Оглавление
АННОТАЦИЯ
Ноэл Лотнер - молодой маг-инквизитор, в ходе стажировки попадает в поместье древнего вампирского рода. Его официальная задача - опись имущества, а не официальная - не спускать глаз с сына хозяина поместья, Этьена Вернье, пожизненно лишенного прав и наследства, измученного в инквизиторских застенках мальчишки-вампира, явно замыслившего какую-то пакость. Однако с первого же дня стажировки в поместье начинают твориться странные вещи: кто-то следит за стажерами, прерывает связь с внешним миром и одно за другим совершает убийства. Естественно, подозрение падает на Вернье. Но что если он сам - не более чем пешка в чьем-то хитроумном плане?
Этот роман был предшественником «Восхождения», так сказать, разминкой, первой попыткой описать задуманную историю и отношения. Поэтому в нем встречаются места, и даже герои, позже перекочевавшие в «Восхождение». В частности, призрак поместья Гринхиллз – Самаил – впервые появляется в этом романе, а затем получает более серьезную роль и перерождается в Мефисто.
ПРОЛОГ
Площадь Мерлина в магической, недоступной для людей, части Лондона после полуночи выглядела пустынно и зловеще. Продрогшие на ветру деревья обрамляли фасад и левое крыло дома Отверженных – мрачное трехэтажное каменное здание с черными глазницами окон и красной черепичной крышей. Фонари вдоль тротуара светились тусклыми, размытыми туманом огоньками. Художники, гончары, торговцы зельями и амулетами давным-давно разошлись, тишину нарушало лишь надрывное гудение проводов.
И глухой стук каблуков по брусчатке.
Подняв воротник стойкой, чуть ссутулившись и засунув руки в карманы серого драпового пальто, человек уверенной походкой пересек площадь. Жидкое голубоватое лунное сияние струилось по его фигуре; влажные волосы торчали иголками.
Едва достигнув тротуара перед домом Отверженных, он остановился. Упругая, черная сила уперлась в грудь. Руки в карманах непроизвольно сжались в кулаки, а на скулах заходили желваки. Потекли минуты, и каждая все стремительнее, все беспощаднее обличала застывшего на площади человека, очерчивала, прорисовывала его контуры на фоне унылой ночи точными и резкими, как взмахи ножа, штрихами. Вырезала его, выдирала из тумана и обнажала перед колючими, цепкими глазами-окнами старинного дома.
- Барьер, – процедил парень сквозь зубы. – Твари защищаются. Значит, им действительно есть что скрывать. Или кого.
С непроницаемым выражением лица вынув руки из карманов, он снял кожаные перчатки. Начертил в воздухе окружность и легонько ткнул пальцем в ее воображаемый центр. По проступившему на миг барьеру разошлись круговые волны, и показалось, будто неприступные стены дрогнули, черная злоба в оконных проемах отшатнулась и дом – это вековое средоточие мрака и ужаса – превратился в самое обычное безликое строение: затхлость, ветхость, гниль, сырые подвалы и вой ветра в холодных каминных дымоходах.
Поднявшись на крыльцо, парень взялся за массивное чугунное кольцо и потянул его на себя. Дубовая дверь с ужасающим скрипом подалась. Из-за нее дохнуло таким лютым холодом, словно она выводила прямиком в Арктику.
Молодой человек шагнул внутрь.
- Эй, куда? – раздался вдруг наглый окрик, и из полумрака вынырнула фигура с белым изможденным лицом. Горящие красным глаза не оставили сомнений: вампир! Зрачки мгновенно расширились, губы округлились в идеально ровном "о".
- Ин... – выдавил он, выпучив глаза, открывая и закрывая рот, точно подавившись рыбной костью. – Инкви... зи...
- Вон отсюда, – приказал парень тихо и вкрадчиво, но его голос словно растекся по вестибюлю, заполнил его от стены до стены, от пола до потолка, продолжая вибрировать в ледяном воздухе даже после того, как воцарилось молчание.
Судя по гримасе ужаса, вампир не заставил бы себя упрашивать и испарился в ту же секунду, однако глаза молодого человека, медленно налившиеся зеленоватой желтизной, светящиеся в полумраке не хуже вампирских, приковывали к себе, гипнотизировали, не давали ни шагу ступить, ни шелохнуться.
- Я неясно выразился? – осведомился парень, изогнув бровь, и в тот же миг вампир опомнился. Захрипел, схватился одной рукой за горло, другой за голову, точно боясь, что та отвалится. Шумно, судорожно сглотнул – под кожей на жилистой шее дернулся кадык – и попятился. Дальше, дальше... Исчез он в мгновение ока: просто слился с густым чернильно-черным мраком под лестницей в конце вестибюля.
Хорошо, что не поднял шума. Значит, еще оставался шанс нагрянуть неожиданно и застать кровососов врасплох. Кривая усмешка исказила губы парня. Ее можно было бы принять за самодовольную, если бы лицо не казалось таким болезненно сосредоточенным.
Джон не хотел, чтобы он отправлялся на поиски, Джон собирался сам разобраться и с кровопийцами, и с инквизиторами в том числе. Но вряд ли у учителя получилось бы вот так запросто избавиться от первого попавшегося вампира.
Усмешка на лице молодого человека превратилась в горькую гримасу, точно он взял в рот что-то редкостно мерзкое и никак не мог решить: выплюнуть или проглотить. Ладно, хоть на что-то его способности сгодятся: приятно, что он него шарахаются не только люди, но и вампиры.
Быстро окинув взглядом пустой вестибюль, парень двинулся вперед к лестнице. Гулкое эхо шагов отражалось от потолка, каждое движение, каждый самый неуловимый звук отдавались в мертвой тишине оглушительным грохотом. Под ногами что-то хрустело: грязь или иней? А может, старые, полуистлевшие кости? Впрочем, откуда бы им здесь взяться? Вампиры не настолько глупы, чтобы выстилать собственную обитель костями трупов. А туда ли он вообще попал? Что ожидало его наверху? Нельзя было торопиться, чтобы не спугнуть и не спровоцировать тварей, но в то же время промедление могло стоить Айе жизни.
Имя отдалось в груди болезненным спазмом. Парень привалился плечом к стене и на мгновение прикрыл глаза. Нельзя было думать о мести. Нельзя было поддаваться безумию. Он все еще оставался человеком, несмотря ни на что – человеком! Пусть теперь это звучит смешно и нелепо. Он пытался подготовиться. Видит бог, несколько часов после ухода Джона не прошли даром! Столько сил было потрачено на то, чтобы взять себя в руки, столько уговоров, столько воззваний к собственному благоразумию было прокручено в голове – не сосчитать. Казалось, он успокоился, заговорил самого себя, заключил с собой сделку – не реагировать ни болезненно, ни раздраженно, ни гневно – никак. Отрешиться, что бы там ни скрывалось в глубине этого дома. Но теперь, когда ступеньки отсчитывали последние секунды, когда каждая приближала его к встрече с кровососами, все благочестивые мысли развеялись, как пепел под дуновением ветра. И тщательно возведенные вокруг себя стены дали трещину и засочились ненавистью – неизведанной доселе, такой, на какую он, казалось, и не был способен. Сердце забухало в груди, вмиг разросшись до неимоверных размеров, и заполнило собой черную пустоту, к которой он привык за последние недели. И стало больно... так нестерпимо, чудовищно больно, словно это переполненное горькой отравой ненависти и злости сердце могло вот-вот разорвать грудь и мокрым, мерзким черным комком шлепнуться прямо на ступеньки. Вот теперь он не был уверен, что не убьет. Даже если его догадка окажется ложной и Айя никогда не переступала порог дома Отверженных, сможет ли он сдержаться, зная, что кто-то из кровососов все-таки причастен к ее исчезновению?
Наконец, лестница закончилась. Парню показалось, он взобрался под самые небеса в какой-то бесконечно высокой башне.
Еще один холл. Пыльные, грязные окна в дальней стене. Жуткая многоярусная люстра с сотнями свечей грузно свисала с потолка. Три двери справа, три слева. Поворот налево у окна.
И тишина.
Молодой человек оцепенел, прислушиваясь, стискивая кожаные перчатки в кулаке. Пар от дыхания густыми белыми облачками срывался с приоткрытых губ. Рано или поздно вампиры почуют его, и тогда...
Не слишком легкие и вовсе не бесшумные шаги заставили парня отступить к стене и запихнуть перчатки в карман пальто. Неужели запах уже просочился на следующий этаж? Конечно, если бы он был обычным человеком, его заприметили бы еще с улицы, но он не человек.
Стоп. Если вампир шел, чтобы встретить его и, возможно, попытаться убить, то почему же он производит такой грохот? Идет, не таясь, не осторожничая. Значит, вряд ли это был посланник, и все еще можно было остаться незамеченным: перехватить, ударить, обезвредить…
Парень бросился к повороту и налетел на встречного прямо на углу. От столкновения его спасла только быстрота реакции и молниеносная скорость вампира, который в долю секунды умудрился отлететь к окну. Высокий, гибкий, изящный – у смертного в темном переулке не было бы ни малейшего шанса спастись от такого. Безупречно красивый, даже сейчас, на волоске от гибели, источающий томное, вязкое, лишающее воли обаяние – едва ли хоть одна женщина устояла бы перед его смертоносным притяжением.
Но хуже всего было то, что молодой человек знал его. И ожидал увидеть где угодно, только не здесь!
- Вернье, – вырвалось у него прежде, чем успел подумать.
- Лотнер, – растерянно проговорил вампир. Кажется, он был чем-то страшно расстроен. Бледный, с перекошенным от страха и страдания лицом, он метнул взгляд назад, на черный лестничный проем.
- Ты здесь... с ними... – мысли не желали складываться в слова.
- Ты ничего не знаешь, – быстро шепнул вампир.
- Где Айя?
Вернье вздрогнул.
- Все кончено, Лотнер. Я не смог… Я не хотел. Убирайся.
- Где Айя? – взревел инквизитор, в два шага сократив расстояние между ними. Руки взлетели, нацелившись на воротник рубашки, – вцепиться, встряхнуть, всю душу вытрясти! – но поймали лишь воздух спустя долю секунды после того, как вампир скользнул в сторону.
- Ты выдаешь себя с головой, – если бы Вернье не колотило от страха и потрясения, в его голосе можно было бы расслышать привычное насмешливое презрение. – Еще успеешь удрать, если поторопишься, я никому не скажу, что ты навещал нас.
- Айя в доме? – чуть спокойнее спросил Лотнер, оглянувшись. Он никак не мог понять, что же напугало... старого знакомого. В отличие от большинства кровососов Вернье никогда не боялся его настолько, чтобы удариться в панику.
- Если я скажу, уйдешь? Мне, в общем-то, плевать на тебя и твое племя, Лотнер, но...
- У тебя проблемы со своими? Что, голову оторвут, если узнают, что ты не прикончил меня сразу, как увидел?
Вернье скривился, как от зубной боли.
- Нет. Просто не хочу, чтобы ты достался кому-нибудь из... – он запнулся, будто в легких неожиданно кончился кислород, и кивнул на лестницу, – из них.
- И в чем тут подвох? Ты же не за меня трясешься.
- Много чести.
- Тогда?..
- Их много, ты один. И черт бы с тобой, будь ты человеком. Но маг, да еще инквизитор, – взгляд Вернье упал на сжатые кулаки собеседника, и в расширенных зрачках отразился ужас и голодное, плотоядное вожделение. – Не жирно ли им будет?
- Не понимаю.
- Это потому что ты тупой, – легко согласился вампир. – Добром говорю: уноси ноги.
- Последовать твоему примеру?
Вернье снова вздрогнул.
- У меня не было выбора, – глухо сказал он. – Я не убийца, Лотнер, я принимал зелье. Но отец заставил меня вылить его в раковину, и мне пришлось... стать таким, как они. Почувствовать голод. Но я не могу убить. Только не так...
- Убить, – эхом отозвался молодой инквизитор, пятясь к лестнице, ведущей наверх. – Значит, там, наверху, кого-то убили?
Вернье смотрел на него не мигая секунду, две, три – достаточно долго для того, чтобы прочесть в глазах ответ.
- Я найду тебя, тварь, слышишь? Беги, не беги – найду! – выдавил Лотнер сквозь зубы. – Как только разберусь с ними, приду за тобой.
- Я ни в чем не виноват! Я не смог их остановить…
- Ты был здесь, этого достаточно.
- Посмотрим, – выдохнул вампир.
Едва уловимый шелест одежды – и он испарился, оставив после себя лишь зловещую пустоту. И грохот сердца в груди, ставший болезненным, нестерпимым.
Лотнер развернулся к лестничному проему и понесся вверх, перепрыгивая через две ступеньки. Вампиры по-прежнему не подозревали о его приближении, а значит, в живых не останется никто.
ГЛАВА 1
Глядя на себя в зеркало, Ноэл Лотнер сам иногда поражался тому, что с ним делает магия. Пока еще изменения не слишком бросались в глаза, но люди – обычные люди: прохожие, соседи, случайные попутчики – уже реагировали. Их рассеянные взгляды, невзначай брошенные на него, часто прояснялись, сосредотачивались, цеплялись за какие-то мелочи в его облике и все никак не могли оторваться, и он был вынужден отворачиваться и поспешно уходить прочь. Не то чтобы он был для них чем-то опасен, просто проходя мимо, или они представляли угрозу. Нет. Просто временами становилось трудновато быть в толпе не таким, как все.
Чем чаще он пускал в ход свою силу, чем серьезнее и сложнее заклятия использовал, чем мощнее были его чары, тем меньше оставалось в его внешности человеческого. Не зря люди испокон веков сочиняют сказки о безобразных ведьмах: магия накладывает неизгладимый отпечаток уродства. Он видел магов, похожих на восковых кукол: на их обморочно-желтоватых застывших лицах мерцали настороженные глаза, под кожей отчетливо проступали золотые сетки магических сосудов – те самые каналы, по которым во время плетения чар текла магия и которые могли бы навсегда остаться невидимыми, если бы маг так и не узнал о своей силе и не использовал ее. Если заставить такого мага раздеться, оказалось бы, что все его тело точно изрисовано витиеватыми золотистыми узорами. Обычные люди, какие-нибудь ценители прекрасного, назвали бы такое тело великолепным, хотя в остальном оно редко бывало безупречным.
Но Ноэл не питал иллюзий на свой счет. Судя по тому, какой силищей наделила его природа, он со временем переплюнет любого в этом городе, любого в стране. Посредственный в детстве, уже сейчас он выделялся из толпы необычайной привлекательностью. И то, что для обычного человека стало бы причиной гордости, уверенности в себе и превосходства, лишний раз напоминало Ноэлу о его исключительности. Гладкая оливковая кожа, густые черные брови, прозрачные глаза глубокого, насыщенного оттенка, точно кусочки зеленого янтаря в оправе черных ресниц. Темные волосы – он никогда за ними особо не следил, но они сами собой создавали эффект тщательно продуманного беспорядка. Поджарое тело, крепкие мышцы, широкие плечи, средний рост – впрочем, наблюдая за знакомыми колдунами, Ноэл подозревал, что и ему вместе с магической силой передалась та же непревзойденная грация, гибкость и непринужденность. Вот только руки... Черт побери, его руки нельзя было выставлять напоказ – у людей они вызывали слишком много дурацких вопросов. Его учитель Джон, колдун в девятом поколении, безупречный боевой маг и просто проницательный, мудрый человек, к тому же провидец, сказал ему однажды: "Твоя сила в руках, Ноэл. И как бы ты ее ни контролировал, она возьмет свое". Ноэл услышал это лет в четырнадцать и с тех пор не переставал наблюдать за собой: за тем, как вытягиваются кисти и под кожей проступают золотые узоры.
Каждый чародей использовал для своей силы проводник. В основном это были драгоценные камни, вправленные в кольца, браслеты, кулоны или пояса, – все зависело от доминирующей части тела, где от рождения сконцентрирована магия. Но Ноэл не знал никого, кому бы приходилось помимо проводника носить еще и сдерживающие амулеты. Никого, кроме себя. Его правое запястье двумя кольцами обвивал серебряный браслет с крошечным рубином – невзрачный не ограненный камешек, точно хищный, злой маленький глазок, зорко следящий за всем, что происходило вокруг. И несколько засаленных кожаных шнурков с подвесками из ядовито-желтых топазов – они сдерживали мощь, когда не было времени сознательно рассчитывать силу колдовства.
В очередной раз кинув взгляд на свои руки, Ноэл сжал их в кулаки и сполз чуть ближе к краю стула, на котором сидел. Вены под кожей проступили отчетливее, а вместе с ними и извилистые золотистые узоры. Перчатки лежали на самом краю стола – Ноэл предпочитал с ними не расставаться, – но сейчас не было необходимости прятаться. Сейчас он был среди своих.
Скупой, мутный вечерний свет вливался в маленькое, порядком захламленное помещение на третьем этаже старого кирпичного дома. Маги давно облюбовали это неприметное здание на южной окраине Лондона, как и множество других домов, разбросанных по городу, таких же старых и невзрачных на вид. Медная табличка над огромной дверью, просторный вестибюль, узкая винтовая лестница, вьющаяся вокруг решетки лифтовой шахты, арочные ниши в стенах – в них были встроены светильники с запыленными плафонами. Штукатурка сто лет не обновлялась, поэтому зажелтела и покрылась пятнами, а лестница тянулась бесконечно – каждый пролет вмещал по двадцать ступенек – Ноэл их не считал, просто знал. Лифт здесь не работал никогда, и никому в голову не приходило его чинить – для чего? На третий этаж поднимались пешком.
Единственным, что напоминало учебный класс, была доска, криво прибитая к смежной с окном стене. Каждый раз, садясь за один и тот же стол – а их было семь и все разные, даже один журнальный, накрытый толстым стеклом, – Ноэл принимался сверлить эту доску взглядом. За два года, проведенных здесь, он выучил на ней каждую царапинку, каждое пятнышко ржавчины на петлях, соединяющих три части в единое целое. Что ни говори, а индивидуальные занятия с учителем были интереснее, да и толку от них было не в пример больше.
Фонари за окнами еще не зажглись, лампы на потолке не горели. Отрешившись от суеты, устроенной однокашниками, Ноэл неподвижно сидел и наблюдал за причудливо скрещенными на доске тенями от ветвей. Полумрак действовал расслабляюще.
Когда дверь отворилась, в аудиторию, стуча посохом, шагнула приземистая фигура в старом, потрепанном и замызганном плаще. Маги удивленно притихли. Ноэл не шелохнулся, только привычно сжал кулак и скосил глаза на блеснувшие золотые прожилки.
- Итак, – Марти Оливер прислонил посох к стене, ухмыльнулся, отчего его лицо сделалось страшным, как хэллоуинская тыква, и азартно потер руки. – Стажировка!
По аудитории прокатился возбужденный шелест голосов.
- Да-да, именно я буду вашим инструктором. Не скажу, что счастлив, потому что меня, вообще-то, никто не спрашивал. В свою очередь, я не спрашиваю вас, хотите вы лицезреть мою физиономию в течение сентября или нет. Просто предупреждаю, что ездить на вас я собираюсь долго, весело и с фантазией. Вопросы есть?
Вопросов не было, поэтому Оливер удовлетворенно хмыкнул и заговорил снова.
- Ежегодно задача для стажеров-инквизиторов предельно проста и незатейлива. Полигон. Дикие леса, бешеные драконы, подсадные черные маги, оборотни и вампиры, нападающие на спящий лагерь.
Снова шепот, на этот раз восхищенный. Краем глаза Ноэл увидел, как Стивен и Джоэни обменялись насмешливыми взглядами – этим двоим море по колено, в глазах Эмбер заплясали веселые чертенята, а Баррет равнодушно продолжил обрабатывать пилочкой острые ногти.
Оливер ненадолго замолк, давая молодежи попробовать на вкус предстоящие приключения, а затем улыбнулся еще шире и кошмарнее – вот оно, мое будущее, истинное лицо, подумал Ноэл и напряженно переменил позу.
Марти Оливер – живая легенда! Он положил жизнь на борьбу с нечистью, и в свои триста с хвостиком представлял весьма печальное зрелище. Изрезанное морщинами и шрамами желтоватое, как пергамент, лицо, неровный череп в ореоле легких седых волос – поговаривали, будто поседел он вовсе не от старости, а от ужасов, которых насмотрелся на охоте. Безумные, глубоко запавшие глаза. Она нога ампутирована – следствие схватки с оборотнем, – и вместо нее железный протез, жутко гремящий по полу в пустых коридорах. Старый инквизитор был умен, хитер и невероятно быстр. Однако Ноэл подозревал в нем параноидальные наклонности: за столько лет старик просто не мог не повредиться рассудком!
- Но для вас, – Оливер сделал многозначительную паузу и проследил за тем, как улыбки молодых магов меняются с довольных на растерянные. – Для вас, – со смаком повторил он, – я приготовил кое-что получше. Кое-что особенное. Кто-нибудь попробует догадаться? Торнтон?
- Э-э-э, – перепуганный Честер Торнтон, стрельнул глазами сначала направо, потом налево и неуклюже поднялся, с грохотом завалив стул. – Э-э-э... – и полез поднимать его.
- Сэр? – Ноэл поднял руку.
- Да, Лотнер? У вас идея?
- Точно, сэр.
- Торнтон, сядь.
Честер рухнул как подкошенный, цветом лица напоминая очищенную свеклу.
- Я думаю, Башня, – произнес Ноэл спокойно, не вставая и даже не меняя позы. – Стажировка в Инквизиторской Башне. Скучная, нудная, пыльная возня в архивах с редкими выездами на настоящие задания инквизиторов. Может, даже облавы... если повезет.
- Повезет, Лотнер, повезет! – победоносно взревел Оливер и так остервенело хлопнул в ладоши, что с потолка посыпалась штукатурка. Стивен и Джоэни скроили кислые мины, Эмбер мечтательно подперла ладошкой щеку, Баррет стряхнул с плеча мел и взял пилочку в другую руку.
- Более чем повезет, – рыкнул Оливер. – Как вам известно, боевые действия с кланом вампиров и их предводителем Дракулой успешно завершены.
Ноэл хмыкнул: чертовски оригинальная у парня была кличка, м-да. Достаточно красноречивая для того, чтобы подвигнуть на восстание целые полчища голодных кровососов, изнуренных растительной диетой. Слишком долго они довольствовались отходами со скотобойни, слишком устали трястись от страха перед инквизицией. Ничего удивительного в том, что вампиры взбунтовались.
- Но война еще не закончена, – тем временем продолжил Оливер. – Настоящая война только начинается.
- Сражения с отчетами, – вполголоса фыркнул Стивен.
- Баталии на полях статистики, – поддержал Джоэни.
Оливер зыркнул на них выпученными глазищами – ни дать ни взять Битл Джус! – и продолжил:
- Что нам говорит практика? А практика заявляет, что определить точное число вампиров в клане можно только по количеству их трупов. К сожалению, она не учитывает живых последователей Дракулы. То есть если разбить, – Оливер схватил кусок мела и с противным скрежетом что-то нацарапал на доске, – общее число кровососов на живых – икс – и мертвых – игрек, – то задача инквизиторов сведется к элементарному приведению икса к нулю, а игрека – к увеличению на икс. Кто-нибудь что-нибудь понял?
- Сэр, – подала голос Эмбер. – Значит ли это, что все живые вампиры должны превратиться в мертвых?
- Молодец, девочка! Кто ухватывает суть, тот далеко пойдет.
- Но сэр, – возразил Ноэл. – Вы забыли про Узилище.
- Узилище, Лотнер, можно принять за число известное и постоянное, а у нас речь о переменных. Тюрьма не в счет.
- А я полагал, как раз тюрьма и будет переменной, – пожал плечами Ноэл.
- Еще вопросы?
- При чем здесь наша практика, сэр? – снова Эмбер. – Вы же не хотите сказать, что направите нас на задания по поимке беглых вампиров?
- Нет, нет. Что вы, мисс Хейс. Я направлю вас на задания, но не по поимке, и даже не по слежке. Я найду для вас кое-что попроще... и поскучнее. Подберу конкретно для каждого нечто этакое... с изюминкой. Но об этом позже!
По аудитории пронеслось разочарованное "у-у-у". Ноэл нахмурился, постукивая по столу кончиками пальцев. Какие же они все нетерпеливые, эти будущие инквизиторы! Подавай им настоящие схватки с нечистью, настоящие заклятия, настоящие испытания. И только Ноэл – ну, и еще, пожалуй, Честер, – знали, насколько реальность далека от романтических представлений. От костров и эффектных вспышек заклятий. От врагов, картинно раскидывающих руки. От бутафорской крови в уголках мертвых губ. Только Ноэл – и еще, пожалуй, Честер, – знали, что кровь у еще живых мертвецов идет горлом, а одного взгляда на лицо убитого достаточно, чтобы поседеть в восемнадцать лет.
В группу Оливера по идее должны были попасть шестеро лучших магов, прошедших индивидуальное обучение и получивших два года специальной инквизиторской подготовки. Из тех, кто сидел рядом в аудитории, Ноэл знал Честера. Чес был единственным человеком, которого он подпустил к себе достаточно близко за последние два года. Еще знал Баррета Эйткинса, скучного любителя ядов, который все свободное время занимался тем, что травил всех кого ни попадя, а потом откачивал противоядием и называл это безобразие гордым словом «эксперимент». А вот что в команде делала Эмбер Хейс, для Ноэла так и осталось загадкой. Уже с первого взгляда можно было догадаться, что колдунья из нее посредственная, если не сказать вообще никакая. Ее амулет – блеклый мутно-голубой камешек – был вправлен в ободок для волос. Глядя на нее, Ноэл никак не мог подавить раздражение: разве можно быть настолько безответственной?! Короткие каштановые волосы Хейс казались вечно нечесаными, взгляд – отрешенным, и ни единой золотистой жилки не проступало под чистой, гладкой, как у младенца, бледной кожей. За два года обучения Эмбер не сплела ни единого сильного заклятия. Тихая, неприметная, она сидела в сторонке и беспрестанно улыбалась. Ноэл не обращал на нее внимания, но сейчас, увидев ее среди самых сильных магов Академии... Что это было? Что задумал Оливер? Чем его подкупила эта серая мышь с хитрым взглядом?
- Прошу всех быть завтра в восемь утра в Башне, – заключил Оливер и небрежно вывел на доске цифру восемь. – Для начала я покажу вам кое-что занимательное и, надеюсь, поучительное, а там разберемся с заданиями. А теперь, – Оливер обвел аудиторию внимательным взглядом, сжав губы, и закончил: – поговорим о последних событиях...
* * *
Ноэл подскочил на постели, задушено хрипя и стискивая в кулаках мятые, влажные простыни. Сердце грохотало где-то в желудке, волосы на голове шевелились, и липкий, как остывающий деготь, леденящий ужас растекался в груди.
Электронные часы с красными цифрами, стоявшие на прикроватной тумбочке, показывали пять сорок семь. За окном расползался мутный розовый рассвет, робко проникая в маленькую, душную комнатку сквозь задернутые шторы.
Судорожным движением Ноэл вытер со лба крупные капли пота, облизнул пересохшие губы, чувствуя, как натянутая кожа трескается под сухим прикосновением языка. Осторожно опустился назад, на подушку.
Ему снова приснился кошмар.
Вампиры.
В отличие от молодых инквизиторов, входивших в его группу, Ноэл знал о кровопийцах не понаслышке. У него была сестра... Не родная, разумеется, поскольку ни родителей, ни других родственников Ноэл даже не помнил. Все свои девятнадцать лет он прожил с человеком, с магом, которого называл учителем. А иногда еще по имени – Джоном. Айя была таким же подкидышем, как и он сам: едва заметив странности в облике малышки, суеверные католики-родители в страхе избавились от нее. А Джон подобрал. Выходил. Выучил.
Когда Айя исчезла, подозрение сразу упало на вампиров.
С тех пор прошел год, но кошмары мучили Ноэла все чаще. Он нашел сестру слишком поздно. Ее уже нельзя было ни вернуть, ни спасти. Тогда-то он впервые и узнал о собственной магической силе – бесконтрольной, необузданной. Два здания сгорели вместе с вампирским логовом только потому, что от ярости и боли Ноэл не сумел остановиться. Тогда-то и пришлось навешивать на руки сдерживающие амулеты: обезумев от горя, тоскуя по сестре, он шатался по улицам, поджигая мусорные контейнеры, выслеживая кровососов и находя извращенное удовольствие в том, что на его руках все отчетливее проступали золотые полосы, а черты лица приобретали божественную – да! – но не человеческую привлекательность.
На этот раз ему вновь снилось вампирское логово. Огненные драконы, химеры и гиены, порожденные его колдовством, вырвавшиеся, наверное, из самого адского пекла. Их разинутые пасти, обжигающее смертоносное дыхание, клубы едкого дыма. Огонь, полыхающий в замкнутом пространстве подвального помещения. Жар, прожигающий насквозь, обдирающий горло, снимающий с него слизистую тонкими полосками, будто растягивая удовольствие от пытки. Набухающие волдыри на руках, почерневшая кожа, черная жижа, текущая из лопнувших ожогов, и боль... и удушье... и конвульсии... И тонкий крик откуда-то из самого пекла. Серые глаза Этьена Вернье, обезумевшие, умоляющие – на их дне плескался первобытный ужас. И в отчаянии протянутая ладонь. Ноэл хватал эту ладонь, дергал на себя, но она выскальзывала. Он хватал снова, но скользкие ледяные пальцы было нелегко удержать! У него не получалось. Он обгорал в огне и никого не спасал. Кричал, но с губ не срывалось ни звука, потому что и губ уже не было и не было ни горла, ни голоса…
Ноэл прикрыл глаза, чувствуя, как остывающий пот противно холодит кожу. Эти сны – его проклятие, его бесконечная пытка. Вот уже год, как Айя мертва и мертвы кровопийцы. Стараниями инквизиторов остальные тоже были уничтожены – вырезан целый клан, а кто остался в живых, едва ли рискнул бы высунуть нос. Теперь не стоило бояться за близких. Никто больше не погибнет, Ноэл знал это.
Знал наяву, но не во сне.
Наверное, год – это слишком мало? Наверное, понадобится целая жизнь, чтобы он наконец осознал: все закончилось, – чтобы кошмары прекратили вторгаться в его ночи и позволили если не забыть, то хотя бы притупить воспоминания. Все, кого он не сумел спасти. Все, кого он спас. Все, кто погиб по его вине. Все, кто выжил и был вынужден жить, утратив родных и любимых. Все они появлялись в этих снах раз за разом, заставляя переживать десятки вариаций на тему собственной гибели.
Даже Этьен Вернье, эта подлая, трусливая гадина!
Краем уха Ноэл не раз слышал, что у французского вампирского семейства Вернье возникли проблемы с инквизиторами. Слухи блуждали разные, но у Ноэла хватало собственных забот, поэтому он понятия не имел, разгуливали ли Вернье до сих пор на свободе или давно обживали каменные колодцы в Узилище. Ноэл хотел жить. Просто жить, не оглядываясь на прошлое, не вскакивая посреди ночи с саднящим от крика горлом, не жалея, не вспоминая, не чувствуя вины... Вместе с учителем он участвовал в десятке облав, он жил ими… Но было ли в обычном мире, спокойном и тихом, не подозревающем о существовании нечисти, место для него? Не для мага, не для инквизитора – для простого парнишки, для юнца, которому едва исполнилось девятнадцать? Или ночные кошмары и стылая боль в груди – это все, что у него осталось?
Перекатившись на бок, он снова вытер руками влажное от испарины лицо и медленно сел на постели. Сонливость напрочь улетучилась, значит, можно было потихоньку собираться в Инквизиторскую Башню.
* * *
Ноэл терпеть не мог телепортацию.
Болезненный рывок – точно металлический крюк подцепил его за живот, дернул со всей силы и протащил сквозь бесконечно узкое пространство. Ребра хрустнули, давление вышибло из легких весь воздух, и Ноэл почувствовал себя так, словно его попытались пропихнуть через игольное ушко.
Впрочем, отвратительное состояние продлилось всего пару секунд. Давление отпустило так же быстро, как и навалилось, и вот уже, хватая ртом воздух, он стоял в начале просторного, мрачного холла.
Именно так для многих выглядел ад.
Высокие стены, облицованные почерневшими от времени и сырости деревянными рейками; некрашеные, небеленые потолочные балки, затканные паутиной; ниши с погашенными светильниками, на чьих стеклянных плафонах осело столько пыли, что они утратили прозрачность; несколько закрытых наглухо дубовых дверей; узкое окно в торце коридора, закованное в чугунную решетку, испускающее тоскливый серый свет, и крутая винтовая лестница, уводящая наверх.
- Привет! – дружеский хлопок по плечу встретил Ноэла сразу по прибытию. Стряхивая с серого драпового пальто несуществующие пылинки и неприязненно морщась, Ноэл отошел от портала – двери, которой на самом деле не было.
- Привет, – улыбнулся, отвечая на рукопожатие Честера. – Как дела? Где наши?
- Да вон, – Чес небрежно махнул рукой в сторону лестницы. – Регистрируются. Тебе тоже надо.
Торнтон гордо продемонстрировал тыльную сторону ладони, на которой красовалась инквизиторская эмблема – стилизованный мерцающий красный костер – и надпись золотыми буквами: "Честер Торнтон, 7:39, стажер".
- Угу, – согласился Ноэл. – Пошли. А Оливера еще нет?
- Неа. Есть соображения, что сегодня намечается?
Ноэл пожал плечами. Нет, он, конечно, догадывался. Любое практическое знакомство с выбранной профессией начинается со знакомства с теми, кто уже работает. Иными словами, стажеров вполне может ожидать несколько часов в инквизиторском отделе. Наблюдения за ходом будничной работы, ознакомление со списками прав, обязанностей и правил, с техникой безопасности и порядком ведения документов, архивированием дел, отчетностью, запросами... Зеленая тоска, без которой все-таки не обойтись даже таким выдающимся спецам, как Оливер. Чего уж говорить о простых смертных.
- По-моему, он просто решил от нас избавиться, – говорил Честер, пока они поднимались по лестнице на следующий этаж. – У самого поди дел невпроворот, а тут мы камнем на шее. Вместо того, чтобы два месяца горбатиться с нами на полигоне, сбагрит нас в архив и заставит переписывать карточки трехсотлетней давности. А сам преспокойно отправится ловить вампиров!
В голосе Честера прозвучала такая вселенская скорбь и обида, что Ноэл невольно сочувственно закивал. И чуть не вписался в Эмбер Хейс, невесть откуда вдруг возникшую на верхней ступеньке.
- Ой! – Эллис радостно всплеснула руками и вцепилась в перила. – Кажется, я промахнулась с телепортацией. Привет!
- Хорошо хоть не в стене появилась, – проворчал Чес. – Тут бы тебе и крышка.
- Эй, почему у вас такие кислые лица? – девушка заговорщицки подмигнула и, подойдя почти вплотную, нависнув над магами, прошептала:
- Ходят слухи, будто сегодня в судебном зале разбирают любопытное дело и Оливер будет представлять обвинение!
- И когда же ты успела поймать эту новость? – Ноэл отстранился, пытаясь обогнуть девчонку и протиснуться между ней и стеной.
- Ну да, – набычился Честер. – Я же говорю: упечет нас в архив, а сам...
- Какой архив? – удивилась девушка. – Чес, ты как всегда настроен крайне оптимистично, а?
- А по-твоему, он возьмет нас с собой? – с сомнением спросил Ноэл.
- Уверена!
- И не надейся, – буркнул Чес.
- У-у-у, зануда, – Эмбер потрепала его по вихрастой голове.
Честер скривился от такой фамильярности, оттолкнув ее руку, и вслед за Ноэлом вышел к дежурному.
- Ваши руки, – меланхолично произнес парень, сидевший за столом прямо на специальной широкой ступеньке лестницы.
Ноэл нехотя стянул перчатку, и магическая печать легонько обожгла кожу, оставив на левой ладони переливчатый красный значок.
- Красиво, – сонно улыбнулась Эмбер.
- Ну да, как клеймо на скотине, – криво ухмыльнулся Ноэл и потер руку. Рисунок никуда не делся.
- Пройдите в приемный зал, – велел дежурный. Кажется, ему не терпелось избавиться от столпотворения на лестнице.
Вскоре подтянулись Баррет, Стивен и Джоэни – последние из группы.
- Интересно, что за дело сегодня назначено для рассмотрения, – проворчал Чес, переминаясь с ноги на ногу. – Может, суд над вампиром? Вот бы посмотреть, как приговаривают к сожжению на костре! То-то было бы весело.
- На костре сжигают ведьм, – скучно поправил Ноэл. – Вампирам отрубают головы, набивают рот чесноком, а тела расчленяют и сжигают. Но если это именно то, что ты мечтаешь увидеть...
- Ты садист, – буднично заметил Честер.
- Окстись, приятель: это твоя будущая работа! В любом случае, на суд нас точно не пустят.
- А я бы понаблюдал, – вздохнул Чес.
- Стажеры! – прогремел почти над самым ухом раскатистый бас, и все разом подпрыгнули от испуга.
- Господи, как ему удается всегда подкрадываться незамеченным, – Честер перевел дыхание.
- С его-то комплекцией, – поддакнул Стивен.
- Ну-с, все готовы? – Оливер поднял брови и обвел группу цепким взглядом. – Не слышу?
- Да!
- Тогда за мной. Суть объясню по дороге.
По лестнице они двинулись в следующий зал, туда, где располагалась пара лифтов и где неожиданно обнаружилась целая толпа магов. Облаченные в строгую форму работников Инквизиторской Башни, с бейджиками на лацканах пиджаков, воротниках курток и пальто, высокие и низенькие, тощие и обширные, бородатые и плюгавые, добродушно улыбчивые и отстраненно холодные – откуда их столько взялось? Похоже, и впрямь намечалось неординарное событие. Ноэл не вслушивался в их речь – голоса сливались для него в сплошной гомон. Пока стояли в очереди к лифту, Ноэл рассеянно блуждал взглядом по лицам. Ничего себе, да тут присутствовала даже пара вампиров! Руки Ноэла инстинктивно сжались в кулаки, и он почувствовал, как нагревается камень в браслете. Настроение резко ухудшилось, от былой расслабленности не осталось и следа.
Оливер заговорил, как только вся группа оказалась в лифте.
- Сегодня я покажу вам кое-что любопытное, – он ткнул пальцем в кнопку. – Сейчас в Башне постоянно идут слушания по делу Дракулы. Вроде бы, всем ясно, что он зачинщик мятежа, но прямых доказательств непосредственной причастности к убийствам нет. А без этого мы не можем приговорить его к смертной казни. У вампиров самая совершенная круговая порука в мире.
- Так это правда? – не сдержался Джоэни. – Мы увидим процесс над Дракулой?!
- Слухи в этом проклятом скворечнике распространяются со скоростью мысли, – нахмурился Оливер и тут же припечатал: – Нет, не правда. Сопляки вы еще для таких слушаний!
У Ноэла внутри холодным комком завозилось задетое самолюбие. Сопляки, значит? А раньше его подобными прозвищами не награждали. Было время, инквизиторы не брезговали даже помощью подростков, а теперь, значит, можно по-отечески снисходительно похлопывать по плечу тех, кто еще совсем недавно стоял в одних рядах с настоящими, подготовленными боевыми магами?!
- Скучно это все, нудно и долго, – продолжил Оливер. – Одно только представление судей и зачитывание состава обвинения займет часа полтора. Нет, если среди вас найдутся мазохисты, готовые семь-восемь часов проторчать в битком набитом зале, я, может, и выторгую у Главы местечко в последнем ряду... ну, чтобы тело потом не далеко было выносить. Не прерывая процесса, так сказать.
Эмбер захихикала.
- Кстати, приехали, – сообщил Оливер.
В этот момент лифт действительно остановился. Ноэл успел подумать, что остановка была первой, как если бы они направлялись...
- Судебный зал, – заявил Оливер, и двери распахнулись.
Стоя рука об руку с Честером, Ноэл почувствовал, как тот напрягся. В лицо дохнуло прохладным воздухом из системы вентиляции подземелья, слуха коснулся приглушенный шелест голосов – еще до того, как группа покинула лифт.
Они очутились в длинном коридоре. Сейчас его заполняли колдуны и ведьмы всех возрастов и рангов – все в длинных судейских одеждах, расцвеченных в соответствии с принадлежностью к той или иной Башне: целители, провидцы, стихийные, алхимики. И, разумеется, полный инквизиторский состав, выделяющийся среди прочих траурно-черными одеждами. Где-то впереди, возле единственной двери, мелькнули роскошные одежды Главы инквизиции, и все потянулись в зал суда.
- Пошли, – скомандовал Оливер и залязгал железной ногой о каменный пол, выбивая искры. – Слушайте все сюда. Сегодня на повестке дня дело о лишении магических прав потенциального последователя Дракулы. Потенциального, значит, того, кто хотел присоединиться к восстанию – то есть, откусить чью-нибудь голову и полакомиться кровью, – но не успел. Или того, кого связывали с Дракулой и его прихвостнями близкие отношения: родители, дети, братья, сестры и так далее. Интересного в этом мало, кроме того, что если ему есть, чего бояться, то он всеми силами постарается купить свободу. А значит, мы узнаем еще несколько переменных икс. Кое-кто из вас сегодня получит задание по стажировке, поэтому советую слушать внимательно и не отвлекаться на болтовню.
- Надеюсь, в задания будет входить пункт по выслеживанию и обезвреживанию врагов, – отстранено произнес Баррет. – У меня как раз дозревает ядовитая цветочная пыльца.
Оливер зыркнул на него через плечо, но от комментариев воздержался.
Они пристроились в хвост длинной очереди колдуний и магов, входящих в зал.
- Сюда, – пригласил Оливер. – Ваши места на галерке, пятый ряд. Сидеть тихо и слушать. Никаких реплик и комментариев. Все ясно?
Стажеры торопливо закивали.
- Отлично.
С этими словами Оливер развернулся и зашагал по залу, вниз по лестнице между рядами. Стажеры замешкались в дверях, и Ноэл их понимал. Огромный зал, похожий на кинотеатр, производил гнетущее впечатление. Может, оттого что подсознательно ощущалась атмосфера боли, злобы, ненависти всех тех, кого когда-то в этих стенах осудили на смерть или приговорили к Узилищу (что, в сущности, одно и то же). А может, давили сами каменные стены, скудно подсвеченные желтым светом настенных ламп.
Несмотря на то, что заседание еще не началось, воздух в зале был спертым. Рассаживающиеся по местам колдуны и ведьмы переговаривались друг с другом, отчего Ноэлу на ум пришла ассоциация с огромным растревоженным муравейником.
Ноэл первым шагнул к креслам, и за ним неуверенно, робко потянулись Честер и остальные.
- Жуть какая, – пробормотал Чес, усаживаясь на жесткое сиденье. – И зачем он нас сюда притащил?
- По-твоему, архив лучше? – осведомился Ноэл.
- Не знаю, – Чес с сомнением озирался по сторонам. – По крайней мере, в архиве не так людно... и мрачно.
- А мне интересно, – сказала Эмбер, – кого сегодня будут пытать.
- Пытать? – хором вскричали Ноэл и Чес.
- Это я так образно выразилась.
- А ну-ка, выкладывай, что тебе известно? – угрюмо потребовал Чес. – Тебе ведь всегда все известно лучше всех.
- Это потому что моя планета Меркурий, – серьезно ответила Эмбер.
- А я думал, потому что ты чокнутая, – проворчал Чес.
- Тихо! – зашипел Стивен. – Кажется, начинается.
Все внимание тут же переключилось на круглую площадку внизу. В ее центре Ноэл увидел хорошо знакомое ему кресло с серебряными цепями и крестами на подлокотниках, пока еще не занятое – приходилось уже выступать свидетелем. По обе стороны от площадки возвышались скамьи присяжных – ни единого пустого места. В первом ряду сидел Глава инквизиции, по левую руку от которого возвышалась нескладная, зловещая фигура Марти Оливера, а по правую – дородной ведьмы в черной судейской мантии с золотым шитьем. Роль секретаря исполнял угрюмый клерк в квадратных очках – его кудрявая шевелюра торчала среди голов, как гвоздь в полированной столешнице.
- Ввести подсудимого! – велел Инквизитор.
Дверь в задней части площадки бесшумно отворилась. Несмотря на принятое решение сохранять беспристрастность, Ноэл вытянул шею и сощурил глаза.
- Ба-а-а, – выдохнул над ухом Чес. – Ты только погляди, Ноэл, вот это удача... Ноэл, ты видишь? Эй, ты чего?
Ноэл не двигался. Ему вдруг перестало хватать воздуха. Честер участливо потрепал его по плечу.
- Все нормально, – прошептал Лотнер, скидывая его руку.
- А ведь есть Бог на свете! – ухмыльнулся Чес.
- Тссс! – шикнула Эмбер.
- Эй, гаденыш, мы здесь... гхрллл...
От меткого тычка локтем под ребра Честер захлебнулся словами и бросил на девушку обиженный взгляд.
Под конвоем двух инквизиторов в зал вошел Этьен Вернье. Исхудавший, бледный – даже бледнее, чем Ноэл его помнил. В дорогом длинном, до пола, пальто из тончайшей шерсти, с изящными сине-серебряными узорами на воротнике и отворотах рукавов и бриллиантовыми пуговицами. Руки белые, словно окостеневшие, с тонкими, длинными пальцами, судорожно стиснутыми в кулаки, и даже на вид холодные как ледышки. Плечи неизменно расправлены – наверное, это в крови... в проклятой отравленной крови, – врожденная осанка, испортить которую были не в силах ни долгие годы школьных занятий, ни поражение, ни допросы.
Что в нем осталось от прежнего Вернье? Отросшие, давно не стриженые волосы, грязными прядями спадающие на лоб и лезущие в глаза? Острый подбородок и выступающие скулы? Сжатые в тонкую линию, словно совсем бескровные, губы, обветренные, сухие и потрескавшиеся – когда ты в последний раз обедал, кровосос? Запекшаяся в уголке рта кровь? Трусость и слабость, зажатость, оцепенение и униженность. Покорность. И тоска, тоска в глазах. Глухая, затаенная.
Вернье проследовал к креслу, опустился на сиденье. Вздрогнул и непроизвольно сжался, когда лязгнули цепи и стража приковала его руки к подлокотникам. Гримаса боли исказила лицо, глаза вспыхнули янтарной желтизной, и Ноэл, прищурившись, разглядел кровоподтеки и содранную кожу на тонких запястьях. Он не был уверен... но что это, если не следы от веревок или наручников?
- Что, Вернье, съел? – ехидно прокомментировал Чес.
Ноэл нахмурился. Он определенно не разделял энтузиазм Торнтона, хотя надо отдать ситуации должное: Чес, как и все они, заслужил этот момент триумфа. Трусливый, подлый, гадкий вампирский выродок – это только малый перечень достоинств Этьена Вернье. Впрочем, сейчас, глядя на сжавшуюся фигуру в кресле, Ноэл испытывал нечто сродни жалости.
- Слушание от третьего сентября две тысячи восьмого года объявляется открытым. Разбирается дело... – заговорил Инквизитор спокойным голосом.
Неожиданно для себя самого Ноэл облегченно вздохнул при мысли, что с таким судьей у Вернье определенно было больше шансов выйти отсюда свободным, чем если бы на его месте по-прежнему восседал Дейсон Доунс, сложивший с себя полномочия после начала вампирского восстания, со своими палачами. Или нет? Кажется, семья Вернье была дружна с бывшим Главой инквизиции?
Инквизитор как раз закончил перечислять состав судей.
- Впаяли бы ему лет семьсот без права на амнистию, – мечтательно разорялся Честер.
Его голос звучал где-то на периферии сознания. Ноэл слышал его постольку поскольку, все его внимание было приковано к молодому вампиру.
- Подсудимому вменяется в вину следующее: сговор с последователями главы клана вампиров Энтони Хиллом, называющего себя Дракулой, а также участие в оргии с ритуальным убийством колдуньи Айи Лотнер восьмого июня две тысячи седьмого года. Намеренное сокрытие от инквизиции фактов, касающихся вышеупомянутого убийства, а также дача ложных показаний при прохождении свидетелем по этому делу в нескольких судебных слушаниях того же года. Попытка сопротивления при взятии под стражу, использование против членов спецгруппы инквизиции боевых заклятий и запрещенных приемов самозащиты, как то: гипноз, попытки укусить и превратиться в летучую мышь. Пособничество последователю Энтони Хилла Джоэлю Вернье и организация в августе две тысячи седьмого года побега из тюрьмы инквизиции...
Ноэл сглотнул. Ничего себе списочек! Да за такое впору сразу на тот свет! Признаться, слова Оливера о семи часах судебного заседания показались Ноэлу сильным преувеличением, однако теперь, заслушав череду обвинений, он был вынужден признать, что даже семи часов, наверное, будет маловато, чтобы разобраться по каждому пункту. Впрочем, инквизиторы никогда не церемонились: если что и сохранилось с темной поры средневековья, так это привычка впаивать в вину за все и сразу! И рубить приговоры с плеча.
- Круто, – лаконично ввернул Честер. Кажется, серьезность обвинения повергла его в шок.
- Вы Этьен Джоэль Вернье, проживающий по адресу графство Нортгемптон, родовое поместье Гринхиллз-Вернье?
- Да, – подтвердил вампир чужим голосом.
- В июне две тысячи седьмого года вы завершили обучение на первом курсе Академии инквизиции?
- Да.
- С отличием по всем предметам?
- Да.
- Признаете ли вы себя виновным по каждому пункту обвинения?
- Нет.
- Признаете ли вы, что восьмого июня две тысячи седьмого года вы присутствовали в магической части Лондона в доме пятнадцать на площади Мерлина?
- Нет.
Ноэл вздрогнул. Как это нет?
- И вы не угрожали Айе Лотнер смертью?
- Суд в составе прежней коллегии оправдал меня по всем пунктам дела Лотнер, – произнес Вернье так, словно эта фраза была им заучена. – Я никого не убивал.
- Ваша Честь, – встряла сидящая по правую руку Инквизитора колдунья. – Суд в составе прежней коллегии постановил, что убийство Айи Лотнер было делом рук отца подсудимого Джоэля Вернье, который преподавал в Академии с семьдесят шестого года, а затем примкнул к...
- Я знаю, кто такой Джоэль Вернье, – спокойно перебил Инквизитор. – И я так же знаю, что совершить это убийство было поручено его сыну в качестве боевого крещения. Мы не разбираем сейчас причины, помешавшие мистеру Вернье выполнить задание. Мы всего лишь констатируем тот факт, что приказ действительно имел место быть.
Вернье сжал челюсти.
У Ноэла перед глазами замелькали черные крапинки – он только теперь сообразил, что перестал дышать. Шевельнулся – и руки отозвались саднящей болью. Ноэл заставил себя разжать кулаки, на ладонях остались глубокие полумесяцы порезов от ногтей.
- Протестую, – сказала колдунья. – Приказ не имеет значения, если не доказано, что была попытка его выполнить. А поскольку это не доказано...
- Почему же не доказано? – вдруг заговорил Оливер своим обычным густым, рычащим басом. – Этьена Вернье видели выбегающим из дома номер пятнадцать восьмого июня во время пожара, как раз спустя несколько минут после того, как была убита Айя Лотнер.
- Это ложь, – изрекла волшебница. – Нет ни одного свидетеля!
- Я бы не был столь категоричным, защитник Бесингейл. Свидетели имеются. Более того, один из них сейчас находится в этом зале.
У Ноэла кровь застыла в жилах. Ах ты, подлый старый интриган! Стажировка, да? Задание по практике? Да он же знал, что Ноэл ни за что на свете не согласится выступать свидетелем обвинения – да еще против кого! Против Вернье! Знал, что он наотрез откажется давать показания, что не хотел, не мог, не желл вспоминать те чудовищные события! Если бы Вернье был на самом деле виновен, он бы собственноручно уничтожил его – о, с каким блаженным удовольствием он проделал бы все то, о чем только что рассказывал Честеру: смахнуть голову, расчленить, сжечь. Но обвинять того, кому только поручили миссию и кто не сумел ее выполнить? Тем более когда истинный виновник найден? Фарс. Бессмыслица.
До боли сжимая челюсти, Ноэл перевел дыхание. Видать, со времен средневековья в инквизиторах сохранилась еще и кровожадность.
- Неужели? – напряженно осведомилась колдунья. – И кто же он?
- Ноэл Джон Лотнер.
По залу прокатилась волна возбужденных голосов. Волшебники начали озираться по сторонам, кто-то даже приподнялся с кресел. Под ошарашенным взглядом Честера Ноэл совершил жалкую попытку съехать с сиденья и вдруг наткнулся на взгляд Вернье. Тот смотрел прямо, не мигая. Два осколка серого льда вместо глаз, отливающие неестественной желтизной. Впервые за все время с начала заседания его лицо дрогнуло и исполнилось такого отвращения, что Ноэл почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.
- Он вызван в качестве свидетеля? – спросила Бесингейл, не поворачивая головы.
- Что-то не вижу его имени, – заметил Инквизитор, просматривая длинный список.
- Нет, – отмахнулся Оливер. – Он здесь в рамках стажировки в Академии. Я являюсь инструктором по практике в его группе, не более. Но если возникнут трения по вопросу присутствия обвиняемого на месте преступления, то с разрешения председателя мистер Лотнер вполне мог бы дать показания.
- Протестую, – возразила Бесингейл.
- Протест принят, – отозвался Инквизитор. – В следующий раз, обвинитель, продумывайте свою тактику заранее. Не устраивайте в суде балаган.
- Хорошо, – Оливер откинулся на спинку кресла. – Итак, мы выяснили, что приказ об убийстве действительно имел место, – заговорил он после минутной паузы. – Это доказывает, что обвиняемый напрямую подчинялся Энтони Хиллу.
- Протестую, – воскликнула Бесингейл.
- Опять? – проворчал Оливер.
- Отклоняется.
Ноэл на некоторое время потерял нить событий. Оливер не заставил его выступать в суде – что ж, похвально. Ноэл содрогнулся от одной мысли, что ему, неподготовленному, вот так, с ходу пришлось бы отвечать на вопросы. Что бы он сказал? «Да, я видел, как Вернье преследовал Айю?» Но это ложь. «Да, я видел, как он выбегал из дома?» Видел, но... «Да, он виновен во всех приписываемых ему преступлениях, и даже несмотря на отсутствие прямых улик, арестуйте его и сгноите в Узилище, потому что он вампир, чудовище, такое же беспощадное, как его отец? Арестуйте просто потому, что я так сказал! Мне виднее, чем всем вам, ибо я знаю его в тысячу раз лучше...»? Или нет?
А может быть, он бы просто промолчал? Отказался давать показания совсем? Это ведь его право. Его никто не вызывал в качестве свидетеля, значит, он не несет никакой ответственности, кроме как перед своей совестью. И вот тут как раз была загвоздка. Ноэл вдруг отчетливо осознал, что мысль упрятать Этьена Вернье в глубокий колодец его совсем не прельщала.
Перед мысленным взором неожиданно всплыла яркая, расцвеченная сочными красками картина той ночи в доме номер пятнадцать. Вспомнился Вернье, едва не сбивший его у поворота на лестничную площадку: болезненное, безысходное, тоскливое чувство на лице, ставшем на миг таким живым, таким... человеческим. Вспомнилась короткая перебранка, предупреждение, просьба убраться, пока не стало поздно. Ноэл не убрался, и поздно действительно стало, но не для него. Вспомнился блеск ритуального клинка, вспоровший темноту в ритуальном зале этажом выше...
Ноэл сверлил невидящим взглядом спинку кресла перед собой и аккуратную кичку седых волос сидящей впереди колдуньи.
- Собирались ли вы вступить в ряды приспешников Дракулы? – прозвучал очередной вопрос Инквизитора, и Ноэл отвлекся от воспоминаний. Кажется, он что-то пропустил?
- Нет, – сухо ответил Вернье.
- Он лжет, – прорычал Оливер. – Я уверен, Ваша Честь, что если бы вы дали разрешение на дополнительный допрос обвиняемого с применением святой воды, чесночного экстракта...
Оливер не договорил.
- Судебный кодекс запрещает применение пыточных орудий непосредственно в зале суда, – возразил Инквизитор. – Вам должно быть это известно, Марти. Кроме того, допросы уже проводились. В камере дознания. Итак, подсудимый, вы отрицаете свое намерение вступить в ряды последователей Дракулы?
- Да, – сказал Вернье. И тут же добавил: – К вашему сведению, инквизитор Оливер, у меня была такая возможность в течение года, пока назревало восстание. Я ею не воспользовался. Это вам о чем-нибудь говорит?
- Только о твоей потрясающей предусмотрительности, мой скользкий друг, – произнес Оливер.
- Протестую! – снова Бесингейл.
- Да сколько ж можно?!
- Принимается!
- А что ты скажешь по поводу пособничества Джоэлю, щенок?
- Протестую! – взвизгнула Бесингейл. – Это оскорбление подсудимого, Марти!
- Джоэль мой отец. Я не собираюсь свидетельствовать против отца, а вы не имеете права заставлять меня отрекаться от него.
- Ты организовал побег из тюрьмы. – Оливер поднялся на ноги. Зловещая фигура в первом ряду.
- Нет.
- Ты использовал связи в инквизиции, чтобы передавать отцу секретные ингредиенты для зелий.
- Нет!
- Ты выкрал строительный план Башни с целью использовать его для побега...
- Нет!
- Ты пил кровь и убивал людей по указке отца.
- Протестую!!! Ваша Честь!
- Обвинения базируются на домыслах, протест принят, – сказал Инквизитор. – Сядьте, обвинитель. Еще одна подобная выходка, и вы будете удалены из зала.
Оливер плюхнулся на сиденье.
- Имеются ли у сторон свидетели?
- Имеются, Ваша Честь.
- Имеются, Ваша Честь.
- Защита, начинайте.
* * *
К концу третьего часа с Ноэла градом катился пот. Он напряженно слушал, мучаясь странным, неприятным предчувствием. Изредка до него долетали нелепые комментарии Эмбер о происках злобных сил, да еще Стивен с Джоэни умудрились поспорить на выпивку, отмажется Вернье или нет. Самое странное – оба были уверены, что не отмажется, разногласия начались с попыток напророчить наказание пострашнее.
- Ноэл, – вполголоса позвал Стивен. – Он же, кажется, с тобой учился?
- С нами, – ответил за Ноэла Честер. – Вампир учился на инквизитора – полный бред! Я всегда говорил, что это волк в овечьей шкуре.
- Как думаешь, виновен?
- Думаю, это еще не полный список его заслуг, – снова Чес.
- Да я не тебя спрашиваю.
- Я... – Ноэл не слушал.
- Ну? Тут на кону ящик бренди, Лотнер. Не шутка!
Пришлось отвлечься.
- Я думаю... – он бросил взгляд на Вернье. Тот смотрел куда-то в сторону. – Виновен.
- Все, Джоэни, ты проиграл! Если Ноэл сказал «виновен», то это Узилище – сто процентов.
- Сомневаюсь, чтобы такая крыса и не сбежала с тонущего корабля.
- Какая такая? – удивился Чес. – По-твоему, у него есть шанс? Это у кровососа-то?
Ноэл опять переключился на процесс. Свидетели выходили один за другим. Никого знакомого. Никого действительно важного. И к концу процесса у Ноэла сложилось стойкое впечатление, будто на Вернье ничего ценного, дельного, неоспоримого просто нет! Трудно сказать, испытывал ли он облегчение или разочарование. Больше всего на свете ему хотелось очутиться где-нибудь за тридевять земель отсюда.
- Суд удаляется для постановления решения.
Это означало перерыв.
Ноэл вскочил с места. Выйти. Отдышаться. Хотя бы глоток воздуха!
- Ноэл, постой!
Честер догнал его уже в коридоре.
- Уф, ну и дела творятся, – выдохнул он, прижимаясь спиной к холодной стене. – Просто не верится. А Оливер тоже хорош! «Ноэл Джон Лотнер»! Ха! Почему он просто не вызвал тебя свидетелем? Ведь ты один мог бы прописать эту сосалку в застенок, а все остальные – так, шушера.
- Я бы не согласился, – пробормотал Ноэл.
- Чего? – Чес вытаращил глаза. – Он же вампир! По нему давно осиновый кол плачет!
- Он ничего не совершил.
- Ноэл... это Вернье, – как-то растерянно произнес Чес. – Он же вампир.
- А я Лотнер. Лучший ученик Академии и без пяти минут инквизитор. Убийца. Кто из нас лучше? – Ноэл неприятно усмехнулся.
- Ну-у-у...
- Вот именно что ну! Предвзятое отношение – это... гадко, Чес.
- Ты другое дело, – запротестовал Честер, но как-то вяло. – Ты убивал монстров, чтобы люди могли жить...
- Вампиров, Чес, просто вампиров. Кто из них на самом деле был монстром, мы теперь вряд ли узнаем.
- Да все они одинаковы! У них же в крови охотничьи инстинкты, они рождаются, чтобы пить кровь. Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит, и не сегодня, так завтра каждый из них пошел бы убивать, Ноэл. Это только вопрос времени. Черт побери, да нам просто повезло, что твари сами взбунтовались! Мы получили отличный шанс перерезать их на законном основании.
Ноэл устремил на друга тяжелый, неподвижный взгляд. Тот запнулся и притих.
- Шанс ценою в сотню человеческих жизней, – холодно процедил Ноэл.
- Ты, – Честер кашлянул, – странно относишься к людям.
- Неужели?
- Ты как будто... ставишь их выше нас.
Ноэл с усмешкой опустил глаза, вытащил из кармана пару перчаток и принялся натягивать их на руки.
- Пойми ты: они другие, – не унимался Честер, вдохновленный молчанием друга. – Пустые, слабые, беспомощные. Не за людей нужно переживать, а за нас, магов. С каждым годом нас становится все меньше.
- Благодарю, Чес, я ознакомлен с последней статистической сводкой. Мы вымираем, верно? И знаешь, что я тебе на это скажу? Слава богу! – он с отвращением отвернулся и пошел в сторону лифта. – Все, с меня довольно, не могу больше выносить этот балаган.
- Лотнер!
Ноэл с трудом сдержал раздраженный стон. По коридору к нему бойко ковылял Оливер. Главное – не наброситься с обвинениями! Держи себя в руках, держи себя в руках...
- Сэр? – он повернулся, старательно изображая покорность.
- Куда это ты намылился, Лотнер? Слушание еще не закончено.
- Я плохо себя чувствую, сэр.
- Мутит? Голова раскалывается? – Оливер хмыкнул. – В моей группе не место сирым и убогим, Лотнер! К тому же, я на тебя кое-какие виды имею.
- Виды? – тупо переспросил Ноэл.
- Сейчас ты вернешься в зал и выслушаешь приговор, а потом жду тебя в инквизиторском отделе в кабинете номер три. Тебя, мисс Хейс и, пожалуй, Эйткинса. Вы, ребята, для меня, как манна небесная.
- Так вы думаете, Вернье не упрячут в Узилище?
- В тюрьму? – Оливер несколько секунд обдумывал, а потом внезапно загоготал на весь коридор.
Ноэл стиснул зубы от новой порции раздражения. Сколько можно из него недоумка делать?!
- Нет, Лотнер, застенок ему не светит, не велика птица. Ты сам слышал – ведь слышал? – у нас ни единого прямого доказательства, одни жалкие потуги, одна чушь собачья. Суд на такое не купится. Лишение прав и ссылка – максимум, на что можно рассчитывать
- Но вы-то думаете, Вернье виновен?
- Я думаю, у него в шкафу посерьезнее скелеты найдутся, Лотнер. С теми картами, что у меня на руках сейчас, я останусь в дураках. Но! – Он наклонился вперед, так что его свистящий шепот разобрал только Ноэл. – Если мне удастся внести в приговор кое-какой пунктик, у нас с тобой появится шанс, и шанс немаленький!
- У нас? – не понял Ноэл.
- Все, Лотнер. Довольно болтовни. После слушания ко мне.
И он поковылял обратно в зал.
- Чего он тебе наговорил? – спросил Честер, который по-прежнему стоял у стены, засунув руки в карманы.
- Бред какой-то, – отозвался Ноэл. В душе надежно обосновалось дурное предчувствие. Черт бы побрал Оливера с его интригами!
* * *
Ноэл откинулся на подушки и прикрыл глаза.
Сквозь зашторенные окна проглядывали серые осенние сумерки. Деревья за окнами шелестели листвой, отчего световые пятна играли с тенями на потолке и на стенах. Парень провел растопыренными пальцами по влажным после душа волосам – рука так и осталась лежать на подушке.
М-да, не так он представлял себе стажировку в конце обучения. Про нее всякое рассказывали. И про полигон, и про тесты на выживание, и про поездки в Румынию по родовым вампирским замкам. Но Оливер уж что-то расстарался. Наверное, Ноэл должен быть польщенным и ценить доверие – как-никак настоящее инквизиторское задание, а не какие-то там фальшивые схватки с бутафорскими врагами в лесу. Должен быть счастлив и горд. Должен стремиться проявить в себе все то лучшее, чему с самого детства пел дифирамбы учитель.
Не получалось.
И Ноэл все никак не мог понять, откуда эта неприязнь в его душе.
Он терпеть не мог Вернье. Раз.
Он не любил интриг. Два.
Он ненавидел, когда его использовали. Три.
И он твердо знал, что существует некое «четыре», вот только слишком туманное, слишком эфемерное, слишком трудно определимое.
- Объявляется решение суда!
- Тщательно рассмотрев все материалы дела, суд постановил, – судья сделал паузу. – Этьена Джоэля Вернье, проживающего по адресу графство Нортгемптон, поместье –Гринхиллз-Вернье, признать виновным по статье тридцать семь Магического Кодекса «О превышении методов допустимой самообороны» пункты эф, эйч и по статье «Об ограничении магичских контактов» пункты эн и пи, и приговорить к лишению права на любую магическую деятельность сроком до конца жизни без права на амнистию, а также полной конфискации родового имущества и ссылке в место, находящееся за границей действия нынешнего Договора между кланом и инквизицией. Данное решение суда является окончательным и обжалованию не подлежит. Заседание объявляется закрытым.
Даже отсюда, с последнего ряда, Ноэл видел, как у Вернье задрожали губы. Где-то совсем рядом Честер издал разочарованный стон, Стивен и Джоэни начали бурное обсуждение заключенного пари, а Эмбер звала его по имени. Ноэл не слушал и не слышал.
Этьен Вернье поднялся со своего железного трона...
Каково это – бессмертие без магии, без возможности быть тем, кто ты есть? Каково это для вампира? Шаг влево, шаг в право – выстрел. Серебряная пуля в сердце и голова с плеч.
...медленно обвел глазами зал...
Каково это – потерять огромное состояние? Родовое поместье и сумасшедшие счета в банке?
…взгляд вампира наткнулся на неподвижный взгляд Ноэла – в расширенных зрачках изумление, недоверие, страх... нет, он еще не до конца осознал весь ужас своего положения. В отличие от Ноэла, Этьен еще не понял, что значит лишение магических прав. Он еще не успел примерить на себя шкуру человека, а значит, испытывал лишь облегчение. «Все могло оказаться гораздо хуже, верно, Лотнер? Ты тоже так считаешь?»
Ноэл не мог оторвать взгляда. Он слишком хорошо понимал... и, наверное, это жуткое понимание отразилось в его глазах, потому что Вернье дернулся, моргнул, разрывая зрительный контакт.
А потом вдруг улыбнулся. Не одними губами – по-настоящему. Почти весело, почти искренне. Ноэл отшатнулся, словно чья-то ладонь ожгла щеку звонкой пощечиной, и кожа на ней сразу запылала.
...и даже сейчас, поздним вечером, перед глазами стояла эта непонятная улыбка.
Поверженный враг не должен был улыбаться. Он должен был проклинать, захлебываться ненавистью, искать пути для отмщения. Но не улыбаться.
- Для начала необходимо составить опись имущества, – говорил Оливер часом позже, когда они вчетвером – он, Ноэл, Эмбер и Баррет – сидели в его кабинете и пили отвратительный горький чай с шоколадом.
- Работы где-то на месяц, но втроем вы справитесь быстрее. Я надеюсь. С формами и бланками ознакомитесь дома в качестве домашнего задания. Ваша задача сосчитать все до последней вешалки, занести в каталог и отправить потом оценщикам. Приступите, как только я оформлю все бумаги. Все ясно?
Обреченные кивки.
Да уж, не полигон...
- Тогда до завтра.
Оливер поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен. Эмбер и Баррет направились к выходу.
- Лотнер, задержись на секунду.
Так и знал, что сюрпризы еще не кончились!
- Ноэл, – Оливер закрыл за ушедшими дверь. – Ты ведь догадался, что я загрузил вас нудной работой не просто так?
Да уж, не нужно быть семи пядей во лбу.
- Вам нужны доказательства его вины? И вы рассчитываете, что в поместье нам подвернется нечто стоящее, поскольку какое-то время оно было резиденцией Дракулы?
- Быстро схватываешь.
- Забудьте, – Ноэл устало откинулся на спинку стула. – Даже если в поместье и были скелеты в шкафу, Вернье успели их перепрятать. Они же не дурнее вас.
- А теперь давай подумаем.
Оливер извлек из навесного шкафчика непонятную вещицу: плоский стеклянный круг величиной с ладонь, помещенный в металлический обруч и ничем к нему не прикрепленный. Поверхность круга была молочно-мутной и гладкой, если не считать одного единственного символа в середине – стилизованного глаза с крошечным, абсолютно прозрачным камешком в зрачке.
Немного подержав приборчик в руке так, чтобы Ноэл как следует его разглядел, Оливер поставил его на стол – аккурат между двумя чашками с недопитым чаем.
- Мисс Хейс, – вкрадчиво сказал он.
Стекляшка в обруче слегка качнулась, внутрь словно впрыснули голубоватый раствор.
- О, любопытная особа, – хмыкнул Оливер. – Что ты о ней думаешь, Лотнер?
- Она... – в мыслях пронесся десяток признаков: бестолковая, слабая, нерешительна, серая, бесперспективная, посредственная – размышляя об этом,Ноэл не испытывал ни капли превосходства. Наоборот. Эмбер ведь практически человек. Хрупкая фарфоровая кукла. Но вслух этого говорить, конечно, не следовало. – Немного сумасшедшая.
- Голубой цвет – это искренность, Лотнер, способность постигать суть вещей без малейших усилий. И непосредственность. Баррет?
Круг покрылся корочкой льда стойкого лимонно-желтого оттенка.
- Как он сказал? Ядовитая пыльца? Яд готов, так что сегодняшним вечером наш фармацевт испытает его в действии.
- Сэр, что это? – полюбопытствовал Ноэл.
- Лотнер? – приподнимая брови, осведомился Оливер, и Ноэл в недоумении увидел, как круг заволакивает красным туманом, в котором то тут, то там расцветают изумрудные кляксы.
- Банальная злость, Ноэл. Раздражение, досада, отвращение и, в конечном итоге, злость. Тебя не впечатлили мои методы? Ничего, привыкнешь. А вот зелень – это уже любопытно, хотя и не совсем уместно. У тебя намечается свидание?
- Нет, – насупился Ноэл.
- Тогда завтра?
- Нет!
- Тогда...
- И даже не на следующей неделе! – держи себя в руках, держи себя в руках.
- Гм. Ничего. Бывает.
- Что все это значит, сэр?
- Это ауроскоп. Сканирует ауру вещей и человека, которому они принадлежат. Полезная вещица, ты скоро сам в этом убедишься. Единственная в своем роде, драгоценная. Мое изобретение, между прочим. Главное – научиться видеть правильно, и тогда для тебя не составит труда по тончайшим оттенкам цвета распознавать эмоции, мысли, чувства и даже чужие намерения.
- Удобно, – только и смог вымолвить Ноэл.
- Забирай, дома попрактикуешься. И только попробуй сломать или потерять – голову оторву!
Ноэл перевел взгляд с потолка на прикроватную тумбочку. Ауроскоп мирно стоял на краешке рядом с фотографией в простой деревянной рамке. Его девушка Ирен застенчиво глядела из-под длинной, небрежно остриженной челки. Ноэл невольно улыбнулся.
- Ирен, – бездумно произнес он.
И моргнул.
Ауроскоп завращался, приобретая нежный салатовый оттенок.
И что это значило? Привязанность? Дружбу? Любовь? Ноэл пригляделся внимательнее – нет, его зеленые кляксы выглядели на несколько тонов темнее, ярче, насыщеннее.
Ну, да бог с ними. Придет время – выясним.
ГЛАВА 2
На оформление бумаг ушло ровно десять дней.
Ноэл извелся, подпирая инквизиторские стены, протирая штаны в кабинете Оливера и хлебая отвратительное пойло, которое тот гордо именовал чаем. Бланки описи имущества Ноэл выучил наизусть в первые же сутки, и бездействие не просто давило – оно выматывало, вытягивало все силы, выжимало их до капли. Воистину, кого Бог хочет уничтожить, он сначала заставляет скучать. Смысл сей поговорки Ноэл прочувствовал в полной мере на собственной шкуре.
Каждое утро он приходил в Башню Инквизиции – в здание, которое и без того терпел с трудом: слишком многое здесь напоминало ему о событиях годовалой давности, когда погибла Айя и его затаскали по допросам. Приходил в надежде, что сегодня наконец ситуация сдвинется с мертвой точки: Оливер разберется с кипой макулатуры, обобьет нужные пороги, соберет требуемые подписи, получит все разрешения. Но время шло. Ноэл не верил в ад в его библейском определении, однако в часы тошного ожидания ему начинало казаться, что если тот существует, то именно такой: в виде гигантской бюрократической конторы, где грешники маются, обивая чиновничьи пороги, простаивая в бесконечных очередях и убивая столетия на ожидание, когда у кого-нибудь закончится обед... или отпуск... или приступ болтовни с коллегами.
Иногда удавалось перекинуться парой слов с Честером, которого Оливер упрятал в архив. Два-три раза в день тот с мученическим видом, сгибаясь под тяжестью архивной документации, с красными и слезящимися от пыли глазами приходил в кабинет Оливера. О чем конкретно говорилось в документах, Честер не знал, да Ноэла это и не интересовало. Подборки делал хранитель архива, а Торнтону просто досталась незавидная роль перевозочного средства.
Впрочем, однажды неуклюжего Честера угораздило споткнуться на ровном месте, и вся тяжеленная кипа бумаг рассыпалась по коридору, блокировав движение от стены до стены. Выскочивший на шум Ноэл бросился помогать собирать ветхие пергаменты и пухлые, растрепанные подшивки. Его взгляд наткнулся на странные символы. Руны? Ирен бы разобралась, что к чему: руны, иностранные и исчезнувшие языки были ее хобби. А Ноэл успел лишь выхватить пару слов: «демонология» и «керы», – когда какой-то недовольный образовавшейся пробкой инквизитор нервно вскинул руку и одним коротким взмахом сложил документы в аккуратную стопку.
- Молодежь, – раздраженно проворчал он, торопливо семеня прочь, а Ноэл с Честером так и остались тупо хлопать глазами.
Эмбер коротала время за чтением газет, коих в кабинете Оливера скопилось превеликое множество, и время от времени предлагала пройти какой-нибудь дурацкий тест, вроде «Насколько крепка ваша ментальная глазовыколупывательница» или «Подготовлены ли вы к встрече с австрийским бубуй-бублом». От этих тестов Ноэла тянуло наложить на себя руки, тем более что результаты оказывались неутешительными: с глазовыколупывательницей дела обстояли совсем худо, а бубуй-бубол грозил отвернуть Ноэлу голову на второй минуте знакомства. Эмбер пыталась подбодрить молодого инквизитора, но тот был безутешен. И твердо решил, что в Австрию не поедет ни за какие коврижки.
Что до Баррета, то его выдержка отличалась крепостью гранита. Любитель ядов ни на минуту не расставался со своей маникюрной пилочкой и под конец дня умудрялся стачивать ногти до такой остроты, что хоть по деревьям лазай. Ноэл подозревал, что ночами он наращивает их обратно с помощью одного из своих гениальных ядовитых изобретений, чтобы утром снова было чем заняться.
Утро одиннадцатого дня ничем не отличалось от десяти предыдущих. Те же опостылевшие коридоры, тот же раздражающий голосок Эмбер, тот же тесный кабинет с неизменным запахом горького чая и шоколада, от которого Ноэла уже нещадно мутило. Та же постная физиономия Честера, волокущего очередную полуистлевшую подшивку.
И только Оливер выглядел иначе.
И Ноэл сообразил: лед тронулся!
Оливер ворвался в кабинет, сжимая в кулаке свернутый в трубочку листок и с каким-то садистским остервенением грохая об пол металлическим протезом. Честер от неожиданности бухнул подшивку мимо стола, Эмбер вскочила со стула, торопливо сминая газету, Ноэл забыл дожевать шоколадку, а Баррет оторвал глаза от своего безупречного маникюра.
- Торнтон, свободен! – гаркнул Оливер на Честера, который бросился было подбирать разлетевшиеся бумажки. – Дверь прикрой с той стороны.
Кинув на Ноэла страдальческий взгляд, Честер молча удалился.
- Ну что же, ребятки, документы я подготовил, – торжественным голосом известил инквизитор.
Ноэл с трудом удержался, чтобы не присовокупить комментарий вроде «не прошло и полвека».
- А теперь, собственно, о деле. В поместье вы отправляетесь завтра утром в восемь ноль-ноль. Отсюда, из Башни. Я подготовлю порталы для телепортации. Бланки берете с собой, все строгой отчетности, поэтому не зевать. Заполнять только нестираемыми чернилами, получите завтра же. Никакой самодеятельности, ясно? Вопросы есть?
- Вы хотите сказать, что нам придется там жить? – не понял Ноэл.
- Именно, Лотнер, жить. Поместье уже год как опечатано инквизицией, и за этот год в нем все сохранилось в том виде, в котором его оставили.
- А... – Ноэл запнулся, вспомнив некоторые детали своего недолгого пребывания в доме Вернье, случившегося как раз год назад, и не решаясь продолжить. – А как насчет трупов, сэр? Если в поместье никто не проникал...
- А чем, по-вашему, я занимался эти десять дней, Лотнер? В погремушки играл? – рявкнул Оливер. – На поместье наложена такая мощная защита, что без знания специальных заклинаний к нему и на милю не подойти. Моя работа, Лотнер, работа годовалой давности. И чтобы получить разрешение на частичное устранение защитных слоев, мне пришлось попотеть.
- Так трупы все еще...
- Там, там, куда они денутся, не уйдут же, верно? – Оливер неприятно хохотнул. – Но трупы не ваша забота, ребятки. О них позаботятся и без вас.
- Кто? – с любопытством встряла Эмбер.
- Сопровождающие вас инквизиторы, мисс Хейс, – благодушно ответил Оливер. – Их будет двое, на большее Глава не расщедрился. Они проверят поместье на предмет черной магии и попытаются устранить защитные чары самих Вернье.
- Интересно, каким образом, – скептическая реплика сорвалась с губ помимо воли, и Ноэл прикусил язык. Впрочем, его скепсис никого не удивил: всем было известно, что родовые поместья охранялись особой древней магией, секрет которой передавался из поколения в поколение только членам семьи.
- Самым простым и незатейливым, – улыбнулся Оливер. – Они, то есть, вы, раз уж вы отправитесь в поместье одновременно, возьмете с собой младшего Вернье. Здесь гаденыш совершенно бесполезен, а там его присутствие…
- Чего? – изумился Ноэл. – Только не говорите, что поселите его с нами.
- В чем дело, Лотнер? – Оливер подозрительно нахмурился. – Вы забыли наш уговор?
- Нет, но... – Ноэл потер наморщенный лоб. – На кой ляд нам эта бледная спирохета? Кто будет за ним следить? Он же, вроде, находится под стражей? Или вы отпустите его на свободу?
- Ну, выбор у нас не велик, – сказал Оливер, усаживаясь за стол и сцепляя руки на животе. – Ты слышал решение суда, Лотнер. Лишение права на ношение амулета и совершение колдовства не отнимает свободы, конфискация имущества и аннулирование счетов тем более, а это значит, что с момента оглашения приговора Вернье свободен.
- А ссылка?
- Так это и будет ссылка, – ухмыльнулся Оливер.
- И вы рассчитываете на его добровольную помощь? – насмешливо осведомился Ноэл.
- А куда ему деваться? – также иронично откликнулся инквизитор. – Без денег, без жилья и без магии. А?
Ноэл попытался представить.
- Ну-у…
- Ну-у, – передразнил Оливер с ухмылкой. – Щенку некуда идти, вот в чем весь фокус, Лотнер. В принципе, с тем набором доказательств, которые были у меня на руках на момент слушания, самое большое, на что можно было рассчитывать, – это лишение магических прав.
- Не так уж мало, – равнодушно подал голос Баррет.
- Согласен, для потомка аристократического семейства ужасный позор, – Оливер сощурился и довольно потер ладони друг о дружку. – Но этого недостаточно. Останься Вернье при своих деньгах – и мы бы не увидели ни поместья, ни... гм, ни его вероятных секретов, а секретов там полные закрома. Одним словом, мы заполучили ключ к поместью. У Вернье не останется выбора, кроме как помочь нам уничтожить родовые магические ловушки. В его нынешнем положении шанс пожить в родных стенах – настоящий подарок судьбы. Вы хоть представляете, чем для чистокровной знати является родовое поместье? Какая магия там сконцентрирована? Традиции, воспитание – все это впитывается с молоком матери – в данном случае, с кровью, – и ценится куда больше того, что мы, плебеи, можем им противопоставить.
- Я знаю, – равнодушно уронил Баррет. Естественно, он и сам происходил из какого-то немыслимо древнего рода; когда об этом шел разговор, Ноэл был слишком рассеян, чтобы вникать.
- Это первое. А второе... – Оливер шумно вздохнул. – Крысенышу позарез нужно вернуться в поместье. Я так думаю. У него в поместье незаконченное дело.
Ноэл наморщил лоб, вспоминая туманные намеки, мысленно собирая воедино разрозненные обрывки разговоров за последний десяток дней.
- Вы по-прежнему считаете, будто Вернье планирует устроить отцу побег из тюрьмы? – ляпнул Ноэл то, к чему, наконец, свелись его умозаключения. И мигом почувствовал себя полным идиотом. Заявление действительно звучало нелепо и смехотворно, в горле даже зародились спазмы истерического смеха. Однако Оливер удивил.
- Я не считаю, – серьезно сказал он. – Я уверен.
Ноэл обескуражено покачал головой.
- Он мог спрятать план побега в поместье, – предположила Эмбер.
- У вас есть доказательства? – резко перебил Ноэл.
- Если бы у меня были доказательства, Вернье бы сейчас уже гремел кандалами о решетку своей камеры в Узилище, Лотнер, – произнес Оливер. – Или жевал чеснок отрубленной башкой.
Ноэла передернуло.
- Доказательство – это как раз то, что я жажду получить от вас, ребятки.
Повисло напряженное молчание. Ноэл в который раз пытался думать, но у него не получалось. Не выходило осмыслить... да что там, даже просто отнестись к словам Оливера серьезно не выходило! Этьен Вернье – это холеная, избалованная, злобная болонка, которая лаять – лает, а укусить – кишка тонка и зубки туповаты. Подгадить по мелочам, чтобы потом трусливо спрятаться за папочкину спину и мерзко похихикать, наслаждаясь безнаказанностью, – это да, это в его стиле. Но папочки больше нет, папочка гниет в Узилище и будет гнить еще ближайшую тысячу лет или сколько там вампирам отпущено. Спрятаться не за кого. И помощи просить не у кого. И Ноэл ну никак не мог представить, чтобы это убогое существо решилось на такой шаг, как планирование побега. А даже если бы и решилось – бог с ним, пусть небо на землю падает, а море из берегов выходит! – разве одного намерения достаточно, чтобы спровадить в каменный колодец или в могилу? Неужели у Вернье в прикроватной тумбочке схемы расположения тюремных камер припрятаны? Так ведь если верить тому же Оливеру, поместье уже год как опечатано. Когда его опечатывали, его отец еще наслаждался свободой и ни о каких планах побега не мыслил…
Стреляный воробей Оливер явно мудрил и чего-то не договаривал. А Ноэл терпеть не мог, когда ему чего-то не договаривали!
- Где он сейчас? – спросил он, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
- Здесь, в камере, – Оливер неопределенно махнул рукой. – А куда ему деться?
- Но ведь вы не имели права его удерживать?
- Я не имею права его отпускать, Лотнер. Все равно идти ему некуда, да и незачем. Пока здесь, сидит, думает.
- Лошадиная доза настойки пустырника и кровяной одуванчик, – меланхолично сообщил Баррет под монотонное шварканье пилочки по ногтям. – Подавляет агрессию, утрамбовывает психику до состояния апатии. Очень удобно и никаких побочных эффектов. Выводится из организма за три часа, у вампира за четыре с половиной. Особенно хорошо действует на тех, у кого задавлены инстинкты, нарушен гормональный фон и наблюдается сильное физическое истощение. В сочетании с зельем, подавляющим у вампиров жажду крови, просто чудо, а не средство!
- Браво, Эйткинс! Лишний раз убеждаюсь, что не прогадал с вами, ребята. А сейчас двигайте по домам, пакуйте вещи. Только предупреждаю: не берите с собой купальники и плавки, отдохнуть никому не светит. Завтра в восемь жду вас в Безымянном переулке, не опаздывать. Все свободны.
Ноэл поднялся на ноги, держась за спинку стула. Во рту все еще горчил шоколад, и он поторопился сглотнуть упершийся в горло комок тошноты. Кровяной одуванчик – какое-то знакомое название.
В коридоре было непривычно пусто, лифт подоспел на удивление быстро, уличный воздух впервые не показался свежим. Поместье Гринхиллз неумолимо приближалось, одновременно отбрасывая Ноэла на год назад, в то время, когда охота на отверженных превратилась в смысл его существования, когда одержимый жаждой мести он по собственной воле угодил в логово голодных кровососов... в один из тех ночных кошмаров... в которые теперь предстояло вернуться наяву.
* * *
Утро выдалось самым что ни на есть сентябрьским: сырым и холодным. Дождь зарядил еще с ночи. Вода ленивыми струйками журчала вдоль тротуаров, исчезая в канализационных решетках, штукатурка домов вымокла и безобразно посерела, с карнизов и водосточных труб непрерывно капало.
Вдыхая тяжелый, напитанный влагой воздух, Ноэл раскрыл огромный черный зонт и сгорбился под ним, ожидая, когда появятся остальные члены его теперь уже команды. Он не любил пользоваться волшебным щитом от дождя – встречным людям могла показаться странной его развевающаяся на ветру одежда и сухие волосы. А кроме того, лишняя капля волшебства – лишняя золотая прожилка на руках.
Ноэл чуть прищурился, несколько раз моргнул, когда особенно сильный порыв ветра обдал его лицо дождевой пылью и обзор слегка затуманился.
Безымянный переулок, где он стоял, образовывало два дома. Башня снаружи выглядела обычным каменным зданием и, несмотря на внушительные размеры, имела всего один подъезд. Правда, никто из жильцов дома напротив не смог бы в нее проникнуть – охранные чары защищали от человеческого вторжения.
В переполненном мусорном контейнере, стоящем чуть поодаль, что-то зашуршало и задвигалось. Проходящий мимо мужчина в сером плаще покосился на него и ускорил шаги. Ноэл с сомнением смотрел на его удаляющуюся фигуру, сжимая неудобную ручку зонта и теребя в руке жесткую тесьму перекинутого через плечо рюкзака.
- Привет!
Дверь Башни позади Ноэла распахнулась, и из черного проема вынырнула Эмбер, одетая в короткую голубую курточку и серые бриджи, съехавшие гармошкой синие гольфы поверх капроновых колготок и лакированные черные балетки. Ее короткие волосы стояли дыбом, изящную, хрупкую шейку обвивала темная бархатная ленточка с жемчужиной. Рядом с ней Ноэл отчего-то почувствовал себя донельзя глупо: он все никак не мог отделаться от ощущения, что она лишняя, чужая – почти человек. Эмбер, похоже, его сомнений не разделяла. Вышедший следом за ней Баррет Эйткинс, облаченный в строгий черный плащ и брюки со стрелками, спокойно развернул над головой магический щит, да так и замер, рассеянно поигрывая золотой цепочкой с амулетом, висевшей на шее. Да уж, со стороны их компания, наверное, выглядела презабавно.
- Дурацкие порядки, – заметил Ноэл, носком ботинка вдавливая в землю обертку из-под жвачки. – Почему нельзя было отправиться прямо из Башни?
- Конспирация, – Эмбер пожала плечами. – Но мне тоже иногда кажется, что Оливер переигрывает.
- Не все в инквизиции разделяют его энтузиазм по поводу Этьена, – отозвался Баррет спокойно. – Многим была не по душе идея с опечатыванием поместья...
- Все равно, что покойников год не закапывать, – с отвращением буркнул Ноэл. К горлу подступила знакомая тошнота, возникавшая каждый раз при воспоминании о событиях прошлого лета.
- …а теперь не все одобряют планы по его обыску. Но Оливер влиятельная фигура, Глава к нему прислушивается.
Ноэл кивнул и не стал уточнять, что доверие к Оливеру у главного инквизитора, скорее всего, связано с достижением ими обоими той стадии магической концентрации, когда не остается ничего человеческого и развивается паранойя. Два сапога пара, так это называется.
Глухой хлопок телепортации известил молодых инквизиторов о появлении Марти Оливера. Тот эффектно материализовался на углу дома и бодро заковылял к обернувшимся на шум ребятам, опираясь на посох. Дождь забарабанил по его видавшему виды плащу и растрепанным седым волосам.
Ноэл мгновенно напрягся, рука сама сжалась в кулак, а амулет налился кровавым сиянием, потому что свободной рукой Оливер вцепился в локоть возникшего вместе с ним Этьена Вернье и поволок его за собой. Вампир по инерции сделал несколько шагов, ежесекундно спотыкаясь, и только тогда заметил Лотнера. Бледное, худое лицо вытянулось, перекосилось, и Вернье-младший зашипел, дернулся, вырывая руку из цепкой хватки инквизитора. Синее пальто распахнулось от резкого движения, и Ноэл с удивлением обнаружил под ним поношенные серые брюки спортивного покроя и рубашку, на которой недоставало нескольких пуговиц. Выпирающие ключицы под серой от грязи кожей выглядели жалко. И только теперь, вблизи, можно было разглядеть кровоподтеки и порезы на лице и шее. Пальто из тонкой дорогой шерсти, показавшееся в зале суда шикарным, при свете дня потеряло весь свой мнимый лоск: пыльная ткань с разводами грязи, лопнувшие серебряные нитки искусной вышивки, обтрепанные и засаленные отвороты рукавов.
Мгновенно подобравшись, Вернье судорожно задернул разлетевшиеся края пальто, стискивая их в кулаках с ободранными костяшками. До какого же состояния нужно было довести вампира, чтобы на нем прекратили заживать даже обыкновенные царапины? До какой степени заглушить вампирскую сущность? У него вон и глаза стали почти человеческими – серыми, блеклыми. Неудивительно, что он едва волочил ноги.
- Что, Лотнер, намылил чью-то дырку за возможность нагадить в моем доме? – бросил Вернье, с брезгливым видом останавливаясь и не собираясь подходить ближе.
Ноэл сдернул перчатку, вскину руку – ей-богу, само вышло! – и ткнул напряженными пальцами в сторону бывшего врага. В того, кто до сих пор оставался для него не просто врагом, а воплощением всех самых гадких, самых мерзких целей и средств. Вернье отступил на шаг, рука инстинктивно дернулась к груди, попыталась нашарить под воротником рубашки несуществующий амулет, да так и застыла, теребя почти оторванную пуговицу.
- Что-то ищешь, Вернье? Ты бы придержал свой поганый язык, пока я его не укоротил, – прошипел Ноэл. Ненависть разгорелась в груди, точно сухие листья, брошенные в костер. Вспыхнула неожиданно, легко и быстро, будто все последние месяцы только и ждала, чтобы нашелся козел отпущения, готовый принять на себя наболевшее, перегоревшее, накопленное за целый год или даже дольше.
- Хватит, – Оливер стукнул посохом об асфальт, привлекая внимание мальчишек. Те застыли, глядя друг другу в глаза в ожидании сигнала к драке.
- Лотнер, убрать амулет, – скомандовал Оливер. – Живо.
Ноэл с неохотой повиновался, подавляя кипящую внутри злость. Сунул руку в карман пальто и отвернулся, натыкаясь взглядом на озадаченное лицо Эмбер и равнодушное – Баррета. Оливер извлек из плаща крупные серебряные часы с цепочкой, щелкнул крышкой, уставился на циферблат.
- До отправления три с половиной минуты, – констатировал он. – Доставайте порталы. Ты! Для тебя портала нет, так что держись за... – он хотел было произнести первое попавшееся имя – Лотнер, разумеется, – но взглянул на выражение лица Ноэла и благоразумно передумал. – За Баррета. И держись крепче, если не хочешь потерять в путешествии пару конечностей!
Оливер хрипло расхохотался. Эмбер снисходительно улыбнулась, склонив голову на бок. Ноэла снова замутило.
- Вас встретят, – сказал Оливер, отсмеявшись. – Специалисты по чарам Тони Брустер и Грег Нотс. Оба мои ученики. Я снял первый уровень защиты, самый сложный. С остальными парни справятся и без моей помощи. – Оливер ненадолго замолчал, обводя своих подопечных критическим взглядом. – Первый отчет жду сегодня в три по полудню. Лотнер, ты за старшего, тебе и горбатиться, понял?
Ноэл сжал челюсти, краем глаза заметив, как Вернье приподнял уголок рта в намеке на издевательскую усмешку.
- Понял, – процедил Ноэл. И почему ему всегда достается самая нудная работа?
* * *
Внутренности сжались в тугой узел. Рывок получился резкий, неожиданный, почти болезненный. Воздух из легких вышибло, в глазах почернело, и пространство вокруг ужалось, закрутившись сумасшедшей каруселью. В ушах низко загудело, но лишь на мгновение: показавшееся бесконечно долгим мгновение – бездыханное, беспросветное, точно ты в гробу, придавленный сверху двумя ярдами сырой земли.
Всего лишь мгновение.
Как Ноэл устоял на ногах – загадка! Пространство прояснилось, сложилось из каких-то оплывших, бесформенных кусков света, тени и красок. Ноэл почти увидел, как срастаются швы, и вот уже он стоял на пустынной улице незнакомого города, шатаясь, часто моргая, прижимая руки к животу и силясь не выложить на мостовую то, чем сегодня завтракал. Воистину, привыкнуть к телепортации было невозможно!
Ровная булыжная мостовая убегала в рассветную серость – до угла широкой улицы, теряясь в плотном тумане. Стриженные кроны деревьев плавали в этой туманной каше, подсвеченные сиреневыми огоньками фонарей.
Рядом уже стояли остальные. Эмбер с привычной улыбкой на посеревшем лице, невозмутимый Баррет и практически зеленый Вернье, вцепившийся ему в руку. Ноэл с удивлением осознал, что тот едва держится на ногах и совершенно забыл о вновь распахнувшемся пальто. Определенно, пребывание в инквизиторских застенках не пошло ему на пользу.
С противоположной стороны улицы к ним приближались две рослые фигуры в плащах – инквизиторы. Один долговязый и сухопарый, несмотря на явно молодой возраст – Ноэл не дал бы ему больше тридцати, – чем-то похожий на старую лошадь. Точнее, клячу. Лицо у него было вытянутое и скуластое, зубы – большие, хотя и белые, и ровные. Не заметить этого было невозможно, поскольку инквизитор, не переставая, щерился. Наверное, сказывалось его представление о приветливости при знакомстве. Длинные русые волосы были затянуты на затылке в хвост – ни дать ни взять конский! И одежда на нем под плащом выглядела какой-то совсем уж несуразной. Хотя, может, это только казалось, ибо как еще могла смотреться одежда на таких, с позволения сказать, мощах?
Второй инквизитор был чуть ниже, чуть шире и чуть крепче напарника. Мяса на его костях было чуть больше, а дружелюбия определенно чуть меньше, поэтому он походил уже не на лошадь, а на корову.
- Нотс. Грег Нотс, – отрекомендовался долговязый, протягивая длинную широкую ладонь.
- Лотнер. Ноэл Лотнер, – зачем-то перенимая манеру представляться, ляпнул Ноэл, пожимая руку.
- Как же, наслышан! Рад, несказанно рад знакомству, мистер Лотнер! Когда Марти сказал, что мне предстоит работать с героем инквизиции…
Сзади раздался красноречивый звук, Ноэл отвлекся от инквизитора и обернулся. Вернье вырвало на обочину.
- Дикий моветон, – недовольно пробормотал Баррет.
- Тони Брустер, – буркнул второй инквизитор с легким поклоном в сторону девушки. Пожал руку Ноэлу, потом обратился к Баррету:
- Мистер Эйткинс? Читал ваши статьи в «Светилах алхимии». Неплохие наработки, хотя есть недостатки.
В глазах ценителя ядов впервые зажегся огонек интереса.
- Обоснуете?
- Без проблем. Но сначала идемте в дом, – Эйткинс махнул рукой в ту сторону, откуда они с напарником явились. – Работы много. Мы начали снимать второй уровень защиты всего десять минут назад. Оливер пол ночи провозился с первым.
- А я предупреждал, что последовательность заклинаний была неверной, – встрял Нотс.
По легкой гримасе раздражения, скользнувшей по лицу Брустера, Ноэл догадался, что этот комментарий Брустер слышит уже раз в десятый.
- Всего два уровня, – продолжил Брустер. – Первый уровень невидимости. Заклинания необнаружения, купола и безвременья, вместе образующие плотную магическую оболочку, в которую извне не могут проникнуть ни физические тела и предметы, ни звуки, ни свет. Это своего рода колпак, под которым останавливается даже время.
- Марти использовал четыре временных воронки, – добавил Нотс. – Так что фактически в поместье все оставалось таким, каким было на момент наложения защиты. Тот же воздух, то же лето, даже пыль не осела.
- Второй уровень – это заклинания отталкивания. Довольно легкие, хотя привычка Оливера добавлять в работу личные изобретения многим попортила кровь.
- Ирен устанавливала их, когда мы с Честером охотились на вампиров, – Ноэл запнулся. Мысли по инерции возвращались в прошлый год: в туманное лето, проведенное в нескончаемой охоте на отверженных, в дождливые, тоскливые вечера, полные нескончаемых разговоров и скорби по убитым. – А что за личные изобретения?
- Заклятие страха, например. Обычные отталкивающие заклинания не дают посторонним приближаться к охраняемому месту, человек его просто не замечает и проходит мимо. Оливер же сделал так, что заклинания не просто отталкивают, они отпугивают!
- В последний раз, когда я столкнулся с подобным, меня три ночи мучили кошмары, – пожаловался Нотс.
- Психика должна быть устойчивой, – заметил Брустер.
- Вы еще не сняли это заклятие? – спросила Эмбер, идущая сзади. Голос у нее странно подрагивал.
- Нет. Как видите, на этой улице никто не живет, – Брустер развел руки в стороны, словно стремясь охватить улицу целиком. – В соседних кварталах тоже. Мороки с выселением людей из домов было слишком много. Это не магический район города, и появление здесь целого скопища вампиров вызвало панику. Когда все закончилось, люди стали возвращаться в покинутые дома, невзирая на близость поместья Гринхиллз с его дурной репутацией, так что Оливер избрал самый легкий путь: наложил несколько сильнейших заклятий. Люди сами сбежали.
- Заклятие паники, беспричинного ужаса, ночных кошмаров, – Нотс начал загибать пальцы.
- Некоторым кошмаров и без заклятий хватает, – проворчал Ноэл чуть слышно.
- Кошмары и ужас мы сняли, – сказал Брустер. – Панику и страх еще не успели.
- А разница существенна? – спросила Эмбер. – По мне так звучит одинаково.
- Разница в области воздействия, – объяснил Нотс. – Чувствуете беспокойство? Это паника. Уже сильно ослаблена, но все еще действует.
- Я бы не назвала это беспокойством, – голос у девушки снова дрогнул.
Ноэл оглянулся: губы у нее дрожали, в лице – ни кровинки. Он и сам испытывал дискомфорт, желание убраться отсюда подальше крепло с каждым шагом. В предвкушении опасности в крови забурлил адреналин, и легкое покалывание в пока еще расслабленных пальцах растеклось по нервам до самых плеч.
- Это пройдет, – сказал Брустер. – Когда вы знаете, что находитесь под воздействием заклятия, справиться со страхом гораздо проще.
- Главное – не забывать, что опасности нет, – поддакнул Нотс. – Кто-нибудь, поднимите Вернье.
Все, как по команде, обернулись. Этьен Вернье стоял на четвереньках шагах в пяти от них: ладони с растопыренными пальцами упирались в мостовую, голова была наклонена так низко, что волосы почти мели по земле. Ноэл подумал было, что его снова начнет рвать, однако Вернье вдруг медленно завалился на бок, поджимая колени к груди. По его телу прошла волна крупной дрожи, зубы клацнули.
- Что с ним? – Эмбер озвучила всеобщее недоумение.
- Чем-то накачали? – осведомился Брустер, не трогаясь с места. – Похоже на резонанс от седативных.
- Кровяной одуванчик и пустырник, – равнодушно изрек Баррет. – Плюс зелье.
- Очухается часа через два. Но кому-то придется его тащить.
Баррет демонстративно засунул руки в карманы. Эмбер неуверенно улыбнулась. Брустер и Нотс вопросительно взглянули на Ноэла.
- Почему я-то сразу? – возмутился тот. – Эйткинс, это твой приятель! Вы за одной партой сидели!
- Я его на себе уже волок, – бесстрастно возразил Баррет. – И он оставил мне три синяка на руке. Твоя очередь.
Ноэл скрипнул зубами, нервно сдергивая перчатку.
- Поднимайся, – процедил он сквозь зубы и выписал пальцами витиеватую загогулину.
Худое тело неуклюже взмыло в воздух, грязное пальто обвисло, руки безвольно раскинулись в стороны.
- Пошли, – сердито буркнул Ноэл, когда тряпичная кукла, в которую превратился его бывший однокашник, медленно проплыла мимо.
Теперь ему приходилось концентрироваться на заклинании. Магия знакомо стекала по руке, сочилась сквозь пальцы, пропитывая амулет и создавая воздушную подушку под телом Вернье. Страх продолжал концентрироваться, Ноэл чувствовал, как холодный пот начинает выступать на коже под несколькими слоями одежды. Инквизиторы продолжили путь молча: быть может, они тоже ощущали этот нарастающий ужас? Даже они, подготовленные, закаленные.
Наконец, из тумана выплыла высокая металлическая решетка с толстыми прутьями. За ней начиналась дорожка, посыпанная серым гравием, утекающая в глубь территории, к смутно виднеющимся контурам огромного особняка. Клумбы, кусты, беседка из белого камня, увитая плющом, и небольшой пруд в стороне – Ноэл не разглядел этого в ночь, когда побывал здесь впервые. Тогда, ослепленный яростью, он видел лишь мутную вертикальную полоску света впереди и слышал хруст под ногами. Почему-то подумалось, что так хрустели сухие кости. С Вернье сталось бы выстелить дорожки костями, да... Сейчас он видел больше, намного больше. Пугающий силуэт дома в молочной каше тумана, крупная каменная кладка, арочные окна с темными проемами, мутные силуэты – статуй? – в нишах, длинная балюстрада вдоль второго этажа, острые башенки с шариками и шпилями. На мгновение показалось, будто на один из шпилей насажена человеческая голова с разинутым ртом и обвисшими седыми патлами.
Ноэл моргнул.
Не показалось. Голова действительно была насажена!
В оконном проеме на первом этаже вдруг что-то мелькнуло. Летящий черный силуэт, истлевшие лохмотья. Запах гниения коснулся жадно втягивающих воздух ноздрей.
- Брустер, – беззвучно пробормотал Ноэл. По виску сползла капелька пота, губы высохли. – Там кто-то... я видел, там кто-то есть... Оно...
- Дорожка, – выдохнула почти одновременно с ним Эмбер. – Смотрите! Это не гравий, это черепа!
Послышался глухой удар. Это Вернье рухнул вниз, когда внимание Ноэла полностью переключилось на дом.
- Спокойно, – резко бросил Брустер. – Нет там никаких черепов, и в доме тоже никого нет. Сказано же вам, Оливер любит эффектные штуки. Это и есть заклинание страха, его давнее изобретение. Идею он позаимствовал из присказки про нечисть: захотите увидеть черта – обязательно увидите. А ну-ка, посторонитесь.
Фигура в доме продолжала двигаться. Расширенные зрачки Ноэла следили за тем, как она проскальзывает мимо очередного окна. Дверь заскрипела, отворяясь, и в образовавшуюся щель просунулись длинные, когтистые, покрытые струпьями и пластами разложившейся кожи пальцы. Ноэл сглотнул. Ужас приковал его к месту, дыхание вырывалось из легких столбиками пара, морозный воздух жег легкие. Само время застыло, пока он наблюдал, как появляется из-за двери огромная, источающая холод, зловоние и леденящую тоску фигура.
Голова на шпиле вдруг разразилась сатанинским хохотом, а следом за ней и сам дом напомнил огромную, голодно разевающую окна-рты голову. Если бы только найти в себе силы попятиться, убежать... Но сама мысль о том, что придется повернуться спиной к ожившему кошмару, лишала воли и высасывала последние силы.
Уже находясь в полуобморочном состоянии, Ноэл вдруг заметил рядом с собой движение.
- Исчезни! – вскричали два голоса, и Ноэл увидел, как руки инквизиторов выписывают заковыристые узоры, оставляя в воздухе огненно-оранжевые царапины, будто вспарывая саму реальность. На мгновение проступили контуры накрывающего поместье купола, покрылись светящимися изнутри трещинами. Скользящий над гравиевой дорожкой труп подернулся рябью, голова на шпиле оплыла, словно цветная рождественская свечка, и стекла по черепичной крыше башенки. В следующий миг с глухим «бум!» полыхнуло оранжевое зарево. Ноэл зажмурился, отшатнулся, споткнулся и чуть не присоединился к распростертому на земле Вернье.
- Проклятье, силен старик, – тяжело дыша, выдавил Нотс, складываясь пополам и упираясь руками в колени. По его лицу градом катился пот. – Ну и где ваши мертвые головы, Лотнер?
Ноэл подумал, что напоминает сейчас мокрую, трясущуюся курицу.
- Откуда вы узнали про голову? – хрипло спросил он, вытирая со лба испарину.
- А вы думаете, только вам ужасы мерещатся? – усмехнулся Нотс. – Отрезанная голова – можно сказать, визитная карточка Марти. Классика жанра. Он еще ноги любит. Между нами, – Нотс понизил голос, – думаю, это у него комплекс неполноценности сказывается.
- Ногу на шпиль неудобно закидывать, – заметил Брустер, помогая Эмбер подняться с мостовой. – Хотя эффектно, согласен. Можно было их перед крыльцом набросать.
- А как насчет трупов? – не выдержал Ноэл.
- Каждому свое, Лотнер, – Брустер пожал плечами.
- Этак можно и в ящик сыграть, – сказала Эмбер, шмыгнув носом. – Господи, чуть не описалась.
Инквизиторы переглянулись и одновременно повернулись к Баррету.
- Все в порядке? – участливо.
- В полном, – Эйткинс искусственно улыбнулся. Потом ответил на немой вопрос:
- Я просто не смотрел.
- Ну... э-э-э... молодец, парень, – неуверенно произнес Нотс. – Сейчас еще поколдуем немного – и можно входить. Лотнер, может, вы все-таки оттащите с дороги свой... гм, груз?
Ноэл кинул мрачный взгляд на Вернье.
- Эй, – легонько пнул носком ботинка под ребра. – Кончай симулировать, Вернье, я тебя весь день на носилках таскать не собираюсь.
Ноль реакции.
- Вернье, ты слышишь? Поднимайся, хватит тут комедию ломать.
Еще один тычок – и светловолосая голова перекатилась, открывая взгляду слипшиеся от крови волосы на виске. Должно быть, при падении разбил голову о булыжную мостовую. Ноэл выругался.
- Какие мы нежные, – и взмахнул рукой. – А еще вампир, чтоб ты сдох, Вернье!
* * *
Холодный черный камин выглядел гигантским обугленным зверем, выгнувшим спину в болевой агонии да так и застывшим у стены напротив окна. Вечером Ноэл разжег его, чтобы не замерзнуть. Огонь дрожал и горел неохотно, словно лишь колдовская сила удерживала его в рамках огромного камина.
Наводя на мысль о потерянной роскоши, на стенах висели картины в золотых рамах, украшенных лепниной. Высоченные стрельчатые окна мелко дрожали, звенели и ходили ходуном от ветра, завывавшего снаружи. По-осеннему стылого, промозглого, сырого ветра. Отличный в этом году выдался сентябрь, ничего не скажешь.
Ноэл задернул шторы, скрыв с глаз долой прозрачные витражи в тонких металлических решетках. Слишком красивые витражи. Когда-то в лучах утреннего солнца они разбрасывали по залу красочные блики. В памяти Ноэла, точно оттиск на типографской бумаге, отпечатался тот злополучный рассвет, когда он впервые увидел, как они движутся...
- Даже не верится, что он здесь, – холодный, как стальное лезвие, голос вспорол тяжелую, ледяную темноту забытья. – Ну надо же! Сам пришел. Кто бы мог подумать.
Расплывчатая полоска мутного желтого света забрезжила где-то на границе сознания, и лишь спустя вечность мелькнула догадка, что это огонек от пламени свечи, пробивающийся сквозь налитые свинцом веки.
- Очухался? – снова тот же голос, незнакомый, полный хорошо контролируемой ярости – не сиюминутной, но впитавшейся в саму кровь, той ярости, которая сопровождала говорившего по жизни с самого рождения.
- Кажется, приходит в себя, – отозвался другой человек. Впрочем, человек ли?
- Помоги ему, Барти.
Звонкий хлопок – щеку обожгло кипятком, и полоска света заколыхалась, то растворяясь во мраке, то проступая отчетливой, нестерпимо яркой линией, от чьих контуров резало глаза. В голове загудела нарастающая боль.
- Отлично, Барти. Великолепно. Поставь его на ноги и выводи минут через двадцать. Мы как раз закончим с девчонкой. Только осторожнее – прежде, чем он умрет, пусть посмотрит на ритуал.
- Да, сэр, без проблем, – судя по исказившемуся звуку, губы у Барти растянулись в ухмылке.
Обессиленный настолько, что даже моргание требовало волевых подвигов, Ноэл закрыл глаза и попытался снова отключиться. Блаженная тьма влекла его, затягивала в свои паучьи сети, и он сдавался на ее милость. Это было лучше, чем слушать голоса, не понимая, о чем они говорят, или содрогаться от боли, огненными волнами растекающейся по телу и ворочавшейся в голове чугунным ядром с острыми шипами.
Не тут-то было! У Барти на его счет были другие планы
- Просыпайся, – коротко велел он, и что-то твердое впечаталось в бок.
Новый взрыв боли, новые спазмы в голове. Сознание помутилось, бездна качнулась навстречу. Но холодные, крепкие руки не дали ему сорваться: встряхнули за плечи, поднесли к лицу чашку. Шершавый край коснулся губ, и в рот полилась горькая жидкость, обжигающая, словно крепкий алкоголь. Ноэл закашлялся, содрогаясь всем телом, выплевывая гадость, но руки держали крепко, мешая отстраниться. Пришлось перетерпеть.
Когда жидкий огонь достиг желудка, по телу, приглушая боль, разлилось тепло.
- Доброе утро, – поприветствовал Барти, и Ноэл наконец сумел открыть глаза. – Оклемался, крестоносец?
Не торопясь отвечать, Ноэл обвел помещение мутным взглядом. Низкие, сырые каменные своды, черная плесень, крюки, вбитые в стены. К одному из таких крюков сейчас были прикованы его руки. Едкая вонь нечистот, разложения, крови... Все ясно, это один из подвалов поместья Гринхиллз. Временная резиденция Дракулы, щедро предоставленная в его распоряжение самим хозяином Джоэлем Вернье.
В памяти шевельнулись туманные воспоминания. Вот они с Честером подслушивают разговор учителя с инквизиторским патрулем, вот торопливо кидают в рюкзаки осиновые колья и фляжки со святой водой, вот у черного хода их подкарауливает Ирен...
Ирен!
Ноэл застонал, нет, утробно завыл, дернувшись на крюке, сдирая запястья в кровь. Ирен была с ними. Неизвестно, куда делся Честер, но Ирен... Как он мог допустить, почему не остановил ее, не велел вернуться и ждать дома? Она бы не согласилась, это понятно, ведь она в первую очередь инквизитор и просто великолепная колдунья. Но он сильнее, черт побери! Он мог запереть ее, даже связать ради ее же блага, оглушить на худой конец!
- Что, подружку свою вспомнил? – ухмыльнулся Барти, о чьем присутствии Ноэл уже успел позабыть. – Не тревожься, с ней все будет тип-топ. Такая девочка украсит любой клан, а с ее способностями быстро выбьется в фавориты Дракулы. Уж он о ней позаботится, поверь. Во всяком случае, куда лучше, чем ты.
- Пусть только пальцем ее тронет, – зарычал Ноэл, но рык получился до того жалким и неубедительным, что вампир расхохотался.
- Без драм, крестоносец, без драм. Ты говоришь, как дрянной актеришка в дрянной постановке по дрянному любовному роману. Мы твою девочку в обиду не дадим. Перерождение пройдет быстро и безболезненно. Если от нее что-нибудь останется после ритуала, разумеется.
- Нет, – прошептал Ноэл пересохшими губами.
- А о тебе того же, к сожалению, сказать не могу. Ты у нас на сладкое, – вампир плотоядно сглотнул, – вот только твоя кровь и твоя магия слишком хороши, чтобы ставить тебе хоть каплю и позволить топтать эту землю дальше.
- Где Честер? – выдавил Ноэл. Он уже понял, что пытаться освободить руки – пустая затея и волшебство на этот раз было ему не подвластно: должно быть, вместе с напитком в него влили лошадиную дозу обессиливающего зелья. Какая горькая ирония: разве не об этом он мечтал – лишиться магии и превратиться в человека? Он бы еще пострадал по этому поводу, но вопрос Барти его удивил:
- Кто? – осведомился вампир.
Почудилось, или он действительно встревожен?
Ноэл молчал, лихорадочно соображая. Честера здесь не было. О нем здесь даже не слышали. Неужели ему удалось скрыться еще до того, как их с Ирен схватили?
По всему видать, вампир подумал о том же.
- Кто такой Честер? – спросил он.
- Тот, кто всадит в тебя серебряную пулю, выродок, – с мрачным удовлетворением процедил Ноэл. – И приведет инквизиторов прямо сюда!
- Ты блефуешь, – Барти быстро обернулся на дверь, словно ожидая, что та распахнется и неизвестный герой материализуется на пороге с какой-нибудь противовампирской базукой в обнимку.
- Тогда не стоит обсуждать это с... кто тут у вас за главного? Дракула? Это его голос я слышал?
Вампир снова покосился на дверь. Красные глаза сузились в жуткие злобные щелки.
- Сам все выложишь, – решился он. – Дракуле. Все равно у меня приказ отвести тебя наверх, так что пошли.
- Если ты не заметил, это проблематично, – буркнул Ноэл.
Вампир молча взмахнул рукой, и Ноэла дернуло вверх за руки. Кожа на запястьях натянулась, готовая вот-вот порваться, но в следующий миг железная цепь соскочила с крюка, и он рухнул как подкошенный. Надо же, тело точно в желе превратилось. При таком раскладе он и мухи не прихлопнет, не то что кого-нибудь из кровососов.
- Двигай, двигай, – поторопил Барти нетерпеливо. – Двадцать минут истекли.
Ноэл кое-как поднялся. Колени ходили ходуном, ноги разъезжались, и темница зашаталась. Желудок подпрыгнул к горлу, норовя вернуть недавно влитый в него мерзостный напиток с процентами.
- Пошевеливайся, – вампир шагнул навстречу и схватил молодого мага за шкирку. Ткань рубашки затрещала, воротник впился в шею. – Туда! – И швырнул на лестницу.
Вверх Ноэл не шел, а полз по ледяным каменным ступенькам. Дольше, еще дольше. Только у Честера был шанс выручить его – их с Ирен! Только Честер мог поднять на уши всех в Инквизиторской Башне. А ему оставалось лишь тянуть время.
Впрочем, все рано или поздно заканчивается, вот и лестница закончилась. Ступеньки вывели в мрачный коридор, тот – в следующий коридор, а затем в просторный холл.
Почему-то глубже всего въелись в память стрельчатые окна с великолепными витражами. Может быть, потому что они были первым, что увидел Ноэл, очутившись в каминном зале среди вампиров. Может быть, потому что они двигались, и выложенная из них заколдованная картина жила собственной жизнью. А может, Ноэла поразил невероятный контраст: теплые, ласковые лучи утреннего солнца, проникающие в гробницу сквозь цветные стекла, раскидывающие блики по полу и стенам, по белым, застывшим лицам кровопийц, по выгнутому на столе телу Ирен.
Так или иначе, витражи были первым – и последним поразившим Ноэла зрелищем. Следующая страница памяти сохранила лишь вторжение инквизиторов и отголоски битвы.
И вот сейчас, устроившись в кресле и потягивая разогретый шоколад из большой кружки, Ноэл старался не оборачиваться. С задернутыми шторами было спокойнее, уютнее... если тут вообще можно было чувствовать себя спокойно.
На руках переливались золотые прожилки – в свете огня они выглядели особенно эффектно. А в животе словно образовалась глубокая дыра с того самого момента, как он переступил порог поместья.
Отчет Ноэл отправил вместе с инквизиторами. Нотс и Брустер справились со своей частью работы: сняли защитные заклятия, осмотрели территорию, выявили несколько родовых ловушек и оградили их щитами и магическими ленточками. Прошлись по первому этажу, вынесли из подземелий четыре трупа. Ноэл не смотрел, чьи именно. Отослали на опознание. У них свои методы. И, наверное, железные нервы. Сказали, что не прощаются: неизвестных ловушек много, обезвреживать найденные должны профессионалы. Ноэл заикнулся было, что справится сам, – куда там! Они видели его, сжавшегося в комок перед воротами поместья, видели его безумные глаза, направленные на воображаемого покойника, слышали хриплые возгласы. Оливер не доверит ему больше, чем уже доверил. В конце концов, он чертовски сильный маг, его ждут серьезные свершения, и его нужно беречь как драгоценность, как символ, как талисман на удачу.
Ноэл готов был вцепиться в глотку каждому, кто осмелится произнести это вслух.
Когда на далеких улицах за пределами поместья зажглись фонари, Ноэл попрощался с Брустером и Нотсом, вернулся в каминный зал и устроился в кресле.
На сегодня работа была выполнена.
ГЛАВА 3
- Хватайся за руку! Держи-и-и-ись...
Первозданный огонь, жуткий, живой, испепеляющий своим дыханием, выжигающий легкие и глаза, гигантскими клубами взмыл под самый потолок. Взрыв – и ослепительное оранжевое пламя смертоносными струями ударило во все стороны, разлетевшись, точно цветок салюта, и распалось на десяток оживших чудовищ.
Он уже знал, что не успеет. Огненные демоны, разевая голодные пасти, рванулись к нему. В лицо ударил горячий воздух вперемешку с пеплом и заткнул горло. Он снова заложил вираж, спасаясь от наступающей гибели, вырывая у смерти еще несколько мгновений, еще несколько конвульсий оглушенного разума и обожженного тела.
Снизу, из груды ветоши к нему тянулась ладонь – мокрая и скользкая от пота, слишком узкая, чтобы за нее можно было схватиться, а затем вытянуть. Но он пытался снова и снова. Кружил под потолком в чудовищном огненном водовороте, задыхаясь от дыма и корчась от боли. А она выскальзывала. Раз за разом.
Он метался по простыни, пропитавшейся горячим потом. Он стонал и бредил. Пульс зашкаливал. Но там, во сне, в беспрестанной лихорадке, он знал, что должен вытащить, должен спасти… И никогда не успевал. В пятый, в десятый, в двадцатый раз за ночь – не успевал. И отчаяние жгло сильнее самого страшного огня, и тоска разливалась по венам огненной лавой, и обреченность наваливалась бетонной плитой.
На последнем вздохе Ноэл проснулся. С криком, с хрипом, с искривленным ртом. С лицом, мокрым от слез. В футболке, пропитанной потом. На кровати с перекрученными в жгуты простынями.
- Ноэл, – тихонько позвал голосок из темноты.
Он сдавил голову ладонями, с силой потер лицо, размазывая по щекам слезы.
- Я тебя разбудил, прости, – прохрипел в ответ.
- Ничего. Я не спала. – Недолгое молчание. – Тебе снился кошмар.
Он заставил себя усмехнуться. В глазах все еще стояли всполохи огня, сердце не успело успокоиться.
- Да… иногда бывает.
- Хочешь, заварю чаю?
Он удивленно приподнял брови. Так странно было слышать этот спокойный голос из темноты. Не видеть ничего, кроме отсветов голубых витражей на шторах. Не чувствовать направленного на тебя участливого взгляда. Не понимать, где ты и кто, собственно, с тобой разговаривает.
Ноэл, конечно, знал кто. Мог вспомнить в любой момент и назвать по имени. Но не хотел. Иллюзия пустоты, иллюзия бестелесности… Так странно.
- Не надо, – ему хватило искренности в голосе Эмбер. – Со мной все в порядке, – добавил он, чувствуя, что не может лгать. Не сейчас. Не ей. – Просто иногда мне снятся события... прошлое... искаженное прошлое... Как будто я мог спасти кого-то и не спас.
- Так бывает, – простая констатация факта. И снова молчание.
- Думаешь, со временем пройдет?
- Не пройдет, Ноэл. Уверена, что не пройдет.
Он почувствовал, как губы растягиваются в легкую улыбку – теперь уже безо всякого усилия. Первый человек, который не стал лгать, выдавая желаемое за действительное.
- Такое не проходит.
И эта уверенность в ее тоне… Почему от нее становилось легче? Словно ты столько времени маялся, бился о стену чужого сочувствия, умолял сказать правду, а тебе лгали. Тебя успокаивали так, как привыкли, – ложью. Ты и сам временами начинал в нее верить, и лишь где-то глубоко по-прежнему тлело понимание, уверенность: такое не проходит.
- Спасибо, – шепнул он, неизвестно к кому обращаясь.
- Ложись спать, Ноэл. Больше кошмаров не будет.
Конечно, не будет. Откуда бы им взяться, если на душе так спокойно?
* * *
Инквизиторы вернулись утром.
- Думаю, вы можете начать с прихожей, Лотнер, – весело заявил Нотс, стягивая с плеч промокший плащ и небрежно бросая его на старинное кресло: изогнутые ножки, подлокотники и отделка спинки с богатой резьбой, бордовый бархат обивки. Возникший в дверном проеме Вернье кинул на инквизитора испепеляющий взгляд и вошел в зал, прижимая к ране на виске мокрое полотенце. Позер несчастный, на нем же, как на кошке, все заживало… Или уже нет?
- В вашем распоряжении еще зал, – произнес Брустер. – За пределы дома лучше не выходить, на второй этаж и в подвальные помещения не соваться. Да, тут работы дня на три хватит, – задумчиво добавил он, оглядывая пышное убранство комнаты и поднимая глаза на хрустальную люстру.
Ноэл кивнул и взмахнул рукой:
- Подушка!
Вместо ожидаемой подушки простыня на его диване превратилась в кучу грязных серых перьев.
- Деградируешь, Лотнер, – едко выплюнул Вернье.
- Заткнись, – холодно. – Подушка!
Куча завертелась и неторопливо оформилась в туалетный коврик для ног.
- Безнадежен, – Вернье демонстративно отвернулся, выворачивая полотенце в коричневых пятнах размокшей вчерашней крови на чистую сторону. И впрямь не заживало.
- Работаем до часа, затем перерыв на полчаса, – проинструктировал Брустер. – Мы установим охранные заклятия на выход из поместья. Оливер беспокоится, что очень скоро вернутся обитатели соседних домов. Боится, как бы кто-нибудь ни пострадал.
- Вы собираетесь запечатать нас внутри? – не поняла Эмбер.
- Если такая трактовка вам нравится больше.
- Я мог бы помочь, – сказал Ноэл безо всякой надежды на разрешение.
- В другой раз, – обнадежил Нотс. – Родовые ловушки еще действуют.
- Когда попадетесь, кричите громче, я выбегу поглядеть, – съязвил Вернье.
- Заткнись, – снова Ноэл.
- Сам заткнись.
- Нам потребуется ваша помощь, мистер Вернье, – вдруг выдал Брустер. – Как только поставим защиту, вернемся за вами. Где ключи к ловушкам, которые в парке?
- Так я вам и сказал, – недовольно буркнул Вернье.
- Да куда ты денешься... – начал было Ноэл. Амулет на его руке засветился красным.
- Найдите ключи до тех пор, пока мы не вернулись, – велел Брустер. – Иначе придется применить... гм... меры.
Вернье посмотрел на него волчьим взглядом и проследил за тем, как пальцы инквизитора коснулись металлической пряжки ремня и вправленного в нее изумруда.
- И уж тогда я точно помогу, – пообещал Ноэл.
- Пошли, Нотс, – Брустер кивнул напарнику, и они удалились, беззвучно ступая по мягкому ковру. В широком холле их шаги отдавались эхом.
- Слушайте, как насчет завтрака? – спросила Эмбер. – Этьен?
- Я тебе не лакей, – огрызнулся тот.
- Позови своего лакея. Я хочу пудинг.
- Не смей мне указывать.
- Ты не понял, Вернье? – Ноэл развернулся. – Лучше тебе выполнять то, о чем просят, добровольно, потому что, если будешь выкобениваться, я приму меры куда раньше инквизиторов.
- И твой кодекс чести позволит? Благородный Лотнер. Нападать на беззащитного, – Вернье презрительно скривился, – как это низко.
- Все ясно, – Ноэл поднял руку. – Ты просто боишься, что твои слуги давно разбежались. И даже если позовешь, никто не приползет на брюхе. Царек из тебя и раньше был гнилой, но теперь – без денег, без поместья и без магии – ты стал вообще никем. Пустым местом с родословной на пятьдесят страниц. Можешь ею подтереться.
- Закрой рот, – сжимая кулаки, прорычал Вернье, делая шаг вперед.
- Иначе что? – Ноэл тоже шагнул навстречу. – Бросишься на меня с кулаками? Укусишь?
- Прекратите, – не выдержала Эмбер. – Ведете себя, как дети! Убери амулет, Ноэл.
Тот не шелохнулся.
- Ну? – нетерпеливо прикрикнула девушка.
Ноэл медленно, неохотно отвел руку и потянулся к лежащему на диване пальто, которым укрывался ночью, – в доме было прохладно. Показалось, или в глазах вампира и вправду промелькнуло облегчение?
Эмбер права: у него были дела поважнее. Оливер завалил их работой по самое горло, и чтобы когда-нибудь убраться отсюда, придется изрядно попотеть. Чем быстрее они справятся с заданием, тем скорее он окажется дома.
Не обращая больше внимания на Вернье, Ноэл нагнулся к рюкзаку, расстегнул молнию, вытащил несколько туго скрученных листков бумаги, шариковую ручку и карандаш. Потом развернулся и молча вышел в холл.
Утренние часы растянулись, казалось, на целые сутки. Ноэл бродил от картины к картине, снимая их одну за другой, переворачивая, скрупулезно вписывая обозначенные на обратных сторонах даты и названия в бланки описи и вешая назад. Ему было плохо. Из головы не шел недавний кошмар и Эмбер, ни словом не обмолвившаяся о том, что произошло ночью. Хотя что, собственно, произошло? И что он ожидал услышать? Участливое «как ты»? Или беспокойное «неважно выглядишь»? Эмбер тревожила его все сильнее. Отрешенная и беспечная, она изучала картины и развешивала странные безделушки по стенам: над дверями, над камином и возле окон. Ноэл в жизни не видел подобных амулетов. То есть, сосновые шишки, желуди и луковицы растений он, конечно, видел, но чтобы подобную чепуху использовали в качестве оберегов? У девочки явно подтекала крыша.
Ноэл вдруг задумался о том, что ни разу за два года не видел, как она колдует. Может, невнимательно следил? Или она попросту не умела? Последняя мысль назойливо вертелась в голове и, в конце концов, оформилась в решение не спускать в девчонки глаз.
Пару раз, резко обернувшись, Ноэл ловил на себе взгляд ее темных сощуренных глаз. Хитрых, зорких – иначе не скажешь. Не так проста, как кажешься, а, Эмбер? Или у него под влиянием Оливера тоже начала развиваться паранойя?
Живот сводило от голода, но обратиться с просьбой к Вернье – перетопчется. Уж лучше – Ноэл в очередной раз напрягся и втянул живот, когда в желудке раскатисто заурчало – лучше он сам сходит на кухню, если она в этом огромном здании имеется, и найдет в ней что-нибудь съестное. Впрочем, в вампирском гнезде кухни могло и не быть.
- Для верхних придется тащить стремянку, – сказал он, вешая назад картину, которую держал в руках, и оборачиваясь.
- Что, прости? – спросила Эмбер, старательно выцарапывая на бланке данные со своей картины.
- Не дотянемся доверху, – Ноэл махнул рукой, указывая на второй ряд картин, на третий, на четвертый – до самого потолка. – Нужно будет достать лестницу.
- А-а, – Эмбер сосредоточенно сдула со лба темную прядку волос. – Это невыносимо. Их так много!
- Попробуй заклинание невесомости, – равнодушно предложил Баррет. – Сомневаюсь, что в этом доме есть лестница.
- А может, Эмбер попробует? – с любопытством проговорил Ноэл. – А я пока... – он оглянулся на двери, ведущие в каминный зал. Вернье должен был быть там. По крайней мере, с утра он оттуда не показывался. – Отыщу в этом склепе кухню.
Заодно и проверим колдовские способности Эмбер Хейс.
- Ты серьезно?! – воскликнула Эмбер. – Боже, если ты серьезно, я сама сниму все эти картины и даже устрою тебе отдых на ближайший час!
Ноэл слегка улыбнулся.
- Ладно, – кинул еще один настороженный взгляд на двери. – Я пошел.
И направился к коридору, ведущему в сторону от холла.
- Ноэл, – окликнул его голос Эмбер. – Ты уверен, что стоит идти туда? Брустер и Нотс еще не проверили этот коридор.
Однако, наткнувшись на его вопросительный взгляд, девушка вдруг смутилась и отвернулась, склонившись над картиной.
- Я просто хотела сказать, осторожнее там, – пробормотала она.
Ее совет пришелся весьма кстати. Из полутемного прохода, освещенного лишь парой крошечных амбразур под потолком, тянуло сыростью, землей и холодом. Именно этот коридор вел к подвалам, к лестнице и тем самым каменным клетушкам, где вампиры держали добычу год назад. Может, где-то там была и кухня?
Ноэл провел амулетом над ярко-желтой магической ленточкой, натянутой поперек входа в коридор. Та замерцала, и один конец обвис, открывая проход. Ноэл шагнул в темноту.
Идти пришлось медленно. Он сомневался, что Вернье или другие вампиры оставили здесь ловушки. Они запирали пленников достаточно надежно, чтобы не допускать побегов и не тревожиться о дополнительной охране подземелий. Но рисковать не хотелось. Ноэл, как мог, отгонял воспоминания. Ноздри щекотало от едкого, горького запаха земли и плесени. Тишина стояла невообразимая. Не скреблись даже мыши. Лишь подметки ботинок тихо отстукивали медленный, неустойчивый ритм.
Ноэлу вдруг стало страшно. В голове словно помутилось, и он даже потряс головой, отгоняя наваждение. Что это? Какое-то заклинание? Еще одно заклятие страха? Сердце в груди забилось пойманной птицей, Ноэл вдруг пугающе отчетливо ощутил, как бьется жилка на шее. Остановился, облизнул пересохшие губы, вглядываясь в сырой мрак уходящего вперед коридора. Идти дальше расхотелось.
- Кто здесь? – шепотом спросил Ноэл.
Глупый вопрос. Нелепый. Идиотский. Но Ноэл слишком отчетливо чувствовал чужое присутствие. Он не смог бы описать, откуда взялось в нем это ощущение, но оно было. Оно заставляло кровь бешено мчаться по венам, оно жгло пятки, толкая развернуться и рвануть назад, к спасительному свету, к людям. Паника – вот как оно называлось.
Неожиданно ему в голову пришло запоздалое решение.
- Свет, – выдохнул он.
И коридор озарился голубоватым сиянием, соскользнувшим с расслабленных пальцев.
Взгляд тут же наткнулся на призрачный скелет, свисавший с потолка на толстой виселичной веревке. Ноэл сощурился: совершенная иллюзия, но прозрачность, увы, выдавала фальшивку с головой. Он повел рукой – висельник благополучно рассеялся белесым туманом и исчез.
Зато слева возле одной из низеньких дверей материализовалась плаха с воткнутым в нее топором и отсеченной патлатой головой в луже крови.
- Страшилки для простаков, – проворчал Ноэл.
Интересно, имелась ли в этом доме ванная? Он бы теперь не удивился, если бы из нее вылез распухший, позеленевший утопленник.
- Впечатляет, а? – раздался прямо над ухом замогильный шепот, и лицо обдало холодом.
Ноэл едва не подпрыгнул о неожиданности.
- Добрый день, – учтиво поздоровалмя призрак – самый настоящий, полупрозрачный, страшный как ядерная война.
- Ваших рук дело? – не слишком вежливо осведомился Ноэл, ткнув пальцем в чулан.
- Что есть, то есть, – скромно улыбнулся призрак. – Не стану скрывать: при жизни любил подурачиться.
Ноэл перевел дыхание и разглядел собеседника получше. Тот, покачиваясь и тихо позвякивая железными кандалами, подплыл к противоположной стене. Отросшие седые волосы на его голове, тонкие, как паутина, стояли дыбом, и вообще вся его сморщенная физиономия, похожая на очищенный грецкий орех, отчего-то сильно напоминала Ноэлу Энштейна в старости.
- Мое имя Самаил, – произнес призрак с гордостью, расправив хилые, костлявые плечи под изодранной арестантской робой. – Не настоящее, конечно, но настоящего я, увы, не помню. Столько лет прошло... запамятовал, простите, склероз. Я был хозяином Гринхиллз до тысяча семьсот семьдесят четвертого года, а после моей смерти поместье выкупил Вернье. Эдвард Вернье, выходец из великого французского клана вампиров. Погорел там, у себя на родине, не тому человеку в шею зубы вонзил. А народ тогда был темный, суеверный. Люди быстро смекнули, что к чему, вооружились кольями, вилами, крестами, а тут еще французская инквизиция подоспела. В общем, вынудили Вернье бежать с родины. Такая история. Я к тому времени догнивал в местном подземелье.
Эту особу звали Анжелика, м-да, – Самаил указал на то место, где всего несколько минут назад лежал призрачный труп. – Моя, с позволения сказать, законная супруга. Шестая. Мышьяком отравилась, пусть земля ей будет прахом. Случайно, конечно. Сама виновата: не нужно было лазить по моей лаборатории.
- Вы убийца, – Ноэл сощурился, прикидывая, как бы отделаться от наглеца.
- Какая бесподобная прозорливость, юноша! – вскричал призрак насмешливо. –Двадцать восемь раз я свершил правосудие над детьми греха и порока и ни разу – заметьте, ни разу! – не повторился ни в одной детали, ни в одном штрихе, ни в одной ноте!
- Но кто-то вас все-таки остановил?
- Разумеется. Я искупил свою вину, семь лет прожив в родном доме, будучи замурованным в подвале, в собственной лаборатории, – голос привидения трагически дрогнул. – Без света, без человеческого общения. Мне приносили еду – и только. В первую неделю заточения я сошел с ума, а дальше было уже проще.
- Значит, вы не предок Вернье.
- Увы. Будь я предком, был бы вампиром и, вероятнее всего, преспокойно жил и по сей день. С тех пор, как мою лабораторию разрушили, я следил за подвалами и томящимися в них узниками. Людьми, разумеется. Жизнь здесь, знаете ли, не сахар, – призрак улыбнулся полным ртом гнилых зубов.
- Не сомневаюсь, что вы прикладываете к этому руку, – заметил Ноэл.
- Юноша, если бы не я, бедолагам не с кем было бы и поговорить. Они же, с позволения сказать, были закуской для хозяев. Вы ведь знаете, что за всю историю отсюда еще никто не выбрался в здравом уме?
- Н-нет. – По спине Ноэла пробежал противный холодок. Вернье пили человеческую кровь и до того, как произошло восстание?
- О... Ну, теперь знаете, – Самаил радостно подмигнул. – А вас, позвольте спросить, за что сюда запрятали?
- Я не узник, – возразил Ноэл. – Я инквизитор.
- Ах да, конечно. Вы не человек, – призрак многозначительно уставился на его ладони. – Ну и отлично! – потряс руками – цепи на его запястьях рассыпались замогильным звоном. – Просто великолепно! Когда я отказывался от хорошей компании?!
- Эй! – окликнул Ноэл, когда привидение всколыхнулось и целенаправленно рванулось к стене. – А вот это можно убрать? Или оно так и будет мозолить мне глаза?
Самаил проследил за пальцем Ноэла, который ткнулся в окровавленную плаху.
- Жаль, очень жаль, – погрустнел призрак. – Но воля ваша.
- Эй! – окликнул Ноэл, когда тот развернулся и грустно поплыл в глубь коридора. – Вы должны знать, где здесь кухня?
- Разумеется, я знаю, – самодовольно ухмыльнулся Самаил. – Но вам там делать нечего.
- Это почему же? – упавшим голосом спросил Ноэл.
- Вход открыт только для слуг.
- Но вы... – Ноэл в отчаянии огляделся еще раз.
Он готов был поклясться: неожиданно что-то шевельнулось прямо перед ним, на грани света и тени, как будто сама тьма сгустилась, дернулась, перекатываясь от стены к стене крупным волосатым клубком, и на какое-то мгновение за ней протянулся дымовой шлейф. Протянулся – и растворился в воздухе.
Ноэл инстинктивно попятился. Сердце екнуло и провалилось куда-то в желудок. Холод пополз по телу, забираясь под одежду, цепляясь за мигом вспотевшую кожу остренькими коготками, царапаясь, покусывая.
- Вы должны убраться, – пробормотал Самаил, внезапно растеряв свое высокомерие. В голосе у него прорезались панические нотки. – Я позову слуг, если хотите, но сейчас вам лучше уйти. И отсюда, и из поместья вообще. Бегите, пока не стало слишком поздно.
- Что это? – выдавил Ноэл. – Что там? Вы знаете? Там кто-то есть?
Ноэл продолжал пятиться, нервно водя светящимися руками то вправо, то влево, стараясь осветить как можно большее пространство.
- Я не могу ответить. Я не знаю. Но я позову слуг.
- Слуги? Они не люди?
- Разве человек смог бы выжить в логове вампиров? Ей-богу, вы меня поражаете, юноша.
- Хорошо. Тогда попросите принести нам поесть. Чего-нибудь съестного... принесите. Что найдется.
- Вам накроют в каминном зале, – с этими словами испуганный призрак заколыхался и просочился в стену.
Ноэл выскочил из коридора, точно ошпаренный. Его передернуло, и он быстро восстановил волшебную ленточку, словно она могла защитить его от того, что осталось в черной глубине. Он все еще стоял, вглядываясь во тьму, когда сзади вдруг раздалось звонкое:
- Вниз!
И следом за ним – визг и грохот.
Ноэл подскочил, разворачиваясь. Из каминного зала выскочил перепуганный Вернье.
- Ты чего творишь?! – выкрикнул он в панике.
Посреди десятка рухнувших картин ни жива ни мертва стояла покрасневшая, перепуганная Эмбер.
- Я не хотела, – пролепетала она, обращаясь почему-то к Ноэлу. – Я только решила попробовать снять несколько картин...
- Дура! – смачно припечатал Вернье. Ноздри у него раздувались, глаза метали молнии, но Ноэл мог поклясться, что помимо гнева в этих ярких, нечеловечески обворожительных глазах полыхнуло и другое чувство: жгучее, голодное вожделение.
Вернье что-нибудь ел? Чем его кормили в застенках? У него было зелье, сдерживающее жажду крови?
- Пошли отсюда, – Ноэл быстро пересек просторный холл, схватил Эмбер за локоть и подтолкнул к открытым дверям зала.
- Эй, Лотнер, а убираться кто будет? – недовольно крикнул вампир, но с дороги благоразумно отступил.
- Ты и будешь, – буркнул Ноэл.
- Сейчас, размечтался. Это не я все со стен посшибал.
- Ничего, физический труд дисциплинирует. Или мне придется выкинуть все это во двор и запалить костерок, – Ноэл ткнул амулетом ему в нос. Вернье испуганно отшатнулся, но Ноэл уже отвернулся, направляясь в глубь зала.
Вернье заскрипел зубами и в немом бессилии потряс кулаками.
- Психопат! – выкрикнул он наконец.
Интересно, знал ли Вернье о подземельях? Ноэл покосился на его исчезающую в дверном проеме фигуру, привычным движением разминая пальцы – не нашедшая выплеска магия пощипывала и покалывала.
- Я не знаю, почему заклинание так сработало, – тихо проговорила Эмбер, присаживаясь на край дивана и упираясь взглядом в пол. Обнаружила пятнышко засохшей вчерашней грязи на лакированной балетке, наклонилась и задумчиво ковырнула ее ногтем.
- Мне кажется, – она подняла взгляд и чуть подалась вперед, понижая голос, – с этим домом не все чисто, Ноэл. Сегодня ночью, когда я проснулась, мне вдруг стало так страшно. Сплошная чернота, блики на шторах и кровь пульсирует, – ее ладошка неуверенно потянулась к шее, коснулась того места, где проходила сонная артерия, – вот здесь.
Ноэл бездумно повторил ее жест, завороженный тихим голосом и непонятным чувством дежа-вю.
- Сначала я подумала, что это остаточное явление от заклятия страха. Папа рассказывал, что такое бывает у чувствительных людей. Ну, то есть у тех, кто может видеть тонкие материи. Ауру, например.
- Ты видишь ауру? – уточнил Ноэл.
- Иногда. Но потом мне показалось, будто в комнате кто-то есть. Кто-то черный и... лохматый.
Ноэл вздрогнул и осекся на дверь.
В этот момент в зал неторопливо вошел Баррет, а за ним – Вернье с каменным лицом.
- Ты все-таки достал еду, – удовлетворенно произнес Эйткинс, складывая бланки описи на столик у окна. – Отлично.
Высокий стол в дальнем углу зала ломился от яств. Среди серебряных тарелок и кубков вспыхнули белые свечи, появилось несколько бутылок и графин с соком, вазы с виноградом и яблоками и жареная индюшка под острым соусом на блюде, накрытом прозрачной запотевшей крышкой.
- Ух ты, – Ноэл медленно подошел к столу, изумленно разглядывая сервировку. – Вернье, у тебя все-таки есть слуги?
Перекошенная физиономия вампира была красноречивее любых ответов.
Эмбер первой устроилась за столом и подвинула к себе чашку с густой ярко-розовой кашей, из которой торчали вишневые черешки. Потянула за один черешок и с блаженной улыбкой сунула в рот огромную вишню. Баррет педантично повязал на шею белую салфетку и одобрительно изучил расположение столовых приборов, прежде чем приняться за мясо и вино.
Вернье неуверенно потоптался на месте, но сообразив, что его постная мина не вызывает ни у кого ни малейших эмоций, с хозяйским видом плюхнулся на стул как можно дальше от Ноэла.
Вернувшиеся двадцатью минутами позже инквизиторы, мокрые от дождя, уставшие и голодные, обнаружили почти идиллию: трое стажеров и вампир благодушно жмурились, откинувшись на спинки стульев. Стол перед ними был заставлен пустой грязной посудой с кучками костей и виноградных шкурок.
* * *
Строчки ложились на бумагу криво, чернила подтекали, расплываясь по шершавой поверхности листа синими кляксами. Устроившись за столиком в каминном зале и подперев щеку ладонью, Ноэл писал отчет для Оливера. Глаза слипались от усталости, и он часто отвлекался, чтобы потереть их пальцами и помассировать виски. Писать особенно было нечего: нудные сведения о том, сколько картин из холла учтено, с перечислением серий и номеров использованных бланков, сколько защитных заклятий установлено, сколько ловушек обезврежено, а ключей уничтожено. От холода у Ноэла покраснели и обветрились пальцы. Сперва он безуспешно пытался согреть их дыханием, а теперь мечтал лишь о том, чтобы поскорее закончить работу и сунуть руки в карманы. Или погреть у камина.
Сверху раздавался шум и время от времени глухие удары. Это Нотс и Брустер решили пройтись по второму этажу и захватили с собой Вернье. Надо думать, на пути им попались ловушки, а может, и что-нибудь поинтереснее.
Ноэл злился. Он торчал в мрачном, холодном зале, умирая от скуки. Переписывал на бумагу какие-то буковки и циферки, уверенный в том, что Оливер на его отчет даже не взглянет. Слушал, как шелестят страницы газет, а Эмбер напевает себе под нос детскую песенку о сером коте, который собрался увезти кого-то на небо в санках. Вздрагивал и ставил очередную кляксу каждый раз, как у Баррета, развернувшего в углу зала мини-лабораторию, взрывались колбы и пробирки. Дышал вонючим желтым дымом. И все это вместо того, чтобы быть сейчас там, где он действительно нужен, где его место!
А место его с инквизиторами.
Он дрался с вампирами, он был одним из лучших в Академии, он оправдал звание инквизитора еще до того, как официально получил этот статус, черт возьми! Так почему же ему не могли доверить хоть сколько-нибудь стоящее задание? Неужели Эмбер, которой все равно нечем заняться, справилась бы с отчетом хуже него?
Он мог бы быть полезен на втором этаже. Ведь мог?
В глубине души Ноэл понимал, зачем Оливер взвалил обязанности канцелярской крысы именно на него. Ауроскоп лежал на дне его рюкзака, прикрытый кучкой чистых носков и последним письмом от Ирен из румынского городка Бистрица. Оливер рассчитывал на завуалированные сведения о том, как продвигается выполнение неофициального задания – читай: слежка за Вернье. А Ноэл не хотел никаких слежек. Ему было обидно, и досадно, и скучно, и муторно. Он чувствовал себя уязвленным, и вдобавок ко всему, обозленным на Оливера с его параноидальными идеями. На Вернье, которого теперь так легко было запугивать и на котором проще всего отыграться. На Ирен, которая каждую неделю присылала ему письма из Румынии: спрашивала, как дела, прилежно перечисляла посещенные достопримечательности, – но которая так и не смогла простить ему той ночи в поместье. На Честера, который почему-то не заслужил права оказаться с ним, Ноэлом, в одной команде. На Эмбер, тянущую свою дурацкую песенку уже второй час.
- Замолчи, – не выдержал Ноэл, отбрасывая ручку и рывком отодвигаясь от стола. Стул под ним заскрипел, царапая ножками паркет.
Ноэл встал, дергая воротничок рубашки, расстегнул верхнюю пуговицу, словно ему вдруг стало тяжело дышать. Провел растопыренными пальцами по взлохмаченным волосам.
Эмбер замолчала, подняв на него удивленные черные глаза. Взгляд у нее был пронзительным, понимающим. Ноэл стоял, не зная, куда смотреть, куда спрятаться от этого взгляда. Стыд за беспричинное раздражение, за неоправданную злость, за неуместный срыв покрыл щеки красными пятнами, и захотелось уйти, сбежать, чтобы переждать, перетерпеть... Но куда здесь можно сбежать? В холл? На улицу – в дождь, ветер и холод? В другой конец зала? Куда?
- Хочешь, я сама допишу отчет? – неожиданно предложила Эмбер.
- Что? – Ноэл оторопело моргнул.
- Отчет, – она встала с кресла, в котором сидела возле камина, и приблизилась легкой, грациозной походкой, ставя ножки на одну линию, словно шествуя по канату. – Ты ведь злишься, что Оливер загрузил тебя ненужной работой? Я могу помочь.
- Спасибо, – Ноэл нахмурился, косясь в сторону Баррета. Тот продолжал заниматься своими пробирками, не выказывая ни тени интереса к разговору. – Но лучше не стоит. Я сам.
- Брось, – Эмбер улыбнулась, и в ее кошачьих глазах замерцали хитрые искорки. – Это скучно. – Понизила голос почти до шепота. – Лучше сходи на второй этаж. Мне кажется, там есть ванная и много комнат: давай выберем самые лучшие и ляжем сегодня спать на мягких кроватях? В каминном зале неудобно.
- Я что, так громко храпел? – неуклюже пошутил Ноэл, уступая девушке место.
- Нет. Но кричал почти всю ночь. Мне трудно уснуть, когда кричат.
- Понятно. Ладно. Тогда я пойду.
- Мне с камином, – попросила Эмбер. В следующую минуту ручка в ее руке заскрипела, добавляя в колонки все новые и новые буквы и цифры.
Ноэл был счастлив остаться наедине с собой, пусть даже это был всего лишь другой коридор все того же проклятого дома. Сейчас, выходя на площадку перед лестницей, медленно поднимаясь по ступенькам на второй этаж, он чувствовал стыд. Вообще-то, пела Эмбер неплохо. Даже красиво. А что творилось у него внутри... Так ведь это не ее вина. Окажись на ее месте Ирен, пришлось бы весь оставшийся вечер царапать ручкой бумагу и лицезреть надутое лицо.
Непосредственная, мягкая, спокойная Эмбер. Все чувства – наизнанку, душа – нараспашку. Кажется, она была не так безнадежна, как он предполагал. Человечная.
Ноэл вздрогнул. Вдруг вспомнилось дневное происшествие: грохот сорвавшихся с гвоздей картин, растерянное, покрасневшее личико с выражением вины, покорности и готовности понести наказание. Она знала, что так будет? Догадывалась, что ее колдовство не подействует? В принципе, не так уж трудно было выяснить, была ли девушка колдуньей. Достаточно спровоцировать ее, заставить проявить способности или просто приглядеться повнимательнее: под бледной кожей обязательно должны проступить золотые ветки магических сосудов. Если же их нет... Ноэл с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Если девушка – человек, нахождение рядом с магами могло стоить ей жизни. Слишком хрупкая, слишком уязвимая – достаточно серьезное колыхание магической силы могло ощутиться ею, как разряд тока, подействовать, как рентгеновские лучи или радиация – вызвать болезнь или даже убить практически мгновенно! Эту особенность своей природы Ноэл
