Купить

Один шаг до заката. Александра Лисина

АННОТАЦИЯ

Как много написано о вампирах. Как много рассказано об охотниках за вампирами. Думаете, их не существует, крылатых демонов ночи? Думаете, что живете в безопасности и покое? Как бы не так. В жизни есть много тайн, о которых мы даже не подозреваем и еще больше тех, о которых мы никогда не хотели бы знать. Молодой Охотнице Клана это только предстоит усвоить.

ПРОЛОГ

"Каждый боится смерти, но никто не боится быть мёртвым..."

Рональд Арбатнотт Нокс

Ночь. Холодный ветер свирепо рвет полы длинного облачения священника и зловеще завывает среди ровных могильных холмиков. Похоже, скоро начнется настоящая буря...

Отец Маркус еще ниже наклонил голову и придержал рукой улетающую шляпу.

Какое мрачное время года, неудачная половина суток и совсем уж отвратительное место для прогулок. Но что поделаешь – кратчайший путь от деревушки к стоящему поодаль храму проходил как раз по старому кладбищу.

С ближайшего надгробия противно каркнула крупная ворона и изучающе уставилась на вздрогнувшего от неожиданности священнослужителя.

– Изыди! – отмахнулся святой отец и благочестиво перекрестился. – Отродье диавола...

Ворона недовольно нахохлилась и упорхнула прочь.

Отец Маркус торопился. Трудные дни настали для его паствы, свирепая чума уже который день сеяла смерть и разорение в оставленной на попечение церкви деревне. Конечно, в первую очередь, умирали слабые: в основном, старики и дети. Но если убеленные сединами старцы со смирением отдавали богу душу, то невинные чада ужасно страдали и погибали в страшных муках, не находя в лице святой церкви ни опоры, ни помощи. Только молитвы. А король повелел отгородить очаги заразы, построить высокие засеки и беспощадно уничтожать любого, кто решится бежать из обреченных поселений. Пожертвовать малым, чтобы спасти всех остальных... проповедуя этот жестокий принцип, его солдаты уже вторую неделю стерегли все дороги из проклятой деревни, но внутрь не входили: боялись.

Отец Маркус остался добровольно, чтобы помогать страждущим. Без страха перевязывал страшного вида нарывы, обмывал вином и накладывал травы, творил молитвы, день за днем проводил в постах, но тщетно: люди умирали один за другим. Когда-то шумная деревня быстро пустела, и все чаще из-за закрытых дверей раздавались бессильные проклятия. Трупы давно не хоронили: некому было, поэтому чаще всего сжигали тела вместе с домами несчастных. Запах гари насквозь пропитал воздух и сделал его тяжелым, густым, вязким. Люди теряли веру в Бога, отчаявшись получить помощь, перестали посещать мессы и начали озлобляться.

Почти каждый день он приходил отдать последнюю дань кому-то из вчерашних прихожан, слышал вслед глухой ропот и видел молчаливый укор в глазах. Он смиренно молчал, но теперь даже его терпение было на исходе. Сил больше не было смотреть на эту сатанинскую вакханалию, ибо давно известно, что это извечный враг человеческий насылает проклятие на род людской.

И здесь чума...

Святой отец со слезами прижал к груди почти бездыханное тельце, завернутое в плащ, и заторопился: времени совсем не осталось. Еще немного, и этот малыш тоже погибнет, навсегда уйдя в небытие. И даже Посланец Божий не сможет его спасти.

Он почти побежал, оскальзываясь на пологом склоне. Слава Господу, успел. Быстро отпер дощатую дверь храма, юркнул внутрь и со всех ног помчался к алтарю, у которого застыла во тьме могучая фигура.

– Да святиться Имя Твое... – забормотал под нос отец Маркус и, не добежав нескольких шагов до цели, обессилено рухнул на колени, умоляюще протягивая умирающего ребенка.

Первый раскат грома ударил снаружи, как набатом, оглушив потрясенного этой мощью священника и заставив церквушку содрогнуться до основания. Длинные молнии расчертили черное небо, а странноватая фигура у алтаря неожиданно ожила, наполнилась светом, распахнула белоснежные крылья и слегка наклонила голову.

– Слава Господу нашему... Слава Его ангелам... Спаси и помилуй... – отец Маркус почувствовал, как его коснулась благодать Божия, зажмурился от слепящего сияния, которое не позволяло рассмотреть Его светлый лик, и распростерся ниц. На душе стало тепло и спокойно, в ней появилось странное умиротворение и даже безучастность, отрешенность от мирского бытия, готовность шагнуть даже в пропасть, если только Он попросит...

– Еще один? – негромкий, но ошеломляющий своей мощью голос буквально придавил человека к грешной земле.

– Да, Господин мой. Он умирает... спаси его!

Ангел едва коснулся ладонями рук священника, и тот вздрогнул, когда их до основания пронзил укол сильного жара, а потом благоговейно замер, безропотно отдавая младенца. Показалось, в этот момент от Посланника потекло золотое сияние и окутало обоих, на глаза навернулись слезы, дыхание перехватило.

Ребенок истошно закричал, когда его подняли в воздух и горячие губы слегка коснулись нежной кожи. Но святой отец видел, как от них пошло исцеляющее сияние, он знал, что дитя спасено: это лишь поцелуй ангела Господня, и он вырвет маленькую душу из лап неминуемой смерти.

– Ты заберешь его, Господин мой? – шепотом спросил святой отец, не смея поднять глаз. – Как и остальных?

– Да. Теперь ему не место среди людей.

Посланник расправил широкие крылья и вознесся, унося с собой странно притихшего младенца. А отец Маркус еще долго смотрел на распятие и беззвучно плакал, счастливый тем, что благодаря ему еще один малыш пережил страшное проклятие этого мира. Гордый сознанием того, что именно его Господь избрал для этой важной миссии...

***

Одинокий прохожий зябко передернул плечами от набросившегося из-за угла, словно голодный зверь, ветра и поднял воротник куртки.

«Нет, надо завязывать с этой работой, – подумал он недовольно. – На фига сдались эти ночные бдения за компом, когда потом каждый раз голова раскалывается, глаза слипаются, будто кто клеем намазал, а и без того слабое зрение начинает плыть, как со второй бутылки? Плевать, ни за какие коврижки больше не останусь. Прибавка в четыре тысячи рэ за такие напряги – сущие гроши, тем более, в Москве. Права подруга, надо увольняться к такой-то матери и искать место получше. Даже такси не соизволили подогнать, жмоты! Теперь опять придется переться по холоду пешком: трамваи-то еще не пошли, а денег на машину – жалко...»

Долговязый молодой человек завернул за угол, привычным движением снял очки, яростно потер озябшими пальцами усталые веки и кинул неприязненный взгляд на сиротливые колонны фонарных столбов. Блин! Уже четыре часа утра! Весна на дворе! А из-за чьей-то лени в этой кромешной тьме горят лишь две жалкие лампочки! Сволочи! Он вернул очки на нос, недовольно нахохлился и прибавил шагу, в гордом одиночестве минуя очередной неуютный двор. Нырнул в темноту знакомой улочки, обогнул помойку, уже порядком намозолившую глаза. Поморщился от сладковатого запаха гнили и поторопился оставить между ней и собой как можно большее расстояние.

Фу! Чего ж они третьи сутки мусор-то не вывозят?!

Ну, наконец-то. Еще десять минут, и он дома.

Негромкий стук подошв о неровную поверхность пешеходного перехода эхом отдался в пустом коридоре еще одной темной улицы. Невысокие пятиэтажки выглядели сейчас, как неприступные стены мрачноватых крепостей, смотрели свысока плотно задернутыми занавесками и мигали редкими огоньками на скромных «хрущевских» кухнях. Видно, кому-то сегодня идти на работу в такую несусветную рань. Бедняги…

А вон те два дома давно пустуют. Совсем старые, полуразвалившиеся, там и крыш-то давно нет... уже несколько лет они готовятся под снос, да пока не сподобились. То ли строители шельмуют, то ли администрация не решила, кто с кого и сколько урвет в результате перепродажи земли. Хрен их разберет. Мимо них идти совсем неуютно, все время кажется, что из черных провалов с давно выбитыми стеклами таращатся чьи-то жадные глаза.

Густая листва неухоженных палисадников, причудливые тени от кирпичных гаражей, тусклый свет фонарей, потусторонние завывания невесть откуда взявшегося ветра, шелест брошенной прямо на тротуар вчерашней газеты, неприятно пустая дорога...

Он невольно передернул плечами. Вот в таких тихих ночных улочках и случаются с людьми всякие гадости. Чуть зазеваешься, и отдавай потом кошелек вежливым просителям с увесистыми битами в руках. Или еще чего похуже: найдут твое бренное тело поутру со следами насильственной смерти... тьфу-тьфу-тьфу!

Из-под темного куста вдруг с диким мявом вылетела драная кошка и истошно заорала, будто резаная. Молодой человек подпрыгнул от неожиданности и глухо ругнулся. Напугала, зараза! Замахнулся вдогонку ногой, но не попал, сердито сплюнул, а мерзкое животное с яростным шипением нырнуло в ближайший заброшенный дом.

Где-то недалеко тоскливо завыла собака.

Парень вздрогнул и снова выругался. Пошаливают что-то нервишки, надо больше спать и хорошо кушать. Витамины подключить в рацион, а то скоро невесть что мерещиться начнет. Во! Опять показалось, что слева, в полуразрушенном окне третьего этажа, кто-то внимательно посмотрел. Как и вчера. Бомж там, что ли, поселился, а теперь проснулся от кошачьего вопля? Вроде даже фонарь мелькнул?

Он отвернулся и еще больше ускорил шаг.

Холодный ветер неожиданно стих. Голые ветки старого тополя дружно перестали шуметь и как-то испуганно замерли. Мертвенно бледная луна и та предательски забежала за тучку. Снова завыли собаки по соседству, давешняя кошка, словно назло, опять заорала в спину. Мерзко, визгливо, противно. Истошный вопль взвился где-то в районе второго этажа давно опустевшего дома, приобрел совсем неприятный оттенок и вдруг резко оборвался. Будто захлебнулся на самой высокой ноте. Надеюсь, тот бомж ее сожрал...

Молодой программист поспешно обогнул старый покосившийся забор, почти с облегчением увидел знакомую арку и за ней – родной двор. Чуть не бегом бросился навстречу. Ну, и ночка! Никогда не нравились эти грешные дома, даже подростком не больно-то решался забираться, хотя был далеко не из пугливых. Но такое, как сегодня... бр-р-р!

Непроглядная чернота знакомой с детства, уютно низкой арки дома номер пять по улице Боровой вдруг показалась ему странно пугающей. По спине пробежал липкий холодок страха, рубаха под курткой сразу взмокла, а сердце громко заколотилось, будто предупреждая о чем-то. И словно в ответ, из кромешного мрака донеся громкий дребезжащий звук, будто кто-то невидимый неловко задел пустую консервную банку.

Парень нерешительно остановился и вперил туда подслеповатый взгляд. Что еще за шутки? Напугать, что ли, его решили?

Жутковатая темень впереди странно шевельнулась, а звук повторился. Немного ближе, чем в первый раз.

– Кто здесь? – его голос непроизвольно дрогнул и вдруг охрип.

Тишина.

Он нервно облизнул пересохшие губы. Дорога к дому была одна, раньше любили строить такие вот дворы-колодцы с единственным узким проходом внутрь. Но что-то сегодня ему совсем не хотелось туда заходить. Очень-очень не хотелось. Парень оглянулся. Что ж теперь? Стоять, как дурак, снаружи? До самого утра? Да его потом все соседи засмеют! Вовек не отмоешься! Даже бабки у подъезда станут потешаться, не то, что друзья-приятели! Сраму-то будет!

Он все-таки заставил себя сделать неуверенный шаг. Потом еще один, хотя сердце просто зашлось в бешеном галопе, а в висках предательски застучало. Восемь шагов... пять... три...

Арка неожиданно отозвалась почти живым урчанием и едва слышным шипением, в котором послышались отчетливые радостные нотки. Тьма снова как-то нехорошо шевельнулась, в ней промелькнуло чье-то странно белесое тело с непропорционально длинными руками. Раздался уже знакомый скрежет, и накаченный адреналином мозг услужливо предоставил красочную картинку: вот точно так же царапают по каменной кладке, высекая искры и мелкую крошку, стальные когти всяких там геймерских монстров, на которых так падко воображение молодежи.

Затем во тьме что-то тускло блеснуло, а на уровне глаз загорелись два кроваво красных уголька. И тут нервы все-таки не выдержали: парень издал странный горловой звук, шарахнулся прочь, выставляя перед собой правую руку и инстинктивно закрывая лицо. Но поздно: тьма уже ожила и сама бросилась навстречу. Его сильно ударило в грудь, опрокинуло навзничь. Разбитые очки улетели куда-то в сторону. Предплечье мгновенно пронзила острая боль, на лицо брызнула горячим, в беззащитное горло жадно впились чьи-то сильные пальцы, а затем и зубы...

Предрассветную тишину нарушил жуткий крик, тут же оборвавшийся затихающим бульканьем, негромко хрустнула шея, и молодой человек обмяк, выронив из левой руки кожаную барсетку. Он даже не понял, что случилось. Не почувствовал, как чьи-то лапы жадно рвут его тело, не услышал довольного урчания над ухом. Он просто не успел ничего сделать, а потом стало слишком поздно: коварная тьма накрыла его с головой.

Юноша с невыразимым укором уставился на темные провалы выбитых окон, в которых жадно сверкнули еще несколько пар багровых угольков, и умер.

ГЛАВА 1

Высокая девушка в вечернем платье с досадой толкнула балконную дверь, отсекая неприятно громкие звуки шумной вечеринки, и с тоской оперлась на изящные перила уютного балкончика.

Как же утомляют эти дурацкие светские мероприятия! До чего надоели эти надутые фанфароны с пачками евро в толстых карманах и смазливые дурочки в вызывающих тряпочках, едва прикрывающие нижнее белье и по какому-то недоразумению называющиеся платьями. Ну, что я-то здесь забыла?! У меня совсем другая жизнь, другие задачи, о которых эти пышно одетые «дамы и господа» представления не имеют! Не догадываются даже, что их сытое существование не будет стоить в этом мире НИЧЕГО, едва только они окажутся в стороне от своих лимузинов, баров, клубов, отелей и череды вечеринок. Они не проживут и секунды на обманчиво ярко освещенных улицах! Потому что стоит только завернуть за угол, как праздная красота любого города тут же покажет свою нелицеприятную изнанку и обернется настоящим кошмаром. О нет, не тем, о котором красочно пишут мастера-фантасты, а самым настоящим. Не придуманным. Потому что все они и понятия не имели, что старые сказки, которыми их пугали когда-то в детстве, на самом деле могут ожить.

Она знала, но это не приносило облегчения. Напротив, заставляло чувствовать себя чужой среди людской толпы. Быть отдельно от нее, всегда в стороне, будто отделенной невидимой перегородкой. Впрочем, она с самого рождения понимала, что сильно отличается от всех. Что она – другая. В школе, институте... и далась ей эта медицина?! Знала и заранее примирилась с этой мыслью. Одиночество – это ее крест.

– Опять предаешься унынию?

Она быстро обернулась, отчего коротко стриженные черные волосы на мгновение взметнулись и снова улеглись в приятном беспорядке, мгновенно сведя на нет двухчасовые усилия дорогого парикмахера.

– Ева, сколько можно? – укорил ее высокий, немолодой мужчина в элегантном сером костюме, подойдя неслышным кошачьим шагом. Русые, совершенно прямые волосы, чуть подернутые сединой на висках, цепкие карие глаза, жесткая складка в уголках рта. Ни одной морщинки, ни следа усталости. Статная, крепкая фигура с хорошо развитыми мышцами плечевого пояса, которая больше подошла бы какому-нибудь борцу, а не бизнесмену... а ведь ему скоро шестьдесят.

Ева прекрасно знала, что этим утром он провел четыре важных встречи, два часа потратил в спортзале, затем – три долгих совещания без единого перерыва на отдых, а теперь еще и эта презентация: Кирилл Сергеевич Цетиш сдавал сегодня в эксплуатацию свой новый отель «Русский Хилтон».

Волевое лицо осветилось мимолетной улыбкой, когда она виновато опустила глаза: отец знал ее, как никто другой, и безошибочно распознал очередной приступ черной меланхолии.

– Ева, перестань кукситься. Мне нужно еще полчаса. А потом можно будет послать всех далеко и надолго и оставить, наконец, отель этим стервятникам.

Она немного оживилась: это была отличная новость!

– Что ж, до полуночи я могу потерпеть, – Ева лукаво прищурилась, отчего у Кирилла Сергеевича защемило сердце: ее мать тоже умела улыбаться одними глазами, такими же синими и бездонными, как само море... когда была жива.

– Не убегай хоть сегодня, ладно? Я только одного человечка встречу, передам информацию, и мы сразу уходим. Поедем вместе, хорошо?

– Обещаешь?

– Чесс слово!

– Ладно, ладно... теперь верю, – тихо засмеялась она, став снова до боли похожей на мать. Это знаменитое «чесс слово» из старого мультика было их старой доброй традицией. Негласным правилом, которое отец никогда не нарушал. – Так и быть, подожду. Предупреди шофера.

– Уже. Костя ждет за дверью.

– Пап, зачем мне телохранитель?!

– Так. Не начинай снова. Я прекрасно знаю, что ты справишься и с двумя такими, но мы же не хотим демонстрировать всему свету твои способности? Так что перестань хмуриться и сделай вид, что все в порядке. Просто перестань его замечать.

– Я и так всю жизнь только и делаю вид, что все в порядке! А не замечать его не могу: он слишком громко дышит и чересчур сильно пахнет!

– Это не он плохой, это у тебя нос слишком чувствительный. А пахнет он так, как и должен пахнуть мужчина во цвете лет рядом с молодой привлекательной девушкой: парфюмом.

Ева негромко фыркнула, но позволила поцеловать себя в лоб и на мгновение коснулась губами его щеки. Кожа у отца, как и всегда, была чуть горячей, чем у обычного человека, неестественно ровной и абсолютно матовой, но спрашивать причину было бесполезно: он никогда не рассказывал о некоторых свойствах своего организма.

Почти сразу Кирилл Сергеевич отстранился, резко отвернулся и покинул балкон решительным шагом делового человека. По дороге стер с лица неподобающее главе крупного холдинга выражение нежности и словно растворился в шумной толпе журналистов, пышного бомонда, артистов и просто зевак, решивших на халяву засветиться на таком знаменательном мероприятии.

Ева проводила его долгим взглядом.

И никто ведь не скажет, что у него нет левой ноги от самого колена. Не догадается, до чего порой бывает трудно ему ходить, не хромая, а культя под протезом способна до кровавых мозолей натирать бедро от чрезмерных нагрузок.

Она не стала прикрывать дверь. Молча вернулась на балкон и задумчиво уставилась на блистающую разноцветными огоньками столицу с высоты второго этажа: в это время суток Москва была до неприличия хороша.

Сумерки. Ровный шорох автомобильных шин по мокрому проспекту, торопливый перестук каблучков, размеренный говор важно вышагивающих по тротуарам, хорошо одетых джентльменов. Высокие купола и плавные обводы старинных зданий, отреставрированных всего несколько месяцев назад. Храм Василия Блаженного, широкая мощеная площадь, ровные зубцы Кремлевской стены... правда, чересчур ярко горели неоновые огни на вывесках модного развлекательного комплекса неподалеку, но это, скорее всего, не реклама виновата: просто у Евы глаза на порядок чувствительнее, чем у обычного человека.

Городской воздух был по-весеннему теплым и влажным, но в нем неизменно присутствовал горький привкус дыма, гари и отработанного бензина. Слишком много машин в это время в городе. Слишком много людей. Размеренная суета мегаполиса, бесконечное мельтешение человеческих муравьев в созданном ими же огромном муравейнике. Дом, работа, дети, снова дом. Праздники и долгожданные выходные. Походы в кино и театр, вечеринки, встречи с друзьями...

Кто бы мог подумать, что за всем этим скрывается и другая сторона? Спрятанная под маской недомолвок, за скупыми строчками некрологов, в толстых папках под грифом «нераскрытые преступления»? Совсем другая жизнь, о которой знают лишь немногие? Те, кому посчастливилось выжить, и те, кто им в этом помог. Вот и сегодня утром пришло известие о новом инциденте по улице Боровой. Уже третьем за последний месяц в этом районе. Отец явно в курсе, потому и просил дождаться: значит, надо будет наведаться на эту, ставшую нехорошей улочку. Наверняка, будет новое гнездо. А ей опять придется потратить целую ночь на поиски жадных до чужой крови тварей...

За спиной послышался легкий шорох, и Ева резко оборвала мысль. Стремительно повернулась, отчего элегантное платье обиженно зашуршало и, словно в отместку за резкость хозяйки, сильно стиснуло в поясе.

– О, простите, – замерший на пороге молодой человек вежливо улыбнулся. – Я не знал, что тут кто-то есть. Извините, если помешал.

– Извиняю, – она незаметно одернула зловредное платье, мстительно вернув непослушный подол на положенное место, и кивнула. Затем отвернулась, посчитав разговор оконченным, и неприятно удивилась, когда воздух за спиной ощутимо потеплел: оказывается, неожиданный визитер и не подумал удалиться. Более того, подошел ближе, явно не зная о тянущейся за ней славе языкастой стервы. Видно, заезжий.

Ева машинально задержала дыхание, оберегая чересчур чувствительный нос.

– Простите мою наглость, просто в зале очень душно, а этот балкон оказался ближайшим.

– Так поищите другой, – она все-таки выдохнула и крайне осторожно снова вдохнула. Надо же, ничего. Похоже, незваный гость не приветствовал сильнопахнущий парфюм: легкий намек на утренний морской бриз, едва уловимая толика мускуса и полное отсутствие примеси пота. Огромная редкость в наше время.

– Мне почему-то понравился этот.

Ева удивленно обернулась. Гм, еще одно очко в его пользу, в довесок к мягкой настойчивости, приятному голосу и отсутствию резкого запаха. Подтянутая фигура, на которой безупречно сидел строгий костюм, ровный овал лица, четко очерченный подбородок без малейшего намека на безвольную складку на шее, высокий лоб и, что удивительно, совершенно чистые, как у младенца, голубые глаза. Волосы черные, как смоль, явно свои от природы, не крашеные. Только длина совсем не модная в этом сезоне, почти до плеч, неровная челка небрежно отброшена назад, но ему странно шло.

– Вы позволите составить вам компанию? – вежливо поинтересовался незнакомец.

– Позволяю, – она благосклонно наклонила голову. Что ж, всего полчаса, не больше. Не противен, вежлив, довольно симпатичен.

Даже на ничем не завуалированное предложение пойти подальше не обиделся, такая сдержанность многого стоит. Почему бы и нет? Будет приставать, ему же хуже...

– Я польщен, – на его губах мелькнула и тут же пропала ироничная улыбка. – Превосходный вечер, не правда ли? Я имею в виду, город, а не отель. Он у вас очень красивый. Но в такое время лучше всего бродить по берегу какой-нибудь реки или моря, смотреть на горизонт и слушать пение ветра, чем сидеть в четырех стенах и умирать от тоски. Как вам кажется?

– Я бы не отказалась.

– Значит, у нас схожие вкусы.

– Вряд ли, – прохладно отозвалась Ева и снова отвернулась. Начинается... сейчас пойдут комплименты, бокал шампанского, набившие оскомину плоские шутки, словно случайное касание, потом рука на талию и ненавязчивое предложение.

– Спорить не буду, я вас совсем не знаю.

«Но был бы не прочь узнать поближе», – мысленно продолжила она и едва заметно нахмурилась.

– Меня зовут Стас, – опять сказал он совсем не то, что ожидалось.

Ева промолчала. Представляться совершенно не хотелось. Зачем? Чтобы в миллионный раз услышать, какое у нее необычное имя? Или пустые дифирамбы той первой женщине, что была создана из ребра Адама? Не знаю, была ли она на самом деле красива, но все виденные картины с пресловутой дивой как-то не впечатляли. Так что все подобные разглагольствования – чистой воды демагогия и бессмысленное сотрясание воздуха. Да и откуда этим болтунам знать о ее прошлом? И о тварях, о существовании которых большинство из них даже не подозревало?! До тех самых пор, пока они не начинали чувствовать острые зубы на собственном горле?! Она стала первой, в ком текла теперь жуткая примесь. Наполовину человек, наполовину монстр. Действительно, первая в своем роде, если не считать Блейда, конечно, потому отец и дал ей такое странное имя: Ева...

В груди разлилась знакомая тяжесть. Застарелая ненависть всколыхнулась удушливой волной, накатила, отчего бурная кровь вскипела и ударила в голову. Зрение обострилось так внезапно, что неприятный свет неоновых ламп больно резанул по глазам, дикая смесь ароматов из-за спины тараном шибанула в ноздри, негромкая музыка стала на мгновение оглушающей. Под руками что-то мерзко скрипнуло.

Ева задержала дыхание и зажмурилась, инстинктивно напрягшись. Спокойно, спокойно, не надо о плохом. Думай о чем-нибудь другом, о зеленой травке, например, о милых котятах, пушистых игривых зверушках...

Отступило. Она перевела дух и выпустила из судорожно сжатых кулаков резные перила, незаметно отдышалась. Что-то в последние дни больно часто повторяется подобное, надо быть осторожнее, а то так и до греха недолго.

Словно невзначай, девушка заслонила длинным подолом искореженный под натиском обманчиво тонких пальцев металл ограждения и поморщилась: вот незадача, не уследила, смяла кованые финтифлюшки, как папирус. Надеюсь, он не заметил?

– С вами все в порядке? Вам нехорошо? – не оправдал надежд Стас.

– Уже проходит, не волнуйтесь. Я в порядке.

Вот ведь пакость какая! Надеюсь, он ничего лишнего не увидел. Особенно, жутковатой красноты в глазах. Ладно, авось спишет на отсвет фонарей.

– Девушка, вы уверены, что все нормально? Может, лучше вызвать врача?

– Не надо, все уже прошло... меня зовут Ева.

Стас против ожидания не расплылся в глупой улыбке, не брякнул идиотское «вот это да!» или «какое необычное имя!» Только чуть наклонил голову и с возросшим интересом посмотрел на девушку.

– Мне нравится ваше имя, – наконец, задумчиво сказал он.

– А мне не очень.

– Простите за дерзость, но я хотел бы спросить...

Пронзительный писк зуммера в ее наручных часах, сделанных под изящную женскую безделушку, заставил обоих вздрогнуть. Стас осекся. В ту же секунду в дверном проеме материализовалась, словно из воздуха, внушительных размеров фигура, и на балкончике сразу стало тесно.

– Время, – густым басом напомнил Костя и бегло оглядел незнакомца тяжелым взглядом глубоко посаженных глаз. Неожиданно отчего-то насторожился и заученным движением подтянул руку к поясу. Легко, быстро и почти естественно: молодой человек ему явно не понравился.

Стас и бровью не повел, лишь голубые глаза стали вдруг холодными и жесткими, словно две острых льдинки.

– Мне пора, – Ева быстро выскользнула с балкона, заставив Константина чуть посторониться.

– Вы словно сбегаете с бала, сударыня, – неожиданно упрекнул Стас. – А ведь вечер только начался.

– Не для меня. К тому же, я не Золушка, чтобы куда-то сбегать, едва стукнула полночь.

– Гм. Да и я на принца не похож.

– До свидания, Стас. А за вечер не переживайте, здесь полно красивых женщин, которые не дадут вам скучать, – бросила Ева немного резче, чем хотела, и скрылась за плотной портьерой.

– Я не уверен, что мне это подходит, – едва слышно донеслось в спину.

Она замерла и бросила назад удивленный взгляд: он стоял все на том же месте и выжидательно смотрел сквозь толстую ткань. Глаза в глаза. Действительно, очень необычный молодой человек.

Ева помолчала секунду, напряженно раздумывая, но все-таки ответила:

– Мир тесен, и дороги в нем часто пересекаются. Так что велика вероятность, что когда-нибудь мы снова встретимся.

Он понимающе улыбнулся и покачал головой:

– Есть дороги, которые не пересекаются никогда. Так что...

– Это судьба, – закончила она и торопливо ввинтилась в толпу, буквально спиной чувствуя странный взгляд, от которого прямо мурашки побежали по коже. Уже стоя в дверях, не выдержала и против обыкновения обернулась снова. Поискала глазами и с каким-то непонятным облегчением увидела, как Стаса решительно взяла под руку роскошная блондинка с огромным декольте, увлекая вглубь зала.

Он не сопротивлялся.

– Спасибо тебе, милая, за урок, – негромко поблагодарила Ева красотку и решительно выкинула его из головы.

Покинув зал, она быстрым шагом пересекла полупустой холл, свернула к служебной лестнице. Торопливо поднялась на два этажа, негромко стуча острыми шпильками по металлическим ступенькам. Изящной походкой скучающей леди пересекла еще один отделанный красным деревом коридор, в котором встретила парочку знакомых лиц, явно жаждущих уединения, вежливо кивнула, но задерживаться не стала.

Костя неслышной тенью скользил следом. Но у дальнего поворота обогнал и быстро заглянул за угол.

– Никого.

Тем же плавным шагом она вошла в неприметную дверь со скромной надписью «Ж», а через пару минут вышла оттуда уже в джинсах, короткой кожаной куртке и узких темных очках, за которыми ярко блеснули две светло голубых радужки. Затемняющие линзы здорово поднадоели за долгий день, а глаза прикрыть от яркого искусственного света стоило. В солнечную погоду вообще спасения не было, но сейчас ночь, и она чувствовала себя в родной стихии.

Ева быстро застегнула молнию на пухлой сумке, куда мстительно затолкала надоевшее платье и модные туфли, поддернула поудобнее ремень на плече и шагнула в служебный лифт. Посторонилась, впуская Костю, уверенно надавила на кнопку «down».

Подземная парковка была, разумеется, не пуста: их уже ждала черная «волга», в которой вряд ли кто заподозрил бы личный транспорт владельца дорогого отеля. Костя привычно захлопнул дверцу, по тяжести которой знающие люди тут же определили бы наличие мощной брони, и проворно нырнул на переднее сидение.

– Как тебе наши гости? – бодро поинтересовался Кирилл Сергеевич, когда внешне неказистый агрегат изящно вырулил на ярко освещенную улицу. – Кого-нибудь интересного встретила? Надеюсь, я не зря вытащил тебя сегодня на эту презентацию?

– Перестань, – Ева поморщилась. – Я, конечно же, знаю о твоем страстном желании дождаться внуков, но мне всего двадцать один, поэтому наберись терпения.

– Тебе двадцать два.

– Будет!

– Хорошо, будет. Но я вовсе не имел в виду...

– Еще как имел. Иначе сюда не собрались бы все болтуны и павлины столицы, да еще в таком количестве. Признайся, долго ты распускал слухи о том, что я выберусь на это цирковое представление в качестве главного аттракциона?

– Как тебе не стыдно обвинять родного отца в такой наглой подставе?! – возмутился Кирилл Сергеевич. – Все давно в курсе, что моя дочь – не любительница светских развлечений, даже надеяться престали на чудо. Это был приятный сюрприз...

Ева вопросительно приподняла бровь на наигранное возмущение отца.

– Неужели?

– Ну, ладно, две недели... – неожиданно сдался он. – Но это только для пользы дела!

Ева тяжело вздохнула. Кто бы сомневался, что без него тут не обошлось! Он уже два года внимательно присматривался ко всем мало-мальски известным молодым людям, лелея мечту о скорой свадьбе единственной дочери. Но тщетно. Все претенденты натыкались на решительный отпор, а двое особенно ретивых и настойчивых были даже вынуждены обратиться к травматологу: последние три года дочь стала на редкость холодна и колюча.

– Старый интриган, – буркнула она, поняв, что горбатого могила исправит.

– И вовсе я не старый!

– Ладно, замнем для ясности. Куда едем?

– В «Уголок».

Она понимающе кивнула.

«Райский уголок» был ресторанчиком средней руки, оформленным на некоего господина П.П. Виртца. Он же был фактически – И.А. Бамин, владелец сети супермаркетов «Фантазия», он же – А.С. Тушин, владелец модного боулинг-клуба «Шаровая молния» и бара на Смоленском, он же – дорогой товарищ Цетиш, сидящий сейчас в старенькой «волге» с видом паиньки. А все вышеуказанные граждане (кстати, абсолютно реальные люди!), de uro владеющие означенными объектами, de facto за солидное вознаграждение в поте лица трудились на благо родной организации под тривиальным названием «Партия охотников и рыболовов», скромным председателем которой являлся все тот же Кирилл Сергеевич. И лишь очень узкий круг людей входил в одну из скрытых от остальной общественности ячеек означенной структуры, для краткости именуемой Кланом.

Ева откинулась на сидение и нетерпеливо забарабанила тонкими пальцами по кожаному подлокотнику.

Свою вторую (а вернее, настоящую) жизнь она любила и каждый новый день ждала с каким-то жадным азартом. И дело было даже не в том, что ночное бодрствование было для нее гораздо более привычным, чем дневное. Не в том, что довольно многочисленные Охотники воспринимали ее не как дочь знаменитого К.С. Цетиша, а как полноправного члена Клана. Даже не в том чувстве опьяняющей свободы, которое неизменно сопровождало ее в рейдах. Нет. Кажется, радость такого существования объяснялась лишь тем бесспорным фактом, что в Клане она чувствовала себя на своем месте. Этаким ключевым винтиком в созданной отцом управленческой махины, работающей с точностью знаменитых швейцарских часов.

Ева попыталась припомнить, какое же количество организаций прикрывало собой факт существования Клана, но сбилась со счета примерно на третьем десятке. Это был плод кропотливой, почти двадцатилетней работы ее отца, его законная гордость – тщательно выверенная система снабжения горстки людей нужными технологиями, кадрами и просто деньгами... ну, ладно, допустим, не совсем горстки, а пары-тройки десятков тысяч человек, что для миллионного мегаполиса – сущий пустяк... зато это была самодостаточная, саморегулирующаяся (а при необходимости даже самоликвидирующаяся!), но абсолютно нелегальная система, проросшая корнями чуть не во все уровни и структуры управления города. Да так прочно, что любые попытки вскрыть ее подноготную неизменно окончились бы грандиозным провалом. И еще более грандиозным скандалом, поскольку некоторые ниточки прочно повязывали по рукам и ногам целый ряд крупных чиновников, бизнесменов и даже ученых. Вплоть до высших эшелонов. Не зря именно отец курировал одну из самых крупных ячеек Клана, Московскую! И едва кому-то постороннему станет известно об этом, полетят чьи-то головы; причем, в буквальном смысле слова.

Как Кирилл Сергеевич сумел всего за двадцать с небольшим лет организовать это чудо, Ева не знала, но не без оснований полагала, что некоторые разработки в области оружия и средств связи целого ряда закрытых НИИ незаметно, но регулярно перекочевывали из сверхсекретных лабораторий в руки Охотников. Без них им пришлось бы туго. Более того, она совершенно точно знала, что семьи Охотников прочно обосновались почти во всех крупных городах России и ближнего Зарубежья. И не исключала, что за морем без их участия тоже не обошлось. Как и в Китае, Индии, на всем ближнем и дальнем востоке. Больно уж любопытные новости иногда выуживали «компьютерные червячки» – лучшие хакеры Клана – из всемирной паутины. Словечко там, короткая фраза здесь, растерзанные тела на фотках, пропавшие без вести люди, число которых в последние два года возросло в десятки раз... вроде бы мелочи, но в целом картина складывалась нерадостная. И то, что спецслужбы пока не сильно интересовались подобными несоответствиями, говорило лишь о высоком проценте подконтрольных Охотникам людей в этих закрытых структурах. По крайней мере, в России и Европе именно так и обстояли дела.

Вкупе с абсолютно достоверными сведениями о более чем тысячелетней истории самого Клана это значило лишь одно: за столько веков ежедневной, кровавой, нужной и подчас грязной, но невидимой для большинства людей борьбы, Клан давным-давно проник во все сферы жизнедеятельности простых и непростых обывателей. Жестко устанавливал свои порядки, безжалостно пресекая малейшие попытки к неповиновению. Постоянно совершенствовал вооружение. Пристально следил за всеми новейшими разработками, особенно в сфере медицины и вооружения. А то и сам их спонсировал. Но главное, научился не только превосходно прятать собственное присутствие, искусно манипулировать людьми и умудрялся много веков держаться в тени, но и успешно скрывал сам факт существования своих заклятых врагов...

Вампиров.

ГЛАВА 2

Бронированная «волга» плавно притормозила с черного входа недорогого ресторана с тривиальным названием «Райский уголок». Кирилл Сергеевич выбрался из машины, мельком покосившись на совершенно пустой переулок, решительно захлопнул дверцу и коротко бросил в переднее окно:

– Машину подашь завтра в девять. Сюда же. На сегодня оба свободны.

Николай – крепко сложенный мужчина пятидесяти с копейками лет, молча кивнул. Водитель с почти тридцатилетним стажем, проработавший у отца более половины своей сознательной жизни, не имел за время службы никаких нареканий. Но даже он не знал подробностей бурной деятельности своего странного нанимателя. Привез, увез, откуда сказали. Сегодня сверкающий «лексус» последней модели, завтра ржавая копейка, послезавтра джип. Сменил машину, пригнал, затем отогнал в другое место. Через несколько часов забрал тех же самых пассажиров с совершенно другого конца города... что поделаешь, такая вот ему досталась трудная должность. Звонки во внеурочное время, ночные подъемы. Круглые сутки на телефоне, потому что сорвать могли в любую секунду. Разумеется, временами он бурчал, как все, недовольно хмурился и бормотал под нос нелестные слова в адрес нанимателя, когда высаживал с виду важных гостей у какого-нибудь заброшенного склада. И почти точно так же ворчал, получая в очередной раз поистине сумасшедшие деньги за свою безумную работу. Но у этого немолодого лысоватого мужичка было одно неоспоримое достоинство, благодаря которому тот стойко продержался много лет на столь неспокойном месте: он никогда не совал нос в чужие дела.

Проверено. Много-много раз.

Вот и сейчас внимательно выслушал, кивнул и молча дал по газам, не позволив новичку Косте, работавшего на Цепешей всего ничего, даже рта раскрыть. И правильно: Кирилл Сергеевич очень не любил, когда его приказы обсуждались или подвергались сомнению.

Толстая металлическая дверь распахнулась навстречу странным посетителям с такой готовностью, что Ева сразу поняла: предупредили заранее. И следом за отцом вошла в полутемный коридор. Сзади громко лязгнула стальная створка, надежно отгородив внутренние помещения от шумной улицы.

Она кивнула двум охранникам с профессионально цепкими взглядами и внушительными автоматами на поясах, молодому оператору в пультовой. Мельком окинула взглядом экраны четырех мониторов с картинками от камер наружного наблюдения (в такое неспокойное время даже рестораны вынуждены обзаводиться личной охраной!), нырнула в соседний коридор и через несколько секунд остановилась перед дверьми грузового лифта. Рядом красовалась изящная коробочка современного пульта.

Отец с огромной скоростью набрал нужную команду, несколько раз меняя при этом табуляцию и начертание шрифтов. Замок согласно пискнул, мигнул зеленым огоньком. В ответ подъемник едва слышно загудел и услужливо распахнул толстые двери, которым не были страшны даже противотанковые гранаты.

Короткий спуск в герметичной кабине, минус третий этаж, и перед глазами открылся целый лабиринт запутанных коридоров. Немного приглушенный свет с небольшим уклоном в красный спектр, укрытые мощными стальными листами стены, толстые трубы коммуникаций, гладкие плиты идеально ровного пола, деловито снующие люди... привычная картина. Подземные многоуровневые катакомбы, начатые еще при Иване Грозном и доведенные до ума лучшими техниками Клана, в одно мгновение раскрылись перед посетителями во всей своей красе.

Если бы хоть один диггер из тех, кто втайне мечтает найти запрятанные сокровища в старых шахтах, щедро изрывших землю под древним русским городом, пронюхал о таком великолепии... ей богу, удавился бы от зависти. Здесь было все: телефон, Интернет, спутниковая связь, суперсовременное оборудование, собственные лаборатории, медпункт. Маленький лазарет с такими роскошными операционными, что они сделали бы честь любому хирургическому отделению. Два десятка бригад лучших хирургов и анестезиологов столицы в любое время дня и ночи были готовы оказать квалифицированную медицинскую помощь, а набор медикаментов... Ева уже неплохо в этом разбиралась и могла с уверенностью сказать, что такого снабжения не знала ни одна больница города. Даже знаменитая Кремлевская.

Кирилл Сергеевич быстрым шагом миновал целую череду помещений, поминутно заглядывая в самые важные и рассеянно кивая вечно спешащим подчиненным. Где-то на мгновение задерживался, что-то отрывисто сообщал, отменял, иногда мрачнел. Один раз довольно улыбнулся и с чувством хлопнул по плечу какого-то бедолагу. Тот жалобно скривился, присел от натуги и еще долгих десять минут массировал руку, пытаясь восстановить кровообращение: у шефа была железная лапища и просто нечеловеческая сила.

Его без конца дергали, подсовывали под нос какие-то бумаги, перебивали, ворчали, кричали, так же резко замолкали, а потом стремглав мчались прочь с новыми указаниями...

Ева тихонько шла сзади, благоразумно помалкивая и благодаря провидение за то, что не ей нужно принимать все эти решения. Вот уже одиннадцать лет она регулярно входила в эти двери (правда, в качестве Охотницы – только последние три года) и каждый раз поражалась потрясающей насыщенности жизни в узких лабиринтах обширного подземелья. Казалось, именно здесь сконцентрировался сам дух огромного мегаполиса. Такой же шумный, суетливый, крикливый и неоправданно торопливый. От его бешеного ритма очень быстро начинала кружиться голова, шумело в ушах и в первый раз с непривычки мутило. Но отец, как обычно, без особого труда разобрался с мелкими препятствиями и, не сбавляя шага, вошел в святая святых Клана – Информационный центр.

Широченный зал буквально рябил от множества мигающих экранов. Воздух был до отказа наполнен неумолчным гулом голосов, нежным шуршанием кондиционеров и сухими щелчками сотен компьютерных мышек. Между столами деловито сновали люди, без конца подносили бумагу, какие-то справочники, просто кофе. Все в мыле: рабочий день в самом разгаре. Сразу несколько операторов, собиравших нескончаемую лавину информации, оторвались от своих мониторов и, сдвинув на бок наушники, развернулись к вошедшим.

– Шеф, есть два эпизода по Садовому!..

– Один новый в Горсаду. Два с половиной часа назад. Ребят уже отослали...

– Гнездо по Советской спалили...

– Второй раз за последние полгода, – сурово нахмурился отец. – Кто там зачищал в прошлый раз? Проверь.

– Команда Тихого, – один из парней потер усталые глаза и отстучал по клавиатуре короткую дробь, выводя на экран базу данных. – В этот раз отправили Слона и Жука. Отзвонились полчаса назад, сказали, что пропустили двух трупоедов еще с прошлой осени, вот и наплодились снова.

– Потерь нет? Хорошо. Тихому – по морде, месяц без увольнительных. Завтра с утра ко мне.

– Понял...

– Шеф! – звонко отчитался подбежавший молодой паренек с возбужденно блестящими глазами. – Несколько минут назад звонили с Южного, там нюхачи сразу два гнезда засекли! Большие, по семь-восемь особей!

– Бригаду Топора на выезд. И дайте им в помощь Серого.

– Но Топор еще не вернулся из Бутово!

– Тогда Рыжего и кого-нибудь из нюхачей.

Мальчишка умчался.

– У меня есть еще десять минут, пойду переоденусь, – глава Московского Клана незаметно подмигнул дочери. – Жди в конференц-зале. Я скоро.

– Народу много будет сегодня?

– Весь Круг.

Ева мысленно присвистнула: ого! Что должно было случиться, чтобы все восемь эмиссаров Клана решили собраться вместе?! Такое на ее памяти было лишь однажды, почти двенадцать лет назад, когда трупоеды внезапно появились в городе огромной стаей порядка двух сотен особей, и чуть не случилось непоправимое. Как могли такое пропустить – до сих пор непонятно, будто глаза кто застил Охотникам. Лишь в последний момент нюхачи учуяли неладное и подняли жуткий вой. Бригады зачистки едва поспели перед тем, как вампиры лавиной хлынули в город. Все в полной силе, накачанные чужой плотью и кровью до бровей...

С учетом того, что они нуждались в жертвах как минимум раз в три дня (взрослой особи требовалось именно столько времени, чтобы обглодать и полностью переварить живую массу, весом со взрослого мужчину), обладали огромной скоростью, безумной реакцией и потрясающей способностью к регенерации, нетрудно представить, во что обошлось Клану уничтожение этого чудовищного гнезда. Было потеряно почти три десятка специально тренированных и превосходно защищенных Охотников, вдвое больше получили ранения (причем, половина оказалась покалечена настолько, что больше не годилась для рейдов), никакие стимуляторы и расчудесные эликсиры ускоренного восстановления не помогли. Трехэтажное здание гипермаркета на окраине города вместе с подземной автостоянкой, новым развлекательным комплексом и гаражом на три сотни машин спалили дотла. Почти сотня жертв среди мирного населения, в основном, среди любителей клубной жизни; около двухсот человек получили долговременную прописку в ожоговом и травматологическом отделениях, десятка полтора – в ближайшей реанимации. Тогда отговорились взрывом газовых котлов, неправильной эксплуатацией оборудования, близостью труб к электросетям и несоблюдением правил пожарной безопасности. Двух чиновников посадили, пятеро отделались штрафом, остальные только сменили штаны. Но авторитет Клана все равно заметно пошатнулся.

Что же случилось теперь? Отчего такой переполох? Похоже, надо готовиться к худшему. В том рейде, двенадцать лет назад, Ева не участвовала: не доросла. А вот теперь...

Она не заметила, как перешагнула порог скупо обставленного конференц-зала.

Огромный овальный стол, несколько десятков стульев, кусок затертого линолеума на полу, такая же тусклая лампа, как в коридоре, почти не причинявшая неудобства ее чувствительным глазам, две подробные карты Москвы на стенах, белоснежный экран проектора, сиротливый фикус в углу...

– Привет, Колючка! Как учеба? Много двоек нахватала?

Ева даже вздрогнула от неожиданности, услышав свой позывной, а массивный парень в черном комбезе и озорным лицом пятнадцатилетнего пацана отложил в сторону огромный бутерброд и с грохотом выскочил из-за стола, широко раскинув руки для дружеского объятия.

– Здорово, Шмель. Какая учеба? Каникулы у меня, забыл? А ты, как всегда, в первых рядах? Начальства еще нет, а ты под шумок уничтожаешь наш НЗ? А ну, убери от меня свои грязные лапы, не то я их сломаю.

– Ну, что ты... я ж не со зла, – прогудел он над самым ухом, но руки благоразумно спрятал за спину, от греха подальше, и ограничился воздушным поцелуем. – А лапы чистые, только что мыл, между прочим. Видишь?

– Все равно убери.

– Недотрога, – негромко буркнул Володя Шмелев по кличке Шмель, но она легонько хлопнула по спине, и здоровяк тут же закашлялся: маленькая рука Евы Цетиш по силе была сравнима с могучей лапищей шефа. – Эй! Осторожнее! Я ж хрупкий!

– Ничего, не сломаешься. А вы что тут делаете? Я-то думала, сегодня будет только Круг, – Ева с удовольствием плюхнулась в мягкое кресло у стены, приветливо кивнув второму присутствующему – долговязому парнишке с пышной копной рыжеватых волос, который неудобно устроился на соседнем стуле, некрасиво скособенившись и поджав под себя одну ногу. Не отрывая взгляда от экрана ноутбука, тот промычал что-то невнятное и протянул ладонь для рукопожатия. Не дождался, так же быстро ее убрал и продолжил с бешеной скоростью листать страницы Инета. – Чери, чего ты там такого интересного нашел?

Девятнадцатилетний программист Олег с некрасивой фамилией Червяков досадливо мотнул головой, но глаз от любимого компа так и не поднял. Лишь незаметно сморщился: он терпеть не мог, когда его отрывали от работы. Правда, ответить все-таки соизволил:

– Сводку по Питеру за сегодняшний день листаю. А на Круг Шеф вызвал. Прямо с рейда сдернул. Сказал – срочно.

– Ты ж его знаешь! – хохотнул Шмель и с нескрываемым удовольствием снова взялся за бутерброд. – Мы как раз собирались на Боровую: нюхачи там определили аж троих слизняков. Не гнездо, конечно, но к этому шло. Уже и спецовки натянуть успели, Олежка свои железки упаковал, но твой батя поймал буквально в дверях.

– Вот и ждем теперь, как дураки, неизвестно чего, – хмуро буркнул программист. – А там еще кого-нибудь задерут в это время... Ого! Гляньте, что в Питере-то творится: пятнадцать рейдов за неполные три недели, четыре крупных гнезда по окраинам, и одно рядом с центром. Местный Клан потерял троих, еще семеро ранены!

– Троих? – переспросила Ева, неожиданно нахмуриваясь. – Не многовато ли?

– А я о чем? Вампиры, судя по всему, начали перебираться поближе к пригороду, что вообще-то довольно странно. Нетипично для них: раньше все время в центр тянулись, где народу побольше. Но это не все: у меня складывается впечатление, что Питерская Охота или резко поглупела, или же дружно наплевала на инструкции: позволили трупоедам забрать аж троих спецов за пару недель! Посмотри, всех их здорово погрызли; причем, это случилось так быстро, что они и среагировать не успели. Даже «световушками» не воспользовались, не говоря обо всем остальном! Отчеты, правда, довольно куцые, но общий смысл ясен. Среди погибших, между прочим, был Задира!

– Плохо. Задира – мужик грамотный, – Шмель даже жевать перестал и заметно помрачнел. – Очень опытный, лет десять уже в Клане. Я с ним в паре работал, когда в Питере стажировался, он мне тогда шкуру спас... Эх, как жаль! Отличный был Охотник, один из лучших! Ну, не мог он напортачить! Не верю. И вообще, ребята там не далеко дураки, инструкции не хуже нашего знают. Что-то сомневаюсь я, чтобы Задира попался по глупости.

– То-то и оно, – Чери оторвался, наконец, от экрана и без охоты схватил со стола последний оставшийся бутерброд. – Это уже не первый случай. Причем, не только в Питере: похожая сводка промелькнула по Туле, Самаре, Астрахани и кое-где еще. Не нравится мне все это...

Программист принялся угрюмо жевать.

– Эй, а где Кот? – вспомнила вдруг Ева. – Он же с вами должен быть?

– Соскучилась по мне, цыпа? – раздалось развязное от дверей. Она невольно улыбнулась и повернулась к входящему.

Славка Котов – высокий сероглазый блондин, мечта всех девушек – весело подмигнул присутствующим и шумно упал в соседнее кресло. В стандартном комбезе, с кобурой у пояса, тяжелых армейских сапогах... вот уж правда, сдернули прямо с рейда, даже пушку отстегнуть не успел! Старая мебель жалобно скрипнула под его тренированным телом, отличавшемся завидной мускулатурой, но выдержала. Кот по дороге исхитрился хлопнуть по плечу Шмеля, заставив его поперхнуться, пихнул в бок тощую фигуру программиста и расслабленно откинулся на спинку. Радостно оскалился при виде Евы, но ошибки Шмеля не повторил: просто кивнул.

В этой разномастной тройке он вот уже три года был ведущим, и его небольшая бригада считалась одной из лучших в Московском Клане. Интересно, зачем отец их вызвал?

Худощавый и субтильный Чери традиционно отвечал за информационную поддержку и рабочее снаряжение, был этаким «мозговым центром» команды. Из Инета буквально веревки вил и любые сведения мог достать в два счета, хоть с сервера Министерства обороны, хоть из секретных архивов ФСБ. Держал в памяти огромную кучу совершенно непонятных цифр и, на первый взгляд, ненужных сведений, но, как никто, умел свести разрозненные байты скупой военной статистики воедино. Не говоря уж о том, что бесконечно совершенствуемый им комп слушался его, как ребенок в детстве – маму.

Шмель по сложившейся традиции обеспечивал огневое прикрытие группы. Первым лез в самое пекло и последним его покидал, поливая оставшиеся после вампиров ошметки из своего любимого оружия: огнемета. Кот работал с ним в паре. Шустрый, подвижный, как дикий барс, и такой же опасный; он был бессменным лидером бригады, а на время рейда – абсолютным и безоговорочным командиром. Отличался просто фантастической интуицией и чутьем на опасность. А уж как владел ножом...

Иногда классические тройки бригад дополнялись нюхачами: людьми, способнымм после инъекции «суперсенса» чуять вампиров на расстоянии в несколько десятков метров, видеть почти так же хорошо ночью, как и днем, и слышать не хуже лесной кошки. Правда, всего на несколько часов. Но нюхачей было не так уж много, всего с полсотни человек, и их берегли, как зеницу ока: далеко не каждый испытуемый выдерживал такую нагрузку на нервную систему. Препарат «суперсенс», созданный аж целое десятилетие назад каким-то умником из сверхзакрытого НИИ, по каким-то непонятным причинам работал, как надо, лишь на одном из десяти-пятнадцати добровольцев, вызывая после введения резкое понижение порога восприятия и что-то вроде сенсорного удара. У многих с непривычки от переизбытка информации нервные окончания буквально сходили с ума, трещала голова, закладывало уши, краснели глаза и непроизвольно текли слезы, но после третьего применения организм привыкал и на время превращал счастливчика в этакого супермена. Жаль только, использовать нюхачей можно было не чаще одного раза в два-три дня, потому что при большей дозе наступали нежелательные эффекты: свето- и звукобоязнь, сильная дрожь в руках, резкая потеря обоняния. Правда, тоже временные. Каждого из Охотников в обязательном порядке проверяли на переносимость препарата, и если нужный эффект достигался, человек навсегда переходил в состав подразделения нюхачей и от другой работы надолго отстранялся.

Ева знала об этом лучше кого бы то ни было, потому что вот уже три года работала в составе бригад под видом такого «нюхача». Кроме отца, никто не знал, чем объяснялась ее повышенная чувствительность к запаху вампиров, острое зрение, требовавшее почти постоянного ношения специальных линз или темных очков, и феноменальный слух. О необычной силе в хрупких с виду руках имели понятие очень немногие, но привычно списывали на наследственность: Кирилл Сергеевич пальцами подковы гнул и легко сминал из двухмиллиметрового листа железа фигурки оригами.

– Ну что, все собрались?

Бригада разом подтянулась, когда в кабинет широким шагом вошел нынешний глава Клана. Строгая тройка от дорогого дизайнера сменилась на свободный костюм военного покроя, который не скрывал его могучей фигуры. Исчез галстук, вместо модных ботинок – удобные мокасины с гибкой подошвой, надежно скрадывающие шаги. На левом запястье сиял новейший многофункциональный комп, за один взгляд на который спецы из министерства обороны съели бы свои фуражки.

Ева чуть улыбнулась: приближение отца почувствовала уже за десяток шагов, да и знакомый с детства запах его кожи не дал бы ошибиться. Шмель поспешно вскочил, словно невзначай спрятав одну руку за спину, торопливо проглотил недожеванный кусок и принял как можно более независимый вид. Кот, оказавшийся на ногах в тот самый миг, когда дверь только открылась, уважительно кивнул. Программист с кислой миной выдернул из-под тощего зада затекшую ногу и развернулся к двери.

Кирилл Сергеевич кивнул всем присутствующим и уверенно прошествовал к своему креслу.

– Отлично, тогда начинаем.

– А как же Круг? – немного опешила Ева.

– Через полчаса. Но к этому времени вас тут быть не должно, ясно?

Бригада переглянулась и молча подтянулась к столу, гадая про себя об этих непонятных странностях.

– А рейд? – решился уточнить Чери. – У нас заказ на Боровую.

– Сделают без тебя, не переживай. Бригада уже уехала. Я собрал вас совсем по другому поводу... есть задание, – Кирилл Сергеевич обвел внимательным взглядом всю компанию. Шмель, до сих пор неловко прячущий за спиной надкушенный бутерброд, непонимающе переглянулся с Котом, Чери нахмурился, Ева вопросительно посмотрела на отца.

Тот, не дождавшись напрашивающегося вопроса, медленно опустился за стол.

– Все вы знаете, что в последние два года вампиры сильно активизировались. Чери, ты посмотрел отчеты, что я просил?

– Да, шеф. Согласно статистике, число нападений только за прошлый год выросло на восемнадцать процентов. Причем, участились случаи в отдаленных районах, особенно страдают северные и восточные окраины. А в этом году темпы прироста вообще зашкаливают. Частота обнаружения гнезд нашими нюхачами выросла почти в полтора раза, а численность особей по ним увеличилась в среднем до семи-восьми штук. Я проверил трижды, но... все сходится.

– Совершенно верно, спасибо, – кивнул Кирилл Сергеевич. – Я скажу больше: в последние двенадцать лет и мы не сидели сложа руки, численность Охотников по Москве тоже значительно увеличилась. Мы разработали систему регулярного патрулирования, обучили и внедрили в бригады нюхачей, обзавелись световыми гранатами, увешали весь город камерами скрытого наблюдения (хотя пришлось немало потрудиться, чтобы Дума безнаказанно пропустила этот финт), взяли на вооружение разрывные пули, обзавелись ускорителями реакций и адаптогенами, но... – Ева заметно напряглась, потому что лицо отца стало неприятно бесстрастным. – ...но мы все равно не справляемся.

Охотники мрачно переглянулись.

– В Питере тоже проблемы, – повторил Олег. – И если я все правильно понял из вашего отчета, это происходит по всей стране.

– Не только в России, Чери. По всему миру тоже, можешь мне поверить. Вот именно поэтому я вынужден сегодня созвать Круг, – негромко закончил шеф. – Вампиров становится слишком много, чтобы это было простым совпадением, вот-вот о них станет известно людям... думаю, мы должны менять систему. Всю. Целиком. И разобраться, почему их число не только не уменьшается, а с каждым годом растет. Да еще так быстро, будто нас и вовсе не существует.

– Зачем ты рассказываешь об этом сейчас? – тихо спросила Ева.

– Затем, что через два часа вы отправляетесь в Тверь.

– Куда?!

– В Тверь, – терпеливо повторил он.

– Но зачем?!

– Там же было тихо, сколько я себя помню! – не сдержался Шмель. – Ни одного крупного гнезда за десять лет! Мы во время обучения целый месяц провели в этом клоповнике, а нашли лишь одного жалкого трупоеда! Сонное царство!

– Все изменилось...

– Но там есть свой Клан, – поддержал друга Кот. – Зачем им мы? У нас в Москве работы по горло, а вы отправляете нас...

– Кот, помолчи, – Ева нахмурилась и внимательно посмотрела на отца. – Что-то случилось? Почему ты отсылаешь туда одну из лучших бригад?

– Не только ее. Ты едешь тоже.

– ЧТО?! – теперь уже не сдержались все. – Как? Зачем?!

– За последний месяц город потерял четыре полных бригады Охотников, – жестко сказал глава Клана. – Четыре! Без причины с ними оказалась потеряна всякая связь, тел так и не нашли. Ни крови, ни обрывков одежды, ни самих вампиров поблизости. Абсолютно никаких следов. Теперь там осталось всего семь охотничьих троек и два штатных нюхача. И это только начало... примерно за то же время без вести пропало около полусотни человек, в основном бомжи и наркоманы, но есть и парочка бывших вояк, четыре молодых девчонки из колледжей и несколько приезжих студентов-медиков. Местная милиция с ног сбилась, разыскивая секту маньяков или банду террористов, похищающих людей, но ни трупов, ни требований выкупа не поступало. Думаю, вам не надо объяснять, что это значит. Поэтому завтра вы уезжаете. Я хочу знать, что там происходит.

Ева растеряно переглянулась с остальными. Нет, она, конечно, не раз и не два участвовала в рейдах: высматривала и выискивала лежбища вампиров, а затем наводила на их след натасканную бригаду настоящих Охотников. Вот и с Котом раньше пересекалась, да и со многими другими тоже. Бывало, участвовала в зачистках выявленных гнезд, и, разумеется, знала с какого конца браться за автомат: двухлетний курс обучения на закрытой базе в Подмосковье, на котором она в свое время настояла к неудовольствию родителя, не прошел даром. Хоть и оставил далеко не самые приятные воспоминания. Но войти в состав бригады надолго?

Она помотала головой и ошарашенно воззрилась на отца. Он что, с ума сошел? Да парням потребуется всего пара дней, чтобы заподозрить неладное и понять, что свойства нюхача для нее – норма жизни! И «суперсенс» не имеет к этому никакого отношения! Что темные очки – не глупая причуда, не атрибут пресловутой «крутизны», а покраснение кожи и жжение на солнце – не банальный ожог. Да даже не в этом дело! Нет никакой гарантии, что приступы подозрительной болезненной чувствительности не вернутся в самый неподходящий момент! Ведь Кот далеко не дурак. Быстро просечет, что дело нечисто. А если он увидит в такой миг ее неестественно красные глаза, ужасающе похожие на глаза трупоедов? Упаси господь! Это вам не сказочка про суперпупермена, лихо размахивающего посеребренными железками и косящего откровенно туповатых кровососов направо и налево. Это – жуткая реальность, кошмарная явь, от которой нет спасительного эликсира из чесночной вытяжки, как нет рядом врача-гематолога, способного придумать волшебную таблетку. Современные вампиры – не новая раса. Это мерзкие, склизкие, жадные и абсолютно тупые твари, которые умеют делать только две вещи: искать и пожирать теплую, еще живую добычу. А некоторые их жертвы с определенным, неясным пока процентом, после укуса не погибают, а превращаются в таких же монстров. Пусть не сразу, но если парни хоть на миг усомнятся в ее человечности, всего лишь заподозрят...

Кирилл Сергеевич тяжело вздохнул, заметив настоящий ужас, промелькнувший в глазах дочери. Он бы все отдал, чтобы этого кошмара в ее жизни никогда не случилось. Все сделал, чтобы вернуть Веронику, не пожалел бы и второй ноги, и даже жизни... но прошлого не вернуть. Ева тоже сделала свой выбор, и теперь у нее другого пути не было.

– Отец...

Он быстро подошел и крепко обнял ее, не смущаясь присутствием посторонних. Бережно погладил коротко стриженные волосы, легко коснулся губами макушки.

– Прости, милая. Лучше, чем ты, у меня нет нюхачей. Лучше, чем бригада Кота, у меня нет людей. Ты поможешь им, а они позаботятся о том, чтобы ты не пострадала.

– Но...

– Я все знаю. Однако мне действительно больше некого туда отправить. Я надеюсь на твои способности и благоразумие... кроме того, не хочу, чтобы вы ввязывались во что-то, что вам не понравится. Мне нужна только информация, понятно? Вы должны выяснить, что там происходит. И все. Приехали, обошли город, разнюхали, залегли, отчитались. Никакой самодеятельности. Никаких глупостей. Никакого геройства. Все ясно?

Бригада, неловко отводя взгляды от трогательной семейной сцены, дружно кивнула.

– Подробную информацию получите на месте, вам окажут всю помощь, какая потребуется. Отчеты отправлять каждый день. Лично мне. Напролом не лезьте, думайте головой. Кот, на тебя надеюсь! Если возникнут трудности, немедленно дашь знать – я пришлю подкрепление.

Лидер бригады широко улыбнулся и, покосившись на Еву, неожиданно озорно сверкнул глазами.

– Понял, шеф!

– Ничего ты не понял, – сухо констатировал Кирилл Сергеевич. – Я тебя, дурья башка, не на прогулку отправляю. Это далеко не обычный рейд, а чтобы вы это осознали... – он поджал губы и негромко бросил в наручный комп:

– Зайди.

Бригада удивленно обернулась к открывшимся дверям. Кто там еще? Чего это шеф удумал? Помощника им нашел, что ли? Зачем?

Ева всегда отличалась крайней сдержанностью, крепкими нервами и по праву гордилась своей способностью сохранять невозмутимость в любых ситуациях, но при виде вошедшего даже она не смогла сдержать мимолетной дрожи в руках. Кот же мгновенно переменился в лице и невольно сделал шаг назад, передернув плечами, как от сквозняка, Шмеля и Чери вообще перекосило, а Ева застыла соляным столбом. Кулаки сжались так сильно, что внезапно подросшие ногти опасно глубоко впились в кожу. Скулы свело, словно от судороги, все тело непроизвольно напряглось, будто перед прыжком, а вдоль позвоночника прокатилась холодная волна. Она едва позорно не сорвалась. И лишь внезапно вспыхнувшая боль в ладонях да запах собственной крови, ударивший в ноздри, отрезвили и приглушили мгновенно вспыхнувшее чувство.

Отец обеспокоенно покосился на ее окаменевшее лицо.

Ева угрюмо молчала и очень недобро смотрела на вошедшего.

Если в мире существует человек, способный вызывать одновременно у множества людей всю огромную гамму негативных эмоций, то это был именно он. Страх, неуверенность, стойкая неприязнь, отторжение, лютая злоба, доходящая до жгучей, а временами просто звериной ненависти; у кого-то – зависть, у некоторых – нервная дрожь в коленях и непроизвольное заикание, а то и недержание... все это без преувеличения относилось к нему. Жуткий человек... да и человек ли? Он – тот, кто был способен одним своим видом внушать какой-то подспудный, первобытный страх. Человек, на протяжении почти десяти лет руководивший обучением молодых Охотников. Тот, кого за жестокость и равнодушие прозвали Упырем и ненавидели все без исключения ученики. Смертельно опасный и очень опытный сукин сын, прошедший не одну схватку с порождениями мрака и не боящийся идти в рейд даже в одиночку. Бесконечно презирающий смерть и боль и требующий от остальных того же. Человек, благодаря которому нынешние бойцы не боялись даже вампиров: это было не так страшно, как вступить в короткую схватку с НИМ на «выпускном». Он являлся им в ночных кошмарах еще многие годы после окончания четырех самых страшных лет обучения в жизни молодых рейдеров. Ему мечтали свернуть втихую шею, многократно пытались избить до полусмерти, отравить, покалечить, даже повесить! Человек, железную волю которого не смогли сломить Охотники нескольких поколений! Человек, которого опасались задевать, лишний раз просто проходить мимо и сторонились как чумного...

– С этого момента они твои, Край, – сухо сообщил Кирилл Сергеевич, коротко пожимая руку вошедшего.

Разглядев на родном, знакомом с детства лице мимолетную усмешку, Ева вздрогнула и внезапно поняла, что совсем не знает отца.

ГЛАВА 3

Забудьте все, что вы когда-нибудь слышали о вампирах. Забудьте сказки о бархатном голосе, легко соблазняющем разомлевших девиц, эффектном черном плаще с алым подбоем и бескровном, но благородном лице истинного аристократа, как у киношных кровопивцев. Забудьте про нетопыриные крылья и ровный бреющий полет над головами прохожих. Об осиновых кольях и серебряных крестах, святой воде и гробах, в которых эти гады якобы проводят день.

Все это ложь.

То, что зовем вампирами мы, Охотники, – бледные пародии на стремительных ночных хищников, которых так воспевают фантасты. Они вечно голодны, жадны до крови и живого мяса. Свои жертвы любят поедать целиком, не гнушаясь внутренностями и костями: крепкие зубы позволяют дробить даже их. Выть не воют, но издают мерзкое шипение, похожее на звук стравливаемого из воздушного шарика воздуха. Не любят свинец с малой толикой серебра. Плохо переносят дневной свет, что правда, то правда. Но не испаряются эффектно под солнечными лучами, а лишь слепнут и испытывают нечто вроде кратковременно шока, если в полной темноте направить на них свет специального фонаря. Этим обычно и пользуются: световую гранату за угол, высунул автомат с глушителем и знай, поливай все подконтрольное пространство, пока там не перестанут шевелиться. Затем – спалить.

Днем они отсыпаются в подвалах и на чердаках, прячутся под старыми коробками и в заброшенных домах. Тела уродливые, бледные до синевы, покрытые липкой прозрачной слизью, легко разъедающей кожу до кости, если неосторожно коснешься. Поэтому спецодежда в рейде обязательна (разработана в одном из НИИ и успешно применяется для ликвидации последствий аварий на химических объектах). Руки длинные, чрезвычайно мощные, с загнутыми кривыми когтями, способными в долю секунды разорвать тело человека пополам.

Не рекомендуется подпускать близко!

Свежесозданный вампир неуклюж, медлителен, изрядно туп и весьма уязвим, такие гнезда уничтожать гораздо проще. Но только до первого глотка крови. По какой причине они выбирают жертвы – неясно, но кажется, им все равно, кого жрать. Из тех, кого не разорвали на части, примерно десятая часть не умирает, а словно впадает в анабиоз на десять-двенадцать суток, затем покрывается коконом все из той же ядовитой слизи, и через две недели готов свеженький вампир. «Родитель» стаскивает своих «деток» в одну кучу и прячет до поры до времени, обычно штуки по три-четыре. Редко – больше, хотя бывают и исключения. Почему так? А пес его знает! До сих пор причины перерождения точно установить не удалось. Но факт остается фактом: вампиры – это стойкая, трудно уничтожимая, невероятно живучая, самовоспроизводящаяся популяция полуживой фауны. Единственный существующий на планете вид хомо кадаверус.

Трупоеды...

***

Ева молча смотрела на быстро проносящиеся мимо фонарные столбы с яркими огоньками зажженных ламп. Шины влажно шелестели по мокрому асфальту: снаружи моросил дождь. Тихо работали дворники, исправно очищая лобовое стекло. Изредка тонированные стекла старенького «Фольксвагена» освещались фарами встречных машин, но в целом трасса Москва – Санкт-Петербург пустовала.

В уютном салоне немолодого, но еще шустрого минивэна было непривычно тихо. Вся дальняя часть машины от пола до потолка оказалась завалена сумками со снаряжением. Брали свое, привычное и многократно проверенное, справедливо решив не полагаться на чужие милости.

Чери по сложившейся традиции сидел за рулем, Кот притулился рядом с единственной дамой, хотя свободных мест вокруг было хоть отбавляй, Шмель предпочел занять сидение со скучным видом на заднюю дверь. Напротив него в гордом одиночестве устроился Край и, казалось, крепко спал. Рядом виднелось приличное количество пустых кресел, однако желающих сидеть с бывшим наставником закономерно не нашлось.

Дыхание его было ровным, неглубоким, глазные яблоки неподвижно застыли в орбитах, сильные руки скрестились на животе. Голову он чуть наклонил вперед, но даже в такой расслабленной позе чувствовалось исходящее от него ощущение смертельной опасности, как от задремавшей на солнце гюрзы. Чуть коснись и конец.

Ева, даже если бы очень постаралась, никогда не смогла бы забыть это жесткое лицо с коротким белесым шрамом возле левого уха, тонкие губы, которые он всегда поджимал, когда был сосредоточен, этот ежик коротко стриженных, почти седых волос...

Первые страсти уже откипели, всколыхнувшаяся было неприязнь немного улеглась, оставив после себя странное отупение и какую-то непонятную, детскую обиду на отца: за что? Почему именно Край? Но поговорить начистоту им так и не удалось, да и бесполезно это: отец, если что задумал, непременно сделает, нравится ей это или нет. Поэтому Ева просто молча собрала вещи и покинула Центр вместе с остальными. Правда, мысленно дала себе страшную клятву, что по возвращении из командировки душу из него вытрясет, чтобы добьется ответов на свои вопросы.

Неожиданно Кот легонько пихнулся локтем, заставив отвлечься от невеселых мыслей, и кровожадно покосился на известного в Клане садиста. Положительно, Славке было, что вспомнить о проведенных в учебке годах, и было, за что мстить этому бледному упырю. Как и Шмелю, кстати, который правильно расценил выражение лица командира, а теперь вопросительно приподнял бровь. Мол, что ты придумал?

Кот совершенно бесшумно поднял руку и коснулся правого виска, красочно изобразив дуло пистолета. Указательный палец дрогнул, словно нажимая невидимый курок, голова чуть дернулась, и по лицу Шмеля разлилось выражение неземного блаженства.

Ева нахмурилась: зря они это затеяли. Бесспорно, Край был одним из лучших Охотников Клана, одним из самых умелых и опытных, этого у него не отнять. Непонятно только, почему Упырь вдруг отошел от дел и долгих десять лет прозябал на учебной базе вместе с сопливыми новичками. А теперь вот вернулся, повергнув в шок добрую половину сотрудников Центра: Ева видела, какими глазами смотрели на них Охотники по дороге на улицу. Но неужели отец не подозревал, что все до единого члены Клана имеют на него зуб? Спят и видят сладкие сны о том, чтобы укокошить этого бездушного сукиного сына наиболее болезненным способом? Вряд ли. Тогда зачем он отправил его в качестве контролера в эту странную поездку? Вместе с ней?

Она стиснула зубы.

Несвойственная девочке физическая сила проявилась у нее довольно рано, лет в пять. Но отец тогда ничего не объяснил, только велел быть осторожнее. Еще через три года Ева неожиданно поняла, что слышит и видит то, о чем остальные даже не догадываются, а в десять осознала, что запахи таят в себе не только наслаждение, но и опасность, боль. Особенно, если станут для нее слишком сильными.

Решение о том, что непременно станет Охотницей, она приняла в тот день, когда впервые узнала о вампирах. Когда услышала страшную правду о том, как на машину родителей набросились несколько голодных тварей и на дикой скорости перевернули, торопясь добраться до лакомой добычи. Отец сумел выжить, но потерял левую ногу, а беременная мама на последнем месяце... ее укусили. Кровопотери и шока от произошедшего она уже не пережила, а родившуюся, чудом уцелевшую девочку просила назвать Евой.

Ева могла только гадать, чего стоили отцу первые дни после этого кошмара. Ждал ли он, что очаровательная малышка превратится в нечто ужасное? Караулил ли у кроватки со страстной надеждой, молитвой на устах и пистолетом в руке? Отгонял ли подступающий страх?

Он никогда не рассказывал.

В пятнадцать лет, против его воли, Ева уехала на одну из баз Клана, полная решимости научиться всему, что только могли предложить бывалые Охотники. Сражаться, биться, убивать... стать сильной, как отец... наивная! Не знала она тогда, что ради этого придется отказаться от обычной жизни, потерять чувство умиротворения и радостной доверчивости. Пожертвовать любовью, детьми, мечтой о нормальной семье. Навсегда забыть. А взамен? Сила и выносливость, скорость и отточенная до остроты бритвы реакция. Абсолютный контроль и самодисциплина. Целеустремленность и решимость, готовность шагнуть даже в пропасть ради достижения цели. Молчаливость, скрытность, двуличье. Чутье на опасность и готовность постоянно балансировать на грани. Стоило ли оно того? Ева не знала, но хорошо помнила тот миг, когда ее детскую решимость идти до конца сильно поколебал жуткого вида светловолосый человек со шрамом у виска и холодными змеиными глазами, которого остальные курсанты (двенадцать юношей и три сопливые девчонки) робко называли наставником. И которого она первым встретила при входе на ту самую базу. Тогда он показался ей просто суровым, сильным, умудренным опытом. Учителем. Тем самым, кто поможет обрести уверенность и научит всему-всему...

С первого же урока Ева вышла бледная, растерянная, ошеломленная грубыми реалиями жизни и невыразительным голосом наставника, с трясущимися от обиды руками и грубо обрезанной под корень косой роскошных черных волос. С тех самых пор она никогда не носила длинных причесок: Край быстро и наглядно показал, каким образом этим может воспользоваться враг. Второй урок принес кровавую юшку из разбитого жестоким ударом носа, невольные слезы, огромный синяк на пол-лица, боль избитого тела и страх перед четырьмя годами обучения в этом концлагере. Третий – трещину в девятом ребре слева, жгучий стыд за собственную слабость, мрачную решимость идти до конца и свирепое обещание покончить с этим уже через два года. Экстерном. Кажется, именно тогда она узнала, что такое настоящая ненависть...

Худой, как щепка, программист коротко обернулся с переднего сидения и, оглядев товарищей, молча изгалявшихся в изобретении способов умерщвления ненавистного Упыря, выразительно покрутил пальцем у виска. Машина чуть вильнула, но Кот и Шмель не обратили внимания: от идеи медленного удушения они плавно перешли в раздел колесования и четвертования. Здоровяк не поленился даже расчертить запотевшее стекло подробной схемой результата их будущих совместных усилий, уделив при этом особое внимание выражению лица жертвы и почти ангельскому умиротворению палачей. Кот по ходу дела с азартом вносил коррективы, проявив недюжинные таланты в области изобразительных искусств, и уже дошел до кастрации.

– Слишком рано: жертва может кровью истечь раньше времени и потерять сознание. Удовольствия от этого ты не получишь, – не открывая глаз, вдруг сообщил «художникам» Край. – Я бы начал с пальцев.

Шмель вздрогнул и отшатнулся от окна, Кот метнул огненный взгляд на ту самую «жертву», что едва губы не кривила в мерзкой усмешке, и торопливо стер живописные каракули.

Ева снова покосилась на безмятежного Упыря: не сомневалась ни секунды, что тот не спит. И лишь поэтому не позволяла себе забыться, провалившись в набегающую дрему: оставлять за спиной подобного спутника бодрствующим было чревато неприятностями. А если бы напарники догадались нацепить на нос тепловизоры, которые в обязательном порядке брали с собой в рейды, они бы тоже поняли очевидное: интенсивный красный цвет вокруг головы и груди Края преотлично свидетельствовал о том, что тот не только пребывал в сознании, но еще и напряженно над чем-то размышлял. Ей для этого приборы были не нужны, снял темные очки – и наслаждайся всеми прелестями ночного зрения. Должно быть, именно так вампиры находили свои жертвы...

Ева снова прикрыла глаза, постаравшись отстраниться от терпкого запаха Края – запаха угрозы и смерти, к которому так и не смогла привыкнуть за два долгих года учебы, но он слишком напоминал все самое неприятное, так и норовил вывести из равновесия. Нет, это не была обычная неприязнь курсантов к требовательному сержанту, с охотой надрывающего глотку на неопытную молодежь и стоящего всегда по ту сторону забора из колючей проволоки. Не было никакого лихого упрямства «до» и никакой благодарности за бесценную науку «после». Лишь злое упорство, превращавшееся в навязчивую идею, страстное желание выжить и подспудный страх сойти с ума от диких перегрузок. Края ненавидели все без исключения, и это никак нельзя было назвать сговором. Такого бездушия и нечеловеческой жестокости, умения держать долгое время людей на последней грани, бесстрастно наблюдая за чужими муками, не было ни у кого на той проклятой базе. Хоть бы капельку сочувствия, лишь одно единственное теплое слово, ободряющий взгляд... и все было бы по-другому. Но никаких слов не было, и лишь за это наставника стоило убить. Жаль, все никак не получалось...

Ева трудом заставила себя дышать ровно и не думать о прошлом.

Мерный шум мотора убаюкивал. Машина шла по трассе ровно, будто летела. Скорость почти в сто пятьдесят кэмэ почти не ощущалась: техники не зря несколько месяцев трудились над старой «лошадкой» немецкого производства, доводя ее до нужной кондиции. Тихий шорох шин смутно напоминал шелест листьев на пожелтевших кронах под порывами осеннего ветра. Точно такого же, что завывал когда-то на пустынной ночной улочке над перевернутой легковушкой, рядом с которой неподвижно застыло окровавленное тело красивой молодой женщины, в последней судороге прижавшей к груди крошечное тельце новорожденной малышки...

Ева вздрогнула от непрошенных воспоминаний, как всегда постучавшихся в минуты растерянности и апатии, и решительно закрыла перед ними дверь. Не время для этого. Совсем-совсем не время.

***

Тверь встретила гостей неласково. Стояло промозглое раннее утро, отвратительный мелкий дождик, наконец-то, прекратился, но зато с близлежащих полей поднялся мерзкого вида туман и окутал неровную ленту дороги густым покрывалом, попутно скрыв противно хлюпающую жижу на обочинах. Хоть и весна уже, апрель на носу, а противная слякоть все никак не желала покидать тротуары.

Чери, вынужденно сбросив скорость, негромко ругнулся.

– Весна, твою мать!

Край открыл глаза, посмотрел в окно и равнодушно отвернулся.

– В центр рули. Советская, четырнадцать.

Программист угрюмо кивнул и покосился в зеркало заднего вида, но новый командир больше не подавал признаков жизни. Шмель, тем временем, успел перебраться на переднее сидение и теперь негромко давал напарнику указания, заставляя в нужных местах поворачивать и упреждая о светофорах, которых, как оказалось, за последние три года стало намного больше.

Ева равнодушно отметила, что Володька за время работы в Клане, похоже, успел побывать в куче разных мест. Даже в Тверь, выходит, заносило. Но мысль эта, едва появившись, довольно быстро ушла: слишком несущественная информация, чтобы уделять ей внимание больше трех секунд. А вот бесконечное бибиканье немного раздражало: поток машин даже в эту сумасшедшую рань был на удивление плотным и напряженным. Такими темпами они скоро столицу догонят!

Туман, между тем, заметно загустел, стекла вновь повлажнели, видимость упала ниже отметки в сто метров, и пришлось замедлиться еще больше. Чери глухо ворчал и временами яростно сигналил, Кот виртуозно материл непонятливых водил, совершенно не стесняясь присутствия дамы, но тщетно: к нужному зданию все равно прибыли только в пять пятнадцать утра.

– Проклятье! – прошипел Кот, выползая из машины. – Всю задницу отсидел себе в этом катафалке! Нельзя было нормальный фургон выделить?

– Туда бы больше влезло, – согласился Чери, сердито хлопая дверью и оглядывая давно некрашеное здание, на котором сиротливо висела ржавая табличка с нужным номером. – Я бы комп помощнее взял и усилок, да не помешали бы еще...

– Тебе бы только железо свое запихать, – буркнул Шмель. – Нет, чтобы гранат побольше, огнеметы в запасец...

– Дурак.

– Сам такой.

Край молча оглядел пустынную улочку, окинул внимательным взглядом старый дом, где разместился один из филиалов местного Клана. Мысленно сравнил с мелькнувшим по соседству зданием администрации города, сиявшим новенькой отделкой. Тихо хмыкнул и напрямик через лужи пошел к ближайшему подъезду, не обратив ни малейшего внимания на сочные рыжие разводы на новых сапогах. А добравшись, уверенно набрал короткий номер на планке откровенно неуместного в таком домишке домофона.

– Да! – раздался из динамика грубый голос.

– К Ковину. Из Москвы, – лаконично сообщил Край.

– Кто такие?

– Дурак, – так же ровно сказал Охотник. – Сказано тебе: из Москвы. Открывай.

– Ах, ты... щас поглядим, кто тут у нас такой умный, – угрожающе прохрипел домофон и неприязненно пискнул, пропуская непрошенных гостей.

– Совсем они тут распустились, – буркнул под нос Шмель. – Скоро пропускам верить перестанут. Не предупредили их, что ли?

Край молча толкнул толстую створку (слишком толстую для обычной двери) и вошел в полутемный подъезд со следами недавнего ремонта: краска на стенах была чистой, веселой зелененькой расцветки, не изляпанной еще похабными надписями. В воздухе витал легкий запах акрила, ступеньки оказались аккуратно подметены. Но под лестницей скопилась немаленькая куча строительного мусора, который, по-видимому, просто не успели вывезти.

Ева хмыкнула про себя.

Судя по состоянию офиса, Тверской Клан переживал не лучшие времена. Или они тут с местными авторитетами схлестнулись? Сферы влияния не поделили, что ли? Она аккуратно подцепила ногтем свежую штукатурку, потерла между пальцами, уловив характерный запах пороха, и с интересом оглядела обнажившуюся глубокую выбоину от пули. Вампирами не пахло. Забавно, это здесь в порядке вещей или стряслось что-то действительно серьезное?

От размышлений ее отвлек звук открывшейся на первом этаже двери и появление на лестничной площадке массивной тени в бронежилете, которая с нескрываемой неприязнью посмотрела сверху вниз на наглых пришельцев, демонстративно сложив на груди волосатые руки. Небритый подбородок и упрямо выдвинутая квадратная челюсть ее обладателя отнюдь не добавляли симпатии помятому лицу, а стойкий запах перегара вызывал легкую тошноту.

Ева машинально задержала дыхание и привычно принялась считать до десяти.

– Ну, че надо?

Край как раз преодолел пролет. Ни на миг не останавливаясь, он чуть развернул корпус, сделал неуловимое движение кистью, и грубиян отлетел назад, смачно припечатавшись спиной и процарапав прикладом калаша длинную полосу на свежезакрашенной стене. Уже сидя на заднице, ошеломленно открыл и закрыл рот, но не смог издать ни звука: голосовые связки на несколько секунд парализовало. Край любил такие шутки с излишне говорливыми подопечными.

Охотник нагнулся и рывком приподнял тяжеленное тело над полом.

– Вежливей надо быть, молодой человек, вежливей, – бесстрастно сообщил он, без труда удерживая на весу почти сто тридцать килограмм мяса, костей и железа. Одной рукой. – Мы к Ковину Владиславу Сергеевичу. Где он?

– Н-нету...

– Не слышу.

– Хр-р-р... – под пальцами Края что-то вяло хрупнуло, а верзила опасно побагровел и судорожно закашлялся, безуспешно пытаясь вдохнуть.

– Карась, дубина стоеросовая! Что тут у тебя... – вышедший из двери второй охранник застыл на пороге, уткнувшись носом в услужливо предоставленное Котом дуло пистолета, и демонстративно медленно развел руки в стороны, показывая пустые ладони. – Ребята, спокойно. В чем дело? У вас проблемы?

– Проблемы у вас, – неторопливо повернул голову Край. – Московский Клан. Прибыли по запросу Ковина.

– Карась, расслабься. Это свои, – облегченно выдохнул охранник и представился. – Юрий Сотников, позывной – Сотник. Э-э-э... уважаемый, а вы не могли бы...

Он кинул опасливый взгляд на приятеля, чье лицо уже приобрело сочный фиолетовый оттенок, нервно поправил ремень автомата и выразительно приподнял брови. В конфликт вступать было себе дороже, да и дуло все еще торчит под носом, но за своего заступиться надо, хоть и напортачил он изрядно. Кто ж незнакомцев встречает, забросив пушку за спину, словно на прогулке по детскому саду? А эти московские... пес знает, откуда у этого типа такая силища, но отдать Карася ему на растерзание – не по-мужски. Да и не по-дружески. Но ввязываться в ссору самому – костей потом не соберешь. Вот и думай, как тут быть...

Край неохотно разжал руку. Верзила с шумом упал на бетонные плиты, подозрительно звякнув при этом металлом, и сипло закашлялся. Его более сообразительный напарник облегченно вздохнул и бросил признательный взгляд, на что Кот столь же вежливо отвел ствол от физиономии коллеги, а Шмель расслабился и, наконец, убрал руку с пояса.

– С прибытием, – Сотник торопливо пожал протянутые руки, немного виновато косясь на медленно приходящего в себя приятеля. Но тот сам дурак, не надо было нарываться: это тебе не местная шпана, а лучшие Охотники Клана. – Мы ждали вас завтра, поэтому извините: Ковин появится только к двум. Но раз вы с дороги, сейчас устроим в гостинице, номера уже заказаны, а вы пока перекусите...

– Позже, – сухо бросил Край, и охранник как-то спал с лица: когда Упырь начинал говорить вот так, да еще смотреть прямо в глаза своими бесцветными зенками, многих курсантов пробивала нервная дрожь, и невесть откуда появлялось стойкое заикание. Этот, похоже, обучался на другой базе и о Крае еще не слышал. Он сумел справиться с собой только через тридцать секунд.

Молодец, молча похвалила Ева. Для первого разговора с недовольным Упырем он держится просто прекрасно.

– Венька! – из соседней двери, оказавшейся незапертой, выскочил шустрый пацан лет десяти с трепаной копной темно русых волос и преданно уставился на Сотника. – Помоги гостям устроиться, места в Центральной оплачены. Накорми. Потом дуй в офис, передай шефу, что прибыли коллеги из Москвы. Туда и обратно, пулей.

– Бу сде! – бодро отрапортовал пацан и вопросительно уставился на Кота крупными черными глазищами. – Пошли, что ли?

– Машина нужна? – спохватился Юрий, когда странные гости оказались уже в дверях. – Могу водителя прислать.

– Мы на своей, – все так же сухо бросил Край, даже не обернувшись.

Уже на улице Ева напрягла слух и чуть улыбнулась, расслышав за двойными стеклопакетами витиеватую ругань незадачливого Карася и спокойный, рассуждающий голос его коллеги. Села в машину в полной уверенности, что глава местного Клана получит всю необходимую информацию буквально через пять минут, из первых рук, так сказать. А мальчишка, получивший задание якобы известить его о новоприбывших (зачем, когда есть телефон?), помчится по какому-то другому делу, которое они предпочли не афишировать при агрессивно настроенных чужаках.

Всю недолгую дорогу Венька возбужденно сверкал глазами, юлой вертелся на заднем сиденье и без умолку тараторил. Благодаря чему всего за несколько утомительных минут езды до обещанной гостиницы Ева узнала, что:

...Тверь – удивительный город, у которого есть целых два пригорода: Москва и Санкт-Петербург... ...Трупоеды стали куда более активными в последние несколько месяцев... ...Карась в общем-то неплохой человек, только вспыльчивый, чем-то на погибшего в прошлом году папку похож... ...Соседский пес Шарик очень добрый и забавный, только голодный всегда... ...Дядя Юра гораздо покладистее, но частенько гоняет по делам, для которых вполне мог подойти и телефон... ...Страсть какие раны оставляют после себя вампиры, а свежие фотки на сайте ментов, слизанные вчера местным «червяком» – настоящая жуть... ...Тверской Клан совсем небольшой, всего десять бригад, ныне же вообще только шесть... ...А старая бабушка Веньки накануне нещадно выдрала внука за украденное для четвероного друга прямо из холодильника кольцо колбасы... Кот на эту тарабарщину с серьезным видом покивал головой, заинтересованно похмыкал, но нещадно драный зад осматривать вежливо отказался, затем сунул говорливому пацану ириску и на целых две минуты облегченно вздохнул.

Еще через четверть часа Ева тщательно исследовала отдельный номер в местной гостинице, про себя сравнивая с шикарным убранством отцовского «Хилтона». Довольно скоро закончила с этим неприятным делом, скупо усмехнулась и с удовольствием упала на застеленную кровать. Кто куда, а она собиралась выспаться перед длинным вечером и грядущей, наверняка суетливой и трудной ночью: Край не даст отсиживаться в тылу никому. Особенно ей. Ковин появится только через семь-восемь часов, без него начинать что-либо не имело смысла. А потому следовало хорошенько подготовиться к работе.

Она задвинула плотные шторы, проверила дверь, наскоро ополоснулась и решительно закрыла глаза.

ГЛАВА 4

Ночь. Тишина. В небольшой комнате с толстыми стенами и одинокой тусклой лампочкой под потолком суетятся двое дюжих парней в белых халатах. Они немного бледны, но дело свое знают хорошо, работа спорится, хотя от нее мурашки бегут по коже. Даже у них. И есть отчего: одна единственная железная дверь, повсюду холодный металл, окон нет... этот подземный бункер хорошо защищен от внешнего мира, мощные стены надежно хранят его обитателей от любого нападения. Но еще лучше они умеют гасить громкие звуки.

Посреди комнаты сиротливо возвышается широкий стол с четырьмя прочными зажимами: два снизу и еще два точно таких же наверху. Тонкие канавки по краям, жесткое ложе, раковина в ногах... рядом с ним возникает жутковатое впечатление современного патолого-анатомического отделения, которое усиливается легким запахом формалина и небольшим столиком в изголовье, укрытым до поры до времени стерильной пеленкой.

Последний щелчок, и парни немного испуганно посмотрели на распятую девушку. Ей всего восемнадцать, но она единственная из трех подружек, кто решился на досрочный экзамен у Края по выносливости. Из пятерых парней, накануне бросивших вызов наставнику, один отправился в лазарет с переломами трех ребер, вывихом правого плеча и колотой раной предплечья. Второй и третий добровольно отказались продолжать поединок после получасового спарринга. Четвертый потерял сознание прямо в зале и до сих пор отлеживается с сотрясением мозга. Только пятый вышел на своих ногах – бледный, как вампир, с прокушенной губой и жестоко сломанным запястьем, в жутких кровоподтеках, полумертвый от усталости, но лишь его попытка оказалась засчитанной. Он единственный на потоке вышел с базы через два года обучения, а не через четыре, как планировалось: Упырь давал возможность молодым Охотникам избежать своего утомительного общества, но и спрашивал с дерзких по полной программе.

К концу первого месяца обучения Ева поняла, что наставник пытается ее сломать, на втором – что у него почти получилось. На третьем – что никогда не сдастся и вышибет из этого бездушного гада мозги при первой же возможности, на пятом – что попробует это сделать уже через полтора года. Во что бы то ни стало. И работала, как проклятая, вскоре став тем, кем была сейчас – Колючкой.

Ровно через год в одном из спаррингов она наотрез отказалась просить пощады и, не обращая внимания на бледные от ужаса лица подружек, пошла напролом. А после, утирая кровавые сопли, с удивлением поняла, что целых двадцать минут смогла устоять в полноконтактном поединке против самого Упыря. Достиж-е-е-ние! Потом – долгое беспамятство и жесткая койка в лазарете, дикая боль и унизительная беспомощность.

Собственное упрямство дорого ей обошлось: целых три дня не могла самостоятельно передвигаться, вынужденно сидела на стимуляторах и ускорителях обмена, ожидая, пока исчезнут трещины в костях левой голени, срастутся хрящи на носу и сойдут огромные синяки по всему телу.

А еще через несколько недель вдруг сделала фантастическое открытие: ее сила и скорость реакции ни с того ни с сего возросли почти втрое! Зрение и слух обострились еще больше и стали доставлять определенный дискомфорт, а регенерация происходила теперь так быстро, что это пришлось тщательно скрывать даже от сокурсников.

Лишь много позже, покопавшись в архивах Клана и поднаторев в органической химии, она пришла к выводу, что вероятно, дело было именно в стимуляторах, вводимых в эти три мучительно болезненных дня: в них, как оказалось, содержалась примесь слизи трупоедов, известных своими способностями к скорому заживлению. Если бы это продолжалось дольше, бог знает, что могло тогда случиться, но ей сильно повезло. Правда, отец, когда пронюхал, пришел в бешенство, а остыв, строго-настрого запретил использовать их по жизни: учитывая Евино прошлое, риск наступления необратимых изменений был слишком велик. Но тогда Ева этого не знала и наслаждалась растущим чувством собственного превосходства, охотно подставлялась под удары наставника, чуть не с радостью встречала каждый пропущенный синяк и мстительно считала дни до «выпускного».

Край оказался изобретательным: для строптивой ученицы в качестве экзамена на стойкость он приготовил нечто особенное, и Ева, прикованная за руки и за ноги к холодному столу, даже усомнилась в своих новых способностях. Когда же в комнату с холодной улыбкой маньяка вошел ненавистный Упырь, между лопаток против воли мерзкий холодок. А излишне резкий звук захлопнувшейся двери показался ей грохотом крышки стального гроба...

***

Гостиничный номер состоял из двух смежных комнат, в одной из которых с удобством устроился Край, а в другой с недовольным видом уплетали ранний завтрак трое Охотников. Все просто и непритязательно, скромно, без излишеств. Минимум необходимой мебели: два шкафа, комод, квадратный стол и три вполне удобные кровати. В общем, устроились неплохо.

Чери, как всегда, совмещал приятное с полезным: вяло жевал вчерашнюю пиццу и мимолетно просматривал сайты в Интернете, выуживая по крупицам одному ему понятную информацию. Причем, делал это с такой скоростью, что остальные только завистливо вздыхали. Славка в это же самое время лениво листал местную прессу. Шмель с энтузиазмом некормленого крокодила работал челюстями, стремительно освобождая немаленький стол, заполнение которого продуктами полностью легко на хрупкие плечи их юного провожатого. Но пацан не подвел: прежде чем убежать по делам, приволок откуда-то такой огромный баул с пропитанием, что даже Кот довольно крякнул.

Негромкий топот в коридоре заставил Охотников оторваться от трапезы и насторожиться, а грохот внезапно распахнувшейся двери – буквально спрыгнуть с насиженных мест и ощетиниться оружием.

– Эй, дяденьки! Владислав Сергеевич передал, что будет ждать вас в Центре через час. Я проведу... – во весь голос отрапортовал Венька, без стука влетая в комнату гостей. И замер на пороге, переводя оторопелый взор с одного на другого. – В-вы ч-чего это?..

Шмель, при звуке открывшейся двери мгновенно слетевший с кресла, сел обратно и ругнулся сквозь зубы: едва не продырявил мальца!

– Веня, тебя мама не учила, что стучаться надо? – Кот гибким движением поднялся с ковра, к которому припал мигом раньше, спрятал в карман внушительных размеров пушку и ласково улыбнулся. Чери неодобрительно покосился от экрана монитора: напугали мальчишку, дурни, теперь вот успокаивайте.

Шмель с ворчанием вынул руку из куртки и ободряюще потрепал по плечу бледного пацаненка.

– Ты это... не трусь. Привычка у нас такая.

– А-а...

– Ну, вот и славно, – Кот, как опытный папаша, быстро всунул в маленькие ладошки сразу три ириски, чем заслужил полный искреннего восхищения взгляд.

– А вы крутые! Мне дядя Юра по секрету сказал, что сильнее вашей бригады в Москве нет никого. Что вы – лучшие! Теперь вижу, не соврал. Нет, но как быстро! Я даже испугаться не успел! А еще...

Кот только усмехнулся: быстро в себя пришел мальчишка, ничего не скажешь. Мало кто устоит на ногах, когда тебе в лицо ни с того ни с сего вдруг тычут сразу тремя пушками. Хватка есть, только подучиться маленько. Если справится и поумнеет, получится из него через несколько лет отличный Охотник.

– А где ваша тетя? Та, красивая, в темных очках, которая была утром?

– Отсыпается, – хмыкнул Шмель.

– Днем? – уточнил Венька, сосредоточенно жуя конфету.

– Точно.

– Ну, кто будит? – деловито поинтересовался Кот, быстро накинул куртку и сноровисто порылся в объемной сумке. Выудил оттуда световую гранату, полюбовался пару секунд и озорно подмигнул приятелю.

У мальчишки сразу разгорелись глаза, а Шмель озадаченно почесал макушку.

– Не, я пас. Чери?

– Я похож на дурака? Связываться с Колючкой?

– Ну, тогда... – Кот ухмыльнулся совсем гнусно и решительно распахнул дверь в соседнюю комнату. – Командир, нас уже ждут!

Он начал издалека. Медленно обошел стол по кругу, все больше растягивая губы в плотоядной усмешке, покружил над ним голодным вороном, изучил, оценил добровольную жертву со всех сторон. В конце концов, остановился в ногах и с видимым удовольствием констатировал:

– На сегодняшний вечер ты принадлежишь мне.

Ева промолчала. Теперь некого винить за это безрассудство, только саму себя. Некого проклинать. Поздно идти на попятный... браслеты оказались очень прочными и никак не хотели поддаваться. Дура! Понадеялась, что он устроит обычный спарринг, где у нее было тщательно скрываемое до этого времени преимущество, но не учла, что этот способ унижения он избрал для мужчин. А с женщины – совсем другой спрос.

Край, будто услышав, глубоко вздохнул.

– Ну, начнем...

Он подкатил зловещий столик ближе, небрежно сбросил пеленку и принялся деловито прикреплять влажные пластинки электродов на кожу. Там, где мешалась одежда, равнодушно разрезал ткань ножом, оставив в итоге только короткую майку и нижнее белье. Остальное выбросил. Даже тяжелые армейские ботинки не погнушался снять собственноручно, а короткие черные волосы с висков убрал почти нежно.

– Если решишь все это прекратить, только скажи, я не буду настаивать. Одно слово, и ты свободна... – Ева с содроганием услышала в его обычно невыразительном голосе странные нотки. Но опять промолчала. И Край, расценив это, как согласие, с головой погрузился в веселые будни палача.

Ни мгновения он больше не смотрел в ее глаза. Работал сосредоточенно, быстро, привычно. Руки так и порхали над клавиатурой, настраивая зловещий аппарат на проклятом столе, который она даже не видела: из-за прижавшего лоб стального обруча обзор был ничтожным и позволял видеть лишь голый потолок, входную дверь и кусок стены напротив.

Первый укол боли в висках Ева ощутила внезапно. Она невольно дернулась всем телом в попытке убежать, но стальные захваты на лодыжках и запястьях держали крепко. За первым уколом последовал второй, третий...

– Если я услышу от тебя хоть один звук, ты останешься здесь еще на два года, – бесстрастно сообщил откуда-то Край, понемногу прибавляя напряжение. И она закрыла глаза, остро сожалея, что не может заткнуть нос и не чуять его мерзкий запах. Закрыть руками уши и не слышать больше этот мертвый голос. А боль грызла и грызла...

– Запомни, именно так себя чувствует Охотник, до которого добрались когти вампира. Такой будет боль, если ты подпустишь его слишком близко. Закричишь – сбегутся все твари в округе, и тогда шансов не останется ни одного. А вот это случиться, если на кожу капнет слизь с его тела. Нравится?..

Ева забилась на столе, чувствуя, что еще немного, и потеряет контроль, просто завопит, как слабосильная истеричка. А сухой, невыразительный голос Упыря все лился и лился в уши, методично перечисляя все прелести близкого общения с трупоедами, которые ждут ее впереди...

Сколько прошло времени, Ева не знала. Минута? Час? Год? Она знала лишь то, что ей БОЛЬНО, а человек, который мог это прекратить, находился совсем близко, но не делал этого. И она его ненавидела. Сильнее, чем когда-либо раньше.

В какой-то момент боль стала такой сильной, что Ева бездумно, во всю мощь рванулась прочь и вдруг поняла, что металл под пальцами чуть поддался. Это обнадежило. Затем новый болезненный укол... Она зажмурилась и дернулась еще яростнее, вкладывая в движение всю свою ненависть к вампирам, этому идиотскому лагерю, к себе самой за дурацкую идею стать Охотницей. К этой пытке. К слепящему белому свету, который, казалось, сейчас выжжет глаза. Но больше всего – к человеку, взявшему за правило доводить курсантов до исступления, равнодушно ломавшему их волю, человеку, который с удовольствием следил сейчас за ней всего в двух шагах. Только дотянись...

– Ева?

Воздух возле нее неожиданно потеплел. Чья-то ладонь на мгновение зависла над плечом, почти коснулась. Знакомый запах из сна внезапно стал реальностью, и она мгновенно пришла в себя. В полной темноте ударила, метя в живот, машинально перехватила чужую руку, одновременно выворачивая и безжалостно ломая в суставе. Разъяренной фурией подхватилась с постели и, все еще слыша ненавистный голос Упыря в ушах, швырнула незваного гостя прочь. Подозрительно легко. Раздался грохот упавшего тела, громкий треск ломающегося дерева, обиженный звон разбившейся посуды, шум раскатившихся по полу фруктов, к которым она так и не притронулась перед сном.

В тот же миг дверь номера распахнулась, и в проеме кто-то нарисовался.

– Колючка! Ты...

– Стой!

Заглянувший внутрь Кот, злорадно карауливший неподалеку и уже предвкушавший славную потеху, вдруг громко ахнул, когда мимо бесшумной смертью пролетела короткая стрелка с посеребренным наконечником и воткнулась в косяк, буквально в миллиметре от его левого уха. За стеной почти сразу гулко протопали тяжелые шаги, еще один знакомый голос встревожено вскрикнул, а затем... какой-то идиот догадался включить свет!!!

Ева глухо ругнулась и быстро отвернулась, крепко зажмуриваясь, но даже сквозь сомкнутые веки ощутила, как по щекам покатились невольные слезы. Проклятье! Слишком ярко!!

– Ева! – это замер в дверях Шмель, не успевший убрать руку с выключателя. – Ты в порядке? Что он с тобой сделал?!

Он растеряно оглядел разгромленную комнату: да уж... неприглядная вышла картинка. Комод разбит вдребезги; стоявшая на нем красивая ваза осыпалась мелкими осколками, живые цветы оказались безжалостно раскиданы по полу и изрядно помяты. У самого входа быстро расплывалось некрасивое пятно; блюдо с фруктами перевернулось и улетело под кровать, а несколько крупных яблок с шумом раскатились по всей комнате. Посреди всего этого великолепия стояла растрепанная Ева с искаженным от ярости лицом и слепо шарила руками вокруг себя.

– Придурки! Свет погасите! – рявкнула она, наконец, на ошарашенных мужчин и сердито сдернула с прикроватного столика спасительные очки. Лишь потом выпрямилась и сквозь темные линзы обвела нехорошим взором присутствующих. – Ну, в чем дело? Кот, я что, зря промазала? Вон отсюда!

Шмель неловко отвел глаза и попятился, Кот бросил на нее откровенно оценивающий взгляд, затем задумчиво покосился на дрожащую в двери стрелку, гадая, в каком-таком месте ее прятали на абсолютно голом теле. Затем осторожно выдернул и очень аккуратно положил на соседний стол. А Ева рывком сдернула с кровати покрывало и прикрыла, наконец, первозданную наготу, в которой вот уже целую минуту щеголяла в компании троих давних знакомых и человека, коего предпочла бы вовсе никогда больше в своей жизни не встречать.

Край поднялся с пола, осторожно повращал помятой кистью, которую она в последний момент все-таки передумала ломать, подвигал нижней челюстью, сосредоточенно проверил целостность шеи и отер, наконец, с лица мокрые брызги.

– Я всего лишь хотел сказать, что нас ждут, – невозмутимо пояснил он, не подав виду, что хоть сколько-нибудь огорчился холодным приемом. – Собирайся, через пятнадцать минут выезжаем.

– Еще раз коснешься меня, и я нарушу слово, понял? – так же спокойно ответила она.

Слегка потрепанный Край молча пожал плечами и вышел, за ним потянулись остальные. Недоумевающие, но на удивление тихие и вежливые. Даже не забыли плотно прикрыть за собой дверь. Прибью всех троих! Шутники, мать их...

Ева растеряно уселась на край постели и с силой сжала пальцами виски, тщетно стараясь успокоить бесцеремонно разбуженную память.

Внезапно боль исчезла. Ушла куда-то на задворки сознания. Спряталась и затихла в отдалении. И это было так неожиданно, что она даже перестала вырываться. Тяжело отдышалась, чувствуя, как по щекам безостановочно катятся позорные слезы, а все тело сотрясается в беззвучных рыданиях. Кожа горела, как в огне, мышцы скрутило судорогой, в ушах колотилась и шумела кровь, а во рту поселилась отвратительная горечь. Как это? Все? Неужели конец?

Выдержала?!

Чужая ладонь бережно стерла мокрые дорожки с лица, нежно погладила щеки, ненавязчиво коснулась ямки над ключицами... и Ева замерла, будто мышь перед гадюкой. Сердце заколотилось так громко, что буквально выпрыгивало из груди, дыхание перехватило.

– Ты же не думала, что все закончится просто так? – тихий шепот Края тяжелым молотом шарахнул по напряженным до предела нервам. Страшная догадка молнией вспыхнула в воспаленном сознании, озарила на миг его замысел, мимолетно высветила толстые стены, за которыми никто не услышит ее крика, прочные оковы, разбросанную одежду, распятое и абсолютно беспомощное тело...

Ева в ужасе распахнула глаза, но его ладони уже скользнули ниже, аккуратно обтерли мокрую от пота кожу на обнаженном животе, легко коснулись бедер. Затем вернулись и уже настойчивей легли на грудь.

Его запах, забивающий ноздри, этот вкрадчивый голос. Боль от каждого касания такая, словно утюгом водили по оголенным нервам...

Она не раз пыталась понять, что же сыграло роль катализатора в тот жуткий вечер, но так и не пришла к единому выводу. Стимуляторы? Испуг? А может, все вместе? Не знаю. Просто в какой-то миг банальный страх перед наставником превратился в настоящий животный ужас, тело вышло из-под контроля, и впервые в жизни Ева почувствовала то, что нюхачи называют сенситивным шоком. Тусклый свет лампы ударил в глаза, как прожектором, ослепляя и причиняя сильную боль. Грохот в ушах стал оглушающим, запах чужого тела буквально врывался в ноздри, распаляя и без того кипящую ненависть. Все органы чувств будто взбесились, разом набросившись на перепуганное, растерянное и заблудившееся сознание. В тот же миг звонко лопнул стальной зажим на правой руке, и Ева, не задумываясь, схватила за горло нависшего над ней мучителя.

Край не успел отшатнуться. А она долгое мгновение смотрела в упор. Глаза в глаза. И сквозь туманную пелену сумасшедшей боли вдруг увидела ровное красноватое свечение на месте его головы и странно смазанного лица, с которого почти исчезли человеческие черты. Словно переключилась в другой диапазон зрения или смотрела на него через прибор ночного видения. И в первый раз в своей жизни поняла, каково это – быть полукровкой, человеком лишь наполовину: больше, чем нюхач; меньше, чем вампир...

Ева внезапно ощутила его удивление, непонятную задумчивость. Услышала очень ровное биение его сердца, манящий шум крови в венах, почувствовала спокойное дыхание на своей шее. На короткий миг, намечая место последнего удара, опустила взгляд ниже и с трудом заставила себя не сжимать пальцы. Не сделала того, чего так долго хотела: не убила, потому что... в нем не было желания. Ни грамма возбуждения. Никакой сексуальной подоплеки. Абсолютно.

Ева хорошо помнила, как оторопела в тот долгий миг от озарившей ее странной, неправдоподобной, но единственно верной догадки: Край не собирался брать ее силой. И вообще никак не собирался, не хотел. Он просто выполнял работу. Трудную, долгую, неприятную, но нужную работу: день за днем, год за годом превращал обычных молодых, наивных и доверчивых ребят в бесстрастных Охотников. Рабочие винтики, машины для уничтожения вампиров. Быстрые, сильные, выносливые, которым было чуждо сомнение во время рейда, которые готовы были шагать под пули, но продолжали бы неуклонно делать то, чему их так жестоко учили: убивать. Он создавал из них солдат, методично и планомерно, по тщательно разработанной программе. День за днем ломал устоявшиеся комплексы и стереотипы, один за другим. Быстро, жестоко, больно. Но эффективно. И то, что он сделал тогда, было лишь завершающим штрихом: наставник знал своих подопечных, как себя самого, а значит, уже давно понял, что его строптивая ученица готова к выпуску. Оставалось сломать лишь один блок, самый сильный для нетронутой и наивной девушки...

Ева тяжело вздохнула.

Что ж, он его сломал: никакого стеснения от собственной наготы она больше не испытывала, не боялась оказаться голышом даже в толпе распаленных мужчин. Скорее покалечила бы идиотов: без ярости, без ненависти, но и без сострадания. За это сомнительное знание она заплатила немалой ценой, но что сделано, то сделано, прошлого не вернуть. В тот день она сумела остановиться; с трудом, но разжала сведенные судорогой пальцы, хрипло рассмеялась ему прямо в лицо, а потом тихо сказала:

– Радуйся, Край: только за это я тебя не убью.

И, разодрав стальные путы голыми руками, ушла. Жаль, но отец так никогда и не узнал правды...

Ева встряхнулась и решительно поднялась. Может, стоило все ему рассказать? Тогда он не совершил бы ужасной ошибки: не отправил бы Края вместе с ней. Но с того дня прошло уже более трех лет. Пережитый ужас со временем притупился, а понимание причин поведения наставника в какой-то мере заставило ее если не смириться, то хотя бы принять все произошедшее, как данность. Свершившийся факт, который не отменишь, не забудешь, но из которого можно было извлечь определенную пользу. Понимал ли сам Край, что именно случилось в тот день? Ева не знала и совершенно не собиралась это выяснять. Единственное, что она знала точно, так это то, что не желала оставаться рядом с подобным человеком ни одного лишнего дня.

– Наконец-то, – пробурчал Кот, незаметно окидывая спустившуюся в вестибюль напарницу внимательным взглядом. Не пострадала? Не сделал ли чего недозволенного этот садист? А то сразу не разобрались, а теперь уточнять как-то неудобно.

– Хватит пялиться!

– А ты, как всегда, больно колешься, – неожиданно упрекнул Славка, незаметно переводя дух.

– На то я и Колючка.

Ева никогда не рассказывала о себе и у других не спрашивала: это было как-то не принято. Но теперь ей даже стало интересно: что пришлось пережить Коту во время «выпускного», который он, как и она сама, сдавал экстерном? Если верить мрачному обещанию, появлявшемуся в его серых глазах при каждом взгляде на нового командира, Край очень зря вернулся на рейды. И скоро об этом пожалеет...

Подозрительно притихший Венька был странно молчалив всю дорогу до офиса и, буквально кожей почувствовав возникшее между гостями напряжение, лишь переводил недоуменный взор с одного хмурого лица на другое. Кот то и дело мрачно зыркал на Края, тот, в свою очередь, безмятежно пялился в окно, едва не насвистывая под нос. Шмель предусмотрительно уселся так, чтобы все время видеть его руки, а Чери и вовсе оттеснил напряженную Еву на переднее сидение. На всякий случай.

Владислав Сергеевич Ковин оказался невысоким подтянутым дядькой средних лет в лихо задвинутой на затылок кепке с фривольной надписью: «Я – главный». Открытое лицо решительного и уверенного в себе человека сразу располагало к себе, но яркий блеск в глубоко посаженных глазах отдавал изрядным лукавством. Было в его манере держаться что-то, неуловимо роднившее его с шефом Московского Клана, этакий ореол тайны, власти и едва уловимый запах опасности. Но если старший Цетиш напоминал могучего льва посреди африканской саванны, то Ковину больше подошел бы образ горного кота – ловкого, стремительного и такого же смертоносного. С царем зверей ему, конечно, не тягаться: не та весовая категория, но на своей территории он был абсолютным и безоговорочным королем.

Встретив гостей на пороге скромно обставленного кабинета, расположенного в недрах одного из огромных ангаров (он когда-то был отдан администрацией города под оптовые склады), Владислав Сергеевич гостеприимно показал на старые, но еще уютные кресла и с готовностью принялся за отчет.

Сами они дорогу в запутанном лабиринте извилистых привокзальных улочек никогда бы не осилили. Особенно при том, что многие из них заканчивались неожиданными тупиками. Но все тот же Венька оказался на высоте: быстро и грамотно помог провести машину аккурат к воротам одного из складов, где уже десять лет с комфортом размещался центральный офис местного Клана. Кот только хмыкнул, по достоинству оценив красовавшуюся над входом рыже-зеленую вывеску «Овощи-фрукты, мелким и крупным оптом», и спрятал ехидную усмешку: бедненько они тут живут. По сравнению со столицей, весьма и весьма неказисто. Но скрытый за надежной подвальной дверью многофункциональный комплекс быстро заставил его прикусить язык: местные техники свой хлеб тоже даром не ели, и по оснащенности этот Центр едва ли уступал Московскому. А если в чем и проигрывал, то только в размерах.

Владислав Сергеевич Ковин довольно улыбнулся, разглядев следы удивления на лицах столичных Охотников. Это еще что! Оборудование у нас, что надо! Правда, немного со спальными местами туговато, едва своим хватает на смену, но для этого в городе есть гостиницы и модные нынче отели.

Ева машинально отметила разворот плеч, толщину предплечий шефа, которую не скрывали короткие рукава натянутой прямо поверх футболки рубахи, и уважительно покачала головой: силен, очень силен, без спецпрепаратов дело явно не обошлось. Она демонстративно пропустила мимо ушей витиеватое приветствие, брошенный вскользь заинтересованный взгляд откровенно проигнорировала, а на игривое предложение поближе познакомиться с «такой красывый дэвушка» просто приподняла очки и выразительно промолчала.

Ковин ничуть не смутился, но дальше ломать комедию перестал и, разом посерьезнев, приступил, наконец, к главному.

– Итак. Суть нашей проблемы вам известна: примерно за два месяца бесследно исчезли четыре полные бригады Охотников. Другие версии, кроме нападения вампиров, абсолютно исключены...

Ева мысленно кивнула. Уж если говорит, что исключены, значит, действительно: землю носом рыли, все возможное просмотрели, отработали и отбросили. Это плохо.

– ...Знаю, что вы скажете: плохо. От себя добавлю: не просто плохо, а отвратительно. Все бригады были опытными, без новичков. Стаж не менее трех лет у каждой, отлично сработаны в рейдах. Отправлены нашими нюхачами по проверенным адресам, но... не вернулись. На местах найдены целехонькие машины без малейших признаков взлома. Ни оружия, ни следов крови, ни стреляных гильз нет. Маячки в группах заглохли одновременно, отследить невозможно. Техники говорят: наверняка уничтожены. Следов пребывания вампиров тоже нет, ни одного. Нюхачи потом каждый адрес дважды проверили и клянутся, что не могли ошибиться: за день до появления бригад запах был, затем – как отрезало. Абсолютный ноль. Они не знают, чем это объяснить. Других людей, кроме наших, там в ту ночь тоже не появлялось. Проверили.

– Улетели ваши парни оттуда, что ли? – пробурчал под нос Шмель.

– Подстава? – задумчиво предположил Кот.

– Машины мы отогнали обратно, если нужно будет – осмотрите, на них нет повреждений, как будто ребята сами навстречу вышли. Все трое.

– Так не должно быть, – озадаченно произнес Чери. – Почему техническая поддержка не осталась в машине? Не по инструкции.

– Сам знаю. Это и мне непонятно. Но районы мы оцепили, все еще раз проверили, – сухо продолжил шеф. – Результатов пока нет.

– За какое время пропали ваши люди? – нахмурилась Ева.

– Я же сказал: около полутора месяцев.

– А точнее?

– Хм, – теперь уже нахмурился Ковин. – Если совсем точно, то... с первого эпизода прошло тридцать девять дней.

– Какие интервалы между нападениями?

– Девять-пятнадцать суток.

– То есть, в среднем, тринадцать, – задумчиво протянула Ева. Любопытное совпадение. Маловероятно, но все же... гнезда вампиров вскрываются как раз в эти сроки. Хотя даже предположить, что в сравнительно небольшом городке после многих лет затишья вдруг началась повальная эпидемия вампиризма, тем более, такая последовательная, было довольно трудно.

Ковин нахмурился еще сильнее, понимая, куда она клонит.

– Скажите, в пропавших бригадах был хоть один нюхач? – снова просила Ева.

– Нет. Их у нас всего двое, и работают они под надежным прикрытием. Мы никак не можем себе позволить такую потерю.

– Ваши парни успели послать хоть какой-то сигнал? – вмешался Кот. – Предупреждение? SOS?

– Нет. Короткий отчет о прибытии на место и все.

– Сколько времени проработали маяки? – впервые открыл рот Край. – Не было ли сбоев, помех, плохой связи? В тот момент, за день, за неделю до этого?

– Насколько я знаю, нет. Но подробности надо уточнить у техников, я предупрежу. Маяки отключились сразу, одновременно у всех, как по команде. Время точно не скажу, но работали они около полутора минут.

– То есть ребята успели открыть дверь, войти на место и...

– И все! – довольно резко подтвердил Ковин.

– Плохо, – задумчиво протянул Край. – А откуда у вас на Советской пули в стенах?

– Да местные совсем обнаглели, – Ковин сморщился, будто хлебнул уксуса. – У них очередной передел случился после смерти одного из лидеров здешней «бригады». Говорят, сердце... но мы уже все уладили. Больше не полезут.

– Надеюсь. У меня нет никакого желания заниматься еще и этим. А что с передатчиками? Хоть их-то нашли? Удалось засечь?

– Если б удалось, я бы вас не звал. Мы трижды проверили все, а результатов – ноль. Иными словами...

– Чертовщина какая-то, – тихо заключил Чери и задумчиво уставился в потолок.

ГЛАВА 5

Пока программист общался с местными техниками, Кот и Шмель умчались проверять снаряжение перед предстоящим рейдом, а Край остался секретничать с местным шефом, Ева потребовала найти ей для разговора хотя бы одного нюхача.

Ковин окинул Охотницу оценивающим взором, понимающе хмыкнул (носить в подвальном помещении очки с затемненными линзами мог или безумец или нюхач под «суперсенсом», поэтому по негласному правилу свет в конторах Клана всегда был приглушенным) и тут же распорядился в трубку:

– Ольга, загляни ко мне...

Ева в ожидании информации приготовилась скучать, но не вышло.

– Колючка! – громко ахнули от входной двери буквально через пару минут. – Ты?! Откуда?!

Молодая девушка с роскошной копной золотистых кудряшек и наивными кукольными глазками застыла на месте, словно громом пораженная. Миловидный ротик приоткрылся от безмерного удивления, тонкие брови выгнулись дугой, а крупные серые глаза стали еще больше. Военная форма сидела на ее пышной фигуре так соблазнительно, что наверняка отбоя не было от поклонников. У пояса притулилась обязательная кобура, немного портившая идеальную линию талии, но ничуть не уменьшавшая ее очарования в целом.

– Искра! – запоздало удивилась Ева. – Вот уж не думала, что ты здесь осядешь! Ты что, нюхач?

– Ага. И ты тоже? Как здорово... – Олечка Искрина расплылась в озорной улыбке, которая в свое время вскружила не одну буйную голову, и крепко обняла сокурсницу. Затем отодвинулась и пристально всмотрелась. – Ева! Где тебя носило три года? Как ушла, будто сквозь землю провалилась... ой! Ну, конечно же! Значит, это вас прислали из Москвы?! Но я думала, вы будете только завтра... гм, а ты изменилась...

– Просто стала старше, – улыбнулась Ева, так и не сняв очки. Торопливая скороговорка подруги живо напомнила ей учебку и несколько приятных моментов, которые изредка все-таки случались на базе. – Ничего особенного.

– Зачем тебе темные линзы? – тут же заметила Искра. – У нас лампы хорошие, совсем не давят. Или это какая-то новая защита? Еще одна разработка ваших? Вместо сенс-шлемов?

– Что-то вроде того...

Как оказалось, Искра попала в Тверской Клан год назад, сразу после выпуска. По распределению, обязательному для всех выявленных нюхачей; работа была несложная, но нудная, весь день приходилось проводить на колесах. Собиралась потом перебраться в столицу, да так и не решилась, неожиданно прижилась в тихом городке. Друзья, приятели, местный колорит...

– Это все потом. Оль, ты была по адресам, где пропали ваши? – Ева решительно прервала длинный монолог, грозивший вот-вот превратиться в нескончаемый поток воспоминаний со слезами и умильными вздохами по прожитым годам.

– Только на одном.

– Ничего не заметила странного?

– Нет! – вдруг отрезала Искра, разом стерев с лица радушную улыбку и гневно сверкнув глазами. – И ты туда же?! Повторяю: НЕТ!! Я не выжила из ума и ничего не перепутала: там ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были вампиры! Не много, три... ну, может четыре особи. И запах был типичным. Как всегда! Меня Ковин уже сто раз допрашивал!

– Я не об этом, – примиряюще улыбнулась Ева. – Не сердись, просто хочу знать, за что мы можем зацепиться. Думала, ты поможешь...

– Извини, сорвалась, – немного остыла Ольга. – Просто все это... неправильно. Ребята пропали, о них ни слуху, ни духу. Полная неизвестность. Все нервничают, на нас с Володькой уже коситься начали: мол, что за нюхачи, если не могут понять, где есть вампиры, а где нет? Мы ж не виноваты! Мимо проехали, здание вокруг обошли, подали сводку, а Охотники уж потом...

– Погоди, – нахмурилась вдруг Ева. – Вы что, сами на объекты не заходили?!

– Да нас всего двое на полумиллионный город! Какое «заходить»?! Тут засечь бы успеть, а ты говоришь...

– Но так нельзя!

– Да знаю я! Все знаю! – Искра чуть не в отчаянии прикусила губу. – Разорваться нам, что ли?! Мы и так дежурим через сутки! Ночами не спим, едва успеваем, вот и приходится... приехал, осмотрел издалека, если запах есть – доложить. Если нет, едем дальше... нам новых нюхачей уже больше года не шлют!

– Понимаю. Извини, я не хотела тебя обидеть. Припомни, пожалуйста, не было ли что-то в тех домах чего-то непонятного?

– Нет!

– Оль, ну не злись, я тебе не враг и доносы строчить не буду. Помоги мне, ладно? Постарайся вспомнить. Может, запах какой необычный? Звук? Вокруг что-то странное? Жильцы в соседних домах, собаки, кошки? Хоть что-то нетипичное?

– Да нет же, – устало покачала головой Искра и оперлась на стену. – Я и у Володьки все допытывалась... ты ж знаешь, всего год как работаю одна. Даже подумала сперва, что это я такая дура, что-то пропустила... но он тоже ничего не заметил, а стаж работы у него лет пять, не меньше. Все как обычно выглядело! Прости, я не знаю, да и не заходила далеко...

Ева поморщилась про себя. Пять лет? Всего? В таком тихом местечке? Значит, он ничуть не опытнее Искры, тут же было тихо, как в могиле, все последнее десятилетие! Иными словами, на него надежи тоже никакой.

– А почему ты не пошла внутрь?

– Знаешь, я до сих пор ужасная трусиха, – тихонько призналась Оля, немного помявшись. – По рейдам почти каждый день приходится ездить, не одно гнездо видела, а все равно мурашки по коже бывают. Вот и в тот дом мне ужасно не хотелось идти.

– В смысле, почуяла что-то? – немедленно насторожилась Ева.

– Нет же! Говорю, просто в очередной раз струсила, все стояла снаружи, как идиотка, и не могла заставить себя войти, – виновато пояснила Охотница, осторожно присев на краешек стула. – Будто кто в ухо шептал: не ходи, не надо...

Она жадно посмотрела на подругу и неожиданно потребовала:

– Теперь давай, колись. Зачем вас прислали? Что стряслось на самом деле?

– Э-э...

– Ну, девочки, хорошо пообщались? – жизнерадостно поинтересовался Ковин, внезапно возвращаясь в кабинет. – Узнала что-то новое?

– Не то, чтобы новое... – Ева встала и в задумчивости уставилась на подробную карту города, увесившую всю дальнюю стену. Точно такую же, как у отца в кабинете. – Оль, покажи мне, где это случилось.

Искра не ответила: смертельно побледнев, она в страхе уставилась на вошедшего вместе с шефом Края и до хруста стиснула руками подлокотники старенького кресла. Ее глаза округлились, стали словно стеклянными, но в них плескалась такая бездна боли и неприятных воспоминаний, что Колючка мысленно чертыхнулась. Проклятье! И угораздило же его припереться так не вовремя! Оля боялась наставника до колик в животе, до полной оторопи и животного ужаса. Еще в учебке буквально цепенела от его холодного взгляда и тихого голоса. После одного из занятий ее пришлось выводить из глубокого обморока, и, судя по всему, этот страх так никуда не делся за прошедший год.

Край с невозмутимым видом прошел мимо, словно не заметив окаменевшую ученицу.

– Искра!

Оля с трудом оторвала застывший взгляд от этого ожившего кошмара и очень медленно перевела взор на рассерженную подругу. Потом как-то разом обмякла, посерела, и Ева окончательно поняла, что сегодня разговора больше не получится. Проклятье! А я еще не все узнала! Что б его!

Следующие несколько часов оказались весьма бурными. Ковин согнал всех техников, до которых смог докричаться, статистов и освободившихся после ночной смены рейдеров. Вернувшиеся Кот и Шмель с каким-то детским азартом принялись втыкать разноцветные флажки в тщательно расчерченную, подробную схему города, помечая места нападений последних шести месяцев и уделив особенное внимание четырем скорбным эпизодам с пропажей Охотников. Шеф лично сверял каждый адрес, крутясь ненормальной белкой между столом, мониторами и картой, Край внимательно изучал какие-то распечатки, Чери взял в жесткий оборот программистов...

Только Искра потеряно сидела на краю этого маленького хаоса, изредка бросая безумные взгляды на бывшего учителя, и Ева, как ни старалась, не смогла больше вытрясти из нее ни одного слова. Видно, здорово ее подкосил «выпускной». Она сочувственно погладила Олю по плечу, тяжело вздохнула, когда подруга нервно вздрогнула и пугливо оглянулась, и сделала зарубку в памяти: подкинуть Ковину мысль о штатном психологе. Искре он в ближайшие несколько дней явно понадобится.

– Так, а это что за здание? – вдруг заметила она что-то странное и ткнула пальцем в странный значок, совсем рядом с железнодорожным вокзалом.

– Развалюха, – отмахнулся кто-то из техников. – Лет десять стоит, все никто не купит. Там когда-то офисный центр планировали строить... ваши, между прочим, собирались, московские!.. да что-то не пошло. То ли деньги кончились, то ли проворовались. В общем, балки поставили, на первый этаж перекрытия навели, да так и бросили. Коммуникаций нет, опоры скоро разрушаться начнут... там теперь даже бомжи не живут!

– Гм, а вокруг-то несколько человек пропало, – поднял голову от бумаг Край. – И одна из бригад исчезла тоже в этом районе. Смотрите: как раз перекрестье Спортивного и вон того проспекта.

– Да это через целых две улицы от эпизода, они напрямую не сообщаются.

– Да? А здесь что?

– Тупик, там с утра уже наш Володька был, на всякий случай. Ничего не нашел.

– Где он сам-то? Почему не пришел?

– В область выехал, вернется только завтра... да вы лучше на Южный гляньте! Тут за три месяца аж семь сообщений о пропажах, а в центральной части и того больше... – техники дружно загомонили.

***

Едва стемнело, из ворот продуктового склада медленно выехал неприметный фургон, тщательно выкрашенный в непритязательный темно синий цвет. Вызвавшийся в проводники, уже знакомый Юра Сотников бросил короткий взгляд по сторонам и уверенно вывел машину на хорошо укатанную дорогу.

– Я все равно считаю, что надо было начинать с центра, – упрямо повторил Кот, демонстративно сложив руки на груди.

– Зачем? – возразила Ева. – Ближайший очаг всего в полукилометре от базы, тем более, там ребята пропали. Ради чего ехать дальше? Нам ведь все равно, откуда начинать.

– Да, но в микрорайонах частота пропавших намного больше.

– Зато на привокзалке выше плотность!

– Так это за счет бомжей, – недовольно буркнул Шмель, и Чери согласно кивнул.

– Нет, – впервые подал голос Край, отчего все четверо невольно вздрогнули. – Бомжи ни при чем, они как раз на учете. А вот за теми, кто только прибывает в город, уследить гораздо труднее, потому процент пропавших здесь может быть много выше, чем собранная нашими коллегами статистика. И даже выше, чем по микрорайонам. Мы же не знаем точно: кто, когда, откуда приехал и куда направился. И приехал ли вообще. Если по дороге таких вот, неучтенных, зацепят вампиры, то никто и не узнает. Колючка права.

– Так куда ехать? – деликатно уточнил Сотник.

– На Спортивный. Посмотрим, что там за тупик такой.

Охотники мрачно переглянулись (блин! сказали же: Володя проверил!), но возражать не решились.

Искомый объект обнаружился быстро. Окруженный с трех сторон пятиэтажками и одной единственной новостройкой, довольно обширный пустырь венчало одинокое здание всеми забытого торгово-офисного центра. Оно возвышалось хмурым огрызком прошедшей эпохи за старым, изрядно прореженным деревянным забором, от которого местами остались только бетонные столбы; за горами занесенного пылью и поросшего прошлогодней травой строительного мусора; за редкими кучками голых кустов. Мощные опорные балки сиротливо торчали в темные небеса, как печально известные трубы Хатыни. Бетонные перекрытия чернели огромными рваными провалами, местами их заменяли старые, давно прогнившие деревянные настилы, которые успели обсидеть, наверное, все местные бомжи. А когда находиться тут стало опасно даже им, потихоньку сбежали в места поспокойнее и потеплее: зимовать в этом брошенном притоне было абсолютно невозможно.

Лестницы, если когда-то и были целыми, давно развалились, лишь по торчащим с боков обломкам можно было опознать их наличие. Из поставленных некогда кирпичных стен уцелели совсем немногие, большинство разобрали предприимчивые горожане во времена советского кризиса, что-то рухнуло само. Одно хорошо: за сохранность головы можно было не опасаться: выше второго этажа было только угольно-черное небо с редкими звездами, и если оттуда и могло что-то свалиться, то лишь липкий привет от пролетающих мимо птичек.

Охотники наглухо застегнули молнии на куртках, нацепили плотные перчатки, проверили в последний раз герметичность швов на специально пропитанной ткани. Нацепили увесистое снаряжение, опоясались толстыми ремнями со световыми гранатами, поправили ремни автоматов и на мгновение замерли у двери фургона.

– Ты почему без шлема? – тихий голос Края казался совсем глухим из-под толстого черного забрала. Он быстро приложил инъектор с ядовито синей ампулой к правому предплечью, нажал кнопку, и по руке пробежала короткая судорога.

Кот и Шмель, уже успевшие вколоть обязательный в рейдах «ускоритель», понимающе переглянулись: «силач»... вот он чего такой здоровый! То-то слишком легко поднял Карася за грудки! Так его вроде бы сняли с производства из-за привыкания? Говорили, какие-то побочные эффекты? Или от них уже успели избавиться? Да-а... похоже, для Упыря закон не писан. Плевал он на все правила, где-то достал этот раритет и теперь суперменствует. Шварценеггер, блин!

– Мне шлем только мешает, – негромко ответила Ева и опустила на лицо сделанные под заказ очки. Тщательно отрегулировала прозрачность линз и легким касанием языка включила микродатчик на верхнем нёбе. Привычным движением ввела в ухо крохотный приемник.

«Проверка... проверка... Кот на связи...» – тут же раздалось в голове.

«Это Колючка. Слышу хорошо... Шмель? Чери?» – Ева удовлетворенно кивнула, получив ожидаемый ответ. Отличное изобретение этот «ночной шепот»! А для них так и вовсе незаменимое. Произносить слова вслух совсем необязательно: чувствительный микродатчик без труда улавливает малейшие колебания голосовых связок (достаточно просто сказать, что требуется, про себя), и он тут же передаст данные на такие же компактные приемники. Конечно, так не узнаешь, кому ты понадобился, интонации и оттенки эмоций прибором не передавались, но для того и существуют позывные, чтобы различать своих. Если бы не это чудо техники, Охотникам пришлось бы туго: слух у вампиров отменный, одно лишнее слово не вовремя и – туши свет. А так они неплохо справлялись и даже не слишком уступали трупоедам. У этого детища прогресса был лишь один недостаток: радиус действия, который не превышал двух с половиной метров.

– Без шлема ты внутрь не пойдешь, – сухо сообщил Край.

– А в шлеме мне там нечего делать, – парировала она. – Я ничего не услышу! Тем более, в первых рядах я лезть туда не собираюсь. Моя работа – найти. А там уж ваш выход.

– Я сказал: нет!

– Край, ты дурак?

В машине мгновенно повисла безрадостная тишина. Кот со Шмелем дружно поперхнулись и оторопело разинули рты, и даже всегда уравновешенный Чери вздрогнул и ошарашено повернулся: с ума сошла?! Препираться с Упырем?!! Точно, сбрендила Колючка!

– Я гляжу, эти три года тебя совсем не изменили, – хмыкнул вдруг Край, отчего выпавшие челюсти Охотников с громким лязгом встали на свои места. – Без защиты не возьму.

– Все-таки дурак, – с сожалением констатировала Ева. – Тебе нюхач нужен или нет? Я никогда не ношу шлем, потому что в нем эффективность моей работы падает почти на сорок процентов. Ты хоть в курсе, что основная информация у нас идет через ноздри и уши? Нет? Оно и заметно. Повторяю: шлем сильно мешает. Тебе охота подставлять свой зад для чужих зубов? Только потому, что я не смогу учуять трупоедов? Причем, по твоей же вине? Мне-то наплевать, но вместе с тобой подставятся другие!

Край молча пожевал губами, словно прикидывая. И Ева была готова поклясться, что он немного раздражен ее упрямством.

– Хорошо. Но ты пойдешь последней, – наконец, бросил он, первым выпрыгнув в темноту улицы. – Кот, прикроешь ее. Чери, включай «глушилку».

«Удачи», – прошелестел оставшийся, как всегда, в фургоне Чери, щелкнул несколько клавиш на своем усовершенствованном железном чудовище, которое по какому-то недоразумению называлось персональным компьютером, и приготовился снимать телеметрию уходящих Охотников. Сотник проводил взглядом исчезающие в ночи фигуры и отвернулся: все, теперь оставалось только ждать.

Оказавшись на улице, Ева осторожно повела носом и следом за напарниками осторожно приблизилась к мрачному зданию. Пока пусто...

Как и положено по инструкции, Край пошел первым, ступая по битому щебню, как по минному полю. Слегка усовершенствованный «калаш» в его руках угрожающе водил дулом из стороны в сторону, готовый в любой миг плюнуть свинцом (вообще-то, первоначально за основу хотели взять американскую М-16, но по здравому размышлению решили, что с ней слишком много мороки, а «калаш» – он на то и есть «калаш», что никогда не подводит). Кот скользил чуть позади наставника, умудряясь держать в поле зрения весь левый сектор и Колючку. Замыкающий движение Шмель держался немного правее.

«Это Колючка: подождите...»

Команда замерла и разом ощетинилась дулами автоматов на все стороны света. Ева чуть коснулась плеча мгновенно застывшего на месте Края и настороженно втянула ноздрями воздух. На секунду, на краткий миг, по ее спине пробежала легкая волна, как от брошенного вскользь чужого взгляда. Не враждебного, просто чужого. Но именно благодаря ему она неожиданно вспомнила непонятные слова Искры и встрепенулась, а потом даже позволила себе некоторую вольность: немного повысила четкость восприятия. Резко обострившиеся чувства словно сканерами просмотрели оставшиеся десять метров до ближайшего подъезда, но опять ничего подозрительного не нашли. Это было странно.

«Край: в чем дело?»

«Колючка: показалось что-то...»

«Край: направление?»

Ева немного растеряно повертела головой и на миг задумалась. В душу закралось смутное сомнение, что не следовало ей пренебрегать советом Упыря, а может, даже идти сюда с ними не стоило. Не надо внутрь заходить, совсем ни к чему это... стоп! Она даже вздрогнула. О чем это я?! Ольга ведь что-то такое вроде говорила!

«Колючка: ничего не понимаю».

«Кот: ты что, белены объелась?!»

Она поджала губы и, старательно отодвигая странные, будто навеянные кем-то посторонним, ощущения в тень, медленно стянула с глаз очки. Зрение тут же преобразилось: темнота окрасилась красноватыми оттенками от тел ее спутников, изрядно приглушенными спецодеждой, серыми тенями безлистных деревьев, бесформенными кучами мусора во дворе, слабыми отблесками аур безмятежно спящих в своих домах обычных людей. Под действием «глушилки» они будут мирно лежать в кроватях, даже если перед носом вдруг появится двухголовый инопланетянин, взорвет пару гранат и громким голосом потребует отдать всю наличность. А те, кому взбрело бы на ум заглянуть в пустой дворик этой ночью, ощутили бы неожиданно страстное желание обойти его стороной. Или же у любопытных гуляк непременно появилось бы какое-нибудь неотложное, просто-таки срочнейшее дело, о котором они только что вспомнили.

Ева, смутно улавливая отголоски чужого присутствия, насторожилась еще больше. Это было очень странное ощущение, непонятное, но довольно четкое: возвышающееся впереди старое здание казалось... не пустым. Именно так. Вокруг него не шевелилось ни единой живой души, даже вездесущие крысы побоялись обосноваться внутри. Ни одного таракана или мышки, ни одного проблеска жизни... но оно не пустовало. А так не бывает по жизни. Если, конечно, его не облюбовали себе твари пострашнее и посерьезнее мышек.

«Край: Колючка, что ты делаешь?»

Повинуясь чутью, она еще больше понизила порог чувствительности, почти до грани и, мысленно перекрестившись, снова осторожно вдохнула. Боже, как это рискованно! Всего одна световая граната, единственный выстрел без глушителя, и придется потом колоть нейтрализатор, а то нервы просто сгорят. Надеюсь, Край не поймет... вдо-ох... фу! Ну, и пыль! Так... труха, старая гниль от деревянных настилов, под лестницей какая-то сволочь нагадила три дня назад, другая украдкой выбросила мусор у дальнего края забора... и вдруг – отчетливый запах смерти и едкая вонь разложения!

Есть!

Ева вздрогнула, поспешно задержала дыхание и уже уверенно потянулась к зияющему провалу в трех десятках метрах левее замершей в напряжении группы. Глаза, уши, нос – все разом завопили об опасности. Точно. Там что-то есть.

«Колючка: есть запах. Третий проем слева».

Странные мысли в тот же миг пугливо сбежали.

«Кот: его же проверяли утром!»

«Шмель: Еве верю больше. Сколько их? Гнездо?»

«Колючка: наверное. Не меньше десятка, но точнее не скажу, трудно. Запах есть, но словно чем-то прикрыт, размазан, оттого сразу не почувствовала. Может, они еще в спячке?»

Край решительно отодвинул ее в сторону, выразительным знаком велев больше не вмешиваться. Десяток – это очень много для одной единственной бригады, но проверить все равно было нужно. Кто знает, когда они выйдут из спячки? Не будет ли потом поздно? Наставник коротко посовещался с остальными и целенаправленно двинулся к нужному проему. Ева быстро окинула взглядом близлежащие крыши, откуда несколько секунд назад пришло странное чувство чужого присутствия, но снова ничего не обнаружила. Зато внутри появилось и стало нарастать какое-то смутное беспокойство.

«Край: жди нас здесь».

«Колючка: мне не нравится этот проход, что-то там неправильно. Нужно смотреть ближе».

«Край: понял. Кот, присмотри».

«Кот: принял».

Все тем же крадущимся шагом Край одолел короткую, почти развалившуюся лестницу на первый этаж и медленно вошел внутрь здания. Неслышно миновал несколько пустых, полуразрушенных помещений, на миг задержался в одном, тщательно осмотрел все углы, но ничего подозрительного не обнаружил. По едва заметно мигавшему огоньку в углу его шлема стало понятно, что мощность прибора ночного видения у него поднята до максимума, как и у всех остальных. Палец давно лежал на курке.

Шмель неслышной тенью скользнул следом за ним, Кот шел последним и продолжал исправно страховать Еву. Она же все сильнее морщилась от становившегося все сильнее духа тления и разложения, честно старалась дышать реже, но это почти не помогало: сладковатый запах гнили сочился буквально отовсюду и начинал потихоньку давить на нервы. Колючка даже пожалела, что так неосмотрительно увеличила чувствительность, но на обратный процесс понадобиться время. Не меньше десяти минут, в течение которых ее желательно не беспокоить. А тут того и гляди, вампиры из щелей полезут. Ладно, позже...

Край, заглянув в очередную бетонную клеть, аккуратно обошел небольшую пробоину в полу, остановился под чудом уцелевшей плитой недостроенного второго этажа и настороженно осмотрелся. Наверх лестниц нет, там с виду спокойно, да и не любят вампиры открытых мест, не полезут под голое небо, поэтому внезапной атаки сверху можно не опасаться. Дырявые кирпичные стены с двух сторон, очень ненадежные на вид; пустой провал вместо стены напротив; такой же провал остался за спиной; опасно крошащийся бетон под ногами... того и гляди, ухнешь вниз. Но и здесь тоже пусто, как на кладбище.

«Край: Колючка, а ты не ошиблась?»

«НЕТ! – ее едва не выворачивало от мерзкого запаха. – Они здесь!»

«Подвал тут, что ли, был?» – недоуменно протянул Шмель, мимоходом посветив в узкий провал под ногами. Сантиметров десять шириной, не больше, внутри которого царила непроглядная темень. Луч его фонарика сверкнул во мраке ослепительной вспышкой, больно ударив по глазам. Ева от неожиданности зашипела и шарахнулась прочь, едва не задев плечом одну из уцелевших стен. И вдруг оцепенела от ужасной мысли.

«КРАЙ! ПОДВАЛ!»

Край развернулся так быстро, что Шмель не успел ничего толком понять. Сильная рука отшвырнула его в сторону от дыры, из которой в тот же миг послышалось подозрительное царапанье, а затем – и знакомое до боли шипение, словно из парового котла под большим давлением стравливали горячий воздух. Шмель матюгнулся, смачно приложившись плечом о стену прямо напротив Колючки, и спустил курок почти одновременно с наставником.

Точно в узкую щель в полу.

Кот проворно отпрыгнул назад, едва не угодив в лапы подобравшихся снизу голодных тварей, и проявил завидную солидарность с коллегами. Еву сразу оглушило. Одно хорошо: шлема на ней не было, и истошный вопль Чери, внезапно зафиксировавшего на своем терминале множество движущихся целей, до нее не донесся (как же плохо, что на расстоянии он способен засечь только подвижных вампиров!). В тот же миг дыра словно взорвалась изнутри, поддаваясь мощному давлению и крепким когтям разом полезших на волю упырей. Раздался грохот разламываемых плит, в воздух взлетели тысячи мельчайших крошек бетонной пыли, пол заходил ходуном...

Черт! Черт!! Черт!!! Ведь по плану там не было никакого подвала! Его что, вырыли?!

В ответ сухо защелкали пули.

Проем быстро расширился, оттуда вытянулись длинные кривые пальцы с острейшими когтями, уцепились, молниеносно подтянулись и... рассыпались на влажные ошметки от беспощадного ливня пуль с обязательной примесью серебра. Шипение стало громче. Спустя миг из темноты показались еще чьи-то лапы, царапнули осыпающуюся кромку, вверх будто выстрелило крупногабаритным снарядом, и второй вампир вырвался на свободу. Охотники остервенело расстреляли тварь сразу с трех сторон и дружно отпрянули, когда на ее месте буквально из-под земли выросли еще трое покрытых ядовитой слизью, безволосых тела, которые когда-то были людьми. Вампиры одновременно зашипели и прыгнули, раззявив смрадные пасти, в которых влажно заблестели длинные острые клыки, впятеро крупнее обычных. От слаженного толчка середина пола окончательно провалилась, а там...

Кот выругался прямо в эфире, завернув такую многоэтажную конструкцию, что в любое другое время Ева бы восхищенно ахнула и бросилась записывать бесценные перлы. Но от открывшегося вида на мерзко шевелящуюся массу с ярко красными угольками глаз, прямо под ногами, у нее просто сердце остановилось. Их было больше двадцати! Одинаково бледных, голодных и отвратительно шустрых. Сильных, очень быстрых, явно уже напившихся вволю и потому – чрезвычайно опасных. Не менее двух недель каждому. Просто огромное гнездо! Это скольких же людей они тогда сожрали?!! И почему никто этого раньше не узнал?!! Трое оцепеневших от неожиданности Охотников будут им всего на один укус...

Край бросил тоскливый взгляд по сторонам. Вот влипли! Справа и слева – две непрочные стены, из-за которых того и гляди тоже полезут склизкие, жадные до живого тепла уроды. Пол едва держится, буквально рассыпается на части, и такое впечатление, что от нечего делать его исступленно царапали когтями последние несколько дней. До потолка не менее трех с половиной метров и совершенно нет времени, чтобы хотя бы подпрыгнуть; впереди и позади – два провала в абсолютную черноту, одному из которых нет доверия: он вел в глубину коварного здания. Ко второму медленно отступают бешено отстреливающиеся напарники, но ему самому будет туда уже не пробиться...

«Край: уходите. Я попробую их задержать».

«Ага, щас! Размечтался! – кажется, это подумал Кот, безостановочно поливая рвавшихся из провала вампиров из автомата и едва успевая менять рожки. Только благодаря глушителю Ева еще не оглохла полностью. – Мы тебя на такую развлекуху не оставим одного, не дождешься!»

«Уходи, идиот! Их слишком много!»

«Да-да, я понял, что ты любимых родственничков встретил. Только извини, пообщаться тет-а-тет не дадим! Такие вот мы сволочи!»

«Колючка, световые...» – Край осекся, заслышав щелчки ручного пневмострела, и, презрев всякий здравый смысл, вдруг рванулся наперерез сразу троим вампирам, углядевшим, наконец, почти беззащитную Охотницу, которая оказалась отрезанной от остальных. У нее не было с собой тяжелого оружия: не та квалификация; только бесшумные стрелки и пистолет, один выстрел из которого мог стоить обычному нюхачу карьеры и слуха. Брала так, на всякий случай, но почти никогда не пользовалась. А уж в том состоянии, как сейчас...

Шмель и Кот в это время сумели сойтись ближе и теперь спина к спине прикрывали Упыря от наседавших тварей. Тот, словно настоящий джентльмен, упорно заслонял собой все активнее морщившуюся от смеси запахов и грохота выстрелов Колючку. Остервенело отстреливался, тихо шипел, по-своему, по-упыриному проклиная этот день, смурную погоду, дрянное здание и этот неучтенный подвал. Вампиры послушно взрывались, разваливались, расползались под пулями в мерзкую кашу, но все равно было понятно, что долго Охотники не продержатся. А когда сквозь многоголосое шипение вдруг пробился громкий скрежет, и по одной из соседних стен пробежала длинная трещина, им окончательно стало ясно, что рейд не удался.

Ева, выпустив последние три стрелки, коротко оглянулась, но, поняв всю безвыходность положения, вдруг решилась на запредельное и поразительно высоко подпрыгнула. Три половиной метра от пола! С места! На зависть олимпийцам и гаденышу-Краю. Но просто другого выхода не было: нервные окончания слишком перегружены – один единственный выстрел без глушака, и можно заказывать пожизненный слуховой аппарат, потому пистолет сразу отпадает. Стрелки кончились, другого орудия у нее нет, а у напарников скоро и его не останется. Придется импровизировать...

Наплевав на конспирацию, она мощно оттолкнулась и, совершив невозможное, почти взлетела вертикально вверх, легко зацепилась за торчащие из полуразрушенного края верхней плиты пруты железной арматуры. Короткий вдох... она так же стремительно подтянулась, буквально зашвырнув себя на второй этаж, и быстрее молнии оглянулась.

Отлично! Никого!

Отчаянно отстреливающиеся мужчины поняли только то, что она в безопасности, и вздохнули с некоторым облегчением, сойдясь спина к спине уже втроем. А Ева чуть не впервые пожалела, что у нее нет связи с Чери, хотя прекрасно понимала, что в любом случае ни он, ни Сотник не успеют. Только погибнут зря.

Яростное шипение почти заглушило стрекот автоматов, комбинезоны забрызгало слизью, от поднявшейся вони носы закладывало даже у простых людей, а Ева вообще едва сдерживала рвотные позывы. С трудом пересилив себя, она ужом втиснула ноги под плиту, уцепившись для противовеса стопами за острые пруты, мысленно попрощалась со штанами и спиной вперед рухнула вниз, как нырнула в воду с аквалангом, предусмотрительно вернув очки на нос. И оказалась точнехонько над головами напарников.

«Шмель! Кот! Приготовьтесь, я вас сейчас втащу наверх, а вы прикройте Края!» – вися вниз головой, словно гигантская летучая мышь на насесте, она клещами вцепилась в напряженные плечи приятелей.

«Спятила?!! Пошла вон!»

«Дура! Сиди там и не высовывайся!» – они одновременно попытались вырваться.

«Заткнитесь, придурки! Если не сумеете, я сама вас потом убью, и вы сильно пожалеете, что не попались вампирам... раз, два… начали!» – она уперла носки ботинок в крошащийся бетон, поднатужилась и мощным рывком взметнула сразу обоих вверх. Согнулась в поясе, словно сжатая пружина, сложилась пополам и буквально забросила тяжеленных парней на безопасную высоту. Те шумно плюхнулись на зады, дружно клацнули зубами, но, хоть и ошеломленные происходящим, все-таки не прекратили стрельбу. И даже каким-то чудом не зацепили Края. А тот, оставшись в гордом одиночестве против целой толпы голодных тварей, даже головы не поднял!

Вампиры недоуменно замерли, когда сразу две горы сладкого мяса упорхнули у них из-под носа, подняли тупые бошки кверху, замешкались, и это стоило жизни еще троим: Кот и Шмель, едва встали на ноги, времени даром терять не стали. Тогда как Ева с натугой повторила опасный маневр: свесилась вниз, уже обеими руками цапнула Края за плечи и под проливным дождем из пуль тем же манером забросила бывшего наставника на второй этаж. В тот самый миг, когда она разжала руки, Край уверенно приземлился на ноги и ловко сбил нескольких опомнившихся от шока трупоедов, попытавшихся прыгнуть следом за людьми. Профессионал, что б его...!

Секунду спустя уже Еву грубо дернули за плечи и с огромной скоростью потащили наверх, едва не переломав по дороге ноги. Хорошо, догадалась вовремя расслабиться. В последний момент кому-то из вампиров удалось-таки допрыгнуть и подцепить ее на когти, отчего прочная ткань громко затрещала, а правая голень вспыхнула острой болью. Колючка коротко взвыла, но лишь уцепилась крепче в чьи-то сильные предплечья и рванулась прочь, чувствуя что ее буквально режут по живому. Проклятые твари… одно хорошо: кость не задели, хотя располосовали когтем от пятки чуть не до паха. Гады.

Кот едва не упал, когда сопротивление резко ослабло, а тяжело дышащая Охотница свалилась прямиком в его объятия.

– Ну, ты даешь! – задыхаясь, пробормотал он, довольно бесцеремонно обхватив жадно хватающую воздух девицу.

– Отвали...

Кот послушно отдернул руки, перекатился по полу, со стоном поднялся и, немного пошатываясь, вернулся к остальным, что так и продолжали непрерывно поливать вампиров уже разрывными пулями с высоты второго этажа. Пол внизу был усеян грязно-серыми ошметками почти по щиколотку, буквально истекал отвратительной зловонной жижей; в ней плавали куски тел, какие-то обрывки, сотнями тонули использованные гильзы. Выползающие прямо под дула твари, как слепые, перли и перли напролом, пытаясь добраться до людей на такой далекой плите. Они орали, разваливались и рассыпались на ходу, но все равно пробовали допрыгнуть. Хорошо, лестницы не было, а то их было бы уже не остановить.

Ева тяжело дышала у противоположной стены, торопливо приводя чувства в порядок. Пара долгих минут, и уши перестало ломить от непрерывного воя, в которое превращалось для нее шипение трупоедов, измученный нос тоже утихомирился, даже тошнить стало заметно меньше. Вот только проклятая нога зверски болела. Да снизу было слишком уж шумно.

Обе стены, каким-то чудом уцелевшие еще с прошлых времен, в конце концов, рухнули под неистовым напором извне, и Край под шлемом до крови закусил губу: выбравшихся вампиров за ними оказалось не меньше, чем в подвале. Где они только прятались? И как их мог не заметить этот кретин Володя?!!! В ТАКОМ количестве?!!!

Кот снова грязно выругался и с сожалением констатировал, что запасные рожки тают чересчур быстро. Еще три-четыре смены, и все. И это с учетом того, что он увешался ими, как новогодняя елка – игрушками! То есть, взял столько, сколько смог унести. А эти твари все не кончались!! Совсем скоро смогут беспрепятственно запрыгнуть наверх, сил и упорства у них хватит, и тогда – прощай, мама.

«Кот, Шмель, удержите их еще десять секунд! А потом прочь оттуда, поняли?!» – Край вдруг решительно забросил бесполезный автомат за спину и резким движением достал из нагрудного кармана белый шарик с острыми шипами. Маленький, не больше грецкого ореха, но Ева сразу узнала и ошеломленно замерла: мать твою… откуда у него ЭТО?!

Охотница с немалым трудом поднялась и, нещадно хромая, поковыляла к наставнику. Осторожно выглянула за край плиты, окинула взглядом помещение первого этажа и поджала губы: вампиров оказалось слишком много, она насчитала две крупные группы по семь-девять особей в каждой, которые пытались теперь с двух сторон допрыгнуть до застывших наверху людей. Еще несколько тварей бесцельно толклись за остатками одной из стен, да парочка недобитых вяло шевелилась в подвале. Боже! Сколько же их было всего?!! Одного шарика с весьма неприличным названием здесь явно мало!

Край вздрогнул, когда ему в ладонь лег второй точно такой же кругляш, и в полном изумлении обернулся. Но Ева уже отвернулась и с трудом поковыляла обратно, мысленно ежась от предстоящего.

– Сколько еще будет действовать «суперсенс»? – хрипло спросил наставник в спину, прекрасно понимая, ЧТО случиться, если в зону действия безобидного с виду шарика попадет накачанный препаратом нюхач. – Ева?! Сколько у тебя осталось времени?!

Охотница, не оборачиваясь, сухо ответила:

– Времени все равно нет. Делай.

Край, отбросив сомнения, быстро чиркнул по шершавой поверхности ногтем, швырнул обе гранаты вниз и с силой оттолкнул замешкавшихся напарников от пролома. Затем отпрыгнул сам. Ева в это время упала ничком, успев максимально затемнить стекла очков, закрыла лицо руками и постаралась натянуть на него еще и полу куртки. Но когда шарик рванул, она все равно застонала от внезапной боли в глазах.

Пара долгих секунд ожидания, и здание беззвучно содрогнулось до основания, едва не сложившись внутрь, как карточный домик. По всему первому этажу расползлось яркое оранжево-красное сияние, оттуда полыхнуло сумасшедшим жаром, и вампиры коротко взвыли, переходя на ультразвук, от которого заломило зубы.

Охотники дружно поморщились и поспешно отвернулись, спасая лица от ожогов. Ева взвыла одновременно с ними, силясь хоть немного приглушить дикую боль в ослепших глазах, ломоту в висках, шумный грохот крови в сосудах. Тело непроизвольно скрючилось на резко потеплевшем полу, задрожало, скорчилось и застонало, разрываясь на части от ненормальной пляски сошедших с ума рецепторов. Она поняла, что умирает от шока, а также то, что уже переживала нечто подобное. Когда-то очень давно...

– Это что за хрень? – пораженно прошептал Кот, неверяще разглядывая огромные языки пламени, нещадно лижущие уцелевшие балки. На них оставались глубокие черные пятна, как от действия концентрированной кислоты. Необычный огонь полыхал по всему этажу и жадно набрасывался на обреченных вампиров, легко перепрыгивая с одного тела на другого, будто был живым. Те корчились и стенали на все лады, но быстро ссыхались и опадали черными струпьями. Ни один не уцелел. Зато густая жижа из слизи и кусков тел на полу пылала, как разлитая нефть на море, быстро испаряясь от нестерпимого жара. Тут же неуместно запахло жареным шашлыком.

– Это – Жидкий Огонь Панкрата, – ответил Край, бесстрастно наблюдая за разыгравшейся внизу драмой. – Сокращенно: Ж.О.Па.

Охотники неприлично гоготнули.

– Это точно! Для трупоедов именно она самая и настала! – откровенно развеселился Кот, от облегчения забыв даже о неприязни к наставнику. – Чего ж ты раньше ее не использовал?

– А ты бы хотел превратиться в кучку золы? В эпицентре сгорает даже металл, не говоря о вампирах и нерасторопных Охотниках. Активируется при повреждении защитной оболочки и контакта содержимого со слизью. Радиус поражения порядка полутора метров по всем векторам сразу (то есть, и вверх тоже, если ты не понял), но при плотном скоплении трупоедов возрастает почти втрое.

– Бр-р-р... Значит, если бы мы оказались внизу, то тоже спеклись... классная штука! Слушай, а почему я раньше никогда про эту твою Ж.О.Пу не слышал?

– Она не моя, – так же ровно ответил Край, но парням показалось, что под темным забралом все-таки промелькнула хищная усмешка. – Это только прототип, еще плохо испытанный, потому на вооружение пока не поступил. Их всего несколько десятков экземпляров по стране, а название... гм, это какой-то умник из Центра пошутил.

– Погоди-ка, погоди. Говоришь, всего несколько штук? Откуда же он тогда у Колючки?

Охотники дружно обернулись и тут же оторопели.

– Вот черт! – Край первым подбежал к неподвижно лежащей девушке и рывком перевернул ее на спину. Та не сопротивлялась: явно потеряла сознание. Кот отшатнулся, разглядев багровые дорожки на смертельно бледном лице, тянущиеся от глаз, ушей и ноздрей. Крови было неожиданно много, и она вяло стекала горячими каплями прямо на пол, постепенно образуя некрасивую лужицу. Еще одна расползалась в ногах, причем гораздо быстрее. – Проклятье!!

– Что с ней?! – Шмель упал рядом, рывком сдернул с пояса аптечку и торопливо зашарил внутри, нащупывая бинты и ампулы со стимулятором.

– Черт, черт, черт... так не должно быть... не должно было... ведь два часа давно прошло!

– Чего ты там бормочешь? – резко обеспокоился Кот, но Край уже не обращал внимания: лихорадочно искал на шее слабую ниточку пульса.

– Когда она вколола «суперсенс»?!

– Не знаю, – Кот даже растерялся от свирепого рыка наставника. – Я не видел...

– Шмель!

– Я тоже, – признался здоровяк. – Это важно?

– Дурак! Конечно, важно! Даже вас приложило от этой Панкратовой задницы!

– Ага. Чуть не ослепли!

– Боже! – допер Кот. – А она же нюхач...

– Твою мать!

Несколько томительных минут, и все было кончено. Внутри обгорелого здания стало тихо как в могиле. От стен еще ощущался сильный жар, ноздри щекотал отвратительный запах горелого мяса, горячий воздух плыл и дрожал как в пустыне, а вампиров испарило всех до одного. Но перепуганным Охотникам было не до того: сгрудившись вокруг неподвижного тела Колючки, они напряженно уставились на командира.

– Жива! – наконец, выдохнул Край, отнимая онемевшую руку от ее шеи, и Кот с облегчением привалился к ближайшей стене.

ГЛАВА 6

Ева дернулась, застонала и попыталась приоткрыть глаза. Тщетно. Веки будто прижгло сильным жаром и присыпало песком, перед внутренним взором плыли разноцветные круги и жутковатого вида абстракции. Сильно мутило. Голова будто налита свинцом, а в уши словно растопленным воском плеснули: там было влажно и горячо. По странному гулу, изредка прерываемому шумом и грохотом, она неожиданно поняла, что рядом кто-то есть. Попыталась позвать, но в ту же секунду осознала, что приемник выпал из уха: очевидно, вымыло с кровью. А вот крохотный передатчик на небе, как ни странно, еще работал.

«Кот...»

Ее руки тотчас же кто-то коснулся, и Ева уцепилась за него, как за последнюю надежду, затем лихорадочно содрала измазанные жгучей слизью перчатки, свои и чужие, и коснулась теплой кожи напарника. На секунду замерла, запоминая мельчайшие детали, чтобы потом не натворить непоправимого. Главное, что б они ее радужки не увидели...

«Кот, это ты? Только не вздумай снимать с меня очки! Если слышишь, просто пожми руку! – она с облегчением вздохнула, ощутив повторное мягкое пожатие, и торопливо заговорила. – У меня не работает передатчик, так что не старайся говорить, я все равно не услышу. Первое: у меня сенситивный шок...»

Чужая рука сильно вздрогнула.

«Да тихо, не дергайся! Второе: я почти ничего не вижу и не слышу, могу только чувствовать твою руку. Третье: времени очень мало, поэтому слушай внимательно, повторить я уже не смогу. Понял? Отлично! Дотянись до внутреннего кармана моей куртки слева и вытащи маленькую коробку... так, открой... код 110480... там увидишь капсулу желтого цвета... Надломи и дай мне, – она сморщилась от едкой горечи, разлившейся во рту, с огромным трудом проглотила. – Теперь засеки время. Молодец! Если здесь еще нужна зачистка, делайте, я постараюсь добраться до машины сама... нет? тогда помоги мне, так будет быстрее. Скажи Шмелю, чтобы сильно не топал и не матерился вслух, вообще постарайтесь не шуметь: мне будет больно».

Ее бережно подняли и куда-то быстро понесли. К счастью, нюх выключился полностью, поэтому она уже не почувствовала жуткой вони вокруг. Только сильный жар и резкую сухость воздуха.

Короткая тряска быстро закончилась, гулко хлопнула дверца машины, кто-то приглушенно вскрикнул, но был довольно грубо прерван. Вероятно, безотказным методом подсовывания внушительного кулака под нос. Затем снова воцарилась восхитительная тишина, в которой глухо заворчал заводимый мотор, появилось ощущение движения. По дороге с нее торопливо сдернули испачканную слизью куртку, заботливо отерли лицо, кто-то быстро обнажил разодранную ногу и прижал бинт.

«Кот! – Ева вдруг забеспокоилась и слепо зашарила руками по сидению. С облегчением выдохнула, ощутив пальцами уже знакомую теплоту. – Ты можешь оборвать связь с остальными? Так, чтобы больше никто не услышал? Это очень важно!»

Он поколебался и согласно сжал ее ладонь.

«Отлично. Тогда слушай. Не перевязывай меня сейчас, это не нужно. А когда вернемся, не позволяй никому до меня дотрагиваться! Ни одного медика даже близко не подпускай! Поверь, я знаю, о чем говорю! Дело не в «суперсенсе», и если они вколят хоть одну дозу стимуляторов или какого-нибудь эликсира, мне конец! Понял? Кот, ответь! – он очень неуверенно пожал ее пальцы.

– Если будут настаивать, посылай к черту или к моему отцу. Он подтвердит. Краю скажи, что хочешь: хоть наври с три короба, хоть по башке тресни дубиной, но с этого момента никто не должен ко мне приближаться! Только ты. Я не шучу, я тебя запомнила, мое тело – тоже, а чужака в таком состоянии запросто могу и убить... Через пару минут я отключусь, не пугайся, это нормально. Когда вернемся, положишь меня в темной комнате, врубишь кондиционер на полную. Если сумеешь найти лед и положить на голову, будет просто прекрасно. Потом в той же самой коробке возьмешь ампулу с зеленой дрянью внутри и уколешь, но так, чтобы ни одна собака этого не увидела. Это нейтрализатор, без него я не выживу. Сумеешь? Запомни: кожу ты не проколешь, поэтому вводи в вену на ноге. Любую. Да-да, прямо в ране. Только потом забинтуй и уходи. У тебя есть ровно двадцать две минуты, чтобы вернуться на базу и все успеть, поэтому торопись. До встречи... надеюсь...»

Она облегченно выдохнула и потеряла, наконец, сознание, ощутив напоследок, что машина резко прибавила ходу.

***

Проснулась от уже знакомого ощущения: организм бодро сообщил, что регенерация полностью завершена, и он снова готов к работе. Внутренний хронограф услужливо добавил, что с момента отключения прошло около шести часов. Ева бросила заинтересованный взгляд по сторонам и сразу убедилась: не наврал, на электронном табло над дверью ровно восемь ноль-ноль. В полной темноте она села на краю узкой до неприличия кровати и тихо хмыкнула: а Кот славно постарался, умудрился раздеть ее аж до нижнего белья. Исполнительный...

Она задумчиво коснулась плотно забинтованной ноги и принялась решительно разматывать тугие витки, нимало не смущаясь отсутствием света. С легким любопытством оглядела свежий розовый шрам на месте глубокой рваной раны, усмехнулась и решительно отправилась в душевую. Неплохо для шести часов. Завтра будет лишь узкая белая полоска, как после давнего пореза, а через день вообще никаких следов не останется. Все-таки иногда неплохо быть полукровкой.

Освежившись и закутавшись в огромное махровое полотенце, Охотница вяло щелкнула кнопку пульта и быстро пролистала каналы местного телевидения. Хорошо, что даже здесь, в глубоком подполье местного Центра, это было доступно.

В одном месте она вдруг остановилась и прибавила звук.

–...Сегодня ночью произошло возгорание во дворе комплекса на Спортивном переулке в месте пересечения с... причины устанавливаются... пострадали трое неизвестных, предположительно – молодых людей... обнаружены в подвале заброшенного дома... документы не найдены. Тела погибших отправлены в отделении судебно-медицинской экспертизы... рассматривается версия неосторожного обращения с огнем, не исключается взрыв газового баллона... очень вовремя среагировали пожарные бригады... огонь успешно потушен... – на экране замелькали картинки обгорелого до неузнаваемости здания, разрушенные стены и три продолговатых целлофановых свертка длиной со взрослого мужчину.

Она выключила звук. Что ж, вот и нашлись первые трое пропавших. Не зря там так воняло мертвечиной. Но почему же их не сожрали? Ведь прошло несколько дней со времени исчезновения последней бригады, должны остаться только осколки костей и обрывки одежды! Непонятно...

В задумчивости Ева поднялась со стула, немного запоздало отключила надрывающийся от усердия кондиционер и, слегка нахмурившись, вдруг распахнула входную дверь. Кот, занесший было руку, чтобы вежливо постучаться, изумленно разинул рот:

– Ева! Ты откуда узнала, что это я?!

– Тебя за сто метров можно по походке признать, даже если не принюхиваться, – она пожала плечами. Чего удивляться? Надо было думать, что он примчится, едва только оператор сообщит, что на экране камеры внутреннего наблюдения появилось движение. – Вещи мои захватил?

– Обижаешь! Разве я тебя оставлю ходить голышом? А свет включить уже можно?

– Валяй, – кивнула она, надевая очки.

В маленькой комнате загорелась тусклая лампочка, осветив, наконец, спартанскую обстановку холодной каморки и закутанную в полотенце, но еще мокрую после душа девушку. Кот откровенно растерялся, неуверенно топчась на пороге и сжимая в руке увесистую сумку. Но Ева ловко перехватила и, игнорируя легкое замешательство напарника, без всяких усилий водрузила на стол.

– Как твоя нога?

– Порядок. Шума много было? – спросила она, расстегивая тугую «молнию».

– А то! – наконец, опомнился Кот и по-хозяйски устроился на единственном стуле. – Но Чери – молоток! Как увидел неладное, сразу передал в Центр «красный», оттуда примчались ребята и быстро все подчистили. Оперативно сработали, комар носа не подточит. Но Ковин рвет и мечет. Местные носятся, как оголтелые, все поверить не могут, что пропустили ТАКОЕ гнездо.

– Боюсь, оно не последнее... медики громко вопили?

– Чуть стены не рухнули, – признался Кот. – Едва тебя увидели, похватали свои шприцы, бинты и все прочее, а главный здешний франкенштейн даже реанимационную камеру активировал.

– Да? Долго потом ругался?

– Я такого отборного мата давно не слышал. Он, как узнал, что мы ему тебя не отдадим, чуть ума не лишился. Все орал, что вокруг одни му... э-э-э... идиоты, которые ни х-х... хрена не смыслят в ранах, и что если немедленно не ввести стимуляторы, завтра тебя хоронить придется. Нет, ты скажи, что случилось-то?

– Сенситивный шок, – рассеянно отозвалась Ева, доставая из объемной сумки чистую одежду.

– Да ну?

– Ну да.

Он заметно нахмурился.

– Ты мне зубы не заговаривай. Как выжить-то удалось? Нюхачей, уцелевших после истинного шока, по пальцам пересчитать можно, а ты...

– У меня был хороший учитель. Отвернись.

Кот послушно отвернул голову и благоразумно заткнулся, не решаясь продолжать опасную тему об Упыре: Колючка временами была довольно агрессивна, а если вспомнить вчерашнее утро... м-да, лучше не раздражать ее лишний раз упоминанием об «учителе».

Ева тем временем проворно стащила влажное полотенце, ловко забросив его на хищный клюв работающей видеокамеры (нечего им там пялиться!), и быстро оделась. Про себя мельком подумала, что если бы не уроки Края, фиг бы она выдержала вчера эту безумную пляску чувств. Ну, хоть в одном он оказался прав.

– Отец в курсе? – рассеяно оборонила Охотница.

– Сегодня ж тридцать первое, – удивился Кот.

Ах да... он всегда куда-то пропадал в последнее воскресение каждого месяца. И на целые сутки превращался в того самого абонента, который «временно недоступен или находится вне зоны действия сети». Даже для нее. Значит, до завтрашнего утра он ничего не узнает.

Это плохо.

– А откуда у тебя Ж.О.Па? – полюбопытствовал напарник. – Даже Край обалдел, когда ее увидел, а я вообще не знал, что такая штуковина существует!

Ева усмехнулась.

– Мне ее один умник из Центра проспорил. Вместе с инструкцией по применению.

– Ого! На что спорили-то?

Она усмехнулась шире.

– Да он просто решил, что я кочергу морским узлом не завяжу.

– А-а... во дурак, правда? После этого рейда я готов поверить даже в то, что ты сейфовую дверь пальцем проткнешь... ладно, мне пора. Ковин через полчаса народ собирает, придешь?

– Угу. Славка? – он немного нервно обернулся в дверях. – Спасибо тебе.

Кот молча кивнул и быстро вышел.

***

– ...Смерть наступила в результате мощного ротационного воздействия в точке приложения наибольшей силы, вследствие чего произошло смещение позвонков на уровне цэ два цэ пять, разрыв спинного мозга и...

– Валентин Исаакович, а попроще?

Лысоватый старикан в замызганном халате, чей облик чем-то смутно напоминал Эйнштейна на пенсии, пригладил седые космы на затылке, кинул немного раздраженный взгляд на начальство и пробурчал:

– Шеи им свернули, вот что!

– Так бы сразу и сказали, – Ковин все так же ласково улыбнулся, отчего доктор Сухов, совмещающий нигде не афишируемую врачебную практику в Клане с должностью главного патологоанатома города, нахохлился, как воробей.

Присутствующие спрятали улыбки: многоуважаемый Док терпеть не мог, когда его перебивали. Вот и сейчас насупился, бросая недовольные взгляды из-под лохматых бровей, и промолчал только из соображений субординации, которую, как заслуженный ветеран, свято чтил.

– Док, вы хотите сказать, что наши ребята погибли не от укуса? – Владислав Сергеевич буквально на секунду опередил вопрос привставшего с места Сотника.

– Да, – все еще сердито проворчал старик и резким движением поправил полу длинного халата, когда-то ослепительно белого, но теперь забрызганного подозрительными бурыми пятнами. – Вскрытие я проводил сам и могу с уверенностью констатировать: эти молодые люди погибли от того, что кто-то весьма невежливо дернул их за головы. Сверху. И буквально разорвал позвоночный столб... да-с, с огромной силой дернул: множественные переломы костных структур, грубые повреждения спинного мозга, обширное кровоизлияние в ствол... шею будто разодрали надвое, никаких шансов выжить!

– Это ж какой нужно обладать силой, чтобы сотворить подобное? – покачал головой Шмель, украдкой бросив косой взгляд на молчаливого Края.

– Я не понимаю другого, – нахмурился Ковин. – Почему их тела не съели, а просто бросили в подвале?

– Возможно, их убили не ради крови, – незаметно вошедшая Ева тихо прикрыла за собой дверь и в наступившей тишине проследовала к свободному месту. – Возможно, они просто узнали или увидели что-то, чего не должны были видеть?

Она медленно опустилась в пустующее по понятным причинам кресло рядом с Краем.

– Ева! – обрадовано пискнула Искра, притулившаяся на противоположном конце комнаты, подальше от наставника. – А мы думали, ты еще долго не встанешь!

Кот торжествующе переглянулся со Шмелем и расплылся в загадочной улыбке, а затем весело подмигнул ошарашенному Сотнику и остолбеневшему доктору. Чери молча вытаращил глаза. И только лицо Края осталось подчеркнуто бесстрастным.

– Как себя чувствуешь? – вежливо поинтересовался Ковин, ничем не выдав степени своего изумления. – Как нога?

– Благодарю, вполне сносно.

– Н-но... это невозможно?! – обрел, наконец, дар речи убеленный сединами врач. – Как вы сумели... у вас же был шок! Настоящий, весьма качественный сенситивный шок или я съем свои галоши! В моей практике раньше не встречалось такого мощного поражения нервной системы, периферические окончания должны были сгореть! Тем более, после использования Ж.О... э-э… и ваша рана! Там явно была задета большеберцовая артерия! Разорвана икроножная мышца, повреждено ахиллово сухожилие! А какая кровопотеря! Но ваши коллеги категорически отказались от введения стимуляторов... – он в полной растерянности посмотрел на невозмутимую девушку. – А вы после этого еще ходите... такого просто не бывает!

Док беспомощно развел руками.

– Не волнуйтесь, доктор, я действительно в порядке, – Ева мило улыбнулась и кокетливо поправила неизменные очки. – Готова уже сегодня выйти в рейд.

– Какой рейд?! – не сдержался Чери. – Тебе еще три дня никуда нельзя, забыла?

– И «суперсенс» я вам, сударыня, тоже не дам, – безапелляционно заявил Сухов. – Я не знаю, что там случилось и почему вы остались живы. Не знаю, какой именно препарат вам вкололи... хотя, признаюсь, интерес испытываю чрезвычайный; должно быть ваши гении опять придумали что-то новенькое, а нам как всегда сообщить забыли... и не спорьте! В другую версию чудесного исцеления все равно не поверю! Поэтому следующие три дня вы будете у меня под строгим наблюдением. В лазарете!

– При всем уважении, Док, это не только бессмысленно, но и вредно. Со мной все в порядке: ни в вашей помощи, ни в наблюдении я не нуждаюсь. Второе: без препарата прекрасно обойдусь. И третье: сегодня пошел сороковой день с момента первой пропажи бригад, а это значит, что у нас, возможно, осталась всего пара суток до того, как вскроется новое гнездо. И в силу ряда причин только я смогу его обнаружить за такой короткий срок.

Старик непонимающе моргнул.

– Какое еще гнездо?

– Такое, как мы уничтожили вчера, – любезно пояснила Ева. – Их в вашем милом городе, как минимум, три, а скорее всего – гораздо больше. Последнее вскрылось вчера, хотя не само собой и не в свое время. Но если предыдущие три (согласитесь, исчезновение ваших бригад объяснить больше нечем) были такие же по размеру, то я могу всех нас поздравить: сейчас по Твери бродят около сотни свободных вампиров, и мы абсолютно не знаем, где их теперь искать. Более того, я уверена, срок «нашего» гнезда еще не наступил, а вампиры в нем мирно дозревали, пока мы не разбудили, иначе и я, и Чери засекли бы их много раньше.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Ковин.

– То, что у вас в городе происходит нечто странное, Владислав Сергеевич. Вчера эти твари были ОЧЕНЬ шустрыми, хотя с момента пробуждения прошло всего несколько минут. С таким я раньше не встречалась, думаю – вы тоже. Скорость их движения была сравнима со скоростью вампира в полной силе, то есть через пару-тройку недель хорошего питания.

– Но это невозможно! – воскликнула Искра.

– Я помню учебники, спасибо, и не хуже твоего знаю все стадии развития вампиров. Но, если бы это было не так, в том районе пропали бы сотни людей за очень короткий период времени, и вы бы непременно насторожились, – спокойно констатировала Ева. – Этого не произошло. Следовательно, вампиры еще не были активны. Кроме того, во время спячки их почти невозможно засечь, пока не подойдешь вплотную, а именно это и случилось вчера. Полагаю, ваши люди погибли, случайно наткнувшись на похожие гнезда, полные нескольких десятков тварей. Нас самих вчера спасло только чудо и...

– И Ж.О.Па, – тихонько подсказал Кот.

– Гнездо? Да еще и не одно? – Док заметно нахмурился.

– Это не правдоподобно, – заявил в наступившей тишине Юра Сотников. – Потому что тогда получается, что в городе за короткий срок расплодилась огромная популяция вампиров. Причем, совершенно незаметно для нас и даже успела построить... э-э-э, гнезда. Но, если бы это было так, они не смогли бы выжить без питания и свежей крови! И статистика пропаж была бы просто огромной. А ее нет! Те несколько десятков человек (мы учли даже бомжей и наркоманов!) никак не могли обеспечить появление на свет ТАКОГО числа трупоедов! Даже если вообразить, что переродился не каждый десятый из них, а все до одного.

– Происходит что-то непонятное, – задумчиво согласился Ковин. – Юра прав, и я не верю, что всего за пару месяцев мы вдруг из ничего получили целую эпидемию. Но это гнездо... я тоже читал отчет: оно слишком большое и слишком хорошо было скрыто, чтобы это можно было списать на простую невнимательность.

– Если верить карте, – поднялся внезапно Край, – в этом районе нападений было немало, но (заметьте!) ни одно не случилось слишком близко к этому зданию. Ваши ребята тоже пропали в тупике по соседству, а на тот пустырь даже не заглядывали...

– Тогда создается впечатление, что кто-то сначала убил их, забрал снаряжение (оно ведь не найдено?), а потом перенес тела в гнездо, – медленно продолжил его мысль Кот. – Для прокорма «детишек». Но когда мы их нашли, вампиры еще не проснулись. И потому тела остались нетронутыми, так? Они просто не успели их съесть?

– Это невозможно! – отрезал Владислав Сергеевич.

– Почему? – Край посмотрел на шефа так внимательно, что тот невольно поежился. – Потому что тогда придется предположить, что есть КТО-ТО, кто оказался достаточно умен, чтобы создать и СПРЯТАТЬ огромное гнездо прямо у вас под носом? И постепенно доставлять туда пищу для будущих вампиров? Кто-то, кто смог одним ударом уничтожить целую бригаду Охотников, а возможно, и все четыре? Да еще так, что они даже сигнал послать не смогли...

– Ты на что намекаешь?!! – неожиданно взвился один из Охотников.

– Чушь! Это дело рук вампиров, – твердо заявил Ковин. – Они слишком тупы, чтобы иметь какую-то организацию, и слишком жадны, чтобы оставлять пищу про запас. Даже для «деток»!

Колючка вдруг задумчиво уставилась на истыканную разноцветными флажками карту города, на которой красными пятнами выделялись четыре довольно значительные площади предыдущих исчезновений. А рядом с каждым – черные кресты на месте пропавших бригад.

– Тогда как еще объяснить все это? – Край был неестественно спокоен.

– Не знаю! Ева, ты сможешь учуять их днем? Твой отец передал: лучше тебя этого не умеет никто. Можно что-то сделать, чтобы отыскать активных одиночек из предыдущих гнезд? Есть шанс, что они все-таки были, эти гнезда? И какова вероятность, что вскоре прорвется еще одно?

– Подождите-ка... – она вдруг вскочила с места и резким движением очертила каждое из четырех подозрительных скоплений красных флажков на карте фломастером. – А что, если предыдущие гнезда до сих пор не вскрылись?

– Что?! – изумился Кот. – Но ты же сама говорила...

– Глядите! У вас за полгода случилось немало разрозненных эпизодов, но почти все они оказались сосредоточены вокруг определенных зон: Южный, Юность, ближнее Заволжье. Видите? Вчерашний случай произошел вблизи вокзалов. А Центр, как ни странно, почти не затронут. Чери, помнишь, ты говорил, что в Питере происходит что-то подобное? Обратите внимание на даты эпизодов: все всплески активности случились ДО ТОГО, как пропали ребята, а не после. Понимаете? ДО ТОГО!! Если бы они действительно наткнулись и разбудили такое гнездо, как мы...

– За сорок дней вампиры расползлись бы по всему городу, и у нас был бы тут локальный апокалипсис, – тихим голосом согласился немного побледневший Сотников. – Их было бы слишком много, люди гибли бы сотнями... но этого не произошло.

– А значит гнезда (если они есть) до сих пор НЕ ТРОНУТЫ! – Чери аж подскочил на стуле от неожиданной мысли. – Хочешь сказать, что парни пропали рядом, и просто не дошли до них? Думаешь, они вторичные, а тот, кто это сделал, просто заготавливал запасы на будущее? Колючка, ты гений! Это все объясняет! Но, если есть хоть один шанс, что вампиры там еще спят, нам надо непременно успеть раньше! Потому что после пробуждения с ними будет очень трудно справиться!

– Я, конечно, могу попробовать засечь их днем, но ничего не обещаю, – Ева сама пришла в растерянность от своей диковатой идеи. – Времени мало, сейчас воскресенье, народу в городе полно; все пахнут, едят, потеют и громко говорят, а мои возможности не бесконечны...

– Согласен с Чери: надо проверить хотя бы три этих района, – согласно кивнул Кот. – Идея, конечно, безумная, но тянет на правду. Я поеду с Колючкой.

– А я порыскаю по Инету, – поднялся Чери. – Сравню статистику за последний год и посмотрю: может, мы что-то еще упустили. Степан, к тебе за терминал пристроюсь, не возражаешь?

Коротко стриженный мужчина с невыразительным лицом, незаметно притулившийся в дальнем углу переполненного кабинета, согласно кивнул.

– Если мы найдем гнезда... Шмель, подготовь-ка на всякий случай снаряжение, – привычно распорядился Кот, как-то подзабыв, что у них новый командир. – Не хочу показаться пессимистом, но вдруг выходить в рейд придется уже этой ночью?

– Сделаю, не впервой.

– Не только он, – впервые вмешался в обсуждение Край. Ковин с интересом покосился, гадая, почему тот помалкивал раньше, позволяя своим подчиненным неслыханные вольности: принимать самостоятельные решения. – Пусть готовится весь Клан.

Присутствующие вздрогнули от неожиданности.

– Что?! Зачем? Почему?!

– На всякий случай. Ева, ты уверена, что справишься? – наставник повернулся и пристально посмотрел.

– Я ни в чем не уверена. Днем ведь будет намного сложнее. Пускай со мной идет Искра, вдвоем у нас шансов больше. Кроме того, понадобится человек, хорошо знающий все закоулки в этом городе... и Кот, пожалуй, тоже пригодится. Мало ли на кого нарвемся.

– Вот спасибо! – иронически поклонился Славка.

– Не за что. Еще нужна подробная карта города, быстрая машина, хорошая связь с Чери и какая-нибудь яркая «корочка», чтобы менты не стопорили на каждом углу.

– Но я буду полезна только два с половиной часа, а потом дня три вообще ничего не смогу, – робко напомнила Ольга.

Ева кивнула.

– А больше и не надо. Если найдем, то ты потом долго не понадобишься, так что – коли «суперсенс», и пошли.

– Сколько сможешь работать ты сама? Осложнений потом не будет? – Край так и продолжал внимательно изучать свою бывшую подопечную, ни единым жестом не намекнув на ряд странностей в ее вчерашнем поведении.

– Не должно, – осторожно ответила Ева, неожиданно оценив этот потрясающий такт. – Думаю, за пару-тройку часов управимся. Но в случае чего, сразу вернемся на базу.

– Хорошо, одобряю.

– А я нет! – вдруг резко бросил всеми позабытый и потому разобиженный доктор. – Но если вы все решили без моего участия, то я умываю руки! Колите, что хотите, помирайте от передоза – если что, я у себя: буду ждать самых невезучих в лазарете!

Он вскинул голову и величаво удалился.

– Старый гордец... думаешь, все настолько серьезно? – Владислав Сергеевич озабоченно повернулся к Краю.

– Возможно. Я не уверен, что у нюхачей что-то получится днем, но пусть лучше Клан будет готов к внезапному вскрытию сразу нескольких гнезд одновременно. Может, и успеем вовремя.

***

Ева ошиблась: они не управились ни за два, ни за три, ни даже за четыре часа. Город оказался еще более шумным, чем она предполагала, и доставил немало проблем. Одна компания пьяных студентов чего стоила, едва отвязались. Хорошо, Кот был рядом и по-свойски разобрался с захмелевшими парнями, а то в местных больницах появилось бы несколько лишних увечных.

Охотники в диком темпе объехали весь город, облазили несколько десятков чердаков, заглянули даже в подвалы с мерзким запахом тухлой воды и кошачьих экскрементов. В супермаркетах было буквально не продохнуть от миллионов самых разнообразных запахов. Едва нюх не поотшибало, даже Искре под «суперсенсом» пришлось несладко, а Ева была и вовсе вынуждена в какой-то момент заткнуть сверхчувствительный нос, чтобы не потерять сознание.

В районы гаражей на окраинах они едва сунулись, и тут же сбежали: от стоящей там смеси ароматов бензина, масел, гари и выхлопных газов было не сдышать. Да и вампиры вряд ли смогли бы тут ужиться, ведь их обоняние на порядок выше.

Любопытные и вездесущие бабки, караулящие свежие новости у подъездов, не смотря на прохладную погоду, глаз не сводили с двух крайне подозрительных девиц и одного лихого молодого человека, вздумавших ни с того ни с сего пройтись по крыше одного из домов. И с каким-то жадным предвкушением ждали, когда кто-нибудь из них свалится. Не повезло: не свалились, зато Кот довольно натурально поскользнулся и нарочито громко помянул ленивый ЖЭК, оставивший не закрытыми люки, чем вызвал дружный умильный вздох снизу и моментально перевел обсуждение с незнакомцев на другую тему...

В общем, пришлось несладко. Утомленные и очень обеспокоенные, нюхачи вернулись в Центр только к четырем часам пополудни и немедленно огорошили коллег:

– У нас большие проблемы.

– Что, не нашли?

Кот довольно бодро плюхнулся в пустующее кресло и тревожно забарабанил пальцами по подлокотнику, Сотников устало потер гудящие виски, жадно потянулся за бутербродом: перекусить они так и не успели. Искра расстроено опустила глаза, а Ева пару секунд собиралась с мыслями.

– Гнезда мы как раз нашли, – сообщила она неутешительную новость. – Их три, как и ожидалось. Судя по всему, довольно крупные, хоть и не такие, как предыдущее. Думаю, особей по двадцать – двадцать пять там будет. Все неактивны. Пока...

Охотники возбужденно зашептались: двадцать?! Неслыханная цифра, особенно для вечно сонной Твери. Может, ошиблись? Искра настороженно покосилась на Края, обошла его бочком и быстро поставила жирные кресты на усеянной значками схеме города.

– Южный, здание нового супермаркета... Юность, подвал строящегося дома на Хромова... Заволжье, заброшенный дом у Восточного моста...

– В точку, – пробормотал удивленный Шмель, разглядывая красные отметины в ранее выделенных районах. Рядом с каждым, но не слишком близко, сиротливо чернели скорбные метки погибших коллег.

Ковин заметно помрачнел. Еще бы! Не каждый день тебе сообщают о полной профнепригодности. Если Клан умудрился прозевать четыре огромных гнезда в полумиллионном городе, значит, самое время подавать в отставку.

– Чери, найди подробные схемы этих районов. Желательно, с коммуникациями, – тут же распорядился Край и вновь повернулся к девушкам. – Одиночки есть?

– Какие одиночки? – расстроено вздохнула Искра. – Мы даже эти гнезда с огромным трудом засекли. Если бы не Ева...

– Твоей вины тут нет, – отозвалась Колючка. – И Володя тоже ни при чем. След настолько слабый, что создается впечатление, будто его прятали специально: в одном месте мешает склад замороженной рыбы, в другом – гаражный кооператив, в третьем – автозаправка под боком.

– Но ты же учуяла, – совсем скорбно вздохнула Оля и понурилась.

– С трудом. И то – по запаху разложения, который трудно утаить даже за вонью протухшей рыбы. Похоже, все ваши ребята погибли, и не исключено, что пахло именно от них.

– Но маячки не сработали, я проверил, – сообщил Кот. – Вероятно, действительно уничтожены.

– Сроки вскрытия гнезд определить сможешь? – Край снова внимательно посмотрел на Еву. – Хотя бы примерные?

– День-два. Не больше. Скорее всего, это произойдет одновременно. Причем, судя по косвенным признакам, вполне может случиться так, что едва затронем одно гнездо, как за ним потянутся остальные. У меня сложилось такое впечатление, что все они каким-то образом связаны. Они действительно вторичные.

– Значит, придется брать одновременно, – заключил наставник.

– У меня всего семь бригад, – хмуро напомнил Владислав Сергеевич, но развить мысль ему не дали.

– Это еще не все...

Ковин стал еще мрачнее, когда разглядел странно спокойное лицо Евы, откровенно хмурого Кота и ставшую совсем несчастной Искру. И заметно напрягся, ожидая очередную (наверняка, отвратительную!) новость.

– Мы обнаружили эпицентр, – неестественно ровно сообщила Колючка.

Собравшиеся дружно вскрикнули:

– ЧТО?!

Шеф сильно вздрогнул, Охотники ошеломленно застыли. А во внезапно наступившей тишине оглушительно громко рухнул под кем-то тяжелый стул.

ГЛАВА 7

– Возьми, это новый «шепот», – Чери неловко протянул маленькую черную планку. – Я его немного усовершенствовал, и теперь ты сможешь услышать меня даже под землей.

Ева в изумлении воззрилась на крохотный прибор, легко уместившийся на кончике пальца.

– Введешь в другое ухо. Чтобы был отдельно от того, который используете в группе, – пояснил программист. – Тогда у меня будет с тобой персональная связь. Ты же не возьмешь шлем?

– Конечно, не возьму. Спасибо, Олежка!

– Да чего там... по крайней мере, хоть буду знать, что у тебя все в порядке. С остальными проще: телеметрия от сенс-шлемов идет постоянно, сразу ясно: кто где находится и в каком состоянии.

– Я твоя должница!

– Сочтемся. Карту хорошо запомнила? Я достал все, что было: канализация, электросети, подземка... копии у тебя в правом нагрудном кармане. «Шепот» тоже проверил, сбоев быть не должно, но если вдруг... микрофон вшит в воротник. Световые не даю, ты все равно не пользуешься, лишний вес тебе тоже ни к чему. А вот обычные гранаты не помешают. Так... с начальником вокзала Ковин все уже уладил. Документы у Края. На всякий случай возьми и шлем, мало ли...

– Чери, ты чего? Я ж не новичок!

– Неспокойно мне что-то, – признался программист и неожиданно отвел блеснувшие тревогой глаза. – Сколько у тебя осталось Огня?

Ева кинула быстрый взгляд на молчаливо опоясывающегося кобурой Края, разом насторожившегося Кота и троих незнакомых Охотников, сноровисто цепляющих громоздкое снаряжение в тесном фургоне. Машинально проверила потайной кармашек на поясе.

– Пара штук есть.

– И у меня один, – негромко отозвался Край, затягивая последний ремень. – Надеюсь, хватит.

– А я гранат с пяток взял, – Кот тоже закончил с экипировкой и задумчиво оглядел Охотников, приданных им в помощь Ковиным. Не очень молодые, все опытные, умелые, за плечами у каждого – по несколько сотен рейдов. Это хорошо... остальные шесть тверских бригад уже отправились по найденным адресам, тоже по две на каждое выявленное гнездо. Теперь лишь дождаться сигнала из Центра, и можно начинать штурм.

Ева мысленно поежилась: это была ее идея, и если она верна, то со вскрытием основного гнезда в процесс неизменно вовлекутся остальные три, которые были второстепенными. Такие случаи уже бывали раньше, но очень-очень редко, когда вампиров становилось особенно много и они начинали проявлять зачатки коллективного разума. Это значило, что запоздай Охотники хоть на несколько часов – тварей уже будет не застать на одном месте, расползутся, как тараканы, а еще через пару дней наберут такую силу, что окажутся не по зубам малочисленному Тверскому Клану. Первое гнездо наглядно показало разницу между обычными трупоедами и этими, новыми (страшно подумать, какими бы они стали после пары глотков свежей крови!!). Потому решено было начинать одновременно.

– Парни, ваш выход, – напряженно сообщил Чери, бросив встревоженный взгляд на встрепенувшихся Охотников. – Пора.

Край кивнул и первым покинул теплый фургон.

Здание старого вокзала оказалось одноэтажным, приземистым и весьма обшарпанным строением грязно желтого цвета с неуютными темными окнами. Кассовых терминалов внутри давно не было: все они перекочевали в новенькое, недавно отстроенное, но гораздо более современное и комфортное помещение. Вместе с многочисленными клиентами. Здесь остались всего несколько рядов довольно неудобных и замызганных кресел, где изредка коротали долгие зимние ночи пробравшиеся окольными путями бомжи (до тех пор, пока не выгонял сторож, конечно), несколько пустующих залов и кучи старого мусора. Но главное – запасной, давно забытый обывателями спуск в переплетение подземных коридоров, который, тем не менее, несколько лет назад озаботились надежно закрыть. Вероятно, сам Клан и постарался.

Именно рядом с этим зданием Ева ощутила утром странные и очень сильные эманации нескольких десятков вампиров. И именно здесь должен был быть так называемый эпицентр: основное гнездо.

Старая плитка на полу гулкого зала давно поотбивалась, стены зияли пустотой вырванных с мясом табло, в дальних углах поселилась густая темень и щедрые комья паутины. Двери на проржавевших петлях нещадно скрипели и визжали на все лады.

– Хто такие? – подслеповато уставился в щелку на подозрительных незнакомцев скрюченный ревматизмом дед, подрабатывающий ночным сторожем, и грозно потряс клюкой. – Вот я вам...! Ходють тут, ходють... а потом дерьмо по углам убирать приходится!

– Тихо, отец. Мы из санэпиднадзора. Крысы тут у вас появились.

– Какие еще крысы? – подозрительно прищурился дедок и дверь опять не открыл.

– Здоровые, голодные и злые, – доходчиво пояснил Край.

– Нету у нас никаких крыс! Кто вы? И почему мне не сообщили?

– Вот распоряжение начальника вокзала, заключение СЭС и постановление городской думы об уничтожении крупной популяции грызунов. Нам нужен выход в подземку.

– Да? А почему ночью? – подслеповатые глаза на удивление живо пробежались по официальным строчкам липового постановления. Зато немного потеплели, наткнувшись на огромную гербовую печать в углу: в старую советскую душу будто медом капнули.

– Так травить же будем; вещество вредное и сильно пахнущее. В активном состоянии для людей небезопасное, но разлагается потом быстро: за несколько часов, к утру развеется. Потому и велено обработать все помещения ночью.

– Скоко ж вы его с собой взяли-то? – пробурчал дед, отворяя, наконец, хлипкие створки и настороженно косясь на увесистые сумки в руках странных посетителей. – У нас и крыс-то в городе столько нет...

– А эти очень большие, – охотно сообщил Кот, когда старик загремел связкой ключей и педантично запер за ним деревянную дверь. – С собаку ростом!

– Брешешь! Не бывает таких!

– А это мутанты! Слыхал, какие страсти после Чернобыля творились? Вот и у нас теперь завелись. Уже два нападения было!

– Чего ж тогда я ничего не слышал? – проворчал сторож, ведя гостей по длинному коридору вглубь темного зала. – В газетах бы написали, людей упредили...

– А то ты наше руководство не знаешь! – хохотнул Шмель со спины, без усилий таща на плече увесистый баул. – До сих пор норовят все по тихой сделать! Чтоб никуда не просочилось!

– Вот гады! – дед остановился перед еще одной неприметной дверкой в самом углу большого зала, снова загремел ключами, с кряхтением открыл и принялся осторожно спускаться по старой лесенке. Край молча показал за его спиной кулак откровенно развеселившемуся Коту и повторил опасный спуск по довольно шаткой конструкции.

– Вот она, родимая, – остановившись в небольшом подвальном помещении, дед любовно погладил новехонькую стальную пластину почти сейфовой двери и с новым всплеском подозрения уставился на сгрудившихся вокруг Охотников. – А ну, дайте-ка еще раз вашу грамотку! Проверю!

Воинственный дедок придирчиво изучил мятый листок, с недовольной миной вернул Краю, а затем, нещадно шаркая пятками по бетонному полу, подошел к современному кодовому замку.

– Тридцати двум бабам дал по мордам... – пробормотал он скороговоркой и весьма шустро отстучал что-то по кнопкам. Охотники оторопело замерли и дружно разинули рты, когда замок весело подмигнул зеленым огоньком, а круглая стальная дверь, больше похожая на вход в банковское хранилище, со скрежетом открылась. – Вот! Вам туда!

Кот молча переводил недоуменный взор с темного проема на страшно гордящегося собой сторожа и, похоже, на время даже подзабыл, ради чего пришел.

– Что это за код у тебя такой странный? – наконец, спросил он.

– Ничего не странный, – хихикнул вдруг дед. – Я еще в войну так развлекался, когда в разведке работал, гм... сперва три-два, затем вводишь остальное... я... ха-ха!.. везде такой код поставил! Будете возвращаться, сами наберете, а то вставай еще потом, открывай... я и так плохо сплю. Мыслю, вполне управитесь без меня, схема-то несложная.

– Получается, каждой букве соответствует своя цифра? – уточнила Ева.

– Точно! Как раз по алфавиту: один – это «а», два – «б»! Получается три-два-два-один-два... ну, и так далее.

– А почему их тридцать две?

– Потому что столько баб было, чего непонятно?!

– Дед, ты чего, набил морды трем десяткам девиц? – изумился Кот, ныряя вслед за Краем в темный провал открывшегося коридора. – Всем сразу?!

– Дык, было за что, – немного смутился сторож, медленно и с усилием закрывая за гостями стальной люк. – Да и не то, чтобы набил... а чего они в меня пуляли-то?! Тоже мне, ш-ш-найперы...

Охотники дружно прыснули и потянулись за шлемами: впереди было темно, хоть глаз выколи. Если лампы когда-то и существовали, то теперь давно перегорели, да и не следовало предупреждать вампиров о своем появлении ярким и неуместным в этих коридорах светом.

– Эй, вы! – донеслось со спины. – Если вдруг заблудитесь и забредете на северную окраину, рядом с тринадцатой подстанцией, то там на выходе такая же дверь стоит. Код тоже мой! Не ошибетесь! Потом третий поворот направо, и выйдете аккурат под Южный мост... бывайте, крысоловы!

Узкая полоска света исчезла, раздался короткий металлический лязг вставших на место стальных запоров, в наступившей тишине послышался шорох и звук расстегиваемых «молний» на сумках, шелест доставаемого снаряжения, тихие щелчки кнопок на шлемах.

– Во дает дедок! Надо же, тридцать две! – покачал головой Кот. – Учись, Шмель, как надо... Чери, мы на месте. Приём.

«На связи, – немедленно отозвался в наушниках программист. – Порядок: слышу вас хорошо, данные поступают».

Ева удовлетворенно кивнула: умник не подвел, «шепот» сработал исправно, голос Олега передал быстро и без искажений. Теперь она тоже его слышала, и это странно добавляло уверенности. Уж если Чери будет их вести до самого гнезда, то сумеет предупредить заранее, если что-то заметит, а значит, шансов влипнуть в неприятности стало гораздо меньше.

– Слышим тебя, – Край едва слышно шепнул в микрофон. – Начинаем. Связь по потребности, перехожу на «шепот».

«Край: готов».

«Колючка: готова».

«Кот: порядок... Шмель... Снеговик... Рос... Алик... готовы».

«Край: движемся вперед, на главной развилке расходимся. Кот, прикрываешь Колючку».

«Понял вас, удачи!» – Чери уткнулся в экран монитора и развернул перед глазами полную карту подземных переходов.

Ева немного поколебалась, но все-таки подняла очки на лоб: мрак был вокруг кромешный, и, глядя сквозь темные линзы, она боялась ошибиться, а полагаться только на нюх было неразумно. Знакомое красноватое свечение немедленно окутало тела шестерых ее спутников, сделав их похожими на привидения, зато тоннель впереди сразу перестал быть черным и однотонным.

Охотники размеренным шагом двинулись по узкому коридору с округлыми потолками и ровными стенами. Под ногами было сухо и приятно пусто: надежная стальная дверь сделала свое дело, и ни крыс, ни старых газет, ни разбитых бутылок, ни даже кошачьих «приветов» видно не было. Лишь густой слой пыли на бетонном полу и легкий запах затхлого, давно не проветриваемого помещения. На потолке еще виднелись остатки прямоугольных ламп, но целой не оказалось ни одной, лишь временами сверху свисали обрезанные провода в полуистлевшей проводке. Впрочем, людям было без разницы.

Край, как и в прошлый раз, шел первым. Ева и Шмель чуть позади, Кот следом. Вторая бригада несколькими шагами дальше разошлась полувеером и прикрывала тыл. Тихие шаги Охотников были почти не слышны, поступь стала мягкой, крадущейся, а движения плавными... они будто переключились на другую программу, превращаясь из обычных людей в ночных хищников, которые сумели не потревожить шагами даже чуткое эхо.

Несколько десятков метров, густая тишина, шорох подошв по грязному бетону, и люди уперлись в первую развилку: перед ними расходились в противоположные стороны два абсолютно одинаковых тоннеля. Но этого ждали: карты Ковин добыл точные. Край со своей командой тут же свернул налево, молча ткнув недовольно сопящего Кота в бок, а тройка местных, в которой лишь один Алик обладал слабыми задатками нюхача, направо.

«Край: удачи. Связь теперь только через Чери».

«Снеговик: понял. Встречаемся у подстанции. Отбой».

Ева мысленно прикинула карту и согласно кивнула: в самом деле, в одиночку на таком немалом пространстве бродить бы им несколько часов, пока не обнаружится проклятое гнездо. Тоннелей здесь хватает, одни пересекались, другие оканчивались тупиками, но к тринадцатой подстанции вели четыре основных перехода. Ближайшие два они осмотрят сейчас, по отдельности пройдя подземелье почти насквозь, и закончат двумя оставшимися крупными коридорами на обратном пути. Вторая бригада здорово сэкономит всем время и силы.

Ох, как много от них зависело этой ночью: остальные тройки до сих пор ждут сигнала к действию прямо на местах, медлят вскрывать гнезда, чтобы ненароком не подставить московских коллег. Потому что, если хоть одно из них тронуть раньше времени...

Да, одиночные гнезда вскрывались Охотниками довольно часто, но они всегда были некрупными (не более трех-семи особей в каждом) и потому – относительно легкими для зачистки. Это была обычная практика: засекли, вскрыли, сожгли. Никаких проблем. Но такое огромное, как здесь, тесно связанное с другими тремя (в этом Ева почти не сомневалась), явно указывало на хорошую организацию местной популяции вампиров. И, как ни неприятно это признавать, плохую подготовку местных кадров. Отец будет недоволен...

Край скользящим шагом опытного разведчика бесшумно шел по длинному тоннелю, готовый в любой момент отпрыгнуть или огрызнуться пулями. Собранный, сосредоточенный, настороженный. Бесцветные глаза за шлемом были не видны, но Ева и так знала, что они слегка прищурены и сверкают холодным огнем тщательно скрываемой ненависти.

Днем она рискнула потратить пару часов не на сон, а на копание в файлах Клана в поисках информации о наставнике (больно странно вчера Край себя повел, никогда бы раньше не подумала, что он готов рискнуть шкурой из-за кого-то, да еще ТАК!), но доступ оказался закрыт. Ева искренне пожалела, что не обладает достоинствами Чери, который выудил бы все, что душе угодно, всего за пару минут, и отступилась. Зато совершенно случайно наткнулась на упоминание о печально известном итоге недальновидности московских Охотников, пропустивших такое же вот гнездо, как здесь, почти двенадцать лет назад. Тогда погибли многие ветераны, пострадали невинные люди, а само здание крупного торгово-офисного центра беспощадно сожгли... надо думать, что отец будет в ярости, когда узнает, что история повторяется!

Ева хорошо запомнила симпатичное лицо русоволосой девушки с крупными серыми глазами (и почему среди нюхачей превалировал слабый пол?), случайно зашедшей после смены в супермаркет. Помнила улыбающееся на старой фотографии лицо ее маленького сынишки, которого она случайно захватила в тот день на работу. И даже не могла представить весь ужас матери, испуганно схватившей ладошку мальчика, когда она вдруг почуяла знакомый до боли запах. Даже на остатках «суперсенса» почувствовала, так много их было!

Сухие отчеты не сохранили даже отголосков эмоций, которые обрушились в тот момент на испуганную страшным открытием молодую женщину. Лишь бесстрастно сообщали, что восемнадцатого октября тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года на пульт дежурного в Московском Центре поступило сообщение о крупном гнезде в здании комплекса «Мегалайф»: Светлана Королева каким-то чудом сумела передать сигнал на базу. А потом, страшась за ничего не подозревающих горожан и своего маленького сына, сообщила об опасности охране круглосуточного супермаркета, умоляя о помощи и срочной эвакуации. Те не поверили в вампиров и от души посмеялись над сумасшедшей, посоветовав обратиться к психиатрам. Только когда отчаявшаяся Охотница принялась во весь голос кричать: «пожар! горим! спасайся, кто может!», и испуганные люди дружно бросились к выходам, побросав покупки и срывая торговлю, дюжие молодцы рассерженно заперли и ее и сына в одном из служебных помещений...

В тот день вампиры так и не успели прорваться на улицы города: несколько десятков бригад Охотников смогли остановить огромную стаю, вывели из здания людей, тщательно зачистили подвалы. Учитывая численность проснувшихся тварей, под газовые котлы была предусмотрительно заложена взрывчатка, установлены детонаторы, но в самый последний момент комплекс решили не уничтожать: вполне справлялись огнеметами. Ева не сумела узнать, что именно случилось дальше и почему здание все-таки взлетело на воздух, но еще в одном отчете, датированным девятнадцатым октября того же года, сообщалось, что среди живых Светлана и Артем Королевы найдены не были: судя по всему, они просто не успели выбраться из обреченного здания. Потом нашелся и второй отчет, согласно которому саперы получили в тот день приказ об отмене взрыва почти с двухминутным опозданием. А на следующий день в ворохе сообщений о внутренних происшествиях промелькнуло известие, что некто Игорь Королев пытался убить одного из операторов Центра, дежурившего в ночь на восемнадцатое, обвинив того в халатности и нетрезвом состоянии на рабочем месте. Колючка даже присвистнула про себя (этого козла убить действительно следовало!) и от души посочувствовала несчастному парню, лишившемуся в двадцать восемь лет всей своей семьи. Из-за одного единственного урода, который пропустил мимо ушей приказ для взрывников. И мысленно пожелала не сойти с ума бедняге.

Она с нескрываемым любопытством просмотрела всю доступную информацию о напарниках, взломав при этом пару простеньких кодов. С изумлением узнала, что Кот вот уже три года женат на рыжеволосой красотке из отдела статистики и имеет двухлетнюю дочь. Двадцатишестилетний Шмель полгода как развелся, а Чери вообще холостой... с ума сойти! Кот женат?! Тот-то он с Венькой был на короткой ноге! Ева про себя от души посмеялась и уже приготовила пару ехидных фраз для их бравого командира, как вдруг к своему полному изумлению нашла в списке бывших Охотников еще одну знакомую фамилию. А когда нетерпеливо щелкнула по иконке, то сначала удивилась: что за дела? Картинка появилась и тут же исчезла!

Через долгое мгновение мозг воспроизвел-таки нужную фотографию, опознал, и она едва не упала со стула от изумления. Игорь Королев... Колючка оторопело замерла, снова и снова вспоминая промелькнувшее лицо, сама себе не веря. Вот так номер! Это было невероятно! Невозможно! Игорь Королев?!

Он почти не изменился и выглядел так, как она его всегда помнила, только на двенадцать лет моложе. Те же блеклые глаза, еще умевшие улыбаться, та же жесткая складка у рта, невыразительные черта лица, которые со временем превратились в намертво приросшую к нему бесстрастную маску. Лишь темные когда-то волосы поседели от пережитого и стали очень короткими... да это же Край собственной персоной! Буквально через секунду монитор, словно испугавшись собственной откровенности, недовольно мигнул, и в центре темного экрана появилась куцая надпись: «доступ к информации закрыт». Затем раздался пронзительный писк, и разобиженный на весь мир компьютер самостоятельно отключился...

«Край: Колючка, чего остановилась? Что-то чуешь?»

Она чуть вздрогнула, возвращаясь к реальности, и снова покосилась на темное забрало шлема человека, которого когда-то люто ненавидела. Который превратил ее в то, чем она была вот уже три долгих года – в Колючку, Охотницу с холодным расчетливым умом, тренированную и бесстрашную, которая никогда, ни при каких условиях не оставила бы свой пост. Не сдалась и не предала напарника. И уж тем более, не стала бы пить спиртное на рабочем месте... теперь многое стало понятно. Но боже! Как же он сумел пережить ТАКОЕ?! Как справился?! И во что превратил себя самого?!

Ева с некоторым трудом подавила волнение.

«Колючка: все в порядке, никого».

Край даже не обернулся, а бригада, будучи по его поводу в блаженном неведении, двинулась дальше, на всякий случай удвоив осторожность.

Тоннель был почти прямым, пустым и очень спокойным. Мертвая тишина не нарушалась ничем. Не пищали вездесущие грызуны, лицо не обдувал ветерок, поступь людей тоже едва ощущалась. Вокруг – непроглядная темень и слегка красноватые ореолы тел ее спутников, немного более яркие в области голов и грудных клеток, но все равно довольно спокойные: ребята делали свою работу. И делали хорошо.

Ева вдруг нахмурилась, уловив легкий отголосок странного запаха из-за первого крутого поворота.

«Это Колючка: стоп! Там что-то есть!» – она настороженно втянула ноздрями явно потеплевший воздух, постаравшись уловить даже мельчайшие оттенки запахов. Влага... мокрая изоляция... полуистлевшая ткань... неприятный отголосок сточной канавы далеко впереди... едва слышимый легкий гул, будто от разлитого в воздухе и земле напряжения... похоже, они приближались к той самой тринадцатой подстанции, рядом с которой, если верить выкладкам Чери, должен был располагаться крупный тепловой узел.

«Край, у тебя порядок? Снеговик отчитался: у них все тихо», – нарушил молчание Чери и, получив утвердительный ответ, снова затих, внимательно отслеживая показатели датчиков. Главное, не пропустить вампиров, как в прошлый раз.

В режиме полного молчания бригада медленно двинулась дальше. Вскоре тоннель стал ощутимо сужаться, стены повлажнели и нехорошо заблестели. Запах сточных вод усилился и приобрел явный свежий душок. Потолок потемнел, на нем появились черные налеты плесени, а потом начало и подкапывать. На полу показались первые подозрительные лужицы.

Ева напрягла память: да, где-то рядом проходили канализационные трубы, которые не меняли, наверное, лет тридцать. Если не больше.

«Только жидкого дерьма нам на головы не хватало», – пробурчал про себя Кот, аккуратно обходя небольшое озерцо с характерным амбре, и перехватил автомат поудобнее. Ева с ним мысленно согласилась, но тревожить эфир не стала. Лишь коснулась перчаткой влажной стены и осторожно понюхала руку. Брезгливо отряхнулась, а на вопросительный взгляд Края быстро кивнула: есть! Даже через эту вонь пробивался душок мертвечины и специфический запах вампиров.

Они были здесь!

Бригада продолжила путь. К счастью, вскоре запах канализации опять ослаб: труба явно свернула южнее, и стало немного легче. Воздух слегка очистился, зато потяжелел, показался более влажным, сырым и каким-то неприятным. Потянуло тухлятиной и, почему-то, свеже вырытой землей. Кажется, они уже приближались. Охотники сделали еще несколько шагов, бесшумно миновали несколько коротких тупиков, по пути тщательно осмотрев каждый, преодолели очередные два поворота и вдруг остановились. Немного растерянно уставились на четыре разнокалиберных тоннеля перед глазами и недоуменно переглянулись.

Бред какой-то: четыре?!

Один казался чуть пошире и отчетливо отливал мокрым бетоном, зато другие были гораздо уже, с неровными, будто выгрызенными кем-то, стенами и чернели по бокам ничем не прикрытой землей. Будто их только-только пробурил гигантский дождевой червь.

«Что за чертовщина? – не сдержался Шмель. – Здесь же не должно быть ответвлений!»

«Кот: да, по карте их нет».

Ева молча кивнула: они правы, на подробных распечатках Олега этого не было. Точно не было, они бы запомнили. Коридор должен был быть только один, вероятно тот, что залит бетоном. А эти вроде свежие...

Край тем временем внимательно осмотрел все ходы, старательно обходя чавкающие под сапогами кучи грязи, коснулся мокрых стен, слегка потыкал рыхлую землю дулом автомата и нерешительно замер, раздумывая, что делать дальше.

«Вот этот совсем свежий, – Ева повторила его странный маневр и обнюхала испачканную перчатку: на ней остался четкий темный след и запах мокрой земли. – Такое впечатление, что его прорыли всего несколько недель назад».

Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

79,00 руб Купить