Король решает всё. Остин Марс

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА. Бонус. Старшая женщина этого дома
• ГЛАВА. Бонус. Весёлые древние боги

АННОТАЦИЯ

Первая книга цикла "Король решает всё"

   Её заперли в золотой клетке, и теперь неизвестно, что страшнее – сбежать и подвергнуть свою жизнь опасности, или остаться и влюбиться в своего тюремщика.

   Она хотела изменить свою жизнь, сбежать от рутины, но даже не ожидала от судьбы такого подвоха. Другой мир, монархия, магия, спецслужбы, интриги, угроза войны, и обе стороны хотят заполучить её и её знания. Она только ступила на эту землю, а уже оказалась в центре чужой игры, в которой ей отведена роль очередной пешки. Смирится ли она с уготованным ей путём? Ведь стоит только сделать шаг в сторону из своей клетки, как за ней тянется кровавый шлейф...

   Это чужой мир, здесь всё по-другому. Но война и любовь везде остаются самой страшной силой.

   + два бонусных рассказа!

ГЛАВА 1

1.0.0 Пролог

   Над дверью кафе мелодично звякнула «музыка ветра» и яркая блондинка бросила заинтересованный взгляд через плечо, одобрительно изучая вошедшего парня с ног до головы. Вера чуть улыбнулась и прошептала:

   – Милка, уймись, сколько можно?

   – Что значит – сколько? – хитро улыбнулась подружка, отводя взгляд от парня, и полушёпотом мурлыкнула: – Сколько захочешь, столько и можно. И хватит звать меня Милкой, на корову похоже!

   – А как? – фыркнула девушка, – Милана Васильевна?

   – Просто Мила, – захлопала ресницами подружка. Вера покачала головой и тихо рассмеялась, Милка перестала кривляться и изобразила смертельную обиду: – Тебе тоже давно пора перестать всем позволять называть тебя Верой. У тебя такое красивое имя! Вот представь, подходит к тебе тот красавчик, – она дёрнула бровью, указывая куда-то за спину, – и говорит: «Леди, мы знакомы?», а ты ему такая: «Нет», а он: «Ну так давайте это исправим! Маурицио» и руку протягивает...

   – Господи, где ты откопала это имя?! – рассмеялась Вера, Милка отмахнулась:

   – Так, молчать, не порти мне сказку! Он будет итальянец. Представляется, значит, и ручку так к тебе... – она показала, как, и захлопала ресницами, теперь изображая Веру. – А ты ему так изящненько пальчики подаёшь и шепчешь: «Вероника». – Она на секунду прикрыла глаза, наслаждаясь картиной, распахнула и широко улыбнулась: – Ну ведь лучше, чем «Вера»? Ну скажи!

   – Мне-то уже какая разница? – с улыбкой вздохнула девушка, – мне поздно выделываться. Да и тебе тоже.

   – Ты что такое... – возмутилась блондинка и хлопнула её по руке, – не произноси даже таких вещей! Ей-богу, побью!

   – Мил, у нас обеих есть парни, – приподняла плечи Вера, – и не знаю, как у тебя, но у меня всё серьёзно.

   – Нет, – тихо, но решительно заявила Мила, – не говори мне, что ты собралась за своего Виталика замуж, я не хочу этого слышать!

   – Я не собралась, – поморщилась, как от головной боли, девушка, – но и искать кого-то ещё я не буду. Мы вместе уже три года и у нас всё хорошо.

   – И два из этих трёх лет он сидит у тебя на шее, свесив ноги! – шёпотом прорычала блондинка.

   – Он учится... – начала Вера, но подружка её перебила, злобно постучав длинным ногтем по столу:

   – Это ты за него учишься, Вер! Вы три года вместе и я три года тебя умоляю – очнись и посмотри, что ты сделала со своей жизнью! – Она начала нервно загибать пальцы, злой шёпот становился всё тише: – Ты работаешь с девяти до шести пять дней в неделю, после шести приходишь домой и готовишь-убираешь, потому что он у тебя криворукий и сам не может, потом садишься делать за него домашние и курсовые, и даже на своих законных выходных не можешь пойти с лучшей подругой погулять, потому что оно, видите ли, тебя не пускает! Он не охренел? Ты платишь за квартиру, платишь за его экзамены, потому что брать деньги у родителей ему гордость не позволяет... а у тебя – позволяет, у тебя можно! А он живёт на твоей шее и третий год только тем и занимается, что трясёт волосами под свою дебильную музыку. И ты считаешь, что он – твоё будущее?! Ты правда так думаешь?

   Вероника медленно выдохнула и приподняла плечи, дёрнула уголком губ, опустила. Ещё раз пожала плечами и посмотрела на подружку:

   – У него есть мечта, Мил. Я должна его поддержать.

   Блондинка звонко хлопнула себя по лбу, запрокидывая голову к потолку, резко выдохнула и прицелилась пальцем в подругу:

   – Не беси меня.

   – Твой парень тоже ещё учится, – тихо сказала Вера, – ты же не бросила его из-за этого.

   – Мой парень, дорогая моя, учится сам и на стипендию, плюс он сейчас на последнем курсе. Я дам ему ещё года три-пять на то, чтобы проявить себя, и если он не превратится в мужчину моей мечты, я его брошу. – Она увидела неодобрение в глазах подруги и гордо сложила руки на груди: – И мне не будет стыдно. Я выбираю себе не просто мальчика для поездки на пикник, а мужа, и я хочу быть уверенной в том, что когда я буду ходить с огромным пузом, не способная работать, таскать пылесос и даже застегнуть себе туфли, мой мужчина обо мне позаботится, и будет заботиться ещё долгие годы.

   Вероника опустила глаза, Мила немного посверлила её взглядом и сменила гнев на милость:

   – Верка... ты потратила на него уже три года, хватит. Ты такая классная, ты умная, красивая, тебя уважают на работе, ты умеешь держаться в обществе, ты с лёгкостью найдёшь себе в сто раз лучше. Он тебя не стоит, он просто избалованный ребёнок.

   – Никто не рождается взрослым, – неуверенно ответила Вера.

   – Не рождается, – поморщилась подружка. – Взросление – это такая штука, которая приходит вместе с желанием ни от кого не зависеть и самому отвечать за свою жизнь. Когда мы с тобой сорвались из родного мухосранска и приехали сюда, нам было по девятнадцать, но мы были взрослые. Мы понимали, что будет трудно, но мы хотели, мы взялись и мы всё смогли. Прошло пять лет, где мы были тогда и где сейчас, – она развела руками, одобрительно очерчивая свою и подружкину жизнь, весомо подняла палец, – и это только наша заслуга, Вер. За нас с тобой никто курсачи не писал, через знакомых на работу не устраивал и квартиры не дарил, мы всё сделали сами. Я помню времена, когда жрать было нечего, но мы держались, я смотрела на тебя и думала, что ты такая сильная, я просто обязана тоже всё выдержать и выкарабкаться. А сейчас, честно, ты превратилась в тряпку.

   Её перебил завибрировавший на столе мобильник, Вера потянулась взять, но Милка успела первой, бросила взгляд на экран и фыркнула:

   – О, уже названивает! Сколько тебя не было, два часа? И из них час мы ходили по рынку.

   Вероника посмотрела на фотографию на экране, прикусила губу и перевернула телефон. Устало посмотрела на подружку:

   – Что ты от меня хочешь?

   – Бросай его и займись своей дерьмовой жизнью! Если бы не он, ты бы уже жила гораздо лучше.

   – Он мне не мешает, – отвела глаза Вера, покосилась на телефон и опять посмотрела на подружку.

   – А из-за кого ты не поехала в Питер? – криво улыбнулась блондинка, покрутила на пальце кольцо, полюбовалась камнем. – Вер, ну? Ты так туда хотела, ты мне все уши прожужжала этим Питером, как там красиво, какая там архитектура, какое офигенное место тебе предложили, какие условия... Ты на крыльях порхала и уже собиралась менять валюту, а потом – раз! – и скисла. Почему? Потому что кое-кто тебе устроил очередную истерику «я без тебя умру», а поехать с тобой отказался, потому что у него тут институт и рок-группа. Я права?

   На столе опять зазвонил телефон, Вероника посмотрела на него и не стала трогать. К их столику подошёл незнакомый парень, тихонько постучал по столу и улыбнулся:

   – Дамы, можно к вам присоединиться? Мой друг опаздывает и...

   – Отвали, Маурицио, у нас серьёзный разговор! – рыкнула на него Милка и замахала руками: – Кыш, кыш, мы заняты! Давай, до свидания.

   Парень в лёгком шоке вернулся за свой столик, Вера осуждающе посмотрела на подружку, та подняла брови и указала вслед парню:

   – Что? Понравился? Я сейчас догоню, не проблема вообще.

   – Не надо, – терпеливо улыбнулась Вера.

   – Правильно, – с облегчением вздохнула Милка. – Сначала подруги, потом мужики. То есть, нет, сначала – твоя жизнь, а потом все остальные. Ясно? – Она перегнулась через стол и взяла Веру за плечи, встряхнула и заглянула в глаза: – Возьми свою жизнь в свои руки, Верка! Иначе, я тебе клянусь, я найму киллера и уберу эту вечную жертву из твоей жизни навсегда. И ты скажешь мне спасибо, вот увидишь. Он не повзрослеет, такие люди не меняются, тебе нужно оставить его в прошлом и искать что-то более достойное.

   – Я не могу его просто так бросить, – тихо сказала Вера, – он мне ничего плохого не сделал.

   Милка с болью прикрыла глаза и шёпотом спросила:

   – Ты его любишь? Страстно-трепетно-невыносимо, так, чтоб крышу рвало и дыхание перехватывало от любви?

   Вероника отвела взгляд.

   Милка фыркнула и криво улыбнулась. Телефон опять завибрировал и Вера указала на него глазами:

   – Мне нужно ответить.

   Подружка отпустила её плечи и глухо зарычала, подняла скрюченные пальцы к вискам и свистящим шёпотом выдохнула:

   – Господи, как же он меня бесит!

   – Алло? – Вера приложила телефон к уху, устало наблюдая, как Милка с грохотом ставит на стол сумочку и достаёт кошелёк.

   – Где ты шляешься? – ответил ей капризный мужской голос, вызвавший неприятные мурашки.

   – С Миланкой в кафе, – вздохнула она. – Я через полчасика буду.

   Подружка нервно достала кошелёк, бросила на стол несколько купюр, поправила волосы, отвесила Вере издевательский поклон и быстро пошла к выходу, на ходу бросив через плечо:

   – Позвони, как придёшь в себя.

   На её грохочущие шаги обернулось полкафе, Вера устало прикрыла глаза, потёрла висок:

   – Что ты сказал? Я не услышала.

   – Говорю, опять мне кости перемываете?

   – Вроде того, – криво улыбнулась девушка, подняла чашку и допила остатки кофе, покачала гущу по стенкам, вылила в блюдце. Мечтательно вздохнула: – Виталь, а поехали со мной в Питер? Там красиво.

   – Ты опять?! – истерично простонал парень. – Мы же обсуждали это уже сто раз, ну Верка, куда я уеду?!

   – Ладно, не плачь, я пошутила, – горько улыбнулась она. – Не хочешь – не поедем.

   К столу опять подошёл тот парень, вопросительно улыбнулся Вере, она задумчиво смерила его взглядом и сказала в трубку:

   – Ладно, мне неудобно говорить. Пока.

   – Когда ты...

   Она отключилась и бросила телефон на стол, взяла чашку Милки, отпила остывшего кофе. Парень сел на место убежавшей подружки и наклонился, заглядывая в глаза Вере:

   – Хочешь, я поеду с тобой в Питер?

   Она печально улыбнулась и откинулась на спинку дивана, пару секунд поизучала его лицо, спросила:

   – На кого ты учился, Маурицио?

   – Инженер коммуникаций. А ты?

   – Нравится? – улыбнулась она.

   – Да, я по специальности работаю, – с гордостью приподнял подбородок парень. – А что?

   – Как думаешь, о чём думал человек, ненавидящий историю, когда подавал документы на исторический факультет? – с горькой иронией улыбнулась Вера, парень озадаченно пожал плечами:

   – Может, там конкурс меньше всего был?

   Девушка прикусила губу и кивнула:

   – Угадал.

   – Ты историк? – поднял брови он.

   – Я? Ни в коем случае. – Она опустила взгляд на блюдце с кофейной гущей, там были две чёткие параллельные полосы. Посмотрела на телефон, потом на оставленные Милкой деньги, пожала плечами и достала из кошелька ещё столько же, положила рядом.

   – Уходишь? – изобразил скорбь парень. – Так рано?

   – Ухожу, – кивнула она. – Самое время. – Побросала вещи в сумку, с извиняющимся видом улыбнулась парню: – Слушай, ты милый и всё такое, но мне правда пора. Не обижайся на мою подружку, она сегодня не в духе. Счастливо.

   – Тебе куда? – он тоже поднялся. – Давай провожу.

   – Мне в Питер, – с истеричным весельем ответила Вера. – Я сама доберусь.

   – Счастливо, – он невесело пожал плечами и вернулся за свой столик. А Вера забросила сумку на плечо и быстро вышла из кафе.

   Сердце колотилось, как будто готовилось к драке, яркое солнце заливало улицу, пёстрые витрины, машины, спешащих людей. К остановке подъехала маршрутка с надписью «ж/д вокзал» и Вера махнула водителю, ускоряя шаг.

   «Да.»

   Захлопнулась дверь, мимо понеслись улицы, кинотеатр, парк кованых фигур... в кармане опять зазвонил телефон. Она посмотрела на фото и решительно сбросила.

   «Да, давно пора.»

   Набрала своего начальника и прижала телефон к уху, слушая гудки и бешено колотящееся сердце.

   – Алло?

   – Привет.

   – Что хотела?

   – Коль, я увольняюсь, – зажмурившись, выдохнула Вера и сама испугалась своих слов, но тут же повторила, – насовсем. И даже две недели отрабатывать не буду, я уезжаю.

   – Охренеть... – медленно выдохнул Коля.

   – Прости, так получилось. – Она со стыдом прикусила губу и решительно тряхнула головой. – Я уезжаю за границу, меня пригласили на такое место, что я не могу отказаться.

   – В Питер, туда, куда ты хотела?

   – Да.

   – Ясно. – Он помолчал, тяжко вздохнул и добавил: – У тебя там всё нормально, что-нибудь нужно? Хата перекантоваться, деньги на первое время? У моей жены там брат живёт.

   «Я тебя обожаю!»

   – Я пока не знаю, я позвоню, когда что-то станет известно. Спасибо. И трудовую мне потом пусть почтой как-нибудь перешлют, договоришься?

   – Договорюсь, куда я денусь, – пробурчал начальник. – Ладно, езжай, что с тобой делать? Удачно тебе добраться, свяжемся ещё. Блин...

   Он бросил трубку, Вера широко улыбнулась, всё больше и больше убеждаясь, что поступила правильно. Эта застойная, как болото, жизнь вымотала её до предела, хотелось просто однажды выйти из дома и не вернуться.

   «Всё правильно. Выйти и не вернуться.»

   В кошельке было не так уж много, но зато там была карта со всеми сбережениями, в сумочке был паспорт, расчёска и косметичка с НЗ, а всё остальное можно купить на месте.

   «Сегодня. Сейчас, скорее. А то потом у меня опять не хватит сил.»

   В кармане опять заиграл телефон, фото Виталика вызвало раздражающую дрожь, захотелось вышвырнуть телефон в окно...

   – Алло?

   – Сколько можно трепаться? Ты ушла утром, а уже обед, я есть хочу! Говори своей Милке, что тебе пора.

   – Еда в холодильнике, – еле сдерживая истерику, выдохнула Вера, – достань и погрей. Деньги в тумбочке, там хватит ещё на месяц-полтора. Твой курсач я распечатала, у меня на столе лежит, сшей и хотя бы по диагонали прочитай. За вещами я пришлю сестру. Всё. – Она глубоко вдохнула, закрыла глаза и чётко повторила: – Всё. Слава богу, всё.

   – Что ты несёшь? Давай уже собирайся, короче.

   – Я уже еду, – широко улыбнулась она. – Не звони мне больше.

   – Ладно.

   Он отключился. Вера запрокинула голову и беззвучно рассмеялась, хотелось петь и прыгать – да, у неё хватило сил!

   Показался вокзал, маршрутка остановилась, Вера энергично выпрыгнула из машины самой первой, поправила сумку, посмотрела налево, потом направо... и прямо перед собой увидела распахнутые в немом ужасе глаза водителя другой маршрутки, попытавшейся втиснуться справа. Рёв мотора, визг тормозов, чей-то крик и леденящий ужас, мгновенно сковавший всё тело. Она не успела даже закрыть глаза, как оглушительный удар потушил её сознание.

***

1.1.1 Интервью у Тонга

   Сначала пришёл страх. Это было первое ощущение, густое и вязкое, не разбавленное ни единой мыслью. Она была где-то в неопределённости, как человек, сорвавшийся с тарзанки и ещё не знающий, куда упадёт, на берег или в воду.

   Потом пришёл запах. Терпкий запах, который существует только в твоей голове в тот миг, когда этой головой обо что-то сильно бьёшься.

   Потом из темноты начали проступать пятна света, и страх понемногу съёжился, спрятавшись под позвоночником. Это была не улица у ж/д вокзала и не больница, в этой комнате Вера никогда не была.

   Гул в голове проходил, зрение прояснилось, она поняла, что довольно твёрдо стоит на ногах и даже уверенно держит в руке свой пакет и сумку на плече. А перед ней стоит на коленях женщина в каком-то странном вышитом халате и смотрит на неё с ожиданием чего-то великого.

   Женщине Вера дала на вид лет сорок, черноволосая, с белой как молоко кожей и узкими монгольскими глазами, отражающими языки пламени. Огонь горел в широких блюдах справа и слева от женщины, маленькие свечи выстраивались в длинные линии вдоль стен комнаты. Женщина неуверенно улыбнулась и медленно поднялась с колен, чуть пошатнувшись, как будто ноги её не держали. Поправила халат, выпрямилась, приложила скрещённые ладони к груди и поклонилась Вере.

   Раздался низкий, на грани слышимости, гул, как будто где-то под землёй ударили в огромный гонг, женщина выпрямилась и хлопнула в ладоши. Одновременно погасли все свечи и горьковато запахло палёным. А через секунду Вера услышала в темноте глухой звук падающего тела.

   Наклонившись и водя руками перед собой, она осторожно подошла к женщине и тронула её за одежду, присела рядом, на ощупь перебирая ткань в абсолютной темноте, нашла её ладонь и крепко сжала:

   – Вы в порядке? Что с вами?

   Женщина что-то неразборчиво прошептала и замолчала. Через секунду с шелестом отъехала в сторону часть стены и в образовавшийся светлый проём заглянула тёмная фигура в капюшоне. Несколько секунд чёрное пятно лица молча смотрело на Веру, потом отрывисто пролаяло несколько слов на незнакомом языке грубым мужским голосом. Раздался топот, зажегся свет, прибежавшие люди раздвинули двери шире, один бросился к неподвижной женщине, другой замер в дверном проёме, низко опустив голову.

   Вера смогла наконец рассмотреть комнату – глухой каменный мешок без окон, пустые полки от пола до потолка, погасшие свечи вдоль стен, чаши с маслом на высоких подставках. И лежащая на полу женщина в чёрно-белом халате с широкими рукавами, расшитом птицами и цветами. Неподвижная, как мёртвая...

   – Что с ней? – перехваченным голосом спросила Вера, оглядываясь и продолжая держать женщину за руку, ей никто не ответил. Человек в капюшоне так и стоял, опустив голову, из-под ткани выглядывал только подбородок, заросший редкой бородой.

   – Что с ней?! – громче повторила Вера, встала и сделала шаг к мужчине в капюшоне, он отступил назад и указал на Веру одному из своих людей, что-то отрывисто приказав. Стоявший до сих пор у дверей мужчина мягко, но крепко взял Веру за локоть и вывел из комнаты.

   – Кто вы такие? – опять попыталась она, но ей опять никто не ответил. Они шли по хорошо освещённому каменному коридору, поднялись по лестнице, вошли в просторную комнату, непривычно, но богато обставленную. Вера решила, что это похоже на какой-то зал для приёмов – дорогие картины на тканевых стенах, изящные деревянные столики с фигурками и цветами, низкие диванчики у стен. Но сесть ей никто не предложил. Доведя её до середины комнаты, провожатый поклонился и вышел, а второй мужчина наконец откинул капюшон.

   Немолодой, коренастый, очень смуглый, такой же узкоглазый, как и женщина, оставшаяся на полу в подвале, только в его взгляде было напряжённое ожидание неизбежной подлянки, а ещё презрение. Он изучил Верино лицо, медленно спустился до пояса, осмотрел сумку и пакет, поднялся обратно.

   – Что? – нервно рыкнула Вера.

   Он усмехнулся и достал из рукава тонкую цепочку с кулоном, в котором поблёскивал крохотный тёмный рубин. Секунду посмотрел на кулон, как будто колеблясь, скривил губы и швырнул цепочку Вере, она от неожиданности поймала, и тут же услышала:

   – Кто ты такая, женщина?

   Голос у него совершенно не изменился, то же отрывистое карканье, да и язык, на котором он говорил, остался прежним, вот только Вера начала его понимать. Удивлённо приоткрыв рот, она раскрыла ладонь, рассматривая кулон.

   – Да, это мыслеслов, – высокомерно процедил мужчина, – и тебе ещё придётся меня убедить, что ты его стоишь.

   – Кто вы такой? – тихо спросила она. Мужчина презрительно отвернулся, бросив через плечо:

   – Иди за мной. И помалкивай, пока я не скажу тебе открыть рот.

   – Какого хрена? – устало и нервно выдохнула Вера. – Никуда я не пойду, пока вы не представитесь и не объясните мне, где я нахожусь и что тут происходит.

   Уже успевший пройти полкомнаты мужчина остановился, полуобернулся и тихо произнёс:

   – Не испытывай моё терпение, женщина. Или я прикажу тебя отнести.

   Вероника замерла, глубоко вдохнула... прикинула свои шансы справиться с тремя мужчинами и выдохнула. Происходящее казалось бредовым сном, смысла не было, она ничего не понимала.

   – Шевелись! – прикрикнул мужчина и опять пошёл, она нервно сцепила зубы и пошла за ним.

   «Ну и ладно. Пусть будет сон. Мне частенько снятся сны, которые ярче реальности, и при этом я точно знаю, что это сон. Может, мне после той аварии лекарства вкололи и меня теперь глючит?»

   Он привёл её в маленький кабинет со столом и стульями, сел в единственное кресло, Вера без приглашения опустилась на ближайший стул. Мужчина неодобрительно поморщился, но промолчал, достал из ящика стола пачку желтоватой бумаги, придвинул к себе чернильницу и кисточку.

   – Имя?

   – Вероника, – устало выдохнула девушка.

   «Подумать только, Милка буквально час назад мне пророчила, что мне придётся представляться полным именем. Вот только она пророчила другую атмосферу.»

   – Род?

   – Бутерброд! – нервно скривилась Вера. – Что это за допрос? Вы сами не хотите представиться?

   Он поднял на неё блеснувшие яростью глаза и прошипел:

   – Меня зовут Тонг Хе Ву, волей императора-солнца, правитель провинции Тонг.

   В дверь тихо постучали, потом створка отъехала в сторону и один из слуг ввёл под руку ту самую женщину из подвала. Она едва стояла на ногах, но всё же нашла в себе силы поклониться:

   – Правитель.

   – Что ты наделала, женщина?! – взревел он и ударил ладонями по столу, заставив Веру дёрнуться. – Кого ты мне подсунула?!

   – Того, кто вам нужен, – невозмутимо склонила голову она.

   – Но это женщина! – ещё больше взбесился он, его подбородок затрясся от ярости, но шаманка опять только чуть кивнула:

   – Как видите, правитель.

   – Но почему?!

   – Так распорядились боги, правитель.

   – Верни её обратно своим богам, женщина! – взревел он, вскочил из-за стола и сделал несколько нервных шагов вдоль комнаты, потёр лицо и уже тише спросил: – Почему твои боги прислали именно её?

   – Таков был их ответ на ваш вопрос, правитель, – чуть улыбнулась женщина, скосила глаза на Веру и улыбнулась загадочнее, – я вижу в ней силу, способную изменить мир.

   – Но почему она?! – опять схватился за голову мужчина, в жесте бессильного отчаяния протянул руку к Вере, с презрением выплюнув: – Она молодая! Тонкая, слабая! У неё нет оружия... – он глубоко вдохнул и поднял глаза к потолку, тихо выдыхая: – Проклятые боги... как вы могли послать мне воина без оружия? Какой позор...

   – Поговорите с ней, правитель, – мягко попросила шаманка. – Вы хотели нового и вы получили новое. Кто знает, как выглядит её оружие? Может быть, вы видите его, но не знаете, что это такое.

   Правитель замер. Бросил цепкий взгляд на Веру, на её руки, на сумку. Вернулся за стол и опять взял кисточку:

   – Имя, род, провинция?

   – Вероника, – вздохнула она. – Род... Не знаю, фамилия покатит? Зорина. Провинция Донбасс.

   – Чем ты занималась в своём мире?

   – Жила, – приподняла плечи Вера, – работала.

   – Должность? – напрягся правитель.

   – Дизайнер.

   – Что это значит? – заинтересованно прищурился он. – В чём состоят твои обязанности на службе?

   – Я решаю, как будет выглядеть изделие, – она увидела непонимание на его лице и пояснила, – ювелирное.

   – Художник? – поражённо опустил плечи мужчина, схватился за виски и замер. Качнул головой и напряжённо сжав зубы, продолжил записывать. – Сколько человек в подчинении?

   – Пятеро.

   – Сколько лет на службе?

   – Четыре года дизайнером ювелирки, до этого год дизайнером полиграфии. Параллельно полгода преподавателем.

   – Что преподавала? – опять заинтересовался он.

   – Дизайн.

   Правитель с грохотом припечатал кисточку к столу и обличающе протянул руку к шаманке:

   – Она рисовала газеты. Слышишь? Га-зе-ты! Зачем она мне?

   Женщина вздохнула и терпеливо улыбнулась, поворачиваясь к Вере:

   – Сколько языков ты знаешь?

   Вероника сжала в кулаке кулон и ответила:

   – Три хорошо и ещё парочку со словарём.

   – Какое у тебя образование? – продолжала шаманка, чуть улыбнувшись замершему правителю.

   – Полное общее среднее, – стала загибать пальцы Вера, – потом среднее техническое, потом компьютерное специальное.

   Шаманка улыбнулась шире, правитель опять взялся за кисть и застрочил на листе.

   – Какие предметы ты изучала? – почти нежно пропела шаманка, Вера хохотнула:

   – Вам все перечислить?

   – Только те, в которых ты сильна.

   – О, мой бог... так это и будет все. – Она почесала лоб и опять стала загибать пальцы: – История, география, математика, литература, физика...

   Правитель строчил, как пишущая машинка, всё сильнее сгибаясь над листом, шаманка улыбалась.

   – ...черчение, рисование, биология, экономика...

   Мужчина замедлил резкие штрихи и поднял глаза на Веру, ту уже несло, ей было откровенно весело смотреть на его вытянувшееся лицо.

   – ...философия, социология, электротехника, гидравлика, механика, горное дело, культурология, правоведение... – она выдохнула и пожала плечами с дебильной улыбкой: – Второе образование перечислять, или компьютерные дисциплины не интересуют?

   Правитель округлил глаза до их физически возможного предела, посмотрел на улыбающуюся шаманку, прокашлялся и опять застрочил на листочке, перечитал, гораздо тише и спокойнее спросил:

   – Чем занимается твоя семья?

   – Инженеры оба.

   – Оба? – переспросил он, – и... хм, чем конкретно они заняты?

   – Мама руководит строительным участком, папа – гранитным карьером.

   – И сколько людей у них в подчинении? – почти шёпотом спросил он, Вера улыбнулась:

   – У мамы – где-то пятьдесят человек, у папы – полторы тысячи.

   Правитель моргнул и опустил глаза в лист, медленно дописал пару строк, перечитал, вздохнул и нервно прошипел:

   – И как, скажите мне боги, у таких славных родителей могла вырасти такая бездарная дочь?!

   – Полегче, моя профессия, между прочим, уважаемая и высокооплачиваемая!

   Шаманка тихо цокнула языком, мужчина бросил на неё короткий взгляд и ухмыльнулся Веронике:

   – Ты врёшь.

   – Ну ладно, – закатила глаза Вера, – моя профессия средне уважаемая и нормально оплачиваемая... ниже, чем хотелось бы, но я ещё расту.

   Правитель вопросительно глянул на шаманку и она кивнула, он дёрнул бровями и вернулся к своим записям. Вера покосилась на женщину.

   «Как она узнала, что я... э, преувеличиваю?»

   – Ты владеешь оружием? – вкрадчиво спросил мужчина. – Фехтование, стрельба, боевые искусства?

   – Я... – она осторожно покосилась на шаманку, стоящую с отсутствующим видом, на напряжённо ожидающего ответа правителя, – умею стрелять из пневматического пистолета и винтовки. С оптикой.

   Мужчина дополнил запись, переглянулся с шаманкой и продолжил:

   – Что такое «оптика»?

   – Приспособление, чтобы дальше видеть цель. Как бинокль.

   – Что такое «бинокль»? – ещё больше заинтересовался он, Вера приподняла брови:

   – Вы издеваетесь?

   – Отвечай! – хлопнул ладонью по столу он.

   – Прибор с линзами, чтобы лучше видеть далёкие предметы. – Вера сложила руки на груди, стала рассматривать стены и потолок. Вдруг заинтересовалась странной люстрой, свет, который она давала, был не похож на лампы накаливания или экономки. То ли очень яркий LED, то ли...

   Внезапно пол вздрогнул, медленной тяжёлой волной, как будто где-то рядом подпрыгнул великан. Через секунду донёсся отдалённый грохот, стук, шорох. Шаманка ахнула и приложила ладонь ко рту, за дверью раздались быстрые шаги и Вера округлила глаза, глядя как правитель с белым от ужаса лицом запихивает себе в рот только что исписанный лист и делает судорожные глотательные движения. С трудом протолкнув в горло бумажный ком, он указал на Веру и прохрипел:

   – Забери у неё амулет.

   «Э, нет, если эта штука – единственный способ понимать, что вы говорите, я её так легко не отдам!»

   И Вера, вдохновлённая примером, шустро отпрянула и сунула кулон в рот, намертво сцепив зубы – без ножа не разожмёшь. Шаманка посмотрела на Веру и отвернулась, проигнорировав приказ. Раздвижная дверь с хрустом проломилась, из дыры показался увесистый топор, ещё пара ударов и замок с частью двери остался лежать обломками на полу, дверь отодвинулась и в проём стали входить люди, один за другим, в одинаковой чёрной одежде с закрытыми лицами, белели только прорези для глаз.

   Вера попятилась в угол, заинтересованно глядя, как один из одинаковых солдат в чёрном подходит к правителю и приставляет к его горлу длинный голубоватый клинок.

   – Правитель Тонг Хе Ву, вы обвиняетесь в незаконном использовании магии шаманов и проведении запрещённого Ритуала Призыва. Вы признаёте свою вину?

   Голос был холодный и сухой, Вера ни на секунду не усомнилась, что его обладатель готов рубить голову преступника прямо сейчас. Правитель крупно дрожал, вытаращив глаза и белея лицом всё сильнее, но упрямо дёрнул головой:

   – Нет. Я не нарушал закон.

   – Правитель, подумайте, – настаивал солдат. В его голосе было даже что-то похожее на уважение. – Подумайте ещё раз. Добровольное признание подарит вам быструю смерть.

   – Н-нет, – заикаясь, выдавил он.

   – Очень жаль. – Мужчина медленно убрал меч в ножны, выпрямился, посмотрел на шаманку, устало прислонившуюся к стене и потирающую виски. – Госпожа?

   – Я ничего не скажу, – тихо ответила женщина.

   – Ваше право, – он отвернулся, опять бросая короткий взгляд на трясущегося правителя, который обливался потом и нервно ломал пальцы. Потом резко обернулся и посмотрел на Веру, она рефлекторно сжала зубы, опять начиная бояться за свой амулет-переводчик, но солдат смерил её взглядом тёмных раскосых глаз и отвернулся, чуть поклонился правителю и сказал: – Правитель Тонг Хе Ву, вы арестованы по приказу его величества короля Георга Шестнадцатого. Вы имеете право просить защиты у императора-солнца.

   – Нет, – с ещё большим ужасом простучал зубами он.

   – Как пожелаете, – кивнул солдат. – В таком случае прошу вас проследовать за мной. – Правитель дёргано закивал и встал, солдат обернулся к шаманке: – Госпожа, могу я что-нибудь сделать для вас?

   – Нет, – качнула головой она, посмотрела в его глаза долгим взглядом, чуть улыбнулась и прошептала: – Ты пришёл за своей смертью, спящий дракон. И ты её получишь. Дважды.

   Солдат бросил короткий взгляд на трясущегося правителя, потом опять на шаманку, она отрицательно качнула головой и с улыбкой повела бровью в сторону Веры. Глаза в узкой прорези маски чуть расширились, он посмотрел на Веру внимательнее, она сжалась, как будто этот колючий взгляд осыпал её ледяными иглами.

   Солдат отвернулся, осмотрелся, сдёрнул скатерть с одного из столов и подошёл к Вере, которая инстинктивно отступила на шаг. Он поморщился и накинул скатерть ей на плечи, отвернулся и бросил другим солдатам:

   – Уходим.

   Бледного правителя подхватили под руки двое солдат и повели в пролом двери, ещё двое встали по бокам от Веры, третий подтолкнул её в спину. Командир осмотрел комнату и молча поклонившись шаманке, вышел последним.

   Когда их процессия покидала зал, им в спину донёсся издевательский смех женщины.

***

1.1.2 Интервью с королём

   Это всё ещё казалось сном.

   Её вели по коридорам роскошного дома, потом по тёмному просторному двору с красивым садом, через огромную дыру в стене на месте ворот, которые сейчас валялись в виде деревянных обломков среди кривых каменных глыб, отколовшихся от привратных башен. Вокруг бегало столько людей в одинаковых чёрных костюмах и масках, что Вера давно сбилась со счёта. Её и пленного правителя подвели к большой палатке, у входа горели костры и стояли часовые, солдат откинул ткань и вошёл первым, пленников втолкнули следом. Внутри было светло от такого же странного светильника, как и тот, что так заинтересовал Веру в доме, на полу лежали одеяла, с одного из них вскочил взъерошенный молодой парень в комбинезоне, но без маски, поклонился:

   – Господин?

   – На базу, – солдат указал подбородком на пленников, – сначала господина правителя, потом... её.

   – Так точно.

   Парень поклонился, подошёл вплотную к правителю, поклонился ему, зажмурился... и они оба исчезли.

   Вера округлила глаза, чувствуя, как у неё отпадает челюсть, солдат тихо фыркнул, смерив её взглядом. Подошёл к сложенным у стены мешкам, покопался, достал плоскую флягу и отвинтил крышку, подцепил свою маску у подбородка и приподнял, жадно присосался к фляге. Вероника завистливо сглотнула и отвернулась, а через секунду вздрогнула, когда на пол у её ног бухнулась полупустая фляга. Она подняла глаза, чтобы поблагодарить, но мужчина уже вышел из палатки.

   «Ну и ладно.»

   Она выплюнула на ладонь кулон и попила воды, сразу же сунув амулет обратно в рот, на всякий случай. Плотнее завернулась в скатерть и задумалась.

   «Что за хрень тут творится? Я в больнице и меня глючит? Или это всё сон, включая, возможно, даже встречу с Милкой и мой почти-побег?

   Да... Мне это столько раз снилось! Как я нахожу в себе силы и говорю ему окончательное «прощай». А в реале каждый раз пытаюсь по-взрослому всё объяснить, начинаю издалека, мы долго спорим, потом ссоримся, потом миримся и я опять остаюсь. И всё остаётся по-старому. Каждый грёбаный раз.

   Хоть бы во сне от него убежать удалось, так нет — тут же какие-то психи поймали и допрашивать начали.»

   Тяжкие мысли прервал возникший из воздуха парень, уже один, осмотрелся и выглянул из палатки, тут же вернулся вместе с командиром солдат.

   – Что там?

   – Уже работают.

   – Хорошо. Бери её, – он кивнул на Веру, – в соседнюю камеру.

   Парень замялся, сочувственно посмотрел на Веру и тихо сказал:

   – Там грязно, господин.

   – Ну и что? – сухо выдохнул солдат, парень молчал, командир вздохнул и неохотно повернулся, как будто с отвращением рассматривая Веру, она поёжилась и отвернулась, он буркнул: – Ладно, на третью конспиративную, сразу телепортом, свет не включать, не разговаривать, в журнале ничего не записывать. Всё ясно?

   – Так точно, – улыбнулся парень. – Спасибо, господин!

   – Тебе-то какая разница? – поморщился командир. Парень улыбнулся и чуть покраснев, пожал плечами:

   – Жалко её. Красивая.

   Солдат смерил коротким взглядом покрасневшую Веру, и отвернувшись с таким видом, как будто она была разлагающимся трупом, глухо выдохнул:

   – Выполняй.

   – Так точно, господин.

   Парень подошёл к Вере и мягко взял её за плечи, успокаивающе улыбнулся и зажмурился. А в следующую секунду она почувствовала как из-под ног исчез пол, и заорала, опять окунувшись в ещё совсем свежие воспоминания об аварии. То же ощущение удара сразу со всех сторон, дезориентация, фантомный сухой запах боли в голове...

   Всё прошло так же внезапно, как и началось: секунду назад она цепенела от страха – и вот уже устойчиво стоит на ногах в незнакомой тёмной комнате. О пережитом ужасе напоминало только бешено колотящееся сердце и собственные пальцы, намертво сжатые на запястьях парня. Он участливо заглядывал ей в глаза, шептал что-то успокаивающее, мягко пытаясь освободить свои руки. Вера смутилась и отпустила, парень выдохнул с облегчением, помахал ей рукой, опять зажмурился и исчез.

   Вероника осмотрелась — тёмная комната, из зашторенных окон пробивается слабый свет уличных фонарей, откуда-то доносится музыка и пьяное пение, цокают копыта...

   «Какие копыта? Куда я попала и где мои вещи?»

   Вещи, по крайней мере, были всё ещё при ней. Заглянув в пакет, Вера опять закрыла его и поставила на пол, прислонив к дивану. Ощупала в полумраке спинку и подлокотники, нашла пару подушек и, сочтя диван вполне приемлемым, со стоном облегчения растянулась на нём, выпутавшись из босоножек и сняв с волос заколку. Спать не хотелось, она проснулась в восемь, а из кафе уходила около половины второго — ей ещё долго не захочется спать. Огромная скатерть, которую набросил ей на плечи командир этих ниндзя-спецназовцев, оказалась приятной на ощупь и Вера завернулась в неё целиком, попыталась расслабиться, мысли бегали кругами.

   «Что происходит? Кто эти люди? Где я? Что происходит?»

   Где-то за стенкой раздались шаги, Вера вздрогнула — ни скрипа мебели, ни стука двери, просто шаги из ниоткуда. Не было никого – и вдруг возник. Она села, инстинктивно заворачиваясь в скатерть, и сжала зубы, опять начиная бояться за амулет.

   В густом полумраке было практически ничего не видно, но благодаря заглядывающей в окно луне, она рассмотрела, как открылась дверь в соседнюю комнату и тьму прорезала полоса света. В проёме показалась высокая фигура, молодой мужчина вошёл и приветливо улыбнулся Вере, поставил на каминную полку маленький фонарь, и очень ласковым голосом сказал:

   – Здравствуйте. Вы хорошо устроились?

   – Привет, – кивнула Вера, отчего у гостя отпала челюсть, и голос опустился до шёпота:

   – Вы меня понимаете?!

   – Да, мне дали специальную штуку, – дёрнула плечами Вера, щупая кулон языком. – А что тебя так удивляет? Тот китаец явно гордился, что эта штука у него есть. Она какая-то особенная?

   – О, да, – поражённо кивнул он, придвинул себе стоящее у камина кресло и сел, внимательно рассматривая Веронику. Она занималась тем же самым — парень был очень колоритный.

   Выше среднего роста, но худощавый, из-за чего фигура казалась очень тонкой. Красный костюм странного кроя, похожий на халат, надетый поверх брюк и расстёгнутой светлой рубашки, надетой на что-то ещё. Изящные пальцы с массивными кольцами потирали подбородок, парень широко улыбался и Вера подумала, что он младше неё лет на пять — слишком уж открытый и любопытный взгляд. Узкое лицо было очень бледным, даже в слабом, желтоватом свете фонаря он выглядел как северянин, годами не видящий солнца, светлые глаза подтверждали эту теорию, но волосы были тёмными. Густые и чуть вьющиеся, они спускались ниже плеч, Вера почувствовала желание их потрогать, расчесать... шикарные волосы.

   – Как тебе наш мир? – с улыбкой склонил голову набок парень.

   – Хреновый мир, – скривилась Вера, парень поднял брови и тихо рассмеялся, восхищённо качнул головой:

   – Как у тебя успело сложиться такое негативное мнение за такой короткий срок?

   – Очень просто, – вздохнула она. – С самого моего появления здесь, ты — первый человек, соизволивший со мной поздороваться и спросить, как дела. Все остальные либо смотрели на меня как на мебель, либо орали, угрожали, допрашивали и обвиняли в том, что я женщина. И чем, интересно знать, этому Тонг-как-его-там не угодили женщины?

   – А, брось, ему весь мир не угодил, – отмахнулся парень. – А кто смотрел на тебя как на мебель?

   – Все остальные, – вздохнула Вера. – Хоть ты мне объясни, что за фигня тут творится?

   – «Фигня», – парень шкодно улыбнулся и приподнял плечи: – Эта фигня называется «карательно-освободительная операция». Карают правителя Тонга, освобождают тебя. Чувствуешь себя на свободе?

   – Ага, как подсолнух в огороде. Могу только головой вертеть, и то недолго. – Парень рассмеялся, Вера тоже улыбнулась и сменила тон на чуть более серьёзный: – Так за что карают этого правителя?

   – За то, что он призвал тебя, – развёл руками парень, – это запрещено законом.

   – Почему? – насторожилась Вера.

   – Во-первых, потому что Ритуал Призыва требует жертвоприношений, а мы вот уже лет сорок пытаемся оставить эти варварские обычаи в прошлом. – Он поморщился и с извиняющимся видом посмотрел на девушку. – Во-вторых, удачно этот ритуал завершился всего два раза в истории, и оба раза это привело к таким последствиям... – он многозначительно приподнял брови и глубоко вдохнул, – нет, с точки зрения прогресса это всегда были положительные изменения, но они происходили слишком... опасно. – Он вдруг перестал улыбаться, но через секунду опять засиял: – Это было как взрыв! За первые несколько лет после Призыва границы стран менялись так, как до этого никто и предположить не мог. Одни государства стремительно богатели, другие теряли территории и влияние, некоторые из второсортных неожиданно выходили на первые роли на мировой арене, другие разрушались и исчезали, хотя всего год назад казались потрясающе прочными. Призванные меняли мир, а власть предержащим такие неконтролируемые перемены совсем не нужны.

   Он многозначительно повёл бровями, из-под ресниц посмотрел в глаза Вере, как будто шепнул: «если ты понимаешь, о чём я». Но она не понимала.

   – И что было дальше?

   – Правители всех стран и верховные шаманы Древних Богов собрались на совет и приняли решение запретить Ритуал Призыва под страхом смертной казни.

   Вероника секунду посмотрела в его печальные глаза и нахмурилась:

   – Так, подожди. Ритуал проводила женщина, шаманка, а нож к горлу приставили тому правителю. А шаманке командир кланялся и вёл себя как истинный джентльмен, в чём фишка?

   – О, здесь всё просто, – улыбнулся парень. – Шаманы — обособленная каста жрецов Древних Богов. Они не являются подданными ни Карна, ни какого-либо другого королевства. Своего государства у них тоже нет, но есть единая чёткая иерархия, свои особые законы и мистическая сила, которая следит за их соблюдением. У шаманов специфическая, но вполне рабочая система правосудия, они решают свои дела исключительно между собой и никогда не лезут в политику. Живут в храмах по всему миру, занимаются всякой полезной деятельностью — держат храмовые школы, больницы, постоялые дворы. Некоторые шаманки высокого ранга селятся у местных правителей, никому ничего не объясняют, у них всё «по воле богов», – он фальшиво улыбнулся и Вера понимающе кивнула, – но почему-то «боги» им всегда рекомендуют богатых и влиятельных покровителей.

   – Это всё равно ничего не объясняет, – качнула головой Вера. – Богатого и влиятельного за этот ритуал чуть на месте не пришили, а его шаманку пальцем не тронули. Почему?

   – Их нельзя трогать, – со смесью сожаления и раздражения вздохнул парень, – их хранят боги. – Увидел округлившиеся глаза Веры и кивнул: – Да, ни наука, ни магия не могут это объяснить. Шаманы неприкосновенны. Одну пытались схватить, так она загорелась. Сгорели верёвки, которыми она была связана, сгорели люди, которые вязали, сгорел дом, в котором это всё происходило. А из пламени вышла невредимая шаманка и пошла домой в храм. Огонь не магический, маги его потушить не могут, алхимики вообще не могут объяснить, как можно сжигать, при этом не сгорая. – Он помолчал, развёл руками: – Вот так. Так что шаманов не трогают, ну да они и сами практически не создают проблем, они тихие, молятся себе, помогают людям... Только некоторые особенно сильные, из верхушки, иногда делают вот такие вещи, вроде этого Призыва. Но для шаманки это тоже преступление, её накажут свои, по-своему. – Он помолчал, рассматривая пол. – Скорее всего, она умрёт.

   – Её убьют? – понизила голос Вера. – За этот ритуал?

   – Она сама умрёт, – качнул головой парень, – у них всё очень сложно устроено, тонкостей я не знаю. Шаманы все между собой связаны, они чувствуют, когда кому-то из них плохо, могут помочь на расстоянии... и навредить тоже могут на расстоянии. В прошлый раз, когда проводили Ритуал Призыва, шаманка умерла сразу же, как только Призванный ступил на землю. Просто упала и всё, сердце биться перестало.

   «Моя тоже падала, но потом ходила вполне бодрая.»

   Вероника пожала плечами и спросила:

   – А для чего этот правитель призывал меня? И почему именно меня?

   – Для чего — это надо у него спрашивать, но вряд ли он ответит. Скорее всего, хотел захватить власть в стране.

   – То-то он расстроился, что я без оружия, – хмыкнула Вера.

   – Да? – поднял брови парень.

   – Угу. Сокрушался, что боги послали ему мало того, что женщину, так ещё и без оружия.

   – Понятно, всё бы этим цыньянцам война... – парень вздохнул и печально улыбнулся, помолчал и опять стал изучать её с ног до головы, вдруг поднял брови и улыбнулся шире: – Слушай, а мы не представились!

   – Вероника, – с улыбкой поклонилась девушка, – можешь звать меня Вера.

   – Красиво, – кивнул он и тоже изобразил поклон: – Георг, можешь звать меня «ваше величество».

   Вера округлила глаза, король рассмеялся, довольный произведённым эффектом, развёл руками, как бы говоря: «вот так вот, да» и с видом заговорщика наклонился к девушке, шепча:

   – Только никому не говори, что я тут был, я сбежал.

   – Откуда? – поражённо улыбнулась Вера, он поморщился:

   – Из дворца, откуда ещё? Я хотел на тебя посмотреть, но мой любимый министр решил, что уже поздно, и он приведёт тебя завтра. А мне было слишком интересно, я не хотел ждать. – Он довольно потёр руки и заёрзал в кресле, – я даже мечтать не мог, что нам удастся поговорить! Почему правитель не отобрал у тебя мыслеслов? Он стоит целое состояние!

   – Он пытался, я не отдала, – фыркнула Вера. – Если это единственный способ понимать, что мне говорят, я буду за него драться, как кот за Вискас.

   – О! – уважительно закивал король, заинтересованно склонил голову набок, – а что такое «Вискас»?

   – Специальные вкусняхи для котов, они от них дуреют.

   – В твоём мире тоже есть кошки? Здорово. А кто ещё есть?

   – Да много кого, – растерянно пожала плечами девушка, – собаки, белки, хомяки.

   – Собаки с белками и у нас есть, – отмахнулся он. – А хомяки какие?

   – Мелкая пушистая фигня, вроде мышей, только смешная, их держат дома для развлечения.

   – Грызунов для развлечения? – округлил глаза король. – Как они выглядят?

   – Ну как... – озадаченно почесала бровь Вера, подняла палец: – О! Я тебе сейчас нарисую!

   Дотянулась до оставленной на краю дивана сумки и достала блокнот с ручкой, пролистала исписанные страницы, нашла чистую и стала вдохновенно малевать. Георг приподнялся в кресле, потом встал и пересел к ней на диван, заглядывая в блокнот. Вера рисовала, высунув язык от усердия, хомяк получался не очень реалистичный, зато смешной.

   – Вот, вроде этого. – Она повернула блокнот королю и с весёлым смущением потёрла затылок, – из меня не очень хороший художник, но в целом... Они ещё бывают разного цвета, рыжие или в пятнышко.

   Король взял блокнот, быстро глянул на рисунок и очень внимательно прищурился на край страницы, пощупал листок, потёр ногтем, чуть согнул, даже понюхал. Потрогал проволочную пружину, сшивающую листы, восхищённо вздохнул и вернул ей:

   – Из чего сделана эта бумага?

   – Из дерева, – приподняла плечи Вера. – Ну, нам так говорили в школе, на самом деле, я понятия не имею, как её производят.

   – Очень жаль. – Он опять обаятельно улыбнулся и попросил: – Подари мне один листок, во имя процветания твоей новой родины. Я алхимикам отнесу, пусть поломают голову.

   – Держи, – она пожала плечами и вырвала страницу, протянула королю. Он взял и бережно спрятал куда-то в недра халата, заинтересованно посмотрел на ручку и указал глазами:

   – А перо можно посмотреть?

   – Это ручка, шариковая. У вас такого нет? – Вера протянула ему ручку, король осторожно взял двумя руками:

   – Нет. Сюда нажимать? – она кивнула, он нажал, зачарованно глядя, как выдвигается стержень, улыбнулся: – Очень удобно. А почему «шариковая»?

   – А там шарик, он маленький, без света будет плохо видно. – Вера встала за светильником, сняла его с каминной полки, взяла с собой на диван и села, поднесла поближе. Они с королём склонились над ручкой, старательно щурясь, она тыкала ногтем, он присматривался и тоже попробовал тронуть шарик:

   – Точно, вращается! Здорово, кто это придумал?

   Вера набрала воздуха, чтобы ответить, но услышала сбоку скрип двери и обернулась — в дверях появилась тёмная фигура в маске с прорезью для глаз и хмуро зарычала:

   – Я же сказал, никаких разговоров и света!

   В следующую секунду Георг зажмурился и с виноватым видом разогнулся, позволяя себя увидеть. Командир солдат замер и поклонился:

   – Ваше величество. Что вы здесь делаете?

   – Пришёл поздороваться, – ослепительно улыбнулся король и с лёгким сарказмом добавил, – ведь до меня этого сделать никто не удосужился.

   – Вам не стоит здесь находиться, – недовольно отрезал солдат, – возвращайтесь во дворец, королева в негодовании.

   – Королева всегда в негодовании, – пробурчал под нос Георг и поднялся с дивана, улыбнулся девушке и протянул ладонь: – Госпожа Вероника, очень, очень приятно было познакомиться.

   – Мне тоже, – улыбнулась она, подавая руку, краем глаза заметила, как дёрнулся солдат от её слов, и прикусила губу, чтобы не улыбнуться шире. Король куртуазно поцеловал её пальчики и бросил короткий хитрый взгляд, сразу же опустив глаза, прошептал:

   – До завтра, госпожа Вероника.

   – Буду ждать с нетерпением, – хихикнула она.

   Король выпрямился и отпустил её руку, издевательски улыбнулся солдату:

   – А вы, господин министр, не желаете представиться новой королевской подданной? Или хотя бы снять маску и поздороваться? Проявлять такое неуважение, это на вас не похоже.

   – Боевая операция ещё не закончена, – сухо ответил тот. – Возвращайтесь во дворец.

   – Боги, как мне стыдно за мой двор! – притворно шмыгнул носом король и бросил на Веронику взгляд, полный печали и скорби: – Покорнейше прошу простить моего верного подданного, – он прижал ладонь к груди и склонил голову, – у него сегодня был тяжёлый день. Ну ничего, я возьму на себя труд и представлю вас. – Он выровнялся и сделал плавный жест в сторону злобно сопящего солдата: – Господин Кан Шен Он, волею моего величества министр внешней политики, а в свободное время ещё и специалист по тайным операциям. Можете звать его «господин министр». – Вероника смущённо кусала губы, глядя как министр сверлит колючим взглядом короля. Георгу эта сцена явно доставляла удовольствие, он улыбался и сиял, как ребёнок, получивший вторую конфету сразу после первой. Выдержал длинную паузу и повёл рукой в сторону Веры: – Госпожа Вероника, волею судьбы и Древних Богов новая подданная королевства Карн. И, смею надеяться, мой добрый друг, – он склонил голову, Вера улыбнулась и кивнула в ответ. Осторожно посмотрела на неподвижного как статуя министра и чуть наклонила голову:

   – Очень приятно.

   Он глубоко вдохнул и на секунду закрыл глаза. Потом коротко поклонился Веронике, бесцеремонно схватил короля за локоть и потащил в соседнюю комнату. Вера проводила их недоумевающим взглядом и пожала плечами. Министр вернулся спустя минуту, забрал фонарь и молча вышел, не удостоив Веру даже взглядом. Она вздохнула и вернулась на диван, достала изо рта кулон, вытерла углом скатерти и намотала на запястье, на шею надевать было страшновато — вдруг во сне снимут, цепочка длинная. А с руки незаметно не стянешь, она точно проснётся.

   Спать всё ещё не хотелось, да и кто же спит во сне? Она достала из сумки телефон и открыла книгу.

ГЛАВА 2

1.2.1 Завтрак и шопинг с Эйнис

   Её разбудил звон посуды и дразнящие нос ароматы. Заинтересованно приподнявшись, Вероника смогла изучить комнату при дневном свете. Довольно просторная светлая гостиная, два больших окна, настоящий камин с дровами и кованой решёткой, перед камином два кресла, из того же гарнитура, что и диван, на котором она лежала. Одна дверь вела в соседнюю комнату, вторая – в прихожую с массивной входной дверью, и ещё одна в какой-то коридор, соблазнительные запахи доносились именно оттуда.

   Вера села, достала из сумочки расчёску и собрала волосы заколкой, посмотрелась в зеркало. Всё как обычно — серые глаза, чуть покрасневшие от чтения с экрана, чёрные волосы, остатки помады на губах... хорошо хоть глаза не накрасила. Она вспомнила, как собиралась вчера на рынок — тихо-тихо, чтобы не разбудить Виталика. Потому что, если бы он проснулся, то сильно удивился бы, с чего это Вера для похода на рынок надела любимое платье и босоножки на шпильке, хотя всегда говорила, что за покупками ходить можно только в кроссовках, а лучше вообще в военных ботинках, в которых можно кирпич пнуть и не почувствовать. И ей пришлось бы врать, а она так не любит ему врать...

   «Сам виноват.»

   Если бы он не устраивал истерики каждый раз, как она шла гулять с Миланкой, ей не приходилось бы делать вид, что они «случайно» встретились в городе-миллионнике и решили, раз уж так сложилась судьба, пойти погулять полчасика. А разбалованная кавалерами Милка обязательно потащит её куда-нибудь поесть, причём в такое место, куда в кроссовках не ходят. Вот и собиралась Вера «на рынок» как на свидание — перед перманентно намарафеченной Милкой хотелось выглядеть хорошо.

   Вероника вздохнула и спустила ноги с дивана, нащупывая босоножки.

   «Прекрасная обувь, чтобы штурмовать другие миры.

   Хотя, я могла бы быть в драных джинсах, растоптанных гриндерсах, футболке с дебильной надписью и кепке. Вот бы правитель Тонг охренел.»

   Из коридора раздались шаги и вошла молодая девушка, катя перед собой столик с едой, улыбнулась:

   – Доброе утро, госпожа Вероника. Надеюсь, вы проголодались?

   – Да, есть немного, – кивнула Вера, с интересом рассматривая вошедшую. Гладко зачёсанные светлые волосы, скромно опущенные глаза, тёмное платье до пола и белый передник. – А ты..?

   – Эйнис, госпожа, – склонила голову девушка, – ваша горничная.

   «Врёт.»

   Это ощущение было интуитивным, но очень уверенным.

   – И что тут у нас? – заинтересованно потёрла руки Вера, горничная подняла крышку большого подноса и склонила голову:

   – Лосось в клюквенном соусе, с гарниром из риса «лебедь» и салат из свежих овощей. Попробуйте, я очень старалась.

   – Сейчас-сейчас, – улыбнулась Вера.

   «Спорю на последнюю пасту в тюбике — это не ты готовила.»

   На подносе, кроме основных двух блюд, стояло ещё с десяток маленьких, лежали две салфетки с разложенными приборами, причём выбор был шикарный — от двузубой вилки до китайских палочек.

   «Интересно, зачем ей это? Хочет посмотреть, умею ли я пользоваться вилкой? Так если этот мир отличается от моего родного, то откуда им знать, как в моём мире правильно?»

   Эйнис осторожно наблюдала как Вера выбирает приборы, ни единым движением лица не выказывая заинтересованности. А Вера забавлялась, с уверенным видом наворачивая рис ложкой, рыбу вилкой, салат другой вилкой, а мелкие закуски палочками. Умяв почти половину всего принесённого, она улыбнулась девушке:

   – Очень вкусно, и рыба, и всё остальное. И вот эта штука особенно, не знаю, что это такое.

   – Это маринованный лирис, – чуть улыбнулась Эйнис. – Я могу убирать?

   – Да, спасибо. – Вера подождала, пока загадочная особа укатит столик, сняла босоножки и поднялась.

   Тихонько пошла следом, изучая спину «горничной», приоткрыла дверь в коридор и осмотрелась — три двери, одна из них на кухню. Остановившись в проёме, Вера понаблюдала, как Эйнис нервно вытряхивает остатки еды в мусорное ведро, сквозь зубы шипя что-то ругательное. Закончив, она вымыла руки и злобно сорвала передник, швырнула на стол, повернулась за чем-то... и округлила глаза, увидев стоящую в дверях Веронику. Та загадочно улыбнулась и прошептала:

   – Что тебе сделал несчастный передник... Эйнис? – Помолчала и добавила: – Красивое имя, сама выбирала? – Девушка на миг зажмурилась и поджала губы, с досадой глядя на Веру. Вероника подошла к ней и мягко взяла за правую руку, постучала ногтем по бугорку мозоли на среднем пальце: – У тебя даже больше, чем у меня, горничные столько не пишут. Передай своему начальству, чтобы выбирали легенду поправдоподобнее.

   – Господин меня и без этой шуточки убьёт, – шёпотом фыркнула Эйнис, – как только узнает, что я провалилась в первые же минуты.

   – Но мы ведь здесь вдвоём? – ещё тише сказала Вера, девушка кивнула, – и если ты никому не скажешь и я никому не скажу, то как он узнает?

   Эйнис на секунду замерла и чуть улыбнулась, посмотрела в глаза Вере и улыбнулась шире, качнула головой:

   – Я обязана предоставить отчёт. Но всё равно спасибо.

   – Тебе помочь посуду помыть? – вздохнула Вера, Эйнис с лёгким недоумением приподняла брови и Вера добавила: – Я умею, честно.

   – Ну давайте, – решилась она и подвинулась, освобождая проход к раковине.

   – И не «выкай» мне, пожалуйста, – попросила Вера, – я это ещё со времён преподавания ненавижу. Люди, младше меня всего на пару лет, смотрят как на старуху, брр!

   – Я не могу, это неприлично, – тихо ответила Эйнис, подавая очищенную от остатков еды посуду. – Если господин Шен услышит, мне придёт конец.

   – В том-то и дело, что «если», – понизила голос Вера. – А «господин Шен» — это тот, который Кан Шен Он, который вчера мечом махал у правителя перед носом?

   – Он угрожал правителю? – подняла брови Эйнис.

   – Ага, – улыбнулась Вера, – очень культурно, но с мечом в руках.

   – Это в его стиле, – кивнула девушка.

   – Так это он — твой начальник?

   – Да. Он министр внешней политики, – она загадочно повела бровями, – официально. На самом деле, основная часть его работы — это разведка и тайные спецоперации. Но это совершенно секретно.

   – А почему тогда ты мне это рассказываешь, если секретно? – как бы в шутку спросила Вера, Эйнис смерила её взглядом и криво улыбнулась.

   – Ты просто ещё не понимаешь, во что вляпалась... Тебя охраняют почти так же, как короля, ты — Призванная, а значит, хранишь в себе настолько ценную информацию, что секретом больше, секретом меньше — без разницы. Если ты попадёшь в чужие руки, это будет катастрофа, этого не допустят. – Она замолчала и вдруг очень серьёзно посмотрела на Веру, заставив прекратить мыть посуду и тоже посерьёзнеть. Эйнис убедилась, что завладела её вниманием, и шёпотом сказала: – У меня приказ стрелять на поражение, если мне покажется, что ты собираешься убежать. Так что постарайся не усложнять мою работу, ладно? И пусть этот разговор останется между нами.

   – Хорошо, – с натянутой улыбкой кивнула Вера и опять принялась за посуду, попыталась разрядить обстановку: – Что у нас дальше в планах?

   – Идём по магазинам, тебе нужна одежда и необходимые вещи. Потом ещё раз перекусим и на... общаться с господином Шеном.

   «На допрос, ты хотела сказать. Ладно. Спасибо и на том.»

   Они домыли посуду, Эйнис показала Вере уборную и одолжила кофту с длинным рукавом, объяснив, что здесь не принято ходить с голыми руками. Они прошли в третью комнату, оказавшуюся чем-то вроде библиотеки и сели ждать телепортиста. Пришёл тот же мальчик, что провожал Веру вчера, улыбнулся и кивнул вместо приветствия. Эйнис посмотрела на парня проницательно-насмешливым взглядом и сказала:

   – Поздоровайся, Барт, у госпожи есть мыслеслов.

   Мальчик вытаращился на Веру, она смущённо кивнула и тихо сказала:

   – Привет. Я Вера.

   Телепортист залился краской от воротника до корней волос, низко наклонил голову и пробурчал:

   – Очень приятно, госпожа. Барт, к вашим услугам.

   Эйнис наблюдала за ним с лёгким недоумением, вопросительно посмотрела на Веру, приподняла брови, как будто спрашивая: «я чего-то не знаю?». Вероника прикусила губу, задавливая улыбку, и чуть качнула головой: «потом расскажу».

   – Ладно, – улыбнулась Эйнис, пригладила волосы, поправила передник и подошла к телепортисту. – Сначала обувь.

   Он кивнул и придвинулся ближе, Вера встала с дивана и тоже подошла к ним, но Эйнис качнула головой:

   – Нет. Вы остаётесь здесь, госпожа.

   – Почему? – нахмурилась Вера. – Мы же собрались покупать вещи, нет?

   – Покупать вещи буду я, – тихо ответила девушка, – а вы — примерять и говорить, пойдёт или нет. Вам нельзя покидать квартиру, простите. – Она с извиняющимся видом приподняла плечи и добавила: – Это приказ господина Шена.

   – Ясно, – выдохнула Вера.

   «А вчера он приказывал закрыть меня в подвале. А потом приказывал оставить без света и не разговаривать. Какой гуманный товарищ, чую, мы подружимся.»

   Она вернулась на короткий диванчик, осмотрелась, раздумывая, чем бы заняться. Вдоль двух стен стояли книжные полки, у третьей был массивный письменный стол с настольной лампой и креслом. Вероника подошла к столу, по очереди заглянула в ящики, нашла там пачки разной бумаги, от толстой как картон до невесомой и полупрозрачной, целую коллекцию карандашей и перьев, даже кисточки и замысловатую серебряную чернильницу.

   «В какой век я попала? В шестнадцатый, в восемнадцатый?»

   Оставила стол в покое и подошла к книжной полке, достала толстый фолиант, оказавшийся гораздо тяжелее, чем казался на вид, открыла и криво улыбнулась — буквы были похожи на плод любви латиницы с ивритом, причём колбасило эти символы, как пьяных на танцполе. Вернув книгу на место, она достала другую, пролистала, поставила обратно, взяла следующую.

   И только на втором десятке нашлось что-то, хотя бы отдалённо знакомое — разлинованные столбиками страницы, а в этих столбиках иероглифы, похожие на упрощённый китайский вперемежку с японским. Только писались они, судя по обложке и заполненности страниц, сверху вниз и слева направо. Вероника пролистала книгу, не увидела ни единой картинки и со вздохом вернула на место.

   «Это сон. Во сне не работает та часть мозга, которая отвечает за распознавание текста.

   По крайней мере, так говорят учёные.»

   Она вернулась на диванчик, сползла пониже, рассматривая потолок с цветочной лепниной, массивные книжные полки, дорогую мебель.

   «Сон. Мне часто снятся очень красивые сны, маленькие подарки творческого подсознания, в благодарность за новые впечатления. Снятся города из кружевных хрустальных мостов и воздушных замков, нереально красивая архитектура, интерьеры в стиле старой Англии, изящная мебель. Сон лепит неожиданное целое из частей уже имеющейся информации, поэтому здесь всё так знакомо и одновременно непривычно. Даже Эйнис чем-то похожа на Миланку, но сказать, чем, будет сложно.

   А король похож на одного друга и одновременно на Виталика. Как обычно бывает во сне — похож, но лучше. Мне всегда хотелось, чтобы у него были тёмные волосы. И чтобы он меньше ныл и больше улыбался. У него такая красивая улыбка.»

   У дальней стены возникли Барт и Эйнис с корзиной в руках, девушка подошла к дивану и опустилась на корточки, выставляя на полу в ряд с десяток пар разных тапочек.

   – Это у вас в таком ходят? – с сомнением подняла брови Вера, приподняла подол платья Эйнис и убедилась, что нет — на девушке были кожаные ботинки на небольшом широком каблуке, с толстой подошвой, шнуровкой и вообще потрясающе крепкие на вид.

   – Да, госпожа, – нервно забрала свой подол Эйнис и бросила на Веру негодующий взгляд: – Это хорошая обувь, примерьте.

   – Это тапочки, Эйнис, – криво улыбнулась Вера. – Спасибо, конечно, за заботу, но думаю, мне понадобится что-то для улицы.

   – Нет, госпожа, – тихо ответила девушка, не поднимая взгляда. Вероника почувствовала, как всё внутри начинает дрожать от смеси раздражения и обиды.

   – Что значит «нет»? – почти шёпотом сказала она. – Я в тапках ходить буду?

   Повисла неуютная тишина, было слышно, как шаркают по полу ноги Барта, когда он ссутулился и развернулся к ним спиной, делая вид, что рассматривает полки с книгами. Эйнис медленно подняла глаза, снизу вверх глядя на Веру, плотно сжатые губы как будто сдерживали поток несказанных слов. Вероника смотрела в её глаза с неприятным пониманием, и чисто из спортивного интереса пыталась угадать, что скрывается за напряжённым взглядом этих чёрных глаз. Что она сейчас скажет? «Не усложняй мою работу»? «Заткнись и меряй, или я просто возьму любые»? А может, «прости, от меня ничего не зависит»?

   – Вы не будете выходить на улицу, госпожа, – почти шёпотом произнесла девушка, – ради вашей же безопасности.

   – То есть, я в тюрьме? – хмуро рыкнула Вера.

   – Вы под охраной, – медленно сказала Эйнис и в её глазах всё же мелькнуло «прости». Но Вероника отлично помнила её слова «у меня приказ стрелять на поражение» и прекрасно понимала, что то, что ей жаль, ещё не значит, что она не выстрелит. Выстрелит, как миленькая. И даже скромняга Барт приложит все усилия, чтобы не дать ей сбежать. Да и куда бежать? Она об этом мире ни черта не знает, к тому же здесь, похоже, осень — когда её вели из дома правителя Тонга, она успела замёрзнуть.

   «Я неизвестно где, вокруг неизвестно кто, из тёплой одежды — только скатерть, любезно подаренная господином министром.»

   – Да, я в тюрьме, – криво ухмыльнулась Вера. – Давай свои тапки.

***

1.2.2 Интервью с министром Шеном

   Спустя часа полтора Вероника обзавелась парой уродливых юбок в пол, парой чуть менее уродливых рубашек с длинными рукавами и воротом-стойкой, парой не очень уродливых халатов и одной более-менее приличной кофтой — вязаной, но всё равно достаточно тонкой, чтобы не рисковать идти в ней на прогулку. Тапки были нормальные, но раздражали её просто своим присутствием, а несколько комплектов кружевного нижнего белья вызывали истерический смех, поэтому она старалась на них не смотреть. Ещё Эйнис накупила ей гору всякой ерунды типа зубной щётки и расчёски, рассказала, какие банки для чего, Вера подписала их, чтобы не забыть.

   Они перекусили в напряжённой тишине, хотя есть не хотелось. Вероника чувствовала, как каждый проглоченный кусок замирает камнем в животе, но ела чисто из спортивной злости, насильно запасаясь силами на всякий случай. В голове мельтешили «всякие случаи», она представляла, как всем назло сбежит в этих проклятых тапках и исчезнет, оставив с носом всех, жаждущих поиметь с неё прибыль.

   «Я — Призванная, во мне куча информации... Знать бы ещё, что делать с этой информацией.»

   Эйнис молча укатила столик с посудой, из кухни донёсся плеск воды, Вера мрачно сложила руки на груди — нет, она не предложит ей помощь! Это её работа, пусть моет.

   Делать было нечего и Вера взяла с пола свой пакет, который вчера прислонила к дивану, да там и забыла. В пакете лежали её покупки с рынка, аптеки и магазина косметики, а ещё нераспечатанный номер «Максима», который она купила на работу.

   «Заодно и проверим теорию по поводу сна.»

   Теория провалилась — буквы были русские, текст читался без проблем. Она успела прочитать половину письма редактора, когда из кухни вернулась Эйнис, с интересом заглянула в журнал:

   – Ух ты, что это такое?

   – Газета, – с интонацией «отвали» буркнула Вера.

   – Из твоего мира? Как интересно!

   Вероника криво ухмыльнулась и подняла глаза на Эйнис. Девушка была несомненно отличной актрисой, она улыбалась и сияла, как будто ничего и не произошло. Но Вера-то знала, что очень даже произошло, и что после такого хамского поведения, которое она демонстрировала последние два часа, Эйнис положено на неё как минимум надуться, или общаться сдержанно и прохладно, но уж никак не улыбаться и не гореть желанием поболтать.

   – Ещё скажи мне, что ты не перерыла все мои вещи, пока я спала, – с убийственным сарказмом фыркнула Вера. Эйнис перестала улыбаться и тихо сказала:

   – Не перерыла.

   – Почему? – насмешливо приподняла бровь Вера, – приказа не было?

   – Не было и не будет, – ещё прохладнее ответила Эйнис.

   – Почему? – усмехнулась Вероника. – Я же в тюрьме, у заключённых нет права на личные вещи.

   – Во-первых, – с ангельским терпением выдохнула Эйнис, – ты не в тюрьме. Во-вторых, за свои вещи можешь не беспокоиться, существует закон, запрещающий жителям нашего мира прикасаться к вещам Призванных. И мыслеслов свой можешь больше в рот не совать — его никто не отберёт, он магический, его можно только отдать добровольно, в руках укравшего он превращается в обычную безделушку. – Девушка медленно вдохнула-выдохнула, как будто собираясь с силами или пытаясь успокоиться и обуздать желание ударить собеседницу. – И в-третьих. Хочешь ты этого или нет, но ты уже в этом мире. И тебе придётся здесь жить, всегда, назад ты уже не вернёшься, способа нет, до тебя уже пробовали много раз и всё равно оставались здесь. И поверь мне на слово, тебе очень повезло, что господин Шен вычислил время и место ритуала, потому что, если бы он этого не сделал, ты бы сейчас продолжала общаться с правителем Тонгом, а он бы с тобой так, как мы, не церемонился. Цыньянцы славятся на весь мир своей извращённой фантазией в изобретении разнообразных пыток, и если бы ты осталась в их руках, то сейчас бы уже висела на дыбе, со скоростью сто слов в минуту выдавая ему всё, что знаешь — это несомненно, так уже было, и не раз. А потом он начал бы очередную кровопролитную войну за власть, и если бы у него получилось, ты бы служила ему всю жизнь, придумывая решения его задач, а если нет — тебя бы убили вместе с ним, так тоже уже было много раз. И то, что тебя так сильно охраняют, не попытка ограничить твою свободу и не чрезмерная опека, это вынужденная мера, без которой ты не проживёшь и суток. И если тебе что-то не нравится, можешь винить в этом кого угодно — Древних Богов, их хитрожопых шаманов, жадных до власти цыньянцев, но никак не нас. – Она изобразила издевательский поклон и ядовито добавила: – Я доступно объясняю, госпожа Вероника?

   – Предельно, – скривилась Вера. – Я одного не понимаю, если само моё существование создаёт такие проблемы, почему ты не прирезала меня во сне?

   – Приказа не было! – фыркнула Эйнис и показала язык, мигом став похожей на маленькую девочку. Вера фыркнула и постаралась не рассмеяться, для этого пришлось закрыть рот ладонью. Эйнис поняла, что переборщила, и тоже смутилась, от усиления неловкости их спас появившийся из библиотеки Барт:

   – Дамы, пора.

   – Идём, – кивнула Эйнис, скорее отворачиваясь от Вероники.

   Вера закрыла журнал и сунула обратно в пакет, заметив, как Эйнис бросила осторожный заинтересованный взгляд на обложку и опешила, замерев с открытым ртом и нелепо выпученными глазами.

   «Да, если у вас тут даже с голыми руками ходить неприлично, то загорелая красотка, на которой бусы прикрывают больше, чем бельё, должна вызвать бурю эмоций. Наверное, она думает, что мой мир — оплот разврата и порока.»

   Судя по вмиг покрасневшему лицу девушки, так оно и было. Вера надела свою новую кофту поверх платья, застёгивать не стала, просто спрятала руки и пошла за Эйнис, но не успела сделать и двух шагов, как «горничная» обернулась и недовольно посмотрела на её босоножки:

   – Госпожа Вероника, переобуйтесь, пожалуйста.

   – Нахрена? У вас и пальцы ног демонстрировать неприлично?

   Барт бросил короткий взгляд на её ноги, чуть покраснел и отвёл глаза, Эйнис смотрела на Веру с таким зверским выражением, как будто мечтала взять её за горло и медленно сжимать, глядя в глаза и наслаждаясь агонией.

   – Госпожа Вероника, – медленно выдохнула она, – пожалуйста, не усложняйте мою работу.

   – Интересно, а что ты сделаешь, если я откажусь с тобой идти? – криво улыбнулась Вера, с вызовом подняла подбородок, – а?

   – Я вас свяжу и отнесу, – ещё медленнее и почти шёпотом ответила девушка.

   – А если я буду сопротивляться? – хмыкнула Вера.

   «Ты выше на голову и тяжелее килограмм на пятнадцать, если не на двадцать. Но мне приходилось драться и не с такими, всухую я не проиграю.»

   Эйнис чуть улыбнулась, бросила короткий взгляд на стоящего за спиной Барта, повернулась к Вере и подняла подол своего платья, демонстрируя закреплённые в специальных петлях на поясе и бёдрах короткие ножи, моток верёвки, маленький пистолет, какие-то пузырьки... Когда Вероника снизу вверх изучила весь этот арсенал и подняла глаза к лицу девушки, на губах Эйнис была такая многообещающая ухмылка, что можно было ни слова не говорить, но она сказала:

   – Сопротивляйтесь, госпожа. Доставьте мне удовольствие.

   В её глазах светилось: «я с наслаждением сделаю из тебя отбивную, обмотаю верёвками, засуну в рот кляп, и в таком виде брошу к ногам господина Шена, заносчивая дрянь». Вера представила океан презрения в холодных глазах господина министра и почувствовала как волны злости разбиваются о неприступные скалы безысходности. Ничего она ей не сделает, обует грёбаные тапки и пойдёт к грёбаному министру, отвечать на его вежливые вопросы и делать вид, что всё хорошо.

   «Попадайте в другие миры, говорили они. Будут эльфы, единороги и магия, говорили они.»

   Она злобно сбросила босоножки, сунула ноги в тапки и сложила руки на груди. Да, она ничего не может сделать, но она не обязана делать вид, что всем довольна.

   – Спасибо за понимание, госпожа Вероника, – ненатурально улыбнулась Эйнис, поправляя подол. Сделала приглашающий жест в сторону Барта, истоптавшегося в углу, пошла следом. Телепортист мягко взял Веру за локоть, придвигая ближе к Эйнис, закрыл глаза...

   И Веру опять снесла капотом несущаяся по тротуару маршрутка. Грохот и чудовищный удар выбил её из реальности, боль сдавила голову так, что казалось, она вот-вот лопнет, темнота перед глазами мельтешила бешеными тошнотворными точками.

   А в следующую секунду она стояла в незнакомой комнате, крупно дрожала и хватала ртом воздух, опять сжимая трясущимися пальцами запястья Барта. Темнота в глазах понемногу прояснялась, шум в ушах стихал и она стала различать тихий голос телепортиста, опять пытающегося освободить свои руки:

   – Госпожа, вы в порядке? Госпожа, посмотрите на меня, пожалуйста...

   Эйнис, пару секунд полюбовавшись картиной, фыркнула и куда-то ушла, там хлопнула дверь. Вероника медленно разжала пальцы, подняла виноватый взгляд на Барта:

   – Прости. Я в порядке.

   – Слава богам, – выдохнул он, – присядьте.

   Она осмотрелась, изучая просторный светлый кабинет с огромным столом и диванчики для посетителей, расставленные вокруг низкого журнального столика. Все изящное и дорогое, но выглядит нежилым, как зал ресторана, который периодически арендуют для приёмов.

   Из-за единственной двери донёсся срывающийся от злости голос Эйнис:

   – ...я не буду! Сам с ней работай, я задралась, эта припадочная сука меня бесит! Если ты ещё раз оставишь нас с ней наедине хоть на час, я её точно убью.

   – У меня нет на это времени, – ответил ей тихий, но непреклонный голос министра Шена, – или ты хочешь вместо меня заняться цыньянским вопросом?

   – Да хоть конюшни чистить!

   – Может, поедешь инспектировать храмы Четырёх Провинций? – с сарказмом поинтересовался министр, – там припадочных сук ещё больше.

   – Да хоть сейчас, – ядовито ответила Эйнис, – лишь бы от этой избавиться.

   – Тебе просто нужно сменить обстановку, – вздохнул министр. – Сегодня отдохни, а завтра езжай, действительно, в долину, там от тебя будет больше толку. За неделю управишься.

   – Завтра? – девушка тут же сменила тон и притихла.

   – А что, уже передумала? – усмехнулся он.

   – Нет, – отрезала Эйнис. – Я поеду. И надеюсь, она сдохнет за эту неделю.

   – Пойдём, я выпишу распоряжение.

   Дверь открылась, вошёл господин Шен, на этот раз одетый в строгий серый костюм, за ним угрюмая Эйнис, старательно не смотрящая на Веру. Барт стоял красный как рак, пытаясь делать вид, что он ничего не слышал и его здесь нет.

   Министр сел за стол, что-то быстро написал на гербовом листе, приложил печать и вручил его Эйнис, она взяла и резко развернулась к двери, бросив ненавидящий взгляд на Веру. Вера не удержалась и изобразила сладенькую улыбку, громко пропев:

   – Я тебя тоже люблю, детка! Удачно тебе съездить! – и послала ей воздушный поцелуй, от которого Эйнис передёрнуло по всей поверхности. Блондинка сбилась с шага, скривилась, но промолчала, вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью, и в кабинете стало очень-очень тихо.

   Вера поймала себя на том, что совсем не хочет оборачиваться, и что уже считает свою шутку дурацкой, но было поздно.

   – Барт, свободен, – раздался тихий приказ от стола, телепортист поклонился и вышел. Вера изучала свои уродливые тапки, шевеля пальцами ног и делая вид, что пришла сюда посидеть молча. – Госпожа Вероника?

   Голос был профессионально-сдержанный, но всё же на полградуса теплее, чем вчера вечером. Вера неохотно выпрямилась и изобразила приветливый кивок, хотя лицо всё равно выдавало её паршивое настроение.

   – Господин министр.

   Мужчина вышел из-за стола и отодвинул стул напротив:

   – Сядьте сюда, пожалуйста, здесь будет удобнее.

   Вера пожала плечами и встала, уселась на стул боком, облокотившись на спинку плечом, сложила руки на груди, глядя как министр устраивается напротив. Он отодвинул бумаги, облокотился о стол и стал задумчиво рассматривать Веронику. Она криво улыбнулась и тоже облокотилась о стол, подперев подбородок ладонью и возвращая ему задумчивый взгляд. Он молчал.

   Девушка изучала его руки, расслабленно лежащие на столе. Мозоль от ручки на среднем пальце левой руки — левша. Расплющенные костяшки на обеих руках, но на правой сильнее — боец, причём почему-то праворукий. Глубокая борозда на ногте правого мизинца, продолжается на пальце белым шрамом, ещё целая коллекция тонких старых рубцов на обеих руках, но на правой больше.

   Она скользнула взглядом выше, по рукавам серого пиджака до воротника чёрной рубашки, по шее, к лицу. На вид лет тридцать пять... она подняла взгляд к глазам и передумала — скорее, сорок. Прямые чёрные волосы чуть-чуть не доставали до плеч, смуглая кожа и очень китайские глаза неприятно напомнили ей правителя Тонга, хоть министр и был посветлее. Тонкие губы, прямой нос, хмурая складка между тёмными бровями, круги усталости под глазами. Взгляд человека, которому всё осточертело, но который не имеет права это «всё» бросить.

   Он устало опустил веки и выровнялся, придвинул к себе пачку бумаги и Вероника почему-то подумала, что он за эти короткие секунды узнал о ней гораздо больше, чем она о нём.

   – Госпожа Вероника, – медленно начал он, – я понимаю, что вы недовольны тем, что находитесь сейчас здесь. То, что вы стали жертвой запрещённого ритуала — фатальное недоразумение, но частично, в этом есть и моя вина. К сожалению, вернуть вас обратно невозможно, единственное, что в наших силах на данный момент, это минимизировать отрицательные последствия. Уверяю вас, от этой ситуации никто не в восторге, так что давайте договоримся. Вы постараетесь не мешать мне выполнять мою работу, а я взамен постараюсь сделать ваше пребывание здесь максимально комфортным, это нам обоим облегчит жизнь. Вы со мной согласны?

   Она обречённо кивнула:

   – Да. Что я должна делать?

   – Сейчас мы побеседуем, – он поддёрнул рукав и посмотрел на часы, – кратко. Потом сюда придёт делегация от кабинета министров и я вас друг другу представлю, это необходимая формальность для придания вам официального статуса Призванной. Потом у вас будет время отдохнуть и вечером ещё немного пообщаемся. – Она кивнула, принимая план к сведению, он вздохнул с облегчением и взял из стопки исписанный иероглифами лист: – Начнём. Вероника Зорина из Донбасса — это ваше полное имя?

   Вера выпрямилась, пытаясь заглянуть в бумажку, голос опустился до шёпота:

   – Это, случаем, не тот листик, который правитель Тонг проглотил?

   – Это копия, – невозмутимо ответил министр.

   – Как вы его достали? – с отвращением прошептала она, отодвигаясь.

   – Вы уверены, что хотите это знать?

   – Нет, не хочу, – с трудом сглотнула Вера. – Он хоть жив остался?

   – Вы о нём волнуетесь? – с лёгкой иронией спросил он, Вера окрысилась и с сарказмом фыркнула:

   – Нисколько, я всего лишь хочу услышать, что он сдох и больше за мной не придёт.

   – Можете спать спокойно, – ровным голосом ответил министр.

   – А почему вы его сразу не убили? – заинтересовалась Вера, – спрашивали, признаёт ли он вину и всё такое?

   – Это вопрос политики, – министр повертел в руках лист и бросил на Веру короткий взгляд, в котором она прочла нежелание отвечать, но сделала вид, что не заметила. Он неохотно продолжил: – Видите ли, госпожа Вероника... Ритуал Призыва признан запрещённым в четырёх крупнейших государствах континента, за нарушение запрета полагается смертная казнь. За соблюдением закона в каждой отдельной стране следит правительство этой страны, оно же судит и карает преступника, оно же берёт на себя заботу о Призванном. Но в случае с правителем Тонгом ситуация осложнялась тем, что он, являясь подданным императора-солнца и правителем крупной провинции Цыньянской Империи, провёл ритуал на территории королевства Карн. То есть, мы имеем право взять его под стражу, но если мы его осудим по нашим законам и казним, это будет нарушением дипломатического этикета и повлечёт за собой... напряжение отношений с цыньянским правительством. – Он запнулся, как будто обходя неудобную тему, и продолжил: – А напряжение нам не нужно. Вторая проблема в том, что поместье правителя Тонга является частью владений его семьи, входить туда с оружием без приглашения мы не имеем права. Но земля, на которой стоит поместье, сорок лет назад перешла во владение королевства Карн, согласно договору о прекращении боевых действий, подписанному после войны. Получилась патовая ситуация — мы были обязаны забрать вас и задержать правителя Тонга, но не имели права драться в его доме. Поэтому пришлось действовать тихо и осторожно.

   – Нихрена себе «осторожно», – нервно хохотнула Вера, – раскатали обломки ворот на весь двор, даже в подвале взрыв было слышно.

   – А вы заметили, – снисходительно спросил министр, – что группа захвата на момент взрыва уже была в подвале?

   Вероника замерла и нахмурилась, вспоминая. Действительно, ребята в чёрном прибежали буквально через секунду после взрыва, они бы не успели дойти от ворот так быстро.

   – Они пробрались в дом раньше? – приподняла брови она. – А зачем тогда взрывать ворота?

   – Для шума, – пояснил министр. – Если бы мы тихо вас забрали, правитель Тонг мог бы рискнуть послать войска, чтобы вас отбить, а то и заявить, что никакого Призыва не было, или что его самого там не было, или что мы вообще провели ритуал сами, а его решили подставить. Это обернулось бы бесконечными тяжбами, а нам это не нужно. Поэтому план был таков — группа захвата пробирается в дом и ждёт, когда маги доложат, что ритуал завершён. Другая группа по сигналу взрывает ворота. Ближайшая деревня довольно далеко, чтобы там услышали взрыв и увидели зарево, нужно было постараться. В деревне обязательно решат послать кого-то из местных властей всё разузнать, пока они доберутся, пройдёт минут десять-пятнадцать, за это время мы успеваем забрать вас телепортом и предложить правителю Тонгу сдаться. Тут два варианта, если он соглашается, то мы казним его на месте, если нет — забираем в столицу для допроса, быстро выжимаем всё что можем и возвращаем назад в поместье, где он, оставшийся без Призванного и обречённый на смертную казнь по цыньянским обычаям, поспешит совершить ритуальное самоубийство. И в том, и в другом случае прибывшие увидят, что мы действовали по закону, и доказательств обратного у них не будет — мертвецы не разговаривают, а в доме не будет следов стрельбы. Охрана поместья подтвердит, что мы не убили ни одного охранника, мы вообще не входили туда с оружием, а приехавшие разбираться посланники из деревни мигом разнесут слухи о том, что правитель Тонг провёл запрещённый ритуал — скрыть это уже не удастся, даже если перебить всё население поместья.

   – Нихрена себе меры... Неужели он стал бы убивать собственных людей?

   – Без малейших колебаний, – невозмутимо кивнул министр.

   Она поражённо вытаращилась на него, но через секунду нахмурилась:

   – Стоп, а как это «без оружия»? А ваш меч?

   – Это не оружие, а древний артефакт и семейная реликвия, никто не может требовать, чтобы я оставил его на входе. Остальные бойцы были безоружны.

   – А топор?

   – Это тоже не оружие, а инструмент пожарной службы. – Вера бросила на него недоумевающий взгляд, министр чуть прищурился, как довольный кот: – Третья диверсионная группа за несколько минут до начала операции подожгла поместье, это оправдывает нашу спешку и делает взрыв ворот вынужденной мерой. Охрана имеет право не открывать ворота ночью никому, хоть сам император будет стучаться, так что нам пришлось. Зато потом мы предъявили охранникам ордер и они позволили нам войти и выполнить долг. – Он с лёгкой иронией дёрнул бровями и чуть тише добавил: – На самом деле, конечно, никто нас не впускал, мы их аккуратно обезвредили, но это нереально доказать. Любая комиссия по расследованию заключит, что мы просто пришли и мирно взяли своё, а правитель Тонг покончил с собой от горя и стыда, а охрана будет молчать, иначе пойдёт под суд за пособничество. Мы ещё и поместье им потом помогали тушить.

   Вероника замолчала, обдумывая ситуацию со всех сторон, наконец кивнула и уважительно приподняла брови:

   – Изящно.

   – Спасибо, – прохладно опустил веки министр, посмотрел на часы и опять поднял взгляд на Веру: – Мы здесь больше пяти минут, а вы не ответили даже на первый вопрос.

   – Да? – удивилась Вероника, виновато поджала губы и улыбнулась: – А, ну да. Вероника Зорина, провинция Донбасс. Это я, да. Что дальше?

   – Дальше... – он взял лист, и быстро пробежав глазами, спросил: – Чем отличается дизайнер от художника?

   – Художник рисует руками, а дизайнер — на компьютере. Это такой прибор. – Она подняла руки, заранее сдаваясь, – только не спрашивайте подробнее, если у вас нет пары свободных дней.

   – Ладно, отложим. – Он опять вернулся к листу, – почему вы выбрали профессию ниже по статусу, чем у ваших родителей?

   – Моя профессия не ниже по статусу, – нервно засопела Вера, – Тонг так сам решил, это предрассудки вашего мира, а не моего!

   – Вы сами выбирали профессию?

   – Конечно, сама, кто ещё мог за меня выбрать? – озадаченно подняла брови девушка, министр пожал плечами:

   – Правительство, родители, муж.

   – Я не замужем, – отмахнулась Вера. – Родители пытались повлиять на мой выбор, но я их не послушала, а правительство в моём мире не лезет в дела простых граждан.

   – Но ведь вы не обычная подданная, – двусмысленно протянул министр, Вера не поняла намёка и нахмурилась:

   – В смысле?

   – Вы из благородной семьи? – почти утвердительно заявил он, Вера поджала губы:

   – У нас нет такого понятия, у нас равноправие.

   Глаза господина министра выразили лёгкое недоверие, Вера вдруг подумала, что глаза — единственное живое, что есть в его лице. Когда она увидела его впервые, в маске с узкой прорезью для глаз, его лицо было так же выразительно, как и сейчас, он мог бы и не снимать эту маску — ничего бы не изменилось. Его лицо как будто замёрзло в выражении сдержанного неодобрения, а когда он говорил, то казалось, что это стоит ему серьёзных усилий.

   – Равноправие, – медленно повторил он, взял в левую руку карандаш и что-то быстро черкнул на листе. – Что такое пневматическое оружие?

   – Как огнестрельное, только давление газов создаётся не взрывом пороха, а открытием клапана баллона под большим давлением. – Вера задумалась, поняла, что сама «плавает» в вопросе и решила не углубляться. – Это не боевое оружие, а спортивное, там другие пули и другие расстояния. Чаще всего, из него стреляют для развлечения, просто по бутылкам или бумажным мишеням.

   – То есть, оно не может использоваться как боевое? – Она кивнула, он нахмурился, – вы когда-нибудь стреляли из боевого?

   – Нет. У нас оно запрещено для простых граждан, за ношение и даже хранение без лицензии можно сесть в тюрьму.

   – Даже так? – выровнялся министр, опять внимательно посмотрел на Веру и чуть прищурился, – надо же, как тонко подшутили над правителем боги.

   – В смысле? – Вера не поняла наезда, но на всякий случай приготовилась обижаться.

   – Он приложил много усилий, чтобы получить непобедимого солдата будущего, – тон министра наполнился ироничной жалостью, – а получил женщину-художника.

   – У нас женщины тоже могут быть солдатами, если захотят, – просто из чувства противоречия заявила Вера, министр приподнял бровь:

   – И вы когда-нибудь хотели?

   – Нет, – стушевалась Вера, пожала плечами, – зачем?

   – Вот и я о том же, – кивнул он, сделал ещё пару пометок и опять посмотрел на часы: – Всё, время. Остальное вечером, можете готовить ваши вопросы, я постараюсь на всё ответить. Эйнис... временно нас оставила, так что вас проводит кто-нибудь другой.

   «Эйнис я уже успела задолбать, ясно.»

   В дверь постучали, тут же открыли и заглянувший Барт тихо сказал:

   – К вам господа министры.

   – Приглашай, – мужчина поднялся и вышел из-за стола, Вера тоже встала, внимательно рассматривая входящих.

   Их было трое, все на вид старше пятидесяти, все суровые и хмурые, хотя и пытались изображать приветливость. В ярких костюмах, все увешанные драгоценностями с головы до ног.

   – Господа министры, – чуть наклонил голову министр Шен, – позвольте представить вам новую подданную его величества Георга Шестнадцатого, госпожу Веронику Зорину из Донбасса. Она присоединилась к нам прошлой ночью и надеется на ваше гостеприимство.

   Вероника напряглась и чуть поклонилась, с трудом изображая улыбку:

   – Здравствуйте.

   – Очень приятно, что Древние Боги почтили нас таким подарком, – улыбнулся самый старший, с достоинством кланяясь Веронике. – Меня зовут Рубен, министр финансов, это мои коллеги господин Теодор и господин Хаким, министры культуры и юстиции. Рады приветствовать вас в королевстве Карн, надеемся на долгое и плодотворное сотрудничество.

   Они раскланялись и министр Шен пригласил коллег к столу, подписать документы. Зашуршали бумаги, зашлёпали печати, все пожали друг другу руки и вышли. Министр Шен поклонился Веронике:

   – Благодарю за сотрудничество, мне пора, я пришлю кого-нибудь проводить вас домой. Увидимся вечером.

   Вера кивнула и проводила взглядом его спину, услышала сквозь дверь, как он громко позвал Барта, но тот не ответил. Шаги удалились, стало тихо, девушка вернулась на диван, потом подумала и пересела на стул, поближе к столу хозяина кабинета, стала с интересом рассматривать вещи на столе. Всё было таким непривычным, что иногда она даже не понимала, для чего предназначен тот или иной предмет. Например, маленькие песочные часы в корпусе из тёмного дерева, только внутри стеклянной колбы вместо песка лежали три разноцветных металлических шарика — один вверху и два внизу, причём они были явно больше узкой части воронки.

   За спиной открылась дверь и Вера вздрогнула, резко оборачиваясь. В кабинет вошёл человек в чёрной форме ниндзя-спецназовца, открыл дверь пошире и сделал приглашающий жест, низко склонив голову. Вера поднялась и вышла из кабинета в просторную приёмную с диванами и столом секретаря, раздумывая, рада ли она, что Эйнис уехала. С одной стороны, псевдогорничная ей не особенно нравилась, но с другой — она была какая-никакая, а женщина, ей можно было задать вопросы, которые мужчинам не задашь.

   Солдат шёл впереди, открывая перед ней двери, в коридоре было пусто, уныло чахли в кадках декоративные деревья, за окнами темнело. Ещё одна дверь привела их на широкую лестницу, они спустились на два пролёта и солдат открыл перед ней массивную дверь на улицу. У Вероники чаще забилось сердце — ей было интересно посмотреть на этот мир снаружи, а не через окно. Едва сделав шаг во двор, она вдруг подумала, что если бы министр хотел, чтобы она прогулялась до квартиры по улице, то приказал бы Эйнис всё-таки купить ей нормальную обувь...

   Она замерла.

   Услышала, как за спиной закрылась дверь, обернулась — солдат в чёрном ушёл.

   Вера дёрнула дверь, но та оказалась заперта, по мощёной камнем дорожке двора зацокали копыта. Обернувшись, она с трудом рассмотрела в полумраке лошадь и крытую телегу, из которой выпрыгнули двое крупных мужчин в бесформенной одежде с капюшонами, она увидела их нехорошие ухмылки и попыталась вжаться в дверь, чувствуя как сердце проваливается в неведомые глубины, откуда уже не выбраться.

   – Кто вы такие? Что вам нужно? – ей казалось, что она говорит громко, но голос был еле слышен.

   – Если не хочешь, чтобы тебе отрезали язык, молчи, – ухмыльнулся один из мужчин, грубо хватая её за локоть. Она рассмотрела его лицо и ахнула — смуглый и косоглазый, незнакомый, но тем не менее, вызывающий страх с одного взгляда.

   Он увидел ужас на её лице и довольно оскалился, они вдвоём затолкали её в телегу и влезли сами, постучали по стенке, и почти сразу же лошадь опять зацокала копытами, утаскивая телегу в неизвестность.

***

1.2.3 В гостях у Тонга

   Было грязно, темно и тесно, Вера сидела на полу у стены и крупно дрожала, вспоминая все ужасы, которые ей рассказывали про цыньянцев. Пытки, войны, смерть...

   «Вынужденные меры, говорили они. Ради вашей же безопасности, говорили они.

   Охренительно вы меня обезопасили, дорогие мои защитники, еду теперь в древней телеге неизвестно куда, с двумя маньяками по бокам и в домашних тапочках. Спасибо большое, защитили так защитили.»

   Телега повернула и ускорила ход, Вероника прикрыла глаза и решила считать повороты, на всякий случай. От лёгкой тряски возникла ассоциация с поездом, в голове заиграла музыка и Вера решила по песням отмерять время, всё равно других часов нет.

   Повороты, ухабы, цокот копыт по камням, потом по чему-то глухому, потом очень мягкий стук, как будто по утоптанной земле. По её очень приблизительным подсчётам, прошло что-то около двух часов, когда телега остановилась и её конвоиры открыли дверь, подталкивая её к выходу.

   Темень была непроглядная, где-то рядом горели костры, но с непривычки больше слепили, чем освещали. Проморгавшись и протерев глаза, Вероника различила толстые древесные стволы по бокам дороги, несколько палаток в отдалении, освещённых светом костров, на которых готовилась еда. Запах жареного мяса и какой-то каши напомнил, что недавний перекус был совсем скромным и пора бы съесть чего-нибудь посущественнее. Вера возблагодарила свою спортивную злость, заставившую вообще хоть что-то тогда съесть, ещё неизвестно, когда ей в следующий раз представится такая возможность.

   Телега заскрипела и поехала дальше, оставив Веру и двоих мужчин ждать на дороге. Ждать пришлось недолго, один из конвоиров ушёл в сторону палаток, Вероника задумчиво посмотрела на второго — всё-таки «один на один» это совсем не «двое на одну», если использовать эффект внезапности...

   «Да конечно, уже. Здоровый, бдительно напружиненный и, скорее всего, лишённый предрассудков по поводу того, что женщин быть нельзя. Нет, я не буду это проверять, у меня будет только одна попытка и я не потрачу её зря.»

   Второй похититель вернулся в сопровождении группы солдат с факелами, в их мерцающем свете Вера рассмотрела смуглые косоглазые лица и поняла, что одно из них ей знакомо. Она попыталась не показать, насколько шокирована его появлением, взяла себя в руки и почтительно склонила голову:

   – Правитель Тонг.

   «О, да, я буду очень почтительной. Я буду, мать вашу, сама кротость и смирение... до определённого момента.

   Ну и нахрен вас, таких защитников, я сама о себе позабочусь.»

   – Вероника, – медленно протянул правитель таким довольным тоном, как будто ему подавали его любимое блюдо. – А ты, я вижу, здорово поумнела за последние сутки.

   – Я много чего узнала, правитель, – загадочно повела бровями Вера, – думаю, нам есть, что обсудить наедине.

   – Думаю здесь я, женщина, – самодовольно ответил правитель, – а ты молча делаешь, что тебе велят.

   – Как пожелаете, правитель. – Вера опустила голову, но продолжала наблюдать за ним из-под ресниц. Тонг был доволен и она решила, что выбрала правильный тон. На самом деле, она просто хорошо подумала и вспомнила, как обращалась к нему шаманка, эта женщина знала правителя и общалась с ним какое-то время, возможно, даже продолжительное. Вера вспомнила, что к шаманке Тонг обращался так же неуважительно как и к Вере, но тем не менее, прислушивался к её словам, так что опыт этой женщины можно взять на вооружение.

   – В мою палатку, – приказал солдатам правитель, – и принесите ещё вина.

   Её подвели к самой большой палатке, один из стоящих у входа солдат приподнял ткань, пропуская их внутрь. Вероника посторонилась и чуть улыбнулась, пропуская правителя вперёд, он надулся от гордости и не удостоил её даже взглядом. А она сосредоточенно смотрела ему в спину — крепкая спина, широкая, шея мощная, об таких низкорослых квадратных быков можно рельсы гнуть, нечего даже надеяться, она с ним не справится.

   Вера спрятала глаза и прошла следом за ним в палатку, окинула взглядом обстановку — да, это вам не походная спартанская палатка министра Шена. Здесь была мебель — низкие столики с вазами фруктов, маленькая подставка с жаровней, полной тлеющих углей, какие-то ящики с замками, похожие на сейфы, целая гора подушек и одеял у дальней стены. Яркие ткани, замысловатая вышивка на всём, что только можно вышить, золотые бокалы, всё здесь кричало — я богат, посмотрите, насколько я богат!

   – У вас очень красиво, правитель, – решила закинуть пробную удочку Вера. Тонг прищурился и улыбнулся:

   – Любишь роскошь, женщина?

   – Только глупая женщина не любит роскошь, – с игривой улыбкой пожала плечами Вера, правитель рассмеялся, так радостно и искренне, что она удивилась.

   «Чёрт, я уже и забыла, как обращаться с малознакомыми мужчинами, если они мне интересны. Три года "серьёзных отношений" выработали привычку на любое внимание со стороны мужчин отвечать хмурым "простите, у меня есть парень".»

   Она посмотрела на смеющегося Тонга и улыбнулась чуть более открыто.

   Заметила, что он откровенно рассматривает её, выпрямила спину и соблазнительно склонила голову к плечу.

   «А что если... ну, хотя бы попробовать? Поговорить с ним, обсудить сотрудничество, попытаться подёргать за разные ниточки... Вдруг с ним мы сработаемся лучше, чем с министром Шеном?»

   – А ты не глупая, я смотрю, – довольно протянул правитель, потёр подбородок, продолжая рассматривать её с ног до головы.

   Вера прекрасно знала, как выглядит — хорошо, даже очень хорошо для похода на рынок или вполне нормально для похода в кафе с подружкой, где-то в центре большого города благословенной провинции Донбасс... А если смотреть с точки зрения местного жителя? Жителя страны, где ходить с голыми руками неприлично? Длинное светлое платье из струящейся ткани, настолько тонкой, что обрисовывает ноги при каждом движении, обтягивающее талию, открывающее половину спины и подчёркивающее грудь.

   «Да что ж ты так пялишься на неё, дядя? Можно подумать, груди никогда не видел.»

   – Я пообщалась со многими людьми, – загадочно произнесла Вероника, как бы рассеянно поправляя волосы, – их планы относительно меня показались мне... слишком скучными.

   – И какие же у них были планы? – заинтересовался Тонг, впрочем, глаз от её декольте он так и не оторвал. Полог палатки откинулся, вошёл солдат и поставил на столик глиняный кувшин, правитель жестом отослал его и сам разлил по бокалам вино. Повернулся к Вере, с улыбкой протянул ей бокал:

   – Выпей со мной, женщина. За наши будущие победы!

   – Пусть они гремят на весь мир, – улыбнулась Вера, принимая бокал и медленно поднося к губам. Тонг опрокинул в себя всё одним махом, Вера только смочила губы — не стоит напиваться в такой ситуации, тем более, что вино оказалось крепким и терпким, она такое не любила.

   – Ну так что за планы были у этого ублюдка Шена? – глаза правителя блестели, Вера подавила желание отойти на шаг — она побаивалась пьяных.

   – Он назвал моё перемещение сюда «недоразумением», – она пропела последнее слово по слогам, так издевательски, как только могла, Тонг опять расхохотался, Вера опустила глаза и вздохнула: – Закрыл меня в четырёх стенах, одел в какие-то лохмотья и приставил дуру-горничную, которая даже не умеет делать причёски, – она надула губки и по-детски фыркнула: – Так скучно!

   – Какое глупое пренебрежение! – опять рассмеялся правитель, наполнил свой бокал и приподнял: – Делай, что я скажу, женщина, и у тебя будет всё, что ты пожелаешь. Всё самое роскошное, самое красивое, лучшие наряды и украшения, лучшие слуги и рабы.

   Его голос был соблазняющим, обещающим, чёрные раскосые глаза пылали и притягивали, Вера собралась с силами и ответила ему хитрым жадным взглядом:

   – И лучший мужчина?

   Тонг на миг поражённо замер, как будто восхищённый её наглостью, Вероника поспешила скорректировать пропорции похоти и хитрости во взгляде, прибавив страсти, и хрипловато прошептала, поднося к губам бокал:

   – Мне нужен только самый лучший. Величайший. Правитель мира, не меньше.

   Глаза Тонга раскрылись шире, он как будто видел что-то, недоступное другим людям, и ему это очень нравилось. Вероника медленно тронула губами бокал и страстным шёпотом повторила:

   – Всего, всего мира...

   Тонг сильнее сжал бокал, сглотнул и резко поднял взгляд на Веру, больно схватил её за запястье и притянул к себе:

   – Тебя послали мне Древние Боги, женщина. Я просил их дать мне силу, дать мне знание об искусстве войны, способное перевернуть мир и бросить к моим ногам! Они послали мне тебя. – Он с диковатой страстью заглянул ей в глаза и дрожащим от восторга голосом прошептал в лицо: – Шаманка сказала, ты изменишь мир.

   – Менять мир — удел мужчин, – Вера попыталась понизить градус накала разговора и мягко провела кончиками пальцев по его щеке. – Судьба женщины — стоять за троном и шептать на ухо. Мудрый правитель умеет слушать.

   – Судьба женщины — делать, что ей скажут, – усмехнулся он, отодвигаясь. – Не думай, что сможешь вертеть мной, – Тонг небрежным движением отбросил её руку, Вера опустила глаза.

   «Зря, зря... А могли бы сработаться.»

   – Ублюдку Шену ты тоже себя предлагала? – высокомерно ухмыльнулся правитель, Вероника сцепила зубы, чтобы не начать орать что-нибудь потрясающе выбивающееся из образа. В глазах темнело от злости, хотелось выплеснуть вино в эту наглую физиономию, она медленно выдохнула и отпила из бокала, чтобы взять паузу и прийти в себя.

   – Нет, за кого вы меня принимаете? – она изобразила оскорблённую невинность и поморщилась: – Министр Шен холодный, как мёртвая змея, он меня не привлекает.

   Тонг опять так искренне расхохотался, что Вере стало не по себе.

   – А их щенок-король? – улыбнулся, как будто в ожидании жестокой шутки, Тонг. – Он тебе что-нибудь предлагал?

   – Король Георг — ребёнок, – высокомерно скривилась Вера, – он выспрашивал секрет бумаги и жаловался на королеву.

   У правителя это заявление опять вызвало бурю веселья, он выпил второй бокал и налил себе ещё один до краёв.

   – Ты забавная, – он отхлебнул вина и смерил Веру раздевающим взглядом, – и красивая. Я встречал слишком мало женщин, сочетающих эти качества.

   «Сколько градусов в их вине? Судя по тому, как оно печёт губы — немало. Интересно, до моего приезда он уже много выпил?»

   В его глазах был жутковатый коктейль из похоти и восторженной гордости победителя, держащего над головой кубок, взгляд стал чуть расфокусированным, но движения оставались точными.

   «Он выпил слишком мало для того, чтобы просто отрубиться. Попытаться его напоить?»

   – Женщина, – Тонг залпом допил вино и отбросил кубок, вытер рот ладонью и сделал шаг к Веронике, она приложила усилие, чтобы не отойти. – Ты действительно хочешь править миром вместе со мной?

   Он пристально смотрел ей в глаза, она пыталась понять, какого ответа он ждёт. Честный ответ для себя самой ей был давно ясен, но в этой ситуации лучше бы не молоть языком попусту.

   «Чего ты ждёшь, правитель, жаждущий власти над миром?

   Какой ответ ты хочешь услышать?»

   – Правитель, – с тщательно отмеренной страстью выдохнула Вероника, – я хочу, чтобы вы правили миром. И были со мной.

   Чёрные глаза Тонга восхищённо расширились и Вера поняла, что угадала правильно — ему не нужна женщина на троне или за троном, ему нужна женщина-трофей, безмолвное орудие, помогающее достичь цели и при этом знающее своё место.

   Он протянул руку и взял её за подбородок, приблизил своё лицо к её, и жадно изучал, как новое приобретение. Посмотрел прямо в глаза и заявил:

   – Ты будешь делать всё, что я скажу. Всё! Поняла?

   – Да, правитель, – тихо сказала Вероника, не отводя глаз.

   – Ты никогда ничего не будешь от меня скрывать!

   – Да, правитель.

   – И ты будешь делить со мной постель. Сегодня и всегда, когда я захочу, – его глаза пылали энергией, готовой вылиться в ярость, если она скажет «нет», или в страсть, если она скажет «да». Вероника плутовато прищурилась и медленно улыбнулась, мурлыкнув:

   – Позвольте мне вас удивить, правитель.

   Такой ответ привёл его в короткое замешательство, пламя в глазах чуть притухло, он нахмурился:

   – Что значит «удивить»?

   – В моём мире, – загадочно понизила голос Вера, – люди достигли многих высот в познании чувственных удовольствий. Примитивный секс не даёт всей полноты ощущений, он только утомляет и забирает энергию. – Она таинственно опустила глаза, поглядывая на него из-под ресниц, чуть улыбнулась озадаченному Тонгу и прошептала: – Дайте руку.

   «О, да, дай мне руку.

   И результат всегда был таким, какого я хотела достичь — больным становилось легче, закрепощённые начинали гнуться, раздражённые успокаивались, вялые бодрились. А когда целью было просто доставить удовольствие...»

   – Дайте руку, правитель. Вам понравится.

   Тонг напряжённо улыбнулся, к досаде Вероники, его взгляд мгновенно стал трезвым, без тени хмеля и той расслабленности, которая минуту назад заставляла его смеяться над второсортными шутками. Он нервно вытер ладонь об одежду и протянул Вере:

   – Ну давай, удиви меня.

   Вероника поставила почти полный бокал на тумбу, взяла его ладонь двумя руками и прикрыла глаза, пытаясь расслабиться и настроиться на нужный лад. Рука была крупная и горячая, твёрдая, с негнущимися мозолями от меча, девушка чуть улыбнулась — ей было приятно держать его за руку, хороший знак, значит, всё получится.

   «Эх ты, грёбаный тиран... а ведь мы могли бы подружиться.»

   Она мягко сжала его ладонь, погладила, сдавила сильнее, чуть царапнула ногтями, нажала пальцами — короткое знакомство, поиск, на что он отзовётся. Мягкие поглаживания оставили Тонга равнодушным, а вот нажатие и ногти заставили вздрогнуть от удовольствия.

   «Ты любишь боль, правитель. Ну что ж, ты её получишь.»

   Вера взяла его руку поудобнее, на этот раз действуя увереннее и жёстче, крепкая хватка заставила Тонга тоже напрячься, Вера тут же сдавила ещё сильнее и прошептала:

   – Расслабьтесь, правитель... вам нравится?

   – Да, – тихо выдохнул он, она услышала, как глубоко и часто он дышит, алкоголь всё-таки достаточно его расслабил. – Да, женщина, мне нравится! Чёрт, как ты это делаешь?

   – Это искусство моего мира. – Она сменила хватку и стала круговыми движениями проминать пальцы, фалангу за фалангой.

   – Ради одного этого стоило идти против закона и проводить ритуал, – между глубокими вдохами прошептал Тонг. – Что ты ещё можешь?

   – Всё, – бесовским шёпотом протянула Вера, всё усиливая нажим. – Прикажите принести воды для умывания, и чтобы после никто не входил, ложитесь и снимайте обувь — я покажу вам следующую ступень этой лестницы в рай.

   – Не командуй, женщина, – тихо и как-то неуверенно попросил правитель. Вера пожала плечами и медленно потянулась убрать руки:

   – Ну как хотите...

   – Нет! Я прикажу, – он схватил её за руки, – продолжай... демоница. Стража! – Полог откинулся и внутрь заглянул охранник, любопытно окидывая быстрым взглядом палатку. От его глаз не укрылся ни валяющийся на полу бокал правителя, ни блаженство на его лице. Когда глаза стражника метнулись к Веронике, она изобразила на лице самое развратное выражение, которое только смогла, солдат смутился и ушёл выполнять приказ.

   «Отлично, теперь никто не удивится и не посмеет сюда заглянуть, если из палатки начнут доноситься странные звуки.»

   Стражники принесли воду и полотенца, Тонг с сожалением отпустил руки Вероники и быстро снял верхнюю одежду и обувь. Вера вздрогнула и почувствовала, как разгоняется до бешеного галопа сердце — в одном сапоге были скрытые ножны с длинным узким кинжалом. Пока правитель умывался и мыл руки, она всё смотрела и смотрела на этот кинжал, пытаясь понять, действительно ли она думает о том, о чём думает.

   «Я планирую убийство. Расчётливое, хладнокровное убийство ни в чём не повинного человека. Скрытно, исподтишка, так низко и недостойно.»

   Хотя, он виноват уже в том, что провёл тот запрещённый ритуал, его должны были казнить ещё вчера, так что он и так прожил на день дольше положенного.

   «Боже, о чём я? Он человек, такой же, как и я. Я держала его за руку, разговаривала с ним, он смеялся, когда я шутила... Как я его убью?»

   – Женщина, тебе ещё что-то нужно? – Тонг вытирал лицо полотенцем, жадно смотрел на Веру и почти дрожал от нетерпения.

   – Я тоже хочу вымыть руки, – тихо сказала она.

   – Ну так мой скорее! – Он лёг на расстеленные одеяла и стал устраиваться поудобнее, нервно перекладывая подушки. – Поторопись, женщина, или видят боги, я велю тебя высечь за такое издевательство!

   – Да, правитель.

   Вероника стала мыть руки, чувствуя как в груди медленно промерзает сердце — она уже приняла решение. Она для него не человек, и даже не потому, что женщина, а просто потому, что для него почти никто не человек. Ей не нужен такой покровитель, а отпускать её просто так он ни за что не станет. Сбежать у неё не получится, здесь больше двух десятков солдат, второго шанса не будет, к тому же, если ей удастся быстро найти министра Шена, он защитит её от мести цыньянцев. Только надо точно убедиться, что на этот раз Тонг сдох.

   «Вот тогда я точно смогу спать спокойно.»

   – Сколько ты будешь возиться?! – его голос дрожал от нетерпения, Вера села на пол у его ног и положила ладони на ступни:

   – Тише, правитель. Следующая ступень требует расслабленности. Просто закройте глаза, дышите медленно и попытайтесь почувствовать каждую клетку тела, которой я касаюсь.

   Глаза он не закрыл. Вера мысленно материла его предусмотрительность, внешне оставаясь невозмутимой и сосредоточенной, её руки почти автоматически мяли его ступни, искали чувствительные места, нажимали и царапали, надавливали...

   Его дыхание ускорилось, потом замедлилось, через время Вера поймала ритм и стала двигаться в такт с его вдохами, а ещё через время убедилась, что теперь он дышит так, как она сжимает его ноги.

   «Отлично, а теперь расслабься, растай, растекись по полу. Тебе будет хорошо, очень хорошо, ты уснёшь. И больше не проснёшься.»

   Медленные сильные движение качали, казалось, всю палатку, Вера поймала себя на том, что сама понемногу поддаётся этому самогипнозу — спать, отдыхать, спокойствие и тишина...

   На расстоянии вытянутой руки стоял сапог с ножом, Вера прикладывала невероятные усилия, чтобы не посмотреть на него. Сердце колотилось так сильно, что каждый удар отдавался болью в рёбрах — убийство, кровавое и подлое, оно совсем близко.

   Но она была уверена, что сделает это, потому что это — её единственный шанс спастись отсюда и примчаться под крылышко культурного и воспитанного господина Шена, который обращался на «вы» и обещал ответить на все её вопросы.

   «Закрой глаза, Тонг, давай... Поцеловать его, что ли?»

   Время густым потоком текло мимо, было так тихо, что она слышала каждый шаг переминающихся у входа солдат, далёкую перекличку часовых, лягушачий хор где-то неподалёку...

   «Куда меня увезли? Как мне возвращаться?»

   Тонг расслабился уже настолько, что позволял своему блаженствующему телу отвечать на каждое её движение еле заметным напряжением, вдохом, изгибом губ... он почти закрыл глаза.

   «Пора.»

   Вера в последний раз сжала его ступни и тихо встала, его ослабевший до хриплого шёпота голос почти мягко спросил:

   – Ты закончила?

   – Нет, это только вторая ступень, – нежным шёпотом ответила Вера. – Я вымою руки и продолжу. Лежите, не напрягайтесь, я быстро.

   Она пошла к тазику с водой и тщательно вымыла руки, растёрла их полотенцем, постаралась незаметно смахнуть каплю ледяного пота с виска — ей было так страшно, как никогда не было. Даже взгляд в глаза водителю сбившей её маршрутки не вызывал такого ледяного ужаса, её подташнивало, заставляя радоваться, что правитель её не накормил.

   Три шага от тазика с водой до изголовья постели Тонга. Медленные, мягкие, тихие — не нужно резких движений, не нужно смотреть на сапог с ножом...

   «Господи, если ты есть... а впрочем, просить у бога помощи в убийстве? Ха.»

   Она медленно опустилась на колени и мягко погладила Тонга по щекам, лёгкими движениями заставила приподнять голову и уложила его затылком на свои колени, вверх ногами заглянула в его чёрные глаза, улыбнулась, еле слышно прошептала:

   – Третья ступень, правитель. Лицо, шея и руки.

   – Сколько их всего? – так же тихо спросил он, она провела ногтями по его груди и улыбнулась шире:

   – Сегодня будет восемь. А вообще, сколько захотите, – он смотрел в её глаза и она заставляла себя улыбаться, – вы — господин, как прикажете, так и будет.

   Он прищурил глаза и прошептал:

   – Ты будешь делать это только мне. Если ослушаешься, твоя смерть будет долгой и мучительной.

   – Только вам, – покорно улыбнулась Вероника, прикладывая ладони к его щекам. Стала рисовать ногтями симметричные линии на скулах, на висках, вдоль морщин на лбу, которые постепенно разглаживались, разглаживались...

   Сапог с ножом стоял на длинной дорожке, постеленной у одеяла, Вероника подумала, что если потянуть эту дорожку за край, то можно подтащить сапог на расстояние вытянутой руки.

   Сердце колотилось так, что кроме шума в ушах, она ничего не слышала, но когда попыталась освободить одну руку и тронуть дорожку, она поползла по полу с оглушительным шорохом. Лоб правителя под её рукой опять слегка напрягся и Вера задышала громче, стала гладить его шею по очереди правой и левой рукой, в момент свободы правой подтягивая ею дорожку и делая резкий выдох, чтобы заглушить звук.

   «Господи, надеюсь, это звучит как возбуждение, а не как страх.»

   Страх. Он заполнил её всю и поднялся до таких высот, где ощущался всеми органами чувств, забивая ощущение реальности — металлический вкус страха во рту, сухой запах страха в горле, ледяное электричество страха по коже, везде, от пальцев ног до макушки.

   На очередном движении правая рука наткнулась на край сапога, Вера позволила себе скосить в ту сторону прищуренные глаза, молясь про себя, чтобы в полумраке палатки Тонг не заметил её взгляда.

   Нож торчал из сапога прямо под её рукой, дотянись и возьми...

   Вероника перевела очередное движение левой руки с груди на шею и к подбородку, а правой в этот момент потянулась и нащупала рукоять ножа. Вдохнула особенно глубоко и шумно... и вдруг наклонилась, накрывая губы правителя крепким поцелуем, одновременно выдёргивая нож из сапога и вонзая сбоку ему в шею, с усилием удержала дёрнувшуюся голову за подбородок и стала с остервенением пилить горло, не отрывая губ от его рта. Тёплая жидкость залила колени, руки, плеснула отвратительной пеной во рту, заставив Веронику резко отстраниться и вытереть губы. Стало только хуже, руки были в крови, тёмная лужа растекалась по одеялу, замершее лицо Тонга с закрытыми от блаженства глазами выглядело злой карикатурой прямо над криво распаханным, окровавленным горлом.

   «Боже, получилось.»

   Она сидела над остывающим трупом, сжимая в руке нож и чувствуя себя незаинтересованным зрителем какого-то низкопробного фильма. Тело было таким лёгким, как будто наступила невесомость, тёплая кровь залила одеяла, пятно расползалось всё дальше, Вера мягко сняла голову Тонга со своих коленей и встала, постепенно приходя в себя.

   «Какое, к чертям, получилось?.. Я в центре вражеского лагеря, с трупом на руках, а от охранников меня отделяет только тонкая ткань, которая от ветра качается.»

   Пляшущие в свете костров тени двух часовых переминались с ноги на ногу у входа, тихо переговаривались. Веру опять начало тошнить от страха — а действительно ли он отдал приказ никому не входить? Что, если ему принесут вина прямо сейчас?

   Вкус его крови во рту вызывал рвотные позывы, девушка дотянулась до оставленного кубка с вином и прополоскала рот, сплюнув вино на окровавленное одеяло. Подумала, махнула рукой и допила бокал — хуже не будет, куда уже хуже?

   Ещё раз вымыла руки, вымыла нож, вытерла полотенцем и осмотрелась – мятые одеяла, труп с запрокинутой головой и открытым ртом, огромная лужа крови на полу. С первого взгляда ясно, что тут было.

   Тихо положила нож на полотенце и подошла к Тонгу, рассматривая его довольное лицо. Пожала плечами и подложила ему под голову подушку, укрыла одеялом, аккуратно прикрыв кривую дыру в шее, из которой продолжала тонкой струйкой вытекать кровь. Разложила оставшиеся подушки рядом с ним в форме человека, укрыла одеялом, отступила, посмотрела — похоже на двух спящих людей.

   «Ага, и уснули они в луже крови.»

   Взяв кувшин, она художественно разлила вино по краям кровавого пятна, положила кувшин так, чтобы казалось, что его случайно столкнули со столика в порыве страсти.

   «Вот так. Лучше всё равно не будет.»

   Взяла с полотенца нож и стала тихо обходить палатку вдоль стен, прислушиваясь и даже принюхиваясь. Рекой пахло от дальнего края, плюс там было тише всего, и она решилась. Опустилась на колени и разрезала ткань палатки у самой земли, чтобы не выдать себя заранее, прижалась щекой к полу и выглянула — темно, деревья, где-то вдалеке поблёскивает вода.

   «Пойдёт, выбор всё равно не большой.»

   Вероника прорезала дыру побольше и протиснулась на ту сторону, стараясь не создавать шума и даже не дышать. Палатка оказалась у края поляны, буквально в двух шагах была тропинка, петляющая вдоль берега реки... и по этой тропинке кто-то шёл.

   Она дёрнулась, но поняла, что залезть назад не успеет, голоса близко. По ту сторону тропинки начинался густой камыш и она рискнула – сделала два быстрых шага через тропинку и спустилась по чавкающей грязи в тонкий просвет между стенами камышей. Холодная вода обожгла ноги, тапки заскользили по грязи и она забалансировала руками, уже на следующем шаге с хлюпом проваливаясь в воду по грудь. Голоса приближались, Вера быстрее присела, погружаясь по шею, мягко загребла руками, прячась за стену камыша...

   – Эй, кто там?

   Приглушённый окрик заставил её замереть и задержать дыхание, она медленно опустилась ещё ниже, оставив над водой только глаза, жадно глядя на блестящий сквозь частокол камыша факел.

   – Да кто там может быть? – ответил второй голос, – выдра разве что. Пойдём, не шуми рядом с палаткой господина.

   «Да, здесь никого нет, проходите мимо. Я выдра, маленькая, безобидная и уже убежала. Идите дальше.»

   – Нет, я точно что-то слышал.

   «Чёрт...»

   Факел двинулся к просвету, Вероника на миг приподнялась, выдыхая через нос весь воздух и беззвучно погрузилась с головой. Открыть глаза она даже не пыталась — во-первых, неизвестно что за грязь в этой воде, во-вторых, она была почти уверена, что всё равно ничего не увидит.

   Лёгкие пульсировали, безрезультатно сжимаясь в попытках получить долгожданный воздух, в голове гудело, от холода онемели ноги и руки, она кусала губы, пытаясь продержаться ещё хоть чуть-чуть... силы кончились.

   Она как могла медленно выпрямилась и сделала короткий тихий вдох. Потом ещё один. Протерев глаза, увидела удаляющийся по тропинке факел и почувствовала, что готова воспарить от облегчения.

   «Стоп, рано расслабляться, рано!»

   В очередной раз осмотревшись, она определилась, с какой стороны дорога, по которой её привезли, и медленно пошла в ту сторону, решив, что по эту сторону стены из камышей безопаснее. Её крупно колотило от холода, поверхностное дыхание срывалось, задеревеневшие ноги скользили по дну. По тропинке вдоль берега ещё два раза прошли патрульные, лагерь спал, большая часть костров погасла.

   Заметив, что заросли камышей заканчиваются, Вероника пригнулась и пошла ещё медленнее, на каждом шагу прислушиваясь и вглядываясь в непонятное движение возле небольшого пологого склона, не заросшего камышом. Там что-то шевелилось, но ни разговоров, ни шагов не было слышно, костры лагеря остались далеко за спиной, Вера замерла у последних редких камышей, лихорадочно сжимая нож в онемевших от холода пальцах. В какой-то момент с подозрительного берега раздалось тихое ржание и всхрапывание — лошади.

   Бесформенная масса под одним из деревьев поднялась, оказавшись человеком, подошла к одной из тёмных теней, заговорила с конём, почесала и опять легла.

   «Один? Он точно один?»

   Вера высидела ещё минут пятнадцать, крупно дрожа от холода, потом услышала раскатистый храп и тихонько стала подбираться к берегу, пригибаясь и приседая, пока это было возможно. Последние несколько метров она проползла на локтях, боясь подниматься даже на корточки, но выждав ещё несколько минут и поняв, что никто её не видит, решилась подняться на берег.

   Еле заметный ветер мгновенно выдул из неё последние крохи тепла, ледяная вода струилась по всему телу, заставляя зубы стучать от холода. Она стиснула челюсти и всё ещё ползком подобралась к спящему парню, заглянула в лицо, стараясь не дышать, чтобы не разбудить.

   «Он ни в чём не виноват.»

   Но он поднимет крик и её точно убьют.

   На этот раз у неё было время прицелиться и удар вышел коротким и точным, он даже не проснулся. Рядом фыркали лошади, шумно переступали копытами, маскируя её дыхание и шорох, когда Вера стаскивала с трупа куртку и трясущимися руками натягивала на себя. Стало настолько теплее, что она даже нашла в себе силы потихоньку отволочь труп к реке и притопить на мелководье, положив ему на грудь крупный камень.

   В куртке она даже вспотела, дыхание стало тяжёлым. Выбравшись на берег, Вероника привалилась спиной к стволу дерева и стала осматривать лошадей, раздумывая, какую взять.

   «Я ездила верхом три раза в жизни. А ещё, они без сёдел, сёдла вон лежат, но я же не умею их надевать, к тому же, это будет шумно...»

   По дороге глухо загрохотали копыта, где-то совсем рядом, всё ближе.

   Вера плотнее запахнула куртку и низко опустила голову, исподлобья глядя на подъезжающего огромного коня и его всадника. Конь шумно дышал и раздувал бока, мужчина пружинисто спрыгнул, как только лошадь остановилась, небрежным жестом поманил Веру:

   – Эй, ты! Оботри коня, но не рассёдлывай, я сейчас передам послание и сразу уеду.

   – К правителю Тонгу нельзя, – она постаралась сделать голос низким и хриплым.

   – Чего это? – мужчина озадаченно обернулся к коню, который внезапно стал пятиться и притопывать, нервно фыркать, встряхивая огромной головой.

   «Его голова выше моей. Гораздо выше. Чёрт...»

   Мужчине пришлось приложить усилие, чтобы удержать коня на месте, но он справился, ругнулся на тупое животное и нервно ткнул поводья Веронике:

   – Так почему к правителю нельзя?

   – Иди, на ушко скажу, – улыбнулась Вера, не спеша принимать поводья. Сама шагнула к мужчине и поманила пальцем, поудобнее перехватывая за спиной нож. Он нахмурился и наклонился, Вера резким движением воткнула нож в его горло и дёрнула, разрезая плоть. Кровь ударила широкой струёй, мужчина захрипел, но в этот момент громко заржал конь, повод которого мёртвый так и не выпустил.

   «Надеюсь, никто не слышал.»

   – Хорошая лошадка, – сказала Вера, пряча окровавленный нож в карман куртки и хватая коня за повод. Посмотрела на труп и нервно прикусила губу, опять посмотрела на коня.

   «Если я его отпущу, он убежит. Если не спрячу труп, его найдут.»

   Испуганный конь сделал выбор за неё, всё сильнее пятясь в сторону дороги, по которой прискакал сюда. Животное было очень сильным, Вероника прекрасно понимала, что не поймает его, если случайно отпустит.

   – Тихо, тихо, хороший, – она добралась до морды коня, перебирая руками по поводьям, конь косил на неё бешеным глазом и дёргал головой, не давая себя погладить. – Ну и ладно, обойдёшься.

   Вера нащупала стремя и с трудом сунула в него одну ногу. Стоило ей оторвать от земли вторую, как перепуганный конь дёрнулся прочь от пропахшего кровью берега и пошёл по дороге, всё ускоряя шаг. Ей пришлось взбираться на него на ходу, соскальзывая с седла из-за мокрого платья, почти на бегу нашаривать второе стремя... В процессе с неё слетел злополучный тапок, Вера ругнулась, и всё равно сунула промёрзшую насквозь ступню в металлическую петлю, зашипев от холода и боли в онемевшей ноге.

   Конь, к счастью, сам выбрал правильное направление, а дорога была прямая и одна, так что Вере не пришлось экспериментировать с поводьями. Она оглядывалась на исчезающие за деревьями костры со странным чувством нереальности, облегчение не наступало, с каждым шагом ей становилось всё страшнее.

   «А вдруг они его уже нашли? А вдруг там кто-то ждёт гонца и пойдёт его встречать? А вдруг кто-то пойдёт проверить лошадей и найдёт труп и мой проклятый тапок?»

   Она пыталась не думать о догоняющих её разъярённых цыньянцах, о грохоте копыт за спиной, о криках и о той изысканной казни, что за ними последует. Но в голове нелепой яркой каруселью вертелись только эти видения. Конь бежал изо всех сил, согревая её ледяные ноги своим телом, пустая дорога в свете почти полной луны казалась потусторонним тоннелем из ада обратно в жизнь. Тёмные громады деревьев вздымались с двух сторон, тянули кривые ветви, переплетая кроны над головой, их качающаяся масса казалась живым, подвижным существом, безжалостным и голодным. Вдали светлела арка опушки, Вера задержала дыхание, когда конь вырвался из тени леса и ещё сильнее ускорил бег.

   1.2.4 Дорога обратно

   Криков за спиной не было, хотя ей иногда казалось, что она слышит их отчётливее, чем дыхание коня и грохот копыт. На горизонте показалась чёрная ломаная линия гор, дорога вела в ту сторону и Вероника доверилась дороге. Насколько она помнила, повороты были только в самом начале пути, потом телега ехала только прямо.

   Дорога казалась бесконечной, Вера успела устать от попыток усидеть на дёргающемся коне так, как её когда-то учили, ноги онемели от напряжения, спину ломило и скручивало, а задница вообще превратилась в сплошную отбивную ещё в лесу. Сейчас стонущее от боли, усталости и холода тело гнал вперёд только страх, что если она не поторопится, то это тело расстанется с душой очень неприглядным способом.

   Не меняющийся пейзаж создавал иллюзию, что она стоит на месте, хотя конь уже хрипел и ронял пену, улетающую с потоком встречного ветра. Вера его не подгоняла, да и она не знала, как. Толкнуть пятками — много ума не надо, но что делать дальше? Как заставить его остановиться, не дав повода сбросить нахальную угонщицу?

   На краю видимости появился свет, через время выросший до двух ярких костров на башнях по бокам от ворот. Вероника попыталась прикинуть время, но смертельно уставшее сознание не желало подгонять свои страдания под какую-то шкалу — ей опять казалось, что это всё сон, мутный, рваный, очень страшный, полный крови и ужаса не успеть, не найти, что-то сделать не так...

   «Ненавижу ночные кошмары.»

   Ворота приблизились и конь заплясал на месте, поворачиваясь то одним, то другим боком, вертясь на освещённом пятачке и истерично повизгивая в небо.

   – Кто идёт? – раздался недовольный голос с башни над воротами.

   – Посланник к министру Шену, – срывающимся от холода и нервов голосом крикнула куда-то вверх Вероника. – Проводите меня к нему!

   – Ещё чего, – свысока рассмеялся невидимый стражник, – ночью пускать не велено никого. Жди рассвета.

   – У меня срочное послание для министра Шена, – попробовала ещё раз Вера. – Если я не доставлю его вовремя, погибнут люди.

   «Например, я.»

   – Ври побольше, – рассмеялся стражник. Раздался ещё один голос, гораздо тише:

   – Министерство на ушах стоит. Вдруг, правда, важно, а мы не пустим?

   – Вы можете хотя бы передать ему кое-что? – крикнула вверх Вера, пытаясь удержать пляшущего коня. – Только побыстрее, пожалуйста, это важно!

   – Письмо передать? – пошёл на попятную стражник, Вера нахмурилась, потом схватилась за шею:

   – Нет, послание. Амулет. Просто отдайте и скажите, что я тут его жду.

   – Хорошо, подожди.

   Спустя минуту раздался скрип и в высоченных воротах приоткрылось маленькое окошко внутри так же вмонтированной в створку ворот двери:

   – Что отдать?

   – Вот это. – Вероника сняла с шеи мыслеслов и наклонившись, протянула между прутьями решётчатого окошка. – Только, пожалуйста, осторожно с амулетом, он очень важен.

   Стражник взял у неё кулон и его ответ она уже не поняла, хотя и услышала. Окошко закрылось, по ту сторону ворот раздался дробный цокот копыт, удалился. Вера ждала, постоянно оглядываясь на пустую дорогу и вздрагивая от каждого звука, под ногами с хрипами сокращались огромные лёгкие уставшего коня, он переступал на месте, нервно мотал головой и прижимал уши, как будто боялся ещё сильнее, чем Вера.

   По ту сторону ворот раздался грохот множества копыт и один из стражников что-то громко крикнул, ему ответили, заскрежетали петли, одна половина ворот приоткрылась ровно настолько, чтобы дать протиснуться внутрь оживившемуся коню. Он ворвался в город с тихим ржанием, метнулся в одну сторону, в другую — ему не давали пройти толпящиеся люди и всадники с оружием, но конь продолжал испуганно бросаться из стороны в сторону, не обращая никакого внимания на поводья, которые Вера тупо тянула на себя, не зная, что ещё предпринять, все её силы уходили на то, чтобы просто не свалиться во время его очередного выкрутаса.

   Вдруг конь с диким обиженным ржанием подпрыгнул, пытаясь вскинуться на дыбы, но кто-то схватил его за узду и дёрнул вниз, не давая двинуться. Конь прекратил плясать и замер, тяжело дыша и мелко подрагивая, Вера чувствовала его дрожь всем телом, сама пребывая не в лучшем состоянии. Она посмотрела вниз, земля была так недосягаемо далеко, она не представляла, как будет спускаться. Ноги онемели от холода и усталости, пальцы рук не разгибались, продолжая стискивать бесполезные поводья.

   Человек, удерживающий коня, запрокинул голову и что-то отрывисто сказал Веронике, она узнала голос и перевела взгляд на министра Шена. В его взгляде было столько злости и напряжения, что она порадовалась, что не понимает слов. С трудом оторвала руку от повода и показала на свою шею – «амулет».

   Он кивнул, нахмурился и что-то грозно сказал коню, он переступил с ноги на ногу и в несколько рывков опустился на передние ноги, а потом вообще лёг. Ноги Вероники всё ещё не доставали до земли, она попыталась перекинуть одну через спину коня, но колени не гнулись. Министр Шен взял её за куртку, как щенка, приподнял и стянул с лошади, поставил рядом с собой, придерживая, чтобы не дать упасть, взял у подбежавшего солдата какую-то большую тряпку и набросил на Веру, укрыв с головой. Капюшон закрывал лицо до подбородка, она ничего не видела, только слышала, как министр Шен отдаёт приказы и люди вокруг разбегаются их выполнять.

   Он взял её за рукав и потянул за собой, она пошла, понемногу расслабляясь и приходя в себя, перед ней открыли двери кареты, подсадили внутрь и захлопнули. Министр сел напротив и отбросил капюшон с её лица, давая осмотреться. Карета была светлой, просторной и богатой, не то что тот грязный коробок, в котором её увозили. Как только хлопнула дверь, раздался окрик и лошади побежали, карету закачало, Вера подняла голову и устало посмотрела в пылающие гневом глаза министра.

   Он достал из кармана окровавленный амулет и протянул Веронике, она взяла и сразу же услышала его злой шёпот:

   – Вы выбрали самое двусмысленное в мире послание.

   Она нервно фыркнула и надела цепочку на шею, опять молча посмотрела на министра. Он смерил её медленным взглядом, как будто до этого не замечал насквозь мокрое платье, чужую куртку, кровь на руках, кровь на волосах, кровь на одежде...

   – Вы с ума сошли? – неверяще прошептал он. – Как вам удалось так легко сбежать?

   Вероника истерично хохотнула, с трудом разлепила пересохшие губы и дрожащим голосом прошептала:

   – Легко? Я убила трёх человек, украла коня и неслась неизвестно куда, постоянно ожидая погони... это, по вашему, легко? – Её голос срывался от злости и обиды, по щекам покатились слёзы, она растёрла их рукавом и крикнула ему в лицо: – Вы сказали, что Тонг мёртв!

   Глаза министра расширились и от лица в одно мгновение отхлынула кровь, сделав кожу серой и прочертив под глазами тёмные круги. Он медленно закрыл глаза, а когда открыл, лицо было сосредоточенным и холодным:

   – Расскажите мне всё, с самого начала.

   – Вы ушли из кабинета, – постаралась взять себя в руки Вера, – сказали, что меня отведёт домой кто-то другой, не Эйнис. Я ждала. Пришёл человек в одежде ваших спецназовцев, открыл мне дверь, я пошла за ним.

   Министр стиснул зубы, но ничего не сказал, молча кивнул, приглашая продолжать. Вероника переплела дрожащие пальцы.

   – Он провёл меня до дверей на улицу, а я вспомнила, что я в тапках, и испугалась. – Министр бросил короткий взгляд на её ноги, зажмурился и потёр лицо, Вера тоже на них посмотрела — грязный порванный тапок в крови, вторая нога босая, распухшая, в разводах крови и пыли.

   – Дальше, – тихо сказал министр, Вера опять подняла голову.

   – Он оставил меня на ступеньках и закрыл дверь изнутри. Подъехала лошадь с какой-то стрёмной бричкой, оттуда вылезли два цыньянца и затащили меня внутрь. – Она непроизвольно передёрнула плечами, министр шумно втянул носом воздух и опять промолчал. – Телега ехала где-то два часа. Потом мы вышли в лесу, там был их лагерь и Тонг.

   Министр Шен сжал губы в тонкую линию, на его лице было такое поражение и позор, что Вера опустила глаза, не в силах на это смотреть. Увидела свои руки в размазанных пятнах засохшей крови и уже не смогла оторвать от них глаз.

   – Дальше, – глухо сказал министр.

   – Я прикинулась паинькой пошла с ним в его палатку. – Она замолчала, он её не торопил. – Я его убила. – Вера подняла глаза и посмотрела на министра, ища на его лице... приговор, оценку, хоть что-нибудь. Его лицо было каменным и холодным.

   – Дальше.

   – Разрезала палатку и выползла на улицу, – послушно продолжила Вера. – Там шли дозорные и я спряталась в реке, они меня не заметили.

   На секунду подняла глаза, чтобы увидеть его реакцию, но в его глазах было только нетерпеливое «дальше» и Вера продолжила.

   – Потом прискакал ещё один человек, сказал, что у него послание для правителя, он передаст и сразу уедет. Я испугалась, что он увидит мёртвого Тонга и убила его тоже, но тело спрятать не успела, – она задрожала, потёрла лицо, по нему опять покатились слёзы. – Я боялась, что конь убежит. Там были другие, но этот был с седлом, я не хотела его отпускать. Тело осталось лежать на виду, и ещё я тапок там потеряла... они всё поймут.

   Вероника крупно дрожала и жадно смотрела в глаза министра, он медленно выдохнул и спросил:

   – Сколько было костров?

   Вера задумалась, закрыла глаза, напряжённо пытаясь вспомнить.

   – Шесть.

   – Хорошо. – Он замолчал, хмуро уставившись в одну точку, Вера дрожала и боялась заговорить.

   Карета остановилась и министр опять накинул Вере на голову капюшон, помог спуститься со ступенек кареты и повёл куда-то по мощёной камнем дороге, потом по ступеньками, по коридорам. Было светло, вокруг раздавались встревоженные голоса, вопросы, на которые министр грубо бросил: «Потом» и пошёл быстрее.

   В каком-то коридоре он остановился и рыкнул:

   – Двейн! Готовь первую и вторую группу, прикажи седлать лошадей, пусть возьмут с собой мастера Касима. И принеси мне экипировку.

   Невидимый Двейн молча убежал, а уже через два коридора кто-то окликнул господина министра и подал ему чёрный свёрток.

   Наконец он завёл её в какое-то помещение и снял капюшон, она осмотрелась — маленькая тёмная комната с каменными стенами и без окон, ряды забитых коробками и папками полок от пола до потолка, большой стол, заваленный бумагами, на свободной стене позади стола несколько больших карт с отметками и приколотыми бумажками.

   Она услышала скрежет за спиной и обернулась, министр закрывал тяжёлую, обитую металлом дверь и задвигал широкий засов.

   – Присядьте, – он кивнул на облезлый деревянный стул у стены, Вера села, с удивлением глядя на министра, который резкими движениями расстёгивал куртку. Он невозмутимым деловым тоном спросил: – Лагерь далеко от дороги?

   – Совсем рядом, – тихо сказала Вера.

   – Сколько палаток? – министр присел, расшнуровывая тяжёлые ботинки.

   – Большая у Тонга и ещё две рядом.

   – Сколько людей вы видели? – он вытащил из чёрного тюка мягкие сапоги, бросил на пол, встряхнул свёрток и он развернулся до пола знакомым комбинезоном ниндзя-спецназовца.

   – Два стражника у входа в палатку Тонга, – стала загибать пальцы Вера, – двое часовых ходят по тропинке вдоль берега... может, больше, я видела только двоих, но слышала ещё несколько, хотя возможно, это были те же самые. – Она замолчала, глядя как министр быстро снимает пиджак и рубашку, оставаясь в чёрной безрукавке и штанах, берёт комбинезон и садится на край стола, натягивая штанину, он бросил на неё короткий взгляд:

   – Солдаты цыньянцы?

   – Те, которых я видела, да. Гонец русский... э, как я.

   – Я понял. – Он обулся, встал со стола и в два движения натянул комбинезон на руки, застегнул несколько тонких ремней на поясе и груди, подошёл к полке на стене и выдвинул один из ящиков. Его голос был сухим и тихим, он не смотрел в её сторону: – Всё случившееся — катастрофический прокол моего отдела. Вы вправе требовать моей крови, госпожа Вероника, но сейчас я должен спешить. Я закрою вас снаружи, будьте тут и ни с кем не разговаривайте, я вернусь и мы всё обсудим.

   Она молчала, глядя как он достаёт из ящика маленькие ножи, длинные толстые иглы, какие-то трубочки и мешочки, рассовывает это всё по специальным петлям и скрытым складкам костюма, быстро и сосредоточенно, без единого лишнего движения.

   В дверь постучали и министр крикнул:

   – Иду! – снял с полки длинный, чуть изогнутый меч в ножнах, обернулся к Вере и поклонился, не поднимая глаз: – Ждите.

   – Удачи, – прошептала Вера и вяло помахала рукой, он быстро бросил в карман ещё несколько трубочек, затянул последний шнурок, кивнул и вышел, в двери заскрежетал замок и стало тихо.

   Она сидела в мрачном оцепенении, всё тело гудело от усталости и нервов, мышцы периодически начинали подёргиваться и пульсировать в нервном тике, утихающем и тут же начинающемся в другом месте. В голове гудело, в рваном ритме сменялись картины, полные страха и крови, случившиеся и неслучившиеся, кровавые исходы, которых она до дрожи боялась. Как Тонг ей не поверил и заковал в цепи. Как он заметил, что она тянется к ножу, и перехватил её руку. Как её поймали дозорные и приволокли обратно в лагерь, как все узнали, что она убила правителя. Как лошади подняли шум и привлекли внимание солдат, как огромное копыто вставшего на дыбы зверя опускается ей на голову. Как гонец успевает заметить нож у неё за спиной и отбирает его, бьёт её по лицу и тащит в лагерь, а там труп в палатке, её вяжут...

   Кружилась голова, ей казалось, что всё вокруг ей кажется и на самом деле она придумала встречу у ворот. Министр Шен не знает о её похищении, она перепутала стороны и ускакала по дороге прочь от города, лес смыкается над головой, конь хрипит и уносит её всё дальше, она из последних сил держится в седле и оглядывается, оглядывается...

   В дверь постучали и Вера дёрнулась от страха, сжалась на стуле, прижимая ноги к груди и крупно дрожа. Горло перехватило, она не могла вдохнуть и перепугалась ещё сильнее.

   – Шен! – раздался приглушённый дверью, незнакомый голос. – Эй, Шен, ты там? Ты нужен срочно, вопрос жизни и смерти.

   Вера не могла попасть дрожащей рукой в карман, онемевшие пальцы не находили его, слепо шарили по влажному липкому боку, доводя до истерического исступления. Опустив глаза, она наконец сунула руку в карман и крепко схватилась за нож, сжала его, пытаясь успокоить себя.

   Стук прекратился. Ей вдруг показалось, что о ней забыли и больше сюда никто не придёт, она умрёт тут одна. Потом показалось, что её закрыли специально, это эксперимент, такая проверка для Призванных.

   В глазах темнело, гул и грохот в голове сливался в непрерывную тошнотворную какофонию, она крепко зажмурилась и сжала голову руками, утыкаясь лицом в колени и пытаясь не думать ни о чём.

***

1.2.5 В гостях у министра Шена

   Когда раздался скрежет отпираемого замка, Вера с удивлением вынырнула из полусна-полубреда, который качал её уже бесконечность времени. Пальцы, сжимающие рукоять ножа, онемели, она попыталась их размять и поморщилась от покалывающих кожу льдинок.

   Дверь скрипнула и открылась, впуская фигуру в чёрном, министр вошёл и задвинул засов, глаза в прорези маски быстро изучили сжавшуюся на стуле Веронику, он подцепил ткань под подбородком и стянул за голову, как капюшон, голос был встревоженным.

   – Как вы?

   Она прерывисто вздохнула и опустила глаза, в голове были только нецензурные ответы. Министр Шен подошёл к столу и положил на него меч, глухой стук заставил Веронику вздрогнуть, он заметил и хмуро прищурился, но ничего не сказал. Стал выкладывать на стол свой спрятанный в костюме арсенал, иглы в крови, маленькие ножи со следами грязи и кровавых ошмётков чего-то неопознаваемого, мешочки и трубки... Вера автоматически отметила, что трубок стало меньше. Попыталась разогнуться и выпрямиться, спустила ноги на пол, потёрла шею, спросила дрожащим голосом:

   – А у вас как всё прошло?

   – Хорошо, – бесстрастно кивнул министр, расстёгивая ремни, стягивающие комбинезон, снял рукава и Вера вздрогнула, увидев на его плече красные пятна:

   – У вас кровь.

   – Где? – он осмотрел руки и отвернулся, – это не моя. Но вымыться надо, вы правы.

   Вера нервно хихикнула и тут же закрыла себе рот ладонью, чувствуя, что вот-вот разрыдается опять. Министр бросил на неё напряжённый взгляд, но промолчал. Сел на стул, снял сапоги и комбинезон, надел ботинки, взял со спинки стула рубашку, но посмотрел на свои окровавленные руки и повесил обратно. Подошёл к полкам, взял несколько платков и вернулся за стол, принимаясь методично протирать нинзевские примочки. Вера наблюдала за его работой, пытаясь представить, как он пару часов назад вытаскивал вот этот маленький ножичек из чьего-то глаза... Представлялось очень отчётливо, подпитанное недавними событиями воображение было щедрым на подробности.

   Министр закончил с ножами и иглами, положил их на место, вернулся за стол и медленно вытащил из ножен меч. Голубоватая полоска стали вышла с тихим шелестом, как выползающая из норы змея, министр внимательно осмотрел чистое лезвие, но всё равно начал протирать, осторожно и почти ласково. Веронике показалось, что глянцевый клинок излучает свет, и она тихо спросила:

   – Что это за металл?

   – Я не знаю, – министр на секунду поднял взгляд на девушку и опять вернулся к мечу. – Никто не знает. Алхимики даже не уверены, что это металл. – Он ещё раз внимательно осмотрел каждый сантиметр лезвия и удовлетворившись, вернул меч в ножны, задержав на нём взгляд. – Ему больше двухсот лет, таких всего пять в мире. – Дотянувшись до полки, он спрятал меч и немного виновато посмотрел на Веру: – Это долгая история, а у нас нет времени. Сейчас пойдём к вам на квартиру и вы сможете привести себя в порядок, потом побеседуем, пока я буду ждать результатов... сегодняшней операции. – Он сложил боевой костюм и мягкие сапоги в тугой свёрток, взял со стола накидку и опять набросил на Веру, опустив на лицо капюшон. – Пойдёмте.

   Скрежет замка, скрип двери, он опять взял её за локоть и повёл по коридорам. Отдал кому-то костюм, раздал распоряжения и позвал Барта. Телепортист прибежал и остановился напротив них, тихо спросил:

   – Госпожа?

   – Молчать, – шёпотом рыкнул министр, – на третью квартиру.

   «О, чёрт...»

   – Да, господин. – Барт подошёл вплотную и придвинул их друг к другу, взял министра за рукав, а вторую руку неуверенным жестом протянул Вере: – Госпожа?

   Она с благодарным всхлипом схватилась за его ладонь и запястье обеими грязными окровавленными ладонями, выдавила шёпотом:

   – Спасибо.

   – Что это значит? – тихо спросил министр, Барт неохотно буркнул:

   – Индивидуальная реакция на перемещение.

   А в следующую секунду её снесло ударом по всем органам чувств сразу, дезориентирующая волна закружила и смяла, образы шокированного водителя и кричащих людей на остановке смешались с кровавыми подробностями этой ночи, мир разламывался и из его щелей били алые фонтаны...

   – Госпожа?

   Она глубоко вдохнула и открыла глаза, в библиотеке было светло и так привычно, как будто она никуда и не уходила, как будто сейчас войдёт Эйнис с корзиной и предложит ей выбрать тапочки.

   – Спасибо, дружище, – выдохнула Вера, разжимая пальцы и с извиняющейся улыбкой поглаживая красные следы на его руке от её впившихся ногтей. – Прости.

   – Ничего, мне не сложно, – улыбнулся он.

   Министр переводил озадаченный взгляд с него на неё, складывая накидку, Вера подумала, что не заметила, когда он её снял. Сунув тряпку Барту, он скомандовал:

   – Возвращайся на базу и жди протокола... – он запнулся, но сразу нашёлся, – от Двейна. Как только получишь, принесёшь сюда. Ни с кем не разговаривать, ты онемел на сегодня, понял?

   – Да, господин, – посерьёзнел Барт.

   – Выполняй.

   Барт кивнул, закрыл глаза и исчез, министр обернулся к Вере, секунду пристально на неё посмотрел и спросил:

   – Что за индивидуальная реакция?

   Она сжала в кулаки дрожащие пальцы, сглотнула и прошептала:

   – Очень страшно.

   Он приподнял брови и отвёл глаза:

   – Ясно. – Помолчал и добавил, – странно. Ладно, позже обсудим. Сейчас есть более важные темы. – Он указал на диванчик: – Присядьте.

   Вероника посмотрела на свою одежду и ссутулилась:

   – Я не хочу испортить мебель. Ваши важные темы не подождут, пока я помоюсь?

   – Подождут, – после секундной паузы кивнул министр, потёр красное пятно на своём предплечье и кивнул ещё раз: – Да, мне тоже нужно в душ. Одну минуту, я включу нагреватель.

   Он вышел из библиотеки, Вера осталась стоять посреди комнаты, кожей чувствуя каждую каплю грязной воды на своём теле и запах свернувшейся крови на одежде. Министр вернулся буквально через пару минут, с мокрыми волосами и в свежей рубашке.

   – Вода скоро нагреется. – Вера кивнула, он помолчал, окинул её взглядом с ног до головы и спросил: – Чем вы их убили?

   Вероника полезла в карман и вынула окровавленный нож, глаза министра чуть расширились, потом опасно сузились:

   – Где вы его взяли?

   – У Тонга в сапоге, – тихо ответила Вера, опять погружаясь в тёмный водоворот воспоминаний, он заметил выражение её лица и не стал допытываться, протянул руку:

   – Разрешите? – Она с облегчением отдала ему нож, он осмотрел его и уважительно кивнул: – Отличный трофей. Северская сталь, работа именитого цыньского мастера, вам повезло. Только боевое оружие нужно содержать в чистоте. – Вера передёрнула плечами, вспомнив, как он протирал свои ножи и иглы, бросила на нож в его руках недовольный взгляд:

   – Разве его не нужно вернуть? Я его украла. И коня тоже.

   – Его некому возвращать, – снисходительно сжал губы министр. – Вы взяли его в бою, этот нож, как и конь, теперь по закону принадлежит вам. И кстати, они подпадают под закон об имуществе Призванных, к ним никто не прикоснётся без вашего разрешения.

   – Нихрена себе у вас законы, – поражённо усмехнулась Вера. – В моём мире это называлось бы грабежом и убийством с отягчающими, меня бы посадили в тюрьму лет на десять.

   – У вас довольно странный мир, – медленно произнёс он и посмотрел на нож: – Позвольте, я позабочусь о нём, раз вы не хотите.

   – Да ради бога, – Вера подняла ладони, открещиваясь от окровавленного трофея. – И об этом чудовище копытном тоже позаботьтесь, пожалуйста, он был мокрый и уставший ещё когда привёз гонца, а потом меня вёз обратно на последнем издыхании. – Она нервно сцепила пальцы и гораздо тише сказала: – Ничего удивительного, что он с ума сходил. – Вдруг вспомнила и подняла глаза: – А вы обыскали тело гонца? Что он вёз Тонгу?

   Министр, уже протирающий нож, на миг замер и снова продолжил неторопливыми движениями чистить клинок, его голос был тихим и напряжённым, заставляющим дышать медленнее:

   – Обыскали. Нам очень повезло, что ваше бегство не заметили. Когда мы добрались до лагеря Тонга, нас никто не ждал. – Он медленно провёл платком вдоль лезвия, в глазах мелькнула тень злого удовольствия, посмотрел на Веру: – Я видел ту картину, что вы оставили в палатке правителя Тонга, весьма... изобретательно. – Вера криво ухмыльнулась, опять чувствуя, как начинает дрожать. Министр погладил лезвие, с лёгким сожалением добавил: – Непрофессионально, грубо и грязно, но нельзя не признать, эффективно. И тихо, что не может не радовать в данной ситуации. Я одного не пойму, – он опять нахмурился, – как вам удалось застать его врасплох? Этот старый лис никому во всём мире не верил и даже к родной матери не поворачивался спиной. Его пытались убить уже столько раз, что для него покушения — рутина. Что вы с ним сделали, чтобы он снял обувь, сложил оружие и подставил вам горло?

   В глазах министра было недоумение и любопытство, Вере стало стыдно за то, что ответ на его вопрос так прозаичен, она опустила голову и молчала. Министр в последний раз протёр нож и спрятал платок, посмотрел на Веру:

   – Госпожа Вероника? – Она на секунду подняла глаза и опять потупилась, он провернул в ладони нож и протянул ей рукоятью вперёд: – Простите моё любопытство, это профессиональное. Просто, когда мы его нашли, не только я обратил внимание. Труп с выражением счастья на лице и перерезанным горлом — редкое явление даже в нашей работе.

   Вероника опять окунулась в яркое, как ночной кошмар, воспоминание о той секунде — удар и кровавая пена во рту, тёплая жидкость заливает колени...

   Её затошнило и она прижала ладонь к губам, тут же вспомнив, что руки грязные, от них воняло кровью и лошадью, Вера отдёрнула руки и сжала в кулаки. Министр положил нож на стол и быстро подошёл к девушке, заглянул в лицо:

   – Вам плохо?

   – Да, – тихо выдавила она. – Вода нагрелась?

   – Не до кипятка.

   – Без разницы, – отмахнулась Вера, не поднимая глаз. – Куда выбросить куртку?

   – Бросайте на пол, Барт разберётся.

   Вероника молча сняла окровавленную куртку, бросила на пол неопрятной кучей, посмотрела на свою кофту, пропитанную кровью и речной грязью, сняла и бросила сверху, стряхнула с ноги единственный тапок и ушла в ванную, не отрывая взгляда от пола и слыша шаги министра за спиной, его голос был встревоженным и чуть виноватым:

   – Госпожа Вероника, вам нужна помощь?

   – Я справлюсь, – не оборачиваясь буркнула она и пошла быстрее.

   – Не закрывайте дверь на замок, – крикнул он ей в спину, Вера поморщилась и не ответила.

   «Боится, что я грохнусь в обморок в ванной и придётся ломать дверь. Может быть, и не зря боится.»

   Она подумала и действительно не стала закрываться. От взгляда в зеркало стало плохо — кровавые разводы начинались от подбородка и спускались полузасохшими потёками по шее и груди, платье пропиталось кровью до пояса, а ниже пояса ещё и лошадиным потом пополам с грязью.

   «Единственная нормальная одежда, которая у меня была...»

   Вымыла руки и лицо, сходила за халатом и босоножками, поймав внимательный взгляд министра, сидящего за столом в библиотеке.

   «Интересно, где он взял чистую рубашку? Когда уходил, в руках у него ничего не было.»

   Возвращаясь в ванную, посмотрела на запертую дверь в конце коридора, она не знала, что там находится.

   «Наверное, там и взял. Если это конспиративная квартира его министерства, то скорее всего, здесь есть разная гражданская одежда на всякий случай. Может, и мне порыться?»

   Тщательно вымывшись, она попыталась отстирать платье, но быстро сдалась — безнадёжно, его не воскресить. Невесомая ткань прочно держала кровь и зеленоватые разводы речной воды, а тереть её было страшно.

   От беспомощной злости хотелось плакать, Вера попыталась взять себя в руки, расчесала мокрые волосы, завязала пояс халата, и надев босоножки, криво улыбнулась — отличное сочетание. Взяла мокрое платье и вышла из ванной. Войдя в библиотеку, увидела министра сидящим за столом и изучающим какие-то бумаги, а за спиной у него стояла Эйнис, фамильярно уложив локти на его плечи, и тоже читала то, что он держал в руках. Заметив Веру, она убрала руки и выпрямилась, поправила свой костюм, на этот раз мало похожий на тёмное платье горничной, а скорее на специфическую деловую тройку из темно-синей ткани с белой рубашкой и длинной юбкой.

   – О, наша госпожа изволила выбраться из ванной, – иронично улыбнулась блондинка. – Отчёт о ваших похождениях похож на приключенческий роман.

   – Да, – ядовито скривилась Вера, швыряя платье на кучу окровавленной одежды, – вот такие мы, припадочные суки.

   Министр устало прикрыл глаза и тихо сказал:

   – Эйнис...

   Но она заговорила раньше, с ещё большей иронией:

   – А какое красноречие! Часовые у палатки Тонга в жизни, наверное, таких оборотов не слышали. – Она мечтательно закатила глаза и пропела: – «Только глупые женщины не любят роскошь». Это шедевр! А про правителя мира? – она прижала к губам сложенные щепотью пальцы: – Блеск!

   – Эйнис, – глухо рыкнул министр, но девушка только хихикнула и похлопала его по плечу:

   – А ты у нас «холодный, как мёртвая змея». Очень метко, правда?

   Вера медленно сложила руки на груди и наблюдала за блондинкой с нехорошим прищуром.

   «Что я тебе сделала, интересно?»

   – «Я хочу, чтобы вы правили миром вместе со мной» – с надрывом, долженствующим изображать страсть, протянула Эйнис. – Какие амбиции! А потом «позвольте мне вас удивить» и «дайте руку». – Она изобразила гротескную задумчивость и потёрла пальцами подбородок: – Чем же ты его удивляла, интересно?

   – Хочешь узнать? – тихо сказала Вера, прерывая поток её красноречия. – Это можно организовать, без проблем, – выпрямилась и прямо посмотрела в чёрные глаза Эйнис, протянула руку и бесовским шёпотом мурлыкнула: – Дай руку.

   1.2.6 Удовольствие Эйнис и разбор визита к Тонгу

   Эйнис перестала улыбаться и сглотнула. Бросила короткий взгляд на министра, но тот смотрел на Веру, с предостережением и лёгкой угрозой. Вероника послала ему демоническую улыбку и перевела взгляд на Эйнис, медленно урча:

   – Ну? Хочешь узнать, чем я удивила Тонга? Он-то уже никому не расскажет, а тебе будет полезно. Может, в работе пригодится.

   Девушка немного побледнела, опять посмотрела на министра, как будто ожидая подсказки, но он молчал, глядя на Веру с большим неодобрением и каплей уважения. Перевёл взгляд на Эйнис, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, как будто показывая, что не собирается вмешиваться, потому как она сама нарвалась и последствия пусть теперь расхлёбывает сама.

   Эйнис упрямо сжала губы и посмотрела на Веру с вызовом, резко поднимая руку и нервно улыбаясь:

   – Ну давай, удиви меня.

   – Пойдём, – ядовито-ласково улыбнулась Вера, взяла её за руку и подвела к диванчику: – Садись. – Девушка села, Вера опустилась на краешек рядом с ней и взяла её руку, слегка сжала между ладонями, согревая и настраиваясь, погладила, следя за лицом и реакцией тела.

   «А вот Эйнис боль не любит, ей больше по душе нежность и тепло. Это я тоже умею. Ну что ж, подарим языкастой "горничной" чуточку удовольствия, смешанного со смущением в равных пропорциях.»

   Пальцы Веры мягко путешествовали по ладони девушки, находя самые чувствительные места и доставляя им самые разнообразные удовольствия. Напряжённая поначалу рука расслабилась и потекла, как пластилиновая, на щеках Эйнис появился румянец, дыхание стало глубже и чаще. Вероника улыбнулась и еле слышно прошептала:

   – Хорошо?

   – Да, – так же тихо ответила Эйнис.

   – Закрой глаза.

   Блондинка послушно опустила ресницы, Вера стала гладить её руку сильнее, заговорила медленным убаюкивающим шёпотом:

   – Тонгу тоже очень понравилось. Я предложила ему сделать то же самое с ногами и он снял сапоги, в одном из которых был нож. Я занялась его ногами и заставила его почти уснуть. – У Эйнис было такое лицо, как будто она сама сейчас спит и видит эротический сон, Вера стала гладить её ладонь одной рукой, второй мягко проводя по щеке блондинки, лицо Эйнис дрогнуло и дыхание на секунду стало неровным. – Я оставила в покое его ноги и перешла к лицу. Села в изголовье и положила его голову себе на колени, стала колдовать с его лицом, ему очень понравилось. – Вера опять провела кончиками пальцев по подбородку Эйнис, по виску, с удовольствием наблюдая, как бешено бьётся венка на её шее, приложила руку к её горлу и резко сменила тон на очень сухой: – А потом поцеловала его и воткнула в шею нож.

   Эйнис замерла и распахнула глаза, только сейчас заметив, что Вера держит её за горло, криво улыбаясь.

   – И когда я пилила его горло, то не отрывала губ от его рта, чтобы не дать издать ни звука и не привлечь стоящую в двух шагах охрану.

   Эйнис сгорбилась и смотрела в пол, щупая свою шею, потом перевела взгляд на отмассажированную руку и медленно пошевелила пальцами, как будто пытаясь убедиться, что это всё ещё её рука, а не инопланетный прибор неизвестного назначения, доставляющий непривычные ощущения.

   Вероника бросила дерзкий взгляд на министра – в его глазах было большое облегчение и чуть-чуть веселья, – опять повернулась к Эйнис, которая, нахмурившись, мяла большим пальцем левой руки ладонь правой. Вера усмехнулась и эротично мурлыкнула:

   – Детка, не увлекайся. На это можно подсесть.

   Эйнис резко убрала руки за спину и опять залилась краской, встала с диванчика и быстро прошлась до стола, остановившись за спиной у министра, как будто хотела оставить между собой и Верой как можно больше препятствий. Министр смерил блондинку взглядом, вздохнул и чуть ироничным прохладным тоном сказал:

   – Да, я думаю, это очень полезная информация для Эйнис. Вот только чтобы применить её на деле, нужно уметь держать себя в руках, контролировать эмоции и думать прежде, чем говорить. А у Эйнис с этим большие проблемы.

   Блондинка опустила голову, опять принялась переплетать пальцы, но тут же перестала и нервно сжала кулаки. Министр помолчал, продолжая сверлить её взглядом, потом тихо, но гораздо холоднее произнёс:

   – Ты зря сюда пришла.

   – Барт вёл себя как дебил и я пришла, чтобы самой убедиться, – нервно рыкнула Эйнис.

   – Барт делал то, что я ему приказал, – устало вздохнул министр, – тебе тоже не мешало бы этому научиться. Насколько я помню, я сказал тебе сегодня отдыхать. Что ты делала на базе? – Эйнис набрала воздуха, чтобы ответить, но посмотрела в его холодные глаза и закрыла рот, опустив взгляд. Он кивнул: – Вот именно. Завтра ты едешь на восток, и прошу тебя, сделай так, чтобы на неделю я о тебе забыл. И привези хорошие результаты.

   – Хорошо, – тихо сказала Эйнис, не поднимая глаз, и стала обходить стол. Министр повысил голос и добавил:

   – Вещи с пола забери.

   – Сам забери! – истерично взвизгнула блондинка и бросилась почти бегом через всю библиотеку, а потом, не замедляя шага, прошла сквозь стену.

   Подобрав челюсть, Вероника обернулась к министру и растерянно указала на стену, в которую ушла Эйнис:

   – Что это было?

   – О, – министр с обречённым видом потёр лицо и взялся за виски, – простите, ради бога, её бестактность, она бывает невыносима.

   – Я заметила, – медленно кивнула Вера, склонила голову набок: – Сколько ей лет? Она выглядит как взрослая, а ведёт себя как ребёнок временами... язык мне вчера показала, – пожала плечами Вера. Министр зажмурился и покачал головой, как будто ему было зверски стыдно, медленно выдохнул:

   – Не обижайтесь на неё, – на миг нахмурился и добавил: – У неё было очень тяжёлое детство, заставляющее рано взрослеть. Когда я нашёл её, она была потрясающе серьёзной и ответственной, а я был молод и... – он изобразил самоироничную косую ухмылку, – и полон романтичных возвышенных иллюзий по поводу государственной службы. Мне нужны были надёжные люди, я взял её в свой отдел, решил все её проблемы и помог в обучении, уверенный, что приобретаю умную и верную до гроба сестру. И только спустя полгода понял, что на самом деле удочерил трудного подростка.

   Вера фыркнула и кивнула:

   – Да, очень похоже.

   – Она хороший человек, – серьёзно сказал министр, – и сотрудник хороший. Просто... нахлебавшись несправедливости в юности, она стала взрослой, а разобравшись с проблемами и почувствовав себя увереннее, начала впадать в детство. Надеюсь, она это перерастёт.

   Вера молча пожала плечами — она знала море женщин в возрасте, которые не переросли, но расстраивать министра не хотелось. Он помолчал, перебирая листы на столе, потом поднял очень серьёзный взгляд на Веру и сказал:

   – Я до последнего думал, что вы сломаете ей руку.

   – Ни в коем случае, – подняла ладони Вероника. – Я не люблю делать людям больно.

   – Да, похоже на то, – протянул министр, перебирая листы. – По крайней мере, убивали вы быстро. Есть опыт?

   – Нет, – нахмурилась Вера, – в моём мире такая фигня не происходит.

   – Нет похищений, ограблений, убийств? – поднял брови министр. – Действительно?

   – Э... – Вера смутилась и пожала плечами, – вообще-то, есть. Но умные люди не попадают в такие ситуации по своей вине. А чтобы попасться не по своей вине, нужно быть либо дочерью богатого папы, либо... не знаю даже, – она приподняла плечи, глубоко вдохнула замолчала.

   – То есть, вы, – он внимательно смотрел на неё, ловя каждое движение, – не попадали в такие ситуации?

   – Нет, – с нервным смешком мотнула головой Вера, – у меня достаточно мозгов, чтобы не бродить по опасным местам в поисках приключений.

   – А как же богатый папа? – вкрадчиво понизил голос министр.

   Вероника выдохнула, ссутулившись и устало глядя на министра:

   – Я же говорила уже, я не из богатой семьи. И вообще я с родителями давно не живу, у меня есть своя работа и своя крыша над головой.

   – Но вы ведь говорили, что не замужем? – нахмурился он, Вера кивнула:

   – Ну да. А что? – она вспомнила о здешних понятиях о приличии и подняла брови: – А, я поняла, у вас так не принято, да? – Министр кивнул и она с улыбкой махнула рукой: – А у нас это обычное дело.

   – Ладно, – он взял один из листов, пробежал глазами и сказал официальным тоном: – Госпожа Вероника, я должен просить вас дать разрешение на обыск ваших вещей. – Вера подняла брови, с недоумением глядя в сторону гостиной, где до сих пор стоял возле дивана её пакет и сумочка. Министр заметил её взгляд и качнул головой: – Нет, тех вещей, что в седельных сумках вашего коня.

   Она с облегчением махнула рукой:

   – Обыскивайте. Делайте с этим конём что хотите... потому что я понятия не имею, что с ним делать.

   – Вы можете оставить его на конюшне отдела, о нём позаботятся. Или можете продать, но этот вариант не советую — он от прекрасного производителя, молод и хорошо обучен.

   Вероника вспомнила, как конь послушно лёг по команде министра, и осторожно спросила:

   – А откуда вы знаете?

   – Я разбираюсь в лошадях, – невозмутимо ответил министр, но Вере показалось, что он прекрасно понял её вопрос, просто отвечать не хочет.

   – Я не об этом, – не дала ему выкрутиться она. – Тогда у ворот, когда эта зверюга с ума сходила, вы ей что-то скомандовали и она послушалась. Откуда вы знали, что его тренировали выполнять команды?

   – Многих лошадей тренируют, – уклончиво ответил министр, опуская взгляд в бумаги. Веру начинала бесить его манера не отвечать на вопросы, скользя вокруг темы. Она поднялась с дивана, решительно процокала шпильками по паркету, опёрлась обеими руками о стол и чуть наклонилась, заглядывая в глаза министру:

   – Предателя нашли?

   Министр медленно поднял глаза от листа и откинулся на спинку стула, с ничего не выражающим лицом глядя на Веру.

   – Какого предателя?

   – Вы прекрасно знаете, какого, – ядовитым шёпотом ответила Вероника. – Гонец к Тонгу примчался почти сразу после того, как туда привезли меня. Он хотел передать сообщение и ехать обратно — значит, это недалеко. Там все цыньянцы, а гонец русский. – Она поняла, что от злости у неё горит лицо, а голос уже дрожит так, как будто она с трудом удерживается от крика. – Чёрт, в ваш кабинет пришёл неизвестно кто, провёл меня по подозрительно пустым этажам и сдал на руки похитителям, а вы до самого моего возвращения понятия не имели, что меня похитили! И вы спрашиваете «какого предателя»? Не считайте меня дурой. Это очень хорошо спланированная и подготовленная операция, но для её осуществления нужен человек внутри.

   Министр медленно вдохнул, поджал губы, и пару секунд посмотрев в пылающие гневом глаза Веры, опустил веки, выдохнул и тихо сказал:

   – В проницательности вам не откажешь.

   – Да мне вообще трудно отказать, – нервно усмехнулась она, придвинула себе стул и села. – Рассказывайте.

   – Боюсь, я не имею на это права, – медленно произнёс он. – Скорее всего, это дело будет рассматриваться специально назначенной следственной группой.

   – Почему не вами? – нахмурилась Вера, в его голосе ей почудилась какая-то странная, обледенелая обречённость.

   – Потому что то, что произошло, очень серьёзный прокол моего отдела, – ещё тише сказал он. – И отвечать за это буду лично я.

   У неё неожиданно больно сжалось сердце, хотя вроде бы, ничего этому не способствовало.

   – В смысле? – настороженно спросила она. – Вас уволят? – Он молча качнул головой, глядя в стол. – В тюрьму посадят? – Ещё одно отрицательное движение, Вера почувствовала, как холодеет внутри, она не решалась произнести вслух следующее предположение, хотя оно колотилось в голове повторяющейся скороговоркой.

   – Я надеюсь, – медленно произнёс он, оторвал взгляд от бумаг и посмотрел в глаза Вере, – что вы позволите мне уйти, оставив должность достойно.

   – В смысле? – дышать стало тяжело, она в бессознательном жесте прижала ладонь к груди, зажмурилась, пытаясь собраться с мыслями и как-то возразить той арктической бездне, что увидела в его взгляде. – Это же не так уж серьёзно, в конце концов, всё обошлось, нет?

   – Это серьёзно, – с нечеловеческим спокойствием кивнул он. – И обошлось или нет, значения не имеет. Мой отдел позорно проморгал подготовку похищения государственной важности.

   – Но я же спаслась, – перехваченным голосом прохрипела она, он качнул головой:

   – Не благодаря мне.

   – Именно благодаря вам! – выпрямилась Вера, в его взгляде появилось удивление и она переплела пальцы, пытаясь унять дрожь. – Если бы вы не вычислили место и время ритуала, я бы оказалась у Тонга. Эйнис обрисовала мне перспективы сотрудничества с ним, если бы вы её не послали ко мне, я бы об этом не знала. Когда я оказалась у него, я убедилась в том, что Эйнис права и что сотрудничать с ним я не хочу, но благодаря вам я знала, что у меня есть лучшая альтернатива. Если бы не пообщалась с вами, я вообще не стала бы его убивать. – Она задыхалась, спеша сказать всё, пока голос ей не отказал. – Чёрт, да у меня бы духу не хватило никогда на это всё, если бы не вы! Я бежала не от Тонга, я бежала к вам!

   В его бесстрастных глазах продолжало расти удивление, понемногу оттесняя холодное оцепенение. Всё ещё не желая расслабляться, он уточнил:

   – Вы хотите сказать, что не будете требовать моей... отставки?

   «Вашей крови, господин министр, крови. Не надо пудрить мне мозги обтекаемыми формулировками.»

   – Конечно, нет, – сквозь зубы прошипела она, – как вы могли подумать... – она вдруг замолчала и до неё дошло, как. – Это из-за шаманки? – Он резко отвёл глаза и она озарённо ахнула. – Она сказала, что вы пришли за своей смертью... и вы решили, что это оно и есть, да?

   – Почему вы... – начал он, но она перебила его, схватившись за голову и прорычав:

   – Вы вообще умеете отвечать на прямые вопросы односложно?!

   – Да, – холодно отрезал он.

   – Да, умеете или да, это из-за шаманки? – насмешливо подняла подбородок Вера, министр закрыл глаза и втянул воздух сквозь зубы, посмотрел на неё с опасным холодком и зло бросил:

   – Да, это из-за шаманки.

   – А она что, настолько авторитетный источник? – попыталась сгладить напряжение Вера.

   – Шаманы никогда не врут, им запрещают их боги, – чуть спокойнее ответил министр, – никогда ничего не говорят просто так. Их предсказания всегда сбываются в точности. Всегда.

   Вероника бросила на него осторожный взгляд и тихо спросила:

   – А что тогда значит «дважды»? Нельзя умереть два раза.

   Министр чуть приподнял брови, медленно пожал плечами и ответил:

   – Их предсказания бывают расплывчатыми и двусмысленными, иногда они используют загадки и метафоры, но, – он со слабой сардонической усмешкой посмотрел на Веру и развёл руками, – какой ещё смысл может быть у слова «смерть»?

   По её спине побежали мурашки, она опустила глаза, чтобы не видеть его взгляд, почти шёпотом сказала:

   – Но... дважды?

   – Я не знаю, – нервно поморщился он. – Ненавижу произносить эту фразу и произношу второй раз за день. – Помолчал и добавил: – Может, она имела в виду, что в первый раз угроза будет смертельной, но по какой-то причине не убьёт меня. Может, рана, может, удачное покушение, под которое подставится мой двойник вместо меня.

   – У вас есть двойник? – округлила глаза Вера.

   – Трое, – кивнул он, – иногда работа требует находиться в нескольких местах одновременно.

   – И как их отличить от вас? – заинтересовалась она, он отмахнулся:

   – Их практически невозможно отличить, да вам это и не понадобится, они о вас не знают и ещё долго не узнают. – Опять опустив взгляд в документы на столе, он нахмурился и взял один лист, медленно выдохнул и сказал: – Что ж... раз вы не хотите моей отставки, то это дело становится моей проблемой. Нужно отменить формирование следственной группы, – он взял карандаш и черкнул что-то на листе, – и заместителя оповестить, – ещё отметка, еле заметная злая улыбка, – вот он расстроится.

   Веру передёрнуло от этих будничных рассуждений, она с силой потёрла лицо и простонала:

   – Чокнутый мир! – резко встала и быстро пошла в ванную.

   Умылась, вылив на своё разгорячённое лицо море холодной воды, расчесала чуть подсохшие волосы и собрала заколкой. Горло пересохло и она пошла на кухню, пытаясь найти воду, но никакой ёмкости там не было.

   Приоткрыв дверь и заглянув в библиотеку, она спросила:

   – Э... господин министр?

   – Да? – он оторвался от бумаг и посмотрел на неё, она сглотнула:

   – Где взять воды попить?

   – На кухне, – он встал, – Эйнис вам не показала?

   – Нет, – она пошла за ним, но когда он подошёл к раковине и открыл кран, смущённо поджала губы:

   – Кран она мне показала. У вас пьют воду из-под крана?

   – Да, – он закрыл воду и приподнял брови, – а откуда ещё?

   – Ладно, – она обречённо достала с полки чашку и набрала воды, прищурилась, всматриваясь в прозрачную жидкость, покачала по стенкам.

   – Что-то не так? – нахмурился министр. – А откуда берут воду в вашем мире?

   – В моём мире водой из-под крана моются, – печально вздохнула Вера, разглядывая чашку, – а питьевую покупают. Её добывают из скважин в специальных местах, где вода имеет особый состав, идеально подходящий для здоровья человека. – Она мечтательно улыбнулась и продолжила: – А если вода недостаточно идеальна, её особым образом обрабатывают и очищают, обогащают нужными минералами, пакуют в герметичные бутыли и везут очень далеко...

   – Воду для города тоже очищают, – с лёгкой ревностью сказал министр.

   – Она из реки? – усмехнулась Вера.

   – Да.

   – Я в ней сегодня труп утопила, – ещё более нервно усмехнулась она, министр изогнул бровь:

   – Из другой реки. Она течёт с гор по чистому каменному руслу, проходит магическую обработку, а потом алхимическую очистку фильтрами. В Оденсе лучшая вода в королевстве.

   – Что такое Оденс? – подняла глаза Вера. Министр запнулся, как будто сболтнул лишнее, Вероника улыбнулась, давая понять, что заминку заметила и ему придётся ответить, но он молчал. – Что, это мне тоже знать не следует? Почему, интересно? Оденс — город, в котором мы находимся? – Она помолчала, не дождалась ответа и спросила: – Как далеко Барт может телепортировать? – Он опять не ответил, Вера улыбнулась. – Мы в столице, в том городе, к которому я приехала на коне, он называется Оденс?

   – Госпожа Вероника, – нервно процедил министр, – вам никогда не говорили, что излишняя проницательность может выйти вам боком?

   – Говорили, – со шкодной улыбкой пожала плечами она, – именно поэтому я обычно молчу о своих наблюдениях. Но вас-то мне зачем обманывать? Мы ведь заодно, нет?

   Он раздражённо выдохнул, укоризненно посмотрел на неё и покачал головой:

   – Заодно, заодно... А я ещё Эйнис учил держать себя в руках! Сам такой же.

   Вероника хихикнула и прикусила губу, спросила:

   – Ну? Вы мне хоть на один вопрос ответите?

   – Пейте свою воду, у вас всё равно нет выбора, – поморщился министр, она вздохнула, поднесла чашку к губам и прошептала:

   – Спаси и сохрани меня, святой иммунитет, – и попробовала глоток. Замерла на секунду, приподняла брови и сделала ещё один, смелее.

   – Ну и как вы оцените усилия наших алхимиков и магов? – иронично поинтересовался министр, Вера опустила уголки губ и уважительно кивнула:

   – А знаете, неплохо. Без извести, без запаха, довольно мягкая... даже чересчур мягкая, на мой вкус, я люблю более солёную. Но вообще, очень даже. Из такой мягкой получается отличный чай. – Она замолчала и вдруг распахнула глаза: – Чай! У меня есть, в пакете, я купила домой. Хотите? Я хочу, – поставила чашку и метнулась к печке, набрала чайник, поставила на плиту и включила, довольно потирая руки. Министр не разделял её энтузиазма:

   – Вы уверены, что хотите просто заварить и выпить чай, привезённый из другого мира? Вы могли бы его продать, за такой редкий товар ценители заплатят большие деньги. – Вера медленно перестала улыбаться и неуверенно спросила:

   – Думаете, стоит?

   – Дело ваше, – пожал плечами министр. – Королевство, конечно, выделяет вам ежедневное содержание, достаточное для того, чтобы прожить, но обычно Призванные приходят сюда с вещами из своего мира и, благодаря закону, выгодно их продают. Последний удачный Призванный после аукциона стал сказочно богат, у него с собой была гора сумок и он продал всё подчистую, включая сами сумки. И выручил сумму, на которую опустошал бары до самой своей смерти, а выпить он любил.

   Вера посмотрела на начинающий шипеть чайник и вздохнула:

   – И что, я больше никогда не выпью свой любимый чай? – Министр промолчал.

   «Боже, какой глупый вопрос. Он, наверное, считает меня сентиментальной дурочкой, не умеющий ценить выгоду.»

   Она нахмурилась, но через секунду улыбнулась:

   – Хотя... если его ценность в уникальности, то количество не имеет значения, правильно? Какая разница, будет там шестьдесят грамм или пятьдесят пять?

   Министр поднял бровь и кивнул:

   – Тоже верно. Но я бы всё равно посоветовал оставить как можно больше.

   – А я бы просто взяла и выпила чайку! – с улыбкой пропела она, прищурила один глаз, – всего один раз. Я угощаю.

   – Не думаю, что стоит...

   – Бросьте, – запрокинула голову Вера, – соглашайтесь! Где ещё вы попробуете чай из другого мира?

   Он медленно вдохнул и задержал дыхание, сжал губы, глядя на Веронику, которая всем лицом и телом излучала «ну?!» и чуть улыбнулся:

   – Ладно, уговорили.

   1.2.7 Первый чай

   Она радостно хихикнула и бросилась доставать чашки и заварник, вприпрыжку пробежалась до пакета и обратно, поставила на стол бумажную упаковку, аккуратно открыла и насыпала в заварник две ложки, достала ещё одну чашку и отсыпала ещё две, спрятала обратно в шкаф, пояснила:

   – Короля угощу. Он же ещё придёт?

   – Думаю, да, – неодобрительно сказал министр.

   – Когда?

   – Когда захочет, – ещё более неодобрительно ответил он, выдвинул себе табуретку из-под стола и сел, Вера залила чай горячей водой, накрыла полотенцем, обернулась к министру:

   – А почему вы были так недовольны, когда он пришёл?

   Министр отвёл взгляд, потом опять посмотрел на Веру, разомкнул губы, как будто собираясь заговорить, и тут же опять сжал их в тонкую линию. Вера подняла брови:

   – Не хотите — не отвечайте.

   Он дёрнул щекой и с досадой произнёс:

   – Какой же вы неудобный Призванный, госпожа Вероника.

   Вера бросила на него удивлённый и опасливый взгляд, но промолчала, открыла дверцу того, что она решила для себя называть холодильником, хотя ничего общего с холодом этот шкаф не имел. В нём просто так же не пропадали продукты, как объяснила Эйнис — из-за магически остановленного времени. Покопалась на полках и достала бумажный пакет с чем-то круглым, заглянула внутрь — персики. Достала один и прижала к носу, глубоко вдыхая сладкий аромат, он был непривычно сильным, в её родном мире персики так не пахли. Достав два, вымыла их и порезала на дольки, разложила веером на блюдце, поставила на стол, краем глаза глянув на задумчиво наблюдающего за ней министра.

   Наконец руки занять стало нечем, она тоже выдвинула себе табуретку, села за стол и прямо посмотрела на министра:

   – Что? Чем я такая неудобная, я сказала, не хотите — не отвечайте, забудем!

   – К сожалению, не забудем, – с лёгкой досадой посмотрел на неё министр. – Я заметил в вашем характере обострённое чувство справедливости и, простите, мстительность. Поэтому, боюсь, если я перестану отвечать на ваши вопросы, вы перестанете отвечать на мои. А у меня их очень много и они очень важны. Для удачного сотрудничества мне требуется от вас абсолютное доверие и честность, плюс желание рассказать мне даже те вещи, о которых я не спрошу, потому что не знаю о них. – Он помолчал, переплетая пальцы, и пожал плечами: – Доверие я каким-то загадочным образом уже заслужил. Нужно двигаться дальше... а вы задаёте такие вопросы.

   – Какие «такие»? – с улыбкой прищурилась Вера, стремясь поубавить разговору серьёзности. – Вы короля практически за шкирку утащили, вполне естественно, что меня это заинтересовало. Так в чём проблема? Ему нельзя сбегать из дворца?

   – И это тоже, – напряжённо кивнул министр и замолчал. Вера встала, разлила чай по чашкам и взяла одну, вторую поставила перед министром:

   – Прошу.

   – Спасибо. – Он взял чашку и опять нахмурился, Вера согнулась над своей, обхватывая обеими руками и глубоко вдыхая травяной аромат, сквозь опущенные ресницы наблюдая за министром, хмуро смотрящим в чашку.

   – Ладно, всё, вопрос снимается, – мягко улыбнулась она. – Если это настолько проблема, то не надо. А то мне стыдно уже, мне казалось, что это простой вопрос.

   – Непростой, – сухо сказал министр, Вера выдохнула и сделала вид, что надулась:

   – Хватит напрягаться, всё, – закатила глаза, с иронией провозглашая: – Я обещаю, что не буду мстить и всё такое. Если вам полегчает, можем договориться, что у меня теперь есть право не ответить на один ваш вопрос. Пойдёт? – Он чуть расслабился и кивнул:

   – Хорошо.

   – Ну слава богу, – с облегчением фыркнула она. – Пейте чай, представьте, что у вас перерыв на обед. И расскажите что-нибудь хорошее и доброе, без трупов, войн и предательств.

   Министр озадаченно приподнял брови:

   – Например?

   – Ну, расскажите о вашем мире, – развела руками Вера, – о королевстве Карн, о его соседях. История, география, достопримечательности?

   – Можно, – кивнул он, поднял чашку и наконец понюхал чай, Вера с удовольствием наблюдала, как расслабляется его лицо и голос становится чуть теплее: – Королевство Карн одно из древнейших в мире. Когда-то на его территории жили разрозненные племена, пришедшие с северо-запада. – Он посмотрел на внимательно слушающую Веру и пояснил: – Там начались сильные землетрясения, старые горы рассыпались, новые вырастали на глазах, поля засыпало камнем и пеплом, был неурожай и людям пришлось покинуть те места. Они пришли сюда, расселились вдоль реки Тайра, стали возделывать земли и какое-то время жили довольно неплохо.

   – А почему только вдоль реки? – спросила Вера, взяла персик и зажмурилась от удовольствия, с набитым ртом простонав: – Супер! Ваши персики круче наших.

   – В вашем мире тоже есть персики? – Она кивнула, в его голосе появилась гордость, – они выросли в долине реки Тайра. А почему селились там — потому что в тот момент восемьдесят процентов территории Карна были покрыты горами и каменистой пустыней.

   Она удержалась от вопроса «а сейчас?» и просто позволила ему рассказывать по порядку. Он отпил чая и помолчал, потом продолжил:

   – Спустя какое-то время климат начал меняться и с севера стали приходить племена дикарей, потому что у них там стало настолько холодно, что было невозможно жить. Дикарей было много, они умели плавить железо и их оружие сильно превосходило местное, отлитое из меди. Они продвигались вниз по течению Тайры на своих кораблях, грабили деревни, захватывали лучшие дома, – он опять отпил чая, дёрнул щекой, – захватчики, они везде одинаковые. Местные жители не могли справиться с ними, потому что каждое селение стояло особняком и никто из местных правителей не хотел посылать помощь соседям.

   – Это тоже везде происходит одинаково, – вздохнула Вера.

   – В вашей истории тоже были прецеденты? – он взял себе персик, Вероника кивнула:

   – Полно. История учит нас тому, что мы у неё ничему не учимся.

   – У нас тоже так говорят, – вздохнул министр. – Но, к счастью, бывают исключения. Господин Карн, правитель одного богатого города у южных гор, понаблюдав стремительное продвижение варваров с севера, решил не подпускать их к своим стенам, а остановить как можно раньше. Он провёл много встреч с другими правителями и убедил часть из них присоединиться к нему, – министр взял ещё один кусочек персика, задумчиво посмотрел на него, – а тех, кого не удалось убедить, убил и заменил верными людьми. Они собрали армию, договорились об обеспечении на всем пути, и в течение года выбили варваров обратно на их земли.

   – Но там же было холодно? – нахмурилась Вера, министр уважительно кивнул:

   – Да. Но правитель Карн был мудр и дальновиден. Посмотрев на земли варваров, он встретился с их предводителем и провёл переговоры, великодушно отдав часть своих северных земель их народу, обозначил границу и подписал договор о вечной дружбе, а спустя несколько лет назвал вождя своим братом, ещё сильнее укрепив отношения между государствами.

   – Круто, – восхищённо округлила глаза Вера. – И сколько продержался союз?

   – Больше тысячи лет, – с гордостью произнёс министр, – и до сих пор держится. – Посмотрел на удивлённую физиономию Вероники и чуть сдал назад: – Ну, несколько поколений спустя отношения немного охладели, но нападения с той стороны можно не опасаться и сейчас, там до сих пор чтят память великодушного правителя Карна ежегодным праздником.

   – Как называется их государство? – склонила голову набок Вера, министр качнул головой:

   – У них нет единого государства. Там множество племён, периодически образующих альянсы, которые быстро распадаются и образуют новые, их всех вместе называют северцами. Они заселили территории от границы Карна и настолько далеко на север, что кроме них, там никто не бывал. Снег там не тает никогда, а ночь может длиться несколько месяцев, в их лесах водятся огромные животные, которые из-за холода отращивают себе такой мех, которого больше нигде не встретить. – Он отпил чая и посмотрел в чашку. – Это основа их экспорта — меха и железо. Но эти вещи ценятся настолько высоко, что на прибыль северцы могут позволить себе покупать всё остальное у Карна и Цыньянской Империи.

   – И что было дальше? – заинтересованно спросила Вера, министр продолжил:

   – Правитель Карн возглавил объединённые земли, дав им своё имя, а сам взял себе имя Георг, означающее «тот, кто возделывает землю». Он объяснил это тем, что больше не хочет воевать, а хочет земледелием и торговлей сделать королевство богатым и счастливым. Когда у него родился наследник, он дал ему своё имя и завещал продолжать его дело. – Министр как-то странно задумчиво замолчал, но через секунду поднял глаза и добавил: – Его потомки правят Карном уже шестнадцать поколений.

   – Завидная стабильность, – подняла бровь Вера, министр опустил глаза и кивнул:

   – Да. – Допил чай и поставил чашку, тихо сказал: – Интересный вкус, но боюсь, я бы вряд ли отличил его от подобного местного сорта. Хотя, я не эксперт, – он приподнял плечи. – Король коллекционирует чаи со всего мира, он должен оценить.

   – Но вообще понравилось? – Вера тоже допила и встала за добавкой, – этот заварник на четыре чашки.

   – Да, довольно приятный, – он протянул свою чашку, – не откажусь.

   – Ну, с севера северцы, – улыбнулась Вероника, возвращаясь за стол и протягивая чашку министру. – Кто дальше?

   – На востоке цыньянцы, – он поморщился, – их история — это история междоусобных войн за территории и влияние. Когда-то они жили на побережье Восточного моря, но примерно в то же время, когда горные племена запада переселялись на карнские равнины, восточное побережье разрушали ураганы и наводнения. С моря приходили огромные волны, смывающие целые города, а потом сама земля стала опускаться под воду. Люди были вынуждены переселиться вглубь континента, но там земля была неплодородной и источников пресной воды было мало, к тому же, с севера стали приходить племена, вытесненные холодом, им тоже нужна была земля.

   – Они тоже объединились? – Вера сидела, уткнувшись в чашку, чай ещё был слишком горячим, чтобы пить.

   – Нет, – качнул головой министр, – они были слишком заняты войной между собой, чтобы реагировать на то, что где-то далеко истребляют их соседей. Восточные боги призывают иметь много детей, тамошние женщины рожают за свою жизнь около двадцати, темпы роста населения у них просто бешеные, возможно поэтому жизнь простого человека там ничего не стоит.

   Он смотрел в чашку, Вероника смотрела в его раскосые глаза.

   «Почему вам так грустно об этом говорить? И почему вы с Тонгом оказались по разные стороны баррикад?»

   – Но ведь сейчас они — империя? – осторожно спросила Вера, министр дёрнул щекой:

   – Временное явление, так уже было не раз. Приблизительно шестьсот лет назад один из вождей завоевал всю территорию, ограниченную с севера северцами, с запада Карном, с востока морем и с юга — землями народа Рид, у них тоже интересная культура, как-нибудь расскажу. – Он отпил чая и криво улыбнулся: – Вождь провозгласил себя императором и, по примеру Карна, дал своё имя Империи, но своё менять не стал, его звали император-солнце Цынь, верховный правитель Империи Цынь. Прожила Империя ровно до его смерти, когда спустя пять мирных лет императора-солнце убил его родной брат, заняв его место на троне. Дальним провинциям это не понравилось и они взбунтовались, опять собрали войска и стали делить территории, это с переменным успехом продолжалось двести лет, пока не появился новый вождь, сумевший завоевать всё. Он назвал объединённую империю Цыньян — «Цынь возрождённая», она тоже оставалась целостной недолго. С того времени и до сих пор внутри Империи продолжаются гражданские войны, внешние границы установились, но внутри правящие династии меняются чуть ли не раз в два-три поколения, последний раз это было сорок лет назад.

   – Вы говорили, – чуть нахмурилась Вера, припоминая, – что сорок лет назад Карну перешла территория, на которой стоит дача Тонга.

   – Да. Это была сложная война, – министр покачал в ладони чашку и тихо добавил: – Породившая множество сложных ситуаций и оставившая после себя сложные последствия, которые будут аукаться ещё не одному поколению.

   Вера почувствовала, как в воздухе нарастает напряжение, готовое разрушить кухонный уют доверительной беседы.

    «Что у вас связано с этой войной?

   Она была сорок лет назад, вас тогда ещё не было или вы были ребёнком... Нужно как-то поосторожнее выспросить.»

   – Из-за чего она началась? – тихо спросила Вера, отпивая чай. Министр вышел из задумчивости и ответил:

   – Как обычно, из-за перенаселения и бедности. Если мирное время длится больше десяти-пятнадцати лет, то количество молодых боеспособных мужчин становится критическим и нужно пускать кровь Империи, либо ведя гражданские войны, либо вторгаясь в сопредельные государства. Правящий в то время император-солнце Ву вёл мирную политику и даже впервые в истории наладил торговые отношения с Карном. Он строил школы и академии, где приглашённые из Карна и Ридии учителя обучали врачей, счетоводов и строителей, которые со временем подняли уровень жизни Цыньянской Империи. Врачи лечили болезни, уменьшилась детская смертность и количество умерших в родах женщин, население росло всё быстрее и требовало всё больше ресурсов. Отдалённые провинции голодали и призывали императора расширить территории, но он отказывался от войны. – Министр насмешливо дёрнул уголком губ: – Он верил в другие континенты. Тратил большие деньги на организацию морских экспедиций, но они так и не принесли ему добрых вестей.

   – У вас всего один континент? – подняла брови Вера, он кивнул:

   – Да, а у вас?

   – Шесть, – немного виновато сказала Вера.

   – На самом деле, многие учёные верят в другие континенты, их существование описано в легендах всех без исключения народов, но во всех легендах с этими континентами в конце концов случается что-то плохое. Их пожирают морские чудовища у ридийцев, они разламываются и погружаются под воду у древних карнских племён... У северцев вообще есть сказание в стихах о семи городах, вознёсшихся на небо, – он скептически поджал губы и двинул плечами, – доказательств нет ни у кого, так что споры продолжаются уже много веков. Морские экспедиции либо возвращаются ни с чем, либо не возвращаются вовсе. – Он отпил чая и вздохнул, – но для Карна этот вопрос не стоит так остро, потому что у нашего королевства нет выхода к морю. Во времена правления Георга Пятого была предпринята попытка захватить часть территории Ридии, – он дёрнул подбородком куда-то за плечо и Вера сделала себе пометку в голове обязательно запомнить направление. – Ридия — морское государство, богатое, с тёплым климатом... Если бы попытка удалась, это дало бы Карну огромное преимущество в экономике. Но она провалилась. – Он посмотрел на Веру и с иронией спросил: – В вашем мире есть слоны?

   – Да, – заинтригованно кивнула Вера.

   – В Карне не знали, что такие животные существуют. – Министр с печальной иронией вздохнул. – Можете представить себе, что случилось с армией Карна, когда, перейдя горы, они вместо солдат с мечами увидели полчища наездников на боевых слонах?

   – У них была истерика? – осторожно понизила голос Вера, министр шутливо округлил глаза:

   – Ещё какая. Одетые в броню звери с закреплёнными на спинах бронированными коробками для стрелков и копейщиков. – Он на секунду прикрыл глаза и качнул головой: – Наша лёгкая пехота бежала в такой панике, что поставила рекорд по скорости марш-броска, который до сих пор никто не побил. После этой войны остались яркие ковры с батальными картинами. – Он усмехнулся, – ткачи изображали на них боевых слонов размером с трёхэтажный дом, хотя на самом деле они были на выше двух человеческих ростов в холке.

   – Проигравшие всегда склонны преувеличивать силу атакующего противника, – кивнула Вера, – в наших войнах то же самое. – Они отпили чая и на пару секунд повисла тишина, Вероника напомнила: – Так вы рассказывали о войне с цыньянцами, сорок лет назад.

   – Да, – он кивнул с лёгкой досадой, девушка опустила глаза.

   «Опять хотите сменить тему, отвлекая меня сказками про слоников? Не выйдет. Что же не так с этой войной, что вам так не хочется о ней говорить?»

   – Император-солнце Ву отказался от войны, – мягко подсказала Вера, – и правители отдалённых провинций..?

   – Решили в очередной раз сменить династию, – хмуро буркнул министр. – Это привело к кровопролитной пятилетней войне, сначала внутри Империи, потом с Карном, которую цыньянцы проиграли, потеряв двадцать процентов территории и очень много других важных вещей. – Он залпом допил чай и отставил чашку, сказал, не поднимая глаз: – Спасибо за чай, но давайте вернёмся в библиотеку и продолжим работать, у меня много вопросов.

   – Хорошо. – Вера тоже допила, с сожалением посмотрела в пустую чашку и мысленно попрощалась с любимым чаем. Министр поднялся и как-то слишком поспешно вышел из кухни, Вера посмотрела в его спину, напряжённую и слишком прямую.

   «Ладно, не сегодня. Но позже я обязательно всё выясню.»

   1.2.8 Допрос под скатертью и кий-лай

   Вымыла чашки и пошла вслед за министром, по пути захватив с дивана всё ещё лежащую на нём скатерть — тонкий халат не грел, ей хотелось завернуться хоть во что-нибудь, но её единственная тёплая кофта валялась в куче окровавленных тряпок на полу.

   Набросив на плечи скатерть, Вера вошла в библиотеку и увидела, что кучи тряпья там уже нет, и даже пол кто-то протёр. На столе прибавилось бумажек и министр хмуро их изучал. Вероника села на стул напротив, плотнее запахнула скатерть под подбородком и откинулась на спинку стула, пытаясь расслабить спину и шею, у неё болело тупой ноющей болью абсолютно всё. Если попытаться отвлечься и не думать о своём измотанном теле, то боль и усталость размывались, оставаясь где-то на фоне, но стоило сесть и перестать болтать, как все ощущения набросились на неё скопом. Голова немного кружилась, она осмотрелась в поисках часов, но единственные, которые удалось найти, были на запястье министра Шена и их было не видно.

   – Вы ещё не слишком хотите спать? – не отрываясь от бумаг, спросил он.

   – Нет, я проснулась поздно, долго не могла уснуть, – качнула головой Вера, министр кивнул:

   – Хорошо. – Переложил несколько бумажек и взял одну, поднял глаза на Веру: – Госпожа Вероника, когда вас привезли в лагерь правителя Тонга, то вы сразу же обратились к нему уважительно, почему?

   – Потому что я стояла одна, без оружия и в грёбаных тапках, – рыкнула Вера, – в окружении кучи мужиков с оружием. Любой бы на моём месте был паинькой.

   Он медленно кивнул и что-то отметил на листе, опять поднял глаза:

   – Вы сами предложили ему уединиться, якобы для разговора. Зачем вы это сделали?

   – Чтобы отделить его от охраны и узнать его планы на мой счёт.

   – Вы с самого начала планировали его убить? – прищурился министр, Вера нервно поджала губы и отвернулась. Он пожал плечами: – Простите, я просто пытаюсь понять. Вы говорите, что никогда не попадали в подобные ситуации, никогда не убивали людей, но тем не менее, вы планировали убийство. Просчитывали варианты, подготавливали почву. Почему вы были уверены, что у вас получится и вы не пострадаете в результате сами?

   – Я не была уверена, – вздохнула она, потёрла лицо и бросила на него раздражённый взгляд. – Знаете, я провела в этом мире чуть больше суток, и на тот момент была уверена только в двух вещах: первое — вы говорили, что Тонг сдох, а он живой; второе — вы говорили, что я под защитой, а меня похитили с огромной лёгкостью. И раз так, я подозревала, что спасать меня никто не придёт и мне надо выкручиваться самой, а для этого я, если придётся, буду улыбаться и врать в лицо, делать эротический массаж, целовать и убивать, глотая чужую кровь, а потом бежать к вам, потому что у меня нет выбора. – Министр окаменел и смотрел в стол, она поняла, что почти кричит, глубоко вдохнула и гораздо тише продолжила: – Я ни в чём не была уверена... мне вообще казалось, что мне всё это снится, бесконечный бессвязный кошмар.

   – Вам казалось, что всё происходящее — сон? – насторожился министр, Вера фыркнула:

   – Мне и сейчас так кажется. У меня часто бывают и более реалистичные сны, а уж логически обосновать происходящее здесь вообще нереально. – Она нервно хохотнула и мотнула головой за спину: – У вас тут люди сквозь стены ходят.

   – Это стационарный портал, – поморщился министр, посмотрел на Веру внимательнее и спросил: – Вы всё ещё уверены, что видите сон?

   – Процентов на семьдесят, – покачала ладонью Вера.

   – И эта комната вам снится?

   – Вполне возможно, – опустила уголки губ Вероника, осмотрелась, – в моём мире тоже распространён такой стиль оформления.

   – И я вам снюсь? – с серьёзностью психиатра спросил министр, она кивнула, он усмехнулся: – В вашем мире есть цыньянцы?

   – Миллиард, – медленно кивнула она. И с какой-то истерической честностью продолжила: – Всё, что здесь есть, могло быть сгенерировано моим подсознанием. Эйнис похожа на мою лучшую подругу, король похож на бывшего друга, Тонг напоминает известного актёра, вся одежда, оружие и мебель подобны вещам, которые я уже видела. Все впечатления обрывочны, я нахожусь в одном месте, потом — раз! — и в другом. Периодические приступы дикого страха — ещё один балл в пользу версии о ночном кошмаре...

   – Госпожа Вероника, – он поднял ладони, прерывая её сбивчивый, нервный монолог, – послушайте секунду. В нашем мире Призванные появлялись очень много раз, – он внимательно смотрел в её глаза, она чувствовала, что дрожит от нервов, – но «удачными» Призванными называют всего двоих людей. Знаете, почему?

   Она криво усмехнулась:

   – Потому что остальных сразу же порвали на части в борьбе за обладание их знаниями?

   – Иногда бывало и так, – спокойно кивнул он, – но гораздо чаще всё было куда проще. – Он замолчал, изучая её лицо, она приподняла брови, приглашая продолжать, и министр сказал: – Подавляющее большинство призванных сходит с ума. В течение первой недели после ритуала. Им кажется, что они умерли и попали в ад, кажется, что их похитили демоны, некоторые убеждают себя, что сошли с ума, и действительно приобретают паранойю по поводу своего сумасшествия. Один призванный попал в Ридию, увидел вокруг себя темнокожих людей, и решил, что это порождения потустороннего мира, его религия запрещала с ними общаться и он умер от истощения, не принимая пищу и воду из их рук. Случаев было очень много, почти все они привели к печальным последствиям, это одна из причин запрета на Ритуал Призыва.

   – Офигеть, – нахмурилась Вероника. – Ну что ж, мой задвиг ещё не самый страшный.

   – Но я всё равно попросил бы вас отнестись к моим словам серьёзно. – Он вздохнул с таким видом, как будто был почти уверен, что разговаривает со стенкой. – Если вы сами проанализируете свои ощущения, то сможете избавить себя от иллюзий и от вероятного сумасшествия. Может быть, есть что-то, что докажет вам реальность происходящего?

   Вера вздохнула, устало потёрла лоб и пожала плечами:

   – Психологи моего мира говорят, что во сне нельзя читать. Но мне не раз снилось, что я читаю, вопреки всем их исследованиям, я отлично вижу буквы и читаю слова. Это не всегда связный текст, иногда надписи по смыслу — полный бред, но я могу их прочитать. – Она потёрла лицо и плотнее завернулась в скатерть, виновато улыбнулась: – У меня всегда очень реалистичные сны. Я чувствую запахи, вкус еды, ощущения от тепла и холода, боль, страх... Я не знаю, каким образом можно точно узнать, что это сон или не сон. Наверное поэтому я так запросто приняла решение убить Тонга, во сне я часто убиваю или меня убивают. – Она помолчала, рассматривая свои руки, пожала плечами и посмотрела на министра: – Если бы я в реале убила человека, у меня, наверное, была бы депрессия и психоз.

   – Даже если бы вы знали, что у вас нет выбора? – Она пожала плечами, он продолжил: – Если бы знали, что иначе он убьёт вас? – Она опять пожала плечами. – Что он — осуждённый на казнь преступник?

   – Вот это было одним из главных аргументов, – кивнула Вера, – что вы должны были его убить ещё вчера. Но это Тонг, а ведь я убила ещё двоих. Одного вообще во сне... – Она почувствовала, как начинают стучать зубы от нервов, захотелось влезть на стул с ногами и завернуться поплотнее.

   – Если вам полегчает, мы убили их всех, – поморщился министр. – Оставили только часовых у палатки Тонга и похитителей, но они тоже будут казнены по закону, как только закончат давать показания.

   – То есть, их сейчас пытают? – слабым голосом спросила Вера.

   – Они все преступники, – безапелляционно отрезал министр, – Тонг приговорён к смерти за Ритуал Призыва, его охрана будет осуждена за похищение персоны государственного значения, остальные — за пособничество и укрывательство, – он поморщился, на миг Вере показалось, что он оскалит зубы и зашипит, как рысь. – Гонец вообще должен быть благодарен, что вы подарили ему такую быструю смерть, если бы он попался, он бы так легко не отделался. За голову Тонга вы получите денежное вознаграждение от императора-солнца, за раскрытие преступной деятельности гонца — ещё одно вознаграждение от Георга Шестнадцатого.

   – За голову Тонга объявлена награда? – округлила глаза Вера, министр поморщился:

   – Ещё нет, но он её объявит и выплатит, если ему дорог его трон. – Его глаза похолодели, Вера непонимающе приподняла брови и он пояснил: – Понимаете... мы все думали, что Тонг хотел захватить власть в Империи и сесть на трон, и для этого призвал вас. Но в таком случае, когда мы его поймали с поличным, он должен был либо признаться и согласиться на казнь, либо воспользоваться моим великодушным предложением и совершить ритуальное самоубийство. – Он глубоко вдохнул, потёр бровь и развёл руками: – Он должен был. Это было бы не так позорно и далеко не так мучительно, как традиционная цыньянская казнь для государственных преступников. – Он помолчал, отвёл глаза. – А так как он не признал вины и не ушёл из жизни самостоятельно, напрашивается только один вывод — он не предавал Империю, он выполнял приказ, потому и не боялся казни. А это значит, что сам император-солнце заказал ваш призыв, что, в свою очередь, значит смертную казнь для него лично и смену правящей династии, потому что дети предателя трон не наследуют, они подлежат продаже в рабство. Логично было бы предположить, что император-солнце не признает за собой вины, даже если доказательства будут неоспоримы, и попытайся Карн ввести войска на территорию Цыньянской Империи для исполнения приговора, их встретит армия. Это выльется в полномасштабную войну.

   Он замолчал, отсутствующим взглядом глядя в бумаги на столе. Вера округляла глаза всё больше, потом с трудом сглотнула и сказала:

   – Война?

   – Её не будет, – качнул головой министр. – Они потеряли преимущество и теперь не решатся ещё что-то предпринимать. Поэтому я и говорю, что император-солнце объявит Тонга предателем и даст награду за его голову, Тонгу уже всё равно, наследников у него нет, а императору это позволит сохранить лицо и избежать войны. – Он дёрнул щекой и странно криво ухмыльнулся: – Хотя, изначально, именно войны они и хотели. Но теперь не посмеют, потому что Тонг мёртв, а вы под защитой Карна. – Он прямо посмотрел на неё и тихо, но уверенно сказал: – Больше никакого риска, я сделаю всё возможное, чтобы до вас никто не добрался.

   Вера ссутулилась и кивнула, шмыгая носом и плотнее заворачиваясь в скатерть. Её немного трясло, то ли от нервов, то ли от усталости. Министр опёрся о стол и нахмурился:

   – Госпожа Вероника, что на вас надето?

   – Скатерть, – улыбнулась она. – Это вы на меня надели, не помните?

   – Я помню. Зачем вы в неё сейчас завернулись? – ещё больше нахмурился он, она сглотнула, унимая стук зубов:

   – Холодно.

   – Здесь не холодно, – медленно качнул головой он, протянул руку и приложил к её лбу, ладонь была такая прохладная, что Вера закрыла глаза, прижимаясь плотнее, и чуть не застонала от удовольствия. Министр убрал руку и выпрямился: – Вы говорили, что прятались в реке. Как глубоко вы заходили и как долго стояли в воде?

   – С головой, – усмехнулась она, – я ныряла. А как долго... Долго. Пока конюх не уснул. Я сидела по горло в воде и ждала, когда он захрапит.

   – А потом ехали верхом больше часа в мокрой одежде, – прорычал министр, хлопая себя ладонью по лбу и проводя до подбородка. Выдохнул, встал и вышел из комнаты, вернулся с чёрным свёртком и протянул ей: – Надевайте. Мне нужно отвести вас к врачу, но я не могу показывать ваше лицо, и вариант с накидкой тоже не пройдёт.

   – Это ниндзя-комбинезон, как у вас?

   – Да. Это лучшая маскировка, чтобы пройти через базу, там человеку в этом костюме никто не задаст вопросов.

   – Но вы его на одежду надевали, – шмыгнула носом Вера. – У меня под халатом ничего нет, а платье мокрое и его унесли.

   – Эйнис же купила вам одежду? – ещё больше нахмурился он, Вера дёрнула плечами:

   – Там огромные длинные рубашки и расклешённые юбки в пол, на них комбинезон не налезет.

   – Госпожа Вероника, ради Древних Богов! – прорычал министр, – наденьте на бельё, нам пройти два шага туда и столько же обратно!

   – Ладно, – вздохнула она, вставая. Взяла у него комбинезон, пошла в гостиную, открыла свой пакет и вытащила купленный вчера на рынке в пику Миланке комплект белья — весёленькие шортики и короткую майку с котятами.

   «Боже, как она вопила... "Кто такое носит?! Что это за детство?! Посмотри на этих котят, у них глаза упоротые! Давай я тебе хороший магазин с брендовым кружевным бельём посоветую, будешь просто секси!"«

   Эх, Милка, видела бы ты, под что я этих котят сейчас надену.»

   Закрывшись в ванной, Вероника срезала ценники и надела бельё, с огромным трудом и скрипом натянула комбинезон, застегнула ремни, завязала шнурки, сняла заколку и спрятала волосы под воротник. Натянув на лицо маску, наконец решилась отойти от зеркала и осмотреть результат.

   «О мой бог...»

   Нет, он, конечно, не латексный, но облепил тело как мокрый. Тонкая майка совершенно ничего не утягивала, грудь угрожающе качалась при каждом движении, один из ремней мягко пересекал её по диагонали, давая понять, что под костюмом совсем ничего.

   «Я не выйду из ванной в таком виде, нет-нет, ни за что.»

   – Госпожа Вероника, поторопитесь.

   «Глубокий вдох... ой, нет, не настолько глубокий. Взяла себя в руки и пошла. Господин министр что, дам в тонких комбинезонах никогда не видел? Вот и всё. Он сказал, два шага. Открыла дверь и вышла.»

   Когда она таки вышла, то обернувшийся на звук шагов министр замер, попытался проморгаться, потом попытался отвести взгляд, но и это получилось не сразу. Когда он наконец отвернулся и выдохнул, Вера готова была бежать прятаться, но он только потёр лоб и тихо сказал:

   – Мы будем идти очень быстро. Туда и обратно. – Взял со стола трофейный нож Тонга и аккуратно вложил в складку комбинезона на её поясе. – Этот костюм выглядит подозрительно без оружия. Помните, что он там, не пораньтесь случайно.

   Она кивнула, он жестом пригласил её к той стене, сквозь которую ушла Эйнис, Вера подошла и пощупала её затянутыми в перчатки пальцами — твёрдая.

   – Нужен пропуск, – пояснил министр, подходя ближе, – или человек с пропуском. – Приложил одну ладонь к стене, а вторую положил чуть ниже лопаток Веры. И сразу отдёрнул: – Вы что, не носите корсет?

   – Нет. Зачем? – Она повернулась к нему, чувствуя себя ужасно низкой из-за мягких сапог без подошвы. Он вздохнул и под нос фыркнул:

   – Ну да, зачем... Пойдёмте.

   В следующую секунду он толкнул её вперёд, а белый капот маршрутки одним ударом отбил назад на многие километры, она летела, сминаясь от боли и растерянности, всё гудело, пока в какой-то момент она не поняла, что её трясут за плечи, и не сфокусировала глаза.

   – Вы в порядке?

   – Да, – она с трудом сглотнула, чувствуя, как жутко болит горло, кивнула и прошептала: – Всё нормально, идём.

   Где-то совсем рядом раздался знакомый по прошлой жизни присвист и шёпот:

   – Ух, какое подкрепление! Я бы подкрепился.

   – Молчать, – тихо рыкнул министр, взял её за локоть и медленно повёл по тёмному коридору к просвету двери. – Док у себя?

   – Да, господин, – уже спокойно ответили ему из темноты.

   Они дошли до поворота в светлый коридор, там был ряд дверей с зарешеченными окошками, несколько камер с решётками от пола до потолка, в двух из них сидели на полу мятые и грязные мужчины. Вера заметила, что их запястья закованы в тяжёлые кандалы, соединённые длинной цепью, пропущенной через кольцо в стене. Один из узников встал с пола и заорал:

   – Щенок Кан! Ты, ублюдок, ты поплатишься за это!

   Вера ссутулилась и постаралась пройти подальше от решётки, министр Шен обошёл её и взял за другой локоть, чтобы пройти между ней и камерами. Лохматый мужик в кандалах продолжал орать и рваться, цепляясь за прутья.

   – Что с ним? – шёпотом спросила Вера, министр отмахнулся:

   – Политзаключённый, они вечно шумят и пророчат всем возмездие. Его завтра казнят, вот он и сходит с ума.

   – А кому он пророчит? – ещё тише спросила Вера.

   – Мне, – с лёгким вызовом ответил министр и толкнул одну из дверей. – Док?

   В светлой маленькой каморке без окон было чисто и очень упорядоченно, Вера подумала, что если бы здесь были мухи, они летали бы по заранее заданным строгим траекториям и с определённой скоростью. В углу стоял высокий усатый мужчина в медицинском халате, уже седой, но ещё вполне крепкий. Он оторвался от того, чем занимался за столом, и медленно обернулся:

   – Аюшки? Что Шен, кого-то... Ох, твою мать! – он протёр глаза и смерил Веру восхищённым взглядом с головы до ног: – Шен, где ты взял этот цветочек?

   – Заткнись и займись делом, – сухо процедил министр, – госпоже нужна твоя помощь.

   – Госпоже? – игриво пропел доктор, – ну-ну. Посмотрим сейчас на твою «госпожу». – Отошёл к раковине в углу, закатал рукава и стал тщательно мыть руки. – В каком океане ты нашёл эту жемчужину?

   – Док, прикуси язык, – прошипел министр.

   – Да тут, как бы, прикусывай не прикусывай, а глаза никуда не денешь, – добродушно рассмеялся доктор. – Ну так с какого фронта «госпожа»?

   – Из-за границы, – сказал министр. – Одиночное задание, пришлось посидеть в холодной воде. Сейчас, судя по всему, лихорадка.

   – Сейчас посмотрим, – улыбнулся доктор, тщательно вытирая руки. Подошёл и взял Веру за запястье, приподнял рукав и запустил пальцы в щель между рукавом и перчаткой, закрыл глаза и замер. Вера вздрогнула, почувствовав пробежавшую по телу волну, у неё закружилась голова, комната покачнулась.

   – Ясно, – сказал доктор, открывая глаза и отходя на шаг. – Имя у «госпожи» есть?

   – Есть, да не про твою честь, – поморщился министр. – Док, ты как в первый раз! Давай говори.

   – Твоя «госпожа» подхватила инфекцию, – вздохнул врач.

   – Мы думали, это из-за переохлаждения, – сказал министр, доктор отвернулся к шкафу и стал копаться на полках.

   – Переохлаждение это само собой, но это так, досадная мелочь. – Он достал с полки банку с молотой травой, поставил на стол и полез за чем-то ещё. – Помнишь лет пять назад эпидемию белой лихорадки? – Министр кивнул, доктор достал ещё одну банку и виновато улыбнулся: – Вот её твоя «госпожа» и подхватила. Самое интересное, что в воде бактерия не живёт, её можно получить воздушно-капельным, через слизистые или через кровь. Откуда «госпожа» её взяла?

   – Крови чужой наглоталась, – мрачно выдохнул министр, доктор замер и обернулся, смерил Веру куда более уважительным взглядом, вздохнул и опять стал копаться в банках.

   – Шен, если хочешь, чтобы «госпожа» вернулась к работе через пару дней, тебе придётся уложить её в постель и сидеть при ней эти пару дней неотлучно.

   – Придётся, значит сделаем.

   – И ещё, – доктор достал ещё банку и опёрся о стол, с прищуром глядя на министра, – скажи-ка мне, дорогой мой, в какой заднице мира ты выдрал агента без иммунитета к белой лихорадке? Ты специально искал, что ли?

   – Это глубоко не твоё дело, – почти шёпотом сказал министр, – но раз уж ты так интересуешься проблемой, я поручаю госпожу твоим заботам. Пока она не будет полностью боеспособна, ты не будешь спать и будешь следить за её состоянием каждую минуту, понял?

   – Эй, это больше суток! – возмущённо обернулся доктор, потом замедлил движения рук, смешивающих что-то в банках, широко раскрыл глаза и с открытым ртом указал на Веру пальцем, диким шёпотом хрипя: – Она... Это она? Шен, твою мать!

   – Это государственная тайна, – тихо сказал министр. – Официально ты лечишь иностранного агента, понял?

   – Не маленький, – кивнул насупившийся доктор, понизил голос ещё сильнее и спросил: – И как давно?

   – С прошлой ночи, – ответил министр.

   – И ты с прошлой ночи уже успел искупать госпожу Призванную в ледяной воде и напоить чужой кровью... Не стыдно? – хитро усмехнулся доктор, возвращаясь к баночкам.

   – Смотри, чтоб тебе стыдно не было, – ответил министр, но Вера по его голосу поняла, что замечание его зацепило.

   – Сам будешь сидеть над кроватью? – со шкодной ухмылкой спросил доктор, министр качнул головой:

   – Сиделку найду.

   – Пришлёшь ко мне на инструктаж. И дай мне какую-нибудь вещь госпожи, которая была на ней хотя бы пару дней, для контроля на расстоянии, я потом верну.

   – Дайте ему что-нибудь, – кивнул министр, Вера округлила глаза и шёпотом спросила:

   – Что?

   – Что угодно.

   – У меня нет ничего, что было бы на мне пару дней, – раздражённо прошептала Вера. – И вообще, на мне из моего только бельё.

   Доктор задавил смешок и отвёл глаза:

   – Давайте бельё.

   – Я его в первый раз надела полторы минуты назад, – ещё тише рыкнула Вера. Министр медленно вдохнул, смерил её взглядом и подсказал:

   – На вас были серьги. Вы их давно носите?

   – Давно, – недовольно ответила Вера.

   – Серьги даже лучше, – улыбнулся доктор. – Дайте мне одну, а вторую не снимайте.

   – Мне нужно снять маску, – обречённо вздохнула Вера.

   – Док, отвернись, – скомандовал министр, врач развёл руками и повернулся к ним спиной, Вера стянула маску за голову и расстегнула одну серёжку, отдала министру, опять спрятала лицо.

   – Поворачивайся, – министр отдал серьгу доктору, тот взял и на пару секунд прикрыл глаза, удовлетворённо кивнул и улыбнулся:

   – Всё, в постель и под два одеяла. Сиделку ко мне как можно быстрее, и госпожу не оставляй одну, пока сиделка не придёт. – Он чуть поклонился и обратился персонально к Вере: – Вы будете в порядке буквально через сутки.

   – Спасибо, – кивнула она.

   – Пойдёмте, – министр открыл ей дверь и вышел следом за ней в коридор, в клетке опять закричал политзаключённый:

   – Эй, ублюдок! Позор семьи Кан! – Министр оттеснил Веру к стене подальше от прутьев клетки и на ходу бросил прохладный взгляд на беснующегося на цепи мужчину. Он заметил и заорал ещё громче, срывая голос: – Стой, щенок, у меня есть последнее желание! Ты обязан!

   Министр остановился напротив него, между клеткой и Верой, сложил руки на груди и ледяным тоном спросил:

   – Вина и шлюх, единственной радости твоей никчёмной жизни?

   Мужчина отвёл одну руку назад, чтобы цепи хватило протянуть вторую дальше вперёд, взялся за решётку, резким движение головы отбросил длинные волосы назад и усмехнулся. Вера заметила, что он тоже цыньянец, его узкие глаза были чёрными и полными дикой ненависти.

   – Моё последнее желание, – с горьким наслаждением протянул он, – плюнуть в ублюдочную рожу щенка, угробившего дом Кан!

   – Тогда просто плюнь против ветра, – сухо ответил министр.

   А в следующую секунду Вере показалось, что время растянулось. В глазах заключённого вспыхнул тлеющий уголёк чёрного пламени смерти, он сделал отчаянный рывок и протиснул руку между прутьями решётки. Охватывающая запястье полоска металла между прутьями не прошла, но мужчина чудовищным усилием рванул руку дальше, обдирая кожу. Вера как в замедленной съёмке видела его грязную ладонь с длинными кривыми ногтями, синевато-чёрную грязь под этими ногтями, содранную кожу на предплечье, на глазах проступающие красные капельки...

   Она сама не поняла, как осмелилась это сделать, но в то же мгновение, как заключённый рванулся вперёд, она дёрнула министра за пояс назад. Он сделал шаг, чтобы не потерять равновесие, и обернулся, чуть приподняв бровь и бросая на Веру такой взгляд, которым можно было бы заморозить Марианскую впадину до дна за секунду.

   Вероника убрала руки за спину и шёпотом сказала:

   – Не прикасайтесь к нему.

   Взгляд министра стал ещё холоднее, он почти грубо взял её за локоть и потащил в тот тёмный коридор, из которого они пришли. Поставил спиной к стене и угрожающе нависнув над ней, прошипел:

   – Что вы себе позволяете?

   – Он хотел вас поцарапать. – Вероника уже справилась с первым шоком и немного разобралась в своих ощущениях. Министр продолжал смотреть на неё так, как будто с трудом сдерживает желание её ударить, она сглотнула и дрожащим голосом прошептала: – У него что-то под ногтями. Он сделал вот так, – она изобразила кошачью лапку-царапку, – мужчины так не дерутся, это женское движение, чтобы поцарапать. У него под ногтями что-то чёрное. – Она опять сглотнула, уже теряя уверенность, горло болело, она зашептала быстрее: – Я обратила внимание, у вас здесь земля не чернозём, а коричневая песчаная, пыль тоже не угольная, а желтовато-серая. Где он взял сине-чёрную грязь? И почему он рванулся? Хотел бы плюнуть — плюнул бы и всё.

   Министр перестал сверлить её ледяным взглядом, выпрямился и тихо бросил:

   – Ладно, я проверю, если вам станет легче. Ждите здесь.

   Развернулся и вышел в освещённый коридор. Сидящий за столом у стены парень, который на входе встретил её свистом, заинтересованно поднялся с места и бесшумно пошёл следом за министром, выглянул за угол. Вероника услышала, как министр что-то тихо сказал, в ответ раздался звон цепи и дикий крик, перешедший в поскуливания, абсолютно спокойный голос министра громко позвал:

   – Док! – раздался скрип двери докторской каморки.

   – Аюшки? Что ты опять нашухарил, ирод?

   – Проведи полный анализ грязи под ногтями, только руками её не трогай.

   – Убогого забинтовать? – сочувственно вздохнул доктор.

   – Обойдётся. И чтобы никто к нему не прикасался и к клетке близко не подходил. Всем ясно?

   Раздался нестройный хор из трёх голосов:

   – Так точно.

   – Эрик, ты чего вскочил? – рыкнул министр, – тебе тут что, цирк? Иди на место.

   – Да, господин, – парень на углу склонил голову, медленно возвращаясь обратно за стол. Раздался тихий и чуть дрожащий голос врача:

   – Шен... анализ не нужен. Я знаю, что это за бодяга. Ты её не трогал, надеюсь?

   – Ты по запаху определил, что ли? – фыркнул министр.

   – Именно, – тихо выдохнул врач, – я эту вонь никогда не забуду. Это кий-лай, чтоб ему провалиться. Вымой руки хорошо.

   – Ты уверен? – гораздо серьёзнее спросил министр. Из камеры раздался истерический хохот и крик:

   – До тебя всё равно доберутся, ублюдок, всё равно! Я сдохну, но я не один, тебя найдут!

   Министр стал что-то говорить врачу, но Вера не расслышала, потому что сидящий за столом парень поднял на неё круглые глаза и прошептал:

   – Нихрена себе ты глазастая... Откуда ты?

   – Не твоё дело, – тихо сказала Вера. Ей очень хотелось спросить, что такое «кий-лай», но она не хотела разрушать образ агента.

   – Как скажешь, – улыбнулся он, – надолго в столицу?

   – Тоже не твоё дело, – отвернулась Вера. Он на секунду задумался и ахнул:

   – Это ты пришила правителя Тонга?

   – Опять не твоё дело, – раздался голос министра Шена, быстро подходящего к ним с полотенцем в руках.

   – Отличная работа! – с восторгом улыбнулся Веронике парень. Она отвела глаза, министр подошёл к столу, с силой вытирая полотенцем каждый палец, и рыкнул:

   – Эрик, подбери слюни, эта госпожа не твоего уровня. К тому же, ты её больше не увидишь. Пойдём, – он бросил полотенце на стол и подтолкнул Веру к стене. Парень улыбнулся Веронике и приподнял брови:

   – Как знать.

   Она закрыла глаза и шагнула в стену, готовясь к удару, но когда он настиг её, всё равно оказалась не готова. Это было так же больно и так же страшно, как всегда. В секундную галлюцинацию уместились глаза водителя, ставшие глазами преступника, тянущего руку с чёрными ногтями сквозь стекло, осколки, крик, осколки...

   – Госпожа Вероника?

   Она глубоко вдохнула и попыталась проморгаться, в глазах было темно, цветные пятна понемногу светлели, но министру пришлось позвать её ещё не раз, прежде чем она нашла в себе силы ответить.

   – Я в порядке.

   – Непохоже. – Он за локоть подтащил её к дивану и усадил. – Подождите здесь, я скоро буду.

   – Хорошо.

   Он ушёл, в комнате стало очень тихо, Вера смотрела в пол и слушала, как стучит где-то в невообразимой глубине огромное медленное сердце. Оно как будто долго набиралось сил, чтобы сделать удар, потом отдыхало и снова выкладывалось на полную, толкая по кругу густеющую кровь...

***

1.2.9 Симфония белой лихорадки

   – Госпожа? Госпожа!

   Было темно, Вера таращилась в черноту, пытаясь на слух определить, где находится тот, кто её зовёт. Голова закружилась сильнее, она поняла, что её несут, потом мир опрокинулся и упал.

   Треск одежды больно резал по ушам, было жарко, потом резко стало холодно, в какой-то момент она отчётливо увидела стоящего рядом доктора, прикладывающего благословенно-холодную ладонь к её лбу. Вот только она чувствовала, что лежит, а доктор как будто стоял, но при этом она видела его рядом... было странно.

   Кто-то касался её тела мягкой кошачьей лапой, холодной, она мёрзла. Потом задыхалась от жары и опять видела доктора, он дышал на неё холодом, становилось легче. Потом пришли кошки и легли на неё, облепив всё тело горячими пушистыми телами, они мурлыкали вразнобой, этот звук раздражал, доводя до головной боли, она пыталась их сбросить, кричала им, чтобы уходили, но они каждый раз возвращались и становилось ещё жарче.

ГЛАВА 3

1.3.1 Вокальная кулинария с Милкой

   Она проснулась с ощущением, что проспала работу. Холодная волна шока сменилась досадой, было светло и ярко, как будто уже часов десять.

   «Коля мне весь мозг высверлит... Надо ему позвонить.»

   Вероника попыталась спустить руку с кровати, чтобы нащупать на полу телефон, но поняла, что не может пошевелиться. Удушающая слабость накатила волной, в глазах потемнело. Она чуть повернула голову и увидела встрёпанную макушку Миланки, она спала, сидя на полу у кровати и положив голову на сложенные на краю руки.

   – Мил... – слабым голосом позвала Вера. Подружка пошевелилась и подняла глаза, зевнула, потёрла мятое лицо:

   – Чего?

   – Ложись, чего ты на полу спишь? – слабо улыбнулась Вероника и вяло похлопала по кровати рядом с собой.

   – Нет, – подружка зевнула и сонно замотала головой, – я не могу.

   – На работу надо? – сочувственно улыбнулась Вера. Она наконец поняла, что происходит — она заболела, а Милка с ней сидит. Подружка кивнула:

   – Да. Ты как себя чувствуешь?

   – Как какашка, – глупо хихикнула Вера, – пока лежу, вроде все нормально, но лучше не поднимать.

   Миланка хрипловато рассмеялась и потёрла лицо, зевнула и встала, осторожно опираясь на кровать:

   – Ты есть хочешь?

   – Да, – решительно кивнула Вера, улыбнулась и добавила: – Только давай лучше я приготовлю, ладно? А то знаю я твои шедевры.

   – Неправда, – возмутилась Милка, опять раззевалась и махнула рукой, – а впрочем, чего это я? Готовь, мне же лучше.

   – Вот это по-нашему, – хихикнула Вера, осторожно пытаясь подняться. На удивление, всё получилось. Встала, поняла что совершенно голая, надула губы: – Милка! Это ты меня раздела?

   – Ага, – подружка достала из шкафа халат и протянула, – на.

   – Это твой? – Вера пощупала ткань и прижала к щеке, – мягонький... Всё, можешь обратно его неделю не ждать.

   – Да забирай, мне не жалко.

   – А с чего это ты такая щедрая? – Вера набросила халат и стала завязывать, с прищуром глянула на вертящуюся перед зеркалом подружку. – Признавайся, скоммунидзила у меня какую-то шмотку?

   – Ага, – рассмеялась Милка, – трусы с котятами!

   – Нэ займай моих котят! – прогундосила с акцентом Вера, подняла указательный палец, – они тебе не нравились, так и нечего теперь.

   – Да ладно, шучу, вон они лежат, – Миланка кивнула куда-то в угол, Вера махнула рукой и вышла из комнаты:

   – Чур, я первая в туалет! – повернула влево и внезапно на что-то наткнулась, как будто в коридоре стоял шкаф. Милка тут же подхватила её за пояс и хихикнула:

   – Первая, первая, не спеши только. Пойдём.

   В туалете Вера чуть не уснула, потом чуть не наелась зубной пасты, потом так увлеклась умыванием, что Миланке пришлось самой закрывать воду и вытирать ей лицо. Они пошли на кухню, Вера открыла холодильник и залипла, пытаясь понять, почему там ничего нет.

   – А где еда? – вздохнула она. – У нас что, мальчики были?

   – Типа того, – рассмеялась Мила. – Что будешь готовить, что тебе достать?

   – Супчик, наверное, – вздохнула Вероника, закрывая холодильник, – твой любимый. После болезни самое то. А достать... доставай, что есть, я выберу.

   Миланка выложила перед ней на стол кучу продуктов, включая целую курицу, почему-то совершенно не холодную, как будто её только что ощипали.

   – Ты на рынок ходила, что ли? – нахмурилась Вера, щупая мясо.

   – Ага.

   – Что ещё купила? – Вероника убрала со стола лишнее и поставила воду, включила маленький огонь, достала нож.

   Милка что-то говорила, потом замолчала. Вера задумчиво резала мясо, солила, мешала, чистила овощи... в какой-то момент поняла, что тихонько поёт, улыбнулась и обернулась через плечо:

   – Мил, не филонь!

   – Чего? – выпрямилась подружка, – помочь что-то?

   – Да ну тебя, с тебя помощи, – фыркнула Вера, – подпевай! – Зажмурилась и завопила в потолок: – Секс и рок-н-ролл, старый «Ибанез», мой друг вчера умер, а сегодня воскрес! Ну чего ты, подпевай!

   – Я не знаю эту песню, – захихикала Миланка, Вера надулась:

   – Врёшь ты всё, её все знают.

   – Спой другую, – предложила Милка, Вера вздохнула и задумалась:

   – А вот эту знаешь? Счастье подобно волнам, что ласкают скалы. А мы его искали в городских кварталах... Знаешь?

   – Нет, не знаю, – вздохнула Милка, подпирая щеку ладонью. – Пой дальше, мне нравится.

   Вера запела дальше, часы цокали, суп варился, они поели и Веру опять стало клонить в сон. Миланка пообещала сама помыть посуду и отпустила Веронику спать, у неё так кружилась голова, что она опять заблудилась в коридоре, и едва нащупав кровать, завернулась в одеяло и уснула.

***

1.3.2 В постели с Эйнис

   В следующий раз она проснулась среди ночи, в голове был полный бардак, в темноте комнаты было практически ничего не видно. Она осторожно встала с кровати, поморщилась от вспыхнувшего света и чуть не наступила на спящую на полу Эйнис, на цыпочках обошла её и тихонько прикрыла за собой дверь. Осмотрелась и поняла, что вышла из той самой дальней комнаты, в которую пока не заходила, это спальня.

   «А сидела со мной вчера Эйнис, а не Милка. Жесть, вот это меня глючило.»

   Вера сходила в туалет, умылась, внимательно рассмотрела себя в зеркале — бледная и с кругами под глазами, волосы грязные. Осторожно забралась в ванну, искупалась, опять надела халат. Поняла, что успела проголодаться, и пошла на кухню.

   Там уже горел свет и сидела сонная Эйнис, она слабо улыбнулась Вере и потянулась:

   – Очнулась, певица?

   – А хрен его знает, – пожала плечами Вера, – мне и в прошлый раз казалось, что я очнулась.

   – Глюки, – сочувственно наморщила носик Эйнис, – обычное дело при белой лихорадке. Но если они закончились, то уже не повторятся, можешь расслабиться. Теперь будет только упадок сил и обезвоживание.

   – И то хорошо. – Вера взлохматила мокрые волосы и кивнула на холодильник: – Я есть хочу, ты будешь?

   – Да, – оживилась Эйнис, – садись, я сама.

   Когда она достала кастрюлю, суп в ней ещё дымился, его можно было сразу есть. Вера оценила этот маленький плюс, а ещё оценила, какую огромную тарелку взяла себе Эйнис.

   – Ты всегда так много ешь? – озадаченно смерила взглядом блондинку Вера, Эйнис скорчила рожицу:

   – Чего бы и не съесть, если вкусно? – Вернула суп в холодильник и подала Вере ложку. – В первый раз вижу человека, который в бреду мало того, что готовит, так ещё и готовит хорошо.

   – Обращайтесь, – улыбнулась Вера, – я люблю готовить.

   – Не нарывайся, я же могу и обратиться, – с шутливой угрозой подняла бровь Эйнис, запуская ложку в суп. Вера тоже принялась за еду и опять её потянуло в сон, не успела она даже доесть.

   Эйнис отвела её в спальню, а сама стала устраиваться на полу, Вера вздохнула:

   – Чего ты как собака, на коврике? Ложись ко мне, кровать большая, я не пинаюсь во сне, честно.

   – Это неприлично, – скривилась Эйнис, Вера фыркнула и закатила глаза:

   – Да не скажем мы твоему архиприличному свежемороженому министру, ложись!

   Эйнис прыснула, закрыла себе рот ладонью и тихо сказала:

   – Шен хороший, зря ты так.

   – Он офигенный, – иронично протянула Вера, – но это не отменяет того, что я сказала. Ложись, мне совесть не позволит спать, зная, что ты на полу свернулась.

   Блондинка вздохнула, развела руками и обошла кровать, стала укладываться на одеяло с той стороны. Вера лежала, глядя в потолок, пока Эйнис не перестала шуршать где-то на другом краю огромной кровати, потом стало тихо. Вера тоже устроилась поудобней и стала засыпать, когда услышала шёпот Эйнис:

   – Кто такая Мил?

   – Милка, – шёпотом хихикнула Вера, – она терпеть не может, когда я её так называю. Её полное имя — Милана, а я сокращаю до Милки. Это моя подружка, мы когда-то жили вместе.

   – Жили вместе с подружкой? – Эйнис перевернулась на бок, чтобы лучше её видеть, Вера тоже чуть повернулась.

   – Да. Это у вас тоже неприлично?

   – Ну... У нас девушка живёт с родителями, пока не выйдет замуж или не станет служить в каком-то доме, тогда ей выделяют комнату для прислуги, но в ней она живёт одна. – Вера криво улыбнулась, но промолчала, Эйнис повозилась, потом спросила: – А ты правда не из аристократии?

   – Правда. В моём мире уже лет сто нет аристократии, по крайней мере, в моей стране.

   – Ты ведёшь себя как благородная... иногда, – Эйнис хихикнула, – а иногда нет. – Вера опять промолчала. – Расскажи про свой мир. Как там живут?

   – Да как... по-разному. Есть богатые, есть бедные.

   – А ты?

   – Я посередине. Хотя, если сравнивать только с людьми моего возраста, то я ещё очень неплохо устроилась. У меня есть образование, сносная работа, съёмная квартира, которую я занимаю сама, без всяких соседей и подружек.

   – Ты же говорила, что жила с подружкой? – нахмурилась Эйнис.

   – Да, поначалу. Когда мы только приехали в большой город, то жили вдвоём, так дешевле снимать жильё и вообще удобнее, плюс не скучно. А потом, когда устроились и нашли хорошую работу, то разъехались.

   «Потому что поссорились из-за Виталика, в который раз. Но в который раз помирились, к счастью.»

   – А кем она работала?

   – Проектировщиком систем вентиляции, – Вера усмехнулась, махнула рукой, – инженер, короче.

   – У вас женщины могут работать на таких должностях? – с благоговейным трепетом прошептала Эйнис, Вера горьковато рассмеялась, потёрла лицо:

   – Бог мой, куда я попала... Вот это мир у вас. Чего мне дома не сиделось?

   – Мир как мир, – пробурчала Эйнис, отворачиваясь.

   – Ты просто не была в других, – вздохнула Вера, – спокойной ночи.

   Она тоже отвернулась, а спустя полминуты уснула, так и не дождавшись ответа.

ГЛАВА 4

1.4.1 Дайрские розы

   Вера проснулась одна. За окном серели сумерки с оранжевым отливом — закат. Свет включился автоматически, как только она села на кровати, так что выключатель искать не пришлось. Опять хотелось есть и пить, она встала и заправила кровать, потянулась, с удовольствием ощущая, как напрягаются разленившиеся мышцы.

   «Вероятно, со спортзалами тут туго.»

   Умылась, расчесалась, сменила халат, позвала Эйнис. Эйнис не было, Вера пожала плечами и пошла инспектировать холодильник. Суп надоел, так что она решила приготовить что-нибудь новое, из наличных продуктов получался салат и жареная картошка с грибами, за них Вера и принялась.

   Часов на кухне не было, Вероника отметила про себя, что в тот раз они ей приглючились. Солнце село, за окном стало окончательно темно, в перерывах между готовкой она пыталась рассмотреть что-нибудь на улице, но ничего не было видно. Она поняла только, что находится не на первом этаже, второй или третий, но не выше.

   За дверью раздались шаги, из-за шипения картошки на плите Вера не сразу расслышала, а из-за того, что как раз мешала, не сразу обернулась.

   – Эйнис, надеюсь, ты голодная, потому что я приготовила на целую роту! Доставай тарелки, уже почти готово.

   – Роту не обещаю, но человек пять организовать могу.

   Вера вздрогнула от прохладного ироничного голоса министра Шена и обернулась:

   – Здравствуйте, – смущённо поджала губы и опустила глаза, – я думала, это Эйнис.

   И тут до неё дошло, что у министра в руках букет цветов, она опять повернулась к нему и ошарашенно уставилась на букет. Цветы ей были незнакомы, но выглядели просто шикарно, крупные красные бутоны в окружении синевато-зелёных листьев, к тому же, терпкий сочный запах пробился даже сквозь кухонную атмосферу. Она боялась поднять взгляд и посмотреть ему в глаза, но улыбаться начала раньше, чем соображать, кому это и по какому поводу.

   «Неужели это благодарность за то, что я рассмотрела яд под ногтями того мужика в клетке? Вот это да, не ожидала такого от министра заполярья.»

   – Это вам, – самым сухим тоном в мире пробурчал министр, – от бедного блаженного Эрика. Он так впечатлился вашей работой в лагере Тонга и... хм, другими вашими качествами, что полчаса умолял меня передать вам цветы. – Вера наконец подняла взгляд от букета к его лицу, на лице министра было недоумение и скорбь по загубленному мужскому мозгу. И лёгкое злорадство. – А когда я у него на глазах разобрал букет и вытащил оттуда маяк для телепортации, приказав объяснить, он резко проглотил язык.

   – И, – напряжённо сглотнула Вера, – что теперь будет?

   – Теперь будет расследование, – с досадой поморщился министр, – которое установит, вражеский ли он агент или просто наивный дурак. – Он вздохнул, повертел в руке букет. – Дело в том, что в спецгруппы дураков не берут, к тому же, Эрик уже не раз доказал, что голова у него работает как надо, что наводит на неутешительные мысли. Но, кто знает, – он саркастично приподнял брови, – иногда женские чары творят с мужским мозгом мистические вещи. Возьмите, не выбрасывать же его теперь, бедняге Эрику он слишком дорого обошёлся.

   Вера выключила плиту, есть расхотелось. Вытерла руки полотенцем и взяла у министра несчастные цветы. Букет похрустывал в руках, головки цветков качались, перекатывая по лепесткам капли воды. Она почувствовала, как опять начинает кружиться голова.

   «Грёбаный сумасшедший мир.»

   Перед глазами всё поплыло, она шмыгнула носом и тихо сказала:

   – Красивые. Как называются?

   – Дайрские розы, – печально выдохнул министр. – В наших широтах их очень трудно достать.

   Вера оторвалась от цветов и столкнулась взглядом с Эйнис, стоящей в дверях между гостиной и библиотекой. Министр не закрыл дверь на кухню и Эйнис было отлично видно их обоих, и судя по её злому до дрожи взгляду, ей очень не нравилось то, что она видит. Министр что-то понял по выражению лица Вероники и обернулся, блондинка обожгла его полным ненависти и разочарования взглядом, развернулась и молча ушла.

   – Эйнис! – министр бросился за ней, но судя по звуку шагов до самой стены, не успел.

   Вероника села на табуретку, уткнулась лицом в цветы и глубоко вдохнула, чувствуя, как на лепестках прибавляется капель.

   «Офигеть. Бедному Эрику достанется за маяк в цветах, бедному министру влетит за работу курьера, бедная Эйнис меня возненавидит, даже если он ей всё объяснит. Офигеть.»

   Она встала и попыталась найти вазу.

***

1.4.2 Ужин и криминальные сказки

   Пристроив букет раздора на каминной полке, Вероника села в кресло и откинулась на спинку, отстранённо изучая узор каминной решётки. Изящная ковка изображала побеги винограда, обвивающие луки и стрелы.

   В библиотеке раздались шаги и она повернула голову, даже не пытаясь угадать, кто войдёт — Эйнис была крупной девочкой и шагала так же твёрдо, как и министр, да и обувь носила почти как у него. Вошёл министр.

   – Простите, – он чуть склонил голову, подошёл и сел во второе кресло. Вера смерила его взглядом, синяков и царапин не нашла, но лёгкий румянец всё же присутствовал.

   – Эйнис в порядке? – Он молча кивнул. – Она придёт?

   – Нет, она уехала на неделю, у неё спецзадание в другом регионе, – сухо пробурчал министр, тоже принимаясь рассматривать камин.

   – Допрашивать припадочных сук востока? – невозмутимым тоном спросила Вера.

   – Именно, – с лёгким вызовом ответил министр.

   – И когда она вернётся, мне лучше бы не поворачиваться к ней спиной? – полушутливо усмехнулась Вера, министр поморщился:

   – К ней всегда можно поворачиваться спиной, она надёжный человек. Просто она... легко вспыхивает. Но быстро прогорает. Это пройдёт.

   Вера молча усмехнулась и опять уставилась в камин.

   «Это ревность, господин министр заполярья. И она не пройдёт, нет. Даже не надейтесь. Судя по её взгляду, она считает вас своей собственностью и будет за вас драться до последней капли крови.

   Но излишняя проницательность может выйти мне боком, а в этом конкретном случае мы никак не заодно, так что я лучше промолчу о своих наблюдениях, целее буду.»

   – Как ваш политзаключённый? – скучающим тоном осведомилась Вера, рассматривая букет. Министр тоже посмотрел на цветы и бесстрастно ответил:

   – Казнён в порядке очереди, позавчера.

   – Сколько я провалялась? – нахмурилась она, министр бросил на неё сочувственный взгляд:

   – Двое суток. Вот ваша серьга, кстати, – он достал из внутреннего кармана серёжку и протянул ей, Вера взяла.

   – Спасибо. И доктору спасибо передадите от меня, он мне снился, лечил меня. – Она попыталась вставить серьгу в ухо, не получилось, она слишком давно не практиковалась.

   – Помочь? – сочувственно предложил министр, Вера попробовала ещё раз и сдалась:

   – Да, пожалуйста. – Она встала, министр тоже поднялся и подошёл к ней, продел и застегнул серьгу, Вера пощупала её и чуть улыбнулась: – Спасибо. Я их не снимаю уже много лет и разучилась. Это подарок.

   – От кого? – глаза министра как будто бы потеплели, Вера даже невольно улыбнулась.

   – От сестры. Мы редко видимся, но стабильно шлём друг другу подарки. – Она пощупала серьгу и задумчиво опустила глаза, – у неё хороший вкус, её подарки не хочется снимать.

   Она опять начала рассматривать бронзовые завитки каминной решётки, мысли понеслись куда-то далеко, но голос министра вырвал её из задумчивости:

   – У вас большая семья?

   – По меркам моего мира, большая, – кивнула Вера. – Мама, папа, я, сестра младше меня на два года и брат совсем маленький. – Она чуть улыбнулась и шутливо продолжила: – А ещё собака, два кота, попугай и рыбки.

   Министр коротко улыбнулся и Вера подумала, что это второй раз, когда она видит его улыбку. В голове как будто блеснула молния, на миг осветившая сознание какой-то важной догадкой, но всё тут же померкло и она не успела поймать мысль. Нервное разочарование саднило внутри, как сорвавшаяся в последний момент крупная рыба, которую удалось увидеть, но не удалось поймать.

   «Надо подумать об этом позже.»

   Она потёрла лицо и попыталась заполнить нависающую паузу:

   – А у вас большая семья?

   – У меня нет семьи, – быстро ответил министр. Вера поёжилась от его опять обледеневшего голоса, он заметил и сказал чуть мягче: – Я женат на работе, и за последние десять лет работа подарила мне пятерых великовозрастных детей, так что скучать не приходится.

   – Если все пятеро хотя бы наполовину как Эйнис, то вам надо требовать молоко за вредность, – шутливо округлила глаза Вероника, он непонимающе нахмурился:

   – Молоко за вредность?

   – Это так в моём мире раньше было. На всяких вредных производствах, где условия труда портят здоровье, выдавали молоко, чтобы работники пили и вроде как оздоравливались.

   – Не проще поднять зарплату? – приподнял брови министр, Вероника развела руками:

   – Не факт, что они на эту зарплату что-нибудь полезное себе купят. А если молоко выдать, то выпьют, никуда не денутся.

   – Ну, может быть, – протянул министр, бросил взгляд в сторону кухни: – Вы собирались ужинать? Я могу зайти попозже.

   – Да, – вздохнула Вера, – собиралась. Я думала, Эйнис со мной поест, а она... – Она поджала губы и пожала плечами, отводя взгляд, коротко невесело улыбнулась: – Я правда на роту приготовила, Эйнис очень много ест, я в шоке, как в неё столько влезает. Она, конечно, большая девочка, но не настолько, у меня даже, – она развела руками, – даже папа столько не съест!

   Министр недоверчиво нахмурился:

   – Не замечал за ней, если честно.

   – Ну не знаю, может, в вашем мире все столько едят, – подняла ладони Вера. – А вы уже ужинали?

   Он немного удивлённо замер, пожал плечами:

   – Вообще да, но могу перекусить за компанию, если вы не привыкли есть в одиночестве.

   – Вот и отлично, – улыбнулась Вера. – Пойдёмте, всё уже готово.

   На кухне она быстро расставила тарелки и положила по чуть-чуть себе и министру, взяла вилку и решила тихонько понаблюдать за гостем. Как она успела заметить, манеры Эйнис за столом не отличались особой изысканностью, ей хотелось посмотреть на министра и сравнить — вдруг она тоже нихрена не понимает в местной культуре приёма пищи.

   По крайней мере вилку он держал так же, как и Вера, так что она расслабилась и тоже взялась за еду, но через секунду замерла и уставилась на министра, застывшего с вилкой во рту. Он заметил, что она на него смотрит, опустил глаза, прожевал и тихо сказал с лёгким смущением:

   – Я понял, почему Эйнис много ест. Я тоже съем много.

   Вероника польщённо расплылась и уткнулась в тарелку, чтобы он не видел, как она покраснела.

   – А как вы с ней познакомились?

   – Не очень приятно. – Министр помолчал, поднял взгляд на Веру и криво усмехнулся: – Вы умеете хранить секреты?

   – Да, – серьёзно кивнула Вера, – услышала и забыла, железно.

   – Просто, если Эйнис узнает, что я вам рассказал... к тому же, это государственная тайна, – серьёзно понизил голос он.

   – Никому, – решительно мотнула головой Вера и с пафосом добавила: – Что рассказано на кухне, останется на кухне.

   Он фыркнул и после паузы сказал:

   – Эйнис обворовала королевскую сокровищницу. – Вера подняла брови на середину лба, не имея возможности заговорить из-за набитого рта, министр кивнул: – Да. Она первый вор в истории Карна, сумевший украсть королевскую корону и не попасться. Ей было пятнадцать лет и она всё провернула сама. – Он уважительно приподнял брови: – Лучшие следователи себе месяц лбы расшибали, пытаясь найти уже даже не вора, а хотя бы корону, потому что приближался официальный праздник, на котором король должен был предстать во всех регалиях, а главная регалия пропала.

   – Нашли? – заинтересованно заёрзала Вера, министр усмехнулся с лёгким самодовольством:

   – Я её вычислил. Факт пропажи короны держали в строгой тайне, но один знакомый следователь мне рассказал. Я тогда занимался организацией нового отдела в разведуправлении, искал талантливых людей и мне очень хотелось заполучить этого наглеца себе. Я поставил условие, что верну корону, если мне отдадут вора. – Он на время замолчал, подчищая тарелку, протянул пустую: – Ещё.

   Вера улыбнулась и встала за добавкой.

   – И как вы её нашли?

   – Опросил прислугу и стражу во дворце, сопоставил результаты. Сокровищница — не проходной двор, чтобы туда попасть, нужно входить в определённый узкий круг.

   Вера поставила перед ним тарелку:

   – Прошу. Но неужели следователи этого не сделали?

   – Спасибо. Конечно, сделали, – он опять взял вилку и с гордостью приподнял брови, – но мы с ними фокусировались на разных вещах. Они пытались найти опытного хитрого вора, а я искал гения. Дерзкого, и скорее всего, молодого, со свежим взглядом на очевидные вещи.

   Он опять замолчал, Вера доела свою порцию и попыталась подсчитать, сколько лет назад это было. Расчёты упирались в то, что она не знала, сколько Эйнис сейчас, она выглядела где-то на двадцать, плюс-минус года три.

   «Если ей тогда было пятнадцать, то сколько вы уже вместе?»

   – Чем больше я изучал дело, тем больше поражался её таланту, – продолжал восхищаться министр. – Она пошла не по пути взлома и поиска лазеек, а по пути истинного шпиона — постучись и тебе откроют. – Он бросил на Веру хитрый взгляд, – люди высокого происхождения не замечают прислугу, считая её мебелью, легко заменяемой и безвольной. Эйнис воспользовалась своей безобидной внешностью и умудрилась три дня прожить во дворце, придумав на ходу легенду о том, что она подменяет больную тётю. Она всем говорила, что выполняет поручения, и ходила практически везде, познакомилась со всеми стражниками и втёрлась в доверие к кухаркам и слугам, а потом в один прекрасный день украла ключ от сокровищницы у казначея, прикинувшись новой уборщицей. Потом переоделась в кухарку и украла с кухни еды, потом изобразила помощницу алхимика и буквально из-под носа у него увела сильное снотворное. Ещё раз переоделась и пошла на кухню, подсыпала снотворного в воду женщине, разносящей еду стражникам, той стало плохо, она отвела её в комнату. Всем вокруг сказала, что эта женщина заболела, но её кто-то заменит. И всем объявила, что ей нужно помочь в прачечной, и если что, искать её там. А сама пошла к стражникам и накормила их ужином со снотворным, а когда они уснули, просто открыла сокровищницу и взяла корону. – Он поражённо приподнял плечи: – Там магическая сигнализация, она считается лучшей и взломать её невозможно. И знаете что? Она не стала. Она просто сунула корону в корзинку и пошла обратно на кухню. Когда придворный маг и стража бежали к сокровищнице, она прошла мимо них, даже не прикрыв лицо, с её невзрачной внешностью это не понадобилось, её и так никто не заметил. Она сходила в прачечную отметиться и пошла спать, а на следующий день напросилась с поваром на рынок и проехала через ворота, увозя корону в корзине для еды. А на рынке сказала повару, что встретила тётю и её можно не ждать. И всё, Эйнис пропала, искать её никто и не думал, все решили, что её больная родственница вышла на работу и больше замена ей не нужна.

   – А как вы догадались? – Вера слушала, зачарованно подперев щеки ладонями, министр с показной небрежностью отмахнулся:

   – Простой анализ, это классика работы. Следователи прокололись на том, что хотели видеть в воре кого-то внушительного, чтобы им было не стыдно предоставить его королю. Они как будто специально закрывали глаза на мелькающую тут и там «девочку», эта «девочка» никому даже имени своего не назвала за три дня, она так гениально дурила людям головы, что они даже не замечали, как ими манипулируют.

   Вера попыталась представить вспыльчивую, ревнивую Эйнис в роли манипулятора, образ не клеился, она оставила попытки.

   – А что она сделала с короной? Это же ценная вещь, её не так просто продать, верно?

   – О, да, – кивнул министр. – Но дело в том, что она не собиралась требовать за корону полную цену, она быстро сбыла её с рук за весьма скромную сумму, собрала семью и уехала из города буквально за день.

   Он замолчал и как-то помрачнел, Вера не стала его торопить, собрала тарелки, поставила на стол новые, подала салат. Министр повертел в руках вилку и тихо спросил:

   – Знаете, почему она это сделала?

   – У неё не было выбора? – предположила Вера, министр кивнул:

   – Как вы догадались? – Она пожала плечами и он не стал настаивать. – Да, у неё не было выбора. Когда я её поймал, то долго пытался убедить, что её никто не казнит и даже судить не будет, что теперь всё будет хорошо, у неё будет высокооплачиваемая работа и она сможет содержать семью.

   Он помолчал и усмехнулся:

   – У неё была такая взрослая логика, я поражался. В её семье восемь детей, было десять, но двое умерли от белой лихорадки. – У Веры непроизвольно передёрнулись плечи, министр поджал губы. – Тогда её ещё не умели лечить, болезнь длилась неделями и если организм был сильный, то побеждал её и приобретал иммунитет, а если нет — смерть была очень неприятная. Семья Эйнис осталась без отца задолго до того, а во время эпидемии слегла мать и старшие братья. Денег не было даже на нормальное жильё и еду, а если человек голодает, то болезнь ему, понятное дело, не победить. Эйнис оценила ситуацию и сама себя назначила главой семьи, логически рассудила, что легально она нужную сумму не заработает, и решила достать её нелегально. – Он усмехнулся и бросил на Веру короткий взгляд, – она не умела считать. Не знала, сколько денег им нужно, поэтому решила украсть самое дорогое, по её мнению, что есть в королевстве — корону. И у неё получилось. – Он довольно прищурился: – Следователи волосы на себе рвали, когда я её привёл.

   Вера улыбнулась и опустила глаза.

   «Да, можно понять, почему она вас так обожает.»

   – И вы взяли её на работу в пятнадцать лет? У вас закон это позволяет?

   – Нет, – он качнул головой, – агенты моего отдела нигде не регистрируются. Даже в спецгруппах двойной учёт, официально они работают смотрителями тюрем, уборщиками тренировочных залов, разным вспомогательным персоналом. Это помогает им поддерживать легенду, и одновременно у них как бы есть расписание дежурств и командиры всегда знают, где они находятся. А Эйнис я просто поселил в столице и начал учить, у неё был полный ноль с образованием. Она оказалась способной, – он довольно усмехнулся, потом посерьёзнел и опустил глаза: – Я её разбаловал, поэтому она такой стала. Поначалу это забавляло, мне нравилось давать ей всё, что попросит, после той нищеты, в которой она жила, мне хотелось ей весь мир подарить. Я ей всё позволял, сам учил капризничать, всё прощал, подчёркивал её особое положение... – Он приподнял плечи и поражённо опустил, – я слишком поздно понял свою ошибку, когда Эйнис уже взбесилась от вседозволенности и стала невыносимой. Правильно отец говорил, кто не наказывает детей, для того дети становятся наказанием.

   Вероника опустила глаза, чувствуя себя так, как будто случайно подсмотрела интимный момент, для чужих глаз не предназначенный. Министр молчал над пустой тарелкой, задумчиво вертя в пальцах вилку, потом бросил на Веру чуть насмешливый взгляд и сказал:

   – Вы как-то странно воздействуете на людей, вызывая повышенную болтливость. Я пришёл задавать вопросы, а только то и делаю, что отвечаю на ваши.

   Вера опустила глаза, пряча улыбку.

   «Просто вы тщеславны, господин министр, и любите хвастаться.»

   – Это магия кухни, – шепнула она, подняла бровь и гангстерским тоном мурлыкнула: – Кто угощает, тот и задаёт вопросы.

   Министр на миг сжал губы, как будто почти улыбнулся, Вера опять почти поймала ту ускользающую мысль.

   – Спасибо за угощение, – он выпрямился, подал ей тарелку. – Мы с Эйнис обычно едим в столовой, а там...

   – Я в курсе, – улыбнулась она, – я была в столовых.

   – Да, – иронично фыркнул он, – столовая — вещь, объединяющая миры. – Он поднялся. – Я буду ждать вас в библиотеке.

   – Хорошо, я скоро.

   1.4.3 Уроки грамоты с министром Шеном

   Он ушёл, она быстро вымыла посуду, перебирая в памяти его рассказ и пытаясь представить Эйнис пятнадцатилетней. Не получалось, она казалась слишком прямолинейной и наглой для такого дела. Минуту спустя Вера поймала себя на том, что завидует блондинистой шпионке.

   «Кто б меня так опекал... Как он сказал? Всё позволял, сам учил капризничать, подчёркивал её особое положение. М-да, нам так не жить.»

   Она вытерла руки и пошла в библиотеку, захватив две чашки воды. Министр сидел за столом, перебирая бумаги, которых успело скопиться довольно много, Вера поставила на угол стола одну чашку, вторую оставила себе и села на стул, молча наблюдая за хмурым министром. Бумаги на столе были исписаны буквами и иероглифами поровну, она предположила, что министр читает и то, и другое, завистливо вздохнула.

   «А я могу читать в этом грёбаном мире только "Максим"... Буду растягивать его, как ириску.»

   Министр заметил её вздох и поднял на Веронику вопросительный взгляд, она смущённо отмахнулась:

   – Смотрю и завидую. – Он непонимающе нахмурился и она пояснила, тронув кулон на шее: – Эта штука не помогает читать. Принесёте мне как-нибудь местный букварь?

   Он сочувственно поморщился:

   – Не поможет. Мыслеслов работает на основе смысловой составляющей речи, вне зависимости от языка, он переводит даже жесты глухонемых. Если вы выучите буквы и будете писать слова своего языка местными буквами, для местных они будут выглядеть тарабарщиной, как и местные слова для вас.

   – А иероглифы? – вздохнула Вера. – Они же означают целое слово, да?

   Он озадачено приподнял брови, медленно кивнул:

   – Да, чаще всего... Но они почти не используются в Карне, к тому же, их несколько десятков тысяч, у них строгие правила начертания и сложные законы смыслового взаимодействия внутри предложения. Даже цыньянцы учатся писать несколько лет, это сложно.

   – Я не тупая, – поморщилась Вера. – В моём мире мне приходилось заниматься гораздо более сложными вещами, чем запоминание картинок и правил речи.

   Он оторвался от бумаг, выпрямился и смерил её снисходительно-насмешливым взглядом с лёгким вызовом:

   – Вы хотите учиться цыньянской грамоте?

   – Да, – сложила руки на груди она. Он приподнял брови, ещё раз смерил её взглядом и указал глазами на одну из полок:

   – Букварь вон там.

   Она поднялась и пошла к полке, запрокинула голову:

   – Где?

   – Слева, большая красная книга.

   Вера поднялась на цыпочки и потянула на себя толстенный фолиант с окованными медью уголками, когда он перевалился через край полки, она чуть не уронила его на грудь, пришлось схватить двумя руками и прижать к себе. Короткий смешок министра за спиной дал понять, насколько забавно это выглядело, Вера с досадой сжала зубы и пошла к столу. Постаралась не бухнуть книгу на стол со всего маху, а положить аккуратно, что под насмешливым взглядом министра Шена было довольно сложно. Выпрямилась, как будто принимая вызов, он усмехнулся и отодвинул свои бумаги, развернул книгу и открыл на первой странице:

   – Это цифры, от нуля до девяти.

   – Я сейчас, – она убежала в зал, порылась в сумке и вернулась с блокнотом и ручкой, – первый слева столбик?

   – Да, – он с интересом смотрел, как она делает пометки в блокноте, предложил: – Пишите прямо в книге, так будет проще.

   – Нельзя писать в книгах, – наставительно произнесла Вера, не отрываясь от блокнота. – Дальше?

   – Символ после цифры обозначает порядок — количество единиц, десятков, сотен и так далее до миллиона, больше — это «тьма», не путать с иероглифом «темнота». Хотя, вряд ли вы его хоть где-нибудь увидите. – Он водил пальцем по столбикам, потом взял карандаш и чистый лист, стал писать, по очереди указывая на символы в книге. – Например, три сотни, два десятка, пять единиц — триста двадцать пять. – Вера строчила в блокноте, потом глянула на его лист и нахмурилась:

   – Я думала, вы левша.

   – С чего вы взяли? – поднял брови он, она показала на студенческую мозоль на своём среднем пальце:

   – У вас такая на левой.

   – Я пишу обеими руками, – суховато ответил министр, Вера спрятала улыбку.

   «А наши психологи считают, что это приводит к психическим расстройствам...»

   – Столбики читаются слева направо, сверху вниз? – деловым тоном спросила она, он кивнул:

   – Да. Всё, если выучите цифры, покажу ещё что-нибудь.

   – «Если», – ироничным шёпотом перекривила Вера, и нормальным тоном добавила: – И на том спасибо. У вас были вопросы?

   – Да, – он заинтересованно посмотрел на её блокнот: – Можно?

   – Пожалуйста, – она отдала блокнот, щёлкнула ручкой и пошла относить на место букварь.

   – Это язык вашего мира?

   – Это пропись, – она вернулась за стол, – печатный шрифт немного другой.

   – Похоже на вязь восточных регионов Ридии, – задумчиво протянул он, возвращая блокнот. – Выглядит довольно сложно.

   Вера усмехнулась и призналась:

   – У меня мудрёный вычурный почерк творческого человека, это можно записать намного проще. – Взяла блокнот и написала два слова печатными буквами, развернула министру. – Сверху и снизу одно и то же.

   Он с интересом изучил и хмыкнул:

   – М-да. А ваше перо..?

   – Ручка, – улыбнулась Вера, протягивая её министру, – королю тоже понравилось.

   Министр взял, быстро осмотрел, разобрал до последней пружинки, собрал и вернул.

   – Вы сможете выручить за неё кучу денег.

   – Как только научусь писать кисточкой, – иронично улыбнулась Вера.

   – Удачи, – фыркнул министр. Придвинул пачку листов, посмотрел на часы и потёр висок, с сарказмом выдохнув: – Давайте всё же попробуем поработать, если вы позволите.

   Она молча кивнула и положила ладони перед собой на стол, изображая внимательного суриката. Министр бросил на неё короткий взгляд и фыркнул, покачал головой, взял карандаш:

   – Итак, госпожа Вероника. Во-первых, позвольте выразить вам благодарность от лица моего отдела. Благодаря вашей наблюдательности мы получили некоторую информацию, касающуюся контрабанды опасных веществ.

   – Пожалуйста, – невинно улыбнулась Вера. – А что такое «кий-лай»?

   Он бросил на неё недовольный взгляд, но ответил:

   – Сильный яд, вызывающий медленную и крайне некрасивую смерть, производится в провинции Сун Цыньянской Империи, запрещён ко ввозу во всех цивилизованных государствах. – Помолчал и добавил: – Потому что от него не существует противоядия.

   «Значит, я спасла вам жизнь, дорогой мой мороженый министр. Хоть бы спасибо сказали.»

   – Он бы не дотянулся, – сухо бросил министр. – Я знаю длину цепи.

   – Он себе кожу ободрал, – поморщилась Вера.

   – И всё равно не дотянулся, – жёстко отрезал он, она подняла руки:

   – Да как хотите. Я просто увидела его глаза и испугалась.

   – И что же вы увидели в его глазах? – как бы между прочим спросил министр, она поёжилась и тихо ответила:

   – Смерть. А ещё ненависть, отчаянье и безумие. – Вероника подняла глаза, уже собираясь спросить: «кто он вам?», но поймала хмурый взгляд министра и промолчала. Взяла воду, отпила и кивнула на листы в его руках: – Продолжим?

   – И вы больше ничего не спросите? – с сарказмом фыркнул он. – На вас не похоже.

   – Я не считаю себя вправе лезть в семейные дела, – с достоинством ответила Вера, – и не хочу вынуждать вас врать и выкручиваться, развлекая меня историями про слоников.

   Он дёрнул бровями, неприятно удивлённый, иронично произнёс:

   – И на том спасибо, – она изобразила сидячий поклон:

   – Обращайтесь.

   – Обязательно, – ехидно ответил он, взял бумаги и попытался изобразить сосредоточенность, но Вера почти читала в его глазах: «я профессионал, я могу взять себя в руки... я могу... я профессионал». Она поджала губы, сдерживая глупое хихиканье, но он заметил и укоризненно вздохнул:

   – С вами очень сложно работать.

   Вера сложила руки на столе и с тяжким вздохом кивнула:

   – Ладно, всё, я собралась и стала серьёзной, как кот на горшке. Спрашивайте.

   Он опять поджал губы, сдерживая улыбку, отложил бумаги и прямо посмотрел на Веру:

   – Проблема в том, что известных вопросов недостаточно. Понимаете, – он устало потёр переносицу и кивнул на пачку листов: – Это всё не относится к самому важному на данный момент делу. – Вера молчала, он откинулся на спинку стула и просто сказал: – Цыньянская Империя готовится к войне. В докладах агентов со всех провинций странное оживление, император-солнце ведёт себя подозрительно. – Он смерил взглядом напрягшуюся Веру и неохотно признался: – Похоже, я ошибался, утверждая, что войны не будет. Если исходить из того, что ваш Призыв заказал сам император-солнце, то там готовится что-то масштабное, что всколыхнёт не только Империю, но и её соседей, в частности, королевство Карн. Но это не похоже на обычные приготовления к войне. И для того, чтобы понять, что они замышляют, нам нужно, кроме прочего, понять одну важную вещь — чего хотел добиться правитель Тонг вашим Призывом?

   – И как это узнать? – настороженно спросила Вера.

   – Видите ли, госпожа Вероника, – он покопался в листах и вытащил один, – у Ритуала Призыва есть несколько условий. Самое главное — ритуал должны проводить двое, сильная шаманка и человек. Личность шаманки значения не имеет, а вот человека нужно выбирать очень тщательно. Потому что человек — якорь, от которого зависит, кого именно призовут Древние Боги. Этот человек должен очень сильно чего-то захотеть, сосредоточиться на своём главном желании и попросить богов дать ему Призванного, который это желание воплотит в жизнь. Так как император поручил именно Тонгу участвовать, то желания Тонга — это желания императора. До императора добраться практически невозможно, Тонга мы, благодаря вам, уже не допросим, но есть возможность получить неизвестные переменные уравнения через известные величины — через вас. – Он посмотрел на неё внимательным, препарирующим взглядом, Вера почувствовала неприятные мурашки между лопатками. Министр опёрся о стол, глядя в её глаза: – Вы — ответ на его вопрос, решение его задачи, если мы разберёмся в том, что вы собой представляете, то поймём, чего планировал достичь император через призму желаний Тонга.

   – А они всегда получают то, что хотят? – нахмурилась Вера. – Просто, судя по его реакции, он был мной страшно недоволен.

   – Как правильно выразился его величество, Тонг никем не бывал доволен, – поморщился министр. – И да, Призванный всегда полностью соответствует запросу. Но, – он кривовато ухмыльнулся, смеривая Веру взглядом, – ритуал учитывает все желания призывающего, абсолютно все, даже тайные и не относящиеся к делу. Ваш пол и внешность можно объяснить очень просто — Тонг очень любил женщин, у него больше десятка наложниц. А вы... – он ещё раз с видимым раздражением смерил её взглядом, напомнив ей тот день, когда они впервые встретились, – вы, простите, представляете собой воплощение его эротических фантазий. Чёрные волосы, светлая кожа, большие глаза — это идеал красоты у цыньянцев, а детали фигуры — личная прихоть Тонга, достаточно посмотреть на его гарем, чтобы это понять – там все такие, как вы.

   Вера под его взглядом сутулилась всё сильнее и всё сильнее не понимала его раздражения.

   «Моя красота частенько доставляла проблемы, но почему она так раздражает лично вас? Красивые девочки обижали вас в детстве?»

   Он замолчал и потёр лицо, как будто сам понял, что говорит слишком грубо. Нервным жестом взял бумажку, тут же положил и куда спокойнее сказал:

   – Но всё вышесказанное не отменяет основной идеи. Пятьдесят лет назад был один случай, – он чуть расслабился и Вера тоже выдохнула, – один великий учёный, маг-изобретатель, тоже провёл Ритуал Призыва, тогда он не был запрещён. Его звали Висар-аль-Зафир, он жил и работал в Ридии, ему было почти пятьдесят и на тот момент он уже был великим. Он открыл явление остановки времени, изобрёл нагреватели и охладители, лампы освещения, – он указал глазами на потолок и Вера тоже запрокинула голову. – У него было больше трёх тысяч патентов на самые разные приборы, заклинания и вещества, но однажды у него... случилось что-то, вроде кризиса. Он перестал изобретать. Ему хватало денег и уважения, но он, как истинный учёный, видел смысл жизни в работе, и лишившись прогресса, впал в отчаяние. И решил призвать себе в помощники учёного из другого мира, чтобы подстегнуть прогресс. Нашёл сильную шаманку, провёл ритуал, – министр иронично развёл руками, – и получил молодую женщину, которая выглядела практически точной копией его давно умершей жены.

   Вера округлила глаза:

   – То есть, ритуал распознал его тайные желания?

   – Да, – кивнул министр. – Господин Висар очень любил жену, а когда она погибла, он чуть не умер от тоски, но его спасла работа. И когда Призванная оказалась так похожа на покойную жену, изобретатель забросил научные труды и изо всех сил попытался обаять эту женщину. – Он приподнял бровь со смесью уважения и скепсиса, – у него получилось. Он женился на Призванной, но пообщавшись с ней какое-то время, с восторгом узнал, что она интересуется его работой и что в своём мире она занималась похожими научными изысканиями. Они стали работать вместе и подарили миру ещё десяток удивительных изобретений.

   – То есть, несмотря на внешность из тайных желаний, она всё-таки соответствовала его запросу, – прищурилась Вера. – И что, она одна из «удачных» призванных?

   – К сожалению, нет, – отвёл глаза министр. – Она прожила в этом мире всего полгода, а потом они с мужем провели какой-то научный эксперимент, в результате которого их дом и лаборатория взорвались, оставив после себя огромную воронку.

   Вера поёжилась и обхватила себя за плечи, министр отмахнулся:

   – Ладно, это не относится к делу. Главное, я хочу, чтобы вы поняли — то, что Тонг был вами якобы недоволен, ничего не значит. Он попытался вас похитить, как только появилась возможность, вы были ему нужны, и не только из-за внешности. А из-за чего — это, я надеюсь, расскажете мне вы.

   – Он хотел править миром, – тихо сказала Вероника, министр поморщился:

   – У меня есть практически дословный текст вашего с ним разговора, в двух экземплярах, – он взял несколько листов и небрежно отбросил. – Из этого разговора ясно, что эту мысль ему подбросили вы сами.

   – В смысле «дословный»? – недоверчиво нахмурилась Вера, – часовые что, стенографировали?

   – Конечно, нет, – с сарказмом глянул на неё министр. – Есть способы заставить человека вспомнить абсолютно всё, что он слышал, даже если в тот момент он не прислушивался. Не отвлекайтесь, мы говорили о том, чего хотел от вас сам Тонг, а не что вы ему предлагали.

   – Я говорю вам, – уже начиная нервничать, выдохнула Вера, – он хотел править миром. Он пил со мной «за наши будущие победы», а потом, когда я заметила его интерес к моему телу и попыталась прощупать почву по другим направлениям, он среагировал на фразу «правитель мира» как... – она глубоко вдохнула, развела руками, – это его идея-фикс, сверхзадача. У него были такие глаза, вы бы видели! Он как будто обезумел. Схватил меня и смотрел, как... как на ядерную боеголовку! Сказал, что меня послали ему боги, чтобы дать ему силу, способную бросить мир к его ногам.

   Министр нахмурился и быстро перебрал листочки, взял два, стал читать своим самым ядовитым саркастичным тоном:

   – Ну да. Знание об искусстве войны... перевернуть мир... изменить мир... мёртвые змеи, всякие щенки... забавность... опять вопрос по поводу «править миром», – он криво усмехнулся, – на который вы ответили так, что его покинули остатки разума, точно как бедного блаженного Эрика.

   – Эрик придумал себе таинственную незнакомку и поверил в неё, – нервно отмахнулась Вероника, – а Тонгу я ответила то, что он очень хотел услышать. Ему не нужны союзники или советники, ему нужна абсолютная власть и беспрекословное подчинение.

   – И чтобы вы от него ничего не скрывали, – неохотно продолжил министр, переворачивая страницу, – и периодически... хм, удивляли. «Демоница». – Он бросил листок и поднял на Веру недоумевающий взгляд, полушёпотом выдохнул: – Как?! Он такой хитрый, прожжённый и битый жизнью сотни раз, как он на это повёлся, я ума не приложу!

   Вера криво улыбнулась и протянула руку:

   – Показать?

   Он поморщился:

   – Спасибо, я воздержусь. – Угрюмо нахмурился и взял следующий листок. – Значит, он хотел весь мир.

   – Именно.

   – И вы должны помочь ему получить его. – Он поднял взгляд, изучающе смерил её от макушки до пояса и спросил с насмешливой иронией: – Ну и, госпожа Вероника, как вы планируете захватить мир? С помощью эротического массажа и личного обаяния?

   Она бросила на него раздражённый взгляд и поморщилась:

   – Я не военный, я ювелир. Моё первое образование — электроснабжение горнодобывающих предприятий, второе — компьютерный дизайн. Я увлекаюсь пешим туризмом, музыкой и кулинарией, люблю играть в компьютерные игрушки и дарить подарки. – Она глубоко вдохнула и сжала пальцами виски, – и я понятия не имею, что из этого должно было помочь покойному Тонгу завоевать мир.

   Министр тоже глубоко вдохнул и отодвинул все бумаги горой на край стола, взял чистый лист и быстро написал пару строк, постучал карандашом по столу и спросил:

   – Что такое компьютер?

   – Вычислительная машина, – Вероника крепко зажмурилась, чувствуя как начинает болеть голова, морально готовясь объяснять. – Такой электрический прибор, многофункциональный и сверхточный. Вроде как... искусственный разум, который всё помнит и никогда не ошибается, люди создали его для того, чтобы переложить на него часть монотонной и кропотливой работы по расчёту и проектированию, управлению механизмами, – она потёрла висок и пожала плечами, – ну и для развлечения.

   Министр что-то быстро писал, потом поднял на Веру внимательный взгляд, в котором читалось: «дальше». Она умоляющим жестом подняла ладони:

   – Не смотрите на меня так, это невероятно сложный прибор, я не смогу его построить при своём образовании, да и никто не сможет. Для его создания нужна толпа специалистов очень узкого профиля и производственные мощности, которых не найти в мире, где ездят на лошадях. Можете забыть, это бесперспективная идея.

   Он дописал ещё пару слов и скептически поджал губы:

   – И на чём же ездят в вашем мире?

   – На машинах. Сейчас покажу, – она встала и пошла в зал.

   «В журнале обязательно должна быть реклама какой-нибудь очередной ультрамодной мужской бибики.»

   Реклама была на первом же развороте. Вера вернулась в библиотеку и положила на стол журнал, повернув его заинтересованному министру:

   – На вот таких машинах у нас ездят. Вот сюда в кресла садятся, здесь двигатель внутреннего сгорания, работающий на топливе из нефти, он приводит в движение колёса и она едет с охренительной скоростью. – Вероника бросила понимающий, чуть насмешливый взгляд на очарованного министра, рассматривающего машину с истинно мужским благоговением. Чуть улыбнулась и добавила: – Это вариант личной машины, на семью, есть ещё побольше, грузовые и пассажирские, в них можно впихнуть человек пятьдесят.

   Министр оторвал задумчиво-мечтательный взгляд от страницы.

   – А эту машину вы построить сможете?

   – Ну, теоретически... – потёрла шею Вера, – при наличии команды опытных технарей, литейного цеха, токарных станков, сварочного аппарата с расходниками и источника его питания, определённых синтетических материалов... и хорошего запаса времени на пробы и ошибки — может быть. Но то, что получится в результате, всё равно не будет впечатлять. Понадобятся ещё долгие годы, чтобы отточить технологию и поставить на поток, к тому же...

   Её перебил звук, привычный, но казавшийся невероятным здесь и сейчас — вибро-вызов лежащего в сумке телефона.

   – Что это? – насторожился министр, Вера выпрямилась и забрала журнал:

   – Это у меня, всё в порядке.

   Вернула журнал в пакет, открыла сумку, достала телефон и криво усмехнулась — на экране светилась напоминалка с фоткой брата и надписью: «Распродажа в Ерёмке».

   – Что это?

   За спиной Веры материализовался заинтригованный министр, уже заглядывающий через плечо и не забывший прихватить пачку листов и карандаш. Она нажала отмену и обернулась, невесело вздохнула, кивнула на диван:

   – Садитесь, покажу. Всё равно он скоро сдохнет и никто уже ничего не увидит.

   Министр сел, Вера отодвинула сумку и села рядом, нажала кнопку запуска — судя по всему, телефон отключился, но напоминалка заставила его на минутку восстать из мёртвых. Когда загрузка закончилась, её догадка подтвердилась — два процента батареи.

   – Телефон, – печально вздохнула Вера, открывая контакты, – разновидность компьютера, кстати. Через него можно разговаривать с другими людьми, у которых тоже такой есть. – Она движением пальца пролистала список, клацнула на фотку брата. – Это мой брат, если нажать сюда, он услышит звонок и возьмёт свой телефон, с ним можно будет поговорить, – она иронично подняла брови, – если тут внезапно возникнут вышки связи и собственно, брат. Ещё можно фотографировать, – она включила камеру и щёлкнула камин, открыла фотку, министр приподнял брови:

   – Впечатляет.

   – Угу, – ещё печальнее вздохнула Вера, телефон пикнул и отключился, она бросила его на колени. – Всё, кина не будет, электричество кончилось и вряд ли я где-нибудь здесь его найду.

   – У нас есть электричество, – с лёгкой насмешкой сказал министр и настала очередь Веры впечатляться:

   – Да?

   – Да, – он положил пачку листов на колени и быстро написал несколько строчек, выпрямился и посмотрел на Веру. – Последний Призванный дал Карну эту технологию, но её признали бесперспективной и отказались от неё.

   – Электричество признали бесперспективным? – поражённо округлила глаза Вера. – В мире, где ездят на лошадях? Ну вы даёте! Почему?

   – Низкая экономическая эффективность, – пожал плечами министр. – Большие первоначальные расходы на строительство, большие затраты топлива, которого, кстати, в Карне довольно мало. Магия выгоднее, к тому же, на тот момент магическая наука активно развивалась, во многом благодаря усилиям господина Висара, обеих его жён и десятка учеников, которые пророчили ещё более радужные перспективы. Электричество не стали развивать, но есть несколько групп при разных академиях наук, которые продолжают его изучать в надежде как-то применить в связке с магией. Дайте мне необходимые параметры и я распоряжусь, чтобы вам собрали источник питания.

   – Круто, – немного повеселела Вера, сняла крышку телефона и вытащила батарею, продиктовала параметры и начертила расположение контактов, потом вспомнила: – Ой, у меня же ещё один есть! – Опять полезла в сумку, стала вытряхивать вещи в поисках второго телефона.

   – Зачем вам два? – министр заинтересованно наблюдал за растущей горой вещей, Вероника задумалась над ответом, не прекращая копаться:

   – Долго объяснять. Из-за прогресса и конкуренции производителей. О, вот. – Она достала старый мобильник и разблокировала, – этот ещё не сел.

   Посмотрела на министра, министр озадаченно смотрел на венчающую гору вещей мягкую игрушку размером с ладонь:

   – Что это?

   – Игрушка, – со смесью смущения и иронии усмехнулась Вера, – возьмите, поиграйтесь. Нажмите на пузико, она вам споёт.

   Он взял игрушку, Вера стала закидывать вещи обратно в сумку, краем глаза наблюдая за министром.

   – Как называется это животное? – озадаченно вертя игрушку в руках, поинтересовался министр, Вера хихикнула:

   – Стич. Нет такого животного, его придумали художники и нарисовали про него мультик, а потом выпустили игрушки.

   – Что такое мультик?

   – Движущиеся картинки, для развлечения. Зарядится телефон — покажу, там есть.

   – Хорошо, – он всё-таки решился нажать на круглое пузо Стича, внимательно послушал механический голос, произносящий: «Я люблю тебя, дай обниму!» и бросил на Веру недоумевающий взгляд: – Что он сказал?

   Вера прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и повторила. Он с ещё большим недоумением смерил взглядом Веру, Стича и сумку.

   – Зачем вы его с собой носите?

   – Так получилось, – смутилась Вероника. – В тот день, когда меня сюда переместили, я пошла на рынок и встретила там подружку. Мы погуляли по рядам и я увидела этого чудика, – она кивнула на игрушку. – Ну, пощупала и на место положила, он дорогой, а я уже не маленькая, чтобы покупать себе игрушки. А Милка, моя подружка, через время отошла типа по делам и купила его. – Вера чуть улыбнулась, пожала плечами, – и подарила мне. Она иногда делает забавные глупости.

   – Милка, – повторил министр, – это за неё вы приняли Эйнис в бреду?

   – Да.

   – А почему именно она? Они похожи?

   – Разве что цветом волос, – мотнула головой Вера. – Нет, скорее из-за того, что я уже так просыпалась — мне плохо, я в постели, а на полу сидит Милка. – Министр заинтересованно молчал и Вера продолжила: – Мы тогда жили вдвоём с ней, я заболела, а она со мной сидела. Ей надо было на работу, но она бегала каждый час с работы домой меня проверять, – Вера смущённо улыбнулась, – она боялась, что я умру, у меня температура была высокая.

   – Хорошая подруга, – уважительно приподнял брови министр, Вера кивнула и взяла из его рук игрушку.

   – Лучшая. Я её помню, сколько себя помню, мы всегда были вместе. Разъехались три года назад, когда... она стала жить с парнем.

   – Вышла замуж? – переспросил министр, Вера качнула головой и улыбнулась:

   – У нас не выходят замуж, если хотят с кем-то повстречаться или пожить вместе. Свадьба — это если уже всё серьёзно и в планах дети.

   – Странный мир, – потёр бровь министр, посмотрел на часы и вздохнул: – И опять мы почти ничего не выяснили по делу. Ладно, уже поздно, ложитесь спать, увидимся завтра ближе к вечеру.

   – Хорошо. – Она встала его проводить, но на пороге библиотеки он остановился и она чуть не врезалась в его спину. Вытянув шею, Вероника заглянула в комнату через его плечо — на диванчике сидел с книжкой король и обворожительно улыбался.

   1.4.4 Уроки экономики с королём

   – Добрый вечер, господин мой любимый министр, госпожа Вероника, как поживаете, как ваше здоровье?

   Она набрала воздуха чтобы ответить, но министр успел раньше:

   – Что вы здесь делаете? – Его голос был таким обвиняющим, как будто король нарушил закон.

   – Пришёл проведать доброго друга, конечно, – ещё шире улыбнулся король. – Вы ведь уже уходите, не так ли?

   – Именно так, – холодно бросил министр, всё-таки вошёл и стал собирать бумаги со стола. – Но это не значит, что вы можете сюда приходить.

   – Ну почему же нет? – вздохнул король, встал и любезно протянул руку Вере: – Госпожа Вероника, как вы?

   – Уже в порядке, – улыбнулась она, мягко пожимая его руку и быстро забирая, чтобы он не вздумал её поцеловать. – Спасибо, обо мне позаботились.

   – Приятно слышать. А я принёс вам подарок, – он кивнул на стоящую на диванчике корзину, накрытую полотенцем. – Слышал, вы любите чай?

   – Люблю, – обрадовалась Вера, интригующе улыбнулась, – но сегодня угощаю я. Слышала, вы ценитель?

   – О, да! – рассмеялся он, бросил немного жалостливый взгляд на всё больше напрягающегося министра: – Господин министр, не присоединитесь?

   – У меня много работы, – сухо бросил он, выпрямляясь и глядя на часы, – не хочу мешать вашему дружескому общению. Не утомляйте госпожу Веронику, она только поправилась.

   – Уж сильнее вас точно не утомлю, – съехидничал король, – спокойной ночи.

   – Счастливо, – пробурчал министр, обходя стол, потом всё-таки взял себя в руки и убрал с лица раздражение, слегка поклонился Веронике и максимально спокойно сказал: – Не переутомляйтесь. До завтра.

   – До завтра, – слабо улыбнулась она и проводила его спину смущённым взглядом до стены. Чуть виновато посмотрела на короля и шёпотом спросила: – Чего он? Вы с ним что-то не поделили?

   – Твоё драгоценное внимание, – шутливо понизил голос король, она улыбнулась, он выпрямился и упёр руки в бока: – По столице гуляют слухи, что здешняя кухня чудо как хороша.

   – Можешь их проверить, – сделала приглашающий жест Вера, – прошу. Могу подать в гостиную, э... – она наморщила лоб и развела руками, – если найду столик на колёсиках.

   – А, обойдусь, – отмахнулся король, – я не привередливый.

   – Странно для короля, – подняла брови Вера, он развёл руками:

   – А я странный король. Изволю сегодня ужинать на кухне.

   – Это ты правильно изволишь, – шутливо нахмурилась Вера, – прямо мудро.

   – Я сегодня ужас какой мудрый! – протянул король, вздохнул и потёр лоб, – единственное, моей мудрости не хватило, чтобы прийти после того, как мой любимый министр уйдёт. Было бы меньше проблем.

   – А серьёзно, чего он так против, чтобы ты сюда ходил?

   – Он за меня боится, – вздохнул король, – у меня нет наследников, если я изволю скопытиться, Карн ждут смутные времена. Его бы воля, он бы меня запер в подвале и круглосуточно охранял.

   – А что здесь опасного? – развела руками Вера, король улыбнулся:

   – Ты, друг мой. Только ты.

   – Я?! – она округлила глаза, король кивнул, невесело поджал губы:

   – Он тебе не рассказал, конечно же, да? – Она озадаченно замотала головой, король вздохнул: – Ладно, я расскажу. Давай корми меня, а потом посидим с чайком у камина, сто лет не сидел у камина.

   – А я никогда не сидела, – развела руками Вера, включила плиту. – Жареная картошка и салат?

   – Отличный план, наше вам монаршее одобрение, – кивнул король, ставя свою корзинку на стол. – А это тебе, булочки из дворцовой пекарни и чаёк. Вот этот из Четырёх Провинций, этот из Ридии, эти два из Маялу, мои любимые, и этот травяной от северных соседей, на любителя, если честно, но я взял для полноты географии, попробуешь, вдруг понравится.

   – Спасибо громадное, – серьёзно кивнула Вера. – Мой чаёк из Китая, это такая тёплая страна, в которой живут люди с глазами как у ваших цыньянцев, только не такие смуглые и скулы пошире.

   – В твоём мире много рас? – заинтересованно сложил руки под подбородком король, она поставила перед ним тарелку и кивнула:

   – Дофига. Основные — европеоиды, как я; негры, чернокожие и кудрявые; азиаты, вроде цыньянцев. И ещё пара десятков тех, кто чуть отличается — народы крайнего севера, всяких островов, есть люди с красноватой кожей, есть с цыньянскими скулами и большими глазами, очень красивые... Ой, много всяких. А у вас?

   – Карнцы как я, – подхватил король, – цыньянцев ты видела. На севере громадные и очень волосатые, брови у них, – он зажал вилку зубами и показал удивлённого Брежнева, – бороды такие, как веник. Но зато женщины у них очень даже, такие, – король хитро улыбнулся и обвёл в воздухе крутобёдрый силуэт. – На севере Карна много смешанных браков, туда северцы ездят как к себе домой, там зона беспошлинной торговли. – Он сделал паузу на пожевать и продолжил: – Там каждый год как ни праздники, так ярмарка невест. Кто ещё... В Ридии люди с коричневой кожей, ещё темнее цыньянцев, у них большие выпуклые глаза и такая специфическая форма носа, узкая переносица и широкие ноздри, с непривычки странно, но когда вокруг все такие, можно привыкнуть. На юго-востоке ридийская провинция Маялу, там смешались цыньянцы и ридийцы, получилось что-то такое смуглое и с большими миндалевидными глазами, в остальном как повезёт, но чаще всего симпатично. Худые они только очень, – он поёжился, – прям очень-очень. Ну и всё. В легендах есть упоминания о расе белокожих и беловолосых людей, но они затонули вместе со своим континентом.

   – Ясно, – Вера подпёрла подбородок ладонью и улыбнулась, наблюдая, как он выскребает тарелку. – Расскажи ещё про Карн. Чем живёте, что любите?

   – Живём земледелием в основном. – Он отдал ей тарелку: – Фух, не соврали, вкуснятина, спасибо. Ставь чаёк и пойдём к камину.

   – Пожалуйста, обращайтесь. – Вера забрала тарелку и поставила чайник, король продолжил:

   – Чем ещё живём... Камень продаём, у нас горы гранитные, есть хороший красивый мрамор, известняк, песчаник, всякие сланцы для местных нужд. Есть поделочные и полудрагоценные в горах, но мы их почти не разрабатываем, нам Ридия торговлю портит — у них больше, лучше и дешевле. Есть немножко угля, хватает и себе, и на продажу, по чуть-чуть железа, меди, глины, песка — но это всё для себя, для кухонно-огородных нужд. Хорошее железо надо покупать у северцев, у них все покупают. Зато у нас много архита, – король улыбнулся с такой гордостью, что Вера посчитала нужным переспросить:

   – Это что?

   – Вода кипит, – король указал глазами на плиту, Вера встала заварить чай, он продолжил: – Архит — минерал, накапливающий магическую энергию. Синенький такой, в горах залегает, иногда на больших глубинах, шахты роем ради него. Он есть во всех приборах, в которых есть магия, – он поднял глаза к потолку: – Светильники, холодильники, печка, отпугиватель насекомых, что угодно. На нём практически держится наша экономика, у него себестоимость как у мраморной крошки, а экспортные цены мы ломим какие хотим. Правда, в Ридии его тоже добывают, но гораздо меньше, им самим иногда не хватает. – Король хитро улыбнулся: – Но там умный падишах, понимающий слово «прибыль», мы столковались и фиксируем общую цену на континенте каждый сезон, сами не в проигрыше, плюс узкоглазых стрижём, как овец. – Он доверительно понизил голос и приложил ладонь ко рту: – А северным братьям я подписываю периодически «помощь в связи со стихийным бедствием» целыми караванами и за гроши. У них там что ни зима, так стихийное бедствие. Ридия пока глотает это, – он пожал плечами, – возмутится — придумаем что-нибудь другое, не в первый раз.

   Вера уважительно покивала и вздохнула:

   – Да, вам попроще. У нас сверхдержавы грызутся за каждую копейку, а мелкие государства вынуждены прогибаться и ждать милостей и ресурсов.

   – Сложная территориальная политика? – нахмурился король, Вера безнадёжно махнула рукой:

   – Ой, сплошная ложь и провокация, не хочу даже говорить о ней. Чай готов, идём к камину? Только я его разжигать не умею.

   – Я умею, – король поднялся и поддёрнул рукава, – пойду сделаю, а ты неси чай и корзинку.

   Она кивнула и стала собирать поднос, он ушёл, зашелестел в гостиной, через время там весело затрещало пламя и погасли лампы на потолке, когда Вера вошла с подносом в руках и корзинкой на локте, король включал тусклые бра на стене напротив камина и между окнами, получился приятный полумрак, она улыбнулась:

   – Уютненько.

   – Ещё бы, – фыркнул король, придвигая кресло ближе к столику и усаживаясь, – эта квартира была частью элитного коттеджа для важных и секретных гостей моего величества. А потом мой любимый министр создал свой отдел и загрёб себе все пять «гостевых» квартир, аргументировав это тем, что они по современным стандартам уже не элитные, и вообще, ему нужнее, а я себе куплю новые.

   – Я смотрю, он со всеми просто милашка, – иронично фыркнула Вера, король рассмеялся:

   – Он умеет быть убедительным, этого у него не отнимешь.

   – Умеет. – Вероника взяла чашку и потянула носом, прикрывая глаза, король печально усмехнулся и тоже взял свою, понюхал:

   – Интересный аромат. Похож на цыньянский высокогорный, с примесью... хм, цветов. – Он бросил взгляд на каминную полку и чуть улыбнулся: – Милый мой друг, скажи мне одну вещь — кто в этом мире умудрился проникнуться к тебе столь дорогостоящими тёплыми чувствами за такой короткий срок?

   Она поморщилась и отвернулась, нервно выдохнула:

   – Один парень. Случайно увидел меня в обтягивающем комбинезончике и вообразил себе роковую страсть. Я даже не помню как он выглядел, если честно.

   – Женщины, – иронично покачал головой король, отпил чая, посмаковал и улыбнулся: – И что ты ответила бедняге?

   – Ему за меня твой любимый министр заполярья ответил, – буркнула Вера. – И почему-то мне кажется, что после его ответа у парня выработалась стойкая аллергия и на цветы, и на женщин.

   Король тихо рассмеялся, качнул головой:

   – Шен в своём стиле. – Отпил чая и замолчал с задумчивой улыбкой, Вера поинтересовалась:

   – А почему ты зовёшь его «любимым министром»?

   – Потому что он министр, – хохотнул король, повёл бровями и развёл руками, – и потому что я его жуть как люблю! – Вероника широко улыбнулась, король кивнул и уже серьёзно ответил: – Мы дружили в детстве. А потом меня короновали и понеслась такая карусель, что я просто захлёбывался в новых обязанностях и шагу не мог ступить без отряда охраны. А Шен уехал за границу учиться. – Георг приподнял плечи и на секунду поджал губы, виновато понизив голос: – Я думал, что он на меня в обиде за то, что я перестал уделять ему время, было стыдно. Прошло время, я немножко разгрёбся с государственными делами, попытался его найти, но Шен к тому времени уже столько раз переехал, что письма терялись. А потом он вернулся, – король отпил чая, поёжился, поднял глаза и Вера увидела в них грусть. – Он сильно изменился. Стал холодным, грубым и безжалостным, научился врать и использовать людей, как вещи. Я пытался с ним общаться, звал на государственную службу, но он отказывался. – Король ухмыльнулся и с недоумением приподнял плечи, – а потом я узнал, что он поступил на госслужбу сам, через старого знакомого в министерстве внутренних дел, обычным рядовым следователем. Я с ним встретился и попытался поговорить, выяснить чего он хочет, предложить помощь, – он опять развёл руками, виновато улыбнулся, – я хотел его купить. Позор мне. – Невесело усмехнулся и отпил чая, посмотрел в камин, – его дружба не продаётся, мне давно следовало это понять.

   – Но как-то же он стал министром? – тихо спросила Вера, король кивнул:

   – Он создал свой отдел при управлении разведки, настолько засекреченный, что у него даже названия нет, сначала называли «новый отдел», потом стали звать отделом Шена. – Король изобразил священный трепет: – Очень эффективный отдел. Очень. Шен гений, в этом очень скоро убедились все, кто знал о его работе, – Георг косо улыбнулся, – на самом деле, это довольно мало людей. Особенность его спецгрупп — незаметность, в некоторых случаях это просто бесценно. Правда, немного пугающе, – король в шутку передёрнул плечами, – методы его отдела вызывают шок и трепет. – Он помолчал и довольно прищурился: – По большей части, у врагов. Но и у друзей тоже.

   – Что за методы? – осторожно поинтересовалась Вера, забираясь в кресло с ногами, король гордо выпрямился, как ветеран, собирающийся рассказывать свою любимую фронтовую историю.

   – Его отдел занимается шпионажем, – он закатил глаза и передразнил: – «Контролем», как он это называет. Агенты внедряются во всякие организации, требующие надзора, или туда, где нужно достать информацию для расследования по подозрениям в махинациях, уклонении от налогов, торговле запрещёнными товарами, плюс всякий другой криминал, – он поднял руки, как будто сдаваясь, – подробностей даже я не знаю. Добытую информацию обрабатывают аналитики разведуправления, там проводятся расследования и иногда даже суды, – король немного опасно ухмыльнулся, – без оповещения подсудимых, разумеется — в Карне с преступниками не церемонятся. Приговор вручается Шену, он принимает решение о том, как лучше привести его в исполнение, и отправляет одну из своих спецгрупп.

   Вера поёжилась от холодных мурашек при воспоминании о том, как деловито министр Шен шнуровал комбинезон и как бесстрастно потом вытирал кровь и мозги с метательных ножей.

   «Мы их всех убили, они преступники.»

   Король заметил выражение её лица и плотоядно улыбнулся:

   – Да, мой любимый министр — тот ещё призрак. Его спецгруппы бесшумно приходят, делают работу и исчезают, а в утренних газетах печатается статья, где подробно расписывается, кто и за что этой ночью был казнён. Представляешь, вчера ты ушла с работы и всё там было в порядке, а утром приходишь — контора закрыта и на двери газета с сообщением, что твой проворовавшийся начальник этой ночью казнён в своей постели, его бухгалтер — прямо за рабочим столом, их партнёры тоже выловлены по одному и всем уже крышка. Счета арестованы, собственность фирмы переходит в казну, сотрудникам