Купить

Мастер оружейных дел. Дарья Кузнецова

АННОТАЦИЯ

Приграничье — жестокий край, где люди ведут постоянную борьбу с Серыми, приходящими с плоскогорья. Здесь не любят приезжих, но за своих не раздумывая рискуют жизнью. Здесь редкий юноша старше пятнадцати лет не владеет клинком. Здесь нет места предательству. Во всяком случае, так принято считать.

Мастер-оружейник Нойшарэ Л'Оттар выросла в Баладдаре, сердце Приграничья, всей душой любит эту суровую землю и впитала её законы с молоком матери. Мужчину, едва не погибшего на пороге её лавки, Нойшарэ видит первый раз в жизни и совсем не желает продолжать знакомство. Вот только... когда пахнет кровью, чужаки остаются там, за стеной; хищные твари с серой шерстью.

А своих в Приграничье не бросают.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВЕТЕР ПЕРЕМЕН

Нойшарэ Л'Оттар

Я полусидела за стойкой, широко раскинув локти, положив подбородок на сложенные друг на друга ладони, и искоса разглядывала происходящее за стеклом. Там, снаружи, кипела жизнь. Туда-сюда сновали люди и порой медленно проползали гужевые телеги, короткие и узкие, запряжённые низкорослыми степными лошадками: моторы в тесные улочки Баладдара не вмещаются, поэтому в городе их нет. Только такие вот небольшие повозки да верховые, которых, впрочем, очень мало.

Нормальное начало нормального рабочего дня.

Впрочем, нет, не нормальное. Работать категорически не хотелось, до той степени, что я уже почти собралась закрыть лавку и уйти в дом, заняться чем-нибудь полезным. Единственное, что меня останавливало от решительного шага, так это понимание: ни на что полезное я сейчас всё равно не способна. В кузницу идти лень, решать хозяйственные вопросы — лень вдвойне. Хотелось завалиться на часок в ванну с интересной книжкой, и чтобы никто не беспокоил. Решимость устроить внеплановый выходной почти успела сформироваться, но тут же разбилась мелодичным «динь-дилинь» колокольчика, возвестившего о посетителе.

Вошедший мужчина с любопытством огляделся. Вытянутое помещение три на восемь метров располагалось нехарактерно, не уходило в глубину здания, а тянулось вдоль фасада. Массивная стойка занимала один конец комнаты, остальное пространство — столы, стеллажи и все доступные стены — заполнял товар. В углу за стойкой дверь во внутренние помещения, да вдоль «уличной стены» два окна-витрины, перемежённых входной дверью — вот и вся обстановка.

Пока визитёр озирался, я с не меньшим интересом разглядывала его самого. Не местный, наверняка столичный тип: светлая кожа и тёмные волосы сразу отличали его от уроженцев Пограничья. В наших краях даже дворянство щеголяет ровным загаром, а масть распространена более светлая, вроде моей русой косы. Одет с иголочки и явно у личного портного, то есть — не простой работяга, но назвать посетителя «столичным франтом» язык не поворачивался. Его выдавала спина. Военную выправку ничем не выбьешь, как и повадки; да и сюртук, видневшийся под распахнутым пропылённым плащом, очень походил на форменный. Правда, я так и не смогла определить, кому принадлежит эта форма, поэтому склонялась к мысли, что сюртук сшит под заказ сообразно вкусам хозяина.

— Чем могу помочь, рен1? — привлекла я его внимание и нехотя выпрямилась, когда посетитель, явно не заметив меня за стойкой, медленно двинулся к ближайшей стойке с клинками, разглядывая представленные образцы. Мужчина вздрогнул и обернулся.

1 Рен и рена — вежливое обращение к людям своего круга, наиболее распространённое. К людям заведомо более старшего круга принято обращаться сар и сарта, низшего — ний и ния.

— Доброе утро, рена. Я бы хотел поговорить с мастером оружейником Л'Оттар, — сообщил он, снимая шляпу и приветствуя меня вежливым кивком. Взгляд с явным интересом обвёл моё лицо, спустился ниже, изучая ту часть фигуры, что виднелась над стойкой. Кажется, увиденное ему понравилось: плёха плотно облегала тело и подчёркивала все изгибы и выпуклости.

На взгляд столичного гостя, наверное, смотрелась она достаточно экзотично. Плёха — национальная одежда (и женская, и мужская) Приграничья, которая представляет собой облегающую безрукавку длиной до середины бедра с боковыми разрезами до талии, шнуровкой на боках и высоким воротником. Чаще всего шьётся из тонкой, хорошо выделанной замши и зачаровывается от грязи и пота. Главное достоинство плёхи — совсем не её внешний вид, а тот факт, что она может служить заодно поддоспешником. В этом случае на плёху надевается верда, представляющая собой короткую, едва покрывающую рёбра рубаху из толстой ткани с длинными прямыми рукавами и широкой горловиной.

На губах посетителя появилась явно заинтересованная улыбка, он открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но я предпочла назваться сразу, чтобы избежать конфликта:

— Вы с ним уже разговариваете, рен.

Мужчину сложно в чём-то обвинять, вполне типичная реакция: те, кто меня не знают, редко принимают всерьёз. Незачем из-за этого ругаться, как бы ни подталкивало к этому дурное настроение.

Он подошёл ближе и позволил разглядеть себя внимательней. Высокий, я смотрела на него снизу вверх, и даже, наверное, красивый, не просто симпатичный. Породистый нос с лёгкой горбинкой и высокие скулы придавали узкому лицу волнующую хищность, а глубокие тёмные глаза зачаровывали и, кажется, заглядывали в самую душу. Улыбка ему очень шла, но почему-то добавляла усталости и возраста.

— Вы?! — с удивлением протянул он.

Я ответила выжидательным взглядом. На какое-нибудь неприятное замечание готовилась и почти хотела ответить откровенной грубостью: например, предложить поискать настоящего мастера под столом или сообщить, что я его убила и съела.

Долгих несколько секунд на лице посетителя боролись эмоции, но потом посетитель всё же одёрнул себя.

— Прошу прощения, мастер. — Мужчина склонил голову в безукоризненном вежливом поклоне. — Я не сумел представить вас…

— В кузне? — понимающе хмыкнула я, тоже оттаивая и беря себя в руки. Нечего срывать дурное настроение на потенциальных клиентах, тем более — приличных и явно не бедствующих. И вообще, среди людей, привыкших командовать, способность признавать свои ошибки — большая редкость, и стоит проявить снисходительность хотя бы за одно это. — Работа мастера заключается не в том, чтобы раздувать мехи и махать молотом. Так чем я могу помочь? Желаете выбрать подарок? Или, быть может, боевое оружие? — предложила вкрадчиво. Тип явно при деньгах, почему бы не воспользоваться? — Могу предложить несколько чудесных клинков.

— Нет, благодарю, — он качнул головой и полез в карман плаща. — Оружие я предпочитаю делать на заказ.

Я удовлетворённо кивнула. Гроку2 ясно, что заказанное оружие, под свою руку и свою ауру, по всем параметрам превосходит даже очень хорошее, но — чужое. Приятно работать с понимающими людьми.

2 Грок — жвачное животное, шестиногая сумчатая корова. При весе в полторы тонны имеют мозг чуть больше кошачьего, обладают флегматичным темпераментом и очень толстой шкурой, которую пробьёт далеко не каждый хищник, даже если очень постарается.

— Мне нужна консультация по поводу одного экземпляра. — Он извлёк из кармана плаща нечто, завёрнутое в белый платок, оказавшееся кинжалом в ножнах. — Мне сказали, что вы единственный серебряный мастер в городе.

Я кивнула, подтверждая эту информацию. Уровень мастерства оружейника отмечается цеховым медальоном с изображением клинка на щите. Обычно щит чёрный, белым могут похвастаться только потомственные мастера, занимающиеся этим делом не меньше десятка поколений, а клинок зависит от заслуг конкретного специалиста. Высший — медный, мастеров такого уровня очень мало, около двух десятков на весь Туран. Следующий серебряный, потом золотой, потом железный, а начинающие мастера и подмастерья довольствуются щитом без клинка. Насколько я знаю, такая странная градация сложилась без особого умысла: в давние времена медальонов не было вовсе, потом захотелось выделить мастеров и появился медный клинок, потому что железа тогда не знали. А потом добавились символы из других металлов, но не обесценили медный, а напротив, превознесли. Даже в чём-то символично, ведь именно с меди начиналось наше ремесло.

И — да, я действительно единственный серебряный мастер из восьми, работающих в Баладдаре.

Я не глядя протянула руку в стойку и выудила пару перчаток, металлически поблёскивающих мелкими чешуйками. Тонкие, эластичные, они облегали ладони как вторая кожа и не мешали работе.

— Позвольте? — Я протянула руку за клинком, второй нашарила выключатель, и над стойкой разлился идущий из ниоткуда холодный белый свет, при всей своей яркости совсем не слепящий глаза.

Я покрутила кинжал, не спеша освобождать его от ножен. Простая рукоять без украшений, точно такие же ножны, всё это достаточно грубое и потёртое, но не спешащее разваливаться.

— Как интересно, — мурлыкнула себе под нос и медленно, осторожно, как сапёр, извлекающий из бомбы взрыватель, потянула кинжал за рукоять. В мёртвом бестеневом свете тускло блеснуло матово-серебристое лезвие. — Очень интересно, — повторила, внимательно разглядывая оружие.

— Что именно? — подал голос посетитель. Я мельком глянула на мужчину и растерянно качнула головой: он напоминал сейчас гончую, взявшую след.

— Позвольте уточнить, какого рода информация вас интересует?

— Вся, — коротко ответил посетитель. — Всё, что вы только можете сказать про этот кинжал.

— Нож хорошего качества без Клейма, выполненный моим коллегой.

— Вы ведь имеете в виду не подпись мастера, верно? — подобрался он.

— Верно. Существует клеймо, знак авторства, и Клеймо, — я интонацией выделила последнее слово, которое всегда писалось с заглавной буквы. — Часть силы мастера, особое магическое плетение, которым он скрепляет нити силы оружия. Без Клейма, то есть без участия оружейника, любой клинок останется оружием, но не сможет взаимодействовать с магическими потоками. Однако есть ещё один вариант, который мы наблюдаем здесь: Клейма нет, а магия создателя присутствует. Вы сталкивались с подобными образцами?

— Сталкивался, но выслушаю и ваши пояснения, — ответил мужчина. — Интересно знать, насколько мои представления соответствуют действительности.

— Клеймо делает клинок энергетически замкнутым, как обычное заклинание. Уровень магии, которой такое оружие может противостоять, зависит от плотности плетения и силы Клейма, то есть — вполне предсказуем. Клинок же без Клейма представляет собой ненасыщенную высоковалентную структуру и может частично поглощать магию. Идеальный случай, когда потенциал клинка после соприкосновения с силовыми линиями заклинания скачкообразно возрастает до потенциала этого самого заклинания, и оное разрушается. Ну и клинок при этом не страдает, — как по учебнику заговорила я, не забывая поглядывать на посетителя. Тот слушал мои объяснения с неожиданным пониманием и интересом.

— Возвращаясь же к этому конкретному образцу, скажу: он не идеален, действует на чары первого, максимум — второго уровня. Можно было сделать лучше, но вопрос, надо ли? Для каких-то целей хватило бы и этого. Например, для некоторых ритуалов нежелательно присутствие сторонних сил вроде Клейма, но при этом требуется взаимодействие с силовыми линиями. Насчёт сложности... хорошему мастеру не составило бы труда воплотить подобное. Особенно, если он знаком со структурами без Клейма и регулярно с ними работал. Скажем, я бы смогла сделать подобный без предварительной подготовки всего за несколько дней, — предположила я. — Так что личность оружейника вам вряд ли удастся установить. Далее. Клинку чуть больше четырёхсот лет, плюс-минус лет двадцать. Подобного рода обработка стали использовалась как раз тогда и очень недолго, потом нашли более простой и эффективный способ. Что касается места возможного производства — гадать бесполезно, никаких характерных особенностей, так мог сделать мастер в любой из существовавших тогда стран. Рукоять заменена недавно, буквально несколько лет назад, и совершенно точно не профессионалом. Бездарнейшая работа. Предполагаю, замена произведена в связи с утратой оригинала. Таким ножам обычно делают деревянные, реже костяные рукояти, и они куда сильнее подвержены влиянию времени, чем насыщенный силовыми линиями клинок. Да и некоторые другие следы на материале позволяют предположить, что нож найден сравнительно недавно в месте, где условий для сохранения его в первозданном виде не было. Ножны явно составляют пару с рукоятью, такая же кустарщина. По части происхождения всё, теперь о его хозяевах. Предыдущий был варваром.

— В каком смысле? — растерянно уточнил клиент.

— В переносном, — я поморщилась, скрывая смущение. — Заточка, мягко говоря, не профессиональная, почти изуродовали хороший нож. Либо человек вообще не знаком с оружием, либо не знаком с такими вот ножами: углы совсем не подходящие, но так точат клинки некоторых мечей. И я бы поставила на второй вариант, потому что полный профан не сумел бы соорудить рукоять, а она хоть и оставляет желать лучшего, но достаточно удобна и хорошо закреплена. Что ещё… оружие это не лежало без дела. Во всяком случае, со смены рукояти точно.

— Поясните.

— Им убивали, — просто ответила я, пожав плечами. — Не пускали кровь, а именно убивали. Причём много. Я могу разглядеть что-то около десяти смертей.

— С момента находки? — напряжённо уточнил он.

— Увы, нет. За пару месяцев, — я развела руками. — Дальше нож уже не помнит — слишком много свежей крови. Так что, предположительно, нож этот принадлежал либо профессиональному и весьма успешному убийце, либо маньяку, либо… профессиональному маньяку-убийце, то есть — кому-то из Пограничных, — я хмыкнула. — Этот вариант косвенно подтверждается и неправильной заточкой, потому что мечи у Пограничных как раз нужного типа.

— Пограничной страже? — растерянно переспросил мужчина. — Они разве убивают людей?

— Серые с точки зрения оружия мало отличаются от людей. Гораздо меньше, чем некоторым хотелось бы, — пояснила ему.

— «Некоторым» с какой стороны границы? — полюбопытствовал собеседник.

— Полагаю, с обеих, — серьёзно кивнула я. — Впрочем, это было просто предположение: слишком нехарактерное оружие для Пограничных, и уж тем более — чтобы им убивать. Тем более, чтобы убивать им Серых! С тем же успехом можно вооружиться, скажем, шилом. Или зубочисткой. Скорее я бы предположила, что его прошлый хозяин — разбойник-головорез, — протянула философски, продолжая вертеть оружие в руках. — Привычный к прямым клинкам вроде тех, которыми пользуются стражи.

— Есть что-то ещё, что вы можете сказать про этот нож? — проницательно спросил посетитель, видя, что я не спешу возвращать предмет обсуждения.

— Я не знаю, стоит ли, — честно призналась, пряча кинжал в ножны и аккуратно выкладывая его на поверхность стойки.

— То есть?

— Официальная наука отрицает даже саму возможность существования подобного, — продолжила сомневаться я, но, видя заинтересованность клиента, сдалась. Пусть лучше считает меня суеверной, зато совесть будет чиста. — Это нехороший нож, рен. Очень нехороший. Считается, что у вещей нет своей воли, и про остальные предметы я не скажу, но оружие, тем более — старое, да ещё попробовавшее крови… У него возникает нечто вроде примитивного интеллекта. Так вот, этот нож очень любит кровь, до фанатизма, и он не заразился этим от последнего владельца, могу вас уверить. Такое не происходит за пару лет. Нет, понятное дело, сам он не бросится, но принести несчастья может и наверняка это сделает. А если, не дай Кузнец3, попробует вашей крови, тогда не успокоится, пока не выпьет вашу жизнь. В это довольно сложно поверить, но… Вы же в курсе, что страстные, навязчивые желания имеют свойство сбываться? Так вот, это будет именно такое желание. Принадлежащее всего лишь ножу, но тем хуже: оно будет слишком определённым, конкретным и чистым, и оттого — слышным богам. Он вас уже сейчас за что-то не любит. Можете считать это чистой воды суеверием, но я не советую вам лишний раз вынимать его из ножен, не надев перед этим специальных перчаток. — Я красноречиво кивнула на собственные, которые в этот момент как раз стягивала.

3 Кузнец — бог жизни, старший из богов пантеона. Заодно — покровитель полусферы Порядка.

— Спасибо за консультацию, мастер, — задумчиво протянул мужчина и коротко поклонился. Видимо, мои слова оказались убедительными, потому что ножны он сразу накрыл платком и завернул в него, не прикасаясь голыми руками. — И отдельное спасибо за предупреждение. Я не считаю подобные вещи суеверием. Всего доброго, — попрощался он, улыбнувшись, и положил на стол серебряную монету в качестве платы за консультацию.

— И вам удачи, — напутствовала я. Надев шляпу, мужчина покинул мою лавку. Я полагала, что навсегда, но вернулся посетитель очень быстро: не успела закрыться дверь, как снаружи прогремел взрыв.

Я присела от неожиданности, закрывая голову руками, но окна выдержали (не зря деньги потратила!). Зато не выдержала дверь, она влетела внутрь вместе с только что покинувшим меня «счастливым» обладателем странного кинжала.

— Поднять щиты! — гаркнула я, перекрывая доносящийся с улицы шум — крики, стоны, плач. По уцелевшим окнам и опустевшему дверному проёму зазмеились льдисто-голубые плети защитного заклинания. — Ла-ар! — заорала, рискуя сорвать голос, выбираясь в это время из-за стойки, и поспешила к мужчине, который не подавал признаков жизни.

— Да иду я, иду, — раздался со стороны внутренней двери ворчливый голос. На пороге стоял, будто раздвигая стены плечами, верзила с полуторным мечом и многозарядным пистолем наготове. — Что тут у тебя?

— Иди, глянь, ты в целительстве больше моего понимаешь, — попросила его.

Всё, на что меня хватило, это понять, что недавний посетитель всё ещё жив. Каким-то чудом его не убило взрывом и даже не поцарапало чем-то из моего же оружия, часть которого осыпалась со стены, а часть — с упавших стеллажей. Но мужчине и без того досталось: когда-то белая рубаха выглядывала в прорехи камзола багровыми клочьями. Плащ распахнулся и раскинулся по бокам от раненого тёмными крыльями.

Ларшакэн, верный друг и помощник, доставшийся мне «по наследству» от отца, только кивнул и, отложив клинок, присел рядом с пострадавшим. Я же, вооружившись засеком4 и коротким прямым мечом, скользнула к входу, сквозь всполохи заклинания разглядывая улицу. Не вполне доверяя защите, выглядывала из-за стены.

4 засек — сложной формы нож, часто применяется в паре с мечом. Представляет собой рукоять с двумя перпендикулярными ей лезвиями с одной стороны; одно, длинное и изогнутое, прикрывает локоть, второе, напоминающее несколько сросшихся языков пламени, используется для блокировки оружия противника. Держится обратным хватом.

— Ну, что там? — окликнул меня Лар.

— Тихо. Поблизости оказался пяток Пограничных, так что, считай, порядок наведён. Кажется, единичное воздействие.

— Больше тебе скажу, механическое взрывное устройство. Террористы какие-то, — брезгливо прокомментировал незаменимый мастер на все руки.

Я обернулась на тихое звяканье. Оказалось, пока я изучала происходящее за периметром, Лар уже начал операцию: освободил пациента выше пояса от одежды и теперь вдумчиво выколупывал из пострадавшего какие-то металлические предметы.

— Ты справишься? Помощь нужна? — практично осведомилась я, складывая оружие на стойку и опускаясь на корточки с другой стороны от пациента.

— Лучше бы целителя, но боюсь, у них и так сейчас дел невпроворот, на улице толпа народу была. Справлюсь. То ли рвануло далеко, то ли, что вероятнее, у него была защита: поражающих элементов немного. — Орудуя пинцетом и тонким стилетом, прокалёнными на зажигалке, он извлёк очередной кусок металла, в котором легко можно было опознать покорёженный шуруп. Основная часть повреждений пришлась на грудь — ни голова, ни ноги не пострадали. — Принеси спирта из кузницы и аптечку. И Кану попроси…

— Не надо Кану просить, Кана уже сама пришла, — от всё той же внутренней двери раздался голос упомянутой. Третья и последняя обитательница моего дома, тоже незаменимая: она следит тут за порядком, за нами с Ларом и заодно помогает в лавке.

Кана — местная уроженка, крепкая рослая женщина с длинной пшеничного цвета косой — является вечным средоточием оптимизма и порядка. Даже угрюмый здоровяк Лар, бывший Пограничный с иссечённой шрамами мордой («мордой» по собственному убеждению мужчины, и с очевидным трудно поспорить: при всём добродушии великана, его лицом можно пугать детей и слабонервных взрослых), прошедший все варианты Преисподней, иногда робел перед этой симпатичной женщиной средних лет.

Вообще, глядя на них, я всё никак не могла понять, почему эти два одиноких человека, прожившие в доме бок о бок лет десять, понимающие друг друга с полуслова, до сих пор не поженились? Пожалуйста, наглядный пример взаимопонимания без лишних слов: не успел он начать её искать, а Кана уже тут как тут с тазом тёплой воды, полотенцем и аптечкой.

Пока старшие оказывали помощь пострадавшему, я принялась за уборку, стараясь не мешаться под ногами. Правда, перед этим перенастроила свет, добавив яркости над «операционным столом». Лар проворчал нечто благодарственное, не прерывая своего нужного дела. Минут через десять, когда я с кряхтением и тихой руганью сумела поднять один из стеллажей и уложить на него образцы, коротко брякнул звонок. Я обернулась. За пеленой защитного заклинания стоял, сложив за спиной руки, достаточно молодой законник в тёмно-сером следовательском мундире с лейтенантскими нашивками.

— Опустить щиты, — скомандовала я в потолок, и ленты чар послушно втянулись в недра дверной коробки. — Здравствуй, рен Ла'Ташшор, — поприветствовала я его улыбкой. Всех городских следователей я знала в лицо, им часто приходилось пересекаться со мной по рабочим вопросам. А этого — так особенно хорошо. — Как обстановка?

— Здравствуй, Нойшарэ. — Он слегка улыбнулся в ответ. — Целители сбились с ног, но вроде бы никто пока не умер. А это кто? — мужчина кивнул на пациента.

— Посетитель, — не нашла я нужным что-то скрывать. — Приходил за профессиональной консультацией. Рвануло, когда он выходил.

— Приезжий, — задумчиво протянул следователь.

Работники системы охраны правопорядка избегают куда более распространённого в этих местах слова «чужак». Точнее, им предписывалось его избегать: с обычных людей глупо за такое спрашивать, а вот от государственных служащих требуют корректности.

Приграничье — это буферная зона между плоскогорьем, на котором обитают Серые, и человеческими землями. Естественной границей служит тектонический разлом, трещина с почти отвесными стенами. Ширина разлома меняется, в некоторых местах стены смыкаются плотно и именно там находятся крепости и города Приграничья. Баладдар же, называемый часто сердцем Приграничья, расположен на широчайшем из перешейков.

Чтобы приезжему стать в Приграничье своим, нужно приехать, завести детей и умереть. И тогда внуки этого покойника при условии, что все три поколения хорошо себя зарекомендуют, перестанут считаться чужаками. Но окончательно своими станут поколений через пять-шесть, и это при хорошем раскладе. Исключения, конечно, случаются, но — именно исключения, очень редкие.

Такой подход прост и логичен: когда живёшь в состоянии перманентного военного конфликта, волей-неволей начинаешь доверять только проверенным людям. Среди местных нет преступников крупнее уличных воришек, нет серьёзных размолвок. Человек никогда не предаст человека, иначе здесь просто не выжить. Потому что есть свои — люди, и чужие — Серые. Местные это понимают, и поэтому недолюбливают приезжих, которые ещё не усвоили этой простой истины. Но всё равно, когда доходит до серьёзного дела, понятие «чужие» имеет только одно значение, определяемое видовой принадлежностью.

— Похоже, из столицы, — согласилась я. Заметив, что я с пыхтением поднимаю стеллаж, лейтенант кинулся на помощь, и вдвоём мы управились одним рывком. — Уф, спасибо. Мне показалось, это офицер, может, бывший.

— Документов нет, — отозвалась Кана. — Наверное, в какой-то гостинице остановился.

— Ничего к сказанному дамами добавить не могу, — пожал плечами отставной Пограничный. — Я согласен с Ойшей, явно военный. Мускулатура развита, и развита очень знакомо, чувствуется хорошая военная школа. И хорошие целители.

— То есть?

— Есть пара старых шрамов, едва заметных, которые имели шансы стать смертельными ранами, но он жив. Значит — хорошие, своевременно оказавшиеся рядом целители.

Лейтенант подошёл поближе к раненому, внимательно разглядывая и запоминая лицо. Потом кивнул в такт каким-то своим мыслям.

— Поспрашиваю, — кивнул Ла'Ташшор. — Вы его подержите у себя?

— Да, конечно, — махнула рукой я, раскладывая оружейные образцы на законные места. — Глупо его куда-то тащить, и так досталось бедолаге. Свидетели-то есть?

— Ищем, — поморщился лейтенант. — Но скорее всего, все свидетели сейчас в руках у целителей: бабахнуло на тротуаре, прямо под вашими окнами. Шумно, но не так уж сильно. Белый5 знает, зачем и кому это понадобилось! Ладно, не буду вам мешать.

5 Могильщик, он же Белый, Вечный Мёртвый, — бог смерти и покровитель полусферы Хаоса

— Удачи, Таймарен, — напутствовали мы законника и продолжили заниматься своими делами.

Где-то через час невезучий посетитель, обмазанный терпко пахнущей зелёной дрянью из личной аптечки Ларшакэна и плотно перебинтованный, был устроен в жилой части дома. Я к тому времени навела относительный порядок в лавке, при помощи Лара повесила дверь, и теперь ничто уже не напоминало о случившемся, если не считать нескольких разбитых стёкол в витражной двери и образовавшихся в досках пола выбоин от упавшего оружия. К счастью, сам товар не пострадал.

Время едва подобралось к полудню. За окнами уже вновь сновали люди, торопящиеся по своим делам. Раненых увезли быстро, место происшествия осмотрели ещё быстрее, и город вернулся к привычному течению жизни. Как быстрая река, в которую бросили камень: звонкий «плюх» мгновенно оказался смыт набегающим потоком.

Обычное утро в Приграничье.

***

До вечера было ещё несколько покупателей, но обошлось без происшествий.

Приходил курьер с заказом от Пограничных. Для них все мастера, не только оружейники, периодически выполняют заказы с чисто символической оплатой, которой хватает только на материалы. Но никто не спорит, наоборот, стараются сделать получше, даже если себе в убыток: качественное снаряжение стражей спасает многие жизни, и речь не только о жизнях самих воинов.

По-хорошему, эти расходы должно компенсировать государство. Оно и компенсирует, причём, на неискушённый взгляд, с лихвой: довольствие Пограничных даже выше, чем у королевской Гвардии. Только для закупки нужного снаряжения по рыночным ценам в достаточном объёме необходимо повысить его раза эдак в два. Но в столице либо не понимают реального положения дел, либо понимают, но их полностью устраивает, что жители частично содержат Пограничных на свои деньги. Жители ворчат, но не спорят: от Пограничной Стражи напрямую зависят наши жизни. Нет, зависит судьба всего королевства и даже, возможно, соседей, но это — уже потом, уже после регулярной армии. А здесь расклад проще: Серые-Пограничные-Приграничье. И каждый считает своим долгом внести возможно больший вклад в укрепление среднего звена.

Ещё заходил заказчик за перележавшим неделю товаром и очень извинялся за задержку. Непонятным ветром занесло чудаковатого коллекционера, который часа два трепал мне нервы, но вознаградил за терпение приятной суммой, забрав пару плодов моего творчества: качественные, хорошие, по-настоящему уникальные парные клинки, созданные в порыве вдохновения, которые почему-то категорически не желали покидать лавку уже третий год. Ещё один непонятный тип, похожий на охотника, взял тяжёлый боевой нож и четыре комплекта ножей метательных.

В общем, если бы не утренние события, я бы назвала день удачным.

Подняв щиты и погасив свет, я пробралась в столовую, она же — кухня, она же — гостиная. Не знаю, кто составлял планировку этого дома, но большую часть верхнего этажа занимает эта просторная комната, разгороженная только рядом опор, держащих на себе стропила крыши. Остальное пространство делят между собой несколько спален, три из которых числятся за постоянными обитателями, а ещё две остаются «про запас». К приёму гостей их требовалось долго готовить (как минимум, найти где-то в недрах кладовых матрацы), поэтому пострадавшего и устроили на диване в большой комнате.

Кладовые, к слову, занимают внушительную часть первого этажа между лавкой и одноэтажной кузницей-мастерской. По гордым заверениям Лара, там можно найти всё что угодно, и я охотно в это верю. Честно говоря, оглядывая непостижимым образом систематизированные завалы, которые успел накопить этот хомяк-переросток, я каждый раз ожидаю, что на меня оттуда кто-то выпрыгнет. Например, одичавший Пограничный или заблудившийся в незапамятные времена отряд Серых.

В самом цивилизованном и аккуратном помещении дома обнаружилась Кана, которая сидела в кресле неподалёку от незваного гостя и вязала. Выглядела она при этом очень непривычно, но уютно. Я запоздало вспомнила, что женщина давно уже обещала Лару шарф (у того от малейшего сквозняка сразу прихватывало шею — последствия застарелой травмы) и третьего дня наконец-то приобрела нужную шерсть.

— Как он? — тихо поинтересовалась, подходя к плите и засовывая нос поочерёдно во все кастрюльки и сковородки.

— Не очень, — честно откликнулась женщина, также вполголоса, и душераздирающе зевнула. — Думаю, ночью будет жар, придётся с ним дежурить.

— Давай я посижу, — предложила я. — Как раз книжка хорошая попалась, дочитаю.

— Книжка хоть про любовь? — хихикнула Кана.

— В том числе, — уклончиво ответила ей, решив не разочаровывать. Книга содержала сравнительный анализ трёх основных способов наложения плетений в процессе ковки. Если верить оглавлению, я наконец-то нашла труд, в котором приводилось подробное разложение сдвигов и поправок этих плетений в зависимости от структуры металла, а не обычные безликие фразы с рекомендациями, для какого случая что лучше использовать.

Где-то через час домоправительница помыла посуду, распрощалась и ушла спать, а я заняла вахту у постели больного.

Плохо ему стало к трём часам ночи. О книжке я уже не вспоминала, сидела на стуле у изголовья кровати и едва успевала менять примочки, бормоча жаропонижающие заговоры. Конечно, целитель из меня никакой, но в комплекте с лекарством, с трудом влитым сквозь стиснутые зубы, и настоем для примочек должно было сработать. И прежде работало неплохо, во всяком случае, с Каной, когда та прошлой зимой сильно заболела.

Но сейчас то ли зелье выдохлось, то ли случай был особый, то ли настой какой-то не такой, то ли заговоры мои на этого пациента влияния не оказывали, однако лучше ему не становилось. Первое время на лице несчастного выступал пот, потом от озноба начали стучать зубы. Потом температура вроде бы пошла на спад, но мужчина стал метаться, кого-то звать — неразборчиво, сквозь сжатые зубы.

Встревоженная, я со стула пересела к нему поближе, на диван, и, придерживая за плечо одной рукой, принялась твердить все целебные заговоры, какие знала, перемежая их простым успокаивающим бормотанием.

А потом он выгнулся дугой, едва не уронив меня с дивана, и распахнул глаза — пустые, совершенно чёрные. Когда по плечам мужчины побежали фиолетовые искры, концентрируясь на кончиках пальцев, я ахнула и припомнила пару самых грязных ругательств, какие знала.

Вот только невменяемого ужастика в доме мне не хватало для полного счастья! Как мы вообще проглядели, что он маг?! Ужастик в горячечном бреду сотрёт с лица мира десяток кварталов, если не целый город (кто знает, какая у него ступень?!), а сам останется жив и здоров, потому что стихия как хороший пёс — хозяина не кусает.

Ужастиками в народе называют Повелителей Ужаса, магов-разрушителей, самых сильных из боевых магов. Естественная попытка за шуткой спрятать страх и непонимание, да и короче, опять же, и звучит не так пафосно.

Я в панике заметалась, не зная, что предпринять. Оставить как есть — ударит, попытаться привести в себя посредством холодной воды или пощёчин — ударит тем более. Куда ни плюнь — всюду рожи! Надо его как-то удивить, отвлечь, шокировать, чтобы он не воспринял за угрозу и проснулся просто от неожиданности...

И я решилась на единственный достаточно безобидный и неожиданный вариант, пришедший в голову. Отчаянно матерясь в мыслях (икалось половине пантеона, всем Серым и ещё паре десятков знакомых и незнакомых живых и покойных людей), я своим незначительным весом навалилась на мага и запечатала ему рот поцелуем. Со всей самоотдачей и отчаяньем бросающегося на амбразуру героя.

Отреагировал он, к счастью, так, как и требовалось. Ну, почти… Перехватывать меня поперёк туловища и заваливать на диван, подминая под себя, было совсем не обязательно.

«Только бы рёбра не поломал!» — мелькнула заполошная мысль, и я сдавленно запищала, потому как на более активные действия решиться так и не смогла. Во-первых, он значительно сильнее, даром что в бреду и раненый. Можно сказать, я на собственной шкуре почувствовала все прелести «хорошей военной школы», помянутой давеча Ларом. А во-вторых, кто знает, как он, невменяемый, отреагирует сейчас на попытки жертвы спастись бегством?

Бездонно-чёрные глаза моргнули и стали нормальными, человеческими. От облегчения я даже жалобный писк прекратила: миновала гроза, очнулся!

Растерянно часто-часто моргая, он отстранился и ослабил хватку. Я наконец-то смогла сделать полноценный глубокий вдох и тут же, приободрённая, принялась мягко, но настойчиво выворачиваться из охапки мага. Он не сопротивлялся, даже по собственной воле увеличил расстояние, с трудом сел и заозирался.

Пока пациент ощупывал повязки, я с искренним облегчением сползла на прохладный пол, только тут заметив, что меня саму бросило в жар. И пойми, не то от страха, не то... нет, не хочу об этом думать!

— Кто ты? Где я? — осипшим голосом выдавил мужчина. Потом поднял руку к голове и осторожно улёгся обратно на диван; видимо, сидеть было тяжело. — Почему я тебя целовал? Ничего не помню…

— Я бы тоже очень хотела узнать, кто ты такой, — прикрывая ехидством смущение, я поднялась на ноги, одёрнула плёху и поправила ремень. Подвинула стул поближе, вооружилась миской с прохладным отваром и, не слушая возражений, плюхнула едва отжатую тряпку на лоб очнувшегося ужастика. Полегчать-то ему полегчало, но жар всё равно сохранялся. Мужчина попытался поначалу увернуться, но когда прохладная примочка таки шмякнулась на лоб, смирился и даже облегчённо выдохнул. — А целовала тебя я. Ну, во всяком случае, так это выглядело изначально.

— А… почему? — осторожно уточнил он, справедливо подозревая подвох.

— Потому что, если ты ещё не заметил, ты ранен. Из-за этого… ну, или из-за чего-то ещё, я не целитель, у тебя началась горячка. И ты буквально пару минут назад начал рефлекторно призывать магию. Видимо, привиделось что-то такое. А этот город и собственная жизнь дороги мне как память, и очень не хотелось потерять всё это из-за бредящего ужастика.

— Горячка, — вяло протянул он. — Я тебя вспомнил. Ты оружейник.

— Угу. Если тебя интересует загадка твоего перемещения из моей лавки на диван, да ещё в таком виде, нет ничего проще. Едва ты вышел из лавки, какой-то умник рванул на тротуаре самодельную бомбу, и взрывной волной тебя вместе с дверью вернуло обратно. Мы тебя подлатали и притащили сюда.

— А почему сюда? — тихо уточнил он.

— Бомба взорвалась на улице, — терпеливо пояснила я. — Количество пострадавших исчисляется десятками, а у тебя раны оказались не столь серьёзными, чтобы немедленно тащить к целителю, но достаточными, чтобы лишний раз не кантовать.

— Ты оказала мне медицинскую помощь, с иронией называешь «ужастиком», хотя только что предотвратила уничтожение мной ближайших окрестностей, и совсем не боишься. Ты очень странная девушка, — прикрыв глаза, пробормотал он.

— Добро пожаловать в Приграничье, — не удержалась я от смешка. — Мы тоже слышали страшные сказки про ужастиков, некоторые даже видели вашу братию в деле и искренне прониклись. Только все мы без исключения видели Серых. Когда на город прёт лавина тварей, считающих тебя пищей и получающих искреннее удовольствие от человеческих воплей боли, вот это — страшно. И то здесь никто не паникует, потому что мы выросли с этим страхом. При всём моём уважении к твоим талантам, ты здорово не дотягиваешь до них в своей кошмарности. То же относится и к твоему первому замечанию: в Приграничье людей не бросают, это вопрос выживания.

— Как вы тут живёте? — пробормотал он.

— Хорошо живём, — хмыкнула я. — Зато мы можем по-настоящему доверять друг другу. Не слышала, чтобы этим могли похвастаться жители столицы. Ладно, довольно болтовни, тебе нужно поспать. Если что — я рядом, стони. — Переменив примочку (жар спадал буквально на глазах), я ушла в покинутое пару часов назад кресло, где и вооружилась оставленной книжкой.

Сон одолел мага почти в то же мгновение, как закрылись его глаза. Я сидела, прислушиваясь к ровному — ну, хвала богам! — дыханию пациента, единственному (если не считать тиканья ходиков) звуку в тяжёлой тишине старого дома, и никак не могла сосредоточиться на чтении. Вновь и вновь прогоняла в голове события дня, начиная с того ножа, что принёс лежащий на диване маг. Меня терзали смутные нехорошие предчувствия, опровержения которым найти никак не удавалось, зато подтверждений имелось множество. Да одного того, что наш гость — Повелитель Ужаса, хватило бы на десяток плохих предчувствий, потому что ребят этих очень мало и корона их очень ценит.

Согласно официальной теории мироустройства, имеется полусфера Хаоса и полусфера Порядка, в которую входят все стихии. Хаос здесь употребляется не столько в метафизическом смысле, как изначальное ничто, сколько в более приземлённом. Несмотря на деление сферы условно пополам, магов полусферы Хаоса на практике существенно меньше, существует всего две специальности — тьма и смерть. Первой владеют собственно Повелители Ужаса, боевые маги этого направления, второй — некроманты, условно «мирная» специальность. Иногда к полусфере Хаоса относят и архаичные техники вроде шаманизма или оружейного дела, но подобные лежат скорее на границе двух областей.

Значит, я угадала, он на самом деле офицер, вот только однозначно не отставной: такие боевые маги «бывшими» не бывают, тем более в сравнительно молодом возрасте. Тогда что он делает тут? Глупый вопрос, наверняка выполняет какую-то важную миссию! И снова всё упирается в нож. Не простое любопытство привело ужастика ко мне, всё та же работа, и кинжал с ней связан.

Может ли ужастик расследовать убийства, совершённые этим ножом? Или какое-то одно из убийств? Если да, то снова вопрос: как столичного жителя занесло в наши края?

Убийство совершено где-то здесь. Или нож этот найден здесь. И взрыв, надо полагать, являлся попыткой покушения на мага. Или предупреждением?

Но кто же он всё-таки такой? А я ведь даже имя не спросила!

Мысли окончательно перескочили на личность ужастика, в памяти всплыли наиболее впечатляющие моменты нашего знакомства. Чёрные пустые глаза и колючие искорки силы, бегущие по рукам. И сами эти руки, обжигающе горячие, крепко, почти до боли стиснувшие в объятьях. И тяжесть сильного тела, прижимавшего меня к дивану. Приятная, волнующая тяжесть…

От последней мысли я вздрогнула и едва не выронила книжку.

Какого слуги Белого6?! Приятная?!

6 Слуги Белого — духи смерти, по вполне объяснимым причинам крайне неприятные существа

Постаравшись быть максимально честной с собой, я поняла — да, всё именно так. Сейчас, когда миновала угроза, когда ужастик спит, можно оглянуться назад и признать, что тот поцелуй мне понравился. Даже, наверное, стоит признать, что понравился и сам маг. Ещё при первой встрече, на подсознательном уровне, а потом это самое подсознание предложило решение сразу нескольких вопросов — поцелуй.

Придя к этим выводам, я искренне ужаснулась. Теоретически в вопросе отношений полов я подкована отлично, но эмоции, которые вызывал этот мужчина, были незнакомыми, непривычными и оттого — пугающими.

Но самое главное, от всего, связанного с ужастиком, пахло большими переменами, а большие перемены всегда к худшему. К хорошему приходится идти медленно, неторопливо, маленькими шажками. Жизнь развивается постепенно и трепетно, как проклёвывается росток, как куётся клинок. А внезапно и много бывает только боли: так приходит смерть, так проводят свои рейды неугомонные Серые.

Попытавшись отвлечься от тяжёлых дум — как известно, они очень любят приходить именно ночью — я вновь уткнулась в книгу и сама не заметила, как уснула. Наверное, первый раз в жизни уснула с книгой в руках.

Проснулась от тихого скрипа, вскинула голову и огляделась в поисках источника опасности. И почти тут же наткнулась взглядом на поднявшегося с дивана мага.

— Прости, не хотел тебя будить, — виновато проговорил он.

— А? Нет, ничего страшного. — Я помотала головой, зевая и растирая ладонями загривок. Шея успела затечь, но остальной организм вроде бы функционировал нормально.

— Раз уж ты проснулась, скажи, пожалуйста, а где…

— Там, — я махнула рукой в сторону коридора. — В конце коридора, дверь слева. А вообще сядь, давай помогу с повязками, и ты заодно душ примешь.

— Их уже можно снимать? — удивился он, покорно садясь.

— Их нужно снимать, всё равно мазь нужно сменить, — я пожала плечами и выбралась из кресла. — А ты пока расскажи, как умудрился выжить и поставить защиту от взрыва?

— Я её не ставил, — поморщился тот в ответ.

— Значит, это чудо? — уточнила ехидно.

— Нет, не в этом дело. Я защитные чары никогда не снимаю, это уже въевшаяся привычка. Постоянно поддерживать самые мощные, конечно, никаких сил не хватит, но на чары вполне приличного уровня я всё же способен. К тому же я заметил, что в меня летит какой-то предмет и, кажется, успел сконцентрироваться на защите.

— Полезная привычка, — задумчиво похвалила я. — То есть не в первый раз с тобой такое?

— Да как тебе сказать, — со смешком проговорил он. — На улице меня взрывают впервые. Надеюсь, здешние следователи что-нибудь накопают. Они ведь будут копать, или надо написать заявление?

— Думаю, они уже этим занимаются, ты не один пострадал, — заверила его и сосредоточилась на осмотре.

Когда прощупала и едва ли не обнюхала все точки приложения мази, вердикт остался прежним: повязки надо сменить. Маг наблюдал за мной с интересом, но помогать, к счастью, не пытался и потому не мешал.

— Какая чудодейственная мазь, — медленно проговорил мужчина, нарушая тишину.

Я осторожно разматывала повязки, внимательно разглядывая места ранений. Секретная мазь Лара, которую ему готовил какой-то старый надёжный приятель по службе, вновь показала себя с лучшей стороны: ранки прикрылись сухими корками, вокруг них не было признаков воспаления, да и бинты не присохли к коже.

Одно меня неимоверно раздражало: из-за ширины плеч мага мне приходилось периодически буквально прижиматься к нему, чтобы дотянуться до противоположной стороны, и в такие моменты подкатывало смущение.

«Скорее бы ты, наконец, уехал!» — раздражённо подумала я, но вслух сказала другое:

— Мазь действительно хорошая, но главная причина твоего быстрого выздоровления в том, что раны несущественные. Лар повозился, вытаскивая из тебя всякую мелочёвку, но ни один из осколков не вошёл глубоко. Хорошая «лёгкая защита». — Я искоса глянула на пациента.

— Какая есть. — Он пожал плечами.

Я же в очередной раз напомнила себе старую поговорку Приграничья: «Ветер перемен пахнет смертью». И лучшее, что можно сделать в данной ситуации — не привлекать внимания и надеяться, что ветер сменит своё направление. Проще говоря, что маг уедет до того, как будет поздно. Поэтому предпочла замять тему и не задавать вопросов «Кто ты на самом деле?» и «Где ты выработал такие привычки?»

— А кто такой Лар?

— Лар — это я, — раздался от двери весёлый голос упомянутого. — А мы там на цыпочках ходим, думаем, тут все спят!

Искреннее удовольствие мне доставило выражение лица ужастика. Вот его взгляд настороженно переместился на дверной проём, туда, где, согласно представлениям этого довольно высокого мужчины должно находиться лицо вошедшего. А потом медленно-медленно пополз выше, до ссутуленных плеч и втянутой в них головы, которая, в общем-то, уже внутри комнаты: даже сжавшись, Ларшакэн в обычную дверь не проходит, приходится нагибаться. И брови мага растерянно взмыли куда-то под чёлку.

Я не удержалась от хихиканья, настроение стремительно пошло вверх.

Лар ростом около двух с половиной метров. Хорошо, что в доме высокие потолки, и он за них не цепляется! Говорят, его мамочка согрешила кое с кем из нелюдей. Глупости, конечно, но порой сложно в них не верить...

Он вошёл в комнату целиком, подошёл к нам и с высоты своего роста внимательно оглядел происходящее.

— Второй раз мазать не надо, — вынес вердикт доморощенный целитель. — Помощь нужна?

— Да я сама справлюсь, — отмахнулась я. Тем более маг… точнее, повязки уже заканчивались.

— Сегодня работа есть, или опять нагар счищать в кузне? — прагматично поинтересовался Лар, присаживаясь на стул. Стул нагрузку вынес с честью, даже не скрипнув: вся хрупкая мебель в этом доме развалилась уже очень давно.

— Есть. Сейчас Кана сделает завтрак, и отправим её за стойку. От Пограничных вчера курьер был, через две недели за партией придёт.

— Так мы же вроде всё сделали?

— На четыре больше оказалось. То ли набор удачный, то ли кто-то из старых решил оружие поменять, то ли кто-то из других мастеров не осилил. В общем, придётся повозиться, но за две недели должны успеть.

— Заготовки есть, пятники и гарды тоже оставались, а рукоятей ты вообще с большим запасом тогда заказала. Ну, если ничего больше не случится и если ничего не запорем в самый неподходящий момент, то — да, должны, — с некоторым сомнением проговорил он. — Ладно, пойду Кане про завтрак скажу и кузню приготовлю.

— Ничего себе, — прокомментировал маг. — Впечатляет. И это — целитель?

— Нет, это бывший Пограничный страж, — ответила ему. — Его-то ты можешь представить с молотом?

— Его — легко! — тряхнул головой ужастик.

— Так, ну, кажется, всё. Во что бы тебя только переодеть, — задумчиво пробормотала я. — Ларовы вещи точно не подойдут, мои — тем более, у Каны всё откровенно женское… А! Что я мучаюсь, отцовские рубахи же остались. Я тебе на ручку двери повешу. Великовато, конечно, будет, но сойдёт. Полотенца в стенном шкафчике. Эй, ужастик! — опомнившись, окликнула его, когда он уже почти вышел. — Как тебя звать-то?

— А я не… — брови его опять удивлённо взметнулись, отчего лицо стало вытянутым и донельзя забавным. Я неожиданно поняла, что гость наш моложе, чем кажется: по первому впечатлению ему можно было дать где-то сорок, а на самом деле он старше меня всего на несколько лет. Его старил взгляд и вечно чуть нахмуренные брови, да и подобное телосложение характерно скорее для опытных, «заматеревших» воинов, а не для парня двадцати пяти лет. — Точно, не представился. С ума сойти! На «ты» мы уже перешли, а…

— Имя, имя твоё как? — со смехом перебила его причитания.

— Грай.

— Что, так и зовут? — опешила я.

— Это исторически сложившееся сокращение. Полностью — Тагренай. А тебя?

— Нойшарэ. Ойша.

Он кивнул и вышел, а я осталась наедине со своими мыслями. Интересно, какая такая история сжала его имя в одно из имён Вечно Мёртвого, он же Белый, безжалостный бог смерти, тьмы, разрушения и саморазрушения, небесный покровитель полусферы Хаоса?

Нет, секунду, о чём это я? Не интересно! Совсем, ни капли! Не хочу знать, кто он и откуда. Хочу только, чтобы это средоточие загадок и магнит для неординарных событий поскорее оказалось как можно дальше от моего дома, а в идеале — и от всего Приграничья! Как бы он беду не накликал на весь город.

Раздражённо скомкав снятые бинты, я двинулась на поиски рубашки. Что-то — то ли опыт, то ли чутьё, — подсказывало: моим мечтам не суждено сбыться.

***

Глупые мысли спешно покинули голову, стоило переступить порог святая святых. Тут уже чувствовалось горячее дыхание горна: Лар давно нашёл общий язык со свившим здесь гнездо агнием6, и на побудку у него уходило минут пять, что служило причиной моей искренней тихой зависти. С другой стороны, хоть агний слушался Ларшакэна беспрекословно, зато ко мне питал тёплые дружеские чувства и даже позволял себя погладить.

7 Агнии — род огненных духов. Чаще всего имеют вид крупной, около полутора метров от кончика носа до кончика хвоста, ящерицы с длинным рядом шипов по спине и кожистыми крыльями. Некоторыми неспециалистами ошибочно причисляются к драконам.

Работалось легко. С самого начала удалось поймать за хвост вдохновение, которое очень быстро передалось и Лару, и даже огненному духу.

Кузня всегда была моим любимым местом. Мама умерла настолько рано, что я её не помню, а кого мог воспитать из единственной дочери одинокий мастер-оружейник? Только сына и смену себе, поэтому самые первые впечатления моей жизни связаны именно с кузницей. В этих стенах я выросла, здесь научилась всем тонкостям ремесла предков.

Таинство рождения клинка с самого детства служит для меня, как и для прочих оружейников, олицетворением Мирового Колеса: из Хаоса, из Земли и Огня, в Воде и Воздухе, под мерными, выверенными ударами молота, медленно и осторожно создаётся хрупкое кружево Жизни, несущей с собой Смерть и повергающей мир в Хаос.

Наверное, это олицетворение имеет под собой очень прочную и не только космологическую, но и физическую основу. Не зря же старший бог у нас — Кузнец! Мне приятно думать, что именно процесс рождения клинка стал одной из причин, по которым огнестрельное оружие так и не вытеснило старую добрую сталь, что хором пророчили изобретатели. Даже у простого клинка, к которому не приложил своей руки оружейник, у обыкновенного кухонного ножа есть небольшой шанс пробить защиту мага, но никакие чары не заставят сделать то же самое пулю: отмахнуться от неё иногда проще, чем от насекомого. С другой стороны, и развитие огнестрельного оружия не останавливается на месте — амулеты, способные защитить от пуль человека без магического дара, штука довольно сложная и дорогая, поэтому против не-магов многозарядный пистоль весьма эффективен.

Вот и получается такое шаткое, хрупкое и необычное равновесие.

Лар мерно работал молотом, а я плела свои кружева. Слой за слоем огонь и сила рук кузнеца вбивали их в глубину металла, создавая причудливый, запутанный узор вязи стали и сил. Тонкая серебряная палочка Перста Указующего, ведущая за собой незаметную простому глазу нитку магии, жила в моих руках, кажется, собственной жизнью, выписывая петли и то и дело касаясь раскалённой заготовки. Агний наблюдал за нашими действиями с всегдашним искренним любопытством, по команде послушно облизывая предложенную болванку.

Лучшее из всех возможных ощущений — когда не нужно мучиться, вычисляя, куда класть следующий узел, а просто отдаться силе, и она сама найдёт себе место, единственно верное. Когда все участники священнодействия работают со слаженностью частей одного тренированного тела.

Первый клинок вышел из наших рук к середине дня: почти рекорд, в среднем ковка одного прямого меча такого качества, которое мы предлагали Пограничным Стражам, требует около шести часов. Без учёта подготовки заготовок и последующего доведения клинка до ума, занимающего куда больше времени.

— Хорошо идёт, — хмыкнул Лар, утирая пот со лба, и это были первые слова, произнесённые в душном чреве раскалившейся кузни. С жаром бодрствующего агния не справлялись никакие защитные заклинания, их просто коротило от его присутствия.

— Хорошо бы так и дальше шло, — отозвалась я, аккуратно укладывая исчерпавший себя Перст в резной ларец и вынимая из точно такого же сундучка заполненную магией палочку. Бывший страж в это время подвешивал горячий готовый клинок в крепления — остывать. — Персты кончаются, вечером заряжать буду. Три штуки всего осталось. На этот заказ хватит, но лучше запастись. Уф!

— А не поплохеет? — подозрительно уточнил великан.

— Поплохеет, если я без них останусь, — отмахнулась я. — Руками я так точно не осилю, дольше провозимся. А вечером полбанки варенья съем, — мечтательно облизнулась я. Любая работа с энергиями отнимает много сил, а лучший способ их восстановления — это съесть что-нибудь сладкое.

— На тебя варенья не напасёшься! — проворчал Ларшакэн. — Кстати, не хотел отвлекать в процессе, но сейчас спрошу: тебе правда этот красавец не мешает? — и он кивнул куда-то за мою спину.

— Какой кра… савец? — обернувшись, я наткнулась взглядом на притулившегося в уголке давешнего гостя. Хмыкнула. — А ты что тут сидишь-то? И давно?

— Наблюдаю, — тихо ответил маг. — Никогда не видел работы оружейника. Это… красиво. Но если мешаю, я уйду.

— Да сиди уж, коль больше заняться нечем, — миролюбиво разрешила я. В конце концов, если до сих пор он умудрился ни разу не привлечь моего внимания, зачем гнать?

К тому же, подобный интерес боевого мага — причём чутьё подсказывало, боевого мага отнюдь не слабого — льстил. Нельзя сказать, что современные магистры относятся к нам, оружейникам, пренебрежительно: сложно пренебрегать тем, кто делает по-настоящему опасные для тебя вещи. Но держатся они всегда с подчёркнуто отстранённой вежливостью. Нет, понятное дело, попадаются всевозможные чудаки, пишущие исследования по «специфической предметной магии» оружейников, и некоторые из этих трудов действительно заслуживают уважения и пристального внимания. Но где-то в глубине души они всегда считали нас неким пережитком прошлого, и зерно истины в подобном мнении есть. Мастерство оружейника лежит на тонкой грани между магией, древними шаманскими практиками и ремеслом, и никуда нам с неё не деться. Да и нужно ли деваться?

— Может, перекусим? — с надеждой предложил Лар. Принципиальных возражений не было, вот только…

— Только без отрыва от производства, а то собьёмся.

И мы потянулись в привычный угол, где Кана всегда оставляла бутерброды. Ворчала, что это вредно, но всё равно оставляла, предпочитая не отвлекать от работы. Женщина вообще избегала лишний раз совать нос в кузницу — побаивалась агния, хотя и управлялась весьма ловко с его младшим куда менее разумным собратом искрием, живущим в плите.

Свой бутерброд получил и затаившийся в углу ужастик, и процесс ковки пошёл дальше по накатанной.

Должно быть, со стороны мы выглядели странно и даже дико — жующие за работой, в короткие промежутки времени, пока клинок нагревался. Но это было как-то… уютно, по-домашнему, и совершенно не влияло на качество работы. А если и влияло, то в лучшую сторону, учитывая энтузиазм агния, с удовольствием слизнувшего с моей ладони предложенное лакомство и довольно заурчавшего в ответ. Цвет шкуры зверя почти мгновенно изменился с тёплого оранжевого на желтовато-белый, и от него дохнуло жаром.

Впрочем, наш дух достаточно опытен, чтобы его игривое настроение не мешало работе.

Я почувствовала, как в этот момент нервно вздрогнул ужастик в своём углу, и испытала прилив мстительного злорадства: по мнению магов, низшие стихийные духи, вроде тех же агниев, не поддаются вообще никакой дрессировке и работают исключительно по принуждению печатей.

А вот в какой момент столичный гость нас покинул, я не заметила.

Когда Клеймо заняло положенное место на теле клинка, я поняла, что здорово переоценила свои силы и начинать третий сегодня уже не стоит, хотя день ещё не закончился. Главным ограничением времени работы в кузне обычно бывал агний: эти духи активны исключительно тогда, когда на небосклоне светит солнце, а после заката становятся вялыми и инертными. Но сегодня не выдержала уже я, сказалась бессонная ночь.

Завтра, надеюсь, удастся сковать ещё пару. Тогда послезавтра все четыре накалим, вечером — закалка, сборка, а потом начнётся самое муторное, доведение до ума. Точильный камень, напильник и наждачка — основные орудия труда оружейника, а совсем даже не молот.

Полтора десятка почти готовых клинков ожидали своего часа уже давно: стандартный заказ от Пограничных каждый сезон. Понятное дело, за две недели такое количество сделать невозможно, но мы заранее знали, что нужно, только у нескольких я ещё не оплела рукояти.

В этот раз, правда, понадобилось больше, но для того нас и предупредили за две недели, а не за два дня, как обычно.

Лар понял без слов и принялся за уговоры: усыпить разыгравшегося агния раньше заката тоже искусство. А я взяла ларец с Перстами, один из недоделанных клинков и загодя заготовленные во множестве кожаные ремни и двинулась в лавку. Во-первых, подышать свежим воздухом и немного остыть, а во-вторых, с корыстной целью отпустить оттуда Кану, чтобы та смогла заняться ужином.

— Как дела сегодня? — ввалилась я в лавку, гремя Перстами в ларце и рискуя зацепиться за что-нибудь зажатым под мышкой клинком в простых кожаных ножнах.

— Каждый раз, когда я вижу тебя после кузни, поминаю незлым тихим словом Белого и его подземных слуг, — прокомментировала она. В общем-то, упрёк справедливый: после жара кузницы от меня всё ещё шёл пар — остывали одежда и кожа. — Неплохо. Есть один индивидуальный заказ, по всему видно — сложный, тебе понравится.

— А что просили?

— Он не стал рассказывать, с тобой хотел поговорить. И с неожиданным пониманием отнёсся к сообщению о том, что ты сейчас работаешь и не можешь всё бросить для приёма его, любимого.

— Почему — неожиданным? — искренне опешила я. Хамов в лавку заносило настолько редко, что эти дни запоминались надолго.

— Да это чужак какой-то, явно, — поморщилась она. — И не из простых, может, дворянин или вообще маг. Обещал прийти сегодня после заката.

— Ну, тем лучше, посижу тут.

Визит заказчика заинтриговал. Всегда интереснее работать под индивидуальный заказ, и здесь происхождение покупателя роли не играет. К тому же в данном вопросе я не слишком доверяла Кане: она считала чужаками всех, чьё лицо было ей незнакомо и по каким-то одной ей ведомым критериям не подходило жителю Приграничья. Вот кто на раз просекал, местный или нет, так это Лар, но он бывший Пограничный, а у этих парней глаз намётанный.

— А где наш вчерашний гость? — полюбопытствовала я.

— Приходил Таймарен, принёс вещи чужака, — отрапортовала Кана, уступая мне место за стойкой, но не спеша покидать лавку. — Тот на радостях что-то повыдёргивал из кучи и ускакал, а остальное бросил как есть на диване. — Женщина неодобрительно покачала головой.

— Ты хочешь сказать, его подселили к нам? — опешила я. Ла'Ташшору никогда не была свойственна подобная фамильярность, да и Грай не походил на нуждающегося в деньгах человека.

— Рен следователь попросил приглядеть за этим чужаком. — Она удовлетворённо улыбнулась. Ну, всё ясно! Бедный ужастик и бедные мы. Кана, которой доверили Важное Дело — это проклятье человечества во плоти. Она по субъективным причинам питает огромную слабость к законникам в целом и рену Ла'Ташшору — в частности. — Кстати, как тебе этот милый юноша?

— Который из них? — обречённо вздохнула я.

— Ойша! — собеседница бросила на меня полный укора взгляд. — Естественно, я про рена следователя!

— Тай… хороший человек. — Морально готовясь к ответной лекции о моей глупости, я начала перебирать кожаные лоскутки в покоящемся на коленях деревянном ящичке, выбирая подходящий шнурок для оплётки. — Но…

— Уже Тай? — уцепилась Кана за случайно оброненное слово.

М-да. Лекция будет очень долгой.

— Мы с ним в школе вместе учились, — нехотя созналась я.

— А почему я не знаю?!

— Потому что мы не были друзьями, он — старший брат моей ныне покойной подруги. Так вот, Тай, конечно, очень хороший человек. Наверное, даже настоящий мужчина, умный, храбрый и симпатичный, почти идеальный. Но я не вижу его рядом с собой. Ни в каком качестве — ни друга, ни, паче того, возлюбленного.

— Ты его просто не знаешь! — отмахнулась Кана. — Я приглашу его в гости, и ты…

— Кана! — оборвала я её кудахтанье и с грохотом водрузила ящичек с лоскутами на стойку. — Я знаю его куда лучше, чем ты. Таймарен не придёт к нам в гости, даже если ты его очень попросишь. Потому что, в отличие от тебя, он понимает значение слова «нет» и прекрасно знает, что рассчитывать ему не на что. Всё, разговор окончен, и больше мы к нему не возвращаемся, договорились? — мрачно воззрилась я на женщину. Та, растерявшаяся от моего напора, только пожала плечами и молча вышла.

Да что за мания такая? Нет, я понимаю, она из лучших побуждений, искренне желает мне счастья, пытается помочь и всё такое. Но как ей объяснить, что с такими вопросами я разберусь сама?!

Тьфу!

Я раздражённо дёрнула шнурок с такой силой, что послышался тревожный треск. Это помогло взять себя в руки и переключиться на построение коварных планов лютой мести. Нет, точно пора направить пыл Каны на Ларшакэна! Пусть своей личной жизнью займётся, а мне оставит любимую работу и тишину.

Будто издеваясь, на этом месте звонко тренькнул колокольчик, привлекая моё внимание к позднему посетителю.

— Добрый вечер, — ошарашенно проговорила я, из-за стойки разглядывая гостя.

— Здравствуйте, — кивнул мужчина и, не обращая внимания на выставленные образцы, подошёл ко мне. — Это вы — мастер-оружейник Л'Оттар?

— Да, рен. Чем могу быть полезна? — Я отложила работу и встала. Мужчина вскользь мазнул взглядом по выложенному на край стойки клинку.

— Ваша помощница, возможно, передала, я приходил некоторое время назад.

— Да, конечно, но вы не оставили никакой информации. Что именно вас интересует?

Я убью Кану. Буду убивать долго и мучительно. А потом найму смертника8, который её поднимет, и буду долго и с фантазией глумиться над трупом!

8 Смертники — распространённое название магов смерти, они же некроманты. Слово имеет примерно то же происхождение, что и «ужастик».

Она прополоскала мне мозги своим следователем, вскользь бросив «чужак» про посетителя. Ладно, образование её оставляет желать лучшего, и географию она не знает, и хорошо вообще, что считать-писать умеет, но… неужели он не показался ей слишком странным?!

Мою скромную обитель посетил северянин, как недобро называет этих ребят Лар — «отрыжка Белого», причём нельзя не отдать должного меткости этого пусть и излишне пренебрежительного, но остроумного определения. Живой, настоящий, типичный настолько, что хотелось протереть глаза кулаком и ущипнуть себя.

Мужчина среднего роста, на вид — лет тридцати-сорока. Телосложение мешала определить одежда, но почему-то сила и умение этого человека постоять за себя в любом бою не вызывали ни малейшего сомнения. Сложно было выделить в его облике какую-нибудь наиболее заметную деталь, потому что не получалось найти что-то обычное.

Во-первых, сама его кожа — светлый металл сизовато-голубоватого оттенка, как эштарская9 небесная сталь, да ещё будто подёрнутая тонким инеем. Тот же самый иней покрывал серо-синие брови, ресницы и ниспадающие на плечи волосы. Губы были только чуть темнее остальной кожи, но всё равно ярко выделялись — на них инистый налёт отсутствовал.

9 Эштар — государство, граничащее с Тураном на юго-западе. Славится своими пряностями, отличной сталью и ювелирами.

Во-вторых, отдельная песня — это глаза. На фоне голубоватого белка тёмно-оранжевая радужка производила впечатление нереальности. Будто неизвестный художник, создававший внешность этого посетителя, спутал цвета или вообще писал не глядя. Или завалялась капля яркой краски, и он решил разбавить серую гамму.

В-третьих, наряд гостя также заслуживал отдельного описания, особенно — небрежно наброшенная на плечи роскошная меховая накидка до пола из бесценного меха горного кота. В наших краях этот наряд будет стоить как мой дом со всем содержимым, включая ассортимент лавки, а там, откуда родом его владелец, это — практически предмет первой необходимости. Эта шуба без проблем выдержит мороз в семьдесят градусов со шквалистым ветром, обычную зимнюю погоду северных гор. Под накидкой виднелся более привычный наряд: высокие чёрные сапоги, заправленные в них узкие тёмно-серые штаны, белоснежная рубашка из отличного шёлка и жемчужно-серый камзол с сизой отделкой. Точно, аристократ, если среди северян такие есть.

Туран, наша страна, — третье по величине государство мира и одно из самых богатых. А если судить по разнообразию жителей, пейзажей и климатических зон — так вообще самое богатое. Туран вытянулся через весь материк, от тропических морей юга до вечных льдов севера, на его территории есть и степи, и болота, и непроходимые леса, а Северные горы вообще целиком считаются территорией нашей страны.

Северный Край, как официально называется эта дальняя оконечность мира, где среди вечных льдов высоких гор затерян Северный полюс, магнитный и магический, — пожалуй,самое суровое место, заселённое людьми, рядом с которым Приграничье — курорт. Тот факт, что именно в этих краях сходятся все потоки сил, может показаться благоприятным только на первый взгляд. На деле же это выливается в совершенно сумасшедший магический фон, который большинство нормальных людей могут выдерживать очень короткое время. Именно благодаря ему северяне — такие, какие есть. И задаром не сдались бы никому эти пустые жестокие края, но вмешалась шутница-Пряха10, щедрой рукой приправившая горы алмазами и куда более ценной урановой рудой, жизненно необходимой заклинателям духов для призыва или создания существ, подобных обитающему в моей кузне агнию, без которых современную жизнь просто невозможно вообразить. И в результате Северный Край, мягко говоря, не бедная провинция. Впрочем, особо они и не наглеют: без метрополии не выжить даже этим изменённым магией созданиям, как минимум потому, что с едой у них серьёзные трудности.

10 Пряха — богиня судьбы и справедливости, жена Кузнеца

Про северян ходит масса историй одна другой чудовищней — как о них самих, так и об их обычаях, — но сами они не спешат ни подтверждать слухи, ни опровергать их. Я знаю только одну байку, в бестолковости которой уверена: что у северян вместо крови чистая ртуть. У них в крови действительно есть некоторые вещества, отсутствующие у других народов, позволяющие легче переносить холод, но кровь от них не становится ртутью, да и вообще не похожа на металл, она просто не красная, а почти фиолетовая.

— Мне необходимо… вот это. — Затянутая в белую перчатку рука извлекла из складок накидки сложенный вчетверо лист бумаги. Осторожно развернув, посетитель выложил передо мной рисунок.

Слегка размазанный грифельный набросок, выполненный, впрочем, весьма точной и умелой рукой. Изображал он необычной формы оружие: на длинной рукояти (или коротком древке?) с одной стороны было насажено длинное лезвие, похожее на прямой меч с необычной гардой — три щупальца, образующих полураскрытый бутон у основания клинка. На другой стороне рукояти имелся сложный венчик ещё из пяти лезвий, закрученных винтом. Конструкция странная и ни на что не похожая. И главное, я не представляла, как должен выглядеть бой таким оружием.

— Вы можете предоставить более подробный чертёж? — спросила я, внимательно изучив картинку и заодно отметив вынесенную отдельной строкой вязь совершенно незнакомых мне символов, которые спиралью обвивали древко и соединяли оба конца оружия. Символы, в отличие от всего остального, были переданы с похвальной скрупулёзностью. Впрочем, если это какая-то надпись, ничего удивительного.

— Увы, — северянин развёл руками. — Это — единственный рисунок. Могу только сказать, что длина лезвия составляет шесть с четвертью пядей.

— Хм… ну, уже кое-что. Если пропорции точны, можно отталкиваться от этого. Принципиальны ли размеры и количество витков вот здесь, на обратной стороне, или они просто должны быть примерно такими? И вообще, насколько точны линии?

— Скорее, это примерный вид, и вы можете руководствоваться пропорциями, — медленно кивнул он. — Главное, чтобы вот эта вязь была соблюдена точно. — Палец в перчатке лёг на непонятную надпись. — Рукоять наборная, только кость или яшма. Из металлов — сталь, на рисунке — только серебро и ничего кроме. Но есть ещё одно принципиальное требование: клинок не должен иметь Клейма. — И он пристально посмотрел на меня — испытующе, с прищуром, ожидая реакции.

Два раза подряд я сталкиваюсь с этой редкой темой. Совпадение? Надо бы рассказать Граю, что приходил…

Стоп. Какому Граю рассказать? Кто он, этот Грай, такой?! Да, северянин странный, бесспорно. Но почему я должна доверять ужастику, да ещё и рассказывать ему обо всех событиях? Куда-то не туда меня занесло.

Вот кому стоит всё рассказать, так это Таю!

— Не буду скрывать, просьба… странная. Я ведь правильно понимаю, отсутствие Клейма не должно сказываться на качествах клинка?

— Разумеется. Более того, это должен быть очень хороший клинок. Он должен разрубать защитные чары и принимать боевые, все стихии, по меньшей мере до четвёртого уровня.

Я присвистнула. Вот это заказ!

— Убийца магов? — нахмурившись, уже я окинула мужчину оценивающим взглядом.

— Именно, — не отводя глаз, серьёзно кивнул северянин.

— Вы понимаете, что о таком заказе я обязана поставить в известность руководство гильдии?

— Что? — растерялся он, после чего облегчённо вздохнул. — А, так вас волнует именно законная сторона вопроса? Не стоит волноваться, право слово. Делайте всё, что нужно. Вы возьмётесь за этот заказ?

— Я правильно понимаю, что в средствах и материалах могу не ограничиваться? — Я вопросительно вскинула бровь, не отрывая взгляда от хищных обводов клинка.

Кракен, вот на что походило это оружие. Смертельно опасное чудовище морских глубин.

— Разумеется. Мне говорили, что вы — лучший оружейник города, поэтому я полностью полагаюсь на ваше мнение профессионала. Для меня важна вязь, магическая начинка и общие пропорции.

— Хорошо, я поняла. Он должен быть под вашу руку? — Дождавшись неуверенного кивка незнакомца, я протянула открытую ладонь. — Позвольте?

— Что?

— Руку вашу. Не волнуйтесь, я не собираюсь отрезать её на память. Вы планируете пользоваться оружием именно в этих перчатках? — уточнила, когда мою ладонь накрыла рука северянина. Перчатки были выполнены из мягчайшей великолепно выделанной кожи и на боевое облачение походили меньше всего.

Клиент выглядел сейчас куда более заинтересованным, чем в начале разговора. Кажется, с него ещё ни разу не снимал мерки оружейник.

— Не думаю. А снимать её… принципиально? — с некоторым смущением проговорил странный визитёр.

— Желательно. Чтобы я могла правильно оценить вашу руку. А ещё лучше — обе, оружие явно двуручное. Что-то не так? Я не желала оскорбить вас подобной просьбой, — уточнила на всякий случай. Поведение клиента ставило меня в тупик.

— Нет, просто… — замялся северянин. Потом вздохнул, махнул рукой и принялся стягивать перчатки. — Раз вы говорите, что надо, глупо спорить.

Причину сомнений я поняла сразу: руки мужчины уродовали шрамы, похожие на ожоговые. Причём эти руки пострадали так сильно, что на них не восстановились ногти — болезненно-серые ногтевые пластины имелись лишь на двух крайних пальцах левой руки.

Не повезло мужику. Как его только угораздило! Неужели у них в горах целителей нет?

Клиент пристально наблюдал за моей реакцией и, когда я лишь удивлённо вскинула брови и неопределённо хмыкнула, не удержался от облегчённого вздоха.

— Простите. Я всё никак не привыкну к местным традициям, — почему-то начал оправдываться он. — Вы… молодая девушка, и мне сложно было ожидать от вас столь спокойной реакции. Женщины моего народа не отличаются крепкими нервами.

— Вопрос привычки, — я пожала плечами. Ну, если он боялся, что я грохнусь в обморок от ужаса, тогда понятно нежелание показывать шрамы. Зрелище, соглашусь, крайне неаппетитное, но… — Это Приграничье.

— Да, я вижу, — кивнул он.

Прикрыв глаза, я принялась ощупывать ладони и пальцы северянина, привыкая к энергетическим и мышечным структурам. Обученный оружейник способен вот так оценить и считать строение ладоней полностью, до последнего сухожилия. И потом, когда я буду браться за рукоять клинка, я буду делать это его руками и сумею оценить удобство собственного творения.

Старые раны, несмотря на жуткий вид, зажили хорошо, особенно принимая во внимание изначальную внушительную глубину повреждений. Во всяком случае, на подвижности и работе рук это не сказывалось, разве только на чувствительности пальцев.

Иней кожи на ощупь оказался никаким. Что производило такой зрительный эффект, я не поняла, но на ощупь это были обычные руки довольно сильного мужчины, с окаменевшими оружейными мозолями, явно привычные к рукояти клинка. Неожиданно: обычно опытные бойцы предпочитают не расставаться с оружием, а у этого типа я его не вижу.

Посетитель ужасно стеснялся своих шрамов, едва заметно вздрагивал и порывался отнять руки, когда я осторожно пробегала кончиками пальцев по контурам шрамов. Подобное смущение лично мне казалось странным для опытного воина его возраста; может, это всё от той же разницы менталитета? Никак не привыкнет к мысли, что девушка может спокойно реагировать на подобную «красоту»? Было бы из-за чего нервничать. У нас от перекошенной рожи Лара мало кто шарахается, а тут всего лишь руки!

Что ещё меня удивило, температура его кожи мало отличалась от привычной. Руки казались, правда, чуть прохладными, что странно с учётом только что снятых перчаток. Но, может, это только в сравнении с моими собственными ладонями, ещё не успевшими остыть после жара кузни.

— Таллий, — вдруг проговорил он с напряжённостью в голосе. Я растерянно подняла взгляд на северянина, как раз выпуская его руки. Он тут же принялся натягивать перчатки. — Таллий Анатар. Меня так зовут.

— А… Это правильно, — хмыкнула я. — Думаю, работа будет долгой. Нойшарэ.

— То есть ты берёшься? — оживился он.

— Скорее всего, да. Во всяком случае, эта задача не кажется мне неразрешимой. — Я задумчиво кивнула. Кое-какие идеи появились, но следовало спокойно подумать и пообщаться со справочной литературой. — Прогноз по времени — месяц, два, три... Тут всё больше зависит от поставщиков, у меня сейчас нет некоторых ингредиентов, нужных для столь эксклюзивной вещи.

— Это меня устраивает. Какой залог следует оставить? — прагматично уточнил он.

— Давай я сегодня подумаю над начинкой, а завтра ты зайдёшь примерно в это время, и я скажу свой окончательный ответ, — предложила я, принимая переход на «ты». — Подходит?

— Да, конечно. Я остановился в том необычном месте, возле ратуши. Никак не запомню, как оно называется.

— Это проклятье, — весело фыркнула я. — Кроме шуток, прадед нынешнего хозяина не любил прежнее название, долго не мог придумать новое. Потом в сердцах проклял и тут же скоропостижно скончался. Снять посмертное проклятье старого колдуна до сих пор не могут, но вроде бы все привыкли. Единственное неудобство — всем обитателям гостиницы, включая хозяев, приходится пользоваться адресом ближайшего почтового отделения «до востребования», потому что проклятье затронуло даже адрес дома.

— Надо же, — он улыбнулся. Улыбка у него оказалась очень хорошая, обаятельная, даже несмотря на экзотичную внешность: тёплая, искренняя, с ямочками на щеках и лучиками мимических морщин в уголках глаз. — Значит, до завтра, мастер Нойшарэ?

— До завтра, — кивнула я, разглядывая рисунок. Звякнул колокольчик, когда дверь за будущим владельцем эксклюзивного клинка закрылась, а я продолжила сверлить взглядом картинку.

Я уже знала свой завтрашний ответ, хотя и не назвала его сейчас. Я не могла отказаться от этой головоломки: давненько не попадалось мне столь интересных и необычных заказчиков со столь странными игрушками. Я уже видела перед собой ощетинившийся шипами клинок и понимала, что не успокоюсь, пока воображаемая тяжесть рукояти не станет материально ощутимой.

Чужаки всегда приносят неприятности, тем более — такие чужаки. Но когда плата столь высока, можно рискнуть. Не деньги, нет, хотя и обойдётся это оружие в очень внушительную сумму. Удовольствие от решения сложной задачи, вот главная награда за труды, во всяком случае, для меня. Наверное, наследственность.

Как таковой, клинок без Клейма не слишком сложно изготовить, но есть две тонкости, имевшие в этом случае решающее значение. Во-первых, требования по энергетическому потенциалу, но здесь всё упирается главным образом в качество металла, заготовок из подходящей стали у меня нет. А вот вторая проблема куда интереснее. Структура энергетического плетения напрямую связана с формой клинка. Проще всего с этой точки зрения шило или, по крайней мере, прямой симметричный клинок. А венчики переплетённых лезвий…

С другой стороны, сложная форма даёт большой простор для изменения валентности структуры. Я только представила, на что может быть похоже это объёмное кружево, а дух уже захватило от восторга. Так что мысли о возможных неприятностях очень быстро вытеснились насущными проблемами и предвкушением интересной работы.

Пара справочников из наиболее полезных обнаружилась в недрах стойки, и я совмещала два полезных дела — мотала рукоять и листала книжку. Так бы и просидела до ночи, если бы не звякнул вновь колокольчик на входной двери.

— Я уж думал, не успею, — раздался бодрый голос. Я вскинула взгляд, но почти сразу потеряла интерес к визитёру:

— А, это ты.

— Чем ты таким интересным занята? — бесцеремонный ужастик облокотился о стойку и тут же сунул нос в опрометчиво оставленный на ней рисунок. — Что это? — растерянно уточнил он.

— Заказ. Я работаю, — огрызнулась я, отнимая рисунок и запихивая его в книжку.

— Какая интересная вязь; ты знаешь, что это?

— Это заказ, — монотонно повторила я, утыкаясь носом в книжку в надежде, что столичный гость вспомнит о правилах приличия и позволит мне заняться своим делом. Наивная!

— И кто же его принёс? — мрачно уточнил он. Я вздохнула и подняла взгляд на него.

— Какая тебе разница?

— Очень интересное оружие и надпись. Надписи на непонятных, мёртвых и древних языках вызывают у меня здоровое опасение, а с этими символами я прежде не сталкивался.

— И что? — Я продолжила изображать известного барана, разглядывающего новые ворота. Кажется, маг растерялся от такого отношения.

— Расскажи, кто его принёс, — слегка склонив голову набок, попросил он с вполне отчётливо звякнувшими повелительными интонациями.

— На каком основании?

— В каком смысле?! — искренне опешил собеседник.

— В прямом! — возмущённо фыркнула я. — Ты — кто, чтобы я давала тебе отчёт о своей работе? Может, законник? Я знаю законы, я поставлю в известность законников и предупрежу руководство Гильдии. Если у тебя есть основания задавать вопросы — задавай их им. Или предоставь мне какой-нибудь документ, согласно которому я должна отчитываться тебе в своих действиях. Если же это только любопытство — извини, придётся тебе удовлетворять его каким-то другим способом.

— Почему ты его защищаешь? — опешил Тагренай. — Ты же его не знаешь! Или знаешь?

— Не знаю. — Я пожала плечами. — И точно так же я не знаю тебя, поэтому объясни мне, чем один чужак лучше другого? Я понимаю, что он может быть негодяем. И также понимаю, что негодяем можешь оказаться ты. Или вообще вы оба!

— Приграничье, — поджав губы, недовольно процедил мужчина.

— Вот именно. Более того, Баладдар. А теперь, может, ты позволишь мне спокойно поработать? — мы несколько секунд поиграли в гляделки, маг помрачнел и, ничего не говоря, нырнул во внутреннюю дверь.

Я уткнулась обратно в справочник, понимая, что рабочий настрой безнадёжно испорчен. Цифры плавали перед глазами, скучиваясь со схемами и иллюстрациями в однородную мешанину. Наконец, утомившись от этой круговерти, я захлопнула книгу.

Может, не стоило его вот прямо так с ходу огорошивать местным колоритом? Это для нас естественно, а чужаки — существа странные, они такое отношение называют варварством, грубостью, закостенелостью и даже бесчувствием.

«Да ладно, меньше проблем доставит своим поведением и быстрее уедет!» — попыталась я успокоить себя.

Только вот принявшаяся осторожно покусывать совесть настораживала. Я же права? Права. Но спокойствия от осознания этого факта почему-то нет.

— Мастер оружейник Л'Оттар? — сразу после очередного звонка колокольчика раздался голос от двери. Как-то многовато у меня поздних посетителей, надо было ещё после северянина закрываться! Переночевал бы ужастик на улице, ничего бы с ним не случилось...

— Да, это я, добрый вечер.

Я поднялась со стула, разглядывая очередного визитёра. Светловолосый коротко стриженый мужчина лет сорока с жёстким обветренным лицом, в которое глубоко въелся степной загар. Крепкий, жилистый, в удобной дорожной одежде — больше всего он напоминал Пограничного стража. Светло-серые, будто выгоревшие, глаза смотрели пристально и внимательно, а белёсый шрам от рваной раны, протянувшийся от уголка глаза к уголку губ, придавал лицу унылое выражение.

Пограничный Пограничным, но… что-то не так было в этом позднем госте. Чего-то не хватало, что-то делало образ неполным и неправильным, и это что-то заставило меня нашарить рукоять засека. Благо стойка достаточно высокая, чтобы действие прошло незамеченным.

— У меня к вам деловое предложение, мастер, — он полез в нагрудный карман, а я сжала рукоять крепче. Предчувствие, которому я привыкла доверять, в голос вопило об опасности.

— Слушаю вас, рен, — дружелюбно улыбнулась я.

— Только что в эту дверь вошёл один человек, и я знаю, что он не выходил.

Голос посетителя едва уловимо дрогнул. Я вскинула руку с засеком, и на меня дохнуло волной жара разбившееся о сталь атакующее заклинание. Вторая моя рука тем временем как раз сомкнулась на рукояти меча.

На лице странного посетителя проступило удивление. Проступило постепенно и настолько отчётливо, как на бумаге проступают от жара тёмные пятна за мгновение до того, как она вспыхнет. Завораживающее зрелище: бесстрастная маска, превращающаяся в человеческое лицо.

Зачарованная переменой, происходящей с мужчиной, я упустила драгоценное мгновение форы, за которое могла успеть чиркнуть мечом по близкому незащищённому горлу.

Отступать он не собирался. Я увернулась от чёрного маслянистого сгустка, в который оформилось незнакомое заклинание, перемахнула через стойку, использовав стул как ступеньку. И в короткое мгновение полёта до пола поняла, что мне не понравилось в незнакомце: у него не было клинка. Ни один Пограничный по доброй воле не расстанется с оружием, они даже моются с ним! Лар уже много лет как бывший страж, и всё равно меч всегда при нём, давно уже стал почти частью тела. А у этой фальшивки не было при себе пяти пядей закалённой стали.

Будь благословенен тот день, когда я взяла в левую руку этот кинжал странной формы, неудобный на первый взгляд, и будь благословенен Лар, согнавший с меня семь потов на заднем дворе, с согласия мудрого отца учивший веснушчатую пигалицу сражаться. Удар меча засек не сдержит, всё-таки не щит, но даже его при должном умении можно спустить по касательной. Но это и не главное его предназначение: нож идеален как орудие обороны в столкновении с магом. Естественный жест — заслониться рукой от опасности — на самом деле спасает жизнь, разбивая атакующие заклинания.

Нападающий был ошарашен. Не знаю, чем — моим отпором, эффективностью клинка против магии, чем-то ещё. Но шок явственно читался на его лице, да и его атаки несли отпечаток той же мысли — «не понимаю, что происходит!». Наверное, именно благодаря этой растерянности мне удалось до него добраться. Отбить одну атаку мечом, другую — принять на ощутимо нагревшийся засек и наконец добраться самым кончиком клинка до горла.

Кровь ударила фонтаном и вместе с потом потекла по моему лицу. Тяжело дыша, я обвела взглядом лавку.

Ну всё.

— ТАГРЕНА-АЙ! — проревела я раненым гроком, и стёкла витрин испугано звякнули. — Поднять щиты!

Сейчас я, кажется, доберусь ещё до одного горла!

Не церемонясь, ударом ноги я вышибла дверь во внутренние помещения, птицей взлетела по лестнице и ворвалась в гостиную.

Здесь царила идиллия: Лар с ужастиком о чём-то оживлённо спорили, а Кана раскладывала ужин.

— Тагренай! — рявкнула тяжело дышащая (дыхание ещё не успело восстановиться после короткой схватки: чаще надо тренироваться) я, привлекая к себе внимание. Лицо ужастика удивлённо вытянулось, он медленно-медленно встал.

— Ойша, что…

— Убью, блевотина Белого! — просипела я севшим от злости голосом и кинулась на ужастика с оружием.

И убила бы. У него даже не возникло мысли защищаться! Идиота кусок…

На счастье этого кретина, в комнате помимо деморализованной подобным зрелищем Каны присутствовал и Ларшакэн, который, пока мы разговаривали разговоры, предательски подобрался сбоку и в критический момент профессионально скрутил меня, обезоружив.

Ну да, в тот день, когда я сумею сражаться с Ларом на равных, небо рухнет на землю. Или Пограничный станет настолько дряхлым стариком, что не сможет держать в руках меч, хотя вероятность этого события, на мой взгляд, не больше, чем ситуации с небом. Не потому, что он никогда не состарится, просто умрёт задолго до дряхлости. У нас почти все мужчины и подавляющее большинство женщин так делают.

— Пусти! Пусти, я эту тварь паршивую прирежу! — несмотря на болезненно выкрученные руки, продолжала бушевать я. — Ай! — охнула от боли, когда Лар усилил нажим.

Зараза, локоть же вывернет, как я работать буду!

— Прекрати истерику, — сурово потребовал он. — Давай-ка ты сейчас объяснишь, что случилось, а потом вместе решим. Если что, я его ещё придержу и перед тобой извинюсь. Ну! — великан слегка встряхнул меня, и я зашипела: боль прокатилась от локтя до затылка, потекла холодком по спине. Но в голове ощутимо прояснилось, с глаз спала кровавая пелена, и вообще потихоньку начал возвращаться здравый смысл.

— Всё, всё, я осознала, — мрачно сообщила, сдаваясь на милость победителя, и тут же получила свободу. В конце концов, Грай и правда не виноват. Но сейчас он точно мне всё расскажет, начиная с детства и юности и заканчивая причинами появления в нашем городе! — На лавку посмотри!

Я злобно тряхнула головой, растирая локоть. Зря я грешила на его захват, не бывает у великана осечек. Не хотел покалечить — не покалечил. А что больно до темноты в глазах — так это воспитательный эффект.

— Кого ты там зарезала? — поинтересовался Лар, внимательно меня разглядывая и ощупывая на предмет наличия повреждений.

— Да оставь меня в покое, я не пострадала! — отмахнулась я. — Лавка! По меньшей мере половина работы — куча шлака!

— Я тебе вопрос задал, — усмехнулся Пограничный.

— Не знаю. Урод какой-то, под стража замазанный. Если б не привитая отцом привычка держать оружие всегда под рукой, осталась бы от меня подгорелая тушка.

— Уже хорошо. Он в лавке? Ты щиты поставила?

— В лавке. Не помню, кажется, поставила, — отмахнулась я.

— А почему на этого бросилась?

— Так тот урод его искал. Точнее, за ним шёл. И нужна была ему не я, а он! Понятия не имею, с чего он на меня окрысился! Может, почуял что? Или вообще планировал по трупам пройти?

— А, то есть ты решила оказать неведомому лицу большую услугу и убить этого своими руками? — ехидно осведомился Лар, кивнув на мага. Я недовольно скривилась, не отвечая. Ну да, сглупила, что уж отрицать. — Ладно, пойди умойся, а то на тебя смотреть страшно. А мы с Граем, — он выразительно посмотрел на растерянного ужастика, — сходим, посмотрим, что там и как. На труп глянем, законников позовём, — он сделал ударение на предпоследнем слове, всё так же не отводя взгляда от квартиранта. Тот поморщился, но промолчал.

Когда я, свежевымытая и переодетая в сменную плёху (потому что старую ещё предстояло отчистить от крови), спустилась вниз, там было людно. Возле тела суетилась какая-то женщина в тёмной накидке с забранными в пучок волосами под небольшой тёмно-зелёной шапочкой — лекарь. Недовольная Кана отмывала с пола пятна крови, а Лар и — вот оно, торжество справедливости! — понукаемый им Грай приводили в порядок всё остальное. Причём Лар разбирал завалы, а ужастик что-то колдовал над выкладываемыми перед ним изувеченными магией образцами.

За процессом наблюдал притулившийся у стены Таймарен Ла'Ташшор, который заметил меня первым.

— Здравствуй, Нойшарэ, — слабо улыбнулся он. — Неплохо, — следователь кивнул на лежащее на полу тело.

— Привет, — вздохнула я. — Это ты о чём?

— Хороший удар.

— Выяснили, кто это? Лихо он под Пограничного расписан, не отличишь...

— Перевёртыш, — вздохнул он. — Сейчас рена целитель осмотрит, вернёт к истинному виду, и мы его заберём. По всему видать — опытный. Как ты его раскусила вообще?

— Меча нет. Пограничного без меча на поясе представить невозможно. Все остальные хоть иногда расстаются с оружием, стражи — нет. — Я кивнула на Лара. Законник понимающе усмехнулся.

— Приезжий, наш бы такой ошибки не допустил. Или просто по рассеянности, слишком привык магией обходиться. Чего хотел?

— Да он толком не сказал. Сначала вернулся этот, — я кивнула на Грая, — а потом притащился перевёртыш и сообщил, что у него есть ко мне дело. Мол, только что в эту дверь вошёл человек, и он точно не выходил. А дальше началась драка. Если бы не засек под рукой, я бы напоминала вон ту стену.

Я задумчиво покосилась на стену за стойкой, куда улетел чёрный сгусток неизвестной магии в самом начале драки: по стене расплескалось пятно коррозии, будто камень разъела неведомая кислота. И ласково погладила висящий на поясе кинжал. После случившегося я поняла, что пора перенимать от отставного Пограничного эту полезную привычку — вообще никогда не расставаться с оружием.

— Не знала, что среди перевёртышей попадаются маги.

— Про них вообще очень мало известно, — дипломатично заметил Таймарен. Пожалуй что и так: этот очень малочисленный вид не любит пристального внимания к себе, перевёртыши тщательно маскируются и живут среди людей или других разумных, принимая их облик: боятся попыток использования их талантов в чужих целях. Учитывая, что, меняя внешность, они меняют даже ауру, страх этот весьма обоснованный. — Больше ничего странного не происходило? — придирчиво уточнил законник.

— Был один клиент, — кивнула я. — Чужак с уникальным заказом. Но вёл себя очень вежливо и корректно, ничуть не возражал против сообщения властям; в общем, дайте боги побольше таких клиентов.

— Что за заказ? — насторожился следователь. Я мельком глянула на навострившего уши ужастика — кроме шуток, они, кажется, шевельнулись! — и мысленно с искренним злорадством продемонстрировала ему кукиш.

— Я лучше полноценное заявление накатаю и к вам на днях занесу. Но вещь приметная и экзотическая, как и заказчик, ни с чем не спутаешь.

— Хорошо, — покладисто согласился Ла'Ташшор. — Несколько вопросов к вам, рен Анагор. — Он пристально уставился в затылок столичного мага. Тот спокойно закончил ворожбу над очередным клинком и обернулся. Смерил законника взглядом, медленно кивнул.

— Только я бы предпочёл поговорить наедине. Это возможно? — поинтересовался он.

— Разумеется. — Следователь спокойно пожал плечами и покосился на Лара, спрашивая разрешения. — Рен Л'Ишшазан?

— Забирай, — великодушно разрешил великан. — Можете воспользоваться какой-нибудь из кладовых, — и он махнул рукой на перекошенную после моего удара дверь. Когда следователь и его жертва (впрочем, глядя на ужастика, я уже сомневалась, кто из них жертва) скрылись в недрах дома, великан задумчиво посмотрел на меня и вздохнул: — Шла бы ты спать, Ойша. Мы тут и без тебя управимся, а ты еле на ногах стоишь. Завтра весь день работать, так что отдохни.

— А что этот делал-то? — я неопределённо кивнула на дверь.

— Кто? Чужак? Оказался полезным в хозяйстве зверьком, — охотно пояснил Лар. — Он владеет чарами отката, так что, считай, часть ущерба и проживание отработает.

— Отката?

— А это такая специальная магия, позволяющая обратить магию хаоса, — пояснил он.

— Скажем, восстановить разбитую ими чашку. Чары не слишком сильные, не всегда работают, но ущерб будет значительно меньше, чем ты предполагала. Так что иди, не маячь.

Я послушно удалилась, даже сделала над собой моральное усилие и не попыталась подслушать разговор следователя с ужастиком. Больно надо! Развели тут тайны... Не хочет рассказывать — его дело. Главное, ущерб он согласился возместить до последнего щита, а всё остальное — порывы проклятого ветра перемен, от которых лучше укрыться понадёжней.

***

Проснулась среди ночи, в поту, от собственного крика. Долго лежала, кутаясь в одеяло, тараща глаза в темноту и старательно ни о чём не думая, кроме этой темноты и тяжёлой тишины старого дома, укрывающей меня от всего мира плотным коконом. А о чём думать? Вспоминать сон не хотелось, и так знала, о чём он. В конце концов, спектр моих кошмаров достаточно скуден…

Некоторое время помаявшись, поняла, что просто так уже не усну, и выбралась из кровати. Закуталась в просторный халат, услугами которого пользовалась крайне редко, и, бесшумно ступая босыми ногами, побрела в сторону кухни, пить успокоительное снадобье. Сразу надо было про него вспомнить! Можно подумать, после убийства — пусть и невольного, в порядке самозащиты, — не Серого, а почти человека, меня могли не настигнуть кошмарные сны.

В гостиной-столовой неожиданно оказалось светло, и сидел там совсем не тот, кто должен был. На диване, с кружкой размером с мою голову в руке, вольготно устроился Лар, вытянувший ноги и погрузившийся в чтение. Всегда было забавно наблюдать этого жуткого здоровяка с книгой: уж в чём, а в любви к чтению его заподозрить трудно.

— А где…? — тихо поинтересовалась я.

Могу собой гордиться: Ларшакэн вздрогнул от неожиданности и резко обернулся на звук.

— Зачем подкрадываешься? — с не укрывшимся от меня одобрением риторически поинтересовался он. — А для постояльца Кана расчистила одну из комнат. Видимо, распотрошила запасы и использовала заклинание генеральной уборки, потому что человек с такой скоростью выгрести всю ту пыль не способен. А ты почему ночами колобродишь? — участливо поинтересовался он. Потом нахмурился и понимающе уточнил: — Сны?

Я кивнула и махнула рукой, мол, не привыкать. Порывшись в холодильном шкафу, откопала наглухо закупоренную бутылочку из тёмного стекла, с усилием выдернула притёртую пробку, подозрительно принюхалась. Пахло ландышами и корицей, оттенка тухлятины не наблюдалось. Если оно и испортилось, то недавно, поэтому я смело отхлебнула горькой бурды и, скривившись, вернула флакон обратно. Просверлила невидяшим взглядом закрытую дверь шкафа и пошла на диван, где уютно устроилась под боком у Лара, подобрав под себя ноги. Бывший Пограничный страж вздохнул, поставил на пол кружку, сверху накрыл книжкой и выпрямился. Обнял меня за плечи.

— Ну, что ты, котёнок? — Попытки говорить ласково у этого гиганта выливаются в почти медвежье ворчание. Впечатление не для слабонервных, но я привыкла. — Это всего лишь сон.

— Да, я знаю, — вздохнула, чувствуя себя на редкость уютно и умиротворённо под боком у огромного мужчины.

— Ты молодец, — медленно кивнул он, тщательно подбирая слова. — Всё правильно сделала.

— Ну да, особенно попытка убить ужастика выглядит верхом правильности и торжества разума. — Я болезненно скривилась.

— Убить оружием? Да, — непререкаемым тоном заявил он. — И кроме того, не убила же и очень быстро остыла. Отец бы тобой гордился.

Я медленно кивнула. А потом вдруг всхлипнула, уткнувшись носом в подмышку великана, и тихо пробормотала:

— Мне его не хватает, Лар. Очень…

— Я знаю, котёнок. Нам всем его не хватает, — ответил он. Потом вздохнул, аккуратно перетянул меня к себе на колени, бережно обхватив огромными лапищами и баюкая, как маленького ребёнка. Кажется, он даже тихонько мурлыкал что-то вроде колыбельной.

***

Проснулась я в своей постели под одеялом, по ощущениям — где-то возле рассвета. Видимо, когда уснула, Лар меня сюда отнёс, он же — раздел и укрыл.

Быстро оделась, чутко прислушиваясь к окружающему миру. Лар наверняка вчера засиделся с книжкой и ещё не проснулся. Кана если и встала, то возится на кухне, и выскользнуть наружу незамеченной ничего не стоит. До пробуждения Ларшакэна, означающего всеобщий завтрак, у меня часа полтора, как раз можно добежать до проклятого трактира и перекинуться с северянином парой слов. Это если он не спит. А если спит… Ну, рен Ла'Марташ окажет мне небольшую услугу и передаст постояльцу мой вердикт.

В столь раннем визите была ещё одна польза: прогуляюсь по холодку и вытряхну из головы остатки вчерашних снов, воспоминаний и успокаивающего зелья, делающего тело вялым и малоподвижным.

Баладдар просыпается рано, с рассветом, и быстро затихает на закате. Здесь почти нет ночной жизни; только в трущобах, льнущих к стенам, отделяющим город от мёртвого и безжизненного на первый взгляд плато, в темноте начинается самое интересное. Но то — трущобы, обитатели которых до боли напоминают крыс, загодя чующих приближение врага и прячущихся по неведомым щелям.

Высокая стена, укреплённая магическим периметром, обычно ненадолго задерживает Серых, поэтому обитатели ближайших к стене районов первыми принимают удар. От стены начинается путаный лабиринт улиц, напичканных ловушками, причём среди горожан давно ведётся негласное соревнование, кто придумает наиболее хитрую и эффективную западню.

Каждый дом тут представляет собой маленькую крепость. Никакого дерева, только серый тусклый камень. Окна верхних этажей — узкие бойницы, из которых так удобно вести огонь по бегущим по улице существам. Лестницы в домах — лёгкие, хрупкие, разваливающиеся от хорошего пинка в нужное место.

И наконец, последний рубеж обороны — ратуша, названная так скорее по привычке, мало напоминающая сходные строения в других городах. Разве что часы, но и те с подковыркой: мощный артефакт, именуемый Недреманное Око, надёжное средство массового оповещения. Ратуша же представляет собой мощный, хорошо укреплённый замок или, вернее, не замок в полном смысле, а одинокую толстую башню без внутреннего двора и хозяйственных построек. Она предназначена не пережидать осаду, а укрыть за высокими стенами от одного единственного удара. Впрочем, за всё время существования города в настоящем виде Серые лишь однажды дошли до ратуши и до единого полегли на брусчатке под шквальным огнём и мощными охранными чарами, которыми пропитана здесь сама мостовая.

Когда я ступаю по этим зеленоватым камням, я всегда чувствую благоговейный трепет, ощущая скрытую до поры мощь дремлющего Зверя. Мало кто из жителей этого города догадывается, что охраняет их покой на последнем рубеже обороны, и уж вовсе никто не знает точно, но оно и к лучшему. Наш народ нельзя назвать пугливым, но жить в жерле чутко дремлющего вулкана — удовольствие редкой сомнительности. Ощущают неладное здесь только люди с магическим даром. У меня он слишком слабый для колдовства, но зато достаточный для оружейного ремесла.

Я знаю только старую легенду, рассказанную отцом. Будто великий маг, предок нынешнего правителя, несколько веков назад, в первое нападение этих тварей, желая защитить город, призвал какую-то тварь из-за пределов мира и привязал к здешним камням, чтобы она хранила покой жителей. Хотел раскинуть защиту на весь город, но то ли тварь оказалась недостаточно сильной, то ли — маг.

Зачем Серым, полуразумному дикому племени, так нужна ратуша, не знает никто. Зачем они раз за разом рвутся к центру, будто намереваются его захватить? Словно люди, ведущие военную кампанию по всем правилам и желающие не уничтожить, но установить свою власть над городом. Единственное объяснение, которое существует у местных жителей и кажется достаточно правдоподобным — их ненависть. Серые, ворвавшись в поселение или наткнувшись на отряд, не успокаиваются и не движутся дальше, пока не вырежут всех до единого. А может, они куда сильнее ненавидят этого загадочного обитателя ратуши?

Безымянный проклятый трактир располагается неподалёку от Рыночной площади, во вливающемся в неё переулке. Непосредственно на площади стоят только муниципальные общественные заведения вроде библиотеки, Дома Гильдий и филиала Сечения Сферы, магического университета.

В обеденном зале оказалось достаточно людно, и, к моему удовольствию, среди ранних пташек присутствовал северянин, белой вороной нахохлившийся в углу и безжалостно расправляющийся с завтраком. Я кивнула поднявшему глаза владельцу заведения, по сложившейся традиции обретавшемуся за стойкой, он кивнул в ответ.

Пожалуй, тут я и позавтракаю.

— Доброе утро, — поздоровалась я, подходя к заказчику.

— Нойшарэ! Приятный сюрприз, здравствуй. Садись, — широким жестом пригласил он. Я без возражений плюхнулась на стул напротив. — Судя по личному визиту, ты согласна?

— Да, — подтвердила, не тратя время на расшаркивания. — Интересный заказ, я просто физически не способна отказаться, — я изобразила слабое подобие улыбки, собеседник настороженно нахмурился.

— Если ты опасаешься, что тебе может угрожать…

— Нет, это не связано с тобой. Просто местные удивительно живучие суеверия, что большие неожиданности несут большие проблемы. Да и так, в общем, — я неопределённо поводила рукой в воздухе.

— Что-то случилось? — проницательно уточнил Таллий.

— Скорее, нехорошее совпадение. Можно задать вопрос? — наконец, решилась я. Он удивлённо вскинул инеистые брови и кивнул. — Ты вправе не отвечать, на моё решение относительно заказа и на качество исполнения твой ответ не повлияет, — на всякий случай предупредила я, потому что вопрос был довольно бестактный и недостойный профессионала. — Для чего нужно это… оружие? Что это вообще такое?

Собеседник растерянно вскинул брови, разглядывая меня с недоумением:

— И всё? — уточнил и усмехнулся. — На этот вопрос я легко отвечу. Это обрядовый предмет моего народа. Много лет назад оригинал был безвозвратно утерян. Совершенно безвозвратно, потому что физически уничтожен, и если примерное описание внешнего облика сохранилось в памяти народа, существует множество рисунков и набросков, то с надписью по древку возникли трудности. Насколько я понимаю, это один из очень древних и безнадёжно мёртвых языков, и никто из теперь не знает, что именно там написано. Была проведена огромная архивная работа по поиску хоть каких-то упоминаний, а открытие, как водится, сделали случайно. Один юноша, обучавшийся в столице, нашёл в университетской библиотеке дневник некоего безвестного дотошного торговца, где приводилось точное изображение вязи, сопровождавшееся горделивым сообщением, что было чертовски трудно передать всё до последней точки, но зато даже хозяева скипетра не нашли подвоха. Сведения перепроверили всеми доступными методами и вязь признали подлинной.

— Но почему ты заказываешь его здесь, а не в столице у кого-нибудь из медных мастеров? — настороженно уточнила я.

— Во-первых, я не люблю столицу: слишком шумно, слишком тесно и прожить там долго я бы не смог. Впрочем, нет, лукавлю. Конечно, смог бы, но с трудом и без удовольствия. А во-вторых, я в своих поисках приехал в местную библиотеку, где имеются некоторые бесценные труды, и именно тут меня настигло окончательное распоряжение о необходимости изготовления скипетра. Но я рад, что оно не поймало меня в столице. Здесь как-то… уютно, особенно на центральной площади.

— Уютно? — ошарашенно уточнила я. Интересный отзыв. Я подобного припомнить не могла: даже полностью лишённые магии люди, кто не знает о древнем соседе и не может его ощущать, подсознательно испытывают опасения перед этим местом.

— Как дома, — улыбнулся он. — Будто здесь с тобой никогда не может случиться ничего плохого. Будто дух Праотца рядом.

Я нервно хмыкнула. Праотца, говорите? Надо почитать про этих ребят. Не думаю, что узнаю что-нибудь действительно интересное, но легенды полистать всё же стоит. Что у них там за праотцы такие?!

Несмотря на столь странную оценку мира новым клиентом, я всё равно почувствовала, как холодная ладонь сжавшего сердце гадкого предчувствия немного ослабила хватку, потому что Таллий Анатар не врал. Недоговаривал, да, и я догадывалась, что именно: это наверняка касалось вскользь упомянутых обрядов. Возможно, среди них есть откровенно запрещённые и очень страшные. Возможно, это будет грозить волнениями стране или некими невинными жертвами, принесёнными на ледяных алтарях в далёких Северных горах. Но главное, нет связи между двумя событиями — появлением ужастика и этого северянина. Теперь я точно это знаю и могу вздохнуть с облегчением.

— И всё-таки, что случилось? — после нескольких мгновений тишины спросил северянин, не отрывая от меня взгляда неестественно ярких глаз. — Сама понимаешь, мне невыгодно причинять тебе вред. А помочь будет приятно. По многим причинам.

— Например? — полюбопытствовала хмуро. Не нравился мне его взгляд, очень не нравился. Что-то такое... странное, непривычное глядело из глубины оранжевых глаз. Не угрожающее, не враждебное, но всё равно — пугающее.

— Во-первых, ты девушка, — улыбнулся он. — У нас рождается очень мало девочек, поэтому оберегать и защищать представительниц слабого пола — нечто вроде намертво въевшегося рефлекса. Во-вторых, мне совершенно нечем заняться в ближайший месяц — или сколько там понадобится для работы? — и я с огромным удовольствием разноображу свои будни решением какой-нибудь проблемы. В-третьих, мне близка местная система ценностей, когда за своих держатся до последнего. У нас — так же, и это ещё один плюс пребывания здесь. Достаточно? — хмыкнул он. Я не ответила, задумчиво разглядывая северянина и пытаясь привыкнуть к странной внешности.

— А почему ты всё время в шубе? — спросила неожиданно даже для себя. Таллий посмотрел на меня с искренним недоумением, потом, сообразив, что я не шучу, насмешливо фыркнул.

— Я не знал, что про нас настолько мало известно в окружающем мире, — мужчина качнул головой. — Понимаешь, у нас несколько иной механизм терморегуляции, чем у всех остальных людей.

— Тебе холодно без неё или не жарко в ней? — уточнила я.

— Мне жарко без неё, — вздохнул северянин. — Я достаточно удовлетворил твоё любопытство, чтобы ты ответила взаимностью?

Я слегка поморщилась, недовольная формулировкой, но спорить не стала.

— На самом деле не случилось ничего страшного, просто слишком много подозрительных мелочей. Я так удивилась этому заказу, потому что буквально за день до твоего прихода явился человек, просивший проконсультировать его по поводу ножа без Клейма, и это повлекло за собой цепочку малоприятных событий. Которая, кажется, и не думает заканчиваться.

— То есть теперь ты достаточно доверяешь мне? — мне почудилось, что в глазах мелькнула искра удовольствия или, скорее, удовлетворения.

— Доверяю? — Я фыркнула. — Нет. Но теперь я допускаю, что это случайное совпадение.

— Допускаешь? — задумчиво прищурился он. — Могу я высказать наблюдение? Ты можешь оставить его без внимания.

— Валяй, — со вздохом разрешила я. Сама только что выступила точно так же, и хорошо, не попала по какому-то больному месту. Теперь оставалось надеяться, что мне повезёт так же.

— Твоя подозрительность продиктована отнюдь не местными обычаями. — Северянин качнул головой. — Я не буду спрашивать, кто и что с тобой сделал, если ты вздрагиваешь от каждого шороха и готова защищаться с оружием в руках даже от эфемерной угрозы. — Таллий серьёзно кивнул на мою руку, и я только теперь заметила, что сжимаю ладонью рукоять засека. Поспешно отдёрнула руку и переплела пальцы рук, выложив на стол локти. Собеседник понимающе усмехнулся. — Это не заученный рефлекс, это последствия чего-то очень нехорошего. Да и научиться по-настоящему ненавидеть трудно, тем более женщине. Почти ребёнку, ты уж не обижайся. Не буду спрашивать, пока ты сама не захочешь рассказать. Можешь не верить, но в этот момент я буду неподалёку. А ещё я бы очень хотел по душам поговорить с теми… существами, что это сделали.

Странные, слишком контрастные, как будто даже светящиеся глаза мстительно сощурились. И я с отстранённой ясностью поняла, что он убийственно серьёзен. Этот чужой человек, которого я видела второй раз в жизни, был готов отомстить кому-то неведомому за неизвестные действия по отношению к малознакомой девушке. В это выливается их национальное отношение к женщинам? Или тут что-то… личное? Уже когда-то не смог кого-то защитить? Или дело в чём-то другом?

— С ними уже поговорили, — слабо улыбнулась я в ответ, пытаясь скопом задавить поднявшуюся волну эмоций и воспоминаний, лишь бы не разбираться в этой чудовищной мешанине из ярости, удивления, страха, боли, облегчения и боги знают, чего ещё. — Но мне непонятен твой интерес и желание во всё это влезть.

— Пусть у меня тоже будет своя маленькая тайна. — Северянин выглядел настолько довольным, что хотелось срочно сделать ему большую гадость. Просто так, из зависти и общей природной вредности. Но я сдержалась и даже не стала спрашивать, кто и когда обидел его самого — и без того голова гудела. — Но я предлагаю вернуться к более насущным вопросам, мы же так и не обсудили оплату. Сколько? Я не буду торговаться, — качнул головой он.

Вот как. Никакие правила, писаные и неписаные, не запрещают мне сейчас содрать с него три шкуры. И любой юрист, и любой собрат по гильдии скажет, что я права.

Но северянин явно очень хорошо разбирается в людях. Получалось, что он вроде как первый доверился мне, положившись на волю мастера, а дальнейшее — полностью мой выбор. Сознательно завышу цену — сознательно предам. Вот же отрыжка Белого!

А впрочем, почему бы не ответить ему тем же?

— Сто тиглей11 задатка, — стараясь, чтобы улыбка не превратилась в оскал, сообщила я. — Этого как раз хватит на все материалы, включая наборную рукоять с инкрустацией, и останется мелочь на непредвиденные расходы. А работу ты оценишь по своему усмотрению, когда получишь.

11 Тигль — золотая монета, самая крупная денежная единица Турана.

И плевать, даже если он мне потёртого щита12 не даст: я получу удовольствие от работы и бесценный опыт. Глядишь, с такой вещью в послужном списке смогу, наконец, претендовать на медный знак. Тут тебе и плетения без Клейма, и сложная тонкая работа с металлом, и почти ювелирная рукоять. А если ещё по лезвиям отчеканить или протравить какой-нибудь узор, так вообще никто не придерётся!

12 Щит — медная монета, самая мелкая денежная единица Турана.

Заказчик неопределённо хмыкнул, но кивнул, принимая предложенные условия. И непонятно, удалось ли загнать его в его собственную ловушку, или он заранее предугадал мой ответ.

— Наличными или подойдёт вексель?

— Лучше наличными. — Я качнула головой. С купцами желательно расплачиваться звонкой монетой, а тащиться в банк и самой снимать деньги не хотелось.

— Что ж, тогда я зайду вечером. После заката, — с хищной ленцой улыбнулся он, как упырь, назначающий жертве свидание.

Распрощавшись, я ушла, всю дорогу до дверей заведения чувствуя на себе пристальный немигающий взгляд. Только на пороге сообразила, что не расплатилась за незаметно уничтоженный за разговором завтрак, но вернуться было выше моих сил. Расплатится, никуда не денется. А откажется платить — Ла'Марташ прекрасно меня знает, ничуть не обидится и пришлёт этот счёт в лавку.

Домой я почти бежала, не глядя под ноги, и внутри, глухо ворча, ворочалась ярость. Я чувствовала себя дичью, которую загоняет опытный охотник. Слабой, обречённой, беспомощной и не способной ничего ему противопоставить.

Нет, не охотник. Зверолов. Который поймает, не повредив шкуры, заставит привыкнуть к себе, усыпит бдительность, завладеет доверием и вниманием, а потом станет незаменим. Заставит забыть свободу, забыть всё, забыть себя. Приручит.

Для зверя нашёлся хозяин. Зверь был в ярости, но выбора ему не оставили. Спасение одно — бежать, бежать без оглядки, далеко-далеко, на юг, на запад, на восток к Серым в лапы. Но я точно знала, что выходом этим не воспользуюсь: зверь не может оставить свою нору и свою семью.

А самое страшное, злость шла от разума, а внутри, в душе эта мысль почему-то не вызывала отторжения, напротив, казалась правильной и естественной.

Я уже почти хотела быть приручённой и ненавидела себя за это.

Влетев в полутёмную лавку, я замерла посреди помещения, отсутствующим взглядом окинула смертоносный металл, хищно поблёскивающий в отсветах защитного заклинания. Потом со сдавленным не то рыком, не то всхлипом метнулась к ближайшей стене, изо всех сил ударяя кулаками бездушный камень в попытке болью физической заглушить боль внутреннюю. Раз, другой, почти ничего не чувствуя. Потом обессиленно прижалась горящим лбом к холодной шершавой поверхности, глотая бессильные злые слёзы и тихо поскуливая на одной ноте.

Сквозь угар бешенства начала проступать боль, пульсирующая в кистях рук и эхом прокатывающаяся до плеч. Я в последний раз шумно вздохнула, сжимая и разжимая кулаки. Шмыгнула носом, локтем утёрла лицо и поднесла к глазам растопыренные пятерни, пытаясь в слабом свете оценить ущерб. Кроме тёмных пятен увидеть ничего не получилось, пришлось идти к стойке и разглядывать самострел уже под бесстрастным холодным бестеневым светом.

Зрелище оказалось… жалкое. Содранная на костяшках кожа свисала лохмотьями, обрамлённая синяками, наливающимися буквально на глазах. Я досадливо поморщилась, сетуя на свою несдержанность. Тоже мне, нашла, на чём злость вымещать, стена ей помешала! А вот поставить бы к этой стене ту белёсую харю, и что-то сомнительно, что рука бы поднялась. Не укусит собака руку хозяина, даже если он ударит…

Я горько усмехнулась и побрела в ванную. Понятно, от Лара я ничего не скрою, придётся объясняться, но хоть кровь смою. И боль холодная вода притупит. И забинтовать всё это не мешало бы. И, конечно, наложить волшебную мазь Пограничного.

Некоторое время спустя я всё-таки добралась до гостиной. За столом уже почти привычно шушукались Ларшакэн с ужастиком, Каны же в обозримом пространстве не наблюдалось: видимо, пока я плескалась и оказывала себе первую помощь, она ушла в лавку.

— Привет честной компании, — преувеличенно бодро поздоровалась с ними. Лар окинул меня взглядом, выразительно мазнул по рукам и пристально уставился в глаза. Я тут же отвела взгляд, не пытаясь бороться с ним в этом безмолвном противостоянии, и виновато закусила губу.

— И тебе не хворать, — как ни в чём не бывало ответил гигант. — Я уже начал беспокоиться, не пора ли тебя искать. Ты куда ходила?

— С заказчиком поговорить, — пробормотала в ответ, стоя на пороге.

— Поговорила? — с таким ехидством поинтересовался он, поднимаясь с места, что я вспыхнула от смущения.

— Это… не то, что ты подумал.

— Вечером обсудим, — бросил мужчина, подходя ко мне в упор и аккуратно отодвигая от дверного проёма. — Завтракай и спускайся, я пойду кузню готовить.

Я вздохнула и кивнула. Когда Лар вышел, чувство вины несколько поутихло, я наконец вспомнила, кто в доме хозяин (по крайней мере, юридически) и, расправив плечи, прошла к своему стулу.

— Ойша, — тихо позвал меня Грай, внимательно разглядывая. Я подняла на него взгляд, вопросительно изогнула бровь. Лоб мужчины опять рассекала хмурая складка, делая старше.

— Ммм?

— Что с тобой?

— Это? — я взмахнула руками. — Да, ерунда, случайно получилось.

— Нет, я не про это, — качнул головой ужастик. — Что с тобой происходит? Вчера, когда ты сюда влетела с оружием, вся в крови, я сначала ничего не понял. Только когда Лар тебя скрутил, до меня дошло, что ты всерьёз собралась меня убить. У тебя глаза были мёртвые, как у бешеного зверя.

— Извини, я погорячилась, — виновато поморщилась я. — Уж очень меня разозлила эта сволочь...

— Вот я как раз про эту злость. Что с тобой происходит?

Я устало прикрыла глаза, откинулась на спинку стула.

— Откуда ж вы взялись на мою голову оптом? — пробормотала себе под нос. — Один — уже слишком, а двое… Грай, давай я загадаю тебе загадку, и ты сам подумаешь? — я с надеждой воззрилась на ужастика. Он помрачнел ещё больше, но всё-таки медленно кивнул. — Что в Приграничье могло сроднить молодого отца-одиночку и старшину Пограничной стражи? После чего второй ушёл в отставку, не достигнув и тридцати лет, а первый в сорок пять сгорел как спичка и выглядел при этом на все семьдесят.

— Серые? — вскинул бровь Тагренай.

— Направление верное, осталось полистать литературу, — усмехнулась я. В почти чёрных глазах мелькнул охотничий азарт, и Грай медленно кивнул. Не снимая с лица усмешки, я молча вышла, забыв, зачем вообще заходила.

Но настроение начало выправляться, забрезжила призрачная надежда на избавление. Грай явно азартный и увлекающийся человек, любящий загадки, как и все маги. Может, если подкинуть ему несколько интересных фактов, превратиться из интересной девушки в интересную проблему, он перестанет так на меня смотреть? И меня наконец перестанут преследовать воспоминания о том поцелуе.

Если и это не поможет, надо столкнуть обоих охотников лбами до того, как туша начнёт остывать. И пока они будут бодаться, выясняя, чей выстрел первый, можно под шумок улизнуть.

А там, глядишь, поубивают друг друга со злости!

***

Весь день я провела в кузне, успокаивая себя любимой работой, погружённая в некий транс без мыслей. Зарядить Персты я вчера не успела, и после окончания работы по дну ларца немым укором перекатывалась последняя серебристая палочка.

— М-да, — прокомментировала я, утирая какой-то грязной тряпкой лоб, пот с которого струился ручьём и норовил залить глаза. — Сейчас точно ими займусь. Только бы ничего больше не случилось!

— Кстати, о событиях, — подал голос Лар, уже утихомиривший агния. Сегодня дух вёл себя на удивление покладисто: видимо, устал. — Что с твоими руками?

С таким трудом обретённое душевное равновесие оказалось разнесено в клочья одним вопросом. Я недовольно скривилась.

— Да так, нервы.

— Кого? — требовательно уточнил он, нависая надо мной всей массой.

— Никого. Я об стену, — мрачно созналась я. — Не бойся, здесь, в лавке. Никто не видел, ни к кому моя кровь не попадёт, меня не проклянут и ничего через неё не наведут.

— Уже хорошо, — кивнул Лар, присаживаясь на один из стульев и приглашая меня сделать то же. — И что довело тебя до такой жизни?

— А что они лезут не в своё дело? — бессильно огрызнулась я. — Таллий и Грай, — пояснила я, опережая следующий вопрос.

— Так, Грай — это я понял. А вот первого имени не слыхал, — сказал Ларшакэн, с подозрением меня разглядывая.

— Заказчик. Притащился вчера северянин на мою голову, — принялась я каяться.

Давно уже выучила: скрывать что-то от Лара не то чтобы бесполезно, но очень глупо. Хорошо, если не получится, а вот когда один раз получилось, последствия получились очень неприятные. Матёрый Пограничный обладает чутьём старого волка и огромным опытом. Не говоря уж о том, что ему достаточно рявкнуть на меня, чтобы вправить на место в очередной раз заклинившие мозги.

— Классический северянин, в шубе, сделал уникальный заказ на сложный клинок без Клейма. Я вчера не согласилась сразу, попросила отсрочку до утра. А утром сходила в проклятый трактир у ратуши: северянин там остановился, то есть в гостинице при трактире. Бледнорожий обнаружился там, где обещался быть, и про клинок всё честно рассказал, — я запнулась, пытаясь внятно сформулировать, что именно меня разозлило, не срываясь на бессмысленное рычание.

— И? Ты поэтому так озверела? — хмыкнул собеседник.

— Нет, погоди. Сейчас попробую объяснить, — я вновь замялась и рассеянно потёрла ладонью лоб в попытке простимулировать содержимое черепной коробки. Утренние ощущения уже смазались, оставив только общее недовольство, и их остатки никак не хотели воплощаться в слова. — Он… очень странно со мной разговаривал.

— Обидел? — насторожился Лар.

— Нет, как раз наоборот, — медленно качнула головой в ответ. — Проявлял участие. Говорил хорошие слова. Очень хотел встретиться на узкой дорожке с теми, кто… как же он сказал? В общем, с теми, кто научил меня ненавидеть и благодаря кому я такая недоверчивая. И он был честен. Кажется, будто хотел приласкать. Знаешь, как к незнакомой собаке с открытыми ладонями подходят — мол, я чист, не желаю зла. Хотел меня приручить. Узнать. П-почесать за ухом. — Я обхватила себя ладонями за плечи, инстинктивно пытаясь сжаться и стать как можно меньше, незаметнее. Смотреть на молчащего Лара не могла, вместо этого разглядывала жилище агния и кривила губы, пытаясь гримасой сдержать слёзы. — И мне пришлось бороться с собой, чтобы… не дать ему лапу по первому требованию.

— Прекрати! — тихо, сквозь зубы процедил Лар, хлопнув ладонью по колену. Я вздрогнула и ещё больше сжалась. — Что за упрямая девица! Одна встреча, и стольких лет методичной работы как не было!

— Прости, — всхлипнула я.

— Да ты тут при чём? — раздосадованно вздохнул мужчина, беря себя в руки, и позвал: — Иди сюда.

Я послушно шмыгнула к нему, устроилась на коленке и доверчиво прижалась. Лар обнял меня одной лапищей, второй принялся осторожно гладить по голове, и я почувствовала, что страх отпускает.

— Хочется мне посмотреть на этого северянина, — проворчал Пограничный. — Эх, ребёнок! Третий десяток уже, а всё никак не поумнеешь! Ну выкинь ты эти мысли из головы, откуда они только взялись! Ты — человек, понимаешь? И окружающие видят в тебе человека, нет в тебе ничего другого. Симпатичная молодая девчонка, вот на тебя мужики и поглядывают с интересом. Я тебе со всей ответственностью заявляю, что им тебя не почесать за ухом хочется, а за совсем другие места подержаться! И совсем даже не с приручательной целью, а сугубо для собственного удовольствия!

— А что они тогда в моё прошлое лезут? — смущённо пробурчала я, чувствуя себя донельзя глупо.

Нормальные человеческие чувства — те, которые возникают между мужчиной и женщиной — с момента взросления вызывали у меня странную реакцию. Я знала, как должно быть, догадывалась, почему у меня не так, даже вполне осознавала, насколько глупо себя веду. Но осознавала вот так, сидя рядом с Ларом и глядя на всё со стороны, а стоило очутиться с этими эмоциями один на один, и опять не получалось рассматривать мужчин как представителей того же вида.

Вот кто бы ещё объяснил, почему потрясение детства сказалось на моей психике именно так, и посоветовал, как с этим бороться?

Несмотря на все собственные странности и проблемы, очень хотелось узнать, каково это? Что такое — нормальные человеческие чувства? Дружбу я знала, родственную привязанность — знала, пожалуй, лучше многих. Но что такое любовь? Какая она на вкус, цвет и запах? И рядом с Ларом я даже всерьёз задумывалась, что, наверное, могла бы когда-нибудь встретить такого человека, который бы это объяснил, показал на примере. Верила в это. Хотела этого. Но не ходить же на свидания за ручку с отставным Пограничным!

— Потому что заступиться за даму и поддержать её морально — верный способ подобраться поближе, — весело фыркнул Лар. — В перспективе — затащить в постель. Или вообще окольцевать.

— Да глупый это разговор, — я вздохнула ему в плечо. — Кому я в жёны нужна? Порченая…

— И слово это из тебя вытряхнуть бы, — недовольно отмахнулся он. Несколько секунд помолчал, потом продолжил: — А Грай что?

— Да тем же интересовался. Сказал, на бешеную я вчера походила и предлагал помощь.

— Ну я же говорю, нравишься, — со смешком сообщил Ларшакэн. — И в его случае я могу судить не только по косвенным признакам, а ещё и по личным наблюдениям. Он от твоей попы взгляд отвести не может!

— Он не знает, потому и нравлюсь, — отмахнулась я, не удержавшись от хихиканья. Обожаю его прямолинейность!

— Ладно, а следователь наш? Что, и возразить нечего? — поддел мужчина. — Свой? Свой. Как облупленную тебя знает? Знает. И всё равно с радостью в храм бы повёл, не говоря уже обо всём остальном.

— Он… — я запнулась.

— Да ладно, знаю я, что ты мне возразить хочешь, и даже понимаю, почему ты его отталкиваешь. Наверное, действительно сложно довериться и подпустить близко человека, который уже видел тебя в самом неприглядном свете. Я про него для примера сказал, чтоб не пряталась за «не знает» и «не понимает». Уж тот всё отлично понимает, и ничего, ему это не мешает смотреть на тебя как кот на миску сметаны!

— Вы с Каной сговорились меня за Тая сосватать? Весна на вас так действует? — вздохнула я. Потом опомнилась: — Кстати, а что это ты меня замуж выдаёшь? Сам Кане думаешь, нет — предложение делать?

— Да я… что я-то, — вдруг замялся Лар. Потом опомнился и строго возразил: — Не передёргивай, о тебе сейчас речь. Хватит шугаться. Грай-то тебе нравится? — провокационно уточнил он.

— Наверное, да, — задумчиво кивнула я. — Он симпатичный. Только я с ним всё никак не поговорю. То он без сознания, то я… не в себе.

— Ну, уже прогресс! Ещё бы на второго твоего хахаля посмотреть...

— Почему сразу хахаля?! — я даже отстранилась, полная праведного возмущения. — Говорю же, заказчик просто! — проворчала обиженно, уловив в серых глазах смешинки. — А посмотреть скоро можно будет, он обещал после заката задаток принести.

— Тогда идём в лавку. Займёшься Перстами, я рукояти сделаю. А то скоро не до них станет.

— Если бы на меня всякие не бросались с заклинаниями...

— Ты бы до ночи с книжками просидела, — поддержал Лар. Я возмущённо фыркнула, но от улыбки вновь не удержалась: он же меня как облупленную знает. — Пойдём-пойдём, дел ещё много. Тебе полегчало? Сможешь с этим северянином нормально общаться?

— В твоём присутствии? Буду сама сдержанность, — заверила его.

В лавке мы устроились вдвоём. Ларшакэн уселся в уголок, орудуя кожаным шнурком, а я принялась колдовать. Вооружившись засеком, сделала небольшой надрез на своём предплечье, нацедила в крохотную стеклянную плошку крови. Разрез оказался недостаточно глубокий, поэтому драгоценную жидкость пришлось из себя буквально выдавливать, но не допиливать же, в самом деле! К тому же требовалось мне совсем чуть-чуть. А так вон хоть перевязывать не надо, само течь перестало.

Дальше всё было делом техники. Взять тонкую серебряную палочку, опустить кончиком в блюдце с кровью и ждать, пока она зарядится от разницы энергетических потенциалов между мной и моей же кровью. Самое сложное — поймать момент, когда Перст наполнится, но ещё не начнёт разрушаться от переизбытка энергии. Перельёшь — можно выбрасывать ценный инструмент, недольёшь — энергия быстро рассеется.

Кстати, на этом же принципе сродства и непрерывной связи энергии человека и его вещей, а уж тем более — крови, и строится магический поиск.

— Лар, а расскажи мне про северян, — попросила я. — За что ты их не любишь?

— А за что их любить? — хмыкнул в ответ великан.

— То есть они…

— Нет, ты не так поняла, — поспешно перебил он. — Ничего в них страшного нет. Это личное, мне просто их рожи не нравятся. А так… да я ни с кем из них толком не общался, чтобы выводы делать!

— А с рожами что не так? — растерялась я.

— Уж очень нечеловеческие они.

— Вот ты о чём, — я задумчиво кивнула. — Ну да, не поспоришь. Одни глаза чего стоят! Но вопрос не в этом. Что ты можешь о них интересного рассказать? Какие-нибудь национальные особенности, кроме внешности и мест обитания.

— Хм. Про них вообще немногое можно сказать, уж очень закрытое сообщество. Мало того, что до них ещё добраться надо, они и добравшихся не слишком ласково встречают. Обогреть обогреют, накормят, вылечат, но близко к дому не подпустят. Но это касается только мужчин, — уточнил он. — Женщин принимают с удовольствием, охотно берут в жёны. Какая-то у них там ерунда с рождаемостью, не хотят девочки на свет появляться — и хоть ты тресни. В результате получается чудовищный процент, что-то около одной на десять ребят. У северян обидеть женщину — это чуть ли не самое страшное преступление. Правда, матриархатом и не пахнет. Они, в общем-то, практически исключительно за невестами со своих гор спускаются.

— А за пределами семейных отношений ты хоть что-то знаешь? — мрачно спросила я. — Слезь уже с предыдущей темы!

— Не особенно, — пожал плечами Лар. — Они почти не чувствуют перепадов температур, когда эта температура остаётся ниже нуля, а вот жару переносят с трудом. У них эти шубы в наших широтах как раз от жары, по принципу термоса, чтобы не перегреваться. Но температура тела почти не отличается от нормальной человеческой. Может, чуть ниже. Ещё что-то было, с магией связанное, но я не помню, надо подумать. Говорю же, я с ними лично не пересекался. Так, где-то что-то слышал, где-то что-то читал. Но если для тебя это важно, могу заглянуть в библиотеку.

— Да я сама узнаю, — отмахнулась я.

Но от проницательного собеседника не укрылось скользнувшее в голосе сомнение. Когда я ещё до той библиотеки доберусь! Весь день в кузне. Сейчас надо срочно закончить с заказом для Пограничных, потом над работой для Таллия подумать, да ещё несколько идей воплотить, которые давно уже собиралась с бумаги перенести в металл...

— Ага. Когда-нибудь, когда передашь семейное дело внукам, — насмешливо прокомментировал моё заявление Лар. — С заказом для Пограничных закончим, и схожу, пока будешь железку для северянина планировать. Тем более у меня больше шансов найти нужное. Уж не обижайся, но с литературой ты как батя, только в справочниках и сильна. Особенно по материаловедению и энергетическим линиям. Сама что твой справочник!

— Хотела бы поспорить, но спасибо, — улыбнулась я. — Кстати, о литературе. Что такое ты всю ночь читал?

— Да так, фантастика всякая юмористическая, — насмешливо отмахнулся он. — «Ветер с востока», не помню уж, кто автор.

— Погоди, — нахмурилась я. — Знакомое название. Только это же, по-моему, трагедия? — ошарашено уточнила я. Может, путаю что-то? Во всяком случае, за Ларом прежде не замечалось склонности к подобному цинизму.

— Наверное, автор так и думал. Трагизма там хватает, — здоровяк хохотнул. — Душещипательная история про молодого Пограничного стража, попавшего в лапы к Серым и пытающегося вернуться домой к возлюбленной, где в конце все погибают.

— И что именно показалось тебе забавным? — спросила я, уже примерно догадываясь об ответе.

— Не считая того, что такой кретин убился бы в первой стычке с Серыми, если бы вообще пережил учебку? — уточнил он. — Пограничные интересуют их лишь мёртвыми, это ты знаешь не хуже меня, — раз. Серые не теряют бдительности, и сбежать от них, не убив предварительно всех, невозможно, — два. У Пограничных не бывает невест — три. Это я уже не говорю о том, что облик Серых автор явно почерпнул из каких-то кривых иллюстраций к чему-то вроде детской книжки, не удосужившись не то что в справочник по биологии заглянуть — зайти в музей Естественных Наук. Ну и так, по мелочи. Вечер скоротать — в самый раз.

— Понятно, — тяжело вздохнула я. Мы молча вернулись к работе, и как раз в этот момент звякнул колокольчик, впуская позднего посетителя.

— Добрый вечер, Нойшарэ, — вежливо поздоровался северянин.

— И тебе того же, — откликнулась я. — Подожди немного, мне чуть-чуть осталось, — вскользь глянув на него, я вновь вцепилась взглядом в серебристую палочку, зажатую в руке.

— Так это вы, стало быть, Таллий? — раздался за спиной подошедшего мужчины задумчивый бас Лара. Северянин вздрогнул — при своих габаритах бывший Пограничный удивительно ловок и бесшумен — и обернулся.

— С кем имею честь? — растерянно уточнил заказчик.

— Ларшакэн. Ассистент мастера Л'Оттар, — с неподражаемым выражением — одновременно насмешливым и гипертрофированно куртуазным — представился он. Я, упорно сверля взглядом Перст и плошку с кровью, навострила уши, с удовольствием прислушиваясь к разговору. — Значит, именно вы столь благородно проявили заботу о рене Нойшарэ?

— Зависит от того, что вы имеете в виду, рен, — мягко уточнил Таллий Анатар.

— Ну, как же? Я про недвусмысленное желание пообщаться с её… обидчиками.

— Хотите сказать, это вы?

Хм. Кажется, я начинаю уважать бледнорожего. Чтобы с таким спокойствием обращаться к Лару при первом знакомстве, да ещё при подобных обстоятельствах, нужно обладать большим мужеством. Или редкостной тупостью, но заподозрить в этом северянина было сложно.

— Как вы могли такое подумать, рен! Я хотел высказать благодарность за участие в судьбе бедной девочки и сообщить, что у неё уже есть защитники.

— Что ж, рен, вы меня утешили. Но, возможно, мне будет позволено узнать, кто именно был тем мерзавцем?

— Увы, рен, сия тайна погребена под пеплом времени, а я не знаю имён. Благородный отец рены Л'Оттар, рен Кайнашэн, унёс эту тайну в могилу, будь его покой нерушим.

На этом месте я не выдержала и всё-таки прыснула от смеха, с удовольствием отложила последний Перст и с хрустом размяла ладони.

— Лар, может, хватит?

— Милая Ойша, в этой глуши бедному пенсионеру попрактиковаться в изящной словесности — редкая удача, — оскалился он, наставительно подняв палец.

— Бедный пенсионер — это ты? — иронично поинтересовалась я, склоняя голову набок. — Хватит, ты уже переигрываешь. Тебе надо читать меньше старинных романов.

— Не придирайся к словам! — Ларшакэн фыркнул.

— Нойшарэ, я принёс задаток, — прервал Таллий затянувшийся разговор ни о чём, оборачиваясь ко мне. К сожалению, прочитать что-то в его глазах не удалось: рен Анатар сохранял спокойствие степи в летний полдень.

Я приняла из его рук плотный кожаный мешочек и взвесила в руке.

— Тут по меньшей мере полторы сотни! — Я вопросительно изогнула бровь.

— Ровно полторы. Я хотел, чтобы…

— Та… рен Анатар? Какого... — раздался со стороны входа удивлённый возглас нашего временного обитателя. — Какими судьбами в этих краях?! — с едва сдерживаемым раздражением процедил ужастик, в недоумении разглядывая северянина, с ленивой неторопливостью обернувшегося к нему.

— Сар Анагор. — Таллий отвесил глубокий церемонный поклон. Как у него получилось вложить в единственное движение столько ехидства, я не поняла, но позавидовала. — Честь для меня снова видеть вас живым.

— Что ты там, котёнок, говорила про отсутствие связи? — Лар с сарказмом задавил перепалку в зародыше и задумчиво склонил голову набок.

— Котёнок? — почему-то хором удивились чужаки и в недоумении уставились на меня. Я, поморщившись, проигнорировала непонятный интерес.

— Думаю, стоит задать им пару вопросов. Не трудитесь, сары души моей13, любой ваш бросок я успею отбить, а срабатывание защиты привлечёт сюда законников, — мягко качнул головой Ларшакэн, любовно оглаживая рукоять клинка. — Будьте любезны пройти вон в ту дверь. Ойша?

13 сары моей души — «покровители моей души», ласковое или, в подобном контексте, ироничное обращение.

— Поднять щиты! — скомандовала я. — Пойдём, пойдём! Вчера он увильнул от разговора, но сегодня точно дожмём.

И я первой нырнула в проход, совершенно не боясь нападения сзади. Они не успеют, даже если попытаются. Физически не успеют предпринять что-то, что сможет ускользнуть от внимания Пограничного.

— Что за шутки Белого? — растерянно ахнула Кана, увидев нашу процессию. — Вы ещё одного притащили? И куда мы их селить будем?!

— Это пока ещё не гости, Кана. К тому же первого у нас оставили по твоей инициативе, так что на Серых не пеняй, — насмешливо сообщил Лар, прикрывая за собой дверь. — Присаживайтесь, сары.

Мужчины повиновались, неотрывно разглядывая великана. Грай — настороженно, с опасением и готовностью к драке, Таллий — с интересом и без страха. То ли действительно не боялся, то ли просто не знал, что нужно это делать.

— Прошу, Ойша. Женщины вперёд! — Пограничный приглашающе кивнул на гостей. Я фыркнула недовольно, но плюхнулась на стул.

— Грай, первый вопрос. Что это был за нож?

— Это государственная тайна, — мрачно отчеканил он. Северянин с непонятным выражением хмыкнул, но ничего не сказал.

— Лар, он, по-моему, не понимает, — вздохнула я, поднимая взгляд на великана. — Можно, я объясню?

— Мне принести инструмент? — живо поинтересовалась Кана, без приглашения усевшаяся за стол в желании принять самое деятельное участие в разговоре. Или, по крайней мере, оказаться в курсе событий: наша домоправительница чрезвычайно любопытна.

Судя по выражению лиц обоих мужчин, эта непосредственность добродушной домохозяйки впечатлила их куда сильнее наших демонстративно-угрожающих обменов взглядами. Они же не знают, что в молодости милая и обаятельная во всех отношениях женщина работала специальным дознавателем, проще говоря — специалистом по пыткам, и ушла с этой должности отнюдь не из-за брезгливости, а по причине исключительно романтического характера.

— Без членовредительства. Пока, — качнул головой Лар. — Они вроде не дураки.

— Грай, напоминаю, это Приграничье, мы здесь местные, а вы оба — чужаки. Когда вы вдруг исчезнете, никто не станет вас искать, поверь мне. А в случае чего долго расследовать тоже не будут, особенно если тело оставить где-нибудь в трущобах, где его ещё и найдут очень нескоро. Твоя магия, конечно, грозное и опасное оружие, способное сокрушать города, да только не тебе тягаться в скорости реакции со старшиной Пограничных, пусть и в отставке. Но даже не это главное. Здесь королевское слово и королевские тайны стоят ничтожно мало, потому что король очень, очень далеко. Кем бы ты ни был, хоть бы даже особой голубых кровей, про тебя не спросят. То есть спросят, но очень вежливо и тактично, без малейшего настояния и давления сверху. Король нашу вольницу терпеть не может и с радостью бы её прикрыл, но он не идиот, чтобы делать это силой. Да ему вообще невыгодно ссориться с Приграничьем, и он наверняка это понимает.

Во-первых, пришедшему с мечом будет противостоять Пограничная стража при полной поддержке населения. Тебе, надеюсь, не надо пояснять, что значит полная поддержка населения, среди которого очень редкий ребёнок старше семи лет не умеет стрелять и редкий мужчина старше семнадцати не владеет мечом? Гвардия, конечно, хороша вкупе с боевыми магами, но не против тех, кто провёл жизнь в самом напряжённом месте обитаемого мира. Не говоря о том, что никакая Гвардия не сравнится с Пограничной Стражей, потому что гвардейцы воюют иногда и получают опыт всё больше на учениях, а Пограничные сражаются всю жизнь с самым что ни есть серьёзным противником.

И наконец, во-вторых, мы — единственная преграда, которая сдерживает Серых, и если вдруг Приграничья не станет, эти твари с огромным удовольствием выпотрошат нежное, сочное, незащищённое подбрюшье Турана. И король это понимает. Ему хватило опыта давнего предка. Ирихон Кровавый, помнишь такого? — ухмыльнулась я.

Около трёхсот пятидесяти лет назад король Турана Ирихон Второй не внял предупреждениям и не захотел строить крепости вдоль границы с Серыми. Тогда основная волна набега ударила не в крепкую стену Баладдара, а смела крошечный гарнизон символического укрепления севернее него. Резня, которую устроили почуявшие слабину соседи, добравшиеся до самой столицы, вошла в историю как самая страшная напасть за всю историю страны, затмив чуму и все воины. Король Ирихон, при жизни прозванный Кровавым, осознал свою вину и трусливо покончил с собой, так что власть пришлось принимать семнадцатилетнему наследнику — Ерашию Первому, впоследствии прозванному Стойким.

Каюсь, я получала удовольствие, высказывая Граю всё это. Ужастик на самом деле ни в чём передо мной не провинился, я прекрасно это понимала, но удержаться не могла: меня несло, это было что-то вроде вдохновения, помноженного на желание выплеснуть на ужастика всё накипевшее, всё собственное беспокойство и наконец-то удовлетворить любопытство. Лар поглядывал на всё это со спрятанной в уголках губ улыбкой, но не возражал.

Тагренай держался достойно. Он смотрел на меня с задумчивым интересом, чуть наклонив голову к плечу и хмуря брови. Ни разу не перебил, лишь иногда чуть дёргал уголком губ — не то нервно, не то в выражении недовольства.

— Я, должно быть, напрасно не интересовался слухами и не подготовился с достойным тщанием к поездке сюда, — медленно, тщательно подбирая слова, ответил Грай, когда понял, что лекция окончена и теперь очередь за ним. — В моих полномочиях привлекать достойных доверия лиц к расследованию этого дела. Только мне нужны гарантии лояльности.

— Какие, например? — полюбопытствовала я.

— Откровенность на откровенность. — Он вскинул взгляд на всё ещё возвышающегося у двери Лара.

— Её спрашивай, — иронично пробасил тот. — Это не тайна, просто неприятная история. Неприятная всем нам, но боль причиняет только Ойше.

— Ойша? — тёмные глаза внимательно уставились на меня. Я задумчиво хмыкнула.

Любопытство в обмен на воспоминания. Потеря намёка на хорошее отношение в обмен на тайну, в которую я оказалась невольно втянута. Теряю я лишь неуловимую тень, без которой жила и раньше, и вновь вспоминаю боль, с которой давно смирилась. Зато приобретаю полезную информацию и удовлетворяю своё любопытство. Впрочем, сомневаюсь, что он действительно выдаст первым встречным какую-то важную тайну, но попытаться стоит.

Говорят, любопытство сгубило кошку.

— Мы ответим на твои вопросы, Грай, — кивнула я. — Так что это за нож?

— Неделю назад в столице нашли тело важного курьера, орудие убийства на месте преступления отсутствовало.

— И почему ты ищешь убийц здесь? — поинтересовался Лар, уже усевшийся на стул.

— Я, главным образом, ищу не убийц, а пытаюсь нащупать следы чего-то куда более серьёзного. Дело в том, что курьер вёз очень важную депешу. Предположительно, информация эта касалась сущности и природы Серых и могла помочь навсегда избавиться от этой напасти. Увы, человек, отправлявший послание, также безвозвратно мёртв и все нити оборваны. Кто-то очень не хочет подобного исхода для наших соседей.

— Да кто во всём Приграничье может не хотеть раз и навсегда с ними разделаться?! — возмущённо выдохнула Кана, всплеснув руками.

— Не скажи, — качнул головой Ларшакэн. — Ратуша Баладдара — одно из наиболее безопасных мест во всём мире. Тем, кто сидит за её стенами, не страшны никакие Серые. А как очень правильно выразилась на эту тему Ойша, вольница у нас действительно уникальная. Королю — бельмо в глазу, и он воспользуется любой возможностью, чтобы прижать нас к ногтю. Но простому люду это не принесёт убытков. Подумаешь, налоги поднимут! Так и торговать станет удобнее, и траты на содержание Пограничных отпадут. И это не говоря о спокойствии, которое вообще бесценно. А кое для кого, кто не рискует каждый миг своей шеей, налоговые льготы и возможность по собственному усмотрению толковать законы — достойный повод оберегать Серых от полного уничтожения.

— А как, кстати, Пограничные отреагируют на возможность их роспуска? — уточнил, пользуясь случаем, Грай.

— Есть некоторые маньяки, — признал отставной старшина. — Но большинство сделают этот день своим личным большим праздником. За возможность навсегда разделаться с Серыми любой Пограничный отдаст свою душу отродьям Белого на растерзание. Да не только Стражи, простые люди тоже будут готовы отдать за это очень многое. Так что в этом вопросе король может рассчитывать на безоговорочную поддержку местных жителей.

— Мне кажется, или ты недоволен этим? — напряжённо поинтересовался ужастик, разглядывая великана.

— Приграничье в таком случае потеряет определённую часть своего очарования. Я хочу, чтобы не стало Серых, но понимаю, что в случае их исчезновения мы перестанем быть такими, какие есть. Люди хорошо объединяются только перед лицом серьёзной опасности извне, а вскоре после исчезновения оной здесь станет… так же, как и везде. Но я в любом случае за уничтожение этих тварей. Уже только потому, что дети не должны платить болью и страданием за доверие взрослых друг другу.

— Дети? — нахмурившись, переспросил Грай.

— Ты так и не ответил, — перебила его я. — Откуда ты взял этот нож?

— Курьера сопровождал Пограничный страж. К счастью, эти ребята чрезвычайно приметны в столице, поэтому его запомнили в гостинице, где обнаружили труп курьера. Там нашли след, ведущий в Баладдар, а здесь вычислить его оказалось несложно, всё-таки военные, легко узнать, кто отсутствует в казармах. Правда, к тому моменту, как я до них добрался, страж отсутствовал слишком основательно: его нашли мёртвым, вот с этим кинжалом в груди, через четверо суток после смерти курьера. Увы, кинжал слишком долго пробыл в теле стража и выяснить, именно им или подобным убили посланца, невозможно. Меня беспокоил вопрос, как этот Пограничный умудрился оказаться в двух местах одновременно — никто не отмечал его длительного отсутствия — но появление перевёртыша очень кстати напомнило о существовании этих примечательных существ. Судя по тому, что никто не заметил странностей в поведении стража в последние дни перед смертью, перевёртыш как раз сопровождал курьера под личиной. Зачем — боги знают! Но вряд ли для защиты: насколько знаю, перевёртыши хоть и копируют тело, и даже верхние слои ауры, полностью перенимать способности не способны. Скорее, для усыпления бдительности курьера. Личность его пока установить не удалось, да мне кажется, она особенной роли не играет. Вот, собственно, вся история.

— И тебе просто так отдали орудие убийства? — не поверила я.

— Нет, мне отдали его по официальному запросу вместе с заключением местных экспертов и описанием ритуала, причём с возвратом, — хмыкнул гость из столицы. — Следователь по тому делу не больно-то разговорчивый тип, даже с учётом местного колорита, но зато архивариус оказался общительным. Он и порекомендовал тебя как лучшего в городе оружейника. Впрочем, Таймарен Ла'Ташшор вроде бы согласился взять эту историю себе, а он потолковей будет. Есть ощущение, что взрыв и этот перевёртыш относятся сюда же, но повода для официального объединения всех трёх дел нет. Я ответил на твой вопрос?

— На этот — да, теперь следующий. Кто ты такой, кто он такой, насколько вы знакомы и как связаны цели вашего пребывания здесь?

Ужастик бросил неприязненный взгляд на северянина. Тот безмятежно улыбнулся уголками губ и посмотрел на меня.

— Если хочешь, я отвечу, — предложил он.

— Мы выслушаем обе версии, — хмыкнул Лар, перебивая собравшегося возражать Тагреная.

— Сар Анагор — эмиссар по особым поручениям Его Величества Ерашия Третьего, он служит в Тайной Канцелярии, а я… зовусь «дальним братом», но фактически выполняю те же функции для Совета Кланов Северного Края. Я имел честь познакомиться с саром, когда ему отдали приказ устранить меня за… недостаточную лояльность королевской власти и тесное сотрудничество с нелегальной организацией, узурпировавшей власть в Северной провинции Турана, так, кажется, это звучало в оригинале, — невозмутимо сообщил он. — Что же касается целей нашего тут пребывания, они действительно никак не связаны. Я говорил чистую правду, я приехал сюда ради библиотеки и только, а распоряжение о заказе с приложенным к нему рисунком застало меня уже здесь. Просто Баладдар — небольшой город, а ты — лучший в нём оружейник.

— Грай? — я перевела взгляд на ужастика. Тот едва заметно поморщился, но кивнул.

— Всё верно.

— И почему же ты его всё-таки не убил?

— Он честно пытался, — с сочувственной иронией пожал плечами северянин.

Сейчас, когда эти двое сидели рядом, становилось понятно, что Таллий старше своего оппонента. Даже если биологическим возрастом они близки, но… опыт, мировосприятие, отношение к жизни — всё в сумме давало интересный эффект. Грай отнюдь не мальчишка, но в сравнении с этим «дальним братом» выглядел именно таковым. Уже не щенок, но ещё не взрослый зверь — недопёсок.

— А потом? — уточнил Пограничный.

— А потом его отозвали, Совет нашёл общий язык с королём.

— Любопытная история.

— Не спорю, — кивнул северянин. — Только уж больно длинная. Если вкратце пересказывать всё, что успело случиться за те семь месяцев, которые мы играли в догонялки по территории обитаемого мира, мы просидим тут пару дней, — он развёл руками.

— Ещё что-нибудь? — осведомился Грай. Мы с Ларом переглянулись и одновременно рассеянно пожали плечами, а Кана недовольно фыркнула и пошла греметь кастрюлями, красноречиво выражая собственное отношение. Ну да, тайна оказалась совсем не такой страшной, как могла... — Раз ко мне вопросов больше нет, может, вы уже расскажете, что происходит с Ойшей?

— Да это, в общем, тоже тот ещё секрет, — фыркнул Ларшакэн. — Почитай, полгорода знает. Был бы ты из Приграничья, тебе бы любой местный рассказал.

— А тебе это вообще зачем? — полюбопытствовала я, перебив ворчание старшего товарища.

— Во-первых, напугать меня довольно сложно, а ты вчера вечером выглядела по-настоящему страшно. Глупо не попытаться разобраться в природе такого явления. Во-вторых, я просто не люблю что-то не понимать, особенно, что-то настолько серьёзное. А в-третьих, вдруг я смогу помочь? — он пристально смотрел на меня, будто пытаясь через глаза заглянуть в душу.

— Развелось помощников, — скривилась я, а Лар торжествующе хмыкнул. Я даже смотреть в его сторону не стала. Что я, не знаю, как выглядит его довольная рожа? Тьфу! — Ничем ты мне не поможешь. Ни ты, ни друг твой, — я кивнула на северянина. — Со мной уже ничего не происходит, я просто живу. Точнее, происходит, но самое значимые события последнего времени — вы двое и тот тип, что пытался меня вчера убить.

— То есть ты хочешь сказать… — ехидно начал Тагренай.

— Я хочу сказать, ты неверно сформулировал вопрос, — оборвала его, чуть повысив голос, и смерила недовольным взглядом. — Я просто Порченая, только и всего.

— Но это же сказки! — изумлённо воскликнул ужастик, разглядывая меня с недоверием. Я лишь хмыкнула, а северянин с недоумением спросил:

— И что в тебе испортилось?

— Да обычная страшилка, чтобы дети домой возвращались вовремя, — с ещё большим недоверием ответил Грай, сосредоточенно хмурясь. — Говорят, что Серые воруют детей и из них выращивают Отродий — тварей, внешне похожих на них самих. Только, если верить этой сказке, Отродья являются порождениями полусферы Хаоса, нечто вроде големов, или, скорее, элементалей, они всегда на острие атаки и уничтожить их почти невозможно. Или в другой версии, просто превращают детей в себе подобных. А Порченые — это те, кому каким-то чудом удалось избежать такого исхода. Но из человека нельзя сделать духа стихии, это… невозможно!

— Про Отродий я за годы службы никогда не слышал и в глаза их не видел, так что это точно сказка. Серые делают из человеческих детей себе подобных. Со взрослыми этот фокус, видимо, не проходит, потому что живыми взрослых они не берут, а детей — воруют. Когда мы вытащили оттуда Ойшу, в ней уже оставалось очень мало человеческого, — пожал плечами Лар. — За спасение её души и разума Кай заплатил мастеру Смерти половиной своей жизни. Впрочем, тот старик, хоть и не остался внакладе, плату отработал сполна и очень честно. Да и умер Кайнашэн спокойным, а это стоит дороже, чем жизнь до ста лет в муках, — последняя фраза адресовалась исключительно мне.

Вспоминая эту историю, бывший Пограничный не уставал повторять, что я ни в чём не виновата перед отцом и, сложись всё иначе, он сам бы себя проклял. Я знала, что старшина прав — отец сам часто повторял это и действительно умер в покое — но всё равно чувствовала свою… не вину, нет. Скорее, ответственность перед его памятью, и изо всех сил старалась оправдать его надежды.

— Но… как?! — Ужастик в полной растерянности переводил взгляд с меня на Ларшакэна и обратно.

— Не знаю, — я вздохнула. — Когда сработало оповещение о нападении, я была в гостях у подруги, их дом находился ближе к стене. Серые тогда очень быстро ворвались в город. Её беременную мать, которая оставалась с нами дома, убили. Та пыталась спрятать нас в подполе, но Серые не настолько тупые, как принято считать. Нас вытащили, уволокли в лагерь. А там... когда всё это случилось, мне было девять лет и о магии я знала очень мало. Они проводили какие-то ритуалы на крови с плясками, ритуальными песнями, какими-то запахами, после которых мне на память оставались тонкие, быстро подживающие царапины. — Я прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания. — Сначала это было страшно, потом привычно, а потом больно. Никто не бил, не пытал, боль приходила изнутри, сама. Наверное, так умирала моя душа и разум, изменялось тело. Сначала я жила между этими приступами, с ужасом ожидая следующего раза. Потом… между ними не осталось ничего, и я жила только ими. А потом, когда не осталось уже почти совсем ничего, я очнулась в своей постели, а возле меня на коленях стоял отец и рыдал. Это, наверное, был единственный случай на моей памяти, когда он плакал. Подругу спасти не удалось: к тому моменту, когда за мной пришли, я, кажется, единственная ещё сохранила хоть какие-то человеческие черты. Вот и вся история. Я потом долго ещё привыкала к тому, что снова человек, и так до конца не привыкла. Но с этим можно жить. Главное, держать себя в руках и… не убивать, — резюмировала со вздохом. Почему-то сейчас было почти не больно это вспоминать. Может, и правда переболела? — До недавнего времени мы полагали, что последняя проблема отпала, смерть Серых больше не оказывает на меня такого психологического воздействия. Но, как оказалось, смерть от моей руки кого-то, кроме этих тварей, всё равно выбивает из колеи.

— Почему ты ушёл из Пограничной стражи? — с расстановкой спросил ужастик после долгого молчания, нарушаемого только стуком ножа по доске, тихими всхлипами занятой готовкой Каны и звуком часов.

— Хорош же из меня был после этого старшина, — иронично хмыкнул великан.

— Ты ушёл без приказа? — понимающе уточнил Грай.

— Это само собой, но я не потому подал в отставку. Старшина отвечает за людей. А когда за кровавой пеленой ярости различаешь только «свой-чужой», отдавать и выполнять приказы не очень-то получается, — насмешливо ухмыльнулся Лар. — У меня с тех пор на этих тварей нечто вроде хронической аллергии: когда они рядом, я впадаю в бешенство.

— И часто здесь такое случается? — мрачно спросил Тагренай.

— Не так чтобы, — пожал плечами Ларшакэн. — Но регулярно. Воруют детей достаточно часто, а вот спасти не удаётся почти никого, обычно это везение или случайность. Но в той сказке про порченных мало правды, ничего страшного и потустороннего в котёнке нет. Если её не злить, — ехидно резюмировал он и взъерошил мне волосы. Движение было столь молниеносным, что я даже пикнуть не успела в знак протеста, только недовольно оскалилась, сморщив нос, и пригладила встопорщившиеся прядки.

— Пользуешься, что я с тобой не справлюсь, да? — несколько переигрывая, возмутилась я. — Кстати, а почему вы так хором удивились, когда Лар меня котёнком назвал? — я с любопытством заметалась взглядом от одного мужчины к другому, не зная, кто из них решит ответить.

К моему удивлению, этот вопрос вызвал куда больше эмоций, нежели весь предыдущий серьёзный разговор. Ларшакэн расхохотался, а северянин с ужастиком смущённо переглянулись и дружно уставились в разные стороны; первый принялся шарить по внутренней поверхности своей шубы, будто разыскивая что-то (может, блох ловил?), а второй вдруг очень заинтересовался старыми ходиками на стене.

— Что это значит? — вытаращилась я на довольного Лара. — Ты ведь понял, о чём речь?!

— Да. Но ты опять начнёшь ругаться.

— Тебе их жалко, что ли? — окончательно растерялась я.

— Да их хоть поубивай, мне…

— Ой, а можно, да? — видимо, радостное восклицание получилось чрезвычайно убедительным, потому что мужчины вдруг дёрнулись в разные стороны, едва не попадав со стульев. Даже Таллия проняло!

Я самодовольно улыбнулась, чувствуя себя отмщённой. Хотя, подозреваю, на руку мне сыграл эффект неожиданности.

— Ойша, — укоризненно нахмурился Лар, но губы великана неудержимо расползались в улыбке. — Хватит гостей пугать. Но мне кажется, что ты начнёшь ругаться на меня, а не на них.

— Лар! — Я скопировала его полную укора гримасу.

— Да уж могла бы догадаться. Я-то тебя так называю, потому что от Кая перенял, и вообще ты мне как дочь. Но эти-то не знали, вот и посчитали меня твоим полюбовником. Я же говорю, мужики на тебя стойку сделали, а мозги от этого хорошо отшибает. Ладно, Таллий, он новенький, но Тагренай уж мог бы заметить, что для ревности тут повода нет, — с издёвкой заключил он, смерив последнего говорящим взглядом.

Я же, упёршись в широко расставленные колени локтями, со стоном согнулась пополам, низко склонила голову и накрыла её сверху ладонями.

— Как вы меня все… в последнее время… залюбили! Обострение у вас, что ли? Как раз весна, — глухо пробурчала, разглядывая гладкие потемневшие от времени доски пола. — Шли бы вы все к Вечному Мёртвому в задницу! — с расстановкой прошипела всё тому же полу и резко встала. Ни на кого не глядя, подошла к шкафу, взяла оттуда несколько нужных книжек и, не оглядываясь, удалилась к лестнице.

***

— Ойша, я не помешаю? — Ужастик осторожно заглянул в полутёмное помещение лавки. Я скользнула по нему взглядом и, недовольно фыркнув, опять уткнулась в книгу. Ухода тактичного Таллия, который разговаривать со мной разговоры не спешил, я демонстративно не заметила. Но маг явно оказался настроен решительней, поэтому пришлось отвечать:

— Зависит от цели визита. Судя по твоей настороженной физиономии, помешаешь. Но тебя же это не остановит, верно? Единственно предупреждаю: если начнёшь извиняться, я тебя ударю. Скорее всего, мечом.

— Всё-таки ты очень необычная девушка, — задумчиво проговорил он. — Даже с учётом Приграничья.

— Я тебе полчаса назад рассказывала, — поморщилась я. — Порченая, этим всё сказано.

— Да, я… понимаю головой, но всё равно — странно. Я даже представить не могу, как именно это на тебе сказалось.

Я задумалась над последними его словами. Действительно, как?

— Я теряю голову от ярости, особенно — если чую запах крови, — принялась вслух рассуждать, сосредоточенно хмурясь. — Правда, в последнее время уже почти научилась себя контролировать... Вернее, думала так до вчерашнего происшествия. Иначе понимаю жестокость. На мой взгляд, это нечто лишнее, избыточное, она возможна только неоправданная, жестокость ради жестокости. Я не могу назвать жестокими пытки как таковые: боль является одной из весьма распространённых человеческих слабостей, и пользоваться слабостями друг друга вполне естественно. Жестоко — это когда калечат человека ради самого процесса, не желая чего-то от него добиться или чему-то научить.

Не знаю уж, что именно сподвигло меня на откровенность. Наверное, отношение Грая: в нём не было жалости. То есть присутствовало нормальное человеческое сочувствие, но такое… строгое, как у Лара. Но самое главное — жгучий интерес, причём не праздный, а какое-то исследовательское любопытство, ажиотаж. Это чувство было мне понятно и знакомо, как знакомо оно любому увлечённому своей работой существу.

Впрочем, расслабилась я не настолько, чтобы рассказывать о совсем уж личном вроде собственных проблем с противоположным полом.

— Как можно научить пытками? — растерянно спросил ужастик.

— Легко. Ты что, никогда не видел, как детей порют? — Я пожала плечами. — Это своего рода тоже пытка — причинение физической боли и моральное унижение ради конечного результата.

— И тебя тоже пороли?

— Не совсем. Обычно мне прилетало не ремнём, а чем-нибудь, что было у отца в руках — например, мечом плашмя.

— Извини, я тебя прервал.

— Да. На чём я остановилась? А, на жестокости. Так вот, кроме этого, я часто лучше понимаю поведение животных, чем людей. Животные, они… более искренние.

— Ну, в этом я с тобой согласен, — хмыкнул Грай.

— Да? Скажи это Лару, — я махнула рукой. — А самое странное, я понимаю Серых и порой чувствую их приближение даже раньше Недреманного.

— Понимаешь в каком смысле? Их язык?

— Не совсем. Скорее, эмоции, чувства, мотивацию. Вот как животные чувствуют настрой находящегося рядом живого существа. И знаешь, Серые очень, очень сильно нас ненавидят, причём у них для этого есть весомая причина. Она никогда не обсуждается, она просто есть, и все о ней знают, но чтобы её узнать, надо среди них родиться. Одно могу сказать точно: причина эта весомая и она их оправдывает. Если не полностью, то во многом.

— То есть ты не хочешь их уничтожения? — вскинул брови Тагренай.

— Увы, как раз наоборот, — я усмехнулась. — Всё-таки я человек и жажду жить, пусть даже в чём-то перед кем-то виновата. Но, по-моему, это какие-то очень давние счёты.

— Ойша, а какое впечатление на тебя произвёл Таллий? — я в ответ поморщилась и приготовилась послать подальше обоих «ухажёров», но Грай не дал мне вставить и слова: — Погоди ругаться, я сейчас объясню причину вопроса! Это совсем не то, из-за чего ты ушла из гостиной, — он иронично улыбнулся. — Я давно знаком с этим человеком, но никак не могу его понять. Точнее, не могу понять до конца. Как человека понимаю, но есть ощущение, что это не всё, поэтому и хочу узнать твоё мнение. Мне показалось, ты иначе оцениваешь людей. Не думаешь, а чувствуешь, и в данном случае это принципиально важно, — он чуть склонил голову набок, вопросительно глядя на меня.

Я медленно кивнула. Кажется, ужастик решил реабилитироваться в моих глазах, причём вполне успешно. Ну, или у меня разыгралась мания величия, а он просто возжелал узнать ответы на свои вопросы. Или пытается убить двух зайцев сразу?

— Я прежде не встречала северян, да и не интересовалась ими. Как мне теперь кажется, их общество похоже на Приграничье, но в ещё более жёстком варианте. Поэтому белобрысый кажется мне несколько ближе и понятнее, чем, например, ты. И это при том, что ты, в свою очередь, явно ближе к нам, чем все остальные твои земляки.

Не берусь судить, почему так; может, ты просто умный и не лезешь в чужой дом со своими порядками, а принимаешь всё как есть. Ты не боишься жёстких мер. Может быть, это следствие твоей работы. Но что касается Таллия, — одёрнула я себя, чувствуя, что ухожу в сторону от темы, а ужастик почему-то не спешит поправлять. — Он похож на зверя даже больше, чем на человека. Матёрый старый волк, знающий все приёмы охотников, осторожный и умный.

— Похож на тебя? — чуть прищурился, подаваясь вперёд, Грай.

— Да... — неуверенно пробормотала я. Потом кивнула и ещё раз повторила, уже твёрже. — Да. Ещё не зверь, но уже не человек.

— А почему волк?

— Единственный крупный хищник, водящийся в наших широтах, чьи повадки я знаю, — пожала плечами я. — Ещё медведи есть, но они не подходят. Я бы, наверное, сравнила со снежным котом, но с манерами этого зверя я не знакома.

На губах ужастика мелькнула улыбка. Такая довольная, будто я высказала не обыкновенное и достаточно простое сравнение, а открыла ему величайшую тайну мироздания. Причину этой радости уточнять не стала: чутьё подсказывало, правды я не добьюсь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СЛЕДЫ ИСТОРИИ

Тагренай Анагор

Добирался до Приграничья я на почтовом моторе в не самых комфортных условиях. Эти громоздкие громыхающие колымаги, приводимые в движение пленёнными духами стихий, курсируют по всей стране, посещая уголки и более отдалённые, чем Баладдар. Срочные письма и донесения отправляются магической почтой, стационарными порталами, но это слишком дорого, поэтому почтовые моторы пока не спешат уходить в историю. Хотя весь мир не оставляет надежды рано или поздно найти способ сэкономить энергию при переносе предметов крупнее письма. А там, глядишь, и до людей очередь дойдёт...

Можно было самому сесть за рычаги или взять водителя, но в одиночку по степи ездить чревато, тем более — тому, кто её не знает, так что я решил не рисковать, да и со стихийными духами отношения у меня не складываются, а гонять человека в такую даль ради моего комфорта было жалко. В быту я в последние годы стал на диво неприхотлив, а почтовик гораздо быстрее общественного транспорта. Не говоря уже о том, что таким образом я привлеку гораздо меньше внимания.

На моё счастье, оба водителя оказались людьми флегматичными и неразговорчивыми, в дела странного пассажира не лезли и способом моего попадания «на борт» не интересовались. Начальство сказало — довезти, значит, так надо. Наверное, они решили, что я банально сунул хорошую взятку: уж очень радостно пресловутое начальство демонстрировало гражданскую сознательность и преданность короне в моём лице.

Первое время водители поглядывали недовольно и презрительно кривили губы, но вскоре я заслужил их благосклонность: не ныл, не жаловался, остановок через каждый час не требовал, тихо сидел в расчищенном для меня углу на линялом матраце, выделенном почтовым начальством, большей частью спал и только изредка интересовался местностью. А когда не спал — созерцал пейзажи, сменяющиеся за небольшими пыльными окошками, невесть зачем проделанными в кузове в количестве четырёх штук. Благо, посмотреть снаружи было на что.

Мне посчастливилось попасть в эти края в самое удачное время года. Зимой здесь лишь горы снега и лютые морозы, летом — сушь и жара. А вот сейчас, весной, степь оказалась прекрасна: от горизонта до горизонта раскинулся зелёный ковёр с пёстрыми купами цветов, одуряюще пахнет влагой и этими цветами, а такого яркого неба я вообще больше нигде не видел.

Балладар со стороны производил мрачное впечатление. Он огромной глыбой нависал над степью и низкими скалами и за нашим приближением наблюдал с недовольством. И этого впечатления совсем не умалял тот факт, что с этой стороны города стена заметно ниже и старше, чем с востока, откуда приходят Серые.

В город мотор не поехал, остановился на почтовой станции при въезде, так что в сердце Приграничья я вошёл пешком, подавляя странный порыв опасливо втянуть голову в плечи: тут, кажется, самые камни мостовой и каждый кирпич в домах шептали мне вслед проклятья и требовали убираться подобру-поздорову. И хоть я ожидал неприязненного отношения со стороны местных, но от жителей же, а не от самого города! Впрочем, не стоило персонифицировать Баладдар, ощущение это возникало из-за общего вида домов. Крошечные тесные улочки, толстые стены, узкие окна, тяжёлые двери — не город, тюрьма какая-то.

Но за несколько часов, пока искал гостиницу и гнездо местных законников, я притерпелся к этому виду, по спине перестал пробегать холодок перед каждым тёмным поворотом и особенно узкой щелью, стены которой, казалось, вот-вот сомкнутся.

Полной неожиданностью для меня стал не столько сам город, сколько дом мастера Л'Оттар. Мог ли я предположить, во что выльется эта встреча, когда заходил с ножом в лавку отрекомендованного мастера? Да, удивился, что такого звания и уважительного отзыва удостоилась девчонка. Ну, сколько ей лет? Двадцать? Двадцать пять? Светлая коса, встрёпанная чёлка, внимательные серо-карие глаза… и вдруг серебряный мастер-оружейник, опытный и уверенный в своих знаниях. Знал бы, кем она окажется на самом деле!

Да что себя обманывать? Не пошёл, побежал бы, подпрыгивая от нетерпения! Проклятое любопытство. За несколько дней я узнал больше интересных фактов, чем за последние пару лет, и при этом ни на волос не продвинулся в приведшем меня сюда деле. Страшные сказки вдруг оказались объективной реальностью, хмуро и пристально глядящей на меня исподлобья. Приручённый агний, отставной старшина Пограничных, Порченная... вот так с ходу не разберёшься, что из всего этого самое удивительное.

Наверное, удивительней всего не новые впечатления, а будоражащее ощущение тревоги и опасения внутри, не снаружи. Как же я отвык от этого лёгкого состояния, когда окружающие не смотрят с ужасом и презрением, лишь услышав, кто ты такой! Сейчас ужасаться впору мне, да вот только не получается. И о деле думать совершенно не получается. Даже неудачная попытка покушения на меня самого и явление перевёртыша не занимают так, как новые знакомые!

Если поначалу мастер Л'Оттар заинтересовала меня именно в чувственном плане, то теперь, после многочисленных новостей, зародившаяся симпатия завяла на корню под давлением любопытства, как капризный садовый цветок, задушенный сорняками. Нет, Ойша по-прежнему казалась весьма обаятельной и симпатичной девушкой, с которой приятно общаться, и подробности её жизни совершенно не смущали. Просто попадаются такие люди, которых интересно именно изучать, наблюдать со стороны, возможно — в статусе приятеля или друга, и попадаются они гораздо реже, чем просто симпатичные девушки. Так коль уж не влюбился с первого взгляда, зачем портить удовольствие и себе, и ей? А кроме того…

Заступать дорогу северянину, встретившему женщину, которую он желает назвать своей, можно только при наличии очень весомого аргумента вроде сильных взаимных чувств или при полном отсутствии мозгов. Особенно если этот северянин — Таллий Анатар.

А что настроен он серьёзно, было очевидно. У северян общение между неженатым мужчиной и незамужней женщиной, не являющимися родственниками, регламентировано настолько строго, что придворный этикет в сравнении меркнет. За нарушение этикета пожурят, а там — и убить могут. На «ты» горцы переходят, демонстрируя собственное желание ухаживать за женщиной, и если та принимает подобный переход — значит, и ухаживания готова принять. Её это ни к чему не обязывает, поскольку принимать знаки внимания женщина может от любого количества мужчин. А вот он как раз лишает себя права обращать внимание на других, пока не получит твёрдого отказа от этой особы. И прежде я что-то не слышал, чтобы Таллий хоть к кому-то проявлял подобный интерес.

Говорят, у северян в горах нередки случаи, когда за свободное сердце девушки ведутся смертельные поединки. Кто знает, на что он решится здесь? Можно, конечно, сделать старому врагу «подарок» и просветить Ойшу касательно его планов, но… Обидеть девушку этот драный кот при всех его недостатках не посмеет, а просто так лезть недостойно и неприлично. Не дурак же, равнинные обычаи знает и прекрасно понимает, что местная женщина может быть не в курсе этой тонкости.

А на крайний случай у Нойшарэ есть великолепный защитник, и если сама мастер может по неосведомлённости куда-то вляпаться, то Лар прекрасно сумеет отстоять её интересы. Как я успел заметить, он точно знает, что для неё лучше, и Ойша слушается его беспрекословно, даже если не согласна.

В итоге я полночи проворочался без сна, не в силах выгнать назойливые мысли о совершенно постороннем, не выспался и утро встретил не в лучшем настроении. Соблазнительную идею поспать, а делами заняться попозже, отогнал волевым усилием: здесь не столица, местная жизнь привязана к световому дню, и с закатом все интересующие меня люди и места окажутся недоступны. Пришлось будить себя холодным душем и выгонять на улицу.

За размышлениями я не заметил, как добрёл до местной почты. Встряхнулся, вынул руки из карманов плаща, одёрнул сюртук, поправил ножны с клинком (я решил, что не расставаться с ним здесь — очень хорошая идея) и решительно толкнул дверь. Хватит, хватит предаваться отвлечённым мыслям! Надо работать.

Увы, ответ от экспертов до сих пор не пришёл, зато меня поджидал сюрприз: приглашение на традиционный весенний бал в ратуше завтра вечером. До зубовного скрежета и оскомины типичное приглашение на типичный бал, подписанное градоначальником. На «Сара Тагреная Анагора, аркаяра Лестри, со спутницей». Ни больше ни меньше.

14 Каяр — старейший аристократический титул Турана и некоторых других государств, дословно переводится как «старший», «старшина». Номинально низший титул, но весьма уважаемый: больше тысячи лет он никому не жаловался, и на настоящий момент осталось всего восемь фамилий, его носящих. Аркаяр — титул наследника, накаяр — соответствующая форма административного деления, в настоящее время — достаточно мелкая и никак не привязанная к роду.

Всю дорогу от почты до следующего пункта назначения я вертел плотный кусочек картона в руках и раздумывал, как с ним быть, и так не придумав, до поры убрал в карман.

Следственное отделение местной стражи впечатлило меня ещё в самый первый визит сюда. Небольшое коренастое здание с узкими окнами, оно выделялось даже на фоне всей остальной местной архитектуры. И мэтр Наларан, старый дотошный учитель изящной словесности, мог бы гордиться мной за подобранное определение этого различия: если дома были именно домами, стремящимися уподобиться крепостям, то это строение, наоборот, являлось маленькой крепостью, неудачно маскирующейся под объект гражданского назначения.

Массивная низкая дверь, по рабочему времени распахнутая, через тамбур и узкий кривой коридор впустила меня в квадратный колодец, долженствовавший изображать фойе. Здесь дверей не было, только одинокий регистрационный стол со скучающим за ним клерком. Все входы начинались на высоте метров четырёх, куда желающие попадали при помощи лёгких клетей подъёмников, тросы которых терялись где-то в полумраке невидимого отсюда потолка.

— Тагренай Анагор к следователю Таймарену Ла'Ташшору, — сообщил я клерку, не дожидаясь вопроса. Тот окинул меня внимательным взглядом, кивнул и возложил ладонь на гладкую дощечку из чёрного дерева, вмонтированную в угол стола. Несколько секунд посидел с закрытыми глазами, после чего кивнул на одну из клетей.

— Вас встретят, рен, — сообщил привратник.

Ла'Ташшор действительно ожидал возле выхода подъёмника. Он поприветствовал меня вежливой улыбкой.

— Рен Анагор, добрый день. Вы всё по тому же вопросу, или есть что-то ещё?

— И да, и нет. Мы можем поговорить в более удобном месте?

— Да, конечно, — опомнился следователь. — Пойдёмте.

Миновав несколько тесных тёмных коридоров, мы прошли через узкую низкую дверь и оказались в кабинете, таком же тесном и тёмном, как и всё остальное здесь. Несколько бойниц, заменявших окна, света почти не давали, и когда мы вошли, следователь включил искусственное освещение. Судя по толщине стен, параллельно с основным зданием существовало ещё одно почти такое же, но потайное.

Интересно, им очень активно пользуются в мирной жизни? И для каких, хотелось бы знать, целей?

— Садитесь. — Таймарен кивнул на стул для посетителей и присел за стол. — Общих дел у нас с вами накопилось много, так что — спрашивайте в том порядке, в каком удобнее.

— Тогда начнём с начала. Личность курьера и подозрительные связи покойного Пограничного, Ла'Кашшана. — Я решил идти по порядку, с наименее перспективного вопроса. — Не просто же так выбрали именно его, да и близко подпустить он мог только знакомого!

— Увы, порадовать нечем. Пограничные — очень скрытные люди, они даже между собой не слишком-то откровенничают. Даже по сравнению с остальными местными обитателями, — он слегка улыбнулся. — Мне так и не удалось ничего выяснить, они просто уходят от разговора. И вопрос, как этот некто успел убить стража, тоже остаётся открытым. Простому человеку, даже хорошо знакомому, это не под силу: у Пограничных слишком хорошая реакция. А друг друга они не убивают, это одна из основных установок, если не самая глубокая. Возможно, его парализовали, но следов какой-либо подобной магии или ядов, как вы знаете из отчёта, нет. О курьере тоже ничего не могу сказать. Если он в самом деле из Баладдара, а не другого города, то наверняка из трущоб: остальные жители, напротив, охотно сотрудничают с правопорядком, и если бы его здесь кто-то знал, давно бы уже рассказали. Осложняет поиски и отсутствие у покойного особых примет. Но рано или поздно выясним. Я сомневаюсь, что местному Пограничному или перевёртышу под его личиной дали в пару кого-то из другого города, это как-то нерационально.

— У меня появилась мысль по поводу Пограничных. Что, если привлечь к расспросам среди них рена Л'Ишшазана? — предложил я.

— Хорошая идея, — одобрил следователь. — В самом деле, если они хоть с кем-то согласятся поделиться подробностями, то только с ним. Вы уже успели с ним договориться?

— Пока не успел, я всё-таки надеялся на ваши возможности. А почему к Ларшакэну настолько особенное отношение?

Ла'Ташшор смерил меня долгим задумчивым взглядом. Потом всё-таки решил ответить, но зашёл издалека:

— Скажите, рен, вы в курсе истории мастера Л'Оттар?

— Да, я знаю, что её спасли от Серых, — кивнул я.

— Так вот, её спасли рен Л'Оттар и рен Л'Ишшазан. Вдвоём. А в том стойбище было несколько десятков взрослых особей. Мастер Л'Оттар был… сложным человеком с необычной судьбой. Извините, но подробностей я не знаю: у нас не принято интересоваться маленькими личными тайнами, которые никак не вредят окружающим. Тем более тайнами местных, а род оружейников Л'Оттар очень уважаем и корнями уходит в самое основание Баладдара. Они настолько местные, насколько это вообще возможно. Могу сказать одно, каждое нападение он встречал на стенах, как и его предки, и этим заслужил безграничное уважение горожан не только как отличный оружейник, но и как воин, способный сравниться с Пограничными. Я склонен предполагать, что их семейные традиции просто включают в себя отличную боевую подготовку и какие-то особые магические таланты наряду с даром оружейников. Что до Ларшакэна, он не просто лучший, он живая легенда. Поверьте, если бы вы видели в бою хоть одного Пограничного, вы бы поняли, насколько трудно прослыть среди этих ребят легендой. Я ответил на ваш вопрос?

— Скорее, дополнительно запутали, — заметил я со смешком.

Я слышал много историй про Серых. В отличие от большинства обывателей центральных регионов нашей страны, действительно имею представление о том, что это за существа. Редкий королевский гвардеец справится с такой тварью один на один, и только Пограничные с их жёсткой системой обучения, даже скорее жестокой дрессурой, держатся на равных с Серыми, а зачастую и превосходят их.

Два бойца против даже десятка этих тварей, даже с учётом эффекта неожиданности — это смертники. И ладно Лар, он, по крайней мере, похож на легендарного бойца: при его росте и сложении умение двигаться абсолютно бесшумно уже говорит о многом. Но теперь ко всем прочим загадкам добавилась ещё одна, биография отца Ойши. Что мог противопоставить этим существам простой оружейник, пусть даже очень хороший?!

Впрочем, нельзя сказать, что новый ребус меня разочаровал: люблю загадки. Но прежде, чем строить предположения, следует попробовать простейший путь и спросить у самих Лара и Нойшарэ.

— Ладно, я полагаю, с этим вопросом всё? — вывел из задумчивости голос следователя. — Давайте в таком случае перейдём к следующим, не стоит терять время попусту.

— Да, конечно, — встряхнулся я. — Второй вопрос по взрыву. Что-то прояснилось?

— Немногое. Никто не видел человека, который бросил бомбу — значит, выглядел он как типичный местный. Зато несколько свидетелей обратили внимание на вас и клянутся, что за мгновение до взрыва кто-то что-то в вас кинул. Вероятно, саму бомбу, и кинул точно в грудь. Взрывное устройство очень простое, самодельное, с простейшим запалом. Взрывчатка тоже распространённая, из тех, что применяется в горной промышленности. Вы же знаете, что в окрестных горах есть шахты, и некоторые жители города работают на них вместе с жителями шахтёрских поселений, так что достать нужное вещество мог любой желающий. У нас порой случаются... инциденты, некоторые горожане недовольны властью и считают, что лаккат15 и король ничего не делают для того, чтобы их защитить. Несколько лет назад даже действовала подпольная антимонархическая организация, которую мы успешно накрыли, так что при всей взаимовыручке и взаимном доверии местных жителей, за всех поручиться нельзя. В семье не без урода. Возможно, бомбист надеялся, что этот взрыв спишут на подобные же мотивы, но тот факт, что целились лично в вас, при общей слабости взрыва говорит о персональном покушении. Если бы не защита, шансов выжить лично у вас не было, а вот все случайные жертвы пострадали не так сильно, как могло показаться на первый взгляд. Мы, конечно, опрашиваем осведомителей и вообще делаем всё, что можем, но... сами понимаете, мы не всемогущи.

15 Лаккат — высший из дворянских титулов Турана и некоторых его соседей, одновременно – форма административного деления.

— Учитывая, что старые мои враги не могут не знать о защите, вывод следует только один: организатор местный. И я бы ставил на то, что всё связано с нашим общим главным делом. Нельзя, конечно, исключать, что кому-то просто не понравилась рожа приезжего мага, но этот вариант кажется мне неправдоподобным. Обычно в таких случаях начинают с угроз и провокаций, а не с молчаливой попытки убийства, — заметил я. — В общем, я понял, опять никакой конкретики и почти никаких шансов выяснить подробности. Дальше у нас идёт перевёртыш, что с ним?

— Как вы понимаете, личность установить не удалось: он с равным успехом мог прибыть только что, исключительно ради визита к вам, мог жить некоторое время в городе, изображая кого угодно, а мог вообще являться местным уроженцем. Но есть несколько интересных деталей, которые слегка скрашивают ситуацию. Во-первых, магов-перевёртышей вообще очень немного. Во-вторых, на его одежде обнаружены следы несвежей крови. Одежду пытались отчистить, и хоть проявили при этом небрежность, но связи всё-таки уничтожили, и отыскать по этим пятнам их хозяина не удалось. Мы только установили, что она не принадлежит самому перевёртышу, поскольку явно человеческая. И вкупе с маской убитого Пограничного стража, с которого началось расследование, рискну предположить, что это именно он убил курьера. Не исключено, что и стража — тоже. Также есть шанс, что именно он под личиной Пограничного сопровождал курьера, но это всё просто домыслы, никакими фактами мы снова не располагаем.

— Похоже на то, — я медленно кивнул. — А по его странному поведению ничего нет? С чего вдруг он кинулся на Ойшу? Неужели решил взять дом штурмом? Глупость какая. Ладно, сама Ойша, она выглядит достаточно несерьёзно. Но Ларшакэн?!

— Меня этот поступок тоже ставит в тупик, чистой воды самоубийство. — Следователь развёл руками. — Причём какое-то нелепое и настолько внезапное, что кажется помутнением, хотя в крови чисто, и никаких следов магического воздействия мы не нашли. Но есть ещё «в-третьих», и это самое интересное. В кармане его одежды обнаружилось приглашение на весенний бал на ваше имя, запечатанное в конверт без опознавательных знаков. При первичном осмотре не заметили, карман потайной.

— Приглашение?! — переспросил я растерянно. — Вы позволите на него взглянуть?

— Да, разумеется. — Таймарен поднялся со своего места и направился к сейфу — хорошему, надёжному, привязанному к ауре. Через пару мгновений в мои руки лёг распечатанный конверт. — Все следы эксперты уже сняли, можно смело изучать, — ободрил следователь. — Хотя их и без нас тщательно подчистили, только на конверте остались отпечатки ауры покойного.

Я кивнул и вчитался в изящную тёмно-синюю вязь букв на белой с золотым тиснением карточке, до последней буквы похожей на ту, что уже лежала в моём кармане. И сами приглашения, и конверты были полностью идентичны, а адрес и имя вписывала одна и та же рука.

Отправили второе, когда гонец облажался? А почему нельзя было сразу направить письмо почтой?! Ничего не понимаю...

— М-да, становится всё интереснее, — задумчиво пробормотал я, похлопывая карточкой по ладони, и рассказал о получении ещё одного письма. Таймарен разделил моё недоумение, но предсказуемо не сумел подсказать ничего дельного. — Скажите, а кто подписывает эти приглашения?

— Пока не знаю, — мой собеседник пожал плечами. — До решения этого вопроса у меня пока не дошли руки, — извиняющимся тоном сообщил он. — Увы, следователей у нас трое на весь город, и у меня помимо этих дел есть работа. Наверное, канцелярия градоправителя, этот вопрос вам лучше задавать в ратуше.

— Вот туда я и схожу. Не думаю, что кто-то что-то вспомнит, но поговорить с работниками надо. А пока хотелось бы узнать ваше мнение о здешнем высшем свете. Можете что-нибудь сказать о них? О градоправителе, о лаккате, об их окружении и взаимоотношениях...

— Я не вхож в те круги и никогда с ними не работал, — без всякого сожаления отозвался собеседник. — Попробуйте спросить об этом Ойшу, она регулярно посещает подобные мероприятия в компании Ларшакэна, так что может знать больше. Да она и на этот праздник наверняка пойдёт, для неё это отличный способ пообщаться со всеми нужными людьми сразу: высокопоставленными заказчиками, крупными поставщиками.

— Вот как? Замечательно. — Я искренне обрадовался такому повороту.

Об Ойше как о спутнице я подумал в первую очередь: во-первых, она местная, и это может сослужить хорошую службу; во-вторых, она отвлечёт часть внимания на себя; в-третьих, ей я могу не раздумывая доверить прикрывать спину. Являться одному по парному приглашению... не то чтобы нельзя, но не очень вежливо.

А с другой стороны, я лучше поступлюсь правилами приличия и не буду разбивать ради этого пару оружейницы и её помощника, зато — получу надёжное прикрытие в лице отставного Пограничного. Конечно, в том случае, если вообще пойду на бал. Слишком уж настойчиво меня туда приглашают, одному это уже стоило жизни.

— Ваши коллеги так ничего не ответили по ритуалу? — без особой надежды поинтересовался Таймарен.

— Увы, — я развёл руками. — Сам жду с нетерпением. Если будет какая-то информация — непременно поделюсь.

— Договорились. Постарайтесь быть осторожнее. Пойдёмте, я провожу вас к выходу, — вежливо улыбнулся следователь, поднимаясь со стула.

И мы потянулись в обратный путь по переходам-лабиринтам здания.

Хорошо, что у них тут заведён такой обычай, провожать и встречать гостей. Наверное, были прецеденты, и они устали разыскивать насмерть заблудившихся посетителей. Или это опять местная всеобъемлющая паранойя, и сопровождение посторонним полагается из соображений безопасности?

Распрощавшись со следователем и выйдя на улицу, я на несколько мгновений замер в раздумьях. Что сделать сначала? Пойти и поговорить с Нойшарэ или прогуляться в ратушу, найти местную канцелярию? Одно из множества приглашений ни один сотрудник не заметит, но когда их два на одно имя, да ещё на незнакомого аристократа — могли и запомнить. Надо думать, в местном высшем свете не так часто появляются новые лица.

В итоге основным аргументом за посещение ратуши стало расстояние: дотуда было не больше квартала. Если бы планировка города хоть немного походила на нормальную, с прямыми улицами, я видел бы эту площадь с того места, на котором стоял. Высокий шпиль ратуши и без этого то и дело мелькал за домами, служа ориентиром.

Выйдя на непривычно (после тесных улочек) открытое пространство, я на несколько секунд остановился осмотреться и... наверное, вдохнуть полной грудью. Замкнутое пространство каменного приграничного городка подавляло и раздражало, так что возможностью передохнуть я воспользовался с удовольствием.

Одинокая тяжёлая башня на площади казалась здесь чем-то чуждым, вырванным из другого места и втиснутым в этот город насильно. Заноза или обломок клинка в ране, который тело уже не отторгает, а смирилось, зарубцевав разрез и окружив инородный предмет собственными тканями. Она отличалась не только архитектурой, но даже цветом. Сложенная из тёмного зеленоватого камня, гладко отполированная ветрами или человеческими руками, плавно сужающаяся кверху, башня всем своим видом напоминала шип какого-то диковинного растения. Сходство усугублялось ещё и полным отсутствием каких-либо окон, или они попросту терялись, тщательно замаскированные на фоне стен.

А на очередном шаге, пересекая границу зелёной брусчатки и обычной серо-коричневой, я запнулся, растерявшись и смешавшись от неожиданных перемен в окружающем мире, и замер, пытаясь осознать, что произошло.

Здесь, возле ратуши, мир был иным. Ощущение походило на то, которое испытываешь, выходя из жарко натопленной комнаты в колючую зимнюю ночь, где воздух заледенел настолько, что вдыхать его больно. Только на морозе от холода сводит кожу и лёгкие, а здесь сводило… душу? Ауру?

Странная увечная реальность, полностью лишённая магии. Точнее, нет, какая-то сила здесь существовала, но она находилась внизу, под ногами, недоступная и принадлежащая кому-то, украсть у кого кусочек невозможно. Не Сфера и не её часть — чужая частная собственность, недоступная независимо от её природы.

Я стоял, вдыхая будто безвкусный воздух и борясь с лёгким головокружением, и пытался понять, как такое вообще возможно. Пять минут назад я бы рассмеялся в лицо тому, кто сообщил бы мне о существовании столь странного места. А теперь приходилось удерживаться, чтобы не рассмеяться не то от страха, не то от удивления. Воздух есть. Камни есть. Влага в воздухе есть. А магии — нет. Абсолютно нейтральное пространство.

Почему?! Как так получилось, что это место не то что не изучено — не описано в литературе, даже примерно, даже как исторический и магический казус?! Баладдар — большой город, торговый город, сюда приезжают купцы со всей страны, здесь есть филиал Сечения Сферы! Почему?!

Этот вопрос занимал даже больше, чем «что» и «как», и предполагаемый ответ мне очень не нравился. Поскольку не заметить такое за несколько сотен лет было невозможно, оставался лишь один вариант: факт замалчивался сознательно, с какой-то вполне определённой целью. От мыслей о том, как вообще можно заставить молчать столько людей, голова начала кружиться ещё сильнее. Фантазия потащила меня в область жуткого и нереального, и я поспешил отвлечься от этих мыслей. Теория мирового заговора, конечно, интересна как явление, но всерьёз в неё верить…

Медленно покачиваясь вокруг собственной оси, полуприкрыв глаза, я погружался в расслабленное созерцание, прислушиваясь к волнам энергии, таким близким и недоступным. Также медленно, повинуясь не то наитию, не то чужой воле, опустился на корточки. Простёр руки над камнями, замер, чувствуя пульсацию силы. После мгновения колебаний, наконец, решился и впечатал ладони в шершавую поверхность.

Чужое, чуждое сознание ворвалось, сметая все барьеры и охранные чары. Боль невероятно сильная, почти неотличимая от наслаждения, пронзила всё тело… а в следующий момент кто-то дёрнул меня за шиворот вверх и назад, оставляя в голове звенящую пустоту, а в теле — свинцовую тяжесть.

— Сар Анагор, вы бы хоть немного головой думали, прежде чем что-то делать, — прозвучал рядом до боли знакомый голос, исполненный насмешки и одновременно — вполне искренней тревоги.

Осоловело хлопая глазами, я пытался соскрести со стенок черепной коробки остатки мыслей и собственной личности. Последовавшая за словами звонкая оплеуха, как ни странно, здорово помогла. Я, во всяком случае, сумел сфокусировать взгляд, опознать своего… спасителя и ужаснуться сразу всему: прорве собственной глупости, едва не случившемуся со мной кошмару и личности спасшего мне жизнь человека.

— Благодарю, — слабо и сипло пробормотал я. Откашлялся, очумело тряхнул головой. — Какое-то помутнение. Ты… очень своевременно появился.

— Я заметил, — с иронией подтвердил Таллий, продолжавший придерживать меня за воротник камзола. — А я смотрю, какой-то подозрительно знакомый ужастик на брусчатке вздремнуть решил.

— Притомился, — в тон ответил я. — А камушки на вид уютные такие!

— Выспался?

— А то!

— Тогда пойдём, позавтракаем, — рассмеялся северянин и повёл меня к ближайшему трактиру, придерживая под мышку как пьяницу или престарелого родственника.

Сосредоточенный на том, чтобы не запутаться в собственных ватных ногах, я ещё был не в состоянии анализировать произошедшее, но в голове потихоньку прояснялось. Пока мы в молчании преодолели намеченный путь, даже понял, в чём состояла моя ошибка. Нет, не в том, что полез щупать камни, это уже не моя вина; в том, что, почувствовав ненормальность этого места, не убрался сразу. После этого я уже в принципе не мог ничего изменить, слишком разные у нас весовые категории с тамошним обитателем.

Анатар усадил меня за стол, сделал какой-то заказ; я не вслушивался, я приходил в себя. Через несколько минут мне в руку всунули стакан, и я от души хлебнул крепкого алкоголя с резким травяным привкусом — наверное, местный бальзам.

— Полегчало? — жизнерадостно спросил северянин, внимательно меня разглядывая.

— Да, спасибо, — я медленно кивнул. — Ты мне жизнь спас.

— Не думаю. Вряд ли он бы тебя в полном смысле сожрал, просто вымотал бы. Но отлёживаться пришлось бы гораздо дольше, — пожал плечами Таллий, потягивая пиво из большой глиняной кружки. — Тем более я уж и не помню, сколько раз ты меня спасал, — хмыкнул он. Я криво ухмыльнулся в ответ.

— Что это вообще такое было?! Почему ты решил, что это именно «он»? — уточнил, расслабленно растекаясь по стулу и некультурно укладывая локти на стол. Было чудовищно трудно сохранять тело в положении, отличном от горизонтального. Такое ощущение, что все кости разом превратились в желе.

А в мыслях вообще царил хаос. Как, во имя всех богов, местные маги умудрились пропустить эту аномалию?! Что это за сущность такая, как давно она там и что она там вообще делает?!

— Да я как-то не задумывался. Может, вообще — оно, — пожал плечами северянин. — Это нечто ощущается в центре площади, возле самой ратуши. Кажется, оно связано с той зеленоватой породой, из которой сложены её стены и которой вымощена часть площади. Меня не трогает, даже оберегает, но непрозрачно намекает, что не желает более близкого знакомства, так что ничего конкретного я тебе про него не скажу, расспрашивай местных. Зачем ты туда вообще полез?

— По службе, пару вопросов задать, — медленно вздохнул я. — Не существу этому задать, работникам в ратуше. Я даже представить не мог, что столкнусь с подобным! Как я туда вообще теперь пойду?! Расспросы, бал ещё этот...

— Весенний бал? — уточнил Таллий. В ответ я только кивнул, не имея ни сил, ни желания что-то объяснять. Не хватало ещё проболтаться, что намереваюсь упасть на хвост Ойше! Белый знает, как северянин отреагирует на поползновения в сторону женщины, которую он уже считает своей. — Ясно, сочувствую, — фыркнул он. — Не думаю, что всё так фатально. Мне кажется, оно тебя в следующий раз уже не тронет, так что я бы рискнул. Ладно, я пойду, некогда мне с тобой возиться.

— Первая приятная новость на сегодня, — вздохнул я.

Таллий вновь захохотал, хлопнул меня по плечу, выложил на стол несколько мелких монет и ушел, оставив меня дальше растекаться по стулу.

Очередная водевильная встреча. Верный недруг возникает из ниоткуда, чтобы спасти мне жизнь, после чего так же быстро исчезает в неизвестном направлении. Я бы посмеялся, но уже надоело: всё моё общение с этим северянином походит на банальную до отвращения оперетту.

Мне дали приказ убить Анатара, но на словах командир попросил не слишком усердствовать и просто погонять северянина. Вот я полгода и мотался за ним подобно чудаковатому и недалёкому служителю закона из спектакля, попадая в забавные ситуации и неприятности. Что поделать, опыта и ума у меня тогда было существенно меньше...

Давно бы уже возненавидел этого северянина, если бы мы порой не менялись ролями, а некоторые происшествия не норовили обратить комедию в трагедию. Собственно, именно одно из таких событий и лёгкая рука Таллия сократили моё имя до Грая.

Вслед за ним я попал в глухую деревеньку в стороне от всех дорог. Вполне мирную на первый взгляд, а на второй выяснилось, что в этом месте давно уже обосновался один недобитый некромант времён Второй Магической, который преспокойно проводил свои эксперименты. Опоздай я на денёк-другой, и Таллия устранили бы без моей помощи. Собственно, именно тогда началась наша странная дружба-вражда.

Некоторое время я, проникнувшись, даже пытался настоять на прекращении этой охоты, но через несколько дней после той истории на моё имя пришёл букет белых роз со словами «Мужественному Граю в благодарность за спасение невинной девы», и я вновь включился в охоту с похвальным служебным рвением. Уже хотя бы ради того, чтобы начистить ему рожу: букет он прислал в адрес семейного особняка, записку прочитал отец и устроил мне грандиозный разнос на тему подозрительных невинных дев, с которыми я роняю честь семьи.

***

Лавка мастера Нойшарэ встретила меня уже привычной уютной тишиной. Точнее, не совсем тишиной: за стойкой стояла домоправительница Ойши и что-то тихо объясняла незнакомому мне высокому мужчине, по виду — местному.

— Добрый день, Кана. Нойшарэ в кузне?

— Здравствуй, Ренни, — она ответила ласковой улыбкой. — Да, работы много, они там с утра. Я обед приготовила, покушай обязательно, — напутствовала она меня и, извинившись перед собеседником, вернулась к разговору.

Странная женщина. Я поначалу думал, что она — самая заурядная из обитателей этого дома. Но после того разговора, когда Ойша вынудила меня объяснить причины пребывания в Баладдаре, впечатление это пошатнулось. Не знаю, чем это можно объяснить, но добрая женщина вызывала теперь опасение куда большее, чем Ларшакэн. Чутьё подсказывало, что прошлое у неё не такое уж простое и безоблачное, как казалось поначалу. Впрочем, я уже сомневаюсь, что в этом городе есть хоть один житель без камня в кулаке16, а то и целой дюжины.

16 Камень в кулаке — устойчивое выражение, означающее наличие какого-то опасного секрета.

Время до вечера в бесплодных метаниях разума пролетело быстро. Я чувствовал, что нахожусь в тупике со своим расследованием, и не видел никакого выхода. Я мог метаться по городу сутками, расспрашивать людей, но теперь точно знал, что никто мне ничего не скажет: если даже местный и уважаемый местными следователь в тупике, где уж мне! Даже если удастся найти особу, которая писала мне повторное приглашение, я почти уверен, что она не вспомнит человека, отдавшего такое распоряжение. Или окажется, что действовал там перевёртыш.

В любом случае, встреча с неизвестным «нечто» на площади стала последней каплей, окончательно переполнившей чашу терпения и заставившей расписаться в собственном бессилии. Меня с головой засыпало разнообразными загадками, и толком сосредоточиться хотя бы на одной из них никак не получалось. Одолевало ощущение, что весь этот клубок един, что связано решительно всё, но я не имел ни малейшего представления, с какой стороны за всю эту связку браться. Требовалась подсказка, и единственная надежда оставалась пока на помощь Лара и Нойшарэ, как это ни прискорбно. Теперь я уже радовался, что попал под удар возле их лавки.

Я бездумно листал какой-то заумный справочник по энергетическим структурам, обложившись парой книжек и ворохом листов с записями, со всех сторон изучая совершённый над покойным Пограничным ритуал. Особой надежды найти что-то новое не питал: если специалисты в столице не смогли сказать ничего конкретного, то где уж мне! Я не теоретик, я практик. Просто хотелось убить время на что-нибудь не совсем уж бессмысленное.

То ли я задремал, то ли слишком глубоко задумался, но когда хлопнула дверца холодильного шкафа, вздрогнул, очнувшись. На соседний стул плюхнулась Ойша с внушительным бутербродом в руках. От девушки пахло горячим железом и потом, но — странно — это не раздражало. Даже наоборот, было что-то неожиданно приятное в таком сочетании.

— Привет, — бодро поздоровалась она и тут же сунула нос в мои записи. Кажется, мастер находилась в приподнятом настроении, что было мне только на руку. — Что это у тебя?

— Привет. Да ерунда, время убиваю. — Я двумя пальцами потёр переносицу. — Помнишь, я говорил про Пограничного, который был убит во время непонятного ритуала? Это описание.

— Можно? — Отложив бутерброд, Нойшарэ заинтересованно потянулась к записям.

— Да, конечно. Правда, не знаю, зачем тебе это. Я вот только окончательно запутался, — я вздохнул и, убрав собственные кривые выкладки, вручил девушке оригинал. Она окончательно забыла про бутерброд и уткнулась в чертеж со стройными рядами формул и скупым подробным описанием.

— Хм. Как интересно, — через несколько минут пробормотала Ойша. — А это точно полное описание? Там всё-всё перечислено?

— Ну, твёрдо сказать не могу, меня там не было. Но следственные эксперты обычно весьма дотошны, — в некоторой растерянности ответил я. Оружейница не только не выглядела озадаченной, но, кажется, отлично поняла всё написанное и без справочников, и поняла даже что-то сверх этого. — А что?

— Понимаешь, если здесь действительно перечислено абсолютно всё, что было на месте проведения ритуала, то ритуал этот не имел никакого смысла, — она пожала плечами. — Он просто не может сработать.

— То есть? — я удивлённо вскинул брови, в полнейшем недоумении разглядывая Нойшарэ.

Надо сказать, что маги относятся к оружейникам с эдаким снисходительным превосходством. То есть уважают как мастеров, умеющих работать руками, но считают их ремесленниками или, в лучшем случае, художниками, как ювелиров или архитекторов. Для магов они — пережитки старины, анахронизмы вроде шаманов. Глупо спорить, шаманские практики порой весьма эффективны, но всё-таки сложно ожидать от шамана тонкого знания энергетических структур и теоретической подкованности. Ойша же сейчас рассматривала описание сложного ритуала как нечто знакомое и привычное.

— Отсутствуют некоторые узловые точки, на которые опирается структура.

— И ты это с одного взгляда поняла?!

— Ну да, — видя моё удивление, она сосредоточенно потёрла лоб ладонью. — Как бы тебе объяснить? Вы, маги, пользуетесь уже готовой силой, не задумываясь, откуда и каким путём она к вам попадает. Для вас это естественно как дыхание, и для того, чтобы дышать, не обязательно знать механизм насыщения крови кислородом. А для таких, как я, вот это, — она тряхнула листками, — и есть суть всей работы. Вы плетёте сложные структуры из готовой силы, а в ритуалах, как и в оружейном деле, строятся маяки и магистрали для сбора, сосредоточения и перераспределения свободной силы. Для меня это просто клинок, — девушка пожала плечами. — И я вижу, что в такой форме эта структура бессмысленна.

— И чего тут не хватает? — напряжённо уточнил я.

— Сложно сказать, — она задумчиво пожевала губами. — Не хватает примерно половины структуры. Совершенно точно, должен быть открытый огонь. Да и существующие линии все какие-то... будто перерисованные откуда-то.

— А тот нож без Клейма, он не является недостающим звеном?

— Нет, — она поморщилась. — Нож — это замкнутая стабильная структура, в случае с ритуалом он может быть только его центром, вокруг которого всё строится. Или по меньшей мере должен уравновешиваться чем-то равнозначным, энергетические структуры не терпят асимметрии. А здесь не хватает много мелких кусочков, а не одного большого. Тот нож сюда вообще не вписывается, он либо не имел к ритуалу никакого отношения, либо фигурировал как простое оружие.

— Не могли недостающие звенья находиться в другом месте? — наугад предположил я. Я уже догадывался, к какому выводу придёт Нойшарэ, но хотелось быть в нём совершенно уверенным.

— Нет, — она энергично тряхнула головой. — Не тот масштаб. Если отбросить версию о том, что автор сего описания половину пропустил, я бы предположила, что это не ритуал, а его имитация.

— А зачистить следы не могли?

— Слишком сложно, да и зачем? Понимаешь, тут всё как-то... криво. Почти не связанные друг с другом крупные куски структур. Причём в большинстве случаев не хватает как раз вот этих связей и узлов. Создаётся впечатление, что это всё создавалось кем-то, у кого есть пара книг с описаниями разных шаманских практик и ритуалов, и он художественно скомпоновал их в одно. Впрочем, нет, он не совсем бездарен, кое-что понимает. Такие самопальные структуры, насыщенные к тому же жертвенной кровью, с большой вероятностью могут убить создателя, устроить взрыв. А тут всё хоть и сумбурно, но с гарантированным отсутствием печальных последствий. Впрочем, допускаю, что ему просто повезло. Но мне всё равно непонятно, зачем такие сложности? А если это какой-то сумасшедший, как он сумел справиться с Пограничным? — Ойша состроила скептическую гримасу.

— Чтобы сбить следствие с толку, — медленно пожал плечами я. — Что обидно, у них это успешно получилось. Ты уверена?

— Грай, я, конечно, понимаю, что в это трудно поверить, — усмехнувшись, Нойшарэ отложила бумаги и переключилась на незаслуженно забытый бутерброд. — Точнее, поверить в то, что задача, вызывавшая множество вопросов у именитых магов, оказалась на поверку не такой уж сложной. Обратиться к оружейнику твои коллеги, конечно, не догадаются, но рано или поздно это всё попадёт к специалисту, и тебе подтвердят мои предположения. Ты просто попытайся вспомнить, скольких специалистов по ритуалам и прочим архаичным техникам ты знаешь. Таких, которые не просто знают готовые конструкции и умеют их комбинировать, а знают самые основы построения. И сразу поймёшь, почему они так долго тянут с ответом. — Она беспечно пожала плечами и с видимым наслаждением вгрызлась в сочную ветчину на мягкой булке. Я тут же испытал приступ чёрной зависти.

— Пожалуй, — согласно вздохнул в ответ и поднялся с места. Чем мучиться низменными эмоциями и истекать слюной, лучше приготовить себе такую же замечательную конструкцию.

Ойша снова оказалась права. Очень мало существовало энтузиастов, предпочитающих полноценной магии подобное. Учитывая, что возможности практического применения традиционной магии весьма узки, частично эти самые ритуалы запрещены, и при всём этом сложны и трудоёмки в изучении, ещё на стадии обучения отсеиваются все, кроме преданных фанатов. За время учёбы я встречал всего двоих: преподавателя соответствующего направления, энергичного пожилого мага, и девушку, учившуюся на четыре курса младше меня. Причём мне совершенно непонятно, чем она руководствовалась, выбирая именно это направление, но училась на совесть и даже, кажется, получала от процесса удовольствие. После учёбы, правда, мне попадался ещё один специалист, но для него это было любимым увлечением, а не профессией.

— Наверное, на это и рассчитывали. Сначала попытаются разобраться сами, потом пока найдут нужного человека, — рассуждал я, сооружая себе перекус. — Но всё равно непонятно, зачем нужно было кого-то от чего-то отвлекать. Либо я благополучно упускаю какую-то мелочь, способную всё поставить на свои места, либо он зачем-то тянет время. На ум приходит только астрономический фактор — завтра же как раз равноденствие, к которому приурочен весенний бал, — продолжил я, дирижируя себе бутербродом. Ойша, невозмутимо жуя, с любопытством наблюдала за моей жестикуляцией и периодически согласно кивала. — А ещё мне не нравится, что меня так настойчиво туда приглашают, — заметил и вкратце пересказал историю с приглашениями. — Особенно мне всё это перестало нравиться после знакомства с той сущностью, что обитает у вас в ратуше. Как-то она уж больно неласково меня встретила. Она настолько враждебна к полусфере Хаоса, или вообще к магам?

— Не знаю, ко мне оно вполне дружелюбно, — Нойшарэ пожала плечами.

— А ты знаешь о ней хоть что-нибудь? — насторожился я. — Просто до сих пор про неё никто не упоминал.

— А что упоминать? Все привыкли, что оно есть, своих оно никогда не трогает, только от Серых защищает. Его туда, говорят, заточил Кавираш Л'Амишшар, давний предок нынешнего лакката. Сильный маг, говорят, был, и с помощью этой сущности защитил город от Серых, и только потом уже стены возвели. А ощущаю я его... странно. Так же, как Серых, или что-то странное в Таллии, или даже простых животных. В нём есть что-то такое же примитивно-первородное. Оно вполне разумно, но, кажется, почти всё время спит. Не думаю, что оно тебе всерьёз угрожает. — Девушка недовольно поморщилась. — Во всяком случае, на моей памяти эта сущность ещё никого не убила и даже не покалечила.

— Всё когда-то случается впервые, а мне ещё на этот праздник идти, — хмыкнул я в ответ.

— Так не ходи, — рассудительно заметила Ойша.

— Это, конечно, очень здравая мысль, но её оставим на крайний случай, — со смешком решил я. — Пока надо с коллегами пообщаться и узнать их мнение насчёт столь странного соседа. И узнать, почему никто до сих пор не то что не пытался исследовать, а даже никак не описал это явление. Или описал, но информация просто не дошла до столицы. В любом случае, я надеюсь, вы с Ларом согласитесь прикрыть мне спину на месте? Имею в виду, в ратуше, если я туда всё-таки пойду.

— Куда ж мы денемся! — Она махнула рукой, а потом нахмурилась. — Только, раз ты намереваешься злоупотреблять нашей компанией, предупреждаю сразу: не пытайся ухаживать за мной и изображать из себя кавалера, ладно? Ты не представляешь, как это раздражает.

— Почему? — ошарашенно уточнил я, запоздало сообразив, что вопрос может показаться бестактным.

— Не поверишь, я просто чувствую себя в таких случаях абсолютно беспомощной, — она развела руками и бессильно уронила ладони. — И эти пляски вызывают отвращение. Понимаешь, я прекрасно знаю, каково это: в сознательном возрасте заново учиться владеть своим телом. Когда не получается открыть дверь, когда не получается выдвинуть стул, когда вилку в руках держать не получается, и даже поход, прошу прощения, в туалет представляет собой огромную сложность. И мне противно, когда здоровые взрослые женщины вдруг изображают или вынуждены изображать беспомощность.

Я знаю, что такое беспомощность на самом деле, и я не хочу в это играть, даже в малой мере. Это, если угодно, последствия всё той же моральной травмы. Если я действительно с чем-то не справляюсь, я спокойно прошу помощи, но не в таких же мелочах! Потому и хожу всегда исключительно в компании Лара: его просить ни о чём не надо, а глядя на него, и остальные не суются.

— Понимаю, — медленно кивнул ей. Что же, объяснение более чем логичное, хотя с этой стороны я вопрос этикета прежде не рассматривал. — Я обещаю постараться, но ты, если что, одёргивай. Просто это в большей степени рефлекс, включающийся независимо от сознания, — пояснил в ответ на изумлённый взгляд. — Задумаюсь, увлекусь разговором, и воспитание попрёт из всех щелей. В меня это с настолько раннего детства вдолбили, что...

— Понимаю, договорились, — серьёзно кивнула Ойша. Кажется, взаимопонимание было достигнуто, и это не могло не радовать.

А через мгновение девушка вдруг захихикала.

— Ты чего?

— Представила выражения лиц наших «светских дев», когда они увидят меня в твоей компании. Я даже не уверена, что буду тебя в случае чего одёргивать, лишь бы полюбоваться на эти рожи!

— Приграничье Приграничьем, но высший свет везде одинаков? — понимающе улыбнулся я. Эта мысль, с одной стороны, успокоила — не такие уж они и чужие, местные жители — но, с другой, разочаровала. Потому что светские мероприятия — это одна из тех неприятных обязанностей, которая сопутствовала титулу и ужасно раздражала.

Но диссонанс между простыми людьми и аристократией не удивил. Вряд ли дворяне рискуют наравне с обычными горожанами, если есть возможность отсидеться. Или по меньшей мере своих женщин и детей они предпочитают прятать понадёжней. И их сложно в этом упрекнуть: любой бы поступил так же.

— Наверное. Во всяком случае, моду они стараются копировать со столицы, — скривилась Нойшарэ. — Ты только не подумай, что у меня с ними тоже какие-то личные счёты и тяжёлая детская травма, — она кивнула куда-то в направлении потолка. — Я просто не люблю глупость и подделки, а их там слишком много.

— Всё в порядке, я полностью разделяю это мнение. Насчёт ухаживаний я понял, а пофлиртовать-то с тобой можно будет, не огребу засеком по рукам? — весело поинтересовался я.

— А в чём это будет выражаться? — чуть нахмурилась девушка.

— Я буду исключительно приличен, — на всякий случай поспешил заверить её. — Смешить тебя, развлекать, говорить комплименты; может, руку целовать или слегка приобнимать за талию. Не возбраняется?

— Опять начинается? — Нойшарэ покосилась на меня исподлобья.

— Увы, нет, — я постарался улыбнуться как можно более бесшабашно. — С моей стороны тебе уже ничего не грозит, мне гораздо интересней попытаться стать тебе если не другом, то приятелем. Красивых женщин много, а вот женщин интересных и умных — увы, гораздо меньше, — максимально честно ответил ей, легко выдерживая пронзительный тяжёлый взгляд. — Здесь у меня тот же интерес, что и у тебя. Увлечённого своей дамой кавалера гораздо меньше осаждают скучающие без новых лиц девицы на выданье.

— А, ну если так, тогда — пожалуйста, — смягчилась оружейница. — Тогда это будет даже забавно. Ещё бы придумать, как привить твоему приятелю ту же точку зрения. Чтобы он тоже резко начал относиться ко мне как к хорошему специалисту и потенциальному приятелю! Может, подскажешь что?

— Боюсь, с ним у тебя так не получится, — в лоб сообщил я. Дождавшись закономерного «почему», продолжил с мелочным удовольствием раскрывать перед Ойшей сущность Анатара. Я, конечно, подумывал о том, чтобы не мешать старому врагу, но не могу же я отказать женщине, правда? Тем более если заодно сделаю ему пакость. — Он северянин. Он почти не способен

Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

200,00 руб 100,00 руб Купить

Мастер оружейных дел. Дарья Кузнецова

Оглавление

АННОТАЦИЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВЕТЕР ПЕРЕМЕН

***

***

***

***

***

***

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СЛЕДЫ ИСТОРИИ

***