Академия Уродов. Алексей Калинин

Вампиры должны кусать людей! По всем канонам должны! "Фигушки!" - решила героиня и сама цапнула незадачливого вурдалака. Она же не знала, что он один из семи королей-вампиров, и собирается стать её мужем. После укуса героиня непонятно кто: ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса. Теперь её путь лежит прямиком в Матушку АУ, (в академию уродов), под защиту старых волшебников. Ведь остальные шесть вампирских королей просто обязаны отомстить за смерть сородича...

   Академия Уродов. Алексей Калинин

    Первый укус

   Выпускной пошёл насмарку. Всё не так, как предполагалось. И ни шикарное платье, ни роскошная прическа не помогли. Выбрали королевой бала не её. Впрочем, она не очень огорчилась, это было предполагаемо. Но червячок обиды разгулялся не на шутку и начал изнутри выгрызать всё подряд. А ещё этот…

   — Отстань, Джонни! — Пуффи сбросила навязчивую руку.

   И с чего этот парень взял, что может по-хозяйски вести себя с ней? Потому что пригласил на выпускной?

   Вот ещё, у Пуффи и от других парней поступали предложения, но этот наименее прыщав. Но… Он друг. Он всего лишь дополнение к машине! Не будет же она спать с водителем школьного автобуса только потому, что тот останавливается возле её дома? В крайнем случае, даст подержать себя за коленку, не более того.

   — Не противься, Пуффи! Ты ведь тоже этого хочешь! — его обвислые губы начали приближаться.

   Романтик! Набрался «сказочного» пунша и осмелел. Эх, зря ребята вылили бутылку «Джека Дэниелса» в розовую жидкость. Трое естествоиспытателей уже спали в картофельном салате, остальные ходили, как моряки по палубе в шестибалльный шторм. Это они называли «легким куражом». Какой же тогда у них «тяжелый»?

   — Не хочу, Джонни! И вообще, мне домой пора. Короля и королеву выбрали, так что я вызываю такси и еду спать! — Пуффи твердо отстранила лошадиные губы. На ладошке осталось влажное пятно.

   Макс Гульфакер с улыбкой смотрел в их сторону. Его прилизанные волосы украшала блестящая корона, залихватски заломленная набок. Подобно библейскому змею-соблазнителю на дереве познания, на нём повисла первая красавица школы Мэри Попкинс, глава «чирлидерш». В светло-русых волосах тоже поблескивала диадема. Ярко-красные губы успели оставить след на воротнике Макса и теперь пытались в улыбке переплюнуть книжного Гуинплена.

   Вот бы Пуффи оказаться на её месте… И ведь она запросто могла там оказаться, если бы не маленький фактик, что она относилась к классу «отверженных». Она и её подруга Сюзи.

   У Пуффи овсяные волосы, глаза небесного цвета и налитые земляничным соком губы. Симпатичная девушка восемнадцати лет: всё на месте и пока никуда не думает съезжать; подтянутая попа гордо несет небольшой шрам в виде буквы «V». Обыкновенная девушка, даже полуфабрикаты может правильно разморозить. Но не она сегодня королева бала. Не она…

   — Хочешь, Пуффи! Мне ребята рассказывали, что ты постоянно хочешь, только любишь сначала поломаться! — дыхание Джонни обжигало ухо, он прижимался мобильником в кармане к её ноге.

   Или это не мобильник?

   Пуффи захлебнулась от возмущения и пять секунд пыталась собраться с мыслями. За это время нахальная рука Джонни сползла на пятую точку. Судя по порции масла в карих глазах — Джонни очень понравилось. В другом месте и от другого человека Пуффи бы приняла это как комплимент, однако сейчас подобное действие добавило раздражения. В груди зажгло, в ушах зашумело, и она изо всех сил оттолкнула настойчивого ухажера.

   Сам виноват — нечего лапать мастера армейского рукопашного боя!

   We're walking in the air

   We're floating in the moonlit sky! *

   Под эти слова солистки «Найтвиш» Джонни перелетел через стол, опрокинул стул и проехался до строгих учителей, держащих бокалы с шампанским. Его голова застыла под синим вечерним платьем директрисы мадам Глафиры Соджес, дамы весьма серьезных нравов и крайне вредного характера. Строгое лицо сморщилось, как спущенный воздушный шарик, когда директриса опустила голову вниз.

   Всё-таки он прижимался не мобильником. И позже, разглядывая успешно сделанный кадр в «Инстаграме», Пуффи было даже немного приятно, что смогла разжечь такой огонь в молодом человеке.

   — Ого! Что за шест в палатке? У Джонни встал на директрису! — радостно провозгласил Сэм Хлоппинг.

   — Это он об замарашку потерся! — тут же изрыгнула истину висящая на Максе Мэри.

   Директриса дико завизжала и с грацией горной козочки отпрыгнула от лежащего Джонни. Выроненный бокал выплеснул красивый веер брызг, перекувырнулся два раза и шлепнулся на живот неудачливого ухажера.

   — Джонни, ещё бокальчик «сказочного пунша» для храбрости! А после и Пуффи на сцене разложишь! — тут же влез остряк Сэм.

   Вот же гаденыш — нашел время отомстить за челюсть, сломанную в прошлом году. Пуффи почувствовала, как щекам стало жарко, будто присела очень близко к пламени костра. Глаза присутствующих уставились на неё. Грохочущий смех заставил сильнее качнуться сверкающий шар на потолке.

   Стыдно! Как же стыдно! Обидно за ранящие слова, но плакать нельзя. Раньше не плакала, а теперь и подавно. Не доставит им такого удовольствия!

   Улыбка! Вот что спасёт! Юмор!

   Как назло, в голову ничего не приходило, а шутники уже высунули острые языки, словно гончие псы на охоте. Ещё мгновение, и разорвут, как Скуби Ду — грелку.

   — А я! А я!! А я сейчас всех побью, одна останусь!!! — вырвался из горла Пуффи тонкий писк.

   Всё, финиш, выносите её семеро. От пушечного хохота шар в потолке завертелся как бешеный, угрожая сорваться вниз. Смеялся даже уползающий под шумок Джонни. Лишь подруга Сюзи смотрела с сочувствием, но что она могла сделать против толпы?

   Пуффи закрыла лицо руками и бросилась прочь из праздничного зала. Под грохочущий смех… Под визг директрисы... Под скабрезные шутки...

   Прочь! Прочь!! Прочь!!!

   Домой! К старой и доброй подушке. К маленькому лохматому Тедди. Они уже принимали на себя бочки слёз, выручат и на этот раз!

   Пуффи летела по освещенной фонариками аллее. Темнота сменялась светом. Как полоски у зебры. Как жизнь. Только темные полосы Пуффи длиннее светлых полосок. Слезы клокотали внутри, грозили вырваться наружу. Надо же, и это в день её рождения…

   Шмяк!

   Вот только дерева на пути не хватало. Хотя, какое дерево на асфальтированной дорожке?

   То, что дорожка асфальтирована, Пуффи ощутила, когда с размаху уселась на неё. Асфальт равнодушно проверил пятую точку на упругость, не так, как это недавно проделал Джонни, но тоже неприятно.

   — Прошу меня извинить, милая девушка! Я нечаянно задумался и не смог вовремя услышать ваш торопливый бег, — к Пуффи галантно протянулась рука.

   Голос заставил обмереть, такой хрипловато-мужественный, бархатисто-обтекающий, но в то же время слегка шепелявый. Мужчина в темном пальто, на целую голову выше девушки, ласково смотрел на неё. Похож на Джонни Деппа из фильма «Мрачные тени». Свет фонарей играл на обтянутых кожей скулах, глаза светло-коричневые, почти красные. Нервные губы подергивались в улыбке, из-под них слегка высовывались два клыка.

   Так вот, из-за чего он пришепетывал! Маньяк придурочный! Насмотрелся фильмов про вампиров да пугает тут выпускников и выпускниц. Вот только этого Пуффи не хватало для полного счастья.

   — Ничего. Я упала на мягкое! Рановато для Хэллоуина, мистер… э-э-э, вампир? — Пуффи приняла руку, ледяную, как фонарный столб зимой.

   — Ты так быстро меня узнала? Что же, я люблю внимательных, — губы обнажили два кипельно-белых клыка.

   — Мне не до шуток! Извините за то, что не увидела вас, — расстроенная девушка кинулась дальше.

   Подальше ото всех, от Джонни, от бала, от этого странного типа. Но не тут-то было.

   Каким образом он обогнал Пуффи? Только что стоял позади и уже улыбается в пяти метрах впереди. Только мутное пятно скользнуло справа. А может, это вырвалась слезинка?

   — Милое дитя, не торопись. Я просто так тебя не отпущу, — его голос завораживал.

   Глаза светились мягким светом диода, который предвещает скорую разрядку телефона. Стройные ноги Пуффи ослабли, как талый снег на крыше дома — ещё чуть-чуть, и перестанут держать… Ледяная рука вновь подхватила её, удерживая от падения, и повлекла прочь от света.

   Ну вот, от одного кавалера избавилась, чтобы попасть к другому? Это луна так влияет на мужчин.

   Язык катался по ротовой полости распухшей улиткой и отказывался звать на помощь. Мужчина что-то мурчал своим волшебным голосом и увлекал всё дальше от света. Его слова плыли в сиреневом тумане, протискивались сквозь вату в заложенных ушах. Кусты цеплялись за платье, силились помочь девушке, но тянущий был сильнее. Пуффи плохо понимала, куда они идут, она растворялась в звуках его голоса.

   Далеко гремела музыка, далеко танцевали и веселились люди, а здесь, на небольшой прогалине, при свете загадочной луны на Собаккер смотрел бледный мужчина. Его губы что-то возбуждённо шептали, когда он привлек девушку к себе. Ледяная рука скользнула в вырез платья.

   От замораживающего прикосновения по всему телу пробежали мурашки. Пуффи могла с таким же успехом прислониться к морозильнику…

   И тут его рука сжала многострадальную пятую точку. Вспышкой молнии промелькнуло прыщавое лицо Джонни, ржущие одноклассники, даже шершавый асфальт. Пуффи словно после пьяной вечеринки провалилась под лёд — протрезвела моментально. Девушка оглушительно взвизгнула и вцепилась зубами в ледяную кисть. Создалось ощущение, будто из морозильника достали курицу, и Собаккер попыталась прокусить мороженую кожу. Что-то холодное и горькое потекло по мягким губам.

   Тьфу!

   Как противно!

   Словно лизнула толстую жабу в заднюю лапку!

   — Да, я вампир, и сейчас вонзю… вонжу? В общем, укушу тебя зубами. Возможно, даже два раза, — шептал на ухо гипнотизер.

   — Дядя, а что будет, если я сейчас тебе по зубам вонзю? Возможно, даже два раза? Через сколько месяцев гамбургер сможешь откусить? — Пуффи отшатнулась от него.

   — Не противься, ты тоже этого хочешь!

   Где-то она уже это слышала.

   — Тебе что — тоже ребята рассказывали? — взвилась Пуффи. — Да я еще лиственница… то есть девственница! И храню себя для мужа.

   — Я буду тебе мужем! Правда, недолго — возраст, понимаешь ли! — и вампир снова полез в лиф холодной рукой.

   Но чары гипноза спали, и Пуффи использовала проверенный прием. Упершись руками в твидовую грудь, изо всех сил толкнула его. Толкнула и бросилась бежать, когда вспышка света осветила окружающие деревья.

   Пуффи обернулась на свет, думая, что этот извращенец фотографирует её удаляющуюся... хм, спину! Хотела улыбнуться ему на прощание и похвастаться маникюром на среднем пальце, но улыбаться было некому.

   На суку осины дергался догорающий силуэт. Мириады огоньков сноровисто бегали по телу, жадно поглощали предложенную пищу. За несколько секунд фейерверк погас. Воняло жженой резиной и болотной тиной. Лишь черный след на суку напоминал о том, что Пуффи недавно чуть не изнасиловали под угрюмым глазом луны.

   — Фокусники факовы! — вырвалось у Пуффи, и тут же она подумала о том…

   А вдруг это настоящий вампир? Пуффи помчалась сквозь кусты, не разбирая дороги.

   Где родная подушка? Где плюшевый Тедди?

   __________________________________

   *Мы идем в воздухе,

   Мы плаваем в лунном свете неба.

    Подруга-перевертыш

   Пуффи не помнила, как добежала до дома, но знала, что очень быстро. Она пару раз замечала, как следом бросались собаки, но безнадежно отставали. Усталые собачки садились у обочины с запрокинутыми на плечо языками. Пару раз казалось, что опешившие животинки крутили лапами у висков.

   Ветер по-хулигански свистел в ушах, словно озорной мальчишка. Мимо проносились раскидистые деревья, взирающие слепыми окнами дома, тонкие шесты дорожных знаков. Волосы развевались победным флагом за спиной, праздничное платье почти слетало под напором упругого воздуха.

   Что же сегодня произошло? Почему у всех на неё такая реакция? Или это новые духи с феромонами попались, что на неё, как пчелы на мёд, слетаются особи мужского пола? В голове Пуффи была другая ассоциация про приставания, вовсе не про пчёл и мёд, а про мух и… Но мы простим девушке её грубые мысли, учтем её подавленное и испуганное состояние.

   Тигриным прыжком она взлетела на крыльцо родного дома. Шесть желтых ступенек пронеслись под подолом выпускного платья. Раньше запрыгивала на четвертую ступеньку, но теперь не могла остановиться и пролетела дальше…

   С каким же грохотом она впечаталась в дверь...

   Возможно, с таким же грохотом палили конкистадоры по голозадым индейцам. Даже статуя Линкольна в Вашингтоне вздрогнула от неожиданности. Не могла не вздрогнуть. Пусть Пуффи и находилась в Канаде.

   С хрустом треснувшего молочного зуба дверь осталась в тонких женственно-арматурных руках. Ого, ничего себе. Вот это называется — перестаралась!

   Это событие метлой вымело все горести и печали — Пуффи тихонько приходила в себя от полета. Она внимательно осмотрела дверь, думала, что её разыгрывают и вместо настоящей загородки поставили киношную, бутафорскую. Но нет, дверь была привычной, даже маркерные полоски, отмечающие рост дочери, оставались на месте. Вот только выломать её оказалось крайне просто. Как газетный лист проткнуть пальцем.

   — Пуффи, дочка, это ты? — с родительской спальни донесся встревоженный голос мамы. — Что случилось?

   — Всё в порядке, мам! Дверь с петель упала, наверно, косяк перекосило, — Пуффи аккуратно прислонила деревянную плоскость к стене.

   — Да-да-да! — выскочил растрепанный отец. — Я тоже заметил днём перекос, правда, подумал на виски с содовой…

   Они вышли оба, такие родные, такие милые, такие…

   Фу! Пуффи отвернулась к выходу. Этого она явно не должна была видеть!

   — Милый, ты снова в одной рубашке и трусах! — трагическим шепотом произнесла мама, прикрывая пах мужа рамкой с бабушкиной фотографией.

   Бабушка Стоунберджес строго сверкала глазами, недовольная предметом, который уперся в затылок. Она вообще не любила зятя, а если бы узнала, для чего её фотография используется…

   — Ох ты ж, бостонский иконостас! — спохватился отец, нежно прижал фотографию тещи (как никогда не прижимал её при жизни) и умчался в спальню. Да, папа был смущен.

   — Милая Пуффи, а что у тебя за дорожки из потекшей туши? Неужели гламурный мейкап не смог справиться с обычным дождем? — мама присмотрелась к Пуффи, пока та переобувалась в большие тапки, которые напоминали игрушечных щенков.

   — Нет, мам, это москит попал в глаз, — тут же ответила Пуффи и вспомнила о вампире. — Возможно, даже два раза.

   Не хватало ещё рассказывать маме о происшедшем на выпускном вечере. Пусть остается в святом неведении относительно «Замарашки» — клички, которой её наградили в школе и которая десять лет висела над Пуффи Дамокловым мечом. Но мама столько времени этого не знала, ни к чему ей глаза открывать. Скоро Пуффи поступит в университет, а там другие люди, там другие отношения, там свобода, танцы, легализованная марихуана. Мальчики и девочки, эксперименты и веселая жизнь.

   — Тебе умыться не мешает, дочка, а после в постель, — возник одевшийся отец.

   Пуффи согласилась с ним, пожелала спокойной ночи, поцеловала родителей и птичкой-страусом взбежала на второй этаж, в свою спальню. На кровати выглядывала краешком такая дорогая и родная подушка. Пуффи упала на нее, не снимая платья. Слезы хлынули ручьем. Медвежонок Тедди терпеливо ждал своей очереди, хотя, была бы его воля, то давно бы смылся от этой постоянно хнычущей девчонки.

   — И долго ты собираешься валяться?

   Громом среди ясного неба раздался голос Сюзанны. Её же не было в комнате. Откуда она взялась?

   Пуффи повернула голову и уставилась на сидящую на подоконнике подругу:

   — Как ты залезла?

   — Ругаясь матом, но это сейчас неважно! Сейчас гораздо важнее обсудить — как нам быть дальше! — Сюзанна спрыгнула на пол.

   Пуффи заметила, что подруга шла по паркету босиком. Подол розового бального платья оказался лихо заткнут за пояс, а волосатые ножки выделялись темнеющими оглоблями на фоне светлой воздушной ткани. Она никогда раньше не обращала внимания на ноги Сюзи, ведь та носила либо плотные лосины, либо джинсы.

   — Как быть дальше? Да что за вопрос? Сюзи, я сейчас принесу пять килограммов воска, и мы снимем с тебя повышенную лохматость, а то ты на хоббита похожа, — Пуффи успокаивалась, и всхлипы редкими выстрелами проносились по телу, больше напоминая пьяное икание.

   — Так я и есть хоббит, малышка! — улыбнулась подруга. — Однако то, что ты меня такой видишь, наводит на мысль, что мы точно будем учиться вместе.

   — Нет, я буду учиться в другом университете. Жаль, конечно, что придется оставить тренировки по рукопашному бою, но чего не сделаешь ради будущего. Хотя Дрон и обиделся.

   — Дрон? Твоего же инструктора вроде Андрей зовут.

   — Он просит называть его именно так. Говорит, что разрешение использовать другой вариант имени — это особенная форма доверия у русских. И меня он называет не иначе, как Пуфелло-брателло.

   — Да уж, странные эти русские — мы против них санкции вводим, а они нас своему рукопашному бою учат.

   — Как сказал Дрон, это для того, чтобы не очень скучно было нас колотить, когда у них терпение кончится. Но обучает он хорошо, сама сегодня видела, как Джонни полетел вверх тормашками.

   — Ну да, а как здоровье тех пятерых «морских котиков», что пристали к тебе на прошлой неделе?

   — Как сказал Дрон — при упоминании тех даунов, нужно говорить фразу «царствие им небесное!».

   — Да уж, и это здорово. А ещё здорово то, что мы будем учиться вместе.

   — Сюзи, ты ошибаешься! Я поступила в «Йель», вон и письмо-приглашение лежит. А ты собиралась в какое-то другое место. Или ты переводишься? Это было бы здорово! — захлопала в ладоши Пуффи.

   Девушка забыла, что в руках у неё подушка. После первого же хлопка раздался звук выстрела, и по комнате закружился пух. Словно снег посреди майской ночи. Она недоуменно уставилась на свои сильные руки. Никогда раньше такого не происходило, что же с ней сейчас творится-то?

   — Пуффи! У тебя там всё нормально? Ты не застрелилась от радости? — раздался папин голос снизу.

   Да уж, он всегда отличался черным юморком. Его коронным номером считалась замена праздничных свечек на торте похожими петардами... И он ещё искренне недоумевал — почему его не любит теща…

   — Всё в порядке, пап! Это плакат «Iron Maiden» упал! — крикнула Пуффи в ответ. — Железная дева тяжелой оказалась.

   Юмором Пуффи удалась в отца.

   — Нет, подруга. Теперь с твоими возможностями ты не сможешь учиться в обычном университете! Ты можешь покалечить людей. Неосознанно, походя. Так что мы будем вместе в «Матушке АУ», и это здорово! — улыбнулась редкими зубами Сюзи и прислонила волосатый палец с наманикюренным ногтем к своим губам. Глазами она показала на дверь, мол, не волнуй родителей.

   По комнате снежными хлопьями спускались перья из лопнувшей подушки. В комнате наступило Рождество… Пуффи чувствовала, как вместе с перьями у неё закружилась голова.

   — Что за «Матушка АУ»? Почему ты так изменилась? Что это за маскарад? — шепотом спросила Пуффи.

   — Ты ничего не знаешь… Значит, ты и в самом деле «укусившая» из легенды! — загадочно проговорила Сюзи.

   — Из какой легенды?

   — Из древней легенды, которая гласит, что однажды появится девушка, которая положит конец властвованию королей-вампиров. И, похоже, эта девушка — ты!

   — Да, я укусила недавно одного мужчину, но он пытался меня…

   — Он был королем вампиров, и ты предначертана ему в эту ночь как очередная невеста.

   — Чего? Какая невеста?

   — Раз в сто лет король вампиров занимается сексом с обычной девушкой, и та рожает ему принца. Потом король выпивает этого ребенка и правит ещё сто лет.

   — Выпивает ребенка? Как пакет с томатным соком? — переспросила Пуффи.

   — Почти так же, но ты сумела его победить! Однако ты стала укусившей вампира, то есть и не человеком, и не вампиром. Вроде как челопиром или же вамповеком. Неизвестно кем. Такое существо один раз появилось на этом свете, но его тут же уничтожили кровососы. А тебя нужно сохранить, иначе царствованию вампиров никогда не наступит конец. Профессор нашей «Матушки АУ» послал меня к тебе, чтобы я объяснила небольшие нюансы поступления…

   Пуффи почувствовала, как постель превращается в вагончик «русских горок» и её ведет куда-то влево и вниз. Подруга с волосатыми ногами внимательно смотрела на озадаченную девушку, давая время переварить непонятную информацию.

   — Сюзи, ты меня разыгрываешь? — жалобным голосом спросила Пуффи.

   — Профессор Сельдеринг предвидел подобный вопрос и попросил меня продемонстрировать кое-что. Только не кричи! — Сюзи начала расшнуровывать корсет бального платья.

   — Сюзи, нет. Не надо… Я не из таких, — прошептала ненастроенная на эксперименты Пуффи.

   — Из каких «таких»? — подруга застыла, белея нижним бельем в темной комнате. Бальное платье повисло на руке призрачной простыней.

   — Ну, из этих… розовато-радужных, — язык Пуффи не отличался особой толерантностью, и она боялась обидеть подругу излишне резким словом. — Перестань снимать лифчик, а то я закричу!

   — Успокойся, мне тоже нравятся мальчики. Я тебе просто покажу…

   — Да ты уже вся раздета, чего ты хочешь показать? Фокус с исчезновением монетки?

   — Нет. Дыши ровно. Смотри и не кричи!

   «У Сюзи коса ниже пояса… А выше пояса её нету», — подумала Пуффи и ахнула, зажимая рот ладошкой.

   Подруга начала съеживаться, обрастать черным мхом. Волосы на голове укоротились, уши, наоборот, удлинились. Лицо вытянулось вперед и покрылось мехом. Три секунды спустя возле бального платья сидела обаятельная черная крольчиха. Глаза-бусинки влажно поблескивали, пуговка носа тревожно трепетала. Такую животинку хотелось обнять и потискать.

   — Мазер факер, — прошептала Пуффи самое страшное ругательство и икнула, словно поставила точку в предложении.

   Шерсть на тельце крольчихи понемногу убиралась, а животное увеличивалось в объеме. Скоро посреди комнаты грациозно потягивалась обнаженная молодая девушка с волосатыми ногами.

   — Вот поэтому меня и приняли в «Матушку АУ», — прошептала Сюзанна. — А теперь приняли и тебя. Не бойся, за её стенами ты будешь в безопасности. По крайней мере, до тех пор, пока ректорат не договорится с кланами вампиров. Или пока ты не уничтожишь всех кровососов.

   — Так ты оборотень? И ешь людей? — Пуффи посмотрела, как подруга кивнула в ответ на первый вопрос и помотала головой на второй. — А что это за «Матушка АУ»?

   — Ой, а я так и не сказала? Вот же растяпа, — Сюзанна застегнула пряжку на спине. — «Матушкой АУ» называют Академию Уродов. По-научному — Академия Портентум. Туда-то ты и отправишься завтра днём. Ты должна успеть собраться до полудня. Имей в виду — на кону твоя жизнь.

   — Или я должна буду уничтожить всех кровососов… Что ты имела в виду под этими словами?

   — Последнее время кровососы неожиданно активизировались. Представляешь, они начали снимать о себе сериалы, писать книги. И в этих книгах и фильмах они показаны добрыми и милыми, а вовсе не убийцами и кровососами. Скорее всего, они снова предпримут попытку стать хозяевами людей, как делали уже не раз. Однако, благодаря массовому оболваниванию народа, люди сами пойдут под рабское ярмо — ведь вампиры древние и мудрые существа. Так ведь показывает телевизор, и так пишут в книгах. Вот эту-то мерзость нам и предстоит с тобой уничтожить.

   — Нам с тобой?

   — Ну да, не хочешь же ты все лавры и всех мальчиков заграбастать себе? А сейчас пока, мне пора, а то дома будут волноваться. Приятных снов, Пуффи-челопир. И это — не поддавайся на сексуальные приставания Сельдеринга!

   Сюзи выбралась в окно и подмигнула на прощание остолбеневшей Пуффи. Та снова икнула и упала без чувств. Плакат «Iron Maiden» снова оказался тяжелым…

    Профессор

   Утро принесло очередной сюрприз. Им оказался мужчина в сером твидовом костюме, скуластый и юркий. Он представился профессором Академии Портентум. Пуффи удивленно смотрела на приехавшего мужчину. Моложавый профессор с козлиной бородкой и высокими залысинами буквально лучился добродушием и радостью. Он заявился в десять часов утра, очаровал маму Пуффи букетом алых роз, подарил папе «истинно кубинскую сигару» и ослепительно улыбнулся растрепанной счастливице.

   — Я здесь, чтобы рассказать Вам о том, какая у вас замечательная дочь! — выпалил он с порога и закружил родственников в безумном танце обаяния.

   — А мы и так знаем, — пытались отбиться родители, но мужчина не ослабил напора и повлек их в дальнейшее хитросплетение слов.

   Никто и не заметил, как родители согласились отпустить свою «замечательную дочь» в неизвестную Академию, а сама Пуффи подписала необходимые документы. Действие происходило под неумолкающий треп профессора, он красочно расписывал будущее выпускников, называл громкие имена, которые сразу же забывались. Вещал о престижности Академии Портентум, об удобстве проживания и малой стоимости обучения. Рассказал о возможностях и шансах, о стопроцентной выпускаемости, о прекрасных условиях и о многом другом.

   — А ещё всем студентам каждое утро приносят стакан свежевыжатого молока!

   Профессор Джон Сельдеринг до того расхвалил Академию, что отец сам изъявил желание бросить нажитое, в том числе супругу и дочь, и пойти учиться… Вот только из головы вылетало — на кого именно нужно учиться. Но тут отцовский взгляд упал на фотографию грозной бабушки — старушка хмурила брови, и на какой-то миг папе показалось, что женщина хвастается маникюром на среднем пальце морщинистой руки. Этого хватило, чтобы немного остудить жажду знаний.

   — Так что я жду тебя в машине. Постарайся собраться побыстрее, а то могу и не дождаться. Ведь я такой нетерпеливый, — и профессор рассмеялся дробным смехом, двусмысленно подмигивая Пуффи.

   Та пропустила мимо себя это подмигивание. А зря.

   Мама заахала, засуетилась, попыталась помочь, но больше мешалась и путалась под ногами. А нервы у Пуффи сдали в тот момент, когда мама засунула в чемодан протухшую лазанью, которую собиралась выкинуть ещё вчера. В нескольких словах она попросила маму не мешаться — таких ругательств старшее поколение Собаккеров ещё не слышало. Пуффи икнула с испуга, она-то тоже таких слов раньше не знала. Профессор восхищенно присвистнул.

   — Мама, папа, простите дурочку, что-то нервное накатило, — бросилась извиняться Пуффи к оторопевшим родителям.

   Прошло ещё несколько минут, после которых родители отошли от потрясения. За это время Пуффи успела собраться и одеться для дороги. Теплая синяя кофта вызывающе натянулась на груди, красные маки на юбке обжигали брошенные взоры. Она обняла на прощание родителей, те надавали кучу советов, и мама украдкой сунула вязаные носочки.

   — Мама, но это зачем? Я не замерзну и так.

   — Носи, дочка, вспоминай родителей, — мама промокнула глаза краешком платка.

   Пуффи застыла на пороге, позади неё нетерпеливо переминалсяпрофессор. Нужно было сказать что-то возвышенное, теплое и ободряющее. Так всегда делали в фильмах, и Пуффи не собиралась отходить от американских традиций. Она вспомнила слова инструктора по русскому армейскому рукопашному бою — тот всегда заканчивал ими занятия.

   — Мама, папа, не орошайте «золотым дождем» близлежайшие территории, мы сможем сделать многое даже в самой трудной ситуации! — с пафосом продекламировала она перевод с русского.

   — Чего? — переспросила мама.

   — Ваша дочь сказала: «Не ссыте, прорвёмся!» — хохотнул профессор и подергал Пуффи за локоть. — Пойдем!

   Мама истерично крикнула вдогонку, чтобы она берегла себя и скорее возвращалась, но Пуффи даже не обернулась на пожелание. Скорейшего возвращения не ожидалось.

   Двухместный «Шевроле Чеви» нависал акульей мордой над ровной порослью газона. Папа Пуффи не зря вечерами прохаживался с газонокосилкой — трава не превышала 13 сантиметров. Всё по стандарту. В пустой багажник лег чемодан с вещами, и профессор лихим прыжком оказался на бежевом кожаном сидении. Пуффи аккуратно открыла дверь и шлепнулась внутрь, как подобает истинной леди американского происхождения.

   — Дергаем? — улыбнулся профессор и утопил педаль газа в пол.

   «Шевроле» зарычал, как бешеный пес, который нацелился вцепиться в ляжку зеваке, и прыгнул с места. На пороге домика застыли родители, которые начали отходить от профессорского обаяния, и в этот момент их занимала всего одна мысль — куда же они отдали единственное чадо?

   — Потише!!! — прокричала Пуффи Соббакер, когда почувствовала, как нахальный ветер пытается залезть под юбочные маки.

   Машина вырвалась из закоулков пригорода и понеслась по автостраде. Другие автомобили казались застывшими на дороге, и «Шевроле» вился между ними призрачной лентой. Джон Сельдеринг держал одну руку на руле, а вторую закинул на плечо Пуффи и даже глаза прикрыл от наслаждения. Ветер завывал и стремился расколотить ветровое стекло, добраться до нахальных смертных, что посмели мчаться быстрее него.

   Мотор ревел медведем-гризли, динамики взрывались яростной песней группы «Мановар»:

   Ах, вот и наступило время,

   Когда все сказано и сделано,

   Снова вместе на дороге.

   Пришло время лететь,

   Нет больше времени ждать,

   Ты знаешь, это ощущение так прекрасно –

   Я еду, одетый в кожу,

   На стальном коне.

   Я не жду старости,

   Я горяч, мне никогда не холодно,

   Если вам не нравлюсь, поцелуйте мой зад. *

   — Потише!!! — ещё раз прокричала Пуффи, когда они промчались по встречной полосе и еле-еле увернулись от огромного фургона.

   В нескольких дюймах они прошли от дома на колесах. Пуффи даже увидела глаза небритого водителя, удивленно сверкнувшие из-под темно-синего козырька бейсболки. Профессор снял потную руку с её плеч и положил на рулевое колесо. Он добавил оборотов, и окружающие поля слились в одну желто-коричневую полосу.

   — Не бойся, детка!!! — прокричал Джон. — Со мной ничего не страшно!!!

   Старенькая «Тойота» испуганно вильнула в сторону, когда мимо неё промчалась сверкающая синяя молния. Пуффи заметила в боковое зеркальце, как желтая машина съехала с автострады и, прочертив бортом по металлическим отбойникам, остановилась.

   — Долбаные япошки! — крикнул Джон Сельдеринг. — Наделали машин, а водить не научились!!! Плетутся, как беременные устрицы!!!

   — Машина из-за нас чуть не попала в аварию!!! — крикнула в ответ Пуффи, стараясь прижать подол к стройным ногам.

   На эти ноги периодически поглядывал профессор. Пуффи даже показалось, что он иногда поглаживает свою ширинку. Она надеялась, что это только показалось, и в видении виноват выбивающий слезы ветер.

   — Не нужно так гнать!!! — в последней отчаянной попытке прокричала Пуффи.

   Ветер унес её возглас по пыльной дороге. Профессор взглянул на неё, ослепительно улыбнулся и мастерски обогнул ещё одну фуру. На тенте прицепа был изображен толстощекий мальчуган, который вцепился в золотистую корочку поджаренной куриной ноги. «Ножки от Петуша» — гласила надпись по низу тента. Пуффи ощутила небольшой призыв голода, сглотнула слюну при виде огромной куриной ноги и отвернулась. Как раз вовремя, чтобы увидеть руку профессора, которая тянула вниз собачку молнии на джинсах.

   — Я люблю развлекаться на дороге, и все мои студенты платят за проезд!!! Заплати и ты, крошка!!! — с этими словами профессор засунул руку в ширинку.

   «Если он не положил туда кабачок, то, вероятнее всего, Всевышний при раздаче перепутал его причиндалы со слоновьими! Но я так широко рот не открою — он мне порвет щеки, и буду ходить, как Гуинплен или бетменовский Джокер! Нет!» — пронеслось в голове у Пуффи, и она хотела остановить руку Джона Сельдеринга.

   Рука Пуффи пролетела мимо вжавшегося в бежевую кожу сиденья Джона и мощно толкнула мужскую ногу, нависшую над тормозом. Пронзительный свист тормозных колодок ударил по ушам. Машина словно влетела в бетонный столб, завертелась, закрутилась. Джона выбросило из кресла. Пуффи же ударилась о панель, отлетела обратно и на несколько секунд потеряла сознание.

   Очнулась она от жуткого воя, подняла голову и увидела торчащего в разбитом ветровом стекле Джона. Профессор по грудь вывалился наружу, прижатые к телу руки обессилено свисали на панель. Надсадно гудел гудок автомобиля.

   «Где это мы? Как мы сюда попали?» — именно такие мысли возникли у Пуффи, когда она огляделась по сторонам. Динамики всё так же надрывались:

   Время гореть,

   Лучше учитесь, неудачники,

   Никто не управляет нашей проклятой жизнью.

   И мы будем делать только то, что чувствуем,

   На лошадях, сделанных из стали,

   Мы здесь, чтобы поджечь ночь.

   Машина стояла на сельской дороге, и куда-то подевался автобан с множеством машин. Кругом желтело пшеничное поле. Фуры с толстощеким мальчишкой, пожирающим жареный окорочок, нигде не видно. Зато в миле от них находился большой стеклянный куб. Да что там большой — огромный, гигантский, словно здание Нью-Йорк-Таймс-билдинг размножили и соединили в одну колоссальную игровую кость.

   Пуффи потерла ушибленный лоб и начала выбираться из машины. Она выпрямилась на дороге, когда заметила поднимающийся столб пыли и всадника, который несся к ним со стороны блестящего куба.

   — Помогите!! — закричала Пуффи Собаккер и замахала руками, хотя видела, что всадник приближается к ним. Она ничего не могла с собой поделать, в фильмах делали так, и на уровне подсознания она сделала то же самое. — Тут раненый!!! Он умирает!!!

   — Время гореть! Лучше учитесь, неудачники! — пропел за её спиной знакомый баритон.

   Пуффи удивленно оглянулась. Окровавленное лицо профессора заживало на глазах. Он вытащил из лобового стекла руки и упер кулаки под подбородок. Джон Сельдеринг улыбался и подмигивал изумленной Пуффи, подмахивал тазом, чем вызывал ритмичный рев клаксона.

   На лбу профессора выросли небольшие рожки, не длиннее наперстка, черные и блестящие. В этот момент Джон Сельдеринг походил на демона-недотепу, каким его рисуют в комедийных фильмах. Но вот он увидел летящего всадника. Улыбка на лице сменилась испуганным выражением. Он попытался выбраться и не смог. Лобовое стекло не хотело так просто отпускать свою добычу.

   — Вы жи-жи-живы? — пролепетала Пуффи и испуганно икнула.

   — Ага, но ненадолго, если не поможешь мне выбраться, то я могу погибнуть, — пробормотал профессор.

   Пуффи оглянулась и прижала руки к губам, душа испуганный вскрик. Вместо всадника к ним приближался человеко-конь. Кентавр! Снизу скакало лошадиное тело, а вместо шеи высился человеческий торс с мускулами такой совершенной формы, что все мистеры Вселенные и мистеры Арнольды в один момент умерли бы от зависти. В руках кентавр держал деревянный шест, глаза метали молнии, пухлые губы сжались в тоненькую ниточку. Пуффи поняла, что он чем-то недоволен, и на всякий случай забежала за «Шевроле». На всякий случай, ведь случаи бывают разные.

   — Помоги выбраться, студентка! Иначе он с меня живого не слезет! — прокричал профессор и попытался вырваться из стеклянного плена, но коварное «Шевроле» крепко держало свою жертву.

   — Вот ты и попался, Джонни-бой!!! — донесся могучий рев со стороны скачущего кентавра.

   — Пизагорас, я не виноват! Это… Это она меня заставила! — прокричал дергающийся профессор. — Это она хотела, я всего лишь поддался на уговоры!

   Пуффи сначала не поняла, что профессор указывает на неё. Девушка во все глаза смотрела на мужскую половину кентавра, а тот лишь скользнул по ней взглядом и тут же снова уперся в рогатого Джона. Лошадиные копыта быстро донесли кентавра, а Пуффи кинулось в глаза, что у черного мощного конского тела внизу выделяется маленький бледно-розовый…

   — Ты поменялся со мной кое-чем! И это пока я спал. Ах ты мерзавец! — прогрохотал кентавр Пизагорас. — А я-то поверил, что ты из дружеских чувств угостил меня вином!

   — Я не виноват… я лишь хотел, — пролепетал профессор. — Я застрял, Пизагорас, и не могу выбраться! Помоги, и я всё объясню.

   — Знаю я, что ты хотел, сатир-извращенец! Я напишу докладную по этому поводу, а пока… Не можешь выбраться, говоришь? — тонкие губы кентавра скривила злобная усмешка.

   — Кхе-кхе, — прокашлялась Пуффи, напоминая, что тоже находится здесь.

   — Новая студентка? — повернулся к ней Пизагорас, и легкая тень удивления скользнула по скуластому лицу. — Да ещё и челопир? Такая честь. Да-да, нам уже известно о вашем появлении. Так чудесно, что вы будете учиться у нас.

   С этими словами кентавр поклонился так элегантно, как это могут делать только кентавры. Он улыбнулся, и Пуффи на некоторое время забыла, что перед ней не мужчина, а кентавр. Из плена очарования её грубо вырвал профессор, который снова попытался вырваться и нажал ширинкой на клаксон.

   — Простите, что заставил вас лицезреть нашу перебранку. Прошу вас проследовать к «Матушке АУ», — кентавр показал на стеклянный куб. — Вас там уже ждут. Не беспокойтесь, вещи подъедут позже. А у меня тут осталось незаконченное дело с одним наглым вором. И ещё одна просьба — не оглядывайтесь, пожалуйста!

   — Хорошо! — согласилась Пуффи и неуверенно посмотрела на профессора.

   Тот отрицательно покачал рогатой головой и закричал:

   — Если ты сейчас мне не поможешь, то зачеты будешь сдавать только на коленях и явно не в бурной молитве!

   — Идите, челопир, идите! Я лишь немного проучу этого застрявшего негодяя. Такой случай редко представится, — покачал головой кентавр и ступил одним копытом на просевшую машину.

   Пуффи пошла навстречу кубу, то и дело опуская глаза на пыльную дорогу — так ярко сияли зеркальные стены. Она не обернулась, когда услышала за спиной:

   — Как же ты с такой штучкой живешь? Ладно, сейчас мой шест пересчитает твои ребра. Готовься к путешествию в мир боли, жалкий вор.

   Человеческие крики и автомобильные гудки слились в одну ритмичную дробь. Пуффи не оборачивалась, шла навстречу новому учебному заведению и гадала — каким же будет будущее? Какой будет дальнейшая жизнь?

   Зеркальный куб вырастал огромными гранями.

   __________________________________

   «Return of the Warlord»

    Знакомство с обитателями «Матушки Ау»

   Кто знаком с чувством дикого ужаса оттого, что находишься среди огромного скопища людей во фраках и чувствуешь, что зря ел несвежих устриц, тот поймет страх идущей студентки. Вроде бы и несмертельно, но поджилки трясутся.

   Пуффи приближалась к огромному кубу, который блестел и переливался на солнце. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралось огромное поле. По желтому морю пшеницы волнами перекатывался ветер. Кажется, что ещё чуть-чуть, и вдали покажутся алые паруса, а там капитан Грей и остальные прелести жизни. А может, и другой Грей, с пятьюдесятью оттенками. А может…

   Пуффи вдохнула с наслаждением — она давно не была на таком просторе, где видно небо от края до края. Всегда синий дневной купол закрывали небоскребы, а по ночам не видно звезд из-за обилия фонарей и рекламы. Воздух ещё раз вошел в легкие, кофточка натянулась на упругой груди, и… Пуффи забыла, как нужно дышать.

   Среди желтых волн показался черный блестящий плавник. Вместо корабля появилась акула…

   Черный треугольник вынырнул и снова погрузился в трехстах ярдах от дороги. Пуффи заворожено смотрела на него. Она бы так и стояла, но воздуху захотелось наружу, и он ринулся на выход. Девушка закашлялась и скинула с себя оцепенение. Бежать! Но куда? До куба полмили, до машины, где кентавр наказывал профессора, примерно столько же. А плавник ещё раз вынырнул, уже на пятьдесят ярдов ближе. С такой скоростью он её нагонит в два счета, а если судить по размерам, то эта бегающая по суше акула легко может накостылять киношной из «Челюстей».

   Пуффи пыталась дернуться к кубу, но плавник резко изменил направление и приблизился ещё на сто ярдов. Осталось только принять бой, и девушке удачно подвернулся булыжник размером с грушу.

   — Ближе, ближе, вот-вот-вот.

   Впереди по дороге сиял огромный зеркальный куб, позади раздавалось бибиканье и истошные крики, а сбоку приближалось неизвестное существо с огромным черным плавником.

   О, Боже. Какой же это стресс! Где её психолог? Пуффи выдохнула и встала в боевую стойку. Раздался треск. Это юбка разошлась по шву и обнажила аппетитное розовое бедро.

   Плавник приближался, среди шелеста трущихся злаков слышался топоток маленьких ножек. Пуффи ощутила, как волосы встают дыбом, словно сквозь тело пропускают заряд тока. Плавник приблизился и затаился на расстоянии двадцати ярдов.

   Густые заросли пшеницы не давали возможности увидеть существо, но девушка ощущала на себе взгляд — злобный, ненавидящий, царапающий. Пуффи удивленно посмотрела на свою руку — та дрожала от напряжения, камень едва не крошился. Плавник всё не приближался. Стресс усилился…

   Битва нервов продолжалась недолго, девушка сдалась первой и с громким криком прыгнула в сторону неизвестного врага. Левая нога поджата, правая вытянута вперед — самая красивая поза из фильма про Брюса Ли. По крайней мере, так казалось Пуффи. «Дракон шлепает хвостом по болотной воде, где уже плавают три лепестка сакуры» — так назвали бы японцы этот удар. Американцы же называют это «кикбоксерский хук»

   — Кий-йя-я-я-я! — взвизгнула она, пролетела над стеблями пшеницы и с размаха врезала по плавнику.

   Черный плавник улетел в сторону и скрылся в желтых зарослях. Пуффи увидела под собой загорелую макушку лысого ребенка и от растерянности забыла сгруппироваться. Приземлилась на пятую точку, и жесткие стебли царапнули гладкую кожу ног.

   Девушка перекатилась на спину, оттолкнулась руками и взмыла в воздух. Встала в стойку, в полной боевой готовности настучать по щам любому человеку или любой акуле. Этот прием был освоен давно и всегда заставлял восхищенно причмокивать инструктора по рукопашному бою.

   –Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля! — скороговоркой прокричала боевой клич Зены, королевы воинов.

   Вроде бы всё сделала, чтобы устрашить врага, но…

   — Чего ты орешь? — пропищало существо перед Пуффи.

   Она присмотрелась, но не опустила руки, на всякий случай чуть подальше отодвинула ногу, чтобы был хороший размах для пинка. Тот, кого она приняла за загорелого ребенка, на самом деле таковым не являлся. На неё глядел сморщенный человечек, похожий одновременно на леприкона из черной комедии и на тощего старика-йога. Всего 25 дюймов в высоту, по краям лысого черепа топорщились пучки зеленых волос, сквозь лохмотья невообразимо грязной мешковины проглядывало коричневое тело. Этот человечек переминался на широких ступнях, больше похожих на лягушачьи лапы, длинными руками он ощупывал голову.

   — Боевой клич, — пролепетала девушка.

   Она вспоминала, как толерантно называть карликов, чтобы они не обиделись — маленький народ? Минилюди? Шибздики? Недочеловеки?

   Нет, недочеловеки это из разряда гитлеровского лексикона. Слово осталось с тех пор, когда Америка победила во Второй Мировой войне. Хотя инструктор по рукопашному бою и предоставил все веские доказательства того, что СССР задушила фашистскую гидру… Но кто же ему поверит, когда в фильме «Бесславные ублюдки» отчетливо и ясно видно, что это Жид-Медведь убил Гитлера.

   Все эти мысли пронеслись в голове у Пуффи всего за несколько секунд, в течение которых маленький человечек недовольно разглядывал девушку из-под красных век. Она вздохнула и рискнула заговорить.

   — Здравствуйте, я Пуффи Собаккер, приехала поступать в Академию.

   — Здорово, а я Госатор и по твоей милости лишился шапки. Куда ты её запустила, девчонка? — пробурчал человечек и начал озираться по сторонам.

   Его зеленые пряди забавно шевелились над оттопыренными ушами, когда он поворачивал голову. Девушка ощутила, как рука сама собой потянулась, чтобы выдернуть волосок на память, но тут же одернула себя.

   — Извините, я не знала, что это шапка. Кажется, она улетела вон туда, — Пуффи показала рукой.

   — Понаехали тут, ни «здрасте», ни «как дела, Госатор?», а сразу начинают пинать по шапке. Будто я шампиньон какой, — бурчал недовольный карлик, пока разыскивал свой «акулий плавник».

   Пуффи наблюдала за ним. Наконец человечек победно воздел к небу шляпу в виде плавника — своеобразная смесь котелка английского сыщика и колпака, в каких ходят звездочеты диснеевских мультфильмов. Девушка улыбнулась от вида довольного человечка, он горделиво нацепил шляпу и стал походить на одного из садовых гномов, что стоят на лужайках. Единственно, что они были пухлыми и розовощекими, а этот человечек тощий и коричневокожий.

   — Чего уставилась? — проворчал карлик, когда увидел улыбку Пуффи.

   — Я думала, что по пшенице ползает земноводная акула. Вы извините меня, пожалуйста. Я не со зла, просто в последнее время столько всего непонятного случилось, — и девушка вздохнула.

   — Проблемы? — поинтересовался карлик, его черные глазки обшаривали фигурку девушки и особенно задерживались на порванной юбке.

   — Да все будто с ума сошли, то предлагают сексом заняться, то укусить, то вон профессор предложил ему сделать…

   — Да-да-да, этот похотливый сатир не тебе одной предлагал. Некоторые соглашались… да что там некоторые, большинство из поступающих ныряло под баранку, пока он подъезжал к «Матушке Ау». Это у него фишка такая, мол, он Казанову на одном месте вертел да покряхтывал. Местные давно ему уже от ворот поворот дали, потому что он каждому встречному-поперечному начинает хвастать о своих подвигах, в каких позах да сколько раз. Вот он и перекинулся на новеньких да наивных. А ты девчонка сочная, даром, что жена короля, — Госатор причмокнул, словно облизал вкусную конфету.

   — Простите, а вы кто? Метис или афроамериканец? — поинтересовалась Пуффи.

   — Я-то? Я брауни, помогаю Дароблагу с этим полем. От ворон охраняю и всяких паразитов отгоняю. Не поняла? — и когда Пуффи помотала головой, он продолжил. — Домовых знаешь? Вот, они мне родней приходятся. Только они в домах живут, а я полевой житель.

   — Я никогда не видела домовых, — проговорила Пуффи и прикрыла рукой рваный край юбки.

   — Да ты и кентавров наверняка никогда не видела, пока Пизагорас к вам не подскакал? — поинтересовался карлик. — Кстати, что эта коняга там с сатиром делает?

   Черные глазки подслеповато прищурились, стараясь разглядеть мерно покачивающуюся фигуру кентавра. Шест взлетал и опускался. Сквозь тугие пшеничные соцветия было трудно что-либо увидеть, и карлик испытующе взглянул на Пуффи.

   — Он там профессора… Кхм… Наказывает, — подобрала подходящее слово девушка.

   — Ну и правильно. Давно надо было его наказать. Представляешь, девчонка, сатир махнулся со спящим кентавром мужской гордостью, пока Пизагорас спал. Совсем обнаглел мерзавец — лишать ковбоя самого сокровенного. Так что Пизагорас, может, и научит его уму-разуму. Не доходит через голову, дойдет через другое место, — улыбнулся брауни полусгнившими зубами.

   — Ещё раз извините за шапку, мне пора идти, — проговорила Пуффи и начала выбираться на дорогу.

   — Ну, ты это, если будет скучно, то приходи на поле. Позабавимся, малышка, — сально подмигнул Госатор и показал движение Майкла Джексона, то есть положил одну руку на пах и двинул вперед тазом. Не хватало только возгласа «и-ихи!».

   Живое воображение Пуффи мигом нарисовало картинку, как она лежит на жестких стеблях пшеницы, а на ней корпит и пускает слюни коричневый карлик в акульем плавнике. От увиденного образа её затошнило, и она поспешила выбраться на дорогу.

   Огромный стеклянный куб оказался зеркальным, то есть невозможно увидеть, что происходит внутри. Казалось, что каждая стена — это огромное озеро, которое отражает поле, небо, солнечные лучи и пролетающих птиц. Что за великан сложил четыре озера между собой?

   Пуффи заметила на зеркальной поверхности белую античную арку — здоровенная панель покоилась на плечах мускулистых атлантов. Мощные плечи держали выступающий балкон, на котором радовались солнцу шесть больших кактусов. Вся эта группа была единственным выступом на зеркальной поверхности, к ней-то и направилась Пуффи. Дорога упиралась именно в эту арку, а идти по полю ей не улыбалось — вдруг там водится ещё какая живность…

   — Эй, подруга! Подожди! — донеслось сзади и немного сверху.

   Голос Сюзанны Пуффи узнала бы и из миллиона голосов. Девушка в разорванной юбке повернулась на месте, и голубые глаза от удивления превратились в велосипедные колеса. И было отчего — в пяти метрах над дорогой парила её подруга. Джинсовая одежда облегала стройную фигурку, в руках покачивался дорожный чемодан, а на ногах…

   — Ик! — громко вырвалось у Пуффи.

   Девушка предполагала, что сатир, кентавр и брауни это не полный список чудес, которые она может сегодня увидеть, но такое… Босые ноги подруги опирались на пластмассовые ёршики для чистки унитаза. Полиэтиленовые ворсинки бешено вращались, но это без сомнения были именно унитазные ёршики. Неужели на них можно летать?

   — Сю-сю-сюзанна, ты летаешь? — спросила Пуффи, когда подруга оказалась рядом с ней и остановилась в десяти дюймах над землей.

   — Ага, и ты скоро научишься этому. У нас все летают, так что не удивляйся, — улыбнулась подруга.

   — У кого это «у нас»? — переспросила Пуффи и присела, чтобы получше разглядеть ершики.

   Подруга слезла с них босыми ногами на мелкую дорожную пыль и крякнула, после чего ёршики послушно упали. Затем Сюзанна протянула Пуффи хозяйственную утварь. Ворсинки тут же перестали вращаться, и в руках Соббакер оказались обычные ёршики, похожие стояли у неё дома, возле унитаза. Ничего необычного, если не считать того, что они умели летать.

   — У нас, это не у совсем обычных людей. Таких в любом обществе называют уродами, — пояснила Сюзанна. — Вот смотри, наступаешь на ёршики, говоришь магические слова «дрыг-дыг-дыг», и они поднимают тебя в воздух.

   Пуффи и в самом деле разулась, встала на гладкие рукоятки, сказала слова и ощутила, как ветерок от завертевшихся волосков остудил пятки. Она взвизгнула, когда две пластмассовые полоски рванулись вверх и подкинули девушку на половину фута. Сюзанна удержала её за руку.

   — Не бойся, это не страшно, чуть надавливаешь носками, и они несут тебя вперед. Давишь пятками, и они отклоняются назад. Влево-вправо сама догадаешься? — Сюзанна оставила на дороге чемодан и, держа подругу за руку, прошла небольшой круг.

   Пуффи вцепилась в руку, как человек, впервые вставший на роликовые коньки. Одновременно с восхищением и страхом она описала круг и спрыгнула на твердую землю.

   — Ничего, ещё научишься, может, даже в команду по шишкопоинту войдешь, — похлопала в ладоши Сюзанна. — А сейчас поторопимся, нам ещё нужно успеть на представление учителей.

   — А что такое шишкопоинт? — поинтересовалась по дороге Пуффи.

   Ёршики Сюзанна убрала в чемодан, оттуда вытащила босоножки и теперь шлепала рядом с Пуффи. Арка неумолимо приближалась. Внизу зеркальных стен шла дорожка из синего кирпича, и росли крупные кусты черных роз.

   — Это игра такая, потом научу, — махнула рукой Сюзанна.

   Они подошли к арке. Два мускулистых атлета, которые держали арку, шевельнулись. Пуффи пора было перестать удивляться, но она не смогла удержать визга, когда статуи ожили и уставились в упор.

   — Чего надо? — голосами, похожими на раскаты грома, осведомились атлеты высотой в три человеческих роста.

   — Они жи-жи-живые? — пролепетала Пуффи.

   — Вот ты шляпа, какие же мы живые? Обычные големы, поставлены охранять вход в Академию Уродов. Чего непонятно? — ухнул правый атлет.

   Левый атлет освободил руку из-под арки и почесал подмышкой. Когда он вынул ладонь, то следом взвилось небольшое облачко гипсовой пыли. Пуффи завороженно смотрела на живые статуи.

   — Всё понятно, просто девушка недавно стала уродом, — пояснила Сюзанна. — Мы приехали поступать, так что пропустите нас.

   — Трусики покажете? — грохнул левый атлет, у ног которого скопилась изрядная горка белесой пыли.

   — Венера Милосская пусть показывает, — буркнула Сюзанна, — а нам некогда! Открывайте немедленно!

   — Да не показывает она, злится и грозится руки нам поотшибать, — жалобно прогрохотал правый атлет. — И вы какие-то злые. Ну ладно, мы это вам ещё припомним! Раз-два, взяли!

   Мышцы атлетов напряглись, и статуи немного приподняли площадку с кактусами. Зеркальные створки разошлись в разные стороны, и в стеклянной стене открылся проход. Черный вход в неизвестность. Пуффи с опаской прошла за идущей Сюзанной. Правый атлет подмигнул ей, а левый снова полез в подмышку.

   — Вас уже заждались, ну и где вы ходите? — раздался голос над самым ухом, и Пуффи стоило огромного труда сдержать себя и не послать удар в источник звука.

   Чуть проморгавшись после яркого солнечного света, они увидели возле себя стоящего молодого человека необыкновенной красоты. Пуффи видела таких только на обложках модных журналов, где полуголые мальчики рекламировали гель от прыщей. Он был одновременно похож на Роберта Паттинсона из «Сумерек» и Орландо Блума из «Властелина колец». Ясные голубые глаза бесстрастно смотрели на вошедших девушек. Длинные светлые волосы зачесаны назад и спускаются на плечи волнистыми прядями. Худощавое тело облегает синий пуловер, на длинных ногах строгие брюки с такой острой стрелкой, что об неё можно порезаться. Блестящие ботинки пускали зайчиков. Пуффи была так впечатлена его видом, что забыла осмотреться по сторонам.

   — Привет, Амандил, чего-то ты сегодня грубоват! — улыбнулась Сюзанна парню.

   Тот хмыкнул, отвернулся и рукой показал следовать за ним. Пуффи пошла следом. Сюзанна тащила чемодан чуть позади.

   — Кто это? — шепнула Пуффи своей подруге, когда смогла на секунду оторваться от парня и вспомнить, что она не одна.

   — Это Амандил, Серый эльф, — ответила Сюзанна.

   — Серый? Я читала только про Светлых и Темных эльфов. Про Серых никогда не слышала, — произнесла Пуффи.

   — Ничего удивительного. Я всегда знал, что человеческое племя очень примитивно в своих суждениях, — обернулся эльф, и Пуффи увидела, как красивое лицо скривилось недовольной гримасой. — Вам кажется, что у вас есть право наклеивать ярлыки на эльфов: если помогают, то Светлые; если идут против, то Темные. А я принадлежу к роду Серых эльфов — нам на вас пофиг. Поторапливайтесь!

   — Какой суровый, — шепнула Пуффи подруге.

   — И очень хорошо слышу, — не оборачиваясь, кинул эльф.

   Пуффи вздохнула — опять получилось так, что в красивой обертке оказалась далеко не конфета. Она отвлеклась от идущего впереди эльфа и огляделась по сторонам. Увиденное удивило её ещё больше, хотя казалось, что удивление должно было достичь своего предела и дальше оставалось только падать в обморок. Лишь закаленные нервы и выдержка помогли остаться девушке при ясном рассудке.

   Они шли по длинному коридору. Каменную стену слева увивали длинные усы ядовитого плюща. Зеленые листья шевелились, казалось, что они тянулись к вошедшим, как младенец тянет руки к материнской груди. Пуффи уже имела опыт с этими мерзкими созданиями природы. Её и сейчас передернуло, когда она вспомнила, как отлучилась от гуляющей компании по нужде и не посмотрела, куда садится. Потом девушка не могла присесть целую неделю… Но не это её заинтересовало.

   Другая стена поражала зеркальной чистотой и блестела в лучах небольших звезд на ровном потолке. И в этом зеркале отражалась идущая троица. Отражение Пуффи улыбалось, но сама-то девушка оставалась серьезной…

   Пуффи нахмурилась — отражение показало язык. Пуффи удивленно вскинула брови — отражение постучало себя по лбу. Тогда девушка не удержалась и тоже высунула язык. Вот теперь пришла очередь хмуриться отражению. Спустя пять секунд отражение соорудила фигуру из трех пальцев, причем средний торчал дальше всех. Пуффи вспыхнула от такого хамства, согнула в локте правую руку и ладонью левой постучала по бицепсу согнутой руки. И это было роковой ошибкой…

   Пока она препиралась в жестах со своим отражением, то нечаянно подошла ближе и не успела отпрянуть, когда из зеркала вылетела ртутная рука и поймала её за запястье.

   — Ай-йя! — только и успела выкрикнуть Пуффи, когда отражение потащило её к себе. В зеркало.

   — За ляжку твою человеческую мамашку! — прошипело над ухом. Пуффи ощутила, как талию обвила крепкая рука и дернула её назад.

   Отражения Амандила и Сюзанны плясали в зеркале, корчили страшные рожицы и показывали неприличные жесты. Отражение Пуффи неумолимо подтягивало её к себе. Холодные и гладкие руки напоминали руки мраморных статуй, и они оказались такими же крепкими.

   Пуффи чувствовала себя как ГМОшная морковка, которую никак не могут выдернуть из земли. Отражение тянуло к себе, а назад тянул тот самый Серый эльф, которому было пофиг на людей. Она чувствовала его терпкий запах. Так могла пахнуть дубовая ветвь с вплетенным кустиком мяты. Девушка почти растаяла от его прикосновения, когда её нос коснулся зеркальной поверхности и начал проваливаться вовнутрь. Отражение победно засмеялось.

   В этот момент девушка вспомнила, что обладает невероятной силой, уперлась ногами и подалась назад. «На лице отражения отразилось недоумение» — американской тавтологией пронеслось в голове Пуффи, и она двинулась сильнее, начав вытягивать зеркальное существо из стены.

   Как рыбак тащит крупную рыбу из реки, так Амандил и Пуффи вытаскивали злобно скалящееся отражение. За зеркальное существо вцепились отражения Амандила и Сюзанны. Противостояние походило на перетягивание каната, и неизвестно, чем бы оно закончилось, если бы не девушка-хоббит.

   — Хрясь! — именно такой звук издал лоб отражения, когда в него влетел увесистый чемодан Сюзанны.

   Не дзиньк, а именно хрясь!

   Отражение тут же отпустило руки и влетело обратно в зеркало. Стекло булькнуло, и по нему расползлись расходящиеся в разные стороны круги, как на поверхности пруда, когда в его центр плавно падает кирпич. Три отражения упали на спину, и в них тут же вцепились змеиные отростки ядовитого плюща.

   Пуффи видела, как от боли открываются рты и на макушку лезут глаза троих неудачливых нападающих. Видела, но ни капельки не жалела. Они же с Серым эльфом смогли удержаться на ногах и застыли, как влюбленная парочка, когда парень обнимает девушку сзади и пытается согреть дыханием замерзшие ушки. Правда, Амандил тут же убрал руку и недовольно хмыкнул.

   — Всегда будь начеку, это не твой дом, а настоящее гнездо змей, где каждый будет пытаться тебя ужалить. Следи за собой, будь осторожна!

   После этих слов молодой человек прошел дальше по коридору. Даже не обернулся на девушек, которые собирали рассыпавшиеся вещи из чемодана Сюзанны. Пуффи фыркнула. Фу, какой некультурный, мог бы и получить заслуженный чмок, а вместо этого окатил волной презрения. Хам!

   — Скажи, Сюзи, а кто это? — Пуффи кивнула на отражения, которые лежали, как гусеницы в коконе, обвитые побегами ядовитого плюща.

   — Это зазеркальные люди. Зазеркальники. У них свой мир, свои привычки и свои традиции. Вне «Матушки Ау» зазеркальники обязаны точно копировать действия двойников. А внутри Академии у нас с их миром самая тонкая грань, вот они и проявляют свою натуру в полном объеме, — проговорила Сюзанна, собирая рассыпанные из чемодана бюстгальтеры, кружевные трусики и прочие предметы обихода.

   — А почему они такие агрессивные?

   — Они отражают тебя с точностью до наоборот. Чем ты добрее, тем злее и агрессивнее твой двойник. У маньяков же и прочих злыдней отражения такие лапочки, стихи читают, цветы дарят и выплясывают «Танец маленьких лебедей».

   Пуффи представила себе Фредди Крюгера, который в пачке скользил по коридору и при этом скандировал стихи Киплинга. Представила и прыснула. Сюзанна, глядя на неё, тоже рассмеялась. Пуффи рассмеялась ещё сильнее. Так сидели и смеялись две девушки на полу длинного коридора, в конце которого застыл недовольный эльф. Смеялись, не зная, что их ожидает впереди.

   Отражение Пуффи, корчась от боли, всё-таки смогло сложить фигуру из трех пальцев, демонстрируя тем самым несломленный дух. Пусть пока проиграно сражение, но не проиграна война!

    Заселение

   После странного коридора не менее странная троица оказалась в огромном круглом зале. Стены этого холла напоминали муравейник в час пик. Пуффи сначала не поняла, что это статуи перемещаются по небольшим балкончикам. Ей показалось, что она оказалась внутри пчелиного улья, где всё гудело и шевелилось.

   Статуи мужчин, женщин, диковинных существ, карликов и людей высотой с Майкла Джордона, двигались, перетекали с места на место, общались между собой. То, что это были именно мраморные статуи, Пуффи поняла по странным бликам на телах. Не будут же нормальные люди мазать себя белой блестящей мазью и передвигаться по узким балконам? Или будут?

   Летающие в воздухе светлячки давали достаточно света, чтобы осветить зал, но их свет отражался от тел, будто все существа недавно искупались в подсолнечном масле. Обнаженные и в тогах, в шерсти, в чешуе или в перьях, статуи переговаривались между собой. Вот как раз гул голосов ещё больше напомнил Пуффи пчелиный улей.

   — Как же здесь всё…

   — Суетно? — подхватила Сюзи. — Это да. Сегодня первый день. В этот день собираются все профессора и студенты. Потом мы почти не будем встречаться, а сейчас видим всех, кто учится в Академии.

   Сам зал напоминал древний амфитеатр, в нем легко можно было проводить чемпионаты мира по американскому футболу. Сейчас же на ровном паркетном полу расположилось около полутысячи подростков разнообразного возраста. Напротив двери, в конце зала возвышалась зеленоватая усеченная пирамида, похожая на всем известную, с доллара. Даже отсеченный кончик висел в воздухе на невидимых нитях. Только на парящем в воздухе окончании пирамиды вместо всевидящего ока светилась волчья морда.

   Студенты молчаливо стояли, словно ждали чего-то. Замерли в оцепенении. Лишь статуи на стенах шевелились и перемещались в броуновском движении. Пуффи удалось рассмотреть за белыми телами зеленые стены. Местами эта зелень свешивалась вниз, и девушка узнала в ней любимое растение «Матушки Ау» — ядовитый плющ.

   Потолок зала раскрашен яркими красками. Только спустя несколько секунд Пуффи разглядела за летающими светлячками в чехарде красок и образов карту мира. На ней красными пятнами были отмечены четыре места. Одно в Северной Америке, одно в России, одно в Африке и одно в Антарктике. Что они означают?

   — Что это за пятна? — девушка указала на потолок.

   — Это места, где находятся другие Академии. Вот мы с тобой в Северной Америке, есть ещё Академия Козлодрыга Пятнадцатого в России, но её все называют Академией Сверкательных. Академия Тумба-Юмба в Африке и Академия Сноувилль в Антарктике. Возможно, представителей этих академий мы увидим на соревнованиях по шишкопоинту, — проговорил Амандил.

   У Пуффи немного закружилась голова, и она ухватилась за руку Серого эльфа. Тот с недовольным шипением отдернул её. Фу, какой неженка! Можно подумать, что Пуффи поставила тавро на обнаженную кожу. Даже обидно немного. Она наморщила носик.

   — Не падай в обморок, а то потом придется на себе тащить, — буркнул Амандил и устремился вперед.

   Пуффи осталась на месте, недоуменно смотря вслед. Такой волной презрения её ещё никогда не окатывали. Так может обругать чернокожего раба утомленный жарой надсмотрщик. Но времена рабства давно прошли, да и расизм сейчас почти задушили — выбрали же афроамериканца в президенты. Пусть выбрали на время, чтобы доказать всему миру, что с расизмом в Америке покончено, но выбрали же. Хотя этот президент и сумел отомстить белым господам за века рабства и унижения...

   — Мог бы и потаскать, злюка этакая. Я бы его на себе потаскала, — мурлыкнула Сюзанна и потянула за собой Пуффи. Потянула ближе к усеченной пирамиде и плавающей верхушке.

   — Не забывай о моих высокочувствительных ушах, кролик! — фыркнул Амандил и повернулся к Сюзи. — Помнишь историю о мартышке и слоне? А ты чего глазками хлопаешь, челопир, не слышала? Мартышка захотела большой любви и пришла к слону…

   — И что? — спросила Пуффи, когда театральная пауза затянулась. Её действительно заинтересовала судьба мартышки и слона.

   — Она лопнула, — мрачно закончил Амандил и отошел к знакомым подросткам.

   Сюзи прыснула, глядя на ошарашенную Пуффи. Потом пошевелила пальцами у губ, характеризуя Амандила как великого болтуна. Ей показалось этого мало — Сюзи кивнула на нижнюю часть туловища Амандила и продемонстрировала жест, какой делают дамы, когда их спрашивают о количестве наливаемого вина. То есть почти соединила большой и указательный палец, оставив промежуток в полтора дюйма. Пуффи засмеялась, но этот смех был чужд царившей внутри зала атмосфере.

   На неё оборачивались лица, и брови Пуффи удивленно взлетели к самой линии волос. На некоторых лицах красовались клювы, пятачки, звериные носы. Одна девочка с кошачьей мордочкой недовольно покосилась на прекратившую смеяться девушку и вылизала шерстку на руке. Пуффи вздрогнула, когда у мальчика с перламутровой змеиной кожей из щели рта вырвался раздвоенный язык, мелькнул и пропал обратно. Может, и показалось, хотя вряд ли — стольких уродливых подростков с различными видами мутаций Пуффи видела впервые. Может, она попала к профессору Ксавьеру и людям Икс? Вроде бы нет — нигде невидно ни Россомахи, ни Рэйвен, ни других героев комиксов.

   — Тихо, сейчас профессор Дароблаг Фиолетовый будет произносить речь! — прошипел эльф в сторону девушек.

   — А почему он Фиолетовый? — шепнула Пуффи в волосатое ухо Сюзанны.

   — Это его жизненная позиция, — ответила подруга, — ему всё фиолетово.

   На площадку зеленой усеченной пирамиды тяжело поднялся грузный мужчина. На мощных плечах покоился голубоватый домашний халат, на голове — алая тюбетейка. По халату густо разбросаны мерцающие звезды вроде тех, что клеят в комнатах маленьких детей. В звездах отражалось поблескивание светлячков, из-за этого директор походил на танцевальный диско-шар. Густая черная борода Дароблага засунута за пояс халата. Из-под одеяния высовывались голые ноги, заросшие жестким волосом. Пляжные тапочки не скрывали, а наоборот выставляли напоказ большие желтые ногти. На носу профессора прочно укрепились черные очки. Такие же очки Пуффи видела у актера Сталлоне в старинном фильме «Кобра». В целом, профессор напоминал едва проснувшегося байкера, который встал, чтобы сходить по маленькому.

   Ректор завел руку за спину, словно хотел достать священный меч или какое другое оружие, но достал… Банджо. В зале воцарилась полнейшая тишина. Даже статуи замерли на своих балкончиках. Парящие светлячки застыли в воздухе. Всё внимание устремилось на директора, который пару раз ущипнул струны и покрутил колки. Звуки банджо проплыли над замершими людьми, коснулись ушей Сюзанны и отправились назад. Дароблаг удовлетворенно кивнул и запел густым голосом:

   В пшеничном поле куб встает,

   То «Матушка АУ»,

   И каждый знает, что он урод,

   Если идет к нему.

   Пуффи уже слышала эту мелодию, правда, слова были другие. Она много лет подряд засыпала под группу «Анималс» и песню «Дом восходящего солнца». А теперь бородач пел эту песню, но с другими словами, зато со знакомым надрывом.

   И день, и ночь мы учим вас,

   Как средь людей прожить.

   И каждый, заходя в свой класс,

   Обязан нам служить.

   У девушки страшно засвербело в носу. И именно в то время, когда хриплый голос начал набирать высоту. Никто не шевелился, все слушали, как завороженные. Смотрели на поющего директора, на морду волка над его курчавой головой. А Пуффи хотела чихнуть… Чесалось где-то внутри, словно залетела мушка и теперь пытается устроиться поудобнее.

   Ох, «Мать АУ», скажи же там,

   Чтоб не шли за мной вослед.

   В пыль вся жизнь, и всё к чертям,

   В Академии, где солнца нет.

   Пуффи не выдержала и чихнула. Вот, всё по закону Паркинсона — бутерброд всегда падает маслом вниз. Рука Дароблага вздрогнула, и одна из струн оборвалась.

   Дзиньг!

   Медленно… Очень медленно профессор поднял голову и уставился очками на русоволосую симпатичную девушку. Так же медленно поворачивались головы стоящих подростков. Пуффи ощутила себя под тысячей пар недовольных глаз. Словно под частоколом пистолетных стволов.

   Статуи тревожно шептались между собой. Светлячки сбились в кучу над головой Пуффи и словно огромным прожектором осветили её стройную фигурку. Дароблаг приподнял очки, и девушка вздрогнула, когда увидела глаза профессора. Водянисто-светлые, словно выточенные из слоновой кости, лишь маленькие точки зрачков перемещаются в молочной белизне. И теперь эти точки прожигали Пуффи насквозь.

   — Ты кто, девочка? — густым голосом Пуффи приклеило к месту.

   Так вот что чувствуют артисты, когда на них устремлены софиты и миллионы глаз… Пуффи готова была провалиться сквозь землю, но этого не дала сделать рука Сюзанны. Мягкая ладошка легла на плечо Собаккер, и тепло от прикосновения придало уверенности.

   — Многоуважаемый Дароблаг, это жена одного из вампирских королей! Она убила незадачливого мужа, но сама стала челопиром. Ей нужна защита и понимание, — громко пропищала Сюзанна, и Пуффи обернулась посмотреть на неё — не становится ли она снова кроликом.

   Нет, девушка оставалось девушкой, только чуть повысилась волосатость на руке, и Сюзанна начала походить на одного из мексиканцев, у которых тело скрывается под густыми волосяными покровами. Профессор Дароблаг кашлянул и попробовал сделать один аккорд. Увы, без струны получилось не то. Он не стал пытаться повторить опыт Паганнини и играть на трех струнах. Профессор просто поднял и разбил банджо о площадку, как заядлый рокер. Щепки полетели в разные стороны. Банджо издало последнее «хляк».

   — Я хотел спеть песню. Хотел сказать приветственную речь. Хотел соврать, как вам здесь все рады. Хотел представить вам весь педагогический состав. Хотел даже пару раз улыбнуться, — слова следовали один за другим, словно профессор готовил гамбургер.

   Сначала положил смазанную соусом булочку, потом горячую котлету, пришлепнул сыром, разбросал маринованные огурчики, поверх их дольки помидора, накрыл листом салата и придавил второй половиной булочки с кунжутом.

   С каждым словом подростки пригибались ниже к полу, словно их давил невидимый пресс. Авторитет директора школы настолько незыблем, что даже статуи присели в позу роденовского Мыслителя. Пуффи похолодела — что же она натворила? Неужели из-за её невинного чиха всё представление пойдет насмарку?

   — Неужели я многого хотел? Скажите, студенты? — обратился профессор Дароблаг к аудитории.

   — Не-е-е-е-ет, — прокатилось неуверенное гудение нескольких сотен голосов.

   — Чего нет? — не понял профессор. — Многого?

   — Да-а-а-а, — уже более уверенное гудение.

   — Так да или нет? А-а, ладно, всё равно уже настроение пропало, — махнул рукой профессор Дароблаг. — В общем, разбирайтесь, как хотите. Профессора представятся сами, я же свою вступительную часть считаю законченной.

   Возмущенный гул голосов был ему ответом. Профессор повернулся спиной к аудитории и прошел к спуску с пирамиды. Полы халата уныло свисали, алая тюбетейка огорченно покачивалась из стороны в сторону. Подростки кидали взгляды на виновницу данного события и переговаривались между собой. Пуффи почувствовала себя очень несчастной. Опять она совершила промах...

   — Надо же быть такой невоспитанной! — мурлыкнула девушка с кошачьей мордочкой.

   — Да уж-ж-ж-ж, это очень некрас-с-с-с-сиво, — прошипел молодой человек со змеиной кожей.

   — Хрюк, вылезла из грязи, а ещё и других обрызгала. Я так хотел послушать эту песню в исполнении Дароблага! Даже камеру прихватил, — возмущенно прохрюкал юноша с пятачком вместо носа.

   — Мда? А мне на всё это пофиг, — флегматично ответил Амандил. — Мелкие проблемы людишек не должны тревожить мировоззрение Серых эльфов.

   Пуффи уже была готова провалиться сквозь мраморный пол, когда в спину ей ударил тяжеловесный кулачок. Она быстро обернулась, но никого не увидела. Лишь по полу немелодично прозвенело. Пуффи опустила взгляд вниз и обнаружила лежащую головку садового гномика. Маленькая статуя с похожей бородатой головой стояла возле лесенки в дом её родителей. Мама с папой называли его Весельчак из-за потешной рожицы. Сюзанна тоже увидела голову статуи, и ей захотелось забраться на ручки. Желательно к Амандилу.

   — Эй, подними меня, противная девчонка! Иначе я укушу тебя за пятку, и замучаешься делать уколы от столбняка! — проворчала голова гнома, и личико потешно скривилось.

   — А если подниму, то ты кусаться не будешь? — поинтересовалась Пуффи.

   — Тебя нет, а вон той горгулье не отказался бы оставить пару укусов, — голова гномика высунула язык и показал на стену. — Подарил же создатель соседку — чуть что, сразу же бросает мою голову.

   Пуффи проследила по направлению языка и увидела страшное чудовище, какое обычно украшает фасады готических зданий. Жуткая морда щерилась огромными клыками, мускулистое человеческое тело переливалось в мерцании светлячков, рога упирались в два мощных крыла за спиной. Эта образина сейчас пыталась оторвать от тела гномика ногу и смотрела именно на Пуффи. Девушка поняла, что сейчас в неё кинут другим предметом, и решила действовать на опережение.

   Она подхватила с пола голову гнома, подбросила её на руке, приноравливаясь к весу. Тяжеленькая, напоминает ядро для толкания. Пуффи поднесла голову гнома к плечу, крутнулась, присела и выпрямила руку. Всё так, как показывали по телевизору.

   — Целься в лоб! Иначе её не остановить, — шепнула голова гнома, и Пуффи выпрямила руку.

   Разрезая воздух, подобно метеориту, голова гнома пролетела обратный путь и врезалась точно между рогов мраморному чудовищу. Сухой треск заставил светлячков отлететь подальше. Горгулья села с размаху на пятую точку, и ветви плюща тут же обвили жертву. Правда, так как жертва не была из плоти и крови, то они тут же отпрянули обратно. Но этого времени хватило телу гнома, чтобы поймать покатившуюся голову и водрузить её на место. Гном покачал головой из стороны в сторону, убедился, что она держится хорошо, и только тогда отправился к лежащему телу. Пуффи посмотрела, как летит в разные стороны мраморная крошка, когда гномик взялся мстить горгулье и начал пинать её по рогам, по морде, по крыльям. Посмотрела и отвернулась.

   — Здравствуйте, воспитанники «Матушки Ау»! — прогремел под сводами зычный голос, и воспитанники разом вздрогнули. Даже у Серого эльфа удивленно взлетели брови.

   На платформу поднялась дама необъятных размеров. Этой бы женщине нацепить шлем с косичками, приделать маленькие усики и дать в руки белого фоксика — один к одному Обеликс из киносказки. Дама обладала не только невероятным голосом, но и невообразимо дурным вкусом. Её синее платье подчеркивало каждую складочку огромного тела. Платье в облипочку хорошо бы смотрелось на молодой и стройной девушке, но никак не на взрослой и грузной даме. Пять подбородков спускалось на глубокое декольте, широкополая синяя шляпа бросала тень на отекшее лицо. И ко всему этому у неё была изумрудная кожа. Этакая русалка на пенсии.

   — Кажется, я поздоровалась, или мне это только так кажется? — гулкий голос заставил присесть собравшихся молодых людей и выдавил из них нестройные приветствия. — Нет, так дело не пойдет. Я требую полноценного ответа. Итак, набрали в грудь воздуха и поздоровались! Три-четыре! Здравствуйте, воспитанники «Матушки Ау»! — прогудела женщина.

   — Здрав-ствуй-те! — прокричали несколько сотен разнообразных голосов.

   Испуганные светлячки взмыли к самому потолку, и Пуффи удалось разглядеть, что алое пятно в США находится примерно в том же самом месте, где находилась Академия Уродов. Значит, эта Академия не единственная, есть ещё и другие?

   — Дети, я не очень вас рада приветствовать. Ваше появление здесь означает, что каникулы кончились, и пришла пора вставать в восемь утра и тащиться к вам на занятия. Кстати, завтра у нас первый урок, так что приготовьте тетради и ручки. Аудитория номер сорок два. Меня зовут профессор Крака Хрюггда, и я буду преподавать у вас предмет «Скрывательство». Очень нужный предмет, так что не опаздывайте! Всем пока! — профессор с зеленой кожей послала воздушный поцелуй, отчего все пять подбородков колыхнулись и приземлились опять на свои места.

   После этого профессор повернулась и направилась к спуску с площадки. Словно баржа проплыла над спокойным морем и скрылась за горизонтом. Над ней всё так же парил отрезанный кусочек пирамиды с фигурой из трех пальцев. Пуффи тоже захотелось сделать такую же фигуру и показать вслед жирной спине. Только врожденная осторожность не дала этого сделать — на неё всё ещё озирались.

   — Какая большая женщина. А почему она зеленая? Подруга Халка из комиксов? — спросила Пуффи у Сюзанны, когда профессор Хрюггда почти скрылась за постаментом.

   Амандил прыснул в кулак и тут же вернул на красивое лицо прежнее постное выражение. Сюзанна посмотрела на него и покачала головой.

   — Нет, она из троллей, обитает здесь уже давно. А вот этого я вижу впервые, — Сюзанна указала на поднимающегося по ступеням худощавого человека.

   Если бы можно было оживить огородное пугало, то оно бы выглядело именно так. Несуразная круглая голова, длинные тонкие руки и ноги, худощавое тело. Черные волосы пучками топорщатся из-под сумрачного цилиндра, нос кнопочкой задирается к бровям, глазки блестящие и постоянно бегают из стороны в сторону. Причем каждый сам по себе. Черный фрак подчеркивает страшную худобу. Пуффи почему-то захотелось его накормить, и она поймала себя на том, что пытается найти на юбке кармашки. Вдруг там шоколадный батончик завалялся… Но кроме порванного края найти ничего не удалось.

   — Здравствуйте, дети, — прошелестел худой человек с непомерно большой головой. Так могли шелестеть под ветром листья кукурузы.

   — Здравствуйте, — как-то неуверенно ответили стоящие тинейджеры.

   — Я профессор энерговампиризма Хиляк Хлюк. Так что поприветствуйте меня так же, как вы только что приветствовали профессора Хрюггду! — профессор развел в стороны худые руки-палки и оскалился почти беззубым ртом. От этой улыбки его голова стала ещё больше походить на хеллоуинскую тыкву, только свечки внутри не хватало.

   — Здрав-ствуй-те! — проскандировали собравшиеся.

   Пуффи протерла глаза. Вроде бы должна уже привыкнуть к чудесам и превращениям, но нет. На их глазах тощая фигура преподавателя увеличилась в размерах. Появились плечи, и фрак уже не висел, как на вешалке. Спустя несколько мгновений перед ними стоял подтянутый мужчина, и его голова уже не казалась такой непропорционально большой по отношению к остальному телу. Рукава фрака раздулись от мускулов, треск от натянутых штанов долетел даже до Сюзанны, которая продолжала разглядывать заостренные уши Серого эльфа.

   — Спасибо, дети! — улыбнулся профессор голливудской улыбкой. Пуффи снова протерла глаза — ведь недавно во рту профессора красовался айсбергом одинокий клык, а теперь там были такие здоровые зубы, что если бы у всех были такие, то стоматологи повесились от безработицы.

   Хотя вместе с этим чудом она почувствовала легкое недомогание, будто подхватила небольшой насморк. Потолстевший профессор повернулся к ним спиной, и молодые люди увидели, что фрак разошелся по шву, выставив напоказ пожелтевшую от времени рубашку. Если бы из фрака выбилась солома, то Пуффи ни грамма бы не удивилась. Она решила уже ничему не удивляться.

   — У меня одной появилась слабость? — спросила Сюзанна у Амандила.

   Тот лишь хмыкнул. Пуффи кивнула в ответ на взгляд подруги:

   — Похоже, что профессор подзарядился за наш счет. Неприятно ощущать себя батарейкой.

   Ноги начали затекать, а никто так и не предложил присесть. Время шло, выходили один за другим профессора и представлялись. Вышел лощеный красавец Аполлоний Хруст — профессор обмана и жульничества. По женской части поступающих прошелся влюбленный вздох — таких красавцев показывают в журналах мод на первых страницах. Черные волосы зачесаны назад, белые зубы сияют сильнее светлячков. Даже женские статуи на стенах издали восхищенный вздох. Профессор посылал воздушные поцелуи, и его глаза обещали райские мгновения для счастливых избранниц. Пуффи не заметила, как сама попала под его очарование и огорченно выдохнула, когда он ушел с постамента.

   — Ка-а-акой красавчик, — мурлыкнула девушка с кошачьей мордочкой.

   — Он будет моим! — уверенно заявила девушка с птичьим клювом.

   Пуффи представила, как эта птичка будет целоваться с профессором, и прыснула в ладошку. Прыснула в ладошку… А впрочем, вы и так уже в курсе. Девушка покосилась на неё и втянула голову в плечи, будто нахохлилась. Кошечка же прогнулась в спине и лизнула тыльную сторону ладошки. Сюзи шепнула Пуффи на ушко:

   — Не нужно злить Птицефальду Клювс — она очень мстительна и может испачкать средство передвижения.

   — Это да, когда я прошлый раз мстила Джонни, то посыпала крошками его машину. Около сотни голубей слетелось на пиршество. С него десять потов сошло, пока он её отмыл.

   — А что он натворил? — спросила Сюзи.

   — Ущипнул за попу, да так больно, что я три дня присесть не могла. Синяк был такого чудесного фиолетового оттенка, что я потом купила такие же тени, — похвасталась Пуффи.

   — Здравствуйте, дети! — на сцену поднялся кентавр Пизагорас.

   На сей раз у него меж лошадиных ног болтался отнятый у сатира трофей. Пуффи подумала, что Джону ещё повезло, когда Пизагорас наказывал его шестом… От этих мыслей её отвлек раздавшийся за пирамидой жалобный стон. А может, и не очень повезло…

   — Я профессор Пизагорас. Буду преподавать у вас телепатию, — поклонился кентавр, при этом отставил одно копыто в сторону и превратился в сказочную фигуру из фантастического фонтана.

   Юноши и девушки поприветствовали его, гордый кентавр мягко сошел с постамента. За пирамидой раздался смачный звук щелчка и тонкий вскрик. Потом на площадку поднялся отчаянно хромающий Джон Сельдеринг. Он жалко улыбался и был мало похож на того ловеласа, который недавно очаровывал маму и папу Пуффи.

   — Здравствуйте, дети! Я профессор Джон Сельдеринг, преподаватель сексологии. Если у кого-нибудь возникнут проблемы, или захочется настоящей и чистой любви, то жду вас у себя в кабинете. Вы больше нигде не найдете такого большого водного матраса, а уж синяя подсветка-а-а… — преподаватель мечтательно закатил глаза.

   — Фу-у-у! — прогудело около десятка женских голосов.

   Профессор сексологии через силу улыбнулся и попробовал тоже покидать воздушные поцелуи. Взамен прилетело куриное яйцо и разбилось на груди Джона. Образовалась желтая клякса, прозрачный белок напоминал слизь медузы. Пуффи отыскала взглядом бросившего человека. Им оказалась миловидная девушка с огромным животом. Девушка подпрыгивала на месте и показывала профессору один и тот же жест. Старинную фигуру с отставленным средним пальцем.

   — Заслуженно, Марта, заслуженно. Я вам не рассказывал, как однажды днем Марта зашла ко мне за дидактическим материалом? Ох, какой у неё пушок на… Хрямс! — второе яйцо влетело точно в рот улыбчивому профессору, и зал согласно загудел. Поддержали бросок девушки и статуи.

   «Неужели он им всем успел насолить?» — подумала Пуффи. А статуи галдели, показывали на профессора и хохотали как безумные. Хотя, кого тут можно назвать нормальным? Эльфы, мутанты, какие-то троллихи…

   Пуффи почувствовала, как у неё закружилась голова. Ещё немного, и она упадет прямо на холодный пол. Упадет, и по ней пройдутся маршем две тысячи ног. Упадет, и её тут же закидают маленькими головами гномов. Упадет, и к ней слетятся сотни горгулий. Нет, надо держаться. Во что бы то ни стало держаться. Не отступать и не сдаваться!

   Профессор Сельдеринг хотел было открыть рот, чтобы прокомментировать второе яйцо, но позади него послышалось лошадиное пофыркивание. Сатир непроизвольно поджал ягодицы и выпрямился в струнку. Он опасливо обернулся, ожидая увидеть довольного жизнью кентавра. Сзади никого не оказалось. Тогда Джон помахал рукой аудитории и сошел вниз. Его хромота была видна невооруженным глазом.

   Наступила тишина. Больше никто на сцену не поднимался. Юноши и девушки стояли в недоумении. Даже статуи замерли в ожидании дальнейшего продолжения спектакля, который они видели не раз.

   — Что дальше? — спросила Пуффи у Сюзанны, которая не сводила взгляда с Серого эльфа.

   Сюзанна не успела ответить. В воздухе опять заиграла мелодия «Дома восходящего солнца», и могучий голос директора разрезал тугую тишину.

   — Воспитанники, с остальными профессорами вы познакомитесь на праздничном ужине, при раздаче волшебных шестов. А сейчас разделитесь по половому признаку. Юноши — в левую сторону, девушки — в правую. Даю десять секунд. Отсчет пошел. Один, два…

   Голос не успел досчитать до восьми, когда две группы уже стояли друг напротив друга. Пуффи посмотрела в лицо мальчика со змеиной кожей и отметила, что и глаза у него тоже змеиные. Желтая роговица и черная тоненькая ниточка зрачка. Пуффи с детства не любила всяких пресмыкающихся. А они чувствовали это и постоянно выползали, чтобы подразнить или испугать Пуффи. Оказывались в таких невероятных местах, куда ни одна нормальная жаба в своем уме ни за какие коврижки не сунется.

   Вот и сейчас Собаккер внутренне передернулась, когда увидела, как у мальчика вылетел раздвоенный узкий язычок и пару раз лизнул воздух. Непонятно, каким образом Сюзанна оказалась напротив Серого эльфа. То ли специально растолкала всех соседок, то ли веселая Фемида решила именно так.

   — А теперь запомните лица стоящих напротив. Это ваши соседи по парте. Запомнили?

   Пуффи была уверена, что никогда не забудет этого отвратительного лица. Мальчишка к тому же ещё и моргнул — прозрачные перепонки вылетели из уголков глаз и сомкнулись на ниточке зрачка. Пуффи вновь содрогнулась.

   — Теперь же повернитесь к своим соседям спинами и идите к стенам. Статуи сопроводят до ваших комнат. Встретимся сегодня на ужине. Чао, уродики.

   Мелодия продолжала звучать, когда в гладких стенах открылись проходы. Статуи посыпались на пол со своих балкончиков, как чечевица из рук неаккуратной Золушки. К Сюзанне и Пуффи подскочил тот самый гномик, который недавно пинал мраморную горгулью.

   — Ну что, красотки. Пошли, покажу вашу комнату. Жить вам придется втроем, но соседка особенно беспокоить не будет. А впрочем, чего я вам рассказываю? Увидите сами.

   После этих слов гномик вцепился холодными пальчиками в руки девушек и потащил их за собой. Пуффи с опаской подходила к распахнутому зеву — за ним виднелся зеркальный коридор. Вдруг там тоже будет её отражение, и оно захочет поквитаться?

   Другие девочки тоже подхватывались статуями и сопровождались в отдельные коридорчики. Открывались двери, заходили два-три человека вместе со статуей, и дверь закрывалась. Когда же дверь открывалась снова, то предыдущих уже не было видно. Пуффи оглянулась и увидела, что горгулья тащит за собой мальчика со змеиной кожей. Он тоже обернулся, чтобы посмотреть — не обернулась ли Пуффи, чтобы посмотреть — не обернулся ли он.

   Девушка улыбнулась молодому человеку. Через силу. Заставила себя. Ведь он же не виноват, что у него такая кожа. Или виноват? Может, он, как профессор из комиксов, вживил себе змеиный ген? Надо будет узнать на уроке. А сейчас она залетела в зеркальный коридор, и дверь за ними с грохотом закрылась.

   Множественные отражения Пуффи, Сюзанны и гнома улыбались с обеих сторон. Улыбались отражения отражений, и так до бесконечности. Они копировали движения идущих. Казалось, что по мраморному полу огромного зала шагает бесконечная шеренга одинаковых девиц и гномов. Шагает в полной тишине, и от этого Пуффи становится жутковато. Левой-правой, левой-правой.

   — А почему с нами не пошли другие? Или это коридор только в нашу комнату? — поинтересовалась Пуффи у гнома.

   Отражения девушки тоже наклонились к белой фигурке.

   — У нас многомерная Академия, и люди, вошедшие за нами, попадут в свою комнату. Очень удобно и вместе с тем очень неудобно для нас, духов ваших комнат. Ведь если нас не будет рядом, то вы попадете куда угодно, но только не в свою комнату, — с важным видом пояснил невысокий провожатый.

   — И к этому вредному профессору можем попасть? — спросила Сюзанна.

   — К нему-то и попадают в первую очередь зазевавшиеся первокурсники и первокурсницы. Поэтому без духов комнат здесь стараются не ходить.

   — А мне говорили, что здесь будет предоставлена защита от вампиров, — вспомнила о своей главной цели Пуффи.

   Отражения ничего не предпринимали. Просто копировали действия идущих по мраморному полу. Просто шли и просто двигали губами. Пуффи догадывалась, что они затаились и придумывают какую-то пакость, но пока ничем не выдавали своих намерений.

   — Да-а-а, вампиры. О них не забыли. Поэтому вам и выделили меня. Я знаю семьсот сорок две болевых точки у вампиров и ещё несколько легенд о чесноке и осиновом коле. Другие духи комнат квалифицируются на других видах чудовищ, поэтому каждому учащемуся по собственному духу. Всё просто. Вот и дверь в нашу комнату.

   Троица подошла к двери, похожей на декорацию к историческому фильму о викингах. Тяжелая на вид, состоящая из дубовых бревен и скрепляющих их металлических полос. Такую можно использовать вместо плота — запросто доплывете до Тихого океана. Гном хлопнул в ладошки, и дверь медленно отворилась. Запах благовоний вырвался в зеркальный коридор и накинулся на девушек.

   — Заходите в мою скромную обитель. Это ваша комната на всё время обучения. Я всегда буду рядом, когда вы будете в ней, и всегда готов вам услужить, — гном изогнулся в любезном поклоне и пропустил девушек вовнутрь. А внутри…

    Соседка

   Девушки вошли в царство шелка и пушистых персидских ковров. На высоких, под потолок, окнах висели портьеры такого насыщенного алого цвета, словно их содрали с парусов капитана Грея. Хорошо, если содрали после того, как он увез Ассоль. На подоконниках кактусы в рыжих кашпо. На иглах растений поблескивали прозрачные капельки. Словно кактусы пустили слюну на вошедших симпатичных девушек. За ними желтело пшеничное поле и голубело бездонное небо.

   Три кровати чередовались с окнами и больше походили на королевские ложа, чем на студенческие лежаки. Спинки кроватей украшала искусная резьба, напоминающая морозные узоры на стеклах. Три, нет, четыре перины положены одна на другую, и Пуффи прикинула высоту, на которую придется запрыгивать — без спортивного шеста вряд ли получится. Над каждой кроватью закреплен балдахин с непрозрачными бархатными занавесями. Слева — коричневая кровать, по центру — красная, справа — желтая. На желтой кровати занавеси опущены, и оттуда доносится негромкое похрапывание.

   — Ух ты, Пуффи, посмотри-ка.

   Возле стены расположились три резных туалетных столика с раздвижными зеркалами. В каждом из зеркал виднелись скучающие отражения. Два отражения Пуффи и Сюзи и ещё одно отражение незнакомой белокурой девушки, которая ковыряла в носу. На столике навалена целая гора косметики, куча всяческих флакончиков с духами и прочими атрибутами красоты, без которых ни одна уважающая себя модница не представляет полноценной жизни.

   Стены увешаны портретами симпатичных гитаристов и певцов, и у каждого портрета присутствовал какой-либо изъян.

   В воздухе витали запахи фиалок и сандалового дерева, также пахло розовым маслом для смягчения кожи и свежим имбирным печеньем. За спиной чуть слышно хлопнула дверь.

   — Вот здесь вам и предстоит провести великолепные студенческие годы. Располагайтесь! — прозвучал в тишине голос гнома.

   Пуффи обернулась, чтобы спросить гнома — какую кровать она может занять, но её взгляд наткнулся на закрытую дверь. С этой стороны дверь походила на вход в царские покои — белая ровная поверхность, по которой струятся золотые завитушки, их разбавляют разнообразные вензеля. Ничего похожего на другую грубую сторону. Но не это удивило девушку. Она распахнула глаза, когда за их спинами не оказалось гнома. Он же разговаривал!

   — Эй, сэр! А где вы? — спросила Пуффи.

   Сюзанна тоже обернулась, и её глаза стали больше чайного блюдца, когда не обнаружили источник звука. Она перевела взгляд на Пуффи и указала на дверь. Может, гном остался снаружи и говорит в замочную скважину?

   — Не озирайтесь по сторонам. Я же сказал вам, что я дух комнаты. Когда нахожусь внутри, то я невидим и неосязаем. Но могу двигать предметы и перетаскивать мебель. Плоть же приобретаю за границами этой комнаты. Всё просто, не открывайте так сильно рты, а то можете проглотить колибри, — раздался голос гнома.

   Казалось, что это розыгрыш. Везде натыканы громкоговорители, и мраморная статуя издевается над доверчивыми девчушками. Со стороны кровати всё так же доносилось похрапывание. Пуффи осмотрелась по сторонам, но нигде не обнаружила даже намека на черные коробочки динамиков. Вдобавок от стола отодвинулись два причудливых стула. Сами. Без каких-либо видимых спецэффектов.

   — Присаживайтесь. Вам нужно отдохнуть с дороги. Если хотите, то можете прилечь. Вон Храпунцель как легла вчера вечером, так и не встает до сих пор. Так что и вы можете поспать перед ужином пару часиков, — вещал из пустоты невидимый гном.

   — Но ты же мужчина. Как мы будем раздеваться перед тобой? — не выдержала Сюзанна.

   — Ах, какие мы неженки. Неужели вас смущает мой голос? — усмехнулся гном, и следом раздался женский баритон. — Так будет лучше? Тогда мы оставим его, и не переживайте за гендерные признаки. Духи комнаты по определению бесполы, так что можете хоть голыми гулять. Только к окнам в этом случае не приближайтесь.

   — Почему не приближаться? Тут лазят маньяки и охотники за обнаженным женским телом? — улыбнулась Сюзанна.

   — Нет, в связи с любвеобильностью нашего профессора Сельдеринга и иных старшекурсников на всех окнах приказано установить кактусы, которые своим соком парализуют хулиганов. Одна царапина, и на несколько часов вы превращаетесь в статую. Так что не подходите к ним близко. Если нужно открыть окно, то только скажите.

   — Скажи, а ты сказал… сказала… в общем, сказало, что девушку зовут Храпунцель? Это её настоящее имя? — присела на краешек стула Пуффи.

   Предупредительное сиденье тут же приняло форму девичьей попы. Ткань и набивка были настолько мягкими, что девушке показалось, будто она села на облако. Пуффи не заметила, как вольготно расположилась на удобном стуле. Так мягко было только на руках у толстенькой бабушки Салли, когда они вместе ходили по Сейлемской ярмарке. Тогда маленькая Пуффи чуть не провалилась в складки жира на груди, зато было удобно, как на перине.

   — Её настоящее имя все успели забыть, да она и сама его не помнит. Её выгнали из трех академий за неуспеваемость, и она решила попытать счастья в нашей Академии. Бедная девочка, она не виновата, что её укусил ленивец-оборотень. Ведь она спит двадцать три часа в сутки, а остальное время ест. Вот и успей тут…

   — Бедняжка, — посочувствовала Сюзанна и тут же спохватилась. — А как же наши вещи? Я свой чемодан внизу оставила. Совсем этот Серый эльф мне голову вскружил.

   — Я видела, что он тебе понравился. Симпатичный мальчик, — сказала Пуффи и с трудом вырвалась из ласкового плена сиденья.

   — Да, а ты видела, какие у него острые ушки? Прямо так и просятся, чтобы их облизали.

   — Ага, а волосы какие, словно с утра до ночи их «Джонсонс бэби» моет.

   — А руки, видела руки? Тяжелее ручки вряд ли что поднимали.

   — Да уж, я бы тоже ему что-нибудь подняла. И-и-и-и.

   Две девушки запрыгали друг напротив друга. Так издавна было заведено у американской молодежи — прыгать и пищать от радости. Эта традиция повелась ещё от первых пионеров-золотоискателей. Суровые мужчины выходили из буйных лесов Калифорнии, видели жилье и начинали прыгать и пищать, выполняя тем самым ритуал благодарения духов леса и земли. А может, просто радовались, что они умрут не сегодня, но легенда перевернула иначе.

   — Кхм, — прокашлялся женский голос. — Я понимаю, что вы радуетесь, но нельзя ли тише? А то другим спать мешаете.

   — Простите, — понурились девушки, а потом только подняли глаза на говорившую.

   Белокурая девушка с заспанным лицом чуть отогнула желтую занавесь и теперь щурилась на пришедших. Её можно было назвать красивой, если можно так назвать человека с помятым лицом и спутанными волосами. Пуффи перевела взгляд с девушки на её отражение в зеркале. Девушка из зеркала показала ей язык и отвернулась. Но она была гораздо красивее своего оригинала.

   Кряхтя и что-то бормоча себе под нос, Храпунцель спустилась с кровати. На стройном девичьем теле оказалась белая воздушная рубашка. Она начиналась от белокурых волос и спускалась до розовых пяточек. Девушка морщилась на свет и протирала глаза. Неуверенными шагами она подошла к столу и бухнулась на стул. Её глаза напоминали два стеклянных шарика, вывалянных в красном перце.

   — Вы мои новые соседки? — спросила белокурая девушка.

   — Да. Я Сюзанна Мохноногус, хоббит. А это неудавшаяся жена короля вампиров, Пуффильда Собаккер. Нам дух комнаты сказал, что тебя зовут Храпунцель?

   — А-ха, — зевнула девушка. — Храпунцель Волосатос. У меня ещё должны быть длинные волосы из золота, но по дороге сюда их кто-то обкорнал, а меня сделали блондинкой. Но мне так даже больше нравится. В общем — та кровать моя, тот столик мой, этот стул мой. На другие вещи мне наплевать, так что добро пожаловать.

   После этих слов девушка уронила голову на стол. Раздался тупой звук, как при падении тыквы на деревянный пол, и следом послышалось похрапывание. Пуффи и Сюзи в недоумении уставились на крепко спящую девушку. Вот только что сидела и разговаривала, а в следующую минуту крепко спит. Прямо как при приступе нарколепсии.

   — Я же говорил вам, что соседка не будет беспокоить. Главное, чтобы она возле двери не упала, а то может заблокировать проход. Хотя, с другой стороны её как раз возле двери и можно будет положить, если вдруг к вам будет ломиться озабоченный сатир, — раздался веселый голос духа комнаты.

   — А что сейчас с ней делать? Оставить за столом? — спросила у воздуха Пуффи.

   — Нет конечно. Сейчас я её перенесу. Эх, знали бы вы, сколько раз я уже её перетаскивал с места на место. Вот, буквально за полчаса до вашего прихода…

   — Как за полчаса? Ты же всё это время был в зале, — запротестовала Сюзи.

   — Девочки, вы в магической Академии. Тут можно многое, если не всё. Я дух комнаты, но пораскиньте мозгами… хм, если можно, то не раскидывайте по ковру, я только недавно его почистил. Так как вас трое, то я могу разделиться на три части. Допустим, вот ты, с лохматыми ногами, будешь вне комнаты. В таком случае я буду находиться в общем зале, вместе с другими духами комнат. А ещё две мои ипостаси будут в это время парить в комнате. Иначе же вам придется ходить всем вместе, а это чревато из-за нашей спящей красавицы.

   В это время Храпунцель поднялась в воздух и полетела по направлению к кровати. Её белокурые волосы соединялись с ворсом ковра, и казалось, что они хотят зацепиться и не пустить девушку на мягкое ложе.

   Стук в дверь заставил девушку застыть в воздухе. Пуффи подбежала к дверям и открыла их. Два чемодана вползли, как большие черепахи. Больше в зеркальном коридоре никого не было. Чемоданы оставили полосы на коврах и остановились у кроватей. Чемодан Пуффи встал возле красной, а другой встал возле коричневой. Девушки переглянулись между собой, пожали плечами и пошли разбирать вещи. До ужина ещё нужно было подготовиться.

    Подготовка к ужину

   — Надо подкрасить губы! Будешь ходить как бледная моль, и ни один мужчина не обратит на тебя внимания. Да как ты красишь? Да не как кисточкой забор! Ты же губы… Ты же спишь, а не красишь! Куда? Опять? Проснись же, Храпунцель! Ты помадой в ухо тычешь. Ты бордовым ухом собираешься мальчиков очаровывать? Отражение, да отбери ты у неё помаду!

   Именно такие крики раздались вечером и разбудили двух девушек, которые успели прикорнуть на роскошных кроватях. Дух комнаты визжал, как раненный поросенок, и пытался привести в порядок полусонную соседку. Растрепанная и засыпающая Храпунцель сидела возле своего ночного столика и старательно делала вид, что хочет накраситься.

   Зеркальное отражение вытянуло руку, словно состоящую из ртути, и уперлось ладошкой в лоб девушки. Левой рукой отражение ловко выхватывало салфетки и вытирало измазанную мордашку. Глаза Храпунцель были закрыты. Пятно помады вокруг губ напоминало улыбку клоуна Рональда Макдональда, а уши похожи на ракушки в томатном соусе.

   — А-а-а, проснулись! Ну вы и спать. Целых два часа любовался на ваше пускание слюней. Помогите своей соседке, а то она так и выйдет к столу ненакрашенной! — раздался голос карлика-духа.

   — Может, пусть так и остается в комнате? Всё равно она уснет за столом, а тебе придется её таскать, — возразила Пуффи.

   — Нет, на ужине должны быть все. Там огласят списки первокурсников и выберут направления для новоприбывших уродов, а также раздадут волшебные шесты. Ну пожа-а-алуйста. Помогите, а то мне сделают выговор с занесением магического фаервола в личное тело, — проныл невидимый дух.

   — Ладно, Пуффи, давай поможем. Она такой же урод, как и мы. А мы обязаны друг другу помогать, — слезла с кровати Сюзанна.

   Если вы хотя бы раз разрисовывали лицо манекена или статую Линкольна, то поймете работу девушек. Они перехватили голову Храпунцель из рук отражения, причем оно им подмигнуло. Отражения же Пуффи и Сюзанны, наоборот, скорчили страшные рожи и продемонстрировали, как они любят чистить зубы. Невидимыми щетками. Девушки не обратили на них никакого внимания.

   Сюзанна держала голову Храпунцель и иногда делала вид, что это арбуз, а она проверяет его на прочность. Пуффи хихикала и порой смазывала макияж, вытирая огрехи влажной салфеткой. Один раз даже чуть не выколола глаз белокурой соне, пока старалась разредить дебри бровей. И даже тогда Храпунцель не проснулась. В процессе нанесения боевой раскраски девушки умудрились одеть соню в длинную черную юбку и светлую блузку. Спящая красавица не сопротивлялась, ей вообще было всё равно.

   — А что за выборы направления? — спросила Пуффи у духа комнаты, когда мордашка Храпунцель была приведена в порядок и они занялись своими личиками. Правда, приходилось это делать друг другу, так как отражения не хотели застывать на месте, дразнились и бесновались за стеклом.

   — У нас три направления обучения: факультет Рыбы, факультет Зверя и факультет Птицы. Надеюсь, о предметах и изучении догадаетесь сами, и вам не придется разжевывать, что к чему?

   — А класса Человек у вас нет? Я бы туда походила, — задумчиво проговорила Пуффи.

   — Девчонка, тебе бы лучше попасть в класс Птицы. Там тебя научат скрываться от летающих мышей, — хихикнул дух комнаты.

   — Ах да, а как меня собираются защищать от вампиров?

   — А никак. Пока ты находишься в Академии Уродов, они не смогут зайти. Видела снаружи зеркальные стены? Они не только из бронестекла, но ещё и реагируют только на отражения. Если у человека есть отражение, то они пропускают его. А если нет, то пусть хоть летают до скончания веков — вампирам ни за что не пробраться внутрь.

   — И это всё? А как же мне тогда видеться с родными? Или я навсегда должна буду оставаться в этих зеркальных стенах и враждовать с этими? — Пуффи указала на своё отражение.

   Отражение Пуффи обрадовалось вниманию и лизнуло зеркало изнутри. На стекле остался зеленый отпечаток слизи. Пуффи передернуло от омерзения.

   — В общем, я не знаю, и мне как-то плевать на это. Тебе лучше подойти к Пизагорасу. Он мужик башковитый, хоть и кентавр.

   — Эх, мало от тебя толку. Ладно, сами как-нибудь справимся.

   Сюзи зашла за шторку для переодевания и вскоре вышла в воздушном полубальном платье. Из-под кружевных оборок виднелись белые лосины, а сквозь мелкие дырочки то тут, то там высовывались черные волоски. Высокий корсет облегал тонкую талию и выгодно подчеркивал высокую грудь. Этакая Барби из поллюционных мечтаний юнцов.

   — Сюзи, ты красотка. Ещё бы ноги побрить, и можно на подиум выпускать, — с придыханием заметила Пуффи.

   — Спасибо, но это моя судьба такая — как бы часто я ни брила ноги, через полчаса волосы вырастают на прежних местах, — вздохнула Сюзанна и уселась на стул. Сверкнули щипчики для волос, и девушка начала выдергивать особенно выделяющиеся волоски. Ойкает и выдергивает, выдергивает и ойкает.

   — А сама когда одеваться будешь? — сварливо прогундосил голос из пустоты. — Или ты так и пойдешь в халатике?

   Пуффи спохватилась, тоже ойкнула и полетела к чемодану. На кровать начали выскакивать одно за другим платья, юбки, блузки, свитера. Трусики и бюстгальтеры выпорхнули черными ласточками и угнездились на подушке. Спустя полчаса примерок, криков и душевных расстройств забытых отражений, Пуффи оказалась готова к выходу.

   — Мама, не тряси. Я сегодня в колледж не пойду, — промычала Храпунцель, когда девушки подхватили её и потащили к выходу.

   Они походили на санитаров, выносящих раненного бойца с поля боя. Но стоило им только выйти за порог комнаты, как сразу же материализовались три деловитых карлика. Они перехватили спящую девушку и сноровисто потащили к дальнему входу. На этот раз отражения шли нормально, не кривлялись, не норовили схватить за руку. В общем, вели себя как обыкновенные добропорядочные тени живых людей. Пуффи не могла понять такого поведения.

   Бесконечно отражались две симпатичные девушки, плывущие по коридору, и три мраморно-белых карлика, которые тащили ещё одну. Глядя на пыхтящую группу, Пуффи почему-то вспомнила сказку о Белоснежке. К гробу её, наверно, подтаскивали так же.

   Интересно, а если бы принц оказался не таким благородным и не поцеловал Белоснежку, а, например, воспользовался теплой и спящей девушкой — та бы проснулась? А если бы забеременела, то смогла бы родить во сне? Кстати, а ребеночек тоже был бы спящим? Пуффи не успела дать своей фантазии возможность разгуляться — они подошли к дверям.

   — Двери, откройтесь! — хором гаркнули карлики.

   Старинные двери послушно распахнулись, и вся группа вышла в просторный зал. Теперь тут стояли в три ряда длинные столы, к ним прижимались длинные же скамьи. На многих местах уже сидели учащиеся. На столах стояла разнообразная посуда, но она была пуста. Светлячки скопились у карты потолка, где была Канада, и теперь изображали солнце. Свет яркий, теплый, будто они начистили животики и теперь светили изо всех сил.

   В воздухе парили мыльные пузыри. Они переливались цветами радуги, сталкивались друг с другом, приземлялись на стены и потолки, но не лопались, а летели дальше. Пуффи прикоснулась к одному из пузырей, и тот отпрянул, будто живой. Его поверхность была теплой и маслянистой, словно мазутная пленка на летней луже. Он очень сильно напоминал наполненный водой воздушный шарик.

   Многочисленные статуи усеивали бортики и балкончики стен. Они обменивались впечатлениями и рассуждали о новых постояльцах своих комнат. Пуффи заметила и вредную горгулью, значит, где-то поблизости должен быть и мальчик со змеиной кожей.

   — Пуффи, Сюзи, идите прямо и садитесь вон за тот стол. Храпунцель мы уже положили там, — скомандовали три гнома и на глазах девушек соединились в одного.

   Пуффи моргнула. Это соединение выглядело так, будто она слегка окосела и вновь обрела нормальное зрение. Два гнома сделали по шагу и влились в третьего. Без треска, волшебных звуков и прочих магических атрибутов.

   Девушки прошли к столу, где их соседка мирно посапывала, положив голову на руки. Струйка слюны стекла на стол и образовала лужицу в виде африканского материка. Сидящий рядом мальчик с соломенными волосами старательно подрисовывал ей гитлеровские усики.

   — Ты что делаешь, Паршивец? А если ты уснешь, что тебе тогда подрисуют? — возмутилась Сюзанна.

   — А-а-а, Сюзи-крольчиха, рад тебя видеть. Когда я в прошлом месяце уснул, то мальчишки помазали мне под носом кошачьими экскрементами. Представляешь, какое было мое удивление, когда я узнал, что весь мир пахнет дерьмом. Нет, не просто является, а ещё и воняет. Целый день они ржали надо мной, а я не мог понять, почему. Так что это всего лишь невинная шутка, — ответил зловредный мальчишка.

   — Вы знакомы? — спросила Пуффи, когда Сюзанна отобрала у хулигана маркер и пригрозила пожаловаться в ректорат.

   Мальчишка отбежал на несколько метров и показал язык. Он вывалился до пояса и потом втянулся обратно. Так нормальные люди втягивают спагетти, но вряд ли кто видел такие длинные и толстые макаронины.

   — Да, это Джон Паршивец, мерзкий и зловредный человечек. Не поворачивайся к нему спиной, да и боком старайся не поворачиваться. Лучше всего будет, если ты вообще не станешь выпускать его из виду.

   — Хорошо, но ты видела его язык, как же он может целоваться…

   — Пуффи, ты что? Извращенка-первокурсница! — улыбнулась Сюзанна.

   Девушки переглянулись и смущенно захихикали, будто увидели на пляже толстого нудиста. Мальчишка возмущенно фыркнул, на его лице было написано: «Девчонки — это всего лишь девчонки!».

   Мыльные пузыри начали упорядоченно кружиться по залу. Словно их увлекло дыхание урагана, и теперь оно собирало их в разноцветную воронку. Ураган был перевернутым и оканчивался возле сияющего «солнышка», а его широкий край носился по стенам, полу, студентам. Пузыри не лопались, но мягко стучали, так может стукнуть лапкой нетерпеливый котенок, когда ему кажется, что хозяин мало уделяет внимания.

   Из-за разноцветного мелькания пленок на шарах разнообразные цвета скользили по стенам. Зеленые, синие, красные оттенки мелькали по всему залу, Пуффи почувствовала, как у неё закружилась голова и начало чуть-чуть подташнивать. Приятная музыка вплелась в феерию красок. Пузыри кружились, светляки светили, краски метались, музыка лилась. Завораживающее зрелище настолько увлекло притихших студентов, что они перестали шуметь и переговариваться, а тихонько садились на скамьи.

    Раздача волшебных шестов

   Никто не заметил, как на пирамиде, где уже стояли накрытые столы, возникли преподаватели. Они расселись по своим местам, и только тогда профессор Дароблаг хлопнул в ладоши. Громкий звук мог составить конкуренцию пушечному выстрелу. Хлопок напугал мыльные пузыри, и те замерли — дыхание урагана прекратилось. Замерла и музыка, словно музыканты одновременно отняли руки от своих инструментов.

   — Недорогие студенты Академии Уродов, я приветствую вас на первом ужине нашего учебного заведения. Вы можете спросить — а почему с вами тут так грубо обращаются? Можете, можете, и вам скажут, что там, — корявый палец профессора показывал в сторону выхода, в сторону зеркального коридора, — там к вам будут относиться ещё хуже. Так что привыкайте. Если не хотите выработать в себе уверенность в общении с другими людьми… Если не хотите научиться скрываться… Если не хотите приспособиться к жизни с людьми… «нормальными», — профессор выплюнул последнее слово с такой презрительностью, словно оно было мерзкой жабой. — Так вот, если вы не хотите всему этому научиться, то можете проваливать. Кстати, первый взнос за обучение мы не возвращаем. Вы все взрослые, уже можете голосовать, так что решать вам. Считаю до трех. Раз!

   В зале воцарилась тишина — студенты переглядывались, старались вычислить того человека, который поднимется и выйдет. Никто не поднимался.

   — Два!

   Снова никто не пошевелился. Студенты сидели, как приклеенные. Серый эльф равнодушно разглядывал свои ногти, как будто это единственное, что его сейчас волновало. Пуффи поймала взгляд Сюзанны и пожала плечами в ответ. Храпунцель причмокнула во сне.

   — Три!

   Профессор обвел сидящих людей тяжелым взглядом. Студенты почувствовали, будто на каждого кладут пятидесятикилограммовый мешок с цементом и снимают, когда взгляд уходит в сторону. Даже статуи на балкончиках невольно пригибались, хотя им-то бояться нечего.

   — Никто не хочет покинуть нас? Жаль, придется нести ношу дальше. Придется учить, как выживать в среде «обыкновенных», — Дароблаг выплюнул очередную жабу. — Как обращать недостатки в достоинства, как пробиваться на самый верх, обходя неудачи и промахи. Первые пары начнутся завтра. Соберетесь в зале к восьми утра, а дальше… Дальше всё увидите сами. Сейчас бы приступить к еде, но прежде, чем мы кинемся набивать желудки, необходимо раздать волшебные шесты. Этим займется Том Лентивец, наш завхоз и по совместительству профессор по мертвой материи.

   Только сейчас Пуффи заметила, что за учительским столом находятся не шесть представленных преподавателей, а десять. Поднялся мужчина с посиневшим лицом и ореолом из кружащихся над головой мух. Мухи так плотно примыкали к голове мужчины, что казалось, будто он носит прическу в стиле «афро», этакий пышный куст из мелькающих кудряшек. Сквозь дыры в дряхлом камзоле времен гражданской войны виднелось синеватое тело. Он стукнул по кресту, который находился рядом, и тот покачнулся — из крестовины выползла синяя полоса. На ткани искусными руками вышиты три золотые фигуры. Птица, похожая на коршуна, рыба с зубами пираньи и волчья оскаленная морда. Профессор сидел чуть поодаль от остальных, и вскоре Пуффи поняла — почему. Запах от него шел неимоверно кислый и отвратительный, будто он живет на помойке. И голос был таким же кислым, неприятным.

   — Я буду вызывать по одному студенту. Вы выходите, получаете волшебный шест и садитесь на место. Кому непонятно? Всем ясно? Тогда начнем. Абрахам Тунеяд!

   С места поднялся обычный на вид темноволосый парень, если не считать хвоста, который вырывался из специально сделанного отверстия джинсов. Этот отросток мог составить конкуренцию лисьему, такой же пушистый и рыжий. Он выглядел бы модным атрибутом, если бы самостоятельно не поднимался и не бил парня по бокам. Со стороны смотрелось так, будто нервничает огромный кот. У Пуффи появилось желание потрогать этот заманчивый хвостик. А уж как подошла бы ей шубка из такого меха…

   Абрахам подошел к профессору Лентивецу и скривился, будто наступил в коровью лепешку. Видимо, запах от профессора нравился только мухам. Том Лентивец не обратил никакого внимания на гримасы студента и засунул руку за пазуху. Оттуда показалась небольшая коробочка, обитая красным бархатом, и после кратковременной борьбы с замочком профессору удалось открыть её.

   Вообще весь вид профессора до жути напоминал ожившего покойника. Даже синеватый камзол лишь подчеркивал впечатление. Таким могло быть творение Франкенштейна, если бы оно вдруг задумало учительствовать в Академии. Профессор открыл коробочку и вытащил серебристую иглу. Скрипучим голосом, похожим на скрежет монеты, ведомой по стеклу, Лентивец обратился к Абрахаму:

   — В этот день ты получаешь личный волшебный шест. Храни его и используй только по назначению. Протяни палец и выбери направление, на котором будешь учиться.

   Абрахам опасливо выполнил поручение, и профессор неуловимым движением ткнул его острием серебряной иглы. Молодой человек испуганно вскрикнул и отдернул палец. На подушечке выступила красная капля.

   — Зачем кричать? Это же не больно. Вот я, например, ничего не почувствовал, — и синюшный человек закряхтел-закрякал. Если вы слышали, как кашляет пожилая утка, то можете прочувствовать тот звук, который вырвался из горла профессора.

   — Он так смеется, — шепнула Сюзи на ушко Пуффи.

   — Я поняла, — шепнула Пуффи в ответ.

   Сюзанна удивленно вскинула бровки, она-то думала, что ей одной открыта эта тайна. Но Пуффи с каменным лицом продолжала следить за происходящим. Тогда Сюзи с заговорщицким видом прошептала ту же самую информацию Храпунцель. Та в ответ загадочно причмокнула губами — лужица возле её лица уже напоминала Великобританию. Сюзи огорчилась подобному проявлению равнодушия и махнула рукой на несознательных подруг. Потом она тоже не отреагирует на что-нибудь интересное. Вот тогда они пожалеют… Вот тогда они узнают, а уже будет поздно!

   А тем временем на пирамиде творилось священнодействие выбора. Профессор Лентивец протянул серебряную иглу в сторону своей жуткой «афро-прически» из мух, и одна жирная зеленоватая тварь слетела на острие. Она побыла там всего секунду, возможно, попробовала на вкус кровь Абрахама Тунеяда и тут же полетела в сторону синего полотна. Два стука сердца, и зеленая муха села на оскаленную волчью пасть.

   Тут же взревела-взвыла группа студентов, которая сидела справа от пирамиды. Студенты улюлюкали, выли, вопили и потрясали кулаками. Пуффи заметила, что все воющие студенты в той или иной мере отличались повышенной волосатостью. Там же она увидела девушку с беличьими ушами, молодого человека с собачьим носом, ещё трех-четырех человек с шерстью на лице. У остальных тоже было что-то от животных. Или уши, или глаза, или, как у Абрахама, хвосты.

   — Волшебный шест отправил тебя к факультету Зверя! — проскрежетал Лентивец и отдал Абрахаму серебряную иглу.

   Мальчик взял её и начал осматривать со всех сторон драгоценную безделушку. На его лице играла довольная улыбка, даже хвост весело вилял из стороны в сторону, отчего зад мальчика ходил ходуном, будто он танцевал ламбаду.

   — Ты рад выбору шеста? — осведомился профессор Дароблаг.

   — Несомненно! Мои родители учились на этом факультете, а до них мои бабушки и дедушки. Прабабушки и прадедушки не смогли, так как их расстреляли серебряными пулями, но остальные учились, — Абрахам обнажил мелкие острые зубки. — А не подскажете, как пользоваться волшебным шестом?

   — Облизни его, — прошипела женщина с лицом, покрытым змеиной кожей. — Когда же наиграешься, то потри навершие, и он вернется в прежний вид.

   Пуффи показалось это лицо знакомым, и она отыскала взглядом своего будущего соседа по парте. Тот сидел за столами слева от пирамиды и буравил немигающим взглядом шипящую профессоршу. «Они похожи, как две капли водки в коктейле Джеймса Бонда!» — подумалось Пуффи в тот момент.

   Абрахам облизал и едва успел вытащить иглу изо рта — она начала увеличиваться в размерах и вскоре приобрела размеры приличного шеста. Такой можно запросто использовать как черенок для лопаты. Абрахам пристукнул шестом о пол, раздался глухой звук, будто ударили дубовым суком в лоб каменного тролля — кто слышал, тот поймет.

   — А почему не волшебная палочка? — спросил Абрахам. — Вроде бы я где-то слышал, что ими проще творить чудеса и готовиться к настоящей жизни.

   — Волшебные палочки… волшебные палочки! — возмутилась женщина со змеиной кожей. — Бред какой-то! Они крайне опасны для здоровья — если махнешь чуть ниже или чуть выше, то получится совсем другое заклинание. Нарушится структура магии и выйдет черт те что и сбоку милый бантик. Они могут ударить во владельца и не коснуться врага. А у нас практикуются волшебные шесты! Ими как не маши, но без членовредительства соперника не обойдешься. Вот это настоящая магия!

   — Профессор Глория Гаддюкинс права — у нас практикуются волшебные шесты. И как оружие, и как средство для почесывания труднодоступных мест между лопатками. Кстати, профессор Гаддюкинс — декан факультета Рыбы и будет преподавать целительство, так что прошу любить и не жаловаться!

   Именно такими словами Дароблаг представил нового преподавателя. Женщина со змеиной кожей слегка привстала, и сквозь её сжатые губки мелькнул язык-ниточка. Она оглядела аудиторию, и Пуффи отметила для себя, что взгляд продольных зрачков задержался на её будущем соседе по парте чуть дольше остальных. Что бы это могло значить? Неужели её будущий сосед сын профессорши? Тогда надо будет с ним сойтись поближе, пофлиртовать, что ли?

   Между тем профессор Дароблаг не стал опускаться на своё место, а показал на ещё одного преподавателя:

   — А это декан факультета Птицы, Билл Куддах. Он будет обучать владению волшебными шестами. Слушайтесь его, как родного отца, и будет вам счастье. Возможно. Ну, я руковожу факультетом Зверя.

   Преподавателем оказался странный человек, похожий на цыпленка страуса — приплюснутая голова на тонкой шейке выдавалась далеко вперед. Желтоватый пушок вился венчиком вокруг блестящей плеши, но самой отличительной чертой у этого человекообразного создания был клюв. Огромный, блестящий, черный. Словно клюв ворона из мистических историй. Круглыми глазками профессор посмотрел на студентов и каркнул. Новенькие студенты вздрогнули от неожиданности. Профессор откашлялся и сказал каркающим голосом:

   — Дети, я тоже не рад видеть вас, но судьба связала наши судьбы воедино. На моем факультете я не терплю пререканий и споров. Поэтому если вас выберут шесты, а вы обожаете спорить, то тем хуже для вас. Вот так вот. Кар!

   Новички снова вздрогнули, а центральная линейка столов радостно загудела. Из этого гула Пуффи поняла, что студенты любят своего декана, и что он только пытается быть грозным, а на самом деле добрый и мягкий человек.

   Абрахам Тунеяд потер навершие шеста, и тот снова стал серебряной иглой. Он удовлетворенно кивнул и прошел к своим новым сокурсникам. Его похлопывали, пощипывали, попинывали — старшие студенты выражали радость от того, что он стал одним из Зверят.

   — Венера Чертоплювинг! — громко проскрежетал профессор Лентивец, и девушка с кошачьей мордочкой грациозно поднялась на пирамиду.

   Очередная муха села на волчью пасть. Девушка очаровательно улыбнулась новым сокурсникам и чуточку прогнулась в спине, чтобы покрасоваться крепкой пятой точкой. Пуффи видела, как у профессора Сельдеринга рука скользнула под стол и плечо ритмично задергалось. Потом она заметила, как Гаддюкинс ткнула профессора кулачком под ребра, тот ойкнул, но плечо остановилось. Девушка-кошка зазывно улыбнулась ему, и розовый язычок скользнул между острыми зубками.

   — Вот же кошка блудливая, — сердито прошипела Сюзи.

   Новоприбывших вызывали и распределяли. Студенты с волшебными шестами пускались к своим факультетам — мухи безошибочно выбирали место их дальнейшей учебы. Кого-то — к Рыбам, кого-то — к Птицам. Сюзанну, конечно же, определили к факультету Зверя. Туда сел и Амандил. Он окинул высокомерным взглядом радостно воющих сокурсников и сел чуть поодаль от остальных.

   Пришла пора и Пуффи. Она ойкнула от укола серебряной иглы и проследила взглядом, как её муха заметалась по синему полотну. Муха хотела то сесть на рыбу, то на клюв птицы, то стремилась к оскалу волка. В зале наступила тишина. Даже Дароблаг Фиолетовый на миг снял личину равнодушия и покосился на странное поведение мухи. Возникла тягучая пауза.

   — Я бы хотела учиться с Сюзанной, — несмело произнесла Пуффи. — Она на факультете Зверя.

   — Ну, если хочешь, то вали. Мне всё равно, — хмыкнул Лентивец и прихлопнул неуверенную муху. Остальные обиженно зажужжали.

   Пуффи тоже приветствовали похлопываниями, пощипываниями и поглаживаниями. Она не успевала отбить одни жадные руки, как к ней тянулись другие. И ведь не отставали, пока не лизнула шест и не съездила парочке особенно отвязных сокурсников по гнусным мордам. Зато потом как ведьма отшептала — ни один не дернулся в её сторону.

   Странный эпизод произошел с мальчиком, у которого была змеиная кожа на лице. Когда муха села на острие иглы и потом уверенно устремилась к изображению рыбы, то молодой человек взмахнул рукой.

   — Ох, — прокатилось по залу, когда игла впилась в пасть волка, в левый клык.

   Но не это удивило собравшихся, а то, что на конце иглы трепыхалась умирающая муха. Та самая, которая должна была определить выбор мальчика. Он удовлетворенно улыбнулся, перегнулся через стол и выдернул иглу-шест. Муха так и осталась висеть на клыке. Её ножки пару раз дернулись, и больше она не подавала признаков жизни.

   — Фрэнки, почему? — прошипела профессор Гаддюкинс.

   — Чтобы уйти из-под твоего надзора, мама, — таким же свистящим шепотом ответил мальчик.

   Профессор Гаддюкинс оскорбленно отвернулась и наткнулась на ухмыляющуюся рожу профессора Сельдеринга. На свое несчастье он не успел стереть ухмылку и получил ещё раз кулачком под ребра.

   — Что же, Френк Гаддюкинс, тогда ты принимаешься на факультет Зверя, — бесстрастно заключил Лентивец.

   Френка пощипали и попинали для вида — всё же он сын преподавателя, а это чего-то да стоит. Он проследовал к дальнему концу стола и сел возле Пуффи. Сел мрачный, похожий на ноябрьскую тучу. Девушки не решились его трогать. Пока.

   — Кто ещё не взял волшебный шест? — громко сказал Том Лентивец и поднял последнюю серебряную иглу.

   Студенты начали переглядываться и так получилось, что сразу же выделилась спящая Храпунцель. Она даже не проснулась, когда её поднесли к Лентивцу. Не проснулась и тогда, когда палец кольнула игла. Когда же её положили на скамью к факультету Зверя, то она мявкнула во сне, будто потревоженная кошка.

   — Ну что же, а теперь воздадим должное нашему ужину! — громогласно заявил профессор Дароблаг и снова хлопнул в ладоши.

   В этот же миг притихшая музыка грянула с новой силой, светлячки под потолком загорелись так ярко, что под их светом можно было загорать. Но не это главное. Главным было то, что воздушные шары начали спускаться и спускались до тех пор, пока не коснулись тарелок. В этот момент они словно взорвались, и на тарелки вывалилось их содержимое. Громкий вой радости пронесся по всем столам. Такой громкий, что заглушил урчание пустых желудков.

   Как-то так получилось, что у факультета Зверя преобладали мясо и овощи, у Птиц — больше злаковые и ягоды, а у Рыб — рыбные блюда и водоросли.

   Пуффи и Сюзанна сначала старались вести себя прилично и даже пытались пользоваться вилками и ножами. Однако, увидев, как самые хорошие куски разбираются нетерпеливыми руками, то отбросили прочь приличия и начали наваливать себе на тарелки всё, что попадется под руку.

   Когда Серый эльф потянулся за жареной половинкой курицы, то его вилка наткнулась лишь на чисто обглоданные кости. Губы высокомерно поджались и скривились в легкой гримасе неприязни, когда Сюзанна по доброте душевной подкинула на его тарелку ломоть жареного мяса.

   — Мне не надо подачек от презренных… Стой, куда потащила? Уж и пошутить нельзя! — вцепился он обеими руками в ломоть, когда оскорбленная Сюзи потянула кусок обратно.

   На время в зале воцарилось только чавканье, звон вилок и прихлебывание. «Матушка Ау» насыщалась. Даже когда отвалились от столов и начали сыто порыгивать и вяло переговариваться, даже тогда Пуффи не оставляла мысль, что она чего-то не узнала.

   Лишь в своей комнате, лежа на пуховых перинах и слушая похрапывание Храпунцель, она вспомнила! Она вспомнила, что не представили последнего преподавателя. Он сидел невзрачной мышкой на другом конце стола и поблескивал бусинками глаз. Мордочка человечка и в самом деле была похожа на крысиную, а влажно поблескивающий носик не переставал нюхать воздух. Серый пуловер закрывал горло и придавал ещё больше невыразительности. Этот преподаватель казался одним маленьким серым облачком, которое неизвестно как держится на стуле.

   — Сюзи, — тихонько позвала Пуффи спящую подругу.

   Та не отзывалась.

   — Сюзанна, — чуть громче окрикнула Пуффи.

   Снова никаких эмоций. Тогда Пуффи воспользовалась крайним средством — кинула в спящую подругу подушкой. Как она могла забыть, что теперь нужно рассчитывать силы?

   — Ты что? — испуганно спросила Сюзанна, когда поднялась с пола, куда её смело мягким снарядом.

   — Извини, пожалуйста, я совсем забыла о своих способностях. Я хотела спросить — ты не запомнила фамилию последнего преподавателя?

   — Нет, я и его-то самого вспоминаю с трудом. Если бы ты сейчас не спросила, то я и не вспомнила. Неужели этот вопрос не мог подождать до утра? — Сюзанна недовольно залезла на кровать.

   — Мог, конечно же мог, прости меня, я сама не знаю, что на меня нашло.

   — Его зовут Боб Блейд. Он профессор трансфигурации, пришел к нам буквально в предпоследний день. На смену скоропостижно скончавшейся Клементине Мурвальд, — сонно ответил голос гнома. — В самом деле, этот вопрос вполне мог подождать до утра.

   Пуффи почувствовала себя виноватой. Чего она вдруг так вскочила? Дался ей этот профессор. Гном же объяснял, что здесь она как за каменной… то есть, как за зеркальной стеной, и вампиры не смогут проникнуть на территорию Академии Уродов.

   Ну да, вампиры не могут, а их слуги? От этой мысли Пуффи стало дурно. Вот насчет слуг неизвестно. Надо будет завтра расспросить об этом гнома, а сейчас? Сейчас только крепкий и здоровый сон. Желательно без сновидений — чтобы провалиться и утром вынырнуть. Интересно, а что снится Храпунцель? Нужно будет завтра её об этом расспросить… Завтра… Обязательно…

   Пуффи уснула и не могла увидеть, как за окном проползла черная тень. Она также не слышала, как этажом выше скрипнуло окно, как раздалось сдавленное чертыхание и что-то громоздкое упало вниз. Она ничего этого не видела и не слышала. Пуффи спала…

    Первый урок в Академии Уродов

   — Да держите вы ей голову, а то захлебнется же! — командовал невидимый голос, беспокоясь о спящей Храпунцель.

   Девушка сидела за столом, перед ней стояла тарелка с хлопьями и молоком. Она то и дело норовила нырнуть в белую посудину, как олимпийский чемпион в бассейн. Сюзанна и Пуффи сперва забавлялись, когда наблюдали пузыри на молочной глади — это было похоже на джакузи царицы Клеопатры. Когда же доставали голову Храпунцель из хлопьев, то не могли удержаться от хихиканья — белые разводы обтекали кусочки расплывчатых звездочек и превращали лицо девушки в клоунский грим.

   Рано или поздно всякая забава приедается, да и постоянное отвлечение не давало нормально накраситься и привести себя в порядок. Потому и было принято решение сделать ход конем — голову Храпунцель привязали за волосы к спинке стула, и девушка зависла в таком положении над тарелкой. Словно долго и упорно рассматривала мутное отражение.

   Кстати, об отражении — Пуффи с Сюзанной не могли привести себя в порядок из-за капризничающих и вредных двойников в зеркалах. Те кривлялись, строили рожи, старались дотянуться до девушек и щелкнуть им по лбу. В итоге девушки плюнули. На отражения. Отражения обиделись и вообще отвернулись от них. Пришлось подругам красить друг друга самим. Гном-дух комнаты вставлял едкие замечания. На него старались не обращать внимания.

   — Вот так вот, да, мазни погуще! Добавь краски этому утру, ну зачем же зеленым? — надрывался голос, но Сюзи не реагировала и продолжала подрисовывать стрелки, которые делали глаза Пуффи более выразительными.

   — Ах, ну и зачем ты её губы фиолетовой помадой мажешь? Она как будто всю ночь баклажан сосала и черникой закусывала. Нет, ей этот цвет не идет! — продолжал изгаляться «добрый дух», пока Пуффи подкрашивала губы Сюзанны перламутровой помадой.

   В конце концов, дух комнаты утомился подначивать бесстрастных первокурсниц и нашел себе более веселое занятие — начал выхватывать из тарелки размоченные хлопья и приклеивать их к лицу спящей Храпунцель. Когда девушки собрались и подошли одевать свою сокурсницу, то на лице уже красовалась фигура из овсяных звездочек, напоминающая мужское достоинство. Девушки быстро счистили произведение нечеловеческой фантазии и одели соседку в одежду их факультета. Это была форма из юбки и блузки леопардовых оттенков. Хорошо ещё, что не вызывающих цветов, а мягких, ласковых пятнышек на желтоватом фоне.

   Красить Храпунцель не стали. Всё равно та будет спать, так что и без грима хороша. После этого оделись сами и стали походить на однояйцевых близнецов, только с разными оттенками волос. Ещё бы грамотного продюсера, и из них можно создавать прекрасную девичью группу. Храпунцель будет эротично спать на сцене, а Сюзи и Пуффи трясти дарами природы. Если ещё будут попадать под фонограмму, то могут взлететь на вершины чартов…

   — Скажи, Сюзанна, а почему здесь нет мантий? По телевизору показывали школу волшебства, и там все ходили в мантиях…

   — В Академии Уродов от них отказались из гигиенических соображений.

   — А что не так?

   — Представь себе, что девочкам ещё можно справиться — подтянула подол и села, а вот мальчикам каково? Подтягивать подолы возле писсуаров и светить голыми задницами? Путаться в полах и брызгать на мантии? Ты же знаешь, как эти мальчишки не любят стирать свои вещи — от них постоянно будет пахнуть мочой. Вот и решили оставить лишь цвета факультетов на вещах. Для необходимого различия.

   — А почему нам надо различаться?

   — А это уже психологическая составляющая любого учебного процесса. Дети должны разделяться по группам и гордиться тем, что у них лучше всего получается. Чтобы не было однородной массы и все Зверята боролись за право доказать, что мы лучше другого факультета.

   — А мы лучше?

   — Нет, мы точно такие же раздолбаи, но взрослым так легче нас контролировать. За проступки и промахи будут выделяться Ебаллы, а тот, кто меньше всего этих Ебаллов наберет, тот и лучший факультет в этом семестре. Чаще всего этого звания достигают факультеты Рыб, потому что сидят ниже травы и тише воды. Скромняги.

   — А что это за Ебаллы?

   — Единые баллы, которые распространяются на все факультеты. На нашем факультете будут ещё клыки, когти и шерстинки. То есть своеобразная система оценки знаний.

   — А что она под собой подразумевает?

   — О Боги Мраморной Крошки! — взмолился голос гнома. — Девчонки, какие же вы болтливые. Если вы не соберетесь сейчас, то опоздаете. Поторапливайтесь!

   — Шерстинки — это тройки, когти — это аналог четверки, а клыки относятся к разряду пятерок. Есть ещё блошки и помет. Надеюсь, что про них ничего не надо говорить? — не обратив на нудный голос ни малейшего внимания, продолжила Сюзанна.

   — И в самом деле, Сюзи, нам надо поторопиться, а то не хочется свой первый день начинать с опоздания, — поджала губки Пуффи.

   Так как ни книг, ни каких-либо иных принадлежностей им не выдали, то девушки взяли по блокнотику с ручкой, воткнули в воротнички волшебные шесты и подхватили под мышки спящую Храпунцель. Сюзи толкнула дверь в коридор.

   — Ну наконец-то! Что за копуши? Впервые вижу таких медлительных особ. Скорее всего, вас мамы рожали около двух лет, как слонихи, — одновременно забурчали три гнома, которые подхватили спящую Храпунцель из рук девушек.

   — Почему это? — поинтересовалась Пуффи, когда освободилась от тяжелой ноши.

   — Потому что вы очень долго прихорашивались перед выходом. Хотели предстать в лучшем виде! — захихикали три мраморных вредителя.

   У Пуффи возникло желание дать пинка одному из гномов, но всё-таки сдержалась. Они с Сюзанной шли по зеркальному коридору, старались идти подальше от стен, но эти отражения вели себя, как обычно. То есть в совершенстве повторяли движения идущих и не делали попыток напасть. Пуффи даже поправила прическу и показала язык — отражение всё выполнило так же.

   Когда они вышли в зал, то там стояло в пять раз меньше учеников, чем раньше. Светлячки порхали медленно и вяло, будто их только что подняли с цветочных постелек, и они даже не успели почистить зубы.

   — Тут одни первокурсники, старшие курсы подойдут позже, — зевая, сказала Сюзанна.

   — Тут как в армии? — спросила Пуффи, которая была наслышана от своего инструктора об этом странном и увлекательном месте.

   — Почему как в армии?

   — Потому что те, кто отслужил больший срок, могут позволить себе подольше поваляться в кроватях. И вообще обладают большими привилегиями, чем остальные.

   — Я не знаю, может быть.

   На постамент тем временем вышел заспанный кентавр, он усиленно тер кулаками глаза и старался разглядеть стоящих студентов. В конце концов, ему это удалось, и он улыбнулся, обрадованный победой над своими глазами. Улыбка у Пизагораса на удивление мягкая и добрая, будто он только что съел полкилограмма воздушного зефира.

   — Первокурсники, я рад видеть вас живыми в первый день вашего обучения. Это чудесно. А теперь разойдитесь по факультетам. Налево пусть встанут Зверята, направо — Птенцы, а по центру — Мальки. Выстроились? Чудесно. Зверята, вас ждет профессор Хрюггда, проследуйте в тот проход.

   Кентавр хлопнул в ладоши, и в стене распахнулись ворота, в которые мог спокойно зайти слон. За воротами краснел длинный коридор. Пуффи заглянула в него с опаской — в этой Академии можно ожидать чего угодно. Но в коридоре не было зеркальных стен. Стены обычные, задрапированы красным шелком, на котором выделялись картины в золоченых рамках. Между картинами парили красные фонарики. На полу выстелена дорожка… Надеюсь, что вы догадаетесь — какого цвета она была? У Пуффи создалось впечатление, что она оказалась в Голландии в квартале красных фонарей, столь большое было сходство. Ещё бы в портретных рамках танцевали полуобнаженные красотки…

   — Птенцы, вас ожидает профессор Сельдеринг, и будьте осторожны с этим озабоченным пройдохой. Мальки, вам предстоит следовать за мной. Пойдемте!

   Кентавр ещё два раза хлопнул в ладоши, и в других частях зала тоже открылись ворота. Он легко соскочил со своего постамента и увлек студентов отделения Рыбы за собой. Зверята и Птенцы прошли в свои ворота.

   Пуффи смогла разглядеть, кто был изображен на портретах. Хмурые тролли и троллихи взирали на идущих. Нарисованные монстры были грязны и отвратны, но за портретами ухаживали, ни пылинки на рамах, ни лишней точки на красках. Под каждой картиной находилась латунная табличка с непонятными надписями. Мальчик со змеиной кожей на лице остановился возле одной из картин и провел пальцем по табличке.

   — Это норвежские руны, а существа над ними — предки профессора Хрюггды! — вальяжно заявил Амандил.

   Он в своей леопардовой одежде напоминал стриптизера, пиджачок притален, штаны в облипочку — ещё чуть-чуть, и зазвучит песня Сэм Браун «Остановись». Пуффи даже услышала, как Сюзи начала потихоньку напевать себе под нос:

   — Ты мне построил мир из фальши и из лжи,

   Заставил все забыть и жить одним тобой.

   Взамен я отдала тебе свою любовь.

   И вот теперь одна. С разбитою судьбой. *

   Серый эльф хмуро взглянул на Сюзи и хотел покрутить пальцем у виска, но не стал. Вспомнил о своей философии пофигизма. Лишь надменно хмыкнул и задержался на миг у крайнего портрета. На картине красовался мощный кряжистый тролль с лысой головой, большим животом и огромными конечностями. Тролль скалился художнику, и этот оскал лишь с огромной натяжкой можно было принять за улыбку. Под широкой ступней тролля лежала кучка людей… Нет, не людей — удлиненные уши выдавали в них эльфов. Амандил снова хмыкнул и постучал в железную дверь. Подобные двери Пуффи видела в сериалах про войну — за такими заграждениями мирное население пряталось в бомбоубежище.

   — Профессор Хрюггда, к вам на урок пришли Зверята!

   Со скрипом дверь распахнулась, а на студентов пахнуло сыростью и запахом прелой листвы. С опаской юноши и девушки начали входить. Почему-то так получилось, что первого втолкнули Амандила. Скорее всего, потому, что он представлял собой наименьшую ценность, хотя Сюзи думала иначе и даже кинулась следом. Она храбро зажмурилась и шагнула в неизвестность. А потом уже и Пуффи влетела ночным мотыльком — кто-то ущипнул её в районе шрама в виде буквы «V».

   — Вот это ничего себе, — проговорила Сюзи, которая старалась прижаться к Амандилу.

   В классе царил полумрак, факелы коптили выщербленный потолок. Стены словно взяты из картинок про шахты с рудой — сплошной камень и влажные потеки. Пол тоже не радовал своей ровной поверхностью, к тому же там и сям валялись булыжники, и приходилось поднимать повыше ноги, чтобы не удариться мизинцем. Посреди этого класса-пещеры стояли на удивление новенькие парты со скамейками для двоих. Они вписывались в общую атмосферу так же, как космический скафандр в покои Генриха Наваррского.

   — Я сяду здесь, — провозгласил Амандил и уселся на второй парте от доски. Никто не возражал. Возможно, на Серого эльфа тоже всем было пофиг.

   Парты обращены к каменному постаменту, на котором висела зеленая доска, а рядом горели сразу несколько светильников на высоких тонких ножках. Доска также не входила в дизайнерские изыски профессора Хрюггды. Самого профессора нигде не было видно, зато на постаменте, как раз под зеленой доской, стоял большой камень, вроде тех, которые валяются у Стоунхенджа. Стены подпирали грубо сколоченные шкафы с различными склянками, мензурками и баночками. В некоторых бурлила непонятная разноцветная жидкость. И завершал картину последний штрих — с потолка свисали летучие мыши. Они сразу же высунули свои собачьи мордочки и зашипели.

   — Заходите, дети. Не бойтесь мышей. Если будете вести себя хорошо, то они вас не тронут. Вы же будете вести себя хорошо? — непонятно откуда раздался голос профессора Хрюггды.

   Пуффи начала озираться по сторонам, даже заглянула под парты — профессора нигде не было видно. Зато другие студенты одобрительно зацокали, когда она нагнулась… Пуффи тут же выпрямилась и одернула леопардовую юбочку. Она с возмущением посмотрела на мужскую составляющую своей группы, но в разноцветных глазах не нашлось ни капли раскаяния. Зато подмигивание вырвалось у каждого второго. Хотя Френк был среди первых.

   С некоторой опаской студенты начали рассаживаться по партам. Садились именно так, как вставали в зале, то есть Сюзанна села с Амандилом и начала светиться от счастья так, что некоторые мыши даже с недовольством посмотрели на дополнительный источник света. Но промолчали.

   Пуффи же села вместе с Френком. Парень постарался отодвинуться на самый край скамеечки. Подобное поведение насторожило Пуффи, она даже украдкой понюхала свои подмышки, но они пахли дезодорантом. Чем же вызвано такое отторжение?

   — Привет, я Пуффи, — протянула она узкую ладошку и постаралась изобразить ту улыбку, которая появляется, когда выигрываешь миллион в лотерею.

   — Я Френк, и постарайся меня не трогать, — пробурчал студент со змеиной кожей на лице и отвернулся.

   Уставился на бурлящую в колбочке жидкость. Словно разноцветная радуга в стекляшке была для него важнее живой девушки. К тому же от неё ещё и пахло дезодорантом! Пуффи возмущенно фыркнула и тоже отвернулась. И почти нос к носу столкнулась с девушкой, у которой была кошачья мордочка. Девушка отпрянула — оказалось, что она нюхала волосы Пуффи.

   — Ты чего? — спросила удивленная челопирша.

   — Ничего! Задумалась что-то, — проворчала Венера Чертоплювинг и тоже отвернулась от Пуффи.

   — Дети, вы расселись? — вновь прозвучал из воздуха голос профессора Хрюггды.

   — Да, да, да, — нестройно ответили студенты.

   — Придется снова вас учить отвечать всем вместе. Итак, спрошу снова! Дети, вы расселись? Три-четыре!

   — Да! — хором гаркнули присутствующие, отчего летучие мыши тут же сорвались со своих насестов и закружились над пригнувшимися студентами.

   Мыши мерзко пищали, будто кто-то проводил ножом по стеклу. Они старались ухватить за волосы, плечи, руки нарушителей спокойствия, но те категорически отказывались вылезать из-под парт. Пуффи даже метнула в одну тварь камнем. Промахнулась. Зато снаряд ударился о потолок и рассыпался мелкими каменными брызгами. Эти дробинки полетели в мышей, застучали по крышкам парт, кольнули нескольких студентов. Зато гул от удара подействовал на мышей успокаивающе, и они заняли свои места.

   — Хм, интересный способ успокоить моих подручных. Кто это сделал?

   Голос продолжал звучать из воздуха. Пуффи в очередной раз оглянулась в поисках колонок. Она подозревала, что профессор сидит где-нибудь за стенкой и наблюдает за ними. Смотрит за их реакцией.

   — Так мы будем в молчанку играть или выдадим своего героя?! — грохнуло так, что в шкафах качнулись склянки.

   Да где же эти чертовы динамики?

   — Извините, это сделала я, — встала в полный рост Пуффи.

   — Молодец! Дитя, за сообразительность и храбрость ты получишь клык. Что же, первая оценка этого года появилась, студенты научились здороваться, а заодно узнали, как нужно усмирять летучих мышей. Что же, результаты для пяти минут неплохие. Дух комнаты, ты можешь положить девушку за парту и подождать за дверью.

   — Да я… — в один голос замялись гномы, которые поднесли Храпунцель к парте.

   — Да, именно ты можешь подождать за дверью. Твоё время ещё не пришло, — грозно прогремел голос. Карлики послушно вышли из пещеры и захлопнули дверь. Снова прозвучал голос профессора. — Теперь вспомним — какой предмет вы пришли изучать?

   — Стяжательство, — пискнул человечек, заросший черной шелковистой шерстью до самых глаз. Лишь пуговка носа светилась белым, и иногда вылезал розовый язычок, когда он прилизывал шерстку.

   — Сладострастность, — мурлыкнула Венера и почему-то подмигнула Пуффи.

   — Скрывательство, — не выдержала Сюзанна.

   — Правильно, девочка! Мой предмет называется «Скрывательство», и цель его изучения — научиться скрываться между людьми. Вы научитесь быть невидимыми в любой толпе, научитесь отводить глаза и, если повезет, конечно, даже устроитесь в ЦРУ! — продолжал звучать голос из невидимых динамиков.

   — Вс-с-сю жизнь мечтал, — прошипел Френк, обращаясь к воздуху. — Я прос-с-сто рожден для роли С-с-сноудена.

   — Нет, Эдвард Сноуден не учился в Академии Уродов! Хотя для Америки он тот ещё… Ладно, не будем о грустном. Уже прошло десять минут с начала занятия. Вы можете сказать, где я нахожусь? — спросил невидимый преподаватель.

   — В незаметной нише, — выдвинула предположение девушка с крысиными ушками. Она их пыталась спрятать за волосами, но это все равно, что пытаться скрыть слона в кармане. Уши вызывающе торчали наружу, и иногда она ими даже помахивала. Джейн Маус — так её называли при раздаче волшебных шестов.

   — Из подпола? — неуверенно протянул кто-то сзади.

   — Из соседнего помещения, а общаетесь через скрытые динамики! — с уверенностью заявила Пуффи и оглядела аудиторию, мол, смотрите все — какая она догадливая. Не зря же клык получила!

   В это время камень на постаменте пошевелился, из него вылезли зеленые руки и ноги, а через пару секунд перед ними появилось довольное лицо профессора. Камень потерял прямоугольные очертания и превратился в большую и радостную троллиху. В этот раз на профессоре было одето серое платье в обтяжку. Жирные складки свисали по бокам и при ходьбе похлопывали, словно выстукивали гимн целлюлиту. Сама профессор при ближайшем рассмотрении оказалась живым рассадником бородавок. Они были везде, на щеках, на губах, на ушах и даже на веках. У Пуффи сложилось впечатление, что профессор Хрюггда всегда спит на постели из жаб.

   — Никто не угадал, но ваши догадки послужат хорошую службу, когда будете сдавать лабораторные работы по пряткам. Возможно, в одном из укромных местечек вам удастся спрятаться так, что мои помощники вас не найдут, — ощерилась гнилыми зубами троллиха.

   Летучие мыши вновь высунули собачьи мордочки и угрожающе запищали. Словно предупредили, что как бы студенты ни прятались, от летунов нигде не скрыться. Пуффи мрачно посмотрела на этих крылатых бестий и сделала себе заметку — взять баллончик с газом, чтобы отшугивать эту нечисть.

   — Хорошо, а теперь достаньте ваши блокноты и ручки! Достали? Все? Даже та девушка с последней парты, которая спит, пока сосед приделывает ей рожки из гуано? — профессор Хрюггда грозно посмотрела на Джона Паршивца, который увлеченно занимался творчеством на лбу Храпунцель.

   — Джон, я тебя поколочу, — прошипела Сюзанна и погрозила мальчику кулаком.

   — Пф-ф-ф, испугала дикобраза обнаженной пятой точкой, — хмыкнул Джон и начал лепить второй рог.

   — Тогда тебя поколотит Пуффи, — Сюзи показала на подругу, а та с хрустом размяла пальцы и подмигнула побледневшему сорванцу.

   От испуга тот сразу же сдернул рожок с головы Храпунцель, попытался его спрятать и, не найдя лучшего места, засунул рожок в рот. Спустя секунду до него дошло, что именно и куда он спрятал. Тут же выплюнул и начал скрести по языку ногтями, стараясь вычистить крошки.

   От хохота студентов летучие мыши снова встрепенулись и собрались спикировать на нарушителей спокойствия, но наткнулись на взгляд профессора Хрюггды и убрали головки под крылья. Снова превратились в украшение интерьера.

   — Ладно, дети, перестаньте смеяться. Нас ждет увлекательный экскурс в неизведанные дали скрывательства и исчезновения. Я научу вас, как за несколько секунд не только скрыться, но и заставить зрителей поверить в то, что вы им привиделись. Вот как сейчас — вы видите меня? — профессор Хрюггда поскребла лохматую голову.

   Пуффи ждала, что на пол посыплются бородавки, и даже чуть поджала ноги, но бородавки остались на месте. Ребята молчали, тогда профессор чуть склонила голову на плечо, и её губы прошептали:

   — Три-четыре.

   — Да! — хором ответили понятливые студенты.

   — Тогда я могу сказать, что вы не видите ничего, ведь я лишь мираж. Всего лишь дымка…

   После этих слов профессор растаяла в воздухе. Сначала сквозь неё показались стоявшие светильники, а после обрисовалась и зеленая доска. Профессор исчезла, словно её стерли ластиком. Раздались удивленные возгласы, ребята подскочили на местах, но даже огромных башмаков не осталось от троллихи. Была и нет.

   — Вот и вы так же научитесь исчезать, — раздался голос за их спинами.

   Студентов как подкинуло