонючая полезность перемешана с колдовским грибным эликсиром, зачерпнуть совсем каплю и нанести на кожу. Как-то Антон деликатно поинтересовался, почему я до сих пор этого не сделала. Я не нашлась, что ему ответить. Теперь глядя на свое отражение, вдруг поняла - не хочу забывать. Мне удалось выжить из чистого упрямства и ненависти. В моменты слабости я молила Единого позволить мне забыть, но теперь нет. Я не хочу забывать, не хочу прощать обиды, поэтому найду в себе силы, черпая их в собственной боли и злости. Пусть приходит мара. Я не буду больше тебя прогонять, возьму твою страшную ношу, покачаю ее словно собственное дитя, даже колыбельную спою. Я замурлыкала себе под нос мелодию, надевая платье на свежую рубашку.

   - Тень! - заорала я, запутавшись в шнуровке корсета. - Поди сюда!

   Через десять минут совместного пыхтения и утягивания я наконец удовлетворенно осмотрела в зеркале свою потерявшую несколько пальцев талию и высоко поднятую грудь. Все-таки корсет - удивительная вещь. Мода на него еще не пришла в этот провинциальный городок, но на западе знатные дамы давно уже затягивали свои пышные телеса в это чудо, даже не подозревая, что он давно используется Безумными бардами и прочими бандами. Правда, несколько с другой целью. Тонкие гибкие пластинки из китового уса, при необходимости укрепленные металлическими, надежно защищали своего владельца в драке от подлого удара кинжалом или кулаком. А еще одну из таких пластинок, хитро закрепленную, можно было быстро вытащить и использовать как оружие или отмычку. Однако стоила эта прелесть прилично. Когда я решила вложить деньги, без спроса заимствованные у бургомистра, в прибыльное дело, то остановилась именно на производстве корсетов. При должной организации можно получить двойную или тройную выгоду. Ну что ж, будем нести модные новинки в высший свет. Правда, начать придется с борделя, но ведь самого лучшего в городе, верно?

   - Госпожа, вы спуститесь к столу, или вас не ждать? - Тень осторожно заглянула мне через плечо. - Жаркое стынет...

   Я хищно улыбнулась.

   - Жаркое, говоришь? Так чего же мы стоим, пошли скорей, умираю с голода...

   Я мило беседовала за столом, смеялась и шутила, может иногда мрачновато, даже погладила щенка и скормила ему кусочек оленины. Чужая радость более не трогала меня, не задевая и не раня. Я спокойно смотрела, как девчонка льнула к своей матери, как та ласково гладила ей волосы и обнимала, стараясь хранить авторитетную строгость на лице. С каким обожанием смотрел на них обоих гордый отец семейства, расплываясь в глупой улыбке. Тень, сидящая рядом, наклонилась ко мне и шепнула, кивая на них:

   - Посмотрите, какое чудо вы сотворили. Вы были так добры к ним, госпожа.

   Антон поглядывал на меня с тревогой, уловив изменившийся настрой в моем поведении, но я успокаивающе ему подмигнула и обратилась к портному:

   - Господин Изхази, думаю, что очень скоро модная новинка - корсет прочно займет умы светских дам этого города. Так что у вас есть замечательная возможность открыть мастерскую по их изготовлению.

   Изхази наконец спустился с небес на грешную землю и удивленно спросил:

   - Но, госпожа Хризштайн, ведь его производство требует ... Требует хотя бы запасов китового уса, а еще нужны лекала на разные типы фигур, ведь я же шил его для вас, по эскизу вашей служанки. - Он робко кивнул на Тень, которая скромно потупилась.

   - Я вложу деньги, скажем за семьдесят процентов будущей прибыли. Закажете необходимое. Что же касается лекал, то боюсь вам придется отправиться в столицу западного княжества. Купите несколько корсетов, разберете и снимете самостоятельно лекала, поскольку вряд ли кто-нибудь из гарлегских мастериц захочет выдавать их готовыми.

   Изхази обеспокоенно взглянул на жену.

   - Я не могу оставить семью, вы же понимаете, мне надо присматривать за...

   Я кивнула на свою невольницу.

   - Я думаю, что на время вашего отсутствия обо всем сможет позаботиться Тень, правда?

   Женщина радостно кивнула головой, с обожанием смотря на девчонку, к которой успела привязаться, пока та жила с нами.

   - Не беспокойтесь, господин Изхази. Я присмотрю за вашими девочками.

   Госпожу Адели Изхази, похоже, нисколько не смутило, что ее назвали девочкой, она благосклонно кивнула Тени:

   - Буду признательна за помощь по хозяйству.

   Мартен, который внимательно прислушивался к нашему обсуждению, вдруг сказал:

   - Г-г-госпожа Хризштайн, а если з-з-заменить китовый ус? Можно п-п-попробовать металлические п-п-пластинки, если...

   Я покачала головой:

   - Гибкость не та, такой корсет будет много весить, плохо ложиться по фигуре, а кроме того, - я задумалась. - Хотя ты знаешь, Мартен, можно будет и попробовать. Делать утяжеленные версии для стражников, тогда пластины будут защищать от удара. Но нет, все-таки нет, не по карману это простому стражнику, даже вояги не расщедрятся на такое укрепление для своей стражи. Разве что капитаны да воеводы, вот только...

   Я представила некоторых пузатых воевод княжества, зажравшихся до неприличия в виду отсутствия военных конфликтов, утянутыми в строгий корсет, который зачастую не дает лишний раз вздохнуть глубоко или свободно пошевелиться, и расхохоталась. Мартен смотрел на меня с недоумением.

   - Г-г-госпожа, а если я д-д-добьюсь, чтобы корсет стоил недорого? Я уже п-п-придумал, как сделать такие п-п-пластины из...

   - А ну замолкни, паршивец! - старик Иволги стукнул кулаком по столу. - Ты и так все свободное время проводишь, мастеря свои железки! Лучше б пекарней занимался, я ведь не вечен!

   Мартен смущенно потупился, покаянно повесив голову. Я откинулась на стуле, мечтая ослабить шнуровку корсета хоть чуть-чуть, уже жалея о своем неумеренном обжорстве за ужином и задумчиво разглядывая старика Иволги и его такого удивительного сына.

   - Госпожа Хризштайн, - старичок прищурился и лукаво улыбнулся. - Я вот что думаю, надобно Мартена женить. На крепкой такой бабенке, чтоб всю его дурь к железкам повыбивала, да чтоб за пекарней присматривала, обо мне заботилась. А то ведь от этого паршивца стакана воды не дождешься, будет сидеть в своем подвале, молотком стучать!

   Мартен действительно все свободное время и деньги тратил на свои поделки, которые уже занимали почти полподвала, отцу он помогал неохотно, исключительно из сыновнего долга. Да и глупо пытаться сломать человека с таким уникальным пристрастием к механике, заставляя заниматься не своим делом. Ведь случись что со стариком, Мартен тут же забросит пекарню и подастся в Академию. Туда он не поступит, денег не хватит, но вот работу при ней найдет и будет совершенно счастлив, отдавая за гроши свои изобретения бездарным студиозам или профессорам.

   - Женим, дедушка Иволги, - мягко сказала я наконец, прекращая их перебранку. - Обязательно женим, сама об этом позабочусь.

   Я перевела взгляд на портного.

   - Господин Изхази, не сочтите за труд, зайдите завтра в лавку готового платья, купите мужскую сорочку, брюки, жилет, все хорошего кроя да подороже, и... - я замялась, подбирая формулировку. - И самое вычурное и безвкусное, чтоб в глаза бросалось.

   - Зачем? И на какой размер подобрать?

   - Господина Тиффано помните? На его фигуру и подберите.

   Портной пожал плечами.

   - Помню я господина инквизитора, как не помнить. Только зачем ему такое?

   Я только загадочно улыбнулась.

   Завтра мне надо выглядеть не просто хорошо, а отлично, поэтому я плюнула на свои принципы и все-таки спустилась в подвал. Капля отвратительно воняющего жира с грибным эликсиром, смешанная с лавандовым маслом, сотворила настоящее чудо с лицом. Исчезли круги под глазами, кожа засияла здоровым румянцем, вот только взгляд все равно остался мертвым и пустым. Тень приготовила для меня ванну, в которой я теперь отмокала, чувствуя, как смывается усталость и уходят последние сомнения. Неслышно на край ванны скользнула тонкая фигура в шелковом платье. Матушка Гён, собственной персоной, слегка сдвинув свои изящные брови, проверила тепло воды и усмехнулась мне. Ее круглое лицо, несмотря на возраст, оставалось чистым и молодым, а глаза сияли не в пример моим.

   - Совсем глупой стала, дочка, - прошептала мара, склонив голову на бок и глядя на меня с улыбкой.

   - Уйди, - я брызнула в нее водой, и на шелке появились мелкие пятнышки. - Чего пришла?

   - Ты главное попробуй, - мара как обычно говорила загадками. - Вдруг получится.

   - Что получится? - спросила я и тут же пожалела, не стоило потакать собственному безумному бреду.

   - Вдруг в этот раз тебе не будет больно, - взгляд ее прекрасных раскосых глаз был мечтательным.

   Вместо ответа я набрала побольше воздуха и с головой ушла под воду, задерживая дыхание до тех пор, пока легкие не стало разрывать от боли.

   Все утро я провела за расчетами, прикидывая будущие вложения. Этому меня научил атаман Безумных бардов. Планируя очередную крупную авантюру, Шушье всегда усаживал меня рядом и поучал: «Запиши все риски и траты, сколько дать на лапу стражникам, сколько заплатить мелкой шушере, чтобы информацию найти, какой процент отстегнуть скупщикам, кто может донести, кто просто подвести в нужный момент. А потом сядь и посчитай, может не стоит игра свеч?» И всегда хитро улыбался. Он всегда улыбался, скаля зубы даже в самые опасные моменты. Как оказалось, к торговым и прочим делам такой подход тоже годился. Деньги, заплаченные мелким воришкам и попрошайкам, позволяли мне быть в курсе происходящего в городе, тем более сейчас, когда на кону стояла такая ставка, как состояние помчицы. Еще пришлось щедро прикармливать стражников из громады и церковных служек. В том, что Святой Престол так просто не отдаст мне свои земли, я не сомневалась. Так что вложения были оправданы, трудность заключалось только в том, что похоже в ближайшее время от идеи производства корсетов придется отказаться. Денег, увы, не хватало, если только не найти дополнительные источники. Я задумчиво вывела недостаток на бумаге, подводя итог, и вздохнула - значит, будем искать.

   Я придирчиво осматривала обновки для господина инквизитора, что к обеду принес портной Изхази. Узкие брюки сочно-зеленого цвета, кричащая шелковая рубашка канареечного оттенка и жилетка из светлой кожи - получалось не слишком пестро, я с сомнением покачала головой. Господин Изхази обеспокоенно поерзал на стуле:

   - Госпожа Хризштайн, вам не нравится? Вы сами просили то, что поярче.

   - Не нравится, - кивнула я. - Потому что недостаточно ярко. Недостаточно вульгарно. Недостаточно бросается в глаза. Демон!

   Я с досадой швырнула тряпки на стол.

   - Неужели не было красного, например?

   Портной развел руками.

   - Это самые яркие тона, все остальное было темных оттенков, простите.

   Я задумалась, выстукивая костяшками пальцев по столу неслышную мелодию. Мысли сбились и теперь крутились вокруг вопроса - как инквизитор узнал, что это был именно колыбельный мотив? Я напевала без слов, а мелодия была тягучей и больше похожей на церковные песнопения, чем на колыбельную. Я ведь слышала слова, а инквизитор нет. Так откуда он узнал? Всего лишь несколько строчек, хорошо бы узнать текст полностью. Вот только откуда? Я вскинулась, идея пришла неожиданно.

   Через два часа прибежал запыхавшийся Антон, принес именно то, чего так не хватало в костюме для господина инквизитора.

   - Хриз, зачем тебе все это? - Антон махнул рукой на увесистый саквояж, который извозчик с трудом грузил в экипаж. - Скажи, что не будешь опять воровать, пожалуйста.

   - Антон, милый, ну что я могу воровать в борделе, сам подумай, - я потрепала его по волосам.

   - Тогда зачем тебе кожаные мешки и столько оружия? - мальчик не собирался так просто отступаться.

   - Надо. Не волнуйся, ничего противозаконного я не совершу.

   В экипаже я представила, какую истерику мне закатит инквизитор, когда услышит, во что ему придется переодеться, и у меня сразу же заныла голова. Откинувшись на мягком сидении, я прикрыла глаза - мелодия все не отпускала меня. Казалось, еще чуть-чуть, и вспомню или услышу слова, но вместо этого я провалилась в дрему.

   Господина инквизитора не оказалось дома, хотя я предупреждала, что буду к пяти. С досады поскандалила с привратником, который наотрез отказался пускать меня обождать господина Тиффано в его комнаты, и теперь раздраженно металась по вестибюлю. Красавчик соизволил появиться только к шести, к тому времени я была уже в таком состоянии, который Антон обычно называл гадючным, потому что любое неосторожное движение окружающих могло вызвать у меня молниеносную вспышку ярости.

   - Где вас носило? - я говорила раздельно, медленно и зло. - Вы намеренно заставили меня столько ждать?

   Красавчик непонимающе уставился на меня, потом бросил взгляд на настенные часы и сообразил:

   - Простите, я совсем забыл про время. Неотложные церковные дела. Но я готов ехать, только возьму записи.

   И, как ни в чем не бывало, прошел мимо меня, направляясь к лестнице. Я остервенело вцепилась в ручку дорожного кофра и бросилась за ним следом. Привратник осуждающе покачал головой мне вслед.

   - И вы собираетесь ехать в бордель вот в этом? - я влетела в его комнату следом за ним, захлопнув за собой дверь и швырнув на стул опостылевший кофр.

   Красавчик удивленно посмотрел на меня:

   - Конечно, я веду официальное дознание и обязан быть в мантии. Что вас не устраивает? И почему вы врываетесь ко мне в комнату? Подождите внизу...

   - Заткнитесь! - я затрясла головой, отчаянно прогоняя видения того, как расквашиваю ему нос. Лишь бы не сорваться. - Вы немедленно переодеваетесь в светскую одежду.

   Я распахнула кофр и вытащила вещи, швырнув их в лицо красавчику.

   - Вот, держите. И не вздумайте!..

   Я пресекла его попытки возмутиться, практически перейдя на злобное шипение.

   - Даже не вздумайте отказаться. Я прождала вас целый час! Если бы вы пришли вовремя, я бы возможно потратила время на уговоры и увещевания, но не теперь. Поэтому, или вы переодеваетесь, или я отправляюсь одна. И учтите, что мне всего лишь надо доказать невиновность помчика, а не найти колдуна. А сделать это я могу очень легко, мне просто надо дождаться еще одного убийства. У вас пять минут.

   Кивком головы указав на лежащие на полу вещи, я уселась в потертое кресло, скрестив руки на груди. Красавчик спокойно смотрел на мою вспышку ярости, словно решая что-то про себя. Потом вздохнул и сказал, поднимая одежду с пола:

   - Госпожа Хризштайн, не надо так нервничать. Я переоденусь, не волнуйтесь. Мне бы не хотелось стать причиной усугубления вашего состояния...

   Жалость с едва уловимым насмешливым превосходством взрослого над неразумным ребенком в его взгляде, брошенном на меня, когда он закрыл за собой дверь спальни, заставили меня вскочить и в бешенстве заметаться по комнате. Мерзавец! Я пнула ногой продавленный диванчик, боль в ноге тут же отрезвила меня. Не время и не место. Глубоко вздохнула, успокаивая ярость, осмотрелась. Убогость обстановки кабинета, мягко говоря, удручала. Обношенная меблировка, очевидно, досталась инквизитору от старых владельцев, пожелтевшие обои, выцветшие скромные занавеси на окнах, сломанный стул в углу, на котором сиротливо громоздилась стопка книг в призрачном равновесии, и наконец, единственный предмет роскоши - добротный вишневый шкаф, по завязку набитый дорогими изданиями.

   - И чего вы добиваетесь? Сделать из меня посмешище?

   Красавчик недоуменно смотрел на меня, стоя посреди кабинета. Даже в таком нелепом сочетании цветов он все равно был чудо как хорош. Рубашка с жилеткой обозначили широкий разворот плеч, а брюки подчеркнули прекрасное сложение узких бедер, что раньше скрывались под свободной инквизиторской мантией. Я подошла ближе, придирчиво разглядывая созданный образ.

   - Вы знаете, вам определенно идет это фасон, - я закатала ему рукав рубашки до локтя, обнажив красивые запястья. - Не понимаю, почему вы постоянно ходите в этой дурацкой мантии?

   Кысей не сделал ни единой попытки вырвать руку или хотя бы возмутиться, что меня, признаться, несколько обеспокоило. Валерьянки он налакался, что ли? Или просто выпил для храбрости? Я приблизилась ближе и принюхалась у его лица, и он наконец то отшатнулся. Слава Единому!

   - Прекратите, госпожа Хризштайн. Я не знаю, что вы задумали, заставив меня надеть все это, только вы все равно должны понимать...

   - Как вы думаете, господин инквизитор, если вы отправитесь в бордель в вашей нелепой мантии и заявите о проведении дознания, много ли вам скажут? Ровным счетом ничего! Ничего не видела, ничего не слышала, ничего никому не скажу! - отчеканила я, расстегивая пару пуговиц на его рубашке и поправляя ворот.

   Красавчик ничуть не смутился, отвел мою руку и сказал слегка надменно:

   - Вы должны понимать, госпожа Хризштайн, что переодень вы меня хоть в матроса, это все равно не скроет того, кто я есть. - И он распустил тугой хвост своих волос, что блестящей черной волной лег ему на плечи.

   Только служителям Святого Престола разрешалось носить длинные волосы, причем их длина и прическа были строго регламентирована для разных санов и епархий, что позволяла церковникам узнавать друг друга и избегать неловкостей при общении вне официального представления. Теперь господин инквизитор, очевидно, вообразил, что победил в споре, потому что он развернулся, на ходу ослабляя галстук и расстегивая жилетку, и отправился в спальню. Я же стояла, едва сдерживая истерический хохот. Потом подошла к кофру и вытащила то, из-за чего Антон оббегал весь город, но все-таки достал.

   - Не торопитесь, господин инквизитор, - я стояла в проеме двери, пряча за спиной свое сокровище. - Неужели вы всерьез решили, что все так будет так просто?

   Я подошла к нему, вглядываясь в отражение его глаз в зеркале, перехватила копну волос в хвост:

   - Неудобство ведь легко устранимо, верно? Решается парой взмахов ножницами, не так ли?

   Невозмутимость красавчика наконец дала трещину, он яростно сверкнул глазами и в бешенстве обернулся ко мне:

   - Уймитесь наконец! Единый видит, я долго терпел ваши капризы, но всему есть предел! Убирайтесь!

   Он развернулся обратно, сорвал с себя галстук и продолжил расстегивать жилет. Я все-таки не выдержала и зашлась в хохоте, уткнувшись лбом ему в плечо. Красавчик досадливо передернул плечами, освобождаясь от моего прикосновения и скидывая с себя жилет.

   - Полноте вам, успокойтесь, - я примиряющее похлопала его свободной рукой по плечу и добавила вкрадчиво. - Я придумала другое решение.

   Скрутила его волосы в тугой пучок, достала из-за спины парик ярко-рыжего цвета и надела на оторопевшего господина инквизитора, аккуратно расправив пряди на макушке.

   - А знаете, рыжий цвет вам даже к лицу…

   Он прикрыл глаза на пару секунд, потом сорвал с себя парик и швырнул его на пол:

   - Священнослужителя запрещено носить подобные вещи, и вам это должно быть прекрасно известно. Я не собираюсь позориться, как бы вам этого не хотелось!

   Вот упрямец. Я подняла парик и брошенные вещи, развернула его к зеркалу и кивнула на его отражение:

   - Господин инквизитор, - он попытался сбросить мои руки, но я крепко сжала его плечи, встала на цыпочки, чтобы быть вровень с его лицом и сказала, аккуратно подбирая каждое слово. - Я ведь о вас забочусь. Нам необходимо попасть в заведение госпожи Розмари под видом клиентов, чтобы узнать то, чего она в жизни не скажет на официальном дознании. Вы можете идти в своей мантии, пожалуйста. Только я ведь все равно оберну ситуацию так, что вас примут за клиента, что пришел позабавиться с девочками. И вы будете краснеть уже не как целомудренный праведник, а как представитель Инквизиции, что позорит ее своим недостойным поведением.

   - Так вы мне одолжение делаете? Вы думаете, в вашем дурацком наряде меня никто не узнает?

   Я накинула на него жилет, потом развернула красавчика и объяснила, завязывая ему галстук:

   - Люди в основной своей массе довольно поверхностны, глупы и невнимательны. В глаза бросаются яркость и нелепость костюма, ярко-рыжий цвет волос отвлекает внимание от лица, что делает вас практически не узнаваемым. Даже если кто-нибудь из девиц заведения госпожи Розмари и видел вас на процессе, то едва ли они узнают ваше лицо. Поверьте, все будут смотреть на ваш за...

   Я замялась, подыскивая слова помягче.

   - Скажем так, на вашу мужественную фигуру... Поехали, мы и так по вашей милости запаздываем.

   В экипаже Кысей продолжал хранить возмущенное молчание, уставившись в окно. Я разглядывала его гордый профиль и раздумывала, стоит ли спрашивать про колыбельную. Наверняка он должен знать слова, если вспомнил мотив. Я уже открыла рот, чтобы задать вопрос, как он опередил меня, нарушив хрупкую тишину:

   - Это ведь вы дали яд Анне Малко? - и посмотрел на меня с нескрываемым отвращением.

   Я слегка прикрыла глаза и вытянула ноги на сиденье напротив, прямо рядом с ним. Корсет ужасно жал, совсем отвыкла от его мучительного изящества.

   - Я жду ответа! - красавчик раздраженно хлопнул меня по сапогу, избавляясь от неприятного соседства.

   Я лениво приоткрыла глаза и насмешливо сказала:

   - Понятия не имею, о чем вы говорите, - и зевнула.

   Глаза инквизитора потемнели.

   - Вы лжете, но даже не пытаетесь делать это хорошо. Вы толкнули бедную девушку на смерть, чтобы заполучить состояние ее матери. У вас есть хоть что-то святое?

   - А-а, то есть в церковной больничке ее ждала бы счастливая и беззаботная жизнь? Особенно учитывая размеры состояния ее матери и лакомые церковные земли... Вообще-то, господин инквизитор, если бы я не согласилась помочь ей, она бы не пошла в суд. Сказать, где бы сейчас была ваша колдунья?

   - Довольно! Это не оправдание. Самоубийство - тягчайший грех, проистекающий от малодушия и безверия. Своим бегством от страданий, что выпали на ее долю, она лишила себя возможности покаяния, вместо того, чтобы найти в себе силы и обратиться за помощью к Единому. А вы ей потакали! Потому что вам это было выгодно...

   Я пересела на его сторону и взяла красавчика под локоть.

   - Знаете, господин инквизитор, все эти глупости про грехи и веру меня мало трогают, но я честно пыталась ее отговорить. Потому что считаю, что убивая себя, человек расписывается в собственной слабости, словно говоря окружающему миру: "Ты победил!". Пока живешь, пока дышишь, надо бороться. Жить назло врагам. Вся наша жизнь - это непрекращающаяся борьба. И знаете, кто выигрывает в этой борьбе?

   Инквизитор отстранился, с жалостью посмотрел на меня и покачал головой.

   - Тот, кто не сомневается в победе. Но Анна расписалась в собственном поражении, понимаете? Вы всерьез думаете, что она бы не нашла возможность покончить с собой в больнице? Например, просто отказавшись принимать пищу?

   - Как же вам живется без веры в душе, с одной лишь ненавистью и болью? - Кысей испытующе вгляделся мне в глаза, словно действительно силился проникнуть в мои мысли.

   По крыше экипажа забарабанили тяжелые капли дождя. Я вздохнула и обеспокоенно выглянула в окно, мы уже почти приехали.

   Бордель с гордым названием "Бухта любви" располагался на набережной, недалеко от приличных пансионов и роскошных домов знати, занимая двухэтажное каменное здание с вычурной вывеской. Вывеска была театральная, свидетельствовавшая о том, что заведение претендует не только на удовлетворение низменных плотских желаний требовательной публики, но еще и является сосредоточием интеллектуальных удовольствий. Экипаж заехал в арку, где расторопный прислужник тут же открыл над нами широкий зонт.

   - Господин инквизитор, пожалуйста, просто молчите все время, ладно? - прошептала я своему спутнику, беря его под руку. - Нам надо разузнать все, что возможно, притворившись клиентами. Не заставляйте ждать.

   Оглушающий рокот ливня мгновенно смолк, стоило привратнику захлопнуть за нами двери, словно отрезав нас от внешнего мира. Навстречу нам вышла респектабельного вида пожилая дама, которая приветливо улыбнулась, окинув нас оценивающим взглядом. От ее внимательного взгляда не укрылись ни мои фамильные серьги и подвеска из розового жемчуга, ни вычурный перстень с крупным рубином, ни роскошное шифоновое платье с открытыми плечами. И конечно, модная новинка - корсет, что по карману лишь знати, была тут же отмечена и взята на карандаш. А вот мой спутник удостоился лишь мимолетного взгляда. Опытная экономка тут же поняла, кто будет платить и соответственно заказывать музыку.

   - Пройдите, пожалуйста, за мной в приемную залу, - она кивнула мне, признавая мою платежеспособность, и повела нас анфиладой коридоров.

   Я разглядывала убранство заведения, пряча улыбку. Провинциальная попытка имитировать дорогой столичный бордель была настолько очевидной, что умиляла до крайности. На стенах были вывешены безвкусные пикантные картины, запечатлевшие сцены совращения юных красавиц, в нишах взгляд натыкался на бездарные статуи полуобнаженных девиц, что навечно застыли в сладострастных позах, а в воздухе витал густой чувственный аромат иланг-иланга, тонкая нотка розового масла, тяжелый привкус мускуса и самую малость корицы. Пожалуй, запах был единственным достойным элементом сего заведения. Господин инквизитор остановился, на его щеках расцвел густой румянец, покрасневшие глаза были опущены вниз. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке и вдруг громко чихнул. На его лице было откровенное страдание. На запах он так реагирует, что ли?

   Я взяла его за ладонь, сжала ее и потащила за экономкой.

   Приемная зала представляла собой просторную комнату, оформленную в морской тематике. Центральное место занимал роскошный фонтан в виде громадной ракушки, на дне которой искрились золотые монеты и драгоценные камни. Безусловно, фальшивые, как впрочем, и все в этом месте. В воде резвились юные грации в тонких одеждах, что создавало пикантную иллюзию прозрачности от намокшей ткани, плотно облегающей тело. Неплохая задумка, но вот разнообразие оставляло желать лучшего, не в пример столичным изыскам. Были блондинки, брюнетки, русые, но я не увидела ни одной рыжей, а еще требовательный клиент наверняка бы потребовал аппетитную толстушку, а здесь все девицы были как на подбор стройными. Я недовольно покачала головой: и куда смотрит хозяйка заведения? Я могла бы назвать еще с десяток промахов, но сейчас мне было не до этого.

   При нашем приходе девушки оживились, кидая томные взгляды на красавчика и недоуменные на меня. Пальцы инквизитора все больнее впивались мне в ладонь, глаза в пол, зубы стиснуты - да он похоже даже не замечал, насколько напряжен в своем нелепом желании отгородиться от блудливого очарования этого места.

   - Присаживайтесь, - экономка кивнула нам на изящную оттоманку рядом со столиком, ломящимся от экзотических угощений, с сомнением покосилась в сторону красавчика. - Осматривайтесь, выбирайте. Стоимость будет зависеть…

   Я прервала женщину, демонстративно вытащив и потрусив мешочек с золотом:

   - Такие мелочи меня не волнуют, уважаемая. У нас с господином ин…, - я прикусила язык. - С моим спутником особые запросы, знаете ли. Даже и не знаю... В провинции все так убого, хотя мне и порекомендовали ваше заведение как лучшее в своем роде, но ...

   Экономка оказалась отменно вышколенной, поэтому понимающе кивнула и сказала:

   - Обождите здесь, к вам спустится хозяйка. Думаю, она сможет вам помочь.

   Я благосклонно кивнула и уселась на неудобный диванчик, потянув за собой красавчика и тщетно пытаясь высвободить ладонь из его рук.

   - Отпустите мою ладонь, пожалуйста, - мягко сказала я. - Вы хотите ее раздавить?

   Он с изумлением посмотрел на свою руку, словно видел ее впервые, и разжал пальцы, вцепившись теперь уже в край диванчика. Я потрясла в воздухе рукой, пытаясь восстановить чувствительность, потом прильнула к плечу красавчика, провела пальцами по его щеке. Он дернулся, но я придвинулась еще ближе и прошептала:

   - Да не дергайтесь вы. И так уже экономка подозрительно косится на вашу кислую физиономию. Поднимите глаза, улыбнитесь, посмотрите на девушек. Они вас не съедят.

   Кысей страдальчески нахмурился и опять чихнул.

   - Это у вас такая реакция на возбуждение? - обеспокоенно спросила я. - Хотя нет, помнится, когда мы целовались, вы совсем не чихали. Простудились?

   Я приложила ладонь в его лбу, он скрипнул зубами и пробормотал:

   - Вы, верно, забавляетесь, да? Признайтесь, вам ведь нравится меня донимать, испытывать мое терпение. Наверняка думаете: «А что будет, если тыкнуть его носом в грязь человеческую и посмотреть, как он будет возмущаться!»

   Я вздохнула.

   - Не без этого, признаю, господин инквизитор. Только знаете, вы сейчас все свои страдания пустите насмарку, если будете продолжать в подобном роде. Возьмите себя уже в руки...

   Мимо нас прошла самая смелая девица, призывно качая бедрами и распространяя после себя густой шлейф пряно-сладких ароматов. Кысей опять чихнул и шмыгнул носом. Девица разочарованно надула губки и ушла.

   - Да что с вами такое? - я видела, что красавчика стремительно развозит. - У вас повышенная чувствительность к одному из ароматов? Раньше было такое?

   - Не знаю, - зло сказал инквизитор. - Прекратите меня лапать!

   - Ладно, сделайте тогда сердитый и недовольный вид, презрительно осмотрите товар и надуйтесь. У вас это должно хорошо выйти.

   Я больно толкнула его локтем в бок и добавила, кивая на идущую к нам высокую тощую даму:

   - Я сейчас буду говорить с хозяйкой. Предупреждаю сразу - чтобы не услышали, не подавайте вида, ладно? И подыграйте, если будет необходимость.

   Госпожа Розмари довольно сухо нам улыбнулась и присела напротив, сложив руку на коленях.

   - Я рада приветствовать дорогих гостей в «Бухте любви», - у нее оказался на редкость приятный мелодичный голос, абсолютно не сочетающийся с вытянутым лошадиным лицом. - Наше заведение готово предложить вам самые изощренные удовольствия и все мыслимые наслаждения…

   Я несколько резко прервала ее:

   - Так уж и все? Пока я не вижу желаемого.

   - Так скажите, что именно вы хотите, и я уверена, что смогу вам помочь, - хозяйка обвела рукой пространство зала.

   - Видите ли, госпожа Розмари, - я доверительно наклонилась к ней. - У меня довольно необычные запросы, я люблю... смотреть. Люблю смотреть на безумное неистовство настоящей дикой страсти. - Я кивнула в сторону красавчика, который, к счастью, сидел с непроницаемым видом. - Меня это возбуждает, особенно если девица сопротивляется, понимаете?

   Хозяйка кивнула с непроницаемым лицом.

   - Выбирайте любую. Могу предложить Анику, чудная белокурая девочка, настоящий ангелочек. Есть темноволосая Эмили, гордая неприступная красавица. Вон та, что задумчиво сидит на бортике, зовется Флорой, немного хромает, но некоторым напротив такой изъян только по душе. Еще есть...

   - Довольно! Вы не понимаете? - я сердито смотрела на сводню. - Мне нужна истинная страсть, а не притворство, я хочу видеть настоящее, не наигранное сопротивление, застенчивость первого касания, испуг запретного удовольствия... Умоляю вас, скажите, что у вас есть девственница! Что мы не зря приехали сюда!

   Хозяйка сокрушенно покачала головой:

   - Увы, госпожа, девственницы по нынешним временам - товар дорогой и редкий.

   - Я так и знала! - я досадливо хлопнула себя по колену и встала. - Милый, ну не хмурься, да-да, знаю, ты был прав, глупо было рассчитывать на то, что в провинции будет такой же выбор, как в столичном «Храме наслаждений».

   Госпожа Розмари удивленно вскинула брови, название закрытого и очень дорогого столичного борделя было ей явно знакомо. Я внимательно наблюдала за ее реакцией, готовя следующую ловушку.

   - Но может быть у вас есть совсем юный товар? Уверяю вас, возраст не станет помехой!

   Едва уловимая нотка брезгливости, проскользнувшая в ее голосе, подсказала мне, что в ее заведении нравы не настолько вольны, как в столице:

   - Мы не торгуем детьми, госпожа, если вы это имеете в виду. Уверяю, наши девочки смогут сыграть любой ваш каприз, попробуйте, прошу вас. - При этом ей явно не хотелось терять дорогого клиента.

   Я в притворном изнеможении опустилась на оттоманку рядом с инквизитором, который сидел каменным изваянием.

   - Но беда в том, что я не вижу среди ваших девочек рыженьких, госпожа Розмари! Мне нужна рыжеволосая, юная, с россыпью веснушек на очаровательном носике, мраморно-прозрачной кожей, светлыми испуганными глазками, хрупкая, словно травинка, и самое главное - невинная! - я мечтательно прикрыла глаза, рассматривая сводню из-под опущенных ресниц. На лице хозяйки отразилась целая гамма чувств: досада, замешательство, злость, неуверенность, потом прозрение, как раз в тот миг, когда я уже была готова согласиться и на блондиночку.

   - Обождите! У нас есть рыженькая. Правда, глазки у нее темные, но это ведь такая малость, верно? И веснушечки есть, и молоденькая. Только вот...

   - Только что? - я достаточно вывела хозяйку из равновесия своими капризами, можно и к вопросам приступать, так что мне было все равно, что не так с рыженькой. - Да говорите, не томите!

   - Недавно она у нас совсем, не обтесалась еще, может взбрыкнуть. Хотя вы же обмолвились, что нравится, когда девица непокорная... - хозяйка сейчас разрывалась между желанием угодить клиенту и беспокойством за возможные неприятности с новенькой.

   - О, уверяю вас, если она будет с норовом, я приплачу! Но постойте, я не вижу ее среди ваших граций, - теперь была моя очередь обвести рукой просторы зала. - Или она настолько буйная, что вы не рискуете выпускать ее к гостям?

   Хозяйка прикусила губу, ее темные глаза уверенно сверкнули, она заглотнула наживку и теперь не собиралась отпускать добычу в лице похотливой клиентки с причудами. Инквизитор оглушительно чихнул, я слегка отодвинулась.

   - Детка Пиона, так ее зовут, сейчас занята с другим клиентом, и если вы готовы обождать, скажем, около часа, то...

   - С клиентом... - разочарованно протянула я, опять доводя хозяйку до исступления своими прихотями. - А говорили, что непокорная... Не боитесь, что доставит вам неприятности, отвадит дорогого гостя?

   Хозяйка уверенно улыбнулась.

   - Гость предупрежден, сам выбрал. Уж больно ему понравилась рыженькая...

   - Хорошо, - горько вздохнула я. - Мы подождем. Только проводите нас в комнаты, мой спутник крайне чувствителен к некоторым ароматам...

   - Конечно, конечно, - хозяйка встала и вздохнула с таким видимым облегчением, что мне ее почти стало жаль.

   - Да, кстати, - я и не думала так просто отпускать беднягу из своей сетей. - Насколько далеко может зайти мой возлюбленный? Я щедро заплачу, если вдруг случится неприятность...

   Я достала второй мешочек золота и помахала у нее перед носом. Секундное замешательство в глазах сводни боролось с жадностью, и последняя победила:

   - Мне бы не хотелось, чтобы вы портили товарный вид девочке, ей еще работать, но если вы настаиваете...

   - Вы меня опять не поняли, - я покачала головой. - Просто руки моего спутника могут слишком долго задержаться на прекрасной шейке вашей Пионы. О, в большинстве случаев я успеваю вмешаться, но сами понимаете, не всегда возможным представляется контролировать себя в такие интимные моменты...

   Хозяйка нервно сглотнула, как будто представив себя на месте несчастной задыхающейся девицы, потом отрицательно помотала головой:

   - Нет, это никак недопустимо! Я не хочу иметь неприятностей с громадскими властями...

   Лицо инквизитора стало бледнее мела.

   - Да полноте вам! - уговаривала я. - Неужто вы не договоритесь с капитаном за щедрое вознаграждение закрыть глаза на неприятность с какой-то девкой?

   - Прошу вас, - хозяйка решительно скрестила руки на груди. - У меня и так уже... - Она досадливо прикусила язык.

   - Да, я слышала про прискорбный случай, случившийся с одной из ваших подопечных, - я насмешливо смотрела на бледную госпожу Розмари. - Собственно, поэтому и решила, что в вашем заведении допустимы... мм... подобные вольности. Мне жаль, что я ошиблась...

   - Неужели слухи уже поползли по городу? - в отчаянии прошептала сводня.

   Я проигнорировала ее. Оставалось последнее, что надо было сделать.

   - Ладно, я обещаю, что мой спутник не зайдет слишком далеко, - решительно сказала я. - Хотя бы разместите нас в той самой комнате, где все случилось. Мрачное очарование смерти необычайно возбуждает, как вам известно, небольшое возмещение, но все же...

   - Но там еще... не все успели отдраить, следы... - хозяйка опять прикусила язычок. Что ж ты, голубушка, такая мягкосердечная? В твоем-то деле это уже непростительная слабость, хотя в провинциальном городке вряд ли есть серьезная конкуренция.

   - Вот и отлично, - я встала, подхватила господина инквизитора под локоть и добавила. - Пусть нас проводят туда немедля. И еще, мой спутник любит переодеваться, его вещи пусть заберут из экипажа и доставят в комнату.

   Однако, к моему удивлению, госпожа Розмари непреклонно преградила нам путь.

   - Обождите, мне надо удостовериться, что ваш спутник здоров, вы же понимаете, - и она красноречиво кивнула на красавчика, устремив взгляд на его штаны.

   Демон, я и забыла о подобной практике: в приличных борделях, если такое слово в принципе применимо к подобным заведениям, тщательно следили за тем, чтобы клиент не занес звездную сыпь, поэтому экономка или сама сводня прощупывала мужское достоинство гостя на предмет предательских узелков. Господин инквизитор непонимающе воззрился на госпожу Розмари, а я лихорадочно соображала, что делать. Красавчик вряд ли благосклонно отнесется к подобной процедуре, устроит скандал, придется на ходу менять планы... Я встала перед хозяйкой, заслоняя собой Кысея.

   - Госпожа Розмари, уверяю вас, мой спутник обладает отменным здоровьем, - словно в отместку, господин инквизитор опять чихнул. - Кроме того, в столичных заведениях давно уже отменили подобную практику как крайне неэффективную. - Я лихорадочно соображала, что бы такое придумать. - Вместо этого...

   - Да? - хозяйка заинтересованно выгнула бровь.

   - Вместо этого... - демон, чтобы такое безобидное придумать?

   Мой взгляд зацепился за серебряный кулон с бирюзой на шее у хозяйки. Как наяву, услышала насмешливое напутствие Шушье, когда он отправлял меня в очередную авантюру: "Чем чудовищней ложь, тем охотнее в нее верят, солнышко" Ну спасибо тебе, атаман, за науку.

   - Достаточно всего лишь проверить реакцию слюны клиента на серебре. Если оно потемнеет, значит, гнать такого надо взашей.

   Хозяйка казалось ошеломленной, но ведь так хочется поверить в удобные нелепости!

   - Что за глупость? - инквизитор наконец понял, о чем идет речь, и решил возмутиться подобному невежеству. - Невозможно...

   Мне опять пришлось больно садануть его локтем в бок, чтобы он заткнулся:

   - Дорогой, вот и я говорю, глупость, форменная глупость! Это в десятом-то веке опускаться до таких варварских методов, когда благородные ученые мужи давно уже изобрели значительно более комфортный метод. Кстати, госпожа Розмари, в столичных заведениях для этих целей держат серебряные плевательницы, чтобы тактично провести проверку и не оскорбить недоверием уважаемых гостей. Впрочем, сойдет любой серебряный предмет...

   Повинуясь повелительному жесту хозяйки, одна из девок принесла серебряную чашу, куда господин инквизитор неохотно сплюнул, под нашим строгим надзором. Госпожа Розмари, вытянув длинную шею, с замиранием ждала реакции на серебре, а я старалась сдержать неуместный смешок, представляя, как переворачиваются в гробу те самые ученые мужи, посвятившие изучению звездной сыпи десятки томов.

   - Сколько нужно подождать? - неуверенно спросила хозяйка, разглядывая содержимое чаши.

   -О, минуты две-три достаточно, - я небрежно махнула рукой и взяла под локоть Кысея. Бесшумной тенью из ниоткуда возникла экономка, приняла у меня золото и вежливо попросила следовать за ней. На втором этаже комнаты перемежались с закрытыми ложами, что выходили балкончиками на пространство зала с фонтаном. Сейчас они были плотно закрытыми, но определенно использовались, очевидно, когда заведение временно превращалось в театр человеческих пороков. Коридор освещался газовыми лампами, я, признаться, не ожидала такой прогрессивности от провинциального борделя.

   Экономка остановилась перед комнатой с изысканной табличкой "Прекрасная Лорелей" и слегка замешкалась, потом распахнула перед нами дверь.

   В комнате стоял одуряющий запах лимона, что очевидно использовался для удаления пятен крови, плохо замытые разводы которой сразу бросались в глаза: они были на полу, неровной лужицей у окна, щедрым взмахом на стене и совсем немного на спинке кресле. Зеркальное трюмо перед креслом было завешено черной тканью, окна тщательно закрыты, громадная кровать под шелковым балдахином была удручающе пустой, а засохшие розы в вазе еще больше добавляли гнетущей атмосфере увядания в этой роскошной золотой клетке. Я вздохнула и отпустила экономку, заверив, что нас все устраивает. Едва за ней закрылась дверь, как Кысей тут же сорвал с себя парик и швырнул на пол.

   - Что вы задумали дальше? До какой степени гнусности намерены дойти?

   - Да успокойтесь уже, - я двинулась было к окну, чтобы распахнуть его и дать выветриться спертому воздуху комнаты, но запнулась. В кресле была она. Это могла быть только она. Я думала, что готова, но сейчас, заставить себя пройти мимо сидящей ко мне спиной мары, было выше моих сил.

   - Откройте окно, пожалуйста, - сказала я инквизитору. - Здесь надо проветрить.

   - Зачем же? - зло сказал красавчик, но послушно отворил окно. - Я думал, вам нравится, как же вы сказали?.. ах да, мрачное очарование с привкусом смерти, так кажется?

   Он двинулся к зеркалу с намерением сорвать с него ткань, но я представила в нем отражение мары и успела его остановить, крикнув:

   - Не надо! - красавчик недоуменно оглянулся на меня. - Дурная примета же!

   Он подошел ближе, всматриваясь в меня, как в диковинку на ярмарке.

   - Да что же вы за человек? Зачем все это кривлянье перед хозяйкой, эти мерзости, что вы навыдумывали про меня, про себя? - и опять чихнул.

   - Будьте здоровы. Потому что благодаря этому спектаклю я выяснила то, чего вы бы не добились и за неделю допросов. - Я старалась не смотреть в сторону кресла, поэтому отвернулась и стала обрывать засохшие скелетики роз на прикроватном столике. - Во-первых, госпожа Розмари довольно мягкосердечна, тому свидетельствует ее отказ торговать детьми и нежелание дать волю зарвавшемуся клиенту задушить одну из своих девок. Заметьте, я посулила более чем хорошее вознаграждение!

   - Вы так говорите, будто могло быть иначе!

   - О, уверяю вас, в столичном дорогом борделе типа «Храма наслаждений» возможно все, за что клиент готов платить. Как только за вами закрываются двери такого заведения, вы попадаете в совершенно иной мир, где не существует норм морали, совести или страха божьего. Хотите юную девочку семи лет - пустяки, желаете мальчика - милости просим, хотите на пару с приятелем отыметь одну шлюху - да бога ради, мечтаете придушить девку во время соития - пожалуйста, и приходите еще, милостивый господин!..

   Инквизитор возмущенно прервал меня:

   - Довольно, это невозможно! Как вы можете утверждать подобное? Можно подумать, вы там были лично и видели все своими глазами!

   - Где я только не была, господин инквизитор, что я только не видела, - мрачно протянула я, словно заново ныряя в странно-порочную и притягательную клоаку столичного дома, куда меня отправил атаман.

   Как же я тогда его ненавидела, дело было гнуснейшим, даже по моим меркам. К Безумным бардам обратился убитый горем отец, чьего единственного сыночка, надежду всего благородного рода, заразила звездной сыпью шлюха из такого заведения. Это он так думал и поручил нам найти стерву и расправиться с ней. И атаман не придумал ничего лучше, чем отправить туда меня. Хотя он и не знал всего, но... Очень сложно сохранить человеческий облик в подобном аду, поэтому я искренне радовалась, что здесь все не так пакостно. Но пожалуй, не стоит обременять господина инквизитора такими подробностями.

   - Я к тому веду, господин Тиффано, что убийства шлюх были без ведома хозяйки. Она определенно расстроена и опасается того, как это отразится на репутации ее заведения. И если ее припугнуть как следует, вполне пойдет на сотрудничество.

   - Именно это я и предлагал с самого начала, а не устраивать шпионские игры с дурацким переодеванием.

   В дверь постучали.

   - Минуточку! - крикнула я и сказала Кысею. - Прошу вас, наденьте парик обратно и не снимайте пока. Еще не время.

   Привратник принес саквояж из экипажа, я поблагодарила его и дала золотой. Мара в кресле слегка повернула голову, и тихая, на грани слышимости мелодия стала медленно разъедать мой разум. Пожалуй, нет смысла далее тянуть. Я глубоко вздохнула и попросила:

   - Разложите, пожалуйста, содержимое. И можете поделиться тем, что вам удалось раскопать в архивах, - и решительно сделала шаг к маре.

   - Надо же, а я уж думал, что вам это неинтересно. Так... Первая девушка, Лиана, погибла в мае месяце, в архиве лишь скупой отчет по ее гибели с указанием причины смерти как несчастного случая. - Инквизитор читал из своих записей. - Никаких существенных подробностей...

   Я подошла к маре и прошептала:

   - Ивонна, поговори со мной, прошу тебя.

   Вместо ответа мара опять запела. Это была все та же тягучая мелодия колыбельной, от которой сжималось сердце. Я стала ей тихонько подпевать.

   - ...Вторую девушку звали Изабеллой, погибла в середине июля, причиной опять указан несчастный случай, но есть подробности. Так, указана рана на животе, предположительно нанесенная при жизни, упомянуто отсутствие внутренних органов. Освидетельствование проводил знакомый вам доктор Скоридж. Тело было похоронено на Охмырском кладбище, я выписал разрешение на эксгумацию... Вы меня вообще слушаете?

   Кысей смотрел на меня и вдруг сделал шаг ближе, вопросительно поведя головой.

   - На что вы уставились?

   Я оборвала мелодию и отступила назад, потому что мара просительно протягивала мне свою жуткую ношу, в ее пустых глазах застыли слезы, она умоляла:

   - Скажи мне, прошу, я не вижу, сынок или дочечка?

   Дыхания не хватало, корсет вдруг превратился в удушающие оковы, поэтому я аккуратно выдохнула:

   - Дочечка, конечно дочечка!

   - А она красивая? Здоровенькая? - призрачный голос мары рвал на части сердце.

   - Она прекрасна, давай подержу... - я вытянула руки и малодушно зажмурила глаза, готовая принять отвратительный комок. Горячая тяжесть обожгла ладони.

   - У вас опять видения? - насмешливо спросил инквизитор и схватил меня за плечи, затряс. - Да очнитесь вы! Откройте глаза! Нет там никого, понимаете? Боже Единый, да безумие должно быть заразно!

   Когда я открыла глаза, красавчик уже сорвал могильную темноту покрывала с зеркала и чехол с кресла:

   - Вместо того, чтобы вести дознание по всем правилам, я как сумасшедший пошел у вас на поводу, поверил, что...

   Мары не было, она исчезла, словно растворившись в зеркале.

   - Что вы натворили? - я подошла к трюмо, схватилась за голову. - Она ушла!

   Инквизитор смотрел на меня с ужасом.

   - Что с вашими руками? - он резким движением перехватил мои запястья и вывернул ладони тыльной стороной. На них была кровь. Я горько и зло усмехнулась.

   - Если бы вы не вмешались, господин инквизитор, я бы возможно уже сейчас знала, где потроха убитой девки!

   - Прекратите! - он вытащил платок и стал судорожно оттирать кровь с моих ладоней. Глупец... Едва впитавшись в ткань, кровь вновь проступала на коже.

   - Хватит! - я выдернула руки.- Помните, что я вам говорила? Может вы и думаете, что мои видения - это всего лишь плод больного разума, но для меня они реальны! Более чем!

   Но Кысей явно не собирался сдаваться, он отрицательно мотнул головой, перехватил меня за плечо и потащил в ванную комнату. Я упрямо дернулась обратно, но красавчик слишком крепко держал:

   - Вам надо лечиться, госпожа Хризштайн. Ваше состояние прогрессирует, если вы уже доводите себя до такой степени внушения...

   - Пустите же! - я рванулась обратно, но в этот момент инквизитор справился с замком и распахнул дверь ванной комнаты. Ему под ноги вдруг с приглушенным криком метнулось рыжее облако волос, а за ним нашему взору предстал разъяренный толстяк с приспущенными штанами, в котором я, к своему удивлению, узнала кардинала Блейка, недавно назначенного в город. Со свежими царапинами на волосатой груди, он казалось был сплошь квадратным. Квадратное лицо с маленькими глазами под широкими бровями, с таким же квадратным туловищем без шеи, руки словно колоды и такие же коротенькие ножки. Зрелище смешное, если бы не распаленный похотью взгляд. Он ничуть не смутился и попытался схватить свою жертву за волосы, но был перехвачен красавчиком, который наконец отпустил мое плечо. На вспыхнувшем алым румянцем лице инквизитора смешалось брезгливое изумление и растерянность, он узнал кардинала. Я тут же отступила, пряча руки и размышляя над иронией ситуации. Рыжая девка, что как щенок бросилась под ноги Кысею, теперь вцепилась в него и скулила:

   - Милостивый господин, помогите, пожалуйста, пожалуйста, помогите...

   Девица была просто мечтой поэта или художника. Медно-рыжие густые волосы должно быть прекрасно смотрелись в огненных лучах заката вместе с фарфоровой белизной пышного тела, вдохновляя на создание очередного шедевра. Ее спелые карие глаза были наполнены мольбой и страхом, что вместе с кровью из разбитой губы на ангельском личике словно намеренно будили в мужчине всего два инстинкта: желание немедленно защитить это небесное создание, что явно сейчас двигало инквизитором, и инстинкт хищника - поймать и вонзить свои клыки в эту нежную плоть, что распаляло обезумевшего кардинала. Я отвернулась от них, спокойно раскрыв саквояж и раскладывая на столике в углу все подходящее холодное оружие, что собрал для меня Антон в лавке оружейника: кинжалы с разной длиной лезвия, морской кортик, воровской стилет, несколько ножей, даже пару коротких сабель. Сняв тряпку, которой было бережно обернуто одно из лезвий, я стала наматывать ее себе на ладонь, чтобы скрыть кровавые следы. Между тем в отражении настенного зеркала мне было прекрасно видно всех участников разворачивающейся комедии абсурда.

   - Немедленно прекратите! Ваше поведение недостойно! - инквизитор отпустил руку похотливого толстяка и кивнул ему на дверь. - Убирайтесь!

   Толстяк выпучил поросячьи глазки и рявкнул:

   - Да как ты смеешь, недоносок! Я заплатил достаточно! Прочь с дороги, - и двинулся вперед.

   Инквизитор опешил, и я поняла, что он совсем забыл про свой дурацкий парик и не понимает, почему кардинал его игнорирует. Я довольно прочно замотала правую руку, и теперь повторяла это действие с левой. Ощущение присутствия атамана стало настолько сильным, что я как наяву услышала его насмешку над своим хитроумным планом: "Чтобы ты не придумала, боже Единый тебя все равно оставит в дураках". И правда, не было ни единого раза, чтобы все случилось так, как я хотела. Но то, что происходило сейчас, это уже несмешно, право Единый, у тебя дурное чувство юмора!

   - Я непременно, сегодня же, извещу Святой Престол о вашем недостойном поведении, кардинал Блейк, - инквизитор стоял перед толстяком каменным изваянием.

   Мне вдруг дико захотелось, чтобы этот жирный боров врезал красавчику как следует да выбил из него всю дурь. Но едва толстяк занес руку для удара, как инквизитор заломил ее в локте и отшвырнул от себя, да так, что кардинал не удержал равновесия и упал на колени. Жалкое зрелище. Пора вмешаться.

   - Да ты хоть знаешь, на кого руку поднял, тварь? Да я тебя сгною в застенках, - толстяк плевался от злости.

   - Простите моего спутника, ваша святость, - вкрадчиво вмешалась я, подходя к инквизитору и носком сапога отталкивая докучливую девку. - Он забыл представиться, инквизитор Кысей Тиффано. Хотя я была уверена, что вы знакомы.

   Я сняла с красавчика парик и распустила ему хвост, в глазах толстяка появилось замешательство. Отлично, жертва ошарашена, значит можно продолжать. Я обеспокоенно продолжила:

   - Ваша святость, умоляю скажите, вы же не успели с этой девкой?.. - я помогла ему встать. - Простите господина инквизитора, он просто очень обеспокоен...

   Толстяк попытался меня оттолкнуть, но я прижалась к нему сильнее и теперь шептала на ухо:

   - Мы здесь по просьбе самого вояга. Он просил нас найти источник заразы, понимаете?..

   Наконец-то! Азарт и похоть хищника в глазах мгновенно исчезли, уступив место животному страху.

   - К-к-какой заразы?

   - Тише, прошу вас! - я встревожено оглянулась на красавчика. - Не вспугните! Мы ее наконец нашли! - я поволокла толстяка в ванную комнату. - Эту ведь девку Пионой зовут? Хозяйка вам ведь не рекомендовала ее? Отговаривала небось? Мол, трепетная, юная да неопытная? Сопротивляться будет? Это чтоб вы не увидели звездной сыпи на ее коже!

   Толстяк теперь дрожал всем телом. Я захлопнула за собой дверь, наконец отпустила его руку и вперилась в него тяжелым взглядом.

   - Господин инквизитор за вас очень испугался, ведь уже так много заразившихся, это просто ужасно. Она вас поцарапала? Вот дрянь! Вам нужно срочно, слышите, срочно к аптекарю. Только умоляю, не говорите ничего хозяйке, не выдавайте господина инквизитора! Нам нужно вывести ее на чистую воду, хорошо?

   - Да, да, конечно, - у толстяка трусились поджилки, он судорожно пытался натянуть штаны. - Я пойду, да?

   - Идите, идите, ваша святость.

   Я с улыбкой наблюдала, как этот боров, на ходу подбирая брюки и натыкаясь на предметы, улепетывает через второй выход из ванной комнаты. Ванна была смежной с обеими комнатами, а хозяйка даже не подумала предупредить об этом! Дрянь, я тебе устрою веселую жизнь.

   Я отворила дверь ванной и застала премилую сцену утешения юной девы благородным инквизитором. Она сидела на полу, всхлипывая и размазывая кулачком слезы по лицу, а Кысей протягивал ей свой платок.

   - Не беспокойтесь, никто вас не обидит. Но вы должны покинуть это заведение как можно быстрее.

   - Но я не могу, ведь... - девчонка отшатнулась от его движения, когда он протянул руку помочь ей встать. - Не надо, прошу вас! Я пойду, простите меня.

   Пиона самостоятельно поднялась на ноги и побрела к двери, а инквизитор стоял с сжатыми кулаками и невидящим взором, глядя ей вслед. Еще одна забота на мою голову! Но ведь если у тебя вдруг появляется слишком много забот, то всегда можно попробовать решить их за счет друг друга, верно?

   - А ну стоять! - крикнула я, принимая решение и чувствуя какой-то бешеный кураж. - Куда пошла? За тебя заплачено!

   Инквизитор оглянулся на меня с полным негодования видом, но мне было плевать. Я быстро пересекла пространство комнаты, на ходу разматывая тряпки с ладони, и схватила девчонку за волосы.

   - Ты не поняла? Или глухая?

   - Госпожа, пустите, прошу вас! - захныкала она снова, пытаясь отцепить мою руку. Я ткнула ее носом в прикроватный столик, где уже успела разложить оружие. - Смотри, что мы для тебя приготовили! Славно повеселимся, хозяйка разрешила нам сделать с тобой все, что угодно.

   - Немедленно прекратите! - гневный окрик инквизитора и его попытка отцепить меня от девчонки закончились тем, что я швырнула последнюю на кровать, а сама ловко вытолкала красавчика за дверь и захлопнула за ним дверь.

   Он забарабанил в дверь, требуя немедленно открыть и грозясь ее выломать, но я прекрасно понимала, что на шум непременно явится привратник и угомонит его. Образ прекрасной маман Жермен из «Храма наслаждений» всплыл из глубин сознания и прилип к шкуре, словно досадно мелкая рыбья чешуя. Я повернулась к съежившейся от страха Пионе и начала разматывать вторую руку.

   - Поиграем, милочка?..

ГЛАВА 4. Инквизитор Тиффано

   Она совсем обезумела?!? Что задумала, зачем издевается над бедной девочкой? Я что есть силы заколотил в дверь, тем не менее прекрасно понимая, что это бесполезно, Лидия не откроет. На шум из комнаты напротив выглянула любопытная полуголая девица, окинула меня оценивающим взглядом и поманила к себе. Я отрицательно помотал головой, понимая, что на шум непременно явится либо сама хозяйка, либо экономка, увидят меня без парика, и тогда... Демон, что же делать? И куда делся кардинал? Не могла же Лидия запереть его в ванне? Если только... Я подошел к соседней комнате и аккуратно нажал на ручку. Дверь поддалась, и я с облегчением проскользнул внутрь. Так и есть, ванная комната была смежной и к счастью не запертой. В комнате царил беспорядок, и сильно пахло вином, разбитая бутылка которого валялась на ковре. Лужица алкоголя расплывалась неровными очертаниями, а его аромат пробивался даже сквозь заложенный нос. Застать в подобном месте высокопоставленного церковника казалось совершенно невозможным, но вот же, случилось! Отвращение и жгучий стыд за своего собрата по вере переполняли меня. Как Лидии удалось его утихомирить? Я толкнул дверь ванной комнаты, брезгливо переступил через брошенную рубашку и двинулся ко второму выходу. Приоткрыв дверь, на секунду замешкался: до меня доносился голос Лидии, спокойный и жесткий, тихие всхлипывания девицы, а их отражения были видны в зеркальном трюмо. Передо мной разворачивалась странная завораживающая пьеса, смысл которой мне был непонятен, и любопытство оказалось сильнее.

   - ... А потом ты сгниешь в каком-нибудь третьесортном портовом борделе, готовая отдаться за бутылку рома или кусок хлеба. А может раньше тебя прирежет в пьяном угаре клиент, или до смерти изобьет сутенер.

   Девица тихонько всхлипывала, сидя на кровати, а Лидия стояла напротив нее с совершенно отчужденным видом.

   - Ты знаешь, как умирают от звездной сыпи? Нет? Я тебе сейчас расскажу. Сначала у тебя появляются всего лишь несколько красных звездочек на груди или в паху. Потом они начинают зудеть и болеть, набухать. Потом гноиться. Их становится все больше и больше. Следом идет лицо, оно начинает менять очертания. Знаешь, как смешно видеть таких неудачников, у которых нет носа, он сгнил, понимаешь?

   Лидия расхохоталась так, что даже у меня мороз пошел по коже.

   - Ты начинаешь заживо гнить, от тебя воняет мертвой падалью. Интересно, каково это - проснуться однажды и обнаружить, что от тебя отвалился очередной кусок плоти?

   Девица взвизгнула и закрыла уши руками:

   - Прошу вас, прекратите!

   Я взялся за ручку двери...

   - Что вы от меня хотите? Зачем рассказываете все эти ужасы?

   - Зачем? - Лидия неуловимо поменялась, она вдруг стала странно-жеманной. - Милочка, у меня появились на тебя виды, знаешь ли. Ты мне понравилась, красивая, молодая, здоровая, пока еще здоровая... Вот думаю купить тебя.

   Что за очередной бред? Лидия определенно что-то задумала, но вряд ли добровольно скажет, что именно. Я отпустил дверную ручку.

   Девица недоуменно вскинула глаза на свою мучительницу:

   - Зачем я вам нужна?

   - Милочка, а зачем покупают шлюх? Чтобы пользоваться, не знала разве? Покупают их молодость и красоту. Но мне не нужна норовливая, мне нужна покорная, чтобы делала, что велено, понимаешь?

   Лидия вдруг вздернула девчонку с кровати, поставила ее на ноги и провела рукой по ее щеке настолько недвусмысленным жестом, что я затаил дыхание. Девчонка дернулась как от пощечины, не замечая, что теперь у нее на щеках появился кровавый румянец с ладони Лидии.

   - В-вам нравятся женщины? - запинаясь, пробормотала она.

   Лидия захихикала тоненьким голоском. Да что с ней творится? Мне вспомнились слова отца Георга о том, что она носит маски, прячась за ними. На ней и в самом деле сейчас была словно чужая личина.

   - Ох и насмешила ты меня, проказница! Да мне и мужчины-то не особо, что уж тут... - и Лидия вновь зашлась в приступе истерического хохота, сгибаясь в три погибели.

   И опять смена - ее смех оборвался неожиданно, она повернулась спиной к девчонке и скомандовала резко:

   - Ослабь мне корсет, уж больно тугой, дышать тяжело.

   Девчонка несмело подошла к ней, попыталась дрожащей рукой ослабить шнуровку, но у нее не получилось, она досадливо закусила палец со сломанным ногтем.

   - Не можешь? Никчема! На что ты вообще способна, кукла с куриными мозгами? Только ноги раздвигать и можешь! - и Лидия влепила девчонке оглушительную пощечину. - Теперь знаешь свое место, а?

   И опять резкий переход к образу заботливой мамочки.

   - Прости меня, милочка, - Лидия притянула к себе дрожащую девочку, обняла. - Дурочка, я же хочу как лучше, понимаешь? Ну зачем ты упрямишься? Будешь ласковой, послушной - славно заживешь, обещаю! Ты же верующая, да?

   Несмотря на слабое сопротивление, Лидия выудила у нее из-под разодранной на плече рубашки святой символ на тоненькой цепочке, поиграла им у девчонки перед лицом.

   - Так разве не должна ты смиряться перед волей Единого? Умерь свою гордыню и...

   - Это грех! - девчонка вырвала у нее из рук свой оберег. - Грех то, что здесь творится. Я не дам себя больше!.. Я лучше умру!

   Она вырвалась из объятий, подбежала к столику и схватила первый попавшийся кинжал, приставив к своей вздымающейся груди. Демон, надо вмешаться, пока все не зашло слишком далеко! Но Лидия неожиданно захлопала в ладоши:

   - Браво! Как патетично! Вперед! Давай же, чего медлишь? Кстати, заколоть самой себя у тебя вряд ли получится, по крайней мере, с первого раза. Надо знать, куда метить, чтоб наверняка. Милочка, а ведь самоубийство тоже грех. Самый страшный грех. Тебя даже не похоронят на кладбище, сожгут и пепел развеют. Но какая в сущности разница, верно?

   Девчонка всхлипнула и уронила кинжал, он тихо упал, поглощенный ворсом дорогого ковра.

   - Тебя ведь Пионой зовут, верно? Красивое имя...

   - Нет, это не мое имя. Меня звали...

   - Тебя отныне зовут Пионой, - с нажимом произнесла Лидия, вновь подходя к девочке. - Будешь покорной и послушной, как я сказала. Я куплю тебя, милочка, и даже более, сделаешь, как скажу - получишь свободу.

   Пиона вскинула загоревшиеся надеждой глаза:

   - Правда? Но...

   Лидия взяла ее под руку и повела к зеркалу, усадила в кресло и нагнулась над ней, продолжая убеждать. Девчонка попыталась стереть кровавые разводы со щеки.

   - Именно так. Посмотри на себя. Ты красивая, но глупая. Знаешь, как-то одна очень мудрая женщина, старшая жена восточного хана сказала мне: "Сила женщина заключена не в ее красоте, красота проходит. Хочешь получить силу, научись любить и верить".

   - Красиво... - прошептала девочка, почти готовая поддаться очарованию этой безумицы. Но с чего бы Лидии вдруг произносить что-то настолько правильное?

   - Дурой она была, - усмехнулась Лидия. - Форменной дурой. Знаешь, что с ней случилось? Она отдала свою любовь и верность хану, родила ему детей, а он, когда она постарела, вышвырнул ее. И знаешь, эта идиотка еще и была ему благодарна, что изгнал, а не казнил, как до этого поступал со своими неугодными родственниками. Отправил ее в гарем, наставлять ему новых наложниц, вроде меня, представляешь? А она все равно ему прощала, продолжала любить, старалась угодить, ну не дура ли?

   - Вы были в гареме? - в голосе Пионы слышался какой-то детский восторг, смешанный с затаенным страхом. - Я читала, что... Там правда все из золота? А павлинов вы видели, они в самом деле такие красивые? А правда, что наложницы умеют...

   - Да заткнись ты, - раздраженно рявкнула Лидия, и я понял, что она опять сменила маску, хотя скорее всего, ей просто надоело уговаривать. - Красота завянет, любовь пройдет, и что же будешь делать? Запомни...

   Она с силой вцепилась Пионе в плечо и страдальчески выгнула спину.

   - Запомни, твоя единственная сила - вот здесь. - И Лидия с силой ткнула девчонку указательным пальцем в висок. - В голове. Твое единственное оружие, что всегда с тобой, - это твой ум! Научись уже наконец пользоваться головой не только для того, чтобы носить волосы и мужиков ублажать!

   Но глаза девчонки были затуманены, она едва ли слушала Лидию, витая в туманных далях выдуманных жарких стран, роскошных дворцов и экзотических приключений с непременно страстной любовью, пылкими признаниями, трагическими расставаниями и благородными поступками. Ох и зря же вы, госпожа Хризштайн, упомянули про восточный гарем, вам лишь бы приврать для красного словца! Я усмехнулся, но в следующий миг улыбка сползла с моих губ.

   Лицо Лидии побледнело от злости, а глаза стали совершенно безумные.

   - Грезишь о неземной любви? Мечтаешь, да? А ты знаешь, что извращенцы тоже мечтают? Например, о том, чтобы придушить шлюху, что извивается под ними. Только на мечтах они не останавливаются, они идут дальше. Знаешь, сколько девок вроде тебя пошли с такими в комнаты и никогда не вышли оттуда? А я вот теперь думаю, а почему бы мне тоже не попробовать... - она вдруг сомкнула руки на горле Пионы.

   Глаза девчонки округлились, она отчаянно забила руками в воздухе, потом вцепилась в Лидию, отчаянно пытаясь сделать глоток воздуха. Я влетел в комнату, крикнул:

   - Довольно! - попытался оторвать ее от девчонки, прекрасно понимая, что безумца в состоянии острого обострения, как сейчас, бесполезно увещевать, но Лидия держала ее мертвой хваткой, словно окаменела. Девчонка сучила ногами по ковру, как внезапно Лидия ее отпустила, уставившись вниз. Я подхватил Пиону за плечи и отвел подальше от сумасшедшей истерички. Девушка задыхалась и все никак не могла отдышаться.

   - Как интересно, - вдруг сказал Лидия совершенно нормальным голосом и так буднично, что я не поверил своим ушам. Она повернулась к нам и скомандовала:

   - Отодвиньте кресло, господин инквизитор. И отверните палас.

   - Что? - я смотрел на нее, она теперь казалась совершенно вменяемой, как будто и не пыталась минуту назад задушить человека.

   - Мне самой это сделать?

   Я кивнул Пионе:

   - Уходите скорей.

   Девушка не заставила себя долго ждать, бегом кинулась к двери, но застыла возле выхода, растерянно обернулась.

   Я послушно отодвинул кресло - в таком состоянии с невменяемой глупо спорить, однако недоумевая, уловка ли это очередная, или Лидии действительно что-то почудилось... И наконец увидел ту странность, что, очевидно, привлекла ее внимание. Кровавые потеки имелись на кресле, а на полу под ним не было ничего. Я отвернул край ковра: так и есть, ковер положили на плохо замытый от крови паркет, очертания лужи легко угадывались. И крови было много, она намертво въелась в дерево.

   - Г-госпожа, простите, - голос Пионы дрожал, но она упрямо продолжила. - Верните мне мой оберег, прошу вас.

   Лидия обернулась к ней с насмешливым видом и покачала в руках святой символ на оборванной цепочке:

   - Твой?

   Пиона смогла только кивнуть, затравленно глядя на нее.

   - У тебя нет ничего твоего. Ты - вещь.

   Я попытался перехватить руку Лидии, но она проворно отдернула ее и спрятала за спину:

   - Немедленно верните ей оберег, не позорьтесь подобной мелочностью! - мне было нестерпимо стыдно за ее поведение и жестокость. Я двинулся к ней, но Лидия, к моему негодованию, демонстративно опустила цепочку себе в декольте:

   - Попробуйте забрать, господин инквизитор. А ты запомни. Получишь свой оберег назад, когда станешь моей собственностью. Пошла вон.

   Пиона всхлипнула и скрылась за дверью.

   - Займемся делом, господин инквизитор, - пресекла Лидия мое возмущение. - У нас не так много времени.

   Я схватил ее за плечи, но ударить больную женщину было выше моих сил:

   - Если бы вы были мужчиной, видит Единый, я бы...

   - Что? Ударили? - ее глаза были непроницаемыми.- У вас представится такая возможность, уверяю вас.

   Она вывернулась и присела на корточки рядом с въевшимися следами крови, поковыряла их пальцем задумчиво, растерла на ладони и понюхала.

   - Вот значит как. Подойдите же, хватит там стоять. Что думаете?

   - Можно подумать, вас действительно интересует мое мнение, - зло ответил я, но присел рядом. - Думаю, что кровь засохшая и явно давешняя.

   - Вот именно, - Лидия выпрямилась, скривилась болезненно и продолжила. - Поскольку крови было много, то вероятно, что предыдущая жертва была убита здесь, а значит...

   Она вдруг перескочила на другую тему:

   - Вы помните рану? Хотя откуда? Вас же мутило словно ... - Лидия осеклась и досадливо махнула рукой. - Рана странная, края неровные, хотя видно, что нанесена одним или максимум двумя резкими ударами...

   Я прервал ее, доставая из кармана бумаги:

   - Не трудитесь, госпожа Хризштайн, я прекрасно знаю, как выглядит рана.

   - Интересно откуда? Вы набрались смелости и посетили ледник позже, без меня?

   Я не чувствовал ни капли удовлетворения, только горечь пустоты:

   - Нет, просто решил следовать вашим советам.

   И протянул ей рисунки, что по моей просьбе Тень сделала в леднике и не только. Лидия недоверчиво глянула в бумаги, но ухмылка мгновенно сползла с ее лица, она, безусловно, узнала стиль и все поняла.

   - Как вы посмели? Без моего ведома! Мою невольницу! - она скомкала в руке крупную зарисовку раны на животе убитой и разжала ладонь, отчего рисунок упал на пол крохотным неровным шариком.

   Я поднял его, бережно расправил и ответил ей, невольно подражая ее же язвительной манере:

   - Неужели вы думали, что только вам позволено не считаться с чувствами окружающих? Кроме того, госпожа Хризштайн, вы так устали, что я не счел себя возможным вас беспокоить по таким, право, пустякам!

   Я выдержал ее бешеный взгляд, тем не менее, опасаясь очередного приступа ярости, но когда она приблизилась на уж совсем неподобающее расстояние, сделал шаг навстречу.

   - А вы быстро учитесь, господин инквизитор. Даже смогли меня удивить. Глядишь, скоро от вас даже польза будет, а?

   Она прошла мимо, толкнув меня плечом, и вытащила из саквояжа кожаный мешок.

   - Давайте приступим. Берите кинжал.

   Лидия встала напротив меня, держа натянутый в руках мешок:

   - Вперед, вы же так хотели ударить! Попробуйте нанести одним из этих оружий подобную рану.

   Так вот зачем весь этот устрашающий арсенал, разложенный на столе. Я подошел к столу, выбрал один из ножей и всадил что есть силы в мешок, но Лидия даже не пошатнулась под ударом. Полученный разрез не был похож на рисунок, что сиротливо лежал на кровати.

   - Следующий, господин инквизитор. Там еще много, не волнуйтесь.

   Ни одно из лезвий не подошло. Я сначала кромсал кожу мешков с яростью, но с каждым ударом, с каждой неудачей мне становилось ясно, что ни один из предметов не подойдет. Злость на Лидию испарялась.

   - Вы же понимаете, госпожа Хризштайн, что я... - лезвие кинжала легко вошло в кожу и пропороло ее, оставив ровный след. - Я не могу игнорировать вашу попытку убить человека. И буду вынужден сообщить в церковную больницу. Вам необходимо лечиться!

   Я взял следующий предмет - длинный воровской стилет. Где она его вообще раздобыла?

   - Но вы же понимаете, господин инквизитор, что если я там окажусь, вы будете вести дело самостоятельно? - передразнила она меня. - Кроме того, меня едва ли признают нездоровой, если даже один из ордена Пяти не заметил этого... Хотя неудобства вы мне, безусловно, доставите.

   - Это была вспышка гнева или же... Зачем вы полезли ее душить? - следующий удар и треск распарываемой кожи.

   - Потому что вы, господин Тиффано, выше жертвы, да и сильнее бы сопротивлялись. А если бы я действительно хотела убить эту дурочку, то поверьте, вы едва ли бы успели меня остановить, - Лидия улыбнулась, но глаза оставались холодными.

   - Но ведь жертва не была задушена! - еще один удар, и снова неудача.

   - При чем тут это? Вы же видели, как она отчаянно сопротивлялась? Хотя я всего лишь перекрыла ей воздух на пару минут. Она не испытывала адской боли, но доведи я свою угрозу до конца, Пиона умерла бы не с самым умиротворенным выражением на лице.

   Что за жестокость - заставить несчастную девочку играть роль жертвы! Я промолчал, но Лидия, похоже, разговорилась от скуки.

   - Я до сих пор не знаю, каким оружием была нанесена рана. Она словно бы сделана изнутри, разные следы с внешней и внутренней сторон, не понимаю, как колдун заставил жертву терпеть боль, и почему она даже не сопротивлялась. Тем более, что... - она резко умолкла, раздосадованная.

   - Тем более что?.. - это была последняя, короткая кривая сабля. Я примерился и резким рубящим ударом распорол кожу мешка. Получилось не очень хорошо, мешок оказался рассеченным пополам, и Лидия слегка пошатнулась, не удержав равновесия.

   - Сядьте в кресло, господин инквизитор, я покажу.

   Я отрицательно покачал головой - садиться в окровавленное кресло да еще и с ненормальной у себя за спиной, в руке которой кинжал, мне совсем не хотелось.

   - Боитесь? Ладно, держите! - она сунула мне кинжал и уселась подле зеркала, даже не поморщившись от пятен крови на обшивке. - Попробуйте нанести удар так, чтобы я не смогла вам помешать.

   Я обмотал лезвие тряпкой, на всякий случай, подошел к Лидии, примерился.

   - Господин инквизитор, ну вы хотя бы спрятали кинжал за спиной! Или вы думаете, что жертва будет вот так спокойно сидеть и смотреть, как к ней идет убийца с оружием?

   Я спрятал кинжал за спину. Что за глупость? Почему я должен играть в этом дурацком спектакле? Я занес руку для удара, но Лидия перехватила ее.

   - Я же сказала! Борьбы не было, вы должны постараться...

   Мне надоели ее придирки, и я перехватил ей руку, завел за спину, но получил локтем свободной в низ живота и согнулся пополам от боли.

   - Демон!

   - Это я еще не начала царапаться или кусаться, господин инквизитор!

   Я глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, холодная ярость затопила меня.

   - Ладно.

   Я свободной рукой выхватил шпильку из ее пышной прически, схватил за распущенную копну волос и резко отвел назад, заставив Лидию выгнуться от боли. Она попробовала схватить меня за руки, но я предусмотрительно намотал на руку ее хвост волос повыше, чтобы она не смогла меня оцарапать, одновременно нанеся фальшивый удар в живот.

   - Неплохая попытка, тем не менее, я бы все равно кинулась зажимать рану руками!

   Она опять страдальчески выгнулась, поведя открытыми плечами, и я не выдержал, терзаемый чувством вины:

   - Давайте помогу?

   - В чем?

   - Шнуровку ослаблю, вам же явно жмет...

   Она обернулась и посмотрела на меня уничижительным взглядом:

   - Вы хоть понимаете, насколько недвусмысленно сейчас прозвучало ваше предложение?

   Я смешался.

   - Но...

   - Замолчите! Вы сейчас оскорбили женщину, ясно дав ей понять, что считаете ее недостаточно изящной для корсета!

   - Но я вовсе не это имел в виду! Я не считаю, что вы изящна... тьфу, то есть неизящная!.. - я в отчаянии замолчал, запутавшись в словах.

   - И теперь делаете только хуже, добавив прямых оскорблений!

   - Я просто хотел помочь...

   - Вы могли сказать, что мечтаете взглянуть на изящный изгиб моей спины, когда будете ослаблять шнуровку, или что мечтаете прикоснуться к моей прекрасной коже, или...

   - Но это не так! - возмущенно ответил я, покраснев.

   - Лучше заткнитесь, право Единый!

   Я молча покачал головой, недоумевая странным вывертам ее логики. Лидия раздраженно продолжила свое занятие прической возле зеркала, я видел, что она злится, поэтому не выдержал и спросил:

   - Если вы закончили со своими дурацкими экспериментами, то может?..

   - Не закончила! - отсекла она, яростно втыкая шпильку в волосы. - Мне еще надо узнать, куда делись потроха жертвы! Даже если мне придется все здесь перевернуть.

   Я опять горько покачал головой:

   - Вы не удосужились посмотреть все рисунки?

   - А что мне там смотреть? Я прекрасно помню тело жертвы, в отличие от вас, мне не нужна презренная бумага, чтобы...

   Я вздохнул глубоко, нос дышал почти свободно.

   - Я просил Тень зарисовать не только тело жертвы, но еще и отправил ее к помчику, чтобы...

   - Что? - она метнулась к кровати, судорожно разгребая кипу рисунков. - Вот значит как... Однако! От вас определенно есть польза, господин инквизитор!

   Я попытался съязвить:

   - Всегда пожалуйста, к вашим услугам, госпожа Хризштайн, обращайтесь еще!

   - Да-да, - рассеянно пробормотала Лидия, перебирая рисунки, некоторые она тут же выбрасывала, но на одном остановилась, на том, где была нарисован страшный танец помчика с мертвой девушкой, и, держа его на вытянутой руке, вернулась обратно к зеркалу. - Значит, помчик действительно видел ее уже мертвой, внутренностей не было...

   - Очевидно, что убийца забрал их собой, разве нет?

   - Вполне возможно... Но как колдун смог заставить тело двигаться после смерти? Он должен был быть где-то поблизости, чтобы воздействовать на нее, наблюдать. Или прятаться в ванной, например, или же...

   Она оглянулась, осматриваясь в комнате.

   - В комнате негде спрятаться, увы.

   Я невольно содрогнулся.

   - Как же должно быть это страшно, быть убитой в собственной комнате, не ожидая нападения!

   Лидия кинула на меня удивленный взгляд, потом покачала головой:

   - Это не ее комната, господин инквизитор!

   - Почему вы так решили? Из-за таблички? Ее могли перевесить, как перестелили ковер...

   - Господин Тиффано! Лорелей - это имя персонажа из колдовской легенды, а не имя бордельной шлюхи! У шлюх нет комнат, у них нет ничего своего, вы еще не поняли? Они спят в общей зале, зачастую по двое-трое на одной кровати, а здесь они принимают клиентов. Так что, в каком-то смысле это комната Ивонны, поскольку тут она обслуживала дорогих гостей...

   Я недоверчиво покосился на Лидию, и откуда она выдумывает такие подробности?

   - Зачем вешать тогда табличку с чужим именем?

   - Потому что они здесь еще и представления дают. Вы не заметили театральную вывеску на фасаде? Это довольно распространенная практика дорогих борделей, которые таким образом пытаются привечать требовательную публику. Согласитесь, сидя в зале и наблюдая за томной красавицей актрисой на сцене, приятно знать, что достаточно щелчка пальцев - и она окажется у твоих ног, готовая выполнить любой каприз...

   - Довольно! - я поморщился, почему Лидии обязательно надо все опошлить? - Если Ивонна была в этой комнате, значит, она тоже принимала участие в пьесе?

   - Возможно, хотя в оригинале легенды Лорелей - светловолосая красавица...

   - Я не помню этой легенды...

   Лидия искоса взглянула на меня и коварно улыбнулась:

   - Правда? Значит, надо будет сводить вас на их постановку. Интересно, как они...

   - Увольте! Я лучше поищу текст в читальне!

   Неожиданно Лидия стала напевать, ее нежный голос цеплял за живое, тоскующая ласка матери по нерожденному ребенку, божественная кротость и смирение, трепет маленького сердца, все это было настолько ощутимо! У Лидии определенно талант, но насколько же не вяжется этот светлый образ с ее поведением!

   - Скажите мне, господин Тиффано, откуда вы узнали, что это колыбельная? Слов не было, а мелодия скорей похожа на церковные песнопения.

   Я уставился на нее в замешательстве, она, что, издевается надо мной?

   - Впрочем, меня не интересует, откуда вы знаете, мне нужен остальной текст колыбельной! Вы же должны его помнить?

   Ей-богу, она издевается! Как можно не знать колыбельной Мертвых земель?

   - Госпожа Хризштайн, ваши шутки неуместны, по крайней мере!

   - Какие еще шутки? - недоумение в ее прозрачных глазах выглядело очень искренним, но я также помнил про ее актерские таланты.

   - Вы сейчас станете убеждать меня, что не знаете колыбельной Мертвых земель? - фыркнул я зло. - Которую знает каждый ребенок? Которая исполняется на каждое изморозье? В церквях, в домах, на улице? Неужели ваша матушка вам ее никогда не пела? Вы же утверждали, помнится, что у вас абсолютная память!

   Глаза Лидии помертвели и стали почти темными. Она вцепилась в мой галстук, дернула меня к себе и прошипела:

   - Мне нужны слова песни, немедленно!

   Как можно их не знать? Хотя если предположить у нее душевное забытье с острыми провалами памяти, то... Но нет, все равно не получается, такой больной начисто забывает целые куски жизни и слабо держит в памяти последние события… Я отцепил ее руку:

   - Успокойтесь, госпожа Хризштайн. Не надо так злиться по пустякам. - Я продекламировал текст на память. - Кажется так, хотя возможно, мог ошибиться в некоторых словах. Но я все равно не понимаю, как можно не знать эту колыбельную? И с чего вы вдруг заинтересовались? Колыбельную пела мертвая девушка?

   Лидия села на кровать, опять страдальчески скривилась - вот что за упрямство, зачем надо мучить себя корсетом? или она специально себя доводит?

   - Когда будут результаты вскрытия, я уверена, обнаружится, что Ивонна была беременной, - произнесла она отстраненно.

   - Почему вы так решили? Из-за колыбельной?

    Лидия опять вскочила на ноги.

   - Не только. В моем видении она баюкала свои внутренности, стянутые в один тугой комок...

   Я невольно сглотнул, в горле пересохло.

   - ... Который протягивала мне и все спрашивала, сынок или дочечка! - Лидия смотрела в пустоту. - Вот именно поэтому я и не понимаю! Почему она не сопротивлялась? Ведь наверняка знала о своей беременности, а в таком состоянии женщина будет сопротивляться вдвойне яростней, за себя и за дитя...

   - Но ведь вы сами сказали, что странности дела можно объяснить только колдовством. Так что же вас удивляет? - я искренне недоумевал, почему она так дотошно копается в деталях.

   - Господин инквизитор! Колдун ведь не всемогущ. Как правило, его сила ограничена его же собственным демоном и обычно проистекает от тех желаний или страхов, что толкнули колдуна в свое время за грань. Вспомните грибную колдунью, вы же видели тогда в подвале ее демона?

   Я содрогнулся от неприятных воспоминаний. Образ мерзкой старухи, тянущей руки к Лидии, навсегда запечатлелся в моей памяти и долго еще потом терзал меня в кошмарах.

   - Ее демон обладал силой старить других и вытягивать из них жизненные соки, прорастая зловонными спорами. Милые грибочки были, ничего не скажешь! - Лидия покачала головой. - Но больше ничего колдунья делать не умела, понимаете?

   - Но возможно, что этот колдун или колдунья умеет подчинить волю человека как при жизни, так и после смерти? - мне казалось такое предположение вполне разумным.

   - Подчинить волю, говорите? Настолько, чтобы подавить желание жить? - Лидия вскинула на меня прищуренные глаза. - Господин инквизитор, - ее голос стал мягким и вкрадчивым, она подошла ближе. - Вы же верите в Единого?

   - Конечно, что за глупый вопрос?

   - Верите в его бесконечную милость к своим созданиям?

   - Да, госпожа Хризштайн... - она оборвала меня на полуслове:

   - Верите в то, что праведники получат по заслугам?

   - Да, верю! - с вызовом ответил я, недоумевая, к чему она ведет.

   - Верите в то, что зло непременно будет наказано?

   - Конечно.

   - Верите в то, что вам непременно надо меня поцеловать?

   - Да, верю, - кивнул я. Мне вдруг показалось весьма разумным и естественным подойти к ней ближе, коснуться нежной прозрачной кожи, вглядеться в серебристую радужку глаз, заметить светлую трогательную ресничку на правой щеке, провести по ней большим пальцем, смахивая в пустоту, окунуть руки в золото волос, притянуть к себе ее голову, совсем близко, так чтобы наши дыхания смешались... И только, когда до ее губ оставалось полвздоха, когда замерло сердце, у меня вдруг защипало в носу, и наваждение рассеялось. Я оттолкнул Лидию от себя, развернулся с колотящимся сердцем, сдерживая чихание и недоумевая, как такое могло случиться, ведь был уверен, что...

   - Никогда так больше не делайте! - выдавил я зло.

   Лидия подошла и прижалась к моей спине, я резко отстранился.

   - Теперь вы видите, господин инквизитор, что волю человека не так просто подчинить. Тем более, волю к жизни. И заметьте, несмотря на ваше желание меня поцеловать...

   Я возмущенно вскинулся, но Лидия обошла меня кругом и заглянула испытующе в глаза:

   - Не надо обманывать, себя, по крайней мере. Так вот, несмотря на это, вы нашли в себе силы противостоять наваждению. И пусть это был простенький прием, которым владеет любая гадалка или мошенница, но заставь я вас пырнуть себя ножом, уверяю вас...

   - Это так вы зачаровали стражника? - вспомнил я его пустые глаза и содрогнулся.

   - Конечно, - кивнула она. - В этом нет ничего особенного и тем более колдовского. Просто знание особенностей человеческого восприятия, хотя Антон мне и не верит.

   Лидия печально улыбнулась, а я все никак не мог отделаться от так называемого простенького наваждения. Я смотрел на нее и горько жалел, что опомнился в последнюю секунду. Если бы только... Я посмотрел на свою руку, на палец, к которому прилипла ресничка, смахнул ее и встряхнул головой, словно навязанное желание было досадной мошкарой, которая кружилась возле моего лица.

   - Достаточно всего лишь подцепить жертву на крючок согласия, то есть, на те понятия, которые она принимает как безусловные. У стражника это была собачья преданность капитану, у вас же непоколебимая вера в Единого...

   - Хватит! То, что вы не можете подчинить чужую волю, еще не означает, что это не мог сделать колдун!

   - Я знала колдуна, который был очень стар и силен, его демон рос вместе с ним, обрастая новыми страхами и пороками, но даже он, слышите! даже он не мог подчинить волю, вместо этого он ломал ее, опустошая человека, причиняя ему страшные муки, внушая страхи и забирая у него желание жить. Человек превращался в безвольную куклу, но даже тогда... Слышите? - она ткнула меня пальцем в висок. - Здесь все равно сохранялся крохотный островок с диким желанием жить! Жить вопреки всему, даже собственному разуму. Именно он заставлял биться сердце, перегонять кровь, а легкие дышать. Не мог колдун, кем бы он ни был, заставить жертву добровольно принять муки и смерть с улыбкой на лице!

   Последние слова обожгли сердце и разворошили память. Я сцепил кулаки.

   - Скажите, а что именно вы можете внушить человеку?

   Лидия опешила.

   - Да много чего, но не волнуйтесь, я не стану...

   - Вы можете внушить, что я, например... - я помедлил. - Болен?

   Она раздраженно протянула:

   - Господин инквизитор, уверяю, к вашим соплям и чиханьям я никакого отношения не имею!

   - Я не об этом. Но к примеру, вы могли бы внушить подобное?

   Лидия задумалась.

   - Да, наверное. Я даже могу внушить вам, что у вас звездная сыпь. У вас бы появились симптомы, но едва ли бы вы в самом деле ею заболели. Разве что, если продолжить внушения каждый день, добавляя новых подробностей, то возможно... Хотя не знаю, не пробовала, но вы знаете, интересная мысль!..

   - Сядьте в кресло! - прервал я ее разглагольствования.

   - Что? - Лидия недоуменно смотрела на меня, а я смотрел в пол, но видел последнюю тихую улыбку. - Зачем?

   - Сядьте, пожалуйста, - произнес я устало.

   - Вам понравилось играть в убийцу? Смотрите...

   - Да сядьте уже наконец и замолчите! - сорвался я и силком подтащил ее к креслу.

   - Ну и что дальше? - она насмешливо смотрела на мое отражение в зеркале, а я склонился к ней совсем близко, недопустимо близко, но сейчас мне было плевать. Мне просто необходимо ощущать тепло и близость живого человека, вспоминая мертвых...

   - Мое первое назначение было в Асад, как раз накануне мятежа... - начал я.

   - Вы решили поделиться со мной воспоминаниями? Как трогат...

   Я с силой зажал ей рот, понимая, что иначе у меня не достанет смелости все рассказать. Она сначала удивилась, потом принялась возмущенно вырываться, но я крепко сжал ей запястье свободной рукой.

   - Во время самого бунта я остался единственным церковником в единственной уцелевшей церкви, - слова давались тяжело, крепкие острые ногти Лидии больно впивались мне в руку, раздирая до крови, но боли я не замечал. - Город горел, здания обрушались под осадными снарядами мятежников. К нам принесли женщину, она умирала. Ее грудная клетка была разворочена, видны ребра, каждый вздох давался ей с невероятными страданиями...

   Лидия предприняла очередную попытку вырваться, и мне пришлось еще крепче стиснуть ее в объятиях.

   - Меня попросила присутствовать повитуха из церковного приюта, чтобы причастить несчастную... и ее ребенка, поскольку женщина была на сносях...

   Лидия медленно расцепила впившиеся в мою кожу пальцы, ее глаза застыли.

   - Женщина умирала, а ребенок был жив. У нее успели отойти воды... - Я помолчал, все сильнее сжимая ее запястье, хотя Лидия уже не сопротивлялась. - Я помню, как она рожала, как мы уговаривали ее не кричать, отступники уже вошли в город, и она могла нас выдать. Она терпела страшные муки, легкие уже не работали, но с ее губ не сорвалось ни единого крика, она с такой силой вцепилась в мою руку, что у меня еще долго оставались следы... Я ни чем не мог ей помочь, она истекала кровью... Но... искаженное болью лицо мгновенно посветлело, едва она услышала крик своего новорожденного ребенка... Она улыбнулась очень тихой улыбкой и умерла...

   Я медленно разжал руку и отпустил Лидию. Запах смерти до сих пор страшит меня, и я ничего не могу с этим поделать. Я слаб, хотя должен давать силу другим. Боль в руке от царапин обжигала, я отвернулся и сказал:

   - На лице Ивонны было похожее выражение. Если колдун внушил жертве, что она на сносях, что он помогает ей разрешиться от бремени, то... - я замолчал.

   - А ребенок-то выжил? - поинтересовалась Лидия, растирая запястье.

   - Не знаю. Асад был полностью сожжен, вы знаете. И первыми горели церковные здания, в том числе и приют...

   - Ну по крайней мере, вы попытались и дали ему шанс, верно? - Лидия улыбнулась, довольно цинично, в своей обычной манере, к которой я уже почти привык. - Вы знаете, а ваше предположение не лишено смысла и вполне может оказаться правдой! - она ободряюще похлопала меня по плечу. - Вопрос только в том, зачем ему это делать?

   Она принялась собирать саквояж, бросив мне одну из тряпок с лезвия.

   - Перевяжите руку, не стоит пугать своим видом госпожу Розмари. Хотя постойте, я видела в ванной комнате йодированную настойку, хозяйка удивительно прогрессивная и заботится о комфорте и безопасности клиентов, не находите?

   Лидия отправилась в ванну и через несколько минут вернулась с пузырьком.

   - Я закрою это заведение, - мрачно сказал я и добавил. - Как вообще городской совет может выдавать разрешение на подобную деятельность?

   - Господин инквизитор, не глупите, - Лидия подошла ко мне и помогла затянуть повязку. - Вы можете пригрозить закрыть, но едва ли вы сможете довести угрозу до конца. Да и смысл? На месте сего заведения тут же появится другое такое же. И еще неизвестно, будет ли хозяйка настолько приличной! Эта по крайней мере заботится и проверяет клиентов на звездную сыпь.

   Я поморщился.

   - Что за глупость вы ей сказали на счет серебра? Ведь полный же бред, как она вообще могла вам поверить?

   - Люди тем охотнее верят в глупость, чем более хотят в нее поверить, - Лидия усмехнулась. - Или не хотят, а боятся. Например, вы знаете, что я сказала кардиналу?

   Я посмотрел на нее тяжелым взглядом, она настолько самоуверенна и самодовольна, что непременно скажет и так, даже если я промолчу. Так и есть.

   - Я сообщила ему, что вы только что спасли его от страшной опасности - заразиться от поганой девки не менее поганой заразой. Так что теперь, кардинал - ваш должник. Пользуйтесь на здоровье. И не надо благодарностей.

   Она закончила собирать вещи и повернулась ко мне.

   - Пойдемте, побеседуем наконец откровенно с хозяйкой и остальными служащими.

   - Нет, госпожа Хризштайн. Беседовать буду я, а вы отправитесь домой.

   - Никак невозможно! - Лидия покачала головой, но я схватил ее выше локтя за руку и вытащил в коридор.

   - Если вы не хотите оказаться в церковной больничке и разыгрывать там спектакль с собственной вменяемостью, то немедленно отправитесь домой! - я смертельно устал от нее, устал от постоянного ожидания от нее какой-нибудь циничной пакости.

   - Господин Тиффано, - она спокойно освободила руку, ее тон опять стал вкрадчивым. - Вы ведь...

   - Даже не вздумайте! - быстро прервал я ее. - Второй раз у вас этот фокус не пройдет!

   - Я буду молчать, честно, - Лидия улыбалась. - Просто, на всякий случай, вдруг у вас что-нибудь не заладится... Позвольте присутствовать?

   - Если пророните хотя бы слово! - процедил я. - Единый видит, я сдержу свое слово, и вы отправитесь на принудительное лечение!

   - Договорились, - она опять улыбнулась, и если бы я не знал ее, то поверил бы в искренность этой улыбки. - Но с вами-то мне можно разговаривать? Или тоже нет? - она надула губки как обиженный ребенок, боже, ну до чего нелепо!

   - Не стоит злоупотреблять моим терпением, оно небезгранично.

   Госпожу Розмари мы нашли в кабинете, занятую счетами. Она смертельно побледнела, едва увидела мои не скрытые париком волосы и поняла, кто перед ней.

   - Г-господин инквизитор? - она поднялась, комкая в руках бумаги, ее взгляд упал на Лидию, что послушной неслышной тенью следовала за мной. - Госпожа?.. Как же так...

   Я сел за кресло и представился:

   - Инквизитор Кысей Тиффано. Я закрываю ваше заведение, госпожа Розмари, на время проведения дознания по факту смерти вашей невольницы Ивонны и подозрению в колдовской природе этой смерти. Я рекомендую вам сотрудничать, в противном случае арестую за препятствие дознанию.

   - Я ничего не знаю, - хозяйка поджала губы. - Поэтому едва ли могу вам что-нибудь сказать. И не надо мне угрожать, у меня найдутся заступники повыше, даже в городском совете!

   Лидия выразительно хмыкнула, сидя на стуле и покорно сложив руки на коленях. Мне вдруг представилась восхитительная картина ее смирения и послушания в монашеском облаченье, которая распаляла желание больше, чем все соблазнительные позы и открытые платья. Я встряхнул головой и зло усмехнулся, определенно, скоро стану таким же циником, как она!

   - А вам не меня надо бояться, - я откинулся на кресле и кивнул в сторону Лидии, которая подняла на меня удивленные глаза. - А госпожи Хризштайн. Знаете, что она сказала кардиналу Блейку, которого мы так неловко застали в самый интимный момент?

   Видимо, хозяйка испугалась, потому что бросила быстрый взгляд на Лидию и переспросила:

   - Госпожи Хризштайн?..

   - Да-да, та самая, что засадила помчицу Малко. - Я горько улыбнулся, это действительно было правдой, поэтому меня даже не в чем упрекнуть. - Так вот, она заявила кардиналу, что вы, госпожа Розмари, намеренно подсунули ему порченую девку. Со звездной сыпью. А госпожа Хризштайн может быть очень убедительной, когда того хочет. Так что думаю, неприятности у вас в самом скором времени будут большие. Слухи быстро распространяются...

   - Но Пиона здорова! - возмущенно воскликнула сводня.

   Я нервно постучал костяшкам пальцев по столу и придвинулся ближе к хозяйке, доверительно, но достаточно громко прошептав ей, кивая на Лидию, сидящую с каменным лицом.

   - Вы знаете, она страшный человек, я признаться, сам ее побаиваюсь, - и снова откинулся на кресле.

   - Но это ведь неправда, - упрямо сказала хозяйка. Лидия молчала, молчал и я. Было слышно, как отсчитывает минуты часовой механизм настенных часов. Тяжелый пряный запах проникал даже в кабинет, раздражая обоняние, и я чихнул.

   - Если будете сотрудничать, то я улажу вопрос с кардиналом, - вздохнул я и добавил. - В противном случае, госпожа Хризштайн позаботится о том, чтобы ваше заведение десятой стороной...

   - Госпожа Хризштайн! - в отчаянии воскликнула хозяйка. - Вы же занимаетесь частным сыском?

   Лидия кивнула, продолжая послушно молчать.

   - А если я вас найму? - Лидия ничуть не удивилась и снова кивнула. Да что за демон? - Тогда я могу рассчитывать на вашу лояльность и молчание?

   Лидия кивнула в третий раз, а потом полезла в декольте, выудила цепочку Пионы и покачала ее перед лицом сводни. Та узнала безделушку и мгновенно побелела, а я с удивлением увидел, что серебряная цепочка, бывшая ранее абсолютно нормальной, теперь потемнела.

   - Пиона больна? - Лидия выразительно показала на потемневшее серебро.

   Хозяйка в отчаянии вскочила, похоже, что больная девица ее волновала больше, чем убитая.

   - Не может быть, боже Единый, ее ж осматривали совсем недавно! Что же теперь делать, - она без сил опустилась в кресло и умоляюще взглянула на Лидию, потом перевела взгляд на меня. - Почему вы молчите?

   - Я уверен, что госпожа Хризштайн сможет уладить вашу неприятность, - я требовательно взглянул на Лидию, но она решила следовать дотошно своему обещанию и упорно хранила молчание. Вместо этого, Лидия встала, взяла перо и бумагу со стола, быстрым росчерком что-то написала и протянула хозяйке с улыбкой. Когда госпожа Розмари прочитала записку, у нее округлились глаза, она воскликнула:

   - И все? Это все?

   Лидия пожала плечами и кивнула в мою сторону.

   - Я буду с вами сотрудничать, но не понимаю... - хозяйка встала и позвонила в серебряный колокольчик.

   Я закипал от злости. Что она написала хозяйке? Записка была в руке у госпожи Розмари, я мог конечно потребовать показать ее, но тогда получалось, что Лидия действует сама по себе, что могло заставить хозяйку передумать и отказаться сотрудничать. Появилась экономка, и госпожа Розмари приказала привести Пиону.

   - Госпожа Розмари, - мне надоело изображать из себя молчаливого наблюдателя. - Расскажите про обстоятельства гибели Ивонны. Как так получилось, что остальные девушки, Лиена и Изабелла, погибли при схожих обстоятельствах, но их смерти были записаны как несчастный случай?

   Хозяйка плотно сцепила пальцы и заговорила, тщательно подбирая каждое слово.

   - Я не хотела поднимать ненужную шумиху. Тем более, что это могло навредить моим клиентам. Когда погибла Лиена, решили, что это действительно несчастный случай, она была вздорной и любила провоцировать клиентов... И у нее не было таких ран! Ее пырнули в живот, и она истекла кровью. Ее нашла наша модистка Агнесс. Бедняжка потом целую неделю не могла работать и не разговаривала ни с кем. Мы решили, что кто-то из клиентов повздорил с Лиеной и... Но потом умерла Изабелла, а девочки стали свидетелями этого ужасного представления...

   - Какого представления? - Я насторожился.

   - Она умерла в комнате, той самой, где вы были и где... - Хозяйка махнула рукой, лицо было перекошено. - Девочки ее увидели, когда она мертвая, с зияющей раной в животе, вышла из комнаты и пошла на сцену, представляете? Стала петь колыбельную Мертвых земель, до сих пор дрожь пробирает...

   - Какого демона? - я смотрел на сводню с презрением. - Какого демона вы не сообщили об этом Святому Престолу? Ведь понятно же было, что это уже не простое убийство, а колдовство!

   Хозяйка опустила глаза и закусила губу, но ответила упрямо:

   - Мне надо заботиться о доходности моего дела. А сообщи я о таком, слухи бы мигом разлетелись, клиенты бы стали обходить стороной... Да и откуда мне знать, колдовство это или нет! Мы решили, что это просто дурная шутка...

   Дверь открылась, и появилась бледная Пиона в сопровождении экономки. Хозяйка подошла к Пионе, всмотрелась в нее и неожиданно плюнула той в лицо:

   - Мерзкая поганая дрянь! - и занесла руку для удара.

   - Прекратите, госпожа Розмари! - я перехватил сводню и усадил на место. Пиона тихо всхлипывала, а Лидия спокойно взирала на происходящее, но когда хозяйка оказалась за столом, то подошла и с усмешкой постучала пальцем по бумаге. Хозяйка тяжело вздохнула и поставила на указанное место свою подпись со словами:

   - Теперь эта порченая девка ваша, госпожа Хризштайн. Только ума не приложу, зачем она вам.

   Экономка протянула Лидии тонкую железную цепь, и я наконец заметил, что на Пионе был надет самый настоящий ошейник для буйных рабов, а на руках - прочные браслеты. Я выхватил бумагу из рук Лидии и прочитал стандартную форму договора о найме госпожи Хризштайн представлять интересы госпожи Розмари в дознании в счет оплаты невольницей Пионой и трех пригласительных на представление в "Бухте любви". Госпожа Розмари также обязуется оказывать содействие в дознании Святой Инквизиции. Договор был подписан обеими сторонами и уже вступил в действие. Я скомкал бумагу в руке, думая о том, что если бы взглядом можно было убивать, от Лидии бы уже осталась крохотная паскудная кучка пепла!

   - Госпожа Хризштайн, - процедил я сквозь зубы, в который раз поклявшись себе, что это последний раз, когда я пошел на поводу у сумасшедшей и поверил в ее добрые намерения. - Объясните, сделайте одолжение, зачем вам невольница?

   Лидия забрала из моих рук бумагу, аккуратно расправила ее, потом взглянула на меня, вопросительно проведя пальцем по своим губам.

   - Да говорите уже!

   - Господин инквизитор, - она говорила нарочито тихо, даже глаза опустила. - Мне же надо позаботиться о бедной больной девочке, позаботиться о том, чтобы у госпожи Розмари не возникло из-за нее неприятностей, позаботиться о том, чтобы как можно скорей найти убийцу, позаботиться о том, чтобы это прекрасное заведение вновь могло без опаски принимать клиентов и дарить наслаждение...

   Я прикрыл глаза, яростно повторяя про себя молитву заступнику Тимофею. Не помогало.

   - Отведите ее, пусть ждет меня в экипаже. - Лидия швырнула цепочку в девушку, та не успела среагировать и поймать, поэтому ей пришлось подбирать ее с пола. - Ну что за никчема! Ничего делать не умеет...

   Лидия развернулась к хозяйке, мгновенно позабыв о несчастной невольнице:

   - Госпожа Розмари, я взялась представлять ваши интересы, но у меня есть всего лишь одно условие, которое я ставлю всем своим клиентам - никогда мне не лгать! Почему вы не сказали о беременности?

   Хозяйка в замешательстве посмотрела на нее и пожала плечами:

   - Я не понимаю, о чем вы.

   Лидия прищурила глаза и очень долго смотрела на сводню, пока та не стала ерзать под ее пристальным взглядом.

   - Вы хотите сказать, - многозначительная пауза. - Что ничего не знали о беременности Ивонны?

   Хозяйка отрицательно покачала головой и сказала убежденно:

   - Этого не может быть. Моих девушек очень тщательно осматривает лекарка, мы специально платим профессору Гиршем. Уверяю вас, не могла быть Ивонна при надежде!

   - Вот как, - задумчиво протянула Лидия, рисуя, ну надо же, святой символ на полировке стола. - А кто был?

   - Что? - растерянно пробормотала сводня, досадливо поджимая губы. - О чем вы?

   - Не стоит со мной играть, госпожа Розмари. Я не господин инквизитор, который связан церковными изложениями и порядками, я всегда играю только по своим собственным правилам...

   Хозяйка понурилась и вздохнула.

   - Ивонна точно не была беременной, а вот Лиена... Ну не усмотрела я, эта хитрая бестия ухитрилась всех провести! Обнаружился конфуз только на пятом месяце, когда живот уже было не спрятать. Скандал был страшный...

   - Отчего же? - Лидия недоуменно выгнула бровь. - Можно подумать, это такая большая неприятность...

   - Она грозилась отцу ребенка...

   - А она знала, кто отец? - Лидия расхохоталась. - Не смешите меня! Голубушка, вы всерьез купились на ее угрозы?

   - Я - нет, - отрезала хозяйка. - Но клиенты чувствовали себя неуютно, возможно, поэтому кто-то... Да не знаю я! - она всплеснула руками и продолжила. - Говорю вам, что ее смерть была случайной, она никак не связана с этими двумя страшными...

   - Это позвольте нам решать. Среди ее клиентов был помчик Прошицкий?

   Хозяйка нахмурилась и полезла в ящик стола за приходной книгой:

   - Да, он частенько к ней захаживал.

   - Вот как, - опять протянула Лидия. - К Изабелле тоже?

   Хозяйка еще раз просмотрела книгу, пролистнув пару страниц, и кивнула утвердительно, пояснив:

   - Они все играли в постановке "Прекрасной Лорелей", а помчик уж больно охоч до молоденьких актрис, ни одного спектакля не пропускал. Такой клиент был щедрый... - и сводня горестно покачала головой, а я не выдержал и спросил зло:

   - Как же так получилось, что вы не уберегли щедрого клиента и не смогли в очередной раз замять смерть своей подопечной?

   И снова горький вздох. Что они за люди?

   - Так ведь случилось все перед спектаклем, помчик к ней поднялся, а потом дикий крик... А среди зрителей тогда бургомистр был и капитан городской стражи, все сбежались на шум, замять ну никак не получилось, его на месте и повязали. Помчик как безумный был, на всех бросался, в крови весь, орет, плачет...

   Хозяйка понурилась, а я сидел и размышлял: получается, что у душегуба, если это конечно не помчик, было совсем немного времени, чтобы убить да еще и выпотрошить жертву.

   - Вспомните, пожалуйста, сколько времени прошло с момента, когда вы видели Ивонну в последний раз, и до того, как ее обнаружили убитой.

   Хозяйка задумалась, потом стала прикидывать.

   - Значит так, спектакль должен был начаться в девять. Ивонна играла главную роль...

   Лидия ее перебила:

   - Лорелей, собственно говоря, была светловолосой в оригинале легенды.

   Госпожа Розмари махнула рукой:

   - Да знаю, только где ж я возьму блондинку, да с голосом и чтоб не дура. - Взгляд хозяйки остановился на льняных локонах Лидии и как-то нехорошо и оценивающе задержался. Лидия ей мило улыбнулась крокодильей ухмылкой, и у меня возникло стойкое ощущение, что я здесь лишний. - Ивонна заноситься стала в последнее время, от клиентов отбоя не было, особенно после выступлений. Вот она и капризничала, позволяла себе задержаться. Я вообще ее в тот день и не видела, спросить надо у экономки да модистки, Агнесс девушек гримировала перед выступлением.

   - Значит, пойдемте, побеседуем с ней, а заодно и с остальными служащими вашего прелестного заведения, - Лидия решительно встала и кивнула в мою сторону. - Возможно, что господин инквизитор сможет узнать колдуна с одного взгляда... - и она выразительно показала на свое запястье, на котором багровели следы моих пальцев.

   Чувство вины, мгновенно вспыхнувшее, тут же сменилось недоумением - неужели Лидия всерьез думает, что на убийце могли остаться синяки?

   Хозяйка на пару с экономкой повела нас вглубь здания, мы спустились на первый этаж, прошли через большую залу, где я, к своему удивлению, увидел широкие кровати и более чем скромную обстановку, которая напомнила мне сиротский приют. Я окликнул хозяйку и недоуменно спросил:

   - Здесь у вас что?

   Она задержалась всего на секунду, чтобы ответить:

   - Спальная зала для моих подопечных. А что?

   Я растеряно кивнул ей, недоумевая, как Лидия угадала с бытом невольниц, или же?.. Думать про такое не хотелось, но я все-таки спросил госпожу Розмари:

   - Клиенты ведь сюда не захаживают обычно?

   - Нет, конечно! - поджав губы, ответила хозяйка. - Девушки их принимают на верхних этажах, где роскошь и комфорт, зачем же здесь.

   Откуда Лидия об этом узнала? Моя спутница задержалась, подхватила меня под руку, притянула к себе и зашептала на ухо так, что я чувствовал ее обжигающее дыхание у себя на шее.

   - Убийца - мужчина, господин инквизитор. Он либо кто-нибудь из гостей, либо кто-то из служащих при заведении.

   - Да с чего вы взяли, что не женщина? - досадливо отстранился я. - Или вам видения успели шепнуть?

   - Можно и так сказать, - она послушно отодвинулась, но потом опять зашептала. - Обращайте внимание на синяки на руках до локтя, может и выше. А еще нам возможно придется посетить сие чудное заведение еще раз, чтобы увидеть прекрасную Лорелей...

   - Увольте, - резко оборвал я Лидию и стряхнул ее руку со своей. - С меня довольно сегодняшнего балагана, так что не думайте... - продолжить не получилось, я расчихался до слез.

   Модисткой оказалась очень жилистая, мужеподобная дама с крупными, но невыразительными чертами на заплаканном лице. Мы застали ее за вышиванием, которое она тут же поспешно отложила и встала в приветствии.

   - Агнесс, дорогуша! - голос хозяйки стал необычайно мягким. - Не волнуйся. Это господин Тиффано, он инквизитор и занимается делом бедняжки Ивонны. Госпожа Хризштайн, - и сводня кивнула на Лидию, которая довольно рассеяно осматривала скромную, но тем не менее отдельную комнату портнихи.

   Агнесс всхлипнула, голос у нее оказался на удивление тонким для владелицы:

   - До сих пор в себя придти не могу, все из рук валится... - и она кивнула на свое рукоделие. Обстановка поражала удивительным порядком: каждая вещь была на своем месте, манекен для примерки был наряжен в затейливое платье с рюшами, все пуговки, кружева, катушки были аккуратно рассортированы, подушка для иголок ощетинилась геометрически правильным узором, три пары ножницы висели уютных кожаных карманчиках.

   - Когда вы видели в последний раз Ивонну? - Лидия как обычно не слишком церемонилась с чувствами окружающих, сейчас она ковырялась в сложенном рукоделии, разглядывая вышивку на ткани.

   - Накануне спектакля, я зашла наложить на нее грим, но она...

   - Что она? - Лидия подняла глаза и испытующе взглянула на заплаканную модистку.

   - Она сказала, что занята и чтобы я пришла позже, вот я... - Агнесс всхлипнула и разрыдалась. - Ушла! А если бы настояла, то может... быть...

   Лидия отложила рукоделие и подошла к портнихе, резко схватив ее за руку и обнажив запястья от рукава скромного серого платья.

   - Так чем же она была занята? Что делала? - Лидия хмуро рассматривала неожиданно крупные руки модистки, на которых не было ни следа синяков или царапин.

   Агнесс испуганно вырвала руку и схватилась за платок, промокнув глаза:

   - Не знаю, она не сказала. Просто сказала, что занята, а чем не сказала. Ничего не сказала мне, понимаете!..

   - Сколько вы уже здесь работаете?

   Вместо модистки ответила госпожа Розмари:

   - Агнесс у меня с момента открытия этого заведения. Я считаю ее самым лучшим своим приобретением. Подумать только, как мне с ней повезло, она ведь просто искусница, такие наряды шьет, на зависть иным знатным дамам...

   Лидия хмыкнула.

   - Даже корсет сшить сможет? - и провела рукой по своей фигуре, подчеркивая, должно быть, изящество и роскошь своего наряда.

   Хозяйка помрачнела.

   - Зачем спрашиваете, госпожа? Знаете ведь, сколько такая прелесть стоит, не каждый богатей своей даме такой из-за моря заказать может, что уж тут про моих девочек говорить!

   - А я не заказывала свой из-за моря, - Лидия самодовольно улыбнулась. - Его изготовил мой портной.

   Госпожа Розмари недоверчиво оглядела Лидию, обошла ее кругом, придирчиво осматривая утянутый в корсет стан. Модистка вытянула шею и тоже в оба глаза пожирала мою спутницу, забыв про слезы.

   - Неужели такое возможно? У вас есть лекала? И во сколько вам обошлись услуги? А материалы?

   - Дамы, я вам не мешаю? - Мне надоело, я утомился от этого балагана и дипломатических расшаркиваний.

   Лидия обернулась ко мне и послушно кивнула:

   - Простите, господин инквизитор, - потом кивок в сторону хозяйки. - Если вас интересуют детали, госпожа Розмари, то загляните ко мне завтра с утра, обсудим, заодно угощу изумительной выпечкой, - она протянула свою карточку сводне и опять кивнула в мою сторону. - Не будем обременять господина инквизитора скучными подробностями, а то он потом ворчать будет всю дорогу...

   - Вы же знали других девушек, что погибли? - резко прервал я ее, обращаясь к портнихе. - Изабеллу и Лиену?

   Агнесс вскинулась, губы у нее опять задрожали.

   - Да, это я ведь нашла бедняжку Лиену, когда она... только она уже холодной была...

   - Кто, по-вашему, мог это сделать? - Лидия опять начала ковыряться в рукоделье, создавая бардак в аккуратно сложенной стопке.

   - Не знаю... - портниха опять была готова разрыдаться, но похоже, что Лидии нравилось доводить людей до исступления своим поведением. Она вытащила из-под низа стопки понравившуюся ей ткань и развернула ее.

   - Вы же знали, что Лиена была при надежде, верно?

   - Конечно, бедняжка, она так радовалась...

   Лидия теперь держала полотнище из тонкой ткани на вытянутых руках, склонив голову:

   - Красивое, но не законченное, похоже... - она кивнула модистке, потом поймала мой недоуменный взгляд и пояснила. - Похоже на одеяльце для младенца... Ничего не хотите пояснить, Агнесс?

   Модистка вырвала ткань и рук Лидии, по ее лицу катились крупные слезы:

   - Я вышивала его для ребеночка Лиены, но так и ...

   - Вы даже инициалы успели вышить? - Лидия кивнула на вычурную букву "А", вышитую розовыми шелковыми нитями на одеяльце, катушка которых сиротливо валялась рядом.

   - Да, - выдавила модистка. - Лиена сказала... сказала... ох... что... назовет девочку в мою честь... - и несчастная женщина окончательно разрыдалась.

   Я подхватил Лидию и потащил к выходу, бросив напоследок:

   - Спасибо, вы нам очень помогли!

   - Но... - Лидия попыталась вырваться, она нерешительно оглядывалась, словно силилась вспомнить что-то. - Я еще не все...

   - Довольно, госпожа Хризштайн, - в коридоре я прижал ее к стене и процедил. - Довольно издеваться над бедной женщиной! Вам так нравится мучить других? Вы же видите, что она...

   - Простите, - нас прервала хозяйка, разглядывая меня, угрожающе нависшего над Лидией, которая моментально приняла покорный и несчастный вид. Я отступил. - Если вы закончили, то...

   - Нет, мы не закончили, - Лидия отодвинула меня с дороги и решительно заявила. - Нам необходимо пообщаться со всеми служащими - мужчинами. Сколько их у вас?

   Хозяйка замялась.

   - Немного, привратник Шарль, он же и за порядком следит, если вдруг клиент буйный. Наш повар Гризье, я его из столицы, между прочим, выписала, и все, собственно говоря.

   - А ваш муженек? - С чего Лидия взяла, что сводня замужем? Хозяйка потупилась.

   - Он в отъезде.

   - Вот как? - протянула задумчиво Лидия, пристально разглядывая госпожу Розмари. - И давно?

   - Давно, - твердо ответила хозяйка. - Он неделю назад поехал в западное княжество, там после войны живой товар идет совсем задешево.

   - Надеюсь, что он разнообразит ваш скудный ассортимент. - Лидия с укором начала вычитывать хозяйке. - Это ж никуда не годится, голубушка. Рыжих нет, ту порченую дуреху я не считаю, блондинок раз-два и обчелся. Девственниц нет, это ж полное неуважение к клиентам! Нету полненьких, вы же знаете, что...

   Цинизм обоих зашкаливал.

   - Да полноте, госпожа Хризштайн. Мужчинам нравятся худые, по себе знаю, - и сводня самодовольно провела рукой по своим бедрам.

   - Что за глупость! - Лидия завелась и не собиралась отступать в споре. - Чтоб вы знали, многие просто с ума сходят по пышнотелым красоткам, только признаться стесняются. Кроме того, толстушка только подчеркнет прелестную хрупкость своей товарки, контраст и разнообразие - вот два основных залога успеха в...

   - Госпожа Хризштайн, - пожалуй, я довольно резко оборвал Лидию, но это всяко лучше, чем силой затыкать ей рот. - Я уверен, что вы сможете обсудить тонкости ведения бордельного дела при личной встрече!

   Лидия упрямо встряхнула головой, отчего ее наспех подобранные волосы угрожающе всколыхнулись, а тонкая прядь легла на открытую шею, однако она послушно замолчала.

   - Пойдемте побеседуем с поваром, а потом и с привратником, - я торопился побыстрее закончить с опросами и покинуть эту смрадную клоаку пороков, что смущала и разум, и мое обоняние.

   Поваром оказался маленький тщедушный старикашка, что самозабвенно колдовал на уютной кухне, он ничего не видел и не слышал. Лидия придирчиво осмотрела его тонкие как паутинка руки и сокрушенно покачала головой.

   - Скажите, вы не заметили изменения во вкусовых предпочтениях Ивонны или Изабеллы?

   Старикашка изумленно взглянул на Лидию и ответил:

   - Понятия не имею, о чем вы говорите. Я ведь для клиентов готовлю, а девкам-то если и перепадает что, то только со стола гостей. Так-то они питаются просто, что вон Агнесс или экономка состряпают.

   - Ну да, ну да, - рассеянно пробормотала Лидия, оглянулась на экономку, что неслышной тенью повсюду следовала за нами. - Так изменились ли у них пристрастия, тошноты не замечали там или отказа от пищи?

   Экономка отрицательно покачала головой, не проронив ни слова.

   Ливень прошел, оставив после себя ночную прохладу, что напоминала о приближении осени. Я вздохнул полной грудью, стоя на пороге заведения и упиваясь свежим морским воздухом, не замаранным раздражающими благовониями. Лидия за моей спиной третировала привратника, допытываясь у него, когда он последний раз видел Ивонну, как относился к Изабелле, кто, по его мнению, отец ребенка Лиены. Я отстранился от разговора, мне вдруг стало все равно, я мечтал поскорей отправиться домой и хотя бы на сегодня забыть кошмарные подробности дела. Наконец Лидия отстала от привратника, доведя пожилого человека до нервного тика, подошла ко мне и взяла под руку. Мне было настолько безразлично, что я даже не стал ее отталкивать.

   - Господин инквизитор, - ее голос опять был мягок и вкрадчив.

   - Не начинайте, - устало попросил я и прикрыл глаза, ожидая, когда подадут экипаж. Она прошлась пальчиками по пуговицам моей рубашки, я чувствовал, как ее выбившиеся локоны щекочут мою шею.

   - Тем не менее, нам придется посетить это прелестное заведение еще раз. - Я по ее голосу слышал, что она улыбается, довольно улыбается. Я молчал.

   - Скорее всего, убийца кто-то из клиентов. Сомнение вызывает еще муж хозяйки, но не думаю... Надо будет непременно сходить на "Прекрасную Лорелей". Я узнала у хозяйки, представление будет послезавтра. С новой актрисой, заметьте. В девять, как обычно. Должен быть аншлаг, но я уже предусмотрительно выторговала нам пригласительные...

   - Не нам, госпожа Хризштайн, - наконец прервал я ее. - А себе. Потому что я с вами никуда больше не поеду.

   Подали экипаж, и к моему возмущению, я увидел, что несчастная Пиона в одной тонкой рубашке, дрожа от ночной свежести, плетется позади него.

    Лидия кивнула на нее:

   - Пойдете, господин инквизитор, никуда вы не денетесь.

   Я молчал, решив, что возмущаться или спорить с безумицей все равно бесполезно.

   - Иначе... - Лидия секунду помолчала. - Иначе я отправлюсь сама. Но не одна, как вы понимаете. Как думаете, кто мне составит лучшую компанию: новый кардинал или же стоит пригласить вояга?

   - Кого хотите, - равнодушно ответил я. - Давайте уже поедем, Пиона замерзла.

   Лидия раздраженно отрезала:

   - Не мы поедем, господин инквизитор, а я поеду.

   Что за ребячество? Она прошла мимо, раздраженно подхватила цепь Пионы, запихнула несчастную девушку в экипаж и велела извозчику трогать. Я смотрел им вслед, чувствуя, как соленый морской бриз играет прядями несобранных волос и пробирает до костей.

ГЛАВА 5. Хризоколла

   Я откинулась на мягкое сиденье, устало прикрыв глаза и дурея от злости. Сопляк! Сколько можно возиться с ним и уговаривать! Ничего, пусть подумает над своим поведением, глядишь, пока добирается пешком домой, может дурь из головы и выветрится. Мерное покачивание экипажа усыпляло, но тревожные мысли со скрипом неслись по порочному кругу, словно сломанная ярмарочная карусель, что сорвалась и летит в толпу. Дикая ярость при виде мечтательного личика Пионы, потом вспышка гнева на неосмотрительное замечание инквизитора про корсет, соперничество с хозяйкой борделя - я ощущала, что во мне что-то необратимо изменилось. Заглянув вместе с грибной колдуньей в бездну, я оставила в себе часть ее безумия, и теперь та мерзкая старуха тянет ко мне руки, чтобы прорасти зловонными спорами. Мне всегда было плевать на собственную внешность ровно до тех пор, пока не надо было ею пользоваться, а теперь... Я вцепилась в волосы, отчаянно сжимая кулаки, пока боль в стянутых висках не отрезвила разум. Подняв взгляд, я тяжело уставилась на бледную Пиону. Интересно, почему я так взбесилась от ее появления? Красавчик ли тому виной со своим дурацким заступничеством или влияние новообретенного демона? Непрошено всплыло воспоминание так и не состоявшегося поцелуя, больно кольнувшее самолюбие. Инквизитору уже второй раз удалось соскользнуть с крючка, как такое возможно? Я теряю навыки, старею? Ужас пробрал меня до костей, я встряхнула головой.

   - Г-госпожа, - девчонка отчаянно дрожала, то ли от холода, то ли от страха. - Я больна?

   На секунду представив эксперимент с внушением этой несчастной симптомов звездной сыпи, я с усилием отогнала эту мысль и сказала, продолжая ее рассматривать:

   - Не знаю. Вероятность заболеть существует всегда.

   Она попыталась обхватить себя руками, чтобы согреться, но ей мешали тяжелые браслеты на запястьях.

   - Зачем я вам нужна, госпожа? Если я больна, то зачем?

   Карусель в голове вдруг дрогнула и замерла, оглушительная тишина и равнодушие приняли меня в свои объятия. Я спокойно отцепила браслеты и разомкнула ошейник, небрежно бросив их на сиденье. Провела пальцами по ее щеке, девчонка дернулась и попыталась отстраниться, а я размышляла почти трезво. Пиона очень красива, той особенной привлекательностью юности и невинности, хотя... Она словно налитое соком спелое яблоко с едва заметной червоточиной, которая гнездится в ее глазах, полных страха и недоверия. Совсем юная, можно сказать почти ребенок, холеный ребенок, она явно не из крестьянской и даже не из ремесленной среды. Что она там несла про гарем и книжки? Образованная? Как попала в рабство и как давно? Я отвернула край ее рубашки, провела по шее, шикнула на нее, когда она попыталась воспротивиться, отвернула рукава. На запястьях ожидаемо обнаружились синяки, почти сошедшие.

   - Давно тебя продали?

   Пиона вырвалась наконец и забилась в дальний угол экипажа.

   - Три недели назад.

   - Дай угадаю. Ты сбежала с возлюбленным, чтобы тайно с ним обвенчаться против воли родителей, а он возьми и продай тебя, да? - я насмешливо смотрела на нее.

   - Нет, - выдавила она.

   - Неужели? А кто же тогда тебя продал? Или ты из опальной Мирстены?

   - Нет, - опять покачала головой.

   - Не заставляй меня гадать, милочка, - я пересела на ее сторону, притянув ее к себе и крепко сжав плечо.

   - Отчим, - пискнула Пиона. - Пустите, пожалуйста.

   - А мать что же? Не возражала?

   - Она... - девчонка сморщила носик, ее глаза подозрительно заблестели. - Не знаю, при смерти маменька была...

   Я еще раз вгляделась в свое приобретение, раздумывая над перспективой. Девчонка наивна до безобразия, хотя образованна, возможно, даже из благородных. Наверняка, еще и восемнадцати нет, раз отчим продал.

   - Лет сколько тебе? - спросила я, беря ее за руку и разглядывая пальцы, пухленькие и нежные, к тяжелой работе явно не приспособленные. Вздохнула и покачала головой, ох и придется с ней повозиться.

   - Восемнадцать.

   - Неужели? Когда исполнилось?

   - Вчера, - и Пиона наконец не выдержала и горько разрыдалась.

   - Ушлый у тебя папаша попался.

   - Он мне не отец! - выкрикнула она, глотая слезы, глаза яростно сверкнули.

   - О как, и сколько же он за тебя выручил? Или ты уже не девицей-то была на момент продажи? Да хорош слезы глотать! - прикрикнула я на нее, впрочем, и так зная ответ. Девчонка заголосила еще больше, уткнув голову в колени. - Наверняка нет. За девственницу бы дали дорого, тем более такую хорошенькую. Сам небось-то и попользовался, да?

   Новый взрыв рыданий был ответом.

   - Клиентов-то много было уже? Ну хватит сопли развозить! Лицо опухнет. - Я похлопала ее по спине, ненавижу утешать, но у нее похоже начиналась истерика. Пусть выплачется, отдохну пока. Я сомкнула глаза и мгновенно провалилась в тяжелую полудрему. Мне привиделся огромный механический паук на тонкой проволочной паутине, я шла к нему по дрожащим нитям и все время оступалась, балансируя на призрачной грани между бездной и зыбкой реальностью. Паук шевелил лапами, отчего паутина колыхалась, а я отчаянно пыталась поймать ритм, который все время ускользал, складываясь в ненавистную мелодию колыбельной...

   Было уже далеко за полночь, в доме все спали. Все, кроме Антона. Он испуганно вглядывался в темноту, но завидев меня, вздохнул с облегчением.

   - Хриз, почему так долго? Все нормально? - он бросился ко мне, но осекся, заметив бледную тень Пионы. - Кого ты еще притащила?

   Я устало кивнула ему и сказала:

   - Ну ты же просил не безобразничать, так что пришлось довольствоваться скромной добычей.

   - Ты... ее украла? - мальчик испуганно вгляделся в мои глаза.

   - Нет, я ее честно добыла, - я улыбнулась и добавила, вспомнив про йодированную настойку. - Почти честно.

   - Ко мне в комнату, - бросила я Пионе и отправилась наверх.

   В комнате я прикрикнула на девчонку, что столбом застыла на пороге.

   - Пошевеливайся, расшнуруй корсет.

   Эта неумеха провозилась дольше обычного, но через полчаса все-таки справилась, а я смогла наконец вздохнуть полной грудью. Пока я ковырялась в шкафу, раздумывая, чтобы такое найти ей на первое время, она довольно неплохо держалась, лишь изредка тихо всхлипывая. Вытащив старое платье, с сомнением прикинула его на пышную фигуру Пионы. Надо будет расшить в груди и бедрах, но потом все равно придется заказывать для нее новые платья.

   - Раздевайся, - скомандовала я. Девчонка замерла, испуганно глядя на меня.

   - Г-госпожа, вам же не нравятся женщины?.. - ее вопрос повис в воздухе робким облачком страха.

   - Не зли меня, раздевайся быстрее, - и кинула в нее платьем. Она деревянными пальцами подобрала его и стала стягивать с себя тонкую рубашку, обнажая молочно-розовое тело. Но я не дала ей натянуть на себя обновку, подойдя к ней и разведя в сторону ее руки, потом заставив обернуться ко мне спиной. Внешних повреждений было мало, незначительные, уже зажившие синяки на внутренней стороне бедер, длинный заживший рубец от хлыста надсмотрщика на спине, ссадины на пояснице.

   - Одевайся. И садись, - кивнула я ей на кресло перед зеркалом. Пиона торопливо натянула темно-зеленое платье, которое морщило ей в подмышках и неприлично обтягивало грудь, и уселась, украдкой поглядывая на себя в новом облачении. Я подобрала густые с медным отливом волосы в высокую прическу, покрутила перед зеркалом ее голову. Высокая прическа ей определенно шла, но тогда на шее открывалось невольничье клеймо. Высокий воротник или пустить хвост книзу?

   - Что умеешь, сколько было клиентов? - спросила я, выбрав компромисс в виде полураспущенных волос, подобранных вверх лишь у висков.

   Губы у девчонки задрожали, и я резко окрикнула:

   - Не вздумай опять рыдать, иначе мигом вернешься обратно, к госпоже Розмари. - Я наклонилась к ней и с силой вцепилась в плечи. - Я дико устала и не собираюсь с тобой возиться, слышишь?

   - Я... ничего... после того, как продали... надсмотрщик сказал, что должен проверить качество товара, - ее голос дрожал, Пиона закусила губы, сдерживая всхлипы. - Я должна было что-то сделать, но не смогла!.. А потом меня купил муж госпожи Розмари, он тоже... Было так отвратительно и грязно... Я не хочу туда возвращаться, пожалуйста!

   - Ты веруешь в Единого? - спросила я рассеянно, вспоминая незлым тихим словом матушку Гён.

   - Да, конечно, - Пиона кажется отвлекалась от своих переживаний. Я присела на корточки, развернула ее к себе и взглянула ей в глаза.

   - Послушай, что тебе скажу. Я не буду с тобой больше нянчиться, и поэтому сейчас это в первый и последний раз. Во-первых, выкинь из головы все глупости про грех и прощение, что вещает тебе церковь. Ты не грязная и не грешная, твоей вины в случившемся нет и быть не может. Во-вторых, ты не обязана прощать своим обидчикам. Нет, ты конечно можешь это сделать, если хочешь. Надеюсь, что не станешь. И в-третьих, твое тело, - я провела рукой по ее волосам, линии подбородка, плеч, коснулась груди. - Не храм и не что-то особенное, слышишь? Это просто тело. Да, с тобой сотворили насилие, это страшно, но это не катастрофа, от этого не умирают, слышишь? Выкинь глупости про самоубийство и о том, что твоя жизнь закончена. Поверь, есть много худшие ситуации.

   Я поднялась и теперь смотрела на Пиону снизу вверх.

   - Я дам тебе шанс на свободу. Но за него придется побороться. Так что привыкай к мысли, что за себя нужно сражаться. И не жди, что кто-то придет и спасет тебя, так бывает только в твоих книжках. Образованная, кстати?

   Пиона кивнула, теперь уже смотря на меня расширенными глазами.

   - Вот и отлично, вытри сопли и слушай внимательно. Я тебя купила не просто так, а для вполне определенного человека. За него ты должна будешь выйти замуж. А свободу получишь в качестве свадебного подарка.

    - Но... я не понимаю, - Пиона растерянно смотрела на меня. - Зачем? И кто он? Почему он не может найти себе достойную жену?

   В дверь постучал Антон и принес мне травяную успокоительную настойку на меду.

   - Пей, я подожду, - сурово сказал он и замер у двери.

   - Я выпью, спасибо, - мягко сказала я, выпроваживая его. - Пиона принесет тебе стакан, заодно покажешь ей комнату, отведи боковую, там еще не обустроено, но сойдет.

   Мальчик заколебался, потом кивнул Пионе:

   - Проследите, чтобы она выпила, пожалуйста.

   Я неохотно взяла теплый стакан с ароматной смесью, сделала глоток.

   - Достойную, говоришь? А ты значит не достойная?

   - Но я же... - она запнулась, подбирая слово. - Я...

   - Грязная шлюха? - насмешливо протянула я, словно провозглашая тост.- Ты так о себе думаешь?

   Пиона понурилась, а я чувствовала, как меня опять несет. Я отставила стакан, подошла к ней, задрала ее подбородок и прошипела:

   - Запомни, еще раз услышу от тебя, что ты недостойная, грязная или же порочная, отлуплю розгами, слышишь? Так, что на задницу сесть не сможешь недели две! Будешь думать про себя плохо, точно так же будут о тебе думать окружающие, поняла? Задрала голову, кому сказала! Так и держи!

   Я застыла, потом рывком подняла Пиону, провела рукой линию от ее макушки, осознав, что девчонка почти на голову ниже меня, а Ивонна и вовсе меньшего роста была. Я опять усадила Пиону в кресло, положила руки на ее шею, уставившись застывшим взглядом на зеркало, но видя перед собой стену комнаты в борделе, расцвеченную щедрыми брызгами крови. Пиона испуганно схватила меня за руки:

   - Не надо, я не буду больше, госпожа... пожалуйста, я все поняла.

   - Заткнись, - я переместила руку к ее животу, ткнув указательным пальцем в правое подреберье. - Ничего не понимаю... - пробормотала я, прикрыв глаза и мысленно восстанавливая вид раны. Я думала, что рана была нанесена снизу вверх, что естественно для удара ножом или кинжалом, но рисунок брызг терял в силе именно от верхней точки. - Демон, ведь неудобно же!

   Если предположить, что жертва сидела в кресле перед зеркалом, слегка повернутом к стене, и удар был нанесен ей в таком положении, то как убийца должен был изогнуть руку, чтобы не вспороть, а именно рассечь кожу? Я изогнулась, теоретически возможно, но все равно неудобно. А если жертва все-таки не сидела? Я за шкирку подняла Пиону с кресла и скомандовала:

   - На колени! Быстро, - и не дожидаясь, подсекла ее под коленями, пригвоздив к полу. Впрочем, девчонка уже не сопротивлялась, она поняла, что ее не собираются убивать, просто у хозяйки странные причуды. Нет, на коленях жертва определенно не стояла, брызги располагались бы несколько ниже. Я застыла в отчаянии, чувствуя, что мысли, словно навечно связанные фигурки карусели, со скрипом понеслись по второму кругу.

   - Госпожа, я могу встать? - робко спросила Пиона, выведя меня из ступора.

   Ее милое личико скривилось в страдальческой гримасе в зеркальном отражении, и я отстраненно подумала, что оно слишком невинное. Прическа ей шла, но открытый лоб вкупе с большими темными глазами делали ее похожей на святую заступницу, так, как их любят изображать на церковных росписях.

   - Нет, - сказала я, отпуская ее плечи, поискала глазами ножницы, не найдя, вытащила кинжал из сапога. Прежде, чем девчонка успела испугаться, отсекла спереди толстую прядь ее волос и разровняла челку, склонив голову набок и любуясь на результат.

   - Госпожа! - Пиона вскрикнула и схватилась руками за волосы. - Зачем?

   - Так тебе определенно лучше, вставай, - теперь облик Пионы уже не казался таким простым и невинным, появилась легкая пикантность и загадочность. - А знаешь, плохо, что у тебя было так мало клиентов, сложно тебе придется...

   - Почему?

   Я сделала глоток остывшей настойки, но не ответила девчонке, задержала жидкость во рту, потом прыснула ею на стену, наблюдая за потеками. Кровь гуще, конечно...

   - Потому что не умеешь ничего. А своего будущего мужа тебе придется добиваться и соблазнять.

   - Но я не понимаю, я думала, что это он хочет... Нет?

   - Нет. Он ничего не знает и знать не должен. Он - страшный человек, знаешь ли. Безумец, живущий в собственно причудливом мире. Куда никого не пускает. И тебя не пустит. Но ты же умная девочка, сможешь? - я устало улыбнулась. - Впрочем, тебе деваться некуда. Если не добьешь предложения руки и сердца за два месяца, отправишься обратно в бордель. Так что лучше тебе уж расстараться и угодить одному мужчине, чем потом всю жизнь ублажать многих, верно?

   Я без сил опустилась на кровать, чувствуя, что нет сил даже раздеться.

   - Кстати, - вспомнила я, не удержавшись от возможности поиздеваться. - Ты обязательно должна понравиться его отцу. А это будет пожалуй сложнее, потому что он еще больший сумасшедший. Ты знаешь, что его тихо ненавидят все женщины в этой части города? То, что он делает с их волей, заставляет их сходить с ума. Каждая клянется, что никогда больше ногой сюда не ступит, не поддастся больше соблазну, что вчера это было в последний раз, когда она позволила себе это изумительное наслаждение... Но приходит новый день, и все они возвращаются... - я широко улыбнулась. - Чтобы еще раз вкусить запретное... Ступай спать.

   Пиона нерешительно застыла у двери.

   - Госпожа?..

   - Что еще? - раздраженно буркнула я, откидывая голову на подушку и закрывая глаза.

   - Разве я не должна помочь вам раздеться?

   - Я сама, иди уже...

   - Но у вас такой уставший вид... А настойка? Тот паренек сказал, чтобы я проследила...

   Она, что, вздумала мне указывать? Я схватила стакан и запустила им в Пиону:

   - Пошла вон!

   Она спряталась за дверью, но потом упрямо выглянула и спросила:

   - Скажите хотя бы, как его зовут?

   Не было сил даже пальцем пошевелить, что уж тут говорить о том, чтобы встать и оттаскать ее за волосы, поэтому я просто ответила:

   - Мартен. Его зовут Мартен. Завтра ты с ним познакомишься. И если сейчас же не исчезнешь, клянусь, встану и придушу.

   Перед тем, как провалиться в недолгий сон, отвоеванный у остатка ночи, у меня перед глазами промелькнуло чудное виденье Пионы в аккуратном чепчике и корсете с торчащей пышной грудью, крепкими ручками замешивающей тесто и радушно принимающей покупателей в пекарне...

   Сквозь сомкнутые веки я ощущала теплые солнечные лучи, что ползли ленивой янтарной мухой по моему лицу. Просыпаться не хотелось, но я подхватилась на кровати, осознав, что сдобой не пахнет. Глубоко втянув воздух, который пах легким ароматом лавандового масла и совсем чуть, на грани обоняния - выпечкой, я наткнулась взглядом на цветущую мордашку Пионы, что сидела напротив меня с импровизированным опахалом из тонкой промасленной бумаги.

   - Что ты тут делаешь?

   - Выспались, госпожа? - она до отвращения жизнерадостно улыбнулась и встала. - Я приготовила вам воду для умывания...

   Я с удивлением поняла, что действительно выспалась. Впервые за последние два месяца... И чувствовала себя почти довольной жизнью, как оказывается мало надо человеку для счастья.

   - Почему не пахнет сдобой? Пекарня не работает, почему? - я потерла переносицу и потянулась на кровати.

   - Работает. Я придумала, как устранить запах, что вам досаждает. Ваш брат мне рассказал, почему вы такая злая. Потому что плохо спите и питаетесь. Наша настоятельница, матушка Еванесса всегда говорила, что от этого все беды и случаются. Поэтому я...

   - Да неужели? - пробормотала я, неохотно соскальзывая с кровати и бросая взгляд на настенные часы, которые - о, ужас - показывали почти половину девятого.

   - Поэтому я развесила мешочки с кусочками древесного угля, вон, смотрите...

   Я повернула голову к плотно закрытому окну, над которым действительно красовались загадочные мешочки.

   - Он прекрасно поглощает любые запахи, мы так в монастыре спасались от жуткого запаха мясобойни, что была у нас под боком. А еще Антон сказал, что вы любите аромат лавандового масла, я и пропитала...

   Я отключилась от ее болтовни, прошла в ванну и плотно закрыла за собой дверь. Тут меня действительно ждала полная чаша для умывания, в которой плавали лепестки роз. Вот что за бред? Она этому в своих глупых книжках про гаремы с таинственными наложницами начиталась? Где она розы-то нашла, чтобы лепестки оборвать? Я уже открыла рот, чтобы отчитать глупую девчонку, как мой взгляд упал на зеркало. Оно было запотевшим, а на нем было нарисованы два скрещенных меча, словно на пиратском флаге. Ее рук дело? Я вылетела из ванны, подтащила Пиону к зеркалу и ткнула в него носом.

   - Что за чепуху ты нарисовала?

   Она отчаянно замотала головой:

   - Я не понимаю, что случилось? Что нарисовала? Или вам не понравилась вода? Недостаточно горячая? Я ее нагревала на солнце, но если хотите, то могу спуститься...

   - Замолчи! - Пиона действительно не понимает или не видит... Я перехватила ее руку, поднесла к зеркалу и провела по рисунку, стирая линии. Потом с ужасом поняла, что ее ладонь после этого действия осталась абсолютно сухой.

   - Зеркало чистое? - упавшим голосом спросила я, чувствуя, как стремительно портится настроение.

   Пиона недоуменно взглянула на меня, потом взглянула на зеркало, потерла рукавом невидимое пятнышко в углу и ответила:

   - Чистое, но если вы желаете, чтобы я...

   - Не желаю, иди, - я с трудом вытолкала ее обратно за дверь, она рвалась помогать мне в омовении.

   Я умылась, старательно не глядя в зеркало, которое упрямо продолжало смущать зрение фальшивым узором. Спешно разделась, окатила себя остатками воды и вдруг очень явственно почуяла крепкий запах табака и кожи. Мара атамана никогда не появлялась в зримом обличье, только голос в моей голове, запахи, а еще легкое покалывание в кончиках пальцев, как если бы он вновь учил меня мастерству карточного шулера.

   - Что же ты хочешь мне сказать, атаман? - прошептала я, рассматривая остаток воды в чаше, в которой сиротливо плавали лепестки. Так и мысли мои сновали медленно и лениво в прозрачном потоке событий, но неожиданно их узор сложился радугой и мгновенно распался на миллионы цветных осколков. А я поняла, как одним взмахом решить трудности с финансированием, быстро обрести благодарность вояга, спровоцировать убийцу, а заодно досадить инквизитору. Последнее было почему-то особенно привлекательным в предстоящем мероприятии...

   Я решила не мешкать с задуманным, но на выходе с ванны меня перехватила решительно настроенная Пиона.

   - Госпожа, вы куда? Давайте я вам волосы уложу...

   Я сообразила, что волосы у меня действительно даже не причесаны. Я поискала глазами гребень и обнаружила его в руках у девчонки, которая радостно мне улыбнулась и кивнула на зеркало.

   - Садитесь, вы даже не представляете, как хорошо я умею причесывать...

   - Неужели в монастырях теперь и такому обучают? - не удержалась я от ехидства.

   - Нет, что вы! Это меня Агнесс научила, пока я... - девчонка опять запнулась, стиснула зубы, но нашла силы продолжить. - Вы даже не представляете, какая она мастерица! И причешет, и накрасит, и оденет, ровно куколку, и вот уже, глядишь, совсем другой человек!

   Я наблюдала, как Пиона ловко расчесывает мои спутанные космы и забирает их наверх в достаточно сложную конструкцию из нескольких отдельных косичек и свободных локонов.

   Похоже, что она успела расшить платье, которое сидело теперь практически свободно. Ее лицо светилось нездоровым энтузиазмом и трудолюбием, и меня это признаться несколько озадачивало. Неестественная реакция.

   - Что ты можешь сказать про мужа госпожи Розмари? - рука Пионы слегка дрогнула, а я поморщилась от слишком резкого рывка гребня. - Что он за человек? Он действительно уехал неделю назад?

   - Да, - кивнула девчонка, продолжая расчесывать и заплетать, но теперь ее движения стали слегка неуверенными.

   - Так что ты о нем думаешь? - настойчиво повторила я свой вопрос.

    - Он... плохой человек. Госпожа, я всю ночь думала над вашими словами. - Пиона решительно кивнула моему отражению. - Я буду бороться за свою свободу. У меня получится забыть...

   - Забыть? - прервала я ее, вставая с кресла. - Даже не вздумай. Я буду тебе напоминать. Ты должна все помнить.

   Пиона в испуге отступила от меня, прижимая к груди гребень.

   - Ты должна вспоминать о нем, о своем отчиме, о... кто там еще был? Вспоминать каждую деталь, ярко и подробно. Знаешь зачем?

   Девчонка отрицательно помотала головой, разом потеряв весь румянец.

   - Чтобы бороться. Чтобы это никогда не повторилось. Нельзя бежать от кошмара, потому что бесполезно. Потому что однажды он все равно догонит и превратится в страшную явь. Мало не покажется. Поэтому каждый вечер вспоминай. Вспоминай так, как если бы смотришь на все со стороны. Думай. Анализируй. Ищи слабости. Свои и обидчика. Свои устраняй, его - запоминай. Голову научись уже использовать, дура.

   Я села обратно и кивнула ей продолжать. Руки у нее слегка дрожали.

   - Бороться, говоришь готова? Тогда ответь, как бы сейчас поступила, случись все вновь.

   Пиона замешкалась, потом сжала гребень так, что костяшки пальцев побелели.

   - Я бы дралась, царапалась, кусалась, я бы...

   - Ответ неверный, - отсекла я. - Надумаешь другие варианты - скажешь. Довольно.

   - Но я... Я же не закончила, госпожа!

   - Ничего, будет пикантная незавершенность образа, - ответила я, разглядывая забранные только с одной стороны волосы.

   - Антон сказал, чтобы вы обязательно спустились к завтраку!.. - крикнула она мне вдогонку.

   Как ни странно, но завтрак я и не собиралась пропускать. Пиона семенила за мной следом, готовая вцепиться, если я вдруг попробую ускользнуть. Мало мне Антона, который словно старенький дедок ходит и ворчит на меня, так еще и эта соплячка будет следить за мной?

   Почти все обители дома были в сборе за столом, встретив меня удивленными взглядами. Я редко завтракала, тем более в общей компании.

   - Что за кислые лица? - я жизнерадостно им улыбнулась, наблюдая, как мрачнеет Антон. Его мои перепады настроения всегда беспокоили. - Что у нас сегодня на завтрак?

   Мартен кивнул мне, здороваясь и бросая робкий недоуменный взгляд на Пиону:

   - Д-д-доброе утро. Я п-п-приготовил б-б-блинчики с м-м-медом, - он заикался больше обычного.

   - Спасибо, Мартен, - я указал на девчонку. - Познакомьтесь, это Пиона. Она... мм... моя дальняя родственница. Вот приехала в Кльечи, думает поступать в Академию... - в глазах Мартена мгновенно зажегся интерес, стоило ему услышать про вожделенную Академию. Отлично, начало положено. - Садись, Пиона. Позавтракаешь с нами. А где Тень?

   - Я тут, госпожа, - с порога ответила Тень, запыхавшись. - Простите, опоздала, но госпожа Изхази просила меня...

   Я резко прервала ее, с шумом отложив столовые приборы:

   - Заткнись! Ты помнится уже отработала свою стоимость, верно?

   - Не знаю, госпожа, - Тень растеряно смотрела на меня, недоумевая.

   - Антон, пригласишь завтра поверенного, оформим вольную. И чтобы завтра же убралась из моего дома!

   Тень застыла изваянием, потом кинулась мне в ноги.

   - Госпожа, не гоните, прошу вас! Мне некуда идти, вы же знаете!

   Я брезгливо отпихнула ее.

   - Можешь отправляться к господину Тиффано, которому ты так любезно, за моей спиной, изволила помогать!

   - Но, госпожа! Он же сказал, что вместе с вами работает! Я думала, что помогаю вам в дознании!

   Я схватила ее за шиворот и притянула к себе:

   - Ты - у меня - за спиной - рисовала - по его - просьбе! Даже не подумав известить меня! Я выглядела полной дурой, когда он! он швырнул мне твои! твои рисунки!

   - Но, госпожа! - Тень вцепилась в меня с силой. - Вы вчера выглядели так ужасно, когда вернулись. На вас лица не было, а потом вы заснули, Антон сказал вас не беспокоить! Я не думала, что вас это так расстроит! Простите меня, пожалуйста! Не гоните, прошу вас!

   К сожалению, я действительно не могла ее выгнать. Слишком ценный у нее Дар. Но хороший урок преподать стоит.

   - Если я еще раз узнаю, что ты, или кто-то из вас, - я обвела всех яростным взглядом, - общаетесь с инквизитором за моей спиной, вышвырну к кошачьему демону из дому! А ты, - я тыкнула пальцем в Тень, - наказана! Будешь сидеть дома, пока не разрешу выйти, поняла?

   - Но детки из приюта, а Евочка...

   - Молчать! - я стукнула ладонью по столу так, что зазвенели тарелки, поморщилась от боли. - Не нравится - можешь убираться к Евочке прямо сейчас!

   Тень поникла и покорно кивнула головой. Она уж слишком привязалась к ребенку. К чужому ребенку. Так что ей пойдет на пользу домашний арест.

   Я улыбнулась как ни в чем не бывало.

   - Удивительно вкусные блинчики, Мартен. Вы чудесно готовите. Кстати, Пиона...

   Девушка испуганно взглянула на меня, оторвавшись от тарелки, она сидела рядом с Мартеном, вся как на иголках, стараясь лишний раз в его сторону не смотреть. Никуда не годится.

   - Будешь помогать Антону по дому. Тем более, пока Тень наказана. И еще тебе будет задание. Освободишь подвал, ту половину, что не занята пекарней. Чтобы к моему возвращению там было чисто и пусто.

   Пиона кивнула, а Мартен возмущенно вскинулся.

   - Г-г-госпожа Хризштайн, п-п-простите, но там мои...

   Я поторопилась его прервать:

   - Мартен, позвольте вам напомнить, что по договору аренды вы имеете право только на половину подвала и часть первого этажа.

   - Н-н-но что мне д-д-делать с...

   - А меня не волнуют ваши поделки, Мартен. Пиона, можешь вынести их на помойку.

   - Нет! - надо же, у него даже заикание пропало.

   - Словом, мне все равно, что вы там решите с ними делать, - кивнула я им обоим, словно связывая их. - Можете выкинуть, можете переставить в другое место, но чтобы к моему возвращению там ничего не было. И кстати, мне надо будет отлучиться по делам. Если придет госпожа Розмари, - Пиона вздрогнула. - Угостите ее выпечкой, извинитесь за мое отсутствие и попросите меня подождать.