Гостья Озёрного Дома. Наталья Ракшина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1. Незнакомое место
• ГЛАВА 2. Введение в курс дела
• ГЛАВА 3. Подготовка
• ГЛАВА 4. Визит во дворец
• ГЛАВА 5. Интрига
• ГЛАВА 6. Женские штучки
• ГЛАВА 7. Охота на лис
• ГЛАВА 8. Последняя капля
• ГЛАВА 9. Политические технологии в действии
• ГЛАВА 10. Бегство
• ГЛАВА 11. Тайна Лесного замка
• ГЛАВА 12. Начало экспедиции
• ГЛАВА 13. Пушистый король
• ГЛАВА 14. Зорхатам
• ГЛАВА 15. Погоня
• ГЛАВА 16. Тайна храма
• ГЛАВА 17. Возвращение
• ГЛАВА 18. Домой!
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

   Когда ученики дразнят «физручкой», коллеги часами заседают на педагогическом совете, а спортивные достижения остались в прошлом – это не страшно. А вот оказаться двойником наследника престола в странной версии земного будущего – очень даже страшно! Потому что придётся переодеться в мужской наряд, взять в руки шпагу и всё время опасаться разоблачения в духе классической водевильной фразы: «Корнет, вы – женщина?!»

   Что ещё ожидает Марину Скворцову, выпускницу педагогического ВУЗа и мастера спорта по фехтованию?.. Расследование убийств при королевском дворе. Шуточки и выходки нахального и забавного существа – домофея. Новые друзья. Авантюра с поисками загадочного артефакта. А дальше?.. Домой-то как же?..

   Читайте – узнаете.

ПРОЛОГ

   Перед матовой поверхностью большого зеркала стояли двое: юноша и старик. Юноша был спокоен, собран и полон достоинства; старик лучился радостным и деловым нетерпением, как любой учёный, получивший долгожданную возможность осуществить давно задуманный опыт.

   – Верна ли формула? – спросил молодой человек с ноткой тревоги в голосе.

   – Несомненно! Формула проверена и подогнана под новые параметры, Ваше Высочество. Ваши параметры, и ошибки быть не может! – ответил старик, слегка поклонившись. – Прибор также готов, поэтому можно начать, когда вам угодно.

   Юноша вздохнул, как будто отгоняя последнюю тень сомнений.

   – Мне угодно сейчас. Поторопитесь.

ГЛАВА 1. Незнакомое место

   Марина Скворцова вскинула на плечо ремень тяжёлой дорожной сумки и вошла в автобус.

   Ей досталось место на первом ряду сидений, откуда можно было созерцать себя, любимую, в пыльном зеркале, находившемся в кабине водителя. Из зеркала смотрела девушка лет двадцати трёх, светловолосая, голубоглазая, с высоким гладким лбом, прямым носом и именно таким подбородком, который привередливые ценители женской красоты называют «мужественным». Твёрдого рисунка губы умели складываться в приятную улыбку и упрямо сжиматься при необходимости. Лицо обрамляла аккуратная стрижка, удобная для всех случаев жизни – от выхода «в свет» до спортивной тренировки. Знакомые считали Марину спортивной девушкой, как и сама обладательница описанных достоинств внешности. Впрочем, многие девушки никогда не принимали Марину за соперницу, и вряд ли кто-то из родных и друзей дерзнул бы назвать её красавицей, а сама она давно смирилась с этим фактом.

   Развлечений в автобусе не предвиделось никаких, даже радио молчало, и пассажиры откровенно дремали. За два часа пути Марина успела поспать, изучить все наклейки и плакаты в полуоткрытой кабине водителя, и выслушать огородные подробности разговора двух бабулек, оккупировавших соседнее сидение. Наконец, автобус резко притормозил, двери распахнулись, и водитель басом объявил:

   – Лагерь «Ветерок»! Выходят?

   – Выходят, выходят…

   Марина встала, подхватила свою сумку и, спустившись по ступенькам, вышла на залитую солнцем пыльную обочину. В нескольких метрах шумел лес, обещая прохладу. Бывший пионерский лагерь «Ветерок», а теперь «база детского отдыха», находился в получасе ходьбы от одноимённой остановки. Когда-то Марина сама здесь отдыхала каждое лето, потом стала ездить в качестве вожатой на одну – две смены, если позволяла учёба в педагогическом университете, и даже проходила там летнюю практику. Теперь же она пребывала в лагере как воспитатель, инструктор по физической подготовке, и могла наслаждаться природой хоть три смены подряд, не считая зимних каникул.

   Сейчас девушка возвращалась в «Ветерок» после недельного отсутствия (свадьба старшего брата и связанные с ней приятные хлопоты). Она откровенно переживала, не «разболтались» ли за это время её подопечные… Конечно, дети не так уж изменились, просто настали новые времена. И если в бытность Марины тринадцатилетней девчонкой в сумках её подруг нелегально находилась косметика, а у пацанов – самострелы или пачка стыренных у «предков» сигарет, то теперь у тинэйджеров обоих полов воспитатели находили пиво, презервативы или что похуже… Не всегда удавалось сразу отсечь поток подобной контрабанды.

   Тем не менее, дети Марину искренне любили, а отпетые хулиганы даже побаивались; и обидное прозвище «физручка», которое поначалу пытались озвучить отдельные подростки, быстро кануло в прошлое. Скворцова была мастером спорта по фехтованию, да и срезать словом могла очень, очень жёстко… Правда, большой спорт остался позади, уступив место увлечению и – в какой-то мере – образу жизни. Марина рапирой не ограничилась, по выходным рубилась на мечах в клубе исторического фехтования. Конечно, подобные умения вкупе с лёгкостью в общении, полным отсутствием фальшивого менторского тона, которым «грешат» многие педагоги, и известной твёрдостью характера играли не последнюю роль в завоевании детских, в том числе и хулиганских, сердец. Сама Скворцова не задумывалась о том, что заставляло детей искать её общества, да это было и не важно. Она искренне любила свою работу, и если бы убрать гору бумаг, поурочные планы и учебные программы, профсоюзные собрания, педагогические советы и прочие сборища, и не прикидывать скрупулёзно остаток зарплаты до конца каждого месяца, она была бы просто счастлива.

    Спустившись с пригорка в заросли лопухов, девушка ступила на тропинку… И тут неожиданно закружилась голова, на миг к горлу подкатила тошнота, потемнело в глазах. Марина никогда не страдала тем недугом, который часто ставят врачи за неимением прочих диагнозов, то бишь «вегетососудистой дистонией», и очень смутно представляла, что это вообще такое, поскольку здоровья ей было не занимать. Она покачнулась и неловко опустилась на землю. Воздуха не хватало, в ушах гулко шумело. Неприятные ощущения продолжались от силы минуту, а потом так же резко прекратились.

   Марина посидела ещё чуть-чуть, запоздало вспомнив, что оставила початую бутылку минералки в автобусе, и осторожно встала. «А, ерунда. Это от жары, да и сумка тяжёлая», – подумала она и неторопливо пошла дальше. Впереди замаячил ручей, через который был перекинут шаткий мостик, а там уже до лагеря рукой подать… Как раз к обеду! Только вот мостика на прежнем месте не оказалось, да и ручей разлился до безобразия. Мысленно сетуя на руководство, Марина разулась и перешла ручей вброд. Затеять ремонт в разгар смены! В ближайшие выходные родительский день! Комментарии излишни, а некоторые так просто не произносимы.

   Девушка присела на камень и, надевая кроссовки, немного поворчала, уже вслух. Успокоив себя таким нехитрым образом, она вновь водрузила ремень сумки на плечо и двинулась через рощицу к корпусам, которые вот-вот должны были показаться за поворотом тропинки... Ещё один сюрприз: тропинка повернула в положенном месте, а корпусов-то и нет. Первой мыслью Марины было то, что она заблудилась. Но как можно заплутать на дороге, по которой ходишь много лет подряд?!

   В полном недоумении девушка вернулась к ручью, рассчитывая спуститься вниз по течению и выйти к стадиону. Так будет дольше, но зато наверняка. Продираясь через кусты вдоль ручья в хлюпающих от воды кроссовках, она потратила в поисках бывшего пионерлагеря почти час. Ничего не нашла – ни стадиона, ни лагеря, ни старых теплиц, которым давно пора было показаться! Футболка взмокла от пота, в лицо лезли какие-то настырные мошки, желудок требовал еды, да и вес сумки как будто увеличился. Паники не было, основным чувством было недоумение: тут невозможно заблудиться, невозможно, невозможно…

   Марина достала из кармана сотовый телефон и попробовала дозвониться кому-нибудь из коллег-воспитателей. Бесполезно. Индикатор показывал полное отсутствие сети. Вероятно, водитель ошибся с остановкой и до «Ветерка» ещё топать и топать… Подобная версия объясняла и отсутствие мостика: место похожее, да не то! Надлежало вернуться к трассе и выяснить, куда двигаться: назад или вперёд. Но сначала – умыться.

    Марина раздвинула гибкие ветки ивняка, наклонилась над водой и с удовольствием плеснула в лицо холодной водой из ручья. Пить тоже хотелось, но вряд ли это безопасно. Только не хватало подцепить инфекцию перед родительским днём… Поднимая голову, уставшая путешественница вдруг заметила, что на противоположном берегу сквозь зелень листвы виднеется какое–то строение. Удача! Сейчас всё выясним… Перебежав ручей в безнадёжно вымокших кроссовках, Марина направилась к желанной цели.

   На аккуратной, округлой полянке стоял прелюбопытный, необычный дом: двухэтажная асимметричная постройка из тёмного камня, с двускатной черепичной крышей, резными деревянными ставнями на окнах и нарядным крылечком. К крыльцу вела посыпанная крупным серым песком дорожка, обложенная камешками. Слева от дома был разбит небольшой то ли цветник, то ли огородик. Никакого забора и признаков агрессивного охранного зверья при всей этой дачной идиллии не существовало, да и дверь была приоткрыта. Девушка поискала глазами кнопку звонка, не нашла, постучала по полированному деревянному косяку костяшками пальцев, покашляла, выдавая своё присутствие хозяевам, никакой реакции не дождалась и вошла внутрь.

   В полумраке прихожей (или может, в сенях?..) пахло сухой травой, по углам размещался всякий садовый инвентарь, плетёные корзины, рыболовные снасти. За сенями оказалась большая комната, поразившая гостью своей обстановкой: огромный камин (и ведь не декоративный, вон дрова лежат!), разноцветные гобелены на штукатуренных белых стенах, круглый деревянный стол на мощных ножках, стулья – под стать ему. Посудная горка с изящным сервизом. Пол был выложен полированными каменными плитками розоватого оттенка. Никаких осветительных приборов на первый взгляд, кроме двух высоких канделябров с множеством свечей, по бокам камина. Оригинальный дизайн интерьера, ничего не скажешь. С претензией. Пять баллов дизайнеру, и, наверное, куча денег на ремонт.

   – Хозяева дома? – задала вопрос Марина и прислушалась.

   Никто ей не ответил, а между тем из-за гобеленовой портьеры, скрывающей другое помещение, раздавались едва слышимые голоса. Марина осторожно приподняла ткань, толкнула тяжёлую дверь, сделала шаг вперёд и замерла на месте, удивлённая. От неожиданности она выпустила ремень из руки, сумка плюхнулась на пол.

   В глубине просторной комнаты, загроможденной то ли лабораторным оборудованием, то ли декорациями к съёмке сказочного фильма, стояло огромное зеркало, в котором ничегошеньки не отражалось – так, тени какие-то, зигзаги, цветные пятна. Перед зеркалом слегка дымилась большая чаша странной конструкции, похожей на вычурную ароматическую лампу (впрочем, и запах был соответствующий, пряный и резкий). А справа от зеркала, напротив окна, забранного узорчатой сеткой, беседовали двое. Один из них был седовласый, коротко стриженый джентльмен среднего роста, подтянутый, в серо-зелёном одеянии, отдалённо напоминающим лабораторный халат. Именно про дедов такого типа ровесники завистливо говорят: «Хорошо же сохранился, курилка»! С утра уже зарядку сделал, глядит орлом, а также гладко выбрит, подтянут, спрыснут не самым дешёвым одеколоном и вообще, старушонки у подъезда считают молодцем хоть куда.

   Только вот в уголках глаз притаилось странное чувство – то ли ожидание неизбежного заката, то ли одиночество.

   Марина неожиданно вспомнила, что «трудовика» Семёныча с такими вот глазами вся школа, где она подрабатывала тренером, торжественно провожала на пенсию. И ведь сам хотел – копаться в огороде и возиться с внуками!.. Но оказалось, что огород надо продавать из-за долгов зятя, а выросшим внукам дед не нужен. Без любимой работы и поддержки семьи через год «трудовика» не стало.

   Старик склонил голову и извиняющимся тоном бормотал непонятные слова, очень похожие на оправдания. Второй человек стоял к гостье спиной, упирая левую руку в бок. Он был очень строен и даже тонок в талии, не слишком широк в плечах, и Марина поначалу решила, что это девушка в мужском наряде, но пригляделась и поняла, что это всё же юноша. Его одежда (старинного стиля камзол и бриджи из серого материала, высокие чёрные сапоги для верховой езды) и причёска (слегка завитые локоны льняного цвета), – опять-таки навевали мысли о киносъёмках. Вдруг юноша резко повернулся лицом к двери, и Марина отступила на шаг от неожиданности: если бы у неё был брат-близнец, то сложно было бы добиться ещё большего сходства… Как будто бы она смотрела на себя в зеркало. Только волосы незнакомца были на целую ладонь длиннее и блестели, как у красавицы из рекламы известного шампуня. Увидев девушку, «близнец» громко воскликнул:

   – Получилось!

   Возглас был Марине абсолютно понятен, хотя она с трудом осознала, что впервые слышит язык, на котором это слово было произнесено. Как такое возможно?.. Но тут молодой человек разочарованно хмыкнул:

   – Ах, нет, что за… Кто ты, женоподобный юноша?

   Марина непроизвольно выпрямилась, демонстрируя обтянутые футболкой сугубо женские округлости. Перебегая взглядом от её груди к лицу, неведомый двойник побагровел и обрушился на старика:

    – Что такое! Я вижу женщину, а не мужчину, Приходящий вам в бок! Отправьте её обратно!

   – Но, – оправдывался старик, – заклинание, мой принц, построено на одной-единственной формуле… Эта, достойная, без сомнения, ллид, не может удалиться, не справившись с составляющим формулы! Кто же мог подумать, что двойником Вашего Высочества из ближайшего мира окажется… дама! Вероятность – один к десяти тысячам, я рассчитал…

   Однако «Высочество» покраснел ещё сильнее и обречённо махнул рукой, призывая собеседника замолчать. Он снова обратился к Марине:

   – Да как вы попали сюда?

   Ей захотелось ответить, но язык отказывался повиноваться. Издав несколько нечленораздельных звуков, девушка выбилась из сил, не понимая, что, собственно, происходит. Молодой человек опять дал волю своему гневу, обращённому на деда:

   – Видите плоды своей так называемой учёности?! Мало того, что фантом не того пола, так ещё и дара речи лишён! Надо выслать его обратно!

   Дед всплеснул руками и начал кланяться.

   – О, Ваше Высочество! Я не могу удалить фантом, то есть совсем не фантом! Разве что уничтожить, если…

   – Так в чём дело?!

   При слове «уничтожить» гостья пришла в себя и обрела голос:

   – Стоп – стоп! Легче с выражениями! Уничтожать я себя не дам! Если кино снимаете, то перестаньте валять дурака! Я только дорогу спросить…

   Мужчины переглянулись, и старик радостно прокашлялся:

   – Удалось! Дама овладела речью!

   Юноша был настроен скептично, но сбавил тон:

   – Послушай…те… Тавель… вы обещали мне создать двойника, похожего, как одна сосновая игла на другую… И что вышло?..

   Упомянутый Тавель принял вид психиатра, терпеливо беседующего с буйным больным:

   – Ваша милость…Ваше Высочество… Магия ведь не столь сильна, чтобы творить живое и разумное… Я обещал не создать, а доставить двойника! Я выполнил обещанное задание, вложив в формулу некую цель, отброшенную волнами ваших мыслей в зеркало. И вина не моя, что Знающему угодно было сделать вашим двойником достойную ллид. Такое бывает, я читал, но чрезвычайно редко. В литературе известно не более двух случаев, официально зарегистрированных.

   – Да будет так. – Смирился юноша. – Но как она меня заменит во дворце?

   – Полагаю, данная задача из решаемых. У меня есть кое-какие наработки, изобретения, улучшения…

   Марина сочла нужным вмешаться.

   – Я что, стенка вам, что ли? В какой стороне лагерь «Ветерок»?

   Таинственная парочка снова переглянулась. Наконец тот, кого называли высоким титулом, совершил в сторону Марины неглубокий, но очень грациозный поклон.

   – Позвольте представиться. Я – принц Мариен, младший наследник Озёрного Дома, а это…

   – Лицензированный маг, придворный маг Её Величества Альберины Первой, моё имя Тавель. К вашим услугам. – С готовностью подхватил старикан, кланяясь гораздо ниже, чем принц.

   У Марины голова пошла кругом. Что за комедия? Что за шутки? Реалити-шоу? Ролевики балуются?.. Нет, у ролевиков тусовки в другом месте, поближе к городу. Она на всякий случай сильно ущипнула себя за мочку уха – может, сон такой, ей стало плохо по дороге, может, минералка была поддельная, вот и мерещится всякое? Боль была настоящей и отрицала возможность сновидения. Хорошо, пусть реалити-шоу, а то и в уме повредиться недолго.

   – Марина. Меня зовут Марина.

   Она с пугающей, чудовищной остротой поняла, что её собственное имя звучит совершенно не так, как привычно было слуху с младенчества. Слова, рождавшиеся в голове, непроизвольно слетали с языка, трансформируясь в нечто новое. Так «Марина» превратилось в «Мариен».

   Старик чуть не заплясал на месте:

   – Имена, мой принц! Мой расчёт верен, имена совпали!

   Принц довольно учтиво подал гостье руку и помог сесть в обшарпанное кресло, жёсткость которого отчасти помогла отойти от шока. Сам он разместился в другом, явно более новом кресле, после чего и Тавель скромно присел на стул. Принц Мариен заговорил:

   – Прошу великодушно извинить меня, ллид, что я поначалу принял вас за мужчину, но одежды ваши не похожи на то, что носят дамы. В таком виде, хм…

   «Ага, и лифчика на мне нет». Марина смущённо кашлянула и медленно проговорила, привыкая к незнакомой речи:

   – Как вам объяснить?.. На мне обычная одежда. Так удобно, и потом, сейчас лето…

   Понимая, что дальнейшее объяснение зашло в тупик, и вообще неловко обсуждать с посторонними мужчинами достоинства моды, Марина сочла нужным сменить тему, до сих пор не веря в случившееся.

   – Куда хоть я попала? Каким образом? Есть же какое-то название у этой местности?

   – Имя нашего мира – Лангато. Так назвали его вестники со звёзд в незапамятные времена. – Подал голос маг, правильно поняв вопрос. – А как называют вашу планету? То бишь, ту планету, на которой мы все единовременно находимся, как у вас её называют?

    Совершенно запутавшись, Марина машинально откликнулась:

   – Земля!

   – Да погодите вы оба с названиями, успеете! – нетерпеливо воскликнул принц. – Сейчас я расскажу, для чего вы тут оказались. Вот уже несколько лун в Озёрном Доме происходят странные события, которые ставят под удар порядок в государстве. У нас появился при дворе отравитель… возможно, даже не один… Её Величество обеспокоена, народ болтает всякое, ибо в стенах дворца удержать истину невозможно. Лакеи раззвонят, и от себя прибавят таких специй, что проглотит любой едок сплетен. Оставаться в бездействии немыслимо! От Тавеля я слышал, хоть и не могу постичь полностью, что множество миров пересекаются друг с другом в одной пространственной точке…

   – … образуя тело, подобное кристаллам льда! – не удержался дед.

   Принц недовольно покосился в его сторону, но не сделал замечания. Он знаком показал, что позволяет закончить рассказ специалисту. Тавель, похоже, только этого и ждал, с готовностью развернув перед Мариной потрёпанные чертежи и схемы.

   – Вглядитесь пристальнее в линии, уважаемая ллид. Точки пересечения есть искривления ткани пространства и времени и, просчитав момент их сближения, можно перемещать живые и неживые объекты из одной точки в другую, ближайшую к ней. Это всего лишь свет, его преломления и отражения. Рассчитай – и лови. В ближайших точках – других мирах – любой индивид имеет двойников. Чем больше точек пересечения, тем больше становится дублей особи. С животными порой сложнее, а вот человек укладывается в закономерность. Улавливаете суть, госпожа?

   – Угу. Видимо, вы знаете способ передвижения из одной реальности в другую… Жанр «фэнтези» рулит, только по-настоящему. Только зачем двойник его Высочеству? Без дублёра никак?..

   На эти вопросы принц предпочёл отвечать сам. Руки его сжали подлокотники кресла, выдавая внутреннее напряжение. После нескольких долгих секунд он заговорил, явно подбирая слова с осторожностью политика:

   – Лицо, облечённое властью, должно быть беспристрастным и непоколебимым в своих решениях. Мне нужен человек со стороны, который не отягощен моими сомнениями или семейными отн… – Мариен осёкся, но тут же продолжил. – Вы будете моими глазами и ушами, и ничем не рискуете. Вам надо будет только время от времени показываться во дворце, давая мне внешний простор действий. Я буду находиться в других местах, как того требует сложившаяся ситуация и государственная необходимость. Тавель давненько мечтал о воплощении своих научных замыслов, но формула перемещения, как я понял, считалась утраченной. Он смог её восстановить, так что я предоставил ему великолепную возможность…

   – Вот как! – вознегодовала гостья, перебивая своего двойника. – Один хочет Нобелевскую премию, другому нужен шпион! А веб-камеры установить не пробовали? А нанять актёра с подходящей внешностью? А меня спросили? Мне надо готовить соревнования к родительскому дню! Старты весёлые, между прочим, это вам не…

   Ей внезапно пришло в голову, что наследник этого непонятного Озёрного Дома просто хочет обезопасить себя от посягательств на жизнь. Нашёл дурочку! Но кому тут жаловаться? Есть ли в здешней реальности полиция, прокуратура и тому подобные конторы? А вот инквизиция – запросто. Сожгут на костре за здорово живёшь… Перспектива оказаться в печальной роли Жанны Д,Арк Марину совсем не радовала, поэтому она невероятным усилием воли заставила себя успокоиться. Именно заставила, потому что сознание отказывалось мириться с ситуацией, выходящей за грань повседневной жизни. К её удивлению, принц не вспылил, а тихо произнёс, глядя куда-то себе под ноги:

   – У меня сейчас нет иного выбора. Я искренне прошу вашего прощения и содействия, ллид Мариен. Просите награду – если золото и драгоценные камни чего-то стоят в вашем мире, вы их получите. Актёр не годится. Он живёт здесь – а вы должны удалиться после выполнения несложной миссии, чтобы никто не заподозрил никакой подмены, чтобы даже слухов не осталось! Вы отбудете в свою реальность, и никаких свидетельств вашего пребывания в Озёрном Доме попросту не станет. Тавель подтвердит…

   – Увы, благородная ллид, – развёл руками маг, – так уж вышло. Барв Мудрый, создатель формулы, сделал её столь экономной, что я не смогу отправить вас назад прямо сейчас.

   От подобного предложения Марине стало ещё хуже. А ну как этот Эйнштейн – самоучка телепортирует её по кусочкам?! Следующая фраза далась не без труда:

   – Хорошо… деваться некуда, я согласна. Что нужно сделать?

   – Это просто, ллид. – Ответил принц. – Вы будете подменять меня во дворце по мере необходимости, наблюдать, слушать, записывать и делиться впечатлениями.

   – Погодите, но меня же будут искать дома…

   Девушка пришла в ужас, представив себе, во всех красках, душевное состояние родителей, любимого, друзей… Скворцова до работы не доехала… Розыск объявят… «Ушла из дома и не вернулась…».

   Тавель усмехнулся, потёр морщинистую щёку:

   – Не извольте беспокоиться, ллид. Хоть его Высочество и сердится на меня, в своём ремесле я кое-что смыслю, и магическую лицензию продляю исправно. Я верну вас в тот же год, день, час и даже десятитысячную долю секунды, из которой извлёк вас, будто жемчужину из раковины. К тому же, вы сможете прибегнуть к моему изобретению под названием «иллюзатор»… Две – три капли вместо духов на воротник камзола, и ближайшие окружающие в радиусе сорока локтей воспримут вас за двойника, не заметив подмены. Увы, иллюзатор может действовать только на кровных близнецов или же таких вот зеркальных двойников, между которыми есть некие непостижимые связи. Актёр никак не годится, а близнецов у его высочества нет.

   – Очень мило, – кисло улыбнулась «жемчужина». – Мне, наверное, потребуется время, чтобы войти в образ?

   Её тёзка поднялся с места, поправляя камзол.

   – Готовиться начнём завтра. Мне надо собраться с мыслями, а вам, ллид Мариен, отдохнуть. Придите в себя, наконец, я понимаю, что вам сейчас невероятно трудно. Располагайтесь у Тавеля, здесь вполне уютно, безопасно, вас никто не потревожит. И не увидит, что немаловажно. По округе в сторону фермерских домов не ходить – понимаете?

   Не дожидаясь ответа, принц небрежно кивнул обоим собеседникам, после чего удалился, позвякивая шпорами. Марина непроизвольно передёрнула плечами.

   – Ох, и фрукт этот ваш наследничек… А где можно привести себя в порядок?

   Старик засуетился.

   – Полагаю, госпожа, сейчас мы всё устроим надлежащим образом. Но прежде, не соблаговолите ли вы удовлетворить моё любопытство: что такое «Нобелевская премия», «веб-камеры», «фэнтези рулит» и «старты весёлые»?

   – Постараюсь… – вздохнула Марина. – Но с одним условием: перестаньте меня называть «госпожа», а то как – то неудобно. И королевских особ у меня в роду точно нет. Я вам во внучки гожусь, так что не кланяйтесь.

   – Согласен, ллид Мариен. Мне это подходит. – Улыбнулся старик.

ГЛАВА 2. Введение в курс дела

   – Комната принадлежала моей дочери, – говорил Тавель, распахивая дверь в небольшое, светлое и очень пыльное помещение, обставленное мебелью с намёком на изящество, – но моя девочка нечасто теперь приезжает, замужем она, далеко, в Горном Доме…

   Марина оценила состояние комнаты, и подумала, что старика давным-давно никто не навещал.

   – Восстановить не так сложно, немного времени, и готово… – продолжал тем временем маг, осматривая масштаб разрушений.

   – Ремонт, что ли, уборка?

   – Магический ремонт, дорогая ллид…

   – Это как?

   – Применение правильных алгоритмов позволяет восстановить облик вещей и даже улучшить – на какое-то время, конечно… Пока действуют формулы. Подправим подструктуру, значит. А потом пыль вытрем.

   Марина удивилась.

   – Вы можете восстанавливать вещи? Превратить свинец в золото или камень в конфетку? А палочка волшебная есть у вас?..

   – Я полагаю, – осторожно заметил маг, – мои познания не всеобъемлющи, так что слова ваши не совсем понятны… Я могу подновить вещи или превратить субстанции в похожие: молоко – в сливки или сметану (это называется «ускоренное созревание», фермеры часто заказывают, если слишком много молока), камень – в другой камень сходного рода (трансмутация), льняное полотно – в атлас, если небольшая площадь куска… А вот трансмутации металлов энергоёмки, долги и невероятно тяжелы… Не очень хорошей очистки золото получится из серебра, свинца или меди, и совсем не выйдет из железа. К тому же трансмутация металлов частными лицами запрещена, это ж государственная монополия, как и лечение драгоценных камней и минералов. К таким процедурам прибегают крайне редко, если казне срочно нужен небольшой объём драгоценных металлов. Государство потом должно заплатить торговым партнёрам за вливание лишнего золота в финансовую систему – как угодно, военной силой ли, ресурсами недр или товарами. Иначе пресловутая финансовая система рухнет, ибо золото обесценится. Про палочку же мне ничего не известно… Да и само прилагательное «волшебный» не применимо к магии, это из области сказок, и звучит как насмешка. Магия – умение использовать некоторые законы природы и возможности человеческого тела. Вы же не считаете волшебником хирурга, убравшего некрасивый шрам с лица пациента?.. Или гранильщика алмазов, превратившего невзрачный серый камешек в бесценное произведение искусства?.. Мы, лицензированные маги (а нас всего восемь в королевстве, и не более сотни на всём континенте), не используем слово «волшебство». Мы – учёные. Студенты после окончания факультета магии зовутся дипломированными магами, после десяти лет незапятнанной практики имеешь право на звание «мастер – маг», ещё через пять лет начинаешь работу независимо от Гильдии магов, получая лицензию… У вас, видимо, не так?.. Мастер – магом становится, пожалуй, лишь каждый десятый выпускник соответствующего факультета, остальные оставляют практику, это неизбежный отсев… Курс обучения длится около пятнадцати лет, кстати.

   Рассуждая вслух, и явно не ожидая от Марины ответа, Тавель разложил на пыльной столешнице бумагу, линейки и циркули, дюжину стеклянных призм, пригоршню цветных мелков. Всё это он извлекал из огромных карманов своего халата. Марина с интересом наблюдала за его манипуляциями. Горка предметов на столе росла.

   – Не сочтите за дерзость, дорогая ллид, но я привык творить восстановительную магию в одиночестве…

   – Понято, – кивнула девушка. – Я пойду.

   – Не знаю, чем занять вас на ближайшую пару часов. Прогуляться разве изволите вокруг дома, там сад, ягоды?..

   – Ой, хватит с меня прогулок! Можно ваши книги посмотреть?

   Дед потеребил бороду жестом, полным сомнений.

   – Э-э-э… Не думаю, что такое времяпрепровождение будет достойным развлечением… Научная литература, знаете… У меня нет ни дамских романов, ни баллад, ни картинок с модными платьями…

   – Да я просто полистаю. Любопытно, смогу ли читать на вашем языке так же просто, как разговариваю.

   – О, в таком случае моя библиотека в вашем распоряжении! Нынче не модно читать, а дамы не хотят этого принципиально, им скучно.

   – Мне не будет скучно, уверяю вас.

   Итак, пока хозяин дома ладил комнату для гостьи, та скинула мокрые кроссовки и обосновалась в кресле в лаборатории, пристроив на коленях внушительных размеров фолиант. На алом сафьяновом переплете значилось заглавие: «Рассуждения о нечисти и зверухах прочих». Толстые шершавые страницы были исписаны твёрдым удлиненным шрифтом, напоминающим рунический. К радости Марины, никаких трудностей с чтением она не испытывала. Незнакомые символы споро складывались в слова, обретали звучание и смысл. Разбирая слова, Марина определила сорок букв алфавита, которые моментально стали казаться совершенно естественными, как будто она с детства изучала именно такую азбуку. Знакам препинания соответствовали разделительные символы. Чтение не представило сложностей. Она пропустила несколько первых листов, где перечислялись регалии и заслуги автора (судя по списку, не самого скромного), и приступила к знакомству со списком «нечисти». Первыми под удар попали лешие.

   «Распознать лешего середь людей не трудно, ибо создание сие хоть и ловко прикидывается человеком, но не способно полностью изменить натуру свою. Лешие от природы кудрявы, и волосы отливают чистой медью или золотом. Кожа их смугла, и, вопреки расхожему мнению, растительности лишена. Относительно цвету глаз сказать можно следующее: глаза леших, живущих в непроходимых чащобах, зелены. Показываясь меж отпрысков рода человеческого, лешие неизменно предпочитают одежды неброские, зелёных или же коричневых тонов. В родных обиталищах лесов и рощ они, желая смутить или напугать смертного, показываются вовсе нагишом, чисто из озорства. Нет достоверных сведений, что они способны всерьёз навредить человеку. Существа они незлобивые и являются хранителями лесных угодий, редко покидая оные. Лишь единожды довелось мне встретиться с одним из леших близ человеческого жилья. То был молодец статный с каштановыми кудрями до плеч, как носят господа, с очами цвета раннего зелёного винограда…».

   «Чушь, но забавно», – подумала Марина, переворачивая страницу.

   «В отличие от леших, озёрные девы не могут находиться вне родной стихии в силу своего устройства тела. Передвигаться по суше они не умеют, ибо вместо ног у них хвост рыбий, крытый чешуёю. Кожа водных существ бледна, до синевы, и требует постоянного увлажнения, иначе высохнет, как у лягушки, ежели лишить её воды надолго. Очевидцы пишут, что лики дев прекрасны и совершенны. Тот, кто долго глядит в очи озёрной девы, теряет разум. Многие слышали, как смеются по ночам водные девы, плещутся в воде и странно поют без слов…».

   Вот так Марине удалось познакомиться ещё и с утренницами, ночниками и неведомыми шуршунчиками. Также энциклопедия содержала сведения о менее дружелюбных существах: вертунах и гигантских ракоскорпионах. Когда девушка дочитывала кровавые подробности из жизни человека – тигра, вошёл довольный, сияющий Тавель, потирая руки.

   – Ну вот, ллид Мариен, соблаговолите взглянуть!.. О, – почтительно добавил он, разглядев рукопись, которую читала гостья, – Мальдиг! У меня есть его полнейший «Трактат о минералах», просто невозможно оторваться.

   Рассуждая о научных достижениях признанных мэтров естествознания, старик пропустил Марину вперёд, чтобы дать возможность полюбоваться своими трудами. Комната преобразилась. Никакой пыли, паутины, следов ветхости. Чистые стены, покрытые нежно-зелёной шёлковой обивкой, низкая кровать с такого же цвета покрывалом, светлый деревянный пол, туалетный столик с зеркалом, глубокое кресло возле круглого окна с витражным стеклом. В левом от входа углу помещалась большая ширма, а за ней – подобие овальной мраморной ванны. «Наверное, придётся воду греть для мытья…», – загрустила Марина, но тут же утешила себя мыслью о том, что к отсутствию горячей воды летом ей не привыкать. Пока девушка размышляла, Тавель с тревогой следил за выражением её лица и, наконец, не выдержал:

   – Ллид Мариен, если обстановка вам не по нраву, я могу всё переделать!

   Марине стало стыдно. Ишь, воду подавай горячую!

   – Нет-нет, никаких претензий! Просто увиденное… превзошло ожидания. Огромное спасибо!

   Маг вздохнул с облегчением. Судя по всему, он отвык от слов благодарности, и сейчас был удовлетворён искренним «спасибо». Марина решила его подбодрить:

   – А всё-таки, как вам удаётся так манипулировать материей? Я имею в виду превращения?

   Маг повернулся к своим чертежам и пустился в пространные пояснения. Через несколько минут Марина уже пожалела о своём любопытстве, но прервать старика не решалась. Сама же попросила рассказать, вот и терпи теперь. Иногда ухо ловило некоторые знакомые термины: «атомный вес», «клеточный уровень», «биоэнергетические процессы». Термины очень плохо вязались с окружающей действительностью и словом «магия». У Скворцовой кружилась голова, нестерпимо ныл затылок, и вообще наконец-то навалилось понимание: это не сон, каким бы абсурдным не казалось происходящее, всё по-настоящему, она в чужом мире, дом неизвестно где…

   Разум отказывался принять ситуацию такой, как есть. Да, много прочитано и просмотрено на тему перемещения в параллельные реальности, в прошлое, в будущее, и тому подобные вещи. Да, иногда, особенно в детстве, хотелось оказаться на месте героя… Но не на самом же деле! Такие испытания для психики даром не проходят. А факт свершился, и как ни крути, придётся приспосабливаться к новым обстоятельствам. Видимо, душевное и физическое состояние Марины в полной мере отражалось на лице, потому что Тавель приостановил свою лекцию.

   – Какой я дурень, право слово! Вам не очень хорошо после перехода, предсказуемая реакция… И то ладно, что вы не потеряли слух или зрение, а я ведь об этом читал, и боялся, что вы придёте в наш мир слепой и глухой, и надо будет восстанавливать чувствительность… Но всё равно… Ах, я дурень, старый дурень! – Он быстро подставил девушке кресло, помог сесть и крикнул вглубь коридора: – Диген! Приготовь кофе на двоих!

   «Откуда тут кофе?» – билась в сознании мысль, заполняя собой весь рассудок, и даже витая перед затуманенным взором Марины, как заголовок газетной статьи. В доме зашуршало и брякнуло, после чего невыразительный скрипучий голос что-то не очень вежливо ответил, а потом вновь наступила тишина.

    – Это домоправитель мой, Диген, – сказал Тавель, обмахивая гостью пыльным листом бумаги вместо веера. – Самый что ни на есть истинный домофей, да… Домофеи – народец тихий, суеты не любит, с людьми контактирует редко. Дом они выбирают сами, приходят и заселяются, куда захотят. Если вы им не понравитесь – лучше продайте дом, будут шалить, баловаться. Но когда вы найдёте с ними общий язык – порядок и уют обеспечены навсегда. У них такой способ существования, называется «хозяйственный симбиоз». Диген прижился в этом доме вскоре после моего рождения, чему ваш покорный слуга рад чрезвычайно.

   На глазах у изумлённой Марины в комнату приплыл по воздуху поднос, на котором дымились две больших кружки с жидкостью, по цвету и запаху действительно похожей на кофе. Следом плавно влетело блюдо с горкой вкусно пахнущих штучек, напоминавших маленькие треугольные пирожки. Прибывшие предметы устроились на низком столике, после чего Тавель вполголоса поблагодарил кого–то невидимого. Тот же скрипучий голос буркнул уже от двери:

   – Ладно, чего там…

   Марина вздрогнула. Старик улыбнулся и подал ей красивую кружку из обливной глины.

   – Простите, ллид, что не предупредил: Диген обычно не показывается. Я его сам не видал уже лет пять.

   – Он невидимый? И вас это не смущает?

   – Ни в какой мере. Диген – сама деликатность, выполняет необходимую работу и удаляется. А вы, вижу, кофе не пьёте? Горячо?

   Температура напитка девушку не волновала. Пища этого мира вполне могла стать для выходца из иной реальности ядом. Может, кофе пробуравит желудок, как серная кислота, а? Оставался единственный способ проверить. Марина с опаской пригубила из своей кружки. Кофе как кофе, средней крепости, даже сахара достаточно. Она осмелела и надкусила пирожок, начинка которого была точь-в-точь варенье из ревеня. Маг извиняющимся тоном произнёс:

   – Видите ли, ллид Мариен, в моём доме вы не найдёте мясной пищи, она губительна для магических способностей в пожилом возрасте. Да и сосудам, говорят, во вред, и для желудка тоже... Вы не будете страдать?

   – Думаю, нет… – пирожки пошли «на ура», но после десятого у Марины начали слипаться глаза. Сказывалась усталость и нервное потрясение, даже кофе бодрости не способствовал. Тогда хозяин дома пожелал ей «доброй ночи», хотя на дворе было светло, и вышел, осторожно притворив за собой дверь. Устраиваясь на кровати, сонная гостья присмотрелась к постельному белью – плотный качественный ситец с весёленьким принтом, фабричного происхождения, к тому же края обработаны машинным способом… Чудеса, да и только…

   * * *

   Открыв глаза, Марина не сразу поняла, где, собственно, находится. Потолок с деревянными балками, зелёные стены… Прошло несколько секунд, прежде чем стало ясно, где… Другой мир! Принц! Маг!! Домовой!!! Тьфу, домофей… С утра вчерашние события представились, мягко говоря, в ином свете. Она собиралась стать шпионом августейшей особы, двойником мужчины! Бред какой… И надо же было согласиться! Как утверждала мировая литература, кинематограф и молва, все женские переодевания рано или поздно заканчивались разоблачением. С другой стороны, выхода нет, так как некая магическая формула предполагает выполнение двойником определённых действий. Пойди туда, не знаю куда!

   Надо сказать, что Скворцова в полной мере обладала тем завидным качеством, которое принято именовать «стрессоустойчивостью». Казалось, что нет в мире таких вещей, которые могли бы испортить ей здоровый сон и хороший аппетит. Ни выходки школьников, ни пробки на дорогах, ни вечное ворчание старушек на лавочке у подъезда просто не могли вывести её из себя. Педсовет затянулся на три часа?.. Ну и что! Родительское собрание? Подумаешь, переживём!.. Если обстоятельства сильнее тебя, и ты ничего не можешь с ними поделать – переживём. Как говорится, самая тяжёлая штука в мире – это синий кит, а остальное… А тут на тебе!.. Перемещение! Куда?.. Зачем?.. Как это вообще возможно вне книг, кино и компьютерных игр?.. Значит, возможно. Значит, остаётся только одно – покориться обстоятельствам, чтобы сохранить рассудок и – кто знает? – жизнь.

   Марина встала с кровати, не без удовольствия потянулась и надела халатик, извлечённый из недр сумки. Хм, а как отнесётся Тавель к такому наряду? Скорее всего, по здешним меркам негоже незамужней девице маячить в полуголом виде перед седовласым дедушкой. Обдумав это, она переоделась в спортивный костюм, с типично женской надеждой включила сотовый: а вдруг сеть появилась? Часы показывали ноль часов ноль минут, дата показывала первоначальную настройку (день покупки телефона двухлетней давности). Время замерло. Быстро попрощавшись с надеждой на звонки и отключив телефон, гостья отправилась на поиски воды для умывания. Должен же тут быть колодец или нечто подобное?

   Миновав короткий коридорчик, она босиком прошла через лабораторию и очутилась в комнате с камином, той самой, откуда началось знакомство с домом мага. Удивительно, но каменные плиты пола были приятно тёплыми. Окна были плотно занавешены богатыми, плотными тёмно-красными шторами, а единственным источником света служил тусклый голубой шар бесплотного огня, зависший над столом. Когда Марина раздвинула шторы, дав доступ солнечным лучам, шар исчез, оставив в воздухе смутный запах горелой бумаги. Тут некстати вспомнилось, что в разных сказках и фантастических романах чародеи защищают свои жилища охранными заклятиями. Например, пытается злоумышленник дверь открыть, а его испепеляет струя пламени. С огненным шариком повезло, ничего не взорвалось, но ведь могло! С умыванием придётся подождать, пока не проснётся хозяин. И вообще, который час? Совпадает ли местное время с земным?..

   От нечего делать Марина вернулась в лабораторию и взяла с полки первую попавшуюся книгу, рассчитывая на более информативное, чем вчера, чтение. Похоже, рукопись была очень древней: переплёт из чёрной кожи был затёрт до состояния гладкого стекла. На обложке мерцал странный символ, вычерченный серебром: треугольник, и в нём – стилизованная фигурка неизвестной птицы или, скорее, птеродактиля с человекообразным телом. Существо выглядело неестественно и уродливо.

   Марина раскрыла книгу наугад. Страницы поражали хрупкостью и готовы были при малейшем неосторожном движении рассыпаться в прах. Листы были исписаны порыжевшими от времени чернилами, к тому же без должного прилежания. Тот, кто писал текст, очень торопился, буквы прыгали, строки наезжали одна на другую, встречались незнакомые слова. Из упорства девушка пыталась разобрать хоть что-то, но плохо преуспела в своих стараниях. Она нашла один – единственный абзац, доступный для чтения. Его явно писала другая рука, аккуратно, тщательно, буква к букве: «Имя их – Несущие мрак. И когда крылья их вновь закроют дневное светило, горе нам всем, ибо тень крыльев их бесконечна. Ночь сменит день, вода станет твердью, а воздух, коим дышат все твари, будет отравлен…».

   В тексте мелькали крошечные рисунки, на которые девушка даже не обратила внимания. «Ой, своих «нострадамусов» девать некуда, и местные в придачу», – подумала она и неосторожно захлопнула фолиант, подняв пыль столбом. За спиной послышались шаги, и, обернувшись, Марина увидела мага всё в том же лабораторном халате (впрочем, без малейших следов загрязнений) и в дополнение – бархатном сером берете на голове.

   – Доброе утро, ллид Мариен! – поклонился он.

   – Доброе утро… Я думала, вы спите. – Марина положила книгу на стол и отряхнула пыль с ладоней. Тавель проследил за её движениями и укоризненно покачал головой.

   – Книга пророчеств? Не самый лучший выбор для молодой ллид. Уж лучше картинки с модными платьями. Хотя это оригинальная рукопись, копий всего две, да и те не самые качественные. Они печатные, с правками редакторов. Полагаю, данный труд – еретические измышления безумца. Звали его, кажется, Вальгар, и вроде бы при Альгрене Великолепном сожгли бедолагу на костре… Было то… дай Знающий памяти… в годе две тысячи двести восьмом от Сошествия Холодной Смерти.

   – Странное у вас летоисчисление, и мне эти даты ни о чём не говорят. Какой сейчас год?

   – Две тысячи пятьсот десятый…

   – Ого! Собственно, мне это никак не облегчает задачу с адаптацией… А где у вас тут вода? Колодец, например?

   – Колодец! – возмутился маг. – Уж не думаете ли вы, дорогая ллид, что нашли приют в крестьянской хижине? На кухне к вашим услугам колонка с чистейшей водой из скважины! Фильтрованная вода, между прочим!

   «Да, придётся греть», – подумала Марина. В сумке есть кипятильник, но где та розетка, куда его можно воткнуть?!

   Вышеупомянутая кухня сверкала невероятной чистотой. А ведь по Марининым представлениям, старинная кухня – это дым, чад, закопчённые котлы, которые драит несчастная Золушка, чёрный потолок, отбросы прямо на полу, крысы тут же… Нет, какое там! Невинно-белые стены были украшены пёстрыми блюдцами, связками лука и жгучего перца, пучками трав. Значительную площадь в центре занимала плита, выложенная из кирпичиков чёрно-серого камня, похожего на обсидиан, абсолютно холодного на ощупь. Над плитой размещалось не что иное, как вытяжка. Поверхность плиты состояла из двух плотно пригнанных листов серебристого, с красным отливом, металла (или, кто его знает, не металла?), также холодного, Марина аккуратно проверила пальцем температуру. Она подняла голову и обозрела девственно чистый, выбеленный потолок. Ну не электрическая же плита, в самом деле! Ни кнопок на ней, ни вентилей газовых, ничего подобного. Правда, у самого пола шёл ряд маленьких дверок или выдвижных ящичков, по четыре на каждую сторону плиты, итого шестнадцать. Как же они тут топят, граждане?! Уж точно, не углями и не дровами.

   Она осторожно выдвинула один из ящичков. Внутри была вода, слегка замутнённая мелом или известью.

   – Ну, не успел вчера водицу выплеснуть! Так уж и проверять сразу лезут! – Возроптал из угла голос домофея. – Оно, конечно, дело хозяйское, только обидно…

   Скворцова поспешила заверить Дигена, что не собиралась проверять качество его работы. Между тем невидимая рука вытащила из плиты все ящички и составила их рядом с отверстием в полу, которое было прикрыто решётчатым люком. Люк отодвинулся в сторону, и тот же невидимка вылил мутную жидкость из всех ёмкостей в отверстие, задвинул обратно люк, и прикрыл его деревянной крышкой. Ящички отправились по местам. Действия сопровождались сердитым бурчанием о хозяйской занудливости и несправедливости жизни вообще. Когда монолог дошёл до повышения цен на сахар (момент, актуальный, видимо, в любой реальности), Марина не выдержала:

   – Может, хватит ныть?! Чем плиту топите?

   – Как это – «чем»? – недовольно переспросил голос. – Известно, шардой .

   – А что это такое?

   Диген крякнул, явно составив о собеседнице невыгодное впечатление, но ответил:

   – Порошок такой специальный. Белый, вроде мелу. Кидаешь в воду, сколько надо, и делов на птичий нос, сам греет. Порошок там, или полеты прессованные, но полеты дороже…

   – Интересно… Из чего получают шарду?

   – Как – «из чего»? Известно, откапывают!

   – А… дрова тогда зачем?

   – Как – «зачем»?! Для красоты и уюта, огоньком любоваться в камине! По праздникам, дамочка! Дрова дорогие, а шарда – дешёвая! Понятно?

   Ничегошеньки не поняв относительно природы чудесного порошка, Марина спросила, где можно набрать воды. Замолчавший невидимка распахнул перед ней дверцы узкого белого шкафчика, стоявшего рядом с плитой. Шкафчик оказался прикрытием для колонки, внешний вид которой сомнений не вызывал.

   – Спасибо.

   Не дождавшись ответного «пожалуйста», девушка ополоснула лицо холодной водой. К счастью, в городе она запаслась новой зубной щёткой… Домофей опять подал голос:

   – А если, например, эликсир зубной ищешь, так он на верхней полке, что у окна справа.

   «Это радует, – приятно удивилась Марина, – посмотрим, как тут насчёт других благ цивилизации…»

   Как выяснилось, одно немаловажное благо цивилизации располагалось в глубине двора, в виде классической деревянной будочки с сердечком на двери, которая ничем не отличалась от аналогичного сооружения на дачном участке семейства Скворцовых. Правда, к этой будочке от дома был протянут навес, рассчитанный на зимнее время. Чтоб не мёрзнуть.

   Совершив необходимые утренние манипуляции, Марина почувствовала себя бодрее. Осталось перекусить, и будет просто отлично. Словно угадав её мысли, Тавель позвал гостью завтракать «в малом зале».

   – А что, есть и большой зал? – изумилась та.

   – К сожалению, нет. У меня тесновато, ллид Мариен. Малый зал следует сразу за прихожей… что тоже сильно сказано, да… Обычно в домах аристократии за прихожей идёт малый зал, предназначенный для трапез и приятных бесед с гостями. Я использовал подобную аналогию. А большой зал нужен для танцев, приёмов. Хотелось бы пристроить к дому ещё крыло, но руки не доходят и финансы не позволяют. Да и незачем мне одному.

   – Да, я забыла спросить… Для чего светящийся шарик в воздухе?

   – Это полезное явление обычно применяют для освещения небольших комнат. Я случайно наткнулся на описание в одном старом руководстве по магии, восстановил и периодически продаю желающим – для освещения погребов. Называется оно «шар Горуса», или же «вдовушкин огонь». Формулу огня создал мастер – маг Горус. Шар светит в темноте, но сам собою исчезает, когда в комнате становится довольно света, чтобы читать. Работает полгода в погребе.

   – А откуда появилось название «вдовушкин огонь»?

   – История этого прозвища весьма поучительна! – говорил маг, жестом предлагая Марине выбрать место за столом. – Говорят, будто покойный мастер Горус был не воздержан… в любовных утехах, чем причинял множество страданий и переживаний своей супруге. Однажды достойная дама застала мужа в недвусмысленной ситуации с хорошенькой горничной…

   – И что было дальше?

   – Она решила отомстить. Взяла, да и поменяла содержимое нескольких колб в горусовой лаборатории (в коей, к слову сказать, не было окон). И когда мастер захотел зажечь для работы свой знаменитый огонь, то… взлетел на воздух, прихватив с собой половину дома. С тех пор за его изобретением прочно закрепилось прозвание «вдовушкин огонь»!

   – А что же стало с ревнивой женой?

   – Доподлинно я не знаю, но пьеса, которую даёт с большим успехом театр её Величества, утверждает однозначно – вдова быстро утешилась и вскоре вновь удачно вышла замуж.

   Марина рассмеялась. Дед обратил её внимание на накрытый Дигеном стол. Вид еды был вполне привычным и после вчерашней пробы пирожков никаких опасений не внушал. Однообразием меню не страдало: выпечка, творог, разные овощи и фрукты. Было также молоко, но девушка к нему не притронулась: может, не кипячёное и слишком жирное? Вряд ли его тут разбавляют, а желудок городского жителя с неразбавленным молоком не справится, несомненно… В конце завтрака маг похвалил её аппетит:

   – Вы просто бесподобно едите, ллид Мариен. Если бы вы знали, – сетовал он, качая головой, – какое поветрие овладело сейчас нашими дамами! Иные просто боятся проглотить лишнюю крошку, дабы не растолстеть. Они так мало едят, что становятся бледными, чахлыми, тощими. Говорят, некоторые удаляют нижние рёбра и зубы мудрости. Ужас!!!

   – Знакомая ситуация… – Марина тайком вернула на блюдо маковую плюшку.

   – А между тем, по моему мнению, причина полноты кроется не в пище, а в недостатке подвижности. Вы согласны?

   Не успела Скворцова ответить, как в её тарелке (не без помощи хлебосольного хозяина) оказалась приличная порция творога с мёдом. «Согласна, согласна, но я же тут расплывусь на вкусной, здоровой и экологически чистой пище! В джинсы не влезу! Надо меньше есть».

   После кофе они отправились в лабораторию, где уже был расчищен от бумаг стол и подготовлены три стула вокруг него. Вчерашнего огромного зеркала на месте не было. Через пару минут на пороге появился сам принц Мариен. Старик приветствовал его низким поклоном, Марина просто поздоровалась, не считая себя обязанной к другим проявлениям вежливости. Не Президент всея Руси, чего уж там. Они заняли свои места, и принц сразу перешёл к делу:

   – Приступим, ллид, к уроку. У нас не слишком много времени. Сейчас Тавель представит вам тех, с кем я постоянно общаюсь в будничной жизни, или же имею косвенное касательство. Вы должны будете запомнить всех. Надеюсь, у вас хорошая память.

   Маг поставил перед Мариной плоскую глиняную чашу и наполнил её водой из кувшина. Потом провёл над чашей рукой, и поверхность воды быстро покрылась как будто тонким льдом. В гладкой, мерцающей поверхности ничего не отражалось. Закончив, старик обратился к принцу:

   – С кого начнём, Ваше Высочество?

   Тот нетерпеливо дёрнул плечом – видимо, это был привычный жест.

   – Разумеется, с королевы!

   Тавель опять провёл ладонью над чашей, ледок пошёл мелкими трещинами, между которыми начала просачиваться вовсе не вода, а тягучая серебристая масса, похожая на ртуть. Марина, заворожённая, смотрела во все глаза, и вот перед ней возникло изображение лица… Словно бы человек смотрел на неё из окна, подёрнутого инеем. Женщина лет пятидесяти, до сих пор очень красивая, со строгим, и вместе с тем спокойным и добрым лицом. Высокий гладкий лоб, почти без морщинок, высоко взбитые пепельные локоны. На волосах поблёскивали искорки золотистой пудры, а местами предательски мерцали нити седины. Волосы контрастировали с чёрными бровями и ресницами, придававшими лицу особую выразительность. Уголки губ королевы, едва заметно опущенные вниз, да резкие морщины, пробежавшие от носа, говорили о некой неудовлетворённости, грузе забот и приближающейся старости.

   – Её Величество Альберина. – Вяло заметил принц. – Хорошенько запоминайте: она скора на расправу, но отходчива. Никогда с нею не спорьте! Соглашайтесь во всём, а потом поступайте по-своему. Я всегда так делаю. Наедине можно называть её матушкой, но прилюдно – ни в коем случае! Этикет такое поведение не прощает.

   Кивок принца послужил сигналом Тавелю сменить картинку. В чаше появилась другая женщина, неуловимо похожая на Альберину, хотя на первый взгляд, сходство отсутствовало напрочь. Девушка – ровесница Марины, или чуть старше – была редкостно некрасива. Широкое лицо с мелкой сосудистой сеткой на щеках, жёстко очерченные скулы, тяжёлая, «эллинская», переносица, надменный взгляд жёлтых кошачьих глаз. Не украшали её также сжатые в ниточку бледные губы, наспех припудренные прыщи и обильные, густо наложенные румяна на щеках. «Не бывает на свете некрасивых женщин, бывает много косметики». Эту фразу мамы Марина запомнила навсегда: в третьем классе они с подругой распотрошили мамину косметичку, накрасились (по их мнению, виртуозно) и пошли в школу. Остальное рассказывать не стоит. А вот волосы девушки в чаше невольно вызывали восхищение: роскошные, медно-рыжие, непослушными волнами струящиеся по плечам, – они подчёркивали стройность и белизну шеи.

   – Моя старшая сестрица. Ей двадцать пять лет, она – наследница трона. Нрав куда круче матушкиного.

   Марина быстро бросила взгляд на молодого человека: нет, его сходство с матерью ограничивалось только цветом волос. Сестра больше похожа.

   – А ещё она неумёха, знает лишь книжки свои, мазню красками по холсту, да лошадей. Всё ищет себя то в науке, то в творчестве, не найдёт никак. Ах, да, также бесконечная борьба с прыщами – тоже в списке деятельности. В День медового пирога, когда сама государыня и знатные дамы угощают простолюдинов, на пирог Велирин польстится разве что оголодавший или вдрызг пьяный. Какой ущерб репутации династии! Горничные ревут, прибирая её покои. В разговоре с королевой Велирин должного почтения не выказывает, но ей всё сходит с рук…

   «Завидует», – догадалась Марина. Впрочем, принцесса ей не понравилась. Неприятная особа, и с виду зазнайка.

   Тавель снова сделал пасс над чашей.

   – Первая статс-дама её Величества, княгиня Габиель. Шлюха.

   Из короткого замечания принца не было ясно: то ли княгиня замучила его сексуальными домогательствами, то ли отвергла аналогичные поползновения с его стороны. Возраст женщины определению не поддавался. Изящное фарфоровое личико несло отпечаток строгости, задора и томности сразу. Несомненно, такой коктейль привлекал внимание мужчин, тем более что княгиня была необыкновенно хороша. Косметикой она пользовалась умело (не в пример Велирин), подчёркивая достоинства лица и маскируя приметы возраста. Особенно выделялись ярко-синие глаза в обрамлении длинных и пушистых ресниц, а улыбка отличалась непередаваемой прелестью, в которой не сквозило и тени вульгарности.

   – Она развратила не только двор Озёрного Дома, – разорялся Мариен, – но и добрую треть кадетов Воинской академии, коей управляет муж княгини, эльд Коэн. Однако у ллид Габиель есть достоинство – она всецело предана королеве… Я её на дух не переношу, но на поклон отвечать обязан. Помните об этикете, ллид Мариен!

   – Да, конечно, – поспешила согласиться девушка.

   К первой статс-даме она уже прониклась интуитивной симпатией.

   А из глиняной чаши тем временем смотрел новый персонаж – мужчина, на первый взгляд простак. Правда, наглые усики над верхней губой скрадывали это впечатление.

   Лицо мужчины обрамлял седой парик, украшенный у левого виска аляповатым синим бантом – розеткой. Физиономия имела холёный вид, как у баловня судьбы, не имеющего забот, долгов и вредных привычек, ведущего беспечный и здоровый образ жизни. Не красавец, но и не урод. Не семи пядей во лбу, но и не тупица. Неизвестный в парике улыбнулся, обнажив великолепные белые зубы. До этого ему можно было на вскидку дать лет тридцать пять, но мальчишеская улыбка списала сразу годов так десять.

   Принц поёрзал на стуле, едва сдерживая эмоции.

   – Эльд Ламман, признанный фаворит Её Величества! – чуть не выплюнул он.

   Конечно, молодой любовник матери для королевского отпрыска – как кость в горле, если не сказать хуже. Больше Мариен ничего не добавил к характеристике, и так всё ясно.

   – Теперь, – Его Высочество дал отмашку магу, – взгляните на следующий субъект.

   «Субъектом» оказался мужчина того же возраста, что и Ламман, но куда более заметный. Марина тут же окрестила его про себя «пиратом». За прозвище наперебой голосовали коротко стриженные смоляные волосы, смуглая от загара кожа и типичная «киношная» пиратская бородка. Глаза цвета чёрных агатов так и буравили воздух, едва не меча молнии. Нос «пирата», вероятно, был некогда сломан, и не очень удачно сросся, так что стал похож на хищный ястребиный клюв. Вид молодого человека ярко свидетельствовал о том, что ему сам чёрт не брат, ну разве что, дальняя родня, седьмая водица на киселе.

   – Не знаю, кто это, но смахивает на бандита… – заметила девушка.

   – Именно, ллид, именно! Перед вами бунтовщик и враг престола, барон Готтар. Вошёл в сношения с врагами короны, да и не только… Барон собрал шайку таких же мерзавцев и укрылся с ними в замке Корявого леса. Замок ему уже по закону не принадлежит, давненько другим отписан, а вот выбить шайку оттуда не удаётся. Оборона замка непробиваема, за ю историю существования его ни разу не брали приступом. Лес вам следует избегать на прогулках, иначе я не ручаюсь за вашу безопасность.

   «А говорил, ничем не рискую», – разочарованно подумала Марина и поёжилась. Совсем не радовала перспектива оказаться во владениях местного разбойника. Чаша явила следующий образ…

   Вскоре Марина перестала считать людей, с которыми ей предстояло общаться или просто мельком видеться в недалёком будущем. Фигуры значимые и мелкие, герцоги и камердинеры, дуэлянты и придворные щёголи… А объединяло их одно – никому принц не дал хоть сколько-нибудь лестной характеристики, и это не могло не настораживать. Так не бывает. Когда все плохие – это очень странно и неправильно.

   У Скворцовой уже затекла спина от сидения на неудобном жёстком стуле, да и Тавель притомился. Наконец принц соизволил прервать занятие:

   – Думаю, на сегодня достаточно. Тренируйте память, ллид Мариен… Вот вам и список вышеупомянутых лиц… Я сам его составлял, потрудитесь выучить до завтра все имена, титулы, должности. Если вы и вправду мой двойник, то у вас должна быть хорошая память, воспользуйтесь же ей. А мне пора. Я буду здесь завтра в то же время.

   Коротко простившись, Мариен с достоинством направился к двери, а Тавель кинулся его провожать. Когда старик вернулся, Марина осторожно заговорила с ним:

   – Скажите, Тавель… Всё так запущено? Двор – одна большая помойка, да?

   Маг философски махнул рукой:

   – У Его Высочества своеобразные взгляды на жизнь, особенно на окружающих…

   – Самовлюблённый тип?

   – Я бы не стал высказываться столь категорично. С возрастом человек меняется и смотрит на мир иначе. С годами принц обретёт мудрость и понимание – качества, необходимые любому правителю…

   – Ну, нет! Сколько ему лет? Двадцать три, как мне, или чуть меньше? Я уже избавилась от подобного максимализма годикам к девятнадцати. Лучше вы выскажете своё мнение обо всех этих господах. Хотя бы о тех, кого хорошо знаете.

   Тавель немедленно согласился:

   – Раз вам так ценны мои личные наблюдения, я готов! Думаю, это уместно будет сделать за обедом.

   Некоторое время спустя Марина слушала, попутно воздавая должное кулинарным талантам домофея. Картофельный суп, шампиньоны в сметане – и вкуснейший ягодный морс.

   – … верно, что королева непреклонна, строга, скора на руку, но голов сгоряча не рубит. Она – дама такого… хм… элегантного возраста, и личные проблемы стали превалировать над государственными. Я ни в коей мере не злословлю, я констатирую факт. Возраст правит нами всеми, а женщинами – более всех прочих, вы уж простите. Ей было суждено взойти на трон довольно рано, став супругой тогдашнего монарха, Когиена Чёрствого. Её Величеству тогда было не более двадцати лет. А через семь лет она уж овдовела.

   Именно тогда на плечи Альберины легли многочисленные государственные заботы, а Тавель был в числе прочих специалистов призван ко двору «для привития наследникам вкуса к наукам». Тавель сокрушался, что смог «привить вкус» к знаниям только принцессе, а Мариен вообще был равнодушен ко всему с самого раннего детства. Действительно, обладая прекрасной памятью и острым умом, он ничего не хотел познавать. Ему было скучно. Он также не жаловал стихов, художников называл дармоедами, музыкантов на дух не переносил. Умение владеть оружием опять же не входило в достоинства младшего наследника. Этому был причиной строгий запрет: он мог пораниться на турнире или дуэли и умереть от кровопотери, как отец Альберины некогда. Болезнь «вялой крови» считалась чисто мужской напастью, и наследник получил её страшным подарком от деда.

   «У него же гемофилия!» – сообразила девушка и искренне пожалела Мариена. Вот почему он так неприветлив и угрюм! Незримое присутствие смерти ломает даже сильных духом, а уж если природа обделила волевым характером, нрав портится необратимо. Странно, что ему вообще удалось дожить до двадцати трёх лет.

   – Тем не менее, он великолепный ездок. – Подытожил маг, прервав её размышления.

   – Как! Мне придётся сесть на лошадь?! – Марина чуть не подавилась супом.

   – А разве вы не умеете? – В свою очередь наивно переспросил маг.

   – Я боюсь лошадей! Близко не подойду! Есть же, в конце концов, автомобили, самолёты, поезда… В моём мире нет необходимости ездить на лошади!

   Тавель поразился такому обилию верховых животных, пришлось вносить ясность относительно земных средств передвижения в двадцать первом веке.

   – Уверен, что страхи ваши напрасны. Управлять хорошо вышколенным конём не сложно, справится даже ребёнок. Мы вам поможем, ллид Мариен.

   Марина сдалась, хотя в глубине души была убеждена, что затея провалится.

ГЛАВА 3. Подготовка

   Следующая неделя выдалась для девушки насыщенной, и вместе с тем – однообразной. Марина училась. К вечеру каждого дня ей казалось, что такой плотный график её попросту доконает. Голова трещала. Это было словно возвращение в студенчество, да не в начало семестра, а прямиком к сессии! Бесконечная круговерть лиц, коридоры и переходы королевского дворца, правила этикета… Кавалеру неприлично задевать даму локтем даже в танце, «ибо действие может быть истолковано как фривольность». При дворе неприлично громко смеяться или столь же громко выражать свою скорбь. На званом обеде нельзя оставлять еду на тарелке (наследие давних голодных времён – в то время как ты не можешь справиться со своей порцией, другие вообще не обедают). Клади себе ровно столько, сколько сможешь съесть, иначе в другой раз не позовут. Употребление хмельного вне общего стола считалось безобразием и дозволялось только простолюдинам. Запреты, ограничения…

   Марина, ругаясь на чём свет стоит, записывала наиболее экзотические «нельзя». Правда, их было не так уж много, а вот самопишущее перо с тонким стальным наконечником, которое нужно было через специальный шприц заправлять чернилами, доставляло ей массу неприятностей. Оно не хотело писать. Оно скрипело и стонало, рвало бумагу и немилосердно пачкало в чернилах пальцы. Когда перо подчинилось, выяснилось, что почерк у двойников абсолютно идентичен. Принц сморщился:

   – Ах, хоть что-то у вас стало получаться…

   Его Высочество был неправ. Получалось у гостьи не так уж плохо: она легко выучилась копировать походку принца, его резкие, нервные жесты, высокомерное выражение лица и голос, который, в общем-то, был ненамного ниже её собственного. С пошивом одежды также проблем не возникло, поскольку телосложение его высочества являлось несколько субтильным (если не сказать, хилым) для мужчины.

   На третий день пребывания Скворцовой в домике Тавеля прибыли четыре бойких девицы, сняли с девушки необходимые мерки, а через два дня были готовы необходимые вещи. К слову сказать, Марина заказала им некоторые предметы нижнего белья, потому что своего у неё практически не было – только то, что на себе. Удивляло качество одежды – все швы были прострочены и обмётаны на швейной машине, тут сомневаться не приходилось. Пышный кружевной воротник, в котором утопал подбородок, удачно скрывал шею Марины – ведь она легко могла выдать её женский пол! Ни усов, ни бороды принц не носил, так что и с этой стороны Марине повезло. Она всё больше проникалась к младшему наследнику сочувствием из-за его недуга, и готова была простить придирки, раздражительность и надменность. Однако вскоре выяснились некоторые новые обстоятельства.

   Серым дождливым утром, экзаменуя Марину на предмет имитации своего почерка и истории Озёрного Дома, принц взялся сам очинить грифельный карандаш. Маленький острый нож с инкрустированной голубым перламутром рукояткой скользнул по стержню и глубоко вонзился молодому человеку в палец – наискось, содрав целый пласт кожи. Немедленно потекла кровь, и Марина не на шутку перепугалась: Тавель с утра ушёл на соседнюю ферму, взять лошадь с дрожками напрокат, чтобы съездить в город по хозяйственным делам (гостье понадобился крем для лица и прочие дамские мелочи) и помочь не мог, а остановить кровотечение у больного гемофилией… Как себя вести?! Что делать?!

   Марина кинулась искать перевязочный материал. Тёзка остановил её, легонько придержав за рукав:

   – Право же, не стоит… У меня есть платок.

   С этими словами он преспокойно выудил из кармана тончайший и надушенный белый платочек и ловко обернул его вокруг пальца. Видя такое дело, Марина деликатно кашлянула:

   – Кхм… Я была уверена, Ваше Высочество, что вы…

   – Не такой, как все? – голос принца был сдобрен изрядной порцией горькой иронии. – Да, я здоров, представьте себе.

   Кровотечение уже прекратилось, и Мариен погрозил девушке перевязанным пальцем.

   – Придётся теперь посвятить вас в семейную тайну, о которой вы, ллид, будете молчать.

   Марина кивнула.

   – Так вот… Даже Тавель не знает, что я – лишь наполовину королевской крови. После рождения дочери король страстно хотел сына, однако Знающий отказал ему в данной милости. Королева однажды простудилась, тяжело заболела и произвела на свет мёртвого младенца. По медицинскому заключению, после тяжёлой и сложной операции, она не могла более иметь детей, а одна дочь, одна наследница – несерьёзно в наши тяжелые времена… Случись что с девочкой – и Озёрный Дом погрузится в пучину усобиц. И надо же было так случиться, что Когиен поддался минутному искушению в объятиях молоденькой фрейлины из свиты княгини Габиель, которая только начала делать свои первые шаги при дворе в роли интриганки и особы не самого пристойного поведения! Княгиня вытрясла из беременной незамужней дурочки, кто был счастливый отец будущего ублюдка… Когиен не зря за глаза звался Чёрствым. Узнав, что супруга в курсе измены, он, недолго думая, предложил с лёгкой руки княгини пустить слух о новой беременности королевы. Фрейлина родит и отправится восвояси, в провинцию, в своё имение, и под страхом смерти никогда не обмолвится о том, кто усыновил дитя. Королевство получит младшего наследника – или же наследницу, как будет угодно Знающему.

   – Вы не пытались отыскать свою настоящую мать? – тихо, но с нажимом спросила Марина.

   – Я ничего не знал о ней, пока Приор Братства – Общества Псевдомагов –не открыл мне правду. Это случилось три года назад и, собрав тайно сведения, я узнал, что она давным-давно мертва. По прихоти случая, по чужой злой воле – не всё ли равно? Её существование было бы для всех неудобным, да и для меня тоже.

   Тон молодого человека был холоден и лишён эмоций. Собеседница ужаснулась.

   – Судьбе было угодно вознести меня над общим жребием, и всё же – ничто не даётся даром. Дабы избежать кривотолков, будто я – незаконнорожденный подкидыш, королева Альберина объявила окружению о признаках болезни её отца, моего мнимого деда, якобы обнаруженных у новорожденного. Только приближённые и доверенные лица знают правду и поклялись молчать под присягой. Посему с детства меня берегли от подвижных игр, от турниров, не давали пользоваться ножом и брать в руки шпагу… Для всех я стал уродом! – Зло сказал Мариен. – И я сам считал себя ущербным калекой, пока тот самый случай не открыл мне правду…

   Девушка вспомнила смазанное изображение лица Приора, явленное в чаше Тавеля. Странное, как будто не совсем человеческое лицо, наполовину скрытое тенью тёмно-синего капюшона…

   Марина ждала продолжения, но его Высочество предпочёл сменить тему.

   – Вам надо поучиться держать в руке клинок, ллид Мариен. Я ношу его только из соображений этикета, но на некоторых церемониях и на охоте бывает нужда вынимать шпагу из ножен.

   Не желая распространяться о своих достижениях в фехтовании, Марина промолчала. Какой удар был бы нанесён по самолюбию молодого мужчины, лишённого такой возможности с детства из прихоти мачехи!.. А как, наверное, Альберина его ненавидит! Плод измены мужа, который ей подсунули в колыбель для наследника… А какие чувства испытывает Его Высочество?.. Вряд ли чистые и светлые, ох, вряд ли.

   – У Тавеля полно добра подобного рода, он подберёт вам подходящую шпагу.

   «Мог бы и свою дать, жмот…».

   – Да, я совсем забыл… Завтра вам придётся совершить первую прогулку верхом. Будьте готовы прямо с утра.

   Его Высочество, посмеиваясь, удалился, и девушка мрачно буркнула ему вслед: «Всегда готова!». Лошади ей решительно не нравились.

                     * * *

   Оставшись в одиночестве, Марина захотела устроить себе ванну. Она накачала и нагрела воды, расплескав её везде, где только можно, пока носила полные вёдра к себе в комнату. С плитой она уже освоилась, благо это оказалось делом не сложным. Наполнив маленькую ванну, тщательно вытерла оставленные на полу лужицы, разделась и с блаженством опустилась в тёплую воду. Думать о том, что потом придётся вычерпывать воду из мраморного «корытца», девушке пока не хотелось.

   Поплескавшись в своё удовольствие, Марина потянулась за полотенцем и чуть не упала от неожиданности: знакомый ворчливый голос Дигена со скабрезными нотками проскрипел:

   – Видал я девчонок и пофигуристее тебя… Вот, скажем, дочка хозяйская, та – ух! – причмокнул невидимка. – У тебя жил многовато, да и худоба, опять же. Никаких выпуклых штучек, куда ни глянь!..

   Создавалось ощущение, что голос раздаётся изо всех углов комнаты. Марина завернулась в полотенце с таким проворством, которого от себя не ожидала.

   – Ах ты, пакостник! – воскликнула она в ярости, шаря взглядом по комнате, и, естественно, никого не находя. – Ты давно тут, говори!

   Домофей невинно запротестовал:

   – Ни в каком разе! Зашёл случайно, авось, надо чего…

   – Ага, спинку потереть? Дверь была заперта, паршивец!

   – Больно мне надо человечьих девок разглядывать, как же!

   Марина спряталась за ширму и торопливо натянула спортивный костюм. Сделав это, она уже относительно спокойно поинтересовалась:

   – Ты здесь, бесстыдник?

   – Ну, положим, здесь, – откликнулся «бесстыдник».

   – А если я на тебя наябедничаю деду?

   Невидимка моментально скис.

   – Старик осерчает… Не говори, а? Я ж не со зла подглядывал… Какие у меня тут развлечения? Книжки учёные? Так я столько раз с них пылюху вытирал, что с тоски помереть можно.

   Сказано это было с такой слезой в голосе, что сердиться уже не было сил. Марина сделала вид, что раздумывает, и нахмурилась.

   – Не расскажу, если… Услуга за услугу, идёт?

   Раздался такой звук, как будто кто-то в сердцах шлёпнут себя по коленке.

   – Так и знал!

   – Если знал, то зачем подсматривал? Думаю, я вправе требовать компенсацию за моральный ущерб. – Возразила Марина.

   – Фу ты, – ныл домофей, – мог же промолчать, не открываться!

   – Чего же не промолчал?

   – Из одной порядочности, токмо из неё… Совесть заела!

   Марина задохнулась от возмущения, осознав, что маленький негодяй не в первый раз устраивает себе бесплатный спектакль.

   – Ах, ты… – эпитеты просто застряли в горле.

   Девушка схватила горшочек с геранью и запустила им, как снарядом, наугад в ту точку, откуда голос звучал яснее всего. Судя по хихиканью, бросок цели не достиг.

   – Ну, хозяйка, с тобой весело! Да не боись, я не злоупотребляю… Так, пару раз…

   – Пару раз? Тогда счёт к тебе вырос. Первое: собери черепки и пересади цветок в другой горшок. Второе: вынеси воду из ванны. Это – минимальный тариф за молчание. А потом посмотрим на твоё поведение!

   Не в меру любопытный домофей уступил и с ворчанием принялся за дело. Марина же преследовала определённую цель: как только вёдра с водой, подхваченные невидимкой, поплыли на выход, она схватила мокрое полотенце и от души хлестнула им как раз между вёдер, приговаривая:

   – Вот тебе фигуристые девчонки! Вот тебе бесплатный стриптиз!

   Вёдра грохнулись на пол, заливая пространство вокруг водой и мыльной пеной. Фактор неожиданности сработал чётко – Диген постепенно начал проявляться… Марина ахнула: на мокром полу сидело, пыхтя и отфыркиваясь, существо росточком меньше метра, похожее на ёжика. Голова его вполне напоминала человеческую. Крохотное, глазастое и округлое детское личико, покрытое шелковистым, прозрачным и редким, пушком, имело невероятно озорной вид. А уши были совершенно потрясающие: большие, как у Чебурашки, также слегка пушистые, да ещё и шевелящиеся в разные стороны! Одеждой малышу служили кожаные штаны и франтоватая жилетка в байкерском стиле, с карманчиками и кучей металлических заклёпок. Поверх был кривовато напялен вышитый петухами, накрахмаленный, чистейший фартучек.

   Существо встопорщило иглы и, обхватив животик ручками-лапками, неудержимо захохотало. Марина прыснула вместе с ним. Разве можно обижаться на такое уморительное создание?!

   Через некоторое время комната была приведена в порядок общими силами, а сами уборщики распили кофейник примирения. Марина не преминула спросить, откуда привозят кофейные зёрна, ведь вряд ли сам кофе произрастает в Озёрном Доме. Выяснилось, что привозят его караванами через далёкую пустыню, из тёплых земель, а там уже ждут перекупщики… Что ж, хоть что-то прояснилось.

   Диген оказался злостным кофеманом: он без устали подливал напиток в свою кружку, пока не опорожнил весь сосуд. В состояние невидимости у него вернуться не получалось, но, судя по всему, кроху это обстоятельство мало трогало. И вообще, говорил он, «настало время для перемен в жизни». Однообразный быт довёл Дигена до состояния депрессии, ведь в свободное время ему было решительно нечем заняться! За долгие годы обитания в родовом доме семейства, славящегося своей образованностью, он прочитал гору непонятных книг и познакомился со многими представителями лесной мелочи. Единственной отдушиной были кулинарные изыски. Он освоил приготовление сотен различных блюд, но теперь эти умения мало что значили, ведь маг предпочитал простую пищу и избегал излишеств. Его супруга давно умерла, а дочка выскочила замуж, и – фюить! Дом опустел.

   Жалобы домофея сопровождались выразительными движениями ушей. Марина пришла к выводу, что надо срочно придумать малышу какое-то хобби. К идее сбора коллекций «чего-нибудь» Диген отнёсся прохладно:

   – Очень надо – тащить в дом хлам! Этак никакого порядку не будет!

   – Тогда… О! Эврика! Подожди-ка, я сейчас… – Марина вытащила из-под кровати сумку. – Сотовый мне тут не пригодится, так что… игры тебе понравятся, если не жалуешься на зрение. Гляди, это – «Тетрис». Принцип простой: ты должен уложить детальки так плотно, чтобы образовались ровные ряды из клеточек. Нажимаешь на кнопочку, и вертишь фигуру как угодно. За каждый ряд получаешь очки, игра идёт с отсчётом времени – не успел, значит, проиграл. А успел – перешёл на следующий уровень. Уровней всего пятнадцать. Справишься – есть другие игры, посложнее.

   Маленькими когтистыми пальчиками Диген поглаживал мобильник.

   – Интересная штука… Не жалко?

   – Было бы жалко – не предложила. Постарайся не сломать, не кидай, не топи, не грызи… – Улыбнулась девушка. – Увы, заряда хватит ненадолго…

   – Штуковина не будет работать? – домофей с сожалением поскрёб в заросшем иглами затылке. – А, старик сообразит, он умный… Спасибочки.

   – Слушай, Диген… Ты живёшь в доме учёного семейства столько лет. Откуда у тебя такой… э-э-э… просторечный выговор? Ты уже должен щеголять научными понятиями, если постоянно читаешь хозяйские книги.

   – Книги!.. Сто двадцать годиков крестьянских ферм, знаешь ли, не шутка! И к тому же… я хочу сохранить лицо и колорит, вот как.

   Подхватив кофейник, Диген засеменил на кухню, постепенно обретая свою невидимость. Марина не удержалась и спросила вдогонку:

   – А… что ты думаешь про Его Высочество?

   Уже став невидимым, домофей презрительно хрюкнул и ввернул крепкое и совсем непочтительное словцо:

   – …Его Высочество! Не возьму в толк, чего старик к нему прикипел?.. Не по чину мне совать нос в хозяйские дела, а только не нравится мне юнец.

   Продолжать Диген не стал, видимо, торопясь заняться новой игрушкой. В глубине души Марина согласилась с ним. Пожалуй, не нравится…

   * * *

   Тавель возвратился с корзинкой, полной свёртков из листьев лопуха. Глядя на его изрядно намокший плащ, Марина выразила недоумение, что маг отправился собирать травы во время дождя. Улыбаясь, старик бережно пристроил корзинку на кухонный стол.

   – Ничего странного, дорогая ллид. Травы особенные, обретающие силу как раз во время дождя.

   Он развернул верхний сверток. В воздухе поплыл тонкий аромат, напомнивший кориандр.

   – Это приправа? – полюбопытствовала девушка.

   Привлеченная пряным запахом, она потянулась рукой к крохотным зубчатым листочкам, покрытым серебряным мучнистым налетом. Тавель ловким движением отвел её руку в сторону.

   – Нет-нет, ни в коем случае! Перед вами – змеелов поникший, сударыня! Яд, каких в природе немного найдётся! Даже лесная гадюка, коснувшись его чешуей во время дождя, недолго заживется на свете.

   – А как же вы его трогали? – Марина поёжилась. Она подумала, что, будучи одна в лесу, непременно попробовала бы на вкус приятно пахнущие листочки.

   – Мне вовсе не надобно к нему прикасаться… Да и нагибаться тоже бывает тяжело… Годы!

   Маг повёл рукой по воздуху, и опасные листочки змеелова двинулись за ней, как будто сорванные со стола порывом ветра.

   – Ух ты! – непритворно восхитилась Марина. – Мне можно этому научиться?

   Тавель покачал головой.

   – Нет, ллид Мариен. Способность к магии есть свойство врождённое… Развивать дар потребно с детских лет. Каждую магическую формулу, заклинание или ограничение прирождённый маг сызнова пересчитывает под себя, подгоняет, как платье с чужого плеча, иначе ничего не выйдет. Из моей родни магом был отец, и дед его… Магом может быть только мужчина, и у меня нет наследников дара.

   – То есть, готовых рецептов не существует, колдовать кто угодно не может?

   – Именно. Возьмём простейший пример: вдовушкин огонь, который вы уже зрели. Если бы я просто воспроизвел авторскую формулу, ничего бы не произошло. Я вынужден так составить формулу из ранее известных компонентов, дабы она отвечала моей… – тут Тавель запнулся, – не знаю, как выразить, собственной волне магии, излучаемой мозгом…

   «Вот она, пресловутая биоэнергетика», – подумала девушка, с трудом осмысливая услышанное, – «индивидуальный пароль к заклинанию». Вслух она спросила, зачем нужны в доме такие ядовитые травы. Маг охотно пустился в пояснения, манипулируя всеми свёртками сразу. Растения отправлялись по местам: одни на деревянные дощечки для просушки, другие – в горшочки, где сразу заработали пестики для измельчения сырья.

   – Змеелов, сударыня, хоть и ядовит, но не бесполезен. Он служит составной частью ряда формул, одна из них – восстановление целого из части. Таким путем можно, допустим, вернуть человеку искалеченную в битве или при работе с инструментом фалангу пальца.

   – А из пальца вырастить целого человека можно? – со смехом спросила Марина, и тут же заметила, что её собеседник помрачнел.

   Ответ она услышала не сразу.

    – Говорят, величайшие маги древности способны были возродить человека даже из обгоревших останков. Однако формула утеряна, и со времён Холодной Смерти никто не вернул человеку или зверю жизнь таким способом. Я также уверен, что данный метод противен природе, так как никто не в силах вложить душу в восстановленное тело. Это нравственное преступление. Мне же надобен змеелов для куда более будничных дел, для восстановления попорченных мышами рукописей… В одной из них я и нашёл нужную формулу. Только вот кому – посетовал дед, – нужны сегодня старые рукописные книги? Молодёжи, что ли? Ах, если б я мог вернуться в Университет…

   И он умолк. Марина сообразила, что за молчанием скрывается душевная рана: вопрос ущемлённого самолюбия, несправедливость со стороны коллег, гонения или что-то ещё.

   В кухне темнело, и невидимка – домофей тихонько зажег масляную лампу, стоявшую на подоконнике. Затем он намеренно громко забряцал кастрюлями, чтобы всем стало яснее ясного: пришло время готовить ужин, и посторонним при этом процессе присутствовать незачем. Видя, что хозяин дома загрустил, Марина быстро сменила тему:

   – Я ведь совсем забыла, господин Тавель… Принц сказал мне, что у вас есть на хранении оружие, и я могу подобрать себе что-нибудь, похожее на его собственную шпагу.

   – Разумеется, ллид Мариен… Пойдёмте.

   Тавель увлёк гостью в свой кабинет. Заглядывая во все углы и щели в поисках чего-то, старик на ходу пояснял, что оружие собирал его покойный батюшка, не столько из благородной страсти, сколько по необходимости. В те поры, лет пятьдесят назад, жизнь была неспокойна из-за шаек бывших наёмников и беженцев, шнырявших по лесам. Тогдашний правитель, агрессивный и несдержанный дядюшка ныне покойного короля, воевал по очереди со всеми соседями от Дома-на-Холмах до Горного Дома, норовя то земли оттяпать, то ещё что-нибудь этакое. Поэтому папаша Тавеля вооружил до зубов всех членов семейства, и все умели стрелять из арбалета, и фехтовать немного. Смутные времена ушли, а арсенал за ненадобностью упрятали в сундук… Да вот и он сам.

   С помощью гостьи маг выволок громоздкий и очень пыльный сундук из–за пьяно кренящихся штабелей книг, обтёр крышку ветошью и с гордым видом отпер.

   – Вот, сударыня, выбирайте. Осмелюсь предложить вот эту шпагу… она бы вполне приглянулась его Высочеству. Стандарт, отвечает всем требованиям.

   Марина склонилась над сундуком. Шпага, лежавшая сверху, сразу привлекла её внимание. Гарда, не слишком глубокая, представляла собой произведение искусства – изысканную орхидею, усыпанную мелкой искрящейся пылью. Дужка была короткой и тонкой, как диковинный лепесток. Эфес такой сложной конструкции прекрасно защищал кисть руки и заканчивался восьмигранным навершием в качестве балансира. Сам клинок также не был чрезмерно длинным, не более восьмидесяти сантиметров, что говорило о преимуществе при быстрой атаке. Обоюдоострый широкий клинок позволял наносить не только колющие, но и рубящие удары, и был заточен по всей длине. Полоса клинка, сходящая на нет к смертельному острию, отливала красноватым блеском… Полировка, что ли?

   Потянувшись к эфесу, Марина взяла шпагу в руки и подивилась её лёгкости, почти что невесомости. В клубе любая рапира весила около килограмма, плюс – минус грамм сто, но эта… Она была невероятно лёгкой, как детская игрушка. Как будто школьная линейка в руках, а не оружие.

   – Что за материал такой? – Марина озадаченно вертела в руках клинок. – Она настоящая или просто имитация? Ай!

   Она всего лишь коснулась ладони острой гранью – не более того, но кожа оказалась разрезанной.

   – Вот тебе и игрушка!

   Тавель сразу засуетился, кляня себя и охая над порезом, который, к счастью, оказался не глубоким. После обработки перекисью (или чем–то похожим на перекись водорода: ранка пузырилась, кровь быстро остановилась) и перевязки Марина вернулась к интересующей ее теме:

   – Так что это за сплав такой? Не видела ничего подобного! Это же не сталь?

   Она постучала клинком по крышке сундука, окованной металлическим полосами. Раздался нежный мелодичный, ни на что не похожий звон. Нет, это не сталь, не текстолит, и не дюралюминий.

   – Вы правы, не сталь, а станз. Секрет выплавки станза утерян был во времена Холодной Смерти. Это оружие – вечное, его нельзя расплавить, уничтожить, или даже поцарапать… Лезвие не требует заточки. Вот этой шпаге может быть и три тысячи лет, к примеру. Были чудаки, которые искали руду станза, да без толку. Никто не знает, когда были сделаны вещи из станза, и кем. Наши предки, видимо, владели великими знаниями, раз изобрели такое! Станзовое оружие распространено очень широко, а также кое-какие мирные предметы: швейные иглы, барабаны для стирки в прачечных, другие бытовые мелочи. Жилеты из варёной кожи – неизменная часть доспеха воина, – также отделаны станзовыми пластинами.

   Слова Тавеля наводили на некоторые размышления. Мир, в который попала земная гостья, не имел ничего общего со сказочной реальностью или эпохой махрового Средневековья. Во-первых, шарда. Странный минерал, высвобождающий значительную энергию при соприкосновении с водой. Доля энергии точно зависит от массы шарды, чётко рассчитана, и вы никогда не ошибётесь, сколько сыпать шарды в плиту, чтобы сварить кашу или запечь куриные ножки. Любой рецепт в поваренной книге имеет соответствующую приписку. Во-вторых, загадочный сплав, который в этом мире сейчас никто уже не может получить, да и на Земле такого точно нет. В-третьих, магия как генетически передающаяся способность управлять материей и временем, да к тому же приправленная научными изысканиями… Откуда всё взялось? Ткани фабричного производства – откуда? А неслыханная чистота в доме, которой вовсе не было в земной средневековой (да и более поздней тоже!) истории?.. А небывалые успехи в овощеводстве?! Америки нет (континент-то всего один, не считая многочисленных островных архипелагов, раскиданных в океане, и вроде бы, они необитаемы), а помидоры, картошка и кукуруза есть! Кофе хоть запейся!.. Точные географические карты! Знания о перемещении из реальности в реальность! Любопытно, академиков бы сюда…

   В старом сундуке нашлись и другие «игрушки» – два арбалета, кинжал тонкой работы, три шпаги попроще, тяжёлые, из добротной стали, не станзовые, без всяких украшений, а также ножны к ним. Марина выбрала подходящие, красивые и лёгкие ножны. Видимо, кожа ножен была обработана специальными составами, иначе острейший клинок вмиг бы их разрезал.

   Теперь можно было поинтересоваться техникой фехтования.

   – Как, – поразился Тавель. – Вы владеете не только пером, но и шпагой?

   – В некоторой степени. – Скромно потупилась девушка. – У нас это спорт, очень увлекательный. В обычной жизни вы не увидите на улице человека со шпагой у бедра.

   – Удивительно! Ведь подобное занятие не слишком прилично и дозволяется девушкам из самых знатных семей, пока те не выйдут замуж… Обычно же дамы носят стилет в веере или в складках пояса. Простолюдинки, бывает, тоже – прячут в одежде. Никому не зазорно себя защищать, как он считает нужным.

   – Наши правила приличий сильно отличаются от ваших. Если честно, я занялась фехтованием, чтобы самоутвердиться, в детстве я была самой страшненькой в классе, училась с четвёрки на тройку, вот и отвёл меня папа в секцию… а потом уже это стало частью образа жизни. Мне нравится.

   – Кабы не мои больные суставы, я бы показал парочку секретов из времён молодости… Однако где-то был трактат по фехтованию. Непременно сыщу!

   Манускрипт достаточно быстро нашелся среди сорочьей коллекции рукописных текстов. Порыжевшие тонкие страницы хранили подробные сведения, рисунки и описания техники боя, которую Марина сочла близкой к типичной западноевропейской (с явным преобладанием итальянского влияния), века так шестнадцатого – семнадцатого, разве что «обогащённой» некими вариациями, похожими на восточные. Подобную технику изучали и развивали в её клубе. В давние времена, чтоб вы знали, не существовало и половины красивых приёмов, придуманных уже в двадцатом веке для кинематографа. В кино необходима зрелищная хореография боя, но в настоящей схватке вы вряд ли увидели бы молниеносные хищные выпады и нарочитое парирование ударов – это просто смешно и неразумно, как лишняя затрата мышечной силы. Хотите получить более-менее верное представление – посмотрите не «Трёх мушкетёров», (особенно – в американских экранизациях, Боже вас упаси и сохрани от этого бездарного ужаса), а «Капитана Алатристе». И, скорее всего, сейчас, в роли тайного соглядатая, которую придётся на себя примерить земной гостье, подобные навыки просто не пригодятся.

   Как выяснилось несколько позже, Марина ошиблась – и ошиблась жестоко.

   * * *

   Утро выдалось солнечным и тёплым. После ночного дождя земля и травы благоухали, возбуждая желание вновь и вновь вдыхать терпкий влажный запах леса. Лёгкий ветерок теребил листву, сбивая затаившиеся капли; вздувшиеся ручейки с нежным шёпотом струились по камням. К этим бесхитростным звукам примешивалось птичье пение и… лошадиное ржание.

   Его Высочество находился в приподнятом настроении. Он сдержал-таки слово и прибыл верхом на жеребце пепельно-жемчужной масти с чёрной, коротко стриженой гривой и иссиня-чёрным же роскошным хвостом. Точёными копытами конь нетерпеливо переступал во влажном мху. Зелёные и серые тона костюма седока великолепно гармонировали с мастью коня. Ловко спрыгнув наземь, принц приветственно кивнул старику и девушке.

   – Что ж, ллид Мариен, – произнёс он, похлопывая коня по мощной шее рукой, затянутой в тонкую светло-серую перчатку, – пора вам свести знакомство кое с кем… Зовут его Утренний Призрак. Лучший жеребец в моей конюшне и во всём Озерном Доме. Не бойтесь.

   – Ваше Высочество, да я уже одного имени боюсь! Я же предупреждала! – Не спешила подойти Марина.

   Конь фыркнул, что прозвучало почти как смех. Принц усмехнулся, но совсем не добро. Его губы привычно сжались в жёсткую линию, выдавая раздражение.

   Видя такое дело, Тавель предпочел вмешаться.

   – Благоволите послушать меня, ллид. Нет ничего зазорного в том, что вы опасаетесь сесть на лошадь! Для всех нас страхи естественны, я вот в детстве боялся жуков. Смею вас уверить, Утренний Призрак в самом деле лучший и очень воспитанный. К тому же, рядом опытный наездник… Впрочем, я предвидел такой оборот, и успел приготовиться! Выпейте вот это…

   Он протянул девушке пузырёк с прозрачной жидкостью. Марина подозрительно уставилась на предмет.

   – Это наркотик?

   Тавель обиженно потёр нос.

   – Надеюсь, вы шутить изволите! Экстракт безвреден! Обычное успокоительное средство.

   Принц, хранивший зловещее молчание, фыркнул примерно так же, как его конь минутой ранее.

   – Раз уж вас притащили сюда сквозь время и пространство, то отнюдь не для того, чтобы вот так отравить!

   Подчиняясь уговорам и стыдясь своей слабости, Марина выпила горьковатое содержимое пузырька. Через пару секунд сердце, суматошно стучавшее от страха, успокоилось, равно как и дыхание. В голове стало легко, и волнение уже не давало о себе знать. Утренний Призрак потянулся к ней бархатистой мордой, легонько толкнул в щёку, и прикосновение вовсе не было неприятным. Расслабившись, Марина погладила шею животного, чувствуя тепло и мощь мускулов под лоснящейся ухоженной шкурой.

   Марина деловито повернулась к Его Высочеству:

   – Так как на него забраться?..

   Из принца мог бы получиться отличный инструктор верховой езды. Через час девушка уже взбиралась в седло без его помощи, но, увы, совсем не так элегантно. Она ощущала себя неловкой, как мешок. Конь показал себя образцом вежливости и терпения, стоя смирно и не выказывая ни малейшего возмущения. Он слушался каждого жеста, прикосновения колен или рук, так что наезднице даже не пришлось пользоваться поводьями. Она всё же осталась довольна своими маленькими успехами, принц, вроде бы, тоже перестал хмуриться, а Тавель даже и не сомневался, что урок пройдет гладко.

   Когда Марина наконец неловко сползла с седла, потирая поясницу, молодой человек сухо поздравил её.

   – Вы видите, что напрасно опасались? Думаю, теперь вы каждый день сможете уделять верховой езде хотя бы час-два… Завтра я приведу лошадь, чтобы вы тренировались. К тому же, необходимо изучить местность, вы должны хорошо знать окрестности и находить дорогу туда и обратно. Надо поучиться правильно падать тоже, хотя с Призраком такой казус исключён. Вас он не сбросит, разве что сами сверзитесь по глупости.

   Увидев, что солнце стоит высоко в небе, указывая на полдень, принц быстро попрощался. Легко, в отличие от своей ученицы, вскочив в седло, он лениво махнул рукой и умчался прочь на своём великолепном скакуне. Было видно, как мелкие дождевые озерца разлетаются из-под копыт Утреннего Призрака зеркальной крошкой. Марина со вздохом посмотрела вслед: ей бы так лететь вскачь!

   – Ллид Мариен!!! – возмущенно заговорил Тавель. – Как вы могли подумать, что я предложу вам выпить дурного зелья?!

   На успокоение старика ушло едва ли не больше времени, чем на возню с лошадью. А с чердака дома доносились приглушённые ругательства Дигена. Судя по хлёстким раздражённым комментариям, он безнадёжно застрял уже на пятом уровне «Тетриса».

ГЛАВА 4. Визит во дворец

   Итак, прошло ещё три недели. Волосы Марины с помощью каких-то эликсиров, предложенных магом, существенно удлинились, закрыв уши, но до длины волос принца ей оставалось довольно много. Тёзка же никак не хотел расстаться и с малой толикой своей ухоженной шевелюры, а потому тянул время как мог. Впрочем, у него могли быть и другие причины, кроме длины волос – и куда более веские, неведомые девушке и старику. За эти казавшиеся бесконечными недели Марина вызубрила всё, что от неё требовалось: историю Озёрного Дома, привычки и окружение принца, правила этикета, расположение комнат во дворце, короткую дорогу к домику Тавеля и особенности местности, где этот домик находился.

   А «особенности» были потрясающе красивы: островки хвойного и смешанного леса, пронизанные солнцем, цветущие опушки и, конечно, вода. Этот край в полной мере мог называться озёрным, ибо озёр в нем насчитывалось великое множество, а также поражало обилие мелких речушек и ручьёв. Крупные и средние озёра имели официальные названия, а уж маленькие никто не учитывал и даже не наносил на карту. Водоёмы жили своей обычной жизнью: по словам Дигена, они разливались по весне, мелели летом, зарастали осокой и, умирая, превращались в болотца, которые давали приют лягушкам, тучам кровососущей комариной братии и всякой лесной живности. Но даже болота несли на себе отпечаток красоты – коварной, впрочем! Их поверхность, затянутая изумрудной ряской и усыпанная звёздочками неведомых цветов, казалась издали роскошным травяным ковром.

   Марина терпеть не могла комаров, кожа бурно реагировала на их укусы, вздуваясь красными волдырями. Тавель и тут помог – оказалось, существует заклинание-репеллент, именуемое «антигнус». Достаточно «заговорить» любой небольшой предмет, и держать его на теле или одежде постоянно при выходе на улицу. Все навязчивые насекомые – комары, слепни, мокрецы и так далее, – будут от вас шарахаться, как от фумигатора. Антигнус сохранял активность три – четыре месяца, и пользовался популярностью в тёплое время года у людей с чувствительной кожей. На формуле антигнуса маги неплохо зарабатывали летом. Тавель «заговорил» булавку для Скворцовой, и проблема укусов была решена.

   В лесах бурно кипела птичья деятельность, по утрам взрывающая тишину разнообразными голосами. В вершинах огромных сосен сновали белки-летяги, перебирающиеся с дерева на дерево с ловкостью профессиональных планеристов. На земле тоже не было тихо: мелкие грызуны облюбовали лесную подстилку и норы под корнями деревьев. Принц, знавший толк в охоте, рассказал Марине, что в округе в изобилии водятся зайцы, лисы, еноты и кабаны. По слухам, в темнохвойных лесах на севере бродили странные звери, похожие на лошадей с рогами, но их мало кто видел – они были большой редкостью. Пряча улыбку, Марина подумала, что так, наверное, описывали внешний вид лосей или оленей.

   Сама девушка уже неплохо ездила верхом, и такое занятие доставляло ей немалое удовольствие. Первое время ныли колени, поясница, стиралась кожа бёдер, но эти явления быстро прошли. Она даже попробовала «правильно» падать – конечно, не во время скачки, а со стоящей лошади. Вроде получилось, даже с минимальным количеством синяков. Вместо Утреннего Призрака Его Высочество предоставил гостье другого коня, с очень меткой и удачной кличкой: Равнодушный. Его флегматичная трусца ничем не могла быть нарушена. По сравнению с гнедой горой Равнодушного, Утренний Призрак казался невесомой летучей тенью. Мощный жеребец не реагировал ни на какие внешние раздражители, а пожелания ездока как будто угадывал шкурой. Единственное, что невозможно было сделать – заставить его перейти в галоп, но Марине этого и не требовалось. Неторопливые конные прогулки пришлись ей по душе, и чувствовала она себя очень комфортно, как будто на стуле сидела. Частенько принц составлял девушке компанию, показывая новые места.

   Как-то утром они существенно удалились от домика мага, объехали стороной большой богатый хутор, Пушистое, и наткнулись на странную постройку. Здание (если это было здание), выстроенное из ослепительно белого камня и станза, напоминало очертаниями мельницу высотой с пятиэтажный дом. Огромное мельничное колесо, излучавшее едва видимый красноватый свет, было неподвижно, да это и не удивляло – ведь поблизости не наблюдалось никакой воды. Постройка не имела ни окон, ни дверей, по крайней мере, на первый взгляд. Венчал «мельницу» конусообразный шпиль, предназначенный как будто для телебашни. Разумеется, Марина не могла не спросить о назначении такого грандиозного сооружения.

   – В народе его называют Злобной Мельницей. – Отвечал Мариен. – Да и не только в народе… Говорят, это построили демоны. Завести разговор о Мельнице – всё равно, что помянуть Приходящего к ночи.

   Принц сделал рукой пренебрежительный жест, как будто гусеницу сбросил с плеча.

   – Проявления невежества, не более того. Люди стремятся опорочить то, чего не в силах понять.

   Скворцова согласилась. Она не ощущала никакой угрозы, напротив: красота и гармоничные пропорции непонятного строения притягивали взгляд. Возможно, здание было наследием давно исчезнувшей цивилизации, той, что подарила этому миру станз…

   – На вашем месте, ллид, – добавил принц, – я бы не стал распространяться о поездке сюда. Не все поймут. А Её Величество, без сомнения, придёт в ярость.

    Марина кивнула. Уж конечно, не ей устанавливать порядки и ломать стереотипы.

   – И ещё, – добавил молодой человек не в первый раз, – объезжайте как можно дальше ближайшие крестьянские фермы. Только той дорогой, которую я вам показал. Вот так, как сейчас мы сделали, это самое лучшее. Вас не должны видеть.

   * * *

   Лето раскрылось полностью. Девушка не понимала, в чём задержка с планом Его Высочества, и потихоньку злилась. Даже если бы её разбудили среди ночи, она без колебаний смогла бы ответить на любой вопрос: как зовут начальника дворцовой стражи, сколько бусин в чётках первосвященника и какой поклон полагается любому придворному. Марина привыкла к тому, что сутки в этом мире несколько длиннее земных (почти на сорок минут), а солнце как будто чуть более тусклое. Она изучила географические особенности материка Лангато и его политическую карту, насчитывавшую около сотни не слишком крупных (кроме Восточной Империи) государств и просто «территорий», никому не принадлежавших по разным причинам. Она узнала, что на всём континенте существуют всего лишь четыре языка, невероятно схожие друг с другом. Она прекрасно ориентировалась в нюансах этикета и правилах поведения. Она устала от ожидания и невероятно хотела, чтоб неожиданное приключение поскорее закончилось.

   Телефон, одолженный Дигену, через пару дней отключился по причине разрядки батареи, а заменить её было нечем. Домоправителю мага грозила новая депрессия, однако гостья придумала ему другой способ убить скуку. На беду свою (и Тавеля) она научила Дигена составлять кроссворды. Идея не пропала даром. Первые сканворды и чайнворды вышли с кулинарным уклоном, но потом Диген вошёл во вкус и взялся за бесчисленные тома библиотеки своего хозяина. Составленные ребусы приходилось решать именно магу, а вот Марина быстро сообразила, что можно увильнуть, сославшись на недостаток знаний. Тем не менее, интеллектуальная деятельность пошла домофею на пользу. Он стал гораздо меньше ворчать и даже как-то вечером показался Тавелю за ужином, чем поверг того в глубочайшее изумление.

   И вот пришёл день, которого Марина так ждала и боялась. Принц, хмуря брови, объявил, что завтра она поедет во дворец вместо него. Теперь он вкратце рассказал о происходящих там непонятных событиях.

   – Полтора года назад был отравлен ректор Университета её Величества, математик Кориньи. Подозрение пало на Тавеля, с которым покойный коллега давно конфликтовал на почве управления учреждением, и которого профессорская верхушка единодушно хотела бы видеть на месте Кориньи. Несмотря на то, что репутация Тавеля среди коллег являлась образцом кристальной чистоты, государыня была вынуждена удалить его, лишив всех должностей при Университете. Статус лицензированного, да к тому же придворного, мага, ему оставили из уважения к прошлым заслугам. Скандал со временем поутих, однако история только начиналась. Один за другим от яда погибли несколько человек, на первый взгляд, никак не связанных между собою: двое слуг, фрейлина королевы, учитель танцев принцессы, затем граф Энрин, ближайший бедный родственник правящей династии, и некий малолетний паж. Безусловно, с Тавеля сняли все подозрения и обвинения, ибо он не показывался во дворце, и не с кем из погибших не водил плотного знакомства (разве что с фрейлиной). Было расследование, но поиски убийцы результата не дали. Официальные, – с нажимом выделил Мариен, – поиски. А внутреннее расследование показало, что отравитель – кто-то из своих. Как будто безумец орудовал, без всякой системы и причины… Но по моим наблюдениям, и не только по моим, выходит иначе. Есть тут некая связь, закономерность. Возможно, всего лишь следствие моей предвзятости.

   – Кого же вы подозреваете, Ваше Высочество?

   – Не могу сказать, чтобы не возбуждать в вас предвзятых суждений. Вам надо всего лишь понаблюдать за поведением ближайшего окружения её Величества. Сделаете свои выводы, выводы стороннего лица, покрутитесь в этой среде… Вот ваша задача, не более того. Не пытайтесь геройствовать или форсировать события, ваше дело – молча наблюдать… И ещё одно важное замечание – держитесь подальше от женщин…

   Слова принца, как эхо, звучали в ушах Марины, когда она въезжала в ворота города верхом на Утреннем Призраке. С Его Высочеством они расстались около часа назад, обменявшись лошадьми у обочины мощёной дороги, которая вела непосредственно в Олму, столицу Озёрного Дома и резиденцию королей. Куда собирался отправиться сам Мариен, осталось неизвестным; скромное обиталище мага никак не соответствовало его сиятельной персоне. Девушка догадывалась, что во всём этом деле есть третьи лица, посвящённые в подробности и, надо полагать, помогающие принцу в осуществлении поисков. И сколько таких посвящённых, чем они заняты?.. Она сама видела разве что нескольких портних, но маловероятно, что такие незначительные люди, как говорится, «в теме».

   Сначала вдалеке показались окраины так называемого Хвоста, периферийной части города, по сути дела представлявшего собой гигантскую рыночную площадь, центр торговли, секс-индустрии и зрелищ. Юноше из знатного рода – тем более, отпрыску королевской семьи! – не стоило появляться в Хвосте из соображения безопасности и приличий, да Марина и не горела желанием нарушить этот запрет. Правда, Диген сплетничал, что «золотая молодёжь» порой предпочитает резвиться именно здесь, прикрыв физиономии масками и не опасаясь никаких последствий. Скворцова свернула к другим воротам, предназначенным для особой категории лиц.

   Первый, или, как его часто называли, Главный, город был огорожен высокой зубчатой стеной, напоминавшей об осадах и кровавых битвах прошлого. У ворот, естественно, находился круглосуточный караул, хотя сами тяжёлые створки запирались лишь в исключительных случаях, а вернее сказать – очень давно, во времена последнего конфликта с Горным Домом.

   Сердце учащённо забилось, когда Марина увидела перед собой лиловые и чёрные цвета мундиров гарнизона Олмы. Она смотрела немигающими глазами в одну точку и чувствовала себя, мягко говоря, неуютно, ведь Тавель запретил ей прибегать к раствору иллюзатора до въезда во дворец. Впрочем, всё прошло благополучно, сходство и так было ошеломляюще велико. Солдаты отсалютовали пиками, в то время как всадница была ни жива, ни мертва со страху и старалась даже не дышать. С ледяным видом она проследовала мимо поста, что не выходило за рамки этикета: с какой стати принцу отвечать на приветствия солдатни?.. Уф, теперь можно вздохнуть.

   Первым впечатлением от Главного города стало недоумение. Такими чистыми улицы древнего поселения могут быть только в кино, причём отнюдь не в самом хорошем кино. Точно так же Марину сразила наповал кухня в доме Тавеля. Здесь, в городе, Марина всё-таки ожидала увидеть сточные канавы, рои мух над отходами, кучи скверно пахнущих отбросов и грязь, которая была бы по щиколотку прохожим. Ничего подобного!

   Да, узкие, мощёные камнем улочки не блистали, как зеркало: валяются клочья соломы, местами попадается конский навоз, и всякий мелкий мусор. Но, пожалуй, не грязнее современных городских улиц. По обочинам тротуаров были заметны решётки водосливов. А уж дворников с совками и мётлами девушка насчитала не менее десятка по пути. Эта часть города служила местом жительства «приличным» – по выражению принца – людям. Тут всё говорило о достатке и процветании: от добротных каменных домов мещан и зажиточных горожан до особняков знати, украшенных гербами владельцев. Почти возле каждого дома был разбит сад, размеры которого свидетельствовали о благосостоянии хозяев. Тавель рассказывал, что в больших городах есть и канализация, и водопроводы, это неотъемлемая часть быта. Не верилось, но, видимо, факт.

   Аристократические кварталы размещались поближе к королевскому дворцу. Улицы, геометрически правильные и выложенные серым камнем, были ухожены, прямо-таки вылизаны, как в туристической зоне какого-нибудь современного города, и радовали глаз. Кольцевой канал с переброшенными через него ажурными мостиками отделял дворец и окружавший его парк от остальной части Главного города (или, как говорили на городском жаргоне – Головы). Утренний Призрак процокал подковами по одному из мостов (видимо, обычным своим путем), и королевский парк распахнул объятия гостье. Правильнее было бы сказать, что парк представлял собой участок нетронутого леса, где лет пятьдесят назад проложили несколько аллей и прогулочные дорожки.

   Архитектуру дворца Скворцова сразу оценила, как сумбурную и вычурную. Даже неопытный глаз видел, что к основному зданию позднее пристраивали новые элементы, не думая о целостной гармонии ансамбля. Ворота в высокой резной решётке были, как и положено в такой час, отперты, а охрана состояла из нескольких гвардейцев Её Величества. Они были не чета простым солдатам, на их приветствие члены королевской семьи должны были отвечать.

   На мгновенье Марина растерялась – когда стражи отсалютовали шпагами, – но быстро сориентировалась и, подражая ленивому жесту своего тёзки, коснулась рукой полей шляпы. Кончиками пальцев, не более того. Впереди сказочной громадой вставал дворец, и ей хотелось только одного – повернуть назад и никогда сюда не возвращаться, а ещё лучше – немедленно очутиться дома… Но ничего не произошло. Гром не грянул, а дворец не превратился в административный корпус детского лагеря. Так, теперь добавить две капли тонко пахнущих духов на воротник – на всякий случай, должно хватить на двенадцать часов… Все, кто попадут в ауру действия аромата-иллюзатора, примут незваную гостью за принца Мариена, младшего наследника Озёрного Дома. А издалека разницы просто не видно.

   Как и полагалось, Марина спешилась во внутреннем дворе, рядом с конюшней, не заботясь особо о лошади, и пошла прочь (как и следовало по инструкции). Краем глаза она заметила, как к Утреннему Призраку подбежали двое конюхов в ливреях и увели роскошное животное в стойло.

   А колени предательски дрожали. Тавель дополнительно к иллюзатору снабдил лже-принца флакончиком с успокаивающим средством, но пока девушка не собиралась прибегать к его помощи. Вечером ей предстояло выдержать большой приём в честь посольства другой державы. Там будет весь двор… Подгадал принц денёк для «внедрения», ничего не скажешь!

   ** *

   Остаток дня Марина провела в комнатах его высочества, не высовывая носа и строго-настрого приказав слуге, Ланну, никого не впускать. Ланн, степенный, склонный к полноте, мужчина лет пятидесяти пяти, приказанию не удивился: либо оно было в духе Мариена, либо, что более вероятно, хозяйские приказы не обсуждались. Когда камердинер удалился, гостья первым делом осмотрелась. Покои были не так уж велики: кабинет, гардеробная и спальня с примыкавшей к ней ванной комнатой. Отделка помещений отличалась большим вкусом, сочетая серебристо-серые, голубые и оливковые тона, к которым принц питал особую привязанность.

   Кабинет выглядел так, будто в нём никогда никто не работал. Если в кабинете Тавеля каждая вещица возвещала о бурной деятельности хозяина, то здесь ничего подобного не наблюдалось. Новёхонькие корешки книг блистали на полках позолотой, письменный стол сиротливо стоял в углу, содержимое чернильницы давно пересохло… Комната выглядела декорацией тщеславия, не более того. Глобус внушительных размеров помещался на специальной подставке перед стеллажом с книгами. Марина с интересом подошла к нему, так как в доме мага видела только обычные географические карты. Сходство очертаний материка с земной Евразией с кусочком Северной Африки и несколько подтопленным Индостаном бросалось в глаза, но не было ни Австралии, ни Америки. Там, где полагалось быть обеим Америкам, тянулась гигантская островная цепь по линии Анд и Кордильер. Большая часть Южного полушария представляла собой океан, усеянный цепочкам островов. Антарктиды тоже не было, и Гренландии… Марина особо не задумывалась над ландшафтом; она вообще очень смутно вникала в объяснения Тавеля, касающиеся теории параллельных миров, и не могла представить, как такое обилие реальностей сосредоточено в одной точке пространства.

   Весело крутанув глобус, она покинула кабинет.

   Кровать в спальне поражала своими размерами. Спать на ней можно было как угодно, хоть поперёк, – всё равно места оставалось много. Явно его Высочество бывал тут не один, ох, не один… Не удержавшись, Марина попрыгала на кровати, которая совсем не баловала мягкостью: принц заботился о своей осанке. Постель занимала треть комнаты, но последняя, тем не менее, создавала впечатление пустой. Пара маленьких кресел да ночной столик – вот и вся мебель. На столике помещался изысканной работы серебряный лампион, других произведений искусства поблизости не наблюдалось. Ни единой безделушки, картины или статуэтки – ничего. В любом жилище есть всякие мелочи, по которым можно судить о характере хозяина… Комнаты Мариена были обезличены и эмоционально холодны. К счастью, это никак не сказывалось на реальной температуре: во дворце существовало центральное отопление, а вода в трубах подогревалась с помощью шарды.

   В последнюю очередь Скворцова заглянула в гардеробную, где царил безукоризненный порядок. Помня о предстоящем приёме и следуя указаниям наследника, она переоделась в заранее подготовленные для неё бриджи и камзол цвета зелёного яблока, очень освежавшего лицо. Плотные гольфы из белого шёлка. Башмаки с золотыми пряжками… Ну и маскарад! Полагалось надеть также и шляпу. Марина сделала это таким образом, что жемчужно-белые перья закрыли едва ли не половину лица. Встреча с солдатами и гвардейцами – полная ерунда по сравнению с тем, что ей предстояло… Иллюзатор там или нет, а вдруг он не подействует?! Жалея, что нельзя нацепить какую-нибудь маску, она отпила пару глотков из флакончика с успокоительным и решительно вышла в коридор, ярко освещённый сиянием золотых ламп.

   Марина была хорошо знакома с планом дворца и, благодаря Тавелю, изучила в магической чаше все внутренние закоулки, так что найти тронный зал труда не составило. По дороге пришлось отвечать на приветствия, поклоны и реверансы. С замиранием сердца девушка ждала разоблачающих слов, что–то вроде хрестоматийного: «Корнет, вы – женщина?!», но седативное зелье потихоньку начало действовать, а страхи отступили.

   Вполне спокойно она вошла в тронный зал, величественных размеров, с двумя рядами колонн вдоль стен. Под потолком на мощных золочёных цепях висело два десятка огромных, искрящихся магическими огоньками люстр. Белый мраморный пол был гладким и скользким, как лёд, и от его поверхности отскакивали отражения огней. Серебряные лозы обвивали белые колонны. Обилие белого цвета и мерцающего серебра создавало иллюзию гораздо более яркого освещения, чем было на самом деле.

   На любого, входящего в зал, сразу же обрушивались ароматы духов, приглушенный гул голосов, многоцветное великолепие женских нарядов. И опять Марина диву давалась. Она смотрела познавательные передачи по истории, где говорилось о том, что роскошные наряды красавиц с портретов старинных художников никогда не стирали, разве что проветривали. Передавали платья из поколения в поколение, тяжёлые многослойные наряды, пропитанные потом… Брр… Запашок, естественно, также усиливался из поколения в поколение, да. Но в этой реальности снова нашлись свои нюансы быта! Чистоте тела и любых предметов, с телом соприкасающихся, уделялось величайшее внимание. Для белья были прачечные, а для таких вот нарядов из дорогих тканей, к тому же украшенных драгоценностями, существовали парочистки, ставшие неотъемлемой частью домов знати, и, конечно же, королевского дворца. Поэтому в большом зале витали тонкие запахи духов, что не могло не радовать.

   Обострившимся (возможно, под действием экстракта) слухом, Марина с лёгкостью улавливала произнесенные вдалеке обрывки фраз:

   – … она содержит своего любовника… фи!

   – … лопнуть мне, господа, если я надену камзол с такими рукавами!

   – … а он напился до изумления и упал с лошади…

   И далее в таком же духе. Прокладывая дорогу сквозь толпу придворных, девушка невольно обратила внимание на слова, произнесённых жеманным женским голоском:

   – Будьте уверены, милочка, если человеку всюду мерещатся заговоры, то рано или поздно он создаст свой собственный!

   Сказавшая это пышная красавица – брюнетка в кроваво-алом атласном платье подмигнула той, кого она назвала «милочкой», строгого вида даме лет сорока. Дама нервно провела маленькой сухонькой лапкой по волосам неопределённого, мышиного, цвета, затем натянуто улыбнулась.

   – Дорогая Элинн, вы меня огорчаете своими невоздержанными речами. Я ещё более огорчусь, если вам укоротят язычок за легкомысленную болтовню!

   – Вы считаете меня болтуньей?! – Сверкая глазами, брюнетка с треском сложила веер и упёрла руки в бёдра, как рыночная торговка, которую обвинили в продаже тухлой рыбы.

   Неизвестно, какие слова и действия последовали бы за этой прелюдией к битве, но дамы увидели принца (то есть, Марину) и поспешили сделать реверанс. Марина знала обеих в лицо, так как Тавель показал их в чаше. Они состояли в свите княгини Габиель; брюнетку в алом звали Эллин, а женщину постарше – Оникс, и обе имели репутацию отпетых сплетниц.

   Небрежно наклонив голову в знак приветствия, Скворцова откашлялась и с ледяным выражением лица осведомилась, о каком таком заговоре идёт речь.

   Элинн, нимало не смутившись, вновь раскрыла свой веер. Сияя белозубой улыбкой, она продуманным томным движением виновато потупилась.

   – Ах, Ваше Высочество, я не имела в виду ничего конкретного. Мы с ллид Оникс всего лишь рассуждали о человеческой природе…

   – Ллид Элинн, – в свою очередь сдержанно улыбнулась Марина, – я вижу, ваши таланты достойны другого применения. Полагаю, вам подойдет служба в тайной полиции…

   Дамы угодливо захихикали, но смех Элинн звучал абсолютно не искренне. «Кажется, мой дебют состоялся!» – подумала Марина и двинулась дальше, к трону, слева от которого ей надлежало занять место согласно своему статусу. Уже за спиной она услышала шепоток:

   – Вы не находите, Оникс, что Его Высочество смотрел на меня как–то странно?..

   – Голубушка, да вы бы ещё по пояс оголились, тогда…

   Не следя за ходом перебранки, Марина взяла на заметку слова о заговоре. В конце концов, надо будет выяснить, о чём болтала жеманница Элинн.

   Трон, обитый серебристой парчой, стоял на возвышении под белым балдахином с символикой Озёрного Дома. Герб королевства был прост: на голубом треугольном поле, символизирующем воду, вышит серебряный лебедь. Над головой царственной птицы сияли четыре алмазные звезды – по числу княжеств.

   Слева и справа от трона размещались резные скамеечки, предназначенные для членов королевской семьи и особо приближённых лиц. Скамейки пока пустовали, поскольку государыня не появлялась.

   Вдруг началось какое-то оживление, причина которого стала ясна сразу: окружённая стайкой фрейлин, в зал ворвалась принцесса Велирин. Марина ощутила смутный укол банальной женской зависти, – чувства, которое зачастую не осознаваемо вообще. Просто задаётся себе невинный вопрос: «Ну и что в ней такого?!», а потом начинаются рассуждения из серии «мне бы». Варианты самые разные: мне бы… её ноги, глаза, волосы… И даже самые хорошенькие и великодушные представительницы прекрасного пола не свободны от этого, без сомнения, недостойного чувства.

   Велирин была высокой и стройной. Простой покрой изумрудного, с лёгким синим отливом, платья, подчёркивал высокую грудь и тонкую талию, контрастирующую с крутыми, изысканно очерченными бёдрами. Принцесса шла, вернее – шествовала, с неуловимой грацией: то ли кобра перед броском, то ли ленивая кошка на солнцепёке. Широкое, с не самой лучшей кожей, невыразительное лицо, обрамлённое медными локонами, вряд ли могло бы сойти за хорошенькое, даже если бы его не портил резкий, неумелый макияж. Хотя… Велирин определенно не пыталась казаться красивой, а фигура, походка и манера держаться заставляли забыть о лице. Даже среди своих очаровательных, как на подбор, фрейлин, она не казалась дурнушкой.

   Марине следовало пойти поздороваться. Заметив брата принцессы, фрейлины разом притихли и зашуршали юбками, синхронно и вышколено приседая в глубоком реверансе. Велирин ждала. Изобразив два поклона (три – только для королевы!), Марина ловко вернула шляпу в прежнее безопасное положение, и продолжала исподволь разглядывать мнимую сестру сквозь ширму перьев. Принцесса не слишком почтительно ответила на приветствие и сделала своим дамам знак подняться. Она заговорила гибким и глубоким грудным голосом:

   – Доброго вечера, братец!.. А где вы пропадаете целыми днями?

   – Я… – Марина чуть не ляпнула «была», но вовремя спохватилась, – был на прогулке. Ничто так не полезно для здоровья и бодрости духа, как прогулки по лесу.

   – Несомненно. Вам определенно нужно поправлять здоровье, Мариен, а то в последнее время меня пугает ваша бледность.

   Ах, ты ж, зараза такая… Марине мучительно захотелось уязвить чем-нибудь Велирин, и повод немедленно нашёлся. При дворе женщине считалось неприличным появиться на приёме летом без веера, а зимой – без муфточки. Похоже, наследница Озерного Дома пренебрегала правилами этикета, как хотела.

   – Отчего же вы без веера, сестра? Вы становитесь не по возрасту забывчивой. Если угодно, я подарю вам список правил для посещения приёмов или… новый веер.

   Принцесса насмешливо посмотрела на «брата» сверху вниз.

   – О, Ваше Высочество, раз вы печётесь о приличиях, посмотрите на себя в зеркало! Как вы, с вашим непревзойдённым вкусом, могли так надеть головной убор?! Завтра половина придворных щёголей из портков вывернется, дабы на вас походить…

   Марина похолодела. Увлекшись своей маскировкой, она забыла про то, что при дворе законодателями мужской моды были двое: принц и фаворит королевы. А нововведение со шляпой… Даже подумать страшно, как к этому отнесется её тёзка.

   Не дождавшись ответа, Велирин проплыла мимо под дружный аккомпанемент смешков своих фрейлин. Одна из них, не принимавшая участия в скрытом веселье, легонько (и явно намерено!) задела Марину локтем и робко извинилась. Лицо фрейлины показалось Марине смутно знакомым, она видела девушку в волшебной чаше, но имени принц не называл, так, буркнул что-то невразумительное. Такое ощущение, что он был зол на эту девушку.

   А вот подобное прикосновение со стороны дамы вполне могло указывать на определённые плотские желания. «Чтоб вам провалиться!» – разозлилась Марина, в который раз поминая недобрым словом затею с переодеванием.

ГЛАВА 5. Интрига

   Во время церемонии Скворцова позволила себе расслабиться. Она заняла своё место на скамье и даже не старалась вникать в суть мероприятия. Посол северного королевства приехал договариваться о торговых поставках продовольствия, прекратившихся по довольно банальной причине: северяне не расплатились вовремя. Что там было с этими северянами несколько лет назад, Марина уже знала со слов младшего наследника. Устроили у себя забаву вроде парламентской республики, ради того, чтоб народу передать власть. Народ не то чтобы взять не захотел, да не знал, чего с ней делать. Помыкались, вконец разорились, да и начали потихоньку реставрировать старушку-монархию, натерпевшись презрительного молчаливого бойкота со стороны всех соседей.

   Слушая вполуха, девушка незаметно рассматривала придворных, вспоминала их имена и титулы и прикидывала, кто же из них годится на роль загадочного отравителя.

   Со своего места она видела чёткий монетный профиль королевы Альберины, которая в данный момент напоминала обычную женщину, жаждущую поскорее закончить текущее дело и вернуться к прежним, по-видимому, более важным, занятиям. Это почти осязаемое нетерпение сквозило во всём: в повороте головы, в интонациях, в лёгкой дрожи пальцев левой руки, возлежавшей на подлокотнике трона. Беспокойство королевы было заметно многим; стоящие в переднем ряду придворные начали переглядываться и даже перешёптываться.

   Наконец, Альберина справилась с собой и перестала нервничать, по крайней мере, внешне. Заверив растерянного посла в том, что конфликт будет улажен в ближайшее время, и северные соседи не останутся без зерна и масла на зиму, она коснулась медальона на груди. Жест послужил сигналом для окончания приёма. Медальон был символом королевской власти – гораздо более значимым, чем корона. Сейчас Марине представилась возможность внимательно разглядеть эту небольшую плоскую коробочку в форме равнобедренного треугольника. Мерцающая поверхность станза была испещрена какими-то причудливыми геометрическими узорами, – то ли рунами, то ли просто элементами орнамента. Коробочка крепилась к цепочке тонкой работы, украшенной рубинами, и называлась «эрса». Смысл слова был давно утрачен, как и секрет выплавки станза, но именно эрсой клялись члены королевской фамилии в торжественных случаях, а сам медальон был невероятно почитаем, как королями, так и простыми подданными.

   Тавель рассказывал, что много десятилетий шёл жуткий спор о том, кто же имеет право владеть священным предметом: глава государства или же служители культа. Заявляло свои права и Братство Псевдомагов (структура, несколько оппозиционная существующей церкви, хотя и исповедующая ту же религию, но со своими «исправлениями и дополнениями»). Короче, секта, скромно именуемая адептами «научным обществом». Тогдашний монарх жёстко отстаивал свою позицию, эрса осталась символом королевской власти.

   Официальная часть мероприятия завершилась. Предстоял ещё и торжественный обед в честь посла, которого и по имени-то почти никто не знал. Гостей – группу унылых типов в старомодных одеяниях, – а также всех прочих присутствующих пригласили в обеденный зал, где были накрыты столы. Королева же явно не собиралась принимать участия в трапезе и удалилась. За ней шустро двинулась свита. До Марины донеслись озабоченные шепотки:

   – Что с государыней, господа?..

   – Что случилось?..

   – Ах, как странно…

   В толпе мелькнуло побледневшее лицо принцессы. Марине не терпелось узнать, в чём дело, и она тоже заторопилась вслед за королевской свитой, но кто-то удержал её за рукав. Изумившись наглости неосторожного, та обернулась. Рядом стояла Велирин.

   – Вы куда, Мариен?.. Будет невежливо, если вместе с Её Величеством исчезнет кто-то из нас с вами. Беднягу посла и так все бросили.

   Марина пожала плечами и освободилась от руки Велирин. Она не растерялась и сказала именно то, что как раз соответствовало характеру тёзки:

   – Дорогая сестрица, вы правы… Вы старшая, вот и займитесь беднягой послом.

   Не обращая внимания на реакцию принцессы, Марина поспешила к выходу. Коридор был пуст и тих, только слабый шум доносился со стороны обеденного зала. Аппетитные запахи щекотали обоняние, но важнее было выяснить причину волнения королевы.

   Двери, одна за другой, оказывались запертыми. В конце коридора Скворцова всё-таки увидела полуоткрытую дверь, из-за которой раздавались голоса. Она прислушалась, толкнула дверь и вошла.

   Королева Альберина была здесь, сидела на высоком стуле и выглядела очень по-домашнему, несмотря на парадное платье. Розоватое сияние эрсы и серебристое шитьё на воротнике создавали вокруг её великолепных плеч мерцающий в полумраке ореол. Рядом, облокотившись о спинку стула, стоял Ламман, весь в кружевах и раззолоченный, как новогодняя ёлка. Кроме этих двоих, в комнате находились и другие персоны. Высокий господин лет шестидесяти со скорбным и вечно недовольным лицом (Алиген, первый министр), молодой поджарый мужчина в мундире с кучей нашивок (Вакфри, начальник гвардии) и, конечно, княгиня Габиель, чьё лиловое с серебром платье казалось не менее изысканным, чем у королевы. Габиель посмотрела на Марину неодобрительно и строго, как на ребёнка, который некстати вмешался в разговор взрослых.

   А вот последнего из присутствующих Марина не знала. Держался он скромно, почтительно, но с большим достоинством. Скорее всего, этот человек в просторном коричневом балахоне был ровесником первого министра, но вряд ли занимал хотя бы в половину важную должность… Ну конечно! В коричневое платье одевались врачи и аптекари.

   Беглый осмотр помещения не отнял и пары секунд. Увидев Марину, королева протянула ей руку.

   – Хорошо, что вы здесь, Ваше Высочество… Произошло чудовищное событие, и нам придется поставить в известность и сестру вашу…

   – Не понимаю, Ваше Величество. – Произнесла Марина, понизив голос.

   Альберина вздохнула.

   – Выходит, вы не слышали. Сегодня утром… отравили пажа одного из этих бедных дворян, состоящих в свите посла…

   – Водменданненхальгиса, Ваше Величество! – услужливо подсказал министр.

   – Спасибо, эльд Алиген. Я помню его имя. Сам посол пока не в курсе, но бесконечно скрывать ужасный факт мы не можем. Делегация отбывает завтра к вечеру, и надо принять решение, как поступить.

   Ламман зашуршал кружевами, и его усики недовольно встопорщились. Расправив щелчком манжету на рукаве, он небрежно обронил несколько слов:

   – Не понимаю, Ваше Величество, в чём тут проблема. Варварам можно сказать что угодно, а они проглотят, поскольку не пожелают скандала. Подумаешь, северная держава с напёрсток размером! – фаворит продемонстрировал окружающим размер королевства особенным уничижительным жестом. – Мальчишка мог заболеть до приезда сюда. Мог нажраться вина до зелёных демонов в глазах! Северяне же к хмельному не привычны, вот он и отравился!

   Министр и гвардеец переглянулись. Марина готова была поклясться, что у Вакфри руки чешутся – покрутить пальцем у виска, а то и вытолкать дурня вон. Вместо этих заманчивых действий мужчина покачал головой и ответит сдержанно и просто:

   – Мы не может так поступить, слишком много свидетелей. Это почти повод к войне.

   – Свидетели?! Слуги, челядь и прочие бездельники! Кто будет из-за них воевать?

   – Простите мою смелость, Ваше Величество, и вы, господа, – вмешался тип в коричневом платье, – но согласно Уложению об этике, врачи не могут лжесвидетельствовать, говоря о причинах смерти. Нет сомнений, юноша был отравлен, равно как и предыдущие жертвы.

   Министр кивнул, соглашаясь.

   – Это правда. Думаю, надо рассказать послу всё как есть, принести возможные извинения и пообещать строгое наказание для виновного. Тем самым мы исчерпаем инцидент и спасём лицо двора.

   – Пожалуй, мы согласимся с предложением эльда Алигена. – Королева обвела взглядом присутствующих, ища поддержки. – Разумное решение. Пускай лейб-медик составит заключение о смерти и передаст его начальнику полиции…

   Шелест платья княгини как бы перечеркнул сказанное. Габиель обратилась в равной степени, как к королеве, так и ко всем прочим:

   – Возможно, я ошибаюсь, – поправьте меня, Ваше Величество, если я ошибаюсь! – но мне представляется гораздо более важным другой вопрос… Кто станет следующим?..

   Маленькая комната, словно во мрак погрузилась, после этих слов. На лицах отражались самые разные чувства: недоумение, озадаченность, надежда и уверенность, что беда минует тебя самого.

   Неожиданно для себя Марина кашлянула и сделала шаг вперед:

   – Соблаговолите уделить мне внимание, Ваше Величество! – (ой, вот загнула так загнула). – Сегодня я случайно услышал одну прелюбопытную фразу…

   Она в двух словах рассказала о разговоре Оникс и Элинн. По окончании рассказа княгиня Габиель сощурила свои дивные глаза, потемневшие, как море в шторм.

   – Позвольте, я скажу, Ваше Высочество! Я ручаюсь, за этих дам, как за самоё себя! Да, ллид Элинн порой бывает чрезмерно легкомысленна, но за её болтовнёй не кроется никаких истинных тайн. Какие там заговоры, Знающий мне в помощь! Дамский трёп, а Его Высочество утверждает: «заговор»!

   – Я не утверждаю этого, ллид Габиель, – слегка поклонилась Марина, – но, возможно, ваши дамы что-то знают? Что-то слышали, видели… Нельзя упускать такую возможность.

   – Нет, нет и трижды нет! Вы хотите скомпрометировать достойных женщин, Ваше Высочество?!

   – Но вы же сами только что сказали, что сейчас, как никогда, важно найти отравителя?!

   Все загомонили разом, уже не стесняясь в выражениях. Посреди маленького хаоса Альберина оставалась бесстрастной несколько секунд, затем поднялась со своего места и мгновенно наступила тишина.

   – Вы позволите, ллид Габиель, побеседовать мне с вашими фрейлинами? – Мягко спросила королева. – Обещаю сделать это деликатно и без огласки.

   Княгине ничего не оставалось другого, кроме как дать согласие, однако она наградила Марину таким выразительным взглядом, что у той мурашки побежали по спине.

   Эльд Алиген обратился к королеве:

   – Ваше Величество собирается почтить своим посещением обед?

   – Если там ещё что-то осталось, – вполголоса буркнул Ламман.

   Королева взяла Марину под руку.

   – Проводите меня, Мариен. Мы должны вести себя достойно, чтобы не посеять панику среди подданных.

   Девушка ответила недоумевающим взглядом: как, как можно вести себя столь беспечно, когда во дворце орудует маньяк?! И где гарантия, что во время обеда не осуществится очередной злой умысел?

   В зал они пришли ко второй перемене блюд, и с приходом государыни среди гостей началось заметное оживление. Марина оглядела стол, уставленный многочисленными приборами и аппетитными кушаньями, и мысленно облизнулась. Она действительно проголодалась. Вместо вилок здесь пользовались щипчиками наподобие пинцета с лопатками на концах, и где-то в глубине души созрела забавная мысль – а не запатентовать ли в этом мире вилку и заработать таким образом кучу денег?.. Еда была очень вкусной, хоть Диген и хвастался, что «запросто утрёт нос» королевским поварам. Правда, было и маленькое разочарование, когда девушка решила попробовать дикую куропатку. Мясо дичи оказалось тёмным и жестковатым, гораздо менее вкусным, чем курица. Ну и ладно, не надо нам этих куропаток. Удивляла так же умеренность, которую проявляли за столом абсолютно все. Никто не объедался и не напивался до безобразия. Возможно, этим фактом объяснялось отсутствие тучных людей в королевском окружении?.. А уж некоторые женщины вообще едва прикасались к пище. Щипали что-то, пробовали. Мода на худобу, видимо, делала своё дело.

   Музыканты на балконе играли незатейливые мелодии. Марина уже чувствовала себя уставшей. После десерта она решила пойти спать и, приложившись губами к надушенной руке королевы, отправилась осуществлять свое намерение. По дороге она столкнулась с эльдом Ламманом, который чистил грушу маленьким ножиком, разбрызгивая сок и роняя кожуру на пол. Ламман заговорщицки подмигнул:

   – Что у вас сегодня с голосом, Ваше Высочество? Вы просто на писк срываетесь через каждое слово!

   Марина вспыхнула до корней волос, сообразив, что на протяжении вечера отнюдь не всегда следила за тембром голоса, на который иллюзатор не действовал. Может быть, заметили многие, но только фавориту Альберины пришло в голову высказать правду так наивно или же так бестактно. Последний от души хлопнул мнимого принца по плечу, едва не потеряв при этом свою спелую грушу.

   – Не огорчайся, мальчик! Ешь побольше острого, тогда голос будет точно мужской! И не только…

   Не желая дослушивать пошловатую шутку, Марина отстранилась и пробурчала «спокойной ночи». Но как нахально ведет себя этот тип! Как будто имеет право. Как будто он уже… король. Подозрительный субъект. Не хочет ли он захватить престол? Зачем тогда эти, на первый взгляд, беспорядочные отравления? К тому же, из королевской постели управлять гораздо удобнее, чем с трона. Но судьба фаворита может быть переменчива: сегодня он любимчик, а завтра может прийти другой, более молодой, смазливый и шустрый, и что тогда?.. Пинок под зад, отдалённый гарнизон или, в лучшем случае, почётная ссылка в собственное имение. Внешне Ламман производил впечатление бестолкового придворного щёголя, чуть ленивого, чуть вздорного, но вполне добродушного. А если это только маска?..

   Очутившись у себя – вернее, у принца – в спальне, Марина первым делом заперла дверь на задвижку. Ей было весьма неуютно, пожалуй, гораздо хуже, чем в первый день в домике старого мага. Тогда она ничего не понимала, как человек, которого внезапно окатили ледяной водой спросонья. А теперь… Тревога так и грызла сердце. Она думала, что заснуть не сможет, несмотря на усталость, однако не прошло и четверти часа, как её сморил беспокойный сон.

   * * *

   Следующий день прошел мирно и тихо. Гостья вполне освоилась со своей ролью, тем более что на неё очень мало обращали внимание. И вообще складывалось впечатление, что принц жил во дворце как будто сам по себе. Поскольку он в настоящее время не являлся прямым престолонаследником, его статус мало чем отличался от статуса «обычного» родовитого эльда. У принца не было собственной свиты, как, например, у Велирин, из соображений экономии. Правда, во время торжественных церемоний рядом крутилась пара – тройка безымянных пажей, и только. Так они около всех крутились, следуя нехитрым обязанностям: подай – принеси – убери. Невидимая рука (Ланн, скорее всего) наводила порядок в комнатах. Но больше всего Марину поражало то, что принц ни с кем не водил близкого знакомства, не было даже намёка на дружеские отношения. Мариен существовал в мирке какого-то патологического одиночества, и понять, кто же в этом виноват, со стороны уже не представлялось возможным.

   Утром, во время малого выхода её Величества, домашние стали свидетелями перепалки между Велирин и первым министром. Принцесса выглядела возмущённой.

   – Поймите же, эльд Алиген, – втолковывала она вельможе, теребя в руках смятый платочек, – не след так обращаться с людьми!..

   Министр, похоже, не разделял её гнева, и терпеливо качал головой в запредельно дорогом и модном седом парике.

   – Ваше Высочество, я в свою очередь должен напомнить вам, что Хальгсенлен, равно как и послы сего королевства, – нам абсолютно бесполезен, во всех смыслах – и в политическом, и в экономическом. Они неблагонадёжны, со своими социальными нововведениями. Посмотрите, до чего докатились! Ходят с протянутой рукой! А у самих серебряные рудники стоят в полном запустении!.. Все инженеры-добытчики сбежали от их народной революции в Горный Дом!.. Небось помнят ещё то время, когда их вздёргивали на фонарях сгоряча!.. Зачем же тратить драгоценное время на бестолковую страну с её бесполезными людьми?..

    – Я вас слушаю и прямо-таки изумляюсь! Вчера они нам, может, не друзья, а завтра как раз наоборот. Сейчас король Снелльхас у власти, и прежней политике пришёл конец. Они не вешают дворян и инженеров. Они навели порядок. Они как раз хотят добрых соседских отношений!.. А сколько хальгсов имеет у озёрцев родственные связи, сколько браков?.. И к тому же, с посольством обошлись невежливо. Ха! Их просто выставили вон!

   Несмотря на свою неприязнь к принцессе, Марина готова была с ней согласиться. Возникало ощущение, что внешняя политика по отношению к этому соседу Озёрного Дома находится в крайне запущенном состоянии. Это может быть кому–то выгодно! Чтобы в случае внутреннего конфликта обиженные соседи приняли участие в качестве союзника некой заинтересованной стороны?.. Однако, если бы некая сторона искала прямой ссоры с Хальгсенленом, тогда бы на тот свет спровадили посла, а не слугу, жизнь которого, в принципе, ничего не стоит. Версия никуда не годится.

   Такие размышления не мешали девушке следить за окружающими.

   Жизнь двора текла обычным образом. Дамы сияли голыми плечами, сплетничали и обсуждали нюансы рукоделия и дежурных измен, кавалеры играли в какое-то подобие шашек и тоже сплетничали, пажи сновали туда – сюда, и все они словно бы варились в огромном котле, где каждый был предоставлен самому себе.

   Сидя на скамеечке у искусственного пруда и делая вид, что пассивно принимает солнечную ванну с книгой в руках, Марина зорко следила за придворными, ловя каждое слово. В целом разговоры были пусты и скучны: о погоде, о лошадях, о налогах. Вообще же, по меткому выражению Мариена, при дворе «тёрлись» те, у кого там были какие-никакие реальные должности или синекуры, пособия, прошения… Кто-то приезжал засвидетельствовать почтение, кто-то от безделья… В целом контингент присутствующих был не слишком устойчив, так как крупные и мелкие землевладельцы и собственники компаний и мануфактур были слишком заняты, чтобы крутиться во дворце день за днём.

   Промелькнуло в толпе лицо ллид Элинн, с припухшими красными веками грустных глаз – скорее всего, княгиня «побеседовала» с фрейлиной на свой манер, без сантиментов и хоть какого-то намёка на деликатность. Брюнетка, сменившая алое платье на амазонку небесно-голубого цвета, явно собиралась на верховую прогулку. Заметив Марину, она побледнела и поспешила скрыться, даже не поклонившись.

   Скворцову невольно раздражала атмосфера праздности. Следуя указаниям принца, девушка выступала в роли стороннего наблюдателя, но что именно надо было наблюдать, оставалось неясным. Внезапно ей пришло в голову, что можно предпринять другие шаги, более продуктивные. Несомненно, при расследовании убийств велись какие-то записи. Почему бы не обратиться к ним?..

   Придя к такому решению, Марина двинулась искать начальника тайной полиции, которая, вообще-то, представляла собой службу безопасности королевского двора. Если верить характеристике, данной его Высочеством, данная структура являлась «сборищем бездарностей, лодырей и мздоимцев», а уж эльд Конри – самым главным из них.

   Отыскать его не составило труда. Вышеупомянутый чиновник находился в собственном кабинете и, на первый взгляд, был занят делом – переписывал бумаги, словно простой секретарь. Внешность у Конри была самая неприметная: неопределенного цвета волосы и глаза, апатичные черты лица, и даже правый профиль не похож на левый. Наверное, подходящий облик для начальника тайной полиции. Эльд Конри занимал данную должность уже в течение десяти с гаком лет.

   Когда сам младший наследник вошёл в комнату (холодную, мрачную и сумбурно обставленную дешёвой казённой мебелью), Конри немедленно встал из-за стола и очень почтительно поклонился, ожидая, что же скажет гость. Марина попыталась придать лицу требовательное выражение. Она присела на неудобный стул и предложила хозяину кабинета последовать её примеру. Затем прямо перешла к интересующему её вопросу:

   – Простите, эльд Конри, что отнимаю у вас драгоценное время, но вчерашнее убийство побуждает меня к действиям.

   Собеседник хранил молчание, выжидая с бесстрастным лицом.

   – Я полагаю, – продолжала Марина, – что в такой скверной для двора ситуации не имею права оставаться в стороне от событий…

   Кружевные манжеты, обрамляющие худые, но крупные кисти рук полицейского, чуть заметно дрогнули. Или то была игра теней?..

   – У вас есть соображения или сведения, Ваше Высочество?

   – Покамест, нет. Но, возможно, они появятся, если вы дозволите мне ознакомиться с протоколами опроса свидетелей.

   – Но, Ваше Высочество, все материалы отмечены королевской печатью… Доступ к ним закрыт.

   «Вот тебе и раз! Выходит, убийца и правда кто-то из своих, раз засекретили». Марина быстро нашла, что возразить. У неё действительно была очень хорошая память, и она быстро взвесила в уме возможности члена королевской семьи.

   – Согласен. Однако правила не запрещают членам королевской фамилии знакомиться с любыми полицейскими отчётами, кроме тех, на которые Её Величество наложила особый запрет.

   Эльд Конри пожал плечами, но упираться не стал. Он открыл сейф и вынул оттуда не слишком толстую кожаную папку с завязками.

   – Вот, Ваше Высочество. Тем не менее, вынужден просить вас не выносить важные бумаги из пределов моей канцелярии. Вы можете пройти в комнату напротив и там спокойно работать с бумагами. Делать выписки тоже можете, есть письменный прибор. Вас никто не потревожит.

   Поблагодарив не слишком любезным тоном, и чувствуя на затылке пытливый взгляд сыщика, Марина вышла, куда ей было предложено. Комната напротив очень напоминала зал совещаний, и, вероятно, таковым и являлась. В центре просторного зала стоял длинный прямоугольный стол на витиеватых ножках, а по бокам от него шёл ряд одинаковых стульев с мягкими сиденьями – рассчитанных на долгие «заседанки». Стены зала, обитые бархатом оливкового цвета, были украшены доспехами, оружием и гобеленами на военную тематику.

   Устроившись так, чтобы из окна падал максимум света (что было не так уж просто, поскольку три четверти стрельчатых окон заросли плющом со стороны сада), девушка с нетерпением раскрыла папку. Там лежали несколько тонких папочек из плотного картона, действительно, отмеченных королевской печатью. Наспех пробежав глазами содержание первой папки, Марина чуть не взвыла с досады! Перед ней лежал вовсе не протокол расследования, а какой-то скверно написанный детективный роман, который сочиняла дюжина разных авторов, и каждый словно бы старался вложить в свой труд драматизма, да побольше… Факты были изложены сбивчиво, путано, а имена свидетелей попросту отсутствовали! Их заменяли обезличенные: «прислуга», «гвардеец», «некая ллид», «фрейлина»! Специально, что ли?.. Или есть другие протоколы, более грамотные, но секретные?.. Пришлось гостье из двадцать первого века признать, что сериалы про разбитые фонари, сентиментальных тёток- следователей и умнейших полицейских собак тут явно не снимают…

   Несмотря на плачевное состояние отчётов, Марине удалось составить для себя картину печальных событий. Первое убийство – убийство ректора – пытались «списать» на Тавеля. Любопытно, что следующей жертвой пала фрейлина королевы, которая при первом расследовании была свидетельницей защиты и горячо утверждала, что маг провел злополучный вечер в её салоне, развлекая высокочтимую публику «всякими штуками». Фрейлина обеспечила старику алиби, и, возможно, ей за это отплатил убийца?.. Двое отравленных слуг могли стать свидетелями злодеяния, или даже исполнителями, от них попросту избавились за ненадобностью. Если верить каракулям полицейских, то эти двое прислуживали за обедом, после коего фрейлине стало плохо, а потом женщины не стало вообще. За столом находились все сливки двора, элита… Таких на допросы не таскают, ибо неприкосновенны…

   А вот учитель танцев принцессы, щёголь и вертопрах. Все знали, что Велирин терпеть его не могла, предпочитала танцам более спортивные занятия вроде верховой езды и фехтования. Ходили слухи, что в узком кругу танцор позволил себе непочтительное высказывание вроде: «У её высочества грация, как у породистой кобылы! Хороша, бесспорно, но ноги всё-таки четыре!». Принцесса могла обидеться, но за подобную болтовню не отправляют к праотцам безродного учителя на жаловании. Его выставляют вон без жалования, с отвратительными рекомендациями, и хорошо, если без тумаков. У её высочества язык, словно из горчицы сделан; она бы попросту высмеяла беднягу так, что тот слопал бы свою шляпу с досады.

   Граф Энрин. Граф незадолго да смерти откровенничал под пьяную лавочку с княгиней Габиель: случись-де «такое – этакое», он станет первым кандидатом на престол, так как является ближайшим кровным родственником покойного короля! А что могло случиться?! Если Энрин знал, что, и поэтому присоединился к своему покойному кровному родственнику?.. Его убили так же, как фрейлину, отравили во время обеда. Там он и отдал концы, не дойдя до десерта. И опять – та же порфироносная компания вокруг. Те, от кого ответа не потребуешь. Только принца там не было, судя по содержанию документа…

   Паж из обедневшего дворянского рода, погибший на следующий день. Никто не видел, как он умер и с кем общался до того. Признаки отравления те же, без сомнения. Ненужный свидетель или исполнитель?! Похоже, все эти смерти были звеньями одной мерзкой цепочки, и, видимо, Мариен сам пришёл к такому выводу. А кто бы не пришёл, а? Кого принц подозревает, почему молчит?.. И какое отношение к данным убийствам имеет самое последнее? Есть ли смысл в смерти ничтожного слуги ничтожного посла из ничтожного королевства?..

   Преступление совершено мастерски, придраться не к чему. Как раз в то утро, когда лже-Мариен появился во дворце, трое пажей из свиты посла с лихо закрученным именем проникли в винный погреб через отдушину. Наверное, им казалось, что совершают подвиг из рыцарского романа!.. Разжившись несколькими бутылками вполне приличного вина (в королевских погребах плохого не держат), подростки вылезли обратно со своей добычей и прошмыгнули в уединенный уголок парка – пировать задумали. Однако им помешали. Пажи услышали голоса и смех приближающейся группы людей, так что сочли за благо скрыться в густом кустарнике. Когда голоса удалились, воришки выждали ещё чуть-чуть, а потом вернулись к прерванной попойке.

   Вскоре один из них почувствовал себя неважно, но приятели ничего не заподозрили, посчитав это следствием выпитого. Дело можно было поправить, обратись они к лекарю сразу же, но мальчишки испугались наказания за воровство (гарантированная порка розгами!) и уговорили товарища потерпеть колики в животе. Спрятав остатки пиршества в кустах, троица спешно покинула укромное местечко, а через некоторое время несчастный юноша скончался в чудовищной агонии. Коротко и ясно… и записано со слов двух других… Нерасторопность местных сыщиков поражала. Никто и не пытался найти подтверждение словам двух не самых надёжных свидетелей!

   Ещё один важный вопрос: как яд попал в бутылку? В погребе – отравили вино и закрыли пробкой?.. Тогда выходит, что жертвой мог стать кто угодно, а убийца – просто псих, и действует бессистемно. Такое предположение почти полностью исключается, это же ясно. Или же вино было отравлено кем-то из проходивших мимо лиц, пока сорванцы-пажи прятались, боясь высунуть нос. Увы, не представлялось возможным узнать, кто проходил мимо…

   Что-то тут не клеилось. Марина почти явственно ощущала, что мозги скрипят и крошатся… Подростки – особая категория, к ним надо подходить с другой меркой, нежели к взрослым законопослушным гражданам. Кроме того, она уже столкнулась с образчиками психологии придворных. Прогуливаясь в парке и обнаружив на лужайке накрытую скатерть, брошенную без присмотра, они ни за что бы не прошли мимо. Шуткам о слабых желудках или вспугнутых любовниках не было бы конца! Скорее всего, шутники бы облазили все кусты в поисках сбежавших, устроив себе развлечение на добрые полчаса. Если, конечно, на месте пикника не остался спокойный и невозмутимый некто.

   «Оп-па! Да я умница! Мне бы самой детективы писать!», – заёрзала на стуле Марина, с удовольствием смакуя догадку и довольно потягиваясь. Вот оно, господа и дамы, ведьмы и их кошки!.. Пажи-то были не одни! Рыцарские побуждения или страх помешали им выдать кое-кого. Своих временных подружек, например. Вокруг полно хорошеньких горничных, которые не умеют играть в недотрог. И, кстати, знатных дам, которые, напротив, любят играть в недотрог с приятным для всех игроков продолжением. В последнем случае вообще опасно говорить правду, ведь за каждой подобной знатной дамой стоит рогатый муж, иногда с таким титулом, что его и произнести-то жутко… Тут не розгами пахнет, а кинжалом в бок. А теперь, когда посольство отбыло, незачем ворошить угли. Если эльд Конри и бездельник, как считает Мариен, то далеко не дурак, чтоб совать руки в ещё не остывшую золу.

   Гостья захлопнула папку. Отсюда больше ничего не выжать, и так потрудилась изрядно. Завтра она увидится с тёзкой и выложит ему сладкие плоды интеллектуального труда. А вот Конри ничего говорить не надо: небось уже догадался, что к чему, но молчит из чувства самосохранения…

   Или же копит силы для удара.

ГЛАВА 6. Женские штучки

   Скворцова провела отвратительную, беспокойную ночь, терзаемая беспорядочными кошмарами. Шёлковые простыни жгли, будто раскалённые железные листы. По углам комнаты что-то беспрерывно шуршало, скрипело: то ли дворцовые домофеи (если они тут были вообще, место весьма шумное), то ли мыши… Или, скорее всего, плоды распалённого криминальным чтивом воображения. А ещё кто-то осторожно стучал в дверь, причем дважды за ночь. Марине удалось вздремнуть лишь под утро, когда ужасные сновидения отступили, растворившись в сером предрассветном сумраке.

   Проснувшись, она почувствовала себя совершенно разбитой и с холодком в груди подумала, а уж не решил ли неизвестный убийца отравить и её за компанию. А вдруг уже злоумышленник догадался, что она – самозванка?! Положительно, в домишке Тавеля спалось и спокойнее, и приятнее.

   Впрочем, у покоев принца были свои немалые преимущества: роскошная ванная комната с горячей водой. Не колеблясь ни секундочки, Марина высыпала в воду содержимое тонкой работы флакона, какую-то душистую разноцветную соль. Ничего, его Высочество не обеднеет, а ей процедура пойдёт на пользу здоровью и для поддержания неземной красы. После ванны стало легче, исчезла усталость, и напряжение в мышцах шеи прошло. Встреча с принцем была намечена гораздо позже, ближе к полудню, так что оставалось время и на завтрак, и на проверку кое-каких предположений.

   Одевшись с большим тщанием и воспользовавшись очередной порцией иллюзатора, девушка позвонила в серебряный колокольчик. Не прошло и минуты, как в дверь с почтительным поклоном вошёл Ланн.

   – Доброе утро, Ваше Высочество! Как изволили почивать?

   – Могло быть лучше, – сухо ответила Марина и, чтобы прервать дальнейшие расспросы о самочувствии, сообщила о своем намерении позавтракать в одиночестве.

   Камердинер понимающе кивнул:

   – Что прикажете подать, Ваше Высочество?

   – На твоё усмотрение. И без изысков, поживее!

   Долго ждать не пришлось. Ланн прекрасно знал утренние запросы своего господина и принес омлет, кофе с молоком и свежие булочки. Не затратив на еду много времени, девушка вышла из покоев. Она решила пока что отодвинуть задуманный ещё с вечера эксперимент и потому – отправиться на верховую прогулку пораньше.

   В коридорах дворца всё было, как вчера, те же прохладно-вежливые приветствия, и те же физиономии. Правда, одна деталь бросалась в глаза: по меньшей мере, половина придворных-мужчин водрузили на головы шляпы именно так, как это вчера сделал принц, то есть Марина… Кавалеры раскланивались, перья закрывали чуть ли не всё лицо, шляпы неуклюже соскальзывали на пол, но их владельцы, ничтоже сумняшеся, водружали головные уборы в прежнее положение. Гордились принадлежностью к высокой моде…

   Впереди в коридоре мелькнула рыжая грива волос Велирин. Не желая с ней встречаться, Марина отступила назад и потянула на себя ручку двери, ведущей на подсобную лестницу. Обычно ей пользовались слуги и изредка – их господа, желающие по своим личным причинам избежать чужого внимания. Лестница вела прямёхонько к кухонным подвалам, а оттуда было несколько путей: хоть в сад, хоть к конюшням. Хотя, говорят, во дворце была уйма потайных ходов, о существовании которых помнили лишь крысы, да предки, давно призванные в чертоги Знающего.

   Затёртые до сального блеска каменные ступени скупо отражали блики светильников, редко развешенных по стенам. Холодно, неуютно, пахнет сыростью. Марина не собиралась тут задерживаться и торопливо спускалась всё ниже. Она притормозила шаг, услышав доносящиеся снизу голоса, которые словно были разбавлены полумраком.

   Кажется, разговаривали двое подростков, да к тому же шумно торговались. Один требовал сбавить цену за некую заманчивую вещь, второй бранил его, на чём свет стоит, и уступать не собирался. Из праздного любопытства Марина наклонилась над перилами, и на следующей лестничной площадке увидела мальчишек: тот, что настаивал на высокой цене, был краснощёким крепышом лет десяти – двенадцати, в мундирчике пажа с гербом герцога Дальмьена, а второго рассмотреть не удалось. Заметив принца, пацан дал стрекача. Крепыш что-то шустро спрятал в рукав, и алые розы на его толстых щёчках моментально сменились белыми. Он был явно напуган, убежать не сообразил, поклониться, как следует, не смог. Это показалось педагогу и воспитательнице из детского лагеря странным. Вроде бы ситуация не несла никакой угрозы: ну мало ли за какие сомнительные ценности один мальчишка требует деньги с другого?.. Чего испугались?

   – Иди-ка сюда, малыш.

   Тот нехотя повиновался, еле переставляя ноги. Спохватившись, он всё–таки с претензией на элегантность сорвал с себя зеленый берет с петушиным пером, и лихо подмёл им пол перед собой. Марина подавила улыбку и придала голосу нужные строгие нотки:

   – Как тебя зовут? – спросила она, покровительственным жестом положив руку на плечо пажу.

   – Ва-ва-ва… – забормотал мальчик, которому, похоже, уже мерещились розги. – Ваккиер, Ваше королевское Высочество.

   – Но почему же ты, Ваккиер, дрожишь и заикаешься? Ты украл что-нибудь? Поступок, недостойный дворянина, особенно, состоящего на службе у герцога… Что он сказал бы, а?

   Паж мгновенно залился краской, да так, что Марина уже забеспокоилась, не лопнут ли у него щёки.

   – Нет, Ваше королевское Высочество, я не вор! А если и таскаю кое-что, так только сласти у кухарки.

   – Так в чем же дело, эльд мой?

   Обращение «эльд» явно подкупило Ваккиера, вряд ли хоть кто-то так его называл, нос пока не дорос.

   – А вы не выдадите меня, Ваше королевское Высочество?

   – Клянусь эрсой! – торжественно заявила Марина, нутром чуя, что сейчас услышит нечто очень важное.

   – Хорошо, я…всё вам открою, Ваше королевское Высочество… Вы, наверное, знаете, что герцогиня Вале, жена моего сюзерена, до смерти любит своих левреток?

   Марина обескуражено кивнула, хоть и не знала ничегошеньки.

   – Так вот, – продолжал мальчик, – она носится со своими шавками, как домофей с веником, и каждое утро самолично выводит на променад. А позавчера утром вдруг зовёт меня и говорит своим гнусавым голосом: Вакки, дружочек, выведи моих крошек! А сама добавляет, мол, нездоровится… Будто я слепой, не вижу, как она лицо платочком прикрывает! Ясный перец, получила от герцога кренделей! Они же миром никак жить не могут, то он её поколотит, то она его!

   Скворцова пропустила мимо ушей интимные подробности семейной жизни родовитой четы, однако торопить рассказчика не стала, всем своим видом выражая заинтересованность.

   – И мне, Ваше королевское Высочество, пришлось тащить за собой свору мелких, противных, лысых шавок! А они такие злющие, норовят цапнуть за ногу! Я увел их в парк, между прочим, семь штук. И следил, чтобы поводки от шлеек не перепутались. Тут одна, самая мелкая, самая гадкая, ка-а-ак сорвется! Ка-а-ак помчится! – паж выпучил глаза от возмущения. – И ну в кусты! Я отвёл остальных псин в покои герцогини, а потом пошел искать, иначе попало бы мне.

   Будущий эльд Ваккиер перевел дух, и было заметно, что он силится ничего не упустить, а между тем язык так и норовил опередить мысли, как у многих в его возрасте.

   – Я пошёл обратно, Ваше королевское Высочество, полчаса звал, да искал, да всё попусту. Думаю, закатит мне герцогиня оплеуху… Она добрая, но за своих левреток и герцогу уши открутит, не то что мне… и вдруг – удача! – слышу тявканье! Эта мелкая лысая козявка забилась под куст шиповника, где я её и нашел. Укусила!

   Паж гордо предъявил правую ладошку, перевязанную платком отнюдь не первой свежести, и продолжил уже спокойнее:

   – И тут я слышу шум, голоса, смех там, мужской и женский тоже…

   – Женский?! – воскликнула Марина. Недавние предположения подтверждались. – Ты уверен?

   – Да обрасти мне бородавками, Ваше королевское Высочество! Я застрял в этом колючем кусте вместе с левреткой! Пока вылезал, дамы ушли! Это точно были дамы, а не серветки, так шуршат только дорогие платья с накрахмаленными нижними юбками! Герцогиня так же шуршит. Потом я высунулся из шиповника, смотрю – там трое почти взрослых парней, лет так по пятнадцать – семнадцать… А вели себя, как деревенщины, шумели, толкали друг друга. Думаю, навесят мне пенделей и карманы вывернут запросто, заберут всю мелочь. Так и остался в кустах вместе с гадкой собачонкой… Одного из этих парней начало тошнить, лицо зелёное, глаза жуткие, и весь дёргается, как припадочный… Остальные его уговаривали перетерпеть.

   – Так, и что там дальше?

   – Дальше, – мальчик так увлекся, что забыл прибавить титул собеседника, – совсем чуть-чуть. Они ушли, а проклятая суч…ох, простите, собачонка, опять вырвалась. Я – за ней, а рядом корзина оказалась, скатерть, огрызки там всякие, бутылки пустые…Собака ведь может слопать, что угодно, а я отвечай! Я её хвать под мышку, и хотел уже возвращаться, но увидел такую славную штучку…

   «Штучка» оказалась маленькой, очень хрупкой на вид колбочкой из матового стекла с ярко-синими включениями. Колбочка была закрыта стеклянной пробкой, а на донышке едва просматривался тусклый золотистый штемпель: ящерка в окружении веточек и листьев, кусающая свой хвост. Клеймо изготовителя или герб?.. Может, алхимический символ? Печать мага?.. Тогда Тавель, наверное, знает, чья…

   Маленький паж теребил в руках свой берет, глаза возбужденно блестели.

   – Как только я узрел штуковину, сразу решил: подарю младшей дочери герцогского садовника! Она же такая задавака, даже ножки не хочет показать! А после подумал, что она дурёха, и ничего в таких чудесных вещах не смыслит. Скорее уж девчонка покажет мне ножки за флакончик душистого масла, и для дела сего мне надо продать находку. Ну, разве я не прав? Вы понимаете меня, Ваше королевское Высочество, как мужчина мужчину?

   «Нет, малыш, в моем лице ты точно не найдешь союзника. Мне и в лагере хватает вас, мелких пакостников, вечно подглядываете за девчонками в раздевалке!» – мысленно возмутилась воспитательница из «Ветерка». Вслух она сказала как можно строже:

   – А не слишком ли ты юн, чтобы разглядывать девчачьи коленки?

   Ваккиер, гордо выпрямившись, надул свои пухлые щечки.

   – Мне уже одиннадцать с половиной, Ваше королевское Высочество!

   Стараясь не засмеяться, Марина кивнула в знак согласия:

   – О, если так, то я умолкаю. Ты рассказал мне всё?

   – Почти. Когда случилась беда, я понял, что дело нечисто… Надумал оставить штуковину у себя. Говорят, будто вещи покойников и… это… ну, тех, кто их упокоил, приносят удачу. – Без тени сомнения в голосе сказал паж. – Я плохо сделал?

   – Нет, но запомни, малыш: вещи, найденные на месте убийства, приносят вовсе не удачу. Они могут навлечь беду на того, кто их нашел. Их называют «улики».

   Карие глаза «почти взрослого» пажа раскрылись до предела. Он ощутил свою принадлежность к страшным и таинственным событиям, и вдобавок был горд тем вниманием и доверием, которое оказал ему член королевской семьи. Никаких угрызений совести по поводу найденной и утаённой улики мальчонка явно не испытывал, равно как и страха за свою жизнь. Порка розгами же гораздо страшнее…

   Марина опять сделала строгое лицо.

   – И ты, конечно же, возжелал дорого продать столь ценную вещь?

   – Что ж тут такого? Вот как бы ещё раздобыть кусочек савана…

   – Какая мерзость! Саван!..

   – Ваше королевское Высочество, я не зарвался, я просил с Зальбера всего два лера серебром! Хватило бы и на розовое масло для этой зазнайки, хоть она и дочка садовника, и на конфеты нам обоим! По-моему, не так уж и дорого!

   – Да, в самый раз, – хмыкнула девушка, в душе восхищаясь этим образчиком предприимчивости. – И чтобы ты, любезный дружочек, не остался внакладе, я дам тебе… скажем, целых два ноблера вместо леров – за твою замечательную колбочку. И добавлю ещё один за то, чтобы ты проглотил язык и никому, даже скупердяю Зальберу, ни словечком не обмолвился о разговоре со мной.

   Ваккиер заскакал на одной ножке в приступе восторга, но устыдился своей непочтительности, в то время как Марина отсчитала ему обещанную сумму. Она совсем не испытывала угрызений совести по поводу облегчения кошелька его высочества. Правда, вид местных денег тоже вызывал у неё немалые подозрения.

   Рассыпавшись в благодарностях, паж убежал. Было ясно, что парнишка ничуть не сомневается в причине смерти жертвы, а ведь он всего лишь паж, на которого внимания обращают не более, чем на комнатную собачку. Он знает. Так что же говорить тогда о придворных и полиции?! Все знают, и все – молчат.

   А в колбочке вполне могли остаться частицы яда… Надо торопиться к Тавелю.

   * * *

   Утренний Призрак как будто был рад прогулке, да и Марина уже начала испытывать восторг от верховой езды. Ведь ещё недавно она даже не могла допустить мысли о поездке верхом! «Когда буду дома, запишусь на ипподром – хоть ухаживать за лошадьми, а там и покататься можно!». А вот где взять время на новое увлечение? Как совместить с фехтованием и с многочисленными «подработками» в разных местах?.. Разберёмся как-нибудь.

   Приближаясь к известной части леса, она заметила впереди хорошо знакомый плащ цвета зелёного яблока. Несомненно, то был Мариен собственной персоной, видимо, сгоравший от нетерпения узнать подробности вылазки и выехавший навстречу своей разведчице. Утренний Призрак радостно заржал, издали здороваясь с хозяином и приветствуя своего приятеля, Равнодушного. Впрочем, оба эти субъекта проигнорировали приветствие: Равнодушный с аппетитом обгладывал ветки молодого деревца, а принцу, похоже, было не до любимого скакуна. Он ждал новостей.

   Только побывав в королевском дворце, Марина в полной мере осознала своё сходство с принцем. Поодиночке они были практически неотличимы друг от друга. Но, поставив их рядом, знающий принца человек мог бы отыскать с десяток различий.

   Марина поздоровалась. Прежде чем ответить, Мариен помедлил, придирчиво осмотрел своего двойника, и, надо полагать, остался доволен.

   – И вам доброго дня, ллид, – сказал он, всем своим видом выражая нетерпение. – Что же вы мне поведаете?

   Их кони двинулись бок о бок по тропе, ведущей к домику Тавеля. Марина постаралась рассказать о своих похождениях достаточно полно, но без ненужных подробностей, например, истории со шляпой. Услышав о новом убийстве, принц резко натянул поводья, так что его хладнокровный жеребец замедлил и без того неспешный шаг.

   – Не вижу в такой ничтожной смерти никакого смысла… Разве что злодей сошел с ума! Или совпадение.

   Девушка передёрнула плечами. Она всё ещё боялась выпускать из рук поводья, поэтому не решилась на какой-нибудь другой протестующий жест.

    – Простите, Ваше Высочество, смерть не бывает ничтожной, пусть даже смерть безвестного пажа… Я уверена, что убийца не сумасшедший. Такое впечатление складывается, что здесь всё продумано до мелочей.

   Она вскользь упомянула о странной фразе про заговор, услышанной от придворной дамы, и более обстоятельно – о визите к Конри. В ответ на первое сообщение Мариен сморщился, как будто хотел сказать: «Бабьи сплетни меня не интересуют!». А в ответ на второе прореагировал довольно бурно, даже в седле подпрыгнул:

   – Неосторожная! Недопустимо вот так, за здорово живёшь, обращаться к первым вельможам! Для таких дел есть мелкие канцелярские клерки, падкие на звон монет! Как вы неуклюжи, ллид Мариен!

   Не ожидая такой отповеди, «неосторожная и неуклюжая» ллид быстро перевела беседу в другое русло:

   – О, теперь, кстати, о монетах. Должна сознаться, что ваш кошелёк похудел на пару ноблеров. Прежде чем корить меня за поспешность, взгляните на эту вещицу.

   Заранее наслаждаясь эффектом, девушка извлекла из кармана колбочку. Принц, обычно державший в узде эмоции, растерялся, слегка побледнел, но мгновенно справился с собой и протянул руку:

   – Как это к вам попало?..

   – Счастливый случай, – уклончиво ответила Марина, не желая выдавать источник информации. – Вам это знакомо?

   Принц повертел в пальцах нежный предмет, после чего спрятал за обшлаг рукава без всяких объяснений, только холодно добавил:

   – Прошу вас ничего не говорить Тавелю. Он будет расстроен и захандрит, а мне это ни к чему. И вообще, забудьте даже то, как выглядит ваша случайная находка. – Помолчав секунду, он вздохнул. – Теперь я вынужден вернуться во дворец, и незамедлительно. Добавили вы мне хлопот, ллид… Встретимся завтра тут, в то же время.

   Они обменялись лошадьми, после чего принц хлестнул коня перчаткой промеж ушей и умчался, оставив Марину в недоумении. Даже «спасибо» не сказал, грубиян!

   Впереди показался знакомый домик.

   Старик встречал гостью на опушке, рядом с маленьким озерцом.

   – Как, Ваше Высочество, – воскликнул он, щуря глаза против солнца и явно обознавшись, – вы возвращаетесь в одиночестве?..

   Марина весело помахала рукой и рассмеялась.

   – Опомнитесь, Тавель, это же я, а не ваш зануда-воспитанник!

   – Ллид Мариен, я не признал вас, мои очки правит Диген, да и иллюзатор действует… Если вы умоетесь или переоденетесь, эффект тут же закончится. Вы встречались с принцем? А где он сам?

   – Его Занудство, как всегда, загадочны и непредсказуемы, – хмыкнула девушка, спрыгивая с коня достаточно ловко. – Ему, видите ли, немедля надо во дворец! Как я рада вас видеть, Тавель! Как я там устала!

   Равнодушного расседлали и отвели в стойло. Марина поделилась с магом своими наблюдениями, умолчав лишь про колбочку. Известие о новом преступлении расстроило старика.

   – Не знаю, чем это закончится, ллид Мариен. Я чувствую некие разительные перемены…

   – Вот и я не знаю, чем всё закончится, коли вы, хозяин, не перестанете марать стол чернилами! – вставил знакомый недовольный голос. – Я устал скрести столешницу по три раза на дню! Там дыры скоро будут!

   Тавель умолк, видимо, не найдя веских аргументов в свою защиту.

   – Здравствуй, Диген! – сказала Марина, ибо скрипучий голос, конечно, принадлежал невидимке. – Как твое ничего?..

   – Нехило да мило. Кстати молвить, я составил новый чайнворд, на тему анатомии птиц… Не возьмёшься на досуге, хозяюшка?

   Маг воздел глаза и руки к потолку, взывая к высшим силам о справедливости. Ему-то приходилось отгадывать кроссворды Дигена сутками напролёт. Скрепя сердце, Марина согласилась принять интеллектуальный удар на себя, хотя анатомия птиц ей была только смутно знакома по школьным урокам да по спецкурсу «Зоология» в университете, и домофей куда-то радостно утопал, унеся её шляпу, плащ и перчатки.

   Попутно выяснилось, что к приезду гостьи маленький ворчун наготовил всяких вкусностей и откупорил банки с тремя видами варенья. Вы пробовали варенье из базилика с корицей?.. Нет?.. То-то же. К нему полагались оладьи из гречневой муки. Девушка была растрогана, а Тавель шёпотом признался, что «характер Дигена как будто стал лучше». За обедом гостья поинтересовалась, где был принц во время своей подмены.

   – Ему дало кров Общество Псевдомагов. – Проговорил маг с явным неодобрением в голосе. – Приор Кронен разделяет опасения принца относительно судьбы государства и репутации двора…

   Маг пытался придать голосу безразличие, но безрезультатно. Похоже, к Кронену он испытывал некую неприязнь.

   – Вы думаете, он осведомлён обо мне?

   Дед чуть помедлил с ответом, потом нехотя вымолвил, что дело обстоит именно так. Идея с двойником также исходила от Приора.

   Скворцова неожиданно для самой себя спросила, доверят ли её тёзка Кронену.

   – Приор был долгое время наставником при дворе, преподавая наследникам математику. Он ведь непревзойдённый математик и физик, тут не поспоришь. Университет приглашал его на несколько семестров, но абсолютно зря. У него много бредовых идей насчёт объединения магии с прикладной механикой, физикой, химией и прочим… Псевдомаг, одним словом. Они все такие, помешанные на идеях прогресса. Покоя им не даёт, видите ли, технический прорыв цивилизации! Какой прорыв, куда?! Если что-то прорвано, так оно испорчено. И всё это имеет нездоровую религиозную подоплёку, так что…

   Старик развел руками и замолчал. Тема была ему явно неприятна, и Марина не стала настаивать на продолжении. Это Братство как будто слегка конфликтовало с магами на почве мировоззрения, ну да ладно. Она помогла Дигену прибрать со стола, выслушав свою долю ворчливых протестов, и с удовольствием переоделась в спортивный костюм. Ей хотелось выспаться после бессонной ночи во дворце, и сон не заставил себя долго ждать, не отпуская Скворцову неприлично долго – до самого вечера. Ни домофей, ни его хозяин так и не решились её разбудить.

   * * *

   Мариен запаздывал к условленному сроку, так что девушка уже начала волноваться: а вдруг что-то случилось? Может, удалось разоблачить преступника? Марина от души надеялась на такой поворот событий и, заметив среди деревьев знакомую фигуру всадника, толкнула пятками Равнодушного.

   Однако, к её полному разочарованию, его Высочество не собирались порадовать гостью сообщением о долгожданной свободе.

   – Вы хотите сказать, мне опять туда, в эту… клоаку? – вздохнула Марина после обмена дежурными приветствиями.

   Тёзка нахмурил брови:

   – Почему «опять» и почему в «клоаку»?! Я что, обещал вам однократный визит? Или в моей спальне завелись мыши, упаси Знающий?

   – Нет…

   – Ну, тогда возвращайтесь, ллид, и постарайтесь не совершать неосторожных поступков. И у меня к вам небольшое задание. Возьмите-ка одну вещь и покажите Велирин. Поинтересуйтесь, не могла ли она принадлежать кому-нибудь из дамочек её свиты.

   С этими словами он протянул Марине небольшую золотую брошь в виде цветка розы, в глубине которого светилась рубиновая капелька. Марина рассматривала брошь и так, и эдак, любуясь.

   – Красивая. Я должна добиться конкретного ответа?

   – Хм… Возможно, сестрица пошлёт вас подальше, но попытаться стоит. Просто освежите ей память, пусть подумает на досуге.

   – Понятненько… – протянула Марина. – А когда мы встретимся?

   – Вас известят. Ведите себя тихо, прошу в который раз. Не ходите больше к Конри и другим полицейским. Скоро всё разрешится, ллид Мариен. Ах, да, чуть не забыл предупредить. Вам надо будет поучаствовать в охоте.

   –?!

   Мариен снисходительно улыбнулся.

   – Не волнуйтесь, это не королевская охота. Вас, скорее всего, пригласит Велирин… Фи, жалкое подобие настоящей охоты… Но – вам надо присутствовать. Держитесь поближе к принцессе.

   Марина непроизвольно охнула.

   – Вы… подозреваете сестру?!

   – Вовсе нет. – Тон Мариена не допускал возражений. – Я пока не могу объяснить вам все нюансы. Велирин, сама того не подозревая, могла впутаться в некрасивую интригу. Она импульсивна и не сдержанна, моя сестрица… Так присмотрите же за ней.

   Не меняя выражения лица, принц спокойно добавил:

   – И если вы ещё раз выкинете номер со шляпой, я вас задушу.

   На этой радостной ноте стороны расстались.

   Начинал накрапывать дождь, и девушка рискнула слегка пришпорить своего коня, не желая промокнуть. Утренний Призрак перешёл в галоп, а главной заботой всадницы стало желание выглядеть в седле, если не величественно, так, по крайней мере, сносно. Ей казалось, что она все время съезжает с седла куда-то вбок, но по мере приближения к городу умное животное само сбавило темп. Вот тогда Марина почувствовала себя куда увереннее. Правда, шляпа и плащ уже основательно намокли. Марина даже не подозревала, что во дворце ей скоро придётся вымокнуть до нитки.

   Она как раз проходила по площадке с бассейном, когда произошло непредвиденное событие. Несколько придворных дам укрылись от дождя в небольшой ротонде, ступени которой спускались к воде. Непонятно, что там произошло – дурачество ли, ссора ли, а может, имело место обычная неловкость, – но одна из женщин не смогла удержаться на мокрых ступеньках. Бедняжка упала в воду вниз лицом и, вроде бы, потеряла сознание, потому что даже не делала попыток плыть. Платье быстро набирало воду и тянуло бесчувственное тело вниз.

   Остальные дамы визжали на все голоса, а одна даже аккуратно опустилась на мраморный пол, изобразив красивый обморок.

   Рефлексы воспитателя спортивного лагеря сработали чётко: на бегу скинув шляпу, отстегнув плащ, перевязь со шпагой (она, конечно, лёгкая, но будет мешать) и, растолкав непутевых придворных щёголей, по красивой правильной дуге Марина нырнула в бассейн. Плыть, правда, мешали сразу намокшие сапоги, но снимать их было некогда. Она поднырнула под тонувшую даму – молоденькую блондинку в платье цвета морской волны, – при этом едва не запутавшись в шлейфе, и с трудом потянула её за собой. Сверху под аккомпанемент женского писка уже тянулись чьи-то руки, которые извлекли из воды пострадавшую и помогли выбраться Марине. «Ваше королевское Высочество, вы так рисковали, Ваше королевское Высочество, вы вымокли, вам надо обсушиться, скорее, какой мужественный поступок, Ваше королевское Высочество!»

   Кто-то набросил на плечи Марины бархатный плащ. День был тёплый, но у девушки застучали зубы. Между тем, встревоженные голоса уже требовали привести для принца придворного лекаря. Этого только не хватало! Мало того, что духи-иллюзатор частично могли смыться под дождём, так в бассейне уж точно смылись. Надо бежать и переодеваться, да поскорее, надо скрыться от толпы. С большим трудом Марине удалось успокоить стайку придворных, пришлось даже прикрикнуть, ибо они, не переставая, кудахтали. Она громогласно заявила, что примет горячу ванну и не позволит себя трогать всяким там бездельникам-докторишкам. После этого дамы и кавалеры отступили с вежливыми поклонами и извинениями. Марина озиралась, ища взглядом несостоявшуюся утопленницу (которой, как раз, и нужен был врач). Та, мокрая и жалкая, как цыпленок, уже пришла в себя, и откашливала воду, сидя на полу ротонды. Под сочувствующе – неодобрительными взорами она поторопилась встать и придать своему наряду видимость элегантности. Получилось очень плохо. Чей-то злорадный шепоток, мол, Иввери не нашла лучшего момента для демонстрации своей неловкости, заставил её бледное личико вспыхнуть.

   – Ваше Высочество, – пробормотала она, приседая в глубоком реверансе и дрожа от пережитого, – я от всего недостойного сердца благодарю вас за моё спасение. Я прошу простить меня…

   – Не стоит. – Как можно равнодушнее бросила Марина, хотя ей было приятно. – Лучше скажите, как вас угораздило?

   Ллид Иввери покраснела ещё гуще.

   – Ллид Онери рассказывала забавные истории. Я не удержалась, когда смеялась…

   Упомянутая Онери, очень красивая женщина с пепельным цветом волос и нежным, как персик, лицом, сделала полный грации реверанс. Она ухитрялась выглядеть роскошно даже под струями дождя и всем своим видом выражала уверенность в полнейшей безнаказанности.

   – О да, Ваше Высочество, – произнесла она приятным и очень смелым голосом, – не извольте гневаться на Иввери, виновата я.

   Марина махнула рукой.

   – Не собираюсь я гневаться… Уведите отсюда ллид Иввери, она может простудиться.

   До первой волны визитов Марина успела быстро переодеться в сухое – камзол и бриджи светло-голубого цвета, а затем побрызгать на воротник необходимое средство. Вымокшие сапоги для верховой езды сменила на синие башмаки с серебряными пряжками.

   Новость о поступке младшего наследника разлетелась по галереям дворца с молниеносной быстротой. Должно быть, принц Озёрного Дома никогда в жизни не чувствовал такого внимания к собственной персоне. Разумеется, Марина ничуть не жалела о том, что спасла придворную даму, но такой шум вокруг её поступка вряд ли входил в планы Его Высочества. Посыпались многочисленные визиты; все – от фрейлин до министров! – спешили выказать своё восхищение. В сопровождении свиты вошла и сама королева, внешне очень обеспокоенная, потрогала лоб Марины губами (именно слегка потрогала, а не поцеловала). Как будто проверяла, мокр ли нос у собаки… Несмотря на сопротивление мнимого высочества, она пригласила врача – того самого старика в строгом коричневом камзоле, которого Марина видела на тайном совещании.

   Почтительно проводив Альберину, Марина без всяких церемоний выставила медика вон, даже не пытаясь казаться вежливой. Принц, без сомнения, мог поступить бы так же. Тем более что у девушки были ещё планы на день: надо было навестить Велирин.

   Перед выходом она, конечно же, повертелась перед зеркалом, любуясь своими икрами, обтянутыми белыми гольфами. «Не знаю, как в этом ходят здешние мужчины, а мне очень даже удобно, и ножки выглядят отлично…»

   Ощупывая пальцами драгоценную брошь сквозь ткань кармана, Скворцова отправилась к принцессе. По дороге она получила свежую порцию льстивых восторгов, которые уже начали надоедать. Ещё грамоту почётную выпишите, и премию дайте.

   У дверей в покои Велирин вился целый рой придворных щёголей и томных красоток. Щёголи, подбоченившись, пощипывали усики а-ля Ламман и занимались исконно мужским делом – флиртовали с красотками. Марину вновь обступили со всех сторон, но ей удалось проложить дорогу, напустив на себя такой надменный и брезгливый вид, что даже стены вокруг как будто покрылись инеем, а самые опытные льстецы отстали.

   В будуаре Велирин всё свидетельствовало о гармонии и безупречном вкусе хозяйки: тёплые абрикосовые и золотистые тона обивки стен, пушистые белые ковры, резные алебастровые лампы и хрупкий фарфор ваз. На стене, над декоративным камином из жёлтого камня – потрет королевы. Марина ожидала увидеть либо саму принцессу, либо её дежурную фрейлину, либо серветку из обслуги, но комната была пуста, разве что попугаи в золочёной клетке разговаривали о чём-то своём, птичьем. Тогда гостья решительно прошла мимо клетки и постучала в дверь, наполовину скрытую парчовой портьерой. Ответом была тишина.

   Не желая уходить ни с чем, Скворцова толкнула дверь рукой и вошла. Она попала в спальню, которая выглядела гораздо выразительнее, чем у принца. Его спальня предназначалась строго для вкушения сновидений и неких интимных встреч, не более того, а вот в своей спальне принцесса могла предаваться любимым занятиям. Просторную и светлую комнату в живописном беспорядке (так и напрашивалось заезженное словосочетание-штамп «в рабочем беспорядке») заполняли разные вещи: книги с закладками лежали на низкой кушетке, в углу топорщился мольберт, на котором висела измазанная красками холщовая блуза, а уж туалетному столику нужно посвятить отдельно несколько слов.

   Столик напоминал аналогичное сооружение в уборной театральной примадонны. Чего там только не было! Коробочки, флакончики, баночки… Едва уловимый аромат духов струился от столика лёгким шлейфом вечернего платья от кутюр… Марина подошла ближе, движимая естественным любопытством, которое охватывает нас, женщин, при виде пробников в отделе парфюмерии или декоративной косметики. Взгляд упал на открытый ларец с драгоценностями, и в душе зашевелилось нечто древнее и глубинное. Не то чтобы девушка была равнодушна к украшениям, но в силу вечной нехватки финансов отдавала предпочтение бижутерии из кожи, бисера и серебра. Да и не с чем ей было надевать хотя бы золото – темп жизни и стиль одежды были не те. Золотые серьги, подаренные родителями в шестнадцать лет, лежали в коробочке и доставались оттуда раза три – на вручение диплома в университете, на юбилей отца и на свадьбу брата. И всё же… Великолепие, вызывающе сверкнувшее из ларца Велирин, манило и напоминало о тех временах, когда обнажённые женские плечи горделиво несли груз бриллиантов в причудливом и неверном свете ламп…

   Марина шумно выдохнула, очень сожалея, что на ней не женский наряд, так как искушение примерить колье из роскошного розовато-бежевого жемчуга прямо-таки вцепилось дрожащими пальцами в горло. Не без труда отведя взор, она взяла в руку тяжелую серебряную коробочку румян, источавших запах воска и ванили. Не удержавшись, взяла чуть-чуть румян на палец и мазнула по скуле, затем придирчиво глянула в зеркало. Н-да, качество косметики оставляло желать лучшего: румяна были слишком жирными, тяжёлыми, плохо ложились на кожу. Неудивительно, что принцесса всегда так скверно накрашена… Но если слегка растушевать спонжем, то…

   – Так вот вы чем тут занимаетесь, любезный братец! Право же, в чем угодно, но в таких склонностях я вас не подозревала! Вы хоть платья-то мои не трогали?..

   Насмешливое контральто принцессы обожгло, словно удар хлыстом. Марина оцепенела. Это надо же было так увлечься! Ох, пойдут слухи, один хуже другого… Она торопливо стёрла со щеки предательские розовые пятна и повернулась в сторону голоса. Очевидно, хозяйка спальни вошла через какую–то потайную дверь.

   Велирин было весьма к лицу платье цвета спелой вишни, отделанное серебряным шитьём; шею и плечи окутывал шарфик из розового газа, невесомый, как паутинка. В мочках ушей покачивались гранатовые серьги. На фоне столь изысканного туалета нелепо смотрелись перчатки из грубой кожи, но Велирин быстро сняла их, обнажив красивые большие кисти рук.

   Швырнув перчатки в кресло, старшая наследница лениво подплыла к туалетному столику.

   – Любуетесь безделушками, Мариен? – Не ожидая ответа, она небрежно прикрыла ларец. – Наслышана, наслышана о вашем подвиге… Такой пример мужества, и вдруг – ах! – баловство с косметикой… Что скажут новоявленные почитатели вашей доблести?

   Марина уже пришла в себя и на ходу придумывала себе оправдание.

   – Вы напрасно подозреваете меня… в отсутствии мужественности… Я попросту захотел убедиться, отчего это у вас… как бы сказать помягче… всегда такой грубый макияж?..

   Принцесса выглядела уязвлённой и не смогла скрыть раздражения. Фыркнув, будто рассерженная кошка, она слегка порозовела лицом и, легко, как пёрышко, опустилась в кресло.

   – Садитесь, братец… Кресло, правда, одно, но к вашим услугам – вот этот пуф.

   Марина повиновалась, несколько заинтригованная. Похоже, принцесса сама хотела начать беседу.

   – Я хорошо осведомлена, Мариен. – Продолжала рыжеволосая девушка. – Вы были у эльда Конри.

   – Я…

   – Да, без возражений. Искали ключик к разгадке?.. А хотите знать то, что не попало в полицейские отчеты?

   – Ну…

   – Конечно, хотите. По общепринятой версии, ллид Дина, фрейлина матушки, умерла от отравы в кушанье. А я вот думаю иначе… За день до печального события мне подарили коробочку с помадой. Красивая такая коробочка, зелёный перламутр… Принес её лакей от неизвестного дарителя. Я ничуть не удивилась: да мало ли воздыхателей присылают подарки дамам сердца, не смущаясь их титулом?! Или же хотят расположить к себе вышестоящее лицо, дело привычное. Не подмажешь – не поедешь. Вечером ко мне пожаловала Дина с запиской от матушки, я поговорила с ней, потом мы от души посмеялись над подарком. Помада была совсем не моего цвета – такой оттенок годится лишь для брюнеток! Я даже пробовать не стала! Я отдала её Дине, она как раз брюнетка… была… Она, помнится, говорила, что коробка дорогая, а помада дешёвая, потому что щиплет губы. На следующий день бедняжка Дина умерла.

   – И вы не…

   – Погодите, Мариен. Поначалу мне и в голову не пришло сопоставить смерть и помаду!.. Однако же, когда вслед за Диной отправился лакей, я… его лицо… показалось мне знакомым. Это был тот самый слуга, который принес мне подарочек.

   – Тогда выходит…

   – Да-да, братец, выходит-то оно, выходит, но мы это открытие вслух не произнесём, правда? С тех пор я предпочитаю в качестве косметики плоды моих маленьких химических экспериментов. Я пока не достигла совершенства в изготовлении туши и румян, но, думаю, близка к нему.

   «О, я бы так не сказала», – критически подумала Марина. Осмысливая услышанное, она привычным машинальным движением пощипывала себя за подбородок. Это была школьная привычка, избавиться от которой никак не получалось.

   – Почему вы молчали, Велирин? По-моему, ваши показания упростили бы следствие.

   – А по-моему, нет. Доказательств я не имею никаких. Сперва я думала, что меня хочет послать в загробные странствия граф Энрин. Старый маразматик совсем одурел от мании величия! Спал и видел, как бы водрузить седалище на трон! Вы и сами знаете.

   – Безусловно. – Подтвердила Марина.

   Велирин склонила голову на плечо, рыжие локоны дрогнули.

   – И что мне было думать, когда и самого графа отправили к Приходящему?! Я сперва решила, что сюрприз мне послали случайно, вроде лотереи… Но опасения остались, так что пока я отдаю предпочтение помаде собственного производства. Не судите строго о моём макияже, братец. А потом учитель танцев… После этого на меня уже посматривали косо, как будто я приложила руку к его смерти.

   Принцесса говорила таким ровным легкомысленным тоном, что нельзя было догадаться, шутит ли она. Такая шутка вышла бы слишком мрачной и циничной, так что Марина была склонна поверить в услышанное. Может, именно это имел в виду тёзка, когда просил присмотреть за сестрой?.. Пользуясь моментом, девушка извлекла из кармана брошь.

   – Посмотрите, Ваше Высочество. Что вы скажете об этой вещице?

   Приняв в ладонь золотой цветок, принцесса повертела его в пальцах.

   – Ничего особенного, – пожала она плечами. – Не слишком чистое золото, а вот ювелир постарался на славу. Одна работа обошлась ноблеров так в семь, если не больше… Зачем вы мне её дали?

   – Уж, наверное, не за тем, чтоб цену узнать, а потом в ломбард сдать. Брошь вам знакома?..

   – Не думаю. Слишком дешёвое украшение, я таких не ношу.

   – А вы подумайте, – настаивала Марина, – вспомните, не принадлежит ли она какой-нибудь фрейлине из вашей свиты?

   На мгновение лицо Велирин приняло рассеянное выражение, затем озарилось улыбкой узнавания.

   – Возможно… Разумеется, мне известна её хозяйка. Но полностью поручиться не могу. И что вы хотите сказать?

   – Так, ничего… Передайте владелице, пусть более не теряет.

   – Хорошо, я передам.

   Принцесса казалась изумлённой, но всё же спрятала брошку в крохотную сумочку из малиновой кожи, крепившуюся к поясу и заменявшую одновременно косметичку и кошелёк. После чего Велирин вознамерилась что-то сказать, уже и рот открыла, да не успела. Раздался громкий хлопок и вместе с ним – звон разбитого стекла.

   – Проклятье! Моя лаборатория! – яростно воскликнула Велирин и устремилась в угол комнаты, к еле приметной низкой дверце, оставив недоумевающую гостью в одиночестве.

   Понимая, что беседа окончена, та покинула покои принцессы. Разговор не прошёл безрезультатно, поскольку появились новые сведения, очень интересные.

   У Велирин была своя лаборатория. А в лаборатории можно изготовить не только крем для лица, но и яд.

ГЛАВА 7. Охота на лис

   Приглашение на охоту поступило следующим утром. Первым желанием Марины было отказаться, но такой ответ мог быть воспринят как оскорбление. Тем более Мариен уже предупредил заранее. Она дала согласие.

   В назначенный час девушка спустилась в конюшни, облачённая в охотничий костюм из серой замши очень, очень тонкой выделки. Красиво, легко, не жарко, приятно носить… Утренний Призрак уже был осёдлан и пребывал в прекрасном расположении духа, о чём говорили игривые взбрыкивания и нетерпеливое ржание: скорей, скорей, на прогулку!..

   У старшей наследницы в конюшне было три личные лошади, и она старалась делить своё внимание поровну между ними. Однако негласной фавориткой её высочества была гнедая кобыла Белка, живое воплощение изящества и кокетства. Она ластилась ко всем окружающим, будь то человек или лошадь, за исключением двух своих конкурентов и соперников за хозяйскую ласку: огромного, угольно-чёрного и неуправляемого жеребца по кличке Гром, и его полной противоположности: тихого, покладистого, белого как снег (но с чёрной гривой и таким же хвостом) Умника. Для выезда на охоту Велирин обычно брала Грома, который по сравнению с Утренним Призраком казался просто гигантом.

   День был в меру тёплым и солнечным. Прохладный ветерок нежно касался лица, птицы пели, и настроение у Марины мало-помалу наладилось. В лесу придворные быстро разделились на группки и парочки. Впереди слышался задорный голос принцессы, то и дело вызывающий взрывы смеха среди спутников. Марина резко чувствовала собственную отстранённость: с ней обменивались вежливыми фразами, почтительно улыбались, не забывали прибавлять «Ваше Высочество», но не любили, и это ощущение напоминало навязчивую зубную боль. Должно быть, Мариен был не слишком счастлив…

   Наконец всадники выехали на открытое пространство. Перед ними лежала красивейшая долина, озаряемая бликами озёрных зеркал. Там и тут зеленели островки леса, издалека похожие на подушечки для иголок, а на горизонте протянулась тёмная лента незнакомой чащобы.

   Ловчие уже поджидали охотников в сопровождении низкорослых, каштановой масти, собак. Велирин с высоты седла обратилась к главному егерю:

   – Ну, как, Эльвел? Чем ты нас порадуешь?

   – Готово, Ваше Высочество, – ответил тот, с достоинством кланяясь. – Собаки взяли след, и ждём только вас.

   Видимо, Велирин послышался в этих словах намёк на опоздание, потому что она порозовела и сморщила нос, явно смущённая.

   – Спасибо, дружище. – Она повернулась и помахала свите рукой в алой перчатке. – Вперёд, господа, и пусть лисы поберегут хвосты!

   Раздались резкие свистки, и собаки рванули с места во всю прыть своих коротких лап. Беспорядочной рыжей волной они скатились с холма по направлению к ближайшему лесному островку. Следом поскакали всадники, подбадривая лошадей криками. Марине совсем не улыбалось смотреть на травлю бедных лисиц, поэтому она не торопила своего скакуна и оказалась в числе отставших. И если бы она была чуть более опытным наездником, то поняла, что с Утренним Призраком не всё хорошо.

   Жеребец вдруг начал упрямиться, фыркать, переступать копытами и подавать все признаки беспокойства. Он неожиданно остановился, и под насмешливые взгляды пролетавших мимо придворных начал мотать головой. «Может, ему что-то попало в глаз?» – подумала всадница и уже хотела спешиться, как вдруг Утренний Призрак попятился и замер. Не зная, как себя вести, девушка легонько хлестнула его между ушей перчаткой… В последствии, уже наработав немалый опыт верховой езды, она с недоумением вспоминала, как ей вообще удалось удержаться в седле в тот день.

   Мгновенно взбесившийся конь взвился на дыбы с диким ржанием, Марина только собралась закричать: «Помогите!», но язык словно примёрз к зубам от страха. Она обхватила жеребца за шею и прижалась к нему всем телом, ощущая чудовищное напряжение мускулов животного. А животное между тем успокаиваться не собиралось. Призрак сделал огромный скачок, а затем стрелой понёсся вниз с холма, обгоняя одного за другим всадников, изумлённую принцессу верхом на Громе, и почти сразу – собак. Он устремился в открытое поле и через несколько томительных, и таких долгих секунд, пролетел мимо берёзовой рощицы.

   Марина была ни жива, ни мертва от ужаса; ветер бил в лицо, выжимал слёзы, перехватывал дыхание. Шляпа слетела где-то в полях, спина и колени ныли от напряжения, но безумная скачка продолжалась уже около пятнадцати минут, не меньше. Никакие призывы на жеребца не действовали, а между тем впереди замаячила мрачная чаща, и взмыленный конь ринулся прямо туда.

   Зажмурив глаза и наклонив голову, всадница как можно теснее прижалась корпусом к шее скакуна. Ветка больно хлестнула её по плечу, потом ещё и ещё… Похоже, Утреннему Призраку тоже доставалось, потому что он стал постепенно замедлять бег, тяжело хрипя. Клочья пены падали наземь.

   Вскоре