Двойная Сплошная. Ксения Георгиева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ 1
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ЭПИЛОГ
• ЧАСТЬ 2. ОБЕЩАННЫЙ БОНУС-ПРОДОЛЖЕНИЕ
• ГЛАВА ПЕРВАЯ "УВАЖАЕМЫЙ НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ!"
• ГЛАВА ВТОРАЯ «ПОСПОРИМ?»
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ «ПАПЕ ВИДНЕЕ»
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Что выбрать, когда совесть кричит "Нельзя", а сердце плачет "Поддайся"?

   И что делать,если этого выбора у тебя нет?

   Когда всю жизнь живешь для других, выжимаешь из себя все соки ради благополучия и спокойствия близких людей, забывая при этом о своих желаниях, мечтах и планах, поддаться собственным эмоциям становится неимоверно тяжело. Но так вожделенно.

   Вот только приведет ли этот путь к Счастью? И вообще, есть ли оно для нее..."

   ПРОСТИТЬ НЕЛЬЗЯ ЗАБЫТЬ

   История Марии Стрельцовой и Олега Тихомирова, а также бонус для любимых читателей!

ЧАСТЬ 1.

ПРОЛОГ

..Отель.

   Наконец-то. Ей было все равно, куда он ее привез. Лишь бы поскорее скрыться от посторонних глаз, почувствовать на себе его руки, губы, язык, почувствовать его. В себе. Чтобы наполнил собою, полно, до самых краев. Чтобы заглушил голос прорывающейся совести. Потом, все потом. Она будет сожалеть об этом завтра.

   Мужчина опрокинул ее на кровать, сразу же накрывая собственным телом. Тяжело. Не хватает воздуха. Потом. Надышится потом.

   Поцеловал. Влажно, горячо, откровенно. Его руки, тем временем, спустились вниз. Пальцем прочертил дорожку вдоль шеи, задержался в чувствительной ямке, обвел ключицы, вызвав толпы мурашек, добрался до груди, обтянутой платьем, до боли сильно сжал поверх одежды. Попытался спустить лиф платья, но оно облегало женское тело словно вторая кожа.

   -Разденься, - хриплый приказ.

   Девушка постаралась как можно быстрее скинуть с себя ненавистное платье, даже не пытаясь сделать этот процесс соблазнительнее. Не сейчас, когда чувствовала, как подрагивают мышцы от переизбытка чувств. Тело будто окаменело, не слушалось больше хозяйку, признавая в мужчине, сидевшем напротив, владельца. Она чувствовала себя марионеткой в руках Мастера. И большего промедления ей не выдержать.

   -Иди сюда.

   Застонала, когда его рот напал на грудь,засасывая тонкую чувствительно-нежную кожу до отметин. Он сжимал ее в руках, мял, облизывал, а следом дул. И так снова и снова, заставляя молить о пощаде срывающимся на хрип голосом.

   Спустился вниз к животу, облизал впадинку возле пупка, и еще ниже..туда, где начиналось черное кружево.

   Послышался треск рвущейся ткани. Не было сил протестовать. Обвел пальцел то, что еще секунду назад было скрыто от глаз. Гладко. Шелковисто. Горячо. Склонил голову. Она дернулась, на этот раз действительно в сопротивлении.

   -Нет! Нет, пожалуйстаа...

   Дыхание внезапно перехватило, будто кто-то забрал весь воздух из легких. Его рука крепким ошейником сжала хрупкую девичью шею.

   -Не надо говорить мне "нет", девочка.

   Он так и оставил одну руку на ее шее, правда, сбавив захват, а вторую положил на живот, в слабой попытке успокоить.

   И, наконец, попробовал на вкус. Женское тело заметалась под ним, яростно пытаясь избежать прикосновений бархатного языка. Тщетно. Неумолимо. Снова и снова. Меняя ритм и степень давления. Добавляя пальцы.

   -Давай же, девочка, хочу почувствовать твое удовольствие.

   Его обволакивающий властный голос стал последней каплей. Она не могла ослушаться. Взорвалась на миллион мельчайших кусочков, на секунду оторвавшись от земли. Очнулась, услышав щелчок от пряжки ремня и звук опускающейся молнии.

   Захныкав, попыталась свести колени вместе.

   -Ээ, нет, хорошая моя, твои ножки встретятся друг с другом еще очень не скоро. И одним резким движением вошел во влажный жар до упора. Так узко от все еще сжимающих ее тело судорог наслаждения. В глазах потемнело от зашкаливающего уровня адреналина. У обоих. Не выдержав напора, девушка закричала и впилась ему в плечи ногтями. Кажется, до крови.

   -Вот так, хорошая моя, вот так, девочка. - Продолжая вбиваться в ее тело, провел языком по щеке, лизнул мочку уха и снова набросился на рот, вконец лишая дыхания.

   -Еще! - очередной приказ еле достиг сознания.

   -Еще, девочка!- это уже жестким недовольным рыком.

   Пульс грохотал в ушах, пот катился ручьями, а она вся под ним. Открытая, беззащитная, жаждущая, молящая. И ни миллиметра между телами. Просто физически не мог от нее оторваться, дать чуть больше пространства, воздуха. Еще сильнее, еще алчнее сжал. Не пустит!

   -Ну, же! - едва смог прохрипеть сквозь зубы, собирая в кулах остатки выдержки . Уже израсходовал все свои резервы. Держался на честном слове. И только сумаcшедшее желание снова почувствовать под собой ее дрожь не позволяло забыться, уплыть в ослепительное марево.

   -Не могууу!- девушка жалобно захныкала, нетерпеливо извиваясь.

   Тогда мужчина опустил руку туда, где соединялись их тела, и, чуть царапая грубой, мозолистой кожей, надавил на напряженный бугорок.

   Она закричала на выдохе, срывая голос, чувствуя, как лицо заливают жгучие слезы освобождения. Сильнее вдавил ее в подушки. Пара резких, болезненно глубоких толчков и он удовлетворенно гортанно застонал, падая на нее всем телом.

   __________

   Девушка шла по темному утреннему городу, плотнее запахивая свой плащ, отчаянно жалея, что нельзя закутаться в него с головой. Спрятать эти постыдные засосы на шее, распухшие губы, которыми она что только не делала этой ночью, синяки. Спрятать лихорадочно горевшие глаза и залитые слезами щеки.

   Из кармана послышался рингтон принятого смс.

   Трясущимися руками нажала на иконку сообщения. Золотой ободок на безымянном пальце издевательски блеснул в свете уличного фонаря. Будто бы она нуждалась в напоминании.

   "Раздвинешь перед ним ноги после того, как была со мной- своими глазами увидишь, как он умрет."

   Абонент неизвестен.

ГЛАВА 1

Было или не было?

   Да не мне судить теперь

   Видно зря горела я

   Больно сердцу дикий зверь

   Черны косы расплела

   Кожа моя белая

   На пороге 20 лет

   Что же я наделала?...

   Ты меня украл черным вороном

   Разорвал по швам платье белое

   Ну, а я поверила, я пошла

   Смелая... смелая я

   Заметает ворохом

   Память днями дальними

   Оловом иль золотом

   Кольца обручальные

   Черны косы расплела

   Кожа моя белая

   На пороге 20 лет

   Что же я наделала?...

   Е. Ваенга "Косы"

   Работа не ладилась. Всё валилось из рук. Низ живота предательски ныл, не позволяя забыть о случившемся. Пришлось доставать из недр гардероба старую черную водолазку. И всё равно потребовалась целая тонна тонального крема, чтобы скрыть следы ее падения на шее и лице. Хорошо еще, что Антон не успел вернуться со смены, когда она уходила. Теперь оставалось лишь надеяться, что требовать от нее исполнения супружеского долга в ближайшее время он не станет. Муж не касался ее уже два месяца...

    Маша не понимала, как такое могло случится с ней. С НЕЙ!

   Она всегда была примерной девочкой: отлично училась, не вылезая из библиотек, чтобы не огорчать сердечницу-мать, по вечерам сидела дома-нельзя же было оставлять ее одну. К своим девятнадцати годам Маша оставалась чистой душой и телом девушкой.

   Возвращаясь как-то весной домой из колледжа, наткнулась на уличного воришку, с такой силой вырвавшего сумку со всеми дорогущими лекарствами для мамы и остатком месячной зарплаты официантки, что она упала, больно расшибив коленки. Девушка даже не побежала следом за вором- какое-то отчаяние накатило, да и куда она за ним угонится? Так и лежала на еще не прогревшейся земле, пока глаза не наткнулись на тяжелые мужские берцы.

   -Девушка, с Вами все в порядке? Не Вы потеряли? ?

   Так она познакомилась с Антоном. Двадцатичетырехлетний парень только что вернулся из армии и этим своим поступком просто покорил Машу. Нет, он не был красавчиком и даже отдаленно не смахивал на принца ее мечты, но...и Маша себя, честно говоря, принцессой не ощущала. Только если Золушкой. Без надежды на фею-крестную. Маше просто захотелось человеческого тепла, заботы, любви. Чтобы было не так одиноко, чтобы заглушить боль справа за грудиной.

   Через три месяца умерла мама. Антон всё это время был рядом. На самом деле, именно он провел с ней ее последние дни. Маша не могла бросить работу, иначе нечем было бы платить за лекарства, квартиру, да буквально продукты не на что было бы купить. Мама еще не вышла на пенсию, а работу пришлось бросить из-за пошатнувшегося здоровья. Антон же ничем особо обременен не был - на учебу нужно было явиться только в сентябре. Последние мамины слова касались именно его:

   -Такой хороший мальчик, Марусенька, не упусти.

   Еще через два месяца они поженились. Университет, в котором учился Антон, предоставлял семейным парам приличную комнату в общежитии, а Маша, после окончания колледжа, поступила туда же на юридический факультет. Мамину квартиру решили сдавать, чтобы было, на что жить. Свадьба была очень скромной - расписались по-тихому вдвоем. Маша еще держала траур по маме, да и не хотела никогда особого торжества, Антон не настаивал, тем более, что родственников у него практически не было, а близких друзей после армии завести не успел.

   Особой любви к мужу Маша не испытывала. Привязанность, искреннюю благодарность, симпатию - да. А вот обещанных в любовных романах бабочек в животе, трясущихся коленок и кружившийся от эмоций головы - не наблюдалось. Но Маша и не гналась за этими эфемерными чувствами, предпочтя им надежного заботливого мужчину рядом, да и забыть его неоценимую помощи в тот трудный для нее период никогда бы не смогла.

   Их первый раз был просто ужасен- острая, раздирающая все тело боль, и потное пыхтящее тело на ней. В голове билась только одна мысль: скорее бы это всё кончилось. Наконец, Антон, достигнув пика, больно дернулся в ней, смешно крякнув и некрасиво искривив лицо.

   -Мари, я не смогу без тебя.

   На это девушка ничего не ответила, испытывая лишь одно стойкое желание- поскорее вымыться.

   Маша кончила с ним лишь однажды: осмелев от выпитого шампанского в честь пятилетней годовщины их брака, она оседлала Антона, закрыла глаза и отдалась во власть ощущений, приведя себя и его к вершине блаженства. На следующий день муж отбил у нее всякое желание к экспериментам:

   -Мари, ты изменилась. Мне это не нравится.

   На самом деле, Маша практически не испытывала потребности или особого желания спать с мужем. Ей казалось, что люди придают сексу слишком большое значение. Но Антону ни в чем отказать не могла, даже когда была измождена или просто не в настроении.

   Первое время жили они тяжело, бедно. Оба вгрызались в учебу, держась хоть за небольшую, но все же - стипендию, да и понимали, что это реальный шанс выбиться в нормальную жизнь и перестать считать копейки. На первых двух курсах Маша продолжала работать официанткой, так как очное отделение не позволяло полноценно трудиться.

   Однажды, после особо тяжелой смены в период изнурительной сессии, девушка упала в обморок. Диагноз поверг ее в абсолютный шок. Беременность, 6 недель. Ничего подобного они не планировали, да и предохранялись всегда. Правда, только презервативами - на противозачаточные денег не было.

   Несмотря на то, что ребенка оба не хотели, девушка была ему искренне рада. Как вообще можно злиться по этому поводу? Это же частичка тебя, крошечный человечек под сердцем, настоящее чудо. И если уж им даровал его кто-то свыше, то они обязательно справятся. Так думала Маша. И тем страшнее оказались для нее слова Антона.

   -Мари, ты же понимаешь, мы пока не можем себе его позволить. У нас еще обязательно будут дети, но...не этот. Я договорюсь со знакомым врачом.

   В тот раз они впервые серьезно поругались. Маша не могла понять, как ее родной и знакомый вдоль и поперек Антошка мог говорить и, что самое страшное, думать такие ужасные вещи. Девушка впервые проявила недюжинное упрямство в споре с мужем, устояла против его требований, просьб, увещеваний, уговоров и угроз.

   -Ты не слушай папу, мой хороший, он просто пока еще не понял, какое это счастье, что ты у нас есть. - Каждый день девушка прикладывала руку к животу и разговаривала со своим малышом. Она почему-то была уверена, что у них будет мальчик. Даже имя придумала. Миша. Михаил Антонович.

   И Маша родила бы этого ребенка, чего бы ей это не стоило, если бы судьба была к ней чуточку благосклонней.

   Через неделю после ссоры у нее открылось кровотечение. Ребенка спасти не удалось.

   Даже на то, чтобы оплакать своего неродившегося малыша, у Маши не было права. Антону, как проявлявшему большие надежды программисту, предложили полугодовую стажировку в Германии. Вот только билеты надо было оплатить самому. Да и жизнь там была гораздо дороже.

   Маша перевелась на заочное отделение и устроилась работать помощником руководителя в небольшой туристической фирме. Помогли связи. Мамина подруга, Альбина Семеновна, приходилась родной теткой хозяину.

   Антон уехал, а Маша начала вкалывать днями и ночами. Вскоре после того, как она полностью освоилась, на нее скинули практически всю работу по содержанию фирмы. Маша возмутилась? Нет. Стала работать с удвоенной силой. Ее энтузиазм и профессионализм незамеченным не остался. Платить стали больше. Признаться, отсутствия мужа она практически не замечала. Слишком сильно была занята.

   Вернулся Антон каким-то чужим. Срывался по каждой мелочи, стал ревновать ее к работе, беситься из-за того, что она много зарабатывает. Маше бы сесть с ним, поговорить, выяснить, что его тревожит, да только не было ни сил, ни времени. Сама так до конца и не оправилась после потери ребенка, заглушая собственную боль работой.

   Через некоторое время удалось разменять мамину однушку и купить себе приличную двухкомнатную квартиру недалеко от центра. Оба закончили учебу, получили дипломы. Антон - красный, Маша -обычный, синий. Не могла она разорваться тогда, чтоб и учебу на одни пятерки вытянуть.

   Еще через год Машу назначили управляющей крупным отелем известной английской сети. Муж со временем свыкся с мыслью, что она зарабатывает в разы больше, и особо ни к чему не стремился. С Машиной подачи устроился работать программистом в службу безопасности компании, занимавшейся разработкой электронных кошельков. В связи со спецификой работал сутки через двое. Все выходные он проводил в своем любимом компьютере. И Маша бы соврала, если бы сказала, что замечала его присутствие в своей жизни.

   Так они и жили. И менять Маша ничего не собиралась. Пока не встретила его...

ГЛАВА 2

Жизнь-веретено, колыбели стук,

   Вот я и дошел до тех трех дорог,

   И стою,словно у дверей,

   А за ними меня ждет та, что всех милей.

   От метели дикой сердце мое рвется,

   Ведьма-вьюга злая, за спиной смеется,

   Слишком долго было мое пусто свято место

   И я в церковь еду воровать невесту.

   Е.Ваенга "Невеста"

   После проведенной с Олегом ночи прошла неделя. Постыдные следы на теле постепенно сходили на нет. Совесть тоже грызла уже не так сильно.

   Тяжелее всего дались первые дни. Машка тогда места себе не находила. Всё порывалась с Антоном поговорить, покаяться, лишь бы скинуть с плеч эту ненавистную каменную глыбу собственной вины. Но муж постоянно отлынивал от разговора, находя какие-то нелепые отговорки о сильной занятости или плохом самочувствии. А когда она всё же спросила его, что он будет делать, если, чисто гипотетически, Машки больше не будет рядом, прижался щекой к ее животу, потерся, как слепой котенок, и произнес:

   -Мари, я ж без тебя не смогу.

   Его слова резали по живому. Какая же она дрянь!

   Антон...такой родной, близкий. Они же столько пережили вместе! Как она только могла подумать, что будет правильнее от него уйти! Маша силой воли заставила себя замолчать. Её правда никому не нужна.

   Да, она оступилась, поддалась эмоциям, но сделает всё, чтобы искупить свою вину. Всё, чтобы Антон был с ней счастлив.

   В первую очередь она заблокировала номер телефона того, кого всей душой стремилась забыть.

   _______________________________________

   Маша со вздохом погасила экран ноутбука и устало откинулась за спинку кресла. Рабочий день окончен. Она и так задержалась сегодня. По пути домой девушка составляла список того, что нужно купить. Антон завтра вернется со смены, а она порадует его любимыми пельменями.

   Погруженная в собственные мысли, Маша не поняла, что случилось в следующую секунду, не успев не то что среагировать, даже моргнуть.

   Дорогу ей перегородил огромный черный внедорожник. Девушка в ступоре наблюдала, как оттуда на нее высыпались двое одинаковых бритоголовых мужчины в кожаных куртках. В голове почему-то билось: "СПЕЦНАЗ". Машу под белы рученьки усадили на заднее сиденье, с двух сторон придавив собою, и увезли в неизвестном направлении.

   Ступор длился пять минут. Потом на девушку нахлынуло осознание того, что только что произошло. Нет, оно не кинулась на похитителей с кулаками, не попыталась ненароком достать из сумочки телефон или новенький газовый баллончик. Это только в фильмах про шпионов героям удается нечто подобное. Маша же старалась сидеть тихо-тихо, лишь бы ничем не прогневать сидящих рядом мужчин. Поинтересовалась только:

   -Куда вы меня везете?

   Девушка не особо надеялась на ответ, но услышала безэмоциональное:

   -Олег Витальевич желает Вас видеть.

   Страх немного отпустил. Что бы не задумал Тихомиров, убивать ее ему нет никакого резона.

   Дорогу Машке видно не было, но ехали они долго. Около часа.

   Остановились на минуту, видимо, в ожидании, пока откроются ворота. Въехали во двор. Разглядеть дом снаружи не успела, только краем глаза выхватила кружащих собак бойцовской породы.

   Машу доставили прямо "из рук в руки", отпустив лишь перед входом в комнату, где вальяжно восседал Тихомиров.

   -Уже и похищениями не брезгуете, Олег Витальевич?

   Девушка осмотрелась. Комната была огромной. Вычурно богато и абсолютно безвкусно обставленной. Как и весь дом. По крайней мере, та его часть, которую ей удалось увидеть. Тяжелые бордовые портьеры практически не пропускали солнечный свет. Шкуры животных на коврах и их чучела на стенах угнетали, создавая впечатление, что человек попал в берлогу к дикому зверю. Собственно, так оно на самом деле и было.

   -Да Бог с тобой, Машенька! - Олег приподнял брови в фальшивом наигранном изумлении.

   -Отобедать тебя пригласил. Не откажешь же ты мне в этой маленькой слабости?

   Маша вспомнила про полный дом амбалов, псов-людоедов во дворе, покосилась на тяжелые закрытые двери и едко усмехнулась:

   -Вы как всегда оставляете мне кучу вариантов для выбора.

   -А тебе, Маня, -мужчина прервался, чтобы прожевать дольку яблока, которое ел прямо с ножа, - нельзя давать свободы в выборе. Ты из двух вариантов всегда изберешь неправильный. Поэтому за тебя уже все сделали, девочка. Можешь расслабиться и отдохнуть.

   Маше очень не понравился его снисходительный покровительский тон.

   -Что-то я, Олег Витальевич, вообще не помню, чтобы передо мной стоял выбор. Не напомните? -девушка начинала заводиться. Ей было неуютно. И страшно, хотя она очень старалась себя не выдать. Животному нельзя показать, что ты его боишься. Иначе вцепится в глотку и не отпустит до тех пор, пока не испустишь дух.

   -Как же это так, Машенька? Непорядок. Но так уж и быть, я тебе напомню. Всё дело в том, сладкая моя, что завтра тебе нужно будет подписать документы о разводе, которые, чтобы тебе не беспокоиться, подготовил мой юрист. Я бы тебя, Машенька, вообще не напрягал, но, говорят, без твоей закорючки им никуда.

   Всему есть предел. Девушка вскипела яростью и негодованием. Тихомиров решил, что он пуп земли? Что он Господь Бог? Так она быстро собьет с него спесь. Он же ей потом еще и "спасибо" скажет. Наверное.

   -Послушайте меня внимательно, - Маша уперлась ладонями в стол и чуть наклонилась к Олегу, с трудом выталкивая слова сквозь сжатые зубы, - Я не собираюсь разводиться со своим мужем. -В эту секунду девушка даже не вспомнила, что еще пару часов назад и сама думала об этом. Если бы он только выбрал другой тон, если бы вообще не заговорил об этом, она бы отреагировала по-другому.

   -То, что мы с вами переспали, еще ничего не значит. Это, если хотите знать, было абсолютной ошибкой. И я беру всю вину за случившееся на себя и....

   Маша вскрикнула, когда нож, еще секунду назад находившийся у рта Тихомирова, с силой воткнулся в поверхность стола, чудом войдя между ее средним и безымянным пальцами правой руки. Металлическое лезвие острия надавливало на золотой ободок.

   Девушка ошеломленно переводила взгляд с Олега на нож и обратно. Он же, без труда вытащив его, одним движением сгреб всё содержимое стола на пол и опрокинул Машку на спину.

   Через секунду Машино сердце ушло в пятки, потому что она почувствовала холод металла на своей шее. А следом ощутила щекотную горячую струйку.

   -Следи за своим языком, девочка. От него больше пользы, когда ты молчишь.

   Мужчина прикоснулся открытым ртом к ранке и слизал выступившие капельки крови. Провел кончиком ножа по ее щеке, легко-легко, едва касаясь. Спустился ниже, к косточке между грудью, немного продлил разрез на блузке, облегчая дальнейший доступ. Левая его рука поднималась вверх по бедру.

   Нож тут же вернулся к шее. Машке пришлось запрокинуть голову, немного ослабляя давление.

   Олег чуть подтянул юбку, чтобы она оказалась собранной на талии, и раздвинул стройные девичьи ножки в стороны. Мозолистые пальцы проникли под резинку белых, на сей раз, трусиков. Неприятно мазнули по сухому входу.

   Пальцы, только что побывавшие в ней, прижались к сжатым губам, вынуждая открыть рот.

   -Оближи.

   Машка подчинилась.

   Два пальца тут же проникли в рот, не оставляя свободного пространства, делая ритмичные поступательные движения.

   У Олега руки были огромными, мясистыми. Совсем не как у мужа, в детстве бравшего уроки игры на фортепьяно. И ей нравилась эта разница. Маша почувствовала, как возбудилась.

   Решив, что этого достаточно, он вынул пальцы изо рта, заменяя поцелуем. Вошел в нее одним, вторым слегка массируя клитор. Усмехнулся, почувствовав ее влагу.

   -А нам это и не нужно, правда, Машенька?

   Девушка была готова проклянуть собственное тело, оказавшееся таким предательски слабым.

   Сегодня у него не было настроения для долгих прелюдий. Поэтому, приспустив штаны и сдвинув в сторону мешавший предмет Машкиного гардероба, он вошел в нее сразу во всю длину, доставая, кажется, до самой матки. Предусмотрительно зажал рот рукой, заглушая рвущейся наружу крик. Хотя Машка подозревала, что даже кричи она во всю глотку, это бы никого не смутило.

   А потом мир сузился до одного конкретного мужчины. И его движений в ней.

   Она опять проиграла в этой битве.

   Нет. Не так.

   Победитель был известен всем в самом начале. И именно он устанавливал правила.

ГЛАВА 3

Ты ведь не сможешь стать просто прохожим

   И так на остановке стоять,

   Но ты меня даже не остановишь -

   Ты будешь молчать.

   А я так хотела задать все вопросы,

   И что получилось в ответ?

   Поверь, я так бы хотела начать всё сначала

   И сказать тебе: "Нет".

   Поверь, я так бы хотела начать всё сначала

   И сказать тебе: "Нет".

   Е. Ваенга "Остановка"

   Дмитрий Савельевич Гладьев больше всего в жизни не любил прихвостней и тунеядцев. Тем более ценными казались для него ответственность, трудолюбие, честность и преданность в работе подчиненных. Маша Стрельцова уже давно перешла в разряд скорее друзей. Жена Гладьева Светлана дорожила дружбой с ней и часто прислушивалась к ее мнению. Света встретилась с Машкой на новомодной выставке современного искусства, куда Дмитрий пригласил тогда еще просто усердную подчиненную в качестве вознаграждения за хорошую работу.

   Девушка заприметила Машу, когда услышала ее интересный диалог с каким-то солидным мужчиной:

   -Что Вы думаете о сегодняшней выставке?

   Стрельцова, казалось, не удивилась интересу к своей персоне.

   -Я мало что понимаю в искусстве, тем более, современном. Впрочем, как и большинство присутствующих. С той лишь заметной разницей, что не стесняюсь говорить об этом вслух.

   Света пришла в восторг от полнейшего отсутствия фальши и подхалимства и подошла знакомиться.

   С тех пор прошло два года и Маша прочно вошла в семью Гладьевых, если не как ее член, то как близкий и верный друг. Но, что удивительно, ей удалось сохранить четкую грань субординации, во всяком случае, с Дмитрием. И это была полностью Машина заслуга.

   Поэтому, когда их отелю в очередной раз выпала честь проводить мероприятие такого уровня, у него не возникло ни малейшего сомнения в том, что Маша справится, и всё пройдет на высшем уровне, как и много-много раз до этого. На сей раз им предстояло принять у себя ежегодный съезд стальных магнатов страны, где каждый из присутствующих в одиночку был способен устроить небольшой кризис, а уж объединившись, страшно представить, что стало бы им под силу.

   Целых четыре месяца ушло у менеджмента на подготовку и согласование всех мало-мальски значимых деталей. Один из этажей был целиком отдан охране. Окна в конгресс-холле, где должен был проводится съезд, проверялись на пуленепроницаемость. Причем, практически от каждого участника были представлены свои проверяющие. Работа кипела, как в улье. Каждый сотрудник старался не посрамить безупречную репутацию отеля и отработать обещанные премиальные. Количество камер видеонаблюдения увеличилось вдвое. Машка сбилась с ног, согласовывая меню и другие вопросы с вечно занятыми секретарями и помощниками. Наконец, все было проверено и перепроверено. Штат вышколен и проинструктирован. Можно было выдохнуть, но Стрельцова не могла расслабиться, пока отель не вернулся к своему привычному режиму работы, постоянно ожидая какого-то подвоха. Не зря.

   На этот раз Дмитрий Савельевич счел необходимым участие Маши не просто как организатора и управляющей, но и как гостьи вечера.

   Гладьевская жена, несмотря на десять лет их брака, чувствовала себя крайне неуютно на подобных встречах, где их окружали исключительно "лицемеры и вруны". Дмитрий посчитал хорошим ходом приставить к ней Стрельцову в некоем подобии брони. В ее работе проколов быть не могло, а вносить коррективы можно и по ходу пьесы.

   Машка сначала долго отказывалась, но после козырного туза в виде признания Светы в скором пополнении в семействе, сдалась.

   Как Дмитрий и думал, всё было организовано безупречно. В этом Стрельцовой не было равных.

   Торжественное убранство зала поражало своим великолепием: бронзовые люстры, мраморные колонны и позолоченный потолок высотой двенадцать метров сочетали в себе традиции русского барокко и элементы храмовой архитектуры, а панорамные виды на исторический центр города придавали интерьеру налет грандиозности. При этом, такая роскошь не выглядела нарочитой, отдавая дань безупречному вкусу своего создателя.

   Гости все пребывали и пребывали. В воздухе витал аромат власти, денег и вседозволенности. Идеально сшитые костюмы стоимостью пару-тройку тысяч долларов у мужчин, дизайнерские платья от именитых модельеров и эксклюзивные драгоценные украшения у их спутниц.

   Наконец, в дверях показался самый ожидаемый этим вечером человек. Его появление нельзя было не заметить. Хотя бы по стихшим голосам и повисшему вдруг напряжению. Тихомиров Олег Витальевич. Дима никогда еще не встречал человека, которому бы в большей степени не подходила его фамилия.

    Сталь. Мощь. Тихомиров вызывал благоговейный трепет уже одним фактом своего присутствия. Высокий, прорезанный глубокими морщинами лоб, излишне асимметричные брови, отросшая к вечеру щетина, которой, к слову, не удалось скрыть заметный неровный шрам на правой щеке, многократно переломанный по молодости нос…и совершенно не вписывающаяся в образ ямочка на подбородке.

   Надменный ленивый взгляд хищника не мог скрыть цепкость прищуренных серых глаз. Абсолютно очевидно, что за пару секунд им были схвачены все детали.

   Легкая небрежность в одежде в виде расстегнутых пуговиц пиджака, а также отсутствие эскорта прощались только ему. Пару лет назад в стране ходили слухи, что Тихомирову была оказана высокая честь ужинать за закрытой дверью с Президентом. Версия, однако, официального подтверждения не получила.

   -Как оно, Дима? - Крепкое рукопожатие и доброжелательная ухмылка. Он умел быть обаятельным.

   - Олег Витальевич...Олег. Рад тебя видеть. По-тихоньку, по-маленьку. Сам-то как? Надолго задержишься?

   -Как мазь пойдет, Димыч.

   С Тихомировым Гладьев познакомился около года назад на деловом обеде в Лондоне. И каким-то непостижимым уму образом заслужил его расположение. По крайней мере, Дмитрий входил в число немногих, кому позволено обращаться к тому на «ты».

   Тут взгляд Тихомирова остановился на ком-то в зале.

   -Это кто? - Легкий кивок головы, указывающий в сторону человека, вызвавшего его интерес.

   Дима нахмурился. Сначала подумал, что Олега интересует его жена, Светлана, но потом понял, что тот имеет в виду рядом стоящую Машу.

   Машу, которая сегодня была как-то особенно хороша. Платье цвета серебра подчеркивало все достоинства фигуры, винная помада и уверенный взгляд сразу же выделяли из толпы. Густые, чуть собранные заколкой волосы, впечатляли. Хотя бы потому, что раньше она стягивала их в тугой высокий хвост, преступно лишая окружающих возможности лицезреть прекрасное. Красива. Она была очень красива. Но даже не в этом дело- в ее глазах была глубина. Интеллектуальная сексуальность, как сказал как-то остановившийся в их отеле герцог.

   -Наша управляющая, Мария Дмитриевна Стрельцова.

   -Представь нас.

   -Олег, она замужем.

   -Не волнует, - безапелляционным тоном.

   Маше стало неуютно сразу же, как только она почувствовала на себе чей-то пронизывающий взгляд. Ох, не зря же она не хотела появляться на этом мероприятии в непривычном качестве. Но, вспомнив, когда в последний раз наряжалась, прихорашивалась и выходила в свет, решила не отказывать. Антон, к сожалению, не смог составить ей сегодня компанию, отсыпаясь после смены.

   Весь вечер Маша усиленно натягивала на лицо лучезарную улыбку, отчаянно пытаясь не выдать презрения ко всем этим жирным толстосумам и их продажным пассиям. Натянула улыбку и в этот раз. Сразу, как только Света ткнула локтем в бок, привлекая внимание.

   Мороз по коже. На нее надвигался зверь, по чьему-то преступному упущению выпущенный из клетки.

   Ничего напускного. Было в нем что-то первобытное, напрочь лишенное налета цивилизации.

   Она с трудом не поежилась, чувствуя толпу мурашек. Было трудно оставаться неподвижной, наблюдая за его неминуемым приближением.

   Глаза в глаза. Как кролик на удава. И физически невозможно отвести взгляд.

   Завороженная Маша, пребывая в какой-то прострации, подала руку для приветствия. Привычно мужским вариантом-ребром. Ладошку мягко, но уверенно перевернули и прикоснулись холодными губами к пульсирующей точке на запястье. Место соприкосновения запекло выжженным клеймом, а вся кровь будто превратилась в горящую лаву.

   Все четверо прошли за стол. Тихомиров уселся напротив Машки, ставя крест на всех ее попытках успокоить взбудораженные нервы.

   Конечно, она знала, кто он. Не раз видела в телевизоре или натыкалась на статьи в Интернете. Вот только ни одно изображение не смогло передать разрушающую волну исходящего от него животного магнетизма.

   Маша начала читать про себя стихи. Все равно, какие, лишь бы помогли.

   Эта практика была родом из детства, когда маленькая Маруся страдала от заикания и панической боязни выступать на публике. Тогда нанятый логопед и посоветовал маме заучивать с ребенком стихи и песни. О речевом дефекте в скором времени удалось забыть, а вот нервничая или попадая в стрессовые ситуации, Маша регулярно к ней возвращалась.

   Мужчинам принесли премиум-водку «Белуга» и тарталетки с черной икрой. Девушки решили ограничиться шампанским.

   Машке пришло на ум:

   «Они считают меня бандитом,

   издеваются над моим аппетитом.

   Я не пользуюсь у них кредитом.

   «Наливайте ему пожиже!»

   Жизнь вокруг идет как по маслу.

   (Подразумеваю, конечно, массу.)

   Маркс оправдывается. Но, по Марксу,

   давно пора бы меня зарезать.

   Я не знаю, в чью пользу сальдо.

   Мое существование парадоксально.

   Я делаю из эпохи сальто.

   Извините меня за резвость!

    Последнюю строчку Маша произнесла вслух, в ответ на обращенную к ней реплику.

   -Что? - Тихомиров чуть нахмурился, видимо, не расслышав.

   -Нет, нет, ничего, простите, - тараторила Стрельцова.

   Машку охватил ледяной озноб, а сердце больно забилось где-то очень близко в горле, угрожая опустошить и без того пустой желудок.

   Она торопливо вскочила из-за стола и, пробормотав нелепые извинения, бросилась в дамскую комнату.

   Вцепившись онемевшими пальцами в ледяной кафель раковины, постаралась восстановить дыхание. Голова немилосердно кружилась, а все тело мелко подрагивало.

   Наклонилась, чтобы сполоснуть лицо водой.

   -Маша.

   Машку здорово тряхнуло от страха и неожиданности, когда она увидела в зеркале Тихомирова. Его глаза горели стальной решимостью.

   -Это женский туалет. Вы ошиблись. – В слабой попытке говорить ровно.

   Тихомиров приблизился вплотную, кладя свою широкую горячую ладонь на ее живот. Притянул Машку к себе так, что она спиной почувствовала каждую часть его тела. Его возбужденного тела.

   -Не надо, - девушке едва хватило сил для протеста.

   Олег откинул с плеча ее волосы и провел носом от шеи до плеча, внюхиваясь, дыша ею.

   -Надо, Маня, надо, - с паузами на легкие, но жАлящие током поцелуи.

   -Ты пахнешь сексом, девочка. Тебя нужно трахать и трахать.

   Маша закрыла глаза, чувствуя острую боль возбуждения, раздирающую низ живота.

   -Я замужем..

   Мужчина смотрел в зеркало прямо ей в глаза, его взгляд светился точным пониманием всего того, что с ней в данную минуту происходило.

   Сместил руку с живота вниз, надавливая в самом необходимом сейчас месте. Пульсирующее давление чуть ослабло.

   -Решим, Маня, всё решим. Поехали.

   Уже в машине Маше удалось немного отрезветь, но девушка отчетливо понимала, что дать обратный ход ей не позволят.

   В голове опять возникло:

   Ты знаешь, что я-твое будущее: воронка,

   одушевленный стояк и сопряжен с потерей

   перспективы; что впереди-волокна,

   сумрак внутренностей, не говоря-артерий.

   Что-то потянуло ее сегодня на Бродского….

ГЛАВА 4

Девочка смотрит на свою маму.

   Девочка хочет маму спросить…

   Она спросила глазами:

   «Как надо правильно жить?»

   Мама смотрела на свою дочку.

   Мама хотела дочке сказать…

   Она кричала глазами:

   «Самому близкому не надо лгать!»

   «Чёрная птица белой не станет!

   Если не плачет вместе, значит, не друг.

   Думай душою, смотри глазами.

   И никого не надо винить.

   Е.Ваенга

   -На ужин останешься, Машенька?

   Стрельцова надевала туфли, держась одной рукой за стенку, так как надежды на то, что дрожащие ноги удержат, практически не было. Блузку привести в приличный вид не удалось, и она нехотя воспользовалась тихомировским предложением обойтись его рубашкой. Рубашка в заправленном варианте была чуть ли не ниже самой юбки. Взлохмаченные мужскими руками волосы никак не хотели собираться в хвост. Все это заставляло Машку еще сильнее нервничать.

   -Спасибо, сыта по горло.

   -Очень зря, Маня, одним сексом сыт не будешь.

   На это девушка ничего не ответила, пытаясь в уме сосчитать до десяти и не врезать Олегу по роже. Хотя, признаться честно, это было весьма чревато. Потому что в следующую секунду она бы оказалась на лопатках. И ей бы весьма повезло, если бы всё закончилось очередным перепихом, а не скромной табличкой на кладбище.

   Стрельцова так четко представила себе эту картину, что даже усмехнулась: вот Антон стоит весь в черном, щурясь на непривычном его компьютерным глазам свете, вот Дмитрий Савельевич со Светой кладут на могилку роскошный букет любимых орхидей, потом взгляд падает на надгробие, заставляя Машку внутренне передернуться – нет, ну что, нельзя было выбрать фотографию поприличнее? А на поминках бабушки будут скромно перешептываться о том, что хорошая, мол, была девка Маня, да только погубила ее блядская натура.

   -У меня для тебя кое-что есть.

   Тихомиров подошел бесшумно, в очередной раз заставив вспомнить его сходство с хищным семейством кошачьих.

   -Примерь.

   Машка уставилась на продолговатую бархатную коробочку в его руках.

   -Мне от вас ничего не надо. Я этого не просила!

   И хотела было отвернуться, но ее больно дернули за волосы, придвинув голову вплотную к своему лицу.

   Олег склонился к ее уху и зашептал пронизывающим до костей шепотом:

   -Пока ты со мной, Маня, ты ни в чем не будешь знать отказа. И просить не придется.

   -Вот именно, Олег, ключевое слово- «пока».

   -Тебе нужны гарантии, девочка?

   -Мне от тебя нужно лишь одно-чтобы ты оставил меня и мою семью в покое!!

   Машка чувствовала подкатывающие слезы от всего того душевного раздрая, причиной которого стал стоящий напротив человек.

   Олег отпустил ее волосы и, разжав сжатые в кулачки руки, настойчиво вложил в них красную коробочку. Отвернулся к окну со словами:

   -Тебя отвезут.

   Дома Машка никак не могла найти себе места- моталась по комнате из угла в угол, едва удерживаясь на краю подступающей истерики.

   Решила успокоиться уборкой.

   Убирала она всегда капитально, потроша шкафы и антресоли, с мытьем окон и полировкой мебели.

   Подошла к шкафу в прихожей и…начала без разбору скидывать на пол содержимое полок. Книги, статуэтки, фотографии- не пощадила ничего.

   Немного выплеснув скопившиеся эмоции, без сил осела на пол, прямо на груду разбросанных вещей. Под ногой что-то треснуло. Маша хотела было отшвырнуть мешавший предмет, но вовремя остановилась, увидев, что это фотография мамы с огромной трещиной на рамке.

   -Господи, мамочка моя, прости.

   Маша обрисовала кончиком пальца контур маминого лица и горько расплакалась.

   -Как же бы мне хотелось услышать сейчас твой совет, родная моя.

   -Я так запуууутаалаась, -слезы лились градом, но не приносили облегчения.

   -Ты всегда гговорила, что жить надо честно. Честноооо. А я не смоглаа. Ггде моя честность, ггде? –К Машке впервые за последние двадцать лет вернулось заикание.

   -Что же мне делать, мамочка?

   Девушка так и заснула с этим вопросом на губах, прижимая к груди мамин портрет.

   Утром Машке еле удалось продрать глаза, чтобы успеть расправиться с уборкой и задуманными пельменями к приходу мужа. Это хорошо еще, что сегодня был выходной.

   Антон задерживался, что казалось весьма странным- обычно он спешил домой, чтобы выспаться и сесть за свои игры.

   Через два часа Стрельцова готова была звонить ему на работу, так как Антон не отвечал, но услышала поворот ключа в замке.

   -Ну слава богу, Антон, я уже испугалась!

   -Мари, ну что ты так кричишь?

   Муж спокойно разулся и как ни в чем не бывало прошел на кухню.

   -Я твои любимые пельмени…

   -Мари, сядь. Нам нужно поговорить.

   У Машки сердце ушло в пятки. В эту минуту казалось, что он всё узнал. Но вместе со страхом девушка испытала и огромное облегчение. Вне зависимости от того, чем кончится их разговор, можно будет наконец прекратить этот театр абсурда.

   Она села на краешек стула, положив расслабленные руки на стол. Где-то Стрельцова читала, что по рукам легче всего определить вруна. Пусть видит, что сейчас она будет с ним абсолютно честна.

   -Антон, я…

   -Я был у врача.

   -Что?

   -Маша, я был на приеме у врача.

   -Подожди, Тош, я ничего не понимаю! У какого врача? Зачем? Почему ты не говорил мне, что у тебя что-то болит?!

   -Не хотел тебя расстраивать. Маша, врач сказал, -Антон немного замялся, -сказал, что у меня высокий риск получить инфаркт.

   -Тоша, Тош….подожди, -Маша вскочила со стула и подбежала к Антону, падая возле него на колени.

   - Как же это так, хороший мой? Какой инфаркт? Ведь у тебя ничего не болело, у вас же на работе недавно был медосмотр, всё же было нормально!

   Маша всё еще не верила, что происходящее-всерьез. Отказывалась верить! А предательские горячие слезы уже капали из глаз. Она! Она одна во все виновата! «Господи, ну почему ты наказываешь его, а не меня!»

   -Вот так, Мари, вот так.

   Антон успокаивающе гладил жену по голове.

   -Не может такого быть!

   Что-то странное почудилось ей во взгляде мужа после этих слов. Хотя нет, показалось, наверное.

   -Ты мне не веришь?

   -Антон, я просто не могу понять. Ты ведь такой молодой, здоровый! А лекарства? Что-то же должно помочь!!

   Он печально улыбнулся:

   -Отсутствие переживаний и таблетки должны помочь предотвратить приступ, но никакой гарантии они мне дать не могут.

   -Милый, послушай меня. -Маша не секунду замолчала, чтобы следующие ее слова прозвучали весомее.

   -Мы.Обязательно.Справимся. Слышишь? Мы справимся с этим. Вместе.

   А ночью, лежа в постели и опасливо вслушиваясь в размеренное дыхание спящего мужа, решилась:

   «Олег, между нами всё кончено. Не звони мне больше. Маша.»

ГЛАВА 5

Некуда идти, коли нету пути

   А просто говорить – так оно тяжело

   А у нас всегда есть два пути

   А коли один – повезло

   Пойду вперёд, впереди след.

   Старая беда меня рвёт изнутри.

   Вот ты меня спроси – а сколько мне лет?

   Мне кажется, что тысячи три…

   Е.Ваенга

   Дурой Маша не была. Хотя у нее часто в последнее время возникали в этом сомнения. Она прекрасно понимала, что такой человек, как Олег, от нее в одночасье не отстанет. Тем более, что этим своим смс девушка наверняка больно ударила по его самолюбию. Поэтому первые дни после знаменательного разговора с мужем Машка шарахалась от каждой тени и вздрагивала, слыша сигнал мобильного. Даже Гладьев спустя неделю заметил несвойственную ей нервозность и посоветовал взять выходной.

   С этим тоже была проблема: они с Антоном решили, что он возьмет продолжительный отпуск за свой счет, пока ему не станет легче, и потому теперь, в какой бы день она не приходила с работы, муж был дома. И не скажешь ведь, что донимал ее разговорами или еще чем. Отнюдь. Но самим фактом своего постоянного присутствия он давил ей на нервы. Никогда еще ей не было так неуютно в собственной квартире.

   Но Маша старалась. Изворачивалась, пытаясь сделать положенные Антону «правильные» блюда хоть чуточку вкуснее, бесконечно напоминала о необходимости принять лекарства и оторваться от злополучного компьютера, чтобы подышать свежим воздухом. Про то, что муж, мягко говоря, не шел ей навстречу, девушка и не заикалась.

   В тот день Стрельцова была на работе, решая проблему с овербукингом на предстоящую неделю и на сигнал о входящем сообщении, по иронии судьбы, уже не дернулась.

   Увидев номер телефона отправителя, Машка почувствовала волну зарождающейся паники. Усилием воли заставила себя дышать ровнее, с удивлением отмечая, что на сей раз Он прислал ммс.

   Господи! Неужели это она?!

   Эта раскованная женщина с каким-то бесовским огнем в глазах и полыхающим страстью телом просто не может быть ею.

   Первую минуту Маша рассматривала фото с чисто эстетической точки зрения. Стыдно было признаться, но она нравилась себе на нем. Самолюбование кончилось, когда девушка прочла подпись.

   «Всё только начинается, Машенька. Жду тебя в 6 в офисе. Водитель отвезет.»

   Стрельцову тряхнуло. Да так сильно, что аж зубы клацнули.

   Это был конец всему. Конец надеждам вернуть себе размеренную жизнь и некое подобие стабильности. Имея на руках такой компромат на нее, Тихомирову даже не придется закидывать удочку – рыба с проглоченным крючком будет ждать его в ведре, моля поскорее зажарить.

   Даже если не брать в расчет тот факт, что эти фото разрушат ее карьеру и деловую репутацию, рисковать здоровьем и жизнью Антона она не станет ни за что. Он и так уже пострадал из-за нее, хватит.

   Поэтому без десяти шесть Маша выключила компьютер, накинула на плечи шубку и покинула кабинет. Решила не дожидаться лифта-спуститься по ступенькам, чтобы проветрить голову.

   А в голове была каша. И никакое проветривание, конечно, не помогло.

   Поднимаясь в сопровождении водителя в офис Тихомирова, Маша была как нельзя близка к пониманию того, что чувствуют приговоренные к смерти.

   Наконец, дверь позади захлопнулась и эшафот предстал во всей красе.

   Маша потрясла головой, сгоняя морок наваждения, и подошла к столу, готовясь, наверное, к самым сложным в своей жизни переговорам.

   Минуту ничего не происходило. Стрельцова собиралась с силами, а Тихомиров прожигал ее своими цепкими стальными глазами.

   Он не выдержал первым.

   -Итак, девочка, ты хочешь мне что-то сказать?

   Машка кивнула.

   -Олег, я, - сглотнула, чуть смочив пересохшее горло, -выслушай меня.

   -Понимаю, что ты зол на меня и… ты можешь сколько хочешь и как хочешь сводить счеты лично со мной, но…Я прошу тебя… не за себя прошу.

   Мой...Антон болен, он просто не переживет, если узнает, что я ему изменила.

   Тихомиров молчал. Долго. Только взгляд его становился всё более презрительным.

   -Уговори меня.

   Маша моргнула, не совсем понимая, о чем он говорит.

   -Что?

   -Иди сюда и сделай так, чтобы я захотел поменять свои планы.

   Всё внутри взбунтовалось против этого приказа, но у нее просто не было другого выхода. Она и так себя ненавидит, и сегодняшний день уже ничего не изменит.

   Маша на подгибающихся ногах подошла к Тихомирову и остановилась, не зная, что делать дальше.

   Видно было, что помогать ей он не спешит. Тогда девушка решила начать с поцелуя. Едва-едва касаясь губ, обвела языком контур, оставила порхающие поцелуи в уголках рта и спустилась к шее. Олег был все так же невозмутим. Неслушающими пальцами расстегнула пуговицы на рубашке. Провела ногтями по мощной груди, чуть царапая. Потянула за жесткие волоски. Наклонившись, облизнула сосок, с удовлетворением отметив участившееся дыхание мужчины. Он в нетерпении дернул бедрами, но Машка не спешила, переключившись на второй, оставшийся без внимания.

   Через минуту терпению мужчины пришел конец. Тихомиров надавил ей на голову, заставив опуститься на колени. Маша долго возилась с пряжкой ремня на брюках, но та не поддавалась. Олег пришел на помощь. Освободил истекающий соками член и подставил головку к ее губам.

   Маша, невольно возбудившись, облизнулась. Взяла его в рот. По правде говоря, в технике минета Стрельцова ничего не понимала. Как-то мало они с Антоном практиковали это в семейной жизни. Но заметную разницу Маша ощутила сразу. ОН, как и всё в Олеге, был настолько большим, что во рту с трудом помещалась одна только головка.

   Видя, что Маша собирается остановиться на достигнутом, Олег недовольно нахмурился:

   -Э, нет, девочка. Это ты мужу своему так сосать будешь.

   Девушка не успела даже пикнуть - не то что запротестовать.

   Тихомиров положил ее голову набок себе на бедро и стал потихоньку продвигаться.

   Стрельцова в ужасе замычала. Было страшно, и неудобно, и больно. Она попыталась было отклониться, но удерживающая рука на затылке не позволила отвоевать ни миллиметра.

   -Маня, расслабь горлышко.

   Маша постаралась сделать так, как он говорит, потому что воздуха стало отчаянно не хватать, а из-за давления на стенку горла на глазах выступили слезы.

   Девушка боялась, что ее будет тошнить, но такой реакции как раз не последовало.

   -Хорошая девочка, вот так.

   Олег двигался в одном темпе и Маше даже удалось кое-как приноровиться.

   Конечно же, Он не озаботился тем, чтобы выйти из нее перед тем, как кончить.

   -Глотай, хорошая моя, пока не задохнулась.

   Деваться-то, собственно, было некуда.

   Странно, но противно ей не было. От всей этой ситуации - безусловно, но конкретно от последнего его действия-нет.

   В смежной с кабинетом ванной комнате она прополоскала рот и привела себя в порядок. Подняла в зеркало глаза и в ужасе отшатнулась. Глаза горели возбуждением так, что не разглядеть зрачков, губы распухли и покраснели, а волосы не удалось утихомирить даже водой.

   Утихомирить после Тихомирова-смешно, правда?

   Вызвав на помощь все свои внутренние резервы, Маша вернулась в офис.

   -Я надеюсь, что сполна расплатилась за эти шедевры фотоискусства, и у Вас ко мне больше не имеется никаких претензий. Или, может, нас и сегодня снимали?

   Олег отрицательно покачал головой, не смотря ей в глаза. Что это? Стыдно стало что ли? Верилось с трудом. Нет, врет она всё. Не верилось.

   Уже перед самым выходом Маша вспомнила, что не все долги еще отдала. Полезла в сумочку за подаренным недавно украшением.

   -Вот. –положила коробочку на стол.

   -Свои деньги оставьте себе. Я их не стою.

   И ушла, ни разу не оглянувшись.

ГЛАВА 6

А я не знаю почему, но меня тянет.

   Меня так тянет, ох, как меня тянет.

   И я всё время пропадаю ночами,

   Ночами, ночами.

   Всё это было не раз, и к сожалению,

   Всё повторится, всё повторится.

   Я только время поменяю и лица-

   Зеленый цвет я не поменяю.

   Е.Ваенга «Абсент»

   Оказывается, потерять собственную гордость и самоуважение очень легко. Во всяком случае, Маше удалось с блеском справиться с этим за очень короткий период.

   Вот так живешь себе «правильно», по заповедям, как учили. Котят бездомных подбираешь, деньги на благотворительность выделяешь, бабушек через дорогу переводишь, а потом в один момент понимаешь, что персонального чистилища-то никому избежать не удастся. Что держась за свою иллюзорную «чистоту», ты пытался удержать в руках воздух. Неблагодарная затея, не правда ли?

   К сожалению, нельзя заранее искупить будущие грехи. Да и кто сказал, что они будут сопоставимы?

   Маша виделась себе висящей на крутящейся лопасти какого-то большого производственного аппарата. И вцепилась она в эту лопасть до крови, до раздробленных костей на ладонях. И не хватает сил, чтобы отпустить себя, принять эту минутную боль. Но что значит страшная минута по сравнению с растянутым на вечность страданием? Не логичнее бы было склониться в эту сторону?

   Какие только мысли не приходят в голову, когда глубокой ночью сидишь на лавочке в парке, наслаждаясь умиротворенной гладью безмолвной реки. И так хотелось хоть капелью этого спокойствия! Чтобы кровь на секунду застыла в жилах, сердце перестало биться, а мозг- функционировать. На одну крошечную миллисекунду, но какое облегчение это бы принесло. Жаль, что его нельзя просто взять и унести с собой. Маша бы не жадничала, взяла совсем чуть-чуть, только чтоб сердце с головой опять пришли в согласие, а совесть не расплющивала по земле неподъемным грузом.

   Стрельцова так глубоко задумалась, что обожгла палец догорающим фильтром сигареты. Её первой в жизни сигареты! Господи, как же ей было стыдно покупать их в ближайшем киоске. Она даже пару раз сворачивала назад, не в силах справиться с собственной трусостью. Но внутри всё так клокотало, что ей-таки пришлось себя пересилить. Потом она долго пыталась закурить, не справляясь замерзшими пальцами с пронизывающим у воды ветром. А когда Маше это удалось, задумалась. Да так засосало ее в вязкий поток собственного сознания, что не сделала ни единой затяжки.

   Маша полезла в карман шубки за телефоном, чтобы посмотреть на время, и увидела кучу пропущенных звонков.

   Сердце сделало тройной кульбит, ухнув не то что в пятки - под землю на несколько метров.

   Как можно настолько увлечься самобичеванием, чтобы забыть о больном, нуждающемся в ней муже, который сейчас ждал ее дома, изводясь от беспокойства? Девушка сразу же набрала Антона, извинилась и отчиталась, что скоро вернется.

   Затем взгляд зацепился за имя второго звонившего.

   Нет уж, дорогой, с тобой я говорить точно не буду, хватит.

   Но вот просмотреть сообщения решилась, не смогла побороть любопытство.

   «Маша, я перегнул. Возвращайся»

   Через полчаса:

   «Не дури»

   «Маша, вернись. Нам нужно поговорить»

   Тут девушка усмехнулась от контрастности облика Олега с этими его полу приказными словами. Дальше читать не стала, от греха подальше.

   С каждой пройденной ступенькой по пути домой гири на ногах увеличивались, казалось, в геометрической прогрессии. Стрельцова останавливалась на каждом пролете, пытаясь отдышаться и оттянуть момент, когда нужно будет взглянуть Антону в глаза.

   Но время обладает удивительной способностью – оно бежит по-разному в обратной зависимости от твоих ожиданий.

   Поэтому Маша посмотрела мужу в глаза, проигнорировала его беспокойный взгляд и отправилась в ванную, выдавив из себя тихое «Устала».

   За окном уже забрезжил рассвет, а девушка так и не сомкнула глаз, устремив невидящий взгляд на туманный горизонт.

   Следующие несколько дней прошли в полнейшей суматохе, сливаясь в один большой комок переговоров, споров и истерик.

   Отель в который раз взялся за организацию свадьбы отпрыска очередного российского миллиардера. Машку бесило абсолютно всё: избалованный сверх всякой меры сынок, вечно недовольная невеста и ее безвкусные предложения по оформлению зала, идиот-папаша, который хотел свадьбу в лучших традициях королевских семей, но за смехотворную сумму и многое-многое другое. Конечно же, свое мнение она никому не высказывала, сохраняя на лице маску безупречной невозмутимости и готовности реализовать любые, даже самые смелые (читай: идиотские) идеи. Но к концу третьего дня Маша почувствовала, что еще немного, и всё - каюк. Накроет трехэтажным матом всю эту прибабахнутую семейку и пошлет их в известном направлении.

   Поэтому, когда администратор проинформировала ее о том, что в 418 требуют управляющего, - воспользовалась этим предлогом, не раздумывая.

   Гладьев этого толстосума притащил- пусть сам и расхлебывает.

   При входе в номер кое-как пригладила прическу руками и прочитала про себя коротенькое стихотворение, чтобы говорить с гостем четко, ровно и убедительно.

   Машка сама терпеть не могла останавливаться в гостиницах и прекрасно понимала тех, кого раздражает каждая мелочь в незнакомом месте. Поэтому старалась сделать пребывание каждого гостя как можно более комфортным, учитывая все предпочтения и пожелания.

   Наконец, постучала и, дождавшись разрешения, вошла.

   Спиной к ней в кресле сидел человек. При ее появлении он чуть повернул голову вбок, позволяя разглядеть свой профиль.

   -Олег. Это уже не смешно.

   Тихомиров ничего не ответил. Лишь кивком головы указал на второго присутствующего, на которого Стрельцова вначале не обратила внимания.

   Мир опять пошатнулся.

   -Антон?!!

ГЛАВА 7

На лету завязанная

   Развязалась ленточка.

   На ходу украденная

   Чужая жизнь.

   Правильно- неправильно,

   А мне какая разница?

   Словом можно вылечить,

   А можно и убить.

   По бумаге кляксою

   Вся жизнь растекается,

   И не получается

   Мало говорить.

   Нравится? Не нравится?

   А для меня есть разница!

   А в слове бы «предательство»

   Корень заменить…

   Интересно, в какой момент человек понимает, что его жизнь больше не имеет смысла? В секунды острой, раздирающей в клочья боли или, быть может, когда ее сменяет тупое, всепоглощающее отчаяние?

   Но вернемся в день, когда Машина жизнь перевернулась.

   -Антон?! Что ты тут делаешь?

   Мужчина вскочил с кресла и подбежал к Машке, схватив ту за руку. Оба не увидели, как Олег судорожно сжал кулаки.

   -Мари, я не имею ни малейшего понятия, зачем меня сюда вызвали. Этот, - он ткнул пальцев в сторону Тихомирова, - сказал, что у него ко мне срочный разговор, и он касается тебя. Милая, объясни мне, наконец, что здесь происходит.

   Маша в беспомощности оглянулась на Олега, но тот лишь со спокойствием удава выдохнул в ее сторону пары дыма от сигареты.

   - Антон, ты присядь…Мне надо тебе кое-что сказать…признаться. Ты как себя чувствуешь, выпил таблетки?

   Тихомиров как-то недобро усмехнулся в ответ на ее слова.

   Антон разместился на кровати королевского размера посреди апартаментов и принялся заламывать кисти рук. Муж делал это только в моменты острых нервных переживаний, коих на ее памяти было всего пара штук.

   Маша осталась стоять. Посередине между двумя мужчинами.

   Стояла она невозможно ровно, будто палку проглотила, стремясь таким искусственным образом добавить себе уверенности.

   Стрельцова уже открыла рот, чтобы поведать мужу о собственной измене, но…голос пропал. Машка честно старалась вымолвить хоть какой-нибудь звук, смотря при этом почему-то на Олега, но тщетно.

   Он же, то ли стремясь помочь ей, то ли устав от всей этой ситуации, вымолвил:

   -Машенька пытается сказать тебе, - Стрельцова кивнула, как дешевый китайский болванчик, - Что изменила.

   Вот так, всего два слова, казалось бы, а несут в себе глобальный смысл.

   Интересно, почему жизнь так несправедлива? И кому жаловаться? Президенту? Богу? В космос?

   А что, было бы интересно: дают людям раз в месяц анкеты, а там последний вопрос с открытым ответом, мол, что бы ты изменил в действующем мироздании?

   Власть народа, мать его.

   Какая вселенская несправедливость заключается в том, что человек со временем забывает даже самые прекрасные, неповторимые моменты своей жизни! Забывает пронзительно-трогательные эпизоды детства, бесценные часы общения с детьми, с ушедшими родителями…а такие вот удушающе-разъедающие ситуации будет помнить дословно и на смертном одре.

   Антон изменился в лице. Рот скривился недоверием, а брови взлетели чуть ли не к основанию черепа.

   -Маша? Что это за чушь? Что он несет? Это ведь неправда! Ну, скажи же!!

   Стрельцовой казалось, что она находится в коконе, защищающем ее от саморазрушения, а внутри-звенящая пустота, и спасать-то нечего.

   -Это пправда. Я тебе изменила. С ним, -Маша не последовала примеру Антона и не стала указывать головой в сторону Тихомирова. Не дурак, сам поймет.

   Стыдливо опустила в пол глаза. Хотя стыда-то, по правде говоря, в данные секунды не испытывала. Она ничего сейчас не испытывала, иначе бы просто сошла с ума.

   Муж опустил голову к ногам, стал как-то странно раскачиваться, а потом резко сорвался с места, подлетел к Машке, размахнулся и… дал ей со всей силы звонкую пощечину. Да так, что аж зубы клацнули, а голова-затрещала.

   Девушка не закричала, не попыталась закрыться. Лишь с удивлением отметила силу удара. Никогда бы не подумала, что ее мягкотелый муж обладает ею. Но физическая боль была несравнима с болью душевной, раздирающей внутренности. Виновата, заслужила.

   -Не нервничай, Тош, тебе нельзя,- произнесла, сглотнув вязкую слюну.

    Олег, неприятно удивив ее, невозмутимо сидел на месте, дымя новой сигаретой.

   Антон схватил Машу за локоть и потащил на выход.

   - Не знаю, что тебе придется сделать, чтобы я тебя простил, но мы обо всем поговорим дома. Без посторонних.

   Тихомиров громко рассмеялся, запрокинув голову, чем заставил мужа застыть в удивлении.

   -Мань, а твой недоумок ниче так по части юмора.

   Отсмеявшись, забарабанил пальцами по столу.

   -Клоун, видать, чего-то не уловил. Так я разъясню, мне не в падлу.

   Антон в бешенстве дернулся в сторону мужчины, но Машка изо всех сил вцепилась тому в рубашку, не пуская.

   -Жена твоя тебе ничего не должна. Последний должок вот отдала, теперь квиты.

   Маша ничего не соображала. О каком долге тот говорит? Может, она уже отупела и не может уследить за ходом тихомировских мыслей? Стрельцова кинула взгляд на мужа, но тот был столь же поражен.

   -Олег, не приплетай сюда Антона, он уж точно ни в чем не виноват.

   Взгляд Тихомирова стал жестче, острее, что ли.

   -А это, Машенька, тебе муженек сейчас сам расскажет.

   Муж уставился на него, недоумевая.

   -Расскажет, расскажет. – Тихомиров сдунул с ладони невидимую глазу пылинку. – И о командировке своей заморской, и о зазнобе тамошней. Так ведь, Антоша?

   Последнее обращение он особо выделил своим насмешливо-презрительным тоном.

   Стрельцовой в коленки будто воды налили, разом подкосив, как лесник елочку. Она по стенке дошла до соседнего с Олегом стула и грузно приземлилась.

   -А еще он тебе, Маня, расскажет, что у зазнобы той вскоре мальчик родился, как две капли похожий на своего нерадивого папашу.

   Тут уж засмеялась Машка. Нет, она, конечно, понимает, что Тихомиров никакими средствами не гнушается, но так откровенно врать?!

   -Олег, что ты несешь? Это уже даже не смешно.

   -Вот я ж, Маняшка, как знал, что ты мне наслово не поверишь. Фотографии прихватил.

   Мужчина, как опытный фокусник, достал из кармана пиджака белый конверт без опознавательных знаков и кинул тот на стол.

   Стрельцова даже в ту минуту, когда доставала фотографии, думала лишь о том, чтобы быстрее закончить эту трагикомедию и уехать домой. Ни единого сомнения в том, что Олег Антона оговаривает. Слишком уж нелепым ей всё это казалось.

   Но когда она взглянула в светло-карие, с крапинкой глаза мальчика, увидела непослушные каштановые вихри и небольшую щербинку между передними зубами подкупающей улыбки, сомнений не осталось. На нее смотрел сын Антона. Однозначно. Маша видела его детские фотографии и могла с уверенностью сказать, что этот маленький человечек представлял собой его копию.

   Девушка подняла на мужа глаза, в которых не отображалось ни единой мысли, и по его нелепому, суетящемуся виду лишь убедилась в своей правоте.

   -Мари, послушай меня, детка, -Антон начал активно жестикулировать руками, чтобы, видимо, выглядеть убедительнее. Да только жалко он выглядел. Ж-а-л-к-о.

   -Это было лишь однажды…как наваждение какое-то, морок, ты ведь теперь, ¬- Он неопределенно помахал рукой вокруг них с Олегом, - Теперь должна меня понимать.

   -Я понимаю, Антон, понимаю.

   Маша кивнула, действительно понимая, что толкнуло его на измену. Чего она НЕ понимала, так это почему он не ушел от нее, Машки, почему не развелся, не уехал к сыну? Что его держало?

   Тихомиров внезапно хмыкнул:

   -Маня, сбавляй обороты. Шестеренки в твоей голове вращаются так громко, что я слышу всё, что у тебя там происходит.

   -А Муж твой от тебя не ушел, потому что контракт ему в той Германии так и не предложили. Языка он не знал, и был там, по большому счету, никому не нужен. Зазнобе светил декрет, ему-ничего, а тут под боком такая удобная и родная Машенька. Которая никогда и не подумает спросить, куда денежки-то из дома уплывают. Пока всё правильно понимаю? - спросил Олег, непонятно, к кому конкретно обращаясь.

   И Маша, и Антон кивнули.

   -И за командировками мужниными наивная Маня не следила, вон, как удобно-то!

   Машка опять кивнула, подтверждая.

   И вздохнула, наконец, свободнее.

   Пусть она была слепой наивной идиоткой, зато сукой последней не оказалась. Изменять неверному мужу не так по-скотски, как если бы он был образцово-показательным. Возможно, кому-то ее логика покажется извращенной, но ей она камень с плеч сбросила.

   -Но и это еще не всё. Ты потерпи, девонька, - Олег погладил ее по голове своей большой теплой ладонью, как котенка, - уже чуть-чуть осталось.

   -Ты спроси у мужа своего, хорошая моя, чем это ему этот ребенок, - он ткнул мясистым пальцем в фото мальчика, - показался лучше вашего, общего? Ты ведь была беременна, не ошибаюсь?

   -Что? Ты о чем, Олег? –У Маши внутри всё похолодело в нехорошем предчувствии. – Я действительно ждала ребенка, но случился выкидыш на раннем сроке, Антон тут при чем?

   - Действительно, причем? – Тихомиров повернулся в сторону Стрельцова, окатив того ледяной волной брезгливости и отвращения. - Ты сам расскажешь или мне ей глаза открыть?

   Антон трусливо молчал. Выглядел он омерзительно: на лбу выступила испарина, щеки горели лихорадочным румянцем, а ноздри нервно раздувались. Тогда Тихомиров, прикурив, не понять, какую по счету сигарету, продолжил.

   -Твой благоверный, девочка, понимал тогда ситуацию лучше тебя. И правда, куда вам было нищету плодить? Учились, работали, а тут нА тебе, приплыли. Ну и решил мужик, мужик же!, тебе, глупой, помочь проблему разрешить. А уж когда со старшекурсниками-медиками дружбу водишь - и подавно. Ничего делать-то особо не пришлось. Так, растворить тебе таблеточку-другую в воде - и дело с концом.

   Маша стояла в оцепенении, неспособная понять, что только что случилось. Полнейший шок и отрицание происходящего за секунды сменилось острым чувством нестерпимой вины. Вины за то, что несокрушимая решимость, которая ревела внутри каждой женщины, подобно открытому огню – решимость защитить свое дитя любой ценой – так не спасла ему жизнь.

   На Машу накатила невыносимая беспомощность, а в голове мучительно запекло. Смешно, ведь когда-то она думала, что испытывает ненависть к Олегу за то, что он с ней делал, а оказывается, всю глубину этого жгучего и едкого чувства осознала только сейчас. Возненавидела Антона. Вот так, в одну секунду. Но на всю оставшуюся жизнь.

   Иррадиирующая боль распространилась во все чувствительные окончания, отчего заболел каждый орган, заныла каждая, даже самая маленькая косточка. Дыхание перехватывало от пронизывающей душу обреченности, а свет- ну, тот, который в конце тоннеля – перестал манить мотыльком.

   Оправдания мужа до нее не долетали, словно она покинула собственное тело и смотрела сейчас на кого-то чужого, незнакомого, далекого.

   Рука инстинктивно прижалась к абсолютно плоскому животу, а несколько горьких слезинок с нечеловеческим трудом, наконец, пролились. Правду говорят, что самое страшное горе – это когда даже не плачется.

   Маша молчала, видя, как Олег приблизился к Антону. Молчала, и когда услышала треск ломающихся костей и громкий стон боли со стороны некогда мужа. Тот в ужасе уставился на свое преобразившееся усилиями Тихомирова запястье руки, которой еще десять минут назад сам ее ударил.

   Кто сказал, что при виде этого нельзя испытать удовлетворения?

ГЛАВА 8

Какая есть, такую и люби.

   Какая есть, такую и запомни.

   А правда в том- где правда, там и лесть,

   А там где лесть, там совесть благосклонней.

   Нам не ходить по тропам золотым,

   Нам не упасть на скошеные травы,

   И нам нельзя так бешено любить-

   Мы для друг друга горькая отрава.

   Соболь и мех не обогреют ног,

   И моя ложь становится банальной.

   Ты не успел, но понял мою суть,

   И что ж? Ты угадал. Хотя бы и случайно.

   "Какая есть" Е.Ваенга

   Ее жизнь изменилась в один момент. Начиная с того, что домой после разговора в гостинице, она больше не попала. Тихомиров перевез ее к себе. Стоит ли упоминать, что Машкиного мнения никто не спрашивал? Хотя, наверное, даже если бы он и сделал это, Стрельцова ничего путного ответить бы не сумела. Была просто не в состоянии.

   Развели их также в кратчайшие сроки. Маша даже не вникала, на каких условиях, прекрасно понимая, что Олег не оставил ее бывшему ни копейки.

   Следующий месяц она помнила плохо, пребывая в какой-то прострации. Маша была разбита. Эмоционально. Пришлось даже взять отпуск на работе, так как вся энергия тратилась на простые действия- есть, спать, говорить. Есть, кстати, она стала по часам, используя в этих целях напоминания в телефоне, ввиду отсутствия мало-мальского аппетита. И как бы не бился Тихомиров, какие бы деликатесы и излишки не предлагал- ничего не менялось.

   Маша, как оказалось, ошиблась во всех своих ожиданиях в отношении Олега. Ей почему-то казалось, что холодильник у него будет забит свежевыловленными лобстерами и устрицами, черной икрой, трюфелями и фуа-грой. А подавать всё это безобразие станут вышколенный персонал в накрахмаленных передниках. На деле же, Олег просто фанател от картошки, запеченной с салом на костре, наваристого борща и жаренной с лесными грибами картошкой. Прислуга, конечно же, присутствовала. И в немалом количестве. Но Олег и сам, когда позволяло время, не брезговал приготовить что-нибудь на гриле в саду.

   И не скажешь же, что он не пытался расшевелить ее. Когда бывал дома, конечно. А это было большой редкостью. Порой он даже не приезжал ночевать, оставаясь в офисе или в городской квартире.

   Но вся Машкина жизнь превратилась в сражение за собственные эмоции. Ей вообще было крайне некомфортно продолжать жить. Она культивировала внутри себя эти горькие, прожигающие насквозь чувства в иррациональном страхе перестать когда-нибудь в будущем помнить об утрате.

   В какой-то момент она даже ощутила, что начинает сходить с ума, не справляясь с собственными запутанными мыслями.

   Поначалу Тихомиров не обращал особого внимания на ее странное поведение, почивая на лаврах победителя. Но вот когда Маня перестала отвечать ему в постели- взбесился. Признаться, таким она вообще его еще не видела. В ту ночь он не дал ей поспать ни секунды, вдалбливал в подушки, силясь вызвать малейший отклик. А когда взглянул в абсолютно пустые, как у призрака, глаза - плюнул. Оделся и ушел. Думается, в более отзывчивые, теплые объятья.

   Машка накинула пеньюар и вышла на террасу- оплакивать смерть своего ребенка и себя самой - такой, какой она была когда-то. Девушка и хотела бы оставаться прежней, но это было выше человеческих сил. Сейчас она представляла собой слабое, тусклое отражение былых дней.

   Потеря и предательство изменили ее как личность. Теперь Маша такая, какая есть, и с этим нужно считаться. И ей, и окружающим. А все те, кто окружал ее в доме Тихомирова, смотрели на нее, как на умалишенную, но девушка давно уже не обращала внимания на косые взгляды и перешептывания за спиной. Взгляды на мир изменились, ориентиры- потерялись, то, что было когда-то важным, больше таковым не являлось.

   От ее душевных сил не осталось и следа, всё было вложено в чувства, которые НУЖНО было пережить в этой ситуации. Словно кто-то разбил вдребезги детскую копилку, чтобы достать и потратить мелочь раньше времени.

   ОТДАВАТЬ себя кому-то она уже не могла физически, истратив все, даже самые потаенные внутренние ресурсы. Но брать он не перестал. Стал еще жестче, яростнее, будто на нее хотел перенести злость за собственную потребность. Нагибал Машу при любом удобном случае, даже не обращая внимания на суетящуюся прислугу или удобство положения. А потом-давал по газам и по нескольку дней не появлялся дома.

    Маша, тем временем, начала писать. Письма. Своему так и не родившемуся ребенку. Писала обо всем: как она его ждала, каким представляла, как любит и не может себе простить. Рассказывала и более обыденные вещи- как прошел день или какая была погода.

   Шок потихоньку улегся, но девушка до сих пор не могла поверить в то, что ЭТО случилось.

   Нам ведь всегда кажется, что такие вещи если и происходят, то только с другими людьми- не с нами.

   Вскоре Стрельцова вышла на работу, пытаясь таким образом если и не подлатать разодранное в клочь сердце, то хотя бы занять мозги.

   Так прошел еще один месяц. Маша старалась реже бывать дома, в котором ее никто не ждал, благо, рабочая занятость это позволяла. Через пару недель предстояло торжественное открытие восточного крыла гостиницы, которое подлежало реконструкции. Дел было хоть отбавляй. Еще и штат не укомплектован. Девочки-портье и администраторы сменялись со скоростью звука, выходя замуж или же предпочтя довольствоваться ролью лелеемых содержанок. А ведь найти профессионалов своего дела, молоденьких, с модельной внешностью, да еще и владеющих хотя бы одним иностранным языком- было задачей не из простых. Но Маша справлялась. Брала «сырые» полуфабрикаты и со временем делала из них конфеток. А ее конфетки приходились ой как по вкусу их зрелым и обеспеченным гостям.

   Как-то раз, устраивая выборочную проверку убранных номеров на этаже люксовых апартаментов, Машу внезапно стошнило. В принципе, ничего страшного не произошло, вот только странным казалось, что ее вывернуло от запаха моющих средств, к которым предъявлялись очень строгие правила. Все они были гипоаллергенными, безо всяческих отдушек и резкостей. Стрельцова гнала от себя тревожные мысли, но они как назойливые мухи все время норовили лишить ее спокойствия.

   Проверяя в конце смены отчетность, Машка, наконец, разрешила мыслям течь в опасном направлении и впервые задумалась: а что, если…?

   Со всеми этими волнениями и стрессами, она перестала следить за собственным циклом, да и задержки случались не раз и не два в прошлой стабильной жизни. Она пила таблетки, но иногда по рассеянности случались пробелы.

   Маша провела в размышлениях целый час и когда голова, казалось, готова была взорваться, решилась.

   Спустилась на цокольный этаж, где в магазинах и бутиках можно было найти практически все. Прошла в аптеку и, отводя в сторону глаза от слишком понимающего взгляда провизора, взяла тест на беременность.

   НЕТ, НЕТ И ЕЩЕ РАЗ НЕТ!

   Этого просто не могло случиться!

   Какие-то бракованные у них тесты!

   Но когда увидела перед собой сразу шесть вертикальных полосок, поняла, что вряд ли сможет предъявить производителям претензии к качеству их продукции…

   В голову резко ударила кровь, заставив схватиться за ближайшую стену. Ее ощутимо потряхивало, а мысли, еще секунду назад полностью отсутствовавшие, вдруг заметались с невообразимой скоростью.

   Телефон завибрировал входящим звонком. Увидев на экране «Тихомиров», рука непроизвольно легла на живот в защищающем жесте, а палец провел по красной стрелочке «Отбой».

   Ну. Уж. Нет.

   В этот раз она всё сделает по-другому. Никогда и никому не позволит навредить собственному ребенку.

   У Стрельцовой созрел план и она, со свойственной ей скрупулёзностью, принялась продумывать малейшие детали.

ГЛАВА 9

Снова я не делаю правильный шаг

   Снова я не ведаю, что творю.

   Но у меня зажаты две ладони в кулак.

   И я снова тебе пою.

   Королевы могут королей поменять.

   Пока короли на войне.

   Не хочу больше чем надо знать.

   А что теперь мне?

   А у меня теперь голова не болит.

   У меня головы нет.

   У меня зажаты две ладони в кулак

   Я знаю секрет!

   Е. Ваенга «Королева»

   Уже рассвело, когда Маша, наконец, продумала все от начала и до конца. Было бы не просто глупо, а преступно опасно думать, что Тихомиров отпустит Машку, тем более, если, не дай бог, узнает, что она носит под сердцем его наследника.

   Да только Маша ни за что на свете не хотела, чтобы ее малыш стал узником отцовских планов и амбиций, а сама она – навсегда закованной в золотой клетке, не имея права на собственные мысли, стремления и желания.

   Возможности Олега ей были хорошо известны, пусть даже малая их часть. Вот только он все же не всемогущий Господь Бог. Исчезнуть совсем без следов у нее, конечно, не получится, но Маша очень постарается сделать это как можно тщательнее.

   Первым пунктом своего плана Стрельцова продумала место, куда можно было бы спрятаться. Вариантов было много, но все они имели слишком явные нити, чтобы не привести ищейку к ней.

   Маша понимала, что доверять в этой ситуации можно только себе. У любого человека, пусть даже близкого ей, есть много слабых мест, куда, в случае чего, с легкостью надавят.

   И тут ей вспомнился ее крестный. Тот был армейским другом Машкиного отца и тогда казался родителям идеальным кандидатом на эту роль.

   Через некоторое время после ее рождения, у Семена Палыча случилось несчастье: в доме угорела вся семья, включая молодую жену и двух сыновей-погодок.

   Мужчина так и не смог оправиться после страшного горя. Бросил налаженный быт, хорошую работу и переехал в небольшой поселок близ Лисок Воронежской области, где устроился заведующим лесхозом.

   Маша с родителями была у него всего один раз, лет в десять, незадолго до их развода, но дорогу примерно помнила. Да и найти его, при желании, не составит особого труда.

   Вполне вероятно, что Семен Палыч будет не в восторге от ее приезда, но деваться было некуда.

   Вторым на повестке дня стоял вопрос денег. Банковская карточка, по понятным причинам, отпадала сразу. Особо крупной наличностью Маша не обладала, а тронь она сейчас небольшой счет в банке, – и непременно вызовет кучу ненужных вопросов.

   Но и эта проблема была решаемой. Тихомиров не скупился на драгоценности для Маши. Поначалу она решительно отказывалась, но Олег убедил ее, что это даже не способ сделать ей приятное, а простое вложение средств в активы. Идею идти с ними в ломбард она сразу отбросила. А вот продать их молоденьким разбалованным девицам - дочерям и спутницам тихомировских друзей и знакомых- представлялось наиболее оптимальным решением. И для этого как нельзя лучше подходил устраиваемый Олегом прием, который Маша по его приказанию должна была организовать.

   Было ли ей стыдно за собственные мысли и будущие действия? Однозначно, нет. Теперь она не одна, ей есть, ради кого жить и чьи интересы ставить на первое место.

   В голове у Маши пока не укладывалось, что она скоро станет мамой. Вернее, она не позволяла этой мысли закрадываться в сознание. Иначе радость и счастье затопят ее с такой силой, что весь план пойдет коту под хвост.

   Стрельцова совсем не умела врать, но ради себя и будущего своего ребенка она сыграет эту роль безукоризненно.

   Приближался день приема, и Машкины нервы натянулись до предела. Тихомиров стал странно на нее поглядывать, отмечая некоторые странности ее поведения, но девушка храбрилась изо всех сил, стараясь ничем не выдавать утренние недомогания и небольшие изменения в пищевых пристрастиях.

   За безупречность организации она не переживала. Продумала и согласовала все необходимые детали. Теперь оставалось только ждать.

   День «икс» настал, и Маша была в нем королевой. Раз она играет, так сделает же это по-королевски! Закрытое спереди алое платье в пол полностью оголяло точеную спинку, бриллианты в ушах и на руках придавали уверенности, а помощь профессионального визажиста-стилиста сделала образ законченным. Признаться, Маша никогда еще не чувствовала себя настолько красивой, а секрет, который она тщательно оберегала, делал взгляд глубже и таинственнее.

   Восхищение в глазах приглашенных мужчин и завистливо-ненавистные взгляды женщин лишь убеждали ее в этом знании. Тихомиров задерживался, и ей пришлось взять на себя роль полноценной хозяйки, отчего она порядком устала, хотя вечер еще только начался.

   Но вот уверенные мужские руки в собственническом жесте обхватили ее поперек талии, вливая через этот тактильный контакт так необходимые сейчас силы.

   -Видел бы раньше, что ты на себя напялишь, Маня, - тут он обжег мочку ее уха горячим дыханием и едва заметно прикусил,

   -Запер бы в комнате.

   -Тогда мне следует порадоваться, что не видел. –Машка кинула на него хитрый взгляд из-под густо-накрашенных ресниц.

   -Не радуйся раньше времени, девочка, -Он провел шершавыми пальцами по выпирающим позвонкам у основания черепа, вызвав у сверх чувствительной сейчас кожи чувственную дрожь удовольствия.

   -У нас еще вся ночь впереди.

   Времени на общение им больше не дали: Олег постоянно отходил, чтобы переговорить с очередной шишкой, а Маша слонялась без дела, натянув на лицо ослепительную улыбку, лишь изредка давая указания нанятым официантам по поводу подачи и смены блюд.

   Но, что удивительно, стоило только к Маше подойти какому-то мужчине, Тихомиров тут же, каким-то звериным чувством чуя, оказывался рядом. Одного лишь вскользь брошенного предупреждающего взгляда хватало, чтобы у ее собеседников напрочь отпало желание дальнейшего общения.

   Из-за обилия резких запахов парфюма девушка чувствовала себя не лучшим образом и, стремясь освежиться, отправилась на террасу, но, проходя мимо малой гостиной, услышала интереснейший разговор. Она не подслушивала, просто говорящих, видимо, абсолютно не заботило, что их могли услышать.

   -Вот что он нашел в этой суке, а? Ну ничего же выдающегося!

   Машка ухмыльнулась, догадываясь, что разговор идет о ней.

   -А папа на него такие планы строил! И он бы на мне женился, если бы не эта дрянь! Откуда она только вылезла?!

   Стрельцова услышала, что неизвестная аж притопнула ногой от злости, а голос на последнем предложении превратился в противное, будто змеиное шипение.

   «Ну хватит»,- подумала Маша и вошла в комнату.

   На нее уставились две пары удивленно-вылупленных глаз.

   По надменному виду и чуть вздернутому подбородку красивой ухоженной блондинки Маша узнала говорящую. Повернулась в сторону ее пристыженной собеседницы и непререкаемым тоном выдала:

   -Пошла вон, - и миленько так улыбнулась.

   Девушка, на ее счастье, довольно быстро ретировалась. А Машка, еще сильнее распрямив плечи, двинулась на змею.

   Подойдя вплотную, произнесла:

   -Хочешь, я помогу тебе его вернуть?

   -Нет, Олег, подожди! Не хочу…так! Надоело!

   Маша повернулась в его руках, с трудом расцепив стальные объятья. Обхватила своими ладошками щеки с пробившейся к вечеру щетиной. Высокие каблуки позволили не напрягаться, становясь на цыпочки. Приблизила свое лицо и нежно, едва касаясь языком обвела контур его напряженно сжатых губ.

   В этот раз хотелось, чтобы всё было идеально. Чтобы он запомнил ее такой - красивой до безумия, смелой, раскрепощенной. Чтобы потом, трахая своих блондинистых змей, он вспоминал ее.

   Вот такие мы, женщины, противоречивые. Хотелось, чтобы забыл ее раз и навсегда, но, одновременно, помнил до гробовой доски.

   Тихомиров не выдержал- впился ей в губы требовательным, глубоким поцелуем. Думал, испугается, спасует, заднюю даст? А хрен тебе, Олеженька!

   Маша ответила…да как ответила! Пожалуй, впервые они с ним были на равных. Впервые она не только позволяла, но в той же мере участвовала.

   Она до крови прокусила ему губу в порыве страсти, на что он гортанно зарычал. Не смог справиться с хитрым замком - разорвал платье. Маша вздрогнула, на секунду ощутив прохладу воздуха, но вот его губы нашли болезненно-чувствительную грудь и ответно прикусили напряженную тугую горошину, вырывая из груди возбужденные стоны.

   -Маня моя вернулась, - не сказал, прохрипел.

   -Олеег, пожалуйста, - Стрельцова выгнулась дугой, еще больше подставляясь под его горячие губы.

   -Моя девочка стала такой отзывчивой, - промурлыкал, проводя пальцем по контуру кружевных трусиков на внутренней стороне бедра.

   Маша стонала уже безостановочно. В голос.

   -Скажи, чего ты хочешь, - он ввел в нее один палец, заставляя кровь в венах бурлиться с риском прорвать кожу.

   -Тебя! Тебя хочу!

   Он вошел в нее резко и до предела. Одним толчком. На выдохе.

   И такую наполненность Маша ощутила, такую целостность, что аж слезы на глаза навернулись.

   Пульс грохотал в ушах у обоих, сердце билось так, что казалось, его без труда можно расслышать и в подвале. Маша горела как в лихорадке, задыхаясь от осознания, что эта ночь-последняя.

   В голове появилась мысль, что если бы Маша уже не была беременна, она бы стопроцентно понесла после этой ночи. Рядом с таким мужчиной у любой нормальной женщины на подкорке срабатывал животный инстинкт продолжения рода.

   Тихомиров спал, удовлетворенно похрапывая, а Машка никак не могла сомкнуть глаз.

   Отбросив дальнейшие бессмысленные попытки заснуть, повернулась в сторону Олега. Любопытство и здравомыслие жарко соревновались между собой, но сегодня Маша душила на корню любые доводы разума.

   Откинула простынь и невесомо провела пальчиком по вмиг напрягшемуся прессу.

   Его дыхание чуть потяжелело, но он все еще пребывал в царстве Морфея.

   Тогда девушка проделала тот же путь языком.

   Через секунду ее перевернули в воздухе, уложив на лопатки.

   -Кошка ненасытная. Маня моя..

   Глава 10

   Это было не со мной, это было раньше...

    Мне-то уже всё равно, а как ты будешь дальше?

    Ты не видишь берегов, а берега тебя видят.

    Мне рассказали про тебя хорошие люди.

    Надо, не надо...

    Падай, не падай...

    Встану да пойду дальше!

    А ты меня прости -

    Просто нету сил,

    Я не буду больше!

   New Елена Ваенга

   С утра Машу трясло в лихорадке. Груз ответственности и переживаний о предстоящем поступке давил на плечи тяжелым бременем. Еще вчера всё казалось не таким уж сложным и вполне себе осуществимым, тогда как сегодня, с замиранием глядя в стальные глаза Тихомирова, Маша уже не была так в этом уверена. Что, если спасительный путь, на который она сегодня встанет, в итоге окажется дорогой в бездну? Что с ней сделает Олег, когда найдет?

   То, что в конце концов найдет, было ясно как божий день. Как и то, что такой фортель с ее стороны он никогда не простит.

   -Тебе не вкусно?

   -Что? –Маша вскинулась от неожиданности, возвращаясь в реальность.

   -Ты уже десять минут размазываешь еду по тарелке, так ничего и не съев.

   Стальной взгляд прожигал в ней дыру своей пронзительностью.

   -Нет-нет, всё в порядке, просто не выспалась.

   Маша позволила себе бросить на мужчину кокетливый взгляд.

   Его, казалось, эти слова совсем не убедили.

   -Останься дома и выспись. –Сказано было безапелляционным тоном, но Стрельцова все же решилась оспорить.

   -Я уже не засну. Лучше поработаю сегодня.

   Он чуть заметно нахмурился, от чего меж бровей залегла складка, но настаивать не стал.

   Маша засмотрелась на то, как он ест. Основательно так, тщательно пережевывая. Она пребывала в каком-то трансе от движений его челюсти и кадыка.

   Боже! Как же она вообще на это решилась?! Как ей только в голову могло прийти, что она сможет его перехитрить!

   Но дороги назад уже не было, слишком всё далеко зашло.

   Уже на выходе, подавая ей пальто, Тихомиров вдруг жестко впился ей в плечи.

   -Ты ничего не хочешь мне сказать, а, Маня?

   А Машка в тот момент имя собственное не вспомнила бы, спроси ее кто, от грохота сердца в ушах.

   Неужели знает? Раскусил? Догадался? Подсказали?

   Что теперь сделает? Убьет? Прирежет или задушит? Долго и мучительно или быстро и безболезненно?

   Стрельцова медленно обернулась к нему, стараясь, чтобы ни один нерв на лице не дернулся.

   -Ты о чем, Олег?

   Он так посмотрел на нее в этот момент, что захотелось пополам согнуться от страха. Вперил в нее свой прожигающий насквозь взгляд. Смотрел так, будто до самого дна ее души всё видел, всё знал. У Маши волосы дыбом встали, а где-то вдалеке уже звучал похоронный марш, когда он чуть ослабил хватку, а лицо его покинуло напряжение.

   -Опаздываем. Пошли.

   Звон собственных каблуков эхом отзывался в Машкиной голове. Она очень старалась идти ровно и размеренно, заставляя себя не оглядываться через каждую секунду и не вздрагивать от малейшего шороха. Привлекать внимание к собственной персоне было совсем ни к чему.

   Пока удача была на ее стороне. Удалось уйти незамеченной из отеля в обеденный перерыв, воспользовавшись черным ходом. Телефон она оставила там же, предварительно написав Олегу смс, что будет весь день загружена, чтобы он не переживал.

   «Три, два, один»,- начала Маша обратный отсчет, приближаясь к цели.

   «Ну что ж, дело сделано, теперь главное, чтобы белобрысая сдержала свое слово.»

   Маша трясущимися руками открыла необходимую ей камеру хранения и со счастливым вздохом уставилась на обещанную черную спортивную сумку.

   Всё также тщательно держа осанку, прошла в дамскую комнату и закрылась в кабинке.

   Вдох-выдох, поехали.

   В сумке, как и договаривались, лежала крупная сумма наличности, несколько париков разного цвета, солнцезащитные очки и яркие шарфики, а также немного одежды и еды.

   Маша замерла, разрешив себе потратить драгоценную минуту на успокоение.

   Собственная решимость ударила в голову, заставив покачнуться. Стрельцова положила руку на живот и слегка погладила.

   -Твоя мама сильная, маленький, она справится.

   -Воот такого леща поймал, девонька, точно тебе говорю!

   Водитель на секунду оторвал руки от руля, чтобы продемонстрировать длину рыбины, заставив Машкино сердечко ухнуть в пятки. Это была уже третья машина, которую Стрельцова сменила за сегодняшний день. В случае с Тихомировым перестраховка никогда не помешает. Парик Машка тоже уже один раз поменяла, едва успевая переключаться с роли блондинки, покинувшей хранилище, на жгучую рыжую, выслушивающую байки Петровича.

   -А в прошлом году, значит, на Мане с соседом рыбалили, так там харюза какие! Однажды тайменя поймал-вот бревно точно. Гальке подал как оленину, так она, слышь, не отличила!

   Новый знакомый зашелся смехом, а Машке как-то совсем не радостно было. На душе тревожно и суетно, еще и замутило, стоило только рыбу мать-его-Петровича представить. В носу засвербело от воображаемого запаха.

   Тем временем, подошло время прощаться с усатым дядечкой и шагать к остановке рейсовых автобусов, следующих почти до места назначения.

   Девушка уже порядком устала, жутко хотелось отмыться от дорожной пыли и треволнений сегодняшнего дня.

    Наконец, последний рубеж был взят. Маша даже чувствовала во всем этом какой-то подвох. Слишком уж всё гладко прошло. Мышцы болели от сковавшего их напряжения, а ноги невероятно опухли и каждый новый шаг давался с огромным трудом.

   Маша была права, не поверив в собственную удачу, потому что за прошедшие годы поселок изменился практически до неузнаваемости. Уверенность в собственных силах таяла на глазах. На что она надеялась, глупая? Кого собралась тут искать? Сколько лет прошло! Да может он уже давно, тьфу-тьфу, умер. Или переехал, или еще чего…да мало ли!

   Голова под париком жутко чесалась, смертельно хотелось пить и передохнуть. Девушка плюнула и уселась прямо на пыльный бордюр. Стащила инородные волосы и вылила на лицо остатки воды из маленькой бутылки. Чуточку полегчало.

   Долго предаваться унынию у нее не было никакого права, поэтому, собрав волю в кулак, Маня потопала в ближайший магазин.

   -Да куда ж я денусь, Люд, скажешь тоже. Внучок на выходные приедет погостить, пироги ставить надо.

   -Добрый вечер! – Маша решилась прервать говорящих, так как ни продавец, ни ее собеседница на ее приход никак не отреагировали.

   -Добрый, милая, добрый!

   -Батюшки, это ж чего ты бледная-то такая!

   Пожилые женщины синхронно всплеснули руками, разглядев ее, и тотчас усадили на небольшой табурет.

   - Не душно тебе, ласточка? Может, голодная?

   Стрельцова как-то не привыкла к такой душевности со стороны посторонних людей, но ей, видимо, придется в скором времени отвыкать от городских стандартов.

   -Нет-нет, всё хорошо, спасибо, устала просто. –Маша помолчала немного, собирая мысли в кучу.

   -Скажите, а вы случайно не знаете, Семен Палыч не переехал? Он несколько лет назад заведовал тут лесхозом.

   Женщины переглянулись и удивленно уставились на нее.

   -Да куда ж ему деться, здесь он, так и заведует.

   -А ты почем интересуешься?

   Маша перевела дыхание от облегчения.

   -Крестница, меня Машей зовут. Вот, решила сюрприз сделать, а дорогу забыла. Давно не виделись.

   -Ох, как старый обрадуется, столько времени бирюком живет! А дорога там простая, не заблудишься.

   Женщина, которая оказалась Бабой Леной (что это Маша выдумала, по отчеству называть, поди свои люди почти!), вытерла руки о подол рабочего фартука и принялась объяснять Маше маршрут.

ГЛАВА 11

Слов лишних

   Не говори.

   Ты слышишь?

   Голос любви

   Исчез.

   Не изменить, не повторить

   Нам не вернуть его.

   Ночь смоет

   Слёзы дождя.

   Не скрою,

   Что уходя

   Ждала -

   Кончится дождь, ты позовёшь

   Руки навстречу.

   Ты говорил - вместе и навсегда.

   Ты говорил - сердце напополам.

   Ты, видимо, что-то забыл,

   Ты меня никогда не любил.

   Е.Ваенга «Не любил»

   Будущий стальной магнат Олег вырос в небольшом промышленном городке Рыбинске в малюсенькой комнатке коммуналки, которую могла себе позволить его мать-одиночка, работающая бригадиром на фабрике. Отец умер вследствие несчастного случая на производстве, когда приперся в очередной раз «под шафе». Тихомиров детство вспоминать не любил. В животе сразу проявлялись голодные рези, заставляющие длинного тощего пацана воровать пирожки на вокзале. Но до учебы он был всегда любопытный, память от рождения тоже досталась хорошая, благодаря чему удавалось оставаться на плаву, когда приходилось пахать, разгружая тяжелейшие контейнеры ночами.

   В нем всегда жила огромная жажда жизни. И не какого-то вялого существования в режиме жесткой экономии и мечтах о ближайшей речке. Ему хотелось смаковать жизнь, чтобы она бурлила, кипела вокруг него, а он - там, в самом эпицентре.

   Экзамены он сдал хорошо. Вытащил на собственном упорстве. Сходил в армию, отслужил в пехоте, а вернувшись, поступил в политехнический институт на инженера. И опять бессонные ночи, зубрежка, подработки…и где-то там, маленьким пятнышком в сознании - вера в лучшее. Пятнышко это разгоралось до размеров Светила, не давая опустить руки, ударной солнечной волной гнало вперед, обжигая зад.

   Распределили его по окончании института в самый крупный в регионе металлургический комбинат. И пошло-поехало. Карьера продвигалась, амбиции росли, связи собирались. Его заметили. Отправили стажироваться в английскую сталелитейную компанию. Новый уровень, другие взгляды, другие перспективы.

   А вернулся Олег как раз в разгар приватизации. И грех было такой шанс упускать. Он никогда не считал себя пай-мальчиком, не задумываясь шел по головам. Когда жрать нечего - не до совести остается.

   Когда и кого эта совесть счастливым и богатым делала? Грела, обувала, кормила, на море возила, лекарства матери в маразме покупала?

   Вскоре директор приблизил Тихомирова к себе, сделав замом, а потом собственноручно подписал себе приговор – поручил Олегу провести приватизацию комбината.

   Как это ему тогда удалось провернуть-до сих пор не понимал, но факт остается фактом. Создав вначале дочернюю компанию, вскоре он скупил подавляющее большинство акций предприятия. Получив таким образом контроль над комбинатом, Тихомиров стал генеральным директором «СеверСтали».

   Годы шли, работа кипела, предприятие стараниями Тихомирова выросло практически вдвое. Интересы его распространялись теперь также и в отрасли машиностроения. Прикупил парочку автомобильных концернов. Удачно инвестировал деньги в акции телекомпании, вложился и в производство якутских бриллиантов.

   Сталь закалялась, как и его характер. Если бы не это, не выжил бы после волны рэкета и трех покушений.

   Баб в жизни всегда завались было. Всяких. Разного статуса и разного возраста. Слетались на него как мухи - и манить не приходилось. Не сказать, что женщин в Тихомирове привлекали исключительно деньги, скорее, в нем чувствовался характер. Он БЫЛ, а не казался главным. Во всем. Олег позволял женщине быть женщиной. Слабой, женственной, нежной, нуждающейся в защите.

   Но «шведский стол- бери не хочу» скоро надоел. Тихомиров пресытился, нет, не наелся- голодное детство не позволяло, но почувствовал скуку. Все одно. Менялись только цвет волос и комплекция, хотя вскоре и это разнообразие ушло- модные тенденции диктовали свои условия.

   Женился. Потому что пора вроде. Возраст, статус. А тут еще и партия подходящая нашлась – умница, красавица, дочь английского партнера по бизнесу. Надо брать. Взял. Положение укрепил. Приняли во Всемирную ассоциацию производителей стали. Пообтесал кольцо на пальце год-другой. Надоела, да и роль свою выполнила. Детей все равно ему рожать не хотела, а нервы изрядно мотала своей ревностью. А как же иначе, когда он большую часть года в России проводил, а она на родину медведей и водки - ни ногой?

   И потянулась двухлетняя судебная тяжба за раздел имущества. Что ее, дуру, не утраивало? Хорошие отступные предложил - так нет же, ей половину подавай. Вся проблема состояла в том, что по английскому законодательству такой вариант был вполне возможен.

   Отдать половину английской вобле, которая в жизни палец о палец не ударила? Да никогда этому не бывать!

   Сначала он боролся с ней законными методами. Его юристы тоже были не пальцем деланные. Но любому терпению рано или поздно приходит конец. В ход пошли крайние меры. Послал своих проверенных бугаев, пострашали немного, описали перспективы «круговой поруки», так сказать – и вуаля! На следующий же день у него на столе лежали подписанные дрожащей ручкой документы… а бывшей женушке он по доброте душевной таки отписал пожизненное содержание. За пережитый стресс.

   А потом случилась Маша. И не почувствовал ведь вначале, что в ней его погибель. Нет. Просто захотел. Ну, хорошо, не просто. ОЧЕНЬ захотел. От Машки сексом перло за километр, но, похоже, ни она сама, ни придурок-муж этого не замечали.

   Отказывать себе в чем-либо Олег не привык. Взял. А потом что-то такое случилось, и ему категорически расхотелось ее отпускать. Не знал что тому виной - то ли то, что она убегала, то ли ее непохожесть на всех знакомых ему женщин. Маня мыслила другими категориями, жила по другим законам. Ему даже завидно стало. Так у нее всё просто было, предсказуемо, изо дня в день известно. Тихомиров не был эстетом или знатоком, но по долгу бизнеса разбирался в драгоценных камнях. То, что Мария Стрельцова не стекляшка, он понял сразу.

   Олег не видел в ее муже преграды. Крутился по жизни в таком говне, что -увы и ах- семейные ценности ему были как-то не близки. А уж в случае Стрельцовой и подавно. В их паре ощущалось только одно - несоответствие. Это как если бы в комплект дорогого китайского фарфора по чьему-то недосмотру положили пластиковую вилку из-под доширака. Когда поручил своим людям покопать в мужнином грязном белье, чувствовал себя чуть ли не санитаром леса -читай- Машиной жизни.

   Думал, ну вот теперь-то все должно прийти в норму: он ее отвоевал, освободил, и если не по большой любви, так хоть из благодарности она будет нужное ему время скрашивать жизнь рядом с ним. Однако, его ждал жестокий облом. От его Мани осталась только оболочка - красивая, но пустая. От нее больше не исходил тот чувственный животворящий свет, что привлек его когда-то. А потом она и вовсе превратилась в куклу - и в жизни, и в постели. Олег взбесился, да. Уезжал срывать напряжение к каким-то девкам, лиц которых не вспомнил бы сейчас и под дулом пистолета. Только вот лучше он себя не чувствовал. На душе будто кошки нагадили и тошно до боли в горле. Олег понимал, что, вероятно, делает что-то не так, но и придумать лучшую альтернативу не мог.

   На приеме ему показалось, что всё вернулось на круги своя и даже лучше - Машка была истинной королевой вечера. Она пленила, пьянила, очаровывала. Олег спинами чувствовал зависть и даже ненависть присутствующих мужиков и кайфовал от того, что эта женщина принадлежит ему. Они провели волшебную бессонную ночь, а на рассвете он внезапно проснулся. Мгновенно и резко, будто что-то внутри кольнуло -"вставай". Олег открыл глаза и потер грудь в области седрца. А оно противно ухало, заставляя каждый раз задерживать дыхание. Тихомиров повел голово   й из стороны в сторону, разминая затекшую от недолгого и неудобного сна шею. Машка завозилась в постели. Она всегда так делала, если он не прижимал ее к себе за живот. Олег погладил ее всей пятерней по всё еще влажным после их близости волосам и в ту же секунду ощутил... безысходность. Противную такую, черную, затягивающую, от которой в глазах начало рябить. И с чего, главное? Бизнес налажен, денег в оффшорах хватит еще и внукам с лихвой, баба теплая под боком вон сопит лежит...Ан, нет. Что-то его тревожило, что-то необратимо изменилось, он нутром чуял...

   -Олег Витальевич, к Вам Ильин.

   -Пусти.

   Тихомиров не мог усидеть на месте в ожидании информации, поэтому начал расхаживать туда-сюда по персидскому ковру.

   Одного взгляда на вошедшего хватило, чтобы понять, что и на этот раз всё тщетно.

   Всё же уточнил для проформы:

   -Говори, Тимыч, не томи.

   -Виталич, как сквозь землю. - Сороколетний коренастый брюнет опасливо развел руками из стороны в сторону. Он уже понял, что поиск Стрельцовой для него самого представлял сейчас жизненно важный интерес. Если порученное задание не будет выполнено, Олег не посмотрит на почти двадцатилетнюю дружбу - выгонит взашей, хорошо еще если целым при этом оставит.

   -Тимофей, вот ты мне скажи, - Олег отвернулся от своего визави, устремив взгляд на кишашие мелкие точки машин подле небоскреба.

   -Как тебя, некогда лучшего бойца разведроты, обошла какая-то сопливая девка? Ты мне в таких сеновальнях иголки отыскивал, а теперь что, сдавать стал? На покой пора? Ягодки-цветочки выращивать захотел? Так ты скажи, - Тихомиров и бровью не повел, а у Ильина по позвоночнику дрожь прошла от его тона, - Я это устрою.

   -Олег, я это дело лично курирую. Рано или поздно мы ее найдем, даже если она в бункере схоронилась.

   Тимофей Ильин в своей жизни видел многое, однако, рычащего Олега до сего момента наблюдать не приходилось. Тихомиров всегда славился невозмутимостью удава. Тот,тем временем, в два шага преодолел разделяющее их расстояние и взял мужчину за грудки. Приблизил лицо к своему:

   -Сколько месяцев ты уже потерял,а? - Встряхнул того как следует, для лучшего счета, видимо.

   -Сколько, я тебя спрашиваю?!

   -Три,Олег.

   -Три, мать твою, месяца к х*рам под хвост! Ты мне предлагаешь сидеть тут и спокойно ждать, когда женщина, которая ждет от меня ребенка, находится непонятно где, с кем и в каком состоянии?!

   -Успокойся, Олег, мы ее найдем.

   Тихомиров подождал еще секунду, пронзая Тимыча своим знаменитым взглядом, а потом так же резко, как и начал, успокоился. Сдулся. Тимофей прав. Нужно успокоиться, нервы за последние месяцы вконец расшатались.

   Они обязательно ее найдут.

ГЛАВА12

Я пишу тебе, Леди Ди.

   И у меня дрожит рука.

   Я не знаю, что там, впереди.

   Не знаю пока.

   И говорят, что я нелюдим.

   Какая чушь.

   Но ты, пожалуйста, только не плачь.

   Красивая тушь.

   Успокой меня, мама.

   Твой сын болен.

   Открытая рана.

   Зовут любовью.

   Я тебя никогда не просил.

   Теперь прошу.

   Я когда смотрю на тебя.

   Я еле дышу.

   И у меня недостаточно сил.

   Просто с тобой дружить.

   И ты связала меня по рукам.

   Но надо же как-то жить.

   Е.Ваенга "Леди Ди"

   Они обязательно ее найдут.

   Спустя еще почти два месяца ему уже так не казалось. Былая уверенность с каждым днем таяла на глазах. Было страшно и стыдно признаться даже самому себе в наличии сомнений насчет того, что Машу вообще удастся найти. Никогда и ни в чем не сомневался - а тут нА тебе, приплыли.

   Когда в тот гребаный день его совещание прервал Гладьев с заискивающим вопросом о том, не знает ли он, почему Марья после обеденного перерыва не появилась на рабочем месте, Олег сразу всё понял. Даже злости на Машку не было. Так, легкая усмешка. Пусть побесится девочка денек-другой, пока не найдут. Он ее потом "воспитает". На губах появилась пошлая улыбка, а рука потянулась к селектору, чтобы вызвать начбеза Ильина.

   Машка в очередной раз подтвердила свое звание "не дуры", "забыв" мобильник в гостинице, что и подтвердил маячок. Но и этот факт не показался Тихомирову преградой. Пересечь границу ей не дадут - позаботились сразу.

   Придя домой, Олег внезапно и совершенно неожиданно почувствовал себя...одиноким и покинутым, что ли. Эти чувства были для него в новинку. И не сказать, что приятными. Решил заглушить кардинально и по-мужски - выпивкой. Над французским бурбоном тридцатилетней выдержки преступно надругались, выпив залпом полбутылки.

   Раздался звонок домофона, а так как домработницу он предусмотрительно отпустил отдыхать, то пришлось потрудиться самому.

   -Олеженька, бонжур, милый! А я как знала, что ты скучаешь. Не забыл?

   На него дунуло таким навязчивым творением - опять же - французских парфюмеров, что заросшая к вечеру морда самопроизвольно скривилась, а правый глаз слегка дернулся.

   Эвелина.

   Как же - как же, такую забудешь.

   Вот чего не переваривал Олег в бабах, так это наивности. Даже к жадности и корысти относился снисходительно, как к обязательным предметам базовой женской комплектации.

   Ну, потрахивался он с ней на досуге, ну, в свет вышел для красивой обложки - всё на этом. Должна была понимать. Когда на светском приеме почти половина присутствующих мужиков - преимущественно счастливо женатых - знает, в каком именно интимном месте у девки родинка, как-то с огромной натяжкой видится в ней будущая мать благородного семейства. А эта дура со своим придурошным папашей и его матримониальными планами Олегу всю плешь проела.

   Но сосала отменно - этого у нее не отнять.

   -Раздевайся.

   Не разбрасываться же "раками" на безрыбьи.

   Хотелось, конечно, с проникновениием, но под рукой не оказалось презерватива, а тащить всякую грязь в их с Машкой спальню не было никакого желания. Да и стонала девка шибко театрально, пересмотрев порнухи, видимо. Так хоть рот занят будет.

   Даа, разбаловала его Маня знатно. Чистотой своей, "домашностью" какой-то. Кто ж добровольно после "DIVA"* на паленку перейдет?

   *DIVA Стоимость бутылки такой водки составляет 1 млн долларов. Производителем является шотландская компания Blackwood Distillers. Напиток готовят на основе чистой родниковой воды и подвергают тройной фильтрации. Для очистки мастера используют лед, березовый уголь и порошок драгоценных камней. В уже готовую водку добавляют бриллианты, поэтому она настолько дорогая.

   В самый разгар действа в дом, как в плохой антрепризе, завалился Тимофей. После его слов Олег испугался, что стоять у него не будет еще очень долго...

   -Простите, что отвлекаю,Олег Витальевич, -Вопреки своим словам, Ильин вовсе не выглядел пристыженным - напротив - с трудом прятал гаденькую такую улыбочку, хоть и повернулся к ним спиной, великодушно предоставляя девушке возможность привести себя в порядок.

   -Но дело касается Стрельцовой.

   Олег мигом преобразился, напрягся и сконцентрировался.

   -Пошла вон, - приказал Эвелине, кивая на дверь, и тут же про нее забыл.

   -Нашел, Тимыч? Где она?

   -Не гони, Веталь, найдем, а пока вот что нарыл. Не берусь утверждать стопроцентно, конечно, - визави Тихомирова задумчиво почесал висок костяшками левой руки, -но если верить словам аптекаря в гостинице, Маша твоя тест покупала. Незадолго до побега. По камерам проверил, всё сходится.

   -Какой еще тест, Тима?

   -Ну...этот...женский, который на беременность.

   Олег пошатнулся. Сила тяготения не сработала, и вся кровь, которая еще секунду назад пульсировала между ног, теперь резко прилила к голове. Так запекло, что казалось, мозги сварятся.

   А они не только не сварились, они еще и усердно заработали, складывая в кучу все второстепенные признаки, которые он, как зеленый неопытный юнец, умудрился проглядеть. И повышенную чувствительность, и ее утреннюю бледность, и странности в еде.

   Ну, Тихомиров, провалил по всем фронтам.

   -Найди мне ее. Сейчас же.

   Несмотря на то, что известие стало для Олега полнейшей неожиданностью, он был рад. Даже счастлив. Ему уже давно пора было обзавестись наследником, а Маша очень даже подходила на роль жены.

   В голову внезапно пришла мысль, что сама Маша могла быть не рада этой новости.

   А что, если...?

   Убьет!

   Но чуть поостыв и включив конструктив, он понял, что его Маня никогда не сможет так поступить с собственным ребенком. Вон, вспомнить только, как убивалась по тому..первому.

   Одна мысль сменялась другой, и теперь уже он переживал о том, чтобы с ребенком всё было в порядке. А вдруг всё повторится? Пусть в ее выкидыше и был виновен бывший муж, но ведь всякое могло случиться. А она еще так глупо поступила! Сбежала! Почему не подумала о ребенке? Ведь ни в одной больнице не зарегистрировалась, они проверили.

   Тут он бы обеспечил ей лучший уход, лучших врачей 24/7. Питание, витамины, что там еще?

   На смену растерянности пришла злость. На нее, на себя, на Ильина, на ту же Эвелину, в конце концов!

   Олег когда узнал, что эта тварь помогла Машке сбежать, а потом приперлась к нему в дом, как ни в чем не бывало, чуть не убил. Тим остановил.

   Признаться, они все недооценили Машу. Она не пользовалась банковскими и любыми скидочными картами, не покупала симку, не становилась на учет в больнице, не покупала билеты на свое имя и не выходила на связь ни с кем из своих знакомых. Ребята отработали всех, даже шапочных. За то вознаграждение, что было им обещано, человек мог бы мать родную заложить. Родственников держали на мушке с самого первого дня, но ни у кого Маня замечена не была.

   Олег даже пересилил себя и навестил Антона. Нда...жалкое зрелище. Тихомиров-то был уверен, что тот свалит за бугор к сыну, но не слишком его там ждали, получается. Грязный, вонючий, едва стоящий на ногах от выпитого алкоголя, окруженный такими же собутыльниками мужик точно не имел ни малейшего понятия о местоположении своей бывшей жены.

   А потом пришла апатия. Ничего не хотелось, работа валилась из рук.

   Олег осунулся, похудел. Под глазами залегли серо-синии тени, а щетина уже давно превратилась в полноценную бороду.

   После последнего происшествия в офисе решил, что его бизнесу без него будет в разы лучше. Поэтому с чистой совестью заперся дома, отключил рабочий телефон и принялся планомерно поглощать запасы собственного бара. В последний месяц заснуть удавалось только так. А по большой удаче ему в пьяном угаре еще и Маня мерещилась. Просыпаться после таких ночей отчаянно не хотелось. Там, в царстве бессознательного, он был счастлив - Машка улыбалась ему манящей улыбкой, взбиралась на колени, чтобы погреться, готовила вкуснейшие сырники и будила поцелуями по утрам. Здесь же у него не осталось практически ничего. Даже надежды.

   Олег сейчас отдал бы очень многое просто за строчку с ее адресом...

   Его корёжило, без наркоза ломая кости. И если это и есть пресловутая Любовь, то спасибо, что он не знал ее раньше. Поначалу, когда только мысль о возможности подобного закралась в сознание, он озверел. Разозлился жуть как. Выкорчевать, выдрать с корнями из грудной клетки что бы там ни было, оставив меж ребер кровавые ошметки.

    Бесился, пытался на бабах напряжение срывать.

   Да только то ли после случая с Тимычем и той блядью, то ли еще почему, но не мог он. Физически не мог. Самые опытные шлюхи бессильно разводили руками, а они старались, он признавал.

   После пары попыток прекратил экзекуции. Признал эти изменения в себе.

   Вспоминал месяцы с Машей, как мазохист, анализировал, сопоставлял.

   Да, виноват. Да, вел себя по-скотски. Но ведь это было обычным его поведением, кто ж знал, что сама ситуация с самого начала была необычной.

   Олег не умел любить и проявлять заботу. Не научили. Он никогда не был любим другим человеком, попросту не знал, что это такое. Всю жизнь Тихомиров рассчитывал только на себя, а после определенных событий еще и не доверял никому.

   Но он готов был всё исправить, лишь бы только девочка дала ему такой шанс...

   Когда запасы алкосодержащих напитков в доме кончились, чего раньше и представить себе невозможно, пришлось выбираться из добровольного заточения. Проезжая мимо какого-то захудалого кантри-паба, приказал водителю остановиться. Тот бросил на шефа негодующий взгляд, но не решился перечить.

   Да Олег и сам всё понимал. Раньше он бы даже на секунду взгляд не задержал на подобного уровня увесилительном заведении. Но всё изменилось. В данных конкретных обстоятельствах он выбрал его. Почему-то Тихомиров был уверен, что Маше такое атмосферное место пришлось бы по душе.

   Пошатываясь зашел внутрь, присел за барную стойку.

   -У нас сегодня акция на "Кровавую Мэри" : одну берете - вторая в подарок.

   Олег лишь усмехнулся на реплику бармена-неформала:

   -Мне бы хоть одну...переварить.

   Он достал телефон, в котором был забит только один номер-Ильина, и принялся бездумно пялиться на заставку дисплея.

   Маша. Машенька. Где же ты, девочка моя?

   Как ты выглядишь, как чувствуешь себя, чем живешь, о чем думаешь? Куча вопросов и ни одного ответа. Олег не считал себя верующим человеком, хотя мать и крестила его в детстве, но сейчас был готов молить кого угодно. Правда, больше это походило на бартер.

   "Вот давай Ты мне Машу, а я тебе всё, что только захочешь."

   Засмеялся про себя от абсурдности подобных переговоров.

   "Не получается у нас с Тобой диалога. Придется всё же своими силами."

   Вдруг что-то в словах поющего резануло слух. Прислушался. Нет, они решили его сегодня добить, однозначно:

   "Знаешь, Мэри,

   в моей голове

   звери.

   Они бы тебя

   съели,

   если бы я разрешил.

   Но я их гоню из прерий,

   на ключ закрываю двери.

   Сидят на цепях звери,

   на ржавых цепях души.

   А звери мои

   ночью,

   рвут кожу и плоть

   в клочья.

   И каждый их клык заточен.

   Играют на струнах жил.

   Но

   все-таки,

   между прочим,

   /пусть я и

   обес

   точен/,

   ты вся,

   до ресниц и точек -

   причина того, что я жив.

   Беги от меня, Мэри,

   /прижмись же ко мне теснее/.

   Спасайся скорей, Мэри,

   /ничто тебя не спасет/.

   Коснувшись тебя, Мэри,

   попробовав раз,

   звери,

   живущие в моем теле,

   хотят еще и еще.

   Ты знаешь, Мэри,

   есть истина в вине и теле,

   религии и постели.

   Но я отыскал в тебе.

   И пусть сегодня

   другой одеяло грею,

   но спят мои злые звери,

   тебя видя в каждом сне.

   Поверь,

   я больше не буду зрителем,

   скрываясь в своей обители,

   до самых последних дней.

   Я прилечу с Юпитера,

   в квартиру твою

   Мэри,

   стань укротительницей

   моих

   диких

   зверей.**

   **Джио Россо

   Средничковый такой блюз, но его за жабры схватило.

   Олег так проникся, что чуть не профукал долгожданный звонок. Дрожащим пальцем в последний момент провел по сенсору:

   -Есть след, Олег.

   Четыре с половиной месяца, сто сорок дней, три тысячи триста шестьдесят часов ожидания и вот.

   Надежда. У него появилась надежда.

ГЛАВА 13

Пусто, так пусто

   И как коростой

   Покрылось грустью

   Все легко и просто

   И мне с тобою теперь все ясно

   И стало все легко и неопасно

   Во-о, точка

   Тебе поет твоя лас-точка.

   Но знаешь

   Бейся-ломайся

   Но не пугайся

   Когда я снова приду на свое место

   Кайся, кайся

   Но не надейся

   Что я не стану опять твоей невестой

   «Кайся» Е.Ваенга

   -Ну, девка, ну, окаянная, куда ж ты прешь ведра, а?! Сказать язык бы отсох?

   Маша улыбнулась на очередное проявление такой грубовато-отеческой заботы Семена Палыча, перехватив ведро с водой в другую руку.

   -Да вы не беспокойтесь, Дядь Сень, я по половинке ношу.

   Мужчина махнул на нее рукой, в очередной раз отдав дань Машкиной упёртости, и устало похромал в сторону их деревянной избушки. В последнее время больные колени все чаще давали о себе знать, заставляя девушку всерьез волноваться. Да только что толку: говорить с ним о больнице-все равно что горох о стенку метать. Семен Палыч только о других переживал, заботу о собственной персоне на дух не переносил.

   Здесь они с Машей были на равных, ей тоже вначале такое неравнодушие со стороны, по сути, чужого человека казалась странным и неловким, что ли. Но к хорошему быстро привыкаешь, и теперь пожилой мужчина стал для нее чуть ли не самым близким человеком.

   Они были как два раненых бизона, нашедших утешение друг в друге. Опасаясь боли, общение с внешним миром давалось им тяжеловато.

   Маша прошла в небольшую кухоньку-пристройку и, перелив родниковую воду, решила сварить компот. Тем более, что дядя Сеня обожал запивать им сушки за ужином, хотя так и не признался ни разу, но Машка-то всё видела, уже успела его достаточно изучить. Ягод они с утра нарвали предостаточно, еще на пироги хватит.

   Маша улыбнулась, вспоминая, какой, должно быть, смешной и ничего не смыслящей в такой вот, земной жизни, казалась окружающим вначале. Она абсолютно не отличала ягоды, не ориентировалась в лесу, а уж о том, чтобы ловить рыбу-и речи не шло. Но каждодневная практика не прошла даром, и теперь вряд ли у кого-то из жителей поселка повернулся бы язык сказать, что она в чем-то им уступает. А уж рыбалка стала Машиной страстью! Она часами на рассвете сидела на берегу вблизи камыша и гипнотизировала взглядом обычную пробку от винной бутылки, служившей ей поплавком. А в другие дни Маша могла вообще не обращать внимания на удочку, постигая дзен под ласковыми солнечными лучами. В такие дни она возвращалась домой с пустым ведром, но с душой, полной счастья. Дядь Сеня прикола в такой «рыбалке» не видел, но Машке ничего не говорил, видя ее цветущее состояние.

   Девушка вообще пребывала в каком-то умиротворенном состоянии все то время, как впервые переступила порог бревенчатого дома. Может, виной тому служил тот факт, что здесь о ней никто ничего не знал, (благо, Семен Палыч не стал лезть к ней в душу и выяснять подробности, уяснив только, что Маша прячется) а может, всё дело было в беременности.

   В Маше была очень сильно развита материнская доминанта, она чувствовала малыша всеми клетками своего существа с самого первого дня побега. Девушка проводила много часов, разговаривая с ребенком, а тот, видимо, услышав ее просьбы, не доставлял ей никаких проблем. Токсикоз на свежем лесном воздухе прошел практически сразу, никаких болей и недомоганий ее не преследовало, даже поясница пока не причиняла дискомфорта ввиду маленького, компактного живота. Только ноги к вечеру немного опухали, но и тут Маша обернула это в свою пользу, начав ходить босиком.

   Однако, врача она всё же посетила, и за это надо сказать огромное спасибо еще одному неравнодушному человеку – Инге.

   Они познакомились спустя месяц после Машкиного приезда. Девушка уже по традиции через день ходила к соседской Бабе Вере за молочкой, так как своих коров они с Семен Палычем не держали. И вот, вместо задорной старушки в цветастом платочке на голове, Маша видит потрясающей красоты девушку,