Жаркое лето для ведьмы. Алина Некабаева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ЭПИЛОГ

Ведьма я, эх, ведьма я,

   Группа Король и Шут.

   От автора: За достоверность описываемых событий и точность исторических данных не ручаюсь, всё написанное - полностью результат полёта моей фантазии.

    Алина НеКабаева.

   За создание обложки благодарю Valery Frost, за вычитку Рыжую Ондатру. Девочки, большое спасибо!

АННОТАЦИЯ

   Вот и не жилось мне спокойно! Обязательно надо найти приключения на свой тыл. А как без этого жить-то? Неинтересно же! Вот надо было мне, известной гадалке-медиуму, лезть чинить злополучную розетку? Нет, чтобы мастера толкового вызвать, так ведь сама! И что в итоге? Конфликт с властями, соседи косятся, считая меня новоявленным Чикатило, муж сбежал к любовнице, так еще и голоса слышаться начали… А город тем временем лихорадит – в последнее время участились смерти гадалок и «потомственных ведьм». Да в добавок на голову в буквальном смысле свалилась моя пра-пра-родственница, и не откуда-нибудь, а из самого что ни на есть прошлого. Кто-нибудь, вызовите для меня доктора!

ГЛАВА 1.

   Василиса. 1504 год.

   Традиционный праздник весны в этом году отмечался более весело, чем в обычный год. Не знаю, что тому было причиной, может быть, не по времени ласковое солнце, растопившее своими жаркими лучами скованную студёной зимой землю, или то, что в этот раз в селе не было священника – безвременно почившего отца Павлия. И оттого, что некому было противиться бесовскому празднеству и запрещать прихожанам разжигать костры на берегу реки. Хоть и давно жила новая вера в сердцах людей, всё же осталось в них место и для старых богов.

   Небольшие костры вдоль берега жарко пылали, даря природе давно позабытое тепло лета, пробуждая из сна лесных жителей, увлекая причудливым танцем пламени, фейерверком искр взметаясь в темнеющее весеннее небо. Весёлый девичий смех разбавлялся задорным молодецким гиканьем и пением, звуком гуслей и дудок, стуком баклуш. Селяне приветствовали лето.

   Девушки надели белые одежды, распустили волосы и, собравшись на поляне, затеяли хоровод. Подолы длинных юбок с затейливой обережной вышивкой вихрем вздымались и, опадая, оплетали стройные ножки девиц. Крепко держась за руки, девушки кружились в хороводе, своими звонкими голосками призывая тепло. На берегу реки складывали большой костёр, выставляли длинные столы со съестным и хмельным пивом.

   До самого вечера длилось гуляние, а когда Хорс закатился, запалили главный костёр. Селяне собирались у огня, кидали в него дары – кто что мог и, разбредались по поляне. Девицы на выданье пели песни и водили хороводы, кидая на понравившихся парней нескромные взгляды. Парни ловили их и многообещающе ухмылялись. Осенью будет много свадеб…

   Я стояла чуть поодаль от общего сборища, не собираясь примыкать к ним, но затеявшие ручеёк девицы, проходя мимо, попутно прихватили за руку и меня. Поначалу неохотно, но с каждым шагом всё больше поддавалась атмосфере всеобщего веселья. Беззаботно смеясь, я с наслаждением кружилась в хороводе.

   - Что здесь происходит?! – внезапно раздался звенящий недовольством голос.

   Высокий человек в сером от пыли, а когда-то чёрном, плаще, стоял на краю поляны, где шло празднество. Глубокий капюшон скрывал лицо, оставляя снаружи только короткую бороду и острый нос.

   - А ты кто таков будешь? – поинтересовался наш Голова, выступив из-за стола, и весьма недовольный оборванным весельем.

   - Я служитель Господень, - откинув капюшон и гордо выпятив тощую грудь, заявил пришедший. – Прислан к вам вместо отца Павлия.

   Толпа, в основном женщины, забурлила и потянулась к пареньку за благословением. Юнец, немедля приосанившись, стал привечать каждого подошедшего к нему.

   - Этак каждый может сказать, а ты чем докажешь, - не меньше Главы недовольная испорченным весельем, громко поинтересовалась я.

   - И то верно! – прищурился Голова, - а ну, покажь бумагу!

   Священник, пристально зыркнув в мою сторону, послушно достал из заплечной сумки свиток, и передал его Главе. Староста, приняв бумажку, отошёл к огню и, старательно шевеля губами, вчитался. Даром что главный на деревне, Мида едва умел читать, а остальные и того меньше. Отец Павлий пытался научить свой приход письменности, но занятые на полях селяне не особо торопились познать столь важную науку. Имя своё накорябать могут, и ладно.

   Мида, наконец прочитав, тут же бухнулся перед новым священником на колени:

   - Прости ради Бога, - тыкаясь лбом в землю, бормотал Голова, - думали тать какой… а всё ведьма попутала! – понизив голос, не преминул пожаловаться мужик.

   Я неодобрительно покачала головой – подумать только! Презрительно скривившись, недовольно сплюнула на землю и кинула на священника взгляд – новый поп внимательно меня разглядывал. Гордо вздёрнув подбородок, уставилась на него в ответ. Пусть смотрит, мне есть что показать.

   Копна длинных, почти до колена и распущенных ради празднования, смолисто-чёрных волос, свободно струилась по телу, белая рубашка до пят с замысловатой вышивкой по подолу и воротнику, неплохо обрисовывала стройное тело, а то и просвечивала, стоило мне встать перед костром. Я бы смотрелась, как и любая другая девушка из села, но вызывающая улыбка на лице и твёрдый взгляд выделяли меня из толпы так же одетых девиц.

   - Эта что ли, ведьма? – пристально оглядывал меня поп.

   - Да, да, она самая… только это дочка ейная… тоже ведьма. Тьфу! – злобно сплюнув в мою сторону, Мида горячо зашептал:

   - И праздник, тоже она захотела… забаламутила, закружила голову… Вот мы и…

   - Вижу, вижу. Расходитесь по домам, незачем бесовские пляски устраивать, - грозно сведя свои не слишком густые брови, приказал поп. – Завтра жду всех на утреню.

   Поп скрылся в кустах, народ тоже стал потихоньку разбредаться. Впрочем, глухой ропот нет-нет, но раздавался среди сельчан. Но мне было немного неясно – то ли на меня они злы, то ли всё же недовольны оборванным весельем.

   Думаю, стоит немного прояснить сложившуюся ситуацию и при чём здесь вообще моя персона. Я была потомственная ведьма, мать и бабка тому пример. Правда силы у меня ещё не в полной мере проявились, бабка говорила, что, чтобы получить всю мощь рода, мне надобно исполнить одно условие. Какое именно, сколь я её не уговаривала, она так и не поведала, отговариваясь, что мала ещё, мол. Через пару годков, как настанет мне восемнадцать, вот тогда и скажет. А пока должна с особым усердием учить свойства трав и рецепты целебных зелий.

   В селе этом я жила с самого младенчества и знала каждого жителя не то что в лицо, а даже каков он на самом деле. Мида, к примеру – мужик добрый, да толковый, недаром же он Голова села, вот уже больше пятнадцати лет. Только оказался больно податлив к чужому влиянию.

   Как появился отец Павлий в селе-то нашем, так только сильнее в сердцах сельчан разгорелся огонь православный. Но старый священник не шибко противился нашему с бабкой житью в селе – не портят народ, и ладно. А что до веры нашей чуждой, так он к тому несказанно лоялен оказался.

   Высокий, худой, с наполовину седой бородой, одетый в неизменно чёрные одеяния, с клобуком на голове того же цвета и безмерным пониманием, и всепрощением во взгляде. Душа же, напротив его одеяниям сияла белым, внутри чувствовался столь мощный стержень воли, что неудивительно, почему к нему потянулся люд. На каждого у него находилось доброе слово, а то и верный совет. Жаль, по зиме волки загрызли отца Павлия. Зачем он туда пошёл, да ещё и на ночь глядя, никто не знал. Только через несколько дней, охотники в лесу нашли его посох, да одеяние в крови.

   Мы с бабкой жили здесь не так давно, я-то с младенчества, а бабуся пришлой считалась, хоть и прожила немало в этом селе. Как-то тёмной ночью появилась женщина с малым дитём на руках, да заняла старый, стоящий на отшибе дом. Первое время сельчане настороженно относились к пришлой, но после того, как бабка спасла, практически вырвав из Мариных рук дочку Главы, к нашему дому потянулся люд со своими проблемами.

   Ничего плохого бабка делать не бралась, портить никого не портила, помогая по силам – травами, да мазями, и никогда не показывая своих колдовских умений. А бабка моя была зело сильна – магия струилась в ней разноцветными потоками, словно на радугу после дождя смотришь – красный, белый, жёлтый, синий – потоки свивались, струились, расходясь от тела, и сходясь вновь. Бывало, метла сама полы метёт, да веретёнце само крутится, наматывая на своё тело пряжу. А бабка сидит, да только и следит, чтобы нить тонка выходила. А как она мороки наводила – бывало, ночью, перед сном покажет мне горы далёкие, да страны чуждые. Как не хотелось мне похвастать перед сельскими детьми, то было строжайше запрещено. «Незачем гусей дразнить, а то не станет у нас тут житья» - говорила моя прародительница, строго качая головой. Я внимала и не хвасталась.

   Народ с поляны практически разошёлся, осталось только пара мужиков, следящих за костром, дабы пожара по деревне не пустить. Мида уже стоял на ногах, отряхивая своей шапкой запачканные в пыли штаны. Почувствовав, что на него смотрят, Мида в ответ на укоризненный взгляд ощерился, и принялся гнать меня с поляны.

   - Чего вылупилась? Иди, давай отседова, неча мужиков видом своим смущать!

   Молча обойдя его по дуге, покинула поляну, отправившись домой. Было весьма неприятно – ведь празднование лета согласились отмечать все. И никто не говорил, что мол нельзя, мол праздник бесовский, а тут… Стоило только появиться кому-то вместо отца Павлия, так сразу от всего открестился! Ведьма попутала! Ха! Как же… Этот телок за любым пойдёт, только морковку посули, да за повод дёрни сильнее, коли противиться вздумает.

   - Ох, дочка, что ж ты творишь? – укоризненно вздохнула бабка, встретив меня на пороге дома. – Почто священнослужителя дразнишь?

   - А, тебе откуда известно? – удивилась я.

   - А мне всё известно, - усмехнулась она и погладила меня по голове, - лес живой, дочка, всё знает, всё рассказать может.

   - Ага, небось ворона своего посылала за мной следить, - недоверчиво буркнула я.

   - Ну а как же, - хитро улыбнулась бабка, - за тобой глаз да глаз нужон, как я тебя без присмотру-то оставлю.

   Я прошла в избу и погрозила нахохлившемуся на жёрдочке старому ворону кулаком: «у, я тебе, предатель». Старая птица, ещё больше нахохлившись, только презрительно каркнула в мою сторону и с чувством полного достоинства отвернулась.

   - Ну ладно, не серчай на него, - проходя следом, ласково погладила ворона по чёрной голове. Прикрыв глаза, старый Арс тут же потянулся за хозяйской лаской.

   - Должна же я знать, что с тобой всё в порядке…

   - Ага, и соглядатая своего послала… - всё ещё недовольно пробормотала я.

   - Ну, довольно! – строго оборвала меня бабка, - гляди-ка, что я нашла в лесу.

   Бабка закопошилась в куче ветоши, сваленной у печи, и с улыбкой вытащила оттуда маленький комок чего-то шерстяного. В её сухоньких ладошках трясся маленький, от силы неделя от роду котёнок.

   - Шла себе, нужные травы собирала, - принялась рассказывать бабка историю найдёныша, пока я, ахая, осторожно тискала комочек в своих руках.

   - Слышу, пищит кто-то, да так тихо, что, если бы не Арс, так и не нашла бы, - кивнула она на гордо блестящего чёрным глазом ворона.

   - Как назовём-то? – поинтересовалась у бабки, осторожно поглаживая пригревшегося котёнка.

   - Пусть, сперва, приживётся. Луна круг сделает, там поглядим. Спать пора, скоро Хорс взойдёт.

   - Бабуль, а что теперь делать-то? – спросила я, будучи уже в постели.

   - Ох, дочка, не знаю я. Новая метла по-новому метёт…

   - А как обломается, так под лавкой валяется… - буркнув, закончила за неё я.

   - Уж не знаю, кто обломается… Была бы ты смирнее, ведь нам ещё жить здесь.

   На следующий день к дому подошёл наш новый священник. Бабка ещё с утра в лес ушла, как обычно мне ничего толком так и не поведав. Мала ещё, видите ли. Так что я осталась на правах старшей в доме. Да и смешно сказать – я, да пока ещё слепой котёнок. Арс за бабкой увязался, как и обычно, когда она шла куда-то. Я как раз полола перед домом грядки, а потому, грозно перехватив деревянную трезубую лопатку, сурово поинтересовалась, за коим бесом тому понадобилось в нашем доме.

   - Старшую позови, девица, - сложив руки на заборе, без какого-либо страха, ответил он. Скорее его больше позабавила моя воинственная поза, чем напугала, раз он щерится во весь рот, на меня глядючи.

   - Я старшая, - не став смущаться его улыбки, отрезала в ответ.

   - Здравия тебе, бабка Праскофа, пусть будет милостив к тебе Господь, - усмехнувшись, неглубоко, как-то издевательски поклонился поп.

   - Бабушка отлучилась, - неожиданно покраснела я от своего вранья. С чего бы только? Уж явно не от его лучащихся весельем глаз, цвета летнего мёда.

   - Что и гостя в дом не пригласишь? – выпрямившись, он выжидательно склонил на бок голову.

   - Вот ещё, татей всяких в дом привечать! – угрожающе махнула в его сторону лопаткой и отвернулась от него, собираясь скрыться в доме.

   - Почто обижаешь, ведьма? – тихий угрожающий голос острыми кольями впился в спину.

   Оказывается, есть у попика Сила, и неслабая, коль я почуяла. Постаравшись не передёрнуть плечами, слегка повернула голову и бросила через плечо:

   - Вот вернётся баба, тогда и приходи, а мне с тобой недосуг болтать, - и быстро юркнула под спасительный кров.

   - Бабуль, сегодня поп приходил… - начала говорить я, только завидев родственницу на пороге.

   - Знаю я, даже знаю, как ты его приветила, - перебив меня на полуслове, недовольно буркнула ба и со вздохом:

   - Я же просила тебя быть вежливей с ним. Отец Павлий никогда нас не обижал, как и мы его. А на отца Меркулу взъелась ни с того, ни с сего...

   - Уж не думаешь ли ты, что он мне понравился? – возмущённо пискнула, поняв, к чему клонит родственница.

   - Не знаю, это ты у себя спроси, отчего так себя с ним ведёшь, - хитро прищурив один глаз, посоветовала бабка. – А пока, сходи-ка к отцу Меркуле, да пригласи к нам в дом.

   - Ба!

   - Давай, давай! – строго прикрикнула на меня бабуля. – Как поперёк говорить, так ты смела, а теперь, поди-ка, извинись перед ним.

   - Тоже мне, отец! Сам-то, небось, едва двадцати лет достиг, а уже отцом его величать приказывает… - обиженно-недовольно бубнила я, всё же послушно направляясь к выходу. С моей бабкой не забалуешь, так розгами отходит, век помнить станешь…

   Звук колотушки разносился далеко по селу, и был слышен, наверняка, аж за версту. Молодой поп собирал свою паству на молебен, колотя в старую медную пластину, заменявшую церковный колокол и подвешенную на дереве у церкви. Народ вереницей тянулся в небольшое приземистое здание, с деревянным крестом на высоком коньке. Попик начал свою проповедь, а я стояла напротив входа в церковь и глядела, как Сила от слова его растекается по улице.

   Синие, фиолетовые и красные, с вплетениями жёлтого, волнами расходились по округе, постепенно истаивая на солнце призрачной дымкой. Силён, ничего не скажешь! Ему бы в столице проповеди вести, а не в захолустной тверской деревеньке. Вот там бы его быстро заметили, а тут… так и проживёт сельским попом.

   Заходить внутрь я так и не решилась, предпочтя подождать окончания проповеди на улице. Не по мне это – на коленях, да лбом об доски некрашеные биться. Человек рождён свободным и быть рабом кому-то, пусть и Богу, душе моей противно. Да и Силой несло оттуда так, что мне слегка не по себе становилось. Незачем мне туда ходить. Чуждое.

   Богослужение, наконец, закончилось, и из невысокого сруба начал выходить народ. И каждый выходящий удивлённо на меня таращился, словно не понимая, что ведьмина дочка забыла у столь святого места. Последним из церквушки вышел отец Меркула. Удивлённо вылупив на меня свои медовые глаза, подошёл-таки ближе.

   - Я от бабки, - неловко потеребив ткань сарафана, произнесла я. – Зовёт она тебя.

   - Пойдём, - ни секунды не раздумывая, покладисто ответил поп. И видя, что я колеблюсь, уточнил:

   - Позже подойти просила, али как?

   Непонятно отчего вспыхнув – то ли от смущения, что не уточнила, когда гостя приводить, то ли от злости на его смеющийся взгляд, я, гордо вздёрнув подбородок, молча двинулась к дому. Отец Меркула послушно последовал за мной. Всю дорогу я ощущала на себе его пристально-изучающий взгляд. Даже подумала, а не порвано ли платье на заду… Вздохнуть с облегчением мне удалось только тогда, когда меня отослали из дома. Для приватной беседы бабушки с попиком. И мои уши оказались там излишни.

   Дабы не сидеть вертлявым ужом на пороге, собралась на речку поплавать. Мавок и русалок я не боялась – пуганая нежить у наших берегов – отец Павлий, как-то даже крест в воду совал, желая защитить селян. Так что можно было плескаться в воде, пока губы не посинеют, да сама на мавку не станешь походить.

   Выбрав себе тихий уголок, скинула сарафан, оставшись в нижней рубахе. Можно и голышом поплескаться, но день на дворе, да и вдруг увидит кто… Тихонечко охнув от прохлады воды, погрузилась в неё по самую шею и поплыла на другой берег.

   Речка наша не столь широка была – не больше одного полёта стрелы, да и неглубока, так что переплыть её особого труда мне не составило. Выбравшись на заросший осокой берег, немного там посидела, да поплыла обратно.

   Сарафан так и оставался на том месте, где я его спрятала, но лезть в него в мокрой рубашке, страсть как не хотелось, а потому, воровато оглядевшись по сторонам, быстро скинула мокрую ткань. Только я начала натягивать сарафан на тело, как кусты за моей спиной зашуршали. Резко обернувшись, встретилась взглядом с глазами цвета летнего мёда. Священник, за каким-то лядом попёршийся на речку, да ещё и на моё место, судорожно сглотнул и, крестясь на ходу, словно молодой лось ломанулся из кустов. Безумно захотелось засмеяться, глядя на убегающего попа, и отказывать себе в столь малом удовольствии я не стала. Отец Меркула, услышав мой звонкий хохот, вздрогнул, на секунду запнувшись и не решаясь обернуться, припустил от речки прочь.

   Я ещё изредка посмеивалась, когда зашла домой. Увидев состояние бабули, налёт веселья слетел с меня, словно туман в ветреный день. На бабушке лица не было, крепко сцепленные в замок старческие руки мелко подрагивают. Ба, которая всегда ходила с гордо выпрямленной спиной, сейчас сидела сгорбившись и как-то устало на меня глядела. Взгляд синих глаз подёрнулся лёгкой дымкой, и душа больше не сияла как прежде, разноцветные всполохи теперь едва выбивались из её тела.

   - Бабуля! – охнула я и уселась у её ног, обняв за колени. – Что он тебе сделал?

   - Ничего, дочка. Просто поговорили чутка, да он и ушёл, - ласково улыбнулась ба.

   - Ну как это ничего?! Посмотри, в каком ты состоянии!

   - Мне пришлось отдать часть Силы амулету…

   - Для чего? Зачем? Нам что-то угрожает?

   - Не тарахти! Так надо. Позже всё узнаешь… Завтра всё будет хорошо.

   - Опять позже! Всегда одно и то же! Я хочу сейчас! – неожиданно для себя взбрыкнула я.

   - Ну, может ты и права, стоит начать раньше… - немного помолчав и пожевав губами, согласилась со мной родительница.

   Бабуля едва смогла встать с лавки и направилась к печи. Я молча следила за её передвижениями, так и оставшись сидеть на полу. Вот удивила! Я думала, она меня накажет как-нибудь за излишнюю настойчивость, а она согласилась рассказать всё раньше, стоило мне только надавить сильнее…

   - Вот, - пошуршав чем-то за печью, гордо произнесла ба.

   Я с удивлением рассматривала лежащий предо мной круглый футляр. Потемневшая от времени кожа, выцветшие руны на корпусе. То, с каким трепетом бабка выложила его на стол, предварительно постелив тряпицу, меня весьма впечатлило.

   - Ба, а это что, человеческая кожа? – взволнованно прикоснувшись к футляру, прошептала я.

   - Дурная что ли? – возмутилась бабка и отвесила мне весьма чувствительный подзатыльник. Я обиженно потёрла пострадавшую конечность, но возражать произволу не посмела.

   - Хотя, - немного подумав, с сомнением протянула та, - может и из кожи человека делано, кто знает… Наш род давно корни свои пустил, а в те времена никто не запрещал нам колдовать вволю. Так что могли и с человека кожу взять…

   - Как?! – охнула, представив, как с человека живьём сдирают кожу, только что бы пустить его шкуру на футляр для колдовской книги.

   Хитро подмигнув, бабуля осторожно сняла крышку с футляра и вытянула из его чрева свиток. Края серого свитка потрепались от времени, а может от частого использования. Но я никогда до этого, не видела его в руках бабушки.

   - Это наша главная ценность, в нём записана вся мудрость рода. Каждая женщина, обладающая Силой, вносила в свиток что-то от себя. Теперь он твой.

   - Ба… - поражённо прошептала я, невесомо оглаживая свиток.

   - Это так много стоит…

   - Давай, давай… Хотела знать, теперь владей.

   - Но как же моя Сила?

   - А это, Василиса, ты получишь, когда родишь дитя. Только от ведьмака или колдуна и только дочку. Впрочем, часть Силы ты получишь от меня, когда моё время придёт.

   - Да будет милостив к тебе Сварог-батюшка, - благодарно кинулась к бабушке в ноги я.

   - Ну, буде, буде тебе… Читай книгу и запоминай. Руны ты уже знаешь, так что в письме разберёшься сама, а я пока прилягу… что-то устала совсем. Завтра в лес пойду, поискать чего надо. Силён оказался поп, видать придётся стража сделать… Ты гляди, а я пока подумаю, как сие дело провернуть.

ГЛАВА 2.

   Вероника. Наше время.

   Противный писк телефона выдернул меня из теплых объятий сна. И зачем я поставила такую гадкую мелодию на звонок? Она уже давно перестала мне нравиться, но поменять её все время было лень.

   «Да, когда же ты, наконец, заткнешься?!» – раздраженно подумала я, нащупывая гаджет на тумбочке. Хотелось запустить трубку в стену, лишь бы она перестала звонить, но в очередной раз удержалась – телефон был совсем недавно куплен, и было бы весьма жаль разбить его.

   - Алло! – раздраженно рявкнула в микрофон, нажав-таки на кнопку, я приняла поздний звонок. Два часа ночи! А я только заснула…

    – Алло! – повторила я, не собираясь слушать тишину. Номер не определился как знакомый, поэтому я уже хотела нажать на отбой, как в динамике что-то зашуршало, и до меня донеслись голоса.

   - Дорогой, ну ты обеща-а-ал, - томно тянул женский голос из динамика. Стало очень интересно подслушать чужой разговор, и я помимо воли прислушалась, зачем-то затаив дыхание, хотя мое сопение явно бы не услышали на том конце провода. – Ну, пусечка… Ну, зачем тебе идти домой? Там же опять твоя мегера на мозги капать будет… - приторно-сладким голоском увещевала неведомая наяда.

   - Ну, прекрати. Я обещал, что задержусь ненадолго, - неуверенно отговаривался мужчина, голосом моего мужа. Любопытство моментально сменило злостью. Ах, так, да! Значит, так мы на работе зашиваемся! Без нас, значит, никак, да?! Ну, я тебе устрою мегеру! Диалог на другом конце провода продолжался, и я, усилием воли подавив возмущение, снова прилипла к динамику.

   - Ты мне тоже обещал, что скажешь ей о нас. И еще обещал уйти от нее… Ты меня совсем не люби-и-и-ш-шь, - плаксивым голосом произнесла женщина, и зашмыгала носом. Классическая женская уловка, применяемая в качестве тяжелого орудия, коронного удара для достижения цели.

   - Ну, ну, перестань. Ты же у меня самая любимая, - судя по громкости, мужской голос повелся и подошел утешать. – Ну, что ты хочешь, чтобы я сделал? А хочешь, я ей позвоню, и скажу, что останусь ночевать на работе?

   - Хочу, - шмыгнув носом, капризно протянула обманщица.

   - Хорошо, лишь бы ты не плакала, - я с омерзением слушала, как они целуются, и никак не могла заставить себя положить трубку. – Жди здесь, я быстро, - шепнул мужчина.

    Я так и продолжала сидеть на кровати с трубкой у уха, когда в ней снова зашуршало, и ехидный женский голосок протянул:

   - Все слышала? Ты ему надоела, отстань от него. У него теперь есть я.

   У меня аж в глазах потемнело от такой наглости.

   - А, ты не боиш-шь-с-ся? – зашипела я от злости.

   - Кого, тебя? – искренне удивилась собеседница. – Да что ты можешь сделать? Госпожа Вероника… - издевательски протянула она. – Порчу наведешь? Да брось, знаю я, что кроме как фокусы показывать наивным дурам, ничего больше и не можешь. Тоже мне, гадалка у перехода! – презрительно выплюнула она и, расхохотавшись, бросила трубку.

   Я оторопело посмотрела на телефон и, в очередной раз, подавив желание разбить дорогой агрегат об стену, поплелась в ванную. Спать все равно больше не хотелось, а теплая вода поможет смыть негативные эмоции после разговора. В последнее время муж действительно стал чаще задерживаться на работе, каждый раз придумывая новые отговорки – то у них квартальный отчет горит, то кто-нибудь из новеньких накосячит, а ему поручили исправлять в срочном режиме, то еще какую причину придумает, якобы, без него там никак не справятся. А я, наивная душа, верила мужу, каждый раз жалея и ругая его бездушное начальство. А оказалось, вот оно как на самом деле…

    Глаза щипало от обилия пены, которую я не пожалела, вылив почти полбутылочки в воду. На душе кошки скребли от предательства, и очень хотелось плакать от обиды. Как он мог так поступить? Нет бы, сказал прямо, что не хочет больше со мной жить. Так было бы честнее, чем обманывать за спиной. Ну, подумаешь, попсиховала бы немного, посуду бы побила…скандал там… Хоть это и не по моему профилю. Но насильно бы держать не стала!

   А эта! Стерва! Не боится она… Да, к Госпоже Веронике весь город ездит! И не только за порчей. Я ещё и приворот могу сделать, и погадать. И венец безбрачия тоже… Ну и что, что основная масса ритуалов и заклинаний скачана с интернета – народ верит, и платит деньги. Немалые, заметьте. Но я же никого не обманываю! Как в интернете описан ритуал, так я и делаю! Все по-честному! И я не виновата, что люди сами ко мне идут.

   До самого утра я не могла заснуть, тупо пялясь в экран плазменного телевизора и даже не слыша слов актёров. В спальню так и не зашла, предпочтя компанию дивана в гостиной и бутылки виски. Кубики льда медленно таяли в бокале, а я так и не решилась откупорить сосуд с весёлым зельем.

   Этот напиток, с истинно мужским именем, презентовала одна клиентка, к которой вернулся муж после моего «приворота». По правде сказать, та банка с вольтом, которую я должна была закопать ночью на могиле, скорее всего так и валяется где-то за оградой погоста. Слишком уж страшно мне было идти туда ночью. Вот я и закинула её подальше, правда все же прочитав заклинание. А клиентка оказалась беременна, вот муж и вернулся, стоило только ему об этом узнать. Но та была свято уверенна, что подействовало именно моё колдовство, а не современные технологии… Всего-то надо было набрать одиннадцать цифр и, вуаля! Будущий отец вернулся в лоно семьи.

   Было примерно семь утра, когда в двери провернулся ключ и мимо гостиной на цыпочках прошёл муж. Я так и продолжала смотреть в экран телевизора, где кино давно сменилось утренним информационно-развлекательным бредом. Неприлично бодрые люди улыбались в камеру и обсуждали какую-то очередную государственную подлянку, типа повышения цен на товары народного потребления. Можно подумать, нам и так легко живётся.

    Благоверный замер на секунду в дверях, а затем, присев рядом и пряча глаза, с фальшивой улыбкой принялся оправдываться и просить прощения, что не смог вырваться с работы. Я равнодушно слушала его ложь, и в душе только горько усмехнулась, когда он сообщил, что едет в длительную командировку. Я, молча кивнула головой, когда он спросил что-то и, закрыла глаза, не желая на него смотреть. В душе раны покрылись тонкой корочкой, и я не хотела их бередить видом его поспешных сборов.

    Кажется, я крепко заснула, раз не слышала хлопка входной двери. Сонно осматриваясь, внезапно в полной мере осознала произошедшее. От меня ушёл муж к любовнице, и даже не посчитал нужным поставить об этом в известность! Я подсознательно ждала его признания или хотя бы объяснений…но, видимо, для него я не слишком достойна, чтобы знать правду.

   Крепкий напиток все же пролился в стакан, тёплая жидкость обожгла горло и разбила корочку отчуждённости, высвободив слезы обиды. Виски делал своё коварное дело, а мне остро захотелось кому-нибудь поплакаться. Но я не стану звонить подругам и жаловаться, чтобы не слышать в их словах сочувствии фальшь и злорадство. Я всегда знала, что они мне завидовали. Ещё бы! Квартира почти в центре Москвы, машина – не Лада Калина, муж-умничка, собственный бизнес… Все они видят только внешнюю оболочку, не желая задумываться, как нам приходится вкалывать, чтобы так жить.

   Зачем я пошла на кухню, уже не помню, но в очередной раз, наткнувшись взглядом на неисправную розетку, которую я прошу починить чуть ли не полгода, решила сделать все сама. Подумаешь, делов-то! Вечно эти мужики кота за яки тянут! Еще и огрызаются, когда им напоминаешь. Как в анекдоте – «Слово мужчины - это слово твердое и непоколебимое. Если он сказал "завтра", то его решение не меняется. И не надо переспрашивать каждый день». Ха-ха! Надоело «завтраками» довольствоваться, тут надо всего лишь отвертку и изоленту – я и сама справлюсь!

   Сгоняв на лоджию за инструментом, разложилась перед розеткой и, отпив для храбрости еще виски, принялась разбирать «свинячий пятачок». Ну вот, я же говорю, плевое дело! Верхняя часть розетки полетела в сторону, а поддатая крашеная девица принялась скакать аки Чингачгук над поверженным врагом. Бедные соседи, видели бы они эту картину – сразу вызвали бы «03». Через некоторое время, до моих мозгов дошло, что на этом починка явно незакончена – я же еще не воспользовалась изолентой!

   Бухнувшись на попу, присмотрелась, где надо замотать. Мне все время что-то мешало разглядеть место, где нужно применить изоленту. Устав бороться с непослушными проводами, решила помочь второй рукой и придержать коробочку, пока я буду заматывать. Пальцы коснулись металла, раздался оглушительный треск и, мне показалось, что началось землетрясение. «Но в Москве не бывает землетрясений» – была последняя мысль, посетившая меня, прежде чем я провалилась в обморок.

   Я едва пошевелилась и тут же охнула от тысяч пронзивших тело иголочек. В голове стоял такой невообразимый шум, что я даже в первое время не сразу поняла, что в едином гаме слилось насколько звуков. Мобильный разрывается, требуя немедленно принять вызов, кто-то настырно колотит во входную дверь и остервенело трещит дверной звонок. От пола не оторваться, и прислонившись спиной к стене, растерянно перевожу взгляд с комнаты, где разрывается трубка, на входную дверь, которую, кажется, собрались уже штурмовать. Никак не решу, что важнее – поднять трубку, вдруг что-то срочное, или открыть дверь чересчур настойчивому гостю.

   Через секунду уже не пришлось делать выбор – окно на кухне со звоном осыпалось на пол, и на подоконник залез какой-то мужик в маске. Глаза расширились от удивления, туман моментально выветрился из головы, прихватив с собой до кучи и здравомыслие.

   Грабитель! Единственная мысль заполошно билась в голове, принуждая тело двигать конечностями. Откуда взялись силы, не то что встать, вскочить! Я завизжала, и в дверь стали биться еще настойчивей. Щелчок хлипкой щеколды, и я оказываюсь в относительной безопасности. Подумать только! При первых признаках опасности я спряталась в туалете! То, что я сама себя загнала в ловушку, на тот момент не думала. Адреналин творит чудеса, порой заставляя людей совершать невероятные поступки за пределами их физических возможностей. А меня адреналин загнал в туалет! Немыслимо.

   Я сидела на стульчаке и, прижав руки к груди, прислушивалась к происходящему за дверью. А там было подозрительно тихо. И мобильник, наконец, замолк, и в дверь не колотят… Может, они уже имущество мое, нажитое, между прочим, непосильным трудом, выносят потихоньку? Пока я дрожу от страха на толчке… Жадность взыграла во мне, забив робкий голосок разума, который убедительно шептал, что ну его, пусть забирают…еще наворуем, ой, то есть заработаем… Стоило мне только встать с фаянсового изделия и потянуться к щеколде, как в дверь забарабанили, откинув меня на предыдущие позиции.

   - Гражданочка, открываем! Полиция! – гаркнули за дверью. Ага, как же. Так я и поверила. Сейчас открою, и не только имущества лишусь…

   Что-то в этом духе я и выдала собеседнику за дверью.

   - Прекратите паясничать! Немедленно выходите, а не то мы выбьем дверь! – разозлился мужик и снова ударил в ненадежную перегородку. Ну конечно. Дверь-то наружу открывается.

   - А вы мне не врете? Точно полиция? – задала я откровенно глупый вопрос, будто мне на него ответят честно, если это налетчики.

   - Открывайте!

   - Хорошо, хорошо, сейчас открою… - забормотала, осматриваясь по сторонам, в поиске средства самозащиты. О! Подойдет!

   На глаза попался баллончик освежителя воздуха, а в сочетании с горящей зажигалкой – крайне опасная вещь. В баллон, под давлением закачан газ с отдушками, а он невероятно огнеопасен…

   - Только вы отойдите подальше, пожалуйста, - бесшумно откинув щеколду, вежливо предупредила я, держа палец на клапане и, с зажигалкой наизготовку, ногой толкнула преграду.

   Немая сцена. Два мужика стоят по сторонам от двери и целятся в мою драгоценную тушку пистолетами, и я – с вытянутыми в руках баллончиком и горящей зажигалкой - напротив.

   - Дамочка, вы чего? – почему-то шепотом спрашивает тот, что стоит справа от двери.

   - А вы чего? – так же шепотом отвечаю ему.

   - Оружие уберите, - влез другой.

   - Сами уберите, - огрызаюсь в ответ. – И вообще, я еще не видела ваших документов! А вдруг, вы, оборотни? – обнаглела я, перестав бояться.

   - Чего?! Какие еще оборотни?! – возмутились справа. – Прекратите балаган! Оружие бросьте!

   - Документы! – рявкнула я. – Ворвались на частную собственность, и еще будете указывать? По какому праву?!

   - Мы по вызову прибыли. Нам сообщили, что в этой квартире наркоманский притон, - огорошили меня новостью.

   - Что?! Какой еще притон?! Я известная гадалка! Нет тут никакого притона! – возмущенно выкрикнула я, невольно опустив баллончик. Стоило угрозе исчезнуть, как меня моментально скрутили. Вот сволочи! Один отвлекал, зубы заговаривал, а второй сразу набросился.

   - Сейчас подойдет начальство, и мы проверим, какая вы на самом деле гадалка, - приговаривал полицейский, защелкивая на мне наручники. И за сопротивление работникам полиции, и за угрозу…тоже ответите.

   Высокий мужчина, оказавшийся тем самым начальством, пристально смотрел на меня, словно просвечивал рентгеном. От его ледяного взгляда меня бросало в дрожь и хотелось тут же признаться во всех смертных грехах. Но я стойко держалась и не подавала виду, насколько мне страшно. В голову пришла мысль «накрыть» себя воображаемым стаканом, что я не замедлила сделать. Окружающее пространство как будто поблекло, звуки словно стали глуше, но определенно стало чуточку легче дышать. Мужчина пронзил меня подозрительным и немного удивлённым взглядом, но мне, находясь под «колпаком», было уже пофиг на все его гляделки.

   - Что тут? – не оборачиваясь, спросил «Ледяной» у одного из полицейских.

   - Говорит, что гадалка, и что не торгует. По виду, вроде не врет…

   - Проверим. Понятых сюда, - рублено распорядился следователь и, вывернув мои закованные в наручники руки, проверил на наличие следов от уколов.

   От боли в выкрученных суставах я взвыла и из глаз брызнули слёзы, а гадкий следователь с мерзкой ухмылкой отпустил мои руки. Даже не извинился, гад!

   Я сидела на стуле посреди комнаты и со слезами наблюдала за процедурой обыска, стараясь не смотреть в сторону любопытно осматривающихся понятых из числа соседей. Эти вандалы ходили по светло-бежевым коврам в уличной обуви, методично шуровали по всем полкам, шкафчикам, засовывая свои носы в мешочки с травами. Какие-то, просто отставляли в сторону, какие-то забирали на экспертизу. Ничего запрещенного они у меня не смогут найти, я даже дурман-травой для курильниц не балуюсь, больше предпочитая ароматические палочки, так что бояться было нечего. Больше всего было обидно, что приводить в порядок квартиру придется мне одной. И еще стекло вставлять новое…

   Один из мужчин случайно наткнулся на мешочек с рабочим инструментом – всего лишь черная алтарная ткань с пентаграммой, пара черных свечей и ритуальный нож, которым я пользовалась от силы два раза, когда приносила жертву. Только не подумайте чего плохого, я младенцами и кровью девственниц не балуюсь! Всего лишь купленные на рынке свиные или говяжьи сердца… Отбросив от себя, как будто гадюку, мою алтарную ткань, полицейский показал находку следователю. Приняв улику, тот с хищным выражением на лице обернулся к моей скромно сидящей персоне.

   - И как это понимать? – нехорошо прищурившись, спросил он, покачав у меня перед носом моим же ножом. К слову сказать, оружие не из маленьких –¬ почти сорок сантиметров – должна же я была производить впечатление на клиенток.

   - Ритуальный нож, применяется для принесения жертвы в ритуале… - без задней мысли ляпнула я, полицейский напрягся, понятые шокировано ахнули. Скоро сплетня обрастет до неимоверных размеров, и стану я дето-кошко-еще какой-нибудь убийцей... Придется, видимо, менять квартиру – спокойно жить мне тут не дадут. А может, и обойдется…

   - Я брала только сердце… - пролепетала, глядя, как нож исчезает в пластиковом пакете. Мужик нервно дернулся от моих слов, и я даже испугалась его взгляда, который он на меня бросил. – Свиное…я же гадалка, - выдавила из горла, понимая, что так просто от меня теперь не отстанут.

   - Разберемся, - зло бросил он и повернулся к оперативнику. – Что там у тебя?

   - Все, вроде как, чисто, - развел руками тот. – Что с этой делаем? – невежливо кивнув в мою сторону, поинтересовался он.

   - Протокол подпишет, и пусть сидит. А нож мы заберем. Надо его экспертам показать, - продемонстрировал ему пакет. – Она сказала что-то про жертвы. Полицейский присвистнул, а я пригорюнилась. Жалко было рабочий инструмент, хоть я и не использовала его, а все равно было жалко. Но то, что меня не заберут в отделение, немного скрашивало горечь утраты.

   Пришлось подписать протокол обыска и подтвердить изъятие моего ножа.

   - Советую никуда не уезжать из города, - напоследок бросил следователь, окатив меня подозрительным взглядом. – Вас вызовут на допрос повесткой.

   Соседи, слишком плохо пряча злорадство в глазах, наперебой уверяли меня, что и сами были в шоке, когда кто-то вызвал полицию. Сами они звонили только в диспетчерскую, когда внезапно перегорели лампочки в квартирах, и выбило щитки. Нехило меня приложило током, раз во всем доме перегорело. Видимо, кто-то особо умный решил, что во всем виноваты «наркоманы» и сообщил «куда следует» о «притоне». Найду я эту нервную гадину. Это ж надо! Я – гадалка, а не дилер.

   Оперативники не прощаясь покидали мою квартиру, за ними потянулись соседи, на ходу обсуждая увиденное и совершенно не стесняясь моего присутствия. Стальная дверь захлопнулась, отрезая меня от сплетников, и оставляя в одиночестве посреди разгромленной и загаженной квартиры. Починила, блин, розетку!

ГЛАВА 3.

   Василиса. 1504 год.

   Я читала свиток до поздней ночи. Сколько в нём заклинаний! Рецепты зелья для смены личины, на подчин зверя, на скрытие пути, на предвидение будущего, защитные заклинания, амулеты, различные порчи, как и способы избавиться от них. Наиболее заинтересовавшим меня, был рецепт изготовления амулета оборота.

   Суть заключалась в следующем – сперва надо было изловить зверя, в которого желаешь оборачиваться. Почему-то в свитке настоятельно рекомендовалось брать ворона. Кинув взгляд на старого Арса, передёрнула плечами и решила выбрать какую-нибудь более симпатичную зверушку. Как-то не хочется так выглядеть, да и их мерзкое карканье… Лучше пичугу какую словить или зверушку мелкую.

   Далее требовалось животное умертвить, снять шкуру, вынуть все кости, а мясо прикопать под старым дубом. Кости иссушить и растолочь в пыль, оставив какую-то часть нетронутой. Лапку там, или клюв. Дождаться полной луны и в момент её пика, начать варить зелье. На глухой поляне, нагой, да с волосом простым.

   Стебель осота, ветка вербены, пять ковшей болотной воды, семя папоротника, пара капель крови, костяная пыль. Кинуть в котелок, да варить на малом огне, пока жидкости не останется примерно на один ковш. Так, чтобы за раз выпить можно было. Сплести шнурок из своих волос, да привязать к части зверя. Читать заговор, держа амулет в руках, затем сразу надеть его на себя.

   Ну, вроде всё доступно и просто, надо только нужные ингредиенты собрать, да луны дождаться. А это почти десять дён. Успею.

   Утром бабушка ушла в лес, так и не сказав, чего надумала делать. Мала, и всё тут! Тогда зачем вчера свиток дала, раз мала ещё? Арс, по обыкновению улетел вместе с ней, бдить рядом тихим сторожем. Если я пойду за ней, проследить, что именно она там собирает, Арс меня тут же выдаст. И получу я от бабки нагоняй. Хорошо ещё, если розгами не отходит. Почитаю-ка я лучше свиток ещё раз. Может, что и смогу сделать полезного. А то у нас в соседях поп с Силой ходит. Надо бы иметь способ защититься от него.

   Нужный рецепт попался почти в самом конце, видимо, в то время, ведьмы больше прятались, чем выходили на прямой бой. Надо было взять по части душицы, сон-травы, папоротника, растереть в ступе, начитать заговор, да в мешочек ссыпать. Делов-то! Да и пока бабки нет, попробую сделать мешочек с морочной пылью, всё польза будет.

   Травы нашлись быстро – бабка строго следила, чтобы порядок был, да и по надобности пополняя запасы. Часто бывало так, что мы ходили в лес, собирать травы, набравшие всю силу. Так что, где что лежит, мне было ведомо, и много времени на поиски я не потратила.

   Надёргав из пучков нужное количество травы, сложила в ступку и, осторожно растирая, принялась шептать заговор:

   «Найди морока с любого бока, с ветреной и ответреной, с восхода и с запада. Заморочь голову, отведи глаза тридцать три раза. Морочная проказа, съешь мыслей чистоту, дай обморочную пустоту. Как младенец видит и не видит, слышит и не слышит, внимает и не понимает, так чтобы мой враг, меня видел и не видел, слышал и не слыхал, речам внимал и ни черта не понимал».

   Прочитав несколько раз, столько, пока трава в пыль не истолклась, собрала её в мешочек небольшой, да на столе оставила. Бабка воротится, посмотрит работу мою. Хотелось шуткануть с ней – дунуть горсть порошка в лицо, да поглядеть, найдёт ли меня? Ага, с розгами…

   В корзинке, что стояла у печи, заворошился найдёныш. Надо бы его покормить, а то так и уйдёт в Навь некормленым. Налив в плошку молока, что давеча принесла дочка Оськи-хромого, за помощь в облегчении хвори, поставила на стол и, достав котёнка, попробовала накормить горемыку.

   Маленькое, чуть больше ладошки тельце, тряслось то ли от холода, то ли от слабости, и нормально есть он не мог. Оставив кота на столе, сбегала в сарай за соломинкой потолще. Пришлось набирать в рот молока, да через трубочку вливать его животинке в пасть. Котёнок фыркал, давился, но исправно пил передаваемое молоко. Наевшись, найдёныш согрелся, да так и заснул в моих руках.

   Намочив старую ветошь, осторожно обтёрла пушистое тельце и поразилась необычной окраске. Брюшко животного было покрыто нежнейшим пушком кремово-белого цвета, спинка и лапки – словно лисью шубку накинули. Мордочка и ушки расчерчены узкими чёрными мазками, будто котёнок сажей измазался, а на кончиках больших, растопыренных в разные стороны ушей топорщатся чёрные нитки волосков. Подёрнутые мутной плёнкой глазки обещали быть синими, словно летнее небо.

   Это же рысь! – поразилась я. Но как так вышло, что мамка его оставила? Если только её пристрелили местные охотники… Но в наших лесах всё больше пятнистые водятся, а этот и вовсе не похож. Если бы не мордочка и ушки, я бы решила, что били лису.

   За окном смеркалось, а бабки так и не было. И что она в лесу ищет? Не случилось бы чего, - обеспокоенно думала, нервно меря шагами избу. Думаю, если бы чего стряслось, Арс давно бы прилетел, - успокоила себя, - наверное, далеко ушла, вот и заночевала в лесу.

   Бабка Праскофа пришла на следующий вечер и, даже не входя в дом, сразу прошла на огород. Я, следуя за ней, издалека наблюдала, что она будет делать дальше. Бабка уселась на колени перед старым дубом, растущим в самом углу участка, и руками вырыла небольшую ямку.

   - Это человек-корень? – восхищённо-вопросительно протянула я, разглядывая невзрачный корешок. Бабка недовольно на меня шикнула:

   - Молока лучше принеси, - приказала она, и продолжила колдовать над ямкой, пока я бегала за крынкой.

   - Вот, - с шумом выдохнула, осторожно поставив требуемое на землю у её ног.

   - Руку дай!

   Я без задней мысли вложила свои пальчики в её и тут же почувствовала резкую боль в ладони. Безумно захотелось отдёрнуть конечность как можно быстрее, но не по-старчески сильная рука, крепко удерживала мою кисть, пока с неё не натекло нужное количество крови. Наконец, экзекуция завершилась, и пленённая рука вернулась хозяйке. Кровь никак не желала останавливаться – порез был довольно глубоким.

   - Ба, - жалобно протянула я, - помоги.

   - Эх, Василиса, для чего тебе свиток даден? – укоризненно вздохнула бабка Праскофа и приказала:

   - Руку дай, да слушай внимательно.

   Я с некоторой долей опаски передала свою кровоточащую ладонь. Накрыв своей рукой, бабуля зашептала слова:

   «На море на Окияне, на острове Буяне, лежит бел горюч камень-алатырь. На том камне-алатыре сидит красна девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, руду жёлтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я Василису от пореза. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань. Слово моё крепко, дело моё лепко!»

    В ладони стало ощущаться лёгкое жжение, и появилось острое желание почесать ранку. Крепко сцепив зубы, терпеливо дождалась, пока бабка закончит. Отняв свою ладонь, бабка вернулась к корешку, на сей раз полив его молоком из принесённой мной крынки. Я же внимательно разглядывала тонкую ниточку розового шрама, протянувшегося вдоль моей ладони.

   - Ба, - восхищённо шепнула я, не зная, как выразить такое чудодейство.

   - Ш-ш-ш! Стой молча, да гляди внимательно. Не отвлекай боле.

   Я послушно замерла, пристально глядя на то, что бабка далее делать станет. Накрыв ладонями лунку, бабуля быстро зашептала:

   «Стану не помолясь, выйду не благословясь, из избы не дверьми, из двора не воротами, мышьей норой, собачьей тропой, окладным бревном, выйду на широко поле, спущусь под круту гору, войду в тёмный лес, дойду до моря-океана. На море-океане стоит дом дубовый: водой его не смывает, ветром не задувает, в доме том страж сидит, без рук, без ног, тих и не виден он. Сил не имает, у ворога силу отнимает: из рук, из ног душу и кровь выжимает. Стража того столбом поставлю, да наказ исполнять заставлю: как на месте этом и на море-океане столб закоренел и закаменел, так и ворог злой не мог бы и в моём доме или от моего дома без моего дозволения ногами двинуться. Руки его отнялись, а ноги не отходились».

   Прочитав заговор, засыпала лунку землёй и, вылив на неё остатки молока, проговорила закреп:

   «Будь мои слова крепки от беззубого и кривозубого, от рыжего, от белого, от красного, от чёрного, и от всякого ворога злого. От ныне и до века».

   - Всё, Василиса, - опёршись на мою ладонь, грузно поднялась на ноги ба. - К исходу третьей луны будет у нас страж крепкий, защитник сильный. Не страшен станет нам отец Меркула.

   И с того момента, да в течение трёх лун, стала бабка ежеутренне поливать стража молоком свежим. Чтобы рос хорошо, как сказала ба. А оморок мой, баба оценила, да за изготовление зелий тут же засадила. Тихонько завывая про себя, послушно запоминала рецепты, растирала, смешивала и заготавливала порошки, да мази. Бабушка Праскофа вкладывала в мою голову знания торопясь, и словно боясь не успеть передать всю свою мудрость. Вот и надо было меня держать вдалеке от магии, если в итоге пришлось спешно всё учить?

   К исходу третьей луны страж был готов. Бабка, отдав много крови и Сил на его созревание, чувствовала себя не слишком хорошо. Нет, у неё и раньше случались такие дни, когда, отдав большую часть Силы для ритуала, она долгое время восстанавливалась, порой даже слегка заболевая. Однако в этот раз бабка Праскофа заболела всерьёз. Старое, но пока довольно крепкое тело бабули за несколько недель с момента завершения ритуала отощало, став необычайно немощным. Баба стала больше времени проводить в избе, перестала наведываться в лес и принимать алчущих её помощи сельчан. Все ведьмовские дела перешли на мои плечи. Я тщательно изучала свиток, стараясь как можно больше запомнить. И заодно искала способ продлить жизнь своему единственному родному человеку.

   В один из дней, с утренней зарёй, собрав туесок с дарами, направилась в лес. В нескольких часах ходьбы от дома, стояло старое капище. Бабка случайно наткнулась на него, когда по травам в лесу бродила. Оставленные, покосившиеся от времени и погоды чуры со вполне узнаваемыми лицами, стояли вкруг на небольшой заросшей поляне. Молодая поросль пробивалась из земли, пряча в своих ветвях образы заброшенных богов.

   Бабка навела порядок на капище, соорудив из молодых деревцев плетень и по мере своих сил восстановив чуры. Несколько лет спустя, она навела морок на святилище, стараясь уберечь божеств от осквернения. Кто чист сердцем и помыслами, тому преграда не помеха. Боги сами укажут страждущему путь. Не стало бабки, и теперь пришёл мой черёд следить за этим местом...

   Морок истаял лёгкой дымкой, капище предстало предо мной таким же, как и было в момент моего ухода. По центру высится кряжистый, высеченный из дуба Перун, по праву руку – держа кузнечный молот, стоит Сварог, рядом – Ярило с черепом в одной руке и с колосьями в другой. По леву – держащий на руках коровий череп Велес, и усердно надувающий щёки Стрибог. Чуть позади – Макошь с венком на голове и Мара с печальным лицом и покрытой платком головой. К Макоши-то я и направилась.

   Низко поклонившись, выставила подношения: яйца и молоко как символы жизни, отрез белой ткани и моток крашеных ниток. Немного пролив молока на губы и основание идола, зачитала обращение:

   «Макошь премудра, Мати покутна, судьбы ведница-веретенница, нити кручены, судьбы вручены, коло верчены, справно венчаны. Долей доброю дари вдостали, недоль отведи, рассей россыпью, Мать великая многоликая, прими дары мои, услышь просьбу мою. Немощь лихая одолела, со свету белого сживает, дышать мешает. Спряди ты, Макошь-матушка нову судьбу, даруй жизнь длинную, да светлую. Не за себя прошу – а за мать старшу. Не отвернись ликом своим, не оставь во мраке Моренином, даруй чаду своему долгую жизнь».

   Закончив обращение, постояла несколько минут и вернулась домой. Стараясь отвлечься от тяжких дум, до поздней ночи готовила снадобья на осень и зиму. Скоро холода и даже не смотря на недовольство попа, селянам понадобится моя знахарская помощь.

   То, что богиня не откликнулась на мою просьбу, я поняла на следующее утро. Бабушка едва дышала, лицом сравнившись с цветом покрывала. Сухая прохладная рука спокойно лежала на груди, глаза бабули прикрыты и кажется, что она спит. Но только меня не обманула её спокойная поза – душа бабушки едва светилась, больше не распространяя вокруг своего радужного сияния. Не смогла Макошь продлить время её…

   Осень вызолотила кроны деревьев, по ночам явственно ощущалось дыхание пробуждающегося Карачуна. Солнце всё чаще пряталось за тучами, обещая дождливую погоду. Даже воды реки посерели, потеряв свою зеленоватую краску. Стоя у догорающего погребального костра, не могла сдержать слёзы, вспоминая наш последний диалог.

   - Прикоснись ко мне… - тихим, едва различимым шёпотом прошелестела бабка Праскофа.

   В молчании я стояла у постели и прощалась с любимым человеком, понимая, что это наша последняя встреча. Тихая просьба вывела меня из скорбной задумчивости, и я поспешила вложить свою руку в её ладонь.

   - Отпущенное мне время закончилось. Ты, как моя единственная наследница, должна принять мою Силу, но пока ты не совсем готова к такому грузу. Даже покамест запертому, пока не родишь наследницу.

   - Но, ты говорила, что я еще не…

   - Сейчас неважно всё. Закрой глаза.

   Я послушно прикрыла веки и почувствовала, как по моей ладони начала струиться энергия. Яркие золотисто-переливающиеся нити бабкиной Силы переходили от неё ко мне. Доходя до груди, сворачивались в тугой комок. Едва показался кончик нити, Сила свернулась коконом и, тут же поблекла, практически перестав ощущаться.

   - Скоро ты перестанешь её ощущать, а когда появится у тебя дочка, так вся мощь рода будет твоя.

   - Ба…

   - Не плачь. Мара давненько меня заждалась… И вот ещё что, - отняв свою ладонь, ба вытянула из-за ворота рубахи цепочку, своими концами вплавленную в невзрачный по виду камень.

   - Что это? – не могла не спросить я, разглядывая вырезанные знаки на его поверхности.

   - Когда придёт час, он сможет тебя выручить из беды. Только един раз, не больше.

   - А, как?

   - Ох, Василиса… - бабушка закашлялась, и я пулей метнулась за водой. Попив, она продолжила говорить, видимо, оставив попытки укорить меня за недогадливость:

   - Когда час настанет, сожмёшь того в кулачке, да потянешься к его брату. А будет он у того, кто помочь в состоянии окажется. Надень, да не снимай…

   Я просунула в цепочку шею и камень, упав за шиворот, удобно там устроился, став неощутимым. Бабка в последний раз тяжело вздохнула и, смежив веки, отошла.

   Соседи, что помогли провести погребальный обряд для бабки, стояли в отдалении, оставив меня на полянке возле озера в одиночестве. Как ни удивительно было для меня, но никто не отказался подготовить проводы моей старшей родственницы. Не нашлось в селе человека, кому она хоть раз не помогла. Женщины обмыли тело, мужчины приготовили погребальную краду. Только не было в округе волхва – сложно стало им жить под гнётом церковным. Пришлось мне, как ставшей главой рода, проводить ритуал и самой поджигать краду с телом. На сухих ветках огонь быстро вспыхнул, жадно пожирая печальную добычу.

   - Не по-божески это, - с явным осуждением в голосе произнёс неслышно подошедший отец Меркула. Дрогнув от неожиданности, развернулась к нему:

   - Да какое вам дело до этого?! – сквозь слёзы закричала я. – Не помешали бабку достойно проводить в Навь, и ладно! А проповеди мне читать не надобно…

   Выкрикнув всё это в лицо ошарашенному попу, убежала с полянки. Нет больше сил моих… Вот он уйдёт, и я закончу с погребением. Отец Меркула проводил меня обиженным взглядом и только потом я узнала, что только с его просьбы селяне мне помогали. Но в данный момент, не было мне ни до кого дела. Горе жгло моё сердце калёным прутом.

   Добежав до дома, влетела в хлев и, повалившись в сено, разрыдалась. Слёзы сами собой катились из глаз, и остановить их я никак не могла. Хоть бабка Праскофа и не велела плакать по ней, ничего поделать с собой у меня не выходило. Возле дома готовилось поминальное угощение, и рыдать перед посторонними мне совсем не хотелось. Внезапно в углу хлева заблеяла наша коза. Кинув на неё влажный от слёз взгляд, поднялась на ноги и, отряхнувшись, решительно направилась в дом. Кажется, я знаю, что надо сделать.

   Соседи с ужасом смотрели на меня, тащащую за собой на верёвке упирающуюся всеми конечностями скотину. Видимо, люд решил, что я тронулась умом после бабкиной смерти. А мне было всё равно на их домыслы, я тащила козу на капище к единственной богине, к которой хотела сейчас обратиться. К Маре.

   Несколько раз меня пытался остановить и облагоразумить отец Меркула, но я его, словно цепной пёс, нелюбезно облаяла, да продолжила свой путь в лес. Следовать за мной никто не решился, и я была тому только рада. Дойдя до капища, пересекла заговорённую черту и, дотащив скотину до нужного образа, ножом полоснула козу по нежному горлу. Скотина конвульсивно забилась в моих руках, но я крепко удерживала ту за рога, подставив неглубокую плошку под рану. Пролила немного крови себе на руки и, смазав губы богини, мысленно обратилась к ней, прося, чтобы она приняла бабку в своём мире.

   Постояв немного в молчании, забрала тушку козы, да покинув капище, прикопала жертвенное животное в лесу. Не хватало ещё волков приманить запахом свежей крови. Селяне за это мне спасибо не скажут. Да и домой тащить убитую козу не хотелось – не с кем мне разделить её – в селе я так и не стала своей.

   Потянулись наполненные тоскливыми воспоминаниями дни. Селяне, после того, как я через всё село тащила истошно вопящую козу, стали меня сторониться. Если раньше со мной хоть здоровались, то теперь и вовсе замечать перестали. Только и косятся украдкой, как бы чего не выкинула. Но иногда, нет-нет, а придут за мазью от болей телесных, украдкой и шепотом прося подать требуемое из старых запасов бабки. Я подавала, взамен получая плату продуктами, и готовила новые порции из того, что было заготовлено с лета.

   Так мы и жили вдвоём с подкидышем, которого нарекла Борисом. За то время, что животное обреталось у нас, рысёнок довольно вырос и слегка потерял свою детскую неуклюжесть. А старый Арс, как бабка померла, в ту же ночь улетел, последовав за своей хозяйкой. Только пара перьев осталась лежать на полу под его насестом.

   Осень всё больше завладевала миром, ощутимо снижая температуру по ночам и обманчиво грея тусклым солнышком днём. С огорода мы всё собрали, козы больше не было и теперь мы с котом часто ходили в лес, собирали поздние ягоды и грибы.

   Как-то раз, разыскивая грибы для отвара, облегчающего боли, мы с Борькой наткнулись на попа, незнамо зачем попёршегося в лес. Своей еды ему мало что ли? Или тоже любитель грибами полакомиться? Я кинула косой взгляд в его туесок, полный крепких боровичков, а свой, с лежащими в ней красными в крапинку мухоморами, задвинула за спину.

   - Здравствуй, Василиса, - поставив корзинку на землю, улыбнулся поп.

   - И тебе не хворать… - зыркнув на него исподлобья, нелюбезно отозвалась я.

   Отец Меркула немного помолчал и, пожевав губами, проложил приставать со своими расспросами.

   - Как живёшь ты?

   - А что, не видать? Хорошо живу… - откинув тяжёлую косу за спину, зло огрызнулась я.

   Священник проследил за стремительным полётом смоляных волос и отчего-то слегка смутился. И лишь только то, что я настороженно следила за ним, помогло заметить изменение выражения на его лице.

   - Почто ты так со мной? – тихо спросил отец Меркула, и мне от его тона даже стало совестно. И чего я так взъелась на него? Но потом, вспомнив всё, что по его вине мне пришлось пережить, разозлилась.

   - Отчего нет? Кто ты мне? Отец родный, брат, али жених? Почему я должна быть мила с тобой?

   - А, коли посватаюсь? Пойдёшь? – хитро прищурив свои медовые глаза, неожиданно для меня поинтересовался он.

   Я на мгновение опешила от его предложения, а потом рассмеялась. И, резко оборвав веселье, напустилась на него:

   - Ты?! Да ты же поп! По твоей вине бабка за грань ушла… Ненавижу!

   Выкрикнув это и свистнув Борьку, я, едва сдерживая слёзы, побежала из леса прочь. Отец Меркула остался стоять, в растерянности глядя мне вслед.

   …Луг дышал летом. Одуряюще пахло разнотравье, в изобилии разросшееся на плодородной Русской земле. Ласковое солнце припекало и горячило молодую кровь. Но мужчине не оттого было жарко. Сладкие губы, да озорной блеск девичьих глаз, да просвечивающая на солнце нижняя рубашка – вот что было тому виной.

   Проказница звонко рассмеялась и попыталась спрятаться за стволом молодой берёзки. Мужчина, гулко расхохотался и поймал девицу за тонкий стан. Довольно рассмеявшись, соблазнительница крутанулась в крепких мужских объятиях и закинула голову вверх, подставляя лицо ласковым солнечным лучам. Устоять было невозможно и, мужчина тут же принялся осыпать нежную кожу короткими поцелуями.

   Девушка засмеялась от щекотки бороды, но не отстранилась, а наоборот, только крепче прижалась к мужчине, обвив его шею своими руками. С диким рыком, он впился в сладкие девичьи губы и стал настойчиво увлекать её в высокую душистую траву. Парочка повалилась на мягкий травяной ковёр, но ни миг не отпустила друг друга из объятий.

   Соблазнительница взвизгнула и попыталась одержать над мужчиной верх, оседлав того, словно молодого жеребца. Ну, кто бы стал сопротивляться женскому желанию? Вот и мужчина, позволив себя оседлать, тут же запустил шаловливые руки под просвечивающую и бесстыдно задравшуюся рубашку. Девушка, только сейчас вспомнив про стыд, снова взвизгнула и попыталась сбежать от распалившегося ухажёра. Глупая птичка!

   Молодые люди валялись по траве, целуясь и смеясь, шутливо пытаясь одолеть противника и оказаться сверху. От бурных игрищ, ворот нижней рубашки разошёлся, явив мужчине полную молочно-белую женскую грудь с торчащим розовым соском. Девушка замерла, но не испуганно, а с томительным ожиданием глядя в медовые глаза. Розовая вершинка немедленно оказалась в плену его губ. С полураскрытого рта девушки вырвался наполненный сладкой истомы стон «Ох, Меркула…»

   Святой отец подскочил в своей постели с бешено колотящимся сердцем и бурлящей желанием кровью. Судорожно вздохнув, отец Меркула сильно потёр лицо ладонями, как бы стараясь стереть из памяти ночное видение. Но он точно знал, что воспоминания о сладостном сне так просто не оставят его мысли.

   Это истязательство продолжалось с того самого момента, как Меркула, по воле колдовства, не иначе, наткнулся на одевающуюся после купания в реке Василису. С того дня, ему виделась молодая ведьма почти каждую ночь и помогали только строгий пост, и постоянные молитвы, когда от усталости замертво падаешь на постель, только тогда он спал без сновидений.

   Святой отец устало вздохнул и, поднявшись с кровати, направился в часовню молиться.

ГЛАВА 4.

   Вероника. Наше время.

   Со злостью запустив щеткой, которой я пыталась оттереть следы ботинок с ковра, устало плюхнулась на диван. Часы указывали на раннее утро, за окном светило сонное солнышко, и из-за разбитого окна было превосходно слышно, как щебечут птички. Шел третий час моей уборки в разгромленной квартире. Придется закупать больше половины ингредиентов для работы. А еще нож… Тяжко вздохнув, вернулась к уборке квартиры.

   Основной мусор я уже вынесла, и вернула все на законные места. Осталось вымыть полы и оттереть ковер. Ах, да. Еще стекло вставить надо бы. Хоть и лето на дворе и не особо холодно, но и о безопасности тоже забывать не следовало. Может мужу позвонить, пожаловаться? Хотя, он же сейчас в «командировке»… Но рассказать все равно не мешает.

   Пришлось набрать номер не один раз и долго ждать ответа, прежде чем на мой вызов соизволили ответить.

   - Алло! – раздраженно выдохнули в трубке. – Я же тебе сказал, что в командировке! Ты знаешь, который сейчас час?

   - У нас проблемы. Кто-то позвонил в полицию и сказал, что в нашей квартире наркоманский притон! – выпалила я, совершенно не обратив внимания на его тон. – Они выбили окно на кухне и устроили обыск, - продолжила жаловаться я, и замолчала, услышав, как на заднем фоне что-то зашуршало, и раздалось приглушенное бормотание. «Ну, давай, скажи ей… перестань…тюфяк…» Я с жадностью вслушивалась в тихие голоса, изо всех сил прижав динамик к уху. Все равно половину слов не разобрать, видимо, муж прижал микрофон, лишь бы я случайно не услышала ненужное. Он наивно полагал, что я ничего не знаю, и даже не подозревая о вероломстве любовницы, все еще пытался уберечь меня от боли.

   Не знаю, почему я не закатила ему скандал, возможно, я слишком слабохарактерная – вот так рвать связи, или слишком люблю его, уверяя себя, что у него просто временное помутнение рассудка… Кризис среднего возраста… Седина в бороду – бес в ребро… Поддался чарам искусительницы… Не знаю, какие еще эпитеты придумать, только бы оправдать его измену.

   - Все! – возмущенно вскрикнул муж, а я дернулась от неожиданности и громкого звука – все же я держала телефон вплотную к своему бедному органу слуха. – Отстань, сказал! – рявкнул в сторону, и уже мне:

   - Короче, не хотел так, но придется тебе все же сказать… Ни в какой я не командировке. И я от тебя ухожу…

   - А? – голос отказал мне, выпуская из горла только звуки. Хоть я и подсознательно ожидала подобного, но до конца не верила.

   - Что «А»?! – взорвался он. – Не тупи! Я подаю на развод! – от такой новости у меня в глазах потемнело. Как развод?! – Вещи заберу потом, и да, квартира останется тебе… - усталым голосом добавил муж. – Поэтому, проблемы теперь только у тебя… Я передам бумаги на развод, как только они будут готовы. И не звони мне больше.

   В трубке раздались короткие гудки, а я смотрела на телефон, и не могла поверить, что он от меня так просто отказался… Мне казалось, что у нас вполне счастливый брак. Жилье в центре Москвы, хорошая машина, нежные, доверительные отношения… Как же я ошибалась! Жила в своем уютном мирке, совершенно не замечая, что муж все больше от меня отдаляется. Считала, что его недовольство моим занятием, всего лишь ворчание, обусловленное его возрастом. Он практически на десять лет меня старше, и почти столько же мы были в браке. Обман…это всего лишь был обман. Мои грезы, мой сон…

   Руки затряслись, на глаза навернулись слезы и, впервые я не стала их сдерживать, позволив пролиться горю. Глаза покраснели, я больше не могла плакать, только судорожно всхлипывала, чувствуя в душе полное опустошение. Захотев попить воды, поплелась на кухню, и снова наткнулась взглядом на злополучную розетку. Дернул же меня черт полезть к ней! Безумно захотелось выпить, но я не стала потакать низменным желаниям – вчера было достаточно. Сигарета полетела в разбитое окно, а я почувствовала непреодолимое желание разбить тут все, до чего смогу дотянуться. Отогнав разрушительные мысли, попила воды, и заставила себя лечь поспать. Говорят, утро вечера мудренее. Ну и пусть на дворе разгар дня, больше никого это не волнует.

    Завернувшись в плед, я устроилась на диване в гостиной, забив на испорченный ковер и недомытый пол. Глаза моментально слиплись, перенося меня в беспокойный сон. Вот бы сюда мою маму, она-то бы меня пожалела, как всегда молча гладя по голове, пока я не успокоюсь и не начну думать. Сквозь дрему мне показалось, что я наяву ощутила нежное прикосновение к волосам, словно меня услышали, и мама, как и в детстве, гладит меня по голове, сидя рядом, пока я не усну.

   Я безмятежно спала, дав организму и нервам необходимую передышку, и никак не могла знать, какой скандал устроили моему будущему бывшему мужу.

   - Как ты мог оставить квартиру своей бывшей! – визжала любовница, все еще сидя на кровати. – Мы будем ютиться в съемной халупе, а эта стерва –в центре, в трешке жировать будет?!

   - Я еще заработаю, - отмахнулся мужчина.

   - Как же, заработает он! Да на твою зарплату, трусы только и хватит что купить! – не унималась та, совсем не замечая, как ее новый мужчина недовольно морщится.

   - Все, я сказал! – впервые за время их романа, он повысил на подругу голос, только сейчас задумавшись, а не сделал ли он неверный выбор.

   В двухкомнатной квартире рядом с метро, которую он снимал для своей подруги, еще долгое время бушевал их первый скандал.

***

   Вечернее солнце окрашивало комнату красным, и это выглядело…зловеще. Поежившись от пришедшей на ум ассоциации, поспешила закрыть все замки. Все-таки, первый этаж… Блин! Как я могла забыть про разбитое стекло на кухне?! За весь день туда столько мошкары и комарья налетело, что быть бы мне выпитой досуха, если бы не «Фумитокс». Поспешно прикрыв дверь кухни, полезла в интернет, надо найти фирму, которая сможет быстро и недорого исправить повреждения. К моему счастью, такая компания нашлась довольно скоро и обещала за пару часов заменить стеклопакет. Через час, подъехавший мастер, вынес вердикт – придется менять целиком окно, так как то, что стояло у меня, больше не производят. Еще одна напасть… Стекло разбили, дом загадили, нож, и тот отобрали, муж бросил… От жалости к себе, нос защипало, на глазах выступили слезы.

   - Да, ладно вам, не надо так огорчаться… - неуверенно забормотал мастер, услышав мое шмыганье. – Я могу поговорить с начальником, организуем, так сказать, скидочку…

   Я недоуменно вскинула голову, не совсем понимая, к чему он это сказал, а потом…принялась осознанно давить на жалость.

   - Ой, спасибо! Я уж и не знала, что в нашей стране еще остались такие отзывчивые люди! - перемежая слова со всхлипами, говорила я, старательно выдавливая из себя побольше слез. – Столько напастей, и все за какие-то сутки! Сколько я просила мужа починить розетку, я уж устала ждать…и решила сама починить…А, меня, током ударило-о-о… - очень хорошо вышло проговорить с надрывом. – А потом – менты в окно влезли…разби-и-или-и…А, муж… - всхлип. – Сказал…что теперь это только мои проблемы, и он на разво-о-од подал… - натурально зарыдала я, косясь на переминающегося мастера. – И вот, теперь я одна… - испугавшись перегнуть, быстренько свернув истерику, со вздохом обвела рукой пространство кухни и, проникновенно заглядывая в глаза мужика, тихо попросила: - Помогите мне, пожалуйста…

    - Эм, да я, собственно… А что надо-то? – почесав затылок, принялся озираться он, легко вызвавшись помочь, лишь бы больше не слышать мою истерику. Эх, слабые существа… Мне показалось, что кто-то скептически хмыкнул в ответ на мои мысли, но не могла же я сказать подобное вслух…

   - А, да вот, вот она, поломка-то! – моментально вскочила со стула и понеслась показывать злополучную розетку, решив не обращать внимания на слуховую галлюцинацию. Наверное, это последствия от пережитого стресса.

   - Ага…инструменты есть? – обернулся ко мне мастер, разглядывая предмет разговора.

   - Да, сейчас, - метнулась на лоджию за ящичком с любимыми мужскими железяками. – Вот! – плюхнула тяжеленую ношу около него, и заботливо спросила: - Может, чайку? С бутербродиком?

   Мужик смерил меня взглядом, а потом, улыбнувшись, махнул рукой: - А, давайте! Тут дело-то, на две минуты. Только надо вырубить электричество… Вы же так не сделали, когда полезли в розетку, верно?

   Я смущенно потупилась, признавая косяк, а мужчина добродушно усмехнулся.

   - Показывайте, где у вас щиток. О-о-о-о…понятно, - протянул он, глядя, как мое лицо непонимающе вытянулось. К своему стыду признаться, я до сих пор не знала, где располагается это загадочное устройство. – Ладно, я сам поищу, - снисходительно произнес мастер, и вышел за дверь. Видимо, искать неведомый щиток. Надо тоже сходить, хоть посмотрю, что за зверь такой…

   Через минуту, микроволновка пискнула, отключаясь и, холодильник, издав предсмертные судороги, последовал за ней. Чайник весело свистел, а я пыталась в потемках нарезать ингредиенты для бутеров. Я уже мыла посуду, когда загорелся свет на кухне и послышался радостный писк электроприборов.

   - Готово! – проходя на кухню, обрадовал меня мастер. – Принимай работу, хозяйка!

   Вот это я понимаю, мужик! За пару минут починить то, что я просила мужа сделать целые полгода. Я сидела за столом рядом с уплетающим угощение мастером, и старалась не слишком умильно на него глядеть. Мужик все же смутился, и быстро расправившись с перекусом, поспешил убраться от странной заказчицы.

   Заперев за ним дверь, довольно улыбнулась – благодаря моему концерту, мне пообещали неплохую скидку на установку нового окна. Ветер тихо шуршал целлофаном, не пропуская насекомых в квартиру, а я сидела на диване, задумчиво разглядывая испорченный ковер. Звонок в клининговую компанию и, я становлюсь беднее еще на пару тысяч. С этими приключениями, совершенно забыла, что завтра у меня прием – надо привести себя в порядок и приготовиться к очередному представлению.

    Я намеренно занимала себя работой, только бы не оставалось время на жалость к себе. Ну, подумаешь, муж ушел к любовнице! Ха! Да я себе, стоит только выйти на улицу, столько мужиков заведу! Пусть подавится от злости! И обратно не пущу…пусть и не уговаривает! Предатель! Бросить меня в тяжелый период жизни, а я его должна буду принимать как ни в чем не бывало… Вот еще!

   Решив расслабиться, полезла в горячую ароматную ванну – самое лучшее средство от нервов, после шопинга, конечно. На шопинг у меня денег пока нет, так что воспользуюсь более экономичным способом.

   Я лежала в горячей воде и невидящим взглядом обводила стены ванной комнаты, когда внезапно почувствовала прикосновение к ноге. Как будто чья-то прохладная ладонь провела от пальчиков до коленки, и затормозила на середине бедра. Испуганно подорвавшись, дрожащей рукой потрогала место прикосновения. Но нет, кожа оставалась обычной, слегка розоватой от горячей воды, и никаких следов на ней не было. Пожав плечами, недовольно поморщилась, заметив, что расплескала воду на пол – придется и здесь протирать… Только я прикрыла глаза, откинувшись на бортик и расслабилась…меня снова кто-то потрогал!

   Позорно взвизгнув, пулей вылетела из ванной, и чуть не протаранила дверь головой, поскользнувшись на мокрой плитке. Я сидела на кровати, с головой спрятавшись под одеяло, и зубами выбивала дробь от страха. Постель пропиталась влагой, с мокрых волос стекали струйки воды, неприятно холодя спину и внося свою лепту в и без того приличную лужу под моей попой. Пролетали минуты, а я так и сидела под одеялом, не решаясь высунуть хотя бы нос из своего убежища.

   Постепенно страх отступил, и я все же решилась вылезти из влажного кокона. Дверь, которую я захлопнула за собой, когда забежала в спальню, так и оставалась закрытой и, почувствовав себя в относительной безопасности, подошла к огромному, во всю стену, шкафу-купе. Тут я на секунду замерла в нерешительности, опасаясь, что стоит мне его распахнуть, как оттуда кто-нибудь выскочит… Нервно рассмеявшись детским страхам, решительно дернула дверку в сторону. И все же, позорно зажмурившись, выждала несколько наполненных напряженным ожиданием минут. Нет, никто на меня так и не прыгнул, не напугал и вообще, в шкафу царил все тот же порядок, что и оставался до этого.

   Белье, мягкие домашние штаны и майка, и я натыкаюсь взглядом на полку с одеждой мужа. Волна обиды и праведной злости смывает страх перед неизвестным. Но это позже…выброшу его одежду в помойку, пусть его новая сама стирает. А сейчас, пока злость дает мне силы, проверю квартиру…и, пусть боится тот, кто прячется в ее темных закоулках.

    Схватив вазу с тумбочки и, держа ее перед собой, распахнула дверь спальни. Метр за метром, закоулок за закоулком, я проверяла квартиру, тщательно осматривая все доступное пространство. Пусто… Кроме меня в квартире никого не оказалось. В ванной остывшая вода так и плескалась, покрыв стенки противным белым налетом, на кухне все так же шелестел целлофан. Обругав себя, поставила вазу и принялась за уборку ванной. Выдраив комнату омовения, перешла к обещанному шкафу – раз муж не забрал сразу свое барахло, значит, оно ему не особо-то и нужно было. Отнеся пакеты на помойку, довольная мелкой местью, решила перекусить на сон грядущий. Поужинав, легла спать в гостиной на диване – постель надо сперва просушить, а спать на мокром, то еще удовольствие… Уже засыпая, услышала тихий, почти на грани слышимости, шепот – «Помоги мне…» Я только отвернулась к стенке, натянув одеяло на голову. К демонам всех. Я сплю.

ГЛАВА 5.

   Василиса. 1504 год.

   Отец Меркула ещё несколько раз приходил к моему дому, но я его видеть и слышать не хотела, а потому прохода на свою территорию не давала. Попик, постояв некоторое время перед калиткой, водил рукой вдоль забора и, не имея возможности пройти через стража, смурнел всё больше. Потихоньку я стала замечать настороженные и иной раз испуганные взгляды селян. Шепотки за спиной раздавались пока едва слышно, но я тешила себя надеждой, что всё успокоится и снова будет всё как прежде. Но и в то же время, я понимала, что может выйти так, и придётся покинуть место, где я выросла. Но сперва мне надо кое-что подготовить. За всеми событиями, как-то совсем забылось желание сделать оборотный амулет. Вот и пригодится, когда я уйду из села…

   Как я ловила ворона – отдельная история. Пришлось идти на сельский погост, где покойников хоронят, да искать, где воронья больше всего сидит. Небольшую и широкую клетку для птицы сплела сама из ивовой лозы. Захватила кусок мяса, да вечерком и отправилась. Пробираясь на погост огородами, старалась пройти никем не замеченной, а то ещё и пересудов не хватало. Увидит кто – решит, ведьма, на ночь глядя могилы осквернять идёт.

   Дойдя до места, положила на землю кус мяса, клеткой прикрыла, веточкой подпёрла, да за другой конец нитки схватилась. Подойдёт птица мясо клевать, а я, ать! И словлю добычу, за нитку неприметную дёрнув.

   Я решила взять всё же ворона, несмотря на то, что Арс мне не слишком нравился. Заговор старый, под ворона писаный, и не мне его переделывать. Так что, засев в кустах, принялась ждать. Полная луна ярко светила с небосвода, позволяя различать в её неверном свете очертания предметов. Стая кружила над погостом, мошкара зудела над ухом, а я терпеливо таращилась на клетку, стараясь не шевелиться. Туман собирался в низинах, путаясь в покосившихся крестах, оседая росой на траве и неприятной влагой на одежде.

   Вот, кто-то из стаи заинтересовался поживой, брошенной без присмотра на земле. Сделал круг над клеткой, грузно приземлился на ветку дерева. Перепрыгнул ниже, склонил голову на один бок, другой, рассматривая своим блестящим глазом добычу. Опасливо, даже как-то нерешительно подобравшись к клетке, громко каркнул. Другие вороны из стаи начали приземляться рядом с первым, тоже претендуя на находку. Первый, не став дожидаться, пока начнётся свара за мою приманку, короткими скачками подобрался ближе. Миг нерешительности и, жадность перевесила осторожность.

   Ворон нырнул под клетку за добычей, а я, резко дёрнув за нитку, выбила подпорку. Ловушка накрыла жадную птицу, я выскочила из кустов и схватилась за прутья, чтобы бьющая крыльями птица не вырвалась, перевернув свою лёгкую темницу. Стая с диким карканьем вспорхнула с земли, оглашая своими криками погост. Только этого мне не хватало! Ещё сбегутся сюда поп с селянами, вурдалаков истреблять, а тут я – ведьмина дочка…

   Быстро схватив птицу, сунула её в мешок, да дала дёру с кладбища. Сердце колотилось как испуганный заяц, я мчалась по ночному лесу, почти не разбирая дороги и, только у самого дома решилась перевести дух. Село, к счастью не растревоженное истошным вороньим карканьем мирно спало. Так и оставив ворона в мешке, кинула его в сарай, и поспешила в дом. Завтра надо проводить ритуал, а самый главный ингредиент я уже раздобыла.

   Наутро, сложив в котомку все необходимые для ритуала вещи, отправилась подальше от дома. Выбрав полянку, расставила всё так, чтобы потом не пришлось в потёмках рыскать нужное. Раздеваться страсть как не хотелось, но против правил обряда ничего не поделаешь.

   Дождавшись ночи, запалила отдельный костёр и, скинув одёжу, принялась готовить зелье. Вылила в котелок болотной воды, кинула нужных трав и, изредка помешивая варево, села плести шнурок. Когда заготовка для амулета была готова, в котелке варево уменьшилось едва ли вполовину.

   Дождавшись нужного количества зелья, осторожно перелила его в ковш и, взяв его в одну руку, а в другую вороний клюв на волосяном шнурке, зачитала заговор:

   «Стану не помолясь, выйду не благословясь, из избы не дверьми, из двора не воротами, мышьей норой, собачьей тропой, окладным бревном, выйду на широко поле, спущусь под круту гору, войду в тёмный лес. Войду в тёмный лес, Чернобогу в ноги поклонюсь. Гой еси ты Чернобог, Навью правишь, по небу тёмной птицей летаешь. Гой еси ты Чернобог, в ворона обернись, с неба тёмного спустись, меня в перья оберни, в воронёнка преврати. Быть мне птицей чёрной, летать в небе высоко, да ворогу на глаза не казаться, во тьме ночной скрываться. Тако бысть, тако еси, тако буди!»

   Завершив начитывать, залпом осушила содержимое ковша и тут же надела амулет. Мир перевернулся, тело пронзила боль и, когда я достаточно пришла в себя, заметила, что угол обзора существенно сменился. Теперь я не смотрела с высоты своего роста, а как бы снизу-вверх.

   Полная луна светила ослепительно жёлтым диском, деревья колыхали редкими листочками, в носу свербело от какого-то незнакомого запаха. Несмело раскрыв клюв, попробовала каркнуть. В тишине ночи особенно громко разнёсся мой новый голос. Пожалуй, не стану я болтать таким голосочком. Да и не с кем мне общаться в птичьем обличье.

   Неловко поднявшись на лапы, повертела головой в разные стороны, привыкая к новым ощущениям. Если бы я не знала, какой эффект должно получить с того заклятия, я бы испугалась. А тут, кроме любопытства, никакого страха не ощущалось.

   Раскрыв крылья, попробовала ими взмахнуть. Долго я хлопала, пока не сообразила, как надо управлять. И только я взлетела, приноровившись к новому телу, Хорс показался на горизонте, рассеяв мои чары. Клацая зубами от утреннего холода, быстро оделась и, собрав вещи и котелок, поспешила домой.

   Молодая ведьма покинула полянку, где совсем недавно провела ритуал, а из укромного наблюдательного пункта, неслышно вышел одетый во всё чёрное мужчина. У него тоже была Сила, которая и помогла ему незаметно проследовать за ведьмой. И даже несмотря на невольно подсмотренное зрелище, мужчина был недоволен. Уже в который раз, незаметно следуя за беспечной ведьмой, он наблюдал за её действиями, претящими его представлениям о добропорядочном человеке.

***

   Декабрь 1504 года. Москва.

   В Москве собран Собор о ереси жидовствующих. Итогом Собора, стало сожжение заживо нескольких главных еретиков. Особо сие не афишировалось, но слухами земля полнится, да и «Слово об осуждении еретиков», было разослано главам большинства монастырей. Проезжающий мимо села нарочный, поведал московские события и отцу Меркуле. Слово проронено и, в душе священника поселилось сомнение как поступить. С одной стороны, следовало сразу донести о непотребствах, чинимых ведьмой, а с другой, отец Меркула лелеял мысль, что после проведения душеспасительной беседы со строптивой Василисой, ведьма одумается и, отринув еретические мысли, примет единственно правильную веру, перейдя под покровительство церкви и лично отца Меркулы.

***

   У этого человека слово от дела недалеко стояло, а потому, на следующий после принятия решения день, отец Меркула наведался к сельской ведьме. Стоило для начала побороться за бессмертную душу девушки.

   Карачун вступил в свои права, а потому за околицей вовсю бушевал мороз, украшая окна белёсым затейливым рисунком, покрывая ветки деревьев глазурной корочкой, а поля – скользким хрупким настом. Меркула, раскинув руки в стороны и балансируя, медленно шёл по скользкой от сотен детских ног тропинке, и тихо ругал безголовую молодёжь, выбравшую для своих забав столь неподходящее место. Ледяной ветер трепал полы его одеяния и длиной шубы, злобно завывал, пытаясь сорвать с головы святого отца шапку и не добившись задуманного, впивался острыми иглами позёмки в лицо. От столь непочтительного обращения, щёки мужчины раскраснелись, но важность беседы была для священника на первом месте, а потому, пересиливая недовольство погоды, он брёл к дому ведьмы, стоящему, как и положено, на отшибе села.

   Вплотную подойдя к забору ведьминого дома, снял толстую варежку с руки и попробовал прикоснуться к калитке. Как и обычно, невидимая преграда не пропустила священнослужителя на свою территорию, хотя для страждущих помощи молодой ведьмы, защита дома не вставала непреодолимой стеной.

   Невольно нахмурив брови, снова попытался толкнуть калитку, на сей раз, приложив к своему движению толику Силы. Защита, приняв на себя удар, прогнулась, пойдя волнами и, с утроенной силой послала удар обратно. Получивший нехилый толчок мужчина, по инерции сделал пару шагов назад и повалился в сугроб, так удачно оказавшийся за его спиной. Шипя сквозь зубы ругательства, совершенно не подобающие его сану, Меркула со второй попытки поднялся на ноги.

   Повторять свою ошибку, священник не стал, и снова подойдя вплотную к забору, осторожно постучал закоченевшими на морозе костяшками пальцев. Несколько минут ничего не происходило, затем, внешняя дверь дома неуверенно скрипнула, явив взгляду священника до самого носа замотанную в шубу Василису. Смолисто-чёрные пряди выбились из пухового платка и, увлекаемые трепавшим их ледяным ветром, лезли женщине в глаза.

   - Что тебе надо? – глухо, из-за замотанного в платок лица, спросила ведьма, подойдя к калитке.

   - Может, пустишь? Мороз всё-таки…

   Василиса, с секунду поколебавшись и, глядя Меркуле прямо в глаза, громко произнесла:

   - Дозволение пройти на один раз.

   Преграда моментально исчезла, давая возможность священнику пройти на территорию ведьминого дома. Василиса, не став дожидаться осматривающегося священника, нырнула в двери сеней. Оставшись один, Меркула внезапно поёжился, спиной ощутив чей-то пристальный взгляд. Обернулся, но никого за спиной не оказалось. Мужчине отчего-то стало не по себе и, быстро осенив себя крестным знамением, поспешил вслед за скрывшейся ведьмой.

   Низкие сени явно использовались в это время года как хладник – на длинном столе разложилось несколько жбанов с продуктами и огромный кусок какого-то мяса. А неплохо ведьма живёт, явно не бедствует – пронеслась мысль в голове мужчины, стоило ему заметить изобилие, едва прикрытое чистой ветошью. Дверь в дом оказалась слегка приоткрыта, и Меркула не преминул этим приглашением воспользоваться – всё же на улице слишком морозно, да и в сенях не особо тепло.

    - Что тебе надо? – немилостиво поинтересовалась у попа Василиса, скрестив на груди руки и опёршись спиной о край стола.

   - Мир твоему дому, Василиса, - низко поклонился мужчина, не обратив внимания на нелюбезный приём.

   Девушка, удивлённо поглядев на Меркулу, слегка поклонилась в ответ, принимая вежливое приветствие гостя.

   - Так, что привело тебя в мой дом, служитель другого бога? – уже более спокойно спросила она. Мужчина подавил в себе усмешку и, выпрямившись, перешёл к сути дела, приведшего его на ведьмин порог.

   - Я видел, как ты создавала оборотное зелье, ведьма…

   - И… что? – едва заметно оторопев, задала вопрос Василиса.

   - А то, что я хочу тебя предостеречь от… - замялся он, подбирая слово, - необдуманных действий…

   - Я ничего плохого не сделала, - с вызовом вскинулась молодуха.

   - Это пока. Но я видел, как ты проводила ритуал, и потому беспокоюсь о твоей душе.

   - За себя беспокойся, - ворчливо кинула, отвернувшись от священника спиной Василиса. Ему показалось, или она вспыхнула стыдливым румянцем? Меркула беззвучно усмехнулся в заиндевевшую бороду и продолжил:

   - Недавно в столице предали священному огню нескольких колдунов, и я бы не хотел для тебя подобной доли…

   - И что? Ты меня сдашь на милость церковников? – с яростью в голосе, выкрикнула девушка, резко повернувшись к незваному гостю. Подол сарафана взметнулся, очертив стройный стан и слегка оголив ведьмины ноги, обутые в тёплые самовязные черевички.

   - Нет, - стараясь сохранить лицо и не прожигать взглядом притягательные ноги молодой ведьмы, наигранно спокойно ответил он, - я не стану сдавать тебя церковникам, если…

   - Если что? – нетерпеливо выпалила девушка, сверля его подозрительным взглядом.

   - Если ты покаешься и примешь истинную веру.

   Девушка задохнулась от возмущения.

   - Я не предам родных богов, - справившись с собой, непримиримо заявила глупая ведьма. – И не приму твою веру.

   - Подумай хорошенько, ведьма… - тихо протянул он, пристально глядя на неё.

   - Я всё решила. Уходи, тебе здесь не рады.

   - Покайся и в твоей жизни всё станет хорошо, - снова попытался увещевать Меркула, несмотря на то, что девушка явно не намерена его слушать и только отвернулась от него, упрямо сложив руки на груди.

   - У меня и без тебя всё было отлично! А как ты появился, так не стало у меня бабки, - горько буркнула Василиса.

   - Не я виновен в этом…

   - А кто?! Праскофа отдала всю свою Силу для защиты от тебя! Для моей защиты! – раненой птицей выкрикнула Василиса, резко разворачиваясь и блестя непролитыми слезами.

   - Я… я не знал… - руки зачесались прижать бедняжку к своей груди и дать истерзанному сердцу покой и утешение, но Меркула удержал себя, постаравшись не поддаться своему желанию и сделав вид, что её крики его не взволновали

   - Теперь знаешь! Прочь с глаз! – слёзы, помимо воли брызнули из глаз девушки.

   - Я буду следить за тобой, ведьма. И если ты хоть раз оступишься… - угрожающе протянул незваный гость.

   - Прочь! – сверкнув глазами, закричала Василиса и, видя, что священник не торопится покинуть её дом, повелительно крикнула: Физ!

   Священник криво усмехнулся, показывая, что не боится неведомого Физа, но в ту же секунду, его, словно лёгкую пушинку, подхватил поток ледяного ветра и вынес из дома прочь. Кубарем выкатившись за калитку, Меркула сел в давешнем сугробе и ошарашенно потряс головой, вытряхивая из волос набившийся снег и неверие в могущество сельской ведьмы. Отряхнув шубу, которая вылетела следом за ним, подошёл к забору ведьмы и опасливо прикоснулся к нему. Защита стояла верно, и не позволяла просочиться никому, не приглашённому ведьмой лично. Уходя, святой отец недовольно качал головой – не такого результата он ожидал от разговора с ведьмой.

ГЛАВА 6.

   Вероника. Наше время.

   Сильные руки ласково прошлись по моим оголенным плечам, потянули одеяло вниз, заставляя его упасть на пол. Я поежилась от прохладного воздуха, овеявшего мое обнаженное тело, соски сжались, а на теле появились мурашки. Дразнящий, почти невесомый поцелуй, и я тянусь к его губам, медленно выплывая из объятий сна.

   Его пальцы пробежались по ключицам, едва задели грудь, погладили животик. Теплые губы повторили путь рук, поднявшись от ямки пупка и, захватили в плен торчащий сосок, втягивая его почти полностью. Я довольно вздохнула и потянулась к любовнику руками. Пальцы запутались в его шевелюре, а с губ слетел стон, когда мужские шаловливые пальцы прикоснулись к самому сокровенному. С тихим стоном вынулась навстречу, предвкушая удовольствие – мне было известно, какие умелые у него руки. Проскользнув между лепестками, он потер наливающуюся жаром пуговку и, просунул палец внутрь. Выгнулась и застонала, руки судорожно сжали грудь, большими пальцами потерли соски, а любовник все не останавливался, медленно вращая палец внутри меня и крайне удачно задевая волшебную точку. Губы его блуждали по моему телу, выписывая причудливые узоры, то приближаясь к заветной для меня точке, то возвращаясь к раскрытому в немом крике рту. Я протестующее вскрикнула, когда он неожиданно прекратил ласки, а ведь я была так близка к финалу…

   - Тише, тише, не так быстро, - шепнул мне в рот и, провокационно проведя языком по нижней губе, прикусил ее. – Я еще не наигрался…

   Диван прогнулся под его весом, а он, комфортно расположившись у меня между ног, завел мои руки за голову, придерживая их одной своей. Вторая, прошлась ладонью по горлу, ниже, властно сжала грудь, ущипнув сосок и, дальше по животу к горячему влажному лону. Секундное прикосновение, едва заметное, едва ощутимое, и снова его ладонь движется вверх.

   Крайне недовольная заминкой, поддала попой к его возбужденному органу, безмолвно прося о наслаждении, но мужчина только усмехнулся в ухо - «терпение, малыш, не торопись…»

   Я горела в пламени страсти, безумно желая, чтобы в меня уже погрузились, но он продолжал удерживать дистанцию, не давая возможности перехватить инициативу и продолжая пытать подрагивающее в нетерпении тело.

   - Пожалуйста, - прошептала я, не в силах больше терпеть его дразнящие прикосновения между своих ног. Усмехнувшись, он провел головкой по пульсирующему бугорку и, принялся медленно спускаться вниз, целуя каждый сантиметр кожи. Оставляя влажные отметины на моем теле, уверенно и неумолимо приближался к средоточию моего желания. Упругий язык прочертил дорожку по розовым лепесткам и, едва прикоснувшись к тугому бугорку, исчез, вырвав у меня разочарованный стон.

   - Какая ты…нетерпеливая… - шепнул в рот мужчина. – Такая…влажная…

   Поймав его губы, я в отместку за промедление укусила его.

   - Ах, так! – возмутился он. – Плохая девочка…я накажу тебя… - пробормотал в шею и оставил засос на нежной коже.

   Я не успела даже пискнуть, как он резко, даже как-то грубовато перевернул меня на живот и навалился сверху, придавливая своим телом.

   - Будешь кусаться? – жарко шепнул в ухо, заодно прикусывая мочку. Я дернулась, в жалкой попытке скинуть его тяжесть с себя, но он только сильнее прижал к дивану. Я послушно замерла и любовник, пару раз ткнувшись в попу, слез, чтобы в следующую секунду резко поставить меня на колени, заставив широко развести ноги и грудью прижаться к поверхности дивана. Держа руку у меня между лопаток, не позволял принять более комфортную позу и…медлил. Я нетерпеливо дернулась, напоминая о себе, а в ответ, он шлепнул ладошкой у меня между ног! Меня пронзила стрела наслаждения, влага обильно выступила, тонкой струйкой ползя по ногам.

   - Непослушная… - довольно пробормотал он и, снова шлепнул меня. Я задрожала и принялась вырываться. Я хотела действия, немедленно!

   - Лежать! – грубо приказал он, перехватывая мои руки и заводя их за спину. – Открой! – снова приказ, шлепок по попе и, я послушно переношу руки на ягодицы, раздвигая их и бесстыдно раскрываясь перед ним.

   - Плохая…плохая, непослушная девочка, - приговаривал он, медленно погружая палец в мокрое лоно. Я застонала и только прогнулась в спине, давая еще больший доступ к своему телу. Один, второй, пальцы медленно, невозможно медленно задвигались по окружности, то выходя полностью, то глубоко погружаясь снова. Его большой палец лег на мою верхнюю дырочку, покружил, погладил и скользнул, растягивая тугие колечки. Я задохнулась от новых ощущений и только тихо постанывала, наслаждаясь приятной лаской. Но я хочу другого!

   - Пожалуйста, - шепчу-молю я, привстав на руки и пытаясь освободиться. Пальцы исчезли и чувствительно шлепнули по ягодице. Место удара загорелось, по телу пробежала дрожь, а мои руки снова завели за спину, теперь крепко удерживая их.

   - Плохая… - выдохнул он и, резко, без предупреждения вошел, одним движением заполнив меня до упора. Громко вскрикнув от удовольствия с легкой ноткой боли, покорилась победителю, наслаждаясь яростными фрикциями. Его руки скользнули мне на плечи и, сжав их практически до синяков, он ускорил движение. Только мои руки освободились, как они сразу принялись теребить пульсирующую горошину, ноги задрожали от острой волны удовольствия. Потеряв голову и уже не сдерживаясь, я кричала от наслаждения. Чуткий любовник, снова засунул палец в мою попу и усилил толчки, совершенно не потеряв в скорости. От подобного, по телу прокатилась судорога приближающегося оргазма и…я проснулась.

   Я сидела на кровати и пыталась успокоить бешено бьющееся в груди сердце. В теле еще гуляли отголоски испытанного удовольствия, но я не понимала причины, почему мне приснилось ТАКОЕ! Нет, мне, конечно, снились пару раз подобные сны, но, чтобы у меня на них была столь бурная реакция…

   Часы показывали три ночи, так что я, сходив на кухню за водичкой, завалилась спать. И снова мне показалось, что я расслышала чью-то тихую просьбу. Слуховые галлюцинации начались или у меня проснулся дар медиума? Ведь бывает же такое, что, побывав на краю жизни, человек возвращается с новыми способностями. Но это должно быть, как минимум, удар молнии или высокий разряд электричества, а меня только током из розетки тряхануло. Ни в какое сравнение не могут идти какие-то жалкие 220 из «пятачка», против нескольких тысяч вольт мощи природы!

   Хотя… все может быть. Спрошу утром у карт, если получится, кто так настойчиво ко мне пробивается, лениво подвело итог сознание, прежде чем провалиться в черноту сна.

ГЛАВА 7.

   Василиса. 1505 год.

   От печки веяло жаром, весело трещал огонь, пожирая подкинутые дрова. Ухватом подцепив горшок и, поставив его в печь, прикрыла жерло заслонкой. Ну, вот. Совсем немного и будет готов ужин. Сегодня решила приготовить кашу со свиными шкварками – буду вымаливать прощения у этого мохнатого гада, с самым независимым видом, сидящего на лежанке печки. Хоть я и не очень люблю такую кашу, но за это угощение мне многое могли простить.

   Эта шерстяная сволочь, блаженно щурясь, сидела, слегка подёргивая пятнистым хвостом. Сидит себе, старательно делая вид, что в избе находится только он один. Ну и ладно, подумаешь – на лапу наступила! А нечего было имущество своё разбрасывать на дороге. Откуда же я могла знать, неся тяжеленую стопку дров, что этому княжичу захочется развалиться прямо у тёплой печи. И естественно я ничего не видела, что творится у меня под ногами. Ладно бы, прилёг где-нибудь в сторонке, так нет же – надо именно по центру горницы развалиться. Ну, я и наступила на самое драгоценное, что, по его мнению, у него было.

   Вот и извиняйся теперь перед ним. А одной миской молока или сметаны, такое оскорбление не смыть. Как бы не пришлось кусок мяса пожертвовать.

   - Ну, ладно тебе, - устало плюхнувшись на лавку, заискивающе произнесла я. – Я же не специально…

   В ответ на меня только бросили полный презрения взгляд, сохраняя оскорблённое молчание.

   - Ну, хочешь, я поглажу твоё больное место, и оно сразу же пройдёт, - засюсюкала я. Стоило ещё раз попробовать откупиться малой кровью.

   Но нет, меня и в этот раз проигнорировали. Теперь он вообще отвернулся к стене, раздражённо помахивая из стороны в сторону объектом разговора.

   - Ну, Борис, ну прости. Я же не специа-а-ально… - заканючила я. – А хочешь, молочка налью? Глашка его только сегодня принесла… Свеженькое… - снова попыталась соблазнить его.

   - Ну и ладно, не хочешь, так и пусть, мне же больше достанется, - раздражённо бросила, видя, что меня по-прежнему старательно не замечают. Может теперь соизволит обратить внимание. И да, верно я решила поддразнить его, вот и ухом дёрнул, услышав про молоко. Может, и обойдётся одним этим.

   Скоренько налив в мисочку молока, поставила её на стол. Мохнатый гад, сохраняя презрительно-равнодушное выражение на морде, лениво спрыгнул с печи. Дойдя до стола, запрыгнул на него и, скорчив брезгливую мину, понюхал содержимое миски.

   - С-с-скис-сло молоко-о-о, - недовольно зашипел он. – Обману-у-у-ла Гла-аш-ш-шка, небось два дня тому козу доила, да и тебе, ду-у-уре, принесть реши-и-ила. Говори-ил, нечего было делать для неё приворот. Поду-умаешь, походит её Бакуня к Чаянке, глядишь Гла-ашка за ум бы и взяла-а-ась. А то, ко-осу до пола отрасти-ила, а ума-а так и не нажила-а. Конечно, мужик и сбег от сварли-ивой бабы к той, что только и знает, что милу-уется.

   Раздражённо дёрнув хвостом, Борис спрыгнул на пол. Дойдя до окна, залез на подоконник и, снисходительно бросив «ду-ура», исчез в зарослях чубушника.

   Фыркнув ему вслед, потянулась попробовать молоко. Да нет, совсем свежее, даже лёгкой кислинки нет, гад избалованный. Привык, что бабка поила его парным козьим молоком, вот и воротит теперь свою усатую морду. А мне совсем не хочется возиться с козой, да и зачем, если деревенские в плату за мою работу всегда несут продукты.

***

   Глашка – местная деревенская красотка в молодости, а сейчас же – оплывшая бабища с громким визгливым голосом и сворой ребятишек. Единственная краса, сохранившаяся до сих пор – длинная коса золотисто-пшеничных волос с руку толщиной. Уж не знаю, зачем Глашка так держится за Бакуню – мужик он откровенно бестолковый, все время только и делает, что на печи валяется или на завалинке лясы точит. А бедная баба на себе тащит все хозяйство.

   И кур у ней голов двадцать, и коз – две штуки, и свинья… Вертится баба с самого утра по хозяйству – с рассвета затопить печь, как согреется – поставить каравай, выдать запаренный с вечера для скотины корм. Подоить коз, отправить с пастушком в общее стадо на выпас, накормить детей завтраком, отправить младших гулять, а старших на огород полоть грядки. Простирнуть в корыте замоченное белье, прибрать в избе, приготовить на всех обед, покормить, прибрать, и так до позднего вечера. Пока Глашка выбивается из сил, занимаясь хозяйством, мужик ейный, хорошо, если сена в хлев натаскает.

   Мне было искренне жаль Глашку, глядя на то, как она бьётся с домом и мужиком, но я не имела права вмешиваться без прямой просьбы.

   Как-то днём, от растирания трав в ступе, меня отвлёк робкий стук в дверь. Отворив, увидела Глашку, кутающуюся в старый пуховый платок, купленный её мужиком в подарок на свадьбу. Воровато зыркнув по сторонам, Глаша шмыгнула в избу. Плюхнулась на лавку, принявшись отирать потное после быстрой ходьбы лицо. Я молча стояла, ожидая, когда она придёт в себя и сможет говорить. Видимо, она пробиралась тайно, замотавшись платком по самые брови и запыхалась, пока бежала до меня.

   - Василиса, спасай! Опять окаянный поскакал к змее той – Чаянке… чтоб ей пусто было, - женщина зло сплюнула на пол.

   - Но, но! Не пачкай тут! Давеча только избу вымывала, а тут ты… - сурово нахмурила я брови, глядя как баба носком лаптя быстренько стирает последствия своей несдержанности.

   - Ой, прости ради Бога…Ой, - округлила глаза баба, испуганно прижимая руку ко рту.

   - Так… - протянула я, недобро прищурившись. – Зачем пришла в логово исчадия зла, за посещение которого твою бессмертную душу будут вечность держать в геенне огненной? - состроив страшную рожу, провыла я.

   Видимо, ничего на мужика уже не действовало, раз Глашка решила «продать душу дьяволу», лишь бы её благоверный позабыл дорогу до разлучницы.

   - Прошу, не гони, помоги… Я заплачу. Сейчас... – торопливо забормотала баба, копаясь в складках одежды. – Я не хотела, чтобы кто-то знал, что к тебе иду, уж извини… - заискивающе улыбнулась та. – Вот, взяла немного монет… - тряхнула тощим мешочком женщина.

   Деньги. Деньги никогда не бывают лишними. Мне, хоть и некуда их тратить, но иметь некоторую сумму про запас не помешает. Согласно кивнув, поинтересовалась, чем я могу ей помочь. Все оказалось до банального просто – её мужик в очередной раз загулял, и устав от постоянной борьбы за семейное счастье, Глашена решила его просто приворожить.

   Отец Меркула, выслушав женскую жалобу, посоветовал ей больше молиться за обретение семейного счастья, но решительная Глаша пошла более простым, на её взгляд, путём. У меня в основном покупают мази или настойки – как начинаются холода, так сразу все мои запасы сметают подчистую. Но и такого рода вещи творить умею. Вот и ещё одна явилась, мужа под родную крышу возвращать.

   - Ладно. Давай свои деньги, – деловито распорядилась я. – Что именно тебе сделать надобно? Разлучницу извести, али просто мужику бессилия наслать? Хотя, спроси меня – гнала б ты его подальше… Одним дармоедом меньше… Пусть Чаянка сама мается с ним… Глядишь, ещё прибежит, назад попросится… - наставительно бормотала я себе под нос, пряча мешочек в одежде.

   - Да что ты! – передумав креститься под моим взглядом, замахала на меня руками бабища. – Я ж люблю его, окаянного… А, он… - всхлипнула Глаша.

   Я недовольно поморщилась – только соплей мне здесь и не хватало.

   - А ну, нечего здесь сырость разводить! - строго прикрикнула на Глашку. – Ты так и не сказала, что тебе надобно. Извести, али наслать чего хочешь?

   - При…присушить, - сквозь всхлипы выдавила тетка. Видать, шибко влюбилась баба в своего Бакуню.

   - Добре, будет тебе. А сейчас, ступай. Нечего тут рассиживаться, - выгнала бабу из дому. – Через три дня придёшь. Да молока прихвати.

   Тётка, снова замотавшись платком по самый нос, и воровато оглядываясь, поспешила прочь с моего двора. Вот глупая. Можно подумать, никто в деревне и не приметит, куда Бакунина жонка побежала. А у меня на сегодня есть работа – за три дня зелье как раз войдёт в силу…

   Каша уже приготовилась, и я, не дождавшись Бориса, села обедать. Этот мохнатый мужчина достался мне в наследство от бабки. Сколько сил она вложила в пятнистого котёнка, не счесть. Из мелкого, тощего комка с глистами и больными глазами, она превратила Бориса в крупную, в холке мне почти до колена, рысь с блестящей пятнистой шкурой. Через некоторое время, когда рысёнок подрос, я сделала из него своего фамилиара, поделившись с ним частью своих Сил. В результате ритуала, животное получило способность говорить. Правда, только я могла его слышать, а для остальных он так и оставался лишь большой кошкой. И вот теперь, это неблагодарное существо, ведёт себя соответственно своей сути, хотя на самом деле, имеет вполне приличное и разумное мышление.

   Как раз сегодня я отдала Глашене кувшинчик с зельем. Глаза её светились таким предвкушением и столь злорадно скалился рот, что я решила напоследок предупредить её последствиях, если она даст зелье мужику слишком много за раз. Дурная баба только отмахнулась, уносясь в сторону дома и оставляя у меня обещанную крынку со свежим молоком.

***

   Бориса все ещё не было, так что, оставив для паршивца миску с его любимой кашей, стала собираться в лес. Я, как-то по весне, когда в очередной раз собирала травы, наткнулась на парочку висящих на дереве татей. Кто и за что их там оставил, меня не особо волновало, важнее было то, что под ними я могла наткнуться на очень нужный мне корешок. Последний кусочек я истратила на зелье для глупой Глашки и теперь приходилось снова искать его, ползая под тухнущими мертвецами. Да и такая вещь, как человек-корень, всегда найдёт для себя применение.

   Захватив с собой корзинку с едой и нож с парой тряпиц, накинула на плечи тёплую шаль и заперла дом. Если Борису захочется, он довольно легко сможет меня найти, а мне пора отправляться. До висельников идти без малого два дня, а ещё и на обратную дорогу время потратить придётся. Того, что в мой дом могли залезть, пока я брожу по лесу в поисках нужных трав, я совершенно не боялась - каким дураком надо быть, чтобы влезть в дом к ведьме в её отсутствие? Тем более что бабка моя постаралась на славу, устанавливая на дом и ближайшую территорию надёжную охрану.

   На создание защитного амулета, бабка потратила ни много ни мало шесть лун и все свои Силы. Посадив корень около дома, она три луны подряд, ежедневно поливала его разбавленным своей кровью молоком, затем ещё три – окуривала выкопанный корешок специальными травами, каждый раз шепча необходимый заговор. Но усилия её окупились сполна, и теперь наш дом охранял дух, живущий в амулете. Где она его достала, бабка мне так и не сказала, все время отмахиваясь тем, что я ещё не готова к таким заклинаниям, хотя я очень старалась и буквально знала наизусть её колдовскую книгу.

   В этом году весна выдалась ранняя и Хорс вовсю светил с небосвода, распространяя по земле свои жаркие лучики. Деревья набухли почками, грозя вот-вот взорваться нежными, покрытыми пушком листочками. Птицы вернулись с зимовий, и теперь громко перекрикиваясь, подыскивали для будущего потомства место под гнёзда. За оставшееся до темноты время, я прошла, хорошо если треть пути. Надо было бы выйти с рассветом, но пока Глашене зелье отдавала, пока у Бориса прощения просила…вот и получается, что дорога растянулась на ещё один день.

   Ближе к ночи, остановилась на отдых, усевшись на поваленное дерево. Съев часть взятого обеда, оставила на пенёчке кусок хлеба – для лешего, да плошку молока для берегини. А то, леший, хоть и знает меня давно, а за неуважение может и обидеться. Плутай потом в знакомом лесу. Местную навь я не боялась, а потому не став особо огораживаться, а просто прочертив на земле круг от зверья любопытного, завалилась спать.

   Всю ночь мне снилось, что меня кто-то гладит по голове и на душе становилось так легко и радостно, как было только в детстве. А утром, по пробуждении я нашла у изголовья маленький, резной из дерева листочек. И сразу всплыло ночное видение, в котором рядом со мной сидела молодая женщина и, гладя меня по затянутой в платок голове, приговаривала: «Возьми листик этот и, когда понадобится скрыться от глаз лихих, надень его на шею».

   Неспроста это всё – берегини в лесах хоть и есть, но без особой надобности к человеку не выходят. Видать, грозит мне в скором опасность, раз такой подарок преподнесла берегинюшка местная. Вытащив из мешка хлеба и козьего сыра и, разделив с лесной нечистью нехитрый завтрак, оставив кусочки под ближайшим кустом, накинула на плечи плащ, что служил мне ночью одеялом, да поблагодарив духов за приют и подарок, отправилась дальше.

   Нужное место показалось мне в середине третьего дня пути. К тому времени поднялся довольно сильный ветер, нагоняя на Хорс тучи, что-то зловеще нашёптывая деревьям. Два мертвеца тихо качались на ветвях, изредка стукаясь ногами друг об друга. Босоноги, штаны в заплатах, подранные яркие рубахи, косматые головы и нечёсаные бороды – как есть тати. Только отчего они висят в столь глухом месте, вдали от проезжих дорог, мне было неведомо. Свои же подельники поди и вздёрнули, не поделив вырученное грабежом добро. Стоило быть осторожнее – не хотелось бы повстречать на тропинке их дружков… Нет, я конечно ведьма, и что-нибудь придумать сподоблюсь, но то против одного. А если они гурьбой навалятся… а я даже морочный порошок с собой захватить не догадалась.

   Кинув в сторонке туесок, внимательно осматривала землю под ногами висельников. В плотном ковре травы было довольно сложно обнаружить нужные ростки, но через какое-то время, мои усилия были вознаграждены. Небольшой, всего с ладонь длиной, по своей форме напоминающий человеческую фигурку. Человек-корень. Довольно редкий и ценный ингредиент для зелий. Осторожно выкопав корешок, завернула того в тряпочку и развернулась к дому.

   Под вечер, окончательно выбившись из сил, решила не ложиться спать, а испробовать действие амулета оборота. Зимой было слишком холодно раздеваться, а в избе не рисковала оборачиваться. Тем более, была опасность, что какой-нибудь не вовремя явившийся селянин потревожит. Ну и пусть, за порог моего сада никому без моего дозволения хода нет, я-то до утра не смогу обернуться. Да и летать по дому всё же не стоило. Вдруг, в Борисе проснутся охотничьи навыки, и он сожрёт маленького воронёнка, невесть как оказавшегося в избе?

   Выбрав себе полянку по душе, развела на ней костерок и, поужинав, стала дожидаться ночи. Через пару часов окончательно стемнело и, затушив костер, начала готовиться к пробному полёту. Сложила свои вещи в мешок, закрепила лямки на плечах так, чтобы сподручнее было нести, да и проверить не мешало – а вдруг удастся обернуться, не раздеваясь и не оставляя врагам вещей нужных.

   Ну, все, вроде, готова. Оглядела себя еще раз и, удовлетворенно кивнув, достала из кармана власяной шнурочек. Надев его на шею, почувствовала, как мир меняется, становясь больше и сумрачнее. Высокая трава одуряюще пахнет, видно, как деревья колышут своими ветвями и где-то недалеко мышкует рыжехвостая лиса. Отпрыгнув на лапках в сторону, оглядела место позади себя – вещей не было, а значит, я могу передвигаться с большей скоростью и незаметнее. Про удобство вообще молчу – летишь себе, крыльями машешь и версту за верстой отмеряешь. А не то, что ногами топать, да груз на горбу нелегкий тащить.

   Издав довольное карканье, сделала пару прыгающих шагов для разбегу, да и взмахнула крыльями. Наверное, если бы кто увидел, как летит эта птица, решил бы, что ей удалось наклеваться перебродивших ягод – столь кривая была у неё траектория…

   К моменту появления на небосводе Хорса, была практически у деревни. За время полёта я более-менее приноровилась пользоваться крыльями и хвостом, так что теперь летела ровнее, чем в первые часы. За ночь преодолев расстояние в два пеших дня, теперь торопилась попасть домой до восхода, чтобы не пришлось тащить на спине весь тот скарб, что я взяла в поход. Знала бы, полетела б прямо из дома.

   Небо окрасилось розовым и я, не желая обернуться человеком прямо в воздухе, поспешила приземлиться на какой-нибудь неприметной полянке. Хорс взошёл окончательно и, действие амулета прекратилось. Скорчившись, как старая бабка, и постанывая от натруженных и гудящих мышц, поплелась в сторону дома. Как же хорошо, что наша изба стоит на самом краю леса…

ГЛАВА 8.

   Игнат. Наше время.

   Тихий писк мониторов непременно бы раздражал, если бы он мог его слышать. Полоски на экране бежали столь же ровно, как и час назад, день назад, неделю. Грязно-голубые стены, сквозняк и запах хлорки, трижды сменившийся сосед по койке – ничего не трогало человека, лежащего с расслабленным лицом у того самого окна, из которого, несмотря на лето за окном, все равно немилосердно сквозило.

   Многочисленные датчики и трубки оплетали тело несчастного, контролируя температуру тела и частоту биения сердца, поставляя глюкозу и лекарства, во рту торчала трубка, не позволяющая организму умереть окончательно, заставляя легкие насыщаться кислородом. Еще одна трубка спускалась из-под простыни, стыдливо пряча свой кончик в стеклянной бутылке под кроватью. Только санитарка, да врач навещали прилично одетого мужчину без документов, подобранного у дверей одного из многочисленных торговых центров столицы. Полицейские разослали фоторобот найденыша по всевозможным организациям, больницам, моргам... Неделя за неделей протекали, но никто так и не поинтересовался этим человеком.

   Сколько он уже здесь, Игнат не помнил. Казалось, что это длится вечность, но на самом ли деле так? Он не мог сказать точно, и только смотрел на себя, на свое лицо с закрытыми глазами, так похожее на обычно спящего человека.

   - Мы не можем и дальше держать его здесь, - проверив показания датчика за сегодняшний день, спокойно произнес один из посетителей. Игнат, больше по привычке, чем по необходимости, отлетел к дальней стене палаты и сейчас жадно вслушивался в разговор двух врачей. Сегодняшний день уже сам по себе был примечательным, тем, что в этот раз к нему пришло сразу несколько человек, а не дежурная медсестра или санитарка, как было обычно.

   - Что ты предлагаешь? – тот тоже всмотрелся в лист данных.

   - Сам не догадываешься? – огрызнулся первый. – Сколько он здесь? Неделя, две, месяц?! И за все время, его никто так и не искал.

   - Он жив только благодаря аппаратам, - устало вздохнул собеседник. – Мы не можем его отключить – он сразу умрет.

   - Мы и так превысили… И вообще, денег, что были при нем, осталось слишком мало, а средств больницы… Сам знаешь…

   - Знаю, но это человеческая жизнь. Мы не можем так поступить. Нужно согласие родственников, - упрямо произнес он.

   - Да где их найти-то – родственников! – всплеснул руками первый. – Говорю же – никто! Никто его не ищет!

   - Я не знаю… Я не могу решать такой вопрос. Ты его врач – вот и бери ответственность на себя. Или созывай комиссию, пусть решают они.

   - Да. Так будет правильно, - с облегчением произнес доктор, которому не пришлось брать ответственность за чужую жизнь. – Завтра подам запрос, через неделю будет собрание и пусть они сами вынесут приговор.

   Разговор врачей свернул в совершенно другую сторону, но призрак лежащего в коме мужчины, уже не слушал их, а только едва колыхался под потолком, разглядывая собственное лицо. Через неделю его отключат от аппаратов поддержания жизни и похоронят на местном кладбище, как неопознанного бомжа, с простым номером на табличке вместо нормального могильного камня. Всего одна неделя…

   Что может сделать бестелесный дух, чтобы спасти свое тело? Если он никогда раньше даже не задумывался над тем, чтобы покинуть палату хоть на секунду – а вдруг, стоит ему отойти подальше от своей койки, как его тут же заберут…куда-нибудь. Но сидеть и покорно ждать, тоже не вариант. Так или иначе, жить ему осталось какую-то жалкую неделю, так какая разница – сейчас его утянет в «ничто» или позже?

   Бросив последний взгляд на спокойно лежащего человека, призрак медленно поплыл к двери. Несмело высунув голову из стены, дух осмотрелся по сторонам. Те же, что и в палате, блеклые стены, вытертый линолеум на полу, распахнутые двери по сторонам коридора, пара жестких скамеек для посетителей. Никто не кинулся ему навстречу, никто не закричал от ужаса, никто даже не заметил плывущего по воздуху. Все вели себя так, словно никого и не было.

   Пролетая мимо одной из раскрытых дверей, Игнат заметил похожую на него тень, что сидела у чьей-то постели. «Может она сможет мне чем-нибудь помочь» – подумал призрак и поплыл к ее кровати. Душа пожилой женщины печально улыбнулась ему и, встрепенувшись, с той же улыбкой склонилась над своим умирающим телом, с последним вздохом бренной оболочки, растаяв в воздухе. Игнат, испуганно дернувшись от увиденной картины, в накатившей панике вылетел через стену на улицу.

   Ни ослепительный свет солнца, ни одуряющая духота июля никак не задевали его, ведь он был ничем. До самой темноты он бродил по городу, заглядывал в окна в поисках человека, который сможет его увидеть и помочь. Ночь вступила в свои права, а он так и не обнаружил никого, кто мог его хотя бы услышать. Да и существует ли на самом деле такой человек? И как найти его в многомиллионном городе за столь малый срок, всего лишь за неделю.

    Необычайно яркая вспышка молнии осветила задыхающийся от зноя город, а потом еще, и еще, постоянно ударяя в один и тот же дом. Вспышка, оглушительный треск и, все прекратилось. Странное происшествие привлекло внимание призрака, и он поспешил к этому дому, ведь на небе ни облачка, и было любопытно посмотреть, в чем причина.

   Жители дома в испуге покидали свои квартиры, стекаясь к скверу рядом с подъездами, кто-то спешно отгонял свои драгоценные авто подальше от опасного крова. Женщины, дети, мужчины – их голоса слились в единый гул, лишь изредка удавалось выдернуть отдельные фразы из перепуганной толпы – ведьма, наркоманы. Народ заволновался и начался активный поиск виновного.

    Полиция, пожарные, кто-то умудрился вызвать даже скорую – служебные машины заняли собой весь двор. Народ быстро разогнали, дом проверили, особо впечатлительные уехали с медиками. Тут, кто-то вспомнил версию с наркоманами, и полиция принялась штурмовать одну из квартир. Я не устоял – все это время проведя на небольшом удалении от толпы, больше не смог удерживать собственное любопытство и двинулся вслед за бравыми законниками.

   Интересная картина открылась мне, когда я все же рискнул просочиться в квартиру. Хрупкая женщина оборонялась от полицейских, и подумать, чем! Обычным освежителем для туалета! Впрочем, она и стояла-то в туалете…смешная. И совсем на наркошу не похожа. Гадалка! Она сказала, что гадалка! Бесшумно рассмеявшись своей удаче, завис под потолком, с интересом следя за развитием событий. Я нашел ее – она будет той, кто мне поможет.

ГЛАВА 9.

   Вероника. Наше время.

   Противный писк будильника вырвал меня из объятий сна. «Как же мне все надоело!» – раздраженно подумала я, нажимая красную кнопку на телефоне. Стоило открыть глаза, как тут же вспомнился сегодняшний сон, но он был таким…словно все происходило на самом деле. Сознание участливо подсунуло пару особо ярких эпизодов, сердце забилось быстрее, дыхание участилось, и я была совершенно не против повторения, но уже желательно в реале.

   Недовольно тряхнув головой, отогнала дурные мысли от себя. Вот еще! У меня тут столько проблем нарисовалось, а я о ерунде мечтаю. Одеяло полетело на пол, а я бегом рванула в ванную, если не успею первой, буду снова торчать под дверью, как нетерпеливая собачонка, пока муж… О-у, я и забыла, что он ушел. К любовнице. Вот гад!

   Пнув неповинную дверь от нахлынувшей злости, тут же с писком схватилась за покалеченную конечность. У-у-у-у! Больно! Чтоб его приподняло и опустило, поганца! Прихрамывая на больную ногу, медленно прошла в ванную.

   «Да что ж за день такой, а?!» - уныло думала я, разглядывая свою машину. Какие-то сволочи не пожалели парочки яиц, и теперь моя ласточка красовалась уродливыми желто-оранжевыми потеками. «Придется ехать на мойку» - со вздохом завожу мотор. «Надеюсь, скорлупа не повредила краску» - выруливаю на центральную дорогу.

   - Ой-ё… Кто ж вас так не любит-то? – присвистывая каждой кляксе, рабочий мойки озадаченно чесал кудлатую шевелюру.

   Я только недоуменно пожимала плечами. Сама не знаю, кто тот смельчак, что решил насолить ведьме. Ну, ладно, не ведьме. Но среди дворовых кумушек у меня именно такая репутация. И кто рискнул здоровьем, я, увы, не в курсе.

   - Тыщ-ща, - вынес вердикт мойщик и выжидательно на меня уставился.

   - Что?! Да я ее, в комплексе, за шестьсот мою! За что «тыща»?!

   - Ну… Сначала, скорлупу смыть, потом – отмыть, потом – намылить, потом… - загибая пальцы, начал перечислять рабочий, оправдывая заломленную цифру за простую мойку кузова.

   - Ладно, ладно! Приступайте! Черт с вами… - оборвала его на полуслове, не в силах больше следить за прыгающей суммой в его глазах.

   Противный и чересчур сладкий кофе попытался скрасить время ожидания, но я его даже не допила – настолько мерзким был у него вкус. Тоже мне, капучино… сухие сливки и растворимый кофе, разведенный едва теплой водичкой. Брезгливо скривившись, выбросила стаканчик в мусорное ведро и уставилась в не слишком чистое окошко, через которое видно было, как намывают мою ласточку.

   Машину выгнали из бокса, и я поспешила покинуть душное помещение. Ну что ж, хоть немного, но рабочий постарался отработать уплаченные ему деньги. Салон натерли полиролью, коврики вытряхнули и даже повесили новую «вонялку». Которую я выкинула в окошко, как только отъехала от мойки.

   Колокольчик над дверью тихо звякнул, предупреждая о новом госте. Полумрак салона разгонялся десятком толстых свечей, расставленных на полках то тут, то там. Дымок от курящихся палочек обволакивал сознание, незаметно погружая в трансоподобное состояние. Светящиеся полосатые камни добавляли интерьеру магазина таинственности, впрочем, нисколько не разгоняя сумрак комнаты, а лишь позволяя не натыкаться на предметы. Грани минеральных камней переливались, пуская тусклые лучики от дрожащего пламени свечей, ониксовые зеркала черными дырами затягивали в себя, моментально приковывая взгляд к своей поверхности. Мутные – слепыми бельмами следили за вошедшим. Прозрачные хрустальные шары соседствовали со связками колдовских трав, каменными пирамидками, костяными черепами. Котелки, котлы, чаши, треноги, подставки – все что нужно, чтобы самостоятельно сварить нужное зелье. Отдельное место занимали Атамы – особые ножи, для магической работы. Ритуальные, защитные, очищающие, наводящие, всякие, какие только могли понадобиться для работы любой приличной ведьме. К ним-то я и направилась.

   Клинки различной формы хищно переливались, подсвеченные тонкой полоской искусно спрятанной светодиодной ленты. Разные, длинные – в локоть, короткие – в три пальца, средние – с руку, с различными рукоятями – из кости, дерева, обтянутые кожей, металлические, с гардой или без. Глаза разбегались от изобилия представленных на витрине ножей.

   - Чем могу помочь, сестра, - обратилась ко мне подошедшая из-за спины продавец. От неожиданности я подскочила на месте, в последнюю секунду удержавшись от вскрика – хороша же я была ведьма, пугаясь собственной тени.

   - Мне нужен Атам, - стараясь унять колотящееся сердце, ответила я, разглядывая девушку. Черные длинные волосы свободно струятся по спине, кружевное платье в пол обтягивает стройное тело, плетеный ошейник тускло сверкает молочно-белым камнем. Ногти выкрашены белым лаком, запястья обтянуты кожаными браслетами. «Готичненько» - оценила про себя образ продавца, остановившись на её густо накрашенном лице.

   - Выбирай, какой по душе придется, тот и твой, - выложив на прилавок подставку с ножами, проговорила девушка и исчезла так же тихо, как и появилась.

   Глаза уже более пристально прошлись по клинкам, выбирая тот самый, именно мой. Взгляд привлек один из них – узкий, почти стилет, без гарды и с простой деревянной ручкой. Совсем не похож на предыдущий. Тот был шикарным, с вычурной ручкой, обсыпанной камнями гардой, производящий нужное впечатление на клиенток. А этот… Простой, но в то же время, притягательный. Не отпускающий от себя. Другие Атамы будто покрылись тусклой пленкой, став серыми и неприметными.

   - Этот, - рука сама потянулась к клинку, пальцами прошлась по лезвию. Острая боль и, неприметный узор стали, окрасился красным. Я недоуменно разглядывала тонкий порез на подушечке пальца. Я никогда не резалась ножами случайно. Даже кухонными.

   - Ну что ж, Атам выбрал тебя… - удовлетворенно улыбнулась девушка и приказала: - Вынимай сама. И никому не позволяй к нему прикасаться.

   Я покосилась на нее и несмело достала нож из его ложа. Теплая деревянная ручка удобно легла в ладонь, клинок, отразив свет, приветственно блеснул. Я скрыла острое лезвие в ножны и, больше не выпускала из рук. Продавец только понимающе усмехнулась. Я совершенно не понимала, что со мной творится. Таких эмоций я никогда не испытывала. Было ощущение, что я повстречала что-то близкое, родное…

   Машина заняла привычное место перед домом, а я, груженая пакетами направилась к подъезду.

   - Здравствуйте, - поприветствовала сидящих на лавочке бабусек, но привычного ответа так и не получила. Удивленно остановившись напротив них, доброжелательно повторила приветствие. Старушки сидели рядком, как нахохлившиеся воробьи на жердочке, и сверлили меня неодобрительными взглядами. Что могло с ними произойти за пару дней, мне было не понятно. Неужели, из-за того, что ко мне приходили полицейские, они решили, что я маньяк? Пожав плечом, медленным шагом тронулась дальше.

   Внезапно, одна из старушек ойкнула, подскочив на месте, и зачастила:

   - Здравствуй, доченька, здравствуй. Как дела? Как здоровье? Все хорошо? Ты бы сходила к Михалычу, он тебе быстро стеклышки-то поставит! Ох, ироды проклятущие! Им бы только чужое имущество попортить! Правда, Ивановна? – на одном дыхании протараторила Евгения Ильинична и с натянутой улыбкой пихнула локтем одну из подружек.

   Татьяна Ивановна покосилась на тараторку и, поддавшись ее безмолвному уговору, несмело выдавила: - Да, да, ироды.

   - Э-э-э… мне сегодня поставят новое окно. Я, пойду, наверное, - произнесла я и поторопилась скрыться в подъезде.

   «Ильинична, что на тебя нашло?»

   «Мы же решили не разговаривать от греха с ведьмой с этой?»

   «Да ну, девоньки, она как зыркнула глазищами своими, у меня в спине как вступило!»

   «Думаешь, она навела… Тьфу, бесовское отродье…»

   Дверь, наконец, захлопнулась, отрезав от меня сплетничающих бабушек. Н-да… Теперь про меня точно пойдет дурная слава. Но, я же ничего не делала, даже не думала!

   «У бабки стрельнуло в спине, и она решила, что я навела на нее порчу! А про свои старые кости она не подумала! Ну, конечно же, я виновата в ее дурацком простреле» - тихо ворчала я, копаясь в сумочке, в поисках, как всегда не вовремя, потерявшихся ключей.

   Непонятно откуда подувший ветерок взлохматил челку и донес с собой тихий смешок «это я», а я с испуга выронила сумочку с пакетами на грязный пол.

   «Нервишки надо подлечить» - пронеслось в голове, пока я осматривалась на площадке. Никого. Абсолютно пусто и тихо. Даже голоса с улицы не доносятся. Только одинокая муха летает под потолком, нарезая мерные круги вокруг старой лампочки.

   «Не могла же это муха сказать?» - проскочила еще одна дурная мысль, а я поторопилась попасть в квартиру.

   Телефон разрывался на подставке, но я все равно не успела поднять трубку. Пикнул сигнал автоответчика, и диспетчер оконной компании передал сообщение, что через полчаса у меня будут рабочие.

   На кухне возились мужики, полностью меняющие оконную раму, а я решила заняться своей покупкой. Вынув из ящика стола причудливо украшенную коробку, с легким волнением подняла крышку. На красной бархатной обивке лежал мой Атам. Пальцы, едва прикасаясь, пробежались по деревянной палочке. Рукоятка удобно легла в ладонь, ножны бесшумно сползли с клинка. Узкое лезвие хищно блеснуло в свете лампы. Мне захотелось повнимательней рассмотреть узор на стали. Тонкая вязь была практически незаметна, и только часть, куда попала моя кровь, заметно выделялась. Я вертела нож и так, и этак, тщетно пытаясь разглядеть рисунок.

   - Хозяйка! Мы закончили! – от неожиданного крика над ухом, испуганно дернулась, естественно порезавшись. Красная, тягучая капля, моментально набухнув в месте пореза, плюхнулась на стол. Да что ж такое! Какой-то агрессивный Атам мне достался! Все норовит меня травмировать. Что же будет при работе…

   - Прости, хозяйка, не хотел напугать… - бормотал бригадир, опасливо косясь то на мою окровавленную ладонь, то на зажатый в другой руке нож.

   Молча зажав порезанный палец в кулак, убрала Атам в ножны и спрятала коробку с ним в стол.

   Мужики быстро покидали мой дом, скинув заботу с расплатой собственно на начальство. Получив положенную плату, бригадир поспешил вслед за своими. Новое окно радовало своей целостью и липкой лентой на раме. Придется мыть. Но не сейчас. Скоро придет клиентка, надо было подготовиться к приему.

   Кинув взгляд сквозь стекло на свою ласточку, направилась в комнату. Поставлю-ка я следилку, неохота снова везти машину на мойку и платить наглому рабочему двойную цену. Маленькая камера спряталась на балконе, и я включила режим записи. Узнаю, кто портит чужое имущество, прокляну. Ну, магических сил у меня нет, мы же не в фентезийном мире живем, поэтому просто нашлю на хулигана полицаев. Кстати! Довольно улыбаясь, сгоняла в комнату и накорябав несколько строк на листке бумаги, поспешила к припаркованной машине. Соседок на лавочке уже не было, поэтому я без помех и любопытных вопросов, прилепила записку на лобовое стекло, прижав его «дворником».

   Время быстро бежало, а я была практически готова к приему посетителя. Черный, с золотыми звездами платок, обтянул голову. Огромные серьги-кольца привлекали внимание своим блеском. Толстый слой тоналки скрыл мой истинный возраст, прибавив десяток лет, черная тушь густо легла на ресницы, нарощенные пучки добавили длины. Черные же тени и карандаш, и ярко алая помада, завершили образ «потомственной ведьмы». Шелковый, с расписными узорами черный халат, тапочки с загнутыми носами, красный лак на ногтях. Карты Таро – в карман.

   Гостиная также претерпела изменения в интерьере – диван накрылся темным покрывалом, телевизор скрылся за огромной картиной демона, чем-то похожего на Хеллбоя – огромный рогатый мужик с раскрытыми крыльями, стоит в пламени Ада и пристально следит за тобой. С какой бы точки на картину не смотрела, всегда было ощущение, что демон смотрит прямо тебе в душу. Муж от этой картины всегда передергивался и требовал, чтобы я ее непременно убирала после ухода клиентов. Книги на полках скрыла фанерой, с наклеенными на ней картинками гримуаров и магических книг. Латунные подсвечники и фальшивые черепа разложились перед фанерой с «книгами». На стол легла черная скатерть, в середине гордо встал хрустальный шар, черные свечи полукругом расставились у шара. Плотные шторы закрыли окна, погрузив подготовленную комнату во тьму.

   Звонок в дверь, и я, быстро зажигаю свечи и ароматные палочки. Еще звонок, но уже какой-то неуверенный. Бегом до двери и прочистив горло, грудным басом спрашиваю:

   - Кто?

   - У меня на это время назначено… - неуверенно отзываются за дверью. Скрежет ключа, дверь распахивается:

   - Входите.

   - Слушаю, - жутко хочется откашляться, но я помню, что нельзя. Долго тренировалась настраивать голосовые связки говорить грубее, чем есть на самом деле. Весь образ «потомственной ведьмы» портится из-за моего родного голоса.

   Блондиночка заерзала на стуле и, теребя ремешок стильной и жутко дорогой сумочки (я на такую уже давно облизываюсь), приступила к рассказу:

   - У меня недавно умер муж… - блондинка закопалась в сумочке и, выудив малюсенький платочек, приложила к совершенно сухим глазам. Я стойко терпела ее показную медлительность, гадая про себя, что же ее привело ко мне.

   Рука потянулась к карману халата и выудила оттуда карты. Медленно, одна за одной, карты легли на стол. Женщина, мужчина, перевернутый мужчина, колесо. Важно попучив на карты глаза, усиленно имитировала работу мысли. Надо придумать, что ей сказать, а то я так и не могу понять, что обозначают выпавшие карты. Потом почитаю значения что ли, а пока буду импровизировать.

   - Вот эта, - ткнула в первую карту с женщиной, - это вы. Эта, - в мужчину, - ваш муж. Перевернутый – его смерть, а колесо… видите, оно катится назад? Во-от! Это обозначает ваши проблемы. Что-то, что вы не можете получить.

   Женщина вытаращила на меня свои густо накрашенные глазки и, захлопав ими, восхищенно выдохнула:

   - Всё правда! Вы действительно очень сильная ведьма!

   Я гордо улыбнулась, про себя воскликнув: «Да ладно!? Неужто угадала?!»

   - Мне нужно его, кое о чем спросить! Сделайте мне спиритический сеанс! – отчаянно зажмурившись, выдохнула она, а я скривилась.

   Во дела… И что мне теперь? Признаться, что я ткнула пальцем в небо? Ну, уж нет! Придумаю что-нибудь. Заставлю искать где-нибудь подальше и подольше…

   - Это очень опасно. Вы уверены, что хотите именно этого? – склонила лицо к свече, чтобы выглядеть более зловеще. Девица затрясла головой, подтверждая свое намерение. Ну ладно, будет тебе «спиритический сеанс».

   Блондинка, затаив дыхание, следила за моим неспешным фланированием по комнате. «Где же эта чертова доска?» - думала я, ходя вокруг стола и тихо бормоча под нос, что-то типа «Абракадабра хабоди пибоди рубади тур», якобы готовлюсь к ритуалу и читаю заклинание. Найдя искомое, сменила шар на доску и, сгоняв за Атамом, потребовала:

   - Мне нужна ваша кровь и имя вызываемого. Плата увеличится.

   Блонди неуверенно кивнула и протянула слегка дрожащую ладонь.

   - Эдичка, - пискнула пергидрольная особа и исправилась:

   - Атомов Эдуард Всеволодович.

   Присвистнув про себя, приступила к инсценировке ритуала. Атомов – как же, наслышана об этом типчике – в свое время носил кличку «Атомная бомба» и заведовал несколькими фирмами. После стал приличным коммерсантом, даже в мэры податься хотел.

   Нож алчно вспорол кожу на наманикюренном пальчике блондиночки, девица вздрогнула, но промолчала. Капнув крови на бегунок, подала ей пластырь – пусть заклеит ранку, а то загадит своей кровью мне всю гостиную…

   - Как только начнется ритуал, и дух покойного явится на мой зов, начнете задавать вопросы. И ни в коем случае не разрывайте контакт с доской! Иначе, дух будет всюду следовать за вами и в конечном итоге заберет к себе… - серьезным тоном озвучила «стандартную» инструкцию.

   - А-а-а-а-а… А, может, не стоит тогда его вызывать, а? – дрожащим голоском попросила она. Но я уже настроилась на прибавку к ее счету и не желала упускать выгодную дурочку.

   - Нет! Духи понимают, они всегда рядом! – категорично отрезала я, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в лицо клиентке. Настолько смешно она выглядела. Тряслась, как чихуахуа в кудрявом парике.

   - Атомов Эдуард Всеволодович, - упершись кончиками пальцев в подвижный указатель, заставила блондинку поступить так же и замогильным голосом начала свой спектакль. – Приди на мой зов! Приказываю тебе! Подчинись, яви свой дух!

   Не успела я повторить призыв во второй раз, как указатель задергался, заставив сердце испуганно пуститься вскачь. Такого я не делала! Даже не собиралась пока двигать бегунок, планируя начать сразу после повторения слов призыва в третий раз! По спине побежали противные мурашки, даже ощутимо зашевелились волосы на затылке. Нестерпимо захотелось отдернуть пальцы, но я читала в интернете, что этого делать крайне нежелательно, поэтому усилием воли сдержалась. Надо сохранить на лице маску уверенности.

   «Ну, подумаешь, кто-то явился на вызов, эка невидаль!» - успокаивала себя, сама, не веря в свои слова. Девица тоже дернула руками, но я негромко на нее зашипела, и блондинка послушно замерла, таращась то на меня, то на доску испуганными глазами. А на доске творилось нечто невообразимое! Указатель водило кругами по полю, швыряло из стороны в сторону, конвульсивно дёргало.

   «П…О…М…» - успела сообразить, какое слово пытается сказать дух. Только вот чей, не понятно. Указатель замер на полдороге к следующей букве, а я слегка перевела дух. Страшно, однако! Но не успела я прийти в себя, как курсор снова ожил. Медленно ползя по полю, подошел к слову «Да». Что «да»? Что за бред.

   - Эдуард, это вы? – стараясь придать голосу твердости, громко спрашиваю я.

   Указатель подумал немного, и несмело пополз в сторону.

    «Нет».

   Хрень какая-то…

   - Кто это? – вопрошаю, поражаясь чьей-то наглости. Влезть в спиритический сеанс другого духа, это как подключиться к чужому телефонному разговору, и начать общаться с одним из абонентов!

   «Я»… Курсор живо дополз до последней буквы алфавита и резко дернулся на слово «Да».

    Да что здесь творится?! «Да», «Нет», уж определились бы. А то как-то жутковато так сидеть…

   - Задавайте вопросы! – отмерев, рявкнула на блонди. Та явно тоже не понимала, что происходит, но я тут рулю процессом, а потому должна быть собранней.

   - Эдичка, это я, твоя «кисонька», - начала глупо сюсюкать девица.

   Курсор мотануло в сторону, а я успела прочитать слово «Дура». Блондинка, как ни странно, тоже прочла, и не преминула обидеться.

   - Кто «дура»? Я? – визгливо вскрикнула она. – Да ты сам дурак!

   «Отлично! Ей что, десять лет?» - недовольно подумала, глядя на ее надутые губки.

   - Вопрос! – грозно кричу, стараясь вернуть ее в реальность и поскорее закончить сеанс.

   - Ах, да! Вопрос… Что же я хотела? – бормочет блондинка, расфокусированно глядя на доску.

   - Быстрее!

   - Эдичка, помнишь, ты мне подарил те великолепные сережки? Ну, когда еще мы отдыхали с тобой в Тайланде? Ты такой еще в ресторан меня повел, а я потом отравилась… - понесла откровенную ересь девица, а я аж забурлила возмущением.

   «Я тут сижу, как идиотка, пугаюсь, понимаешь ли, а эта дура про сережки спросить хочет?!»

   Указатель задергало и понесло по буквам. «Дура».

   Абсолютно согласна.

   - Ты опять?! – взвизгнула «невинно» оскорбленная.

   - Эдуард, вы знаете, где серьги? – беру дело в свои руки, дабы поскорее закончить этот балаган.

   «Да».

   - Где? – «твою за ногу, говори быстро! Развел здесь, понимаешь…»

   «В сейфе смотр…»

   - Нет… - растерянно хлопает глазами блондинка, и смотрит на меня. А я чего? Можно подумать, этот сейф у меня стоит, и я знаю, что в нем лежит…

   - Я не помню код… - тихо шепчет она.

   Теперь указатель ползет вверх, в сторону цифр.

   «8».

   - Отвернитесь! – визжит блонди мне. «Дура, что ли?» - думается мне, а потом «нет – идиотка»

   - Да сдался мне ваш код! Я даже не знаю где вы живете. И уж точно не собираюсь вскрывать ваш сейф! – праведно возмутилась я на оскорбление. Делать мне больше нечего, только воровать ее идиотские сережки!

   - Отвернитесь! – требовательно повторяет та, все же настаивая на своем. Да и курсор замер, явно поддерживая живую подружку.

   «Хрен с вами», - обидевшись, отворачиваюсь от доски. Курсор немедленно задвигался, показывая остальные цифры кода от двери сейфа.

   Входная дверь захлопнулась, скрывая за собой не слишком довольную гостью. Не сеансом, нет. Оплатой. Я потребовала с нее тройную сумму против обычной. Еще бы! Такого страха натерпелась по ее вине.

    Перебирая хрустящие купюры, вернулась в гостиную. Пожалуй, не стану пока убирать созданный антураж, мужа-то все равно больше нет. Подойдя ближе к столу, замерла как вкопанная. Снова волосы зашевелились на затылке, ледяные мурашки ужаса пробежали по позвоночнику.

   Курсор двигался!

   Подскочила к столу, одним движением захлопнула доску, и включила центральный свет. По всей квартире. Еще долго потом бродила по ярко освещенным комнатам, не решаясь лечь спать. Взгляд скользнул по бару. Алкоголь, вот что поможет мне вырубиться и не шарахаться по дому до рассвета, пугаясь собственной тени.

   Полупустая бутылка элитного и жутко дорогого коньяка валялась на полу спальни, а я, завернутая в одеяло, как в кокон, безмятежно спала под громко работающий телевизор и с включенным светом.

ГЛАВА 10.

   Василиса. 1505 год.

   В просвете деревьев показалась наше село, до дома – только поле небольшое пересечь. Я невольно ускорила шаг, но ноги мои двигались, а с места так и не сдвинулись. Остановилась и нахмурилась – кто это с ведьмой шуткует?

   - Не ходила бы ты, ведьма, до дому, - передо мной, словно из ниоткуда вырос маленький, мне по колено, человечек. Лохматая голова, покрытая зеленоватыми волосами, запутанная борода, да нос картошкой. Ног не видать, ручки – ветки тонкие – кочка как есть – мимо пройдёшь, и не заметишь.

   - Отчего же? – нисколько не испугавшись, полюбопытствовала я. Лесной народец я не боялась, а потому присела на травку, дав ногам долгожданный отдых.

   - Беда тебя там поджидает, - предостерегающе блеснул на меня мелкими глазками лесовик.

   - Не могу я друга своего бросить, да и потом, что я за ведьма, что с бедой справиться не может?

   - Не ходи, говорю, - никак не желал принимать мой отказ последовать его совету лесовичок.

   - Должна я. Да и вещи сердцу дорогие забрать надобно.

   - Ох, не слушаешь… - сердился дед-лесовик, а потом махнул ручкой-веточкой и проворчал:

   - Ладно. Помогу тебе, так и быть.

   Лесовичок что-то тихонько просвистел, и ко мне подлетела небольшая пёстрая сорока. Легко приземлившись рядом со мной, разжала клюв и бросила мне на колени свёрнутую в браслет тонкую травяную косичку. Оценивающе блеснув на меня глазом, что-то недовольно проверещала на своём сорочьем, резко взмыла вверх и улетела.

   - Держи. Наденешь его и тотчас мышкой обернёшься, для ворога став неприметной, - произнёс лесовик, оторвав меня от разглядывания ровного полёта черно-белой птицы. Да, опыт сразу чувствуется.

   - Спасибо тебе… - поблагодарила лесовичка, да осеклась на полуслове, не увидев перед собой никого. Только плетёный из травы браслетик сиротливо лежал на моих коленях.

   Положив подарок в карман, кое-как поднялась, да снова двинулась к дому. Беда не беда, а бросить своего фамилиара, никак не могу. Пусть он и противный характером мешок с блохами.

   К моему удивлению, село не спало. Едва солнце встало, а селяне словно и не ложились. Тревожно гудела медная пластина, заменяющая попу колокол, нервно мекали в хлеву коровы, брехали из-за заборов собаки. Гнетущее ощущение. Словно помер кто.

   Скинув мешок в кустах, да прикрыв его ветками, накинула на запястье вовремя полученный подарок. Привычное уже ощущение переворота и, маленькая юркая мышка спешит быстрее перебраться через поле.

   Стараясь не отвлекаться на посторонние запахи, резво перебираю лапками, и внимательно прислушиваюсь к окружающим звукам. Не хотелось бы попасть в этом обличье, в лапы какого-нибудь мохнатого охотника. Конечно, я могу обернуться человеком, стоит только снять едва заметное травяное колечко на мышиной лапке, но я могу банально не успеть.

   Маленькое мышиное сердце заполошно билось, тонкие чувствительные усики нервно топорщились, всюду следуя за подвижным чёрным носиком. Шустрые лапки резво перебирали по влажной после ночи земле, далеко разносившийся звук набата нарушал утреннюю тишину, нагнетая обстановку.

   - Ай! – нет, конечно, я не могла крикнуть – в обличье мыши говорить человеческим голосом совершенно невозможно, так что я смогла выдавить только придушенный писк. От страха я зажмурила глаза, будучи не в силах пошевелиться от резкой боли – острые когти вспороли нежную шкурку, распластав тщедушное тельце по земле. К моему счастью, напавший не собирался мной отобедать, так что пока только придавил к земле своей мощной лапой, желая поиграть да позабавиться с насмерть перепуганной мышкой.

   Но вот, лапа убралась, даря жертве призрачный шанс на свободу. Всего-то и надо, найти в себе силы, да быстро скрыться где-нибудь под брёвнышком. Но, я не настоящая глупая мышь, а потому, не рискуя открыть глаза, осторожно потянула с лапки подарок лешего. Миг, и вместо серой полевки на грязной земле растягиваюсь я. Охотник, не ожидавший от добычи такой подлянки, с диким мявом сиганул в ближайшие кусты.

   Непрестанно охая, пытаюсь подняться на две конечности, вместо четырех. Тело неожиданно ломит и печет огнем там, где прошлись когти гадкого фамилиара. Стоило только услышать мои приглушенные стоны, как бравый охотник, наконец, рискнул высунуть морду из своего убежища.

   - С-с-совсем с-с-дурела?! – увидев, кто оказался сладкой мышкой, шипит Борис, злобно сверкая глазами и выгнув спину в угрожающем жесте. – Я из-за тебя все инстинкты растеряю! Мышей бояться начну!

   - И поделом тебе… - ворчу я, уныло рассматривая испорченную одежду, - мало того, что чуть насмерть не задрал, так еще и хозяйку не признал! Тоже мне, ведьмин охранник.

   - А вот нечего так прятаться, глядишь, и цела осталась бы твоя ветошь… - состроив презрительную морду, фамилиар отвернулся от меня и нервно дёрнул своим пятнистым хвостом.

   - Ах ты, гад! Да я тебя на подножный корм посажу! Будешь одними мышами питаться, да ящерками баловаться!

   Злобно сверкнув на меня своими синими глазами, Борис невозмутимо выдал:

   - Не будешь кормить меня так, как подобает, уйду.

   - Пфе, не смогёшь, сам же знаешь. Так что не выпендривайся, а расскажи лучше, отчего в набат бьют? – примирительно поинтересовалась я.

   - Отчего же не знать? Я всё знаю…

   - Бори-и-с… - многообещающе тяну я, как бы предвещая некоторым серьезные кошачьи проблемы, если кто-то не изволит говорить. – Отчего в набат бьют, а?

   - Да почем мне знать? Вроде как Бакуня вчерась преставился, а виновного найти и не могут.

   - Как? – ахнула я, разинув рот. – Я же совсем недавно Глашке евойной зелье дала… Неужто не послушалась дурная баба?

ГЛАВА 11.

   Игнат. Наше время.

   Было весьма интересно наблюдать за этой женщиной. Я даже на некоторое время ощутил себя живым. Как стойко она перенесла не особо приятное знакомство с органами правопорядка… уж мне ли не знать.

   Бедняжка. Мало на нее свалилось, так еще и собственный муж бросил, непрозрачно послав по известному адресу. Сволочь, одним словом.

   «Найду, убью» - пообещал тогда себе.

    Лавина злости поднималась где-то глубоко внутри меня, когда малышка плакала. Горько, с надрывом, как плачут только дети. А потом, не зная, что меня дернуло утешать ее, но пока она спала, я гладил девушку по голове.

   «Не плачь, малышка, я не позволю тебя обижать» - думал я в несвойственной для себя манере и, тихо висел подле, охраняя ее сон.

   Вся моя жизнь – это череда побед. Ну и поражений, естественно. Но все же второго меньше. Умение делать правильные выводы из происходящего и принимать верные решения, во многом способствовало успеху в жизни.

   Школа, институт, все как обычно. Но. Я рос в крайне неблагополучной семье, и всего добиваться приходилось самому. Родители больше любили алкоголь, чем меня, и я всегда был предоставлен самому себе. Жить, как они я не хотел, поэтому старался учиться лучше всех и обязательно вырваться из нищеты. Мне повезло со складом ума. Сложные, порой непонятные другим коды давались мне легко. Я стал хакером.

   Используя каждую свободную минуту, просиживал в классе информатики. В то время интернет ещё не был столь обширен и развит, но мне хватало. Отбирая у родителей скудные пособия, ходил в интернет кафе. Потом устроился туда простым «подметалой». За копейки, но с возможностью сидеть в инете неограниченное время.

   Первой написанной программой стал вирус. Простенький, но в то время все было простеньким. Я воровал с телефонных счетов крохотные суммы. Цент, два, пять. Два – три доллара в день. Немного, но мне было достаточно. Пока.

   Не знаю, как получилось, что меня заметили не менты, а ребята, специализирующиеся на создании антивирусов. Повезло. Я согласился и, мне больше не пришлось воровать. Ну, почти…

   Не стану расписывать всю специфику работы, но основная фишка была вот в чем – нужно сперва написать сам вирус, потом к нему антивирус, заразить систему какого-нибудь сайта или банка, а потом предложить свои услуги по защите. Все просто – сам вредишь, сам же исправляешь.

   Немного поработав на тех ребят, загорелся идеей. Создать новую компанию. Свою.

   Поначалу я работал один, днем обучаясь в институте, по ночам создавая новые вирусы и «таблетки» к ним. Когда все было готово, пара продаж, несколько подписанных контрактов, и я смог набрать еще парней. Дело зажило своей жизнью, задышало в соответствии моим мечтам. Сейчас у меня крупная компания из отличных ребят, и не менее отличных хакеров. И, это тайна! Иногда я выполняю щекотливые заказы от родного государства и в режиме строжайшей секретности. Платят, правда, не очень много, но репутация и спокойная жизнь того стоят. Только мне не совсем понятно, почему меня никто не искал, ведь исчезать без предупреждения не в моих правилах.

   А ошибки… Девушки падки на дорогие подарки и шикарный антураж. Пока я был бедным студентом, их не интересовала моя личность. Когда я стал успешным и вполне богатым, меня перестали интересовать их личности. Жениться на них, я не планировал и просто использовал молодые и алчные до денег тела по своему усмотрению. Была одна особа, которая умудрилась задержаться в моей постели, но то, что и она не забеспокоилась, говорит не в ее пользу. Думаю, в наших отношениях пора поставить точку…

   Я так и сидел около спящей девушки, пока она не проснулась. Огляделась, поежилась, и снова проверила дом. Смешная. Как будто можно меня увидеть… Малышка дошла до кухни, поморщилась на разбитое окно и догадалась вызвать мастера. Того, кто явно больше нее разбирается в электрике и умеет чинить, не причиняя себе и окружающим вред.

   «А малышка-то не так проста, как кажется» - скептически хмыкнул я, глядя на разыгрывающийся спектакль. Хитрюга выбрала наиболее действенную тактику – слезы. И пока обалдевший от напора эмоций мужик, приходил в себя, чертовка живенько запрягла его не только починить злополучную розетку, но и выбила скидку на замену окна. А вот то, что она немного насторожилась, видимо услышав мой скепсис, меня сильно обрадовало. Возможно, моя ситуация не столь безнадежна, и я смогу до нее достучаться… или она меня услышит. «Или почувствует», подумал я, решив попробовать к ней прикоснуться.

   Подлетев поближе, склонился над бортиком ванной. Призрачная, видимая только мне рука, погрузилась в воду. Странное ощущение. Словно в костюме аквалангиста лезешь в море. И ещё, быть призраком, оказалось весьма интересно – нет никаких преград и препятствий. Куда хочешь, туда и летишь. Только появляется немного неприятное ощущение при проходе сквозь стены – будто сквозь толстый слой желе протискиваешься. Через дерево ещё легче. Стекло вообще похоже на мыльный пузырь. Конечно, толщина в этом случае имеет вес.

   «Почувствует, однозначно!» - обрадовался, когда малышка погладила свою ножку там же, где только что прошлась моя ладонь. Девушка нахмурилась, обвела взглядом пространство ванной комнаты, недоуменно пожала плечиком и снова откинулась на бортик.

   «Еще раз?» - во мне определенно проснулся азарт. Шаловливо улыбнувшись, опять погрузил руку в пену.

   Девушка испуганно взвизгнула и выскочила из воды. Я висел в проёме двери ванной комнаты и глядел вслед улепётывающей малышке, сверкающей неприкрытой одеждой попкой. Надеюсь, она не сильно ударилась, когда споткнулась, проскакивая сквозь моё тело…

   Обеспокоенно нахмурившись, поплыл вслед за ней. Интересное дело – «Госпожа Вероника», которой представлялась девушка, банально трусила. И где! Небольшой комок трясся от страха под одеялом. Как есть ребёнок – думает, спрятавшись под столь ненадёжной защитой, спасётся от воображаемых монстров. Немного покружив вокруг одеяльного кокона, завис под потолком, решив больше не пугать хозяйку дома.

   Долго же она сидела так! Прошло не меньше часа, пока малышка решилась вылезти из своего убежища. Первым из одеяльного покрова высунулся нос, затем показался один глаз, другой, подозрительно оглядела комнату и, все так же опасливо выбралась из кокона, подошла к шкафу. Я вовремя сдержал смешок, когда она распахнула створки. Трусишка.

   А вот теперь – моя малышка! Почти богиня ярости – глаза блестят решимостью, шаги плавные, движения спокойные и, серьёзная угроза в руках. Небольшая стеклянная вазочка…

   Я хохотал про себя, глядя, как она обходит квартиру, выставив свое «грозное» оружие перед собой и каждый раз предусмотрительно отскакивает от занавесок. О, а вот этого от нее не ожидал! Выкинуть шмотки мужа-предателя… Молодец, хвалю!

   Девушка ложилась спать, а меня осенило – почему бы не попробовать поговорить с ней? Ведь мой смешок она явно услышала… Подлетев как можно ближе, на первый раз сказал тихо, дабы не испугать ее. Нет, не слышит… Громче. Когда я уже начал орать во всю глотку, нахалка просто отвернулась от меня к спинке дивана, и заснула, нагло демонстрируя свою пятую точку. Я возмущенно полетал по комнате, но «потомственная гадалка» продолжала спокойно посапывать, не обращая на меня никакого внимания.

   Не знаю, в какой момент мне пришла идея попытаться проникнуть в ее сон, но опыт мне понравился. С какой готовностью она отзывалась на мои ласки, будто знала меня очень, очень долго… Послушная, и в то же время непокорная, дерзкая. Игра оказалась забавной и весьма приятной.

   Вот, она проснулась. Раздраженно хлопнув по дисплею телефона, вырубила будильник. О! Смутилась и даже слегка покраснела. Наверное, сон вспомнила… И сразу же – недовольна своей реакцией. Дурочка…

   Полдня я незримой тенью следовал за девушкой по дому, сопровождая повсюду, даже не постыдился хорошенько ее рассмотреть, пока она была в душе.

   Миниатюрная, с тонкой талией, высокой небольшой грудью, округлыми ягодицами… мне немедленно захотелось, чтобы она снова заснула. Хоть так я могу к ней прикоснуться и ощутить под своими призрачными ладонями шелковистую кожу, которую она сейчас натирала каким-то гелем для душа. Жаль, запахи мне недоступны.

   Наскоро собравшись, гадалка покинула дом. Я хотел было присоединиться к ней, но решил, что лучше посижу дома или себя проведаю. Не стану пугать ее. А то попадет еще в аварию… А, у меня к ней есть свои интересы…

   Все же вылетел посмотреть, чего это она крутится вокруг машины – оказалось, кто-то особо желающий себе проблем, попортил машину местной гадалки. И даже не боится, что она ему сделает что-нибудь эдакое. Машина грустно пикнула сигналкой и хозяйка отбыла. Наверное, купать любимицу.

***

   Монитор работал, выдавая на экране кривые линии, значит, меня еще не отключили. Хотя, я бы наверняка ощутил свою смерть. И вряд ли сейчас летал бы… давно б уже видел облака с золотыми воротами и белоснежным дядькой на ресепшене. Или, черные ворота на красном фоне и рогатый чувак на входе… Не знаю, что для меня было бы более вероятно. Я пока жив, но остается все меньше времени до часа «Х», и мне надо поторопиться с установлением контакта. Хотелось бы все же вернуться в свое тело и желательно скорее. Надоело летать прозрачной паутинкой под потолком…

   Прилетев «домой», прошелся по этажам. Точнее, пролетел по квартирам подъезда гадалки. Послушал, о чем говорят. Как и ожидалось, основные сплетни крутились вокруг личности одной местной ведьмы. Чего только про нее я не услышал! И ведьма, и колдунья, и порчу на соседа навела, и козы у другой померли все из-за ведьмы конечно. Как бы не была весела такая жизнь – летай себе, где вздумается, слушай чужие секреты, но вернуться в тело, ощутить настоящую жизнь, все же хотелось больше.

   Можно, конечно, слетать к себе домой, но лететь до пригорода, где расположился мой скромный особнячок, слишком далеко. Поэтому, как-нибудь в ближайшее время, посещу свой офис. Надо же проверить ребят, как там они без моего начальственного присмотра трудятся.

   Я как раз сидел на лавочке с двумя отчаянно сплетничающими бабуськами. И не скажешь же, что такие злые на язык, а как полоскать умеют… И эта пошла, юбка короткая, тьфу, срамота… А этот, алкаш, машину пропил, жену лупит, а и поделом ей, шалаве…

   К счастью, я был спасен от сворачивания своих призрачных ушей в трубочку – приехала моя гадалка. Машина чистенькая, сверкает натертыми боками. Сижу рядом с бабками, наблюдаю за груженой пакетами, девушкой. Вот прошла, поздоровалась, а эти – молчок. И смотрят так недобро. Как на врага народа. Ну, я одной и дал пинка, чтоб вежливость проснулась. Старушка подскочила на месте и приторно улыбаясь, затараторила с гадалкой. «Ну, ни стыда, ни совести», думал я, следуя за ворчащей девушкой к квартире. Хм, а разговаривать с ней у меня выходит все лучше – вон, даже не слишком громко сказал, а все же услышала. Скоро даже орать не придется. Только когда она еще привыкнет к неожиданным репликам из ниоткуда…

   Самый экшн начался к вечеру. Мастера заменили разбитое окно на кухне, а гадалка принялась обставлять комнату к приходу клиентки. Жуткие картины, черные покрывала, фальшивые книги. Не меньше изменилась и сама гадалка. Накладные ресницы, густо накрашенные глаза, намалеванные губы, жуткий халат. Страсть, какая красотка! Я б от такой бежал. С визгом. Неудивительно, что от нее муж ушел. Бедняжка несколько лет ее такой видел, привык, наверное…

   О! Звоночек! Пришла наша клиентка! Ну и ну…неужто такие модели кукол еще выпускают?! Интересно, что будет, если ее ткнуть иголкой? Лопнет? Или тихо шипя сдуется?

   Какая удача! Блондинка попросила провести спиритический сеанс! И даже доска у гадалки оказалась неподалеку. Я летал за ней хвостом, прислушиваясь к тому, что она там бормочет. Я едва сдержался от смеха, когда разобрал ее невнятное бормотание. Надо же придумать! Абракадабра пибоди дубади… А эта сидит, нервно осматривается, вздрагивает от картины с демоном. Я тоже первые пару раз испуганно шарахался от рогатика, а потом ничего, привык.

   Ну вот, на стол легла спиритическая доска, свечи вспыхнули, добавляя света. Острый клинок прочертил полосу, принимая жертву. И, гадалка начала…

   Самое интересное – у нее получилось. Пришел какой-то потрепанный мужик, с явными замашками братка и попытался отжать у меня деревяшку, которую полагалось двигать по полю к буквам. Гадалка явно не ожидала такого успеха, а потому долго тупила, явно не понимая, с кем говорит. Пока мы боролись с мужиком за право двигать курсор, я успел написать пару букв. Меня снова не поняли…

   А потом, я дал человеку поговорить со своей бабой. Просто решил немного отдохнуть в уголочке. Знатный оказался кулак у братка… Сеанс закончился, блондинка покинула квартиру гадалки, а я решил попробовать достучаться до хозяйки доски. Чем напугал ее до синих слоников. «Потомственная ведьма» провела эту ночь с горящим во всей квартире светом и бутылкой коньяка для компании.

   Наверное, дам сегодня ей отдохнуть от приключений, пусть поспит спокойно. Или…

***

   …Я стояла в темном холле. Света не доставало, чтобы разглядеть детали, и я слепо крутила головой, стараясь определить свое местонахождение. На полу, сама собой зажглась свечка. Следом вторая. Третья. Вскоре с одной стороны выстроилась цепочка из горящих свечей. Было немного страшно идти по этой дорожке, но выбирать было не из чего, придется принять это странное приглашение, не оставаться же в темноте.

   Мне казалось, что я бреду вдоль горящих свечей целую вечность. Стоило мне достигнуть третьей свечи, как первая сразу же гасла. Я загнала себя в ловушку и не оставила никакого выбора. Так и шла – пройду, обернусь и иду дальше.

   Дорожка свернула за угол и передо мной предстала комната. Десятки, сотни горящих огоньков, освещали центр комнаты, точнее – огромную, застеленную алым шелком кровать. Уголок покрывала слегка откинут, как бы намекая на то, что должно твориться на такой постели. Нерешительно замерев у самого конца свечной дорожки, нервно огляделась по сторонам. Если это сон, то он мне определенно не нравится. Слишком все нарочито. Заманчивая ловушка для похотливой...эм, девушки. И если я войду, кто знает, какие кошмары поджидают меня в освещенном круге… И не следит ли за мной голодным взглядом кто-то из кромешной тьмы?

   - Проходи, пожалуйста, - шепнувший ветерок легонько толкнул в спину. У меня от ужаса волоски на теле поднялись. Только привидений мне не хватало на свою дурную голову. И так сегодня на сеансе творилось нечто невообразимое…

   - Не бойся меня, это всего лишь сон, - попытался уговорить меня шепот.

   - А, кровать?.. – нервно спросила я, не отрывая взгляда от кроваво-красной ткани.

   - Если не захочешь, ничего не будет, - ветерок, словно поцеловав, прошелся по ключице, а я внезапно рассердилась. Кто я вообще?! Ведьма или как?! Буду я бояться всяких там…бестелесных. Бояться надо живых, а не мертвых!

   - Тогда, смени декорации, - потребовала я у непонятно кого.

   - Твой сон, сама и меняй, - ехидно ответили мне из темноты.

   О`кей, если это все же мой сон, то…

   Комната, с укрытой шелком кроватью и кругом из свечей, моментально исчезла и на ее месте появилась моя гостиная. Вот так гораздо лучше! Я уверенно пересекла нереальную комнату и плюхнулась на диван.

   - Ну, и что тебе от меня нужно? – нагло закинув ногу на ногу, спросила я. Мой сон, мой диван, как хочу, так себя и веду.

   - Помощи, - ледяным ветром пронеслось за моей спиной.

   - Хм…помощи… Что именно тебе надо? – постаравшись не поежиться, принялась нарочито внимательно разглядывать свои ногти.

   - Ты должна помешать меня убить, - выдало желание привидение, и в очередной раз прошелся холодом по спине. Он что, хочет, чтобы меня продуло?

   - Что?! И как ты себе это представляешь? - Не удержав удивление, вскочила с дивана. Этот дух спятил! Он же давно умер, если стал привидением и как по его представлениям, я должна его спасти?!

   - Как я должна это сделать, если ты данным давно мертв? – выкрикнула в пустоту комнаты. - Ты вообще в курсе, что призраки не могут быть живыми? Или ты знаешь секрет перемещения во времени? – съязвила я. - Учти, что свое согласие на перекидывание в прошлое я не даю. Нечего мне там делать! Антисанитария, нет интернета и водопровода, инквизиция…сожгут еще… Да и какая мне с того выгода, а? – уперев руки в боки, закинула удочку на предмет получения какой-либо пользы. А вдруг, он будет у меня, аки золотая рыбка, на посылках или станет работать в потустороннем мире личным секретарем. Будет принимать от умерших заявки и передавать их ответы для безутешных родственников…

   - Я богатый человек… - неуверенно отозвалось нечто.

   - Да…Там, может быть. Но здесь… Что ты можешь предложить мне за свое спасение? Ничего, - откровенно издевательски протянула я. После того, как я смогла изменить непонравившийся интерьер комнаты из сна, я совершенно перестала бояться своего невидимого собеседника и теперь торговалась без какого-либо стеснения.

   - Да, ты! Я тебе все что захочешь, сделаю! Хочешь, женюсь на тебе! – видимо, от полнейшего отчаяния выпалил дух, а я свалилась на пол. От смеха.

   - Ой, умора! – спустя пару минут хохота, смогла выдавить из себя хоть какое-то слово. Так хорошо я давно не смеялась. Это же надо, предложить мне руку и кошелек! Таких мужей у меня еще не было…

   Призрак ничего не ответил, из чего я сделала вывод, что он оскорбился.

   - Покажись хоть, Казанова, - более-менее успокоившись, попросила я. – Надо же мне знать, за кого замуж иду…

   - Будешь смеяться, обижусь, - недовольно буркнул дух.

   Тоже мне, напугал… Да и что он мне может сделать? А если и сделает, то полынь и святую воду еще никто не отменял…

   - Давай уже, стеснительный мой, - буркнула я, изо всех сил постаравшись не засмеяться.

   Смотрели когда-нибудь фильмы про привидения? Вот, и у меня, так же как в тех фильмах, постепенно начал проявляться человек. Сперва, появился нечеткий контур, словно по карандашному наброску прошлись ластиком. Очертания медленно приобретали четкость, плотность и к концу проявления, я могла наблюдать перед собой человека. Высокий мужчина в сером пальто, с зачесанными назад короткими волосами, черты лица размыты, словно художник-экспрессионист написал образ этого человека, а потом, передумав, решил стереть краски, но вот незадача – нарисованный персонаж сбежал.

   - Игнат, - колыхнулось привидение. Какие мы вежливые! Он бы еще ножкой шаркнул…

   - И что мне надо сделать? – не найдя в его образе ничего для себя занимательного, вернулась к обсуждению его проблемы, из-за которой мне снятся такие сны.

   - Ты должна не допустить мое убийство, - крайне лаконично выразился, блин. Краткость – сестра таланта?

   - Ты это уже говорил. Может, теперь скажешь конкретнее? – эта игра в вопрос - ответ начала порядком раздражать. Кому это надо, а? Почему я должна тащить из него слова, если в своем спасении заинтересован только он?

   - Через несколько дней меня должны отключить от аппаратов искусственного дыхания, - все же соизволил пояснить поподробнее.

   - И что, ты не мог попросить об этом раньше? – возмутилась я. И как я смогу ему помочь, если даже не знаю, где искать это его тело? – Обязательно надо было тянуть до последнего момента?!

   - Я слишком много времени потратил, чтобы до тебя достучаться. А ты даже на доску взглянуть не удосужилась. Захлопнула ее перед моим носом, чуть пальцы не прищемила... И напилась еще! – возмущенно всколыхнулся Игнат.

   Ах, он еще будет меня обвинять, что я плохая гадалка?! Вот возьму и не стану ему помогать! Пусть ищет себе другую дуру!

   - Знаешь, что! Иди-ка ты в… Другую дуру себе найди, понял?! – оскорблено выкрикнула я и, проснулась. Поморгала в темноту комнаты и, перевернувшись на другой бок, опять заснула.

   Часы показывали десять утра, я в очередной раз проспала. Хотя, на работу мне спешить не надо, в сад-школу-на работу собирать тоже некого. Неторопливо выбравшись из постели, так же неспешно умылась, приготовила завтрак и, только когда сидела в гостиной с кружкой кофе, внезапно вспомнила ночной сон.

    Подробности так ярко всплыли в сознании, что я поперхнулась сделанным глотком. Неужели у меня такие пошлые мысли бродят в подсознании, что мне первым делом приснилась кровать, которая, кроме как заниматься сексом, больше ни для чего не предназначена. А этот призрак Игнат? Есть ли он на самом деле или это тоже мое подсознание шалит? Куда-то пойти, его спасти, а зачем, черт его знает. Вот будет весело, если я начну рыскать по всем больницам пациента, по имени Игнат. Да и доказательств реально произошедшего разговора и просьбы не было, значит, пусть будет просто интересным сновидением. А сон, он и в Африке сон. Мало ли что может присниться после бутылочки коньяку.

   Какой-то шум в углу комнаты привлек мое внимание. И естественно я пошла, проверить что там.

   Оставленная со вчерашнего вечера на столе доска мелко подрагивала. И снова я испытала это неприятное чувство, когда на теле поднимаются волоски. Передернувшись от мурашек, собрала волю в кулак, и откинула крышку. В конце концов, если сон не был простой фантазией…

   Курсор немедленно забегал по полю, едва ли на пару секунд останавливаясь у нужной буквы. Страх прошел, все же я известная гадалка и не должна бояться общаться с потусторонним миром, и с все возрастающим азартом складывала в слова буквы, которые показывал мне ночной дух.

   - Ну ладно, я подумаю над твоим предложением, - усмехнулась я, захлопнув крышку доски.

ГЛАВА 12.

   Василиса. 1505 год.

   И вот, я теперь в бегах, а за мной, след в след идёт служитель церковный – наш поп Меркула. А всё из-за глупой Глашки, давшей своему блудному мужику такую дозу зелья, что коня влюбить можно было бы. А эта дурёха, совершенно меня не послушав, налила своему суженому полную чарку, да и поднесла с поклоном. Мужик, не ждавший от своей бабы подлянки, выпил зелье до дна, да к ночи помер. А в том обвинили меня. Дескать, я виновата в том, что дала зелье дурной бабе. А что она меня не послушала, то в том не её вина!

   В тот день, я, вернувшись после поисков человек-корня домой и, побывав в когтях собственного фамилиара, узнала эту новость. Народ толпился у моей калитки, не имея возможности пройти внутрь и роптал. Громко и яростно.

   Не рискуя выходить за калитку, а то чего доброго порвут ещё там же, не разбирая, кто виноват, подошла и поинтересовалась, что, собственно, происходит. Должна же я узнать новости от первых лиц, а то Борис только шипеть способен.

   - Вот она, ведьма окаянная! Убийца! Погубила мужика честного! – на все лады, перебивая друг друга, кричали селяне. У некоторых я даже заметила вилы и топоры в руках. Звон медной пластины не прекращался и это порядком раздражало.

   - Что происходит, добрые люди?

   - А то, что ты, убивица, хорошего человека загубила! И принесла тебя нелёгкая в наше село!

   - Сжечь ведьму, сжечь!

   - И дом ейный спалить!

   - Да не делала я ничего такого! Незачем на меня напраслину возводить!

   - Напраслину?! А кто мне отраву в руки дал? – заверещала дурным голосом выпихнутая вперёд Глашка. – Кормильца мне сгубила!

   Я презрительно фыркнула – тоже мне, кормилец!

   Кто-то, у кого, видимо, не выдержали нервы, бросил смоляной факел в сторону моего дома, но «красный петух» так и не долетел до крыши, сам собой потухнув в полёте. Я знала, что это охранник позаботился, но селянам то было невдомёк и, их этот фокус впечатлил.

   - Колдовство… - ахнул кто-то из толпы бабьим голосом.

   Глашка снова начала рыдать по самолично убитому мужу, изредка поливая меня бранью. Из толпы вновь стали раздаваться крики что, дескать, сжечь ведьму, пока она ещё кого не погубила.

   - А ты пошто меня слушать не стала, да всё мужику своему скормила, а? – не обратив внимания на крики, упёрла руки в бока, и грозно свела брови я, спрашивая визжащую бабу. Глашка стушевалась, но глядеть обвиняюще не перестала.

   - Так ты сама не сказала! – взвизгнула Глашена и обернулась к толпе, ища в ней поддержки. – Почём мне было знать, сколько ему давать?!

   - Тьфу ты, дура… - с досады сплюнула я, поняв, что ничего вразумительного от неадекватной бабы не добьюсь. – Как была дурой, так ей и помрёшь!

   - Так ты ещё и меня на тот свет отправить вздумала?! – с ужасом взвизгнула Глаша и, ввинчиваясь в толпу, на тонкой, высокой ноте заверещала «людидобрыеубивают». Я только бессильно закатила глаза, поражаясь Глашкиной дурости.

   Толпа заворчала, зашипела факелами, угрожающе вздыбилась вилами, и у меня по спине пополз холодок ужаса. Если они хорошенько навалятся, то я не уверена, что Физ удержит защиту. А что будет, если я попаду в лапы бурлящей злобой толпы, об этом я боялась даже думать. Ясно было как день, что живой оттуда мне не выбраться.

   По мере моего диалога с толпой, звук набата всё приближался, и только когда толпа расступилась, пропуская вперёд отца Меркулу с медной пластиной в руках, я осознала, что столь противно звенело не у меня в ушах.

   - Василиса… - с вселенской скорбью в голосе укорил меня поп. – Правда, что в люде говорят?

   - Она сама пришла, просила дать ей зелье, чтобы приворожить мужика свово, - всплеснула руками я. – Деньгами заплатила…

   - И ты ей дала.

   - А я что? Человек сам в ответе за свои деяния. Я ей сказала, как надо давать, а дурная баба даже слушать не стала!

   - По твоей вине человек погиб… Блеск злата затмил совесть твою, Диавол через тебя в руки невинные смерть вложил… - громким речитативом заговорил святой отец. Толпа колыхнулась, словно покорное пастуху стадо, и подхватила вкладываемые в их разумы слова.

   - Ведьма… ведьма… погубила… наказать… сжечь… - селяне повторяли друг за другом как зомби. Я кинула внимательный взгляд на священника, но тот его прямо встретил и не отвёл глаз, пока я пыталась понять, не по его ли воле на меня ополчилось всё село. В глубине Меркуловых медовых глаз плескалась Сила, готовая подмять не только сельскую волю, но и мою. Яркие звёзды в глубине его зрачков закручивались вихрем и я, заворожённо глядела в них, не в силах отвести глаз.

   - Отринь Диавола, ведьма… Прими истинну веру… - вкрадчивым голосом заговорил священник, не отрывая взгляда и словно пытаясь подавить мою волю через глаза и голос. Это стало последней каплей – чтобы какой-то служака, покорил меня своей Силой?

   - Да вы что, рехнулись тут все?! Какой Диавол?! Глашка сама пришла, сама просила, сама дала! – психанув закричала я и, нервно рассмеявшись то ли от облегчения, что не попала в капкан его глаз, то ли от возмущения, что меня попытались подавить таким способом, навела на священника палец. – Если бы она по твоему совету смирилась, ничего бы не было! Но ей не того хотелось! Ей всего-то надо было, что мужика в дом воротить, а не слушать твои поучения! Так что в этом есть и твоя вина!

   Меркула покраснел от возмущения и гневно затряс своей бородёнкой.

   - За слова твои, налагаю на тебя анафему! Отринь ересь и покайся! Только тогда, ты сможешь войти в лоно церкви, и обрести мир духовный.

   Я презрительно фыркнула и рассмеялась.

   - Я не твоё стадо, и твоим указам не подчиняюсь! Плевать мне на твою анафему!

   - Одумайся, ведьма – душу свою губишь!

   Я только презрительно сплюнула на землю, а священник, побелев от ярости, прошипел:

   - Я должен сообщить о твоих деяниях архимандриту. Коли у меня не хватает сил для убеждения, то он найдёт на тебя управу.

   Я криво усмехнулась и молча развернулась к дому. Недосуг мне с ними лясы точить, всё что нужно, я уже узнала. Да и кожу после встречи с когтями Бориса всё ещё саднит и печёт. Надо бы обработать, пока не загноилось.

   - А я тебе говорил, что не надо было связываться в Глашкой этой, - недовольно ворчал кот, сидя на печи и равнодушно следя за тем, как я, шипя и матерясь сквозь зубы, обрабатываю последствия Борисовой охоты.

   В ответ я только недовольно дёрнула плечом. Сама понимаю, что не надо было. Но как я могу отказать страдающему человеку? Никак… Только благодаря своей сострадательности, оказалась в ужасном положении.

   - И что теперь делать? – ни к кому не обращаясь, вопросила я.

   - Головой думать наперёд надобно, а не тем местом, на котором спать любишь! – снова принялся шипеть Борис, и на этот раз я, не выдержав его острот, запустила в поганца испачканной в отваре, которым промывала раны, ветошью. Противная животина, как-то совсем по-человечески взвизгнув, подскочила на добрых полметра и, выгнув дугой спину, угрожающе зашипела.

   - Ты, вместо того, чтобы тут искры пускать, - совершенно не обратив внимания на его угрозу, взяла новую ветошь и принялась обрабатывать ранки, - пошёл бы, да послушал, о чём люд судачит.

   - Делать мне больше нечего… - буркнул кот и, демонстративно от меня отвернувшись, принялся тщательно вылизываться.

   - Молока лишу, - понизив голос, пригрозила ему. Борис дёрнул ухом, но так и не прервал своё увлекательное занятие. – И сметаны с мясом…

   - А про масло, можешь и не мечтать! – выпалила я совсем зло, понимая, что кота ограничением еды не запугать.

   - А чем же я тогда питаться должен? – удивился Борис, прекратив своё демонстративное вылизывание.

   - Мышами! Что наловишь, то и слопаешь! – рявкнула я, с силой шлёпнув тряпку в таз. Вода брызнула во все стороны, окатив меня, но также попав и на тельце наглого кошака.

   Борис с отвращением потряс лапой и, сверкнув на меня синим глазом, выскочил из дома, не став комментировать мой поступок. Я же, костеря наглую рысь на все лады, принялась за уборку.

   Ближе к вечеру, когда я успокоилась и перестала злиться на кота, дурную Глашку, и отца Меркулу вместе взятых, на пороге появился мой фамилиар.

   Буркнув что-то себе под нос, гордо прошествовал мимо меня и скрылся в спаленке, чем-то там зашуршав. Любопытство не позволило мне долго усидеть на месте, и я направилась поглядеть, чем там занят кот. Открывшаяся картина поразила меня – Борис, вытащив на середину комнаты старую походную, с которой мы с бабкой ходили за травами сумку, пытается набить её своими вещами. Маленькая плетёная мышь, толстая перинка, на которой он любит спать, небольшая деревянная миска для еды…

   - Что ты делаешь? – удивлённо спрашиваю у пыхтящего рыся, пытающегося уместить покомпактнее свои пожитки в сумке.

   - Не видишь, что ли? Собираюсь…

   - Куда?

   - Подальше отсюда. И тебе советую.

   - Зачем? Скоро селяне успокоятся, и всё будет как прежде…

   - Точно дура… Священник в столицу гонца послал, да велел нигде не останавливаясь, прямиком к епископу, доложить о деяниях ведьмы проклятой. Тебя, то есть…

   - Ну, а сейчас чего собираешься? До столицы не меньше седьмицы ехать, а ещё там пока попадёшь, да обратно.

   - Дура как есть! Сказал же – нигде не останавливаться! Даже денег на ямских дал! А на перекладных, гонец за три дня долетит! Бежать надобно.

   - Ну и что? Пусть Физа наперво одолеют… Вон, Меркула не смог пройти, а у него Сила какая!

   - Да священник твой со своей Силой не чета им, да и много их – Псов инквизиции.

   - Кого?

   - Того! Спалят тебя, дуру сиволапую, на костре священном, будешь знать. А я ещё пожить хочу, молод пока помирать…

   Вот и бреду я по лесу, спасая свою жизнь. Только не от Псов бегу, а навстречу шагаю. Где-то за Москвой живёт тётка, вот к ней на постой и попрошусь. А иду я в обход деревень, всё по лесным чащам, в ту сторону, откуда гонец должен прибыть. Пускай поищут хитрую ведьму, пусть погадают, куда путь выбрала. А я, глядишь, уже у тётки на печи калачи буду жевать. А может, там найду себе мужика, для продолжения рода и получения полной Силы. В крупном граде и колдовства поболе. Даже с учётом близости церковников всяких… Хорошо мышки прячутся, когда кошек вокруг немерено.

   Спешные сборы, и я готова к дороге. Всё мало-мальски ценное спрятала в лесу, зарыв под корнями приметного деревца. Старую книгу, тщательно обернув в толстую кожу, запрятала в дупле, взобравшись по толстым шершавым веткам почти на макушку дуба, что рос у дома. Надеюсь, у защитника достанет сил уберечь реликвию рода.

   Низко поклонившись родным стенам, незаметно юркнула