Сказки врут! Ирина Шевченко

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Маленькая Настенька твердо знала, что она - потомственная ведьма, носила пирожки домовому Петровичу и верила в сказки. Прошли годы, девочка выросла и поняла: сказки врут. Не встречаются на пути добрые старушки, раздаривающие волшебные яблочки, и, сколько ни целуй жабу, в прекрасного принца она не превратится. Но в один день все изменилось. Вернулся с того света старый друг, а за ним подтянулись и остальные: охотник на нежить, не очень добрый, но не лишенный обаяния колдун, симпатичная баньши с незаурядными вокальными данными...

   Наверное, пришло время снова поверить в чудеса.

ГЛАВА 1

   Праздник удался!

   Псти… Пятсти… Пя-ти-де-ся-ти-ле-тие – о, как! – любимого шефа. Ивана Влад… ик… славича…

   Вообще-то я не пью. Совсем. Только воду, чай, кофе, кефир... В новогоднюю ночь – бокал шампанского. В течение года из спиртного только настойку пустырника, случается, употребляю. А сегодня…

   Это все девчонки из бухгалтерии: попробуй, какое вино, оно же натуральное - чистый сок… Не помню, чтобы у меня от сока язык заплетался. И ноги. Но вино вкусное, шефу постоянный клиент из Италии пять бутылок привез. Целых пять! Не мог одной обойтись, мне бы тогда не досталось. А теперь вот иду, иду…

   Мне от ресторана до дома минут десять пешком. Не такси же было вызывать? А провожать меня после корпоративов давно никто не ходит. Первое время пытались. Олег из отдела продаж. Игорь, админ наш. Антон еще, не помню, из какого отдела, рыжий такой. Доведут до квартиры и мнутся на пороге: мол, кофейку бы, а то так пить хочется, что переночевать негде. А оно мне надо? В свое время обпилась уже этого кофею… Вот и хожу одна. И что? Почему бы не прогуляться тихой летней ночью?

   На первом перекрестке я долго держала светофор. Качался, зараза! Еще чуть-чуть, и совсем упал бы. Хорошо, что я рядом оказалась. Закралась, правда, в голову мысль, что не в светофоре дело… И я ее долго думала. Потом думала о жизни, о смерти, об устройстве мира… Пока дошла до следующего перекрестка успела осознать ошибочность утверждения, будто бы земля круглая, и полностью уверовала в правоту древних: она плоская и стоит на трех слонах. А те – на плывущей черепахе.

   Черепаха плыла зигзагами и норовила сделать кульбит…

   - Не поможешь мне, девонька? – прошамкал кто-то совсем близко.

   Испуганно икнув, я огляделась, но никого не увидела. Сок, значит? Хороший сок – уже и слуховые галлюцинации начались.

   - Дорогу, говорю, перейтить мне надобно…

   «Галлюцинация» требовательно дернула меня за рукав. Я взвизгнула, отскочила и только тогда заметила сгорбленную старушку, которую не разглядела с высоты шпилек.

   - На ту, на ту сторону! - Бабуля яростно тыкала пальцем в неоновую вывеску на противоположной стороне дороги. - А машины, будь они неладны, туды-сюды, туды-сюды…

   - Где? – я осторожно вытянула шею и оглядела темную улицу в оба конца: даже света фар не заметила.

   - Туды-сюды, окаянные! – Божий одуванчик, не слушая ни меня, ни голоса разума, уже повис на моей руке.

   Черепаха напомнила о себе плавным покачиванием, и я сама радостно вцепилась в удачно подвернувшуюся бабку.

   - И с корзиночкой помоги, молодая, чай, сильная. - Во вторую руку мне сунули тяжеленную корзину. Противовес получился шикарный, и я наконец-то смогла идти ровно.

   А идти пришлось долго: старушка едва переставляла ноги, и пока мы дотопали до середины дороги, к перекрестку таки подъехала одна машина.

   - И ездют, и ездют, - брюзжала бабуля. – Ночь на дворе, а они разъездились!

   Ступив на тротуар, она отпустила мою руку, и корзина тут же потянула меня в противоположную сторону.

   - Спасибо, милая, - старушка отобрала у меня груз. – На вот тебе за это…

   Почему-то я ожидала увидеть яблоки. Ну, как в сказке: помогла старушке, и на тебе счастье - яблочки наливные, молодильные, живильные, деньги приваживающие, мужей привораживающие. Но под цветастой тряпкой лежали кабачки. Бабка всучила мне две штуки, в обе руки.

   - Пожаришь. Или еще чего сделаешь.

   Остаток пути я преодолела в обнимку с кабачками, покачиваясь и думая о том, что в жизни нет места сказкам…

   - Девочка, а, девочка, ты куда идешь?

   - К бабушке. Во второй подъезд.

   - А в корзинке у тебя что?

   - Пирожки.

   - Пирожки-и? Ха! Ты прямо как Красная Шапочка! А я – Серый.

   - Волк?

   - Не, просто Серый. Сережа. В первом подъезде живу.

   - А я – Настя…

   - Настя! Настенька, просыпайся.

   Я открыла глаза.

   На подушке рядом со мной сидел большой пупырчатый жаб.

   - Сейчас я тебя поцелую, и ты превратишься в прекрасного принца, - пообещала я ему.

   Жаб выпучил глаза, но проявлениям моей любвеобильности не противился. Правда, в принца превращаться отказался наотрез.

   - Вот где он! – Мама сгребла зацелованного Жорика с постели и положила обратно в аквариум. – Сколько можно издеваться над животным?

   - Не виноватая я, он сам пришел, - промычала я, зарываясь в простыни.

   - Еще бы не пришел! Ты когда его в последний раз кормила?

   Ну вот, сейчас начнут меня воспитывать: мама же…

   - Мама? – Я окончательно проснулась и села. Голова отозвалась на резкий подъем болью. – А что ты тут?..

   - Зашла вот, - развела руками она. – Почуяло сердце, что страдает кровинушка моя… и в холодильнике мышь повесилась.

   - Мышь – это на бульон. А еще у меня кабачки есть. Я их вчера где-то тут на полочку положила…

   - На книжную? – Мама кивнула на прислоненные к томику Бальмонта цукини. – Тогда не удивительно, что у тебя юбка в морозильнике.

   - Я на жвачку села. Ее теперь по-другому не отодрать.

   Держась за раскалывающуюся черепушку, я потопала в ванную.

   - Давай сниму, - предложила мама.

   - Голову?

   - Боль, горюшко ты мое!

   - Сама.

   Или я не ведьма в седьмом поколении? Таблетка анальгина и мятное масло на виски – сейчас отпустит.

   - Нельзя нам пить, Настенька, - к тому времени, как я возвратилась в комнату, родительница успела застелить постель и теперь раскладывала по полкам разбросанные на стульях вещи. – Совсем нельзя. Прабабка моя, тезка твоя, Настасья, перебрала как-то на сельской свадьбе: так потом еще месяц коты гавкали, а куры вареными яйцами неслись. Вот она-то и закляла весь свой род, во избежание, значит. Опасно нам, с такой-то силой, контроль над собой терять.

   - Лучше бы так закляла, чтобы пили и не пьянели, - пробурчала я, ногой запихивая под кровать грязные джинсы.

   - И так неплохо вышло. - Мама двумя пальцами извлекла только-только припрятанные брюки на свет божий и швырнула к двери, где уже набралась солидная кучка претендентов на стирку. – Голова поболит, помутит чуток. Зато потом неповадно будет. Я вот тоже как-то попробовала: ликером импортным соблазнилась. Как он шоколадом пах! А после ночь в уборной просидела, и отец твой, покойник, примерещился. Мертвые нам всегда в таком состоянии видятся. Бабушке твоей, царствие ей небесное, поп наш, отец Алексий, после стакана сливовицы приснился: уговаривал от силы отречься, постриг принять, а все имущество отписать детской поликлинике.

   - Бред какой!

   - Конечно, бред. Батюшка наш при жизни только мамиными травами и спасался. Фронтовик он был, Федор Иванович – так в миру звался, учителем до войны работал. А там с осколком у сердца домой вернулся, уверовал после этого…

   - А к ведьме ходил, верующий.

   - Ведьма, Анастасия, от слова «ведать»! – назидательно изрекла матушка. – Или знахаркой зови. Так лучше? Мама отца Алексия сколько лет выхаживала. Да и сама на все службы ходила, еще когда гоняли за это и премии могли на фабрике лишить. Так что не стал бы он ее о таких глупостях просить. Но что покойники нам после хмельного снятся – это факт.

   - А как же, факт, - усмехнулась я. – Мне вот Сережка приснился, Линкевич. Жил тут в соседнем подъезде.

   После бабушкиной смерти ее «двушка» досталась мне, но семья Серого к тому времени переехала в другой район.

   - Я и говорю, покойники, - кивнула мама, а потом встревожено всмотрелась в мое стремительно бледнеющее лицо: - Настенька, ты что? Не знала?

   Я медленно опустилась на стул. Как же это? Серый? Мой Серый?

   - Тетка Марья со второго еще весной рассказывала, весь дом в курсе, - виновато пробормотала мать. – Я тут не живу, и то знаю. Ездил он куда-то на заработки, на буровую какую-то. Вахты по полгода. Крайний раз поехал и не вернулся. Авария, говорят, большая была.

   - Весной еще? – до сих пор не верилось.

   - Зимой. В феврале, кажется.

   Я Сережку последний раз года два назад видела. Действительно, рассказывал, что на севере где-то работает. А еще говорил, что бросит это дело – не нравилось так надолго уезжать.

   И почему не бросил?

   - Ладно, пойду я, - засобиралась резко мама. – У меня прием через два часа. Женщина одна должна прийти на первичную диагностику. Сергей Семенович – ногу подлечить. И Светка звонила: говорит, сглазил ее опять кто-то.

   - Мам, ты же понимаешь, что у теть Светы дистония? Вегето-сосудистая. Лучше бы она к невропатологу сходила.

   - Невропатологу-то, конечно, лучше. А мне – минус клиент. Что я, какую-то дистонию не вылечу? И ты бы пришла, посмотрела. Помогла бы мне, может быть. Ты же тоже…

   - Ма, я экономист-технолог. Сглаз не лечу, а порчу только бумагу посредством принтера.

   На эту тему уже не раз говорено, к чему повторяться? Да и дела у меня сегодня: стирку, вон, в машинку загрузить, кабачки пожарить, Жорика покормить.

    - Воля твоя, Настюша.

   Красивая она у меня, любоваться не устаю. Даже в свои пятьдесят три любой молодухе фору даст: высокая, статная, русая коса, как положено, до пояса и в руку толщиной. А глаза голубые-голубые, чистые, как небо после дождя. И так не нравится, когда это небо смурнеет и между бровей пролегает глубокая складочка.

   - Не сердись, - я поцеловала ее в лоб, разглаживая набежавшие морщинки, - когда-нибудь обязательно зайду.

   После маминого визита в холодильнике обнаружились продукты, а из раковины исчезла грязная посуда – это ли не чудеса? Жаль только, последствия пьянства и пра-прабабкиного заклятья никуда не девались: голова раскалывалась, и вторая таблетка ничего не изменила. Еще и новость, которая для всех давно не новость, о Сережкиной смерти. В последние годы мы совсем потерялись, встречались лишь случайно, обменивались телефонами, но так и не созванивались. А ведь Серый – мой лучший друг детства. Да что уж теперь – первая любовь. И надо же, как все вышло.

   Загрузив стиралку, я вооружилась лопатой и отправилась за гаражи, копать червей для Жорика. Сосед, заядлый рыбак, глядел с уважением, но заговорить не решился.

   Вернувшись, взялась за последнее намеченное на сегодня дело – пожарила кабачки. Майонеза мама, конечно же, не купила (вредный потому что), и пришлось делать заправку по бабушкиному рецепту: уксус, подсолнечное масло и чеснок. Обмакивая золотистые кружочки в соус и укладывая их на тарелку, продолжала думать о Сером…

   Думала, думала и придумала. Отправила в рот не поместившийся на тарелке кусочек, вымыла руки и набрала номер Игоря, нашего сисадмина, того самого, что пару раз пытался провожать меня домой. Любопытно, как быстро мужчины, убедившись, что им отказывают отнюдь не из кокетства, переквалифицируются в просто друзей.

   - Чего тебе, Вербицкая? – недовольно отозвался «просто друг». – Суббота, шесть утра, а ты уже названиваешь.

   - Какие шесть? Полпервого уже.

   - Ой-ё! У меня часы стоят! А мне на три на автобус! – в трубке послышалась какая-то возня, потом зажурчала вода… Надеюсь, вода. – Что бы я без тебя делал, Вербицкая!

   - Проспал бы свою дачу, шашлыки, водку и очередную девицу.

   - Все-все, я и так понял, насколько тебе обязан. Чем могу служить? Ты ж не только разбудить меня звонила?

   - Игорек, мне нужно адрес узнать.

   - Ай Пи или и-мейл?

   - Домашний адрес. Человека одного ищу… Точнее, его родню.

   Проще было бы спуститься на этаж ниже и поговорить с тетей Машей: она дружила с матерью Серого и весть о его смерти тоже она разнесла, наверняка и адрес знала. Но пришлось бы объяснять, зачем мне да к чему…

   - Домашний? – озадачился Игорь.

   - Ты же говорил, у тебя в паспортном столе связи, в РОВД и в самой небесной канцелярии.

   - Ладно, попробую. Выкладывай все, что знаешь о своем человеке. Завтра-послезавтра будет.

   - А сегодня?

   - Сегодня у меня дача, шашлыки и девица… если повезет. Но если очень повезет, то и адрес узнаю.

   Повезло. Игорь перезвонил через час и продиктовал улицу, номер дома и даже телефон. Но звонить я не стала.

   На кладбище я гость нередкий. Отец, дед, бабуля. За могилами присмотр нужен: сорняки выполоть, оградку подкрасить. Ходила, как на работу, к своему стыду давно уже не испытывая должного пиетета. Живыми они были мне самыми родными, близкими и любимыми, но странно было бы испытывать такие же чувства к трем гранитным памятникам. Кто-то счел бы это циничным. Потому ни с кем и не делюсь подобными мыслями. А настоящие памятники им – у меня в сердце. Навсегда. Этим тоже не делюсь.

   Но Серый… Страшно было представлять его фотографию, прикрученную к каменной плите. Молодой, красивый парень: темные волосы вечным ежиком, ямочка на подбородке, глаза-угольки. Но до кладбища – и это еще страшнее – увидеться с его семьей.

   Надела голубое платье. К глазам идет, но главное, скромненькое: и вырез не глубокий, и длина приличная. Расчесалась, отстраненно и уже не впервые подумав, не отрастить ли косу, как у мамы – была бы не хуже, волосы у меня тоже густые, только с рыжинкой… были бы, если бы не подкрашивала. А так аристократический пепельный оттенок, как у бабушки, но у нее тоже коса была, а у меня – короткая стрижка «быстрый старт», как я ее называю: щеткой пригладила, и готова к свершениям.

   - Веди себя хорошо, - наказала я Жорику, покидая квартиру.

   Вернусь, и будем с тобой вместе грустить.

   - Здравствуйте, Вероника Алексеевна. Вы меня, наверное, не помните. Я – Настя, внучка Аллы Викторовны, мы дружили с Сережей…

   Остановив лифт между этажами, я репетировала то, что собиралась сказать матери Серого.

   - Здравствуйте, Вероника Алексеевна…

   А если все-таки Александровна? Я не была уверена, что правильно помнила отчество – в детстве она была для меня просто тетей Верой.

   - Здравствуйте, Вероника Ал… кхе-кхе… вна. Вы меня, наверное, не помните…

   Поняв, что от повторений становится только хуже, решительно нажала кнопку седьмого этажа.

   Щелкнул замок, дверь приоткрылась, и я бегло начала, уткнувшись в пол:

   - Здравствуйте, я Настя…

   Подняла глаза и онемела на несколько секунд.

   - Ну, здравствуй, Настя.

   - Серый! – очнувшись, я кинулась на шею открывшему мне парню. – Живой!

   - Живой-живой… И буду живой, если не задушишь.

   Квартира у Линкевичей была трехкомнатная, но все равно тесная. Светка, младшая сестра Серого, успела выйти замуж, родить ребенка и развестись. Жила теперь тут вместе с сынишкой. Человек трех лет от роду умудрялся занимать все три комнаты одновременно, и потому мы устроились на кухне. Разговаривали и пили чай, который заварила тетя Вера, к моему удивлению и стыду оказавшаяся Вероникой Николаевной.

   - Муторная история, - поморщился Сергей. – Да, была авария, двое ребят погибло из моей бригады. Меня контузило. Больница, реанимация. Когда в себя пришел, не сразу и узнал, что умник какой-то документы перепутал. И маме передали уже. Даже думать не хочу, чего она натерпелась.

   - Ой, Серый, какой же ты… серый…

   В мальчишеском ежике осталось не так уж много темных волос, и ранняя седина превратила детское прозвище в очевидную правду.

   - Давно вернулся?

   - Второй месяц уже.

   - А я только сегодня узнала… - Хотелось провалиться под землю со стыда. Но провалиться можно было только в квартиру на шестом этаже, и вряд ли ее жильцы были бы рады мне и дыре в потолке.

   - Да никто не в курсе, наверное, - успокоил меня Сережка. – Мама мало кому рассказать успела: когда я приехал, ей опять с сердцем плохо стало, почти на месяц слегла, хоть я и звонил заранее, и бумага официальная пришла. Надо ей сказать, чтоб тете Маше позвонила – та по всему городу разнесет… Зато с тобой увиделись.

   - Это – да, - согласилась я. – Хоть какая-то радость… Ну, в смысле, я рада. Что ты жив, и вообще…

   - Я тоже рад, Настюха.

   Он улыбнулся, и мне подумалось, что для первой, но большой любви десять лет - не срок…

   - Может, погуляем? – предложил Серый. – А то я, как приехал, в четырех стенах сижу. Так и лето пройдет.

   - Давай. А куда пойдем?

   - Не знаю, - он посмотрел на племянника, успевшего за время разговора обосноваться рядом с нами за столом. – Туда, где народу поменьше.

   - Если хочешь, можно ко мне, - сказала я и покраснела. – Ну, это… старый двор посмотришь, голубятню…

   Я – падшая женщина. Однозначно.

   Но я совершенно счастливая падшая женщина.

   Казалось, можно лежать так вечно: положив голову на сильное мужское плечо, слушая негромкое дыхание…

   - Твою ж мать! - Серый вскочил, как ошпаренный, и забористый мат несколько нарушил романтичность момента. – Что это за тварь?!

   - Это Жорик, - протянула я, не желая прощаться со сладкой негой. – Ты занял его место, и ему это не понравилось.

   И как жаб умудряется то и дело выбираться из-под сетки?

   Поймав недовольно пучившее глаза земноводное, я привычно чмокнула пупырчатую морду и, закутавшись в простыню, прошлепала к аквариуму.

   - Вот и все.

   Сергей мягко отстранился, когда я решила его поцеловать и утянуть обратно в постель:

   - Насть, после жабы…

   - Жорик после тебя не побрезговал, - насупилась я.

   - Ты не оставила ему выбора. - Парень потянулся за джинсами.

   Вот и «счастливый конец» романтического вечера.

   - Может, все-таки погуляем? – напомнил Серый. – Перекусим где-нибудь?

   Ага! Значит, еще не вечер… то есть, еще не конец!

   Я поняла, что детская дружба превратилась во что-то большее, когда мне было около четырнадцати, а Серому уже шестнадцать. Вокруг высокого, красивого парня, завсегдатая дискотек и набиравших моду «качалок», вертелись такие же высокие и красивые девицы, сменяя друг друга едва ли не каждый вечер, а я, тогда еще мелкая, с мальчишеской фигуркой и двумя длинными косичками, наблюдала с бабушкиного балкона, как резко повзрослевший и почти забывший обо мне друг любезничает с очередной пассией. Потом я, конечно, выросла, вытянулась, округлилась в нужных местах. На смену косичкам пришла модная стрижка, но замены Серому в моем сердце так и не нашлось. То, что последние несколько лет мы практически не виделись, только усугубляло ситуацию: он навсегда остался для меня тем парнем, объектом несбыточных мечтаний и идеалом.

   Произошедшее час назад в моей квартире ничего не меняло.

   - Насть, ты не думай ничего такого, ладно?

   Мы возвращались из кафе: шли по темным улицам, держались за руки и молчали. До этой странной фразы.

   - Какого – такого?

   - Ну… - он смущенно пожал плечами. – Как-то так вышло, решишь еще, что я по жизни на каждую встречную кидаюсь. А ты мне всегда нравилась, честно. Помнишь, мы на рыбалку ходили, с Колькой и Женькой? Ты жаб ловила – тогда еще к ним страсть питала – а я пацанов в сторону отозвал и сказал, чтоб к тебе не лезли, что ты со мной. Только потом, года через три, меня вот так же твоя бабушка отозвала и пообещала самого в жабу превратить, если буду к тебе ходить.

   - Бабуля? – не поверила я. – Но почему?

   - Не знаю. Говорила, что тебе от меня одни беды будут, и нечего, мол… Она же ведьма была. В хорошем смысле, естественно. Но все равно ведьма. Вот я и…

   Ох, бабуля-бабуля.

   - Завтра зайдешь? – спросила я.

   - Да я и сегодня еще не ушел. Или у тебя ровно в десять отбой? Нет? Давай еще где-нибудь посидим, или в парк сходим?

   - Лучше в парк.

   Аттракционы уже не работают, людей почти нет, только редкие парочки, вроде нас, обнимаются под фонарями. Но у нас с Серым здесь свое, особенное место… Если он, конечно, помнит.

   - А ты помнишь? – улыбнулся он, повторяя мои мысли.

   - Еще бы!

   Мы бегали сюда с другими ребятами. «Колесо обозрения», «Веселые горки», «Ромашка» - здорово, но все это стоило денег. А игровая площадка для малышни была совершенно бесплатной. Горки, качели, песочницы. И избушка на курьих ножках. Внутрь вела деревянная лесенка, но это – для детсадовцев. А у наших мальчишек считалось высшим пилотажем взобраться на крышу сказочного домика и усесться на коньке. У девчонок (в моем лице) так не получалось. Почти месяц я завидовала молча, а потом, так же молча, собрав волю в кулак, ринулась на покорение крыши. Счастью не было предела, когда я, не без помощи друзей, взгромоздилась на самый верх. Но на крыше приятелям скоро наскучило, и они, попрыгав вниз, умчались то ли на другую площадку, то ли совсем по домам, а я так и сидела, обхватив дрожащими руками вырезанную из дерева конскую голову. Со мной остался только Серый. Звать на помощь взрослых мы побоялись, могли ведь и отругать за этот альпинизм, так и сидели до темноты: я вверху, а он внизу.

   - Настька, прыгай. Я тебя поймаю, честно.

   - А если не поймаешь?

   - Поймаю, обязательно.

   - Боюсь.

   - А что баба Алла заругает, не боишься?

   Когда на небе появились первые звезды, я решилась. Съехала по покатой крыше и упала в раскрытые объятья...

   Мне было девять, а Сережке – одиннадцать. Конечно же, он меня не удержал, и мы вместе завалились на землю. Я подвернула ногу, а Серый набил шишку на затылке. И дома нас обоих наказали за гуляния допоздна.

   - Господи, тут же от силы два метра! – изумилась я, глядя на покосившийся со времен моего детства домик.

   - А я тебе еще тогда говорил, что не высоко. Трусишка.

   - Трусишка? – Я легонько ударила его кулаком в плечо. – Да я самая смелая из девчонок была! Скажи, кто еще с вами ходил? Танька? Маринка Лебедева?

   - У Маринки уже двое детей, - вспомнил вдруг он.

   - Да? А ты откуда знаешь?

   - Видел ее прошлой зимой на встрече одноклассников. Как раз десять лет с выпуска было. А Танька Капустина в Канаде сейчас живет, тоже замужем… Ну, как и Маринка.

   - Понятно, что не как я. - Я отвернулась.

   - Насть, я не намекал ни на что, - сконфузился Серый. – К слову пришлось. Я вот неженатый, и что? А следующей весной уже тридцать, между прочим.

   - Кандидатур подходящих не было?

   - Да были вроде. Не сложилось. А у тебя?

   - Тебя ждала.

   Парень еще больше стушевался, но его избавили от необходимости говорить что-либо в ответ.

   - Вот где ты, упырь! – Из кустов на нас надвигалась какая-то тень. – Думал, спрячешься?

   В руках у человека была палка с заточенным концом, и он, как копьем, целил ею в Серого.

   - Мужик, ты чего? – Сергей задвинул меня себе за спину. – Осторожнее с этой штукой, здесь девушка.

   Незнакомец на миг замер.

   - Девушка может идти, - кивнул он деловито. – А мы тут с тобой закончим.

   Выглянувшая из-за тучки луна тускло отблескивала на лысине маньяка, а его прищуренные глаза горели злобным огнем. Если я и не закричала, то лишь потому, что понимала всю бесполезность такого поступка.

   - А если девушка не уйдет, и ее уберешь за компанию, пилигрим? – Позади сумасшедшего с палкой появился еще один человек.

   - Тебе что тут надо, темный? – огрызнулся псих, не оборачиваясь. – Это моя добыча.

   - Кровожадные вы, братья, стали, - усмехнулся «темный».

   - Жизнь такая, - флегматично отозвался тот, которого назвали пилигримом.

   - Может, мы пойдем, а вы тут побеседуете? – предложил Сергей.

   - Что вы, что вы, без вас, молодой человек, беседа не будет такой интересной, - второй мужчина вышел из тени: темные волосы, строгий костюм, даже галстук со старомодным зажимом, блестящим в лунном свете. Бриллианты, что ли?

   …Господи, о чем я только думаю?!

   - Исчезни, темный, - потребовал маньяк с палкой.

   - Конечно-конечно. - Тип в костюме приблизился к «пилигриму». – Только тут такое дело, слышишь…

   Он похлопал психа по плечу, тот оглянулся и встретился с летящим ему в челюсть кулаком. Хрусть, плюх, шмяк. Как пишут в книжках, все произошло в считанные секунды. Или даже в доли секунды.

   - Нельзя же так, правда? – раздумчиво поинтересовался у нас спаситель. – С ходу осиновый кол – какой моветон! Можно же поговорить для начала.

   - Вы кто? – пришел в себя Серый.

   - Я? О, простите. Я – маг и волшебник. Сейчас покажу вам свою волшебную палочку.

   Жестом, не раз виденным мной в кино, он запустил руку под лацкан пиджака и вынул – да, я так и знала! – небольшой пистолет.

   - У вашего товарища палочка была посимпатичней, - сглотнул Сережка.

   - Каждому свое, - незнакомец пожал плечами. – И он мне не товарищ. Так что, поговорим? Только не здесь, а то еще воин света очнется. Давайте вперед, оба.

   У входа в парк стоял лимузин.

   Порой наши желания сбываются самым неожиданным образом: помню, когда-то я представляла, как привлекательный мужчина в дорогом костюме приедет за мной на такой машине. Домечталась…

   - Прошу вас. - Человек с пистолетом галантно открыл дверцу.

   Серый влез внутрь, я за ним.

   - Простите за неуместный шик. - Наш похититель развалился на сидении напротив, открыл минибар и достал бутылку минералки. – Запланировал свидание: взял в аренду это чудо, хотел произвести впечатление на девушку… А конкуренты тем временем перешли к активным действиям. Пришлось все бросить и лететь сюда. Обидно.

   Он дважды стукнул по темному стеклу за своей спиной и машина тронулась.

   Мужчина, не опуская оружия, одной рукой открыл зажатую между колен бутылку и вдруг резко плеснул водой в Серого. Тот от неожиданности замер, растерянно хапнул ртом воздуха и медленно выдохнул. Ладонью растер воду по удивленно-испуганному лицу.

   - Жаль, - хмыкнул тип с пистолетом. – Это могло бы сэкономить массу времени.

   - Что «это»? – осмелилась спросить я.

   - Вода, ионизированная серебром. Иными словами – святая вода. Если бы ваш приятель зашипел, покрылся волдырями или вообще испарился, было бы просто замечательно. А так, к моему глубокому сожалению, придется повозиться.

   - Почему он должен был зашипеть?! – еще немного, и у меня будет истерика.

   - Выходит, не должен был. - Незнакомец развел руками, и пистолет, будто случайно, оказался направлен на Сергея. – И с упырем наш светоносный друг погорячился.

   - Бред какой-то, - я постаралась взять себя в руки. – Кто вы вообще такие? Светлые, темные…

   - Оценили шутку, да? – черноволосый, смуглый, но при этом голубоглазый мужчина с коротким неровным шрамом, тянувшимся от левого виска на щеку, выглядел лет на сорок-сорок пять, но улыбка превращала его в мальчишку.

   - Шутку? – переспросила я, поборов странное желание улыбнуться в ответ.

   - Ну, светлые, темные, «Ночной дозор. Всем выйти из сумрака!». Раньше мы звали друг друга иначе, но новые времена диктуют новую моду.

   - Вы издеваетесь?! – заговорил возмущенно Сережка. – Или тут где-то скрытая камера? Да я за такие шутки…

   - Тихо-тихо, не нервничайте, Сергей Владимирович. Неизвестно, чем это может кончиться в вашем нынешнем состоянии.

   - В каком состоянии? – процедил Серый сквозь стиснутые зубы.

   - Как? – наиграно удивился «темный». – Вы разве не умерли около пяти месяцев назад?

   - Не умер. Меня контузило, а с документами ошибка вышла, - не слишком убедительно промямлил парень. – Потом в больницу попал…

   - С пневмонией, - кивнул брюнет. – После взрыва врач констатировал смерть, ваше тело в ожидании вертолета на материк вынесли на лед. Неудивительно, что ваши перепуганные товарищи несколько часов отказывались пускать вас в помещение, когда, после суток пребывания хладным трупом, вы постучались в окошко. Вот и простудились. Чуть было снова концы не отдали, да?

   - Что за чушь? – нервно рассмеялась я. – Да если бы такое произошло, это было бы во всех газетах, а Серого задергали бы журналисты и медики. Тут мужик по пьяни из окна шестого этажа выпал и не убился, так месяц по всем каналам крутили!

   - И это крутили бы, - уверил меня «маг» с пистолетом. – Если бы только владелец буровой не постарался замять и эту историю, и саму аварию. Там, где вертятся большие деньги, чудеса ни к чему. А ваш друг, Линкевич Сергей Владимирович, благополучно долечился, получил расчет и немалую компенсацию за физический и моральный ущерб и вернулся в родной город, где два месяца носа из квартиры не показывал. Пока сегодня не поддался зову плоти… То есть, сердца. Зову сердца, конечно же. Что и дало возможность нашему бритоголовому Ван Хельсингу выйти на охоту.

   - Чушь, - упрямо повторила я.

   - Разве? – усмехнулся мужчина. – Сергей Владимирович, развейте сомнения. Вы не умирали? Не шли по длинному коридору? Не видели свет в конце?

   - Видел… - выдавил Серый.

   - Так что ж ты к нему не дошел, дурила? – вышел из образа «темный».

   Он вынул из кармана пачку «Мальборо», зубами вытащил сигарету, поднял пистолет и нажал на курок. Прикурил от дула.

   - Да, зажигалка, - ответил он на мой ошарашенный взгляд. – Я что, виноват, что вы такие доверчивые?

   Сережка подался вперед. Не знаю, что он хотел сделать, но темноволосый заметил движение и несильно, как-то даже лениво покачал головой:

   - Я не сторонник рукоприкладства, Сергей Владимирович. Но когда нужно, могу применить силу. - Я вспомнила, как он с одного удара вырубил того лысого. – Если хотите выйти, просто скажите. Машина остановится, мы с вами распрощаемся, и я уверен, уже никогда не встретимся – охотник об этом позаботится.

   - А какие у нас альтернативы? – я уже поняла, что, несмотря на нелепость ситуации, все это совершенно серьезно.

   - У нас? – Брюнет глубоко затянулся. – То есть, вы от участия не отказываетесь, коллега?

   - Коллега? – настороженно отстранился от меня Серый.

   - В какой-то мере, - мужчина неопределенно повел рукой с дымящейся сигаретой. – Или вы не знали, что ваша подруга ведьма?

   - Настюха?

   - Потомственная, да, - признала я угрюмо.

   - И с личной жилплощадью, - добавил «темный».

   - А это тут при чем?

   - При том, что ваша квартира, Анастасия Валерьевна, лучше всего подходит в качестве убежища для вашего недавно почившего - тьфу ты! – недавно воскресшего друга. Мои конкуренты чтят кодекс, в том числе уголовный, а проникновение в жилище ведьмы карается как законом, так и моим ведомством. Так что к вам они не сунутся.

   - Точно?

   - Нельзя исключить спонтанных проявлений глупости и героизма с их стороны, но надеюсь, до этого не дойдет. - Он в последний раз затянулся и затушил сигарету. – Я, конечно, никого не гоню, но через два часа лимузин нужно будет вернуть.

   - Хорошо. Едем ко мне.

ГЛАВА 2

   Серый с ходу кинулся звонить матери: у нее сердце больное, нервничать нельзя.

   - Да, у Насти заночую. В смысле – зачем? Нет, она не такая…

   Я прикрыла дверь в кухню, предоставив другу защиту своего доброго имени, и вернулась в комнату к темному. Он не представился, и я решила, что это и будет его имя - темный.

   Мужчина с любопытством изучал книжные полки, а потом остановился у аквариума без воды, зато с камнями и деревяшками.

   - Как зовут?

   - Настя. Ой… Вы о жабе? Его – Жорик.

   - Георгий, значит. Уважаю.

   Не понятно было, уважает ли он серых жаб в целом, или Георгиев в частности, но уточнять я не стала.

   Закончивший разговор Сережка возвратился с кухни и присел рядом на кровати, как и я ожидая продолжения начавшейся в лимузине беседы, а наш странный гость все еще был увлечен книгами. В конце концов мне надоело наблюдать широкую спину в серо-стальном пиджаке в мелкий рубчик, загорелую шею и коротко стриженый затылок и я напомнила о себе деликатным покашливанием.

   - Проявите терпение, Анастасия, - произнес мужчина, не оборачиваясь. – Я как раз пытаюсь коротко и доступно сформулировать суть проблемы, а вы сбиваете с мысли.

   - Начните хоть как-нибудь. Если мы чего-то не поймем, будем задавать вопросы.

   - Этого я и боюсь, - вздохнул темный.

   Он вернул на полку сборник французской поэзии девятнадцатого века и повернулся к нам.

   - Ну-с, во-первых, кто я такой, и каков мой интерес в этой истории. Отвечаю коротко: я колдун, ведьмак, маг, волшебник, экстрасенс - нужное подчеркнуть. Работаю на одну серьезную организацию, о которой вам знать не положено. Есть еще одна организация, о которой вы тоже ничего не знали бы, если бы ее сотрудник не подкараулил вас сегодня в парке. Организация, которую представляет этот охотник на вампиров, изначально действовала под патронатом церкви или официальных властей, поэтому они и «светлые». Мы, как исторические антагонисты, всегда работавшие только на себя и на тех, кто больше платит, - «темные». Меня не смущают подобные определения, поэтому предлагаю в дальнейшем использовать их.

   Я открыла рот, и заметивший это мужчина предупреждающе выставил вперед руку:

   - Забудьте о тамплиерах, вольных каменщиках и «Коде Да Винчи». Все совсем не так, или не совсем так. Обе наши организации преследуют схожие цели: мы, так сказать, контролируем плановые чудеса и пресекаем внеплановые. Случившееся с Сергеем – можно без отчества? – как раз и относится к категории внеплановых чудес. И мы, и наши конкуренты зафиксировали мощный всплеск, отследили место и вычислили объект. Теперь, как я понял по воинственному настрою пилигрима и осиновому колу, светлые хотят восстановить статус-кво, то есть вернуть Сергея туда, откуда он каким-то образом выбрался. Кстати, каким именно образом – это уже мой вопрос к вам. Может, не будете ходить вокруг да около и сразу признаетесь?

   - Вы забыли рассказать о своих намерениях, - напомнил Серый.

   - Ах, да, конечно. Ну, я не светлый, равновесие сил и прочая ерунда меня интересует мало. Я так же не стану вмешиваться, если имела место сделка с дьяволом или прочее мракобесие. Но поскольку существование дьявола официально так и не было доказано… Да-да, Анастасия, не доказано. Вас это удивляет? Так вот, я – практик и не сторонник фантастических теорий. Опыт и интуиция говорят мне, что в данном случае для воскрешения был использован некий предмет, обладающий особой энергетикой. Артефакт, иными словами. Вот этот артефакт я и хочу найти. И если вы, Сергей, мне в этом поможете, я помогу вам уладить проблемы со светлым воинством.

   - Потому вы и ждали, чтобы на Серого набросился тот урод с заточенным дрыном? – предположила я. – Могли ведь сразу к нему прийти, раз хотели просто поговорить.

   - Анастасия, вы меня раскусили, - шутливо поклонился колдун. – Так мое появление выглядело эффектней и сразу стало понятно, кто на чьей стороне.

   - Ничего не понятно, - пробурчал Сережка. – Может, вы все заодно. Как в кино: плохой полицейский, хороший полицейский. Один, типа, убить хочет, второй – спасает. А я, значит, весь такой благодарный, и артефакт вам на блюдечке, да?

   - Зачем такие сложности? – недобро усмехнулся темный. – Пистолет у меня и настоящий есть. Пулю ей в голову, - он кивнул на меня, - чтобы ты понял, что это не шутки. Дуло к твоей башке. Второй раз умирать тебе точно не захочется, и будет мне артефакт, как ты сказал, на блюдечке. А если у тебя еще останутся сомнения, в расход пойдут мама, сестра и племянник. Как тебе такое кино?

   Сжимавшая мою руку ладонь Серого стала холодной и влажной.

   - Это не мои методы, Сергей, - продолжил колдун спокойно. - Но я действительно хотел, чтобы вы столкнулись сначала с моими конкурентами, и оценили альтернативу. Ребята они серьезные, а вы, в их представлении, нарушили мировую гармонию. Подобных нарушителей они, ой, как не любят.

   Сложная ситуация. Даже если отмести тот факт, что все это похоже на бред сумасшедшего. Нужно все обдумать, обсудить наедине с Серым, чтоб не вздумал согласиться раньше времени. Тут еще можно поторговаться.

   - Я не против помочь, - сказал Сережка, сводя на нет продумываемую мной тактику. – Только я понятия не имею, о какой вещи речь. Честно.

   - Честно, - повторил задумчиво темный. – Что ж, такое я тоже предполагал.

   - С чего вы вообще взяли, что этот артефакт существует? – поинтересовалась я.

   Нет, правда, откуда такая уверенность?

   - Вы меня удивляете, Анастасия, - растянул колдун. – Наверное, стоило бы прочесть вам длинную и скучную лекцию на эту тему, но простите, настроение не то. Поэтому объясню коротко. Дело в том, что энергетика нашей планеты из года в год слабеет. Цирцея, Суламифь, Мерлин, Моргана – все они в прошлом. Таких чародеев больше нет и, думаю, уже не будет. Человек в наше время не способен собрать такое количество силы. А вот отдельные вещи до сих пор хранят в себе огромный заряд. С их помощью и вершатся настоящие чудеса. Но чудеса, как я уже говорил, у нас строго лимитированы. Поэтому мне и нужно найти артефакт, вернувший вашего друга к жизни. Поверьте, живая вода, молодильные яблоки, неразменные рубли и горшочки, в неограниченном количестве производящие кашу, каким бы благом они вам не казались, попав не в те руки, способны натворить немалых бед.

   - А вам какое дело? – грубо спросил Сережка. – Вы же эти, темные.

   - Вот именно, темные. Сеять хаос – это наша и только наша прерогатива. И мы сами будем решать, где сеять, когда и в каких количествах. Ясно?

   Серый хотел еще что-то спросить, но в этот момент в дверь позвонили. Мы с другом одновременно вздрогнули и крепче сцепили пальцы.

   - Не волнуйтесь, - успокоил колдун. – Это мои вещи. Попросил привезти из гостиницы.

   - Вещи? Сюда? – опешила я.

   - Хотите, чтобы я ушел и оставил вас самих разбираться со светлыми? – он поднялся и по-хозяйски направился к двери. На выходе из комнаты задержался: - У них в арсенале не только колья, кстати.

   - Веришь ему? – спросил Сергей, когда мы остались одни.

   Я пожала плечами.

   - А я верю. Сам не знаю, почему. Он, конечно, недоговаривает, темнит что-то… Так ведь темный же. И не убил пока.

   - Не убил пока, - вернулся с большой спортивной сумкой колдун, - и не убью потом. Можете не волноваться на этот счет. Свершившиеся чудеса возврату и обмену не подлежат. Жаль только, у моих конкурентов другой взгляд на подобные вещи.

   Он небрежно кинул свою ношу на пол, и в тот же момент в квартире погас свет.

   - Это они? – шепотом спросил Серый. – Началось, да?

   - Они? – переспросили из темноты. – Светлые вырубили свет? Было бы забавно. Но нет, это у вас на подстанции что-то. В доме есть свечи, сударыня?

   - Канделябр на каминной полке, граф, - ляпнула я.

   - Что? – судя по удивлению в голосе, этот тип серьезно возомнил, что словесные выкрутасы – исключительно его епархия.

   - Подсвечник на серванте, говорю.

   Не споткнувшись и ничего не опрокинув, словно он мог видеть в кромешной тьме, колдун достал большой семирожковый подсвечник, и поставил его на стол. Щелкнул пальцами, и одна из свечей загорелась.

   - Сумеете повторить? – предложил он мне с шутливым вызовом.

   - Без проблем, - бросила я хмуро. – Или я не ведьма в седьмом поколении?

   Взяла с полки лежавшие на такой случай спички и зажгла оставшиеся свечи, удостоившись еще одного странного взгляда.

   - На чем мы остановились? – колдун тряхнул головой, словно хотел выбросить из нее не связанные с разговором мысли. – Кажется, на моих воинственных конкурентах. Так вот, Сергей, можете попробовать побегать от них, спрятаться где-нибудь. Но рано или поздно они все равно вас найдут. Если хотите спокойной жизни, светлые должны сами отозвать охотников. Мое ведомство могло бы с ними договориться, но пока я не предоставлю боссам палочку-оживлялочку, они и пальцем не шевельнут. Бескорыстная помощь не в нашем стиле, вы же понимаете?

   - Тогда какого ты нам помогаешь? – похоже, Серого вконец утомил навязанный гостем учтивый тон.

   - Разве я вам помогаю? Я же сказал, что ищу артефакт, очень мощный и очень ценный. И это вы помогаете мне его искать. Уяснили?

   - Уяснили, - нахмурился Сережка. – А если не найдем? Сдашь меня конкурентам?

   - Давайте будем надеяться на лучшее, - уклонился от ответа колдун. – На худой конец ваша подруга может попробовать вступиться за вас. Возможно, у нее даже получится – к хорошеньким ведьмам и святоши порой снисходительны.

   - Что у меня получится? Как?

   - Очень просто. Берете чистый лист бумаги, ручку и пишете: я, Вербицкая А. В., потомственная ведьма в седьмом поколении – я верно запомнил? – путем сложного ритуала вернула к жизни своего любовника, Линкевича С.В.. Произведено сие было с помощью веретена давно усопшей прабабки и исключительно в личных целях. Поиграю и положу на место… То есть, обязуюсь упокоить через, скажем, три года. Дата, подпись. К кому идти с этим заявлением, я расскажу.

   - Поглумиться решили?

   - И не думал. Хорошо попросите, и вам разрешат оставить его себе. А через три года еще раз хорошо попросите. Сошлетесь на большое чувство, покажете свидетельство о браке. Это же не дело разбивать ячейку общества и оставлять ребенка без отца? Хотя с ребенком я, конечно, погорячился.

   - Почему же? Я не против. Возраст уже – двадцать семь, да и мама мечтает о внучке.

   Даже не знаю, кого мои слова удивили больше: колдуна или Сережку.

   - М-да… - протянул колдун, - есть женщины в русских селеньях. Даже завидую вам, Сергей. Но дело в том, что детей у вас при всем желании не будет. Это, как показывает практика, обязательное условие любого воскрешения. Официально вашего друга, Анастасия, вычеркнули из списков живых, а значит, и потомства он оставить не может. Но с другой стороны можно развлекаться напропалую и не задумываться о нежелательных последствиях. В этом я тоже ему завидую. Но совсем чуть-чуть.

   Ни слова не сказав, Серый вышел в темный коридор, захлопнув за собой дверь. Пламя свечей дернулось, но не погасло.

   - Ну и гад же ты, темный, - прошипела я.

   - Полноте, Анастасия. Ваш приятель скоро оценит выгоды такого положения. А до возраста, когда начинают всерьез жалеть об отсутствии наследников, может еще и не дожить.

   - Гад, - окончательно убедилась я.

   Загорелись лампочки, на кухне загудел холодильник. Наслюнив пальцы, мужчина принялся методично, одну за другой, гасить свечи. Сережка не возвращался.

   Я нашла его на кухне, где он стоял, склонившись над раковиной и подставив седую голову под струю воды. Молча принесла из ванной полотенце.

   - Насть, прости меня…

   - За что?

   - За все. Права была твоя бабушка, одни проблемы тебе из-за меня.

   Темный встретил нас кривой усмешкой.

   - Выкладывайте, - потребовал Серый. – Какой у вас план?

   - Для начала предлагаю лечь спать, - огорошил он нас. – Утро вечера мудренее. А вам обоим еще нужно осмыслить все, что вы узнали. Завтра поговорим, на свежую голову.

   Осмыслить. За один день со мной приключилось больше, чем за всю жизнь. Я узнала, что Серый мертв, потом – что он жив, еще попозже – что он жив, но все-таки был мертв. За ним охотились кровожадные светлые, а за стеной спал сейчас на бабулином диване язвительный темный.

   Хотя вряд ли спал: время от времени я слышала шаги и какие-то шорохи. Потом и вовсе скрипнула дверь, и колдун протопал по коридору в кухню. Хлопнул дверца холодильника, звякнула ложка об тарелку. Проголодался. Я бы не стала в чужом доме хозяйничать, постеснялась бы. Но этому-то стыд неведом. Перекусил по-быстрому, в две минуты уложился, и назад пошел. И снова что-то бормочет.

   Стало любопытно, и я, накинув поверх рубашки халатик, выскользнула из спальни. Сережка, которого я перед сном напоила мамиными настойками, даже не шелохнулся.

   Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта. Видеть я ничего не видела, кроме боковой стенки стоявшего сразу у входа шкафа, зато отчетливо разбирала слова. Но голос, их произносивший, принадлежал совсем не колдуну!

   - Благодарствую, ваше благородие, - лебезил кто-то пискляво. – Только стоило ли утруждаться? Я бы и так вышел, свистнули б только, ваше превосходительство. Мы правила знаем. Чтим. Вы бы только позвали, ваше сиятельство…

   - Хватит. - А это темный, его насмешливый тон. – Этак ты меня до императорского величества повысишь. Этикет соблюли, теперь можно просто поговорить.

   - Можно, - уже без заискивания пропищал незнакомый голосок. – Только сметанки я все же наверну, с вашего позволения.

   - Не балует тебя хозяйка?

   - Настасья? Ну, как бы… да. Не балует. Но вы не подумайте, девка она неплохая. Хорошая даже. В чем-то. Не пьет, не курит, дом в порядке содержит… когда не ленится. Находит на нее бывает: она и в комнатах приберет, и вкусностей наготовит… А кому оно надо? В доме ж только она, да жаб ее, Жорка. К тому у меня тоже никаких претензий: животное смирное, мух ловит исправно, в тапки не гадит. Вот они тут вдвоем с Настасьей и обитают. Да еще сегодня она мертвеца привела...

   - И что скажешь? Как он тебе?

   - Покойничек? Ничего так, живенький.

   - А вы что скажете, Анастасия? – повысил голос колдун, и у меня сердце в пятки ушло. – Не стыдно подслушивать? То есть, я хотел сказать, не скучно там, в коридоре? А то заходите к нам, посидим, пообщаемся.

   Позорно бежать с места преступления я не стала. Да и какое преступление: я у себя дома, между прочим! Запахнула халат, решительно толкнула дверь и тут же замерла с открытым ртом. На ковре, рядом с креслом, в котором развалился темный, сидело странное существо: с полметра ростом, серое, мохнатое. В лапках это чудо держало блюдце. На столе стояла принесенная мамой банка сметаны, уже наполовину пустая.

   Я закрыла глаза, а когда открыла, диковинное создание уже превратилось в миниатюрного старичка в длинной серой рубахе. На лице, по самые брови заросшем косматой седой бородой влажно блестели черные глазки.

   - Так-то лучше, Настюшка? – спросило оно ласково.

   Я кивнула.

   - Вы что, не знакомы? – с недоверием посмотрел на меня колдун. – Не знакомы с Хозяином?

   - Вообще-то я тут хозяйка! – напомнила ему я.

   - Не верит она в меня, - вздохнул дедок.

   - Ведьма, не верящая в домового, - возведя очи горе, пожаловался темный люстре. – Куда катится этот мир?

   Лохматик скорбно высморкался в рукав.

   - Она и в себя не слишком-то верит.

   Я снова зажмурилась. Все, стоп. Домового мне только не хватало для завершения этого «чудесного» дня.

   - Звать-то тебя как? – услышала я обращенный к дедку вопрос колдуна.

   - Вам и-ик… имя сказать? – в тоненьком голоске явственно звучал страх, и я все же открыла глаза, подспудно ожидая, что темный взял домового на прицел своей зажигалки.

   Ничего подобного, сидит, как и сидел, скрестив руки на волосатой груди. Я на чудика засмотрелась и не сразу заметила, что темный разделся до пояса, повесив пиджак и рубашку на спинку стула. Здоровый бугай. И на плече какая-то татуировка…

   - Не бойся, - непривычно добрым голосом сказал он домовому. – Имени не требую. Скажи, как тебя люди зовут.

   - Так это, - оживился дедок, - Петровичем.

   - Оригинально, - угрюмо заметила я.

   - Традиционно, - назидательно поправил косматый старикан.

   - У нас тут одна проблема, Петрович, - доверительно сообщил ему темный. – Надо бы, чтоб ты за квартирой присмотрел.

   - Дык я и так того, присматриваю…

   - А ты получше присматривай. Мало ли. Вдруг гости какие странные объявятся, или еще что.

   - Ага, - понимающе мигнули глазки-бусинки. – Пригляжу, не извольте беспокоиться.

   - Спасибо.

   Вот бы он и с людьми был такой же обходительный, как со всякой нечистью. Домовые – это же нечисть? Хотя вроде как добрые духи. Но бывает, душат во сне – мне девочка одна на работе жаловалась, а я отмахнулась тогда: мол, сказки все это, а ты лучше щитовидку проверь…

   - Анастасия, вернитесь в реальность, - окликнул меня колдун.

   - Реальность? Что-то не похоже.

   Темный поднялся, подошел ко мне.

   - Сметану ему отдай, - прошептал одними губами.

   - А?

   - Сметану отдай, грю.

   - А. Ладно.

   Я взяла со стола ополовиненную банку и протянула ее дедку.

   - Вот. Это вам. Угощайтесь.

   - Спасибо, Настюшка, - едва ли не прослезился он.

   И что теперь? Я обернулась к колдуну.

   - Не сложно, да? – скривился тот. – Ему же немного надо. Чуть-чуть уважения. Блюдце молока, кусочек колбаски. Неужели это так тяжело? Он же следит за вашей квартирой, заботится о вас.

   Естественно, домового уже и след простыл.

   - Чего вы на меня орете? – огрызнулась я громким шепотом, вспомнив, что в соседней комнате спит Сережка. – Я понятия не имела, что он тут… водится. Я же его до этого дня в глаза не видела!

   - Не верю! А если и так? Вы воздух видите? Нет? Но чем-то же вы дышите!

   Колдун перевел дыхание и продолжил уже тише:

   - Это же надо, чтоб из всех ведьм в этом городе мне попалась самая… самая…

   - Какая?

   - Да никакая! Самая никакая ведьма. Поздравляю, в этой номинации вы побеждаете с огромным отрывом.

   - Да потому что я – не ведьма, - вспылила я. – Согласна, не все сказки врут. Убедилась сегодня. Только я к этим вашим сказкам никакого отношения не имею!

   И вообще, все это от кабачков! Перевела, блин, старушку через дорогу!

   - Знаете, Ася, вам действительно надо поспать.

   - Что?

   - Вам нужно отдохнуть.

   - Нет, вы назвали меня…

   - Асей? – сощурился он. – Я так услышал.

   - Бабушка меня так звала. - В глазах вдруг защипало. – Это ее комната. И квартира была ее. И домовой – тоже.

   - Ложитесь спасть. Завтра поговорим.

   - А в корзинке у тебя что?

   - Пирожки.

   - Пирожки-и? Ха! Ты прямо как Красная Шапочка! А я – Серый.

   - Волк?

   - Не, просто Серый. Сережа. Я в первом подъезде живу.

   - А я – Настя.

   - Пойдешь к нам? Мы там халабуду строим.

   - Пойду. Только пирожки занесу. Тут для бабушки, с вишнями, и один с творогом – для Петровича…

   Первые секунды после пробуждения я была уверена, что все, случившееся вчера, - дурной сон. Я лежала в своей комнате, в своей постели, а на соседней подушке вальяжно и так привычно расположился Жорик. Можно было вздохнуть с облегчением… Но я и этого не успела.

   - Умный гад!

   Серый, чье место успел занять жаб, изучал аквариум.

   - Тут сетка в одном месте отходит, - сообщил он, - сразу и не заметно. Он, видно, подпрыгивает, отодвигает и так выбирается. Но ничего, я потом проволокой прикручу.

   Я отнесла Жорика на место, а традиционный утренний поцелуй сегодня достался Сережке. Хоть что-то приятное во всей этой истории.

   - Ты не сердишься? – он обнял меня, прижимая к груди.

   - За что?

   - За то, что я тебя во все это втянул.

   - Я сама втянулась.

   - Нет, это я виноват, - Серый опустился на кровать и усадил меня рядом. – Понимаешь, я знал обо всем. С самого начала знал. И что умер, и что воскрес. Не рассказывал никому, чтобы за психа не приняли, но знал. И что следят за мной, тоже знал. Чувствовал. Потому и старался особо не высовываться, из квартиры от силы раз пять за все два месяца вышел. А вчера… Вчера ты пришла. Такая красивая, такая… - горячие губы коснулись моего лба, а по коже мороз прошел. – Помнишь, как я ногу сломал? – прошептал, не отстраняясь, Сережка. – Больше месяца дома просидел. А когда стало можно наступать и потом во двор выйти – не ходил, летал! И это всего лишь после болезни. А представь, каково это после смерти. Я не сразу почувствовал, как и с ногой тогда. Но ты пришла, и… Жить захотелось. На всю катушку…

   Я понимала. Гладила серые от седины волосы, вдыхала запах кожи – его запах, тонула в темноте глаз. Его желания жить с лихвой хватало на нас двоих, и меня, как и вчера, накрыло с головой.

   - Прости. Я не хотел тебя впутывать, Насть. Только не тебя.

   - Прорвемся, - пообещала я ему.

   Не для того я ждала его столько лет, чтобы найти и потерять в один день.

   - А этот, - я кивнула на стену, - еще дрыхнет?

   - Нет его.

   - Нет? – я испугалась, что темный бросил нас или вообще сдал «конкурентам».

   - Сумка на месте, - Сережка успокаивающе погладил меня по плечу. – Шмотки, ноутбук, книжка. Документов никаких.

   - Ты рылся в его вещах?!

   - И что? Он в моей жизни роется, в душе у меня копошится – ему можно?

   В повисшем молчании утешало лишь то, что он по-прежнему не отпускал моей руки.

   Так и сидели до тех пор, пока не щелкнул замок входной двери.

   - Дорогой, я дома! – прокричал из коридора темный. Заглянул в комнату: - Сергей, не нервничайте, это я не вам. Мобильник в пиджаке забыл, а он у меня действительно дорогой. Кстати, никто не звонил?

   Внешне он теперь ничем не напоминал вчерашнего солидного джентльмена. На смену шикарному костюму пришли джинсы и ярко-зеленая безрукавка, волосы спрятались под бейсболкой, а глаза – за темными стеклами солнцезащитных очков. Осталась только насмешливая полуулыбка и шрам на виске. Да еще татуировка на мускулистом плече, которую я заметила, но не рассмотрела ночью: щит, меч, какие-то буквы.

   - Это не знак тайного общества, Ася. Память об армии. Пограничные войска.

   - Ася? – подозрительно поглядел на меня Серый, но мне в этой фразе не понравилось отнюдь не обращение.

   - Вы и мысли читаете?

   - Только если они так явно написаны на вашем лице.

   Усмешка колдуна частично развеяла мои страхи. Мало приятного находиться в обществе человека, запросто копающегося в твоей голове.

   - Где вы были?

   - Ходил за продуктами.

   - Спасибо. Но мы вроде бы не бедствуем.

   - Не для вас, - нимало не смущаясь того, что я еще в ночной рубашке, колдун прошел в спальню и поставил на подоконник какой-то пакет. – Решил Георгия побаловать.

   Благодетель, блин! Ночью домового подкармливал, сегодня Жорику гостинцев принес. Еще пара дней, и мне какой-нибудь пряник перепадет.

   - Георгий – мужчина взрослый, хватит ему червями да мухами перебиваться. - Он достал из пакета картонную коробочку и отодвинул с аквариума сетку. – Пора попробовать настоящей еды.

   Встряхнул коробку и за тоненькие хвостики вытащил из нее двух маленьких белых мышат.

   - С ума сошли?! – закричала я, увидев, что он собирается бросить их на съедение жабу. – Не смейте!

   - Он их реально сожрет? – полюбопытствовал Серый.

   - И ты туда же? – я стукнула его кулаком по колену. – Никого мой Жорик жрать не будет! Иди на кухню и принеси банку. Под мойкой стоят трехлитровые. А вы…

   - Что я? – колдун сдвинул очки на лоб и невинно захлопал голубыми глазками. – Я же как лучше хотел.

   Сережка принес банку, и под моим строгим взглядом темный аккуратно опустил в нее мышек.

   Жорик обиженно квакнул.

   - Спокойно, Георгий, я это предвидел. - Мужчина вытащил из пакета еще одну коробочку. – На сверчков ваша доброта, Анастасия, я надеюсь, не распространяется?

   Я промолчала, и он запустил под сетку штук пять живых насекомых. Жаб алчно выпучил глаза, не зная, на которой из жертв сосредоточиться.

   - А с ними что делать? – Серый потряс банкой с мышами.

   - Сейчас тоже покормим, - решила я. - Хлебом или сыром, или еще чем-нибудь.

   - Это я тоже предвидел, - вздохнул темный, раскрыл свой волшебный пакет и протянул мне упаковку корма для мелких грызунов. – Сами, кстати, перекусите и поедем. Я уже поел… Если это кого-нибудь волнует.

   - Куда поедем? – насторожился Сережка.

   - К вам домой. Хочу взглянуть на вещи, которые вы привезли с буровой. Заодно маму успокоите. Скажете, что уезжаете с девушкой на море недели на две. По-моему, достоверное объяснение предстоящего отсутствия.

   Серый ответил благодарным взглядом. Колдун пожал плечами.

   - Да, я милый и добрый. Бываю. Но не стоит злоупотреблять моей добротой.

   Я сделала нам с Сережей бутерброды, заварила чай в пакетиках. Темный вызвал такси.

   - Вы не нервничайте, но на лавочке у подъезда сидит вчерашний охотник. Правда, сегодня без кола.

   - Сидит? – растерялась я. – А мы просто так выйдем?

   - День на улице, - мужчина пожал плечами. – Дети, дамы с собачками. Вряд ли он кинется убивать вашего приятеля.

   - Да я его сам сейчас убивать буду! – сжал кулаки Сережка, когда, выйдя на улицу, рассмотрел своего несостоявшегося убийцу при свете дня.

   На скамеечке скромно сидел парнишка лет двадцати в шортах и клетчатой рубашке. Безволосая голова-яйцо, бледное личико, тощие плечи. На шее – шина-воротник: видать, здорово ему вчера прилетело.

   - Не нужно, - придержал Серого колдун. Но, проходя мимо светлого, не сдержался: - Присылают стажеров с неокрепшими костями, а меня пусть совесть мучает, да? – обронил он, не глядя на парня.

   Тот непроизвольно коснулся гипсового ошейника.

   - Мы все равно доберемся до вместилища, - негромко произнес он нам вслед.

   Темный сбился с шага, но тут же двинулся дальше, к ожидавшей нас машине. Распахнул заднюю дверцу для нас с Сережкой, а сам устроился рядом с водителем.

   - О каком вместилище он говорил? – спросил Сергей.

   - Понятия не имею. Видимо, я слишком сильно его ударил.

   Наверняка врал.

   У дома Серого тоже дежурил светлый. Наш сопровождающий указал на высокого старика с окладистой белой бородой, выгуливавшего жирную таксу. Тот и не таился: поклонился, приподняв над головой соломенную шляпу, и ощупал Сережку недобрым взглядом.

   - По лестнице пойдем, чтобы без сюрпризов, - темный первым вошел в подъезд.

   Я не заметила, откуда в его руке появился пистолет, но сразу поняла, что это – точно не зажигалка.

   Он так и шел до седьмого этажа, словно герой голливудского боевика, держа оружие наготове и вслушиваясь в каждый звук. Позволил себе расслабиться, лишь когда тетя Вера открыла дверь и мы оказались в прихожей Линкевичей.

   - Мам, тут такое дело, - бодро, слишком бодро начал Сержка, и заметивший тревожный взгляд его матери колдун перехватил инициативу.

   - Здравствуйте. Вы – мама. Сергей о вас много рассказывал.

   - Да? – растерялась женщина.

   - Конечно же, нет, - тут же огорошил ее темный. – Но так принято говорить при знакомстве. А вы должны ответить, что тоже слышали обо мне много хорошего. И кому какое дело, что ваш сын сам меня не знал до вчерашнего дня?

   До чего же обаятельный, гад! Теть Вера уже расслабилась, улыбается.

   - Я – Настин дядя, - продолжал напропалую врать колдун. – Заскочил к племяшке проездом, тогда и познакомились. Вы уж простите, что я его на ночь задержал. Настюха, она, конечно умница, но в мужской компании время коротать веселей. Футбол посмотрели, выпили по рюмочке. Честно, по рюмочке – не больше. Видите, с утра оба, как огурчики. Особенно Серега – зеленый и в пупырышках. Поражаюсь этой молодежи: у моря живут, а моря и солнца не видят.

   - Какое море?! – замахала руками женщина. – Он и из дому-то не выходит. Спасибо Настеньке, вчера хоть погулять вывела.

   - Настеньку бы кто почаще выводил, - вздохнул в ответ «дядя». – Но у меня есть предложение по этому поводу. Я ведь на море приехал, думал с семьей отдохнуть, путевку в пансионат взял на две недели. А жену с работы не отпустили. Что ж теперь, пропадать добру? Решил молодежи подарок сделать: пусть отдохнут. Может, и вы захотите поехать. Место хорошее, тихое. В прошлом году там же отдыхали, жене очень понравилось.

   Переиграл все-таки! Сейчас как согласится…

   - Мама не может, - промямлил Серый. – Я же говорил.

   - Да, у меня уколы в поликлинике, - с сожалением вымолвила Вероника Николаевна, - пропускать нельзя. А ребята пускай едут! Чего в этом городе сидеть?

   - Талант, - усмехнулся Сережка, когда мы оказались в его комнате: тетя Вера благословила нас на морской отдых и умчалась на кухню, собрать чего-нибудь «на дорожку». – Я сам почти поверил, что на пляже две недели проваляюсь.

   - Еще и жену какую-то сочинил, - прибавила я.

   - Почему – сочинил? – серьезно поинтересовался темный. – Я что, не человек? У меня, что, и жены быть не может?

   - Конечно, может, - смерил его оценивающим взглядом Серый. – И жена, и девушка, которую ты на лимузинах катаешь.

   - В мою личную жизнь лезть не советую, - мрачно предупредил колдун. - Сам сначала до свадьбы доживи. И давай, вещи показывай. А заодно и собирайся. Море ждет.

   Одежда темного не заинтересовала. Но складной нож, который Сергей достал из рюкзака, он чуть ли не на зуб пробовал. Потом с сожалением отложил в сторону. Взял со стола обтянутую брезентом фляжку, свинтил крышку, понюхал и тут же бросил назад.

   - Что еще? Кольца, цепи, кулоны?

   - Цепочка с крестом, вот эта, - Серый вытащил из-за ворота футболки серебряную ниточку с крестиком.

   - Нет, - махнул рукой темный. – Вчера еще видел. Думай. Вилка, ложка, открывалка… Часы! Часы же у тебя были?

   - Да. Вот, - парень вынул что-то из ящичка стола и подал колдуну.

   - Это - часы? – скривился тот, брезгливо откладывая простенькие часики с электронным табло. – Давай считать, что ты пошутил?

   - Ну, извини, - окрысился Сережка, - хотел швейцарский хронометр купить, как у тебя, да пяти баксов не хватило.

   - Верю. Как раз столько ты днем раньше потратил на этот образец народного китайского творчества.

   - В глаз хочешь? – без обиняков предложил Серый.

   - Не хочу, - спокойно, как от чая с плюшками, отказался колдун. – Вспоминай, что еще у тебя было.

   - Больше ничего.

   - Точно? – мужчина снова взял со стола нож, открыл, пальцем проверил остроту лезвия и со щелчком закрыл. – Что ж, бывает и так.

   Уйти сразу же не получилось: Вероника Николаевна настояла, чтобы мы покушали «горяченького». Темный рассыпался в комплиментах хозяйке, попутно обругав неумеху-племянницу, сутки пичкающую его бутербродами, и сожрал две тарелки борща. Тетя Вера млела и наверняка внимания не обратила на то, что гость «забыл» представиться.

   - Был рад познакомиться, - сказал он ей, задержавшись на выходе. – Я знаю, что именно так говорят, прощаясь, но это совершенно искренне.

   - И взаимно, - улыбнулась женщина.

   Она вдруг покачнулась, схватившись за грудь, и колдун, опередив Сергея, придержал ее за локоть. Лицо его на миг искривилось, словно от боли.

   - Мама? – встревожился Серый. – Сердце? Опять?

   - Да нет, - проговорила она медленно, прислушиваясь к себе. – Кольнуло и отпустило. Вы идите, милый, идите. Хорошо вам отдохнуть.

   В дверях темный оступился, но не упал, ухватившись за лутку. Вышел на лестничную площадку и подошел к лифту.

   - Не по лестнице? – удивилась я.

   Он повернул к нам побледневшее лицо, неопределенно махнул рукой.

   - Пойдем, - подтолкнул меня в спину Сережка.

   В лифте он молча смотрел в спину отвернувшегося к стене мужчины, а на первом этаже, выйдя и оглядевшись, заступил направившемуся к двери на улицу темному путь.

   - Спасибо.

   Колдун посмотрел на протянутую руку и усмехнулся. Усмешка вышла кривой и болезненной.

   - Не за что, - он откашлялся и сплюнул себе под ноги розовой пеной. – Это временный эффект. Как раз на пару недель. Твоей матери нужна операция, и чем скорее, тем лучше. Иначе за год загнется.

   Он оттолкнул парня с дороги и вышел из подъезда. Когда приехали ко мне, резко, без обычных своих экивоков, потребовал чаю.

   - И не эту бурду в пакетиках. Там у тебя пачка крупнолистового стоит.

   Выкать он тоже перестал и вообще превратился в натурального хама, и если бы не Сережка, черта с два я стала бы готовить ему чай, даже «бурды в пакетиках» не дождался бы… Но он никакого не дождался – уснул в бабулином кресле.

   А пока я была в ванной (забралась на пару минут под душ), из квартиры исчез Серый.

ГЛАВА 3

   Разбуженный всего через полчаса сна колдун являл собой страшное зрелище - как говорят, не для слабонервных. Но если я и нервничала, то не из-за него, а из-за Сережки. И плевать мне на злобные взгляды и косые ухмылки: надо же, мокрая женщина в полотенце посмела потревожить их темнейшество! И, да, я знаю, что ему нужно было отдохнуть, не дура, и не слепая – поняла, на что ушли силы. Но Серого там, может быть, прямо сейчас убивают!

   - Чай заварился?

   Вопрос был неуместен настолько, что я даже не возмущалась, только кивнула в ответ.

   Он прошел на кухню, заглянул в фарфоровый чайничек, достал из шкафа чашку и налил себе остывшей заварки. Разбавил кипятком и опять пошел в комнату. Вернулся с пачкой сигарет. Закурил.

   - Нужно что-то делать!

   - Вам нужно одеться, - колдун устало провел рукой по лицу. – А мне - побриться.

   Поняв, что ничего другого от него не услышу, я ушла в спальню. Натянула шорты и футболку, зачесала назад влажные волосы. Потом долго смотрела, как прыгают на стеклянную стенку мышки, пытаясь выбраться из банки, слушала, как шумит в ванной вода и ходит туда-сюда по квартире темный. Комнаты наполнились табачным дымом, и в какой-то момент я пожалела, что не имею этой дурной привычки – даже руки занять было нечем.

   Наконец, на второй час ожидания, щелкнул дверной замок.

   Выскочив в коридор, я безо всяких расспросов бросилась Серому на шею.

   - Инцидент исчерпан? – спросил из-за моей спины колдун. – Тогда извольте не мешать мне хотя бы час. И если еще кто-нибудь решит покинуть квартиру, пусть сразу оставит записку: «В смерти моей прошу никого не винить».

   Он закрыл за собой дверь, и я слышала, как заскрипел старый бабушкин диванчик.

   Сережка обнял меня за талию и, легко приподняв, внес в комнату. Опустил на пол. Ткнулся носом в макушку.

   - Насть, я тут…

   В руках у него был точно такой же пакет, с которым утром вернулся с прогулки темный и я нервно хихикнула.

   - Мышей принес?

   - Нет. Вот.

   Он принялся выкладывать на постель аккуратные пачки денег. Одна, две, три…

   - Ты что, банк ограбил? – я присела на кровать рядом с этими несметными богатствами и недоверчиво ткнула стопку купюр пальцем: авось растает в воздухе.

   Не растаяла.

   - Нет, но в банке был. Счет закрыл.

   Он сгреб деньги и положил мне на колени.

   - Спрячь пока куда-нибудь. А потом… Ты же слышала, что он сказал? Про маму, про операцию? А мне, так вышло, кроме тебя и доверить это некому. Друзей не нажил – так, приятели. А Светка… Безалаберная она. Да и своих проблем хватает: с бывшим судится, мелкий нервы мотает. Затянет еще, а надо срочно.

   - Сереж…

   - Мы же палочку-оживлялочку не нашли, значит, никакие темные силы за меня не вступятся. Придет задохлик с колом, или в святой воде утопят – и плевать им, что я не шиплю…

   - Дурак! – я рассерженно стукнула его ладонью по лбу.

   - Может быть. Но лучше перестраховаться.

   Едва он это сказал, в дверь позвонили.

   Сбросив деньги на постель, я кинулась в коридор. Сережка за мной. А из второй комнаты с пистолетом в руке вышел темный, остановился у вешалки и передернул затвор.

   - Думаешь, они? – спросил Серый.

   - Без разницы, - отозвался колдун хмуро. - Просто пристрелю того, кто мешает мне спать.

   - Не нужно никого стрелять, - попросила я, посмотрев в глазок. – Это ко мне.

   Сначала в приоткрывшуюся дверь просунулась рука с понурым букетиком ромашек, потом – загорелая физиономия Игорька.

   - Здорово, Вербицкая.

   Ввалившись в прихожую, он поставил на пол прикрытое газетой алюминиевое ведро и только тут заметил стоявших по обе стороны от меня мужчин. Озадаченно почесал затылок, сдвинув на нос соломенную ковбойскую шляпу.

   - Это Сергей, мой… парень. А это…

   - Я Настин дядя, - темный проворно упрятал пистолет за спину.

   - А это Игорь, мы вместе работаем.

   - С кем вместе? – обиделся на такое представление Игорек. – Я с тобой ни в каком месте не работаю, Вербицкая.

   Я мысленно надавала себе по губам: вай-вай, поставила продвинутого хакера в один ряд с убогими ламерами.

   - Игорь – наш сисадмин, - исправила я свою оплошность.

   - Он? – не поверил Серый.

   - А что, не похож? – оскорблено вопросил с высоты двух метров приятель, пожимая сажеными плечами. – Должен быть тощий, сутулый и с грязными пасмами? Типа, если чел программер, у него ни воды, ни мыла, ни абонемента в спортзал?

   - Это стереотипы, молодой человек, - утешил его «дядя». – Не расстраивайтесь, темные маги страдают от них еще больше.

   - Не знаю, я не геймер, - отмахнулся Игорек.

   - А к нам вы по какому вопросу?

   - Да я не к вам вообще-то, - парень повертел в руке пучок пожухших цветочков и, подумав, сунул его подмышку. – Я к ней.

   Если он считал, что после этого заявления нас оставят одних, ошибся. Ни Серый, ни колдун уходить не собирались.

   - Короче, Вербицкая, хреновый у меня выдался уик-энд: водки, прикинь, не было, баб - тоже. Грибы собирали. Ну и я вот… Ты же вроде разбираешься, да?

   - Вроде разбираюсь.

   - Так глянь, чтоб я это… не того…

   Ведро оказалось доверху наполнено грибами. Я расстелила на полу газетку и пересыпала на нее Игорешкину добычу. Разворошила, разглядывая грибочки в целом и в частности, и в итоге выловила-таки выбивающийся из общего ряда экземпляр. Отложила в сторонку.

   - Это ядовитый, да? – в священном ужасе округлил глаза админ.

   - Это – съедобный, - я протянула ему чудом затесавшуюся в компанию поганок рядовку. – Держи, с лучком пожаришь.

   - А я бы еще вот эти два прихватил, - темный вынул из общей кучи пару подозрительно-голубеньких грибочков.

   - Их тоже с лучком? – просиял Игорек.

   Три гриба вместо одного – это в корне меняло ситуацию. Оптимист, блин!

   - Нет, - не стал врать колдун. – Высушить, истолочь и заваривать, как чай. Контр страйк с эффектом присутствия гарантирован.

   - Он же сказал, что не геймер!

   Я сцапала волшебные грибочки, пока их не успел перехватить странно оживившийся программист, и бросила к остальным. Завернула поганки в газету и унесла в кухню: потом сама выброшу от греха подальше.

   - Как жаль, что вы уже уходите. - Сережка протянул Игорю пустое ведро.

   Похоже, манеры темного уже передаются по воздуху.

   - Игорь, подожди, - остановила я друга. – Ты вовремя зашел. У меня тут… родственники понаехали, хочу пару недель в счет отпуска взять… Черт! Не получится, я же только в мае была. Тогда я «без содержания» напишу, передашь заявление?

   - Передам. Только Владиславыч не пропустит. Ты что, не слышала, как он в четверг на планерке разорялся? Лето, работать некому.

   - А, ну и черт с ним, - решила я. – Пусть увольняет за прогул, но завтра я не выйду.

   - Очень надо? – программист оглядел моих понаехавших родственников. – Тогда есть варианты. Помнишь, я в апреле паховую грыжу лечил? В Анталии. Короче, есть один хирург, что хочешь тебе нарисует.

   - А можно? – обрадовалась я.

   - Без проблем. Айболиту пару сотен и мне ночь безудержной страсти… - вспомнил про Серого, отступил на шаг. - В смысле, пива мне купишь… Подходит?

   - Подходит. Только, Игорек, что угодно, но не паховую грыжу!

   - Заметано.

   Он достал из кармана мобильник, набрал номер.

   - Виктор Сергеевич, день добрый. Не заняты? Тут хорошему человеку помощь нужна…

   Разговор занял не больше минуты.

   - Поздравляю, Вербицкая, две недели отдыхаешь – у тебя геморрой!

   - Спасибо, Игорек, - поблагодарила я душевно.

   Серый давился неуместными смешками, колдун сохранял непроницаемую физиономию.

   - Да не за что. Обращайся, если что.

   Когда он ушел, бросив в опустевшее ведро единственную рядовку и усопшие… усохшие ромашки, темный развернулся к нам с Сережкой:

   - Мне. Нужен. Всего. Час, - произнес он раздельно. – Это ясно? Отдохну, а потом обсудим, что делать дальше с этим… геморроем.

   Он проспал не час, и не два. За окнами уже темнело, а мы с Серым сидели в спальне и - на всякий случай шепотом - разговаривали.

   Деньги я спрятала в ящик с документами, и к ним мы больше не возвращались. Не хотелось даже думать, что мне придется выполнить Сережкину просьбу. Да и нужно ли будет? Если с ним что-нибудь случится, операция его матери может уже не понадобиться. Хотя с ним и так уже случилось… Но об этом мы тоже не говорили.

   Наверстывали пропущенные годы. Он рассказывал, чем занимался, где успел побывать. Я – о себе. Благо, много времени это не заняло: институт, работа, какое-никакое продвижение по служебной лестнице, от сметчицы до ведущего экономиста. Личная жизнь? Тут мы умолкали оба. Затронь эту тему, и окажемся по разные стороны баррикад. Он разбивал сердца, мне разбивали. Не в дребезги - так, откалывали понемножку. А в сердце всегда был только он… Так странно. Откажись я тогда от вина, и не приснился бы мне тот сон, не рассказала бы о нем маме, не услышала бы, что Сережка умер, не поехала бы к нему домой, чтобы узнать, что он жив. И всего, что было потом, светлый с колом и темный со своими зажигалками-пистолетами, тоже не произошло бы. Даже не знаю, имеет ли ко всему этому какое-нибудь отношение бабка с кабачками, но ощущение было такое, словно все эти невероятности лишь для того и случились, чтобы мы с Серым опять встретились. И я обязательно сказала бы это вслух, не опереди меня трель звонка.

   - Постой, - придержал меня за руку Сережка. – Пусть еще позвонят, разбудят этого.

   - Этот уже проснулся, - донеслось из мрака коридора. – Ася, посмотрите, кто там. Не хотелось бы пугать очередного грибника.

   Я глянула в глазок: на площадке стояла какая-то женщина.

   - Я ее не знаю.

   Темный отодвинул меня от двери, посмотрел сам.

   - Я знаю, - вздохнул он. – Включите свет и… поставьте чайник, что ли. У нас гости.

   Гостья напомнила Игорешу с его ведром: сначала в коридоре оказался небольшой чемодан на колесиках, а только затем – его хозяйка, стройная брюнетка в обтягивающей высокую грудь майке и узких джинсах, облегавших, соответственно, все остальное. Броский макияж не позволял определить возраст фигуристой дамочки: ей с одинаковым успехом могло быть и двадцать, и тридцать, и сорок, пожалуй, тоже.

   Мазнув по мне равнодушным взглядом обведенных черным карандашом ярко-синих глаз, незнакомка прочно сфокусировалась на темном.

   - Здравствуй, милый, - голос у нее чувственный, глубокий, с легкой хрипотцой. – Скучал?

   - Не успел.

   Брюнетка хмыкнула и развернулась ко мне.

   - Натали, - с ударением на первый слог представилась она. – Можно Наташа. Он вас не слишком стесняет?

   - Ну… нет.

   - Прекрасно. Значит, и я не помешаю.

   - Тут вообще-то не гостиница, - напомнила я.

   Мое замечание осталось без ответа, внимание женщины уже переключилось на Серого.

   - А это – наш мальчик, - оценивающе пригляделась она к парню. - Прекрасный экземпляр. Будет очень жаль…

   - Натали, ты, наверное, устала с дороги? – прервал ее колдун. – Давай, я покажу тебе комнату, а Анастасия пока приготовит чай.

   - Что? – попыталась возмутиться я.

   - Чай, - не терпящим возражений тоном приказал он. – Нормальный. И что-нибудь перекусить.

   Кошмар! Меня сделали служанкой в моем же доме! Однако спорить, глядя на его каменную физиономию, не хотелось.

   Сразу пойти на кухню не получилось: едва за колдуном и странной гостьей закрылась дверь бабулиной комнаты, Серый утянул меня в спальню. Заговорщически подмигнув, вытащил из-под подушки похожую на детскую игрушку рацию с короткой толстой антенной.

   - Радионяня. У Светки забрал. Она ею все равно уже не пользуется.

   - А передатчик где?

   - На шкафу, там. Хотел послушать, о чем он по мобиле треплется.

   Поняв, что к чему, я прикрыла дверь.

   - Давай, - скомандовала шепотом.

   Сережка прокрутил включатель.

   - …я уже понял, - раздался громкий голос темного, и парень спешно убавил звук. – Но что ты тут делаешь?

   - Али ты не рад мне, Финист, ясный сокол? – с усмешкой пропела Натали.

   - Я слишком хорошо знаю, в каких случаях к делу привлекают баньши. Кому ты должна прокричать смерть, Нат?

   По спине проползли мурашки. Баньши? Смерть?

   - Пока мне не давали таких указаний. Но из Брюссельской конторы пришла официальная нота…

   - Что? – недоверчиво оборвал ее мужчина. - На меня наябедничали светлые?

   - Светлые, темные… Я думала, только молодняк играет в эти игры. Но если тебе так нравится: да, на тебя пожаловались светлые. Ты мешаешь им делать их работу.

   - Когда пришло письмо?

   - Сегодня утром.

   - Быстро же вы отреагировали.

   - Я была поблизости. К тому же я слишком многим тебе обязана, Сокол, чтобы остаться в стороне. Но ты зря все это затеял. Наши недовольны. Ты исказил данные отчетов, ни слова не написал о вместилище. Если бы пилигрим не догадался, с чем имеет дело, мы бы до сих пор ничего не знали.

   - Недооценил я мальца, - еле слышно пробормотал колдун. – Так что ты собираешься делать?

   - Все зависит от того, что собираешься делать ты. Если хочешь совет: собирай вещи и уходи. Мне тоже неприятна эта ситуация, но не в моих и не в твоих силах что-то изменить. А тебя ждут в Лионе. Подготовка к Олимпиаде идет полным ходом, твои способности пригодились бы.

   Какое-то время слышны были лишь какие-то шорохи, затем колдун спросил:

   - Нат, ты серьезно считаешь, что наш дар существует лишь для того, чтобы играть на бирже и подтасовывать результаты спортивных прогнозов?

   - Надеюсь, это риторический вопрос, - со смешком ответила женщина. – Кого интересует, что я думаю? Есть система. Она работает. Почему тебе вдруг захотелось чего-то другого?

   - Я изнемог от мук веселья, мне ненавистен род людской, и жаждет грудь моя ущелья, где мгла нависнет, над душой.

   - Что? – баньши изумилась такому ответу не меньше моего.

   - Это Байрон. А вот еще: Ласкаемый цветущими мечтами, я тихо спал, и вдруг я пробудился, но пробужденье тоже было сон…

   - Лермонтов, - узнала я.

   - Но это уже Лермонтов, - подтвердил темный. Судя по тому, как затихал и нарастал звук его голоса, мужчина непрерывно ходил по комнате. – Я на творца роптал, страшась молиться, и я хотел изречь хулы на небо, хотел сказать... Но замер голос мой…

   Его голос действительно замер на миг.

   - И я проснулся!

   Мы с Сережкой одновременно подпрыгнули на кровати: последние слова колдун буквально прокричал в рацию.

   - Очень умно, Сергей, - продолжил он в трубку. – Но я отключусь с вашего позволения. Анастасия, не забудьте про чай.

   Чай и что-нибудь перекусить. Слушаю и повинуюсь.

   Достала большой бабушкин заварник. Вымыла, обдала кипятком. Сыпанула пригоршню сухих, свернувшихся трубочками листьев. Потом, поддавшись странному наитию, достала из шкафа мешочки и баночки с травами, которые приносила, хоть ее об этом и не просили, мама. Мята, малина, липа, смородина. Еще что-то, не помню, что, но пахнет приятно: летним лугом, медом…

   - Колдуешь? – улыбнулся Сережка.

   - Надо же оправдывать наследственность, - пробурчала я, кидая в заварник все подряд. И это, непонятное, но душистое, - тоже.

   Залила травы горячей водой, накрыла чайничек тряпичной куклой-грелкой. Совсем как у бабушки. На вид, по крайней мере.

   Закончив с приготовлениями и оставив Серого трудиться над бутербродами, я подошла к двери, за которой уединился со своей гостьей темный, и прислушалась.

   Говорила баньши:

   - …закрыть каналы. Это можно сделать лишь в день дарения. Опасно, Сокол, слишком опасно. И ты не знаешь точной даты.

   - Догадываюсь. На Громобой - других подходящих дней в ближайшее время не будет. Но мне нужен предмет.

   - В этом могу помочь.

   Дверь передо мной неожиданно распахнулась.

   - Вам еще не надоело подслушивать? – на пороге, скрестив на груди руки, стоял колдун.

   - Я пришла сказать, что чай готов, - заявила я, не отводя взгляда. – Или подать вам в апартаменты, сударь?

   - Ты права, Нат, - он развернулся к брюнетке. – Лучшим решением было бы бросить эту парочку, и пусть сами разбираются. Но я не уйду.

   - Темная совесть не позволяет? – предположила я.

   - Чай очень вкусно пахнет. Это таволга?

   Точно, таволга! Вот, как оно называется.

   - Нет. Синенькие грибочки.

   - Таволга, - ставшая рядом с темным Натали повела носом. – Таволга, смородина, мелисса и черный чай. И еще лимонник, кажется.

   Она успела переодеться в простое белое платье до колен и стереть макияж. В таком виде и с распущенными по плечам длинными иссиня-черными волосами, она выглядела моей ровесницей, или даже моложе, но я была уверена, что лет ей намного больше, чем кажется.

   Женщина прошла на кухню, посмотрела на стол, потом - на Сережку.

   - Раздевайся, - скомандовала она коротко.

   - Что?! – вознегодовала я.

   - Прямо тут? – смутился Серый.

   - Зачем же? – баньши обернулась на меня через плечо. – В спальню пойдем.

   Устроить сцену мне не позволили. Когда Натали утащила парня в комнату, темный придержал меня за плечо, не позволив пойти следом.

   - Лучше не мешать. И что за неуместная ревность?

   Действительно, с чего я так завелась?

   - Или не ревность? – металл в его голосе неприятно царапнул слух.

   - О чем вы?

   - Если верить матери Сергея, вы не виделись несколько лет. И вдруг ты приходишь к нему домой, зазываешь к себе, а потом приводишь в парк, где вас поджидает вооруженный пилигрим. Или там был еще кто-то?

   - Конечно, был! Один наглый тип с зажигалкой! Подозреваете меня в чем-то?

   - А есть в чем? Согласитесь, все это очень странно.

   Меня пугал его тон, но еще больше раздражала манера перескакивать с вежливого «вы» на пренебрежительное «ты». Определился бы уже.

   - Не вижу ничего странного. Мы с Сережей знакомы с детства, мы…

   Я не знала, как объяснить свои чувства к Серому, и нужно ли объяснять. Смутилась и умолкла.

   - Ха, - сказал вдруг темный. Не засмеялся, а просто выдохнул это «Ха». Посмотрел на меня и добавил: - Ха-ха.

   - Я сказала что-то смешное?

   - Вы ничего не сказали, Ася. Но это действительно смешно. Точнее, было бы смешно, когда бы не было так грустно.

   - Вы любите Лермонтова? Это, конечно, расхожее выражение, но вы же знаете, что это Лермонтов?

   Колдун поглядел на меня, как на полоумную.

   - Вы читали сегодня, и я подумала…

   Черт! Черт, черт, черт! Зачем я это сказала?

   Слава богу, вернулись Натали и Сережка.

   - Это нож, - от двери сообщила баньши. – Тебе нужен нож, Сокол. Покажи руку, - толкнула она в бок Серого.

   Тот протянул правую руку, продемонстрировав пересекающий ладонь тонкий белый шрам.

   Интересно, зачем нужно было раздеваться? Что, так порез не видно?

   - Что за нож? – набросился колдун на парня. – Почему утром ничего не сказал?

   - Так не мой нож. Левый какой-то. В ящике с инструментами валялся, я проволоку искал и порезался об него.

   - Случайно? – недоверчиво уточнил темный.

   - Да.

   - Это было на платформе? А тот ящик с инструментами был общий или только твой?

   - Мой вообще-то. Но если нужно было, любой мог заглянуть, взять, что надо.

   - А чей нож, узнал потом?

   - Нет. Я спрашивал – все молчат. Себе оставил. Он неказистый такой, самодельный: железяка заточенная, а один конец изолентой обмотан – типа, рукоятка. Провода им было удобно зачищать. А потом я его Мишке Фирсову отдал.

   - Отдал, - колдун нервно забарабанил пальцами по столу. – Он тебя об этом попросил?

   - Да нет. Он свой нож потерял где-то, а у меня нормальный складень был. Вот я ему и подарил ту самоделку.

   - Дурак, - угрюмо изрек темный. – Такую вещь невозможно потерять. Даже если бы ты его выбросил, все равно он вернулся бы к тебе. Но подарить, отдать по доброй воле… И где теперь искать этого Мишку? В России? По всему бывшему Союзу?

   - Нет, здесь он, в нашем городе живет. Если только опять никуда не уехал.

   Колдун и Натали переглянулись.

   - Сергей, - не спеша, обдумывая каждое слово, начала баньши, - а где бы ты сам сейчас был, если бы не та авария?

   - Тут и был бы. То есть, не у Настюхи… Ну, может, и у Настюхи тоже, но в любом случае уже вернулся бы. Вы же об этом?

   - Об этом, об этом, - продолжал отстукивать по столешнице темный, задумчиво глядя прямо перед собой. – Может, чаю наконец-то попьем?

   - А может, наконец-то поговорим начистоту? – неожиданно жестко спросил Серый, усаживаясь за стол напротив колдуна. – Я все-таки лицо заинтересованное, да, Сокол, или как тебя там? Не мышка лабораторная: разденься-оденься, покажи-расскажи. Я хочу знать, что происходит.

   - Хорошо, - сдался темный. – Но чая себе я, с вашего позволения, налью.

   Не скажу, что объяснения Сокола (пусть теперь будет Соколом) внесли ясность в происходящее. Это были лишь предположения. По его словам, на буровой платформе к Сереге попал артефакт непонятного действия. Как попал – тоже вопрос. Колдун сказал, что его могли подбросить специально, но я не понимала, зачем кому-то разбрасываться подобными вещами. Более логичным казалось то, что нож очутился в ящике случайно, или даже остался на платформе с предыдущей смены - это объясняло бы, почему никто не признал в себе его хозяина. Но, так или иначе, нож оказался у Сережки, тот поранился им, и пролитая кровь запустила механизм работы артефакта. Поэтому, когда спустя время случилась авария, Серый ненадолго умер… М-м… нелепо-то как звучит. Скажем так, должен был умереть, но нож не позволил душе расстаться с телом. Даже учитывая то, что сам нож на тот момент был уже не у Сережки, а у Мишки Фирсова, парня, с которым Серый познакомился, подряжаясь на эту работу.

   Теперь темный хотел отыскать этот нож, чтобы передать его своему руководству, а то, в свою очередь, походатайствовало бы за Серого перед конкурентами: мол, артефакт у нас, больше никаких внеплановых чудес с его помощью, а этот пусть живет, раз уж так вышло.

   В принципе, то же самое, за исключением домыслов о ноже, о котором он тогда не знал, колдун говорил нам и вчера. Только сегодня в его объяснения почему-то совсем не верилось.

   - А что это за вместилище, о котором все говорят? – спросил Сережка.

   - И день дарения, - добавила я. – И Громобой.

   - Громобой? – удивленно переспросила баньши, развернувшись к темному. – Она не знает, что такое Громобой?

   - Знаю. Фильм с Джеки Чаном.

   - Сокол, я не поняла, она же… - Натали казалась растерянной.

   - Потомственная ведьма, - кивнул колдун. – Видишь, с кем приходится иметь дело?

   Женщина подошла ко мне, положила ладонь на лоб, заглянула в глаза.

   - Ой, как все запущенно, - пробормотала она.

   - Уж как есть, - я тряхнула головой, отбрасывая ее руку. – Так что за Громобой?

   - Перунов день, - ответил Сокол. – Или пророка Илии, как вам будет угодно. Надеюсь, об адаптации языческих праздников к новой религии с приходом христианства вы слышали?

   - Второго августа?

   Дату я знала. Один из немногих церковных праздников, запомнившийся с детства. Илья в воду налья.

   - Бабуля говорит, после Ильи нельзя в море купаться.

   - Почему?

   - Говорит… Смеяться не будешь? Говорит, Илья в море пописял.

   - Ха! Тоже мне запрет! Я вот тоже, может быть…

   - Фу, Сережка!

   - А что? Все так делают. Думаешь, почему море соленое?

   Мы с Серым переглянулись, улыбнулись общим воспоминаниям, но быстро вспомнили, что разговор, в общем-то, невеселый.

   - И что же будет на Илью? – спросил друг у колдуна.

   - Если вернем нож - ничего. Контакты этого Михаила у тебя есть? Телефон? Адрес?

   - Телефон был где-то записан, сейчас уже не вспомню. Адреса не знаю. Но где живет, могу показать, был у него однажды.

   - Вот завтра и покажешь.

   - Ты еще не на все вопросы ответил, - напомнил Сергей.

   - Для твоего же блага, - темный обменялся взглядами с Натали. Баньши укоризненно покачала головой, но промолчала. – Меньше знаешь, крепче спишь. И, кстати, о сне. Вам не кажется, что это то, чем следует заниматься ночью вместо того, чтобы разговоры разговаривать?

   - Не кажется, - грубо буркнула я.

   - Тогда не буду мешать, - Сокол поднялся из-за стола, прошел к раковине и ополоснул чашку. – Общайтесь на здоровье. Но завтра в семь подъем. Нат, ты идешь или поддержишь беседу?

   Женщина виновато пожала плечами и пошла вслед за колдуном.

   - Как они там разместятся? – задумался Сережка.

   - Тебе не все равно?

   В шкафу лежал матрас, который можно было постелить на пол, но черта лысого я буду обеспечивать этой скрытной парочке комфорт!

ГЛАВА 4

   Не знаю, как они устроились на ночлег, но с утра оба выглядели не в пример лучше нас с Серым, бодрыми и свежими.

   - Сергей, - темный с ухмылкой наблюдал, как парень, протирая слезящиеся глаза, насыпает в чашку уже третью ложку растворимого кофе, - вам мама не говорила, что ночью нужно спать?

   - А тебе мама не говорила, что завидовать нехорошо? – огрызнулся Сережка.

   Завидовать, если честно, было нечему: мы до утра просидели в сети, пытаясь отыскать информацию о светлых и темных магах, дарениях в Перунов день и вместилищах. По первым пунктам данных было хоть отбавляй, но все предлагаемые сведения уходили корнями в фантастику и компьютерные игры. Перуну же полагалось не дарить, а приносить жертвы. О вместилищах, в связке с прочими словами для поиска, вылезала всякая чушь.

   Зато теперь я знала, что собранная на Громобой дождевая вода снимает сглаз, а суровый, но справедливый бог древних славян в свой праздник может наказать нечистого душой человека молнией. Попутно нашла несколько сайтов «настоящих ведьм», предлагающих исцеление по фотографии с оплатой услуг через яндекс-деньги. Подумала, не завести ли такой для мамы. А что? Пасьянс «Косынка» она уже освоила, пора двигаться дальше.

   - Анастасия, - колдун щелкнул перед моим носом пальцами, - когда проснетесь окончательно, вызовите такси. Мы с Сергеем навестим его товарища.

   - Сокол, - окликнула его из комнаты Натали. – Выгляни в окошко.

   Выгляни в окошко, дам тебе горошка…

   - Что там? – заинтересовался Серый.

   - Иди, сам увидишь.

   - Ни фига себе, - присвистнул Сережка. – Это что, по мою душу?

   - Вряд ли, - Сокол потянулся за лежавшей на холодильнике пачкой сигарет, вынул одну и прикурил от конфорки. – Душа твоя им не нужна. Тела хватит.

   - Да что там такое? – Я вскочила с места и, оттолкнув мужчин, прорвалась к окну.

   У подъезда собирались светлые. Лысый в гипсовом воротнике. Пожилой хозяин таксы. И еще человек пять. На подъездной дорожке стояли микроавтобус с тонированными стеклами и ярко-красная легковушка.

   - Что делать будем? – нахмурился Серый.

   - Выйти, как вчера, вряд ли получится. Но выйти надо. Нат, свяжись с нашими, пусть объяснят товарищам из Брюссельского ведомства, что нарушать конвенцию и вламываться в жилище ведьмы не есть хорошо: не в темные века живем.

   - Они и не вламываются, - вошла в кухню баньши. В голубеньком халатике, с распущенными волосами и - по раннему времени – без косметики. – Они на нейтральной территории, Сокол. А о нарушении конвенции тебе самому вот-вот напомнят.

   - То есть помогать нам не будут, - сделал вывод темный. – Ладно. Лишь бы не мешали. План такой: мы с Сергеем незаметно покидаем дом – только придумаем, как это сделать, - а вы с Анастасией…

   - Анастасия идет с вами, - заявила я. – И это не обсуждается.

   - Зачем? – удивился Сережка. – Насть, ты и так помогаешь, а к Мишке мы сами съездим. Если бы не эти, - он кивнул за окно, - я и один мог бы.

   - Один ты вчера уже прогулялся, - колдун сделал глубокую затяжку, и сигарета на глазах сотлела до фильтра. – Видимо, это заметили и теперь только и ждут, пока ты решишься на очередную глупость. Но намерений вашей подруги я тоже не понимаю.

   Если б я сама понимала! Но что-то говорило, что нужно ехать с ними. Предчувствие? Воображение? Дурь в голову стукнула?

   - Я с вами, и спорить бесполезно!

   - М-да… - темный достал еще одну сигарету. – Полагаю, Сергей, спорить действительно бесполезно. Ваш тезка, князь Трубецкой, Сергей Петрович, тоже имел несчастье связаться с подобной женщиной. Так она увязалась за ним аж в Сибирь.

   - Угу, - промычал парень, - и испортила ему всю каторгу. Насть, ну зачем?

   - Затем, что без меня вы из дома не выйдете.

   Натали взглянула на меня с недоверчивым любопытством:

   - Сможешь отвести глаза? Всем?

   - Легко. Или я не ведьма в седьмом поколении?

   Дождалась, пока такой же, как у Натали, интерес разгорится во взглядах мужчин, и закончила:

   - Через крышу пойдем. Спустимся по пожарной лестнице в торце дома.

   - А почему мы сами этого не сможем? – поинтересовался темный.

   - Потому что ключ от чердака у меня.

   Сначала в подъезд вышла Натали. В рекордные сроки, всего за пять минут, баньши облачилась во вчерашние джинсы и майку, собрала волосы в высокий хвост и нанесла на лицо боевую раскраску. Прошлась, стуча каблучками до пятого этажа, спустилась вниз и стала у закрытой на кодовый замок двери. Позвонила на мобильный темному и сбросила, как условились, - чисто. Мы поднялись к ведущей на чердак лестнице и я, никому не доверяя, сама открыла и сняла висячий замок с крышки люка. Миновала низкий пыльный проход и через небольшое окошко выбралась на покатую крышу. Страшно не было: это в девять лет я боялась спрыгнуть с конька деревянной избушки, а в четырнадцать уже без опаски сидела тут вместе с повзрослевшими мальчишками. Тут, на крыше, я впервые поцеловалась. Совсем не с тем парнем, о котором мечтала, назло «тому». Только он вряд ли заметил.

   Пожарная лестница заканчивалась на уровне второго этажа.

   - Прыгай, - как когда-то махнул рукой соскочивший на землю Сережка, - я тебя поймаю.

   Повиснув сначала на руках и болтая в воздухе ногами, я разжала пальцы и оказалась в сильных объятьях, которые так не хотелось покидать…

   - Не торопитесь, - негромко сказал сверху колдун. – Я могу еще часок повисеть.

   Спохватившись, мы отступили на несколько шагов, и он спрыгнул на асфальт. Огляделся, поправил на голове бейсболку и пошел к стоявшему у обочины такси. Сел рядом с водителем, а мы с Серым устроились на заднем сидении.

   - В центр, - скомандовал Сергей, - до драмтеатра, а там я покажу.

   Белый автомобиль с ярко-желтым «петушком» и номерами службы вызова на дверцах мягко тронулся с места и влился в поток машин.

   Я сидела позади темного и звонок мобильного услыхала едва ли не раньше него.

   - Да? Что?

   Сокол обернулся, но не на меня – выглядывал что-то за задним стеклом.

   - Что-то не так? – забеспокоился Серый.

   - Это Нат. Говорит, наши светлые друзья засуетились. Похоже, все-таки засекли. Видишь, красный «Пежо»?

   Я оглянулась: машина, которую я заметила у подъезда, или точно такая же, следовала за нами на расстоянии десяти метров.

   - Сверните направо на следующем светофоре, - велел Сокол таксисту.

   Тот недобро покосился на пассажира, но повернул. «Пежо» повторил наш маневр.

   - Теперь налево.

   Ситуация повторилась.

   - Оторваться сможем? – спросил у водителя темный. – Сотня сверху.

   Таксист вдарил по тормозам, и нас с Сережкой бросило вперед.

   - Зеленых американских денег, - уточнил колдун.

   Красный «Пежо» остановился прямо за нами. Теперь можно было рассмотреть сидевшего за рулем крупного мужчину в белой футболке и худощавого очкарика рядом с ним. Задние сидения тоже не пустовали.

   - Выходите, - раздраженно приказал нам водитель. – Мне ваши шпионские игры не нужны.

   - Да ладно тебе! – протянул примирительно Сокол.

   - Вышли из машины, я сказал!

   - Ну, ты чего, братуха? – темный панибратски хлопнул водителя по плечу. – Тут делов-то! Покатаемся немножко…

   Он вел себя так, словно был навеселе. С глуповатой ухмылкой обнял чертыхающегося мужика за шею и вдруг притянул к себе, стукнувшись с ним лбами. На миг оба замерли, а после таксист распрямился и, глядя перед собой, медленно положил одну руку на руль, а вторую – на рычаг переключения скоростей. Вжал педаль газа в пол, и машина с ревом сорвалась с места.

   Светлые немного замешкались, но тронулись следом.

   Движение на улицах спального района нельзя было назвать оживленным, и, легко лавируя в транспортном потоке, такси набирало скорость. Преследователи не отставали. Поворот, еще поворот. Первый светофор мы пролетели на красный, чудом проскользнув между двумя маршрутками, но это не помогло избавиться от хвоста, и стрелка спидометра продолжала ползти вверх.

   Отведя взгляд от приборов, я посмотрела на водителя: тот сидел, неестественно выпрямив спину, похожий больше на манекен, а не на живого человека. Его руки и ноги существовали будто бы сами по себе, а на окаменевшем лице живыми оставались лишь нервные, настороженные глаза, следившие за дорогой и время от времени косившие в зеркало заднего вида.

   - Что с ним? Что ты с ним сделал? Эй!

   Я протянула руку, чтобы толкнуть сидящего впереди мужчину, но Сережка перехватил мою ладонь.

   - Не мешай ему. Он ведет.

   - Что?

   Вплотную придвинувшись к парню, я смогла увидеть колдуна. Стиснув побелевшие губы, он повторял каждое движение таксиста… точнее, как уже догадался Сергей, делал эти движения за него: левая рука крутит невидимый руль, правая – рывками переключает передачи. Ноги на педалях. Глаза закрыты.

   - Он же ничего не видит… - прошептала я.

   - Он смотрит через него, - кивнул на водителя Серый. – Я так думаю…

   На подъезде к рынку машин на дороге стало больше, но темный не замедлил хода, продолжая попытки оторваться от преследования. Мне даже показалось, что ему это удалось, когда впереди, как назло, вырос затор: ремонтники перекрыли половину проезжей части, и автомобили медленно просачивались в прореху между заграждениями. Сокол притормозил, но лишь немного: проехав десяток метров, такси подпрыгнуло на бордюре и вылетело на тротуар. Я зажмурилась, чтобы не видеть перекошенных лиц разбегающихся в стороны прохожих, и открыла глаза, лишь ощутив еще один прыжок. Автомобиль снова несся по дороге, но светлые не желали отставать и повторили наш путь, огибая затор по пешеходной дорожке.

   Теперь такси летело по центральному проспекту города. Машины, автобусы, троллейбусы… Но Сокол умудрялся не сбавлять скорости. Меж тем «Пежо» преследователей уже сократил разделявшую нас дистанцию. Обернувшись я видела, как оживились сидевшие в красной машине люди. Что они будут делать, когда догонят? Начнут таранить? Прижмут к обочине? Достанут автоматы и расстреляют в упор, как в каком-нибудь гангстерском фильме?

   Когда светлые нагнали нас настолько, что я смогла бы разглядеть время на часах водителя, Сокол резко вывернул воображаемый руль, заложил вираж и вылетел на встречную, чудом ни с кем не столкнувшись. Машину повело, но темный сумел выровняться, а оставшееся в своем ряду «Пежо» неслось в противоположную сторону: наверное, не могли улучить момент для разворота. Колдун использовал полученное преимущество на полную. Машина пролетела еще пару кварталов по прямой, не перестраиваясь во внешний ряд, свернула в узкий проезд, и понеслась по кривой улочке, подскакивая на разбитом асфальте. Миновав анфиладу смежных дворов и заплутав так, что сам наверное не нашел бы обратной дороги, Сокол притормозил у кирпичной трансформаторной будки. Водитель-манекен, повторяя движения кукловода откинулся на спинку, а потом испуганно заморгал и завертел головой.

   - А… - только и смог сказать он.

   - Спасибо, братуха, - тяжело выдохнул колдун. – Хорошо покатались.

   Он открыл дверцу, швырнул на колени таксисту смятые бумажки обещанных американских денег и, пошатываясь, вышел наружу. Выскочивший следом Серый подал ему руку, но темный сделал вид, что не заметил. Присел на лавочку рядом с детской площадкой.

   Дождавшись, пока я покину салон, таксист резко тронул с места. Помнил он то, что произошло в эти десять-пятнадцать минут, или нет, но у человека был шок, и, понимая, кто тому виной, он стремился убраться от нас подальше.

   - Не много ты ему дал? – спросил у темного Сережка, видимо, просто, чтобы не молчать.

   - Нормально, - Сокол потянул из кармана пачку сигарет, закурил. – Ему еще штраф за превышение скорости придет и за двойную сплошную… Тормозни пока какую-нибудь тачку, через службу вызывать не надо, вдруг…

   Он неопределенно махнул рукой, но Серый понял: огляделся и пошел к ведущей на улицу арке.

   Колдун проводил его взглядом. Затянулся, закашлялся, как и вчера, сплюнул на землю кровью. Но сигарету не бросил.

   - Ты… Вы как? – приблизилась к нему я.

   Мужчина поднял на меня глаза и вдруг улыбнулся, счастливо и беспечно.

   - Здорово. Три года за руль не садился, представляешь?

   - Ты и сейчас не садился.

   - Так еще интереснее.

   Видимо, высшие силы решили, что приключений с нас на сегодня хватит, и к дому, где, по словам Сережки, жил его товарищ по работе, мы добрались без новых осложнений. О том, что они все-таки могут возникнуть Серый вспомнил, когда уже подошли к подъезду панельной девятиэтажки.

   - Вот черт! – ругнулся он негромко. – И куда мы приперлись? Понедельник, десять утра – вдруг он сейчас на работе?

   Сокол равнодушно пожал плечами. После погони его словно подменили: колдун стал угрюмым и молчаливым. Не то чтобы он до этого был особо жизнерадостным, но чтоб за полчаса ни единого слова, ни подначки, ни издевки – это уж слишком. Снова выдохся. Были бы сейчас у меня, уже требовал бы чая и грозился пристрелить любого, кто его разбудит.

   Попасть в подъезд оказалось непросто: на закрытой металлической двери красовалась панель домофона. Темного это задержало ровно на секунду. Затем он приложил к считывателю ладонь вместо электронного ключа, устройство радостно запищало, и дверь открылась. Значит, не до конца еще выдохся…

   - Ты же все равно номера квартиры не знаешь, - проворчал он в ответ на удивленный Сережкин взгляд. – Этаж помнишь?

   - Пятый… или шестой. Там дверь такая старая, дерматином обита.

   Нужная квартира отыскалась на пятом этаже. К моей огромной радости, вслед за звонком за дверью раздались шаги.

   - Серега? – удивился выглянувший на площадку мужчина лет сорока, невысокий, сбитый, до черноты загоревший блондин с уже наметившимися залысинами. Судя по наряду – трусы и тапочки – на работу по понедельникам Михаил не ходил.

   - Здорово, Мишаня, - протянул ему руку Серый. – Был тут по близости с друзьями, дай, думаю, заскочу. Заодно вещицу свою у тебя заберу.

   - К-какую вещицу? – под решительным напором парня хозяин испуганно попятился обратно в квартиру.

   - Ножичек свой. Помнишь?

   Фирсов замотал головой.

   - Нет? – переспросил Сережка.

   Мужчина закивал.

   - Так да или нет?

   Мне вдруг подумалось, что, пока я не видела, Сокол стукнулся с Серым лбами, как с тем таксистом, и теперь говорит с Михаилом через него: настолько интонации друга напоминали сдержанно-пугающие манеры темного.

   - Нож, - повторил он. – Очень он мне, Миша, нужен. Так что либо сразу отдашь, либо я даже не знаю…

   Колдун потянулся себе за спину и вытащил из-под футболки заткнутый за пояс пистолет. И как он его прячет, что со стороны вообще не заметно? Фирсов в ужасе отшатнулся.

   - Дело-то серьезное, Мишаня, - ласково до дрожи уверил Серый.

   Сокол потянул из пачки сигарету и прикурил от черного дула. Михаил судорожно сглотнул.

   - Мужики, вы это… чего?

   - Да ничего, Миша, ничего, - Сережка хлопнул приятеля по плечу. – Ножик заберем и уйдем. Вспомнил, где он?

   - Да… Нет… Нет его у меня! Потерял где-то, честно!

   - Честно? – прищурился Серый. – А мне говорили, подобные вещи не теряются.

   Он обернулся на темного, тот с одобрительной ухмылкой выпустил в потолок струйку дыма.

   - Не теряются, Миша. Так что давай, вспоминай, куда сунул. Мне самому искать не с руки, но если надо будет…

   - Совсем ополоумели?! – не выдержала я. – Набросились с порога на человека!

   - А почему во множественном числе? – с ленцой уточнил Сокол. – Я – что? Стою, курю…

   Он демонстративно струсил пепел на пол фирсовской прихожей.

   - Михаил, - вежливо продолжила я, обращаясь к перепуганному хозяину. – Нам очень нужен нож, который Сергей вам когда-то подарил. Самодельный, рукоятка обмотана изолентой – помните такой? Отдайте нам его, пожалуйста, и мы вас больше не побеспокоим.

   Моя речь произвела странный эффект: вместо того, чтобы успокоиться, человек затрясся еще сильнее.

   - Нож… он… Он не здесь, - выдавил он наконец.

   - А где? – я поймала себя на том, что начинаю говорить тем же вкрадчивым тоном – однозначно, это заразно!

   - Я его… отвозил ерунду всякую, инструменты… и его…

   - Куда отвозили?

   - На дачу. Домик у меня, от бабки остался, под Старобешево…

   Сокол вопросительно вскинул бровь.

   - Пару часов на машине, - пояснил Серый. – Машина у тебя на ходу, Мишаня?

   Фирсов икнул. Потом кивнул. Затем замотал головой.

   - Я сегодня не могу. Мне на работу… через час. Не могу…

   - Надо, Миша, надо, - проникновенно заверил его Сережка. – Позвони, отпросись. А если вдруг не отпустят, мы тебе больничный организуем.

   Подозреваю, он имел в виду Игорька и его связи среди местных эскулапов, но у Михаила наверняка появилась своя трактовка этих слов. Не задавая больше вопросов, он кинулся к лежащему на полке мобильнику.

   - Без глупостей, да? – с улыбкой попросил Серый. – Мы ж свои люди, Мишаня. К тому же сам, помню, на дачу зазывал. Говорил, хорошо у тебя там. Вот и поглядим.

   - А бензин оплатим, не волнуйтесь. И сверху добавим, за беспокойство, - неожиданно произнес Сокол, без пугающих ноток, совершенно по-деловому.

   Еще бы он при этом не стал тушить сигарету о ладонь!

   Машина Михаила, новенькая серебристо-синяя «Шкода Октавия», была припаркована на стоянке рядом с домом. Пока шли к ней, Фирсов нервно озирался по сторонам, как мне показалось, ища удобный момент, чтобы сбежать.

   - Так дело не пойдет, - заметил эти метания темный. – Ася, вы не могли бы мне помочь?

   - Конечно. А что нужно делать?

   - Вам – ничего, - мужчина коснулся моей руки.

   Пошедший от его пальцев холод пробрался под кожу, в глазах потемнело. Я пошатнулась, и колдун придержал меня под локоть.

   - Что вы со мной сделали? – голова кружилась, как недавно от выпитого вина.

   - Всего лишь позаимствовал немного силы. У ведьмы нельзя взять ни капли без ее согласия – вы согласились.

   Продолжая поддерживать меня, он обернулся к Сережке:

   - Купи подруге шоколадку, вон ларек.

   Сокол отпустил мою руку и шагнул к замершему, словно спортсмен на старте, человеку.

   – Все хорошо, Михаил? – он положил ладонь ему на плечо. – Не нужно нервничать.

   Видимо, из-за последних слов мне теперь и полагалось сладкое. Но трата сил не была напрасной: Мишаня выровнялся, расправил плечи и огляделся, уже без панических огоньков в глазах.

   - Так поехали? – спросил он у нас. – Чего ждем?

   Ждали только отбежавшего к ларьку Сережку. Когда он вернулся и вручил мне плитку черного шоколада, загрузились в «Шкоду», как обычно: мы сзади, колдун рядом с водителем; и машина выехала со стоянки. Что думал при этом Фирсов? Может быть, ничего. А может, считал теперь, что об этой встрече давно условились, как и о том, что он отвезет нас на свою дачу под Старобешево.

   Была я там. Не на даче, конечно, а в самом поселке: ездили как-то с классом в музей Паши Ангелиной. Время было странное, первые годы независимости. Спешно правились учебники, и героев социализма отодвинули в сторону, а то и вовсе задвинули куда подальше. Историю Советского Союза, еще не пересмотренную и не переосмысленную, пролетели на выдохе. В голове осталась лишь пара дат, несколько имен, Великая Отечественная Война и полное непонимание вопроса, кто был неправ, а кто – не виноват. А еще – музей Ангелиной, куда возила нас историчка. Где-то дома должна быть моя фотография рядом со старым трактором, ставшим теперь памятником, - я с косичками и агрегат, словно сошедший с иллюстраций к какому-нибудь роману в стиле паропанк.

   - Серый, а ты в музее Паши Ангелиной был? – спросила я негромко.

   Мы учились в разных школах, может, их туда и не возили.

   - А кто это?

   - Ну… - растерялась я. - Была такая женщина, давно. Знаменитая трактористка. Герой труда…

   - И как она связана с нашим делом?

   - Никак. Просто вспомнилось. Думала, ты слышал.

   Дались мне эти трактора, когда у Сережки своих проблем хватает!

   - Молодежь сейчас не знает этих имен, - Сокол опустил стекло и закурил. – Вы – редкое исключение, Анастасия.

   - Можно подумать, пока Настька не сказала, ты сам знал, кто такая эта Ангелина, - скептически скривился Серый. – Старичок.

   - Я настолько древен и настолько хорошо учился в школе, Сергей, что помню даже, кто такая Мамлакат Нахангова. И Ангелину тоже знал.

   - Не удивлюсь, если лично.

   Ответить на эту колкость темный не успел – вмешался Фирсов.

   - В музей вы сегодня не попадете, - проговорил он, крутя руль и сосредоточенно глядя на дорогу. – У меня ж не в самом Старобешево дом, а не доезжая немного. Но если очень надо…

   - Не надо, - успокоил его Сережка. – К тебе заедем, и назад.

   - Хорошо, - кивнул Михаил все в той же задумчивости. – Ты бы хоть с девушкой познакомил.

   - А, да, - спохватился парень. – Это – Настя моя.

   - Настя? – отстраненно переспросил водитель. – Не Алена? Ты вроде говорил, Алена.

   Я сделала вид, что не расслышала ни этих слов, ни того, как хмыкнул, раскуривая очередную сигарету, темный, и не заметила быстрого, виноватого взгляда Сережки. Отвернулась к окну и вгрызлась зубами в подтаявший шоколад. А потом и вовсе уснула, восполняя проведенную за компьютером ночь и отданные колдуну силы… И знать не хочу, что это за Алена!

   Проснулась я оттого, что Серый тряс меня за плечо. Машина медленно ехала через какое-то село: зеленые палисадники, любопытные взгляды, гуляющие по улицам гуси. И запах сена и навоза.

   Дом, к которому подвез нас Михаил, стоял на самой околице. Дальше – только поля, расчерченные полосами посадок, а почти впритык к фирсовскому огороду, судя по разросшемуся камышу, - маленький ставок или запруда. Хозяин вышел из машины, отворил ворота и загнал «Шкоду» на небольшой дворик. Ворота были новые, металлические, забор заменяла не так давно натянутая на вколоченные по периметру участка столбики сетка рабица, а вот все остальное здесь выглядело старым и утлым. Приземистый кирпичный домик как будто врос в землю, и трава у стен доставала до спрятавшихся за деревянными ставнями окошек. Черепичная крыша пошла волнами, в одном месте провалилась, а в другом – опасно выехала вперед, и даже странно, что до сих пор не осыпалась. У крыльца скучала осиротевшая кривобокая будка с огрызком цепи. На такой же цепи, продетой в толстые металлические кольца болтался на входной двери здоровенный амбарный замок. А на замок смотрел теперь Сокол, видимо, как и я, прикидывая в уме, возможно ли открыть насквозь проржавевший запор ключом, или нужно искать лом.

   - Нам в дом не надо. Вон вагончик, - Михаил махнул рукой вглубь двора, где в кустах малины спрятался маленький трейлер, - там ночую, когда приезжаю. А инструмент весь в сарае.

   Пристроенный к дому сарай выглядел не лучше. Разве что замка на двери не было. Как, впрочем, и самой двери. Я с опаской заглянула в темный проем, потом посмотрела на трейлер, потом на окружавшую его малину… Выбор был очевиден.

   - Вы ищите свой нож, а я погуляю пока, - предупредила я мужчин.

   В отличие от дома, огород у Фирсова был ухоженный. Должно быть, ради него и держали «дачу». Ровные грядки помидор, болгарский перец, картошка, кабачки. Кроме малины обнаружились крыжовник и смородина.

   Из малинника я видела, как Михаил вынес на двор большой фанерный ящик. Сокол заглянул внутрь и махнул рукой, отгоняя Фирсова и Сережку, а сам принялся разбирать железки.

   Стало интересно, не каждый же день видишь артефакты, способные возвратить человека с того света, и набрав про запас горсть спелых ягод, я осторожно приблизилась и стала рядом с Серым. Колдун аккуратно вытаскивал из кучи старья то старый паяльник, то моток проволоки, то еще какую-нибудь рухлядь и выкладывал все это на землю рядом с ящиком. К тому времени, как малина у меня в ладони закончилась, на этом импровизированном прилавке антиквара набралось не менее двадцати экземпляров первобытных орудий труда. Даже нож был, но, увы, не тот: здоровенный тесак с зазубренным, покрытым ржавчиной лезвием. Интересно, что или кого им рубили? А если это и не ржавчина вовсе…

   - Может, просто высыпать все? – подал здравую мысль Серега. – Ножик небольшой, наверняка на дно завалился.

   - Я тебе сейчас высыплю, - прорычал темный. – А лучше – всыплю.

   Он продолжал методично извлекать из ящика древности.

   - Так вот же он! – радостно закричал Серый, когда созерцание груд старья мне окончательно наскучило, и я уже собиралась вернуться к ягодкам. – Вот!

   - Это? – недоверчиво скривился Сокол, вертя в руке маленький нож.

   Короткое лезвие, обмотанная изолентой рукоять – описание совпадало. И что ему не нравится? Я тоже не так себе артефакты представляла, так я и о темных магах была лучшего мнения… точнее, худшего… В смысле, мужик в футболке, джинсах и найковских кроссовках мало смахивает на какого-нибудь ведьмака…

   - Ты уверен, что это тот самый нож? – с нажимом спросил колдун.

   - Ну-у… - Сережка опасливо протянул руку. – Вроде да… Точно! Точно он. Видишь, царапина? Я его в эпоксидке вымазал, отдирал потом. И осталось немного, вот… А что не так?

   - Все.

   Он сжал нож так, что пальцы побелели. А лицо у него стало такое… потерянное что ли? Не знаю, даже слова не подберешь. Но малины мне совсем расхотелось.

   - Наташка-Наташка… - Сокол разжал кулак, и нож упал на землю. – М-да…

   - Не понял, - Серый озадаченно глядел на брошенный артефакт.

   - Зато я понял, но поздно. Это просто кусок железа. И порезался ты им случайно, и… Поехали отсюда.

   Его негромкий голос перекрыл новый звук: кто-то методично колотил кулаком в калитку. Бамс-бамс-бамс… После очередного удара дверца не выдержала и распахнулась.

   - Сосед, а, сосед, - припадая на одну ногу, во двор вошла худая тетка в годах. – Коза моя к тебе в огород влезла.

   - Какая коза? – Михаил озадаченно оглядел натянутую под два метра металлическую сетку. – Летает она что ли?

   - Коза в огород влезла, - монотонно повторила тетка приближаясь.

   - Да какая на хрен коза?!

   Фирсов решительно шагнул навстречу гостье, но Сокол вдруг схватил его за руку и рывком оттолкнул назад.

   - Коза…

   Руки у тетки висели плетьми, глаза, не мигая, смотрели вперед, а изо рта тонкой ниточкой стекала слюна.

   - Сосед, - донесся глухой басок от калитки, - коза к тебе в огород влезла…

   Судя по количеству собравшихся у ворот людей, все местные козы повадились лазить в фирсовский огород.

ГЛАВА 5

   - В машину.

   Отданный негромким голосом приказ темного опоздал на каких-то пару секунд. Зомби (по-другому лишенных собственной воли людей и не назовешь) уже ввалились во двор и облепили «Шкоду». На нас они, слава богу, не бросались, но что-то говорило мне, что это ненадолго.

   - Народ, вы это чего, а? - продолжал недоумевать Михаил.

   - Коза, - требовательно повторила пришедшая первой женщина.

   На несколько мгновений ее взгляд обрел осмысленность, скользнул по нам и остановился на колдуне. Тонкие губы скривились в недоброй усмешке.

   - Коза!

   Подняв руки и растопырив пальцы, она кинулась на Сокола, силясь вцепиться ногтями в лицо, а за ней ринулись другие.

   Меня оттолкнули к сараю. Слишком быстро и целенаправленно, чтобы думать, что это был кто-то из «зомби». Наверное, Сережка. Но теперь я с трудом могла разглядеть его в толпе. Тесный дворик заполнился людьми, и даже если бы я хотела бежать, бросив своих, мне это не удалось бы. В воротах застыла троица мордоворотов, как специально - а может, и специально – отобранных для этой миссии, а остальные, всего человек двадцать, навалились на колдуна и стоявшего рядом с ним Сергея. К счастью, управляемые невидимым кукловодом марионетки не могли похвастаться ловкостью. Застывшие лица, смазанные, неестественные движения. То и дело кого-то из них отшвыривали в сторону оставшиеся в эпицентре драки мужчины, но выбывший вновь поднимался на ноги и в исступлении пер обратно, размахивая кулаками. Это продолжалось минут пять, и за все это время я не услышала ни визга, ни криков – только сдавленный рев напирающей орды и сопровождающая каждый удар ругань Серого.

   - Ах, ты ж тварь… Получи, урод…

   Колдун отбивался молча. Вжавшись спиной в стену, боясь пошевелиться лишний раз, я видела, как он методично уклоняется от ударов, перехватывает замахивающиеся руки, пинающие его ноги и просто отталкивает от себя очередного противника. А потом следующего. И следующего. Но их было слишком много.

   Из разноцветной ворочающейся кучи вдруг выскочил кто-то и с жутким воем бросился ко мне. К несчастью для Михаила (а это оказался он), рефлексы меня не подвели, и едва вырвавшийся из потасовки Фирсов был возвращен на поле боя ударом ноги. Мае-гери, однако. Полгода в секции каратэ.

   Видимо, воспоминания о пацанском детстве придали уверенности, и я смогла отлепиться от потрескавшейся штукатурки. На глаза мне попалась длинная отполированная палка, черенок от лопаты или еще что-то в этом роде, и, вооружившись этой дровенякой, я кинулась на помощь товарищам. Не била, скорее – расталкивала людей. Толку от этого было немного, и «зомби» все так же рвались в бой, но злополучный Мишаня успел отползти на карачках и скрыться в сарае. Поняв, что впустую трачу силы, стала лупить нападавших по ногам. Это было более эффективно: они спотыкались, сбивались с шага и меняли направление. С нескольких ударов удалось завалить потрепанного мужичка с харизмой записного пропойцы. И тут же сама его пожалела. Наконец-то дошло, почему дерется в полсилы Сокол: это же люди! Обычные люди, и вся их вина в том, что они живут тут поблизости…

   Воспользовавшись моим смятением, невиновные люди сбили меня с ног. Хорошо, что тут не было асфальта, но утрамбованной земли, о которую я стукнулась затылком, хватило, чтобы в глазах потемнело. Болезненный удар носком ботинка в живот избавил от остатков гуманизма, но было поздно: чьи-то пальцы вцепились в щиколотки, и меня поволокли по заросшему травою двору. В ответ на попытку лягнуться последовал пинок, и, перестав корчить из себя героиню, я завизжала что было мочи.

   Сразу же вслед за этим раздались выстрелы. Один, второй, третий…

   Бабка в цветастом платке и молодой прыщавый парень, за ноги тащившие меня к воротам, остановились и обернулись на звук. Значит, не все чувства у них отключены.

   - Хватит игр, - громко произнес Сокол.

   Вывернув голову, я увидела его, стоящего посреди застывших селян с пистолетом в поднятой руке.

   - Правильно, - поддержал Серый, - вали их.

   - Вали их, - насмешливо повторил возвышающийся надо мной усатый мужчина в тельняшке. Снизу мне плохо было видно его лицо, но поклясться могла бы, что, за исключением оживших глаз и шевелящихся губ, оно являло собой застывшую маску. – Давай, перестреляй тут всех.

   - Зачем всех? – темный направил оружие на Сергея. – Одного хватит.

   На шутку это не походило.

   - Блефуешь, - сказал усатый.

   Колдун покачал головой:

   - Ни капли. Отпусти девушку.

   - Ведьму, - устами зомби уточнил управлявший им невидимка.

   - Ведьму, - согласился Сокол. – Или я стреляю.

   - Блефуешь, - прозвучало снова.

   Я и моргнуть не успела, как темный нажал на курок. Грянул выстрел и Сережка, тихо вскрикнув, схватился за плечо.

   - Продолжать? – голос колдуна сочился желчью.

   Мои освобожденные ноги упали на землю, но я была слишком ошеломлена случившимся, чтобы сообразить, что теперь делать. Он стрелял в Серого! Зачем?!

   - Вставай, - велел мне Сокол. – Сюда.

   Он пистолетом указал мне место рядом с Сережкой. Вспомнилась наша первая встреча в парке…

   - А теперь пусть люди уходят.

   - Нет, - кукловод переключился на полную женщину в желтом сарафане. – Иначе, в чем смысл?

   - Ты уже понял, что я не шучу, - колдун снова держал Серого под прицелом. – Если нас не выпустят, я его убью.

   - Если ты его убьешь, вас точно не выпустят, - на симпатичном веснушчатом лице злобная ухмылка смотрелась особенно пугающе.

   - В сарай, - темный махнул нам с Сережкой в сторону выбитой двери, - быстро.

   Внимательно вгляделся в глаза женщины, как будто мог рассмотреть того, кто говорил через нее.

   - Убери людей и дай нам уйти. Я подожду. А когда надоест ждать, пристрелю его.

   После яркого солнечного света в сарае было темно. Но потом глаза привыкли, и двух маленьких грязных окошек и дверного проема оказалось достаточно, чтобы все здесь рассмотреть. Старый кухонный шкаф, ящики, чудом не сгнившие картонные коробки. Между шкафом и коробками сидел на земляном полу Фирсов: обхватил руками голову и несильно раскачивался вперед-назад, что-то невнятно мыча. Жалко его. Жил себе, никому не мешал…

   Сережка, по-детски обиженный, замер посреди захламленного помещения, зажимая ладонью рану.

   - Давай, гляну? – предложила я робко.

   Хотя, что толку? Ни промыть, ни перевязать… Разве что, как в фильме про войну, начну героически рвать на себе футболку.

   - Там не на что смотреть, Ася, - темный устало сполз по стене на пол, вытянул ноги и тут же полез в карман за сигаретами. – Царапина, в самом прямом смысле. Пуля прошла по касательной. Но можете подуть, чтоб быстрей прошло.

   Серый недоверчиво отнял руку от плеча и досадливо сплюнул: действительно, царапина, дырка на рукаве и немножко крови.

   - А если бы… если бы ты его убил?! – боевой запал окончательно сошел на нет, и мой голос срывался на плач.

   - Не убил бы, - прикрыв глаза, Сокол с наслаждением затянулся. К запаху пыли и сырости добавился табачный дым. – Я знал, что делаю.

   - Если бы еще я знал, что ты делаешь, - сказал Сережка. В его словах не было злости. Может быть, это шок. А может, он, в отличие от меня, уже начал что-то понимать. - Объяснить не хочешь?

   - Позже, - покачал головой колдун.

   - Позже, это когда по-настоящему убивать будешь? – Серый присел у противоположной стены.

   Ответа он не дождался – у Сокола зазвонил мобильный. Полонез Огинского, красиво и грустно. Кто ставит такие мелодии на входящие?

   - Легка на помине.

   Он положил телефон со светящимся экраном на землю рядом с собой. Несколько секунд слушал музыку, дирижируя дымящейся сигаретой, а затем включил громкую связь.

   - Сокол! – послышался из динамика взволнованный голос Натали. – Сокол, вы где? У вас все в порядке? Уже три часа прошло…

   Мне вдруг подумалось, что он сейчас разобьет телефон – вот так ударит кулаком со всего размаха… Но он просто отключил связь, а потом и сам мобильник.

   - Надо в милицию позвонить! – осенило меня.

   - И дать этим, - Сокол кивнул на двор, - кукол с табельным оружием? Увольте, Анастасия Валерьевна.

   - И что предлагаешь? – спросил Сережка.

   - Ждать.

   - Чего?

   Наверное, меньше всего на свете темному сейчас хотелось говорить, но он сделал над собой усилие.

   - Возможно, кто-то слышал стрельбу. Возможно, это кого-то заинтересует или встревожит, и сюда придут новые люди, на которых у него не хватит сил.

   - Возможно, - усмехнулся Серый. – Но маловероятно. На стрельбу народ не сбегается, в как раз наоборот.

   - Значит, будем ждать, пока он отпустит этих.

   - А если не отпустит? – парень начинал терять спокойствие. – Пристрелишь меня, да?

   - Как вариант. Или ты сам застрелишься.

   Не сдержавшись, я хихикнула. Бред! Вот, что было бы самым логичным объяснением сложившейся ситуации. Галлюцинации. Лежу я где-нибудь в комнате с мягкими стенами и пускаю слюни на подушку после дозы галоперидола. А всего этого - грязного сарая, подвывающего в уголке Мишани, Сережки и серьезного брюнета с пистолетом – просто нет.

   - Насть, - обеспокоенно позвал меня Серый, - иди сюда.

   Я послушно уселась рядом.

   - Как знал, что не надо тебе ехать.

   - Вообще не нужно было ее в это втягивать, - вклинился Сокол.

   - А кто втягивал? Я? Ты сам сказал, что лучше у Настюхи пересидеть.

   - Не помню, чтобы ты отказывался, - ухмыльнулся колдун. – Я бы сначала подумал, чем это может грозить девушке. Но у меня-то нет привычки прятаться за женскими юбками.

   Сергей вскочил на ноги.

   - А ну, повтори, урод!

   Темный лениво погрозил ему пистолетом.

   - Не нужно, Сереж, - не вставая, я погладила парня по ноге. – Он специально тебя злит.

   Потому что сам злится из-за Натали.

   - Ты же хотел, чтобы он согласился, да, Сокол? Предложил остаться у меня, чтобы присматривать за обоими?

   - Браво, Анастасия, - скривился колдун. - Садитесь, пять. И ты сядь, - рыкнул он на Серого, - не мельтеши.

   - Зачем присматривать? – Сережка вернулся на место.

   - Он решил, что я заодно с этими, - указала в сторону выхода я.

   - А что я должен был подумать? Сидит человек дома, никого не трогает. И его никто не трогает, что, замечу, важней. И тут вдруг появляется девица, к тому же – ведьма, и объект выбирается из берлоги на радость светлому воинству. Проверяю девицу, а там – ничего. Ведьма – не ведьма. Не была, не состояла, не замечена. Разве не подозрительно? Пришлось спешно корректировать планы.

   - Бедненький, - язвительно пожалела я. – С планами-то не перемудрил?

   - Есть немного.

   Он отложил в сторону пистолет и достал второй такой же – зажигалку: прикурил и снова спрятал.

   - Ты и Мишку подозревал, - догадался Серый, посмотрев на затихшего Фирсова. – Из-за этого ножа, да? Так какого мы сами сюда приперлись, стратег недоделанный?!

   - А кто должен был сюда, говоря твоим языком, припереться? – поинтересовался колдун, выдохнув облако дыма. – Я один, если ты не заметил. И это не кино, поддержки с воздуха не будет.

   Он откинулся на стену и закрыл глаза.

   Сережка ободряюще пожал мою руку и вдруг бросился вперед, подхватил лежавший рядом с отключенным мобильным пистолет и направил его на Сокола.

   - Надоело, - выдохнул он тяжело. - Выкладывай.

   - Что тебе выложить? – осклабился темный. – Бумажник из кармана?

   - Все. С начала и до конца.

   - Ну… Вначале, как известно, было слово. Или тебе не с этого начала?

   - Не с этого, - Серый зло пнул его ногу. – Те, во дворе, что им нужно? Кто их послал? Понятно, что не светлые – убивать не спешат. Твоя контора? Или еще кто-то?

   - Не умеешь ты допросы вести, - сокрушенно покачал головой колдун. – Ладно, давай, я сам.

   Он затушил сигарету о пол и не торопясь поднялся. Сергей отступил, но продолжал удерживать мужчину под прицелом.

   - Итак: кто там? - темный указал пальцем себе за спину. – Там люди. Аборигены. В настоящее время они находятся в подчинении у заклинателя, который управляет их действиями. Далее: упомянутый заклинатель не из светлых, как ты догадался, и не из моей конторы. Потому что в твоем случае моя, как ты изволил выразиться, контора солидарна с конкурентами. Слышал о принципе меньшего зла? Так вот, твоя смерть в течение ближайших двенадцати дней будет меньшим злом, Сережа. И единственного, кто решил с этим поспорить, ты сейчас держишь на мушке. Так, может, успокоишься и отдашь игрушку?

   - Отдам. Когда все объяснишь. И… ты можешь нормально разговаривать, по-человечески?

   - Для тебя – все, что угодно. Если надо, даже включу в свою речь жаргонизмы и нецензурную лексику.

   - Не нарывайся, - пригрозил парень. – Рассказывай. Почему меня хотят убить светлые, и кому я нужен живым? И зачем? В этот раз – честно.

   - Хорошо, - перестал ерничать Сокол. – Но учти, на пальцах всего не объяснишь. Придется верить мне на слово.

   Он взглянул на жмущегося к ящикам Михаила, теперь прислушивающегося к нашему разговору, недовольно поморщился, но все же продолжил:

   - Началась эта история не с тебя. Тебя тогда даже в проекте не было. Да и меня тоже. Лет пятьдесят назад в нашей организации работал один голландский специалист, Хендрик Ван Дейк. Имя, думаю, не настоящее – Ван Дейков в Нидерландах, как Ивановых на просторах бывшего нерушимого – но другого, если оно и было, никто не знал. Работал он себе, лишнего внимания не привлекал, звезд с неба не хватал. Выбил, правда, однажды грант на исследования вопросов одержимости, но тогда это никаких подозрений не вызвало. Ван Дейк как раз специализировался на экзорцизме, но не на практике, а в теории. А еще, как потом выяснилось, неплохо владел техникой ментального воздействия. Да и кой-какие таланты в других областях у него имелись. И в один прекрасный день этот талантливый и вовремя не оцененный господин разнес в пух и прах хранилище конкурирующей фирмы, в котором на тот момент сберегалась одна занимательная штука, этакий аналог кольца всевластия. Ну, не то чтобы совсем уж всевластия, но достаточно мощный артефакт, энергию которого Ван Дейк всосал. Не знаю, о чем он думал, когда это делал. Может, действительно хотел стать властелином мира, может, крыша поехала – в здравом уме на такое никто не решится. Это… Сложно объяснять, но работа с артефактами сильно отражается на людях, а сделать то, что сделал Ван Дейк – в каком-то смысле то же самое, что покончить с собой особо изощренным способом. Личность человека претерпевает настолько сильные изменения, что… Ладно, черт с ним. В общем, то ли он изначально был чокнутый, то ли тронулся после того, как взломал артефакт, но полученной силы ему оказалось мало, и он выкачал недостающую из своих же ассистентов. Подчистую. Полностью выпил. Убил пять человек.

   - Да понял я, понял, - махнул пистолетом Сережка.

   - Слава богу, - выдохнул колдун. – А то я рассказываю тут сказки, рассказываю… Ты бы хоть кивал.

   - Продолжай.

   - Продолжаю. Только пушкой не маши – нервирует. Итак, когда Ван Дейк разошелся не на шутку, обе конторы объединились и объявили на него охоту. Кому нужен полоумный маг девяностого левела? Нашли его быстро и так же быстро прихлопнули. Списали успех на удачу и объединенную мощь. Только старик – а он был уже старик – оказался не так прост. Он заранее просчитал вероятное развитие событий и озаботился тем, чтобы его дух не устремился к свету в конце тоннеля, а подзадержался у границ тварного мира. А еще - приготовил своей душе новое вместилище.

   - Вместилище? – одновременно переспросили мы с Серым.

   - Да. Выбрал молодого парня из числа своих бывших коллег, открыл астральные каналы в его тело… Потом нашли дневник голландца, немного разобрались с механизмом. Он же подвизался на одержимости, помните? Вот и придумал такую штуку. Но старикану снова не повезло. Полноценное вселение требовало проведения специального ритуала, а для этого нужны были помощники. Ван Дейк сумел установить контакт с несколькими старыми друзьями, но накануне решающего события у одного из них сдали нервы, и он пришел к Стражам Дня. Да, это полуофициальное название, кстати. А то мы все: светлые да светлые…

   - А официальное какое? – заинтересовался Сережка.

   - Лысого встретишь, спросишь.

   - А вы, темные, значит, Стражи Ночи? – предположила я.

   - Мы вообще не стражи, - передернул плечами Сокол, но названия своей «конторы», ни официального, ни полуофициального, не сказал. – Дальше рассказывать? Так вот, пришел он к светлым, рассказал все, и те естественно решили сорвать обряд. Ван Дейк еще при жизни с катушек съехал, а каким он стал после того как немножко умер, даже предположить было страшно. И в день проведения ритуала усиленная бригада воинов-пилигримов накрыла всю компанию и освободила несчастного юношу, чье тело предназначалось голландцу. Светлые выходят на поклон, бурные аплодисменты, занавес… Только получилось все совсем не так. Парня освободили, но каналы остались открыты, и, не смотря на то, что ритуал не был проведен, после дня дарения дух Ван Дейка получил доступ к телу… в тело, в смысле. Вжиться он не мог, но на какое-то время подчинил себе хозяина. Устроил ряд шумных диверсий… Если коротко – перебил кучу народа и разрушил несколько зданий. Носителя локализовали, но изгнать дух не удалось. Лучшие спецы светлых оказались бессильны, наши, к которым обратились за помощью, – тоже. Меньше, чем за месяц, Ван Дейк свел с ума хозяина тела, выпил его энергию и просто ушел. А потом история повторилась. С тех пор, как он лишился тела, голландец предпринял восемь попыток заполучить новое. Но и наши, и конкуренты уже были начеку. Мало того, что это требовало определенных условий, вроде благоприятного расположения светил и специфического сочетания дат, так и старик оказался слишком предсказуем: всегда выбирал мужчину, молодого, привлекательного – наверное, страдал от каких-то еще прижизненных комплексов – и непременно обладающего даром и способностями в области телепатии.

   Он выдержал долгую паузу, давая нам возможность осмыслить услышанное.

   - Хочешь сказать… - Сережка задумчиво почесал лоб пистолетом и выпалил: – Врешь!

   Колдун пожал плечами.

   - Врешь, - повторил Серый. – Сам же прокололся. Наличие дара, телепатия… Я не из этих ваших.

   - Не из наших, это точно, - усмехнулся Сокол. – Иначе от тебя давным-давно избавились бы. Видимо, голландец сделал выводы из прошлого опыта и решил использовать не выявленного одаренного. Если бы не та авария, на тебя вряд ли вышли бы.

   - Не выявленного?

   - Не выявленного, не обученного. Но способности у тебя есть, в том числе и к телепатии. Можно сделать специальные тесты, а можно просто мозги включить. Мозги, я подозреваю, у тебя тоже есть. Вспоминай. Проявляется, это, как правило, уже в детстве. Захотел ты, к примеру, чтобы тебе на день рождения подарили велосипед. Очень захотел. Думал об этом и день, и ночь, ныл мысленно: «Ну купите мне велосипед, ну купите…». И в положенный день получаешь не конструктор, не ролики, а именно велосипед. Было такое?

   Парень задумался, а темный тем временем продолжал:

   - Или в школе. На уроке сидишь, знаешь, что задание не сделал или стих не выучил, и начинаешь про себя молить: «Только не меня, только не меня». Вызвали к доске хоть раз? Или… Тьфу ты! – он махнул рукой. – Да мало ли, что еще? Женщины часто отказывают?

   «Никогда», - мысленно ответила я за Серого.

   - Может, погуляем?

   - Давай. А куда пойдем?

   - Не знаю. Туда, где народу поменьше.

   - Если хочешь, можно ко мне…

   - Ладно. Предположим, - кивнул Сергей. – Но как этот твой голландец меня нашел? Как это связано с аварией? Откуда обо всем знают светлые? Ты? Кто управляет этими, во дворе?

   - И еще два десятка вопросов, на которые я сейчас отвечать не настроен, - хмуро прервал его Сокол. – А кто удерживает людей, вообще не знаю. Ван Дейк умеет взаимодействовать с живыми: ищет медиумов, способных услышать, насылает сны. Кого-то прельщает обещаниями поделиться силой, кого-то использует вслепую.

   - Но почему…

   - Хватит. Потом поговорим… если выберемся.

   - Нет, - Серый снова навел на него пистолет. – Сейчас.

   - Сейчас? – раздраженно ощерился Сокол. – Типа, ты – крутой мужик с пушкой, а я, значит, боюсь-боюсь и все тебе выкладываю?

   - А что, не боишься?

   - Нет, - колдун достал из кармана помятую пачку, вытащил сигарету. – И у меня на это две причины.

   Он вдруг подался вперед, одной рукой перехватил и вывернул Сережкину руку с оружием, а второй легко, как отбирают игрушку у ребенка, вырвал пистолет. Отшагнул было назад, но не сдержался и ударил ошеломленного парня кулаком под дых. Серый согнулся пополам от боли.

   - Это – первая, - зло бросил колдун. Поднес ствол к сигарете и вместо выстрела из дула вырвался огненный язычок. – А это – вторая.

   Я бросилась к Сережке, а темный стоял в сторонке, раз за разом жадно затягиваясь и выпуская дым из хищно раздувающихся ноздрей.

   - Дурак, - процедил он, взглянув на опершегося на мое плечо парня. – У зажигалки цельный корпус и по весу она легче. Как можно перепутать?

   - Как будто я настоящее оружие в руках держал, - зло пробурчал Сергей.

   - Тем более дурак. Не берись за то, в чем не разбираешься.

   Он снова уселся на пол, а мы – на свое место у противоположной стены. Несколько минут сверлили друг друга взглядами и молчали, потом одновременно, и он, и мы, вдруг обернулись к притаившемуся в уголке Фирсову, который сидел ни жив, ни мертв, и опять уставились друг на друга. Вопросов было хоть отбавляй, но Серый заговаривать с колдуном уже не решался.

   - А вы? - отважилась я. - Почему вы нам помогаете?

   - Вам? – переспросил он насмешливо.

   - Сереже. Если и ваши, и светлые считают, что достаточно уничтожить вместилище, чтобы избавиться от проблемы, почему вы так и не поступите? Значит, вы не согласны с таким… таким решением, да? Вы же ведь не такой…

   Вспомнилось, о чем он говорил с Натали до того, как начал цитировать Лермонтова, о том, что его не устраивает существующая система. Получается, он пошел против этой системы, чтобы помочь совершенно незнакомому человеку?

   - Ася, выгляните во двор, - предложил он мне вместо ответа.

   - Зачем? – насторожился Серый, сжав мою руку.

   - Затем, что если я действительно добрый волшебник, там должен стоять голубой вертолет, груженый мороженым. На нем и улетели бы. Нет? Тогда не стройте пустых иллюзий и не слишком уповайте на мою доброту. Смерть вашего приятеля не входит в мои планы, но и возвращение Ван Дейка в его теле – тоже. Поэтому, если ничего из задуманного мной не выгорит, я сам его пристрелю. И если он не законченный идиот, успеет поблагодарить меня перед этим.

   - А что вы задумали? И зачем вам…

   - Потом. Все потом.

   - А что же сейчас?

   - Я уже сказал: ждать.

ГЛАВА 6

   Ждать пришлось долго. Мой рюкзачок, в котором лежал мобильный, остался в машине, и время я сверяла по часам Сокола. Когда минутная стрелка описала полукруг, не выдержала и нарушила гробовое молчание.

   - Если им нужен Сережка, зачем они схватили меня? – это был далеко не главный вопрос, но единственный, который мне удалось сформулировать.

   - Возможно, чтобы заставить его выйти. Но вряд ли им известна ваша роль в этой истории. Предположу, что тому, кто управляет спящими, просто понадобилась батарейка. Поэтому я и рассчитываю на то, что он скоро выдохнется.

   - Батарейка? Это в смысле, как вы… ты тогда? – я наконец определилась и решила, что выкать ему теперь ни при каких обстоятельствах не стану. Даже если выяснится, что ему лет столько, что он был лично знаком не то, что с первой советской трактористкой, но и с последним не вымершим динозавром. – Силу одолжить, да? Но ты же сказал, что без согласия у ведьмы ничего не возьмешь.

   - Не возьмешь, - подтвердил колдун. – Но просить можно по-разному, Анастасия. Поверьте, вы недолго отказывались бы.

   От тона, которым были сказаны эти слова, кожа покрылась мурашками, и я умолкла, зябко обняв себя за плечи.

   Правда, надолго молчание не затянулось – в тишине я чувствовала, что нервы вот-вот не выдержат, и готова была говорить о чем угодно, включая не самые приятные для меня темы.

   - Сереж, а кто такая Алена? – вот, как раз такая тема.

   - Девушка, - произнес он, не глядя мне в глаза.

   - Логично. Парню с таким именем нелегко бы в жизни пришлось.

   - Девушка, с которой я встречался до крайней вахты, - с неохотой пояснил Серый. – Мы… расстались…

   Прозвучало это так, словно он сам не уверен в том, что их отношения закончились. И меня это не радовало. Какое-то убогое село, пыльный сарай, толпа зомби во дворе. А теперь еще выясняется, что у парня, из-за которого я, собственно, и влезла во все это, есть девушка! Шикарно. Тогда почему это я сейчас сижу на земляном полу, а не эта Алена?

   - Я звонил ей пару раз оттуда… Потом перестал. Другая страна, дорого. Роуминг и все дела. Мужики посоветовали на нового оператора переключиться. Ну, я симку вытащил вообще, а там ее номер был, и она сама меня набрать уже не могла. Потом позвонил, когда приехал, предложил встретиться, думал, зайдет... А она трубку бросила. Наверное, обиделась.

   Наверное?! Вот уж точно: хоть плачь, хоть смейся. Полгода о нем ни слуху, ни духу, а потом удивляется, отчего девушка трубку бросает, вместо того, чтобы радостно примчаться на первый же свист… Хотя дур хватает. Знаю я одну, та и без свиста примчалась.

   - Насть, вот оно сейчас надо? – голос у него был такой, словно я уже закатила истерику.

   «Не надо», - подумала я, и целых тридцать пять минут просидела молча, не сводя глаз с часов Сокола и стараясь вообще ни о чем не думать. Не скажу, что это мне удалось, но мысли были настолько путанные, что сумбур в голове практически ничем не уступал полной пустоте. Лишь в висках пульсировало: «Выбраться, выбраться, выбраться». А дальше видно будет.

   - Сокол, радость моя, ты там жив?

   Многократно усиленный с помощью громкоговорителя голос заставил меня вздрогнуть. И не только меня.

   - Это Натали? – узнал Серый.

   - Да, - глухо подтвердил колдун. – И у нее мегафон.

   Естественно, появлению баньши, чьей милостью мы оказались здесь, он был не рад, но наличие у Нат мегафона, кажется, удручало его больше всего.

   - Сокол, вы здесь?

   Он ответил, как сумел: поднял пистолет и выстрелил в потолок. Уши заложило, а на голову посыпалась штукатурка.

   - Вот и ладненько, - громогласно возрадовалась баньши. – Дамы и господа, - продолжила она церемонно, - сейчас для вас прозвучит моя любимая композиция. Эдвард Григ, «Пер Гюнт»…

   - Только не Сольвейг. - Мне показалось, или темный действительно испугался.

   - …песня Сольвейг!

   Сокол тихо выругался.

   - А почему «не Сольвейг»? – непонимающе спросил Сергей.

   - Завышает безбожно, - колдун бегло огляделся, очевидно, не обнаружил того, что искал и махнул рукой. – На землю, лицом вниз и закрыть уши.

   Натали откашлялась в мегафон.

   - Уши! – Сокол ничком упал на землю, обхватив руками голову.

   Юморист он, конечно, еще тот, но подобные шутки были не в его духе, поэтому я решила не искушать судьбу и последовала его примеру.

   Она действительно запела. Прижатые к ушам ладони не заглушали всех звуков, и хоть слов было не разобрать, мелодию известного произведения я узнала. Мелодию, но не темп. Уж не знаю, что она там завышает, но ускоряет – это точно. В пыльном воздухе вдруг запахло грозой. В дверной проем ворвался со двора не по-летнему холодный ветер, а тучи, неизвестно откуда взявшиеся на еще недавно ясном небе, заслонили заглядывавшее в окошки солнце, и в сарае сделалось совсем темно. В довершение ко всему грянул гром: я не слышала его за пением баньши, но ощутила вибрацию стен. Раздавшийся совсем рядом крик на миг перекрыл голос Натали: Фирсов, о котором мы забыли, и который не слышал или не понял указаний темного, катался теперь по полу, с воем сжимая виски. На мгновенье мелькнуло перед глазами его перекошенное лицо, испачканное текущей из носа кровью, а затем я зажмурилась, потому что сверху посыпались пыль и куски штукатурки. Один, достаточно тяжелый, ударил меня по спине. Я инстинктивно потянулась к ушибленному месту рукой, но тут же что есть силы снова прижала ее к уху – никогда не думала, что звук может причинить боль. Казалось, еще немного, и голова разорвалась бы на куски.

   Больше я так не рисковала. Лежала, уже не силясь оглядеться, не открывая глаз, не отнимая от ушей ладоней и не зная, что происходит вокруг. Если бы вспомнила хоть одну молитву, то молилась бы.

   Сколько все это продолжалось, не знаю. В себя я пришла, лишь когда кто-то перевернул меня на спину и рывком усадил на пол. С опаской приоткрыв глаза, я увидела перед собой Сережку. За его спиной Сокол пытался привести в чувства Мишаню. Я не сразу сообразила, отчего так хорошо теперь могу разглядеть и сидящего на корточках колдуна, и свернувшегося в позе эмбриона и не желавшего реагировать на пощечины Фирсова. Только встав на ноги, увидела, что у сарая напрочь снесло крышу. Не обрушило на нас, слава богу, а просто снесло… У Михаила, боюсь, тоже. Поднявшийся с пола человек огляделся и, улыбнувшись, что-то замурчал себе под нос. Прислушавшись, я узнала мотив недавно звучавшей песни.

   Но колдуна состояние и самого Фирсова, и фирсовского сарая беспокоило мало. Сокол достал пистолет… нет, все же зажигалку, закурил. Сигареты хватило на три затяжки.

   - Держитесь за мной, - велел он.

   - Может, не стоит пока выходить? – предложил, почувствовавший его настроение Серый.

   - Стоит. У Нат большой репертуар, а так - есть шанс.

   Судя по его голосу, шанс был очень незначительный.

   Как ни странно, дом почти не пострадал. И трейлер не улетел ни в какую страну Оз. И машина осталась на месте. С людьми было хуже: выглядели сидевшие на земле или отрешенно бродившие по двору селяне так, что Михаил на их фоне смотрелся бодрячком – потрепанные, в разодранной одежде, с исцарапанными руками и всклокоченными волосами.

   Не повезло и новеньким, обитым рифленым железом воротам. Они попросту рухнули, дав Натали возможность, гордо, словно труп поверженного врага, попрать себя ногой. За плечом баньши блестела на солнце лысина давешнего светлого.

   - Ну, и чего ты ждешь? – с вызовом спросила она у вышедшего ей навстречу мужчины.

   Идя сзади, я видела, как он болезненно поежился. А когда заговорил, голос его звучал сдавленно и хрипло:

   - Нат… Может, мы для начала обсудим ситуацию?

   - Обсудим?! Сокол, тебя что, приложило? Я же предупредила!

   Колдун замер, и мы с Сережкой - тоже.

   - Потом обсудим, - махнула рукой Натали. – А сейчас в машину, и рвем отсюда, пока они не очухались!

   Подавая пример, она вскочила в стоявший у забора автомобильчик – ярко зеленый «Фольксваген Жук» с красными надписями «Цирк» на дверцах. Этот «Жук», или точь-в-точь такой же, уже несколько дней курсировал по нашему района, пугая жителей транслируемыми через мегафон песенками и призывами посетить представление заезжей труппы. Светлый в гипсовом ошейнике неловко, будто извиняясь, пожал плечами, но тоже решил оставить объяснения на потом, заняв место водителя.

   Сокол обескуражено развернулся к нам.

   - Едем, - решил за него Серый.

   Это подействовало как сигнал. Колдун встряхнулся, распахнул дверцу «Шкоды», впихнул на заднее сидение глупо улыбающегося Фирсова и кивнул мне, чтобы забиралась следом. Сам он сел за руль, Сережка рядом, и автомобиль выехал со двора прямо по лежащим на земле воротам. «Фольксваген» тронулся следом. Обернувшись, я заметила, что зомби начали собираться в кучки, но что бы они, а точнее – те, кто ими управлял, ни задумали, было уже поздно.

   За окнами мелькали дома и огороды, гуси чудом успевали убраться с нашего пути, и уже через пару минут машина вылетела за околицу так и оставшегося для меня безымянным села. Еще минут десять мы мчали по шоссе, а затем темный неожиданно и резко принял вправо: «Шкода» соскочила с асфальта на какую-то проселочную дорогу, пролетела, вздымая пыль, до ближайшей посадки, и Сокол опять вывернул руль, одновременно ударив по тормозам. Машину круто развернуло, меня швырнуло на дверцу, а с другой стороны навалился не удержавшийся при маневре Мишаня. Автомобиль прошел юзом еще несколько метров и остановился, перегородив дорогу. Прижавшись лицом к стеклу, я видела, как на нас мчится цирковой «Фольксваген», но испугаться не успела: видимо, и светлых, и темных, обучают вождению в одной автошколе – лысый лихо притормозил метрах в трех.

   Ни слова не говоря, колдун вышел из машины. Достал из кармана сигареты и пистолет-зажигалку. Из «Фольксвагена» выбралась Натали. Недовольно скривилась, когда тонкие шпильки увязли в земле, но кое-как подошла к темному. О чем они говорили, я не слышала, лишь видела, как меняется выражение их лиц. Мужчина все больше и больше сникал, а баньши разъярялась. Когда я, не выдержав, все же вышла наружу, она уже дошла до предела.

   - Что?! Да ты… - громкий шепот то и дело срывался от возмущения, - как ты вообще?..

   - А что оставалось думать? – огрызнулся он.

   Натали на мгновенье застыла с открытым ртом, а очнувшись, влепила темному пощечину.

   - Сволочь ты, Сокол! – выдала она горько. – Мизантроп и параноик.

   - Он и меня подозревал, - зачем-то сказала я.

   Они оба обернулись и одарили меня такими взглядами, что я тут же пожалела о том, что влезла в дружескую беседу.

   - Подставить вторую щеку? – желчно предложил темный.

   Я пристыжено отвела глаза и встретилась взглядами со стоявшим у «Фольксвагена» светлым.

   - А этот что тут делает? – спросил вышедший вслед за мной Сережка.

   - Это – Антон, - на Серого баньши даже не глянула, говорила она только с Соколом. – Брюссель дал добро на проверку твоей теории. Но их люди будут присматривать.

   - Когда ты успела?

   - Как только вы ушли. Кое-кому позвонила, подергала за нужные ниточки… Позже расскажу, - она все еще была зла на него.

   - Как вы нас нашли? – паранойя темного, очевидно, передалась Сергею.

   - Запеленговали его мобильник, - вместо баньши ответил светлый, глазами указав на Сокола.

   - А как нас нашли те, другие?

   - На тебе метка, - хмуро проговорил темный. – Я это упустил.

   - Метка? – встревожился парень. – Какая метка?

   - Потом, - отмахнулся от него колдун. – У нас сейчас другая проблема: люди в селе и еще один гражданский у нас в машине.

   - А почему вы его там не оставили? – удивился лысый.

   - Потому что это – его машина. Нужно вернуть и человека, и транспорт туда, где взяли. Но он слишком много видел и слышал… Включая твою песню, Нат.

   - Сольвейг – это не Тоска, - хмыкнула баньши. – Отойдет. А остальное – плохо.

   - Я мог бы помочь, - несмело предложил светлый.

   - Ты псих? – спросил у него Сокол. Прозвучало это отчего-то очень уважительно.

   - Не профессиональный, - скромно признался лысый.

   А я вот, чую, со всей этой историей скоро в профессиональные психи подамся.

   - Могу обработать, но сначала нужно его вырубить.

   - В каком смысле? – забеспокоилась я за Фирсова: тот и так ни за что, ни про что пострадал.

   - Я не могу воздействовать на человека, пока он в сознании, - развел руками Антон. – Так что…

   - А поделикатней у вас методов нет? – поинтересовалась я с надежной. – Ну, артефакта какого-нибудь? Нейрализатора как в «Людях в черном»? Палка такая светящаяся – память ему засветите, потом лабуды наговорите…

   - А это идея, - согласился светлый. Обернулся к Соколу: - Найди палку какую-нибудь и засвети ему. А я лабуды наговорю.

   Меня от таких методов передернуло.

   - Без палки обойдемся, - пообещал темный, заметив мой испуг. – Давай в нашу машину. Антон, верно? Ася, поедете с Натали.

   - Я тоже, - Сережка хотел остаться со мной.

   - Ну уж нет, - ухмыльнулся колдун. – Ты, Сережа, теперь будешь при мне денно и нощно, пока все это не закончится. Или пока смерть не разлучит нас.

   После этой фразы не очень хотелось оставлять Серого в обществе представителей обеих «конкурирующих фирм», но выбора у меня не было.

   Направление и темп по-прежнему задавал Сокол. На шоссе, вопреки моим ожиданиям, мы не вернулись, а продолжили бороздить пыльные проселочные дороги. Вряд ли колдун был знаком с местностью, вел наобум, и один раз мы даже выехали к какой-то ферме, у которой грунтовка заканчивалась, упираясь в ворота пустого загона. Пришлось разворачиваться. Натали держалась ровно за «Шкодой», вцепившись в руль и не сводя глаз с бампера впередиидущей машины. Выражение лица у нее было такое, будто она вот-вот решится на таран. А когда мы вырулили на ровную, уходящую далеко в поля и неизвестно куда ведущую дорогу, женщину, что называется, прорвало.

   - Как он мог?! – выпалила она. – Вот ты мне скажи, как он вообще мог такое подумать?

   Вопрос был явно риторический, и я удержалась от ответа.

   - Я была в Риге, должна была лететь в Висбаден. А тут звонок… И я все бросаю и мчусь сюда. Ты знаешь, что в вашу глушь нет прямых рейсов? Осталось заказывать чартер, доплачивать официально и неофициально, чтобы разрешили вылет немедленно…

   Вспомнилось, как вчера она появилась на пороге со своим чемоданом и легкомысленно заявила, что была неподалеку.

   - Сегодня обзваниваю всех знакомых, выхожу на незнакомых… А он? Ладно, я ошиблась с ножом. Но кто не ошибается? Так что же, сразу делать такие выводы?

   Она вдруг резко затормозила, и я возрадовалась, что догадалась пристегнуться.

   - Что-то я совсем… Как истеричка какая-то, - Натали тряхнула головой. – Забудь.

   - Нет, оно понятно, - промямлила я. – Если близкий человек перестает доверять…

   Баньши развернулась ко мне и неожиданно рассмеялась:

   - Близкий человек? Ты что, решила, что мы любовники?

   - Нет, - тут же соврала я.

   - Мы – друзья, - сказала она серьезно. – Не «просто друзья», а именно друзья. И Сокол действительно очень близкий мне человек, но не в том смысле, о котором ты подумала.

   Машина вновь тронулась и очень скоро нагнала вырвавшуюся вперед «Шкоду». Выговорившись, Натали успокоилась, а мое предположение, очевидно, здорово ее позабавило, и от плохого настроения баньши не осталось и следа. Она даже начала что-то негромко напевать, чем испугала меня не на шутку.

   - Не волнуйся, - улыбнулась Нат, заметив, как я вжалась в кресло. – Я могу позволить себе петь в ванной и не вызвать цунами. А в молодости даже солисткой в рок-группе была. Недолго, правда.

   - Значит, это не всегда так проявляется? – осмелела я.

   - А как думаешь, позволили бы мне спокойно разгуливать по миру, если бы я не контролировала свои способности? – вопросом на вопрос ответила женщина.

   - Не знаю, - сказала я честно, чем вызвала еще одну ухмылку. – А какие у тебя способности? Ну, кроме… вот этого? Если не секрет, конечно. Я думала, что баньши только смерть предсказывают…

   Вспомнив, что о том, что она баньши, никто открыто не говорил, а мы с Сережкой это подслушали, я прикусила язык, но Натали ничего подозрительного в моих словах не услышала.

   - Могу и смерть предсказать. Но тут так же как со светлыми и темными – условные обозначения, не более. Все, что связано со смертью, такие, как я, чувствуют очень остро. Иногда у нас случаются приступы в присутствии потенциального покойника: резкая боль до слез, даже истерика. Плач баньши. Наверное, отсюда и название. Но это можно контролировать, как и все остальное.

   - А все остальное – это?..

   - Голос. Звуковые колебания – страшная сила. Баньши может кричать, чувствуя чью-то смерть, а может сама ее вызвать своим криком. Главное, настроиться на нужную частоту, и посланный импульс остановит сердце.

   Значит, вот что имел в виду Сокол, спрашивая, кому она должна прокричать смерть.

   - Это сложно, и используется не часто, - по-своему успокоила меня Натали. – Нужен четкий вектор. А с волнами работать проще, и эффект варьируется в зависимости от силы воздействия. Некоторые просто кричат, но мне удобнее петь. Песня изначально задает тональность и частотный диапазон. К тому же чувствуешь себя дурой, когда стоишь и орешь как потерпевшая. А так – ничего, даже весело.

   Обхохочешься.

   - Вообще способности любого одаренного - это очень индивидуально, - лекторским тоном продолжила она. – Есть нечто общее, основа специализации, а все остальное зависит уже от личных данных. Вот Сокол, например…

   Или Натали действительно такая общительная, или скармливала мне заведомо ложную информацию, или же делилась не слишком секретными данными в расчете на ответную откровенность. Но, так или иначе, услышать о талантах Сокола мне не довелось: вслед за машиной Фирсова «Жук» свернул с дороги и притормозил на отлогом берегу какой-то речушки. Увидев, что колдун и Сережка вышли из автомобиля, баньши открыла дверцу и выбралась наружу.

   - Что вы задумали?

   Чтобы расслышать ответ темного, пришлось выйти следом.

   - Хочу снять метку.

   - А смысл? – пожала плечами женщина. – Долго прятать его все равно не получится.

   - У меня есть опыт.

   Отповедь колдуна вышла короткой и жесткой, но не на столько, чтобы вдруг смутиться и опустить глаза – а именно так и повела себя Натали.

   - Давай попробуем, - кивнула она.

   Мужчины, очевидно обсудив дальнейшие действия еще в машине, принялись раздеваться.

   - В воду полезут, - шепотом пояснила Нат. – Живая вода – это хорошо: и знак смоет, и след запутает. Да и вообще полезно…

   Я потянулась, разминая затекшие мышцы, огляделась кругом. Место было тихое, уединенное – людского жилья даже на горизонте не видать. Клонившееся к закату солнце еще достаточно высоко висело над землей, лишь немного порозовев и окрасив нежным румянцем половину небосвода. Другая половина неба оставалась безоблачно-синей, лишь цвет стал темнее и насыщеннее. На противоположном берегу реки густо росли ивы. Их длинные ветви свисали до самой воды, необычайно чистой, прозрачной и даже на вид холодной, невзирая на тепло летнего вечера.

   - Красота, - тихо выдохнула над ухом Натали.

   - Красота, - согласилась я, любуясь развевающимися ивовыми косами.

   - Не туда смотришь.

   В отличие от меня, живописный уголок природы баньши не интересовал: ее внимание занимали разоблачившиеся до исподнего мужчины. На миг вспомнилось, что я еще сержусь на Серого, и из-за той Алены, и из-за собственной глупости, в первый вечер после долгой разлуки толкнувшей меня в объятья парня, уже мало чем похожего на мальчишку, в которого я была влюблена когда-то, но подозревать, что виной этому какие-то его скрытые способности, наверное, смешно. Нужны ли чары, когда и гормоны прекрасно справляются? И кто бы устоял перед таким: высокий, стройный, чуть худощавый, но тем четче просматривается мускулатура. Узкие бедра и широкие плечи, крепкая грудь, к которой так и хочется прильнуть, провести ладонью, царапнуть ноготками и скользнуть ниже, к рифленым кубикам пресса… Чтобы отвлечься от неуместных фантазий, я переключилась на Сокола. В художественном плане темный тоже был неплох, хотя, как по мне, несколько грузноват. До этого мне казалось, что он выше Сережки, но теперь увидев их рядом, я поняла, что ошибалась: колдун был даже пониже, просто за счет общей массы смотрелся великаном. Спина у него, а он как раз развернулся к нам спиной, была дрябловатой, как это бывает у людей, занимающихся сидячей работой, но когда он, собираясь войти в реку, потрогал воду ногой и непроизвольно напрягся, ощутив холод, под кожей, загорелой или от природы смуглой, разгоняя обманчивую вялость, вздыбились упругие мышцы.

   - Таких бы в бронзу, - мечтательно протянула Нат.

   - Точно. И проблем бы не было.

   Я досадовала, поймав себя на том, что вновь пожираю Сергея глазами, но ничего не могла с этим поделать. Только отвернуться. Подошла к «Шкоде» и заглянула в окошко. На заднем сидении, безмятежно спал Фирсов, а сидевший рядом светлый сжимал двумя руками его ладонь. Михаил улыбался во сне, и это наводило на мысль, что об этом дне у него останутся не самые плохие воспоминания.

   От реки послышался плеск, и я не смогла побороть любопытство.

   Сережка с колдуном стояли всего в метре от берега по пояс в воде. Темный положил ладонь на затылок парню, заставляя того наклониться вперед. Второй рукой он зачерпнул воду и медленно вылил ее Серому на голову. Потом еще. Вспомнилось, как мама купала меня в детстве, так же поливая из ладошки-ковшика, неизменно приговаривая: «С гуся вода – с Настюшки худоба. Вода текучая – дите растучее». Губы Сокола шевелились, только вряд ли с них слетали те же слова. Я смотрела на Сергея и видела, как он морщится, когда в лицо ему брызжут холодные капли. Вдруг он скривился, как от боли, дернулся и попытался выпрямиться, но темный не позволил, с силой сдавив его шею. Стекшая с седых волос вода показалась мне кроваво-красной.

   Выбравшийся из реки колдун выглядел изнеможенным. Присел на глинистый берег и потянулся к своей одежде, но лишь за сигаретами. Пачка оказалась пустой.

   - Пора возвращаться в город, - решил он.

ГЛАВА 7

   «Шкода» притормозила у первого же киоска. Мы остановились рядом.

   - Машина в угоне? – спросил у Нат подошедший к дверце водителя Сокол, дымя вожделенной сигаретой.

   - Обижаешь, - баньши посмотрела на часы. – О ней еще и не вспомнили.

   - Все равно оставь. Вызывай такси и… Бумага и ручка есть?

   Натали протянула ему блокнот.

   - Вот адрес, - темный быстро черкнул пару строк. – Забирай Антона, и ждите там.

   - А?.. – красноречивый взгляд на машину Фирсова, очевидно, подразумевал Сережку.

   - Мы съездим за нашими вещами. И за твоими заодно.

   - Может, не будете рисковать? Езжайте на квартиру, а все, что нужно, мы с Настей привезем.

   - С Настей? - он наклонился к окошку и посмотрел на меня. Не выдержав этого взгляда, я отвернулась. – Нет. Мы сами. Только потерпевшего домой доставим.

   Светлый рокировке не противился. Я бы на его месте заподозрила Сокола в желании смыться, прихватив вместилище, но лысый безропотно пересел в цирковой «Фольксваген», уступая мне место.

   Михаил еще спал. Колдун разбудил его лишь когда припарковал машину на стоянке. Да и то: разбудил – громко сказано. Поднял. Вручил ключи, и Фирсов походкой сомнамбулы побрел к своему подъезду.

   - Что ему внушили? – полюбопытствовала я.

   - Он приболел, отпросился с работы и весь день проспал.

   - А раскуроченная дача? Грязная одежда? Он же исцарапанный весь!

   - Царапин уже нет, - заверил колдун. – А остальному он сам найдет объяснения. Людской мозг – занятная штука, а то, что вы называете логикой, работает получше любого внушения. Какие бы версии ни возникли у Михаила, все они будут далеки от неправдоподобной правды, простите за неловкий каламбур.

   Когда такси остановилось у моего дома, уже почти стемнело. И сразу бросилось в глаза светящееся окошко кухни.

   - Стоять.

   Темный достал мобильный, переключил на громкую связь.

   - Да? – ответила после двух гудков Натали.

   - Ты свет выключала, когда уходила?

   - Я его и не включала. День же был. А что…

   Но Сокол уже отключился.

   - Либо светлые влезли, либо пособники Ван Дейка вконец обнаглели, - произнес он раздумчиво.

   - Что делать будем? – встревожился Серый.

   - Мы с тобой – ничего. А Ася сейчас позвонит в милицию. Это будет самый разумный ход.

   - Не нужно милиции, - попросила я.

   У меня была еще одна версия.

   Дверь я открыла своим ключом, уже не сомневаясь, что не ошиблась. Вошла в квартиру и включила свет в коридоре.

   - Настенька? – выглянула из кухни мама. Увидела стоявших за моей спиной и схватилась за сердце: - Ох, Сережа…

   Пока Сережка собирал вещи, Сокол увел маму в бабулину комнату. Сказал, поговорить. Подслушивать под дверью было бы глупо.

   Я досыпала корма мышкам, изловила опять сбежавшего из аквариума Жорика, поправила книги на полке. Никто ничего не говорил, но я понимала, что сейчас они уйдут, а я останусь.

   - Насть, - позвал меня присевший на постель парень, - я тут подумал, давай встретимся третьего?

   Еще несколько дней назад я ничего не знала ни о темных, ни о светлых, ни о взбесившемся духе мертвого голландца. Почти не вспоминала о Сером. И не верила в сказки. А потом сказка сама пришла в мою жизнь. И пусть это была не та сказка, в которую мечтала бы попасть любая девочка, но все-таки…

   - Насть?

   Ничего не ответив, я подошла к шкафу. Достала два сарафана, те, которые гладить не нужно, джинсовые шорты и пару футболок. Сменное белье. Теперь бы вспомнить, куда я сумку дела. Но если что, можно и в пакет сложить.

   Да, дура. Не живется мне спокойно. Свербит в одном месте… А и свербит: у меня, между прочим, и справка от врача есть! Точнее, будет. Нужно же оправдывать?

   - Вы голодные, наверное? – спросила от двери мама. – Я там голубцов принесла.

   Я покачала головой: не хочу.

   - Ну, мальчики-то пусть поедят.

   «Мальчики», Сережка и маячивший за плечом родительницы темный переглянулись, и одновременно сглотнули слюну. Мужчины! Война войной, а для голубцов всегда время найдется.

   - Я еду с вами, - сообщила я Соколу.

   - Хорошо, - кивнул он равнодушно, в большей степени, очевидно, волнуясь о том, чтобы не сорвался наметившийся ужин.

   - Сами на кухне разберетесь?

   Мама укоризненно покачала головой, но мне сейчас не хотелось изображать радушную хозяйку. И ее не отпущу.

   Выпроводив из комнаты Серого, прикрыла дверь и усадила маму на кровать. Опустилась рядом, обняла.

   - О чем вы говорили?

   - О разном.

   Она помолчала немного, взяв меня за руку и пальцем вычерчивая на моей ладони таинственные линии, а потом вздохнула:

   - Врут, значит, сказки?

   - Конечно.

   Где принцы? Где кони? Где добрые феи, в конце концов? Из всего набора только злой колдун наличествует… И это я не о Ван Дейке.

   - Выручать Сережу надо. Так что отговаривать я тебя не буду. Есть у меня чуйка…

   - Какая?

   - Да размыто пока все – дело-то непростое. Но ты иди. Трудно будет, но и присмотрят за тобой. И я помогу, чем смогу.

   - Мам, а ты знала, что бабуля грозилась Серого в жабу превратить, если будет со мной встречаться?

   - Грозилась-таки? – грустно улыбнулась мама. – Нет, не знала. Без толку это, но бабушку нашу разве б кто переспорил?

   - Получается, она еще тогда чувствовала, что случится?

   - Нет. Про такое – нет. Тут в другом дело, Настюша. Сережа ведь дикий.

   - Дикий?

   - Не как зверь дикий, а как, к примеру, яблоня дикая бывает. Колдун, хоть и сам того не знал. А мы с мамой видели. От отца это у него. Ты его и не помнишь, наверное. Тоже необученный был, силы своей не ведал. Потому и сгинул молодым: в удачу свою верил, а удачу, как птицу, прикармливать надо. Но даже не в том беда, что Серый твой такой, и с этим люди живут. Просто плохая пара - колдун да ведьма. Как бы вы вместе были? Как силу бы делили? Стал бы один из другого тянуть…

   - Разве без спросу вытянешь?

   - Умная какая в один день стала. – Мама покачала головой. – Без спросу не возьмешь. Только вы ж один раз друг дружке «Да» скажете – и до конца жизни хватит. Трудно это, Настенька. Но, видать, тебе на роду написано. Помнишь, в зеркала на Крещение глядела?

   - Рано тебе, доча, на суженого-то гадать.

   - Ну, ма-ам…

   Зеркало большое да зеркало поменьше, свечи по обе стороны…

   - Только глаз не отводи.

   …и колышущаяся тень в конце длинного коридора…

   - Дядька какой-то…

   - Глупышка ты моя. Ты ж не завтра под венец собралась? А к тому времени будет уже дядька. Ты лучше гляди, да запоминай. Какой он?

   - Красивый. Большой такой… Высокий. Волосы темные… Сережка мой!

   - Ты в глаза ему, доча, посмотри.

   - Черные у него глаза, как уголечки!

   - Не помню.

   Детские воспоминания будто разделись: что-то помнила отчетливо, что-то смутно, а что-то и вовсе потерялось в череде пролетевших лет.

   - Не помнишь, и ладно. Гадание – дело десятое. Вот ты сама себя ведьмой в седьмом поколении зовешь, а не знаешь, что это означает.

   - И что?

   - Род-то у нас, Настюша, древний, я тебе всегда говорила. А семь колен – разве древность? И двухсот лет не будет. Но как ведьма, ты – все же седьмая. А до того, сила по мужской линии шла. Тоже до седьмого колена. Мужская сила, она другая. А еще до того – по женской было, как сейчас. А до этого… Ну, ты поняла уже. И тянется так еще от царя Гороха.

   - А правда, был такой царь? – теперь я всему готова была поверить.

   - Кто ж его знает? А остальное – правда.

   На кухне зашумела вода.

   - Хозяйственные, - с одобрением прислушалась мама. – Посуду моют.

   Дверь приоткрылась, и к нам заглянул Сокол. Вода еще шумела, и, стало быть, определение «хозяйственный» целиком и полностью заслуживал Сережка.

   - Спасибо за ужин, Анна Михайловна.

   - На здоровье.

   - Я тут список набросал, - он протянул маме исписанный крупным, ровным почерком листок. – Сможете?

   Я протянула руку, но мама перехватила бумажку, одарив меня строгим взглядом.

   - Достану, - пообещала она. – Завтра… Нет, послезавтра занесу.

   - Приносить не надо. Сюда мы пока не вернемся, да и просто заходить опасно. Там мой номер, когда соберете все, позвоните, договоримся, где встретиться.

   - Что там? – спросила я требовательно, указав на листик. Впутывает во что-то мою мать и думает, я оставлю это без внимания?

   - Травки кой-какие, - ответила вместо темного мама. – По своим старушкам пройдусь, соберу.

   Травы мама покупала у годами проверенных бабуль, привозивших их из таинственных экологически чистых районов. Но зачем Соколу травы?

   Не мое дело – ясно читалось в усталых голубых глазах.

   - И еще, Анна Михайловна, у дома возможно патруль инквизиции… и еще кто-нибудь…

   - Инквизиция?

   Еще одно условное обозначение?

   - Инквизиция, охотники на ведьм, народная дружина, - кивнула мама. – Как их только не называли.

   - Светлые? – поняла я. – Ты что, знала про них? Про этих… и про тех?

   - Конечно, знала. Сила – вещь опасная. Должен же кто-то контролировать работу ведьм и знахарей? Инквизиция, ясное дело, не та, о которой вам в школе рассказывали, но тоже приятного мало. Но за нас, если что, профсоюз вступается, - она с благодарностью взглянула на Сокола.

   Профсоюз против инквизиции – беспощадный сюр.

   - Вы не волнуйтесь, - успокоила она колдуна. – Я незаметно выйду.

   - Глаза отведешь? – вспомнила я утренний вопрос Натали.

   - Нет, - насмешливо сощурилась мама, - как вы, через крышу полезу.

   - Откуда ты знаешь?

   - Петрович рассказал.

   Теперь понятно, каким образом родительница узнавала все нюансы моей жизни. Нужно будет потом купить сметаны и провести с домовым воспитательную беседу на эту тему.

   А для начала, когда мама ушла, а мы уже были почти в дверях, я достала из холодильника банку сгущенки, открыла и поставила на пол. Подумав, положила рядом чайную ложечку.

   Как я поняла, приехав в город, Сокол снял несколько квартир, на всякий случай. Теперь как раз представилось обжить одну из них.

   Добирались мы в несколько этапов. На такси доехали до круглосуточного торгового центра, попутно затарившись продуктами, вышли через служебный вход, где поджидала следующая машина. На этой – до какого-то темного двора, через проходной подъезд на соседнюю улицу, оттуда в еще один двор… Вряд ли мне теперь будут так же нравиться фильмы про шпионов.

   Но к полуночи, соблюдая законы жанра, мы появились на конспиративной квартире.

   - Тут мило, - с ходу сообщила открывшая нам Натали.

   Для сдаваемого в наем жилья тут было более чем мило. Просторная трехкомнатная «сталинка» с балконом и эркером. Неплохой ремонт, не новая, но вполне приличная мебель. На большой кухне – объемный холодильник, в который мы сразу же выложили свои покупки, газовая плита с электродуховкой и микроволновка. В центре – убранный белоснежной скатертью круглый стол. Даже завидно стало: на моей кухоньке этот нужный предмет интерьера сиротливо жался в угол, а над ним, экономя полезную площадь, скрипел расшатанными дверцами навесной шкаф.

   - Не знаю, где вы устроитесь, но большая спальня – моя, - по-хозяйски объявила баньши.

   В занятой ею комнате стояла огромная двуспальная кровать, на которую мне удалось взглянуть лишь краем глаза через приоткрытую дверь.

   - А эта – моя, - возник на пороге следующей спальни Антон.

   Сережка оценил цветастые обои и письменный стол под окном:

   - Кто бы сомневался, что ты займешь детскую.

   Не знаю, о чем они говорили тогда, в машине, но убивать друг друга, судя по всему, уже раздумали.

   Нам осталась третья комната, с телевизором и выходом на балкон. Вместо кровати тут был диван-книжка, по обе стороны от которого стояли широкие кресла.

   - Отлично, - Сокол развернул одно из кресел к окну, и потянул за петлю под подушкой: легким движением руки кресло превращалось в кровать. – Диван ваш.

   - Денно и нощно, значит? – скривился Серый. – Я думал, это шутка.

   - Я никогда не шучу, Сережа. Чувство юмора мне удалили в раннем детстве вместе с гландами.

   Время было позднее, день – трудным, но давно обещанный разговор решили до утра не откладывать.

   - Рассказываю коротко, - начал колдун, когда мы впятером собрались за столом в кухне. – И теперь – честно. По возможности. Восставшими мертвецами, Сергей, я не интересуюсь, в отличие от дела Ван Дейка, поэтому на тебя вышел всего две недели назад. До этого наши проверяли зафиксированный в момент твоего возвращения всплеск силы, но ничего толком не выяснили: к тому времени, как к тебе добрались, возмущение улеглось, а хозяин платформы потрудился над тем, чтобы скрыть информацию об аварии, а заодно и о чудесном воскрешении одного из рабочих.

   - У нас то же самое, - вставил Антон. – Ребята прислали первый отчет только месяц назад, и то не были уверены в его правильности. Мутное дело. Но пару очевидцев нашли, они подтвердили, что ты был мертв.

   - И ты решил это исправить, - продолжил за светлого Сережка.

   - Работа у меня такая, - без раскаянья произнес тот. – Люди просто так с того света не возвращаются. А если возвращаются, то чаще всего это уже не люди.

   - Когда ты приехал? – спросил у лысого Сокол.

   - В четверг.

   - А в субботу уже опрокинул сто грамм для храбрости, вытесал кол и пошел его убивать? Шустрый. Я здесь уже больше недели. Наблюдал, присматривался.

   - И много высмотрел?

   Несмотря на молодость, Антон держался с темным на равных. Да и не настолько он молод, если присмотреться. Скорее, из тех, о ком говорят: «Маленькая собачка до старости щенок». Морщинки вокруг внимательных серых глаз, спокойный, уверенный взгляд. Может быть, мой ровесник, а может – старше.

   - Немного, - ответил на его вопрос Сокол. - Сергей успешно затаился, а без личного контакта подтвердить версию вместилища не получилось бы. Если честно, уже подумывал прикинуться работником ЖЭКа и наведаться к нему домой.

   - И у меня похожие планы были, но тут он сам из квартиры вылез…

   - А может кто-нибудь один говорить, и по существу? – не выдержал Сережка. – И обо мне не в третьем лице, как о покойнике.

   - Хорошо, - согласился темный. – Я буду рассказывать, а Антон дополнит, если что. В общем, ты уже понял, что о происшествии на платформе нам мало что удалось выяснить. Но у меня есть теория, весьма правдоподобная. Думаю, тебя спасло, точнее, вернуло, именно то, что каналы были открыты. Конечно, проход готовили для Ван Дейка, но голландцу было еще не время заселяться, а твоя собственная душа без проблем нашла обратный путь. Да и тело не умерло благодаря ранее проведенному посвящению. По идее, за то время, что ты пробыл вне себя, так сказать, должны были уже начаться необратимые процессы разложения, но ничего подобного не произошло. Наоборот – исчезли даже следы травмы, повлекшей смерть. Именно это и навело меня на мысль о том, что тебя успели подготовить под вместилище. От ритуала посвящения до ритуала дарения проходит от трех до восьми месяцев. Голландец заинтересован в том, чтобы сохранить тело, а если нужно, то и подлечить немного. А сам обряд дарения предполагает смерть хозяина тела-вместилища с последующим вселением новой сущности, и на это тоже нужно время. Поэтому Ван Дейк и придумал способ избежать физической гибели тела, а тебе это сыграло на руку… в каком-то смысле.

   - Значит, авария с этим делом никак не связана? – спросил Сергей. - Просто совпало?

   - Видимо, да. По крайней мере, я никакой связи не обнаружил. Антон?

   - Ничего. Старое оборудование, деньги непонятно куда шли… Но этим пускай прокуратура с налоговой занимаются.

   - Получается, если бы меня не превратили в вместилище, черта с два я бы тогда выжил? А если бы не… не умер, - слово далось Сережке с трудом, - вы бы меня и не засекли? А в положенный срок голландец беспрепятственно вытряхнул бы мою душонку из родного тела?

   - Кому-то в жизни везет, а кому-то в смерти, - философски изрек темный.

   На несколько минут воцарилось молчание, и я испуганно вздрогнула, когда в полной тишине вдруг загудел движок холодильника.

   - Ясно, - встряхнулся Серый.

   Я думала, теперь он спросит о дальнейшем плане действий, но он задал совсем другой вопрос.

   - Мне вот что интересно, Сокол: если ты уже знал, что я такое, к чему был весь тот цирк, который ты устроил в первый вечер? Чушь какую-то порол, святой водой облил, если, конечно, в самом деле святой, – развлекался?

   - И в мыслях не было, - серьезно ответил колдун. – На контакт выходить пришлось спонтанно, спасибо нашему воинственному другу, и достойной речи я не подготовил, прости. А с ходу выкладывать все не хотелось. Отчасти из-за Анастасии. Она могла быть связана с Ван Дейком, и не в моих интересах было оповещать ее о том, что мне известно о вместилище. А в то, что меня заинтересовал воскресивший тебя артефакт, могла и поверить – тем более, после эффектного выхода Антона. К тому же меня эта вещь действительно интересует, так что не все сказанное тогда было ложью. Кстати, Ася, - обратился он ко мне, - заявление, которое я предлагал вам написать, чем вызвал бурю негодования, тоже не было шуткой. Я бы даже настоял на нем, чтобы избавиться от наблюдения со стороны Брюсселя. Но, к сожалению или к счастью, Антон тоже понял, с чем имеет дело.

   - А вода? – повторил Серый, словно это было сейчас важнее всего.

   - И вода была святая, без обмана. Антон был очень убедителен, называя тебя упырем, и я не удержался, чтоб не проверить.

   - То есть, ты всегда на лимузинах разъезжаешь и с бутылкой святой воды, на всякий пожарный?

   - Не всегда, - усмехнулся Сокол. – Но в тот вечер у меня и правда была встреча: нужно было оправдывать перед руководством свое пребывание в вашем чудесном городе, поэтому взялся проверить жалобы на суккуба. Святая вода и серебро – необходимая предосторожность в общении с подобными существами.

   - Ты его завалил, да? – кровожадно полюбопытствовал Сережка.

   - Во-первых, Сергей, суккуб – это не он, а она. А во-вторых, зачем? Встретились, поговорили. Очень милая девушка, зовут Мариной. Претензии частично признала, впредь обещала вести себя хорошо.

   - Может, ближе к делу? – зевнул светлый. – Суккубы, конечно, тема интересная, но ты обещал рассказать, как собираешься решать проблему с вместилищем.

   - Если без лишних деталей, хочу попробовать закрыть каналы и не впустить голландца. Я работал с делом Ван Дейка. Ты ведь наверняка проверял, знаешь, что у меня был доступ к его записям. Думаю, кое в чем я разобрался. Но осуществить свою задумку я смогу только в день дарения, то есть, предположительно, второго августа, а до этого неплохо было бы найти ключ – предмет, с помощью которого провели посвящение. Судя по предыдущим попыткам, это должна быть небольшая вещь, которая долгое время находилась в пользовании у предназначенного на роль вместилища человека. Привязка всегда осуществлялась на крови. Первое вместилище Ван Дейк готовил лично, используя наливную ручку с золотым пером, которую подарил своему ассистенту. Парень не расставался с ней почти до самой смерти. Вместилище номер два, Англия, – часы. Объект якобы случайно нашел их на улице и с тех пор носил, снимая лишь на ночь. Кровь в обоих случаях брали открыто, под видом обязательных анализов для сотрудников. Дальше Ван Дейк переключился со штатных сотрудников нашей организации на провинциальных колдунов, поняв, что так будет меньше шума. Вместилище номер три, Италия, – кожаный ремень с медной бляхой, купленный на распродаже. Номер четыре, Чехия, – очки. Номер пять, снова Италия, – швейцарский нож. Ключи не обнаружили только в двух случаях. Это не доказано, но подозреваю, что все использованные предметы когда-то принадлежали самому Ван Дейку и, так сказать, настроены на своего предыдущего владельца. Чтобы укрепить привязку, они должны были некоторое время, а в идеале – до самого вселения, находиться у вместилища. Среди вещей, которыми Сергей регулярно пользовался последние полгода ничего похожего не было. Нож на эту роль подходил идеально, он расстался с ним уже после смерти, но…

   Идеально подходил, а как же! Мне сразу не верилось в то, что кто-то мог подбросить артефакт в ящик и ждать, пока Серый им порежется.

   - Почему ты берешь в расчет только последние полгода? – уточнила Натали.

   - Просто ляпнул. Вообще-то, максимальный интервал между посвящением и дарением – девять-десять месяцев. Минимальный – три. Если провести посвящение раньше, привязка распадется до срока, если позже – будет недостаточно крепкой. Если дату дарения я определил верно, посвящение состоялось в промежутке с октября по февраль.

   - Почему – по февраль? – не понял Серый, но тут же хлопнул себя ладонью по лбу: в феврале он уже умер… Вернее, умер бы, если бы ритуал на тот момент не был проведен.

   - С ножом я ошиблась, - признала баньши, - но меня привлек порез. Даже не сам порез, а рука. Может, ты до этого ее ранил? Или… просто сдавал кровь из пальца?

   - Анализы! – подхватил Сокол. – Это не слишком похоже на мистический ритуал, но работает идеально. Ты же должен был проходить медосмотр перед вахтой?

   - Я и проходил. Только сдавал не кровь, а шуршащие зеленые бумажки – мороки меньше. И не ранился нигде.

   - У тебя на большом пальце шрам, - заметила Нат, - не старше года.

   - Так это я дома порезался. Хотел маме на кухне помочь… Вы же не станете еще и мою маму подозревать?

   - Не станем, мама у тебя замечательная, - темный, даже из вежливости не спросив разрешения, придвинул к себе пепельницу и закурил. – Других случаев кровопролития не помнишь?

   - Вроде нет. А что, если мы этот ключ не найдем?

   - У меня есть запасной вариант, - уверенность в голосе колдуна вселяла надежду. – Но все же попытаемся отыскать, чем тебя «взломали». И в свете этого у меня вопрос: кто такая Алена? Полное имя, адрес, телефон.

   - Аленка? – растерялся парень. – Думаешь, она с этим связана?

   - Не исключаю.

   - Она не могла. Правда, она совсем… - он осекся, словно только вспомнил о моем присутствии и о существовании вообще, а я второй раз за этот день почувствовала себя дурой.

   - Телефон и адрес, - повторил Сокол. – И все, что о ней знаешь. Но на девушке зацикливаться не будем, поэтому завтра с утра, вспомнишь и выпишешь мне всех, с кем контактировал в период с сентября по январь. А также попытаешься припомнить все раны, включая порезы при бритье и растертые мозоли: где, когда и кто при этом присутствовал. Задача ясна? А сейчас – спать.

   Он затушил сигарету и хотел уже подняться из-за стола, но Сережка его остановил:

   - Есть еще одна вещь, которую я не могу понять. Точнее, не одна, но эта… Если ваши конторы так боятся возвращения Ван Дейка, почему они не пытаются уничтожить его самого, а просто избавляются от приготовленных вместилищ? И те люди, что ему помогают – почему их не выследят и не разберутся с ними?

   - О людях я рассказывал. Голландец работает на уровне ментального воздействия, то есть проникает в сознание. Человек может сам не понимать причин своих действий, он просто знает, что должен делать. Даже маги, вроде того, который сегодня управлял спящими, не всегда отдают себе отчет в том, что их используют. И выявить их можно только, когда они сами себя обнаружат. Выявить и изолировать – это единственный принятый способ борьбы с ними, потому что зачастую они такие же жертвы, как и те, из кого сделали вместилище, если, конечно, не пошли на контакт с Ван Дейком намеренно. Достоверно подтверждено только три случая, когда медиумы вызывали дух голландца и предлагали помощь в обмен на обещание поделиться силой. В остальных достаточно было уничтожить вместилище и провести чистку, чтобы люди избавились от постороннего влияния.

   - Правда, к серьезной работе их после этого уже не допускали, - добавил Антон. – Отправляли куда-нибудь на периферию, от греха подальше.

   - А что с самим Ван Дейком? Его невозможно убить, пока он дух? Что, у вас там нет охотников на привидения?

   - Этим вопросом занимались, но решения пока не нашли, - что-то в тоне Сокола наводило на мысль, что занимались не очень старательно, и следующие его слова это подтвердили: - На фоне глобальных проблем, голландец – сезонная неприятность, от которой можно избавиться, обойдясь малой кровью. Я уже говорил, что для мирового зла Ван Дейк мелковат: скорее, пугало европейского масштаба. Он и проявляется только в Европе - видимо, дух как-то привязан к месту его гибели. И занимаются им, соответственно, европейские филиалы, ограниченные в ресурсах и кадрах…

   - Понятно, - угрюмо кивнул Серый. – О принципе меньшего зла я помню. Тогда еще один вопрос, так, просто любопытно: как Ван Дейк взаимодействует с людьми из разных стран? Ты называл Англию, Италию… Я о том, как он с ними говорит? И как он будет общаться с людьми, если вселится в мое тело – ему же придется прикинуться мной хотя бы на время?

   - Ты о языке? – понял темный. – Тут все просто. Есть теория, что для того, кто обретается в горнем мире, языкового барьера не существует. Но в случае Ван Дейка все еще проще: он и при жизни был полиглотом, в совершенстве владел десятком языков, включая русский. Еще вопросы? Нет? Тогда – спать.

   Легко сказать: спать. А как? Чужая квартира, чужая постель, футболка и шорты вместо привычной уютной пижамки. Плюс – комнату пришлось делить с темным. Только-только свыклась с мыслью о том, что по соседству развалился посторонний мужик, как выяснилось, что этот мужик еще и храпит. Не громко, но и не настолько тихо, чтобы полностью это игнорировать. Да и Сережка все время ворочался под боком. А стоило прикорнуть, как тут же проснулась, почувствовав холод и пустоту там, где недавно ощущалось живое тепло. Пошарила рукой, убедилась, что Серый исчез. Нет, вмешательства потусторонних сил не заподозрила: ну встал человек среди ночи, попить или - наоборот. Решила дождаться, чтобы снова прижаться к крепкому плечу. На стене отсчитывали минуты большие круглые часы, и циферблат отблескивал в проникающем с улицы свете фонарей. Храпел колдун. Когда его соло под аккомпанемент размеренного тиканья вконец мне надоело, я раздраженно пнула спинку раскладного кресла, дождалась, пока недовольное ворчание сменится ровным дыханием, и отправилась разыскивать запропавшего друга.

   Нашелся Серый на кухне в компании Натали. Баньши увлеченно стучала по клавиатуре компактного нетбука, а сидевший напротив нее парень, зябко ссутулившись, грел руки об чашку. Пахло теплым шоколадом.

   - Тоже не спится? – заметил меня Сергей. – Какао хочешь?

   - Лучше кофе. Сиди, я сама.

   Дождавшись, пока закипит электрический чайник, сыпанула в чашку две ложки темных гранул. Вспомнила, что вечером покупали молоко и пошла к холодильнику, попутно бросив взгляд на монитор Нат: баньши банально болтала с кем-то в «аське».

   - Внеплановое собрание? – женщина оторвала глаза от экрана, когда я, плеснув в кофе молока, присела рядом с Сережкой.

   - Типа того, - буркнул он.

   Она пожала плечами и вновь погрузилась в мир сетевого общения. Красивое, аристократическое лицо удивительным образом оживлялось, когда она читала очередное сообщение или с улыбкой обдумывала ответ, и это превращало ее в девчонку, совсем юную и немного наивную. Впрочем, может быть, она и была такой где-то в глубине души.

   - В комнате стола нет, мне так неудобно, - пояснила она между делом, хоть никто из нас ни о чем не спрашивал.

   Мы вообще молчали. Серый пил какао, я – кофе. Медленно-медленно, маленькими глотками.

   - Ну, что у вас еще? – не выдержала Натали. Она прикрыла нетбук, и требовательно уставилась на нас. – Давайте, спрашивайте. Тетя Наташа сегодня добрая, может быть, даже ответит.

   - Сокол не сказал, в чем его интерес в этом деле, - произнес, поразмыслив, Сергей. – А на доброго волшебника он действительно не смахивает.

   Баньши долго смотрела куда-то поверх головы парня, а потом неспешно, словно обдумывая каждое слово, выговорила:

   - У Сокола в этом деле личный интерес, Сережа. И Ван Дейк для него не страшилка из общего приказа номер пятьсот двенадцать би, а личный враг. Так что считай, тебе и в этом повезло.

   По тому, как она это сказала, по голосу, по ставшему серьезным и грустным взгляду, я поняла, что это на самом деле очень личное, и не только для темного, но и для Натали тоже. Настолько личное, что я не решилась бы на дальнейшие расспросы. Но Сережка – не я.

   - Подробнее можно?

   - Можно и подробнее.

   Она открыла нетбук, застучала по клавишам.

   Придвинувшись, я поняла, что она листает фотоальбом.

   - Да, я сентиментальна, как и все девочки, - улыбнулась она невесело. – Вот.

   Сережка обошел стол и всмотрелся в экран. На фотографии – троица молодых людей. В центре Нат, она почти не изменилась с тех пор: те же длинные черные волосы и идеальная фигура. Под руки баньши держала двух парней, один из них был мне незнаком, а во втором, симпатичном, улыбчивом мальчишке, я с трудом узнала Сокола. Даже представить сложно, сколько веков назад у темного не было теперешнего колючего взгляда и шрама на виске. Зато были вьющиеся волосы до плеч и серьга в ухе. Но главное, конечно, - улыбка.

   - Что же с ним случилось? – я сама не поняла, как произнесла вслух, то о чем подумалось при виде этого фото.

   - Жизнь, Настя, жизнь. - Нат легонько коснулась пальцем лица второго парня: - Это – Кирюшка. Кирилл. Его брат, старший… Вместилище номер восемь.

   Они были очень непохожими братьями: один смуглый, темноволосый, широкоплечий, второй – яркий блондин, светлокожий и худощавый. Только глаза – один в один.

   - Мы с Кириллом были ровесниками. Познакомились еще на отборе, вместе учились на курсах подготовки, потом нередко работали в паре. Он был телепатом. Высочайшего класса. Еще не забыли сегодняшних спящих? Так вот, это – цветочки в сравнении с тем, что мог сделать он. А Сокол пришел позже. Он был на пять лет младше брата, совсем другой характер, другие способности. Ментальное воздействие давалось ему с трудом, требовало обязательного физического контакта и отнимало много сил, зато… Впрочем, это уже другая история.

   Натали встряхнулась, отгоняя приступ ностальгии, и продолжила сухим деловым тоном:

   - Давайте сразу уясним: я не раскрываю вам страшных семейных тайн. Это – открытая информация. Антон знает, теперь будете знать и вы. Это случилось пять лет назад. Кирилл позвонил мне, он часто звонил просто поболтать, расспросил, как дела, что нового, а потом сказал, что хочет проститься. Он понял, что его взломали, и знал, что скоро за ним придут. «Наверное, я должен сделать это сам, но мне не хватает смелости», - это были его последние слова, прежде чем он повесил трубку. Но его не нашли, ни наши, ни конкуренты. Он просто исчез. А вместе с ним исчез его брат, а из архива компании испарились все документы по делу Ван Дейка. Даже не знаю, кого или что искали усерднее: Кирилла, Сокола или пропавшие файлы. И не знаю, как долго искали бы, если бы через полтора месяца Сокол сам не позвонил в управление и не сказал, где их найти. Точнее, его. Кирилл на тот момент был уже мертв… Он хотел его спасти. Думал, что найдет решение. Сокол работал с делом голландца еще до этого, сумел что-то раскопать. Но не вышло. Все, что у него получилось, - прятать брата и от своих, и от тех, кто работал на Ван Дейка, но для Кирилла это ничего не меняло. Сокол продержался еще неделю от дня дарения, в одиночку удерживая то, во что превращался его брат. Выложился вчистую, но в тот раз никто не пострадал. А когда он понял, что ничего уже не сможет сделать…

   Она в последний раз взглянула на фото и захлопнула нетбук.

   - А что было потом? – спросила я.

   - Потом… Разбирательство затянулось на год, но его причастность к краже архивов так и не доказали, а в остальном учли смягчающие обстоятельства. Муж одной его подруги был в то время третьим вице-президентом компании и сумел убедить совет, что такими кадрами не разбрасываются. Вступился еще кто-то из головного управления… В общем, дело замяли, Сокола убрали с секретных проектов и перевели в восточноевропейский регион, поближе к корням, так сказать, а история стала забываться. Но, видно, не судьба.

   Натали поднялась из-за стола и подхватила нетбук.

   - Пойду к себе, поздно уже.

   Я не смотрела на часы и не знаю, сколько времени мы с Сережкой просидели в тишине, вглядываясь в свои опустевшие чашки так, словно там, на дне, лежат ответы на все вопросы бытия.

   - Теперь понятно, почему обе конторы позволили ему эту авантюру, - негромко проговорил Серый, когда я, кажется, уже почти рассмотрела истину в мутных потеках кофе.

   - Потому что муж Натали – третий вице-президент компании? – предположила я.

   Не думаю, что у Сокола так уж много подруг, а баньши и в этот раз слишком быстро примчалась и слишком лихо разрулила ситуацию, явно не без вмешательства кого-то высокопоставленного. Хотя, признаюсь, моя способность мыслить логически сделала ручкой сразу же после того, как Нат сказала, что Сокол младше ее на пять лет: бывали минуты, когда колдун казался мне древним, как мир, и тогда выходило, что предполагаемый возраст Натали стремится к отметке «столько не живут».

   - Не только, - ответ парня не дал мне утонуть в пространных рассуждениях. – Они знают, что ничем не рискуют. Он родного брата пристрелил, когда ничего не вышло, а меня так и подавно, без лишних сожалений…

   - Не пристрелил.

   От неожиданности я подпрыгнула на стуле. Определенно, это квартира куда лучше моей: тут ни полы, ни двери не скрипят. Но это не всегда хорошо, как выяснилось.

   Сережка вскочил на ноги, но темный прошел мимо него к окну, туда, где оставил с вечера сигареты. Закурил.

   - Мне не нужно оружие, чтобы оборвать чужую жизнь, - выдохнул он вместе с дымом. – Но для тебя сделаю исключение.

   Серый со злостью стукнул по столу чашкой, которую до сих пор держал в руке – Сокол даже не вздрогнул – и вышел за дверь.

   Стало неловко за них обоих. И перед ними тоже.

   - Он не хотел сказать ничего… такого, - прошептала я одними губами. – Просто… ему ведь тоже сейчас тяжело.

   - Знаю, - колдун так и не обернулся. – Он еще хорошо держится. Или до сих пор не осознал, насколько это серьезно. Но в любом случае можешь сказать ему, что в этот раз я уверен в том, что делаю.

   - Скажи сам, - попросила я.

   Ответа не последовало.

ГЛАВА 8

   Удивительно, но после всего этого я смогла уснуть и спала бы, наверное, до вечера следующего дня, если бы меня не разбудили голоса. Открыв глаза, первым делом посмотрела на часы: почти десять.

   На диване, уже полностью одетый, сидел Сережка. За столом – Сокол. Может, они продолжили ночной разговор, расставив все точки, а может, предпочли сделать вид, что его и не было, но сейчас ничто не напоминало о том неприятном происшествии – почти дружеская беседа.

   - Нашел что-нибудь? – спросил, подавшись вперед Серый.

   - Нашел, - темный высматривал что-то на дисплее ноутбука. Знала бы, что тут беспроводная сеть, свой прихватила бы. – Вот: «Разыгравшаяся вчера стихия стала причиной обесточения двенадцати трансформаторных подстанций в Старобешевском районе. Как сообщил нам начальник района электросетей…бу-бу-бу… восстановлению подлежит в общей сложности более километра воздушных линий, необходимо заменить поврежденные ураганом опоры…» и так далее. Я же говорил, что «Сольвейг» - не лучший выбор, перестаралась наша певунья.

   - Так вроде несильно потрепало.

   - Мы были в центре. По мере расхождения волн эффект обычно усиливается. Но жертв, к счастью, нет. А вот еще: «Несколько жителей одного из сел Старобешевского района были вынуждены обратиться за медицинской помощью. Купленная по дешевке водка чуть было не стала причиной трагедии…»

   - Их там и водкой поили?

   - У Антона спроси, его люди зачисткой занимались. И еще одна новость: снова обращение к медикам, на этот раз в районный травмпункт. - При этих словах, я вспомнила, как размахивала вчера палкой. – «Причиной ссоры, повлекшей за собой драку, стала коза, забредшая на соседское подворье. Разнимать не поделивших животное спорщиков выехал наряд милиции. Как сказали нам в РОВД Старобешевского района…»

   - Какой, однако, неблагополучный район, - я решила, что пора сообщить о своем пробуждении и выбралась из-под покрывала.

   - Что есть, то есть, - ухмыльнулся Сокол. – Зато никаких паранормальных явлений, все объяснимо и даже тривиально: ураган, паленая водка и драка.

   Так, эти двое здесь, еще кто-то шумит на кухне - значит, шансы на то, что ванная в данный момент свободна, достаточно велики… Вот черт!

   - Ася? – темный обеспокоенно посмотрел на меня, и Сережка обернулся, проследив за его взглядом. – Что-то случилось?

   - Да, - сообщила я убито, - я забыла зубную щетку.

   Серый успокоено выдохнул, а колдун прошел к шифоньеру, куда вчера запихнул свою сумку, порылся в ней, и уже через минуту передо мной на диване лежала россыпь разноцветных щеток в упаковках.

   - Выбирай любую.

   - Часто путешествуешь? – я вытянула одну – синюю с белыми полосками.

   - Чаще, чем хотелось бы. «Всю жизнь провёл в дороге и умер в Таганроге», - процитировал он. – Почти обо мне. До Таганрога ведь тут недалеко?

   Ванная комната была под стать квартире: просторная и светлая. Всё, до последнего краника, новое и чистое настолько, что у меня, невзирая на врожденную брезгливость в отношении мест общего пользования, общежитий и коммуналок (а что теперь эта квартира, как не коммуналка?), возникло желание влезть под душ или набрать воды и с полчаса отмокать в благоуханной пене.

   Как оказалось, подобные мысли появились не у меня одной: в коридоре, перебросив через плечо широкое банное полотенце, ждал Сокол.

   - Дамы, - обратился он ко мне и вышедшей из своей комнаты Натали, - я был бы приятно удивлен, если бы после душа меня ожидал полноценный завтрак.

   - Я тоже очень удивлюсь, если это случится, - сообщила баньши закрывшейся за ним двери.

   На кухню она пошла, только чтобы взять яблоко, и тут же удалилась к себе.

   Как они так могут? Не в плане еды – вообще? Мне до сих пор было не по себе после рассказа Натали, не оставляло странное чувство… Жалости? Вины? Хотя я-то в чем виновата? Но отчего-то все-таки решила приготовить завтрак. Не для темного – себе и Сережке. Ну и Соколу, может быть, останется.

   Готовить что-нибудь «полноценное» для меня в любых обстоятельствам было бы слишком, и я подумала, что глазунья с грудинкой и помидорами - уже достаточно удивительно. Нашла большую сковородку, поджарила копчености, томаты, вбила яйца.

   - Настюха, ты – чудо! – поплывший по квартире запах не позволил Серому остаться в комнате, и я порадовалась нехитрому комплименту.

   Достала замеченную среди кастрюль деревянную подставку и водрузила парующую сковороду в центр стола. Оставалось только нарезать хлеб. А еще сыр есть…

   Лишь на несколько секунд кухня была скрыта от меня распахнутой дверцей холодильника, но этого времени хватило, чтобы к Сережке за столом присоединились Натали и Антон, о существовании которого я благополучно забыла, а вспомнив, мысленно попрощалась со своей порцией. Ничего, потом и себе сварганю что-нибудь.

   Разложила на тарелке тонкие ломтики сыра, обернулась к столу… и обалдела.

   - Вкусно, но мало, - выдал светлый вместо «спасибо», хлебом подбирая со дна сковородки остатки.

   - Мало, - согласился с ним Серый.

   - А по мне, так достаточно, - пожала плечами баньши.

   Захотелось схватить еще не остывшую сковороду и стукнуть кого-нибудь из них по голове.

   - А чем это так пахнет? – с корабля на бал, в смысле – прямиком из ванной, заглянул в кухню Сокол: мокрый, взъерошенный и без одежды, если, конечно, не считать таковой обернутое вокруг бедер полотенце.

   - Уже ничем, - скорбно вздохнула я.

   - Жаль.

   Впрочем, особого сожаления в его голосе не слышалось.

   - Тут вот еще сыр есть… - я взглянула на тарелку, которую только-только поставила на стол, и поняла, что правильнее было бы сказать: был. – А в холодильнике колбаса, молоко…

   Перечислить все оставшиеся припасы мне помешал звонок в дверь.

   Сокол обернулся на звук, а потом – снова к нам:

   - Кто-нибудь ждет гостей? Антон?

   Я тоже заметила, как заерзал на стуле светлый.

   - Дело все равно у нас под контролем, - пробормотал он себе под нос. – К тому же – начальство…

   В коридор, встречать «начальство», вывалили все. Сокол взглянул в глазок и скривился, словно откусил за раз половину лимона.

   - Ну, открывай, - велел он лысому, отступив в сторону.

   Вкатившийся в прихожую средних лет мужчина казался ожившим детским рисунком: короткие ручки и ножки, круглое брюшко, круглая голова и круглые глаза за круглыми же стеклами очков.

   - Зачем так дольго? – вопросил он с неподдающимся идентификации акцентом, а затем оглядел собравшихся. – Антон? – ткнул он тростью: видимо, раньше они не встречались, но описание коллеги у визитера было.

   Парень кивнул.

   - Хорошо.

   По выражению круглощекой, до красноты выбритой физиономии было ясно, что ничего хорошего он, вопреки сказанному, в Антоне не видит. Тонкогубый рот искривился, приоткрылся, но тут же вытянулся в подобие улыбки: человечек заметил Натали и стащил с головы шляпу, продемонстрировав блестящую от пота лысину.

   - Фрау Эбель! Их бин зер фро зи цу зэн, - выговорил он старательно, но улыбка явно мешала.

   - Оставьте, Ле Бон, - поморщилась баньши, - ваш немецкий еще хуже русского.

   - Отчень плохо? Тьерпите. Ви же не знаетье мой язик.

   Мне по-прежнему не удавалось опознать его акцент. Похоже на французский, но местами слишком резкое звучание. Разве что он и на родном языке говорит не лучше, чем на остальных.

   - А это есть…

   Трость указала на Серого, но кто же он есть мы не узнали: из-за вешалки выступил Сокол во всей свежевымытой красе. И в полотенце.

   - О-у! – пузан отпрянул от неожиданности, но быстро пришел в себя и даже усмехнулся: – Теперь я поняль, что значить «Голь, как соколь»! Bonjour, monsieur.

   Все же французский.

   - Здравствуете, мсье Ле Бон, - темный оставался невозмутим, - собираете русские пословицы? Вот вам еще в коллекцию: «Незваный гость хуже татарина».

   - Я нье гость, - приосанился толстячок. – Я прибиль контрольор де мисьон…

   - Кого он прибил? – шепотом спросил у меня Сергей. – Контролера?

   Создавалось впечатление, что Ле Бон, поняв, что конфиденциальной беседы не состоится, нарочно путает языки и коверкает слова, чтобы их смысл дошел исключительно до Сокола. Но это не помешало и остальным понять, что мсье прибыл издалека контролировать дальнейшие действия темного, а для начала хочет узнать, есть ли в этих действиях смысл. С этой целью он требовал у колдуна какие-то «notes».

   - Я не веду записей. Все здесь, - Сокол коснулся пальцем шрама на виске. – Но если необходимы выкладки, я сделаю. Дня за три.

   - Три? Дольго.

   - Время есть, а мне не хотелось бы допустить ошибку в изложении. Эта ошибка может дорого стоить.

   Шарообразный мсье достал мобильный телефон и, набрав номер, запричитал в трубку.

   - Хорошо, - милостиво согласился он, закончив разговор. – Я ждать.

   - Надеюсь, не прямо тут? – поспешил узнать колдун.

   Ле Бон огляделся, словно всерьез обдумывал подобную возможность.

   - Нет, - решил он наконец. – Но я приезжать!

   - Предупрежден – значит, вооружен, - с этими словами темный распахнул перед гостем входную дверь, и мсье укатился, не попрощавшись.

   - Напыщенный идиот, - брезгливо бросила Натали. – До сих пор уверен, что никто не понимает его лепета. «Ви не знать мой язик»! Пусть десять лет назад я не знала французского, но что мешало мне выучить его за это время?

   - Le savoir est le pouvoir , - подмигнул ей Сокол. – А недалекость Ле Бона нам на руку. Правда, Ася?

   Я безуспешно попыталась сделать вид, что не понимаю, о чем он.

   - Даже если бы я не знал, что до поступления на экономический ты четыре года проучилась на факультете иностранных языков, тебя выдали бы господа Бодлер и Гюго.

   И еще несколько авторов, чьи книги на языке оригинала стоят на моей полке – с закладками и заметками на полях, и говорить, что они там для красоты, смысла нет. А наблюдательности темного впору позавидовать.

   - О подобных гостях, Антон, впредь прошу предупреждать заранее, - при взгляде на лысого голос Сокола изменился, став жестким. – Твоя организация осуществляет контроль, но веду это дело я. И скажи, чего ради мы перебирались на эту квартиру, если ты раздаешь адрес всем желающим?

   - Она больше? – втянув голову в гипсовый воротник, предположил светлый.

   Колдун раздраженно махнул на него рукой.

   - Пойду оденусь, - спохватился он.

   - А кто это был? – остановил его Сережка.

   - Виктор Ле Бон, - как будто это имя должно нам что-то говорить.

   - Француз?

   - Бельгиец.

   - А чего тогда на французском шпрехал?

   - А на каком он должен был шпрехать? – заинтересовался темный.

   - На бельгийском.

   Сокол страдальчески воздел очи горе, но смолчал и ушел в комнату.

   - Так кто это был? – спросила я уже у Натали.

   - Сами не поняли? Официальный наблюдатель от этих… - она неприязненно поморщилась, бросив взгляд на Антона.

   - А от ваших тоже будет официальный? – предположил Сергей.

   - Нет. От наших никого не будет, так как официально управление не имеет к данному делу никакого отношения. Это личная инициатива Сокола, и в случае чего отвечать он тоже будет лично.

   - А фрау Эбель у нас тут в каком качестве? – Сережка, как и я, вспомнил ночной разговор и сопоставил факты.

   - Фрау Эбель иногда ездит в гости к своим друзьям. Но это не значит, что она принимает участие в их авантюрах.

   Натали захлопнула перед нами дверь своей спальни. Антон пожал плечами и ушел в свою. А мы, чтобы не торчать в коридоре, вернулись на кухню.

   - Ты правда поняла, о чем этот мужик по мобилке говорил?

   - Ничего интересного: согласовывал со своим руководством отсрочку, которую попросил Сокол.

   А еще сказал, что не доверяет темному и дело кажется ему подозрительным.