Купить

Моя расплата. Кэт Рин

АННОТАЦИЯ

Виновная. Предавшая. Зашедшая слишком далеко. Причинившая боль. Кому? Всем. Но главное - ему. Моя жизнь - бумеранг золотых слез. Слез золотой девочки. И это мой час суда, исполнение приговора вступило в силу. Моя расплата.

ПРОЛОГ.

Изгой. Знаете значение этого слова? Задумывались ли вы когда нибудь об этом? Нет? Так вот, я тоже. До определенного момента. Поверхностно знала, что оно означает, но теперь с уверенностью могу судить о конкретности значения. Ведь по сути я и являюсь изгоем. От меня отвернулись все дорогие мне люди. Кажется, весь мир ополчился против: папа, подруги, Арина Николаевна. Родные долго сокрушались по поводу моего поступка, недоумевая, где они допустили промах в моем воспитании. И если отца можно было понять, так как не уделял должного внимания в силу своей вечной занятости, то моя обожаемая няня лила горькие слезы, которые обжигали мою душу ярким красным пламенем. Она винила во всем себя, в том, что не усмотрела зарождающийся во мне корень зла. Не смогла привить любовь к ближнему, заботу. Видела то, что желала, а на деле оказалось маской, которую я носила. Ещё с детства они избаловали меня, а я этим пользовалась. Когда улыбалась им и требовала исполнения своих прихотей, то знала, что все немедленно и беспрекословно будет выполнено в ближайшее время. Меня не наказывали, ведь на долю маленькой девочки выпало не самое радужное детство. Практически с рождения уже наказана хозяйкой судьбой - лишена материнского тепла и любви. Мать для меня была мертва. Хотя эта сука прекрасно живет и наслаждается роскошной жизнью под палящим солнцем Лос-Анджелеса.

Знаю, что я вам не нравлюсь, скорее, вы меня даже ненавидите. Да что уж, я сама себя ненавижу. Быть предавшей стороной очень болезненно и горько. Когда предают тебя, ты постоянно думаешь, почему это произошло, из-за чего? Пытаешься понять и разобраться в причинах и мотивах этого человека. Глубоко в себе ищешь ему оправдания. Но все это несоизмеримо с тобой болью, что ты сам привнёс в жизнь другого. Особенно, если этот человек был близок тебе духовно. Предателям нет прощения, знаю, но как же это сложно! Кто бы знал! А когда ты предаёшь по глупости, на бунтующих скачущих эмоциях? Просто оступаешься и летишь в бездну? Заходишь слишком далеко? Шаг и падаешь? Летишь в свободном падении. Я оступилась, сорвалась и полетела вниз в пропасть, потянув за собой вереницу других судеб, ломая жизни близким и любимым. Механизм запущен. Процесс невозврата. Я - причина страданий лучшей подруги, которая склеивала себя по кусочкам, чтобы вернуться в несправедливый, погрязший в пороке мир и рассмотреть в нем прекрасное даже там, где его нет. У нее настолько доброе и искреннее сердце, что она всегда видит в тебе только хорошее, не замечая зла. Только я со своей прогнившей грязной душой слепо верю, что она когда-нибудь простит меня. Если уже не простила. Это ведь наша Славка, наш прекрасный ангел, всегда готовая прийти на помощь и поддержать. Уверена, что редкие звонки Александры были сделаны только по настоятельной просьбе Яськи. Саша у нас не из тех, кто будет давать людям второй шанс, понимать и принимать человека таким, какой он есть. Она не будет искать светлые стороны и грани человеческого уродства. Вычеркнет из своей жизни, не раздумывая.

Макс. Он смог показать мне, что такое любовь. Научил любить. Сейчас я ему благодарна за это. Ведь если бы не он со своим упрямством, я бы никогда не смогла познать в полной мере этого чувства. И сейчас не любила бы самого умопомрачительного мужчину на свете, находящегося со мной двадцать четыре часа в сутки. Макс так и не услышал от меня признаний в чувствах, хотя я его любила. А потом наше время прошло. Понимала, что вместе нам не суждено быть. У нас разные пути и нет точек соприкосновения. Мы, как две планеты, крутимся на разных осях. Он тот, кто отчаянно хотел крепкую семью, а я та, что не смогла бы дать ему этого никогда. Я не хранительница домашнего очага счастливой семейной жизни. Я не та, кто ему нужна. И если бы не его упорство, возможно, так никогда бы и не узнала, что такое любовь. Сильное и прекрасное, но одновременно такое тяжелое чувство. Как будто внутри тебя разрывается бомба замедленного действия, задевая сердце и вырывая его из груди, оставляя тебя без дыхания и осушая все вены, испивая кровь до дна. Отпечаток прошлого моих родителей всегда висел на моих плечах тяжким грузом и не давал двигаться вперед. Но он стойко терпел мой тяжёлый золотой характер, упорно веря, что обязательно достучится до меня и сорвёт все маски. Миллер - первый мужчина, увидевший и рассмотревший во мне не только образ дорогой и красивой куклы, а отчаявшейся и потерянной девочки, скрывающейся за объёмной чёрной завесой невозмутимой отъявленной стервы. Устраивала ему истерики, скандалы, наслаждалась и упивалась своим безумием, не желая выслушивать никакие объяснения и доводы. Они мне были не нужны. Я привыкла ни к чему не обязывающим отношениям. Меня все устраивало, и я была довольна своей властью над мужчинами, которых бросала и не давала намёка на дальнейшее. После каждой нашей ссоры с Максом, он строил вновь и вновь со мной подобие каких-либо серьёзных отношений. А что в это время делала я? То, что получается лучше всего - рушить. Миллионы слов было сказано им, а с моих губ срывалась только грубость и ложь, что приносила ему боль. Но он верил в меня и говорил, что словами можно обмануть, но глаза не смогут этого сделать никогда! Они говорят все за нас. Кричал, что мне вообще лучше заткнуться и молчать, не открывать рот против опасного волка, хоть я и строю из себя львицу. Он утверждал, что волк в цирке не выступает и не поддается дрессировке как хищный лев. Не поддалась. Я пантера, а не львица. Чёрная грациозная кошечка, гуляющая по непроглядным дебрям джунглей. Меня невозможно приручить или укротить, а Миллер все время искал ко мне подход, кричал, уговаривал, но все его слова отскакивали рикошетом. Ждал от меня того, что мне не свойственно. Не понимал, что нет привязанностей - нет и страданий. Не хватило ему семейной жизни с ядовитой змеёй. Пошёл дальше, выбрав опять не ту. Что вы там обо мне думаете? Не важно. Мне наплевать на ваше мнение. Лучше подумайте, что думаю о вас я. Чтобы понять человека и осудить, оденьте сначала его обувь и пройдите его жизненный путь. Испейте все слёзы до дна и почувствуйте всю горечь. Но только не споткнитесь! Не расшибите нос, иначе вам нет прощения. Только казнь. Милость не наш конек? Верно? Осуждаете меня? Я знаю. Только вы не вправе судить меня, не зная какой бумеранг вернется к вам. В моей душе поселилась темнота, а в сердце холод, и чтобы забыть лица дорогих людей и ту скорбь, что я посеяла в их глазах, я просто сбежала. Только куда бы я не бежала, от собственных мыслей спрятаться невозможно. Память не сотрет тех событий, куда бы я не стремилась и где бы не была. Я не смогу вернуться назад и все исправить. Ничего не изменить. День за днём я старалась не думать и не вспоминать свою роковую ошибку, думая, для чего я вообще живу, если моя жизнь разрушилась в одно мгновение? Что из-за возродившейся во мне любви, я совершала ошибки, не понимая, что любовь абсолютное и безусловное желание счастья для другого человека. Мой внутренний мир находился в хаосе, принимая все наоборот, причиняя боль родному человеку. Мне нужно было научиться жить в гармонии со свои черствым внутренним миром. Казалось, Макс стал для меня целой историей в моей красивой насыщенной жизни золотой девочки. А на деле вышло не так. Он просто малый эпизод любви, что горела во мне от его костра. Сгорела. Не думала, что смогу полюбить кого-то настолько сильно после него. Полюбила безумно и живу только ради этой любви к самому прекрасному мужчине на свете. В тот момент, когда твоя жизнь идет по наклонной, наперекосяк, судьба потешается над тобой, сравнивая тебя с пылью, и дарит совсем незаслуженные подарки.

-Уважаемые пассажиры! - тишину нарушает громкий голос стюардессы. - Наш самолёт совершил посадку в аэропорту Домодедово города Москвы. Температура за бортом двадцать два градуса по Цельсию. Время четырнадцать часов тридцать пять минут, - смотрю в иллюминатор, распахивая глаза, - командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся ещё раз увидеть вас на борту нашего самолёта и благодарим Вас за выбор нашей авиакомпании. Сейчас вам будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки лайнера.

Вот и все. Спустя семьсот шестьдесят два дня я дома, на родине. Где не строила планы на будущее и жила одним днём, наслаждаясь роскошной жизнь. Щурюсь от яркого дневного июньского солнца, поворачиваю голову и смотрю в самые добрые и красивые карие глаза своего главного мужчины. Беру за руку и сжимаю ладонь в своей руке, другой прислоняюсь к его тёплой щеке и со всей нежностью, присущей мне, дарю поцелуй. Притягивает к себе за волосы и гладит руку. Успокаивает. Будто чувствует, что я боюсь предстоящей встречи с отцом и их знакомства. Нервничаю, но скрываю своё волнение за фальшивой натянутой улыбкой. Долгожданная встреча с людьми, которых я бросила, сбежав из страны, заставляет кольнуть сердце и изойтись в бешеном ритме, что отзывается гулом в моих ушах. Втягиваю ноздрями непревзойдённый животрепещущий аромат, наполняя лёгкие. Он - мой воздух. Мой мир. Центр моей вселенной. Мужчина, растопивший ледяное сердце и сумевший поселить безграничную любовь в каждой частице моей души, принимая меня со всеми потаёнными тёмными пятнами и пороками.

ГЛАВА 1.

- Как дела у моей золотой девочки? - интересуется Миллер хриплым голосом. Это его третий звонок за утро.

- Листаю журнал, валяюсь на кровати, смотрю новинки косметики и думаю о том, что нужно съездить развеяться, пройтись по магазинам. Может быть купить какой-нибудь сексуальный комплект нижнего белья, чтобы вечером порадовать одного ненасытного мужчину! - нагло выдаю и откладываю в сторону глянец. Сажусь и довольно потягиваюсь, представляя как сейчас действуют на него мои слова. Наслаждаюсь властью над Максом. Мне нравится, как он прогибается под меня, подстраивается. Ищет пути к моему черствому сердцу, как сбивается, не находя нужную дверь. Не отчаивается, если опять зашёл в тупик или попал в ловушку - сети, которые я расставляю, нарочно сбивая его с направления. Он не видит главного. Что я есть лабиринт собственного сознания, и сама веду его длинной запутанной дорогой там, где есть ухабы. Заставляю его ходить по замкнутом кругу, не давая найти подходящий ключ к моему сердцу. На самом деле все намного проще, нет ни тупиков, ни ловушек. Я такая, какая есть. Это мне не нужно. Любви нет места в моей жизни. Любовь это слабость, порок. Она заставляет человека становиться на колени и ползти, исполняя волю своей половины. Ты уязвим. А так я сама хозяйка своей судьбы, своего сердца и разума. Никому не позволю подчинить хищную пантеру и сделать из неё покладистую кошечку. Будет только так, как я хочу или никак!

- Марин, может ты заедешь ко мне после утомительного шопинга? Я сделаю тебе расслабляющий массаж плеч, потом твоей идеальной спины, затем спущусь и нежно пройдусь вдоль изящной ножки и подарю релакс твоим лодыжкам. А потом... потом вернусь туда, чуть выше, к нежной и чувствительной коже на внутренней стороне бедра. Заставлю гореть от прикосновения, когда начну ласкать твое самое жаркое местечко, раздвигая бархатные складочки. Буду распалять тебя так, чтобы чувствовать твой аромат и соки, что льются на мои пальцы. Буду трахать ими, доводя до эйфории, и слушать изнывающие стоны, когда ты будешь кричать, умоляя дать большего. Если хорошо будешь просить, то я дам тебе разрядку и разрешу кончить в моих руках. А если... если будешь плохой девочкой..., - перебиваю его треп, уже представляя его внутри себя, готовая стонать от разочарования, что он не рядом. Находится в чертовой Москве, в то время как я у отца дома, в сорока минутах езды от него.

- Разве я бываю хорошей девочкой, Макс? Ну? - я завожусь просто от тембра его голоса. Внизу живота скапливается приятное тепло, расползающееся по телу. Чувствую пульсацию между ног, и в глазах резко темнеет и бросает в жар. Господи! Это безумие какое-то. Встаю с кровати.

- Бываешь, - хрипло шепчет. По-моему, он завёлся не меньше меня. - Ты самая хорошая девочка на свете. Самая любимая, нежная, чуткая...

- До вечера, Миллер! - перебиваю и сбрасываю звонок. Опять он завёл свою шарманку о любви. Все, что между нами происходит, это только страсть и похоть, а он называет это любовью. Столько раз мне пытался доказать, что это любовь, только я смеялась и говорила - любят только глупцы. Все это бредни романтиков. Любовь может загубить жизни людей, пока они слепо и искренне верят в это чувство. Любовь мешает жить и резко соображать. И он должен был знать это как никто другой, ведь у него уже была любовь всей его жизни. Чем все закончилось - общеизвестный факт. Долгожданным разводом в конце зимы. Так зачем он опять наступает на те же грабли? Бьется раз за разом, расшибая лоб? Если Лариса поначалу была влюблена в него и любила, пока не променяла на роскошную жизнь, то со мной просто дохлый номер. Я не отвечаю ему взаимностью и каждый раз твержу об этом. Понимаю, делаю ему больно, но пусть знает правду, какой бы горькой она не была. Зачем навязывать мне то, чего нет? Я не позволю ворваться в мой мир и нарушить правила. Не раз думала, чтобы прекратить эти выматывающие отношения. Но каждый раз, видя его обалденную улыбку и тёмные глаза цвета кофе, я просто растекалась лужицей у его ног. Тешила себя мыслью, что все, это в последний раз, и завтра я окончательно с ним порву...

Так продолжается пять месяцев. Нас просто сжирает необъяснимая страсть и опьянят разум словно опиумом. По-другому просто не могу объяснить. Слетаем с катушек и на полной скорости безумия и отчаяния отдаём наши тела в рабство друг друга.

Спускаюсь на первый этаж, беру сигареты, выхожу на веранду курить. Удобно устраиваюсь в плетёном кресле-качалке и подношу сигарету к губам. Щелчок зажигалки, глубокая затяжка и запах ментола проникает глубоко в лёгкие. Выдыхаю, прикрываю глаза. Чертова многолетняя привычка. Не могу избавиться от нее или не хочу. Славка не любит запах сигарет, стараюсь вообще не курить при ней и много раз обещала ей бросить. Помню, мы даже поспорили однажды, что я за месяц покончу с этой гадостью и вместо сигарет буду покупать леденцы. Так они с Александрой привезли мне целый ящик барбарисок. Эти мерзкие конфетки с тех пор я просто ненавижу. Они были выезде словно пыль: в машине, в сумочке, в каждом кармане одежды. Как только хотела курить, кидала их в рот. По прошествии двух недель я просто сорвалась и послала эту затею далеко к чертовой матери. И была довольна. Только Яська за меня беспокоилась, что травлю организм этим ядом. Мне очень повезло с подругами. Их поддержка и забота не даёт падать духом. Для всех остальных я сильная девочка, с волевым и тяжёлым характером. Упрямая. Но рядом с подругами становлюсь мягче, не скрываюсь за маской стервы и не показываю свою суческую натуру. С ними я настоящая. Они делают меня лучше. Не понимаю, как мы дружим вместе столько лет, ведь у нас у всех разный характер, воспитание, но наша дружба крепчает с каждым годом. В моем окружении они - проблеск света в глухой темноте, вытягивают зачастую с обратной стороны моей мертвой души. Мои многочисленные так называемые друзья, детки богатых родителей, элита золотой молодёжи нашей прекрасной столицы, являются никем, пустышками с красивой внешностью. Недалеко от них ушла и я. Мне проще жить так как живу. Образ легкомысленной и легкодоступной особы закрепился за мной только по-моему желанию. Идиоты. Наивные. Управляю, манипулирую и заправляю карнавалом - я. Мне наплевать на их чувства, что я могу кого-то ранить, меня это все не волнует. Иду напролом с гордо поднятой головой и не оборачиваюсь назад, оставляя всех своих мужиков одиноко просыпаться на утро в номерах отелей. Никаких звонков, никаких вторых свиданий. Одна ночь и снова по разные стороны баррикад. Многие, наверное, думают, что я шлюха. Пусть думают как им хочется. Главное, что мной восхищаются мужчины и боготворят мое тело. Мне завидуют. Но никто не знает и не подозревает, что творится у меня внутри. Для всех я прожжённая сука и стерва. Правильно, все так и есть и пошло с детства. Жизнь заставляет ломать зубы от превратностей судьбы. Я не сломаюсь. Сильная. Чем ты наглее и увереннее, тем больше шансов держать себя в руках, не упасть и не споткнуться.

Делаю очередную затяжку и читаю сообщение от Сашки. Просит заехать к ней. Бедный наш телепузик. Ее огромный живот и прибавка в весе сделали ее нерасторопной и неуклюжей. Остаётся меньше месяца, и она родит своего малыша. Антон никуда не отпускает одну в последнее время. Боится и переживает за свою мармеладку. В их отношениях столько тепла и нежности, что я временами завидую, почему я не могу быть такой? Почему я выстроила колючие стены безразличия вокруг себя и никого не подпускаю? Я как ёжик, которого ходят взять на руки, но он прячет нос в своих иголках. Виной всему одна чертова сука, называемая моей биологической матерью, которая бросила меня в двухлетнем возрасте. Променяла нас с отцом на богатого сопляка младше ее на шесть лет и бросила на произвол судьбы. Кукушка. Не понимаю, как можно было оставить частичку своего сердца и без угрызений совести покинуть страну? За мои двадцать семь лет она ни разу не позвонила, не поинтересовалась, как мы с папой живём. Живы ли, здоровы ли! Последняя затяжка и тушу сигарету о пепельницу.

- Наша принцесса уже проснулась? - поворачиваюсь на голос Арины Николаевы. Женщина смотрит на меня теплыми и добрыми глазами. Улыбаюсь в ответ.

- Да, у вас здесь долго не поспишь, - вспоминаю ругань персонала ранним утром. - Найдется тот, кто разбудит тебя шумом газонокосилки или криком садовника, что вдруг его бархатная роза переросла в шиповник, - протягиваю руки к няне. Она наклоняется. Обнимаю и целую ее.

- Что приготовить тебе на завтрак? И не надо мне говорить, что ты будешь сыта одним травяным чаем! - журит меня как шкодливого ребёнка.

- Нууу, тогда сырную нарезку и фрукты, так пойдёт? - хитро интересуюсь, боясь, что сейчас мне нажарят калорийных блинчиков.

- Опять эти фрукты! А как же твой любимый шоколадный брауни с вишней?

- Может я возьму его с собой? - вспоминаю о чрезмерном аппетите беременной подруги и решаю порадовать ее любимым лакомством.

- Конечно возьмёшь, если сейчас не захочешь, - смеётся и мы заходим в дом. Мой поздний завтрак закончен, и, конечно же, он не обошёлся одними моими пожеланиями. Арина Николаевна заставила меня съесть суперкалорийный блинчик с джемом. Иду собираться, но как всегда со мной бывает, этот процесс занимает много времени. Высокие шпильки, обтягивающие джинсы, белая майка и блейзер. Я готова и еду в город, попадая в обеденные пробки. На улице ещё нет изнуряющей жары, отключаю климат контроль и открывая своё окно. Очередной светофор, беру сумочку, достаю сигареты, зажигалку. Подношу к губам.

- Очаровательная леди, - отвлекаюсь на мужской голос, доносящийся из стоящей рядом машины, - прошу, - этот джентельмен подаётся вперёд через окно и щёлкает зажигалкой перед моим носом, оказывая помощь, которая мне по сути не нужна. Но, твою мать, я заворожённо смотрю, как на его руках играют мышцы, перекатываясь от движений его пальцев. Прохожусь взглядом по рельефной руке, скользя дальше, отмечаю его упругий и натренированный торс, ту часть, что видна с машины. Вид татуировки на шее, которая скрывается под воротником белого поло, будоражит кровь. Представляю непонятный рисунок, замысловатые изгибы и где они заканчивается, куда ведут, что означают...

- Нравится то, что видишь, малышка? - Черт! Я бесцеремонно уставилась на этого самца, не замечая ход времени. Выдыхаю дым в его сторону и удовлетворенно произношу:

- Возможно, - дарю сексуальную улыбку.

- Как на счёт твоего номера мобильного? - не теряясь, этот жеребец хочет сразу получить меня, как и большинство мужиков, - может ты... дашь мне его? - делает ударение на интересном двусмысленном слове.

- Может быть, - задумчиво произношу и снова затягиваюсь. Мой телефон уведомляет о новом сообщении. Выдыхаю струйку дыма в открытое окно, беру смартфон в руки и повторяю красавчику на кричащего красного ядерного цвета спортивной тачке, - все может быть.

Трогаюсь и на ходу читаю очередное послание Макса, млея от слов. Скучает. Ладно так и быть, не буду дожидаться позднего вечера, приеду раньше, вознагражу за адское титаническое терпение со мной.

- Привет, мамонтёнок, - приветствую радостно подругу, но только Сашка надувает губки и обхватывает свой живот.

- То мамонтёнок, то телепузик, то пузырик! - обиженно произносит и хмурится, забирая у меня из рук шоколадный торт.

- Не обижайся, наша любимая матрешка, - целую подругу и глажу огромный живот.

- Нечего носить мне тогда сладости и мучное, - проходим на кухню.

- Это не тебе, а малышу, - отшучиваюсь, иначе будущая мамочка может быстро обидеться. Интересное положение сделало ее очень ранимой. - Саш, не обижайся. Беременность тебе идёт. Не мне рассказывать, что женщины в этот период просто излучают счастье и красоту, - обнимаю ее.

- Знаю, просто мне самой уже тяжело ходить. Хочу быстрее родить, последние недели очень нервные. Все время пересматриваю сумки в роддом, боясь что-нибудь забыть. Антон говорит, что я, как минимум, собралась в санаторий на три недели, а не на пять дней в больницу.

- Сумки - это те огромные чемоданы у входа на случай непредвиденной эвакуации?

- И ты туда же, - усмехается и становится серьёзной, - давай пить чай с твоей вкуснятиной, а то мой малыш начинает пинаться, чувствуя обалденный запах вишни.

- Я помогу, - наливаю чай, ставлю приборы. Саша жалуется, как у неё отекают ноги, что к концу дня она их практически не чувствует. Переживает о большой прибавке в весе и потом долго не сможет прийти в форму. Уверяю, что это ей не грозит. Она пошла в свою маму. Такая же худенькая, маленькая, как кнопочка.

- Как у тебя дела с твоим немцем? - обговорив все ее страхи и переживания, мы перешли ко мне.

- Воюем, - коротко отвечаю, - ты же меня знаешь, Саш, длительные отношения это не мое. Надо закругляться.

- Марин, мне кажется у тебя неплохо получается. Рядом с ним ты другая.

- В том то и дело, а я не хочу. Не привыкла. Макс слишком хороший, ему нужна полноценная семья, с домашним уютом и очагом... с детьми! Я заигралась в этих отношениях и каждый день понимаю, что все нужно обрывать. Рубить корни.

Это не свойственно мне. Пять месяцев я только с ним и не обращала внимания на других. Да я даже не флиртовала ни с кем! - на эмоциях начинаю жестикулировать руками, чувствуя непреодолимое желание закурить снова.

- Только мне не начинай рассказывать за свой якобы потенциальный список мужиков! Кому, как не мне знать, сколько их у тебя было, Марин! Меня достал твой образ развязной потаскухи. Мне обидно за тебя, ведь ты не такая. Если бы я не знала, что у тебя мужиков было всего лишь, - показывает правую руку с одним загнутым большим пальцем, - то я, как и все, поверила бы, что ты трахаешься со всеми направо и налево. Но это же не так! Ты... ты просто демонстративно уходишь с дьявольской улыбкой в обнимку с очередным мужиком, действуешь на публику, показывая свою натуру. Затем кидаешь, оставляя его ни с чем, говоря, что передумала! Хватит, пожалуйста, остановись. Макс тебя любит! - хватается за живот и часто дышит. Подскакиваю испуганно со стула к ней:

- Что такое? Только не рожай! Ещё рано! - нервничаю, глотая слова, и держу ее за руку.

- Все нормально, такое бывает, - вымученно улыбается, пытаясь успокоить меня, - лучше дай воды, пить хочется.

Пробыв у подруги практически до вечера, решаю поехать сразу к Миллеру. Я так перепугалась за Александру, что просто не смогла оставить ее одну до приезда Антона. Мы позвонили Яське, которая отдыхает с Марком на Бали уже неделю, но разве можно назвать отдыхом, когда ты все время находишься на своей вилле? Бедная Славка мучается от акклиматизации. Когда мы раньше ездили нашей дружной веселой компанией на отдых, то только из-за неё выбирали страны, где нет знойной жары и палящего солнца, или покупали осенние туры. Никто не жаловался, нам было без разницы, в какой стране мы находимся, в какой части мира, главное, что наша троица неразлучна.

- Привет, - кокетливо протягиваю, когда мне открывается дверь. Сильные руки подхватывают меня за попу, обвиваю мощный торс ногами. Хватаюсь за крепкую шею и смотрю в искрящиеся тёплые шоколадные глаза, закусываю нижнюю губу. Макс ногой закрывает дверь и прижимает меня к стене. Откидываю голову назад, предоставляя доступ к шее. Требовательные губы Миллера настойчиво терзают и таранят нежную кожу. Я вся горю от обжигающих прикосновений. Мне чертовски нравится все, что он со мной вытворяет, а когда его восставшая плоть сильнее упирается в мою промежность, у меня просто сносит крышу. Обхватываю его голову двумя руками и поднимаю, заставляя оторваться от себя. Непонимающе смотрит. Глаза затуманены от желания и пробивают насквозь, заставляя действовать подобно ему. Набрасываюсь на его губы и жадно поглощаю, проникая языком глубоко в рот. Исследую. Упиваюсь, дрожа в его руках, от безрассудства, что творится со мной. Трясёт как в лихорадке. Кусает и тянет мою губу в ответ, и я немного прихожу в чувства. Невыносимо дышать. Одной рукой поддевает майку и шершавыми пальцами проходится вдоль живота к груди. Сжимает сильно через ткань кружева. Жарко. Все эмоции взрываются внутри меня, и он отстраняется, проходясь дорожкой влажных поцелуев по шее, ключицам. Ниже. К груди. Ставит меня резко на ноги, от неожиданности теряю равновесие на секунду, но крепкие руки не дают упасть. Скидываю туфли, поднимаю руки, Макс стягивает майку. Целует ложбинку между грудей, заставляя мурашки беспорядочно бежать вдоль позвоночника. Расстёгивает бюстгальтер, кидает на пол. Глаза в глаза. В них голод и страсть, безумие и безрассудство. Проваливаюсь в бездну и рассыпаюсь на атомы от желания, скопившего во мне за дни нашей разлуки.

- Моя кошечка, - хищно скалится и ловит мои губы в плен, выбивая остатки разума. Но рядом с ним я всегда такая, одержимая животной страстью. Его пламя зажигает меня с каждой секундой все больше. Кожа плавится от прикосновений пальцев. Похотливый язык проникает глубоко в рот и сплетается с моим. Хватаю руками затылок, пропуская жёсткие волосы между пальцев, и тяну с силой на себя, что даже стукаемся зубами. Между ног начинает болезненно ныть, хочу чувствовать его в себе, - зачем ты так со мной? - спрашивает, ведя губами вниз к груди. Задыхаюсь, не в силах ответить, когда его зубы вонзаются грубо, прикусывая сосок. Втягивает в себя, выбивая почву из-под ног, и я начинаю громко стонать. Облизываю пересохшие губы и кусаю.

-Это ты... все ты..., - рвано отвечаю. Расстёгивает джинсы, помогаю снять. Поднимает меня и усаживает на комод в коридоре. Понимаю, что мы в этот раз не сможем добраться до более удобного места. Все из-за моей упёртости. В очередной раз пыталась ему доказать, что он для меня никто, пустое место. Уехала к отцу за город и пробыла там четыре дня. Слабовольная. Кому я пытаюсь что-либо доказать, если заранее в проигрыше. Мы горим в агонии эмоций вместе.

- Говорил же... не выдержишь... когда ты примешь мои чувства? - он тоже на грани.

Опускаю руки к его джинсам, нащупываю змейку и резко спускаю вниз с боксёрами. Провожу рукой по возбужденной плоти и сглатываю. Чувствую, как его член подрагивает от моих прикосновений. Макс начинает тяжело дышать, грудная клетка часто вздымается. Прикрывает глаза, а когда открывает, животный рык рвётся наружу. - Марин, какая же ты сука! Мучила нас обоих, - его рука у меня в трусиках. Большой палец массирует пульсирующий клитор. Возбуждаюсь сильнее и чувствую проступившую влагу. Черт! Больше не могу.

- Заткнись, Миллер, и возьми уже меня! - грубо требую, представляя, как он будет наполнять собой. Дрожу от предвкушения, а он вжимается сильнее в мою руку. Раздвигает пальцами изнывающие складочки и входит одним пальцем, поглаживая стенки влагалища, где все уже давно мокро от моих соков. Затем прибавляет ещё один и начинает движение. Извиваюсь и подаюсь навстречу, не забывая рукой проходиться по его плоти. Дыхание сбивается от того, как он в моих руках становится больше и ощутимее, так, что я чувствую выступающие венки. Капелька смазки на головке и все, Макс срывается. Отодвигает трусики в сторону и резко входит до основания. В глазах темнеет, что сыпятся искры. Это наше безумие. Не сдерживаюсь, кричу, пьянея от обжигающих поцелуев и рук, что сжимают рёбра. Все тело ломит от сладостной истомы. Резкий толчок и адреналин в крови зашкаливает, разливается по венам, обжигая их. Двигается грубо и быстро, наказывает меня за то что, лишаю его себя. Какая же я дура, ведь я намеренно мучаю обоих, изводясь мыслями о наших непонятных отношениях и не находя ответов, в очередной раз пытаюсь разорвать нашу связь. Запускаю руки под его футболку, снимаю, скольжу руками по груди. Наслаждаюсь напряженными мышцами под моими ладонями, иду дальше. Кричу, когда очередной толчок выбивает весь кислород из лёгких. Сжимаю пальцы на его плечах, когда он растягивает меня шире. Дрожу от безумных толчков, изнывая всем своим нутром. Прошу ещё и ещё. Выходит. Смотрит в мои полыхающие глаза и гладит пальцами по щеке. Льну к нему и хватаю его указательный палец. Прикусываю и начинаю искушающе посасывать, глядя на него из-под опущенных ресниц. Черт! Какой же он сильный, сексуальный, брутальный, но главное ... мой. Я знаю это. Чувствую, и он сам постоянно твердит об этом. Он - моя опасная зона риска. Грань. Ахаю ему в губы, когда он головкой проводит по клитору. Дразнит, издевается. Обхватываю ногами, притягивая к себе, но силы кошечки не равны опасному волку. Не поддаётся. Удерживает корпус ровно, продолжая водить по набухшей плоти, а потом неожиданно входит, начиная трахать так, что забываю, как меня зовут. Отдаюсь полностью неземным ощущениям, прикрывая глаза. Пальцы Макса сжимают мои скулы, заставляя раскрыть глаза. Подчиняюсь. Сквозь пелену похоти улавливаю очертания сводящей с ума улыбки и бешеный блеск карих глаз. Гулкое сбивчивое дыхание нарушает тишину квартиры. Кровь вскипает и бурлит в венах так, что, кажется, я сейчас сгорю, если он не даст мне долгожданной разрядки.

- Давай, маленькая... ты уже скоро, подари мне свой оргазм. Они все... только мои!

- Дааа,- протяжно стону, когда он врывается в меня особенно глубоко, и я срываюсь. Дрожу в его сильных руках, разлетаясь на осколки, когда болезненный тугой узел разрывает меня на части. Кончаю с пронзающим воплем и благодарно целую, все еще подрагивая от не утихающего сладостного чувства исступления. Мышцы сокращаются, стискивая его плоть внутри меня и приближая его к желанному освобождению. Входит глубоко, жадно. На рельефной спине выступил пот, пальцами скольжу с его плеч ниже. Не могу отойти от неимоверной эйфории, как он снова врывается в мое тело, до боли сжимает ягодицы, оставляя свои следы. Метки принадлежности. Я только его. Золотая девочка. Пантера. Да кто угодно, Его, но ему это знать не обязательно. В ушах все гудит, сердце бешено стучит. Макс что-то шепчет на ушко и делает финальный толчок, кончая в меня.

- Макс, опять? - тяжело дышу. - Когда ты научишься пользоваться долбанной резинкой? - упирается лбом в мой лоб, обхватывает щеки руками и тяжело дышит. Сглатывает. - Если я на таблетках это не означает, что все время нужно кончать в меня! - злюсь в очередной раз, так всегда после каждого нашего секса.

- Язва, - облизывает губы и заглядывает в глаза, - самая вкусная и любимая язва! - быстро целует и выходит. Натягивает джинсы и подаёт свою футболку. Поднимаю руки вверх. Если надо, пусть одевает сам. Меня и так все устраивает. - Мне нравится то, что я единственный, кто видел, как ты кончаешь. Поверь мне, это прекрасное зрелище. Как твоё дыхание сбивается, как ты начинаешь дрожать и сжимать в тиски мой член! Никому не позволю притронуться к тебе хоть пальцем! Уяснила, Золотарева! - включил диктатора. - Убью на хрен, так и знай! - быстро прихожу в себя, понимая, что Миллер сейчас серьёзен как никогда. Спрыгиваю с комода, поправляю трусики и натягиваю джинсы. Снимаю футболку, одеваю свою майку. Смотрю в зеркало, взъерошивая запутанные волосы руками, и мило улыбаюсь Максу.

- Ты, что, б**дь, делаешь? - непонимающе смотрит на мое отражение.

- Как думаешь, на что это похоже? - выгибаю бровь, глядя в упор.

- Можешь трахать меня, но только не мои мозги! Марин, хорош! - предостерегает.

Становится сзади. Расправляет руки по обе стороны и упирается в деревянную поверхность комода. Губы касаются шеи, прикрываю глаза от близости наших тел. Даже сейчас через тонкую ткань майки я ощущаю жар, исходящий от Миллера. Как накаляется напряжение, витающее между нами. Поднеси спичку - вспыхнёт, поэтому продолжаю молчать. Спичка - это я, сгорим вдвоём, не оставим ничего живого. - Не уходи, - голос смягчился, - мне надоели твои побеги. Когда ты переедешь ко мне? Для чего я купил нам это дом? - проводит указательным пальцем по плечу, ведёт ниже вдоль руки. Мурашки оживают, и холодок проходится по всему телу. Накрываю его руку своей, останавливаю движение.

- Честно, не знаю, ты не спрашивал моего мнения. Я разве обещала переехать и делить совместный быт? - резко выдыхаю, как только влажные губы целуют за ушком.

- Обещала подумать, - соблазнительный искушающий шёпот опьяняет сознание.

- Мой ответ не изменился, - разворачивает к себе. В темных карих глазах вспыхивают искры пламени. Улыбка завораживает. Сводит с ума. Глядя на него, чувствую себя счастливой как никогда. Поднимаю руку и нежно подушечками пальцев скольжу по скулам, очерчивая черты родного лица. Сердце обливается кровью за ту суку, что живет во мне и делает ему больно. Почему он выбрал меня? Зачем? Чем я отличаюсь от его жены? Ему нужная милая домашняя девочка, такая, как Яська, которая сможет подарить ему полный дом маленьких сорванцов, что будут гонять и крушить все вокруг, переворачивая вверх дном. Сколько раз уходила и возвращалась сама. Меня тянет к нему так сильно, что это одновременно настораживает и пугает. Особенно сейчас, когда он с каждым днём становится мне все ближе.

- У тебя есть время до конца месяца. В первых числах июня я улетаю к родителям в Германию. Мне нужен ответ. Я устал один бороться за нас двоих. Если ты примешь мое предложение, летим вместе. Нет..., - замолкает, отходит. Даёт право выбора решить самой: уйти или остаться. - Все в твоих руках. Больше держать тебя не буду.

- Ок, - натягиваю улыбку, подмигиваю, чтобы он не видел, как мне хреново. Беру сумочку и блейзер. Быстро целую Макса в губы и ухожу, пока не передумала. Ему тяжело и больно - со мною только так, по-другому не бывает. Мне тоже надоели эти американские горки, которые не станут ровной дорогой. Он открыл мне свою душу, надеясь на ответные чувства, которых нет! Думает достучаться до сердца, а его, как и души, у меня нет.

Первый день я провела в своей московской квартире в приподнятом настроении, выкурив две пачки сигарет. Второй день проходил более интенсивнее. Я разбавила его шопингом, покупкой кучей ненужных вещей, что будут валяться в шкафу, возможно даже, что так и не дождутся своего прямого предназначения и отправятся на свалку к ненужному хламу. Третий день к сигаретам прибавился чёрный кофе и ушатанные в хлам нервы. На четвёртый день я ходила с телефоном в руках, чувствуя острое желание позвонить Миллеру и послать его к чертовой матери! Накричать за то, что посмел выставить мне гребанные условия. На пятый день набирала гневные сообщения и удаляла, обвиняя, что он ни разу не позвонил и не поинтересовался моими хреновыми делами. Они были именно такими. На шестой день я была похожа на смолящую сигарету за сигаретой зомби и проклинала Макса со своими условиями. Кто он вообще такой, мать твою?! На десятый день выкинула купленные шмотки и разогнала толпу тараканов в своей голове. Моей выдержки хватило ровно на десять дней. Проклятия сыпала исключительно на себя: за свою слабость перед этим мужчиной, что заставляет меня подстраиваться под него. Саша с Яськой звонили и поддерживали Миллера, что только так он сможет справиться со мной и моим тяжёлым золотым характером.

Одеваю узкое желтое платье до колена, которое нравится Максу. Практически не крашусь. Наверное, вы догадались почему? Потому что так больше нравится Максу! Подкручиваю слегка волосы и еду к нему на работу. Ему нравятся сюрпризы. Это мы уже проходили. Знаем, практикуем. Подъезжаю, паркуюсь. Иду в зону для курения и выкуриваю ещё одну сигарету, решаю завязать с пагубной привычкой и выбрасываю пачку в урну. Начинаю жить с чистого листа. Хочу попробовать в первую очередь дать себе шанс быть счастливой, потом уже думаю о просьбе моего мужчины. Окрылённая врываюсь в приёмную заместителя генерального директора, но секретарша как назойливая муха в очередной раз ищет объяснения, чтобы заставить меня ожидать, когда освободится Максим Александрович. Плохая она сотрудница. Никудышняя, я бы сказала, ведь каждый раз она не может остановить меня, чтобы попасть к Миллеру. Я как и каждый свой визит сюда за последние пару месяцев, затыкаю ее и с шумом открываю дверь. От представшего глазам зрелища впору присвистнуть как ковбои в американских фильмах.

- Браво, - громко хлопаю в ладоши, стараясь перешибить звук сердца, что пытается вырваться из груди и разбиться вдребезги. - Какая прекрасная картина!

Кто бы мог подумать, что для того, чтобы осознать и принять свою любовь, надо будет угробить и разрушить не только свою жизнь, но и судьбы самых близких и дорогих мне людей. Этот день стал началом конца. Ничего не изменить. Никогда. Надежда на светлое будущее рухнула в кабинете Миллера, не успев подняться в небеса. Только я не знала главного - час моей расплаты не заставит себя долго ждать. Приговор обжалованию не подлежит. Время начало обратный отсчет...

ГЛАВА 2.

Макс

- Альберт, - обращаюсь к нашему безопаснику, - найди мне срочно этого человека, - протягиваю листок с номером телефона.

- Максим Александрович, ограничение во времени есть?

- А времени у нас нет, - обречённо выдаю, - ни минуты! Так что поторопись! - командую и потираю переносицу, устало прикрывая глаза.

Моя жизнь в последнее время наполнена всяким дерьмом. Гребаный развод, который не подписывала Лариса и трахала мне мозг на протяжении последних лет, отпал. Решён. Сейчас, мне казалось, я должен был быть счастлив, что моя бывшая жена наконец-то беременна. Но это не так. Я безумно желал ребёнка, а эта дрянь долгое время заявляла, что она не хочет сейчас обременять себя сопливым и вечно орущим гаденышем, не дающим спать ей ночами и так изуродовавшим ее прекрасное тело! Идеальное, она выделяла это слово в своей повседневности и готова была на него молиться, только бы ее жизнь была идеальна. Тело тоже идеально, ухожено: подтянуто, перетянуто, подкачено. Только плевал я с большой колокольни на ее сраные мечты. Я хотел полноценной и любящей семьи, где ребёнок является не красивым атрибутом, игрушкой или щенком, с которым захотели поиграть - поиграли, а когда он нагадил на ковёр, выбросили за дверь, только чтобы он не нервировал своим жалобным скулежом. Я хотел маленькую частичку себя, ее. Чтобы нас объединяла совместная кровь. Плод нашей любви. Но эта тварь ездила мне по ушам. И с каждым нашим совместно прожитым днём убивала мою любовь к ней. Любил я ее, гадину, и она меня. В этом я раньше даже не сомневался. Но когда ее одержимость собой и внешним видом дошла до безумства, я понял, что она прогнила своей вульгарной и черствой душой. Зависимость от дорогих шмоток, безмозглых подруг, тусующихся в злачных местах золотой молодёжи, утянула ее на дно. Она не желала подниматься на поверхность. Сам виноват в том, что так полюбил и женился как обезумевший дурак на красивой кукле. Делал все ради неё и для неё. Золото, шубы, бриллианты, машины, отдых - лишь бы она улыбалась и светилась счастьем. Вот она и светила... всем, но не мне. Нажравшись вдоволь с ней г*вна, решил окончательно оборвать все нити. Оставил ей квартиру в центре нашей столицы, две машины, обозначил определённую сумму денег, которая будет падать ей на счёт в указанный день. Но где-то я опять с ней просчитался, когда решил что все мосты сожжены, она появилась нежданно негаданно и преподнесла шокирующую новость.

- Милый, хочу тебя обрадовать - я беременна. Ты и только ты виноват в том, что этот монстр поселился во мне! Он каждое утро заставляет меня нещадно извергать содержимое желудка. Меня не отпускает по полдня, я валяюсь на полу в ванной, обнимая унитаз! Знаешь... знаешь, как это мерзко! Сейчас я пребываю только в двух состояниях, либо вечно хочу есть, либо меня рвет!

- Ты че несёшь, дура? Какой беременна? Я к тебе не притрагивался в этом году ни разу! - просто охреневаю от услышанного. - Меньше шляться надо было по кабакам и помнить, где и кому раздвигала ноги! - еле сдерживаюсь, чтобы не выставить за дверь.

- Да? А кто это пришёл ко мне пьяный после того, как тебя в очередной раз кинула твоя " золотая девочка"?

- У нас ничего не было! Я все помню, не настолько был пьяный, чтобы не знать, где побывал мой член! Если ты решила опять за мой счёт поправить свое ох*енное звездное положение, то просто проваливай, пока я не врезал тебе!

- Да как ты смеешь? - замахивается рукой для пощёчины.

Перехватываю ее за запястье, сжимаю до боли и сквозь стиснутые губы с раздражением произношу.

- Значит так, мне плевать на тебя и кто тебя трахает, но твой маленький ребёнок не заслуживает такую мамашу-дрянь, как ты. Умерь свой пыл и выметайся, пока я не позвал охрану! Твой дешевый цирк не стоит и выеденного яйца. Не на того нарвалась, - отпускаю руку, слегка отталкивая. Она потирает запястье другой рукой, глядя со слезами в глазах на меня. А я продолжаю:

- Либо ты прекращаешь своё шоу, либо я прекращаю своё спонсирование! - отрезаю пути к отступлению, бью по самому больному для неё.

- Ты... ты не посмеешь! - сглатывает рыдания, в упор глядя на меня.

- Ещё как посмею, и ты меня знаешь! Если на самом деле беременна, то советую найти отца ребёнка, потому что такая гнилая мамаша как ты не сможет ничего ему дать. И не дай Бог, я узнаю об аборте, то оставлю тебя ни с чем! Ты все поняла? - гневно ору, на что она вообще не реагирует и продолжает пялиться на меня своими большими глазищами.

- Ты с ума сошёл? - изумляется и начинает истерически смеяться, смахивая слезы пальцами. Смех резко прекращается, безумие проскальзывает в ее потемневших глазах. Смотрю на женщину, которую столько лет любил и понимаю, что сейчас я ее просто ненавижу.

- Уходи, - уняв свою ярость, сдержанно произношу, - и хорошо подумай прежде, чем примешь правильное решение.

- Как скажешь, милый, - подходит вплотную, притягивает меня к себе за серый галстук, накручивая его на кулак. Чувствую запах дорогих духов и горячее дыхание в миллиметре от моих губ. Тяжело дышит, пышная грудь часто вздымается, тихо произносит, едва шевеля сексуально пухлыми губами, накрашенными помадой ярко-алого цвета. Черт! А ведь я раньше сходил с ума и заводился от ее манипуляций. Но не сейчас. - Один поцелуй и я уйду, - предупреждает и, не дожидаясь ответа, целует, вкладывая всю страсть, что когда-то распаляла меня. Отстраняюсь от неё, вытирая губы рукой.

- Рехнулась! - гневно чеканю, а она не реагирует.

- Это все мои гормоны! Беременность сделала меня такой!

- Браво! - неожиданно раздается голос Марины. - Какая прекрасная картина! - она стоит в раскрытом дверном проёме кабинета в желтом платье выше колена и хлопает в ладоши. Моя яркая золотая девочка.

- Марина, - начинаю говорить, но Лариса меня опережает:

- Можешь поздравить нас! Я беременна, - довольно гордо выдаёт и обхватывает мою руку, прижимаясь всем телом ко мне.

- Прекрасная новость для воссоединения семьи Миллер! Поздравляю, Макс, твоя мечта сбылась! - разворачивается и, звонко хлопая дверью, уходит.

- Что это сейчас, бл*ть, было! Ты совсем охренела? - отдираю ее руку, вцепившуюся в меня словно клешня, прохожу и сажусь за стол. Падаю в кресло, широко расставляя ноги, и зарываюсь всей пятерней в волосы. Закрываю глаза и вижу обескураженный образ Марины. Почему она не предупредила о своём визите? Да и толку! Она все равно, как всегда, сделала свои выводы и ими же ограничилась.

- Убирайся, - еле сдерживаясь, произношу. Грудную клетку распирает. Мышцы напрягаются так, что кажется сейчас рубашка треснет по швам, - Вон! - кровь будто взрывается, бурно несясь по венам, - Я кому сказал, пошла на хрен! - гневно ору на весь кабинет, заставляя децибелами вибрировать стены. Проваливает, с грохотом закрывая дверь.

Мразь, в очередной раз убеждаюсь и выплываю из воспоминаний недельной давности.

Нервно смотрю на часы на правом запястье. Подарок от моей пантеры по случаю развода. Сука! Прошло двадцать минут, а Альберта все нет. Начинаю нарезать круги по кабинету, мысли скачут. Время остановилось, стены давят. Кабинет ничтожно мал. Задыхаюсь в неведении. На четвёртом круге решаю зайти к Марку, узнать как этот похотливый придурок приходит в себя от недоразумения, что чуть не сотворили на пару вместе с Золотаревой.

- У себя? - прохожу, не поднимая головы, к двери генерального директора. Секретарь спокойно отвечает:"Да", и я открываю дверь без стука.

- Хреново выглядишь, Казанова, - усмехаюсь, оценивая вид Марка. Ничем не лучше побитой собаки. Щетина придаёт ему жалобный вид. Осталось только заскулить и точно - пес. Сажусь напротив него, запрокидывая правую ногу на колено. Беру ручку со стола и отбиваю ею по туфлям.

- Как давно я не посылал тебя к черту? - сухо произносит и закрывает папку с документами. Откидывается на стул, упирается правым локтем в подлокотник своего королевского трона и крутит паркер между пальцев. В глазах пусто.

- Не знаю, сбился со счета, - пожимаю плечами. - Все настолько хреново? - смотрю исподлобья.

- Хуже не бывает! - трёт подбородок рукой. А все из-за щетины, раздражает она его.

- Вот как? - выгибаю вопросительно бровь, - что, надоело трахать безмозглых дур?! - усмехаюсь, все больше разжигая его.

- Иди на хрен, Макс! Разберись со своей дикой кошкой, потом мне мозги вправляй.

- Надо было головой сразу думать, а не членом, - обрубаю. - Потому что эта глупость двоих сказалась на нас всех. Кто-то расплатился разбитым сердец, кто-то надеждами, а кто-то..., - замолкаю, не понимая, чего он грузится. - А что, собственно ты паришься? - удивленно смотрит на меня, прищуривая глаза , - ты ведь ее не любил? Это ты разбил ей сердце и перечеркнул им с Мариной многолетнюю дружбу! Так какого черта ты переживаешь, простит она тебя или нет? Ваша выходка с Золотаревой - это как нож в спину! Если мы с тобой все решили, то Яська вряд ли когда-то сможет простить, - внимательно наблюдаю за сменяющимися эмоциями на его лице, как его передернуло, и продолжаю дальше. - Или все таки любил? - уставился ему прямо в глаза. - Надеюсь, тебе хватит мозгов разобраться сначала в себе, - поднимаюсь, кидая ручку на стол, засовываю руки в карманы. - Думай Марк, думай..., - и ухожу, оставляя его с мрачными мыслями.

Через десять минут ко мне заходит Альберт и протягивает сложенный лист бумаги.

- Это все? - интересуется он.

- Да. Можешь быть свободен, спасибо, - быстро отвечаю и открываю, жадно вчитываясь в содержимое.

Но там собственно ничего нет. Только информация, что эта стерва купила билет на поезд до Парижа на сегодня вечером с Белорусского вокзала.Твою мать, а времени то нет! Значит, решила свалить из страны? Хм. Беги, девочка! Только от себя далеко не убежишь! Комкаю лист и откидываю в сторону. Смотрю на время решаю доделать все таки дела и, не заезжая домой, направиться на железнодорожный вокзал. Выцепить Марину там. Поговорить и забрать домой. Надоело все. Хочу бросить все к чертовой матери, забрать ее и уехать на месяц к родителям, как и планировал. С ней. Хватит. Я же знаю, ее чересчур уверенный и пафосный вид - всего лишь оболочка. Маска, которую она носит. Прячется за возведенными стенами безразличия, показывая свою непревзойдённость. Именно этим она меня взяла и покорила. Сильная, уверенная, гордая, надменная, временами даже грубая, смотрящая на всех с высока. Сразу понял, что с ней не все так просто и оказался прав. Что больше всего поразило во всем этом головокружительном коктейле, так это ее мнимая заинтересованность мужиками. Как она флиртовала с ними, напрямую намекая на дальнейшее продолжение. Вызывающее поведение, дерзкие слова и те встречи, когда я с ней пересекался, убивали меня наповал. Стерва наслаждалась по максимуму своим превосходством. Видел, с какими уродами она уходила, и меня выворачивало. Не понимал, почему меня все это задевает и тянет к ней. Ведь с такими, как она, лучше не связываться. Их предел - только одна ночь. Секс. На большее они не нужны. Не для семейной жизни. Да даже не для отношений. Ошибся. Мое мнение было неправильным, а потом и вовсе изменилось. Каким-то образом уловил невидимые нити ее ранимой души, и мне захотелось усмирить ту непокорность, что она так отчаянно проявляла. Ослепила меня словно самая яркая звезда в небе, и я сам не понял, как оказался сбитым с орбиты. Заставляла балансировать на грани, то приближая, то отталкивая. Потом понял, что так она боролась с собой. Каждый раз говоря, что между нами ничего нет и быть не может. Ее интересует лишь хороший секс. Качественный трах, если повторить дословно. Вспоминая первую нашу близость, и как она извивалась подо мной, требуя ещё и ещё, мне становится смешно. Улыбаюсь мыслям той ночи. Те эмоции на ее лице невозможно сыграть, они были неподдельными - блаженство от накрывшего оргазма, а потом в широко распахнутых глазах отчетливо читающееся неверие, изумление ... и поток слез. Испугался, что причинил ей боль, хотя она кричала, чтобы взял ее грубо не церемонясь как с маленькой неопытной девственницей. Но, бл*ть, я действительно был первый мужчина, который довёл ее до оргазма! Это было чертовски приятно. Позже она сама мне в этом призналась, и пазл начал складываться, медленно меняя о ней своё мнение. Не было у неё столько мужиков, как она всем показывала. Не было! Неопытная, не раскованная, зажатая в постели, боялась лишних прикосновений к моему телу. Только поэтому она требовала быстрого и грубого соития, чтобы не понял, не раскусил ее неопытности. А потом поток слез после расставил все на свои места. Ее накрыло от неизведанной эйфории, а меня от чувств, что начали оживать во мне к ней. С каждой нашей встречей она разжигала во мне искры, и они превращались в пламя. Не боялся своих чувств, просто боялся сгореть в них, как было с Ларисой. Влюблялся все больше в Золотареву, пока не увяз по полной, по самую глотку, как пацан. Полюбил ее и пытался разжечь в ответ. Ее упрямству стоит позавидовать. Отбивалась стойко, противилась, мучила меня, но главное - себя, когда начала осознавать, что ее тянет ко мне не только в физическом плане. Все ее уловки отдалить меня от себя пропускал мимо, просто ждал. Знал, что она себя наказывает, а не меня, не видясь сначала неделями, потом днями. Не настаивал на встрече, не давил, выбрал ожидающую позицию и не просчитался с ней. Всегда возвращалась сама. Девочка - бумеранг. Видел в ее глазах трепет и рождающиеся чувства, что только укрепляло мои намерения не отступаться. Зацеловывал каждый участок ее прекрасного тела и шептал слова любви. Благодаря Пантере я забыл о жене, хотя думал, что это будет сложно. Несмотря на все наши разногласия с Ларисой, за последние годы она стала мне близким человеком. Мы пережили много взлётов и падений. Поэтому не мог развестись долгое время. Меня постоянно что-то держало, может быть просто остаточные чувства не отпускали, и в глубине души надеялся, что все ещё наладится. Только жене было плевать на мои чувства, на семью, на все. Холодная расчётливая черствая стерва, живущая ради своей выгоды. Сейчас задаюсь вопросом - почему не развелся раньше? Почему раньше не встретил свою бестию-Марину? Ее карие глаза полыхают страстью, разжигая во мне нескончаемое желание обладать ею. Удивляюсь, когда так успел прикипеть к ней?

Последнее время мне дико надоели ее манипуляции надо мной. Истерзала меня, лишая себя как глотка свежего воздуха. Тяжело было находиться вдали от неё. Терпел, ведя внутреннюю борьбу с собой, чтобы не сорваться и не поехать к ней, наказать, как она меня. Доказать, что ее черствое сердце совсем не такое, оно также бьется в груди для меня как и мое безоговорочно для неё. Я принял свою любовь к этой сексуальной язве, теперь надо заставить принять ее. Чтобы также сходила с ума, как я схожу лишь от взгляда ее глаз цвета шоколада. Хочу до капли раствориться в ней. Друзья, видя это, предостерегают меня, что я утону, что она не та, что она сама по себе. Со всеми и ни с кем. Не понимают, не видят ее. Умелая стерва, хороша прячущая свою истинную натуру маленькой ранимой девочки с искренним сердцем. Только я рассмотрел ее и узнал, какая она. В глазах все видел. Потому и терпел мужественно все ее метания, когда прогоняла меня из своей жизни, бросаясь колкими словами. Я ждал, ждал, что сорвётся и вернется опять, как всегда. Глупая, думала ранить меня своим враньем? Потерял голову, но не разум. В этот раз решил дать ей самой окончательно принять решение, хочет она со мной быть или нет. Терпение на пределе, нервы на исходе. Хочу определённости. С ней хочу. А она молча сбежала, перед этим плюнув в душу не мне одному.

Что она интересно опять вбила себе в голову, надумала лишнего? Снова ушла, не дав объясниться! Как это свойственно ей! Постоянно отключённый телефон. В квартире ее нет. В дом к отцу я просто не мог ввалиться, чтобы требовать встречи, да и не был уверен, что могу застать ее там. Меня бесит, что она не позволяет успокоить ее, быть рядом. Всегда сама.

- Твою мать! Сколько мыслей и все о ней! Сука! - башку рвёт на части от сомнений. Нет покоя. Нужна она рядом. Покажу ей, как любить. Заставлю открыться и отдавать взамен тепло, не бояться предательства со стороны. Если любишь, не предашь. Ситуация с Марком не в счёт, потому что она не руководила собой, ею двигали противоречивые эмоции. Чувства должны быть взаимны. Знаю,что мы не сможем друг без друга, ведь каждый раз она неосознанно, но давала надежду на совместное будущее, предварительно превратив мою жизнь в водоворот, затягивающий в свою воронку. А я, черт возьми, держался! И сейчас выстою! В этой войне не может быть проигравших, есть только победители - мы.

Выхожу из здания и попадаю будто в темное подземелье. Дождь хлещет на раскалённую землю холодными каплями воды, остужая знойную майскую жару. Вдалеке слышны раскаты грома. Вижу, как молния разрезает багровое небо на две части. Делаю шаг и иду, не спеша, к машине, промокая под проливным дождём. Холодные капли бьют по лицу, сползая под ворот рубашки. Плевать на все. Каждая мышца в моем теле напряжена до предела, что от промокшей одежды, которая прилипла ко мне, кажется, сейчас треснет. Нажимаю на кнопку открытия на брелке, и короткий противный звук оповещает о снятии сигнализации. Стою ещё пару минут, так и не решаясь сесть в машину, круча в руках ключ. Крупные капли дождя ощущаются как пламя, сдирающее с меня кожу. И я горю в агонии своих чувств, мечусь в замкнутом пространстве, не находя выхода. Я в лабиринте. Не нахожу дороги и ломаю высокие стены безразличия там, где должен быть выход к неуправляемой любимой женщине. В своей жизни я любил лишь двух женщин - Ларису и ее - мою золотую девочку. Все остальные были лишь увлечением, серой массой пустых и ненужных воспоминаний. Золотарёва утянула в свое измерение и наблюдает, наслаждаясь своей властью надо мной, как я буду выбираться из ситуаций, что она так отчаянно мне подкидывает.

Протягиваю руку, открываю дверь и снимаю с себя пиджак, кидая на мокрый асфальт в грязную лужу. Сажусь и уезжаю, решая заехать домой, переодеться. Времени в обрез, из-за пробок от дождя могу опоздать. Нажимаю педаль газа до упора, круто маневрируя между разъярёнными водителями, пролетаю мимо машин, оставляя позади длинную пробку. Выезжаю на оживленную встречку, свет моргающих фар слепит, звук клаксона разрывает сознание, не думаю ни о чем, я спешу к своей Пантере.

Набираю скорость, впечатывая педаль газа под ногой. Давлю что есть силы, выжимая все до последней капли со своей малышки. Горит красный, не успеваю проскочить, резко торможу, но мокрый асфальт и визг колёс отрезвляют в мгновение. Сжимаю крепко руль, тяжело дыша. Напряжение не улетучивается из крови, адреналин зашкаливает, горит зелёный, и я снова срываюсь, спеша домой. Быстро переодеваюсь, постоянно глядя на часы. Я должен успеть. Я просто обязан! И снова машина, и снова дорога уже до Белорусского вокзала. Дождь не прекращает свою симфонию. Льёт так, что дворники с трудом справляются. Времени до отправления поезда остаётся ничтожно мало, но я обязательно успею. Паркуюсь и выхожу, подставляя лицо дождю. Закрываю глаза и застёгиваю кожаную куртку, держа пальцами ворот. Шумно выдыхаю. Открываю глаза, ощупываю карманы в поисках сигареты и зажигалки. На ходу пытаюсь подкурить, но не получается. Уверенно иду через вокзал, ища нужный номер поезда. Осматриваю полупустой перрон, людей практически нет. Провожу ладонь по волосам, смахивая капли дождя. В небе раздается оглушающий гром. Иду дальше, сердце начинает гулко отбивать внутри, пульс учащается, потому что я не могу найти Марину. Не хочется думать, что она уже зашла в вагон. Впереди много людей толпятся, протягивая билеты проводнику. Всматриваюсь в свет вечерних фонарей, что бьет под рёбра мокрого перрона. Гул стоит нереальный от подошедшего состава, в ушах шум, но даже через весь балаган на вокзале улавливаю знакомый любимый голос, что вибрирует в моей душе. Сжимаю сигареты в руке, направляясь к нужному вагону, попутно выбрасывая пачку в урну. Замираю, смотрю как Золотаревой отдают обратно билет и что-то говорят. Она кивает, берет небольшой чемодан и, держа билет в левой руке, упирается ею в металл вагона и оборачивается, глядя в никуда, а потом ловит мой взгляд и удерживает своими пустыми обреченными глазами. Подхожу ближе, протискиваясь в толпе людей:

- Марин, - сжимаю кулаки, выравнивая сбившееся дыхание, - поговорим? - не отрывая взгляда, смотрю ей в глаза. Чувствую все ее эмоции, и как отчётливо бьется ее хрупкое сердце. Она нервничает. Не готова была к встрече. Становлюсь рядом и протягиваю руку, обнимая ее талию, увожу в сторону под свет фонаря. Не противится, молча идёт со мной, оставив чертов чемодан со шмотками возле вагона.

- Девочка моя, что же ты делаешь? Зачем? - кладу руки на плечи всматриваюсь в лицо, отмечая тени под глазами и изможденный вид. Сейчас она настоящая, без масок. Чувствую, как дрожит. Напрягается и резко скидывает мои руки с плеч.

- Ты пришёл проститься, Миллер? - придав голосу неприязни и нарочитой грубости, пытается быть жестокой. Высокомерно смотрит на меня взглядом той Марины, которую знает большинство, но не я. Знаю ее настоящую рядом со мной.

- Я пришёл забрать тебя! - луч света падает на ее красивое личико, и я обхватываю его ладонями, нежно поглаживая скулы большими пальцами. По тёплым щекам с неба капают холодные капли дождя. Прикрывает глаза, сглатывает. Смотрю на ее промокшую толстовку, как тяжело поднимается грудная клетка. Борется с собой. Еще мгновение, делает глубокий вдох - выдох, открывает прекрасные глаза и опять убирает мои руки. Молния с громом озаряет темное хмурое небо, и она резко дёргается, подавшись в испуге в мою сторону. Так и стоим напротив, опаляя горячим дыханием друг друга.

- А я не хочу! - приходит в себя и бьет в мою грудь ладонью. - Не хочу! Как ты не поймёшь, Макс? - от услышанного мое сердце ускоряется в унисон со скоростным поездом.

- Что ты несёшь? - хватаю ее за запястья, разводя руки в стороны, и притягиваю к себе. - Я все объясню! И та ситуация... я не считаю тебя в чем-то виноватой, если в этом вся причина! - опускаю руки, но не отпускаю, переплетая наши пальцы. Целую влажные волосы, вдыхая смешанный запах вишни и дождя. Дрожит в моих руках. Стоим мокрые посредине перрона, не замечая никого вокруг нас. Есть только двое. - Мы обязательно со всем разберёмся вместе! Ты же знаешь, что я люблю тебя, и хотя ты не говоришь мне в ответ этих слов... я знаю, чувствую, ты меня тоже! - выплескиваю все накопившееся. Поднимает на меня сосредоточенный взгляд и начинает истерично смеяться до слез, которые смешиваются с каплями проливного дождя. Чуть успокоившись, начинает говорить:

- Макс, да ты дурак! Идиот! Так ничего и не понял? Разве не ясно, что я тебя не люблю и никогда не любила. Если бы любила, всего этого бы не произошло! - вырывается из оков, вытирает глаза и, глядя в упор, продолжает: - Я намеренно шла к Марку и с конкретной целью - трахнуться! Мне захотелось новых ощущений! Другого мужика! О какой любви после этого ты мне говоришь? - смотрю в глаза ее карие и не верю в это. Не хочу. Ложь. Врет, как всегда жаля острыми словами. Но, сука, как же больно! - Ну... вот и все, прощай, Миллер, мне пора, на сентиментальности нет времени, - поднимает лицо к небу, скрывая слезы со смешивающимися каплями дождя. Едкая ухмылка вытягивает губы в тонкую прямую линию. Снимаю с левого запястья ее подарок. Обхватываю тонкую руку и застёгиваю часы на руке. Непонимающе смотрит и пытается снять.

- Оставь, - разворачиваюсь и отхожу на пару шагов, давая ей возможность самой принять окончательное решение.

Смотрю на мокрый силуэт любимой женщины, идущей к своему вагону. Пустой перрон, а я жадно впитываю ее образ. Неужели уедет? Не замечаю, как доходит до вагона, где проводник стоит, отсчитывая последние минуты до отбытия. Марина берет чемодан за ручку и ставит на ступеньку. Поднимается сама и бросает в мою сторону прощальный взгляд, полный сожаления. Только кому это сожаление, твою мать, уже нужно? Давай быстрее уходи! Ведь каждый твой шаг как удар острым лезвием по сердцу! В наше время грош цена трепетным и тёплым чувствам. Не ценим, не храним. Теряем. Очередной раскат грома разрывает не только небо, но и мою душу. Не верю, но осознаю и понимаю, уезжает. Кидает. На произвол судьбы бросает. Меня себя лишает! Дождь усиливается, а мы молчим среди гула вокзала. Вот и все. Вот и наше прощай. Только, сука, помни всегда, что вырвала у меня из груди жизненно важный орган. Что останется мне? Лишь сны о прошлом и память о коротком времени с ней. Беги. Мне будет проще забыть тебя сейчас, раз ты не хочешь бороться за нас! Мог бы остановить, мог бы утащить, не дав уехать, но не имею права заставлять тебя любить - это грех. Если любишь - должен отпускать. И я отпускаю, сам истекая кровью...

Мокрый как черт еду в первый попавшийся бар и напиваюсь в хлам. Марк постоянно звонит, каждый раз сбрасываю, но в итоге отправляю сообщение с названием кабака и жду ещё одного неудачника. Фортуна нас кинула. Захожу в медиатеку и листаю фото моей золотой девочки. Сжимаю телефон в руке и, не выдержав свалившегося на мои плечи груза, как истинный мазохист наслаждаюсь своей болью и бью телефон о пол. Сука, как же больно! Жаль, что сердце сейчас колет так острыми иголками. Ведь со временем все покроется безразличием. Раны затянутся, мысли с каждым днём будут улетать все дальше, больше не цепляясь за осколки эфемерного счастья, оставленные глубоко на дне. Горечь и печаль тоже уйдут. Останется пустота. Одиночество. Нет сил больше скитаться, в будущем искать свою любовь. Для чего? С этого вечера отключаю чувства, живу одним днём.

- Можно бутылку водки и два стакана с собой? - официантка смотрит на меня большими глазами, удивлённо хлопая ресничками, явно думая, что это для меня будет перебор. Кивает и уходит, возвращаясь с заказом. Так и есть. В моей жизни сплошной перебор во всем, особенно с любовью. Оплачиваю счёт и выхожу на ночной сырой воздух, буду ждать своего такого же друга-неудачника там. Иду к машине по грязным лужам. Брызги летят на джинсы. Плевать на все. Меня и так будто втоптали в грязь, при этом вылив ведро помоев на голову. Чертовски хреново! Мерзко! Достаю пачку сигарет и ставлю трофей на капот машины. Наливаю полный стакан водки и прикуриваю сигарету, изрядно шатаясь при этом. Выпиваю залпом очередной стакан. Не помогает. Неожиданно для себя бью со всей дури кулаком в боковое водительское окно. Стекло вдребезги, кровь на костяшках пальцев, а осколки разлетаются у моих ног. Стряхиваю кулаком в воздухе и бью по боковому зеркалу своего Мерса. Падает. Остатки моего счастья разлетаются в разбитых зеркалах. Вот теперь точно все - хэппи энд моей истории... просто прощай.

ГЛАВА 3.

Раньше я не задавалась ответом на множество жизненных вопросов. Жила как хотела, по-королевски, как и подобает маленькой избалованной принцессе. Меня не волновали никакие насущные проблемы, не говоря уже о глобальных. Сейчас же, вслушиваясь в стук колёс и мощный гул поезда, я думала о том, как люди лечат разбитые сердца? Где берут силы справиться с навалившимся чувством вины от совершенного предательства? Как заполняют пустоту в душе? В чем их спасение? Не знаю. Слишком сложные вопросы для меня и где искать решение - без понятия. Я просто сбегаю от проблем, которые сама создала, не найдя в себе уверенности разобраться со всем этим хаосом. По другому это и не назвать. Ведь я, не задумываясь, пошла по головам и разбила мечты не только свои, но и лучшей подруги. Не оправдала доверия родных. Вырвала сердца из груди близких, причинив им невыносимую боль. Такие ошибки не поддаются исправлению. Никто не захочет прощать такого низкого человека как я. Не заслуживаю прощения. Ненависть к себе поглощает меня с каждым днём все больше. Жизнь разрушена, и меня повсюду окружила кромешная тьма, поглотив целиком в свои сети. Выхода нет, как и спасительного лучика света. Окровавленное сердце еле слышно бьется в груди и затихает в успокаивающей тишине убитой души.

Я та, кто есть - кукла. Бездушный красивый предмет, только с одной особенностью - прогнившей натурой. Можно сказать обо мне, что я редкий экземпляр, своего рода экспонат. Кто добровольно захочет делать себе репутацию дорогой игрушки для утех на ночь? Вот и я таких не знаю. Сама целенаправленно разрушила свою личность.

Мы зависимы от общества, принципов, моральных устоев. А мое поведение часто называют аморальным, и это очень мягко сказано. Вокруг одни лицемеры, которые, улыбаясь, в лицо восхищаются, а за спиной обсуждают, не дав отойти на минимальное расстояние, чтобы не услышать обличающую речь о такой дряни как я. Слабаки. Презираю таких людишек. За свою жизнь я научилась прятаться за равнодушием и холодным взглядом. Многие хотят послушных зверушек рядом, которых можно приручить и дрессировать, как им вздумается. А я не та. И никогда такою не была.

Закрываю глаза и мгновенно в сознании всплывают обескураженные лица отца и няни, заставляя сердце больно щемить в груди. Пытаюсь удобнее устроиться на комфортабельном диване вагона класса люкс. Хочу провалиться в безмятежный сон, но он как назло бежит от меня. Память услужливо подкидывает ужасные фрагменты минувших дней...

- Господи! Что... что я наделала? - обхватываю голову руками, не веря в произошедшее. - Марк, а ты? Чем думал ты! - ору, в упор глядя на растерянного Железняка. - Не мог как всегда послать меня к черту?

- Я виноват значит? - изумленно произносит, приподнимая брови и застёгивая пуговицы на рубашке. Киваю, смахивая слезы руками. - То есть это я сейчас ворвался в кабинет и накинулся на тебя? - мне не хватает воздуха. Задыхаюсь. Лёгкие раздирает от болезненного глотка кислорода, кажется, внутри все горит. - Пошла к черту! Проваливай, Золотарёва! - оглушает своим рыком, и я опять, как несколькими минутами ранее в кабинете Миллера, громко хлопаю дверью и вылетаю из ненавистного здания.

Ищу в сумочке сигареты, но вспоминаю, что выбросила их с конкретным желанием начать новую жизнь сегодня. С Максом. Решила дать нам шанс на счастье, на будущее. Да только судьба вмешалась в мои планы и заставила совершить необдуманные поступки. Я предала подругу, которая ни в чем не виновата! Слезы покатились по моим щекам от ядовитой боли, что растекалась по моей крови. Я шагнула в бездну и не поняла, как утонула, прихватив с собой на дно такого светлого ангела как Ярослава. Ее тихий вскрик до сих пор оглушительно разрывает виски... Ненавижу себя. Ненавижу Ларису!

- Беременна! - еле слышно шепчу, закрывая дверь машины, до конца не веря, что Макс и Лариса ждут пополнение. - Куда ехать? К отцу? Домой? Куда? - завожу мотор и выезжаю с парковки, не зная, что делать дальше. Ладони стали мокрыми от того, с какой силой сжимаю кожаный руль. Собственные мысли долбят мозг, уничтожая меня, не давая собраться. Я растеряна. Тяжесть оков предательства давит на меня так, что я не в силах связно думать и вести машину. Нужно быстрее добраться до квартиры, пока я никуда не врезалась и не угробила ещё жизни других участников дорожного движения. Эмоции берут верх и правят мной. Ругаю себя на чем свет стоит, не находя ни единого оправдания своим поступкам. Его нет и не может быть. Чтобы не случилось и не произошло, я не должна была так поступать. Только не с Ярославой! Противоречия терзали душу весь путь до дома, и когда я вышла с машины, пытаясь вздохнуть с облегчением, то этого не произошло. Удушливый тяжёлый воздух распирал мои внутренности, норовя взорваться в мгновение ока. Голова стала свинцовой от безумства греха, что сотворила. Я монстр, который создал сам себя и сорвался с цепи, теряя контроль. Срочно нужно избавиться от хлама в голове. Набираю полную горячей воды ванную и погружаюсь в нее, пытаясь прийти в чувства. Тяжёлый день, печальные последствия никуда не уходят. Решаю, что сегодня и релакс не удался. Опустошенная долго лежу на кровати, не в силах заснуть. Боюсь закрыть глаза и увидеть падающую на пол Ясю, ее потухшие голубые глаза. Это давит на меня, душит. Понимаю, что тону в болоте из бесконечной боли. Мне нужно увидеться и поговорить с ней. Все объяснить, ведь она должна меня понять. Славка знает меня как никто другой. Несмотря на все запутанные мысли в моей голове, я думала, как исправить ситуацию. Она через многое прошла, и получить такой удар от близкой подруги хуже ножа, вогнанного прямо в сердце. Как она это переживёт и сможет ли вообще?

Все последующие дни мне названивает Миллер. Не отвечаю. Полный игнор. Нам больше не о чем говорить. Поздравление от меня он получил. Пусть и не искреннее, но большего я не могу дать. Радоваться за счастливое семейство не мой удел. Его мечта стала реальностью. Так какого черта он названивает по сто раз на день и даже приезжал ко мне вчера? Но я не выдала своего присутствия в квартире. Не все сказал? Что ему еще нужно? Хватит.

Обойдусь без него. Раньше жила как-то и сейчас проживу. Только налажу отношение с Ярославой, сниму тяжкий груз с души и снова постараюсь стать самой лучшей подругой в мире. Одеваюсь и в очередной раз еду к Ясе домой. Ее опять нет. Уже шестой день в окнах темно, дверь никто не открывает. Знаю наверняка, что от Марка она ушла, не простив его за предательство. С работы уволилась под предлогом плохого состояния здоровья, не рассказав обличающую истину обо мне отцу. Всегда правильная и рассудительная, даже сейчас в такой ситуации не рассказала правды, не выставила меня в дурном свете. А я... Спускаюсь и выхожу на улицу, решая там дождаться подругу. Курю сигарету за сигаретой, глядя на дисплей телефона. Время идёт, близится к полуночи, а ее нет. Уезжаю домой и на другой день снова приезжаю. Результат тот же. Я выжата как лимон. Нет ни сил, ни желания просто оглядеться вокруг, порадоваться буйству красок цветущей зелени. Месяц май во всей красе! Весна принесла кому-то новые надежды, только не мне. Внутри меня пустота. Не знаю, что делать, если не погрузиться в полное отчаяние.

Сегодня решаю опять съездить к Славе, только раньше обычного. Хочется верить, что попытка будет успешна. Вдоволь наревевшись, одеваюсь не свойственно слишком просто для меня в белую футболку и джинсы. Замазываю тональным кремом синяки под глазами и выезжаю. На улице жарко. Выхожу с машины и бесцельно брожу по двору, глядя на мамочек, гуляющих с детишками. Отхожу подальше курить, когда мимо проходит беременная девушка, держа за руку девочку лет пяти. Сглатываю неприятную горечь от сигарет во рту, и слезы наворачиваются на глаза, укол ревности пронзает сердце. Нужно принять и забыть, отпустить Миллера. Пусть он будет счастлив и заботится о долгожданном ребёнке. Сжимаю губы, сдерживая готовые пролиться слезы, и, отворачиваясь, замечаю подъехавшее такси, откуда выходит Ярослава. Подношу сигарету к губам, жадно втягивая омерзительный дым, выдыхаю, пытаясь унять нервную дрожь. Напрасно, руки все равно трясутся. Сжимаю ключи в руке и бросаюсь к подруге, на ходу выкидывая окурок. Начинаю умолять ее выслушать меня, противится. Паника поднимается все больше, что так и не даёт мне шанса все объяснить, рассказать, что сама не знаю, как все получилось, что голова не думала в тот момент, мозг был в отключке после заявления Ларисы. Гнев и отчаяние так затуманил разум, что не поняла, как оказалась в кабинете Марка и начала его целовать, совершенно ничего не чувствуя. Только боль и разочарование в человеке, которому решила довериться, но все его слова о любви оказались фарсом.

Падаю на колени, понимая, что она не хочет ничего слушать, и продолжаю умолять, давясь рыданиями. Непреклонна. Поднимаюсь, вытирая льющиеся слезы, и ухожу, напоследок кидая ей фразу, что Марка она простит обязательно. Любовь все прощает, а ее хрупкое и ранимое сердце простит однозначно. Не сразу, конечно, но со временем обязательно.

Сажусь за руль и решаю поехать к отцу. Заглушаю пылающие чувства внутри меня тягучим едким дымом сигарет, что проникает, заполняя лёгкие. Сосуды рвутся от нежелания принимать исход разговора. Ехала с чётким намерением вымолить прощение за свою глупость и не сразу поняла, что веры не осталось. Потеряла ту часть себя, уверенную и гордую Марину. Одна. Потерпела крушение и плыву, не видя даже жалкого клочка острова.

- Милая, ты приехала? - закрываю дверь и няня сразу появляется, искренне улыбаясь мне. - Почему не предупредила? - удивляется, пристально рассматривая меня. - Девочка моя, что случилось? - голос дрогнул, а мое сердце начало бешено биться в груди, не зная, что ответить. Сжимаю руки в замок, только бы не разреветься.

- Все нормально. Просто не трогайте меня и оставьте в покое! Я хочу побыть одна! - слишком резко говорю, отводя взгляд в сторону, и бегу в свою спальню на втором этаже. Рвано дыша, прислоняюсь к двери, стираю слезы, которые норовят выкатиться с глаз большим потоком. Закрываю глаза и оседаю на пол, прислушиваясь к спасительной тишине, но через пару минут сознание снова наполняется шумом голосов, от чего голова готова лопнуть.

- Доченька? - мягкий нежный голос отца врывается в затуманенное сознание. Не хочу возвращаться в реальность. Меня все устраивает. - Открой, пожалуйста, дверь!

- Я же сказала, просто оставьте меня в покое! Уходи! - выкрикиваю каждое слово по отдельности и поднимаюсь. Включаю свет, потеряла счёт времени, но за окном уже темно. Подхожу к комоду, ищу белье и пижаму, иду в ванную, не слушая отца и его просьб. Включаю воду и становлюсь под горячие струи. Трясёт, не могу согреться. Нервное напряжение не уходит. Выключаю воду, беру пушистое полотенце и кутаюсь в него. Прохожу в комнату и ложусь на кровать, раскидывая руки в стороны, глядя ничего не видящим взором в белый потолок. Ни единой мысли. Пустота вокруг, пустота внутри. Уверяю себя, что все будет хорошо, что все наладится, все преодолею, все смогу. Ведь я сильная? Сильная! Так чего я кисну как вишня в сиропе? Собираюсь с силами и поднимаюсь с кровати, скидываю полотенце на пол, подхожу к шкафу и достаю одежду. Начинаю собираться.

- К черту всех! Я сильная! - уговариваю себя, доставая косметичку, и крашусь. Замазываю синяки под глазами тональной основной и наношу на заострённые скулы румяна. Яркая красная помада - и губы больше не сухие и потрескавшиеся от терзаний моих зубов. Выразительные глаза с большими чёрными ресницами и темными тенями. Чёрное платье с огромным вырезом на груди едва прикрывает мои бёдра. Поправляю волосы руками, расправляя объёмные локоны, и на меня с зеркала смотрит прежняя Марина. Кидаю пачку сигарет в сумочку и выхожу на высоких каблуках, уверенно спускаясь по дубовой лестнице. Цокот каблуков разлетается по всему особняку. Свет включается в гостиной. Арина Николаевна стоит, держа руку на выключателе, а другой придерживает полы длинного халата.

- Куда ты, Мариночка? - шёпот раздаётся эхом. Гордо вздергиваю подбородок, спускаясь с последней ступеньки. Иду молча, обходя женщину, к входной двери. - Деточка, что случилось? Почему ты так себя ведёшь?

- Я же сказала, оставьте меня в покое! Что не ясного! - поворачиваюсь и открываю сумочку, доставая сигареты и зажигалку. Прикуриваю и вдыхаю глубоко в себя никотин, блаженно растекающийся в моей крови. Успокаивает. Закрываю глаза, выдыхая, и сердце не колотится уже так часто в груди.

- Марина! - громкий голос отца. - Что ты себе позволяешь! - направляю взгляд на папу, одевая на лицо холодную улыбку. Мурашки покрывают кожу от моего поведения, но они не знают, какой ураган творится внутри меня.

- А что я себе позволяю? - выгибаю удивлённо бровь, якобы не понимая, что нагло курю в доме.

- Твоё поведение оставляет быть лучшим! Ты отвратительно себя ведёшь! - его голос срывается на крик. Пожимаю равнодушно плечами, продолжая курить. Медленно подходит ко мне. Сглатываю. Чувствую, как отец начинает закипать, когда опаляет меня тяжёлым взглядом и неожиданно резко вырывает сигарету, зажатую между моими пальцами.

- Нормально я себя веду! Надумал учить меня уму разуму? Так поздно, твой поезд давно ушёл!

- Что? Что ты сказала? - цедит каждое слово, стискивая челюсть.

- Чтобы ты оставил свои нравоучения при себе! Вот что! Они ни к чему, а теперь.... дай мне пройти! - недоумение на лице папы сменяется злостью. Хватает меня за локоть и тянет в центр комнаты. Разворачивает лицом к няне и требует, чтобы я просила прощение за своё хамское поведение перед женщиной. Отказываюсь.

- Как ты разговариваешь с отцом? Совсем сошла с ума? - орет так громко, что мои уши начинает закладывать от гневных вибраций. - Я не так тебя воспитывал, чтобы все это слушать!

- Да ты вообще никак меня не воспитывал! Тебя постоянно не было дома! - нагло заявляю и вырываю руку из его захвата. Арина Николаевна громко ахает и хватается за сердце. На ее глазах блестит предательская влага.

- Мариночка, девочка моя, да что такое ты говоришь? Чем мы тебя обидели? - сквозь рыдания и дрожащий голос няня все таки не выдерживает и тоже начинает свои нравоучения.

- Как вы меня задолбали! Все! Что вам только от меня нужно? Доброй ночи, - бросаю на ходу, спеша к выходу.

- Стой! Я тебя не отпускал! - замираю от приказного тона и швыряю сумку в кресло рядом. Переплетаю руки под грудью и подхожу ближе к отцу, становясь напротив.

- Говори, я вся во внимании, - глубоко вздохнув, надменно выдаю.

- Ты никуда не пойдёшь! Мне надоело твоё хамское поведение последние две недели. Не отвечаешь на звонки, постоянно где-то пропадаешь, ничего не объясняя. Мое терпение на исходе, поэтому проси прощения у Арины Николаевны и возвращайся в свою комнату. До тех пор, пока ты не осмыслишь все, я запрещаю выходить за пределы дома!

- Решил поиграть в хорошего папашу? - сбрасываю с себя все маски и начинаю говорить то, что не должна была никогда в жизни. Но гнев настолько застелил мне глаза, что мне стало плевать, кому и что говорю, лишь бы от меня все отстали, - так повторюсь, что поздно!

- Хватит! Ты переходишь границы! Я слишком много тебе позволял, не заметив, как ты села на шею. Тебе нужно брать пример с твоих подруг! Вот, Ярослава, за все время, что работает у нас, только решила взять себе отпуск. Девочка любит свою работу, у нее нет времени на разную дрянь в голове. А ты только и делаешь, что развлекаешься и спускаешь деньги в унитаз! Ты даже не знаешь, что такое работа. Я сделал все, чтобы ты ни в чем не нуждалась! Работал как проклятый, чтобы у тебя все было! А ты такой неблагодарной монетой мне отплачиваешь? - недоумение в его потемневших глазах сменяется разочарованием.

- Да ты неудачник, прикрывающийся своей работай как щитом. После ухода матери ты решил всем доказать, что не пустое место! Что что-то значишь в этом мире, что достоин уважения в обществе! Ты даже не смог завести отношений с женщиной, хотя я очень боялась появления таковой в твой жизни. Что я уйду на второй план, хотя так и не смогла быть на первом. Твоя работа была мне конкуренткой. Сейчас мне смешно, что ревновала к мыслям о женщине в твоей жизни! Да я к чертовой работе тебя ревновала, потому что ты все время был ею занят, а не мной!

- Солнышко наше, успокойся ради Бога, прошу, - няня подходит ко мне с заплаканным и раскрасневшимся лицом. Отхожу на шаг назад, убирая ее протянутые руки в сторону.

- А вы, Арина Николаевна, всю жизнь посвятили чужому ребёнку вместо того, чтобы завести семью и родить собственного! - меня несет дальше, краем сознания понимаю, что надо бы остановиться и перестать незаслуженно поливать ядом родных людей, но это уже невозможно. Как невозможно остановить снежный ком, запущенный с вершины горы.

- Замолчи! Я кому сказал, не смей так говорить! В конец обнаглела? - отец орет на весь дом, в то время как няня начинает громче плакать, разворачивается и уходит. - Проси прощение!

- Не хочу!

- Я кому сказал, твою мать, иди и проси прощение за свой ядовитый язык!

- Да пошли вы! Надумал учить меня , когда это уже не нужно. Я выросла, папа! Ты видел, как росла твоя дочь? Нет! Потому что тебе всегда было не до меня. Я не видела тебя сутками дома, когда маленький ребёнок нуждался в отцовской любви и заботе - тебя не было. Пропадал на работе, не уделяя внимания. Откупался от меня куклами и игрушками! А мне отец был нужен... отец, понимаешь? Я нуждалась в тебе, в поддержке, а ты предпочитал работу! И так было всегда...

- Доченька, милая, это не так, - с горечью говорит и его лицо кривится в гримасе боли, - я всегда старался уделять тебе внимание. Я работал, чтобы в будущем ты ни в чем не нуждалась, росла в достатке. Делал все для тебя. Ради тебя. Ты - смысл моей жизни.

- Нет, папа, - делаю тяжёлый вздох и качаю головой, - маленькой девочке нужен был просто отец, а не его состояние! Я каждую ночь засыпала, так и не дождавшись тебя. И те редкие дни, когда мы проводили вместе, стали самыми лучшими воспоминаниями из детства, а не твои подарки, когда ты пытался откупиться от меня, загладив так свою вину, - отвожу взгляд в сторону, переводя дыхание. - У нас не было семьи... ты отдалился от меня, - отводит взгляд в сторону, будто ему стало стыдно от моих слов.

- Я не заметил как ты выросла...

- Как и большинство родителей! Все, разговор надеюсь исчерпан, и я хочу уехать! - уверенно заявляю.

- Сегодня это исключено, - отец хмурится.

- Я хочу уехать из страны! - неожиданная мысль появилась у меня в голове, и я сразу же ее озвучила.

- Нет. Нам всем нужно успокоиться, а тебе подумать, чем бы ты хотела заняться. Безделье плохо сказывается на тебе. Бери пример со своих подруг - Александры или Ярославы.

- Что ты мне ставишь каждый раз их в пример? Я - твоя дочь, а не они! Я, - кричу указывая на себя. - Слава то, Слава се. Мне надоело слушать, какая я не идеальная дочь! И да, больше у меня нет подруг. Я разрушила нашу дружбу, когда решила соблазнить мужчину Ярославы, а она застала нас! - нагло заявляю.

Отец резко распахивает глаза и морщится от услышанного. Трет рукой брови и, хмурясь, говорит:

- Как? Что? Не верю... - сглатывает и запинается, - дочь, у тебя кажется был мужчина, или я упустил что-то? Что сегодня с тобой происходит? Совсем не контролируешь себя!

- Был, не был, какая теперь разница, - развожу руки в стороны. - Сейчас у меня не осталось никого! - голос срывается от раздирающей боли в сердце. Сама не знаю, зачем нанесла раны самым родным и любимым людям. Слова непроизвольно вырывались из меня помимо моей воли, но все сказано, назад их не забрать.

- Ты права. Тебе действительно лучше уехать на время. Нам всем нужно успокоиться. Завтра я все устрою и отправлю тебя. А сейчас я поставлю в известность охрану о твоём запрете на выезд с территории дома, - заканчивает разговор и уходит.

- Я, что, маленькая девочка? Ты решил меня оставить под домашним арестом? Это по крайней мере смешно!- кричу вслед и бегу за ним. Но он меня не слушает.

Ночь была изнуряющей, короткий и тяжелый сон сморил меня только ближе к рассвету. Просыпаюсь раньше обычного, в испуге подлетая с кровати, не зная, чего ожидать от сегодняшнего дня, какие изменения он внесет в мою жизнь. Привожу себя в порядок, спускаюсь в столовую, где царит гнетущая атмосфера. Арина Николаевна стоит у плиты, жарит блинчики. Отец пьёт кофе и читает свежий номер газеты, не поднимая глаз на меня. Няня молча наливает мой любимый травяной чай, ставит блинчики и джем на место, где обычно сижу я. Тяжело выдыхаю и по телу проносится дрожь от леденящей тишины. Мне невыносимо видеть их такими отстраненными, далекими. Боль близким - страшная вещь, а когда причинил ее ты, вдвойне больнее. От меня одни неприятности, я никому не приношу счастья и возможно уехать - это лучший вариант. Сердце неистово сжимается от воспоминаний ночного беспредела, что я творила. Скандалы и споры в нашей семье были редким явлением, можно сказать их вовсе не было, потому что были только мои капризы. В доме всегда была гармония. Арина Николаевна создавала комфорт и уют. Дарила тепло и любовь мне, чтобы я не ощущала отсутствия материнской ласки. Всегда поддерживала в трудный период и была рядом. Они не заслужили той желчи, что лилась из моего рта. Надо набраться мужества и попросить прощения за все сказанное. Я это прекрасно понимаю, но чертова гордость не даёт возможности преклонить голову.

- Я позвонил Андропову, - начинает говорить папа, все также не поднимая глаз, - сегодня ты улетаешь к нему в Лондон и будешь под его присмотром. - Откладывает газету по правую сторону от чашки кофе и продолжает: - Никакие возражения не принимаются, делаешь так, как я говорю, - в голосе слышна непримиримость, но его лицо полно печали и душевной боли. В недоумении отвожу взгляд, нервно сжимая полы футболки. Не хочу ни в какой Лондон, тем более под присмотр лучшего друга отца! Не нужны мне надзиратели!

- Папа...

- Я сказал - никаких пререканий, Марина! - жёстко заявляет, ставя меня на место.

- Раз ты за меня уже все решил, я уеду. Но с одним условием - не хочу лететь на самолете, поеду поездом. - Стремительно разворачивающиеся события последних дней выбили из равновесия и мне необходимо подумать, а это возможно только в поезде.

- Хорошо, - соглашается отец, отодвигая стул, и уходит, говоря, чтобы к вечеру я была полностью готова. Не притронувшись к своему завтраку, я все время наблюдаю за Ариной Николаевной, хочу подойти к ней и обнять. Вижу, как она нервничает, как дрожат ее руки, когда она забирает от меня остывший нетронутый чай и ставит чашку в мойку, моет, но она выскальзывает и разбивается. Женщина начинает плакать, выключает воду и рукой вытирает глаза, снимает фартук поспешно выходит из кухни. Встаю из-за стола, хочу догнать, но словно статуя прирастаю к мраморному полу, не в силах ступить и шага. Малодушная трусиха!

- Боже, что я наделала! - шепчу убитым голосом, срываюсь бегом в свою комнату и нахожусь там целый день до отъезда, провалявшись овощем на кровати.

Беру небольшой чемодан с вещами и спускаюсь, когда отец сообщает о прибытии водителя. Небо затянуто чёрной пеленой грозовых туч. Гром гремит, оглушая своим праведным гневом, и небеса озаряются яркой молнией. Водитель забирает чемодан, укладывает в багажник и затем подходит ко мне с зонтиком. Настороженно поворачиваюсь к отцу и отчётливо слышу его прерывистое дыхание. Мне не по себе. Смотрю в его глаза, и он походит первый, обнимает меня, поглаживая по голове.

- Я не обижаюсь на тебя, - поникшим голосом начинает говорить, - Я люблю тебя, доченька, но нам действительно нужно это время. Езжай, все будет хорошо.

- Пап... мне очень жаль... правда, - отвечаю сдавленным шепотом.

Небеса низверглись проливным дождём. Холодные капли падают на землю, смывая остатки иллюзий призрачного счастья. Стук сердца бьется в ритм с подошедшим скорым поездом, подхожу к своему вагону и протягиваю билет к проводнику, все время ощущая на себе чей-то пронизывающий взгляд. Может, Макс? Отметаю это нелепое предположение, ведь его здесь не может быть. Он не знает, что я уезжаю. И что ему вообще делать здесь, когда он должен быть с Ларисой?! Оберегать ее, заботиться о них с ребёнком, а не быть на железнодорожном вокзале, вытаскивая из отчаяния такую мерзкую дрянь как я.

- Марин, - слышу за спиной. Тишины хочу, а не его сумасводящего голоса за плечами, - поговорим? - оборачиваюсь, кидаю на него холодный взгляд, когда увлекает за собой под свет фонаря. Душа плачет в молчании сколотом от запаха его парфюма. Перевожу дыхание и озноб охватывает все тело от рук Миллера на моих плечах. Напрягаюсь, понимая, что нужно опять быть чёрствой и жестокой, больно бить словами, чтобы он ехал к беременной Ларисе, а меня оставил в покое. А после того, как услышала его намерения забрать меня, я сказала то, что ранило не только его, но и меня. Но эта боль во благо для его еще неродившегося ребёнка. Я не могу лишить невинное дитя отца. Знаю, какого это... А мы... мы справимся, переживём... Поэтому делаю финальный аккорд и бью резкими лживыми словами наотмашь, отрезвляя его своей речью, и он уже не противится. Дождь льёт, небо плачет, и я украдкой подставляю лицо холодным каплям, скрывая свои слезы. Все обязательно когда-нибудь пройдёт, как и проливной дождь. На землю опустится разноцветная радуга, плохое улетит с тучами и облаками, и яркое солнце засверкает, озаряя мир своим золотом...

Париж не конечная моя точка. Здесь я пробыла два дня. Планировала прогуляться по тихим улочкам самого романтичного города на земле, но не смогла. При виде счастливых влюблённых целующихся парочек сердце разрывалось на части. Мое меланхоличное настроение заставило поехать меня на Ла Дефанс и просидеть на ступеньках арки до темноты, наблюдая за зажигающимися разноцветными огнями прекрасного Парижа. На другой день я купила билет на скоростной поезд до Лондона и через два с половиной часа была на вокзале London, расположенном в центральной части английской столицы, где меня встречала дочь дяди Миши, Софи. Я узнала ее сразу, хотя не видела ни разу. Русые волосы ниже плеч, красивые глаза насыщенного зеленого цвета. Она очень похожа на своего отца, который часто приезжал к нам и в своё время помог отцу раскрутиться. Благодаря ему, папа смог выбиться в люди и стать тем, кто сейчас есть - успешный мужчина, уверенно стоящий на ногах. Приезжаем в гигантских размеров особняк с кучей прислуги и рабочего персонала. Меня встречают как родную дочь, целуют, обнимают, дают крышу над головой. Но после недолгих уговоров Софи, ее родители дают разрешение пожить первое время в городской квартире, чтобы показать мне все достопримечательности и ознакомиться с завораживающей глаз красотой местностью. Первые дни мы никуда не ходим. Моя новая подруга легка в общении, и я делюсь с ней без утайки всем, что накопилось у меня на душе. Понимает и не давит на меня, не осуждает. Но, спустя пару недель, в один прекрасный день заявляет: "Все! Оставляем хандру в прошлом! Идем развлекаться в один из пафосных клубов Лондона." Ловлю себя на мысли, что раньше я была бы счастлива и уже бежала бы в какой-нибудь торговый центр за новым платьем и туфлями, причем не ограничилась бы одним комплектом. Сейчас все по другому. Мне невыносимо холодно в этом большом и красивом городе. Я не понимаю, что со мной происходит. Что это? Любовь? Любовь ли? Страсть? А может, просто зависимость? Зависимость от воспоминаний о Максе, съедающая всю меня и моё пространство. Когда кажется, что становится невозможно жить. Дышать без него. Невозможно убежать... от себя убежать. Пустота и холод наполняют меня, как только ночь укрывает город. Тоска и грусть вновь в моем сознании, а я не могу ничего поменять. Тяжело. Принимаю все, что уготовано мне судьбой. Ошибки не исправить. Ночами не спится, все время ощущаю ЕГО дыхание в шею и просыпаюсь в холодном поту с гулко бьющимся сердцем. Включаю светильник на прикроватной тумбочке и осматриваю пустую комнату, провожу ладонью по смятым простыням и ощущаю ЕГО тепло. Жду, когда уймётся фантазия и все пройдёт, забудется, а меня наконец-то отпустит. Спасаюсь, когда за окном забрезжит рассвет, и в небе проскользнут первые лучи солнца. Я одна в тишине, в своём молчании признаюсь себе, что все таки любила. Люблю Макса и сейчас. Сложно принять чувства, став чужими. Значит так было необходимо. Бог не даёт нам тех испытаний и трудностей, что мы не сможем вынести. Он даёт нам те горести, что делают нас другими людьми, чтобы мы вынесли свой жизненный урок. Хочется верить, что все было не напрасно, жизнь не прошла мимо, оставив радость позади. Что Бог не даст мне больше, чем смогу вынести на своих плечах. Страдание не спрашивает, готов ли ты? Оно приходит внезапно и поселяется без разрешения внутри тебя, оно не ищет подходящего времени. Так сейчас происходило со мной, сидя в vip-ложе одного из элитных ночных клубов Лондона. Тогда я ещё не знала, что моя жизнь уже изменилась, поменяв мои ориентиры и ценности.

- Истинный джентльмен желает познакомиться с прекрасной леди. Вы позволите? - смотрю в искрящиеся тёмные глаза высокого мускулистого мужчины лет тридцати. Прямой нос, миндалевидные глаза, слегка удлинённая стрижка с идеальным пробором на левую сторону. Квадратный подбородок и завораживающая улыбка с ямочками на щеках. Тёмные брюки в сочетании со светло-серым пиджаком в крупную клетку и рубашке с незастегнутыми верхними пуговицами. Молодой человек - идеальный лондонский денди.

- Алекс, - протягивает руку и берет мою, переворачивает и тёплые губы накрывают мою кисть лёгким поцелуем.

- Марина, - отвечаю и улыбаюсь Софии, которая сидит напротив с хитрым и довольным выражением лица.

ГЛАВА 4.

2 года спустя

Мне каждую ночь снится один и тот же сон.

Я одна в кромешной тьме, идет дождь. Кричу, пытаясь проснуться, но ничего не выходит. Накатывает паника от того, что не понимаю, где нахожусь и что происходит. Страшно. Я снова кричу. И тут осознаю, что онемела, потому меня никто и не слышит.

Просто шевелю губами, как рыба, а слова вымолвить не могу. Хватаюсь руками за шею, судорожно начинаю чесать, пытаюсь помочь себе. Напрасно. Все время ощущаю взгляд, от которого хочется бежать, и я бегу. Бегу, быстро перебирая ногами, оглядываюсь назад - никого нет. Снова бегу вперед, и тут до меня доходит, что я как та белка в колесе - бегу, оставаясь на том же месте. Останавливаюсь, пытаясь отдышаться и выровнять сбившееся дыхание. Ведь я устала, но не ощущаю и этого, просто на подсознательном уровне знаю, что так должно быть. Наклоняюсь, упираясь ладонями в колени, и глубоко дышу. Промокла вся одежда, и мне становится холодно. Тело дрожит, бьет озноб. Поднимаю глаза и упираюсь взглядом в бездонные тёмные омуты любимого мужчины. Сердце начинает свой разбег, неимоверно быстро качая кровь, и тепло разносится по венам, согревая мою душу. Но холодная и надменная улыбка на дорогом лице снова заставляет меня леденеть. Выпрямляю спину, становлюсь, в упор всматриваясь в любимые черты, протягиваю руку, хочу дотронуться. Прикоснуться и ощутить его тепло под озябшими пальцами. Не могу. Провожу рукой в воздухе, рассекая капли дождя, и понимаю, его нет, он - фантом, иллюзия. Внутри все обрывается, стук сердца больше не слышен. Жадно глотаю воздух и просыпаюсь.

Мне не по себе от того, что кто-то может быть настолько важен для меня, что без него чувствую себя ничем, каплями утекающей воды под ногами. Прежней Марины давно уже нет. Мне даже стыдно признаться себе в том, что я готова проходить через это снова и снова, зная, какое счастье ждет меня впереди. Хочу попросить у Максима прощение за печаль и боль, что причинила, внесла в его жизнь своим недолгим присутствием в ней. Что не дала ему желаемого, так и не сказав свое "люблю".

Это сон прошлого, что мучает меня практически каждый день, не давая забыть свое предательство. Все это аномалия моей прошлой жизни. Было и... прошло. Виновата. Знаю. И от этого на душе паршиво и горько.

- Все хорошо? - ласковый голос Алекса заставляет меня вырваться из сонного оцепенения. Опираюсь руками о подлокотники комфортабельного кресла, удобно устраиваясь. Не заметила, как заснула.

- Да, - искренняя улыбка отражается на моем лице.

- Поспи ещё, - прикрываю глаза, когда большая мужская ладонь успокаивающе поглаживает мою руку, и я проваливаюсь сначала в размышления, а потом не замечаю, как вовсе засыпаю, стараясь ни о чем не думать. Иногда мне даже не верится, что прошло уже столько времени, как я приехала в Лондон. И те события, которые там происходили, не из моей биографии. Мне как никогда нужны были родные люди рядом, а их не было. Не нужна... стала изгоем для них. По своей вине.

Изгой. Знаете значение этого слова? Задумывались ли вы когда нибудь об этом? Нет? Так вот, я тоже. До определенного момента. Поверхностно знала, что оно означает, но теперь с уверенностью могу судить о конкретности значения. Ведь по сути я и являюсь изгоем. От меня отвернулись все дорогие мне люди. Кажется, весь мир ополчился против: папа, подруги, Арина Николаевна. Родные долго сокрушались по поводу моего поступка, недоумевая, где они допустили промах в моем воспитании. И если отца можно было понять, так как не уделял должного внимания в силу своей вечной занятости, то моя обожаемая няня лила горькие слезы, которые обжигали мою душу ярким красным пламенем. Она винила во всем себя, в том, что не усмотрела зарождающийся во мне корень зла. Не смогла привить любовь к ближнему, заботу. Видела то, что желала, а на деле оказалось маской, которую я носила. Ещё с детства они избаловали меня, а я этим беззастенчиво пользовалась. Когда улыбалась им и требовала исполнения своих прихотей, то знала, что все немедленно и беспрекословно будет выполнено в ближайшее время. Меня не наказывали, ведь на долю маленькой девочки выпало не самое радужное детство. Практически с рождения уже наказана хозяйкой судьбой - лишена материнского тепла и любви. Мать для меня была мертва. Хотя эта сука прекрасно живет и наслаждается роскошной жизнью под палящим солнцем Лос-Анджелеса.

Знаю, что я вам не нравлюсь, скорее, вы меня даже ненавидите. Да что уж, я сама себя ненавижу. Быть предавшей стороной очень болезненно и горько. Когда предают тебя, ты постоянно думаешь, почему это произошло, из-за чего? Пытаешься понять и разобраться в причинах и мотивах этого человека. Глубоко в себе ищешь ему оправдания. Но все это несоизмеримо с тобой болью, что ты сам привнёс в жизнь другого. Особенно, если этот человек был близок тебе духовно. Предателям нет прощения, знаю, но как же это сложно! Кто бы знал! А когда ты предаёшь по глупости, на бунтующих скачущих эмоциях? Просто оступаешься и летишь в бездну? Заходишь слишком далеко? Шаг и падаешь? Летишь в свободном падении. Я оступилась, сорвалась и полетела вниз в пропасть, потянув за собой вереницу других судеб, ломая жизни близким и любимым. Механизм запущен. Процесс невозврата. Я - причина страданий лучшей подруги, которая склеивала себя по кусочкам, чтобы вернуться в несправедливый, погрязший в пороке мир и суметь рассмотреть в нем прекрасное даже там, где его нет. У нее настолько доброе и искреннее сердце, что она всегда видит в тебе только хорошее, не замечая зла. Только я со своей прогнившей грязной душой слепо верю, что она когда-нибудь простит меня. Если уже не простила. Это ведь наша Славка, наш прекрасный ангел, всегда готовая прийти на помощь и поддержать. Уверена, что редкие звонки Александры были сделаны только по настоятельной просьбе Яськи. Саша у нас не из тех, кто будет давать людям второй шанс, понимать и принимать человека таким, какой он есть. Она не будет искать светлые стороны и грани человеческого уродства. Вычеркнет из своей жизни, не раздумывая.

Макс. Он смог показать мне, что такое любовь. Научил любить. Сейчас я ему благодарна за это. Ведь если бы не он со своим упрямством, я бы никогда не смогла познать в полной мере этого чувства. И сейчас не любила бы самого умопомрачительного мужчину на свете, находящегося со мной двадцать четыре часа в сутки. Макс так и не услышал от меня признаний в чувствах, хотя я его любила. А потом наше время прошло. Понимала, что вместе нам не суждено быть. У нас разные пути и нет точек соприкосновения. Мы, как две планеты, крутимся на разных осях. Он тот, кто отчаянно хотел крепкую семью, а я та, что не смогла бы дать ему этого никогда. Я не хранительница домашнего очага счастливой семейной жизни. Я не та, кто ему нужна. И если бы не его упорство, возможно, так никогда бы и не узнала, что такое любовь. Сильное и прекрасное, но одновременно такое тяжелое чувство. Как будто внутри тебя разрывается бомба замедленного действия, задевая сердце и вырывая его из груди, оставляя тебя без дыхания и осушая все вены, испивая кровь до дна. Отпечаток прошлого моих родителей всегда висел на моих плечах тяжким грузом и не давал двигаться вперед. Но он стойко терпел мой тяжёлый золотой характер, упорно веря, что обязательно достучится до меня и сорвёт все маски. Миллер - первый мужчина, увидевший и рассмотревший во мне не только образ дорогой и красивой куклы, а отчаявшейся и потерянной девочки, скрывающейся за объёмной чёрной завесой невозмутимой отъявленной стервы. Устраивала ему истерики, скандалы, наслаждалась и упивалась своим безумием, не желая выслушивать никакие объяснения и доводы. Они мне были не нужны. Я привыкла ни к чему не обязывающим отношениям. Меня все устраивало, и я была довольна своей властью над мужчинами, которых бросала и не давала намёка на дальнейшее. После каждой нашей ссоры Макс строил вновь и вновь со мной подобие каких-либо серьёзных отношений. А что в это время делала я? То, что получается лучше всего - рушить. Миллионы слов было сказано им, а с моих губ срывалась только грубость и ложь, что приносила ему боль. Но он верил в меня и говорил, что словами можно обмануть, но глаза не смогут этого сделать никогда! Они говорят все за нас. Кричал, что мне вообще лучше заткнуться и молчать, не открывать рот против опасного волка, хоть я и строю из себя львицу. Он утверждал, что волк в цирке не выступает и не поддается дрессировке как хищный лев. Не поддалась. Я пантера, а не львица. Чёрная грациозная кошечка, гуляющая по непроглядным дебрям джунглей. Меня невозможно приручить или укротить, а Миллер все время искал ко мне подход, кричал, уговаривал, но все его слова отскакивали рикошетом. Ждал от меня того, что мне не свойственно. Не понимал, что нет привязанностей - нет и страданий. Не хватило ему семейной жизни с ядовитой змеёй. Пошёл дальше, выбрав опять не ту. Что вы там обо мне думаете? Не важно. Мне наплевать на ваше мнение. Лучше подумайте, что думаю о вас я. Чтобы понять человека и осудить, оденьте сначала его обувь и пройдите его жизненный путь. Испейте все слёзы до дна и почувствуйте всю горечь. Но только не споткнитесь! Не расшибите нос, иначе вам нет прощения. Только казнь. Милость не наш конек? Верно? Осуждаете меня? Я знаю. Только вы не вправе судить меня, не зная какой бумеранг вернется к вам. В моей душе поселилась темнота, а в сердце холод, и чтобы забыть лица дорогих людей и ту скорбь, что я посеяла в их глазах, я просто сбежала. Только куда бы я не бежала, от собственных мыслей спрятаться невозможно. Память не сотрет тех событий, куда бы я не стремилась и где бы не была. Я не смогу вернуться назад и все исправить. Ничего не изменить. День за днём я старалась не думать и не вспоминать свою роковую ошибку, думая, для чего я вообще живу, если моя жизнь разрушилась в одно мгновение? Что из-за возродившейся во мне любви, я совершала ошибки, не понимая, что любовь абсолютное и безусловное желание счастья для другого человека. Мой внутренний мир находился в хаосе, принимая все наоборот, причиняя боль родному человеку. Мне нужно было научиться жить в гармонии со свои черствым внутренним миром. Казалось, Макс стал для меня целой историей в моей красивой насыщенной жизни золотой девочки. А на деле вышло не так. Он просто малый эпизод любви, что горела во мне от его костра. Сгорела. Не думала, что смогу полюбить кого-то настолько сильно после него. Полюбила безумно и живу только ради этой любви к самому прекрасному мужчине на свете. В тот момент, когда твоя жизнь идет по наклонной, наперекосяк, судьба потешается над тобой, сравнивая тебя с пылью, и дарит совсем незаслуженные подарки.

Вот и все. Спустя семьсот шестьдесят два дня я дома, на родине. Где не строила планы на будущее и жила одним днём, наслаждаясь роскошной жизнью. Щурюсь от яркого дневного июньского солнца, поворачиваю голову и смотрю в самые добрые и красивые карие глаза своего главного мужчины. Беру за руку и сжимаю ладонь в своей руке, другой прислоняюсь к его тёплой щеке и со всей нежностью, присущей мне, дарю поцелуй. Притягивает к себе за волосы и гладит руку. Успокаивает. Будто чувствует, что я боюсь предстоящей встречи с отцом и их знакомства. Нервничаю, но скрываю своё волнение за фальшивой натянутой улыбкой. Долгожданная встреча с людьми, которых я бросила, сбежав из страны, заставляет кольнуть сердце и изойтись в бешеном ритме, что отзывается гулом в моих ушах. Втягиваю ноздрями неповторимый животрепещущий аромат, наполняя лёгкие. Он - мой воздух. Мой мир. Центр моей вселенной. Тот, кто растопил ледяное сердце и сумел поселить безграничную любовь в каждой частице моей души, принимая меня со всеми потаёнными тёмными пятнами и пороками.

Мой любимый человечек, который также сильно и безгранично любит меня в ответ. Без него я не смогла бы дышать и жить вдали от родных. Мой шанс на счастье, которое я чуть не упустила, поддавшись очередной вспышке отчаяния и трусости. Чуть не лишила себя собственноручно маленькой развивающейся жизни внутри меня. Новость о том, что я беременна, выбила почву из под ног. Была не готова к столь резким переменам, не знала как быть. Боялась. Алекс уверял, что все будет хорошо, что нельзя брать такой грех на душу. Категорически был против аборта, видя мои сомнения, когда анализы и УЗИ подтвердили мое положение. После долгих уговоров я согласилась, а потом и вовсе поняла, что это самое разумное решение в моей жизни. Малыш - долгожданный луч света в моей тёмной душе. С его появлением я начала чувствовать, как внутри меня происходит очищение, перевоплощение, словно реинкарнация. Развивается новая личность, она эволюционирует и заставляет понемногу забывать невыносимо тяжёлую ношу вины на плечах за содеянное. Сейчас я безмерно благодарна судьбе за подарок от мужчины, которого понимаю, что люблю. Положено начало новой жизни, нового будущего и только счастливого. Без фальши и вранья.

Я долго изводила себя мыслями о прошлом, мучилась от собственных ошибок, что забывала - я теперь не одна. У меня здесь появились близкие люди, значимые для моего сердца, которые настаивали на том, что нужно прекратить думать о прошлом и двигаться дальше. Только вперед. Двигались вместе со мной, наполняя меня покоем и умиротворением. Не верила в происходящее, что все настоящее и происходит со мной. Только чтобы окончательно отпустить прошлое, нужно посмотреть в глаза людям, которым причинила боль. Поэтому я делаю очередной шаг навстречу своему будущему. Должна посмотреть в лица родных, не прячась и больше не убегая.

Алекс берет меня за руку и крепко сжимает в своей большой ладони, другой держит сонного карапуза и смотрит в мои глаза, вселяя уверенности, начиная двигаться к выходу с самолёта. Я дома. Ступаю на родную землю, втягивая полной грудью больше воздуха. Подставляю лицо палящим лучам солнца и улыбаюсь, когда кислород проникает глубоко в лёгкие, и я ощущаю, как на душе становится хорошо.

- Я рад видеть такую тебя, настоящую, счастливую, а не загнанную в угол серую мышь, - стоим в ожидании багажа, а я нервно осматриваю здание аэропорта, выискивая знакомое лицо. - Казалось, ты передумаешь лететь, как только нам объявили посадку на наш рейс в Лондоне.

- Ты прав, я была близка к этому, - не вру. За все это время он изучил меня достаточно хорошо, не стараясь при этом влезть ко мне в душу, зная, как я позорно сбегала, оставляя здесь свою семью, свое сердце. - Иди к маме, Лешенька, - протягиваю руки к сыну, когда вижу, что подходит наша очередь забрать чемоданы. Ласково и нежно улыбаюсь, целуя по очереди пухлые щечки, а потом беру крохотную ручку, подношу к губам и зацеловываю каждый маленький пальчик. Мой сладкий человечек. Алекс берет чемоданы, и мы отходим в сторону. Паника и волнение охватывает меня, так и не найдя знакомый силуэт. Бешеный стук сердца отдаёт в висках неприятной пульсацией. Осматриваюсь еще раз в надежде не потерпеть фиаско и понимаю, насколько это все сложно - перешагнуть и переступить обиду. А вдруг не придет? Мгновение и рука мужчины притягивает нас с сыном к себе в крепкие объятия. Наклоняется к уху, убирая распущенные волосы в сторону, и произносит:

- Не переживай, он придёт. Уверен, он так же как и ты ждёт этой встречи, - вздрагиваю, поднимая на него глаза, глядя из-под опущенных ресниц, и натянуто улыбаюсь. Прошло еще минут пять, кажущихся мне бесконечно длинными, как вижу подходящего к нам с широкой улыбкой в поллица отца. Глаза наполняются слезами. Часто моргаю, глядя с сожалением на папу, но не отвожу взгляда. Я так скучала! Не могу насмотреться и сдержать свои эмоции, поэтому, когда он остановился напротив, раскрывая руки для объятий, не сдерживаясь больше, кидаюсь с малышом на руках к нему. Сердце сжимается сильно в тугой комок и больно щемит, я начинаю плакать сильнее, утыкаясь носом в грудь отцу, оставляя солёные следы от слез на его светлой рубашке.

- Как я скучал, моя любимая доченька, - целует в макушку, поглаживая по спине, - ну, а теперь давай знакомиться?

- Конечно, давай, - отстраняюсь и смахиваю слезы одной рукой. Алекс подходит со спины и его ладонь ложится на мою поясницу.

- Алекс, - протягивает руку отцу для пожатия, - много наслышан о вас.

- Алексей Александрович, - отвечает, - так понимаю, именно тебя должен благодарить?

- Нет, что вы, - смеётся, - это исключительно желание самой Марины. Остальное вы знаете.

- Папуль, а этот важно насупившийся мужчина, - провожу указательным пальцем по нежной щеке сынули, и он начинает улыбаться, - твой внук, Алексей, - малыш тянет меня за волосы, и я прикрываю глаза, переводя дыхание. Отец за все годы ни разу не обвинил меня в побеге и не упрекнул за малодушие. Поддерживал во всем, хоть и на расстоянии. Звонил каждый день сам. Я трусиха. Первая боялась набрать его номер, - прости, пап,… прости меня, - сразу начинаю извиняться.

- Дочь, перестань, - на душе становится немного спокойнее, - я так рад что вы приехали, так что не будем омрачать такой счастливый день прошлым? - слова отца рассеивают бессвязные мысли. Хочется сказать так много и в тоже время не нахожу слов, не знаю, с чего начать. Но не сейчас, у нас будет ещё время на тихий разговор вдвоём…

Водитель забирает чемоданы и уходит. Алекс берет на руки сына, а я детскую сумку. Папа обнимает меня за плечо, и мы все вместе покидаем аэропорт. Подходим к внедорожнику, где водитель укладывает наши вещи. Я открываю заднюю дверь Лексуса, вижу детское автокресло. Улыбаюсь. Дед уже позаботился о безопасности внука. Достаю из сумки бутылочку с водой и отдаю Алексу, забирая у него малыша. Усаживаю сына, пристегивая ремнями безопасности, и жду когда он попьёт. Отхожу, закрывая двери, к ведущим какой-то разговор папе и Алексу.

- Мужчины, - привлекаю внимание и показываю на часы, что красуются на левом запястье. Мой подарок Миллеру с окончанием бракоразводного процесса. Помню, как продавец в магазине настоятельно рекомендовал не дарить своему мужчине такие подарки. Мол, есть такая примета, что они предвещают разлуку. Не поверила, а теперь слишком поздно о чем-то сожалеть, презент вернулся к хозяйке, - папуль, сядешь с нами?

- Конечно, милая, - подходит и крепко обнимает меня. И мне так хорошо в тёплых родных объятиях, как в коконе, ощущаю, что я наконец-то нахожусь дома. Именно сейчас, впервые за эти годы, я действительно чувствую его безграничную любовь ко мне. Настоящую, не требующую отдачи. Любовь отца к своему ребёнку, к единственной дочери.

- Пап, прости меня. Я наделала столько глупостей. Мне так стыдно! - с грустью говорю, обнимая в ответ.

- Я же сказал, не хочу тратить время на сожаления, - улыбается и целует в лоб, совсем как в детстве, - поехали? - киваю. - Арина Николаевна извелась вся в ожидании, не мог ее успокоить со вчерашнего вечера. Не будем заставлять ждать нас дольше.

Обходим машину и папа открывает заднюю дверь, чтобы я села, но меня отвлекает Алекс. Он показывает в руках детскую сумку и крышку. Папа, не дожидаясь меня, садится к внуку, оставляя дверцу машины открытой, а я иду забрать бутылочку, кладу в сумку, отдавая мужчине. Возвращаюсь, и тут меня плечом задевает какой-то мужчина, чуть не сбивая с ног. Но крепкие руки незнакомца обхватывают, удерживая меня за плечи и не давая потерять равновесия и упасть.

- Мариша, - обеспокоенный голос с английским акцентом раздаётся совсем рядом. Алекс подходит ко мне. Спешу поднять глаза и убрать руки с груди мужчины, в которого вцепились мои пальцы мертвой хваткой, и столбенею.

- Извините, я вас не заметил. Все в порядке? - и в этот момент я хочу провалиться сквозь землю. Потому что я не готова! Не готова к этой встрече! Не готова, черт побери! Не сегодня. Не сейчас. Никогда...

Поднимаю тяжёлые веки, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, и осторожно смотрю в лицо Макса, который внимательно сканирует каждый участок моего тела, останавливает взгляд на груди, что тяжело вздымается, и наконец доходит до моих испуганных глаз. Прищуривается и момент узнавания завершён. Поспешно убирает свои руки, как от прокаженной. Меня опять ведёт в сторону, но ладони Алекса вовремя подхватывают меня за талию. Я стою ошарашенная и обескураженная. Руины в моей душе оживают и начинают безжалостно резать плоть острыми краями, возрождая ту боль, что я спрятала глубоко в себе. Механизм запущен, не понимаю, что со мной творится, но когда, казалось бы, забытый парфюм врезается мне в нос, бомба замедленного действия приходит в рабочее состояние, начиная обратный отсчёт времени, и взрывается, оставляя огромную дыру в сердце. В моей душе сейчас разгорается неистовое пламя, отражение которого вижу в карих глаза напротив. Ноги становятся ватными. Не в силах сделать спасительный вздох, лёгкие распирает от нехватки воздуха, что кажется вот-вот потеряю сознание. Уши закладывает. Сердце не унимает бешеный ритм, норовя пробить грудную клетку, а потом вдруг затихает. Эта тишина сводит с ума. Напряжённое молчание бьет по натянутым нервам. Жду, когда Макс выстрелит в грудь, ведь цель напротив, поражения не избежать. Раны начнут кровоточить глубоко под кожей, и яд растечется по венам, заставляя гореть заживо от вины, от предательства. Я признала перед собой все свои грехи, но так и не покаялась, трусливо спрятавшись, став заложницей сложившейся ситуации. И сейчас, глядя в глубину его выразительных глаз, отчётливо вижу истину - презрение и неприязнь к моей персоне. Слова не нужны, гнетущее молчание красноречивее режущих выражений. Все так и должно быть. Добилась, чего хотела. Так в чем дело? У нас давно у каждого своя дорога и другая жизнь! Семья!

- Дети, мы спешим, - отец подгоняет нас, а я не могу оторвать взгляда от Макса. Внушала себе, что больше никогда его не увижу, но реальность жестоко хлестанула, столкнув нас лицом к лицу в день прилёта.

- Я помогу тебе, - Алекс пытается развернуть меня и посадить в машину, когда к нам подходит высокая темноволосая девушка. Очень красивая, очень!

- Максим, я забрала телефон. Пойдём? - берет его за руку, а он так и продолжает гипнотизировать меня. Нахожу в себе силы и пытаюсь изобразить подобие улыбки, скорее это нервное, но главное, чтобы ни у кого не возникло лишних вопросов.

- Конечно, идём, - хмуро отвечает и девушка берет его под руку, увлекая за собой. Бросаю взгляд ещё раз, прежде чем они скрываются за стеклянными дверями аэропорта, и ощущаю дрожь в руках от эмоций, что рвутся на ружу.

- Ты его знаешь? - задумчиво спрашивает Алекс, усаживая меня на заднее сидение.

- Да, - говорю правду. Нет смысла врать.

ГЛАВА 5.

Красивые жгучие глаза цвета шоколада смотрят на меня в упор, в то время как я жадно сканирую ее идеальное тело. Прекрасное лицо с заострёнными скулами, прямым носом и пухлыми губами снова погружают меня в омут, из которого я безуспешно пытаюсь выбраться более двух лет. Ее взгляд, что серная кислота - разъедает, а руки, крепко сжимающие тонкую ткань футболки поло на моей груди, сжигают остатки здравого смысла. Понимаю, передо мной стоит та, которую люблю, но и ненавижу больше чертовой жизни, той жизни, которою проживаю без этой суки. Кровь в жилах мгновенно закипела от злости на эту стерву. До умопомрачения красивую, сексуальную, дурманящую своим запахом вишни мой разум. Цепенею от ощущения в своих руках до боли желанного тела. В памяти резко вспыхивает каждый изгиб точеной фигуры под моими пальцами, будто умелый скульптор выводил аккуратно штрихи, доводя образ до совершенства. Не могу отвести глаз от Марины, но я не должен показывать своё замешательство перед ней. Резче, чем хотелось бы, убираю руки, потому что кожу ладоней колет, будто я прикоснулся к оголенным проводам и меня шандарахнуло напряжение и не отпускает из захвата. Искры, исходившие от неё, превратили огонь в пламя. Стою, не в силах разорвать зрительного контакта. Этот обмен взглядами и молчание начинает угнетать. Сводить с ума.

Неожиданно прозвучавший рядом чужой мужской голос разрывает этот замкнутый круг, а произнесенное им "Мариша" резануло по сердцу ржавым гвоздём. Но это ничто в сравнении с тем, как руки этого мудака по-свойски окольцевали хрупкую талию. Внутри все жжёт. Дышать нечем, лёгкие пустые от нехватки кислорода.

- Б**ть, - захотелось заорать во все горло. Зачем она вернулась? Почему мы встретились с ней? Для чего? Чтобы увидеть, как она двигается дальше без меня? Дрожь проходит по всему телу, когда смотрю ещё раз на ее грудь, что кажется стала больше. Нескромный вырез на длинном сарафане в пол обнажает бархатную кожу ноги. А когда увидел, как она повернула голову и тепло улыбнулась своему спутнику, мне как-будто от души вмазали по роже. Нахлынула ярость от того, что она счастлива с этим уродом. Вижу, как она изменилась. От нее исходит ореол счастья, спокойствия. Она им переполнена. Со мной так и не смогла, сука, не раскрылась полностью, не дала нам шанса на совместное будущее, бежав из страны без объяснений.

- Максим, я забрала телефон. Пойдём? - голос сестры выводит из ступора. Собственный пульс отдаёт в ушах от осознания поражения. Кэт берет меня за руку, напрягаюсь как груда металла, и мы идём в аэропорт, спиной ощущаю прожигающий взгляд карих глаз. Все время хочу обернуться, еще раз убедиться, что ей плевать на меня, что она с другим, и окончательно оборвать тонкую нить памяти, связывающую меня с ней. Закрываю глаза, выбрасывая весь хлам из головы, стряхиваю наваждение, но напрасно. Мне нужно расслабиться в полном одиночестве со стаканом крепкого спиртного, а может и не одного. Чтобы не думать о ней, нужна как минимум бутылка водки и сигареты. А может я просто схожу с ума? Медленно слетаю с катушек?

- Когда ты прилетишь, я хочу, чтобы ты поговорил с родителями о моем переезде. Хочу жить в Москве. Мне здесь нравится, тут классно, - сестра как заведённая пытается донести до меня свой восторженный треп. Шум в ушах не даёт рационально мыслить. Она говорит и говорит о своих планах и мечтах, о перспективе смены места жительства, о новых горизонтах...

- Кнопка, угомонись, а? Какой переезд? Я за две недели с тобой чуть не свихнулся, - останавливаюсь, зайдя в здание, и наклоняю голову к ней, - посмотри, сколько появилось седых волос - это твоя заслуга.

- Иди ты в зад, братик! Нет ни одного, а если и есть, то они не из-за меня! - обиженно надувает губки и сплетает руки под грудью. Подхожу, обнимаю ее и целую в макушку.

- Нет, пока что нет, - смеюсь, - но если ты переедешь, обязательно появятся. И вообще, твой несносный характер будет сломан под моим гнетом, а оно тебе надо? Родителей не жалко, как они без тебя там будут? Или ты хочешь, чтобы они нас осчастливили ещё одним братом или сестрой?

- Фу, Макс, нет, конечно. Я даже представить не могу, что родители могут заниматься сексом.

- А ведь я тоже так думал, пока меня в семнадцать лет не поставили в известность о скором прибавлении в нашем семействе, - говорю и самому не верится, что Кнопке уже девятнадцать лет, и она не крохотный малыш с неуправляемым характером.

- Ты ведь меня любишь и рад, что я есть? - хитро выгибает бровь, отстраняясь от меня. Ведёт разговор в верном направлении, подготавливая почву, как истинный манипулятор.

- Конечно люблю, но жить тебе лучше с родителями. Приезжать можешь сколько угодно, тебе никто не запрещает, но мне некогда заниматься твоим воспитанием.

- Как ты своих детей собираешься воспитывать, если у тебя вечно нет времени? - пожал в ответ плечами, думая о своём.

- Детей, кстати, у меня тоже нет, - опускаю взгляд вниз, - так что давай, Катарина, чемодан в зубы и возвращайся на землю фашистов.

- Мне не нравится, когда меня так называют, и ты это знаешь! - бессовестно заявляет, - это говорит только об одном - ты злишься. На меня? - не реагирую на ее вопрос, потому что думаю о Золотаревой. Может она к этому времени успела подарить этому ушлепку ребёнка? - Макс, ау, - сестра машет руками перед моим лицом, и я перехватываю ее кисти, притягивая к себе.

- Все, маленькая, давай прощаться, у меня дел по горло. Поцелуешь маму, обнимешь отца, будешь вести себя хорошо, наш уговор в силе, и осенью полетишь в Канаду.

- Может к черту эту Канаду? Я в Лондон хочу или в Рим, не знаю точно, куда больше, - явно воодушевлённа предстоящим отдыхом.

- А может в Гваделупу сразу, чего размениваться на жалкие европейские страны?

- Макс, - бьет слегка ладошкой по груди, и меня снова накрывает ощущение дежавю - так часто любила делать Марина, - хватит прикалываться надо мной. У меня есть ещё время решить, куда я хочу поехать?

- Да. Но не затягивай и скинь мне данные своей подруги, с которой полетишь отдыхать, - напоминаю ей свою просьбу.

- Ты такой зануда! Не позавидую я твоей девушке, вечный контроль и надсмотр обеспечены!

- Ларисе это не помешало шляться и вести разгульный образ жизни. Так что хватит пустых разговоров, - сказал, словно отрезал, став серьёзным, стискиваю зубы и отвожу глаза в сторону.

- Вижу, с тобой что-то происходит, но так как я ещё маленькая девочка, ты не будешь со мной этим делиться. Только не думай, что я глупая дурёха и не заметила, как ты пялился на ту красотку, и как после у тебя пропало настроение. Сделаю вид, что не обиделась на тебя и на твоё занудство! - вздернув нос кверху, отошла от меня.

Нет! Ни о каком переезде не может быть и речи. Я не подпишусь на это.

- О чем ты, черт возьми, говоришь? - делаю вид, будто не понимаю, о чем речь, - у меня все отлично, - развожу руки в стороны, а потом ухмыляюсь, упираясь рукой в левый бок. - Ты и есть маленький ребёнок.

- Я выросла! Давно! - доказывает очевидное.

- Наличие груди, - показываю пальцем на ее декольте, - не говорит о твоём взрослении, для нас с родителями ты всегда будешь Кнопкой.

- Аааа, - рычит обиженно и топает ногами, - все-все, Миллер, я поняла.

- Миллер? - удивляюсь, - кажется кто-то злится на меня?

- Макс, обещай, что поговоришь с папой? - в голосе появляются просящие нотки.

- Обещаю, а теперь иди.

Прощаемся с сестрой и я покидаю здание. Выхожу с надеждой не встретить эту наглую девку, и чертовски рад видеть другой автомобиль, проходя мимо того места, где мы столкнулись. Сажусь в машину, одеваю солнцезащитные очки, беру пачку сигарет и прикуриваю, прикрывая глаза, втягивая глубоко в себя никотин. Я, как дурак, пялился на Марину, не веря своим глазам, ощущениям рук на моей груди и плавился, испытывая дикое возбуждение. Ее прикосновения жгли кожу. Внутри все тряслось как в дикой лихорадке при виде обворожительной брюнетки. Хотелось до одури ещё раз почувствовать под руками ее тело, прижать к себе, запустить пальцы в шёлковые волосы и, глубоко вдохнув, втянуть ноздрями аромат все ещё любимой женщины. Но вместо этого одарил ее пренебрежением и отвращением, отстранённым и холодным взглядом. Скрипя зубами от мучительной боли, что отдавалась с каждым глухим ударом сердца, хотелось накричать на неё, высказать все, что копилось в душе, ведь она это заслужила.

Закрываю глаза, раз за разом удаляя ее образ. Чертова кнопка Deleted не активна. Мне требуется перезагрузка. Жёсткая. Без права восстановления к доступу. Марина в моей голове, везде, повсюду. Сука! Как же болит душа! Гребаное время не лечит. На сердце не затягивается шрам. Два года впустую с того дня. Ничего нельзя изменить, просто надо окончательно разорвать непрочную нить сгоревшей любви и вычеркнуть из памяти дни, наполненные ею. Я сделал неправильную ставку и просчитался. Смирился и плыву по течению, видя, как наступает утро, но не ощущая солнечного тепла. Живу как надо, можно даже сказать правильно. Только без чувств, они спят в отключке. Вопросы решены, а меня не отпускает! Я бы все отдал, чтобы воспоминаний картина пролетала мимо меня, не врезаясь в память ослепительными вспышками. Невыносимо пытаться бежать от себя, когда в венах стынет кровь, и сердце падает камнем вниз от глаз бездонных в моих мыслях. Где она улыбается и светится. И мне хорошо просто от того, что она рядом. Моя яркая девочка. Но... нас там больше нет, мы в прошлом. Не получается забыть ее и мне жаль своё утраченное счастье. Оно гаснет во мне с каждым днём, и я теряю ее, себя. Время идёт вперёд, я иду. Не знаю куда, но иду, знаков и обозначений нет. Останавливаюсь, перевожу дыхание, чтобы заглушить чувства и бежать, бежать оттуда, куда больше не вернусь. Ничего не хочу, никаких чувств, никаких эмоций, никаких привязанностей, никакой любви, никаких надежд на будущее. Нашёл себе другую, но кареглазку не забываю, потому что не получается. Так глубоко пробралась мне под кожу, что не вырезать, не вытравить, а только сдирать с плотью, крича от боли. Живу, стараясь не думать об этом, реже вспоминать, просто глушить память динамитом и другим женским телом в своей постели. По другому никак. Ирина приняла мои условия, не споря. Ее тоже все устраивало и сама никогда не настаивала на встрече, если давал отбой вечерним планам. Не навязывалась, не бегала за мной. Нас объединяла чисто физиология. Секс во всех его проявлениях. Погружался в мир страсти и трахал ее, не сдерживаясь, брал, как хотелось мне. Одно безумие вытесняло другое, даря незаменимые ощущения гибкого податливого тела в моих руках. В этот момент я отключался полностью, и только тогда мысли усмирялись и уползали далеко, прячась на задворках головной коры. Жил этим мгновением, наслаждался, обретая легкость и крылья, что возносили ввысь, оставляя Марину глубоко на дне.

- Привет, пьяница, - Роман хлопает меня по напряжённому плечу и я оборачиваюсь, салютуя друзьям стаканом, и залпом осушаю его. - Ты так рад, что избавился от сестренки, что решил залить глаза средь бела дня? - смотрит на ролексы на запястье и поправляется, - хотя нет, уже вечер, почти семь.

- Нет. Просто захотелось расслабиться, - саркастически улыбаюсь и приглашаю взглядом присесть.

- Ты веришь ему, Олег? - обращается к Абрамову и расстёгивает пуговицы пиджака.

- С чего бы? Нет конечно же. Это самый дер**овый отмаз, который я слышал. Так что давай, друг, вываливай все как есть на нас, потому что мне Алиска вынесет мозг, если я не буду дома к десяти часам.

- Хм... в друзьях одни подкаблучники, - наполняю себе стакан и отдают бутылку Роману.

- Лучше быть счастливым подкаблучником, чем безмозглым долбое****. Мы слушаем тебя, Макс.

Обвел задумчивым взглядом помещение, не зная, с чего начать и стоит ли? Народ потихоньку подтягивался. Галдеж начинал раздражать. Громкий хохот баб, которых сняли мужики за соседним столиком, уже бесил, с увеличением градуса в крови их смех напоминал коней на выпасе. Ведут себя вызывающе, вливая в организм дешёвое пойло. Ещё полчаса и телки будут готовы для продолжения вечера и проснутся оттраханными в зачуханном номере какого-нибудь пригородного отеля. Такие шмары не нужны на вид вполне солидным мужикам, ясно, что спаивают их только на одну ночь. И как им, б**ть, хочется размениваться на дешевок, когда дома точно ждёт любящая жена с детьми? Я бы за такую семью многое отдал, да только, сука, отключил гребаные чувства, чтобы не беспокоили меня. Живу, имея постоянный и регулярный секс, качественный трах. Твою мать! Качественный... Опять мысли увели к Золотаревой. Не вытравить сучку из памяти. Не стереть. Память не разрушить.

- Марина вернулась, - выпил содержимое и поморщился от неприятной горечи, что обожгла горло.

- О, - протяжно застонал Дементьев, - поздравляю, приятель. Значит ты влип по самые яйца, за которые она снова будет тобой крутить! - не скрывая иронии, насмехается надо мной.

- Не будет, - уверенно заявляю, - у неё есть, кому крутить яйца.

- Так она приехала заряженная? - Олега явно начинает забавлять сей факт, когда он фыркает и чуть не давится виски.

- Укомплектованная, - парирую, качая головой, и ставлю стакан на стол.

Меня начинает бесить наш разговор. Мне и так херово без их слов, а эта группа поддержки кретинов стебется надо мной.

- Тогда че тебя так в бараний рог скрутило, Миллер? Увидел ее ох**нную попку и сиськи третьего размера, как в паху болезненно заныло? Стояк дал о себе знать? Или тебя спермотоксикоз не беспокоит, и Иришка твоя умело снимает напряжение? - подколы сыпятся как из рога изобилия.

- Дементьев, ты мне кажешься не очень удовлетворённым, - приподнимаю бровь, крутя в руках сигарету и зажигалку. - Ты за последнюю минуту о сексе упомянул столько раз, что мне кажется, вот у кого на лицо полный недотрах, - вспышка гнева начинает отпускать, когда мои колкости доходят до адресата.

- Пошёл ты, стрелки не переводи. У меня все отлично, что с постелью, что с женщиной. Это ты у нас неудачник дважды, но судя по твоему жалкому виду, будешь и трижды.

- Заеб*сь, друзья, то что надо. С таким тылом не страшна красная армия! Размазали по стенке круто, - подношу сигарету к губам и раздражение начинает отпускать, но чтобы окончательно успокоиться нужно покурить.

- Так мы не жалеть тебя пришли и проявлять сострадание. Мы пришли дернуть за окончание продуктивного рабочего дня, а не подтирать сопли здоровому мужику из-за какой-то бабы! Не дурак, а ведёшь себя как придурок! - заключает и горечь от услышанных слов отрезвляет, но не так, как хотелось бы. - Не кипятись, Макс, просто прошло уже достаточно времени, думал, ты давно выбросил весь мусор из головы, - примирительно продолжает свою речь Роман и наполняет стакан янтарной жидкостью.

Как бы я хотел подтвердить его слова, да только, сука, кого я снова пытаюсь обманывать, если только не себя? Вообще весь наш разговор выглядит идиотски. Поистине дурацкий вечер. Незаметно меняем ход беседы, не переходя границы допустимого. Абрамов, как и планировал, сваливает от нас в половине десятого. Алиска ни разу не позвонила и не потревожила мужа, донимая нелепой ревностью и не ограничивая в напитках с высоким содержанием градуса. Идеальная жена, мать. Знает, что Олег очень сильно любит ее и сына, поэтому полностью ему доверяет и отпускает на еженедельные посиделки по пятницам мужской компанией. Больше, чем уверен, что Абрамова сегодня никто не ставил на счётчик, он по собственному желанию едет к своей семье. Марк такой же, хоть и не часто радует нас своим присутствием. Нет, он совсем не изменился, такой как был вчера, как год и три назад, просто настолько дорожит спокойствием своего котёнка, что редко выбирается с нами. Вот что с людьми делает сука-любовь. Скручивает и усмиряет даже непокорных.

Просидев в кабаке до самого закрытия, мы с Дементьевым выходили уже очень пьяные и довольные. Возле входа курили молоденькие телки, которые не прочь были провести мило остаток ночи с нами. Я, конечно, был в хлам пьяный, но мне абсолютно наплевать на них. Ночь собирался провести исключительно дома и, главное, один. Я не сторонник подобных связей. Мне есть с кем утолить свой голод и спустить пар, не собираюсь как малолетний пацан иметь все тела с большими грудями. Но Роман был бы не Роман, если бы прошёл мимо куска свежего мяса и не вставил свои пять копеек. Поэтому, пока мы ждали его водителя, я стоял, подпирая дверной косяк, и курил, наблюдая за нашим ловеласом, как он умело шлифовал и пудрил им мозг, усугубляя и без того неадекватное состояние прекрасных дам. Дементьев наслаждался своим представлением, и мне показалось, что не так уж и гладко все у него в отношениях с его барышней - крестьянкой, либо он настолько привык к своей игре, что питается этими эмоциями и предвкушением азарта.

Остаток недели загружал себя работой, на Ирину времени не оставалось, решили увидеться на выходных. Мы с ней два сапога пара. У неё вечные планёрки, совещания и плавающий рабочий график, что не хватает времени на встречи. Поэтому снимаем стресс и расслабляемся только ночью, на душевные разговоры и романтическую ересь времени не остаётся. Да и к чему нужен весь этот фарс? Секс, секс и ещё раз секс. Все всех устраивает. Так зачем париться? Мне не нужны запутанные отношения, которые будут в тягость, а то и вовсе душить меня. Никитина не обременяет себя отношениями, она замужем за своей работой. Идеальная парочка, черт возьми!

- Проходи, милый, - томным голосом Ирина встречает меня на пороге своей квартиры, сразу же увлекая в гостиную. Руки кладет на мои плечи и поднимается на носочки, смотрит хитрым многозначительным взглядом в глаза, сексуально облизывает свои пухлые губы и впивается в мои. Отвечаю ей, грубо прикусывая нижнюю губу от того, что кровь кипит и бежит, со скоростью разнося блаженство по раскалённым венам, заканчивая свой разбег в паху, где скопившееся напряжение уже болезненно ноет. Упираюсь твёрдой эрекцией в живот Иры, показывая степень своего желания, и ее губы растягиваются в довольную улыбку. Отстраняется, глаза дьявольски блестят. Она что-то задумала. Пристально всматривается в меня, не разрывая зрительного контакта. Ухмыляюсь своим догадкам, и кровь в предвкушении начинает вскипать сильнее, бурлит, бьет фонтаном, когда она медленно и искусно накручивает мой серый галстук на свою руку, притягивая к себе. Через ткань рубашки ощущаю твёрдые соски, тяжело сглатываю. Она явно издевается, опуская левую руку к набухшему члену, и начинает водить вдоль него. Дыхание перехватывает, когда она отпускает галстук и ногтями ведёт по животу вниз, не спеша опускается. Стоя на коленях, расстёгивает брюки и освобождает изнывающую плоть. Хватаю ее за волосы на затылке, наматываю на руку, когда она облизывает языком мой член, проходясь им по всей длине, при этом глядя чётко в мои затуманенные похотью глаза. Окунаюсь с головой в омут страсти, что происходит каждый раз между нами от ее умелых манипуляций, утоляя голод наших тел. Она - мечта любого мужика, фурия, знающая, что нужно в постели. А ее тело с четкими изгибами и красивой пышной грудью хочется трогать всегда, оставляя следы от грубых прикосновений пальцев. Крышу сносит от вида, как она засасывает головку в рот и сжимает пальцами основание, подаюсь бёдрами вперёд, помогая ей взять меня полностью в свои влажные глубины. Туго обхватывает член пухлыми губами и начинает плавные движения, погружая в мир похоти. Притягиваю за волосы и начинаю трахать ее рот, упираясь глубоко в стенки горла. Рычу от переполняющего удовольствия, не сдерживая эмоций, что рвутся наружу. Прикрываю глаза и словно озаряющая вспышка молнии в моем сознании появились завораживающие карие глаза. Стиснул зубы до противного скрежета и выругался про себя, что столь ненавистный образ Золотарёвой так неожиданно возник в моих мыслях. Не позволю ей быть в моей голове и взять контроль над ситуацией. Резко поднимаю Ирину за плечи, разворачиваю к себе спиной, приказывая стать на колени. Повинуется без лишних слов. Достаю презерватив из кармана брюк, быстро одеваю и вторгаюсь в жаждущую плоть любовницы, начинаю трахать, насаживая на себя до упора. Приподнимает попку, ловя мой бешеный неудержимый ритм. Сжимаю одной рукой бедро, а другой массирую грудь. Извивается, стонет, потом начинает кричать. Меня передёргивает от режущих воспоминаний, что я так и не могу переключиться с этой чертовой сучки, не могу заменить и выкинуть ее из головы, как бы не пытался. Возбуждение нарастает быстрее и разливается в паху приятной тяжестью, когда я, черт возьми, слышу стоны Марины. Бл*ть! Не Ирины, которая извивается подо мной, а Марины! Твою мать! Я погружаюсь в гребаный ад! Меня преследуют галлюцинации, в которых моя Пантера с дерзкой улыбкой и красивой ямочкой на щеке стреляет глазками и прикусывает пальчик правой руки, сидя с раздвинутыми ногами на столе, и манит меня в свои сети. И я поддаюсь ее чарам вновь, гибну в паутине лжи и сгораю от любви. Ведь мы рождены гореть от любви, а я тупо сгораю.

- Мааакс, - сорвавшийся от крика голос Иры не может вывести полностью из моего опьянения, - быстрее, больше ... не могу ... сейчас кончу, - толкаюсь в неё сильнее, чаще, хватаюсь двумя руками за бёдра и начинаю яростно трахать, злясь на себя. Ненавижу ее! Ненавижу! Потому что открываю глаза и вижу только ее. Трахаю жестоко Золотареву. Она повсюду, ее громкий смех оглушает меня, и я начинаю кончать, изливаясь до последней капли. Не могу отдышаться, грудную клетку рвёт на части. Обессиленный выхожу из тела Иры и хочется упасть, провалиться в забытьё и проснуться в другой реальности, где нет меня или ее. Где пленительный аромат не спирает лёгкие и не сбивает дыхание, превращая меня в жалкое подобие мужика. Где никто не сжимает сердце в болезненные тиски и не путает мысли.

- Надеюсь, вода не остыла в ванной, - перевожу дыхание и смотрю на прекрасное обнаженное тело Ирины. Она поднимает шёлковый халат, одевает и завязывает пояс, - пойдем, расслабимся, - протягивает руку, и я встаю с пола. Привлекаю ее к себе, обхватываю щеки ладонями и поглаживаю нежную кожу. Прикрывает глаза, улыбаясь. Обхватывает мои запястья и притягивает для поцелуя. Целую, но не чувствую абсолютно ничего, только вкус вишни. Вкус своей золотой девочки. Ее неповторимый пленительный аромат, доводивший меня до сумасшествия.

- Ты сможешь пойти со мной на одно мероприятие на следующей неделе, в пятницу? - расслабленным голосом спрашивает Ира, в то время как я массирую ей плечи. Она лежит спиной опираясь о мою грудь в горячей ванне.

- Какое мероприятие? - интересуюсь для приличия, не показывая, что плевать я хотел на все эти сходки богачей. Но прежде чем отказаться, нужно проявить заинтересованность.

- На этой неделе приехал один магнат с Лондона. Он презентует новую продукцию - духи под названием "Gold girl". Собирает все выдающиеся и рейтинговые журналы столицы для рекламы своего продукта. Будет своего рода тендер на участие в рекламной акции, кто выиграет, с тем он заключает контракт на длительное сотрудничество. Деньги, как ты понимаешь, вложены не малые. Наш главный конкурент - это издание " AZ".

- "AZ" , - перебиваю и задумчиво повторяю.

- Да, именно они, - подтверждает. - Потому что среди желтой прессы ходят слухи, что Алекс Беккер является зятем Алексея Александровича Золотарёва.

- Бл*ть! - непроизвольно вырывается из меня.

- Макс, мне больно! - не заметил, как сильно сжал пальцы на хрупких женских плечах.

- Прости, я задумался, - целую ее влажную шею и провожу языком до ушка, продолжая потирать спину.

- Так ты пойдёшь со мной? - уточняет, заставляя меня усмехнуться собственным мыслям.

- Конечно, пойду! - не раздумывая, соглашаюсь.

Хочу ещё раз увидеть эту дрянь и посмотреть ей в глаза. Со мной она не смогла? Не дала нам шанса? А сейчас, твою мать, она счастлива в браке с каким-то богатеньким лондонским хером? Сука, руки чешутся, как хочется свернуть ее изящную шею и растоптать мерзкую дрянь, что разрушила мои планы на совместную жизнь, на общее будущее. Сбежала и пошла дальше без меня, подарив себя, доверив своё тело и душу другому, более достойному претенденту.

ГЛАВА 6

Красная помада, большие выразительные глаза, обрамленные пушистыми чёрными ресницами, и из зеркала на меня смотрит вполне уверенная в себе женщина. Подношу кисточку с румянами, лёгкий взмах руки и макияж завершен. Вскидываю голову, приподнимая брови, и присматриваюсь к своему отражению, прищуриваюсь и провожу подушечками пальцев вдоль лица от виска к шее. Затем по щеке, по заострённым скулам и думаю о том, что для всех я осталась все той же Золотарёвой Мариной - яркой, красивой, ухоженной, высокомерной золотой девочкой. Внешне никто и не заметит, как изменилась моя жизнь, мой внутренний мир. Как будто не было никогда той боли, что я причинила близким, и первого года жизни в Лондоне, ставшим новой точкой отсчета. В глазах других я как всегда окружена только счастьем, только блеском софитов и лоском элитной жизни. Маска. Это всего лишь очередная маска, что я ношу на протяжении своей жизни в обществе акул и пираний. Поэтому поправляю причёску, кручусь спиной и удовлетворённая отражением поправляю платье и выхожу с комнаты. Уже подходя к лестнице, ведущей на первый этаж, слышу звонкий смех своего маленького принца. Улыбаюсь и, поднимая подол платья, осторожно спускаюсь. Алекс стоит как всегда в элегантном костюме тёмного цвета, белой рубашке, на манжетах золотые запонки и держит на руках Лешеньку, в то время как мой отец и Арина Николаевна стоят и щекочут малыша то за ножки, то за ручки.

Он смеётся и пытается высвободиться из крепкого захвата, но все напрасно. Не психует, он у нас мужчина с волевым характером, не сдаётся и продолжает свои попытки. Весь в папу, такие же карие глаза, волосы одного цвета, четкий и прямой носик, но главное - упёртый характер. Кажется, "никогда не сдаваться" будет его девизом по жизни.

Ступаю с последней ступеньки, чем привлекаю внимание няни. Невероятно добрые глаза светятся счастьем и смотрят на меня с нежностью и тоской, а у меня до сих пор сердце сжимается в тугой комок нервов и кубарём падает вниз от моей глупости, от колких и жалящих слов, что когда-то сорвались с моих уст. Сдерживаю подкатывающие слезы и искренне улыбаюсь женщине, вспоминая наше примирение.

В день нашего приезда я еще долго не решалась зайти в дом, так стыдно мне было. Боялась, не знала, как смотреть в глаза Арине Николаевне. Знаю, что она давно меня простила. Но за все время я так и не решилась поговорить с ней по телефону. Меня душила эта боль, но на себя было абсолютно плевать. Казалось, жизнь остановилась и потеряла всякий смысл, когда я разрушила ее собственными руками. Мне было больно за тех людей, по чьим судьбам я прошлась ураганом и снесла их вихрем, затянув в водоворот предательства и отчаяния. Виновна по всем пунктам.

- Не бойся, доченька, - уговаривает папа, стоя на руках с внуком, а я не могу сделать шаг в сторону дома.

- Марина, девочка моя! - стук закрывающейся металлической входной двери и голос няни отвлекают от разговора с отцом. Смотрю в сторону на спешащую ко мне женщину и я срываюсь. Бегу к ней навстречу и тону в тёплых объятиях, что дарили мне любовь как своему собственному ребёнку. Ведь ради меня она пожертвовала собой, а я так беспощадно растоптала ее мечты и надежды.

- Прости меня ... мне ... мне так плохо от того, что я..., - сквозь рыдания пытаюсь извиниться, искренне говорю слова, что хранила в сердце долгое мучительное время и ждала, кажется, целую вечность.

- Знаю, милая, знаю, - ее руки нежно и успокаивающе гладят меня по волосам, а я начинаю громче плакать, - мы забываем все что было. Главное, ты осознала все свои промахи и ошибки. Теперь не соверши новых и иди в правильном направлении навстречу новой жизни.

Мне спокойно, хотя сердце начинает чаще биться от нервного перенапряжения. Замираю в добрых руках, когда Арина Николаевна отстраняется от меня, дарит ласковую улыбку и вытирает слезы из моих глаз. Берет руку, сжимает в своей ладони, а я прикрываю веки от раздирающих мою душу противоречивых эмоций и мысленно соглашаюсь с ней. Осознала, действительно осознала обречённость ситуации и поступка. Думала, не смогу выбраться из того замкнутого круга, где калейдоскоп переживаний сменялся отнюдь не радужными последствиями. Болото переживаний затягивало в свои сети, не желая отпускать. Прошлое нагоняло в мыслях, снах... реальности моих неудач, разочарований, напоминало руины, но там было самое дорогое и прекрасное, что случилось в моей жизни - мой сыночек. Только сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что счастье не в красивых шмотках, дорогих украшениях и гламурной жизни. Оно сосредоточено в самом важном и главном мужчине моей жизни, моем сыне.

Но прошлое на то и прошлое, и я оставила его позади, открывая новые горизонты в настоящем, и благодарна судьбе за возможности, что она мне даёт. Я исцеляюсь от собственных ран, выбираюсь из ужасных испытаний безжалостной судьбы и иду напролом к своим целям.

- Мариша, ты очаровательна! - Алекс улыбается и направляется ко мне, ставя малыша на пол. - Позвольте поухаживать за вами, моя золотая леди, - протягивает руку и ждёт ответной реакции, которая не заставляет его долго ждать. Опускаю подол платья и вкладываю руку в большую горячую ладонь. - Ты затмишь всех присутствующих своей красотой.

- Спасибо, дорогой, - стараюсь ответить как можно тише, чтобы не слышали родные.

- Не могу насмотреться на вас, дети, - няня в умилении складывает руки на груди и повлажневшими глазами смотрит то на меня, то на Алекса.

Водитель отвозит нас в арендованный на сегодняшний вечер ресторан и я, немного нервничая и переживая, сильно сжимаю руку своего спутника. Он накрывает мою кисть своей ладонью, успокаивающе поглаживает, смотрит на меня с тёплой улыбкой на красивом лице. Карие глаза всегда вселяли уверенность в моих начинаниях, но сегодня это не помогает. Натянуто улыбаюсь в ответ. Подмигивает. Закрываю глаза, перевожу дыхание, но волнение не уходит, ладони начинают потеть. Сжимаю маленький клатч в руке настолько сильно, что, кажется, он сейчас выскользнет и упадёт на мраморный пол. Боюсь идти дальше, ведь сегодня я увижу лучшую подругу, которой в прошлом причинила нестерпимую боль своим безрассудством. Хочется развернуться и убежать, закрыть глаза, исчезнуть, но рука Алекса на моей спине подталкивает, медленно заставляя вмиг отяжелевшие, будто свинцовые ноги ступать по ступенькам, поднимаясь в роскошный зал для банкета. Высокие потолки, большие белые колоны и статуи ангелов с большими крыльями устремляют свой взор ввысь, к небесам. Заворожённо смотрю, ослеплённая красотой скульптур, кажется сейчас они сделают плавный взмах и улетят, затерявшись в белых облаках подальше от грешной земли. Убранство ресторана поражает своей изысканной роскошью, все блестит и переливается в свете хрустальных люстр. На высшем уровне, как и полагается.

- Доченька, я предлагаю вам с Алексом остаться со мной. Хочу начать наш вечер со знакомства с важными гостями, чтобы у вас было представление о том, с кем будет вестись разговор. Сейчас подойдёт Алла Ивановна со списком выбранных вами издательств, их не так уж и много, - замолкает, - милая, и чтобы все было честно, мы исключили наше издание, - пожимает плечами и улыбается по-доброму, - так будет правильно.

- Но, пап...

- Марина, есть издания, которые популярнее, чем мы и .... ты знаешь, молодым нужно уступать дорогу.

Проходящий мимо официант останавливается рядом с нами. Алекс берет с подноса бокал с яблочным соком и передаёт мне. Благодарю и улыбаюсь в ответ.

- Хорошо, - соглашаюсь, не хочу спорить с папой. Хватит моего упрямства.

К нам подходит Алла Ивановна, протягивает папе бумаги и обращается к нему: - " Алексей". Алексей? Что это ещё за фамильярность? Этой дамочке не занимать наглости!

- Как там Лондон, Мариночка? Стоит на месте? - язвительность в ее противном голосе режет барабанные перепонки, и я сжимаю челюсть, натянуто улыбаясь, а потом отвечаю:

- О, только благодаря вашим молитвам! - огрызаюсь, оценивая ее внешний вид.

- Как знать, как знать! - поправляет выбившуюся прядь волос за ухо и облизывает губы, накрашенные яркой помадой. - С трудом верится, что тебе надоело безделье и ты у нас вдруг взялась за ум и стала Мариной Алексеевной, - она не унимается. Не стесняясь отца, поддевает меня и провоцирует.

- Алексей Александрович, - обращаюсь к папе, который стоит с Алексом и делает вид, что не слышит нас, - с каких пор вы даёте право своим сотрудникам обращаться к вам по имени? - удивленно оборачивается. - И если уж на то пошло, и вы убрали своё издание из списка участников, то можете избавить наше общество от этой примитивной особы!

- Деточка, я смотрю мозги ты свои оставила на чужой земле? Или прикидываешься дурочкой? А может ты действительная такая далекая? - хитро улыбается и стреляет взглядом. Она готова забрызгать меня своим ядом, лишь бы вывести на скандал. Вот ее цель. Опозорить меня прилюдно.

- Алла, пожалуйста, я ведь просил... говорил, ещё не время, - видно ситуация начинает выходить из-под контроля, потому что отец смотрит на меня извиняющимся взглядом и подходит к этой ведьме, становясь рядом. И тут до меня доходит абсурдность всей ситуации. Этого просто не может быть! Господи! Не верю своим глазам. Прикрываю веки, делая глубокий успокаивающий вдох, пытаясь хоть как-то контролировать свои бушующие чувства в глубине души, но все тщетно. Алекс уже рядом, видит что со мной не все в порядке, обнимает, прижимая к своей груди. Воздух становится колючим и распирает лёгкие, вот-вот и я взорвусь от скопившегося напряжения между нами. Папа что-то говорит, а я не слушаю. Я понимаю, что не самая лучшая дочь в мире, но за эти десять дней в Москве он мог бы не один раз сказать об отношениях с этой Горгоной.

- Доченька, я хотел..., - отстраняюсь от Алекса и перебиваю папу:

- Все хорошо, правда, - уговариваю больше себя, чтобы не испортить такой значимый вечер. - Просто мне действительно интересно, когда ты собирался со мной поговорить об этом, если мы уже уезжаем меньше, чем через двадцать дней?

- Сейчас не время для таких разговоров, - Алекс поднимает мой подбородок и всматривается в глаза, пытаясь воззвать к остаткам здравого смысла. Киваю, понимая, что могу опять захлебнуться в водовороте неожиданно нарисовавшейся проблемы, а у меня ещё встреча, от ожидания которой меня скручивает пополам, и подкашиваются ноги. Отец уводит женщину в сторону, о чем-то быстро беседует и возвращается к нам.

Постепенно зал начинает заполняться, к нам подходят один за другим гости, с которыми мы знакомимся. Список уменьшается, а Ярославы все нет. Главный редактор одного из журналов, подошедший к нам вновь, интересуется столь необычным запахом духов. Что заставило нас сделать такой неожиданный эксперимент и добавить туда аромат вишни? Но ответ на этот вопрос мы не успели озвучить.

- Добрый вечер! - громко и отчетливо раздаётся за спиной. Этот голос. Я бы узнала его из тысячи. Съёживаюсь, грудь сдавливает, что невозможно дышать, мыслить. Сжимаю сильно руку Алекса, прикрываю отяжелевшие веки, пытаясь вернуть былую уверенность. Глубокий вдох, затем выдох. Распахиваю глаза, ослабляя захват пальцев, собираю всю решимость и внутреннюю силу и с обворожительной улыбкой на лице оборачиваюсь, увлекая за собой Алекса. Сталкиваюсь лицом к лицу с темными омутами карих глазах, что блестят непонятным безумием. Не могу дышать, сердце больше не стучит. Макс так близко, что я ощущаю его горячее дыхание на своей шее. Время как-будто замирает, оставляя нас наедине. Он не сводит пристального взгляда с моего лица и сковывает сознание, увлекая в свою бездну.

- Алекс, Марина, - обращается к нам отец, - это Ирина, главный редактор журнала "Yahont Style", - но папа не успевает договорить, его отвлекает подошедшая Алла Ивановна. Он извиняется и уходит, передавая список мне в руки.

- А это ..., - начинает брюнетка, но Миллер ее останавливает движением руки, показывая замолчать.

- С Мариной мы знакомы, - сильный бархатный голос огненной волной наполняет сердце и заставляет полыхать мою душу. Чувствую его вибрирующий голос каждой своей клеточкой. Чувствую так сильно, что сердце начинает сжиматься от боли. Зачем? Зачем он говорит об этом?

- Да? - удивляется его спутница, - ты мне не говорил.

- Забыл, милая, - криво улыбается, и его черты лица вмиг меняются, - просто память блокирует ненужный хлам, - тяжело сглатываю, переминаясь с ноги на ногу, встречая свирепый взгляд. Жесткая полуулыбка на его губах заставляет насторожиться. Я не знаю этого человека. Это не Макс.

- Ярослава Эдуардовна опаздывает, просила заранее извиниться, - девушка понимает, что Макса несёт и переводит тему, одёргивая незаметно его за руку. Но он не реагирует. Прожигает меня ненавистью, что вены раздирает в клочья. Холодный взгляд отрезвляет, и я опускаю глаза, проходясь взглядом по мускулистому телу. Чёрный костюм идеально сидит на широких плечах, рубашка, галстук в тонкую голубую полоску и.... Галстук, мой подарок для наших искушённых игр. Воспоминания вызывают невольную улыбку на моем лице. Призрачные картинки прошлого мелькают в голове, унося туда, где Макс и я становимся единым целым, накрывает лавина страсти и мы задыхаемся от переизбытка ощущений.

- Извините, но нам нужно отойди к гостям, - Алекс увлекает меня в противоположную сторону зала, берет за локоть и разворачивает.

- Это опять он! Что он здесь делает? Ты знала заранее? - быстро говорит на родном языке, закрывая меня грудью от присутствующих в зале.

- Я не знала, что он здесь будет! - меня трясёт от этой встречи. Становится вдруг холодно, и я начинаю дрожать. - Кто эта женщина?

- Тебя правда беспокоит этот вопрос, Мари? Сейчас? - удивление, приправленное толикой негодования, проскальзывает в его голосе.

Сердце разрывается на тысячи осколков, лихорадочно туманя разум пеленой ревности, и она повелевает мной, заставляя говорить необдуманное, раскрывая истинные чувства. А я не должна! Не имею права! Даже если он не с Ларисой, я не могу интересоваться такими вопросами. Зажмуриваюсь сильно, прикусывая нижнюю губу. Глаза начинают болеть, но мне плевать, нужно оборвать все бесконтрольные мысли перед ответственным выступлением. Только все напрасно, ничего не исчезает, мысли также путаются. Тяжело дышу, грудь часто вздымается, мне кажется я на грани истерики, сорвусь, не выдержу тяжкого груза и все полетит к чертям. Лопнет как мыльный пузырь.

- Прости... прости, - тихо шепчу, а самой хочется кричать от бессилия.

- Все, все, успокойся, - обнимает, и я дрожу в крепких объятиях. - Все скоро закончится, и мы вернёмся назад в Лондон.

Слова Алекса проходят мимо ушей, грохочущее сердце безуспешно пытается войти в привычный ритм. Боюсь погрузиться в отчаяние при новом столкновении наших взглядов и потерять контроль. Боюсь нашей близости, боюсь своих чувств, что начинают оживать, как воспалившаяся рана. Боюсь его образа, что стоит перед моими глазами. Боюсь...

Возвращаемся к собравшимся и вместе проходим к трибуне, откуда будем вести диалог, озвучивая наше коммерческое предложение. Все давно готово, план расписан, предпочтения заучены наизусть, только у меня все вылетело из головы. Несмотря на то, что это мой проект, оратор из меня сейчас никакой. Алекс, видя это, берет все в свои руки, и следующий час в зале царит тишина, все словно под гипнозом слушают его невероятный тембр голоса с британским акцентом и записывают наши требования. Стараюсь не смотреть в сторону столика, где сидят Максим с Ириной, как назло находящийся прямо перед нами. Но всем телом чувствую прожигающий наглый взгляд, как магнитом тянущий поднять веки и посмотреть на него. И я поднимаю, повинуясь инстинктам, смотрю вперёд и попадаю в плен его глаз, что не желает меня выпускать. Он такой же как и раньше, не изменился ни в лице, ни в фигуре. Сексуальный, притягательный, манящий и меня пугает этот вихрь эмоций, что он вызывает во мне. Напряжённое молчание наших взглядов наэлектризовало воздух, натягивая нервы тонкой струной. Я почувствовала, как моя кожа начала плавиться от пламени его глаз. Казалось он касается каждого участка моего тела, и я растворяюсь в его сильных руках.

- Марина, - Алекс сжимает мою ладонь, вырывая мое сознание из губительного плена. Перевожу на него благодарный взгляд, искренне улыбаясь. - Это заслуга этой ослепительной женщины, я надеюсь, что ваши рекламные проекты найдут отклик в ее сердце, и мы заключим взаимовыгодный контракт в ближайшее время именно с тем издательством, которое будет соответствовать всем нашим требованиям...

Я снова не слышу голосов, потому что мой взор обращён на вошедшую в зал пару, а именно на хрупкую девушку со светлыми волосами в длинном платье нежно розового цвета. Мое сердце болезненно бьется, норовя разорвать грудную клетку, чувство паники нарастает, и мне катастрофически начинает не хватать воздуха. Как пережить остаток вечера и не сойти с ума от отвращения к себе? Не знаю, что мне делать, как избежать неминуемой встречи, но я отчётливо понимаю - я к ней не готова. Не имею представления, как смотреть в глаза Ярославы и не провалиться от стыда сквозь холодный мрамор пола. Мне плохо, чертовски плохо сейчас. Чувствую себя потерянной от неожиданных поворотов судьбы. Думала, что справлюсь, ведь знала, что этот момент рано или поздно наступит. Но все равно оказалась не готова. Вижу два выхода из сложной ситуации - либо встреча, либо побег. И второй мне нравится больше, особенно, когда замечаю такое же нервное состояние Яси. Она настолько близко стоит к Марку и держится двумя руками за его левую руку, что даже не обращает внимания на подошедшего к ней папу. Мужчины говорят, Железняк не выпускает захват рук Яры и кладёт свою поверх, а подруга просто натянуто улыбается и кивает. Затем убирает одну руку и заправляет прядь завитых волос за ушко и неожиданно ловит мой взгляд. Смотрю в чистые голубые глаза и вся броня слетает, пытаюсь улыбнуться, но выходит что-то непонятно-нервное. В глазах скапливается влага, и сердце падает камнем вниз, когда она отворачивается в другую сторону. Я знаю ее очень хорошо, чтобы не догадываться, как ей больно сейчас и каких усилий стоил ей этот визит, поэтому не нахожу ничего разумнее, как воспользоваться вторым вариантом и сбежать. Отсидеться в тихой комнатке до их ухода, она ведь не сможет находиться здесь долго и пришла только из-за уважения к отцу. Он лично звонил ей и просил принять участие в презентации, когда пришёл ответ от их издательства с извинениями и отказом в гонке за рекламной компанией. После недолгих уговоров отца Ярослава согласилась и обещала быть здесь вместе с главным редактором своего журнала. Почти все присутствующие пришли не по одиночке. В пригласительных было указано плюс один, и то, что Яся будет с Марком, было очевидно, но то, что ее роскошная сотрудница будет в компании с Миллером, было для меня сродни удару по голове мешком.

- Марина Алексеевна, - обращается подошедший мужчина. Не вспомню сейчас его имени, но отец представлял нас в начале вечера, - вы не будете против, если я переговорю с мистером Беккером?

- Нет, конечно же нет, - честно отвечаю. Я ведь не учла главного пункта в плане своего побега, что оставляю Алекса среди абсолютно незнакомых ему людей. Впрочем, в этих ситуациях мы с ним в равных условиях. - Я пока выйду на свежий воздух и позвоню Софи и Арине Николаевне, узнаю, как там Лешенька.

- Мне стоит волноваться? - его рука на моей талии, бровь взлетает вверх в ожидании ответа.

Отрицательно киваю головой и улыбаюсь. Алекс подаётся вперёд ко мне корпусом, наклоняется и слишком тихо, только для меня одной, произносит:

- Я все вижу, - целует в макушку и уже громче продолжает: - Не задерживайся.

Направляюсь к выходу из ресторана, и чтобы случайно не попасть под прицел Миллера и растерянный взгляд Яси, роюсь в маленькой сумочке размером с ладонь, выуживая телефон, и оказываюсь на улице. Обхватываю себя руками и иду за угол ресторана, скрываясь в вечернем сумраке, где лишь проблеск света от фонарей едва попадает на землю, как рассеивается и сливается с лунным светом. Прислоняюсь к холодной стене оголенной спиной и тяжело выдыхаю, выпуская скопившееся нервное напряжение. Делаю глубокий вдох, стараясь перебороть свои страхи, но не успеваю выдохнуть, как мне заслоняет свет мужская фигура.

- Макс? - шокировано выдаю и отстраняюсь, делая шаг в сторону. Вижу его лукавый блеск глаз и как напряжено его тело. Он как оголенный нерв, прикоснись - будет взрыв и это сбивает меня с толку.

- А это мой тебе привет, сука, - произносит охрипшим голосом. И это скала впечатывается в меня со всей силы, откидывая назад к бетону, начинает терзать мои губы, проникая в глубину влажного рта своим языком. Целует, нет, пожирает меня своими губами, прикусывая до боли мои. До столь сладостной боли, сокрушающей все во мне, растекающейся огненной лавой по вспоротым венам от его напора. Отвечаю с тем же остервенением, как и он издевается надо мной. Его пальцы в моих волосах сильнее притягивают к себе. В порыве страсти стукаемся зубами, но и это не останавливает нас. Обхватываю его крепкую шею руками, роняя сумочку, и теснее прижимаюсь к его горячему телу. Ладони покалывает от пробудившихся ощущений, и я упиваюсь вкусом виски на языке Миллера, хмелея от аромата окутавшей нас страсти.

- Мааакс, - выдыхаю в губы и замолкаю от сумасшествия, затуманившего мое сознание. Это пугает, но не останавливает от желания прикоснуться к его волосам и пропустить их между пальцев. Он словно оголодавший посасывает мою нижнюю губу и стон вырывается из его груди. Его язык снова у меня во рту, ласкает небо, и волна дрожи проходится по моему телу, когда его рука оказывается на моей спине. Горю в столь желанных сильных руках, и тепло разливается между бёдер, увлажняя меня изнутри. Меня трясёт от холодных мурашек, бегущих вдоль позвоночника, что я не успеваю сориентироваться, когда он резко отрывается от моих губ и отталкивает меня за плечи. Стоит напротив, жадно глотая воздух, глядя на меня затуманенными от похоти глазами и пытается прийти в себя. Жесткая ухмылка искажает его лицо, и длинные пальцы притрагиваются к припухлым губам от нашего поцелуя. В голове начинает шуметь от нехватки кислорода, что он испил из меня до дна. Сердце бешено тарабанит о грудь, отдавая в рёбрах и не хочет успокаиваться. Я обескуражена и не понимаю, что это сейчас было? Сглатываю ком и провожу кончиком языка по пересохшим губам, и вкус виски Макса с новой силой бьет по моим эмоциям. Что я опять творю? Когда научусь контролировать себя? Меня пугает все происходящее только до той секунды, пока Миллер снова не надвинулся на меня и его рука уже проходится вдоль шеи, опускаясь вниз по ложбинке между грудями, заставляя бежать вслед табун мурашек. Выдыхаю, прикрывая глаза, чтобы он не заметил, как от наслаждения закатываются зрачки и я, как кошка, выгибаюсь ему навстречу, подставляя всю себя его ласкам. Бедром ощущаю упирающееся желание, и спазмы скручивают все мышцы внутри меня. Замираю от воспоминаний прикосновений шероховатых пальцев к своему телу и протягиваю руку к лицу, прикасаясь подушечками пальцев к скулам, где играют желваки от того, как он яростно стиснул челюсти, затем провожу по губе и спускаюсь к подбородку. Затем вниз по шее к груди, хочу почувствовать его сердцебиение под моей ладонью, но останавливаюсь. Он напрягается так, что громко сглатывает и перехватывает мою руку за запястье, отводя в сторону, и прижимает к стене. Коленом разводит мои бёдра, другой рукой платье задирает вверх, оголяя ноги. Прикасается к внутренней стороне бёдра, водит указательным пальцем по нежной коже и подбирается в сокровенному.

- Влажная... всегда готовая раздвинуть ноги по первому моему зову, - издевательским голосом произносит, чем приводит меня в сознание. Пытаюсь свести ноги, но он не позволяет. - Почему я никогда не верил и доказывал всем обратное о твоей бл*дской натуре?

- Тебе лучше знать об этом! - пытаюсь вырваться из цепкого захвата, - Пусти меня! - требую, на что он не реагирует. Его пальцы раздвигают мои изнывающие складочки и вторгаются в меня, нежно поглаживая стенки влагалища. К ним прибавляется большой палец, мягко массирующий клитор. - Макс, пожалуйста, - жалобно хнычу, прошу остановиться и прекратить свои издевательства.

- Что, пожалуйста? - в изумлении приподнимает бровь и в его взгляде я вижу зверя. Хищного волка, который загоняет овечку в ловушку. - Пожалуйста продолжай трахать тебя пальцами или всадить член в твою потекшую киску? Что? - его слова как холодный контрастный душ для меня.

- Пожалуйста..., - говорю и задыхаюсь от ускорений его пальцев в моей плоти, - прекрати, остановись! - это просто отвратительно, что он со мной делает.

- Зачем? Тебе ведь нравится, - не замечаю, как всхлип удовольствия срывается с моих губ, и я стону, - а вот и подтверждение моих слов! - мышцы начинают сокращаться, в глазах темнеет от подкатывающего оргазма, и мое тело начинает содрогаться, желая получить незамедлительную разрядку. - Какая же ты дрянь! - восклицает и резко прекращает все действия, чем ещё больше обескураживает меня. Гадко ухмыляясь, достаёт из заднего кармана брюк белый носовой платок, подносит пальцы с моими соками к лицу и демонстративно вытирает. Часто дышу от разочарования, что не дал мне получить разрядку, но молча одёргиваю платье и поправляю.

- Мари! Мари! - слышу встревоженный голос Алекса, испуганно смотрю на Макса, не зная, чего от него ожидать.

- Иди, сука, и помни, когда будешь ночью стонать, извиваясь под ним, не забывай, в чьих руках ты плавилась и текла как продажная девка! - опускаюсь на корточки, поднимая сумочку и телефон, вытираю незаметно слезы, что скопились в уголках глаз, и убегаю от своего ночного кошмара. Всего лишь несколько шагов и я попадаю в тёплые объятия Беккера.

ГЛАВА 7

Я так спешила сбежать от Макса, что не заметила, как со всего маху врезалась в твердую грудь Алекса, тут же заключившего меня в свои теплые объятия.

- Я извинился перед присутствующими и попрощался за нас. Слишком напряжённый для тебя вечер. По дороге поговорим, - произносит стальным голосом.

Поднимаю на него полные испуга и смятения глаза и думаю, как же мне противно от случившегося. И ещё больше становится отвратительнее от предстоящего разговора.

- Спасибо, потому что вряд ли я смогла бы вернуться обратно, - натянуто улыбаюсь и отхожу на шаг назад, оглядываясь, не идёт ли Миллер, - это для меня слишком.

- Пойдём, нас уже ожидает водитель, - берет за руку, и мы идем в сторону парковки для посетителей ресторана. Алекс открывает для меня заднюю дверь, но уже как по традиции будто из ниоткуда слышится голос Макса, а потом появляется из тени он сам, заставляя меня трепетать от злости.

- Мистер Беккер, рад был знакомству, - обращается к нам, усмехаясь при этом самодовольной улыбкой и прожигая меня взглядом.

- Я тоже мистер ... извините, не запомнил вашего имени.

- Миллер, - перебиваю этот обмен любезностями, - но, милый, мы в России, поэтому Максим Александрович вполне достаточно, - усмехаясь, язвлю. - Хорошего вечера, - быстро кидаю и разворачиваюсь, чтобы сесть в машину.

- Благодарю, Марина Алексеевна, - этот хам не дает мне совершить маневр, нагло хватает за руку и подносит к своим губам, опаляя горячим дыханием кожу. Всего лишь лёгкий поцелуй, а у меня перехватывает дыхание.

- О! Вашей даме стоит позавидовать! Такой галантный кавалер! - саркастически отвечаю, пытаясь скрыть свою реакцию.

- Непременно, она ценит все мои качества, - подмигивает и незаметно вкладывает что-то в мою ладонь, зажимая пальцы.

- Ну, а это меня уже не интересует, - он явно старается вывести меня из равновесия, - прощайте!

- До встречи! - издевательским тоном заканчивает наш обмен любезностями, в то время как я с трудом возвращаю себе хоть каплю спокойствия. Прощается с Алексом, говоря, как ему несказанно повезло иметь такую красивую женщину как я. И слово "иметь" в его устах звучит вполне двусмысленно. Обидно. Черт! Разжимаю ладонь и мне орать хочется от того, что в моей руке. Тот самый платок, влажный. Кровь моментально приливает к щекам, заставляя полыхать меня от смущения и отвращения к себе. Почему я поддалась ему и повелась на его поцелуй? Не оттолкнула? Не противилась? Отвечала с пылкостью на его ласки? Горько и обидно. Какая же я дура!

Иногда, очень редко, я все же позволяла себе мечтать о нашей встрече, представляла различные варианты, но никак не ожидала, что все произойдет именно так. Что не смогу контролировать свои чувства, свои эмоции. Всегда рядом с ним я была другая. Не знаю, что он делал, но находясь в его радиусе, я не узнавала себя. Так было и сейчас, спустя два года. Ничего не изменилось.

- Мари, я конечно все понимаю, он отец твоего ребёнка, но за такое хамское поведение мне хотелось врезать ему пару раз по физиономии. Но ты, видимо хорошо зная реакцию этого козла на твоё появление, заранее взяла с меня обещание не вставать между вами? - поворачиваюсь к нему от окна, куда я как загипнотизированная смотрела, не отводя глаз, только бы не увидеть во взгляде Алекса осуждение. Киваю. - Я чувствовал себя дерьмом, что из-за глупого обещания не могу вступиться за тебя!

- Не думала, что вообще его встречу в этот приезд, но после аэропорта поменяла своё мнение. У судьбы, как видишь, свои планы, - пожимаю плечами и натянуто улыбаюсь, - и я не ошиблась.

- Извини, но в другой раз не жди от меня подобного. Больше не позволю ему так с тобой обращаться, - смотрит на меня недовольно и продолжает. - Что происходит с тобой, Марина? - сердце замирает от его вопроса.

- Я в норме, только немного переживаю. Это вполне объяснимо, столько всего произошло за эти дни, что я просто хочу быстрее вернуться назад и жить так, как жила до возвращения в Москву.

- Хорошо. Сейчас я не буду настаивать на продолжении разговора, уж слишком

насыщенный событиями вечер для тебя. Вижу, что ты не готова ответить на мои вопросы, а заставлять тебя силой не в моих правилах.

- Спасибо, - благодарно накрываю своей рукой его, он сжимает в ответ мою, так и не разжимает весь оставшийся путь до дома. И как ни странно ураган в моей душе начинает медленно успокаиваться, хотя непонятное чувство тревоги все же где-то на подкорках сознания терзает мою душу.

Водитель въезжает на территорию особняка и открывает нам двери. Уже выходя из машины, мой взгляд цепляется за яркий свет в окнах дома. Спешу быстрее внутрь, ведь сын в это время уже должен спать сладким сном. Плавным нажатием на ручку открываю дверь, снимаю туфли и на цыпочках, придерживая подол длинного платья, крадусь в гостиную, думая, может Арина Николаевна просто забыла выключить освещение, но нет. Она ходит вокруг дивана с Лешенькой на руках, плавно укачивая и напевая слова колыбельной. Он что-то тихо кряхтит и издаёт жалобные стоны, и мое сердце с сумасшедшей скоростью отдаёт в виски пульсирующей болью. Подхожу к ним, чтобы не напугать.

- Что такое? - шёпотом спрашиваю, боясь потревожить сыночка.

- Мне кажется его беспокоят зубки, солнышко. У него резко поднялась температура, но я ее сбила лекарствами в детской аптечке. Я рада, что вы приехали раньше, потому что очень переживала и хотела тебе звонить.

- Нужно было сразу мне набрать, так было бы спокойнее и тебе, и мне, - мягко улыбаюсь и протягиваю руки к малышу. Он начинает плакать во сне, но когда чувствует мое тепло, успокаивается.

Желаю всем спокойной ночи и говорю, что сын спать будет со мной, поэтому нет необходимости Арине Николаевне проверять его ночью. Поднимаемся на второй этаж, Алекс пододвигает кровать к стене, чтобы сын ночью не упал, остаётся сидеть с ним, пока я иду принимать душ. Быстро раздеваюсь и подставляю лицо под горячие струи воды, закрываю глаза и на меня накатывают ощущения последнего часа. Сглатываю, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, когда вспоминаю поцелуй Макса. Подношу пальцы к припухшим от столь грубых терзаний губам, и невольно улыбка отражается на моем лице. Губы Миллера, дарящие ласку и грубость. Да, он повёл себя мерзко, грубо, грязно, но я его не оправдываю, просто пытаюсь понять, что с ним происходит? Почему он так злится на меня, когда должен быть благодарен за то, что я уехала, не ставя его перед выбором. Долгожданный ребёнок, пусть и не от любимой бывшей жены, но его частичка. Этот жест был для него! А он наказывает меня и унижает, причиняя душевную боль, но, главное, я видела ту же боль в его глазах. Кому он пытался доказать, какая я дрянь?

- Мари, кажется у Алексея снова жар, - голос Алекса и шум открывающейся двери вырывают из оцепенения.

- Иду, - коротко отвечаю и выключаю воду. Быстро вытираюсь и одеваю пижаму, закручивая полотенце на голове.

Вся ночь как и последующие два дня были напряжённые, малыш все время капризничал и не сходил с моих рук. Арина Николаевна сменяла меня ночью в детской, давая мне чуть передохнуть. Температура держалась сутки, я не выдержала и вызвала скорую, не могла смотреть, как мучается моя кроха. Но зато через три дня у нас прорезались новые зубки. Ребёнок вновь стал озорным и жизнерадостным. Пару дней я ещё боялась оставлять сыночка с няней. Все это время Алекс решал вопросы, связанные с рекламой новой продукции и взял все под свой контроль. Ему помогал отец, который вместе с ним ездил на встречи и выбирал трёх главных претендентов. Приезжали домой уже поздно, привозили предоставленные проекты, и мы уже вместе определяли наиболее выгодные предложения, но так и не смогли сделать окончательный выбор. Решили встретиться ещё раз, обсудить все тонкости. Журнал Ярославы был в числе трёх и вне конкуренции, ее рекламщики показали свою квалификацию на отлично. Встречу с представителями сразу всех трех изданий назначали в крупном многоэтажном комплексе, принадлежавшем Железняку. Наш выбор пал именно на этот ресторан, так как в один из вечеров в первые дни после прилета мы прогуливались с Алексом и сыном и решили зайти поужинать сюда, и остались в полном восторге от блюд шеф повара.

В дополнение к этому шла великолепная обстановка: дорогие шелка на окнах, утонченные оттенки темно-красного-бархата на мебели, приглушённый свет с больших хрустальных люстр, потолки с лепниной и золотой росписью в цвет соответствующих колон и стен. Маленькие круглые венецианские зеркала и фонари в обрамлении из дорогого дерева висят по всему периметру. Оригинальные китайские вазы и изысканные статуэтки, привлекающие взгляд своей вычурностью, каждая деталь пропитана богатствами и роскошью.

Оценив соответствующее убранство ресторана, перевожу взгляд на собравшихся и натянуто улыбаюсь в ответ Ирине, которая не отводит от меня своих глаз. С одной стороны я рада, что она пришла вместо Яси, а с другой расстроена и подавлена тем, что ее дочь заболела и очень удивлена, узнав, что подруга стала мамой раньше меня всего на пару месяцев. И чувство вины накрывает меня с новой силой. Ведь я не знала и не догадывалась, что она уже была беременна на тот момент, когда все случилось. И больно вдвойне становится за своё предательство. За эти два года в нашем столь редком и натянутом общении с Александрой было негласное табу на две темы: Ярослава и Макс. Из наших очень коротких разговоров мы не делились происходящим в своих жизнях как было раньше, банальное и стандартное: Как дела? Все ли хорошо? Как растёт и развивается Артемка?

Я понимала, что Саше в тягость даже такое натянутое общение со мной, но не могла не отвечать на ее звонки. Мне безумно хотелось услышать знакомый голос и узнать хоть каплю какой-то информации из жизни когда-то дорогих и родных мне людей. Пару раз мне даже казалось, что на том конце провода я слышала не только ее, но и голос Яси, которая подкидывала вопросы, что озвучивала Санька, и я, не сдерживая слез, начинала плакать и завидовать белой завистью доброму сердцу Ярославы, что, несмотря на все, она интересуется новостями в моей жизни.

- Здесь очень красиво, - начинает говорить Ира, потягивая белое вино из большого фужера, когда мы обговорили все детали с руководителями изданий. Нам предстоит сделать непростой выбор и я уже знаю наверняка, в чью пользу будет не только мое мнение.

- Да, и очень хорошо готовят, - отвечает Алекс, расслабленно откидываясь на спинку кресла.

- Марк тщательно подбирал весь персонал, а Максим очень помог с шефом. Как-то мы отдыхали с ним на Майорке и были в одном мишленовском ресторане, там был просто изумительный сет: почки в хересе и сибас с морской фуа-гра, - замираю от услышанной информации, где-то внутри неприятно кольнула ревность от осведомленности этой особы.

- Нам настолько понравились авторские блюда, что мы стали проводить там все наши обеды и ужины. А в один из вечеров мы познакомились с мужчиной, и он провёл нам мастер класс по всем блюдам. Вам не передать наше удивление, когда мы узнали, что он является шеф-поваром того заведения. Мы так с ним сдружились, что продолжали наше общение и по возвращению, и сеньор Грациано поделился, что ему предложили открыть ресторан в России. Это никогда не являлось его целью, он имел уже два своих собственных. Но предложение было настолько заманчивое, что он был в раздумьях. Вот тогда Макс решил поговорить с ним о перспективе сотрудничества, и не прогадал. Нино принял предложение. Сейчас он является бренд-шефом, следит за всем сам, чтобы соответствовало уровню, но редко готовит у плиты, потому что по условиям контракта он бывает в Москве настолько часто, как позволяет ему в свободное от своих ресторанов время, - увлечённо продолжает свой рассказ Ирина, а я как губка впитываю факты из жизни Макса за прошедшие годы.

- Это большая удача - иметь такое сотрудничество, - говорю, мысленно заставляя не вибрировать голос от нервов, - вам повезло!

- Вы ведь знакомы с Максимом и знаете его манеру общения, как он умеет располагать к себе людей. Он замечательный и прекрасный человек, люди видят это и чувствуют, - отпивает ещё глоток вина и облизывает губы, - так что для него не составило особого труда уговорить Нино.

- Да уж, очень, - фыркает Алекс себе под нос и берет стакан с коньяком.

- Что, простите? - непонимающе смотрит на Алекса, который не собирается отвечать на ее вопрос. Меня начинает все больше раздражать эта дамочка. Ревность затуманивает мозг. Она знает о Миллере больше, чем я за наше совместно проведённое время. От злости не замечаю, как выпиваю залпом бокал красного вина и прошу наполнить ещё. Хорошо, что все нюансы по работе мы уже уладили, ведь в голове полный бардак. Я настолько погрязла в своих мыслях и не увидела, как осталась без своего спутника. Оглядываюсь вокруг в надежде увидеть Алекса и замечаю бывшую одноклассницу Свету. Улыбаюсь и киваю в знак приветствия. Через минут десять возвращается Алекс, наклоняется ко мне, шепча на ушко:

- Звонил Грэг, он уже прилетел. Справишься дальше сама? - кладёт свою ладонь мне на плечо и поглаживает.

- Конечно, думаю, мы скоро закончим наш ужин. Тем более, что представители "RP" уже ушли, - чуть громче говорю, давая тонкий намек на то, что пора закругляться. Все вопросы урегулированы.

- Мне тоже пора, - вклинивается успевший взбесить меня голос брюнетки. Поднимается, забирая сумочку со стола. - Спасибо за встречу, надеюсь на дальнейшее сотрудничество, - мило улыбается, показывая безупречные зубы. - До свидания.

- До свидания, - хор голосов раздаётся за нашим столом и мужчины встают, проводить Ирину. Кавалеры, что сказать!

- Отдыхай и не переживай ни о чем, если хочешь, я позвоню Арине Николаевне, узнать как там наш боец. Тебе нужно расслабиться, но не увлекайся, - подмигивает, улыбаясь.

- Марина! Как я рада! - подошедшая Света со спины Алекса оглушает своим восторженным приветствием.

- Извините, - обращаюсь к единственно оставшимся за столом нашим гостям глянцевого издания "Fashion". Поднимаюсь, становлюсь рядом со своим спутником, - Привет, Светуль, - целую подругу в щеку.

- Так значит, все сплетни - это правда, да? - поворачиваюсь к Алексу. В его глазах появился озорной огонёк, и он тепло улыбается, притягивая меня ближе к себе за талию. - Вот, черт! Я так и знала! Тебе постоянно везло на красавчиков!

- Тише, Свет! Мы не одни, ты что такая эмоциональная? - вздыхаю, сожалея, что нас слышат посторонние, - у нас деловой ужин.

- Прости, может, давай пообщаемся после? Сто лет не виделись!

- Дамы, я оставляю вас. Мари, прими предложение подруги и отдохни. Вернусь через пару часов и заберу тебя, - поднимает мою руку и целует.

- Мистер Беккер, Марина, - обращается Петр Иванович и встаёт со своим агентом, - нам тоже уже пора. Не смеем вас задерживать больше. Будем ждать ответа.

Прощаемся с гостями, и Алекс уходит вместе с ними. Звоню няне, узнать, как там сыночек, и услышав, что все хорошо, малыш покушал и, наплескавшись вдоволь в ванне полной пены и игрушек, крепко заснул, успокоилась. Хочется домой к своему мальчику, потому что уже соскучилась, но решаю внять советам Алекса и остаться. Направляемся со Светланой к бару, заказываем коктейли и начинаем делиться последними новостями в наших жизнях. В школе я еще не прослыла такой стервой, поэтому у меня оставались более менее дружеские отношения с некоторыми одноклассниками, Света входила в их число. Я рассказала только поверхностные факты последних лет своей жизни, а Свету видимо прорвало на откровения, или просто до сих пор некому было выговориться. Оказывается сейчас подруга разведена и находится в активном поиске папы для своего трехлетнего сына. После пяти лет брака поняли, что у них с мужем нет общих интересов и взглядов на жизнь. Разошлись обоюдно, оставшись в дружеских отношениях.

- Ты знаешь, у нас с ним сейчас намного больше тем для общения, чем когда были в браке. Мы толком и не говорили. Он уходил рано на работу, приходил поздно. Ребёнку от силы уделял час времени, искупав его и прочитав сказку на ночь, укладывал спать. И то не каждый день. На меня совсем не оставалось времени, - с сожалением рассказывает, потягивая свой коктейль. - Сейчас спешит к нам после работы, нигде не задерживаясь, чтобы подольше побыть с сыном. Это все так странно, - недоумение сменяется задумчивостью, - может у него кто-то был? - открываю рот, обдумывая услышанное, и закрываю. - Может, он мне изменял? - хочется с ней согласиться, ведь именно так я и думаю. Он же не просто так, без причины охладел к жене, от которой не было скандалов и упрёков? Но я молчу, зачем лить масло в потухший огонь. - Хотя мне трудно в это поверить, - смотрит в одну точку, не отводя глаз, которые уже блестят от выпитого мартини.

- В этом вся проблема, мы не хотим верить в себя, в своих любимых, а потом не замечаем, как их теряем, - отвечаю ей, вздыхая от печали своей жизни, пытаясь отпустить скопившуюся тяжесть в груди, и выпиваю коктейль, прося бармена повторить.

- Дима пишет, интересуется, где я и с кем? Неужели ревнует? - быстро печатает ему ответ в телефоне и откладывает его в сторону. - Я давно не строю глупых иллюзий о нашем будущем, но его чрезмерная забота возрождает во мне надежду.

- Разве это плохо?

- А если все напрасно? - удивляется на мой вопрос, - вдруг это мое больное воображение рисует то, чего нет? - ее телефон оживает, и она опять расплывается в глупой улыбке, глядя на дисплей. - Пишет, что мимо проезжает и может забрать меня. Ты не против? Можем тебя довезти, - любезно предлагает. Я хочу ответить согласием, но передумала, увидев того, кто сел совсем рядом от меня, с шумом отодвигая высокий стул, скрипя хромированными ножками по паркету. Быстро отворачиваюсь в сторону, опуская голову.

- Максим Александрович, вам как обычно или поднять в ваш номер? - бармен Гриша радостно приветствует посетителя и достаёт бутылку виски откуда-то с пола и ставит на деревянную поверхность.

- Двойной, с лаймом и побольше льда, - правой рукой расслабляет узел галстука и расстёгивает верхнюю пуговицу.

- Так ты остаёшься, Марин? - слишком громко раздаётся охмелевший голос Светули, привлекая нежелательный взгляд, в котором читается неподдельное удивление.

- Да, - выдавливаю единственное слово, с трудом сглатывая образовавшийся ком в горле.

- Как будешь следующий раз в Москве, пиши, звони, увидимся. Я побежала, - чмокает в щеку, размазывая на ней свою помаду, и цокая каблуками покидает ресторан. Достаю зеркальце и белый чистый платочек, стираю следы от помады и замечаю в отражении Макса, его завораживающий взгляд, цепко держащий в своем плену. Не могу отвести от него глаз. Не хочу, черт возьми! Каждый день я пытаюсь вычеркнуть их из памяти, вырвать из сердца, но не могу и даже уже не пытаюсь. Как? Когда его маленькая копия, которую люблю больше жизни, находится рядом со мной.

- Дикая кошечка вышла на охоту? Или твой англичанин ошивается где-то рядом, пока его жёнушка заигрывает и кокетничает с мужиками? - моргаю несколько раз от жалящих слов, захлопываю зеркало и резко разворачиваюсь на стуле. Оказываюсь на расстоянии вытянутой руки к нему, глядя с вызовом прямо в черноту его глаз.

- Ты чем-то не доволен? А может просто не удовлетворён? - разжимаю кулак и бросаю в него его же трофей. Ловит и кривая улыбка на красивом лице расползается все больше, когда он его подносит к носу и вдыхает запах.

- Мне больше нравилось, когда там был твой запах, а не запах ополаскивателя для белья.

Молчу, игнорируя его, подношу к лицу бокал. Макс неотрывно следит за тем, как я через трубочку втягиваю в себя коктейль. Ерзает на стуле, сглатывает и откашливается. Зрачки расширяются, глаза становятся темнее. Я знаю этот взгляд - вожделение. Он с силой сжимает в руке стакан с виски, крутит его по глянцевой поверхности, о чем-то думая, и упирается другой рукой в бок.

- Так и будешь молчать? - надменно спрашиваю, и реакция не заставляет себя долго ждать.

- А тебе есть, что предложить? - окидывает меня потемневшим взглядом, проходясь от кончиков волос до лодыжек, застывает, потирает пальцами подбородок.

- Боюсь, что нет. Что взять с ненужного хлама? - стараюсь показать полное безразличие от обидных слов, когда на самом деле душа разрывается от сковавшего напряжения, а сердце стучит, лихорадочно колотясь о грудную клетку, причиняя дискомфорт.

- За встречу? - после недолгого молчания поднимает бокал и настороженным, задумчивым взглядом смотрит на меня.

- За встречу! - чётко отвечаю, желая увидеть в глазах напротив тепло, как было раньше при наших встречах. Но там одна пугающая тёмная таинственность и неизвестность, будоражащая всю меня.

Выпиваю остатки мартини и отодвигаю бокал от себя к бармену. Тот натирает стаканы салфеткой, затем вешает его, предварительно перевернув, и забирает мой. Повторяет, не спрашивая, ему не нужны слова, он насмотрелся всякого и знает, что от него хотят. Алкоголь даёт о себе знать, с каждой выпитой порцией мне становится веселее, мне хочется улыбаться. И все, что я могу делать, это подарить обворожительную улыбку услужливому Григорию, когда он возвращает наполненный бокал.

- Да уж, - хмыкает Миллер, и я кожей чувствую на себе тяжесть его взгляда, - а ты не меняешься. Все такая же, желающая заполучить все мужское внимание!

- Что-то ещё? - спрашиваю и поворачиваюсь к нему. Перекидываю ногу на ногу, и глубокий разрез оголяет бедро, привлекая пронзительные карие глаза.

Уголки его губ приподнимаются в обольстительной полуулыбке, и он отпивает немного янтарной жидкости, пододвигается ко мне, ставя свой стакан на барную стойку. Его длинные пальцы нежным прикосновением проходятся по бархатной коже на ноге, и я вздрагиваю, проливая на себя коктейль.

- Что ты делаешь? - подлетаю со стула, чуть не падая, и хватаю хлопчатую салфетку, протянутую барменом, начинаю впитывать пятно на груди. - Где у вас дамская? - спрашиваю у Гриши, и он указывает в нужном направление.

- Спасибо! - кидаю полотенце и иду, немного пошатываясь. Пытаюсь быть уверенней, поэтому замедляю темп, чтобы вернуть равновесие. Открываю массивную резную дубовую дверь, подношу руки к крану, и холодная вода включается автоматически. Подставляю ладони под струи, остужая пыл, и брызгаю затем на себя капли воды. Щеки горят от выпитого, плохо соображаю, но беру сухие салфетки, а другой рукой упираюсь о край раковины, ибо боюсь свалиться от резкого головокружения. В глазах потемнело и посыпались искры словно фейерверк из звёзд. Господи! Зачем я столько выпила? Я не делала этого уже очень давно. Черт, можно же было подумать заранее, что мой организм не будет готов принять такое количество алкоголя! Замечаю окно и подхожу, приоткрывая его, впуская свежий воздух и пытаясь проветрить задурманенные мозги. Тяжело дышать. Прикрываю глаза, думая о том, как мне добраться до дома и немного прийти в себя. Глухой удар двери и тяжёлые шаги за спиной. Не оборачиваюсь, улавливая знакомый аромат одеколона, и уже сильные мужские руки на моих плечах сжимают до боли, притягивая к своему телу. Горячее дыхание опаляет нежную кожу шеи, и он проводит кончиком носа от уха и ведёт к ключице. Пожар вспыхивает в моем теле, и я начинаю дрожать от томительно-сладких прикосновений губ, посасывающих кожу.

Руки опускаются ниже и обхватывают меня за талию, разворачивая к себе лицом, глаза в глаза, а там плещется страсть и голод. Похоть и желание. С губ срывается судорожный вздох, сердце бьется отчаянно громко, когда он пальцами приподнимает мой подборок и жадно смотрит на мои губы, которые пересохли от волнения, и я их облизываю. А дальше... задыхаюсь от напора, с каким он набрасывается на меня, высасывая весь кислород из моих лёгких. Не знаю, как мне остановить эту бурю чувств. Это все неправильно, но я не в силах оттолкнуть его. Лишь притягиваю ближе к себе за ворот рубашки и провожу рукой по твёрдой груди, чувствуя гулко тарабанящее сердце под моей ладонью. Вспоминаю, как он часто говорил, что оно мое и всегда будет биться для меня. А я... что сделала я?

- Остановись, прошу! - отстраняюсь от него, смотрю в глаза, полные безудержного огня страсти.

- Не могу... не сейчас, когда ты настолько близка. И ты тоже этого хочешь, - тягучим хриплым баритоном, - не отрицай, я знаю твоё тело... его желания..., - запускает пальцы в мои волосы и притягивает настолько близко к себе, что это полностью сбивает меня с здравых мыслей.

- Язва, - вдыхает запах волос и дышит им. Соски твердеют и упираются в его грудь через тонкую ткань атласного платья. Он чувствует это и напрягается, упираясь своим естеством в мой живот. Что мне делать? Готова себя прибить за столь излишнюю чувственность, что ощущаю каждой клеточкой тела исходившее от него желание. Только с ним я становлюсь такой одержимой и хочу его все больше с каждой секундой. Никогда в жизни у меня не было такой зависимости от мужчины, и это пугает.

- Так да или нет? - сжимает мои запястья и поднимает руки. Сил хватает, только чтобы моргнуть и кивнуть. Хочу его. Всего. Ощутить жар наших сплетённых тел, волну сумасшедшего наслаждения, разливающегося приятной истомой в организме. Просто хочу быть рядом! Один раз, всего лишь раз! Я скоро уеду и буду жить воспоминаниями этого момента, корить себя за свою слабость перед ним, за то, что не устояла, поддалась его чарам и еще больше пала в его глазах. Но это потом, а сейчас...

Выходим из туалета и на нас косо с осуждением оглядывается дамочка преклонного возраста.

- Я забыла сумочку, - спохватываюсь, но Макс останавливается, показывая ее в левой руке.

Продолжаем идти, сохраняя молчание, проходим длинный холл и направляемся к лифтам. Чем больше ждем, тем меньше становится моя уверенность. Начинаю нервничать и крутить кольцо на безымянном пальце правой руки. Кажется алкоголь начинает отпускать, включая мозги. Оглядываюсь через плечо назад, подумывая о побеге.

- Не позволю! - повелительным тоном пресекает мои мысли, и я смотрю на его сильную шею, подборок с тёмной щетиной, не поднимая выше взгляда, избегая влекущей глубины его глаз. Короткий сигнал и створки лифта распахиваются, ладонь Максима на моей спине настойчиво подталкивает внутрь, и я повинуюсь. Делаю нелёгкий шаг, понимая, что все, назад дороги нет. Сбежать не получится. Бросаю испуганный взгляд на него. Он сводит брови, и между ними появляется глубокая складка, а губы извиваются в предвкушении, и все мои мысли разлетаются от сексуального напряжения между нами. Пожар, разгорающийся внутри меня, сможет потушить только он. Мужчина, что отвоевал своё место в моем сердце навсегда, там и останется.

Выходим из лифта на семнадцатом этаже. Закрываю глаза, когда рука Миллера сжимает мою ладонь и тянет по длинному коридору, где эхом отдаётся стук от тонких шпилек моих босоножек. Прерывисто вдыхаю, когда магнитный ключ открывает дверь, и та щёлкает, раскрываясь. Макс первым заходит в номер, вставляет карточку в датчик, и свет включается. Шаг и его руки сжимают мои рёбра, дверь с грохотом закрывается с ноги. И словно в танце мы перемещаемся к широкой кровати. Миллер разворачивает меня спиной к себе, заводит волосы на правую сторону и проходится костяшками пальцев вдоль спины, порождая сладостную дрожь от бегущих мурашек. Плавное движение, и молния расстегнута. Поддевает бретельки и спускает их с плеч. Платье падает к ногам, и я переступаю его, оставаясь лишь в крохотных ажурных бежевых трусиках и обуви. Оборачиваюсь к нему, протягиваю руки к рельефной груди и начинаю расстегивать пуговицы на рубашке, скидывая ее на пол. Прохожусь ладонями по желанному телу, очерчивая каждую мышцу под упругой кожей, и целую его в шею, оставляя след помады, поднимаюсь к его губам. Горю настолько сильно, не понимая, что за сумасшествие творится со мной, когда он с пылкостью отвечает на мой призыв. Отрывается от меня и опускается на одно колено, берет левую ногу и расстёгивает ремешок босоножек, снимает его, и я судорожно вздрагиваю, когда влажные губы целуют мою лодыжку, а потом опускает, проделывая то же самое с другой. И столько нежности в этом, что мое сердце ухает в пятки, но его стук настолько громкий, что оглушающе отдаёт в висках. Поднимается и жадно целует. По венам растекается желание, заставляя гореть от каждого его настойчивого проникновения в мой рот. Его язык сплетается с моим, и чувственные губы терзают мои и разрывают все мое нутро. Не отрываясь друг от друга, перебираем ногами и упираемся в кровать. Макс валит меня и нависает сверху, скалясь, и придавливает тяжестью своего тела. Я так истосковалась по этой приятной тяжести, ЕГО тяжести. Мои соски от прикосновения с его грудью моментально твердеют, и я издаю протяжный стон в его губы от спазмов, скручивающих низ живота. Скольжу руками по его плечам и специально сильно царапаю его кожу ногтями, вырывая ответный хриплый рык. Прикусывает мою нижнюю губу зубами и оттягивает ее, потом отпускает, зализывая место укуса. Целует подбородок, опускаясь вниз по шее к груди, где находит возбужденную бусинку и смыкает свои губы, жадно посасывая и прикусывая. Тяжело дышу, но сдерживаю отчаянный крик, когда он языком начинает ласкать сосок, а пальцами руки играет с такой же возбужденной горошиной на другой груди. Хватаю его за волосы, пытаюсь отвести немного назад, его щетина щекочет кожу, и я закатываю от удовольствия глаза, когда он целует живот и оставляет влажную дорожку поцелуев, ведя к низу. Не отрываясь, стягивает мои трусики, и его язык находит мои набухшие складочки и раздвигает, лаская нежное место. Большой палец на клиторе потирает круговым движением, вознося меня на небеса ближе к краю блаженства, и я издаю жалобные всхлипы от болезненной пульсации между ног, когда маленькие искры тока пробивают все мое напряжённое в диком голодном предвкушении тело. Ёрзаю попой на шелковых простынях и отползаю назад, но Макс обхватывает меня руками за талию и притягивает к себе, испивая все мои соки до дна. Меня трясёт от подступающего оргазма, я не могу больше терпеть и, обхватив руками его голову, прижимаю ближе, наслаждаясь обжигающими прикосновениями ласкающего языка.

- Войди... в меня, - шепчу прерывисто и поднимаю его голову. Смотрит исподлобья и приподнимается, расстёгивает свои брюки, спуская их. Его взгляд блуждает по моему изнеможенному от его ласк телу, а я не могу налюбоваться им. Запоминаю каждую его морщинку в углу глаз, крапинки, что на радужке стали темнее. Напряжённые скулы, где заходили желваки, раздувающиеся ноздри от частого дыхания, как грудная клетка тяжело вздымается от возбуждения, сбивая привычный ритм. Отпечатываю его образ в памяти, сохраняя малейшие изменения в его теле, даже слегка удлинённые волосы на затылке.

- Ты вся течёшь, Пантера, - его рука на моих изнывающих складках. Ёрзаю под ним, находя его член, из меня вырывается очередной стон, когда он обхватывает его своей рукой и водит головкой по входу, задевая клитор. Вздрагиваю от очередного разряда и волна жара сосредотачивается внизу живота, когда подаюсь бёдрами ему навстречу. Резкий толчок и он входит до основания, упираясь в стенки матки. Не сдерживаясь, кричу от того, как он наполнил меня, растягивая. Даже легкая боль, причиненная им, кажется в удовольствие. Желание бурлит настолько, что я в нетерпении обхватываю его торс ногами и скрещиваю их за спиной. Он начинает двигаться, то резко, то плавно. Тишину комнаты нарушают влажные шлепки тел друг о друга и наше тяжелое дыхание. Чувствую, как последние остатки алкоголя улетучиваются из моей крови. Находит мои губы, испивая жадно дыхание, всхлипываю в его приоткрытый рот, когда он вколачивается в меня, и я двигаюсь ему бёдрами навстречу. Это просто невероятные ощущения, ощущения магии наших тел. Страсть и возбуждение берет верх надо мной, сковывая все тело от надвигающейся разрядки, и я хватаю его за плечи, притягиваю к себе, начиная дрожать, а он выходит из меня полностью, ласкает головкой клитор и резко входит на всю длину, шире растягивая меня. Глубоко так, что кажется все это в первый раз происходит со мной. И тут он бешено начинает трахать меня и кусать до крови мои губы. Безумные толчки и рык мне в рот разрывают меня на части, и я отдаюсь полностью ощущениям, закрывая глаза от спазмов, как мои внутренние мышцы сжимают его плоть.

- Открой глаза! - стальные нотки в голосе и его рука на моих скулах заставляют поднять отяжелевшие веки. И сквозь пелену страсти смотрю в любимое лицо. - Я хочу, чтобы ты знала с кем ты трахаешься! - кровь в моем теле вскипает и тугой узел, что изводил меня продолжительное время, разрывается на части. Кончаю с оглушительным криком в его шею и прикусываю солоноватую кожу. Макс ускоряет темп и яростнее входит, сжимая бёдра до боли руками, и изливается до последний капли в меня. В ушах громкий гул, но это не мешает мне освободить правую руку, что зажата между нами, и влепить ему пощечину. Голова немного дёргается в сторону и он, нагло ухмыляясь, закрывает помутневшие глаза и выходит из меня. Встаёт с кровати, и я стягиваю простынь, бегу в ванную, закрывая дверь. Слезы скапливаются в моих глазах, душа разрывается на части от жестокости его слов. Включаю воду в душевой и становлюсь под освежающие струи воды, приходя окончательно в себя. Быстро принимаю душ, намыливая тело жёсткой мочалкой, стирая прикосновения его пальцев и запах, что въелся под кожу и не желает отпускать меня. Вытираюсь большим полотенцем и одеваю белый махровый халат, висящий на крючке. Сажусь на джакузи и не знаю, как выходить, о чем говорить и как вести

Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

130,00 руб Купить