Купить

Не бойся дьявола. Книга 1. Полет в пропасть. Сандрин Леманн

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Жизнь обещала Томми Ромингеру так много... Но все обещания развеялись как дым - в одну секунду. Первая любовь обернулась и для него, и для его девушки кошмаром, за который обоим пришлось заплатить непомерно дорого. Путь, который он прошел, может сломать любого, но только не его. И в конце этого пути он смело может сказать, что не боится ни Бога, ни дьявола. Он сильней.

   

ЧАСТЬ 1 «Полет в пропасть»

ГЛАВА 1

    You've got your passion, you've got your pride

    but don't you know that only fools are satisfied?

    Dream on, but don't imagine they'll all come true

    When will you realize, Vienna waits for you?

    (У тебя есть страсть, у тебя есть гордость,

    Но разве ты не знаешь, что только дураки довольны всем?

    Мечтай, но не думай, что все мечты сбудутся.

    Когда ты поймешь, что Вена тебя ждет?)

   

    Billy Joel 'Vienna'

   

    Орсьер, январь 2005

   

   - Вспомни, Иисусе милосердный, что я был причиной Твоего пути, не погуби меня в тот день.

   Священник в белом облачении читал заупокойную мессу, поминутно поправляя сползающие с носа очки.

   Январский ледяной ветер за окнами пронизывал до костей, выл в верхушках деревьев, гнал поземку по обледенелым могильным плитам. Здесь же, в траурном зале, было тепло, все звуки будто тонули в вате, казались приглушенными.

   Кто-то плакал. Невозможно было без слез смотреть на лицо девушки в гробу. Она утопала в цветах. Она не дожила всего несколько дней до своего двадцатилетия.

   

   Молодой темноволосый мужчина, стоявший в нескольких шагах от гроба, казался изгоем здесь, на этих похоронах. Все старались держаться от него подальше. Кто-то знал его, кто-то нет, но их всех объединяло понимание того, что вольно или невольно, но именно он был причиной смерти Ванессы. Он стоял молча и недвижно, во взятом напрокат черном костюме, тесном в плечах, вцепившись в букет белых роз так, словно это была его последняя соломинка в штормовом океане. Его губы плотно сжаты, будто удерживая рвущийся из груди крик, густые темные ресницы скрывали опущенные глаза. Филипп Эртли хоронил девушку, которую безумно любил.

   Они встретились месяц назад. Между ними не было ничего общего, они были настолько разные, что их взаимное притяжение можно было объяснить только влечение противоположностей. Он - спортсмен, сорвиголова, раздолбай и гонщик-экстремал, она - студентка консерватории, скромница и умница. Ее родители пришли в ужас, когда девушка начала встречаться с Филиппом, но Ванесса Перийяр ничего и слышать не хотела. Через неделю после знакомства они уже подписали договор на аренду маленьких апартаментов в Вербье и поселились вместе.

   Каждую ночь они засыпали, обнимая друг друга, каждое утро встречали и приветствовали, как начало нового дня, который они проведут вместе. Никто не знал, что это приведет к трагедии. Только девятнадцать, такая юная, красивая, любимая, а теперь ее нет. Больше нет. Через несколько минут ее тело, которое он так любил, поглотит огонь. И от него останется только горстка пепла.

   Ван, прости меня. Прости, прости, прости… Ему еще никогда не было так больно.

   Они ссорились. Нечасто, но бурно. Ванесса - ревнивая собственница, Филипп - яркий и горячий, как солнце, которое невозможно запереть в клетку, чтобы оно сияло только ей одной, даже если ему этого и хотелось. Ни сама Ванесса, ни другие никак не могли взять в толк, что сейчас ему была дорога только она. И в ту ночь они снова поссорились, из-за того, что она прочитала какую-то идиотскую смс-ку в его телефоне. Смс-ку от девушки, с которой он расстался год назад!

   Ван, вернись. Пожалуйста. Господи, верни мне ее. Клянусь, я больше никогда...

   Но вернуть ее уже не под силу никому. Когда она уходила, он не знал, что больше не увидит ее живой. Если бы он знал! Неужели тогда он позволил бы ей уйти? Он догнал бы ее, на руках отнес бы домой, поцелуями высушил бы ее слезы, заставил бы забыть о ссоре. Но, он не сделал этого. Утром он должен был уезжать в Церматт, собирал вещи. Юниорские отборочные соревнования, на которые он так и не попал в итоге. Сколько раз за ночь он хватался за свой мобильник, то для того, чтобы проверить, работает ли он, то чтобы позвонить ей, но не звонил, выдерживал характер... Он все же набрал ее номер, когда уже собрался ложиться спать, около двух пополуночи, но она не ответила. А утром, когда он уже грузил вещи в машину, беспокойство и желание слышать ее голос заставило его снова вытащить телефон. На этот звонок он получил ответ.

   Мать Ванессы ответила и поинтересовалась, как получилось, что девочка оказалась в час ночи одна на Рут де Сенэй?

   Что он мог сказать на это? Он только тоскливо попросил мадам Перийяр передать трубку Ванессе. И тогда узнал, что его девушка мертва.

   Фил долго сидел на капоте своей машины, пытаясь осознать случившееся, а потом позвонили из полиции. Ему было велено незамедлительно явиться в участок. По пути он вспомнил, что должен был забрать из Сембранше свою племянницу Элизабет, которая тоже должна была принять участие в соревнованиях в Церматте.

   Звонить Лиз и сообщать о смерти Ван оказалось выше его сил - девушки были знакомы и хорошо относились друг к другу. Поэтому он позвонил брату. К счастью, долго объяснять, что произошло, он не смог - доехал до полицейского управления.

   Там его ждали. Сразу же рассказали, что случилось с Ванессой.

   Любимая девушка Фила погибла в результате наезда автомобиля. Какой-то подонок несся по Рут де Сенэй со скоростью, превышающей 140 километров в час. Сбив девушку, он не остановился, а умчался прочь. Камер на этом участке дороги не было. От удара Ванессу отбросило на двадцать метров. Она погибла сразу.

   Фил, в свою очередь, дал показания. Он даже не сразу понял, что вызван не просто как свидетель, а подозреваемый. Поэтому он должен был рассказать все буквально по минутам, как мог. Незадолго до гибели Ванесса Перийяр вступала в половой контакт с мужчиной.

   Верно, сказал Фил. Это было около полуночи. Потом он ушел в душ, и пока его не было в комнате, пришла смска от его бывшей подруги Эстелль Сате. В телефоне стояло время - 00:21. Эстелль написала «Скучаю по тебе, милый, как твои дела?». Ванесса прочитала и отреагировала вполне предсказуемым образом. Ее всегда бесило, когда девушки просто улыбались ее парню, или он разговаривал с кем-то из них даже на совершенно нейтральные темы. А тут такая смс-ка. Ванесса устроила скандал. Фил честно попытался оправдываться, объяснил, что с Эстелль расстался год назад, они поссорились, месяца два назад снова встретились и поговорили, вполне могли бы возобновить отношения. Эстелль не знала, что Фил влюбился в другую, и вариант воссоединиться для него больше не существовал. Фил попытался все это объяснить, но Ван его уже не хотела слушать.

   Ванесса торопливо одевалась, рыдая, а он собирал вещи для соревнований, вытащил сумку и начал пихать туда какие-то шмотки, пытаясь заодно как-то успокоить свою девушку. Рано утром Филу предстояли два часа езды по горным серпантинам, ему необходимы были хоть несколько часов нормального сна. А она ничего не хотела слушать. И Фил просто психанул.

   Он рявкнул:

   - Мне это надоело, Ван! Ты никогда мне не веришь! Я больше не буду оправдываться. И бегать за тобой тоже. Делай, что хочешь!

   После этого она схватила куртку и выбежала из квартиры, хлопнув дверью. Фил не пошел за ней, он заставил себя продолжить сборы. Ванессе стоило преподать урок, который заключался в том, что он, Филипп Эртли, ни в чем перед ней не виноват и что он не собирается бегать перед ней на задних лапках, как дрессированная болонка. Она захотела уйти - ну и пусть, он ничего не будет делать. Захочет вернуться - вернется, уже с поубавившимся гонором. Не захочет - ну ее к черту, найдет себе другую. При мысли о другой ему сделалось тошно, он все-таки очень любил Ван, но и себя он тоже не на помойке нашел.

   Он не слышал ни удара, ни рева двигателя, вообще ничего – Рут де Сенэй, где погибла Ван, находилась в пяти минутах ходьбы. Кое-как запихав вещи в спортивную сумку, Фил завалился спать, если это можно было назвать сном. И теперь ему нужно было подтвердить свое алиби.

   Не то чтобы его подозревали всерьез - полицейские уже знали, какая именно машина им нужна. Ровно в 00:56 одна из камер на Гран Сен-Бернар зафиксировала машину, мчащуюся по направлению Сьерра на скорости в 128 км/час. Это был Форд кугар, номер разобрать удалось легко, и теперь машина была объявлена в розыск.

   Хотя, теоретически, Фил мог выскочить следом, прыгнуть за руль, и начать преследовать свою беглянку, не рассчитать и, догнав, случайно сбить. Пока Фил давал свои показания, эксперты изучали его Мазду RX-8, после чего с уверенностью заявили, что машина, однозначно, ни в каком ДТП не участвовала. А еще нашелся свидетель, который подтвердил, что Фил до двух часов ночи точно не выходил из дома. Это была девчушка 12 лет от роду, живущая в соседнем доме. Ей нравился симпатичный парень, и она частенько подглядывала за ним. В тот вечер, через неплотно задернутые шторы, она видела все - и ссору, и то, как Ванесса убежала, и что Фил не пошел за ней. До двух часов ночи юная свидетельница наблюдала, как он мечется по комнате, а потом легла спать.

   Все эти обстоятельства сняли с Фила даже тень подозрений, но, это не принесло радости или облегчения, он был совершенно убит потерей Ванессы. Горе и боль обрушились на него, и он будто застыл в жуткой, тяжелой депрессии. Ни слезинки, ни одного пророненного слова, он заперся в их с Ван маленькой квартирке и целыми днями валялся на кровати, тупо уставившись в потолок. Он не отвечал на звонки, львиная доля которых наверняка касалась пропущенных соревнований, игнорировал стук в дверь, не желал никого видеть, только позаботился о том, чтобы узнать, когда и где состоятся похороны. Один раз он ответил на телефонный звонок старшего брата, понимая, что своим молчанием может его сильно напугать, и с того станется явиться в Вербье и вышибить дверь, чтобы убедиться, что у Сопляка, как его продолжали называть в семье, все в порядке, и что он все еще жив. И вот теперь Фил стоял около гроба, стиснув букет роз и не замечая, что один шип впился в ладонь, и жалел, что нельзя повернуть время вспять. Если бы это вдруг оказалось возможным, Господи, он не дал бы ей уйти...

   Распорядитель предложил родным и близким попрощаться с покойной. Родители, родственники, друзья. А потом Фил под ненавидящими взглядами чужих людей склонился над своей потерей, прикоснулся губами к ледяным губам Ванессы, положил букет на ее сложенные руки. Прости, любимая. Прости...

   Когда все было кончено, он повернулся, чтобы выйти на улицу. И тут произошло нечто, совершенно для него неожиданное. На него набросилась женщина.

   Нет... Он ухватил ее кулачки, которыми она успела довольно чувствительно заехать ему по физиономии, и понял, что это девчонка-подросток. Может 14, может 15 лет от роду. Она кричала, и пыталась вырваться:

   - Ты проклятый гад! Отпусти меня! Это ты убил Ванессу!

   Фил очень не хотел делать ей больно, он просто крепко держал ее за руки, но она начала лягаться. Фил в шоке смотрел на ее залитую слезами мордашку с прыщиками на подбородке. Смелая соплячка - кинуться на здоровенного двадцатилетнего спортсмена, на это нужна недюжинная храбрость (или запредельное безрассудство). Подбежали двое мужчин - кажется, отец Ван и еще какой-то родственник, и утащили девчонку.

   - Прекрати, Ромейн! Не подходи к нему!

   Фил вылетел из здания крематория. Туманное, мглистое, промозглое январское утро, кладбищенская ограда, огромная стоянка, занятая, почему-то, сплошь автомобилями приглушенных цветов. И - бьющим в глаза диссонансом - его ярко-красная спортивная Мазда, которая выглядела тут неуместно нарядно и празднично. Парень завел двигатель и резко вырулил со стоянки. Он остановился только через несколько минут, чтобы наконец просмотреть звонки и смс-ки. Его почти полностью разряженный телефон валялся в бардачке.

   Двести пропущенных вызовов и сто двадцать семь смс. Он быстро пролистал несколько. Примерно половина от разных людей, и еще половина - от его тренера Давида Малли. Нехорошо пропускать отборочные юниорские соревнования.

   На самом деле, ни Фил, ни Малли не считали, что эти соревнования так уж важны. Когда парня уже включили в состав «Б» сборной страны, и он пару раз засветился на этапах не юниорского, а взрослого кубка мира, он, казалось бы, вполне может позволить себе не сильно париться по поводу внутренних швейцарских юношеских соревнований, но все же это было верно только отчасти. Фил тяготел в сторону технических дисциплин, и попадал в квоту этапов кубка мира только в гиганте, а в специальном слаломе, который у него шел чуть слабее, нет, поэтому нужно было отобраться хотя бы в юниорскую команду, что дало бы ему хоть какой-то рейтинг FIS, который в свою очередь открыл бы ему дорогу к соревнованиям высшего уровня. Малли тренировал шестерых парней в возрасте от 19 до 24 лет, и на эти соревнования вез двоих - Фила и парнишку на год младше. А Фил пропустил все. Вчера прошел слалом, сегодня гигант, и теперь остались только скоростные дисциплины, в которых Филу пока еще не удавалось достичь высоких результатов - ехать в Церматт смысла уже не было.

   Телефон снова звякнул. Очередная смс. От жены брата, Фабьенн.

   «Нам так жаль. Приезжай домой. Мы очень ждем тебя.»

   Почему его проняло именно это? Он не плакал, узнав о смерти девушки, которую так любил. Он не плакал в свою первую ночь без нее. На похоронах тоже ни слезинки. А сейчас... Его ждут дома. Кто-то еще хочет его видеть, кого-то волнует, что с ним, кто-то не считает, что это он во всем виноват. Фил уронил голову на руль...

   

   - Люблю тебя, детка. - Парень целовал девушку, его пальцы скользили сквозь ее рыжие локоны, он просто задыхался от счастья и блаженства. Лиз Эртли с удовольствием целовала его в ответ. Ей ничуть не было больно, ну разве что чуть-чуть совестно - она давно уже решила для себя, что не будет спешить расставаться с невинностью, ну хотя бы до шестнадцати, а ей сейчас всего четырнадцать. Но разве можно было устоять перед Томми Ромингером?

   

ГЛАВА 2

В свои шестнадцать он считался восходящей звездой. Превосходно натренированный, бесстрашный и очень сильный, он был так же полон харизмы, куража и света, как когда-то его знаменитый отец. Девушки точно так же сходили по нему с ума, как чуть меньше двадцати лет назад по его папашке, и он точно так же активно этим пользовался.

    Его младший брат Ноэль, которому в конце марта исполнялось пятнадцать, тоже показал себя талантливым спортсменом, и под настроение мог выдавать невероятные результаты, но на него никогда не возлагали серьезных надежд - он ничему не отдавался всецело, к возможности сделать спортивную карьеру относился с прохладцей, в то время как Томми бросал в спорт всю силу и страсть, которую подарили ему природа и гены.

   Тем не менее, тренера относились к старшему из мальчиков Ромингеров с некоторой настороженностью. При всем его несомненном таланте и упертости никто не мог предугадать, что он выкинет в следующий момент.

    Но на этих отборочных юношеских соревнованиях у Томми практически не было равных соперников. В своей возрастной группе - юноши 16-18 лет включительно - он царил во всех дисциплинах. Томми ни от кого не скрывал уверенности в том, что в один прекрасный день завоюет Большой Хрустальный глобус. Таким образом, он сравняется со своим легендарным отцом. Ромингер-старший, впрочем, к планам сына относился с некоторой сдержанностью. Ему ли было не знать, до чего быстротечной может оказаться спортивная карьера. Детей нужно готовить и к жизни вне спорта.

    Когда-то Томми Ромингера и Лиз Эртли связывала детская дружба, может быть, это было даже чем-то вроде первой любви, а потом на какое-то время они потеряли друг друга. Он жил в Бернер Оберланде, она - в кантоне Вале, иногда ездили друг к другу на праздники или на каникулы. Но как-то раз Томми и Ноэль пригласили Лиззи на Пасхальные каникулы, а она с родителями улетела на Сардинию. В следующий раз она пригласила мальчиков летом, а Томми отдал предпочтение молодежному спортивному лагерю в Штубае и сманил за собой Ноэля. И как-то постепенно эта дружба сошла на нет.

    Лиз и Томми не виделись целых три года и успели уже забыть друг о друге, когда новая встреча неожиданно все изменила.

    В отличие от промозглой и влажной погоды в четырех долинах, в Церматте стоял мороз и ярко светило солнце. Снега было достаточно, трассы ставили по максимуму - согласно регламенту FIS для юниорских соревнований.

    Участников соревнований, как обычно, разделили на три возрастные группы - младшая, средняя и старшая. Томми Ромингер был в средней. Семнадцать ему исполнится больше, чем через полгода - в августе. Но его ничуть не смущала конкуренция с парнями на год или два старше. В первый же день он завоевал серебряную медаль в специальном слаломе.

    - Мог бы и за золото побороться, - объяснял он потом. - Сам виноват, перекрутился сдуру.

    Вечером в баре отеля собралась юниорская туса. Малолеткам наливали по 300 миллилитров пива, но Томми даже этим пользоваться не собирался. Он придерживался жесткого спортивного режима, в который пиво не входило никаким боком. Из его рациона были напрочь исключены многие продукты, без которых большинство подростков не представляют своей жизни - газировка, фаст-фуд, чипсы, любые десерты. Поэтому, когда он небрежно развалился за барной стойкой, перед ним стоял стакан с обезжиренным молоком пополам со свежевыжатым яблочным соком. Миа Хорват, которая тренировалась в том же клубе Лаутербруннен, что и Томми, кивнула головой:

    - Я тоже не поняла, что тебя на это вынудило. Ты вроде бы не ошибался нигде. Мне показалось, ты потерял там все полторы секунды.

    Томми махнул рукой и состроил гримасу. Он просто неверно рассчитал траекторию захода на флаг и рисковал не вписаться в ворота, поэтому вынужден был бросить лыжи почти поперек склона, как сопляк. Но ему не хотелось признаваться в такой дурацкой салажьей ошибке. Первому месту он проиграл чуть меньше секунды по двум попыткам, а в первой лидировал примерно с таким же отрывом. Обидно, конечно, но из ошибок следует извлекать уроки.

    В баре было очень многолюдно и шумно - развеселая юниорская братия отмечала первые соревнования 2005 года. Герои дня делились впечатлениями, проигравшие делали вид, что плевать они на все хотели.

    - Томми! Томми Ромингер!

    Стайка хорошеньких, ярко накрашенных девушек окружила парня. Юниорки из Граубюндена впервые встретились с ним прошлой зимой на Кубке Меркатора и теперь жаждали продолжить знакомство. Что до него, он тоже не возражал, вот только одна маленькая проблемка - он не помнил имени ни одной из них, хотя с двумя точно целовался, а с одной даже переспал. Вон с той, с темными вьющимися волосами и пирсинг-штангой в губе. Она тут же скользнула к нему на колени. Миа рядом громко и возмущенно фыркнула. Вообще-то Томми считался ее парнем.

    - О, привет, детка. - Томми похлопал девушку по попке. - Рад тебя видеть.

    - А я нет, - достаточно громко сказала Миа, но ни Томми, ни нахалка не отреагировали. Миа, в общем, ничему не удивлялась. Этот парень всегда и везде притягивал к себе все взгляды, и она сразу знала, на что идет. Другие девчонки посмеивались и говорили, что такая лапушка, как Томми не имеет права принадлежать только одной, по справедливости он должен принадлежать всем. Как солнце.

   

    Когда-то мама Томми молила Бога, чтобы сынок не унаследовал в полном объеме ослепительную внешность своего отца. Если не брать в расчет огромные гонорары, красота не принесла Отто Ромингеру ничего, кроме неприятностей и вороха проблем. Но Боженька не внял ее молитвам - некоторые, впервые увидев мальчишку, просто замирали потеряв дар речи, настолько он был хорош. Со своими белокурыми локонами и ясными голубыми глазами, обрамленными длинными пушистыми ресницами, он выглядел, как ангел... как падший ангел. Ничего святого в его облике не было. Нет, не святой, просто парень, на всю катушку пользующийся своим обаянием и умеющий подать себя (в отличие от отца, который в свое время просто не снисходил до подобной ерунды). Белоснежная футболка с ярко-кислотным принтом подчеркивала исключительную для шестнадцатилетнего подростка мускулатуру, а также яркий загар, который часто украшает жителей альпийских предгорий. Светло-пепельные волосы, небрежно взлохмаченные очередной игривой подружкой, переливались платиновыми бликами - плодом творчества модного молодежного парикмахера из Интерлакена. Правый бицепс парня обвивала вязь прихотливо-агрессивной татуировки в кельтском стиле, в его левом ухе посверкивала маленькая серьга в форме двойного колечка, а на шее висел черный кожаный чокер, на котором болталась отлитая из серебристого металла фигурка леопарда.

   Но, как ни странно, все эти понты ничуть не лишали его облик определенной очень притягательной мужественной сексуальности. Он и притягивал к себе внимание, как магнит.

    Злые языки болтали, что он якобы бисексуал, но это было полное вранье. Томми дружил с двумя парнями-геями и при случае мог яростно броситься на их защиту, если ему казалось, что кто-то оскорбляет любого из них, но сам он любил только девушек. Очень любил. Еще злые языки болтали, что он позировал для какой-то фотосессии совершенно голым. И это тоже вранье! На тех фотографиях он был в шортах. Результаты той прекрасной художественной съемки украсили его портфолио, а один из снимков красовался на обложке какого-то глянцевого журнала. Он уже полтора года зарабатывал неплохие деньги в качестве модели, чем не особо радовал свою семью.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

120,00 руб Купить