Купить

Обитель Ларса Геера. Светлана Шумовская

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Как это не знать кто ты и где твоя семья? Жить и не подозревать, что ты даже не совсем человек.

   - Такого не может быть! – скажете вы. А я не понаслышке знаю, что значит остаться одной в целом мире. Без родных, друзей и будущего. Я была обычной девочкой, росшей в сиротском доме и не знавшей совсем ничего о своей семье, пока по невероятному стечению обстоятельств не оказалась в легендарном месте – Обители Ларса Геера.

   - Кто это? – спросите вы.

   Тот, чья магия откроет для меня новый, наполненный тайнами и приключениями мир.

   

ПРОЛОГ

   

   Долгие годы в великом королевстве Норолон, состоящем из двадцати графств, царили мир и процветание. Король Уильям Жестокий правил железной рукой, предотвращал грызню за земли между графствами, лично контролируя их правителей, поддерживал равенство оных и был гарантом стабильности и благополучия, пока на неудачной охоте не встретился с лихой стрелой. Жестокий скончался на месте, а виновного так и не нашли.

   Новым правителем Норолона в ту же ночь стал его старший сын Родерик Могучий, как он сам себя прозвал. В народе же короля Родерика очень быстро стали величать Гулякой. Молодому монарху были интересны балы, развлечения, дипломатические поездки в соседние державы, но никак не собственные земли.

   В первый год правления Родерик полностью переложил контроль за графствами на плечи местных властей, даровав графам полную вседозволенность и тем самым дав добро на открытую борьбу за власть и землю. Родерик заявил, что не станет, как его отец, контролировать графов, не будет следить за равенством размеров и доходов их территорий. Также он обещал не вмешиваться в конфликты без крайней на то необходимости. Главным для молодого короля были налоги, которые каждый из правителей обязан был уплачивать в срок. До тех пор, пока налоги шли в казну, королевская гвардия не вмешивалась в конфликты графств и более мелких землевладельцев. Такое решение монарха не на шутку напугало владетелей малых и слабых армий, и очень обрадовало правителей графств с сильной боевой мощью.

   Через некоторое время постоянных междоусобиц и конфликтов Родерик понял, что войны между графствами не способствуют стабильному пополнению казны, и ввёл запрет на кровопролития и захват власти силой. Теперь, как только где-то разгорался конфликт, королевская гвардия, сильная и многочисленная, успешно его подавляла.

    После более сотни внутренних войн в королевстве стало на девять графств меньше, зато территории их значительно увеличились.

   Во время наступившего затишья Родерик, которого начала тяготить корона, издал новый закон о праве наследования земель. Король, получавший массу недовольства от своих подданных, буквально возненавидел покойного отца за то, что тот возложил на него бремя наследника и правителя. Родерик Гуляка решил, что с сего дня любой из наследников графов и даже его собственные наследники могут отказаться от титула и земель. И если вдруг случится так, что у графа не останется дееспособных, психически здоровых и желающих занять его место наследников, судьба его земель решится во время турнира, в котором мог принять участие один воин от каждого из графств.

   Так начался период «тихих» воин. В это время быть наследником стало совсем небезопасно, потому что за их головами велась настоящая охота: их травили, сводили с ума, убивали, чтобы впоследствии поучаствовать в турнире. Ведь правителям не очень состоятельных земель хотелось расширить и укрепить свои владения – к примеру, за счёт богатого золотыми рудниками соседнего графства. Но дожидаться, пока переведутся все законные наследники на богатую землю, очень долго, гораздо быстрее помочь им перевестись. И уж потом получить реальный шанс забрать столь привлекательный трофей за счёт одного единственного воина, которого, как правило, учат убивать с раннего детства.

   Когда смертей среди наследных графов и графинь стало слишком уж много, Родерик высказал свои сомнения по поводу несвоевременности кончины большинства из них, ведь убийства были и есть незаконны в королевстве.

    Тогда, чтобы избежать гнева взбалмошного монарха, графы начали атаковать друг друга более хитрыми методами. Проще всего было заставить человека добровольно отказаться от наследства. Этим правом отказа, дарованным самим королём, пользовались весьма активно. Одних можно было заставить подписать отказ пытками – правда, это также было незаконно, и если вдруг обстоятельства пыток всплывали, заводилось целое расследование, а после выяснения обстоятельств виновных наказывали уже палачи. Других опаивали дурманом, и поди докажи, что отказ от наследства был подписан в состоянии аффекта. Третьим банально затуманивали рассудок. В те времена люди, а точнее, особы, облачённые властью, активно прибегали к услугам мурий – существ, которые мастерски проникали как в сознание, так и в подсознание людей, и могли с лёгкостью ими управлять. Правда, после вмешательства мурий человек начинал постепенно сходить с ума, и если маг-исцелитель не вмешивался вовремя, спасти его было невозможно.

   Когда число умалишённых среди бывших наследников достигло существенных размеров, Родерик начал серьёзно опасаться за свою собственную жизнь, ведь его паранойя говорила, что его младшие братья и даже дети могут применить силу волшебных существ и к его величеству.

   Тогда Гуляка подписал свой самый последний серьёзный указ: изловить и казнить всех магических существ данного вида, и даже тех, в ком есть хоть немного их крови.

   

***

   – Дарина и Ларс Геер, вы обвиняетесь в преступлении против правящего графского рода. Цена вашего предательства – смерть. – Центральную площадь Квека, крупнейшего города в графстве Вилдо, огласил голос палача. Стандартная фраза, после которой обвинения оглашает сам граф, а толпа, собравшаяся поглазеть на муки преступников, замирает в ожидании.

   – Позвольте нам хотя бы попрощаться! – выкрикнул приговорённый к смерти мужчина до того, как седовласый граф, стоящий на высоком помосте рядом с местом казни, начал говорить.

   Палач нехотя взглянул на графа Вилдо, и лишь когда тот еле заметно кивнул, позволил мужчине подняться с колен и подойти к связанной женщине, ожидающей своей участи.

   Высокий худощавый брюнет с ярко-синими прядями в длинных спутанных волосах плавно поднялся и, подойдя к своей единственной возлюбленной супруге, просто улыбнулся. Казалось, что он не боялся смерти, да и не о ней сейчас думал. Просто смотрел на ту, кого любил больше жизни, и улыбался ей в последний раз. Невысокая хрупкая блондинка с алыми и зелёными мелкими прядками в волосах беззвучно заплакала, не в состоянии ответить улыбкой на улыбку мужа.

   – Как же наша малышка? – едва шевеля губами, спросила она. – Ни ты, ни она не должны погибать из-за меня.

   Женщина всхлипнула. Слёзы влажными дорожками бежали по её лицу, и чем дольше она думала о дочери, тем больше их становилось. Именно в этот момент Дарина Геер особенно остро ощущала свою вину, отчётливо понимая, что её муж сейчас погибнет. Погибнет по её вине, просто потому, что она родилась такой, а он полюбил её.

   – Время вышло! – крикнул палач.

   – Я заблокировал её силы, Дарина, – прошептал мужчина. – Никто и никогда не узнает, что она маг, и что она наша дочь – тоже. Даже она сама не узнает, – быстро продолжил он. – Слышишь, никто и никогда! – уже выкрикнул Ларс в то время как палач тащил его к колоде.

   Женщина разрыдалась в голос.

    – Не заставляйте её смотреть на это! – надрывно прокричал брюнет, с ненавистью глядя на графа. Тот в очередной раз кивнул палачу, стараясь не встречаться взглядом ни с Ларсом Геером, ни с его супругой.

   – Мурийское отродье, – прорычал палач и, бросив мужчину на землю, вернулся и грубо схватил женщину. – Не хочешь, чтобы смотрела она, смотри сам! – и вынудил женщину опустить голову на колоду.

   – Дарина Геер – мурия, которая пряталась в наших землях и, без сомнений, представляла угрозу для графского рода, – громогласно произнёс тот самый граф, представляя преступницу народу. – Именем короля, да свершится правосудие!

   – Убей! Убей! Убей! – дружно скандировала толпа, жаждущая зрелищ.

   Палач выполнил свою работу безупречно, лишив жизни блондинку в одну секунду. Затем мастерски проделал то же самое с бледным, застывшим от ужаса брюнетом. Толпа кричала. Когда казнили мурию – радостно и алчно, когда же дело дошло до Ларса Геера – возмущённо. Этого мужчину знали многие, и только с хорошей стороны. Даже граф Вилдо чувствовал себя странно. Геер лечил его не один раз, лечил его детей, жену… Геер излечил души многих пострадавших от мурий, а сейчас казнён, как и его супруга, которая, как оказалось, была рождена от связи мурии и человека.

   Как графу Вилдо удалось это понять, он не расскажет никому, кроме своего старого дневника, который перед смертью он планировал сжечь. Граф чувствовал себя предателем, именно им он и был, хотя сейчас пребывал в полной уверенности, что поступил правильно.

   

ГЛАВА 1

   Я медленно спускалась по крутой, уходящей далеко вниз лестнице, непрерывно ведя ладонью по влажной каменной кладке. Факелы на стенах вспыхивали при моём приближении, и, как только я ступала на очередную ступень, угасали за спиной, уступая очередь следующим. Мне казалось, что лестница никогда не закончится; хотелось просто сдаться и, развернувшись, вернуться в тёплую комнату наверху, наполненную солнечным светом и ароматом свежих трав. Но в то же время было любопытно узнать, что там внизу. Там, откуда тянет сыростью и холодом, откуда непрерывно доносятся разноголосые шепотки, повторяющие моё имя. «Лидия» – словно зов, едва различимый, не громче, чем шелест листьев, которые лениво гонит по мостовой свежий осенний ветер. Но я различала, отчётливо различала своё имя, а потому продолжала идти, каждую секунду преодолевая страх и сомнения.

   Лестница закончилась внезапно, и я, не веря себе, сделала несколько шагов вперёд, по ровной поверхности, в кромешной темноте. Было жутко. Шепотки стихли, и тишина казалась такой оглушающей, что я отчётливо расслышала её звон. Неужели всё? Такой долгий путь вёл в темноту, ничего из себя не представляющую? Не будет ни чудовищ, ни призраков, ничего жуткого или хотя бы занимательного?

   Сделала ещё один маленький шажок вперёд и зажмурилась от резко вспыхнувшего яркого, словно дневной, света. В ту же секунду уши пронзил оглушительный, нечеловеческий визг, пробирающий до мурашек. Я боялась открыть глаза. Боялась увидеть этот ослепительный свет снова, но ещё больше боялась посмотреть на то существо, что издавало этот звук. Однако и бездействовать было верхом глупости. Потому я сделала глубокий вздох и резко распахнула веки.

   

   – Не-е-е-т, – в ту же секунду по комнате разнёсся мой разочарованный стон.

   – Ли, я тебя умоляю, дай поспать, а? – пробормотала Глория, моя соседка по комнате, с головой прячась под одеяло.

   – Тебе не понять, – прошептала я, обречённо глядя на потолок.

   – Снова твой сон? – уже с лёгким интересом спросила соседка.

   – Снова мой кошмар.

   – В который раз?

   – Не сосчитать… – задумчиво ответила я. – Ладно, соня, у тебя ещё пара минут, пока я умоюсь, потом подъём, – предупредила Глорию и, поднявшись, направилась в умывальню.

   Холодная вода отрезвляла и уже в который раз смывала мой беспокойный и никак не заканчивающийся сон. Кстати, о сне: он снится мне уже не первый день, и даже не первый год. И ни разу я не досмотрела его до конца. Может, именно поэтому сон казался жутким, важным и даже не совсем сном. Сейчас я уже относилась к нему, как к своему личному аду, каждый вечер боясь сомкнуть веки. Но за эти годы я со всей очевидностью поняла, что думать о том, что же будет дальше – бесполезная и крайне бездарная трата времени, а потому новый день – это повод забыть об ужасах и непонятностях ночи. Особенно учитывая, что сегодня он у нас будет важный и насыщенный.

   – Рия! – крикнула я, выходя из умывальни и заматывая влажные волосы полотенцем. – Пора вставать!

   – Уже, – без привычных возражений сказала подруга и поднялась с постели.

   Наши вещи мы упаковали ещё вчера вечером, поэтому по комнате сейчас были расставлены различного размера сундуки, лари и даже мешки. Мы никогда не были богатыми, и не скупали в лавках всё подряд, но за долгие пять лет, проведённые в школе, «приданого» у нас накопилось очень даже много. Ученики жили и питались бесплатно, а особо старательные получали карманные деньги один раз в луну и могли порадовать себя какой-нибудь нужной вещью.

   Причём вещи были именно нужными, потому что на красивые, или просто очень понравившиеся, карманных монет никак не хватало. Вот и в наших ларях была куча всевозможных атрибутов, необходимых магам: хрустальные шары, огнестойкие балахоны для общения с драконами (крайне неуравновешенные типы, кстати), различные колбочки и горелки для варки зелий и эликсиров, и много чего ещё. Одежды же, напротив, у нас с соседкой было немного.

   Школа, в которую мы поступили в четырнадцать лет, давала нам кров, одежду и пропитание. Многим из нас и этого было более чем достаточно. Я, как и несколько моих одноклассников, с пятнадцати лет по вечерам помогала в лечебнице за весьма скромное вознаграждение, но и этого вполне хватало.

   Стук в дверь отвлёк меня от ностальгии по былым временам, а Рию – от надевания туфелек.

   – Не заперто! – хором крикнули мы, и дверь без промедления распахнулась, являя нашему взору арта Кёртиса.

   – Девушки, – наставник слегка склонил голову, от чего его пенсне плавно поскользило вниз по длинному носу. – Сейчас завтрак, отбытие в полдень, – сообщил он, переводя строгий взгляд с меня на Глорию.

   – Хорошо, арт Кёртис, будем через несколько минут, – заверила я старика.

   Он кивнул и поспешил оставить нас, двинувшись дальше по коридору.

   – Вот и всё, – улыбнувшись, сказала Рия.

   – Вот и всё, – согласилась я.

   Сборы были закончены. Наша комната, такая уютная и родная, опустела и снова походила на необжитую каморку, которую мы увидели, впервые попав в жилое крыло школы. Уже завтра сюда придут новые люди, или, может быть, эльфы (просто другие расы ну никак даром исцеления обладать не могут) и расставят свои вещи, а от нас не останется совсем ничего.

   Зато впереди ждёт что-то другое, неизвестное и от того ещё более манящее. Сегодня нам предстояла дорога во взрослую жизнь. А потому мы без тени сомнений и не скрывая предвкушения, улыбаясь, покинули ставшую домом комнату.

   Спускаясь по винтовой лестнице в трапезную, принимая тарелку от грузной поварихи Томары и тщательно пережёвывая омлет, я вспоминала, как пришла сюда впервые. Я росла в сиротском доме с трёх лет; где был мой дом до него, я не знала. Никто из нянек не прочил детям-сиротам радужного или хотя бы светлого будущего. Сиротский дом принимал нас в своих стенах от младенчества и до четырнадцати лет, не более. По законам королевства в четырнадцать нужно либо идти учиться, либо работать. И, как правило, работа детям без какого-либо образования доставалась не самая чистая и лёгкая.

   Такие, как я, кого бросили родители, воспитывались далеко не в тепличных условиях. Мы много работали, мало спали, мало ели, не знали любви матерей и нравоучений отцов. Может быть, поэтому и сами не очень умели любить. Фактически нас воспитывали как рабочую силу для каменоломен, рудников, сбора урожая и тому подобного. Парни часто шли по пути разбоя или становились вольными борцами. Лучшее из предложенного девушкам – работа в полях. Если девочка из сиротского дома каким-то чудом попадала в услужение к богатым господам, это считалось невероятной удачей.

   О том, чтобы пойти учиться, речи даже не велось, ведь все школы в королевстве работали на платной основе, за исключением разве что школ для магически одарённых детей. Но, как правило, наличие или отсутствие магии у ребёнка было видно сразу, ещё в раннем детстве. В первую очередь магов выдавали волосы. У них всех двухцветные, а то и трёхцветные шевелюры (особенно если человек не просто одарён магией, но ещё и имеет немалую долю крови другой расы), ну и, конечно, проще всего разглядеть мага в ребёнке, который не умеет контролировать выбросы силы, случайно её применяя.

    Дети со способностями были и в моём сиротском доме, и таких детей воспитывали совсем иначе. Магически одарённые дети были сокровищем, их баловали, учили грамоте, счёту, их не загружали физическим трудом, на них не кричали и не колотили за проступки. Не удивительно, что мы все им жутко завидовали.

   Самым родным человеком для меня была и есть моя нянька Диана, которая всегда находилась рядом в сиротском доме, как могла заменяла мать мне и ещё бессчётному количеству брошенных малышей. Она старалась меньше нагружать нас, иногда баловала, угощая зелёными яблоками. Пусть сейчас я понимала, какая это малость, но в моей жизни её доброта была очень важной и значимой. Диана же и учила меня читать и считать, обучала всему, что знала сама. Эти знания были весьма скудными, но и они мне очень пригодились в дальнейшем.

   Когда мне исполнилось тринадцать, именно Диана пыталась найти для меня работу полегче. Она брала меня с собой на рынок, где закупала необходимые продукты для сиротского дома, в надежде на то, что кто-то из прислуги богатых домов заинтересуется услужливой и послушной сироткой. Время шло, но так ничего и не находилось. Казалось, что единственный путь для меня – это графские или королевские поля, на которых круглогодично нужно собирать урожай. Я почти смирилась со своей судьбой, пока однажды, когда мы в очередной раз пошли с Дианой на рынок, не случилось невероятное.

   Мы выбирали овощи для сиротского дома. В овощном ряду было шумно и многолюдно. Повсюду сновали служанки с огромными корзинами, ходили богато одетые дамы, корзины которых носили, как правило, кавалеры либо мальчишки-слуги. Именно там я впервые увидела арта Рорка, директора местной магической школы, встреча с которым стала судьбоносной для меня.

   Высокий пожилой мужчина шёл позади своей супруги, которая рассматривала товар, и ничего не предвещало беды. Это случилось внезапно: супруга арта остановилась, поравнявшись со мной, вдруг схватилась за сердце и, бледнея на глазах, начала медленно оседать на землю. Я, находясь ближе всех к женщине, подхватила её, не позволив упасть на грязную землю. В тот же момент подбежал и сам Рорк. Я сразу же поняла, что он маг, по чёрно-белой окраске волос.

   Он приложил обе ладони к груди женщины, и его руки засветились. На мгновение мне показалось, что полоска этого света пробежалась от его рук к моим. Я завизжала, когда мои ладони, продолжающие удерживать супругу арта, засветились так же. Свет был слабым, не таким ярким, как у мага, но отчётливо видным. И даже не свечение напугало меня больше, а то, что я стала видеть всё иначе! Теперь, глядя на грудь супруги мага, я видела повреждение клапана её сердца, и отчётливо разглядела, как свет из рук мастера его заживляет. Более того: мой собственный свет молниеносно рванулся туда же и тоже застыл на повреждении, а у меня появилось странное, неприятное головокружение. Сначала оно было слабым, но чем ярче становился свет, исходящий от моих ладоней, тем сильнее кружилась голова. Ещё несколько секунд, и женщина распахнула глаза. После она глубоко вдохнула и смогла встать самостоятельно. А я пошатнулась и почувствовала, как подкашиваются ноги.

   – Осторожнее, юная магиня, – тихо сказал маг, подхватывая меня, и поместил свои руки на мою голову. Головокружение ушло, так же как и ощущение ватных ног.

   – Что это было? – прошептала я, до сих пор не веря и не понимая произошедшего.

   – Магия исцеления, – с улыбкой ответил арт. – У тебя определённо сильный дар.

   – Дар? У меня? – невнятно промямлила я, полностью перестав верить в реальность происходящего.

   Вот так в тот день решилась моя судьба, и теперь она не была связана с полями или рудниками. Меня ждал путь мага-исцелителя.

   На следующее утро в моих чёрных волосах появилась одна единственная синяя прядь. О, Вечный дух, как же я была рада! Она была совсем тонкой и почти незаметной, но она была. В тот момент я даже не задавалась вопросом, откуда и почему у меня появился такой дар, не помня себя от счастья. Пробуждение у меня магии не только спасло от тяжёлой участи, но и немного приблизило к разгадке тайны моего происхождения. Теперь я знала, что по крайней мере один из моих родителей был магом.

   Так началась моя жизнь в школе для магически одарённых детей (ШМОД, как называли её в простонародье), которая очень скоро стала мне домом. Здесь у меня появились друзья, добрые наставники и новые знания. Сначала я читала хуже всех в своей лиге, но очень старательно училась и вскоре не отставала от остальных. На третий год обучения я уже не просто была наравне со всеми, но и опережала многих. А ещё два раза в неделю ходила в местную лечебницу помогать с больными, что давало мне дополнительную практику и немного денег.

   – Как случилось так, что никто не разглядел в девочке мага? – спрашивали абсолютно все, кто узнавал, что я всё это время жила в сиротском доме наравне с обычными детьми.

   – Я изучаю этот феномен, – отвечал арт Рорк.

   Этот пожилой мужчина с примесью эльфийской крови долго изучал мою ауру, строил теории и всячески пытался разобраться в этом вопросе. Не так давно он сказал мне, что, возможно, это выброс его магии в тот день стал активатором моей силы. Якобы мой дар спал и не должен был проявиться, но при прямом воздействии его силы стал активным. Не знаю, как такое могло произойти, но главное для меня, что теперь он был.

   Все пять лет в школе я была счастлива, поэтому сейчас, жуя остывший омлет и любуясь тенистым парком за окном, немного грустила. Ели мы молча, что обычно нам с Глорией не свойственно. Сегодня в трапезной вообще была удивительная тишина. Остался последний год нашего обучения, и он весь будет посвящён по большей части практике, а потому сегодня, в последний день наших каникул, все, кто отучился в школе пять лет, отбывают в Обитель.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

150,00 руб Купить