Мисс Кэтрин Уоррингтон стала леди Кэтрин Дарроу, невиданный взлет за бесприданницы из провинции. Но не стоит забывать, что над лордом тяготеет проклятие, которое убивало каждую женщину, осмелившуюся вступить с ним в брак, и даже если чары невластны над самой Кэтрин, не значит, что враги не попытаются исправить это упущение.
Леди и лорду предстоит столкнуться со своими врагами лицом к лицу.
И история обретет свой финал.
Леди строгих правил. Леди и лорд. Карина Пьянкова
Мисс Оуэн вышла к обеду с огромным опозданием и была она мрачней октябрьского неба. Глаза девушки были настолько красны, что и самые недогадливые поняли бы: девушка не так давно плакала.
Хозяин дома все еще не соизволил спуститься к столу, но лорд Дарроу есть лорд Дарроу, он может позволить себе некоторые вольности. Впрочем, в последнее время у моего супруга появилась привычка извиняться за подобные поступки.
Я не знала, как себя вести, все-таки причиной расстройства подруги наверняка стал мой муж. А выступать против собственного супруга было не настолько легко и просто, как против деспотичного опекуна. Я продолжала сочувствовать Эбигэйл и желать ей всяческого счастья, но теперь у меня появилось куда больше причин прислушиваться к мнению его милости. То есть Николаса, разумеется, Николаса. Супруг категорически не выносил, когда я обращалась к нему официально, сама не знаю почему. Но привыкнуть называть его по имени до конца пока так и не удалось.
– Что случилось, моя дорогая? – спросила я у подруги, ловя себя на том, что снисходительные нотки в моем голосе то и дело проскальзывали. Даже мне самой не нравилась подобная манера разговора, так что, подозреваю, Эбигэйл также не очень обрадовалась тому, как я к ней обращалась.
– Словно бы вы сами не знаете, – пробормотала в ответ мисс Оуэн и уставилась в тарелку.
Мистер Уиллоби и мистер Оуэн переглянулись и как-то странно хмыкнули. Хотелось верить, что не одобряли молодые люди все-таки Эбигэйл, а не меня.
– Вы обещали, Кэтрин, что постараетесь помочь мне и измените мнение дяди!
В следующий раз нужно будет постараться выбирать более точные формулировки. Я честно старалась помочь Эбигэйл с ее несчастной любовью, но гарантировать свою победу над упрямством лорда Дарроу у меня не хватило бы самоуверенности.
– Делаю все, что в моих силах, – спокойно ответила я, пожимая плечами. – Словно вам неизвестен нрав вашего дяди.
Мои отношения с лордом Дарроу… кардинально не изменились. Он все также остался для меня строгим старшим, пусть и стал относиться ко мне лично чуть более снисходительно. При этом почему-то все племянники лорда Дарроу наперебой утверждали, будто теперь, когда мы стали мужем и женой, я приобрела над ним какую-то особую, практически мистическую власть. Избавить всю троицу от опасных иллюзий никак не удавалось, пусть я и не единожды старалась. Впрочем, имелись некоторые подозрения, что, к примеру, мистер Уиллоби прекрасно осознает реальное положение дел, но просто не желает упустить лишний случай поиздеваться над «тетушкой».
Да, меня теперь при каждом удобном случае называли именно тетушкой. И самое неприятное в том, что я действительно ею стала после свадьбы, и оспорить это было никак невозможно.
– Эбби, оставь уже в покое бедняжку Кэтрин. Мисс Уоррингтон она или леди Дарроу, дядя остался прежним, – вступился за меня мистер Уиллоби, за что я испытала огромную благодарность. Порой моя подруга становилась смертельно утомительной.
Мисс Оэун потупилась. Глаза ее подозрительно заблестели, и я едва удержалась от того, чтобы поморщиться. Не выносила слез, в особенности слез подруги. И Эбигэйл, кажется, в полной мере осознала, как именно можно добиться от меня желаемого.
Разговор мог бы продолжаться и дальше в том же ключе, но, слава Создателю, сам предмет разговора наконец пожелал явиться.
Слуги тут же засуетились, ставя еще один прибор для хозяина дома.
Лорд Дарроу, мой законный супруг, был слегка бледен и, несомненно, утомлен, что неудивительно для человека его возраста, второй день не показывавшегося дома. Я посмотрела в глаза мужу совершенно бесстрастно и предельно вежливо поздоровалась.
Николас тяжело вздохнул.
– Кэтрин, дела государства подчас отрывают меня от семьи, у вас был шанс уяснить это еще до нашей свадьбы.
Я ответила на укоризненный взгляд абсолютным бесстрастием.
– Разумеется, я понимаю, насколько вы заняты, милорд.
На лице мистера Уиллоби появилось выражение просто неописуемого веселья.
– Кэтрин, нет, я не мог предупредить. Не забыл, а не мог, – со вздохом произнес мужчина.
Кивнув, ответила:
– Ни капли не сомневаюсь, ваша милость.
Николас сел во главе стола и уставился на меня так, словно это я два дня без каких бы то ни было объяснений отсутствовала дома.
– Кэтрин, сегодня я пригласил мистера Лоуренса, ювелира, чтоб он показал некоторые свои работы вам и Эбигэйл.
Ну надо же.
– Я не беру взяток.
Супруг закатил глаза и выразительно посмотрел на племянников.
– Трижды подумайте, прежде чем жениться.
Стало быть, «трижды подумайте»?
– Вы только что усугубили свое и без того незавидное положение, сэр, – уведомила я Николаса, начав продумывать, как отыграться на муже за такое бессовестное поведение.
Матушка всегда говорила, что хорошая супруга должна быть послушной и покорной, безустанно вспоминая и то, что по закону после свадьбы жена становится едва ли не собственностью мужа. Слава Создателю, лорд Дарроу до такой степени тирании не доходил, оставляя мне право требовать отчета, по какой именно причине он бессовестно отсутствует дома неоправданно много времени. Впрочем, у меня имелись и иные права, достаточно многочисленные.
– Надеюсь, вы с Эбигэйл уже озаботились нарядами к рождественскому балу? – решил поднять менее опасную и менее неприятную тему Николас. – Ее величество жаждет представить вас высшему свету в качестве леди Дарроу.
Признаться, первого выхода в свет в качестве супруги его милости лорда Дарроу я боялась едва ли не настолько же сильно, как Благого и Неблагого двора фэйри разом. Можно было только догадываться, какие слухи обо мне и моей свадьбе ходили в столице, учитывая кошмарную историю с побегом и мистером Греем.
– Кажется, вы не слишком рады, моя дорогая? – осведомился супруг с затаенной тревогой. Посторонний, вероятно, и не заметил бы те чувства, что на мгновение проступили на лице его милости, но я достаточно хорошо знала Николаса, чтобы читать вот такие крохотные проблески эмоций, которые позволял себе изредка мужчина.
– Вы удивительно наблюдательны, супруг мой, – откликнулась я и решила отдать должное мастерству повара, чтобы избежать слишком многих вопросов.
После обеда лорд Дарроу настоял, что ему просто необходимо побеседовать с драгоценной супругой наедине. Мистер Уиллоби и мистер Оуэн явно расстроились, лишившись возможности развлечься за наш счет. Мисс Оуэн кротко вздохнула, как и положено благонравной девице, но я по глазам видела: ее тоже гложет любопытство.
Супруг отвел меня в библиотеку и благоразумно запер за собой дверь. Его племянники действительно не отличались особой тактичностью, когда речь шла о его милости и мне.
– Кэтрин, перестань дуться как ребенок, – обратился ко мне Николас, когда мы получили хотя бы какое-то подобие конфиденциальности, а потом обнял. – Я действительно не хотел тебя волновать, но вышло так, как вышло.
Хотела было начать вырываться, но быстро сообразила, что это будет точно лишним.
– Можно подумать, такое происходит впервые, – обиженно напомнила я. – И сколько раз я слышу одни и те же оправдания! Создатель и все святые… Мой муж ходит по дорогам фэйри, но не может отправить мне несчастную записку! Я спать толком не могла все эти проклятые два дня!
Мужчина засмеялся и поцеловал меня в лоб.
– Это называется справедливостью, Кэтрин. Сколько раз ты доводила меня едва ли не до сердечного приступа своими выходками?
Я поморщилась.
– Разве можно это сравнивать? – с обидой спросила я. – Я беспокоюсь о муже, а не о дальнем родственнике и воспитаннике.
Мой супруг тяжело вздохнул.
– Создатель, Кэтрин… Ты никогда не изменишься, не так ли?
Отвечать на риторические вопросы – лишь бесполезная трата времени.
– Я искал Тшилабу. Ее временная оболочка мертва, но сама она наверняка здравствует и поныне.
От упоминания цыганской ведьмы я сперва похолодела от ужаса, а потом буквально запылала от гнева. Искал Тшилабу? Один? Без меня?! Как можно было вести себя настолько легкомысленно?
– Я не желаю больше разговаривать с вами, милорд, – заявила я, даже не пытаясь скрывать охватившего меня гнева.
Попытка вырваться из рук мужа успеха не возымела, хватка у лорда Дарроу оказалась железной.
– Со мной была Шанта, а вдвоем мы можем противостоять моей сумасшедшей бабке. Успокойся, я не стал бы рисковать слишком сильно.
Последние слова разозлили меня еще больше. Слишком сильно… Он не хотел рисковать слишком сильно! А вот я не хотела овдоветь, пробыв замужем всего пару месяцев! Почему обязательно нужно искать Тшилабу? У нас есть все шансы пережить ее, ведь шувани стара!
И пусть с ним вместе была и Шанта, сильная и могущественная колдунья, у меня оставались огромные сомнения в том, что даже с ее помощью лорд Дарроу в состоянии без затруднений побороть свою бабку.
– Кэтрин, это необходимо, пойми же, наконец, – с горечью произнес супруг, все так же не давая мне освободиться из своих рук, – Тшилаба не тот враг, которого можно оставить за спиной и забыть. И она достаточно сильна, чтобы дожить до осуществления своей мести. Я не хочу постоянно волноваться за тебя и ждать удара в спину.
Мне были понятны и чувства мужа, и его мотивы… Но как унять собственный мучительный страх, что однажды он просто исчезнет и больше не вернется? Исчезнет, а я стану богатой влиятельной вдовой. И до безумия несчастной к тому же.
– Почему бы не взять меня с собой? Ведь я даю силу, – только и спросила я, пытаясь хотя бы избавить себя от пытки мучительным ожиданием.
Супруг покачал головой.
– Нет, Кэтрин, тебе ничего не должно угрожать. А безопасней всего здесь, в моем особняке, под защитой родовой магии.
Мне оставалось только бессильно злиться на упрямство лорда Дарроу. Прихотью фэйри я стала совершенным источником силы, и эта сила могла бы гарантировать мужу защиту от его безумной бабки-цыганки. Могла бы. Если бы мой супруг не боялся так сильно подвергнуть опасности уже меня. Временами я начинала подозревать, что мой лорд может просто не желать ставить свою способность решить любую проблему под сомнение. Но ведь речь о Николасе Дарроу, он выше подобных сомнений в собственной состоятельности.
– Но как же мои чувства? – не скрывая обиды, спросила я у мужа. – Почему никого не волнует, как я переношу это ожидания, не имея возможности узнать, что с вами?
Лорд Дарроу смотрел на меня с таким расстройством, с такой обидой, словно я причинила ему невыносимую боль. Разве это справедливо? В чем я-то виновата?
– Кэтрин, – непривычно ласково начал муж, – я понимаю, насколько ты волнуешься каждый раз… Но, пойми, мы не имеем право ждать. И рисковать тобою даже в малости я не желаю. В особенности, учитывая, что…
Я удостоилась выразительного взгляда. И ничего не поняла. Должно быть, глупею.
– Учитывая, что? – переспросила я, пытаясь сообразить, к чему именно клонит супруг.
От укоризненно покачал головой.
– Никогда не чувствовал себя настолько нелепо… Ты скоро подаришь мне наследника. И я ума не приложу, почему это я тебе сообщаю такую новость, а не наоборот.
У меня дар речи пропал от шока и смущения.
– Создатель, Кэтрин… – пробормотал муж. – Напоминаю, что если мужчина и женщина делят ложе, подобные последствия вполне предсказуемы. Мне кажется, такая разумная и прагматичная особа, как ты, не могла не знать, как появляются на свет дети.
Вот только… действительно даже не представляла, что уже в положении! Ни изменений настроения, ни странных пристрастий в еде, ни утренних недомоганий. Да, был один признак, который намекал, что ночи в супружеской спальне могли дать свои плоды, но без всех других верных примет беременности я просто предпочла проигнорировать это.
– Ты не рада? – почти с расстройством спросил лорд Дарроу.
Ответом послужил мой нервный смех.
– Я не могу быть рада или не рада. Я ведь даже еще толком не поняла, не осознала, но как…
Каждое слово давалось с трудом, хотя мне всегда казалось, будто я обладаю даром красноречия. Вот только сейчас все резко изменилось.
– Как я узнал? – закончил за меня мой собственный вопрос супруг с ироничной? улыбкой. – Я же колдун, Кэтрин. Я чувствую такие вещи, это ведь моя кровь. А если почувствовал я, то скоро почувствует и Тшилаба. Она сделает все, чтобы не позволить родиться нашему ребенку, потомку ее обожаемой Лачи.
В библиотеке словно бы похолодало. Теперь стало понятно, почему муж так упорно не желает брать меня с собой. Я стала уязвимой, теперь цыганская ведьма станет охотиться на меня, будет делать все, только чтобы убить меня и ребенка, который оскорбляет ее одним фактом своего существования.
Руки тут же легли на живот в защитном жесте.
– Не бойся, я не позволю Тшилабе причинить тебе хоть какой-то вред. Причинить вам хоть какой-то вред.
Мужчина коснулся легким поцелуем моего лба.
Интересно, как долго он уже знает о том, что я жду ребенка? Почему так долго молчал? Хотел дать мне самой осознать свое положение или молчал еще по какой-то причине, о которой я могу только догадываться?
– Я закрыл дитя от колдовства ведьмы, но не знаю, как долго моя защита будет действовать.
Значит, времени немного. Создатель, а есть ли вообще у нас время?
Я заставила себя улыбнуться. Жена ведь должна верить в своего мужа, не так ли? Особенно, если он могущественный колдун и второй человек королевства.
– Не стоит радовать остальных, что семейство скоро увеличится, верно? – тихо спросила я и прижалась к мужу.
Николас тихо вздохнул.
– Выйди ты замуж за одного из моих племянников, ничего этого бы не произошло, – услышала я горькое признание.
Пришло осознание того, как относится к нашему браку всемогущий лорд Дарроу. Он видит его как жертву с моей стороны, а не со своей. Учитывая разницу в нашем положении, весьма спорное утверждение.
– Я уверена, вам супруга была куда нужней, чем мистеру Уиллоби или мистеру Оуэну, – фыркнула я, уткнувшись лицом в плечо мужа. Не хватало только, чтобы спокойствие лорда Дарроу, всемогущего и ужасного, подтачивало чувство вины передо мной. – К тому же, я отношусь к вашим племянникам исключительно как к братьям. Да и они во мне всегда видели разве что докучливую родственницу. Пожалуй, даже не будь вы так богаты и влиятельны, сложно было бы найти для меня лучшего супруга.
Каждое мое слово шло от сердца, наверное, именно поэтому супруг поверил в сказанное и поцеловал, выражая и приязнь, которая царила между нами, и даже благодарность за мои слова.
Право слово, мне не везло во многом, но не в замужестве точно.
После разговора с супругом я по давно заведенной традиции отправилась в музыкальную гостиную, чтобы провести время с подругой. Послеобеденное время мы обычно проводили именно там. Я пела, Эбигэйл слушала и читала. Разумеется, сейчас, будучи хозяйкой дома, я уже не была так свободна как прежде, хозяйственные хлопоты занимали большую часть моего времени, что прежде проходило в праздности. Но даже и сейчас мы с подругой старались не изменять некоторым своим обыкновениям.
– Кэтрин, вы просто светитесь, – отметила мисс Оуэн мое радужное настроение. – Я рада видеть подтверждение тому, как с каждой минутой любовь ваша и моего дяди крепнет.
Небо могло упасть на землю, реки – выйти из берегов, однако одно останется неизменно – романтическая натура мисс Эбигэйл Оуэн. Она все еще верила в любовь как высшую причину для всего и отказывалась прислушиваться к доводам рассудка. Уже через неделю после того, как я стала леди Дарроу, дорогая подруга неким немыслимым образом убедила себя в том, что брак мы с ее дядей заключили из-за страстной любви, вспыхнувшей между нами. Все же рассудочные причины, которые побудили нас стать мужем и женой, Эбигэйл просто игнорировала как нечто, не заслуживающее внимания.
Лично мне казалось, что тот пресловутый свет, который я начала излучать внезапно, связан с новостью о беременности. Грядущее рождение ребенка все-таки радовало меня, пусть и заставляло чувствовать себя… беспомощной. Считается, будто женщина уже с колыбели готова стать матерью, раньше я тоже разделяла эту убежденность. Однако теперь, когда через несколько месяцев мне доведется дать жизнь собственному ребенку, готовой я себя совершенно не чувствовала.
– Любовь – самое прекрасное чувство из возможных, – продолжала тем временем подруга. Я уже давно перестала с ней спорить. Не люблю заниматься бесполезными вещами.
Но кто же родится, мальчик или девочка? И как назвать ребенка? Вряд ли муж станет слишком сильно возражать, если я сама выберу подходящее имя. Мальчик точно станет Эдвардом, и тут никто не сумеет переменить моего мнения. Но если родится девочка? Вообще-то я практически не сомневалась в том, что первенцем лорда Дарроу может быть исключительно мальчик, но что если будет дочь? Как можно назвать дочку? Если Энн и Эмили – то это будет уже совершенно бессовестно с моей стороны. Но не Люси ведь? На самом деле мать моего мужа звали иначе, и вряд ли кто-то оценит, если ребенок лорда будет зваться Лачи.
Так что же мне сделать, если все-таки родится девочка? И кто станет крестными?
Мои пальцы привычно извлекали мелодию, но мысли блуждали далеко. И щебет мисс Оуэн совершенно меня не отвлекал. Даже когда она вновь завела речь о мистере Грее, грезить о котором не переставала ни на секунду. Я бы рада была помочь подруге, хотя бы чтобы принести мир в собственный дом. Однако, увы, после последнего скандала с моим участием и участием мистера Грея я даже мыслить не решаюсь об этом человеке, чтобы не вызвать очередной виток сплетен. И пусть о леди Дарроу станут шептаться очень тихо, но все же без мерзких слухов не обойтись.
И Николас наверняка расстроится.
– Кэтрин, ну что же мне делать? – спросила Эбигэйл едва ли не в отчаянии. Кажется, музыка ее не интересовала совершенно. – Я надеялась, после женитьбы дядя станет счастливей, мягче, поймет, что такое чувства и как они важны!
Быть может, он бы и понял это, если бы сделал мне предложение из-за внезапно вспыхнувшей страсти, как и думала подруга.
– Эбигэйл, вашему дяде никто не указ, тем более жена, – вздохнула я, неохотно выныривая из размышлений о грядущем материнстве. – Я пытаюсь смягчить его, но он упорен в собственном неприятии Греев. Нам остается только ждать и надеяться на лучшее.
Подруга посмотрела на меня с укором.
– Или вам просто не хочется портить отношения с мужем, – тихо произнесла она и отвернулась.
Я только вздохнула украдкой. А что дурного в том, чтобы не желать ссориться с супругом? Как по мне – так совершенно ничего. Отвечать я попросту не стала, посчитав лишним оправдываться. Ведь я ни в чем не виновата, разве нет? Я столько лет решала проблемы других, так почему бы сейчас немного не подумать о собственном благополучии хотя бы ради разнообразия? Тем более, я отвечаю не только за себя, но и за ребенка, которого ношу под сердцем.
– И вы ничего не желаете сказать мне, Кэтрин? – жалобно спросила Эбигэйл, сообразив, что я не собираюсь продолжать разговор.
– Нет, – покачала я головой и продолжила играть.
Однажды Эбби вырастет, поймет, что весь мир существует не ради ее удовольствия. А может, и не поймет. В любом случае, донимать мужа день и ночь я не стану: он и так уже зеленеет, стоит мне произнести имя возлюбленного мисс Оуэн. К тому же, женщине в моем положении вроде бы не стоит волноваться, не так ли?
За что я не выносила балы и прочие светские мероприятия, так это за мучительную подготовку в течение долгих недель. И если даже мисс Уоррингтон с трудом удавалось терпеть излишнее внимание портных и ювелиров, то леди Дарроу хотелось спрятаться в пыльном чулане за метлами от всех этих странных людей, которые норовили при каждом удобном и неудобном поводе поведать о том, как я хороша, какие у меня дивные глаза и восхитительный цвет лица.
Зеркало тактично напоминало, что во мне не изменилось вообще ничего, но титулованный супруг стал очень веским аргументом в пользу моей удивительно красоты.
– Миледи, быть может, этот зеленый шелк? Ваши глаза будут сиять еще ярче, – ворковала миссис Харт, портниха, которую я выбирала лично. Она казалась мне дамой разумной и не исходила на лесть при каждом удобном поводе… Да и словоохотливостью не отличалась. Ровно до того момента, как осознала, что именно в ее платье мне предстоит пойти на рождественский бал во дворец.
К зеленому я относилась с предубеждением, причем даже к тем оттенкам, которые меня не уродовали. Цвет фэйри, в конце концов.
– Коралловый мне нравится больше, – кивнула я на другой отрез.
В наряде такого цвета, конечно, не затеряться в толпе, но интуиция мне подсказывала, что я буду в любом случае в центре внимания…
– Вы будете великолепны! – тут же заверила меня миссис Харт и принялась обматывать меня тканью при помощи двух помощниц. Буквально через пару минут я оказалась буквально мумифицирована и не могла даже рукой свободно пошевелить.
Стоит ли говорить портнихе о том, что я вскорости немного… вырасту? Или же эту тайну следует хранить до конца со всем возможным тщанием? Наверняка у Тшилабы есть свои способы узнавать, что происходит в доме ее внука. Да и леди Уайтберри, которую не удалось пока найти, тоже наверняка не перестала интересоваться бывшими друзьями.
Или же к балу моя фигура еще не успеет измениться? Ах, как жаль, что я не слишком интересовалась подобными вещами, долгое время считая, будто меня обойдет стороной счастье материнства. И ведь спросить я могу только у мужа… Узнай матушка, что ее старшая дочь именно с супругом станет обсуждать собственную беременность, непременно заявила бы, что у меня нет даже намека на приличную женщине стыдливость.
К несчастью, так оно и было. Или же к счастью? Окажись я действительно благонравной особой, как то и прилично девице моего происхождения, никогда бы не стала леди Дарроу, да и вообще не покинула бы нашей глуши.
От размышлений меня отвлек скрип двери. Слишком громкий. Кажется, мой приказ как следует смазать дверные петли в доме, слуги бессовестно проигнорировали. Они все еще пробовали меня на прочность, не желая подчиняться новой хозяйке, но в ближайшее время я собиралась переменить отношение прислуги. Если не желают по-хорошему, будет по-плохому.
– Кэтрин, тебе этот цвет удивительно к лицу. Поразишь всех, – услышала я голос мужа и обернулась. За его спиной маячили оба племянника.
Мистер Оуэн теперь считался наследником своего дяди лишь номинально, это понимали все без исключения, но все так же помогал ему с делами. Вероятно, к такому положению дел настолько привыкли, что вовсе не желали его нарушать.
– Вы, и правда, будете выглядеть чудесно на балу, – поддержал дядю мистер Уиллоби.
Его судьба после женитьбы лорда Дарроу изменилась крайне мало. Роберта Уиллоби все также прочили на пост вельможного дяди, когда тот возжелает отойти от дел. Впрочем, мало кто надеялся, что моему супругу в ближайший десяток лет надоест политическая возня или же состояние здоровья заставит всемогущего кузена королевы уйти на покой.
– Мистер Уиллоби, вы крайне неумелый льстец, – отметила я, но комплимент друга все же порадовал. Не говоря уже о замечании мужа. На похвалы лорд Дарроу был до крайности скуп. Тем больше грела душу каждая его теплое слово.
– Как всегда сама скромность, не правда ли, дядя? – с улыбкой обратился к старшему родственнику мистер Уиллоби.
– Совершенно верно, – согласился супруг. – Думаю, мистеру Лоуренсу будет под силу создать что-то достойное моей жены и такого наряда.
Жене человека столь богатого и влиятельного не пристало появляться в свете в виде, который бы мог хоть на йоту вызвать сомнение в том, как велико состояние ее мужа. Я все это понимала, но все равно каждый раз чувствовала себя до крайности неловко, втайне мечтая вернуться к прежнему облику скромной компаньонки мисс Оуэн. Право, раньше было гораздо проще.
– Надо, моя дорогая, поверьте, надо, – ответил на мой немой вопрос супруг. – Думаю, через полчаса мне снова придется покинуть вас, Кэтрин. По той же причине, что и прежде. Смею надеяться, в следующий раз вы более милостиво встретите блудного мужа.
По той же причине?
Сердце заколотилось как бешеное, будто норовя проломить ребра и вырваться на свободу.
– Но вы даже не отдохнули как следует! – возмутилась я, мечтая лишь о том, чтобы заставить Николаса остаться дома, а не нестись не пойми куда. – Как можно?
Его милость покачал головой.
– Вы сами понимаете, время не терпит. Просто оставайтесь дома, будьте умницей и ждите меня. Здесь. Дома. Никуда не отлучаясь. Вам понятна моя просьба?
Я судорожно кивнула, всем видом своим демонстрируя готовность подчиняться во всем. Если у меня еще хватало самонадеянности рисковать собственной жизнью, то благополучие ребенка было куда выше всего, выше даже моего беспокойства за собственного супруга.
– Да, я буду здесь. Только постарайтесь не слишком задерживаться, – тихо попросила я, понимая, что опять ночами не смогу сомкнуть глаз, пока он не вернется.
После того как лорд Дарроу ушел, портниха пыталась еще добиться от меня хоть каких-то внятных ответов на тему моего наряда, но безуспешно. Мыслями я была уже далеко, с человеком, который покинул дом в поисках цыганской ведьмы.
Мистер Уиллоби и мистер Оуэн, разумеется, были оставлены в доме, со мною и Эбигэйл, то ли для того, чтобы присматривать за нами с подругой, то ли для того, чтобы уберечь самих молодых людей от той опасности, которой лорд Дарроу подвергает себя.
Я только надеялась, что муж действительно взял с собою Шанту, которая относится к своему благородному родственнику, кажется, с искренней приязнью и готова помочь ему в борьбе с их общей бабкой.
Тут же вспомнилось, какое обещание мы дали цыганке. Она станет воспитывать нашего первенца наравне с отцом и матерью, обучать искусству своего народа, подозреваю, не только магии, но и прочим наукам, которые помогают этим представителям кочевого народа выживать на улицах.
Ужасно...
Как же это досадно, что мое собственное дитя, будущий лорд Дарроу, будет слоняться среди черноволосых чумазых детей цыган. Впрочем, ребенок двух черноволосых и смуглых родителей вряд ли будет слишком сильно отличаться от цыганской ребятни и привлекать к себе лишнее внимание.
Эбигэйл должна была присоединиться ко мне и также стать жертвой нашей портнихи, однако после нашего разговора мисс Оуэн сказалась больной и наотрез отказалась выходить из комнаты. Я поразмыслила немного, стоит ли мне пойти к подруге и успокоить ее хоть немного… и в итоге все же решила устроить разнос слугам, вздумавшим ставить под сомнения приказы молодой хозяйки, а не утешать Эбигэйл.
К вечеру я, удовлетворенная и немного успокоенная, сидела за накрытым столом, старательно игнорируя тот прискорбный факт, что место напротив пустует. Два пока неуволенных лакея старались изо всех сил, и даже выражения их лиц демонстрировали полнейшую услужливость. Муж, нисколько не сомневавшийся в моих хозяйственных способностях, дал позволение поступать с прислугой так, как я посчитаю нужным. И, наконец, я в полной мере воспользовалась этим разрешением.
– Кажется, вы немного успокоились, тетушка Кэтрин? – осведомился у меня мистер Уиллоби, и мне едва удалось подавить в себе желание бросить чем-то тяжелым в моего «дорогого племянника».
Леди Дарроу следует хранить самообладание, даже если речь идет о близких родственниках и друзьях.
– Роберт, вы невыносимы как всегда, – отметила я, вздохнув украдкой.
Мистер Уиллоби отсалютовал мне бокалом.
– Стараюсь не терять формы самому и не дать потерять ее вам. В отсутствие дяди вы чахнете как цветок, лишенный солнца.
Такая цветастость слога была несвойственна Роберту Уиллоби и изрядно позабавила меня.
– Вы сегодня выражаетесь так поэтично, дорогой племянник. Тренируетесь перед следующим выходом в свет, чтобы сразить всех молодых девиц и повергнуть в отчаяние их матерей? – осведомилась я, не скрывая иронии в собственных словах.
Мистер Оуэн тактично улыбался и посматривал на меня и своего кузена с некоторым лукавством, которое было свойственно его натуре, но обычно оставалось незамеченным окружающими.
– Столичных матерей уже сложно напугать Робертом, – произнес мистер Оуэн, – ведь за его благонравием надзирает дядя Николас, а теперь и вы. Так что никакой опасности для местных девиц и быть не может.
Мистер Уиллоби уставился на мистера Оуэна с огромным возмущением.
– Чарльз, ты только что смертельно меня обидел! Я всегда опасен для девиц!
Подчас мне начинало казаться, что я стала воспитательницей для двух мальчишек, а не тетей для молодых людей моего же возраста. Нрав и обыкновения племянников моего супруга ни капли не изменились за время нашего с ними знакомства.
– Эбби все еще дуется? – поинтересовался мистер Оуэн без тени тревоги за здоровье сестры. Он достаточно хорошо знал Эбигэйл, чтобы не сомневаться в истинной причине ее затворничества. Да и мисс Оуэн отличалась чрезвычайно крепким здоровьем, чтобы внезапно слечь.
– Увы, да, – признала я очевидное. – Я распорядилась подать ей ужин в комнату.
Молодые люди понимающе переглянулись.
– И в чем же причина размолвки? Все та же? – спросил мистер Оуэн, демонстрируя явное неодобрение поведению сестры.
Мистер Уиллоби тихо хохотнул.
– Малышка Эбби на удивление постоянна. Мне жаль, что дядя Николас также отличается постоянством.
А уж как жаль было мне, оказавшейся волей судьбы между молотом и наковальней.
– Остается надеяться на милость судьбы, – пробормотал мистер Оуэн.
По причине «осадного положения» я не покидала дома даже для посещения церкви, не наносила визиты и сама никого не принимала. По официальной версии причиной моего затворничества стало сильное нездоровье, но страшно было представить, какие слухи могло породить такое поведение. Учитывая печальную судьбу предыдущих леди Дарроу…
Эбигэйл также постоянно находилась в доме и понемногу чахла. Улыбка покинула ее лицо окончательно, большую часть времени она проводила за чтением, но я отмечала, как редко мисс Оуэн переворачивала страницы, когда держала в руках книгу.
Заговаривать со мной по поводу заступничества перед дядей она уже не пыталась, чем бесконечно сильно радовала. С каждым прожитым днем я чувствовала себя все более несчастной и совершенно потеряла способность сочувствовать другим. Супруг присылал послания раз в два дня, стараясь не волновать больше необходимого, но я все равно не находила места от беспокойства.
Мужа не было две недели. Две недели он подвергал себя опасности. А я даже не могла ничем помочь, и последнее мучило меня невероятно сильно.
– Полно, хозяйка, – однажды не выдержала Шарлотта, которую мое состояние, кажется, удручало больше всех в доме. – Не стоит так себя терзать, ничего с хозяином не сделается, черт бы его побрал.
Манеры моей горничной ни капли не улучшились, но, по крайней мере, теперь она обучилась премудростям служанок, и я перестала бояться подпускать юную ведьму к своим волосам. Да и нрав у нее несколько смягчился.
«Черт побрал». Да как можно было сказать такое?! Да еще и о том, кто сейчас находится в страшной, смертельной опасности!
– Шарлотта, не стоит так отзываться о лорде Дарроу, который так много сделал для тебя и твоей семьи.
Вздорная девчонка рассмеялась.
– Да я могу что угодно языком молоть, разве от этого что-то переменится? Моя сила против его так, пшик. Вернется хозяин. Куда он денется от жены и ребенка-то?
Мои руки в защитном жесте легли на живот, пока еще совершенно плоский.
– Ты что, знала?! – ужаснулась я.
Шарлотта пожала плечами, словно в этом не было ничего особенного. Вероятно, для нее, обладающей колдовским даром от рождения, все действительно касалось обыденным делом.
– Знала. Как не знать? – хмыкнула горничная, принимаясь готовить мое платье для ужина. – Такие, как я, сразу подмечают. Тем более, ребеночек-то будет непростым, в отца пойдет. Вот поэтому и хорошо, что вы никуда носа не кажете. Любой, кто по-особому смотреть умеет, разглядит. Хозяин, конечно, накинул морок, и хороший морок, да только не знаю, сколько он продержится за пределами дома.
Создатель милосердный, убереги меня и мое дитя от всяческих опасностей.
Мои сестры Энн и Эмили искренне считали, что став женой богатого и влиятельного человека, я получила одни только преимущества. Каждое их письмо содержало завуалированный намек на то, что неплохо бы мне было обеспокоиться их будущностью и вывести младших в свет в столице.
Но как мне заботиться о судьбе моих родных, когда сама могу погибнуть в любой момент?!
– А еще вокруг дома бродят чужаки, хозяйка, – продолжила как ни в чем не бывало моя горничная, помогая мне переодеться. – Явно замыслили дурное. Так что даже молодым господам стоит по сторонам смотреть.
Я уставилась на нее. Теперь понемногу становилось понятно, почему муж наотрез отказывается удалять Шарлотту из дома, даже несмотря на то, что пару раз я категорически на этом настаивала. Пожалуй, мисс Уилкинс отличалась крайней полезностью для дома.
– И как давно ты заметила этих людей, Шарлотта? – осведомилась я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Нельзя показывать собственную слабость, в особенности перед юной ведьмой, которая понимала только язык силы.
– Да второй день, хозяйка, – ответила горничная безо всякого волнения.
Она, очевидно, не видела в чужаках большой беды, пока они не вломились в дом. Невероятно практичная особа моя служанка.
– Вчера еще думала, померещилась, а сегодня уже точно ясно – по вашу душу явились. Ведьме старой вы жить спокойно не даете. И если она прознает про ребеночка – выйдет совсем худо.
Я кивнула.
– Поэтому о моем положении не должна знать ни одна душа, – произнесла я и на всякий случай уточнила. – Ни живая, ни мертвая.
Горничная кивнула.
– Да уж понятно, хозяйка, – ответила Шарлотта. – И я за домом присматриваю, как хозяин велел. Все славно сложится, хозяин сильный колдун, он с ведьмой сладит.
Интересно, когда-нибудь моя горничная перестанет говорить, как дитя улиц? Что-то мне подсказывало, что нет… Впрочем, если она и дальше останется такой же полезной, как сейчас, то, думаю, мне не оставит особого труда простить Шарлотте явный недостаток манер.
К ужину спустились все, внезапно даже мисс Оуэн решила забыть о своем постоянном «нездоровье».
– Рада, что вы поправились, Эбигэйл, – с улыбкой кивнула я подруге и заняла свое место за столом. Высказывать ей хоть какое-то неудовольствие из-за дурного поведения в последние дни показалось излишним. Сейчас, когда мой муж отсутствовал, мне не хотелось еще больше нагнетать и без того напряженную обстановку.
Подруга посмотрела на меня как-то потерянно.
– Мне стоит попросить прощения у вас всех, Кэтрин, Роберт, Чарльз. Я вела себя в высшей мере эгоистично, упиваясь собственным горестями, – пробормотала она, и потупилась, не имея, вероятно, душевных сил посмотреть нам в глаза.
– Мы все понимаем твои чувства, дорогая, – мягко обратился к сестре мистер Оуэн, кажется, обрадованный тем, что Эбигэйл решила повиниться. – И все мы пытаемся помочь тебе в меру наших сил. Однако никто не равен по силам Создателю, Эбби. И никто не может противостоять воле дяди Николаса.
Подруга еле слышно всхлипнула, но не стала вновь заводить разговор о своей любви к мистеру Грею. У нас появилась надежда на избавление от страданий мисс Оуэн хотя бы ненадолго.
– Какие вести о дяде, дорогая Кэтрин? – спросила у меня Эбигэйл, всем видом своим выражая смирение и раскаяние.
Я пожала плечами.
– Послания его милости скупы на подробности, мне известно лишь то, что он все еще жив.
Эбби не знала о большей части истории с Тшилабой и леди Уайтберри. Муж не пожелал рассказывать подобное любимой племяннице, опасаясь, что она не вынесет всех ужасов, выпавших на долю нашей семьи. Я поддерживала супруга в этом мнении, как и мистер Уиллоби и мистер Оуэн. Молодые люди же знали все. Разве что о беременности я продолжала молчать.
– Дядя сумеет справиться со всеми затруднениями, Кэтрин, иначе бы он не был лордом Дарроу, перед которым все трепещут, – мягко произнес мистер Уиллоби с абсолютной уверенностью в правдивости собственных слов.
Легко ему говорить, право слово, ведь не ему довелось видеть, как Тшилаба едва не сломила своего внука, настолько велика оказалась ее колдовская сила. Разумеется, ничего этого я не сказала, согласившись, что его милость способен справиться, с чем угодно.
Ночью сон ко мне не шел. Я металась на постели, пытаясь найти хоть какое-то успокоение от тяжелых дум. Но все не удавалось. Тревога снедала мою душу, наполняла ее беспричинной тоской. Вдруг зеркало, которое я перестала завешивать на ночь, замерцало. Я потянулась за освященным распятием из железа, которое специально для меня заказал лорд Дарроу. С этим предметом я не расставалась никогда.
– Успокойтесь, Кэтрин, я пришел исключительно с миром, – раздался в комнате голос шута Благой королевы фэйри.
Мне давно стоило примириться с мыслью, что нечисть вряд ли оставит меня в покое до конца моих дней. Слишком велика та сила, вместилищем которой мне довелось стать.
– Не стану лгать, будто рада вашему появлению, – произнесла я, не скрывая того волнения, которое испытывала при появлении фэйри.
Нечисть появилась, наконец, в зеркале, а потом и вовсе вынырнула наружу, представ передо мною. Сейчас шут почти напоминал человека, но это «почти» пугало, пожалуй, больше, чем если бы передо мной предстало чудище с рогами и копытами.
– Всегда ценил вашу исключительную правдивость, мисс… прошу прощения, леди Дарроу, – склонился в шутливом поклоне фэйри. – Вижу, замужество пошло вам исключительно на пользу.
Я с подозрением посмотрела в глаза незваному гостю.
– Вы явились сюда, в дом, защищенный десятком заклятий, только чтобы поздравить меня со свадьбой?
Более всего меня интересовала причина появления шута. Ну, и, разумеется, то, как ему удалось проникнуть в мой дом, который защищала магия лорда Дарроу. Если сумел пробраться шут, не используют ли ту же лазейку и другие недоброжелатели?
– Можете не волноваться, искусство вашего супруга несравненно, – хмыкнул фэйри с широкой довольной улыбкой. – Лишь мощь моей пресветлой госпожи дала мне возможность для краткого визита. Вы все еще в полной безопасности, не стоит волноваться. Я лишь должен предупредить вас о том, что леди Уайтберри вскорости прибудет в столицу. И она жаждет отомстить в первую очередь вам, леди Дарроу.
Какая неожиданная помощь.
И тут мне в голову пришла мысль совершенно дикая, совершенно сумасшедшая мысль. Фэйри были существами иного мира, им приписывали множество даров, неподвластных простым смертным. В том числе и всезнание.
А мне так нужно было получить сейчас ответы на свои вопросы.
– Знаете ли вы, какая причина свела вместе Тшилабу и леди Элинор? – спросила я без надежды на ответ.
Фэйри рассмеялся, и словно бы зазвенели серебряные колокольчики.
– Вы, как и прежде, на удивление решительная молодая особа. И бесстрашная.
Какой удивительный и совершенно незаслуженный комплимент.
– Напротив, я напугана, чрезвычайно напугана, – отозвалась я со спокойствием, которое далось с большим трудом. – Однако есть вещи и превыше страха, не так ли?
Улыбка фэйри выражала полнейшее одобрение.
– Истинная смелость, леди Дарроу, выражается именно в том, чтобы уметь побороть свой страх ради чего-то куда более ценного. Я отвечу на ваш вопрос.
Не многие одобряли мою излишнюю смелость, как и излишнюю, по мнению родных, деятельность.
– Мне многое известно о лорде Дарроу, ведь он связан с вами. Леди Уайтберри с самого начала была заодно с Тшилабой, более того, именно она подсказала цыганской ведьме проклясть вашего мужа именно таким изощренным образом, обрекая его жен на смерть, а не его самого.
Я перестала понимать хоть что-нибудь. Ведь было время, когда мне казалось, будто леди Элинор испытывает к моему тогда еще опекуну чувства достаточно теплые, не просто приязнь, но и… некую влюбленность.
– Он жаждала получить его тогда, и ненавидела всех до единой женщин, которые оказывались подле лорда Дарроу. Страсть уже много лет сжигает ее.
Что-то не сходилось в рассказе шута.
– Но если же проклятие убивало всех леди Дарроу, то как леди Элинор намеревалась сама от него уберечься?
Фэйри посмеялся над моей недогадливостью.
– Дело не в узах супружества, леди Кэтрин, вовсе нет. Тшилаба не желает, чтоб у лорда Дарроу появились дети, наследники. Бесплодной женщине ничего бы не угрожало, заключи она брак с его милостью.
То есть она бесплодна… Все верно, бездетность стала бы веской причиной для того, чтобы разорвать брак, мужчина благородного происхождения не может позволить себя такой роскоши, как отсутствие наследника. Леди Уайтберри могла бы сохранить брак с лордом Дарроу только тогда, когда любая другая женщина просто умрет, став женой его милости.
Теперь многое встало на свои места.
Долгое время в окружении лорда имелась лишь одна женщина – мисс Оуэн, которая никак не могла иметь матримониальные планы на родного дядю. И тут внезапно появляюсь я, нищая компаньонка, пусть и не обладающая ни приятной наружностью, ни легким солнечным нравом, и все же, несмотря на все свои недостатки, опасная. Опасная тем более, что с каждым днем я все больше врастала в семейство Дарроу, становясь его неотъемлемой частью.
Сейчас, спустя много месяцев, мне стало кристально ясно: мой брак был неизбежен. Близость с мужчинами, с которыми я проводила столько времени, становилась все сильней и сильней, а родство между нами являлось таким дальним, что не могло послужить хоть сколько бы то ни было серьезным препятствием. Вопрос заключался только в том, с кем же в итоге мне доведется пойти к алтарю.
– Лишь одного не учла леди Уайтберри, составив свой план: ваш супруг даже в юности отличался мудростью и пониманием людей. Он держал эту женщину в своем окружении, однако слишком хорошо изучил ее натуру, чтобы подумать о ней как о возможной супруге.
Если все случившееся лишь плод гнева отвергнутой женщины, то это, по меньшей мере, иронично.
– Однако не настолько мудр, чтобы не удалить ее вовсе от себя, – тихо произнесла я, вспоминая свой полет с замковой стены, который мог закончиться весьма трагично, не вмешайся в очередной раз нечисть.
Шут пожал плечами.
– Увы. В любом случае, леди Уайтберри вот-вот вернется в столицу, а ваш дом защищен надежно лишь от чар. Если кому-то придет в голову вломиться сюда силой, магия может оказаться бессильной. Вам стоит поберечь себя.
Я кивнула, давая понять, что совет услышан и принят. Фэйри берегут свой артефакт, даже если сами они им не пользуются.
– Берегите себя, леди Дарроу. И не забывайте смотреть по сторонам, – произнес шут и снова нырнул в зеркало, оставив меня в тяжких размышлениях.
Создатель всемилостивый, спаси и сохрани меня от всех бед…
Но кто бы мог подумать, что мой супруг в силах внушить редкостной утонченной красавице, как леди Элинор Уайтберри, страсть настолько сильную, что та прибегла к таким крайним средствам? Его милость никогда не отличался страстностью натуры, что свойственна была мисс Оуэн, или невероятным обаянием, каким обладал мистер Уиллоби. Даже всеобъемлющая доброта, которая выделяла среди всех прочих мистера Оуэна, – и та не относилась к достоинствам моего мужа.
Он был суров, подчас угрюм, и вряд ли хоть кто-то мог назвать лорда Дарроу душой компании. Так за что же леди Элинор так любила моего супруга?
Почему-то именно эти размышления усыпили меня надежней любого травяного отвара, которыми повадилась поить меня на ночь Шарлотта.
Утром я получила очередное послание от супруга, который дал понять, что поиски его пока не возымели результатов и вскорости он прибудет в столицу.
Такая новость сильно воодушевила меня. Казалось, будто долгое время я несла на себе тяжелую ношу, а теперь ее сняли с моих плеч, и пришло время долгожданного отдыха. Как же сильно я тосковала по этому чувству покоя и защиты, которое давала мне даже тень мужа за спиной, оберегавшая от всех бед.
К завтраку я спустилась просто сияя.
– Кэтрин, добрые вести? – первым делом осведомился мистер Уиллоби.
Брат и сестра Оуэны пока не появились. Мы с Робертом оказались самыми ранними пташками из всей нашей семьи.
– И да, и нет, – с улыбкой отозвалась я. – Но он пишет, что скоро вернется домой, Роберт. Снова будет с нами.
Однако поиски успехом не увенчались, Тшилаба все еще на свободе и опасна для нас. Значит, после краткой передышки лорд Дарроу вновь отправится на поиски и оставит меня одну дома. Когда же наша жизнь, наконец, станет спокойной?
После завтрака я занялась хозяйственными делами с несвойственным мне прежде рвением, чем довела многих слуг едва ли не до истерики. Эбби, что прежде царила в доме, не отличалась особенной жесткостью, которая так необходима хозяйке большого дома, и во многом распустила слуг. Я же пыталась призвать всех к порядку. С переменным успехом. На молодую хозяйку все еще порой поглядывали насмешливо… И приходилось прибегать к методу устрашения.
Впечатление в результате удалось произвести даже на Шарлотту, которая отрицала любые возможные авторитеты.
После моего очередного разгрома кухарке, по углам зашептались «Его милость вскорости вернется, раз хозяйка так лютует». Настроение поднялось еще больше. Во-первых, потому что, наконец, прислуга осознала, что мне по силам устроить лентяям неприятности, а, во-вторых, потому что не только я теперь предчувствовала скорое возвращение хозяина дома.
В итоге от моей кипучей энергии слуг спасла мисс Оуэн, пожелавшая прогуляться в моей компании по саду. Я попыталась было отговориться делами, но подруга оказалась решительно настроена спасти от меня окружающих.
– Полно, Кэтрин, вам нужно больше гулять, поверьте мне. Наша кухарка уже поняла, чего именно вы желаете от нее добиться, не стоит впустую тратить свое время здесь, уверяю вас.
Отступаться не хотелось совершенно, но я вспомнила о том, что беременным крайне полезны прогулки на свежем воздухе, и все же согласилась. Мисс Оуэн обрадовалась сверх всякой меры, поэтому я заподозрила, что дело нечисто.
– Мистер Грей прислал мне письмо! – огорошила меня Эбигэйл, стоило нам только выйти из дома.
Я неодобрительно нахмурилась.
– Эбигэйл, мне кажется, вы делаете большую ошибку. Лорд Дарроу придет в ярость.
И покарает разом и правых, и виноватых. Возможно, что и на мою долю выпадет какое-то наказание, даже несмотря на мое положение.
– Я не переписываюсь, Кэтрин, приказ дяди не нарушен, – поспешно заверила меня подруга, потупившись. – Мистер Грей подбросил мне записку. Просто перебросил через забор с камнем. Я не отвечала ему, клянусь.
В последнее очень хотелось верить.
Что же, теперь стала ясна счастливая перемена в настроении подруги. Вновь разгоревшаяся надежда исцелила израненную душу Эбби куда надежней всех моих увещеваний.
– И о чем же мистер Грей так страстно желал сообщить вам?
Нельзя сказать, что меня это не интересовало. Скорее уж, наоборот. Всегда нужно знать как можно больше об источнике потенциальных неприятностей.
– Мистер Грей заверил, что не собирается отказываться от меня и до последнего намерен бороться за наше с ним будущее. Он будет снова говорить с дядей Николасом. Просить моей руки.
Я покачала головой, не зная как относиться к такому намерению мистера Грея. Конечно, постоянство делает ему честь… Однако сколько же бед принесло оно нам всем. Пожелай этот молодой человек отступиться от Эбигэйл, она наверняка бы потосковала, но и утешилась через некоторое время, обретя свое счастье в другом джентльмене, быть может, даже куда более достойном.
– На его месте я бы вела себя осторожней. Кажется, мой супруг до сих пор в ярости из-за того неудавшегося побега.
Несколько минут Эбигэйл молчала, очевидно, вспоминая ту некрасивую историю, в которую вместе с нею попали и мистер Оуэн, и мистер Уиллоби, и я сама. Соответственно, и возмездие обрушилось на все повинные головы. Моей голове досталось больше всех прочих.
– Думаю, он любит меня достаточно, чтобы рискнуть, – с удовлетворением вздохнула мисс Оуэн, позволив себе каплю женского тщеславия, которое так редко демонстрировала.
Я не могла вспомнить, когда Эбигэйл кичилась бы своей красотой и той властью, которую ее внешность давала над мужчинами. Однако же, когда речь заходила о мистере Грее, все менялось.
– Будем надеяться, что риск себя оправдает, – произнесла я задумчиво, не в силах побороть собственную тревогу. – В ярости ваш дядя поистине страшен.
Мисс Оуэн покачала головой.
– Но ведь не вам, Кэтрин. Вам не иначе как чудом удается умилостивить его, когда, кажется, бури уже не миновать. Неужели каждая жена имеет такую власть над своим супругом?
В голосе Эбигэйл проскользнуло то любопытство, которое свойственно молодым девушкам, задумавшимся о замужестве. Вероятно, она и вправду надеется на благополучный исход разговора возлюбленного со своим опекуном.
– Такой властью обладает лишь умная жена снисходительного супруга, – пояснила я с улыбкой. – Ваш дядя, пусть порой и проявляет суровость, закрывает глаза на мои промахи и слабости, как и полагается заботливому супругу.
Мисс Оуэн покосилась на меня.
– Между вами так и не вспыхнуло страсти, не правда ли?
Неужели же самая романтичная девица королевства начала постепенно прозревать? Поистине свершилось чудо. Вероятно, моя дорогая подруга, наконец, выросла.
– Наши чувства мало похожи на ту романтическую влюбленность, о которой вы грезите, – тихо откликнулась я, не желая обманывать девушку. – Однако мы с вашим дядей искренне привязаны друг к другу, прошли вместе через многие испытания. Это сближает людей, поверьте.
На моем лице появилась улыбка едва не против моей воли. Потому что были вещи, меж мужем и мной, о которых я не собиралась говорить мисс Оуэн. О том, как порой ее дядя будто бы случайно прикасался ко мне, и от этого сердце билось чуть чаще, а в душе появлялось ощущение покоя и уюта, или же о том, как часто его милость советуется со мной на темы, которые не принято обсуждать с женщинами. И даже если я делаю ошибки, в глазах супруга я не вижу и тени насмешки.
Да, между нами не появилось пламенной страсти, которую воспевают в стихах, но другого мужа я не могла и пожелать.
– Однако вы так откровенно счастливы, – тихо откликнулась Эбигэйл с нескрываемым удивлением.
Как же все-таки наивна моя дорогая подруга, выросшая как хрупкий оранжерейный цветок вдали от бед и волнений.
– Лорд Дарроу обладает многочисленными достоинствами, которые могли бы составить счастье любой достойной женщине.
Лицо девушки стало непроницаемым.
– Он ведь богат.
Я пожала плечами.
– Нужно обладать редкостно легким нравом, чтобы и в бедности оставаться счастливым. Впрочем, я бы солгала, если бы сказала, что состояние является единственным достоинством моего супруга. Вам ли не знать, моя дорогая, как он мудр, прозорлив и заботлив, когда речь заходит о близких.
Как смел и с какой легкостью готов пожертвовать собой ради других. Вряд ли мне когда-то удастся забыть о годе жизни, который лорд Дарроу без раздумий отдал ради моего спасения.
Я не знала, куда заведет нас этот разговор… Как вдруг нас прервало появление двоих незнакомцев в темном, которые выскользнули из-за деревьев как тени.
Замерла от страха Эбигэйл, не зная, что делать. Я же резко развернулась и побежала к дому, потянув за собой подругу. Сразу вспомнилось предупреждение фэйри, который говорил об осторожности.
Но я так искренне считала, что в саду опасности просто быть не может! Создатель милосердный, выходит я ошибалась!
– Что все это значит? – на бегу выпалила Эбигэйл.
– После, – резко ответила я, молясь про себя о спасении. Хоть каком-нибудь.
Однако же небеса не пожелали откликнуться на мой зов нужды, и нас нагнали.
Удар по голове погрузил меня в беспамятство, и что случилось дальше, узнать я уже не могла.
Очнулась я от холода, который, кажется, пробирал до костей. Холод и сырость. Не слишком напоминает мою спальню в особняке Дарроу. Я открыла глаза и осмотрелась вокруг. Похоже, я угодила в какой-то каземат в подвале. Единственным источником света стало крохотное окошко под самым потолком, а ложем для меня – куча отсыревшей соломы.
Что же, я еще жива, значит, надежда есть.
Подруги рядом не оказалось, и я позволила себе думать, что Эбигэйл не заинтересовала похитителей и находится в безопасности. Мысль о благополучии мисс Оуэн помогала держать себя в руках. Но что будет со мною? И… и ребенком, которого я ношу под сердцем? Нет, ради моего малыша мне непременно нужно выбраться, спастись.
И не дать кому бы то ни было навредить моему мужу!
Наверняка меня схватили подручные леди Уайтберри, никому другому помимо нее и Тшилабы я досадить пока не успела… Вокруг была абсолютная тишина, изредка нарушаемая только подозрительным попискиванием. Вероятно, крысы. Жаль бедняжек, вряд ли им здесь сытно живется.
Мне бы плакать и бояться… Но только что-то заставляло держать спину прямо и не звать на помощь. Все равно никто, кроме тюремщиков, не услышит, а радовать врагов своей истерикой слишком большая роскошь.
Я твердила имя мужа, надеясь, что колдовской дар позволит меня услышать… Но, видимо, и магия не всегда могла помочь.
Обследовав свою крохотную камеру, я с сожалением убедилась, что мне ни пробраться в окно, ни открыть тяжелую деревянную дверь точно не удастся. Кажется, все прежние ошибки мои враги учли и решили не дать жертве даже самого крохотного шанса на избавление.
Не меньше часа я провела в ожидании своих пленителей, и когда, наконец, дверь издевательски громко скрипнула, я испытала едва ли не облегчение. Хоть какое-то изменение.
Через минуту в мою юдоль скорби вошла леди Элинор собственной персоной. Она могла выглядеть даже прекрасно, если бы не злобная ухмылка, которая способна была изуродовать и кого-то в десятки раз привлекательней ее.
За спиной женщины маячили двое верзил самой бандитской наружности. Неужто меня боятся настолько сильно? Даже забавно.
– Здравствуйте, мисс Уоррингтон, – с явным удовольствием пропела эта отвратительная женщина.
Я посмотрела ей в глаза и невозмутимо ответила:
– Видимо, многие новости прошли мимо вас. Леди Дарроу.
На миг в глазах леди Уайтберри отразилась такая ярость, что даже демон ада отступил бы прочь, содрогнувшись от ужаса.
– Это не ваше место, милочка. Нищая деревенщина не может стать леди Дарроу.
Если меня пытались задеть, то не удалось.
– Его милость сам решает, кто достоин быть его супругой. Да и вряд ли я, дочь джентльмена, менее удачная партия, чем цыганка.
Злости и изумления леди Элинор не было предела.
– Откуда ты знаешь?!
