Змеиное варенье. Маргарита Дорогожицкая

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. Хризокола
• ГЛАВА 2. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 3. Хризокола
• ГЛАВА 4. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 5. Хризокола
• ГЛАВА 6. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 7. Хризокола
• ГЛАВА 8. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 9. Хризокола
• ГЛАВА 10. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 11. Хризокола
• ГЛАВА 12. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 13. Хризокола
• ГЛАВА 14. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 15. Хризокола
• ГЛАВА 16. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 17. Хризокола
• ГЛАВА 18+. Та самая
• ГЛАВА 19. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 20. Хризокола
• ГЛАВА 21. Инквизитор Тиффано
• ГЛАВА 22. Хризокола

АННОТАЦИЯ

Четвертая книга Безумного мира, в которой случится то, что многие давно ждали. Лидия научится готовить, а господину инквизитору придется освоить нелегкое искусство обольщения. Да-да... А вы о чем подумали?..

   БЕЗУМНЫЙ МИР-4

   Змеиное варенье

ГЛАВА 1. Хризокола

В толще монастырских стен умирали и звуки внешнего мира, и лучи солнца, и мои надежды. Я давно потеряла счет времени, обессилев биться о равнодушный камень. Послушники не разговаривали, лишь молча приносили еду, которая оставалась мною нетронутой. Казалось, что все обо мне забыли, и я обречена вечно томиться в этой неволе.

   Прошлые события слились в один сплошной вязкий кошмар, в центре которого маячило бледное лицо инквизитора с хлынувшей горлом кровью. Ее брызги на моем лице горели до сих пор, оставаясь единственным материальным свидетельством того, что все случилось наяву. Проведя рукой по лицу, я в который раз задалась вопросом, жив ли еще Кысей.

   Тогда его сразу выхватили из моих объятий, а подоспевшие послушники скрутили стрелявшего ублюдка, не дав мне вцепиться ему в горло. Меня оттащили, невзирая на яростное сопротивление, и под стражей отправили в монастырь. Я в бессильной злобе сжала кулаки, подавившись сухим горячим кашлем. Пронизывающий холод монастырской кельи вводил меня в странное оцепенение, замораживая чувства и возвращая в прошлое. Я вскочила с колен и заметалась в узком пространстве четырех стен. Неизвестность сводила меня с ума больше, чем собственная беспомощность. Я впадала то в беспросветное отчаяние, то в безрассудную ярость, круша все подряд, как сейчас... Душившее меня бешенство требовало выхода...

   Заскрежетала тяжелая дверь, загремели засовы, и в келью проник луч свечи. На пороге стоял хмурый отец-настоятель, а за ним я различила фигуру Антона.

   - Вы свободны, - тяжело уронил церковник, отступая в темноту.

   Все еще не веря в происходящее, я сделала шаг вперед, к свободе, пошатнулась и была поддержана под локоть братом. Он накинул мне на плечи теплый мех и поспешил ответить на невысказанный вопрос:

   - Он жив, Хриз. Жив.

   В экипаже я опять зашлась в жестоком приступе кашля. Антон обеспокоенно пошевелился и сказал с горечью:

   - Прости, что тебе пришлось так долго там пробыть...

   - Сколько? Сколько я там просидела?

   - Три дня. Хорошо, что Отшельник смог подкупить кардинала Блейка и получить у него разрешение на твое освобождение. Все остальные церковники даже слышать о тебе не хотели... Приказ инквизитора...

   Я стиснула зубы, давясь кашлем.

   - Убью вышкребка!

   - Хриз, он тебе жизнь спас...

   - Его никто об этом не просил, баран стоеросовый...

   - ...ценой своей...

   - Что? - вскинулась я, чувствуя, как замирает сердце. - Ты же сказал, что он жив?

   Антон опустил глаза, и я вцепилась ему в воротник.

   - Он же жив? Что ты молчишь!

   - Он очень плох. Арбалетный болт пробил легкое. Лекарь Гиршем, помнишь, она была среди гостей, вовремя оказала первую помощь и остановила кровотечение...

   - Что с ним сейчас? - поторопила я брата.

   - ... Но в сознание он так и не пришел, у него началась горячка, подозревают заражение крови...

   - Демон!

   В висках гулко застучала кровь.

   - Почему ты не попытался?..

   Антон возмущенно вскинул на меня глаза.

   - Ты что думаешь, я не пробовал? Я же знаю, как ты его... А! - махнул он рукой, обрывая мои возражения. - Вот только не надо рассказывать, что тебе все равно. А к инквизитору никого не пускают, и меня не пустили.

   - Где он?

   - В церковном госпитале. Возле его палаты круглосуточная охрана.

   - Но почему? Почему охрана? Кого они опасаются? Ведь Улицкого сразу же схватили...

   - Так поверенный до сих пор на свободе.

   От недосыпа голова все еще плохо соображала, и я нахмурилась.

   - Он здесь при чем?

   Брат тяжело вздохнул и отвел глаза.

   - Ты не злись, ладно? Поверенный был в сговоре с Улицким. Это он помог ему сбежать, рассчитывая, что тот успеет...

   - Успеет что?.. - в груди стало тесно от неприятной догадки. - Махинации с завещанием?

   - Да, - кивнул Антон. - Поверенный решил нагреть руки, выторговав у Улицкого процент и затягивая оглашение завещания. Там нет никаких условий, Пиона просто получает все...

   - А если бы она вышла замуж, то это Улицкий мог бы распоряжаться всем... - продолжила я и не сдержала истерического смешка. - А теперь она замужем за другим голодранцем... А могла бы быть твоей женой!

   - Хриз, прекрати, - вздохнул Антон. - Лучше порадуйся за нее с Мартеном...

   При иных обстоятельствах я бы уже кипятком писалась от злости, что меня провели, как девчонку. Но сейчас мне было настолько все равно, что я лишь отмахнулась от слов брата.

   - Мне надо к инквизитору.

   - Тебя не пустят, Хриз. Я же говорю... Почему ты никогда меня не слушаешь?..

   - Пусть только попробуют не пустить, - зло пробормотала я себе под нос, прикидывая варианты.

   - Отец Георг вчера вернулся из столицы и, как узнал, что случилось, сразу же поспешил к воспитаннику. Мне кажется, он сможет помочь, если попросить...

   Палата инквизитора была на втором этаже, возле дверей постоянно дежурила пара стражников. Я склонила голову, пряча лицо, и посеменила по коридору, украдкой осматривая расположение комнат и прикидывая возможности. Второй этаж, но окна забраны ставнями, снаружи не получится проникнуть. Слава Единому, что Отшельник подсуетился и в ту же ночь достал для меня сестринское одеяние. Теперь я успешно изображала одну из монашек, которые ухаживали здесь за убогими. Возле палаты я замешкалась, оценивая риск. Время стремительно утекало, как песок сквозь пальцы, но если меня поймают, то этот идиот умрет без эликсира. В чудодейственную силу молитв отца Георга я не особо верила.

   - ... Отец Георг, почему нас не пускают? - я вздрогнула, узнав голос Эмиля. - Вы же знаете, что у него никого нет. Мы его единственные друзья... Почему же?..

   - Кысей все равно без сознания, - голос старика звучал надтреснуто и глухо. - Ты поможешь ему, если будешь молиться и...

   Я скрипнула зубами и поспешила завернуть за угол, чтобы не попасться.

   Пришлось дожидаться, когда один из стражников отлучится по нужде. За окном уже занимался тусклый зимний рассвет, и лучший шанс мне вряд ли представится. Я двинулась по коридору к оставшемуся на посту стражнику, замешкалась возле него и смущенно спросила:

   - Простите, вы мне не поможете?.. Я здесь новенькая и еще плохо...

   Хмурый от вынужденного бдения стражник неохотно поднял на меня глаза и буркнул:

   - Чего надо?

   Я несмело приблизилась к нему и поправила фальшивые очки, делая вид, что подслеповато склоняюсь надо бумажкой.

   - До вот тут...

   Стражник вытянул голову, заглядывая в бумаги, и потерял бдительность. Я пережала ему сонную артерию, прислонила его бесчувственное тело к стене, чтобы все выглядело, как будто он заснул на посту, и скользнула в палату.

   В скудном предрассветном свете, пробивающемся через тяжелые ставни на окнах, я едва узнала Кысея. Его темные волосы рассыпались по подушке в причудливом венце, а мертвое лицо с заострившимися чертами осунулось и пугало лихорадочным румянцем на щеках. Я встряхнула головой и сжала в кулаке склянку с эликсиром. Еще ведь не поздно?.. Кысей метался на постели в горячке, и мне пришлось постараться, чтобы удержать ему голову и влить драгоценную жидкость в рот. Он захрипел, закашлялся, забил руками и задел прикроватный столик, с грохотом его обрушив. За дверью послышались встревоженные возгласы. Я в отчаянии огляделась по сторонам, укрыться было совершенно негде. Разве что... Под кроватью скопились вековые залежи пыли, и мне пришлось зажать себе рот, чтобы не зайтись в кашле. В комнату заглянул стражник, Кысей продолжал хрипеть, поэтому тот, не мешкая, кликнул лекаря. Сразу же стало шумно, откуда-то еще появился отец Георг, а за ним следом увязался Эмиль, которого тщетно пытались выпроводить.

   - Немедленно все замолчите! - оборвал их лекарь, склоняясь над пациентом.

   - Он... умирает? - тихо спросил отец Георг.

   - Нет, - в голосе лекаря сквозило радостное удивление. - Кажется, ему лучше...

   Его оборвал хриплый кашель, а потом шепот:

   - Где Лидия?

   Я вздрогнула и больно стукнулась головой о ножку кровати.

   - Кысей, мальчик мой, ты пришел в себя...

   - Дружище, как же ты нас испугал...

   - А ну тихо! - приказал лекарь и понизил голос. - Господин Тиффано, как вы себя чувствуете?

   - Она жива?

   - Да что ей сделается, - раздраженно ответил за лекаря церковник. - О себе лучше подумай, ты же чуть не погиб...

   - Так, хватит. Выйдите все из палаты. Ему нужен покой и отдых...

   Я была, как никогда, согласна с лекарем, отчаянно желая, чтобы они все убрались отсюда. Меня безжалостно душил кашель, сдерживаться больше не было никаких сил.

   - Отец Георг, не уходите, - прошептал Кысей. - Где Лидия? Я знаю, она здесь... Где она?

   - Господи помилуй, откуда ей тут взяться?.. У тебя горячка...

   - Да нет, жар у него как раз спал, - ответил лекарь. - Просто удивительно, я признаться уже и не надеялся... Пусть отдохнет, потом поговорите.

   Остальные ушли, а лекарь еще какое-то время суетился над Кысеем, расспрашивая о самочувствии. Инквизитор отвечал невпопад, а потом вдруг попросил оставить его в покое. Я облегченно выдохнула и приготовилась ждать, пока он уснет, чтобы незаметно убраться. Но едва за лекарем захлопнулась дверь, как инквизитор прошептал:

   - Лидия, я знаю, что вы здесь. Выходите.

   Я окаменела, мысли заметались. Откуда он знает? Он не мог меня видеть, он был в горячке. Да это просто бред... И, словно отвечая на мои вопросы, Кысей продолжил:

   - Какой же мерзкий грибной привкус во рту... Я знаю, это ваших рук дело... - он зашелся в кашле и прохрипел, - выходите, или я подниму тревогу!..

   Пришлось выползать. Я смахнула с головы паутину и уставилась на него со злостью. А Кысей смотрел на меня с горьким удивлением.

   - Как вы... осмелились... надеть божьи одеяния? Как посмели... заявиться сюда, опоить меня... этой богопротивной гадостью...

   От возмущения я лишилась дара речи, беспомощно застыв на месте.

   - Для вас нет ничего святого?.. Подойдите ко мне, - он попытался сесть на кровати, но не преуспел. - Вы оглохли?

   Я сделала неуверенный шаг вперед, разрываясь между желанием придушить его или же просто сжать в объятиях. Он выпростал руку из-под одеяла и схватил меня за запястье, а я ужаснулась тому, насколько слаба его хватка.

   - Откуда у вас эликсир? - Кысей говорил с трудом, едва шевеля запекшимися губами. Я подавила желание склониться ближе и облизнуть их. - Вы будете говорить?.. Или мне позвать стражу?.. Где вы достали эликсир?.. Кто вам его дал?.. Серый Ангел?

   Мне уже удалось взять себя в руки, поэтому я стряхнула его ладонь со своего запястья и ответила зло:

   - Да, господин инквизитор, он. У него, знаете ли, странные представления о благородстве. Он вообразил, что непременно должен спасти вашу никчемную жизнь, потому что вы спасли жизнь его любимой женщины. Хотя заметьте, вас об этом никто не просил!

   Я отвернулась, задыхаясь от кашля, но была остановлена.

   - А ну стоять! Вернитесь, или окажетесь за решеткой!

   Я скрипнула зубами и метнулась обратно к его кровати, гневно нависнув над ним:

   - Я и так по вашей милости несколько дней гнила в монастыре. Не надо мне угрожать. Я, в отличие от Серого Ангела, не столь великодушна. Мне сейчас ничего не стоит свернуть вам шею, даже пикнуть не успеете...

   Я осеклась, когда его пальцы нащупали браслет на моем запястье.

   - У него и вправду... странные представления о чести, госпожа Хризл.. Хризше... Тьфу, какая дурацкая у вас фамилия... - прошептал Кысей. - Почему же он послал вас... вместо себя? Не осмелился лично... вернуть мне долг? Трусливо подставлять... любимую женщину... Это все, на что способен ваш Ангел?

   - Он... несколько занят, - после некоторой заминки нашлась я. - И прекратите теребить его подарок, еще порвете.

   Его лицо исказилось гримасой боли, а хватка неожиданно усилилась. Он дернул меня к себе, и я, не удержав равновесие, вынуждена была осесть на кровать.

   - Поцелуйте меня.

   - Что? - сначала мне показалось, что я ослышалась, а следом и вовсе мелькнула ужасная мысль, что грежу наяву.

   - Поцелуйте меня, - повторил Кысей и сощурился от солнечных лучей, разглядывая мое лицо. - Раз уж я спас вам жизнь, то вы тоже можете... отблагодарить меня. Лично, в отличие от вашего трусливого... возлюбленного...

   Пока он говорил, у меня промелькнула парочка грязных фантазий... Он ведь не уточнил, куда именно его поцеловать? Но я понимала, что ничем хорошим это не закончится, потому что тогда я уже не смогу остановиться, даже из-за опасности быть застигнутой у его кровати. Поэтому я улыбнулась и хрипло оборвала его:

   - Хорошо, - быстро склонилась над ним, проведя ладонью по щеке, и поцеловала в лоб.

   - Нет, не так, - возмущенно прошептал Кысей, но я уже добралась до шеи и пережала ему сонную артерию, лишая сознания.

   Он умолк на полуслове, а я прижалась щекой к его лицу, не обращая внимания на колючую трехдневную щетину. Какое жуткое наваждение... Почему я никак не могу от него избавиться? Я прильнула к его губам в прощальном поцелуе, убеждая себя, что всего лишь выполняю его просьбу. Но горячая бесчувственность губ была слишком пугающей, и я быстро отпрянула. Пора было уходить.

   Не мудрствуя лукаво, я просто вышла через дверь, бросив стражникам, что сделала раненому перевязку, и что теперь он спит. Все-таки удивительно, насколько люди ограничены в восприятии действительности. Настороженно принимать всех, кто пытается войти к нему в палату, но даже не усомниться в праве того, кто из нее выходит...

   Затылок безжалостно ныл. Я упрямо стиснула зубы и продолжила собирать вещи. Антон стоял у меня над душой и пытался отговорить.

   - Хриз, вот ответь, зачем тебе уезжать? Только все стало налаживаться, как тебе непременно надо сорваться с места и...

   - Что именно налаживается? Ты забыл, где я была еще вчера? Как только этому засранцу станет лучше, он не преминет упечь меня обратно в монастырь! Где мой корсет?

   - Да с чего ты взяла? Инквизитор не станет... Господи, Хриз, он же за тебя беспокоится, ты ему тоже небезразлична...

   - О да! - я раздраженно отодвинула брата в сторону и стала яростно копаться в ящиках комода. - Конечно, он беспокоится. Из самых лучших побуждений он запрет меня в монастыре, во имя спасения моей души! Где книга?

   - Хриз, просто поговори с ним, выясни отношения...

   - Антон, не раздражай меня своей глупостью! - я подавилась кашлем. - Что я должна ему сказать? Признаться, что я и есть тот самый Серый Ангел? Которого уже успели обвинить во всех смертных грехах? В убийстве кардинала Ветре, вояга Наварро, разрушении святыни и грабежах! Ах да, я же еще навлекла божью кару на город. Что, по-твоему, сделает инквизитор?

   Брат обиженно понурился.

   - Тогда я пошел собирать вещи... - наконец выдавил он.

   - Нет. Ты останешься здесь. Антон, не мучай меня хоть ты, хорошо? Мне надо в столицу, пусть здесь все уляжется, инквизитор остынет, и тогда я вернусь... - солгала я, потому что возвращаться не собиралась. Меня уже давно заждался вояг Густав.

   - Я тебя одну не отпущу.

   - Я буду не одна. Я возьму с собой Тень.

   - Нет, Хриз, - неожиданно твердо сказал Антон. - Я не пущу.

   - Прости, братик, но я не собираюсь испрашивать твое разрешение.

   - А за что ты собираешься покупать билет на корабль? Я тебе ни копейки не дам.

   Я удивленно воззрилась на юношу. Он стоял, упрямо набычившись и спрятав руки в карманы.

   - Вот как мы заговорили... - протянула я задумчиво. - Значит, придется воровать... Что ж, не впервой.

   - Ну Хриз! - вся его решимость моментально слетела. - Пожалуйста, не надо! Тебе нельзя в столицу, вдруг тебя узнают...

   - Никто меня не узнает. Кроме того, - я улыбнулась и потрепала Антона по щеке, - я тут подумала и решила, что заодно подыщу тебе невесту в столице. Богатую, знатную, красивую... Самую лучшую.

   Он лишь тяжело вздохнул и промолчал.

   Отговорить меня попыталась и Пиона, причем довольно оригинальным способом. Она нерешительно топталась на пороге, пряча руки за спиной.

   - Давай уже книгу, - потребовала я.

   Девушка вспыхнула румянцем и неловко протянула мне фолиант, который скрывала за спиной.

   - Госпожа, - неуверенно начала она, - неужели вы уезжаете?

   - Да, - коротко ответила я, укутывая книгу Матушки Гён в шелк и пряча в дорожный кофр.

   - Но почему? - вдруг жалобно протянула Пиона. - Если вы злитесь на меня, то... Я же получу наследство, вы знаете? Там на всех хватит, и Мартену на обучение в Академии, и отцу Георгу, чтобы приют восстановить, и пекарню расширим... И еще много останется... Вы... - она замялась, - вы же хотели... Я не знаю, что со всем этим делать... Вокруг меня как-то сразу так много людей образовалось, приглашения разные, всем вдруг понадобилось непременно свести со мной знакомство, как будто я им нужна!..

   - Им нужны твои деньги, - рассеянно отозвалась я, нахмурившись и пытаясь сообразить, что забыла. Точно, еще куклу хотела взять... Ломота во всем теле отзывалась неприятной болью при каждом движении.

   - Вот и я так думаю! Госпожа, останьтесь, а? Мне самой не справиться с делами, а вы сможете правильно распорядиться деньгами...

   Я оторвалась от сборов и посмотрела на девушку.

   - Как твоя первая брачная ночь, Пиона?

   Она зарделась пуще прежнего и опустила глаза.

   - Так ведь такая беда с господином инквизитором, а потом мы не знали, как вас освободить... Сильно переживали...

   - То есть ее не было?

   Девушка пролепетала что-то маловразумительное.

   - А какого демона ты тогда торчишь у меня в комнате, а не в супружеской спальне?

   - Да вы что!.. Что мне днем в спальне де...

   Я вздохнула и оставила кофр. Подхватив Пиону под руку, я выставила ее из комнаты и потащила вниз. Мартен обнаружился в подвале, он разгребал завалы своих железок, с головой уйдя в дурацкое занятие.

   - Мартен, - позвала я. - Напомните мне, вы точно женились на моей воспитаннице? Или я что-то пропустила?

   Пиона попыталась освободиться, а юноша выглянул из-за странной конструкции из железных прутьев и в недоумении уставился на меня.

   - Да, мы п-п-поженились, - на полном серьезе ответил он. - Вы запамятовали, на нервах за г-г-господина инквизитора...

   Я так сжала локоть Пионы, что она ойкнула от боли.

   - А если вы женаты, то какого демона здесь делаете? Почему моя воспитанница жалуется, что вы до сих пор ее не приголубили?

   - Ничего я не... - пискнула Пиона, но получила от меня локтем под ребра и моментально заткнулась.

   Мартен залился краской и что-то промямлил.

   - Брезгуете, значит, - угрожающе прищурилась я. - Придется признавать ваш брак недействительным. Думаю, что сейчас на Пиону найдется много желающих... Я ее быстро пристрою кому-нибудь более достойному...

   - Н-н-не... н-н-надо...

   Силуэт парня вдруг поплыл у меня перед глазами, я покачнулась и поспешила закончить разговор.

   - Или вы сейчас же ведете жену в спальню и исполняете супружеские обязанности, или я обращусь к отцу Георгу... - язык заплетался, я подтолкнула Пиону к мужу и прислонилась к каменной стене. Ее холод был странно приятен. - Он расторгнет ваш брак и...

   - М-м-мы...

   - Пошли, Мартен, - Пиона взяла мужа за руку и потянула за собой, в нерешительности оглядываясь на меня.

   - Демон, да возьмите ее на руки!..

   Наблюдая, как Мартен неожиданно уверенно подхватил Пиону, как она доверчиво обняла его и уткнулась лицом ему в шею, я невольно вспомнила, как инквизитор нес меня на руках. Да уж... Если он меня куда-то и понесет, так точно не в спальню... Ноги подкосились, и я сползла по стене на пол. Надо было взять себя в руки и поехать в порт, чтобы справиться о ближайшем корабле в столицу, но вместо этого я прислонилась щекой к холодному камню и закрыла глаза. Немного отдохну... Чуть-чуть...

   Меня разбудил Антон, испуганно тряся за плечо.

   - Хриз, ты что? Ты здесь спала?

   - Который час? - спросила я, морщась от дерущей боли в горле.

   - Да вечер уже. Половина девятого. Мы тебя везде обыскались, а ты все время здесь?.. Почему не поднялась к себе?

   - Мне надо в порт.

   - Слушай, ты... У тебя румянец? Господи, Хриз, да ты же горишь...

   - Я просто немного простыла, - я раздраженно отмахнулась от его руки на моем лбу. - Не надо устраивать панику.

   Но в порт я так и не попала. Антон призвал на помощь Тень, и они вдвоем силой уложили меня в постель. Радостно-возбужденная Пиона мигом притихла и развила бешеную деятельность. Самое противное было то, что у меня даже не было сил им сопротивляться. В меня влили кувшин отвратительно теплого молока с медом, раздели и обмазали вонючим уксусом, чтобы сбить жар, потом заставили дышать паром на травах... Апофеозом всего стала Пиона, которая вызвалась посидеть у моей постели и почитать мне на ночь. Я попыталась возразить, но меня никто не слушал. Она выбрала какой-то слащавый любовный роман, забралась с ногами в кресло и стала читать, перемежая текст собственными замечаниями и восклицаниями. За окном ей подвывал студеный ветер. Я натянула одеяло на голову, потом добавила сверху подушку, но ее голос невообразимым образом все равно пробивался в сознание. Реальность вокруг меня крошилась, рассыпаясь нитями будущего. Вот Пиона, которую непременно соблазнит и облапошит заезжий аферист, оставив без копейки... Вот Мартен, который забудет обо всем на свете, ковыряясь в железках, пока не сойдет с ума... Вот Тень, которая дойдет до крайности в своей чрезмерной заботе о ближнем, чтобы закончить дни под забором в полной нищете... А вот Антон, которого окрутит ушлая девица и будет наставлять ему рога... Нити расползались в причудливом узоре, путаясь, как дорогая мирстеновская пряжа... Я пыталась собрать их, чтобы сплести новый узор, но они выскальзывали из рук, сделавшись неожиданно скользкими, словно змеи... Ядовитые и опасные, они шипели и обжигали мне руки ядом, я всхлипывала от боли и упрямо тянула их, сплетая в собственное кружево, сквозь которое маячило лицо Кысея... На нем проступали брызги крови, которые разъедали тонкий узор... Он вновь и вновь распадался на нити бытия, их становилось все больше и больше, цветных, опасных, ядовитых, живых...

   На утро мне полегчало настолько, что я пинками выставила Пиону из спальни, пригрозила Тени пожизненным потреблением молока и наорала на Мартена. Антон почел за благо ретироваться и не попадаться мне на глаза, поэтому я в растрепанных чувствах поехала в порт. В столицу шел один корабль, "Спящая Изабелла", но его капитан, не моргнув и глазом, заявил, что все билеты выкуплены. Следующий корабль отправлялся только через неделю. Услышанное мне не понравилось, равно как и то, что капитан мне нагло врал. Я потребовала список пассажиров и, разумеется, получила отказ. Пришлось надавить на капитана, используя наваждение. Как я и думала, святоша успел подсуетиться и через Эмиля перекрыть мне пути к отступлению. Ну ничего... Теперь у меня имелся список пассажиров, а перекупить у кого-нибудь из них место на корабле было плевым делом. Стоило поторопиться, пока этот мерзавец полностью не очухался.

   Купец Этьен любезно согласился уступить мне каюту на корабле, даже не потребовав дополнительной платы, особенно когда я пообещала ему похлопотать в столице по его вопросу. Немного поколебавшись, я заехала к поверенному Цомику. Он неплохо себя показал, оставаясь верным моим интересам, но меня смущал его возраст. К счастью, рассеивая мои опасения, он представил своего сына и клятвенно заверил, что пока позволяет здоровье, будет лично заниматься всеми делами. Ему предстояло проследить, чтобы Пиона получила наследство и разумно им распорядилась. Кроме того, я просила его присмотреть за делами пекарни и доходного производства корсетов, на продажу которых предстояло получить разрешение торговой гильдии. Еще был Мартен, чью разрушительную жажду изобретений надо было направить в созидательное русло. Это вменялось в обязанность сыну господина Цомика, который торжественно обещал мне, что похлопочет о заказах Мартену на некоторые полезные изобретения со стороны мануфактур. Последний визит я сделала Отшельнику. Привезла серьги и кольцо с черными алмазами в подарок его невесте, Хрустальному Колокольчику. Отшельник заверил меня, что беспокоиться не о чем, и клятвенно пообещал присмотреть за Антоном и Кысеем.

   По возвращении домой меня ждала посетительница. Софи Бурже удивительно похорошела с нашей последней встречи и держалась довольно уверенно. Модная шляпка, небрежно наброшенное меховое манто и изумительные серьги из голубых топазов. Мне явно пришли что-то продемонстрировать. Софи сидела в гостиной подчеркнуто ровно, словно палку проглотила, но при моем появлении торопливо стянула тонкие перчатки, словно намеренно сверкнув изящным обручальным кольцом.

   - Чем обязана, госпожа Бурже?

   - Мне надо с вами поговорить.

   - Так говорите, - я раздраженно опустилась в кресло, чувствуя, как вновь возвращается слабость, и начинает ныть затылок.

   Софи набрала в грудь воздуха, до тошноты напомнив мне Пиону, и гневно спросила:

   - Почему вы даже не потрудились навестить Кысея? Он спас вам жизнь!..

   - Я не обязана перед вами отчитываться.

   - Он просил вас придти. Если вам интересно, кризис миновал, ему уже...

   - Мне не интересно.

   - Как можно быть такой... такой бесчувственной?!?

   - Госпожа Бурже, оставьте свои проповеди при себе. Если у вас все, я бы хотела подняться к себе и отдохнуть.

   Я демонстративно встала, показывая, что разговор закончен, но Софи схватила меня за руку и удержала.

   - Пожалуйста, навестите его, - в ее голосе уже звучала мольба.

   - У меня есть более важные дела.

   Она все никак не хотела униматься и кинула мне вдогонку:

   - Зачем вы так с ним? Разве вы не видите, что он влюблен в вас?

   Я застыла, чувствуя, как начинаю звереть.

   - Вы знаете, что он спросил, когда пришел в себя? Он спросил, где вы... Он даже в горячке звал вас!

   Мне представилось крайне восхитительным взять эту соплячку за шкирку и спустить по лестнице, но вместо этого я обернулась и ледяным тоном поинтересовалась:

   - Госпожа Бурже, может мне действительно стоит навестить господина инквизитора и заодно рассказать ему о ваших маленьких шалостях с камнями?

   Софи вскочила с места и приблизилась ко мне.

   - Я не колдунья, - отчеканила она. - Вам не удастся меня больше запугать.

   Я вгляделась в ее гневно потемневшие до синевы глаза и ядовито улыбнулась:

   - Я бы не была так уверена. Ваш Дар выходит за рамки обычного мастерства. Советую вам...

   - Эмиль меня любит! - топнула она ногой. - Просто любит, ясно? И дело не в кулоне и моих якобы колдовских чарах. Он меня любит. А вы хотели все разрушить!..

   - Госпожа Бурже, если бы я хотела все разрушить, поверьте, за этим бы дело не стало. Мой вам совет - разделите свой Дар, зачав ребенка. Займитесь семьей и не лезьте в чужие дела. Иначе однажды господину инквизитору придется несладко, выбирая между долгом и дружбой. Идите.

   Я открыла дверь и подтолкнула ее к выходу. Она гневно смотрела на меня и упрямо продолжала стоять на месте, словно что-то решая. Мне с досадой подумалось, что надо было поверенному поручить и ее дела, раз они с мужем остаются в городе. Пиона свела знакомство с Софи еще в поместье. После получения ею наследства она будет с госпожой Бурже на равных. Не самая плохая компания, но тогда влияние супружеской четы Бурже на жизнь моих домочадцев неминуемо. Еще две нити в узор... Я почувствовала, что смертельно устала от всех. Мне так хотелось вырваться на свободу и забыть обо всех заботах, что даже недельное плавание по зимнему морю уже не вызывало прежнего отвращения... Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице, потому что Софи вдруг взяла меня за руку, сжала ее и спросила:

   - Госпожа Хризштайн, почему вы не хотите дать Кысею шанс? Разве он не заслужил? Он же самый лучший, добрый, честный, красивый, он в вас влюблен, в конце концов...

   - А еще ваш Кысенька... - возмущенно начала я, собираясь сказать, какой он глупый и упрямый идиот, но Софи меня опередила.

   - Да, он беден. В этом все дело? Беден и не благородного происхождения. Недостаточно хорош для вас? Да?

   - Да, - согласно кивнула я, - именно.

   - Какая же вы!.. - на лице Софи было написано отвращение. - А если бы он получил наследство, как Пиона? Вы бы заговорили по-другому?

   - Конечно, - ответила я, уже настойчиво подталкивая Софи к выходу. - Я бы дневала и ночевала у его палаты. А если бы еще и с титулом, то вообще бы в ногах у него валялась. Только откуда сироте без кола и двора взять наследство, правда, госпожа Бурже?

   Я цинично подмигнула оторопевшей девушке и захлопнула дверь у нее перед носом. Мне еще предстояло уговорить Тень ехать со мной в столицу, а нервы уже были истрепаны до гадючного состояния.

   Студеный зимний ветер пронизывал до костей, трепал паруса на кораблях и гнал высокую волну. "Спящая Изабелла" раскачивалась в такт волнам, готовая принять на борт своих жертв. Зимой море редко бывало спокойно, так что мне предстояло страдать от морской болезни всю дорогу. Я тяжело сглотнула и отвела взгляд от корабля.

   - Тут твои травы, Хриз. Ты меня слушаешь? - Антон был похож на суетливую наседку, опекающую птенца-заморыша. - А, слушай ты, Тень. Заваривать по полстакана и давать ей на ночь. Не забудь. Качку она переносит плохо, поэтому заставляй ее съедать хоть что-нибудь. А, тут еще... веревка, узлы я тебе показал. И не мешкай, как увидишь, что ее развозит, сразу же вяжи, потом поздно будет...

   Я разглядывала брата, словно впервые видела. Он сильно вытянулся и повзрослел, до дрожи напоминая Мари. Такие же синие глаза, светлые вихры волос, нос картошкой и россыпь едва заметных веснушек на лице. Странно, но я только сейчас осознала, что возможно вижу Антона в последний раз. Но ему будет без меня легче и безопасней. А вот мне... Хотя нет, не в последний. Я твердо решила, что в столице действительно найду ему невесту, так что я увижу его еще раз. На свадьбе. Обязательно. Я должна быть уверенной, что у него все будет хорошо.

   - Хриз, ты меня вообще слушаешь? - переспросил Антон, и я очнулась.

   - Конечно, - я улыбнулась ему и притянула к себе, обнимая. - Я буду вести себя хорошо.

   Он раздраженно отстранился от меня и опять завел старую песню.

   - Не воруй, не ввязывайся в авантюры, не играй в карты, вина не пей, тебе нельзя, не богохульствуй, не задирайся, слушайся и... - брат осекся и покачал головой.

   - ... и повинуйся? - с насмешкой продолжила я.

   - Слушайся Тени и веди себя хорошо.

   Я чмокнула его в щеку и потрепала по голове. На душе вдруг стало легко и покойно. Долгожданная свобода ждала меня, оставалось взойти на борт корабля и оставить позади и этот город, и людей, которые пытались на нее посягнуть. Я кивнула Тени на дорожный кофр и ступила на трап.

   Капитан Робертс скривился, словно прожевал лимон, когда узнал, что я выкупила место купца Этьена, но выбора у него не было. Тень отправилась в каюту, а я осталась на палубе. Антон стоял на пристани, ссутулившись, такой одинокий и потерянный, что я на мгновение заколебалась. Но потом встряхнула головой, высморкалась и отправилась скандалить с капитаном. Корабль давно должен был отплыть, и непредвиденная задержка мне не нравилась. Оказалось, что капитан ждал опаздывающего пассажира, который должен был прибыть с минуты на минуту. Однако минуты растянулись до получаса, из-за чего я успела довести капитана до белого каления, и он, спасаясь от меня, закрылся в кают-компании.

   Когда наконец-то развернули все паруса и убрали якорь, я выдохнула с облегчением. Корабль вздрогнул и, тяжело переваливаясь на волнах, словно беременная клуша, стал отдаляться от берега. Я смотрела на исчезающий в утреннем тумане город со смешанным чувством облегчения и грусти. Из носа позорно текло, а к горлу уже подкатывала тошнота. Интересно, а грибной эликсир в состоянии вылечить морскую болезнь?.. Я шмыгнула носом и полезла за платком.

ГЛАВА 2. Инквизитор Тиффано

   - ... Кысей, мальчик мой, как ты себя чувствуешь? - я открыл глаза и тут же прищурился от солнечных лучей, бьющих прямо в лицо. - Подожди, я закрою ставни.

   - Не надо, - пробормотал я. - Который час? Где Лидия?

   Сознание неохотно пробуждалось от плена сонной слабости.

   - Господи, да сколько же можно! - раздраженно всплеснул руками старик. - Ты бредишь этой женщиной. Ну ничего, я позаботился о том, чтобы ты...

   Судя по упрямо пробивающимся сквозь ставни лучам, уже был день. Сколько же я проспал? Куда делась Лидия? Утренние события казались сонным наваждением, я даже на секунду засомневался в их реальности, но во рту до сих пор был сладко-гнилой привкус, почему-то с отчетливым вкусом рыбьего жира. Какая же мерзость... Я попытался сесть, не обращая внимания на ноющую боль в правом подреберье. Каждый вдох отдавался жутким приступом чесотки внутри, напоминая подживающую ранку, корочку с которой так и хочется расчесать и сорвать.

   - Кысей, куда ты собрался? С ума сошел? Немедленно ляг, ты же недавно был при смерти...

   Я упрямо сел на кровати, проведя рукой по лицу и пытаясь стряхнуть сонливость.

   - Мне надо... видеть Лидию. Немедленно.

   - Эта женщина даже не потрудилась тебя навестить! Ты рисковал собственной жизнью ради нее, а она не нашла времени...

   Я зажмурился, пытаясь отгородиться от его слов и разобраться в себе. Как она оказалась у меня в палате, да еще в этом нелепом сестринском одеянии? И зачем? Неужели ее и вправду послал Серый Ангел? Сердце мучительно сжалось при одной мысли, что ее могли поймать с эликсиром... Не может быть, чтобы Лидия не понимала, как это опасно. Какой же трусливой сволочью надо быть, чтобы послать ее вместо себя... А она до сих пор носит его подарок! Жемчужины в браслете на ее руке привели меня в такое бешенство, что я... Я просто захотел вновь почувствовать вкус ее губ вопреки всему... Я помнил, как она послушно склонилась надо мной и поцеловала в лоб, а дальше ничего... Демон!..

   - ... Поэтому я задействовал все свои связи в столице, но добился для тебя перевода.

   - Что? О чем вы, святой отец?

   - Тебя переводят в столицу, Кысей, - улыбнулся мне наставник. - Подальше от этой женщины. Там она больше не сможет смущать тебя своим присутствием...

   - Что вы наделали? - схватился я за голову. - Вы ничего не понимаете! Я должен поймать Серого Ангела! Я никуда не поеду...

   - Серого Ангела поймают и без тебя. Отец Валуа решил лично возглавить дознание. В конце концов, это еще и обязанность капитана городской стражи - ловить грабителей. Зачем ты встал? Кстати, в столице тебя включат в группу, которая ведет дознание по одному серьезному делу. Я лично за тебя поручился, ты уж меня не подведи...

   Я сделал несколько шагов, поддерживаемый отцом Георгом. Мысли путались, я отчаянно пытался припомнить, куда именно Лидия собиралась уехать. Кажется, Януш говорил, что она искала корабль в столицу... Но это было еще до нападения, кто знает, куда она собирается теперь...

   Эмиль прорвался ко мне с боем, его не хотели пускать. Я пытался вставить хотя бы слово в его гневный монолог, но друга было не остановить. Он возмущенно поведал мне о том, что болван-стражник у моей палаты позорно спал, когда мне стало плохо, что вот из-за такого, как он, Улицкому и удалось сбежать. И хотя мерзавца арестовали еще тогда, но его подельник смог скрыться. Оказалось, что они собирались провернуть аферу с завещанием, и для этого им была нужна Пиона. Эмиль искренне радовался за девушку, потому что скоро она должна была унаследовать немалое состояние своей матушки и стать независимой от этой дряни... Эмиль осекся, и я воспользовался моментом.

   - Кстати, о Лидии.

   - Кысей, - запротестовал друг, - не надо.

   - Эмиль, я тебя никогда ни о чем не просил. А сейчас прошу. Не отказывай мне, пожалуйста. Мне надо увидеть Лидию. Приведи ее сюда.

   - Да ее не пустят. Даже если она и захочет, а она ведь не хочет...

   - Даже если она не захочет, притащи ее сюда. А еще мне очень надо, чтобы ты отправился в порт. Прямо сейчас.

   - Зачем?

   - Лидия попытается уплыть из города. Этому надо помешать. Любой ценой. Слышишь?

   - С чего ей уезжать? Откуда ты знаешь, что она собирается?..

   - Знаю. Обойди всех капитанов, чьи суда направляются в столицу, и пригрози, уговори, подкупи... Я не знаю, что... Но они должны отказаться взять ее на борт. Если придется подкупать, то... Я верну тебе потом... Под залог звездного атласа моего отца... Ты же помнишь это издание?.. Оно дорого стоит.

   - С ума сошел? Прекрати. Я все сделаю и так. Но я не понимаю, зачем тебе это нужно. Разве ты не видишь, что ей плевать на тебя. Прости, что говорю так, но лучше признать правду, чем...

   - Эмиль, довольно. Мне совершенно все равно, что Лидия думает обо мне. Меня интересует Серый Ангел, а не она. И не позволю ей уехать вместе с ним.

   Друг лишь недоверчиво покачал головой.

   Ходить все еще было тяжело, сказывалась слабость. Я раздумывал, смогу ли выдержать плавание до столицы, прекрасно понимая, что едва ли мне удастся задержать Лидию надолго. Эта хитрая зараза обязательно найдет способ обойти любые чинимые ей препятствия. А упечь ее обратно в монастырь представлялось плохой затеей хотя бы потому, что у меня уже состоялся неприятный разговор с отцом-настоятелем Александром. Он заявил, что его обитель - не место для сведения личных счетов, и посоветовал впредь ставить его в известность о том, кого к нему направляют. Было нестерпимо стыдно выслушивать его упреки и не сметь ничего сказать в свое оправдание. Но, с другой стороны, если бы я тогда не отдал такой приказ, Лидия бы уже давно покинула город, поминай, как звали...

   Пришедший с утра Эмиль заверил, что капитан Робертс внял его предупреждению и не возьмет Лидию на борт ни при каких обстоятельствах. Следующий корабль в столицу отплывал через неделю. За это время я успею все решить. Однако присланная записка все изменила.

   "Господин инквизитор, моя сестра твердо вознамерилась уехать. Пожалуйста, поговорите с ней, убедите остаться. Она может вас послушать. Ей нельзя в столицу! Ее корабль, "Спящая Изабелла", отплывает завтра утром. Лидия выкупила чужое место и уже собрала вещи. И не надо ее в монастырь, она и так на вас очень зла. Антон" Рядом была приписка от Тени, которая, очевидно, писала за мальчишку. "Госпоже и вправду не стоит пускаться в путь, она сильно простужена. Тень"

   Я в смешанных чувствах скомкал записку в кулаке, лихорадочно размышляя, что же делать. Корабль отходил завтра утром, а я... Как же ее остановить? Антон сильно преувеличивал мое влияние на его сестру, Лидия меня даже слушать не станет. Любые уговоры или угрозы только подстегнут ее к активному противодействию. Как же задержать корабль?.. Или же лучше...

   - Кысей, ты с ума сошел?

   - Мне нужен билет на корабль. Лидия ухитрилась перекупить чужое место, и завтра...

   - Да и пес ты с ней! Пусть уезжает...

   - Мне все равно надо в столицу, там мое новое назначение. Какая разница, неделей раньше, неделей позже...

   - Ты же еще не оправился от ранения.

   - Я быстро восстанавливаюсь, - пробурчал я, отчаянно пытаясь расчесать под лопаткой почти зажившую рану. Лекарь пришел в изумление, когда увидел, с какой скоростью затягивается рубец на спине. Меня до сих пор выворачивало наизнанку при мысли, какая страшная цена детской жизни была уплачена за мое выздоровление. Дрянь... Кто ей позволил потчевать меня этой гнилой отравой...

   - Послушай меня, Кысей. Софи ходила к твоей Лидии, пыталась уговорить, чтобы она пришла тебя проведать. Впустую. Та ее выставила, даже глазом не моргнула. Ни совести, ни чести. Ее интересуют лишь деньги, а на твои чувства ей плевать.

   - Когда ты сможешь достать билет? Мне еще надо вещи собрать и попрощаться с отцом Георгом. И предупреди Антона, чтобы он не волновался.

   - Я не собираюсь потворствовать этой глупости. Кысей, остановись, ты же губишь себя, Лидия тебя не стоит...

   - И возьми атлас в счет долга, ладно? Я не знаю, когда вернусь, а быть должным не люблю...

   - Ты меня вообще слышишь? - взъярился Эмиль, и я удивленно поднял на него глаза. - Объясняю тебе прямым текстом. Лидию интересуют богатые и знатные поклонники, к которым ты никак не относишься. У тебя нет никаких шансов обратить на себя ее внимание.

   Я тяжело вздохнул и покачал головой. Да уж...

   - Мне просто нужен билет. Пожалуйста.

   На лице друга что-то дрогнуло, и он обреченно махнул рукой.

   - Влюбленный дурак. Ладно, я достану. Я не хотел, чтобы все получилось так скомканно, но ты... Мы с Софи решили, что ты... Ты же знаешь, что земли возле Академии пострадали больше всего? Там разрушено почти все...

   - Да, - нахмурился я, не понимая, к чему ведет Эмиль. - Но вы же решили остаться в поместье на зиму...

   - Не в этом дело. Те земли, которые Лидия продала Софи, взлетели в цене раз в десять из-за того, что городской совет принял решение отказаться от восстановления старой божевольни, собственно говоря, там и восстанавливать теперь особо нечего. Поэтому... Поскольку ты выступил в какой-то степени посредником в этой невероятно выгодной сделке, тебе честно полагается щедрый процент...

   До меня дошел смысл сказанного, и я возмущенно сжал кулаки.

   - Ты решил меня оскорбить?

   - Нет, Кысей. Это ты меня оскорбишь, если откажешься от денег. Софи правильно сказала, что твоя Лидия локти себе кусать будет от зависти, когда узнает...

   - Я ничего не возьму, - отчеканил я зло.

   - Если бы не ты, Кысей, то я бы потерял жену. Ты можешь обижаться, но я тоже не люблю быть должным. Поверенный Цомик, кстати, он ведет дела Пионы в наследстве, сам предложил Софи заняться ее финансами, тем более, что сделку о купле-продаже земель тоже оформлял он. Старый пройдоха мигом почуял выгоду. Я сегодня же попрошу его все сделать. А если ты откажешься, билет будешь доставать сам. И не факт, что достанешь.

   Я стиснул зубы так сильно, что заболела челюсть. Все мои возмущенные протесты оказались бесполезными. Эмиль уперся бараном и твердо стоял на своем. Я сдался, мысленно пообещав себе, что как только разберусь с делами в столице и поймаю Серого Ангела, то найду способ вернуть ему деньги. А Софи тоже хороша!.. Это ж надо было додуматься до такого...

   Прощание вышло сумбурным и торопливым. Рано утром за мной заехал Эмиль, его жена ждала в экипаже. Она попыталась еще раз отговорить меня от плаванья, но быстро сдалась. Софи сильно злилась на Лидию, и поэтому я удивился ее неожиданному подарку.

   - Возьми, Кысей. Это для нее. Раз уж ты не хочешь ничего слушать, то попробуй завоевать ее расположение этой безделушкой.

   - Я не возьму... - отрицательно замотал я головой, когда Софи протянула мне бархатную коробочку, в которой лежала изумительной красоты и тонкой работы камея.

   - Это оникс довольно редкой окраски, но он не очень дорогой. Не беспокойся. Я всю ночь над ним работала. И это не тебе, а ей. Подаришь ей, когда увидишь. Это заставит ее взглянуть на тебя... иначе.

   Светлые глаза Софи неожиданно потемнели и странно сверкнули, когда она бросила взгляд на камею. В черном камне с золотисто-огненными разводами был изображен силуэт. Сначала я не понял, чей, но потом удивленно присвистнул.

   - Софи, но почему?.. Зачем ты изобразила?..

   - Уверена, что Лидия оценит подарок, - перебила меня Софи. - Поверь мне. А еще украшение прекрасно подойдет под браслет с черным жемчугом, который она у меня заказала.

   Я скрипнул зубами при мысли о Сером Ангеле и неохотно положил коробочку в карман.

   Отец Георг сокрушался и тревожился из-за предстоящего тяжелого плаванья, несколько раз повторил адрес почтенной четы Остенбергов, потом торжественно вручил мне рекомендательное письмо для отца Павла и материалы по новому делу, ради которого меня отзывали в столицу. Кажется, наставник все же втайне радовался моему отъезду. Мне было совестно перед стариком, я не посмел разрушить его надежды на то, что он избавил меня от Лидии. Дома мне не пришлось долго собирать вещи. Привратник искренне огорчился, когда узнал, что я уезжаю, боязливо поинтересовавшись, не собираюсь ли забрать с собой Рыжего. Я успокоил маленького человечка и поторопился в порт. И так уже безбожно опаздывал на корабль, хотя капитан Робертс обещал ждать меня до последнего.

   Все получилось даже лучше, чем я рассчитывал. Лидию я нашел на палубе, где она застыла, вцепившись в перила. Я неслышно подошел и встал рядом, разглядывая скрывающийся в дымке берег. Корабль плавно скользил по волнам, в лицо сыпал мелкий снежок. Я с упоением вдохнул холодный морской воздух. Лидия вдруг всхлипнула и полезла за платком. Я поторопился протянуть ей свой.

   - Не надо печалиться, госпожа Хризштайн. Держите.

   Лидия вздрогнула и очень медленно развернулась ко мне, а я разглядывал ее и недоумевал, почему это бледное лицо с нездоровым румянцем на щеках, красным распухшим носом и темными кругами под глазами кажется таким милым и родным.

   - Какого демона вы здесь делаете? - прогнусавила она.

   - Плыву в столицу, - улыбнулся я ее нелепой попытке выглядеть грозно с сопливой физиономией. - А вы? Разве вы здесь не за этим?

   Она скрипнула зубами и оттолкнула мою руку с платком.

   - Интересно, с каких пор Святой Престол предал анафеме бритвенные принадлежности?

   Казалось, она больше была возмущена моей щетиной, чем тем фактом, что я спутал ей планы. У нее на ресницах таяли снежинки, а из носа текло. Смотреть было совершенно невозможно. Я не выдержал и вытер ей нос. Лидия отпрянула, вырвала у меня платок и швырнула его за борт, словно ядовитую змею.

   - Не смейте ко мне прикасаться, иначе отправитесь следом!

   - Меня уже раз пытались столкнуть с корабля, как видите, ничего не вышло...

   - У меня получится, уверяю вас. Прочь с дороги!

   Я заступил Лидии дорогу, прижав ее к перилам.

   - Серый Ангел на борту?

   - Да, - с вызовом ответила она, и ее лицо вдруг приобрело зеленоватый оттенок. - А вы здесь третий лишний, господин инквизитор. Пропустите, иначе...

   - Замечательно. Купец Ковач любезно уступил мне каюту рядом с вашей...

   - ... Иначе меня сейчас выблюет на вашу мантию! Что?..

   - Что за?..

   Я отшатнулся, видя, что Лидия позеленела и зажала себе рот ладонью. Тень упоминала простуду своей госпожи, но я даже не думал, что все так серьезно. Правду говоря, выглядела Лидия паршиво, словно облезшая кошка, по ошибке укутавшаяся в дорогие соболя. Я придержал ее за локоть и посоветовал:

   - Идите в каюту, госпожа Хризштайн, отлежитесь, на вас без слез смотреть невозможно...

   Она злобно шмыгнула носом и выдавила сквозь зубы:

   - Кто бы говорил... Страхолюдина небритая... Моя простуда пройдет, в отличие от вашей неизлечимой глупости!..

   Лидия высвободила руку и пошла, осторожно ступая по мокрой палубе. Погода стремительно портилась, и качка усиливалась. Я не выдержал, и когда Лидия оступилась в очередной раз, догнал ее и подхватил под руку, невзирая на сопливое шипенье и гнусавые проклятия.

   Я перевернул последнюю страницу материалов столичного дела и глубоко задумался. Четыре человека мертвы. Три юноши и одна девушка. Из богатых и знатных столичных семей. Умерли так страшно, что у меня от скупых описаний мороз шел по коже. Разве возможно свести кого-то с ума до такой степени, чтобы... Виль Лешуа уверился, что у него в животе завелись змеи, добираясь до сердца. Он пытался кинжалом вскрыть себе грудную клетку, чтобы вытащить его и спрятать. Остановить его не успели, бедняга скончался на глазах у обезумевшего от горя отца. Второй юноша, Жуан Витор, стал вести себя странно, у него случались приступы, когда он срывал с себя одежду, носился по поместью нагишом, а потом забивался в угол комнаты, отгоняя от себя воображаемых чудовищ. За ним не доглядели, и в один из приступов он набросился на служанку и загрыз несчастную, словно дикое животное, а после стал пожирать самого себя, пока не умер от потери крови. Драган Мирчев, третья жертва, сначала изводил домашних, пытаясь сосчитать собственные волосы. Никто поначалу не встревожился из-за такой странности, но после того, как он попытался себя ими удушить, его близкие забеспокоились. Его наблюдал профессор Адриани, пытаясь распознать источник странного помешательства, но не преуспел. У пациента обнаружилась недюжинная сила, он снял с себя скальп и воткнул в голову столовые приборы, пробив череп в нескольких местах. Он ухитрился прожить еще полчаса, истекая кровью и наводя ужас на видавших всякое сестер столичной божевольни. Те в один голос утверждали, что столовое серебро на голове несчастного извивалось и шевелилось, словно живое... А последняя жертва, Марина Остронег, была... Меня затошнило от кровавых подробностей, и я был вынужден отложить листы, спрятав их в шкатулку.

   После молитвы и медитации я переключился на список пассажиров, который уже успел выучить наизусть. Купец, вдова с маленьким сыном, женатая пара, богатый ростовщик с внучкой, знатная дама с пасынком, лекарь и его слуга... Я задумчиво обвел карандашом несколько фамилий. Возможно, кто-то из них и есть Серый Ангел, и я обязательно узнаю, кто именно.

   За ужином пассажиры собрались все вместе в просторной кают-компании, где у меня наконец появилась возможность их разглядеть. Капитан Робертс торжественно поприветствовал нас на борту "Изабеллы" и представил друг другу. С купцом Ковачем я уже успел познакомиться, когда выменял свою просторную каюту на его тесную, но зато рядом с каютой Лидии. Это был печальный толстяк с выбеленными годами висками и поредевшей макушкой. И хотя его глаза были каре-зеленого цвета, я решительно отмел версию о том, что он может быть Серым Ангелом. Я помнил телосложение злодея, тот был щуплым и ниже меня. Я перевел взгляд на Лидию. Она с кислым видом ковырялась в миске. Холодная солонина, моченое яблоко и квашеная капуста, очевидно, не возбуждали в ней аппетита. Она подняла на меня глаза и презрительно оскалилась.

   Сидящая рядом с ней женатая пара была странной. Давид и Ким Мейер друг другу совершенно не подходили. Холодный высокомерный крет с водянистыми голубыми глазами, брезгливо взирающий на окружающих, и его маленькая подвижная жена, которая пыталась завести беседу с Лидией, но быстро оставила попытки, наткнувшись на откровенную враждебность со стороны последней. Я прикинул рост господина Мейера и с сожалением вычеркнул его из списка подозреваемых. Еще можно было смело исключать господина Илияса, ростовщика, который оказался древним, но бойким лукавым стариком, нежно опекаемым внучкой Зоей. А вот на пасынке госпожи Дрозд я задержал взгляд. Этот молодой человек был зеленоглазым и довольно смазливым. На Лидию он не смотрел, сосредоточив все внимание на своей спутнице. К нему стоило бы присмотреться.

   Тень кивнула мне и с улыбкой протянула припасенное в дорогу домашнее печенье мальчику лет восьми, который боязливо озирался по сторонам и ерзал на лавке. Его мать, госпожа Бергман, раздраженно велела сыну поблагодарить за угощение, и тот еле слышно прошелестел в ответ, втянув голову в плечи. Лидия шумно отодвинула миску и дернула на себе ворот платья, словно ей стало душно.

   - Вам нехорошо? - лениво поинтересовался господин Мунс с нотками профессионального равнодушия. Его слуга уткнулся носом в миску и не поднимал глаз.

   - Здесь отвратительно воняет, - прогундосила Лидия.

   - Помилуйте, - желчно улыбнулся лекарь, его темные глаза сверкнули. - У вас же нос заложен, как вы можете чувствовать запахи?

   Он спокойно выдержал бешеный взгляд Лидии, ничуть не смутившись.

   - А вонять могут и человеческие пороки, - ответила она и резко встала, чем мгновенно вызвала оживление за столом и тихие перешептывания. Слуга лекаря, Гвидо Петерс, удивленно поднял на нее глаза, отведя тяжелую прядь темных волос с лица, и я удивился насыщенной зелени их радужки. Неужели он и есть?..

   - И как же они пахнут? - насмешливо спросил лекарь.

   - Сказать вам, как воняет ваш страх? - Лидия перегнулась к нему через стол, ее лицо исказила какая-то беспомощная злость. - Как отхожее место, щедро обрызганное жасминовыми духами!

   Господин Илияс неуместно хохотнул, словно безумица удачно пошутила. Лидия закрыла нос и рот ладонью, как будто и в самом деле спасаясь от дурного запаха, и побрела прочь из кают-компании, пошатываясь и слепо натыкаясь на предметы обстановки.

   - Господин инквизитор, - склонилась ко мне Тень, в ее шепоте звучал испуг, - с ней что-то неладное. Я боюсь, что...

   - Тень, а что у вас с лицом? - я только сейчас заметил на ее правой щеке тщательно припудренный синяк, а на шее свежие царапины от ногтей. - Кто это вас?..

   Женщина смутилась и опустила глаза. Страшная догадка обожгла разум.

   - Это она?.. Почему? Да как она вообще посмела!..

   - Я сама виновата... Не надо было...

   - Хватит!

   Я в бешенстве выскочил за мерзавкой. Дрянь! Отец Георг поведал мне печальную историю бедной невольницы, которая не была секретом и для Лидии. После всего, что пережила несчастная женщина, как это чудовище вообще посмело распускать руки!..

   Я догнал Лидию уже возле каюты, резко захлопнув дверь у нее перед носом.

   - Как вы посмели? Как посмели поднять руку на Тень? - прорычал я.

   - Уйдите с дороги.

   Я схватил ее за плечо и развернул, прижав к стене.

   - Только вздумайте еще раз!..

   - Надо было ей руки переломать, - прошипела Лидия, - и за борт вышвырнуть за то, что она сделала.

   - И что же такого страшного она натворила?

   - А то вы не знаете! Сговорилась за моей спиной с этим гаденышем, предала меня, еще и смела заявлять, что...

   - Вы о чем? - у меня на секунду мелькнула мысль, что Лидия окончательно свихнулась.

   - Хватит придуриваться! Это же она вам сообщила, что я отплываю на этом корабле, с подачи моего придурошного братца! Ничего, он свое тоже получит.

   Я в возмущении отшатнулся от безумицы.

   - Ваши близкие о вас заботились, пытаясь уберечь от...

   - Заткнитесь. Меня от вас тошнит. Господи, как же вы все мне надоели...

   Лидия попыталась оттолкнуть меня с дороги, но не преуспела.

   - Если я узнаю, что вы бьете Тень, то останетесь без служанки.

   - Куда она от меня денется...

   - Денется. Я сам найму ее.

   - Кто? Вы? Не смешите меня, - Лидия закашлялась, подавившись смехом. - С каких пор Святой Престол раскошеливается на щедрое жалованье своим псам? Голодранец!

   Я скрипнул зубами от злости, некстати вспомнив слова Эмиля.

   - Моего жалованья хватит, чтобы защитить Тень от ваших издевательств.

   Безумица опять позеленела лицом, и у меня мелькнула мысль, что ее в самом деле тошнит.

   - Вы воняете, господин инквизитор, - сквозь зубы сообщила она мне. - Ваше тошнотворное самодовольство и лицемерие воняют даже хуже, чем эти недоноски в кают-компании...

   Я отступил от двери, освобождая ей дорогу. Спорить с ней было бесполезно.

   - Вас тошнит только от собственной желчной злобы. Окружающие здесь ни при чем.

   - А вы у нас чистенький святоша... - бросила она мне в спину. - Ничего дальше собственного носа не замечаете. А действительно, зачем? Только вы у меня тоже этой грязью человеческой умоетесь, с головы до ног!

   Я остановился и тяжело вздохнул, но ответить не успел. Лидия оказалась прямо передо мной. Ее светлые волосы растрепались в прическе, сделав ее похожей на кошку со вздыбленной шерстью.

   - Господин Мейер измывается над своей дражайшей супругой, взгляните на ее запястья. А ростовщика травит его любимая внучка, хотя вам же проще не замечать ее лживых улыбок и фальшивой заботы о старике... Достопочтимая госпожа Дрозд спит со своим пасынком, изменяя мужу. Я хочу видеть, как вы покраснеете, когда заметите ее сальные взгляды и блудливые пальчики у него в штанах под столом. Вы же не разучились еще так мило краснеть?

   Меня и в самом деле покоробили ее речи, но я даже слова не успел вставить. Лидия продолжала обливать грязью ни в чем не повинных пассажиров.

   - Будете их увещевать своими нелепыми проповедями? Тогда госпоже Бергман не забудьте посоветовать, чтобы пила меньше, иначе однажды забьет насмерть своего ублюдка. Ой, да ладно, вы не заметили, как мальчишка сжимается, стоит ей повысить голос?

   Лидия расхохоталась мне прямо в лицо. Я выдавил сквозь зубы:

   - Что же вы забыли придумать гадость про слугу лекаря? Или он и есть ваш таинственный возлюбленный?

   - Господи... - простонала Лидия, отшатываясь от меня. - Меня сейчас вырвет от вас. Ваш лекарь и... - она ударила меня кулаком в плечо и истерически хихикнула, - и его слуга везут контрабанду. Вам понравится, когда узнаете подробности... И побрейтесь уже, зараза! Демон...

   Она пролетела по коридору и захлопнула за собой тяжелую дверь каюты, оставив меня в полном замешательстве.

   Я вернулся в кают-компанию, где пассажиры после ужина коротали вечер нехитрыми занятиями и знакомились друг с другом. Тень одиноко жалась в уголке, но при виде меня с надеждой бросилась навстречу.

   - Как госпожа?

   - Уходите от нее, Тень. Я не смогу положить вам такое же жалованье, но вам хватит, чтобы устроиться в столице и найти работу. С вашим талантом вы не должны терпеть издевательства этой... - я вовремя сдержался, чтобы не выругаться самыми последними словами.

   - Что вы, я не брошу госпожу.

   - Но почему? Она же избила вас. За то, что вы хотели сделать, как лучше, для нее же старались...

   - Вы не понимаете, - покачала головой женщина, его печальные синие глаза вдруг наполнились слезами. - Я ее ослушалась, поэтому она злится. Знаете, я боялась госпожи, но после того, как... Вы же помните Верочку? Госпожа подарила этой девочке семью. Пусть таким странным способом, как она все и делает, но... Когда я увидела эту девочку счастливой и беззаботной, в любящих объятиях четы Изхази, я решила, что это мое искупление... Если бы каждый из нас сделал то же самое, то в мире бы не осталось сирот... Я не брошу госпожу, она больной и глубоко несчастный человек, поэтому...

   - Это не дает ей право вымещать свою злость на других.

   Тень лишь грустно покачала головой.

   - Я пойду к ней, нельзя ее оставлять одну надолго. Я обещала Антону.

   Я проводил взглядом упрямицу, мысленно пообещав найти ей в столице хорошее место. Мое внимание привлек громкий хохот госпожи Бергман, она вовсю кокетничала с купцом Ковачем и была уже навеселе. Ее сонный сынишка сидел, сложив голову на руки и кажется дремал. Я невольно задумался над словами Лидии. Понятно, что она злобствовала из-за моего присутствия на корабле и стремилась уязвить побольнее, но что если в ее словах была не только ядовитая желчь? Я пригляделся к госпоже Дрозд. Немолодая, но сохранившая природную красоту женщина оживленно болтала с пасынком, но теперь мне уже тоже чудился похотливый блеск в ее взгляде. Я встряхнул головой. Как у Лидии получается отравить все вокруг себя, даже меня?..

   Я подошел и присел на скамью рядом с мальчиком.

   - Как тебя зовут?

   Он испуганно поглядел на меня и еле слышно прошептал:

   - Йоран.

   - А меня Кысей. Кысей Тиффано.

   Он озадаченно потер веснушчатый нос и серьезно кивнул, боязливо покосившись на мать.

   - А сколько тебе лет?

   - Семь.

   - Такой взрослый, - восхитился я, раздумывая, как бы подобраться к терзавшему меня вопросу. - Маму слушаешься?

   - Да, - мальчик почему-то втянул голову в плечи и сник. - Только я все равно плохой.

   - Почему?

   - Не знаю.

   Госпожа Бергман окликнула мальчишку, и тот сжался еще больше. Я безошибочно узнал его затравленный взгляд, брошенный на мать, до боли напомнивший мне страхи приютских ребят. Нас часто били за любую провинность, но это были чужие люди: воспитатели, учителя, монахи. А здесь родная мать... Катаржина Бергман отправилась восвояси, таща за собой едва поспевавшего за ней сынишку. Я встал и пошел за ними.

   - Что вам надобно, господин инквизитор? - пьяно ухмыльнулась женщина, перегораживая мне проход в свою каюту. Ее правый глаз дергался, отчего создавалось неприятное впечатление, что она мне подмигивает.

   - Поговорить о вашем сыне.

   - Что натворил этот паршивец?

   Йоран испуганно попятился и спрятался за койку.

   - Я хочу знать, что творите вы, госпожа Бергман. Вы бьете сына?

   Она удивленно хмыкнула, а потом подбоченилась.

   - А вам какое дело, святой отец? Как считаю нужным, так и воспитываю маленького звереныша.

   - И часто вы его так воспитываете?

   - Слышь, ты, прихвостень господень, - вино ударило ей в голову. - Пошел вон отсюда!

   Она попыталась захлопнуть дверь у меня перед носом, но я придержал ее и пригрозил:

   - За оскорбление церковного сановника полагается сорок ударов плетьми, - приврал я. - Увижу хоть царапину на Йоране, проведете остаток плаванья на нижней палубе под замком.

   Перед тем, как дверь закрылась, я успел увидеть побелевшее от страха лицо мальчика. Сердце сжалось от собственного бессилия и понимания того, что Лидия не ошиблась.

   Госпожу Мейер я поймал наедине рано утром, когда она вышла прогуляться по палубе. Я предложил составить ей компанию, и она с радостью согласилась. На ней было теплое платье с длинным рукавом, накидка и перчатки. Мы обменивались ничего незначащими любезностями, но я не представлял, как увидеть ее запястья. В конце концов, мне надоели пустые разговоры о погоде, и я плюнул на формальности и спросил прямо:

   - Госпожа Мейер, муж вас бьет?

   Она застыла на месте и поджала тонкие губы, терзая в руках сумочку. Ее круглое лицо заливалось румянцем, глаза были опущены. Женщина молчала. Я взял ее за руку и осторожно отвел край перчатки. Перед тем, как она резко выдернула руку, я успел увидеть свежие кровоподтеки на ее коже.

   - Почему же вы молчите и терпите? Я поговорю с ним, призову к ответу...

   - Нет! Не надо! - госпожа Мейер схватила меня за руку. - Прошу вас! Вы не понимаете, это просто... Просто так надо... Видите ли, Давид... он не может иначе... Это просто игра...

   - Что за глупости вы говорите? - опешил я, краем глаза замечая, как Тень тащит хмурую Лидию на палубу подышать свежим воздухом.

   - Мне так стыдно, но... Это наша с ним игра, иначе у него ничего не получается... ну, в постели... Вы же понимаете? В этом нет... ничего дурного... Я привыкла... Прошу вас, не вмешивайтесь, хорошо?

   Госпожа Мейер просительно заглянула мне в глаза, но я не успел возмутиться. Безумица мгновенно оказалась рядом и вклинилась между нами, оттеснив от меня женщину.

   - Милочка, сделайте одолжение, - Лидия устремила на нее тяжелый взгляд, - потише кувыркайтесь с муженьком в постели. Иначе я не удержусь от соблазна зайти к вам и лично показать, как надо правильно обращаться с хлыстом.

   Госпожа Мейер покраснела и что-то пролепетала, но я оборвал обеих.

   - Довольно. Идите, госпожа Мейер. Потом договорим. А вы со мной, - я поймал Лидию за локоть и потащил прочь по палубе, подальше от любопытных матросов, уже поглядывающих в нашу сторону.

   - Хотя думаю, что вы тоже не прочь заглянуть к ним на огонек, да, господин инквизитор? - не унималась эта пошлячка. - Помнится, вам понравилось шлепать...

   - Прекратите! - сильно хотелось встряхнуть ее и окунуть в холодную воду, чтобы прочистить ей мозги. Но я ограничился тем, что сдал ее Тени и ушел, не обращая внимания на гнусавые издевки, летящие мне в спину.

   - Госпожа Дрозд...

   - Можно просто Малгожата, - женщина кокетливо поправила выбившийся белокурый локон и улыбнулась. - К чему эти формальности?

   - Госпожа Дрозд, - непреклонно повторил я, - поскольку на корабле я сейчас являюсь единственным духовным лицом, то не потерплю творимого на борту греха прелюбодеяния.

   - О чем это вы? - на ее лице было написано такое искреннее недоумение, что я почти засомневался.

   - О неподобающих отношениях между вами и вашим пасынком.

   - Да как вы смеете?!? - взвизгнула она. - Я честная замужняя женщина!

   - Надеюсь, что именно ею вы и останетесь, в противном случае я буду вынужден сообщить вашему мужу о своих подозрениях.

   Госпожа Дрозд осеклась на полуслове и рухнула обратно на лавку.

   - Это возмутительно... - нерешительно начала она, но я оборвал ее.

   - Кстати, зачем вы приезжали в Кльечи?

   - Мой сын, - подчеркнула женщина, постепенно обретая былую уверенность, - сопровождал меня на лечение. Я поправляла здоровье, отдыхая на морском побережье.

   - И как долго вы здесь пробыли?

   - Все лето. К чему эти вопросы, господин инквизитор? Почему вас это интересует?

   Я не ответил, глубоко задумавшись. Получается, Юлиан Дрозд приехал в город как раз в то время, когда произошло первое ограбление. Возможно, Лидия провела меня, отвлекая внимание ложными обвинениями от личности Серого Ангела, а несчастная Малгожата действительно добродетельная супруга... Или же подельница...

   С лекарем я не стал особо церемониться, задумав одним махом решить сразу два вопроса. Я зашел к нему в каюту и с порога заявил:

   - Господин Мунс, мне известно о ваших делах.

   Он удивленно взглянул на меня поверх очков и отложил в сторону книгу.

   - Позвольте полюбопытствовать, о каких именно?

   - Контрабанда, - я внимательно наблюдал за ним и заметил, как едва заметно дрогнула его рука, когда он снимал очки и откладывал их в сторону. - Кстати, а где ваш слуга?

   - Гвидо нездоровится... - несколько растерянно отозвался лекарь. - Господин инквизитор, я не понимаю причин, по которым вы делаете такие странные выводы относительно...

   - Довольно, - я так устал от церемонной лжи и словесных кружев, что невольно позавидовал Лидии с ее непринужденной манерой изысканно хамить окружающим в лицо. - Я могу прямо сейчас обратиться к капитану и вынудить его провести тщательный досмотр ваших личных вещей и груза, а могу поступить иначе.

   Я замолчал, ожидая реакции собеседника. Пока лекарь задумчиво изучал меня, я разглядывал обстановку каюты, подмечая вещи, принадлежащие слуге. Потрепанные сапоги, старое дорожное платье, зеркальце, гребень для волос, пара безделушек... Бедновато для Серого Ангела, хотя это может быть искусной маскировкой.... Пока рано исключать Гвидо из списка подозреваемых.

   - Что вы хотите? - вздохнул лекарь.

   - Я не сообщаю о вас таможенному чиновнику, а вы поможете мне узнать, чем травят старика Илияса.

   - Хм... Почему вы решили, что его травят?

   - Господин Мунс, - я холодно уставился на лекаря, - вам же известно, что от божьего провидения ничего не скроется, тем более, человеческие пороки? Единый приоткрывает мне то малое, что необходимо для борьбы с ними, а вот детали уже приходится узнавать самостоятельно.

   Я встал и добавил:

   - Навестите господина Илияса и предложите свою профессиональную помощь. Думаю, что отравительница, его внучка, держит яд в каюте, и вы легко сможете под благовидным предлогом его обнаружить. Надеюсь, за ужином вы меня порадуете нужными сведениями.

   К вечеру стало сильно штормить, и качка усилилась, сделав невозможными прогулки по палубе. Я так и не смог заставить себя вернуться к материалам столичного дела, чувствуя, как тяжелеет на душе от раздумий о несчастных жертвах. Вместо этого я в который раз взялся за трактат Изры из Мирстены о духовном наставничестве, до сих пор не понимая, почему отец Георг так категорически о нем высказался. Если это единственный шанс спасти Лидию от тьмы безумия, то я должен хотя бы попытаться.

   Прозвучал удар гонга, созывающий на ужин, и я с сожалением отложил книгу и отправился в кают-компанию. Мне не давал покоя еще один вопрос. Почему Лидия забыла облить грязью купца Ковача? Толстяк уже сидел за общим столом вместе с остальными притихшими и страдающими от морской болезни пассажирами. Я сел рядом с Тенью и поинтересовался:

   - Где ваша госпожа?

   - Ей нездоровится, она ничего не ест. Я просила повара разрешить заварить ей трав, но...

   - Во время такой качки никто не разрешит разводить огонь.

   - Но ей нужно выпить отвар...

   Появилась хмурая госпожа Бергман. Одна, без сына. Неприятное подозрение кольнуло сердце. Я оставил Тень и заступил дорогу нерадивой мамаше.

   - Где ваш сын?

   - Спит уже, - буркнула она и обошла меня, садясь рядом с купцом.

   - Завтра я непременно увижу Йорана. Если на нем будет хоть царапина... - наклонился я к ней, - то пеняйте на себя.

   Купец удивленно поднял брови, услышав мои угрозы, но промолчал, а женщина лишь недовольно отмахнулась от меня. В дверях остановился господин Мунс, и я поспешил перехватить его.

   - Что вы узнали?

   - Ничего. Я ничего не обнаружил. Старик Илияс вполне хорошо себя чувствует для своего возраста, и в его каюте нет яда.

   - Плохо искали. Не заставляйте меня...

   - Господин инквизитор, - лекарь насмешливо уставился на меня, - не надо мне угрожать. Тем более, сейчас.

   Я нахмурился, а он ухмыльнулся еще шире и сделал в воздухе жест рукой, как будто что-то выбросил.

   - Я чист, и вы ничего не найдете и не докажете.

   Что же он вез, раз так легко избавился? Впрочем...

   - Чисты? А ваш слуга? Он тоже чист? Кстати, где он?

   На лице лекаря мелькнула неуверенность, и я мгновенно понял, что в слуге он не уверен.

   - Придется обращаться к капитану...

   - Подождите! - господин Мунс схватил меня за рукав. - Я... погорячился. Прошу вас, не надо. Я еще раз побеседую с господином Илиясом. Прямо сейчас и побеседую.

   - Где Гвидо?

   - Он... а... я его послал с лекарством к госпоже Хризштайн. Ей сильно нездоровится...

   - Что-о?!? - у меня потемнело в глазах от мысли, что эти двое сейчас наедине. - Да как вы додумались!..

   Я оттолкнул оторопевшего лекаря с дороги и вылетел из кают-компании.

   Дверь ее каюты была закрыта. Я заколотил в нее и крикнул:

   - Немедленно открывайте!

   Ответом мне была тишина. Я стукнул еще пару раз кулаком и пригрозил:

   - Если сейчас же не откроете, я позову капитана! Взломаем дверь и!..

   Увы, двери кают были массивные, из моченого дуба, выломать такие можно было лишь с хорошего разбега, а в коридоре не хватало места, чтобы разминуться двоим. Но тут дверь наконец открылась, на пороге появилась взъерошенная Лидия. Она не успела даже возмутиться, как я оттолкнул ее с дороги и влетел в каюту.

   - Где он?

   - Под кроватью.

   - Что? - я застыл в недоумении, потому что под койкой едва ли бы мог поместиться человек. Низкие кровати были намертво пригвождены к полу во избежание повреждений во время шторма. - Вы издеваетесь?

   - Нет. Издеваетесь вы. Вон из моей комнаты.

   Лидия обошла меня и рухнула обратно в постель, спрятав голову под подушку. Корабль вдруг резко накренился, и даже мне, привычному к качке с детства, пришлось ухватиться за косяк двери, чтобы удержаться на ногах. Склянка, стоящая на дорожном секретере, заскользила по поверхности и упала на пол, покатившись к моим ногам. Я поднял ее и поставил на место, отметив, что это настойка на травах от бессонницы.

   - К вам уже приходил слуга лекаря?

   Лидия не ответила, лишь глубже зарылась в ворох подушек и одеял. Я немного поколебался и присел на край кровати.

   - Я не уйду, пока не ответите. Это он Серый Ангел? Или же это Юлиан Дрозд?

   Меня раздражало ее молчание, и я отдернул край одеяла.

   - Пошел вон! - рявкнула она, пытаясь столкнуть меня с кровати.

   - Госпожа Хризштайн, не усугубляйте свое положение...

   Она взвилась дикой кошкой, целясь мне в лицо. Каким-то чудом я успел среагировать и отпрянуть, чтобы в следующее мгновение получить под ребра острым кулаком. Второй удар пришелся в пах. Жгучая боль согнула меня пополам. Корабль опять накренился, и Лидия с воинственным визгом кубарем полетела с кровати. Я смог разогнуться, устояв на ногах и держась за спинку кровати. Увиденное повергло меня в удивление не меньшее, чем неожиданное нападение. Лидию рвало. Она скрючилась в углу, ухитрившись выплюнуть между позывами:

   - Убирай...тесь... Еще раз... увижу... кастри...рую... суку...

   Я по стенке добрался до своей каюты, пытаясь совладать с острой болью и привести мысли в порядок. Это просто не укладывалось в голове... Лидия не морщилась и глазом не вела, разглядывая изуродованные тела и обгоревшие трупы, у любого нормального человека вызывающие рвотные позывы, но оказалась беспомощной перед морской болезнью... А гонора-то сколько было... Драчливая зараза...

   Под утро старику Илиясу стало плохо. Капитан запросил моего присутствия в каюте занемогшего. Растерянный лекарь только разводил руками и сетовал на дрянную пищу и общую слабость организма пациента, но, поймав мой взгляд, осекся и пробормотал, что подозревает отравление. Его сообщение подействовало на присутствующих, как гром среди ясного неба. Зоя Илияс всхлипнула, плотнее укуталась в тонкую шаль и опустила покрасневшие глаза. Ее рыжая кудрявая головка, худенькие плечи и россыпь веснушек на лице никак не вязались с образом коварной отравительницы. Однако капитан требовал объясниться, и господин Мунс беспомощно указал на меня. Я понял, что он действительно не знает, чем могли травить ростовщика. Весь ужас ситуации заключался в том, что я тоже понятия не имел, ведь только Лидия... Демон!

   - Капитан, я настоятельно советую ограничить прием пищи для господина Илияса, - сказал я, - и перевести его в лазарет. Под неусыпное наблюдение лекаря.

   - Господин инквизитор, - капитан Робертс был настроен решительно, - на каком основании вы подозреваете отравление?

   - Я не могу пока сказать, - изрек я, надеясь, что прозвучало это достаточно важно и убедительно. - Тайна дознания.

   Больной слабо улыбнулся и вскинул худую руку с прожилками вен, пытаясь усесться на кровати. Внучка мигом бросилась к нему.

   - Молодой человек, меня просто пронесло от квашеного, а вы удумали глупость с отравлением. Я вас таки умоляю. Кому старая развалина вроде меня нужна, чтобы яды еще переводить?

   - В лазарет, - непререкаемым тоном перебил я его пространные сетования на то, как все подорожало, что даже отравиться бесплатно уже не получается. На чистом невинном личике Зои была написана такая искренняя забота и беспокойство о старике, что у меня противно засосало под ложечкой от сомнений. - И я надеюсь, что вы, господин Мунс, проявите чудеса профессионализма и выясните, что с господином Илиясом. И не сочтите за труд прислать ко мне своего слугу. У меня имеются к нему вопросы.

   - Гвидо... нездоровится... Я обещаю, что за всем прослежу... Не извольте беспокоиться... - лекарь заюлил, всячески стараясь угодить и избегая говорить о слуге. Мне стало душно от недомолвок и лжи, пропитавших эту тесную каюту вместе с острым запахом желудочных капель, поэтому я поторопился покинуть это странное общество.

   - Откройте! Госпожа Бергман, откройте дверь!

   После третьего стука и угрозы женщина распахнула дверь и злобно уставилась на меня. Она была явно с тяжелого похмелья, усугубленного морской болезнью. На помятом и отекшем лице почти не было видно глаз. Она загораживала проход и держала меня на пороге.

   - Я хочу увидеть мальчика и убедиться, что с ним все в порядке.

   - Йоран! - заорала женщина так, как будто ее сын находился на другом конце корабля.

   Мальчик подошел к матери и боязливо посмотрел на меня. На первый взгляд ребенок выглядел нормально, но тревога не проходила.

   - Йоран, иди ко мне, - поманил я его.

   - Отстаньте от моего сына!

   - Я хочу его благословить, госпожа Бергман. Вы имеете что-то против?

   И не давая ей возможности опомниться, я взял Йорана за руку и вывел в коридор, захлопнув дверь перед ее носом. Мальчишка двигался скованно, немного приволакивая ногу. Я точно помнил, что еще вчера он шел нормально.

   - Что у тебя с ногой?

   - Ничего. Я хочу к маме. Вы злой.

   Я опешил от такого заявления и остановился, присев на корточки, чтобы быть с ним вровень.

   - Почему я злой? Покажи ногу.

   Свежий кровоподтек на ноге. У меня перехватило дыхание. Уже не спрашивая, я задрал на мальчишке рубашку и ужаснулся. Багровые круги свежих синяков перекрывали лиловые пятна старых, а загноившиеся ссадины и свежие рубцы украшали тело, словно и не ребенок стоял передо мной, а уличный задира, дерущийся за деньги.

   - Я же говорила!

   - Господин инквизитор, госпожа Бергман пожаловалась мне, что вы...

   Я распрямился и гневно уставился на капитана, которого успело привести это жалкое подобие матери.

   - Госпожа Бергман жестоко избивает сына.

   - Я воспитываю своего сына так, как считаю нужным, и не собираюсь выслушивать...

   - Капитан, когда воспитывают, то бьют по заднице, а не в живот. Взгляните, на нем же живого места нет... - я развернул мальчишку к капитану, но не успел договорить. Ребенок вырвался из моих рук и бросился к матери.

   - Я не хочу в приют! Вы злой! - выкрикнул он и спрятался в складках ее платья.

   - Госпожа Бергман, вы калечите сына. Откуда столько злости к собственному ребенку?

   - Господин инквизитор, - в нерешительности начал капитан, - я не понимаю сути ваших претензий. Госпожа Бергман имеет полное право...

   - Она не имеет права на неоправданную жестокость. Я требую, чтобы ее изолировали от ребенка на все время плаванья. После прибытия я лично разыщу его родственников и...

   - Да пошел ты! - процедила пьяница. - Его папаша отдал концы в объятиях любовницы, оставив мне жалкие гроши и наградив этим спиногрызом. А его жадная семейка ни копейки не от меня получит, и его тоже не увидит!

   Она дернула за руку охнувшего от боли мальчишку и потащила прочь. Я шагнул за ними, но капитан преградил мне дорогу.

   - Господин инквизитор, мне не нужны неприятности на борту. Я вас прошу, оставьте ее в покое.

   - Она издевается над сыном, вымещая на невинном ребенке свою злость. Я не позволю...

   - Здесь я слежу за исполнением закона. И нет такого закона, ни церковного, ни светского, который бы запрещал матери...

   - Ее нельзя назвать матерью. Капитан, неужели вы останетесь равнодушным к страданиям ребенка?

   - Я ничего не могу сделать. Вы тоже. Для взятия под стражу пассажира нужны более весомые основания. Они у вас есть?

   Я смотрел на капитана, бессильно сжав кулаки. Он пожал плечами и примирительно сказал:

   - Не принимайте близко к сердцу. Ну не убьет же она его, в самом деле.

   Ощущение собственной беспомощности и провальные попытки что-либо изменить выводили меня из равновесия. Издевательства над ребенком, извращенные любовные игры четы Мейер, порочная связь мачехи и пасынка, угроза жизни старику Илиясу, загадочная контрабанда лекаря, его неуловимый слуга... Где этого клятого Гвидо вообще носит? Я сообразил, что не видел его со дня отплытия. Если он и есть Серый Ангел, то вполне логично, что он пытается не попадать мне на глаза. А вот Лидия... Я встрепенулся и отправился на розыски Тени.

   - Как ваша госпожа?

   - Ума не приложу, что делать. Не спит, не ест. Ей так худо, что она уже с кровати не встает. Вы знаете, я ее вот еще вчера вытащила воздухом подышать, а сегодня уже даже уловка с вами не помогла.

   - Какая еще уловка?

   Тень смущенно осеклась.

   - Ну... Простите...

   - О чем вы? Да говорите уже.

   - Я ей сказала, что видела вас под ручку с внучкой старика, что вы с ней любезничали...

   - О господи! А сегодня что же? - едко спросил я и в сердцах добавил, - надо было сказать, что мы с ней обнимались!

   - Сказала, - серьезно сообщила мне Тень. - Не помогло.

   Я не знал, смеяться мне или плакать.

   - К Лидии кто-нибудь приходил?

   - Да кто к ней придет? - удивилась Тень.

   - А лекарь? Его слуга?

   - Ах, да, лекарь ей от бессонницы что-то выписал. Она ж заснуть не может, мается тошнотой. Ей бы лучше травы заварить, которые Антон с собой дал.

   - Я попробую уговорить повара. Сколько у нее пробыл слуга лекаря?

   - Да нисколько. Принес настойку и ушел. Хотя нет, она его что-то спрашивала, такое странное, но я не поняла...

   - Что? - жадно подался я вперед. - Вспомните, пожалуйста.

   Тень нахмурилась и потерла лоб тыльной стороной запястья. У нее на руке красовались синяки, оставленные обожаемой хозяйкой.

   - Глупость какая-то. Она с болезнью вообще стала невыносимой. Госпожа спросила: "Как тебе без волос? Не жаль?" или что-то такое.

   Я озадаченно провел рукой по подбородку, мимоходом подумав, что надо бы все-таки побриться и не раздражать ее лишний раз. Что Лидия имела в виду? Бороду? Усы? Он поменял внешность?

   - А что ей ответил Гвидо?

   - Да ничего, кажется, смутился и тут же ушел.

   А может это вообще был тайный знак? Как бы там ни было, я все больше уверялся, что Гвидо и есть Серый Ангел. В любом случае, он от меня никуда с корабля не денется. Сейчас меня больше волновала Лидия. Против ее простуды я был бессилен, а вот с морской болезнью ей можно было помочь. Только безумица сейчас была похожа на больного загнанного зверя, забившегося в угол и готового укусить любого, кто к ней сунется с помощью. Я невольно поежился, вспомнив, чем закончилась последняя встреча, и все же решил попытаться.

   - Тень, мне нужно с ней поговорить. Пойдемте, откроете мне дверь.

   Каюта Лидии была просторней и богаче моей, предусматривая место для служанки, гардероба и крохотного закутка с письменными принадлежностями. Я тихо зашел и остановился, разглядывая убранство. Лидия лежала, с головой зарывшись под подушку и несколько одеял. Я тяжело вздохнул. Мой расчет был на неугомонное любопытство и спесь безумицы. Я прошелся по каюте, разглядывая безделушки на секретере. Шкатулка с драгоценностями, гребень для волос, стопка книг, пара склянок от простуды и бессонницы... Мое внимание привлек клок светлых волос, торчащих из открытого дорожного кофра. Я нагнулся над ним и удивленно хмыкнул, после чего вытащил куклу. Лилит смотрела на меня пустой синевой, а по ее фарфоровому лицу змеилась едва заметная и тщательно склеенная трещина.

   - Положите на место! - просипела Лидия, злобно кося на меня заплывшим от простуды глазом из-под подушки.

   Я задумчиво провел пальцем по трещине. Безумица не выбросила разбитую куклу, а склеила и взяла с собой в плаванье помимо прочих, более важных в дороге вещей. Возможно, сама везет в ней контрабанду? Я отогнул пышные оборки платья, прощупывая и прикидывая, можно ли что-то спрятать в игрушке. Интересно, а где она держит текст Завета? Хотя с ее памятью...

   - Положите куклу на место и убирайтесь вон, - Лидия завозилась, медленно выпутываясь из вороха одеял.

   - Думаю, мне стоит забрать свой подарок обратно...

   Лидия уже сидела на кровати, опираясь кулаками на ее край и свесив одну ногу. Я содрогнулся ее изможденному виду. Нежно-зеленый оттенок лица, распухший нос, запекшиеся губы и злобные щелочки глаз. Все это венчалось всклокоченной копной волос.

   - Только посмейте, - она закашлялась, и я поторопился ее успокоить, откладывая куклу в сторону.

   - Госпожа Хризштайн, - я стыдливо отвел глаза, когда Лидия свесила вторую ногу, неприлично обнажив колено, - вас терзает морская болезнь, но я могу помочь...

   - Вон отсюда! Или я сейчас встану и...

   - А вы в состоянии? - я не удержался и поддел ее. - В состоянии встать?

   Ее лицо исказило беспомощная злость, и мне стало совестно.

   - Я могу вам помочь избавиться от морской болезни.

   Лидия облизнула пересохшие губы и уставилась на меня, потом поманила к себе пальцем. Я отрицательно покачал головой, прекрасно памятуя о вчерашнем, и на всякий случай отступил на пару шагов назад.

   - Боитесь? - прохрипела она и чихнула.

   - Боюсь, - согласно кивнул я. - Будьте здоровы. Так вы хотите избавиться от тошноты?

   - Интересно, как? Помолиться вашему Единому?

   - Почти. Вставайте.

   - Идите к демону!..

   - Странно, что вас не научили медитации в монастыре. Вы же кажется упоминали, что провели там...

   - Заткнитесь. Я-то сейчас встану, а вот вы тогда...

   - А я вам помогу. Вам всего лишь надо попросить об этом.

   - Вот как?.. - она ухватилась за спинку кровати и выпрямилась, злобно уставившись на меня.

   - Я хочу вам помочь, но вы должны быть готовы принять помощь. Не надо на меня злиться. Пожалуйста.

   Я сделал осторожный шаг вперед и протянул ей руку. Она закусила губу, но после секундного колебания приняла ее и оперлась, сделав шаг навстречу.

   - Помогите мне, господин инквизитор. Я даже скажу вам пожалуйста и, может быть, спасибо. Но если тошнота не пройдет, вы отсюда не выйдете. Я вас...

   - Помолчите, - оборвал я ее и обошел сзади, подтолкнув на середину комнаты. - Станьте ровно. Да разогнитесь же.

   Качка была несильной, собственно говоря, я ее и не замечал, а вот Лидия с трудом удерживала равновесие. Я придержал ее за талию, решительно отогнав порочные мысли.

   - Морская болезнь проистекает не столько от слабости тела, сколько от слабости духа. Вы внушили себе, госпожа Хризштайн, - я за подбородок поднял ей голову и постучал пальцем по виску, - вот здесь внушили, что вам худо.

   - Вы мне проповеди читать собрались? И хватит меня лапать! Хватит издеваться! Это невыносимо...

   - Забудьте обо мне. Сосредоточьтесь на дыхании. Дышите глубоко, но не грудью, а животом, - после секундного колебания я все же положил руку ей на живот. - На вдохе живот выпячивается, а на выдохе он должен прилипнуть к спине.

   - Да идите вы к демону!..

   - Прекратите злиться. Просто попробуйте.

   Я проследил, как Лидия сделала пару вдохов, и покачал головой. Мне пришлось взять ее за руку и положить ее ладонь ей на грудь.

   - Грудная клетка не должна вздыматься. Держите вот здесь руку, а вторую положите себе на живот. Следите за дыханием.

   - Отойдите от меня, - сквозь зубы выдавила она и с шумом выдохнула.

   Я послушно отошел и встал напротив, наблюдая за ее потугами.

   - Дышите ртом, если нос заложен.

   - Меня... сейчас... вырвет...

   - Вам нечем. Не выдумывайте. Соразмеряйте дыхание с качкой. Уберите все эмоции, очистите разум от всего лишнего, наполнитесь пустотой. Представьте себя океаном и дышите вместе с ним. А еще... Да, пожалуй, стоит попробовать...

ГЛАВА 3. Хризокола

   Вдох-выдох... Убью козлину кошачью... Как только вычухаюсь... так сразу и убью... Что же ему все неймется?

   - ... Да, пожалуй, стоит попробовать...

   Как же унизительно!.. Мало того, что Кысей видит меня раскисшую и страшную, как смертный грех, так еще это жуткое ощущение собственной беспомощности... Тошнота подкатила к горлу, а в носу засвербело. Как будто желая еще больше меня унизить, инквизитор подошел и отцепил мою руку от спинки кровати.

   - Выпрямитесь. Ноги ровнее, - он удержал меня за плечи, раздражая своей близостью. - Да расслабьте уже руки.

   Он свел мои ладони вместе в молитвенном жесте и заставил поднять их над головой. Я чувствовала себя уродцем, выставляемым в балагане на потеху жестокой публике.

   - Держите спину ровно, руки не опускайте.

   - Может, мне еще молиться прикажете? - выдавила я между вдохами-выдохами.

   - Да, можете. Молитва заступнице Милагрос очень удачно попадает под ритмику дыхания. Хотя медитировать можно и без этого. Согните в колене правую ногу.

   - Вы издеваетесь?

   - Я не имею привычки издеваться над людьми, - серьезно ответил он и постучал меня по колену. - Поднимайте. Это самое простое упражнение в храмовом комплексе для укрепления духа и тела.

   - Я упаду, - выдохнула я. - Почему вы не можете просто помолиться за меня... И явить чудо... как на венчании...

   - Госпожа Хризштайн, - Кысей не стал дожидаться, присел на корточки и взял меня за лодыжку, - Единый дарует чудо тому, кто сам этого добивается. А вы... Прижмите ступню к внутренней стороне бедра противоположной ноги.

   - Чего?!? - возмущенно покачнулась я в этой неудобной позе, но была им удержана. - Вы с ума сошли?

   - Секрет сохранения равновесия во взгляде, - невпопад ответил он. - Смотрите вниз. Когда почувствуете себя уверенно, можете поднять глаза и смотреть прямо перед собой. А когда обретете настоящую веру и сможете поднять очи к Единому, то тошнота исчезнет. И не забывайте о дыхании. Я в вас верю, вы сможете.

   Инквизитор отпустил меня и убрал руку с талии, а я застыла в нелепой позе, раскачиваясь на одной ноге, с руками, сложенными домиком над головой. Вдруг начали ныть мышцы в спине, о существовании которых я даже не подозревала. Каждый вдох грозил нарушить хрупкое равновесие, его приходилось подгадывать под следующий наклон корабля. Меня душил кашель, но я была намерена держаться до последнего, чтобы не доставить этому небритому убожеству удовольствие лицезреть мое падение. Самое ужасное, что он не собирался уходить, а спокойно уселся в кресло и теперь задумчиво разглядывал меня.

   - Прекратите на меня пялиться!

   - Я могу уйти, - пожал плечами он, - но вы же сами грозились не отпускать меня до тех пор, пока не пройдет ваш недуг... Так что я лучше подожду...

   - Не смотрите на меня.

   - Хорошо, - послушно согласился Кысей и отвел глаза. Его присутствие меня раздражало. Раздражал его заросший щетиной подбородок, раздражала нелепая мантия, раздражало сытое самодовольное превосходство, раздражало то, что он даже не замечал качку, раздражало, что он начал листать книги, неосторожно оставленные на секретере...

   - Оставьте в покое мои вещи!

   - Почему? Вам есть что скрывать? - он пролистал и отложил в сторону справочник по редким ядам и потянулся за книгой Матушки Гён, укутанной в шелк. Если он увидит письмена на ткани, то...

   - А вы знаете, кажется, получается, - выдохнула я, с тревогой следя, как инквизитор разматывает шелк. - Особенно, когда я стала соразмерять дыхание в такт более приятному занятию. Зачем представлять море, если можно представить... да, страницу восемь в той книге, которую вы держите в руках...

   Кысей недоуменно нахмурился и поспешил раскрыть книгу, даже не взглянув на шелк.

   - Это гаяшимский? Вы разве знаете этот язык?

   - А зачем знать, если там есть картинки... Восьмая страница, господин инквизитор...

   Он послушно пролистал и застыл, уставившись на откровенный рисунок. Стыдливый румянец проступил на его щеках. Кысей возмущенно скомкал страницу в кулаке и вскочил на ноги. Фолиант полетел на пол вместе с шелком.

   - Какая гадость! Как вы можете!..

   - Почему же гадость, - выдохнула я с облегчением, что опасность миновала, а потом удивленно обнаружила, что тошнота действительно отступила. - Вы же не пробовали. Или я чего-то о вас не знаю?

   Он прикрыл глаза на несколько секунд, пытаясь успокоиться, но я не собиралась давать ему такую возможность.

   - Хотя неважно. В моем воображении вам придется составить мне компанию в этих... упражнениях. Да, именно так... - я шумно вдохнула воздух и добавила на выдохе, - хотя думаю, что страницы с тридцатой по пятьдесят восьмую мы пропустим. Меня еще немного мутит, и вкус мужского семени на языке едва ли будет способствовать улучшению...

   - Замолчите! - рявкнул он, гневно потрясая пальцем у меня перед носом. - Вы не смеете!.. Вы уже забыли собственное обещание?

   - А я ничего не нарушаю, - улыбнулась я ему и возвела очи вверх, проверяя, смогу ли удержать равновесие. - Я ведь обещала оставить вас в покое, и я оставила. Но никто не может запретить мне развлекаться с вами мысленно...

   - Блуд, пусть даже в мыслях, все равно остается грехом, - процедил он. - Вы настолько жалки и отвратительны, что у меня нет слов...

   - Зато у меня есть. Как и обещала. Слова благодарности. Спасибо вам, господин инквизитор, за то, что помогли избавиться от тошноты. А еще за то, что благодаря вам я буду сегодня крепко спать, утомленная...ммм... назовем это медитацией...

   Кысей отшатнулся от меня, потом злобно выругался сквозь зубы и выскочил из каюты. Я улыбнулась ему вслед и закрыла глаза, не поменяв позы. И хотя с закрытыми глазами стало сложней, но странная игра удержания равновесия и контроля дыхания меня неожиданно увлекла, позволив хотя бы на время забыть о тошнотворной качке.

   Единственное, о чем я пожалела, это то, что выгнала инквизитора слишком рано. Надо было попросить показать еще упражнений. Особенно для лежачего положения. Стоило мне прилечь, как тошнота возвращалась. И все же я не оставляла попыток заснуть, крутилась, пыталась сосредоточиться на дыхании, но сбивалась, когда желудок скручивался в тугой узел при очередном крене корабля на бок. А потом я мстительно решила и вправду представить восьмую страницу с участием господина инквизитора. Дыхание участилось, а в животе потеплело. Конечно, в моих мыслях он был без этой дурацкой щетины и нелепой мантии. Да, лучше в рубашке. Мокрой. Нет, лучше без нее. И с распущенными волосами. Я представила его лицо во всех подробностях, даже крохотный шрам на правом веке, когда Кысей закрывал глаза, такой послушный и ласковый... когда целовал и ласкал меня... Я сама не заметила, как уснула...

   ... Его губы обжигали мне кожу томительной лаской, терзая мучительным обещанием спуститься ниже, но Кысей вдруг отстранился и стал трясти меня за плечо. - Проснитесь же!

   Я недовольно разлепила глаза. Его лицо вновь обросло щетиной, а на еще недавно обнаженных плечах оказалась мантия. За его спиной маячила Тень. Господи, да что ж за наказание такое! Он теперь даже в мои сны будет вмешиваться?

   - Пожалуйста, просыпайтесь. Мне нужна ваша помощь.

   - Что за?.. - я не успела договорить, как меня выдернули из кровати и поставили на ноги. - Какого демона вы делаете?..

   - Одевайтесь. Давайте быстрее, - Кысей накинул мне на плечи теплый плащ, даже не смутившись моему более чем откровенному вырезу тонкой рубашки, и подвинул мне сапоги. - Тень сказала, что вы можете... Мне надо взломать дверь.

   - Вы издеваетесь? - потрясенно выдохнула я, чувствуя, как начинаю звереть. Только мне удалось согреться и заснуть, впервые за эти ужасные три дня, как эта сволочь...

   - Каюта госпожи Бергман заперта. Она напилась и не открывает, а ее сын... Кровь в коридоре... И возле двери... Я боюсь, что с мальчиком беда... Капитан отказался помочь... Прошу вас, просто взломайте замок... Ответственность я беру на себя.

   Он уже тащил меня к двери, а я захлебнулась от нахлынувшей горькой обиды. Ради какого-то сопляка он разбудил меня посреди ночи? Прервал такие сладкие грезы? Я уперлась в косяк двери.

   - Идите к демону в задницу!

   Кысей развернулся ко мне, и в тусклом свете светильника я увидела его бледное лицо и глаза, полные отчаяния.

   - Я вас прошу, пожалуйста. Не упрямьтесь. Помогите мне. Я боюсь за мальчика.

   - Госпожа, пожалуйста, вы же не оставите ребенка в беде... - Тень умоляюще вцепилась в меня.

   Я вырвалась из их рук и отступила.

   - Я не верю, что вы настолько бессердечны, чтобы отказать, - воскликнул Кысей, вновь ловя меня за запястье.

   Я стряхнула его руку и злобно прорычала:

   - Вы идиот? Да пустите же! Чем я должна замок взломать? Пальцем?

   Я вернулась к секретеру и в темноте да спросонья не сразу нашарила шкатулку с драгоценностями. Зажав в руке шпильку-отмычку, я скрипнула зубами, уговаривая себя, что всего лишь открою им эту клятую дверь и завалюсь обратно спать. У меня обязательно получится еще раз заснуть. А если нет... то Единый видит, в столичном порту по прибытии недосчитаются одного пассажира...

   Тошнота опять подкатила к горлу, и я плюнула на приличия и опустилась на колени перед замочной скважиной. Инквизитор нервно топтался рядом и заглядывал мне через плечо. Возле двери действительно были заметны едва различимые брызги крови. Пальцы потеряли чувствительность и плохо слушались, а глаза противно слезились. Кроме того, я никак не могла подцепить язычок из-за качки корабля.

   - Прекратите дышать мне в спину! - процедила я, опять упустив язычок.

   - Поторопитесь, пожалуйста!

   - Заткнитесь! - шумно выдохнула я, а потом задержала дыхание, ухитрившись подцепить язычок замка на очередном завале корабля. Негромкий щелчок, и я распахнула дверь. Меня бесцеремонно оттолкнули с дороги. Инквизитор влетел в каюту, а следом за ним протиснулась Тень. Тяжело опираясь за косяк дверь, я выпрямилась и уже собралась пойти спать, как передумала. Мне пока не заснуть, и кто-то за это должен заплатить. Я зашла в каюту.

   Несмотря на заложенный нос, в тесном пространстве ощущался запах мочи и крови. Госпожи Бергман в каюте не было. Зато был ее сын. Мальчишка лежал в койке с побелевшим от боли лицом и тяжело, с хрипом дышал через рот, пуская кровавые пузыри. Его правая рука была выгнута под неестественным углом. Инквизитор склонился над ним, осматривая и проверяя реакцию зрачков на свет, а Тень беспомощно суетилась рядом. Корабль сильно накренился, и я по стене добралась до кресла и упала в него.

   - Сломана рука, он без сознания, - пробормотал Кысей и задрал на мальчике рубашку. - Господи! Какая глубокая рана... Тень, бегите за лекарем. Что за чудовищем надо быть, чтобы так избить ребенка...

   Он бережно подхватил мальчика на руки, аккуратно поддерживая под голову, и понес прочь, даже не взглянув в мою сторону. Ну просто олицетворение заботы и милосердия, спаситель хренов... Где же он был, когда... Ладно, не он, но где были эти клятые церковники, когда колдун измывался над своими беззащитными жертвами?.. Когда умирала Мари?.. Когда умирала и сходила с ума я?.. Почему до нас никому не было дела?.. Почему никто не пришел и не защитил нас?.. Почему нас не спасли?.. Злые слезы навернулись на глаза, и я привычно разозлилась. Злость всегда спасала от нелепых чувств. Глупо жалеть себя, если можно пожалеть своих врагов. Мертвых. Потом. Когда-нибудь.

   Я встала и закрыла дверь каюты, потом огляделась. Меня пошатывало, но ярость уже бурлила в крови опасной силой, туманя разум и отключая чувства. Я сдернула покрывало, которое оказалось слишком тонким. Тогда подушка... Я бросила ее на пол и стала копаться в вещах хозяйки. Платок и тонкий пояс от платья вполне подошли для моих целей. Еще мне было нужно что-то тяжелое... Я попыталась разломать кресло, но оно было слишком крепким, поэтому я плюнула и решила довольствоваться лишь собственным кулаком.

   Щелкнул замок, и в каюту ввалилась пьяная госпожа Бергман. Не давая ей опомниться, я схватила ее за волосы и дернула к себе, заломив руку за спину.

   - Какого!.. - она пыталась освободиться, но я пригвоздила ее к стене. От нее разило дешевым вином, волосы растрепаны, а платье застегнуто наспех... И такой невыносимо острый запах недавних постельных утех... Сука! Я зарычала от бешенства, подтягивая подушку. Даже это ничтожество нашло себе полюбовника, а мне и во сне не дали развлечься!.. Я стала избивать ее, нанося удары кулаком через подушку и заткнув рот кляпом из платка. Поначалу она хрипела и вырывалась, но когда раздался характерный хруст ребер, заткнулась и заскулила от ужаса и боли. Я так озверела от запаха крови, что уже не могла остановиться, продолжая забивать ее до смерти. В вороте порванного платья мелькнул священный символ, вдруг остудив меня мыслью об инквизиторе. Он может заподозрить неладное, когда ее найдут мертвой... Или вообще не найдут... Демон! Да пошел он!.. Из угла раздалось негромкое хихиканье. Я застыла с занесенным кулаком и ошеломленно оглянулась. На кровати, поджав под себя ноги, сидел магистр Солмир в женском платье. Его смуглое лицо лучилось морщинками, он раскачивался и смеялся, прихлопывая в ладоши от удовольствия. Ты тоже иди к демону в глотку!.. Но ярость уже схлынула, кровавая пелена перед глазами рассеивалась... Я криво ухмыльнулась в лицо своей еще живой жертвы и потрепала ее по щеке, а потом вздернула за шиворот и потащила к секретеру. Я вам устрою такой балаган, вовек не забудете! Смеяться он вздумал!..

   - Слушай меня, дрянь. Ты сейчас подпишешь то, что я скажу, и сохранишь себе жизнь, - я швырнула ее в кресло и вытащила бумагу. Пока я наспех писала текст, это ничтожество попыталось уползти. Я перехватила ее уже у порога, присела рядом и ласково заглянула в лицо, задрав голову за волосы.

   - Я тебя еще не отпускала. Подписывай.

   Я ткнула ее носом в бумагу и сунула в руки перо. Этот кусок мяса всхлипнул и посмел замотать головой. Я склонилась ближе и прошептала:

   - Нет? Тогда я сейчас начну ломать тебе пальцы. Один за другим. Сначала на левой руке, а потом на правой, если будешь упрямиться. Начнем?

   Она в ужасе завыла и закатила глаза. Когда она вывела неровную подпись, я вытащила шпильку и проткнула ей палец, поставив кровавый оттиск на бумаге, потом проделала то же самое с собой. Был очень большой соблазн придушить эту дрянь, в конце концов, следов на ней не осталось, вскрытие делать никто не будет, а сломанные ребра... Ну мало ли, пьяная была да с лестницы сверзилась... Но я довольствовалась лишь тем, что отрубила ее ударом по затылку, свалила на кровать и вытащила кляп. Несколько секунд я постояла, разглядывая эту потаскуху и прикидывая, не жирно ли ей будет. Но отказать себе в удовольствии уничтожить вместе с ней инквизитора я не смогла. Тем более, что он же все равно не угомонится... Демон с ним!..

   Я добралась до своей каюты на одном упрямстве и отчаянном желании упасть в кровать и умереть. Но двери были распахнуты настежь, ярко горели светильники, и доносились приглушенные голоса... Что еще за фокусы?..

   - Какого демона здесь происходит?

   Инквизитор обернулся ко мне и приложил палец к губам.

   - Тише, пожалуйста.

   Я оттолкнула его в сторону и окаменела от возмущения. В моей кровати лежал мальчишка, над ним склонился лекарь и накладывал ему швы. Глубокая рана на животе, пятна на моей постели, сладковатый запах крови и лекарств... У меня потемнело в глазах от гнева.

   - Какого демона вы притащили его сюда?!? Убирайтесь! Немедленно!

   Я рванула к лекарю, но инквизитор заступил мне дорогу.

   - Прекратите. У нас не было выхода. Мальчику надо было срочно оказать помощь, иначе он бы истек кровью... Ваша каюта самая просторная для...

   - Меня это не волнует! Вон!

   - Прекратите вести себя как капризный ребенок...

   - Что?!? Ах, капризы? Трое суток без сна - это капризы! А вы... Вас же только этот сопляк волнует! Мало того, что ворвались и разбудили посреди ночи, так теперь еще и каюту заняли... - я всхлипнула и спросила зло, - что, никому нет дела, что я спать хочу?..

   - Вы сможете заснуть, зная, что ребенок при смерти?.. - удивленно спросил инквизитор, и это стало последней каплей.

   - Да! - взвыла я. - Вон отсюда! Забирайте этого заморыша, иначе я сама его!..

   Моя угроза утонула в его ладони, Кысей зажал мне рот и вытащил в коридор, прежде чем я успела опомниться.

   - Госпожа Хризштайн, не надо нервничать и злиться. Хотите спать - спите, - он втолкнул меня в свою каюту, выдернул из моих волос шпильку и захлопнул дверь у меня перед носом, закрыв ее снаружи.

   Я оторопела настолько, что еще минуту просто стояла, слепо уставившись на дверь. Потом дернула ручку, заколотила кулаком, пнула по двери ногой. Засранец!.. Вышкребок патлатый!.. Злыдень пысюкатый!.. От злости я смела на пол все его книги и шкатулку с письмами, разодрала в мелкие клочья висящую мантию, больно ударилась бедром о край комода, не удержав равновесия при сильном крене корабля, и наконец упала в кровать, зарывшись лицом в подушку. Ко всему прочему, его постель пахла вполне отчетливым запахом молодого здорового мужчины, что заставило меня грязно выругаться сквозь стиснутые зубы. Я все равно засну!.. А завтра он за все заплатит... Это ему надо было ребра пересчитать...

   ... Мои пальцы зарылись в его густые волосы, лаская и мучая. Я толкнула его на кровать и начала расстегивать на нем рубашку. От его покорной послушности, с которой он медленно гладил мое бедро, задирая юбку все выше и выше, у меня колотилось сердце и дрожали руки. Кысей что-то шептал, а я все никак не могла расстегнуть на нем последнюю пуговицу, чтобы впиться в жадном поцелуе... У меня перехватило дыхание, а скребущий шепот стал громче... Я сделала судорожный вдох и обнаружила, что лежу, уткнувшись носом в подушку, а солнце бьет мне прямо в лицо. Но странный звук не исчез, а стал более явственным. Я скосила глаза на его источник. Словно продолжение сна, Кысей стоял ко мне спиной перед зеркалом и... брился... Я на секунду зажмурилась, пытаясь различить грань между сном и явью, потом опять взглянула на него. Волосы были собраны сзади в хвост, белая рубашка на широких плечах, уверенные движения лезвием... Я какое-то время просто любовалась зрелищем, мучительно желая, чтобы у него дрогнула рука, и он порезался, чтобы можно было слизнуть крохотные рубиновые капли... А потом послать к демону свое обещание и... Я хорошо выспалась и с легкостью бы справилась с ним. Запереть дверь на ключ, толкнуть его на кровать... Будет сопротивляться, можно связать... В своих коварных планах я уже затыкала ему рот кляпом из платка, как Кысей вдруг обернулся и сказал: - Простите, если разбудил. Надеюсь, что вы выспались. Уже почти полдень.

   Я неохотно перевернулась на спину и потянулась. Он отвернулся и продолжил свое занятие, как ни в чем не бывало. Ни один мускул на лице не дрогнул.

   - Кстати, ваша каюта уже свободна... - намек в его голосе был довольно прозрачным. - Мальчика перевели в лазарет, его состояние все еще тяжелое, но лекарь дает хороший прогноз.

   Я молчала, продолжая откровенно пялиться на него. Он тяжело вздохнул, встретившись со мной глазами в зеркале, и вытер платком остатки мыльной пены с лица.

   - Я действительно вам благодарен, что вы помогли мне с мальчиком. Ваше вмешательство спасло ребенку жизнь. Но все же... - он слегка замялся, - может, вы все-таки вернетесь к себе в каюту?

   - А мне и здесь хорошо, - мстительно ответила я и еще раз с удовольствием потянулась.

   - То есть вы не хотите привести себя в порядок и выйти к обеду? - уточнил он растерянно. - Тень сказала, что вы ничего не ели все это время...

   Стоило ему напомнить о еде, как у меня засосало под ложечкой. Пока меня тошнило и укачивало, одна лишь мысль о пище могла вызвать рвоту, а сейчас... Качка была еле заметна, и обычный голод завладел мной, заставив позабыть о другом, не менее жадном...

   - Или вас все еще укачивает? - заботливо поинтересовался инквизитор, и я скрипнула зубами, отбрасывая одеяло и садясь на кровати. - Вам помочь?

   Я оттолкнула его руку и прошествовала к выходу с гордо поднятой головой, едва сдерживаясь от желания врезать по его цветущей физиономии.

   Я жадно уставилась на миску. Холодная солонина и черствая хлебная лепешка вдруг показались чрезвычайно аппетитными. Я цыкнула на Тень, которая пыталась меня удержать, и подтянула к себе миску.

   - Госпожа, после долго голодания вам не следует...

   Я хищно нацелилась на кусок, но тут миску у меня самым бесцеремонным образом отобрали. Инквизитор подвинул к себе мою порцию и покачал головой:

   - Госпожа Хризштайн, потерпите немного. Солонина - тяжелая пища для желудка...

   - Это мое! - я вцепилась в миску, но он перехватил меня за запястье и тихо сказал:

   - Не позорьтесь, пожалуйста.

   Я открыла рот, чтобы высказать ему все, что думаю, но захлебнулась слюной. Невесть откуда взявшийся божественный аромат горячего куриного бульона раздразнил обоняние, и в животе позорно заурчало. Повар поставил перед инквизитором глиняный горшок с бульоном, накрытый хлебной лепешкой, поклонился и сказал:

   - Святой отец, если еще что-то будет нужно, вы уж не стесняйтесь.

   - Спасибо, - улыбнулся ему инквизитор. - Благослови вас Единый.

   Вот значит как... Пользуемся служебным положением... Я стиснула в руке вилку, а потом с силой вогнала ее в стол так, что Тень подскочила на лавке. Инквизитор поморщился и укоризненно спросил:

   - Почему вы постоянно злитесь? Это вам. Приятного аппетита, - и подвинул ко мне горшок. - И вознесите молитву Единому за...

   Но дальше я его уже не слушала, с жадностью поглощая исходящую паром ароматную жидкость с прозрачными каплями жира и небольшими кусочками куриной грудки и заедая хлебной лепешкой. Никогда бы не подумала, что обычный бульон может быть настолько вкусным... Или я настолько оголодала...

   - А почему нам не подают горячее? - возмущенно протянула госпожа Дрозд, сидящая напротив. - Почему нас все путешествие кормят этой отвратительной солониной?

   - Госпоже Хризштайн нездоровилось, - спокойно ответил инквизитор, - поэтому повар по моей просьбе и сделал исключение из правил.

   Госпожа Дрозд обиженно фыркнула, но осеклась под его взглядом. Я отодвинула от себя пустой горшок и сыто улыбнулась женщине. Странно, но я была почти довольна жизнью. Как же мало нужно человеку для счастья... Выспаться, утолить голод и... развлечься... А за этим дело тоже не стало... В кают-компании появилась госпожа Бергман.

   Она была бледна и еле переставляла ноги, правый глаз у нее нервно дергался, руки трусились. Интересно, сколько ребер я ей сломала? Я улыбнулась еще шире, потому что она указала капитану на меня и что-то ему сказала. Капитан нахмурился и угрожающе двинулся в нашу сторону, а инквизитор торопливо поднялся и заступил ему дорогу. Я лениво наблюдала их оживленный спор, раздумывая, как поступить. В животе воцарилась приятная тяжесть, а злость на красавчика прошла. Почти прошла... Все же я не откажу себе в удовольствии потрепать ему нервы, хотя от первоначального плана мне пришлось отказаться... Да бог с ним... Я неохотно встала из-за стола и подошла к ним.

   - ... Уверяю вас, это совершенно невозможно, - горячился инквизитор. - Госпожа Хризштайн никак не могла этого сделать. Она всю ночь... - он замялся, - всю ночь просидела у постели мальчика. Жестоко избитого этой так называемой матерью!..

   Я удивленно подняла брови. Кто бы мог подумать, что Кысей будет меня защищать?

   - Это она меня избила! Угрожала! - взвизгнула госпожа Бергман и охнула от боли, хватаясь за грудь. - Я требую...

   - Милочка, - перебила я ее, - вы бы пили меньше. Помилуйте, капитан, какая глупость! Вы находите, что госпожа Бергман избита? Я стесняюсь спросить - в каком месте? Где ее синяки и кровоподтеки?

   Я широко улыбнулась женщине, прекрасно зная, что не оставила на ней следов.

   - Мне тяжело дышать! Она сломала мне ребра! - затравленно отшатнулась от меня госпожа Бергман и схватила капитана за руку. - Похитила моего сына! Я требую, чтобы ее арестовали и вернули мне ребенка!

   - Ваш сын в лазарете в тяжелом состоянии, - гневно ответил инквизитор. - Вы сломали ему руку, избили и бросили истекать кровью одного в каюте! И если бы не госпожа Хризштайн...

   - Так, тихо! - гаркнул капитан, и в кают-компании мгновенно воцарилась полная тишина, стихли разговоры, и перестала греметь посуда. Теперь уже все смотрели на нас. - Я действительно не вижу на вас следов побоев, госпожа Бергман, поэтому...

   - Но у меня сломаны ребра!..

   - Не перебивайте меня. Поэтому я не собираюсь никого арестовывать...

   - А мой сын?..

   - Еще раз прервете меня, сами отправитесь под замок в каюту. Ваш сын в лазарете, можете его забрать. Вопрос исчерпан.

   - Нет! - возмущенно вскинулся инквизитор. - Что значит забрать? Она его чуть не убила.

   - Господин инквизитор, - капитан побагровел, теряя терпение. - Это не обсуждается. Я все сказал и не намерен больше...

   Кысей перегородил ему и госпоже Бергман путь, положив руку на эфес клинка.

   - При всем моем уважении, капитан, - дрожащим от ярости голосом сказал он, - я не позволю вам опять закрыть глаза на бесчинства, творимые этой... этой...

   Кысей так и не подобрал приличного названия для госпожи Бергман, а капитан угрожающе сощурился и оборвал его:

   - Не осложняйте нам всем жизнь, господин инквизитор. Власть Святого Престола начинается в порту, но заканчивается здесь, в море, где я слежу за исполнением закона. Посторонитесь с дороги, иначе отправитесь...

   Мне надоела их перепалка, тем более, что гнев и отчаяние Кысея захлестнули меня удавкой, не давая вдохнуть полной грудью.

   - Простите, капитан, - влезла я между ними, - но почему вы и господин инквизитор спорите, что делать с моей собственностью?

   Капитан недовольно осекся, а Кысей шумно выдохнул.

   - Вы о чем?

   - Только мне решать, что делать с моим невольником Йораном Бергманом. А вы, капитан, как представитель светской власти княжества здесь, в море, - ввернула я шпильку в его адрес, - обязаны обеспечить мне право свободно распоряжаться этой собственностью.

   - Какой еще собственностью? Что она несет? - простонала госпожа Бергман. - Это мой сын!

   - Госпожа Бергман, настоятельно рекомендую вам ограничить употребление алкоголя, а то скоро забудете не только, как продали мне сына, но и то, как вас зовут. Вот, капитан, полюбуйтесь, еще вчера она слезно умоляла меня купить ее заморыша, а я, каюсь, сдуру согласилась.

   Я вытащила из декольте сложенную пополам купчую и протянула капитану. Он скривился, очевидно, проклиная тот день и час, когда я ступила на борт его корабля, но развернул бумагу.

   - Это ваша подпись, госпожа Бергман? - показал он ей купчую.

   - Она меня заставила! - взвизгнула та и попыталась выхватить лист из рук капитана. - Избивая и угрожая!..

   - Нет, вы подумайте только! - фыркнула я. - Что за наглость! Капитан, согласитесь, это нелепо. За ее мальчишку уплачено очень щедро, я бы сказала, непозволительно щедро. Я отдала за него не просто драгоценность ценой в 520 золотых по оценке мастера-ювелира Софи Бурже, изготовившую браслет, но и очень дорогую мне как память вещь... - здесь я нарочито всхлипнула, наслаждаясь изумлением на вытянувшемся лице инквизитора. Он не удержался и перехватил мое запястье, словно проверяя, на месте ли злополучный браслет. Я так широко ему улыбнулась, что он застыл в недоумении.

   - Какой еще браслет? Она все врет, капитан, я требую...

   - Замолчите обе! - опять гаркнул капитан, доходя до опасной черты. Он был из той породы людей, которые искренне и пылко ненавидят окружающих по поводу и без. Этот песочно-рыжий здоровяк не выносил женщин на борту, презирал церковников, вынужденно терпел торгашей, но более всего он ненавидел скандалы, которые нарушали его власть в привычном мирке корабля. Поэтому я очень вкрадчиво и мягко предложила ему решение спора:

   - Капитан, просто пошлите кого-нибудь в ее каюту проверить мои слова. Я помню, что она спрятала браслет в шкатулку и закрыла ее на ключ.

   Он скрипнул зубами и процедил:

   - Обе за мной в каюту. Вы тоже, господин инквизитор.

   Я попыталась освободить руку, но инквизитор подхватил меня под локоть и потащил за собой. В каюте госпожи Бергман царил беспорядок, но шкатулка была на месте, предусмотрительно спрятанная мною в ящике секретера. Я драматичным жестом указала на нее и покачнулась.

   - Простите, мне что-то нехорошо... - пролепетала я, повиснув на руке у Кысея. - Здесь такой ужасный запах... Ах...

   Инквизитор был вынужден проводить меня к креслу, где я и развалилась, намереваясь наслаждаться зрелищем в комфорте. Шкатулку вскрыли, и капитан подцепил и вытащил браслет с черным жемчугом. Сощурившись, он поднес побрякушку к лицу и нашел клеймо мастера, потом сверил его с купчей.

   - Все сходится, - объявил он.

   - Этого не может быть! Она его подбросила! Так нечестно...

   - Нечестно поступили вы, госпожа Бергман, - огорченно сказала я и переплела пальцы в замок, смачно ими хрустнув. Женщина побелела и тяжело сглотнула. - Мало того, что продали мне порченый товар, так еще посмели мошенничать и обвинять меня. Поэтому по прибытии в столицу я подам на вас жалобу и стребую возмещения ущерба. А если мальчишка умрет, сумма компенсации будет удвоена.

   - Госпожа Хризштайн, - выплюнул сквозь зубы капитан, - не знаю, зачем вам нужен ребенок, но потрудитесь теперь самостоятельно заботиться о вашей собственности. Чтобы больше я о вас не слышал.

   Я пожала плечами.

   - Да мне он не нужен, просто не смогла отказать господину инквизитору. Он так привязался к мальчику, прямо удивительно. Нет, вы понимаете, я не верю в эти глупые слухи о его пристрастиях, ну вы понимаете, да?.. Уверена, что мальчик просто напомнил ему младшего братишку, в общем, я не смогла ему отказать, - я скромно потупилась, наслаждаясь багровым оттенком лица Кысея.

   Капитан хмыкнул, оглядев инквизитора с головы до ног, вернул браслет обратно в шкатулку и вышел из каюты. В комнате воцарилась полная тишина. Я хищно ухмыльнулась госпоже Бергман и встала с кресла. Она попятилась от меня, а я взяла в руки подушку.

   - Нет, пожалуйста, нет! - всхлипнула она, отступая еще на шаг и спотыкаясь о койку, потом упала на колени и закрыла лицо руками.

   Но развлечься мне не дали. Инквизитор перехватил меня за руку, отобрал подушку и вытащил в коридор. Но я успела бросить напоследок госпоже Бергман:

   - Попадетесь мне на глаза - превратитесь в мешок с костями. Раздробленными костями.

   Кысей захлопнул дверь и гневно встряхнул меня.

   - Вы что творите? Вы ее... в самом деле... избили?..

   Я сделала невинное выражение лица и возмутилась:

   - Да как вы могли такое подумать? Я...

   Но он мне почему-то не поверил, взял за руку и внимательно осмотрел костяшки пальцев.

   - Ничего не понимаю... Зачем вы постоянно врете? Зачем эти наговоры? Зачем...

   Я придвинулась к нему, с наслаждением вдохнув знакомый, чуть горьковатый запах его кожи, и доверительно сообщила:

   - Если бить через мягкое, то следов не остается, даже если ломаешь кости... В гареме восточного хана так наказывали непокорных наложниц, оставляя при этом вполне товарный вид...

   Кысей отшатнулся от меня, побледнев в лице.

   - Но зачем? Зачем вам это надо? Вы не понимаете, что опускаетесь до ее уровня? Неужели мало жестокости? Зачем порождать новую?.. Вы ничем не лучше ее...

   Благодушное настроение мигом улетучилось, я разозлилась.

   - Теперь я жалею! Жалею, что избила ее... а не вас!..

   Остаток времени я наверстывала упущенное: ела, спала и медитировала, пока Тень не выдержала и не взмолилась:

   - Госпожа, сколько можно так стоять? Боязно на вас смотреть, вдруг еще упадете...

   - Не смотри, - выдохнула я сквозь зубы. - Иди смотри на этого заморыша в лазарете. Вам же всем чужой мальчишка важнее.

   Она возмущенно всплеснула руками:

   - Ну как вы можете! Йоран с утра уже пришел в себя, глазки открыл. Нельзя его отдавать этой... Он бедный ее все звал... Я поверить не могу, чтобы свое дитя так жестоко...

   - Пошла вон, - я закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Ее причитания меня раздражали и сбивали с ритма.

   Тень замолчала ненадолго, судя по звукам, продолжая прибираться в каюте, но потом опять не выдержала:

   - Госпожа, вы выйдете на прогулку? А то совсем из каюты носа не кажете...

   - Там холодно и мокро. И ветер.

   - Господин инквизитор...

   Я пошатнулась, сбиваясь с дыхания, и открыла глаза:

   - Еще раз услышу о нем - будешь валяться в лазарете, рядом со своим Йораном!

   - Он меня спрашивал о вас, - вздохнула Тень. - Просил уговорить вас на прогулку по палубе, чтобы он мог кое-что подарить вам...

   Я опустила руки и насмешливо уставилась на служанку.

   - Тень, ты всерьез полагаешь меня настолько глупой, что я опять поверю в твои сказочки?

   - Но это правда, Единым клянусь, - воскликнула Тень, сжимая в ладони священный символ на цепочке. - Пойдемте на палубу, сами убедитесь.

   Я нахмурилась и не удержалась от вопроса.

   - Подарить что?

   - Я не знаю, он не сказал. Ну долго ли одеться да пройтись по палубе, госпожа?

   Я укуталась в соболиный мех, раздумывая, о чем может идти речь. Что за подарок? Ведь глупость полная, с чего бы ему мне что-то дарить? Да и что этот злыдень может подарить? Разве что какой-нибудь замшелый трактат о праведности давно преставившегося философа...

   Холодный ветер ударил в лицо, стоило мне подняться на палубу. Я поежилась и огляделась. Корабль переваливался с волны на волну, отчего серый, сливающийся с небом горизонт накренялся, мгновенно вызывая тошноту. Я тяжело сглотнула и перевела взгляд на темнеющую фигуру инквизитора. Он о чем-то ожесточенно спорил со сладкой парочкой, госпожой Дрозд и ее пасынком. Я осторожно двинулась к ним, балансируя на скользкой палубе. Матросы, драящие и без того мокрые доски, вызывали глухое раздражение пополам с удивлением. Неужели им нечем заняться?

   Инквизитор избавился от собеседников, просто отвернувшись от них и уставившись в грязно-серое море, как будто нашел там что-то интересное. Он был без перчаток, и одного взгляда на его покрасневшие от холода руки на поручнях мне хватило, чтобы поспешно натянуть собственные перчатки. Я подошла к нему и не удержалась, взглянула вниз, на море. Что он там мог увидеть?

   - Ну и где мой подарок? - не выдержала я.

   Кысей чуть вздрогнул, отрываясь от тяжелых раздумий, и повернулся ко мне. Между бровями у него залегла глубокая складка, отчего мне мгновенно захотелось дотронуться до его лба... Демон, и зачем я пошла на поводу у Тени? Надо было сидеть и не выходить из каюты до самой столицы, чтобы лишний раз не изводить себя... Ведь могу не сдержаться...

   - Вы уже лучше выглядите, - сказал Кысей и отвернулся, вновь уставившись на воду.

   - Господин инквизитор, - раздраженно начала я, - если у вас есть что сказать или подарить, то не тяните время. Я не собираюсь торчать на стылом ветру и ждать, пока вы соблаговолите собраться мыслями и решить философские вопросы добра и зла...

   - Да, - кивнул он. - Как раз это я и не могу решить. Вы говорили, что старика Илияса травит внучка, но я так и не смог узнать, чем. Он уже вернулся из лазарета к себе в каюту, и...

   Я удивленно смотрела на его расстроенное лицо, и мне почему-то стало немного неловко.

   - А нечего было на нее глазеть, - нашлась я.

   - Не понял... - он опять развернулся и удивленно уставился на меня. - Вы о чем? Как это связано?.. Господи!.. Вы что, вы придумали это все?

   - Не придумала, а предположила. Чтобы вы поменьше заглядывались на милое невинное личико этой...

   - Взбалмошная ревнивая истеричка! Огульно обвинить невиновного... Зачем?!?

   - Запомните, господин Тиффано. Невиновных нет в принципе, есть лишь удачно ими притворяющиеся... Любого человека всегда можно найти, в чем обвинить. Любого! - отчеканила я и развернулась уйти, но он перехватил меня за руку выше локтя и удержал.

   - Подождите, - он глубоко вздохнул. - Давайте успокоимся и пройдемся по палубе.

   - Не желаю!

   - Я не кусаюсь, госпожа Хризштайн, - вдруг заявил он и отпустил меня, подавая руку.

   Я заколебалась, проклиная собственное любопытство последними словами. Но он продолжал спокойно стоять и ждать, подставляя локоть. Я не выдержала и взяла его под руку. В конце концов, уже послезавтра я избавлюсь от этого наваждения. В столице мне будет не до него. На мгновение отчаянно захотелось, чтобы ничего не было. Чтобы мы только что встретились. Я бы повела себя по-другому. Скромная невинная девушка, отчаянно нуждающаяся в его защите. Кысей бы поверил в своей непроходимой наивности. А дальше его соблазнение было бы лишь вопросом времени... Да что там... Даже если бы сам не решился, то всегда можно было бы подтолкнуть...

   Я задумалась, примеряя невинное выражение лица, опущенные глазки, а голос обязательно с придыханием и испуганными нотками, как у Пионы...

   - ... Вы меня слушаете? - я очнулась, сообразив, что прослушала, что он говорил. - Где вы витаете? Вы?.. - он остановился и с подозрением уставился на меня. - Не смейте! Прекратите думать грязное!..

   - Я буду думать, что захочу, - недовольно отрезала я. - Вас забыла спросить.

   Кысей прикрыл на секунду глаза, потом вдруг спросил:

   - Вы знаете, почему так много кораблей берут название "Спящая Изабелла"?

   - Нет. И знать не желаю.

   - Вам должно быть стыдно.

   - А я Академий не заканчивала, в отличие от некоторых.

   - Постыдно не ваше неведение, а ваше нежелание знать. Легенда гласит, что давным-давно княжна Изабелла, юная невеста северного князя, заснула накануне своей свадьбы, и никто не мог ее добудиться. Все княжество погрузилось в отчаяние и горе, но однажды пришел святой странник и сказал, что надежда есть. Спящую надо погрузить в корабль и отправить в паломничество по морям. Если корабль проведет в плавании пять лет, и никто из его команды не ступит на землю и будет предаваться очистительным молитвам, то страшное заклятие спадет.

   - Какой бред, - фыркнула я. - И что дальше? Они разбились на первых же рифах?

   - Нет, - покачал головой инквизитор, вновь беря меня под руку и упрямо таща по палубе. - Нашлись смельчаки, которые не побоялись испытания духа и тела. Они построили самый большой корабль, погрузили в него спящую княжну и отправились в море. А когда через пять лет корабль пристал к берегу, княжна Изабелла чудесным образом проснулась. Она вышла замуж за смелого капитана и прожила еще много лет. Хороший пример того, как сила человеческого духа и божье провидение сильнее любых стихий.

   - Хм... Представляется крайне сомнительным. Во-первых, чем они питались пять лет? Да и какой нормальный человек выдержит на корабле столько времени? Во-вторых, думаю, это был сговор с самой княжной, которая только притворилась спящей, чтобы избежать свадьбы. Нигде они не плавали, вышли в море и пристали к какому-нибудь островку, чтобы через пять лет триумфально вернуться. Или же княжна вообще ни при чем, ее просто отравили медленнодействующим ядом, а через пять лет решили обыграть династический брак и дали противоядие. Хотя я не знаю таких ядов... но если подумать...

   - Господи, - вздохнул инквизитор и укоризненно покачал головой, - как можно быть такой... циничной. Это всего лишь красивая легенда, госпожа Хризштайн.

   - Тогда зачем вы тратите мое время на этот глупый бред?

   Кысей остановился и развернулся ко мне, взяв за руку.

   - Я рассказал ее к тому, чтобы вы поняли, что нельзя сдаваться. Надо бороться, даже если победа кажется невозможной.

   Хм... Где, когда и что я пропустила? Мой недоуменный взгляд был очень выразительным.

   - Я про ваше психическое нездоровье, - пояснил инквизитор. - Вам надо лечиться, понимаете? Нельзя опускать руки. Ради ваших близких. Они верят в вас и помогут вам, поддержат в минуты сомнений. И я... тоже... я не отступлюсь... Есть способ...

   Я разочарованно фыркнула.

   - Это и есть ваш подарок? Спасибо, обойдусь.

   - Госпожа Хризштайн, даже если вы не желаете принять помощь, я все равно настаиваю на...

   - Идите к демону!

   Глупо было ожидать иного...

   - Я знаю, кто Серый Ангел, и намерен избавить вас от него, - сказал он мне в спину. Я застыла и медленно развернулась к нему.

   - Неужели?

   - Сначала я подозревал двоих. Юлиана Дрозда и Гвидо Петерса. Но оказалось, что господин Дрозд по прибытии в Кльечи ввязался в драку в портовой таверне и провалялся со сломанной рукой почти месяц, а значит, он никак не может быть преступником. Остается Гвидо. Смазливая мордашка и громадные зеленые глаза. Красивый, правда? Тот самый, которого вы так неудачно обвинили в контрабанде, и который теперь избегает попадаться мне на глаза.

   Почему я не могу избавиться от ревнивой зависти... У него даже Гвидо красивый... Ну еще бы... Я через силу улыбнулась. Как же мне хотелось, чтобы Кысей и вправду избавил меня... от самой себя...

   - Валяйте, господин инквизитор. Хочу посмотреть на ваше лицо, когда вы арестуете Гвидо...

   - Арестую, не сомневайтесь. Подождите, - он придержал меня за рукав и полез в карман мантии. - Подарок. Вам.

   Он держал на ладони бархатную коробочку, в которой обычно держат украшения. Я удивленно хмыкнула, но взяла ее. На красной бархатке лежала камея из оникса, в чернильной тьме которого вспыхивал и гас, переливаясь огненными разводами, знакомый профиль... Забавно... Маленькая дрянь... Софи явно возомнила себя способной зачаровывать камень... Что это ее работа, я даже не сомневалась...

   - Ваша подружка переоценила свои силы... - процедила я, захлопнула коробочку и насильно вложила ее ему в руку. - Я не собираюсь потакать ее глупым затеям...

   - Чем вас так связал Серый Ангел, что вы боитесь надеть камею с моим профилем? - насмешливо спросил инквизитор.

   Я прикрыла глаза, пытаясь избавиться от навязчивого желания снять перчатку, коснуться пальцем камня, очертить гордый профиль, сжать в руке камею, чтобы почувствовать тепло... Какое еще тепло?..

   - Прекратите меня передразнивать, - недовольно сказал инквизитор. - Это украшение Софи сделала для вас, и я вам его передал. А дальше можете делать с ним, что хотите...

   Я открыла глаза и беспомощно застыла. Кысей вытащил камею, бесцеремонно расстегнул застежку на моей накидке и прицепил украшение на воротник платья, обжигая мне шею холодом своих пальцев. После он укутал меня обратно в мех накидки и сказал:

   - Надеюсь, у вас хватит мужества спуститься сегодня к ужину в кают-компанию. Я намерен арестовать Серого Ангела. Вы же не пропустите такое событие?

   А потом этот болван развернулся и ушел, не замечая, что я не могу дышать.

   В каюте я расстегнула и сбросила на пол накидку, дрожащей рукой сняла клятую камею и застыла, сжимая ее в ладони. Какая глупость... Я сильнее доморощенных чар этой дуры Софи... Почему же так сложно отвести взгляд от его профиля в камне?.. Надо было выбросить дурацкую побрякушку, но вместо этого я спрятала ее в шкатулке и заперла на ключ. Потом уставилась на собственное неприглядное отражение в зеркале. Матушка Гён у меня за плечом тихо вздохнула и прошептала:

   - Источник... Ты же можешь попробовать...

   Я в ответ лишь криво ухмыльнулась.

   - Я попробую. Обязательно. Как только доберусь до него, так сразу и попробую...

   Теперь, расшифровав Завет, я знала, что Источник - не просто красивая легенда, а реально существующая и тщательно охраняемая святыня, о которой известно лишь ордену Пяти... А в тексте Завета банально было описано, как охранять, ухаживать и... запускать? Последнее вообще было странно, потому что в тексте не было ни капли божественного пиетета, словно речь шла о сложном устройстве... Хотя я могла что-то не понять, многие слова были мне вообще незнакомы. Но у меня сложилось впечатление, что именно Источник дарует власть церковникам, а если верить легендам... Как там вещал Кысей? "Источник исполнял любые желания, но потом появился демон..." И пять испытаний, чтобы добраться до него, а в Завете речь шла о пяти ключах... Нет, о шести, если я правильно перевела примечание...

   Да какая, к демону, разница? Если я останусь в живых после мести Густаву, то непременно найду Источник, а вот тогда... Я зло ухмыльнулась собственному отражению. Тогда я уничтожу Святой Престол и всех его лицемерных служителей. Кроме одного. Этот сладкий святоша станет моей послушной игрушкой. Но это потом, а пока надо выбросить эти глупости из головы и сосредоточиться на предстоящих делах в столице. Мне опять нужны деньги. Много денег. Дорога в северные земли неблизкая.

   В дверь постучали, нервно и коротко, потом тут же еще раз. Если этот болван опять примчался устраивать мне сцены ревности, Единый видит, убью!.. Я рывком распахнула дверь. На пороге топтался лекарь Мунс, который тут же отодвинул меня в сторону, вошел в каюту и рухнул в кресло.

   - Госпожа Хризштайн, вы мне кажетесь единственной благоразумной женщиной, способной повлиять на господина инквизитора, - зачастил он. - Прошу вас, вмешайтесь.

   Я неприязненно разглядывала лекаря, даже не подумав ответить. Он вскочил с места и заметался по комнате, спотыкаясь о разбросанные по полу вещи. Пришлось выхватывать накидку прямо у него из-под ног.

   - Покиньте мою каюту, господин Мунс. Я не собираюсь влиять на господина инквизитора. Сами уж как-нибудь.

   - Я в долгу не останусь. Его пристальное внимание к моему слуге меня беспокоит. Он собрался предъявить ему какие-то смехотворные обвинения... Умоляю, да скажите же ему, что Гвидо до вас нет никакого дела... Его ревность смешна!..

   - Мне вовсе не до смеха, - отрезала я хмуро. - А в золотом эквиваленте, как именно вы не останетесь в долгу, господин Мунс?

   - Сто золотых?

   - А вот это уже смешно...

   - Сто пятьдесят. Без ножа режете. Но прошу вас...

   - Золото вперед, - оборвала я его, хотя можно было выторговать и больше. Но у меня разболелась голова, а нос опять заложило. По крайней мере, хватит на приличную комнату в столице. - Пришлите ко мне Гвидо с деньгами, а инквизитору шепните, что тот у меня. Можете сами присутствовать, если интересно. И постарайтесь успеть до ужина, а то потом это будет несколько затруднительно...

   Я пересчитала и ссыпала монеты в мешочек, после чего вымученно улыбнулась Гвидо.

   - Садись. Да не волнуйся так, господин инквизитор довольно сентиментален и...

   Договорить я не успела, в незапертую каюту ворвался Кысей. Он застыл на месте, а его обжигающая ревность захлестнула меня ядовитой горечью.

   - Как мило, что вы зашли, господин инквизитор. Вам не придется позориться при всех в кают-компании.

   - Что ж, - зло процедил он, - как пожелаете. Я арестую Серого Ангела здесь и сейчас.

   Я подошла к несчастному Гвидо, съежившемуся в кресле, и потрепала его по щеке.

   - А он действительно очень красив...

   Инквизитор перехватил мою руку и оттолкнул меня от парня, а сам за шиворот вздернул его и заломил ему руку за спину.

   - Гвидо Петерс, вы арестованы по подозрению...

   В дверях застыл подоспевший господин Мунс.

   - Не торопитесь, - оборвала я инквизитора. - Вообще не понимаю, как можно быть таким слепым.

   Я втянула лекаря в каюту и захлопнула дверь. Лишние свидетели мне ни к чему.

   - Откройте дверь, госпожа Хризштайн.

   - Отпустите Гвидо и внимательно на него посмотрите. Очень внимательно. Вам ничего не кажется странным? Ну чему-то же вас в Академии учили полезному, кроме замшелых легенд?

   - Я не собираюсь...

   Увы, Кысей уже закусил удила и ослеп в своей глупой ревности. Я скрестила руки на груди и глубоко вздохнула. Затылок немилосердно ныл.

   - Господин инквизитор, контрабанда, живая контрабанда прямо у вас перед носом. Вас не удивляет, что Гвидо постоянно молчит? Даже сейчас? Вас не насторожил его жест, когда он поправлял прядь волос? Вас не смущает его хрупкое телосложение, нежная кожа и слишком красивое лицо? Господи, ну ладно, разрешаю, потрогайте его за грудь, в конце концов, и убедитесь уже, что Гвидо - девушка.

   - Что? - инквизитор ошеломленно перевел взгляд с меня на свою пленницу и ослабил захват. Девушка вырвалась от него и закрыла лицо руками, всхлипывая.

   - Госпожа Хризштайн, мы же так не договаривались, - горестно простонал лекарь.

   - Да надоели вы мне все, - раздраженно ответила я. - Господина инквизитора интересует Серый Ангел, а не ваши тайные делишки.

   - Но почему?.. - Кысей подошел к девушке и отвел ей руки от лица, подняв за подбородок голову. - Ответьте, почему?

   - Мои родители хотели отдать меня замуж, - у нее оказался нежный голосок, как раз такой, какой и должен быть у невинной девы. - За богатого старика... Я не хочу... Бежать было единственным выходом... Пожалуйста, не выдавайте нас... Господин Мунс ни в чем не виноват...

   - Но как же... Кто ваши родители? Как вы решились плыть в столицу одна?

   - Я не одна, мне помог дядя Марцель. Он уговорил господина Мунса и...

   - Купец Ковач? - удивленно выдохнул инквизитор и почему-то оглянулся на меня, словно я имела к этому какое-то отношение. - Теперь мне все понятно...

   Он так и не убрал руки с ее плеча, и меня это начало раздражать. Невинная дева с красивым личиком и в беде - все, как и заказывала, только одна незадача, что это не я... К демону его! Мне надоели эти сопли, я подошла и оттеснила инквизитора от нее, подтолкнув его к двери.

   - Господин Тиффано, если вам все понятно, идите уже к себе.

   Он отстранил мою руку и упрямо застыл возле двери.

   - Господин Мунс и... Как вас зовут?

   - Гвендолин. Гвендолин Ковач.

   - Ну да, как же я не догадался...

   - Уберитесь уже из моей каюты! - не выдержала я.

   Кысей даже ухом не повел.

   - Вы можете идти. Я зайду к вашему дяде и только после разговора с ним приму решение, что с вами делать, - он перевел взгляд на меня и прищурился. - А с госпожой Хризштайн у нас будет отдельный разговор.

   - Разговора у нас не будет. Не доводите меня до рукоприкладства, господин инквизитор, - раздраженно сказала я, провожая взглядом лекаря и девицу и с досадой понимая, что прогадала с ценой. Уж купец Ковач мог бы расщедриться ради любимой племянницы. - С расцарапанной рожей ваши шансы очаровать эту новоявленную красотку резко снизятся...

   - Забавно... - протянул он, настолько явственно копируя мои интонации, что я возмущенно зашипела.

   - Ничего забавного в сломанном носе не будет, уверяю вас!

   - Теперь я уверен, что Серого Ангела на борту нет, и вы вовсе не влюблены в него. Осмелюсь предположить, что он имеет на вас некое влияние, возможно, шантажирует.

   Я пыталась растереть ноющие виски, несмотря на бесполезность этого занятия. Беспомощная обида душила меня изнутри

   - Осмелюсь предположить, - через силу передразнила я его, - что вы не имеете на меня никакого влияния, а потому ревнуете к более удачливому сопернику. Чего стоит одно ваше эффектное появление у меня в каюте...

   - Да-да, - покладисто согласился он, - именно поэтому вы воображаете неприличное с моим участием, а не с его. А уж про ваши ревнивые выходки я вообще молчу.

   - Вот и молчите, и так же молча убирайтесь отсюда, - я шмыгнула носом, чувствуя, как позорно слезятся глаза.

   Кысей вдруг склонился ко мне и отвел прядь с лица.

   - У вас опять насморк? - возмущенно спросил он, как будто я нарочно. - Я же сказал Тени промывать нос морской водой шесть раз в сутки. Это так сложно?

   Я стряхнула его руку со лба и потянула за край мантии с демонстративным намерением высморкаться в нее.

   - Прекратите. Не заставляйте меня лично этим заняться. Уверяю вас, я смогу с вами справиться и промыть нос. А сейчас... Сейчас с вами бесполезно говорить. У вас в голове одни сопли, - Кысей обидно постучал меня по лбу костяшками пальцев, и только нахлынувшая усталость помешала мне сломать ему запястье. - Завтра поговорим. Вы же не хотите пропустить прощальное торжество? Уж постарайтесь поправиться.

   И уже на пороге он задумчиво добавил:

   - Или мне придется довольствоваться обществом Зои... У нее хотя бы нос не опухший...

   Я швырнула в него справочник по ядам, но не попала, инквизитор ловко скрылся за дверью.

   Собрание пассажиров за ужином в кают-компании следующего дня назвать торжеством можно было с очень большой натяжкой. Но похоже, что унылое тренькание на скрипучей лютне господина Дрозда присутствующим нравилось, под него лихо шли запасы вина и поданная по случаю горячая похлебка из рыбы. Я огляделась, но инквизитора нигде не было видно. Ну и ладно... Я кивнула капитану, но он в ответ лишь недовольно пошевелил рыжими тараканьими усами и продолжил неспешную беседу с купцом. Боюсь, Кысея ждет неприятный сюрприз. Как и госпожу Бергман, которая уже уклюкалась до невменяемого состояния, то ли от радости, что выгодно избавилась от обузы, то ли... Рано радуется. Где носит этого гадского инквизитора? Я кисло улыбнулась Зое Илияс, которая смущенно отнекивалась от предложения потанцевать от принарядившегося лекаря. Руки чесались расквасить ей нос, чтобы не заглядывались некоторые... А, демон!

   В общей атмосфере вымученного веселья чувствовалось напряженное ожидание прибытия в порт столицы. Я невольно задумалась над планами, еще раз взвешивая риски и оценивая варианты. Купец Ковач совсем непрост, я так и не смогла понять, что за странная изможденная женщина постоянно находится рядом с ним. Тень утверждала, что рядом с ним никого нет, значит, это мара. На ее лице застыла маска смертной тоски, а глаз не было... Но на пальчике сверкало тонкое обручальное кольцо. А на пухлом пальце толстяка еще была заметна бледная, не тронутая солнцем полоска... Он был записан в списке пассажиров как вдовец... И как я не поймала родство между ним и девчонкой, скрывающейся в мужском обличье?.. Определенно, к купцу стоит присмотреться, если будет время в столице. А вот госпожу Дрозд однозначно следует брать в оборот. Она готова платить за молчание о ее шашнях с пасынком. Правда, вряд ли с нее много сдерешь... Что же касается четы Мейеров, то...

   - Госпожа Хризштайн, - знакомый голос раздался у меня над ухом, и я чуть не подпрыгнула на лавке. Кысей сел рядом и искоса взглянул на меня. - Вы уже лучше... то есть, я хотел сказать, вы прекрасно выглядите.

   Я смотрела на него со смешанным чувством. Когда он появился на корабле, я разозлилась, но где-то в глубине души была отчаянно рада, что он рядом, что я могу еще немного побыть с ним... Но завтра я его уже не увижу... Кысей немного замялся и сказал, тщательно подбирая слова, словно на экзамене:

   - Вам очень идет этот цвет, под ваши изумительные глаза...

   Я потеряла дар речи, пытаясь сообразить, что происходит.

   - И мне приятно, что вы надели камею...

   У меня перехватило дыхание, я в панике схватилась за горло и нащупала клятую побрякушку. Весь ужас был в том, что я не помнила, как ее надевала. Абсолютно. Я не могла ее надеть. Кысей перехватил мою руку и заставил разжать пальцы.

   - Зачем вы пытаетесь ее снять? Она вам идет. Я должен с вами серьезно поговорить. Прошу вас, примите мою помощь. Я собираюсь просить профессора Адриани, чтобы он лично занялся вами. Но даже если это не поможет, есть еще способ...

   - Хватит, господин инквизитор, - хрипло пробормотала я. Надо было встать и уйти, но мне так хотелось продлить ощущение его теплых пальцев у себя на запястье, что я осталась сидеть. - Оставьте ваши глупые затеи. У меня в столице есть дела поважнее, чем...

   - Чем ваше здоровье? Что может быть важнее? Серый Ангел? - разозлился Кысей и больно сжал мое запястье. - Так вот, госпожа Хризштайн, можете о нем забыть. Я поймаю его, а вы... Вам придется согласиться на лечение, иначе...

   - Иначе что? - горько улыбнулась я. - И не надо мне угрожать. Или вы забыли, что мальчишка Йоран, за которого вы так волновались, в моей власти? Что же мне с ним сделать?.. Продать в бордель? А может вернуть матери? Или просто вышвырнуть в море? Да, последнее будет забавным... Можно будет делать ставки, как долго он побарахтается в холодной воде и со сломанной рукой...

   Кысей покачал головой и ослабил хватку.

   - Вы ничего из этого не сделаете. Не обманывайте. Вы вовсе не такая злая, какой хотите казаться. Я не понимаю, почему вы отказываетесь от помощи? Дело во мне?

   Я наконец пересилила себя и стряхнула его руку.

   - Я сделаю много хуже, господин инквизитор. Вернее, уже сделала. Вот смеху-то будет!.. - я достала и припечатала на стол бумагу. - Теперь этот сопляк ваш. Хотите кому-то помогать? Неймется? Вот и займитесь. Здесь дарственная на ваше имя на невольника Йорана Бергмана, семи лет от роду, заверенная капитаном этого корабля. Наслаждайтесь!

   Я содрала с шеи клятую брошь и швырнула в него.

   - И эту дешевку забирайте! Хватит меня ею изводить!

   Но уже возле выхода Кысей догнал меня и заступил дорогу.

   - Прочь! Иначе...

   - Госпожа Хризштайн, - он выглядел странно спокойным и решительным, - позвольте пригласить вас на танец.

   - Что? - осеклась я на полуслове. - Да идите вы!..

   - Я настаиваю, - сказал Кысей и увлек меня, обняв за талию и крепко сжав в руке мою ладонь.

   - Что вы творите? - я попыталась отстраниться, но он еще сильнее прижал меня к себе. - Чего добиваетесь? Я не собираюсь...

   Это было глупо и унизительно танцевать под это жалкое подобие музыки в не менее жалком обществе. Зачем эти нелепые попытки галантности? Господи, да он же даже фразу комплимента заготовил заранее... Интересно, долго он репетировал? Это такая изощренная издевка? Словно он намеренно мучил меня своей близостью, такой желанной и такой невозможной...

   - ... И тогда я освобожу вас от данного мне слова...

   - Что? - встрепенулась я и сбилась с ритма, наступив ему на ногу. - Тогда это когда?..

   - Госпожа Хризштайн, - поморщился Кысей, - вы меня совсем не слушаете? Из принципа? Я говорил вам, что могу освободить вас от данного слова, если вы...

   Надежда угасла, мучительно больно обжигая гортань словами.

   - Я не скажу вам, кто Серый Ангел, можете не стараться. Музыка закончилась. Отпустите меня уже, не смешите людей...

   - Я ничего не сказал о Сером Ангеле. У меня другие условия...

   - Я согласна, - поспешно сказала я и сжала его плечо, пока Кысей не передумал и не удрал.

   - Не перебивайте и сделайте одолжение, дослушайте. Во-первых, вы отправитесь со мной к профессору Адриани и примете...

   - Приму, приму, - радостно закивала я, прижимаясь к нему и жадно вдыхая его запах. - Только не жалуйтесь потом, если ваш профессор первым от меня сбежит...

   - Да вы можете помолчать? - возмутился инквизитор. - Вы пообещаете принять его помощь и выполнить все предписания. Но это еще не все...

   - Сколько можно мямлить? Я же сказала, что согласна...

   Инквизитор не выдержал, отстранился и приложил палец к моим губам.

   - Замолчите. Есть еще одно условие.

ГЛАВА 4. Инквизитор Тиффано

   Ее полный вожделения взгляд пугал, но в то же время означал, что я не ошибся. Лидия все еще была одержима мною настолько, что даже не дослушала и повисла у меня на шее, согласная на все условия. Кроме одного... Чем же ее привязал Серый Ангел? Неужели шантаж? Но она не похожа на человека, которого можно безнаказанно шантажировать...

   - Замолчите, - отстранился я и приложил палец к ее устам. - Есть еще одно условие. В столице меня ждет новое дознание по очень серьезному делу. Вы станете мне помогать. Не бесплатно, разумеется, а в качестве фамилияра. Не волнуйтесь, я позабочусь о хорошей плате, тем более, что вы сейчас на мели...

   Я осекся, потому что Лидия похотливо улыбнулась, и мой палец оказался в плену ее горячих губ. Я торопливо отдернул руку и встряхнул ее за плечо.

   - Если вы сейчас же не прекратите, то я передумаю, - пригрозил я, хотя и понимал, что мне некуда деваться. Завтра утром она сойдет с корабля и растворится в равнодушной столице, вместе с мерзавцем, который ее погубит, а я ничего не смогу сделать...

   Лидия мигом приняла смиренный вид и опустила голову, пряча жадно блестящие глаза.

   - Я же сказала, что согласна, - хрипло сказала она. - Что еще надо? Фамилияр так фамилияр, а ваши гроши мне не нужны. Можно подумать, что вы сможете...

   - Не просто фамилияр, а послушный помощник. Вы не будете лезть, куда не просят, нарываться и ввязываться в авантюры, никакого самоуправства, полное послушание... И не хамить!

   - Согласна. Обещаю. Не хамить, слушаться вас и вашего профессора. Что еще?

   - Все, - несколько растерялся я, приготовившись к долгим уговорам и торгам, для чего даже заготовил целый список доводов. - Вы свободны от данного мне слова.

   Сказал и тут же пожалел. Потому что Лидия моментально прижалась ко мне всем телом и прошептала, уткнувшись носом мне в шею и обжигая дыханием:

   - Господин инквизитор, вы же понимаете, что сегодня ночью от вашей девственности не останется даже воспоминаний?

   - Ну что вы за человек! - я тщетно пытался отцепить ее от себя, с ужасом ощущая ее жадные губы на своей коже. И хотя остальным пассажирам до нас, похоже, не было никакого дела, я все-таки развернул Лидию, загораживая собой, чтобы ее выходка не привлекла внимание. - Прекратите. Завтра утром я передам вам материалы по делу, ознакомьтесь... Да вы с ума сошли?!?

   Когда она попыталась расстегнуть на мне рубашку, я не выдержал и перехватил ее за волосы, отчего сложная пышная прическа рассыпалась у меня в руках.

   - Вы что творите? Совсем голову потеряли?

   Лидия мне пьяно ухмыльнулась, и на секунду у меня закралось подозрение, что я не доглядел, и она успела напиться, хотя это было никак невозможно.

   - Да-да, потеряла, и вы тоже потеряете, и не только голову, господин... Кысенька, и никакие замки на дверях вас не спасут. Они мне не помеха, сами знаете, - в ее громадных серых глазах уже клубилось похотливое безумие, и я содрогнулся.

   - Поговорим завтра, когда остынете! - я вырвался из ее объятий и поспешил оставить кают-компанию, понимая, что не учел, какой Лидия может быть невыносимо навязчивой.

   - Бегите, бегите... - неслось мне в спину. - Все равно не сбежите...

   Я сидел и тщательно вымарывал из документов все фамилии и любое упоминание, которое могло навести на личность убитых. Хотя я не сомневался, что оформлю Лидию в качестве фамилиара, но дело было очень и очень серьезным и не терпящим огласки, чтобы позволить ей сунуть в него нос. А с другой стороны, чем-то ее в столице все равно надо занять, чтобы у нее даже времени не осталось на Серого Ангела. Вот пусть и займется последней жертвой, Мариной Остронег. Тем более, что ее смерть уже не удалось скрыть, слухи поползли по столице, один другого страшнее. Семья девушки, хоть и была богатой, но в последней войне в Асаде лишилась титула и расположения князя. Марина умерла страшнее всех. Последний ребенок Горика Остронега, в прошлом воеводы, а теперь богатого судовладельца, она сошла с ума стремительно и бесповоротно. Девушка стала есть. Много есть. Это случилось на похоронах предыдущей жертвы, Драгана Мирчева, где Марина пыталась сожрать все, что было на столе, накрытом на сто с лишним персон. Свидетелями жуткого зрелища, когда она давилась целым свиным окороком, а потом ее желудок попросту лопнул, стали безутешные хозяева, знатные гости и любопытные слуги. И опять в материалах были странные свидетельства, что она словно развалилась на куски, хотя при вскрытии... Меня затошнило, и я оторвался от бумаг, сообразив, что уже за полночь. Торопливо вскочил и проверил замок на двери, а потом еще на всякий случай подпер дверь, подтащив к ней тяжелое кресло. Глупо, конечно, я и так справлюсь с Лидией, если она действительно решит вломиться ко мне, но лучше подстраховаться. И только сложив бумаги обратно в шкатулку, я забеспокоился, почему безумица до сих пор не попыталась осуществить угрозу... Это было странно, ведь ее жадный взгляд явно свидетельствовал, что она ни перед чем не остановится... Демон! Я отогнал неправедные мысли и лег спать.

   Но не уснул. Ко мне в дверь заколотили. Неужели она? Но Лидия бы не стала стучать... Я отодвинул кресло и открыл дверь. На пороге стояла Тень.

   - Господин инквизитор, пожалуйста, помогите! Моя хозяйка... она... я пропустила... - женщина была в отчаянии, на ее лице виднелись свежие царапины, а левый глаз заплыл. - Я с ней не справлюсь. Помогите...

   - Что случилось? - я торопливо накинул мантию и выскочил в коридор за служанкой. - Почему она опять вас ударила?..

   - У нее приступ начался, а я пропустила... - всхлипнула Тень и стукнула себя по лбу. - Старая дура! Я ходила проведать Йорана, а когда вернулась, то уже поздно, госпожа не в себе, как зверь бешеный металась...

   Я тяжело сглотнул, ощущая противную слабость. Приступ... Это из-за меня... Она слишком перевозбудилась, я же видел признаки! Надо было иначе договариваться, а не давать ей свободу от слова... Словно зверь, посаженный на тонкий поводок обещания, ее безумие бесновалось и шипело, но не оборачивалось против хозяйки, а я взял и спустил его!.. Идиот!

   Тень боязливо распахнула дверь каюты и прошептала:

   - Ее надо связать, иначе она себя покалечит... Если вы ее придержите, я накину веревку, узлы мне Антон показал...

   Я кивнул и ступил внутрь. В каюте царил полный разгром. Лидия в одной тонкой рубашке сидела на полу и остервенело драла в клочья подушку. Перья взметнулись в воздух от сквозняка из открытой двери, и Лидия зарычала, пытаясь поймать их. А потом подняла голову, мгновение помедлила и бросилась на меня, удивительно проворно передвигаясь на карачках, словно дикое животное.

   - Тень, закройте дверь! - успел выкрикнуть я, увернувшись от таранящего удара головой в живот. Я поймал ее за волосы, но она впилась зубами мне в руку, царапаясь и пинаясь. Не обращая внимания на страшную боль, я попытался заломить ей руку, но она вывернулась и опрокинула меня на пол. Я смог закрыть лицо руками, но жгучие царапины прочертили мне шею и грудь, а от ликующего визга заложило уши. Если бы не Тень, которая набросилась на Лидию сверху, я бы лишился глаз. Вдвоем у нас получилось. Я навалился и прижал Лидию к полу, а служанка успела накинуть скользящую петлю на руки и плотно спеленать безумицу. Самое страшное в этой короткой и яростной схватке было то, что я боялся. Боялся причинить Лидии вред и покалечить, предпочитая самому подставиться под удар.

   Мы свалили ее на кровать, связанную, но все равно дико извивающуюся, плюющуюся, визжащую и шипящую одновременно. Из разбитой брови текла кровь и заливала мне лицо. Я наспех вытер ее и сказал Тени:

   - Нельзя, чтобы ее услышали или увидели в таком состоянии... Надо кляп и...

   Служанка покачала головой, у нее трусились руки от пережитого, но она почему-то вытащила бумагу и карандаш.

   - Здесь плотные двери и толстые перегородки между каютами. Вы же в соседней каюте ничего не слышали?

   - Нет, но... Но что вы собрались делать? Рисовать?

   Женщина виновато кивнула.

   - Хозяйке важны эти рисунки, потому что она не помнит, что делала и говорила во время приступа. Если я не нарисую, мне попадет. Вы не последите за ней, пока я рисую?

   Лидия ухитрилась, извиваясь, словно змея, свеситься с края кровати, я подвинул ее на место и замер на своем скорбном посту. Абсурдность ситуации поражала. Тень сидела в кресле с отрешенным и немного безумным видом и рисовала, Лидия хрипела, изгибалась, корчилась судорогами, исходила пеной, грязно ругалась, выкрикивала отдельную бессмыслицу, потом разражалась бессвязными речами, в которые я поначалу пытался вслушаться, но быстро оставил попытки, потому что из-за них не доглядел ее. Лидия сверзилась с кровати и начала биться головой о пол. Пока я водружал ее на место, она стукнула меня головой по подбородку так, что во рту стало солено от крови. К тому же, тонкая ткань ее рубашки порвалась в вырезе, бесстыдно обнажив грудь, и мне пришлось запахивать ее и срочно искать одеяло. Оно было разорвано пополам, но я укутал Лидию тем, что есть, избегая смотреть на нее лишний раз. Потом я снял с себя мантию, накинул на нее и связал рукава, смиряя остатки движения. И в конце концов, уже без сил, я прислонился к стене и сполз на пол. "Господи Единый, спаси и сохрани ее. Даруй ей прощение и облегчение страданий, очисти ее разум от скверны безумия. Молю о милосердии для этой заблудшей души, не оставляй ее одну в темноте небытия..."

   - Господин инквизитор, - Тень дотронулась до моего плеча, и я очнулся. - Она затихла. Спасибо вам. Не знаю, как бы я сама с ней справилась.

   - Можно взглянуть? - указал я на кипу рисунков. Служанка заколебалась, но потом кивнула:

   - Только ей не говорите, что видели... Господи, лишь бы пришла в себя до утра...

   Я взял рисунки и перевел взгляд на Лидию. Ее лицо все еще хранило гримасу безумия, но черты уже разглаживались и застывали в восковой маске, в уголке рта блестела слюна. Я подошел и вытер ее, после чего повернулся к служанке и сказал:

   - Тень, идите в мою каюту и отдохните. Завтра тяжелый день. Я побуду здесь и сам присмотрю за ней. Ей сейчас нужна молитва...

   Женщина в нерешительности потопталась, но я выставил ее. Мне было необходимо кое-что проверить. К счастью, повар был набожным и добрым человеком, поэтому опять пошел мне навстречу. Пока нагревалась вода, я просмотрел рисунки и содрогнулся ее страшным фантазиям. Худая изможденная женщина, пожирающая своего ребенка, на другом была выжженная пустыня, в центре которой громадный змей, рядом корчились от боли иссохшие фигуры людей, обвитые ядовитыми гадами, а на другом рисунке было изображено спелое яблоко, безбожно изуродованное змеем, который выползал из него и скалился на смотрящегося, капая ядовитой слюной... А еще один похабный рисунок с моим участием я порвал на мелкие кусочки и выкинул. Я вернулся в каюту с несколькими бурдюками, заполненными горячей водой, обложил ими Лидию, сверху добавил все, что нашел в ее гардеробе, стараясь укутать с головы до ног. Теперь безумица стала похожа на восковую куклу в разноцветном ворохе тряпья и мехов, из которого торчала только голова. После этого я нащупал пульс на ее шее и закрыл глаза, избавляясь от мерзкого рисунка, в котором я и она... демон!.. И, как нарочно, тут же вспомнил Лидию в разорванной рубашке, такую знакомую родинку на молочно-белой коже, бесстыдно торчащий темно-розовый сосок, его обжигающее ощущение под моей ладонью... Я встряхнул головой и отогнал порочные мысли, погружаясь в спасительную пустоту медитации и молитвы и соразмеряя собственное дыхание с пульсом безумицы.

   Когда утром я проснулся, то увидел, что Лидия давным-давно пришла в себя. Она уже ухитрилась выбраться из плена тряпья и теперь полусидела на кровати, пытаясь избавиться от веревок. При этом она не проронила ни слова, лишь яростно сверкнула глазами, встретившись со мной взглядом.

   - Вы всю ночь таращились на меня, а, господин инквизитор? - бешено-ласково пропела Лидия. - Поправляли трепетной рукой одеяло? А может, позволили себе большее? Потрогать? Поцеловать?

   - Замолчите! - не выдержал я и действительно накинул на нее одеяло, прикрывая срам и твердо глядя ей в глаза, а не туда...

   - Немедленно развяжите меня! - процедила она и передернула плечами, тут же сбрасывая одеяло.

   - И не подумаю. Не собираюсь повторять собственные ошибки, - я отвернулся и направился к двери. - Я пришлю к вам Тень.

   - Трус! - крикнула она мне в спину. - Что вы со мной делали?

   - Всего лишь молился за вас, госпожа Хризштайн, - ответил я, не оборачиваясь.

   - Ненавижу! Это из-за вас Серый Ангел меня бросил!.. - всхлипнула она зло.

   - Что? - я не выдержал и обернулся, тут же пожалел об этом и уставился в пол.

   - Да-да, он без ума от вашей задницы, он мне так и сказал. Это он заставил меня пожертвовать эликсиром для вашего спасения, мечтает, знаете ли, отыметь вас как-нибудь!

   - Тьфу! - я со злости сплюнул на пол и выругался. - Иногда мне хочется вымыть ваш рот с мылом!

   - Что, мой рот недостаточно чист для вашего пальца? Или для вашего...

   Я захлопнул за собой дверь, отсекая поток гнусной пошлятины, несущийся мне в спину, и устало прислонился к стене. Звуки действительно хорошо поглощались и не выходили за пределы каюты. И только сейчас мне пришло в голову, что Лидия никак не могла слышать шум постельных утех четы Мейер, каюта которых находилась гораздо дальше моей. Откуда же она?.. Да ну ее к демону, извращенку ненормальную, даже знать не хочу!

   Я не представлял, как объяснить Йорану, что отныне он будет жить со мной, что мама больше не посмеет обидеть его. Я замешкался возле дверей лазарета, пытаясь подобрать правильные слова...

   - Господин инквизитор! - ко мне бросилась госпожа Бергман, протягивая мне шкатулку. - Пожалуйста, заберите браслет и верните мне сына!

   - У вас нет сына, - отрезал я, отталкивая ее руку.

   - Пожалуйста, - ее лицо исказила гримаса боли, и она рухнула на колени, заливаясь крокодильими слезами. - Капитан сказал, что вам его подарили, что вы... Господи! Вы же можете другого такого купить за этот браслет! Я узнавала, он золотой и действительно дорого стоит, вы дюжину себе мальчишек купите для утех! Умоляю!

   Я побагровел от злости, кровь прилила к щекам, стало жарко. В этот момент я даже не знал, кого больше ненавидел, эту горе-мамашу или мерзкую дрянь, распускающую руки и лживые слухи обо мне... Царапины от ее ногтей ныли и зудели.

   - Встаньте, госпожа Бергман. Мальчик с вами жить не будет. Святой Престол в моем лице позаботится о нем и решит, с кем ему лучше.

   - Он - единственное, что у меня осталось! Не отбирайте, умоляю вас! Вот, взгляните, он стоит пятьсот золотых, прошу вас, возьмите, только верните...

   Женщина осеклась, уставившись в пустую шкатулку, потом подняла на меня глаза и прошептала:

   - Где же он?.. Куда он делся? Его украли!..

   У меня неприятно заныло за грудиной. Нехорошее подозрение застыло комом в горле.

   - Это она! - взвизгнула госпожа Бергман. - Это она украла! Я этого так не оставлю!

   Она уронила пустую шкатулку на пол, подхватила юбки и живо похромала прочь. А я так же живо поспешил в каюту Лидии. До прибытия в порт оставался час с небольшим.

   Я влетел в каюту, даже не постучав, и тут же об этом пожалел. Лидия переодевалась. Она обернулась ко мне, придерживая одной рукой корсет, и коварно ухмыльнулась.

   - Простите, - выдавил я, уставившись в пол. - Тень, закройте дверь и никого не пускайте.

   - Господин инквизитор, - заколебалась служанка, - госпожа переодевается и...

   - Я вижу, - рявкнул я и поднял глаза, - но дело не терпит отлагательства. У госпожи Бергман украли браслет. Тот самый. Сейчас она уже наверняка нашла капитана и нажаловалась ему. Госпожа Хризштайн, верните драгоценность по-хорошему, иначе...

   - У меня его нет, - равнодушно обронила Лидия и отложила в сторону корсет, приспустив с обнаженного плеча платье. - Знаешь, Тень, я думаю, этот синий меня бледнит.

   Она начала к моему ужасу стягивать платье, служанка ойкнула, оглянувшись на меня, и бросилась к хозяйке, заслоняя собой.

   - Прекратите ломать эту дешевую комедию. Даже если вы разденетесь догола, вам это не поможет. Тень, проверьте ее вещи и шкатулку. Ищите браслет. Живей, пока это не сделал капитан.

   Я шагнул к Лидии и заставил ее опустить руки, одернув на ней платье, твердо глядя только в глаза, а не в предательский вырез.

   - Отдайте браслет, и я улажу неприятность. Через час мы будем в порту. Или вы хотите попасть за решетку? Что вы вообще творите?

   - Так обыщите меня, вам же этого хочется?

   Я стиснул зубы и процедил:

   - Больше всего мне хочется вас придушить. Но...

   - Какие у вас извращенные желания, похлеще забав господина Мейера...

   - ... но я напоминаю, что вы дали слово меня слушаться. Немедленно верните браслет.

   Она осеклась на полуслове и поджала губы, а потом взяла меня за руку и положила ее к себе на талию.

   - У меня его нет. Честно. Обыщите, если не верите.

   Я разозлился и развернул ее от себя, лишь бы не видеть эту наглую ухмылку, наспех прощупал подкладку платья, проверил длинные рукава, дошел до пышной юбки.

   - Может, я спрятала его в подвязке чулка? Проверьте на всякий случай. И понежней, пожалуйста. Не торопитесь, прощупайте, как следует...

   Я выругался и распрямился, понимая, что Лидия попросту надо мной издевается и пользуется моментом. Я был уверен, что именно она стащила браслет у госпожи Бергман, вот только когда? Вчера вечером? Потому что раньше она не могла, госпожа Бергман носила его на оценку, скорей всего, старику Илиясу. Но если это произошло вчера, то когда Лидия успела все провернуть и куда его спрятала потом, учитывая, что ее скрутил приступ? В дверь каюты постучали, и раздался голос капитана, приказывающий немедленно открыть. У меня упало сердце, и я взмолился в отчаянии:

   - Прошу вас, ну пожалуйста, отдайте его. Я улажу все... Вы не понимаете, что рискуете? Вы же себя погубите!

   Хмурый капитан не стал церемониться. Он торопился, не желая надолго оставлять корабль на помощника в коварных водах столицы, поэтому даже не стал слушать перепалку Лидии в роли оскорбленной невинности и госпожи Бергман в роли негодующей жертвы вероломного ограбления. Двое матросов деловито перерыли каюту, вытряхнули все вещи прямо на пол, Лидию обыскали, хотя я пытался возразить, обыскали и несчастную Тень, но браслета не нашли. Не успел я вздохнуть с облегчением, как Лидия подмигнула госпоже Бергман и отпустила очередной похабный намек в мою сторону. Та подскочила, как ужаленная, и обвинила меня в сговоре с госпожой Хризштайн. Я застыл, вдруг сообразив, что Лидия слишком прижималась и могла подсунуть браслет мне в карман. Капитан сурово поинтересовался, почему у меня такой побитый вид, а Лидия огорченно пробормотала, что я был слишком настойчив этой ночью, и ей пришлось указать мне на дверь... Капитан Робертс не дослушал, оборвав ее, и приказал обыскать меня. Лидия вовсю упивалась представлением, развалившись в кресле и не сводя с меня жадных глаз. Когда у меня ничего не нашли, она разочарованно причмокнула и задумчиво пробормотала:

   - Я бы все-таки проверила нижнее белье. Эти святоши такие изворотливые и хитрые...

   Капитан покосился на нее, а я похолодел от ужаса, представив весь позор, если меня и в самом деле...

   - Довольно! - капитан решительно пресек этот кошмар. - Госпожа Бергман, я сообщу таможенному чиновнику, и этих... - презрительный кивок в мою сторону, - еще раз досмотрят. Самым тщательным образом. Это все.

   - Но...

   - Займите свои каюты! Я не желаю, чтобы кто-нибудь путался под ногами, когда мы будем заходить в порт! Или вы, к демону в задницу, - у капитана сорвался голос, - хотите пойти ко дну в пяти милях от берега?!?

   Великий стольный град южного княжества встретил нас чудесной зимней погодой, удивительно тихой, учитывая происходящее на борту. Йоран у меня на руках ревел взахлеб, и я никак не мог его утихомирить. Пассажиры нервничали и ожидали очереди на досмотр, чтобы быстрей ступить на твердую землю и избавиться от вынужденного недельного заточения в тесных каютах. Таможенный чиновник очень тщательно досмотрел вещи Лидии, ее еще раз обыскали, а я пытался тем временем успокоить мальчика. Госпожа Дрозд недовольно кинула мне в спину:

   - Отобрал ребенка у матери, похотливый негодяй, а еще святого из себя строил! Да утихомирьте мальчишку!

   Я прикрыл глаза и прошептал Йорану:

   - Пожалуйста, успокойся. Сейчас мы поедем в гости, там будут игрушки. Тебя накормят, и ты поспишь... Потерпи немного...

   У него болела сломанная рука, он просился к маме, вертелся, колотил меня здоровой рукой и хнюпал носом, отчего моя последняя запасная мантия уже промокла на плече. Лидия, словно издеваясь, не торопилась, она открывала дорожный кофр нарочито медленно, постоянно лениво пререкаясь с чиновником, споря по мелочам, отсчитывая таможенную пошлину по одной монете, скаредно пересчитывая остаток, дотошно вчитываясь в бумаги и постоянно переспрашивая. Таможенник с профессиональной выдержкой терпеливо ждал, но уже багровел от сдерживаемого раздражения, пассажиры негодовали и роптали, госпожа Бергман громогласно поносила меня, а Йоран ревел прямо в ухо. Казалось, этот кошмар никогда не закончится...

   Когда Лидии наконец разрешили проходить, я вздохнул с облегчением и ступил следом для проверки. Вещей у меня было мало, так что я рассчитывал пройти быстро.

   - Поставьте мальчика и пройдите для досмотра.

   Я замешкался, Йоран был еще слаб и...

   - Давайте я его подержу, - вдруг вызвалась Лидия и протянула к нему руки. - Бедненький, дядя инквизитор тебя обижал?

   Йоран кивнул и залился горючими слезами, а я мысленно пообещал удавить заразу.

   - Передайте ребенка, господин инквизитор, и откройте кофр.

   Пока меня обыскивали, я смотрел на Лидию. Скупое зимнее солнце играло золотыми бликами на ее длинных локонах, выбившихся из-под шляпки. Она что-то прошептала малышу и погладила по голове. С мальчиком на руках, чья белокурая головка доверчиво уткнулась ей в плечо, Лидия смотрелась, как мать с ребенком или как заступница Милагрос на гравюре со спасенным младенцем. Йоран был похож на нее, как две капли воды, а что самое удивительное, он моментально затих у нее на руках. Лидия гладила его по голове и не сводила с меня глаз, насмешливо кривясь в ухмылке. Это единственное, что выбивалось из образа святой заступницы. Я внезапно очень остро осознал, что не помню, когда видел ее просто улыбающейся, открыто и радостно. И мне очень захотелось увидеть на ее лице не ухмылку или гримасу, а просто счастливую улыбку...

   - Можете проходить, святой отец, - таможенник протянул мне бумаги с отметкой. - Добро пожаловать в Зевасталь.

   Я сразу же направился к Лидии. Она стояла поодаль, ожидая, пока Тень найдет свободный экипаж.

   - Отдайте мне мальчика, - я протянул руки к ребенку, но он вцепился в Лидию и захныкал.

   - Он не хочет к вам, господин инквизитор, - насмешливо ответила она.

   - К чему опять эти сцены? - устало спросил я. - Он же вам все равно не нужен. Вам никто не нужен, вы только о себе думаете...

   - Как это не нужен? Да если б вы знали, как он мне дорог! Бесценен...

   И тут, к моему ужасу, Лидия проворным жестом вытащила из детского карманчика похищенный браслет, покачала его задумчиво и... Я перехватил ее за руку.

   - Дрянь! Я так и знал! Отдайте немедленно!

   - Так вы определитесь, что или кого вам отдать. Отпустите! Иначе я сейчас уроню мальчишку...

   Я торопливо отпустил ее запястье и забрал у нее ребенка. Йоран тут же завопил, а я беспомощно смотрел, как Лидия ловко спрятала браслет в декольте и подмигнула мне.

   - Для вас нет ничего святого?

   Мой вопрос утонул в детском реве, но Лидия расслышала. Она подошла и погладила Йорана, тот мигом замолчал, только всхлипывал и размазывал по лицу сопли.

   - Не плачь, малыш, и помни, что я тебе сказала... Такой чудесный, правда?

   Я заслонил от нее мальчика.

   - Что вы еще наговорили ребенку? Господи, да убирайтесь уже! Видеть вас не могу.

   - Не волнуйтесь так, господин инквизитор. Ухожу...

   Я не выдержал и кинул ей вслед:

   - Завтра утром будьте готовы приступить к своим обязанностям фамилияра. Материалы по делу у Тени, я за вами заеду. И только посмейте надеть этот клятый браслет!

   Лидия остановилась и медленно развернулась ко мне.

   - Хватит уже этой глупой ревности, господин инквизитор. Я не собираюсь его носить, я его продам. Мне нужно на что-то жить. Не за ваши же жалкие гроши... Мне их даже на шляпку новую не хватит...

   - Камею тоже продадите? - кивнул я на брошь.

   - Что? - ее лицо исказила странная гримаса беспомощности, она схватилась за грудь и застыла, потом подняла на меня глаза и вызверилась, - ненавижу! Заберите эту гадость!

   Она содрала камею и швырнула в меня, потом развернулась и чуть ли не бегом помчалась прочь. Как только мне начинало казаться, что я уловил извращенную логику ее поведения, Лидия тут же отчебучивала что-нибудь подобное, не укладывающееся в голове, и вся моя уверенность летела к демонам кошачьим... Вот скажите на милость, зачем было надевать украшение, а потом его демонстративно срывать и бросать к моим ногам? Чтобы лишний раз унизить и показать, что оно для нее ничего не стоит?

   Я остановился возле каменного трехэтажного дома с потертой от времени вывеской "Сладкая аптека" и понял, что помню этот дом. Именно здесь жили Эмиль и Софи после свадьбы, когда были вынуждены скрываться от разгневанных родителей, не желающих принять их брак. Я улыбнулся воспоминаниям и толкнул тяжелую дверь, окованную железом. Негромко звякнул медный колокольчик, и нас с Йораном окутали тепло и терпкий аромат самой уютной аптеки Зевасталя.

   Мы оказались в просторном помещении, уставленном аптекарскими шкафами, на полках которых стояли разноцветные баночки, коробочки и пузырьки. Под потолком висело искусно сделанное чучело крокодила, но почему-то разрисованное в яркие цвета радуги и от того совсем нестрашное. За высоким столом с разнообразной утварью и аптечными весами стояла высокая седая женщина, которая при звуке колокольчика оторвалась от взвешивания и расплылась в доброй улыбке:

   - А кто это у нас такой хорошенький малыш? - всплеснула она руками, указывая на Йорана, который вцепился мне в плечо.

   - Отец Георг посоветовал у вас остановиться, - нерешительно начал я, опуская на пол дорожный кофр. - Я - Кысей Тиффано, но так получилось, что...

   - Сёма! Сёма! - крикнула госпожа Остенберг. - К нам мальчик от Жорика приехал! Выходи уже, старый увалень!

   Через полчаса мы уже обедали в удивительно тесной гостиной четы Остенбергов. Господин Самуил Остенберг оказался маленьким подвижным толстяком в круглых очках, которые постоянно съезжали на его длинном носе. Госпожа Ида Остенберг, на голову выше мужа, смешно чмокнула его в лысую макушку и пожурила, что он опять весь день алхимичил в погребе. Мои неловкие извинения, что вот так свалился им на голову, да еще и с ребенком, были тут же возмущенно отметены. Йоран раскапризничался, но его быстро угомонили, пообещав на десерт жареные орешки в сахарной пудре. Мальчишка освоился настолько, что разглядывал диковинки и безделушки, которыми были уставлены все поверхности в комнате, и молча жевал сладкие ядрышки, доставая их здоровой рукой из промасленного бумажного пакетика.

   - Я знаю, что не в праве вот так сваливать на вас заботу о мальчике, но обстоятельства...

   - Какие пустяки! Он так похож на нашего Йосю! Прямо кровью сердце обливается, когда смотришь на беднягу... Это что же за мать такая...

   - Ида, душа моя, помолчи, сделай одолжение, не волнуй мальчика, - наконец подал голос старик. - Кысей, вы не против, что я так обращаюсь к вам? Вы не беспокойтесь, мы приглянем за мальчиком. Нам в радость вновь слышать детский смех, ведь наш Йосенька далеко, мы редко его видим...

   - А то все твои чудачества! - мягко упрекнула мужа госпожа Остенберг. - Могли с дочкой поехать, но ты ж уперся...

   - Я аптеку не брошу, - твердо сказал господин Остенберг. - И лекции в Академии тоже...

   - Я готов доплатить за дополнительное беспокойство, - я поспешил вмешаться. - И не принимаю возражений, не ставьте меня в неудобное положение. Как только разыщу родственников мальчика со стороны отца и уверюсь, что они порядочные люди, так сразу и передам его под их опеку.

   Уладив вопрос с кровом и присмотром для мальчишки, я первым делом поехал предстать перед кардиналом Яжинским и приступить к своим обязанностям. Священный район города располагался на трех холмах и насчитывал несколько тысяч разных зданий, от папской резиденции до мелких хозяйственных построек. В оплоте Святой инквизиции, внушительном высоком здании, всегда кипела жизнь. Простые обыватели мало знали обо всех заботах инквизиции. В ее обязанности входила не только борьба с ересью и колдовством, но и тайный церковный сыск, соблюдение церковных законов, охрана рубежей Мертвых земель, пресечение контрабанды товаров оттуда, а еще тайные изыскания, в том числе и для удержания церковной власти во всех княжествах и воеводствах. Я на мгновение замешкался, задрав голову, и сощурился в полуденном солнце на священный символ на фасаде оплота. В этом месте я всегда чувствовал необычайное величие Единого и собственную ничтожность песчинки в его удивительном творении, в этом прекрасном мире... Но я поклялся защищать его от мрака безумия, даже ценой собственной жизни, и не сверну с пути...

   - Кардинал Яжинский вас ждет, - поклонился мне служка и распахнул двери.

   Я вступил в роскошный кабинет и почтительно склонил голову перед стариком.

   - Монсеньор, я прибыл и готов приступить к своим обязанностям.

   - Не шуми, сын мой, - тихо прошелестел из кресла кардинал и махнул мне рукой. - Подойди ближе и говори тише.

   Его длинные белые волосы, уже начавшие редеть, были забраны назад в хвост, а лицо поражало отрешенностью камня.

   - Вот мои бумаги на назначение, - послушно тихо сказал я и протянул ему, но он даже не шевельнулся.

   - Отдашь секретарю.

   - Есть еще кое-что... Мне нужно оформить...

   - Тебе, мальчик мой, прежде всего нужно избавиться от живой собственности. Негоже для инквизитора пятнать себя рабом, особенно в свете этих слухов о тебе...

   Я нахмурился, с досадой закусив губу. Ну кто бы сомневался, ему уже обо всем доложили.

   - Я обязательно передам права на мальчика его родственникам, как только уверюсь...

   - Сделай одолжение, поторопись. И я очень надеюсь, что в столице ты не доставишь неприятностей, а твоя... - он пожевал губами и страдальчески поморщился, - знакомая не будет путаться под ногами.

   - Я собираюсь оформить Лидию Хризштайн как фамилияра, - твердо сказал я.

   - Нет.

   - Тогда она уже будет не путаться под ногами, а служить на благо Святого Престола.

   - Нет.

   - Что ж... Тогда я не гарантирую ее лояльности.

   - Ты угрожаешь? - удивленно вскинул брови кардинал и поморщился, растирая виски. У него явно сильно болела голова.

   - Нет.

   Я замолчал, выжидая. Старик разглядывал меня сухими бесцветными глазами, словно надеясь увидеть мои мысли.

   - Ты знаешь, почему тебя включили в группу? - наконец спросил он и ответил сам, не дожидаясь. - Из-за твоего чудесного прозрения, которое позволило спасти город и укрепить нашу власть на востоке. Тебя порекомендовал отец Валуа...

   Кардинал опять поморщился и с досадой стянул с себя шапочку.

   - Хотя, подозреваю, он был просто рад избавиться от тебя по случаю...

   Я молчал, терпеливо ожидая.

   - Нынешнее дознание очень серьезно. На кону уже не просто репутация Святой Инквизиции... И я не собираюсь скрывать, что был категорически против твоей кандидатуры. И не только я. Глава ордена Пяти тоже не поддержал твое назначение!

   Кардинал неожиданно повысил голос и стукнул иссохшим кулаком по подлокотнику кресла. На его щеках расцвел нездоровый румянец.

   - Иди!

   Я продолжал стоять, упрямо склонив голову.

   - Что еще? Чего ты ждешь?

   - Я оформлю фамилияра...

   - Нет.

   - Уложение от 843 года, пункт 15. "Фамилияром может стать любой, кто обладает необходимыми для инквизитора сведениями или умениями. Для его службы Святой Инквизиции нужно лишь заявление заинтересованного церковника", - процитировал я. - Этот пункт до сих пор действует, что означает, что я могу нанять госпожу Хризштайн и без вашего согласия... Но было бы нечестно не поставить вас в известность.

   - А ты упрямый, - с отвращением скривился кардинал. - Тогда я тоже позволю тебе напомнить, что пункт 16 того же Уложения гласит: "В случае богопротивных действий фамилияра или разглашения им сведений, подлежащих Своду церковных тайн, его наказание разделяется с нанявшим его церковником". Ты готов к этому?

   - Да, - не моргнув и глазом, ответил я и мысленно поежился от мысли, что Лидия на самом деле могла расшифровать Завет. Впрочем, если это так, то это тоже исключительно моя ответственность.

   - Зайди в канцелярию и оформи бумаги. Заодно познакомься с инквизитором, который вел это дознание до тебя. Она тебе понравится...

   - Она? - удивился я.

   Кардинал мстительно улыбнулся и прикрыл глаза, махнув мне рукой и показывая, что аудиенция окончена.

   Я постучал в дверь, но ответа не дождался, поэтому толкнул ручку и вошел. По кабинету сновала маленькая плотная женщина... с наголо бритой головой. Я застыл чурбаном.

   - Извините, - выдавил я на немой вопрос во взгляде, обращенном ко мне. - Я ищу инквизитора Нишку Чорек...

   - Это я, - недовольно пробурчала она, у нее оказался приятный, немного детский голос. - Что уставился? Инквизитора-женщину не видел?

   - Я просто... - мне было известно, что со знаками отличия для женщин в Святой Инквизиции получилось не очень удачно, что вместо длинных волос им предписывали короткие, но чтобы настолько...

   - Ты откуда такой свалился? Не зли меня, иди, куда шел!.. - и Нишка недовольно провела пятерней по лысой голове.

   - Так я собственно... Я и пришел, я - ваш преемник, Кысей Тиффано...

   Женщина застыла, потом сплюнула на пол и обошла меня кругом, разглядывая, как товар на ярмарке.

   - Нет, ну ты посмотри! Красавец размалеванный! Меня, значит, в глушь несусветную, а его в столицу, на все готовенькое!.. Я здесь три года горбатилась, а они все равно мужика на мое место!..

   - Вас отправляют в Кльечи? - догадался я и получил тяжелой кипой бумаг в живот. Она раздраженно ткнула мне материалы по делу и заявила, смешно задрав нос:

   - Развлекайся! Пять томов по текущему дознанию и еще столько же в сейфе! А я умываю руки!

   Она бодро подхватила сумку с вещами и потопала к двери, а я не выдержал и горько сказал:

   - Я бы многое отдал, чтобы поменяться с вами местами...

   - Что? - возмущенно спросила она и остановилась. - Ты еще и издеваешься?

   - Нет. Кльечи - чудесный город...

   - Да-да-да... Целебный морской воздух, живописные горные водопады, изысканное вино и... скука смертная! Я не для того Испытание веры проходила, чтобы штаны протирать в захолустье!..

   - Три случая колдовства за последние несколько месяцев в этом так называемом захолустье вы называете скукой смертной?

   Нишка скривилась, словно раскусила лимон, и вздохнула:

   - Ты же там всех колдунов поборол, мне-то что теперь остается делать?

   - Например, разобраться с древней святыней, за каменной кладкой которой обнаружили несколько десятков скелетов... Или попробовать поймать Серого Ангела, который ее взорвал... Или раскрыть убийство кардинала Ветре... Восстановить старую божевольню... А еще у Святой Инквизиции там два голоса в городском совете... Мало?

   Инквизитор задумалась и теперь стояла, перетаптываясь с ноги на ногу и в нерешительности теребя ручку сумки.

   - Чего ж ты уехал оттуда?

   - А моего согласия никто не спрашивал, как и вашего...

   - Да уж... - протянула Нишка и взялась за ручку двери. - Бывай тут...

   - Будете в Кльечи, остановитесь в Сиверском переулке, дом пять. Там недорогие комнаты и хороший привратник, господин Луцкий. И обязательно загляните в пекарню дедушки Иволги, у них всегда свежая и вкусная выпечка. Отец Георг из церквушки неподалеку всегда поможет и подскажет, а ректор местной Академии, господин Ханаха, охотно предложит вам почитать лекции по богословию. Опасайтесь капитана Лунтико из городской стражи, он хитер и подловат, но если понадобится силовая поддержка, то обращайтесь к моему другу, Эмилю Бурже. Он...

   - Самый молодой мастер клинка? - восхищенно перебила Нишка, а потом завистливо вздохнула. - Ну конечно же, с такими-то друзьями...

   Я грустно улыбнулся, осознав, что успел привыкнуть к странному очарованию города и теперь отчаянно скучаю по людям, которые там остались...

   Мне удалось разгрести бумажные завалы на новом месте только к вечеру. Профессор Адриани имел обыкновение допоздна задерживаться в Академии или в церковной больнице, поэтому я и не чаял застать его дома, но все же заехал по дороге. Мне повезло, окна его старого дома светились в темноте.

   Кабинет профессора был скрыт мягким полумраком, маскирующим запущенность обстановки. Профессор был удивительно равнодушен к быту и удобствам. Если бы не дочь, изредка навещающая его, то жилище бы давно пришло в упадок. Настольный светильник освещал письменный стол, заваленный книгами и рукописями, и усталое лицо профессора. Я неловко улыбнулся ему и сел в предложенное кресло. Тихий стук старинных настенных часов убаюкивал, как и тепло от камина.

   - Да, Кысей, все ужасно... - устало пробормотал профессор и с отвращением отложил бумаги. - Я в полном замешательстве.

   - Вы о тех несчастных?

   - Да. Никогда не видел, чтобы человек сходил с ума так быстро... Каждый раз я убеждаюсь, что человеческий разум - это величайшая загадка. А я, как никогда, чувствую себя бессильным... Ты знаешь, я так рад, что мой лучший ученик уже здесь. Ты со свежим взглядом можешь заметить то, что я пропустил. Ты когда приехал?

   - Сегодня. Профессор, вы преувеличиваете мои способности. Кроме того, я сам хотел просить вас об услуге.

   - Какой же?

   - Принять одну пациентку и взяться за ее лечение, если... - голос дрогнул, - если она небезнадежна...

   - А что за диагноз? И кто она такая?

   - Ее зовут Лидия Хризштайн, она мелкая крета, но сейчас почти без средств... - я осекся, некстати вспомнив браслет.

   - Я имел в виду, кто она тебе. Почему ты за нее просишь?

   - Просто знакомая. Она помогла мне с дознанием в Кльечи, а сейчас я намерен привлечь ее как фамилияра уже здесь, в столице. Но мне нужно знать, насколько все серьезно...

   - Кысей, кого ты пытаешься обмануть? Меня или себя? - серые усталые глаза вперились в меня, прожигая насквозь. - Ты был лучшим среди моих студентов, и я бы многое отдал, чтобы ты продолжил практику у меня. Но ты выбрал инквизицию, увы... Ты хочешь сказать, что не смог сам поставить диагноз? И поэтому просишь об услуге для просто знакомой?

   - Все очень сложно... Я не знаю. Иногда мне кажется, что она нормальней... нет, не так, более трезво оценивает происходящее, чем все остальные, а в следующую минуту я начинаю сомневаться, до сих пор ли она человек или уже... колдунья...

   - Даже так? - встревожился профессор.

   - Нет, я уверен, что она не колдунья... еще не колдунья. Но я не могу разобраться. Ее безумие, словно букет из разных симптомов, которые причудливо расцветают пышным цветом... по ее желанию, понимаете? И я не хочу говорить больше, чтобы моя оценка ее состояния не повлияла на ваше заключение...

   Профессор продолжал смотреть на меня испытующе, и я заерзал под его взглядом, словно на выпускном экзамене на практике.

   - Весьма интересно, - наконец сказал он и побарабанил пальцами здоровой руки по столу. - Но я не могу сейчас заняться новой пациенткой. Из-за дознания я даже отказался от нескольких старых пациентов.

   - Я прошу сделать для нее исключение.

   - Еще интересней... Ты просишь... И ты не ответил на вопрос, почему ты просишь? Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что здесь что-то личное... Но у тебя не осталось родственников, а поверить, что у тебя иной интерес к ней, мне сложно...

   - Я прошу сделать для нее исключение по той причине, что она... мне очень важна. Мне нужна ее помощь в этом дознании. Кроме того, я обещал, я дал обет Единому, что непременно верну ее душу к свету, - я беспомощно замолчал.

   Профессор Адриани встал из-за стола и одеревенело повел плечами, расправляя их. Он был высок и худ, а его левая рука, искалеченная неудачным нападением безумца, была всегда скрыта перчаткой.

   - Я приму ее, Кысей, - спокойно сказал он и добавил, - если это так важно для тебя.

   - Спасибо, - вскочил я на ноги. - Профессор, вы ужинали? Или опять забыли?

   Он виновато покачал головой и пожал плечами.

   - Нет. Прости, я не уверен, что могу тебя чем-то угостить. Кажется, слуга опять попросил расчет...

   Мне пришлось спускаться в погреб и самому искать что-то съедобное к ужину. Хотя, признаться, я тоже проголодался. Профессор Адриани, гениальный душевед, проницательный и умнейший человек, жил для своих пациентов, совершенно не заботясь о себе. Его жена ушла от него к другому, оставив с маленькой дочкой на руках. Но потом имела наглость вернуться, чтобы спустя время опять исчезнуть, прихватив все деньги и растоптав его во второй раз. И во все следующие разы... И он... такой потрясающий человек, был беспомощен в своем горе из-за этой никому не нужной, пустой и никчемной женщины, обжигаясь и болея душой, надеясь и переживая каждое ее возвращение и каждый ее уход... Три года назад, когда я пришел к нему на практику, то стал свидетелем его личного кошмара, ее очередного покаянного возвращения. Мне было настолько невыносимо и странно происходящее, что я искренне жалел профессора и надеялся, что ему достанет мужества выкинуть ее навсегда из своей жизни...

   Моей добычей на ужин стала бутылка вина, несколько корешков, наполовину объеденная мышами головка сыра и кувшин меда. За окном уже вовсю разгулялась непогода, злой ветер заметал в окна снег и выл в печной трубе. Я не поленился сделать горячую смесь из вина, меда и корешка имбиря, столь любимую профессором, чтобы хоть чем-то порадовать его. Сладкая терпкость вина приятно согревала, и говорить о деле совершенно не хотелось.

   - Ради таких мелочей я, пожалуй, даже готов простить несовершенство этого мира, - довольно пробормотал профессор и потянулся за новой порцией. - Но увы, приходится возвращаться к его грязи... Что ты думаешь о погибших? Хочу услышать свежее мнение.

   Я отставил в сторону бокал и собрался с мыслями.

   - Я ознакомился лишь с основными деталями, поэтому могу ошибаться. Симптомы у всех различны, единственное, что их объединяет, это стремительность развития болезни. Первая жертва, Виль Лешуа, 22 лет от роду, погиб полгода назад, и насколько я понял, дознание по его делу не проводилось. Описание его приступа похоже на горячку или острое проявление страходушия, но слишком мало сведений. О второй жертве, Жуане Виторе, 24 лет от роду, уже известно больше. По словам знавших его людей, он был довольно тихим и необщительным, однако никаких серьезных отклонений замечено не было. Его приступы начались за два дня до смерти. Их посчитали просто чудачеством и не особо обратили внимание, поскольку были заняты подготовкой ко дню рождения князя и великосветскому приему по этому случаю. Но описание воображаемых чудовищ, вспышек ярости и чередования их с подавленным состоянием заставляет меня предположить острую форму расщепленного разума. После смерти Жуана, как я понял, и началось собственно тайное дознание. На нем настоял отец жертвы, княжий казначей, и именно он указал на подобный случай, случившийся с сыном придворного повара Лешуа. Результаты дознания были неутешительными.

   Я сделал паузу и отпил уже остывшее вино. Меня начинало подташнивать от кровавых подробностей. Профессор меня не перебивал.

   - А два месяца назад случилось несчастье с Драганом Мирчевым, 23 лет от роду. Навязчивое поведение встревожило его близких только после его попытки удавиться. Из-за этого я бы предположил темнодушие, но это случилось сразу после долгожданной помолвки с дочерью княжьего ловчего. А показания свидетелей о том, что столовые приборы на голове несчастного шевелились, только подтверждают, что здесь явно замешано колдовство... И последняя жертва, Марина Остронег, 20 лет от роду... Здесь я вообще в замешательстве. Резкое изменение поведения, обжорство, хотя раньше за ней такого не замечали, повышенное возбуждение и некритичное восприятие действительности. Можно предположить резкое сужение разума, но почему? Оно не случается без предварительных посылок, душевных потрясений или физических недугов.

   Я замолчал, невидяще уставившись в почти потухший камин, потом встрепенулся и подкинул еще поленьев. В старом доме гуляли сквозняки, было сыро и неуютно, а на верхнем этаже протекала крыша. Протекала, когда я был на практике, и наверняка протекает до сих пор. Заниматься ее латанием некому. Профессор вздохнул.

   - Кысей, ты действительно не все знаешь. Часть результатов вскрытия засекречена, но поскольку ты уже официально приступил к делу... Ты же приступил?

   - Да, - кивнул я, недоумевая, что может быть секретного в заключении о вскрытии.

   - Когда отец второй жертвы стал настаивать на дознании, не желая, чтобы его сына сожгли, как самоубийцу, а семью заклеймили позором, шутка ли - княжий казначей, то при вскрытии выявили физические изменения на теле жертвы.

   - Какие?

   - Отросшие клыки, как у хищника, когти на правой руке и змеиная чешуя на туловище. Еще глаза... Понимаешь? Органические изменения, которых раньше не было, ибо такое невозможно скрыть. Теперь уже стоял вопрос об обвинении Жуана не в самоубийстве, а в колдовстве... Тогда и всплыл случай с Лешуа. К сожалению, его тело давно обратилось в пепел, а семья потеряла место при дворе и уехала в провинцию, но эта настырная девчонка, как ее? - профессор щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить. - С ужасной прической...

   - Нишка Чорек, - подсказал я.

   - Точно, она. Она их разыскала. Отец наотрез отказался беседовать, но она разговорила служанку, которая все ей и выболтала. Про то, как пытались спасти несчастного, как его грудная клетка вздымалась даже после его смерти, как было слышно шипение, каким бледным был лекарь, когда осматривал и давал заключение, как торопились провести кремацию...

   Я глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок.

   - А что с третьим? Вы же его лично наблюдали...

   - Да, - удрученно ответил профессор, вдруг размахнулся и грохнул пустой бокал об стену. - И до сих пор себе простить не могу, что проглядел! Если бы я знал о предыдущих случаях, то смог бы... смог бы что-то сделать. Но я пытался лечить, да, ты правильно поставил диагноз, лечить Драгана от темнодушия, пытался разобраться в причинах заболевания... Крепкий сон, лечебная вода и дыхательные упражнения начали давать результат, он перестал быть беспокойным, и я... Меня вызвали к другому пациенту, а когда я вернулся в больницу, было уже поздно... И да, Кысей, я лично это видел. Они шевелились. Жуткое зрелище, которое не забуду до конца своих дней... Вскрытие показало органические изменения головного мозга, а алхимики выявили, что серебро в вилках и ножах в его голове поменяло свойства...

   - Тогда вас и привлекли к дознанию?

   - Да. Клятая политика... Ты пойми, они пытаются удержать воду в решете. Знатные и богатые семьи потерпевших. Если будет установлено, что их отпрыски были колдунами, то это конец для всей семьи. Потеря титула, богатства и положения при дворе. Но и это не самое страшное, ведь если отстранят княжьего казначея, и лишится поста адмирал Мирчев, то может начаться смута при дворе, грызня за власть и даже... Учитывая, что князь стар и плох здоровьем, то даже переворот. Господи Единый, второй Асад... - профессор горестно застонал, неловко задев кисть изуродованной руки.

   - Но почему? - недоумевал я. - Почему их считают колдунами? Не логичней ли предположить, что они сами стали жертвами колдовского воздействия?

   - В политике своя логика, Кысей. Не имеющая ничего общего с нашей. Впрочем, версия о том, что они стали жертвами колдуна, наша единственная надежда. Ты понимаешь, насколько все серьезно? Особенно сейчас, после гибели Марины Остронег... Слухи уже поползли по городу, невозможно заткнуть рты всем, ведь свидетелями стали слишком многие...

   - А какие изменения были на ее теле?

   - Ну ты же читал свидетельские показания... Она разваливалась, в прямом смысле этого слова... Впрочем, профессор Вальтер, проводивший вскрытие, утверждает, что тут как раз ничего удивительного нет, как для последней стадии звездной сыпи...

   - Что? - пораженно переспросил я. - Но почему же никто не заметил?

   - А здесь самое интересное. Все ее знавшие, а юная госпожа Остронег пользовалась, эм... скажем так, большой популярностью среди молодых господ, они все в один голос утверждают, что ничего не замечали. Но прости, провалившийся нос не заметить невозможно! Господи, говорят, что это обсуждали даже на вчерашнем приеме в гаяшимском посольстве... Что будет дальше, сложно себе представить. И самое ужасное то, что если мои предположения верны, то будут еще жертвы... Или уже были.

   - О чем вы?

   - Все это случилось с отпрысками богатых знатных семей, что не могло не привлечь внимания. А если бы это случилось в семье бедняка, никто бы и не заметил. Бедолагу бы сожгли, как самоубийцу, и весь пепел в воду... Признаться, я в отчаянии... Скажи, госпожа Хризштайн действительно настолько важна для тебя, чтобы я тратил на нее драгоценное время? Сейчас, когда каждая минута на счету...

   - Да. Профессор, когда я говорил, что она может помочь в дознании, я не преувеличивал. Если здесь и вправду замешано колдовство, она его почует. Ее способности... я не хочу называть их необычными, но... Пусть это будет потрясающая интуиция, осмысление фактов на подсознательном уровне, хотя она и называет это видениями...

   - Ты боишься, Кысей, - заметил профессор.

   - Я уверен, что она не колдунья, но иногда... начинаю сомневаться. Мне очень важно ваше заключение, пожалуйста, прошу вас. Когда вам удобно ее принять? Просто поговорите с ней, а лечением можно будет заняться уже после дознания, если оно вообще возможно...

   - Хорошо, давай приводи ее завтра. К полудню, я выкрою время в больнице. А если ты сомневаешься, то отведи ее к Ясной купели.

   Я удивленно уставился на профессора.

   - Как же можно? Ее не пустят вглубь Священного района...

   - Ну почему же? - устало улыбнулся профессор. - Ты же оформишь ее как фамилияра, а значит, получишь полное право провести ее туда. Тем более, ты, который сам прошел там Испытание веры... Я до сих пор не могу забыть вытянувшиеся лица этих лицемеров при виде воды небесной чистоты... Прости, прости...

   - Это не смешно, - нахмурился я. - Я всегда полагал, что Ясная купель используется только для Испытания веры. Приводить туда мирянина... Разве это возможно? И что отразят ее воды? Лидия Хризштайн далеко не праведница, и как я отличу, от чего именно потемнела вода? От ее ли пороков или уже от того, что она...

   - Кысей, - мягко пожурил меня профессор. - Ты должен был знать. Раньше, давно, очень давно, окончательный приговор Святой Инквизиции в колдовстве всегда подтверждался Испытанием веры. Но сейчас уже не осталось инквизиторов, готовых взойти вместе с обвиняемым для проверки...

   - Но почему?

   - Потому что сам колдун ни за что не приблизится к Ясной купели, его должен сопровождать обвинитель. И чтобы исключить недвусмысленность, инквизитор тоже должен пройти испытание. Но тебе нечего страшиться, ты уже его прошел...

   Я потрясенно молчал, раздумывая.

   - Какой будет цвет воды, если туда взойдет колдун?

   - Ты меня огорчаешь. Разве ты еще не понял? Воды Ясной купели отражают внутреннюю сущность человека, его душу, а у колдуна нет души... Лишь вечная и абсолютная тьма пустоты, которая есть отсутствие света Единого. Если твоя знакомая - колдунья, то воды купели перестанут отражать свет и застынут в беспроглядной тьме, которую ты ни с чем не перепутаешь, уверяю тебя...

   Меня удивил выбор Лидии остановиться на постоялом дворе в Корабельном квартале. История утверждает, что этот район образовался на месте старого кладбища гигантских кораблей, беспорядочно застывших в своем последнем пристанище. Дома лепились прямо внутри остовов кораблей, отчего казалось, что шагаешь по палубе сказочного фрегата или спускаешься в его пышущее жаром нутро. Узкие улочки между бортами двух соседних домов извивались сразу в нескольких измерениях, уходя вверх или вниз лесенками, веревочными мостиками или просто перекинутой подгнившей доской. Я запутался в этих сложных переходах в поисках адреса, который сообщила мне Тень, и едва не опоздал.

   - Куда собрались? - перехватил я Лидию, когда она с каменным лицом попыталась прошмыгнуть мимо меня на узкой лестнице.

   - И вам доброе утро, господин инквизитор, - совсем недобро пробормотала Лидия и попыталась высвободить руку. - Я тороплюсь по делам. Давайте вы позже зайдете.

   - Нет. У меня другие планы.

   - Это ваши сложности. Пустите!

   Я подхватил ее под руку и потащил обратно в комнату.

   - Напоминаю, что вы дали слово слушаться меня. Я договорился с профессором Адриани, и он готов вас принять...

   - Завтра. Честное слово, я отправлюсь с вами куда угодно, но только завтра.

   - Сегодня.

   Я втащил ее в комнату, поздоровался с Тенью и добавил:

   - Кроме того, мы должны заехать еще в одно место по дороге. Так что... Переодевайтесь.

   Я протянул ей сверток с одеждой, игнорируя удивленный взгляд. Впрочем, Лидия была слишком любопытной, чтобы заставлять себя долго упрашивать. Она взяла сверток, развернула его, расправляя на вытянутых руках монашеское одеяние, и присвистнула.

   - Однако! Господин инквизитор, ваши извращенные фантазии довольно примитивны и предсказуемы...

   - Поторопитесь, пожалуйста.

   Лидия обернулась и склонила голову набок, разглядывая меня.

   - Помнится, в прошлый раз вы возмущались, когда я надела нечто подобное...

   - Вас не пустят в Священный район без этого. Кроме того, я оформил вас как фамилияра, поэтому теперь вы служите Святому Престолу...

   Безумица презрительно фыркнула и пробормотала:

   - Кто кому служит это еще большой вопрос...

   - Тень, помогите вашей госпоже переодеться.

   Лидия ухмыльнулась и недобро прищурилась.

   - Ну зачем же Тень... Может, вы сами?..

   - Госпожа Хризштайн, идите уже. Не заставляйте меня ждать.

   Я метался по крохотной гостиной, озверев от ожидания. Мне даже пришло в голову, что Лидия могла улизнуть через окно, пока я тут ждал, но нет. Ее было слышно, она кормила меня обещаниями, что вот-вот, еще немного, еще пять минут, и будет готова, но эти пять минут невообразимым образом превращались в следующие пять, десять, двадцать... Она просто издевалась надо мной... Я не выдержал и постучал в дверь спальни.

   - Если вы сейчас же не соберетесь, Единый видит, я вытащу вас, как есть, и повезу к профессору!

   Ответом мне была тишина. Я взялся за ручку и уже был готов распахнуть дверь, как она сама открылась. Лидия шагнула вперед с покорно опущенной головой, и я даже не сразу сообразил, что не так.

   - Какого демона!.. Что вы сделали?!?

   - Святой отец, - едва слышно сказала она, - ваша смиренная слуга готова.

   - Что вы сделали с одеждой? Что за гадость сотворили с монашеским одеянием?

   Я потрясенно обошел ее кругом, не понимая, как она смогла превратить просторные одеяния в нечто подобное, неприлично обтягивающее ее в груди и талии, и даже...

   - Господи, у вас что, совсем совести нет? Вы зачем сделали разрезы? - я подцепил край одеяния и застыл, пораженный еще одной неприятной догадкой. - Под рясой ничего нет?

   - Святой отец прикажет мне раздеться?

   - Замолчите! - я прикрыл глаза и произнес молитву святому Тимофею, понимая, что еще немного и сорвусь. - Для вас нет ничего святого, я это уже понял. Но хоть немного ума должно же быть? Или весь растеряли, пока головой бились в приступе? Вы замерзнете в таком виде!

   Лидия чуть выбилась из роли смиренной послушницы, скривив уголки губ в злобной ухмылке, но тут же опустила голову еще ниже.

   - Страдания бренного тела во славу Святого Престола - разве не лучшая ему служба?

   - Дура, - не выдержал я. - Тень, а вы куда смотрели? Если она ненормальная, то вы же взрослая мудрая женщина! Где ее накидка? И еще что-нибудь теплое...

   Я подтолкнул Лидию ко входу, едва сдерживаясь от соблазна дать ей пару затрещин.

   В экипаже она продолжала молчать, не поднимая глаз. Я понимал, что Лидия всего лишь отыгрывает очередную роль праведной послушницы, но все равно злился.

   - Вы посмотрели материалы дела? - наконец нарушил я молчание.

   - Да, святой отец, - прошелестела она.

   - И? Прекратите уже эти глупые замашки, они вам все равно не идут.

   - Не могу...

   - Что не можете? Мне каждое слово теперь придется из вас вытягивать?

   - Я служу Святому Престолу и должна... соответствовать ожиданиям... - едва уловимая насмешка в голосе.

   - Замечательно, - я раздраженно поправил на ней накидку. - Только слуга Святого Престола не носит таких разрезов, не ушивает монашеское одеяние до облипочного состояния и, как минимум, надевает под него власяницу!

   - Я не знала... Больше не буду, правда...

   Бесполезно взывать к тому, чего нет, к ее совести или стыду... Но зато можно попробовать возбудить ее любопытство...

   - Вам неинтересно, куда мы едем?

   Лидия замешкалась ровно на секунду, но упрямо покачала головой.

   - Тем лучше. Профессор здорово придумал с Ясной купелью... - пробормотал я и откинул голову на сиденье экипажа, прикрывая глаза. Пока Лидия строит из себя смиренную послушницу, можно не опасаться, что она полезет домогаться.

   Безумица обеспокоенно завозилась, потом шумно вздохнула, но я продолжал ее игнорировать. Собственно говоря, если не обращать внимания на внешний вид, эта ее роль была вовсе не так и плоха... Но увы, долго она не продержалась. Лидия быстро сдалась и спросила:

   - Что за Ясная купель?

   Я продолжал молчать, испытывая ее терпение. Тогда она прильнула ко мне и провела холодной рукой по щеке, отчего я вздрогнул.

   - Святыня, которую вы обязательно должны посетить. Прекратите и ведите себя подобающим образом. Или все? Роль послушницы уже в прошлом?

   Лидия недовольно поджала губы и нахмурилась.

   - Очередная святыня? Вы опять тратите мое время на какую-то глупость?

   - Ваше время оплачивается Святым Престолом. Кстати... - я полез в карман и достал мешочек с монетами. - Ваше жалованье за месяц вперед.

   - И сколько здесь? - презрительно скривилась она.

   - Пятьдесят золотых.

   - Пфф...

   - Госпожа Хризштайн, - холодно заметил я. - Инквизитор получает немногим больше, так что вам грех жаловаться.

   - Так может этому инквизитору самому начать жаловаться? Кстати, - Лидия лукаво улыбнулась, - как вам рисунки?

   - Вы о чем?

   - Вы же видели их, не прикидывайтесь дурачком, - она опять попыталась меня коснуться, но я уклонился от ее руки. - Особенно тот рисунок с яблоком и змеем. Мило, правда?

   Я растерялся, не понимая, какой реакции она ждет от меня.

   - Эти рисунки никто в нормальном уме не назовет милыми. Они что-то означают для вас?

   Лидия пристально уставилась на меня, а потом медленно покачала головой.

   - Вы и вправду не увидели там ничего неприличного?.. Господи, девственник дремучий...

   Пока я пытался припомнить тот самый рисунок, Лидия обиженно отвернулась к окну и замолчала. Она же никак не могла говорить о том рисунке, который я порвал? Да и не было там ни яблока, ни змея...

   Величайшее божественное наследие предков, Ясная купель располагалась на довольно высоком холме. С его вершины ниспадала вода по террасам из белого камня, уходя у подножия в хитроумную водосборную систему и извергаясь в горячих гейзерах. Удивительным образом, но воды Ясной купели никогда не иссякали и всегда были горячими. Они стекали тягучим ровным полотном, словно прозрачная глазурь, и ничто не могло поколебать их гладь. На вершине Ясной купели было ровное тихое озеро, по глади которого можно было идти, не опасаясь замочить ног. А еще здесь всегда было малолюдно. Собственно говоря, кроме постоянного смотрителя здесь никого и не было, да и тот преспокойно дремал в такую рань. Я не стал заходить к нему в сторожку, мы и так уже безбожно опаздывали к профессору. К вершине холма вели несколько вырубленных в камне лестниц, по которым и должны были восходить испытуемые. При обычных обстоятельствах я бы непременно прочел Лидии лекцию по истории этого места, но сейчас я просто подхватил ее под руку, не обращая внимания на обиженное сопение, и повел к святыне. Но у подножия лестницы она вдруг уперлась.

   - Я не пойду.

   - Что еще за фокусы? Мы и так опаздываем.

   - Нет! - она вырвалась от меня и вдруг быстро зашагала обратно.

   Я оторопел, но тут же скинул оцепенение и бросился за ней.

   - Вы подниметесь со мной к Ясной купели, хотите вы того или нет! - я догнал безумицу и крепко сжал ее локоть.

   - Пожалуйста, я не хочу... - вдруг всхлипнула Лидия, и я замер.

   В ее глазах плескался откровенный ужас, и у меня упало сердце. Вдруг вспомнились слова профессора, что колдун сам ни за что не взойдет к Ясной купели. Неужели она боится именно поэтому?..

   - Госпожа Хризштайн, вам надо пройти туда. Если вы не колдунья, вам ничего не грозит, поверьте мне. Воды Ясной купели просто отразят вашу внутреннюю сущность...

   - Они все... сошли с ума... - пробормотала Лидия, и ее взгляд стал странным и пустым, как будто она смотрела сквозь меня. - Глупцы... Спасения ведь нет... И там тоже...

   Она вдруг съежилась, словно пытаясь уклониться от чего-то. Ей опять что-то чудилось... Я стиснул зубы и упрямо потащил ее к вершине. Лучше горькая и страшная правда, чем такое мучительное сомнение... Тихий шепот вод Ясной купели звучал оглушительно громко в утренней тишине святого места...

ГЛАВА 5. Хризокола

   Осознание конца... Страшное и мучительное, но одновременное такое долгожданное... Мир сошел с ума... Теперь уже все... Меня оттолкнули с дороги, людской поток стремился туда, где не было спасения. Его не было нигде. И уже никогда. Или еще? Мне не заслонить собой пустоту. К чему даже пытаться? Почему я не умерла? Почему я не схожу с ума вместе с ними? Я тоже хочу сидеть возле подножия и тихо улыбаться внутренним чудовищам, как эта старуха. Или дико хохотать и выть, как эта мамочка, волокущая за собой по лестнице труп своей дочери... Я хочу быть, как все. Хочу скалиться и ржать, бежать и топтать других, рыдать и кататься по земле, рвать на части слабую плоть, упиваться кровью и болью, упиваться безумием. Или забыть. Я хочу забыть, но не могу. Меня тянет туда, наверх, эта неистовая, сошедшая с ума толпа, бегущая от тьмы безумия и несущая ее проклятие в себе.

   Но скоро я забуду, кто я. Скоро буду стеклянными глазами вглядываться вдаль, в веселой беззаботности, или же рыскать в отчаянии под раскаленными лучами... Скорей бы... Какие высокие ступени. Толпа толкает меня, норовит затоптать, но кто-то упрямо поддерживает под локоть. Почему я продолжаю идти вперед, если я не хочу? Мир вокруг темнеет, рассудок крошится под его натиском. Там, вдалеке, уже руины города, но такие обманчиво целые и спокойные. Только гигантская дымящаяся птица на холме, она расколота пополам, как вестник упадка, но никому нет дела до ее детенышей, нелепых человеческих фигурок, изломанных и рухнувших с высот своей гордыни. Как же глупо... Под ногами хлюпает гнилая жижа, от ее холода стынет дыхание. Зачем идти дальше? Ничего и никого не спасти... Я поднимаю взгляд к небу, но и там пустота. Вечная и холодная пустота, в которую я проваливаюсь...

   Воздух обжег легкие. Я закашлялась, содрогаясь от холода. Кромешная тьма стояла перед глазами, словно я ослепла, и липкий ужас небытия сковал сердце. Я умерла? Или еще нет?

   - Слава Единому, вы очнулись... - горячий шепот на моей щеке. Меня крепко держали чьи-то руки, обнимали и баюкали... И вдруг, как вспышка, вернулась память. Я вспомнила все и застонала от отчаяния. Что же это было? И что будет теперь?

   Кысей продолжал обнимать и гладить меня по голове, а я окаменела от страха, что сейчас он оттолкнет меня и назовет колдуньей. Я прижалась к нему, отчаянно ловя его тепло и чувствуя, как исчезают мысли. Пустота разъедала, поднимаясь откуда-то изнутри, из темных, давно забытых уголков сознания, словно вонючая трясина, в которой я однажды захлебнусь.

   - Я... колдунья? - не выдержала я пытки и замерла в ожидании приговора.

   Кысей так крепко сжал меня в объятиях, что перехватило дыхание.

   - Нет. Вы не колдунья. Нет.

   Почему же я чувствую его страх? И еще что-то, такое тревожное и странное...

   - А вода? Что она отразила?

   - Ничего.

   - Как? Как ничего? Но она же должна была что-то отразить? - зрение вернулось, я вдруг осознала, что мы едем в экипаже, я полулежу на сиденье. Мерное покачивание, цокот копыт по мостовой, холод в ногах... Когда я успела намочить ноги? Сколько времени прошло? Кысей вдруг отстранился, несмотря на мою хватку, и заглянул в глаза, удерживая мне голову двумя руками.

   - Слушайте меня внимательно. Вам нездоровилось после путешествия, поэтому... - по его лицу пробежала едва заметная тень, - поэтому вы весь день никуда не выходили. Вас даже близко не было рядом с Ясной купелью. Вы меня поняли?

   - Почему? Что там произошло?

   - Ничего. Ничего не произошло, - он опять притянул меня к себе и погладил по голове, но я точно знала, что он врет.

   А еще он... Господи, да он же чувствует себя виноватым, словно нашкодивший мальчишка!

   - Я же все равно узнаю, - прошептала я, спрятав лицо у него на груди. - Что отразила вода?

   - Ничего, - упрямо повторил он.

   - Такого не может быть.

   - Может. Потому что вода ушла. Ясная купель пересохла.

   Я нахмурилась, не понимая его страха.

   - Это плохо?

   Он едва заметно вздрогнул, из его груди вырвалась горький смех.

   - Плохо? Святыня, где больше тысячи лет проводили Испытание веры... Святыня, вода в которой никогда не иссякала, которая отражала внутреннюю сущность человека... Теперь она пересохла. Впервые за тысячу лет...

   - Ну все когда-нибудь случается в первый раз, - пробормотала я. - Что здесь такого? Причем здесь я? Почему вы так испугались?.. Почему у меня ноги мокрые? Если эта клятая купель пересохла, то где я...

   - Что вы там увидели? У вас же было очередное видение?

   Я на секунду замешкалась, тщась понять его поведение. Кысей не пытался отстраниться, но в глаза не смотрел. Как будто бы чувствовал себя виноватым передо мной?..

   - Поцелуйте меня, - вырвалось непроизвольно. - И я скажу.

   Странно, но он кивнул и поцеловал меня в макушку. Что за манера!.. И откуда такая покладистость?

   - А в губы?

   - Нет. Что вы видели?

   Я довольствовалась тем, что обняла его за шею и прижалась еще ближе.

   - Людей. Они сошли с ума. Все сошли с ума, - холод воспоминаний заставил меня поежиться.

   - От чего?

   - Не знаю. Но там... была не я. Это не здесь. И не сейчас. Люди искали спасение, но безумие, как тень, накрыло их. Город был мертв. Они тоже были мертвы, только еще не знали об этом.

   - О чем вы?

   - Я не знаю. Не знаю! Хватит меня мучить!

   Я отшатнулась от него, забившись в противоположный угол сидения и подобрав ноги под себя. Меня била крупная дрожь, а в глазах темнело, словно мрак подбирался холодной пустотой к моему разуму. Я схватилась за голову, пытаясь заглушить сводящий с ума шепот воды, ее вкрадчивую ласку и манящее небытие...

   - Простите меня, - Кысей заставил меня опустить руки. - Я не хотел, чтоб так получилось. Простите...

   Сейчас он смотрел мне в глаза, но я уже ничего не хотела знать, не хотела ничего чувствовать. Кысей отвел прядь волос с моего лица и придержал голову, не позволив уклониться от него.

   - Мы уже приехали. Вы сейчас отправитесь к себе и будете отдыхать. Вы сегодня никуда не выходили, вы запомнили? И избавьтесь от монашеского одеяния.

   - А как же ваш профессор? - выдавила я.

   - Я прямо сейчас поеду к нему. Извинюсь, что вы не смогли его посетить. Вы сами дойдете, или вас проводить?

   Я оттолкнула его руку, выбираясь из экипажа, но ступив на ноги, поняла, что переоценила свои силы. Меня шатало. Впрочем, просить не пришлось. Кысей подхватил меня под руку и повел по узким улицам Корабельного квартала, где экипажу было не проехать.

   Тени дома не оказалось. Она собиралась заглянуть на рынок и еще не вернулась. Украдкой взглянув на настенные часы, я едва сдержала проклятие. Если на встречу с перекупщиком, которому я собиралась продать браслет, я давно опоздала, то к заказчику еще можно было успеть. Только Кысей не торопился уходить. Он в нерешительности мялся возле двери.

   - Я подожду, пока вернется Тень. Не хочу оставлять вас без присмотра...

   - Я собираюсь лечь спать. Уходите.

   - Ложитесь, я все равно... - он осекся, потому что я начала стягивать мокрые сапоги прямо перед ним. - Я... вы бы прошли в спальню... Или... Вы собираетесь прямо здесь?..

   Я уже снимала мокрые чулки, и Кысей не выдержал. Он пробормотал проклятие, не отрывая взгляда от пола, и торопливо ретировался. Я захлопнула за ним дверь и продолжила переодеваться, вяло размышляя о предстоящей встрече. Заказчик назначил ее на три часа, а уже было почти два по полудню.

   От банды Безумных бардов почти никого не осталось, но у меня были и другие связи в столице. Найти заказ не составило труда, тем более, что рынок наемников был не таким и большим, особенно в Зевастале, где за порядком бдели не только княжеские воеводы, но и очумелые церковники, трясущиеся над всякими святынями... Я приказала себе не думать о купели и сосредоточиться на деле. Заказ на две тысячи золотых висел уже несколько месяцев, но желающих его выполнить не находилось. Хотя за одно название, "Поцелуй Единого", к нему стоило бы присмотреться...

   Я дернула на себе рясу и застряла. Тень ушила ее до невозможности. Что же делать? Я поморщилась от боли за грудиной, оправила одеяние назад и задумалась. Его можно было попросту срезать, но с другой стороны... А почему бы и нет? В конце концов, что может быть уместнее монашеского одеяния в соборе заступницы Софии? Только немного поправим вот здесь и переделаем вот так, чтобы было похоже на мужской силуэт...

   Я разглядывала безобразную громадину, укрытую нарядным покрывалом снега. Собор возвышался над городом всеми пятью ощетинившимися стрельчатыми башнями, образуя пятиконечную звезду с купольным центром. Священная уродина казалась слепленной из разнообразных фрагментов, настолько неуместных и несочетаемых, что глаза разбегались, пытаясь поймать призрак гармонии. Воздушные мозаики чередовались с тяжелыми каменными барельефами, страшные статуи уродцев навечно застыли в обнимку с мраморными девами, высокие арки угнетались низкими приземистыми проходами, а высокий прекрасный купол душили его отвратительные отростки, отбрасывающие на беззащитный город длинные угрожающие тени. Площадь перед собором была малолюдна, немногочисленные прохожие торопились по своим делам. Служба недавно закончилась, что меня устраивало. Я потупила взгляд и двинулась к ярко оскаленной пасти центрального входа.

   Внутри приятно пахло ладаном и благовониями, а глаза отдыхали в приятном полумраке, так надежно укрывающем тайные знаки и недозволенные встречи. Я скользнула в крайнюю слева исповедальню и притворила за собой дверцу.

   - Да пребудет с вами Единый... - я говорила шепотом, не давая возможности отличить голос от мужского. - Его слуга готов исполнить песню в вашу честь...

   - Моя песнь сложна... "Поцелуй Единого" - раздался положенный ответ в обмен на стандартную фразу наемника из банды Безумных бардов. - Эмм... Цветочек?

   - Нет, - я покачала головой, хотя заказчик и не мог меня видеть. - Цветочек больше не у дел. Она передала заказ мне. Серый Ангел готов вознести хвалу и... поцеловать Единого... за вас...

   Я не смогла скрыть улыбки.

   - Но я так не договаривался... Я думал, что наконец кто-то опытный выполнит мое поручение...

   В голосе заказчика слышалось еле заметное волнение, а вместе с ним появился и акцент. Гаяшимец? Еще интересней...

   - Серый Ангел всегда выполняет то, за что берется, - я добавила почтительное обращение, проверяя догадку, - гаш-и-ян.

   - Откуда вы узнали?.. Дшимон! Мы так не договаривались! - заказчик завозился, вставая.

   - Ваш заказ никто не берет, несмотря на высокую плату. А я возьму.

   Гаяшимец замер, потом медленно сел и осторожно спросил:

   - Господин, откуда мне знать? Много уже было таких... самоуверенных. Я не могу дать задаток, пока...

   - Дадите. Если хотите, чтобы заказ был выполнен. Или ищите дальше.

   Теперь уже нарочито медленно поднялась я.

   - Господин Ангел, подождите, подождите! Сколько вы хотите задатка?

   - Это будет зависеть от того, что вы сейчас мне расскажете. Я вас слушаю.

   - Надо украсть "Поцелуй Единого". Так называется одно лакомство, рецепт которого был обманом вывезен в вашу страну... Его нужно вернуть. Это вопрос чести для моего господина.

   Я нахмурилась. Дело приобретало неожиданный оборот.

   - Вас интересует рецепт? У кого он находится сейчас?

   - Княжий повар Чжон Орфуа. Презренный полукровка! - заказчик скрипнул зубами. - Он посмел украсть и присвоить себе чужие заслуги, выдав это кушанье за высшую благодать Единого. Еретик!

   - Ваш господин хочет вернуть рецепт? Или лишить этого знания других? Потому что для второго существует Гильдия убийц...

   - Вернуть, просто вернуть, - поторопился успокоить меня гаяшимец. - Вся сложность в том, что Орфуа держит его в самом недоступном месте...

   - Для меня не существует запертых дверей...

   - ... в собственной голове.

   Я осеклась и задумалась. Да, глупо было ожидать, что две тысячи золотых заплатят за что-нибудь простое, но чтобы так... Впрочем, у меня все равно нет выхода.

   - Я беру ваш заказ. Задаток - половина. Торг неуместен. Результат гарантирую.

   Даже через перегородку было слышно, как тяжело и обреченно вздохнул гаяшимец.

   - Это очень большая сумма. Я не могу вот так...

   - На нет и суда нет, - я даже обрадовалась, здраво рассудив, что, в конце концов, на этом заказе свет клином не сошелся.

   - Господин Ангел, подождите! Я имел в виду, что не могу сразу выдать... У меня при себе столько нет.

   - Завтра в семь вечера. Дивинское кладбище, склеп семьи... - я чуть замешкалась, - семьи Остронег.

   Как любил изрекать старик Солмир, не надо множить лишние сущности... Ну или тратить впустую время, если можно совместить сразу несколько дел.

   - Хорошо. Как я вас узнаю?.. И какие гарантии?

   - Я сам вас найду. А гарантией может быть только репутация моей наставницы - Цветочка. И мое собственное слово.

   Я затаила дыхание и неслышно выскользнула из исповедальни, тут же нырнув в соседнюю. Здесь я торопливо освободилась от надоевшего убожества монашеской рясы и переоделась в приготовленное платье, распустив волосы и накинув вуаль на лицо. А потом вышла и затесалась в немногочисленные ряды прихожан, склонившись в благочестивой молитве. Спустя несколько минут из исповедальни вышел мой заказчик. Им оказался высокий сухощавый гаяшимец, одетый скромно, но добротно. Он неуверенно оглянулся и ссутулился. Когда он вышел из собора, я подождала немного, проверяя возможных соглядатаев за ним и за собой, потом последовала за гаяшимцем. Забава началась, и кровь уже бурлила от охотничьего азарта. Когда экипаж заказчика остановился возле гаяшимского посольства, я велела извозчику подождать немного и ехать к Дивинскому кладбищу.

   Солнце давно село, избавив мои глаза от невыносимого блеска снежного покрова. Самое старое кладбище Зевасталя освещалось только на центральных аллеях, но мне свет не был нужен. Я прекрасно помнила дорогу и быстро шла по тропинке. Мороз к ночи усилился, и под ногами скрипел снег. Я ускорила шаг, свернув еще на одну тропу, почти неразличимую в темноте. На пороге склепа семьи Дорошек, словно путеводная звезда, горела лампадка. Я на секунду замерла, прислушиваясь к ощущениям, потом решительно шагнула внутрь. Склеп казался заброшенным для любого непосвященного, но я знала, что если потянуть за проржавевшее кольцо на каменной фигуре святого Тимофея, сражающегося с демоном, то откроется потайная дверь, ведущая вниз.

   - Цветочек? - спросил в вечную темноту маленький человечек, сидящий за столом. Яшлик был слеп, поэтому я тихо ответила:

   - Да.

   - Демон кошачий, Яшлик уже и не думал когда-нибудь услышать... Цветочек жива? Дай-ка...

   Я послушно подошла к нему и наклонила голову, давая ощупать свое лицо. Его паучьи лапки пробежали по моей коже и ухватились за плечо.

   - Цветочек вернулась? Но банды уже нет... Никого не осталось.

   - Цветочка тоже нет. Завяла и сгнила.

   - А кто есть?

   - Серый Ангел. Ученик Цветочка.

   По бледному лицу промелькнуло слабое подобие улыбки. Яшлик потер руки и закивал, его искусственные глаза разного цвета, синего и желтого, смотрелись неестественно ярко.

   - Серый Ангел, чудно-пречудно. Будет новая банда? Банда Серых бардов? Банда Ангельских бардов? Банда Сархангелов? Яшлику нравится! - он захихикал, продолжая потирать руки и подпрыгивать на расшатанном стуле.

   - Нет, - оборвала я его истеричное веселье. - Серый Ангел действует в одиночку. Но готов щедро заплатить за сведения.

   Яшлик скис, сложил руки и опустил голову.

   - Не печалься, Серый Ангел обещает веселую забаву для Яшлика. Поцелуй Единого.

   Маленький человечек вытащил сначала один глаз, потом второй, начал крутить их в руке так ловко, что они слились в одно пятно, мелькающее у меня перед глазами. Я знала эту дурацкую привычку самого искусного шептуна столицы, поэтому просто закрыла глаза и стояла, ожидая, когда закончится тихий перестук стеклянных хрусталиков.

   - Яшлик любит все новенькое, - наконец выдал он.

   - Тогда Серому Ангелу необходимо узнать все о княжьем поваре Чжоне Орфуа. А еще я... тьфу, Серый Ангел намерен раздать долги.

   Яшлик покачал головой и с раздражением зашвырнул в угол оба глаза, уставившись на меня пустыми глазницами.

   - Атаман получил все долги, кроме последнего.

   - Серый Ангел думает иначе. Семейство Остронег. Он начнет с него, - я подняла оба глаза и со стуком положила их перед шептуном. - Яшлику понравится новый стеклянный глаз из дымчатого опала? Серого, как пепел еретика?

   Яшлик недовольно заворчал, покатывая стеклянные шары глаз по столу, он нервничал, и я решила его подбодрить.

   - Повесели Серого Ангела последними новостями... Или совсем скучно стало без меня в столице?

   - Остронегам весело. Дочка их померла... Славно так померла, затейливо, на потеху всем...

   - Жаль, Серый Ангел не успел на забаву. Расскажи...

   - Откушать деточка захотела да сил не рассчитала - лопнула! - человечек захихикал, к нему опять вернулось хорошее расположение духа. - По кускам развалилась, собирать ее пришлось...

   - И вправду, весело тут... А про живые волосы Яшлик слыхал?

   Я досадовала на инквизитора за то, что приходится выяснять личности убитых таким способом. Для общения с шептуном требовалось просто серо-ангельское терпение... Я хихикнула...

   - Обижаешь, - хлопнул он тощим кулачком по столу и тоже хихикнул. - И зачем спрашивать, коль и так знаешь?

   - На память хочется безделицу, серебряную вилку...

   - Ишь ты! - погрозил шептун мне пальцем и ловко вернул оба глаза на место. - Самому надобно!

   - Серый Ангел щедр, он с тобой поделится...

   Яшлик задумался и притих, напоминая капризного ребенка, не знающего, что выбрать: конфету или прогулку.

   - Адмирал Мирчев, - наконец выдал он и надулся, - сынка-то похоронил в семейном склепе, там охрана... Серый Ангел и там достанет?

   - Серый Ангел коллекцию собирает, ни перед чем не остановится. Еще пара безделиц нужна. Клык безумца, что служанку загрыз и себе ногу откусил... Слыхал про такого?

   Яшлик заволновался, на ноги вскочил, стал притоптывать. Синие замшевые сапожки со шпорами тихо звякали каблуками.

   - Не слыхал, не слыхал Яшлик! Как же так... Как так? Как так-то?

   Его уже заклинило, он трясся и терял связность речи. Гадский инквизитор удружил мне с нелепой секретностью. Но с другой стороны получалось, что речь шла о первых особах княжества, раз от Яшлика смогли утаить все сведения, даже намека на слух не было.

   - Серый Ангел просит прощения, - я подошла и обняла человечка, останавливая его безумную пляску. Он захлебывался рыданиями, уткнувшись мне в плащ. - Он все узнает, и Яшлик сложит самую лучшую шепталку во всем городе.

   - Правда? - по серым щекам бежали слезы, но стеклянные глаза смотрели равнодушно, как у большой куклы.

   - Нет, - ответила я и улыбнулась. - Правду Яшлик сам придумает, какую захочет. Пусть до завтра придумает всю правду про Чжона Орфуа и про семьи Остронег и Мирчев.

   - Про Милагрос тоже? - обиженно сопя, уточнил Яшлик.

   - Нет. Заступницу Милагрос мы пока трогать не будем, - я погрозила шептуну пальцем и щелкнула по носу. - Сладкое - на потом! А то аппетит испортишь!

   И человечек расплылся в довольной улыбке, демонстрируя источенные зубы.

   Я вышла наружу и с наслаждением вдохнула морозный воздух. Вопрос Яшлика разбередил душу. Сейчас мне было невыносимо от мысли, что у атамана даже нет могилы, на которую бы можно было придти. Наверное поэтому его мара никогда не появлялась передо мной в зримом обличье, только чуть насмешливый, прокуренный голос, звучащий у меня в голове, иногда запах. К счастью, запах табачного дыма, а не горящей плоти... После приговора атамана Шушье сожгли, а пепел развеяли над водой. Преступление против веры, кража реликвии святой Милагрос, преступный сговор с еретиками и еще куча пунктов обвинительного приговора. Банда Безумных бардов перестала существовать, ее участников повесили или отправили на каторгу. Всех, кроме меня... Никогда не прощу атамана! Я сплюнула на стылую землю и пошла прочь. Яшлика ждет не просто забава, а целый балаган с песнями и плясками, который я устрою в столице в память об атамане. Ибо долги надо возвращать. Сторицей.

   Я проигнорировала встревоженные вопросы Тени, проследовав в спальню и без сил рухнув в постель. Как же мне не хватало Антона, понимающего с полуслова и почти не донимающего глупыми вопросами. Я тяжело вздохнула и перевернулась на живот, уткнувшись носом в подушку. Поцелуй Единого достать будет непросто... Даже задаток в тысячу золотых уже не радовал. Как подобраться к Орфуа, если он княжий повар? Соблазнить? Но для этого надо попасть ко двору и обратить на себя внимание. Слишком дорого. Похитить и пытать, пока не скажет? Хлопотно и опасно, его непременно будут искать. Шантаж? Пока для меня это представлялось лучшим вариантом, однако где узнать нечто настолько постыдное и грязное о нем, чтобы не оставить ему шансов? От табачного дыма защипало в носу, и я чихнула. Насмешка в голосе атамана заставила меня поежиться:

   - Сколько ж тебя можно учить, Цветочек? Проще надо быть, проще... И люди сами придут и все отдадут...

   Ну конечно же... Зачем искать тайны прошлого повара, если можно придумать свою правду... Да, дешево и сердито... Я вскочила и бросилась к окну, растворив ставни и впустив в комнату свежий воздух, чтобы избавиться от запаха. Мои мысли переключились на инквизитора, и я поморщилась.

   - Тень! - позвала я.

   Служанка моментально оказалась в спальне, словно стояла под дверью и ждала.

   - Госпожа, я заварила вам травы на ночь... - она поставила стакан на прикроватный столик и добавила, - еще господин инквизитор...

   - Слушай меня внимательно, Тень, - оборвала я ее. - Если ты еще раз посмеешь что-либо ляпнуть этому святоше или сговориться с ним у меня за спиной, то будешь искать себе новое место, ты меня поняла?

   - Госпожа, но вы же...

   - Замолчи, - я раздраженно топнула ногой, - а твоя прелестная дочурка встретит свое совершеннолетие без тебя!

   Тень побледнела и схватилась за сердце.

   - Помоги мне раздеться! - Я повернулась к ней спиной и добавила, - и не смей ныть!

   Служанка послушно молчала, но когда я повернулась к ней, собираясь надеть ночную рубашку, она не сдержала удивленного возгласа, но тут же осеклась и опустила глаза.

   - Что такое? - нахмурилась я и отодвинула ее в сторону, подойдя к зеркалу. - Что ты увидела...

   На груди у меня красовался обширный синяк. Я оторопело дотронулась до него и поморщилась, вспомнив боль за грудиной. Откуда он взялся?..

   - Спокойной ночи, госпожа, - Тень поспешила сбежать от меня.

   Мне снилось, что я не могу идти, а идти надо. Там плачет моя маленькая дочь. Мне непременно надо найти ее, но тело такое неподъемное и чужое, скованное холодом, а я слишком устала и очень хочу есть... Живот сводит от голода, но есть нечего, все давно съедено, даже крыс не осталось. Я упрямо иду, еле передвигая ногами, отупелое животное, уже не человек и не мать... Кроха перебирает тонкими ручками и заходится надрывным криком, а я стою и смотрю на нее, мечтая лишь о вкусе жареного мяса... Потом беру дочь на руки и сворачиваю ей шею, теперь она уже не мучится, а я... Я разведу огонь в очаге... Теперь все мои мысли занимает похлебка... Она будет сладкой на вкус...

   Я подскочила на кровати и села рывком, захлебываясь от подкатившей тошноты. В дверь яростно стучали. В забытые с вечера открытые ставни замело снег, в комнате было пусто и мертвенно холодно.

   - Тень, да кто там? Открой уже... - или стук мне только чудится?.. Служанка не отвечала, и меня вдруг охватил страх, что Тень ушла и бросила меня. Теперь я осталась одна... Как мне отличить явь от вымысла больного разума?.. Я споткнулась, не чувствуя ног, доковыляла до двери и вышла в гостиную. Стук не умолкал. Тени нигде не было, а очаг давно погас. Я распахнула дверь...

   ...и почти обрадовалась взбешенному инквизитору на пороге. Он отодвинул меня в сторону и рявкнул: - Собирайтесь!

   - Куда? - пробормотала я, опять начиная сомневаться в действительности происходящего.

   Кысей подхватил меня под руку и втащил в спальню, выругался, увидев открытое окно, захлопнул его, потом стал рыться в шкафу. Я без сил опустилась на кровать, чувствуя, как от голода сводит желудок, и содрогнулась, вспомнив сон.

   - Куда укладываетесь? - его голос выдернул меня из странной полудремы. - Одевайтесь, я сказал.

   Он ухитрился откопать в шкафу самое уродливое платье, бросил его на кровать и теперь стоял над душой. За окном только занимался рассвет. И почему ему уже с утра пораньше неймется?..

   - Мне плохо, - сказала я и натянула на себя одеяло. - Я плохо себя чувствую. Вы сами виноваты, не надо было...

   - Плохо?!? Так плохо, что вчера вечером вы умотали в неизвестном направлении? Где вы были?

   - Ваша нелепая ревность даже не смешна...

   Он выдернул меня из постели и швырнул платье в лицо.

   - Хватит придуриваться! Одевайтесь!

   - Но мне правда нехорошо... - я осеклась, сообразив, что такое восхитительное чувство вины, делавшее его послушным вчера, сегодня уже испарилось. Откуда он вообще узнал, что я выходила? Убью мерзавку!..

   - Если вы через пять минут не будете готовы, клянусь Единым, я вытащу вас в чем есть. Экипаж уже ждет.

   - И куда на этот раз? Ваш профессор опять милостиво соизволил найти для меня время? - я неохотно подняла платье. Был большой соблазн стянуть рубашку прямо при инквизиторе, но мне не хотелось, чтобы он увидел шрамы.

   - Вчера вечером произошло еще одно самоубийство. Вскрытие назначено на восемь. Хотите удивить местную публику тощим голым задом, воля ваша. У вас пять минут.

   Он вышел из спальни, захлопнув за собой дверь. Дурной сон был мгновенно забыт. Я расплылась в довольной улыбке, потирая руки, прямо как Яшлик. День начинался интересно.

   - Господин инквизитор, куда вы дели мою служанку? Впрочем, неважно, - я выглянула из-за двери и поманила его пальцем. - Вам придется мне помочь.

   Он тяжело взглянул на меня и нахмурился. Выглядел он неважно, взъерошенный и усталый, словно не спал всю ночь. Кысей злился и был настолько встревожен, что даже глазом не повел на мои едва прикрытые платьем прелести. Даже не смутился. Интересно, кто стал очередной жертвой безумной пляски? Я улыбнулась ему и добавила:

   - Корсет. Мне самой не затянуть. Помогите, сделайте одолжение. И не надо хмуриться. Такой чудесный день за окном...

   Его передернуло от отвращения.

   - Еще одна юная жизнь страшно оборвалась, а вам и дела нет...

   - Корсет. И побыстрее, я не хочу пропустить ни единой подробности вскрытия того, что осталось после этой юной жизни...

   Инквизитор неохотно подошел ко мне и взялся за шнуровку, но потом замер.

   - А куда вы дели Тень? Она разве не предупредила, что я искал вас вчера вечером?

   - Хм... Я думала, что это к вам она помчалась докладывать обо всем. Потуже, господин инквизитор.

   - Где вы были вечером?

   - Выходила подышать свежим воздухом... Нездоровилось мне...

   Он дернул за шнуровку так сильно, что у меня потемнело в глазах.

   - Если я узнаю, что вы встречаетесь с Серым Ангелом, - опять завел он свою песню, воюя с корсетом, - что будучи на службе у Святого Престола, поддерживаете связь с еретиком и отступником, если только...

   - То что? Что вы сделаете? Кстати... - я поморщилась и провела рукой по груди. - А почему у меня синяк на груди?

   В зеркальном отражении мне было видно, как инквизитор дрогнул и смутился.

   - Я жду ответа. Что вы делали, пока я была без чувств?

   - Искусственное дыхание.

   - Как мило. Если хотели поцеловать, то совершенно необязательно было имитировать...

   - У вас была остановка дыхания. Вы не дышали почти три минуты, - он опустил руки и отвернулся. - Я испугался, что вы... уже не очнетесь. А вам настолько наплевать на себя, что вы понеслись к нему на свидание тем же вечером...

   Я удивленно смотрела на Кысея, потом подошла и взяла его под руку.

   - У меня действительно были важные дела. Не злитесь. Пойдемте, господин инквизитор.

   Он резко освободил руку и пошел вперед, даже не взглянув на меня. Я пожала плечами и бросила прощальный взгляд на себя в зеркало. Серебро соболиного меха мне показалось слишком скромным, и я скинула накидку, поменяв ее на лисий мех плаща. Да и пышный столбунец из огненно-рыжего меха показался мне более удачным, чтобы скрыть излишнюю бледность лица...

   Не успела я сесть в экипаж, как инквизитор сам придвинулся ближе и угрожающе навис надо мной.

   - Молчите! - упреждающе сказал он, едва я попыталась съязвить. - Молчите и слушайте внимательно. Мне стоило больших усилий добиться для вас разрешения присутствовать на вскрытии. Дело очень серьезное, и я не потерплю ваших идиотских выходок. Посмейте там открыть рот, и я...

   - И что? - не удержалась я.

   - И я больше никогда не буду иметь с вами дело. Буду считать, что вы нарушили слово. Я уже сто раз успел пожалеть...

   - Господин инквизитор, не надо так нервничать...

   - Господи, да вы хоть иногда можете вести себя нормально? - взвился Кысей. - Прекратите меня перебивать. На вскрытии будет кардинал Яжинский, который вас терпеть не может. Я уже молчу про верховного каноника и главного магистра, первых сановников князя.

   Я удивленно разглядывала инквизитора. Он вел себя непривычно дергано, злился и нервничал. Хмурое лицо было темнее обычного, а под глазами залегли тени.

   - Кого же убили, что из вскрытия решили устроить балаган с такими важными зрителями?

   - Сына гаяшимского посла. Будет еще представитель посольства. Поэтому вы будете вести себя ниже травы, тише воды. Если у вас...

   - И кто у нас нынче посол великого ханства гаяшимского? - пробормотала я ошеломленно.

   - Не перебивать! Если у вас опять случится видение, то сделайте одолжение, подайте знак, чтобы я смог вас увести.

   - Это не от меня зависит, - сказала я. - Так как зовут посла?

   Кысей нахмурился, полез за пазуху и заглянул в бумаги:

   - Посла зовут благородный гаш-и-ман Сы Чин, а его сына звали Гук Чин. Тьфу, язык сломаешь.

   Я похолодела. Неужели Сыч в городе? Но как и почему? Хотя прошло шесть лет, но хитрый ублюдок вряд ли забыл наложницу, из-за которой лишился всего, в том числе и расположения хана. И пусть тогда я выглядела иначе, но он может узнать меня. Интересно, как он смог вернуть благосклонность молодого хана, ведь тот его терпеть не мог?..

   - Посол тоже будет на вскрытии?

   - Вы считаете, это смешно? Приглашать несчастного, убитого горем отца на вскрытие его единственного сына?

   Я успокоилась.

   - Тем более, умершего так страшно, - Кысей подавленно замолчал и отвернулся от меня, уставившись в окно. Его руки, лежащие на коленях, были сжаты в кулаки.

   - Господин инквизитор, - теперь я придвинулась ближе и взяла его под руку, - почему вы так всполошились? И хватит уже дуться.

   - Отсядьте от меня и ведите себя прилично. Хотя бы раз, для разнообразия.

   - Я поймаю вам этого колдуна, обещаю. Но и вы уясните, что для вас же будет лучше ничего от меня не скрывать. Выкладывайте все и не толкайтесь. Ведь нет ничего дурного в том, что я склоню голову вам на плечо? Плохо выспалась, знаете ли.

   - А не надо было шляться, где попало! - он все-таки попытался спихнуть меня, и я процедила сквозь зубы:

   - А не надо было разводить секретность на пустом месте и вынуждать меня узнавать личности жертв иным способом. Или вы думали, что я не узнаю про адмирала Мирчева и других?

   - Что? - он вздрогнул, и я прижалась еще ближе. - Откуда?.. Я же вымарал все, что указывало на...

   - Я же сказала, что у меня были важные дела. Давайте уже выкладывайте.

   Инквизитор тяжело вздохнул и застыл. Его тихий голос действовал на меня успокаивающе, глаза сами собой закрывались.

   - Вчера вечером в игорном доме Гук Чин проигрался в пух и прах, затем затеял ссору с другим игроком, обвинил его в жульничестве. В пылу спора начал раскидывать карты и кричать, что живьем сдерет кожу с проклятого шулера. По свидетелям очевидцев, стало твориться неладное. Карты были как живые, вихрились вокруг юноши, он стал с ними драться, а потом... На глазах у испуганных посетителей он стал острым краем карты... - Кысей тяжело сглотнул, - срезать с себя кожу. Начал с руки, а закончил лицом и туловищем. Его попытались остановить, но он шипел и плевался, а карты продолжали танцевать вокруг него, никого к нему не подпуская... Гук Чин истек кровью и умер незадолго до прибытия стражников.

   Мои губы тронула довольная улыбка. Сыночек Сыча был еще тем засранцем, но особенное умиление вызвало то, как он умер.

   - Как мило, - не сдержалась я. - А шулера задержали?

   - Не вижу ничего милого, - Кысей раздраженно дернул плечом, и я заворчала. - Нет, он скрылся почти сразу же, как начался этот кровавый ужас.

   - Кому принадлежит игорный дом?

   - Господину Дрозду.

   - Хм... Тому самому, чья женушка так страстно убл...

   - Да, - поторопился оборвать меня инквизитор. - Тому самому.

   - Интересное совпадение. Надо будет непременно туда наведаться. Господин инквизитор, вы же умеете играть в карты?

   - Нет, - он опять дернул плечом. - И куда вам надо будет наведаться, буду решать я.

   - Ну конечно, - послушно ответила я и погладила его по щеке. - Конечно, вы решите. Решите так, как я скажу...

   - Хватит уже! - Кысей развернулся и встряхнул меня за плечи. - Вы не понимаете, насколько все серьезно? Это не просто очередное дело, где вы можете выкручивать мне руки! Дознанием занимается не только Святая Инквизиция, но и тайный сыск князя, потому что... Демон!

   - Потому что?.. Что? Чего вы так боитесь?

   - Войны и смуты, госпожа Хризштайн, - глухо ответил он и отвернулся. - Потому что нет ничего страшнее этого.

   - Войны? Да полноте вам. Из-за сына посла восточный хан не станет развязывать войну с кераимским княжеством. Старый хан был еще тем самодуром, он мог бы, но молодой Чжи Мин не станет, уверяю вас...

   - Да при чем тут ханство! Внутренняя смута, вот что опасно. Когда брат идет против брата, когда грызутся за власть, когда предательство и безнаказанность туманят разум, когда в людях пробуждается все самое худшее. Вы знаете, почему Святой Престол всегда выступает против смены власти, какой бы плохой она ни была? Потому что война и мятеж, как в Асаде, еще хуже, потому что безумие войны становится чумой, потому что опустошенные земли превращаются в Мертвые...

   - Мне казалось, что мятеж в Асаде быстро подавили.

   - Да, у Святого Престола есть такие возможности. Только иногда лекарство бывает хуже самой болезни... Если тень подозрения в колдовстве падет на адмирала Мирчева и княжьего казначея Витора, то беды не миновать...

   - Казначея? - довольно улыбнулась я. - Это отец первой или второй жертвы?

   Инквизитор посмотрел на меня удивленно, а потом до него дошло, что его опять провели.

   - Какая же вы зараза! С меня довольно вашей лжи и уловок! Выходите!

   Он крикнул извозчику остановиться, но я зажала ему рот и вцепилась в плечо.

   - Господин инквизитор, я бы все равно узнала, вы просто сэкономили мне время. Не злитесь, прошу вас. Я на вашей стороне. Мне нет дела до политики и прочих глупостей, но мне есть дело до вас, вы же понимаете?

   - Как же я от вас устал... - он отмахнулся от меня и провел рукой по лицу, словно избавляясь от моего прикосновения и смахивая липкую тяжесть забот.

   Его глухой страх тревожил меня и напоминал дым от лесного пожара, не дающий вздохнуть полной грудью.

   - Да не волнуйтесь вы так. Я обещаю, что буду вести себя смиренно и послушно на людях, не доставлю вам неприятностей. Поймаем колдуна, спасем мир во всем мире, восстановим справедливость во славу Единого, что там еще по плану? А взамен я всего лишь прошу вас быть поласковей со мной и не шарахаться, как от зачумленной. Ну это же не сложно, верно? Вчера у вас так славно получалось... - я провела рукой по его волосам, а потом прильнула к плечу. Он не шелохнулся. - Только не злитесь и не хмурьтесь. Вам же все равно никуда от меня не деться. Договорились? Так казначей связан с первой или второй жертвой?

   - Со второй. Если вы позволите подобные вольности в присутствии...

   - Не позволю, не волнуйтесь. А кто же первая жертва?

   - Сын княжьего повара.

   - Хм... - я нахмурилась и отстранилась. - Нынешнего повара?

   - Нет, конечно, - инквизитор облегченно выдохнул, избавившись от моей близости. - Вы же читали материалы. Тогда смерть Лешуа посчитали самоубийством, и это стоило его отцу места при дворе.

   - Надо же... - мысли завертелись с бешеной скоростью. Как же удачно все получилось, даже ломать голову не пришлось, чем шантажировать Орфуа. Я уставилась в окно, прокручивая варианты. Повара непременно должны заподозрить в колдовстве. Мотив имелся - Орфуа устранил предшественника, наслав на его сына богопротивное колдовство. Да, именно так. А остальные... Да что тут думать? Больной безумец принялся устранять всех, кто пришелся ему не по нраву. Я подберусь к Орфуа поближе, наведу на него подозрение, подкину доказательства, если потребуется, а потом... Предложу свою помощь взамен маленькой услуги, в которой он не сможет мне отказать... Поцелуй Единого... Еще и денег можно будет стребовать... Да, точно, и кстати, не только с Орфуа... Заполучить бы в клиенты адмирала Мирчева или самого казначея... Но для начала мне нужно быть представленной ко двору князя...

   - Чему вы улыбаетесь? - возмущенно спросил Кысей, нарушая стройность моих мыслей. - Как вы можете быть такой!..

   Нет, я определенно не могу спокойно думать в присутствии инквизитора, словно наваждение какое-то! Еще и Софи с этой клятой брошью, от которой невозможно дышать...

   - Я просто вспомнила страницы той книги, которую вы отказались читать. Знаете, я ее вам подарю, вы все-таки почитайте, ладно? А, вы же не знаете языка. Ладно, я лично переведу и перепишу ее для вас, а рисунки сделает Тень. Вы же не против, если на них будете вы и я?.. Ну чтобы вы легче смирились с неизбежным...

   Я намеренно отстала от идущего впереди инквизитора, пытаясь собраться мыслями. Высокие мрачные переходы столичной Академии были мне слишком хорошо знакомы. Последний заказ банды Безумных Бардов. Атаман собирался после него уйти на покой и коротать остаток дней в собственной таверне в каком-нибудь маленьком прибрежном городке. Всего лишь надо было украсть реликвию заступницы Милагрос из церковной сокровищницы. Всего лишь... Он обманом отправил меня с ней подальше из города, словно почуяв подвох со стороны заказчика. Когда я вернулась, атамана уже успели схватить, судить и даже вынести приговор, а на Цветочек объявили охоту. И хотя я была связана обещанием не мстить и вернуть заступницу Милагрос в эти стены, но демон меня раздери, атаман, если я это сделаю просто так. У клятых церковников не только купель пересохнет. Когда реликвия вернется сюда, от этих стен камня на камне не останется... Но она вернется, как и обещано... Я злобно хохотнула, но осеклась, остановившись взглядом на фигуре инквизитора. Господи Единый, ну почему он вечно все портит?

   Инквизитор шел достаточно быстро, и я за ним не поспевала, пришлось перейти с шага на бег. Я догнала его и пошла рядом, искоса заглядывая в суровое сосредоточенное лицо. От красавчика надо было срочно избавляться, слишком тяжело сосредоточиться на деле в его присутствии. Вот если бы он не упрямился, насколько все было бы проще...

   Кысей толкнул тяжелую дверь анатомического театра и оглянулся на меня.

   - Проходите, - пропустил он меня вперед, а я вдруг поняла, что он страшится собственной слабости перед видом мертвого тела. Я захотела съязвить и предложить ему надушенный платок, но сообразила, что тот остался в кармане соболиной накидки. Кысей подтолкнул меня и зашел следом в зал.

   Все остальные уже были в сборе.

   Кардинал Яжинский недовольно спросил:

   - Вы все-таки привели ее, господин инквизитор? Поразительное упрямство...

   Высокий тип в магистерской мантии сухим и скрипучим голосом язвительно заметил:

   - Кажется, господину Тиффано нехорошо... Слабость, недостойная сана инквизитора.

   Кысей сжал кулаки, но головы не поднял. Мне вдруг стало обидно за него. Я и сама бы с удовольствием прошлась по его больному месту, но терпеть это от других - увольте! Я поднесла ладонь ко рту и охнула:

   - Простите м-м-меня, - пролепетала я. - Мне... н-н-нехорошо...

   Я схватилась за инквизитора и прошептала:

   - Мне надо на свежий воздух...

   - Начинайте без них, - властно махнул рукой толстяк в церковной мантии, очевидно верховный каноник, о котором говорил Кысей. - Вы же не против, гаш-и-ян Иль Чжи?

   Гаяшимец преклонных лет милостиво кивнул головой, его лицо, в отличие от всех прочих, могло своей невозмутимостью соперничать с камнем.

   Я вытащила Кысея за дверь, где он глубоко вздохнул и тут же попытался меня отчитать.

   - Заткнитесь, господин инквизитор! - рявкнула я и приперла его к стенке. - Дайте сюда!

   Я выудила из ворота его мантии святой символ и сдернула цепочку вместе с ним.

   - Что вы себе позволяете? - возмутился инквизитор, перехватив меня за запястье.

   - Я не хочу краснеть за вас перед столь важными особами, когда вас стошнит, ровно девицу трепетную. Поэтому смотрите внимательно на святой символ и слушайте мой голос.

   Он удивленно замер, а я стала мерно раскачивать перед его лицом священную побрякушку. Она была из серебра и очень удачно приковывала к себе взгляд.

   - Вы слышите только мой голос. Только мой голос. Мой голос. Только он. Один... Два... Три... Четыре... Пять... - побрякушка раскачивалась в такт счету, и глаза у инквизитора затуманились. - На столе перед вами лежит кусок мяса. Обычное мясо. В комнате пахнет, как на рынке у торговца. Рыбой, фруктами, пряностями. Пахнет гвоздикой. Пряной гвоздикой. На счет пять вы проснетесь и зайдете в комнату. Вы извинитесь за меня и скажете, что у госпожи Хризштайн слишком слабый желудок. Один... Два... Три... Четыре... Пять...

   Инквизитор очнулся и какое-то время в замешательстве смотрел на меня. Я протянула ему цепочку и сказала:

   - Пойдемте, а то все пропустим. Вас не будет тошнить, не бойтесь.

   Он раздраженно вырвал у меня из рук свою драгоценность и пробормотал ругательство, а я подумала, что стоило бы навязать ему еще и желание меня поцеловать. Ладно, успеется. Никуда он от меня не денется.

   - Вам уже лучше? - ядовито заметил магистр.

   - Прошу прощения за госпожу Хризштайн, ей еще нездоровится после морского путешествия, - твердо ответил инквизитор и устремил недрогнувший взгляд на тело. - Надеюсь, мы ничего не пропустили.

   Выцветшие глаза магистра испытующе оглядели Кысея, но тот замер и не шевелился. Желчного вида старик умело разделывал тело, он уже успел вскрыть грудную клетку и теперь исследовал внутренние органы, сопровождая свои действия ворчливыми замечаниями:

   - Сердце без видимых изменений. Взвесить. Легкие чистые... Гортань на месте... Так, что тут у нас...

   Гук Чин сидел рядом на столе и неторопливо чистил яблоко. Тонкая полоска яблочной кожуры вилась бесконечными спиралями, словно змеиная кожа, завораживая и пугая. Мара предстала передо мной именно в том облике, который я помнила по гарему. Пятнадцатилетний жестокий мерзавец, издевающийся над теми, кто слабее. И как будто вновь перед глазами стала иная картина. Подрагивающие освежеванное тело любимой левретки Матушки Гён, еще живой, подвешенной на ветке дерева в саду. Глупая собачонка раздражала и меня, но я терпела ее присутствие ради старшей жены хана, а вот малолетний ублюдок... Впрочем, слезы Матушки Гён ему аукнулись. Той же ночью я пробралась на мужскую половину и преподала такой урок его заднице, после которого он две недели не вставал и испражнялся кровью. Отцу он не посмел ничего сказать, зато меня люто ненавидел и боялся до исступления. Потому что к тому времени я уже была любимой наложницей хана и вертела старым болваном, как хотела.

   - Хм...

   - Что там, профессор Вальтер?

   Старик уже успел добраться до брюшины и перевернуть тело на бок. Интересно, он заметит?..

   - Старые повреждения толстой кишки, хм... Неоспоримые свидетельства богопротивных и противоестественных сношений погибшего...

   Я скривилась в презрительной улыбке. Змеиная чешуя с яблока неслышно упала на пол, и Гук Чин со смаком впился в сочную плоть.

   - Это невозможно, - невозмутимость гаяшимца треснула, словно корка льда на солнце. - Посол будет вынужден заявить ноту протеста кераимскому княжеству, если только вы посмеете обвинить его сына...

   - Эта прискорбная новость не покинет этих стен, уверяю вас, - почтительно ответил магистр и покосился в сторону каноника. - Подтвердите, ваше преосвященство.

   Толстяк нахмурился и пожал плечами.

   - Это будет зависеть от того, насколько...

   Их голоса утонули в мерзком смехе мары. Щуплый Гук Чин выбросил огрызок и двинулся ко мне, поигрывая ножом. Я подняла голову и посмотрела маре в глаза. Я не боялась ублюдка при жизни, а уж после смерти тем более не опущу глаз. Хотя его нож мог оставить вполне материальные и кровавые следы на моей коже...

   - Кто тебя убил? - шепнула я неслышно, одними губами.

   Он злобно оскалился:

   - Ты.

   Я не успела больше ничего спросить, потому что инквизитор встревоженно сжал мою ладонь в своей руке и спросил:

   - Вам нехорошо?

   При звуке его голоса мара исчезла, словно отражение в водной глади пруда после брошенного камня.

   - Со мной все хорошо, - процедила я недовольно, освобождая руку.

   За гаяшимцем с глухим стуком затворились тяжелые двери. Я опять все пропустила.

   - Таким образом, - как будто ничего не произошло, продолжал скучно и обыденно нудеть профессор Вальтер, - кроме странного состояния кожных покровов убитого, я не нахожу ничего, что указывало бы на колдовские изменения. В заключении я напишу, что это самоубийство, если нет других замечаний.

   Кожа с верхней части туловища и лица лежала отдельно, в миске, уже аккуратно подписанная.

   - А что не так с кожей? - лениво поинтересовался магистр.

   - Она слишком мягкая и отслаивается... как чешуя. Если ко мне больше вопросов нет, то я закончил.

   Я вздрогнула и нахмурилась. Кысей рядом вздохнул с облегчением и уже развернулся уходить.

   - Вы не закончили, - остановила я профессора. - Вы забыли вскрыть черепную коробку.

   Старик с интересом взглянул на меня, словно впервые заметил среди присутствующих.

   - Не думаю, что вы можете здесь указывать, госпожа Хризштайн, - резко ответил кардинал Яжинский.

   - Я прошу прощения за мою спутницу, - выступил вперед Кысей, - она позволила себе бестактность, это я настаиваю на полном вскрытии. В конце концов, у погибшего ранее Драгана Мирчева были обнаружены... ммм... органические изменения мозга.

   Что-то мне определенно не договаривают... Профессор кивнул ассистенту, и тот подал ему пилу для костной ткани. Кысей склонился ко мне и спросил:

   - И что вы там надеетесь увидеть?

   - Клубок змей, - зло пошутила я, и он раздраженно заворчал.

   - Вам бы только лишний раз поиздеваться надо мной...

   Мне всегда было интересно узнать, что творится в голове у больных извращенцев, вроде Гук Чина, хотя... Наверное, то же самое, что и у меня. И вряд ли профессор-зануда обнаружит там что-то интересное... Пока я не решила для себя, колдовство это или нет. Хотя определенно, ничем другим это быть не может, слишком много совпадений для таких частых и страшных смертей. Интересно, насколько далеко зашел в своих жестоких забавах Гук Чин? И не является ли его смерть местью со стороны какого-нибудь несчастного, чья дочь или сын стали жертвой гаденыша? Тем более, что Марина Остронег тоже была еще той оторвой... Этакий клуб мстителей... Или клубок...

   - Демон! - резкий окрик оторвал меня от мыслей. Старенький профессор проявил неожиданно проворство, отпрыгнув от тела почти на метр. Я подалась вперед. Моему взору открылась развороченная черепная коробка, внутри которой извивались и шипели змеи. Я настолько оторопела, что решила, что мне это только чудится. Но по реакции остальных поняла, что они тоже что-то видят.

   - Что там?

   - Это же невозможно!

   Кысей отодвинул меня в сторону, потрясенно уставившись на тело.

   - Профессор Вальтер, - кажется, кардинал Яжинский был единственным, кто не потерял присутствия духа, - соберите их в сосуд и проведите исследования. Они живые?

   - Да... - старик вытер пот с лица. - Никогда такого не видел. Я... пожалуй, я поторопился с заключением. Колдовское воздействие на лицо.

   - Что ж... - удовлетворенно кивнул кардинал. - Значит, дознание полностью переходит под юрисдикцию Святой Инквизиции. Магистр Лоренц, я надеюсь, теперь вы не станете настаивать на...

   - Давайте мы обсудим это без лишних свидетелей, - с нажимом произнес магистр. Он был явно недоволен таким исходом дела. - Пройдемте ко мне в кабинет. Ваше преосвященство, после вас...

   Сановники покинули анатомический театр, и я дернула инквизитора за рукав, потянув за собой со словами:

   - Пойдемте и мы, господин инквизитор, найдем какую-нибудь приличную таверну. Я что-то проголодалась, да и вы наверняка не завтракали...

   - Не думаю, что у Кысея есть аппетит, - участливо заметил незнакомец, выступая на освещенное пространство зала из темноты. - Простите, нас забыли представить. Профессор Адриани, к вашим услугам.

   Получалось, все это время душевед имел возможность спокойно наблюдать за мной, скрытый во тьме. Я прищурилась, разглядывая мужчину. В глаза сразу бросилась кисть левой руки, спрятанная перчаткой, хотя другая была без нее. Профессор был одет скромно и даже неряшливо, был небрит, что мне сразу категорически не понравилось, а еще его усталые глаза смотрели слишком пытливо, словно видели собеседника насквозь.

   - Очень приятно, профессор, - пробормотала я и покосилась на инквизитора, который стоял бледный и подавленный. - Только я слишком голодна, чтобы вести светские беседы, так что если вы не против...

   - Кысей, я задержу твою спутницу ненадолго, подожди ее снаружи, - профессор Адриани обернулся ко мне. - Всего пять минут.

   Я недовольно нахмурилась, гадая, чего ждать от душеведа. Беседы с ним в мои планы не входили, несмотря на обещание инквизитору. Когда за Кысеем затворились двери, профессор спокойно спросил:

   - Мне интересно, госпожа Хризштайн, как вам удалось побороть слабость Кысея при виде мертвого тела?

   Я собиралась примерить личину легкомысленной дурочки, страдающей от излишней впечатлительности и мнительности, чтобы провести профессора, но неожиданно поняла, что после увиденного он в это не поверит.

   - Возможно, ему просто не захотелось выказывать свою слабость при мне, - самодовольно ухмыльнулась я и сделала резкий шаг вперед. Обычно это срабатывало, собеседник отшатывался и терял инициативу в разговоре, но профессор не поддался.

   - Возможно, - легко согласился он, продолжая внимательно разглядывать меня. - Вам нужна помощь, госпожа Хризштайн?

   Легкая полувопросительная интонация.

   - Конечно, нужна, - тоже легко согласилась я, старательно зеркаля его поведение, даже позу сменила, - помогите мне, профессор.

   - И в чем же? - его губы тронула легкая улыбка, а в глазах появились лукавые искорки. Похоже, он решил, что владеет ситуацией.

   - Я страдаю от наваждения, - я не сводила с него глаз, - ничего не могу с собой поделать.

   - Кажется, я даже знаю, что это за наваждение...

   - Неужели?

   - Ваше наваждение зовут Кысей Тиффано, верно?

   Я вздрогнула, и профессор это заметил. Но вместо самодовольства в его голосе вдруг послышалась горечь.

   - Поверьте, я понимаю вас как никто другой. Я даже всерьез подумываю посвятить свое следующее исследование любви как основной душевной болезни...

   - При чем здесь любовь? - зло фыркнула я, а потом указала пальцем на распростертое на столе тело. - Мне повсюду мерещатся змеи, профессор Адриани. Они мне даже снятся. А что касается господина инквизитора, то... - я приблизилась еще на шаг к профессору и понизила голос до шепота, - он слишком красив, чтобы оставаться девственником. Как считаете?

   Профессор удрученно покачал головой, но ничего не успел сказать, потому что я слегка задела его плечом, отталкивая с дороги, и направилась к двери. Он меня не остановил.

   За дверью меня ожидал очередной сюрприз. Инквизитор стоял поодаль, возле высокого стрельчатого окна, и ожесточенно спорил о чем-то с лысым приземистым созданием, отдаленно напоминающим женщину. Я помотала головой, силясь разогнать очередное наваждение, но видение не исчезло. А когда Кысей дотронулся до плеча собеседницы и начал что-то вещать, я не выдержала. Даже если это мой ревнивый бред, ему в любом случае надо положить конец. Я решительно двинулась к этой странной парочке, но тут лысая девица оттолкнула инквизитора в сторону, шагнув вперед, и чуть не сбила меня с ног.

   - Простите, - неожиданно звонко и бодро сказала она, явно намереваясь проскользнуть мимо меня в анатомический театр.

   - Не прощу, - спокойно ответила я и придержала ее. - Господин Тиффано нас не представил, поэтому...

   - Это инквизитор Нишка Чорек, и она уже уходит, - инквизитор выглядел подозрительно взволнованным. Нехорошее подозрение тут же сдавило грудь ядовитой змеей. Что их связывает?

   - Я имею право взглянуть! Я вела это дело! - девица вздернула конопатый нос и воинственно насупилась.

   - Вас назначили на другое дело, вот и займитесь им! - неожиданно резко ответил инквизитор.

   - А я и занимаюсь! И намерена доложить результаты кардиналу! Как только его найду!

   По лицу Кысея пробежала едва заметная тень, и я вдруг почуяла его страх. Он боится этой Нишки?

   - Госпожа инквизитор, - я едва заметно подмигнула девице, - я восхищаюсь вашей смелостью. Увы, господин Тиффано такой... невоспитанный, что даже не потрудился нас представить. Лидия Хризштайн, к вашим услугам.

   - Нишка Чорек, можно просто Нишка.

   - Я совсем недавно в городе, еще не успела освоиться. Вы не посоветуете, где здесь можно позавтракать? Представляете, - я понизила голос и доверительно склонилась к ней, - этот мужлан вытащил меня спозаранку и заставил смотреть, как разделывают труп...

   - Вот сволочь! - злобно сплюнула на пол Нишка. - Тут есть одно место...

   - Хватит! - вклинился между нами Кысей. - Госпожа Хризштайн, пойдемте.

   Я не успела оглянуться, как он уже тащил меня по мрачным коридорам Академии, прочь от Нишки, которая растерянно смотрела нам вслед.

   - А чего вы испугались, господин инквизитор? Или кого? Этого лысого недоразумения?

   Он остановился так резко, что я чуть не налетела на него, но головы ко мне не повернул.

   - Нишка Чорек занимается дознанием, - его голос звучал глухо и надтреснуто, - по факту утраты священных вод Ясной купели. Можете пойти и все рассказать.

   Кысей отпустил мою руку и пошел прочь, даже не обернувшись.

ГЛАВА 6. Инквизитор Тиффано

   Я шел прочь, не разбирая дороги. Перед глазами все еще стояли вспенившиеся воды Ясной купели и задыхающаяся Лидия, упавшая на колени. Воды ежесекундно меняли цвет, то багровели отсветом кровавого пожара, то смердели болотной жижей, то сгущались ночными тревожными тенями, то застывали мертвенной белизной снежной бури. Мне казалось, что если смотреть внимательней, то я различу странные образы, скользящие по водной глади, или услышу призрачный шепот воды... Но потом Лидия перестала дышать, и вода исчезла... Липкий ужас от мысли, что я ее потерял, сковал меня... Я зажмурился, отгоняя страшное видение.

   - Господин инквизитор, - безумица догнала меня и взяла под руку, - не бойтесь. Я вас не выдам. Обещаю.

   Господи, да за что же мне такое наказание? В плаще на лисьем меху Лидия сама была похожа на хитрую ласковую хищницу, которая вьется рядом и душит пушистым хвостом, не давая даже вздохнуть. Вот только без нее и дышать не хочется...

   - Но взамен давайте позавтракаем? Желудок сводит от голода! - заныла Лидия, и меня затошнило, стоило вспомнить скользких холодных гадов, свернувшихся в человеческой голове...

   - Откуда вы узнали о клубке змей? - я остановился и заставил себя взглянуть на безумицу.

   Она легкомысленно пожала плечами и поправила съехавшую на лоб пышную шапку:

   - Ну... видения, как обычно... Я все расскажу, но за завтраком. Пойдемте.

   - Мне кусок в горло не лезет после увиденного, но вам же, как обычно, все равно, - я попытался освободить руку, но Лидия даже бровью не повела.

   - Ну не лезет, так не лезет. Я съем вашу порцию за вас. Пойдемте, не раздражайте меня. Вы же хотите узнать, что мне рассказала мара Гук Чина? Там столько пикантных подробностей...

   Она с упорством голодного медведя, разбуженного после зимней спячки, потащила меня вперед, безошибочно ориентируясь в запутанных переходах Академии. Неужели Лидия запомнила дорогу с первого раза?

   - Помнится, на площади было несколько приличных кабаков, где подавали горячую мясную похлебку... - Лидия категорически не желала умолкать. - Интересно, бывший княжий повар был хорош в своем деле? Или так себе? Может, поэтому его уход остался незамеченным? Вы знаете, о новом поваре поговаривают, что он настоящий кудесник. Кажется, родом из гаяшимского ханства. Забавное совпадение, не находите? Такие блюда готовит, что пальчики оближешь. Как говорится, нет худа без добра...

   Мы уже покинули величественные стены столичной Академии и шли по расчищенным от снега дорожкам ее парка. До меня запоздало дошел смысл слов, и я резко остановился. Лидия не удержала равновесие и чуть не поскользнулась на дорожке, подмерзшей за ночь. Пришлось поддержать безумицу за талию.

   - Никаких кабаков.

   - Я хочу есть, - возмутилась она, но потянуть меня за собой у нее уже не получилось. Каблуки ее сапог оскальзывались на ледяной корке, и она раздраженно стукнула меня кулаком в грудь. - Пойдемте!

   - Пойдемте, - кивнул я, сам беря ее под руку. - Только не в кабак.

   - А куда? - Лидия покорно ковыляла рядом.

   - В трапезную.

   - Пфф... - фыркнула она. - Постные лица, постные блюда, постный вы...

   Столичная Академия принадлежала Святому Престолу, как и прочие другие, поэтому на ее территории были запрещены любые скоромные заведения. Для студиозусов, церковников и преподавателей всегда были открыты трапезные, начиная с главной воскресной, для руководства Академии, и заканчивая мелкими для всех прочих. Кормили в них сытно и щедро, и из всех моих студенческих воспоминаний они составляли приятный контраст с голодной неухоженностью приюта. Ближе всего к корпусу естественных наук, из которого мы вышли, была пятничная трапезная, поэтому я и повел Лидию туда. Выносить ее голодное ворчание было выше моих сил.

   Длинное одноэтажное здание, окрашенное в небесно-голубой оттенок, уже давно было открыто. Занятия начались, поэтому трапезная была почти пуста. Я усадил Лидию за общий стол и направился на кухню. Сытный теплый дух, витавший здесь, заставил меня вспомнить о том, что я не ел со вчерашнего дня. Но вместе с этим всплыли кошмарные события ночи и подробности вскрытия, и тошнота опять подкатила к горлу. Подумав немного, я попросил для Лидии густую кашу, ржаной хлеб и компот, а к нему, чтобы она не возмущалась, пригоршню сладких сушеных яблок. Себе я взял только компот.

   Она презрительно оглядела содержимое тарелки и спросила:

   - А где мясо? Я же сказала, что хочу есть.

   - Госпожа Хризштайн, начался пост, - устало заметил я, усаживаясь напротив нее на лавку. - Не капризничайте.

   Она с сомнением поковыряла ложкой кашу, скривилась, но послушно попробовала. Я прихлебывал подслащенный на меду компот и раздумывал, что мне делать с Нишкой. Ее сняли с корабля и поручили дознание по Ясной купели, что говорило о серьезности происшествия. Я был уверен, что нас с Лидией никто не видел рядом со святыней, но оставался еще извозчик. Впрочем, он отвез нас только до входа в Священный район, так что... Сторож спал, по дороге нам встречались лишь спешащие к заутренней послушники. Да и Лидия была в монашеском одеянии. Демон! Если кто-то вспомнит про утянутую до неприличия рясу на послушнице, то...

   - Господин инквизитор, от вашего постного выражения лица даже компот киснет, - заметила Лидия с набитым ртом.

   Зря я надеялся, что хотя бы во время трапезы отдохну от ее болтовни.

   - Почему вы себе ничего не взяли? Кстати, о змеях. Вы знаете, что на востоке змеиное мясо очень ценится? Оно вкусное, чтоб вы знали.

   Желудок неприятно заныл.

   - По вкусу напоминает курицу. Вот интересно, а в пост его можно есть? Ведь рыбу же можно?

   - Госпожа Хризштайн, вы бы помолчали во время еды.

   - А если хотите, чтобы я помолчала, то давайте сами рассказывайте. О каких таких органических изменениях вы упомянули? В тех материалах, что вы мне дали, ничего такого не было.

   - Я не буду говорить об этом, - отрезал я.

   - Вот как?.. Тогда вам придется слушать. Например, о том, как маринуют змей. Для начала, - Лидия зачерпнула полную ложку каши и украсила ее сверху сушеным яблоком, - живой змее вспарывается живот и сцеживается кровь. Кстати, змеиная кровь тоже используется в некоторых рецептах...

   Она продолжала самозабвенно распинаться, смакуя жестокие подробности, а я гадал, выдумывает ли она на ходу или говорит правду.

   - Хватит уже, - наконец не выдержал я, - замолчите. Я же сказал, что не буду ничего говорить за столом, это отвратительно.

   Лидия пожала плечами, быстро доела остаток каши и отодвинула пустую тарелку.

   - Все, говорите, я вас слушаю, - она скрестила руки и уставилась на меня.

   - О первой жертве неизвестно ничего, поскольку его тело сожгли, как тело самоубийцы. В теле Жуана Витора были изменения в виде звериных клыков, когтей и змеиной чешуи на туловище. У Драгана Мирчева изменения были в структуре мозга и свойствах серебра столовых приборов, которыми он себя убил. Тело Марины Остронег сгнило за считанные часы, как будто течение звездной сыпи ускорилось в несколько раз.

   Лидия довольно ухмыльнулась, и меня опять передернуло от отвращения.

   - Вы хотя бы сделали вид, что вам жаль несчастных.

   - И не подумаю. С чего бы? Лицемерить - это по вашей части.

   Я покачал головой и замолчал.

   - Ну не обижайтесь. Это все? Или вы опять от меня что-то скрыли? - Лидия не дождалась от меня ответа, но ее это ничуть не смутило. - Тогда слушайте меня. Во-первых, начать надо с первой жертвы. Как его звали, кстати?

   - Виль Лешуа.

   - Вот. Где сейчас его семья?

   - Покинули город и живут в поместье. Я же сказал, что тело давно сожжено. Даже с Нишкой, которая вела тогда это дело, его отец отказался говорить.

   - Пфф... Со мной он поговорит, никуда не денется. Семьей Остронег и послом вы займетесь сами, надеюсь, не напортачите... - в ее голосе слышалось обидное сомнение, и Лидия задумчиво побарабанила пальцами по столу. - Что же касается казначея и адмирала, то подобраться к ним будет непросто... Вот если бы я была представлена ко двору князя. Конечно, можно заявить права на титул помчицы, оставшийся после грибной колдуньи. Но это слишком долго и хлопотно... А простая крета едва ли будет принята в высшем столичном обществе...

   Я подпер рукой голову, облокотившись на стол, и отрешенно разглядывал безумицу. Ее нездоровое воодушевление проявило румянец на щеках, глаза потемнели и зажглись охотничьим блеском, а на лице было хищное и азартное выражение. Происходящий ужас и страшные смерти ее не беспокоили, скорее, возбуждали. Наверное, мне никогда не понять, что творится в ее голове... Я вздрогнул, потому что Лидия замолчала, как будто что-то почуяв, и ладонью накрыла мою руку на столе. Ее кожа была холодной, как лед.

   - Господин инквизитор, хватит мечтать, - вкрадчиво сказала она, - вы слышали, что я сказала?

   Я раздраженно стряхнул ее руку.

   - Дознание веду я, а не вы, госпожа Хризштайн. В обязанности фамилияра входит сбор сведений. Тех сведений, которые я вам укажу. Поэтому вы будете заниматься Остронег, а не тратить время на первую жертву. Ко всем остальным вельможам я вас даже близко не подпущу.

   - А что мне заниматься этой потаскухой, - ухмыльнулась Лидия, - если я и так все про нее знаю. Семейство Остронег владеет десятком крупных торговых судов и двумя верфями. Их состояние оценивается в сотни тысяч золотых. Но год назад случилась неприятность, господин Остронег узнал, что его сына, частого посетителя дорогих борделей, заразили звездной сыпью. Поговаривают, что он даже обращался к услугам некой банды, чтобы узнать, кто именно. Только те же слухи утверждают, что Микла Остронег заразился от собственной сестры...

   Лидия забрала у меня кружку с остатками компота и допила его, наслаждаясь произведенным впечатлением.

   - Когда вы успели все это узнать? - выдавил я.

   - Я бы успела узнать больше и про остальных, если бы вы удосужились сообщить мне их имена. Кстати, недоброжелателей у Марины найдется много. Она ведь считала себя роковой женщиной, крутила хвостом сразу перед несколькими и подзуживала ревнивых ухажеров. Говорят, она даже вела собственный личный счет погибших из-за нее на дуэли... Немаленький, заметьте.

   - Дуэли запрещены, - заметил я.

   - И кого это останавливало?

   - Вы упомянули о маре Гук Чина. Что вам привиделось?

   Лидия неожиданно помрачнела и заявила:

   - Ублюдок. Жестокий и подлый, вот кем был ваш разнесчастный юный погибший.

   - Госпожа Хризштайн, то, что юноша был... - я замялся, - эмм... состоял в... богопротивных отношениях с... В общем, это еще не значит, что он должен был погибнуть так страшно. Это болезненная греховная наклонность...

   - Гук Чин не был мужеложцем, если вы это имели в виду, - насмешливо сказала Лидия. - А знаете, компот мне даже понравился.

   - Ну конечно, вам же виднее, чем профессору Вальтеру, ведущему анатому княжества, - покладисто согласился я. - Я намерен заняться поиском...эмм... возлюбленного последней жертвы. А от вас в следующий раз жду тот самый черный список Марины Остронег. И это не обсуждается. Надо понять, что может быть общего у всех жертв, как колдун на них воздействует, и чего добивается.

   - Адмиралом и казначеем вы заниматься не будете?

   - Увы, у меня нет возможности их допросить. Я обращусь к кардиналу с просьбой, чтобы он повторно побеседовал с ними. Если у вас есть вопросы к ним, то можете их записать, я передам. И еще... Если вам так хочется, то можете заняться первой жертвой, но город без предупреждения не покидать.

   Лидия встала и присела в шутливом поклоне, придерживая полы лисьего плаща. Ее глаза лукаво блеснули, скрытые длинными ресницами.

   - Спасибо за эту милость. Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.

   У меня неприятно заныло в животе от понимания того, что эта зараза все равно сделает все по-своему.

   - Я вас предупредил, не смейте меня ослушаться! Вы обещали.

   - Конечно, конечно... Пусть мой господин будет готов к вечеру. Я заеду за вами к восьми. Мы отправимся в известный вам игорный дом.

   - Нет.

   - Мой господин хочет, чтобы я отправилась туда одна?

   - Нет.

   - Хорошо, тогда ваша покорная слуга найдет себе другого спутника. Прощайте.

   Я скрипнул зубами, провожая взглядом рыжую плутовку. Ей-богу, проще прибить, чем переспорить.

   Я вернулся в Академию, чтобы заглянуть к профессору Адриани. Но по дороге в его кабинет я столкнулся с Нишкой, которая с понурым бледным видом брела мне навстречу. Мне пришло в голову, что лучше всего не избегать ее, а напротив, общаться и быть в курсе результатов ее дознания.

   - Простите меня, госпожа инквизитор, я был груб и невежлив утром, - остановил я Нишку. - Оправданием может служить лишь то, что я хотел избавить вас от страшных подробностей...

   Нишка тяжело сглотнула, и я понял, что она успела увидеть тело.

   - Да уж... Видок еще тот... Брр... ненавижу змей!

   - Вы лучше меня осведомлены об этом деле, и я... Я хотел бы с вами посоветоваться. Или вы слишком заняты в текущем дознании? Как оно продвигается, кстати?

   Я сказал и сам почувствовал, насколько неуклюже вышло, но, слава Единому, Нишка ничего не заподозрила.

   - Да, - махнула она рукой, - какое-то нелепое дело. Смотритель утверждает, что никого не было, да и кто в здравом уме приблизится к купели? А мне теперь - опрашивай всех, не видел ли кто чего подозрительного. Кстати, вы не видели?

   Как же отвратительно врать сестре по вере...

   - Нет, - покачал я головой, - но с другой стороны, благодаря этому инциденту, вы остались в городе и можете помочь в нынешнем дознании. Профессор упомянул, что вам удалось разговорить служанку в поместье Лешуа. Я не нашел в материалах...

   - Ах вот как! - Нишка вдруг разозлилась и побагровела. - Чужими руками решил жар загрести?

   Я опешил и растерялся.

   - Нет, что вы... Но вы же сами сказали, что радеете за дело и...

   - Я, значит, паши и вкалывай, как ломовая лошадь, а ему вся слава! Нет уж!

   - Да я не это имел в виду... Постойте...

   Я беспомощно смотрел вслед Нишке, которая бесцеремонно оттолкнула меня с дороги и засеменила прочь, сверкая бритой головой.

   Профессора с лекции мне пришлось дожидаться в его кабинете. Я подошел к высокому стрельчатому окну, из которого безбожно задувал холодный ветер. За ночь снег полностью укрыл город и очистил его от уличной грязи, привнеся в воздух ожидание праздника, самого светлого праздника в году - Изморозья. В приюте он был долгожданным и любимым, нам дарили игрушки, баловали сладким, а еще можно было загадать желание заступнику Луке, покровителю детей и животных. И если очень сильно верить и надеяться, то оно обязательно исполнялось... Ребенком я всегда загадывал что-нибудь несложное. Удивительным образом, мои желания сбывались, конечно, в основном благодаря отцу Георгу... Только сейчас, увы, даже он не смог бы мне помочь...

   - О чем задумался, Кысей?

   Я вздрогнул и обернулся к профессору. Сердце тревожно забилось в ожидании его диагноза Лидии.

   - Скоро Изморозье, - ответил я, - а приходится иметь дело с человеческой жестокостью... Боже Единый, да простит нам грехи наши.

   - Садись, не стой возле окна, там дует.

   Я послушно проследовал к креслу.

   - Что вы думаете о последней жертве?

   Профессор поежился, плотнее запахнул на себе серую мантию и подкинул поленьев в камин, потом сел за стол и заглянул в свои заметки.

   - Я читал показания очевидцев. Смею обратить твое внимание на такой момент. В пылу ссоры погибший угрожал шулеру жестокой расправой, а именно живьем содрать с него шкуру. Я также осмелюсь предположить, что видение расправы в больном разуме Гук Чина могло дать некоторый импульс зловредному колдовству, словно отразив его в жертву. Возможно, найдя шулера, мы найдем колдуна или его пособника.

   - Но почему змеи? Откуда они взялись?

   Профессор Адриани пожал плечами и вздохнул:

   - Мне сложно судить о мертвом, душеведы работают с живыми.

   - Я понимаю, но все-таки...

   - Просматривается некоторая система. Неподтвержденные свидетельства о том, что из грудной клетки первой жертвы доносилось шипение, змеиная чешуя на теле второй, извивающиеся, как змеи, живые волосы третьей жертвы. Только четвертый случай несколько выбивается из этого ряда. Или же вообще не имеет никакого отношения к колдовству. Возможно, это было просто резкое сужение разума, хотя бы на фоне стремительного течения звездной сыпи. Меня гораздо больше обеспокоила реакция гаяшимца на обнаружение противоестественных пристрастий сына посла. Для него это действительно стало неожиданностью.

   - А я не вижу ничего странного. Конечно, он должен был попытаться избежать огласки.

   - Я не об этом. Странно, что он ничего не знал. Такие вещи трудно утаить, особенно в замкнутом пространстве посольства.

   Мне вспомнилось уверенное заявление Лидии о том, что Гук Чин не был мужеложцем. Но если она права, то тогда ошибся профессор Вальтер? Или не ошибся, а намерено сказал неправду... Представить, чтобы старик Вальтер, вечно бухтящий даже руководству, кристально честный профессионал своего дела, вдруг полез в политические игры? Нет, невозможно.

   - В любом случае, я обязан проверить и это тоже. Профессор Адриани, - я замялся, - о чем вы говорили с госпожой Хризштайн? Я так и не успел извиниться, что не смог ее привести к вам на прием...

   Пепельные глаза профессора, казалось, видели меня насквозь. Он горько усмехнулся.

   - Довольно занятная особа. Во-первых, там на вскрытии у нее случились бредовые видения. Она смотрела мимо стола и, кажется, с кем-то разговаривала. Ты был ближе, поправь меня, если не так.

   - Да, она упомянула, что видела живого Гук Чина. Она называет это марой.

   - При этом, в отличие от классического помутнения сознания, она отдает себе отчет в том, что ее видения являются искаженным восприятием действительности. Понимаешь?

   - Лидия как-то упомянула, что ее научил этому брат. Спрашивать себя, реально ли то, что она видит. Постоянно.

   - Интересная методика, - профессор вскочил на ноги и стал расшагивать по кабинету. - Демон, ты знаешь, можно будет попробовать применить ее на легких случаях искаженного восприятия или даже помутнения!.. Подожди, подожди, но нужен внешний якорь. Человек, которому больной безоговорочно доверяет.

   - Это ее брат. Только сейчас он не с ней, остался в Кльечи. Меня больше пугает то, что ее видения несут сведения, которые она никак не может знать! Тому была масса примеров, и я боюсь, что...

   - Нет, Кысей, она не колдунья, если ты об этом. Я даже не уверен, можно ли ее назвать больной в обычном понимании этого слова. Во-первых, госпожа Хризштайн прекрасно осведомлена о своих особенностях, но лечиться не желает. Она приспособилась, научилась жить с этим. Но есть и во-вторых. Ее тревожит, как она заявила, наваждение. И хотя она утверждает, что это змеи...

   Я вздрогнул, вспомнив и рисунки Тени во время приступа, и разглагольствования Лидии о кулинарных достоинствах ползучих гадов.

   - Но я склонен думать, что ее наваждение - это ты. Да я думаю, ты тоже об этом догадался.

   - Я не знаю, что мне делать, - было невыносимо стыдно признаться, что Лидия домогается меня самым беспардонным образом. - С одной стороны, я усугубляю ее состояние своим присутствием, а с другой... могу повлиять на нее и заставить лечиться.

   - Нет, Кысей, - покачал головой профессор, и у меня упало сердце.

   - Но ведь ей же можно помочь? Всегда есть надежда.

   - Наверное. Но я не возьмусь за ее лечение, потому что придерживаюсь принципа - не навреди. И тебе советую. Самое лучшее, что ты можешь для нее сделать, это просто исчезнуть из ее жизни и вернуть все на круги своя. Не мучь ее своим присутствием.

   - У нее случаются приступы, во время которых она себя не помнит. После она впадает в подобие мертвого сна, который иногда может длиться несколько дней. Дыхание замедляется, температура тела падает. И однажды она может не проснуться, - я сцепил руки на коленях. - Я не отступлюсь.

   - На все милость Единого... Ты никогда не задумывался, что ее видения могут быть божьими откровениями? Что она может быть провидицей?

   - Лидия далеко не праведница, собственно говоря, даже наоборот.

   - Если так подумать, то и ее видения вряд ли можно считать милостью, скорее, карой Единого. Кто знает, возможно, это ее наказание за грехи. Видеть то, что она не в силах изменить...

   Я закрыл глаза, но перед моим внутренним взором все равно стояла Лидия в водах Ясной купели, которые закипели и расступились, не вмещая ее пороков... Да, они почернели, но это не было той тьмой, которая есть отсутствие света, а значит, еще не все потеряно!

   - Профессор Адриани, вы слышали что-нибудь о практике духовничества при лечении душевных заболеваний?

   - Слышал, - профессор удивленно выгнул бровь, - почему ты вдруг заинтересовался?

   - В трактате Изры из Мирстены упоминается, что излечение возможно даже для самых тяжелых и безнадежных случаев. Но отец Георг высказался категорически против того, чтобы я пытался...

   - Это, пожалуй, тот редкий случай, когда я соглашусь с ним. Когда я был молод, примерно, как ты сейчас, и значительно более честолюбив, чем ты, то загорелся идеей возродить эту практику, совершить прорыв в лечении душевных заболеваний. Большая часть сведений была утеряна во время Синей войны. Духовничество применялось только для тех больных, жизнь и разум которых были слишком важны для Святого Престола, чтобы оправдать риск.

   - Риск? - переспросил я. - Какой риск?

   - Риск смертельного исхода. Пять к одному. К одному удачному. Ты все еще хочешь узнать больше?

   Я застыл в отчаянии, стиснув кулаки.

   - Хочу. Если Лидии станет совсем плохо, то даже такой шанс лучше, чем ничего...

   - Ты не понял, Кысей. Больному как раз ничего не грозило. За его выздоровление своими жизнями расплачивались лучшие из лучших среди церковников... те самые духовники. Впрочем, орден духовных спасителей давно сгинул в небытие...

   На редкость благодушный кардинал сразу же удостоил меня аудиенцией, даже не пришлось подпирать стены в холодной приемной в ожидании. Старый церковник милостиво кивнул мне садиться и потер руки:

   - Что ж, теперь дознание полностью в нашей воле. Тайный сыск ограничен в полномочиях и перестанет путаться под ногами. Кысей, ты понимаешь, какая сейчас на тебе ответственность?

   - Обозначьте мои полномочия, - с нажимом произнес я. - Кроме того, насколько я понимаю, речь пойдет не столько о вопросах веры, сколько о... политике?

   - Правильно понимаешь, мальчик мой, - довольно улыбнулся кардинал. - Князь стар и сдает позиции, поэтому вопрос престолонаследования скоро встанет очень остро. И при дворе есть некоторые... скажем так, недоброжелатели Святого Престола, которые стремятся заполучить больше власти, чем положено простым мирянам, пусть даже обремененным благородным происхождением. Верховный каноник Кирилл слишком потакает им, чтобы надеяться на его вмешательство.

   Мне сделалось тоскливо и пусто - опять политика.

   - Мой долг - остановить богопротивное колдовство и защитить людей от тьмы безумия. Участвовать в политических играх я не желаю.

   - Придется. Потому что это тоже часть твоего долга. И мне странно слышать от тебя подобные речи. Ты же видел, к чему приводит невмешательство Святого Престола в дела светской власти при грызне за престол? Или ты уже забыл Асад?

   - Нет, и никогда не забуду. Но давайте я сразу обозначу свою позицию, ваше святейшество, чтобы не было недопонимания в дальнейшем. Если колдуном окажется кто-то из власть имущих, то он предстанет перед судом Инквизиции, невзирая на политические резоны.

   - Почему ты решил, что...

   - Не надо быть семи пядей во лбу, - нетерпеливо перебил я церковника, - чтобы заметить, что все жертвы происходили из благородных и богатых семей. Незаметно воздействовать на них мог только человек их круга, то есть такой же вельможа, как они, возможно даже, что из княжьего окружения.

   Кардинал Яжинский встал с кресла и подошел к окну, отвернувшись от меня. Полуденное зимнее солнце расцветило ледяные узоры на окнах, которые церковник даже не замечал. Я терпеливо ждал его ответа, хотя сидеть в низком кресле было неудобно.

   - Возможно, - кардинал оторвался от изучения окна и обернулся ко мне, - возможно, что и вельможа. Казначей и адмирал были ключевыми фигурами при дворе, верными власти Святого Престола. Они могли поддержать младшего сына князя в престолонаследовании. Но если они потеряют влияние, то на престол может взойти старший сын, Петру Ярижич, который не жалует Церковь и все больше смотрит в сторону вольностей в вопросах веры, которые себе позволяют гаяшимцы. Но смерть Гук Чина ослабила его позиции.

   Я помолчал некоторое время, обдумывая услышанное, потом спросил прямо:

   - Если колдуном окажется кто-то из политических союзников Святого Престола, что тогда?

   - Надеюсь, этого не произойдет. Но если вдруг это случится, то, разумеется, он не останется безнаказанным. Но перед судом Инквизиции он не предстанет, уясни сразу. В этом случае лишняя огласка нам ни к чему.

   - Я буду настаивать на суде в любом случае, - твердо заявил я. - Жертвы должны получить отмщение, как и их родственники. Кроме того...

   - Прекрати эти глупости, Кысей. Уверяю тебя, что родственники и сами не захотят огласки.

   - Это ничего не меняет. Страх, посеянный колдуном в человеческих сердцах, должен быть искоренен. Люди должны знать, что Святая Инквизиция защищает их от безумцев, отдавших душу и разум во власть демонов, что отмщение обязательно наступит...

   - Довольно уже, - поморщился кардинал, - довольно этой патетики. В зале суда с ней будешь блистать. Если он состоится. Иди.

   Я встал с кресла и покачал головой.

   - При всем уважении к вашему сану, монсеньор, я останусь при своем мнении. И мне необходимо опросить семьи погибших, в том числе и казначея, а также...

   - Исключено, - отрезал церковник. - Я лично провел опрос, все записи у тебя есть. Или у тебя появились еще вопросы?

   - Появились. И я настаиваю на том...

   - Кысей! - благодушное настроение покинуло кардинала, он рассердился. - Всему есть предел. Ты и так много себе позволил. Мало того, что притащил эту настырную пройдоху на вскрытие, так она еще и посмела открыть рот! Или ты ее не предупредил?

   - Я еще раз прощу прощения за поведение госпожи Хризштайн.

   Я склонил голову и упрямо добавил:

   - Однако именно благодаря ее замечанию были обнаружены неопровержимые доказательства колдовских изменений в теле убитого...

   - И что? В ножки ей поклониться? Или ты и дальше собираешься держаться за ее юбку? Дознание прекрасно обойдется без нее.

   - Осмелюсь заметить, монсеньор, - я спокойно проигнорировал его обидное замечание, - что госпожа Хризштайн настолько преуспела в собирании слухов, что уже знает об адмирале Мирчеве.

   - Что?!? Глупый щенок! Ты все ей выболтал?!?

   - Она узнала об этом не от меня, а из других источников. А это свидетельствует о том, что слухи уже поползли по городу, и скоро скрыть правду о смертях будет невозможно. Кроме прочего, поверьте, монсеньор, лучше мне самому опросить казначея и адмирала, чем ждать, пока к ним подберется госпожа Хризштайн.

   От былого благодушия кардинала уже не осталось и следа. Церковник рухнул в кресло и уставился на меня из-под приложенной ко лбу ладони.

   - Должно быть, это я сошел с ума... - пробормотал он. - Какого демона ты не можешь приструнить своего фамилияра? Почему ты позволяешь этой потаскухе...

   - Не надо, монсеньор, - поморщился я, неожиданно задетый его грубостью по отношению к Лидии. - Почему вы не хотите принять ее как союзницу, продолжая вместо этого относиться, как к помехе и...

   - Да потому что на кону слишком много! - кардинал стукнул по столу кулаком. - А ты тянешь в дознание эту девку, даже не задумываясь над последствиями! Уйми ее, иначе это сделаю я. Поди вон!

   Лицо старика побагровело от гнева, он часто дышал, поэтому я решил больше с ним не спорить. В то же время было ясно, что Лидию мне не остановить, раз она уже что-то задумала. Оставалось лишь надеяться, что у меня получится уговорить кардинала в следующий раз.

   Колеса экипажа скрипели по заснеженной дороге, мешая сосредоточиться. Я поежился от тревожных мыслей. Глупо было рассчитывать, что я смогу держать безумицу в узде. Лидия слишком деятельна, чтобы сидеть сложа руки. К сожалению, я плохо представлял себе заведенные при дворе порядки, чтобы знать, могут ли принять во дворце князя обычную крету. Она сама упомянула, что это маловероятно. Но если ей стукнет в голову непременно туда попасть, то она своего добьется, если понадобится, ужом извернется и проскользнет... Тьфу, опять змеи! Но тогда ярость кардинала обрушится на нее вместе со всей мощью Святой Инквизиции, и Лидии несдобровать. Вот поди, убеди ее в этом... Упрямая безумица... Что же мне делать?.. В дела Святой Инквизиции мог вмешаться только один орден - орден Пяти. Я вспомнил про рекомендательное письмо отцу Павлу, главе ордена, но тут же отмел эту идею. Кардинал обмолвился, что тот был против моего назначения в столицу. Лучше оставить обращение к главе ордена на крайний случай. Оставался еще один вариант, но он мне тоже не нравился.

   Я выбрался из экипажа, чувствуя, как схлынули заботы и страхи предшествующих дней. Дом четы Остенбергов оказался на удивление уютным и гостеприимным, в него хотелось возвращаться, чтобы отогреться не только телом, но и душой. Я расплатился с извозчиком и уже направился к массивным дверям аптеки, как мне навстречу выскочила госпожа Бергман, волоча за собой сына. От гнева перехватило горло, я шагнул им наперерез и заступил дорогу.

   - Оставьте ребенка!

   - Пустите! Это мой сын! Я мать!

   - Вы делаете ему больно, вы не видите? - я попытался освободить руку мальчика из ее пальцев, тот хныкал, а госпожа Бергман начала орать и грязно ругаться. Сцена разворачивалась отвратительная, прохожие останавливались и смотрели на меня с неодобрением. И вдруг женщина рухнула на колени передо мной и залилась слезами:

   - Не лишайте меня сына, Единым заклинаю! Прошу вас! Это моя единственная кровиночка, я все для него сделаю... Прошу вас... Больше пальцем его не трону, ну будьте же милосердны!..

   Я на мгновение заколебался, еще и мальчишка бросился к матери, обнял ее за шею и тоже зарыдал. Небольшая толпа зевак, собравшаяся вокруг нас, заволновалась, были даже слышны отдельные гневные выкрики в мой адрес. Растерянная госпожа Остенберг, выскочившая следом за мальчиком, попыталась что-то объяснить, но ее слова увязли в людском гомоне.

   - А ну пошла вон! - я вздрогнул от раздраженного окрика Лидии, которая неведомо откуда взялась и теперь проталкивалась сквозь неохотно расступающуюся толпу. - Пошла вон, пьянь подзаборная! Нет, вы посмотрите только, совсем спилась и ума лишилась! Йоран, иди к своей мамочке...

   Лидия поманила к себе мальчика, и я оторопел, когда он, словно зачарованный, сделал к ней шаг, второй, третий... Зеваки тоже притихли, лишь удивленно перешептывались. Глаза мальчика были пустыми и пугающими. Госпожа Бергман взвизгнула и бросилась за сыном, но я уже скинул оцепенение и перехватил ее.

   - Уходите отсюда!

   Лидия выпрямилась в полный рост, крепко держа мальчишку за здоровую руку, и ядовито улыбнулась противнице:

   - Еще раз приблизишься к моему... ребенку, костей в подворотне не соберешь.

   Госпожа Бергман вырвалась от меня и вдруг заорала:

   - Колдунья! Она колдунья! Она сына моего заколдовала! Он родную мать не узнает! Йо-о-о-оран!

   Я похолодел от ужаса, но Лидия презрительно покрутила пальцем у виска и потащила мальчика обратно в аптеку со словами:

   - Пошли, хороший мой, не слушай тетю, тетя сумасшедшая... И дядя не лучше...

   Я заломил руку госпоже Бергман и процедил:

   - Только посмейте еще раз сюда явиться. Отправитесь в тюрьму за нарушение общественного порядка.

   Зеваки разочарованно расходились, и я поспешил вслед за Лидией, гадая, каких еще сюрпризов ждать от нее.

   Я помедлил возле гостиной, пытаясь собраться с мыслями.

   - Ну что вы, не стоит благодарностей, - рассыпалась Лидия в светских любезностях перед госпожой Остенберг. - Премного благодарна за приглашение отужинать, но мы спешим. Ах, он вам не сказал? Господин инквизитор любезно согласился сопроводить меня в одно заведение, как же оно называется... Запамятовала... "Золотая лисица", точно! Нет, что вы, безусловно, такой воспитанный молодой человек... Да, вы правы, сейчас это такая редкость... Ах, вы даже не представляете, а как мне жаль, что он принял обет безбрачия... Нет, ну что вы... Как можно... Конечно, следует уважать его выбор, но... И не говорите, так много работает, всего себя церкви отдает... Что? Ах, ну конечно же, я прослежу, чтобы он обязательно поужинал... Йоран, милый, не вертись... Не надо плакать. Конечно, защитит... Серый Ангел защищает всех маленьких детей...

   Я рывком распахнул дверь гостиной и застыл на пороге.

   - Какой еще Серый Ангел?!? - рявкнул я. - Вы что несете?

   Мальчишка вздрогнул и вжал голову в плечи. Госпожа Остенберг всплеснула руками и засуетилась:

   - Кысей, ну что же вы ребенка пугаете? Садитесь, хотя бы чайку попейте, перекусите перед дорогой... Это я дура старая недоглядела его. Да кто ж знал, что она сюда придет? На вид вроде приличная женщина... А госпожа Хризштайн... как вовремя подоспела... Подумать только, мальчик так успел к ней привязаться, прямо удивительно, что он...

   Госпожа Остенберг продолжала говорить еще что-то, а Лидия лишь задумчиво гладила ребенка по волосам, разглядывая меня. А потом склонилась к нему ближе и что-то шепнула.

   - Госпожа Хризштайн уже уходит, - отрезал я. - Немедленно.

   - Конечно, - она легко поднялась с места и подтолкнула мальчика. Тот послушно пожелал всем спокойной ночи и отправился спать, аккуратно прикрыв за собой дверь. На меня он не смотрел.

   - Пойдемте, господин инквизитор, - я даже не успел заметить, как безумица оказалась рядом со мной и взяла под руку. - Мы уже опаздываем.

   - Боюсь, вынужден вас разочаровать. Заведение "Золотая лисица" закрыто на все время проведения дознания, - я попытался стряхнуть ее руку со своей.

   - Тем лучше, - улыбнулась Лидия, еще теснее прижимаясь ко мне. - Нам никто не помешает. Хотя жаль, что мой наряд будет некому оценить. Ну кроме вас, конечно...

   Она потупилась в притворном смущении, скрывая похотливый блеск глаз. Госпожа Остенберг смотрела на нас с умилением, а потом пожелала приятного вечера, напомнив непременно поужинать. У меня сложилось странное ощущение, что моих слов вообще никто не слышал. Или не хотел слышать.

   Наверное, я слишком устал сопротивляться Лидии, поэтому позволил ей вытащить себя из протопленного дома обратно в уличную сырость и запихнуть в экипаж. Но внутри я уже не сдержался.

   - Что вы наговорили мальчику? Вы его зачаровали? Как вообще посмели? И какой мерзкой ложью отравили его душу, что он даже...

   - О, я всего лишь по секрету рассказала ему, что его папа вовсе не умер, а превратился в Серого Ангела, который защищает маленьких деток. А еще его маму заколдовала злая колдунья, которая приняла ее обличье, а на самом деле его мама - это я...

   Лидия довольно ухмыльнулась, глядя на мое вытянувшееся лицо.

   - А еще я сказала, что если дядя инквизитор будет его обижать, то Серый Ангел придет и накажет дядю... по попе...

   Чтобы не сорваться, я прикрыл глаза, но с ужасом обнаружил, что напрочь забыл молитву святому Тимофею. Вместо нее на ум приходили одни проклятия.

   - Вы знаете, как раздражает эта ваша дурацкая привычка? - Лидия толкнула меня острым локтем в бок.

   Я не открывал глаза, не желая видеть это наглое довольное лицо.

   - Какое чудовищное вранье... Зачем? Зачем вы причиняете мальчику вред, обманывая так гнусно?

   Глаза открывать все-таки пришлось, потому что Лидия придвинулась ближе и приобняла меня за плечи.

   - Ой, да ладно вам ворчать. Ничего с ним не станется. Поверьте, ребенку гораздо легче поверить в то, что его маму заколдовали, чем в то, что она сама превратилась в монстра. Давайте лучше о деле. Вам интересно знать, что говорят об адмирале Мирчеве?

   Я попытался скинуть ее руку, но Лидия только недовольно фыркнула и зашептала мне на ухо:

   - Не дергайтесь, господин инквизитор. Дайте хоть здесь с вами пообжиматься, чтобы не позорить вас на людях... А то ведь не сдержусь. Вы же не хотите, чтобы я распускала руки при всех? Так вот, этот ваш адмирал оказался еще тем жуком, однако... По слухам, у него имелись тесные связи с господином Остронегом...

   Я дернул плечом, избавляясь от странного контраста ее холодного носа и обжигающе горячего дыхания у себя на щеке, и раздраженно сказал:

   - Напоминаю, что вам было поручено раздобыть список ухажеров Марины Остронег, а не самовольничать...

   - Да не вопрос. В списке семь имен. Сын мелкого помчика, сын судьи, младший сын княжьего ловчего, пфф... убит старшим, между прочим, ах да, купец из северных земель и два мелких крета.

   - Это шесть. Кто седьмой?

   Лидия стянула перчатку и взяла меня за руку, словно пытаясь согреть пальцы в моей ладони. Я недовольно поморщился, но сдержался и не оттолкнул ее.

   - Знаете, я вот смотрю на вас, господин инквизитор, и гадаю, почему Единый так несправедлив... За что он наградил вас такой смазливой мордашкой? Специально смущать сердца юных прихожанок?

   - Не отвлекайтесь. Кто седьмой? - повторил я сквозь зубы.

   Лидия больно вцепилась ногтями мне в кисть и насмешливо сказала:

   - Виль Лешуа.

   - Демон! - я встряхнул в воздухе ладонью, багровеющей царапинами. - Что вы творите?.. Как же я устал от вас... Виль Лешуа погиб от...

   - Знаю, но он тоже дрался на дуэли из-за Марины и получил ранение. И раз она внесла его в список, значит, мы тоже можем, верно? Он ведь мертв... Теперь вы понимаете, что надо выяснить о нем все? Надо узнать, с чего все началось. У меня уже имеются некоторые соображения, но мне необходимо попасть во дворец...

   - Это исключено, - категорически заявил я и тут же осекся, сообразив, что таким образом лишь еще больше подзадорю ее. - Я хотел сказать, вы правы. Надо заняться первой жертвой. Но отец Лешуа переехал в поместье за городом, поэтому вам незачем во дворец... Да, и что вы там говорили об адмирале Мирчеве?

   - Что-то вы темните... - задумчиво протянула Лидия, отстранившись от меня и внимательно разглядывая. - Но вы правы, Лешуа от меня никуда не денется. Сейчас меня больше интересует адмирал. О казначее я скоро узнаю много интересного, и вот тогда...

   Смертельная усталость накатила на меня. Наверное, так чувствует себя человек, бегущий от лавины и понимающий, что она все равно его накроет...

   - Что с адмиралом? - обреченно спросил я.

   - Ваш адмирал оказался бездарным тупицей, - неожиданно заявила Лидия. - Вы знаете, что из-за его глупости в Окорчемском проливе была потеряна половина кераимского флота? Трусливый лизоблюд, давно променявший воинскую честь на высокий чин, так о нем говорят за глаза. Кстати, он пользуется покровительством Святого Престола, и за это ему многое сходит с рук...

   - У любого человека найдутся недоброжелатели. Сколько в этих слухах правды?

   - А вот сыночек у него был тонкой романтической натурой... - Лидия проигнорировала мой вопрос. - Драган учился в Академии, но тайком от отца бегал брать уроки живописи. Его рисунки были хороши, мне удалось заполучить один. Кстати! Мне нужна вилка.

   - Что?

   - Серебряная, - уточнила Лидия, как будто бы это что-то объясняло. - Да господи, ну что ж вы такой тупень! Серебряная вилка с головы убитого. Как угодно, но вы должны ее достать.

   - И не подумаю. Все улики в дворцовом хранилище под строгим учетом...

   - Тогда придется просить Серого Ангела...

   - Не смейте! Зачем она вам, что за очередная блажь?

   - Надо, - уклончиво ответила Лидия. - Если к завтрашнему дню не достанете, мне придется обратиться к Серому Ангелу. Но вернемся к рисункам... Они милые... Хотите взглянуть на тот, что мне достался?

   Я тяжело вздохнул, но послушно взял протянутый лист бумаги.

   - Когда вы называете что-либо милым, мне уже нехорошо. И что здесь? - я развернул рисунок и смущенно отвел глаза. Нет, здесь не было слитых в похотливой страсти безумцев, просто изображенная на рисунке девушка была несколько неодета. Талант художника мастерски запечатлел нескромный момент, словно девушка была застигнута врасплох порывом ветра, приподнявшим ей юбку, под которой ничего не было...

   - Поверьте, он и вправду милый. Другие несколько... ммм... более откровенны. Но вы опять ничего не заметили на нем, да? Ну и ладно, невинный вы мой...

   Лидия вдруг положила руку мне на колено, и я не удержался и позволил себе помечтать... о деревянной линейке, которой учителя в приюте охаживали непослушных мальчишек. Шлепнув нахалюгу по пальцам, я сказал:

   - Скажите, вы издеваетесь? Вам нравится издеваться надо мной?

   - Нравится, - кивнула Лидия и опять повесилась мне на шею, заглядывая в лицо. - Ну согласитесь, много ли у меня в жизни радостей, чтобы лишать себя такой малости? Когда вы злитесь, у вас румянец проступает на щеках, и глаза темнеют до дрожи, а еще, когда вы хмуритесь, то...

   - Хватит уже! Вы на службе! У Святого Престола! И если не будете слушаться, я вас выставлю.

   - Ошибаетесь, - отчеканила Лидия, ее лицо сделалось лукавым и злым одновременно. - Как фамилияр, я обещала вам подчиняться, это верно. Вы мне поручили добыть список, вы его получили. А чем я занимаюсь в свободное от обязанностей фамилияра время, исключительно мое личное дело. Так что я сейчас не на службе... - ее голос стал хриплым и опасно ласковым, - поэтому делать буду то, что хочу. И с кем хочу. Говорите, заведение закрыто? Тем лучше, нам никто не помешает...

   - У вас нос красный, - ляпнул я первое, что пришло на ум, лишь бы избавиться от ее угрожающей близости. Лидия отпрянула, прикрыв рот и нос ладонью, и я поторопился продолжить, решившись на второй вариант.

   - И вы будете меня слушаться, если хотите быть представленной во дворце.

   - Что? Можно подумать, что вы... - она неуверенно всмотрелась в меня, потом покачала головой. - А вы можете? Откуда? Или на вас действительно вдруг свалилось наследство и титул от богатых родственничков, как мечтала Софи? Но нет, вы же голь перекатная и...

   - Я дружу с Эмилем, если вы забыли. И не только с ним.

   - А с кем еще? - быстро спросила Лидия, и с нее моментально слетела внешняя шелуха развязности, глаза жадно заблестели. - Кто он?

   Мне подумалось, что безумицей сейчас двигает не только охотничий азарт в погоне за колдуном, но и еще что-то. Слишком уж она рвется попасть во дворец... Знать бы, ради чего она старается... Или ради кого...

   - Не он, а она. Мы приехали, госпожа Хризштайн. Ведите себя прилично, если хотите, чтобы вас представила ко двору сама княжна Ярижич.

   Прежде чем покинуть экипаж, я позволил себе немного полюбоваться на приоткрытые от изумления пухлые губы и насладиться наступившей тишиной.

   Игорный дом "Золотая лисица" был закрыт мною еще вчера. Нас встретил его хозяин, господин Гарсиа Дрозд, необъятный в боках и с маленькой головой на квадратном туловище. Чудовищная тучность, однако, не мешала ему живо и бодро сновать вокруг нас, причитая и умоляя спасти его скромное заведение от разорения.

   Это так называемое скромное заведение располагалось в Гостевом квартале, в двухэтажном роскошном особняке, с удобными подъездами для экипажей богатых особ, вышколенными слугами и дорогой обстановкой. Но сейчас здесь было пусто и тихо, кроме небольшой кучки любопытствующих перед входом, а может и просто страждущих продолжения игры. Господин Дрозд семенил рядом и просительно заглядывал мне в глаза, трогал за рукав и трагически заламывал руки, напрочь игнорируя мою спутницу. Но Лидию это, похоже, совсем не смущало. Она величественным жестом сбросила плащ на меху, который подхватил вышколенный слуга, и двинулась вперед, не обращая внимания на мой возмущенный возглас.

   - Немедленно прикройтесь! - я догнал ее и остановил. - Если бы я видел, во что вы вырядились...

   На Лидии было легкое черное с золотым платье, настолько открытое в груди, что из-под кружевной оборки была видна тонкая полоска нежной темной кожи возле... Я отвел глаза и процедил:

   - Или вы немедленно приведете себя в божеский вид, или можете забыть о дворце князя.

   - Увы, господин инквизитор, я не могу, - без тени улыбки сообщила мне Лидия. - Забыла накидку дома, когда спешила к вам. Но вы можете просто отвести глаза, если мой небожеский вид вас так сильно смущает.

   - Остальным мне тоже глаза отводить прикажете? Накиньте на себя что-то!

   - Что вам за дело до остальных?

   Я скрипнул зубами и заставил себя посмотреть в наглые серые глаза, стараясь не замечать знакомую родинку, предательски выглядывающую из откровенного декольте. Лидия ответила мне уверенным взглядом и торжествующе улыбнулась, празднуя победу. Только рано радовалась.

   - Тогда придется использовать подручные средства, - сказал я, отводя упавший локон с ее щеки и отвлекая внимание, чтобы потом быстрым движением вытащить шпильку из ее волос и распустить их.

   - Что вы делаете? - возмутилась Лидия, но было уже поздно. Уложенные в высокую прическу волосы легли ей на плечи золотой шалью, и я поправил их, чтобы прикрыть срам. А когда она попыталась собрать волосы, я перехватил ее в запястье и пригрозил:

   - Не сметь! Держать так и... и не наклоняться! И не дышать! И вообще!

   Лидия задержалась возле одного из столов, провела рукой по зеленому сукну и тяжело вздохнула. Господин Дрозд гордо заметил:

   - Лучшее сукно. Еще из Мирстены заказывал. Сейчас такого днем с огнем не найдешь. Госпожа Хризштайн, вы любите играть? У нас собирается лучший цвет столичного общества. Ах, какие ставки, целые состояния, бывает, проигрывают и тут же отыгрывают обратно! А какие страсти кипят! Вы приходите, не пожалеете...

   На лице Лидии что-то дрогнуло, и я вдруг с ужасом понял, что она сейчас сделалась до жути похожа на курильщика опиума, вожделеющего свою отраву. А еще вспомнились слова Антона про то, что его сестра - конченный игрок, готовый ради игры поставить на кон даже собственную жизнь.

   - Госпожа Хризштайн не играет, - оборвал я вкрадчивые увещевания владельца заведения.

   - Почему же? - хрипло пробормотала Лидия и подвинула себе стул. - Я бы сыграла. Жаль, что Гук Чин не может составить мне компанию... Может, тогда вы, господин инквизитор? Сыграем на вашу честь, а?

   Брови господина Дрозда удивленно поползли вверх, но сориентировался он мгновенно.

   - Я принесу вам карты, госпожа...

   - Не надо! - бесполезно, меня сегодня никто не слышал и слышать не хотел. Я подошел к Лидии и рывком поставил ее на ноги. - Я не позволю вам играть. Зачем вы сюда приехали? Чтобы удовлетворить свою низменную страсть и вновь начать играть? Антон упоминал, что вы зависимы... Демон, а я дурак забыл!

   - Вы действительно дурак, - медленно выговорила Лидия и приложила палец к губам. - Тсс... не мешайте мне...

ГЛАВА 7. Хризокола

   - А ставкой будет его жизнь, гаш-и-уна, - ухмыльнулся Гук Чин, держа карту с острым, как бритва, краем у горла ничего не подозревающего инквизитора.

   Я криво улыбнулась маре и кивнула. Может ли мое видение причинить вред Кысею? Впрочем, какая разница, я не собираюсь проверять. Кроме того, сегодня мара была особенно разговорчивой, если не обращать внимания на раздражающее чавканье. Гук Чин опять жрал яблоко. Я отодвинула Кысея в сторону и вернулась за стол. Надо пользоваться моментом. На кончиках пальцев возникло знакомое тревожное покалывание в предвкушении гладкой или не очень поверхности карт и опасной игры. Я взяла принесенную хозяином колоду карт и стала неспешно их тасовать, лаская и поглаживая.

   - Раздавай уже, - Гук Чин выплюнул огрызок на пол и жадно уставился на меня щелочками глаз.

   - Не дерзи, - оборвала я молокососа. - Успеешь.

   - Что? - переспросил инквизитор и попытался отобрать у меня карты. - Я же сказал, что никакой игры не будет...

   - Сядьте и уймитесь, господин инквизитор, - огрызнулась я и выдернула несколько помятые карты. - Так что здесь произошло вчера? Рассказывайте.

   Разумеется, я обращалась к маре, но хозяин принял вопрос на свой счет и охотно начал жаловаться.

   - Господин Гук Чин к нам частенько захаживал, щедрым он был, даже когда проигрывал. Дорогой клиент, пусть земля ему будет пухом...

   - ... Жирный бурдюк, чтоб ты лопнул! - Гук Чин скривился и накрыл рукой карты. - Жаль, не успел ему кровь пустить...

   - Зато с тебя кто-то успел... кожу спустить... - пробормотала я себе под нос, разглядывая свои карты. Расклад был так себе. - С кем вчера играл?

   - А почему вы карты на троих раздали? Я же не играю. А покойный играл вчера с господином Тихим, тот местный завсегдатай. Нет, вы не думайте, он не шулер, просто ему везет обычно...

   Слова хозяина меня умилили, потому что подушечки моих пальцев даже спустя год не утратили повышенной чувствительности к едва заметным наколкам на рубашке карт для искусных шулеров. Честная игра, говорите? Ну-ну... Инквизитор дотронулся до моей руки и спросил:

   - С вами все хорошо? Или у вас опять...

   - Скажи ему, - расхохотался Гук Чин, жадно комкая карты в кулаке. Он на них даже не взглянул. - Расскажи ему, как ты меня изуродовала! Это из-за тебя я стал таким! Это ты меня убила! А я теперь убью его!

   Я сбросила руку инквизитора со своей и досадливо повела плечом:

   - Не мешайте мне играть. Я повышаю, - и подвинула две карты на смену. - Твоя ставка, мальчик.

   - Не смей меня так называть, пусчен! - разозлился юнец. - Ты проиграла!

   Он швырнул карты на стол - у него была полная масть. Я медленно положила свои - тройка и пара.

   - Я так и знал! Он мой!

   - Не торопись, мы еще не видели его карт, - я быстрым движением сгребла карты, лежащие перед носом у ошеломленного инквизитора, и перевернула их. Полный дом. Впрочем, было бы странно, если бы было иначе. Я же раздавала...

   - Пусчен! Пус-пус-пус!

   Карты взвились в воздух, и я вскочила на ноги.

   - Ты проиграл! - крикнула я, но бесполезно. Лицо Гук Чина исказилось от злобы, он взмахнул рукой, и карты со свистом полетели в меня.

   Окрик инквизитора у меня над ухом, и я оказалась на полу, придавленная весом его тела. Только вспыхнула болью рассеченная картой щека. На шум примчались слуги и охранник, их хозяин скулил от ужаса, забившись под стол. Мара исчезла, а карты были раскиданы возле нас на полу. И теперь я гадала, насколько они реальны. Инквизитор неловко отстранился, помогая мне встать. Он был бледен и испуган, но на нем не осталось ни царапины.

   - Вы в порядке? Господи, у вас кровь на лице... - он вытащил платок и вытер мне щеку. - Надо обработать, подождите, я сейчас...

   Он прикрикнул на хозяина, приказал что-то слугам, отправил восвояси охранника, говорил еще что-то, но я не слышала. Мое внимание было приковано к огрызку яблока, который валялся под столом. Тот самый... Я двинулась к нему в нерешительности, пытаясь различить грань между явью и вымыслом... Спелое и сочное яблоко еще даже не успело потемнеть, но когда я подняла его, оно рассыпалось гнилой трухой у меня на ладони...

   - Да что с вами такое? - тормошил меня инквизитор уже в экипаже. - Вы хоть понимаете, что хозяин все видел? Вы хотите попасть в божевольню? Или еще хуже?..

   Он еще что-то говорил, а я все пыталась оттереть намертво въевшуюся в кожу гниль. Что мне хотела сказать мара? Почему во второй раз Гук Чин появляется с яблоком и обвиняет меня? Что это означит?

   - Гук Чин что-нибудь ел в "Золотой лисице"? - оборвала я возмущение инквизитора. Тот осекся, глубоко вздохнул, потом встряхнул меня за плечи:

   - Посмотрите на меня. И послушайте, что я вам скажу. Вы опять подставились. Я пригрозил хозяину, но не уверен, что он будет молчать...

   - Гук Чин ел яблоко?

   - Что? Господи, да вы хоть понимаете, что произошло? Вы сидели за столом и играли в карты с мертвым! Мертвым Гук Чином!

   - Откуда вы знаете? - удивилась я, а потом страшная догадка обожгла меня - инквизитор слишком быстро среагировал на взвившиеся в воздух карты. - Вы что... Вы его тоже видели?

   - Да, демон раздери, я его видел! И не только я! Хозяин трясся от ужаса и причитал, что покойник пришел за долгом...

   Я отодвинулась и задумалась. Слова Гук Чина не давали мне покоя. Если их слышал инквизитор, то... Холодок ужаса пробежал по спине, и я поежилась. Да нет, он бы уже спросил, что тот имел в виду. Я прикрыла глаза, пытаясь отгородиться от чувств Кысея. Его жалость давила и душила, не давая вздохнуть. Мерзкое чувство... Что угодно, только не жалость... Ладно, завтра у меня будут сведения о княжьем казначее, тогда и сложится полная картинка. А пока нет смысла себя терзать... Пусть Гук Чин злится на меня, но, демон, почему яблоко?.. А если он не мара? Или... Или просто не моя мара?

   - Я сама дойду, не надо меня провожать, - я оттолкнула предложенную руку и выбралась из экипажа.

   - Нет, я хочу удостовериться, что вы добрались домой без приключений, без мертвых мальчиков и девочек по пути.

   Кысей подхватил меня под руку, и мне оставалось лишь последовать за ним, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха из-под душного покрова его жалости и страха.

   - Чтобы к завтрашнему вечеру у меня была вилка, - выдавила я. - Иначе...

   - Вы больше не занимаетесь дознанием, - отрезал инквизитор.

   - Это мы еще посмотрим... - пробормотала я. - Нанять меня может, скажем, и господин Остронег... Или адмирал...

   - Хватит уже. Вы завтра же отправитесь в монастырь святой Милагрос. Там прекрасный уход за душевнобольными, а самое главное - покой и храмовые занятия по укреплению души и тела. Очень живописно и...

   - Заткнитесь. Сами туда отправляйтесь, - я взялась за трухлявые перила лестницы, ведущие на второй этаж. В окнах горел свет, значит, мерзавка Тень уже объявилась. - И не надо за мной ходить.

   Но этот упрямец все равно пошел следом, бесцеремонно ввалившись за мной в комнату. В воздухе вкусно пахло запеканкой, и живот свело от голода, несмотря на стойкий яблочный аромат выпечки. Ко мне, всплеснув руками, бросилась причитающая служанка.

   - Госпожа, боже мой, у вас кровь на лице...

   Я почувствовала, как бешеный гнев привычно затопляет сознание, избавляя от всех прочих досадных ощущений. Даже собственная служанка вытирает об меня ноги!

   - Ты где была целый день? Как посмела уйти без спроса? - я замахнулась, намереваясь влепить ей пощечину, но инквизитор перехватил мою руку, что стало последней каплей. - А вы убирайтесь отсюда!

   Мне было все равно, на ком сорвать злость, поэтому я развернулась и врезала ему кулаком свободной руки под дых. Он согнулся в три погибели, но моего запястья не отпустил.

   - Пустите! Вон отсюда! Не лезьте в мои дела!

   - Госпожа, госпожа... - лепетала Тень, - вы же сами, вы сами меня...

   - Лидия, успокойтесь! - Кысей увернулся от второго удара и скрутил меня. - Прекратите! Вы не в себе.

   - ... Госпожа, я же по вашему распоряжению... Я не нашла их на рынке, но вы же... Вы приказали без них не возвращаться, поэтому я...

   Тень выскочила из комнаты в кухню и быстро вернулась с плетеной корзиной в руках, выставив ее перед собой, как щит.

   - Вот, я достала, только не гневайтесь... Пришлось ехать за город, чтобы найти... Сейчас же зима... Но я нашла одного змеелова, и вот!

   Она боязливо сдвинула крышку с корзины и сунула мне под нос. Внутри лениво шевелились несколько обычных ужей, разбуженных во время зимней спячки. Я потрясенно протянула руку, чтобы достать одного из них, но инквизитор захлопнул крышку и скомандовал Тени:

   - Унесите их!

   Я тщетно пыталась вспомнить, когда я могла приказать такое служанке и зачем, но... Инквизитор развернул меня к себе и всмотрелся в глаза:

   - Зачем вам змеи? Что вы задумали?

   Я оттолкнула его и направилась на кухню. Тень сидела в закутке и тихо плакала, на столе остывала яблочная запеканка. Корзина стояла на полу, вместе с другими покупками. Служанка меня обманывает? Я не помнила, чтобы приказывала ей, но с другой стороны...

   - Сколько ты за них заплатила?

   - Двадцать золотых, - всхлипнула Тень, глядя на меня с испугом. - Дорого, но вы сказали не торговаться и добыть дюжину гадюк... А там всего восемь... Больше не было, госпожа... Не гневайтесь, пожалуйста, вам вредно...

   Нет, Тень точно не врала, потому что деньги ей могла дать только я сама, у нее столько не было. Господи, что же такое? Почему не помню?.. А если я не помню не только это? Если Гук Чин не врал?.. Я со злости силы пнула корзину, она перевернулась, и с нее слетела крышка. Тень взвизгнула, с ужасом глядя на расползающихся по кухне гадов.

   - Дура ты... Тебе вместо гадюк продали втридорога обычных ужей!..

   Инквизитор покосился на меня, потом поднял корзину и осторожно принялся собирать ужей в нее. Я без сил опустилась на стул и уставилась на пляшущий в очаге огонь.

   - Угощайтесь, господин инквизитор, - не отрывая взгляда от пламени, кивнула я ему на запеканку. - Я же обещала госпоже Остенберг, что прослежу, чтобы вы поужинали. Я же обещала?.. Значит, должна держать слово...

   Кысей присел передо мной на корточки, взял за запястье, словно пытался прощупать пульс, и спросил:

   - Вы не помните, как поручили Тени их купить, верно?

   Мне стоило больших усилий не вздрогнуть и не выдать себя. Я криво улыбнулась.

   - Почему же не помню? Прекрасно помню, только не ожидала, что эта дура провозится так долго и купит не то...

   - Врете, - уверенно перебил меня инквизитор. - Вы даже не знаете, зачем они вам. Вы понимаете, что вам все хуже? Вам надо лечиться, иначе...

   - Я прекрасно помню и знаю, зачем они мне!

   - Зачем же?

   - Это у вас память короткая, а не у меня! Я уже говорила, что змеиное мясо вкусное и питательное, поэтому я...

   - Что вы? - инквизитор вцепился, словно охотничий пес в подранка, и мне пришлось ляпнуть первое, что взбрело в голову.

   - Готовить их буду. На ежегодном изморозном состязании поваров. Я собираюсь его выиграть и получить место ученика княжьего повара. Чтобы попасть ко двору.

   Инквизитор удивленно покачал головой, а Тень неосторожно подала голос из своего закутка:

   - Госпожа, но вы же не умеете готовить...

   - Дурное дело - не хитрое! Научусь.

   Кысей вдруг сдавленно прыснул со смеху и поднялся на ноги со словами:

   - Вы уж врите да не завирайтесь...

   Я вскочила на ноги и толкнула его в грудь:

   - Я всегда получаю то, что хочу! Если я сказала, что выиграю, то так и будет! Вон отсюда!

   - Угу... конечно... так и вижу вас в переднике и с перепачканным в муке лицом... - он уже не сдерживался и откровенно насмехался. - Хотя ладно... Искренне желаю вам победы... Занимайтесь готовкой, профессор Адриани считает, что она способствует восстановлению душевного равновесия... Это лучше, чем ошиваться в притонах и...

   - Пошел вон! - не выдержала я.

   - Ухожу, ухожу. Только напоминаю, что от дознания вы отстранены.

   - Вас забыла спросить.

   - Забыли. И я напоминаю, что вы обещали мне подчиняться.

   - Как фамилияр, а не как ваша рабыня!

   - Вот именно. Поэтому завтра я поручу вам другое дело, которое займет все ваше время...

   Самоуверенное спокойствие инквизитора заставило меня подвинуть к себе тарелку с запеканкой. Еще одна наглая ухмылка - и оно полетит прямо в эту смазливую морду...

   - И что же вы мне поручите? Может, заняться таинственным происшествием с Ясной купелью?

   Теперь я торжествующе любовалась на его мгновенно побледневшее лицо и хмурую складку между бровей.

   - Замолчите! Не смейте ничего предпринимать! - Кысей немного помедлил и добавил, смягчив тон, - пожалуйста, я прошу вас... Если пообещаете больше не вмешиваться в дознание, я попрошу княжну Юлию представить вас ко двору...

   Я застыла.

   - Юлию? Вы так хорошо знакомы, что называете ее просто по имени?

   - ... Сегодня же ей напишу, чтобы она...

   - Сколько ей лет?

   - ... чтобы она вас приняла. Но если вы...

   - Сколько ей лет?!?

   - ... посмеете только приблизиться к адмиралу или казначею и надоедать им...

   - Она хорошенькая? Вы меня слышите?!? Сколько ей лет?

   - ... то мигом отправитесь в монастырь. Я не шучу. Спокойной ночи.

   Кысей развернулся и ушел, а я стояла, сжав кулаки и кипя от ярости. Просто Юлия?!? Вот так просто? Он издевается?

   Сна не было. Я сидела в темной спальне в кресле, закутавшись в теплое одеяло, и пыталась собрать воедино расползающиеся, словно змеи, мысли. Придется опять вести дневник, раз я не помню, что делала. Это уже не в первый раз... Ладно, сосредоточимся. Во-первых, необходимо раздобыть вилку, Яшлик ждать не любит, он и так уже извелся весь. Инквизитор упомянул, что улики хранятся в дворцовом хранилище. Плохо соваться туда без подготовки и предварительной разведки, но выхода особого нет. Другое дело, что идти за одной вилкой - глупо. А чем еще там можно поживиться? Хм... А если не брать, а наоборот, кое-что подложить?..

   Во-вторых, завтра же отправлюсь в поместье Лешуа. Я расплылась в довольной улыбке. Нет, конечно же, глупо получилось с этим состязаньем поваров, но теперь им так удобно прикрываться... Именно так. И я его не просто выиграю, у красавчика мой кулинарный шедевр поперек горла встанет... И никакая Юлия меня не остановит. Правда, до Изморозья еще две недели. А рецепт мне нужен раньше... Я припомнила все, что Яшлик рассказал мне о Чжоне Орфуа.

   Тот появился в столице год назад, открыл небольшую таверну в Гостевом квартале и скоро обратил на себя внимание. Орфуа победил в том самом состязании поваров, завоевав признание строгих судей новым блюдом "Поцелуй Единого", которое получило одобрение даже верховного каноника Кирилла. После победы Орфуа стал помогать княжьему повару во дворце, причем рецепт "Поцелуя Единого" хранился в строгом секрете. Полукровка быстро обзавелся полезными и влиятельными друзьями, его дела стремительно шли вверх. А через два месяца Виль Лешуа подрался на дуэли с младшим сыном княжьего ловчего. Подробности происшествия получили широкую огласку, и случился первый скандал. Еще через месяц неудачливый влюбленный вскрыл себе грудную клетку, и его отца уже ничто не могло спасти. Он ушел добровольно, назвав Орфуа своим преемником. Что ж, мотив хороший... Даже слишком хороший... Что-то тревожило меня в этой истории, но я так и не смогла понять, что именно. Какая разница... Интересно, сколько стоит таверна в Гостевом квартале? Я достану Орфуа и без попадания во дворец... Но к Лешуа все-таки надо съездить. Серебряная змейка из вилки будет очень милой... Только еще бы найти ювелира.

   Пришла Тень и принесла мне травяную настойку. Глаза у нее были заплаканы.

   - Прости меня, Тень, - сказала я, послушно принимая у нее теплую чашку. - Я испугалась, что ты ушла и бросила меня.

   - Что вы, госпожа... Как же я могу уйти... Никогда... - служанка скользнула к моим ногам, усаживаясь прямо на пол. - Скажите, вы и вправду не помните, как...

   - Не помню. Расскажи точно, что я тебе приказала.

   - Просто позвали, дали мешочек с золотом, велели купить дюжину гадюк, без них не возвращаться.

   - Когда это было? Вечером?

   - Да.

   - И ты сразу отправилась?

   - Да нет, я подождала утра и сразу же...

   - Скажи, я... я выходила вечером куда-нибудь?

   - Я не видела, вроде нет.

   - А я сказала, зачем мне гадюки?

   - Нет...

   - Демон, а почему ты не спросила?

   - А вы бы ответили, госпожа?

   - Да уж... - я залпом проглотила горькую жидкость. - Тень, послушай меня. Не позволяй мне распускать руки, не стой покорным истуканом, меня это еще больше злит. Поняла? Давай отпор, отбивайся, огрызайся, убегай, но не терпи.

   Служанка неуверенно кивнула.

   - И не волнуйся, я все равно сдержу слово, как и обещала, чтобы не произошло. Я найду твою дочь. Ты умеешь готовить?

   - Что? Госпожа, вы и в самом деле решили?.. Но...

   - Опять мямлишь?

   - Умею, госпожа, только ж на таком состязании умение варить каши да похлебки вряд ли вам поможет...

   - Ты рассказывай, а я сама решу...

   - Рассказывать? Госпожа, это показывать надо...

   - Запомни - теория сначала, а практика потом. Так что пока рассказывай, все равно сна нет. А там посмотрим...

   Поместье Лешуа оказалось добротным каменным домом на холме, у подножия которого протекал ручей, скованный льдом и опоясанный скрипучим деревянным мостом. Наемный экипаж ехать через него отказался, поэтому пришлось выбираться из защищенной от ветра кабины и идти дальше пешком. Двухэтажное поместье еще носило следы былой роскоши, как старая кокотка, махнувшая на себя рукой, но все еще притягивающая взгляд. Дорожки были неубраны от снега, идти было тяжело. Когда мы с Тенью наконец добрались до парадных дверей, я с досадой поняла, что сапоги у меня промокли.

   Дряхлая глухая служанка наотрез отказалась нас пускать, повторяя, как заведенная, что хозяин никого не принимает. Мне надоело с ней спорить, и я просто отодвинула ее в сторону, заявив, что никуда не уйду, пока не увижу господина Лешуа.

   Некогда богато обставленная гостиная выглядела неухоженной, похоже, ею давно никто не пользовался. Зеркальные поверхности были завешены, нетопленный камин зиял мертвым пятном. Все остальное покрывал тонкий слой пыли: и некогда роскошные гобелены, тканные золотом и серебром, и дорогую мебель из красного дерева, и изящные диванчики для гостей... У меня перехватило горло. Только одна единственная вещь была тщательно протерта и даже отполирована до блеска. Клавесин. Я не смогла удержаться, подошла к нему и провела пальцами по искусной резьбе на крышке, потом подняла ее и коснулась клавиш. Высокий чистый звук наполнил мертвую гостиную.

   - Немедленно убирайтесь из моего дома!

   По скрипучей лестнице тяжело спускался старик. Покрытое морщинами и потемневшее от прожитых лет лицо, полностью седые курчавые, словно овечья шерсть, волосы и странно светлые глаза. Господин Дерек Лешуа производил впечатление сильного, жесткого, но смертельно усталого человека.

   - Простите меня за вторжение, - вежливо поклонилась я старику. - Но лишь исключительная нужда привела меня сюда. Умоляю вас, вы - моя единственная надежда!

   Господин Лешуа молча указал мне на дверь и развернулся уходить. Я рухнула на колени и зарыдала во весь голос.

   - Прошу вас, умоляю, я должна выполнить волю покойного батюшки! Иначе не жить мне спокойно! Смилуйтесь! Я должна победить на состязании поваров, иначе отцовское проклятие падет на мою голову! Господин Лешуа!

   Но мои стенания на него не подействовали, он продолжал подниматься по лестнице, даже не обернувшись. И тогда я по наитию воскликнула:

   - А хотите, я сыграю вам на клавесине? Любимую мелодию вашего сына...

   Хозяин дома споткнулся на очередной ступеньке и ухватился за перила. Он стоял, не оборачиваясь, с напряженными плечами, и молчал. Это гнетущее молчание затягивалось, и я ждала. Но тут вмешалась Тень:

   - Госпожа умеет, послушайте ее...

   Старик обернулся, его глаза подозрительно блестели. В них стояли слезы, и на мгновение мне стало очень неуютно в этом холодном брошенном доме. Но я поспешила продолжить:

   - Пожалуйста, просто дайте мне возможность...

   Мои пальцы коснулись нотных записей и перевернули последнюю страницу. Похоже, Виль сочинял музыку, однако последняя мелодия была не дописана. Тяжелый взгляд несчастного отца давил мне на затылок, но я упрямо дотронулась до черных полированных клавиш. Нежная горькая музыка ворвалась в запыленное пространство гостиной, словно укутав нас шелком, который плавился в крови и превращал сердце в хрусталь, разбиваемый вдребезги каждым переливом... Музыка стихла, оборванная на высокой ноте, томя и тоскуя по неведомой... любви?.. Сдавленные рыдания нарушили тишину. Дерек Лешуа сидел на ступеньках и плакал, спрятав лицо в ладонях. А я вдруг с мучительной ясностью осознала, что он вовсе не старик. Его руки выдавали в нем рано состарившегося мужчину, горюющего по своему единственному сыну... Тень не выдержала, бросилась к Лешуа, обняла его за плечи и стала утешать. Я отвела глаза, нахмурившись. Ситуация мне категорически не нравилась.

   - Что вы от меня хотите? - Лешуа поднял голову и уставился на меня бесцветными пугающими глазами.

   - Мой покойный батюшка, да будет ему земля пухом, всю жизнь мечтал о... - я замялась, - о сыне, чтобы передать ему знания и умения. Но родилась я. И мне пришлось... я всю жизнь провела на кухне, постигая секреты кулинарного мастерства...

   Взгляд хозяина скользнул по моим рукам, и я осеклась, сообразив, что сглупила. Слишком гладкая и ухоженная кожа рук выдавала меня с головой, поэтому я поспешила подкорректировать версию.

   - Но только в теории... Я следила за поварятами, пекарями, следила за порядком, вела учет, но отец... Он так и не позволил мне самой готовить... Папочка считал, что это сложное и мужское занятие - готовить для благородных особ... А два года назад он слег с горячкой и... Перед смертью наказал мне прославить нашу фамилию и победить в состязании... Папочка не в себе был, иначе никогда бы такого не завещал... Я же толком готовить не умею!.. - я разрыдалась, с тревогой наблюдая, как неодобрительно покачала головой Тень и опустила взгляд, комкая в руках платок. От нее надо было срочно избавляться, еще выдаст меня...

   - Можно мне воды... - простонала я, хватаясь за грудь. - Тень!..

   - Откуда вы узнали о моем сыне? - резко перебил меня Лешуа.

   - Я искала вас. И мне сказали, что вы уехали из города в поместье после смерти вашего... Простите... Это он сочинил эту мелодию? Она прекрасна...

   - Виль не успел ее закончить... Довольно. Я не беру учеников.

   - Пожалуйста, я заплачу вам, сколько скажете.

   - Деньги меня не интересуют.

   - А что интересует?

   - Ваши прелести тоже нет, - презрительно кивнул хозяин поместья на мое откровенное декольте и встал. - Уходите.

   - А если я допишу последний концерт за Виля?

   - Кто вы такая? - Лешуа гневно нахмурил брови и угрожающе двинулся ко мне. - Только не надо этих врак про покойного батюшку и состязание! Что вы здесь вынюхиваете?

   Я успокоилась и задышала свободно, притворяться больше не имело смысла.

   - Простите, господин Лешуа. Я забыла представиться. Крета Лидия Хризштайн. Я действительно собираюсь выиграть на поварском состязании, с вами или без вас. Я не умею готовить, но меня это не остановит. Я найду себе другого учителя. А вы... Вы найдете другого человека, способного общаться с мертвыми?

   Вернувшаяся Тень охнула и уронила бокал с водой. Я встала и церемонно поклонилась.

   - Простите мою неуклюжую служанку. Прощайте.

   Я развернулась и направилась к двери, напевая про себя неоконченную мелодию.

   - Подождите! Вернитесь.

   - Вы бессовестная мошенница, играющая на чужом горе!

   - Я играю на клавесине и лютне. А еще я пою.

   - Никто не может видеть мертвых.

   - Спросите об этом господина Дрозда из "Золотой лисицы". Он тоже так думал.

   - Что? Кто это?

   - Господин Лешуа, если вы мне не верите, то я не настаиваю. Я же сказала, что найду другого учителя.

   - Да подождите! Вы его видите? Видите моего Виля?

   Я решила не врать, поскольку у хозяина поместья было потрясающее чутье на ложь.

   - Сейчас нет. Потому что не хочу видеть. Мертвые... утомляют, знаете ли. Вечно лезут, просят о чем-то, пытаются что-то сказать...

   - Вы... колдунья?

   Я пожала плечами.

   - Мне трудно об этом судить. Но господин инквизитор утверждает, что нет. Как думаете, ему можно верить?

   - Я вас не понимаю. Вы говорите правду, но... Это же невозможно! Зачем вам это состязание?

   - Хм... Я хочу попасть ко двору, а еще... - я улыбнулась, - хочу доказать одному человеку, что смогу... просто смогу победить...

   - Кому?

   - Тому самому инквизитору. Кысею Тиффано.

   - Я не слышал о нем.

   - У меня к нему особый интерес.

   Господин Лешуа встал и начал нервно мерить шагами крохотный кабинет, куда мы перебрались. Книг здесь было очень мало, по большей части атласы и справочники. Очевидно, в кабинете хозяин проводил еще меньше времени, чем в гостиной. Интересно, какая у него кухня? После сильного душевного потрясения многие талантливые люди находят отдушину в любимом деле. А господин Лешуа определенно был с той особой искрой безумия, которую дает отсвет настоящего Дара.

   - До состязания осталось меньше двух недель. Вы не успеете.

   - Успею. Я успею.

   - Тогда вы переезжаете сюда. К занятиям приступим завтра. Но я хочу удостовериться, что вы действительно... У нас с Вилем был разговор перед его смертью... о котором знал только он и я. Спросите у него, о чем, и докажите мне, что вы...

   - Господин Лешуа, - недовольно произнесла я, - для этого мне даже не надо у него ничего спрашивать. Нет, он вас не простил.

   - Но откуда вы... Почему? Почему?!? Я же все для него делал... А эта шлюха...

   Как же все-таки предсказуемы и глупы даже самые талантливые люди...

   - Но он все равно любил эту шлюху. Впрочем, теперь они уже вместе...

   - О чем вы?

   - Марина Остронег умерла.

   Я велела извозчику езжать в Гостевой квартал. Тень напротив меня сидела задумчивая, но слава Единому, молчала, только горько вздыхала. Отцовское горе господина Лешуа ее тронуло, поэтому она неодобрительно поглядывала в мою сторону. Я прикрыла глаза и откинула голову на сиденье экипажа.

   Изначально я собиралась всего лишь выведать подробности о Чжоне Орфуа, учиться готовке и горбатиться на кухне в мои планы совсем не входило. Но теперь я уже сомневалась... Пожалуй, это будет неплохо. Загородное поместье, свежий воздух, восстановление душевного равновесия, например, за разделкой свежих змеиных тушек, как и хотел господин инквизитор, ну и конечно, отличное прикрытие для моих последующих дел. Я потерла руки, окоченевшие в тонких замшевых перчатках, и улыбнулась Тени.

   - Не хмурься. Мы переезжаем к господину Лешуа. Приготовь все.

   - Госпожа, нехорошо так поступать. У него горе, а вы...

   - А мы скрасим его горе своим присутствием. Его служанка совсем дряхлая, поэтому изволь сама заняться хозяйством. Найми из деревушки поблизости девку порасторопней, чтобы в доме убиралась, и пару крепких мужиков, дорожки расчистить, мост подлатать. И печника не забудь, в доме слишком холодно.

   - Госпожа, это же не ваш дом, как можно так бесцеремонно...

   - Пока не мой. Господин Лешуа - вдовец, не очень богат, но у него титул помчика. Чем мне не партия, а?

   - Что? Госпожа, вы серьезно? Он же вам в отцы годится, - Тень была шокирована.

   - Тем лучше. Быстрее овдовею, - ухмыльнулась я.

   Гостевой квартал был расположен неподалеку от княжьего дворца, в самом сердце столицы. Поблизости раскинулся прекрасный Лионарский парк, в котором имела обыкновение прогуливаться почтенная публика, даже аристократы не брезговали почтить его своим присутствием. Тут же располагались театры в количестве пяти штук, в том числе Театр божественного духа и Кераимская опера, попасть в которые был заветной мечтой многих тонких ценителей искусства. Здесь кипела и деловая жизнь столицы - Княжий банк, Торговая улица, Великий архив, казначейство и адмиралтейство. Непосредственно к Гостевому кварталу примыкал Посольский район, где располагалось гаяшимское посольство.

   Я высадила Тень возле Торговой улицы с целым списком покупок и велела ехать дальше к Лионарскому парку. Яшлик в это время обычно развлекал прохожих нехитрыми фокусами, собирая слухи. Я медленно шла по парку, чувствуя, как меня накрывает привычная злость при виде убогого показного довольства всех этих людишек: пугливые провинциалы из крохотных городков, вечно голодные студенты Академии, солидные отцы семейства со всеми домочадцами на прогулке, пронырливые авантюристы и наглые смутьяны. И, конечно же, знатные особы... или мнящие себя таковыми. Разглядывая дам, разряженных в дорогие меха и причудливые шляпки, мне неожиданно подумалось, что проще было потратиться на сногсшибательный наряд и попробовать поймать Орфуа здесь. Его таверна, как и многие другие, располагалась рядом с парком, поджидая горожан, утомленных прогулкой на свежем воздухе. И пусть Орфуа сейчас сам не занимается таверной, но иногда же он должен здесь появляться.

   На центральной лужайке уже успели выстроить ледяной замок с причудливыми статуями и устроить каток. К разноцветной палатке Яшлика выстроилась небольшая очередь. Глупцы охотно платили звонкой монеткой за лживые прорицания счастливой судьбы, богатства или вечной любви, не замечая, как выбалтывают проходимцу сокровенные тайны. Я терпеливо встала в хвост очереди, прислушиваясь к тому, что говорят люди.

   - ... Живьем с себя кожу содрал!..

   - Да враки небось... Слушай, а кровищи много было, а?

   - ... Картой? Не может быть. Они же мягкие!

   - Так... колдовство, ей-богу, как пить дать! Инквизиция на ушах стоит! Сам видел!

   - ... Гаяшимцы безбожники! Поделом им, узкоглазым отступникам!

   - Многоженцы клятые, тьфу! Ни стыда, ни совести... Сжечь их к демонам!

   - У него, говорят, дюжина жен осталась, а детей и вовсе не счесть...

   - А я слыхала, что молоденький и неженатый он был...

   - А что им, жен вместе с ним заживо похоронят... Дикие люди... Куда Святой Престол смотрит?..

   Причудливое переплетение правды и лжи, домыслов и фактов, суеверий и невежества завораживало так, что ожидание в очереди пролетело незаметно. Я зашла в палатку и бросила в протянутую руку Яшлика мелкую монетку.

   - Нашепчи-ка мне все о княжьем казначее...

   Сегодня маленький человечек нарядился в разноцветный камзол. Его стеклянные глаза были ядовито-изумрудного цвета, под стать бесформенной шляпе из зеленого бархата с пером. Шептун потер в руках монетку и недовольно пожаловался:

   - Серебряную вилочку зажулила... зажулила... зажулила...

   - Не скули, - оборвала я его раздраженно. - Будет тебе вилочка. А пока слушай...

   Я напела мелодию, и шептун моментально успокоился. Он заворожено внимал мотиву, потом восхищенно прицокнул языком и захлопал в ладоши.

   - Повеселила, ай повеселила... Чье?

   - Юного аристократа, безнадежно влюбленного в порченую шлюху... Знаешь, как он умер?

   - Как? - шептун жадно облизнул губы.

   - Вскрыл себе грудь ножом и вытащил сердце, чтобы подарить ей самое ценное...

   - А она? - шептун кусал ноготь на большом пальце.

   - Яшлик глуп... - мне надоело забавляться. - Ты знаешь и его, и ее. Подумай...

   - Кухаркин сын сочинил? Да быть такого не может! - заволновался Яшлик.

   - Может. Порадуй Серого Ангела историей о нем и княжьем казначее...

   Шептун церемонно стянул с себя шляпу и надулся.

   - Не греши! Не губи душу!.. Получаешь одно и тянешься за следующим, отбираешь у ближнего без стыда и совести, воруешь, лжешь, предаешь, убиваешь, собственными костьми ложишься, лишь бы...

   - Яшлик отныне проповедует?

   - Серый Ангел глуп и жаден! - вернул мне обиду шептун. - А Яшлик мудр и благочестив!

   - И грех жадности, конечно, Яшлику незнаком...

   - Нет! Это казначей жадный, а я историями делюсь... Со всеми, кто желает слышать, а казначей не желает. Он простой люд обирает налогами так, что многие по миру идут... Сказывают, голод в Асаде перед мятежом случился от того, что вояг Мирстены в сети казначея попался, а займы ему пришлось зерном отдавать... Людей тогда пропало больше, чем от черной лихорадки...

   - А сын его что?

   - А сын на отца совсем не похож был. Золото транжирил направо и налево, в роскоши купался, тело услаждал... о душе забыл...

   - В карты играл?

   - Играл, как не играть. Проигрывал столько, что отец за голову хватался и еще пуще людей гнобил. Ничего для сыночка не жалел... А шакалик его от жадности ногу себе отгрыз... - шептун довольно захихикал, балуясь монеткой.

   - В "Золотой лисице" играл?

   - В ней, в родимой.

   Что ж, первое совпадение есть.

   - А про Лешуа что расскажешь?

   Яшлик сразу поскучнел, монетку в карман спрятал.

   - Об отце говорили, что больно нелюдим и суров, а больше ничего смачного и не толковали. А сын его на дуэли дрался, стихи писал, сказывают, что от любви заболел и помер.

   - Нет, - покачала я головой, - сам он себя убил. Вишь, в Марину был влюблен, песню ей посвятил...

   Яшлик по-своему был очень романтичной натурой, поэтому я помолчала немного и добавила:

   - Только соперник у него подлый да коварный был... Извел его... Заколдовал...

   - Кто? Скажи, скажи, скажи... - заныл Яшлик, хватая меня за руки и припрыгивая на месте. Монетки в его карманах глухо звякали, словно вколачивая гвозди в крышку гроба, в котором скоро упокоится репутация княжьего повара.

   - Тот, кто место его отца занял во дворце князя... - щелкнула я шептуна по носу, - Чжон Орфуа... Только тсс... никому...

   Яшлик зачарованно кивнул, но его губы уже шевелились, складывая очередную историю, которая поползет по городу, передаваемая из уст в уста доверчивыми глупцами.

   Я вытянула ноги поближе к теплу очага и плотнее укуталась в одеяло. Корабельный квартал был выбран мною не просто так. Здесь сдавалось пусть тесное, зато самое теплое жилье, надежно защищенное от пронизывающих зимних ветров Зевасталя. От мысли, что придется переехать в каменный холодный дом Лешуа, меня передернуло, и я отогнала заботы прочь, сосредоточившись на деле.

   Итак, пять жертв: Лешуа, Витор, Мирчев, Остронег и Гук Чин. Что у них общего? Родители всех погибших были богатыми и влиятельными особами. Почти за каждым водились грешки, а из желающих поквитаться можно было собрать маленькое войско. Витор и Гук Чин были завсегдатаями в "Золотой лисице". Хорошо бы проверить остальных, но для этого придется вновь наведаться в игорный дом. При мысли о том, какую выволочку устроит Кысей, если узнает, настроение еще больше ухудшилось. Почему мара Гук Чина стала видна остальным? Неужели я и в самом деле превращаюсь в колдунью?.. Но инквизитор уверял меня, что воды купели ничего не отразили...

   Ладно, вернемся к мотиву. Почему колдун выбрал именно этих пятерых? Лешуа был убит полгода назад, через три месяца убивают Витора, еще через месяц Мирчева, а Марину вообще через пару недель. Словно колдун торопится закончить что-то... До Изморозья? Да нет, глупо... Еще большее недоумение у меня вызывал тот факт, что все жертвы умерли по-разному. Любой колдун ограничен в своей силе, связан по рукам и ногам собственным демоном, который толкает его раз за разом на повторение кошмара. Даже старый колдун, что мучил меня и препарировал тела и души несчастных жертв, владел только одной силой - силой исцеления, что делало пытку бесконечной. Но даже он не смог бы превратить одного человека в гротескное подобие зверя с клыками и змеиной чешуей, а другого заставить обрасти живыми волосами из столового серебра. Может быть преступник каким-то образом инициирует демонов своих жертв? Превращает несчастных в колдунов? Это бы объяснило странные отличия в их поведении... Гук Чин был жесток, и его внутренний демон обернулся против него самого, как я когда-то обернула демона колдуна, чтобы выжить... Я похолодела. А что, если это я была в игорном доме, встретилась с Гук Чином и... убила его? Да нет, невозможно, хозяин бы меня узнал. И к смертям остальных я точно непричастна, меня даже не было в столице. А если... если... если я не помню? Если давно уже сошла с ума... еще тогда, когда стояла на площади и смотрела на пламя костра, пожирающего плоть атамана? А какая, к демону, разница? Пусть так... Даже если я сошла с ума, то это уже не мои сложности...

   В любом случае, чтобы воздействовать на жертву, колдун должен был находиться поблизости. Поэтому следует составить список всех, кто был в "Золотой лисице" и на поминальном вечере, кто имел доступ в больницу и поместье казначея, найти пересечение имен и... Однако существовала вероятность отложенного колдовства, например, через предметы, впитавшие проклятое безумие. Подобное произошло в одном маленьком городке, где мы с Антоном скрывались после смерти магистра Солмира. Словно наяву, мне послышался одуряющий запах багрово-красных роз, которые разводили эти милые братья-старички, любимцы всего города... А их шляпки были чудо как хороши... Хотя Антон почему-то до сих пор не может без содрогания смотреть на розовые кусты...

   - Госпожа, - Тень неслышно зашла в комнату, и я поняла, что запах розового масла мне не почудился. - К вам посетительница.

   Я разглядывала госпожу Дрозд, нервно мнущую платок в руках. Лицо моей гостьи было скрыто темной вуалью на крохотной бархатной шляпке, которая черным пятном оттеняла белокурые волосы и светлый мех накидки. Что ж, на ловца и зверь бежит...

   - Госпожа Хризштайн, простите, что без приглашения... - голос посетительницы звучал глухо.

   - Я верю, что у вас не было иного выхода, госпожа Дрозд, - улыбнулась я. - Можете откинуть вуаль, вам нечего стесняться.

   - Я знаю, что вы помогли семье Картуа, когда у них случилось несчастье с дочерью... - сбивчиво пояснила женщина, продолжая скрывать глаза за ажурной сеточкой вуали. - А я сейчас в такой растерянности, что и не знаю, к кому обратиться...

   - И что же у вас случилось?

   - Понимаете, я сейчас несколько ограничена в средствах...

   - Ваш муж узнал о похождениях с пасынком? - ухмыльнулась я, резким движением протянула руку к ее лицу и откинула с него вуаль.

   - Что за!.. Откуда вы?..

   Тщательно припудренный синяк под глазом подтвердил мои опасения, что добыча для возможного шантажа от меня ускользнула.

   - Этот лицемерный святоша и вам уже успел рассказать? - возмущенно воскликнула госпожа Дрозд. - Подлый мерзавец! Кто его за язык тянул?

   Я благоразумно промолчала о том, кто кого просветил насчет ее постельных утех, и решительно пресекла поток гневных словоизлияний.

   - Госпожа Дрозд, вы пришли ко мне за помощью? Так может перейдете к делу?

   - Муж застукал меня и... Юлиана, разъярился, побил и... - она всхлипнула и промокнула глаза платком. - Хотел выгнать меня из дому, но тут случилось это несчастье с одним из игроков.

   - Подождите, - я нахмурилась, - муж узнал о вас с пасынком еще до смерти Гук Чина? Тогда почему вы решили, что к этому приложил руку инквизитор?

   - Ну а кто еще? - простодушно пожала плечами женщина и отмахнулась. - С чего бы мужу средь бела дня домой приезжать, когда он сутки напролет торчит в "Золотой лисице"? Беда в том, что он отца моего на улицу выставил! Меня тоже грозился выгнать, но я ему пригрозила, что...

   Женщина прикусила язык, сообразив, что едва не сболтнула лишнее.

   - Понимаете, мой отец просто безобидный старик, выживший из ума. Он помогал убираться в "Лисице", там же и жил... никому не мешал. А после скандала Гарсиа взял и выставил его на улицу, в мороз, прямо в чем тот был... Я как узнала, побежала искать отца, но его уже и след простыл... Помогите мне найти папу... Он не мог далеко уйти... Сам он дороги назад не найдет, не помнит уже ничего...

   Я задумчиво разглядывала женщину, гадая, что она умалчивает и скрывает от меня. Слишком удачно все складывалось, а значит, где-то непременно кроется подвох. Но если ее тревога за отца выглядела вполне искренней, то платежеспособность вызывала сомнения.

   - Госпожа Дрозд, я могу взяться за поиски вашего отца, вот только как вы собираетесь со мной расплачиваться? Насколько я поняла, муж вам сейчас ни копейки не дает. У вас есть личные сбережения?

   Женщина замялась, царапая ногтем и без того обтертый подлокотник кресла.

   -