Оглавление
АННОТАЦИЯ
Скромная провинциальная русалка, Лилиана Кристалл, исполнила свою заветную мечту, поступив в столичную Подводную Академию. Но все рухнуло в один миг, когда чужая подлость превратила её в бесправную игрушку самого испорченного и влиятельного студента. Теперь у Лили лишь один шанс избавиться от унизительных оков – участвовать в Королевском Отборе на должность фрейлины!
Вот только соперницы готовы на любые интриги ради победы, а новый хозяин не потерпит непокорности своей любимой “вещи”.
ГЛАВА 1
Три десятка девушек скользили по залу под прекрасную стремительную мелодию, изящно покачивая хвостами, грациозно изгибаясь, пленяя и очаровывая. Плывущая между ними мадам Лэртис придирчиво оглядывала своих подопечных, время от времени отпуская замечания:
- Мири, голову прямее… так хорошо. Кора! Ты барракуда или морская корова?! Вот, уже лучше, не забываем держать подбородок и улыбаемся, девочки, улыбаемся! Это же самый счастливый день в вашей жизни: вообразите, что вас только что представили королевской семье, пусть каждый в зале почувствует вашу радость. Вы свет, вы сама молодость, вы лучи восторга, не жадничаем, отдаем себя без остатка!
Она с одобрением задержалась возле русалки, танцующей с прикрытыми глазами и легкой полуулыбкой на губах. Лиловое облако волос взметалось и опадало в идеальной гармонии с танцем, отточенные движения радовали взор, а на запястьях девушки при каждом взмахе нежно звенели колокольчики ритуальных браслетов.
Мадам невольно улыбнулась. В такие минуты она чувствовала, что не зря отдала своему ремеслу тридцать лет жизни.
- Все посмотрите на адептку Кристалл, - призвала она. - Сколько чувств она вкладывает в каждый жест! Вот такое выражение лиц я хочу видеть на церемонии открытия состязаний! Вы сама невинность и обольщение, беззащитность и стойкость, кротость и соблазн.
Лили вздрогнула, приходя в себя, и смутилась, увидев, что все взгляды направлены на неё. Только что она была самой счастливой русалкой на свете. Она совершенно не думала о движениях, просто отдалась танцу, доверилась мелодии и своему телу - они гораздо лучше разума знали, как передать переполняющие её эмоции.
Голос мадам выдернул её из грез, вернув обратно на репетицию.
- Мы должны танцевать с блаженными улыбками идиоток? – поинтересовалась Вивиан. – Король решит, что у нас в Академии одни слабоумные.
Мадам неприязненно взглянула на пилу.
- Вероятно, в отношении слабого ума вы делитесь личным опытом. Мне передали, что ваша успеваемость по подводной экономике резко снизилась. Если дело пойдет так и дальше, будет поставлен вопрос о вашем исключении из числа участниц.
Пила побледнела от злости, но снова дерзить не посмела. Только с ненавистью покосилась на хихикнувшую Альку.
Мадам хлопнула в ладоши.
- Всем спасибо, девочки, на сегодня свободны. Жду вас завтра в это же время, я довольна нашим прогрессом. А как вам, господин ректор?
Лили удивленно обернулась и увидела на трибунах ската. Афрон Баязид, как всегда, выглядел очень суровым и неприступным: деловой с иголочки костюм, брови сдвинуты, а выражение лица такое, словно он прямо сейчас опаздывает на ужасно важную встречу.
- Вы творите чудеса, мадам Лэртис, - галантно произнес он, подплывая, и поцеловал руку польщенной даме. – Теперь я спокоен за имидж Академии и знаю, что ваши подопечные не ударят в грязь лицом.
Он метнул взгляд в сторону Лили, и девушка оробела. Ей казалось, ректор видит её насквозь, а у русалки в последнее время появилось слишком много секретов, которыми она не согласилась бы поделиться даже под страхом смерти.
- У этой девочки настоящий талант, - произнесла мадам с гордостью кладоискателя. – Ты где-то обучалась раньше, дорогая?
Лили покачала головой.
- Нет, мадам.
- Если захочешь продолжить обучение, вот моя визитка.
Девушка приняла карточку с названием самой известной школы танцев, от души поблагодарив мадам – не каждый день знаменитая на весь Подводный мир учительница лично приглашает тебя на свое занятие, - но знала, что у неё не хватит денег даже на первый урок.
- Раз вы закончили, попрошу девушек проплыть по очереди в мой кабинет и расписаться в согласии на обработку персональных данных, - произнес ректор.
Ещё до начала соревнований был произведен жесткий отсев: в число будущих участниц попали не все, кто подали заявку, а лишь девушки, подходящие по академической успеваемости и физическим параметрам. В итоге из двухсот пятнадцати заявок одобрили только тридцать пять. Этим адепткам и предстояло побороться за место фрейлины в свите принцессы Мажэль, изумрудную диадему, которая на год вручалась победительнице, а также денежный приз в размере пятисот тысяч золотых раковин.
До соревнований оставалось всего полтора месяца, и каждый день после пар шла усиленная подготовка: конкурсанток натаскивали по танцам, этикету, моде, истории и множеству других дисциплин, которыми обязана была владеть помощница принцессы, ведь фрейлины – это лицо королевства.
Мадам подхватила ридикюль и направилась к выходу, а девушки потянулись в комнату для переодеваний.
- Если решишься, для тебя занятия будут бесплатными, - сообщила она Лили и, прежде чем потерявшая дар речи девушка нашлась с ответом, величественно выплыла из зала.
В раздевалке русалка бережно сложила в именной шкафчик свой наряд из невесомой сиреневой ткани, расшитой традиционными узорами в виде раковин и просвечивающей ровно настолько, насколько дозволялось приличиями, туда же убрала золотые браслеты с колокольчиками и тонкую диадему в виде переплетенных водорослей – костюмы им также выдали под роспись.
В кабинет ректора она вплыла одной из последних.
- Адептка Кристалл, прошу внутрь. Не нужно таких испуганных глаз, я сегодня уже пообедал, поэтому до вечера не намерен есть русалок.
Лили выдавила нервный смешок, взяла протянутое перо, поставила роспись напротив своего имени и внезапно покачнулась, охваченная приступом дурноты.
Ректор мгновенно оказался рядом, успев подхватить девушку.
- Простите, - пролепетала Лили, - голова закружилась…
- Все в порядке, не бойтесь, это одна из возможных реакций на магическую подпись, хотя и довольно редкая. - Мужчина с тревогой заглянул ей в лицо. - Всё ещё кружится?
- Нет, прошло, - соврала Лили.
На самом деле голова по-прежнему кружилась, и в горле стоял ком – наверное, общая усталость наложилась на отдачу от магической подписи, - но девушка горела от смущения в объятиях ската. Вдруг кто-то зайдет в кабинет, и неправильно поймет эту сцену?
Русалка шевельнулась, и ректор неохотно убрал руку, которой придерживал её за талию, но тут же нахмурился и поднял запястье девушки.
- Что это?
Он осторожно погладил воспаленную полоску кожи, и Лили поморщилась. Запястья ей натерли браслеты, но во время танца она не ощущала боли, потому что парила в своих мечтах. Тогда ей хотелось, чтобы музыка, оттененная нежными переливами колокольчиков, никогда не кончалась, ведь пока она танцует, можно не думать об Эрике и клейме внутри неё, подтверждающем, что она больше не свободная русалка.
Но теперь кожа саднила, доставляя дискомфорт. Девушка объяснила причину, и ректор бережно перехватил её запястье.
- Не шевелитесь.
Он мягко погладил раненое место, и Лили приготовилась снова морщиться, но боли не последовало. Наоборот, кожа как будто онемела, по запястью пробежал холодок, как во время обезболивания у зубного, а потом пальцы ската заискрили электрическими разрядами - не грозными, а ласкающими, успокаивающими, и воспаленный участок начал бледнеть, пока не приобрел нормальный оттенок.
Ректор отпустил вылеченное запястье и проделал то же самое со вторым. Девушка восхищенно разглядывала совершенно здоровую кожу, а ведь у неё она такая нежная, что ещё долго заживала бы, тем более что теперь они танцуют в браслетах каждый день.
- Спасибо вам! – от души поблагодарила она.
Мужчина коротко улыбнулся, и Лили подумала, что не такой уж он и страшный, как говорят. Скат все ещё держал её за запястье, хотя оно полностью зажило, поэтому она почувствовала, как он вздрогнул, когда прозвонил её мобильфон.
Сердце похолодело: эту пронзительную мелодию она поставила на Эрика. Эрика, который понятия не имел, что она втайне от него готовится к Отбору.
Ректор отодвинулся, сухо поинтересовавшись:
- Может, все-таки снимете трубку? Долго мои уши это не выдержат.
Лили представила, как развязный голос морского черта разносится из трубки на весь ректорский кабинет, и сглотнула. Да и «Марин» седьмой модели слишком бросался в глаза на фоне остальных её вещей, поэтому она старалась не вытаскивать его лишний раз при посторонних.
- Потом перезвоню, - нервно улыбнулась она, - я могу плыть?
- Вы ещё не все подписали.
Девушка вдруг вспомнила, что после пятого сигнала включается голосовая почта, и чуть снова не покачнулась, вообразив, какое сообщение услышит ректор, если она немедленно не ответит.
- Да? – произнесла она, поспешно принимая звонок и отплывая в угол кабинета, как можно дальше от ректора.
- Почему так долго, малёк? – раздался на другом конце нетерпеливый голос. – Ты же знаешь, что я ненавижу ждать. Или тебе понравилось прошлое наказание? – В голосе прорезались низкие мурлыкающие нотки. - Ты так сладко стонала и умоляла.
Лили опалило с головы до кончика плавника при воспоминании о том, как Эрик заставил её шесть раз подряд самоудовлетворяться у него на глазах, каждый раз останавливая за миг до сладостного взрыва, и как она не выдержала и расплакалась, умоляя позволить ей кончить. И как кричала, когда он позволил…
- Простите, - выдавила русалка, опасаясь сказать лишнего при ректоре, который и так сверлил её мрачным взглядом.
- Попросишь прощения лично. Надень сегодня что-нибудь поприличнее, заеду за тобой в восемь.
Эрик, не прощаясь, отсоединился, и Лили торопливо убрала трубку в сумку, стараясь не выглядеть виноватой.
- Где ещё нужно подписать? – тихо спросила она, избегая смотреть на ректора.
Если он слышал что-то из их разговора, то она сгорит со стыда на месте!
- Думал, вы живете на стипендию, - холодно произнес мужчина.
- Так и есть…
- Приятно знать, что теперь каждый бюджетник в нашей Академии может позволить себе «Марин».
Значит, заметил. Ещё бы такой внимательный к любой мелочи мужчина и не заметил! Лили в очередной раз прокляла мысленно Эрика, который ни на секунду не задумался о её удобстве и репутации, потакая лишь своим прихотям. Мало того, что он превратил её жизнь в ад, так ещё и хочет, чтобы от неё отвернулись все остальные?!
- Его подарили мне бабушка с дедушкой на поступление, - покраснела русалка, прекрасно понимая, что проверка, на которую она только что дала письменное согласие, с легкостью выявит, что её бабушка с дедушкой последние десять лет даже водоскрин обновить не могут, не то что баловать её такими дорогущими игрушками, но ничего другого в голову не пришло.
По лицу мужчины было видно, что он не поверил ни единому слову. Развивать тему дальше ректор не стал, но его обращение с ней неуловимо изменилось, от недавней теплоты и заботы не осталось и следа. Перед Лили снова был гроза Академии, чужой и холодный, как статуя Морского Бога. Он вернулся к столу и положил поверх подписанного ещё один лист.
- Распишитесь и здесь.
Он сложил пальцы щепотью и взмахнул рукой, как будто накидывал на неё невидимую вуаль, и на этот раз Лили не почувствовала никакой слабости и дурноты. Девушка быстро расписалась, поклонилась и покинула ректорский кабинет, чувствуя, как лопатки жжет пристальный мрачный взгляд.
ГЛАВА 2
Лили понятия не имела, что для Эрика значит «поприличнее», да и не настолько обширным был её гардероб, чтобы долго мучиться проблемой выбора, поэтому переодевание заняло всего пару минут. Девушка остановилась на мешковатой коричневой юбке и старенькой болотного цвета блузке со стоячим воротом, который ещё и брошкой под самым подбородком сколола. Вниз, на лиф, надела майку на бретелях, чтобы точно ничего не просвечивало.
Потом умыла лицо, хотя и так почти не пользовалась косметикой – лишь чуть-чуть подкрашивала глаза, да наносила блеск на губы, - посмотрелась в зеркало и осталась очень довольна: консервативная одежда, полностью скрывающая фигуру, жуткие цвета и бледное лицо. Завершающим штрихом, чтобы окончательно добить Эрика, добавила к наряду подаренную дальней родственницей нелепую сумочку ядовито-розового цвета, которую давно пора было выкинуть, и улыбнулась своему отражению: она выглядела настолько малопривлекательно, насколько это вообще возможно.
Прошлая их с Эриком поездка закончилась самым большим унижением в её жизни, и от этой Лили тоже ничего хорошего не ждала. Девушка надеялась, что её вид оттолкнет морского черта, щепетильного в плане внешнего вида. Зачем ему такая неказистая замарашка, когда на нем пачками виснут модные большегрудые красотки?
Её расчет оправдался: Эрик брезгливо поморщился.
- Я сказал «надень что-нибудь поприличнее», а не «мы плывем к твоей родне в деревню», малёк. Сними эти лохмотья и переоденься во что-то, не вызывающее рвотные позывы. Даю тебе пять минут.
Сам он одевался всегда с иголочки, но обязательно вносил в идеальный образ элемент хаоса: расстегнутый ворот, небрежно взлохмаченные волосы, форменный пиджак, застегнутый только на одну пуговицу, что, как ни странно, лишь добавляло ему опасной привлекательности в глазах девушек. Вот и сегодня на нем был сюртук от известного дизайнера, небрежно распахнутый на груди и без запонок.
Лили опустила глаза, пряча торжествующий блеск.
- Простите, хозяин, у меня нет ничего приличнее, только академическая форма: к нам в комнату забрался домашний краб соседки по блоку и изрезал всю одежду. Понимаю, что вам не захочется нигде показываться в такой недостойной компании, поэтому готова вернуться к себе в общежитие.
Эрик прищурился, раздумывая.
- Знаешь, а меня начинает заводить этот твой скафандр – так и хочется его с тебя содрать. – Морской черт разве что не облизнулся, окидывая её медленным раздевающим взглядом и явно предвкушая новое унижение, которому подвергнет её.
Сердце Лили сжалось. Она ведь рассчитывала на обратный эффект!
- Прыгай в колесницу, малёк, сегодня планы менять уже не будем, а потом обязательно займемся твоим гардеробом. Вот увидишь, я хорошо забочусь о своих вещах.
Последнее слово он выделил, так что не осталось никаких сомнений, какая «вещь» имелась в виду. Поникшая русалка забралась на сидение рядом, и колесница сорвалась с места. Лили не решилась спросить, куда они едут, подозревая, что ответ, если и будет, ей не понравится, поэтому удивилась, когда Эрик завел её в просторную залу с небольшой сценой и огромными двустворчатыми раковинами, в которых за столиками отдыхали гости заведения. Вдоль стен журчали водопады, отражая свет и напоминая переливающиеся занавески.
Он что… привел её в ресторан? Лили с подозрением покосилась на морского черта и тут же пожалела о своем выборе наряда: остальные гостьи гораздо тщательнее подошли к туалетам. Не на всех были вечерние платья, кто-то сидел в повседневной одежде, но ни одна женщина не была одета так кричаще-безвкусно, как Лили. Но Эрик, казалось, не замечал косых взглядов, вопрошающих: что такой красавчик забыл рядом с этим кошмаром?
Рядом моментально возник официант. Он тоже окинул русалку взглядом, но на профессионально-бесстрастном лице ничего не отразилось.
- Ваш обычный столик, айрэ? – склонился он перед Эриком в уважительном поклоне.
- Да, Себастьян, все, как обычно.
Лили передернуло. Неудивительно, что официант так спокойно отреагировал на неё: какая разница, кого айрэ привел сегодня, если завтра приплывет развлекаться уже с новой подружкой? Мало ли какая блажь напала на морского черта: этим вечером вот потянуло на безвкусную экзотику.
Их подвели к одному из водопадов. Официант, а следом и Эрик проплыли прямо сквозь него, и Лили не оставалось ничего другого, как, зажмурившись, последовать за ними. Тело погладили струи, но никаких неприятных ощущений она не испытала, только было немножко щекотно.
На той стороне оказался довольно уютный закуток со столиком и двумя креслами в форме морских звезд. Обернувшись, русалка увидела сквозь «занавеску» весь остальной зал. Значит, это что-то вроде вип-кабинки.
- Что айрэ будет заказывать? – почтительно поинтересовался официант.
Морской черт перечислил, не глядя, в меню.
- Что будет спутница айрэ? – спросил прислужник, пометив заказ и снова обращаясь исключительно к Эрику.
- Моей спутнице принеси салат из морепродуктов и фирменную ламинарию.
У самой Лили, естественно, никто не поинтересовался предпочтениями. Разве кого-то волнует чего хочет или не хочет вещь? Разве у вещи вообще могут быть желания или мнение?
Напоследок Эрик сунул официанту в руку пару драгоценных раковин, и прислужник, поклонившись, бесшумно выскользнул за занавеску, а через секунду Лили уже видела его плывущим по залу.
- Как тебе местечко, малёк? - поинтересовался Эрик, лениво откинувшись в своем кресле и, протянув руку, принялся играть её волосами.
- Очень приятное, - сдержанно ответила русалка, которую не покидало чувство, что скоро случится какой-то подвох.
- У нас с тобой есть всего пару часов, сегодня мне нужно будет уехать по семейным делам.
Лили чуть не вскрикнула от радости, но вовремя спохватилась и, опустив глаза, смиренно спросила.
- Как долго вас не будет, хозяин?
- Недели две, может быть, три. Знаю, что будешь скучать, поэтому приготовил тебе подарок, чтобы напоминал обо мне.
Он с сожалением отпустил её волосы, которые ему явно нравились, и протянул небольшую плоскую коробку, обернутую алой водорослью. Девушка подавила желание отодвинуться. С неё хватит мобильфона, который доставляет одни только неприятности! Не нужны ей его подарки, вообще ничего от него не нужно! Но Эрик уже начал терять терпение и потряс коробкой.
- Ну!
Русалка поспешно забрала её.
- Спасибо, хозяин.
- Открой, - вальяжно велел он, наблюдая за её лицом, словно хотел увидеть его выражение, когда девушка развернет подарок.
Лили потянула за водоросль и, секунду помешкав, подняла крышку.
Внутри в углублении лежала узкая полоска белой кожи, украшенная жемчужинками, к которой на цепочке был подвешен небольшой нежно-розовый шарик коралла. Это что… колье? Девушка слегка нахмурилась, пытаясь понять, что же с ним не так, и вдруг поняла: не колье. Ошейник. Инкрустированный драгоценными камнями и перламутром, безумно дорогой, элегантный, так что сперва можно спутать с украшением, но все-таки ошейник. А коралл на цепочке – как поводок, за который можно дергать.
Внутри все перевернулось от обиды и возмущения.
- Примерь, - произнес Эрик низким тягучим голосом, не сводя с неё горящих глаз.
Девушка закусила губу, чтобы не швырнуть коробку ему в лицо и не выкрикнуть все, что она о нем думает. Если она так поступит, то ничего не добьется, только ухудшит свое положение, поэтому Лили вынула из футляра уже ставший ненавистным подарок и поднесла к шее, чтобы застегнуть крючки.
- Нет, малёк, такие вещи носят на открытой коже, - остановил морской черт, - плыви сюда, помогу.
Он указал на пол перед собой, и русалка покорно опустилась туда, вынужденная прижаться спиной к его хвосту.
Пальцы морского черта с очевидным удовольствием зарылись в её волосы, спустились ниже, погладили щеку и пробежались костяшками по шее, вызвав невольную дрожь. Лили попыталась отодвинуться, но Эрик удержал её за плечо и, нагнувшись к самому уху, хрипловато прошептал:
- Мне нравится, как ты вздрагиваешь от моих прикосновений. И чистота твоя нравится: так и хочется научить плохому.
Лили прикрыла глаза, ощущая, как от этого шепота по телу растекается странная смесь страха, возмущения и томления…
- Снимем эту гадость, - произнес морской черт, отцепляя от её ворота и отбрасывая брошку.
Жалобно звякнул металл, приземлившись в угол, а за ушком Лили прошелся горячий язык, заставив её учащенно задышать и непроизвольно запрокинуть голову, открывая ласкам нежную беззащитную шею. К ней тут же прижались настойчивые жадные губы, и девушка едва не застонала, когда они отстранились, прошептав:
- И эту гадость тоже.
Мужские пальцы ловко заскользили по блузке, расстегивая пуговички. Русалка следила за ними затуманенным взглядом, чувствуя, как сердце колотится все быстрее по мере того, как они спускаются ниже, освобождая её от этой грубой и, главное, совершенно ненужной сейчас ткани, ведь она мешает ощутить тепло чужого тела, сполна прочувствовать умелые прикосновения и сладкий шепот на коже. Что же с ней творится? Почему от действий и близости морского черта ей не хватает воздуха, а тело нетерпеливо ерзает и наполняется… предвкушением?
- Что это, малёк? – В голосе Эрика послышалось веселое удивление. – Да на тебе двойной скафандр!
Лили резко стряхнула оцепенение и дернулась, обнаружив, что блузка валяется неподалеку, а сама она сидит в одной маечке, под которой только лиф.
Русалка испуганно обернулась к залу и беспомощно скрестила руки на груди в неловкой попытке прикрыться.
- Пожалуйста, не при посторонних, - жалобно попросила она, запрокидывая голову и умоляюще глядя на морского черта снизу вверх.
Его глаза вспыхнули двумя прожигающими насквозь безднами. Он резко развернул Лили к себе, так что она оказалась стоящей перед ним на коленях, и впился в рот властным, настойчивым, болезненным поцелуем. Девушка протестующе всхлипнула, но не посмела отстраниться, чувствуя, как чужой язык бесцеремонно раздвигает её зубы, проникает внутрь, завоевывая, подчиняя, требуя отклика, и когда русалка неумело ответила на поцелуй, с губ морского черта сорвался хриплый рык.
Он с трудом оторвался от Лили, больно прикусив напоследок нижнюю губу, и отодвинулся.
- Послушная, - удовлетворенно улыбнулся он, коснувшись пальцем её припухших от грубого поцелуя губ. – Нежная, беззащитная, покорная…
Лили с отчаянием посмотрела в зал, но остальные гости ресторана, как ни странно, не обращали ни малейшего внимания на бесстыжую пару в кабинке. Они продолжали оживленно болтать и пробовать деликатесы. Музыканты на сцене закончили настраивать инструменты, и певица в длинном красном платье и перчатках до локтей запела чувственным вызывающим голосом, поглядывая на сидящих в зале с томной многозначительностью.
Русалке казалось, что она поет о том, что сейчас происходит между ней и морским чертом.
- Теперь очередь вот этой гадости, видишь, я же обещал, что займусь твоим гардеробом, - со смешком произнес Эрик и потянулся снять с неё майку, но Лили отшатнулась.
- Нет!
Морской черт угрожающе нахмурился.
- Нравится злить меня, вещь?
Девушка продолжала упрямо прижимать руки к груди, мотая головой, и тогда он повел перед ней ладонью, и кожу словно сотня иголочек кольнула, а майка и юбка рассыпались на ней в прах, оставив в одном лифе. Лили запоздало вскрикнула, глядя, как течение уносит прочь пепел, секунду назад бывший её одеждой, а потом перевела взгляд туда, где лежала блузка, и похолодела: она тоже развеялась по воде.
Как же она вернется в общежитие?! Не в одном же лифе!
- Простите, хозяин, - всхлипнула она, опуская дрожащие руки.
- Не слышу?
- Простите, хозяин, мою непокорность, - произнесла русалка громче, моляще глядя на него с колен.
Угрожающий блеск исчез из глаз морского черта.
- Прощение нужно заслужить. Заведи руки за спину.
Лили, ни о чем не спрашивая, исполнила приказ, надеясь покорностью смягчить его. Эрик снова взмахнул рукой, и из висящей сбоку занавески выскользнул шнур, подплыл к ней угрем и крепко, до боли, связал запястья, но русалка не осмелилась жаловаться и просить ослабить.
Морской черт вынул из коробки ошейник.
- Приблизься.
Лили, почти полностью обнаженная и со связанными за спиной руками, послушно подползла на коленях, и он застегнул на ней знак рабства, поправив цепочку так, чтобы коралл оказался висящим прямо между грудей. Девушка ощутила легкое давление кожаной полоски на шее, прохладу цепочки и шершавость коралла. Хотелось плакать от стыда, но она держалась из последних сил: ничего, сейчас она потерпит, а как только он уедет, снимет с себя эту гадость и всеми силами постарается забыть этот вечер!
Морской черт словно мысли прочитал.
- А тебе идет магический ошейник, малёк. Закажу-ка ещё несколько, под разные наряды.
- М-магический? – пролепетала Лили.
Черт усмехнулся, притянул её к себе за коралл, как за поводок, и, почти касаясь губами губ, произнес:
- Магический ошейник может снять только хозяин. Не хочу, чтобы в мое отсутствие кто-то лапал мою вещь.
Он выпустил коралл, и девушка осела обратно, пытаясь осознать услышанное: теперь ей придется носить ошейник до его возвращения! И, возможно, после, если Эрик не захочет его с неё снимать…
В этот момент раздался хрустальный перезвон, и в кабину через звенящие струи занавески вплыл официант. Он даже не изменился в лице, увидев эту сцену, словно так и должно было быть. Лили съежилась, ей захотелось завыть от обиды и унижения и оказаться на другом конце океана. Но хуже всего было то, что соски под лифом стали твердыми, как горошины, а внизу живота разгоралось неуместное пламя. Да что с ней происходит?! Её унижают, ни во что не ставят, надевают на неё ошейник, как на какую-то зверушку, а она… возбуждается? Лили закрыла бы лицо руками и забилась в уголок, но не могла, по прежнему связанная и беспомощная.
- Как тебе украшение, Себастьян? – лениво спросил Эрик, наслаждаясь её смущением.
Девушка дернулась и отвернула от мужчин горящее лицо, чувствуя, как грудь бурно вздымается и опускается.
Прислужник поставил блюда на стол, внимательно посмотрел на ошейник, не позволяя себе опустить взгляд ниже, на обнаженный хвост девушки, или разглядывать её прекрасное стройное тело, и поклонился.
- У вас прекрасный вкус, айрэ. Желаете добавить ещё что-нибудь к заказу?
- Нет, плыви, мы хотим остаться наедине.
- Нет, пожалуйста, помогите! – хотелось закричать Лили. – Я больше этого не выдержу!
Встретив её полный отчаяния взгляд, официант произнес:
- Это односторонняя звуконепроницаемая занавесь: из зала не видно и не слышно, что происходит внутри.
Русалка не смогла сдержать вздох облегчения, когда поняла, что остальные гости заведения не видят её позора, и тут заметила досаду на лице Эрика. Он специально не предупредил её, чтоб ещё больше мучить! Хотя могла бы и сама догадаться, что в других кабинках тоже сидят невидимые гости, ведь она была в зале и видела непрозрачные «водопады».
- Оставь нас, Себастьян, - раздраженно повторил морской черт, и когда официант исчез за занавеской, окинул Лили задумчивым взглядом.
- Что-то здесь явно лишнее.
Небрежный взмах рукой, и русалка ощутила уже знакомое покалывание: лиф на ней тоже рассыпался в прах, открыв высокую упругую грудь с торчащими лиловыми сосками, между которыми висел на цепочке коралл.
Девушка смущенно отвернулась, лишь бы не смотреть в пьяные от вожделения глаза морского черта. Она представила, как выглядит сейчас со стороны: совершенно обнаженная на коленях перед одетым мужчиной, со связанными за спиной руками и в ошейнике. Полная открытость и беспомощность остро волновали, собираясь в низу живота пульсирующим стыдно-сладким комком.
- Посмотри на меня.
Лили зажмурилась, чувствуя, как горят щеки, уши и даже шея.
- Ты снова ослушалась! – прорычал он со смесью ярости и предвкушения, и Лили испуганно распахнула глаза как раз в тот момент, когда шнур выскользнул из второй занавески и оказался у него в руке, сложившись петлей.
Морской черт звучно щелкнул ею о ладонь, как хлыстом, и Лили испуганно дернулась.
- Я научу тебя слушаться.
- Прошу, не надо… - прошептала русалка онемевшими губами, с ужасом глядя на шнур в его руках.
Бабушка и дедушка иногда проявляли строгость, но никогда в жизни не поднимали на неё руку. При мысли о том, что её сейчас будут бить, Лили помертвела и задергалась, пытаясь освободить руки и отползти подальше, но добилась только того, что чуть не упала и лишь сильнее распалила черта своим сопротивлением.
- Видишь, тебя просто не учили послушанию. Но мы это быстро исправим.
Эрик коротко замахнулся и хлестнул её по груди. Лили вскрикнула, когда грубая веревка ударила по соскам – не так сильно, как она боялась, но все равно ощутимо болезненно. Не успела она прийти в себя, как он хлестнул снова, и снова, и снова. И каждый раз девушка вскрикивала, дергаясь и изгибаясь всем телом в тщетной попытке увернуться, но удары сыпались один за другим – по груди, бедрам, животу.
- Пожалуйста, не надо, прекрати, не надо! – умоляла она, чувствуя, как по щекам текут слезы, а внизу живота становится все жарче и мокрее. – Я буду слушаться, пожалуйста, прекрати!
Но с таким же успехом можно было просить стену. Кожа горела от безжалостных шлепков, стыд заливал щеки, а соски стали твердыми и почти малиновыми. Увидев это, Эрик придержал очередной удар и усмехнулся.
- Что ж ты раньше не сказала, малек, что любишь пожестче, мы бы с этого и начали.
Шнур в его руках вдруг вытянулся и затвердел, как палка, осталась только шелковистая кисточка на конце. Он обвел этой кисточкой её возбужденный сосок, и Лили едва не застонала, когда бахрома коснулась твердой вершинки, дразня горящую истерзанную плоть. Потом мягкая бахрома точно так же обвела ореол второго соска, сняла сползающую между грудями капельку пота и, едва касаясь, погладила живот. Лили вздрогнула от этого почти нежного прикосновения, резко контрастировавшего с недавними беспощадными ударами. Но только она вздохнула с облегчением, что пытка закончилась, как шнур снова хлестнул по груди.
Теперь жесткие шлепки перемежались мягкими поглаживаниями, и девушка беспрерывно стонала и вскрикивала, не зная, чего ждать в следующую секунду – удара или унизительной ласки.
- Пожалуйста, пожалуйста, - задыхаясь, повторяла она, уже не понимая, о чем просит и не пытаясь увернуться от ударов – только кусала губы и вздрагивала после каждого.
- Ты просишь остановиться или продолжить? – донесся насмешливый, но прерывающийся от возбуждения голос Эрика.
Она и сама не знала ответа на этот вопрос. В голове плыл красный туман, а охваченное огнем тело, казалось, превратилось в натянутую струну, жаждущую чего-то большего, других более глубоких, грубых и сильных прикосновений.
Бедра окутал знакомый холодок, и Лили почувствовала, как шнур проник между ног, пришедших на смену хвосту, и погладил горячее скользкое местечко. Бедра против её воли дернулись ему навстречу и сами потерлись о шершавые волокна веревки, отчего по телу прокатилась сладкая теплая волна, отозвавшая истомой даже в кончиках пальцев. Русалка сжала бедрами веревку и тихо застонала, тяжело дыша и прикрыв глаза.
- Смотри на меня, - раздался властный голос.
Посмотреть на Эрика сейчас, после того как стонала от его ударов? После того как он видел и видит возбужденно торчащие соски? После того как сама потерлась укромным местечком об орудие пытки, бессовестно выпрашивая эту грязную ласку, от которой любая приличная девушка пришла бы в ужас? Да ни за что на свете! Она просто сгорит со стыда на месте!
- Открой глаза, - повторил он, подкрепив приказ шлепком по груди, и Лили рефлекторно распахнула ресницы, глядя затуманенными глазами на морского черта.
Он тоже прерывисто дышал, а расширившиеся зрачки превратили глаза в два огромных черных колодца, в которых плясало пламя. А в этом пламени – Лили.
- Раздвинь ноги шире, - велел он, блуждая горячечным взглядом по её дрожащему телу.
Русалка послушно развела бедра, оставаясь на коленях и не отводя взгляд от лица морского черта.
- Послушная девочка, - прошептал он низким тягучим голосом, и шнур внизу в награду погладил её нежные складочки, вызвав болезненно-сладкую дрожь. – Теперь покажи, как ты делаешь себе приятно.
Выполнить этот приказ было мучительно стыдно, и вместе с тем Лили пронзил мощный разряд адреналина и сладкое чувство свободы от всех приличий и запретов, когда она плавно повела бедрами, водя промежностью о грубые волокна шнура, и, не сдерживаясь, громко застонала, полностью отдаваясь этим новым запретным ощущениям. Она вела себя совершенно ужасно и бесстыже, и недостойно, но почему же ей сейчас так хорошо, а бедра сами ускоряются и скользят по шнуру, оставляя влажные следы?
Вопреки приказу Лили снова прикрыла глаза, полностью растворяясь в происходящем, получая двойное удовольствие от чувственных поглаживаний между ног и от осознания, что Эрик смотрит на неё и тоже еле сдерживается. Голова слегка кружилась, кожу покалывало, а тело будто наполнилось горячими пузырьками. Она парила и кружила в обжигающем водовороте и словно глотнула водорослевого шампанского – только не полбокала, как на выпускном в школе, а выпила сразу всю бутылку, и теперь её несло на волнах эйфории и блаженства. Движения потеряли скованность, сами собой стали чувственными, плавными, соблазняющими… соблазняющими кого? Стыд отступил, и на смену ему пришел кто-то игривый, нашептывая на ухо, подсказывая, что сейчас, несмотря на униженную позу и положение рабыни, власть именно у неё, и Лили почти бессознательно облизнула губы, продолжая в то же время двигать бедрами.
Эрик издал полурык-полустон.
- Ты потрясающа! - донесся его хриплый прерывистый голос. – Хочу тебя прямо сейчас.
Морской черт потянул за висящий на цепочке коралл, поднимая её с колен, и впился в губы хищным глубоким поцелуем, от которого по телу прокатилась электрическая волна, затрепетав между ног сладкой ноющей судорогой и заставив Лили изогнуться. Напряженные сверхчувствительные соски терлись о жесткую ткань его сюртука, а связанные запястья делали её совершенно беспомощной перед желаниями Эрика. Одна его рука бесцеремонно сжала правую ягодицу Лили, притиснув девушку к его горячим бедрам и сорвав с губ протестующий стон, а вторая крепко взялась за ошейник, не позволяя забыть, что она всего лишь бесправная вещь, которую он может иметь как угодно и где угодно.
Эта мысль должна была возмутить Лили, но дрожа и изгибаясь в объятиях морского черта, который целовал её с грубым страстным напором, словно утверждая свою власть, мял и ласкал грудь, покрытую уже сходящими следами от ударов шнуром, думать связно не получалось. Получалось только учащенно дышать и постанывать, трепеща от удовольствия. И когда его пальцы оказались у неё между ног, девушка всхлипнула от нетерпения и сама подалась им навстречу, полностью раскрываясь, умоляя о блаженстве.
- Да… вот так, девочка… сейчас, - услышала она срывающийся шепот, пока горячие губы целовали её в шею и за ушком, зубы прикусывали нежную кожу, а пальцы теребили пылающий комочек между ног, превращая в стонущую бесстыдницу.
Внезапно совсем рядом раздался грохот. Лили, моргая, уставилась на осколки тарелки с салатом, которую они случайно сбили со стола, и ужаснулась: она настолько потеряла контроль, что сама жаждала дойти до конца, чуть ли не умоляла Эрика взять её! Но ведь тогда дорога на конкурс, а, значит, и к свободе и лучшей жизни будет для неё навсегда закрыта, и она навеки останется той, кем заслуживает, после своего отвратительного бесстыдства – подстилкой, о которую можно вытирать ноги и пользоваться, когда нападет охота.
- Нет, я не хочу! – воскликнула она, резко дернувшись.
От неожиданности морской черт расцепил объятия, и девушка отшатнулась, остро ощущая свою наготу и беспомощность. Тело ещё горело от возбуждения, но к нему теперь примешивалось отвращение к себе. Как она позволила так с собой обращаться! Не просто позволила: ей это… нравилось? Лили закусила губу, чуть не расплакавшись от осознания собственной испорченности. Неудивительно, что Эрик так себя с ней ведет, ведь она сама ему это позволяет!
- Я не хочу, - повторила она шепотом, испуганно глядя на него и беспомощно озираясь. – Пожалуйста, не заставляй меня.
Без одежды и возможности немедленно уплыть отсюда, находясь в полной его власти, она чувствовала себя мучительно уязвимой.
Морской черт уже оправился, и в черных глазах вспыхнуло опасное пламя.
- Только что хотела, - с угрозой произнес он, поднимая шнур.
- Не хочу! - упрямо произнесла девушка, неловко пятясь и пытаясь освободить связанные за спиной руки, но шнур только крепче впивался в запястья, раня нежную кожу.
- Значит, снова захочешь. А не захочешь, так это твои проблемы, раз предпочитаешь притворяться и врать себе вместо того, чтобы получать удовольствие.
Он резко смахнул остальные блюда и указал на гладкую поверхность шнуром.
- Животом на стол.
Ноги стали ватными, и Лили не смогла сдвинуться с места, глядя широко распахнутыми глазами на шнур в его руке, превратившийся в настоящий хлыст.
- Животом на стол, или поплывешь в общежитие связанная и голышом.
Проглотив слезы, девушка подошла, спотыкаясь на неудобных, в отличие от хвоста, конечностях, послушно легла на прохладную поверхность и чуть не разрыдалась, почувствовав, как низ живота отозвался теплой вспышкой предвкушения, а кожа покрылась приятными мурашками. Да что же с ней не так! Почему все эти грязные вещи, которые Эрик с ней вытворяет, так на неё действуют!
- Ноги шире.
Она покорно развела бедра, радуясь одному – что не видит сейчас лица морского черта.
- Ещё шире.
Лили уткнулась горящим от стыда лбом в стол и развела ноги максимально широко, открывая взгляду своего мучителя беззащитную попку и сокровенное местечко.
- А теперь считай, - приказал он, крепко схватив её за ошейник.
И обрушил на ягодицы хлесткий удар. Лили вскрикнула от неожиданности и короткой боли, сменившейся волной жара.
- Вслух считай, - повысил голос он, дернув за ошейник.
- Р-раз, - прорыдала Лили и взвизгнула от следующего удара.
- Два… - выдавила она, ерзая в бессознательной попытке избавиться от вновь разгорающегося между ног пожара, но в результате лишь раздувая его.
- Разве я разрешал тебе шевелиться?
- Нет, хозяин… ай! Три…
- Тебе же не нравится. Ты не хочешь. Не хочешь ведь? – рывок за ошейник.
- Нет! О-о-оххх, да-а-а, четыре, - протяжно простонала она, задыхаясь и поджимая пальцы ног.
Удары посыпались один за другим, без передышки, и русалка беспрестанно всхлипывала, вскрикивала и стонала, кусая губы и изо всех сил сдерживая приближающийся оргазм, но при этом бессознательно двигая бедрами вверх-вниз по столу. Соски сладко терлись о прохладную поверхность, между ног горело, кожа на попке ныла от ударов, в голове все плыло, а пересохшие губы еле выталкивали следующую цифру. Обжигающая спираль в животе стягивалась все туже, трепеща от напряжения, которое вот-вот высвободится. Но Лили отчаянно цеплялась за ускользающий разум и остатки собственного достоинства.
Нет, она просто не может кончить сейчас на столе от шлепков этого самодовольного мерзавца! Лучше бы он взял её силой, грубо, больно и отвратительно, тогда её совесть была бы чиста, но происходящее сейчас лишало её даже этого самооправдания - разве можно назвать насилием то, что заканчивается умопомрачительным экстазом? Лили с отчаянием и тайной примесью нетерпения чувствовала, что ещё чуть-чуть, и её накроет с головой разрядка, которую она не в силах остановить.
- Всё ещё не хочешь?
- Ооо дааа…. Десять. Нет! – спохватилась она, выныривая из сладкого помрачения, чтобы вновь в него погрузиться.
- Не повезло тебе. Потому что я хочу.
Эрик отшвырнул хлыст и рывком развернул её к себе за ошейник.
- Двуногих у меня ещё не было.
Он грубо смял её промежность и проник внутрь пальцем, к которому тут же прибавился второй. Чувствуя, как они жестко ритмично движутся внутри, подбираясь к девственной преграде, Лили с ужасом поняла, что он не остановится и действительно сейчас лишит её невинности. Нельзя этого допустить!
- Пожалуйста, - задыхаясь, произнесла она , - мне понравилось сзади… оххх, возьмите меня, как в прошлый раз, хозяин…
Ещё никакие слова в жизни не давались ей так трудно, как эти!
Его палец уперся в плеву, рождая болезненное и чуть сладкое ощущение. Дополнительную перчинку происходящему придавало то, что они смотрели друг другу в глаза.
- Какая ты мокрая и узенькая, - выдохнул Эрик, пожирая её горящими глазами.
Лили в ответ застонала, непроизвольно ерзая, чтобы глубже почувствовать в себе его пальцы. Мысли опять поплыли, и ей вдруг стало плевать – и на конкурс, и на то, как она сейчас выглядит со стороны, и что сказали бы однокурсники, если бы видели эту сцену. Её охватило жгучее желание ощутить в себе горячую твердую плоть, наполниться чужим экстазом, подчиниться грубой силе. На миг показалось, что Эрик так и сделает – опрокинет её спиной на стол и овладеет, - но потом он шумно выдохнул, перевернул её обратно на живот, и Лили почувствовала, как к попке прижалась горячая головка члена, а через секунду он уже бесцеремонно ворвался в неё.
Это отличалось от прошлого раза: если тогда Эрик пытался двигаться осторожно хотя бы в самом начале, то тут он был слишком возбужден, чтобы контролировать себя и думать о её ощущениях. Сразу начал вколачиваться в неё глубокими рваными толчками, рыча сквозь зубы и буквально пригвождая к столу.
Лили всхлипывала под ритмичный скрип стола и задыхалась от впившегося в шею ошейника, который морской черт так и не выпустил из рук. Исхлестанная кожа горела, а каждое проникновение члена отдавалось сладостно-болезненной судорогой, пока наконец одна из них не взорвалась внутри неё обжигающим фейерверком наслаждения, заставив задергаться под продолжающим двигаться Эриком с почти животным криком. Ещё несколько рывков, и он, выдохнув её имя, тоже обмяк.
Совершенно обессиленная, русалка даже не пыталась пошевелиться, пока он сам не отстранился. По измученному телу все ещё блуждало эхо оргазма. Не хотелось шевелиться, не хотелось думать, не хотелось вообще ничего. Наверное, так и должна чувствовать себя использованная вещь, единственное назначение которой – доставлять удовольствие хозяину и желать того же, чего и он.
- Я хорошо сегодня расслабился, малек, - обронил Эрик и снисходительно похлопал её по истерзанной попке. – Слезай, мне пора, завезу тебя в общежитие.
Глаза жгло от сдерживаемых слез. Лили слезла со стола, равнодушно отметив, что запястья теперь свободны, а ноги начали покрываться чешуей, чтобы несколько мгновений спустя вновь превратиться в хвост.
Вяло она наблюдала, как Эрик вызвал официанта и велел тому найти для неё что-нибудь из одежды. И снова ни тени удивления не появилось на профессиональном лице при виде обнаженной Лили со следами недавней порки на плечах, бедрах и груди, которые не было сил прикрывать, и разбитой посуды, которую морской черт небрежно велел записать на его счет. Вскоре Себастьян вернулся с запасным комплектом официанткой униформы, которую Лили безропотно натянула, мечтая лишь о том, чтобы поскорее оказаться в своей комнате.
Обратный путь проходил в молчании.
- Да что с тобой, малек? – раздраженно спросил наконец Эрик. – Ты же тоже получила удовольствие, разве нет?
- Да, хозяин, - равнодушно отозвалась она, провожая взглядом выплывающую из небольшого синематографа семью: жизнерадостная синеволосая малышка лет трех и её родители – мужчина-сом уважительно придерживает дверь перед своей женой.
- Тогда хватит сидеть с таким кислым лицом.
- Простите, хозяин, - отозвалась Лили тем же бесцветным голосом.
Морской черт фыркнул и остаток дороги больше не пытался заговаривать.
- Вернусь недели через две-три, трансформация будет запускаться каждое утро за час до первой пары на пятнадцать минут – вполне достаточно, чтобы принять душ, - сообщил он, высадив её перед общежитием. – Будь в мое отсутствие хорошей девочкой, малек, не забывай, кому принадлежишь, и у нас не будет проблем. Я же говорил, что умею быть щедрым. - С этими словами он вложил в её ладонь горсть драгоценных раковин. – И прикупи себе что-нибудь поприличнее из одежды, только не нужно экономить, меня не возбуждают платья с барахолки. Можешь сплавать куда-нибудь развлечься, но не слишком увлекайся, основной источник удовольствия – я.
Он подмигнул, и колесница сорвалась с места. Не дожидаясь, пока она скроется за поворотом, Лили отвернулась и поплыла к общежитию. Драгоценные раковины просыпались сквозь пальцы, но девушка не обратила на это ни малейшего внимания, оставив их лежать там, где упали.
Когда она добралась до комнаты, Алька уже спала, положив учебник подводной экономики на грудь. Лили аккуратно переложила его на тумбочку, погасила ночник и скользнула в ванную.
Там она сняла чужую униформу и долго разглядывала себя в зеркало: худенькие плечи и пышная грудь с розоватыми следами от хлыста на нежной коже, бледное осунувшееся лицо, тусклые глаза…
Наконец, внутри словно что-то прорвалось. Лили закрыла лицо ладонями, забилась в уголок и горько разрыдалась, вздрагивая всем телом и стараясь заглушить всхлипы, чтобы не разбудить Альку. В душе разлилась такая выворачивающая выжигающая внутренности тоска, что хотелось выть во весь голос, лишь бы хоть как-то уменьшить отвращение к себе и ощущение использованности.
Как же она ненавидела Эрика в этот момент: его жадный раздевающий взгляд и снисходительное «малёк», и то, как небрежно похлопал по попке после того, как «хорошо расслабился», и то, что он с ней вытворял! Все в нем – голос, манеры, наглая уверенность в праве вытворять с Лили все, что захочет, - отталкивало её, несмотря на редкую физическую красоту морского черта, которая так притягивала остальных девушек. Разум призывал сопротивляться, плыть прочь, спасаться от хищника, раз за разом ломающего её волю и чувство собственного достоинства.
Тогда почему же при одном воспоминании о сегодняшнем вечере по телу пробегает горячая молния? Почему в низу живота становится жарко при воспоминании о его пальцах, движущихся внутри неё, о мощных толчках его плоти и стоне, который облекся в её имя на пике наслаждения? Разумом Лили ненавидит Эрика, и в то же время его ласки и его грубость сводят её с ума. Как такое может быть? Разве можно ненавидеть кого-то, но получать удовольствие от того, что он с тобой делает? Нет, она не позволит этому повториться! Лили не может помешать ему принуждать её к близости, но она ни за что больше не потеряет контроль над своим телом!
Коралл между грудями, показавшийся ей при первом впечатлении почти красивым, неприятно царапал кожу. Русалка снова глянула в зеркало, коснулась пальцем кожаной полоски ошейника и решительно поднялась. Она должна позвонить Рону и сказать, что берет свое обещание назад и не может с ним встретиться. Такой славный парень достоин того, чтобы повести на свидание хорошую приличную девушку, а не грязную и опороченную, чужую игрушку для сексуальных утех. Если бы Рон знал правду, он ни за что бы не предложил ей встретиться. Скорее плюнул бы в её сторону и обозвал так, как она того заслуживает.
Девушка нервно стиснула пальцами мобильфон и зажмурилась, внутренне надеясь, что он не снимет трубку, но Рон снял почти сразу.
- Лили? – изумился он, но в голосе, помимо удивления, звучала и неприкрытая радость.
- Прости, что так поздно… - начала она. – Надеюсь, не разбудила?
- Ничего страшного, я ужасно рад, что ты позвонила, - перебил он, и Лили почувствовала, как её решимость тает – столько волнения и теплоты было в его голосе.
- Рон, насчет той встречи… я хотела сказать, что, наверное, нам не стоит…
- Не волнуйся, если сейчас не можешь, я все понимаю: учеба, на носу зачеты. Я не тороплю: когда будешь готова, тогда и встретимся.
Лили внезапно испытала невероятное облегчение и жгучую волну благодарности: он ни в чем её не обвинял, не давил, не настаивал, не раздражался из-за возможного отказа, не прогибал под свою волю. Наоборот, всячески демонстрировал, что её мнение для него ценно и важно, и что последнее слово за ней, а ещё так трогательно волновался, что русалка вдруг произнесла:
- Вообще-то я хотела сказать: думаю, нам не стоит больше откладывать. В пятницу после репетиции я совершенно свободна и с удовольствием с тобой встречусь.
- Правда? – кажется, он удивился её словам не меньше самой Лили. – Ух ты! Тогда в четыре возле памятника перед Академией?
- Давай лучше в парке?
Она назвала самый удаленный, располагавшийся на другом конце города – в нем шансы встретить кого-то из знакомых стремились к нулю. Рон легко согласился на этот вариант. Лили чувствовала, что он согласился бы на какой угодно – хоть в пасти морского дьявола, главное, чтобы с ней.
- Буду с нетерпением ждать! – сообщил он.
Лили, не отрывая взгляда от своего отражения, скользнула пальцем вдоль цепочки ошейника и тронула коралл, на миг вспыхнувший зловеще-алым.
- До пятницы, Рон. Я тоже буду с нетерпением ждать.
ГЛАВА 3
В пятницу Лили толком ни на чем не могла сосредоточиться, ожидая свидания со смесью предвкушения и смутного страха, что морской черт может обо всем узнать, но она пыталась успокоить себя тем, что это невозможно: Эрик уехал из города, а она не настолько глупа, чтобы гулять с Роном у всех на виду.
И тем не менее её не оставляла тревога, от которой удалось немного отвлечься только на репетициях. Преподаватель музыки даже похвалил девушку, сказав, что сегодня её игра на арфе отличается глубиной и исключительной эмоциональностью, и что если она так будет выступать на конкурсе, то первое место в этом состязании ей обеспечено. Лили предпочла бы, чтобы профессор обошелся без таких комплиментов, потому что лицо Вивиан перекосило от злости, а русалка старалась лишний раз не раздражать откровенно враждебно настроенную пилу, хотя и не понимала, чем ей насолила, ведь в итоге именно Лили оказалась крайней в их с Эриком разборках.
Наконец, учеба и репетиции в этот день подошли к концу, и Лили, собирая сумку, радовалась, как ребенок. Она и сама не ожидала, что будет с таким нетерпением плыть на свидание с Роном. В последний раз оправив скромную, но симпатичную кофточку с высоким воротом, которую надела нарочно, чтобы скрыть ошейник, она выплыла из Академии и устремилась в сторону городского парка.
Рон уже ждал на условленном месте и, пока акула её не заметил, Лили позволила себе полюбоваться им. Раньше она воспринимала его только, как друга, поэтому не обращала внимания на слова Альки, вдохновенно и, конечно, с намеком расписывающей достоинства их однокурсника. Теперь же внимательно к нему пригляделась и с удивлением поняла, что Рон не просто симпатичен или недурен собой – на него с восхищением оглядывались девушки. И было на что: высокий и широкоплечий, с густыми вьющимися каштановыми волосами, которые он перехватывал лентой, а слегка раскосые зеленые глаза умели передавать самые разные эмоции хозяина. При всем при этом Рональда никак нельзя было назвать «смазливым»: в нем ощущалась мужественность – какая-то внутренняя сила и спокойное достоинство.
- Привет, - подплыла Лили.
Рон чуть вздрогнул и обернулся. На лице расцвела улыбка, а изумруды глаз вспыхнули магическим светом, и невозможно было не ответить на его заразительную улыбку.
- Привет!
- Я не опоздала?
- Нет, это я приплыл раньше. – Он виновато посмотрел на полдюжины кульков, которые держал в руках. – Не знал, что ты любишь, поэтому взял всего понемногу.
Лили глянула на содержимое: жареные водоросли, морские камешки, чипсы из ламинарий, нетающее соленое мороженое. Она рассмеялась и выбрала первое.
- Ты ценная находка для продавцов, - сообщила она.
- Надеюсь, не только для них, - подмигнул он, и Лили вспыхнула от легкого, но приятного смущения.
Ещё несколько ничего не значащих фраз, и первоначальная скованность испарилась без следа. Лили вспомнила, что, несмотря ни на что, Рон всё ещё остается тем Роном, с которым они с Алькой каждой день болтают в перерывах и в столовой, Роном, который всегда был с ней добр и предупредителен, другом, не раз предлагавшим помощь, которую она неизменно отклоняла из-за опасения дать ложную надежду и разозлить Эрика. Но теперь, когда Эрик где-то там далеко по семейным делам и вернется не раньше, чем через несколько недель – целых две или даже три недели восхитительной свободы! – её страх перед морским чертом потускнел и отступил на второй план.
Сегодня она будет просто наслаждаться прекрасной прогулкой и приятной компанией. Неужели она не может позволить себе даже такую малость? Нет уж, мысли об Эрике Дэвлине не отравят ей сегодняшний вечер! Она представит, что у неё нет никаких забот, кроме как хорошо учиться и готовиться к предстоящему состязанию фрейлин. И что она именно та приличная, ничем не запятнанная девушка, которую видит в ней Рональд.
«Но ты ведь не такая, - шепнул противный внутренний голосок. - И он смотрит на тебя с таким восхищением, потому что не видит ошейник под высоким воротничком, как не видит и тонких розовых полос на нежной коже, оставленных хозяином».
- Что-то случилось? – забеспокоился Рон. – Ты какая-то грустная стала.
- Прости, кажется у меня пропал аппетит, - Лили опустила кулек, содержимым которого только что весело хрустела, хихикая над душераздирающим рассказом Рона о поступлении, во время которого он неправильно расслышал просьбу экзаменатора слить реактивы и начал петь про реактивы.
- Тогда я знаю, что нам надо сделать, - заявил он, схватил её за руку и потащил куда-то в дальний конец парка.
- Куда мы?
- К тем, у кого никогда не пропадает аппетит.
- Пираньям? – в притворном ужасе спросила Лили и всерьез забеспокоилась, когда Рон ухмыльнулся, открыв два ряда заостренных акульих зубов.
- К моим дальним родственникам, тоже питающим слабость к хорошеньким русалкам.
Он щелкнул зубами, и Лили тихонько взвизгнула от сладкой смеси ужаса и веселья.
Местечко, куда они приплыли, как ни странно, не пользовалось популярностью у других посетителей парка, и совсем напрасно - Лили здесь очень понравилось: тихо, мерцающие водоросли уютно колышутся, гладя мраморные скульптуры, а центральное место занимает фонтан, украшенный изображениями дельфинов.
Лили двинулась вдоль статуй на пьедесталах и невольно задержалась возле одной: осьминог оплел наполовину трансформировавшуюся русалку тесными объятиями, одно из щупалец обхватило нежный сосок, ещё одно властно проникло между ног, и пленница извивается – то ли пытаясь вырваться, то ли в экстазе. Полузакатившиеся глаза и словно бы рвущиеся с мраморных губ стоны наталкивали на мысль, что второй вариант ближе к правде.
- О, да тут не только мои родственники, - раздался прямо за спиной смешок, и застигнутая врасплох Лили почувствовала, что Рон подплыл вплотную, а его рука как бы невзначай коснулась её талии.
Девушка смутилась, оттого что её поймали за невольным рассматриванием такой интимной скульптурной композиции, а ещё от ощущения близости сильного мужского тела. По чешуйкам на бедрах побежали горячие мурашки.
- Всегда хотел узнать, - прошептали на ушко, так близко, что показалось зубы сейчас прикусят мочку, - в какой момент русалки трансформируются?
Рон погладил лиловое облако волос, осторожно отводя их в сторону, обнажая беззащитную девичью шейку. Дыхание Лили участилось, а глаза непроизвольно закрылись, и она не знала, как следует поступить. Не знала, хочет ли чтобы этот ставший неожиданно интимным разговор продолжался, а их тела были так близко, тем более рядом с этим провокационным памятником! Может, стоит отплыть от Рона, сказать какую-нибудь веселую чепуху, чтобы они вместе посмеялись, подурачились и забыли это возникшее напряжение?
И в то же время какая-то её часть, наверное, хотела ощутить его прикосновение, нежное и осторожное. Рон тоже медлил, то ли боясь её спугнуть, то ли сам никак не решаясь, и Лили откинула голову ему на плечо в невольном жесте приглашения.
- Тогда же, когда и остальные представители морского народа, - прошептала она срывающимся голосом, не открывая глаз.
- Когда принимают душ? – поинтересовался он низким искушающим голосом и прижался за ушком нежными, но такими горячими губами, что русалку опалило до кончика плавника.
Грудь под лифом напряглась, соски приятно покалывало.
- Да… но не только, - пробормотала она, невольно включаясь в игру.
- Хмммм, - легкое прикосновение к бедру, замаскированное под невинное желание поддержать, - тогда, наверное, когда теряют контроль над собой?
Губы скользнули ниже и запечатлели поцелуй на тонкой бархатистой шейке над краем воротничка. А потом, будто не выдержав, прихватили кожу сильнее, вжимаясь, лаская уже настойчивее, и с неохотой отпустили.
- Да, теряют контроль… - выдохнула Лили, вздрогнув от отклика своего тела на эту ласку и замерев в нерешительности. Рон не торопился и словно давал ей возможность сделать движение навстречу, подать знак, что она хочет продолжения, а Лили… не знала, хочет ли.
Эрика никогда не интересовало её желание или нежелание. Он просто брал, прогибал, заставлял, использовал, поэтому, оказавшись перед возможностью выбора и при отсутствии другого опыта общения с противоположным полом, она растерялась.
Слишком уж быстро все происходит: только что они с Роном по-дружески болтали о всяких пустяках, и тут вдруг это странное напряжение и осознание, что она девушка, а он парень. Алька всегда говорила, что между мужчиной и женщиной не может быть дружбы, а Лили с ней спорила, приводя в пример – какая ирония, - себя и Рона.
И вот сейчас этот «друг» почти прижимается к её спине горячим телом, и Лили чувствует, как он дрожит от сдерживаемого желания, а сама она покрывается мурашками и покусывает губу, не в силах ни на что-то решиться, ни отодвинуться. И ведь знает прекрасно, что ни к чему сейчас отношения с Роном, учитывая её ситуацию с Эриком, но до чего же приятно, когда с тобой так трепетны, а не напористо-бесцеремонны! Хотят, но сдерживаются.
Его рука невесомо скользнула наверх, слегка задев упругую грудь через блузку, и Лили прерывисто втянула воздух. Рон, напротив, шумно выдохнул, уже откровенно вжавшись в неё тем твердым и горячим, что хотело русалку, и потянул ворот кофточки, освобождая дорогу губам к ключице. И тут Лили словно в ледяную ванну засунули. Она распахнула глаза и отшатнулась, беспомощно стягивая края ворота, под которым прятался ошейник. Ещё чуть-чуть, и Рон бы его увидел! Как она могла быть такой беспечной?! Но парень неправильно понял причину её испуга.
- Прости, - с искренним раскаянием произнес он, - ты такая маленькая, нежная, и так одуряюще пахнешь, что я не сдержался, поторопился. А мечтал ведь просто тебя поцеловать… Но я бы никогда не сделал ничего против твоей воли, клянусь, Лили!
- Все в порядке, - пробормотала она, пряча горящее лицо и не решаясь посмотреть Рону в глаза, ведь она тоже не спешила оттолкнуть его. – Давай лучше ты мне покажешь то, зачем привел сюда.
Они подплыли к фонтану, по прежнему ощущая неловкость и стараясь не коснуться друг друга даже невзначай. Лили заглянула в чашу и ойкнула при виде забавных рыбок размером с ладонь, с непомерно большими челюстями и тонкими полупрозрачными крылышками. Две или три при их приближении вспорхнули и, описав дуги, снова плюхнулись в фонтан, на дне которого поблескивали драгоценные ракушки разного номинала, но в основном мелочь.
- Кто это такие? – рассмеялась русалка, тут же забыв и о недавнем страхе разоблачения, и о неловкости.
- Знал, что тебе понравятся, - улыбнулся Рон. – Понятия не имею, как они правильно называются, но я зову их зубастиками.
- Такие забавные, - Лили потянулась погладить ближайшую, прыгнувшую на бортик и разглядывающую русалку умилительными прозрачно-голубыми глазами.
- Осторожно! – вскричал Рон и отдернул её руку как раз в тот момент, когда «забавная» рыбка распахнула пасть и щелкнула здоровенными зубами в миллиметре от её пальца. – Ты и пираньям руки суешь? – сердито поинтересовался Рон, но Лили не обиделась на резкий тон, понимая, что акула просто испугался за неё.
- Извини, - произнесла она, сделав такие же умилительные глаза, как рыбка, которая снова спрятала зубы и бултыхнулась обратно в фонтан, мол, она здесь вообще не при чем.
Рон выдержал суровое лицо секунды три, а потом тоже усмехнулся.
- Ой, у тебя кровь, - тут же перестала улыбаться русалка, заметив довольно глубокий порез у него на пальце – рыбка-таки цапнула, когда он спасал Лили от её зубов.
- Ерунда, - отмахнулся он, но Лили поднесла раненое место к лицу и подула по дурацкой детской привычке.
Наверное, особого облегчения акуле это не принесло, но убирать руку он не стал.
- А знаешь, я не против, чтобы меня укусили ещё разок, - хрипловато произнес Рон, не сводя с неё горящих глаз, и девушка, опомнившись, перестала дуть, извлекла из сумочки платок и обвязала палец.
- Вот так, - провозгласила она, - раненый боец скоро пойдет на поправку. Так ты привел меня сюда, чтобы оказаться укушенным, вызвать жалость и получить награду?
- И какой будет моя награда? – в тон ей поинтересовался Рон, заставив сердце девушки забиться чаще.
- Ты уже её получил, - сообщила она, пытаясь обратить намек в шутку, и кивнула на платок, - сочувствие, утешение и платок, который я, кстати, вышила сама.
- Тогда я его не верну.
- Будешь держать у сердца?
- Во всех стратегических местах. Время от времени вынимать, покрывать слезами и поцелуями и прятать обратно.
- Бедный платок, а ну-ка верни мне его обратно! – Лили шутливо потянулась к перевязанному пальцу, но Рон увернулся и, схватив взвизгнувшую девушку за талию, закружил на месте.
- Ни за что! Никому не отдам!
Лили хохотала и отбивалась, но скорее для вида, потому что в его объятиях оказалось уютно и тепло. Наконец он остановился, и девушка испугалась, что сейчас он все испортит попыткой её поцеловать, а она поняла, что совершенно к этому не готова. Но Рон, наверное, тоже почувствовал, что больше торопиться не стоит, потому что осторожно расцепил руки, продолжая бережно придерживать её, словно Лили была какой-то невозможно хрупкой драгоценностью, которую нужно беречь и лелеять.
- Это фонтан желаний, - сообщил он, - поэтому я тебя сюда и привел. У тебя ведь есть желания? - Тон двусмысленный, но лицо невозмутимое.
Лили глянула на выстилающие дно фонтана ракушки, оставленные предыдущими посетителями.
- Есть, - шепнула она, ощутив, как ошейник буквально впился в горло, не давая вздохнуть свободно. – Но нет мелочи, - спохватилась она.
Рон протянул на ладони несколько драгоценных ракушек.
- Говорят, если «зубастик» заглотит дар, желание сбудется.
- Похоже, тут везет лишь редким счастливчикам, - нервно усмехнулась Лили, беря синюю с перламутровым отливом ракушку.
Рон выбрал лиловую с алыми, будто обмакнутыми в кровь, краями.
- Под цвет твоих волос, - подмигнул он.
Лили на миг зажмурилась и, всем сердцем пожелав освободиться от Эрика, кинула подношение ближайшей рыбке, казалось, только и ждущей угощения. Та шевельнулась, подплыла, придирчиво рассматривая дар, ткнулась в него зубастой мордой и… равнодушно проплыла мимо. Сердце девушки сжалось от огорчения, а внутри пробежал холодок, как она ни старалась внушить себе, что все это – глупые суеверия, которые ровным счетом ничего не значат.
- Хочешь ещё попробовать? – предложил Рон, снова протягивая ей ладонь с раковинами.
- Нет, спасибо, - беззаботно покачала головой она, стараясь не выдать расстроенных чувств. – Теперь твоя очередь!
Рон кинул, не глядя.
- Хочу, чтобы ты стала моей.
- Нельзя говорить желание вслух! – вскричала Лили, не сразу осознав сам смысл его слов, и тут же осеклась, потому что две или три рыбки наперегонки метнулись к ракушке, и самая проворная заглотила её на лету, выпрыгнув из фонтана и расправив студенистые, как тело медузы, крылья.
Раздался хруст раскусываемой раковины, и зубастик снова оказался в фонтане, прожевывая свой трофей.
В то же мгновение коралл у неё на груди раскалился и ожег кожу, а ошейник стиснул горло, как чья-то рука в ярости. Секунда, и неприятные ощущения исчезли без следа, но внутри осталось тревожное чувство, будто они совершили нечто непоправимое.
- Похоже, я счастливчик, - широко улыбнулся Рон, и Лили вымученно улыбнулась в ответ, хотя вдруг захотелось броситься прочь, подальше от фонтана желаний.
Но это было глупо, поэтому она сдержалась, и ещё какое-то время они с Роном провели там, болтая о чем угодно, кроме загаданного им желания, и даже покормили рыбок остатками жареных водорослей и морских камешков, которые зубастики заглатывали куда охотней драгоценных ракушек.
Под конец Лили даже развеялась и снова повеселела. И чего она так испугалась? Ничего ведь ужасного не произошло. А странная реакция ошейника могла быть вызвана какой-то магической неполадкой или вообще ей почудиться. Ведь чистая ерунда получается, если сложить оба желания: Лили не освободится от Эрика, но будет принадлежать Рону? Полная чушь, потому что одно исключает другое! Тут любому ясно, что эти фонтаны желаний – сплошное вранье.
Но где-то глубоко внутри продолжал копошиться червячок страха…
Наконец, опустились сумерки, и Лили спохватилась, что ей пора.
- Я тебя подвезу, - предложил Рон и, вложив два пальца в рот, громко свистнул.
Послышалось далекое ржание, и пару секунд спустя возле них притормозили два конька, запряженные в стоячую двухместную колесницу, резко контрастировавшую с вызывающе роскошным средством передвижения Эрика, хотя при ближайшем рассмотрении тоже далеко не простую. Спортивного типа, со сдержанной отделкой и простым функциональным салоном, она скорее отражала нелюбовь владельца к показушности, чем недостаток финансов.
Лили не смогла сдержать удивления, заметив сбоку значок известной элитной марки.
- Твоя?
- Моя.
- Не знала, что ты ездишь на шарп-мобиле.
- Ты ещё многого обо мне не знаешь, - сообщил Рон с шутливой многозначительностью.
- Постой-ка, - осенило Лили, - шарп-мобиль – от фамилии владельца… – Её глаза округлились. – Похоже, я и правда многое о тебе не знаю, Рональд Шарп.
Акула слегка поморщился, словно тема была ему неприятна.
- Фирму основал прадед, так что моей заслуги тут нет. Сейчас ею владеет отец, а я всего лишь пахал у него два года до поступления в Академию, чтобы заработать на колесницу.
Лили удивилась ещё больше: сын владельца фирмы по производству самых дорогих в Подводном мире колесниц, который, наверняка, без труда мог бы получить в свое распоряжение целый парк таких, работал два года, чтобы скопить на одну из них. Похоже, Рону было важно добиваться всего самому, чтобы его ценили именно за его заслуги, а не известную фамилию. Поэтому акула и не спешил болтать в Академии направо и налево о том, кто он, что непременно сделали бы на его месте девять из десяти парней – хотя бы ради того, чтобы пустить пыль в глаза понравившейся девушке… Да и одевался он всегда добротно, но просто. Хотя теперь, приглядевшись, Лили поняла, что эта «простота» либо куплена в хорошем бутике, либо пошита личным портным.
- Не смотри на меня так, будто у меня третий ряд зубов вырос, - натянуто усмехнулся он, распахивая перед ней дверцу. – Начинаю жалеть, что раскрыл тебе свою страшную тайну.
Несмотря на деланно игривый тон, он, похоже, и правда забеспокоился, что Лили начнет к нему как-то по-другому относиться только из-за его фамилии. Смешной! Какая разница, сколько там фабрик у его отца, ведь Лили не с колесницами согласилась поплыть на свидание, а именно с ним, с Роном.
- Когда они вырастут, ты это поймешь по моему крику ужаса, - улыбнулась она и попятилась от приглашающе раскрытой дверцы. – Не нужно меня подвозить, мы с Алькой договорились встретиться вот в том кафе, - она наугад ткнула в одну из ярко освещенных витрин. – Она будет там с минуты на минуту.
Рон чуть нахмурился.
- Но её пока нет, а это дальний незнакомый район. Не хочу оставлять тебя здесь одну, к тому же поздним вечером.
- Ничего со мной не случится, - беззаботно заявила Лили. – Я подожду её внутри.
Он снова хотел возразить, но Лили сделала вид, что теряет терпение. Ей и так непросто было обманывать Рона, но нельзя же допустить, чтобы он подвез её у всех на виду! Обязательно пойдут слухи, которые по закону подлости докатятся туда, куда не надо, да ещё и в преувеличенном виде. В воображении вспыхнули черные бездны глаз, в которых трепетал яростный огонь, и русалка невольно вздрогнула. Нет, Эрик никогда не узнает о том, где и с кем она провела сегодняшний вечер!
- Хорошо, - неохотно согласился Рон. – Но я провожу тебя до кафе.
К счастью, он не настаивал на том, чтобы подождать вместе с ней Альку внутри, поэтому Лили согласилась.
- Спасибо, Рон, я очень хорошо провела время, - произнесла она, остановившись возле двери заведения и повернувшись к парню.
- И я, - просветлел он. – Когда снова встретимся?
Лили растерянно застыла. Она ведь думала, что увидится с ним вне стен Академии лишь разок, и на этом все, и только теперь поняла, как глупо было рассчитывать, что Рон удовлетворится одним этим почти дружеским свиданием, во время которого они в итоге даже не поцеловались!
- Так и знал, что не стоило тебе рассказывать, - помрачнел Рон. – Теперь будешь меня избегать?
- Избегать тебя? – недоуменно переспросила Лили. – За что?
- Потому что ты приличная строго воспитанная девушка, а таким всегда внушают держаться подальше от парней на дорогих тачках. Но я обещаю, что я не такой, - с жаром заявил он, схватив её за руку. – Я же не дурак и вижу, какая ты: нежная, ранимая, добрая. Так и хочется съесть, - неожиданно добавил он, щелкнув зубами, но тут же снова спрятал их. – Извини, у акул это непроизвольно, особенно когда девушка нравится так сильно. Я просто хочу сказать, что никогда не обману твоего доверия. – Он бережно перехватил её руку и поцеловал с таким трепетом и нежностью, что Лили испытала к себе глубокое отвращение за то, что обманывает его.
Знал бы Рон, как эта нежная приличная девушка позволила накануне обращаться с собой…
- Обещаю, что не буду избегать тебя, но сейчас тебе правда лучше уехать, - мягко сказала она.
- Значит, ты согласна снова встретиться?
- Мы ведь и так каждый день видимся в Академии, - попыталась уклониться Лили.
- Я имел в виду наедине, как сегодня, - произнес он, придвинувшись так близко, что почти касался её, и понизив голос до волнующе-хрипловатого. Рука девушки затрепетала в его ладони, а сердце заколотилось пойманной рыбешкой.
Рядом с ним любые проблемы почему-то казались легко решаемыми и незначительными…
- Хорошо, - сорвалось с языка почти против воли, но Лили поняла, что не хочет брать слова назад. – Но о времени договоримся потом.
- Согласен! Когда скажешь, - обрадовался он, перевернул её руку и, не отводя глаз от лица, медленно поцеловал раскрытую ладонь, отчего внизу живота затрепетал теплый комок.
Лили отдернула пальцы, смущенная как интимностью поцелуя, показавшегося более чувственным и откровенным, чем даже поцелуй в губы, так и в ещё большей степени своей реакцией на него. Рон ухмыльнулся, словно догадался о причине смущения. Вот ведь… акула! Все время повторяет, что все будет так, как захочет она, но при этом неуклонно гнет свою линию, добиваясь желаемого – прямо, как Эрик. Нет, тут же одернула себя Лили, это просто кощунство сравнивать славного веселого Рона, который прислушивается к её мнению и видит в ней прежде всего личность, а не красивую пустышку для аморальных утех, и Эрика, который только и делает, что унижает и принуждает её!
Помахав Рону на прощание, русалка скользнула в кафе. Дождавшись, пока он уедет, девушка снова выплыла на улицу, поправила сумку и устремилась в сторону общежития через по-вечернему недружелюбные кварталы.
ГЛАВА 4
Лили десять раз пожалела, что не села на последнюю общественную колесницу в свой район. Да, она старалась экономить на всем, на чем только можно, но через полчаса плутания по темным улицам стало ясно, что она окончательно заблудилась. Девушка обхватила себя руками, тоскливо высматривая кого-то, у кого можно спросить дорогу, но ближайшими разумными живыми существами были подозрительные субъекты с ещё более подозрительными напитками в руках. Да и судя по осоловелым глазам и нечленораздельным выкрикам, разумными они перестали быть бутылку-другую назад.
Ничего, сейчас она вернется к тому кафе, возле которого рассталась с Роном, и вспомнит дорогу. Кажется, нужно свернуть вот в эту подворотню, и сразу по ту сторону её встретит гостеприимно переливающаяся витрина.
Лили нырнула в проход между какими-то строениями, похожими на складские помещения, и почувствовала, как чешуйки встают дыбом. Так тихо и жутко, и ни души вокруг…
- Куда-то торопишься, крошка? – раздался за спиной развязный голос. – Может, проводить?
Русалка резко обернулась и увидела приземистую фигуру довольно молодого мужчины-молота. Он лениво что-то жевал, заправив большие пальцы за пояс и помахивая ободранным плавником, в котором красовался пирсинг. Даже с такого расстояния Лили почувствовала исходящий от незнакомца приторно-сладковатый запах морской травки.
- Не нужно, спасибо, - произнесла она, стараясь выглядеть спокойно и уверенно, хотя внутри забились тревожные молоточки, призывая уносить отсюда плавник да поскорее.
Она отвернулась и хотела продолжить путь, но вода вокруг внезапно наполнилась ревом, и в глаза ударил резкий свет фар. Не успела Лили опомниться, как оказалась в окружении пяти или
