Танцующая со зверем: Предчувствие. Гали Коман

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20

АННОТАЦИЯ

Катя приходит в себя в больнице. Она не знает, как попала сюда, почему рядом нет Влада и ,главное, как ее нашли Искатели. Они утверждают, что ее возлюбленный погиб и теперь только они могут помочь девушке вернуться к нормальной жизни. Поддавшись уговорам, находясь вне себя от горя, Катя соглашается на их предложение, но она даже помыслить не могла, чем это обернется.

ПРОЛОГ

Вокруг все таяло. Зеленый луг, усыпанный цветами, солнце, слепящее глаза… Влад держал меня за руку и улыбался, но и он стал рассеиваться, подобно туману. Я пыталась удержать его, но наши руки расцепились, будто бы кто-то нарочно разводил нас в разные стороны. Пение птиц прекратилось, легкий летний ветерок разом стих. Влад отдалялся, а я оставалась одна, и мне казалось, что вокруг уже не поляна, а безжизненная, унылая пустыня.

   А затем мир померк.

   Вязкая темнота плотно затащила меня в свои объятия. Мне было холодно. Стук сердца, такой отчаянный, раздавался в ушах подобно эху. Если сначала мне не хватало воздуха, то теперь я будто бы выныривала из тихого омута на поверхность. Я слышала гудение приборов, редкий пищащий сигнал, который больно пронзал мозг… Он давал мне понять, что мой дух еще не покинул эту землю. Рядом со мной раздавались голоса – мужские и женские – произносившие слова на другом языке, на очень знакомом мне языке. Они говорили в полголоса, будто советуясь и обсуждая что-то. Мои глаза были закрыты, я чувствовала это, и считала, что пока так будет лучше.

   Я пыталась прислушиваться к их тихой и редкой речи, жадно улавливая каждый звук. Что мне нужно было узнать? Я пыталась поймать среди них родной и любимый голос, голос Влада. Но его не было. Говорившие были мне не знакомы, и чем больше я прислушивалась к их голосам, тем сильнее разрастался страх в душе. Я так отчаянно хотела слышать Влада, что даже не видела смысла жить без его голоса. А может быть, он просто молчит? Смотрит на меня, смирно лежащую, не подающую признаков того, что нахожусь в сознании и ждет. Чего? Либо моей смерти, либо возвращению к жизни.

   «Я жива, Влад!» - кричал мой мозг, подавая сигналы онемевшему телу.

   Я пошевелила пальцами, подмечая, что голоса замолчали. Потом открыла глаза, видя тонкую пелену, будто в комнате опустился туман. Я неосознанно шарила глазами, пытаясь сфокусировать взгляд и разглядеть хоть что-то, но это давалось с трудом. Кто-то заговорил вновь, произнося мое имя. Мне хотелось повернуть голову на звуки голосов, но ни одна мышца в моем теле не слушалась приказам мозга. Все это было так знакомо.

   Зрение стало проясняться. Перед глазами замаячили какие-то предметы. Я поняла, что вокруг очень много солнечного света, который, казалось, струился со всех сторон, подобно золотому водопаду.

   - Катя, ты слышишь меня? – спросил кто-то совсем рядом на ломаном русском.

   - Да, - сипло отозвалась я, ощущая, как больно прокатилось короткое слово по моему горлу. Хотелось пить.

   - Сколько пальцев ты видишь? – задали следующий вопрос.

   Я напрягла зрение:

   - Два.

   - Хорошо. – Гладко выбритое лицо мужчины нависло надо мной. От него пахло больницей, такой настоящей стерильностью, которая пугает и одновременно зарождает в душе жуткий интерес.

   - Пошевели пальцами на руках, - попросил он, беря мою правую руку и осторожно сгибая ее в локте.

   Я повиновалась, ощущая, как при таком простом движении суставы кажутся просто залитые бетоном.

   - Так, теперь пальцами на ногах пошевели, - сказал врач, кладя мою руку поверх одеяла и принимаясь за левую.

   Это оказалось труднее, но я смогла, и была вознаграждена теплой улыбкой этого молодого мужчины, который почему-то внушал мне полное доверие, хотя я не могла понять где я и что со мной.

   Врач продолжал разминать мои конечности, а я внимательно наблюдала за тем, как и что он делает. Конечно, перед глазами то и дело еще возникала некая дымка, от которой начинало клонить в сон, а в ушах начинался страшный звон, но я изо всех сил старалась хоть что-то рассмотреть и понять, что же со мной случилось.

   Это была больничная палата. Чистые белые стены, жалюзи на окнах и куча разных приборов, подключенных к моему телу, которые тихо гудели, выполняя свою работу, некоторые издавали пищащие сигналы. Воздух в палате был свежим и прохладным, и от этого снова возникало ощущение чего-то знакомого, от чего замирало все внутри. Голова немного кружилась, но я отчаянно напрягала свою память, пока врач мерил мне кровяное давление и проверял реакции моего тела на разные раздражители. Блеклые обрывки и далекие фразы, будто приносимые эхом, безбожно терзали мой мозг, но я могла так мало вспомнить, будто спала очень, очень долго и вот только проснулась.

   Я смотрела на врача и пыталась хотя бы в его лице отыскать то, что мне нужно было, но он лишь раз взглянул на меня. Так снисходительно, с тихой грустью в глубине глаз, что у меня больно защемило сердце – есть что-то страшное, что он не хочет мне говорить.

   Смерив мне температуру, врач заботливо укутал меня деялом и тепло улыбнулся:

   - Отдыхай. Теперь тебе нужно много сил, чтобы восстановиться.

   По-отцовски погладив меня по голове, врач покинул палату, прикрыв за собой дверь. Я медленно повернула голову в сторону окна. Яркий солнечный свет на несколько мгновений ослепил меня, но потом я привыкла. Вглядываясь через тонкое стекло на мир, я видела бледно-зеленые макушки деревьев и высокие величественные горы. Они внушали мне трепетный страх и одновременно искреннее поклонение.

   Здесь нет Влада. Но почему? Где он и кто эти люди? Это определенно люди, и я тоже человек. И я жива. Значит, Влад даже меня не обратил в вампира. Почему-то от этой мысли стало грустно. Где-то в глубине души, совсем маленькая часть ликовала от сознания того, что я все еще смертная, но одиночество и тоска захлестывали ледяной волной, заставляя снова и снова оглядывать маленькую больничную палату, тщетно ища здесь Влада.

   Я не понимала, почему я здесь, как я здесь, зачем я здесь. Мне вспомнилась битва Искателей и вампиров, которая так же была и моей битвой. По моей вине она случилась, по моей вине пострадал Влад. Я отдала ему свою кровь, но дальше ничего не помню. Грандиозный провал в памяти, сопровождаемый бледными вспышками и тусклым чувством жжения. Мне было плохо. Тогда, длительное время назад мне было плохо, а теперь все по иному, будто одна часть меня не существует вовсе, а вторая начинает жить своей собственной жизнью. Но я не хочу так. Я хочу, чтобы рядом был Влад, чтобы мы держались за руки и просто молча шли по залитой солнцем поляне. Повсюду были бы цветы – ароматные, с нежными бутонами насыщенного цвета. Это было бы восхитительно!

   Глаза слипались. Неизвестно откуда навалившаяся усталость медленно заполняла тело, почти парализуя мышцы. Может быть, когда я проснусь, Влад будет рядом?!

   «И он снова назовет тебя капризной и сумасбродной», - усмехнулся голос в моей голове, когда я уже была на полпути к сну.

***

Я проснулась от того, что где-то громко хлопнула дверь. Открыв глаза, я увидела в палате врача и еще одного человека, чье лицо мне показалось очень знакомым. Он был смуглым, с густой шевелюрой черных волос, которые слегка кудрявились. Светло-карие глаза мужчины смотрели по-доброму, а над пухлыми губами, изогнувшимися в улыбке, располагались аккуратно подстриженные усики.

   - Здравствуй, Катя! – сказал он, подходя ко мне. – Как себя чувствуешь?

   - Нормально, - отозвалась я, отчаянно напрягая мозг, чтобы вспомнить, откуда могу знать этого человека.

   - Алек, - представился он.- Ты ведь помнишь меня?

   Да, я помнила его, вернее, вспомнила, как только он назвал мне свое имя, и только поэтому вцепилась в край одеяла, не понимая, что завладевает моим сознанием – страх или ненависть. Именно Алек уговаривал меня уйти с Искателями, оставить Влада. Он сам был Искателем, запустившим в нас огненный шар.

   - Ты должна верить мне! – тихо проговорил тот.

   В его глазах была грусть, такое чувство, что он сострадал мне. Я хотела верить этому человеку, но воспоминания то и дело возникали перед глазами яркими вспышками. В них он был жестоким, способным только мстить, лишенный жалости и понимания.

   - Пожалуйста, не нужно меня бояться, - продолжал Алек, присаживаясь на край кровати и осторожно беря меня за руку. – Я очень виноват перед тобой. Если бы я мог что-то исправить, я бы сделал это не задумываясь, но ничего изменить нельзя.

   Я отрицательно покачала головой. Трудно сказать, чему я говорила «нет», но внутри меня разрастался ужас.

   - Ты должна мне верить! – медленно повторил он.

   - Почему? – спросила я сиплым от волнения голосом.

   - Потому что у тебя остались только мы, - ответил Алек, поглаживая мою руку. – Я и моя семья.

   - Это не правда! Есть Влад,.. - попыталась возразить я, но тут же осеклась.

   На лице Алека отразилась скорбь.

   - Он не придет, Катя, - тихо произнес он, глядя мне в глаза. – Влад погиб!

   Я почувствовала, как его слова пронзили меня, подобно острой игле. Сердце замерло, по венам быстро-быстро распространился холод. Я просто онемела разом, с трудом осознавая смысл сказанных слов.

   - Зачем вы… она еще слаба! – воскликнул врач, он явно был ошарашен тем, что сказал Алек.

   - Она должна узнать, лучше сейчас, чем потом, - спокойно ответил Искатель.

   - Вы,.. вы… - слова не шли с моего языка, но я отчаянно пыталась совладать с собой.

   - Мы не убивали его, нет, - закончил за меня Алек. – Он умер своей смертью. Знаю, как трудно тебе в это поверить, но, тем не менее, я говорю правду.

   Я смотрела на Алека и не могла понять то, что он мне говорил. Я отказывалась верить его словам. Я не хотела им верить. Влад – вампир, а вампиры не умирают, он же сам мне говорил! Влад говорил, что его нельзя убить, ничем и никогда. А что если он обманул меня? Что, если он просто хотел меня успокоить? Ложь во благо.

   - Влад пострадал слишком сильно, - продолжил Алек, - ничто не могло его спасти. Даже твоя кровь.

   Я продолжала смотреть на него. Просто смотреть, будто на иностранца, который говорил на чужом языке и я ни слова не понимала.

   - Влада больше нет, - очень тихо повторил Алек. – Мне искренне жаль, что так вышло, правда. Каждый вампир мой враг, и сейчас я жалею не его, а твое разбитое сердце.

   Шок прошел. Я вдруг взглянула на происходящее ясными глазами, будто на некоторое время покинула свое тело. Передо мной сидел человек – враг вампиров, мой враг, - и говорил мне о том, что моего любимого больше нет. В глазах этого человека было столько скорби и сочувствия, что мне хотелось отвернуться и не видеть его лица. Никогда не видеть, просто убежать, скитаться, и будь что будет.

   «Бойся ненависти друга и сочувствия врага!» - не моя истина, но однажды я прочла это в какой-то книге. Но уместно ли это сейчас?

   Словно робот я повернула голову и взглянула в окно. Но я не видела ни гор, ни неба – ничего. Передо мной стояли глаза Влада – манящие черные глубины, по которым я скорбела. Его больше нет! Он умер. А говорил, что бессмертный. Как же это так, раз ты можешь умереть, Влад? Как же это так, когда ты уязвим, словно обычный человек. Трудно в это поверить, трудно это принять. Он сам внушил мне, что вампиры не могут умереть, чтобы не случилось, они продолжают существовать. Что же, выходит, что Влад меня обманывал? Сказал просто так, а тут вдруг умер. И как теперь жить мне? Он был моей болью и счастьем, он был моей самой надежной защитой, а теперь его больше нет! Я не могу в это верить, просто не могу! Пожалуйста, кто-нибудь, скажите мне, что эта шутка, розыгрыш, обман, в конце концов. Пожалуйста, верните мне Влада! Обгорелого, изуродованного и еле живого, но моего Влада.

   Алек крепко сжал мою руку, и я вздрогнула. Оказывается по моим щекам текли слезы.

   - Все наладится, Катенька, - тихо говорил он, словно убаюкивал. – Все еще наладится!

   Лицо Влада медленно расплывалось. Его образ растаскивали облака, заставляя меня хватать воздух открытым ртом. Откуда-то появилась тошнота, а кровь в висках больно стучала

   Он умер! Его больше нет и никогда не будет! Так почему же я жива? Почему он не дал мне умереть вместе с ним?!

   Последнее, что я помнила прежде, чем потерять сознание, это свой протяжный стон, больше похожий на вой раненой собаки.

ГЛАВА 1

Шесть месяцев спустя

   Маленькая золотистая рыбка сновала по аквариуму туда-сюда. Если первые два месяца мне было искренне ее жаль, то теперь мне хотелось ее просто задушить. Вообще я никогда не понимала, зачем люди заводят рыб. Наверное, это занятие для тех, кто считает, что никто не поймет его внутренний мир. Да-да, я просто уверена, что это так! Посудите сами, собака виляет хвостом или лает, в зависимости от того, что чувствует к стоящему перед ней человеку. Кошка тоже пойдет на руки лишь к тому, кто ей приятен, об того, кто ей противен она с удовольствием поточит когти. Из этого можно сделать вывод, что по своим четвероногим друзьям человек может понять о собеседнике очень многое. А какой толк в этом вопросе от рыб? Что, если им кто-то не нравится, они начинают пускать пузыри вылупясь на тебя через толстое стекло аквариума? Ничего подобного! Я пробовала, рыбам абсолютно наплевать, кто находится по ту сторону стекла.

   - Прости, что заставил тебя ждать, Катарина!

   Вошедший психотерапевт оборвал мои философские рассуждения перед невидимой публикой. Опустившись в широкое кресло напротив меня, он быстро пролистал свой блокнот, потом по привычке сдвинул маленькие круглые очки на лоб и с премилой улыбкой посмотрел на меня.

   - Ну, как прошли твои выходные? – спросил он, готовый выслушивать весь этот бред, что выливают на него пациенты.

   - Как обычно, - отозвалась я, - смотрела фильмы по двд, читала…

   - Никуда не выходила? – задал он свой следующий вопрос, предварительно пометив вышесказанное мною в блокнот.

   Последнее время мне так хотелось вырвать у него из рук эту вещицу и прочесть, какой же диагноз у меня вырисовывается из его странных, а порой и совсем глупых вопросов.

   - Дождливо было, - небрежно отозвалась я, непроизвольно возвращаясь взглядом к рыбке в аквариуме. Она все еще бесновалась в своем жилище, и вот ей-то и требовался психиатр.

   Я улыбнулась своим бредовым мыслям, заметив краем глаза, что врач пристально следит за мной.

   - Нравятся рыбы? – спросил он.

   - Очень, - усмехнулась я, но, видимо, тот не понял, что это была шутка.

   Пометив что-то в блокнот, врач протянул мне уже хорошо знакомый резиновый мячик, совсем не большой, спокойно помещавшийся в ладони. Некоторое время я просто крутила его в руках, стараясь перебороть внутри всю неприязнь к этим психотренингам, а потом очень спокойно стала излагать какого цвета мое сегодняшнее настроение и с каким бы фруктом я себя охарактеризовала.

   За все три месяца, в течение которых я посещала психотерапевта, ничего не менялось, он всегда начинал по старой схеме. Сначала обычные обмены любезностями, потом этот резиновый мячик, с которым я могла делать все, что хотела, лишь бы правдиво рассказывала о своем настроении. Все это было слишком однообразно и скучно, хотя, я не могу отрицать того, что оно действовало мне на пользу. Но с другой стороны, нельзя было отметать действие лекарств, которые я принимала по настоянию врачей. Даже смешно, моя теперешняя жизнь отчаянно напоминала существование подопытного кролика, и вот интересно, что же на мне проверяли. Но, пожалуй, быть материалом для экспертиз лучше, чем скрываться от назойливых журналистов. Раньше, когда моя жизнь казалась такой удачной и беззаботной, я мечтала быть известной личностью, о которой бы писали в газетах разный бред. Я мечтала быть талантливой танцовщицей, вытянувшей свой удачный билет, планировала создать что-то новое в танцевальной индустрии. Только чем закончились эти мечты? Я потеряла не только карьеру, но и семью, и любимого мужчину. Так зачем мне теперь эти вспышки фотокамер и тупой вопрос: «Катарина, как ваши дела?» или «Как вы себя чувствуете, Катарина? Как вам удалось пережить весь этот кошмар?» Я никак его не переживала, я до сих пор от него скрываюсь!

   Тем временем психотерапевт закончил сеанс и, пожав друг другу руки, мы разошлись каждый в свою сторону. Конечно, я сильно утрирую. Он остался в своем кабинете, ожидая прихода следующего пациента, я же пожелала доброго дня его приветливой секретарше и покинула здание клиники.

   Заснеженная улица встретила меня сильными порывами ветра и жесткой январской метелью. Опасливо оглядевшись по сторонам, я поглубже закуталась в шерстяной шарф и скользнула в машину, которую Алек выделил мне вместе с водителем. Этого коренастого мужчину с сосредоточенным выражением лица звали Михаил. Ему было сорок пять лет, и он имел обыкновение молчать. Все чаще я ловила себя на мысли, что Алек специально дал мне его, чтобы я не могла выспросить какие-нибудь старые секреты семьи Гроссу. Смешно и глупо, но другого объяснения я этому не находила. Я видела двух других водителей, поверьте, они ни чуть не похожи на Михаила.

   - Домой или в кафе? Может, в магазин? – спросил он.

   - Домой, - отозвалась я, чуть ли не морщась на слове «дом».

   Что поделать, но даже шикарный особняк никогда не сможет стать моим домом.

   Машина ехала медленно и ровно, не пропуская, кажется, ни одного светофора. Еще одна положительная черта Михаила – ехать с ним безопаснее, чем сидеть дома на диване.

   Мимо проплывали магазины, кафе, музеи и гостиницы, кое-где показывались снегоуборочные машины, хотя метель и не собиралась идти на убыль. Если так пойдет, то к вечеру образуется пробка. Хотя, должно ли меня это волновать? Нет, конечно же. Я в это время уже буду сидеть в комнате, и пялиться в телевизор. От этой мысли было совсем не весело, сплошное однообразие уже подкатывало к горлу, грозясь однажды выйти наружу.

   - Михаил, включите радио, пожалуйста, - попросила я, на несколько секунд отклонив голову от стекла.

   Тот кивнул и тут же включил магнитолу, чуть прибавив громкость. Уютный салон автомобиля тут же охватил незатейливый мотив, снабженный трогательной рифмой на румынском. Я выучила язык несколько месяцев назад, так что теперь не испытывала трудностей. Нужно сказать, что это учение далось мне на удивление легко.

   Бухарест, живущий полной зимней жизнью, оставался позади, все чаще попадались деревья и вымощенные дороги, ведущие в поселки исключительно для богатых людей. В одном из таких поселков и обитали Искатели, или в народе семья Гроссу. Это было очень удобно для таких важных для государства личностей. Охраняемая территория, высокие заборы, снабженные скрытыми видео камерами – не жилой поселок, а целая военная база. И очень жаль, что все они не разделяли моего сарказма. Иногда я ловила себя на мысли, что чувствую себя кем-то из тайных врагов Румынии, ибо такие условия проживания были не для меня.

   Наконец, на горизонте показался чистенький и величественный дом Гроссу. Это было огромное белокаменное строение, с четырьмя тоненькими башенками, крытыми черепицей и имевшее внутри около ста комнат. С фасада дом был больше похож на миниатюрный замок, но не внушал трепетного ужаса, здесь отовсюду веяло размеренностью и защищенностью. Как я узнала позже, это родовое гнездо всех Гроссу, и несколько лет назад его старательно перестраивали, чтобы придать более современный вид.

   Во внутреннем дворе дома располагался большой квадратный бассейн, выложенный бледно-голубой плиткой, а ухоженный сад, имевший в своем распоряжении многочисленные яблони, груши, сливы и виноградники, я уже не говорю о клумбах с цветами, казался целой райской рощей. Наверное, не будь в моей жизни трагедий, я бы не переставала восхищаться такой красотой и роскошью, но тогда, как и теперь, я считаю все это простой необходимостью.

   Михаил умело вел машину на внутренний двор, после того, как немного сонный охранник отворил ворота. Хорошо, что ехала я, а не Алек, он бы тут же придрался к этому «великану на стреме» и уволил бы его в два счета. Машина остановилась точно у парадного входа, и я несколько минут помедлила, прикидывая, кто бы мог в это время уже быть дома. По моим предположениям не больше пяти человек, не считая троих маленьких детей. Да, в этом доме живет столько народу, что он больше напоминает придорожную гостиницу.

   Поблагодарив Михаила, я неспешно вышла из машины, по инерции прикрывая рукой левое колено. Оно уже давно не болело и не вызывало дискомфорт, - и это было еще одной загадкой, - будто бы у меня никогда и не было травмы, но я все равно старалась его не перетруждать.

   Отперев дверь своим ключом, я тихо вошла внутрь. У меня всегда была привычка особо не шуметь, а здесь просто сама атмосфера к этому располагала. Откуда-то доносился звук рояля, кто-то упорно разучивал гаммы, и я даже знала кто. Детский смех и плач смешивался в один не понятный звук, сопровождаемый возней, но все это перебивал запах борща, тонким ароматом, струящимся из кухни. Я, не раздумывая, шмыгнула именно туда, едва успев скинуть зимнюю куртку на меху и вязаную шапочку. Кухарка, которую звали Мирта, задумчиво смотрела в окно, подперев подбородок кулаком. Она была пышечкой, но это ничуть ее не портило, казалось, похудей она на пару кило, все ее скрытое обаяние разом пройдет. Мирта была очень доброй, немного пошлой, но не любопытной, ее вполне устраивало место работы и щедрые хозяева.

   - Тебе нужно было родиться кошкой, Кэт, - усмехнулась она, и повернула голову в мою сторону. – Как всегда очень тихо входишь.

   Я нерешительно замерла на пороге и тупо улыбнулась.

   - Проголодалась? – спросила Мирта, подходя к плите.

   - Ага, - отозвалась я. – На улице такая метель!

   Она ничего не ответила, наливая мне в тарелку горячий борщ, от одного взгляда на который у меня слюнки потекли.

   - «Старички» ждали тебя к обеду, - проговорила Мирта, ставя передо мной тарелку и пододвигая хлеб. – Снова врач проводил свои тесты?

   - У них так принято, - ответила я, принимаясь за еду.

   Та кивнула, решив, видимо, что это не ее дело.

   - Иштван сегодня не в духе, - сказала через некоторое время она, снова подходя к окну. – Не перечь ему, если будет приставать с расспросами. Ему не долго осталось уж…

   - Мирта! – рассмеялась я. – Если бы Алек тебя слышал…

   - Его нет сейчас, поэтому я и говорю, - усмехнулась она в ответ. – Да и все «старички» не лучше Иштвана.

   Я не нашлась, что ответить. Мирта называла «старичками» четверых престарелых Гроссу: Иштвана, которому под Рождество стукнуло восемьдесят семь, девяностопятилетнюю Корину, а так же Грегора с его женой Маргаритой, которым, соответственно, было семьдесят три и шестьдесят два. Они были старейшими из рода Гроссу и всегда все обо всем знали, по каким-то не писаным законам семьи от них категорически нельзя было ничего скрывать. Иштвана нельзя было назвать общительным. Иногда мне казалось, что книги он любит больше, чем своих детей или внуков: каждый день он закрывался в библиотеке и не выходил оттуда иногда до самого вечера. Но, не смотря на такую отрешенность от внешнего мира, Иштван производил впечатление грозного и волевого отца семейства, такого диктатора, который иногда мог одним веским замечанием втоптать тебя в пол.

   Прямой противоположностью была его кузина Корина, которая единственная из женщин Гроссу обладала большой экстрасенсорной силой. С ее мнением в семье считались точно так же, как с мнением Иштвана, хотя иногда мне казалось, что Корине совершенно не интересно вертеться в этом водовороте событий. Она была уравновешенной, сдержанной в своих эмоциях бабушкой, с мечтательным взглядом потускневших голубых глаз и особенной страстью к вышиванию. По утрам в выходные дни она всегда занималась рукоделием, устроившись в большом удобном кресле у самого окна. Корина мне нравилась, но иногда ее чрезмерная манерность и воспитанность выводили из себя.

   Грегора бы я назвала вечным романтиком. Все в его виде, начиная от предпочтений в одежде и заканчивая речью, говорило о том, что он именно тот рыцарь без страха и упрека, который готов на все ради своей дамы. Несмотря на достаточно почтенный возраст, Грегор не скрывал свою пылкую любовь к своей жене, Маргарите, которая была не меньшим романтиком, чем он сам. Те Гроссу, что помоложе, за глаза называли их ГреМар, соединяя три первых буквы от их имен и никто, конечно же, никто не говорил «бабушка Маргарита» и «дедушка Грегор», только Марго и Грегор, словно они все еще были наивными подростками.

   Они оба любили одних и тех же поэтов, стихи которых, частенько зачитывали мне в качестве знакомства с искусством. Первое время я слушала их с радостью, но потом мне стало очень надоедать. То ли действие лекарств закончилось, то ли они, правда, уже перестали меня занимать. Я вообще в последнее время заметила за собой такую черту, как непостоянство: мне всегда хотелось чего-то нового.

   Доев борщ, я с удовольствием выпила две чашки чая, отказавшись от тушеной картошки. Мирту это расстроило, но я на самом деле была сыта, и поспешила в свою комнату, тем самым уклонившись от бесполезных разговоров. Не то, чтобы мне не хотелось поговорить, очень хотелось! Но с другой стороны, в этих разговоров не было ничего, они меня не спасали от одиноких утопических мыслей в тишине своей комнаты.

   Моя комната находилась на втором этаже и окнами выходила в сад. Когда Алек привез меня после реабилитации, он предложил мне выбрать любую комнату, но мне было как-то не до этого. Единственным моим желанием было то, чтобы окна выходили в сад. Природа удивительно быстро приводила меня в состояние равновесия, и я могла часами сидеть на подоконнике и смотреть на деревья, на видневшиеся вдалеке горы, с заснеженными пиками.… Это было единственное, что связывало меня с Владом. С погибшим Владом. И как только я оставалась одна, от осознания этой потери хотелось рыдать. Просто упасть на кровать, закусив край подушки, и рыдать так тихо, чтобы никто не мог услышать. Даже сейчас, стоя на середине своей просторной комнаты, я чувствовала себя лишенной чего-то очень важного и ценного. Наверное, кто-нибудь другой окажись на моем месте, радовался бы, что судьба не выкинула его на улицу, а позволила жить в таком чудесном доме. Но все это была мишура. Я часто теряла ощущение реальности, мысли путались, а вечное уныние стало моей привычкой. Это была все та же я, но переродившаяся, изменившая ход каких-то событий.

   Скинув одежду и небрежно кинув ее на пол, я подошла к большому прямоугольному зеркалу, украшавшему высокий шкаф-купе. Накрашенные ресницы кое-где слиплись от мокрого снега, а на белых щеках выступил едва заметный румянец. Светло-русые волосы, которые уже отросли и теперь доходили до плеч выглядели неопрятно и больше напоминали солому. Я до сих пор не знаю, зачем подстриглась и покрасилась, наверное, думала, что так изменится мое отношение к жизни. Я всегда носила длинные волосы и никогда не стригла их короче лопаток, но все в жизни меняется, и, честно говоря, я ни чуть не расстроилась, когда к моим ногам упали тяжелые темные пряди.

   Пару раз проведя расческой по волосам, я отложила ее в сторону, а потом достала спортивный костюм. До ужина пока еще далеко, так что я смогу поваляться на кровати не меньше трех часов. И все-таки нужно было воспользоваться предложением Михаила и заехать в магазин. Хотелось пожевать чего-то особо вредного, наподобие чипсов или луковых колец. Теперь, когда я точно знала, что никогда не буду танцевать, меня не пугали лишние калории и килограммы.

   Взяв пульт от телевизора, я чуть ли не прыжком пересекла расстояние до большой кровати, покрытой малиновым атласным покрывалом, и растянулась поверх его, как сытая кошка. Бездумно перелистывая каналы, я сама не знала, что хочу найти. Наткнувшись на какой-то душещипательный фильм, уже после пяти минут просмотра, я начинала весело усмехаться – сценарий был ужаснейшим, а актеры явно переигрывали. По другому каналу отчаянно рвала голос какая-то тощая девица, воодушевленно напевая в микрофон песню из «Титаника». По третьему каналу, как не удивительно, показывали балет. Мое сердце тут же больно защемило, и я поспешно переключила дальше, наткнувшись на трогательных бурых медведей, ловивших рыбу в быстрой реке. Почему-то последнее время я предпочитала смотреть именно канал о дикой природе. Мне нравились эти немые фильмы о диких кошках, медведях, волках и даже змеях. Все у них было как-то размеренно, четко, пусть и очень опасно.

   В этот раз огромные бурые медведи боролись за территорию с волками, вынужденные прервать ловлю рыбы. Эта битва звериного мира напомнила мне ту, что была прошлым летом – мою битву. Я потеряла там не только Влада, но и себя. Господи, этого никогда не пережить! Грудь больно защемило и стало тяжело дышать. Прижав кулак к грудной клетке, я стала хватать открытым ртом воздух и закашлялась. Горький ком моих страданий не хотел рассасываться, тело начинала бить дрожь. Это нервы, чертовы нервы…

   Потянувшись к прикроватной тумбочке, я на ощупь отыскала ящик и с силой открыла его. Судорожно перебирая бумажные носовые платки, все возможные крема и некоторые безделушки, я, наконец, нашла маленький бутылек с нужным лекарством. Положив две таблетки на язык, я достала из-под кровати бутылку минеральной воды и сделала большой глоток. Потом еще и еще один. Замерев на пару минут, я почувствовала, как дрожь начинает оставлять тело, сердце принимало обычный ритм, хоть по щеке все-таки успела скатиться одинокая слеза. Смахнув ее, я приложила ладонь к вспотевшему лбу. Если так будет продолжаться, мне и до психушки не далеко.

   Спустя минут двадцать я уже стояла на узеньком балконе, принадлежащим моей комнате и курила. Раньше я никогда не испытывала тяги к никотину, хотя лет в тринадцать, кажется, попросила знакомых девчонок научить меня курить. Ощущение было омерзительным! Мне казалось, что мои легкие в один миг сжались, просто склеились, и уже никогда не вернуться в прежнее положение. Тогда я думала, что ни за что на свете не стану курить. Но прошли годы и сейчас, я затягиваюсь тонкой сигареткой, как заправский курильщик, причем не испытываю от этого никакого удовольствия. Почему-то мой организм отчаянно требует никотина, но каждый раз, когда едкий дым достигает легких, я пытаюсь понять, как я могла так низко пасть, чтобы снова и снова прикуривать сигарету.

   Затушив окурок о железный поручень балкона, я прошла в ванную комнату и смыла его в унитаз. От рук теперь пахло табаком, и никаким мылом это уже не смыть, так что придется некоторое время изо всех сил игнорировать эту неприятность. Почистив зубы, чтобы уничтожить едкий запах хотя бы изо рта, я умылась, смыв весь свой макияж, и вернулась в комнату. Около кровати валялся ящик из тумбочки, чье содержимое высыпалось на пол, покрытый светлым ковролином. Нехотя собирая все обратно, я вдруг наткнулась на вещь, которую предпочитала бы вообще никогда не видеть. Цепочка. Та самая цепочка, которая принадлежала Владу. Нет, вернее, она принадлежала сначала мне, а только потом Владу. Он так сказал, он так хотел!

   После того, как Алек сообщил мне о том, что Влада больше нет, я сняла ее с руки. Мне казалось, что она до сих пор хранит его энергетику. Привалившись спиной к кровати, я принялась вертеть ее в руках, перебирая в голове эпизоды, которые запали в сердце.

   «- Тогда, может, скажешь, как зовут тебя?»

   «- В голове человека мы умеем создавать образы, показывать какие-то события: вымышленные или реальные, как целый фильм».

   Дальше я не смогла. Зажав голову между колен, я пыталась не заплакать. Мне нужно совладать с собой, иначе Алек снова отправит меня лечиться. Да и кто знает, может так и шизофрению не долго заработать.

   Собравшись с мыслями, я поднялась на ноги, потом водрузила ящик на его законное место и боязливо посмотрела на цепочку, лежавшую на моей ладони. Когда-то Влад носил ее, у нее его запах, наверное.… Тряхнув головой, я зажала цепочку в руке и села на кровать. Потом, не глядя, сунула ее в ящик, громко его захлопнула и откинулась на спину. Перед моими глазами был верх бархатного балдахина, закрывающего кровать. Не я его заказывала, это проделки Ив – дочери Алека. Она хорошая девочка, но чересчур назойлива, хотя кроме нее в этом доме мне больше не с кем побыть самой собой.

   Я залезла на кровать с ногами и свернулась калачиком. Глаза слипались, и я знала, что это действие лекарства. Мышцы расслаблялись, сердце успокаивалось и принимало мерный шаг. Сама не замечая как, я погрузилась в сон, который должен был оказаться лечебным или хотя бы спасительным, но вместо этого, я увидела странное и до боли знакомое сновидение.

   Темный зал. Зеркала, повсюду зеркала. Музыка льется, казалось, даже из стен; приятная тихая музыка. Я танцую! Танцую так же, как раньше – одухотворенно, погружаясь в музыку целиком. И тут я слышу рычание. Из темного угла зала неспешно выходит пантера, каждое ее движение наполнено грацией, а в глазах – хищный блеск. Она останавливается в нескольких шагах от меня, скалится, но потом вдруг начинает отступать назад, во тьму, откуда видны лишь ее желтые глаза. Она ждет, что я снова буду танцевать, но я не могу двинуться с места. Я не знаю, почему мои ноги, да и все тело будто одеревенело. Не знаю, по какой причине могу так легко понять мысли этой хищницы, но она определенно настроена агрессивно, и в тоже время насторожено. Пантера будет выжидать, я это чувствовала. Она будет следить за каждым моим шагом.

   - Катя, вставай! – пропел тихо-тихо над моим ухом мелодичный голос.

   Еще даже не открыв глаза, я поняла, что это Ив. Только она могла пройти в мою комнату без стука, но, тем не менее, не напугать. Открыв глаза, я тут же почувствовала, как одеревенело мое тело от неудобной для сна позы, а еще увидела стоящую возле моей кровати улыбающуюся Ив.

   - Вставай, и пойдем ужинать, - деловито сказала она. - Сегодня мужчины вернутся поздно, кроме, разве что, Раду и Арсения.

   - Я, наверное, поем у себя, - ответила я, разминая затекшие мышцы.

   - Да ладно тебе! Бабушка отдыхает, дедушка Иштван в библиотеке, Марго и Грегор уехали в город…Особо некому тебя будет доставать.

   Я некоторое время раздумывала, взвешивая все «за» и «против», а потом все-таки решилась. После такого странного сна мне было как-то не по себе, поэтому ужин был весьма хорошим вариантом поднять настроение.

   Мы спускались молча. Я думала о том, почему мне приснился такой странный сон. Он настораживал, ведь я знала, с кем схожа эта черная дикая кошка. Хотя, я так часто думаю о Владе, что рано или поздно мне бы приснилось что-нибудь подобное.

   В большой столовой было пять человек: Арсений, брат Ив, Михаил с женой Виолеттой, а так же их сын Раду с женой Викторией. Они уже сидели за длинным столом, покрытым белоснежной скатертью и увлеченно поглощали еду, лишь изредка переговариваясь друг с другом. Наше с Ив появление не произвело никакого эффекта, что позволила немного расслабиться и обратить внимание на ароматный ужин. Мирта как всегда постаралась на славу, приготовив спагетти и просто умопомрачительной вкусноты соус, не забыв, конечно, добавить к каждой порции внушительный кусок мяса. Вообще, если говорить обо всех пяти месяцах, что я прожила в этом доме, еда тут была очень сытная, а обстановка размеренная, даже в какой-то степени величественная. Люди, которых я считала, чуть ли не магами, на самом деле были вполне обычными. Они любили хорошо поесть, причем блюда, не только румынской кухни, но и других стран; они устраивали веселые праздники и званные обеды, которые приняты в высоком обществе. Семья Гроссу каждое воскресенье посещала церковь, и вообще почитали бога так, как мало кто уже почитает в наши дни. Не заметно для себя, я проникалась к ним уважением.

   Как только ужин закончился, появился дед Иштван и, обведя присутствующих суровым взглядом, молча удалился. Ив, совершенно не к месту, прыснула от смеха, получив в ответ укоризненный взгляд тети Виолетты. Этого хватило, чтобы Ив взяла себя в руки. Чуть позже, она повела меня в ту саму фамильную библиотеку и стала быстро искать что-то на нижних полках. Я была здесь всего второй раз, но, как и впервые размеры библиотеки, с ее многочисленными полками меня поразили.

   - Сколько здесь книг? – спросила я Ив, задрав голову, чтобы рассмотреть самый верхний ярус.

   - Почти тысяча, - отозвалась та. – Раньше было больше. Еще мой пра-пра-пра-прадедушка начал собирать коллекцию, да турки ее сожгли.

   - Обидно. А что ты ищешь? – Я обернулась к Ив. – И можно ли нам тут находиться?

   - Конечно можно, это ж библиотека. – Она упорно продолжала ворошить бумаги, которыми был завален крепкий дубовый стол, располагающийся вдоль окна. – Вот, нашла!

   Ив протянула мне несколько листов, склеенных в один. Пробежав его глазами, я неопределенно пожала плечами.

   - Ну и что это?

   - Наша родословная, - гордо отозвалась Ив.

   - И на кой черт она мне?

   - Ты такая скучная, Катя, - фыркнула та. – Неужели тебе не интересно знать, откуда мы произошли, каков наш род и все такое.

   - Нет, - отрезала я, возвращая ей листы. – Это не мое дело, я не Гроссу, и никогда ей не буду.

   Обхватив руками плечи, я подошла к большому прямоугольному окну. На улице уже стемнело, но метель и не думала идти на убыль.

   - И куда понесло Грегора и Маргариту? – спросила я.

   - Они поехали навестить близкую подругу Марго, - ответила Ив. – Она при смерти.

   От последних слов меня даже передернуло. Куда не вступи, везде одна смерть, словно жизнь только и делится на существование и небытие. Неужели больше ничего нет кроме этих понятий? Неужели, едва родившись, мы уже готовимся умереть?

   Тряхнув головой, я попыталась отогнать унылые мысли. Меня снова клонило в сон, видимо, две таблетки успокоительного это много для моего организма. Хотя, может это поможет мне уснуть и не проснуться?

   - Извини, Ив, - повернулась я к ней. – Просто с ног валюсь.

   - Ладно, - пожала плечами та. – Спокойной ночи. Может быть, в следующий раз тебе захочется взглянуть на нашу родословную, так ты знаешь, где ее найти.

   Ив улыбнулась, и я улыбнулась в ответ.

   - Спокойной ночи.

   Покинув библиотеку, я поднялась к себе и приняла душ. Ложиться спать я пока не собиралась, хотя и беспрестанно зевала. Но и не было никакого настроения вести бесполезные разговоры с Ив. В последнее время я очень любила одиночество, оно было моим единственным верным другом, не осуждающим, не насмехающимся за некоторую беспомощность.

   Некоторое время постояв у окна, всматриваясь в темноту зимней ночи, я еще раз отметила для себя, что метель не угомонится до самого утра. Завтра на дорогах будут пробки, где-то оборвет линии электропередач, а в моей жизни... в моей жизни это будет всего лишь еще одна январская метель.

ГЛАВА 2

Эта была третья спокойная ночь за последние дни – ни кошмаров, ни сновидений, сплетающих воедино прошлое и настоящее, я просто будто бы провалилась в темноту и выжидала, когда некто позволит мне проснуться. Великолепная ночь! Тут уж поневоле поверишь в чудеса психотерапии.

   Я долго лежала в кровати, бесстрастно рассматривая выбеленный потолок и позволяя своим мыслям неспешно течь в одном только им известном направлении. За окном слышался лай собак и детский смех. Видимо, Степан, который работал у Гроссу охранником вот уже пятый год, вывел троих ротвейлеров на прогулку, а самые маленькие из хозяйского семейства не упустили случая с ними порезвиться. Вполне милые собачки, что говорить, но не стоит переходить им дорогу – перегрызут глотку за несколько секунд. Когда Алек только привел меня в дом, они следили за каждым моим шагом, но сейчас привыкли ко мне и были очень даже дружелюбны, но любовь к малышам Гроссу перекрывала для них все на свете.

   Поднявшись с кровати, я по привычке размяла мышцы, а потом подошла к окну. Метель стихла и, судя по всему, на улице не было ни ветринки, хотя небо все еще находилось во власти тяжелых серых облаков. Устремив глаза на белый чистый снег, я с любопытством наблюдала за тем, как Крина, который было всего три года, задорно смеясь, бегала за одним из ротвейлеров. Четырехлетний Миша и десятилетняя Дорина играли в снежки, а две собаки крутились вокруг них, принимая в игре полноправное участие. За всем этим действом внимательно следил Степан. Ему было не больше сорока и он, откровенно сказать, не особо любил детей. Ив как-то обронила, что у него несчастная судьба, но не стала уточнять, в чем именно. Наверное, это было как-то связано с детьми.

   Я все смотрела на малышей, так увлеченных своими занятиями, и думала о том, что через несколько лет им придется пополнить ряды Искателей. Все трое были одаренными детьми, обладая поразительными магическими способностями. Вряд ли они осознавали такую многогранность своей натуры, но меня, человека далекого от любого рода магии, многое поражало и удивляло, заставляя тихо восхищаться силе человеческой природы.

   Неожиданно Дорина подняла голову и посмотрела в мою сторону. Уже в таком возрасте она чувствовала многие вещи на уровне подсознания, и меня это часто пугало. Улыбнувшись, Дорина помахала мне рукой, а Миша вдруг закричал:

   - Кэти, иди к нам!

   Я отрицательно покачала головой, состроив гримасу, а потом махнула им рукой и отошла от окна. Хватит этого созерцания детской свободы, свою я нещадно тратила на разучивание танцевальных па. Усмехнувшись своим мыслям, я вдруг стала думать о том, что дети отчего-то сразу меня полюбили, когда как я просто терялась, оказываясь наедине с ними. Исключение, пожалуй, составляла шестимесячная Дана, которая завоевала мое доверие одной единственной улыбкой в свои два зуба. Что-то было в этой малышке такое, что притягивала меня, словно магнитом, но вряд ли это был материнский инстинкт – как-то мама сказала мне, что я его напрочь лишена.

   Умывшись и приведя себя в более или менее божеский вид, я снова надела спортивный костюм и спустилась вниз. В большой гостиной было на удивление пусто. В субботу здесь собиралась вся семья чуть ли ни с раннего утра, но в этот выходной день кроме Антона, его жены Сорины и бабушки Коры (та, что зовется Кориной), никого больше не было. Антон был старшим сыном Алека и его жены Миреллы, братом Ив и Андрея. Малышка Крина была их с Сориной дочерью, пока единственным ребенком, но я не сомневалась, что в последующие годы у них будут еще дети. Для Гроссу нет ничего лучше, чем трое или даже четверо детей.

   - Ты долго спишь, Катя, - вместо приветствия сказала Сорина. – Мы уже позавтракали.

   - Я поздно легла вчера, - смело соврала я, устремляясь на кухню. – С меня хватит и кофе, не переживайте.

   Сорина была очень хорошенькой, хотя на мой взгляд немного полноватой. У нее были темно-русые волосы и большие голубые глаза, которые всегда смотрели на собеседника так, словно хотели заглянуть в саму душу; а еще Сорина была очень общительная и приветливая, что не скажешь о ее муже.

   - Как позавтракаешь, зайди к моему отцу, - сказал мне вслед Антон, на что я просто кивнула. - Он в кабинете и ждет тебя,

   Антон входил в число Искателей, тех самых, что были на поле битвы. Возможно, именно поэтому он предпочитала меня не замечать, хотя общался всегда вежливо и держался очень свободно. Вообще, вежливость и тактичность – отличительная черта всех Гроссу. Они сразу приняли меня, словно я жила в их доме всегда, а потом ненадолго уезжала.

   Зайдя на кухню, я не увидела там Мирты. Обычно она всегда была на своем рабочем месте, поэтому меня немного удивило ее отсутствие. Зато есть и плюсы – могу попить кофе в одиночестве и придумать планы на сегодняшний день. Не скажу, что настроение располагало к каким-то прогулкам или развлечениям, но и дома сидеть не хотелось. Дом. Я оглядела просторную чистую кухню и тяжко вздохнула. Мой дом не здесь, но все-таки я не могу уйти отсюда. Мне придется жить в этом доме бог знает сколько времени, и нужно привыкнуть к мысли, что теперь это мой единственный семейный очаг. Противная мысль, не правильная… Но как иначе?

   Наполняя кружку горячим кофе, я вдруг стала вспоминать, как впервые оказалась здесь. Не самые лучшие минуты, не самые радостные часы. Сказать по правде, я вообще не хочу вспоминать, как все начиналось. Хотя, это было и не начало, некая стадия выживания, которой, казалось, нет конца. Мой привычный мир рухнул еще в тот момент, когда в утренних новостях сообщили об убийстве моих родителей, все, что было потом – составляющая яда, медленно распространяющегося по венам.

   После того, как Алек сказал мне о смерти Влада, я впала в двухнедельную кому. Как потом сказали врачи, моей нервной системе это было необходимо, иначе я просто бы сошла с ума. Что было потом? Как только я более или менее восстановилась после комы и прошла необходимую реабилитацию, - а сом ной занимались, как с ребенком, - Алек настоял на моем дальнейшем лечении в каком-то закрытом санатории, находящемся в окружении тихой и светлой рощи. Я даже не знаю его название, да и тогда мне было все равно. Пережить потерю сначала своих близких, а потом и любимого человека оказалось не просто тяжело, а практически невозможно. Эта мысль не давала мне покоя, я ежедневно перебирала в голове события прошлых лет, когда мы с родителями целый месяц провели на даче. Потом эти воспоминания перебивал голос диктора из программы «Утренних новостей», который известил о том, что мои родители были «зверски убиты прошедшей ночью». Мне хотелось никогда этого не слышать, или, раз уж так вышло, забыть все что было, будто я всегда была сиротой. Но одновременно с этим я понимала, что такими мыслями оскорбляю своих родителей. Несмотря на некоторые недопонимания, я их очень любила, и знала, что они любят меня. Они столько для меня сделали, столько вытерпели, что я не переставала ими восхищаться. Мои родители были лучшими, как бы пафосно это не звучало.

   И сейчас, когда их жизни оборвались так неожиданно и не справедливо, я даже не знала, где их захоронили.

   Если не считать мою двухнедельную кому и реабилитацию после нее, то в санатории я пробыла ровно два месяца. Все это время меня навещал Алек – то один, то в компании еще с кем-то из своей семьи, тогда я даже не пыталась запомнить их имена. По началу я еще старалась узнать, как оказалась в больнице, кто меня принес и почему я ничего не помню. Но ни на один вопрос я не получила точного ответа. Алек умело уходил от темы, а я, уже напичканная всевозможными успокоительными препаратами, быстро забывала то, что хотела узнать, а позже пропало даже всякое желание задавать какие-либо вопросы.

   Лето подходило к концу, сквозь большое окно своей санаторной комнаты я видела, как день за днем могучие деревья все больше и больше пропитывались желтизной ранней осени. Ветерок был прохладным, но не сильным, с юга он приносил немного повлажневший воздух, который, как чудилось мне, пах морем. Я могла долго сидеть под сенью увядающих крон с закрытыми глазами и просто вдыхать полной грудью чистый воздух, который приятно прокатывался по легким. Мне ничего уже больше не хотелось, как всегда находиться здесь и ни о чем не думать. Но приехал Алек, и мы засобирались обратно в Бухарест. Вернее, он засобирался, мне же было все равно где жить, будто я уже давно и не жила.

   И вот именно тогда я впервые узнала, что буду жить в доме Алека, в семье Гроссу. Я помню как входила в этот огромный коттедж, больше похожий на замок, как не хотела туда идти и все внутри меня сжималось от одной мысли, что мне придется жить в доме своего врага. Я чуть ли не на вкус чувствовала, как они все будут на меня смотреть, как будут смаковать свою победу. Мне чудилось, будто я добыча, за которую обещан большой выкуп. Мне чудилось, будто они палачи, а я преступник, которого наконец-то удалось поймать… Одним словом, внутри меня не было ничего, кроме ужаса – исполинского, дышащего ядовитым огнем. И вступая на порог, мне вдруг показалось, что кто-то следит за мной.

   «Влад!» - мысленно позвала я, оглядываясь через плечо, но никто не ответил. Никого позади меня не было, только Алек, который шел следом, будто верный охранник. И от этого было еще больнее. Дверь за моей спиной закрывалась, и я понимала, что эта уже новая ступень, тот уровень, где мне нужно будет подстраиваться под другой уклад, под чужую семью, но, главное, носить в сердце никогда не затягивающуюся рану.

   Я представляю, какой предстала перед семейством Гроссу. Сгорбленная, с затравленным взглядом и сжатыми в кулаки руками я, наверное, выглядела очень жалко. По-крайней мере мне кажется, что со стороны это казалось именно так.

   Я помню, что в большой светлой гостиной с камином и длинным кожаным диваном были только «старички» и несколько из тех Искателей, что присутствовали на битве, но на этот раз рядом с ними сидели их жены. Они улыбались мне, приветствовали, но мне хотелось выть, выть, как волк, как собака, предчувствующая чью-то смерть. А потом появилась Ив, Ивлина Гроссу – дочь Алека и Миреллы, сестра Антона и Андрея. Ее каштановые волосы были распущены и пушились, словно облачко; в каре-зеленых глазах читалась искренняя радость, граничащая с каким-то истинно фанатическим счастьем. Почему-то именно тогда мне показалось, что она сможет мне помочь, покажет выход из этой темной комнаты, куда не проникал даже солнечный свет.

   - Добро пожаловать, Катя! – выдохнула Ив, обнимая меня. – Меня зовут Ивлина. Я так рада, что ты здесь!

   - Ив! – предупредительно одернул ее отец, но она, кажется, не обратила на него никакого внимания.

   Ее глаза жадно рассматривали меня, а руки крепко держали мои плечи. Я не знаю, почему запомнила Ив так ярко. Возможно потому, что в тот момент ужас чудесным образом отступил и я безоговорочно поверила ей, сразу же поверила, даже не задумываясь о том, какой она человек.

   Ив было шестнадцать – самый лучший возраст, на мой взгляд. Она была открытой и веселой, любознательной и довольно мудрой для своих лет, но в то же время до смешного наивной, казалось, ее восторгало все в этом мире. Я не знала, как ей удавалось сочетать в себе две этих черты, поэтому иногда мне казалось, что Ив просто играет на публику. Несмотря на большую разницу в возрасте, мы с ней очень сдружились и, часто, моим единственным обществом была именно Ивлина. Она единственная, кто смело расспрашивала меня о моих родителей, о том, как они умерли; расспрашивала о Владе. Если она и боялась причинить мне боль, то не показывала этого, а вела разговор легко, словно в моей жизни никогда не было трагедий. Ивлина не твердила мне о том, что ей до ужаса меня жалко, хотя искренне сочувствовала.

   - Не представляю, что значит потерять родителей, - говорила она. – Ты очень сильная, раз нашла силы жить дальше.

   Я лишь кивала, поджимая губы. Что я еще могла ответить? Наверное, смерть была бы для меня лучшим избавлением от всех бед, но мне никто не предоставил такого шанса. Так что мне оставалось только жить.

   - Прости, что щиплю тебя за больное место, - однажды сказала Ив. – Но все эти вопросы необходимы мне, потому что я могу тебе помочь.

   - И как же? – невесело усмехнулась я.

   - Я могу унять твою тоску по родителям, - тихо ответила она, чуть наклонившись ко мне. – Знаешь как тоска по умершим губит живого человека? Вгоняет в могилу верным способом. Если ты позволишь мне помочь тебе,.. - она запнулась. – О, Катарина, мне так хочется помочь тебе! Больно чувствовать, как ты страдаешь!

   - Ты чувствуешь? – не уверенно спросила я.

   - Да. Я эмпат. Не очень сильный, но все-таки. – Она передернула плечами, и пододвинулась ко мне, продолжая все так же тихо: - Твое горе убьет тебя, поверь мне. Я чувствую, и гибну вместе с тобой. Не знаю, почему у нас такая связь, наверное судьба, а может что-то и посильнее…

   - А что может быть сильнее судьбы? – перебила я.

   - Магия. – В глазах Ив загорелся зеленый огонек. – Моя бабка, - Корина – очень сильная ведьма, ее дар перешел мне. Я многое умею, кое-что могу… Я готова помочь тебе, погасить это пламя боли в твоем сердце, в твоей душе.

   Я смотрела на нее и не верила своим ушам. Ивлина – ведьма. Наверное, раньше бы я рассмеялась, но сейчас так отчаянно поверила в ее силу, что готова была принять любую магическую помощь. Один бог знает, как мне было плохо тогда!

   Мы приступили к ритуалу немедленно. Ив принесла церковную свечу, пепельницу, коробок спичек и тонкую вязальную спицу. Пока она зажигала свечку, я, как завороженная, наблюдала за всеми приготовлениями, улавливая краем уха обрывки заклинания, которое произносила Ив. Она стала накаливать спицу в огне свечи, не отрываясь смотря в центр тонкого трепещущего пламени.

   - Когда я закончу, - заговорила она, - ты не должна ни с кем говорить до завтрашнего утра. Уйду я тоже молча, так требует ритуал.

   Я кивнула, подмечая, как вдруг сухо стала у меня в горле. Раньше я не сталкивалась с магией, и поэтому сейчас в душе возникал вполне объяснимый страх.

   Нагретой в пламени свечи спицей, Ив дотрагивалась до моих глаз, лба, ушей и груди в области сердца, громко произнося слова заклинание. Потом она обошла меня со свечкой, приговаривая что-то на незнакомом мне языке, а когда все было кончено, молча ушла, забрав с собой все, что приносила для ритуала. Я долго сидела, тупо уставившись на дверь. Сердце колотилось как бешенное, но в тоже время я начинала ощущать легкое разочарование – мне хотелось, чтобы душевная боль ушла мгновенно, словно ее ветер унес, но все оставалось по-прежнему. Приняв лекарство, я легла спать, но уже на утро ощутила, как легко мне стало дышать и думать. Впервые за долгие мучительные месяцы, мысль о родителях не пронзала меня копьем, а сердце стучало ровно. Казалось, что со дня их гибели прошли годы – боль улеглась, хотя в груди и ныла рана. Но мне не хотелось уже быстрее найти свою смерть, я решила измениться, жить дальше, как бы того хотели мои родители. Мне стало легче, и этим я была обязана Ив. Я не утверждаю, что сразу стала веселой, беззаботной горной козочкой, но, что меня угнетало, навевая мысли о страшных действиях, пропало, будто некто стер это из моей головы ластиком.

   И теперь моей единственной болью, которая не хотела униматься - был Влад. Он занимал мои мысли днем и ночью, он снился мне, иногда я слышала его голос в своей голове и начинала оглядываться по сторонам, надеюсь, что он все-таки сумел выжить каким-то чудесным образом. Мне хотелось думать о том, что он есть где-то, что он помнит обо мне и однажды придет. Не знаю, почему я себе это внушала, наверное, мысль о его смерти в глубине души казалась абсурдом, хотя на самом деле я верила словам Алека. Но не внуши мне Влад то, что вампиры бессмертны, легче ли мне было смериться с его утратой? Наверное да. Я бы приняла это как должное, как злое стечение обстоятельств, которое однажды должно было перейти мне дорогу. Да, мне было бы легче! Я бы не мучилась так сейчас, заглушая страдания лекарствами и сигаретами, разбавленным апельсиновым соком мартини… Я бы не пряталась в новом, таком чужом и противном образе блондинки, безжалостно расправившись со своей холеной гривой темных волос. Все это было фальшем, игрой, бегством от самой себя.

   На глаза наворачивались слезы. Я бы предпочла бы сейчас мерзнуть с Владом в его темной землянке или пустой мрачной пещере, чем сидеть здесь и попивать кофе, словно так было всю жизнь. Но Влада нет, а я есть и буду до того времени, пока какой-нибудь чертов случай или старость не отберут у меня возможность хранить его в своем сердце.

   Поток моих мыслей нарушила вбежавшая в кухню Ив. Она была не на шутку встревожена: в глазах паника, короткая шубка расстегнута, а длинный фиолетовый шарф разметался по плечам.

   - Боже! – усмехнулась я. – Пожар что ли?

   - Не смешно! – выкрикнула она, быстро наливая в чашку кофе и выпивая его залпом. – Я опаздываю в конюшни!

   - Меньше спать надо было, - усмехнулась я, неспешно делая себе бутерброд с сыром.

   - О, только не надо нравоучений! – взмолилась та. – Хотя бы не слышать этого от тебя, Кети!

   - Да мне-то вообще все равно, - неоднозначно пожала плечами я.

   - Не говори папе, что я проспала, иначе он никогда не купит мне лошадь!

   Я не совсем поняла, как понимать ее последнюю фразу, но потребовать разъяснений не успела – Ив уже убежала.

   Допивая кофе и доедая бутерброд, я вдруг стала раздумывать над тем, зачем меня ищет Алек. Мы не часто с ним пересекались и обычно пытались себя вести так, будто бы ничего не случилось – он не покушался на моего любимого, а я не обвиняла его в эгоизме, - но некое напряжение между нами безусловно чувствовалось. Ему нравилось, что я дружила с Ив, что ладила с малышами Гроссу и могла поддержать беседу практически со всеми членами семьи, но сам же, общаясь со мной наедине тщательно подбирал слова. Он осторожничал, продумывая каждую последующую фразу, даже каждое движение, словно я была диким животным, которое взяли в дом и теперь проверяют, так ли я опасна. Странный он все-таки, этот Алек.

   Подперев рукой подбородок, я невидящим взглядом уставилась в окно. Вот так бы сидеть и сидеть целый день ни о чем не переживая!

   В коридоре донеслись детские голоса и суровый голос Антона. Пора сматываться с кухни, иначе малышня, найдя меня здесь, не отстанут до самого вечера, а мне, честно сказать, не хотелось возиться с ними. Не мое это дело, оно только расшатывает мои нервы.

   Выскользнув из кухни, я быстро прошмыгнула в узкий коридор, что шел параллельно главному и, сделав глубокий вдох, направилась в кабинет Алека. В этом коридоре располагалось еще три кабинета, которыми пользовались другие Искатели. Я здесь не была частым гостем, но все от той же Ив знала, что эта зона некоего уединения старших мужчин. Здесь они решали многие свои рабочие дела или просто читали, когда хотели отдохнуть; детям сюда вход был строго воспрещен.

   Достигнув нужной двери, я тихо постучала, а потом заглянула внутрь.

   - Заходи, Катя, - послышался голос Алека.

   Он сидел в широком кожаном кресле, увлеченно разбирая какие-то бумаги, которые занимали всю поверхность большого стола с незатейливой резьбой по краям. Наверное, этот стол перешел по наследству от какого-то предка, потому что в нем чувствовалась вековая уверенность. Присмотревшись, я поняла, что интересовавшие Алека бумаги не что иное, как письма.

   - Доброе утро! – сказала я, прикрывая за собой дверь.

   - Доброе утро, - отозвался тот, не отрываясь от своего занятия. – Присядь, у меня к тебе разговор.

   В кабинете было прохладно, на мой взгляд даже слишком. Застегнув кофту спортивного костюма, я села в кожаное кресло напротив Алека. Мой собеседник молчал, помечая что-то в блокноте, а я решила рассмотреть кабинет. Он был просторным, с высоким потолком, где располагалась красивая люстра, вероятнее всего тоже из прошлого века. Одно большое окно, сквозь которое дневной свет проникал в кабинет без помех, было украшено тяжелой темно-зеленой занавеской, наверное, в летние дни, солнечные лучи достают до противоположной стены, играя светом на полках с книгами. Здесь их было очень много, и, присмотревшись, я поняла, что Алек собрал под рукой только научную литературу.

   - Я хотел поговорить с тобой еще вчера вечером, но ты уже спала. – Он достал из ящика стола какой-то конверт. – Я заезжал вчера к доктору Петреску, он позвонил мне после обеда, сказал, что вывел результаты последнего теста.

   Я занервничала. Если этот странный психотерапевт вывел что-то не очень хорошее, это меня добьет.

   Алек вынул из конверта белый листок с набранным на компьютере текстом и быстро пробежал его глазами.

   - И что там? – не выдержала я.

   - Все хорошо, - ответил он, поднимая на меня глаза. На его губах отразилась улыбка. – Доктор Петреску говорит, что с тобой все в порядке, показатели хорошие, и он считает, что тебе больше не требуется помощь психиатра.

   Я непонимающе смотрела на Алека.

   - Значит ли это, что я здорова? – не уверенно спросила я.

   - Не полностью, но здесь уже все в твоих руках. Кризис, который привел тебя в кабинет врача, снят. Ты можешь жить полноценной жизнью, без лекарств и тренингов, только не перегружать себя нагрузками как умственными, так и физическими.

   Я почувствовала, как все внутри начинает ликовать. Боже мой, неужели больше не надо спешить в эту маленькую и тихую клинику, не надо созерцать бешенную рыбку в аквариуме и грызть маленькие леденчики, ожидая, когда доктор Петреску пригласит в кабинет. Это самая лучшая новость за последние дни! Но остался вопрос: так ли я здорова на самом деле, как считает сам врач?

   - Если хочешь узнать полные результаты, можешь в понедельник заехать к нему сама, - тихо сказал Алек, видимо, прочтя мои мысли.

   - Да, думаю я так и сделаю, - ответила я, поднимаясь. – Мне можно идти?

   - Подожди немного, - спохватился Алек. – У меня есть к тебе дельное предложение. – Он сложил руки на столе и в упор посмотрел на меня. – Как ты смотришь на то, чтобы изучать наши науки?

   - Не поняла? – Я смотрела ему прямо в глаза и старалась понять, в чем тут подвох.

   - Ну, постигать азы экстрасенсорики, помогать нам. Мне кажется у тебя большие способности в этом деле.

   - Охотником я не буду! – Мой ответ прозвучал резко, но мне хотелось, чтобы Алек понял.

   - Я и не заставляю тебя быть Охотником, - пожал плечами тот. – Постичь эти науки хотя бы ради своего блага, не преступление.

   Я задумалась. С одной стороны, мне было ясно, что согласись я на предложение Алека, то рано или поздно тоже стану Охотником, чего я особенно не хочу. Но с другой стороны, все эти знания, что хранили члены семьи Гроссу, манили, как магнит. Возможно, Алек прав, я могу учиться просто для того, чтобы защитить себя.

   - Я согласна.

   Лицо Алека озарилось теплой улыбкой.

   - Вот увидишь, Катерина, ты не пожалеешь.

   Я промолчала. Время покажет, так ли это здорово, как я думаю, или всего лишь нелепое заблуждение.

   - Мне можно теперь идти?

   - Конечно. Я считаю, что сегодня ты можешь устроить себе маленький праздник. Съезди в город, сходи в кино или еще куда-нибудь. – Он открыл верхний ящик стола и вынул несколько банкнот. – Вот, возьми, и погуляй от души.

   Я смотрела на лежащие передо мной деньги и боролась с соблазном. С одной стороны мне хотелось куда-нибудь выйти, но с другой стороны не хотелось тратить деньги Алека.

   - Представь, что взяла их в долг, - произнес он.

   - Я ж не смогу его вернуть, я нигде не работаю.

   - Не беда. Я и так многое у тебя забрал, и деньги – это всего лишь маленькая часть того, что я могу возместить. Бери, Катя. Деньги существую для того, чтобы их тратить.

   Моя рука сама потянулась за банкнотами. Пролепетав спасибо, я направилась к двери, ощущая некий дискомфорт.

   - Кстати, Катя, - окликнул Алек, - ты видела Ив?

    - Нет, - соврала я. – Я встала поздно, а у нее по субботам верховая езда, так что она ушла до моего пробуждения.

   - Жаль. Она могла бы сходить с тобой куда-нибудь.

   - Возможно, пока я собираюсь, она уже вернется, - улыбнулась я. – Спасибо, Алек.

   Я оставила его наедине со своими бумаги.

ГЛАВА 3

Следующие несколько дней ничем примечательным не отметились в моей памяти. В понедельник я все-таки съездила к психиатру и удостоверилась в результатах пройденных мною тестов. Там же, у самых дверей, столкнулась с парой журналистов, которым дала весьма поверхностные ответы на их пустые вопросы. Меня больше занимала мысль о том, как теперь жить дальше. Определенно нужно что-то менять, нельзя все время прозябать в бездействии и скуке. Да, мне плохо, паршиво – если быть точной, - но кому есть до этого дело? Если Кэт завтра умрет от тоски по любимому, то дай бог, если всплакнет одна Ив. Мне нужно собраться и понять, чего я вообще хочу от этой жизни.

   Первым абзацем этой «новой» жизни значилось: «азы экстрасенсорики». Как оказалось, занятия в доме Гроссу проводились по воскресеньям. Для этого был выделен целый цокольный этаж. Большая темная и шумоизолированная комната позволяла оставить все мирское за порогом и окунуться в мир магии. Первое занятие для меня проводил Алек. Его младший сын Андрей вместе с Кристианом, отцом маленькой Илины, практиковались в своих способностях в другой части комнаты под чутким руководством Михаила, который, как я поняла, был вторым по силе после Алека.

   Ивлина занималась с Кориной у нее в комнате, так что мне даже не было возможности подглядеть за обучением подруги.

    Не могу сказать, что это было чем-то особенным, скорее странным. Мы сидели вдвоем, отгородившись от остальных Искателей высокой ширмой из плотной темно-синей ткани, и Алек учил меня медитировать, постигать и чувствовать себя.

   - В медитации открывается твое «я», - говорил он, - тело расслабляется, а душа начинает трудиться. Не нужно напрягаться и заставлять себя, чтобы отключится от внешнего мира, просто позволь своей душе взять верх над телом. Позволь интуиции вести тебя по долине чувств. Загляни в себя, Катя, и посмотри, что видишь там. Открой внутренний мир, доверься ему.

   Я закрыла глаза и попробовала изолировать себя от гомона голосов, доносившихся с той стороны ширмы. Ничего не выходило. Чем больше я пыталась внушить себе, что нужно расслабиться, тем больше начинала нервничать и резко реагировать на каждый звук.

   - Забудь, что ты в помещении, - тихо заговорил Алек, видимо, заметив мое волнение. – Создай для себя вакуум и на время поселись в нем. Думай о том, что там – твоя свобода. Создай для себя идеальный мир, куда ты сможешь уходить, когда твои силы будут истощены, надежды разрушены, а стремления преданы. Создай для себя мир, где будешь жить только ты одна.

   Яркая вспышка в кромешной тьме больно резанула глаза, и в тот же миг я ощутила легкий полет. Теплые потоки ветра несли меня куда-то вперед, и вскоре я увидела свет. Он лился откуда-то сверху, медленно рассеиваясь, обволакивая меня с ног до головы. Тонкий аромат цветов, что принес мне ветер, проник внутрь и успокоил воспаленный мозг. Это был глоток свежей воды из горного ручья. Я сделала вдох, потом второй и третий… Боль, отчаяние, напряжение и тоска уходили прочь, оставляя внутри светлое, такое уютное тепло. Перед глазами играли и переливались тонкие лучики радуги, сотканные из различных цветов и оттенков. Их танец заворожил меня, покорил, заставляя тянуться ему навстречу. Но вместе с этим пришел голод. Он был еле ощутимым, но неприятно дергал желудок. Это было странно, потому что голод, испытываемый мною сейчас, был каким-то особенным.

   - Что ты видишь? – тихо спросил Алек. – Расскажи мне.

   - Я вижу радугу, - неуверенно начала я, а потом открыла глаза и уставилась на него: - И еще я хочу есть!

   - Есть? – Брови Алека поползли вверх, но он во время справился с собой: - Что ж, думаю, на сегодня хватит. Можешь идти перекусить, занятия отнимают много сил и энергии.

   Я поднялась и направилась к выходу. Было как-то пусто и одиноко на душе, но в то же время я ощущала, что теперь все только начинается.

   Алек ободряюще похлопал меня по плечу:

   - Не переживай! Все ведь получилось – ты видела цвет свой ауры.

   - Ауры? – Я недоверчиво уставилась на него. – Разве возможно такое?

   - Да. Все, кто только начинают учиться нашему сложному ремеслу, обычно видят радугу или яркие блики разных цветов. Потом ты будешь видеть только один цвет своей ауры, а все остальные – это люди, которых ты будешь встречать. – Алек улыбнулся. - Вот увидишь, Катерина, ты еще будешь дивиться тому, почему же раньше ты ничего не знала в экстрасенсорике!

   Я улыбнулась ему в ответ, хотя вряд ли эта улыбка была искренней.

   Уже находясь в своей комнате и прожёвывая вкусный бутерброд, больше похожий на гамбургер, я вдруг поймала себя на мысли, что хочу найти работу. Да, да, я серьезно задумалась о том, чтобы наконец-то заняться делом. Не важно, что это будет, главное – иметь свои деньги. Надоело уже сидеть на шее Алека, пусть даже мне редко на что были нужны его деньги, но он меня одевал, кормил и покупал все необходимое по первой моей просьбе.

   Но какую работу искать, что я умела? Только танцевать, не считая периодической работы на грядках в саду моих родителей и тяги к рисованию в двенадцать лет. Ничего такого, из чего можно извлечь реальную выгоду. Образование у меня среднее специальное по профессии хореограф, так что тоже тут особо не разгуляешься. Но меня спасало то, что в Бухаресте, как в любом другом развитом городе мира были ночные клубы. Я могла бы устроиться туда танцовщицей, ведь старая травма не давала о себе знать. Хотя я до сих пор удивляюсь, как же врачам удалось вылечить меня, доктор Стефан говорил, что о полном выздоровлении и речи быть не может. Тем не менее, я могла танцевать не хуже, чем до получения травмы.

   Мысль о том, чтобы снова танцевать, пусть даже в ночном клубе, меня радовала. Ив вообще пришла в неописуемый восторг и вызвалась помочь. Она отыскала адреса и телефоны всех самых модных клубов Румынии, хотя я и просила ее остановиться только на Бухаресте. Это было веселым занятием, которое отвлекло меня от мрачных дум и впервые заставило с радостью думать о следующем дне. Ни Алеку, никому другому мы не сказали о моих планах, прекрасно понимая, что мое занятие им придется не по душе.

   Два из пяти клубов согласились дать мне работу в том случае, если я им понравлюсь, а Ив не сомневалась, что я произведу впечатление. Мы продумали наряд и подобрали музыку, даже обсудили макияж, и я в очередной раз отметила про себя, как мне легко и просто с Ив. Единственная подруга в логове врага!

   Был вторник. Прошло, кажется, две недели с того дня, как по мнению психотерапевта, его помощь больше мне не требовалась. Почему я запомнила это день? Потому что в эту ночь мне снова приснилась пантера, которая так же тихо сидела в углу и наблюдала за мной. Мне показалось, что в ее желтом взгляде была бесконечная грусть. Но неожиданно что-то изменилось во сне. Темный зеркальный зал обернулся холодной пещерой, точно такой же, в которой мы с Владом скрывались в первую ночь нашего скитания.

   Пантера поднялась на все четыре лапы и насторожилась, потом оскалилась и стала медленно отступать во тьму. Я протянула руку в ее сторону, желая остановить дикую кошку, но вместо нее из глубины пещеры вдруг вышел Влад. Он был таким же красивым, каким я помнила его со встречи в Сигишоаре. Черные глаза мерцали неподдельным интересом, но он не подошел ближе: едва показавшись из темноты, он встал как вкопанный. Чуть склонив голову набок, Влад внимательно меня изучал, а я едва сдерживалась, чтобы не кинуться к нему. Предчувствие чего-то нехорошего не давало мне сделать и шага ему навстречу, хотя, сладковатый запах, который всегда одурманивал меня, едва я оказывалась рядом с Владом, манил…

   - Что ты сделала со своими волосами? – спросил он насмешливо. – Похожа на одну из этих американских куколок в красивой коробке, которым дети так часто отрывают головы.

   Я молчала. Мне было и обидно, и радостно одновременно. Я так давно его не видела, так истосковалась по нему, что теперь, любое его слово готова была принять за награду.

   Влад медленно пошел мне навстречу. Каждый его шаг был гулким ударом моего страдающего сердца, и я едва сдерживала слезы. Он подошел ко мне так близко, что достаточно было протянуть руку и коснуться его, но, тем не менее, я этого не сделала. Все казалось таким реалистичным и фантастическим одновременно, что даже во сне я чувствовала все точно так же, как если бы это действо происходило наяву. Влад осторожно коснулся моих остриженных волос.

   - Зачем, зачем ты это сделала? – тихо проговорил он. – Ты уже не моя Катарина, нет. – Его прохладная рука спустилась на мою шею и легонько сдавила ее. – Верни мне ее обратно! Верни мне назад мою Катарину.

   Он сильнее сжал мою шею. Я стала задыхаться. Пытаясь оттолкнуть от себя Влада, я бессмысленно молотила руками по его мощной груди, но видела только злобный оскал на любимых губах. Перед глазами запрыгали звездочки, я услышала свой собственный сдавленный стон и поняла, что сейчас умру, но вместо этого над самым ухом прозвучал испуганный голос Ив:

   - Катя, проснись! – Теребила она меня за плечо. – Катя! Слышишь меня, просыпайся!

   Я с трудом разлепила веки и уставилась на нависшее надо мной лицо Ив. Меня трясло словно в лихорадки, а мозг определенно не хотел так быстро покидать кошмар.

   - Ты меня видишь? – неуверенно спросила Ивлина.

   - Да, вижу, - скрипучим голосом отозвалась я. Сердце грохотало как состав по рельсам.

   - Ты кричала на весь дом, - пояснила та, поправляя мне одеяло, как маленькой. – Как только остальных не разбудила.

   Я попыталась сесть, ловя себя на мысли, что в комнате жутко холодно.

   - Вот странная, - продолжала Ив, отходя в сторону окна. – Кто же спит с открытым балконом зимой? Ты так воспаление легких заработаешь!

   - Я его не открывала, - пробормотала я, непонимающе наблюдая за подругой.

   - Ага, наверное, это я была, - усмехнулась Ив, и плотно прикрыла балконную дверь. – Уф, как холодно!

   Она вернулась ко мне и села на край кровати. Недовольно поведя носом, Ив принюхалась.

   - Ну и запах! – сморщилась она. – У тебя чипсы, что ли тухнут под кроватью? – Не дожидаясь ответа, она заглянула под кровать. – Ничего нет. Но запах ужасный.

   Я принюхалась. В комнате правда странно пахло, но не так уж противно, как об этом говорила Ив.

   - Посидеть с тобой пока ты не уснешь? – спросила она, и я натянуто рассмеялась.

   - Если я кричу по ночам, еще не значит, что мне посчастливилось впасть в детство, - ответила я. – Кошмары снятся всем. Кстати, который час?

   - Начало третьего ночи. – Ив поежилась. – Просто морозильник! Зачем ты открыла балкон на ночь?

   - Повторяю, я его не открывала.

   - Вот упертая, - вздохнула Ив. - Только в следующий раз все-таки не забывай закрывать балкон, иначе снова угодишь в больницу.

   - Я его не открывала! – упорствовала я, на что Ив махнула рукой.

   - Если хочешь, ложись со мной, - сказала я через мгновение, увидев, как она снова поежилась от холода. – Под одеялом тепло.

   Карие глазки Ив радостно блеснули, и она тут же запрыгнула на кровать, ныряя под одеяло. Укрывшись под самый подбородок, она прижала свои заледенелые ступни к моим ногам и блаженно вздохнула.

   - Последний раз я так спала с Кристиной, - через несколько минут проговорила Ив. – Ее посещал дух умершего жениха, совсем жизни бедной не давал. Тогда бабушка Кора сказала мне три ночи подряд ночевать с Кристиной, потому что духи мертвых не любят ведьм и этот тоже не посмеет появиться, если я буду рядом с ней.

   - Подействовало? – спросила я.

   - Да. Правда, бабушка что-то еще делала потом. Наверное, снимала тоску у Кристины, она ведь его очень любила.

   - А как он погиб?

   - Его сбила машина. Звали его Сергеем, он был очень красивым. Его семья имела ферму. Тетя Виолетта в нем души не чаяла, а дядя Михаил других претендентов на руку дочери в упор не видел. Все уж было оговорено, помолвка была… - Ив вздохнула. – Пять лет уже прошло с гибели Сергея, а мне кажется, что только вчера мы накрывали столы в честь их помолвки с Кристиной.

   Я вспомнила Кристину такую красивую и статную, немного молчаливую, но располагающую к себе с первого взгляда. Она не жила в доме Гроссу, училась в Кишиневе на филологическом, кажется. Я видела ее всего один раз, когда Кристина вместе с родителями – Виолеттой и Михаилом, а так же с братом Раду и его женой приходили в дом Гроссу на Рождество. Я в то время еще была немного не в себе.

    По Кристине нельзя было сказать, что в ее жизни имело место быть такая трагедия, как потеря любимого. Хотя, пять лет большой срок. Наверняка у нее в Кишиневе есть уже другой. Все-таки молодость может вылечить все что угодно, как утверждала моя покойная бабушка. Все что угодно, кроме самого возраста.

   И тут меня осенило!

   - Ив, - проговорила я, - а долго Кристину беспокоил дух ее умершего возлюбленного?

   - Несколько месяцев, - отозвалась та, зевая. – Сначала Крис скрывала, но потом стало совсем невыносимо, и она рассказала бабушке Коре. Тут же созвали совет и долго решали, как быть. – Ив усмехнулась. – В нормальной семье, с подобными способностями, как у нас, просто бы сделали отчитку, но мы любим все усложнять.

   - А почему он ее беспокоил?

   - Спроси лучше его, а! – недовольно пробубнила Ив. – Если сумеешь уговорить бабушку, она с удовольствием устроит для тебя спиритический сеанс.

   - Да нет, спасибо, - ответила я, задумавшись. – Мне как-то и без покойников хорошо живется.

   Но в голове вертелось другое. Что, если сегодня ночью ко мне тоже приходил дух, дух Влада? Странный сон, открытая балконная дверь… Я покосилась в сторону окна и зажмурилась. Нет, хватит уже нести бред. Влад был вампиром, а, как известно, у вампиров нет души. Хотя…

   - Ив, - тихо позвала я, на что та снова недовольно заворчала. – Ты ведь обладаешь большими способностями, да?

   - Ну да, - ответила та. – Я наследница бабушки Коры, вторая сильная ведьма после нее, хотя, скорее ведунья – Гроссу не используют «черную» магию.

   - И ты много знаешь об этом мире, о странных существах, таких как оборотни и вампиры, да?

   - Спрашивай, что хочешь знать. Не нужно этих витиеватостей!

   - Как ты думаешь, у вампиров есть душа?

   Ив задумалась.

   - Мне кажется, душа есть у всех, - наконец, ответила она. – Как же, по-твоему, мы существуем. И я думаю вампиры не исключение. Это иная форма жизни, созданная, скорее всего с помощью «черной» магии, как зомби, например.

   - Но у зомби нет души.

   - Кто тебе это сказал?

   Я задумалась.

   - Как-то давно смотрела программу про то, как зомби делают в Африке, - ответила я. – Это же ходячие мертвецы.

   - Тело без души – пустой кусок мяса, - проговорила Ив. – Маги, своими заклинаниями срывают душу на полпути и насильно возвращают в тело. Они приказывают душе сделать то-то и то-то, и только потом обещают отпустить ее в мир иной. Почему ты думаешь, колдуны выбирают для зомби только свежие трупы?

   - Потому что их душа еще не так далеко отлетела от земли? – предположила я.

   - Верно. – Ив усмехнулась: - А ты могла бы обучиться нашему ремеслу.

   - Открою тебе секрет, Алек сегодня предложил мне постигать экстрасенсорику, - ответила я.

   - Ты шутишь! – Ив вскочила и во все глаза уставилась на меня. Она была удивленна и обрадованная одновременно. – Это же просто восхитительно!

   - Посмотрим, - пробубнила я, завертываясь в одеяло. – А вообще нам уже пора спать. Тебе, кажется, завтра в школу.

   - Это точно, - зевнула та. – Еще тете Стеле нужно купить подарок. Ты, надеюсь, помнишь, что у нее день рождения в выходной?

   - Точно, - отозвалась я. – Может, вместе что-нибудь подарим? Ты же знаешь, у меня пока нет своих денег.

   - Без вопросов, Кэти! – радостно согласилась Ив. – Давай встретимся завтра после школы и съездим в Торговый центр. Ты можешь за мной заехать, чтобы нам не гонять двух водителей.

   - Отличная мысль. Только разбуди меня, как пойдешь в школу, хочу пораньше встать.

   - Хорошо.

   Несколько минут мы лежали молча. Я все раздумывала над словами Ив, а она, наверное, засыпала. Не знаю, хотелось ли мне думать о том, есть ли у Влада душа или нет, но мне не понравилось, что он сегодня мне приснился. Я только уверила себя в мысли, что еще имею силы на то, чтобы встать на ноги, как новый удар снова поверг меня на лопатки. Лицо Влада, его голос – как сон мог так все воспроизвести, все до мельчайших подробностей. Я улыбнулась. Даже то, что ему не понравилась моя прическа. Она точно бы ему не понравилась, я в этом уверена.

   - Ив, - снова позвала я подругу.

   - Ну что опять?! – чуть не плача отозвалась та. – В жизни больше не лягу с тобой спать!

   - У меня последний вопрос, - хихикнула я. – С этими волосами я правда похожа на Барби?

   - Честно? Только не обижайся, ладно, но твой естественный цвет нравится мне больше.

   Этого было достаточно. Значит, Влад был прав. Почему-то от этой мысли стало спокойнее. Повернувшись на бок, я плотнее закуталась в одеяло и быстро уснула. Остаток ночи прошел без сновидений, а, открыв глаза, я обнаружила, что Ив рядом нет, а за окном уже во всю светит яркое зимнее солнце.

   На часах было почти одиннадцать, так что времени у меня было мало. Уроки Ив заканчивались около трех часов дня, но лучше приехать в школу к двум, чтобы не потеряться в толпе учащихся.

   Быстро умывшись и заправив кровать, я достала из шкафа одежду и мельком взглянула на себя в зеркало. Какой черт меня дернул перекраситься в блондинку? Ладно, еще подстриглась, для волос это было полезно, но безжалостно высветлить их. Я точно была не в своем уме! Уверенность в том, что мне срочно нужно вернуть свой цвет волос, уже закрепилась в мозгу, так что нужно действовать.

   Я быстро оделась, и спустилась в кухню. Михаил, мой водитель, пил чай вместе с Миртой, так что я убила двух зайцев сразу – позавтракала и договорилась с Михаилом отвезти меня в город. Так как он хорошо знал Бухарест, я попросила его добросить меня в какой-нибудь салон, который бы находился поближе к школе Ив, в которую так же ходили практически все отпрыски Гроссу.

   Ничему не удивляющийся Михаил очень скоро остановился у одного салона с красочной вывеской и заверил, что будет ждать меня столько, сколько потребуется. Спорить с ним было бесполезно, потому что я уже давно поняла, что Михаил доносит Алеку обо мне по любому поводу, так что пришлось соглашаться с его условиями.

   Доверив свой внешний облик молодому и улыбчивому мастеру салона, я была просто уверена, что теперь, когда, наконец, стану самой собой, ничто уже не сможет сломить меня. «Никому теперь это не под силу» - думала я, когда через час смотрела на свое отражение в зеркале. Оно не было новым, скорее точно таким же, как полгода назад, только теперь в нем была жизнь. В глазах был свет, а волосы, приобретя, наконец, свой естественный цвет отливали глянцем. Ив упадет в обморок, когда меня увидит!

   Я была почти права в этом. Когда я ожидала ее, привалившись спиной к машине и сложив руки на груди, она, увидев меня, замерла на месте, раскрыв рот от удивления. Я выдерживала паузу, не позволяя даже улыбнуться, хотя Ив выглядела весьма комично.

   - Ну, ты даешь! – только и смогла произнести она, сжимая меня в своих объятиях. – Очень неожиданно. Ты прямо ходячий сюрприз.

   - Стараюсь, - пожала плечами я.

   Всю дорогу до Торгового центра Ив трещала без умолку. Ее дифирамбы моим волосам мешались с обрывочными рассказами о школьных происшествиях и предположениями о предстоящем праздновании дня рождения тети Стелы. Пока мы выбирали для нее подарок, Ив даже не думала помолчать. Она таскала меня с этажа на этаж, приговаривая, что никак не может решить, что же все-таки выбрать. Наконец, спустя три с лишним часа мы приобрели красивую вазу ручной работы для коллекции любимой тетушки Стелы, которая, кстати сказать, стоила весьма не дешево. Довольные своим приобретением, мы запаковали подарок в красивую упаковку, и присели за столик в кафе. Уплетая пирожные и чизкейк, мы почти не разговаривали, и это меня радовало. Я сама не из болтливых, но и не из тех, кто готов вечно слушать кого-то.

   - Интересно, - заговорила Ив, допивая свой горячий шоколад, - Бо в этом году приедет на день рождения тети Стелы? Я слышала, как папа спрашивал ее утром, звонила ли она ему, но почему-то тетя ничего не ответила.

   - А кто такой Бо? – спросила я, рассматривая влюбленную парочку за соседним столиком. Они держались за руки и так увлеченно о чем-то беседовали, что, казалось, не замечают ничего вокруг. Я почувствовала, что завидую им.

   - Богдэн, - пояснила Ив, - мой кузен, сын тети Стелы и дяди Стефана. В детстве он всегда называл себя Бо, и мы сами к этому привыкли. Он живет в Штатах и уже третий год сюда не приезжает. Папа говорил, что Бо хорошо там устроился. Он помощник судьи, кажется.

   - Что же его унесло так далеко от дома? – усмехнулась я.

   - Он не единственный из Гроссу, кто живет в Америке, - чуть обидевшись, подметила та. – Большинство моих троюродных сестер разъехались по всему свету, и некоторые обосновались в Штатах. Ты ведь должна понимать, что для дел семьи Гроссу годятся только мужчины, почему-то именно по мужской линии передаются все способности.

   - Может, просто никто из вас не старался их развить?

   - Старались, еще как старались! – Ив перегнулась через стол и тихо заговорила: - Папа и мои дяди оборудовали подвалы специально для занятий, ты это знаешь. Но тебя не посвятили в том, что там же находятся несколько камер для пленных.

   - Пленных?! – Я чуть не подавилась куском чизкейка. – Какие еще пленные?

   - Оборотни, колдуны, вампиры, - шепотом отозвалась та. – Если ловят кого-то одного из группировки, его пытают, чтобы узнать о местонахождении других. Не всегда результат нас радует, но по-другому не выходит.

   - Ты говоришь о них, как о бандитской группировке! – недовольно заметила я. – И неужели ты тоже во всем этом участвуешь?

   - Да, - отозвалась она. – Применяю гипноз, внушение, подавляю волю. Раньше все это делала бабушка, но она уже не та, что в молодые годы. У меня, конечно, тоже не всегда выходит так, как нужно, потому что силы пока маловато для опытных тварей, но…

   - Хватит! Не рассказывай, Ив, – остановила ее я. – Не могу больше это слушать.

   Оказывается, Искатели еще беспощаднее, чем я думала. Мало того, что подвергают ребенка таким вещам, как наблюдать жестокость, так еще и не умеют жалеть своих жертв.

   - Если бы ты все видела, - тихо проговорила Ив, - не стала бы осуждать ни меня, ни мою семью.

   - Тебя я не осуждаю, - веско заметила я. – По отношению же к твоей семье, могу сказать, что иногда нужно быть способным на жалость.

   - Господи, Кэти, - воскликнула та, - кого же из этих тварей жалеть? Колдунов, которые забирают здоровье и духовные силы у простых людей? Вампиров, которые высасывают кровь их каждого пятого прохожего. Или оборотня, рвущего на части скот, а иногда и людей.

   Влюбленная парочка, которая еще владела моим вниманием несколько минут назад, сейчас подозрительно покосилась на нас. Видимо, до них донеслись последние фразы Ив, которые она выдала на весьма повышенных тонах.

   - Тише, на нас смотрят, – сказала я. – И я всего лишь высказала свое мнение, не стоит так на меня нападать.

   - Я не нападаю, - спокойно отозвалась та. – Только не надо рассуждать о том, чего не знаешь.

   Ее слова меня задели. Возомнила из себя великую ведьму и смеет учить тех, кто старше нее самой!

   - Да, ты права, - едко начала я, - мне совсем об этом ничего не известно. Особенно о вампирах. Никогда их не встречала, никогда не колобродила с ними чуть не целую неделю, никогда в них не влюблялась. Ты права, Ивлина, я знать не знаю обо всей этой свистопляске!

   Я старалась говорить тихо, но рядом сидящие люди продолжали поглядывать на нас с опаской.

   - Прости, - тихо проговорила та. – Я совсем забыла, что ты… Словом, я не подумала о том, что собираюсь сказать.

   Я не ответила. Мне было обидно и больно, но почему – я не знала сама. Узнав о том, что Искатели еще могут и пытать вампиров, я невольно представила, как бы это было, если бы им попался Влад. Теперь, мысль о том, что его нет в живых, приносила облегчение – никто не сможет причинить ему вреда.

   - Поедем домой, - проговорила Ив, поднимаясь.

ГЛАВА 4

   Мы молча шли по чисто вымытой кафельной плитке мимо отделов с обувью. Ив все еще было не по себе, и она молчала. Ивлина была совсем не злой, и то, что она ударила меня по слабому месту, приносило ей не меньшую боль, чем мне, но признаваться в этом мы обе не хотели.

   Я окидывала равнодушным взглядом витрины, подмечая про себя, что еще полгода назад пускала бы слюни по красивым туфелькам на высоком каблуке или шпильке, которые сейчас не вызывали у меня никакого интереса. Конечно, если меня возьмут на работу в ночной клуб, то такая обувь мне будет особенно нужна, но в данный момент я почти испытывала к ней отвращение.

   - Боже! – вдруг воскликнула Ив. – Ты только посмотри, какое платье!

   Я проследила взглядом туда, куда указывала Ивлина. Напротив нас в витрине одного из бутиков красовалось средней длины шёлковое платье, прошитое золотистыми нитями. В ярком свете подсветки витрины оно мерцало и переливалось подобно золоту. Ив и я невольно залюбовались им, встав посередине коридора как вкопанные.

   - Как я хочу такое на выпускной! – мечтательно выдохнула подруга. – Великолепное, да?

   - Ага, - отозвалась я, не в силах оторвать глаз от платья.

   - Дорогое, наверное, - с грустью проговорила Ивлина. – Папа ни за что мне такое не купит!

   - Ничего не дорогое! Всего-то 21 лей .

   Она удивленно посмотрела на меня.

   - Как ты узнала цену?

   - Там ценник висит, я просто присмотрелась.

   Ив подозрительно вгляделась в мое лицо, потом перевела взгляд на витрину.

   - Как ты смогла разглядеть ее с такого расстояния? – удивилась она. – Ну, у тебя и зрение, как у кошки в темноте.

   Я мысленно оценила расстояние от нас до витрины. Если учесть, что от нее отделяла широкая лестница и еще один коридор, то это действительно было далековато, а отменным зрением я никогда не отличалась.

   - 21 лей, говоришь, - тем временем раздумывала вслух Ив. – Возможно, мне удастся выпросить их у папы.

   - Если и не получится, я сделаю тебе подарок. Если меня возьмут в ночной клуб, то я с легкостью куплю тебе это платье.

   Ив кинулась мне на шею.

   - О, Кэти, - пропела она, - ты самая лучшая подруга в мире!

   Неожиданно по спине побежал холод. Ив отпрянула от меня и вопросительно посмотрела прямо в глаза. Я могла поклясться, что в этот миг мы обе чувствовали присутствие поблизости чего-то такого, что внушало просто исполинских размеров ужас.

   - Ты это чувствуешь? – одними губами проговорила Ив, на что я молча кивнула.

   Где-то совсем рядом послышался глухой стук, потом крики и топот нескольких ног; по первому ощущению происходящее напоминало панику. Мы с Ив одновременно обернулись и увидели на полу подростка, которого скрутила судорога больше похожая на эпилепсический приступ. Изо рта парня шла белая пена, его глаза закатились, кисти рук неестественно изогнулись и всего его била мелкая дрожь. Рядом бегала какая-то женщина, видимо его мать; несколько других случайных прохожих пытались ей чем-то помочь, кто-то звонил в «скорую». Я стояла и смотрела на все это с нескрываемым ужасом, потому что чувство ирреальности и постороннего вмешательства каких-то необъяснимых сил цепко ухватило мое сознание.

   Неожиданно Ив бросилась к подростку. Она села на пол и взяла его голову в свои руки. Ив смотрела ему прямо в глаза, заставляя и парня делать то же самое; по шевелению ее губ я поняла, что Ивлина читает какое-то заклинание. Пару секунд ничего не происходило. Люди взирали на нее с полным непониманием в глазах, мать несчастного рыдала во весь голос – это было страшным и одновременно мистическим зрелищем. Но вот глаза парня, наконец, сфокусировались на лице Ив, его руки выпрямились и расслабились, дрожь перестала терзать тело, хоть подросток продолжал иногда вздрагивать - кризис миновал, как сказали бы врачи.

   Я с облегчением оглядела разношерстную толпу зевак, и тут мое внимание привлек странный человек, стоявший буквально в нескольких шагах от меня. На нем был длинный подбитый мехом плащ, черная шляпа с узкими полями, из-под которой выбивались кудрявые темные волосы уже тронутые сединой, немного раскосые глаза сосредоточенно рассматривали Ив и подростка, которого ей чудом удалось спасти от смерти.

   От неприятно нахлынувшего чувства я поежилась. Этот человек внушал мне недоверие, и я не могла понять, в чем причина. Еще раз, окинув мужчину беглым взглядом, я остановилась на его глазах, и тут меня словно током ударило - поняла, почему он кажется мне таким опасным и в какой-то мере даже отвратительным. Я могла бы поклясться, что на лице незнакомца отразилась ненависть, а глаза полыхнули яростным огнем. Казалось, еще мгновение и он испепелит Ив взглядом.

   Видимо, почувствовав, что я смотрю на него, мужчина перевел взгляд на меня. Наверное, нужно было отвернуться или дать ему понять, что мне нет до него дела, но вместо этого я просто стояла и буравила его взглядом. Скривившись, мужчина приподнял шляпу и отвесил мне легкий поклон, а потом, как ни в чем не бывало, направился к лестнице. Как раз в это время поднялись врачи «скорой» помощи, и мы с Ив смогли незаметно ускользнуть. Едва оказавшись в машине, Ивлина приказала водителю вести нас домой.

   - Что это было? – спросила я.

   - Кто-то к нему подселился, - ответила она, вся дрожа, словно от холода. – Черт, столько сил растратила, мне плохо. – Ивлина откинула голову и закрыла глаза.

   - Я не понимаю, кто подселился?

   - Бродячая душа. Какой-то маг решил восстановить свои силы, поймал душу-бродягу и подселил ее в тело этого парня. Они часто так делают. В этом парне душа сидела давно, всего его истерзала, а только сегодня маг решил ее забрать. – Ив открыла глаза и серьезно взглянула на меня. – Этот маг был там, он кто-то из зевак, которые смотрели, как умирает мальчишка.

   Ив закрыла лицо руками. Было видно, что она находилась в панике, что она просто не могла понять, кому и зачем это нужно. Я тоже этого не понимала, но, сопоставив факты, поймала себя на ужасной догадке, которой решила поделиться с Ив.

   - Я видела этого мага.

   Она вопросительно уставилась на меня.

   - Да, да, я видела его, - повторила я, и подробно описала ей внешность человека с тростью.

   - Об этом нужно рассказать папе! – пробормотала Ив, прижимаясь щекой к стеклу.

   Она не меняла позы до самого дома, а едва машина въехала за ворота особняка Гроссу и остановилась у парадного входа, Ив выскочила из авто и бросилась в дом. Я последовала за ней. Словно ураган, она пронеслась мимо Корины и Виолетты, проводивших ее ошарашенными взглядами, и скрылась в коридоре, который вел в кабинет Алека. Я решила остаться, посчитав, что это не мое дело, Ив лучше поняла ситуацию, да и знает, что случилось.

    - Что с ней? – обратилась ко мне тетя Виолетта, отложив в сторону новый любовный роман. Все чаще мне казалось, что она прочитывает больше пяти книг в день подобного характера.

   - Долгая история, - ответила я, прошествовав к лестнице, ведущей наверх. – Думаю, она сама вам расскажет.

   Спрятав подарок тети Стелы в своей комнате, я спустилась вниз и занялась тем, что стала складывать с малышами мозаику. Не люблю с ними сидеть, но Крина так мило упрашивала меня, что я не могла ей отказать, хотя поток детского лепета сильно напрягал мои уши. Плюс ко всему взгляды в спину от Виолетты и Корины приносили особенный дискомфорт. Но спустя некоторое время, я так увлеклась детскими играми, что напрочь забыла о существовании этих двух особ за моей спиной.

   - Катя, - произнесла вдруг Корина, - а ты не думала о том, чтобы выйти замуж?

   Я едва ли не потеряла дар речи от такого вопроса. Медленно обернувшись, я уставилась на нее, совершенно не зная, что ответить. Тетя Виолетта с интересом взглянула на меня поверх очков.

   - Никогда об этом не думала, - наконец, выдавила я из себя ответ.

   - А стоило бы уже, - недовольно проговорила старая женщина. – Сколько тебе лет? Двадцать два?

   - Двадцать один, летом будет двадцать два.

   Из кухни пришла Сорина и подсела ко мне, помогая своей дочери закончить дело, которое мы с ней начали. За ней, словно по команде, вошел Антон, и сел на диван подле тетки.

   - Сорине было двадцать, когда они с Антоном поженились, - продолжила Корина.

   - А лет с шестнадцати мы были обручены, - усмехнулся Антон. – А к чему ты ведешь, ба?

   - К тому, что Кате пора подумать о том, чтобы найти себе мужа, - веско заметила та. – Я уже не первый раз вижу, как прекрасно она ладит с детьми, каким настоящим счастьем озаряется ее лицо. Ты просто создана для семьи, Кэти!

   Я просто смотрела на нее и хлопала глазами. Слова «дети» и «счастье» никак не увязывались вместе в моем сознании. О чем говорит эта почтенная бабуля?

   - Это не такое уж долгое дело, - рассмеялась Сорина. – Катя еще успеет себе кого-нибудь найти.

   - Кого-нибудь? – фыркнула Корина. – Еще чего! Нужно брать в мужья только достойных мужчин.

   - Знаете, - начала я, едва сдерживая негодование, - мне хочется самой решать, когда и за кого выходить замуж. Возможно, в вашей семье есть пунктик на возрасте, но в моей его никогда не было и я предпочту, чтобы все шло своим чередом.

   - Сейчас ты живешь в нашем доме, - перебила Корина, - значит, являешься частью семьи Гроссу. А мы живем по правилам, установленным много веков назад.

   - Я часть себя самой и тех устоев, что внушила мне моя мама, царство ей небесное, - веско заметила я. – У меня есть свои правила, по которым я довольно успешно прожила двадцать лет, и менять их я не собираюсь!

   Ужас в глазах Сорины и тети Виолетты говорил красноречивее любых слов. Видимо, никто раньше не смел так разговаривать со «старичками», к тому же с великой ведуньей Кориной, но мне было как-то все равно. Я всегда не любила, когда начинали мне что-то навязывать, а сейчас это был просто перебор. Бабушка Кора смотрела на меня как на приведение и не находила слов от негодования, а Антон, устремивший глаза в пол, отчаянно сдерживал смех, будто сам не один раз мечтал так ответить собственной бабке.

   Не знаю, как бы стали развиваться события далее, если бы в гостиную не вошли Алек и Ив. Лицо мужчины казалось задумчивым, он явно был чем-то обеспокоен.

   - Па, что-то случилось? – Антон тут же поднялся и направился к Алеку.

   - Нам нужно срочно собраться, - ответил тот. – В городе появился маг.

   Я заметила, как при этом дрогнули руки Корины, едва не выронив шитье. Сдвинув очки на переносицу, она подняла глаза на сына. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, не произнося ни слова, будто бы общались телепатически, а потом, наконец, Корина медленно произнесла:

   - Витти, обзвони всех, пусть они придут к нам как можно скорее.

   Тетя Виолетта тут же отложила любовный роман и направилась к телефону. Антон, Корина, Алек и Ив поспешили в кабинет. На самом пороге гостиной Алек остановился.

   - Катя, тебе тоже стоит пойти с нами, - сказал он.

   От меня не могло скрыться удивление, проскользнувшее на лице Антона, которое он тут же поспешил скрыть. По правде говоря, я прекрасно понимала его чувства. Кто я такая, чтобы сидеть с ними за «круглым столом» и обсуждать какого-то мага? Антон недолюбливал меня и плохо скрывал свое недоверие к моей скромной персоной. Скажу дальше больше, я сама не хотела идти, но не могла противиться воле Алека, это был не самый подходящий случай.

   Мы расселились в кабинете, и Ив пересказала события, произошедшие в торговом центре, разумно опустив наш разговор о ее выпускном платье. Потом ей пришлось рассказать все то же самое еще раз, когда прибыли остальные Гроссу, плюс к этому Алек попросил высказаться и меня, чтобы я описала внешность мага.

   - Думается мне, это наш старый знакомый, - проговорил Луслан, задумчиво потерев подбородок. Он был единственным из Гроссу, кто никогда открыто не показывал своих чувств, словно ему не было ни до чего дела. То же самое было и сейчас, Луслан вел себя так, будто все произошедшие сегодня события были неким эпизодом из книги. – Но не ясно одно, зачем он вернулся.

   - Может быть, мстить? – предложил Антон.

   - Это надо выяснить, - отозвался тот, а потом оглядел присутствующих: - У кого какие предложения?

   - Нужно подключить агентов, - начал Михаил, - не пропускать ни одной тревожной мысли простых людей, ведь именно на людях он будет проявляться. Плохо, что Ив засветилась, он наверняка заинтересовался ее способностями.

   - Думаете, теперь за меня возьмется? – подала голос та.

   - Все возможно, - ответил Михаил.

   - Это исключено! – воскликнул Алек. – Ни в коем случае нельзя позволить ему еще раз встретиться с Ив, он может убить ее.

   - Папа, я смогу себя защитить, - ответила она.

   - Нет, - отрезал тот. – Он очень силен…

   - Алек, - перебила Корина, - Ивлина ведунья, он не сможет причинить ей значительный урон. В ближайшее время я постараюсь, чтобы силы ее возросли.

   - Нам нужно поймать мага, а не защищать Ив, - раздраженно бросил Сергей, как всегда крутя в руках трубку, которую никогда не курил. – Отчего-то мне кажется, что теперь он только этого и ждет. Так что давайте хорошенько подумаем, как мы можем его поймать.

   - Только на следующей жертве, - ответил Михаил. – Придется снова устраивать сеанс. – Он посмотрел на Ив. – Ты сможешь, малышка?

   - Постараюсь, - с неохотой ответила она.

   Я подперла рукой подбородок и уставилась в окно. Честно говоря, мне начинала угнетать эта беспредметная болтовня. Народу было так много и все противоречили друг другу, что вызывало в моей голове полный сумбур и не понимание. За окном сыпал снег, начиналась метель. Тонкие ветки яблонь качались из стороны в сторону, и созерцания этого убаюкивало меня. Именно поэтому я не сразу поняла, что там, среди покрытых снегом деревьев замерла какая-то тень. Она стояла неподвижно, словно ждала, когда ее заметят. Сначала мне подумалось, что это обман зрения, но чем больше я вглядывалась в темную фигуру, тем больше понимала, что это не фантом и не плод моего воображения – там стоял человек. Он был высоким и широким в плечах. Капюшон, наброшенный на его голову, почти полностью скрывал лицо, выставляя напоказ только подбородок. Я вдруг почувствовала, как мне хочется сорваться из этой душной комнаты, выбежать в сад и узнать, кто же там стоит.

   - Катерина! – окликнул меня Алек, и от неожиданности я даже подпрыгнула на стуле.

   Обратив к нему лицо, я встретилась с сосредоточенным взглядом темных глаз.

   - Тебя что-то заинтересовало за окном? – спросил он.

   По спине побежал холодок.

   - Ничего, - поспешно отозвалась я. – Просто засмотрелась.

   Алек пару минут пристально изучал меня взглядом, причем остальные присутствующие делали то же самое. На миг мне показалось, что меня сейчас будут проверять на детекторе лжи.

   - Мы тут будем долго сидеть, - проговорил, наконец, Алек, - так что можешь забирать Ив и отправляться спать.

   Словно камень с души свалился! Я поднялась и подмигнула Ивлине. Она встала со своего стула и отправилась за мной. По лестнице мы поднялись молча, а потом разошлись по своим комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи. Конечно, для отхода ко сну было еще совсем рано – начало девятого, - но нам обеим не хотелось говорить.

   Я вышла на балкон, и уставилась в ночное небо. На улице было тепло, и снег казался вкусной сладкой ватой. На душе было как-то уныло и серо, мысли о маге угнетали, фигура, увиденная в саду, тоже. Но кто это может быть? Человек стоял в саду, не сводя глаз с дома, словно хотел подслушать наш разговор. Может, это маг? Нет, не похож на него фигурой, этот был стройнее что ли. Но тогда кто? Искатели должны были почувствовать, что на их территории появился кто-то чужой, в этом просто нет сомнения. А если они это не почувствовали, значит, мне и правда показалось. Скорее всего, это был охранник, который пошел в очередной раз осматривать территорию. Конечно, кто же еще мог быть в саду! Вот я дура, напридумывала себе всякую чушь

   «А ты не думала о том, чтобы выйти замуж?» Замуж. Думала ли я когда-нибудь об этом? Нет, никогда. Может, Корина права, и сейчас надо об этом подумать? Нет. Ответ был ясен, как ни крути. Если бы я и пошла замуж, то только за Влада – за человека или за вампира, все равно. Порыв ветра бросил мне в лицо горстку холодного снега. Видимо, ночью снова будет метель. Поежившись, я вернулась в комнату, плотно закрыв балконную дверь. Перед сном нужно будет снова ее проверить, чтобы не получилось, как вчера.

   Уже вступив в комнату, я подумала о том, что никто в доме ничего не сказал по поводу моих волос, словно я их и не перекрашивала вовсе. Никому нет дела до меня, пусть они все и стараются внушить мне обратное. Грустно усмехнувшись, я прошла к кровати, но остановилась на полпути: верхний ящик прикроватной тумбочки был приоткрыт. По спине пробежал предательский холодок. Но чего я испугалась? Кто-то был в моей комнате и нагло рылся в вещах? Нет, это глупо. В доме Гроссу никто не посмеет так низко пасть, чтобы копошится в чужих вещах, скорее всего, я сама его плохо закрыла. Но предчувствие чего-то нехорошего больно сдавила горло. Я подошла к тумбочке и увидела, что тонкая цепочка, та самая, которую подарил мне Влад, сиротливо свисает с боковой стенки ящика. Руки задрожали. Я поддела ее указательным пальцем и положила на ладонь другой руки. Что не так? Почему меня трясет от страха?

   Вдруг дверь с шумом открылась и в комнату влетела Ив.

   - Кэти! Ты себе не представляешь, что случилось! Бо приезжает! – выкрикнула она.

   Я вздрогнула, и цепочка тут же соскользнула с моей ладони в мягкий ворс коврового покрытия. Почему-то мне показалось это неким знаком, знаком того, что уже начинаю терять воспоминания о Владе. Мне не хотелось этого. Наверное, именно по причине того, что я отчаянно пыталась удержать рядом прошлое, с того самого вечера цепочка стала неким талисманом для меня. Я носила ее на левой руке, стараясь скрыть от посторонних глаз.

   Следующее утро, как и многие последующие, было напряженным. Алек и Михаил отчаянно продумывали план действий по поимке мага, по вечерам собирали на совет остальных Искателей. Было видно, как сильно их всех тревожит эта проблема.

   Тем временем телевиденье снова и снова сообщало о новых жертвах мага. Конечно, дотошные журналисты вряд ли знали причину каждой новой смерти человека, который, по словам родственников, был здоров. Но все в доме Гроссу знали, кто виновен в этих бедах. Люди умирали почти по одному и тому же сценарию, менялись лишь незначительные детали, которые явно служили для отвода глаз: маг не больно-то переживал о том, что Искатели узнают о его проделках, даже наоборот, казалось, что он специально убивает ни в чем не повинных людей, дабы привлечь внимание Охотников. Через три дня Искатели напали на след мага, но едва они собрались взять его на месте, как тот словно в воздухе растворился. И затих. Будто бы напуганный таким поворот дел, чернокнижник просто взял и быстро смылся, заметая все следы.

   Наравне с проблемой по поимке мага, Гроссу готовились к празднованию дня рождения тети Стелы, которая просто светилась от счастья после того, как узнала, что ее единственный и горячо любимый сын, наконец, приедет под родную крышу. Не знаю, стоит ли упоминать, что имя «Богдэн» за эти дни я слышала, по меньшей мере, раз пятьсот? Казалось, даже стены уже начинали шептаться об этой птице высокого полета. Но в этом было много всего положительного – меня никто не трогал, и я была предоставлена сама себе, что не могло меня не радовать. Я прошла пробы в ночной клуб и уже стала планировать свою жизнь дальше. Кроме Ив никто не знал о моей работе, поэтому она с чистым сердцем согласилась прикрывать меня в сложную минуту. Но никто не знал, что эта сложна минута наступит именно тогда, когда я пойду на первую свою репетицию.

   Едва я зашла в дом, уставшая и довольная после тренажа, как из гостиной до меня донеслись сбивчивые оправдания Ив:

   - Я не вру. Катя правда была в саду!

   - Мне что, собак пускать на ее поиски? – раздраженно бросил Алек. - Ив, хватит обманывать, ты же знаешь, куда Катарина ушла! Скажи мне!

   - Не повышай на нее голос, Алек, - заметила Корина, - Ив же не преступление совершила.

   - Отпустить Катарину одну невесть куда это больше, чем преступление! – веско заметил тот.

   - Не преувеличивай! – устало отозвался Антон. – Что ей, десять лет что ли. Она взрослая девушка и может сама решать, куда и когда ей идти. – Он хихикнул. – К тому же, после бабушкиных слов она, может быть, одумалась и пошла искать себе мужа.

   Я едва не прыснула от смеха, подслушивая щепетильный разговор.

   - Антон, прекрати нести всякую чушь! – одернул его тем временем отец. – Катарину категорически нельзя отпускать за периметр нашего дома. И сейчас я знаю, что в саду ее нет, да и не было в ближайшие дни. Ив, куда она пошла?

   - Кэти была в саду, когда я видела ее последний раз, - стояла на своем та.

   Ладно, хватит уже мучить девочку. Быстро сняв куртку и повесив ее в коридоре на вешалку, я, как ни в чем не бывало, вошла в гостиную. Слава Богу, что Алек не созвал всю свою большую семью на мои поиски, и в гостиной были только Антон с Сориной, Стефан со Стелой, Дана - мать десятилетней Дорины, - Ив с матерью и сам глава дома. Все они выжидающе уставились на меня.

   - Привет! – как можно веселее сказала я. – Предпраздничный совет?

   - Катя, - явно сдерживая негодование начал Алек, - можно узнать, где ты была?

   Я улыбнулась, совершенно не зная, что соврать, я не была готова, что мое отсутствие будет замечено. Быстро взглянула на настенные часы - было ровно девять вечера.

   - Я… гуляла. – Да, как-то совсем не убедительно вышло.

   - И где же? – Алек уже был готов перейти к допросу.

   - Ну,… здесь… рядом…

   Не знаю, чем бы это все закончилось, если бы позади меня не послышался ровный мужской голос:

   - Салут, дорогие мои!

   Реакция Стелы дала мне понять все за пару секунд.

   - Богдэн! – радостно вскрикнула она и бросилась к нему.

   За ней следом, словно ветерок, пронеслась мимо меня Ив, бросившись на шею двоюродного брата. Я обернулась, с любопытством взирая на теплую картинку приветствия родственников.

   - Потише, вы же меня раздавите в своих объятиях, - рассмеялся Богдэн, одной рукой обнимая мать, а другой рукой – Ив, в то время как его темные глаза, полные радости, с интересом смотрели на меня.

ГЛАВА 5

- Богдэн, можно просто Бо, - протянул мне руку он, дружелюбно улыбаясь. – А ты, видимо, Катарина?

   - Катя, но все любят играться с моим именем, как им захочется, - ответила я, вкладывая в его руку свою ладонь.

   Богдэн рассмеялся. Он хотел что-то сказать, но тут Ив ухватила его за руку и потянула за собой в гостиную. Все, в том числе и я, заняли свои места и воззрились на гостя. Он был худощавым и невысоким. Каштановые волосы, слегка прикрывавшие высокий лоб, находились в легком беспорядке, голубые глаза искрились теплом и неподдельной радостью, а тонкие губы счастливо улыбались. Богдэн не был умопомрачительно красивым, но что-то такое притягательное было в его внешности, что определенно располагало к себе.

   Все засыпали его вопросами, и бедняга едва успевал отвечать на них; Ив, устроившись рядом с кузеном, держала его под руку и жадно ловила каждое его слово: было видно, что она сильно соскучилась по нему. Посидев со всеми некоторое время, я решила, что буря в доме улеглась навсегда и мне можно теперь расслабиться. Тихо, чуть ли не на цыпочках, я покинула гостиную и прошла в кухню, где Мирта уже домывала посуду после ужина. Увидев меня, женщина тут же принялась охать и ахать, рассказывая, как меня искал по всему дому Алек, как Ив стойко меня защищала и какой в итоге переполох вызвало мое отсутствие, не забыв в свою очередь поинтересоваться, куда же меня «черти понесли на ночь глядя». Я знала, что Мирты можно не бояться, она не сплетница и не болтушка, поэтому честно призналась, что ходила на пробы в ночной клуб, на что тут же получила в ответ недовольную гримасу.

   - Если Алек узнает об этом, то будет, мягко говоря, недоволен, - проговорила Мирта. - Он может сделать вид, что все в твоих руках, но на самом деле приложит все усилия, чтобы эта твоя работа накрылась. Поверь, я не первый год в этом доме и знаю, что Гроссу, если захотят, могут даже развязать межнациональную войну. Будь осторожнее с ними!

   Я задумалась. Действительно, я ведь совсем не знаю Алека и всех остальных. Одна я против них идти не смогу, придется всегда быть начеку.

   - А что он сказал сейчас, когда ты пришла? – спросила Мирта.

   - Спросил, где я была и все такое, - отозвалась я. – Но мне повезло, появился Богдэн, и вовремя, я тебе скажу.

   - Бо уже приехал? – радостно воскликнула она. – Ох, как это прекрасно! Я пришла сюда, когда ему было двенадцать лет. Такой он славный.

   Я промолчала. Опыт мне подсказывал, что близкие и родственники любят на словах улучшать характеры друг друга.

   - Какой он сейчас, Кэти? Три года его не видела.

   - Ну, не знаю, как он выглядел три года назад, но сейчас пышет жизнью, - туманно отозвалась я.

   Мирта промолчала, а я больше не намеревалась рассуждать о Богдэне.

   Быстро покончив с ужином, я получила законную булочку с изюмом, которые Мирта пекла исключительно по субботам, и черный чай.

   - Ты хоть придумай, что скажешь Алеку, - сказала Мирта, - ведь он все равно не отстанет. – Она перешла на шопот: - Знаешь, Катюша, мне кажется, что он боится… этого твоего… возлюбленного.

   Холодок пробежал по спине.

   - Он же… умер. - Эти слова дались мне с трудом.

   - Умер, - отозвалась та. - А другие остались. Я сама слышала, как перед твоим приездом, еще из санатория, Алек говорил, что, мол, ее кровопийца умер, знайте это, но от тех, кто еще остался, Катю надо оберегать.

   Кусок булки встал у меня поперек горла, и я закашлялась. Мирта тут же подала мне стакан воды.

   - Не знаю, почему никто тебе об этом не говорит, - продолжила она, - наверное, оберегают. Но, на мой взгляд, это очень важно.

   - Что он еще говорил? – Дрожь во всем теле нарастала, но мне отчаянно хотелось знать, что еще от меня скрывают.

   Ответа Мирты я так и не услышала, так как на пороге возник Богдэн. Они тут же принялись обниматься и перебивать друг друга в расспросах, а потом Мирта предложила ему поужинать, и он охотно согласился.

   - Уф, еле вырвался! – рассмеялся Богдэна, устремляя на меня взгляд, в котором танцевали чертики.

   Он сел за стол - прямо напротив меня - и стало терпеливо ожидать ужина.

   - Ты же знаешь свою маму, - отозвалась Мирта, хлопоча у плиты, - она просто с ума по тебе сходит! А ты так долго не приезжал! Конечно, она не хочет отпускать тебя даже на секунду.

   - Боюсь, что в этот раз мама была как раз адекватнее в своих радостных объятиях, а вот Ив… - Он снова рассмеялся и покачал головой. – Если бы дядя Алек не увел ее для серьезного разговора, как он выразился, то мне пришлось бы туго.

   - Не может быть. Ивлина уже взрослая…

   - Но отдирать от Богдэна ее пришлось бы вместе с его кожей! – перебила я.

   Посмотрев друг на друга, мы рассмеялись.

   - Ну не знаю, - проворчала Мирта, ставя перед Богдэном тарелку с ужином. – Вы, молодежь, любите преувеличивать!

   - У каждого возраста свои причуды! – веско заметил тот, что снова вызвало у меня улыбку.

   Неловкое молчание, что последовало за этим, было совсем неправильным, но меня так занимали рассказы Мирты, что я не могла думать о чем-то другом.

   - Как Америка? – наконец решила спросить я. Богдэн откровенно меня рассматривал, а я этого никогда не любила.

   - Великолепна, - отозвался тот. - Все для развития и продвижения, столько возможностей, просто голова кругом.

   - Ты хотел, наверное, сказать соблазнов, - поддела я.

   - И этого тоже, - усмехнулся он. – Ты была в Америке?

   - Нет, пока не представилось случая.

   - Я думаю, что на нее стоит хотя бы посмотреть.

   Снова повисло неловкое молчание. Я не спеша помешивала ложечкой чай, делая вид, что увлечена этим занятием. Мирта тем временем ретировалась с кухни, сказав, что ей нужно забрать посуду из кабинета Иштвана. Старичок целыми днями просиживал над своей работой и часто Мирте приходилось носить ему еду прямо в кабинет.

   - Ну, и как тебе тут живется? – тихо спросил Богдэн, когда мы остались одни.

   Я подняла на него глаза.

   - Нормально.

   - Наверняка учат тебя жизни, причем все сразу, да?

   - Бывает. – Я отмахнулась. – Меня это не пугает, с этим я легко справляюсь.

   - А я вот не выдержал, уехал, - Богдэн как-то невесело рассмеялся. – Вдали от дома быстрее взрослеешь, быстрее становишься самостоятельным. Великолепное чувство!

   Я промолчала. Один Бог знает, как мне хочется сейчас очутиться в своем родном доме, рядом с папой и мамой – я бы отдала за это полжизни! Но теперь мне приходится подстраиваться под чужой уклад жизни, становится действительно взрослой и мудрой, и мне не кажется это таким уж великолепным. Конечно, все это мне хотелось сказать вслух, но оголять свою душу перед Богдэном не казалось правильным.

   - Почему сбежал из гостиной? – спросила я, решив сменить тему.

   - Во-первых, меня гнало чувство голода, - ответил он, - а во-вторых, мне ужасно хотелось поболтать с тобой и узнать, за что же дядя Алек так тебя отчитывал перед моим приходом. – Богдэн взглянул на меня и улыбнулся. – И сложно сказать, что из двух сильнее – голод или любопытство.

    Я усмехнулась.

   - Значит, ты все слышал?

   - Не то, чтобы все, но кое-что, - пожал плечами тот, а потом в упор посмотрел на меня. – Так из-за чего он так?

   - Долго рассказывать. Спроси у Ив, они наверняка будет рада поведать тебе эту историю в лицах.

   Мне показалось, что Богдэн слегка расстроился. Что ж, будет ему уроком – нечего лезть не в свое дело. Мы знакомы всего пять минут, а я должна выложить все, как на духу? Никогда такого не будет, я и в детстве была не особенно доверчивой, а теперь уж и подавно.

   - Знаешь, - снова заговорил Богдэн, - мне очень знакомо твое лицо. Мы нигде раньше не встречались?

   - Вряд ли, - пожала плечами я.

   - Мама писала мне, что ты из России, но, может быть, несколько лет назад все-таки была в Бухаресте или где-нибудь поблизости.

   Ого, значит, премилая тетя Стела уже успела сообщить обо мне своему успешному сынку? Очень весело. Я посмотрела прямо в глаза Богдэну и медленно проговорила:

   - Нет, в Румынию я приехала прошлой весной и до этого здесь ни разу не была.

   Он не сводил с меня изучающего взгляда, а я в этот раз приложила все усилия, чтобы не отвернуться. Кто кого переглядит, интересно?

   - И все-таки, твое лицо мне очень знакомо! - констатировал Бо. - Я обязательно вспомню, где видел тебя и когда – у меня поразительная фотографическая память.

   - Буду ждать. – Я выдавила из себя более или менее любезную улыбку и снова устремила взгляд в окно.

   - Как тебе Румыния? – вдруг спросил Богдэн через пару минут молчания.

   Нет, это уже невыносимо! Метнув на него тяжелый взгляд, я отчеканила:

   - Знаешь, твоя мама, думаю, рассказала тебе во всех подробностях, как и почему я здесь, так что давай не будем строить из себя актеров, к тому же, оба мы плохо играем. У меня был тяжелый день, и как-то не хочется сейчас дурачиться. Иди лучше к своей семье, они очень ждали тебя, а мне нужно ложиться спать.

   Богдэн был явно ошарашен таким ответом, и я тут же мысленно отругала себя за злой нрав. Видимо, он действительно пришел сюда с добрыми намерениями узнать поближе ту, которая без всяких прав вошла в его семью и живет тут, как в родном доме, а я накинулась на него, как обиженная тигрица.

   - Прости, - только и ответил он, доедая свой ужин. Я уже хотела взять у него пустую тарелку и поставить ее в мойку, но он опередил меня: - Я сам в состоянии убрать за собой, спасибо.

   На это я лишь пожала плечами, беспомощно опустившись на стул. Надо же было так испортить первое впечатление о себе.

   - Ну, приятных тебе снов, Катя! – натянуто улыбнулся Бо и направился к выходу из кухни.

   Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида, а потом опустила голову на скрещенные на столе руки. Великолепно все выходит: Алек разозлил меня, я ни за что обидела Богдэна… Какое же я противное и эгоистичное создание!

   Поднявшись, я покинула кухню и направилась в сторону лестницы, ведущей наверх. Слава Богу, что она не примыкала к гостиной, не очень-то хотелось проходить мимо счастливого семейства Гроссу, которые наперебой задавали Богдэну разнообразные вопросы. Едва оказавшись в своей комнате, я отправилась в душ. Было просто необходимо смыть клубный запах, если Алек решит все-таки сегодня поговорить со мной. После этого я залезла под одеяло и долго смотрела на цепочку. Благодаря ей я чувствовала, что Влад всегда со мной рядом.

   - Мне тебя не хватает! – тихо проговорила я и поцеловала красивую лилию.

   Утро началось с суматохи. Едва я проснулась, умылась и спустилась вниз, как тут же ощутила эту веселую предпраздничную беготню на своей шкуре. Алек отпер большой зал, который именовался почему-то Гостевым, и приказал слугам навести там идеальный порядок. Я знала, что в Гостевом зале всегда проходили крупные торжества. Он был просто огромным, просторным и больше напоминал бальный зал в каком-нибудь замке. Наверное, там раньше действительно проходили балы и различные приемы, все-таки дом Гроссу стоит на этой земле уже ни одну сотню лет.

   К полудню должны были прибыть официанты и работники агентства по устроению праздников, чтобы расставить столы и украсить зал. Ну, ей-богу, словно свадьбу наметили!

   До праздника оставалось три часа, так что я посвятила это время себе любимой. Виктория, мать маленького Миши, одолжила мне одно из своих платьев. У нас оказался одинаковый размер одежды, так что я нашла в ее гардеробе наряд для себя без особых проблем. Это было вишневое приталенное платье с пышной газовой юбкой до колен. Лиф был расшит маленькими стразами, отчего казалось, что на ткани застыли капли дождя, а тонкие, причудливо переплетенные бретели, позволяли лицезреть красоту моих плеч и шеи. Ив слегка завила мне волосы, чтобы кудри легли более ровными волнами, а макияж я сделала без особого фанатизма – немного темных теней и туши. Завершали мой образ изящные босоножки, которые были подобраны Викторией в тон платья. Вообще, Викки была еще так модница, и Виолетте, ее свекрови, это не особенно нравилось, но учитывая, что Виктория была очень красивой, то ее причуды списывались обычно на яркую внешность.

   В начале шестого вечера мы с Ив медленно спускались вниз, чтобы пройти в Гостевой зал, где уже собралась большая часть гостей. Богдэна я ни разу так и не увидела за целый день, поэтому намеревалась именно на вечере исправить свое плохое впечатление о себе. Едва мы вошли в зал, как я в испуге замерла на месте: здесь было около сотни гостей. Стеле исполнялось сорок пять, и я просто не ожидала, что для Гроссу эта такая уж значимая дата.

   - Дыши ровнее, - шепнула мне Ив в самое ухо. – Здесь, конечно, половина Бухареста, но позволю заметить, что лучшая половина, так что все пройдет без сучка и задоринки.

   Я последовала совету и, глубоко вздохнув, оглядела зал. Он был просто огромным, украшенный разноцветными фонариками, шарами и лентами. Паркетный пол начищен до блеска, большая хрустальная люстра под высоким потолком сверкала. Даже страшно представить, каким образом ее могли привести в такой великолепный вид. Длинный, накрытый белой скатертью и украшенный живыми цветами стол тянулся вдоль всей противоположной стены, множество круглых столиков, украшенных по тому же принципу, были разбросаны по всему периметру зала. Единственное свободное пространство оставалось в центре, отведенное, видимо, под танцы. Подняв голову, я увидела на балконе музыкантов. Боже мой, самый настоящий бал!

   Ив тем временем ухватила меня за руку и потащила в сторону своей тетки. Мы состроили самые милые улыбки на свете, по очереди поздравили ее и подарили свой подарок. Потом сели за один из столиков и стали оглядывать собравшуюся под одной крышей богему. В нескольких шагах от нас я увидела Богдэна и Кристину, которые весело о чем-то разговаривали. Девушка выглядела веселой и беззаботной, а легкий румянец на ее щеках придавал ей неоспоримое обаяние. Видимо, Кристина приехала совсем недавно, потому что сегодня я не видела ее в доме, да и вообще, за целый день даже ни разу не услышала ее имени. Рядом с ней стоял высокий брюнет, которого она держала под руку и изредка склоняла голову в его сторону, чтобы что-то сказать. Я никогда не видела этого парня и решила, что это еще один дальний родственник.

   - Кто это рядом с Кристиной? – шепотом спросила я Ив.

   - Это ее жених, - также шепотом пояснила та. – Сегодня они должны объявить о своей помолвке, поэтому-то так и разукрасили зал.

   Мне оставалось только удивленно приподнять бровь, наблюдая за Кристиной – она выглядела абсолютно счастливой. Богдэн улыбнулся и коротко кивнул, видимо, не решаясь подойти поздороваться. В это время Алек поднял бокал и предложил выпить за здоровье его «любимой сестры Стелы», и все гости, как один, поддержали его предложение. Я почти залпом осушила свой бокал, понимая, что только вино сейчас может унять мое волнение: за эти месяцы долгого одиночества я отвыкла от большого скопления людей.

   Примерно через два бокала вина мое настроение заметно улучшилось, и мы с Ив даже позволили себе потанцевать. Арсений одарил меня смелым комплиментом и даже пригласил на танец. Я не очень хорошо его знала, потому что обычно он вел себя сдержанно и мало разговаривал, но в этот раз он видимо решил открыться. Хотя, мне сразу стало понятно, что у Арсения ко мне чуть больше, чем просто дружеский интерес. Это заметила даже Ив, которая не упускала случая отпускать тихие шуточки в мой адрес, когда Арсений, наконец, решил отойти от нас на некоторое время.

    Мы с Ив дурачились и смеялись, словно малолетние школьницы, пока к нам не подошел Богдэн. Он был одет в строгие брюки, белую рубашку и пиджак, но почему-то проигнорировал галстук, словно этим хотел сказать: «я один из вас, но я не с вами». Тем не менее, отсутствие этой мелочи не портило его облик – пиджак сидел как влитой, подчеркивая ширину его плеч. Вообще, так Богдэн выглядел солиднее и взрослее, чем в светло-синих джинсах и пуловере песочного цвета, в котором был вчера.

   - Веселитесь, как я вижу, - усмехнулся он, окидывая меня и Ив быстрым взглядом.

   - Ну, так как ни у меня, ни у Кэти сегодня нет дня рождения, да и помолвки тоже, то нам можно хоть на ушах стоять. – Ив повисла на шее у кузена. – А ты вот какой-то задумчивый… В Америке, наверное, все праздники веселее проходят?!

   - Я не особый ходок по праздникам, - отозвался тот, обнимая сестру в ответ, - но, не стану скрывать, что здесь, иправда, как-то заунывно.

   Тут музыка смолкла, и снова раздался голос Алека. Мы повернули головы в его сторону и увидели, что он, вместе с Кристиной и ее женихом, стоит посередине зала.

   - Сейчас будет очень трогательно, - успела только шепнуть Ив, как ее отец начал свою речь.

   - Сегодня у нас в семье еще одно важное событие, - заговорил Алек. – Дело в том, что Кристина и Глеб уже давно вместе, и вот именно сегодня они хотят объявить о своей помолвке.

   Множество радостных возгласов тут же окрасили сравнительную тишину огромного зала. Кристина слегка покраснела, устремив светящиеся счастьем глаза на своего возлюбленного, а тот, к моему удивлению, вдруг встал на одно колено и протянул ей маленькую красную коробочку.

   - Кристина, - начал он, - я тебе очень люблю и прошу тебя стать моей женой.

   Она слегка смутилась, но, тем не менее, смогла четко выговорить:

   - Да!

   Вокруг все зааплодировали, кто-то выкрикивал поздравления и слова радости, когда как Глеб просто обнял Кристину и целомудренно поцеловал в висок. Из моей груди вырвался вздох умиления – вся сцена была на удивление романтична.

   - А свадьбы они будут ждать еще года два, - протянул рядом со мной тихий голос.

   Повернув голову, я встретилась с глазами Богдэна, которые искрились настоящим смехом.

   - Хорошо, если Глеб продержится эти два года, - продолжал он, слегка склонившись ко мне, - а то его побег будет дорого ему стоит.

   - Почему же? – прошептала я.

   - Потому что родители Крисси, да и вообще, все старшие в доме Гроссу будут плавно открывать Глебу глаза на ту семья, в которую он так рвется попасть. Зрелище не для слабонервных, скажу я тебе.

   Я рассмеялась, понимая, что Богдэн попал в точку.

   - Хочешь сказать, - продолжила я, - что бедняга не знает, чем занимаются его будущие родственники?

   - Естественно, - отозвался тот. – Думаешь, нормальный парень сунулся бы сюда? Конечно нет. Готов поспорить, что они уже завтра начнут проверять его экстрасенсорные способности!

   Я прыснула от смеха, а Богдэн шикнул – наше веселье не вписывалось в столь романтичную картину.

   - А если у него не окажется способностей? – спросила я.

   - Значит, будет вечным пажом Гроссу, выполняя глупые поручения, - ответил парень. – У Крисси, как известно, тоже не особенно развит дар.

   - Ее проверяли?

   - А как же. Мы все еще в детстве подвергаемся этой процедуре. – Помолчав, Бо многозначительно добавил: - И все, кто становится членом нашей семьи, тоже. Вот как задумают тебя выдать замуж за кого-нибудь из Гроссу, тогда все и прочувствуешь.

   Я презрительно фыркнула.

   - Пусть задумывают. Все равно ведь, если я не захочу, никто меня не заставит.

   - Ну не скажи. – Богдэн покачал головой. – Ты еще не знаешь, на что способен мой дядька.

   Я хотела задать следующий вопрос, но тут к нам обернулась Ив. Ее глаза мерцали, как звезды, а щеки горели легким румянцем от возбуждения.

   - Кэти, - быстро зашептала она, - посмотри, вон там, у стены, стоит парень. – Она указала, скосив в ту сторону глаза. – Это мой будущий муж.

   И я, и Богдэн одновременно повернули головы в нужную сторону. Там стоял высокий и худой молодой человек немногим старше Ив. У него были угольно-черные волосы, длинные, почти до плеч, а сквозь круглые стекла очков на мир смотрели внимательные темные глаза.

   - Как понять, «будущий муж»? – спросила я, хотя прекрасно знала, что Ивлина имела в виду.

   - Папа выбрал его для меня, - отозвалась та, но и без тени горечи в голосе. Наоборот, все в ней говорило, как она рада этому выбору. – Наверное, через год у нас будет помолвка, а к двадцати годам я планирую уже выйти за него замуж.

   - Я же говорил, - хмыкнул Богдэн, но, кажется, Ив не обратила на него никакого внимания.

   Я кинула быстрый взгляд на ухмыляющегося Бо, а потом снова посмотрела на подругу.

   - Подожди, - начала я, - но это неправильно! Ты же его совсем не знаешь, так не должно быть.

   - Зато он прошел проверку дяди Алека, - тихо проговорил Богдэн, позволяя понять, что его слова предназначались мне одной.

   - У нас будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга, - ответила Ив, не спуская глаз со своего будущего жениха. – К тому же, мы с ним уже знакомы и один раз даже мило пообщались. Он забавный. – Она мечтательно вздохнула.

   Я резко развернула Ив к себе и взглянула в глаза.

   - Эй, тебе всего шестнадцать. Разве можно портить себе жизнь замужеством в юности? У тебя столько всего впереди, а тут такая обуза…

   Богдэн не дал мне договорить, ухватив за руку и потянув к себе.

   - Идем, потанцуем, - предложил он и почти потащил меня в центр зала.

   Я сначала попыталась сопротивляться, но потом бросила эту затею. Во-первых, Богдэн был сильнее меня, и вырваться я не могла, а во-вторых, выглядело это весьма нелепо.

   - Чего ты хочешь добиться своими истинами? – начал он, едва мы начали танец. Музыка была медленной и очень красивой, видимо, что-то из классики. Мои руки лежали на плечах Богдэна, он же держал меня крепко, но по всем правилам танца.

   - Ей всего шестнадцать, - отозвалась я, через его плечо глядя на Ив. – Если она сейчас вобьет себе в голову такую дурь, как замужество в двадцать лет, то потом глубоко об этом пожалеет, но поменять ничего не сможет.

   - Тебе-то какое до этого дело? – беспристрастно осведомился тот.

   - Мне нравится Ив, и я считаю, что Алек просто пользуется ее наивностью, - ответила я через минуту раздумий.

   - Но твое мнение ничего не изменит, - продолжал тот, - вы только можете разругаться с Ив. Это во-первых. А во-вторых, Ив не так-то просто будет найти мужа, если она захочет это сделать сама. Она очень сильная, ее энергетика может даже убить, если она захочет. И кто, как ты думаешь, решиться жить с такой полуведьмой? Этот парнишка тихий и выдержанный, он вполне комфортно будет чувствовать себя в тени Ив и позволять ей делать все, что она только захочет, но при этом грамотно направляя ее в нужное русло.

   Я задумалась, снова устремляя взгляд в сторону Ив, но на прежнем месте ее уже не было. Пробежав глазами зал, я заметила, что она танцует со своим избранником недалеко от нас. Они были увлечены беседой, и Ивлина просто светилась счастьем. Мне было жаль ее, но в то же время я понимала, что в словах Богдэна была своя правда.

   - У нас в семье принято подбирать мужей и жен так, как это было бы удобнее для ремесла, - продолжил он. – Для сильных отпрысков выбирают пару послабее, и наоборот.

   Я перевела взгляд на Бо, отмечая про себя, что он неплохо ведет в танце.

   - Тебе тоже уже выбрали? – спросила я, усмехнувшись.

   Он внимательно оглядел мое лицо, раздумывая некоторое время.

   - А я вспомнил, где видел тебя, - вдруг произнес он. – Ты снималась в клипе того ди-джея… черт, не помню его имени. Музыка такая известная, во всех клубах крутят… Черт, ну как же его.

   Я поняла, о каком клипе речь, и назвала имя ди-джея, хотя мне очень не понравилось, что Богдэн оставил мой вопрос без ответа, да еще и сменил тему.

   - Очень сильный момент, где ты и еще два танцора танцуете под дождем, - продолжил он, едва заметно улыбаясь. – Они так ловко перекидывали тебя с рук на руки, что у меня аж сердце замирало. – Его глаза подозрительно заблестели. – Хотя, еще больше у меня замирало сердце, когда слегка задиралась твоя коротенькая юбочка!

   - Извращенец! – рассмеялась я, в шутку хлопнув его ладонью по плечу.

   - Всего-навсего мужчина, - ответил он в тон мне. – Кстати, а в каких клипах ты еще снималась? Ты великолепно танцуешь!

   - Больше ни в каких, - ответила я, пропуская комплимент мимо ушей.

   - Жаль, - отозвался тот, и сильнее прижал меня к себе, хотя медленная музыка уже успела смениться на быструю.

   - Я хочу присесть куда-нибудь, а то нога разболелась, - соврала я, чтобы хоть под каким-нибудь предлогом высвободиться из рук Бо.

   - А что у тебя с ногой? – спросил он, отступая от меня на пару шагов.

   - У меня была травма, - коротко ответила я и направилась к столику, за которым мы сидели до того, как Алек объявил о помолвке Кристины и Глеба.

   Но Богдэн, видимо, решил крутиться вокруг меня весь вечер, поэтому пошел за мною следом.

   - Травму ты получила во время танца? – снова спросил он, едва мы достигли столика и сели.

   - Во время репетиции, - ответила я, беря в руки бокал вина. Сделав пару мелких глотков, я спросила Бо: - Разве тетя Стела тебе не говорила, как я оказалась в Румынии?

   - Нет, - пожал плечами тот. – Она сказала, что по вине нашей семьи погибли твои родители и Алек принял решение, что ты будешь жить в этом доме, чтобы хоть как-то загладить свою вину перед тобой.

   Я неопределенно хмыкнула. Значит, «загладить вину» он хотел? Интересно, а операция на колене тоже входила в эту миссию? Дорогая, наверное, операция была, раз моя неизлечимая травма больше меня не беспокоит.

   - Ты идешь на празднование Мэрцишора? – вдруг спросил Богдэн.

   Я скосила на него глаза: мне начинает нравиться его манера резко менять темы.

   - Еще не знаю, - ответила я. - Разве ты еще не улетишь в Америку?

   Он метнул на меня хитрый взгляд.

   - А ты уже меня прогоняешь?

   - Нет. Просто вроде бы у тебя важная работа какая-то.

   - Открою тебе маленький секрет – я возвращаюсь домой навсегда. Через недельку улечу в Америку, улажу дела и вернусь. Думаю управиться как раз к первому марта.

   - А ты умеешь планировать свою жизнь, как я посмотрю.

   - Должен же я хоть чем-то произвести на тебя впечатление.

   Мы одновременно рассмеялись, а потом к нам подскочила Кристина и, попросив у меня извинения, куда-то увела за собой Бо. Оставшись в полном одиночестве, я пошарила глазами в поисках Ив, но, не найдя ее, решила уйти в свою комнату и лечь спать. Голова начинала болеть, а настроение почему-то упало ниже плинтуса. Беседа с Богдэном утомила меня, ввергая в какую-то вязкую пучину однообразия. Я решила выйти в сад и подышать свежим, немного морозным воздухом.

   Накинув на плечи куртку, я пробралась сквозь толпу людей к широким дверям, ведущим в сад. Они были сделаны именно для того, чтобы летом любой гость из зала мог освежиться, пройдясь по ухоженным аллеям парка Гроссу, которые находились только на этой стороне. Как-то Ив рассказывала мне, что уже много поколений эта часть парка поддерживается в таком же виде, в каком была и в древние времена, когда балы были привычным делом.

   Я скользнула в слегка приоткрытые двери и оказалась в холодной темноте ночного сада. Немного пройдя вперед, я остановилась на выложенной булыжниками дорожке, боясь уходить далеко от дома. Мой взгляд блуждал по заснеженным деревьям и кустарникам, мысленно одевая их в листву, увешивая цветами, наполняя сад чудеснейшим ароматом – это был бы прекрасный летний вечер. Я все мечтала и мечтала, как вдруг мой слух потревожили тихие шаги. Они доносились из глубины сада, и я жадно вгляделась в темноту. Внутри нарастал страх, хотя я просто была уверенна, что никто из чужих не может проникнуть сюда. В голове пронеслась мысль бежать со всех ног, но отчего-то тело отказалось слушаться, словно меня парализовало. Я просто стояла и смотрела в темноту, пока взору не стала вырисовываться четкие очертания человеческой фигуры.

   Тем временем маг внимательно изучал меня. Я чувствовала, как он жадно впитывает в себе все, что видит перед собой, как запоминает каждую черточку моего лица, как пытается разглядеть во мне что-то. Да-да, я чувствовала, что он ищет во мне нечто значимое лично для него.

   - Как твое имя? – спросил он, и голос его прозвучал глухо, повелительно и немного раздраженно.

   - Катя, - выдала я, как на духу, хотя умом понимала, что не стоит этого делать.

   - Хм, - он усмехнулся, - интересно-интересно!

   - Кэти! – Кто-то окликнул меня с порога, и я вздрогнула. В тот же миг злая гримаса исказила лицо мага, и он отступил назад, скрываясь под тенью деревьев.

   - Кэти, с тобой все в порядке? – рядом возник Арсений.

   Я посмотрела на него не видящим взглядом.

   - Да, все хорошо.

   - Я тебя везде искал! Что ты тут делаешь? – Он быстро окинул взглядом темный сад.

   - Мне стало жарко, - был мой короткий ответ.

   Арсений вдруг тепло улыбнулся и приобнял меня за плечи.

   - Идем в дом, здесь очень холодно.

   Я кивнула и прижалась к нему изо всех, словно искала защиты у молодого Искателя. Заходя в дом вместе с Арсением, я поймала на себе взволнованный взгляд Алека, который тут же улыбнулся мне, оставшийся довольный тем, что я не одна.

ГЛАВА 6

   Два последующих дня, когда мое настроение и не думала меняться в лучшую сторону, мы провели вместе. Ив и Богдэн отлично отвлекали меня от тяжких размышлений о всем, что произошло, и я инстинктивно тянулась к ним. Вскоре Бо уехал в Америку, заверив, что вернется насовсем., как только уладит свои дела, и в доме Гроссу все пошло своим чередом. По три раза в неделю Алек проводил для меня занятие экстрасенсорикой, и я не переставала удивляться своим способностям. В основном он работал над моим воображением, давая мне разные тесты, которые я проходила с такой легкостью, что иногда ставила Алека в замешательство. Ежедневные медитации вошли у меня в привычку, так что свой день я обычно начинала именно с этого, подмечая, как стал изменяться мой внутренний мир. Я стала более сдержанной и спокойной, я действительно взрослела и искала гармонию в себе. Мне нравилось открывать свой внутренний мир, изучать его, пробовать на ощупь, а потом приходить в реальность и доверять интуиции.

   Обычно мы с Алеком занимались в той же темной комнате на цокольном этаже. Он просил меня каждый раз оглядывать комнату и запоминать все как можно четче, а потом завязывал глаза и заставлял искать выход. Первые два раза я с треском проваливала задание, упираясь то в стену, то просто спотыкаясь о стул, на котором сидела до этого, но в третий раз все удалось.

   - Просто смотри на эту комнату сквозь ткань, - говорил Алек. – Представь, что твои глаза не завязаны и ты можешь видеть.

   - Ложки нет, - пробормотала я, заимствуя слова из фильма «Матрица».

   - Да-да, можешь и так, если тебе легче.

   Я сделала глубокий вдох и постаралась отключить все человеческие рефлексы. Мне нужно оказаться в вакууме и тогда все получится. Я заставила себя верить в то, что рядом никого нет, что меня самой здесь нет, и есть только эта комната. Окружающие меня звуки стали постепенно отходить на второй план, становясь эхом, а потом и вовсе исчезли. Кромешная тьма перед глазами стала рассеиваться и я увидела комнату, в которой находилась, все до мельчайших подробностей, даже Алека, который сложил руки на груди и тихо перешел к противоположной стене. Уже предвкушая свою победу, я уверенным шагом направилась к выходу и остановилась буквально в двух шагах от порога.

   - Достаточно, или нужно все-таки выйти за дверь? – спросила я, обратив лицо к Алека. На моих глазах все еще была повязка, но я видела, как удивленно вытянулось его лицо.

   - Можешь снимать ленту с глаз, достаточно, - ответил тот.

   Я с удовольствием сбросила повязку и вернулась на стул. Алек все еще был поражен моей удачей, но быстро совладал с собой.

   - Думаю, уже стоит учить тебя читать мысли, - негромко сказал он, словно эти слова предназначались только ему.

   Время шло. Я тайком ходила на репетиции в ночной клуб и даже успела один раз выступить на подвесной платформе. Получив свой первый гонорар в «новой жизни», я купила торт, который мы с Ив с удовольствием съели, хихикая при этом, словно нашкодившие дети.

   Стела ждала Богдэна и готовила ему комнату, иногда просто доводя до исступления всех домочадцев своими просьбами. Несмотря на то, что до марта оставалось еще две недели, она ходила сама не своя и боялась, что ничего не успеет подготовить к приезду сына. Остальным приходилось лишь качать головой и закрывать глаза на то, что она делала.

   Воскресное утро было солнечным и теплым, когда я, Ив, тетя Виолетта и малыши Гроссу гуляли в саду и лепили из остатков снега снежную крепость. Какое-то странное и нехорошее предчувствие уже не первый час теребило мне сердце, но я не знала, к чему оно относится. Мне хотелось просто забиться в угол, заткнуть уши и рыдать.

   Спустя два часа, как мы вышли в сад, я увидела, как к нам идет Алек. Казалось, что он очень спешил, и это заставило меня отвлечься от игры в снежки, выпрямиться и смотреть на него с каким-то страшным ожиданием. Лицо Алека было серьезным, в глазах – тихая злость, но в то же время, не оставалось сомнений в том, что он что-то обдумывает.

   - Кажется, что-то случилось, - раздался рядом со мной голос Виолетты.

   Малыши и Ив тоже отвлеклись от игры и уставились в сторону хозяина дома. Он подошел к нам, окинув всех быстрым взглядом, словно телепатически хотел передать что-то очень важное.

   - Ив, идем со мной, - произнес он, глядя на дочь. – Ты нам нужна.

   Его голос звучал почти повелительно, мне слышалась в нем та самая сила, которая была в тот день, когда разразился бой между вампирами, сородичами Влада, и Искателями. По телу пробежал холодок, и я быстро взглянула на Ив. На ее лице читался легкий испуг, а глаза расширились от страшной догадки. Она повернула голову ко мне, и я, прочтя все в ее взгляде, поняла, зачем она нужна Алеку.

   - Идем, милая, - мягко проговорил он, беря дочь за руку. – У нас мало времени.

   Она подняла на него глаза, в которых читался настоящий страх. Я видела, как сильно Ив хотела возразить отцу, но так и не смогла. Молча кивнув, она поплелась за ним.

   Я и Виолетта смотрели им вслед до тех, пока они не вошли в дом. Что-то неприятное, холодное и липкое шевельнулось в моей душе. Это было предчувствие, предчувствие чего-то не хорошего, мерзкого.

   - Неужто поймали, - тихо проговорила Виолетта, стоявшая рядом со мной.

   - Кого поймали? – насторожилась я.

   - Того самого, - многозначительно сказала та. – Два месяца ловили эту тварь, и все никак, но сегодня видимо не его день.

   - Мага? – удивилась я. Почему же мне ничего было об этом неизвестно.

   - Да нет, - махнула рукой та. – Этот как в воду канул. – Виолетта обратилась к малышам: - Все, дети, пора домой. Сегодня будет не до игр.

   Сердце тревожно забилось. Мне захотелось бежать за Ив и Алеком, чтобы узнать о какой именно твари говорила Виолетта, но я знала, что меня не пустят, что не дадут даже ни одного ответа на все мои многочисленные вопросы.

   Мы все вернулись в дом. Дети тут же побежали в кухню, чтобы пообедать, а я поднялась наверх. Тревожные мысли не покидали меня. Внизу, в подвале этого дома держат существо, возможно вампира. Я не знаю, кто он, не могу отрицать того, что возможно это Ида или Петр, если она превратила его. Они должны были выжить!

   Но как мне узнать, кто там? Никто меня не пустит в подвалы, поэтому разумно было бы ждать Ив.

   Я расхаживала по комнате взад – вперед и постоянно поглядывала на часы. Время тянулось мучительно долго, словно жевательная резинка. В нервном ожидании прошел час, потом два и три; я попыталась отвлечься, включив телевизор, но мои мысли крутились вокруг существа в подвале и упорно не хотели перетекать в другое русло.

   Наконец, ближе к вечеру мое терпение лопнуло. Ив так и не пришла, хотя, она и не обязана была докладываться мне, но я надеялась, что такая впечатлительная девочка, как Ивлина непременно захочет рассказать мне о своем первом опыте в роли Искателя.

   Наши комнаты находились рядом, достаточно было пройти по коридору всего десять шагов. Через пару секунд я уже была у ее двери и тихо стучала. Послышались торопливые шаги, но когда Ив открыла мне, я не поверила своим глазам: она была так заплакана, что лицо пошло красными пятнами и слегка припухло. Увидев меня, она тут же повисла на моей шее, словно я была ее верным спасением от всех невзгод.

   - Что случилось? – спросила я, когда Ив немного успокоилась.

   - Я не справилась, - ответила она, шмыгнув носом.

   - С чем?

   Ив оглядела меня с ног до головы, видимо раздумывая, стоит мне рассказывать или нет.

   - Знаешь, зачем папа позвал меня? – начала она.

   - Твоя тетка сказала, что они поймали какую-то тварь, - честно ответила я.

   - Вампира, - констатировала та, и мое сердце больно сжалось. – Они охотились за ним два месяца, если не больше, и только сегодня утром поймали.

   Я обхватила себя руками и отошла к окну. Бессмысленно спрашивать, как его имя, Ив либо не знает, либо не скажет.

   - Зачем же ты понадобилась своему отцу? – довольно холодно поинтересовалась я, хотя это служило лишь легким прикрытием той боли, которую я уже начинала испытывать.

   - Им нужны были сведения, - ответила та. – Неизвестно, сколько вампиров осталось здесь, может быть на ту битву, на которой ты присутствовала, пришли не все, папа и все остальные Охотники хотели знать это. Они пытались вызнать все с помощью пыток, но он и слова не проронил. Тогда послали за мной, чтобы я ввела его в транс или попыталась покопаться в его сознании, потому что от Охотников он закрылся.

   - И тебе это удалось? – мой голос даже не дрогнул, когда как внутри, в самом сердце уже все ныло и болело.

   - Нет! – Ив снова залилась слезами. – Если бы ты видела его, Кэти! Худой, измученный, избитый так сильно, что даже раны не успели зарубцеваться к моему приходу. А глаза у него… зеленые-зеленые, как первая весенняя травка, и такие чистые… господи!

   Я обернулась к Ив, тронутая робким предположением того, что здесь не только человеческий инстинкт, здесь что-то большее.

   - Хочешь сказать, - осторожно начала я, - что этот вампир показался тебе привлекательным?

   - Я не знаю, - честно призналась она, шмыгая носом. – Но это был первый вампир, которого я видела и он не вызвал во мне ненависти. Мне стало его жалко, понимаешь! Я честно пыталась перебороть эти человеческие чувства, внушить себе, что сейчас я намного больше, чем человек, но ничего не вышло. Он смотрел мне прямо в глаза и в них была мольба, нет, даже крик о помощи… И я сразу вспомнила тебя, и твоего Влада… И подумала, что не смогу сделать этому существу больно.

   Ив все теребила в своих дрожащих ручках носовой платок, который уже насквозь промок от ее слез, и не решалась поднять на меня глаза. А я рассматривала ее, перебирая в голове разнообразные мысли, касающиеся странных существ, и понимала, что должна сейчас успокоить ее. Не смотря на то, что ее отказ от выполнения своих обязанностей грел мне сердце, я должна была сказать что-то такое, чтобы не касалось меня.

   - Папа выгнал меня, - тихо сказала Ив. – Не отругал, не накричал, а просто сказал подняться к себе и хорошенько подумать над тем, кто я и для чего живу. – Она невесело рассмеялась. – Выходит, я должна губить существ, чья сила меньше нашей.

   - Это неправда, - резко возразила я. – Вампиры очень сильные и изворотливые. Ты даже не знаешь, на что они способны. – Я подошла к Ив и присела перед ней на корточки. – Вот ты мучаешься, коришь себя за то, что едва не залезла в мысли этому несчастному вампиру, но на самом деле тебя ввели в заблуждение.

   Ив подняла на меня глаза: она не понимала, о чем я хочу сказать.

   - Увидев тебя, вампир наверняка решил сыграть на твоей молодости и неопытности в вопросах магии. Он всего лишь внушил тебе мысль о том, что безобиден и сущий ангел. Они искусно умеют это делать, поверь мне.

   - Но как? – удивлялась она. – Я бы сразу поняла и почувствовала.

   - Нет, этого не чувствуешь, потому что никогда раньше ты не встречала вампиров. Пройдет время и ты научишься различать их лживую сущность от настоящей.

   - Ты и правда так думаешь? – Ив все еще сомневалась и мне нужно было доказать ей, что это мои настоящие мысли.

   - Да, - коротко ответила я.

   Она слабо улыбнулась, а потом обняла меня. На душе стало легче и у нее и у меня, хотя вопрос о том, где держат этого вампира и как его зовут, все еще висел в голове.

   Весь остаток вечера мы провели вместе. Я тонко выспросила у Ив о подвале и все-таки выяснила, где держат этого вампира. Не знаю почему, но мне нужно было на него посмотреть.

   Мы поужинали в комнате Ив, потом посмотрели телевизор, и ближе к полуночи я ушла к себе. Спать я не собиралась, моей целью было спуститься в подвал, когда все уснут. У Ив промелькнуло, что обычно заложников никто не охраняет, потому что сбежать из камеры невозможно: металл решеток очень крепкий, просто так даже вампиру не сломать. Обрадованная моим словам, Ив рассказала даже о длинном коридоре и сообщила номер камеры, где содержится заложник, так что мне нужно было всего лишь незаметно проскочить туда.

   На часах было половина второго, когда я тихо спустилась вниз. На ногах были только носки: обувь могла скрипнуть или издать еще какой-нибудь не нужный звук. Чутко прислушиваясь, я скользнула в коридор где находились кабинеты и библиотека. Быстро дошла до конца, а там свернула в маленькую комнатку, которая для отвода глаз служила чуланом. Когда-то Ив рассказывала мне эти тонкости, но вот показать не успела, так что придется обследовать все самой.

   В комнатке, прикрытая стеллажом полок, находилась узкая короткая лестница, которая привела меня в темный коридор. Здесь не было ни окон, ни ламп, поэтому пришлось вернуться в чулан и наспех искать фонарик. Мне повезло, я нашла его уже на третьей полке, причем не один, а сразу несколько. Видимо, Искатели специально оставляли их на видном месте, чтобы в случае ЧП не бегать сломя голову, ища в панике фонарики.

   Взяв один из них, я снова спустилась вниз, притворяя за собой стеллаж, чтобы не вызвать никаких подозрений, если кто-то решит прогуляться ночью в этих краях.

   Почему-то мне не было страшно, когда я шла по холодному коридору, освещая плотную темноту светом фонарика. Обычно мне было не по себе, когда вокруг не находилось ни одного источника света, но сейчас я чувствовала своеобразный подъем и даже азарт. Коридор был широкий, с низким потолком и ровными бетонными стенами. Наверное, в летние месяцы здесь было теплее, но сейчас мои ноги уже коченели от жуткого холода бетонного пола. Я шла недолго, когда увидела по обе стороны коридора небольшие комнаты, загороженные толстой решеткой – камеры. Их было мало, все не больше шести метров, без стульев и даже неким подобием нар. Стало как-то тоскливо и больно оттого, что вампирам и оборотням приходилось жить здесь даже хуже, чем животным. Хотя, разве такое существование можно назвать жизнью? Нет.

   Неожиданно послышался шорох. Я остановилась и осветила фонариков ближайшие камеры. В углу одной из них что-то шевельнулось. Сердце тут же подскочило к самому горлу. Нервно сглотнув, я собрала все свое мужество и подошла к решетке камеры, продолжая светить фонариком впереди себя. Существо сидело в дальнем углу, отвернувшись лицом к стене и обхватив колени руками. Светло-синие джинсы его были порваны и запачканы грязью, свитер тонкой вязки – тоже.

   - Эй! – тихо позвала его я, чувствую, как бешено колотится сердце в моей груди.

   Он не шевельнулся, лишь легкая дрожь пробежала по его телу.

   - Я пришла с миром, - снова произнесла я.

   Внутри меня уже зарождалась тихая радость от того, что я вижу вампира, словно это был мой брат, словно я сама принадлежала к семейству кровопийц. Неужели всегда теперь будет так?

   - Пожалуйста, ответь мне!

   - Уходи! – прохрипел тот, хотя в его голосе не было ни агрессии, ни злоба.

   - Я могу тебе помочь, - стояла на своем я, но даже не представляла, чем могу ему помочь.

   Он поднял голову, словно принюхивался, а потом медленно обернулся ко мне, и я застыла на месте, не понимая, радоваться мне или рыдать. Это был Петр! На его лице застыло удивление, он совершенно не ожидал меня увидеть.

   - Петр! – выдохнула я.

   Он мгновенно поднялся, и я не могла не заметить, как грациозно он это сделал. Подойдя к самой решетке, он не моргая смотрел на меня. Петр ничуть не изменился, но в его внешности теперь было что-то неуловимо соблазнительное, таинственное и манящее. Я тут же обратила внимание на глаза – они действительно были неописуемо красивы, пылая ярко-голубым светом в контрасте с бледной кожей.

   - Я рад, что ты жива, - произнес он. Голос Петра тоже был вполне обычным, но в тоже время в нем было скрытое обаяние. – Значит, ты теперь с Ними?

   - Нет, нет, - поспешно разуверила его я. – Гроссу просто приютили меня, но к их делам я не имею никакого отношения.

   Губы Петра дрогнули в слабой улыбке.

   - Как тебе живется хоть, Катя?

   Добродушие в его голосе и то, как нежно он произнес мое русское имя, вызвали у меня неумолимое желание разрыдаться. Вот он, самый родной и близкий человек во всем мире! Глаза больно защипало, и я опустила голову, чтобы не заплакать.

   - Все так плохо?

   - Нет, - покачала головой я. – Совсем нет. Возможно, не так хорошо, как хотелось бы, но все же не совсем тошнотворно. А как ты? Как Ида?

   - Я теперь такой же, как она, - усмехнулся Петр. – Ида обратила меня в начале июля, и до сих пор я осваиваю вампирское ремесло. Правда, как видишь сама, не совсем удачно.

   - Как ты здесь оказался?

   - Прокололся на своей последней жертве: пришел охотиться туда же, где охотился в прошлый раз, а Искатели только этого и ждали. Я еще не такой сильный, как мне бы того хотелось, вот и приходится теперь терпеть все их фокусы.

   - Они тебя били?

   - Куда же без этого! Но это полбеды. Самое страшное, эти голоса в моей голове. Они залезают туда всем скопом и говорят, говорят, говорят… Хотят, чтобы я выдал им место нашего обитания, даже ведьму подослали, только она совсем зеленая еще, такая же, как я.

   - Это Ив. Она хорошая.

   - Я это понял.

   Мы замолчали. Я все всматривалась в лицо Петра и думала о том, что его ждет завтра.

   - Они сказали тебе, что сделают с тобой? – спросила я.

   - Известное дело, - хмыкнул он. – Помучают денек – другой и убьют.

   Я призадумалась. Мне совсем не хотелось, чтобы Петра убила. Он был мне дорог, и я хотела помочь ему. Но как?

   - А знаешь, Кать, - продолжал тем временем он, - ты изменилась. Другая какая-то, стойкая, как стержень и уверенная в себе. У тебя запах даже другой, не такой, как у всех людей. – Петр рассмеялся. – Я даже сейчас не испытываю сильной жажды, хотя ты стоишь соблазнительно близко.

   Я улыбнулась. Мне хотелось спросить его о Владе, о том, как он погиб и почему я оказалась в больнице, но у меня не хватило смелости. Рана в душе еще болит, она не зарубцевалась. Возможно, в следующий раз, когда я встречу Петра или Иду, я спрошу у них, но не сейчас.

   - Иди, а то тебя могут тут засечь и посадят ко мне под бок, - нарушил мои мысли Петр. – Для голодного вампира такая компания, скажу по секрету, не очень-то удачна.

   - А если я тебя сейчас выпущу отсюда?

   Он недоверчиво смотрел на меня.

   - С тебя же за это три шкуры снимут! – наконец ответил Петр.

   - Подумаешь, - отмахнулась я, и стала внимательно изучать замок.

   Он был висячий и маленький, как раз чтобы широкие прутья решетки не позволяли пленнику просунуть руку и сорвать его. Мне это удастся, самое главное найти что-то такое, чтобы пригодилось в этом занятии. Логичнее было бы поискать ключи, но я просто не могла представить, где бы Искатели могли их прятать. Скорее всего они были у Алека и он носил их с собой.

   - Я сейчас поднимусь наверх и поищу что-то, что сможет сорвать замок, - сказала я Петру и поспешила туда, откуда пришла.

   Оказавшись в чуланчике я стала быстро осматривать полки. На них было много всего: веревки, фонари различных размеров, пара топоров, свечи, набор гаечных ключей и даже дрель. Выбор не большой, поэтому пришлось взять парочку больших гаечных ключей. Вернувшись к Петру я принялась за дело. Один ключ я отдала ему, так что мы работали в две руки.

   Я дергала ключом бедный замок и так и сяк, но ничего не выходило, он словно был припаян. После сотни бесплодных попыток, я уже отчаялась. Вспотевшая и злая, я в последний раз просунула ключ в отверстие между душками замка и решеткой и сильно дернула. Замок с громким бряканьем упал на бетонный пол и откатился в сторону. Проход был открыт.

   Петр как-то неуверенно толкнул решетчатую дверь камеры и оказался прямо передо мной. Он смотрел на меня не моргая, а губы его слегка улыбались. Мне стало не по себе. Как я могла забыть, что он совсем молоденький вампир, который практически не умеет владеть собой, и пусть для новичка он хорошо держится, но все равно…

   - Спасибо, - просто сказал Петр, и отошел к противоположной стене коридора.

   Я облегченно выдохнуло, стыдясь собственных мыслей, что посетили мою голову несколько минут назад. Все-таки, когда живешь в окружении врагов, поневоле начинаешь не доверять никому.

   - Где мне лучше выйти из дома? – спросил Петр.

   - Через парадную дверь нельзя, там охрана, - вслух размышляла я. – Лучше через окно. Давай поднимемся в мою комнату: там окна выходят в сад, и ты сможешь незаметно сбежать.

   Петр согласно кивнул. Мы подобрали гаечные ключи и двинулись по коридору. Достигнув чулана, я положила заимствованные атрибуты на место, и мы быстро прошли к лестнице, ведущей наверх. Едва вступив на первую ступеньку, Петр остановился.

   - Алек или кто-то еще из его команды могут меня учуять, - сказал он.

   - Не могут, - ответила я. – Здесь живут не все Искатели, это раз, и их комнаты в другой части дома, это два.

   Петр улыбнулся, и стал подниматься за мной. Оказавшись в комнате, я не стала тянуть время, хотя мне безумно хотелось поговорить с ним еще. Подойдя к балконной двери, я распахнула ее и повела рукой в пригласительном жесте.

   Петр подошел, глянул в темноту ночи, а потом перевел взгляд на меня. В его глазах читалась благодарность. Поддавшись порыву, я обняла его, чувствуя, как боязливо обнял он меня в ответ. Мне хотелось это сделать, потому что я считала его родным человеком, почти братом, и даже не важно, что теперь он вампир.

   - Спасибо, Катя, - простодушно и искренне проговорил Петр, выпуская меня из объятий. – А теперь я уйду, потому что сдерживать себя труднее с каждой минутой.

   Я понимающе кивнула, хотя в глазах уже стояли слезы. Как же мне хотелось уйти вместе с ним.

   - Мне жаль, что так сложилось, - продолжил он, уже вступив на балкон. – Я хотел, чтобы мы все были счастливы, чтобы жили в одном доме и не боялись никаких Искателей. Но за все в этой жизни приходится платить, и обиднее всего, что эта плата – ты.

   - У меня нет другого выхода, - прошептала я.

   - Почему же? Неужели ты хочешь быть здесь?

   - Выходит, что хочу, раз не пытаюсь вырваться, - невесело рассмеялась я.

   - Я не думал, что ты такая, - почти разочарованно проговорил тот. – Я верил, что ты… - Петр махнул рукой, словно понял вдруг всю бесполезность своих слов. – Теперь я правда жалею Влада.

   Я опустила голову, не желая показывать Петру свою боль и скорбь. Сейчас удачный момент спросить о том, как погиб Влад, но я не могу подобрать слов. Вместо этого я спросила:

   - Скажи, а что ты чувствуешь сейчас, когда стал вампиром?

   Петр задумчиво улыбнулся.

   - Я с той, кого люблю больше жизни, и моя сущность абсолютно меня не заботит, - был его ответ. – Прощай, Катя!

   - Прощай, - отозвалась я.

   Через секунду Петр исчез.